Аннотация: Знакомство с Джеймсом Скоттом, американским антропологом: Зомия - Зомия=Россия - Зомии будущего - альтернативная Зомия "Меганензия" - при чём тут Тартария?
15:34
Общие понятия. Джеймс К. Скотт и Зомия
Разрешите познакомить: мой благосклонный читатель - Скотт. Джеймс Скотт.
Если и второе имя, начинающееся на русское К, но я пока его нигде не встретил.
Что немного странно... Об учёном с мировым именем в руснете сведений практически нет, а я не настолько басурманю по-ихнему, по-аглицки, чтобы отделять фейки от фактов. Например, информацию, что мистер Скотт работал на ЦРУ в конце 50-х-начале 60-х. Причем в самом пекле тогдашнего отнюдь не благостного мира: в Юго-Восточной Азии. Не разведчиком, а этнографом и аналитиком. А потом в Париже. До 1967. После чего там тоже стало жарковато... Случайность, конечно.
Впрочем, если это правда, то дальнейший зигзаг его профессиональной деятельности как антрополога (в широком англосаксонском толковании термина) выглядит крайне неожиданным - в конечном итоге "тихий американец" мистер Скотт эволюционирует в товарища Джеймса, который в Йеле !!! занимается вопросами сопротивления традиционных обществ доминированию со стороны современных государств. Предположим, тема как раз в перечне актуальных для ЦРУ, но вот выводы, которые делает учёный, вряд ли обрадуют его спонсоров: такое сопротивление низов непобедимо и неискоренимо. Да ещё он осмеливается высказывать идеи, за которые "партбилет", как в советском анекдоте, положено "положить на стол".
Например, что всю свою историю человечество бегало от "прогресса" и "цивилизации" как чёрт от ладана, и что загнать людей в стойло - задача архисложная, а уж при первой же возможности людишки разбегаются, как тараканы от дихлофоса, от желающих облагодетельствовать их. Такой голимый анархизм был недопустим даже для советских учёных, которым по идее надо было всячески развенчивать якобы притягательность цивилизации=классового общества, но они почему-то этого не делали.
Итак, Джеймс родился в 1936 году (многая лета, как говорится), учился на этнографа, какое-то время был им (см.выше), специализировался на Восточной Азии, но как-то незаметно идейно перешёл на сторону объекта изучения.
Вот основные его труды, с названиями, говорящими сами за себя :"Моральная экономика крестьян: восстание и пропитание в Восточной Азии" (1976 г), "Оружие слабых: повседневные формы крестьянского сопротивления" (1985 г), Доминирование и искусство сопротивления: скрытые транскрипты" (1990 г), " Видение государства: как провалились определенные схемы улучшения условий жизни человека" (1998 г), "Искусство быть свободными: анархистская история нагорной Юго-Восточной Азии" (2008 г),
"Против зерна: глубокая история первых аграрных государств" (2017 г), плюс статьи.
Я ознакомился с двумя последними книгами и они показались мне весьма любопытными: не только как интересная трактовка истории, но и как перспективный метод для правильного понимания истории России.
Попробую весьма упрощённо изложить концепций Скотта, заранее извиняясь, что не знаком с его трудами полностью и многое могу трактовать не так, как автор.
1. Понятия прогресс и цивилизация не имеют основания в настоящей истории. Не той истории, с которой знакомо большинство населения и которая основана на письменных источниках, а другой, более реальной, которая собирается по крупинкам из других дисциплин вроде археологии, палеоботанике, палеогеографии и т.д. и т.п.
Собранные факты из прошлого противоречат утвердившейся в мире концепции, что человечество исторически обоснованно и неуклонно двигалось от примитивных человеческих стад к племенам, от бродяжничества и подножного корма к оседлым поселениям и земледелию, от племён - к государства, Короче, по накатанной: каменный век - медный век-бронзовый век-железный век-эпоха пара - эпоха нефти - современность. Или: первобытно-общинный строй-рабовладение-феодализм-капитализм - коммунизм (и снова капитализм). Раз вступив на путь "прогресса", человечество уже не сворачивало с него. Все человеческие общества можно соотнести с предложенной шкалой, после чего сделать вывод о степени их "прогрессивности" - после чего, в зависимости от политических взглядов совершить дальнейшие действия. Например, уничтожить "отсталое" общество, чтобы отдать его ресурсы "передовому", или, наоборот, насильственно поднять "отсталых" до уровня "передовых". Короче, "прогресс" обошёлся человечеству в сотни миллионов убитых и в тысячи уничтоженных культур, но, поскольку, это делалось ради "прогресса", то это было правильно.
2. Например, выяснилось, что оседлые поселения до нескольких тысяч - а то и десятков тысяч обитателей, появились у охотников-собирателей. Которые знали основы земледелия - но не пользовались им, потому что им всего хватало и так. И было это за несколько тысяч лет до появления первых государств. Еще раз: основы земледелия, инвентарь многие общества имели задолго - за тысячелетия до того момента, как появились "настоящие" государства, которые были основаны на зерновом земледелии. Чем объяснить этот хронологический разрыв и какие причины в конечном итоге привели к образованию первых государств - официальная история ответить не может.
3. Настоящие государства не были "прогрессом" по сравнению с предшествующим этапом, потому что реально намного ухудшали жизнь подавляющего числа их обитателей. Их существование было неустойчивым, периоды формирования государств сменялись их разрушением - точнее, исчезала надстройка в виде царей и чиновников, а все остальные продолжали жить своей привычной жизнью. Иначе - никакого непрерывного "прогресса" не было, была цепь попыток бОльшей или меньшей степени удачности. И не ради "прогресса", поскольку это фикция, дешёвка для лохов, а для конкретных людей, которых интересовали только богатство и власть.
4. Традиционный образ жизни - вплоть до русского крестьянина девятнадцатого века - не предусматривает работу ради "прибыли" или накопления излишков, которые можно использовать в каких-то целях. Семья, род обеспечивает себе привычный образ жизни и минимальный аварийный запас - и баста. Чтобы заставить такой контингент создавать прибавочный продукт для содержания царя, чиновников, армии, обеспечения престижного образа жизни и т.д. и т.п. - людей надо "одомашнить", как скот, то есть поставить в безвыходные условия, в которых им остаётся только работать из-под палки.
Это и есть суть государства - слом коллективной "нормальной" психологии человека, превращение его в рабочую скотину.
5. Неудивительно, что "огосударствление" шло медленно, этому отчаянно сопротивлялись как сами "подданные", так и варварская периферия. Плюс к этому на естественный процесса распада государств закономерно работали эпидемии, неудачи в земледелии, экологические провалы, неизбежные управленческие просчёты. Джеймс Скотт считает, что окончательный раздел мира между государствами, тот момент когда практически всё население Земли оказалось в зависимости от правительств, завершился к 1600 году. Как можно видеть - спустя пять тысячелетий после появления первых государств, что как-то странно, если воспринимать всерьёз клише о неизбежности и благотворности "прогресса" - слишком он уж затянулся.
6. Наряду с процессом образования государств не меняя сильным был обратный - развал государств и бегство подданных.
7. Вот тут мы подходим вплотную к теме Зомии, то есть этнографо-географического региона в Восточной Азии, гор и плоскогорий, куда стекались беглецы и жили там своей жизнью. Мы неправильно понимаем "дикость" - это не изначальное состояние обществ, не знакомых с "прогрессом", это сознательный выбор людей, которые с "прогрессом" и государством уже ознакомились, после чего решили - бежать. Бежать, теряя в комфорте и культуре, принимая малоэффективные хозяйственные уклады, но лишь бы подальше от благодетелей.
Об этом подробнее ниже.
Подобнее о Зомии
Дословно, Зомия - страна горцев. Это горы и плоскогорья Юго-Восточной и Восточной Азии, уходящие в Китай, заросшие непроходимыми джунглями, которые до последнего времени практически не контролировались центральными правительствами.
Эта территория заняла бы изрядную часть Европы, а её население исчисляли в сотню миллионов жителей. Об этих людях мало что знали, потому что они умудрялись уклоняться от всех видов контактов с властями - как туземными, так и колониальными и современными "независимыми". Впрочем, дикарями мало кто интересовался, потому что получить что-то от них было задачей нереальной, а навязать контроль было что-то из области фантастики.
Они жили параллельно ходу мировой истории.
Я бы продлил восточноазиатскую Зомию на плоскогорья Тибета, центральноазиатские горы и степи, и там, через горы Афгана, Ирана, Турции к Кавказу и Балканам. Тогда бы Зомия имела более полный вид в историческом и географическом смысле.
В западной культуре есть вполне корректный эквивалент термина - Хайленд, горная Шотландия, противостоящая как Лоуленду, то есть равнинной, "цивилизованной" Шотландии, так и более южной Англии. Правда, хайлендеров англичане всё-таки замирили, оставив аборигенов исключительно в качестве этнографического экспоната. Забегая вперёд - это единственный способ цивилизации справиться с Зомией: вырезать ее обитателей, а немногих уцелевших принудить переменить образ жизни, фигурально - спуститься с гор и стать равнинными жителями. Англичане в своё время отменно потренировались на "кошечках", провели опыты над своими соседями - валлийцами, шотландцами, ирландцами, после чего приобрели необходимые навыки принуждения к цивилизации (в своём понимании) в глобальном масштабе.
Видимо, восточноазиатским правителям до своих англосаксонских коллег было далеко (хотя последние всегда обвиняли первых в исключительной азиатской жесткости), поэтому Зомия продержалась немного дольше чем Хайленд.
Для России (и окрестных цивилизаций) местная Зомия (и постоянная головная боль) - Кавказ. Правда, Джеймс Скотт в качестве русской Зомии приводил пример казаков, но об этом немного позже: как мне представляется, учёный недооценил масштаб проблемы - вся Россия это и есть Зомия.
Итак, главное в теории Джеймса Скотта: "дикарей", как правило, нет.
Настоящие дикари (ограничимся Евразией, с Америками и Африкой немного сложнее), к примеру, андаманцы и аборигены Австралии. Они не контактировали с пришельцами, они не создавали государств. Подавляющее большинство остальных племён и общин Зомии, которые живут в дебрях примитивным бытом, на самом деле имели в своей истории воспоминания о более сложно устроенном обществе, часто о владении письменностью, о том, что они входили в состав каких-то государств или сами были их основателями. Этнографические и исторические расследования подтверждают это сведения.
На восток Азии и в ЮВА проникали разнообразные цивилизационные импульсы: из Китая, Индии, исламские, потом европейские. Государства, основанные на поливном рисоводстве, возникали постоянно, в разных местах, имело долгие и бурные истории, опыты взаимодействия друг с другом. Они всегда располагались в низинах, в бассейнах рек, где возможна концентрация зависимых земледельцев-рисоводов, а также существуют удобные речные или морские пути - ещё одно важнейшее условие сложения государства. А за пределами цивилизованной округи, земледельческих районов, на возвышенностях, куда рисоводство не имело объективных причин для распространения, в джунглях, постоянно находились - и сменяли друг друга - обитатели крохотных деревушек, полу-кочевники, занимающиеся охотой, собирательством, подсечно-огневым земледелием, торговлей (включая работорговлю).
Это Зомия, которая находится в границах нескольких государств - до недавнего времени формально, потому что ее обитатели никогда никому не подчинялись, а когда их принуждали к этому - снимались и уходили дальше.
Несмотря на всё разнообразие рас, языков, верований, культур, зомийцы имели ряд особенностей, которые выделяли их в особую группу населения.
Зомийцы никогда не занимались рисоводством: во-первых, это привязывало их к определенному месту, во-вторых, урожай легко поддавался контролю, что при наличии сборщиков налогов означало, что он поступал в распоряжение государства, в-третьих, мучили не самые лучшие воспоминания, как их предки горбатились на чужого дядю за пайку риса.
Основу их образа жизни составляли многообразные занятия, которые позволяли в зависимости от смены сезонов и отношения с соседями менять охоту на собирательство, торговлю - на возделывание делянок, набеги на оседлых - на рыболовство и т.д. Эта постоянная смена занятий не позволяла им жить в комфорте, но зато при необходимости избавляла от внешнего давления. Могли и радикально сменить образ жизни - например, уйти в море, создать морской аналог зомийцев, так называемых оранглаутов, морских цыган азиатских побережий и островов.
Зомийцы не имели никаких сложных структур управления, как максимум - старост деревень или вожаков родов, чаще всего жили просто большими семьями. Таков был осознанный выбор - местная аристократия могла быть перекуплена, стать проводником влияния государств, да и при малейшей угрозе так проще рассеяться, уйти из-под удара. На серьёзное сопротивление покорению зомийцы не рассчитывали. В тех случаях, когда их загоняли в угол и приходилось давать бой, они объединялись пророками или харизматичными главарями - понятно, что такие объединения были непрочными и легко рассыпались.
Зомийцы принципиально не пользовались письменностью, считая её инструментом угнетателей, контроля и учёта. Поэтому их представления об истории, особенно своей, обычно были путанными и упрощёнными. Какой-то высокой и оригинальной культурой, в европейском понимании, они не обладали, да и при таком образе жизни создавать шедевры было невозможно.
Скорее всего, зомийцы не имели национальностей в нашем понимании, все существующие деления на народы, по сути, внешние, давались сторонними специалистами и управленцами. Сами аборигены влёгкую соглашались, чтобы их причисляли к определённому племени, а сами они, в зависимости от обстоятельств, мимикрировали то под государствообразующую нацию, то под соседнее племя, то совсем отказывались от самоидентификации.
Интересным был выбор религии зомийцев - "от противного". Никогда окрестные зомийцы не имели веру, единую с наиболее близким государством, то есть с потенциальной опасностью. Отсюда весьма странные коллизии, вроде мусульман на юге Китая, или притеснения горных мусульман агрессивными буддистами в Таиланде.
Религия была для них заранее выбранным аргументом против объединения с оседлыми соседями.
Описание Зомии можно продолжить, только вот уже перечисленного достаточно, чтобы понять, почему эта культура принципиальных варваров оставалась в тени истории и политики - она не входила в привычные рамки и не подчинялась рецептам, выработанным для оседлого, "одомашненного" населения.
Тем более, что официальная история - это история государств, а не история окружающих их народов.
О масштабах этого явления приводится ссылка на мнение Уильяма Роу: больше китайцев бежало из древнего и средневекового Китая, выбирая судьбу варваров, чем варваров было окитаено. А Великая Китайская стена, похоже, была выстроена (если брать всерьёз версию официальной истории) не столько для защиты от набегов окрестных варваров, как для того, чтобы удержать ханьцев в родном государстве.
Также у Джеймса Скотта содержатся параллели с другими регионами и историческими периодами, чтобы понять, что "самоварваризация" отнюдь не уникальное явление, а, скорее, типичное в истории человечества.
Таким образом, господствующий сейчас нарратив (попросту, интерпретация истории) об объективной необходимости и неотвратимости "прогресса", а также существования государств (всегда - орудий эксплуатации) - не поддерживается объективными данными.
Для человека естественна свобода и свободный труд. То, что государство обеспечивает индивиду безопасность и комфорт, а индивид обязан за это демонстрировать полную лояльность и безропотно трудиться - опровергается опытом предшествующих поколений.
В данном случае НАСТОЯЩАЯ история опровергает историю ОФИЦИАЛЬНУЮ, которая представляет из себя оправдание сегодняшней политики.
Это очень важный вывод для создании идеологии альтернативного будущего человечества. Если человечество тысячелетиями последовательно и упорно отвергает собственную эксплуатацию и втискивание в шаблоны, то строить надо общество без угнетения и для всестороннего развития личности.
То есть коммунизм.
И верно оценивать опыт СССР с его положительными и отрицательными последствиями, отделяя то, что вело к подлинному освобождению человека, от того, что было некритично воспринято из прошлого государственного строительства - то есть того. Что заведомо не могло увенчаться успехом.
Крушение СССР - это одни вариантов реализации Зомии, только в специфической форме, поскольку уже не было свободных территорий для бегства несогласных с диктатурой номенклатуры, в которую выродилась советская власть. "Самоварваризация" антисоветчиков привела к общественной апатии, желании изменить существующие порядки - а когда на волне этих настроений был осуществлён переворот внешних сил - то при одобрении новых варваров весьма сложный СССР был разрушен до уровня примитивной периферии.
Из этого надо сделать правильные выводы, прежде чем строить новую державу.
Русская Зомия
После описания Зомии самое время задать вопрос: а какое это имеет отношение к нашей жизни? К России? Ведь это Юго-Восточная Азия и дела уже прошедшие: современные государства вроде бы уже замирили Зомию, превратили "дикарей" в полноценных собственных граждан
Рискну предположить, что закономерности, сформулированные Джеймсом Скоттом о зарождении государств и трудностях их функционирования, вполне прослеживаются в истории России. А, поскольку в России история всегда есть злободневная политика, обращённая в прошлое - то и к настоящему.
Я считаю, что "фактор Зомии" должен обязательно рассматривать при изучении нашего прошлого, чтобы составить более полную и объёмную картину. Конечно, это далеко не "единственно верное учение", а Скотт таки не Маркс-Энгельс-Ленин, но дополнительная точка зрения никогда не помешает.
Напомню официальную версию историю государства Российского, двести с небольшим лет назад верноподанейше преподнесённую государю-императору, да так с тех пор всерьёз и не подвергавшуюся сомнению.
Славяне "живяху звериным образом", вдали от культурных народов, а когда с культурой сближались, то культуре от этого резко плохело - варвары, что с них возьмёшь. Даже до тупых славян в конце концов дошло, что пора приобщаться к цивилизации, и они пригласили эффективных менеджеров - Рюрика с персоналом. Так на Руси образовалось государство, которое окультурилось и стало почти европейским. И даже развалилось, как положено у европейцев - под красивым слоганом "феодальная раздробленность". А тут еще, опять же по законам жанра европейской истории, явились азиаты и попытались посягнуть на "заокраинный Запад" - напомним, что Русь примыкала к нему каким-то боком.
Дальше много чего было плохого, но всё закончилось хорошо: культура и цивилизация помогли окультуренным славянам преодолеть иго и раздробленность, после чего снова стать европейским государства. Сначала - не совсем, ну, а как явились Романовы, и, тем паче, Пётр Первый, ни у кого сомнения в цивилизованности не возникало.
Данная схема достаточна проста, чтобы уложиться в голове, и не вызвать ненужных вопросов. Школьники средней школы, на которых она рассчитана, не любят дополнительную информацию, а когда вырастают до взрослых, то не любят дополнительно обдумывать то, что уже удобно лежит в мозгах.
Профессиональные историки имеют на руках достаточно фактов, которые не слишком укладываются в карамзинскую схему, вот только...см. предыдущий абзац.
С вашего позволения, я позволю себе с помощью Джеймса нашего Скотта вставить несколько недостающих фрагментов в историческую картину.
Первое.
Как ни соблазнительно вывести единую линию государствостроительства от Рюрика через Владимира Святого к Владимиру Путину, на самом деле начало России как государства имеет множество истоков. История страны уходит за тысячелетия глубже и на тысячи километров дальше от античного мира, Византии и Западной Европы.
Даже если брать Восточно-Европейскую равнину, то на ней задолго до Рюрика было множество обществ, которые можно рассматривать как территории с оседлым населением, прото-государства, кочевые империи, ранние государства и т.д. и т.п.
Даже то, что известно сейчас, позволяет судить о весьма интенсивных и разнообразных попытках обрести свою государственность.
Разные фазы Триполья пятого-третьего тыс. до н.э. с обширными постоянными поселениями, которые по уровню развития вполне соответствовали зарождающимся цивилизациям Нила и Междуречья.
Весьма странная история с сейминско-турбинской культурой, которая не имеет аналогов в истории, отчего называется феноменом - история народа металлургов и конников, ставших аристократией на пару веков во втором тысячелетии до н.э. в Западной Сибири и в Восточной Европе.
Многообразное царство скифов первого тысячелетия до н.э. которое включало в себя множество народов с разными укладами, с городами и укреплениями, весьма активно выступавшее на мировой арене.
Многие объединения славян, кочевников, совместные степные державы первого тысячелетия н.э.
Все это - а это только фрагменты! - даёт картину очень долгого и напряженного исторического пути к становлению государства оригинального евразийского типа.
И этот путь вполне укладывается в предложенную Скоттом концепцию, что образованию государств должно предшествовать становление весьма развитых обществ - за столетия и даже тысячелетия, а также, что тысячелетия идут сложные противоречивые процессы образования государств и их распадов, по множеству объективных и субъективных причин. В том, что мы сейчас называем "Россией", заложен опыт десятков обществ и государств-предшественников разных народов, укладов, культур, взлётов и падений, на который лишь на самом последнем этапе становления наложились импульсы с Запада. (которые и не могли стать основой российской государственности из-за разности условий местопребываний)
Описанная мною версия невыгодна нынешней власти, которая легитимизирует себя исключительно через принадлежность к Европе: принять другую версию означает минимизировать влияние Европы, осознать, что настоящие корни страны лежат географически и хронологически вне Европы.
Это подрывает всю устоявшуюся идеологию, а также обосновывающую её историю.
Впрочем, сейчас мой уважаемый читатель совершает антиконституционное деяние, так как в Конституции РФ статья 67.1 часть 2 сформулировано, что Россия имеет ТЫСЯЧЕЛЕТНЮЮ историю, то есть она привязана к хронологии европейской версии - к призванию Рюрика (862 г) и крещению Руси (988 г). Существующая власть продуманно исключила многотысячелетнюю евразийскую составляющую историю страны, чтобы обеспечить себе монопольное положение в идеологии.
Другое мнение - преступление. Инакомыслие.
Второе.
О взаимодействии государства и населения, точнее, о постоянной тяге к бегству населения из оков государства. Как известно, сколько волка не корми, а он всё в лес смотрит...тем более, когда кормят плохо.
Согласно Джеймсу Скотту, государство крайне неэффективно как система само по себе, к тому же, при функционировании оно само генерирует факторы, вызывающие его распад: нарастание экологических проблем (вырубка лесов, заиливание водных путей, засоление почв), болезни скота и земледельческих культур, эпидемии скученных людей. Только перечисленного достаточно, чтобы срок жизни государства не превышал нескольких поколений, после чего следовал его распад, уничтожение или разбегание населения, восстановления экологических условий, после чего наступал новый цикл государствообразования.
Еще до наступления естественного конца государства, возникающие проблемы провоцируют бегство подданных от проблем. Как минимум - разные формы избегания налогов в самом государства, как максимум - вообще за его пределы.
Бежать в России было куда.
Фактически до начала восемнадцатого века в России более-менее плотное население было только вокруг немногих крупных городов (ну, как крупных - в Москве, мегаполисе, было тысяч двести населения, весь город в пределах Земляного вала можно пересечь за час, остальные города считались крупными, если в них число жителей превышало десять тысяч). Основная масса крестьянского населения жила в деревнях из нескольких дворов, отделенных друг от друга лесами и часами пути. Чтобы исчезнуть, человеку достаточно было углубиться в окружающий лес на пару часов. Месяц пути - и он оказывался к местах, откуда "выдачи нет" - в степи или в северной тайге. Еще несколько месяцев неспешного пути - и человек оказывался в местах, где о власти только слышали.
Достаточно красноречивая подробность, которая всплывала во время монгольских и татарских набегов - жители городов, которые не хотели обороняться, прятались по окрестным лесам. Надо представить, что это были за леса, если в них от весьма опытных преследователей смогли скрываться целые обозы со скарбом и стадами.
Да и история партизанского движения при Наполеоне и во время Отечественной о многом говорит.
Видна значительная разница с другими цивилизационными центрами вроде Европы, Ирана, Индии, Китая, где уже в зрелое средневековье перемещение населения было под куда более жёстким контролем из за высокой плотности населения и лучше организованного чиновничьего аппарата. Оттуда бежать можно было только за моря.
Поэтому перед русским государством (и его собратьями по несчастью в Северной Евразии) стояли две главные, практически невыполнимые и взаимоисключающие задачи: как организовать оборону, используя разреженное, постоянно утекающее население - и как удержать это население, потому что оборона стоит очень дорого, а развёрстанная по немногим тягловым людям - особенно дорого.
Неустойчивость, позднее становление государств Северной Евразии, как мне представляется, во многом связана с этими проблемами. Благоприятные климатические и почвенные условия в Евроссии (о Сибири лучше не упоминать вообще) встречаются только на Украине - неслучайно там возникли самые первые и устойчивые общества, перешедшие в государства. То, что считается коренной Россией, носит выразительное название Нечерноземье, с продолжительной снежной зимой. Очень долгое время, до семнадцатого-восемнадцатого веков, вдобавок, покрытый лесами и болотами.
Для князей, бояр-вотчинников и дворян, которых наделяли поместьями, главной проблемой было не получить землю - земли было вдоволь - а "посадить" на землю людей. Без людей земля оставалась пустошью, лесом. С людьми становилась пашней. Мало того, что людей самих по себе было мало, Восточная Европа немноголюдна, так ценные рабочие кадры уходили, как только им что-то переставало нравиться. Миф о "долготерпении и забитости" русского народа рождён совсем недавно, не ранее восемнадцатого века, когда крепостничество и контроль империи действительно превратил крестьян в рабов. А до этого русские слыли весьма вольнолюбивыми и драчливыми, когда чувствовали стеснение своих прав, так что властям и владельцам земли приходилось считаться с их интересами.
Фактор Зомии, описанный Скоттом для нагорий Юго-Восточной Азии, в полной мере действовал в лесах Северной Евразии.
Княжеская и ханские власти держали города, феодалы - свои поместья. Государство фактически сосредоточивалась в этих немногих очагах. Когда мы смотри на карты, реконструирующие территории того времени, с уверенно закрашенными обширными владениями, то надо понимать, что власть распространялась в лучшем случае на несколько километров в сторону от судоходных рек. То, что находилось за этими пределами, никакому контролю не подлежало, ввиду фактической невозможности попасть туда. Там, в непролазных лесах, вокруг незначительного цивилизационного ядра, рассыпались крохотные общины, живущие подсечно-огневым земледелием, охотой и рыболовством. Они сами справлялись со своими проблемами, и не слишком тянулись под гнёт власти. Взять с них что-то можно было только силой, полюдье организовывались как военные походы, причём, не всегда удачные - печальная судьба рэкетира Игоря Рюриковича тому свидетельством. Кроме позднего варианта полюдья, ясака, был еще один вариант что-то получить с русских зомийцев - организовать неэквивалентную торговлю, например продавать железо за пушнину. И это не былинные времена Киевской Руси - для Евроссии это семнадцатый век, а для Сибири - и до середины двадцатого.
Так что особенность "России", то есть северо-евразийских государств, заключалась в крайне осторожной и взвешенной политике властей по отношению к подданным. Иного и не могло быть, иначе князья и ханы рисковали бы остаться без населения, которое бы растеклось по окрестностям без всяких следов. Так было почти всю историю, и только начиная с семнадцатого века русские цари начали осторожно закручивать гайки, переводя прежние арендные отношения в крепостничество. Ситуация изменилась, не в лучшую для народа сторону: евразийская модель государственности была заменена на западную, заметно усилился репрессивный аппарат, да и появился стимул для усиления эксплуатации крестьян - Россия стала продавать зерно Англии, помещики смекнули, как заработать деньги.
На этом экскурс в русскую Зомию можно было бы закончить, но Россия не была бы Россией, если бы и в этот раз не пошла поперёк общемировых тенденций.
В оригинальной евразийской государственности существовал механизм, который позволял разрешить неразрешимую задачу: как увеличить тяготы населения на оборону, при этом избегая бегства населения и распада государства.
Этот механизм в России сработал минимум два раза: в московском княжестве четырнадцатого-шестнадцатого веков и в СССР 1930-1950-х гг.
Объяснение этого феномена мне попалось у Ф.Ф. Нестерова в книге "Связь времён" (1981 г), уже полузабытой, но достаточно интересной.
Зарождающаяся Россия находилась в обстановке "сверхвысокого давления" со стороны соседей и не имела объективных шансов выжить в таком окружении. Тем не менее страна вышла победителем из двух столетий непрерывных войн - за счёт чего? За счёт чрезвычайной дисциплины населения, выработанной привычки отдавать ради победы не только что положено по закону (как в Европе), но столько сколько нужно - жизней, ресурсов, усилий.
Иначе говоря, когда народ чётко ощущал смертельную опасность, причём такую, что от неё не спастись даже привычным рассеиванием, а власть давала чёткую программу выживания, то складывался симбиоз государства и народа - и он творил чудеса.
Надо отметить, что при этом государство допускала широкую народную самостоятельность и инициативу: в Московском княжестве никакого крепостничества не было, стремительное расширение страны при Иване Грозном сопровождалось реформами самоуправления, а сталинский СССР, несмотря на свою репутацию "тоталитаризЬма", имел широкое народное представительство в Советах, социальные лифты и ощущаемую всеми тенденцию на улучшение жизни. То ли сознательно государство отпускало вожжи и давало народу лишнюю степень свободы, то ли прагматично считая, что свободный и инициативный народ способен на бОльшее.
У Джеймса Скотта нет намёков на такую возможность: у него государство и народ всегда антагонисты, противостоят друг другу. (приношу извинения, если моё слабое знание автора привело к таким выводам).
Для русских (в широком смысле - для обитателей Северной Евразии) возможность "соборности", то есть объединения ради решения общей цели, вполне очевидна.
Впрочем, как я уже отметил, такие периоды уникальны, и складываются исключительными усилиями обеих сторон. В том случае, когда власть не предъявляет программу выживания или улучшения жизни народа, народ по умолчанию считает, что уже не должен нести абсолютные тяготы, и в дело вступает фактор Зомии - в народе нарастает отчуждение от государства, и заканчивалось это, что для Московского царства, что для Российской империи, что для СССР, всегда плачевно.
Может плохо закончиться и для РФ - если в европеизированной стране не будет снова открыт и запущен евразийский механизм общего выживания. Но нынешней властью эта задача не выполняется и даже не осознается как таковая. Правящая элита находится во власти штатных политтехнологов и всецело уверена, что население молчаливо согласно с наложенными тяготами и живёт по традициям ответа на "сверхвысокое давление". Царящая в РФ европейская идеология не даёт пустить в дело наработки предков по функционирования государства в экстремальных условиях Евразии и снизить зомийную энтропию у народа.
Зомия будущего
Еще одно обстоятельство, которое заставляет продолжать тему Зомии.
Хотя сам Джеймс Скотт считал, что изучаемая им Зомия Юго-Восточной Азии была замирена еще в 1970-е (не без его участия, кстати) и в современности потеряла актуальность, но лично у меня складывается впечатление, что золотой век Зомии еще впереди. И в очень недалёком будущем.
Упрощённо говоря, в 1970-х Зомию уничтожили вертолёты и ништяки от цивилизации. Иначе - избыточные ресурсы, которые оказались в распоряжении цивилизации.
Условные "вертолёты" - техника, способная сломить главный фактор защищённости Зомии, её недоступность. Если автотранспорт требовал прокладки дорог, что в условиях заросших джунглями гор было почти невыполнимой задачей, то вертолёты мгновенно переломили ситуацию в пользу государства. Бороться с ними могли только отряды, снабжаемые мобильными средствами ПВО другой высокотехнологичной державой, а классические зомийцы с бамбуковыми копьями к ним не относятся.
Кроме того, современные государства ЮВА имели возможность предоставить бывшим зомийцам - а своим потенциальным лояльным подданным - технику для увеличения площади обрабатываемых земель, стройматериалы для деревень, высокоэффективную медицину, новые высокоурожайные культуры, возможность выйти за рамки общинного мирка и сделать карьеру в рамках вполне современных государств.
Кнут и пряник переломили ситуацию, впервые в истории сделав уклад Зомии опасным и неактуальным. Но времена меняются.
Так вот, эпоха доступной энергии, в которой были и вертолёты, и ништяки, заканчивается.
Для вертолётов не будет авиатоплива, да и производство с обслуживанием сложной техники уже сейчас вызывает проблемы. Прочие блага цивилизации будут уменьшаться в объёме и по номенклатуре, отбрасывая "поднятую целину" ЮВА обратно в прошлое.
История совершает очередной оборот, за цивилизацией наступает варваризация, которая захватит не только прежние области Зомии по всей планете, но и распространится на центры высокой культуры. Что в этом удивительного? Жаль только, что господствующая сейчас в мире теория непрерывного прогресса совершенно не готовит население Земли к такому повороту событий.
Предположу, что кроме естественной "зомизации" регионов, оставшихся без контроля государств из-за снижения энергонасыщенности, глобализм предусматривал "зомизацию" принудительную. Иначе - искусственное разделение мира на два принципиально разных уклада, с разной насыщенностью ресурсами. С целью сохранения остатков ресурсов для избранных, даже не для нынешнего "золотого миллиарда", а куда меньшего контингента.
Первый - условные мегаполисы, в которых сохранится достигнутый на 2020-е годы технический уровень, зоны относительного комфорта, за который население будет расплачиваться тотальным контролем со стороны... а вот тут непонятно. С большой долей вероятности традиционные государства могут отмереть, уступив место некоему глобальному управлению, наднациональной структуре.
А второй уклад будет снят со снабжения ресурсами, его население оставлено на произвол судьбы и будет интересно мегаполисам только в плане защиты от набегов и проникновения эпидемий. Таким образом, наряду с традиционными районами Зомий в разных частях земного шара, где еще пару поколений назад жили принципиальные антигосударственники - и их потомки просто вернутся к прежнему образу жизни, возникнут новые, куда более обширные и населённые регионы, брошенные без подпорок цивилизации на выживание в духе дарвиновского естественного отбора. Предсказать результаты этого невозможно, так как в истории не было таких масштабных и резких перемен. А те аналоги, которые можно привлечь, вроде судьбы Италии в период падения Рима, или нынешняя "африканизация" Африки после окончания холодной войны, выглядят уж больно жутко.
Такие планы открыто обсуждались в начале двадцать первого века и поступь глобализации в этом направлении казалась неумолимой. Сейчас оформляется противодействие этому в виде сопротивления "традиционных" капиталистов Запада, спасающих реальное производство, для которого нужны и ресурсы, и рабочая сила, и зоны производства, и рынки сбыта - то есть вполне привычный нам мир. Плюс к этому оформляется союз государств Востока, в котором пока относительно благополучно с ресурсами и производством - России, постсоветского пространства, Китая, Ирана, которые тоже нацелены на сохранение прежнего образа жизни. И сказать сейчас, по какому пути пойдёт дальнейшее развитие истории, весьма затруднительно.
В определённом смысле, развитие постсоветского пространства после крушения СССР может дать представление о начальной фазе "принудительной" зомизации в сочетании с "естественной". Я намеренно не разделяю РФ и постсоветские республики, так как не вижу принципиальных отличий между ними, потому что процессы имели близкие исходные условия, проводились под давлением внешних сил с одинаковой программой, а возникшие за 30 лет различия между бывшими советскими республиками не превышают различия между регионами в самой РФ.
СССР сознательно и упорно проводил политику стандартизации социальных условий на всей территории страны, невзирая на трудности с отсталостью регионов и затрат на осуществление этого на огромной территории. Это была идея фикс - создание однородной "новой исторической общности советский народ", на которую не жалели ни времени, ни средств. Такую политику можно признать в целом правильной, но для её осуществления не хватило времени. Из 70 лет, отведённых историей Советскому Союзу, треть ушла на элементарное преодоление отсталости и борьбу за существование, которые сопровождались предельными тяготами для населения. Только государство с евразийской традицией сверхмобилизации в ответ на смертельную угрозу, смогло преодолеть этот рубеж. Создание относительного комфорта для граждан СССР началось с 60-х, к моменту распада СССР только одно поколение выросло в сытости и довольстве (кстати, уникальное достижение для Северной Евразии), что оказалось недостаточным для сохранения патриотизма в кризисную перестройку. Над населением более старших возрастов тяготели психологические травмы истребительных Гражданской и Отечественной, коллективизации, принудительного отказа от прежнего образа жизни, которые сказывались в мировоззрении и уже полностью советского последнего поколения. Массовое мировоззрение не успело совершить необходимую перестройку, перейти от традиционного к мироощущению эпохи модерна и индустриализации.
Если использовать терминологию нашей темы, то Советский Союз находился в самой опасной фазе сложения государства, предельного угнетения принудительно собранного населения, в период первоначального строительства, когда требовалась максимальная эксплуатация человеческого ресурса - и во многом состоял из территорий, где традиции бегства от государства, самоварваризации, были живы. Эти настроения не были вовремя распознаны (тем более что они даже не были введены в научный оборот), и во многом усилили естественное недовольство населения кризисом 80-х - а потом наложились на переворот номенклатуры под внешним управлением. СССР, может, имел возможность справиться по отдельности с каждой угрозой, но в комплексе они оказались сильнее.
Традиционная Зомия на территории бывшего СССР образовалась буквально в первые же годы, а в дальнейшем законсервировалась: похоже, в таком состоянии эти регионы могут существовать неопределенно долгое время, если не вечно. В РФ это районы тундрового и таёжного укладов, южное кочевое население, горный Северный Кавказ, глубинные сельские районы в Сибири и средней полосе Евроссии. Государство утеряло всякий контроль над ними, население быстро продало во вторчермет последние признаки цивилизации, и стало жить по своим понятиям, имеющим немного пересечений с Конституцией РФ. За пределами РФ такими зонами стало Закавказье, Киргизия, Таджикистан и Молдова - за исключением столиц, которые, в свою очередь превратились в анклавы глобализма (они больше связаны с мировой экономикой, чем с районами за полсотни километров от городской черты).
Так на территории постСССР прошла предварительная практическая часть эксперимента по грядущему мироустройству с мегаполисами и пустыми землями между ними.
Наряду с традиционной естественной Зомией в Прибалтике образовалась Зомия искусственная - этнографические резервации на месте Латвии, Литвы и Эстонии. Они были тотально деиндустриализованы, а их немногочисленно содержание взято на содержание внешними силами. Пока в мире сохраняются излишки ресурсов, часть европейского населения имеет возможность на мирное существование в мемориальной стадии, при условии, что оно не будет тратить энергию на поддержание своей экономики. В перспективе эксперимента "мегаполисы-пустые земли" проглядывает для некоторых мягкий вариант "пастеризации" (так назывался американский проект демилитаризации и деиндустриализации Германии после 1945 г): создание зависимых слаборазвитых районов с сельским населением, без шансов превращения в политическую силу.
Судьбы промышленно развитых регионов РФ, Украины, Беларуси имела очень сложную траекторию, которая не имеет пока завершения и может иметь любое окончание. Беларусь в целом сохранила советский промпотенциал, РФ. после чудовищного спада, осторожно восстанавливает его, а Украину, как потенциальное поле боя между Западом и энергоВостоком, по общему молчаливому соглашению превращают в "пустую землю" - чтобы ни одна из сторон не смогла изыскать там ресурсы для себя.
И совершенно своей жизнью, мало связанной с остальными территориями, живут российские мегаполисы - анклавы глобализма, вместе со связывающей их инфраструктурой, являя "новый дивный мир".
Так что настоящее и будущее свидетельствует о неистребимости Зомии, как неизбежного альтер эго государства.
Альтернативная Зомия будущего - "Меганезия" Александра Розова
Зомия будущего также может рассматриваться как полноценная альтернатива глобализма.
Ее появление описано, к примеру, в огромном цикле утопий и памфлетов Александра Розова "Меганезия", а также в его регулярных статьях-постах.
Это социальная фантастика ближнего прицела, весьма редкий жанр в наше время, вызывающая массу опровержения, споров, и поэтому крайне интересная даже для тех, кто не разделяет энтузиазм автора - ваш покорный слуга в их числе.
Александр Александрович предположил, что маргинальные общности на периферии цивилизации, в какой-то момент создадут собственную материальную базу, отличную от глобальной и даже превосходящую её. Это новое слово в истории Зомии, поскольку самоварваризация всегда шла за счет сознательного отказа от сложных технологий, которые требуют массы людей и сложного управления, то есть служат восстановлению государства. А нынешний уровень развития науки и техники допускает, что одиночки и незначительные коллективы, даже на базе уже имеющихся наработок, могут опережать общемировой уровень.
Идея эта, при всей парадоксальности, вполне жизненная, учитывая, как в 1970-е началось свёртывание научно-технической революции, в результате чего, если не считать компьютеризации, средний мировой уровень развития остановился на 1980-1990-х годах.
(У Розова - клапан сброса Уатта, то есть блокирование прогресса путём устранения его социальных предпосылок. Ещё из Розова: научно-технический прогресс, по мере приближения к зоне сингулярности Винджа, разрушает фундамент феодально-индустриальной господствующей системы. И объяснение термина "сингулярность": новое поколение техники изобретается в виде избыточного числа альтернатив, причём раньше, чем в практику внедряется предыдущее поколение).
В наше время по разным причинам были заторможены многие перспективные направления, иногда - благодаря патентному праву, иногда - физическим устранением первопроходцев, иногда - погребением в информационном шуме. Эти направления вполне реалистичны для дальнейших разработок, и были остановлены сознательно: они могли вывести человечество на новый социально-экономический уклад, в котором небольшие коллективы получали бы доступ к дешевым и доступным источникам энергии, простым средствам перемещения, самообеспечению продуктами питания. Допустить этого "оффы" (так у Розова именуются сторонники современного глобализма) не могли, иначе бы их непререкаемое господство на этом закончилось.
Итак, неожиданный поворот истории - высокотехнологичная периферия, которая потенциально превосходит офф-центры по материально-техническим средствам, по управлению, поскольку глобалисты погрязли в бюрократии, и в идейном плане - глобализму давно нечего предложить человечеству. А новая Зомия предлагает свободу, причём не прежнюю свободу выживания в пустыне, а вполне достойную совершенно новую жизнь.
История Меганезии начинается с нескольких не связанных поначалу акций пиратов, контрабандистов, хакеров, сепаратистов и т.д. в южных морях - Индонезии, Полинезии. Столкнувшись с готовящимся ответов "оффов", эти весьма разнородные силы вынужденно объединяются и начинают играть по своим правилам, демонстративно игнорируя международное право и даже рамки приличия: резня, геноцид, использование радиоактивного заражения и атомного оружия.
Так начинается анархистская Меганезия, с которой из-за её отмороженности и незначительности основные мировые акторы проначалу просто боятся связываться, а когда понимают, что она является рассадником революционных технологий и идей, то уже становится поздно.
Дальше описываются разные аспекты утопии, её экспансию на отсталые Зомии в разных концах Земли, выход в космос...
В социальном плане Меганезия - типичнейшая Зомия, то есть множество отдельных общин разного устройства, которые объединены в рыхлую конфедерацию с нечёткими границами и зонами влияния (напомню, что речь идёт о недалёком будущем, в котором образовались многочисленные "пустые земли", отключённые от дефицитной энергии и которые выживают как могут - вот туда в первую очередь и проникает Меганезия). Сама география этого места, то есть острова Тихого и Индийского океанов способствовали этому. Власть появлялась по контракту, то есть отдельные лидеры и группы представляли свои управленческие проекты, оценивали их стоимость и привлекаемые ресурсы, после чего на голосовании выбирался лучший из них - и власть переходила к авторам проекта. Потом временные управленцы отчитываются о проделанной работе и уходят. Минимум на 10 лет - им запрещается занимать управленческие должности...
Как видно, в утопии предложен выход из недостатков Зомии (ее технологической отсталости и невозможности к объединению перед лицом угрозы). Хотя бы в теории.
Более проблематичной является её дальнейшее бесконфликтное развитие...
Будет ли это реализовано - история покажет.
Казалось бы, причём тут Тартария?
Как мне представляется, современные исторические дисциплины вплотную приблизились к описанию ряда явлений, которые пока не имеют названия, и даже не должны изучаться.
То есть то, что я, за неимением более подходящего слова, называю условной Тартарией.
- Это государство без государства.
- Это объединение людей, которое управляется совершенно по иным законам, чем в государствах - механизмах насилия меньшинства над большинством.
- Это то, что было до появления первых государств в четвертом тыс до. н.э. и в последующую историю на варварский периферии государств, на землях непокорённых вольных племён.
- Это то, что планомерно уничтожалось без следа в остальном мире и, как последний рубеж обороны свободы, осталось только на севере Евразии - в том, что зафиксировано под названием Великая Тартария.
Пусть будет Тартария.
Пусть даже происходящая от древнегреческого тартара, то есть глубочайшей пропасти, куда боги-олимпийцы загнали предшествующее поколение богов - титанов. Во-первых, тартар слово не эллинское, то есть явно заимствовано от предшествующего населения Балкан (пеласгов?), во-вторых, может служить аллегорией того, как рабовладельческое государство расправилось с вольными племенами, в третьих, соотношение Тартарии с тартаром нервирует официальных историков. Последнее нечеловеколюбиво, но доставляет удовольствие...
Многочисленные ипостаси Тартарии в остальных частях Земли могли иметь другие имена, вполне возможно - знакомые историкам.
Джеймс Скотт в своих книгах ("Искусство быть свободными: анархистская история нагорной Юго-Восточной Азии" (2008 г), "Против зерна: глубокая история первых аграрных государств" (2017 г)) обозначил предел, до которого официальная антропология может приблизиться к понимаю феномена условной Тартарии.
Иначе говоря, описать методом умолчания антигосударственное государство.
Джеймс Скотт пишет о необъяснимом ( с точки зрения официальной истории) разрыве в несколько тысячелетий между появлением многочисленных оседлых поселений, освоением навыков земледелия и скотоводства - и появлением первых государств в четвертом тыс. до н. э. Если исходить из концепции "прогресса", то создание цивилизации должно было следовать сразу же после создания предпосылок, и мы бы вступили в эпоху классовых государств раньше на тысячелетия.
Что происходило в это время, как и чем управлялись на протяжении многих поколений эти общности из многих тысяч людей?
Ведь это были не человеческие стада, а сложно устроенные общества с неизбежной дифференциацией по занятиям, по овладению передовыми ремёслами, с необходимостью мобилизации на общественно-полезные работы, перераспределению добычи, организацией обмена и торговли с далёкими источниками ресурсов, планированию коллективных действий в течение года и в течении жизни поколений, с обязательной обороной от соседей, с развитыми верованиями, общими праздниками, инициациями, и т.д. и т.п.
Когда то же самое выполняет элита древних государств, то мы отлично представляем себе царей, облечённых божественной властью, знать из приближённых, богатых торговцев, чиновников и жрецов, то есть весьма многочисленную элиту. Плюс стражников, воинов, надсмотрщиков, отличием которых принято считать длинное клинковое оружие - только оно является стопроцентно предназначенным только для убийства людей. На содержание этого правящего слоя уходила львиная доля прибавочного продукта, который производили зависимые простолюдины.
Но в случае так называемых прото-государств или сложных вождеств, как принято называть общности, предшествующие настоящим государствам, археологических свидетельств существования такого слоя не обнаруживается. Жилища людей обычно стандартны, погребения не отличаются инвентарём, в планировке поселений нет следов дворцов, укреплений в центре, кладовых для ценностей или амбаров принудительного собранных припасов.
Механизм образования и функционирования настоящих государств нам в общем понятен - это насилие, освящённое религией. Но если нет следов, свидетельствующих о насилии над низшими, с целью их эксплуатации, то наука оказывается в тупике - такого просто не может быть. С точки зрения официальной истории период, предшествующий образованию первых государств, невозможен и поэтому не изучается.
Современная буржуазная наука не может признать, что многочисленные и сложные общности могли ( и могут!!!) управляться без насилия. Потому что тогда аннулируется сверх-идея самой исторической науки, то есть внедрение в подсознание человечества мысли, что "прогресс", то есть планомерное достижение всё более высшей степени комфорта, может быть достигнуто только классовым обществом, прямым насилием (как при рабовладении и феодализме), так и экономическим принуждением (как при капитализме). А то, что свободные люди, с помощью добровольного и всеобщего согласия способны на достижение аналогичных результатов - есть ересь, достойная аутодафе.
Заказчики истории убивали и за меньшее.
Пусть это было тысячелетия назад - но кто докажет, что нечто подобное возможно в наше время? Или в будущем? Уровень сложности проблем, стоящих перед нашими предками десять тысяч лет, ничуть не меньше чем в наше время. И ведь тогда справлялись, чисто интуитивно, по традиция. В наше время из-под завалов дезинформации и пустопорожнего наукообразного бреда вполне могут быть извлечены алгоритмы такого эффективного управления.
С той же точки зрения может быть рассмотрена еще одна теория Джеймса Скотта: о варварской периферии, которая окружает государства - и даже порождается ими, потому что беглецы от эксплуатации сами образуют такое окружение возле цивилизации.
Правда, Джеймс Скотт оценивает Зомию скорее в негативном ключе, как сознательную деградацию беглецов в социальном и технологическом плане.
Но если представить, что параллельно с государствами насилия всю их историю сосуществуют анти-государства, условные Тартарии, то становится понятна стойкость Зомий, столь долгое их существование.
Условные Тартарии поддерживали Зомии, рассматривая их как естественных союзников, как первый рубеж обороны от завоеваний, как несчастных братьев, вырвавшихся из плена на свободу. Беглецы были заражены всеми пороками цивилизации, но они же были самыми яростными борцами с государствами. Ненависть к порядкам, при которых их предки и они сами были животными, была смыслом их существования.
Периодические контрудары союзов Зомий и условных Тартарий регулярно сокрушали государства.
Скотт (по крайней мере в прочитанных мною книгах) не касался темы "варварских" псевдо-государств, которые располагались на удалении от настоящих государств.
Он отмечает своеобразный характер взаимоотношений, ссылаясь на мнение более компетентных учёных: "враждебные близнецы". Государства и варвары, по определению, не могли существовать друг без друга, без выделения чуждого мира в своём мировоззрении, культурные люди не могли ощутить свою культурность и избранность.
Экономически оседлые настоящие государства не могли существовать без варваров, в основном кочевых - варвары дополняли дефицит необходимых товаров, к тому же они обеспечивали доставку товаров из других государств, или же обеспечивали безопасность торговли купцами из государств.
Варвары попадали в поле зрения культурных народов изредка, в случае торговых контактов или взаимных военных действий. В первом случае они выступали как зажравшиеся спекулянты, во-втором как просто враги, поэтому обнаружить объективность и глубокий анализ в первоисточниках не получится.
Сегодня официальная наука относится снисходительно к варварам, не видя в них ни настоящего управления, ни высокой культуры, ни вообще чего-то, заслуживающего внимания. В лучшем случае они притягивают исследователей тем, если среди варваров можно обнаружить предков знаменитых народов. Потому в варварской Европе античного периода, к примеру, изучаются кельты и германцы как предки французов и немцев, но полузабыты венды-венеты, имеющие отношение к славянам. Варвары в исключительных случаях, в качестве награды, получают этнонимы из хроник цивилизованных народов, а чаще всего проходят как безымянные археологические культуры, в которых разбираются только специалисты.
При этом, как мне представляется, современники полноценных варварских анти-государств, условных Тартарий, вполне ощущали настоящую угрозу и верно оценивали её масштабы.
Хотя, при механическом сопоставлении цифр, цивилизованные государства в разы, а то и на порядок, превосходили своих вероятных противников в численности населения, в продовольственных запасах, в ремёслах, в личном составе армий, её выучке и в фортификации. И всё же пять тысяч лет взаимоотношений цивилизации и Тартарии часто приводил к победе последней. Свидетели Тартарий тех лет лучше понимали их природу, и насколько их суть опасна для классовых обществ.
Как ни парадоксально это звучит, возможно, анархистские Тартарии имели лучшее управление чем их соперники, обладающие полноценным бюрократическим аппаратом и чёткой вертикалью власти - то, что считается достоинством и признаком культуры. Современные специалисты по менеджменту справедливо указывают на многие недостатки государственной иерархичности, её чрезвычайно высокую стоимость для населения и неспособность действовать в экстремальных условиях. Официальная история представляет нашествия варваров как сброд, обуянный жаждой мести наживы, под временным руководством харизматичных лидеров. Возможно, это не вся правда, и наступления условных Тартарий совершалось людьми, привыкших подчиняться без принуждения, беспрекословно слушаться выборным вождям, и чётко в массе сознающими необходимость внутренней дисциплины ради общей победы. Тартарии могли иметь свои управленческие секреты, которые позволяли на равных конфликтовать с цивилизациями. На развитие их были тысячелетия...
Подданные государств не могли не знать о далёких странах, где люди живут на равных и вольно, хотя бы эти сведения доходили до них через десятые руки. Как бы ни уверяла религия цивилизованных людей, что "бог терпел и нам велел", человечество всегда было твёрдо уверено в существование золотого века в прошлом, а также чудесных стран свободы и изобилия в настоящем. К сожалению, наши современники лишены этой веры, после гибели условных Тартарий победители старательно зачистили историю и географию.
Кстати, тот исторический персонаж, который на кресте якобы велел терпеть муки в этой жизни ради награды в вечности, был типичным маргиналом, всю жизнь якшался то с зомийцами, то с инсургентами, да и страна, в которой он жил, имела долгую и славную историю сопротивления всем окрестным империям: начиная с бегства патриархов из Ура, позже - более известный массовый исход из Египта, да и потом предки евреев как-то не жаловали ни своих царей, ни окрестных. Ещё он угрожал карами всем, кто притеснял малых сих. Достаточно представить, как из типичного диссидента Иисуса сделали идеолога классового угнетения, чтобы представить, какие подмены производились в истории.
Кроме того, условные Тартарии имели более устойчивое хозяйство по сравнению с государствами, как ни выглядит это странно с нашей точки зрения.
Образование государств на первом этапе всегда сопровождается упрощением образа жизни. Племена, которые предшествовали государствам, имели для выживания целый комплекс разных укладов: охоты, рыболовства, собирательства, начальных земледелия и скотоводства. Если возникали проблемы на одном направлении, человек традиционной культуры переключался на другие.
Государство, для сбора населения и контроля за ним, обычно выбирало зерновую монокультуру. Да, она обеспечивала максимальный выход продукции с единицы площади, но оно делало монокультурную экономику весьма уязвимой: от погодных условий, от болезней растений, от нашествия крыс и мышей, от эпидемий в скученном обществе, от просчётов бюрократии, чья некомпетентность была проблемой во все эпохи. Масса зависимого населения в критической ситуации не имела возможности выбрать другую стратегию: вначале это препятствовали власти, потом, когда кризис становился явным, найти иные источника пропитания имели далеко не все, а в конце кризиса общество ввергалось в хаос взаимного истребления.
Если представить, что одновременно с типичными государствами сосуществовали условные Тартарии, ведущие комплексное хозяйство - им это позволяли низкая плотность населения и принципиальный отказ от монокультуры - то в этом экономическом соревновании варвары имели преимущество.
То, что я конспективно изложил в предыдущих абзацах, вполне определено официальной историей и не является какой-то тайной. Этим занимаются респектабельные учёные в респектабельных учреждениях на официальные гранты.
Только вот результаты погребены под завалами информационного шума и недоступны простым людям. Сейчас не время запретов на информацию, это слишком старомодно. Сейчас время более эффективной тактики сокрытия жизненно важных сведений - лист надо спрятать в лесу, чтобы никто его не увидел.
Так что даже в современной официальной науке условные Тартарии вполне себе здравствуют: приличные учёные стоят у их границ и, со слов свих цивилизованных предшественников, пишут о том, что Тартария была реальностью. При этом искренне продолжая считать её мифом. Впрочем, в наше время оруэлловское "двоемыслие" давно уже стало нормой мышления.