Толкунов Дмитрий Романович : другие произведения.

Баллада о Снежной Королеве

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    9 место на конкурсе "Воля к победе"

  Деревня называлась Лучеборы - слабая людская попытка назвать это место по-своему, взамен эльфийского Caedwigge Graine Straellodd - Лес Солнечных Лучей.
  По-своему, но сохраняя смысл.
  Деревня как деревня - пиво здесь было чуть горькое, в хлебе попадалась солома. Крестьяне жили своей обычной жизнью: зимой и летом работали. И пили, соответственно. Вполне нормальная крестьянская жизнь. Иногда происходили драки - явление в принципе естественное для каждой деревни. Но чаще - свадьбы, явление еще более естественное. Так и жили. Плодились. Умирали.
  
   * * *
  Зима была холодной, что в общем было необычно для этих мест. Снега намело с конца февраля, и он лежал белыми остроконечными шапками. Везде.
  Снегу и холодам были рады, пожалуй, только дети. Ор, визг, шум, возня стояли на улице с утра до вечера. Лепили снеговиков. Катались на санках. Играли в снежки.
  Ее звали Герда.
  Она жила с полуслепой бабкой, подрабатывавшей - когда еще была в силах - знахаркой. Целительницей. Обычной деревенской лекаркой.
  Матери у Герды не было. То есть, была, конечно, - биологически. Как и отец. Однажды бабка Лада нашла на пороге своей покосившейся хатки ребенка, под-кидыша. Взяла. Приютила.
  Ночью мимо деревни ехал балаган бродячих музыкантов. Актеров, шутов, жонглеров. Крестьяне их не любили. Да и за что любить-то?
  После их посещения всегда что-нибудь да пропадало - хоть обод от колеса, хоть вяленая рыба. В том балагане, что проходил ночью мимо дома старухи, среди черноволосых смуглых южан была молодая светловолосая женщина. Се-верянка. С аристократическим лицом. Возможно, какая-нибудь дворяночка, по молодости сбежавшая из дома. Ее-то и посчитали матерью ребенка, подкинутого бабке Ладе. Светловолосой девочки.
  Его звали Каэвин, сокращенно Кай.
  Звали изломанным эльфийским именем - Maec Caewinneg - Сын Леса. Он был сыном кузнеца Ольха Бородача, погибшего в прошлом году, и прачки, худой красноглазой женщины. Она по-своему любила сына, но особо не баловала. Мальчишки его любили.
  Они дружили - смуглый Каэвин и пшеничноволосая Герда. Что многим было не понятно.
  А потом случилась метель. Точнее, страшный снежный буран, затянувший обоих...
  
   * * *
  Они ворвались в деревню стремительно как волки или вороны, травящие больного голубя. Черной стаей проехались по деревне, поджигая избы и убивая. Без гика, рева или хохота. Молча. По-эльфийски.
  Темные Эльфы.
  После Великого Противостояния, бывшего Бог весть сколько лет назад, эльфы - Tealwedde Teagh - решили прекратить ту войну. Которая огненно-кровавым смерчем прошлась и по людям и по эльфам. Старейшины решили покинуть ста-рые места и перебраться на Окраинные Земли, Tirred n"Boerrdd, северную око-нечность материка.
  Почти все согласились.
  Кроме одной, Старейшины клана Западной Звезды - Fha Siri"ene Goerlevain, Fleoc Leanna - Снежинки. Снежинкой ее поименовали из-за формы зрачков, по-добных по форме снежинкам. Старейшины удивились.
  Снежинка была мудрой правительницей, всегда, даже в самые критические и напряженные моменты, старавшейся предотвратить кровопролитие.
  Теперь она изменилась.
  - Хватит трепаться о мире и спокойствии, Отцы, - фыркнула она на Большом Конвенте. - Война началась, так нет смысла завершать ее. Проливший кровь од-нажды прольет и потом. Много раз. Нам всем гореть в Огне Неизбывном - так лучше гореть по заслугам. Я - за продолжение войны.
  - Это будет резня, Снежинка, - сказал Тэгеов Старый, представитель Лесного Клана.- Мясорубка. Для нас и для них.
  - Я,- подчеркнула она, - лично я буду драться дальше, до конца.
  Она вышла из Союза Кланов. За ней последовали три клана, три ветви Древне-го Народа - Западной Звезды, Хрустальных Ручьев и Серебрянной Ладьи. Три вполне сильных и боеспособных клана.
  Эльфы назвали их Thaedd Failled - Отступники. Отреклись от них. И ушли в Окраинные Земли.
  Thaedd Failled остались.
  Остались, сея смерть и горе.
  Потом их назвали иначе - Feamoirinn - Темные Эльфы. Демоны.
  Темно-синие шлемы из вороненой стали с грифоньими полумасками, татуи-ровки на лицах, черные плащи без эмблем, быстрые кони и быстрые клинки.
  Беззвучная смерть.
  Они поселились на пустынном острове недалеко от континента и возвели там свои жилища. Дали острову название - Cair Grain" Egwed - Твердыня Кровавого Солнца.
  Feamoirinn совершали набеги вглубь континента, не трогая прибрежные горо-да, поскольку те были хорошими поставщиками всего = от еды и питья до ра-бов.
  Нападали они, как правило, зимой - лед замерзал и морозный колкий воздух наполнялся скрипом полозьев и тихим цокотом копыт. А потом были крики бо-ли, огонь, кровь, снег. Много снега...
  
   * * *
  Рыжий Итир вскрикнул.
  Мальчишки замерли, перестали возиться. Забыли стряхнуть снег с воротников, шапок, рукавиц. Он сам медленно таял. В жуткой тишине.
  - Это Королева Зимы, - пискнул Итир, отступая за спины старших мальчиков. - Мама говорит, она похищает тех, кто ей приглянулся, в свой ледя...
  - Заткнись, кретин, - оборвал его Каэвин, вытирая нос тыльной стороной ладо-ни. - Королева... Тоже мне, сказки!.. Я лично ее не боюсь!- Он оглядел притих-ших товарищей.
  Кавалькада резко остановилась. Впереди на черных конях гарцевали два всад-ника в черных плащах с кривыми мечами, закрепленными крест-накрест на спинах.
  Сани были узкими и вытянутыми и оканчивались драконьими головами. А в санях...
  Мальчишки бросились врассыпную. Каэвин остался.
  Он как зачарованный смотрел на ту, что была в санях. Она поднялась. Блесну-ли металлические кольца кольчуги под расстегнутым волчьим полушубком.
  Длинный тонкий палец, затянутый в черную кожу, поманил его. Он шагнул, не чуя ног. Она медленно подняла забрало-полумаску в виде морды грифона. Она не была той огненноглазой дьяволицей, ведьмой с ужасным лицом, как болтали.
  Черные волосы. Худое острое лицо. Изящный тонкий нос. Узкие бледные гу-бы с чуть злым изломом. Огромные глаза. Со зрачками снежинками.
  - Как тебя зовут, дитя? - Голос чуть гортанный, высокий. Ни ласки, ни злобы в нем.
  - Каэвин, - выдавил он из себя. Пот струйкой побежал от виска по щеке.
  - Ты будешь моим пажом, Каэвин.- Она рассмеялась. Зло. Отрывисто. Как буд-то пролаяла.- Иди сюда.
  Глаза.
  Они приблизились, снежинки увеличились, заполняя радужную оболочку. Весь мир.
  Он шагнул вслепую.
  - Стой! Не смей!- Худая простоволосая женщина бежала к саням, спотыкаясь. - Не тронь мое дитя, демон!
  Она закашлялась, покраснела. Схватилась за грудь.
  - Отдай его!- Тихо, почти моля.
  Тишина. Только кони всхрапывают, пуская пар из ноздрей.
  - Верни мне сына!
  - Finnion!- Коротко крикнула Снежинка, не поворачивая головы. - E"llad s"eam!- Убей ее!
  Финнион подъехал вплотную. Приподнялся в седле. Выхватил серпообразный клинок и, одновременно крутанувшись в бедрах, рубанул.
  Голова падала медленно. Тело упало раньше.
  - Ge"oh!- рявкнула Снежинка, усаживаясь рядом с тупо глядящим перед со-бой Каэвином. - Поехали!..
  
   * * *
  
   ...Сначала было полное отупение.
   Ощущение нереальности происходящего.
   Она видела кошмар через тусклое бледное окно из бычьего пузыря, видела, но не могла ничего сделать.
   Она видела безмолвный въезд, бегство мальчишек, оставшегося Каэвина, ма-нящий палец Снежинки, разворот в бедрах Финниона, блеск кривого лезвия, падение головы на снег. Белый снег.
   И еще была тишь, жуткая тишь, словно уши залили воском. Словно вокруг ки-пит жизнь, но она находиться в прозрачной непроницаемой оболочке.
   Что-то удерживало ее.
   А потом налетел буран, взбил, взвихрил снег и закрыл им и унес жутких гос-тей. На Кайр Грайн Эгвед, где возвышаются льдистые замки, лают сторожевые псы, похожие на прирученных волков, грохочут кованые сапоги Темных. Где стонут рабы - люди. А еще буран унес Каэвина
   Спустя вечность после этого, она подошла к двери и толкнула ее. Дверь не от-крылась, словно к ней привалили огромный валун. Потом вдруг ноги стали ват-ными, закопченные стены избы поплыли перед глазами, к горлу подступила тошнота. А потом он провалилась в небытие.
   Бабка выхаживала ее долго, варила декокты, бормотала что-то, склонившись над котлом, время от времени протирая ей лоб льняной тряпицей. Ее знобило, трясло как в лихорадке. Она жутко потела.
   Но то была не лихорадка, не лесная лихоманка, что обретается в гнили болот, где бренчит гнус и булькают затхлые испарения. То было нечто другое.
   Она выздоровела, переломила кризис. Молодой организм справился со стран-ным заболеванием.
   Лицо ее осунулось, волосы стали ломкими. Глаза запали.
   Она плохо помнила лица, имена знакомых. Была страшная апатия. И нежела-ние жить.
   Зато она хорошо помнила, что случилось. И еще она помнила видения, кото-рые осаждали ее во время болезни.
   Холод.
   Темно.
   Где-то.
   Лед. Или камень, похожий на лед. Также искрится под луной. Громады льди-стых зданий. Угроза.
   Где-то лают собаки.
   Что-то грохочет. Сапоги?
   Какой-то остров. Как холодно и пусто.
   Где я, мама?
   Люди, затянутые в черную кожу с блестками стали. Татуированные лица.
   Это не люди.
   Эльфы. Темные.
   Демоны.
   Каэвин. Черный шелк камзола. волосы запрятаны под шапочку с синим пером. Он смотрит. Куда?
   Мама, здесь так странно. И страшно.
   Мама...
   Вот она. Идет спокойно, волосы распущены.
   Мама, где ты была так долго? Мама...
   Это не мама.
   Бледное худое лицо, большие горящие глаза и узкий злой рот.
  - Глупая человеческая девка, - говорит оно. Ни ласки, ни злобы в этом голо-се. - Глупое животное. Он - мой теперь. Навсегда.
   Неправда, он узнает меня, я...
  - Не узнает, - шелестит голос все также без эмоций. - Он холоден как лед и прекрасен как снег. Ему нет дела до вас, людей. И до тебя тем более. Ты - сон...
   Это она помнила хорошо. Даже очень.
   И к концу зимы она решилась.
  
   * * *
  
   Дорога была размыта.
   На деле, никакой дороги-то и не было: было лишь бесконечное грязевое меси-во, изрезанное колеями обозных колес и ямками конских копыт.
   И был ветер - злой и кусачий.
   Герда уже не смотрела на сапожки. Раньше они были темными, из замши, с высокой шнуровкой. И легкими.
   Теперь они потеряли форму и цвет, облепленные коричнево-красными комья-ми. И стали чертовски тяжелыми.
   Курточка на ней потемнела от пота.
   Она ежилась, когда порыв ветра бил по мокрой ткани - было холодно вдвойне. Плечи и спину ломило, хотя мешок был сравнительно небольшим. Легкие уже с трудом втягивали положенную порцию воздуха, и она дышала тяжело, с хри-пом. В горле саднило. И еще был свинец под веками.
   Ее мотнуло, одна нога увязла по колено в грязи, вторая скользнула и пошла вверх. Она не пыталась сохранить равновесие, не выставляла руки, чтобы смяг-чить удар. Она просто упала, как мешок с мороженной картошкой, которую крестьяне скармливают скотине.
   Небо было светло-голубым и она удивилась этому цвету: она знала только свинцово-серую топь, без облаков или звезд. По синеве скользила, разрезая ее диагоналями одинокая птица, то ли стриж, то ли ласточка.
   И Герде стало вдруг легко.
   Ей захотелось сбросить эту тяжкую, увязшую в грязи плоть и взмыть в эту си-неву - материнскую синеву неба.
   Она заплакала.
   Потом села и размазывая грязь и слезы по лицу подумала: "Я бесполезна. Я - никто. Я - сон, мимолетный и напрочь забытый.".
   Не было смысла вставать с дороги и идти дальше. Не было смысла глядеть на небо, широко раскрыв глаза. Не нужно было надеяться, что сказка обернется былью.
   Ибо беспомощно увязшие в отдающей тиной грязи ноги доказывали, ломота в теле формулировала, а раскалывающаяся от боли голова безостановочно твер-дила: "хватит!". Ибо все было против. Все доказывало бессмысленность ее предприятия.
   Именно поэтому она рывком встала, роняя с куртки и брюк комья глины, по-правила съехавший заплечный мешок. Убрала со щеки слипшуюся прядь. И пошла дальше.
  
   * * *
  
   Через несколько часов дорога выровнялась, почва окаменела. Кое-где стали показываться пучки грязно-желтой растительности.
   Материя куртки и брюк затвердела, но она не замечала этого. Шла вперед, ко-роткими, но уверенными рывками. Стиснув зубы так, что на скулах вспухли желваки.
   А еще она не открывала глаз.
   И поэтому, когда вековой вояж вдруг прервался падением на траву, она удиви-лась. Но не шибко, ибо сил удивляться уже не было. Как, впрочем, и сил идти.
   Она лежала лицом в траве и не двигалась. Но это был не глиняный, обволаки-вающий, лишающий желания жить саван. Она отдыхала.
  
   * * *
  
   Лес густел, а тропинка сужалась, обрастая крапивой и огромным папоротни-ком. А потом исчезла.
   Впереди было зеленое море.
   Какое-то чувство шептало ей: не ходи, но она уже шагнула. И почувствовав под ногами пружинистый мшистый ковер, быстро пошла вперед.
   Солнце садилось, мелькая справа в промоинах деревьев.
   "Я все время иду", подумала она. "Куда?".
   Ответ был четким и убедительным. Более чем.
   Он чавкнул, забулькал. И стал засасывать ее.
  
   * * *
  
   Она спохватилась, когда предательский малахит трясины дошел ей до бедер.
   Герда рванулась, увязая. Попробовала обернуться к ближайшему кусту. И провалилась по пояс.
   Она глубоко вздохнула и зелень поднялась выше, почти под грудь.
   Она перестала дышать, медленно выпуская воздух из носа порциями.
   Вспомнила рассказы о болотах.
   Она боялась их, но как и все, абстрактно.
   А теперь поняла, что было действительно страшно: она не ощущала присут-ствия дна. Вообще.
   Солнце совсем село и лес потемнел. Она удивилась, что находясь в такой си-туации может бояться еще чего-то, кроме болота.
   Из прогалин стал наползать туман: разноразмерные белые змеи. По краям бо-лота зажглись огоньки-глаза. Они наблюдали за ней и шептали: Умри-умри-дитя-незачем-жить-холодно-холодно-умри-умри-умри...
   Она не выдержала и завизжала. С надрывом, истерично. Не было слов, это бы-ло ни к чему в лесу, где никто не услышит. Это был визг животного, молодого, гибнущего. Желающего жить. Бешено.
   Она ожидала чавканья и заглатывания самое меньшее по шею.
   Но ее рвануло вверх.
   Вон из смерти.
  
   * * *
  
   Он был не таким уж и старым. Лет шестьдесят, не больше. Коротко стрижен-ные волосы. Гладко выбритые щеки. И темные глаза. С безысходной тоской.
   На нем был какой-то бесформенный балахон, что-то вроде мешка с рукавами.
   Он был бос.
   Герда приподнялась на локтях.
   Огляделась.
   Странно было видеть двор посреди леса. Где не ступала нога не то что челове-ка. Эльфа. Или иного представителя Старшей Расы.
   Кусок разумной жизни в море бешено цветущей зелени.
   Она вспомнила о малахитовой топи.
   И ее вырвало.
  
   * * *
  
  - Куда ты идешь? - Он не был настойчив в расспросах. Скорее - равноду-шен, словно спрашивал так, для приличия.
   Она ответила: коротко. Честно.
   Съела кашу с грибами, которую он предложил.
   А потом рассказала все.
   Он не морщился, не кивал одобрительно, не перебивал. Молча слушал.
   Герда спиной почувствовала чье-то присутствие и резко обернулась.
   Девушка была маленькой, худой. С густыми черными волосами. Очень длин-ными, почти до пят. Она смотрела на нее исподлобья, ни зло, ни приветливо. Так смотрит собака или волк, перед тем, как напасть. Или повернуться и убе-жать.
  - Я... - Герда заикнулась. Просто не знала, что сказать.
  - Карье не разговаривает, - опередил ее вопрос он. Кивнул девушке, и та вышла. Спокойно, не оборачиваясь и не фыркая. Тихо, но с достоинством.
  - Она... - Герда не могла понять, что на нее нашло. Мысли путались. Нако-нец, она решилась.
  - Кто ты? И кто она? Почему спас меня? Я...
  - Потише, - он повернулся к ней. Взял пустую миску и вынес во двор. Вер-нулся. Сел.
  - Я не отвечу на все твои вопросы. - Выдержал ее взгляд. - Я - Никто. Спас... ну-у, неважно, почему. Может, потому что Никто, а?
   "Да-а", пронеслось в голове. " А ведь кто-нибудь мог и не спасти. А спас Ни-кто. Блеск!".
  - А... она? - сипло спросила она.
  - Она? - Никто задумчиво поднес большой палец к губам. - Она - одно из тех несчастных и проклятых существ, которых вы называете faoilingeae. Обо-ротцы. Перевертыши. Волоколаки.
   Герда вздрогнула.
   Ибо знала значение слова faolingeae, позаимствованного из Aelwyllige - Высо-кой речи эльфов. Волк-оборотень, не-зверь и не-человек. Пограничноя тварь без души. Бездна, принявшая форму. Чтобы убивать.
  - Знаю, о чем ты думаешь. - Никто улыбнулся. - Однажды ночью, вернее рано утром, зимой, я подобрал маленькую девочку. Она сидела возле дома. Го-лая. Укрытая одними волосами. И скулила. Как волк или собака.
  - Почему...
  - ...я взял ее? - Он снова улыбнулся. - Дитя, когда-то я совершил много дурных дел. Слишком много... - Он осекся. - Черт, проболтался.
  - Ну да это не важно, - продолжил он. - Я понял цену жизни, жизни любого существа. Цену того, - он криво усмехнулся, - что я слишком часто отнимал. Понимаешь?
   Она кивнула.
  - Карье не дикая. Она скорее... несчастная. Но иная, чем ее ... м-м, скажем так, сородичи...
  - Откуда ты узнал ее имя? - Герда задала этот вопрос чисто механически.
  - А я и не знаю ее имени. Настоящего. Карье... так звали одну... особу. Ко-гда я был Кем-то.- Он вздохнул. - Теперь я Никто. И мне легче живется, дитя, поверь.
   Герда почувствовала страшную усталость. Веки опустились и она провалилась в ничто.
   Но прежде услышала вой.
   Волчий.
  
   * * *
  
   Она привыкла к ним: к Никому и к Карье.
   Никто больше не расспрашивал ее, не давал никаких советов.
   А потом она заметила, что он часто морщится за столом и притрагивается к левой стороне груди. Карье тоже не проявляла особой заинтересованности к ней - лишь молча кивала при встрече.
   Так прошло много... времени.
   И Герда решилась спросить.
   Но он опередил.
  
   * * *
  
  - Что ты знаешь о Темных Эльфах? - Он ситдел на скамье во дворе и чистил грибы.
   Она покачала головой.
  - Понятно, - он усмехнулся. - Я кое-что знаю. Не понаслышке. Ты идешь до-рогой без возврата. Понимаешь?
   Она кивнула.
  - Отлично! Знаешь, что погибнешь, но все равно идешь, так?
  - Да.
   Он замолчал. Надолго.
  - А этот... он достоин этого?
   Герда вздрогнула. Ибо та же мысль грызла, сверлила и жгла ее уже давно. Бес-смысленность этой жертвы.
   Она заставила свои губы сказать:
   - Да!
   Никто распрямился. Отложил нож в одну сторону, миску с грибами - в дру-гую.
   - До порта Бифрун-Эн-Гадан четырнадцать дней пути, если начинать с Вет-вистого Тракта. По дороге будут два городка - Аукассин и Лливар. Там купишь себе подходящую одежу. - Никто ушел в дом и вернулся с небольшим сверт-ком. - Это все, что я вынес из прошлого. Мне оно \ ни к чему. Здесь около соро-ка скеаттов, в переводе на Общий - тридцать шесть даллеров. Хватит заплатить за постой, одежку и на бакшиш перевозчику на Остров.
   Герда молчала.
   Дыханье потяжелело.
   В горле стоял комок.
  - Я...
  - С тобой пойдет Карье. - Никто поднял руку, не давая ей сказать. - Я умру. Скоро. Посему отправитесь завтра. С утра. Карье выведет тебя на тракт и... как решит Он... возможно, поможет тебе и дальше...
   "Он?", подумала Герда. "Кто?.."
  - И еще. - Никто подошел ближе. Заглянул в глаза. - Научись прощать.
  
   * * *
   Снежинка открыла глаза.
   Лунный свет падал через открытое, вытянутой формы окно.
   Сбоку спокойно дышал Каэвин.
   Она посмотрела на его лицо, полуосвещенное бледной желтизной луны. На пушок над верхней губой. На длинные, не характерные в принципе для мужчи-ны ресницы.
   Снежинка глубоко вздохнула, подавляя дрожь. Снежинка, равнодушная на по-ле битвы и на ложе любви, дрожала.
   Дрожала от неизвестного ей предчувствия.
   Она резко встала, откинув тонкое покрывало, расшитое золотом. Не одеваясь, подошла к окну. Лунное пятно лениво пробежало по упругому по-девичьи телу и скользнуло на пол.
   Снежинка глядела через окно на море, а весенний ночной холодящий ветер обдувал ее лицо, вяло перебирая волосы. Она встряхнула головой, отгоняя сон. Мимолетное видение. Заставляющее однако ее сердце биться на два удара чаще.
   Светловолосая девчонка, идущая по грязному тракту. Вязнущая в глине по ко-лено, спотыкающаяся, но упрямо идущая вперед.
   "Чушь", подумала Снежинка. "Бред. Просто я постарела. Глупая фригидная стерва".
   Она обернулась и посмотрела на Каэвина, разметавшегося по кровати. Он по-детски полуоткрыл рот.
   Снежинка присмотрелась к нему. И вспомнила.
  
   * * *
  
   Юная эльфка в грязно-зеленом платьице давилась плачем. Она не обращала внимания на ободранные коленки и содранные ладони. Она стояла возле носи-лок на коленях, гладила его руку и давилась плачем.
   Ибо эльф на носилках умирал. Умирал страшно, но мужественно, несмотря на то, что воздух вырывался со странным шипением из широкой черной рваной раны в боку, нанесенной гизармой с острием в виде древесного листа. Чем и объяснялся рваный характер раны.
   Эльф с усилием держал глаза открытыми: черные ямы безнадеги на меловом листе лица.
  - Aelswinn! - с рыданьем бормотала эльфка. - Ne muardh, eminne. Не умирай, любовь моя.
  - Thurp"e, Glysse, e"n"llacri, - прошептал умирающий. Вернее, прошелестел белыми полосками - губами. - Не плачь, Глисс, не плачь.
  - Ne! - зарыдала та, сжимая его руку так, что кожа на месте, которое она стиснула, посинела. Ибо рука была бела как мрамор Дуаранского побережья. Тонкий, полупрозрачный.
   Три эльфа, стоявшие чуть поодаль, в крови, с оружием, понурили головы. Ко-мандир умирал.
  - E"minna"tuah, Solle. Я люблю тебя, солнышко. - пробормотал Aelswinn dhan E Carrfan. Закрыл глаза. И умер.
   Эльфка взвыла и упала лицом на его грудь. Тряслась от рыданий.
   Эльфы не поднимали голов.
   Плач прекратился внезапно. Стих, ровно отсеченный стилетом.
   Эльфка поднялась. Медленно, не спеша. Запрокинула к небу личико, залитое кровью и слезами.
  - E"a fail"am Thu! - прошептала она с яростью. - Я отрекаюсь от Тебя!.
  - A Glyswenn"e, - обратился к ней один из эльфов.
  - Tuah dhailv"th e"ma, - не обращая на него внимания, процедила она. - Ты предал меня.
   Затем оглядела эльфов. И улыбнулась. Страшно. Холодно.
  - Знайте, - проговорила она тихим злым голосом. Эльфы, не боявшиеся клинков и огня, безумно идущие против проклятых Maenne, людей, твердо и без колебаний убивавшие, содрогнулись.
  - Знайте, - повторила она. - Я, Glyswenn Rianroid math Derwin, принимаю ныне меч. Я буду сражаться в ваших рядах. И нести смерть. Всем...
  
   * * *
  
   Лес кончился на удивление скоро. Колонны деревьев быстро редели, яркая зе-лень светлела, то здесь, то там мелькали коричневые земляные прогалины.
   Захрустели под ногами ветки - они вышли на отмель лесного моря.
   Карье почти не оглядывалась на нее, шла быстро, пружинисто и чуть сгор-бившись. Подавшись вперед, как волк или собака. Пахнуло землей и... цивили-зацией. Человеческим присутствием.
   И Герда вспомнила вязкую колею.
  
   * * *
  
   Ольмо пододвинулся к костру и косо поглядел на этих двоих.
   Ничего вроде бы необычного - две странствующие девки. Может нищенки, может - идут совершать какую-нито перигринацию к святым местам. Мало ль что. У него самого были две дочки таких же лет как и эти, Уля и Иля. Так что Ольмо не шибко дивился, когда они подошли к костру и молча сели.
   Надо быть человеком, думал он, подавая им свои скудные припасы. Кто знает, что будет с ними завтра? Дойдут ли туда, куда хотят, аль нет?
   Помоги страждущему, раздели с ним хлеб свой, говаривала его бабка. Он твердо это запомнил.
   Потом перестал думать о девчонках и переключился на подсчет выручки с проддажи скота.
   За лето надо было бы подлатать крышу хаты. Потом - купить кой-какого ин-струмента. А еще...
   Он вздрогнул.
   Топот. Лошадиный топот.
   Трое или четверо всадников.
   О боги, он слышал как бряцает оружие!
   Ноги налились тяжестью, а в желудке, упавшем вниз, зашевелилась холодная сороконожка страха. Он боялся. За себя, но больше - за девчонок.
   Что может сделать сорокапятилетний крестьянин, ни в жизнь не державший в руках никакого оружия, окромя топора и то, по молодости. По пьянке.
   Лошади остановились.
   Трое.
   Лихо усатые. Посеченые шрамами. Улыбающиеся. Улыбками насильников и убийц.
  - Здоров", отец, - хохотнул старший. Сталь прорезала его усы. Она же бле-стела в глазах, с огромными от алкоголя зрачками. Он хрипло дышал.
  - Па-ачтенные девицы, - то ли спросил, то ли констатировал молодой блон-дин, почесывая за ухом.
  - Че везешь, хрен? - осведомился первый.
  - Я... - начал Ольмо, лихорадочно вспоминая, где лежит арбалет. На базаре, в Маасене, он увидел его и не смог не купить. Мало ли что.
  - Дочки? - осведомился третий. И вышел из тени. Герда увидела его лицо. Взгляд, которым он окинул ее и Карье. И поняла - это конец.
  - Девки пойдут с нами, - сказал первый тоном, не терпящим возражений.
  - А ты, батя, тово , давай мешок с золотом, ага, -добавил блондин. И поло-жил руку на рукоять меча.
  - Ты, блондиночка, пойдешь с Хродульфом, -проговорил первый. - А чер-навка - с нами. Договорились?
   И тут произошло удивительное. Карье заговорила.
  - А пошел ты в... - сказала она, с трудом раскрывая губы.
   Герда увидела ее глаза. И то, что черты лица потемнели и стали как-то странно удлинняться. А может во всем было виновато неверное пламя костра...
  - О-о, - удивился третий. - Дерзких девок у нас наказывают. Может те это нравится, черненькая, а?
  И тут Ольмо ударил блондина под колено. Неумело и неловко.
  И получил в ответ удар в висок. И упал.
  Герда вскочила, почувствовала боль, правый глаз сыпанул искрами и она по-валилась на землю.
   Слышала ругань, чье-то сопенье.
  Чьи-то руки пытались разорвать на ней курточку. Она не сопротивлялась. А потом руки перестали рвать ткань. Они исчезли.
  А она услышала вой. Волчий.
  И провалилась в ночь.
  
   * * *
  
  Карье умирала.
  Нагая, в крови. С раной под маленькой левой грудью. Раной, нанесенной кин-жалом.
  Ольмо стоял в стороне и дрожал. Уже ничего не осталось от черной волчицы, растерзавшей трех бандюков, черного демона, перескочившего через священное пламя костра и вцепившегося в глотку седоусого мародера.
  Была худенькая черноволосая девушка.
  В крови - своей и их.
  И она умирала.
  Блондин успел, прежде чем она перегрызла ему горло, выхватить нож - длин-ный, с широким лезвием. И всадить, хоть и криво, в бок своей черной смерти.
  Третий, кстати, умер покорно.
  Герда стояла рядом с ней на коленях и держала ее руку - маленькую, почти детскую.
  - Я... я... - Карье силилась сказать, но губы не слушались. И кровь толчками пошла из раны. Снова.
  - Не говори ничего, - прошептала Герда. Она опустела.
  - Дойди... сестра... - шепот Карье затих, как эхо в горах. Кровь перестала бить из раны.
  Герда стояла рядом с ней на коленях. В небе стояла луна. В глазах Герды стоя-ли слезы.
  Ольмо отвернулся.
  
   * * *
  
  Она смутно помнила, как дошла до городка с названием Аукассин. Как купила темный плащ с капюшоном.
  Как пришла в Бифрун-Эн-Гадан - Гавань Края Света.
  Как увидела волны.
  И вдалеке - узенькую темную полоску - Остров.
  И вздрогнула.
  
   * * *
  
  Она была одна в этом городе. И это было опасно. В любом городе для девушки это опасно - быть одной. В портовом - тем более. Особенно - вечером.
  Герда стояла на причале и молча глядела на покачивающиеся на воде лодки. Между ней и ее целью была бездна. Бездна воды и... чего-то еще.
  Она не заметила как стемнело. И как подошли они. Пятеро.
  Она отвернулась от лодок, собираясь идти назад. И налетела на них.
  Они стояли полукругом. Ждали ее.
  Не пьяные, но опьяненные. Жаждой крови и похотью.
  Двое были нездешними - раскосые, с плоскими лицами. Один - бородатый красавец в жилетке на голое тело. Один - сероглазый мальчишка с каштановыми волосами. И еще один - бритый налысо здоровяк.
  - Далече идешь, барышня? - промурлыкал он, развязно подходя к ней. От него пахло потом и пивом.
  - Не думаю, что далече, ась? - продолжал он.
  Герда съежилась. И поняла, что сейчас произойдет что-то очень страшное. И рядом не было Карье. Рядом не было никого. Кто мог бы помочь.
  - Те скоко годков-то, девка? - спросил бородач.
  Герда немного удивилась, услышав его речь: думала, он будет говорить краси-во, по крайней мере, не косноязычно.
  - В самом соку, сучка, - радостно возвестил мальчишка с невинными серыми глазищами.
  - Ага, - подтвердил один раскосый. - Щас настоящих мужиков узнаешь, дру-гим расскажешь...
  А потом прозвучал этот голос.
  Гортанный. Нечеловеческий, ясно. С большим количеством межзубных со-гласных.
  - Tha lhod"ena, uthburd"se, - сказал он. По-эльфийски. Точнее, на наречии Тем-ных Эльфов. Ибо речь их была грубой, но действенной, что ли. Поскольку руга-тельства из нее активно заимствовались людьми. - Руки прочь, недоноски.
  - Че? - обернулся на голос бритоголовый
  Грохнули доски причала. И появился обладатель голоса.
  Луна осветила его лицо и Герда похолодела.
  Черный нетопырь разметал свои крылья по бледному вытянному лицу с горба-тым носом и узкими губами. Это был не человек.
  Это был эльф. Темный.
  Тускло блестел свет на кольчуге с короткими рукавами. По голым мускули-стым предплечьям вилась татуированная черная вязь роз. Волосы были завяза-ны в хвост. И глаза его, огромные, зло прищурились.
  - Cio ha ddyn, "burd. Ты слышал, ублюдок.
  - Хтой-та? - удивился бородач. И вытянул из ножен меч-"бастарду".
  Что-то зашипело и блеснуло в воздухе. У Темного в руках появились два клинка - серпообразные мечи с круглыми гардами и двусторонней заточкой. "Где-то я уже видела такое оружие", подумала Герда.
  - Вали отсюда, эльфяра, - процедил бритый, взвешивая в руке дубинку.
  - Без тя обойдемся, fael, - пискнул сероглазый. Он перекидывал из руки в руку длинный тонкий кинжал - почти короткий меч.
  - Кретины, - прошипел эльф. И быстро пошел на них. Раскосые откуда-то (от-куда?) вытащили такие же как у Темного слабоизогнутые мечи и заняли пози-цию - одна нога отставлена, другая выдвинута вперед, чуть согнута. Обе обра-зуют прямой угол.
  А потом...
  Что было потом, Герда не очень-то поняла. "Настоящие мужики" вдруг начали умирать. Захлебываясь в крови, сгибаясь пополам. Всхлипывая от боли. И дер-гаясь на мокрых досках причала. Последним упал сероглазый паренек. Дернул-ся и затих.
  Герда смотрела на побоище как во сне. И не двигалась.
  А потом ее вывернуло наизнанку. Вывернуло всю. До сухого.
  Кто-то тронул ее за плечо.
  - Ge"oh, - услыхала она. - Пошли отсюда.
  
   * * *
  Glamhor Hevion d"Enyctiridde, Смерть-Несущаяся-Как-Нетопырь, молча глядел на пшеничноволосую девчонку. С недетским выражением глаз
  - Я должна, - почти прошептала она, склоняя голову на грудь.- Переправиться на... на Остров.
  Гламор Эниктиридд покачал головой.
  Ибо он знал, чему равно прибытие на Остров. По доброй воле.
  Плясу огня на стенах горящих домов.
  Ударам сердца загнанной лани.
  Глазам ловчего.
  Медленной и мучительной смерти.
  - Это безумие, - сказал он.
  - Но я должна!.. - выкрикнула пшеничноволосая, вскинув на него озера глаз. Она плакала. От бессилия? От ярости? - Я должна, слышишь? Должна! Я...
  - Это безумие, - повторил Гламор Гевьон. "Это последняя стадия безумия", подумал он, зная, что будет с ней, когда она прибудет на остров. И что будет с ним. "Это безумие". - Но я помогу тебе.
  Она вскинулась, задохнулась от изумления. Но не нашла его глаз. Он отвер-нулся. Тряпицей счищал кровь с изогнутых клинков.
  
   * * *
  
  Они ворвались в город как всегда - беззвучно, но яростно.
  Давили поганых Maenne конями. Рубили.
  Смерть ублюдкам!
  MUIRDHE, UTHBURD"SE! Сдохните, твари!
  Гламор Гевьон д"Энктиридд рубанул своими "ghathane" здоровяка в форме гвардейца и разделал его надвое. Но Гламору было все равно. Королева удо-стоила его чести вести отряд. Прикоснулась тонкими холодными губами ко лбу.
  Он любил ее. Как и всякий kneaghtid"and n"a Cwenna, посвящённый в рыцари Королевой.
  За неё он был готов идти в Огнь Темнозрачный. Крушить и рвать ублюдков-maenne. За ее глаза со зрачками-снежинками. За губы.
  За неё он презирал других эльфов, струсивших и прекративших Священную войну против Человеков. Тех, кто назвал ее Fail"llene, Отпавшей. Темной. При-нявшей служение Падшей Звезде. Отрекшейся от Него.
  Он безумно любил ее.
  Поэтому, когда его конь сбил с ног худую девушку в богатой парчовой одеж-де, со светлыми кудрями под серебристой сеточкой, а высокий парень в берете с пером прикрыл ее собой и вытянул меч, Гламор без раздумий рассек ему груд-ную клетку (защитой парень не владел вообще) и, когда тот упал, проехался по нему конем.
  Худая девчушка взвыла и кинулась к убитому. Рыдала, всхлипывала. Целовала его разможженые губы. И слепо поднимала глаза на убийцу, с татуированным нетопырем, распластавшимся на его лице.
  - Адемар! - стонала она. - Адемар, не умирай! За что? - она обратилась к Гла-мору. - За что? Ведь он ничего тебе не сделал. За что?..
  Гламор погнал коня прочь, вдоль по горящей улице, усеянной трупами Maenne.
  Он мчался, забыв о долге - убивать всех их.
  Он впервые усомнился в своей Королеве.
  
   * * *
  
  Галера была небольшой - по пять гребцов с каждого борта.
  Носовая часть ее представляла собой ушастую гребенчатую голову дракона на длинной шее, переходящей в сегментированное брюхо. Корма згибалась во-внутрь трехжалым драконьим опять же хвостом.
  Галера называлась draegecooggy, "драконья лодка". И оправдывала свое на-звание, служа не только грузовым, но и пиратским целям.
  Ибо Темные творили беспредел и на море.
  Владельцем галеры был полуэльф со сломанным носом, кашляющий и гнуса-вящий. За пятнадцать скеаттов он согласился перевезти их на Остров.
  Герду укачивало.
  Желудок ходил ходуном, порываясь вывернуться наизнанку. Ноги ослабели, а голова закружилась.
  А Гламору было хоть бы хны.
  И еще она заметила гребцов - людей-рабов. С кольцами, вставленными в нос, с исхлестанными спинами. Она долго смотрела на красное, иссеченное рубцами плечо ближайшего.
  А потом подняла глаза. И громко вздохнула.
  
   * * *
  
  Они устроились здесь совсем неплохо. Они были эльфами - и строили соглас-но эльфьим традициям - изящно и прочно.
  Она смотрела на пирс из гранита с тонко выточенными столбиками для швар-товки в виде мифологических демонических фигур - горгулий и химер.
  На возвышающиеся шпили дворцов и замков.
  - Идем, - сказал Гламор Гевьон д"Эниктиридд, беря ее за локоть. - Надвинь ка-пюшон на глаза и идем.
  Сам он натянул свой капюшон чуть не до середины лица.
  Они шли быстро и уверенно. Потому как знали - лишнее робкое движение и внимание Темных будет обращено на них.
  Как правило все встречные были при оружии: кто - с узкими односторонней заточки мечами, кто - с колчанами и замысловато гнутыми луками-композитниками "З"-образной формы, а кто - с парным, как у Гламора, набором - два клинка и два кинжала.
  Некоторые носили шлемы - скорее даже не шлемы, а шишаки с бармицей и подвижной грифоньей полумаской.
  Некоторые - черные платки, обмотанные вокруг головы и завязанные узлом на затылке.
  Эльфки заплетали волосы в две косички у висков, эльфы - завязывали в кон-ский хвост или сбривали вообще, чтобы не мешали.
  И все грохотали по мостовой кованными, со шнуровкой, доходящей до голе-ней, сапогами.
  Проходя мимо толпы эльфов, собравшихся возле небольшой аренки, Герда за-медлила шаг. А потом и вовсе остановилась.
  На арену вытолкнули высокого русого парнягу в длинной холщовой рубахе. Без оружия.
  С другой стороны вышел эльф, высокий, в узких зеленых тувиях и высоких шнурованных сапогах. Нагой по пояс. Покрытый татуировкой: дракон разевал пасть у него на груди, оплетал тело и хвост его ускользал по бедру вниз.
  В руках эльфа было короткое копье с зазубренным наконечником.
  Голова его была гладко выбрита, кроме гребня, оставленного посередине и пе-реходящего в туго заплетенную косу.
  - Claebhur! Claebhur! - скандировали эльфы, ударяя каблуками о песок. - Lladh"eth! Убей его!
  Клэбур оскалился, сморщив татуированные щеки, и завертел копьем. Оно пе-рекатывалось по его телу, соскальзывало в руки и вновь прокатывалось за спи-ной и по плечам.
  Русоволосый парень беспомощно оглянулся. Кто-то швырнул ему меч - одно-ручный, грубой работы и, вероятно, плохой заточки.
  "Для вида", подумала Герда.
  Парень схватил оружие, неловко взмахнул им и вдруг заорав, кинулся на Клэ-бура.
  Тот мягко по-кошачьи отступил, скользнул вбок и резко ударил парня в ребро тупых концом копья. Парень захлебнулся, выронил меч и схватился за бок. Эльф ощерился и носком ноги двинул ему под коленку.
  Русоволосый взвыл и рухнул на песок.
  Эльф ждал.
  Парень не хотел вставать и тупо мотал головой. Из глаз его текли слезы. Он хлюпал.
  "Идиот", подумала Герда, вдруг взорвавшись. "не позорь людей, дубина. Ну-ка, вставай....". И замерла, пораженная своими мыслями. Эти заражали своей ненавистью.
  "Никогда", подумала она и повернулась к Гламору.
  - Идем, - тихо потребовала она.
  Уже пройдя половину улицы она услыхала нечеловеческий визг и общий взрыв смеха.
  Аплодисменты.
  И поежилась.
  
   * * *
  
  К замку Королевы они подошли в сумерках. Он возвышался хрустальной льдистой стрелой и Герда удивилась, как он может не упасть в море, находясь почти на обрыве.
  Часовые, по трое, группками, патрулировали окрестности.
  С ними были собаки - не только серые волкообразные твари, но и поджарые с коричнево-ржавыми подпалинами и плоскими мордами - особая порода, кото-рую Темные называли "maenneslaegg" - Человекоубийцы. Их натравливали только на людей. И кормили - тоже только людьми.
  Решетка ворот была поднята.
  Во дворе, возле костра, сидело трое: два эльфа и эльфка. Она закинула длин-ные красивые ноги на плечи одному из эльфов и красила ногти. Эльф тренькал на лютенке, наигрывая несложную мелодийку. Второй не отрываясь смотрел на огонь.
  - Cò he ésod? - хрипло пролаял он, поднимая голову. Он смотрел на них. - Кто здесь?
  Эльфка повернула потрясающе красивое лицо с татуированным лбом и губами и безучастно оглядела их. Не преставая красить ногти.
  Тренькающий на лютне эльф даже не обернулся.
  - Em"a aeg é th"y morwinned, - пробормотал Гламор, подталкивая Герду впе-ред. - Я привел одну девку.
  - Fackan"e morwin"ne Maen? - поинтересовалась эльфка, развратно двигая бед-рами. - Ae, oes, fack"om en"ne suadhe? Чертова человечья девка? Может попро-буем ее прямо здесь?
  Герда вздрогнула.
  - Phoid"thua ede corddue? Из какой ты бригады? - спросил эльф. Похоже, он был главным.
  Рыжеватые волосы, зачесанные за уши, резкие черты лица...
  Герда впомнила.
  - Финнион! - выкрикнула она, видя перед глазами снег, наездника, бегущую к саням кашляющую женщину, взмах меча и голову - медленно падающую голову матери каэвина. Выкрикнула и пожалела об этом.
  Финнион подлетел к ней и откинул капюшон. И уставился своими страшными глазищами на нее. Сверля взглядом, в котором - она знала это - не было ничего.
  - Кто ты?- процедил он, встряхивая ее. - А? Отвечай, тварь! Откуда знаешь мое имя?
  А потом поднял взгляд на Гламора.
  - А кто ты, - прошипел он зло, - сейчас узнаем. Yd e Hothe! Снимай капюшон!
  Эльфка мгновенно скинула ноги с плеч эльфа, оба резко вскочили. Звякнуло оружие.
  - Aemble, Thorkelin, mi mher! - бросил им Финнион. - Ко мне, живо!
  Гламор медленно поднес обе руки к краям капюшона и стал стягивать его на-зад. Так же медленно.
  И тут в свете факело блеснула его нашивка - серебряный нетопырь и пересе-ченные клинки.
  - Thip! - рявкнул Финнион. - Стоп!
  Однако Гламор снял капюшон - и выхватил одновременно оба клинка. От-толкнул боком Герду и вращая ими занял боевую стойку.
  - Я узнал тебя, - прорычал Финнион, вытаскивая такой же меч. - Гламор Гевь-он. Ренегат. Предатель. Ну что ж, вот мы и встретились.
  Он зло осклабился, перехватил меч обеими руками и шагнул вперед.
  Шагнул и Гламор.
  Был слышен только звон клинков и легкий шорох плащей. И еще изредка цо-кали подковы сапог.
  Герда стояла прижавшись к стене и дрожала. Она не могла ничего сделать Со-всем ничего...
  Эльфка выросла перед ней внезапно, как злой ночной дух, наползающий тума-ном с болот и душащий спящего.
  - Coide, - крикнула она. Негромко, но зло. - Сучка.
  И взмахнула ghathan"ой Лезвие просверкнуло и быстро пошло вниз, на Герду.
  "Сейчас я..." подумала она.
  И нырнула под руку Эмблы.
  Эльфка пролетела вперед по инерции. Клинок звякнул о камень, сыпанув ис-крами.
  Она развернулась.
  Красивое лицо исказила гримаса, - не то что злобы, - неприкрытой ненависти. Она метнулась к Герде, подбила ей ноги, свалила. И встала над ней, широко расставив красивые длинные ноги, обтянутые черными кожанными тувиями.
  - Ambe morhdhir, - прошептала она и вскинула руки с мечом вверх. - Пора умирать!
  И охнув, упала рядом с Гердой. Лицом вниз, на камни.
   Над Гердой склонился Гламор.
  Он тяжело дышал.
  - Вставай, - прохрипел он. - У нас мало времени.
  
   * * *
  
  Они бежали по винтовым лестницам наверх, туда, где находились Cyffin i"se Cwenna, Покои Королевы. Они мчались призраками, минуя охрану, и Гламор оставлял ее после себя лежать в лужах алого цвета.
  Огромные уходящие ввысь тяжелые двери с изображениями сцепившихся драконов раскрылись сами.
  Их ждали.
  Fleoc Leanna, Снежинка, бывшая некогда Glyswenn Rianroid math Derwin, стояла посреди огромной залы, выходящий окнами прямо на море.
  Стояла, готовая.
  Легкая кольчуга, кольчужный же капюшон. Высокие мягкие сапоги. Черные брючки из шелка. И меч - прямой полуторник тончайшей работы.
  - Пришли, - кивнула она головой. - Что ж, отлично. Это был твой выбор, девка. И твой тоже, Гламор. - Она повернулась к нему. - Разонравилось убивать? Впрочем, что это я, скольких там внизу ты положил? Мой лучший боец.
  Снежинка улыбнулась.
  Гламор замер. Он вспомнил свою К о р о л е в у.
  - Не поддавайся! - чуть не плача прошептала Герда.
  Улыбка Снежинки погасла.
  - Morwinne d"Maene,- протянула она, оценивающе глядя на нее. - Как тебя зо-вут, дитя мое?
  "Не отвечай" взвизгнуло что-то внутри. Но с губ уже сорвалось: "Герда".
  - Бедная доченька, - зашелестел в ушах Герды голос. Голос МАТЕРИ. - Бедная моя доченька! Как ты измучилась, родная! Ну же, подойди...
  Она шагнула вперед, аливаясь слезами.
  - Мама?
  - Не смей! - рявкнул Гламор, дергая ее за рукав.- Она тебя чарует! Сопро...
  - Молчи!- выдохнула Снежинка и подняла руку. Направила на него. - Yt ollo haem! Afai! Замри и не двигайся!
  Он рванулся, но напрасно. Мышцы свела чудовищная судорога. Он не мог сдвинуться с места. Так и замер, вращая глазами и разевая рот, словно задыха-ясь.
  - Для тебя это будет сюрприз, Гламор.- Снежинка снова улыбнулась. - Ты - не эльф. Ты - человек. Да-да, человечий детеныш, которого я похитила во время одной... операции. Похитила и воспитала. Верней, натаскала. Но, видимо, права пословица: сколько волка не корми... Ты был неудачным экспериментом. Ты умрешь. Да, кстати. Отец твой был копейщиком, а матушка, - Снежинка замол-чала на секунду. - Была...м-м... как бы это сказать? Продажной женщиной. Жаль, ты был неплохим бойцом...
  - Ну, милая моя, - она перевела взгляд своих странных глаз на Герду. Зрачки были действительно в форме снежинок. - Ну, моя дорогая, пора разрешить это недоразумение.
  И она направилась к ней.
  - Бери меч! - приказала Снежинка.
  Герда отрицательно покачала головой. Про себя она решила, что ни за что не притронется к оружию.
  - Возьми, говорю! - Королева тяжело задышала. От ярости.
  Герда отступила на шаг.
  - Нет.
  - Ну так подыхай так!
  Снежинка подскочила к ней.
  Герда попятилась, зацепилась за что-то ногой, упала на спину, больно ударив-шись затылком. Ночной холодный ветер принес в раскрытое огромное окно соль моря. И крики чаек.
  "Конец путешествия", думала Герда, глядя как подходит с кривой усмешкой Снежинка, легко поигрывая полуторником. "Сколько раз он мог наступить, этот конец, еще до того, как я дошла бы сюда... Глупо. Я даже не повидала Кая".
  - Ты ничего не хочешь мне сказать... на прощанье? - полюбопытствовала Сне-жинка, приставив острие к ямке между ключицами. Герда вспомнила. И сказа-ла.
  - Я прощаю тебя.
  Снежинка замерла.
  На нее хлынул поток воспоминаний - детство, юность, глаза Aelswinn"а, кровь, первый бой, Отречение.
  Она вздрогнула.
  "Я люблю его", подумала она. А какая-то влажная пелена застилала ей глаза, мешая надавить на меч. "Я люблю его, слышишь, ты, человечья девка. А ты - любишь ли ты его так же?".
  - Он - мой, - прошептала она. Беззлобно. Без ненависти. Без сардонической улыбки, как подобало бы служительнице Падшей звезды. - Я люблю его.
  Меч выпал у нее из руки. Со звоном упал. Она закрыла лицо тонкими белыми ладонями и стала отходить от Герды. Отступать спиной к огромному - от пола до потолка - открытому окну.
  - Нет! - крикнула Герда. Крикнула запоздало.
  Увидела как взметнулось серебро кольчуги, взлетели белые ладони. Как мелькнули глаза - глаза не злобного демона. Уставшей измученной женщины.
  Мелькнули и исчезли.
  И услышала крик.
  Не ее.
  Его.
  Каэвина.
  Он стоял в зеленом камзольчике с распущенными завитыми волосами. Стоял и дико смотрел на окно.
  - Королева! - закричал он. И рванулся к окну.
  Герда вскочила, кинулась ему наперерез. Обхватила. Уперлась в грудь, не да-вая пройти.
  - Нет, Кай, нет!
  - Прочь с дороги, человечья девка! - прорычал он и оттолкнул ее. Она как ош-паренная отшатнулась.
  Человечья девка?!...
  Каэвин с минуту стоял перед окном, глядя вниз. А затем прыгнул. Вернее, шагнул.
  Герда тупо смотрела в пустоту.
  Это действительно был конец. Конец всего. Она прошла весь этот путь и столько потеряла ради вот этого - плевка "человечья девка!" и шага в никуда.
  Она оказалась бесполезна. Никчемна. И не нужна. Как слепая дура полезла ту-да, куда ее никто не звал.
  Для нее все было кончено.
  Подул ветер, взбил ее пшеничные волосы. Ударил по глазам, выворачивая сле-зы.
  На плечо ей легла рука, татуированная до кисти розой - черной розой.
  - Нам пора, - услышала она. - Больше здесь делать нечего.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"