Аннотация: О лесных кочевниках и об убежище, превращённом в могильник.
39.09.281 от Применения. Западная пустошь, лес в предгорьях Взрывных гор, стойбище племени луговых сулымик
Северный лес почему-то не привлёк "саранчу". Рой развернулся на юг, не долетев даже до опушки, - Гедимин не нашёл ни одного погрызенного дерева. Но чем дальше забирался в лес, тем меньше видел сухостоя и больше - следов расчистки. На севере деревья не дорастали до гигантов, человек легко обхватил бы любой ствол. Но и стволы в один обхват тяжело поддавались каменному топору. Зато молодым деревцам доставалось по полной.
"Конечно. Дерево, шкуры и кость. Основные ресурсы. Похоже, тсулу давно ушли из убежища. Или недавно - но очень быстро," - думал Гедимин, высматривая следы под снегом. Прошлым вечером снова был снегопад. Теперь сармат без сканера ничего не видел. Но сканер "говорил", что цель уже близко. Всё больше было следов порубок, ног в снегоступах и небольших лап, недавней охоты и сбора шишек. Местные хвойные не тянули на гигантов восточного леса, но семена размером с ноготь всё-таки приносили.
"Да, тсулу тут освоились," - сармат отряхнулся от снега. Он случайно потревожил силок на придавленных снегом ветках, и они распрямились. От силка в сторону уходили совсем свежие двойные следы - человек в снегоступах и маленький зверь - поверх вечернего снегопада. Гедимин проследил за ними и ускорил шаг. "Вон там, за лавовым гребнем, ветки подозрительно торчат. И... да, точно. Среди них дымок. Я на месте."
- Хэ-эй! - Гедимин остановился, показывая в сторону холма пустые ладони. - Кто здесь?
Он говорил по-атлантисски, на диалекте локо - и его поняли. Неподалёку сдавленно зарычали напуганные собаки. Наверху зашуршало, посыпались снежинки. За лавовым гребнем раздался прерывистый свист и лай.
- Кто ты сам? Почему забрал чужое? - на снег спрыгнул человек в меховой одежде. В руке он держал короткое копьё с кремнёвым наконечником, за плечом виднелись древки ещё трёх.
- Меня называют Чёрной Скалой, - ответил Гедимин, разглядывая бело-серый мех и тёмное лицо под капюшоном. - Я пришёл из степи, где живут нарвенги. Эти вещи были для них? Если так - ничего больше не приносите. Нарвенги не хотят торговать. И просят не донимать их.
- Ах-ха, - выдохнул человек, стремительно мрачнея. Он убрал копьё в чехол и нехотя взял у сармата ношу.
- Скажи, это мы их обидели? Или всё из-за бешеных налетчиков? Если что - мы, сулымик, тоже не друзья этим полоумным. Мы не знаем, чем они больны, что на всех кидаются. У сулымик такой хвори нет.
Под настороженное собачье рычание из-за камней выглянул ещё один поселенец.
- Есть другая - лень и болтливость! Чёрная Скала, иди к огню. Ты замёрз в пути. А ты отдай вещи и сиди, где сидел! Тропа сама себя не стережёт...
...Двойной полог из сшитых шкур откинули до упора, чтобы Гедимин мог войти. Даже сидя, он подпирал наклонную стенку макушкой. Несмотря на тлеющие угли, в шатре было темновато. Но тепла хватало - поселенцы, скинув куртки, остались в широких рубахах и штанах (правда, тоже из шкур, ещё и с мехом). Волосы у всех были подрезаны чуть ниже плеч; женщины собирали на макушке пучок-хохолок и скрепляли ремешком и загнутыми рыбьими костями. У поселенки, что осталась у очага рядом с Гедимином, волосы были почти белыми, а лицо и кисти рук - очень тёмными. Только лицо, руки и шея, - другие участки кожи (что удалось увидеть под одеждой) остались белыми, может, чуть темнее, чем у аркасов.
Другие поселенцы и их мелкие мохнатые собаки держались поодаль, насколько позволяла теснота шатра. Взяв "светильники" из расколотой кости и горящей щепочки, они разбрелись по углам. Кто-то мял и трепал пучки жил, кто-то "разбирал" толстую ветку на щепки, кто-то доплетал чехол из тонких полосок луба. Но постоянно Гедимин чувствовал на себе любопытные взгляды то с одной стороны, то с другой.
- Пей, - седая женщина протянула Гедимину деревянный ковшик. Содержимое дымилось, вяло колыхалось и слегка блестело.
- Жир, смола и чёрный лист, - заметив, что Гедимин колеблется, поселенка отпила из ковшика первой. - Согреет сердце и вернёт силы. Ты, верно, издалека? Из башни огней на западе?
Сармат осторожно отхлебнул из ковшика. Привкус смолы в самом деле ощущался, как и слабая горечь листьев и стручков аменера. Внутри тут же потеплело.
- Я иду с юга, - сказал сармат, думая, что "башня огней на западе" - не иначе как станция "Шаглин". - Составляю карту опасных мест. Тут недавно из развалин вылетел хищный рой. Съел все деревья и зверей в степи на несколько дней пути. Но ваш лес вроде не пострадал...
- Хищный рой? - переспросила женщина. Поселенцы отложили свои дела.
- Нет, тут никто не ел деревья, - сказал один из них - он расщеплял ветку на лучины. - К стойбищу совались волки, но на этом и всё. Даже степные налётчики зимой в лес не заходят.
- И развалин тут мы не знаем, - седая женщина качнула головой. - Кошачья Пещера да пёстрые камни на юге - и всё. Мы, сулымик, пока ещё не отходили далеко от гор. А Жёлтые Молнии не хотят говорить с нами. Но ты и сам знаешь - они не взяли наши подарки.
"Жёлтые Молнии? Видимо, нарвенги в союзе со Скхаа," - на ходу расшифровал Гедимин. "До Лана местные не добира... Стоп. Что там было про пещеру?"
- Кошачья Пещера? Что это, и где оно? - сармат развернул и увеличил карту предгорий. Женщина присвистнула. Поселенцы сошлись к очагу, высматривая значки на голограмме.
- Горы! - ткнул пальцем один из "сулымик". - И гремящие вершины среди них. А вот башни Жёлтых Молний... смотри, тут ещё одно стойбище, в ядовитых болотах! Это оно, точно. Значит, белые тени охотникам не мерещились!
- В болотах Лит живут Тайкемы, - отозвался Гедимин. - У них там посёлок. Они не кочуют - живут на одном месте. Дружат с нарвенгами... с Жёлтыми Молниями. Но чужаков не любят. А из-за налётчиков тут людей вообще не очень любят.
- Чтоб их волки съели вместе с колёсами! - поселенец оскалился. - И не охотятся, и не живут, и всем мешают!
- Кошачья Пещера здесь? - Гедимин указал на значок Старого Города на востоке. Поселенцы переглянулись.
- Нет, точно нет, - ответила женщина. - Это очень далёкое место. Сулымик там не были. Даже болотные. Мы все вышли из Кошачьей Пещеры, когда там стало нечем дышать. Она здесь, в лесу. Сюда, в горы, мы уходим летом. Здесь охотятся каменные сулымик. Здесь, к востоку, - болотные. На твоём рисунке, Чёрная Скала, плохо виден лес. Не найти ни рек, ни каменных гребней. А то, что видно, далеко от лесов сулымик.
- Понятно. Эта пещера была убежищем для... сулымков, - Гедимин старательно выговорил название племени. - А почему она "кошачья"?
- Сулымик, - поправила женщина. - Сулымиг - один, сулымик - много. Все жили в пещере - люди, собаки и кошки. Люди ушли, собаки с ними. А кошки остались. Люди и собаки, умирая, туда возвращаются. И кошки стерегут их тела.
Гедимин мигнул. "Тоже понятно. Подземная гробница. А кошки... может, они не любят кочевать? Остались в привычном месте и одичали."
- Можно мне посмотреть на пещеру? - спросил он. Поселенцы снова переглянулись.
- Иди, если надо, - сухо ответила женщина. - Если все живы, сулымик туда не ходят. Но ты сам по себе. Пойдёшь на восток, к стойбищам болотных?
Гедимин кивнул раньше, чем уловил множественное число в слове "стойбища".
- У болотных сулымик несколько таких... Постой. Сколько вас всего? Здесь, в этом стойбище, - наверное, полсотни?
Поселенцы помоложе тихонько свистнули.
- Так и есть, Чёрная Скала. Зимой у нас большие стойбища. Легче сберечь огонь. Ты пройдёшь ещё два - там живут луговые сулымик, такие, как мы. Дойдёшь до Кошачьей Пещеры. И попадёшь к болотным. Передай им, что луговые ждут встречи в горах, когда деревья позеленеют.
Гедимин кивнул. "Три стойбища "луговых", два или три "болотных". Упоминалась ещё одна группа в предгорьях. Всего... полтысячи, если не меньше. Это все, кто выжил в убежище? Что же у них там стряслось..."
- Вы всё время переселяетесь? - спросил он. - Зимой в лес, летом в горы?
Поселенец скупо ухмыльнулся.
- Чаще, Чёрная Скала. Сулымик не сидят на месте. Дичь разбегается, шишки и корни кончаются. Пятнадцать дней, ну, двадцать, - и надо уходить. Поэтому мы не строим башен. Что едят те, кто строит? Как им хватает пищи?
Гедимин мигнул.
- Сулымик... Вы давно кочуете? Давно ушли из "пещеры"? Кто из вас там родился?
- Уже матери наших матерей родились в лесу, - ответила седая женщина. - А их матерей оттуда вынесли на руках. А что было ещё раньше - мы плохо помним. Очень странное иногда рассказывают.
"Четыре-пять поколений? Лет сто - сто двадцать, около того... или поколения сменяются быстрее," - Гедимин пытался понять, сколько лет старшей поселенке. "Или память без письменности быстро размывается. Я же помню, когда тут появился лес. А когда - дичь, пригодная для охоты."
- Ты много спрашиваешь, Чёрная Скала, - к очагу подсел поселенец с чёрным лицом и серыми полосами на щеке - старыми шрамами от когтей. - Теперь наш черёд. Ты был в степи. Ты ходишь в броне. Наверняка ты встречал налётчиков. Может, даже видел их стойбища. Ты точно знаешь о повальной хвори. Что там такое, что лишило людей рассудка? Оно всех накрыло, только мы, сулымик, как-то увернулись? Не от этой мозговой чумы наши предки ушли под землю?
Гедимин ошалело мигнул.
- Налётчиков встречал. Живут в Старых Городах. Выезжают в поисках добычи. На вас нападали?
Один из поселенцев, приподняв подол широкой рубахи, показал ветвящийся шрам на боку. Снаряд "кинетики" просвистел когда-то мимо, сорвав кожу и обуглив часть мышц, но рану как-то смогли вычистить и избежать заражения...
- Когда Жёлт... наравеннык построили башни, тут, на южном краю, стало спокойнее. А в западный лес и сейчас заезжают. Много там повалили деревьев, чтобы закрыть от них тропы! Пойдёшь на запад - увидишь их панцири и кости. Всё лежит, где было, только звери обглодали. Звери и птицы от них не болеют. А мы, сулымик, проверять не хотим. Если хворь поразила так много людей - значит, она заразна. И почему не болеем только мы - никто не знает.
Гедимин встряхнул головой.
- Это не болезнь. Это... устройство мозгов. Есть мысль, что хорошо и легко убить чужака и ограбить. Или угнать к себе и заставить работать. Есть оружие и флипперы... самоходные повозки, вы их видели. Вот и ездят. А вещи правильно не трогаете. Дурацкие мысли через них не передаются. А вот кишечной лихорадкой заболеете.
Поселенцы переглянулись.
- Просто глупые злые мысли? У всех-всех людей сразу? Как вышло, что у сулымик таких мыслей нет?
- Мы даже охотимся не так, как они, - пробормотал сулымиг со шрамом от "кинетики". - Они бьют дичь без счёта и не добирают. А если не увезут всё за один раз, за брошенным не возвращаются. И стреляют в любое время любого зверя и птицу, безо всякого порядка. Без болезни можно так одуреть?
Гедимин пожал плечами.
- Вот у хентос получилось. Тут много таких... ездоков из Старых Городов. Рядом с вами живут халаги, дальше на юг - аркасы, за ними - хилларсы. А на дальнем юге - улфы и мурты. И у всех такие порядки. И с охотой то же самое. И все здоровы. Даже не совсем глупы - делают оружие, повозки чинят.
Старая поселенка неуверенно усмехнулась.
- Не глупы? Лесные сулымик говорили об их повадках. Эти ездоки и между собой злы и сварливы. Всегда у них ссоры на охоте, бывает, до драки. Странно, что не едят друг друга и не ломают сложные вещи! Значит, мы не заболеем?
Гедимин качнул головой.
- Не должны. Я видел мирные племена на юге. Они берут вещи хентос, отбивают у них рабов. И сами в хентос не превращаются.
- Что?! - поселенец со шрамами на лице чуть не влез в очаг. - На юге есть другие люди? И они... с ними можно говорить?!
Женщина тяжело вздохнула.
- Если бы только они захотели... может, они, как наравеннык, от нас шарахнутся. Когда повсюду злые ездоки, будешь остерегаться...
- Я видел союзы таких племён, - сказал Гедимин. - Дружбу между джайками, чанти и локо. Южный союз киеу и алькау. Но вы далеко на севере, а посредине... м-да. Если бы люди локо к вам приехали говорить и меняться вещами - вы не напали бы?
Сулымиг со шрамами от когтей скупо ухмыльнулся и тронул висок.
- Мы что, бешеные халаук? Не нападут на нас - и мы не тронем. Только поймём мы их? Твоя речь немного странная. Сначала было трудно разобрать. А потом ты заговорил понятно. Только ты ведь не человек. А люди локы так умеют?
- Сначала я говорил на их диалекте, - сказал Гедимин. - Если вы почти всё поняли - с локо тоже будет легко. И... наверное, я приеду с ними. Прослежу, чтобы никакой ерунды не случилось.
- Приезжай, Чёрная Скала, - поселенец сдержанно улыбнулся. - Ты - добрый гость луговых сулымик. Мы вот думаем - дело к вечеру. Как тебе постелить, чтоб ты весь был в тепле? У нас тебе придётся лежать клубком...
Гедимин отмахнулся.
- Вам тут самим тесно. Я посплю на снегу. И еду можете не тратить. У меня много припасов.
- На снегу?! - поселенцы переглянулись. - Это не дело, Чёрная Скала. Мы соберём тебе постель. Разведём костёр. Сулымик не выгоняют гостя в лес! Ночью будет ветер, пригонит много снега...
- Старые пологи, - женщина поставила ковшик с застывшим чёрным варевом на горячие камни. - Достаньте их. И жердей нарубить ещё успеете. Какая постель в снегопад? Чёрная Скала, ты застынешь под снегом. Нельзя так!
Те сулымик, что не возились с припасами и посудой, без споров собрались у плетёного короба - и вскоре с инструментом вышли из шатра. Снаружи уже посвистывал ветер, предупреждая о близком буране.
- Я помогу с жердями, - Гедимин зашевелился, надеясь, что шатёр не рухнет, когда он поползёт к выходу. - Раз они для меня, я и нарублю. Камнем мёрзлое дерево долбить тяжело.
40.09.281 от Применения. Западная пустошь, лес в предгорьях Взрывных гор, стойбище племени луговых сулымик
С утра Гедимина разбудил шорох. Сармат открыл глаза и удивлённо мигнул. Из узкого бокового "туннеля", откуда-то взявшегося в "стенке" шатра, выглядывал поселенец в двойной зимней рубахе. "Туннель" даже для него был слишком узок, и он стоял на четвереньках, опираясь на шкуры поверх настила. В тусклом утреннем свете волосы блестели, как странный волокнистый шлем. Их тщательно вычесали, но вот мыться поселенцам доводилось редко. Особенно по зиме.
- Живой? - спросил сулымиг, расширяя "туннель", чтобы свет из очага за его спиной стал поярче. - Придумал тоже - спать в холодном шатре!
Гедимин зажёг фонарь и снова мигнул. Он думал, что "туннель" - просто приподнятый полог, а сулымиг заглядывает с улицы. Но пологи сразу двух шатров были приподняты и накинуты друг на друга, а изнутри "коридор" подпёрли ветками. И не зря - за ночь его присыпало снегом, и тяжёлые шкуры провисли. В соседнем шатре подложили дров в очаг, что-то стругали, размешивали и оживлённо переговаривались. Снаружи шаркали лопаты - стойбище пытались расчистить от снега.
- Сильно занесло? - Гедимин привстал с настила. - Сейчас выйду, помогу.
От тычка пальцем полог не поддался, пришлось нажать ладонью. Сармат выполз наружу в клубах снега и по локоть провалился в сугроб. Поселенцы выбирались уже в снегоступах и расчищали заметённые края пологов, утаптывая между ними снег. Чистить тропки никто даже не думал. Не стал возиться и Гедимин - высвободил нижнюю часть шатра, отряхнул "крышу туннеля" и потоптался по периметру. Успел заметить, что все шатры соединены "коридорами". Когда сделали ход в его "отсек", Гедимин не помнил.
- Пей, - в большом шатре сармату сразу выдали ковшик жира. - Лес занесло. У тебя есть, на чём ходить?
Женщина кивнула на снегоступы, висящие на сучках жердей.
- Так пройду, - ответил Гедимин, отхлёбывая из ковшика. Он думал, какие технологии можно было бы дать поселенцам. Керамику? Лишний груз. Красители? Сармат сам не разбирался в местных растениях. Лук или копьеметалки, - много ли пользы в густом лесу?..
Женщина хмыкнула.
- Недалеко так пройдёшь. Твой шатёр сейчас соберут. Забирай с собой. Хоть заночуешь, как разумный человек!
Гедимин представил себя со связкой жердей и свёрнутым пологом из шкур за плечами и едва не хрюкнул.
- Я умею ставить шатры, - он растянул над ладонью защитное поле и свернул куполом. - Придержите для других гостей.
Он зашевелился на шкурах, собираясь ползти к выходу. Поселенцы - все, кто вернулся со "двора" - шагнули к нему.
- Куда ты? За бураном идёт холод. Видишь, солнце всё ярче?
- Ничего, - ответил Гедимин. - Пойду к болотным стойбищам.
Поселенка нахмурилась.
- Так сразу и в такое время?.. Ты запомнил восточную тропу? Мимо чёрных деревьев к двойному камню - и оттуда вдоль реки! Пойдёшь быстро - будешь там к закату. Дальше не ходи - не успеешь. И не ночуй у Кошачьей Пещеры! Живым там снится странное. А лучше бы переждал у нас пару дней. Такой холод долго не держится. Что у тебя за спешка?..
...Сулымик хмурились ему вслед и ворчали за спиной - и вроде бы собирались назавтра пойти по следам и выяснить, куда его, не знающего ни снега, ни леса, унесло. Гедимин помахал на прощание и ускорил шаг.
В таком снегу трудновато было скрыть характерные сарматские следы. Даже Гедимин сразу видел, где пробежал зверёк, а где взлетела птица. Поодаль от стойбища было много следов - охотники сулымик ещё не распугали всю дичь. Сармат вышел к быстрой, не до конца замёрзшей речке, посмотрел в сторону устья, нашёл взглядом верхушки шатров - второе стойбище луговых сулымик - и свернул на север. Так до заброшенного убежища было гораздо быстрее.
02.10.281 от Применения. Западная пустошь, лес в предгорьях Взрывных гор, убежище "Кошачья Пещера"
Третье стойбище луговых сулымик Гедимин тоже нашёл - и обогнул с севера. Ему и надо было заворачивать на северо-восток. Он быстро понял, что с дорогой не ошибся - всё реже попадались ловушки и следы порубок. Потом сармат увидел размытые отпечатки кошачьих лап. Животное поохотилось у упавшего старого дерева, спугнув из-под снега грызунов. Остались мелкие цепочки следов во все стороны и несколько шерстинок.
Деревья стали ниже, кустарники - гуще. Из-под снега проступили обледеневшие чёрные гребни. Лава доползла и сюда - какое-то из ранних извержений было очень сильным, сейчас вулканы Взрывных гор еле "добивали" на пару километров от подножья. Гедимин проследил за гребнями и сузил глаза. "Слишком близко к убежищу. Не из-за вулкана ли оно стало нежилым..."
В кустах тихонько зашуршало. Мелькнула некрупная тень. Гедимин обогнул заросли. Под ногами пестрели свежие кошачьи следы. Под снегом угадывалась трава - злаки, выросшие на вулканическом пепле, источник корма для грызунов. А сквозь кусты тянулась прямая, широкая, часто расчищаемая тропа. Боковые ветви постоянно срубали, не давая им заплести дорогу, но саму стену разросшихся кустов не трогали. Из них на Гедимина уже глядели десятки глаз. Потом он сам заметил кошек, наблюдающих за ним из зарослей. Это было нелегко - некрупные пёстрые зверьки терялись в частых тенях, среди стволов и ветвей. Потом над кустами поднялся холм с широким круглым лазом. Камень странно блестел. На нём не держались ни снег, ни почва, ни споры лишайников.
С севера кустарник был ниже, но гуще. Под ним почти до холма тянулся лавовый гребень. Гедимин обошёл купол над убежищем - с северной стены раскалённым воздухом смыло облицовку, и фрил застыл у подножия пузыристыми потёками. "Это ерунда," - думал сармат, разглядывая снег и кусты. "Верхние ярусы могло зацепить, да. Но глубже - нет. Если только вентиляция... Hasu! Вот она-то и не выстояла. Весь этот блок вырубило. А потом... да, ещё три у них оставалось. Схему расселения переделали... или внутри перетянули воздуховоды. Если было, из чего их делать. Потом не выдержал другой блок, осталось два. Тут уже только переселяться... М-да, зря отказались от кислородных генераторов. Надо было запасаться на все четыреста лет..."
Над входом в убежище никаких надписей не осталось. Поворошив снег у тропы, Гедимин опомнился и включил сканер. Луч быстро нашёл крышку люка - её загнали глубоко в паз и там заклинили, чтобы убежище больше не закрывалось. А под корнями кустов лежали фриловые обломки - облицовка, сброшенная и разбитая землетрясением. Пара осколков сложной формы напоминала куски буквы "а". Остальное уже не читалось.
В давно обесточенной "пещере" было темно и холодно. В шлюзовой камере скопился снег. Тут часто пробегали кошки - возможно, прятались от буранов. Верхний ярус проветривался естественным путём, там можно было пересидеть непогоду.
Подъёмники давным-давно никто не запускал - и Гедимин не стал возиться. Лестницы к жилым ярусам покрыло инеем и присыпало пылью. В ней, кроме кошачьих, были следы людей в мягкой меховой обуви. Пришельцы насорили лесным мусором - мелкими обрывками листьев, травы и мха. "Лето и осень," - определил по остаткам Гедимин. "Последний раз сюда ходили поздней осенью. Кажется, в этом году."
Первый жилой ярус был открыт настежь, но кошки туда не заходили. Сармат проверил воздух - вдоль пола к выходу медленно текла разбавленная смесь тяжёлых газов. Метан, углекислота, сероводород, более сложные продукты разложения органики... В холоде подземелья процессы шли медленно, но зверьки чуяли залежавшуюся гниль и держались от неё подальше.
Отсеки - и бывшие жилые комнаты, и технологические помещения - остались открытыми. Двери вынули из пазов и куда-то унесли. В коридор "выглядывали" края настилов из полуосыпавшихся еловых ветвей и хвороста. Гедимин посветил в ближайший отсек и увидел мохнатые свёртки. Из туго завязанных оленьих шкур виднелись пряди седых волос и часть тёмного лица с закрытыми глазами. Кожа ссохлась, туго обтянув череп, веки запали. У мертвеца в соседнем свёртке лица вообще не было - выстрел из дробовика снёс полголовы. Рядом лежал мохнатый клубок - трупик собаки. Её, уже мёртвую, свернули головой к хвосту и подвязали лапы лубяной лентой - а потом тело так и застыло, медленно тлея в сухом холодном воздухе.
"Могильник племён сулымик," - Гедимин погасил фонарь и включил сканер. Луч "заглянул" в свёртки и подтвердил предположения сармата - здесь лежали лесные кочевники, при жизни даже не заходившие в убежище. У всех были тёмные лица и кисти рук, у многих - шрамы от когтей и пуль, зажившие переломы, следы ожогов от костра. Кто-то отморозил пальцы. Кто-то погиб летом в горах, и до могильника донесли полуразложившееся тело с переломанными костями. Ни у кого не было одежды, только много-много бус - на руках, на ногах, на теле. Бусины, скрученные из берёсты, нанизывали на непрочное, плохо сплетённое растительное волокно, а иногда просто сыпали в свёрток. Чтобы тело уместилось в шкуру, подворачивали и подвязывали руки и ноги - "обычной" лубяной лентой, ни о каком скирлине речи уже не шло.
Под могильник заняли каждый отсек. Тела укладывали плотно, по кругу; в центре лежала горка углей и золы. Сначала Гедимин подумал, что костёр тут и жгли, но нет - в "пещеру" горсть за горстью приносили уже остывший пепел.
Луч дошёл до конца коридора и погас. Здесь были только лесные жители, почти исключительно взрослые, - сармат нашёл всего несколько маленьких тел. Он вернулся на лестницу. Человечьи следы вели ниже, на второй жилой ярус. На ступенях было больше пыли, но так же много растительного мусора. "Снова тела кочевников," - Гедимин взглянул на сканер. "И детей тут больше. Но захоронения старые... Что там? Кошка?"
Высохшее тельце с осыпавшимся мехом уже трудно было опознать без анализа ДНК. Кошка, ничем не перевязанная, лежала у входа в дальний отсек. За ней был тростниковый настил - сплошной, на всю комнату, без "кострища" по центру. Внутри, от дальней стены к выходу, рядами сложили мертвецов.
Они не были завёрнуты в шкуры, и им оставили одежду. "Скирлин!" - Гедимин впился взглядом в сканер. "Истёртый, шитый-перешитый, но ещё скирлин..." В отсеке не было ни бус, ни лубяных верёвок, и ни у кого из людей не было въевшейся чёрной краски на лице. "Седых мало," - заметил сармат. "Много детей... и молодых женщин тоже. И зубы, - не так стёрты, но многих не хватает. Что-то не то с водой или пищей?"
Самые старые захоронения - с одетыми телами, с мёртвыми кошками среди людей и собак - шли снизу вверх по одной стороне убежища - там, где когда-то лава повредила вентиляцию. По другим сторонам тянулись обычные жилые отсеки. В тех, что повыше, попадались лежанки из веток и тростника. Кто-то даже пытался сколотить кровать на фриловых гвоздях. Все полезные вещи унесли, но проводку и трубы выдирать из стен не стали.
Внизу могильников не было. Но даже сармату стало трудно дышать, и он открыл баллон с кислородом. Люк, ведущий к водохранилищу, заклинило намертво. Гедимин посветил сканером внутрь - вода едва прикрывала дно и стала вязкой от расплодившихся бактерий. Они жили без кислорода, подъедая распадающийся фрил. Сармат решил отсек не открывать.
В генераторной давно всё погасло, повсюду осела пыль. На обесточенный пульт кто-то бросил горсть берестяных бусин. Их тоже занесло пылью.
Массивный люк заэкранированного отсека поддавался с трудом. Пришлось включить резак. Внутри не было ни пыли, ни следов. Единственный ЛИЭГ стоял так, как когда-то его поставили. Даже крышку не заклинило.
"А ведь он ещё рабочий..." - Гедимин недоверчиво качал головой, разглядывая механизм. Один толчок - и ЛИЭГ снова начал бы вырабатывать энергию... Сармат встряхнулся, вынул ирренциевые пластины и рассовал по "карманам". "О чём думают в "Шаглине"?! Ядерный генератор сто лет без присмотра..."
Наверху по-прежнему было тихо. Разбежавшиеся было кошки снова зашуршали в кустах. Гедимин вышел из кольца зарослей и свернул на восток. "Надо всё-таки зайти в Лан. Там ЛИЭГ тоже ни к чему."