Аннотация: На конкурс "Жил да был черный кот за углом"
У кошки девять жизней.
Один день из жизни черной кошки)
Утро начинается, когда солнце показывается из-за верхушек сосен, расчерчивая небосвод розовыми, лиловыми и персиковыми оттенками, будящими в душе какое то чистое, радостное умиротворение. Я далека от романтичного любования рассветными красотами и гораздо охотнее еще бы поспала, но моим мнением, никто, как обычно, не интересуется.
- Кейт!
Как обычно.
Лениво открываю правый глаз, обозревая кипящее вокруг побоище - поваленный деревья, покрывая воронками земля, вывороченные пеньки... Не интересно. Стремительно светлеющее небо над головой становится той пронзительной прохладной синевы, которую можно увидеть лишь в первые дни осени, когда лето уже покинуло эти края, а серая хмарь еще не успела набежать... Кстати, кто сказал, что кошки не различают цвета? Тот, кто это сказал совершенно точно никогда не был кошкой...
Огненный шар попадает в землю в полуметре от меня - взрывной волной меня подкидывает в воздух и отбрасывает на громоздящиеся у ручья камни. Не смертельно, конечно, но обидно до жути - подушечки лап мягко опускаются на траву, а глаза - оба, и желтый и синий - ищут в толпе нелепо скачущих по поляне людей, самоубийцу, посмевшего поднять руку (или что там еще отвечает за магическую дребедень у людей) на маленькую, беззащитную кошечку.
- Кейт!
- Это мерзкое колдовское отродье сдохнет и ты вместе с ним!
От мага это странно слышать вдвойне. Лицо у Шана сделалось глупым-глупым, у мага, когда он сообразил, что сказал, - тоже. Посреди этого пира людского идиотизма, совсем незамеченной осталась я, бесшумно подошедшая к нарушившему мой сон магу и потершаяся об его ноги. Почему от такого проявления симпатии следует падать на землю, я понятия не имею.
- Спит, - Шан медленно выпрямился и задумчиво покрутил в руках меч, словно прикидывая - марать или не марать блестящее, только вчера чищенное и заточенное лезвие или пусть живет? Бить или не бить? Почему-то, в поисках ответа на столь философский вопрос, он взглянул на меня. "Мяу" - сказала я, невозмутимо разворачиваясь и направляясь к нашей ночной стоянке. Как оказалось, в процессе утренней гимнастики, мы успели отойти довольно далеко, а есть уже хотелось.
- Да, Кейт, ты права. Он нас все равно не догонит, после того, как проснется.
Обожаю его - в первую очередь за способность делать выводы на абсолютно пустом месте.
- Одного не пойму, - задумчиво протянул Шан, собрав сумки и позволив мне поудобнее устроится у него на плече. - Чем ты им всем так не угодила? За неделю этот - пятый. А, Кейт? Что ты натворила?
Ответ ему не нужен, и я только поудобнее вцепляюсь когтями в грубую ткань куртки, чтоб не свалится во сне. Что я натворила... О, всего лишь немного побегала на задних лапах - мне это удалось так хорошо, что все, почему-то, приняли меня за человека, а когда узнали, что это не совсем так - очень обиделись. Особенно обиделся мэр Ларенции, чей сын горел связать меня и себя священными узами брака - и не оценил истинную красоту и грацию, воплощенную в изгибах черного хвоста, пушистых ушках и мягких подушечках лап. Жаль, жаль, а я ведь была почти согласна... Потом у барона Шмальцтехенна пропал бриллиант, оказавшийся после в лавке ростовщика, а кропила Ордена Лунного Круга (почитающего, кстати, своей богиней - кошку) оказались опрокинуты... Много чего произошло, пока я тебя ждала...
Я так долго тебя ждала...
Шан мало разговаривает со мной днем. Когда полуденное солнце ослепительно скалится с небосвода и возвращается летняя жара, совсем не до разговоров. Конь Шана медленно бредет по дорогам этого странного мира, его хозяин почти засыпает, а я игнорирую высокомерное "почти", восполняя прерванный пару часов назад сон. Мы их видим, сны. Поэтому и спим так много.
У кошки девять жизней и каждую из прожитых мы помним так, словно было это вчера. В какое бы время, в каком бы мире, в каком бы месте мы не родились, мы - помним. И я помню, как мальчик с теплыми глазами согрел у себя на груди замерзающего в подворотне котенка. Помню, какая красивая девушка вошла в дом его женой. Помню, какой ведьмой она оказалась - в самом прямом значении этого слова. Помню, как пыталась вырваться, подвешенная за хвост над начертанным на полу рисунком.
Помню, как мальчик с теплыми глазами умирал с черным ножом в груди, увитым рунами проклятия. Помню, как улыбался и говорил, что все хорошо, словно бессловесное животное могло что-то понять и ответить.
Правильно, кошкам чужда верность. Только это не верность, это...
- Остановимся здесь, Кейт?
Вот чего никогда не пойму - почему он меня все время спрашивает? Если ему решительно не с кем поделиться мыслями, а молчать он не может - поговорил бы со своим конем, для него разницы все равно нет, а мне бы просыпаться не пришлось. Раздраженно фыркаю и спрыгиваю на землю. День уже клонится к вечеру. Странно, я думала, мы успеем до ближайшей деревни до заката...
- Ке-е-ейт! Иди ужинать.
А еще я никак не пойму, почему он все время так меня называет? Всегда именно так, сколько бы жизней не осталось позади. Иногда мне казалось, что это память, сродни кошачьим снам, но люди не помнят ничего. Ни-ког-да.
На ночь мы решили остановится в пещере - одной из многих в здешних горах. То есть, Шан решил, а я молчаливо его поддержала. Спать ночью не хочется и я собиралась дождаться, пока заснет Шан, чтоб побродить по запутанным туннелям - кусочка вяленной рыбы было явно недостаточно для взрослой кошки и мне хотелось верить, что здесь могут водиться мыши. Но Шан, отправившийся на поиски воды, которую, как он сказал, он слышал в глубине пещеры, все еще не вернулся и это нагоняло легкую тревогу. Нет, он отсутствовал всего минут пятнадцать, но...
... Она умерла - та женщина, вонзившая в грудь моего человека тот нож. Умерла раньше него, задыхающаяся от простого прикосновения ладони - до этого мне не приходило в голову, что я могу быть как эти, двуногие, нелепые создания, из общей массы которой я выделала только его.
- Так и знала... так и знала... так и знала... - дыхания ей не хватало, но она продолжала повторять как заведенная. - Будь проклята, ты, тварь!
Не дожить до тридцати, умерев насильственной смертью. Почему до тридцати - я не знаю. Видимо, это что-то из правил наложения проклятий, или как это называется. Неважно.
На кошек проклятья не действуют, но он не знал об этом. И почему-то решил, что раз он умирает, то вполне может позволить себе "не дожить до тридцати". И отчего-то наивно полагал, что я ему позволю...
... Шан отсутствовал уже около получаса. Смутное беспокойство давно уже переросло в панику. Я бросилась по туннелю вперед - на шум воды.
Кажется, этот вид грибов используют вместо фонарей в некоторых деревнях - свет который они дают не очень ровный и зеленоватый оттенок придает предметам вокруг какой то зловещий смысл, но зато экономия налицо, ни свечей, ни лучин, ни тем более дорогих магических светильников.
Шан лежал на земле у самой кромки ручья. Где-то в уголке съежился давешний маг, сам непонимающий почему он сделал то, что сделал. Широкое лезвие охотничьего ножа пронзило грудь, разорвав куртку, которой Шан так гордился в том самом месте. Оно всегда оказывалось в том самом месте, что и в первый раз.
Он еще дышал и даже улыбнулся, когда я сделала еще шаг вперед и опустилась перед ним на колени.
- Значит, поэтому...
- Угу... - говорить уже было можно, но не хотелось. Я положила голову ему на плечо - черное покрывало из волос скрыло и нож, и отвратительную в своей четкости, рану.
... У человека одна жизнь и он, наверное, думал, что так просто отделается. Не вышло. У человека жизнь одна, зато у кошки девять. А у меня оказалось достаточно разума, чтоб не отпускать от себя своего человека навсегда. Взятое им вместо меня проклятье и моя "насильственная" смерть рядом с ним - этого оказалось достаточно, чтоб утянуть его за собой в круг перерождений. Я находила его каждый раз. Он каждый раз умирал. Но я знала, что когда-нибудь все равно, обязательно...
- В следующий раз я тебя обязательно узнаю.
Я хмыкнула и выдернула из его груди нож - как тогда. Не больно. Совсем не больно - только... холодно.
- Ты всегда только обещаешь...
Сквозь пелену, закрывающую от меня мир, я слушаю, как затихает его дыхание. У кошки девять жизни. У меня осталось еще три.