Жила на белом свете белая-белая ворона. Звали ее Арсинзена, и была она подданной королевства Гхора.
Центральной частью королевства являлся городской парк. Кроме парка Гхора включала в себя немало улиц и переулков, большинство из которых принадлежали ей лишь частично...Скажем, всего пять скамеек, один забор, тридцать деревьев и двадцать четыре помойных ящика улицы Баррикадной принадлежали Гхоре. А остальные заборы и деревья этой улицы, левый, низкий берег пруда, куда приходят люди с удочкой или булкой, бросаемой глупым уткам , а так же урны, свалки и помойки являлись собственностью государства Харрэк.
Уточняя географическое положение Гхоры, заметим, что она включала в себя пять автобусных и восемь трамвайных остановок. Кондитерский магазин с огромным тортом в витрине, два пивных ларька...в общем, всего не перечислишь. С утра вороны разлетались из своих гнезд на промысел. А вечером опять собирались в парке и, носясь неправильными эллипсами, горланили старинные баллады.
Королем у них был Каркарбрух Десятый - Король-Гром, как почтительно именовали его придворные. У Каркарбруха был громкий грозный голос, но этим голосом он не только приказывал -он любил петь, а, значит. был просвещенным монархом, который поддерживает искусство.
Король-Гром и королева Карлория покровительствовали талантливой Арсинзене. Они ее, можно сказать, баловали, и та могла делать все, что заблагорассудится - сочинять поэмы, музыку, философские трактаты и летать по Гхоре в задумчивом одиночестве, не тусуясь на воздушных перекрестках и не участвуя во всевозможных соревнованиях и боях, в которых дамы принимали не менее активное участие, чем джентльмены. Но только не Арсинзена. Из-за того, что она была белой, ее с детства гнали от себя другие воронята, не принимали в свои шумные игры. Только принц Горран, выросший впоследствии в самого сильного бойца Гхоры, защищал маленькую Арсинзену или попросту Зину, и она прониклась к нему самой искренней благодарностью. Полюбить его она не смела - все-таки принц...Едва он вырос, вкруг него стали увиваться самые бойкие дамы королевства. Черными веерами своих крыльев они закрывали Горрана от Зины, если она пыталась подлететь к другу и поболтать о том -о сём, как раньше. Горран же, как казалось Арсинзене, все реже замечал ее.
В день его рождения она сочинила песню, которая хотя и не заняла первое место на Конкурсе Восхвалений, но многим очень-очень понравилась. Начиналась песня так:
Под небом пасмурным и ясным, в полете и в дубовых кронах,
Блистает опереньем Горран - красавец из красавцев Гхоры.
Честолюбивые придворные отдали бы треть перьев из своих пышных хвостов, чтобы сочинить такую же клёвоклювую или, попросту говоря, потрясную песню, какую сочинила Арсинзена. Рассветная - так они за глаза называли сочинительницу, чтобы подчеркнуть ее якобы низкое происхождение, ибо ворон высокого происхождения имеет титул Полночного.
Такой титул дается вороненку при рождении с условием, что будущий вельможа проклюнется из яйца ровно в полночь. По крайней мере так было раньше, в старые времена, когда вороны жили в лесах, а леса были дремучие, и в их чащобах бродили мохнатые звери и звери с чешуей, похожей на перья. На ветвях в те времена сидели хвостатые русалки, а кот-сказочник целый час шёл по золотой цепи, пока наконец не обходил широченный дуб кругом. Из глубин рек выплывали чудища с сине-алыми гребнями, а в поднебесье летали большеглазые трехглавые птицы с разноцветными крыльями.
В те времена кудесники разговаривали со звездами и воронами на одном языке. А звезд тогда было больше, потому что заводы были еще не построены, машины не собраны, и пыли в воздухе было мало. Тогда Время еще не разогналось, не раскрутилось как следует, и вороны могли определять его без всяких часов с большой точностью - не то, что теперь.
Зато теперь в королевстве Гхора время рождения вороненка определялось по настоящим серебряным часам. Сокровище принадлежало Акко, которому было ровно триста три года. Акко помнил времена, когда парк был густым лесом, а художественная школа с колоннами на берегу -графским домом. В пруду же, который теперь зарос кувшинками и тиной, вода была столь чиста, что рыбки, плавающие в ней, огибали отражения мраморных статуй, чтобы те не поймали их.
Однажды светлым майским вечером вдоль берега прогуливались статный граф и красивая дама. На одной из дорожек они обнялись и стали целоваться. Это были их первые поцелуи и, казалось, что кругом все замерло, чтобы не мешать им - листочек не шелохнется. лебедь крылом не хлопнет, облако за облако не зацепится... Тут брегет щеголя-графа зазвенел...Красавица открыла глаза, но граф поспешил успокоить ее. Достав надоеду- брегет из жилетного кармана и, отцепив серебряную цепочку, он повесил часы на руку мраморной нимфе. Нимфа еще ниже склонила голову - она предпочла бы, чтобы ей объяснились в любви, а часы напоминали ей о молчании... Тогда-то ворон Акко - еще совсем молодой проказник -подлетел, ухватил клювом серебряную цепочку и освободил нимфу от блестящего груза.
Так Акко стал владельцем часов. Он научился заводить их клювом, осторожно придерживая циферблат когтями. Его стали приглашать для оформления гербовых бумаг воронятам. Но, увы, все меньше птенцов появлялись на свет в полночь, и добрый Акко делал скидки то на час, то на целых три часа.
Зато принц голубой крови - будущий Король-Гром разбил скорлупу точно с двенадцатым ударом графских часов. В замечательно-кромешной тьме это случилось, и едва замолк брегет, как раздался требовательный писк маленького птенца, а из-за туч вышел месяц и осветил маленькую золотую корону и шпагу, лежащую в королевском гнезде. Акко же был столь растроган необычным зрелищем, что обронил свой брегет - часы упали с верхушки дуба в траву. С тех пор стрелки недвижимо стояли на двенадцати, и не было колесика, чтобы передвинуть их.
Тогда-то хитроумный ворон Крахус, будучи начальником канцелярии, издал разъяснение, в котором говорилось, что поскольку полночь - это начало нового дня, то двенадцать ударов и ноль - одно и то же. С тех пор время рождения определяли двое - Крахус, ставший впоследствии премьер-министром, и Акко, который по простоте своей никакой серьезной должности себе не выхлопотал.
Крахус уверял, что лишь он знает, когда Время равно нулю, ибо он как-то раз сунул свой клюв в просвет между одним днем и другим. Умные вороны качали головами и говорили меж собой, что Крахус возможно прав -ведь ухитряется же он совать свой клюв в просвет между крышкой, вдавленной в консервную банку, и жестяной стенкой - эти заманчивые банки не всегда пустые, порой на донышке лежат остатки консервов, либо вкусные огрызки и корочка хлеба. Крахус отгибает и гнет железные крышки, потому что у него самый крепкий клюв в королевстве. И хотя говорят, что время крепче, чем сталь- ведь о клинок Времени ломаются сверкающие клинки звезд, а все же просветы-то между двумя днями наверняка есть. Не может Время быть абсолютно плотным, а почтенный ворон Крахус плести ерунду.
Глава 2. Арсинзену отправляют в ссылку.
Как вы уже наверное догадываетесь, Крахус определял время далеко не бескорыстно. Поэтому родители Арсинзены приготовили для него сухой кусочек сыра с заплесневелой корочкой - весьма заманчивая вещь ! Но, когда премьер-министр увидел, что в гнезде появился белый вороненок, он поразился : "Как это?", и впервые в жизни что-то из клюва выронил, то есть выронил сыр. Будучи птицей образованной, Крахус знал басню, поэтому обиделся и очень рассердился.
Он мог еще сменить желуди на шишки, как говорят белки, если б сыр нашелся, как нашлись когда-то часы Акко. Но вкусный кусочек с заплесневелой корочкой успел съесть ежик, топавший по сухим листьям. Напрасно Крахусу предлагали взамен большую перламутровую бусину, - министр и слышать ни о чем не хотел, тем более, что в гнезде у него было полно безделушек. За какую-то бусину из искусственного жемчуга присвоить вороненку титул Полночного? И это в то время, как вороненок, между прочим, абсолютно белый? "Нет, ни за что! - сказал Крахус.- Разве вы не слышите, как заливается проклятый соловей где-то в каморке, в кусте? Это рассвет!" Напрасно родители Арсинзены и старый Акко уверяли Крахуса, что то поет ночной соловей. Одно то, что ненавистная птичка громко распелась, премьер считал дурным знаком. Арсинзена не получила титула, не получила большого дубового листка с отпечатком лапки короля и его собственноклювной подписью.
Поэтому между ней и принцем лежала непреодолимая пропасть.
Нельзя сказать, чтобы её не задевало то, как кичатся своим происхождением некоторые её обидчики. Едва она подросла, она решила придумать часы такие же точные как те, которыми были когда-то часы Акко. Ей казалось- так нужно сделать ради истины. Но, будь она более мудрой, она знала бы, что весна ,пришедшая слишком рано лишь обманывает бутоны. Однажды Арсинзена нашла большую пластмассовую бутылку без донышка. Бутылка видно побывала в переделках, потому что была оплавлена посередине, так что разделилась на две части. Когда белая ворона набрала в верхнюю половину воду из лужи, вода стала сочиться вниз очень медленно по крохотной капельке через узкий желоб из оплавленной пластмассы. Арсинзена не слышала о водяных часах, но догадалась, что диковинную бутылку можно использовать для определения времени.
Она набрала в нее воды в полдень, дождавшись, когда тень от ясеня в парке, где было ее гнездо, станет самой короткой, и стала ждать следующего полдня. Вскоре отметила клювом объем, который вытекал за сутки, а еще через некоторое время научилась разделять тот объем на две равные части, так что теперь бутыль становилась пустой ровно в полночь...а для проверки можно было бы набрать столько же воды и дождаться полдня. Это были очень простые часы, но их никто не оценил, а меньше всего изобретение понравилось Крахусу.
- Ваше величество даже не представляет, какой вред может нанести подобное нахальство. Если время будут определять с помощью воды из грязной лужи...А титул прятать в бутылку... это только разреши, а потом неизвестно какой джинн..
- Вы, любезный, преувеличиваете. Бутылка забавная. Впрочем, спрячьте ее. Слишком много сетующих на судьбу может появиться. Но Арсинзена так молода. Подождем. Она остепенится.
- Подождём...-на самом деле Крахус ни на капельку-минуту подозрительной бутылки не верил в то, что Арсинзена может перемениться. Но нельзя сказать, чтобы она ему совсем не нравилась. Однажды премьер намекнул, что не прочь предложить ей своё крыло и сердце. В гнезде у него было так много всяких колечек и серебристого дождя, собранного с новогодних елок! Но Арсинзена ответила, что слишком молода и не думает о любви. Крахус оскорбился -он считал, что оказывает честь белой замарашке, у которой даже квартира вовсе не в престижном районе парка - не в дубовой рощице, а рядом со Звучащей аллеей.
Он поручил своей главной заместительнице Каркухле подсмотреть за тем, что сочиняет Арсинзена, и вскоре ему принесли листок рукописи, где Земля, на которой живут вороны, и не только они, сравнивалась с перышком, медленно кружащимся среди звезд и летящим неведомо куда. Крахус весьма обрадовался. заполучив листок. У него появились неопровержимые доказательства неблагонадежности Арсинзены, и он стал настаивать, чтобы король созвал Большой Совет.
- Известно, что Земля, представляет собой огромное гнездо на вершине Вселенского дуба, чьи корни питает Великий Хаос, -торжественно начал свою речь Крахус. -Во времена такие далекие, что до них не долететь даже мыслью, в том гнезде жил Величайший Ворон, пищей которого был огонь. Но однажды он улетел за границу Мира искать себе подругу. А над гнездом пошли дожди, образовались океаны, леса и города. До того же как улететь, Величайший придумал нас. Он вынул несколько угольков из костра и ...
- Всё это мы помним, - устало махнул крылом Каркарбрух. -В чём конкретно обвиняется Арсинзена?
- Она отвергает саму идею величия и незыблемости Гнезда, не верит в замысел Величайшего, а, значит, не верит в королевскую власть. Это просто анархизм какой-то, - блеснул эрудицией Крахус.
- Правильно говорит! - закаркали другие члены Совета.
- Слепая вера не поможет нам сохранить наши гнезда, - возразила Арсинзена. Много ли мы сделаем, если люди решат срубить парк? В Величайшего я верю. Но думается, если бы он оставил нам целое Гнездо, в нём было бы больше идеальных ветвей, а коэффициент асимметрии был бы на порядок уютнее. Скорее всего Земля случайно вылетела у него из крыла, и теперь он редко вспоминает о ней...Но согласна, что мне может так казаться только в силу моей молодости. Я не придумывала новую и не опровергала старую религию, а всего лишь сочинила поэтическую строку...Надеюсь, это послужит мне оправданием. Прошу снисхождения...
Старейшины колебались. Но тут Крахус опять завладел общим вниманием.
- С позволения Его Величества, я хотел бы продолжить насчёт угольков, из которых сделаны Первые вороны. Скажите, где это вы видели БЕЛЫЕ угли?!
Арсинзена вздрогнула. Старые страхи проснулись в ней, и ей захотелось стать меньше беспечной синицы, меньше деловитого жука, который прячется под корой...О, счастливые букашки, которым есть куда спрятаться!
- Я видел белые угли, - нарушил зловещее молчание Акко. - В костре они бывают раскалены добела, а приближаться к ним очень опасно.
- Ну вот. Опасно! - а я что говорил? - не смущаясь, продолжал Крахус. Возможно, личной вины Арсинзены в том нет. Знаю, что она сложила немало красивых песен во славу короны и трона Гхоры, но то, что она опасна - очевидно.
Так Арсинзену приговорили к ссылке. Её сослали на самую отдалённую улицу королевства. Причём это была единственная улица, которая полностью королевству принадлежала. Она была небольшая, узенькая и называлась Улица Событий...Каких-то там событий. Каких - никто не знал, потому что прочесть название улицы до конца было трудно - птицы грамоту человеческую разбирают с трудом, и пользуются ею не часто, имея свои старинные руны.
В кроне ветвистого тополя, чья листва успела посереть от городского смога, поселилась Арсинзена, и все сильнее её охватывала тоска.
Глава 3. Улица Событий
Раньше она зачастую уклонялась от того, чтобы бы кружить в стае. Теперь же ей безумно хотелось быть такой как все. Строение тополя, на котором Арсинзена свила гнездо, напоминало ей изгибы ее собственной души. Вот она родилась, и ствол еще строен и толст, но вот в ней появилось как бы две Арсинзены - одной хотелось быть в обществе, она была наивна и простодушна, а другая становилась все более мудрой, наблюдательной и насмешливой. Обе ветви тянулись к солнцу и обе стремились стать полноценными стволами, так что деревце приняло форму лиры...Арсинзена знала, как опасно для дерева, если одна из нижних могучих ветвей круто идет в сторону. Ветер сильнее напирает на неё, на ней раскачиваются мальчишки, и в конце концов такая ветвь может надломиться, но, ломаясь, она расщепит ствол у основания, и дерево погибнет.
Вам может показаться странным, что Арсинзена так много думала о деревьях и даже сравнивала ход мысли со строением кроны, но больше ей было не с кем разговаривать на улице Событий. Никто из птиц не общался с нею, и если её не трогали, то только благодаря тому, что прошёл слух, будто она фаворитка принца Горрана, впавшая в немилость, но все еще могущественная. Арсинзена могла бы подружиться с мелкими птицами, -те знали, что белая ворона никогда не обижала их, однако древние традиции были слишком сильны....
Иногда Арсинзена заглядывала в окна. Ей было любопытно, чем занимаются бескрылые великаны в изрытых ходами пещерах.. Она знала, что гудящие стволы с проводами вместо ветвей и огромные огнеглазые птицы, что ревут и свистят, прорывая верхние облака, служат людям. Арсинзена прислушивалась к великанским речам, и выучила несколько слов. Прочла она и вывески на улице Событий. Частный магазинчик "Оазис" ютился неподалеку от автостоянки, а чуть поодаль была странная химическая лаборатория с трубами, выходящими из окон - дыма видно не было, но неприятный острый запах, крадучись, стлался вдоль здания. Неподалеку был институт генетики, затем химчистка, а за небольшим сквериком и кустами шиповника располагался детский сад. Еще дальше - опять магазинчики и баня, возле которой торговали вениками. Здесь Арсинзена могла увидеть ветви берёзы, дуба, липы... даже колючие еловые лапы. Она соскучилась по деревьям родины, вольному воздуху, горько-сладким рябиновым ягодам. В ссылке, где она оказалась, росли только тополя - неприхотливые, выносящие загазованность.
Наступила зима. Время, которое Арсинзена любила. Зимой цвет ее перьев был незаметен никому. Никто не ахал, увидев ее. Когда выпал первый снег -чистенький и красивый - ворона стала ходить по нему и любоваться на следы которые она оставляла в снегу...Она важно переваливалась с боку на бок и вдруг принялась танцевать. Тот кто наблюдал бы за ней, сказал: забавный танец ...но за ней никто не наблюдал. Только черный клюв Арсинзены выделялся а остальное было не видно на белом фоне. Она, смешно кивая головой, неуклюже-грациозно ходила по снежной полянке -то пятилась, то кланялась. То был очень красивый птичий танец, и принц Горран, о котором Арсинзена не забывала никогда, наверное влюбился бы в нее, если бы увидел в эту минуту. но принц был далеко...Вспоминал ли он Арсинзену? Кто знает...Она была уверена, что кто-то докладывает о ней и Каркарбруху и Крахусу, но она не знала - кто. А потом ей стало казаться. что никто не подслушивает и не подглядывает, просто о ней все забыли. И тут случилось так, что она подружилась с черной кошкой. Кошку звали Стеша.
Познакомились они постепенно. Просто они завтракали и обедали в одном в одной и том же кафе "У Диогена". Оно звалось так, потому что рядом был фонарь и большая ржавая бочка, вросшая и землю. Как вы наверное догадываетесь, популярное заведение было обыкновенной помойкой. Спешу успокоить строгих читателей: ничего зазорного в том, что птицы и бродячие животные считали помойку за красивое кафе, нет. Что действительно грустно, так это то, что здесь кормились люди - они приходили искать бутылки ,объедки и обноски. Бедняков становилось всё больше и больше в прекрасном Городе. И название-то "У Диогена" придумали не коты и не собаки, а один образованный бомжик...Люди были главными конкурентами на помойке. Когда они подходили к ней, все остальные нехотя отлетали, отбегали или отпрыгивали в сторону. Арсинзена часто садилась на край бочки, терпеливо ожидая, когда очередной бомж или даже целая семья нищих граждан найдут наконец то, что им надо. Птенцы великанов радовались старым игрушкам и ярким журналам с почти не выдранными страницами...
На той же бочке, что и Арсинзена, любила сидеть черная кошка. Как-то так получилось, что они стали доверять друг другу -Арсинзена быть может потому, что не очень-то дорожила своей, ненавидимой иногда ею, жизнью... а Стёша в силу, вероятно, своей кошачьей интуиции. Однажды случилось так, что склочная овчарка погналась за кошкой, та прыгнула на бочку, а собака поставила на край бочки огромные лапы; захлебываясь от ярости, оскалила зубы...Эту сцену увидела Арсинзена со своего тополя, и немедленно снялась с удобной ветки. Она пронеслась над головой собаки и прокаркала несколько вороньих проклятий, которые овчарка отлично поняла. Растерявшись, собака подняла голову и начала в свою очередь брехать на Арсинзену, а потом предпочла убраться.
- Я все-таки вороньего рода, -отвечала Арсинзена. -Потом, меня так часто задевали, что я кое-что запомнила.
- Ты была бесподобна! А я вечно все забываю. Вот один грозный старикашка грозит мне тростью, когда я перебегаю ему дорогу, а я забуду-позабуду -и опять...
- Я помню все...- понурилась Арсинзена
- Но это наверно ужасно.
Арсинзена вздрогнула. Ей захотелось рассказать обо всем. Кошка великолепно слушала -спешить то ей было некуда. Вскоре они подружились так славно, что просто на удивление. На ночь они разлучались потому лишь, что в тополе не было дупла, а то бы кошка, вероятно, ночевала там. Она восхищалась умом своей подружки, её образованностью, а та -Стёшиным жизнелюбием и оптимизмом. Сколько раз оказывалась кошка на краю -собаки ее кусали, люди злые камнями бросались, даже из пневматической винтовки в неё стреляли, даже предавали её и ногой били те, кому она доверяла и от кого слова ожидала ласкового...И мерзла она, и болела, и крыс во сне, у батареи, опасалась, а все равно была исполнена радости. Арсинзене удивительно было это. Говорили они и о любви. Разговоры начала кошка. Арсинзена впервые слышала такие откровения. Она представляла любовь вздыханиями издалека, но послушав подругу, поняла, что ошибалась. Стёша рассказывала о своих возлюбленных, о красивых словах, которые умеют мурлыкать наиболее хитрые, и о том, как интересно наслаждаться властью над ними, когда какой-нибудь Васька или Мейсон готов сбежать из уютного кресла, спрыгнуть с балкона и начать бродячую жизнь...и всё ради той, которая...
- Но как же ты всё-таки осталась одна? -спрашивала Арсинзена.
Оказалось, у Стёши был постоянный друг -пестрый кот Мишка, но он жил в бытовке на автостоянке, а черную кошку туда не пускали, хотя Мишка много раз пытался провести ее погреться.
- Стоит мне захотеть, у меня появляется масса поклонников! Но сейчас мне не до них. Дожить бы до весны! А я, если честно, не уверена вовсе, что доживу.
- Говорят, зима будет очень суровая. Так сказал старый Акко, который живет в парке и с которым ты, оказывается, дружила.
- Он пролетал мимо недавно и в его приветствии было беспокойство.
- Его слова повторяют все. Я, увы, сильно постарела, и мне, вероятно, осталось не так уж долго до переселения в ту страну, где кошки живут на розовом острове и ловят круглый год серебристую рыбу. А обидно. Живи я дома, в тепле и уюте, я бы может протянула лет семь, а то и все десять...
Арсинзена задумалась. Вороны живут так долго...Ей казалось- она бессмертна. Теперь она поняла, почему кошка нежилась, наслаждаясь каждым мигом существования. Арсинзена не ценила мгновений, поэтому часто вспоминалась ей чреда унылых, словно пустые бумажные стаканчики, рассыпанные возле киоска, дней.
- Мур-р!... Ах, если бы я была беленькой как ты! - вздыхала тем временем кошка. - Я бы тогда поселилась у Степановны....
Тут надо внести разъяснение. Степановной звали старушку, которая вот уже почти год подкармливала кошку, ставя ей мисочку у подъезда по вечерам(поэтому кошка вечером дежурила не на диогеновской бочке, а возле лавочки). Кошка была привязчивой. Много раз люди обижала её, а она по-прежнему верила в доброту. Но Степановна, действительно, была доброй. Кошка даже в честь неё взяла себе имя Стёша, тем более, что раньше-то её никак не звали. Степановна частенько повторяла, жалеючи глядя на Стёшу, что взяла бы её к себе, кабы та не была такой черной.
- Ни одного белого пятнышка! - сокрушалась Степановна.
Арсинзена несколько раз видела эту старушку, когда подлетала к подъезду.
- Кар-р! Как, ей не нравится ЦВЕТ глубокий, таинственный, безукоризненный? Если б она знала, сколько неудач и огорчений принесли мне мои перья!
- Но мне-то твой прелестный цвет принес бы удачу, - возражала кошка.
(Ах, она верила, что Степановна приютит ее!)
- У тебя чудный, верноподданный окрас, - продолжала Арсинзена - будь моё оперенье хоть наполовину такое, а наполовину серое, мне простили бы мои стихи; сплетники бы умолкли, а главное, принц Горран был бы от меня без ума.
- Меня преследует Суеверие. Великанскую песню слышала -" кот за углом"?
- Зато тебя не выгоняли из стаи, не подслушивали твои мысли...
- Коты не собираются в стаи, каждый несет в себе собственную загадку.
Так они спорили, восхищаясь друг другом, и постепенно безумная мечта поменяться цветами, завладела ими...
Глава 4. Черная кошка и белая ворона встречаются с Вертильдой.
Среди страстей, присущих великанам, была страсть помечать территорию - и здесь они не имели себе равных. Косолапая такса Тинго, которая обижалась на Стешу, не хотевшую в знак уважения к ней забираться на дерево, хвастливо уверяла: великаны оставили метки даже на луне - так ей знакомый профессорский пес гавкивал, а ему другой знакомый, у которого хозяин в Академгородке работал.
"Луна - забытый сыр в мышеловке неба" - сердито выгибая спину, отвечала Стеша цитатой из пьесы. В молодости кошка часто бродила по крышам и насмотрелась мрачных сюрреалистических постановок при участии ночных бабочек и летучих мышей. "Темнота подзаборная!" - тявкала в ответ обиженная Тинго и, важно семеня (только уши дорожку подметают), спешила за обожаемым хозяином. Надо заметить, что люди действительно помечали буквами, цифрами и изображениями всё подряд, всё, до чего могли добраться -гигантские строения, столбы, деревья, заборы, тумбы. Арсинзена обладала острым зрением, так что и надписи, нацарапанные на бочке "У Диогена" могла различить, но понимала, что важные сообщения красуются буквами большими и ровными. Например, вывеску "Булочная" через две дороги видно. И правильно. Очень замечательное заведение. Если долго дежурить возле, то непременно дождешься, что кто-нибудь бросит кусочек булки нахальному бродяге - псу-попрошайке, который. если не очень голоден, разочарованно отвернется...- Значит, тут главное - не зевать и будешь сыт и доволен потом весь день. Но подруги надеялись найти место, где решается проблема обмена. "ОБМЕН ЧЕРНО-БЕЛЫХ ТЕЛЕВИЗОРОВ НА ЦВЕТНЫЕ" -было написано желтыми буквами на матовом стекле ателье по ремонту телевизоров. Надпись была старая, к воронам да кошкам не относилась, однако Арсинзена смогла прочесть и понять великанские слова "обмен" , "черный", "белый", и решила, что именно здесь они со Стешей могут попытать счастья. Но для того, чтобы обратиться за помощью, надо было сперва научиться хоть чуть-чуть говорить-то по-человечески. Белая ворона всю неделю тренировалась, а Стеша её произношение критиковала, пока не решила, что теперь не хуже, чем у посетителей "Диогена" получается. И вот однажды ранним декабрьским утром подружки оказались у дверей ателье.
Едва начинало светать. У стекла стоял старомодно одетый человечек с рулоном бумаг. Оглянувшись, достал плакат с портретом; стал быстро наклеивать.
- Простите, здесь меняют цветами? - вежливо спросила Арсинзена.
Надо признать, слова у нее получались хрипловатыми и резкими для людского слуха. "Простите" вышло как "Крра-атите", и вероятно человек понял его как "прекратите!" (или намек на обмен цветами ему не понравился), но он подхватился и побежал опрометью, бормоча про всесильных политических противников.
- Мяу.. Он испугался, что ты умеешь разговаривать, -сообразила кошка. -Говори в следующий раз так, чтобы люди подумали, что говорит кто-то другой.
- Мне трудно выразить мысль так, чтобы до них дошло, - призналась Арсинзена.
Чуть позже, когда вокруг было много людей, ворона произнесла отрепетированную речь, прячась в пушистых снежных ветвях. Прохожие решили, что каркающим голосом говорит старуха в пальто с потертым воротником, и один мужчина сказал ей:
- Сударыня, если Вам нужно что-то перекрасить, химчистка за углом.
Химчистка! Арсинзена как-то видела эту вывеску рядом с высоким крыльцом. Она волей-неволей изучала географию улицы Событий, больше нигде не имея права летать (по решению Большого Совета Гхоры).
- Холодно! - пожаловалась Стёша, - Миау-у, Степановна, может, сейчас из магазина идет, колбаску несет... Кошке было гораздо страшнее, чем подруге, путешествовать по улице Событий - она ведь не по воздуху передвигалась.
У крыльца оказались широкие деревянные перила, кошка запрыгнула на них с нижних ступенек, а потом прошла повыше.
Возле двери стояла маленькая девочка в пушистой шубе и шапочке. "Кис-кис!" -позвала она Стешу и та осмелела, спрыгнула с перил и даже замурлыкала. Арсинзена тоже осмелела и приземлилась на площадку прямо к сапожкам девочки. Малышка очень удивилась. Она никогда не видела такую белую массивную птицу, необычную, да еще с грустными умными глазками - красноватыми, словно от усталости, или как будто малюсенькие розовые очочки надевшую.
- Простите, здесь меняют цветами? - произнесла Арсензена как можно музыкальнее.
- Здесь мама чистит куртку. А разве можно цветами поменяться?...Ой, скажите, вы из мультика прилетели!?
- Мы прилетели от "Диогена", - наклонив голову, почти по слогам, с трудом выговорила Арсинзена.
- Я у мамы могу спросить..
Тут дверь отворилась шумно. Вышла девочкина мама с большим свертком под мышкой:
- Ты с кем разговариваешь, солнышко?
- С вороной из мультика. И с вот... с кошкой.
Арсинзена тяжело снялась с перилл и спряталась в ветвях. Кошка просительно мяукнула, но в ее мяуканье не было ничего необычного.
- Выдумщица, фантазерка, меня чуть не напугала! Кошки с птицами не дружат. А эта еще и черная, бедолага. Пойдем, пока она дорогу не перебежала.
- Но, мама, они мирные - ворона и кошка. Ворона куда-то улетела. Она такая красивая! Жалко ее ты не разглядела. А кошка сама переживает, что черная. Она перекраситься хочет, и ворона! Они меня спрашивали, как поменяться цветами. Мам, они могут здесь перекраситься?
- Кто же животных в химчистке красит? Здесь свитер можно покрасить.
- А где им тогда покраситься? Животным и птицам?
- Ну, может, ученые знают.
- А какие ученые?
- У тебя вопросы нескончаемые! Из института ученые! Хватит выдумывать! Пошли!
- Пошли... А пельмень кошке бросить можно?
- Вот еще... ну, ладно. Только не гладь ее - она бродячая.
- Мам, она на пельмень смотрит, но стесняется.
- Может, она еще и спасибо говорить умеет? Скажи своей кошке "до свидания" и пошли - некогда!
- Ну как, угощение? Не хуже колбасы? - весело поинтересовалась Арсинзена, когда девочка, помахав кошке рукой, ушла со своей строгой мамашей. - Летим теперь Институт искать. Я, кажется, знаю, что это такое! Здание с темной вывеской, на которой много маленьких непонятных букв. В этом здании нет балконов.
Подруги приободрились. Им казалось, что у них уже есть надежда - ведь люди жутко умные! Они стали искать Институт, но сперва Арсинзена предложила слетать к "Оазису" - поискать у черного входа чего-нибудь перекусить. А затем они едва не перепутали Институт с химической лабораторией, которая располагалась в отдельном обшарпанном двухэтажном здании с пыльными стеклами. И потом уже добрались-таки до Института, который оказался совсем неподалеку от Химчистки, но на другой стороне улицы Событий.
Тут их оставила удача. Да еще погода во второй половине дня испортилась - поднялся холодный ветер, влажная льдистая крошка сыпалась с неба. Бородачи в очках и строго одетые дамы, подходившие изредка к Институту, даже разговаривать не хотели с вороной и кошкой, а только ускоряли шаг, ворча на "сумасшедших и хулиганов, которые всех разыгрывают".
Потом двое подвыпивших парней углядели разговаривающую ворону и стали советоваться, как бы её изловить и продать "какому-нибудь крутому, у которого она будет жить как принцесса в золоченой клетке, не иначе. Мы ее еще таким слова научим - все закачаются!". Они даже притащили картонный ящик и накрошили туда хлеб, словно бывают глупые птицы, чтобы столь легко попасться.
Подругам пришлось отступить и спрятаться: вороне - на крыше, а кошке - в кустах. "Не высовывайся! - еще догадаются, что мы вместе" - посоветовала Арсинзена Стеше. Наконец, предприимчивые ребята, поискав еще говорящую ворону возле соседних домов, ушли, как они сказали, "разрабатывать план". Для успешной разработки "плана" они купили в шалманчике неподалеку бутылку, и Стеша предположила, что теперь они вряд ли скоро появятся.
Начало смеркаться. Над пыльными крышами толстенький гномик-лыжник в красно-оранжевом, все катился по хмурому облачному маршруту, время от время прятался за холмы туч, достиг-таки горизонта и исчез, не оглянувшись.
В шалманчике беспечно посверкивали огоньки, а в Институте одно за другим гасли окна, и здание погружалось в неуютную, мрачную тень. Люди, торопясь, повалили вдруг большой толпой из дверей, и ворона с кошкой не осмеливались подойти со своей проблемой, которая казалась им все более и более неразрешимой. Миловидная девушка, настигнутая вопросом Арсинзены, шарахнулась от кустов и ускорила шаг.
"Лучше бы ты научилась разговаривать, кошкам люди доверяют гораздо больше!" - сказала Арсинзена подруге. "Я лучше сейчас начну перебегать дорогу всем подряд. Они остановятся и наконец выслушают нас! - сердито мяукнула кошка. -Смотри-ка, какой важный старичок идет! Наверняка ученый!"
Из здания и впрямь вышел представительного вида старичок с белой серебристой бородой. Арсинзена пролетала вперед него, села на асфальт. Собралась с духом, -чтобы произнести речь, но от волнения вдруг забыла половину слов и произнесла их на вороньем языке. Когда же поправилась и повторила вопрос, старичок уже шагал себе дальше, погруженный в свои думы. Вдруг он был глуховат? Что же делать? И тут подруг окликнул чей-то скрипучий голос. Худенькая старушонка с востреньким носом и быстрым взглядом, уперев руки в бока, остановилась перед кошкой и вороной и сказала на древнем всеобщем языке, который понимают и звери, и птицы: "Цветами поменяться! Ишь что придумали. Это очень-очень непросто. И если кто может помочь вам, то только я!"
Нетрудно догадаться, что старушка, хоть она и была одета в старое рыжее пальто и обычную шапочку из сиреневого мохера, являлась самой настоящей волшебницей.
Глава 5. Честолюбивая волшебница.
Вертильда появилась в институте генетики в незапамятные времена. Никто не знал, что ворчливая старушка-завхоз - волшебница. Да еще какая! Космического масштаба! С астероида 326. Помните, у Антуана де Сент-Экзюпери рассказывалось об астероиде, на котором жил Честолюбец. "Вот и почитатель явился!" - сказал он, и очень обиделся, что Принц не остался на его планетке - хвалить и восхищаться. В тот день, когда Маленький Принц посещал астероиды, Вертильда - дочь Честолюбца отправилась за покупками к Кольцу Сатурна, где прямо в космическом пространстве болтаются круглые ларьки со всякой всячиной. Она всегда долго выбирала покупки. Поэтому Принц тогда не познакомился с Вертильдой и не рассказал о ней писателю-летчику.
В романтической юности Вертильда обручилась с Фонарщиком, потому что он умел красиво говорить о пользе уличного освещения, и на его планете, под кустом акации, обитали крохотные светлячки. Но обычай возлюбленного зажигать фонари на одной стороне планетки и гасить на другой, начал ее раздражать. Вскоре она оставила Фонарщика и стала невестой Короля, который все туманности и галактики считал своими поданными. Но и король ей быстро наскучил. Так наскучил, что она чуть было не выскочила замуж за пьяницу с астероида 327, но вовремя одумалась, зато успела сдать почти все его бутылки, полчища которых совсем было завалили небесное тело. На сданные деньги она купила себе новый красивый костюм и в нем привлекла внимание Делового человека. Тот, не теряя времени на ухаживание, предложил сыграть свадьбу. Парочка позвала в гости соседей, летала на комете Хейла-Боппа (украшенной в честь такого события яркими лентами и большим пупсом с вытаращенными глазами), фотографировалась на фоне Белого Пятна Юпитера. Затем началась семейная жизнь. Супруги считали звезды, вносили их в компьютер, и строили планы, как пустить звезды в дело. Но пока Вертильда не могла хотя бы отнести в ломбард парочку-другую красных карликов, гигантов или блестящих сверхновых, и ей бывало скучно на астероиде мужа. Надоедало смотреть на монитор со столбцами цифр, смахивать пыль с потухших вулканов и чистить их от окурков.
Они сосчитали уже все звезды, видимые невооруженным глазом, и Деловой человек решил приобрести две большие подзорные трубы. Однако труба, подаренная Вертильде, оказалась необычной.
Сперва Вертильда вроде бы ничего особенного не наблюдала в объектив - просто небо с яркими или совсем крохотными далекими солнышками. Но раз она случайно навела трубу на астероид Пьяницы, болтавшийся на своей орбите где-то невдалеке. И тут она увидела, что шар, представляющий собой астероид 327, путем некоего калейдоскопического фокуса заключился во мраморно-дымчатый квадрат. А на квадрате Вертильда увидела... себя, гордо поднявшую подбородок и простершую руку, словно на постаменте. Стоило ей убрать объектив, странное видение исчезло. Вертильда покрутила трубу, пытаясь доискаться, что может таиться за столь странным и даже слегка обидным фокусом. Когда она нажала одну из кнопок, из трубы вдруг выпал квадратик песочного цвета, сделанный словно из дымчатого стекла. Вертильда сразу поняла, что квадратик представляет собой дискету для компьютера. Только очень необычную. При внимательном взгляде на нее, возникало ощущение, что видишь квадратный куличик, слепленный из песка, но очень тоненький и почему-то прочный, тогда как обычные куличики обладают свойством рассыпаться, едва их заденешь.
Вскоре Деловой человек отправился в небольшую поездку, решив лично посетить крупную биржу и прикинуть цены на звезды, а Вертильда вставила дискету в компьютер и стала просматривать. Она увидела несколько картинок и слова на непонятном языке. Дочь Честолюбца поискала словарь в компьютере, и оказалась, что сообщение написано на языке далекой планеты Даагм из созвездия Большой Пес. Включив перевод, Вертильда узнала, что, оказывается, стала обладательницей волшебной трубы и волшебной дискеты.
- Давно мне пора вытянуть счастливый билет! - произнесла Вертильда, - Почитаю-ка дальше.
Дальше оказалось, что Вертильда является Настоящим Честолюбцем, и поэтому, когда она глянула в Трубу, то на Дискету считалось Волшебное Слово: "БРРАВАГАВВАКАБОС!"
Вертильда гордо вздернула подбородок, узнав, что в ее хозяйстве появились столь длинное словечко - прямо как спутанный клубок ниток (ну, уж этот клубок она никому не покажет!) - и сразу же произнесла его. Вертильда ожидала, что сейчас появятся и предложат свои услуги джины, силачи или драконы. Но ничего не произошло, что, возможно, было и к лучшему - ведь волшебные слова могут оказаться вовсе небезобидными. Слегка разочарованная Вертильда продолжала читать сообщение на дискете дальше. Тут оказалось, что Вертильда узнала лишь малую часть Волшебного Заклинания. Чтобы добыть Заклинание полностью, в трубу должны смотреть другие Честолюбцы(которым совсем не обязательно знать о дискете), тогда букв будет становиться все больше и больше.
- Но какой смысл в Заклинании? - спросила Вертильда вслух и оглянулась на Ковш Большой Медведицы, который висел в воздухе словно половник, напоминая, что мол, хватит заниматься ерундой, пора готовить суп мужу.
Оказывается, Волшебное Заклинание должно состоять из Nv7 π букв, где N равняется числу секунд, за которые Пес успел бы обогнуть по экватору приобретаемое небесное тело и взобраться на самую высокую его вершину. Скорость Пса с далекого Созвездия указывалась в дискете, оставалось добавить в формулу длину экватора и высоту вершины приобретаемой собственности.
- Так... Это становится все интереснее! Неужели с помощью Волшебной подзорной трубы можно приобрести в собственность астероид или целую планету? - восхитилась Вертильда.
Да! Оказалось, что так оно и есть. Найдя Заклинание и произнеся его, Вертильда стала бы собственником планеты. Любой, лишь бы число букв было не меньше Nv7 π . Конечно, чем больше планета и выше ее главная гора, тем больше букв требовалось, но игра стоила свеч. Как выяснила Вертильда, ей не пришлось бы нанимать армию, чтобы охранять свое приобретение. Просто во всех компьютерах Галактики будет отныне указано, что планета принадлежит Вертильде! И никаких там исследований без разрешения владелицы! Сейчас без компьютеров, если они все вдруг забастуют, просто никуда.
Вертильда была в восторге! Она всегда считала, что для осуществления честолюбивых планов ей не хватает простора. Как говорится, большому астероиду большая орбита. Почему бы Вертильде не приобрести астероид побольше, а то и целую планету? Надо только набрать достаточное количество букв, чтобы узнать Заклинание.
- Я хочу прославиться! - сказала Вертильда мужу, когда тот вернулся.
- Зачем это нам нужно? В деловом мире меня уважают, а до остальной Вселенной мне и дела нет! Коллеги посчитают дурным тоном, если я вдруг стану слишком известным. - отвечал муж. Он пощелкал кнопками на панели управления и добавил - Компьютер говорит, что поиски славы - не деловое предприятие. Один шанс из тысячи.
- Значит, мы разведемся! - твердо заявила дочь Честолюбца.
- Что ж. Половина звезд на небе из тех, что мы сосчитали со дня нашей свадьбы, - твои, - резонно отвечал Деловой Человек. - Я уже почти нашел способ обратить их в ценные бумаги. Кстати, я вообще-то люблю тебя.
- Увы, уже некстати! - отвечала Вертильда. - Да, посмотри пожалуйста, в подзорную трубу, что ты мне подарил. Ты что-нибудь видишь?
- Пьедестал, а на нем сейф. Огромный, несгораемый, куда можно запереть кучу звезд... да, не меньше тысячи созвездий! Давненько я мечтал о таком сейфе... - вздохнул Деловой Человек.
- Жаль, что больше ты ничего не увидел, - упрекнула Вертильда. Она поняла, что пока на магической дискете ни буковки не прибавилось.
Вертильда собрала чемоданы и вернулась на родной астероид. У нее были большие надежды на отца - уж он-то должен прибавить к Заклинанию целую кучу букв. Но, к ее удивлению, на дискете появилось слово "ЯСТЕСЕНУЯМ!" - всего-то десять буковок... Отец стареет - поняла Вертильда, - он любит сидеть на лавочке, любуясь на кольца Сатурна или трезубец Нептуна вдали, но все реже думает при этом о славе, а просто наслаждается покоем - и все. Но я тоже постарею, не успев прославиться как следует, если не использую свой шанс. Как же мне найти Заклинание? Попробую пока облететь всех соседей. Может, у Короля есть честолюбие? Он такой важный...
Король принял Вертильду учтиво. За это время у него так и не появилось подданных, кроме дряхлой крысы, которую он приказывал то казнить, то помиловать. Он согласился посмотреть в подзорную трубу, но сначала послушал - не тикает ли она.
- Террористы, ненавидящие монархию, могли использовать Вашу неопытность для того, чтобы переслать сюда бомбу, - пояснил Король.
Вертильда только нетерпеливо пожала плечами. Увы, Король хоть и увидел трон, похожий на пьедестал, но себя на нем не обнаружил, а лишь полюбовался флагом и атрибутами королевской власти.
Он воспринимает себя как символ. Хороша бы я была, если бы решилась вести такое символическое существование, - возмущалась бывшая невеста самодержца. Вертильда уже подозревала, что может увидеть на пьедестале Пьяница. И точно! Тот узрел огромных размеров бутылку.
- Внуши себе, что ты самый горький Пьяница во всей Солнечной Системе! - сказала ему Вертильда. - Может, тогда у тебя появится хоть немного честолюбия.
Она грустно оглядела низкий, еле-еле теплящийся вулкан Мнитл, на котором Пьяница разогревал себе консервы.
Да, пожалуй, Пес с планеты Даагм мог бы очень быстро обогнуть этот паршивый астероидишко и взобраться на вершину. Но зачем мне астероид Пьяницы? Если бы я захотела, я итак могла бы его выселить, подав жалобу в Галактический Центр за загрязнение окружающей среды. - думала Вертильда. - Пусть бы Пьяница жил у Короля, который скучает без подданных, или у Географа, который не имеет достаточно сведений об обратной стороне своего астероида.
Вертильда посетила и Географа, но добрый старичок увидел на пьедестале любимого путешественника из старинной книжки.
Попробуй еще разыщи настоящего честолюбца! Разве станешь повелительницей планет и астероидов в таких условиях? - огорчалась Вертильда. Из магической Дискеты она узнала, что изобретателями трубы являются два мага - Зутуб и Собраб. Ей удалось достать диссертацию Собраба по магии, и она упорно постигала ее.
Она прилетала даже на астероид к Маленькому Принцу, надеясь на то, что он решил стать писателем, которому просто необходимо честолюбие, чтобы добиться успеха! Но Маленький Принц вообще пьедестала не увидел, а увидел любимую Розу и прекрасную фею Мечту в красивом платье и дымчатом ореоле. Фея бросила мяч, и картинка исчезла. Тут подзорная труба перестала показывать что-либо, и Принцу пришлось возвращать её с извинениями. Вертильда рассердилась, испугавшись, что ее планы рухнут. Но, когда она развинтила корпус трубы, чтобы починить ее, из нее выкатился серебристый мяч - подарок Принцу, а еще поводок и ошейник с колокольчиком - для барашка. С тех пор Маленький Принц всегда слышал, на какой стороне астероида пасется барашек, к тому же барашек поумнел и никогда больше не тянулся к Розе. А мячик обладал свойством никуда не закатываться. Принц всегда находил его, даже если мяч пытались притянуть пролетающие мимо хвостатые кометы.
В гостях у Принца Вертильда еще раз перечитала книгу его друга Сент-Экзюпери. И тут ей бросилась в глаза фраза, на которую она раньше не обращала внимания. Писатель утверждал, что на планете Земля 311 миллионов честолюбцев!
- Вот куда мне нужно переместиться! - воскликнула Вертильда.
Она никогда не была на Земле, но во время свадебного путешествия посетила ненадолго Луну, и та ей понравилось. На Луне просторно, здесь можно создать атмосферу, соорудить дворец, насадить бамбуковую рощу и клумбу с орхидеями. Но по Луне, близоруко поблескивая линзами, колесят луноходы, здесь натыканы вымпелы разных стран, имеются следы космонавтов - в общем, земляне считают спутник своей территорией.
Если мне удастся получить Заклинание, то такие безобразия прекратится! - думала Вертильда. - Каждый звездолет, пролетающий мимо, станет приветственно салютовать, огибая высоченное Правительственное Здание, которое я себе построю. А луноходы, огибая бамбуки, клумбы и кратеры, будут бибикать в мою честь!
Если вы думаете, что Вертильда преувеличивала свои возможности, то вы ошибаетесь. Представляете, подлетает космический корабль к Луне, а вместо панорамы места посадки на компьютере появляется надпись: "Владения Вертильды"! Ученые, конечно же, примутся искать компьютерный вирус, но не тут то было! Вируса никакого нет, а просто компьютер не будет помогать ученым высаживаться на Луну, пока они не получат Разрешения. И придется всем ученым, и космонавтам, и президентам договариваться с Вертильдой по-хорошему. Впрочем, ей ничего особенного не надо. Ордена, комплименты, балы, светские приемы, премии... Хвалебные оды и парады в ее честь, памятники, колонны и триумфальные арки, телесериалы о ее замечательной жизни, статьи, ну и так далее, что еще может нарисовать воображение Настоящего Честолюбца. А помогут Вертильде завоевать Луну обычные Настоящие Честолюбцы с Земли, которые увидят себя на пьедесталах, глянув в Волшебную подзорную трубу, но не будут знать о Дискете, на которой прибавляются Волшебные Слова.
Конечно, если Вертильда завоюет таким образом Луну, то она успокоится лишь ненадолго - затем ей понадобится Юпитер и еще что-нибудь... Настоящий Честолюбец тем и отличается, что никогда не может остановиться. Но начать Вертильда решила-таки с со спутника Земли. А перед отъездом на Землю ей вдруг захотелось навестить Фонарщика. Она не верила в его честолюбие, просто у нее сохранились сентиментальные чувства к нему, ведь что ни говори, а забыть молодость невозможно!
И вот они опять, как когда-то, сидели возле невысокой ели и раскидистого куста акации и любовались на светлячков. Каждую минуту планетка Фонарщика делала полный оборот, день сменялся ночью, и Фонарщик, извиняясь перед Вертильдой, вскакивал с лавочки, чтобы зажечь или погасить фонарь.
Неподалеку сидела ручная сова Фонарщика. Она была очень недовольна, что он зажигает фонарь ночью. Свет мешал ей ловить мышей. Она пробовала охотиться на той стороне астероида, куда фонарный свет не достигал, но хитрые мыши перебегали на освещенную сторону. Сова даже недавно летала на планету Короля и чуть не лишила его единственного подданного, потому что стала охотиться за его крысой. И забавные светлячки ей не нравились.
А Вертильда смотрела на светлячков с нежностью и грустно вздыхала. Она позвала Фонарщика с собой на Землю, но тот отвечал, что не может оставить свой астероид без освещения по ночам и вновь попросил ее руки, ведь теперь она была свободна. "Может быть, когда-нибудь..." - отвечала Вертильда. Она даже чуть не забыла показать ему свою магическую вещь, из-за которой и собралась в дорогу, но Фонарщик сам заметил подзорную трубу. Когда он глянул в ее, то он, как и Маленький Принц, не увидел пьедестала. Он увидел свет и несколько формул. Фонарщик записал формулы и понял, что теперь сможет построить механизм, замедляющий вращение астероида вокруг своей оси.
- Это замечательно! - сказал Фонарщик Вертильде, - Вскоре день на моем астероиде будет длиться тридцать часов, и ночь тоже, так что у меня будет много свободного времени, и я смогу построить нам красивый дом и карусель, украсив ее разноцветными лампочками. Может теперь ты все-таки останешься и никуда не уедешь?
- Не могу. Меня ждут великие дела! - отвечала Вертильда.
- Эту фразу граф повторял совсем по другому поводу! - возразил Фонарщик. - Он говорил не о славе, а о помощи людям.
А ручная сова вдруг взлетела со скамьи и села Вертильде на плечо. Ей совсем не понравилась идея украсить карусели разноцветными лампочками. Сове надоело освещение как дневное, так и искусственное. Она слышала, что на планете Земля имеется много темных уголков, а так же крыс и мышей.
С совой на плече Вертильда стала похожа на волшебницу. И то, что она изучала диссертацию Собраба по магии, дало себя знать. Вертильда приобрела надменность в осанке и пронзительность во взгляде. Но самое грустное, что характер у нее портился, и только добрый Фонарщик мог этого не замечать.
ГЛАВА 6. Вертильда ищет Заклинание.
Итак, Вертильда с совой очутились на планете Земля. Здесь встречались здания, размерами много больше астероидов, на которых жили старенький Честолюбец, Король и даже Географ. А сколько здесь было народу! "Все эти люди станут аплодировать моим речам в телевизоре, когда я окажусь властительницей Луны!" - думала Вертильда, и у нее захватывало дух, словно она села на карусель, которую невозможно остановить. Кстати, карусели в парках Земли тоже были огромные! Карусель таких размеров могла бы стать неплохим мотором для астероида трудолюбивого Фонарщика, бывшего жениха Вертильды, - и его крохотная планетка сама выбирала бы себе любую орбиту. Но Вертильда отогнала прочь воспоминания. Надо искать честолюбцев в этом чужом мире. Однако, каким образом уговорить их глянуть в волшебную подзорную трубу? Если сказать просто:
- Я свалилась со звезды, и мне нужна ваша помощь, чтобы узнать волшебное Заклинание и добиться славы в лунном и подлунном мире!
...То никто не поверит, потому что взрослые, как говорил Сент-Экзюпери, не интересуются самым главным. Им нужны скучные цифры и занудные умные слова. Например:
- Я прилетела с астероида 329, и у меня есть прибор, преобразующий ментальную энергию честолюбия в пси-кварко-сгусток, имеющий выражение в символах, записанных на дискете, с помощью которой я собираюсь внести изменения в космические программы, а так же в ландшафт Луны.
Тут, пожалуй, взрослые поверят. Но ведь они не станут стараться для чужой славы! Они могут даже испугаться того, что Луна вдруг станет чьими-то владениями, хотя сами всегда считали, что от спутника им нет никакого проку, но ведь взрослые - очень осторожные, и терпеть не могут перемен.
- Что ты мне посоветуешь? - спросила Вертильда сову.
- Цирк, - ухнула сова. - Мы можем примкнуть к бродячему цирку-ух. Здесь все оглядываются на меня! А начну хлопать крыльями по команде - ух-х, удивятся!
- Неплохо придумано, - одобрила волшебница, - А я прикинусь предсказательницей судьбы по гадательной трубе: "старый друг, приятное свидание, обойди казенный дом стороной" и прочее.
Так они и сделали. Среди желающих посмотреть в "гадательную трубу" частенько попадались честолюбцы, и букв на магической дискете становилось все больше...
- Что ты будешь делать, когда добу-ух-дешь заклинание? - спрашивала сова, - просто вставишь дискету-ух в компьютер?
- Да, но это не все. В Инструкции нашлось примечание. Нужно будет уточнить длину слова, чтобы она равнялась Nv7 π - не меньше, но и не больше. Корень из семи в степени пи - число нецелое, вроде кусочка неведомой буквы. Мне подскажут, как его найти, и как найти компьютер, связанный с Луной, чтобы заклинание заработало, - объясняла Вертильда, перелистывая диссертацию мага Собраба.
Она уже хорошо изучила труд ученого с планеты Гончих Псов. И даже поняла из него, что Собраб не был создателем трубы, а лишь переделал ее по-своему. Первым Волшебную Трубу создал Зутуб. Он мечтал, чтобы Труба исполняла желания, но они оказались столь сложными и взаимоисключающими, что Зутуб решил поставить в Трубу ограничитель. А Собраб догадался собирать энергию себялюбивых желаний и преобразовывать ее...
- Не нравится мне все это... Слишком запу-ух-танно - вздыхала сова.
- Отчего же? Все ясно! Мне просто повезло, что мне купили такой подарок. Не могла же я не использовать свой шанс? - отвечала Вертильда.
Будь она чуть помудрее, поопытнее, она сообразила бы, что сноски в Инструкции, запутывающие пользователя, означают, что прибор гораздо сложнее, чем представляется, и даже опаснее; и что волшебные вещи просто так никому не достаются. Собраб вряд ли бы стал создавать Трубу, благодаря которой можно завладеть планетой, для кого-то, кроме самого себя. Но Вертильда так жаждала удачи, что счастливую случайность восприняла как должное, нисколько не ожидая подвоха. Она слишком любила наслаждаться мыслями о славе, чтобы быть подозрительной.
Ночами она смотрела на крохотную, еле видную звездочку в небе - астероид Фонарщика, и думала от том, что скромный бедняга удивился бы, увидев такие большие планеты, как Земля и Луна. Ведь его-то астероид можно обойти в двадцать шагов! Раньше астероид был еще меньше, в три шага по экватору, но однажды на свет фонаря прилетел целый рой метеоритов и кружился вокруг лампочки до тех пор, пока Фонарщик не связал эти небесные камни и не прикрепил их к своей планете, а, чтобы она не рассыпалась от порывов солнечного ветра, посадил акацию и елочку (саженец елочки он приобрел вместе с совой, что спала в ветвях).
"Мой жених каждую ночь зажигает фонарь, катается на карусели и ждет меня", - думала Вертильда. Сова тоже смотрела на небо, ища родной астероид, и говорила хозяйке:
- Ух! Там небось развелись мыши в мое отсутствие! Не погрызли бы корни ух-ку-у-ста! Я не знала, что мы ух-летим так надолго.
- Поиски славы - рисковое предприятие, - отвечала Вертильда словами Делового Человека. - Путь назад отрезан. Вернее, он страшен...
Увы, прилететь на Землю для совы и Вертильды было гораздо проще, чем покинуть ее. Ведь у Земли очень большое притяжение! Маленький принц говорил, что возвращаться гораздо дальше и гораздо труднее. "Видишь ли... это очень далеко. Моё тело слишком тяжелое. Мне его не унести" - признался он. Вы, может быть, помните, как вернулся к своей планетке Маленький принц. Вертильда боялась такого пути, да и не хотела возвращаться ни с чем.
- Когда я завладею Луной, Фонарщик сам прилетит к нам, чтобы поздравить, - утешала она сову.
Шло время...Вертильда заметила, что сова дряхлеет, жалуется на зрение, почти разучилась летать. Неужели я тоже изменилась? - подумала вдруг волшебница, внимательно посмотрела в зеркало... и увидела там старушку! Оказывается, время на Земле течет иначе, чем на астероидах! Ведь у астероидов бывают очень длинные орбиты, порой проходит сотни лет, пока астероид обернется вокруг солнца, а планета Земля крутится, как заведенная, так что Вертильда просто не успевала справлять свои дни рождения. Фонарщик постарел всего на три года, а его бывшая невеста на все шестьдесят! Зато магическое заклинание на дискете стало длинным-предлинным, длиннее этого рассказа, да еще и целого тома таких рассказов. Вот только жених теперь вряд ли узнал бы Вертильду... Выходит, она принесла в жертву славе самое дорогое, что у нее было - молодость и любовь. И теперь она жаждала славы больше, чем когда-либо. Вертильда озлобилась. Ругалась с совой, а на ночное небо и звездочку астероида старалась не смотреть. Ей стало тяжело вести бродячую жизнь, и, выйдя на пенсию, она устроилась работать завхозом в Институт Генетики.
В каждой лаборатории Института было по несколько микроскопов, что Вертильду весьма устраивало. Время от времени она прикручивала Волшебную Трубу к одному из микроскопов. Сотрудник, посмотревший в прибор, пугался и заявлял завхозу, что что-то сломалась. Вертильда обещала отдать микроскоп в починку, а сама тайком вывинчивала Трубу и ставила на место старые линзы. Среди ученых немало честолюбивых людей, так что на дискете прибавлялись волшебные слова, составляющие Заклинание.
Пересчитывая волшебные буквы и слушая их звучание, подобное шуму ветра, носящего по округе собачий лай, Вертильда часто оставалась в Институте на всю ночь. Тогда же она выходила и в Интернет, надеясь набрести на труды Собраба или Зутуба, но сведений о магах с планеты Даагм там не было.
И, наконец, однажды, длина Заклинания превысила Nv7 π букв, где N=36000000000 секунд - то есть время, за которое Пес с планеты Даагм может обогнуть по экватору Луну (пробежав по Океану Бурь, Морю Изобилия, перепрыгнув через множество мелких кратеров и обогнув глубокие) и взобраться на самую высокую лунную гору.
Дрожащими руками Вертильда нажала на символ, расшифровывающий суть Примечания. В Институте было очень тихо. Сова спала, а в окошко заглядывала луна, словно присматриваясь к будущей хозяйке.
Экран пошел рябью, на нем замелькали кратеры, потом появились чужие буквы и, наконец, перевод, понятный волшебнице. Для успеха предприятия Вертильде теперь требовалось лишь найти двух верных друзей и сделать их заклятыми врагами. И должно у врагов на двоих быть шесть лап и один клюв, два крыла и четыре глаза, два хвоста и один цвет. Тогда, если в полнолуние они посмотрят в Волшебную Трубу, то корень из семи в степени пи, равный кусочку неведомой буквы, будет найден!
- Мне снилось дерево с желтой светящейся корой и круглым дуплом, на дне которого лежал треснувший небесный камень. А здесь-то, ух-х, ты, ф-фух, какие сложности! - удивилась сова, заглянув через плечо волшебницы в монитор. - Где ж найдешь таких друзей-врагов, да еще одного цвета и чтобы все, как полагалось?
- На телескоп и сверхновая бежит, - отвечала Вертильда астрономической поговоркой.
Так и случилось. Однажды, выходя из Института, Вертильда увидела кошку и ворону - самых необычных существ, которых ей доводилось видеть. Необычно было то, что кошка решила подружиться с вороной, и то, что ворона абсолютно белая. А, когда Вертильда поняла, что обе подруги недовольны своим окрасом, мешающим им обрести счастливую спокойную жизнь, в голове у Вертильды моментально созрел план.
- Вы станете самого великолепнейшего цвета, о каком можно лишь мечтать, - заговорщицким голосом пообещала она Арсинзене и Стеше.