Толмачёва Галина : другие произведения.

Амурские волны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

   AMYR
  
   поэзоаксиомы
  
   АМУРСКИЕ ВОЛНЫ
  
   Хабаровск. Снег. Зима так хороша, И солнышко блистает над Амуром,
   Где волны стынут в беге, -и фигуры огромные здесь, вздыбившись, стоят. Долби здесь лед пешней, и будет жарко, Так что, пожалуй, скинешь полушубок...Ах, помню, я любила на рыбалку, на зимнюю, ходить сюда с отцом.
   Сердилась мама: Что морозишь дочку? Итак Галчонок слабенький, болеет! Но с чем равняться может это чувство равнины над огромною рекою,
   Что солнце в миллионы глыб вобрала И отразила в ледяных кристаллах
   Те звуки мира, что, метаясь, ищут родимые неведомые струны?...
  
   Как нехотя, мерцая изумрудом, грань глыбы вдруг меня отображала, -
   Мою ушанку, валенки, пальто, чьи рукава короткими успели
   Мне стать - Так быстро я росла в то время -Не поспевал за мной
   бюджет семейный, Но как приятно было над костром греть пальцы зябкие
   И старой ложкой гнутой из котелка зачерпывать похлебку,
   Из термоса в стаканчик чай налить. И запах чая...запах дыма, снега и чешуи...все было нераздельным. Но вот однажды
  
   здесь нашли мы книгу...Лежала на снегу она. Наверно один рыбак
   забыл ее у лунки. Другой обложку и страничек пару
   взял на растопку...-Тот дедулька мудрым, понятно, был.
   А мы читали книги. И ту, бедняжку без названья взяли
   Домой...И оказалась жутко дефицитной она
   (У нас в провинции тогда ведь фантастика являлась дефицитом
   как сыр и масло, шоколад, сосиски... -а, впрочем,
   продолжать не буду список, чтоб не вводить читателя в унынье),
   Но верьте, что фантастика в то время, особенно та озорная книга
   Являлась редкостью...С тем большим упоеньем Ее читала я.
  
   Тем большими мечтами утерянные полнились страницы,
   Знать тайны и законы мирозданья, владеть искусством сказочных сюжетов, И построеньем пирамид научных мечтала. И мечты той исполненью
   Подчинена рыбачки воля стала. И вот уже мерцанье странных звуков
   Порой мне удается уловить. И, малость, да умею сочинять я,
   Но все сильней по родине тоска. Я помню все...О, я была счастливой
   Там, на Амуре, снежном и прекрасном, где сопка каждая свое имеет имя,
  
   Где русский памятник* и русская граница, а льды, застыв драконами, глядят
   На близкий и невидимый Китай, -В ту сторону, где скрыты их истоки...
   Здесь иногда мне чудилось: я - эхо, и кто-то в небесах меня поймал,
   Чтоб музыку небес я отражала.
   ...Нет ничего загадочнее детства и фантастичней первых юных грёз.
  
   * Речь идет о памятнике графу Муравьеву-Амурскому
   Отцу - неутомимому
   путешественнику
  
   Лес полон трелями, а перламутр - скольженьем,
   На старой мебели - незримое гнездо,
   В нем -домовой кряхтит, и с уваженьем
   Кот видит ночью - он обходит дом,
   Ревниво глянет в блюдечко кошачье,
   Алоэ на лекарство отщипнет
   В шкафу ракушку повернет иначе
   И пыль тихонько лапкою сотрет.
  
   Я молод был. Я шел по Петербургу.
   Цветы чугунные кивали мне вослед,
   Лев каменный порой об ноги терся,
   И в пышечной готов был мне обед -
   Пять пышек, кофе -что еще студенту?
   Успею пообедать и плотней...
   Я молод был. Но тихо с постаментов
   За мной следило сонмище теней.

   Весна как в детство впала в нежно-синий апрель. Пьет теплый кофе вешних вод
   Затягиваясь изумрудным дымом, себя - себе в наследство отдает.
   А я старею с каждою весною, морщинки резче, если ярок свет,
   И кашляю, когда побеломорю, и, кажется, что вот уже сто лет
   Живу на свете или даже, может, до света, раньше где-то ТАМ жила...
   Весна, как воробьям, тепло нам крошит, надменная - считает, что права.
   Как воробей в ласкающих лучах чирикает, ничем не озабочен,
   Войду я в сад - в раскидистых ветвях, в цветах огромных - весь как в детстве точно,
   Когда с утра к пионам я бегу, а там словно на сладкой груше улей,
   И в плаванье жуков пускать могу по бочке в лепестках, чтоб не тонули...
   О, если бы как игры -голоса мне вспомнить тех, кто нынче улыбнется
   Лишь с фотографий...Обойти бы сад, где сердце так бессмертно еще бьется
   Там буду слушать старой вишни ствол, шуршанье облаков на синем своде,
   И вспомнится веранда, круглый стол, крыльцо... и дед мой молодой -Володя.
   По вечерам курил он здесь...Из тьмы на огонек иду и в дом согреться,
   Но мало помню... Ужинали мы. Посуду протирали полотенцем.
   Сияли как цветы в буфете чашки... А в ящике комода и сейчас
   Очки лежат, как телескопы тяжки, для тех далеких словно звезды глаз.
   Мытарства пути и Вселенной замшелая дверь...Незримая ось развернет
   веера измерений. С веранды Времен осыпая забвения хмель,
   Ступлю за порог, что казался лишь радуги тенью, в реальные комнаты
   / Ах, я их помню из снов!/-Стол круглый и темный - под ним славно в куклы играть, как под крышей,
   Жестяный квадратик у печки, в гостиной скрипенье полов.
   Свет золотой, как подсолнух, слегка занавески колышет...
   А в вечном саду мимо бочки большой дождевой ко мне заспешит мной и дедом спасенный утенок, -На лапку слегка припадает, бедняжка хромой, -Вновь глажу тебя и кормлю, вновь мой голос и тонок и звонок...
   Все те же плывут корабли высоко в синеве. Прощания нет, есть лишь ныне и присно прощенье,
   А Время прирученным волком сидит в конуре, из Вечности Книги грызя многоточий печенье...
   ЛАНДЫШ И МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
   Ландыш. Блеск Розы затмится. В белых коронах лебеди
   В прятки играют принцы средь разодетой челяди.
   Звездных скоплений стая, карлики и гиганты
   По сцене Бездны ступая, стирая до дыр пуанты,
   Нотным станом и свитком, клавиш чеширской дрожью...
   Под клена сень за калитку пройди и найдешь их тоже.

СОН И ПСИХОАНАЛИТИК

   Шмель гудящий в бархатном жилете, не сверяй карманные часы
   С золотым будильником соцветий...Не садись, Не прячь в пыльцу усы!
   Стережет тебя сачок из тюля...сплел его Заумный Старичок.
   Хочет он поймать, подкарауля - подсчитать, проверить: сколько ног,
   Крыльев, глаз....Количество полосок, усики узнать длины какой...
   Ты красив, наряд твой ярок, бросок -Враг стремится завладеть тобой!
   Шмель услышал, но готов он к бою -Старика пребольно укусил,
   И сачок увлекши за собою, в куст больших колючек опустил.
   А потом с цветком нежнее крема Шмель завел любезный разговор
   О романах Станислава Лема, О Дали ...и прочий модный вздор
   Говорил и сладким угощался, ручки целовал - такой нахал!
   Брошкою на платье восхищался и печенье чаем запивал...
   Юлии Вадимовне Мичри с благодарностью и любовью...
   Однажды я включу любимую пластинку, закрою глаза и маленькими шажками пойду в глубину музыки, если только меня никто не прогонит.
   Там я буду крохотная, как в детстве, и меня будут любить не за то, что я из себя представляю, а за то, что я просто есть на свете.
   Музыка будет умирать от любви у моих ног, но никогда не умрет, потому что она бессмертна,
   А я вдруг увижу, что часть меня - тоже музыка и пообещаю, что когда-нибудь вернусь в тот миг, до моего рожденья...
   ИГРУШКИ И ЛУЧИК
   Возможно ли заснуть, когда совсем темно, когда игрушки кажутся чужими,
   Вдруг тьма проникнет в мысли? Кто сумеет вернуть мои фантазии и имя?
   Но если мамочка не спит - она читает на кухне и пьет чай, то все, порядок...
   Из коридора лучик золотой проникнет в комнату и сон мой будет сладок.
  
   Но вот - я выросла - и страхи тоже...тьма казалась жуткой и бездонной,
   Но слабый луч увидела я вдруг звезды невыразимо нежной, скромной,
   Домашний, тихий луч шел миллионы лет по коридорам космоса из далей
   Немыслимых...Чтобы утешить тех, кто любит. - он, не знающий печалей,
   Шел верно от лампады светлой той, что книгу вечной жизни освещала,
   Где сам Господь листал ее рукой... и, может быть, начнет листать сначала...
  
   ИЗ ПОЭМЫ РАБ АБСОЛЮТА
   .....Из слез чужих состряпав понахалке поэмку, аккуратную как торт,
   Не раз, не два на пол упавший с блюда, украшенный розаном пышных рифм
   И рыбным хвостиком, и мусором...-"Вот чудо!"-Поэт наш изрекает. И томим
   Предчувствием всеобщего признанья, бредет к костру теперь, где рыбаки
   Готовы поделиться с другом знаньем координат тех мест, где косяки
   Огромных рыбин ходят...так и ходят...Такие.../Я руками разведу -
   -Но даже больше.../Тот, кто их находит, в Союз себе вступает на беду,
   А может быть и к спонсору прибьется / Бывают же такие чудеса!/
   Поэт читает. Сердце гулко бьется, и честолюбье гложет как оса...
   А вдруг кто рассмеется здесь некстати, а вдруг все будут стульями скрипеть...
   Идут стихи - дружинники и рати. На приступ душ чужих, на бой и смерть...
   ...-Я землю зрел - жемчужину творенья в космическом разбеге пустоты,
   Сатурн издалека как привиденье грозился мне...Из-за кольца черты
   Недвижны и изменчивы...Хрустальным был вакуум...Он тверже, чем хрусталь.
   Мильоны век поднимет, глядя вдаль Вий, -Стальные веки. Время - свиток, шаль,
   Вселенная - сундук глухой и черный, удел далекий, где нас создал Бог,
   Жемчужину вручив, доверив волны Любви...Храни её. Не вышел срок
   Усталости и тяжести. До встречи, когда Отец наш посетит сей мир...
  
   Увы, друзья ухи моей и Речи не поняли...Но принялись за пир.
   Пир духа: передав листки друг другу, по кругу то бишь ложки передав,
   Все двинулись по строчкам, как по лугу быки...Сначала мирно...Пожевав
   Кто мак, кто лебеду, кто одуванчик, чертополох / репьев собрав на бок /-
   Сначала...Но потом как будто зайчик в глаза попал им...Или, может, Бог,
   Увы некстати был мной упомянут. Но, словом, рев...Упал тореадор!
   О, Боже, Боже, пусть меня помянут все, для кого я шла сквозь коридор
   Слов и времен, событий и соблазнов, вертлявых лун, солнц жарких вреди льда.
   О. не ужель, все рифмы безобразны? О, не ужель, - все это ерунда?
   Иль правда. что в сияющих пределах есть некие трехмерные стихи?
   ................................................................................................
   ...Здесь я была ребенком -я одна в огромном, древнем, мрачном, нищем зале,
   Бормочет где-то арфа чуть слышна, вдали перебиваемая лаем
   И мерным шагом стражи меж колонн...Меч витража луны отмерил фазу.
   Вот в нише моет лапку фараон в кота вместивший свой обширный разум.
   Вот спрыгнул он. Блестят планеты глаз магическим, непостижимо старым,
   Истертым, словно черный тот атлас, на коем звезды вышитой отарой
   Послушной воле сумрачных жрецов пасутся, путь указывая смертным...
   Царственный кот поднял свое лицо, и бегство к солнцу оказалось тщетным.
   -Слугой своим ты, слышу я. судим. Ты гнал его, озлясь, царя - в ненастье.
   Грех искривил твой путь, о, паладин! Фарфор разбит в далеком замке счастья.
   -Но мыслил я, что дом нашел слуга. Сыскал мышей, и хутор, и свободу,
   Обрел камин, когда пошли снега, и перешел ручей в лесу по броду...
   О, я его аукал, звал и звал. И чашечку его берег недели...
   Мой кот хорош был! - он не воровал. На подкуп не поддался бы, и зелье
   В мой кубок не способен был подлить...Я говорю - мой кот не брал ни пенни,
   Кафтан лизал свой, ус мог распушить -Никто окрест не знал слуги степенней!
   Но вот беда: повадкой обладал -То лужу оставлял вблизи сортира,
   То при гостях, сев в кресло, рассуждал об Абсолюте как основе мира,
   О вопле одинокого ноля к безмерной удаленности Вселенной,
   Чтобы ее бессмертные поля и пыль и плазму звали к жизни бренной...
   Что ж, дамы не сводили с него глаз, чем пользовался он, хитрец, не мало,
   И не одна маркиза и не раз его к груди, волнуясь ,прижимала.
   И он маркизу, да и не одну смутил, ей бант подрав на пышной юбке,
   Но леди снова ластились к нему, забыв о долге, чести и рассудке.
   С любой гризеткой был он великан, что магией одной лишь объяснимо...
   Но я не слал доноса в Ватикан на тайного жреца долины Нила...
   Доносов на друзей я не пишу, а на врагов пока что не случалось -
   Признаться, слогом пышным не блещу.../Но грамоте, как все, обучен малость/.
   Вот почему так ссорились мы с ним: кот был философ,
   без сапог мечтатель,
   А я предпочитал сметане джин, и на латынь
   часов от сна не тратил!
   Мы были ровней тьмы веков назад, - на гребне Океана
   Мирового,
   Теперь один готов принять парад, другой остался в званье
   рядового.
   Рос Город Мысли, сад ничтожа чувств, чертополох царил - цветок альковный,
   Пришла чума и Город Мысли- пуст, и спущен флаг на башенке дозорной.
   С изнанки жизни рос он - трубный глас, с ковра изнанки на узор фантазий
   Нахлынул рок...Квадратов, ромбов вязь обрушилась...Бессмертье пало наземь.
   Мне страшен цифр звериный хоровод. Жить без числа хочу под знаком лени,
   Поэт охоч до рыбы словно кот ,-в пучине слов он ищет откровений.
   И потому в душе он рыболов, что может быть за тысячи парсеков
   Вновь донесется: " Брось, Симон, улов! -Ловцом отныне будешь человеков...
   Стань камнем, Петр, - за любовь умрешь, воскреснешь и ключи возьмешь от рая,
   Но перед этим трижды ты соврешь, три раза молвишь: " Господа не знаю..."
   -Отныне...Мне ли ноша по плечу? Не три, не два...Я чаще отрекалась!
   Но стать песком измены не хочу, Отец, прости! Отцы прощают шалость.
   Прости, что в глубине души своей порой сравняться я с тобой мечтала,
   И, вынимая рыбу из сетей, я плазму звезд себе воображала,
   И сочиненья на листках простых мне огненными мнились письменами,
   И я твердила как последний стих: " Ткань Бездны черным льном легла меж нами",
   Легла меж нами - Именем и мной трагическая маска расстоянья,
   Комет далеких первозданный рой, больших галактик -раковин дыханье
   легло меж нами, но я голос Твой -чащобы звезд закатных, сонных видя
   с планеты, что песчинкою земной среди орбит как среди черных мидий
   свою орбиту ищет, я зову, ...я - голос Твой, твой ландышевый лепет,
   Те струны мира, что являют звук, с небес мне эхом дальним вдруг ответят..
   И пусть порой не верю в благодать, пускай стихам - ни гимна, ни салюта...
   "Я видела ,- скажу, закрыв тетрадь, сверкающие
   грани АБСОЛЮТА!"
  

1993-94 г

   СВЕТ И ПОЛОТНО
   На этих камнях мы ловили бычков и часто стояли в воде по колено,
   А волны плескались о глыбы, и пена клубилась, светясь как края облачков,
   Где крабы бочком покидали свой кров -погреться на солнце и скрыться мгновенно...
   А я забывала о том постепенно, что я - поэтесса, и книги листать
   Привычней мне, чем наблюдать за волнами. И мир иллюзорный, и мир виртуальный.
   Мир буквенный стал отступать, пропадать...И пел изумрудный прибой мирозданья
   О том, что ловить море в сети из букв напрасно стараемся мы...Начертанья
   Нет раковин шуму. Не выразить звук, который из сущности Цвета бездонной
   Идет, синь небес ограняя в кристалл. Старик Леонардо был прав, безусловно,
   Что живопись главным искусством считал.
  
  
   Скажите, дядя Мустафа, почем сегодня чебуреки?
   На Черноморском побережье бушует бархатный сезон,
   Кафе-ракушку и костер мне верно не забыть вовеки -
   Летели искры к облакам - во тьму, к созвездью Орион.
   Скажите, дядя Мустафа, ведь жены верными бывают?
   На свете много верных жен, но верно только не в Крыму,
   О, здесь так сладко отдыхать! Корабль от пирса отплывает,
   А чайка сплетен роковых уже уселась на корму.
   Несите ж, дядя Мустафа, бахчисарайской горькой водки!
   И, если Вы не за рулем, прошу Вас, выпейте за нас...
   Мерцает в небе Млечный Путь - улов на дне небесной лодки,
   А мой любимый в Киев-град, увы, уедет завтра в час.
   ТЕНЬ ГРЁЗЫ И ЛУНЫ
   Когда все грёзы эти - только тени
   Теней тех грёз, наполнивших когда-то
   Пространство золотыми обручами
   Мечты о счастье. вести об Эдеме...
   поэма
   "Здесь будет город..." Ангел рукотворный Нерукотворный замысел постиг.
   Приятен музам град Петра. Проворно любой пиит склепать здесь может стих
   О львах, кариатидах да русалках. Да что там! Довелось мне как-то раз
   В обычной забегаловке под аркой, словно желтком заляпанной, где в Вас
   Стрелу пускает наискось амурчик, где, в дверь зайдя, не ждете Вы чудес:
   Там кофе с булочкой, на блюдечке огурчик -соленый, сморщенный с колбаской или без,
   Котлеты /редко их употребляю/,Напитки..../я немного отвлеклась?/,
   А, впрочем, здесь рогалики бывают довольно вкусные...Короче, как-то раз
   Мне довелось увидеть здесь старуху...Была она древней, чем древний сфинкс, Речь слушая, длань прислоняла к уху словно в ладонь ловя и звук и мысль,
   И прятала в морщинах столько долгих и сумрачных, а, может, светлых лет,
   Что вся сама была как сумрак строгий, как сумрак, оттенивший чей-то свет.
   Вот так Луна, скользя по небосводу, вглубь космоса отбрасывает тень,
   И в Запределье получив свободу, в потертом платье, в шляпке набекрень,
   Тень та, устав в галактиках скитаться и в пожилую даму превратясь,
   По Невскому решила прогуляться, Да вдруг в кафе зашла ... "Какая связь? -
   -Вы спросите, -... между луной, старушкой и смутной тенью спутника вдали?
   Тень ожила! -Зачем ее не мушкой, не птичкой Вы, не рыбкой нарекли?"
   -Но полноте! Да разве взгляд Луны сравним со взглядом мухи, рыбы, птицы?
   Нет, вспомните! - когда Вы влюблены, она, ханжа отвергнутая, злится.
   Фальшиво улыбается порой, порой ревниво бегает за Вами...
   Да вдруг взяла себе другую роль и оком сумрачным следит...и вечерами
   Вглядевшись в ее бледное лицо, Вы чуете какой-то смутный ужас. -
   Уймись, шаман! - под аркою крыльцо, дверь, столики...Итак, сюда на ужин
   Тень лунная решили забрести, свернув с проспекта на одну из улиц.
   Смеркалось, хоть и не было шести, я черный кофе свой пила, сутулясь,
   И вдруг в какой-то странной тишине ее лицо напротив оказалось...
   В глазах / не описать наверно мне!/ В глазах ее ДВИЖЕНЬЕ отражалось. ДВИЖЕНИЕ, конечно, не предмет, но здесь предметность обрело движенье,
   Клубилось, точно дым от сигарет, и вызывало головокруженье.
   Зрачки мерцали - в них не посмотреть! Морщинок вязь ЛУНУ напоминала! -
   -Лишь не светилась.../Может, ТЕНЬ есть смерть?! -Но ЭТА ТЕНЬ косою не махала,
   И слишком уж округлою была, а круг, известно, знак не из зловещих.../
   А вдалеке САМА плыла, плыла, картинки странствий становились резче:
   Планеты и кометы вдалеке...Но не они мне были интересны! -
   Что астрология? Уж лучше налегке карабкаться вверх по стене отвесной,
   Что жизнью зовется...А ЛЮБОВЬ- Узор случайный наледи морозной-
   Помадой губы бледные лиловь, свиданья жди! - но рано или поздно
   В миг утоленья сладостной мечты поймешь, что красота недостижима-
   Так прячут ландыш сонные листы, -в них колокольчик светится пугливо,
   Но не проникнешь в этот светлый круг, а лишь своим дыханьем восхищенным
   Узор растопишь...Слышишь сердца стук? Ночь за окном глядит уж зраком черным,
   Иллюзии лишь стоит отступить, (Лишь страсти отступает лихорадка),
   Классическое "Быть или не быть?" стучится в разум - скучная загадка.
   Нет, лучше плен обманчивой любви! Скажи мне, тень насмешливого шара,
   А Он по мне страдает? Знаю , - дни проводит Он в заботах, и усталый
   Ложится спать без мыслей обо мне....И все же...О, ты все наверно знаешь!
   Быть может в праздники, когда навеселе...Он имя повторяет . Ты читаешь
   Ведь сны его... Влюбленные всегда становятся послушными друг другу.
   И мысли их встречаются тогда -Так тень луны быть может что по кругу
   Идя, вновь повстречается с собой, ведь у огня-то тени не бывает -
   Своею освещенной стороной Луна все тени ночи разгоняет
   А сны встречаясь что являют вдруг? -Рога , листву, уродливые знаки? -
   Ведь тени удивительные враки, переплетаясь, могут породить,
   /кентавры , кучевые буераки, амебы туч, что в колбах могут жить/
   итак, когда встречаются два сна, нашедшие мечту сквозь расстоянье
   то может ли туманная луна простить нам мрак греховного слиянья,
   тех снов? И может ли послать ответ, что тот, о ком ты грезишь, тоже ВИДИТ?
   две стороны...но на которой свет? Ресницы сомкнуты, и очень трудно выбрать...
   Тебе ли, тень Луны, понять тоску? Кривляка, ты смеешься над любовью.
   Тебе ль, привыкшей к хохоту безмолвья? Ты так стара...Так много на веку
   Твоем веку ...шло миллионолетий...но человек ли выдумал тоску?
   Её придумали до нас, в далекой Лете И с той поры лекарство от тоски
   Размешивалось ложкой серебристой. Сегодня кофе крепкий, и мягки
   Рогалики...Но не хотелось быстро мне уходить...и не хотелось мне
   Обидеть говорливую бабулю, Подсолнух видеть можем мы в луне
   Иль даже просто медную кастрюлю, иль просто шар из камня...все одно
   Мы будем одинаково неправы -старушку мненьем обижать грешно
   Что, мол, она - луны тень величавой. Быть может, что она сама луна,
   Что повернулась стороной обратной. ведь та-то сторона затемнена,
   А потому не очень-то понятна...и пусть речь шла о ценах, том да сем,
   Другое я себе воображала....и разум мой был странно потрясен
   Той музыкой, что в сердце зазвучала, когда войдя в обычное кафе,
   Забыла я где выход и листала страницы и колонны зала фей-
   Той залы, где я в детстве танцевала: В пустыне так скучал о розе принц,
   Он приручил ее...О, только б не завяла! Для розы и барашек страшный зверь!
   Блиц с мудростью...Я вежливо кивала старушке, и пред ней открыла дверь...
   Нет тени у светящегося шара! Стрела шальная, сердце что олень...-
   Бежало, но любви не избежало - в ночь, в светотень, в гармонии начало...
  
  
  
  

САЛЮТ В ЧЕСТЬ СНЕГА

   Салюты рябин запылали в лесу...
   - Скажите, зачем вам такой фейерверк?
   - Ты разве не знаешь? Зима на носу! -
   Встречаем Их Превосходительство Снег...
  
  
  

КОРАБЛИК

   К ногам позолоченной девы, что в центре фонтана,
   Четыре дракона не дым извергают, а воду,
   Но капельки влаги висят над водой словно дым...
   Так время струится, но все постамент недвижим,
   И глаз не спускают четыре крылатых варана...
  
   А в праздник звенели литавры, и в небе высоком
   Крылатые змеи плясали, красуясь хвостами,
   Но снизился змей, что влюбился в прекрасную деву,
   И стукнулся корпусом о металлический локон.
  
   Змей бился, стараясь обнять золоченое тело,
   Ломали драконы его деревянные кости,
   Со дна же бассейна мигали монетки на счастье,
   Змей замер над ними, и статуя грустно глядела...
  
   ...А я опасаюсь толпы потерять уваженье,
   Тону в Вашем взгляде, но сплетен боюсь и препятствий,
   А сердце мое, словно бедный бумажный кораблик
   Скользит по волнам там, где Ваше блестит отраженье.
  
  
  
   Говорят, что сирена у дальней скалы появилась ,
   Обольстительно -нежно выводит рулады она,
   И себя морякам обещает как царскую милость,
   И когтями созвучий рвет душу как мох с валуна.
   Но один есть, один...тот, кто к мачте любовью привязан -
   Он не прыгнет в пучину, не дрогнет...Зови - не зови...
   Но швыряется пеной она! - и теряет он разум,
   Слыша трель соловья и рассерженный клекот совы,
   Видя в жемчуге брызг ее груди и серые крылья,
   Хочет смять эту нежность и нежить и так целовать,
   Чтобы вывернуть плоть свою и задохнуться в бессилье...
   Сердце рвется за борт, и канат начинает трещать...
  
   Что мне делать с тобой? Значит, клялся ты в страсти напрасно?
   Я обычная женщина, голос испуганный мой
   Не сравняется с пением той, призывающей властно,
   И манящей крылом как холеной изящной рукой...
   К ее тоненьким птичьим ногам столько флагов упало! -
   С черепами - пиратских, с коронами, львом и орлом,
   Но, быть может, миг полного счастья не так уж и мало?
   По сравненью с легендами разве не миг мы живем?
  
   ...Театральной кулисой трепещет приспущенный парус,
   Декорации скал стали плавно куда-то съезжать...
   Так в видениях мы ощущаем от рока спасаясь,
   Надо выровнять курс, из течения снов выплывать!
   Так внезапно реальность зловещий фантом заслоняет...
   Даль морская слепит изумрудом, и видится явь...
   Вижу - лодка рыбацкая, бедная лодка простая,
   А в ней тихая девушка молвит: Печали оставь!
   Твой возлюбленный верен тебе и к тебе лишь стремится.
   Злые сплетни кляня. мы ушли из сетей волшебства...
   Я - простая рыбачка, а не кровожадная птица,
   Посмотри и узнай: я - твоя дорогая сестра!
  
  
  
   Шуршанье бумажных гирлянд и шуршание крыл -
   Дракон устремляется в новое тысячелетье.
   Он может быть грозен, а может - забавен и мил.
   Каков его норов? Наверно лишь звезды в ответе.
   Вслед Новому Году, сияя, придет Рождество,
   Лучи Вифлеема затеплятся снова над нами.
   Буддийских сказаний и веры исконной родство,
   Космический модуль, волхвы возле яслей с дарами...
   Двадцатка столетий над снежной землею кружит:
   Секунды, года...-хорошо хоть не граммы, не тонны.
   В томах исторических каждая буква дрожит -
   Почти что на каждой странице все войны. да войны...
   А нас, петербуржцев, драконами не удивишь -
   Грифоны и сфинксы -здесь все приживаются, право...
   Двухтысячный год, я надеюсь, ты счастье сулишь!
   Толкаются в цифре нули, словно кто-то сдвигает бокалы.

  
  
   Моя принцесса - моя мечта!
   Игорь Северянин
  
   С бокала неба пену облаками
   Сдувает мельница,
   стараясь все шумней,
   И солнце золочеными руками
   Корону надевает на Шалфей
   С малиново-прозрачными зубцами...
   Зовет на службу колокольчик фей,
   Оделись эльфы всех цветов нарядней,
   Эстрадней розы, бархатца шмелей,
   Звончее ос и васильков отрадней
   Принцесса счастья в нимбе эль-лучей.
  
  
   ПУШИНКИ И ВЕТЕР
   Пушинки одуванчика
   Преград не знали в своей жизни кроткой
   Но меж двух трав застряли в паутине легкой
   И ветер их туда-сюда качал будто нарочно
   Паук сердился, хлопотал вдоль нити прочной.
   Но вот дожди пошли, пушинки в грязь упали...
   И им казалось, что они свое уж отлетали,
   Но с новым солнышком опять пушинки возродились,
   Меж колосков высоких трав вновь закружились
   ...А паукам комарики все снились.
  
  
  
   Когда дарила ящерка-луна озерам бронзовое притяженье,
   И тихо спал в горах железный век - то статуи богов еще не пали
   С иллюзии исполненного неба...Мы были рядом -
   Так поет жасмин, и песня лепестки цветов качает.
   Но медленной рукой я прикоснулась к дрожащему на платье амулету,
   И рассказала, что отец мой против, и веру рода нам не изменить...
   Так шли тысячелетья...Мы рождались наверно лишь затем,
   Чтоб вновь и вновь переживать отчаянье разлуки...
   Я узнавала взгляд твой ясно-нежный, нас выдавали голоса друг другу,
   Но я шептала: "Нет, нам не судьба!". Ты возражал: "Один отныне Бог!"
   Меж облаками медленно луна всходила чуть дрожащим амулетом,
   Свершалось то, чему свершиться должно...И ночь опять не становилась нашей
  
  
   ПЕСЕНКА О ЗЕЛЕНОМ МОСТЕ
   На вечернем проспекте, там, где мостик Зеленый,
   Мы стеснялись друг другу объясниться в любви,
   А вдали мчался катер, бурно пенились волны...
   За Зеленый, за Красный старый боцман рули!
   Там, за мостиком Синим, за Фонарным, Почтамтским,
   Есть тот мост, о котором ходит много легенд.
   Это мост поцелуев, где сбываются сказки,
   Никогда от подружки не услышишь здесь"Нет"
   Так зачем же, мой ангел, взявшись за руки нежно
   Не пойдем мы вдоль Мойки на безумный тот мост?
   Шумный Невский покинув, нас проводят прилежно
   Тихий месяц и звезды - колокольчики звезд.
   Ну, а если уйти вдруг так далёко не выйдет,
   Пусть здесь много народу и кругом суета,
   Будем здесь целоваться. и пусть с катера видят
   Силуэты влюбленных над громадой моста...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ЗВЕЗДОЧЕТЫ
  
   Торт именинный
   в нарядной блестит темноте.
   - Бог День
   Рожденья
   справляет
   в космических далях.
   Сколько свечей
   на бескрайнем
   волшебном торте?
   Что там на креме написано,
   как на скрижалях?
  
   Мы, свечечёты,
   открытку Ему сочиним,
   Только вот как бы
   нули сосчитать в юбилее?
   Кармы-туманности
   тянутся словно бы дым,
   На Приглашение
   втайне надежду лелеем...

  

БАЛЛАДА О СЕРЕБРЯНОМ ПЕРСТНЕ

И ТЕОРИИ ВЕРОЯТНОСТЕЙ

  

милой подруге- Марии Амфилохиевой

Где твои семнадцать лет?

- На Большой Каретной!

В. Высоцкий.

  
   В черной бархатной жилетке и в таких же стильных брюках
   В казино пошла играть я в полдвенадцатого ночи.
   Муж не знал,... не знал любовник..., я себе сказала: Ну-ка,
   Сможешь выиграть или нет ты?/Ах, азарт мне душу точит!/
  
   На Большой Монетной бары - белой ночью да с огнями,
   Пьяный спит, а чуть подальше совещаются менты
   Если кто решит обидеть, пригрожу сказать все маме -
   В казино-то вдруг не пустят? Спросят: " Кто такая ты?"
  
   Вот ответ: " Игрок я старый, на бильярде или в карты,
   Даже в шахматы, конем я знаю ход С3Е2,
   Мне рулетка стала сниться! Не страшат меня затраты.
   Дал дружок на пару фишек - разве деньги это, а?! "
  
   Наконец я вижу двери, пять ступенек вниз и зала,
   Где игральных автоматов виртуальное жулье...
   Как колода на раздаче с картой козырь стойка бара,
   И рулетка посередке: так и манит и зовет!
  
   -В черной бархатной жилетке ты пришла сюда...Отсюда
   Не уйдешь ли ты лишь в черных своих бархатных туфлях?
   ...Вдруг в окошко вижу: елки! Приасфальтилось там блюдо,
   И выходят марсиане...Все зелененькие, страх!
  
   Все красавчики в кавычках, а глаза горят как плошки,
   А антенны словно рожки, и карманцы не пусты...
   Лилипутскою походкой /одного стручка горошки/
   Подкатились вмиг к рулетке: ставки делайте, кенты!
  
   Началось! В глазах рябило от квадратиков и цифр,
   То на красное тянуло, то поставить на зеро,
   А когда почти все деньги просадила я уж лихо,
   На последнюю десятку мне вдруг крупно повезло.
  
   На руках имея сотню, я б могла остановиться,
   Но, почуяв власть над Роком, разве можно утерпеть?
   Колесо моей Фортуны начало, скрипя, крутиться,
   И оркестр бил в литавры, и сияла ярко медь.
  
   Интуиции недаром доверяем мы порою,
   Хоть ученые создали теорем глухих полки,
   Интуиция вернее вероятности теорий -
   Так от взгляда сильных духом прячет волк порой клыки!
  
   Но бежал по кругу шарик, и обрушивался Хаос
   На фрегатик подсознанья, что пытался встать на курс.
   Вот и денег не осталось...Руль поломан, рвется парус,
   И я чувствую, что волны очень горькие на вкус.
  
  
   Только перстень с малахитом на руке моей дрожащей
   Марсиан, стоящих рядом, вдруг внимание привлек,
   И какой-то тип угрюмый с бороденкою торчащей
   Посоветовал поставить на красивый перстенек.
  
   Этот перстень был мне дорог, но не так как украшенье,
   А скорей воспоминанье о наивных юных днях,
   Муж заботливо подарок мне купил на день рожденья,
   Я клялось ему быть верной... А потом случилось...ах! -
  
   Ах, любовники нежнее, чем мужья...С каким почтеньем
   Целовал мне каждый пальчик умудренный ловелас.
   Этот перстень много видел, и с печальным сожаленьем
   Я сняла его, и в камне словно вдруг огонь погас...
  
   Тихо вглядываясь в камень, перстень я переместила...
   На зеро? Нет, бесполезно...
   Синий? Черный?...Что, вот так?!
   О, рулетка разве это? То - зияющая бездна,
   И мне выигрыш оттуда посулил смертельный враг:
  
   Власть над чертовой рулеткой! А взамен
   - не перстень даже, нет...-
   - лишь свет,
   который прячет весь в прожилках малахит...
   Тише! Шарик будет делать то. что мысль моя прикажет,
   Но: " Я больше не играю!" - Слышу, голос мой звенит.
  
   В черной бархатной жилетке и в таких же стильных брюках
   Я уйду и унесу я на руке свой талисман...
   Мне на миг была подвластна ваша страшная наука,
   Но защита сил Небесных мне дороже, чем обман!
  
   И, едва взяла я перстень, как соблазна духи взвыли,
   А космическое блюдце превратилось в круглый шар,
   Над столом все марсиане словно черти круто взмыли,
   И бармен от удивленья виски с портером смешал....
  
   Тени, огненные знаки, интегралов завитушки
   Вплыв в корабль свой, исчезли в измерении чужом....
   Словно мне приснилось это: их скафандры, побрякушки,
   И Вселенная на миг мне показалась миражом.
  
   Да в метро мне все казалось ,то, что шарик я в рулетке
   Или ставка остроумных и азартнейших богов,
   И что мчится электричка не по Достоевской ветке,
   Но в той плазме первозданной, что не знала берегов.
  
   А когда уже, сняв туфли, я шептала в коридоре,
   Что случайно припозднилась - у Маринки, мол, была...
   Муж ответил: " Чтоб не слышал глупых я твоих историй!
   И не смей бродить ночами...хоть сегодня ночь бела!"
  
  
   Вере Тимофеевне Мелеховой
  
   Когда читает девушка стихи,
   А голос то взлетит, то замирает...
   Нет кажется на свете чепухи,
   Которой не простят ей...Пусть читает! -
   Лишь только б видеть стройный феи стан,
   Да локоны, что падают на плечи...
   Спасибо, что пошла не в ресторан
   - Пришла на поэтический наш вечер!...
  
   Когда ж читает тетушка стихи
   - И голос неуверен, и улыбка -
   Мельчайшие заметны вмиг грехи
   - Сбой ритма ли, в размере ли ошибка.
   "Всё старомодно!" - кто-то говорит.
   И критики рвут строчки будто струны,
   И юность не прикроет здесь как щит
   Ту, что была когда-то тоже юной...
  
   Но вслушайтесь в звучание строфы!
   - Метафора здесь есть и нежный образ...
   Для музыки вовеки нет графы!
   - И в том числе, такой графы как возраст.
   И Вера Тимофеевна стоит
   Казачкой чернобровой перед вами,
   И ограненный стих ее звучит
   Печальными, янтарными словами...
   И пусть янтарь сравняется едва
   С искусственной жемчужины сияньем,
   Но в блеске стиля нет порой тепла,
   Как в этом чуть наивном обаянье.
  
  
  
   28 ноября 1998
  
   МАМЕ
   Раскрыла пыльная луна. Все карты, сдвинув лужи неба. -
   Но Тайна все же не видна -сокрыта...И апостол хлеба
   Бросал мне крошки с облаков и крылья нарекал дымами...
   Потом я родилась. Но слов не знала, чтоб сказать все маме.
   КАКТУС И БЛЮДЦЕ
   Ворчливый кактус тычется в стекло иголками...мне кажется, что даже
   Он топал по ночам - искал тепло, пески Сахары, миражи, пейзажи
   Привычные...А за окном, увы, -все снег да снег на бесконечных крышах...
   Лишь по утрам серебряный павлин вдали хвостом искрящимся колышет,
   Потом колибри стайка пролетит, и стихло все - заря уж миновала...
   Но кактус словно еж - всю ночь не спит: решился он во что бы то ни стало
   Дойти до блюдца с молоком зари, пусть даже это топать очень долго,
   И вот сегодня утром посмотри! -расцвел... Ты лепестки тихонько трогай -
   Наверно он на иглы подцепил обрывочек лилового тумана,
   Когда сгущенный свет из блюдца пил и торопился, чтоб вернуться рано.
  

Рис. Н. Т.

  
   Давай с тобой поселимся в лесу! -
   Мы на сосне сплетем красивый домик,
   Где нас никто не будет видеть, кроме:
   Тех, кто несет нам сыр и колбасу...
   Давай с тобой поселимся в лесу!
  
  
   Или беличьи следы вкруг сосны, иль то птиц вкруг сосны следы?
   На снегу то ль от взмахов крыл, то ль от веток две борозды,
   Под сосной словно замок-дом. в ледяных кружевах сам-вход
   Под сосной словно белый холм -Лесовик там ,шишка ,живет.
   Он умеет слегка скрипеть, словно песню тихонько петь
   Много меньше он, чем медведь, но снежинки побольше ведь,
   Ведь так грустно без сказок нам -Нам, пришедшим в сумрачный мир
   По Вселенной черным снегам под бряцание райских лир.
   За спиной медведицы рык, а у губ словно полный ковш,
   Если пить из него привык, то к каким созвездьям пойдешь?
   По следам чьих-то давних дум я иду в своих бедных снах...
   Как себя познает наш ум? Из чего рождается страх?
   Или жизнь - это сказка, та, что читала нам птица-мать?
   Или счастье - просто мечта...Отчего мне слез не унять?
  
  
  
  
   АМУРСКИЕ ВОЛНЫ
  
   Хабаровск. Снег. Зима так хороша, И солнышко блистает над Амуром,
   Где волны стынут в беге, -и фигуры огромные здесь, вздыбившись, стоят. Долби здесь лед пешней, и будет жарко, Так что, пожалуй, скинешь полушубок...Ах, помню, я любила на рыбалку, на зимнюю, ходить сюда с отцом.
   Сердилась мама: Что морозишь дочку? Итак Галчонок слабенький, болеет! Но с чем равняться может это чувство равнины над огромною рекою,
   Что солнце в миллионы глыб вобрала И отразила в ледяных кристаллах
   Те звуки мира, что, метаясь, ищут родимые неведомые струны?...
  
   Как нехотя, мерцая изумрудом, грань глыбы вдруг меня отображала, -
   Мою ушанку, валенки, пальто, чьи рукава короткими успели
   Мне стать - Так быстро я росла в то время -Не поспевал за мной
   бюджет семейный, Но как приятно было над костром греть пальцы зябкие
   И старой ложкой гнутой из котелка зачерпывать похлебку,
   Из термоса в стаканчик чай налить. И запах чая...запах дыма, снега и чешуи...все было нераздельным. Но вот однажды
  
   здесь нашли мы книгу...Лежала на снегу она. Наверно один рыбак
   забыл ее у лунки. Другой обложку и страничек пару
   взял на растопку...-Тот дедулька мудрым, понятно, был.
   А мы читали книги. И ту, бедняжку без названья взяли
   Домой...И оказалась жутко дефицитной она
   (У нас в провинции тогда ведь фантастика являлась дефицитом
   как сыр и масло, шоколад, сосиски... -а, впрочем,
   продолжать не буду список, чтоб не вводить читателя в унынье),
   Но верьте, что фантастика в то время, особенно та озорная книга
   Являлась редкостью...С тем большим упоеньем Ее читала я.
  
   Тем большими мечтами утерянные полнились страницы,
   Знать тайны и законы мирозданья, владеть искусством сказочных сюжетов, И построеньем пирамид научных мечтала. И мечты той исполненью
   Подчинена рыбачки воля стала. И вот уже мерцанье странных звуков
   Порой мне удается уловить. И, малость, да умею сочинять я,
   Но все сильней по родине тоска. Я помню все...О, я была счастливой
   Там, на Амуре, снежном и прекрасном, где сопка каждая свое имеет имя,
  
   Где русский памятник* и русская граница, а льды, застыв драконами, глядят
   На близкий и невидимый Китай, -В ту сторону, где скрыты их истоки...
   Здесь иногда мне чудилось: я - эхо, и кто-то в небесах меня поймал,
   Чтоб музыку небес я отражала.
   ...Нет ничего загадочнее детства и фантастичней первых юных грёз.
  
   * Речь идет о памятнике графу Муравьеву-Амурскому
   Отцу - неутомимому
   путешественнику
  
   Лес полон трелями, а перламутр - скольженьем,
   На старой мебели - незримое гнездо,
   В нем -домовой кряхтит, и с уваженьем
   Кот видит ночью - он обходит дом,
   Ревниво глянет в блюдечко кошачье,
   Алоэ на лекарство отщипнет
   В шкафу ракушку повернет иначе
   И пыль тихонько лапкою сотрет.
  
   Я молод был. Я шел по Петербургу.
   Цветы чугунные кивали мне вослед,
   Лев каменный порой об ноги терся,
   И в пышечной готов был мне обед -
   Пять пышек, кофе -что еще студенту?
   Успею пообедать и плотней...
   Я молод был. Но тихо с постаментов
   За мной следило сонмище теней.

   Весна как в детство впала в нежно-синий апрель. Пьет теплый кофе вешних вод
   Затягиваясь изумрудным дымом, себя - себе в наследство отдает.
   А я старею с каждою весною, морщинки резче, если ярок свет,
   И кашляю, когда побеломорю, и, кажется, что вот уже сто лет
   Живу на свете или даже, может, до света, раньше где-то ТАМ жила...
   Весна, как воробьям, тепло нам крошит, надменная - считает, что права.
   Как воробей в ласкающих лучах чирикает, ничем не озабочен,
   Войду я в сад - в раскидистых ветвях, в цветах огромных - весь как в детстве точно,
   Когда с утра к пионам я бегу, а там словно на сладкой груше улей,
   И в плаванье жуков пускать могу по бочке в лепестках, чтоб не тонули...
   О, если бы как игры -голоса мне вспомнить тех, кто нынче улыбнется
   Лишь с фотографий...Обойти бы сад, где сердце так бессмертно еще бьется
   Там буду слушать старой вишни ствол, шуршанье облаков на синем своде,
   И вспомнится веранда, круглый стол, крыльцо... и дед мой молодой -Володя.
   По вечерам курил он здесь...Из тьмы на огонек иду и в дом согреться,
   Но мало помню... Ужинали мы. Посуду протирали полотенцем.
   Сияли как цветы в буфете чашки... А в ящике комода и сейчас
   Очки лежат, как телескопы тяжки, для тех далеких словно звезды глаз.
   Мытарства пути и Вселенной замшелая дверь...Незримая ось развернет
   веера измерений. С веранды Времен осыпая забвения хмель,
   Ступлю за порог, что казался лишь радуги тенью, в реальные комнаты
   / Ах, я их помню из снов!/-Стол круглый и темный - под ним славно в куклы играть, как под крышей,
   Жестяный квадратик у печки, в гостиной скрипенье полов.
   Свет золотой, как подсолнух, слегка занавески колышет...
   А в вечном саду мимо бочки большой дождевой ко мне заспешит мной и дедом спасенный утенок, -На лапку слегка припадает, бедняжка хромой, -Вновь глажу тебя и кормлю, вновь мой голос и тонок и звонок...
   Все те же плывут корабли высоко в синеве. Прощания нет, есть лишь ныне и присно прощенье,
   А Время прирученным волком сидит в конуре, из Вечности Книги грызя многоточий печенье...
   ЛАНДЫШ И МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
   Ландыш. Блеск Розы затмится. В белых коронах лебеди
   В прятки играют принцы средь разодетой челяди.
   Звездных скоплений стая, карлики и гиганты
   По сцене Бездны ступая, стирая до дыр пуанты,
   Нотным станом и свитком, клавиш чеширской дрожью...
   Под клена сень за калитку пройди и найдешь их тоже.
   Галина ТОЛМАЧЕВА-ФЕДОРЕНКО
  
   Сонет о Подсолнухе
  
   Под небом Севера подсолнушек расцвел
   Печально щурясь...Желтые ресницы.
   Широкий стебель как зеленый ствол -
   Да сколько может непогода длиться?
  
   От шара-солнца свет, но нет тепла,
   Так зябко, будто выгнали от печки,
   Среди зимы лишили вдруг угла...
   Напрасно ставит золотые свечки
  
   Подсолнух Лету...Север шлет туман,
   Благословенья с юга не пробьются,
   Но лаской мимолетной осиян,
  
   Хранит он семена в зеленом блюдце.
   Под небом Севера подсолнух одинок,
   Он не кормилец здесь, а лишь цветок.
  
   Галина ТОЛМАЧЕВА-ФЕДОРЕНКО
  
  
   РАЗБИТЫЕ БАШМАЧКИ
   (ПАДЧЕРИЦА СУДЬБЫ)
  
  
   Тыквенные семечки - листопад
   Шелухи заоблачной круженье...
   Где же тыква зрелая сама?
   Золушка ль в карете золоченой
   К замку покатила на холме?
   Или просто нищая старуха
   Та, чей принц давно погиб на фронте,
   Кавалеры - кто в тюрьме, кто спился,
   Обменяла тыкву на бутылку
   Горького волшебного дождя?
   И идет она, бормочет песни
   Вместе с ветром хрипло и уныло
   Из горла все пьет да предлагает
   Отхлебнуть деревьями и прохожим
   Пейте, пейте, мол, на всех здесь хватит -
   Нынче Осень угощать пришла!
   Но никто дружиться с ней не хочет
   С ней, давным-давно перегоревшей,
   Грязною, растрепанною ставшей...
   И чего она хохочет-ждет?
   Видно знает, что уснет в морозы,
   Когда льдом покроются все лужи,
   И листы-следы ее застынут
   На паркетах унесенных залов
   Под стеклом узорчатым узорны
   Страх как грациозны и печальны
   В хрустале разбитых башмачков...
  
  
  
   Галина ТОЛМАЧЕВА-ФЕДОРЕНКО
  
   МЛАДШЕЙ СЕСТРЕ
  
   Зачем, сестра, ты ходишь на пляж с молитвенником,
   Зачем тебе широкая юбка до пят?
   В курортном городе сердце - медведь в малиннике:
   Как много вокруг загорелых, в плавках ребят!
  
   Они, смеясь, поднимают подружек на руки...
   А ты в купальнике чудо как хороша!
   Но в разговоре девчонкой кажешься маленькой,
   И все твердишь, что у женщины есть душа.
  
   Усач-сосед приставал: "Для чего Вам камушки?
   Зачем изучаете волн следы на песке?"
   Он в бар позвал и успел назвать даже лапушкой, -
   Ему ль понять, что висим мы на волоске,
  
   Что плоти желанья греховны, что жизнь - пустыня,
   А через пустыню один есть к Вечности путь...
   Зачем же теперь, глядя вдаль, на плавник дельфиний,
   Тоскуешь ты так, и вздымается тихо грудь?
  
   Зачем всё того усача ищешь робким взором,
   ...Но видно гуляет он где-то с дамой другой,
   И чувства свои называешь безумным сором,
   И гонишь из памяти голос ты дорогой?
  
   Зачем, сестра, ты ходишь на пляж с молитвенником,
   Зачем тебе широкая юбка до пят?
   Ах, если б кто-то назвал тебя своей миленькой! -
   Но строго глаза по строкам вещим скользят...
  
  
  
  
  
   АМУРСКИЕ ВОЛНЫ
  
   Хабаровск. Снег. Зима так хороша, И солнышко блистает над Амуром,
   Где волны стынут в беге, -и фигуры огромные здесь, вздыбившись, стоят. Долби здесь лед пешней, и будет жарко, Так что, пожалуй, скинешь полушубок...Ах, помню, я любила на рыбалку, на зимнюю, ходить сюда с отцом.
   Сердилась мама: Что морозишь дочку? Итак Галчонок слабенький, болеет! Но с чем равняться может это чувство равнины над огромною рекою,
   Что солнце в миллионы глыб вобрала И отразила в ледяных кристаллах
   Те звуки мира, что, метаясь, ищут родимые неведомые струны?...
  
   Как нехотя, мерцая изумрудом, грань глыбы вдруг меня отображала, -
   Мою ушанку, валенки, пальто, чьи рукава короткими успели
   Мне стать - Так быстро я росла в то время -Не поспевал за мной
   бюджет семейный, Но как приятно было над костром греть пальцы зябкие
   И старой ложкой гнутой из котелка зачерпывать похлебку,
   Из термоса в стаканчик чай налить. И запах чая...запах дыма, снега и чешуи...все было нераздельным. Но вот однажды
  
   здесь нашли мы книгу...Лежала на снегу она. Наверно один рыбак
   забыл ее у лунки. Другой обложку и страничек пару
   взял на растопку...-Тот дедулька мудрым, понятно, был.
   А мы читали книги. И ту, бедняжку без названья взяли
   Домой...И оказалась жутко дефицитной она
   (У нас в провинции тогда ведь фантастика являлась дефицитом
   как сыр и масло, шоколад, сосиски... -а, впрочем,
   продолжать не буду список, чтоб не вводить читателя в унынье),
   Но верьте, что фантастика в то время, особенно та озорная книга
   Являлась редкостью...С тем большим упоеньем Ее читала я.
  
   Тем большими мечтами утерянные полнились страницы,
   Знать тайны и законы мирозданья, владеть искусством сказочных сюжетов, И построеньем пирамид научных мечтала. И мечты той исполненью
   Подчинена рыбачки воля стала. И вот уже мерцанье странных звуков
   Порой мне удается уловить. И, малость, да умею сочинять я,
   Но все сильней по родине тоска. Я помню все...О, я была счастливой
   Там, на Амуре, снежном и прекрасном, где сопка каждая свое имеет имя,
  
   Где русский памятник* и русская граница, а льды, застыв драконами, глядят
   На близкий и невидимый Китай, -В ту сторону, где скрыты их истоки...
   Здесь иногда мне чудилось: я - эхо, и кто-то в небесах меня поймал,
   Чтоб музыку небес я отражала.
   ...Нет ничего загадочнее детства и фантастичней первых юных грёз.
  
   * Речь идет о памятнике графу Муравьеву-Амурскому
   Отцу - неутомимому
   путешественнику
  
   Лес полон трелями, а перламутр - скольженьем,
   На старой мебели - незримое гнездо,
   В нем -домовой кряхтит, и с уваженьем
   Кот видит ночью - он обходит дом,
   Ревниво глянет в блюдечко кошачье,
   Алоэ на лекарство отщипнет
   В шкафу ракушку повернет иначе
   И пыль тихонько лапкою сотрет.
  
   Я молод был. Я шел по Петербургу.
   Цветы чугунные кивали мне вослед,
   Лев каменный порой об ноги терся,
   И в пышечной готов был мне обед -
   Пять пышек, кофе -что еще студенту?
   Успею пообедать и плотней...
   Я молод был. Но тихо с постаментов
   За мной следило сонмище теней.

   Весна как в детство впала в нежно-синий апрель. Пьет теплый кофе вешних вод
   Затягиваясь изумрудным дымом, себя - себе в наследство отдает.
   А я старею с каждою весною, морщинки резче, если ярок свет,
   И кашляю, когда побеломорю, и, кажется, что вот уже сто лет
   Живу на свете или даже, может, до света, раньше где-то ТАМ жила...
   Весна, как воробьям, тепло нам крошит, надменная - считает, что права.
   Как воробей в ласкающих лучах чирикает, ничем не озабочен,
   Войду я в сад - в раскидистых ветвях, в цветах огромных - весь как в детстве точно,
   Когда с утра к пионам я бегу, а там словно на сладкой груше улей,
   И в плаванье жуков пускать могу по бочке в лепестках, чтоб не тонули...
   О, если бы как игры -голоса мне вспомнить тех, кто нынче улыбнется
   Лишь с фотографий...Обойти бы сад, где сердце так бессмертно еще бьется
   Там буду слушать старой вишни ствол, шуршанье облаков на синем своде,
   И вспомнится веранда, круглый стол, крыльцо... и дед мой молодой -Володя.
   По вечерам курил он здесь...Из тьмы на огонек иду и в дом согреться,
   Но мало помню... Ужинали мы. Посуду протирали полотенцем.
   Сияли как цветы в буфете чашки... А в ящике комода и сейчас
   Очки лежат, как телескопы тяжки, для тех далеких словно звезды глаз.
   Мытарства пути и Вселенной замшелая дверь...Незримая ось развернет
   веера измерений. С веранды Времен осыпая забвения хмель,
   Ступлю за порог, что казался лишь радуги тенью, в реальные комнаты
   / Ах, я их помню из снов!/-Стол круглый и темный - под ним славно в куклы играть, как под крышей,
   Жестяный квадратик у печки, в гостиной скрипенье полов.
   Свет золотой, как подсолнух, слегка занавески колышет...
   А в вечном саду мимо бочки большой дождевой ко мне заспешит мной и дедом спасенный утенок, -На лапку слегка припадает, бедняжка хромой, -Вновь глажу тебя и кормлю, вновь мой голос и тонок и звонок...
   Все те же плывут корабли высоко в синеве. Прощания нет, есть лишь ныне и присно прощенье,
   А Время прирученным волком сидит в конуре, из Вечности Книги грызя многоточий печенье...
   ЛАНДЫШ И МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ
   Ландыш. Блеск Розы затмится. В белых коронах лебеди
   В прятки играют принцы средь разодетой челяди.
   Звездных скоплений стая, карлики и гиганты
   По сцене Бездны ступая, стирая до дыр пуанты,
   Нотным станом и свитком, клавиш чеширской дрожью...
   Под клена сень за калитку пройди и найдешь их тоже.
  
  
  
   КОСТРЫ
  
   У меня не хотят оживать костры:
   Тает свет-язык - не разжечь,
   И бумага чернеет, свернув листы,
   Словно глухонемого речь...
  
   Всё не в силах явить незвериный звук,
   Обрядить в пламя-слово Мысль...
   Ветер дует в шалаш из озябших рук,
   И лучинки не занялись...
  
   Жизни ль, смерти ль боясь, скучают дрова,
   Хоть и вроде сухи совсем...
   Зря последнюю спичечку обломав,
   Что придумать смогу затем?
  
   Или ящерица, что в огне живёт,
   Слишком мне по духу родня?
   ... И не искры простой с коробочка ждёт,
   А ПРИВЕТСТВИЯ от меня?

ФЕМИНИСТОЧКА

  

Посвящается Анне Варенберг

  
  
   Я гордилась, что мне так мужские костюмы к лицу
   Но мужчиной родиться наверно бы вряд ли хотела
   Хорошо сильным быть, острой шпагой грозить подлецу,
   Но при этом иметь все же томное женское тело.
  
   Ночью, тихо ресницы смыкая, коснуться груди:
   Водят пальцы по слабым округлостям - чудо-планетам
   Ну а днем столько тягот и трудностей вновь впереди,
   Что уж лучше быть в мальчика, в юношу переодетой.
  
   Я в речах и проста и пряма, чем порой удивляю друзей,
   В голоске хрипловатом ни тени кокетства, уж точно!
   И лишь знает Ван Дамм на открытке с улыбкой своей:
   Для наивной души нет кольчуги надежной и прочной...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

ПЛАЧ О МОРЯКЕ

  
   Если бы ты, морячок, был маг -
   Сквозь стены пройти бы мог.
   Подводная лодка упала во мрак -
   Рухнула на песок...
   КРАК! - переборки... как много их
   Было... теперь - пожар...
   А отчего получился взрыв,
   Не будет знать адмирал
   Если б подстреленной уткой была,
   Хотя б плыла по воде,
   Вверху океана холод и мгла
   Спасенья не видно нигде...
   Неужто напрасно уже стучать,
   Кто там стоит за плечом?
   Ребята?
   Нет, никого не видать,
   Никто не спросил ни о чем
   А, может, не страшно, и здесь как дом
   За стенкой птицы плывут...
   Равненье на смерть, повернись кругом
   Неужто еще где-то ждут?
   Не верю я в смерть, ведь я не молчок -
   Я в крышку люка стучал...
   О если бы ты был маг, морячок! -
   Ты б двери все открывал!
   Да, говорят, есть сотни дверей
   В иной, заколдованный мир.
   В Училище
   Ни капраз*, ни каплей* этому не учил...
   А где-то дележ гонораров идет
   Спорят, чей рейтинг упал...
   А здесь - нет звездочек. Небосвод -
   Промерзлый гулкий металл...
   Что снится ему? То, что сам адмирал
   Спешит на подлодку его?
   В бреду он, отчаянный, умирал.
   Дежурили возле него
   Не Вера с Надеждой - Любовь лишь тех,
   Кто верил, надеялся, ждал,
   И Честь, которой хватило на всех,
   Как водолаз сообщал...
  
  
   * Капраз - капитан первого ранга, каплей - капитан-лейтенант

ФЕМИНИСТОЧКА

  
  
  
   Я гордилась, что мне так мужские костюмы к лицу
   Но мужчиной родиться наверно бы вряд ли хотела
   Хорошо сильным быть, острой шпагой грозить подлецу,
   Но при этом иметь все же томное женское тело.
  
   Ночью, тихо ресницы смыкая, коснуться груди:
   Водят пальцы по слабым округлостям - чудо-планетам
   Ну а днем столько тягот и трудностей вновь впереди,
   Что уж лучше быть в мальчика, в юношу переодетой.
  
   Я в речах и проста и пряма, чем порой удивляю друзей,
   В голоске хрипловатом ни тени кокетства, уж точно!
   И лишь знает веселый амур со стрелою своей:
   Для наивной души нет кольчуги надежной и прочной...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Баллада об острове и знаке бесконечности

.

  
   О-ЗЕРО от слова "зеро" -
   без "О" - жутковатый ноль,
   Синее с неба упало зерно
   плавное, как фасоль.
   Что же здесь вырастет из зерна
   море или река?
   Плавают в озере дотемна
   лодки и облака.
  
   Здесь окунуться и я спешу,
   волне говоря: Постой!
   Знаешь, озеро, я дышу
   так же так ты, красотой!
   Я бесконечность могу постичь,
   сжать в кулаке туман,
   И красота побежит как мышь
   в сердце мое - капкан,
  
   Но я, дружок, никого не ловлю -
   выпущу красоту,
   Стих БЕСКОНЕЧНОСТИ подарю,
   кувшинки-слова цветут.
   Два кругляша в нем переплелись-
   в слове, что всех значней,
   Гладь, сияя, глядится ввысь,
   и высь отразилась в ней.
  
   Ноль-значок и прозванье его -
   сплелись тут, удвоив сны
   Часы песочные - берег и дно -
   зародышей снов полны.
   Сколько ж тритонов здесь и стрекоз,
   жаб, головастиков, рыб,
   Пестреньких птиц...а порой альбатрос
   носится словно бриг.
  
   И комары тут славно трубят!
   - Лягух аккомпанемент,
   У комаров какая судьба? -
   Напьешься, а может нет,
   Пред Вечностью-то и мы - комары:
   даст ли счастья чуть-чуть?
   Одна лишь защита от злой игры -
   нательный крестик на грудь.
   ...А там, где край озера, обмелев,
   стал просто болотный край,
   Есть островок - всего семь дерев
   и розовый Иван-Чай,
   Кто-то назвал : "островок Любви"-
   люди горазды болтать,
   Вроде бы рядом, а в страшной дали -
   непросто там побывать.
  
   Да и зачем? Иль Венера-звезда
   оттуда видна ярчей?
   У камышей по пояс вода,
   продрогнешь из-за лучей,
   Которые и не греют ничуть,
   не то что вот - костерок,
   И все ж на лодчонке на узкой в путь
   поплыл я на островок.
  
   Едва не завяз я в тех камышах,
   но вот округлый валун...
   И всколыхнулась на миг душа:
   здесь ивы как на балу
   Взмахнули руками, взяв веера,
   переплели стволы,
   Здесь соловьи поют до утра,
   здесь уточки веселы, -
  
   Никто не трогает их птенцов...,
   в дупле же темном, большом
   Лежат записки разных юнцов,
   верящих в волшебство,
   Что, если очень вдруг пожелать, -
   сбудутся все слова,
   Остров Любви наложит печать,
   и будет печать светла.
  
   И я записку оставил здесь -
   о чем, то тайна моя,
   О, островок, что в тумане весь,
   вечно шуми, маня,
   Кронами ив! - то шатры цыган,
   верно, под солнцем плывут,
   И я поглупел здесь, как мальчуган,
   на несколько странных минут...
  
  
  
   5
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"