За четыре дня до убийства Бориса Немцова я был в варшавском издательстве "Claroscuro", которые было заинтересовано изданием переводов азербайджанских авторов (пишущих как на азербайджанском, так и на русском) на польский и обратилось ко мне как к переводчику. Оказалось, что когда издательство попросило представителя азербайджанского посольства в Варшаве о содействии по переводу и изданию романа "Али и Нино", оный представитель заявил, что не заинтересован в этом, по-видимому намекнув на дальнейший поиск содействия. В общем, наши чиновники опять "блеснули" своим менталитетом - зарплатой не обижают, есть представительская чёрная иномарка, зачем знать, кто такой, скажем, Юсиф Чеменземинли? Или, как у Фонвизина, зачем мне география? Дам кучеру пару рублей, отвезёт куда надо.
После убийства Немцова, я поймал себя на мысли, что аналогичная ситуация продолжается и в России. То есть убийство Немцова, помимо прочего, вновь показало неспособность многих лиц (в широком смысле - также и убийц Немцова) ценить собственную историю. Причём дело тут не столько в принципе "о мёртвых - либо хорошо, либо ничего", сколько именно в самой истории России. Хотя я никогда не жил в России (кроме кратковременного пребывания в Москве в детстве), да и сам - не этнический русский, имя Немцова у меня было на слуху ещё в девяностые, на которые пришлось моё детство. А это было время не только приставки "Сега", "Мортал Комбата", жвачек "Турбо", хорошей музыки и не менее хорошего кино, но и время относительно свободной России, ельциновской России, которую нынче многие любят поливать словесными испражнениями. Сейчас уже немногие припомнят, что Немцов, в частности, был первым губернатором Российской Федерации, а до этого - кандидатом физико-математических наук, изучавшим плазму, гидродинамику и акустику, и вообще одним из немногих политиков от интеллигенции и от народа в целом, а не от госорганов и прочих политических карьерных трамплинов. Убийство Немцова, помимо прочего, опять напомнило о рутине криминальной традиции Москвы, словно родом из сериала "Бригада". Если некий "авторитет" вдруг назовёт оленя лошадью, все, кто начнут активно доказывать обратное, должны замолкнуть. Причём так или иначе замолкнуть они могут даже в столичной Москве, по которой и гулять уже стало как-то стрёмно: вот тут был убит Дмитрий Холодов, там Влад Листьев, в той стороне Пол Хлебников, там Политковская, вот здесь Аня Бабурина, а тут вот Немцов. Ликвидации подобного типа стали чуть ли не органической частью российской истории в целом. Корни всего этого начинаются как минимум с опричнины Ивана Грозного, если не раньше, потом были декабристы, "философские пароходы", белая эмиграция и т.д. Отдельно можно вспомнить уезд из страны Владимира Набокова, Фёдора Шаляпина, Игоря Сикорского, отлёты Михаила Барышникова, Гарри Каспарова, отплытие Станислава Курилова, который вплавь добрался до Филлипин, и др., не говоря уже об известных пушкинских строках "Товарищ, верь: взойдет она, звезда пленительного счастья", написанных на фоне декабристского восстания. Логика официальной России велит именовать всех этих людей в лучшем случае пятой колонной и проплаченной Западом агентурой. В этом смысле это, пожалуй, главная причина того, что классический пояснительный набор "Толстой, Достоевский, Большой, балет, матрёшка" зародился не в России, а на Западе, тогда как для среднестатистического россиянина Запад - это не Хемингуэй и не "Над пропастью во ржи", а "Мак-Дональдс" и негры на фонарях. На мой взгляд, не последнюю роль в этом сыграл царский строй, своеобразным венцом которого долгое время был гимн "Боже, царя храни" на фоне пожизненного правления монархов и передачи власти по наследству. То есть если какой-то самодержец начал бы править откровенно паршиво и репрессивно, единственными способами его отстранения на практике были бы либо государственный переворот, либо революция. Собственно, так было чуть ли не во всёх предыдущих исторических формациях, можно вспомнить хотя бы Древний Рим, где из-за отсутствия легитимных инструментов отстранения от власти дело доходило до убийств императоров их же охраной и преданию их имён забвению (damnatio memoriae), тогда как Корнелий Тацит сетовал: "Я молюсь, чтобы боги посылали нам хороших императоров, но смиряюсь с теми, какие есть". К слову, форма русского государева титула "мы, такой-то", то есть правящий от имени и в интересах народа, ведёт свою историю от Лжедмитрия I (в виде "Мы, пресветлейший и непобедимейший Монарх"), а не от официальных царей. Монархия, так или иначе, является частью российской истории, но коль скоро во главе современной России - президент, то всё, как говорится, познаётся в сравнении. Можно провести параллель с нынче немодными Соединёнными Штатами, где президент уже 228 лет, то есть ещё со времени Джорджа Вашингтона, ограничен двумя четырёхлетними сроками, причём это соблюдалось даже при отсутствии законодательной базы до 1951 г., т.е. до ратификации Двадцать второй поправки к Конституции (единственным исключением был Франклин Рузвельт, прослуживший три срока, но на это повлияла Вторая мировая). История показала, что чем дольше хороший или, по-крайней мере приемлемый, деятель руководит страной, тем выше вероятность того, что он вляпается в зыбучие пески тех или иных трудностей и отставка будет единственным способом выхода из положения. Так сделал в своё время американский президент Ричард Никсон, подавший в отставку после Уотергейтского скандала. Другими словами, при отсутствии прямой демократии, как в Швейцарии, власть должна быть сменяема во избежание народных бунтов и революций. Во многом благодаря этому и, в частности, механизму импичмента, в истории США не было ни одного государственного переворота или сменившей строй революции, хотя главных политических партий там всего две. То есть люди при таком раскладе идут на выборы ещё и потому, что есть сам выбор, есть что сравнивать и за кого голосовать, что влияет на явку.
Из-за отсутствия монархического строя в США, который после войны за независимость был невозможен в принципе из-за его ассоциации с колониальной Британией, государственный гимн США был привязан не к главе государства, как в царской России или той же Британии, а к флагу. Цари приходили и уходили, правили по-разному, а флаг оставался. В России после Октябрьской революции и свержения монархии курьёзным остался тот факт, что ей на смену пришла своего рода социалистическая монархия, в которой срок полномочий Генсека ЦК Компартии и его выборность народом тоже отсутствовали. То есть, как в анекдоте тех лет, тебе думать не надо, за тебя Компартия думает. Эпоха Ельцина в этом смысле была практически первопроходческой, вернув власть народу, причём КПСС была преобразована в КПРФ и не была запрещена. С другой стороны, без Ельцина не было бы и Путина, который был им назначен, а не выбран. Известная фраза "Я мыслю, следовательно существую" восходит ещё к Декарту, а Гитлер - это наглядная аналогия того, что происходит, когда бо́льшая часть народа, заразившись безоглядным ура-патриотизмом в частности и менталитетом вождя в целом, перестаёт мыслить. Человеку, критикующему Гитлера в тогдашней Германии, рядовой немец возразил бы: так ведь он прокладывает автобаны, строит новый стадион в Берлине для Олимпийских игр, укрепляет нашу армию, благодаря ему чехословацкие немцы и немецкоязычные австрийцы вошли в наш рейх и вообще наша родина очищается от всякой швали. До боли похожий ответ можно получить в современной России.
Вполне вероятно и в этом я согласен с Ильёй Яшиным, выразившим аналогичную мысль на "Дожде", что убийство Немцова - это результат хрестоматийного гниения рыбы с головы. Когда я писал это эссе, российский Следственный Комитет огласил, что подозреваемые в убийстве - Анзор Губашев и Заур Дадаев. На первый взгляд - с какого перепугу опять северо-кавказцы? Если это действительно так, то на мой взгляд это либо кавказские лизоблюдские элементы прокадыровского типа, либо, что менее вероятно, исламисты, недовольные позицией Немцова насчёт "Шарли Эбдо". Если это на самом деле - первый вариант, то будет верным и то, что убийство - это зачастую отчаяный способ заткнуть "неудобного" человека в ситуации, когда правда глаза колет, лишний раз доказывая правоту жертвы. В противном случае этого человека можно без особого труда гнать сцаными тряпками, справедливо называя его лжецом, клеветником и т. д., а то и вообще изолировать по этим причинам в темнице на сколь угодно долгое время. В любом случае очевидно, что Немцов был убит потому что он - Немцов. По иронии судьбы, нескольких таких деятелей убили свои же - Мартина Лютера Кинга убил Джеймс Эрл Рэй, Махатму Ганди - Натхурам Годзе, Ицхака Рабина - Игаль Амир, а самого Христа предал Иуда, тоже еврей. И хотя таких людей уже почти нет в современной политике, борьба будет продолжаться, доказательством чего стали хотя бы акции памяти в Москве и Питере, Нижнем Новгороде и Новосибирске, Екатеринбурге и Самаре, Казани и Омске, Челябинске и Ростове-на-Дону, Уфе и Перми, Красноярске и Саратове. А значит не всё ещё потеряно.