Трактор, деловито урча, вполз на съёмочную площадку, и втащил за собой нелепый агрегат. О том, что когда-то это был спортивный аэроплан, напоминал только характерный "фонарь" и пропеллер, закрытый толстой решёткой. Крылья и фюзеляж отсутствовали, и от этого вся конструкция выглядела весьма убого. Пожилой небритый механик поставил упоры, отцепил свою технику от трактора и хрипло доложил: "Ветродуй готов". На это никто не обратил внимания и он, переваливаясь по-медвежьи, полез в кабину. Щёлкнул замок, и помутневшее стекло оградило механика от шума и суеты съёмочной площадки.
Режиссёр ругался с помощниками, потом что-то долго внушал актёрам, которые, в ожидании экстремальных съёмок, чем-то подозрительно позвякивали, зайдя за огромный фургон лихтвагена. Затем ставили свет, репетировали, и только через час прозвучала команда к началу съёмок. Маленький толстенький ассистент режиссёра забежал за ветродуй и замахал руками, давая команду механику. Тот встрепенулся, энергично закивал и запустил свой аппарат.
Кабину заполнил знакомый и такой родной рёв авиационного мотора. Механик заулыбался, прислушиваясь к нему, бросил взгляд на приборы, и, убедившись, что всё в порядке, дал полную тягу.
Снежная вьюга вмиг затопила всю съёмочную площадку. Оператор с ассистентами с трудом удерживал камеру, актёры дружно бросились из кадра, режиссёр орал что-то неслышное, но явно матерное, пока заряд снежной крупы не залепил ему рот. Ассистент прыгал перед ветродуем со скрещёнными над головой руками, пытаясь привлечь внимание механика и заставить его заглушить свою тарахтелку. Тот улыбался и не замечал ничего. В его глазах было только небо.