...ты увидишь это. Люди будут летать по небу - словно свободные птицы. И никто не сможет их остановить. Все будут жить среди облаков и соревноваться с вольными орлами в скорости... Наконец человек обретёт свободу, а также уверенность в следующем дне. Не будет войн -- с воздуха легко заметить противника и предупредить басилея о нападении. Не будет голода - с воздуха легко увидеть добычу и обозревать свои поля. Скажи мне сын, -- разве это не свобода! Ты с отцом стоишь на вершине утёса. У самого его обрыва. Под ногами бьётся и шумит море, над головой плывут облака и горланят надоедливые, вечно голодные чайки. И воздух над Критом свеж и вкусен. И кажется, что он уже сейчас готов принять человека в свои объятья. -- Папа, - ты косишься на отца, который с мечтательным лицом смотрит на закат Гелиоса - белого диска солнца. - Папа. А люди сами летать будут? Возьмут, прыгнут и полетят? Твой отец с ухмылкой косится на тебя, смеётся, зажав в кулаке свою кудрявую, чёрную с редкими седыми волосами бороду и легонько ерошит твой затылок. -- Нет, не сами. Не доглядели боги, когда людей создавали, или не захотели. Кто их знает? Может, воля Зевса была такова?.. -- А... а как же мы полетим? Ведь мы же не сможем? -- ты начинаешь всхлипывать, чтобы сдержать подступающие слезы. -- Ну-у, сынок, -- твой отец приседает перед тобой и легонько щёлкает тебя по носу. - Боги не доглядели, ну да я что-нибудь придумаю... честное слово!
* * *
-- Твой отец окончательно выжил из ума. -- Толстый, похожий на откормленного червяка шрам на щеке Феона издевательски заизвивался. -- Сидит дома уже десятый год и всё что-то режет. Басилей чуть ли не под стражей во дворец водит, чтобы работал и чинил свои игрушки... На деньги и ценные подарки внимания больше не обращает и над птичьими перьями трясётся, которые ему рабы натаскали. Всё эти грязные перья рассматривает и раскладывает по кучкам. Совсем из ума выжил. Ты неодобрительно косишься на Феона и наливаешь себе красного прамнейского вина, сильно разбавленного водой хозяином сей крысиной дыры. На столе уже красуются три лужицы этого божественного -- с точки зрения Феона -- напитка. -- Он не выжил из ума, -- бормочешь ты, прикидывая, справа или слева залепить Феону оплеуху. -- Он не выжил из ума. Он работает. -- Работает? -- громко смеётся Феон. -- Какая же это работа -- копаться в куче вонючих и грязных перьев и раскладывать их по кучкам? За такую работу басилей не заплатит золотом и не пожалует рабов... Тебе становится скучно, и ты прекращаешь обращать внимание на Феона. -- Мой отец уже сейчас знаменит и богат. После его смерти люди сложат о нём песни и будут помнить долгое время, -- вдруг чеканишь ты в ухмыляющуюся рожу Феона. -- А о тебе, скот безродный, люди забудут после того, как ты сдохнешь. Да и много ли людей тебя знает за пределами этого забытого острова? Толстый червяк наливается фиолетовым, и Феон пытается взмахнуть правой рукой, чтобы расплющить тебе нос, но чья-то сильная рука выдёргивает его из-за стола и отправляет в дальний угол. -- Радуйся, сын своего отца, -- негромко говорит твой спаситель и, брезгливо поддёрнув края своего богатого наряда, садится напротив тебя. За его плечом застывает охранник в начищенных доспехах... И ты узнаёшь в своём избавителе от надоедливого Феона -- басилея Миноса. -- Радуйся и ты, правитель великого острова, -- смиренно отвечаешь ты. -- Чем сын скромного мастера может тебе помочь? -- Мне нужен только ответ на один мой вопрос, -- улыбается басилей. - И мне нужен честный ответ. -- Я отвечу. -- Мне нужно знать, что делает твой отец. Он уже не один год сидит у себя дома. А ведь раньше он был частым гостем в моём дворце. Мне очень не хватает бесед, которые мы с ним вели. -- Он работает... Он делает самую важную работу в своей жизни, -- отвечаешь ты. Десять минут басилей слушает рассказ о мечте твоего отца. А потом смеётся. -- Узнаю размах моего доброго друга. Всё покоя не дают ему мраки забвения, и в нить Мойры он хочет вплести всё, что только придёт в его голову... -- Мой отец мечтает о свободе для людей, -- горячишься ты. -- Нет, -- печально улыбается Минос. -- Он придумывает людям новые оковы, которые и превращают свободного ещё вчера человека в бесправного раба. Ведь развяжутся новые войны -- с воздуха легко заметить, где враг слаб, и нанести туда удар или просто скинуть по воздуху в тыл карательный отряд. А закидать врага сверху камнями? Ведь тот, кто находится выше, уже приобрёл победу. С воздуха землепашцы будут не обозревать свои поля, а завистливо коситься на соседние, а потом просто начнут грабить. Ведь сверху своё поле будет казаться маленьким, а поле соседа -- неизмеримо большим. Пропадёт азарт охоты -- сверху легко перебить всю беззащитную дичь, чтобы набить свои дома мясом. Скажи мне, сын своего мудрого отца, разве это свобода? Готовые крылья лежат на скамье возле дома. Размахом они превышают размах крыльев свободного орла, который парит над горами. А красотой могут поспорить с красотой крыльев далёких и прекрасных птиц из чужих земель. Готовые крылья -- десять лет кропотливого и сложного труда... Десять лет, вычеркнутые из жизни. -- Ты сделал их, отец, -- ты садишься рядом с ним на скамью и в порыве радости приобнимаешь его. -- Ты сделал их, отец. -- Все слова Миноса не поколебали уверенность в тебе. -- Ты сделал их, отец. Люди обретут свободу. -- Эти люди осмеяли меня, -- глухо роняет твой отец. -- Они осмеяли меня, когда я принёс их на главную площадь. Люди смеялись и говорили, что я выжил из ума. Смеялись и говорили, что при помощи этого сора невозможно подняться в воздух и покорить небо. Смеялись и говорили, что не мне, старому сумасброду, поправлять решение великого Дия-Громовержца. ЛЮДИ СМЕЯЛИСЬ. -- Они не правы, отец. -- Ты чувствуешь, как закипает кровь в твоих жилах и сердце начинает гневно стучать. -- Они не правы. И завтра я им это докажу. Ты стоишь на краю обрыва. Спиной к людям, лицом к бездне. Ветер легонько ерошит твои волосы и липкими, дрожащими от волнения пальцами перебирает перья на крыльях, которые прикреплены к твоей спине. Толпа, собравшаяся посмотреть на твой полёт, стоит чуть в стороне и негромко о чём-то переговаривается... Слышатся чьи-то ехидные выкрики, но порывы ветра заглушают крикунов. Тебе сейчас нужна тишина... Тебе сейчас надо сосредоточиться... -- Вы все собрались? -- кричишь ты, напрягая лёгкие, и ветер-друг, ветер-Приятель разносит твои слова над примолкшей толпой. Толпа отзывается гулом. И ты чувствуешь, что собрались все. Все твои знакомые, которых ты знал с детства. Все твои друзья, с которыми ты познакомился в юности. Все... все... Кажется, весь Крит собрался сегодня возле береговых скал -- посмотреть на твой полёт. Пришли все... даже с далёких и богами забытых мелких пастбищ. А впереди всех стоит басилей Минос -- хозяин и повелитель Крита. Рядом с ним твой отец. И ты читаешь гордость во взгляде твоего отца. Гордость отца за своего сына. Сейчас ты видишь всё. Видишь сотни глаз, которые устремлены на тебя и жадно выхватывают любой твой жест. Сотни бровей, которые насуплено хмурятся в ожидании грома с неба. И сотни, сотни, сотни ртов, которые говорят, злословят, восхваляют и огрызаются... ... полетит. Он полетит... ... бред. Где это видано, чтобы люди летали... ... боги не стерпят... ... а если полетит? так это любой сможет?.. ... а я говорю и повторю -- бред... ...кстати, что вы об этом думаете?.. ... всё может быть в этом мире... ...совсем папаша из ума выжил. Сына губит... ... спорим на две монеты -- он упадёт... ... кто же так спорит? А, хотя -- по рукам!.. ... а я говорю -- бред: если бы боги хотели, чтобы люди летали, мы бы уже давно парили в небесах... ...полетит. Он полетит... Ты этого не слышишь. Сладостный ветер поселился у тебя в груди, и тянуть уже нету силы. Ты прыгаешь, и ветер радостно принимает тебя в свои объятья. Воздух обнимает и несёт тебя на своих невесомых волнах. И крылья распахиваются за твоей спиной.
Эпилог
-- Посмотри, какая большая машина. Это самолёт. И скоро в него поднимутся люди, и самолёт перенесёт их в другой город или даже страну, которая далеко-далеко отсюда. -- Как перенесёт? -- недоверчиво смотрит на своего отца краснощёкий малыш в вязаном свитере. -- По воздуху. Вон, видишь, облако плывет по небу? Вот и самолёт будет так же плыть по небу. Только быстрее. Малыш всё ещё недоверчиво смотрит на отца. Как же такая большая машина будет плыть высоко-высоко? А отец, посадив его на колени, начинает рассказывать разные интересные истории про самолёты. Постепенно глаза малыша разгораются, и он с открытым ртом внимает словам отца. -- Высоко! -- восторженно выдыхает он. -- Папка, -- внезапно говорит он, -- а кто первый стал летать высоко-высоко? -- Малыш хитро смотрит на отца и наивно спрашивает: -- Может, это был ты? Отец смеётся, поглаживая свой гладко выбритый подбородок. -- Нет, не я. Но я расскажу тебе эту историю. Это было давно в далёкой стране. На одном острове жил великий мастер, и однажды он привёл своего сына на скалу и сказал: "Мой сын, ты увидишь, что люди будут летать по небу, словно свободные птицы, и никто не сможет их остановить..." Хочется прыгнуть и навсегда разрешить вечный спор. Доказать правоту отца. Доказать сразу всем... всё доказать... -- Разве не это свобода? -- кричишь ты, выпуская ветер на волю из груди. -- Разве не это свобода? -- разбегаясь, кричишь ты, и ветер радостно поёт песню твоей души, которую сумел вынуть из твоего сердца. РАЗВЕ НЕ ЭТО СВОБОДА?