Аннотация: Раковая болезнь миддлеизма в России Конспективный очерк эволюции среднего класса в современной России, его опасность для общества и предположения о его судьбе в будущем.
Меня несколько лет мучает вопрос - в чём причина моральной
поддержки путинизма?
Кто эти люди, которые искренне голосуют за него на выборах?
Чего они ждут от этого строя, который объективно погрузил страну в новый
застой - гораздо худший, чем советский - и приведёт к неизбежному
краху? Почему у них отсутствует инстинкт самосохранения?
В том, что такие люди есть, сомнений у меня не возникает: равно
как и то, что их много. Можно умиляться феноменальным результатам
выборов, в коих "Единая Россия" и её харизматичный лидер одерживают
сверх-убедительные победы, обвинять ЦИК и участковые комиссии в
подтасовках. Но факт остаётся фактом - "за" действительно голосует
половина населения, подавляющим большинством его делают
манипуляторы от пиара. Существует ядро, которое ведёт за собой
оставшееся население. Мы имеем дело с весьма представительным, социально
активным сословием.
Видимо, это тот самый средний класс, о появлении которого
несколько лет назад с гордостью объявили правительственные идеологи. В
какой-то мере это действительно может выглядеть как достижение правящего
режима - до трети населения имеют признаки финансовой самостоятельности.
(С вашего позволения я не буду приводить какие-то точные статистические
данные, поскольку методика их составления вызывает много недоумённых
вопросов). Это семьи, обладающие собственным жильём, автотранспортом,
люди с высшим образованием и оплатой своего труда, приближающейся к
нижнему порогу западного среднего класса. Можно сказать короче -
кредитоспособные. Опять же в скобках: судьба российского среднего
класса в нынешних условиях - тема отдельного разговора).
Появление российского среднего класса как широкого общественного
слоя имело значение для правящего режима.
Западный мир - его экономику, демократическую форму правления,
идеалы - создал именно средний класс. Средневековые буржуа, третье
сословие, были опорой монархий в борьбе с аристократией и Церковью -
благодаря этому союзу закладывались основы европейских светских и
правовых государств. В дальнейшем обеспеченные горожане и крестьяне
придавали устойчивость государствам в крайне сложные периоды становления
экономики буржуазного типа - в те моменты, когда вспыхивали бунты
бедняков, лишенных всех средств существования, и власти отчаянно
нуждались в любой поддержке. Централизованная светская власть методично
боролась с остатками средневековых привилегий - не только потому, что
это требовал характер самой власти, но и потому, что это было в
интересах её верного союзника - буржуазии. Примерно так происходили
события в девятнадцатом веке.
В двадцатом веке произошли изменения. С одной стороны, они
лишили средний класс реального политического влияния - рынок свободных
предпринимателей и торговцев сменили монополии, мелкие и средние
собственники оказались на обочине власти. С другой - эксплуатация
колоний и развивающегося мира позволила обогатить население Запада
настолько, что по критериям обеспеченности к среднему классу стали
причислять наёмных работников умственного и физического труда. Один из
параметров современного демократического общества - причисление к
среднему классу большинства населения, до трёх четвертей его. Вне
среднего класса находятся сверх-богачи, монополисты, а на другом полюсе
- социальные низы, люмпен-пролетарии. Общепринятое представление
заключается в том, что большинство населения придаёт социальную
устойчивость общества, позволяет направлять политику государства в
направлении, нужном наиболее многочисленному слою. Такой средний слой
служит гарантией от захвата власти кучкой сверх-богачей, то есть к
установлению олигархии, он же препятствует сползанию общества к анархии,
в которой низы могут сделать попытку передела собственности. Западный
вариант среднего класса признаётся достаточно образованным и
инициативным, чтобы удерживать власть в своих руках.
Действительность, разумеется, выглядит иначе. Во-первых, власть
всё-таки принадлежит не среднему классу, а тому, кто им манипулирует.
Во-вторых, на самом деле низший слой гораздо обширнее и включает в себя
бесправных иммигрантов, в большинстве своём нелегальных, а также
население всего третьего мира, которое эксплуатируется по законам
периферийного капитализма. Говорить в данном случае о демократии
необоснованно, но сейчас речь не об истинном характере общественного
строя "золотого миллиарда", а об его восприятии в России.
Вот уже без малого двадцать лет такой строй признаётся для
России идеальным и под эту перспективу подстраивается общественное
мышление. Идеологи "перестройки-демократизации" и первого
"демократического" режима Ельцина искренне и рьяно пытались создать в
России слой собственников, активных участников рыночной экономики и
демократической общественной жизни. В создании такого слоя, в его
преобладании над нуворишами и остатками деградировавшего совка они
видели зримое достижение своих успехов в преобразовании России, гарантию
необратимости перемен.
Как известно, до сих пор этого не произошло. Как я пытаюсь
доказать - подобного не стоит ожидать в будущем. Более того, современный
российский средний класс фактически является одним из самых опасных
противников государства.
За неимением более удачного термина я буду пользоваться ранее
пущенным в оборот "миддлы" (от английского middle- средний, середина, middle classes - средние классы общества). Само слово весьма
красноречиво, так как отражает всю специфику этого явления - в первую
очередь копирование чужого опыта и его чужеродность.
Многое станет понятным, если мы обратимся к истории появления
миддлов.
В Советском Союзе средний класс был. Хотя следует уточнить, что
он ничем не походил на западный средний класс. Тут такая же путаница в
мировоззрениях как в крылатой фразе: "В Советском Союзе секса нет!" На
самом деле полный вариант знаменитой фразы окончание - антитезис своего рода, вырезанное из
трансляции телемоста: "Зато есть любовь!". Вот так и с советским средним
классом - это нечто иное, чем западное понимание устоявшегося термина -
как секс и любовь.
Советский средний класс не мог сформироваться как класс
собственников в условиях обобществлённой экономики. В подавляющем
большинстве он состоял из людей, состоящих на государственной службе и
всецело олицетворявших своё благополучие с процветанием государства. Он
не имел привязки к определённому кругу профессий, принадлежность к нему
определялась скорее квалификацией и стажем работы, в меньшей степени -
работой в определённой отрасли и месте. К среднему классу относились
квалифицированные рабочие и колхозники - как правило, со стажем и
опытом работы. Государственная политика была построена на поощрении
специалистов тем, что в течение беспорочного труда они могли получить
бесплатное жильё, при стечении обстоятельств - автомобиль, их зарплата
регулярно повышалась соответственно карьерному росту. Эта политика была
ещё и сбалансированной - при минимуме реальных благ она за счёт
однородности создавала иллюзию выделения особо усердных. Государство
обеспечивало граждан основными благами - жильём, одеждой, питанием,
обучением, возможностью реализации себя в работе, достаточным минимумом
при невозможности трудиться. На благосостояние оказывало определённое влияние количество неработающих членов семей - но не решающее: демографическая политика СССР была нацелена на внесение именно государством решающего материального вклада в воспитание новых членов общества, предоставление целого комплекса бесплатных услуг от рождения человека до завершения им образования. В годы застоя, в 70-80-е, в таких
условиях жило большинство населения, а те, кто не входили в него -
видели ясную перспективу того, что и они тоже окажутся в числе
процветающего большинства. Ещё раз отмечу важное обстоятельство -
советский средний класс не мыслил себя вне государства, напрямую
связывал рост своего благополучия с расцветом СССР и чётко осознавал
зависимость всеобщего благополучия от собственного вклада в материальной
и духовной сферах. "Мой труд вливается в труд моей республики" - так
было сказано на заре СССР. Таков был менталитет советского человека.
Даже когда "наш" человек использовал своё положение для личного
обогащения - а в этим было повязано большинство населения, от скромных
несунов до чиновников, ворочавших миллионами - то всё равно ему
представлялось, что он скромно изымает некие излишки, которые не могут
ухудшить положение страны и остальных советских людей. Ещё одной
особенностью советского среднего класса было то, что он был открыт для
проникновения и не имел жёстких сословных ограничений. При желании много
и упорно трудиться, при условии обязательной лояльности советскому строю
(хотя бы пассивной) в него мог влиться любой. В целом указанные выше
категории среднего класса были социально однородны, между ними не возникало
чётко выраженных противоречий, которые бы могли вылиться в конфликт.
В советский средний класс допускались также представители
свободных профессий, которые были независимы от государства - юристы,
писатели, художники и так далее. Финансовая независимость не
перерастала в независимость идеологическую. Нелегально средний класс
расширялся за счёт субъектов народного хозяйства, которых в принципе
быть не могло - спекулянтов и цеховиков, работавших в теневой
экономике, частных мелких собственников и производителей. В
экономической сфере их влияние могло быть значительным, но на общее
умонастроение они не оказывали особого влияния - попытки ревизии
социалистических ценностей пресекались "органами" и самим населением.
Советский средний класс не пережил Советского Союза, в ходе
либерализации значительная часть его деградировала. Согласно
первоначальным замыслам идеологов перестройки такая участь ему не
угрожала - подразумевалось, что из его среды выйдут новые собственники и
бизнесмены, а государство, получившее импульс к процветанию в условиях
рыночной экономики, повысит благосостояние всех остальных.
Были ли либералы искренни в своих заблуждениях или нет, то есть
осознанно обрекали своих соотечественников на обнищание - сейчас уже
неважно. Общество им поверило, не задавшись очевидным вопросом - что
будет с людьми, благоденствие которых зависело от благополучия
государства, если это самое государство будет радикально
трансформировано и лишится своей социальной направленности.
Целью приватизации государственных предприятий - то есть
фактически имущества СССР - было создание класса собственников и подрыв
основы прежнего советского строя. Эта задача была выполнена к середине
90-х. Прежний средний класс был разделён на две части - на тех, кто
вписался в процесс, и на тех, кто не смог себя найти в новых условиях.
Прямую выгоду от приватизации получили чиновники советских времён,
которые имели возможность обналичить своё влияние путём делёжки
государственной собственности, а также криминальные элементы, цеховики
советских времён и ОПГ демократической России, для которых стало
возможно легализовать свои накопления. Они составили олигархию и близкий
им по духу и положению средний класс эпохи Ельцина. К ним примкнула
немногочисленная группа наёмных интеллектуалов, обслуживающих
потребности новой экономики - менеджеры компаний, банковские служащие,
юристы. Эта немногочисленная группа населения - её численность
колебалась от десятой части до четверти - стала свидетельством успеха и
краха либеральных реформ. Класс собственников был создан - но он не мог
эффективно управлять экономикой, эти люди были кровно заинтересованы в
продолжении реформ - но новый государственный строй не был ни рыночным,
ни демократичным, а новый средний класс имел преимущественно
криминальное происхождение и никак не мог выступать инстументом сложения государства
западного типа. То, что в основе любого состояния лежит преступление,
является аксиомой, вот только на Западе подобные представления за
давностью лет изгладились из общественного сознания и собственники во
имя социального мира научились делиться с обществом, чтобы у них не
отобрали всё. В новорожденной Российской Федерации победители в скрытой
гражданской войне не имели организованного противника из защитников
прежнего строя, обладали собственными вооружёнными формированиями из
боевиков ОПГ, а парализованные предательством в верхних эшелонах
государственные органы сохраняли нейтралитет. Общество было расколото на
класс победителей - приватизаторов и побеждённых, которыми были все
оставшиеся. Криминальный террор и массированная идеологическая обработка
позволяли удерживать побеждённых от попыток реставрации прежнего строя.
В рядах тех, кто потерял всё от крушения СССР, оказалась
бОльшая часть советского среднего класса - те, кто напрямую зависели от
государства, функционирования его экономики и прочих областей жизни:
учёные, инженеры, врачи, учителя, офицеры, рабочие и колхозники. Прежняя
система поощрений усердного труда и лояльности исчезла, вместо неё не
появилось ничего взамен. Объективно это было невозможно - даже если у
кого-то из новых хозяев жизни такое желание возникало. Советская
экономика основывалась на производстве товаров и создании баланса между
спросом и предложением; в новой квази-рыночной экономике реальное
производство упало до половины, а то и трети производимого в
последние пред-перестроечные годы. Лишившимся работы оставалось
перебиваться случайными заработками. Те, кто сохраняли постоянное место
работы и прежние должности, соотносимые с советскими аналогами, получали
заработную плату много меньше прежнего - новая власть не нуждалась в
социальном мире и вольна была назначать любую оплату труда. За счёт
этого многие категории советского среднего класса по критерию доходов из
него выбыли, хотя продолжали исполнять социальные функции, которые в
советском обществе и в западных странах позволили бы им удержаться в
прежнем состоянии.
Правительство Черномырдина обогатило мировую практику уникальным
ноу-хау - невыплатой зарплат: фактически государственные служащие
кредитовали собственное государство, причём из окладов, которые
ненамного превышали прожиточный уровень. Эта практика распространилась
на всю экономику, поскольку государство не исполняло свои обязательства
и по отношению к другим секторам экономики. На плаву оставались немногие
отрасли, напрямую связанные с импортом и которые больше зависели от
зарубежных партнёров, чем от отечественных. После приватизации это был
второй удар по бывшему среднему классу, который путём измора
окончательно унизился до уровня люмпенов. Социальные низы, до трёх
четвертей населения, спустя 10 лет реформ состояли из прежде
процветающих слоёв, которых правящий режим поставил на грань выживания.
Дефолт 1998 года избавил население от иллюзий, что трудности временные и
что впереди страну ждёт счастливое будущее.
При таких социальных параметрах в 90-х могла существовать только
олигархия, никак не демократическое государство. Миддлы 90-х были
порождением этой системы и верной опорой правящего режима, поскольку
Ельцин дал им свободу незаконного обогащения и обеспечил
гораздо более высокий уровень благосостояния по сравнению с советскими
временами. Миддлам стали доступны блага, о которых в СССР можно было
только мечтать: свободный выезд за рубеж, покупка квартир, автомобилей,
того, что раньше только распределялось в плановом порядке, прочие
прелести западного образа жизни - точнее, индустрии развлечения.
Миддлов выделяло чувство превосходства над окружающими (не стоит
его путать с чувством собственного достоинства). Они представлялись
сами себе счастливчиками, возвышавшимися над неудачниками - прочими
соотечественниками, которые очутились внизу социальной лестницы. В их
среде утратилось представление о честном упорном труде как единственном источнике процветания. Напомню, такой взгляд был основой мировоззрения западного среднего класса. Для миддлов источником благосостояния были уголовно наказуемые деяния, которые не стали таковыми только из-за кардинальной смены всего законодательства и допущения того, что несколькими годами ранее считалось государственной изменой. Генеральной политикой государства стал организованный хаос, в ходе которого наиболее ловкие и беспринципные смогли поживиться трофеями развала. Объективные обстоятельства привели к утверждению нового взгляда на то, что некогда превратило обезьяну в человека, а именно - на разделение людей на "паханов", которым работать "в падлу", но положено иметь всё, и на "мужиков", которым положено работать, но не положено что-то за это иметь. Нравы мест заключения стали определять общественную идеологию.
Патриотизм миддлам не был свойственен. Демократизация "на одной шестой части суши" основывалась на либеральных идеях некой "глобальной цивилизации", мифических "общечеловеческих ценностях". В свете данной парадигмы история России представлялась отклонением от единственного верного европейского пути развития. Любить "русское", то есть то, что отделяло страну от Европы, от Запада, то, что надо было преодолевать, чтобы вернуться на магистральный путь развития человечества, стало сродни извращению. Для них был неприемлем даже патриотизм Солженицына.
В таком состоянии миддлы подошли к началу нового века - заодно и тысячелетия, к правлению Путина.
В наследство от человека, рекомендовавшего ВВП в отцы нации,
Владимиру Владимировичу досталось множество проблем. За восемь лет правления Путина ни одна из них не получила разрешения.
Острейшей из проблем было отсутствие социальной поддержки курса реформ, иначе говоря - общественного слоя, аналогичному западному среднему классу. Те, кто ратовал за продолжение рыночных преобразований, стали настолько одиозны, что дискредитировали сами идеи рынка и демократии.
Владимир Владимирович стал "обустраивать Россию" во многом исходя "от противного" - отвергая опыт первого президента демократической России. В начале это сопровождалось необходимым количеством реверансов в адрес предшественника, завершилось же гневными филиппиками в адрес тех, кто разрушил великий Советский Союз. Сам Путин вышел из среды разрушителей, обязан своим возвышением преданностью им - и всё же настроение общества требовало проклятий кумирам перестройки и демократизации.
При Путине "миддлеизация" общества была продолжена и привела к интересным результатам: первоначальные миддлы не были уничтожены, но они оказались в меньшинстве в среде миддлов нового поколения, были вынуждены маскироваться под новые веяния. Россия Путина не дублировала советский опыт создания среднего класса как основы социально однородного общества; у этого режима также объективно не было возможности повторять западный путь - повышать
всеобщее благосостояние.
Миддлы Путина были группой, во многом единой по социальному происхождению, духу и вере в своего лидера. В первую очередь приток в новый средний класс обеспечивался повышением количества и благосостояния низшего и среднего чиновничества. Ельцинская бюрократия на волне анархической "свободы" была лишена рычагов активного воздействия на общество, её роль была представительской. В таких условиях приобрести влияние и состояние могли только высшие чиновники - низшие прозябали вместе с остальными соотечественниками. Путин сделал ставку на создание чудовищного госаппарата, который должен был обуздать либеральную анархию и создать мало-мальски управляемое государство. Задача эта была выполнена. Следствием победы Путина и его верной армии стало то, что бюрократия захватила всю власть в стране, оттеснила от кормушки-бюджета олигархов и криминальных авторитетов - или же позволила им влиться в свою среду после присяги на верность. Ими была вновь преобразована экономика, поставлена вновь под жёсткий контроль государства - следовательно, под контроль бюрократии.
Советская эпоха считается временем диктата административно-командной системы, под которой подразумевается всевластие советской бюрократии. На самом деле власть в СССР имела весьма сложную и гибкую структуру, которая позволяла держать госаппарат под определённым контролем и принудительно задавать ему общегосударственные и идеологические приоритеты. Бюрократия была вынуждена существовать в условиях многополярного баланса сил, считаться с интересами иных групп влияния. СССР продолжал строительство реального социализма под руководством КПСС, жизнь государства подгонялась под идеологические шаблоны, то есть цель общества лежала вне ограниченной сферы деятельности чиновничества. Влиятельными были "производственники", защитники интересов реального производящего сектора экономики, особенно советского военно-промышленного комплекса. Общесоюзный бюрократический аппарат, расположенный в Москве, постоянно ощущал давление со стороны региональных элит - бюрократии союзных республик. Можно упомянуть ещё всемогущие "органы".
Путин не стал возрождать советскую систему разделения власти между идеологическим партийным авангардом, который указывал цель всему обществу, и государственным аппаратом, который должен был эти перспективы осуществлять. Целью и смыслом существования общества стали удовлетворение потребностей самого общества (читай - бюрократии, захватившей все рычаги управления). После тотальной разрухи 90-х не смогли возродиться прочие элементы советского многополярного мироустройства - промышленное лобби, региональные группировки, соперничающие с Москвой и опирающиеся на собственный производственный потенциал. В РФ 2000-х годов сложилась коллективная диктатура бюрократии без всяких сдерживающих элементов и противовесов.
Мне непонятны обвинения Путина или Медведева в авторитарности, в диктаторских замашках: их реальная власть весьма условна, на самом деле страной управляет "чудище обло, огромно, стризевно и лайя" - новая российская бюрократия. Управляет по своему произволу, столь же неэффективно как горе-реформаторы из либералов. Первые лица государства - скорее марионетки, заложники созданной ими же государственной системы.
Эта система держится на своего рода "мягком" терроре, который не имеет ни стратегии, ни центра управления, ни специально оформленного законодательства - как, например, красный террор Гражданской войны или сталинские репрессии. Сейчас каждый чиновник имеет возможность использовать в собственных интересах государственные органы - ФСБ, милицию, контролирующие организации, которые имеют легальную возможность испортить гражданину РФ жизнь, избавить его от собственности или упечь в тюрьму. Давление на общество имеет неорганизованный, непоследовательный характер, но охватывает значительные слои населения - благо чиновников много и у каждого есть желание поправить своё материальное положение за счёт ближнего. Поэтому по эффективности воздействия террор эпохи Путина вряд ли уступает предшествующим периодам советской истории.
Новое перераспределение собственности и стабильно высокая мировая цена на нефть позволили бюрократии резко повысить своё благосостояние: в малочисленный средний класс ельцинского призыва влилась могучая волна чиновничества. Никаких препятствий в этом они не ощущали - деморализованное общество не в состоянии контролировать своих собственных социальных менеджеров, реально оценивать эффективность их работы и ограничивать их аппетиты.
Вот эта новая российская бюрократия образовала современный нам средний класс. Как и советский средний класс новые миддлы сформированы государством и отождествляют свои интересы с общегосударственными. Но коренным образом изменились взаимоотношения: раньше совслужащий полностью зависел от государства, теперь - наоборот, государственные интересы подчиняются потребностям новой бюрократии. Данное положение является определяющим для характеристики современных миддлов. Необходимое примечание: речь идёт не только о бюрократии в точном и полном понимании этого термина, то есть как о чиновниках государственного и местного уровней управления, но и о госслужащих в более широком смысле слова - работников МВД, прокуратуры и суда, контролирующих органов, менеджеров государственных корпораций. К сожалению, в число их не попадают другие профессии, не менее важные для функционирования общества - например, врачи, учёные и учителя, что имеет самые плачевные последствия для среднего интеллектуального уровня миддлов.
Нынешние миддлы ощущают себя хозяевами страны: объективно это соответствует действительности. Чиновники контролируют все сферы жизни, вряд ли найдётся значительная общественная сила, находящаяся вне их влияния. К таковым можно отнести только религиозные или политические маргинальные группировки вроде мусульманских фундаменталистов, нацистов или ультралевых. Полноценной оппозиции, то есть движения, основанного на иных идеях и принципах управления, в Российской Федерации не существует. Но природа власти миддлов такова, что их диктатура возможно только при стечении определённых обстоятельств. У них отсутствует запас политической прочности - поддержка низов, способность к маневрированию, смене курса при необходимости, нет даже стратегии развития собственной страны. Это власть, которая возможна только при отсутствии посягательств на власть прочих игроков на политическом поле. До сих пор правящий средний класс ничем не проявил воли настойчивости в достижении своих целей. Как долго продлится такое положение - угадать невозможно. В любом случае оно вряд ли растянется на десятилетия. Внутренние нерешенные проблемы и кардинальное изменение внешней обстановки приведут к кризису, на который миддлы вряд ли отреагируют адекватно.
Сам способ их мышления не способствует укреплению власти.
Эти люди не связаны с реальным производством и самой жизнью, они социальные менеджеры - то есть специалисты, общающиеся не с конкретными производственными процессами, а с людьми, эти процессы осуществляющими. Общение между управленческими звеньями происходит путём циркуляции бумажных или электронных документов. Целью документооборота является создание иллюзии работы - а не какая-то конкретная цель, благо никто не осмеливается требовать эффективности в результате работы новой бюрократии. В результате усилия бюрократии обращены к виртуальному миру, где перемещаются абстрактные финансы и оторванные от жизни законодательные акты. Создаётся иллюзия управления, которая является реальной для чиновников всех рангов, включённых в систему. Но при этом должного организующего и направляющего воздействия на остальные сферы жизни не оказывается. В Советском Союзе бюрократия всё-таки в основном рекрутировалась из инженерно-технических работников, людей с инженерным образованием, имевших хотя бы теоретическое представление о трудоемкости, степени сложности каких-то работ, необходимости подготовительных или вспомогательных операций, о критериях оценки результата. Советская бюрократия находилась под относительным контролем прочих заинтересованных сил. В совокупности это делало прозрачным, доступными для обозрения и понимания бюрократические решения и позволяло при необходимости корректировать их в интересах общества. Теперь же деятельность российского чиновничества сосредоточена на обеспечении собственных интересов и создании иллюзии интенсивной деятельности на благо государства Российского.
Ситуацию усугубляет то, что миддлы прошли специфичное обучение (или переобучение) по западным стандартам, которые, возможно, адекватны для полноценной рыночной экономики западного типа, но совершенно не применимы к российским условиям. В лучшем случае это приводит к описанной выше ситуации, при которой виртуальная деятельность чиновником не имеет соприкосновения с реальностью и никак на последнюю не влияет: в худшем - оказывает дезорганизующее воздействие. Уже возможно говорить о сложении особого "новояза" - языка общения полит-тусовки, который позволяет описывать то, чего нет, и искажать реальность до неузнаваемости.
Миддлы сами для себя создали в ловушку, из которой нет выхода и о существовании которой они не подозревают. Они могут создать стабильность и благополучие в своём виртуальном мире, но не имеют никаких рычагов воздействия на мир реальный. То, что происходит за пределами бюрократической переписки - за гранью их понимания и воздействия.
Если ельцинские миддлы всё же не до конца утратили представление о необходимости труда для создания ценностей (но предпочитали собственному труду экспроприацию плодов чужого), то объективные обстоятельства не позволяют нынешним миддлам уловить логическую связь между конкретной работой всего общества и собственным благосостоянием. Источник их существования - бесконтрольное изъятие средств из российского бюджета, а также снятие незаконной ренты с торговли и производства. Каким образом функционирует производство, по каким законам выживает торговля, за счёт чего пополняется бюджет - чиновникам непонятно. У них отсутствует необходимость адекватного восприятия действительности. Поэтому трудно ожидать от них целенаправленных и упорных усилий по подъему экономики своей собственной страны - если нынешняя обстановка позволяет им жить безбедно, то какой смысл предпринимать дополнительные усилия?