Толстой Владислав Игоревич : другие произведения.

Северное цунами

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.14*15  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Досрочно пришлось начать эпизод, входящий в продолжение "ТШ" - "Северное цунами", очень уж интересную идею предложил для разработки уважаемый Библиотекарь. Огромное спасибо уважаемым Old_Kaa, Andrey_M11, Библиотекарю, Алексею, Дитриху, Владу Савину и мимо шел за помощь в исправлении моих ошибок и советы - Вы мне очень помогли.Начал эпизод "Обсуждение стратегии". Вариант от 19 апреля.
  Северное цунами-4.
   Бремя вождя.
  Март 1944 года, Ближняя дача.
  Сталин ходил по комнате, так ему лучше думалось - в очередной раз надо было принимать решение, от которого зависело очень многое. Даже не так - от этого зависело, какие позиции будут у Советского Союза на Дальнем Востоке.
  Итак, Япония - единственная промышленная держава среди азиатских стран, единственная страна в Азии, сумевшая стать великой державой - и, восстановить этот статус в мире 'Рассвета'. Страна, географическое положение которой позволяет контролировать большую часть западного района Тихого океана.
  Нация первоклассных рабочих, крестьян и воинов - и, объект искренней, глубокой ненависти всех народов Дальнего Востока за свою жестокость, не знающую пределов. Народ, бесконечно преданный своим традициям, завещанным предками - и, в то же время, нация, способная кардинально менять свою жизнь, если она убеждалась в том, что ее прежний путь был ошибочен.
  Страна, в мире 'Рассвета' ставшая форпостом США против СССР и его союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе, стратегическим барьером, препятствовавшим операциям советского ТОФ в возможной войне - и одной из важнейших опор 'Пакс Американа'.
  Китай - ключевая континентальная держава на Дальнем Востоке. Страна, ныне пребывающая в неописуемой разрухе, уничтожаемая беспощадной гражданской войной всех против всех и иностранной агрессией - но, в мире 'Рассвета' сумевшая стать второй экономикой мира, создать заслуживающие серьезного отношения вооруженные силы. Самый большой численно народ в мире, долго, очень долго находившийся в нищете и невежестве - но, сумевший переломить судьбу, построив великую державу. Нация, одно время искренне считавшая Советский Союз 'старшим братом' - но, стоило ей немного восстановиться, кстати, с советской помощью, благодаря которой Китаю досталась построенная японцами в Маньчжурии тяжелая промышленность, не говоря уже о построенных СССР многочисленных заводах, фабриках, электростанциях, подготовленных в СССР специалистах, как многовековые имперские амбиции Срединной Империи вернулись. И дело было не в Хрущеве, и, даже не в Мао: в данном случае, Никита был прав, отказавшись от предложенного Мао курса на развязывание Третьей Мировой войны, результатом которой, по мнению Мао, должна была стать победа коммунизма во всем мире - то ли у Никитки хватило ума понять подоплеку этого 'щедрого' предложения, то ли сработал инстинкт самосохранения. Равно и вопрос вождя возрожденной Срединной Империи не отменял того основополагающего момента, что этот лидер оставался таковым ровно до того момента, пока он выражал чаяния китайской элиты и народа, мечтавших о возрождении былого могущества.
  Про себя Сталин был готов признать свою ошибку, заключавшуюся в том, что во второй половине 40-х он взял курс на возрождение Великой Срединной Империи - после ознакомления с материалами из мира 'Рассвета' это было очевидно. Советский Союз сам, своими руками, вырастил одного из своих опаснейших врагов - и ведь тогда, в 40-е, вполне в возможностях СССР было дробление Китая на несколько враждующих между собой государств, которые не могли бы представлять собой действительной угрозы интересам Страны Советов.
  Впрочем, 'китайский вопрос' можно было немного отложить - 'японский' же требовал безотлагательных мер.
  Сталин взял со стола трубку - отказ от курения дался ему тяжело, но от привычки держать в руках пусть и незажженную трубку, он отказываться не стал.
  Итак, японская элита.. В наличии имеется один из лидеров консервативной группировки армейцев, премьер-министр и военный министр Хидэки Тодзио. Потомственный военный, очень жесткий человек, даже для самурая, блестящий тактик, наделенный острым и быстрым умом - но не стратег. Признанный вождь 'квантунцев', которые и вознесли его к вершинам власти, эталонный русофоб и антикоммунист - но, совсем не сумасшедший, что он доказал и во время известного совещания высшего руководства Империи Восходящего Солнца 3 июля 1941 года, когда Тодзио, выступая от лица Императорской Армии, высказался против нападения на СССР. Он доказал это и в мире 'Рассвета', отдав в начале 1944 года приказ по Армии о недопущении военного конфликта с Советским Союзом (подобный приказ был в РеИ В.Т.), и здесь - только тут такой приказ был отдан во второй половине сорок третьего года.
  Что еще можно сказать о генерале Тодзио: любящий муж, отец и дед; безжалостный и беспощадный борец за власть, сыгравший значительную роль в разгроме возглавляемой генералом Араки фашистской группировки 'Кодо-ха' в Армии, после февральского мятежа 1936 года - собственно, он с самого начала выступил против мятежа, изрядно при этом рискуя; японский империалист, посвятивший свою жизнь служению Империи и Тэнно; японский националист, расчищавший для 'нации Ямато' 'жизненное пространство' такими методами, что от их лицезрения в действии вывернуло бы наизнанку охранников фашистских концлагерей; безусловно, на свой лад, человек чести - после капитуляции Японии попытался застрелиться, правда, неудачно; на Токийском трибунале, состоявшемся в мире 'Рассвета', счел ниже своего достоинства отвергать предъявленные обвинения..
  Генерал Тодзио мог быть отнесен к категории 'уважаемых врагов' СССР - но, при этом, договариваться с Советским Союзом на приемлемых для СССР условиях он не стал бы ни при каких обстоятельствах. Этот человек предпочел бы и свою смерть, и гибель Японии превращению Империи Ямато в сателлита Советского Союза.
  Его противники в Армии - все то же движение 'Кодо-ха', после разгрома в 30-е пребывающее на десятых ролях, и, не могущее претендовать на руководство Императорской Армией; в массе своей, сыновья мелких буржуа, нахватавшиеся верхушек; научившиеся копировать, но не способные изобрести что-то свое. Забавный факт: в 30-е годы эти японские 'роялисты больше, чем сам король', точнее, 'самураи больше, чем настоящие самураи из старых, прославленных родов', мечтали о копировании в Японии реалий Третьего Рейха - в мире 'Рассвета', в конце 1944 - 45 году среди них стали модны прокоммунистические убеждения. Сейчас разведка докладывает о том же - эти любители собезьянничать начали всеми правдами и неправдами искать и переписывать речи и интервью покойного графа Гото, бывшего сторонником совмещения непоколебимой власти микадо с советскими практиками государственного управления и социальных 'лифтов'.
  Называя вещи своими именами - эти выходцы из мелкой буржуазии, получив возможность профессиональной деятельности в сфере, ранее доступной лишь самурайству, возомнили про себя, что они могут потеснить аристократию в ее сфере деятельности - при этом, мягко говоря, не вполне соответствуя стандартам аристократии - имеется в виду аристократия не по рождению, а по сути своей - ни по уму, ни по образованию, ни по опыту руководства чем-то существенным.
  Лаконично выражая свою мысль - этих скороспелых 'троцкистов от самурайства' можно было использовать в интересах Советского Союза, пусть и очень ограниченно.
  Что же касалось японской придворной аристократии, заслуживающей этого определения не только по праву рождения, но и по талантам, и по заслугам, то, интерес представляли два человека: принц Фумимаро Коноэ и маркиз Коити Кидо.
  Эти двое были не только давними союзниками, но и давними сподвижниками - второй, прежде чем стать личным советником императора, имеющим на него немалое влияние, много лет был личным секретарем первого.
  Принц был выходцем из старинного аристократического рода, с давних времен находившегося в тесном родстве с императорским домом - многие микадо были женаты на аристократках из рода Коноэ. В обществе, помешанном на традициях, это многое значило. Но Фумимаро Коноэ не был приложением к своему положению и титулу - пожалуй, он был лучшим из учеников принца Сайондзи, одного из наиболее заслуженных деятелей реставрации Мэйдзи, одного из идеологов японского атлантизма.
  Принц сумел в 42 года стать председателем палаты пэров японского парламента - для Японии это было беспрецедентным событием, даже с учетом его знатности.
  Далее, он трижды становился премьер-министром - в очень непростые времена, когда с согласием между разными группировками элиты Империи Ямато все было очень тяжело.
  Особого рассмотрения заслуживала его позиция по отношению к Советскому Союзу - принц не имел ничего против 'стратегии 'спелой хурмы'', заключавшейся в том, чтобы в случае распада СССР округлить владения Империи Восходящего Солнца за счет дальневосточных территорий СССР, но, принц был категорическим противником полномасштабной войны с Советским Союзом, каковой позиции он придерживался непоколебимо, чем бы это ему ни грозило. Был и еще один интересный момент - в мире 'Рассвета' принц Коноэ дважды, в 1943 и в 1945 годах, брался за миссию специального посланника Тэнно к Сталину. Оба раза Сталин отказался принять специального посланника.
  - И правильно сделал - подумал красный Император - Вы, господа, решили тогда поиграть в сепаратные переговоры. Идея, в принципе, меня устраивающая - но, в другом исполнении, и с других позиций. Вот когда Вы заглянете в разверзнувшуюся под Вашими ногами бездну, в которой может погибнуть и Ваш образ жизни, и вся Ваша страна, целиком и полностью - а единственной силой, способной хотя бы частично спасти Ваши ценности, будет СССР - вот тогда мы побеседуем. Но, договариваться буду не я - и не с Коноэ. Для этих дел у меня есть отлично проявивший себя с немцами 'Иванов' - а у Вас есть адмирал Енаи, с которым можно серьезно договариваться на длительную перспективу.
  После оккупации Японии принц Коноэ попытался найти общий язык с американцами на почве борьбы с коммунизмом - когда этот план провалился, принц предпочел покончить с собой, нежели оказаться одним из главных обвиняемых на Токийском процессе.
  Что же еще можно сказать о принце? В нем сочеталась сильная воля - и потребность в психологической поддержке окружающих (прозвище 'меланхоличный принц' появилось не на пустом месте); блестящий ум, сочетавшийся с энциклопедическими знаниями - и, склонность в критической ситуации 'хвататься за соломинку'; несомненный патриотизм - и благожелательное отношение к своеобразной японской версии евразийства.
  Определенный интерес принц представлял - как фигура, которая будет символизировать и, в какой-то мере, закреплять послевоенный мир, выгодный для СССР, если его, конечно, удастся достичь.
  Сходная картина была и с маркизом - выходец из знатного рода, внук одного из видных деятелей реставрации Мэйдзи, он тоже был аристократом не только по крови, но и по своим личным качествам.
  Друг детства принца Коноэ, он всю жизнь был редкостным тружеником, наделенным блестящим умом и незаурядной волей.
  Сподвижник принца Коноэ, он специализировался на урегулировании конфликтов между властными кланами Японии. Помощник лорда-хранителя печати, бывшего министра иностранных дел, Макино, маркиз Кидо принял на себя эту ношу после его отставки. Его первой самостоятельной - и, по иронии судьбы, самой известной работой на этом поприще - стало недопущение гражданской войны между Императорской Армией и Императорским Флотом в результате попытки военного переворота в феврале 1936 года.
  Расклад тогда был очень непрост - и, смертельно опасен для каждого, кто посмел бы встать между непримиримыми врагами, невзирая на его происхождение и связи. Сторонники 'жесткой линии' в клане Тесю, контролирующем Армию, использовали экстремистов 'Кодо-ха' в качестве тарана, должного смести умеренных политиков - как гражданских, так и своих извечных врагов из клана Сацума, контролирующих Флот. Точнее, так это выглядело на первый взгляд - на самом деле, ситуация была намного сложнее. Флот, выступающий за выбор южного направления экспансии в качестве основного, еще не был готов к войне с США и Великобританией - новейшие корабли только-только начали закладываться, только начала развертываться авиационная промышленность; Армия же, выступающая за выбор северного и западного направлений экспансии в качестве основных, против СССР и Китая, еще не была готова воевать с СССР, по ряду причин, заключавшихся и в том, что не была развернута массовая армия, только начиналось производство новейших типов тяжелого вооружения, не был оборудован маньчжурский плацдарм - но, раздавить китайскую армию было ей вполне по силам. Генералитет, в массе своей, прекрасно понимал, что даже при безудержной инфляционной накачке экономики, которой, с начала 30-х, громогласно требовали идеологи экстремистов, денег у Японии хватит только на одну войну - собственно, не столь уж завуалированно эта мысль была высказана в 'Меморандуме Танака', ставшем манифестом японского милитаризма. Соответственно, значительная часть Тесю выступала за то, чтобы начать большую войну на суше сейчас - и, таким образом, изящно лишить конкурентов финансирования, отодвинув их на вторые роли. Заодно, руками молодых офицеров уничтожалась немалая часть руководства старых врагов.
  Этот план был не просто авантюрой - а, авантюрой в кубе. Да, исполнители, судя по всему, не понимали, чем может закончиться их бросок к власти. Да, та - и, очень немалая - часть генералитета, которая согласилась молча наблюдать за тем, как молодые офицеры расчищают клану Тесю путь к доминированию в Японии, тоже не вполне понимала, какие неприятности это может повлечь. Но это никоим образом не отменяло этих последствий - и, часть генералитета это понимала. Система власти в Японии, со времени победы революции Мэйдзи, была выстроена на равновесии победителей в гражданской войне, кланов Тесю и Сацума, объединившихся против поддерживавших сегунат самурайских кланов северной Японии - но, это не отменяло их многовековой вражды, выросшей в борьбе за доминирование в юго-западной Японии. Равно и придворная аристократия, за века сегунатов лишившаяся реальной власти, после революции Мэйдзи получила ее, став посредником и, иногда, арбитром, в спорах между кланами. Да и, императорская фамилия, на протяжении веков бывшая не более чем символом, обрела реальные возможности.
  Выводы были очевидны - Сацума будут драться насмерть, не останавливаясь ни перед чем, поскольку ничего хуже поражения с ними случиться не может (согласно самурайским традициям проигравших вырезали начисто). Придворная аристократия, совместно с императорской фамилией, сделают все возможное, чтобы сохранить существующую систему - а, с учетом их влияния на микадо, могли они не так уж мало.
  Таким образом, в результате авантюры экстремистов, молчаливо одобренной большей частью руководства клана Тесю, Япония оказалась на грани гражданской войны - руководство Флота, оценившее происходившее, ввело тяжелые корабли в Токийскую бухту и высадило на берег морских пехотинцев; куратор спецслужб Флота адмирал Енаи подготовил похищение императора из дворца. Не хватало совсем немногого, для начала войны между Армией и Флотом. Отступить, 'потеряв лицо', не могла позволить себе ни одна из сторон.
  В этой ситуации маркиз Кидо сумел сделать почти невозможное - для начала он сумел договориться с руководством Тесю и Сацума о негласном перемирии, что дало время для дальнейших переговоров; затем, он сумел достичь приемлемого для старых врагов соглашения, позволявшего им отступить на исходные позиции, не 'потеряв лица'; завершающим аккордом этой блестящей дипломатической операции стал личный приказ Тэнно мятежникам капитулировать.
  Таков был этот человек - аристократ и патриот Японии, умнейший человек, один из очень немногих, имевших значительное влияние на императора Хирохито. Интересный факт: в мире 'Рассвета', когда маркиз находился в заключении, осужденный Токийским трибуналом, он продолжал давать советы микадо - конечно, через третьих лиц. В мире 'Рассвета' именно он сыграл значительную роль в отставке кабинета Тодзио в 1944, после поражения в битве при Марианских островах - и, именно он, сыграл очень большую роль в том, что японское руководство предпочло капитуляцию стратегии 'битвы до конца'.
  Если бы СССР удалось договориться с маркизом, он был бы крайне полезен в качестве переговорщика, выстраивающего систему отношений между Советским Союзом и японскими кланами, готовыми признать доминирование СССР.
  Эта парочка, принц и маркиз, стала признанными руководителями группировки 'молодых аристократов', заявившей о себе в 20-е годы.
  Эта группировка, будучи изначально наследниками группировки японских атлантистов, руководимых принцем Сайондзи, постепенно эволюционировала к позиции сторонников автократических реформ. Понимая ограниченность возможностей самой Японии, они, в большинстве своем, с интересом относились к идеям генерала фон Хаусхофера о евразийском союзе Германии, России/СССР и Японии, нацеленном на совместном доминировании в Евразии, в противовес англосаксонским державам.
  - Это было в мире 'Рассвета' - подумал Сталин - там Кидо немало поспособствовал получению Коноэ одобрения императора на посылку его специальным послом ко мне. Здесь, когда мы находимся в шаге от того, чтобы частично реализовать идеи Хаусхофера о советско-германском союзе - правда, в немного ином соотношении сил в этом союзе - возможно, вскоре мы сможем начать готовить почву и для советско-германско-японского союза. Хаусхофер будет незаменим в этом деле - но, и без Кидо тут будет не обойтись.
  -И, наконец, самая интересная для СССР фигура среди японской элиты - адмирал Мицумаса Енаи. Профессиональный разведчик, глубокий знаток России, сумевший найти общий язык с русскими военными во время его пребывания в Петрограде, в 1915-17 годах, что было совсем непростым делом. Сталин мог оценить значение того, что сумел сделать Енаи - если идея союза с Германией была весьма популярна среди русского офицерского корпуса, и, ввиду отсутствия мало-мальски серьезного пересечения интересов двух континентальных Империй, и, ввиду близости военных культур России и Германии; то, к Японии русское офицерство, даже после проигранной войны, относилось с изрядной иронией, отлично понимая, что война была проиграна, в первую очередь, из-за серии грубейших ошибок военно-политического руководства, а, вовсе не потому, что японцы были непреодолимо сильны. В этих условиях, суметь заинтересовать серьезных людей в военном ведомстве и Генеральном Штабе Российской Империи, идеей русско-японского союза против Англии и США было сродни подвигу.
  Но этим достижения адмирала далеко не исчерпывались. В 20-е - 30-е годы адмирал работал как проклятый, меняя штабные и строевые должности, занимаясь техникой и боевой подготовкой - чтобы подготовить Императорский Флот к будущей войне. Параллельно он неустанно работал по основной специальности, совмещая теневую дипломатию с созданием агентуры влияния.
  Но и это было не все - адмирал проявил себя искусным стратегом, прекрасно знающим разницу между желаниями японской элиты и реальными возможностями Империи Восходящего Солнца. В середине 30-х годов он выступал за ограничение японской экспансии Китаем, объясняя всем, готовым его выслушать, что выбор северного и южного направлений экспансии закончатся для Японии войной с СССР, США и Великобританией - война же на два или три фронта неизбежно приведет Империю к катастрофе. И он не только так говорил - он делал все от него зависящее, в бытность премьер-министром, в 1940 году, чтобы ограничить экспансию на юге взятием под контроль оставшихся бесхозными колоний, Французского Индокитая и Голландской Ост-Индии; в этом случае, у Японии оставался шанс избежать большой войны.
  Кроме этого, именно Енаи стоял за протаскиванием весной 1942 года через МИД Японии предложением посредничества в заключении сепаратного мира между СССР и Третьим Рейхом, сделанным Сталину - японский МИД в этой истории был не более, чем благопристойной ширмой, в действительности предложение исходило от высшего руководства Императорского Флота.
  - Понятное дело, Енаи в этой истории преследовал интересы Японии - единственной возможностью избежать краха Империи после того, как Япония начала воевать на два фронта, с Китаем и союзниками, а Советский Союз сорвал блицкриг, было изменение стратегического баланса между 'Осью' и антигитлеровской коалицией - подумал Сталин - но, каков талант стратега, черт его побери! Суметь точно просчитать все, не имея полной информации о военно-промышленных и военных потенциалах сторон, суметь найти вариант раздела 'британского наследства', способный устроить и нас, и немцев, и самих японцев - это под силу считанным по пальцам одной руки специалистам в любой из великих держав.
  В мире 'Рассвета' Енаи же добился согласия высшего руководства Флота на обе готовившиеся миссии Коноэ в Советский Союз.
  Что еще можно добавить к портрету адмирала, кроме того, уже сказано - потомственный самурай из старого рода, безусловный патриот своей страны и человек чести, считавший своим долгом и выгораживать на Токийском процессе, случившимся в мире 'Рассвета', своих личных врагов, и, в последние годы жизни заниматься социальной реабилитацией офицеров флота, помогая людям, зачастую потерявшим все, найти свое место в новой жизни; и, кстати, человек, даже краешком не причастный к военным преступлениям.
  - Нет, - подумал Сталин, вспомнив иные прочитанные им работы, статьи и книги, оказавшиеся на компьютерах членов экипажа 'Воронежа' - другом России Енаи не был - а, вот честным союзником, понимающим действительное положение дел, учитывающим наши интересы, готовым договариваться и добросовестно соблюдать заключенные соглашения, адмирал был готов стать в мире 'Рассвета' - и, есть мнение, товарищи, готов стать здесь. Конечно, к соглашению, наиболее полно учитывающему наши интересы, и его, и других вождей Сацума, надо будет вдумчиво, очень аккуратно, подводить. Но это возможно - в отличие от Тодзио, Койсо, других руководителей клана Тесю, являющихся своеобразными 'романтиками милитаризма', искренне считающими, что опираясь на военную силу, можно завоевать весь мир, адмирал Енаи - стопроцентный прагматик, патентованный реалист. Что же, мы, товарищи, тоже не Троцкий с ранним Бухариным, собиравшиеся устроить мировую революцию - мы, молчаливо признаем справедливым мнение Грамши, высказанное в мире 'Рассвета', о гегемонии; в смысле, что гегемония держится на силе и согласии. Сила у нас есть - сейчас надо будет ее толково применить в нужном месте, в нужное время; что же касается согласия, тут не надо изобретать велосипед - надо, так же, как и с немцами, испанцами, Папой предложить больше, чем смогут предложить англосаксы. Само собой, не в ущерб себе - но, и, не обирая партнера до нитки. Вообще, взаимная выгода, не одноразовая, а долгосрочная - лучший фундамент серьезного союза.
  С Енаи Советскому Союзу и надо договариваться - это единственный возможный партнер в японской элите, с которым можно вести серьезные совместные дела.
  Красный Император присел, отхлебнул остывшего чая, съел бутерброд с ветчиной.
  - Сила у нас есть - продолжал размышлять он - вопрос в том, как подготовиться наилучшим образом - второго такого шанса у нас в ближайшие сто лет у нас не будет, так что упустить этот шанс мы не имеем права.
  На суше, в Маньчжурии, Корее, Северном Китае мы точно справимся - справились в мире 'Рассвета', имея куда меньше времени на подготовку и худшие условия для подготовки - справимся и здесь. Это можно доверить Василевскому - он точно не подведет.
  А вот на море и в воздухе возможны сбои - нет, можно не сомневаться в том, что Кузнецов и Лазарев, Новиков и Голованов сделают все, зависящее от них. Но хватит ли этого всего - неизвестно.. Надо смотреть правде в глаза - в отличие от американцев, у нас просто нет опыта операций такого масштаба, в таких условиях.
  Значит, надо будет подыграть им - полноценную проверку умения Лазарева справляться с задачами такого масштаба придется отложить на будущее, сейчас Советский Союз не может позволить себе роскошь полностью проиграть Японию.
  Первостепенный вопрос - ресурсы, выделенные на морскую и воздушную части операции. Лазареву понадобятся все корабли, которые только возможно будет ввести в строй и перебросить на Тихий океан; все транспорты, которые понадобятся для обеспечения десанта; все десантно-высадочные средства, которые смогут произвести немцы, помимо трофеев; и, последнее по счету, но не по значимости - все самолеты, по своим характеристикам удовлетворяющие требованиям тихоокеанского театра.
  Следовательно, надо будет провести решение Ставки ВГК, предусматривающее выделение ресурсов на ТОФ вне всякой очереди - заодно, быстро станет ясно, насколько Лазарев может распоряжаться полномочиями такого уровня. Не исключено, что придется его снимать с этой операции - и поручать ее Кузнецову, или, крайний вариант, Головко.
  Еще надо будет, чтобы аппарат Яковлева подготовил список серийных и перспективных, тех, которые можно будет быстро запустить в серию, немецких машин, пригодных для Тихоокеанского ТВД - и поставить соответствующие задачи нашей администрации. Параллельно надо будет сравнить этот список с тем, который составит Лазарев - и, с тем, который составил он сам, знакомясь с данными, имевшимися на 'Воронеже'. Кое-что будет ясно уже из сравнения этих списков..
  Если он не ошибся, то сохранение производства До-217 и скорейшее развертывание массового производства Хе-277 будет очень большой помощью Лазареву в его переговорах с Головановым; одно дело, когда приходится делить 300-500 'Дорнье' и 300-400 очень ненадежных Хе-177, остро необходимых обоим - и, совсем другое, когда предстоит поделить где-то 900 'Дорнье' и 800-1000 Хе-277. Тут будут совсем другие возможности для достижения устраивающей обоих, моряка и летчика, договоренности.
  И, очень интересно - сообразит Лазарев договориться с Новиковым о широкомасштабном применении Ме-262 или нет? Нет, конечно, в отличие от мира 'Рассвета', где всерьез ставился вопрос о принятии Ме-262 на вооружение ВВС СССР, тут такой необходимости нет - можно будет спокойно изучить трофейную технику, уяснив ее 'детские болезни', использовать потенциал послезнания, обойдя неудачные варианты, и, спокойно разработать и принять на вооружение самые удачные машины, соответствующие нынешнему уровню развития авиационной техники. Но, это совершенно не отменяет необходимости уже сейчас нарабатывать опыт боевого применения реактивных машин - благо, этот опыт можно будет наработать с минимальными потерями, практикуясь на японской авиации.
  - Да - решил для себя Сталин - даже такая работа, с 'подстеленной соломкой', будет неплохой проверкой для Лазарева - если справится, можно будет поручать работу без подстраховки. Если не справится - что же, будет ясен предел его возможностей, что тоже неплохо.
  
   Размышления генерала Тодзио.
  11 мая 1944 года, Токио.
  Генерал Тодзио, премьер-министр Империи, сидел в чайном домике, в своем саду - и в одиночестве пил чай.
  Строго говоря, это не было обычным чаепитием самурая, отдыхом для души и тела - генерал продолжал работать, анализируя имеющуюся информацию, и, ища выходы из сложившейся ситуации.
  Ситуация не радовала верного слугу Тэнно, одного из руководителей клана Тесю. Нет, формально все было очень неплохо - оборонительный периметр Империи был нерушим, промышленность наращивала выпуск вооружения, Армия была по-прежнему сильна, как, впрочем, и Флот.. Все это было так - но генерал понимал, что это не более чем форма, с сутью же все было намного хуже.
  Хидэки-сама осторожно отпил глоток чая, покатал горячую жидкость во рту, наслаждаясь ее вкусом - и проглотил.
  Генерал, помня уроки, данные ему Учителем, снова просчитывал обстановку - и не находил ошибок.
  К середине 20-х имевшийся у Империи 'жирок' был истрачен целиком - а расклады и внутри, и вовне не становились лучше. Для того чтобы не стать подобием Сиама, стране нужно было развивать промышленность - а для этого нужно было дешевое сырье и рынки сбыта, на которых можно было бы продавать свою продукцию по монопольно высокой цене. Это же можно было сформулировать и проще - для того, чтобы выжить, стране Ниппон необходимо было стать новой Британской Империей, процветающей за счет эксплуатации колоний. Альтернативой была или медленная смерть, в том случае, если бы Ниппон сохранялась в тогдашнем состоянии, покупателя дорогого стратегического сырья и продавца дешевого текстиля - или смерть быстрая, в том случае, когда в стране, не имеющей жизненного пространства, но, с быстро растущим населением, вспыхнула бы революция, подобная русской. Между тем, Империя не имела колоний, куда можно было бы переселить миллионы человек избыточного населения - а главный канал эмиграции, США, был перекрыт - в 1921 году Конгресс принял закон, запрещавший свободную иммиграцию.
  Единственным выходом из ситуации могло стать только создание экономически самодостаточной Империи, с источниками упомянутого выше дешевого сырья и рынками сбыта дорогостоящей готовой продукции. Но трагедия Империи состояла в том, что мир уже был поделен - и никто не собирался делиться со страной Ямато своим 'рисом'. И единственной возможностью выжить была экспансия в виде военной агрессии.
  Именно в силу осознания безвыходности положения, в котором находилась Империя, и был принят 'Меморандум Танака' - высшее военное руководство Империи понимало, что у них нет иного выбора, чем выбор между смертельным риском и верной смертью, экспансией, обеспеченной военной силой и гарантированной национальной катастрофой. Оставалось идти по пути смертельного риска - и надеяться на милость Аматерасу.
  Боги были милостивы к Империи Ниппон - легко прошел и захват Маньчжурии, и молчаливое признание этого захвата Западом, и развертывание там резервной промышленной базы Империи. И далее Боги не оставляли нацию Ямато - не было особых проблем в Китае, несмотря на то, что японские войска захватывали собственность англичан и американцев; а соглашение Арита-Крейги и вовсе означало признание Великобританией всех настоящих и будущих захватов в Китае.
  Единственной настоящей проблемой Империи в то время была Россия. Бои за сопку Заозерная убедительно продемонстрировали сомневающимся мощь советской артиллерии - но это было сущей мелочью по сравнению с номонханским инцидентом, когда стало ясно, что даже элитная дивизия типа 'А', вместе с частями усиления, не может противостоять советским танковым соединениям. Именно тогда стало очевидно - и в 'мелочах', и в главном - Советский Союз под руководством господина Сталина имеет очень мало общего с Российской Империей царя Николая II.
  Хидэки Тодзио вспоминал это время, мрачнея все сильнее и сильнее. Да, Императорская Армия, с момента своего создания считала смыслом своего существования миссию на Севере - и ведь долго все было хорошо, даже срыв сибирской экспедиции среди армейских офицеров было принято объяснять внутренними проблемами Империи, а не силой врага.
  Номонхан стал страшным уроком во всем - тогда командование Квантунской армии хотело реванша за хасанские сопки, и, сделало все от него зависящее, чтобы пограничье Маньчжоу-ди-го и Внешней Монголии стало новым Мукденом для возомнивших о себе русских. Тщательно было выбрано место конфликта - менее чем в 200 км от японской железнодорожной станции, и, более чем в 700 км - от русской станции Борзя в Забайкалье. К операции были привлечены лучшие силы Квантунской армии - и сухопутчики, и летчики.
  И тут русский медведь показал свою силу, хотя и не сразу - на всех уровнях планирования и ведения войны. Русские сумели сделать все - от переброски и снабжения войск, от захвата господства в воздухе до окружения 6-й армии. Венцом всего стала проведенная ими дипломатическая операция по заключению Пакта Молотова-Риббентропа, фактически дезавуировавшая японо-германское соглашение о совместной обороне.
  Тогда клан Тесю впервые заглянул в разверзающуюся на Севере бездну - была совершенно реальна перспектива войны с Россией - войны, которую предстояло начать, имея в Маньчжурии восемь дивизий, против тридцати русских на Дальнем Востоке. Войны, которую предстояло вести, когда значительная часть кадровых дивизий оперативно была связана в Китае - и вытащить их оттуда было невозможно. Войны, которую предстояло вести, не имея союзников в Европе. Войны, в которой предстояло драться против русских подвижных соединений - а у русских были и танковые бригады, численностью в немецкую танковую дивизию, и кавалерийские корпуса мирного времени, развертываемые в конные армии - имея шесть кавалерийских бригад и немногочисленные отдельные танковые полки и батальоны. Притом - и Номонхан это доказал на практике - противотанковая оборона Императорской Армии была ниже всякой критики.
  Война в Китае шла успешно - но она не решала главной проблемы Империи, заключавшейся в зависимости от внешних источников стратегического сырья и продовольствия. Китай не мог дать чугуна и цветных металлов, нефти и риса в нужных Японии количествах - там их просто не было, даже в минимально необходимых количествах. А, там, где все это было, имелись хозяева, единые в своей решимости не дать Империи стать силой, независимой от воли гайдзинов.
  Летом сорокового года, казалось, Боги повернулись к стране Ямато - богатейшие колонии, Голландская Ост-Индия и Французский Индокитай, фактически оказались бесхозными; Британия попросту не могла защитить свои колонии на Тихом океане, поскольку ее флот разрывался между Метрополией, северной Атлантикой, Средиземным морем и Индийским океаном, пытаясь прикрыть все коммуникации Империи.
  Но так было только на первый взгляд - на Тихом океане была сильна Америка, в чьей власти было лишить Японию жизненно необходимых ей товаров: нефти и авиабензина, металлолома и современных станков. На материке дела обстояли не лучше - Маньчжоу-ди-го жила под угрозой удара с Севера, что автоматически лишало Империю половины чугуна и пятой части стали, примерно десятой части продовольствия. Отношения между северным Медведем и западным Орлом были плохими - единственное, в чем они были едины, так это в их отношении к Империи Ямато. Соответственно, удар Армии на Север означал тяжелые сражения с непредсказуемым итогом, жесточайшую нехватку риса в Метрополии, поскольку пришлось бы мобилизовать очень многих мужчин - а сельское хозяйство держалось на ручном труде, и прекращение поставок нефти; удар Флота на Юг означал тяжелые сражения с американским флотом, прекращение западного импорта - и, в завершение всего, дивизии и корпуса Красной Армии, рвущиеся к Харбину и Мукдену, Порт-Артуру и Бэньсиху, Сеулу и Пусану. Первый вариант означал медленную смерть Империи - второй же гарантировал быстрый крах.
  А, тем временем, американцы не торопясь затягивали петлю на горле страны Ниппон - началось все в 1938 году, когда правительство США ввело 'моральное эмбарго' на экспорт в Японию авиационной техники. На первый взгляд, 'моральное эмбарго' выглядело безобидно - поскольку тогда американский президент не имел права запрещать экспорт в мирное время, формально 'моральное эмбарго' обеспечивалось письмами из Госдепартамента, отправленными владельцам фирм, сотрудничавшим с Империей, с призывом прекратить этот бизнес. И все - никаких юридических последствий тогда быть не могло. На практике же, этих писем оказалось достаточно, чтобы намертво перекрыть все поставки американской авиатехники в Японию - не помогало ничто, хозяева компаний наотрез отказывались идти наперекор правительству.
  Но это было только начало - в сентябре 1940 года США расторгли торговый договор 1911 года, введя внешне безобидную практику лицензирования поставок стратегических материалов в Империю. Практически это значило, что на каждую партию стратегических материалов надо получать лицензию Госдепартамента. Был перекрыт импорт железного лома - необходимого сырья для черной металлургии Империи.
  Но это еще были не самые страшные беды - японская авиапромышленность имела налаженные связи с итальянцами и немцами, так что было чем заменить американскую технику; маньчжурские заводы наращивали выплавку чугуна, так что отсутствие американского металлолома не стало смертельным ударом - тяжелейшим ударом стал фактический запрет на импорт авиабензина. Япония не имела производства 100-октанового авиабензина, весь он импортировался из США - и, заменить его было невозможно. Было, правда, производство 87-октанового бензина - но, его качество было ниже всякой критики, это знали все. Результатом стало снижение возможностей японской авиации.
  Именно тогда элита Империи была поставлена перед дилеммой - или получение подконтрольных Японии источников нефти, или гибель, в той или иной форме. Единственным источником нефти, добывавшим ее в достаточном количестве, была Голландская Индия - 8 млн. т нефти в год полностью удовлетворяли потребности Империи что мирного, что военного времени. Приятным дополнением была нефтедобыча Британского Борнео - еще миллион тонн в год. Проблемой было то, что захват нефтяных полей Борнео был невозможен без захвата Сингапура, а безопасный подвоз этой нефти в Метрополию был не реален без захвата Филиппин. Тем временем, материковые владения Империи продолжали находиться под угрозой удара русской армии.
  Русско-германская война стала для Империи подарком Богов, возможностью решить все свои экономические проблемы без оглядки на Север - именно поэтому Тодзио выступил против вступления в войну против России на стороне Рейха. Пришлось придержать любителей 'Специальных маневров' из руководства Квантунской армии - такой шанс упускать было нельзя.
  В отличие от многих коллег, например, того же генерала Муто, Тодзио понимал предельность риска - да, материалы группы полковника Ивакуро были уничтожены, но результаты его анализа врезались в память генерала. Десять к одному - именно таким было соотношение экономических потенциалов США и Империи. Война с США и Великобританией была игрой со смертью, прогулкой по острию катаны над пропастью катастрофы - но, пока шанс был. Адмирал Ямамото четко изложил свою позицию - пока не начали вступать в строй новые американские корабли, строящиеся согласно новым кораблестроительным программам, пока силы флотов на Тихом океане практически равны - шанс есть, но, с каждым месяцем он будет становиться все меньше, пока не растает совсем.
  Попытка оставить возможность для относительно мирной реализации варианта, предложенного адмиралом Енаи - завладеть колониями Голландии и Франции с формального согласия хозяев - была сорвана американцами. Двадцать пятого июля, на следующий день после ввода японских войск во Французский Индокитай, США объявили о замораживании японских активов в американских банках, ввели эмбарго на поставки нефти - и вынудили сделать то же самое Великобританию и Голландию. Империя мгновенно оказалась на грани краха - все внешние источники нефти оказались перекрыты.
  Можно было только радоваться тому, что высшему руководству Империи удалось удержать 'ястребов' из числа тех, кто грезил войной с Россией - стратегических запасов нефти было на год. За это время надо было или договориться с Америкой - или выиграть войну, обеспечив ресурсную базу Империи Ямато.
  И тут имперская элита раскололась психологически - на тех, кто готовился к войне, и, молил Богов об успешном завершении японо-американских переговоров; и тех, кто готовился к войне, твердо веря в то, что Боги не оставят своей милостью страну Ниппон, даровав ей победу.
  Хидэки Тодзио относился ко вторым - сын генерала Императорской Армии, участника Русско-японской войны, он на всю жизнь запомнил слова отца: 'Хидэки-тян, тогда у нас был выбор между смертельной опасностью и верной смертью. Для того чтобы развивать промышленность Империи нам были необходимы ресурсы Кореи - никакая другая страна была нам тогда не по силам, мы бы просто не смогли их освоить. Между Кореей и нами стояла Россия. Если тебе кто-то скажет, что победа над Россией была легкой - не верь этому. Россия была намного сильнее нас - и на суше, и на море. Ей достаточно было нанести нам одно большое поражение на суше - и, даже не сбрасывать нашу Армию в море, но, просто зажать нас в Корее, выстроив сильную полевую оборону по реке Ялу, усиленную артиллерией. Еще хуже обстояли дела на море. Если бы адмирал Макаров не погиб, у него были шансы победить - и это был бы крах Империи. Сменившему его адмиралу Витгефту даже не надо было побеждать - ему достаточно было разменивать один свой корабль на один наш, и этого было бы достаточно. Адмиралу Рожественскому даже не надо было вступать в генеральное сражение - хватило бы прорыва во Владивосток, с последующим затягиванием войны, и это бы стало нашим проигрышем, поскольку у нас заканчивались деньги на войну. Я уже не говорю о том, что русские могли просто выслать на наши коммуникации десятки вооруженных пароходов-рейдеров - и задушить Империю морской блокадой.
  Если тебе скажут, что тогда был благоприятный момент, чтобы начать войну с Россией - не верь этому. Да, тогда дела у нас обстояли не так плохо, как в 1895 году, когда Россия, Франция и Германия, угрожая войной, заставили нас пересмотреть итоги Симоносекского мира - теперь у нас были современные Армия и Флот, был союз с Англией, были кредиты, выданные нам на ведение войны Англией и Америкой. У России, же, напротив, не было союзников. Но Россия могла разгромить нас и в одиночку - так что момент был вовсе не благоприятный, а - не безнадежный, это совсем разные категории.
  А, вот, если тебе скажут, сын, что итог войны был предопределен - верь этому. Русским для победы было достаточно не проиграть - нам же требовалось победить во всех сражениях с минимальными потерями, поскольку возмещать их было просто нечем и не на что. Для победы мало было самурайской доблести и воинского мастерства - надо было, чтобы Боги Империи Ямато повернули события в единственно возможном направлении, так, чтобы Россия не смогла победить, ни при каких обстоятельствах. И они это сделали - наши враги, русские, делали именно то, что было необходимо нам.
  Вывод прост - наша страна находится под покровительством Богов, нация Ямато пользуется их особым благоволением. Если же когда-нибудь возникнет сходная ситуация - надо идти вперед, не колеблясь и не испытывая сомнения. И если у Империи будет хотя бы один шанс на победу - даже если это будет один шанс из миллиона - Боги не оставят нас своей милостью, главное - нам самим не дрогнуть'.
  Генерал всегда вспоминал эти слова отца, когда в его душу заползал червь сомнения. Но, сейчас проклятое сомнение не желало униматься, снова и снова подбрасывая ему пищу для размышлений, подтачивающих несгибаемую волю самурая. Вспоминалось лето и осень 1941 года, когда Россия рушилась под ударами Вермахта. Вспоминались победные для Империи зима 41-42 годов, весна 42-го года, когда воины Империи шли от победы к победе, сокрушая гайдзинов. И, неизбежно вспоминалось лето 1942 года - когда Боги войны впервые отвернулись от Японии и Германии, даровав первые победы Америке и России.
  Дальше все было хуже - и если Япония держалась, то ее европейский союзник больше всего напоминал тунца, разделываемого умелым поваром на суши.
  - Неужели Боги посмеялись над нами, даровав нам победу над Россией - тогда, в 1905 году? - подумал Тодзио. Ведь обратной стороной этой победы стало то, что мы окончательно потеряли возможность быть хризантемой, цветущей в саду - теперь у нас не было другого пути, кроме пути тигра, должного охотиться - и охотиться успешно, в противном случае он будет убит охотником или умрет с голоду.
  Генерал не раз пытался отогнать от себя эту мысль - но она возвращалась. Загадочная северная страна представлялась ему Драконом-Фениксом - средоточием силы, мудрости и ярости - сгорающим в огне войн и революций и возвращающимся возрожденным, чтобы свершить месть своим врагам. Пример немцев был у него перед глазами - их путь, от великих побед, от безусловного доминирования в Европе, до позорной капитуляции перед торжествующим врагом, занял неполных два года.
  - Нет, Боги испытывают нас, нашу силу духа и решимость победить - решил для себя генерал, немалым усилием воли отогнав недостойные самурая сомнения в конечной победе - и начал искать пути к победе.
  Реальных путей было два - драться так, чтобы победа обошлась врагам намного дороже компромисса, благоприятного для Империи, или же, дождаться конфликта между Россией и Америкой, вполне вероятного из-за раздела европейской добычи.
  При реализации любого из этих вариантов требовалось собрать все силы для продолжения войны - со всей мыслимой решимостью.
  А вот с этим дела обстояли плохо - признался себе генерал. Для него не было секретом то, что высшее руководство Флота, за редчайшими исключениями, всегда стояло за мир с СССР. Но, проклятый всеми демонами Номонханский инцидент изменил ситуацию и в высшем руководстве Армии - уже в 1941 году один из руководителей 'группы контроля', в которую входил и сам Тодзио, маршал Сугияма, выступил за южный вариант; мало этого, один из руководителей Квантунской Армии, генерал Анами, пользующийся огромным авторитетом в Армии, выступил за нейтралитет с СССР, и, против провоцирования новых инцидентов на маньчжуро-советской границе (соответствует РеИ В.Т.). Но, после побед Красной Армии в Европе возможность компромисса с СССР путем уступок со стороны Империи стал считать допустимым даже генерал Умэдзу, один из самых влиятельных членов и 'группы контроля', и 'квантунской группы' - ранее непреклонный сторонник войны с Россией (соответствует РеИ В.Т.).
  Что творилось в придворных кругах - об этом генералу не хотелось и думать, но приходилось просчитывать и это. Одним из результатов побед русской армии в Европе стало Высочайшее повеление: 'Всеми мерами достичь целей войны в Великой Восточной Азии; по-прежнему стараться не раздражать Советскую Россию' (соответствует РеИ В.Т.), каковое пришлось неукоснительно выполнять, издав соответствующий приказ по Армии (соответствует РеИ, с той разницей, что в РеИ и повеление Тэнно, и соответствующие приказы по Армии и Флоту были отданы летом 1944 года - в АИ МВ это произошло в конце 1943 года В.Т.). Естественно, для генерала не было секретом, кто советовал Божественному Тэнно отдать это повеление - это был маркиз Кидо, поддержанный принцем Коноэ (соответствует РеИ В.Т.). Мало этого, сейчас МИД прорабатывал вариант компромисса с Россией - генерала Тодзио начинало форменным образом трясти, когда он вспоминал предоставленный ему проект документа:
   '1. Разрешение на проход советских судов через пролив Цугару.
   2. Заключение соглашения о торговле между Японией, Маньчжоу-ди-Го и Советским Союзом.
   3. Расширение советского влияния в Китае и других районах 'сферы совместного процветания'.
   4. Демилитаризация советско-маньчжурской границы.
   5. Признание советской сферы интересов в Маньчжурии.
   6. Отказ Японии от договора о рыболовстве.
   7. Уступка Южного Сахалина.
   8. Уступка Курильских островов.
   9. Отмена Антикоминтерновского пакта.
   10. Отмена Тройственного пакта (Японии, Германии и Италии)' (соответствует РеИ; в РеИ этот перечень уступок разработан осенью 1944 года - в АИ МВ же этот документ составлен в конце 1943 года В.Т.).
  - Это можно было сформулировать и короче - зло подумал Хидэки Тодзио - фактически мы отказываемся от значительной части плодов побед в Русско-японской войне и маньчжурском инциденте - и, более того, готовы поделиться с русскими плодами 'сферы совместного процветания', позабыв о том, что все эти плоды побед Империи щедро политы драгоценной кровью воинов Ямато. И все это творится тогда, когда русские даже не обнажили меч - но те, кого я затрудняюсь назвать самураями, поскольку не может быть самураем слабый духом, и вряд ли можно назвать верными слугами Тэнно - уже готовы признать Империю побежденной, ибо только поверженный более сильным врагом может униженно отказываться от плодов прошлых побед, позорно выторговывая свою ничтожную жизнь.
  - Тогда у меня возникает два вопроса - с устрашившей его самого ледяной отстраненностью от всего земного подумал самурай Тодзио Хидэки - насколько далеко могут зайти эти недостойные? И не состоит ли долг верного слуги Божественного Императора в том, чтобы остановить их - любой ценой, не считаясь с последствиями?
  Для Хидэки Тодзио это был тяжелый выбор - предстояло рисковать не просто своей жизнью, но лишиться чести, в том случае, если он все-таки заблуждается..
  Генерал колебался - предстояло выбирать между предательством того, чему он служил всю жизнь, того, чему служили его славные предки: величием Империи Ямато и могуществом клана Тесю; с другой стороны, в том случае, если он все же заблуждался, его упорство в достижении ранее поставленных целей могло обернуться полным крахом Империи..
  Подсказкой ему стал старый принцип самураев 'Если не знаешь, что делать - делай шаг вперед'.
  Тодзио решился.
  - Пусть мне придется заплатить за свой выбор жизнью - подумал старый самурай - но никто не сможет сказать, что я отступил от своих принципов, предав дело, которому служил всю жизнь. Следует идти до конца - и надеяться на милость Богов.
  Сделав моральный выбор, Хидэки Тодзио перешел к размышлениям практического свойства - надо было решить, кто из высшего военного руководства Империи может стать его соратником на избранном пути.
  Он не подвергал сомнению высочайший воинский дух генерала Анами - но, Корэтика-сама был сколь преданным Тэнно самураем, столь и упрямым человеком. Представить себе, что он пойдет против недвусмысленно выраженной воли Императора, было невозможно - для него безупречное служение Тэнно было смыслом жизни.
  Сходный расклад был и с генералом Умэдзу - Есидзиро-сама был истинным самураем, готовым до конца сражаться с любым врагом Империи, но нарушить Высочайшее повеление для него было немыслимо.
  Можно было только горько сожалеть о невозможности привлечь к реализации этого замысла маршала Сугияму - безупречный самурай и один из лучших умов Армии, человек, входивший в число влиятельнейших военачальников Империи, создатель армейской авиации Империи, в разное время бывший военным министром, главой храма Ясукуни и начальником Генштаба, был убежденным сторонником южного направления экспансии.
  Единственным из адмиралов, с кем имело смысл попытаться найти общий язык, был Тоеда - Соэму-сама некоторым образом был антиподом многих генералов. Вначале бывший убежденным противником войны с США, он, по мере того, как множились трудности, становился все более бескомпромиссным сторонником войны до победного конца.
  
  Соэму-сама также был исключением среди адмиралов в том, что он положительно относился к возможности войны с СССР - или, во всяком случае, не был принципиальным противником этой войны.
  Из армейцев твердо можно было рассчитывать на маршала Тэраути - сын одного из победителей России в войне сорокалетней давности, достойный наследник древнего самурайского рода, одного из столпов клана Тесю, удостоенного великим Тэнно Муцухито графского титула, Хисаити-сама был абсолютным милитаристом по убеждениям.
  - Он милитарист настолько, что, по сравнению с ним, я произвожу впечатление почти пацифиста - подумал генерал Тодзио.
  У генерала были все основания думать именно так - в отличие от консервативного большинства генералитета тогда еще генерал Тэраути был активным членом группы 'Кодо-ха' (экстремистская группа 'Императорского пути' В.Т.), возглавляемой генералом Араки. В силу его происхождения и связей на его карьеру никак не повлиял даже февральский инцидент (имеется ввиду попытка государственного переворота, предпринятая членами 'Кодо-ха' в феврале 1936 года - после провала переворота члены 'Кодо-ха' были подвергнуты репрессиям, от увольнения из армии до расстрела включительно, но, естественно, ни о каких проблемах для сына маршала и премьер-министра Тэраути Масатакэ и речи быть не могло, настолько это был влиятельный род, один из столпов Тесю. В.Т.). Европеец мог бы сказать, что маршал Тэраути был не просто военным до мозга костей, но фанатиком, смыслом жизни которого были милитаризм, воедино слитый с идеей имперского величия Японии.
  Бесспорным кандидатом был блестящий разведчик генерал Доихара. В незыблемости его взглядов на миссию Империи сомневаться не приходилось, равно, как и в его готовности идти до конца, каким бы он ни был. Крайне полезным было его глубокое знание России и Китая. Единственным 'недостатком' Кэндзи-сама, если можно так выразиться, было то, что в настоящее время он возглавлял войска 7-го фронта, дислоцированные в Британских Сингапуре, Малайе, Борнео и в Голландской Ост-Индии. Можно было только сожалеть о том, что Кэндзи-сама не командует войсками, предназначенными для обороны равнины Канто (находится на Хонсю, в частности, на равнине Канто расположен Токио В.Т.).
   Также имело смысл привлечь к заговору генерал-лейтенанта Касахара - достойнейший Юкио-сама был не менее серьезной фигурой и в военной разведке, и в 'квантунской группе', чем генерал Доихара, но, намного менее известной за пределами узкого круга осведомленных людей. Имела значение и его специализация - если Кэндзи-сама специализировался по Китаю и России, то, Юкио-сама был специалистом по России, Западной Европе и Америке (соответствует РеИ - генерал Касахара был военным атташе в СССР, позже он последовательно возглавлял 4-й (Западная Европа), 6-й (Северная Америка), и 5-й (СССР) отделы 2-го управления ГШ (военная разведка) Императорской Армии В.Т.). Еще одним его существенным достоинством была службы в гвардейской дивизии, охранявшей Тэнно - он командовал кавалерийским полком, и, сохранил связи в гвардии. В настоящее время Юкио-сама был начальником штаба Квантунской Армии, что позволяло без особых проблем выйти на контакт с ним (соответствует РеИ В.Т.).
  Генерал Тодзио слегка улыбнулся - те, с кем он решил обсудить свою идею, были людьми, способными не просто идти до конца, но и добиваться поставленных целей в самой безнадежной ситуации.
  - Если они согласятся последовать за мной - то победа Империи гарантирована, ибо Боги не могут отвернуться от страны Ямато - подумал Хидэки Тодзио.
  
  
   Размышления адмирала Енаи.
  Токио, конец мая 1944 года.
  Адмирал Мицумаса Енаи сидел в своем саду, точнее, в чайном домике - и, неторопливо пил чай. Строго говоря, это так выглядело со стороны, если бы кто-то мог это видеть - заслуженный адмирал отдыхает от тяжких трудов во славу Божественного Тэнно.
  На самом деле, все обстояло иначе - адмирал продолжал работать, анализируя обстановку. Попросту ему лучше всего думалось в одиночестве, когда не надо было демонстрировать уверенность знающего все и вся стратега, знающего путь к победе из самого затруднительного положения, когда не надо было подбирать безукоризненно корректные формулировки. Долго общаясь с русскими офицерами, Енаи усвоил их манеру называть вещи своими именами - хотя с точки зрения японского этикета, это было сущим варварством.
  Итак, новая Великая война подходила к концу, определились победители и побежденные. Сейчас наибольший интерес представлял финал этой войны - настолько, насколько он определит расстановку сил в мире в новом раунде борьбы за доминирование в мире. Из вступивших в нее пяти Великих Империй, США, СССР, Германии, Великобритании, Японии таковыми сейчас в полной мере оставались две Империи - США и СССР. Именно эти Империи были полноценными субъектами мировой политики, чьи возможности будут определять ход событий в мире на ближайшие десятилетия.
  Продолжала клониться к закату Великобритания - собственно, сейчас решалось, станет ли бывшая Великая Империя фактическим протекторатом своей бывшей колонии или она сумеет удержать статус Державы, способной иметь и отстаивать свои интересы. Но, в любом случае, возврата к англо-японскому союзу быть не могло, это уже была перевернутая страница истории.
  Крайне интересный выход из практически безнадежной ситуации нашла Германия, сумев в последний момент, когда ее гибель была почти неизбежна, переметнуться с Запада на Север. Это был ее единственный шанс - стать настолько полезными русским, чтобы те согласились на статус Германии - сателлита Советской России, с возможностью заслужить статус Державы - младшего партнера. Немцы, к их чести, сумели использовать этот зыбкий, предельно рискованный шанс.
  Японии же предстояло выбирать из трех путей - и выбирать быстро, пока еще оставалась какая-то возможность выбора. Адмирал грустно улыбнулся, вспомнив прочитанный в молодости сборник русских сказок - его учитель тогда объяснил ему, что для лучшего понимания души народа неплохо внимательно читать его сказки - с их извечным сюжетом, когда богатырь выбирает одну дорогу из трех.
  - Все же мы с русскими очень похожи по сути своей, при всех внешних различиях - подумал он - у русских их воин всегда выбирает самую трудную и опасную дорогу; у нас в кодексе 'Буси-до' сказано 'Самурай жив тем, что всегда готов к смерти'. Хотя и различия велики - для самурая доблестная смерть на поле боя является достойным финалом порученной ему миссии, богатырь же возвращается с победой и невестой. Возможно, русские смогли победить в этой войне еще и потому, что в их национальном характере заложен этот принцип 'Победить любой ценой - и жить дальше, любить свою женщину, растить детей, чтобы они продолжили путь своих предков'.
  Первый путь - пасть в последнем сражении, пасть всей нацией Ямато. Этот вариант адмирал считал нужным оставить в качестве запасного, на тот случай, если не удастся найти и достойный, и выгодный путь для Империи Восходящего Солнца - и придется выбирать между бесчестием и достойной японцев смертью. Каков в этом случае будет выбор, потомственный самурай Енаи не сомневался ни на секунду.
  Второй путь заключался в поиске компромисса с США. Вопросов было два - во-первых, готовы ли вообще американцы к компромиссу с Японией, или их устроит только показательный разгром Империи; во-вторых, какой именно компромисс их устроит.
  Следовало просчитать все варианты действий американцев.
  Вариант разгрома Японии нес американцам очевидные выгоды, в их нынешнем, не слишком радостном положении - они доказывали и всему миру, и самим себе, что было едва ли не важнее, свою способность не просто одерживать победы, но и выигрывать войны с сильным врагом. Пока что с такими доказательствами у них дела обстояли не лучшим образом - победу над находящейся в перманентном кризисе Испанией всерьез лучше было не упоминать; победу в прошлой Великой войне могли поставить под вопрос и союзники США, еще помнившие появление американских войск в Европе почти в последний момент, и противники, вполне способные напомнить то, что кайзеровская армия так и не была разгромлена на поле боя; что же касается нынешней войны в Европе, то возможные комментарии со стороны что русских, что немцев янки лучше бы и не представлять себе - ради сохранения самолюбия. Единственным шансом доказать свою состоятельность в качестве военной силы мирового масштаба была война на Тихом океане, закончившаяся разгромом Империи Ямато - и это было американцам по силам, более того, при нынешнем соотношении сил такой исход был неизбежен.
  У такого варианта были и дефекты - во-первых, такая победоносная война неизбежно становилась очень дорогостоящим удовольствием даже для богатейшей страны мира, каковой были США; во-вторых, возникал вопрос с устройством послевоенного мира, выгодным для Америки - попросту, если американцы делали ставку на показательное уничтожение Японии, то, Советский Союз получал возможность сыграть свою игру.
  Второй вариант заключался в реализации варианта, предложенного США Японии на осенних переговорах 1941 года - вкратце он заключался в отбрасывании Японии в 10-е - 20-е годы, на положение покупателя американского хлопка и поставщика хлопчатобумажных тканей для сегмента дешевых тканей; еще Япония совершенно беспрепятственно могла поставлять в США натуральный шелк и изделия из него (соответствует РеИ В.Т.). Применительно к дню сегодняшнему, этот вариант наверняка был бы дополнен сведением Императорского Флота и Императорской Армии к положению номинальных структур, превращением Японии в передовую базу США, нацеленную против России - в общем, Японии предстояло стать чем-то вроде более благопристойной версии Филиппин.
  Теоретически был возможен и третий вариант - Япония становится чем-то вроде тихоокеанской Британии, доверенным союзником США в регионе. Если рассматривать этот вариант с прагматических позиций, это был бы очень хороший выход для Японии - но в реальность такого варианта адмирал попросту не верил. Америка не могла доверять нынешней элите Японии - а качественно изменить ее состав, приведя к власти японских атлантистов, можно было, только уничтожив нынешнюю систему власти Империи, что, в свою очередь, было невозможно без полного разгрома страны Ямато, с последующей оккупацией ее территории. Мало этого - нужны были существенные инвестиции в экономику Японии - ведь надо было не просто взять ее под контроль, но и создать экономический потенциал, необходимый для эффективного выполнения функции 'меча Америки'. Нужно было переключить сырьевые и финансовые потоки - с теми же целями. И, наконец, последнее по счету, но не по важности - чтобы обеспечить Японии хотя бы приемлемую устойчивость экономики, ей необходимы были внешние рынки. Собственно, Япония и начала войну на Тихом океане, имея целью войны построение экономически самодостаточной Империи, имеющей и достаточные источники сырья, и необходимые рынки сбыта.
  Адмирал не мог похвастаться доскональным знанием экономических реалий США - но базовые моменты он знал. Исходя из этого знания, он уже в 1933 году мог с уверенностью сказать, что для США вопросом жизни и смерти является большая война в Европе; при условии захвата европейских рынков, дальневосточные рынки весьма желательны для американского капитала. В текущей ситуации контроль за рынками сбыта Дальнего Востока, вытеснение с них как европейских, так и японских производителей, становилось для США уже не желательным, а необходимым - американскую экономику, после прекращения потока заказов военного времени, надо было загружать. Помимо этого, США надо было обслуживать накопившиеся долги - на уровне государства, штатов, муниципалитетов.
  - Так что третий вариант представлялся адмиралу очень маловероятным. Наиболее вероятен был первый вариант, с переходом во второй. Это был конец его Родины, которую он искренне любил, которой преданно служил всю свою жизнь. Формально Япония была бы на карте - но это была бы не жизнь гордой Империи, а существование забытой Богами колонии, подобной малайским султанатам, где все решали британские резиденты при султанах. Это было страшно - это было намного страшнее смерти - такое вот прозябание симулякра нации Ямато, лишенного японской души. В этом Енаи был солидарен с лидерами Тесю, Тодзио и Койсо - лучше смерть в бою, чем это подобие жизни, по милости торжествующего врага. Другое дело, что он категорически расходился с ними в другом вопросе - в отношении к русским.
  В сущности, это было неудивительно - руководители Армии, при всем своем уме и образовании, богатейшем жизненном опыте, оставались своеобразными 'фанатичными адептами Хатимана' (Хатиман - бог войны в пантеоне синто В.Т.), свято верящими в то, что 'ямато да-си', японский дух способен пересилить любые ухищрения гайдзинов; людьми, искренне считающими, что слепое следование традиции, выраженной в 'Бусидо' и 'Хагакурэ' способно решить любые вопросы дня сегодняшнего - надо только дополнить катаны пулеметами и танками, да пересесть с коней на истребители и линкоры. Европеец мог бы назвать их романтиками самурайства, романтиками милитаризма - это было верно, в рамках европейской традиции анализа; японец, в рамках японской традиции, склонной к синтезу, сказал бы, что они объединяют самурайскую традицию с европейской техникой.
  Руководители Сацума избрали другой путь - со времен 'Кагосимского инцидента' они поняли, что простое дополнение традиции, выраженной в 'Хагакурэ' и 'Бусидо', европейской техникой, недостаточно - в один, далеко не самый прекрасный, день, придет английский военный корабль, и, используя любой повод, просто разнесет все плоды нелегких трудов модернизаторов Сацума в прах. С тех пор они следовали завету Учителя Сунь Цзы 'Если знаешь и себя, и своего врага, можешь сражаться хоть сто раз - победа будет за тобой' - и не жалели времени и денег на учебу подающих надежды офицеров Флота в лучших европейских и американских университетах, на исследования национальных характеров ведущих наций Европы. Они считали нужным перенять не только технические достижения европейцев и американцев, но и дополнить самурайскую традицию теми чертами европейцев, которые позволили им стать доминирующей силой на планете - путь Армии они считали производной от пути некогда могущественного Китая, известно как закончившегося. Именно этим и объяснялся феномен графа Гото - знатный аристократ, влиятельный политик отнюдь не увлекся русским социализмом; он, при молчаливой поддержке Сацума, исследовал проблему дополнения традиции Ямато русскими социальными инновациями, разумеется, с целью приумножения могущества Империи.
  Адмирал не зря столько сил потратил на изучение русской военной культуры, вполне сохранившейся в Советском Союзе, несмотря на нынешнее увлечение русских эгалитаризмом - русские продолжали ценить доблесть, в том числе и доблесть, проявленную врагом; они сохраняли свою нешаблонность мышления, умение воевать 'не по правилам', презрение к опасности и смерти, и, самое главное, свою невероятную стойкость, дополненную яростным, не знающим преград, стремлением к победе. Да, русских можно было победить в сражении и, даже, в войне - но, два немца, неплохо изучивших своих восточных соседей, не зря сказали фразы, по мнению Енаи, вполне способных выразить суть русской военной культуры: это были фразы 'Русского солдата мало застрелить, его еще надо сбить с ног' и 'Русские всегда приходят за своими долгами'. Очень многие из Тесю этого не желали понимать, считая победу в войне сорокалетней давности окончательной и бесповоротной, их не вразумил полностью даже результат Номонханского инцидента - Енаи же, равно как и большинство руководителей клана Сацума, считал Номонхан всего лишь намеком русских на неизбежность возмездия.
  Пример немцев был очень показателен, во всех смыслах - русские дрались насмерть, когда уже не было никаких шансов, оплачивая своими жизнями выигрыш времени для своей Империи; собравшись с силами, и, сумев добавить к своим стойкости и воле к победе воинское мастерство самого высокого класса, дополненное лучшей в мире техникой - они крушили недавно победоносного врага, покрывая свои знамена новой славой; победив же, сумели не только начать вершить месть, подобную мести сорока семи самураев презренному интригану, но и договориться со вчерашними врагами, остававшимися достойными воинами - они брали с них дань, но не покушались на душу Германии, уважая достоинство врага.
  Пока что это не было шансом Японии - это только давало надежду, не больше.. Но другие пути не давали даже такой надежды на то, что удастся заплатить дань побежденного победителям, но сохранить то, что делало Японию Японией.
  Итак, третий путь - поиск компромисса с Советским Союзом. Теоретически, Японии было что предложить господину Сталину - лучшие производственные мощности в Азии, трудолюбивый и неприхотливый народ, готовый много и хорошо работать за очень скромное вознаграждение, при условии сохранения его базовых ценностей, стратегически важное географическое положение и сильный флот. Можно было не сомневаться в том, что советское руководство заинтересовано в получении всего этого - но, с критически важным условием - на практике, это не должно принести Советскому Союзу проблем, перевешивающих выгоды.
  С практикой, как с ней обычно и случается, все было не в пример сложнее, чем с теорией..
  В рамках системы власти, существующей в Империи Ямато, мир с Россией по 'немецкому образцу' был недостижим - Тесю никогда, ни при каких обстоятельствах не могли пойти на заключение такого мира, поскольку это означало для них и 'потерю лица', и потерю власти, поскольку русские требования неизбежно бы включали и возврат Маньчжурии.
  Таким образом, у Тесю оставался только один выбор - доблестно пасть на поле боя, выкупив своими жизнями будущее Империи. Этот вариант наверняка устраивал и русских военных, и, лично маршала Сталина - позор былого поражения смывался кровью врагов. Этот вариант был абсолютно реализуем - лидеры Тесю, генералы Тодзио и Койсо, заверили Тенно, что Маньчжурия станет для русских крепостью, взять которую они смогут, лишь завалив японские укрепления своими трупами и залив японские окопы кровью своих солдат и офицеров. Адмирал, конечно, не был специалистом по сухопутной войне - но, сравнивая действия русской армии в прошлой и нынешней Великих войнах, он в реальность этого варианта не верил. Русская армия, та, которая сражалась в прошлую войну, пожалуй, оправдала бы ожидания Тесю - но это была совершенно не та армия, путь которой от Петербурга до Берлина, проходивший через Сталинград, Днепр, Вислу, Одер был отмечен катастрофами ее врага - катастрофами, достигнутыми при довольно умеренных ее собственных потерях. Мнение адмирала подтвердил анализ, сделанный офицерами морской пехоты - по его приказу они просчитали длительность операции в Маньчжурии, исходя из того, что русские будут действовать столь же успешно, как в Висло-Одерской операции, а Квантунская армия будет максимально успешно обороняться. Результат был предсказуем - русские должны были победить за 2-3 месяца. Последствия подобного разгрома для Тесю были очевидны - но, не менее очевидны они были и для Империи в целом. Теоретически, были шансы зацепиться за Корею - горная страна была малоподходящим местом для излюбленных русскими танковых клиньев; но, на практике все будет иначе, в этом адмирал почти не сомневался - офицеры морской пехоты Флота назвали ему выигрышный для русских вариант действий в Корее, заключавшийся в наступлении по равнинному западному побережью; форсирование же корейских рек русские должны были проводить по образцу форсирования Одера. С учетом же того, что Императорская Армия не имела даже бледного подобия той артиллерии, авиации, танковых войск, которыми располагал Вермахт, главной проблемой для наступающей Красной Армии должны были стать плохие, по европейским меркам, дороги. После потери Кореи исход войны становился настолько очевиден, что обсуждать было бы просто нечего.
  Разумеется, автоматически вставал вопрос - кто заменит Тесю в существующей системе власти, конечно, если удастся договориться с господином Сталиным?
  Вариант возвращения к вершинам власти северных кланов и мало кого устраивал в нынешней элите Японии - самого адмирала он категорически не устраивал - и был почти технически невозможен, поскольку Тесю тщательно следили за тем, чтобы старые враги ни при каких условиях не могли подняться выше должности командира батальона, в крайнем случае, должности командира полка. Более высокие должности, что строевые, что штабные, для выходцев из северных кланов, некогда сражавшихся за сегунат Токугава, были абсолютно недоступны.
  А, вот вариант с возвышением южного клана Тоса, ставшего союзником Сацума и Тесю в революции Мэйдзи, нравился адмиралу намного больше. Тоса не были, выражаясь на европейский манер, 'персонами нон грата' ни для Сацума, ни для придворной аристократии; кроме того, после революции Мэйдзи они получили свою долю власти в Армии, хотя и намного меньшую, чем у Тесю. Так что технические возможности для перехвата власти в Армии у Тоса были - и, при этом, этот, значительно более слабый, чем Сацума и Тесю, клан, достаточно долго не имел бы возможностей для того, чтобы начать делать какие-то непродуманные телодвижения в стиле Тесю.
  Конечно, оставался еще и самый неприятный для адмирала момент - среди Сацума была сильна возглавляемая адмиралом Тоеда группировка, считавшая возможным презрительно относиться к русским, руководствуясь при этом памятью о прошлом. Мало этого, Тоеда и его сторонниками придерживались того мнения, что нации Ямато должно сражаться до конца - и, либо победить, либо пасть в бою. В благоприятные для Империи времена эта группировка флотских 'романтиков самурайских традиций' не доставляла слишком больших хлопот - но, сейчас приходилось выбирать между будущим Империи и романтиками прошлого. Енаи этот выбор давался предельно тяжело - но долг самурая перед Тэнно и Империей повелевал сделать его; уклонение от этого выбора стало бы даже не трусостью, а предательством Империи; предательством, вину за которое не искупило бы даже сеппуку.
  Технически все было бы просто - когда русские захватят Карафуто, и, разумеется, нефтяную концессию флота на Северном Сахалине, необходимость вступления в бой Главных Сил Императорского Флота будет очевидна. Это будет просто долг Сацума перед Тэнно - долг, от исполнения которого будет немыслимо уклониться. Флот пойдет в бой, вдохновляемый памятью о Цусиме - а об итоге этого сражения можно спросить тени немецких моряков, служивших на кораблях Арктического и Средиземноморского флотов Рейха; моряков, не знавших истинной силы русских, очень хорошо усвоивших учение Сунь Цзы.
  Тяжесть этого решения буквально пригибала адмирала к земле - Флоту предстояло идти на верную гибель, без малейшей надежды победить. Он все понимал - при благоприятном исходе Флот своей гибелью заплатит свою часть платы за будущее Империи, за будущее нации; что его долг самурая Сацума, офицера Флота, воина Тэнно состоит в том, чтобы эта гибель не только не была напрасной, но и стала началом будущего возрождения и Империи, и ее Флота, подобно возрождению волшебного Феникса из пепла - но от этого горчайшего понимания ноша Енаи Мицумаса не становилась легче. Ему намного легче было бы совершить сеппуку, но, 'Смерть легче пера, а долг тяжел, как гора' - старое напутствие императора Мэйдзи Сендайской дивизии, вот ирония судьбы, отправлявшейся на войну с Россией, теперь становилось руководством к действию для адмирала Енаи, долг которого состоял в том, чтобы заключить мир с новой Российской Империей - и тем спасти Империю Ямато.
  
   Чаепитие японских адмиралов.
  20 мая 1944 г., Токио, Морской Генеральный штаб.
  Присутствуют: адмирал Ёнаи Мицумаса, адмирал Нагано Осами (следует сразу уточнить - поскольку речь идет об АИ МВ, адмирал Нагано все еще остается начальником МГШ, не будучи заменен адмиралом Симадой В.Т.), адмирал Одзава Дзисабуро, адмирал Тоёда Соэму.
  - Я счастлив, что могу приветствовать вас, господа, на моей скромной чайной церемонии - слегка поклонился присутствующим НГШ Флота адмирал Нагано.
  - Уважаемый Осами-сама - по праву старшего среди присутствующих, ответил любезному хозяину творец японской военно-морской стратегии, признанный лидер элиты Императорского флота, адмирал Енаи - я безмерно счастлив, что все мы смогли откликнуться на Ваше приглашение.
  Адмиралы Одзава и Тоеда молча поклонились, выражая свое согласие с Енаи.
  Следующие полчаса были потрачены на неторопливое вкушение зеленого чая.
  Наконец, адмирал Енаи отставил чашку - присутствующие внутренне собрались, понимая, что пришло время серьезного разговора.
  - Итак, уважаемые господа - начал Енаи - я вынужден констатировать, что, в рамках ранее реализовавшейся стратегии, Империя обречена.
  Собравшиеся внимательно смотрели на своего лидера, ожидая продолжения.
  - Экономически только Соединенные Штаты превосходят Империю Ямато на порядок - продолжил адмирал - если же учесть экономические потенциалы Британской Империи и Советского Союза, то превосходство будет, как минимум, пятнадцатикратным.
  - На практике это выражается в многократном количественно и значительном качественном превосходстве в боевых самолетах и кораблях, транспортном тоннаже, не говоря уже о танках, артиллерии сухопутных войск и автоматическом оружии.
  - Проще говоря, невзирая на доблесть воинов Империи, их мужество и умение, блестящее планирование стратегов Империи, нас просто раздавят превосходящими силами, выставив против каждого нашего корабля и самолета - пять вражеских, против каждого нашего танка и орудия - десять вражеских - коротко задал тему для обсуждения лучший стратег Империи Восходящего Солнца.
  - Позволю себе незначительные уточнения к сказанному Вами, Мицумаса-сама - вступил в обсуждение 'морской Роммель' Японии Одзава, гениальный тактик и, как и Роммель, человек, предпочитавший не слишком внимательно прислушиваться к мнению штабов.
  - Во-первых, оборонительный периметр Империи покамест не прорван - это зависит от исхода битвы за Марианские острова; и я бы сказал, что исход битвы отнюдь не предрешен, исходя из соотношения сил - в конце концов, у нас есть и новые авианосцы, и новые самолеты, не уступающие американским, в то время как янки понесли тяжелые потери в Атлантике.
  - Во-вторых, экономический потенциал Америки велик, но стоит ли прибавлять к нему экономические потенциалы Великобритании, находящейся на грани экономического коллапса, и СССР, подписавшего с Империей договор о ненападении, который истекает, если мне не изменяет память, в апреле 1946 года?
  - В-третьих, пока у нас есть сырьевая база Китая и Юго-Восточной Азии, промышленные базы Метрополии и Маньчжурии, не может ли получиться так, что продолжение войны станет слишком дорогим удовольствием для англосаксов, в особенности, если мы одержим победу в сражении за периметр Империи?
  - Благодарю Вас за крайне полезные уточнения, Дзисабуро-сама - поклонился Енаи - с Вашего разрешения, постараюсь подробнее разобрать обстановку.
  - Во-первых, наши новые самолеты - это двести немецких 'Мессершмиттов' и 'Фокке-Вульфов' и пятьсот новых 'Зеро' с германскими моторами. Этих истребителей хватит на оснащение элитных авиачастей флота, на одно, если повезет, на два сражения - обычные линейные части останутся с устаревшей морально техникой, вдобавок, отличающейся плохой выделкой - и нам неоткуда будет взять современные самолеты, равные американским.
  - Кроме того, условно говоря, на один наш новый авианосец, несущий 60 самолетов, янки будут вводить в строй два или три флотских авианосца, с авиагруппами равной численности, и, три эскортных авианосца, с авиагруппами в 20-40 самолетов, которые можно будет использовать для поддержки десантов.
  - Помимо этого, американцы смогут легко компенсировать потерянные в Атлантике 'Эссексы' - для этого им будет достаточно достроить 5-6 находящихся на стапелях 'Кливлендов' (легкие крейсера типа 'Кливленд'; первоначально планировались к постройке 52 КРЛ этого типа - введено в строй 29 КРЛ и 9 КРЛ достроены как АВЛ 'Индепенденс'; это самая большая серия в истории мирового крейсеростроения. В.Т.) или, если на верфях нет нужного количества крейсеров в соответствующей степени готовности, вернуть на верфи несколько недавно построенных кораблей - и достроить или перестроить их как легкие авианосцы 'Индепенденс'. Строго говоря, два легких 'Индепенденса' по численности авиагруппы (по 42 самолета В.Т.) точно равны одному тяжелому 'Эссексу' (82 самолета В.Т.).
  - Таким образом, даже если нам и удастся одержать победу в битве за оборонительный периметр, то совершенно неочевидно, что Императорскому флоту удастся разменивать один наш авианосец на три авианосца янки - и, для следующего сражения у нас не будет равного с врагом количества ни авианосцев, ни современных самолетов. Не говоря уже о том, что ничто не помешает американцам практиковать рейды авианосцев против отдельных островов - и громить их, используя подавляющее количественное и качественное превосходство.
  Империя не может дать своим воинам технику, равную американской - да, самураю не пристало жаловаться на остроту своего меча, но это не отменяет долга вышестоящих, заключающегося и в вооружении доблестных воинов наилучшим оружием - закончил комментирование первого пункта адмирал Енаи.
  Собеседники мрачно молчали - возразить было попросту нечего, Енаи недаром еще в молодости считался одним из лучших специалистов в области военно-морской техники, кроме того, сказанное им полностью укладывалось в нормы самурайской морали.
  - Теперь, уважаемые коллеги, перейдем ко второму пункту - продолжил Енаи.
  - Как бы ни была ослаблена Великобритания, но Королевский флот может усилить американцев еще одной оперативной группой, состоящей из нескольких тяжелых авианосцев и современных линкоров - старые английские ЛК вполне могут усилить американские соединения поддержки десанта. Да и просто оперируя в Индийском океане или на южном фасе оборонительного периметра, они будут вынуждать нас либо дробить силы, либо оставлять наши гарнизоны на верную гибель, что неизбежно будет вести к прорыву периметра на юге.
  - Что же касается СССР, то армейский генералитет и лично Хидэки-сама (Тодзио В.Т.) сделали все, зависящее от них, чтобы русские не слишком серьезно относились к договору о нейтралитете - вспомните хотя бы подготовку Квантунской армии к осуществлению плана 'Кантокуэн' ('Специальные маневры Квантунской армии' - по сути дела, японская 'Барбаросса' В.Т.), активно проводившуюся летом-осенью 1941 и летом 1942 годов (соответствует реальности В.Т.). Так что есть все основания считать, что русские захотят расплатиться по накопившимся счетам.
  Енаи обвел взглядом коллег - все ждали продолжения.
  - Теперь перейду к третьему пункту - сказал адмирал, заканчивая разбор возражений Одзавы, безукоризненно вежливый по форме, и, столь же беспощадный по сути.
  - С учетом операций вражеских подводных лодок, мы можем использовать сырьевой потенциал ЮВА далеко не полностью - в особенности, это касается нефти, но большие проблемы есть и с поставками цветных металлов, риса, железной руды, технических культур. Так что теперь мы вынуждены производить легированную сталь, решительно не соответствующую довоенным стандартам, и разрабатывать заведомо нерентабельные месторождения железных руд и каменноугольные шахты; мы вынуждены использовать в авиации бензин, соответствующий американским стандартам автомобильного и экспериментировать с низкокачественными заменителями; мы больше не можем снижать нормы выдачи риса гражданскому населению, поскольку это будет означать смерть от голода - и не можем полностью обеспечить выдачу даже таких, до предела урезанных, норм, заменяя рис гаоляновой мукой и сладким картофелем (полностью соответствует реальной истории. В.Т.). Соответственно, промышленный потенциал Метрополии используется крайне своеобразно - формально мы неуклонно наращиваем выпуск ключевых видов промышленной продукции, но, на практике, качество произведенного ниже всякой критике - так, металлообрабатывающие станки имеют ресурс от полугода до года, листы стали, поступающие на судостроительные предприятия, ломаются при попытке их согнуть, количество боеготовых самолетов в морской авиации снизилось с 80% в 1941 году до 50% сейчас, по причине крайне плохого качества изготовления (соответствует реальности В.Т.).
  - Что же касается резервной угольно-металлургической базы Империи, каковой является Маньчжурия, мощности которой полностью обеспечены высококачественной железной рудой и коксующимся углем, базы, обеспечивающей 20% общеимперского производства стали и 50% чугуна - не говоря уже о таких 'мелочах', как обеспечение примерно 10% потребности Метрополии в рисе и 70% - сои, 5% - жидкого топлива, немалые объемы выловленной рыбы, добычу золота, и т.д. - то, полагаю, господа, ни у кого из присутствующих, после номонханского инцидента (так в Японии называли конфликт на Халхин-Голе В.Т.), нет ни малейших иллюзий относительно того, насколько способна Квантунская армия противостоять бронетанковым соединениям Красной Армии. Разумеется, ничто не сможет помешать русским, развить маньчжурский успех, по крайней мере, на севере Кореи - в этом случае Империя лишается еще примерно 5% общеимперского производства чугуна и стали, значительных мощностей по производству алюминия и синтетического бензина.
  - В том случае, если Красная Армия сможет захватить всю Корею.. - адмирал Енаи не стал продолжать свою мысль, впрочем, это и не требовалось - его собеседникам совершенно не требовалось объяснять последствия базирования на Пусан советских подлодок и морской авиации, поскольку даже лейтенанту было понятно, что о сколько-нибудь регулярных поставках китайского сырья можно было забыть. Проще говоря, в этом случае немедленное поражение Японии было гарантировано.
  - Даже в этом случае мы должны защищать Метрополию до последнего японца - если нашей нации суждено погибнуть, то мы опадем на землю, подобно лепесткам сакуры - жестко высказался доселе молчавший адмирал Тоеда, лидер сторонников 'войны до победного конца или смерти' во флоте - это будет достойно нашей великой нации.
  - Несомненно, Вы правы, Соэму-сама - согласился с ним Енаи, прекрасно знавший границы возможного, и, вовсе не намеренный их переходить - в конце концов, он тоже был самураем из старой, уважаемой фамилии - но, полагаю, еще достойнее будет лишить врагов их победы, которую они полагают уже находящейся в их руках - отступив в полном порядке, сохранив Империю, и самое главное, собирая силы для новых сражений.
  - Я не нахожу в этом никакого урона для чести самурая - поддержал Енаи Нагано.
  - Если я правильно понял Вашу мысль, Мицумаса-сама - высказался не желающий смириться с поражением в споре Одзава - Вы считаете, что мы можем выиграть отдельные сражения, но неизбежно проиграем войну?
  - Надеюсь, Вы простите мне неточность в выражении мыслей, Дзисабуро-сама - слегка поклонился собеседнику Енаи - я считаю, что при дальнейшем следовании нынешней стратегической линии катастрофа Империи неизбежна, поскольку американцы не скрывают своих намерений, выраженных в требовании безоговорочной капитуляции. Но, также, я считаю, что для нас еще возможно удержаться на грани поражения, не переходящего в тотальную катастрофу - наши бывшие союзники указали нам путь.
  При этих словах в комнате воцарилось звенящее молчание - нет, все собеседники были истинными самураями, прекрасно умевшими владеть собой - но, предложение признанного лидера элиты Императорского флота произвело впечатление даже на этих людей.
  - Простите, Мицумаса-сама, но, ведь Вы не предлагаете буквально воспроизвести немецкий опыт? - поинтересовался адмирал Тоеда.
  - Конечно, нет, Соэму-сама - ответил Енаи - я предлагаю совместить принцип, реализованный во время известных событий в Рейхе, с опытом 'инцидента 26 февраля' (так в Японии было принято называть попытку государственного переворота, предпринятую в феврале 1936 года группой молодых армейских офицеров - в ходе этого переворота страна оказалась на грани гражданской войны между армией и флотом В.Т.).
  - Мицумаса-сама, Вы считаете возможным реализовать в нынешней ситуации Вашу давнюю идею о союзе с Россией против США и Англии? - нарушая этикет, прямо спросил адмирал Нагано.
  - Не в том варианте, который я предлагал изначально - этот вариант, вариант равноправного союза сейчас невозможен, Осами-сама - так же прямо ответил Енаи - но вариант, близкий к варианту, осуществленному офицерами Вермахта, я считаю возможным.
  - Вы считаете возможным для сыновей Аматерасу стать младшими партнерами гайдзинов? - жестко спросил Одзава.
  - Дзисабуро-сама, Вы знаете, что я достаточно долго жил и работал в России (это действительно так - Енаи работал в военно-морской разведке, был заместителем военно-морского атташе в Петрограде во время Первой Мировой войны, хорошо знал русский язык, осуществляя основные контакты японской военной миссии с русскими офицерами; он действительно считал Россию потенциальным союзником Японии против США и Англии; во время интервенции "союзников" 1918-1919 гг. служил в Сибири в качестве офицера ГШ Императорского флота; бывал в Советской России В.Т.), так что немного знаю русских - поскромничал Енаи.
  - Я хочу предложить Вашему вниманию одну русскую легенду - и, если Вы сочтете нужным, выскажете мнение об этой легенде.
  - Дело было в XIII веке по европейскому летоисчислению - победоносная армия Бату-хана вторглась в Россию, громя дружины русских дайме, беря штурмом один русский город за другим. Одним из таких городов стала Рязань - дайме Рязани Юрий погиб в полевом сражении, его войско - разгромлено; город был взят, его защитники перебиты. Один из хатамото дайме Юрия, Евпатий Коловрат, с небольшим отрядом, в это время выполнял какое-то поручение вне города - его не было с дайме в сражении, и он не участвовал в обороне Рязани.
  Вернувшись, хатамото Коловрат и его воины нашли сожженный город, и узнали о судьбе своего дайме.
  Хатамото Коловрат и его воины отправились по следам армии Бату-хана - и, найдя монголов, внезапно напали на них, убивая как можно больше вражеских воинов, верша месть воинов за своего господина.
  Они убили многих, очень многих - и погибли почти все в неравном бою с многократно превосходящим врагом; пал в бою и хатамото Коловрат.
  Монголам удалось захватить в плен нескольких израненных, обессилевших воинов - их привели под взор Бату-хана.
  Великий завоеватель спросил их: 'Безумцы, на что вы надеялись?! Неужели вы не знали, что на каждого из вас приходятся сотни моих воинов?'
  Русские ответили ему: 'Мы присягали защищать нашего господина и нашу землю. Мы не выполнили своей присяги - и не можем жить клятвопреступниками, изменниками'.
  В России до сих пор чтут память хатамото Коловрата и его воинов - закончил японизированное переложение старой легенды адмирал Енаи.
  - Если бы они были бы японцами, я бы сказал, что это не просто асигару, а настоящие самураи, знающие путь Воина - задумчиво произнес Одзава.
  - Мне это напомнило историю сорока семи самураев - истинно верные своему господину воины, не сумевшие его защитить, но, сумевшие отомстить его врагам ценой своих жизней - заметил адмирал Тоеда - несомненно, это достойные воины, хотя и не сыны Ямато, но они заслуживают уважения.
  - Признаться, мне вспомнился недавно увиденный русский фильм 'Брестская крепость' - продолжил тему Нагано - насколько я понимаю, хотя фильм и художественный, но он снят близко к реальным событиям.
  - Не довелось видеть - пожал плечами Одзава - простите, а о чем идет речь?
  - На рассвете 22 июня пограничная крепость была внезапно атакована Вермахтом - русский гарнизон доблестно принял бой с превосходящими силами немцев, причем, что интересно, гражданские, находящиеся в крепости, всеми силами помогали воинам, вплоть до того, что брали оружие убитых, и вступали в бой - кратко высказал суть фильма Нагано - почти никто из них не сдался в плен, несмотря на неоднократные предложения немцев сдаться - они предпочли смерть в бою позору.
  - Это очень нетипично для европейцев - слегка удивился Тоеда - так поступили бы японцы, но не изнеженные жители Запада, привыкшие считать, что война - дело армии, но не гражданских.
  - Я не думаю, что русских, по крайней мере, в этом отношении, следует приравнивать к европейцам - высказался Енаи - вспомните, Соэму-сама, поговорку воинов Империи, штурмовавших Порт-Артур 'Нет никого лучше японцев в атаке, но нет и никого лучше русских в обороне - если бы мы объединились, то завоевали бы весь мир'.
  - Армейцы - Одзава сумел вложить в одно слово всю, мягко говоря, нелюбовь и, отсутствие особого почтения Императорского флота к Императорской армии.
  - На море русские тоже показали немало образцов доблести - 'Варяг' и 'Кореец', 'Стерегущий', 'Рюрик', 'Адмирал Ушаков' - напомнил Енаи.
  - Мне вспоминается, скорее, беспримерный позор сдачи при Цусиме - огрызнулся Одзава.
  - Если говорить о позоре, то позор сдачи Флота Открытого Моря был, возможно, больше - русские, в конце концов, сдались после проигранного сражения, в отличие от немцев, даже не попытавшихся дать последнее сражение - заметил Нагано, все более явно поддерживавший Енаи - и это не помешало Империи вступить в союз с Рейхом, проигравшим прошлую Великую войну.
  - Это был равноправный союз - возразил Тоеда.
  - Сейчас русские выиграли свою Великую войну - а мы, хотя и удерживаем достигнутые рубежи.. - Енаи не стал заканчивать предложение.
  - Если на то пошло, то мы можем предложить русским достаточно много, чтобы претендовать на статус равных партнеров - раздраженно заметил Тоеда.
  - Если исходить из текущей ситуации - несомненно, Соэму-сама - не стал обострять дискуссию Енаи, считавший достаточным на начальном этапе выяснить позиции, занимаемые коллегами, и, насколько возможно, подготовить почву для будущего посева - но, пока, я бы предложил ограничиться обсуждением следующих вопросов - приемлем ли для нас в принципе германский вариант, и, нужны ли нам особые отношения в торговле с Россией?
  - Я считаю германский вариант в принципе допустимым - но, следует обеспечить Империи наилучшие условия в этом союзе - высказался Нагано - и, не затруднит ли Вас, Мицумаса-сама, подробнее изложить, что Вы понимаете под 'особыми отношениями' с Россией?
  - Надеюсь, Вы простите мне мою невнимательность, Осами-сама - поклонился Енаи.
  - Под особыми отношениями с Советской Россией я понимаю покупку германских авиамоторов и запчастей к ним, тяжелых зенитных орудий и МЗА - вынужден признать, что Империя отстала в этом вопросе, ПУАЗО и РЛС, 100-октанового авиабензина - германские моторы не смогут ни развивать проектную мощность, работая на нашем 78-октановом бензине, ни проработать гарантийный ресурс; также мне представляется полезной закупка Ме-109, пока не будет развернуто производство 'Рейзен'-9, и, ФВ-190 - в качестве дневного перехватчика, а, также, Не-219 - в качестве ночного перехватчика.
  - Вполне возможно, Империи также понадобится промышленное оборудование. Не исключено, что придется покупать танки 'Пантера' и 'Тигр'. Расплачиваться я предполагаю каучуком - у нас он в колоссальном избытке, в то время, как Советский Союз и его вассалы испытывают острейший дефицит каучука.
  - Благодарю Вас за подробное разъяснение, Мицумаса-сама - поклонился Нагано - и, позвольте мне присоединится к Вашему мудрому мнению относительно полезности для Империи 'особой торговли' с Россией.
  - Полностью согласен с Вами, господа - кивнул Одзава - во-первых, такие отношения ни к чему не обязывают Империю, во-вторых, в этом нет никакого ущерба чести Империи, в-третьих, при условии, что Империя получит все необходимое, возможно, что мы сумеем, победив в сражении за периметр, добиться у англосаксов достойного нации Ямато мира, не беря на себя каких-либо обязательств перед русскими.
  - Позволю себе выразить согласие со всеми Вами, господа - позволил себе легонькую шпильку по отношению к Енаи и Нагано Тоеда - в самом деле, будущее покажет, нужен ли Империи вообще германский вариант - пока что следует рассчитывать на собственные силы.
  - В таком случае, господа, остается решить, на кого будет возложена ответственность за налаживание 'особой торговли' - заметил Нагано, старательно подыгрывавший Енаи.
  - Полагаю, господа, никто не сможет справиться с этой необходимой для Империи работой лучше, чем Мицумаса-сама - поэтому, полагаю, нам надо просить его взять на себя и эту нелегкую обязанность - высказался Одзава, не считавший нужным заигрываться во фрондирование сверх необходимого.
  - Присоединяюсь к предложению, высказанному Дзисабуро-сама - Мицумаса-сама, несомненно, Вы чрезвычайно заняты исполнением необходимой Империи работы, но, никто лучше Вас не справится с этим ответственным делом - присоединился к Одзава Тоеда, также прекрасно понимавший реальную расстановку сил в руководстве Императорского флота - и, как следствие, не стремившийся, без особой на то нужды, к конфликту с Енаи и Нагано.
  - Присоединяюсь к просьбам Дзисабуро-сама и Соэму-сама - Мицумаса-сама, надеюсь, Вы не откажете нам в нашей нескромной просьбе - сказал Нагано.
  - Господа, я крайне тронут Вашей общей просьбой; честь не позволяет мне отказаться от выполнения этой работы - во имя Империи и Микадо - поклонился собравшимся Енаи - и, поверьте, пожалуйста - я приложу все свои скромные силы и умения, для наилучшего выполнения этого ответственного поручения.
  - В таком случае, позвольте заверить Вас, Мицумаса-сама, от моего имени - впрочем, полагаю, коллеги согласятся со мной - никто из нас не испытывает ни малейших сомнений в том, что это поручение Вы выполните, как и всегда, абсолютно безукоризненно - поклонился Нагано.
  Одзава и Тоеда подтвердили свое согласие глубокими поклонами.
  Енаи молча торжествовал - ему удалось запустить, при полном согласии коллег, изначально, кроме Нагано, не склонных согласиться с ним, первую часть предельно рискованного и сложного плана, целью которого было предотвращение разгрома Империи Восходящего Солнца.
  
   Совещание у Сталина. Дебют 'японской партии'.
  Москва, Кремль, 26 мая 1944 года.
  Присутствуют: И. В. Сталин, Л. П. Берия, А.М. Василевский, Н.Г. Кузнецов, М.П. Лазарев, генерал-лейтенант 'Иванов', контр-адмирал 'Петров'.
  - Итак, товарищи, по каналам военной разведки к нам обратилось командование японского флота - они заинтересованы в некоторой не слишком афишируемой торговле - открыл совещание Сталин - суть японских предложений Вам всем известна.
  - Кто будет докладывать первым?
  - Товарищ Сталин, я думаю, что будет лучше, если первым будет докладывать ведущий специалист разведки ВМФ по странам Тихого океана, контр-адмирал 'Петров' - он изложит общую обстановку - высказал свое мнение адмирал Кузнецов.
  - Хорошо - кивнул Сталин.
  - Товарищи - вытянулся контр-адмирал - текущая обстановка в Японии и на подконтрольных ей территориях может быть охарактеризована следующим образом.
  Первое - экономика.
  К началу своей индустриализации, начавшейся в 1930 году, Япония подошла аграрно-индустриальной страной, имевшей много экономических диспропорций - так, японское сельское хозяйство, за редчайшими исключениями, состоит из массы мелких и мельчайших хозяйств, в которых земля обрабатывается ручным трудом - очень мало даже тяглового скота, а машинная техника просто отсутствует; приличная урожайность обеспечивается за счет того, что почва удобряется значительным количеством минеральных удобрений, прежде всего, азотных; поскольку эти удобрения стоят немалых, особенно по японских меркам, денег, то жизнь большинства японских крестьян нельзя охарактеризовать иначе, чем как прозябание в ужасающей нищете; Япония до войны была одним из ведущих экспортеров текстиля в мире - это достигалось, при импортных хлопке и шерсти, нищенскими заработками рабочих-текстильщиков, в 7 раз более низкими, чем у их английских коллег. Тяжелая промышленность - прежде всего это относится к черной металлургии, в несколько меньшей степени - к судостроению - зарабатывала, в основном, даже не на частном спросе, как это есть в ведущих капиталистических странах, а либо на казенных заказах, либо на частных заказах, частично обеспеченных государственными субсидиями. Надо отметить, что казнокрадство в Японии очень развито - заказы распределяются благодаря родственным или клановым связям, знакомствам - особенно большую роль играют землячество и совместная учеба, или же банальному подкупу.
  Индустриализация в Японии имела настолько явную милитаристскую направленность, что мне даже не с чем ее сравнить - кстати, финансировалась она через неприкрытое ограбление народных масс посредством инфляции и повышения налогов и разнообразных сборов.
  Другое дело, что даже этого катастрофически не хватало - слишком мал был прибавочный продукт в Японии, так что ограбить народ в требуемом объеме было невозможно, поскольку у нищих много не награбить.
  Выход был найден в концепции Кейнса - с 1936 года началась массированная накачка экономики необеспеченными деньгами, которые шли на развертывание тяжелой промышленности. Фактически, Япония делала нечто подобное т.н. 'векселям МЕФО' в Германии, только в намного более концентрированном виде, поскольку немцы тратили эти деньги на модернизацию старых и создание новых оборонных предприятий, а Япония практически с нуля создавала и тяжелую промышленность в целом, и оборонную промышленность в частности, и, одновременно создавала стратегические запасы необходимого сырья.
  Проще говоря, Япония безудержно тратила свой основной капитал, в расчете на то, что эти траты будут компенсированы ограблением захваченных территорий - в случае неудачи, экономическая катастрофа самураям гарантирована.
  Сейчас мы можем наблюдать плоды этой политики - ограбление захваченных территорий позволяет японцам как-то удержать свою экономику на плаву; конечно, немалую роль играет перевод экономики в режим военного времени - в противном случае, гиперинфляция настолько обесценила бы доходы не только трудящихся, но и мелкой буржуазии, что они просто начали бы массово умирать от голода.
  Собственно, потеря этих территорий, или, транспортной связности между ними и метрополией гарантирует японцам или быструю смерть, от нехватки жидкого топлива, или медленную смерть - от нехватки продовольствия.
  На практике мы видим оба варианта - американские подводники методично топят японские танкеры и транспорты, лишая самураев и ост-индийской нефти, и бирманского риса - вкупе с индокитайским.
  Строго говоря, продвижение американского ВМФ по цепочке тихоокеанских архипелагов можно рассматривать как обеспечение действий подплава - чем меньше времени подлодки тратят на переход в район боевых действий, тем результативнее их походы.
  Второе - правящие слои Японии.
  Внутреннюю политику Японии можно рассматривать как перманентный конфликт между кланами Тесю и Сацума, Армией и Флотом.
  Истоки этого конфликта лежат в многовековой борьбе за доминирование в Юго-Западной Японии между могущественными самурайскими кланами Тесю и Сацума.
  Один раз, 80 лет назад, они сумели объединиться против общего врага - кланов северной Японии, поддерживавших сегунат Токугава - это и обеспечило победу революции Мэйдзи. Существенно меньшую роль в победе над северянами сыграл третий клан южан - Тоса.
  По итогам революции Мэйдзи был произведен раздел добычи между победителями - Тесю получили Армию, Сацума - Флот, Тоса получили 'кусок пирога' - долю влияния в Армии.
  Совместная победа над северянами вовсе не отменила многовековой вражды - отношения между Армией и Флотом даже приблизительно не напоминают обычные отношения между родами ВС в капиталистических странах - намного больше это похоже на вынужденный союз люто ненавидящих друг друга государств, поскольку только так они могут сохранить уже захваченное, и, ограбив слабых, захватить новую добычу.
  Насколько велика и непримирима эта вражда, можно видеть по офицерскому мятежу февраля 1936 года - тогда группа младших армейских офицеров, учинила попытку переворота, захватив центр Токио, и, совершив серию убийств неугодных им государственных деятелей. Все это делалось при неприкрытом потворстве высшего руководства Армии, фактически отказавшегося выполнять свои прямые обязанности по подавлению мятежа. Тогда руководство Флота, разъяренное убийством трех своих адмиралов, ввело тяжелые корабли в Токийскую бухту и высадило на побережье морскую пехоту. Адмирал Енаи подготовил похищение императора из дворца - проще говоря, страна стояла на грани войны. Предотвратить гражданскую войну удалось благодаря маркизу Кидо, сумевшему охладить горячие головы с обеих сторон, и, продавить прямой приказ микадо мятежникам капитулировать - это позволило Тесю и Сацума отступить на исходные позиции, не потеряв лицо.
  Также по итогам революции Мэйдзи была сформирована нынешняя система власти в Японии - император играет роль символа и, теоретически, арбитра между властными кланами; свой кусок власти получила придворная аристократия, при сегунате бывшая просто декорацией, фоном, оттеняющим микадо, де-факто стала посредником между кланами, улаживающим разногласия между победителями - так было не всегда, поскольку многое зависит от личности императора, но, сейчас, на практике, микадо просто утверждает решения, достигнутые фактическим арбитром, маркизом Кидо.
  Что же касается самих кланов-победителей, то, в отличие от англосаксонских стран, где военщина просто обслуживает интересы крупного капитала, или Германии, где военщина теснейшим образом переплетена с крупным капиталом, как промышленным, так и банковским, в Японии доминирует именно военщина - крупные промышленно-финансовые концерны, т.н. 'дзайбацу', находятся под покровительством либо Тесю, либо Сацума. Ну а политики, соответственно, обслуживают интересы кланов.
  Борьба Тесю и Сацума, во многом, обеспечила стратегическое раздвоение Японии - Тесю выступают за экспансию в Китай и СССР, поскольку именно Армия может захватить и контролировать ресурсы, находящиеся на материке, с соответственным увеличением своего влияния, Сацума делают ставку на южное, океанское направление экспансии.
  Еще одна особенность, заданная их интересами - Тесю отличаются крайним антирусским и антисоветским настроем, Сацума же свойственны антианглосаксонские настроения - применительно к СССР они выступают за мирные отношения с нашей Родиной; это ярко проявилось во время событий на Халхин-Голе, когда 'квантунская' группировка Армии, самая яро антисоветская, фактически поставила всех остальных перед фактом начала боевых действий с СССР - Флот же, в это самое время, не только не счел нужным хотя бы изобразить какую-то активность на наших дальневосточных рубежах, но и не скрывал своего злорадства по поводу разгрома Красной Армией группировки генерала Камицубара.
  Также отличается их восприятие окружающего мира - если руководству Армии, в основной массе, присущ крайний шовинизм, зачастую переходящий в откровенное шапкозакидательство, немного умеряемое только негативным опытом, то адмиралам свойственен намного больший реализм.
  - Минутку, товарищ 'Петров' - остановил аналитика морской разведки Верховный - тут, будьте добры, подробней - и насчет генералов, и насчет адмиралов.
  - Стиль мышления японского генералитета, товарищ Сталин, хорошо иллюстрирует программный документ, составленный начальником бюро военных дел генералом Муто для МИД, как своего рода руководство для американо-японских переговоров, ведшихся осенью 1941 года, и одобренный Генштабом Императорской Армии - доложил 'Петров'.
  - Требования к Вашингтону, писал Муто, должны были включить 'отказ Соединенных Штатов от вмешательства в 'японо-китайские дела', отмену в трехдневный срок закона о замораживании японских фондов, поставку нефти из США в Японию в количестве 6 млн. т в год, в т.ч. 1,5 млн. т авиационного бензина (в это время США производили 1,65 млн. т авиационного бензина в год. В.Т.). Америка должна принять меры к тому, чтобы голландские власти согласились удовлетворить требования Японии относительно предоставления ей привилегий в торговле, организации японских предприятий и въезда японских колонистов на территорию Индонезии, а также импорта в Японию 4 млн. т индонезийской нефти в год. Кроме того, Вашингтону вменялось в обязанность заставить британское правительство в трехдневный срок восстановить торговые отношения с Японией и отказаться от помощи Чунцину. В случае же, заявлялось в программном документе, если эти требования не будут выполнены по истечении недели, японская армия и флот начнут военные действия против США, Англии и Голландии'.
  - Все эти требования предъявлялись абсолютно серьезно - и это притом, что японские генералы прекрасно знали, что Америка экономически превосходит их десятикратно.
  - Прокомментировать точку зрения японских генштабистов, на мой взгляд, лучше всего можно, перефразировав известное высказывание Черчилля, а именно: 'Есть наглость, есть наглость в квадрате, и, есть наглость японского генералитета' - закончил изложение этого примера 'Петров'.
  - Здравомыслие японские военные проявили во время совещания кабинета министров и виднейших военачальников, проходившего в июле 1941 года - на этом совещании решался вопрос, нападать ли на нашу Родину немедленно, или подождать - продолжил 'Петров' - тогда даже такой антисоветчик, как лидер 'квантунцев' и военный министр Тодзио, высказался категорически против немедленного нападения на Советский Союз, обосновав свое несогласие опытом Халхин-Гола.
  - Крепкая зуботычина поспособствовала трезвому взгляду на жизнь - усмехнулся в усы Сталин - это хорошо, значит, есть надежда довести до японских милитаристов понимание необходимости соблюдения интересов СССР на Дальнем Востоке.
  - Так точно, товарищ Сталин - вытянулся 'Петров' - кстати, очень интересно подвел итоги этого совещания принц Фусима, бывший начальник МГШ.
  - Он сказал: 'Мы получили начальное образование на Хасане, среднее - на Халхин-голе, как люди азиатские с получением высшего можем подождать, пусть его получает Гитлер'.
  - Есть мнение, товарищи, что этого принца стоит взять на заметку - кивнул Сталин - а как насчет остальных адмиралов?
  - Адмирал Енаи, признанный руководитель Флота, летом-осенью 1941 года при полной поддержке начальника МГШ Нагано, и, чуть менее безоговорочной - командующего Объединенным флотом Ямамото, буквально требовал от императора - что для японца, самурая, вещь немыслимая, невозможная - пойти на любые, даже самые унизительные уступки американцам, ради спасения Японии - доложил 'Петров' - он понимал, что война с англосаксами станет катастрофой для Японии, это мы знаем точно.
  - Он боялся войны с Америкой и Англией? - уточнил Сталин.
  - Нет, товарищ Сталин - он именно понимал ее гибельность - твердо сказал 'Петров'.
  Сталин задумчиво кивнул - риск был очень велик, он это прекрасно понимал, но и величина приза впечатляла - в случае успеха операции, подобной германской, позиции СССР в Евразии становились почти непробиваемыми для 'заклятых друзей', так что в неизбежную 'холодную войну' СССР мог вступить, имея качественно лучшие шансы на победу, чем в мире 'Рассвета'.
  Разумеется, надо было тщательно просчитать все варианты, подстраховаться, насколько возможно - но, такой шанс выпадает раз в столетие, не чаще.
  - Хорошо, товарищ 'Петров' - а что Вы можете сказать о США? - поинтересовался Верховный.
  - Экономически Америка очень сильна, располагая сильнейшей в мире промышленностью и современным сельским хозяйством; США обеспечены почти всеми ключевыми видами сырья, недостающее же сырье они могут без особых хлопот закупить в Британской Империи и странах Латинской Америки - доложил 'Петров'.
  - 'Ахиллесова пята' США - это ее финансовая система - продолжил контр-адмирал - строго говоря, истоки нынешней слабости Америки в этом вопросе кроются во временах 'просперити' и Великой Депрессии, каковая, по общему мнению капиталистических экономистов США, продолжалась с 1929 по 1940 гг., и, закончилась только тогда, когда пошел рост военного производства.
  - Если рассматривать проблему с этих позиций - 'Петров' сделал паузу, ожидающе глядя на Сталина - и, дождавшись разрешающего кивка, продолжил - то суть дела можно выразить следующим образом: во-первых, экономика США сложилась как т.н. 'открытая экономика', рассчитанная и на значительный экспорт, и на существенный импорт; некогда дела отстояли иначе, но к концу XIX - началу XX века производственные мощности США перекрыли емкость и внутреннего рынка США, и емкость подконтрольных США рынков Канады и Латинской Америки - с этого момента наличие значительных внешних рынков стало обязательным условием экономического благополучия США; во-вторых, колоссальным фактором роста для американской экономики стала Первая Мировая война, когда США, выполняя военные заказы Антанты и, что менее известно, покрывая значительную часть мировых потребностей в гражданской продукции, не только стали первой экономикой мира, но и перекачали к себе больше половины мировых запасов золота, тем самым обеспечив золотое покрытие доллара; в-третьих, экономическое процветание 20-х годов во многом объясняется отложенным спросом внутри самих США - это своеобразный финансовый 'жирок', оставшийся после Первой Мировой; в-четвертых, Великая Депрессия, во многом была определена экономическим успехом США во время Первой Мировой войны - именно тогда были развернуты избыточные производственные мощности, продукция которых пользовалась ажиотажным спросом во время Первой Мировой, и, находила спрос в 20-е, пока не был израсходован потенциал отложенного спроса - если быть точным, эти мощности стали угрозой экономике США сразу после первоначального восстановления европейских экономик, поскольку потребности европейского рынков стали обеспечивать экономики соответствующих стран, разумеется, после конверсии - тоже относится и к рынкам колоний; этим и объясняется экономический кризис США 1919 года - попросту у их значительно выросшей за время войны промышленности не стало рынка сбыта нужной емкости; в-пятых, проблемой для США был панамериканский статус доллара - мировой резервной валютой был британский фунт стерлингов, соответственно, именно Великобритания получала сверхдоходы в качестве страны-держателя мировой резервной валюты, обменивая свои ассигнации на реальные ценности, и, тем самым, экспортируя свою инфляцию по всему миру; американцы таких возможностей не имели до 1931 года, когда правительство Макдональда совершило финансовое самоубийство Британской Империи, отменив золотой стандарт фунта стерлингов - в результате этого за месяц в Европе прочно обосновался американский доллар; в первом приближении можно сказать, что в капиталистических странах Европы наступило примерное равновесие американского доллара, британского фунта и французского франка; в-шестых, та экономическая линия, которую проводило правительство Рузвельта в 30-е годы - введение прогрессивного подоходного налога, что существенно уменьшало отрыв богачей от основной массы населения, отмену 'сухого закона', что лишило преступность колоссальных доходов, запрет американцам владеть золотыми слитками и инвестиционными монетами, что перекрыло канал ухода от бумажных долларов, и, соответственно, заметно снизило инфляцию, резкий рост государственных заказов, де-факто служивших средством регулирования экономики, ее поддержания 'на плаву', как в виде военных заказов, так и в виде т.н. 'общественных работ', обеспечивавшийся ценой резкого роста государственного долга США - все это позволяло удержаться на тонкой грани, на волосок отделяющей экономику США от возвращения Великой Депрессии.
  - Называя вещи своими именами, крупнейшие капиталисты США в 1940 году пошли ва-банк, развернув колоссальное военное и военно-морское строительство, и, дав 'добро' Рузвельту на создание системы ленд-лиза ценой беспрецедентного увеличения государственного долга - контр-адмирал перевел дух, отхлебнув нарзана, и, продолжил - это была отчаянная ставка, сделанная в расчете на то, что крупнейшие страны Евразии обескровят друг друга во время Второй Мировой войны - а США получат их рынки, золотые запасы, и, возможность окончательно утвердить доллар в качестве мировой резервной валюты; в том случае, если эта ставка будет проиграна, США ждет не просто возвращение Великой Депрессии, причем, имеющей не всемирный, а панамериканский характер, но и практически неизбежный крах финансовой системы; также есть серьезная вероятность либо распада США на несколько государств, либо социального взрыва - впрочем, это может быть предотвращено ценой установления фашистской или околофашистской диктатуры.
  - Благодарю Вас, товарищ 'Петров' - поблагодарил докладчика Сталин - общая ситуация более или менее понятна.
  - У кого есть вопросы к товарищу 'Петрову', можете их задать.
  - Товарищ контр-адмирал - задал вопрос Василевский - Вы упомянули беспрецедентный долг США - нельзя ли уточнить, насколько он велик?
  - Товарищ маршал, по состоянию на 1939/40 финансовый год доходы казны США составили менее 5,4 млрд. долларов, расходы - более 9,1 млрд. долларов, государственный долг - почти 43 млрд. долларов; в 1940/41 году, соответственно, 7,6 млрд., 12,8 млрд., 49 млрд.; в 1941/42 году, соответственно, 12,8 млрд., 32,4 млрд., 72,4 млрд. - доложил 'Петров' - по нашим расчетам, к концу этого года американский государственный долг превысит 240 млрд. долларов, т.е. нормальных доходов казны, без продолжения инфляционной накачки экономики необеспеченными деньгами, не хватит даже для выплаты процентов, не говоря уже о самом долге (все цифры соответствуют РеИ, единственно, они округлены до сотен миллионов В.Т.).
  - Для сравнения - уточнил 'Петров' - до начала инфляционной накачки экономики, в 1937 году, вся стоимость произведенной в США промышленной продукции составила 25,2 млрд. долларов, сельского хозяйства - 10 млрд. долларов (эти цифры также реальны В.Т.).
  Неплохо разбиравшийся в экономике Василевский непроизвольно округлил глаза, поскольку выводы напрашивались сами собой - элиты США должны были находиться в отчаянном положении, если они 'поставили на кон' стоимость всей промышленной и сельскохозяйственной продукции США, грубо говоря, за десятилетие, считая не только рост государственного долга, но и его обслуживание, вкупе с косвенными убытками.
  До глубины души был впечатлен и Лазарев - он попросту не знал, насколько в это время балансировали на краю пропасти ненавидимые им американцы.
  - Проще говоря, американскому руководству уже тогда было некуда отступать - а сейчас тем более, если я Вас правильно понял, товарищ 'Петров'? - спросил Василевский.
  - Не совсем так, товарищ Василевский - уточнил аналитик - если разобрать ситуацию подробнее, то, в первом приближении, по отношению к внешнему миру власть имущих в США можно разделить на империалистов и изоляционистов, а, по отношению к внутренним проблемам - к либералам, консерваторам и профашистам.
  - В первой половине 30-х расклады были примерно такими, причем они во многом сохранились до сих пор - большая часть крупных капиталистов, чье благополучие критически зависело от доступа на внешние рынки, сделала ставку на относительно мягкую по отношению к трудящимся массам и мелкой буржуазии линию и, на массированную внешнюю экспансию США - интересы именно этой группы выражал и выражает Рузвельт; была и есть могущественная, но менее влиятельная группа, делающая ставку на жесткое 'закручивание гаек' во внутренней политике, но расколотая по отношению к внешнему миру - тут в выразителях политики консерваторов-империалистов ходил и ходит до сих пор Макартур, интересы же консерваторов-изоляционистов, вполне благополучно кормящихся с внутреннего рынка США, и, естественно, не желающих рисковать имеющимся богатством, выражает Тафт; была относительно слабая группа профашистов, делавшая ставку на правого популиста Лонга, являвшегося неким подобием Муссолини.
  - В случае реализации плана Рузвельта добычи американским капиталистам хватило бы на все - и на удовлетворение собственных аппетитов, и на поддержание довольно высокого уровня жизни народных масс, и на сохранение мощных, высокооплачиваемых, отлично оснащенных ВС, и на активную внешнюю политику.
  - Надо заметить, что третий и четвертый пункты очень существенны, поскольку и эксперты по внешней политике, и, в особенности, разведчики и военные, ранее бывшие простой обслугой при корпорациях, как ранее морская пехота обслуживала интересы 'Юнайтед фрут' в Центральной Америке, в ходе Второй Мировой войны не просто резко повысили свой статус, но вышли на тот уровень профессиональной организации, который ранее был присущ только офицерскому корпусу американского ВМФ, тесно спаянному между собой, осознающему свои общие интересы, и, прекрасно умеющему их отстаивать благодаря тесным и взаимовыгодным связям и с владельцами верфей, и с политиками. Сейчас на этот уровень вышли и сухопутчики, и летчики, и разведчики из УСС - они распробовали вкус жирного пирога из щедрых государственных ассигнований, организовались, наладили нужные связи везде, где это было необходимо - и будут требовать свой кусок и в дальнейшем, категорически не желая возврата к прежней скромной жизни. Те же военные могут твердо рассчитывать на поддержку, например, автомобильных и паровозостроительных магнатов, которым очень понравилось производить танки, самоходки и бронетранспортеры.
  - И как Вы, товарищ 'Петров', оцениваете возможные политические расклады в правящих слоях США? - благожелательно глядя на флотского разведчика, поинтересовался Сталин.
  - К сожалению, товарищ Сталин, я плохо разбираюсь в политических моментах - поспешил отказаться от дальнейшего, становящегося опасным, влезания 'на чужую делянку' контр-адмирал - это специализация политической разведки, а я специализируюсь на военной экономике и флотских делах.
  - Жаль, Вы очень хорошо ввели нас в курс дела - товарищи надеялись на продолжение - высказался Сталин, снова продемонстрировавший свою, далеко не безобидную, привычку сталкивать и отдельных людей, и серьезные ведомства.
  - Что же, тогда попросим изложить свои соображения товарища Берия.
  - Товарищ Сталин, я согласен с товарищем 'Петровым' в изложении предшествующих и текущих событий, - начал шеф госбезопасности, прекрасно умевший улавливать настроение Хозяина - да, Сталин терпеть не мог глупого риска, он вообще плохо переносил глупость, но, к риску, могущему многократно окупиться, риску оправданному, отношение было иным - осторожным, но не безоговорочно отрицательным - что же касается прогнозов на будущее, можно предположить следующее - да, правящие слои США временно объединились вокруг плана Рузвельта, но, сейчас, когда становится ясно, что он, в лучшем случае, не принесет ожидавшихся прибылей, а, в худшем, приведет к колоссальному провалу, возможен новый раскол элит США.
  - Ключевым будет вопрос денег - поскольку средств будет катастрофически не хватать на всех желающих, главным будет вопрос, кого обделят при новом разделе катастрофически уменьшившегося пирога.
  - В первом приближении можно предположить следующее - поскольку на относительно высокий уровень жизни широких масс средства можно будет изыскать только ценой резкого урезания аппетитов крупного капитала и военщины всех мастей, именно массы и ждет резкое снижение реальных доходов, разумеется, в сочетании с 'закручиванием гаек' во внутренней политике. Исходя из опыта Великой Депрессии - я имею в виду историю с разгоном марша ветеранов - можно уверенно предположить, что будут востребованы такие фигуры, как Эйзенхауэр и Макартур.
  - Вы что-то хотите спросить, товарищ Лазарев? - благожелательно поинтересовался Сталин, перехвативший недоумевающий взгляд Лазарева, явно не понимающего, о чем идет речь.
  - Так точно, товарищ Сталин - четко доложил Лазарев, знавший о том, что лучше признаться в своем незнании, чем изображать из себя всезнайку - первое Сталин мог простить, со вторым дела обстояли намного хуже - я не понял, о какой истории с маршем ветеранов идет речь.
  - Товарищ Берия, осветите подробно этот момент - мягко порекомендовал Верховный.
  Присутствующие 'сделали зарубку на память' - Лазарев явно был в большом фаворе у Хозяина.
  - Дело было так - во время Первой Мировой войны американским солдатам, воевавшим в Европе, недоплатили жалованье - обстоятельно начал излагать суть дела Берия - уже после войны Конгресс рассмотрел это дело, признал недоплату, и, принял специальный закон - но, выплату отложили.
  - В разгар кризиса ветераны устроили марш на Вашингтон, требуя немедленной выплаты - по американским законам они были полностью в своем праве, причем, надо отметить, марш проходил не под левыми, даже не под либеральными лозунгами - он был весьма консервативным.
  - Поскольку сумма требовалась немалая - а в американской казне, в это время, 'мышь с голодухи удавилась' - позволил себе пошутить Берия - марш было решено разогнать; а, поскольку дело было на территории федерального округа Колумбия - ветераны вместе с семьями поставили палаточный лагерь под Вашингтоном - где нет прямого запрета на использование армии против гражданского населения США, действующего на территории всех штатов США, хотя, конечно, с точки зрения даже буржуазных законов США момент очень скользкий, для разгона ветеранов и разгрома их палаточного лагеря была использована армейская кавалерия, усиленная танками.
  - Руководил всем этим генерал-майор Макартур, а его правой рукой был майор Эйзенхауэр, тогда бывший его адъютантом - закончил Берия.
  - Строго говоря, товарищ 'Петров' намекал на истории, связанные с политической борьбой в США в преддверии президентских выборов 1936 года, когда группировка консерваторов-империалистов собиралась выдвинуть кандидатом в президенты генерал-майора Макартура - после разгона он стал крайне желательным кандидатом у правых консерваторов, поскольку было ясно, что этот кадр выполнит любой приказ, а профашисты - бывшего губернатора Луизианы, на тот момент сенатора, Лонга - продолжил объяснение политических раскладов в США Берия - так что группировке либералов-империалистов пришлось очень сильно потрудиться, чтобы обеспечить Рузвельту переизбрание - Лонгу организовали политическое убийство, ну а Макартура убивать было никак нельзя, чересчур уж мощные силы за ним стоят, поэтому пришлось организовать ему почетную отставку с последующей почетной ссылкой на Филиппины, на должность главнокомандующего марионеточной филиппинской армией, силой в дивизию неполного состава, но, с присвоением звания аж фельдмаршала - правда, филиппинского (соответствует РеИ. В.Т.).
  Присутствующие дружно улыбнулись - фельдмаршал, являющийся главкомом над целой дивизией, производил сильное впечатление.
  - Другое дело, что при всем консерватизме обоих генералов, отличия между ними очень велики - продолжал подробно излагать суть дела Лаврентий Павлович.
  - Эйзенхауэр является выходцем из небогатой семьи, пробившимся в жизни своим горбом - тип классического служаки, по точному определению Лермонтова 'Слуга царю, отец солдатам' - начал характеризовать одного из потенциальных противников СССР Берия - несомненный преданный слуга правящего класса США, стойкий консерватор республиканского толка по убеждениям, но, в то же время, военный специалист высокого класса, которому присуща трезвая оценка ситуации, человек, не только не склонный к авантюрам, но, вообще не склонный к неразумному риску, здравомыслящий, осторожный, привыкший взвешивать все реалист (данная характеристика соответствует реальности - об Эйзенхауэре писали, что 'Точно так же как Эйзенхауэр был последним президентом США, признававшим за Конгрессом право решать вопрос об объявлении войны, он же был и последним президентом, признававшим, что даже у Соединённых Штатов ограниченные возможности', сам же он отличился как ответом на вопрос, желательна ли для США война с СССР 'Нет, у Америки нет такого количества бульдозеров, чтобы убрать все трупы американцев с улиц наших городов', так и формулировкой соотношения экономических затрат к военной мощи 'Проблема заключается в том, чтобы достичь необходимой военной мощи, не допуская излишнего перенапряжения экономики. Наращивать военную мощь без учёта экономических возможностей - значит защищаться от одной напасти, вызывая другую'. В.Т.).
  - Макартур же является выходцем из американской аристократии - внук влиятельного вашингтонского судьи, сын армейского генерала - одним словом, неотъемлемая частица истеблишмента США - продолжил изложение Берия - он тоже верный слуга правящего класса США, но это совершенно другой человеческий тип, нежели Эйзенхауэр - Макартур, в отличие от Эйзенхауэра, являющегося военным и по форме, и по содержанию, по сути своей является жестоким, самовлюбленным, не знающим границ политиканом в военной форме, трусливым и очень властолюбивым, склонным к авантюризму (это соответствует реальности - Макартур вначале с треском провалил оборону Филиппин, имея достаточные силы и средства для успешной обороны, затем бросил вверенные ему войска, сбежав в Австралию, т.е. по сути дела, дезертировал; Рузвельт не смог не только отправить подонка под трибунал, но и хотя бы перевести его на какую-нибудь малозначительную должность - слишком мощная была у Макартура поддержка, слишком многие власть имущие рассматривали его как возможный политический противовес 'розовому' Рузвельту; вышвырнуть Макартура из армии после очередного провала, случившегося в 1951 году в Корее, когда 'великий стратег' прохлопал контрнаступление НОАК, и, чтобы прикрыть свой провал, предложил нанести ядерный удар по Китаю, смог только эталонный русофоб и антикоммунист Трумэн, причем сделано это было с формулировкой 'за полную военную некомпетентность'. В.Т.).
  - Вы считаете, товарищ Берия, что подобного типа могут выдвинуть в президенты США на предстоящих выборах? - жестко спросил Сталин - Вам не кажется, что подобный президент может стать серьезной угрозой для правящего слоя США в силу своих личных качеств?
  - Такая вероятность есть, товарищ Сталин - в конце концов, его предназначали на пост президента в 1936 году, хотя его 'таланты' вряд ли были тайной для его хозяев - Берия возражал, отлично зная то, что Сталин, как правило, нормально относится к аргументированным возражениям - вот лизоблюдов Хозяин не любил, хотя их ему и приходилось терпеть - более того, его прикрыли после филиппинского позора, назначив на одну из ключевых должностей в армии, более того, ему старательно делали 'паблисити', изображая героем войны.
  - Не зря же его хозяева тратили деньги на заведомую бездарность, законченного труса и мерзавца - значит, планируют его использовать.
  - Возможно, конечно, что сейчас его собираются использовать не в качестве президента, а в качестве 'злого следователя', 'большой дубинки' США - но, он наверняка будет востребован.
  - 'Злой пес' - это возможно - согласился Сталин - а насчет президента, есть мнение, что Вы заблуждаетесь, товарищ Берия, поскольку вряд ли американские капиталисты не понимают, что такой президент запросто пустит по ветру все, достигнутое Рузвельтом.
  - Хорошо, товарищ Берия, а каково мнение подчиненных товарища Фитина (начальник ПГУ МГБ В.Т.) о возможных политических раскладах в США в целом? - поинтересовался Сталин.
  - С учетом неизбежного резкого поправения политики США полностью исключается сохранение у власти Уоллеса (Генри Уоллес, в описываемое время вице-президент, сторонник углубления партнерских отношений с СССР), маловероятно востребование Баркли (Олбен Баркли, видный левый демократ, в РеИ был вице-президентом во время второго срока Трумэна В.Т.) - начал краткий пересказ подробного доклада, подготовленного политической разведкой, Берия, понявший, что Хозяин считает нужным ввести армейцев и моряков в курс дела - Тафт, судя по всему, останется влиятельным оппозиционером, по крайней мере, до тех пор, пока крах империалистического курса не станет стопроцентно очевиден, и, элитам США не придется возвращаться к 'доктрине Монро'.
  - Вообще, судя по всему, скоро будет сформулирована новая внешнеполитическая доктрина США, суть которой выражена примерно так 'США имеют право вмешиваться во внутренние дела любой страны, ради борьбы с коммунистической угрозой, поскольку коммунизм является величайшей угрозой для интересов США' (Берия пересказывает суть концепции, в РеИ известной как 'Доктрина Трумэна' В.Т.).
  - Соответственно, будут востребованы люди, способные активно продвигать интересы США в условиях жесткого противостояния с нами - в экономике и дипломатии, скорее всего, это будет генерал Маршалл (НГШ в описываемое время, автор 'Плана Маршалла', государственный секретарь и министр обороны в кабинете Трумэна В.Т.), несомненно, очень талантливый экономист и специалист по планированию, с высокой вероятностью могущий быть назначенным государственным секретарем; кроме того, наверняка усилится позиции представителей крупнейшего капитала в государственном управлении - из действующих фигур это Стеттиниус и Ачесон; в военном деле - Эйзенхауэр, который может стать руководителем военного ведомства, кроме того, вполне возможно образование помимо существующих министерств армии, ВМФ и ВВС еще и министерства обороны, координирующего оборонную политику США (в РеИ образовано в 1947 г. В.Т.) - это будет уступка и военной элите, и республиканцам; министром юстиции - Форрестол, поскольку понадобится человек, готовый предельно жестоко подавлять возможные протесты, не просто антикоммунист, а крайний консерватор, практически фашист.
  - Минутку, товарищ Берия - прервал докладчика Сталин - насколько я помню, министр юстиции США, в основном, занимается юридическими вопросами, например, представлением интересов федерального правительства в судах - строго говоря, его должность, в буквальном переводе с английского языка называется 'Генеральный адвокат'. Если уж говорить о подавлении протестов, то этим занимаются ФБР и Национальная Гвардия.
  - Практически невозможно, чтобы Форрестол сумел сковырнуть с должности Гувера - возразил Берия - хотя бы потому, что Гувер, и полностью устраивает американских капиталистов своим оголтелым антикоммунизмом, ничуть не меньшим, чем у Форрестола, и, за двадцать лет сумел накопить на всех гору компромата.
  - Что касается Национальной Гвардии, с ее двойной системой подчинения, губернаторам штатов и президенту, обусловленной ее ролью и как своеобразных внутренних войск, подчиненным губернаторам, и как действующего резерва армии США - тут возможны варианты. Не исключен вариант введения должности помощника президента по работе с Национальной Гвардией, в должностные обязанности которого будет входить организация вооруженного подавления народных протестов - или координация действий частей НГ, в том случае, если начнутся протесты в нескольких штатах.
  - Другое дело, что даже жесткое подавление народных масс, 'закручивание гаек' в политике, сочетающееся с резким снижением уровня жизни, не отменит противостояния империалистов и изоляционистов в верхушке - и чем больше ресурсов будет тратиться на империалистическую политику, притом, что вложения во Вторую Мировую войну не окупились; в особенности, если и эти расходы не будут окупаться; тем жестче будет противостояние, тем громче изоляционисты будут требовать возврата к 'доктрине Монро'.
  - Отлично - Сталин хмыкнул в усы - стало быть, надо будет обеспечить господ изоляционистов убедительными аргументами.
  - Так, товарищ Василевский, Ваша очередь.
  - Товарищ Сталин - начал доклад НГШ, человек, которого с полным на то основанием называли штабным гением Сталина - Генштаб провел расчеты с учетом новой политической ситуации.
  - Агрессия англо-американцев в Европе представляется маловероятной - у них немного шансов на успех даже сейчас, когда наша армия еще толком не закрепилась в Западной и Центральной Германии, в дальнейшем, с закреплением нашей армии и развертыванием Фольксармее, это превратится в авантюру, практически обреченную на провал.
  - Исходя из текущей ситуации, наиболее вероятно обращение американцев к 'периферийной стратегии', имеющей целью втягивание СССР в гонку вооружений, ставка на наше истощение в локальных конфликтах.
  - Генштаб считает наиболее реальными возможностями для англо-американцев развязывание конфликтов в Иране - для них жизненно важно лишить нашу страну подступов к крупнейшим нефтяным месторождениям планеты, и, не допустить нашего контроля над ключевой точкой транспортного коридора нефти Персидского Залива - Ормузским проливом; на Дальнем Востоке представляются неизбежными конфликты в Китае, и, если Япония достанется янки - в Корее, поскольку США жизненно необходим экономический и военный контроль над центральным районом Тихого океана.
  'Иванов' и 'Петров' мысленно 'сделали зарубки' - нет, еще в 30-е годы было известно, что регион Персидского залива буквально плавает на нефти, но, вот уверенно говорить о том, что именно там находятся крупнейшие в мире месторождения нефти.. Между тем, начальник Генштаба говорил об этом, как о точно установленном факте - и ни у кого у присутствующих это не вызвало ни малейшего удивления..
  - Ваши подчиненные хорошо поработали - кивнул Сталин - но, пока, есть мнение, надо сосредоточиться на анализе возможных вариантов на Тихоокеанском ТВД.
  - Товарищ Кузнецов, кто будет докладывать?
  - Товарищ Сталин, доклад подготовил контр-адмирал Лазарев - вытянулся адмирал Кузнецов.
  - Хорошо, товарищ Лазарев, приступайте - приказал Сталин.
  - Товарищ Сталин, на сегодняшний день на Тихом океане сложилась следующая обстановка - начал обстоятельный доклад волнующийся Лазарев, которому еще не доводилось оказываться в числе людей, участвующих в разработке большой стратегии СССР - с одной стороны, Лазареву очень не хотелось менять амплуа своего рода корсара на имперской службе, чистой воды исполнителя, на амплуа человека, принимающего решения, но, с другой стороны, после прошлого совещания у Сталина стало ясно, что оставаться 'морским волком' ему не дадут, поскольку Красному Императору нужен именно адмирал Лазарев - Япония пока удерживает т.н. 'оборонительный периметр Империи', но происходит это только потому, США были вынуждены сосредоточить свои силы в Атлантике, поэтому Японию оставили 'на десерт'.
  - Сейчас Японией займутся всерьез - и у самураев просто нет достаточного флота, чтобы обеспечить мобильную составляющую обороны.
  - США могут выставить на театре от 7 до 10 тяжелых авианосцев типов 'Эссекс' и 'Эссекс М', каждый из которых может нести 90-100 самолетов - и еще не менее 11 авианосцев этих типов находятся на стапелях в разной степени готовности, причем не менее 3 этих авианосцев могут войти в строй в течение 1945 года.
  - Надо отметить, что по своим совокупным характеристикам 'Эссексы' являются лучшими тяжелыми авианосцами в мире - это, если можно так выразиться, авианосный вариант Т-54.
  - Дополняет 'Эссексы' удачный тяжелый авианосец довоенной постройки 'Энтерпрайз' - собственно, тип 'Эссекс' спроектирован на базе 'Энтерпрайза', в США его называют 'улучшенный 'Энтерпрайз'. Также у американского флота на Тихом океане имеется неплохой тяжелый авианосец 'Саратога' типа 'Лексингтон'.
  - Кроме этого, в США начато строительство сверхтяжелых авианосцев - это корабли нового поколения, аналогов вообще не имеющие. В постройке находятся 3 корабля, вступление в строй первого из них запланировано на вторую половину 1945 года.
  - Известно об этих кораблях не очень много - предположительно, их стандартное/полное водоизмещение составит 45000/более 60000 тонн, скорость - более 30 узлов, дальность и мореходность должны соответствовать условиям тихоокеанского ТВД, авиагруппа - до 150 машин. Не вполне ясен вопрос с корабельной ПВО - то ли они получат 'Бофорсы', то ли - новейшие 76-мм автоматические зенитки.
  - Помимо этого, ВМФ США располагает хорошими легкими авианосцами типа 'Индепенденс', перестроенными из легких крейсеров типа 'Кливленд'. Эти корабли имеют двухуровневый ангар, что является серьезным достижением американской кораблестроительной промышленности, и, стандартная численность авиагруппы составляет 42 самолета. С учетом того, что максимальная численность авиагруппы на 25% больше стандартной, речь может идти где-то о 50-53 самолетах.
  - В 'Индепенденсы' перестроено 9 'Кливлендов', один потоплен, в данный момент введено в строй не менее 12 'Кливлендов', на заключительных стадиях постройки находятся не менее 10 КРЛ этого типа.
  - В принципе, американцы могут позволить себе перестроить в легкие авианосцы все, находящиеся в достройке 'Кливленды', если еще не сделали этого - есть отработанный проект, есть мощности заводов и верфей, недостатка в легких крейсерах у них нет.
  - Да и вообще, достройка среднего легкого крейсера в качестве хорошего легкого авианосца могла быть для них оптимальным вариантом расходования ресурсов.
  - Минутку, товарищ Лазарев - прервал докладчика Сталин - Вы сказали 'если еще не сделали это' - что именно Вы имеете в виду?
  - Если американцы сочли нужным быстро усилить авианосную составляющую, то, начиная со времени потопления 'Айовы', они могли достроить как 'Индепенденсы' 5 или 6 'Кливлендов' - ответил Лазарев - это в значительной степени компенсирует им потерю трех 'Эссексов' в Атлантике, исходя из того, что 'Эссексы' точно могут нести 100 самолетов, или чуть меньше, а, насчет 'Индепенденсов' есть сомнения насчет 50 самолетов, так что имеет смысл пока ориентироваться в подсчетах на стандартную численность авиагруппы.
  - С хорошей точностью можно сказать, что американцы потеряли авианосцы, способные нести 300 палубных самолетов - и, с несколько меньшей точностью - если было принято решение об этих КРЛ, что введены в строй АВЛ, способные нести 210-252 самолета; возможно, больше, но это точно неизвестно.
  - В целом, оценивая текущую ситуацию с авианосными силами США, можно говорить о 8-11 тяжелых авианосцах, и о 8-14 легких авианосцах - соответственно, они могут нести от 1100 до 1700 палубных самолетов.
  - Простите, товарищ Лазарев - прервал его Кузнецов - но новая перестройка 'Кливлендов' ведь не подтверждена разведкой?
  - Да, товарищ Кузнецов - согласился Лазарев - но и технически, и экономически она вполне по силам США, не говоря уже о быстром и относительно дешевом усилении авианосного флота, так что я считаю нужным учесть и эту возможность.
  - В перспективе авианосные силы США, как минимум, компенсируют потери - если японцы сумеют нанести им достаточно тяжелые потери, что крайне маловероятно; как максимум, смогут увеличить свои возможности, исходя из числа палубных машин, в полтора-два раза.
  - Палубная авиация США в настоящее время является сильнейшей в мире не только количественно, но и качественно, будучи укомплектованной новейшими многоцелевыми истребителями 'Хеллкэт' и 'Корсар', способными нести до тонны бомб, торпедоносцами/горизонтальными бомбардировщиками 'Эвенджер', пикировщиками 'Хеллдайвер'. Известно о работах по палубным самолетам нового поколения, которые могут поступить на вооружение ВМФ США уже во второй половине следующего года - это тяжелый многоцелевой истребитель с очень мощным вооружением из 4 20-мм пушек и 4 12,7-мм пулеметов и рекордной бомбовой нагрузкой до 2 тонн (в реальности известен как 'Тайгеркэт' В.Т.) и легкого высокоманевренного истребителя завоевания господства в воздухе, с относительно слабым вооружением из 4 12,7-мм пулеметов, своеобразного аналога нашего Як-3 (в реальности - 'Биркэт' В.Т.). Предположительно, тяжелый истребитель должен будет базироваться на эскадренных авианосцах, легкий - на легких и эскортных.
  - Товарищ Лазарев, это настолько важно? - спросил Сталин.
  - Это очень важно, товарищ Сталин - в случае успеха этих проектов, американская палубная авиация получит пару самолетов, в которой тяжелый истребитель станет единой платформой для унифицированного семейства, состоящего из тяжелого перехватчика, как дневного, так и ночного, торпедоносца/горизонтального бомбардировщика, вдобавок, неплохо пикирующего; легкий же истребитель сможет эффективно расчищать небо от истребителей противника.
  - Это будет очень опасный для противников США тандем - с высокой крейсерской и максимальной скоростью, что изрядно затруднит перехват, приличной маневренностью, мощным вооружением. Отдельно надо заметить, что американцы, в случае с тяжелым истребителем, осуществили настоящий технический прорыв - впервые в мире на палубе авианосца сможет полноценно базироваться двухмоторный самолет, что создает изрядный задел на будущее, позволяющий резко увеличить ударные возможности авиагрупп.
  - Отдельно следует упомянуть американскую корабельную ПВО - в отличие от японцев, ограничившихся простым количественным увеличением допотопных 25-мм 'гочкиссов', американцы совершили настоящую революцию в этой области, перейдя от неудачных 28-мм 'чикагских пианино' к очень совершенным технически 40-мм 'бофорсам', имеющим централизованную систему управления зенитным огнем, основанную на использовании РЛС, и введя дистанционные радиовзрыватели к 40-мм снарядам. Это обеспечило качественный рост возможностей системы корабельной ПВО.
  - Тяжелые универсалки остались прежними - янки не сочли нужным менять весьма удачные 127-мм пушки, ограничившись введением централизованной СУАЗО и дистанционных взрывателей.
  - Последним элементом этой системы являются 20-мм 'эрликоны' с ручным наведением - на тот маловероятный случай, если кому-то повезет проскочить через зенитный 'зонтик', создаваемый 'бофорсами'.
  - Характеризуя возможности новой системы корабельной ПВО ВМФ США, должен отметить, что прежние варианты воздушных атак, силами нескольких десятков самолетов, ранее довольно успешно проводившиеся японскими летчиками, ныне гарантированно приведут к тяжелейшим потерям, с очень малыми шансами на успех, даже в случае атаки одиночного линкора или тяжелого авианосца, не успевшего поднять истребители
  - С учетом того, что на тяжелых кораблях ВМФ США есть высокоэффективные поисковые РЛС, позволяющие засечь группу самолетов на дистанции, по крайней мере, в 80-100 миль, внезапная атака практически невозможна - в принципе, летчики могут осуществить полет на малых высотах, ниже высоты обнаружения радаром, но групповой полет над морем, без наземных ориентиров, на бреющем полете, практически без доразведки цели, посилен только для очень опытных пилотов и штурманов, с отличной слетанностью - но, отсутствие доразведки цели делает шансы на обнаружение цели мизерными.
  - Атака же американской оперативной группы такими силами является гарантированным самоубийством с нулевыми шансами на успех.
  - Важным элементом авианосных сил ВМФ США являются эскортные авианосцы - продолжил свой рассказ Лазарев, наблюдая за тем, как мрачнеют его слушатели - в его изложении флот США крайне напоминал Змея Горыныча, у которого имелась не только бронированная шкура, острые клыки и огненное дыхание, но и имелась неприятная для его врагов привычка отращивать вместо одной отрубленной головы две новых - строго говоря, в США есть две основные серии кораблей этого класса - 'Боуг', известно о вводе в строй 46 кораблей этого типа, несколько, по разным данным, до 10 единиц, потеряны в Атлантике - стандартное водоизмещение - 8300 т, максимальная скорость - 16-16,5 узлов, довольно сильное зенитное вооружение, авиагруппа - 20 машин, но недостаточные для Тихоокеанского ТВД дальность и мореходность, так что использовать их на Тихом океане можно с существенными ограничениями; и значительно более совершенные эскортные авианосцы типов 'Касабланка' (50 кораблей), 'Сэнгамон'(4 корабля) и 'Комменсмент Бей' (10 в строю, 13 в постройке), входящие в строй с прошлого года, с увеличенными водоизмещением, скоростью, дальностью, мореходностью, авиагруппой - от 20 до 34 самолетов, так что эти корабли соответствуют требованиям тихоокеанского театра; в настоящее время известно о вводе в строй 64 АВЭ этих типов, еще полтора десятка находятся в постройке.
  - Эскортные авианосцы этих типов могут с успехом использоваться для поддержки десанта.
  - В целом же, сейчас США располагают примерно 100-110 эскортными авианосцами, способными нести примерно 2000-2200 самолетов - этого достаточно, чтобы и обеспечить безопасность конвоев, и обеспечить воздушную поддержку десантов. Находящихся в постройке АВЭ достаточно, чтобы компенсировать вероятные потери.
  - Особо надо рассмотреть организационные структуры флота США - на Тихом океане находятся флоты с нечетными номерами 3-й, 5-й и 7-й.
  - Проще всего обстоят дела с 7-м флотом - он действует на южном направлении, обеспечивая десантные операции Макартура. Базируется этот флот на порты Австралии, тесно взаимодействуя с австралийцами и новозеландцами. Этот флот самый слабый из тихоокеанских флотов США.
  - В центральной части Тихого океана формально действуют два флота - 3-й и 5-й; фактически же это один флот, с одним корабельным составом, в частности, одной на двоих главной ударной силой - Оперативным Соединением 38/58, службами снабжения и прочим, но двумя разными штабами и командующими - Хэлси и Спрюэнсом.
  - Судя по косвенным данным, столь необычное разделение объясняется тем, что столкнулись интересы очень могущественных групп, каждая из которых продвигала своего человека - в конце концов, они договорились, решив, что их протеже будут командовать по очереди.
  - Так вот, ключевой объект нашего интереса - это именно ОС 38/58, быстроходное авианосное соединение. Благодаря товарищам из разведки ВМФ удалось выяснить следующее - в состав соединения должны входить четыре оперативные группы, в состав каждой из которых должны были бы входить два тяжелых и два легких авианосца, четыре крейсера, двенадцать эсминцев, но, возможны, исходя из наличия авианесущих кораблей, и другие варианты, например, один тяжелый и три или четыре легких авианосца, или три тяжелых и два легких авианосца. Отдельно оговорен вариант организации быстроходных линкоров - возможно как их включение в авианосные оперативные группы, по одному или два корабля, так и создание отдельной оперативной группы, состоящей из шести или семи современных линкоров с кораблями сопровождения.
  - Т.е., в первом приближении, ОС 38/58 состоит из 15-20 авианосцев, 6-7 современных линкоров, примерно 20 крейсеров - желаемые пропорции тяжелых и легких крейсеров установить не удалось, возможно, что их и не оговаривали, 60-70 современных эсминцев - разумеется, предусмотрен и корабельный резерв, для быстрой замены поврежденных или потопленных кораблей. Применительно к авианосцам - два тяжелых и два легких, в дальнейшем желательно увеличение резерва.
  - Совокупная численность авиагрупп, исходя из того, что в ОС находятся 8 'Эссексов' и 'Индепенденсов', при стандартной численности авиагрупп составит 992 самолета, при максимальной - 1240 машин; практически же, исходя из текущей ситуации, надо рассчитывать, как минимум, на 800 машин, как максимум - примерно на 1100 самолетов.
  - Разрешите задать вопрос товарищу Лазареву, товарищ Сталин? - спросил Василевский.
  - Да - кивнул Сталин.
  - Товарищ Лазарев, Вы полностью уверены в точности приведенных цифр? - спросил начальник Генерального Штаба.
  - Это колоссальные цифры - не может это быть преувеличением? - деликатный Александр Михайлович не стал использовать термин 'дезинформация'.
  - Уверен полностью - собственно, цифры я даю по минимуму, только те, которые перепроверены, самое малое, трижды - прямо ответил Лазарев - реальные цифры, скорее всего, окажутся процентов на 15% выше.
  - Что касается величины цифр - не могу с Вами не согласиться, товарищ маршал, только ОС 38/58 более чем на порядок сильнее всего нашего надводного флота, поскольку у нас нет ни одного авианосца, ни одного современного линкора, да и вообще, один 'Эссекс', по затраченному металлу равен одной нашей танковой армии, по затраченным деньгам - вдвое; что же касается линкоров, то, по металлу, в зависимости от типа, - вдвое-втрое больше, по деньгам - втрое-впятеро.
  Василевский задумчиво кивнул, мысленно переведя более чем два десятка 'Эссексов' и полтора десятка современных американских линкоров, построенных и строящихся, в условные танковые армии - цифры получались астрономические, но Лазареву он верил, имея для этого основания.
  - Нарисованная Вами картина впечатляет, товарищ Лазарев - заметил Сталин - но товарищей интересует вопрос - а что этой мощи могут противопоставить японцы?
  - У японцев, товарищ Сталин, дела обстоят намного хуже - продолжил свой подробный доклад контр-адмирал - после разгрома у Мидуэя они, помимо массовой перестройки в авианосцы всех кораблей, какие только возможно перестроить, приняли т.н. 'Пересмотренный пятый кораблестроительный план' (он же программа 'пять-пятнадцать' В.Т.), согласно которому, помимо достройки уже строящихся тяжелого авианосца типа 'Тайхо' и двух средних типа 'Унрю', запланирована постройка пяти тяжелых АВ типа 'улучшенный 'Тайхо'' и пятнадцати средних типа 'улучшенный 'Унрю''.
  - Теоретически, все замечательно - каждый из 'Тайхо' может нести 80-100 самолетов, это быстроходный, отлично бронированный и сильно вооруженный корабль; с 'Унрю' все не так однозначно - это быстроходный, с большой для его водоизмещения авиагруппой, насчитывающей до 60-65 самолетов и неплохим вооружением, но, бронирование у него очень слабое, так что боевая устойчивость у этих кораблей невелика; в сумме, 6 'Тайхо' и 17 'Унрю' могут нести до 1700-1800 самолетов, так что, на первый взгляд, выполнив эту программу, Япония могла бы получить авианосный флот, сопоставимый с американским.
  - На практике, все портит один момент - ввод в строй пяти 'улучшенных 'Тайхо', который должен завершить эту программу, запланирован на вторую половину 1948 года (соответствует реальности В.Т.), так что эта программа, по сути своей, является средством отсрочить разгром Японии, но, никак не переломить ход войны.
  - В настоящий момент Императорский флот имеет в своем распоряжении двух ветеранов Перл-Харбора - 'Секаку' и 'Дзуйкаку' - это хорошие, быстроходные авианосцы, с сильными авиагруппами, насчитывающими по 72 самолета, но слабым бронированием; недавно вступил в строй вышеупомянутый 'Тайхо'; скоро должны вступить в строй 'Унрю' и 'Амаги'; в конце года должен вступить в строй первый из 'улучшенных 'Унрю' - 'Кацураги'. Соответственно, если сражение за Марианы начнется в конце лета - начале осени, то Япония сможет выставить соединение из 5 быстроходных авианосцев, располагающих, в общей сложности, примерно 350-400 самолетами; если американцы дотянут до конца года, то у японцев будет еще и 'Кацураги' - и на 60 машин больше.
  - Слабые места японцев - это качественно уступающая американцам зенитная артиллерия, поскольку о централизованном управлении зенитным огнем, стабилизированных зенитках и радиовзрывателях они могут только мечтать; слабое бронирование всех авианосцев, кроме 'Тайхо'; очень слабая связь, что выражается и в очень плохом качестве радиостанций, и в примитивных поисковых радарах, представляющих собой копии старых английских РЛС, захваченных в Сингапуре.
  - Отдельно следует упомянуть палубную авиацию самураев - 'Зеро', в 1941 году бывший лучшим палубным истребителем в мире, сейчас, несмотря на все модернизации, безнадежно устарел морально - попытки создать ему замену буксуют из-за отсутствия мощного, надежного мотора; новые горизонтальные бомбардировщики/торпедоносцы В6N имеют хорошие характеристики эталонных машин, но, без надежного истребительного прикрытия и квалифицированных экипажей не стоит ждать от них особых успехов даже при атаках относительно слабозащищенных, по американским меркам, целей; неплохи характеристики эталонных образцов пикировщика D4Y, хотя бомбовая нагрузка слишком мала по современным меркам - но, тут те же вопросы, что и с торпедоносцами.
  - Вы, товарищ Лазарев, особо упомянули о хороших характеристиках эталонных машин японцев, но ничего не сказали о серийных машинах; также Вы сказали о отсутствии у японцев квалифицированных экипажей, хотя после разгрома у Мидуэя прошло уже два года. Можете осветить эти вопросы подробнее? - уточнил Сталин.
  - Виноват, товарищ Сталин - вытянулся Лазарев - не доложил своевременно.
  - Качество серийной техники у японцев намного хуже эталонных образцов за счет следующих факторов - во-первых, Япония является единственной из воюющих держав, где отсутствует система брони для высококвалифицированных рабочих; во-вторых, у них слишком мало современных специализированных станков - их станкостроение производит большое количество универсальных станков низкого качества, потребность же в высококачественных металлорежущих станках они покрывали за счет импорта из США, будучи вторым, после Англии, покупателем таких станков; в-третьих, у них нет стабильного поступления комплектующих высокого качества, изготовленных из хороших конструкционных материалов, на авиационные заводы, поскольку их промышленность не может обеспечить ни выпуск конструкционных материалов, ни комплектующих - поэтому комплектующие производят многочисленные мелкие подрядчики из условно годных материалов.
  - Что же касается квалификации экипажей, то, до войны японское командование сделало ставку на немногочисленную отборную авиацию первой линии - следствием такого выбора стало отсутствие резерва опытных летчиков; после того, как большинство из них погибло, полноценно восполнять потери стало невозможно и потому, что система обучения рассчитана на подготовку довольно малого числа летчиков и штурманов, и, потому, что банально не хватает моторесурса, и, в особенности, авиабензина. Вообще, в Японии нет производства 100-октанового бензина; формально японская авиация летает на бензине с октановым числом 87, но, на деле его качество еще хуже.
  - Есть мнение, товарищи, судя по тому, как точно осведомлен товарищ Лазарев, что наша морская разведка отлично работает - надо поощрить товарищей - произнес Сталин.
  - Товарищи работают великолепно - добавил свои 'пять копеек' Лазарев - особенно, если учесть, какой драконовский режим секретности установлен в Японии - достаточно вспомнить историю строительства 'Секаку' и 'Дзуйкаку' - японцы объявили, что это два новых линкора; для сравнения, американцы, когда строили 'Айову', сообщили, что это новый линкор, который будет вооружен 12 381-мм орудиями - но, все-таки, признали, что это линкор (эти дезинформационные кампании были в РеИ В.Т.).
  - Еще у Японии есть несколько эрзац-авианосцев, упомянутых выше - пара 'Хие' и 'Дзунье', перестроенных из лайнеров, с довольно большими авиагруппами по 53 самолета, приемлемым вооружением, но, символическим бронированием и явно недостаточной для современных авианосцев скоростью в 25 узлов; есть перестроенный из плавбазы ПЛ 'Рюхо', со слабым вооружением, символическим бронированием, скоростью в 26 узлов и авиагруппой в 32 самолета, еще несколько еще более слабых авианесущих кораблей. В общей сложности, эти корабли способны нести более 200 палубных самолетов, но использовать их вместе с нормальными тяжелыми и легкими авианосцами крайне нежелательно - из-за низкой скорости они будут 'гирями на ногах' авианосного соединения, а, слабое вооружение и очень легкое бронирование сводят их боевую устойчивость к недопустимо низким величинам.
  - Вы, товарищ Лазарев, упоминали линкоры - товарищам интересно будет узнать о соотношении сил по ним - на редкость для него мягко приказал Сталин.
  - К моменту вступления в войну США располагали 14 старыми ЛК, вооруженными, за исключением ЛК 'Арканзас', орудиями калибров 356-мм и 406-мм. Эти корабли были неплохо вооружены, хорошо бронированы, имели хорошую мореходность и дальность, но были слишком, по современным меркам тихоходны - скорость в 21 узел была нормальна для опорных линкоров Первой Мировой, и, вполне отвечала старой американской концепции использования флота, обеспечивавшей поддержание американской гегемонии в Северной и Южной Америках, поскольку любой противник, решивший оспорить американское господство, вынужден был бы не просто дать морское сражение, но высаживать десанты, перевозящиеся на заведомо более тихоходных транспортах - разумеется, в этом случае противнику США пришлось бы принимать бой со значительным количеством американских сверхдредноутов. В нынешних условиях тихоокеанской войны эти линкоры очень эффективны в качестве кораблей огневой поддержки десанта.
  - Изменения начались в 30-е годы, и, были окончательно приведены в систему 'Актом флота двух океанов', принятым Конгрессом летом 1940 года - согласно этому закону, планировалась постройка 17 современных линкоров - двух опорных линкоров типа 'Вашингтон' - это 'Вашингтон' и 'Северная Каролина', оба этих корабля находятся в строю - эти корабли характеризует умеренное для линкора бронирование, мощная артиллерия ГК, состоящая из 9 406/45 орудий, не слишком высокая скорость в 27 узлов, хорошие мореходность и дальность; четырех опорных линкоров типа 'Южная Дакота' - это 'Южная Дакота', 'Индиана', 'Массачусетс', 'Алабама', все эти корабли находятся в строю - эти линкоры по своим характеристикам довольно близки к 'Вашингтонам' - большее водоизмещение, но такие же вооружение и дальность, немного лучшее бронирование и скорость в 27,5 узлов; шести быстроходных линкоров типа 'Айова' - 'Айова', 'Нью-Джерси', 'Миссури', 'Висконсин', 'Иллинойс', 'Кентукки',- 'Айова' потоплена в Атлантике Тиле, 'Нью-Джерси' находится в строю, примерно через месяц должны вступить в строй 'Миссури' и 'Висконсин', 'Иллинойс' и 'Кентукки' находятся в постройке, ориентировочно они должны вступить в строй в конце 1945 - начале 1946 года - эти корабли оптимизированы для сопровождения авианосцев, их отличает намного большее водоизмещение при таком же умеренном бронировании, как у предшественников, заметно более совершенные длинноствольные орудия, хотя, количество орудий ГК то же - 9 406/50, намного более высокая скорость - 33 узла на мерной миле, 30 - в открытом океане, хорошая мореходность и увеличенная дальность - с 15 000 миль до 18 000 миль; и пяти опорных линкоров типа 'Монтана' - 'Монтана', 'Огайо', 'Мэн', 'Нью-Гемпшир', 'Луизиана' - 'Монтана' и 'Огайо' заложены в 1941 г., летом 1942 г. работы по ним были приостановлены, но, после потопления 'Айовы' были и возобновлены работы по этим двум линкорам, и выделено финансирование на остальные три линкора этого типа, так что вступление в строй первых двух линкоров ожидается к концу 1946 года, остальных - во второй половине 1947 года - эти корабли, как и их предшественники типов 'Вашингтон' и 'Южная Дакота', предназначены для эскадренного боя с линкорами противника, так что имея ненамного большее водоизмещение, чем 'Айовы', они имеют совершенно другие характеристики - намного более тяжелое бронирование, значительно более сильную артиллерию ГК, состоящую из 12 406/50 орудий, скорость в 28 узлов, такую же мореходность и дальность, что и 'Вашингтоны'.
  - Применительно к текущей ситуации американцы могут выставить на Тихом океане 7 современных ЛК и 7-10 старых ЛК.
  - В войну Япония вступила, имея 10 старых линейных кораблей и линейных крейсеров - четыре линейных крейсера типа 'Конго' были оптимизированы для сопровождения авианосцев и лидирования ночных торпедных атак на главные силы вражеского флота, была такая 'изюминка' в морской тактике, разрабатывавшейся японцами перед войной.
  -Что касается японских линейных кораблей, то ситуация обстоит следующим образом. Собственно линкоры делятся на две группы: во-первых, это опорные ЛК типов 'Фусо' и 'Исе', построенные в годы Первой Мировой войны; неплохо бронированные и вооруженные (12 356-мм орудий, главный броневой пояс в 305 мм), но имеющие небольшую, по нынешним меркам, скорость в 23 узла), они могут вести артиллерийский бой против своих одногодков - американских ЛК, построенных в годы Первой Мировой войны, и осуществлять поддержку десанта; совместные действия с авианосцами для них недоступны из-за низкой скорости; ведение артиллерийского боя с американскими ЛК новых проектов, вооруженных 9 406-мм орудиями - разновидность самоубийства; во-вторых, это относительно быстроходные ЛК программы '8-4' типа 'Нагато' (25 узлов, 8 410-мм орудий; эти корабли могут успешно вести артиллерийский бой с новыми американскими ЛК при примерном равенстве сил; но для сопровождения авианосцев им не хватает скорости. Кроме того, Япония располагала четырьмя модернизированными ЛКР 'Конго' (30 узлов, 8 356-мм орудий) - сейчас остались два линейных крейсера этого типа, два корабля потеряны в боях за Гуадалканал: эти корабли могут полноценно сопровождать авианосцы, успешно бороться с американскими крейсерами, но, артиллерийский бой с быстроходными американскими ЛК еще более самоубийственен, чем для старых японских ЛК, поскольку главный броневой пояс на 'Конго' всего 203 мм.
  - Особо следует рассмотреть новейшие японские линкоры 'Ямато' - если исходить из абсолютных характеристик, то это сильнейшие линкоры в мире, не имеющие аналогов: более 71 тысячи тонн полного водоизмещения, 9 мощнейших 460/45-мм орудий ГК, 410 мм главный броневой пояс, 200 мм броневая палуба, 27 узлов скорости, хорошие дальность и мореходность, полностью соответствующие требованиям тихоокеанского ТВД. Эти ЛК значительно превосходят по формальным характеристикам американские 'Айовы', и, примерно равны строящимся 'Монтанам'. Сейчас в строю находятся два линкора этого типа, 'Ямато' и 'Мусаси', третий корабль, 'Синано', по данным разведки, достраивается как авианосец снабжения.
  - 'Ямато' могут с успехом вести дневной артиллерийский бой с американскими линкорами. Ночной бой для них, ввиду отсутствия РЛС управления огнем, уже куда менее удобен. Анализ возможностей ПВО этих ЛК позволяет с достаточной уверенностью сказать об их слабой защищенности перед массированными налетами авиации.
  - Также следует вкратце охарактеризовать боевые возможности крейсеров и эсминцев США и Японии - продолжил Лазарев.
  - Американцы заканчивают постройку двух т.н. 'больших' крейсеров, 'Аляски' и 'Гуама' - по сути дела, это линейные крейсера, но не эскадренные, какие строились перед и во время Первой Мировой, а океанские рейдеры. Эти корабли были бы очень полезны при том условии, если бы японцы практиковали систему конвоев - но, поскольку они этого не делают, полезность этих, технически очень интересных, крейсеров довольно спорна.
  - Что касается американских тяжелых крейсеров, то их условно можно разделить на две группы: довоенные, от 'Пенсаколы' до 'Нью Орлеана' включительно - эти корабли характеризует, кроме 'Пенсаколы', имевшей 10 203-мм орудий ГК в 4 башнях, стандартный для американских КРТ состав ГК - 9 203-мм орудий в трех башнях; среднее, кроме 'Вичиты' и 'Нью Орлеана', получивших усиленное бронирование, бронирование; приличная скорость, отличные дальность и мореходность, полностью соответствующие условиям тихоокеанского ТВД, хорошая обитаемость - в общем, это хорошие средние корабли; и 'Балтиморы', имеющие 9 203-мм орудий ГК, очень сильное универсальное и зенитное вооружение, тяжелое бронирование, хорошую скорость, отличные дальность и мореходность, хорошие условия обитаемости - очень удачно сбалансированные корабли, способные успешно решать любые задачи, которые могут быть поставлены перед кораблями этого класса. Сильной стороной американских крейсеров является также первоклассное радиоэлектронное оборудование.
  - Из 18 тяжелых крейсеров довоенной постройки к настоящему времени США потеряли на Тихом океане 6 кораблей; в 1943 году в строй вступили 8 новейших КРТ 'Балтимор' и, заказаны еще 16 (в РеИ достроены 6 В.Т.).
  - Самый неоднозначный класс американских кораблей - это, пожалуй, легкие крейсера. Здесь трудно разделить крейсера на группы по принципу боевой ценности, надо рассматривать каждый тип по отдельности. Итак, КРЛ 'Омаха' - представляют собой хорошие скауты Первой Мировой войны, серьезный недостаток - казематное расположение большей части артиллерии ГК; для боя с сильным противником слишком слабы. КРЛ 'Бруклин' - отлично вооруженные и бронированные корабли, с хорошей скоростью и дальностью; недостаток (для ночного боя) - отсутствие торпедных аппаратов. КРЛ 'Атланта' мог бы стать отличным крейсером ПВО, но всего два ПУАЗО (прибора (в значении поста) управления артиллерийским зенитным огнем) на восемь башен - слишком мало, чтобы вести эффективный огонь по большому числу самолетов; так что попытка 'скрестить' малый крейсер-лидер и крейсер ПВО оказалась не слишком удачной. КРЛ 'Кливленд' - с учетом того, что эти крейсера - продукт кораблестроения военного времени, оказались очень неплохими кораблями - хорошо вооруженными, скоростными, мореходными, неплохо бронированными.
  - Что же касается американских эсминцев, то, например, тип 'Флетчер', оказался лучшим ЭМ в мире - не впечатляя количеством орудий (4 или 5 127-мм/38 универсальных пушек) и торпедных аппаратов (1 или 2 пятитрубных торпедных аппарата калибром 533 мм), они впечатляют эффективностью использования своего вооружения, как и более тяжелые корабли, за счет высокого качества систем управления огнем и отличной сбалансированности проекта в целом. Кроме того, американские эсминцы отличаются отличными мореходными качествами, высокой дальностью и хорошей скоростью, очень хорошими условиями обитаемости. Так же, судя по имеющейся информации, ЭМ 'Самнер', являющиеся развитием проекта 'Флетчер', также окажутся крайне удачными кораблями. Этих кораблей очень много - построено и строится более 170 'Флетчеров' и около 70 'Самнеров'.
  - Особо надо отметить очень хорошее качество постройки американских кораблей - можно с уверенностью сказать, что они прослужат долго.
  - Японские тяжелые крейсера можно разделить на три группы: во-первых, это крейсера-'скауты' типов 'Фурутака' и 'Аоба' (всего четыре крейсера, три из них уже потоплены), формально относимые к 'вашингтонским' крейсерам, но, фактически, являющиеся 'скаутами' (крейсерами - дальними разведчиками) образца Первой Мировой; эти корабли могут поддерживать десант, вести разведку, вести артиллерийский бой с кораблями-одногодками; бой с полноценными КРТ им категорически противопоказан - американский 'Балтимор' утопит, например, 'Аобу', как Герасим - Муму; во-вторых, это полноценные 'вашингтонские' крейсера типов 'Миоко' и 'Такао' (всего построено восемь крейсеров, все в строю) - великолепные корабли, отлично вооруженные и бронированные, быстроходные, с огромной автономностью; эти крейсера способны с успехом выполнять любые задачи тяжелого крейсера; эти крейсера имеют три дефекта, характерных для японского флота - морально устаревшие системы управления огнем, неудачные 25-мм зенитные автоматы, отвратительные условия обитаемости; в-третьих, это крейсера типов 'Могами' и 'Тоне' (всего шесть крейсеров, потерян один), изначально построенные как КРЛ с 155-мм орудиями; после модернизации 'Могами' практически не отличаются от второй группы; 'Тоне' спроектированы как КРТ - носители гидросамолетов, т.е. они являются дальними разведчиками Ударного авианосного соединения.
  - Японские легкие крейсера можно разделить на три группы: во-первых, это крейсера типов 'Тацута', 'Кума', 'Нагара', 'Сендай' и экспериментальный крейсер 'Юбари' (семнадцать крейсеров, потеряны два), построенные в конце 10-х - середине 20-х годов; эти корабли построены в рамках английской концепции малого крейсера - лидера эсминцев; могут поддерживать десант и лидировать эсминцы; об артиллерийском бое с, например, КРЛ 'Бруклин', речи быть не может, поскольку 7 140-мм орудий 'Абукумы' против 15 152-мм орудий 'Бруклина', при намного лучших системах управления огнем у американцах - шансов у японцев нет, их просто сметут; во-вторых, это учебные легкие крейсера специальной постройки 'Катори' (три крейсера, аналогов в иностранных флотах просто нет; в качестве учебных кораблей даже американский флот использовал устаревшие корабли); использовались как штабные корабли; зачем японцам понадобилось тратить дефицитные ресурсы на не имеющие боевой ценности корабли, никаких объяснений найти не удалось; в-третьих, крейсера типа 'Агано' и крейсер 'Ойода', правда, эти крейсера построены уже в ходе войны (всего пять крейсеров) - эти корабли представляли собой возвращение к концепции легкого крейсера - 'скаута', имевшего легкое артиллерийское вооружение, слабое бронирование, высокую скорость и большую автономность; оптимизированы для ведения разведки, малопригодны для артиллерийского боя.
  - Подробное рассмотрение типов японских эсминцев займет очень много времени, поэтому я остановлюсь на эсминцах 'специального типа', являющихся лучшими японскими кораблями этого класса. Начиная с серии ЭМ типа 'Камикадзе', строившихся с 1922 г., Империя Восходящего Солнца строила эсминцы, оптимизированные для Тихоокеанского ТВД - эти корабли по своим характеристикам скорее соответствовали лидерам европейских флотов, чем обычным эсминцам, имея большое водоизмещение, очень мощное артиллерийское и торпедное вооружение, высокие скорость и автономность. Развитие этой линии в японском кораблестроении привело к созданию первой и второй групп эсминцев 'специального типа', они же - тип 'Фубуки'. Эти корабли входили в строй с 1928 по 1932 гг., всего - 20 эсминцев; после модернизации водоизмещение 'Фубуки' достигало 2427 т, ГК - шесть 127-мм пушек, 610-мм торпеды, 34 узла. Именно ЭМ 'Фубуки' стали родоначальниками подкласса суперэсминцев, который постепенно стал сливаться с подклассом лидеров. На этом несомненном достижении японские кораблестроители не остановились - в 1932-1933 гг. в строй вошли четыре ЭМ типа 'Акацуки' - третья группа эсминцев 'специального типа'; от предшественников отличались тем, что исключительно мощное торпедное вооружение получили сразу, а именно три трехтрубных торпедных аппарата под 610-мм кислородные торпеды. Отдельно стоит упомянуть, начавшие вступать в строй с 1942 г. ЭМ типа 'Акицуки' - впервые в мире эсминцы получили в качестве ГК четыре спаренные 100-мм универсальные пушки, весьма удачные, надо заметить. Выражаясь проще, ЭМ 'Акицуки' стали первыми в мире суперэсминцами ПВО (в английском флоте эсминцы ПВО получали в результате установки тяжелых зениток на старые эсминцы). В целом же японские эсминцы являются удачными кораблями, хорошо сочетавшими мощное вооружение, артиллерийское и торпедное, высокую скорость и автономность, неплохую живучесть и мореходность. Их недостатки характерны для всех классов кораблей Императорского флота - отвратительная обитаемость; в качестве примера - на суперлинкоре 'Ямато' на одного члена экипажа приходится меньший объем жилого пространства, чем на наших эсминцах-'семерках', притом, что стандартное водоизмещение этих кораблей составляет, соответственно, 67000 т и 2100 т; неудачные зенитные автоматы и крупнокалиберные пулеметы; безнадежно отсталая, по сравнению с американцами, электроника.
  - Думаю, товарищи согласятся со мной в том, что Вы, товарищ Лазарев, очень хорошо изложили суть дела с кораблями США и Японии - Сталин счел нужным подбодрить явно нервничавшего Лазарева, и, заодно, лишний раз дать понять присутствующим, кто является его фаворитом - это давало контр-адмиралу возможность начать свою деятельность в качестве одного из руководителей советского ВМФ в чуть лучших условиях, поскольку все знали, что Сталин неохотно отказывается от своих симпатий, даже осознавая их ошибочность.
  - Теперь, товарищ Лазарев, товарищам интересно узнать Ваши разработки по желательным для нашей страны действиям Японии на Тихом океане.
  - Есть, товарищ Сталин - вытянулся в струнку Лазарев, понимавший, что ему выдали щедрые авансы, которые надо отрабатывать - и лучше начинать это делать, не откладывая.
  - Поскольку нашей Родине необходимо время для восстановления народного хозяйства после гитлеровского нашествия и закрепления имеющихся позиций в Европе и Азии, в наших интересах максимальное затягивание войны на Тихом океане. Сделать это будет очень непросто, поскольку самостоятельно Япония продержится год, может быть, немного больше, а, возможно, и меньше - это будет зависеть, от того, сочтет ли нужным высшее руководство США продвигаться медленнее, но с минимальными потерями, или же ставка будет сделана на быстрое продвижение, но с большими потерями.
  - В настоящее время на Тихоокеанском ТВД ВС США действуют на двух стратегических направлениях - южном и западном.
  - На южном направлении действует 7-й флот ВМФ США, силы армии и ВВС, базирующиеся на Австралию, под общим командованием генерала Макартура - эта группировка постепенно продвигается на север, отжимая японцев от Австралии и Новой Гвинеи. Теоретически эта группировка может создать угрозу 'нефтяному баку' Японской Империи - месторождениям Голландской Ост-Индии и Британского Борнео, но, судя по всему, руководство США не будет делать южное направление направлением главного удара, по той простой причине, что наступающие увязнут в бесконечных боях, ведущихся на многочисленных островах и проливах, в которых превосходство американцев в силах в значительной степени будет нивелировано условиями театра. Проще говоря, наступление на юге будет очень долгим и довольно кровопролитным для американцев.
  - На западном направлении действуют главные силы ТОФ ВМФ США, объединенные в вышеупомянутый 3/5 флот, армейцы и летчики, под общим командованием адмирала Нимица, базирующиеся на Перл-Харбор. Хотя, точнее будет сказать, что их тыловой базой являются порты Калифорнии, а Перл-Харбор - главная операционная база.
  - Здесь условия театра иные - на пространстве от Гавайских островов до Филиппинского архипелага есть очень немногочисленные острова, и ничего более. Тут все решают превосходство в силах и лучшие транспортные возможности - а возможности слабейшей стороны нивелировать превосходство противника в силах за счет условий ТВД намного меньше.
  - Ключевыми точками японской Империи, помимо Метрополии и тех оккупированных территорий, которые снабжают Японию основными видами стратегического сырья, являются, в том числе, Марианские острова, Филиппины и Формоза.
  - Марианские острова являются передовой позицией т.н. 'оборонительного периметра Империи' на востоке захваченных Японией территорий - именно они находятся на кратчайшем пути от Гавайских островов к Филиппинам и Формозе. Соответственно, их захват американцами открывает для США и возможность нанесения ударов по следующим ключевым точкам Империи Восходящего Солнца - Филиппинам и Формозе, и возможность базирования на этих островах новейших дальних бомбардировщиков США, В-29, и, возможность использовать их в качестве передовой базы подводных сил ТОФ ВМФ США, что резко сократит время, затрачиваемое ими на переход, с соответствующим увеличением времени нахождения на основных судоходных маршрутах Японии.
  - Еще более важны Филиппины - конечно, огромное значение для Японии имеют добываемые руды, как железная, так и цветных металлов, и вывозимое оттуда продовольствие, но, еще важнее то, что потеря Филиппин будет означать перекрытие американским флотом и авиацией нефтяной трассы из стран Южных морей в Метрополию.
  - Также американцы могут надежно перекрыть японскую нефтяную трассу, захватив Формозу.
  - Преимущество филиппинского варианта заключается в меньшем 'плече' доставки грузов из портов Западного побережья США. Заметно легче будет обеспечивать безопасность конвоев, поскольку контролируемая японцами зона будет намного меньше, чем в случае с Формозой. Так же меньше хлопот будет с авиационной поддержкой десанта - стратегические бомбардировщики, при условии их базирования на Тиниане, представляющем собой гигантский, созданный самой природой, аэродром, смогут действовать на меньшем расстоянии от своих аэродромов. Но, недостатки также весьма велики - штурм такого большого острова, как Лусон, с сильнопересеченной местностью, тропической растительностью займет не меньше нескольких месяцев, даже в том случае, если ограничится захватом ключевых, прибрежных районов и не пытаться взять под контроль внутренние, горные районы. В этих условиях подавляющее превосходство американцев в бронетехнике и авиации, очень большое в артиллерии и автоматическом оружии, будет в значительной степени нивелировано. Также, для успешного штурма ключевых островов Филиппинского архипелага, Лусона, имеющего втрое большую площадь, чем Формоза, и Минданао, имеющего почти втрое большую площадь, чем Формоза, понадобится многократно больше войск, чем для успешного проведения операции по захвату Формозы - соответственно, для их снабжения нужно будет выделить заметно больший транспортный тоннаж.
  - Основной недостаток варианта, при котором захватывается Формоза, является, то, что конвои со снабжением, проводимые американским флотом на остров, оказываются под возможными ударами японских сил, базирующихся на Лусон, Окинаву и континентальный Китай. Преимуществ намного больше - западное побережье Формозы полого, так что высаживать десант там вполне удобно, и, удобных мест для высадки десанта там не меньше, чем в заливе Лингаен или в Манильском заливе на Лусоне. Важным преимуществом Формозы так же является то, что западная, равнинная часть острова, на которой находятся основные экономические объекты острова, не отделена от побережья гористой местностью - в отличие от Лусона, на котором центральная равнина отделена от побережья холмами. Кроме того, равнинная часть Формозы является густонаселенным сельскохозяйственным районом, с развитой сетью дорог. Таким образом, захват ключевых районов Формозы займет намного меньше времени, чем оккупация Лусона и Минданао. Еще одно очень важное преимущество Формозы заключается в том, что в отличие от Лусона, она может использоваться как передовая база не только для проведения десантной операции на острова Рюкю, но и на побережье Китая, прежде всего, в район Шанхая. Собственно, материковый Китай отделен от Формозы всего лишь 150-километровым Тайваньским проливом. Также возможно использование Формозы в качестве передовой базы для продвижения на остров Хайнань, и, далее, во Французский Индокитай.
  - Таким образом, десантная операция на Формозу не только позволит ВС США быстрее перекрыть нефтяную трассу из стран Южных морей в Японию, но и открывает намного более широкие возможности для взятия под контроль США наиболее развитых прибрежных провинций центрального и южного Китая, и, в перспективе, для продвижения во Французский Индокитай, который, в свою очередь, может послужить 'трамплином' для захвата Сингапура и Британской Малайи.
  - У меня сразу возникают четыре вопроса, товарищ Лазарев - как именно могут организовать свои силы американцы? - глуховатым голосом спросил Сталин.
  - Какова возможная организация японских сил?
  - Как, по-вашему, может протекать генеральное сражение между янки и самураями на Марианах, Филиппинах, или Формозе, при нынешнем соотношении сил?
  - Насколько велика вероятность разгрома американских конвоев японцами, в том случае если янки высадятся на Формозе?
  - Исходя из имеющихся сведений, вполне подтверждаемых опытом битвы при Мидуэе - тогда янки не стали сковывать быстроходные авианосцы 'гирей' в виде старых линкоров, ограничившись эскортом из крейсеров и эсминцев - американцы точно не будут сковывать ОС 38/58 десантным соединением, выделив его в отдельное оперативное соединение в составе нескольких оперативных групп - ответил Лазарев. С хорошей точностью можно сказать, что это будут 7-10 старых ЛК, от 10 до 20 тяжелых и легких крейсеров, не менее 10 эскортных авианосцев современных типов - но, с учетом того, что война в Европе закончилась, их может быть и 20, и 30, от 40 до 70 эсминцев. Считая в среднем на современном АВЭ 25 самолетов, получаем от 250 до 750 палубных самолетов на АВЭ десантного соединения. Количество десантируемых соединений корпуса морской пехоты и СВ будет зависеть от конкретной операции - это может быть и 3-4 дивизии на Марианах, и 5-6 - на Формозе, и 8-10 - на Лусоне. Исходя из того, что при планировании десантных операций на Тихом океане американские штабы рассчитывают от 5 до 10 т торгового тоннажа на каждого десантника, то торгового тоннажа у американцев с избытком хватит на все возможные операции - в 1942 году верфи США построили 746 судов общим водоизмещением 5,8 млн. гросс-тонн, в 1943 году - 5250 судов, общим водоизмещением 37 млн. гросс-тонн.
  - Грубо говоря, Быстроходное Соединение будет расчищать дорогу десанту, выбивая японские соединения, являющиеся мобильной компонентой обороны, и, базовую авиацию - самолеты же с эскортных авианосцев и старые линкоры имеют основными задачами авиационную и артиллерийскую поддержку десанта и его прикрытие от тех, кого не добило ОС38/58. На практике, по всей видимости, это будет выглядеть так - на первом этапе, пока ОС 38/58 ведет бой с крупными силами японцами, десантное соединение держится за пределами боевого радиуса японской авиации, палубной или базовой; на втором этапе, после того, как подавлена та часть японской обороны, которая способна нанести поражение десанту - корабельные соединения, базовая авиация - Быстроходное Соединение отходит, переходя к выполнению дальнего прикрытия десанта, и, начинается обстрел японских позиций всеми имеющимися у американцев калибрами и бомбоштурмовые удары авиации; только после этого высаживается десант; третий этап, во всяком случае, на маленьких островах, сведется к добиванию десантниками тех, кто выжил после авиационной и артиллерийской подготовки. На крупных островах, таких, как Лусон, Минданао, Формоза, Окинава это будет относиться только к прибрежной зоне, находящейся в пределах эффективной дальности орудий ГК кораблей ВМФ США, т.е., примерно 10-15 км от берега - при выходе из этой полосы десантникам придется драться всерьез.
  - Что касается организации японских сил, товарищ Сталин, то тут возможны два основных варианта. Первый, наиболее очевидный, сводится к тому, что самураи 'приготовят ирландское рагу' - позволил себе шутку немного освоившийся Лазарев - проще говоря, свалят в одну кучу все - современные тяжелые авианосцы и наскоро перестроенные из всего, что попалось под руку, эрзац-авианосцы, большинство из которых может нести только истребители; быстроходные и опорные линкоры; современные эсминцы с универсальной артиллерией ГК и морально устаревшие, с классическими системами ГК. Проще говоря, они будут стремиться догнать американцев количественно - это все равно у них не получится, но, в итоге, нормальное управление получившейся в итоге кучей-малой, в которой будут корабли с очень разными характеристиками, до скорости включительно, будет невозможно. Количественно данное соединение будет иметь в своем составе 5 или 6 современных АВ, 6-8 эрзац-авианосцев, 3 быстроходных линкора, 2 линейных крейсера, 4 опорных линкора, 10-12 КРТ, несколько КРЛ, 25-40 эсминцев. Палубная авиация будет насчитывать 600-650 машин. Второй вариант сводится к формированию двух Ударных Соединений - Быстроходного и Тихоходного.
  - Вариант Быстроходного Соединения я упоминал, когда докладывал о японских АВ - туда могут войти упомянутые выше 3 быстроходных ЛК, 5-6 современных АВ, 2 ЛКР, используемых в непосредственном прикрытии авианосцев, 6-8 наиболее современных КРТ, 2-3 КРЛ, используемых в качестве лидеров эсминцев, 20-25 суперэсминцев с универсальной артиллерией ГК. Палубная авиация будет насчитывать 350-450 самолетов.
  - В Тихоходное Соединение могут войти устаревшие морально и физически, но, вполне боеспособные корабли - 4 опорных ЛК, 6-8 эрзац-АВ, 3-4 самых слабых КРТ, 2-3 КРЛ, 10-20 ЭМ. Палубная авиация будет насчитывать 200-250 машин. Это соединение может использоваться на второстепенных направлениях, или, может быть использовано в качестве соединения-'приманки'.
  - Что же касается генерального сражения американцев и японцев, то в классическом сражении у японцев шансов нет и быть не может - и дело даже не в двойном или тройном превосходстве янки в палубной авиации. Дело в том, что американцы сумели добиться качественного превосходства над японцами во всех ключевых моментах, определяющих боевые возможности авианосных соединений - у них лучшие корабли и лучшие самолеты, причем их намного больше; у них качественно лучшая ПВО, в принципе непробиваемая имеющимися в наличии у самураев силами и средствами палубной, и, почти наверняка, базовой, авиации. При этом, японскую ПВО авианосного соединения янки прорвут гарантированно.
  - Единственным шансом для японцев свести генеральное сражение с ничейным результатом, нанеся при этом американцам тяжелые потери, является применение необычных средств, лежащих за пределами их нынешних возможностей - средств, которые они получат извне. Конечно, эти средства должны быть применены в рамках тактических схем, учитывающих нынешние реалии - и возможности янки, и новые возможности самураев - иначе, толку от них не будет.
  - Что же касается проводки американцами конвоев на Формозу, то, при условии предварительного разгрома японских Главных Сил, особых потерь у них не будет. У японцев просто нет ни дальних разведчиков, аналогов В-17 и В-29, способных своевременно обнаружить конвой в океане и уйти от истребителей, поднятых с АВЭ; нет доброкачественных серийных бомбардировщиков и истребителей сопровождения, способных на равных драться с американскими палубниками; наконец, нет нужного количества квалифицированных пилотов и штурманов для таких операций. Что касается самурайского подводного флота, то, он резко уступает количественно немцам, да и технически заметно слабее - кроме того, японские субмарины всегда готовились к борьбе с боевыми кораблями, у них просто нет навыка борьбы с конвойными силами, нет и аналогов тактики 'волчьих стай'. С учетом возможностей конвойных сил ВМФ США, разгромивших 'волчат Деница' в 'битве за Атлантику', шансов у японских подводников нет. Теоретически, есть возможность провести рейд силами крейсеров и эсминцев, в расчете на ночной бой - но, это и очень сложно, и американцы научились драться ночью, понеся вначале тяжелые потери на Гуадалканале.
  - Товарищ Сталин, разрешите задать вопрос товарищу Лазареву? - спросил Василевский.
  Сталин кивнул, с интересом посмотрев на обоих.
  - Товарищ Лазарев, не могли бы Вы подробнее рассказать о необычных средствах и схемах их применения? - спросил начальник Генштаба.
  - Прошу простить меня, товарищи - извинился Лазарев - я виноват, увлекся.
  - Если Вы разрешите, я изложу свое видение вопроса в комплексе. Японцы просят продать им современное немецкое вооружение, прежде всего, самолеты, чтобы ликвидировать качественное отставание от американцев. Казалось бы, не в наших интересах вооружать врага, тем более, что это вооружение вполне может быть использовано против нас - но, о необходимости для нашего Отечества максимального затягивания войны на Тихом океане я уже докладывал, кроме того, к моменту нашего вступления в войну мы вполне можем сделать все самолеты немецкого производства очень дорогостоящим металлоломом. Дело в том, что моторы современных немецких машин рассчитаны на высококачественный бензин с октановыми числами 95, 96, 100; также они требуют масел высокой очистки. В Японии не производится ни того, ни другого - так что если мы прекратим поставки за полтора-два месяца до начала войны, то, японцы гарантированно исчерпают и запасы ранее поставленных нефтепродуктов, и успеют угробить германские моторы нефтепродуктами своего производства. Конечно, какая-то часть самолетов все равно будет летать, уж очень добротную технику делают немцы - но об их соответствии табличным характеристикам речи точно идти не будет.
  - Теперь об использовании немецкой техники по назначению, против ОС 38/58 - конечно, за счет лучших характеристик германских самолетов, такого избиения младенцев, какое неизбежно в случае применения японских машин, не будет - но, с обычными торпедами и свободнопадающими бомбами японцы все равно не смогут избежать тяжелого поражения. Просто это будет поражение, а не разгром. В принципе, нас устроит и этот вариант - но, лучшим вариантом для нас будет ничья.
  - Качественно изменить ситуацию, по моему мнению, сможет только массированное применение японцами управляемого оружия.
  В глазах Сталина явственно просматривался гнев - он сдержался с трудом; Василевский смотрел на Лазарева с недоумением, Кузнецов - с сочувствием, остальные ждали продолжения.
  - Разумеется, такое вооружение врага возможно только с большими ограничениями - так, нельзя поставлять японцам бомбы Х-1400 с управлением по проводам, поскольку они очень быстро разберутся с технологией производства и наладят массовый выпуск этих боеприпасов, получив, таким образом, возможности для их использования против нас; бессмысленно поставлять им модификацию Х-1400 с радиокомандным наведением - их очень мало у нас самих; а, вот поставить им ГСН КГ-800, думаю, имеет смысл - если поставлять им эти ГСН, оснащенные самоликвидатором, срабатывающим на вскрытие головки самонаведения.
  Лазарев замолчал, показывая, что ждет реакции слушателей - таковая не заставила себя ждать.
  - Какие будут мнения, товарищи? - отрывисто спросил еще не остывший до конца Сталин.
  - Разрешите задать вопрос товарищу Лазареву, товарищ Сталин? - спокойно спросил 'Иванов'.
  Сталин кивнул.
  - Вы считаете, что японцы не смогут обойти самоликвидатор? - деловито спросил генерал-лейтенант.
  - Наверняка смогут, товарищ 'Иванов' - но не сразу - Лазарев был спокоен, причем, явно не играя - он излагал не импровизацию, а тщательно продуманное предложение, что сразу стало понятно присутствующим - несколько месяцев, возможно, полгода, у них уйдет на то, чтобы обойти самоликвидатор и разобраться с устройством ГСН. Затем им надо будет либо адаптировать имеющиеся у них технологии, либо разрабатывать новые, что вероятнее - и, только после этого можно будет говорить о налаживании серийного производства. Для сравнения, у нас путь от опытного образца до серии занял почти два года, притом, что у нас радиопромышленность намного сильнее японской, и была возможность купить недостающее оборудование и сырье у американцев - очень сомнительно, что японцы справятся быстрее, и, еще сомнительнее, что через два с половиной года Япония еще будет продолжать войну.
  - Эта головка настолько сложна? - уточнил 'Иванов'.
  - Сама идея проста до гениальности - с воплощением не в пример сложнее, поскольку нужны довольно редкие вещества, очень хорошая точность исполнения, достигаемая на современном оборудовании; в общем, немцы, англичане и американцы, пожалуй, справились бы и за год; мы, с большим трудом, уложились в два года; японцы, в их нынешнем положении, вряд ли управятся и за два года - пожал плечами Лазарев.
  - Спасибо за подробное разъяснение, товарищ Лазарев - поблагодарил 'Иванов' - тогда да, если хорошо залегендировать канал поставки этих головок, вполне возможное дело.
  - Товарищ Лазарев, Вы точно уверены в том, что японцы не смогут наладить производство этих ГСН в указанные Вами сроки? - уточнил Сталин.
  - Крупносерийное - точно нет, не та у них радиопромышленность, ей не по силам производить серийно приемопередатчики приемлемого качества для самолетов - заверил Вождя Лазарев - есть небольшая вероятность того, что они ухитрятся сделать несколько десятков ГСН в лабораторных условиях. Вероятность этого вряд ли превышает 5% - но она есть, товарищ Сталин.
  - Вы в этом точно уверены? - повторил вопрос Сталин - ясно было, почему несколько десятков возможных авиабомб Лазарева вообще не беспокоят, требовалось прояснить вопрос с крупносерийным производством.
  - На сто процентов, товарищ Сталин - твердо ответил Лазарев, понимавший, что, даже если каким-то чудом японцы ухитрятся наладить серийное производство ГСН, во что он абсолютно не верил, то, при господстве нашей авиации в воздухе, наличие или отсутствие у японцев самонаводящихся бомб никакого значения иметь не будет - все равно носители будут сбиты задолго до того, как они приблизятся к нашим кораблям или транспортам, подобно тому, как американские палубные истребители сбили все базовые бомбардировщики, несшие человекоуправляемые снаряды 'Ока' задолго до того, как они подошли на дистанцию пуска.
  Сталин выразительно посмотрел в глаза Лазареву, не сочтя нужным лишний раз объяснять контр-адмиралу о мере его ответственности - Лазарев стойко выдержал его тяжелый взгляд, не опустив глаза, что Вождю понравилось.
  - Вы хотите продавать японцам только ГСН - а все остальное? - спросил Берия.
  - Продадим им чертежи авиабомб - там, кроме ГСН, ничего особенно сложного нет - ответил Лазарев.
  - Вы хотите, чтобы японцы топили американские корабли этими бомбами? - уточнил Василевский.
  - Не совсем - это фугасные бомбы с наведением на источник теплового излучения; масса всей бомбы 800 кг, масса ВВ - 500 кг - пояснил Лазарев - так что утопить ими линкор или тяжелый авианосец практически невозможно. Грубо говоря, горизонтальные скоростные бомбардировщики, вооруженные этими бомбами, могут пробить 'коридор' в системе ПВО оперативной группы, потопив или тяжело повредив эсминцы и крейсера ПВО - а вторая такая же группа сможет нанести результативный удар по авианосцам, повредив им полетные палубы. Или, возможно, лучше будет более простой вариант - удар по авианосцам наносит одна группа, которая сможет бомбить с заметно большей высоты, за счет большего теплового излучения и больших линейных размеров авианосцев. В этом случае потери будут меньше, при той же результативности.
  - Возьму простейший вариант проведения операции - полк базовых бомбардировщиков Ю-88 наносит удар по авианосной оперативной группе. Ю-88 последних модификаций берут до 3000 кг бомбовой нагрузки, так что 3 КГ-800 для них вполне посильны; следовательно, 30 машин возьмут 90 бомб. Прицеливание осуществляется с помощью обычного бомбардировочного прицела, вполне доступном для летчиков средней квалификации - японских асов янки выбили почти полностью. Бомбардировка осуществляется с горизонтального полета, с высоты 3500-4000 м. Конечно, несмотря на истребительное прикрытие, кого-то собьют американские палубники; наверняка будут и потери от зенитного огня, и промахи. В общем, больше чем на 5-7% попаданий рассчитывать вряд ли стоит - это 5-6 попаданий в американские авианосцы; с учетом того, что полетная палуба занимает почти всю горизонтальную проекцию авианосца, можно рассчитывать на 3-4 попадания в полетные палубы. Конечно, невозможно заранее сказать, каким именно будет распределение попаданий - возможно, оно придется в краешек полетной палубы, так что авианосец не потеряет способность проводить взлетно-посадочные операции; возможно, из строя будет выведен легкий 'Индепенденс', а не тяжелый 'Эссекс'. Можно предположить, что из строя будут выведены 1 или 2 авианосца из 4-5 имеющихся в оперативной группе; соответственно, в 4 оперативных группах потери составят 5-6 авианосцев, где-то 25-30% соединения. Таким образом, очень грубо можно сказать, что из 1000 палубных машин ОС 38/58 250-300 окажутся на выведенных из строя авианосцах - это в том случае, если японцы сумеют первыми обнаружить оперативное соединение и нанести первый удар. Оставшиеся 700-750 машин все равно остаются грозной силой, непосильной для японской палубной авиации - но, вот базовая авиация, при том условии, что будет собрана сильная группировка, насчитывающая не менее 1000 современных самолетов, вполне сможет отбиться от американского Быстроходного Соединения, не понеся при этом катастрофических потерь. Тот самый ничейный исход - потери в самолетах примерно равны, американцам надо будет отвести ОС 38/58 в Перл-Харбор на ремонт и отдых. На все нужно время, включая планирование и подготовку новой операции, так что новую операцию они смогут начать не раньше, чем через два месяца.
  - У меня есть к Вам три вопроса, товарищ Лазарев - негромко сказал Сталин.
  - Первое - почему Вы предлагаете бомбить американские авианосцы с 4000 м, ведь, насколько я помню, КГ-800 предназначается для ударов с 2000 м?
  - Второе - а как Вы видите участие японских авианосцев в этой операции?
  - Третье - а где, Ваш взгляд, лучше всего ее проводить, с точки зрения совпадения наших и японских интересов?
  - Изначально, товарищ Сталин, чувствительность ГСН КГ-800 рассчитана на надежное наведение на тепловое излучение ГЭУ торгового судна водоизмещением 1000 т с высоты в 2000 м - пояснил Лазарев - поскольку тепловое излучение даже легкого 'Индепенденс', самое малое, раз в 15-20 больше, высоту сброса можно смело увеличить вдвое, без ущерба для точности наведения. Важен и такой момент - идущий на 2000 м бомбардировщик будет почти наверняка сбит 'Бофорсами' еще до того, как он выйдет в точку сброса бомб, а вот на 4000 м у него намного большие шансы уцелеть. Так что в данном случае увеличение высоты сброса пойдет только на пользу делу.
  Сталин задумчиво кивнул - хотя он и был гуманитарием по образованию, но, занимаясь самообразованием, уделял достаточное внимание естественным наукам и технике, так что для него не было секретом то, что мощность излучения убывает пропорционально квадрату расстояния. Остальное тоже было логично.
  - В военно-морском деле принято, что генеральное сражение ведется, если так можно выразиться, симметрично - галеры против галер, парусные линкоры против парусных линкоров, дредноуты против дредноутов, авианосцы против авианосцев. Это в порядке вещей - и американский адмирал, и его штаб будут ждать удара японских авианосцев, поэтому, если японцы нанесут удар по десантному соединению, пока ОС 38/58 будет драться с базовой авиацией, можно надеяться на некоторое замешательство, которое позволит выиграть время либо для отхода, либо для повторного удара.
  - Вы, товарищ Лазарев, хотите, похоже, чтобы японцы, некоторым образом, повторили Ваши подвиги на Севере и в Средиземноморье, когда немецкие адмиралы оказались не готовы к тому, что нашими главными силами окажется эскадренный подводный линкор - хмыкнул в усы Сталин.
  - Немного не так, товарищ Сталин - рискнул возразить Лазарев - насколько я понял товарища 'Петрова', в интересах нашего Отечества усиление японских адмиралов из клана Сацума, во всяком случае, тех из них, кто готов сотрудничать с нами. Но есть и граничное условие - усилиться они должны ровно настолько, насколько это выгодно нашей стране, и, при этом, они должны четко осознавать, что их усиление закончится тогда, когда руководство СССР сочтет нужным положить конец этому процессу. Если Вы разрешите так выразиться, то я попробую перефразировать Бисмарка: 'Японские адмиралы всегда должны чувствовать на своем горле руку советского руководства - и знать, что эта рука, затянутая в бархатную перчатку, в любой момент может сжаться в стальной кулак'.
  Сталин несколько секунд пристально смотрел в глаза Лазареву - и, негромко сказал: 'Вы правильно поняли текущий момент, товарищ Лазарев'.
  Свои выводы сделали и остальные присутствующие, благо произошедший на их глазах обмен репликами был достаточно красноречив.
  - Что касается места предстоящего сражения, то лучшим местом станут Марианские острова - американцы не смогут их обойти, наступая с востока на запад, в своем продвижении к японской метрополии. Для японских адмиралов они удобны тем, что там можно развернуть мощную группировку базовой авиации - и выгодны тем, что если они смогут отбить атаку янки на 'оборонительный периметр Империи', то их влияние в японском руководстве усилится. Нам это выгодно тем, что тем дольше японцы смогут удерживать 'оборонительный периметр' и, соответственно, сохранять в относительной целости свои коммуникации, по которым в Метрополию поступают стратегическое сырье и продовольствие, тем дольше американцам придется воевать с Японией и, тем большую цену им придется заплатить за победу на Тихом океане.
  - Практически я предлагаю реализовать на Марианских островах несколько видоизмененную схему Мидуэя, блестяще осуществленную Спрюэнсом - начал излагать конкретику Лазарев.
  - Немного упрощая, суть схемы заключалась в том, что пока палубная авиация Нагумо громила базовую авиацию американцев, базировавшуюся на Мидуэй, авианосцы Спрюэнса нанесли удар по 'раскрывшемуся' соединению Нагумо.
  - Применительно к Марианам - есть три ключевых острова в этом архипелаге, Сайпан, площадью 115 кв. км, Тиниан, площадью 100 кв. км, Гуам, площадью 541 кв. км.
  - Острова Сайпан и Тиниан расположены совсем рядом, расстояние между ними - 4,5 км; Гуам находится в 184 км к юго-западу от Сайпана.
  - Сайпан и Гуам имеют смешанное вулканически-коралловое строение, Тиниан же представляет собой коралловую террасу; на первых двух островах есть и равнина, и невысокие холмы, Тиниан же - созданный природой, почти готовый огромный аэродром, пригодный для базирования самолетов всех классов.
  - Перед битвой на Мидуэе американцы ухитрились разместить на, кажется, 3 кв. км более ста базовых самолетов, подразделения обеспечения и батальон береговой обороны - так что на двухстах квадратных километрах Сайпана и Тиниана японцы, наверняка смогут разместить не менее тысячи самолетов, помимо боевых частей береговой обороны и частей обеспечения, со всеми необходимыми запасами.
  - Гуам, при реализации этого варианта, будет играть роль второй линии обороны, и, заодно, источника пополнения для первой линии - другой вопрос, что вторая линия обороны запросто может стать первой, поскольку никто не сможет помешать американцам сначала нанести удары по аэродромам, расположенным на других островах Марианского архипелага, и, только потом заняться ключевыми Сайпаном и Тинианом.
  - Именно поэтому я, рассматривая варианты обороны Мариан, отказался от мысли рассредоточить базовую авиацию по аэродромам 5-10 островов - да, так удастся уменьшить потери от неизбежных налетов американских стратегических бомбардировщиков, но, во-первых, будет невозможно организовать совместные действия даже базовой авиации, не говоря уже о каком-то взаимодействии с палубниками, во-вторых, рассредоточенную базовую авиацию янки последовательно уничтожат по частям, сосредоточив против каждого острова многократно превосходящие силы.
  - Я же предлагаю превратить пару островов Сайпан и Тиниан и остров Гуам в крепости ПВО, сосредоточив там силы авиации, численно равные авиации ОС 38/58, дополнив их частями зенитной артиллерии, как тяжелой, так и МЗА.
  - Конечно, даже в таком варианте организовать взаимодействие между базовой авиацией, действующей с Сайпана и Тиниана, и японскими авианосцами, будет почти невозможно - но я предлагаю этого и не делать, поставив между ними разные задачи.
  - Вопрос в том, какие самолеты они будут размещать - о недостатках японского самолетостроения я уже докладывал. Исходя из задач, которые придется решать этим авиационным группировкам, а, именно, перехват стратегических бомбардировщиков, бои с палубной авиацией, нанесение ударов по оперативным группам - считаю наилучшим вариантом ФВ-190 в вариантах многоцелевого истребителя и высотного перехватчика. Удачным дополнением к ФВ-190, помимо японских самолетов, станет Хе-177 в варианте дальнего разведчика; также может оказаться полезным использование Ю-88 в вариантах морского разведчика, горизонтального бомбардировщика и торпедоносца.
  - Конечно, надо будет выяснить вот что - возможно, японцы уже создали какой-то свой истребитель с немецким мотором БМВ-801, недаром ведь они заказывали немцам такое количество авиамоторов. Если это так, то это даже лучше - меньше будут 'торчать наши уши' из этой истории.
  - Исходя из того, что на авианосцах ОС 38/58 будет порядка 1100-1200 самолетов - на всякий случай имеет смысл взять численность американских авиагрупп по максимуму - из которых не менее двух третей составят истребители, поскольку янки понимают, что лучшей зениткой является хороший истребитель, то японцам понадобится примерно такая группировка базовой авиации - Лазарев на секунду задумался, еще раз проверяя в уме состав японской группировки - не меньше 800 истребителей, причем значительную часть из них должны составлять ФВ-190, даже в том случае, если японцы сумели сделать хороший истребитель, не менее 200 Ю-88 - в составе соединения носителей самонаводящихся бомб, не менее 50 Хе-177 - в качестве дальних разведчиков; пикировщики и торпедоносцы самураи пусть набирают по своему желанию, поскольку толку от них все равно не предвидится, при возможностях штатовской корабельной ПВО.
  - Почему именно такой состав авиационной группировки? - с интересом спросил Сталин.
  - Мы не знаем точно, есть у японцев новый истребитель или нет - и не знаем, какое у него вооружение, если он есть - ответил Лазарев - а у ФВ-190 есть вариант вооружения, включающий 4 крыльевые пушки - 2 20-мм, и, самое главное, 2 30-мм МК-108, стреляющие тяжелыми 320-граммовыми фугасными снарядами, содержащими 100 г ВВ. Вес секундного залпа ФВ-190, имеющего такой вариант вооружения, составляет почти 10 кг - но, важнее другое - одного попадания такого 30-мм снаряда почти наверняка хватит для того, чтобы сбить или тяжело повредить даже надежные, с большим запасом прочности, американские палубные машины.
  - То есть немецкая пушка МК-108 лучше нашей новой НС-23? - уточнил Сталин, с удовольствием использовавший подвернувшийся случай для проверки компетентности Лазарева в авиационных вопросах.
  - У нее, товарищ Сталин, преимущество мощного фугасного снаряда, что важно для борьбы с 'крепкими' американскими самолетами, такой же темп стрельбы, что и у НС-23 - но, на две трети большая масса, заметно меньшая надежность, отсутствие в БК других снарядов, кроме фугасных - обстоятельно ответил Лазарев, понимавший, что проверять его теперь будут всю оставшуюся жизнь - можно сказать, что она хороша как узкоспециализированная пушка, рассчитанная на борьбу с американскими самолетами, прежде всего, бомбардировщиками - относительно небольшая для такого калибра масса, приличный темп стрельбы, хороший снаряд, отсутствие резких пиков отдачи. Наша НС-23 создана как универсальная пушка в классе 20-23-мм авиапушек, предназначенная и для истребителей, и для штурмовиков, у нее куда более широкий круг задач - в этом сегменте, сегменте борьбы с бомбардировщиками, она проигрывает МК-108.
  Сталин был очень доволен ответом Лазарева, хотя и постарался не показать этого - контр-адмирал подробно и объективно ответил на заданный вопрос, не впав при этом ни в одну из нелюбимых Вождем крайностей - ни в 'квасной' патриотизм, ни в низкопоклонство перед Западом.
  - Конечно, возможны и другие варианты нанесения удара - скажем, 200 Ю-88, несущие по две КГ-800 каждый, что даст большую скорость и дальность, при меньших потерях бомб на сбитых машинах, наносят удары группами по 100 бомбардировщиков по двум оперативным группам - продолжил Лазарев - в этом случае можно рассчитывать на 10-14 попаданий, распределенных по 4-5 авианосцам; соответственно, в каждой группе останутся боеспособными по 1 или двум авианосцам. Всего же американцы потеряют поврежденными ориентировочно треть авианосцев; если же японцам повезет, то потери американцев составят до 40% авианосцев.
  - В любом варианте нанесения удара ключевым моментом является боевой радиус ФВ-190 с использованием ПТБ - он составляет 300 миль, это примерно на 100 миль больше боевого радиуса американских машин при нанесении массированного удара.
  - Но, в любом случае, решать придется японскому командующему, исходя из сложившейся обстановки - точно вычислить все нюансы не в моих силах.
  - Очевидны только общие принципы - это сражение будет строиться на раннем обнаружении американского ОС 38/58 дальними разведчиками Хе-177; значительно большем боевом радиусе немецких базовых бомбардировщиков и большей бомбовой нагрузке сравнительно с американскими палубными машинами, и, качественно более высокой эффективности самонаводящихся бомб КГ-800 по сравнению с обычными.
  - Также можно с хорошей точностью определить примерные объемы поставок - 800 ФВ-190 в качестве необходимого для японцев минимума в предстоящем сражении (100 высотных перехватчиков и 700 многоцелевых истребителей); еще 100 ФВ-190, с расчетом на то, что эти машины будут потеряны в процессе обучения и навигационных авариях. Нужны будут 200 Ю-88 в модификациях скоростного бомбардировщика, и 50 - в варианте дальнего морского разведчика; понадобится резерв этих машин с учетом неизбежных небоевых потерь. Понадобятся, с учетом резерва, 50 Хе-177. Возможно, также будут заказаны Ю-88 в варианте торпедоносцев. Также понадобятся комплекты запчастей на все машины, с учетом текущих и капитального ремонта, прежде всего, двигателей - летчикам понадобится налетать по 100-150 часов, осваивая новые машины. Нужны будут авиабензины и масла - в расчете на 150 часов подготовки и 100 часов боевых вылетов.
  - Этот расчет сделан исходя из предположения, что японцы не успели сделать новый истребитель с мотором БМВ-801 - если же успели, то их потребность сократится примерно до 100 перехватчиков и 300 многоцелевых истребителей; соответственно, им понадобится значительное количество авиадвигателей, запчастей, бензина, масел, и, скорее всего, алюминия.
  - Если будет принято решение поставить КГ-800 - думаю, стоит пока ограничиться вышеупомянутыми 400 ГСН, поскольку не надо слишком облегчать жизнь самурайским адмиралам.
  - Японцам понадобятся тяжелые зенитные орудия калибров 88-мм и 105-мм - наверняка они попросят и 128-мм зенитки, но эти орудия нужны нам самим, так что поставлять их, думаю, не стоит; конечно, нужны будут БК, приборы управления огнем, запчасти. Им точно будут нужны 20-мм и 37-мм зенитные автоматы, со всем снабжением - их 25-мм 'гочкиссы' безнадежно устарели морально. Для надежной обороны Сайпана и Тиниана нужно будет выделить не менее 100 тяжелых зениток и не менее 500 МЗА.
  - Жизненно необходимы для Императорского Флота радиолокаторы - как хорошие поисковые, для авианосцев и ПВО, так и управления огнем, для артиллерийских кораблей.
  - Вот, пожалуй, и весь действительно необходимый для японского флота в предстоящем сражении минимум вооружения и техники - закончил перечисление Лазарев.
  - Товарищ Лазарев, а Вы можете сказать, в какую сумму обойдутся эти поставки СССР? - жестко спросил Сталин, решивший, во-первых, немного охладить антиамериканский пыл 'попаданца', во-вторых, проверить, насколько Лазарев умеет соизмерять свои военно-технические представления о прекрасном с грубыми реалиями пребывающей в послевоенной разрухе советской экономики.
  - Я не знаю точных цен на немецкие самолеты, но, по аналогии с американским многоцелевым истребителем Р-51 'Мустанг', стоившим 46 тысяч долларов, и стратегическим бомбардировщиком В-17 'Флаинг Фортресс', стоившим примерно 250 тысяч долларов, полагаю, что немецкие аналоги будут стоить примерно так же - добавим к списку перечисленные ранее позиции в списке необходимого японцам - так что это будет около 200 миллионов долларов, разумеется, в первых поставках - спокойно ответил Лазарев.
  - Вы полагаете, товарищ Лазарев, что у Советского Союза есть лишние 200 миллионов долларов? - демонстрируя холодный гнев, задал вопрос Император.
  - Я полагаю, товарищ Сталин, что у Японии в избытке есть необходимый и нашей стране, и Германии, Франции, Чехословакии, Италии натуральный каучук - насколько я знаю, до войны именно в ЮВА собиралось от 1 до 1,5 млн. тонн, что составляло от 90% до 98% мирового потребления каучука (цифры реальные В.Т.) - спокойно ответил Лазарев, понявший, что его проверяют - несомненно, за годы войны производство каучука наверняка резко упало, конечно, значительная часть запасов находится не в Метрополии, а в Голландской Ост-Индии, Британской Малайе, Французском Индокитае, но, думаю, что японцы вполне смогут расплатиться с нами каучуком.
  - Разрешите, товарищ Сталин? - спросил контр-адмирал 'Петров'.
  - Говорите - разрешил Сталин, продолжавший демонстрировать высочайшее неудовольствие, но, на самом деле довольный ответом Лазарева - адмирал доказал, что не оторвался от грешной земли, впав в грех 'красного милитаризма'.
  - Товарищ Сталин, Япония перед войной имела обширную добычу драгоценных металлов, золота и серебра - по нескольку десятков тонн и того, и другого - и в Метрополии, и в Корее, и в Маньчжурии; на Формозе добывают заметно меньше - доложил флотский аналитик - за счет этого, в основном, Япония и оплачивала свой импорт станков, разнообразного оборудования и техники, стратегического сырья.
  - Точно известно, что эта добыча сохранялась в прежних объемах все эти годы, с лета 1941 года, когда на Японию было наложено американо-англо-голландское эмбарго - а какой-то международной торговли, в отличие от Германии, Япония не вела из-за полного перекрытия коммуникационных каналов; так что можно с уверенностью утверждать, что, в настоящее время Империя Ямато располагает золотым запасом на сумму не менее 1 миллиарда долларов, считая в довоенных ценах; кроме того, у японцев есть серебро, на сумму не менее 60-70 миллионов долларов (в РеИ Империя Восходящего Солнца, по состоянию на август 1945 года имела запасы золота и серебра на общую сумму примерно в 1,5 млрд. долларов США В.Т.).
  - Что касается упомянутых товарищем Лазаревым запасов каучука, то, на контролируемых Японией территориях, по самым скромным подсчетам, находится не менее 1 млн. т невостребованного японской промышленностью каучука, что составляет примерно двухлетнюю потребность промышленности СССР и дружественных нам стран Европы.
  - Кроме того, есть еще и неучтенный товарищем Лазаревым фактор истощения американской экономики - продолжил анализ экономических моментов 'Петров' - наше ведомство подсчитало расходы американской казны на ведение войны - с начала этого года каждые сутки боевых действий обходились США примерно в сто пятьдесят миллионов долларов государственного долга (соответствует реальности); в связи с окончанием боевых действий в Европе и частичной демобилизацией сухопутной армии и ВВС эта сумма уменьшится, но не более чем до ста миллионов долларов в сутки - следовательно, дополнительный год войны на Тихом океане обойдется США не менее, чем в 40 млрд. долларов, каковой долг, разумеется, в том случае, если США не удастся осуществить экспорт инфляции через превращение доллара в единственную мировую резервную валюту, придется обслуживать, выплачивая и основную сумму, и проценты.
  - Разрешите дополнить товарищей, товарищ Сталин? - спросил разрешения 'Иванов'.
  Сталин кивнул, с интересом глядя на армейцев и моряков, явно собравшихся переплюнуть в прагматизме и Берию, и отсутствующего здесь Зверева (нарком финансов - и блестящий финансист, возможно, лучший за всю историю и Российской Империи, и СССР, и РФ В.Т.).
  - Товарищ Лазарев слишком скромен, предполагая назначить японцам нормальные цены за поставляемую технику - огорошил собравшихся военный разведчик - с них можно будет взять и двойную, а, возможно, и тройную цену - это будет возможно по двум причинам - во-первых, им больше негде купить все необходимое, во-вторых, мы будем иметь дело с самураями, ниже достоинства которых торговаться, подобно купцам, так что особых попыток сбить цену не должно быть.
  - Полагаю, что наилучшей тактикой на предстоящих переговорах будет назначить, скажем, тройную цену, а, затем, только из уважения к партнерам, сбавить полцены, так что мы позволим Енаи 'сохранить лицо', и, при этом, получим 2,5-кратную цену за наш товар. Кстати, если часть платы брать каучуком, то вполне можно договориться считать каучук по заниженной, по сравнению с мировой ценой, цене.
  Берия удивленно смотрел на военных разведчиков - шеф госбезопасности прекрасно умел быть редкостной сволочью, если этого требовали интересы дела, но планировавшееся военными на его глазах снятие с Японии-сан последнего кимоно, вкупе с нижним бельем, впечатлило даже его.
  - Вы собрались ограбить японцев до черного волоса - буркнул Император, но невооруженным глазом было заметно, что он доволен и Лазаревым, и примкнувшими к нему разведчиками.
  - Кстати, товарищ 'Петров', а, на какой промежуток времени самураям хватит денег на закупки, если исходить из предложений товарищей Лазарева и 'Иванова'?
  - Если исходить из имеющихся запасов золота, серебра и каучука - где-то на год, товарищ Сталин - точнее пока сказать невозможно, не имея точных заказов, с точными ценами, да и, вдобавок, все это наверняка придется не раз корректировать. Если учесть вероятную добычу драгоценных металлов за будущий год - предположительно, еще 3-4 месяца.
  Сталин кивнул, проводя в уме расчеты - что успеет сделать Советский Союз за этот год с небольшим, восстанавливая свое народное хозяйство и интегрируя Европу под своим началом - выходило не так уж и мало, особенно если учесть дополнительное ослабление США.
  - Разрешите дополнить, товарищ Сталин? - спросил 'Петров'.
  Сталин посмотрел на моряка уж вовсе заинтересованно - по его убеждению, с Японии больше содрать было невозможно, во всяком случае, на данном этапе; разорить США больше было тоже маловероятно, поэтому ему было и просто по-человечески интересно, до чего додумался 'Петров'.
  - Да, товарищ 'Петров' - разрешил вождь.
  - Если данная торговля пройдет успешно - осторожно начал контр-адмирал - то, по окончанию боевых действий открываются интересные возможности для приложения полученных капиталов.
  - Что именно? - спросил Сталин, решив простить крайне не одобряемое им 'сование носа не в свои дела'.
  - Американское правительство за казенный счет построило сотни заводов - в основном, машиностроительных, выполняющих разнообразные военные заказы - эти заводы введены в эксплуатацию в 1942-1943 годах, и, естественно, оснащены новейшим оборудованием; по окончании боевых действий они станут попросту не нужны, так что по нашим каналам прошла информация о подготовке их распродажи - доложил 'Петров' (соответствует РеИ - в рамках конверсии военного производства, в 1945-1946 гг. были проданы более 700 правительственных военных заводов, с весьма умеренным износом - и за очень скромные деньги, чтобы максимально быстро снять нагрузку с казны; предположительно, в АИ МВ, где с финансами у США все намного хуже, а послевоенного роста за счет реализации 'плана Маршалла' не будет - наоборот, запрограммирован нешуточный спад, распродажа будет не меньшей по масштабам, но суммы будут затребованы еще меньшие, исходя из того, что покупателей будет мало, а прорехи в бюджете надо будет затыкать срочно. В.Т.).
  - Насколько изношено оборудование и почем их будут продавать? - жестко спросил Сталин, мгновенно оценивший идею 'Петрова' - станочный парк Советского Союза после Великой Отечественной и морально устарел, и был очень изношен, а замена на современные немецкие станки требовала не одного года, а ведь производить требовалось абсолютно все и сейчас.
  - Обычно ресурс американского станка составляет 25 лет - ответил контр-адмирал - распродажу предварительно планируют начать через год, так что за два или три года работы, с учетом того, что практически все эти заводы работали в две-три смены, износ составит не более 50%, но, наверняка будет немало оборудования, имеющего 25-30% износа; предварительно их планируют продавать за 20-25% реальной стоимости (соответствует РеИ В.Т.).
  - Конечно, не далеко все из выставленного на продажу оборудования будет соответствовать нашим требованиям - и, неизбежно возникнет вопрос с их обеспечением запчастями.
  - Надо будет заняться сбором сведений об этих заводах - и к моменту их выставления на продажу точно знать, что пригодится нашей стране, каково действительное состояние оборудования, сколько запросят за нужные нам заводы - приказал Император - это относится ко всем службам, товарищи.
  - Разрешите еще одно дополнение, товарищ Сталин? - попросил генерал-лейтенант.
  - Да - коротко ответил Сталин.
  - Сейчас, в связи с окончанием войны в Европе, и начинающейся частичной демобилизацией, американская армия вскоре начнет распродажу разнообразной вспомогательной техники - грузовиков, джипов, тягачей, бульдозеров и прочего - сообщил разведчик - причем, если покупать крупным оптом и на вывоз за пределы США, чтобы не затоваривался внутренний рынок Америки, то, вполне пригодную к использованию технику, вместе с запасами запчастей, армия будет продавать почти что по цене металлолома. Возможно, эта техника пригодится в нашем народном хозяйстве..
  - В колхозах бабы на себе пашут - заметил сын деревенского священника Василевский - а, тягач, в принципе, можно приспособить вместо трактора, не говоря уже о грузовиках, которые нужны везде.
  - На какое количество техники можно рассчитывать? - жестко спросил Сталин, мгновенно оценивший предложение - дефицит техники в народном хозяйстве был кошмарным, в особенности, на селе - действительно, пахали на себе; разумеется, производительность труда при такой 'энерговооруженности' была соответствующей, а, тем временем, 1946 год надвигался неумолимо; конечно, в этой реальности, в отличие от мира 'Рассвета', Советский Союз имел такие преимущества, как больше полугода 1944 года, чтобы полноценно подготовиться к нормальному проведению посевной и уборочной 1945 года, всю автомобильную, тракторную и химическую промышленности Германии, Северной Италии, Чехословакии и Австрии, которые сейчас круглосуточно переводили на производство сельхозтехники и минеральных удобрений, каковыми, разумеется, придется поделиться с подконтрольными странами, конечно, уже вышло постановление о расширении подсобных хозяйств колхозников и сотрудников совхозов, предоставлении неиспользуемых земель под огороды горожанам; но Император был настроен использовать любую возможность для того, чтобы максимально смягчить последствия голода 1946 года.
  - Несколько десятков тысяч тягачей, несколько меньше - инженерных машин, от двухсот тысяч тяжелых грузовиков - ответил 'Иванов' - хотя, конечно, вопрос, как это все покупать, если, конечно, на то будет Ваш приказ, товарищ Сталин.
  - Если армейскую подержанную технику, вместе с запчастями и ремонтными мастерскими, мы спокойно можем купить от своего имени - и это никого особо не обеспокоит, то с заводами ситуация иная, и, совершенно не факт, что нам не станут активно 'совать палки в колеса', так что лучше будет проводить через подставных лиц.
  - Испания, конечно, не подойдет - констатировал Сталин - никто не поверит, что у Франко нашлись деньги на такие покупки; а что Вы, товарищи, скажете о Пероне?
  - Это проходит, товарищ Сталин - после короткого раздумья заверил вождя 'Петров' - Аргентина очень хорошо заработала на войне, а о желании Перона сделать Аргентину мощной промышленной державой знают даже мыши в Государственном Департаменте США.
  - Это можно будет сделать с помощью Ватикана - так будет намного надежнее - уточнил 'Иванов'.
  - Надо будет зарегистрировать несколько десятков подставных фирм в Аргентине, открыть им счета в солидных банках, заранее распустить слухи - не пожелал оставаться в стороне от намечавшегося шедевра профессиональной наглости Берия.
  
   Послесловие 1.
  
  За месяц до описываемых событий, после совещания в Наркомате обороны по лестнице неторопливо спускались два человека - это были начальник ГРУ ГШ РККА генерал-лейтенант Ильичев и начальник РУ ГШ РККФ вице-адмирал Воронцов.
  - Михаил Александрович, как Вы думаете, не стоит ли нашим сотрудникам обсудить положение дел на Севере - и все, что из этого проистекает? - нейтрально спросил Ильичев.
  - Иван Иванович, Вы имеете в виду дела подводные? - внимательно посмотрев на коллегу, уточнил Воронцов.
  - Да - негромко ответил Ильичев.
  Постороннему человеку этот короткий обмен репликами ничего бы не сказал - но, профессионалы, давно пытавшиеся понять суть происходящих в стране процессов, сказали друг другу все необходимое. Да, воевать с Берией ни им, и никому из их доверенных людей совершенно не хотелось - безопаснее было бы оказаться в одной комнате с парой десятков эф, совершенно заслуженно пользующихся репутацией более опасных змей, чем кобры - но, просто ждать, чем закончится необъяснимое усиление госбезопасности, бодро засунувшей свой длинный нос и во флотские дела, и в сферу деятельности военной разведки, даже не попытавшись узнать причины происходящего, было еще опасней. Примером тому были судьбы Берзина, Урицкого, Орлова - руководителей военной разведки, сделавших выбор в пользу бездействия, и, закончивших свой жизненный путь у расстрельной стенки. Такая же судьба выпала откомандированному в военную разведку из ГУГБ НКВД кадровому чекисту Гендину. Судьба флотских разведчиков в те годы была ничуть не лучше судьбы армейцев. Излишне говорить и о судьбе их доверенных людей, и о судьбе членов семей разведчиков, угодивших под каток, запущенный Ежовым - и тот факт, что свихнувшийся алкоголик и педераст, вместе со своим окружением, ненадолго пережил уничтоженных им офицеров военной и флотской разведок, почему-то не особенно утешал преемников погибших; кстати, большой и светлой любви к органам госбезопасности у армейцев и моряков репрессии 30-х годов отчего-то не прибавили, как это ни странно.
  Воронцов умел принимать рискованные решения - а отказываться от сотрудничества, предложенного Ильичевым, в данной ситуации было глупо, поскольку их интересы совпадали.
  - Как только представится удобный случай, я пришлю в Москву контр-адмирала 'Петрова' - негромко сказал он.
  - Примерно через три недели должен вернуться из командировки генерал-лейтенант 'Иванов' - ответил Ильичев.
  В вестибюле коллеги попрощались.
  Раннее утро следующего после совещания дня, Москва, конспиративная квартира ГРУ.
  Присутствуют: генерал-лейтенант 'Иванов', контр-адмирал 'Петров'.
  - Не хотите ли чашечку кофе, коллега? - на правах хозяина предложил 'Иванов'.
  - Благодарю Вас, с удовольствием - а то я уже засыпаю на ходу - отозвался 'Петров'.
  Пока генерал варил кофе, моряк с интересом осмотрелся - хорошо обставленная, аккуратно убранная квартира в старом московском доме все же несла неуловимый оттенок отсутствия постоянных хозяев; чувствовался дом, в котором не живут постоянно.
  - В общем, как и у нас - везде одинаково - мысленно заключил флотский разведчик.
  Его размышления прервало появление коллеги, принесшего поднос с кофейным набором.
  - Вам с молоком или со сливками? - любезно поинтересовался 'Иванов'.
  - Пожалуйста, черный, без сахара - и пару ложечек коньяка - попросил 'Петров'.
  Еще четверть часа ушло на молчаливый ритуал вкушения хорошо сваренного кофе - два неимоверно уставших человека пользовались моментом, чтобы хоть немного отвлечься, хоть чуточку отдохнуть.
  - Что Вы думаете о контр-адмирале Лазареве? - прервал молчание 'Иванов'.
  - Я впервые увидел живую легенду нашего флота - отозвался 'Петров' - и, у меня по-прежнему вопросов намного больше, чем ответов - полагаю, как и у Вас, коллега?
  - Я думаю, что нам имеет смысл поговорить откровенно - прямо сказал 'Иванов' - усиление НКВД ни в Ваших, ни в наших интересах - как у нас прекрасно помнят Ежова и 1938 год (имеется ввиду разгром ГРУ, сопровождавшийся пытками и расстрелами подавляющего большинства офицеров военной разведки В.Т.), так и у Вас, надо думать, не забыли ни Ежова, ни Фриновского (РККФ более чем досталось в 1937-1939 гг. от вышеупомянутых персонажей В.Т.).
  'Петров' молча кивнул - конечно, можно было отказаться от этого разговора, но адмирал прекрасно помнил кошмар, учиненный чекистами меньше, чем десятилетие назад, и не хотел ни повторения этого кошмара, ни, тем более, оказаться бараном на бойне, жалобно блеющим 'Органы невиновных не арестовывают' или 'Партия разберется и даст политически верную оценку', поэтому откровенный разговор был необходим хотя бы для того, чтобы увеличить шансы на то, что его семья не будет стерта в лагерную пыль с клеймом 'ЧСИР'.
  Конечно, 'Петров' не был ни оперативником, ни осназовцем - он был штабным аналитиком, но, это не делало его ни трусом, ни слабаком.
  'Иванов' внимательно смотрел на коллегу - и, констатировал, что не ошибся - он сам чудом выжил в мясорубке 1938 года, когда из управлений оставалось по 5-7 человек, когда в некоторых отделах в живых не осталось никого; он помнил, как не появлялись на службе коллеги, как на партийных собраниях, больше напоминавших шабаши нечистой силы, выдвигались дикие, безумные обвинения в предательстве по отношению к офицерам, жизнь положившим на службе Отечеству, как арестовывали их семьи - в общем, он прекрасно помнил все и не хотел повторения этого.
  - Странности начались в июле 1942 года, когда неизвестная подлодка учинила разгром Полярного флота Германии - начал рассказ адмирал - затем с моря пошли радиограммы, зашифрованные текущим шифром СФ, содержащие точную информацию.
  - Затем в Мурманске появился доверенный кадр Берии, некий Кириллов, с полномочиями от Самого - по сути дела, он имел право приказывать Головко. Естественно, в штабе СФ народ изрядно напрягся - от чекистов никто, по старой памяти, ничего хорошего не ждал. Но, как ни странно, все обошлось - а, затем, пришла гигантская субмарина, имеющая водоизмещение дредноута прошлой Великой войны.
  - Эта субмарина и стала главной ударной силой Северного флота.
  - Поскольку эта лодка находится под беспрецедентной опекой чекистов, известно о ней немногое - она не нуждается в заправке, может развивать под водой скорость эсминца, подолгу не нуждается во всплытии, оснащена сверхчувствительной аппаратурой подводного поиска, радиолокации, очень совершенными радиостанциями, дальнобойными управляемыми торпедами и, по некоторым данным, управляемыми самолетами-снарядами.
  - Самое главное - эта лодка не была построена ни на одной известной верфи мира, способной построить корабль такого водоизмещения; никто из ее экипажа никогда не служил ни в РИФ, ни в РККФ.
  - Дальше началось самое интересное - пошел непрерывный вал информации, как по кораблестроению и флотскому вооружению и приборам, так и по тактике и оперативному искусству флота, причем, не только подводному, но и надводному; так, мы получили огромный объем информации по операциям авианосных сил США на Тихом океане - причем, подробнейшие описания некоторых операций очень своеобразны - из описаний вычеркнуты даты и названия кораблей, притом, что даны их точные характеристики, не говоря уже о количестве задействованных кораблей.. - адмирал от разведки сделал паузу - в частности, это авианосцы типов 'Эссекс' и 'Эссекс М', еще не вступившие в строй, не говоря уже об участии в сражениях; ну и сущая мелочь - сражений с таким составом сил сторон не было ни на Тихом океане, ни где-либо еще.
  - Так же интересен следующий момент - к нам эти сведения шли из хозяйства Фитина, но есть приказ доводить эти сведения дальше как добытые нами.
  - Вы хотите сказать, что Вам подбрасывали столь грубую дезинформацию?! - не поверил 'Иванов'.
  - Мы сначала тоже так подумали, удивившись настолько неумелой работе - и наш начальник пошел с подробным докладом к наркому - кивнул 'Петров' - там он получил преизрядную 'дыню' вкупе с категоричным приказом считать эти сведения достоверными, и, не проявлять никакого интереса к источнику информации.
  - Весьма странная история, коллега, полностью с Вами согласен - кивнул 'Иванов' - сразу возникают неудобные вопросы.
  - Вот именно - меланхолично заметил 'Петров' - как-то такие: во-первых, кто построил не имеющую аналогов субмарину, если точно известно, что ни одна из верфей мира ничего подобного не строила; во-вторых, кто разработал уникальные технологии, на базе которых, она, собственно, построена; в-третьих, кто подготовил, вне всякого сомнения, высококвалифицированный экипаж; в-четвертых, откуда чекисты знали об этом корабле; в-пятых, откуда берется такая информация; в-шестых, с чего бы вдруг источники пользуются таким беспрецедентным, прямо скажу, неправдоподобным в нашем суровом деле, доверием?
  - Что же, теперь моя очередь - начал 'Иванов' - у нас, на суше, странности начались где-то с конца июля - начала августа 1942 года.
  - Для начала, из хозяйства Фитина пошла подробнейшая, исключительно точная информация по сталинградской группировке - эту информацию невозможно объяснить наличием одного или двух коронных агентов, такой объем данных могла дать только серьезная сеть, или, скорее, несколько сетей; мало этого, чекисты скромно отказались от положенных почестей, что для них очень нетипично - сведения передавались в ГШ от нашего имени.
  - Затем была история с новым уставом - нет, работа по систематизации боевого опыта и написании нового устава шла полным ходом, но, тут какая-то добрая душа передала нам новый Боевой Устав, причем написанный именно по опыту войны Красной Армии с Вермахтом.
  'Петров' ошарашенно посмотрел на коллегу - кадровый офицер, он хорошо понимал, какой труд стоит за созданием нового БУ.
  - Слово офицера, все так и было - заверил коллегу 'Иванов'.
  - Кроме того, была интереснейшая история с новыми танками - в августе-сентябре 1942 года некие добрые люди, пожелавшие остаться неизвестными, передали техническую документацию на три новых модели танков - Т-34-85, Т-44 и Т-54 - причем, это были отработанные проекты, лишенные 'детских болезней', притом, рассчитанные на нашу техническую базу. Строго говоря, наши конструкторы просто адаптировали эти проекты к текущей ситуации - этим и объясняется настолько быстрый запуск в серию этих великолепных танков.
  - Значит, это не марсиане - получается, что мы ошиблись, считая этих людей пришельцами с другой планеты - констатировал 'Петров'.
  - Мы тоже так поначалу подумали, исходя из теории Сванте Аррениуса (шведский ученый XIX века, автор теории о том, что жизнь на других планетах должна иметь углеродную основу - и, как следствие, будет подобна земной В.Т.) - кивнул 'Иванов' - но потом сочли эту версию маловероятной - скорее всего, это наши потомки, выходцы из не очень отдаленного, но и не слишком близкого будущего.
  - Мы рассматривали эту версию - сообщил 'Петров' - но отвергли ее на том основании, что и Лазарев, и его экипаж несомненные военные моряки, так что им было логично выйти на связь с нами, а вовсе не с чекистами.
  - Меня этот момент тоже очень смущал - признался 'Иванов' - ведь потомки не могли не знать о напряженных отношениях армии и флота с ГБ, а корпоративную солидарность, полагаю, не отменили и в будущем - ответ подсказал один из коллег.
  - И каков же ответ? - заинтересованно спросил 'Петров'.
  - Это чекисты первоначально вышли на связь с потомками - те вполне могли решить 'Что коней на переправе не меняют', и, согласились иметь дело с ГБ - ответил 'Иванов'.
  - Простите, каким образом?! - удивился 'Петров'.
  - Позволю себе напомнить Вам о Спецотделе ГУГБ НКВД, и его начальнике, комиссаре ГБ 3-го ранга Бокие - специалистах по всякого рода мистике и прямой чертовщине (соответствует реальности В.Т.) - сказал генерал.
  - Мне доводилось слышать об этом - правда, краем уха - задумчиво сказал моряк - но, если не ошибаюсь, эту компанию ликвидировали в 37-м (соответствует реальности В.Т.)?
  - Вы не ошибаетесь - такая информация проходила - согласился генерал - но ведь Вы тоже не владеете полными сведениями?
  - Нет - согласился адмирал - вполне могли оставить кого-то в живых; да и вообще, с учетом милых обычаев товарищей с Лубянки, я ничуть не удивлюсь наличию магической 'шарашки' (было такое В.Т.).
  - Да, Вы правы - версия потомков объясняет почти все странности - и с кораблем и его экипажем, в том числе, и лично с Лазаревым, и с технологиями, и с подробнейшими данными о настоящем и ближайшим будущем - в конце концов, 'бритву Оккама' никто не отменял - задумчиво сказал моряк - но ведь это не отменяет наших с Вами опасений?
  - Не отменяет - согласился 'Иванов' - более того, текущая ситуация наводит меня на неприятные мысли о будущем.
  - Нет, пока жив Хозяин, власть которого, помимо всего прочего, во многом держится на системе сдержек и противовесов между армией, флотом и НКВД, нам, в общем, не стоит опасаться второй части 'ежовых рукавиц' - хотя бы потому, что Сам наверняка прекрасно помнит, как быстро у Ежова появились претензии на верховную власть.
  - Но Хозяин не вечен - а вот насчет мингрела я испытываю сильнейшие сомнения.
  - Посудите сами, коллега - пока войска НКВД оставались войсками НКВД, это была всего лишь часть нормальной системы сдержек и противовесов, не более того; с 41-го идет процесс их встраивания в РККА - казалось бы, надо радоваться, но, глядя на то, как люди Берии, например, Масленников и Гречко, набирают влияние в армии, меня мучают сомнения, не собирается ли мингрел после смерти Хозяина стать полновластным самодержцем, опираясь на свою систему - и не окажемся ли мы все 'совсем лишними человечками'? - генерал так подчеркнул интонацией последние слова, что было очевидно, какие именно реалии он подразумевает.
  - Во флоте наблюдается сходный процесс - хорошо, Лазарев получает заслуженные звания и награды - это никак не угрожает системе в целом; хорошо, начато строительство ПЛ нового поколения - это можно только приветствовать, равно как и освоение передового боевого опыта - спокойно излагал свое видение ситуации адмирал - но вот создание спецназа флота и качественно новой морской пехоты контр-адмиралом Большаковым, пришедшим вместе с Лазаревым, и, несомненно, являющимся человеком Берии, наводит на мысли о мрачном будущем - кто даст гарантию, что эти части и соединения, по сути являющиеся морским аналогом ОСНАЗ НКВД, не будут использованы Берией для захвата власти?
  - Кроме того, внимательно выслушав сегодняшнее выступление Лазарева, у меня возникло подозрение, не является ли он аналогом Масленникова во флоте, т.е. человеком, который может стать наркомом флота при мингреле - закончил моряк.
  - Лазарев не слишком похож на человека, который отправит к расстрельной стенке коллег - заметил 'Иванов'.
  - Полагаете, Лаврентий поинтересуется его мнением, а не поставит перед фактом? - хмыкнул 'Петров'.
  - Вы правы - я слишком расслабился, путешествуя по заграницам - слегка улыбнулся 'Иванов' - опытнейший оперативник успешно провел проверку на понимание реалий жизни кабинетным коллегой.
  - Итак, Ваше мнение? - спросил 'Петров'.
  - Аккуратно отслеживаем Лаврентия и предполагаемых потомков - и обмениваемся полученными сведениями - предложил генерал - в том случае, если будет явная угроза новой 'чистки', действуем по обстановке.
  Разведчики посмотрели друг другу в глаза - и синхронно кивнули.
  
   Послесловие 2.
  
  Раннее утро следующего дня, Москва, Кремль.
  Присутствуют: И.В. Сталин, Л.П. Берия.
  - Ты понял, зачем я пригласил военных разведчиков? - жестко спросил Сталин.
  - У них хорошо получилось в Испании и Германии - так что есть основания считать, что и в Японии может получиться, хотя мои орлы справятся не хуже - ответил Берия.
  - Лаврентий, шэни дада, ты совсем баран?! - вспылил Император.
  - Товарищ Сталин, Вы же не хотите допустить их к 'Рассвету'?! - опешил Берия.
  - Нет, ты баран, сын барана и внук барана - и ты, как и в мире 'Рассвета', дождешься, что военные сделают из тебя шашлык - зло констатировал Сталин - подумай головой, осел, почему армейцы тогда рисковали своими жизнями, чтобы прикончить тебя?
  - Они хотели поделить власть с партийцами - и им надоел контроль со стороны органов - ответил Берия, до которого, наконец, начало доходить, что он еще не 'ухватил Бога за бороду'.
  - То, что ты прочитал Бушкова - хорошо; то, что ты не захотел немного подумать - очень плохо - констатировал Сталин - скажи, после твоего убийства военные перестали быть исполнителями воли партии, или, может быть, в армии ликвидировали особые отделы?
  - Нет - ответил Берия.
  - В таком случае, повторяю вопрос - почему? - тихо сказал Сталин.
  - Они боялись повторения 'большой чистки' - и поэтому посмели? - предположил Берия, привыкший, что армейцы его, мягко говоря, недолюбливают и, весьма опасаются.
  - Хоть ты и баран, но даже у тебя случаются проблески - выдал сомнительный комплимент ближайшему сподвижнику Красный Император - а теперь попробуй объяснить мне, почему стал возможен XX съезд - Бушкова можешь не цитировать, я и сам читать умею.
  До Лаврентия Павловича, пусть и с заметным опозданием, дошло, что Хозяин, во-первых, не просто решал германский, испанский и католический вопросы, и, собирался решить японскую проблему - но создавал задел на будущее, рассчитанный на решение внутренних вопросов; во-вторых, Сам не на шутку разъярен его бестолковостью - хоть Сталин часто и с полным на то основанием говорил о себе 'Я грубый', так с ближайшими сподвижниками он говорил редко. Так что следовало собраться - и очень постараться не разочаровать Сталина еще больше, поскольку ему почетная отставка, с последующей скукой на даче, явно не угрожала.
  - Они устали бояться - бояться за себя, бояться за свои семьи - начал излагать суть дела Берия - им надоело, что их судьбы решает один человек, поэтому Генеральный Секретарь стал выразителем воли коллективного руководства.
  - Они кардинально изменили созданную Вами систему, когда партийное руководство имело большую власть, но головами отвечало за результат перед лидером, имеющим поддержку не только внутри системы, но и напрямую опиравшегося на народ - в их системе партийное руководство имело власть, но ответственности было куда меньше, чем власти, вот эта система и начала постепенно гнить, пока не сгнила окончательно при Горбачеве.
  - Уже лучше - буркнул Сталин - а народ?
  - А народ они вообще выкинули из этого уравнения, постепенно приучив его к тому, что от него ничего не зависит - отчасти и поэтому люди повелись на лозунги 'демократов', что наиболее активной части народа надоело находиться на положении баранты (овечьей отары. В.Т.), вот и повелись на иллюзию американской демократии, когда делается вид, что от простых людей что-то зависит - четко доложил Берия.
  - Почему мы проиграли 'холодную войну'? - холодно спросил Сталин, пристально глядя на Берию.
  - Это зависело от многих причин - обстоятельно начал отвечать Берия, понимавший, что начались главные вопросы - во-первых, мы понесли тяжелейшие потери в ВОВ, во-вторых, приобретения не окупили понесенных потерь, в то время как янки оказались в огромном выигрыше, так что в 'холодную войну' мы вступили, имея заведомо слабейшие позиции; в-третьих, Хрущев и Брежнев подорвали внутреннее производство уравниловкой и милитаризацией экономики, дополненные фактическим отказом от материальной заинтересованности и запретом артельного сектора; в-четвертых, страшный удар был нанесен возвратом к старой практике субсидирования республик за счет РСФСР, что закономерно привело к расцвету инфантилизма и иждивенчества, в-пятых, наше руководство искренне не понимало того, что главными видами Вооруженных Сил в 'холодной войне' являются финансы, высокие технологии и мировой рынок - а ВВС, ВМФ, СВ являются вспомогательными средствами, обеспечивающими успех главных сил; в-шестых, вместо того, чтобы оказывать помощь развивающимся странам на возвратной основе, разбрасывались средствами, играя в 'братскую помощь'.
  - Были и другие факторы - но эти я считаю ключевыми - твердо сказал Берия.
  - Начинаешь говорить дельные вещи - кивнул Сталин - а что надо сделать, чтобы этого всего не было?
  - Для начала - усилить руководство страны, постепенно переводя партию на роль идеологической силы, занимающейся воспитанием и контролем - доложил Берия.
  - Начал за здравие, закончил за упокой - тихо сказал Сталин - слушай внимательно, дурак, что надо будет делать и сейчас, и, самое главное, продолжить после моей смерти.
  - Дальше держать все на одном человеке нельзя - это рано или поздно закончится Горбачевым и Ельциным, пусть они и будут называться иначе; оптимальный вариант - это китайская система коллективного руководства, введенная после смерти Мао, там ведь были сходные с нами процессы.
  - Напоминаю - там высшие руководители страны меняются каждые десять лет, постепенно передавая дела молодому преемнику, именно молодому, это очень важно, иначе будет 'второе издание' брежневской эпохи, когда судьбу страны определяли больные старики, постепенно впадающие в маразм.
  - Еще надо будет раз и навсегда определить 'правила игры' в элите страны, четко определив, какое наказание полагается за те или иные провинности - да, элита устала жить под моим топором, поэтому придется несколько смягчить меру ответственности, иначе переворот по хрущевскому образцу неизбежен; твои орлы могут раскрыть десять заговоров, но одиннадцатый увенчается успехом; но это не должно стать системой коллективной безответственности, это должны быть жесткие 'правила игры', но не настолько жестокие, как при мне.
  - Руководство должно быть коллективным, чтобы никто не мог быть новым Сталиным, единоличным властелином над их жизнью и смертью - но это должно быть не только партийное руководство, это должно быть, прежде всего, государственное руководство, делящиеся на управленческо-экономическую элиту, военную элиту, элиты госбезопасности и МВД, и, партийную элиту.
  - Такое разделение придаст системе устойчивость - и, эту устойчивость можно будет поддерживать без 'Большого террора'.
  - Далее, надо чтобы система не коснела, замыкаясь в себе, как это было в мире 'Рассвета' - и чтобы это обеспечивалось самой системой, без моего топора - для этого надо, чтобы система ориентировалась на экспансию, но не исключительно военно-политическую, как у потомков, а на экономическую, дополненную военно-политической.
  - В конце концов, этот англичанин, Лиддел-Гарт, был прав, когда написал 'Сегодняшний противник завтра будет вашим покупателем, а, послезавтра - союзником'. Все верно - от экономического союза один шаг до политического союза, и, еще один шаг - до военного союза. Именно так действовали американцы и китайцы в мире 'Рассвета' - и это обеспечило им успех.
  - Что касается системы сдержек и противовесов в системе спецслужб - понадобится гибрид поздней советской и китайской систем, когда ГРУ уравновешивало ПГУ КГБ во внешней разведке, а МВД уравновешивало КГБ внутри страны; у китайцев эта система удачно дополнена спецслужбами партии и Комитетом по борьбе с коррупцией, беспощадно пресекающими загнивание руководства на всех уровнях, от последнего уезда до высшего руководства страны, чего не было у нас, когда КПК (партийный контроль - де-факто, контрразведка КПСС В.Т.) под руководством Пельше заигралось во внутрипартийные интриги, а Международный Отдел (де-факто, разведка КПСС В.Т.) по уши увяз в играх с 'национально-освободительными движениями'.
  - Сейчас надо будет выстраивать систему взаимодействия и взаимных сдержек наших спецслужб применительно к новым условиям - например, твои подчиненные будут на паях с флотскими контролировать нефтяные дела, а армейцы займутся золотом и взаимодействием с Ватиканом.
  - Применительно к текущей ситуации - ты что, всерьез веришь в то, что 'Иванов' или 'Петров' поверят в пересказ романа Жюля Верна, который предложен им в качестве рабочей версии Кирилловым?
  - Но, товарищ Сталин, Вы же утвердили присвоение 'Рассвету' грифа ОГВ - Берия попытался спрятаться за исполнением приказа.
  - Лаврентий - устало спросил Сталин - ты понимаешь, что сохранить 'Рассвет' в тайне эти два года удалось чудом?
  - Мои подчиненные хорошо работали - Берия понимал, что Сталин разозлен его непониманием, но, попытка принизить заслуги подчиненных разозлила бы Императора еще больше.
  - Хорошо - согласился Сталин - но у Мензиса, Канариса и Донована работали и работают отнюдь не дети малые, а умелые специалисты - кстати, тебе не приходило в голову, что военные разведчики постараются докопаться до правды?
  - Я бы им не советовал этого делать - от такого взгляда, какой был у Берии в этот момент, описался бы уссурийский тигр, доведись зверюшке Божьей каким-то образом столкнуться с шефом госбезопасности на таежной тропинке - впрочем, этому не следует удивляться, с учетом жизненного пути милейшего Лаврентия Павловича, практически всю свою взрослую жизнь проходившего под смертью и выжившего исключительно благодаря звериному чутью на опасность - и умению отправлять врагов на тот свет первым, причем опасаться следовало и чужих, и своих, при том, что крайне сложно было сказать, кто был опаснее.
  - Ты собрался пугать 'Иванова'? - тихо спросил Император.
   - Может быть, ты не знаешь, что он, как и ты, всю жизнь прожил под смертью?
  - Или ты считаешь, что он, своими руками, убил меньше врагов, чем ты?
  Берия начал понимать одну простую вещь - меняться придется не только Советскому Союзу в целом, не только его элите, но и лично ему.
  - Но ведь дать армейским и флотским разведчикам доступ к 'Рассвету', значит усилить их - попытался Берия отыграть хотя это направление, уже много давшее ему и его ведомству, и, обещавшее немало в будущем.
  - Ты знаешь, что делает стая с волком, в одиночку жрущим общую добычу? - холодно спросил Сталин, в упор глядя на Лаврентия - Отвечай!
  - Его рвут в клочья всей стаей - мрачно ответил Берия.
  - По возвращении 'Иванова' из японской командировки я соберу совещание с участием руководителей спецслужб - сухо сообщил Сталин - там будет расширен список допущенных к 'Рассвету', и самое главное, будет обсуждаться вопрос о новом распределении сфер ответственности разведок СССР.
  - Ты должен подготовить свои предложения по этому вопросу - и, постарайся меня не огорчить своей жадностью, желанием захапать все возможное.
  - Товарищ Сталин, разрешите вопрос? - Берия искренне не понимал, почему вождь затеял все это прямо сейчас, не откладывая решения этого комплекса сложнейших проблем на более спокойные времена.
  Сталин кивнул.
  - Почему сейчас? - спросил Берия.
  - Как ты думаешь, что должен был подумать 'Иванов', раз за разом получая приказы то на контакты с немцами, то - с испанцами, а, сейчас - с японцами - и это притом, что ГРУ никогда не 'нарезали' политических задач? - ответил вопросом на вопрос Сталин.
  - Он мог подумать, что готовится новая большая чистка в ГРУ, по образцу 1938 года - а, напоследок, 'летучих мышей', и его лично, используют по максимуму - медленно ответил все понявший Берия.
  
  
   Адмирал флота Лазарев, неопубликованные воспоминания, 70-е годы.
  Это была натуральная задница негра племени банту - чернейшая из черных!
  Итак, по окончании одной войны я занялся подготовкой к следующей - требовалось собрать весь более или менее подходящий для Тихого океана корабельный состав, отремонтировать и модернизировать его, обеспечить подготовку экипажей, снабжение, базирование, и, далее, по, казавшемуся бесконечным, списку.
  Начинать, безусловно, надо было с наличных кораблей и подлодок ТОФ.
  Имелись два легких крейсера проекта 26-бис - 'Калинин' и 'Каганович'. С ходу можно было назвать классический дефект, заимствованный у итальянцев - размещение всех стволов ГК в одной люльке, что вызывало колоссальную вибрацию стволов при стрельбе, с выходящим за любые пределы, разумные и неразумные, рассеиванием. Опытным путем было найдено решение, позволяющее уменьшить рассеивание до приемлемых величин - это было снижение скорострельности с 6 выстрелов в минуту до 2; к сожалению, такое снижение скорострельности позволяло поддерживать десант, но не вести нормальный эскадренный бой, поскольку 2 выстрелов в минуту было слишком мало для крейсера.
  На этих крейсерах имелась приемлемая среднекалиберная зенитная артиллерия, состоявшая из 8 85-мм зениток, хотя я бы предпочел стабилизированные универсальные орудия - 105-мм немецкие или 127-мм американские, с куда более тяжелыми снарядами и намного более точным боем.
  К сожалению, никак нельзя было назвать приемлемыми наши 37-мм зенитные автоматы, перед войной 'содранные' с 40-мм 'бофорса', но, скажу так, крепенько до него не дотягивающие, даже в первоначальной, еще 'сырой' версии - сравнивать же их с американской версией 'бофорса', 'вылизанной языком' до очень высокого уровня надежности и боевой эффективности, имевшего сделанную голландцами стабилизированную платформу, отличную МПУАЗО и радиовзрыватели в снарядах, можно было разве что в насмешку. Совсем уж морально устарели 12,7-мм ДШК, также представленные в составе ближней ПВО крейсеров. Решение напрашивалось само собой - снять пятнадцать 37-мм пушек и двенадцать ДШК, поставив вместо них полученные по ленд-лизу 'бофорсы'. По первой прикидке, на каждый крейсер должно было поместиться от 20 до 24 'бофорсов' - по меркам той войны, которая шла на Тихом океане, с ее массированными ударами с воздуха, этого, конечно, было маловато. Мелькнула мысль снять две 85-мм зенитки, поставив вместо каждой из них счетверенный 'бофорс' - в этом случае МЗА заметно усиливалась, но возникал вопрос борьбы с вражескими самолетами, идущими на высотах более 2000 м. Мысленно плюнув, я решил поручить этот вопрос зенитчикам-практикам - что лучше подойдет для войны с Японией, первый вариант, или второй?
  Два трехтрубных торпедных аппарата делали крейсер опасным противником даже для ЛК типа 'Ямато' - с учетом того, что наша промышленность начала серийный выпуск кислородных торпед с самонаведением по кильватеру, хотя, конечно, пока серия была малой.
  Крейсера имели приемлемые скорость, мореходность и дальность, в целом, терпимое бронирование.
  В общем, резюме было следующим - тихоокеанские 'Молотовы' годились для артиллерийской поддержки десанта, в том случае, если укрепления были рассчитаны на защиту от снарядов калибром до 8 дюймов (97-кг снаряды 180-мм морских пушек по массе почти точно соответствовали снарядам 203-мм гаубиц Б-4), и, имели береговую артиллерию калибром не более 8, а, желательно, до 6 дюймов; они могли использоваться для ночных торпедных атак и борьбы с вражеским судоходством; эскадренный бой был им категорически противопоказан.
  Лидер проекта 38 на Тихом океане был в единственном числе - 'Тбилиси'. Этот корабль имел мощное артиллерийское вооружение - 5 хороших 130-мм пушек, но, увы, они не были универсальными орудиями. Еще хуже обстояли дела с зенитным вооружением - две 76-мм зенитки и 6 37-мм автоматов были, дипломатично выражаясь, явно недостаточны, исходя из того, лучшие эсминцы Тихоокеанской войны, американские 'Флетчеры', имели 4 или 5 универсальных 127-мм пушек, 6 76-мм или 6-10 40-мм зениток, плюс 8-10 20-мм автоматов для последнего рубежа обороны.
  Та же история была с артиллерийским вооружением тихоокеанских эсминцев - 'семерок'. Наличествовали 4 такие же 130-мм пушки, две 76-мм зенитки, по 4-37-мм автомата и пулемета ДШК.
  В случае массированной атаки японской авиации, в особенности, с учетом принятой у японцев в 1944-45 гг. моего мира тактики, предусматривавшей совместные атаки обычных летчиков и камикадзе, лидер, вместе с десятью 'семерками' были почти гарантированными кандидатами 'на тот свет'.
  Следовало резко усиливать ПВО кораблей ТОФ - и, если с МЗА было более или менее понятно, что для этого сделать, благо янки обещали дать по ленд-лизу свои 'бофорсы' вместе с МПУАЗО, то, что делать с универсалками, я просто не мог взять в толк, поскольку американцы вежливо, но твердо отказали в поставках 127-мм орудий. Ну не было у нас универсальных орудий среднего калибра до середины 50-х годов - не было, и все.
  У итальянцев универсальных орудий среднего калибра также не было. В принципе, отличные 105-мм универсалки в стабилизированных спарках серийно производили немцы - но, хорошо было бы поставить на эсминцы что-то помощнее. Надо было посмотреть в ноутбуке - возможно, у немцев имелись какие-то перспективные разработки.
  Таковая разработка нашлась - оказывается, еще в 1941 году немцы сделали на базе 128-мм зенитки Flak 40 128/45-мм универсальное морское орудие (существовало в РеИ, индекс 12,8-см. L/45 C/41 В.Т.), помимо всего прочего, укоротив ствол универсалки на 16 калибров по сравнению с зениткой, с 61 до 45 калибров. Как ни странно, орудие, имевшее очень приличные характеристики, так и не попало на войну, хотя, по крайней мере, два проекта эсминцев, вооруженных этими орудиями, немцы сделали. У меня даже мелькнула мысль предложить вариант модернизации трофейных 'Маасов' на базе проекта '1936С', благо последний представлял собой все тот же 'Маас', но вооруженный 6 128-мм универсалками в 3 двухорудийных башнях - но, прикинув, сколько времени это займет, решил отложить этот вариант на послевоенные времена.
  Я тихо порадовался - это орудие снимало массу проблем, благо по массогабаритным характеристикам оно не слишком сильно отличалось ни от наших 130-мм пушек, ни от немецких 127-мм орудий, не говоря уже о том, что оно было заметно легче 150-мм пушек 'Нарвиков' - так что поменять ГК эсминцев можно было без особых хлопот, хотя, конечно, пришлось бы переделывать погреба. Еще одним его достоинством было несомненное родство с серийной зениткой - так что производство необходимого количества орудий не должно было доставить особых хлопот. Выгоды же были очень велики - мощное, скорострельное орудие с хорошей баллистикой и радиолокационной СУАО (предусматривалось в проекте ЭМ 'проект '1936С'' В.Т.) позволяло эффективно бороться с вражеской авиацией на высотах до 10 км; впрочем, вражеским кораблям или береговым объектам 28-кг снаряды тоже бы не понравились.
  Предстояли изрядные хлопоты с МЗА - на 'Тбилиси' надо было поставить не менее трех счетверенных 'бофорсов', что достигалось снятием и 76-мм зениток, и 37-мм автоматов, и ДШК; а вот как впихнуть на 'семерки' те же 12 'бофорсов', я не знал, поскольку две счетверенки вставали на место снятых 76-мм зениток, а вот с установкой еще двух спарок и МПУАЗО возникали вопросы.
  Кроме того, напрашивалось возвращение на ТОФ переведенных на СФ в 1942 году лидера 'Баку' и двух 'семерок', 'Разумного' и 'Разъяренного', само собой, после ремонта, совмещенного с модернизацией.
  В этом случае ТОФ получал два лидера проекта 38 и двенадцать эсминцев-'семерок'. Логично было разделить их на два дивизиона, возглавляемых лидерами.
  В итоге же, получалось следующее - 58 128-мм универсалок на лидерах и эсминцах отечественной постройки, 84 40-мм 'бофорса'; с учетом того, что торпедное вооружение можно было не трогать, что я и решил - 88 торпед в залпе.
  Также крайне полезным пополнением Тихоокеанского флота, переведенным с Севера, стал бы 'Диксон', бывший 'Адмирал Шеер'. Ничего подобного его 280-мм орудиям главного калибра, на наших тихоокеанских кораблях в то время не имелось - так что он был незаменим в качестве корабля артиллерийской поддержки десанта.
  Разумеется, 'Диксону' требовался ремонт, вкупе с модернизацией. С первым проблем не предвиделось - в нашем распоряжении была вся судостроительная промышленность Германии, вместе с запасами материально-технического обеспечения Кригсмарине, да и не настолько серьезные повреждения получил крейсер, чтобы ему требовался капитальный ремонт; так что за полгода вполне возможно было управиться.
  Сложнее было с модернизацией - немецкие адмиралы, заказывая промышленности довольно своеобразный крейсер, оптимизированный для рейдерских операций на дальних коммуникациях противника, вопреки логике заказали корабль не с классическим артиллерийским вооружением современного крейсера, т.е. с главным и промежуточным калибрами, а некое подобие классического линкора, имевшего главный калибр, противоминный 150-мм калибр, и, тяжелые зенитки.
  Как показал бой у Ла-Платы, 150-мм орудия были бесполезны, поскольку не добились ни одного попадания, что и не очень удивительно, поскольку у них отсутствовала система центральной наводки - мало этого, башни 150-мм пушек имели сугубо символическое, десятимиллиметровое бронирование.
  В то же время зенитное вооружение крейсера было явно недостаточно - да, немцы установили на корабль три спаренные установки 88-мм зениток, четыре спаренные установки 37-мм автоматов и две счетверенки 20-мм ЗА, но этого было слишком мало, даже с учетом того, что в 1939 году они заменили спарки 88-мм на стабилизированные спарки 105-мм универсалок.
  Наша модернизация зенитного вооружения 'Шеера/Диксона' тоже не может быть названа иначе, чем импровизацией на скорую руку - мы поставили вместо спарок 105-мм полученные по ленд-лизу одинарные 127/38-мм американские универсалки, а вместо спарок 37-мм и счетверенок 20-мм - спарки 'бофорсов'. Естественно, три 127-мм универсалки и шесть спарок 40-мм ЗА могли считаться достаточным зенитным вооружением только в отсутствие угрозы массированного налета вражеской авиации - но, на Тихом океане следовало ждать именно массированных налетов японской авиации.
  Соответственно, нужна была и серьезная модернизация зенитного вооружения крейсера - замена башен с 150-мм пушками на башни с усиленным бронированием с одинарными 105-мм универсалками; возвращение спарок 105-мм универсалок на место 127-мм 'американок'; снятие обоих торпедных аппаратов с установкой на их место счетверенных 'бофорсов'. Конечно, 20 40-мм ЗА было слишком мало - надо было установить на крейсер, как минимум, вдвое больше 'бофорсов', причем, с МПУАЗО; но, это уже была задача кораблестроителей, которым я и собирался поставить соответствующую задачу.
  Теперь надо было разобраться с трофеями, выяснив, что можно будет отправлять на Тихий океан, что можно будет использовать на месте, а что разумней будет отправить на слом.
  Можно было только сожалеть о том, что нам не досталось в качестве трофеев ни одного немецкого или итальянского тяжелого крейсера - они были нужны позарез, и для придания устойчивости нашим корабельным соединениям, и для подавления мощной японской береговой артиллерии.
  Приходилось думать, как выходить из ситуации - предстояло штурмовать острова-крепости Матуа и Уруп, с их многочисленной и мощной береговой артиллерией, и, вовсе уж бесчисленными дотами. Упоминать о многочисленных подземных сооружениях, позволявших японцам без каких-либо помех маневрировать силами, не говоря уже о подаче в доты боеприпасов, и вовсе банально.
  Бросать нашу морскую пехоту на штурм этих островов, не подавив предварительно укрепления, означало просто послать наших ребят на верную смерть, без шансов выжить.
  Просматривая списки трофейных кораблей Кригсмарине, я наткнулся взглядом на древние броненосцы-додредноуты типа 'Дойчланд' - 'Шлезиен' и 'Шлезвиг-Гольштейн', успевшие послужить еще в кайзеровском флоте. Находясь к этому моменту в состоянии полной безнадежности, я решил посмотреть их ТТХ. После чего, не поверив своим глазам, внимательно прочитал еще раз.
  Нет, какую-либо ценность в качестве кораблей линии они потеряли еще в Первую Мировую войну - но, в качестве плавучих батарей послужить могли отлично. Более того, они спокойно могли придать нашему Курильскому соединению требуемую боевую устойчивость в случае атаки двух-трех японских тяжелых крейсеров. Полное водоизмещение около 15 тысяч тонн, полная скорость в 19 узлов, отличная мореходность, неплохая дальность в 5 500 миль экономическим ходом в 10 узлов - а, самое главное, 4 мощные, скорострельные 280/40-мм пушки и хорошее бронирование (240-мм главный броневой пояс из цементированной крупповской стали). Имелась приличная зенитная артиллерия, состоявшая из 6 105-мм универсалок, 10 40-мм 'бофорсов' и 20 20-мм 'флаков'. Возможно было вновь установить 10 казематных 150-мм орудий противоминного калибра - не Бог весть что, но и они могли пригодиться. Приятным моментом было то, что немцы перевели эти корабли на нефтяное горючее. Все это, вместе взятое, обеспечивало беспроблемную переброску этих кораблей на Дальний Восток, разумеется, после ремонта и модернизации - но, самое главное, эти два корабля спокойно могли 'вынести' своим главным калибром японские береговые батареи на Матуа и южных Курилах, благо их бронирование надежно защищало их от огня японских 203-мм орудий на средних дистанциях, и, 150-мм орудий - на коротких дистанциях.
  Это позволяло решить проблему японской береговой артиллерии на Курилах, да и большей части береговых батарей на Хоккайдо - но не японских укреплений в глубине островов. Естественно, немецкие 280/40-мм орудия, как и любые другие корабельные пушки, имели высокую настильность траектории - в условиях вулканических островов Курильской гряды, с их сильнопересеченным рельефом, это гарантировало то, что подавляющее большинство японских укреплений окажется в 'мертвых зонах' для корабельной артиллерии. Требовались не пушки - для надежного подавления японских укреплений в глубине островов необходимы были гаубицы или мортиры большой, а, лучше, особой, мощности, с их навесными траекториями. Если на Шумшу такие орудия можно было выгрузить на пляж, то, на Матуа пляжа просто не было - были две бухты, прикрытые тяжелой береговой артиллерией; более того, даже подавив ее, высадившиеся десантники попадали под огонь укреплений, расположенных в глубине острова.
  Тут не помогли бы даже 'Ямато' и 'Мусаси', с их 460/45-мм орудиями и 1650-кг снарядами - впрочем, все построенные американцами 'Айовы', с 406/50-мм пушками и 1225-кг снарядами тоже оказались бы бессильны; все просто, укрепления были в 'мертвых зонах' относительно обстрела из тяжелых корабельных орудий. Впрочем, ни 'Ямато', ни 'Айов' в моем распоряжении все равно не было.
  Это была патовая ситуация - или, все же нет? Пришедшая мне в голову идея была безумной - до такого можно додуматься только от полного отчаяния; но, возможно, из безвыходных ситуаций и надо искать безумные, по крайней мере, на первый взгляд, выходы?
  Короче, я решил возродить практику парусного флота - точнее, существовавший тогда тип бомбардирских судов. Это были парусники, с подкрепленной палубой, на которые ставились мощные бомбарды, предки современных гаубиц большой мощности. Разумеется, эти суда не предназначались для морского боя - их единственной задачей был обстрел капитальных прибрежных укреплений.
  Как это ни смешно прозвучит, но платформа для бомбардирского судна середины XX века, попалась мне на глаза сразу же после старых 'Дойчландов'. Это было судно-цель Кригсмарине 'Гессен' - 'в девичестве' броненосец сначала кайзеровского флота, а, потом, флота Веймарской республики 'Гессен'. Кораблик был по-немецки добротный - броненосец предшествующего 'Дойчланду' типа 'Брауншвейг', он имел почти такие же характеристики: скорость в 18 узлов, дальность в 5 200 миль на 10 узлах, отличную мореходность, добротное бронирование (главный броневой пояс толщиной 225 мм, выполненный из цементированной брони Круппа). Разумеется, когда его переводили в корабли-цели, корабль разоружили - но это было и неплохо, автоматически исключались хлопоты со снятием башен ГК.
  Разумеется, немедленно возник вопрос с новым вооружением корабля - нужны были мортиры или гаубицы особой мощности, со сверхтяжелыми снарядами, гарантированно разрушающими любые японские укрепления, и, приличной прицельной дальностью. Обязательным условием было их 'вписывание' в габариты старых башен.
  Мне пришлось зарыться в справочники и списки трофейных орудий - новые делать было некогда, надо было обходиться уже имеющимся в наличии. Выбирать пришлось между современной 355-мм гаубицей-мортирой М.1 фирмы 'Рейнметалл' и ветераном Первой Мировой войны, 420-мм гаубицей М.16/17 фирмы 'Шкода'. Массогабаритные размеры этих орудий были довольно близки - и, оба без проблем вставали на место двухорудийной башни ГК, причем оставался еще очень приличный резерв по верхнему весу корабля, даже после неизбежного подкрепления палубы. В наличии имелись 7 гаубиц-мортир и 2 гаубицы - в принципе, некоторое преимущество получали гаубицы-мортиры, поскольку имелся резерв готовых орудий, что было важно при вполне возможных повреждениях. Настоящей проблемой стал выбор предпочтительных характеристик - 355-мм гаубица-мортира стреляла 575-кг бетонобойным снарядом на 20 км при полном заряде со скорострельностью 10 выстрелов в час; 420-мм гаубица стреляла 1020-кг бетонобойным снарядом на 14,6 км при полном заряде, со скорострельностью 12 выстрелов в час.
  Положим, разница в 2 выстрела в час для осадных орудий такого калибра была не слишком принципиальна. С разницей в прицельной дальности и массе снаряда дело обстояло совсем иначе - пять с половиной километров были очень важны, это было очевидно; но, с другой стороны, более чем четыре центнера разницы в массе бетонобойного снаряда тоже играли огромную роль. Попросту говоря, снаряды 355-мм гаубиц-мортир разрушали почти любые укрепления японцев с первого-второго попадания, а, снаряды 420-мм гаубиц - просто любые. Разница была принципиальная, поскольку самураи не жалели железобетона на укрепления, прикрывавшие ключевые пункты побережья.
  Забегая вперед, я написал доклад наркому, в котором обосновывал необходимость переделки 'Гессена' в бомбардирский корабль, вооруженный двумя 420-мм гаубицами.
  На следующий день меня вызвал к себе Николай Герасимович. Предложив мне сесть, он сказал мне: 'Поздравляю Вас, Михаил Петрович - я долго думал, как можно взломать укрепления самураев без управляемого оружия, которое Вы так любите и цените; ведь может случиться и нелетная погода, не так ли? Я не смог найти решения, исходя из имеющихся у нас сил и средств - а Вы его нашли, причем относительно быстро и дешево. Я утверждаю Ваше предложение - но, у меня есть один вопрос: как Вы предлагаете обеспечить защиту орудий, ведь башни под эти гаубицы мы явно не успеем разработать, сделать и установить?'
  Я ответил: 'Николай Герасимович, я нашел только один приемлемый вариант - снова обратившись к опыту предшественников, установить массивные башенноподобные щиты'.
  Николай Герасимович кивнул, соглашаясь.
  Описывать здесь сумасшедшую гонку с ремонтом, модернизацией и освоением экипажами 'Шлезиена' и 'Шлезвиг-Гольштейна' я не буду - по сравнению с 'эпопеей 'Гессена'' все это было курортом. Армейцы легко отдали нам 420-мм гаубицы - и, сверх того, очень помогли с их капитальным ремонтом на заводах 'Шкода', изготовлением запасных частей, и, в особенности, запасных стволов к ним, выстрелов к ним, транспортировкой этого добра. Но, переделка погребов, изготовление и установка новых линий подачи, монтаж самих гаубиц и башенноподобных щитов были настоящим адом, на фоне которого капитальный ремонт машин и механизмов, установка новых систем управления огнем, не говоря уже об установке зенитного вооружения, состоявшего из 8 105-мм универсальных орудий, 20 40-мм 'бофорсов' и 20-мм 'флаков' был настоящим отдыхом.
  Отдельно я хочу сказать об экипажах бывших немецких броненосцев - наши моряки, значительная часть которых была мобилизована из торгового флота, совершили настоящий подвиг, менее чем за полгода освоив новые для себя корабли, причем, на очень высоком уровне. Отлично себя показали береговые артиллеристы, ставшие расчетами немецких корабельных орудий - парни освоили новые орудия так, что немецкие артиллеристы, бывшие у них инструкторами, не верили в то, что они обычные строевики. Как сказал пожилой немецкий полковник, служивший в части, вооруженной 420-мм гаубицами, еще в австро-венгерской армии: 'Вы прислали для обучения переодетых офицеров и инженеров - таких матросов и унтер-офицеров просто не бывает'.
  Из эсминцев проектов '1934' и '1934А', как и в нашем мире, выжили Z-4-Z-6, Z-10, Z-14, Z-15. Разница состояла в том, что все они достались нам, по крайней мере, пока на Стокгольмской конференции не будет решен вопрос раздела флотов стран-членов Еврорейха. Вообще-то, я бы с удовольствием отдал эти довольно неудачные корабли англичанам - пусть бы они вволю помучались с капризными, ненадежными и очень прожорливыми котлами высокого давления, не самой лучшей мореходностью и очень скромными дальностью и автономностью, морально устаревшим составом вооружения этого германского 'блина комом'. Но, ничего нельзя было поделать - в Стокгольме надо было ставить вопрос об отсрочке раздела флотов до окончания войны на Тихом океане, капитально ремонтировать и модернизировать корабли, включать в состав дивизионов ЭМ эскадренные танкеры, готовить экипажи, в особенности, до автоматизма отрабатывать дозаправку эсминцев в открытом море.
  С модернизацией, в общем, все было понятно - надо было заменять 127-мм пушки на 128-мм универсальные орудия, снимать 37-мм и 20-мм автоматы, заменяя их на 40-мм 'бофорсы'; по здравому размышлению, я решил, что надо снять один четырехтрубный торпедный аппарат - и верхний вес уменьшим, что улучшит остойчивость, и место для одной счетверенки 'бофорсов' освободим, а то, больше 6 40-мм автоматов на освободившиеся после снятия немецких МЗА не влезало, чего было явно недостаточно.
  Результаты, правда, все равно особо не радовали - да, 'Маасы' получали намного более пригодное для войны с Японией вооружение, 5 128-мм универсалок и 10 40-мм автоматов, дополненные одним четырехтрубным ТА, при радиолокационной СУАО и радиовзрывателях, по крайней мере, 128-мм снарядов, вполне достойно смотрелись даже по сравнению с 'Флетчерами' и 'Гирингами', но, вот, все остальное - мореходность была явно недостаточна для Тихого океана, реальная дальность в 1900 миль на 19 узлах была смехотворной по сравнению 5000 миль у американских 'одноклассников'. Но деваться было некуда, хорошо еще, что были эти шесть эсминцев - единственно, немного утешало то, что в мае-первой половине сентября вероятность штормов минимальна, а основные события должны были развернуться хоть и в зоне восточнее Курил, но, все-таки, не в центральной части Великого океана.
  Из эсминцев проекта '1936' выжил только Z-20. Этот тип немецких эсминцев имел увеличенное до 2400 т стандартное водоизмещение и удлиненную носовую часть, за счет чего немцам удалось улучшить мореходность и остойчивость, немного увеличить дальность. Состав вооружения был таким же, как и на проекте '1934' - так что и модернизация планировалась такой же. В общем, с ним был такой же расклад, как и с его 'родственниками' - для короткой войны с Японией он годился, особенно, за неимением лучшего.
  А вот с кораблями проектов '1936А' и '1936А(Mob)', более известными как 'Нарвики', нам определенно повезло.
  Из этих мощных, с неплохой мореходностью и хорошим ресурсом модернизации, хоть и по-прежнему, невеликой дальностью, эсминцев, выжило 8 кораблей. Из эсминцев проекта '1936А' выжили Z-23, Z-25, Z-29 и Z-30; из мобилизационных 'Нарвиков' - Z-31, Z-34, Z-38 и Z-39.
  Конечно, эти корабли повторяли прототип - проект '1936' - по компоновке и энергетической установке, с присущими им недостатками; но, лучшая форма корпуса и лучшее расположение рулей давали возможность получить заметный выигрыш в остойчивости, мореходности и маневренности. Имелся, правда, и дефект - очень острые обводы привели к малому запасу плавучести носовой оконечности, так что повреждения этой части корпуса были крайне нежелательны, поскольку корабли начинали зарываться носом в воду.
  Свои дефекты имелись у эсминцев серии '1936А(Mob)' - это была версия 'Нарвиков', построенная по упрощенной технологии, исключительно для военного времени, так что на их долгую службу рассчитывать никак не приходилось. Если бы речь шла о включении этих ЭМ в ВМФ СССР мирного времени, я бы выступил против - но, на, максимум, полгода боевых действий их должно было хватить.
  С вооружением была типичная для германского флота история - немцы, по своему, сохранившемуся еще с Первой Мировой, обыкновению, построили серию эсминцев, по огневой мощи вполне сопоставимых с легкими крейсерами. Разумеется, это не прошло для них даром - верхний вес кораблей был существенно завышен, а зенитное вооружение явно недостаточно даже по сравнению с нашими 'семерками'.
  С модернизацией я решил не мудрить - да, можно было поставить на 'Нарвики' три двухорудийные башни 128-мм универсалок, но, и поджимало время, да и хотелось иметь в составе ТОФ корабли, оптимизированные для ночных торпедных атак. Так что я решил ограничиться установкой баковой башни 128-мм орудий, а в остальном, просто заменить 150-мм пушки 128-мм универсалками в одинарных установках. С МЗА я также решил поступить по продуманной схеме, с той разницей, что 12 40-мм автоматов спокойно помещались на 'Нарвики'. Так же я решил не трогать оба четырехтрубных ТА - при использовании наших новейших торпед залп восьми 'Нарвиков', состоящий из 64 кислородных торпед с СН, вполне мог, при некоторой удаче, если не потопить, то, как минимум, тяжело повредить несколько ЛК и АВ.
  'Пригодится!' - подумал я, и, оказался прав.
  Имелись также совсем новенькие эсминцы проекта '1936В' - серия из 5 кораблей, максимально унифицированных с предыдущими проектами, два из них, Z-35 и Z-36, только что вступили в строй (в нашем мире погибли на минах в декабре 1944 года), еще два, Z-43 и Z-44, находились на последней стадии достройки (в нашем мире один из этих кораблей был затоплен экипажем в мае 1945, второй - уничтожен английской авиацией у достроечной стенки в июле 1944), с пятым, Z-45, было непонятно, в каком состоянии он находится - по идее, будучи заложен в 1942 году, при нормальном сроке строительства ЭМ, равном примерно 2 годам, он уже тоже должен был достраиваться.
  С модернизацией этих эсминцев тоже было все понятно - будучи по водоизмещению равны 'Нарвикам', они несли комплект вооружения 'Маасов', за исключением резко увеличенного количества зенитных автоматов. Так что оснований особо мудрить не было - поменять 127-мм пушки на 128-мм универсалки на готовых кораблях, а достраивающиеся сразу делать с универсальными орудиями; заменить немецкие МЗА на американские 'бофорсы'; оставить оба ТА, как на 'Нарвиках'. Таким образом, можно было твердо рассчитывать еще на 4 эсминца.
  Нехитрый подсчет показал, что, в итоге, получается 19 трофейных немецких эсминцев - 6 кораблей проектов '1934/1934А', 1 - проекта '1936', 8 - 'Нарвиков', относящихся к проектам '1936А' и '1936А(Mob)', 4 - эсминца проекта '1936В'. Это уже было кое-что - по 5 128-мм универсальных орудий на каждом корабле, по 10 'бофорсов' и одному четырехтрубному ТА на 'Маасах' и единственном '1936', по 12 'бофорсов' и два ТА - на 'Нарвиках' и '1936В'. Итого, получалось 95 128-мм хороших универсалок, 214 отличных ЗА, и, последнее по счету, но не по важности, если представится возможность ночной атаки японского флота - 124 торпеды в залпе.
  Сам собой напрашивался вариант организации трех дивизионов эсминцев - семь кораблей проектов '1934/1934А' и '1936' в одном дивизионе, по шесть 'Нарвиков' и '1936В' - в двух других.
  Крайне ценным приобретением оказались итальянские 'Капитани Романи'. В принципе, они числились в итальянском флоте легкими крейсерами, хотя, де-факто, были океанскими скаутами, представляя собой нечто среднее между легкими крейсерами и большими лидерами. К концу 1943 года в строю были 'Аттилио Реголо', 'Сципионе Африкано', 'Помпео Маньо'. Кроме того, были практически готовы находившийся в 94% готовности 'Джулио Джерманико', на котором заканчивался монтаж последнего оборудования, и, находившийся в 92% готовности 'Оттавиано Аугусто' (в отличие от РеИ, корабль не был захвачен немцами, да и американские бомбардировщики не бомбили Анкону 1 ноября 1943 года, так что корабль благополучно достраивался В.Т.).
  Правда, оставался вопрос, как можно использовать эти хорошо спроектированные и добротно построенные корабли - ну не планировал я рейдов соединений эсминцев, возглавляемых этими кораблями, в открытом океане. Речь шла о боевых операциях в прибрежной зоне - на Курилах, Сахалине, Хоккайдо - а для таких операций 'Капитани Романи' имели избыточное артиллерийское вооружение, состоявшее из 8 удачных 135-мм орудий в 4 двухорудийных башнях (на этих кораблях стволы орудий ГК наконец-то были размещены в разных люльках), но, к сожалению, не являвшихся универсальными, и явно недостаточное зенитное - 8 37-мм автоматов в одинарных установках и 4 спаренных 20-мм автомата, были, называя вещи своими именами, курам на смех. Посылать корабли с таким ПВО в пределы боевого радиуса японской базовой авиации означало послать их на смерть.
  Оставалось одно - подвергнуть их такой же модернизации, что и наши, и немецкие корабли, благо немецкие 128/45-мм универсальные орудия имели массогабаритные размеры, не слишком отличавшиеся от итальянских 135/45-мм пушек; конечно, пришлось бы переделывать и погреба, и систему подачи, и систему управления огнем - но, в конце концов, это были не линкоры, так что я надеялся, что с этим можно будет управиться за полгода, а за это время наши экипажи, переброшенные с находящихся в капитальном ремонте балтийских и черноморских эсминцев и крейсеров, должны были освоить новые корабли. Разумеется, надо было поменять итальянские МЗА на 'бофорсы'. Еще я планировал заменить очень неудачные итальянские четырехтрубные торпедные аппараты на добротные трехтрубные наши - помимо резкого роста надежности и боевой эффективности это позволяло еще сэкономить верхний вес, что позволяло разместить дополнительные МЗА.
  Я прикинул получавшийся в итоге корабль - это был лидер ПВО, вооруженный 8 мощными универсальными 128-мм орудиями ГК, с 16 40-мм 'бофорсами', двумя трехтрубными торпедными аппаратами калибра 533-мм, с приличными мореходностью и дальностью в 3100 миль, скоростью за 40 узлов; недостатком было почти полное отсутствие бронирования. Пять таких кораблей, имея радиолокационную СУАО, вполне могли отбиться от десятка японских суперэсминцев, большинство из которых имело 6 127-мм пушек в трех спаренных установках, но не имело радиолокационных СУАО, резко повышавших эффективность артиллерии, так что 40 128-мм пушек оказывались едва ли не эффективнее 60 127-мм орудий.
  Также модернизированные 'Капитани Романи' могли надежно прикрыть конвои от ударов авиации, были полезны для прикрытия десанта на переходе и поддержке его при высадке в качестве кораблей артиллерийской поддержки и зенитного прикрытия. Они же могли с успехом использоваться для ночных торпедных атак.
  В итоге, пять 'Капитани Романи' несли 40 128-мм универсалок, 80 'бофорсов', и, имели совокупный торпедный залп в 30 торпед. Само собой, напрашивалось сведение этих удачных кораблей в один дивизион лидеров.
  Я подвел итоги своих подсчетов лидеров и эсминцев - 2 наших лидера проекта 38 и 12 эсминцев проекта 7 - два дивизиона, по одному лидеру и шесть эсминцев в каждом; 19 немецких эсминцев проектов '1934/1934А' и проектов '1936/1936А(Mob)/1936В' - семь эсминцев в первом дивизионе, по шесть - в двух других дивизионах; пять больших лидеров 'Капитани Романи' в шестом дивизионе.
  Итого, 38 кораблей, 7 лидеров и 31 эсминец, сведенных в шесть дивизионов - всего 193 универсальных орудия калибра 128-мм, 378 ЗА 'бофорс', 242 торпеды в залпе.
  На первый взгляд, этого все равно было слишком мало для противостояния более чем сотне эсминцев Императорского флота - но я учитывал следующие факторы, как-то: далеко не все свои эсминцы японцы смогут перебросить на север, если учесть тот факт, что их корабли 'размазаны' по пространству Тихого океана от Новой Гвинеи до Метрополии; не все эсминцы, из числа предназначенных для переброски на север, окажутся исправны и обеспечены топливом; крайне сомнительна одновременная присылка эсминцев, не входящих в Главные Силы Императорского флота. Исходя из всего этого, я рассчитывал на одновременное появление не более 30-35 японских эсминцев - так что с учетом нашего качественного превосходства в базовой авиации наши эсминцы имели хорошие шансы на победу в дневном бою, а, с учетом их оснащения современными РЛС и СУАО, они, за счет намного лучшего приборного обеспечения, получали вполне приличные шансы на победу и в ночном бою, долгое время считавшемся 'козырной картой' самураев.
  Еще одним небесполезным приобретением стали итальянские эсминцы 'Сольдати' - здесь уцелели девять эсминцев этого типа, а не семь, как в моем мире. Да, были очевидны их недостатки, закономерно проистекающие из того, что это были классические корабли 'средиземноморского типа' - недостаточные дальность, мореходность, остойчивость; в особенности, недостаточные даже для Атлантики, не говоря уже о Тихом океане. Эти недостатки следует дополнить еще и не универсальными орудиями ГК и очень слабой зенитной артиллерией.
  Естественно, использовать такие эсминцы в зоне восточнее Курил можно было только при очень большой необходимости - но, ведь предстояла еще масса работы с доставкой снабжения из Европы и США трофейными пароходами итальянского и немецкого торговых флотов во Владивосток и Петропавловск-Камчатский. Вполне были возможны провокации, например, с атакой 'неопознанной' подводной лодки - как со стороны японцев, среди которых хватало ненавистников СССР, так и со стороны американцев, ведь среди элиты США уже тогда хватало тех, кто был очень недоволен усилением СССР. Использовать для конвоирования полноценные лидеры и эсминцы было нельзя - это значило к началу войны оказаться с вконец 'убитыми' машинами и механизмами этих кораблей. Значит, были нужны в больших количествах аналоги эскортных эсминцев, имевшихся в англосаксонских флотах - корабли, способные защитить конвой от субмарин и авиации. В принципе, примерный аналог имелся и у нас, и в Кригсмарине - сторожевые корабли в нашем ВМФ, флотские миноносцы - у немцев.
  Беда была в том, что в составе флота было только 6 сторожевиков проекта 'Ураган' - да, в нашем мире американцы поставили по ленд-лизу 30 фрегатов типа 'River', но, при их крайне скромном вооружении, они годились только для прикрытия второстепенных маршрутов. Вот на второстепенных маршрутах их слабое вооружение - 3 76-мм, 2 40-мм и 9 20-мм ЗА - было не особенно критично, поскольку было маловероятно выделение серьезных сил против одиночного парохода с не самым важным грузом; а вот достоинства 'Риверов', заключавшиеся в хорошей мореходности и огромной дальности - 9100 миль на 11 узлах - были как нельзя более кстати. Необходимы были более мощные и лучше вооруженные эскортные корабли - и итальянские эсминцы, при условии соответствующей модернизации, вполне могли ими стать.
  Здесь уцелели 'Камича Нера', он же 'Артильере', 'Карабинере', 'Кораццьере', 'Фучильере', 'Гранатьере', 'Легьонаро', 'Митральере', 'Скуадриста', он же 'Corsaro', и, 'Велите'.
  Вариант их модернизации, с целью оптимизировать эти корабли в сторожевики, напрашивался сам собой - надо было снять спаренные 120/50-мм орудия на баке и корме, заменив их немецкими стабилизированными спарками 105-мм; надо было снять пятое, одинарное орудие 120-мм, вместе с одним из ТА, заменив их счетверенкой 40-мм зениток; надо было заменить 4 спарки 20-мм ЗА на три или четыре спарки 'бофорсов'; надо было заменить итальянские противолодочные бомбометы на куда более совершенные наши.
  В этом случае мы получали очень приличные эскортные эсминцы, с мощным противовоздушным и противолодочным вооружением. Да, их 'средиземноморские' дефекты были неустранимы - но проводить конвои из Владивостока в Петропавловск, или, из зоны ответственности ВМФ США, от Алеутов в те же Владивосток и Петропавловск, они вполне могли.
  Строго говоря, им требовалось в большей мере 'демонстрировать флаг', нежели реально воевать - если взять ситуацию досмотра японцами наших судов, следовавших в Петропавловск-Камчатский через контролируемый японцами Первый Курильский пролив, мимо Шумшу и Парамушира, то, одно дело досматривать безоружное гражданское судно, и, совсем другое - попытаться досмотреть суда конвоя, охраняемого кораблями ВМФ СССР. Любой акт агрессии по отношению к боевому кораблю является, во-первых, полноценным 'казус белли', во-вторых, можно получить ответ из всех имеющихся на борту калибров. Нет, самураи совершенно не были замечены ни в миролюбии, ни, тем более, в трусости - но, в это время война с нами Японии была совершенно не нужна - другое дело, что вполне возможны были провокации со стороны тех самурайских кланов, прежде всего, Тесю, которые были заинтересованы в войне с СССР, да и исключать инициативу какого-нибудь кавторанга или полковника, посчитавшего нужным 'поставить на место росиадзинов', совершенно нельзя было исключать.
  Исходя из вышесказанного, я занялся комплектованием эскортных сил ТОФ - помимо модернизированных 'Сольдати', отечественных 'Ураганов' и поставленных по ленд-лизу 'Риверов', туда же напрашивались уцелевшие немецкие миноносцы проекта '1939', благо в этом мире выжили 11 этих удачных кораблей, нуждавшихся разве что в усилении зенитного вооружения; вполне возможно было успеть достроить, по крайней мере, 3 миноносца проекта '1941'. Кроме того, имелись еще и итальянские миноносцы, благо их выжило намного больше, чем в нашем мире - 4 типа 'Пегасо', 10 типа 'Чиклоне', 9 типа 'Спика'. Эти корабли нельзя было назвать шедеврами кораблестроения - но, послужить, охраняя наше судоходство, и неплохо, они вполне могли.
  -Конечно, на большинство из этих кораблей невозможно было поставить стабилизированные 105-мм универсальные орудия, не увеличив при этом верхний вес сверх приемлемых величин - надо было либо оставлять старые 100-мм, не способные работать по воздушным целям, либо ставить на них 88-мм корабельные зенитки, вполне способные поработать универсальными орудиями. Посоветовавшись со специалистами, я пришел к незамысловатому выводу - дойдет дело до морских боев с японскими эсминцами и крейсерами, так и 100-мм пушки не спасут этих трудяг морской войны; а при куда более вероятном отражении налетов авиации, каждая тяжелая зенитка будет на вес золота.
  Капитальный ремонт и переоборудование итальянских кораблей начались еще до конца войны, вскоре после того, как мы привели итальянскую эскадру из Таранто - и работа шла в три смены. С конца мая начались поставки немецкого вооружения и оборудования - вначале из запасов Кригсмарине, потом уже пошло свежепроизведенное добро с немецких заводов. Мы старались выиграть каждый день, чтобы успеть перегнать хотя бы часть кораблей на Тихий океан до начала зимних штормов в северной Атлантике - и сумели сделать это, успев к августу месяцу перевооружить и дооборудовать два недостроенных 'Капитани Романи', отремонтировать и перевооружить пять эсминцев типа 'Сольдати' и девятнадцать миноносцев из двадцати трех выживших. Как проклятые тренировались экипажи - благо еще в середине сорок третьего адмирал Кузнецов приказал отозвать с фронта выживших моряков наиболее ценных специальностей - турбинистов, рулевых, сигнальщиков, механиков - в сорок первом отправленных служить в морские стрелковые бригады, и, начать планомерную подготовку новых специалистов. Так что экипажи было кем комплектовать - очень жаль, что из морских пехотинцев сорок первого выжили немногие специалисты довоенной выучки, но тогда нельзя было иначе - наша страна балансировала в миллиметре от гибели, в морскую пехоту приходилось отправлять всех.
  Тоже самое было и с немецкими кораблями - корабли ремонтировались и модернизировались круглосуточно, экипажи работали рука об руку с немецкими кораблестроителями, изучая свои корабли в мельчайших подробностях. Тут работы удалось начать в конце мая - поэтому я приказал сосредоточить максимум усилий на наименее изношенных кораблях, желая успеть перегнать хоть какие-то из них через Атлантику до начала сезона штормов. Полным ходом шла постройка подлодок XXI серии, 'шнелльботов' и БДБ - одновременно шла переподготовка наших подводников и катерников на немецкую технику, моряков торгового флота учили работать на БДБ.
  Изрядно помогли союзники - понятно, что не по доброте душевной, а желая как можно быстрее закончить очень дорого обходящуюся им войну - но, как ни крути, а переданные ими нам по ленд-лизу 2 АВЭ типа 'Касабланка', 12 танкеров Т-2, 20 эскортных 'Риверов', более тысячи 40-мм 'бофорсов', около 900 'эрликонов' с драгоценными МПУАЗО, пришедшиеся очень кстати Р-38 'Лайтнинг', как в варианте истребителей-бомбардировщиков, так и скоростных фоторазведчиков, отличного качества авиабензин - все это нам очень пригодилось.
  Отдельная история была с ремонтом 'Ришелье' и 'Страсбурга' в Тулоне - ничего плохого не скажу ни об оснащении верфей на главной военно-морской базе Франции, ни о квалификации французских специалистов, ни о наличии запчастей и материалов на складах - но как же пакостила нам английская разведка! Наши офицеры из флотского 'Смерша' буквально сбивались с ног, охотясь за диверсантами УСО.
  Само собой, одновременно с ремонтом французских линкоров шло переучивание моряков 'Марата', 'Октябрины' и 'Парижанки' на новые корабли - и легкой эту работу назвать нельзя было даже в приступе острого оптимизма. Наши моряки были переброшены в Тулон в мае - а, самое позднее, к марту, французские линкоры должны были быть готовы к бою и походу. Это при том, что нормальным сроком освоения экипажем нового линкора считается год - и, изначально моряков учат обслуживать машины и механизмы, использовать приборы и вооружение до этого. Нашим орлам приходилось параллельно и изучать совершенно новую для них технику, и переучиваться с модернизированного дредноута, антиквариата времен Первой Мировой, на современные линкоры. Это был адский труд - но наши моряки справились.
  Отдельно надо упомянуть невидимое миром чудо, совершенное адмиралом Большаковым и его подчиненными - за полгода сформировать из бригад 'речной пехоты' три полноценных дивизии морской пехоты, причем, именно тяжеловооруженных, с танками, самоходками и тяжелой артиллерией, плюс отдельные части усиления, с артиллерией большой мощности и сверхтяжелыми самоходками; научить их высаживаться с моря, грамотно взаимодействуя с артиллерийскими БДБ и штурмовой авиацией - это нетрудно перечислить, но, для сравнения, у американцев на такое же ушло полтора десятилетия. Правда, побережье острова Рюген после непрерывных учений было неотличимо от поверхности Луны - приходилось ведь учить и экипажи БДБ, и штурмовиков, и пикировщиков.
  Естественно, все это делалось не по нашей инициативе, а в рамках заранее утвержденного плана войны с Японией, утвержденного еще в июле 1944 года. Тогда нас вызвали в Кремль на совещание, в ходе которого Верховным Главнокомандующим был утвержден окончательный вариант плана 'Цунами'. Составными частями этого плана были Маньчжурская стратегическая наступательная операция, практически не отличавшаяся от оригинала в мире 'Рассвета' - как заметил маршал Василевский 'Тут особо менять ничего не надо - стоит лишь добавить артиллерийских стволов большой и особой мощности для японских укрепрайонов, да боеприпасов к ним; и получше подготовить войска'; Курильская же десантная операция претерпела кардинальные изменения - для нее выделялись многократно большие силы и средства, способные с минимальными потерями сломить любое сопротивление японцев на Курилах; Сахалинско-Хоккайдская стратегическая наступательная операция просто не имела аналога в мире 'Рассвета' - стремительный прорыв японской обороны в центре острова, совмещенный с высадкой оперативного десанта на юге, не просто качественно превосходил аналог мира 'Рассвета', но и должен был послужить прологом не имевшей аналогов Хоккайдской операции. В рамках подготовки этих операций и шли непрерывные учения морской пехоты и сил поддержки - сначала - ротные, потом - батальонные, затем - полковые, после - дивизионные, ну, и как венец всего - корпусные. Строго говоря, развернутые соединения морской пехоты, если считать и средства поддержки, были значительно сильнее обычного механизированного корпуса - три дивизии морской пехоты, с десантируемыми частями усиления; три артиллерийских дивизии ствольной артиллерии на БДБ; дивизия реактивной артиллерии на БДБ; авиакорпус поддержки, в составе двух штурмовых авиадивизий на Ил-10, двух дивизий пикирующих бомбардировщиков на Пе-2 и дивизии истребителей-бомбардировщиков на ФВ-190.
  Но это был только первый эшелон вторжения, в задачу которого обеспечить захват оперативного плацдарма, с дальнейшим его расширением в стратегический. Главные силы были представлены 1-й гвардейской танковой армией генерал-полковника Катукова, 8-й гвардейской армией генерал-полковника Чуйкова и 65-й армией генерал-полковника Батова. Эти отборные, прославленные армии, находившиеся под командованием лучших генералов Красной Армии, были объединены в Сахалинский фронт, которым командовал маршал Рокоссовский. С воздуха элиту Красной Армии должны были поддерживать 1-я воздушная армия ВМФ под командованием генерал-майора Ракова и часть сил 2-й воздушной армии под командованием генерал-полковника Красовского.
  Но я забежал вперед - на итоговых учениях, на которых присутствовали не только ожидавшиеся Рокоссовский, Кузнецов и Алафузов, но и совершенно неожиданно приехавший Верховный Главнокомандующий, мы показали высокий класс.
  Задачей учения был штурм японского укрепленного района - именно на них и строилась оборона Хоккайдо и севера Хонсю. Укрепрайоны прикрывали подступы к портам, что было вполне логично со стороны японцев, поскольку организовать снабжение сколько-нибудь серьезной группировки не имея в своем распоряжении приличного порта, выгружая грузы на необорудованное побережье, практически невозможно. Штурм же укрепленных портов 'в лоб' гарантированно приводил к тяжелейшим потерям, это было очевидно. Учтя все это, мы решили 'взять на вооружение' опыт союзников во Франции - основной десант высаживается на необорудованный берег вне укрепрайона, и, начинает его методично взламывать тяжелой артиллерией и пикировщиками, благо при должной квалификации это должно было занять не слишком много времени; береговую артиллерию планировалось уничтожить управляемыми бомбами и ударами пикировщиков; ну, а в последний момент в порту Вакканая надо было высадить десант с СВП, поддержанный авиацией, чтобы предотвратить взрыв портовых сооружений и оборудования. Естественно, все это надо было тщательно отработать на учениях - чем морпехи, совместно с моряками и летчиками, и занимались до семьдесят седьмого пота.
  Результат впечатлил даже меня - а ведь я регулярно инспектировал учения морпехов, и своими глазами видел, какого прогресса они добились. На Рюген высаживалась самоходная краш-машина, гигантская промышленная мясорубка, профессионально перемалывающая укрепрайон вероятного противника. Вначале пикировщики и Ту-2 - носители УАБ нанесли удар по позициям береговой артиллерии - мы точнейше воспроизвели позиции Вакканайский укрепрайон, имитировав и доты, и позиции береговой артиллерии, и места дислокации резервов.
  
  
   Чаепитие разведчиков.
  Токио, 2 июня 1944 года, Морской Генеральный штаб.
  Присутствуют: адмирал Енаи Мицумаса, адмирал Нагано Осами, генерал-лейтенант 'Иванов'.
  - Осами-сама, позвольте мне представить Вам сына моего давнего знакомого, глубокоуважаемого генерала 'Иванова', генерал-лейтенанта 'Иванова' - церемонно представил 'Иванова' Нагано Енаи.
  - Я счастлив быть представленным столь прославленному адмиралу Империи Ямато, как Вы, Осами-сама - слегка поклонился 'Иванов'.
  - Для меня большая честь познакомиться со столь заслуженным генералом Красной Империи, как Вы, 'Иванов' -сама - вернул любезность Нагано - господа, осмелюсь предложить Вам скромное гостеприимство старого самурая.
  Следующие полчаса два адмирала и один генерал молча наслаждались чаем - точнее, наслаждались японцы, 'Иванов' же мысленно думал о том, что мешало японцам пить листовой чай, пусть не черный, а зеленый - какого, собственно, черта, они пьют жутко терпкий порошковый зеленый чай, крайне непривычный для русского. Естественно, эти размышления никоим образом не были заметны постороннему - наоборот, любой, кто смог бы каким-то чудом наблюдать сцену этого чаепития, мог бы поклясться, что несомненный европеец получает от японского чая ничуть не меньшее удовольствие, чем сыны Ямато.
  Но все заканчивается - закончилось и чаепитие; настало время серьезной беседы.
  - 'Иванов'-сама, я позволил себе оторвать Вас от выполнения Ваших, бесспорно, тяжелых обязанностей, возложенных на Вас почтенным маршалом Сталиным - начал беседу в типично азиатском стиле Енаи.
  - О, Мицумаса-сама, я счастлив побеседовать с добрым знакомым моего почтенного отца - поддержал предложенный стиль 'Иванов' - и полностью уверен в том, что те драгоценные жемчужины Вашей мудрости, которые Вы сочтете возможным уделить мне, более чем тысячекратно превзойдут мои ничтожные хлопоты, недостойные Вашего внимания и внимания Осами-сама; более того, я питаю скромную надежду на то, что мой господин будет снисходителен к промедлениям своего верного воина.
  'Иванов' выражался более чем понятно, при этом, ничуть не выходя из границ японского этикета - в переводе на разговорный русский язык его слова значили следующее: 'Да, господа, Вы все поняли правильно - я представляю здесь Красного Императора; более того, я готов к серьезному разговору - и жду Ваших предложений'.
  Енаи и Нагано все отлично поняли - поскольку, серьезный разговор им был нужен ничуть не менее, а, более, чем 'Иванову', восточная дипломатия была решительно сокращена в пользу прагматизма.
  - 'Иванов'-сама, Вы, конечно, знаете о сложившейся ситуации на Тихом океане? - наполовину вопросительно, наполовину утвердительно осведомился Енаи.
  - Несмотря на то, что я не имею чести быть моряком - как Вам известно, я потомственный офицер Русской Армии - разумеется, мне известно и о высочайшем, не имеющем, насколько мне известно, аналогов в истории войны на море, искусстве войны на море, которое явил пораженному миру Императорский Флот - 'Иванов' был не понаслышке знаком с искусством восточной дипломатии - но, мне - к моей глубокой печали - известно и том, что янки не пожелали соревноваться с Императорским Флотом в высоком искусстве войны, сделав ставку на грубую силу. Впрочем, господа, чего можно ожидать от варваров, потомков не благородных родов, но беглых отщепенцев из Европы?
  Енаи оценил сказанное - ему прямо сказали, что нужды Императорского Флота вполне понятны, вопрос лишь в конкретных условиях и системе взаимных гарантий.
  - 'Иванов'-сама, позвольте мне, на правах старшего по возрасту, обратить Ваше просвещенное внимание на то, что древний род, веками доблестно сражающийся на суше во славу своей Империи, заслуживает уважения ничуть не меньше, чем род моряков - равно и воинская слава, добытая на суше, ничуть не уступает славе, добытой в морских сражениях - ответно польстил 'Иванову' Енаи.
  - Вообще, в Стране Божественных Шелковиц (Фусо - одно из поэтических названий Японии) считали и считают, что 'Нет дерева краше сакуры - и нет человека лучше самурая'; впрочем, мы умеем воздавать должное воинской доблести и сыновей других народов.
  - Мицумаса-сама, позвольте мне выразить Вам мою глубочайшую благодарность за уделенную мне частицу Вашей мудрости - поклонился 'Иванов' - но, насколько мне известно, сыны Ямато высоко чтут и искусство оружейников?
  - Вне всякого сомнения, 'Иванов'-сама - доброжелательно улыбнулся Енаи, благодарный за оказанную помощь - бесспорно, 'Меч - душа самурая', но, ведь этот меч должен выковать истинный Мастер, не так ли?
  - Вне всякого сомнения, Мицумаса-сама - искусство оружейника в полной мере может оценить только истинный воин - согласился 'Иванов' - наши победы в прошедшей войне имеют своим корнем не только доблесть наших солдат, мастерство наших офицеров, гений наших маршалов - но и гений наших конструкторов, профессионализм наших инженеров, трудолюбие наших рабочих. Но, должен признаться, даже до нашей страны дошли известия о гении достопочтенного Дзиро Хорикоши, создателя несравненного 'Рейзена'.
  - Мы тоже осведомлены о непревзойденных талантах глубокоуважаемых господ Лавочкина, Ильюшина, Яковлева, Туполева - создателях великих самолетов, повергших в прах могущественное Люфтваффе - вернул любезность Енаи - и это было сделано несмотря на то, что и немецкие самолеты, и, в особенности, немецкие моторы, славятся своим отменным качеством.
  - Да и вообще немецкая техника, за редкими исключениями, очень хороша - охотно поддержал этот поворот беседы 'Иванов' - правда, весьма и весьма дорога, тут ничего не поделать - но это, по моему скромному мнению, вполне окупается отменным качеством и высокими характеристиками.
  Енаи и Нагано обменялись взглядами - 'Иванов' был на редкость откровенен, что радовало, поскольку это значило, что у него есть весьма широкие полномочия, распространяющиеся очень далеко; с другой стороны, позиция СССР была обозначена более чем жестко - платить придется много, или - очень много. Тут возникал вопрос оплаты - если СССР согласится брать плату каучуком, то проблемы не было, поскольку в распоряжении интендантов Императорского Флота имелось свыше полумиллиона тонн натурального каучука, каковым Енаи и Нагано могли распоряжаться совершенно свободно; но, вот если СССР потребует плату в драгоценных металлах, то ситуация менялась кардинально - требовалось разрешение премьер-министра, чтобы министерство финансов выделило требуемое количество слитков или монет. Если учесть, что премьер-министром был лидер 'квантунцев' генерал Тодзио, вероятность того, что он, по доброй воле, согласится выделить Флоту потребное количество золота для оплаты закупок в СССР, равнялась нулю. Конечно, у клана Сацума имелась и своя 'черная касса', исправно пополнявшаяся за счет поставки опиума из Маньчжурии в континентальный Китай (соответствует РеИ - одному из руководителей клана якудза, занимавшемуся исполнительской работой в интересах Сацума, даже присвоили звание контр-адмирала В.Т.) - но, серебра, в котором Сацума получали свои доходы от этой торговли, было не так много, чтобы оплачивать систематические, крупномасштабные поставки вооружения и боевой техники; тут нужны были возможности серьезного государства.
  Конечно, существовали два варианта, позволяющих, так сказать, переубедить Тодзио - прямой приказ Тэнно, отданный на заседании Императорской Ставки; недостатком этого варианта было то, что Тесю, и так не замеченные в братской любви и безоглядном доверии к Сацума, резко усилят слежку, и, быстро раскроют комбинации со скромной и незаметной советско-японской торговлей, после чего всячески начнут мешать ей, для чего у них имелись немалые возможности; второй вариант заключался в подключении Тесю к этим торговым операциям, разумеется, в качестве младшего покупателя - но тут возникал вопрос, захотят ли русские вооружать своего старого, заклятого врага; на сей счет у Енаи и Нагано имелись серьезнейшие сомнения.
  - Императорский Флот заинтересован в закупке германской техники в обмен на поставки стратегического сырья - обозначил свою позицию Енаи.
  - Простите, Мицумаса-сама, не могли бы точнее сказать, какая именно техника интересует Императорский Флот? - столь же конкретно высказался 'Иванов'.
  - Императорский Флот заинтересован в закупке истребителей ФВ-190, двигателей BMW-801, запасных частей, авиационного бензина и масел; зенитных орудий калибров 20-мм, 37-мм, 88-мм, 105-мм, 128-мм, боеприпасов и приборов управления зенитным огнем; особо мы заинтересованы в покупке радиолокаторов, как поисковых, так и управления огнем - огласил краткий список желаемого адмирал Енаи.
  - Это возможно - вопрос в количествах, системе оплаты и гарантиях сохранения этого скромного обмена в тайне - высказался 'Иванов'.
  - По расчетам Осами-сама, базовой авиации Флота необходимо не менее 3000 ФВ-190; кроме того, нужны 10000 моторов БМВ-801, разумеется, с запчастями и ГСМ - адмирал Енаи исходил из традиций азиатского торга, когда партнеру сначала ставят заведомо невыполнимые условия, а, затем, в виде великого одолжения, выставляют относительно приемлемые условия - оплата будет идти каучуком, из расчета той цены, по которой самолеты и моторы покупало Люфтваффе у германской промышленности, и, текущей цены натурального каучука в Великобритании.
  'Иванов' сумел должным образом оценить первоначальную заявку японцев - перед командировкой он получил подробные инструкции, и, в частности, был подробно ознакомлен с информацией по текущему состоянию немецкого авиапрома. Авиационная промышленность Германии в 1943 году выпустила 4173 истребителей ФВ-190 и 8658 двигателей БМВ-801 - так что 'скромность' японских запросов производила впечатление. Так же его 'умилили' предложенные цены - Люфтваффе покупали ФВ-190 по довольно умеренной, для машины такого класса, цене, это правда - но у них была возможность влиять на аппетиты производителей, а, вот у японских адмиралов особого выбора не было - или им надо было покупать современную авиатехнику у Советского Союза, ориентируюсь на назначенные им цены, либо обходиться отечественной техникой; не меньшее впечатление производила и предложенная японцами цена - дело было в том, что Великобритания получала натуральный каучук из Британской Малайи и Голландской Ост-Индии, не особо утруждая себя созданием производства синтетического каучука; разумеется, после захвата японцами стран Юго-Восточной Азии цены на каучук в Великобритании не стали астрономическими благодаря американским поставкам по ленд-лизу - но оставались весьма высокими.
  - Моя душа полна печали от того, что я вынужден огорчить столь уважаемых флотоводцев, как Вы, Мицумаса-сама, и Вы, Осами-сама - 'Иванов' поклонился, столь убедительно вжившись в роль опечаленного человека, что, доведись Станиславскому увидеть его в этот момент, он бы, несомненно, воскликнул 'Верю!' - но, увы, господа адмиралы, немецкая промышленность очень сильно пострадала от американских бомбардировок, так что речь может идти лишь о малой части необходимого доблестному Императорскому Флоту - скажем, о 350 самолетах и 500 моторах.
  - Что же касается вопроса оплаты - увы, но я вынужден обратить Ваше внимание, господа, на то, что издержки при строительстве и самолетов ныне многократно выше, чем еще год назад. Варварские бомбежки англосаксов разрушили многие предприятия, производящие комплектующие для самолетов и моторов; при этом погибли многие квалифицированные рабочие и инженеры, было уничтожено ценное оборудование. К сожалению, господа, я вынужден Вам сообщить, что ныне производство одного ФВ-190 обойдется в три раза дороже, чем в прошлом году. Что же касается предложенного Вами варианта оплаты каучуком - я снова вынужден огорчить Вас, поскольку потребность в натуральном каучуке нынче не так уж велика, поскольку и в СССР, и в Германии созданы мощные производства синтетического каучука, вполне покрывающие потребности наших стран мирного времени, причем, по значительно менее высоким ценам, чем великодушно предложенные Вами.
  Енаи и Нагано мгновенно просчитали встречное предложение, в смысловом переводе означавшее следующее: 'Да, господа, мы заинтересованы в затяжке войны на Тихом океане - и, поэтому готовы поставлять Вам немецкое вооружение'. Не вполне понятными оставались два момента - первым моментом было количество вооружения, которое Советский Союз готов был поставить Японии; тут были возможны четыре варианта, или, скорее всего, некая комбинация из всех четырех: во-первых, немецкий авиапром действительно сильно пострадал от бомбежек западных союзников СССР, во-вторых, 'Иванов' просто хочет получить максимальную цену за поставленную технику, в-третьих, советское руководство не хочет слишком усиливать Японию, поскольку собирается в недалеком будущем рассчитаться с Империей Ямато и за русско-японскую войну, и за интервенцию, и за все остальное, в-четвертых, слишком крупные поставки никак не удастся выдать за груз двух конвоев из Германии; вторым - реальная степень заинтересованности Советского Союза в каучуке, что намного усложняло для адмиралов заключение сделки.
  - Увы, 'Иванов'-сама, но Империи нужен именно воздушный меч, но не кинжал - нам просто не имеет смысла закупать указанное Вами количество самолетов и моторов, тем более, по указанной Вами цене - вступил в беседу Нагано - что же касается цены на каучук, то позволю себе заметить, что этот каучук оплачен бесценной кровью воинов Империи, так что мы просто не имеем права предложить его Вашей стране по низким ценам.
  - С пониманием относясь к потребностям доблестных воинов Императорского Флота, возможно, я смогу добиться некоторого увеличения поставок - скажем, на 100 самолетов и 300 моторов - сделал ответный ход 'Иванов' - что же касается предложенной Вами оплаты - увы, господа, здесь мои возможности крайне малы, как мне ни грустно это признавать. Я обязан следовать полученным инструкциям, в составлении которых участвовали не только воины, безусловно, с пониманием бы отнесшиеся к Вашим аргументам, но и финансисты, придерживающиеся своей точки зрения, которую можно сформулировать в двух положениях - во-первых, поставляемая техника не может быть дешевле своей себестоимости плюс стоимость транспортировки, во-вторых, цена на поставляемое стратегическое сырье не может быть дороже аналогов, доступных моей стране из других источников, разумеется, с учетом стоимости транспортировки.
  Разумеется, 'Иванов' рисковал, идя на некоторое обострение - но полученные им инструкции это разрешали, в противном случае, вероятность того, что переговоры утонут в бесконечном обмене любезностями, приближалась к ста процентам. Это вообще типично для Азии - никто не может себе позволить 'потерять лицо', первым пойдя на уступки, поэтому, даже ведя переговоры с заведомо более сильных позиций, надо навязывать партнеру свою волю очень аккуратно, никоим образом не подводя его к этой грани. Именно это генерал-лейтенант ГРУ и делал, соблюдая японский этикет. Иначе, адмиралы просто прервали бы переговоры - да, вполне возможно, что им бы пришлось сделать сеппуку, принеся таким образом извинения своим соратникам за срыв важнейших переговоров, но для самураев это являлось приемлемой платой за ошибку, в отличие от бесчестия.
  - Позвольте узнать, какова же минимальная цена для ФВ-190, и максимальная - для каучука? - адмирал Енаи понимал, насколько малы сейчас возможности для достижения взаимопонимания с руководством СССР - собственно, его контакты с русскими военными разведчиками были единственным неофициальным выходом на Сталина - и единственной возможностью договориться о чем-то серьезном; да, свои контакты были у генерала Умэдзу, но Енаи очень сомневался, что Сталин захочет о чем-то говорить с кланом Тесю в нынешней ситуации, уж очень весомы были взаимные счеты, взять хотя бы покушение на Сталина, организованное Люшковым благодаря помощи армейской разведки - и с молчаливого одобрения руководства Тесю.
  Конечная цена ФВ-190, с учетом транспортировки, составит 380 тысяч рейхсмарок за самолет; для каучука - это цена 1936 года - твердо ответил 'Иванов' - при этом, бартер техники на каучук будет большой услугой со стороны СССР - если Императорский Флот заинтересован в дальнейших поставках техники, то советская сторона желает получать плату золотом.
  Адмиралы задумались - конечно, 450 ФВ-190 и 800 БМВ-801 позволяли решить многие проблемы, неизбежно возникавшие как в ходе ожидавшегося сражения за Марианские острова, так и после него. Грубо говоря, 800 моторов позволяли выпустить 800 истребителей завоевания господства в воздухе 'Реппу', способных дать бой и 'Корсарам', и 'Хеллкэтам'; 450 ФВ-190 - это многоцелевые истребители, способные и успешно перехватывать американские ударные машины, и наносить удары по американским кораблям и транспортам.
  С другой стороны, советский представитель 'скромно' запросил за один ФВ-190 2,5 закупочных цены Люфтваффе - и, при этом, цена на каучук была выставлена весьма и весьма скромной, не столь уж сильно отличающейся от той бросовой цены, которая была на пике Великой Депрессии, в 1932 году. Если бы адмиралы не были самураями из старых родов, с малолетства приученными к жесточайшему самоконтролю, а, скажем, американскими гайдзинами, то они могли бы назвать это 'коммерческое предложение' неприкрытым грабежом. Но они были теми, кем были - и поэтому задались вопросом, почему такой профессионал, как 'Иванов', ставит им такие условия? Возможны были следующие варианты: во-первых, 'Иванов' хочет сорвать советско-японские переговоры, во-вторых, генерал считает нужным максимально быстро получить определенный ответ, в-третьих, русский разведчик подталкивает их к какому-то решению.
  Первый вариант был возможен в двух случаях - либо 'Иванов' работает на американцев, кровно заинтересованных в скорейшем поражении Империи, что представлялось довольно маловероятным; либо он является членом некоей группировки в руководстве СА, которая заинтересована в срыве любых переговоров между СССР и Империей Восходящего Солнца, чтобы сделать войну неизбежной. Вариант работы на американцев представлялся маловероятным - военная разведка США была, несомненно, сильной разведкой, но, со своей спецификой - помимо обеих Америк она концентрировала свои усилия на Азиатско-Тихоокеанском регионе и Ближнем Востоке, уделяя довольно мало внимания СССР (в РеИ РУМО начало активно работать против СССР начиная со второй половины 1944 года В.Т.); конечно, в США еще была сильная военно-морская разведка, но она, в силу своей специфики, также мало занималась СССР. Конечно, были еще вездесущие британцы - но вряд ли они стали бы рисковать своим агентом такого уровня, так его подставляя. А вот вариант военных, играющих в большую политику, представлялся Енаи намного более вероятным - да, адмирал был неплохим знатоком России, и, в этом качестве хорошо знал, что эпоха политизированных 'красных командармов' закончилась вместе с Тухачевским и Блюхером; но, адмирал отводил некую вероятность на то, что часть военной элиты СССР, поднятой только что победоносно закончившейся войной с Германией на недосягаемую доселе высоту власти и влияния, и, весьма заинтересованной в том, чтобы оставаться на этой высоте и впредь, что было возможно только в том случае, если Советская Россия будет либо воевать, либо готовиться к новым большим войнам. Что такое корпоративная солидарность имперской военной касты - адмиралу объяснять было совершенно излишне.
  Вариант желательности получения быстрого ответа представлялся адмиралу намного более вероятным - поставив себя на место Сталина, адмирал пришел к однозначному ответу: необходимо знать, есть ли с кем в Японии вести серьезные дела, или нет. В первом варианте Сталин мог выстраивать определенный 'веер' вариантов большой стратегии, во втором - стратегия сводилась к взятию Красной Империей максимального количества интересных ей территорий на Дальнем Востоке в момент краха Империи Ямато. Нет, было очевидно, что второй вариант сулит СССР очень большие выгоды - но на месте Сталина адмирал Енаи приложил бы максимум усилий для поиска серьезных партнеров в японской элите; после антигитлеровского переворота в Германии ни у кого не оставалось сомнений в том, что Сталин умеет, может и хочет находить таких партнеров.
  И, наконец, третий вариант незамедлительно воскрешал в памяти адмирала светлый образ 'Лиса пустыни', в настоящее время, по достоверным данным, трудолюбиво формирующего т.н. 'казарменную полицию' Германии. По тем же данным, полиция была несколько своеобразна - например, в ее состав вошли 15-я и 21-я танковые дивизии, бывшие основой Африканского корпуса. Тяжелое вооружение данных дивизий, скромно названных 'моторизованными частями народной полиции', правда, находилось под охраной русских - но, внутренний голос подсказывал Енаи, что это продлится не слишком долго, особенно, если учесть личность командующего 'моторизованными полицейскими', каковым стал известный 'борец с преступностью', генерал-полковник Гудериан. Как докладывала разведка, это назначение вызвало в штабе Эйзенхауэра плохо скрытую истерику - отчего-то янки совершенно не верили в то, что отныне 'Быстрый Гейнц' будет привлекать к ответственности распоясавшихся преступников. Русские же, напротив, были убеждены в том, что истинное призвание Роммеля, Гудериана, многих других известных немецких военных состоит в охране правопорядка.
  Другое дело, что привлечь на свою всех этих людей, в большинстве своем вовсе не левых, русским удалось, предложив им более привлекательную для них альтернативу, нежели американский 'план Моргентау' - каких усилий разведке Флота стоило это выяснить, это тема отдельного разговора, но суть известна точно - русские выиграли Германию потому, что смогли предложить той части немецкой элиты, которая была готова договариваться с ними, более привлекательную альтернативу.
  Естественно, это ставило перед адмиралом Енаи и его последователями следующие вопросы:
  1. Текст 'плана Моргентау' добыть не удалось, но примерное содержание было известно - и, если американцы приготовили такое будущее для Германии, в общем, в противостоянии с США не слишком выходившей за рамки европейских законов и обычаев войны, то, какое будущее янки уготовили Японии, сделавшей нарушение этих законов и обычаев нормой?
  2. Русские пошли на договоренность с частью немецкой элиты, даже после всего, что немцы творили в России - возможен ли какой-то компромисс в их отношениях с Японией, и, если да, то на каких условиях?
  Требовалось аккуратно подвести 'Иванова' к ответу на эти вопросы, предварительно прояснив его цели на данной стадии переговоров.
  - Немецкая техника очень хороша, но, боюсь, названная Вами цена - я имею в виду соотношение цен самолет-каучук несколько завышена - высказался Енаи.
  - С точки зрения обычных обстоятельств, Мицумаса-сама, истинность Вашей точки зрения не подлежала бы ни малейшему сомнению - 'раскрылся' 'Иванов' - имело бы смысл заключить долгосрочный контракт, подождать восстановления - и спокойно закупать нужную Императорскому Флоту технику по обычным ценам. К моему, поверьте, глубочайшему прискорбию, ситуация такова, что времени на все это просто нет - американцы готовят удар по ключевой позиции оборонительного периметра Империи.
  Откровенность 'Иванова' снимала многие вопросы - но требовалось уточнить пределы его откровенности, и, выяснить, чем придется рассчитываться за столь серьезную информацию.
  - Не могли бы Вы подробнее изложить суть дела, 'Иванов'-сама? - попросил Енаи.
  - Я к Вашим услугам, господа адмиралы - слегка поклонился 'Иванов', как равный - равным - через три-четыре месяца Быстроходное Соединение, под флагом адмирала Спрюэнса нанесет удар по Марианским островам. Осмелюсь обратить Ваше внимание на следующие моменты: во-первых, американцы, за счет систематического и массового использования стратегических бомбардировщиков в качестве дальних разведчиков с очень высокой точностью вскрыли состав сил и средств, выделенных Империей Ямато для обороны этой важнейшей позиции; во-вторых, они совершили прорыв в снабжении своих сил за счет массового строительства транспортного тоннажа и новых технологий снабжений - речь идет не о набеговой операции, а, именно о наступлении на большую глубину; в-третьих, за счет вооружения корабельной ПВО новыми орудиями и приборами управления огнем, использования РЛС управления огнем и радиовзрывателей, ПВО их соединений стала практически непробиваемой для классической ударной авиации - впрочем, если Вам это интересно, я готов представить более подробную информацию.
  Ход 'Иванова' был практически беспроигрышен - отказаться от подробной информации японские адмиралы просто не могли, после чего вопрос закупки немецкой техники по назначенным советским представителем ценам решался положительно; более того, Енаи и Нагано становились должниками СССР, причем не по европейским правилу, когда отдариваться следовало равной ценностью, а по японскому, гласящему 'Если тебе подарили треску - отдариться следует не менее чем лососем, в противном случае ты 'потеряешь лицо''. Какого 'лосося' элита клана Сацума должна была подарить Советскому Союзу, чтобы 'не потерять лицо' - ну, это тема отдельного разговора. Как минимум, они должны были приложить все возможные усилия для развертывания советско-японского сотрудничества. Разумеется, 'Иванов' собирался точно выполнить инструкции Сталина, неотъемлемой частью которых было требование, чтобы это сотрудничество было выгодно для Сацума - и, ослабляло позиции Тесю.
  - Нам будет весьма интересно ознакомиться с данной информацией, 'Иванов'-сама - медленно произнес Енаи.
  - Счастлив быть Вам полезен, Мицумаса-сама - слегка поклонился 'Иванов'; после этого он неторопливо достал из своего портфеля две папки - в этой папке информация по готовящейся американцами операции, и, их технике; во второй - вариант срыва американской операции, исходя из того наличия сил и средств, которым, возможно, будет располагать Императорский Флот к моменту начала операции на Марианских островах.
  - С Вашего разрешения, 'Иванов'-сама, мы прочитаем эти материалы немедленно - твердо сказал Нагано.
  - Разумеется, Осами-сама - согласился 'Иванов' - служение Империи не может быть отложено ни под каким видом.
  Следующие полтора часа лучший стратег Императорского Флота и начальник МГШ изучали данные по операции 'Форейджер', проведенной Спрюэнсом в мире 'Рассвета' - разумеется, расчет сил и средств американцев был подкорректирован Лазаревым с учетом произошедших изменений, хотя сам замысел был оставлен без изменений, поскольку адмирал резонно считал, что для этих условий трудно изобрести что-то лучшее; и вариант срыва операции, разработанный тем же Лазаревым по приказу Сталина.
  - Мы Ваши должники, 'Иванов'-сама - с должной торжественностью сказал Енаи, закончив изучение переданных ему документов - но, мне бы хотелось задать Вам некоторые вопросы.
  - Я к Вашим услугам, Мицумаса-сама - вежливо поклонился 'Иванов'.
  - Американский план строится на последовательном уничтожении расположенных на Марианах аэродромов базовой авиации - и последующем сражении с Мобильным флотом, благодаря чему Быстроходное соединение, изначально имеющее примерно равные силы с нашей авиацией, базовой и палубной, громит нашу авиацию по частям, в каждый момент имея подавляющее превосходство - начал Енаи - это совершенно логично со стороны адмирала Спрюэнса - но я не вполне понимаю, откуда взялись 5 новых легких авианосцев 'Индепенденс'?
  - Американцы решили компенсировать свои потери в тяжелых 'Эссексах', понесенные в Атлантике - объяснил 'Иванов' - быстро это можно было сделать только за счет перестройки свежепостроенных 'Кливлендов'; наша разведка засекла перестройку 6 'Кливлендов' - пять уже введены в строй, более того, три из них закончили курс боевой подготовки на Восточном побережье, и, в настоящее время, готовятся к отправке на Тихий океан; еще два авианосца заканчивают курс боевой подготовки, так что, самое позднее, через полтора месяца они тоже будут на Тихом океане; шестой легкий авианосец в настоящее время достраивается, так что его появление в составе Быстроходного соединения не вполне очевидно. За точность этой информации я ручаюсь своей честью.
  Адмиралы переглянулись - конечно, японская военно-морская разведка, как и военная, хотя и в меньшей степени, чем последняя, делавшая ставку на массовое использование подданных Тэнно в качестве добровольных, хотя и малоквалифицированных агентов, руководимых офицерами флота, также понесла тяжелейшие потери в конце 1941 - начале 1942 годов, когда американские контрразведчики, философски взиравшие на японский шпионаж в мирное время, за несколько месяцев уничтожили почти все агентурные сети (соответствует РеИ - японская разведка действительно была фанатична и многочисленна, но использовала в работе устаревшие методы - поэтому янки, вычислившие практически все японские агентурные сети в США еще в мирное время, с началом войны устроили форменный разгром японских сетей В.Т.) - руководство Флота все же знало о возвращении новеньких 'Кливлендов' на верфи. Другое дело, что 'спящие' японские сети не смогли получить достоверной информации ни о точном числе 'Кливлендов', ни о перестройке их в авианосцы, ни, тем более, точной информации об американских универсальных орудиях 127-мм/38 на стабилизированных платформах, радиовзрывателях, радиолокационных системах управления зенитным огнем, тактике американской палубной авиации, ТТХ новых американских самолетов - ну а точный план американской операции по захвату Марианских островов был фантастическим успехом даже для разведки Кригсмарине, не говоря уже о разведке Императорского Флота, которая даже не могла мечтать о таких достижениях. Закономерно возникал вопрос - каковы же возможности подчиненных вице-адмирала Воронцова (начальник советской военно-морской разведки в 1941-1945 гг. В.Т.), если русские спокойно выкладывают на стол такие карты?! Говорить же о том, что после изучения русского варианта противодействия адмиралам просто стало плохо, абсолютно излишне - русские знали все и о линкорах 'Ямато', и о авианосце 'Тайхо', и о новейших авианосцах 'Унрю'. Создавалось впечатление, что группа господина Зорге была лишь вершиной айсберга..
  - Если я правильно понял любезно предложенную Вами разработку, то план операции сводится к следующим пунктам - во-первых, на Сайпане и Тиниане, превращенных в единую крепость, концентрируются силы 2-го воздушного флота под командованием вице-адмирала Фукудомэ, переброшенные с Формозы и перевооруженные новейшими самолетами; во-вторых, Сайпан и Тиниан насыщаются зенитной артиллерией, в-третьих, там ставятся радиолокаторы германского производства, в-четвертых, группировка базовой авиации, находящаяся под командованием адмирала Какута, оттягивается на Гуам; в-пятых, 1-й Мобильный Флот перебрасывается на стоянку Тави-Тави - изложил свое мнение адмирал Нагано.
  - По мнению ваших разработчиков, 2-й воздушный флот должен связать боем ОС38/58, выбив американские авиагруппы - а, в это время палубная авиация 1-го Мобильного Флота должна нанести удары по эскортным авианосцам и транспортам десантного ОС 52. Должен заметить, что русские штабисты предложили довольно необычный план - вместо нанесения ударов силами пикировщиков и торпедоносцев по американским авианосцам предлагается бомбить их с горизонтального полета с истребителей-бомбардировщиков ФВ-190 и скоростных бомбардировщиков Ю-88/188.
  Нагано сделал паузу, вопросительно глядя на 'Иванова', при этом в его глазах читался вопрос: 'Ваши адмиралы, что, не знают о том, что процент попаданий при бомбежке с горизонтального полета, при рекомендованной высоте сброса в 2000 м, мягко говоря, весьма скромен?'
  - Простите мою забывчивость, господа - раскаяние 'Иванова' было столь искренне, что в него мог поверить практически любой человек - я совсем забыл ознакомить Вас с двумя предложениями. Питаю надежду, что Вы сочтете возможным выбрать одно из них, а не отвергнете их.
  Генерал достал из портфеля еще две папки, и подал их японцам. Через несколько минут опытный разведчик не без удовольствия наблюдал за расширившимися глазами сначала Енаи, а, потом, и Нагано.
  - Простите мой вопрос, 'Иванов'-сама - это все так, как здесь написано? - тихо спросил Енаи.
  - Слово офицера, Мицумаса-сама - ответил 'Иванов', лично присутствовавший на учебной бомбежке, в ходе которой 1-й гвардейский морской авиакорпус РВГК использовал первую серийную партию самонаводящихся авиабомб КГ-800 - я лично видел сброс этих бомб по целям, имитирующим тепловое излучение американских авианосцев типов 'Эссекс' и 'Индепенденс' - процент попаданий был выше 20%, я считал.
  Непосредственно перед отъездом генерал побывал на секретной базе, где опытные немецкие летчики-инструкторы осваивали первые образцы 'Рейхенберга', или, проще говоря, пилотируемого варианта немецкого самолета-снаряда 'Фау-1'. Эта система вооружения, предназначенная для поражения тяжелых кораблей и крупных индустриальных центров, вызвала у 'Иванова', человека жесткого, весьма сложные чувства - посылать летчиков на практически верную смерть (ему доходчиво объяснили, что у пилота этой машины, пикирующей на скорости в 850 км/ч, есть, в лучшем случае, один шанс из ста выброситься с парашютом) даже ему было неприятно. С другой стороны, неплохо зная японцев, с их фатализмом, презрением к смерти, готовностью в любой момент умереть за императора, он понимал, что для них это может оказаться более предпочтительным вариантом, чем новейшее управляемое оружие. Как это ни парадоксально прозвучит, но они вполне могли посчитать, что сложная система наведения может отказать, в отличие от безупречной преданности истинных самураев.
  Конечно, когда 'Иванова' инструктировал лично Верховный Главнокомандующий, разведчика весьма заинтересовало, кто настолько хорошо просчитал и менталитет самураев, и, их возможные реакции. Другое дело, что эти странности прекрасно объяснялись версией 'визита потомков' - но, естественно, 'Иванов' держал свои предположения при себе, поскольку, в любом случае, ситуация должна была разрешиться в ближайшее время. Генерал понимал то, что либо высшее руководство военной и флотской разведок получит доступ к секрету 'Моржихи', либо начнется новая 'чистка' разведки, санкционированная Хозяином. В последнем случае оставалось надеяться на то, что удастся успеть застрелиться - согласно действующим 'правилам игры', тогда не трогали семью (соответствует РеИ В.Т.).
  Енаи и Нагано пребывали в тяжких раздумьях - вариант с 'Рейхенбергом', предложенный 'Ивановым', наводил и на раздумья относительно информированности русских о происходящем в высшем военном руководстве Империи, и, ставил их перед нелегким моральным выбором.
  Относительно первого момента - да, начиная со второй половины 1943 года, в высшем руководстве Армии и Флота шла дискуссия о способах парирования несомненного технического превосходства янки; и, с подачи руководства Армии, основным таким способом провозглашались самоубийственные тараны японскими летчиками американских кораблей (соответствует РеИ В.Т.). Но, об этой дискуссии знали высшие офицеры Армии и Флота, знала и небольшая часть старших офицеров - по преимуществу, летчиков и штабистов. Конечно, число информированных об этой дискуссии нельзя было назвать малым - несколько сотен человек, знающих суть дела, набиралось; но, все-таки, это не отменяло главного вопроса - каков реальный уровень информированности советского руководства о делах Империи Ямато? И, демоны побери русских, чего они добиваются, недвусмысленно демонстрируя такой уровень осведомленности?
  Не менее сложной была проблема совместимости этого предложения с этикой самурая. Дело было в том, что предложение использовать самоубийственные тараны в качестве основного средства борьбы с американскими тяжелыми кораблями, полностью соответствуя самурайскому пониманию долга перед Тэнно, входило в решительное противоречие с чтимыми самураями семейными ценностями, точнее, с разделением ответственности отцов и детей. На первом настаивало большинство генералитета - в оппозиции было командование резерва армейской авиации, молчаливо поддерживаемое адмиралами (соответствует РеИ. В.Т.).
  С учетом всего этого принимать на вооружение Императорского Флота 'Рейхенберги' было не вполне удобно.
  Если же рассматривать вопрос с сугубо практической точки зрения, то 'Рейхенберги' были намного перспективнее КГ-800: во-первых, если КГ-800 могли топить корабли классом до легкого крейсера включительно, и, наносить тяжелые повреждения полетным палубам авианосцев, то 2,5-тонный 'Рейхенберг', имеющий боеголовку массой в 850 кг мощной взрывчатки, вполне мог нанести тяжелейшие повреждения и тяжелому авианосцу, и современному линкору - конечно, потопление авианосца или линкора с одного попадания представлялось сомнительным, но, дотащить тяжело поврежденный корабль через половину Тихого океана, до доков Перл-Харбора, в любом случае было нетривиальной задачей даже для прекрасно оснащенных и подготовленных американских моряков; во-вторых, перехват 'Рейхенбергов', с их крейсерской скоростью, равной 650 км/ч, был намного сложнее для американских истребителей, чем перехват обычных бомбардировщиков, пусть даже это были современные Ю-88/188; в-третьих, сбить 'Рейхенберг' зенитным огнем было предельно сложно, поскольку американские приборы управления огнем просто не были рассчитаны на борьбу с целями, имеющими максимальную скорость, равную 800 км/ч - впрочем, и зенитчики не имели такого опыта; в-четвертых, приличная практическая дальность 'Рейхенбергов', равная 330 км, вполне позволяла использовать их в качестве средства обороны побережья, вполне эффективного против американских тяжелых кораблей; в-пятых, эта дальность могла быть существенно увеличена за счет подвески 'Рейхенбергов' на Не-111, и, соответственно, воздушного пуска этих машин.
  Имелись и очевидные минусы - Енаи и Нагано не были летчиками, но, вполне догадывались о сложности попадания несущимся на огромной скорости самолетом в пусть и немаленький, но, маневрирующий на приличной скорости корабль. А ведь на 'Рейхенберги' надо было сажать неопытных летчиков; опытных пилотов Империи и так катастрофически не хватало.. Очевидно было и то, что ставку надо делать на массированный удар - а, вот то, что неопытные летчики смогут на приемлемом уровне маневрировать в группе и распределять цели было куда как менее очевидно; эта проблема куда легче решалась при ударе бомбардировщиков - носителей самонаводящихся бомб, укомплектованных опытными экипажами. Проблемой было и сопровождение 'Рейхенбергов' истребителями, поскольку 'Зеро', идущие на максимальной скорости, безнадежно будут отставать от 'Рейхенбергов', идущих на крейсерской скорости - так что надо будет срочно изобретать новые тактические схемы.
  Аргументом, который склонил мнение адмиралов к 'Рейхенбергам', было то, что выбрав КГ-800, они, в критический момент, попадали в полную зависимость от русских, поставлявших готовые ГСН - при принятии на вооружение 'Рейхенбергов', в конце концов, все зависело от японских летчиков. Адмиралы привыкли полагаться на себя.
  Был и такой момент - адмиралы были выбиты из колеи - с одной стороны, им не надо было объяснять, что даст применение таких авиабомб по небронированным полетным палубам американских авианосцев, или, тем более, пилотируемых крылатых ракет по американским тяжелым авианосцам или линкорам; с другой стороны, они отлично понимали, что доверенное лицо Красного Императора никак не является добрым волшебником, так что резонно возникал вопрос оплаты и гарантий.
  - Нам бы хотелось знать Ваши условия, 'Иванов'-сама - сказал Енаи.
  - Мне поручено узнать, какие гарантии сохранения этих поставок в тайне Вы можете предложить, Мицумаса-сама - ответил 'Иванов'.
  - Вас устроит вариант, при котором эти поставки будут проведены, как полученные из Германии - разумеется, с проведением комплекса операций прикрытия? - деловито предложил Енаи.
  - Применительно к 'Рейхенбергам' - вполне; собственно, кроме некоторых узлов двигателя там нет ничего сложного - ответил генерал - это довольно простое и очень технологичное изделие. Конечно, необходимо точное соблюдение авиационной технологии - такие скорости, на которых летает 'Рейхенберг', не прощают недочетов, допустимых для обычных самолетов. Что же касается поставок, мы готовы поставить Империи в течение полутора месяцев 400 боевых и 200 учебных машин, с тройным комплектом двигателей на боевые машины, ведь пилотам надо будет облетать их, ну а на каждую учебную машину будет выделено 10 двигателей, поскольку у них очень малый ресурс. Цена этого комплекта - 20 тонн золота, в него войдет полный комплект документации на производство 'Рейхенбергов'. За отдельную плату мы готовы предоставить опытных инструкторов и необходимое оборудование для учебной базы. В дальнейшем возможны поставки или готовых двигателей, или - ключевых узлов к ним.
  Адмиралы переглянулись - о качестве производства японских самолетов, да и о культуре производства, существующей в авиапромышленности Империи, они знали все; и, отлично понимали, что если исходить из германских стандартов самолетостроения, то уместно будет говорить о 'качестве' и 'культуре производства'.
  Тем временем, у Империи был только один шанс нанести американцам серьезное поражение в сражении за оборонительный периметр - потеря Марианских островов стала бы для Японии началом конца. Это должно было стать классическим генеральным сражением, в котором бросают на чашу весов абсолютно все, способное повлиять на исход битвы - и, малейший риск в ключевых моментах, способных повлиять на результат сражения, был недопустим. Кроме того, оставался фактор времени, которого, судя и по русским данным, и по сведениям, добытым разведкой Флота, катастрофически не хватало.
  - Применительно к КГ-800, с Вашего разрешения, осмелюсь предложить несколько более сложный вариант - первым слоем 'легенды' будет то, что это новейшая разработка японских ученых; вторым - что это оружие поставляет секретная организация нацистов, не смирившаяся с поражением в войне - продолжил 'Иванов', выдвинув встречное предложение.
  - Технологию Вы нам не продадите? - уточнил Енаи.
  - Нет, Мицумаса-сама - я уполномочен предложить Вам иной вариант - 'раскрыл карты' 'Иванов' - мы передаем Вам чертежи и подробную технологию изготовления корпуса бомбы, ее оперения, боевой части и взрывателя - и, за отдельную плату поставляем опечатанные головки самонаведения, которые надо будет только установить в отведенные для них гнезда. Заранее хочу Вас предупредить - эти головки оснащены самоликвидаторами, так что при попытке вскрыть их они будут необратимо разрушены. Разумеется, эти головки будут изготовлены из комплектующих частей германского производства. Цена каждой головки - пять килограммов золота, в первой партии должно быть не менее 400 головок.
  Адмиралы задумались - нет, никто из присутствующих не был наивным человеком, способным поверить в то, что японцы не найдут способа вскрыть ГСН, обойдя самоликвидатор; также всем была понятна игра советской военной разведки - разобраться в устройстве головки, это одно, а вот наладить серийное производство сложнейших устройств, тем паче, в том положении, в котором нынче находилась Страна Божественных Шелковиц, это совсем другое. Вопрос был совсем в другом - какую игру ведет группировка советской военной элиты, стоящая за 'Ивановым', и, кто, собственно, участвует в данной партии?
  Первый слой был очевиден - деньги, огромные деньги, в драгоценных металлах и стратегическом сырье, в обмен на немецкую военную продукцию. Насколько эти деньги пригодятся СССР, было понятно даже младенцу.
  Второй слой также был очевиден - каждый день затяжки войны обходился США в сотни миллионов долларов только прямых убытков, так что заработать на затяжке войны столь необходимые Советскому Союзу деньги, заодно чувствительно ослабив сегодняшнего пока еще союзника и, завтрашнего врага было в интересах и страны в целом, и тех людей в советском руководстве, кто этим занимался. Енаи подумал, что, очень может быть, русские совмещают пользу для своей страны с изысканной местью неверным союзникам, в свое время практиковавшим такую торговлю с Третьим Рейхом, поставляя ему стратегическое сырье и промышленные товары через Испанию, Португалию, Швецию и Швейцарию - янки тогда тоже блестяще совмещали зарабатывание огромных денег с ослаблением стратегического конкурента, ставшего временным союзником.
  С третьим слоем все обстояло намного сложнее - надо было точно выяснить, допускают ли русские возможность заключения с Японией соглашения по образцу того, которое они заключили с Германией, и, на каких именно условиях. Что очень важно - сделать это надо было так, чтобы 'не потерять лица', для чего требовался влиятельный посредник, пользующийся доверием обеих сторон вероятных переговоров. Нет, у адмирала Енаи хватало не просто добрых знакомых, но, единомышленников и в абвере, и в германском Генеральном штабе, точнее, среди тех, кто поддержал Роммеля - понятно, что речь не шла о разведке Кригсмарине, традиционно придерживавшейся проанглийских взглядов (соответствует РеИ В.Т.) - и эти же люди, в большинстве своем, весьма положительно относились к идеям основателя германской геополитики, генерал-майора Карла фон Хаусхофера (в АИ МВ, в отличие от РеИ, единственный сын генерала фон Хаусхофера не был казнен за участие в заговоре 20 июля - а, сам генерал не покончил жизнь самоубийством после капитуляции Германии, совершив сеппуку В.Т.) о германо-русско-японском союзе, направленном против англосаксонских держав (соответствует РеИ В.Т.) - но, тут нужен был очень нестандартный человек. Кроме самого генерал-майора фон Хаусхофера, подумал Енаи, вряд ли кто-то сможет справиться с такой миссией. Обратиться к нему адмирал мог - и ему фон Хаусхофер не отказал бы; но была одна 'шероховатость', способная испортить все дело - один из лучших учеников генерала, в свое время постоянный автор издаваемого фон Хаусхофером журнала 'Геополитика', Рихард Зорге (соответствует РеИ В.Т.) сидел в японской тюрьме по доказанному обвинению в шпионаже в пользу СССР. Проще говоря, идти к Хаусхоферу надо было с достойным даром - и освобождение Зорге, вместе с его группой, стало бы таким подарком; но, вот выцарапать группу Зорге у Тесю было задачей нетривиальной.
  В крайнем случае, у Енаи был запасной вариант - послом Германии оставался Эйген Отт, причем, никаких признаков его опалы не наблюдалось, наоборот, Эйген-сама после переворота Роммеля расцвел, как сакура весной. Это было легко объяснимо для человека, знакомого с биографией генерала Отта - некогда капитан Отт был одним из доверенных помощников генерала фон Секта, впоследствии подполковник Отт был одним из постоянных авторов, кстати, как и господин Зорге, журнала 'Ди Тат', известного как 'рупор' генерала фон Шлейхера (соответствует РеИ В.Т.).. Проще говоря, генерал Отт был своим человеком среди германских военных русофилов - и можно было не сомневаться в том, что для него не будет закрытых дверей в Берлине; впрочем, Енаи полагал, что для старого друга России широко распахнутся и многие двери в Москве, в особенности, в Генеральном Штабе и Наркомате Обороны. Проблема была в том, что начинать беседу с Оттом - а он бы не отказал давнему знакомому - надо было с того же, с чего же ее пришлось бы начать с фон Хаусхофером, а, именно, с сообщения, что господин Зорге выезжает в Москву.
  Мысленно Енаи выругался - он давно подозревал, что не зря Зорге захаживал в посольство Третьего Рейха как в собственный дом. Предложенная офицерами Кемпейтай версия, что все объясняется романом господина Зорге с фрау Отт, вызвала у него мысленную улыбку - судя по всему, это было прикрытие, скрывавшее давнюю связь этих людей, связь, заключавшуюся отнюдь не в информировании господином Зорге ведомств бригаденфюрера Шелленберга и адмирала Канариса.
  Все было намного серьезнее - и, адмирал окончательно убедился в этом, прочитав протоколы допросов Зорге в Кемпейтай, любезно предоставленные ему армейцами. Зорге почти не кривил душой, говоря следователям, что он не работал против Японии - все верно, где бы господин Зорге ни числился, его резидентура (или точнее будет назвать ее сетью влияния?) трудолюбиво работала над конструированием столкновения Империи с англосаксами; это почти автоматически переводило идеи генерала фон Хаусхофера о германо-русско-японском союзе, контролирующем Евразию, из разряда теоретических построений в разряд практических надобностей. Нетрудно было представить, насколько серьезные силы считали эти идеи выгодными для себя, если политически неблагонадежный для нацистов генерал Отт стал германским послом в Японии, а имеющий сомнительные для безупречного большевика связи Зорге стал русским резидентом в Японии.
  - Впрочем, о чем это я? - мысленно одернул себя Енаи - что это силы, как раз понятно - те самые, что провернули прорусский переворот в Германии и обеспечили договоренность немецких военных и промышленников с господином Сталиным. Те самые, что некогда готовили встречу в Бьерке - недаром ведь сейчас передо мной сидит сын того самого генерал-майора русского Генштаба 'Иванова', который был одним из убежденных сторонников русско-германского союза.
  Четвертым слоем, предельно сложным, было понимание существующих раскладов в ключевых группировках советской элиты - конечно, в том случае, если удастся начать тайные переговоры с СССР на приемлемых для Японии условиях.
  Как это не было грустно признавать куратору спецслужб Флота, но дальше самых общих познаний о группировках русской военной элиты флотская разведка продвинуться так и не смогла. Да, японские морские разведчики знали о существовании группировок, возглавляемых маршалами Жуковым, Коневым и Василевским - но, на этом их познания и заканчивались. Ни о позиции, занимаемой членами этих группировок по вопросу взаимоотношений с Японией, ни о деталях соперничества между этими группировками, ни даже о том, кто в какой группировке состоит, почти ничего узнать не удалось. Из имеющихся обрывков информации сложить цельную картину было невозможно - аналитикам просто не хватало данных. Собственно, Енаи даже не знал, в какой группировке состоит 'Иванов'.
  Чуть больше информации было по русскому Флоту - японская разведка знала, что русский морской министр возглавлял группировку сторонников возрождения могущественного океанского флота. Так же было известно о существовании среди советских адмиралов многочисленного 'болота', искренне желавшего одного - чтобы их оставили в покое. Будет ли при этом русский флот владыкой Мирового Океана или же окончательно скатится к статусу третьеразрядного прибрежного флота, вроде норвежского или финского, их не интересовало.
  Взаимоотношения русских Армии и Флота были предельно сложными, почти, как и в Японии - хотя, конечно, до взаимных убийств дело не доходило. Содержанием противоречий был вопрос о распределении военного бюджета - так же, как и в Японии, с той разницей, что для островной Империи условием выживания был могущественный Флот, то, для континентальной Империи - Армия.
  Русский Флот, чем дальше, тем больше, становился загадкой для адмирала Енаи - загадкой, разгадать которую требовали его честь и долг самурая; загадкой, ставшей вызовом его профессионализму разведчика.
  Русский Императорский Флот, тот, который был противником Флота Империи Восходящего Солнца в русско-японской войне и союзником в Первой Мировой войне, загадкой не был - это был неплохой Флот, имевший свои сильные и слабые стороны, адмиралов, таких, как Макаров, Эссен, Колчак, Непенин - и 'адмиралов', таких, как Рожественский и Эбергард, хороших и плохих офицеров, унтер-офицеров, матросов. Этот флот был силен своими моряками - но не верфями, кораблями, бюджетом, высшим руководством. Енаи уважал русских моряков за доблесть, проявленную экипажами 'Страшного' и 'Стерегущего', 'Рюрика' и 'Севастополя' в боях с Императорским Флотом. Большой интерес у него вызвали действия Черноморского Флота - собственно, единственным 'пятном на мундире' у черноморцев стала печально известная 'севастопольская побудка'; в остальном русские моряки действовали и смело, и весьма профессионально, сумев и эффективно противостоять 'Гебену', и изрядно осложнить турецкое судоходство, и, единственные в мире - успешно высаживали десанты при активном противодействии противника.
  Красный Флот, разрушивший традиции победителей при Гангуте, Корфу, Наварине, Синопе, уничтоживший то хорошее, чем был силен Флот, созданный Петром Великим и, принесший анархию и развал, не вызывал у самурая Енаи ничего, кроме брезгливого презрения - это был, называя вещи своими именами, не Флот, а 'флот'.
  Именно поэтому ни англо-советское морское соглашение, согласно которому Советский Союз получил право держать два линкора в европейских водах - и, неограниченно большой флот на Тихом океане, ни советская 'Большая программа' не вызвали у Енаи особого беспокойства. Причина была проста - Мицумаса Енаи вполне разделял мнение кого-то из британских адмиралов, так прокомментировавшего попытки Франции в конце XIX века построить флот, равный Королевскому Флоту: 'Тысяча кораблей и миллион моряков - это еще не флот!'.
  Отношение к советским морякам у него начало меняться к концу 1941 года - нет, естественно, адмирал знал о потоплении 'Балеареса' республиканскими эсминцами, находившимися под командованием дона Николаса Лепанто, но, это он считал не более чем эпизодом, ничего не меняющим по сути дела. Получив подробную информацию об обороне русскими Либавы, Петрограда, Одессы, Севастополя адмирал поневоле вспомнил моряков из экипажей 1-й Тихоокеанской эскадры, защищавших Порт-Артур на суше - доблестные воины под командованием адмиралов, вряд ли достойных таких подчиненных.
  Но и это была не более чем частность - в конце 1941 - начале 1942 годов адмирал признался себе, что изрядно ошибся в оценке Советской России. Кровавым летом и смертельно тяжелой для русских осенью 1941 года вряд ли можно было оспорить оценку генералов, сводившуюся к тому, что красным пришел конец - вопрос лишь в сроках. Кое-кто из флотских аналитиков пытался осторожно оспорить называвшиеся армейцами сроки окончательного краха России, выдвигая в качестве аргумента огромные пространства Советского Союза - начатую тогда большевиками эвакуацию промышленности на восток никто не воспринимал всерьез, резонно замечая, что это невозможно, не просто перевезти оборудование и рабочих на новое место, но запустить производство в необходимые, предельно короткие, сроки, не на одном или даже десяти заводах, но на сотнях предприятий, составляющих основу целых отраслей промышленности. Судя по конечному результату, большевики просто не знали, что это невозможно - они это сделали.
  Контрнаступление Красной Армии также наводило на размышления - да, Енаи не был искушен в искусстве ведения сухопутной войны, но его квалификации хватило на то, чтобы понять то, что блицкриг закончился. В сочетании с успешным перебазированием русскими промышленности на восток это значило одно - теперь исход войны будет решен не блицкригом, но затяжной войной. Нет, конечно, это совершенно не означало автоматически поражение Германии - в конце концов, Третий Рейх имел в своем распоряжении ресурсную базу практически всей континентальной Европы, лучшую в мире сухопутную армию, великолепные ВВС, сильный флот - но даже исход войны в России ныне отнюдь не был столь однозначен, как еще полгода назад. Для того, чтобы делать правильные выводы, надо было внимательно отслеживать ситуацию, ибо будущее создается сегодня.
  Тогда, ранней весной 1942 года, адмирал счел возможным сделать свой ход - в той обстановке равновесия сил это вполне могло увенчаться успехом. Русские сумели сорвать блицкриг, начав затяжную войну, в долгосрочной перспективе невыгодную ни России, ни Германии - в этой ситуации предложение раздела 'британского наследства' объективно было выгодно и России, и Германии, и Японии. Енаи изрядно потрудился, формулируя свои предложения - и в конце концов, смог изложить вариант, в принципе устраивавший всех. Согласно этому варианту Германия получала Европу, Средний Восток и Африку; Советский Союз - Ближний Восток и Британскую Индию, с возможностью расширения советской зоны влияния на Балканах, включающей в себя черноморские проливы; Империя Восходящего Солнца - Дальний Восток, дополненный Цейлоном (примерно соответствует РеИ, насколько мне известно В.Т.). Такой раздел Евразии и Африки позволял и удовлетворить экономические и геополитические аппетиты всех трех Империй, и минимизировать вероятность конфликтов между ними, поскольку у них практически не оставалось серьезных пересечений интересов. Кроме того, начинал работать фактор 'переваривания' новых территорий, на что у всех участников раздела, по самым оптимистичным оценкам, должно было уйти не меньше сотни лет. Господин Сталин отнесся к сделанному предложению довольно благосклонно (примерно соответствует РеИ, насколько мне известно В.Т.) - благо, все приличия были неукоснительно соблюдены, предложения были проведены по каналам МИД, другое дело, каких трудов стоило Енаи и его сподвижникам добиться согласия армейцев на реализацию этого варианта - но все испортила непробиваемая русофобия Гитлера, подкрепленная категорическим несогласием значительной части промышленно-финансовых кругов, точнее, пробританской группировки.
  Ну, а после событий второй половины 1942 года - первой половины 1943 года о реализации этого варианта речи быть уже не могло, это адмирал прекрасно понимал. Можно было только пытаться реализовать какие-то варианты договоренностей России и Японии - проблема была в том, что тут пересечения интересов были на каждом шагу. Так, русским были необходимы Курилы в качестве стратегического барьера, отделяющего их тихоокеанские владения от возможной агрессии, а, также, в качестве связующего звена, обеспечивающего стратегическую связность русского Дальнего Востока - но, Курилы были необходимы и стране Ямато, в качестве одного из важнейших районов рыболовства и северного форпоста Империи. Русским был нужен Сахалин, как единственный возможный для них источник нефти на Дальнем Востоке и важный район рыболовства - но, в таком же качестве он был нужен и японцам, с той разницей, что для них он не был единственным источником нефти. И, колоссальным 'яблоком раздора' в отношениях двух Империй была Маньчжурия - изначально для русских она была естественной продовольственной базой их дальневосточных владений, после того, как японцы вложили огромные средства в промышленность и сельское хозяйство Маньчжурии, она стала для них ценнейшим призом, способным окупить даже тяжелую войну; Япония же, ни при каких обстоятельствах не могла добровольно отдать вторую, после Метрополии, промышленно-продовольственную базу Империи. Подготовленная сторонниками договоренности с СССР миссия принца Коноэ, имевшая целью достижение долгосрочного соглашения с Россией, гарантирующего его нейтралитет ценой пакета частных уступок со стороны Японии, была отвергнута Сталиным, отказавшимся принять принца Коноэ в качестве специального посланника Тэнно (в РеИ такая попытка предпринималась японцами дважды - в 1943 и 1945 годах; оба раза Сталин отказался принять Коноэ. В.Т.).
  Таким образом, и адмирал Енаи, и его сторонники в руководстве Флота, и здравомыслящая часть придворной аристократии, и неохотно признающая их правоту часть генералитета оказались в стратегическом тупике, выхода из которого не просматривалось. Экономическая мощь США медленно, но верно переламывала ход войны - и ни таланты флотоводцев Империи, ни беспримерная доблесть ее моряков не могли предотвратить поражение. Не удавалось даже обеспечить нейтралитет СССР - хотя, Енаи прекрасно понимал то, что это лишь отсрочит крах Империи, но не предотвратит его. Единственной возможностью хоть как-то уравнять шансы был союз с русскими и их новыми вассалами-немцами.
  Енаи мысленно улыбнулся - еще год назад представить себе такое можно было, разве что допившись до алкогольных галлюцинаций.
  Но сейчас надо было обеспечить Империи в целом и клану Сацума, в частности, наилучшие стартовые условия для будущих переговоров. Енаи был полностью согласен со своими армейскими оппонентами в одном - переговоры, неважно, с русскими или американцами, сможет вести только доказавшая свою силу Япония; если же Империя будет разгромлена, ей просто продиктуют условия капитуляции - и на этом все кончится навсегда, или, в самом лучшем случае, надолго.
  Сделать это можно было только одним способом - доказав делом силу Императорского Флота, его способность если не выиграть сражение у сильнейшего врага, так хотя бы свести его вничью, что уже было немало. Но, в этом случае, было невозможно обойтись без современных вооружений - а закупить их было возможно только у русских. Таким образом, дальнейший торг был возможен только в частностях - надо было или соглашаться на условия 'Иванова', или констатировать неизбежность разгрома Флота американцами, поскольку Енаи было очевидно, что при таком количественном и качественном превосходстве, которое американцы будут иметь к началу битвы за Марианские острова, вопросы заключаются лишь в том, будут ли уничтожены только гарнизоны, дислоцированные на Марианах, вкупе с палубной авиацией Мобильного Флота, или же к списку потерь Империи добавятся еще и корабли Мобильного Флота; и, какими будут потери американской палубной авиации и десантников - умеренными или умеренно тяжелыми?
  Еще одной важной текущей задачей адмирал считал сбор максимально возможного объема информации о командовании советского флота. Характеристики кораблей и самолетов, их количество и качество были очень важны в современной войне - но, при сопоставимых количестве и качестве техники у противников все решало качество людей, управлявших этой техникой. И, очень важно было качество адмиралов - Мицумаса-сан был целиком и полностью согласен с Наполеоном в том, что 'Стадо баранов под командованием льва победит стаю львов под командованием барана'.
  Будучи воспитан в британской традиции, перенятой Императорским Флотом, Енаи привык оценивать адмиралов, своих и чужих, в системе 'каре тузов' (в свое время было принято считать успехи лучшего адмирала всех времен и народов, Горацио Нельсона, следствием его личных качеств - т.н. 'каре тузов', которые делали флотоводца гением. Первый туз - качества яркого лидера, способного завоевать преданность подчиненных, вплоть до того, что они добровольно пойдут за своим адмиралом на смерть. Второй туз - наличие нестандартного мышления, не просто высокий интеллект, но, искра гения. Третий туз - способность и готовность выслушать подчиненных, учесть их мнение в своих расчетах. Четвертый туз - агрессивный, наступательный характер. В.Т.).
  С точной информацией было плохо - основным ее источником были немцы, активно воевавшие с русскими, но, кое-какие выводы можно было сделать.
  Русский морской министр, адмирал Кузнецов, насколько можно было судить, точно обладал тремя тузами из четырех - было известно, что он пользуется почти абсолютным авторитетом у подчиненных; тот факт, что он приблизил к себе таких ярких, неординарных людей, как Алафузов, Галлер, Степанов, свидетельствовал о том, что он готов прислушиваться к мнению умных подчиненных; эпизод с потоплением 'Балеареса' был убедительным доказательством его агрессивности. Не очень было понятно, как у него обстоят дела с гениальностью - нет, человек, сумевший ввести русский флот из числа третьеразрядных флотов в элитный 'клуб' перворазрядных флотов, бесспорно, был очень умен, но, было неясно, является ли он гением морской войны.
  Очень сильным адмиралом, похоже, был командующий Северным Флотом Головко - хотя было не вполне понятно, на чей счет следует записывать одержанные русскими блестящие победы, самого Головко или таинственного адмирала Лазарева. Но, во всяком случае, Головко мог смело претендовать на три туза из четырех - из сведений, собранных немцами, было точно известно об его авторитете среди подчиненных; наличие среди его подчиненных таких фигур, как Зозуля и Лазарев, совершенно точно не являвшихся покорными исполнителями, свидетельствовало о его способности находить общий язык с волевыми, умными людьми, бывшими в его подчинении; ну а его агрессивность могли бы засвидетельствовать моряки Арктического флота Германии - по крайней мере, те, кому повезло остаться в живых. Неясным оставался вопрос с его гениальностью - но, адмирал Головко, несомненно, был весьма умен.
  Еще одним, как минимум, предельно серьезным противником, был загадочный адмирал Лазарев. В лучшем для Императорского Флота случае, Лазарев располагал тремя тузами из четырех - было точно известно о его абсолютном авторитете среди подводников-североморцев, переходящем в безоговорочную преданность; при этом, были сведения, что он не просто учит других офицеров-подводников, но и всегда готов их выслушать; его агрессивность подлежала сомнению еще в меньшей степени, чем агрессивность Головко - свидетелями могли быть души немецких моряков с потопленных им кораблей и субмарин.
  В худшем же случае все было очень плохо - если нестандартная тактика русских, заключавшаяся во взаимодействии надводных кораблей и эскадренной субмарины, была детищем Лазарева, не говоря уже о том, что если он был не просто исполнителем планов, реализация которых закончилась разгромом двух флотов Рейха, но, одним из их авторов, то суть Лазарева можно было определить двумя словами - русский Нельсон.
  Адмиралу Енаи не раз доводилось смотреть смерти в глаза, и, более того, он отлично знал на собственном опыте, что такое ответственность одного из руководителей Флота перед Тэнно и Империей - но, его душа холодела при мысли, что Императорскому Флоту придется противостоять пусть и значительно более слабому врагу, но, идущему в бой под флагом, перефразируя Сунь Цзы, совершенного флотоводца.
  Этот человек был, пожалуй, самой непонятной картой в том пасьянсе русской военной элиты, который многократно раскладывал в своих мыслях адмирал Енаи. Если Жуков и Рокоссовский, Конев и Василевский, Кузнецов и Головко были вполне понятны Енаи, то Лазарев оставался загадкой. Версия, согласно которой Лазарев и его люди были бывшими участниками Белого движения, вызывала у опытного разведчика, прекрасно знающего реалии Советской России, искренний смех - вероятность того, что бывших политических противников подпустили бы к самому секретному проекту русского Флота ближе, чем на дальность прицельного выстрела из орудия главного калибра линкора 'Ямато', равнялась нулю, не говоря уже о том, чтобы стали там главными действующими фигурами. Версия, согласно которой Лазарев был офицером русской морской разведки, на первый взгляд, была значительно более убедительной - но, только на первый, поскольку все крупные фигуры из числа подчиненных вице-адмирала Воронцова были отлично известны разведке Императорского Флота, равно как и остальным ведущим морским разведкам мира, и, Лазарева среди них не было. Версию, по которой, такую работу доверили кому-то из среднего звена русских разведчиков, Енаи не собирался рассматривать даже в шутку - это было невозможно, такое могут доверить только самому доверенному из числа заслуженных и многократно проверенных. Среди таковых, неважно, строевиков, штабистов, разведчиков - Лазарева не было. Офицер связи Императорского Флота при разведке Кригсмарине еще в 1943 году, после передачи немцами информации по 'делу 'Моржихи'', докладывал о беспрецедентных поисках, предпринятых германской морской разведкой - немцы перетрясли свои досье и захваченные ими архивы французов, обратились за помощью к японцам, итальянцам и испанцам, целенаправленно допрашивали пленных морских офицеров и эмигрировавших моряков Российского Императорского Флота - никаких следов красного адмирала Лазарева не было, рассказывали ему его друзья за очередной бутылкой коньяка или шнапса, словно он вынырнул со своим чертовым подводным крейсером посреди северной Атлантики.
  Немцы возлагали большие надежды на помощь испанцев - действительно, логично было предположить, что Лазарев попал в число особо доверенных людей Кузнецова в те времена, когда тот, под 'скромным' псевдонимом дон Николас Лепанто, не покладая рук, помогал Республике, заработав искреннюю ненависть франкистов, вместе со столь же искренним уважением. Агентура Франко буквально лезла из кожи, пытаясь отплатить дону Николасу за потопление одного из двух современных тяжелых крейсеров, 'Балеареса' - и, разумеется, тщательно отслеживала все его окружение. Нет, никого похожего не обнаружилось.
  В отличие от своих учеников, рвавшихся устроить охоту за техническими секретами 'Моржихи', адмирал Енаи понимал бессмысленность этой затеи. Допустим на секунду, разведке Флота удастся добыть весь комплекс технической документации по русскому подводному крейсеру - нет, понятно, что это абсолютно невозможно и потому, что данный комплекс документации составляет не один эшелон чертежей, технологических карт и прочей научно-технической документации, и потому, что все реальные подходы к этим секретам намертво перекрыты советской контрразведкой, так что таковая попытка приведет лишь к провалу не столь уж многочисленной агентуры морской разведки - элементарный анализ показывал, что адаптация русских технологий к японскому судостроению займет никак не менее двух лет, и, не менее трех лет уйдет на строительство более или менее ухудшенного аналога 'Моржихи', то есть, в самом лучшем случае, при невероятной милости Богов, теоретически Империя смогла бы получить некий аналог 'Моржихи' в 1948 году. Затем адмирал поинтересовался у своих учеников, как они оценивают шансы Империи продержаться до 1948 года - естественно, выказать себя законченным идиотом в глазах Учителя не захотел никто.
  Единственным шансом на выстраивание Игры, способной предотвратить гибель Империи Восходящего Солнца, старый разведчик считал ставку на людей, никак не на технику - и ключом к такой игре было знание процессов, происходящих среди группировок власть имущих в СССР. К сожалению, такой информации катастрофически не хватало - сталинский Советский Союз был не в пример более закрытой страной, чем Российская Империя.
  Надо было знать и позицию русских хозяйственников, и руководства советской тайной полиции - также, очень важно было знать, какие варианты предпочтительны для Красного Императора.
  Так что выбора у адмиралов Империи не было.
  - 'Иванов'-сама, я хочу предложить Вашему вниманию следующий вариант - вежливо, но с должной твердостью, произнес Енаи - мы согласны на указанные Вами цены применительно к ФВ-190 и двигателям БМВ-801; первую поставку Флот оплачивает каучуком; относительно выбора управляемых крылатых ракет или головок самонаведения мы определимся в течение двух-трех дней; что же касается формы оплаты дальнейших поставок, этот вопрос мы решим позже.
  - Мицумаса-сама, позвольте мне выразить согласие с предложенным Вами вариантом - вежливо согласился 'Иванов'.
  - Что же касается сроков поставки самолетов и двигателей - мы готовы начать поставки через три недели, если Вас устроит приемка товаров в Нагасаки - сообщил 'Иванов', помня полученные им инструкции, гласившие, что появление японцев в советских портах крайне нежелательно - настолько, что, чтобы избежать этого, Сталин приказал выделить дефицитный торговый тоннаж.
  - Нас это полностью устроит - охотно согласился Енаи, отлично понявший подоплеку советского предложения.
  После теплого прощания 'Иванов' отбыл в неприметную гостиницу, предназначенную для постоя высших чинов Флота - а адмиралы занялись обсуждением текущих проблем.
  - Мицумаса-сама, как Вы считаете, не вышел ли данный вопрос за рамки компетенции Флота? - поинтересовался Нагано, весьма прозрачно намекнув и на грядущие сложности, и, на возможный путь их разрешения.
  - Мне вспоминается, Осами-сама, что Коити-сама (маркиз Кидо В.Т.) приглашал меня на чайную церемонию; думаю, что не ошибусь, если предположу, что он будет рад видеть Вас своим гостем - Енаи был на редкость прямолинеен для японца, хотя, в данном случае это было простительно - тяжелейшие переговоры до предела вымотали старого адмирала; а, ведь это было только началом.
  
   Визит к маркизу Кидо.
  Вечером того же дня, гостиная в доме маркиза Кидо. Присутствуют лорд-хранитель печати, самый доверенный из советников Микадо, маркиз Коити Кидо, адмиралы Мицумаса Енаи и Осами Нагано.
  После ритуального чаепития адмирал Енаи подробно доложил советнику Тэнно о проведенных переговорах и высказал свои соображения по данному поводу.
  Маркиз Кидо задумался. Новости были не самыми приятными, но за последние два года маркиз отвык от хороших новостей - блестящий государственный деятель, один из лучших умов Японии, он слишком хорошо понимал, что даже самые блестящие победы Флота и Армии не могут повлиять на подавляющее экономическое превосходство США. Называя вещи своими именами, они лишь оттягивали неизбежное поражение. Можно было лишь сожалеть о том, что популярная в определенных кругах в середине 30-х годов идея оси Берлин-Москва-Токио, при Италии в качестве младшего партнера, не состоялась из-за зоологической русофобии Гитлера. Имея в своем распоряжении большую часть экономического потенциала Евразии и выгодное стратегическое положение, три великие державы спокойно могли осуществить раздел британского и французского 'наследства'. Что же касается США, то, в лучшем для Америки случае, ей бы пришлось умерить свои аппетиты Западным полушарием. Альтернативой этому стала бы ожесточенная морская война в Атлантическом и Тихом океанах, с превосходящими силами евразийских держав. Впрочем, жалеть о прошлом было глупо - сейчас надо было искать варианты, позволяющие ограничиться поражением Империи, не переходящим в абсолютный погром.
  У маркиза были прекрасные источники информации, позволяющие знать настроения в высших кругах западных держав - японские финансисты, работающие в Банке Международных Расчетов, присылали ему подробные отчеты о беседах с коллегами.
  Вкратце суть этих отчетов можно было выразить в нескольких фразах. В Великобритании хватало людей, по-прежнему сожалевших о расторжении очень выгодного для обеих островных Империй союзного договора 1902 года, но экономическое положение Британской Империи исключало любые попытки самостоятельной игры с Японией. Франция погрязла во внутренних проблемах - проведение ей самостоятельной политики в ближайшие годы было невозможно. Самостоятельная политика Германии, по понятным причинам, исключалась. Ватикан, как обычно, вел сеанс финансовой 'игры на нескольких досках' - договорившись с русскими о согласованной политике в Европе, иерархи РКЦ отнюдь не разрывали налаженных контактов с Ротшильдами и Рокфеллерами. Американцы были откровенны - сожалея о выгодной торговле, имевшей место в прошлом, они прямо говорили и об абсолютных гарантиях, страхующих их от повторения нынешней войны, и о необходимости компенсировать понесенные убытки, и о рынках сбыта американских товаров. Можно было торговаться о второстепенных условиях, но ключевые моменты не подлежали обсуждению.
  Решительно непонятно было, чего хочет Россия - нет, в данный момент русские явно хотели ослабить пока еще союзника, попутно заработав денег на поставках Империи, но их стратегические цели оставались неясными. Возможно, что адмирал Енаи был прав - господин Сталин собирался определиться с целями Советского Союза, исходя из хода событий.
  Излюбленная в некоторых военных кругах теория об игре на противоречиях между Америкой и Советской Россией вызывала у маркиза неприкрытый скепсис - да, теоретики из армейского Генштаба и штаба Квантунской армии были правы в том, что интересы Америки и России были диаметрально противоположны: Америка была заинтересована в Японии в качестве стратегического барьера, запирающего русских на севере Тихого океана, в то время как России была нужна Япония, являющаяся их передовой позицией, защищающей материковые владения Красной Империи, и форпостом, используя который, русские могли бы начать продвижение к центру и югу Тихого океана. Но было неясно, из чего они делали вывод о заинтересованности Америки и России в сильной Японии.
  Для начала, было совершенно непонятно, почему сторонники этой теории считают, что русско-американские противоречия в ближайшее время обострятся до такого уровня, что обе стороны начнут искать союза с Империей - или, по крайней мере, что они дойдут до грани военного конфликта между США и СССР до падения Японии, а не после того. В первую очередь, конечно, это касалось США - получалось, что США простят Японии Перл-Харбор, сохранят ей значительную часть ее нынешних возможностей, ради борьбы с СССР. Маркиз хорошо разбирался в реалиях Америки - он понимал, что если руководство США сойдет с ума настолько, чтобы принять этот, отдающий шизофренией, вариант в качестве основного, то, ему, как минимум, гарантирован тяжелейший внутриполитический кризис.
  Не вызывало сомнения то, что янки с удовольствием будут использовать японцев в качестве 'пушечного мяса' - с тем большим, подозревал маркиз, что они не пошли на конфликт с Россией из-за Германии. Американские финансисты не скрывали своего глубочайшего недовольства по поводу того, что русским досталась вся Германия, доходя до открытых сожалений, что союзники не могут выбить Красную Армию из Центральной Европы. Это был ключевой момент - русские настолько сильны в сухопутной войне, что союзники, при всем их экономическом превосходстве, не рискнули схватиться с ними за столь важный для них приз, как Германия. Конечно, свою роль играло и то, что мгновенно переключить пропагандистскую машину было возможно - но не добиться требуемого результата; проще говоря, американцев можно было убедить в том, что 'русские вовсе не хорошие, а очень плохие парни', но для этого требовалась пара-тройка лет. Еще очень важно было то, что единственной гарантией реальной независимости для Японии было господство на море в западной части Тихого океана - а возможное использование японцев в качестве современного аналога сипаев плохо соотносилось с реальной независимостью, скорее, наоборот. Да из требований американцами гарантий невозможности повторения нынешней войны автоматически следовала, как минимум, ликвидация Императорского Флота в качестве реальной силы и переход тяжелой промышленности Империи под контроль янки, как максимум - превращение Империи в островное подобие Сиама.
  Что же касалось русских поставок, то русские предложили боевые самолеты, средства ПВО и систему, рассчитанную для поражения тяжелых боевых кораблей. Заинтересованность русских в ослаблении США и зарабатывании денег была видна невооруженным глазом - но в этом маркиз видел и шанс для Империи Восходящего Солнца. В отличие от генералитета он не рассчитывал на то, что удастся измотать Америку настолько, что элита США сочтет подписание почетного для Японии мира менее затратным, чем доведение войны до победного конца - для этого Коити Кидо слишком хорошо знал внутреннее положение США. В случае подписания такого мира США получали не только потерю значительной части капитализации своей экономики, что существенно повышало вероятность рецидива Великой Депрессии, подкрепленного массовым недовольством населения. Маркиз в совершенстве владел английским языком, и, в частности, знал американскую поговорку 'Победа, это когда все солдаты врага убиты - а все вещи в его доме разбиты и переломаны'. Применительно к Германии и Италии даже американская пропаганда не могла объявить США победителем, чересчур уж убедительна и широко известна была роль русских; Франция, по ряду причин, не годилась на роль полноценного врага; так что единственным врагом, победа над которым могла подтвердить авторитет правящих кругов США, оставалась Япония. Но, в случае упорного и эффективного сопротивления появлялся шанс выторговать чуть лучшие условия - это было немного, но приходилось обходиться имеющимся.
  Еще одним выводом, сделанным маркизом из русского списка предлагаемых поставок, было то, что русские, во всяком случае, пока, не собираются вести широкомасштабных операций на море - это было пусть и небольшим, но облегчением. Это нисколько не отменяло русскую угрозу континентальным владениям страны Ниппон, но, все же, было чуть лучше угрозы совместного русско-американского десанта.
  Маркиз Кидо решился.
  - Господа адмиралы, завтра утром я еду во дворец - и буду молить Божественного Тэнно благосклонно одобрить предложение столь преданных его слуг, как Вы, всегда безупречно служивших ему - вежливо проинформировал гостей Коити Кидо.
  - Мы счастливы служить Божественному Тэнно - и бесконечно благодарны Вам, Коити-сама, за Вашу бесценную помощь - на правах старшего поблагодарил хозяина адмирал Енаи - у него были все основания быть очень довольным результатами визита, поскольку маркиз Коити Кидо был одним из очень немногих людей, к чьим советам внимательно прислушивался Император, так что его обещание помощи было почти стопроцентной гарантией успеха.
  Хозяин и гости обменялись глубокими, выверенными до миллиметра, поклонами, означавшими не только взаимное уважение, но расположение собравшихся друг к другу.
  - Я немедленно сообщу Вам, господа, о результатах аудиенции, которой, надеюсь, удостоит своего скромного слугу Божественный Тэнно - на прощание сказал Кидо.
   Послесловие первое.
  Утро следующего дня, личный кабинет императора Хирохито. Присутствуют император и лорд-хранитель печати, маркиз Кидо.
  После чашки чая со сладостями, которой Тэнно неизменно угощал, пожалуй, самого близкого для него человека, после супруги и детей, началось обсуждение текущих дел.
  Маркиз доложил Тэнно о ведущихся переговорах - и, высказал свое мнение, почтительно рекомендовав императору одобрить закупки вооружения у СССР, для чего следовало приказать министерству финансов выделить необходимое количество золота.
  - Это понятно, Коити-сама - кивнул монарх - если у нас появилась хотя бы тень шанса на относительно благополучное окончание войны, ее надо использовать. Если нам удастся использовать этот шанс, то золото станет ничтожной платой за успех, даже если нам придется отдать русским весь золотой запас Империи; если же Аматерасу не будет к нам благосклонна, то это золото ничему не поможет и ничего не спасет - так что жалеть, по сути, не о чем.
  - Я, собственно, хотел обсудить с Вами другой вопрос - как Вы оцениваете эту комбинацию в свете наших внутренних раскладов?
  Маркиз Кидо смотрел на своего повелителя - и снова чувствовал глубочайшее уважение не к живому Богу - символу Империи Ямато, а к уже не столь молодому, но неизменно мудрому и мужественному человеку Хирохито.
  Маркиз сам был незаурядной личностью - и умел ценить мудрость и силу духа других людей. Хирохито было за что уважать - родившийся болезненным ребенком с замедленным восприятием, юный принц сумел закалить свое тело и развить интеллект. Да, к его услугам были сначала лучшие учителя Японии в знаменитой школе пэров (Гакусюин - школа, в которой учились дети высшей аристократии Японии, в т.ч. отпрыски императорского дома В.Т.), затем его образованием занимались лучшие ученые и военачальники Японии (это действительно так - Хирохито учился в т.н. Институте наследного принца; проще говоря, его учили по специальной программе, составленной для всесторонней подготовки будущего главы государства, лучшие профессора Токийского университета и высшие военачальники Империи В.Т.) - это так, но не зря еще в давние времена было подмечено, что 'Из вязанки соломы не сделать мудреца'.
  На плечи совсем еще юного, двадцатилетнего принца лег тяжкий груз - ему пришлось стать регентом Империи, т.е. фактическим императором при тяжело болевшем отце (соответствует РеИ - у императора Есихито было не все в порядке с психикой; к началу 20-х его болезнь обострилась В.Т.); юноша принял этот груз в очень непростое время, когда положение дел в Империи оставляло желать лучшего - помимо обычной борьбы между Тесю и Сацума, страну сотрясали 'рисовые бунты', общество было весьма разочаровано неуспехом 'сибирской экспедиции' (так было принято выражаться в Японии того времени - переводя это выражение на разговорный русский язык, пожелавшая оттяпать русский Дальний Восток Армия Империи Ямато болезненно получила по чувствительным частям организма от сибирских партизан, так что вместо победоносного завоевания, с сопутствующими ему прибылями, получилась бесславная эвакуация экспедиционного корпуса, с очень серьезными для Японии убытками; так что разные группировки увлеченно сваливали друг на друга вину за провал В.Т.).
  Воспитанный в классическом стиле, Хирохито, в отличие от многих других принцев императорского дома, все же не стал милитаристом, принципиально не желающим учитывать реалии - хотя при его воспитании и окружении стать таким было легко и просто - маркиз иногда с ужасом думал, что могло ждать Японию, окажись на престоле Тэнно, разделяющий идеи генерала Араки (лидер экстремистов из 'Кодо-ха' В.Т.). Конечно, Хирохито не был пацифистом - но, его систематическая поддержка усилий Кидо, старавшегося не допустить к реальной власти совсем уж безумных милитаристов, давала весомые результаты; при всей нелюбви маркиза к Тодзио и возглавляемой им 'квантунской' группировки, он признавал тот факт, что по сравнению с генералом Араки и графом Тэраути, возглавлявших 'молодых офицеров' из 'Кодо-ха', Хидэки-сама является разумным человеком, отдающим себе отчет в своих действиях.
  Эти размышления заняли считанные доли секунды - и, никто не смог бы догадаться, глядя в непроницаемо-почтительные глаза лорда-хранителя печати, что он думает о чем-то кроме наиболее полного и точного ответа на вопрос суверена.
  - Дзюсины (бывшие премьер-министры; в описываемое время, после смерти в 1940 году последнего гэнро (советники императора, в т.ч. и по вопросу назначения премьер-министра) эпохи Мэйдзи принца Сайондзи, выполняли функции гэнро В.Т.) испытывают сомнения в том, что достойный генерал Тодзио, без устали выполнявший свой долг перед Вашим Величеством, может и дальше выполнять свои обязанности с полной отдачей - почтительно сообщил маркиз - возможно, ему следует восстановить здоровье, подорванное неустанной службой Вашему Величеству. Этой точки зрения придерживаются достойнейшие принц Коноэ, барон Вакацуки, барон Хиранума и адмирал Окада (соответствует РеИ В.Т.). Конечно, не следует менять кабинет сейчас, когда Флот и Армия отдают все силы подготовке победоносного сражения за оборонительный периметр.
  Император задумчиво кивнул - ничего нового маркиз ему не сообщил, если раньше 'группа четверых' расходилась во взглядах на желательные пути достижения мира, будучи солидарной в том, что Империи противопоказана затяжная война, то, после Мидуэя и Гуадалканала бароны Вакацуки и Хиранума встали на точку зрения принца Коноэ и адмирала Окада о плохой совместимости кабинета Тодзио с необходимостью заключения выгодного для Империи мира (соответствует РеИ В.Т.). Их нынешняя позиция была вполне понятна - если Флот и Армия выиграют сражение за Марианские острова, то можно будет продолжить неспешные закулисные маневры, имеющие целью достижение приемлемого для Империи мира с США и Великобританией; если же - нет, то дзюсины объединяться с целью скорейшего свержения кабинета Тодзио.
  Позиция пятого дзюсина, адмирала Енаи (Мицумаса Енаи был не только признанным лидером Императорского Флота и бессменным куратором его спецслужб, но и одним из дзюсинов В.Т.), была неизменна - как до начала войны за Великую Восточную Азию он считал прямое столкновение с западными державами, без изменения стратегического баланса, для чего он считал необходимым заключение союза с Россией, самоубийством Империи, так и сейчас он придерживался той же точки зрения, разумеется, сменив средства достижения цели в соответствии с обстановкой. Его позицию, с некоторыми оговорками, поддерживали принц Коноэ и адмирал Окада; с большими оговорками, но, адмирал мог рассчитывать и на поддержку Хироты. Император вполне оценил стремление адмирала, имевшего право доступа к нему, сделать все в полном соответствии со строгими правилами японского политического искусства, для чего Енаи и обратился к маркизу Кидо.
  Убежденным противником компромисса, как с западными державами, так и с Россией, был только седьмой дзюсин, генерал Абэ - единственный из дзюсинов, на неизменную поддержку которого генерал Тодзио мог твердо рассчитывать и в победе, и в поражении.
  - Полагаю, что дзюсины одобрят любые действия, делающие победу Императорского Флота в грядущем генеральном сражении абсолютно неизбежной - заверил Кидо.
  Хирохито слегка прикрыл глаза, показывая, что принял информацию к сведению - тут тоже все было очевидно, в случае победы 'группа четверых' могла продолжить свои дипломатические маневры, имея намного более выгодные позиции; близкий по взглядам к принцу Коноэ и адмиралу Окада, Хирота, давний сторонник варианта с разделом сфер влияния с Советским Союзом и Третьим Рейхом, не вошедший в 'группу четверых' исключительно по причине простонародного происхождения, наверняка поддержит принца и адмирала; генерал же Абэ поддержит все, что позволит укрепить позиции кабинета Тодзио.
  Редкий случай, но данная комбинация могла получить единогласную поддержку дзюсинов.
  - Сложнее с мнением почтенных Хидэки-сама и Кая-сама (министр финансов в кабинете Тодзио, Кая Окинори В.Т.) - продолжил маркиз Кидо - я не уверен в том, что они не сочтут данную комбинацию покушением на полномочия премьер-министра и министра финансов.
  Император молча согласился с лордом-хранителем печати - естественно, эта комбинация, в случае успеха, не только резко усиливала позиции Сацума в вечном противостоянии японской политики, но и обеспечивала их руководству прямой канал связи с господином Сталиным, руководителем той самой страны, которую Тесю считали худшим врагом Империи. Позиция Тодзио по данному вопросу не составляла секрета - а его министр финансов, долгое время обеспечивавший связь деловых людей, занимавшихся освоением богатств Маньчжурии и Северного Китая в Империи, с командованием Квантунской армии, был настроен к Советской России едва ли не более непримиримо, чем сам Хидэки-сама (соответствует РеИ В.Т.).
  - Очень жаль, что столь достойные слуги Хризантемового трона, каковыми являются Хидэки-сама и Кая-сама, могут, недостаточно понимая нужды Страны Божественных Шелковиц, сделать грядущую победу Империи чуть менее блистательной - недвусмысленно выразил свою волю Тэнно, понимавший и незаменимость победы при Марианах для дипломатического торга, и полезность прямого канала связи со Сталиным - но, полагаю, другие мои верные слуги смогут помочь им достойно выполнить свой долг перед Империей?
  - С Вашего разрешения, Ваше Величество - низко поклонился Императору Кидо - я немедленно обращусь к дзюсинам с просьбой представить свои рекомендации по поводу данной комбинации; и, по получении таковых, почтительно предоставлю их на Высочайшее рассмотрение..
  - Я всецело одобряю Ваши действия - согласился Хирохито, одобривший этот ход Кидо; действительно, если дзюсины, представлявшие интересы всех значимых группировок Империи, одобрят данную комбинацию, то Тодзио и Окинори будет просто некуда деться, они даже не смогут подать в отставку, поскольку сделать это накануне генерального сражения за оборонительный периметр будет даже не 'потерей лица', а бесчестием. Впрочем, если даже генерал Абэ будет против, результата это не изменит. Ну а после официального одобрения Тэнно рекомендации дзюсинов, премьеру и министру финансов останется только выполнить полученное распоряжение.
   Послесловие второе.
  Вечер того же дня, особняк барона Хиранума. Присутствуют: дзюсины - барон Вакацуки Рэйдзиро, адмирал Окада Кэйсукэ, Хирота Коки, принц Коноэ Фумимаро, барон Хиранума Киитиро, генерал Абэ Нобуюки, адмирал Енаи Мицумаса; почетным гостем высокого собрания был лорд-хранитель печати маркиз Кидо Коити.
  Ритуальное вкушение чая - банальным чаепитием это назвать мог только гайдзин - продолжалось около часа.
  Наконец, поставив чашку на изысканный столик, барон Хиранума, по праву хозяина открыл совещание.
  - Господа, Мицумаса-сама стал автором некоего мероприятия, способного, вне всякого сомнения, улучшить положение Империи - сообщил Хиранума - его Императорское Величество желает получить наши рекомендации относительно данного мероприятия.
  Подтекст был более чем прозрачен - Император неофициально одобрил подготовленную адмиралом Енаи комбинацию; несомненным сторонником Енаи был и могущественный маркиз Кидо. Дзюсинам предстояло все сделать в точном соответствии с правилами японской политики - т.е., официально все должно было выглядеть следующим образом: адмирал Енаи, подготовив свою комбинацию, вынес ее на рассмотрение остальных дзюсинов; после их одобрения, маркиз Кидо представил ее на рассмотрение Тэнно; после Высочайшего утверждения, эта комбинация становилась обязательной для исполнения кабинетом министров.
  Непонятно было другое - почему все делалось в такой неприличной спешке? Согласно 'правилам игры', адмиралу следовало согласовать проект с коллегами индивидуально - и, лишь потом выносить его на общее утверждение; да и маркизу Кидо, в принципе, не следовало присутствовать на собрании дзюсинов.
  Адмирал Енаи подробно изложил суть дела, ненавязчиво намекнув на крайний дефицит времени - этот проект следовало реализовывать немедленно, не теряя ни часа, или отказаться от него.
  Дзюсины несколько смягчились - служение Тэнно извиняло вопиющее нарушение этикета, так что можно было переходить к сути дела.
  - Господа, возможность сорвать наступление превосходящих сил американского флота на оборонительный периметр Империи оправдывает значительные затраты - высказался первым по праву знатности принц Коноэ - полагаю, следует рекомендовать Его Величеству утвердить проект Мицумаса-сама.
  Устремления принца были понятны присутствующим - Коноэ рассчитывался с Флотом за неизменную поддержку, заодно пытаясь обеспечить начальные позиции для своего любимого проекта последнего времени, обеспечения нейтралитета СССР.
  - Считаю необходимым присоединиться к мнению Фумимаро-сама - победа имперского оружия дороже всего золота мира - поддержал Коноэ адмирал Окада.
  Никто из дзюсинов и не сомневался в том, что адмирал поддержит коллегу - удивительно было бы обратное.
  - Считаю честью для себя присоединиться к мнению Фумимаро-сама и Кэйсукэ-сама - ожидаемо присоединился к Коноэ и Окада третий противник конфронтации с СССР, Хирота.
  С ним также все было очевидно - гражданский премьер-министр имел существенные расхождения во взглядах и с 'группой контроля', и, с 'квантунцами'; налаживание отношений с СССР открывало возможность для Хирота вернуться в правительство.
  Полагаю, что Мицумаса-сама сумел найти хорошую возможность усилить Императорской Флот перед решающим сражением - отказ от нее стал бы нарушением долга перед Тэнно - неохотно поддержал предложение адмирала Енаи барон Хиранума.
  Позиция барона тоже была понятна - один из самых влиятельных политиков Империи из числа правых радикалов, основатель и председатель могущественного 'Общества основ государства', мягко говоря, не испытывал симпатий к Советской России, что дополнялось личными причинами, поскольку возглавляемому бароном кабинету пришлось уйти в отставку после поражения у Номонхана; также, убежденному милитаристу, неизменно пользовавшемуся поддержкой Армии, не нравилось неизбежное усиление Флота, прямо вырастающее из доверительного контакта с Советским Союзом. Все это было так - но ситуация была настолько критической, что следовало использовать любую возможность усилить позиции Империи.
  - Считаю своим долгом поддержать усилия Мицумаса-сама, направленные на усиление Императорского Флота - конечно, затраты будут весьма существенными, но победа дороже любых затрат - высказался барон Вакацуки.
  И его воззрения ни для кого не составляли секрета - умеренный политик, тесно связанный с деловыми кругами Японии, барон не пришел в восторг от того, что предполагается выплатить русским изрядную часть золотого запаса Империи; он вообще был сторонником примирения с западными державами - но деваться было некуда, о примирении c США возможно было говорить только с позиции силы, так что приходилось смириться и с контактом Флота с русскими, и с неизбежным сохранением кабинета Тодзио в случае победы в сражении.
  - Воинская слава Империи дороже золота, поэтому я считаю своим долгом поддержать предложение Мицумаса-сама - сухо сообщил генерал Абэ.
  Точка зрения признанного лидера англофильских кругов Армии, в свое время - категорического противника союза с Третьим Рейхом и Италией, также была известна собравшимся. Если бы у генерала была возможность отвергнуть проект адмирала Енаи, он сделал бы это с превеликим удовольствием - но, к его сожалению, мудрый адмирал Енаи сформулировал свое предложение так, что отвергнуть его в нынешних обстоятельствах, не попав в глупое положение, чреватое 'потерей лица', было невозможно. В самом деле, в покупке оружия, необходимого воинам Империи для битвы со смертельным врагом, пусть продавцом и выступает соседнее государство, чей нейтралитет весьма сомнителен, не только не было ничего недостойного самураев - наоборот, это было образцовым выполнением долга самурая перед Тэнно, препятствовать которому было, самое малое, глупо. Генерал, как и все остальные дзюсины, прекрасно понимал подоплеку этого предложения, но возразить ему было нечего - оставалось только утешать себя тем, что в случае успеха затеи моряков не только укрепятся позиции Империи, но и станет невозможным свержение кабинета Тодзио.
  - Коити-сама, имею честь сообщить Вам, что дзюсины имеют честь единогласно рекомендовать Божественному Тэнно одобрить предложение Мицумаса-сама - официально, с должной торжественностью, сообщил лорду-хранителю печати принц Коноэ, выступивший от лица всех собравшихся по праву знатности - письменное решение будет готово в течение четверти часа.
  - Я прошу достопочтенных дзюсинов принять мою, самую глубокую и искреннюю, благодарность за то, что они уделили частицу своей бесконечной мудрости, отвлекшись от срочных и важных дел - и занявшись предложением почтенного адмирала Енаи - почтительно поклонился собравшимся маркиз Кидо.
  - Позволю себе не согласиться с Вами, Коити-сама - мы всего лишь выполняли свой долг перед Божественным Тэнно, а это не заслуживает благодарности - согласно этикету возразил Кидо барон Хиранума, по праву хозяина высказав мнение всех дзюсинов.
  Кидо снова поклонился, всем своим видом выражая почтение советникам Тэнно, и, одновременно, свое несогласие с их нежеланием принять его благодарность.
   Послесловие третье.
  Поздний вечер того же дня, личный кабинет императора. Присутствуют император и лорд-хранитель печати, маркиз Кидо.
  - Ваше Величество, имею честь доложить Вам, что дзюсины единогласно рекомендовали Вашему Величеству одобрить предложение адмирала Енаи - доложил маркиз.
  - Выпейте чаю, Коити-сама, Вы сегодня очень устали - доброжелательно улыбнулся своему советнику император - и, расскажите, каков расклад среди моих генро.
  Маркиз продемонстрировал свою покорность воле императора, отпив несколько глотков чая.
  - Дзюсины барон Хиранума, барон Вакацуки и генерал Абэ одобрили предложение Мицумаса-сама только потому, что его невозможно было не поддержать, не 'потеряв лицо' - начал свой доклад с перечисления противников адмирала Енаи маркиз Кидо - но, если Флот потерпит поражение в генеральном сражении, то адмирала ждут очень нелегкие времена, поскольку эта комбинация немедленно будет поставлена ему в вину. Дело не только в золоте - им не нравится сама идея серьезных договоренностей с Советской Россией, а, на сегодняшний день, Мицумаса-сама является единственным человеком в Империи, у которого не просто есть прямой выход на господина Сталина, но, с которым господин Сталин готов вести серьезные дела.
  - Если же Флот победит в битве за оборонительный периметр, эти дзюсины будут ждать серьезной ошибки адмирала, чтобы раздув ее, свергнуть его с вершин власти.
  - Согласен с Вами, Коити-сама - задумчиво согласился монарх, в свою очередь, взяв в руку чашку с чаем - но, Вы точно уверены в том, что за этим эмиссаром, генералом 'Ивановым', стоит лично господин Сталин? Это не может быть игра какой-то группировки в русской Армии?
  - Ваше Величество, после уничтожения группы маршала Тухачевского в Красной Армии просто нет группировки, способной вести игру такого масштаба - почтительно возразил маркиз - да и сам факт прибытия генерала 'Иванова', того самого человека, который от имени господина Сталина договаривался с фельдмаршалом Роммелем и его сподвижниками, служит убедительной 'верительной грамотой'.
  - Очень на то похоже, что господин Сталин этим предложением начал зондаж на поле теневой дипломатии - своим предложением он показывает серьезность намерений, и, дает понять нам, с кем он согласен иметь дело. Ведь он не отправил русского посла просить аудиенцию у меня или принца Коноэ - хотя она была бы дана немедленно; нет, ничего подобного. Он сделал ставку на старые связи имперской военной аристократии - тех самых людей, с которыми Мицумаса-сама искал и находил общий язык почти три десятилетия назад.
  - Полагаете, Коити-сама, это однозначный намек на то, что для России сейчас основой основ являются стратегические интересы, а не новомодные идеологические догмы? - Хирохито не столько спрашивал, сколько размышлял вслух.
  - Ваше Величество, судя по тому, что сейчас происходит в Европе, и, в особенности, в Германии, коммунистические догмы сейчас являются ничем иным, как прикрытием возрождения Российской Империи - другое дело, что эта Империя не в пример могущественнее, чем при русских царях - высказал свое мнение Кидо - именно поэтому я считаю, что с русскими сейчас можно и нужно иметь дело - невозможно договориться с фанатичными большевиками, не признающими ничего, кроме мировой революции - но, две Империи вполне могут договориться о партнерских отношениях. В конце концов, при Вашем царственном деде Империя Ямато и Российская Империя договорились об устраивающем обе стороны разделе сфер влияния в Маньчжурии (Кидо имеет в виду договор 1907 года В.Т.). У господина Сталина еще в 30-е годы была устойчивая репутация реалиста - по крайней мере, в том, что касалось международных отношений (соответствует РеИ В.Т.); поэтому, я считаю необходимым не отвергать предпринятый им зондаж..
  - Рискну выразить Вашу мысль короче, Коити-сама - грустно улыбнулся император - американцы предлагают нам безоговорочную капитуляцию, жизнь на их условиях - но, с потерей чести; поэтому имеет смысл выслушать предложения господина Сталина, хотя бы потому, что хуже уже не будет. Да и опыт немцев дает основания для некоторых надежд..
  - Да, Ваше Величество - маркиз Кидо, грубо нарушая этикет, прямо посмотрел Тэнно в глаза - американцы предлагают нам выбор между смертью и жизнью без чести. Собственно, это трудно назвать жизнью - это существование животного или растения, ибо человек не может жить без чести. Насколько удалось выяснить нашим разведчикам, нечто подобное они готовили немцам: по плану Моргентау немцам предстояло сохранить физическое существование, заплатив за это всем, что делает их немцами - честью, воинской доблестью, научными достижениями, промышленным могуществом.
  - Немцы нашли выход - Вы это хотите сказать? - спросил Хирохито - И Вы, в отличие от принца Коноэ не опасаетесь того, что господин Сталин планирует устроить у нас коммунистическую революцию?
  - Да, Ваше Величество - прямо ответил Кидо - я не верю в то, что фельдмаршал Роммель или генерал-полковник Гудериан стали коммунистами. Еще меньше я готов поверить в то, что господин Сталин вдруг решил начать промышлять примитивным обманом - ведь в 30-е годы Советская Россия оказалась одной из очень немногих стран, которая всегда отстаивала свои стратегические интересы (соответствует РеИ В.Т.). Нет, он для этого слишком умен - он понимает, что репутация государственного деятеля, не делающего глупостей, не менее ценна, чем сильная промышленность, победоносная армия, или золотой запас. Не думаю, что ему нужна коммунистическая революция в Империи Ямато - в его интересах дружественная России страна Ниппон, способная стать опорой России на Дальнем Востоке, а не залитые кровью дымящиеся руины.
  - Впрочем, у нас еще есть немного времени - мы сможем посмотреть на происходящее в Германии, и сделать нужные выводы, насколько господин Сталин склонен держать свое слово, данное врагам - закончил маркиз.
  - Коити-сама, Вы упомянули о старых связях имперской военной аристократии - Вы не знаете, как обстоят дела со связями наших военных с бывшими немецкими заговорщиками? - осведомился император.
  - Государь, насколько я знаю, самые тесные связи с прорусскими кругами германского генералитета поддерживают не армейцы, а моряки - ответил Кидо.
  - Хорошо, Коити-сама - поручаю Вам встретиться с Мицумаса-сама, и, передать ему мое поручение, заключающееся в наведении подробных справок у немцев о заключенном ими с русскими соглашении - приказал монарх - нам надо хотя бы примерно знать, на что можно рассчитывать, договариваясь с Советской Россией. Или нет, я вызову его к себе завтра - и Вы поставите ему эту задачу в моем присутствии.
  - Пока же отправляйтесь отдыхать - я вызову Хидэки-сама и Кая-сама на десять часов утра. Разумеется, мне понадобится Ваша неоценимая помощь.
  Спокойной ночи, Коити-сама.
  Спокойной ночи, Ваше Величество.
   Послесловие четвертое.
  Примерно тоже время, что и в предыдущем послесловии, дом генерала Тодзио. Присутствуют: премьер-министр Империи, генерал Тодзио Хидэки и дзюсин, генерал Абэ Нобуюки.
  - Хидэки-сама, прошу Вас принять мои самые искренние извинения за то, что я осмелился побеспокоить Вас в столь неурочный час, прервав Ваш отдых - церемонно извинился генерал Абэ - единственное, что в самой малой степени может извинить мой непростительный проступок, это срочность доставленных мной известий.
  - Нобуюки-сама, мой дом открыт для Вас в любую минуту дня и ночи - не может быть и речи о какой-то Вашей вине передо мной - заверил нежданного гостя заинтригованный генерал Тодзио - когда его поднял из постели слуга, сообщивший, что генерал Абэ просит немедленно его принять, первой его реакцией было искреннее удивление, перебившее даже раздражение от неурочного визита. Действительно, Нобуюки-сама, безупречно воспитанный самурай, грубо нарушивший элементарные правила этикета - это было нечто, плохо укладывающиеся в представления генерала Тодзио о жизненных реалиях. Особо интересно было то, что они принадлежали к враждующим группировкам генералитета - так что могло привести генерала Абэ в его дом?
  Генерал Абэ сообщил новость - и, по мере изложения, сердце старого самурая покрывалось льдом. Сбывались его худшие опасения - адмирал Енаи начал свою игру с русскими, причем он ухитрился заручиться полной поддержкой маркиза Кидо, склонившего к поддержке Енаи самого Тэнно. Оставалось только вознести свою благодарность Богам за то, что корпоративная солидарность в душе Нобуюки-сама оказалась сильнее не только старой вражды, но и строжайших требований этикета.
  - Нобуюки-сама, я не просто благодарен Вам за принесенные известия - я Ваш вечный должник - коротко сказал Тодзио, когда Абэ закончил свою речь.
  - Это не стоит Вашей благодарности - я всего лишь исполнял свой долг самурая, имеющего честь служить Тэнно под знаменами Армии - возразил Абэ.
  Старые противники обменялись взглядами, прекрасно поняв друг друга - старая вражда не была забыта, но корпоративная солидарность армейского генералитета перед лицом общего врага, командования Флота, была выше внутренних распрей, так что Тодзио и Абэ знали, что могут твердо рассчитывать на поддержку друг друга.
  - Не смею дальше отнимать драгоценное время Вашего отдыха - вежливо поклонился Абэ - позвольте мне откланяться, время уже позднее.
  - Позвольте, Нобуюки-сама, выразить Вам мою глубочайшую благодарность - ответно поклонился Тодзио - и не менее глубокое почтение, проводив Вас до машины.
  - Не могу возразить Вам, в надежде хоть немного загладить мою безмерную вину перед Вами - теперь Абэ решил в мельчайших деталях соблюсти старый этикет.
  После вежливого прощания, вылившегося в продолжение обмена взаимными любезностями, генерал вернулся в дом. Приказав слуге принести еще чаю, он погрузился в нерадостные размышления - понятно, что сорвать заключенную Енаи с русскими сделку уже невозможно; завтра его, вместе с министром финансов, вызовут во дворец, где ему будет отдан личный приказ Тэнно, основанный на рекомендациях дзюсинов.
  Хидэки Тодзио было плевать на золото, он был бережлив, но не жаден, относясь к той категории людей, для которых деньги являются средством достижения поставленных целей, но, никак не самоцелью. Страшно было другое - Енаи и его сподвижники уже успели о многом договориться с господином Сталиным, если он пошел на то, чтобы поставлять вооружение, рискуя грандиозным международным скандалом. Сейчас надо было думать о срыве этих договоренностей, а не о судьбе нескольких десятков тонн золота.
  Традиционный для японской политики вариант решения проблем такого рода, заключавшийся в убийстве ключевых фигур враждебной группировки, отпадал автоматически - во-первых, и Енаи, и Кидо, затевая эту интригу, не могли не понимать, что ставки в этой игре намного выше их жизней, поэтому их наверняка очень хорошо охраняли; во-вторых, убийство лидера Флота и доверенного советника Тэнно почти гарантировало начало гражданской войны между Тесю и Сацума, что, в текущих обстоятельствах, стопроцентно гарантировало гибель Империи.
  Убивать эмиссара господина Сталина было бессмысленно, даже если бы его удалось обнаружить и пробиться к нему сквозь охрану - Красный Сегун просто пришлет новое доверенное лицо, вот и все.
  Решение надо было искать в другом месте - и бывший шеф Кэмпейтай Квантунской армии (соответствует РеИ В.Т.) застыл в раздумье.
  Умевший мыслить логически, он решил начать с начала - как, демоны ада, Енаи вышел на контакт со Сталиным?! Вариантов было ровно два - или адмирал использовал свои старые связи, наработанные еще в те времена, когда он был военно-морским атташе Империи в Петрограде и офицером связи Императорского Флота при адмирале Колчаке, во время его сибирской эпопеи; или он воспользовался своими немецкими связями, выйдя на Красного Сегуна через посредников. В первом случае ничего сделать было невозможно; во втором же, появлялся шанс посеять раздор между адмиралом и его немецкими друзьями. Этот шанс звали Рихард Зорге.
  - Я займусь этим завтра, после того, как улажу все навалившиеся дела и текущие вопросы - решил генерал Тодзио - надо будет отдать соответствующий приказ министру внутренних дел, генералу Кисабуро Андо; несколько дней уйдет на соблюдение необходимых формальностей, связанных с необходимостью соблюсти необходимые формальности - и, все. И в любом случае, Вам, Мицумаса-сама, придется объясняться со своим немецким другом, генералом фон Хаусхофером, относительно смерти его ученика. А сейчас надо ложиться и постараться заснуть - завтрашний день будет тяжелым.
   Послесловие пятое.
  Утро следующего дня, императорский дворец, личный кабинет Тэнно. Присутствуют: император Хирохито, лорд-хранитель печати маркиз Коити Кидо, премьер-министр, генерал Хидэки Тодзио, министр финансов Кая Окинори. Чуть позже посетителем этого кабинета станет адмирал Мицумаса Енаи.
  После неизбежных официальных приветствий и предложенного Тэнно чая, настало время перейти к делу.
  - Господа, Мы очень озабочены подготовкой к генеральному сражению за оборонительный периметр Империи - официально сообщил монарх тему встречи - к нашей безмерной печали, промышленность не может снабдить Наших доблестных воинов нужным количеством оружия должного качества. К счастью, один из Наших верных самураев, достопочтенный адмирал Енаи, сумел договориться с гайдзинами о закупке необходимого оружия. Наши мудрые советники рекомендовали нам одобрить предложение доблестного и мудрого адмирала Енаи. Поэтому Мы отдаем Вам, господин премьер-министр, и Вам, господин министр финансов, Наш личный приказ - Вы должны, в течение нынешних суток, выделить из золотого запаса, находящегося в ведении министерства финансов, двадцать тонн золота в слитках. Их следует передать достопочтенному адмиралу Енаи. Вот текст моего личного приказа, господа.
  Все было ясно - никакие возражения, разумеется, в форме самых верноподданных обращений, были невозможны. Решение было окончательным - его можно было только выполнять, со всем мыслимым рвением и точностью.
  - Слуга Божественного Тэнно счастлив выполнить его приказ! - склонился в глубоком церемониальном поклоне генерал Тодзио.
  - Слуга Божественного Тэнно счастлив выполнить его приказ! - повторил слова и поклон премьер-министра министр финансов.
  - Я не сомневаюсь в том, господа, что Вы безупречно выполните мой приказ - император благосклонно наклонил голову - сейчас же я попрошу Вас немного подождать в приемной Мицумаса-сама, мне необходимо уточнить с ним некоторые детали - и Вы сможете немедленно приступить к выполнению приказа.
  - Коити-сама, пригласите адмирала Енаи - вежливо попросил монарх, что было знаком большого благорасположения Тэнно к лидеру Флота.
  Вежливо раскланявшись, премьер-министр и министр финансов покинули кабинет. В приемной они имели удовольствие обменяться приветствиями со своим смертельным врагом, после чего им пришлось ожидать его.
  Тем временем, Мицумаса Енаи, после должных церемоний, вводился маркизом Кидо в суть дела. Выслушав поручение, данное лордом-хранителем печати в присутствии Тэнно, адмирал почтительно попросил разрешения высказать свои соображения по данному вопросу - и получил его.
  - Я сочту честью для себя выполнить любое поручение Божественного Тэнно - начал адмирал с неизбежного предисловия - но, осмелюсь заметить, что, по моему недостойному мнению, корни этой истории лежат намного глубже, чем это принято считать.
  - Почтенный господин фон Хаусхофер со времен великого Тэнно Муцухито предлагает к рассмотрению идею союза Германии, России и Империи Ямато против англосаксонских держав, с разделом между ними британского и французского 'наследства'. Его идеи вызвали определенный интерес не только в Германии и России, но и в Империи.
  - Должен заметить, что у господина фон Хаусхофера есть ученик, пользующийся и его доверием, и, пользовавшийся доверием покойного генерала фон Шлейхера, весьма, впрочем, близкого к его Учителю.
  Император и маркиз обменялись взглядами - трудно было не понять намеки адмирала, практически открыто говорившего о том, что у идеолога германского евразийства есть ученик, бывший доверенным лицом признанного лидера немецких военных-русофилов; тех самых русофилов, которые стали 'мотором' антигитлеровского заговора; русофилов, сумевших договориться со Сталиным. Впрочем, нетрудно было понять и то, на кого намекает Енаи.
  - Мицумаса-сама, Вы хотите сказать, что следует сделать должный подарок достойному доверия посреднику, который поможет Империи получить нужные сведения, не 'потеряв лица'? - подыграл Енаи Кидо.
  - Коити-сама, Ваша мудрость не знает себе равных среди подданных Божественного Тэнно - и уступает лишь Вашей доброте, поскольку это несказанно облегчит мне выполнение поручения, возложенного на меня Божественным Тэнно - ответил Енаи - лучше этого может быть только присовокупление к этому человеку недостойных подданных Божественного Тэнно, изобличенных в шпионаже на гайдзинов, ибо им не может быть места на священной земле Ямато.
  Хирохито слегка прикрыл глаза - чего-то подобного он ожидал; но, в этой игре жизни Рихарда Зорге и членов его группы были меньше утренней росы на лепестках хризантемы, так что отдать их генералу фон Хаусхоферу было ничтожной платой за налаживание дублирующего канала связи со Сталиным.
  - Полагаю, что Божественный Тэнно рассмотрит Вашу просьбу, Мицумаса-сама - официально сообщил адмиралу маркиз - впрочем, оба собеседника прекрасно заметили жест монарха.
  - Я прошу разрешения удалиться, дабы иметь счастье приступить к исполнению приказа Божественного Тэнно! - отвесил церемониальный поклон адмирал Енаи.
  - Действуйте, господин адмирал и дзюсин - и да пребудет с Вами благословение Аматерасу - подчеркнул широту данных Енаи полномочий и свое расположение к нему император, лично обратившись к нему.
  - Слуга Божественного Тэнно счастлив выполнить его приказ! - снова склонился в глубоком церемониальном поклоне адмирал Енаи.
  После соответствующих протоколу взаимных поклонов и прощания с маркизом Кидо, адмирал Енаи вышел в приемную Тэнно.
  Тем временем, монарх возобновил беседу со своим доверенным советником.
  - Насколько я помню всю эту историю с господином Зорге, не стоит пытаться передать его адмиралу обычным путем - есть возможность, что смертный приговор будет приведен в исполнение раньше - меланхолично заметил Хирохито.
  - Ваше Величество, Вы полагаете, что следует прибегнуть к чрезвычайным мерам? - осторожно поинтересовался Кидо.
  - Коити-сама, у Вас еще есть какие-либо иллюзии относительно генерала Кисабуро? Или, может быть, Вы питаете какие-то надежды относительно договоренности с Америкой - после того, что они готовили для Германии? - в голосе императора не было раздражения, только лишь усталость.
  Маркизу Кидо оставалось лишь признать правоту своего монарха - действительно, генерал-лейтенант Кисабуро Андо, ныне занимавший должность министра внутренних дел Империи, был весьма яркой личностью даже на общем фоне армейского генералитета, ухитряясь органично сочетать занятия строевой службой и разведкой, разведкой и политикой. Он служил в строевых частях и Военном министерстве, занимался разведкой против США, находясь в должности военного атташе в Вашингтоне - но, в полной мере его таланты раскрылись после официального ухода в отставку с действительной службы. Талантливый разведчик, за время службы в Квантунской армии ставший признанным специалистом по 'русским делам', он поставил тайную войну против Советской России на новую высоту, создав в Маньчжурии молодежную организацию русской эмиграции 'Кио-Ва-Кай', системно занимавшуюся борьбой с СССР во всех областях, от агитации и пропаганды до агентурной разведки и диверсий (соответствует РеИ - 'Кио-Ва-кай' действительно профессионально занималась борьбой против СССР, от информационной войны до подготовки агентов и диверсантов; все сведения о генерал-лейтенанте Кисабуро соответствуют РеИ В.Т.). В 1940 году его таланты оказались остро необходимы 'квантунцам' в Метрополии - им требовался человек, способный создать противовес умеренным политикам внутри организованной принцем Коноэ взамен распущенных политических партий 'Ассоциации помощи трону'. Генерал Кисабуро с блеском выполнил поставленную задачу, снова подтвердив свою репутацию талантливого организатора и убежденного 'ястреба' - 'Молодежный союз' 'Ассоциации помощи трону' стал оплотом 'бешеных', успешно заменив в публичной политике распущенные праворадикальные партии. Впрочем, квалификации офицера спецслужб генерал тоже не потерял, доказав это успешно проведенной операцией по блокированию распространения информации в Японии о поражении Императорского Флота в битве у атолла Мидуэй. В 1943 году генерал Тодзио доверил верному сподвижнику одно из ключевых министерств Империи - министерство внутренних дел.
  Что же касалось второго вопроса - маркиз прекрасно помнил представленный адмиралом Енаи весной этого года текст 'плана Моргентау'. Помнил он и свою первую реакцию на этот документ - если янки готовили такое 'будущее' немцам, которых американцы признавали равными им белыми людьми, то, что же ждет японцев?! Точного ответа на этот вопрос не было - но, ничего хорошего для своей страны и своей нации Коити Кидо не ждал, учитывая и тот факт, что немцы все же не нападали на США без объявления войны, устроив Америке 'День позора'. Предварительный зондаж косвенно подтверждал худшие опасения - американцы выдвигали предельно жесткие условия, при этом избегая обговаривать гарантии Японии; фактически, Империи предлагалось сдаться 'на милость победителя', и, это притом, что проявление янки милости к побежденным в принципе было под очень большим вопросом.
  Помнил маркиз Кидо и реакцию своего Императора на 'план Моргентау' - внимательно прочитав представленный документ, Тэнно негромко сказал: 'Янки хотят убить Германию, соглашаясь при этом оставить жизнь некоторому количеству немцев'.
  Конечно, встал вопрос о подлинности документа - адмирал Енаи заверил монарха своей честью, что документ подлинный; он честно сказал, что этот документ предоставлен ему его немецкими друзьями, которые ручаются за достоверность 'плана Моргентау', поскольку этот текст косвенно подтверждается отрывочными данными, добытыми из десятка независимых источников. Теснейшие связи адмирала с немецким генералитетом были 'секретом Полишинеля' для всех заинтересованных лиц - именно ему могли предоставить секретную информацию такого уровня, благо друзья у него были везде, в Генеральном штабе, абвере, ОКХ, ОКВ, ОКМ. Проще сказать, с кем у адмирала Енаи не было тесных связей - это было командование Люфтваффе.
  Коити Кидо посмотрел в глаза своему Императору и увидел в них готовность идти до конца ради спасения страны - собственно, это не было чем-то новым, маркиз помнил, как в последние дни ноября и первые дни декабря 1941 года Тэнно, грубо нарушая все 'правила игры', прямо требовал продолжать переговоры с США до последней возможности, чтобы не упустить даже самый мизерный шанс на заключение мирного договора (соответствует РеИ В.Т.). Нынешний шанс, добытый благодаря усилиям адмирала Енаи, скорее всего, был единственным - и Император был готов на все, чтобы спасти стоящую на краю пропасти Страну Восходящего Солнца, поскольку именно в этом он видел свой долг.
  - Ваше Величество, прикажете вызвать во дворец начальника тюрьмы Сугамо? - низким поклоном выразив свое почтение и преданность не живому Богу страны Ямато, но мужественному человеку Хирохито, осознающему предельность риска и ответственности перед страной, спросил Коити Кидо - сейчас титулы отошли на второй план, остались люди, готовые сделать возможное и невозможное для своего Отечества.
  - Да, Коити-сама, Вы правы - согласился монарх - у меня ведь есть право помилования.
  Через десять минут секретарь Тэнно сообщил потрясенному до глубины души начальнику тюрьмы Сугамо, что ему срочно следует прибыть во дворец - его вызывает к себе лорд-хранитель печати. Он также приказал начальнику тюрьмы принять все меры для сохранения этого вызова в полной тайне.
  А, пока два человека, сделавших свой выбор, беседовали, обсуждая имеющиеся возможности.
  - Насколько я понимаю, Коити-сама, адмирал не случайно сказал, что у всего этого очень старые корни? - микадо явно хотел еще раз оценить надежность связей Енаи.
  - Ваше Величество, я не берусь оценить надежность русских связей Мицумаса-сама, поскольку почти ничего о них не знаю - прямо ответил маркиз - что же касается его германских контактов, то о них можно судить по косвенным признакам.
  - Еще до подписания Версальского мира генерал фон Сект, человек, которому было поручено спасти германскую армию от полного уничтожения неизбежным мирным договором, начал работу над созданием тайного рейхсвера - немцы называли его 'черным рейхсвером'. Его доверенными людьми в этом были три офицера - Курт фон Шлейхер, Курт фон Хаммерштейн-Экворд, Эйген Отт. Первый впоследствии стал военным министром и, ненадолго, канцлером Германии - в 1934 году он, вместе со своим ближайшим помощником, начальником абвера, генералом фон Бредовым, был убит эсэсовцами по приказу Гитлера, поскольку он был самым опасным для фюрера человеком в немецкой армии, даже не только лидером русофилов, а лидером всех противников нацистов. Второй тоже прекрасно известен - нам точно известно, что генерал-полковник фон Хаммерштейн-Экворд был последовательным противником нацистов, сторонником союза с Советской Россией; он умер в апреле прошлого года, но, оба его сына, боевые офицеры, были активными участниками антигитлеровского переворота; его же ближайший друг и единомышленник, генерал фон Штюльпнагель, являлся одним из руководителей заговора. В живых остался только генерал-майор Эйген Отт - посол Германии при правительстве Вашего Величества (соответствует РеИ В.Т.).
  - Все эти достойные офицеры попросту следовали проложенному задолго до их рождения Пути - Пути, целью которого является союз Германии и России - констатировал император - ведь генерал фон Сект просто модифицировал старую идею союза Германской и Российской Империй в идею союза Веймарской Германии и Советской России.
  - Да, Ваше Величество - поклонился маркиз - это старая идея союза континентальных Империй против атлантических Держав. На рубеже прошлого и нынешнего веков она была изменена господином фон Хаусхофером - теперь речь шла не только о противостоянии континентальных держав англосаксам в Европе, на Ближнем и Среднем Востоке, в Южной Азии, на просторах Атлантического и Индийского океанов, но и в великой Восточной Азии и на просторах Тихого океана. Он побывал в стране Ямато - и счел ее 'островной Державой с континентальным мышлением' (подлинное определение Карла фон Хаусхофера В.Т.), куда более близкой Германии и России, чем англосаксам. Достойные самураи, общавшиеся с господином фон Хаусхофером, сочли, что, несмотря на то, что он рожден гайдзином, он является истинным самураем по духу (соответствует РеИ В.Т.).
  - Собственно, его слова весьма близки к истине - заметил Тэнно - наши интересы лежат в Великой Восточной Азии, значительная часть которой находится на материке; нам нужна не столько система мировой торговли, созданная англосаксами, сколько замкнутая, самодостаточная Империя. В этом мы действительно ближе к немцам и русским, чем к англичанам и американцам.
  - В 20-е годы постепенно становится известной такая фигура, как господин Зорге - продолжил маркиз - человек со многими лицами. Ученик генерала фон Хаусхофера, он пользуется расположением генерала фон Шлейхера. Он живет в Германии и России, перебравшись туда в 1926 году, пишет сочинения коммунистического толка, но, одновременно является постоянным автором журналов, близких к его Учителю и господину фон Шлейхеру (соответствует РеИ В.Т.). Эти журналы никак нельзя назвать коммунистическими, поскольку там обсуждаются и пропагандируются идеи союза Держав Евразии, но не идеи мировой революции. В 1930 году он перебирается в Китай - в это время попавший в опалу на родине генерал фон Сект является главным военным советником господина Чан Кай-ши. В 1936 году, вскоре после смерти генерала, он переезжает на благословенную землю Империи Ниппон - здесь ему покровительствует германское посольство и командование Флота. В Германии идет настоящая охота на коммунистов, тщательно проверяют всех граждан Германии, просто приезжавших в Советскую Россию, не говоря уже о тех, кто жил там постоянно; в Империи Ямато членство в коммунистической партии наказывается смертной казнью - а господин Зорге живет в свое удовольствие, пользуясь покровительством значимых особ, которых нельзя заподозрить ни в наивности, ни в симпатиях к коммунизму.
  - Но самое интересное начинается позже - генерал-майор Отт, сразу после назначения его послом (сначала генерал был военным атташе В.Т.), назначает господина Зорге пресс-секретарем германского посольства - продолжил Кидо - и, что не менее интересно, армейская Кэмпейтай берет господина Зорге в разработку только после ослабления позиций принца Коноэ - собственно, аресты членов группы начались за неделю до отставки кабинета принца Коноэ, сам же господин Зорге был арестован в день отставки Его Высочества (соответствует РеИ. В.Т.). Адмирал Енаи использует все свои возможности для того, чтобы воспрепятствовать официальной передаче дела Зорге в ведение армейской Кэмпейтай - и генерал Тодзио вынужден согласиться на то, чтобы это дело вело министерство внутренних дел и прокуратура. А дальше начинается самое интересное - господин Гитлер лично требует передачи господина Зорге Германии, но руководство Флота занимает принципиальную позицию, и, господину Гитлеру приходится удовлетвориться выражением официальных сожалений о невозможности такой выдачи.
  Монарх и его лорд-хранитель печати обменялись понимающими улыбками - нет, конечно, они ни на секунду не верили в причастность адмирала Енаи и принца Коноэ к работе на ГРУ; равно они и не верили в то, что группа Зорге занималась обычным шпионажем. Разговоры о шпионаже были прикрытием куда более серьезных вещей - сторонники союза Германии, России и Японии решили повернуть события таким образом, чтобы сам ход событий подтолкнул евразийские Державы к заключению формального союза, раз уж им не удалось сначала заключить союз, а потом приступить к переделу миру.
  Для себя Тэнно признавал логичность союза с Россией. Имея подготовку офицера Генштаба, он понимал бредовость идей, изложенных в 'Меморандуме Танака' - хорошо, допустим, мы 'скрестим мечи с Россией на полях Маньчжурии', более того, сумеем победить ее с относительно небольшими потерями, а дальше что? Наступать на Иркутск - или, как договаривались иные, явно злоупотребившие саке, 'ястребы', до Урала? Кадровые офицеры должны были понимать, чем закончится такой поход, при очень ограниченных возможностях снабжения наступающей группировки - участь Великой Армии Наполеона будет не худшим вариантом! Другим вариантом была идея отторжения у России Приморья и Забайкалья - военная разведка даже начала консультации с принцем Кириллом о возможности его коронации в качестве монарха 'Сибирь-го', но у него хватило ума отказаться (соответствует РеИ В.Т.) - армейские 'ястребы' так и не поняли двух простых вещей: во-первых, в Приморье и Забайкалье нет жизненно необходимых Империи ресурсов, во-вторых, Бисмарк был прав, сказав, что 'русские всегда приходят за своими долгами', так что, начиная с момента отторжения у России ее территорий, ответный удар с Севера становился лишь вопросом времени! Говорить об ограниченности ресурсов Империи с 'ястребами' было бесполезно - они принципиально не желали понимать экономические реалии, заключавшиеся в том, что Империя могла позволить себе воевать на одном фронте, причем, недолго. Но, наличие могущественного союзника на континенте - а, лучше двух - меняло все! Имея обеспеченный тыл на материке, Империя могла сосредоточить свои ресурсы на морском театре - и, получать необходимые ресурсы для войны на Тихом океане в обмен на тот же каучук, которого у нее было в избытке.
  Мысленно император проклял идиотизм 'ястребов', желавших захватить все возможное и невозможное - и, в итоге, поссоривших Империю с ее, пожалуй, самым перспективным союзником.
  Правда, для Тэнно не вполне понятен был ход событий, приведших к разгрому Германии - если с военным переворотом все было очевидно, то, предшествующие события для него оставались загадкой. Пройдя обучение у лучших военачальников Империи, император имел все основания считать себя сведущим в военном деле человеком - если поражения, которые наносила Красной Армии лучшая армия мира, были вполне объяснимы, то последовшая за этим череда избиений Вермахта, причем, почти без промежутка, который объяснялся бы накоплением опыта, внятных объяснений не имела. Для наблюдателя со стороны это выглядело так - сначала ученика, старательного, но не слишком умелого, раз за разом побеждает мастер; затем, ученик, как в сказке, мгновенно становится Мастером - и жестоко мстит обидчику. Но монарх Империи Восходящего Солнца был слишком умным, хорошо образованным и информированным человеком для того, чтобы верить в сказки.
  Здесь было что-то другое - что-то, имевшее своей основой колоссальный труд, усилия интеллекта и воли.
  Наличие просоветских, или, скорее, прорусских сетей влияния в Германии не подлежало сомнению. Их целью было заключение союза континентальных держав - это тоже было очевидно. Поскольку союз не заключают со слабыми, сразу возникал вопрос - что такое немецкие заговорщики знали о России, что пошли на союз с ней?
  Естественно, тут же возникал вопрос - в чем источник истинной силы России?
  В вариант всесторонней помощи заговорщиков, или, любимый армейскими разведчиками вариант прокоммустического заговора в военной верхушке Германии Тэнно попросту не верил - никакая помощь заговорщиков не может помочь научиться воинскому искусству плохой армии, не сможет помочь безнадежно отстающей качественно промышленности вдруг начать массово производить лучшее в мире оружие.
  А немцы что-то подобное, похоже, знали давно - иначе трудно объяснить упорное стремление немецкой военной элиты к союзу с Россией; и, если стремление к союзу Германской и Российской Империй было понятно, то упорное желание договориться с полуживой Советской Россией 20-х годов император понимал куда меньше - нет, понятно было желание изгоев Версаля получить выгоды от совместного сотрудничества, но, у него было такое впечатление, что этим все не исчерпывалось..
  Впрочем, сейчас надо было решать текущие вопросы - и надеяться на то, что адмирал Енаи сумеет выиграть шанс, позволяющий спасти Японию.
  - Если я правильно понял Вашу мысль, Коити-сама, то господин Зорге использовал работу на русскую военную разведку в качестве прикрытия своей основной деятельности - связного между сторонниками союза Германии, России и Империи - высказался монарх.
  Маркиз молча поклонился, выражая свое согласие - Хирохито, посмотрев на своего доверенного советника, поняв, насколько дорого ему обошлись эти дни. Немолодой, не очень здоровый человек, он очень устал - но монарх не мог отпустить его отдыхать, при всем желании, поскольку сегодня предстояло сделать еще очень многое.
  Молчание двух уставших людей прервал доклад секретаря, сообщившего, что начальник личной охраны Тэнно встретил начальника тюрьмы Сугамо господина Исидзима, провел его во дворец, и, теперь ждет дальнейших инструкций.
  - Пригласите его ко мне в кабинет - приказал монарх - лорд-хранитель печати будет говорить с господином начальником тюрьмы в моем присутствии.
  Через пять минут приказ был выполнен - с трудом скрывавшего состояние полной потери понимания происходящего тюремщика доставили в личный кабинет Божественного Тэнно. После серии церемониальных поклонов к нему обратился маркиз Кидо.
  - К моей безмерной печали, господин начальник тюрьмы, произошел инцидент, бросающий тень на судебную систему Империи Ямато - сообщил маркиз, глядя на тюремщика, переставшего дышать при упоминании инцидента - но, вновь обретшего эту полезную для человека способность при уточнении того, что это касается судебной системы, а не тюремного ведомства - находящийся во вверенной Вам тюрьме приговоренный к смертной казни господин Зорге воспользовался правом подачи прошения о помиловании Божественному Тэнно - но, к стыду нерадивых слуг Императора, экземпляр этого прошения потерялся в одной из канцелярий. Такое категорически недопустимо в Империи Восходящего Солнца, известной своим строжайшим соблюдением законов, поэтому Вам следует незамедлительно позаботиться о том, чтобы господин Зорге повторно написал прошение о помиловании - и сегодня же доставить его во дворец, передав в руки лично начальнику телохранителей Божественного Тэнно. Разумеется, этот прискорбный инцидент должен держаться в строжайшей тайне, поскольку разглашение его неизбежно бросит тень на честь Империи. В этой папке находится подготовленный экземпляр прошения, с переводом на немецкий язык, на тот случай, если у господина Зорге возникнут какие-то вопросы; ему надо лишь подписать его.
  Начальник тюрьмы заверил лорда-хранителя печати в своей бесконечной преданности Тэнно и лично ему, строжайшем исполнении данного ему поручения, и, откланявшись, уехал.
  Исидзима действительно все понял - опытный профессионал пенитенциарного ведомства, начальник одной из самых известных тюрем Империи, он привык к непростым заключенным, но, Рихард Зорге был самым сложным заключенным за всю его многолетнюю карьеру. Высокопоставленный сотрудник германского посольства, обвиненный в работе на Коминтерн, он, даже в заключении, пользовался негласным покровительством разведки Флота; при этом, вопреки существующему порядку, его дело вела не Кэмпейтай, а полиция МВД. Мало этого, начальника тюрьмы в свое время вызвал лично премьер-министр Тодзио, в то время исполнявший обязанности министра внутренних дел, для того, чтобы лично распорядиться об особой охране этого заключенного, исключающей любую возможность побега или самоубийства.
  Сейчас игра Армии и Флота вокруг этого человека вступила в новую фазу - начальник тюрьмы прекрасно знал то, что Зорге подавал на кассацию, отклоненную под формальным предлогом, но, никакого прошения о помиловании он не подавал. Вполне были понятны и намерения могущественного маркиза Кидо, недвусмысленно подтвержденные личным присутствием Тэнно - одно то, что он назвал Зорге 'господином', а не 'гайдзином', говорило очень многое; требование же строжайшего соблюдения закона означало, что заключенный должен остаться жив до рассмотрения его прошения - или, называя вещи своими именами, до его освобождения, поскольку сомнений в милости императора быть не могло. Это сулило начальнику тюрьмы большие хлопоты в ближайшем будущем - но, и, избавление от немалой обузы, каковой был господин Зорге. В любом случае, ни о каких намеках добрым знакомым из Кэмпейтай речи быть не могло, это тюремщик понимал - в противном случае сеппуку станет для него неслыханной милостью. Уровень подготовки недвусмысленно намекал на это - ведь ему вручили даже напечатанный текст прошения, что однозначно исключало возможность утечки информации через секретаря.
  Примчавшись через два часа на работу, он не кинулся в камеру к Зорге, как поступил бы на его месте менее опытный человек - нет, он спокойно прошел в свой кабинет, обговорил текущие вопросы с несколькими подчиненными, и, только после этого вызвал к себе командира группы надзирателей, охранявших Зорге. Это не могло вызвать каких-то подозрений - содержание 'особого узника' находилось под его личным контролем, так что вызов этого подчиненного был вполне обыденным делом.
  - Как поживает Ваш подопечный? - осведомился начальник тюрьмы после почтительного приветствия подчиненного.
  - Все, как обычно - здоровье у него в порядке, жалоб и просьб нет - доложил командир группы, тридцать лет прослуживший тюремным надзирателем, и, из них, почти двадцать лет охранявший государственных преступников - так что за это время он успел начисто отучиться проявлять интерес ко всему, что не касалось его прямых обязанностей.
  - Письменное подтверждение того, что жалоб нет, у него брали? - деловито осведомился начальник тюрьмы.
  - Никак нет - доложил надзиратель, слегка удивившийся вопросу - Зорге был спокойным заключенным, никогда не доставлявшим неприятностей надзирателям, за что пользовался их симпатией - насколько можно было вообще говорить о симпатии в этих обстоятельствах.
  - Вот что - начальник тюрьмы изобразил едва заметные колебания, должные навести надзирателя на мысль, что начальнику просто не хочется идти в камеру к Зорге - приведите его ко мне в кабинет, пусть он подпишет такое подтверждение.
  - Слушаюсь, господин начальник! - вытянулся в струнку надзиратель - Разрешите идти?
  - Идите - кивнул начальник тюрьмы, поворачиваясь к доставленным секретарем неразобранным бумагам.
  Идя по коридорам, командир надзирателей слегка удивился поручению, но, резонно решил, что это просто не его дело - заключенный действительно особый, во всех смыслах, так что лишняя бумага, подписанная им об отсутствии у него жалоб на условия содержания, будет только на пользу, в том числе, и ему лично.
  Через полчаса Рихард Зорге был в кабинете начальника тюрьмы. Побег отсюда исключался, поэтому оба доставивших его надзирателя остались у двери снаружи.
  - Здравствуйте, господин Зорге! - приветствовал его начальник тюрьмы.
  - Здравствуйте, почтенный господин Исидзима! - вежливо отозвался Зорге.
  - К сожалению, написанное Вами прошение о помиловании, нижайше поданное на имя Божественного Тэнно, было потеряно нерадивыми служащими канцелярии - этот прискорбный инцидент настолько бросает тень на государственный аппарат Империи, что мне прямо об этом сказали сегодня, во время вызова во дворец - начальник тюрьмы решил говорить прямо, понимая, что у Зорге есть основания опасаться провокации.
  - И с кем же Вы беседовали во дворце? - разведчик старался понять, что происходит.
  - С лордом-хранителем печати, маркизом Кидо - тюремщик резонно решил не упоминать о присутствии Тэнно, поскольку справедливо считал, что Зорге может в это не поверить.
  - Могу я ознакомиться с текстом прошения? - попросил резведчик, выигрывая себе время для размышления.
  - Будьте добры - согласился начальник тюрьмы, протягивая ему папку с текстом пршения.
  Прошение было напечатано на двух языках, немецком и японском - авторы данной интриги явно знали, что Зорге плохо знает японский язык, но это ничего не значило, поскольку было прекрасно известно всем заинтересованным лицам.
  Сначала Зорге прочитал версию текста на немецком языке - это уже было интересно, ни о каком признании вины речи не было, была лишь просьба о помиловании. Разведчик прочитал текст вторично, вчитываясь в каждую букву - нет, вопрос признания или отрицания вины вообще не ставился, была лишь просьба помиловать. Зорге прокручивал варианты: провокация армейцев? Нет, такое прошение им ничего не дает, это глупо, тем более что смертный приговор мне уже утвержден; какая-то игра с СССР, для которой морякам нужно мое помилование? Это возможно - кстати, сюда неплохо укладывается участие маркиза Кидо, имеющего непростые отношения с 'ястребами'..
  Собрав свои скромные познания в японском языке, Рихард Зорге начал читать часть текста, написанную на японском, разумеется, пропустив многочисленные титулы Микадо - результат, к его удивлению, не отличался от текста на немецком языке. Подумав, разведчик решил попытаться добыть дополнительную информацию.
  - Господин Исидзима, могу я попросить Вас об услуге? - спросил Зорге.
  - Да, господин Зорге, я Вас слушаю - вежливо ответил тюремщик.
  - Не можете ли Вы мне сказать, как обстоят дела на советско-германском фронте? - спросив это, разведчик обратился в слух.
  - В настоящее время - никак, поскольку его не существует - Германия капитулировала 9 мая сего года, после переворота, руководимого фельдмаршалом Роммелем - обстоятельно ответил начальник тюрьмы, прекрасно понявший подоплеку заданного ему вопроса - сейчас почти вся территория Германии оккупирована Красной Армией.
  Радость, которую испытал при этом ответе Рихард Зорге, заметил бы даже младенец - действительно, это было счастьем для него. Заодно и снимался вопрос о происходящем - Флот начал 'тур вальса' с СССР и, похоже, его единомышленниками в Германии.
  - Господин Исидзима, прошу Вас принять мою самую искреннюю благодарность за Вашу услугу - искренне поблагодарил Зорге.
  - Счастлив быть Вам полезным - слегка поклонился тюремщик - кстати, Вам нужна ручка?
  - Да, благодарю Вас - ответил Зорге - и подписал прошение.
  - Благодарю Вас, господин Зорге - вежливо поклонился заключенному начальник тюрьмы - если бы это увидели его подчиненные, то когнитивный диссонанс им был бы гарантирован - и, у меня есть к Вам ответная просьба, если Вы разрешите?
  - Я к Вашим услугам, господин Исидзима - ответил столь же вежливым поклоном Зорге, догадывавшийся, о чем его сейчас попросят.
  - Ближайшие несколько дней будьте очень осторожны - тюремщик выделил интонацией слово 'очень' - никоим образом не подвергая сомнению Вашу доблесть, я хочу лишь напомнить Вам, что иногда осторожность воина намного страшнее для его врага, чем его смелость.
  - Я выполню Вашу просьбу, господин Исидзима, выполню самым неукоснительным образом - заверил тюремщика разведчик, прекрасно понявший подоплеку настоятельного совета, облеченного в вежливую просьбу - впрочем, Зорге ничуть не сомневался в уме начальника тюрьмы Сугамо, сумевшего сделать правильные выводы из всей этой истории - и бесконечно благодарен Вам за Вашу доброту.
  Заключенный и тюремщик обменялись взглядами и синхронно поклонились друг другу - они поняли друг друга.
  После этого, вызвав служебную машину, начальник тюрьмы поехал домой - он слишком хорошо понимал, сколько его подчиненных информируют прокуратуру и министерство внутренних дел, спецслужбы Армии и Флота, чтобы демонстративно отклоняться от привычного графика. Он очень надеялся на то, что дневная поездка прошла незамеченной, благо ему хватило профессионализма доехать на служебной машине до министерства внутренних дел, заручиться содействием старого друга - и приехать ко дворцу на общественном транспорте. Сейчас он приехал домой, спокойно поужинал, переоделся в штатское - супруга не имела привычки задавать ему ненужные вопросы - и поехал в центр Токио. Насколько он мог судить, все прошло хорошо - слежки за ним не было, а с остальным справился бы и младенец: надо было доехать до окрестностей дворца, позвонить из телефона-автомата по нужному номеру, подождать начальника личной охраны в заранее оговоренном месте, передать ему папку с подписанным прошением и вернуться домой.
  Пока маркиз Кидо готовил свой новый ход в Игре, генерал Тодзио занимался своими делами - написав распоряжение министерству финансов, в рекордные сроки проведя его по канцелярии, и, наконец, передав его адмиралу Енаи, сопровождаемому министром финансов, генерал занялся текущими делами Военного министерства. Дела были не слишком хороши - не хватало годного без ограничений личного состава для вновь формируемых дивизий, в дефиците были стрелковое оружие и артиллерийские орудия. Отчаянно не хватало опытных офицеров и унтер-офицеров. Генерал понимал, что формируемые дивизии являются эрзацем военного времени - да, их много, но, по качеству они и приблизительно не равны дивизиям довоенного формирования.
  Вызвать верного сподвижника удалось только вечером - генерал-лейтенант Кисабуро выглядел загнанной лошадью, которую по недосмотру забыли пристрелить.
  После взаимных приветствий и обязательного чаепития старые товарищи приступили к беседе.
  - Как обстоят дела, Андо-сама? - осведомился Тодзио.
  - Не слишком хорошо, Хидэки-сама - честно ответил старому товарищу и давнему покровителю генерал Кисабуро - уменьшать нормы, отпускаемые по карточкам, далее нельзя (в Японии МВД занималось не только охраной правопорядка, но и контролировало органы власти на местах В.Т.), иначе подданные Тэнно начнут умирать от голода; а с рисом в Метрополии лучше не будет, поскольку здоровые мужчины мобилизованы, а азотных удобрений нет (соответствует РеИ по состоянию на 1943 год - в 1944 году было уже хуже, хроническое недоедание на грани голода было нормой для подавляющего большинства населения Метрополии В.Т.). Собственно, ситуацию как-то спасает разрешение огородов и то, что полиция закрывает глаза на черный рынок (соответствует РеИ В.Т.). Общественный порядок поддерживается хорошо, но в остальном дела обстоят не самым лучшим образом - все предприниматели, от мелких субподрядчиков до дзайбацу, накапливают неучтенные запасы, предпочитая держать сбережения в них, а не в деньгах (соответствует РеИ - иена к этому времени обесценилась многократно, гиперинфляция стала нормой жизни В.Т.); собственно, согласно действующему законодательству их всех следует повесить, как саботажников; якудза и корейцы теряют последнее уважение к закону Империи - но их уничтожение будет означать уничтожение черного рынка, позволяющего выживать населению (соответствует РеИ В.Т.).
  - У меня тоже плохие вести, Андо-сама - сообщил генерал Тодзио - и ввел генерал-лейтенанта в курс дела.
  - Изящно сделано, Хидэки-сама - впрочем, глупцом Мицумаса-сама никогда не был - высказался Кисабуро - опротестовать эту сделку невозможно, не 'потеряв лица' при этом; а пресечь линию жизни Мицумаса-сама сейчас, когда сделка утверждена Тэнно, означает поднять мятеж против Божественного Тэнно.
  - Очень изящно сделано, почерк настоящего Мастера - задумчиво повторил он - никакого ущерба чести самурая в этой покупке не усмотрят даже самые строгие ревнители чести, безупречно исполняющие все заветы 'Буси-до' и 'Хага-курэ'.
  - А под прикрытием этой торговли Мицумаса-сама может спокойно договариваться с господином Сталиным, в особенности, если Флот выиграет сражение за оборонительный периметр Империи - продолжил разведчик - при молчаливой поддержке маркиза Кидо, если не самого Божественного Тэнно; так что все возможности стать Роммелем Империи у него будут, если нам не удастся своевременно 'вставить ему палки в колеса', как гласит русская поговорка.
  - У русских интересные поговорки - заметил Тодзио - но сейчас, Андо-сама, нам следует заняться практикой, а, именно, осложнить отношения Мицумаса-сама с его партнерами.
  - Господин Зорге - утвердительно ответил министр внутренних дел - что же, все будет сделано согласно законам Империи Восходящего Солнца - его кассационная жалоба давно отклонена, надо только провести распоряжение по инстанциям, не привлекая к этому излишнего внимания, вот и все. Через три-четыре дня можно привести приговор в исполнение.
  Генерал Тодзио утвердительно прикрыл глаза, окончательно утверждая смертный приговор, вынесенный Рихарду Зорге кланом Тесю.
  Тем временем, смертельный враг клана Тесю не терял времени даром - лично проконтролировав получение золота, он пил кофе, сваренный синеглазым шатеном, в котором посвященные в серьезные тайны легко узнали бы генерала 'Иванова'.
  - Товар в обмен на золото, 'Иванов'-сама - предложил он окончательный вариант оплаты.
  - Согласен, Мицумаса-сама - поклонился 'Иванов' - в первой партии будут 100 учебных 'Рейхенбергов', 500 двигателей к ним, инструкторы и оборудование для учебного центра, 200 ФВ-190, 400 двигателей ВМВ-801. Мы доставляем все в военно-морскую базу Нагасаки - там же состоится расчет за доставленную партию.
  - Треть золота от общей цены 'Рейхенбергов', полный расчет серебром по курсу - за инструкторов и оборудование, плата каучуком по оговоренной цене - за истребители и двигатели - подтвердил Енаи - остается решить вопрос с сопровождением пароходов с грузом.
  - Вас устроит такой вариант, Мицумаса-сама - 'Иванов' добросовестно действовал согласно инструкции - до входа в Сангарский пролив конвой сопровождают корабли Тихоокеанского флота, затем сопровождением займутся доблестные моряки Императорского Флота?
  - Полностью устроит, 'Иванов'-сама - охотно согласился адмирал Енаи, понимавший нежелание русских пускать японцев в свои военно-морские базы - и, считавший нежелательным появление русских военных моряков в базе Императорского Флота; конечно, на русских пароходах будут подчиненные господина Воронцова, но это - неизбежное зло.
  - Есть еще один вопрос, который мне бы хотелось с Вами обсудить - продолжил адмирал - есть возможность, что в ближайшее время господин Зорге будет помилован Божественным Тэнно; разумеется, будет весьма желательно, чтобы он покинул территорию Империи, по возможности, быстрее.
  Генерал был впечатлен - это означало, что, как минимум, маркиз Кидо вступил в игру на стороне Енаи.
  - Это весьма приятная новость, Мицумаса-сама - вежливо сообщил он - великому монарху, каковым, без сомнения, является Божественный Тэнно, приличествует милосердие; но, я не вполне уверен, что присутствие господина Зорге на территории советского посольства будет полностью соответствовать дипломатическому протоколу - хотя, при необходимости, это возможно.
  - Господин Зорге является гражданином Германии - полагаю, лучшим вариантом станет его доставка в немецкое посольство - вопросительно сказал Енаи.
  - Без сомнения, Ваша мудрость, Мицумаса-сама, не знает себе равных - согласился генерал - действительно, этот вариант позволял полностью соблюсти приличия, поскольку юридически Зорге попадал на территорию Германии, и гарантировал его безопасность - вряд ли даже самым безумным 'ястребам' пришло бы в голову убивать советского разведчика на территории посольства, хотя его охрану стоило усилить.
  - Полагаю, стоит разместить во внешней охране немецкого посольства морских пехотинцев, во избежание гипотетических инцидентов - заметил Енаи, хорошо знавший, на что способны 'ястребы', во время 'инцидента 26 февраля' всерьез охотившиеся за принцем Сайондзи (соответствует РеИ В.Т.).
  'Иванов' молча поклонился - советской военной разведке Зорге был нужен живым и здоровым, поскольку надо было и разобраться в причинах провала резидентуры 'Рамзай', и крепить связи с немецким генералитетом, не говоря уже о том, что эксперты такого класса, как он, специализирующиеся по Японии и Китаю в ближайшие годы стоили золота в собственном весе.
  - Ну что же, 'Иванов'-сама, всего Вам доброго - к сожалению, я не смогу проводить Вас завтра на аэродром - грустно улыбнулся адмирал - поэтому позвольте пожелать Вам доброго пути сейчас. Надеюсь на Ваше возвращение.
  - Благодарю Вас, Мицумаса-сама - ответно улыбнулся японскому адмиралу генерал ГРУ - со своей стороны, позвольте выразить уверенность в нашей будущей встрече.
  Разведчики торжественно поклонились друг другу, выражая взаимное уважение.
  В императорском дворце в это время тоже работали - в секретариате Его Величества доверенные люди маркиза Кидо оформляли помилование Рихарда Зорге. Лорд-хранитель печати понимал, насколько все зыбко - малейшая утечка информации, и разведчика просто прикончат в тюрьме; кроме того, чутье, отточенное многолетней жизнью рядом со смертью, буквально кричало ему, что времени у него нет - впрочем, безупречная логика подсказывала то же самое, поскольку ни малейших оснований считать генерала Тодзио глупцом не имелось.
  Следовало вызвать министра правосудия, в ведении которого находилась прокуратура, во дворец, дать ему подписать подготовленные документы, и отправить в тюрьму Сугамо в сопровождении людей адмирала - это позволит и соблюсти букву закона, согласно которой помилование Зорге находилось в ведении министерства правосудия (обычно используется термин 'министерство юстиции', но до реформы 1947 года соответствующее ведомство дословно называлось именно так В.Т.), и надежно обеспечить его безопасность.
  Хорошо хоть, что недавно позвонил адмирал, оговоренным кодом сообщивший, что у него все в порядке, а подробности он доложит лично.
  Вернувшись в кабинет Тэнно, маркиз доложил своему повелителю о состоянии дел.
  - Это хорошо, Коити-сама, что все пока идет по плану - кивнул монарх - и вдвойне хорошо, что адмирал Енаи приедет доложить о делах с Россией.
  - С Вашего разрешения, Ваше Величество - Кидо дождался кивка императора и продолжил - Вы хотите побеседовать с Мицумаса-сама о русских загадках?
  - Вы правы, Коити-сама - согласился Хирохито - мне кажется, что это может быть насколько поучительная, настолько и своевременная беседа. Я бы даже сказал, что эта беседа несколько запоздала - полагаю, ее бы стоило провести еще год назад, когда позиции Империи были намного более убедительными.
  - Боюсь, Ваше Величество, что год назад диалог с Россией был бы куда менее возможен - осторожно заметил советник.
  - Можно только сожалеть о том, что достойная всяческого одобрения гордость свершениями предков, сумевших победить сильнейшего врага, перерастает в неуважение к достойному врагу, сумевшему извлечь правильные уроки из прошлых поражений - заметил монарх - самураю пристала гордость, но не зазнайство, уверенность в своих силах - но не переходящая в глупость самоуверенность.
  Маркиз Кидо с трудом подавил тяжкий вздох - если бы у 'ястребов' присутствовали перечисленные Тэнно качества, события развивались совсем иначе.
  - Коити-сама, когда приедет Мицумаса-сама? - деловито уточнил император.
  - Примерно через полчаса, Ваше величество - доложил советник.
  - Превосходно - я приглашаю Вас и адмирала разделить со мной вечернюю трапезу - официально сообщил Тэнно - если Вас не затруднит, Коити-сама, отдайте распоряжения слугам.
  К тому моменту, когда адмирал Енаи переступил порог личного кабинета Тэнно, там был накрыт стол на троих.
  После церемонии приветствия Тэнно повторил приглашение уже и для адмирала Енаи, что, согласно придворному этикету, было неслыханной честью и знаком редкого расположения императора.
  После позднего ужина, с аппетитом съеденного тремя уставшими людьми, настало время серьезного разговора.
  Как раз слуги подали чай - можно было начинать разговор.
  Адмирал Енаи доложил результаты прошедшего дня, выразив свои надежды на то, что удастся достичь взаимопонимания с Россией и по иным вопросам; маркиз Кидо, в свою очередь, поставил адмирала в известность о предпринятых шагах, выразив надежду на то, что не далее как послезавтра господин Зорге окажется в посольстве Германии. После обмена мнениями по этим вопросам, к беседе подключился монарх.
  - Мицумаса-сама, Вы являетесь одним из лучших в Империи знатоков России - мне хотелось бы знать Ваше мнение об истинном источнике силы России, выразившимся в частности, в ее недавних победах на суше и море - Хирохито тоже очень устал за день, поэтому пожелание монарха было выражено очень прямолинейно для японца.
  - К моему величайшему стыду, Ваше Величество, мои знания этой страны подобны зернышку риса рядом с горой Фудзи - высказался адмирал - чем больше я узнаю об этой загадочной стране, тем лучше понимаю, насколько ничтожны мои знания.
  - Символом России раньше называли двуглавого орла, сейчас часто называют медведя - я думаю, что это не вполне так - настоящим символом России должна считаться кукла-матрешка.
  - Матрешка это такая забавная конструкция, когда в одной кукле прячется другая, меньшего размера, в ней - еще более миниатюрная, и так далее, если я не ошибаюсь, Мицумаса-сама? - напряг память Тэнно.
  - Вы совершенно правы, Ваше Величество - почтительно поклонился адмирал - только я бы почтительнейше добавил, что каждая кукла является тайной - и чем меньше кукла, тем больше сокрытая в ней тайна. Кстати, корни русской матрешки находятся в Империи Восходящего Солнца, что признают сами русские - все началось с того, что кто-то из русских путешественников привез то ли одну из традиционных кукол, а русские ремесленники додумались совместить идею деревянной куклы с традиционной для России идеей вкладывающихся друг в друга деревянных пасхальных яиц, то ли речь шла о вкладывавшихся друг в друга нэцкэ бога благополучия.
  - Двести лет назад датский дворянин и русский фельдмаршал Миних сказал парадоксальную на первый взгляд фразу: 'Россия управляется непосредственно Господом Богом. Иначе невозможно представить, как это государство до сих пор существует'. Он был мудр, сумев понять наличие тайны. В свое время, изучая историю России, я не мог понять, как столь плохо управляемое государство вообще ухитрялось выжить после таких военных поражений и внутренних смут - но ведь русские сумели не просто выжить, но создать самое обширное в мире государство. Один раз это могло бы объясняться случайностью, дважды - счастливым стечением обстоятельств, но ведь это происходило систематически, на протяжении столетий. Я позволил себе предположить, что есть неизвестный фактор, раз за разом позволяющий русским переломить ход событий. Закономерно возник вопрос: что это может быть за фактор, действующий столетиями?
  - В Европе есть целый пласт очень древних легенд, повествующих о некогда существовавшей могущественной северной стране Гиперборея, властвовавшей над Ойкуменой задолго до Греции и Рима. Очень близки к ней существующие с очень давних времен в Германии и странах Скандинавии предания о стране Туле, средоточии великих знаний, располагавшейся на большом острове в северных морях. Мне предания о стране Туле напомнили легенду об Атлантиде - великой островной Империи, силу которой равно составляли знания и воины, властвовавшей над известной ей миром, и погибшей в результате какой-то катастрофы.
  - Ключевой момент - великая Империя Севера; причем древние немцы считали, что она находится не в Скандинавии, скандинавы же явственно указывали на места, известные сейчас как русский Север. Это было почтение не только перед какими-то мистическими силами - викинги, столетиями державшие в страхе Европу, называли Россию древних времен 'страной городов' и приходили туда торговцами и наемными воинами, но никогда - завоевателями.
  - Дальше была очень странная история с призванием русскими на царство некоего варяга Рюрика. В Европе принято считать, что Рюрик был одним из вождей датских викингов - тех самых храбрых до безумия воинов, много раз захватывавших и грабивших Лондон и Париж, но ни разу не посмевших напасть на богатейший русский город Новгород, расположенный совсем рядом с ними.
  - Весьма странная история - повторил Енаи - русские, имеющие свою аристократию, почему-то призывают чужака, у которого нет ни существенной для них военной силы, ни каких-то особенных заслуг. Еще более странно то, что основанная Рюриком династия более семи столетий правит русскими землями - и никто не подвергает ее права сомнению, хотя у русских достаточно своих древних родов. Это объяснимо для времен, последовавших после монгольского нашествия, когда старая русская аристократия погибла в сражениях - но ведь права потомков Рюрика не ставились под сомнение и до этого.
  - Я возьму на себя смелость, Ваше Величество, предложить Вашему вниманию такое объяснение - Рюрик вовсе не был безродным для русских чужаком. В те времена южный берег Балтики принадлежал славянским племенам, близким родственникам русских - это родство признавали обе стороны. Мало этого, западные славяне контролировали сакральный центр славянского язычества, располагавшийся на острове Руян - кстати, память о нем сохранилась до сих пор, это остров Буян русских сказок.
  - Если сделать два допущения, Ваше Величество, то странности получают логичное объяснение - во-первых, русские и являются прямыми наследниками Гипербореи, при том, что их 'младшими братьями' являются скандинавы и немцы; во-вторых, Рюрик был одним из законных наследников властителей Гипербореи, членом рода принцев-магов, хранителей Руяна.
  Собеседники внимательно слушали адмирала - его рассуждения были вполне логичны для японцев, с их преклонением перед предками и верой в мистические силы и избранность народов и родов, с их уважением к 'принципу крови'.
  - Если я правильно Вас понимаю, Мицумаса-сама, Вы придерживаетесь версии, в чем-то напоминающей популярную в Германии версию 'Русские - это и есть истинные арийцы'? - уточнил Тэнно.
  - Не совсем, Ваше Величество - высказал свое мнение Енаи - я придерживаюсь той точки зрения, что немцы неверно истолковали наблюдаемое ими явление. Что касается арийского происхождения русских, я сам видел немецкие школьные учебники прошлого века, в которых северная и центральная Россия была обозначена как место проживания арийцев - так что для немцев, во всяком случае, тех, которые читали что-то, кроме трудов господина Гитлера и его пропагандистов, это вовсе не секрет.
  - Я просто полагаю, что истинные корни русских намного древнее, чем это принято считать; а знания, которыми владеет их настоящая элита - намного серьезнее, чем могли себе представить играющие в 'арийскую мистику' господа из СС.
  - Что касается фантастических, не имеющих аналогов в истории войны на море, их побед на Севере, то мне очень плохо верится в мистическую сущность, способную потопить современный линкор или тяжелый крейсер. Зато я легко поверю в то, что присланная почтительными потомками на помощь попавшим в беду предкам подводная лодка способна без особых хлопот перетопить два флота Третьего Рейха.
  - Так же мне нетрудно поверить в то, что внуки снабдили своих дедов технологиями производства самого эффективного оружия, которое только способны произвести их заводы; что они предоставили к их услугам самые лучшие стратегию и тактику, самую подробную разведывательную информацию, да и наверняка многое другое.
  - То есть Вы считаете, Мицумаса-сама - медленно произнес Тэнно - что истинный источник силы русских заключается в их способности связываться сквозь время со своими потомками посредством древних знаний, хранимых их настоящей элитой?
  - Вы как нельзя более точно сформулировали суть моих скромных мыслей, Ваше Величество - поклонился Енаи - я не стал бы исключать такого варианта, что древняя Империя Севера, как бы ее не называли, умела связывать в единое целое, благодаря своей крови, не только предков с ныне живущими наследниками, но и еще не родившихся сейчас потомков. Недаром ведь те же немецкие аристократы, веками служившие русским царям, охотно женились на русских дворянках, выдавали своих сестер и дочерей за русских дворян - а часто ли немецкие аристократы вступали в браки с испанцами или итальянцами?
  - Никогда не интересовался этим вопросом - сообщил Тэнно.
  - Меня, в бытность мою атташе в Петрограде, всегда удивляло, как легко немцы чувствуют себя в России - задумчиво сказал адмирал - возникало впечатление, что родственники приехали к родственникам. Я не понимал, почему немецкие генералы, выходцы из старой военной аристократии настолько стремятся к союзу с Советской Россией; еще менее я понимал, почему немецкий генералитет, состоящий из не самых наивных и доверчивых людей, поверил господину Сталину на слово. Если допустить, что у русских и немцев действительно есть общие корни; если допустить, что старая немецкая военная элита благодаря своим родственным связям допущена русскими к некоторым секретам - конечно, далеко не всем - эти странности получают логичное объяснение.
  - Хорошо, а как Вы объясняете провалы царя Николая? - спросил маркиз.
  - Возможно, его кровь была недостаточно чистой для властителя - и ему просто отказали в помощи - предположил Енаи - это могло бы объяснить провалы русских царей, начиная с Крымской войны, ведь если веками русские цари женились на соотечественницах-дворянках, причем выбор невесты был очень строгим, то начиная с Петра III, в жены брали немецких принцесс.
  - То есть в этом Вы согласны с немцами? - уточнил маркиз.
  - Коити-сама, Вы имеете в виду то, что эсэсовские мистики, спохватившись, сообразили, что немцы, будучи не более чем 'сыновьями наложниц', напали на 'сыновей законных жен', посмев при этом поставить под сомнение чистоту их крови? - попросил уточнить вопрос адмирал.
  - Да, Мицумаса-сама - ответил советник.
  - Вполне может быть и такое - допустил Енаи - я не сомневаюсь в том, что сейчас русским помогают их потомки, слишком уж хорошо все странности укладываются в эту версию; но у меня, признаюсь Вам, Коити-сама, есть сильнейшее подозрение, что началось все далеко не три года назад, а намного раньше.
  Император анализировал сказанное адмиралом, проверяя его версию 'на излом' - и не находил в ней изъянов. Какое значение придается чистоте крови в старых аристократических родах, не говоря уже о потомках Аматерасу, говорить было излишне. Насколько большое значение имеет соблюдение традиций в том же синто - это банальность; кто сказал, что в славянском язычестве это менее важно? Но, самое главное, все непонятное материального происхождения получало логичное объяснение - нет подводного демона, а есть подводный линкор, на полстолетия или столетие опережающий современный уровень; нет чудесного скачка русских в тактике, а есть уставы, скорее всего, впитавшие в себя опыт этой войны; нет внезапного прозрения русских танковых конструкторов, а есть поколение танков и самоходных орудий, созданных ими же, но на несколько лет позже, и так далее.
  Низкородность господина Сталина? Два возможных объяснения - он может быть как русским аналогом Тоетоми Хидееси, служить под знаменами которого считали честью для себя представители знатнейших родов Империи, так и вовсе не низкорожденным - кто сказал, что кого-то из потомков того же князя Даниила Московского, несомненного Рюриковича, чьи возможные наследники являются потенциальными соперниками Романовых, не могли спрятать от Романовых на Кавказе?
  - У меня есть к Вам вопрос, Мицумаса-сама - прервал дискуссию своих советников Тэнно - как Вы считаете, можем ли мы рассчитывать на слово господина Сталина?
  - Пока я не могу ответить на Ваш вопрос, Ваше Величество - поклонившись, ответил адмирал - но, судя по тому, что русские делали и делают в Германии, они равно не прощают крови своих соотечественников, но высоко ценят доблесть честно и умело сражавшегося врага. Осмелюсь рекомендовать Вам подождать - по дальнейшему развитию событий в Германии станет ясно, насколько можно верить слову господина Сталина.
  - Если верна Ваша версия, Мицумаса-сама, то господин Сталин сдержит слово, данное дальним родственникам русских - заметил монарх - нация Ямато же не состоит в родстве с ними, не так ли?
  - Ваше Величество, все будет зависеть от дальнейшего хода событий - пока что Империи больше не на что надеяться - констатировал адмирал Енаи.
  Благодарю Вас, Мицумаса-сама - вежливо кивнул Тэнно - что же, завтра я жду Вас у себя к 18.00, сейчас же Вам пора отдыхать после тяжелого дня, чтобы набраться сил для завтрашнего дня.
  После того, как адмирал, откланявшись, удалился, Тэнно вопросительно посмотрел на маркиза Кидо.
  - Ваше Величество, я не берусь судить о давних временах, поскольку информации для анализа катастрофически не хватает - Кидо демонстрировал свое безупречное владение логикой - что же касается времен недавних, я согласен с Мицумаса-сама - это наиболее логичное объяснение. Конечно, не зная особенностей славянского язычества - а там наверняка есть свое сакральное знание, доступное узкому кругу посвященных - мы не можем точно сказать о границах и возможностях этой помощи, технических и этических условиях ее оказания; не имея точных данных о взаимоотношениях различных групп русской элиты, мы не можем с абсолютной точностью прогнозировать дальнейшие ходы Советской России. Исходя из того, что мы точно знаем, то есть из присылки доверенного человека господина Сталина к адмиралу Енаи, можно сказать следующее: во-первых, Советский Союз заинтересован в ослаблении Америки; во-вторых, господин Сталин пока не исключает возможности договоренности с Империей, иначе он бы не рисковал так - его предложение является приглашением к переговорам; в-третьих, он готов говорить с адмиралом Енаи. Пока мы можем исходить из этого - и внимательно наблюдать за происходящим в Европе. Возможно, нам удастся получить дополнительную информацию, контактируя с господином 'Ивановым' и немецкими генералами - тогда можно будет анализировать дальше.
  Тэнно хорошо понял сказанное давним сподвижником - однозначно доказать помощь потомков господину Сталину сейчас вряд ли возможно, хотя вероятность этого очень велика; пока надо сосредоточиться на том, чтобы попытаться решить текущие проблемы, отложив вопрос 'русских из будущего' до лучших времен.
  - Интереснее другое, Ваше Величество - добавил маркиз - адмирал не поленился подчеркнуть неявную близость Империи Восходящего Солнца и Красной Империи, упомянув о признаваемых самими русскими японских корнях матрешки. В свете его теории о происхождении русских поневоле вспоминаются некоторые теории о происхождении нации Ямато.
  - Вы полагаете, Коити-сама? - Хирохито был поражен, поняв, на что намекает Кидо - теория о том, что предки японцев в незапамятные времена пришли с Севера, с территории нынешней Сибири, была известна Тэнно (такая теория действительно есть В.Т.).
  - Но в этом случае, если наши предки являются потомками не прототунгусов, а гиперборейцев..
  - Полагаю, Ваше Величество, именно на это намекал адмирал - не исключено то, что мы находимся в родстве с русскими - подтвердил Кидо - кстати, эта теория неплохо согласуется с синто, если считать, что гиперборейцы были равны богам.
  - Что же, Коити-сама - час уже весьма поздний, пора отдыхать - сказал Тэнно, молчаливо признав правоту маркиза - желаю Вам доброй ночи. Буду рад увидеть Вас завтра утром.
  После прощания лорд-хранитель печати уехал.
  Основные события развернулись вечером следующего дня - министр юстиции Империи был настоятельно приглашен во дворец сотрудниками личной охраны Тэнно.
  Переступив порог личного кабинета Тэнно, господин Ивамура узрел помимо Тэнно лорда-хранителя печати и адмирала Енаи.
  После весьма холодного приветствия, маркиз Кидо сухо сообщил: 'Митио-сан, Божественный Тэнно счел возможным проявить милосердие к недостойному подданному Германии, некоему Зорге. Вам следует подписать вот эти документы - и проследовать вместе с офицерами Императорского Флота в тюрьму Сугамо, дабы незамедлительно исполнить волю Его Величества'.
  У министра юстиции подкосились ноги - профессиональный бюрократ от юриспруденции, он всю жизнь старался держаться подальше от противостояния Сацума и Тесю. Три года назад он с великой неохотой согласился подписать ордера на арест членов группы Зорге, но отказался подписывать ордер на арест самого Рихарда Зорге, под тем предлогом, что Зорге является сотрудником немецкого посольства - в результате, ордер подписал лично премьер-министр генерал Тодзио (соответствует РеИ В.Т.). Сейчас деваться было некуда - была бы его воля, он бы немедленно позвонил премьеру, лишь бы не оказаться причастным к противостоянию Армии и Флота, но это было невозможно. Ему предстояло лично освобождать проклятого всеми богами и демонами Зорге - после того, как ближайший сподвижник премьер-министра, министр внутренних дел Кисабуро приказал немедленно казнить гайдзина!
  Позеленевший Ивамура, мысленно проклиная тот день, когда он стал министром правосудия, аккуратно подписал безукоризненно подготовленные документы на помилование Зорге - поскольку у господина министра было неплохое воображение, мысленно он представлял, что с ним сделают 'ястребы' из группировки 'квантунцев'. В лучшем случае, ему удастся объяснить разъяренным Тодзио и Кисабуро, что он всего лишь выполнял волю Тэнно - но до этого крайне желательно было дожить; с учетом методов, практикуемых головорезами из военной разведки, задача была нетривиальной.
  - Превосходно, Митио-сан - похвала лорда-хранителя печати была весьма прохладной - да, Вам следует безотлагательно подготовить документы на помилование всех осужденных по делу господина Зорге. Их следует представить во дворец не далее, чем в полдень послезавтра.
  Почтенный господин Ивамура почувствовал себя муравьем, на которого рухнула гора Фудзи. Понятно, что члены группы Зорге в противостоянии Армии и Флота были просто дополнением к своему руководителю - но он представил себе объяснение с премьером и министром внутренних дел, точнее, как он рассказывает им, что надо выпустить всю группу Зорге..
  Господин министр титаническим усилием удержался от падения в обморок - подобное стало бы не просто непристойностью, но оскорблением Его Величества, после чего кое-как выдавил: 'Коити-сама, но эти осужденные не подавали прошения о помиловании на имя Божественного Тэнно'.
  - Митио-сан, разве я спрашивал Вас, подавали ли они такое прошение сегодня? - осведомился маркиз. Или, может быть, Вам непонятно, что если они не подали такого прошения до сих пор, они должны подать его не позднее, чем завтра? Возможно, мне следует объяснить Вам, что любое происшествие с этими осужденными, начиная с этого момента, станет весьма прискорбным инцидентом, ставящим под сомнение соблюдение законов в Империи?
  - Нет, Коити-сама - доложил несчастный министр правосудия, на собственном опыте осознавший, как чувствует себя зернышко риса, оказавшиеся между каменных жерновов.
  - Я счастлив исполнить любой приказ Божественного Тэнно! - прохрипел бедолага, пришедший к пониманию той нехитрой истины, что больше одного раза его точно убить не смогут.
  - В таком случае, не смею Вас задерживать - сухо разрешил маркиз - Мицумаса-сама, будьте добры, представьте господину министру Ваших людей.
  После того, как министр откланялся, адмирал Енаи в приемной представил ему контр-адмиралу с удивительно холодными глазами - это оказался заместитель начальника разведки Флота.
  Все время, прошедшее в дороге до тюрьмы Сугамо, министр находился в прострации - нет, он не был глупым человеком, наоборот, он превосходно понял то, что начался новый раунд противостояния Сацума с Тесю; не был он и трусом - просто оказаться виновным в срыве планов что Армии, что Флота, пусть и высокопоставленному бюрократу, имевшему за спиной нешуточную поддержку в кругах чиновничества и деловых людей, значило очень большие неприятности.
  В себя он начал приходить в конце пути - как раз контр-адмирал приказал остановить машину на неприметной улице и немного подождать. Ожидание было недолгим - менее чем через десять минут возле машин министра и разведчика начали тормозить грузовики с эмблемами специальных отрядов Флота для боя на суше, или, попросту, морской пехоты. Адмирал, извинившись, вышел - и о чем-то коротко поговорил с офицерами. Министр оценил количество морских пехотинцев - здесь было примерно двести человек, так что моряки задействовали роту морской пехоты.
  - Надеюсь, они не собираются устраивать бой с армейцами или охраной тюрьмы - подумал похолодевший министр.
  Против его худших ожиданий, все прошло мирно - в тюрьме Сугамо их явно ждали, поскольку господин Исидзима, несмотря на поздний час, оказался на своем месте; живое проклятие самого господина Ивамура, или, попросту Рихарда Зорге, доставили без задержки, ничуть не удивившись ни позднему визиту лично министра правосудия, ни его требованию представить особого узника.
  Процедура прошла быстро - после чего Зорге передали контр-адмиралу и сопровождавшим его офицерам. Моряк попрощался со всеми, Зорге вежливо раскланялся с министром и своими тюремщиками, выразив им свою глубочайшую благодарность за проявленную ими доброту - после чего машина разведчика, сопровождаемая короткой колонной грузовиков с морскими пехотинцами, скрылась в ночи.
  - Мне нужен телефон, господин Исидзима - приказал начальнику тюрьмы министр, решивший, что у него появился шанс оправдаться перед генералом Тодзио.
  - Телефон в моем кабинете к Вашим услугам, Митио-сама - почтительно поклонился начальник тюрьмы.
  Дозвониться генералу Тодзио труда не составило, но старый дворецкий премьера, служивший еще его отцу, долго выяснял, кто требует разбудить его недавно отошедшего ко сну господина - через четверть часа обозленный Хидэки-сама, недолюбливавший чиновную братию, взял трубку. Министр правосудия сообщил о произошедшем, со страху предложив вариант перехвата колонны морских пехотинцев - что он услышал в ответ, цитированию категорически не подлежит, поскольку гораздо лучше соображавший генерал понимал, какими политическими последствиями чреват уличный бой армейцев с ротой морских пехотинцев в Токио. В общем, вечер у министра правосудия явно выдался неудачным - и завтрашнее утро обещало стать не лучше, поскольку премьер приказал ему приехать к нему к девяти утра.
  Тем временем рассвирепевший Тодзио набрал номер генерала Кисабуро - Андо-сама отозвался сразу, поскольку любил работать допоздна. Выслушав рассказ своего покровителя, опытный профессионал мгновенно нашел правильное решение: 'Хидэки-сама, я немедленно отдам приказ усилить наблюдение за посольствами России и Германии - скорее всего, предмет наших интересов отвезут в одно из них. Вряд ли моряки будут рисковать, спрятав его на одной из своих баз'.
  - Действуйте, Андо-сан - резко бросил оскандалившемуся подчиненному Тодзио.
  Еще через полтора часа пришло сообщение от полицейской охраны немецкого посольства - к посольству прибыла колонна с морскими пехотинцами, причем встречал ее лично посол Отт. Морские пехотинцы, доставив гостя, не уехали - наоборот, они остались. Как сообщил полицейскому начальнику возглавлявший морпехов капитан, их задачей является усиление внешней охраны посольства согласно личной просьбе посла.
  Выслушав это, генерал Кисабуро грязно выругался - пока внешнюю охрану посольства несли подчинявшиеся ему полицейские, оставалась возможность ликвидировать Зорге в самом посольстве. Теперь эта задача многократно усложнялась - конечно, у него были осведомители среди японской обслуги, но генерал ничуть не сомневался в том, что никого из них к Зорге и близко не подпустят. Формально же все было безукоризненно - флотские всего лишь выполняли просьбу посла страны - союзницы Империи по Антикоминтерновскому пакту.
  Утро стало для министра внутренних дел временем новых известий - к восьми утра в немецкое посольство прибыл помощник русского военного атташе, сопровождаемый тремя русскими охранниками. Эта компания была немедленно препровождена к личному гостю посла Отта, размещенному в комнате для гостей, находившейся в личных апартаментах посла. Русские гости господина Отта выгрузили из машины не только вполне ожидаемые пистолеты-пулеметы, но и гору консервов с озером минеральной воды в бутылках. Это было совсем плохо - если размещение господина Зорге в личных апартаментах посла, при том, что его охраняли и обслуживали исключительно немцы, практически сводило к нулю возможность явного пресечения его линии жизни, поскольку нельзя ведь было устраивать нападение на апартаменты посла союзного государства; то появление русских означало не просто полнейшую сомнительность успеха такой акции, даже если бы на нее решились, смирившись с неизбежным грандиозным скандалом, но и невозможность неявного устранения демонова гайдзина - наверняка Зорге, вместе со своей охраной, будет питаться именно этими консервами, запивая их этой минералкой, ни в коем случае не беря в рот ни крошки еды, ни глоточка напитков, приготовленных поварами посольства.
  Генерал-лейтенант Кисабуро грязно выругался, уже второй раз за эти сутки, что для него, человека очень сдержанного, было нехарактерно - его противники предусмотрели все: если среди охраны Зорге есть агент японцев, то среди ночи он физически не мог отлучиться незаметно, чтобы получить инструкции; прибытие русской группы охраны означало не просто усиление охраны, но и то, что русские и немецкие охранники будут присматривать друг за другом, что минимизировало возможность удачного покушения внедренным в охрану агентом; консервы и минеральная вода делали невозможным отравление.
  Теоретически, конечно, оставалась возможность успешного покушения по дороге - машина, на которой Зорге поедет на аэродром, может быть расстреляна из пулемета; самолет сбит неизвестным истребителем.. Но чутье опытного разведчика подсказывало генералу, что теория останется теорией - вряд ли его противники допустят грубую ошибку.
  Сказать, что к премьеру генерал Кисабуро ехал в плохом расположении духа, будет таким же преуменьшением, как назвать цунами обычным приливом.
  В назначенный час в кабинете премьер-министра собрались три человека: разъяренный генерал Тодзио, вконец осатаневший от провала дела, которое трудно было провалить, генерал-лейтенант Кисабуро, и, трясущийся от страха министр правосудия Ивамура.
  - Итак, прошу Вас, Митио-сан - открыл совещание с трудом удерживавший себя от внешних проявлений гнева Тодзио - поведайте нам о Ваших вчерашних достижениях на ниве помилования государственных преступников.
  Бледно-зеленый от смертного страха Ивамура - господин министр понимал, что может и не выйти живым из кабинета премьера - многословно и подробно рассказал о событиях вчерашнего вечера.
  Генералы молча выслушали перетрусившего бюрократа, перемежавшего свой рассказ заверениями в безусловной верности всей группе 'квантунцев' и лично генералу Тодзио.
  - Благодарю Вас, Митио-сан - сухо сообщил министру премьер - не смею больше отнимать Ваше время, необходимое для службы Тэнно.
  Ничего более приятного для себя господин Ивамура не слышал ни разу в своей жизни - это значило, что пока его убивать не будут, в противном случае генерал Тодзио сообщил бы ему, каким промежутком времени он располагает для приведения своих дел в порядок и прощания с близкими.
  Министр правосудия церемонно откланялся - и буквально дематериализовался из кабинета.
  - Что Вы скажете, Андо-сан? - спросил Тодзио.
  - Очевидно, что в игру вступил маркиз Кидо, скорее всего, при активной поддержке Тэнно - констатировал генерал-лейтенант - не вполне понятно, то ли адмирал, то ли маркиз вычислил наш следующий ход; или нас предал господин Ивамура.
  - Андо-сан, Вы верите в то, что этот слизняк мог решиться предать нас? - задал риторический вопрос премьер.
  - Хидэки-сама, поверьте моему скромному опыту - именно такие часто и предают - заверил шефа опытный разведчик - и они предают не ради каких-то идей, даже не ради денег - а лишь ради того, чтобы избавиться от самого сильного в данный момент страха. Это не коммунисты, которые готовы идти на смерть и пытки ради своей идеи, как бы плоха она не была - это трусы, которые будут служить самому сильному, а потом предадут его, как только появится еще более сильный. Господин Ивамура именно таков - он служил Вам; вполне возможно, сейчас он переметнулся к адмиралу или маркизу; если ситуация сложится соответствующим образом, он поступит на службу большевикам или янки - и будет старательно лизать им сапоги. Если он и не предал сейчас, то переметнется при первом же удобном случае, это всего лишь вопрос времени.
  - Может быть, Андо-сан - призадумался Тодзио - хорошо, что можете сказать Вы?
  Слушая доклад своего доверенного сподвижника, генерал Тодзио мрачнел все больше и больше - его противники тщательно продумали свою игру, не упустив ничего.
  - Эту партию в го мы проиграли, Андо-сан - констатировал он - теоретически возможно, что наши враги совершат фатальную ошибку в последний момент, но рассчитывать на это не следует. Что Вы скажете о дальнейшем?
  - Я в Вашем распоряжении, Хидэки-сама - отныне и до конца, каким бы он не был - просто сказал генерал-лейтенант Кисабуро.
  - Я никогда не сомневался в Вашей преданности нашему делу, Андо-сан - генерал Тодзио ничуть не кривил душой, говоря это - действительно, генерал-лейтенант всегда был убежденным сторонником 'северной миссии Императорской Армии', врагом русских и искренним ненавистником большевиков.
  - В таком случае, пока мы будем ждать - пока нам не представится удобный случай, выражающийся в том, например, что наши враги совершат серьезную ошибку.
  - Хидэки-сама, надо ли принимать меры по отношению к соучастникам Зорге? - уточнил Кисабуро.
  - Не стоит, Андо-сан - от этих мелких сошек ничего не зависит, а наших противников мы насторожим - ответил Тодзио, сумевший вернуться в свое нормальное состояние.
  - Если Вы правы относительно Ивамуры, пусть этот слизняк доложит своим новым хозяевам, что все спокойно, никто им не собирается противодействовать.
  - Хидэки-сама, возможно, Вы прикажете провести беседы с некоторыми достойными офицерами? - предложил генерал-лейтенант.
  - Благодарю Вас, Андо-сама - Тодзио продемонстрировал верному соратнику свое высочайшее уважение и веру в то, что он сумеет загладить свое поражение - но я займусь этим лично, Вы же будете моим личным резервом, неизвестным никому.
  
  
  
  
   Встреча заговорщиков.
  Конец июня 1944 года - на встрече присутствуют премьер-министр и военный министр, генерал Тодзио Хидэки, маршал Армии граф Тэраути Хисаити, командующий войсками в Индокитае, генерал Доихара Кэндзи, командующий войсками в Индонезии и на Борнео, начальник штаба Квантунской армии, генерал Касахара Юкио, адмирал Тоеда Соэму.
  Позади у организатора этой вечерней чайной церемонии, генерала Тодзио были полтора месяца осторожных прощупываний потенциальных участников заговора. Сейчас можно было уверенно сказать, что желающих капитулировать среди них не было - все они были готовы сражаться до конца.
  Начало было традиционным - через полчаса приличествующего самураям вкушения чая настало время беседы.
  - Господа, надеюсь, Вы простите мне нарушение традиции, запрещающей обсуждать дела во время чайной церемонии - по праву хозяина взял слово генерал Тодзио - но, думаю, меня может извинить то сложнейшее положение, в котором находится Империя.
  Гости терпеливо ждали продолжения - все присутствующие понимали, принимая приглашение на чайную церемонию у лидера 'квантунцев', что им предстоит беседа на крайне серьезные темы.
  - Я хочу предложить Вам обсудить возможные пути выхода из этого положения - расставил точки над 'i' Тодзио.
  - Хидэки-сама, я считаю для себя большой честью то, что Вы сочли возможным пригласить меня для этого обсуждения - поддержал хозяина маршал Тэраути, на правах старшего по званию задавая тон беседы.
  - Прошу у Вас, Хисаити-сама, разрешения присоединиться к Вашему мнению - выразил свою готовность к обсуждению адмирал Тоеда.
  Разведчики, будучи значительно ниже по положению, чем остальная троица, выразили свою готовность к беседе почтительными поклонами.
  - Итак, господа - Тодзио решил и дальше задавать тон обсуждению, не отдавая инициативу Тэраути, поскольку его понимание интересов Империи, и, самое главное, методов их отстаивания, могло вызвать неприятие даже у убежденных имперских милитаристов, каковыми были все собравшиеся - думаю, нам следует определиться с пониманием задач Империи, а, после, перейти к способам их достижения. Недурно будет просчитать и возможные варианты действий России и Америки. Вы согласны с таким определением тем для обсуждения?
  Гости премьера выразили свое согласие вежливыми полупоклонами.
  - С Вашего разрешения, господа - взял слово адмирал Тоеда - первостепенным приоритетом Империи является сохранение 'сферы совместного процветания' в пределах определенного перед войной оборонительного периметра. Без этого нормальная жизнь Империи просто невозможна - у нас не будет ни источников жизненно необходимого сырья, ни рынков сбыта, имеющих достаточный платежеспособный спрос для сбыта нашей промышленной продукции. Проще говоря, Империя, для сохранения достойного ее места в мире, должна идти по пути, указанному Британией.
  - В качестве начального этапа этого достаточно - высказался граф Тэраути - но, на будущее, неплохо будет готовиться к реализации меморандума, написанного генералом Танака.
  - Хисаити-сама, позволю себе заметить, что пока первостепенной задачей является сохранение достигнутого - вежливо возразил Тодзио, мысленно прокляв фанатизм Тэраути - нетрудно было представить реакцию остальных гостей на это 'скромное' заявление, пусть они и ничем не показали своего отношения - реализация плана, составленного достойнейшим бароном Танака, все-таки является делом будущего - всем сердцем надеюсь, не слишком отдаленного будущего.
  - Позволю себе присоединиться к Вашему мнению, Хидэки-сама - поддержал хозяина Тоеда - сейчас мы находимся не в том положении, чтобы пытаться захватить что-то сверх имеющегося; надо думать о сохранении жизненно необходимого Империи.
  - Итак, господа - поспешил пресечь начинающуюся свару между Тэраути и Тоеда Тодзио - возьму на себя смелость сформулировать наше общее мнение - Империи, помимо довоенных владений, необходимо сохранение контроля над 'сферой совместного процветания', включающей в себя Ост-Индию, Филиппины, Индокитай, Борнео, Бирму, Малайю. Также необходимо сохранение дружественных отношений с нанкинским правительством в Китае и нашими друзьями в Сиаме; категорически необходимо сохранение Маньчжоу-ди-го.
  - Было бы неплохо добавить к Вашему списку, Хидэки-сама, возвращение Индии и Цейлона - Тэраути не желал униматься - они будут весьма полезны Империи.
  - Хисаити-сама, не берусь судить о том, располагает ли Армия достаточными силами для возвращения Индии - резко парировал Тоеда - но Флоту понадобятся все его корабли и самолеты для защиты оборонительного периметра от наступления с востока; что же касается долговременных интересов Империи, Цейлон был бы полезен в качестве форпоста в Индийском океане, это так - но, оборону 'сферы совместного процветания' на юго-западе, во всяком случае, в том, что касается угрозы с моря, вполне можно выстроить, используя Андаманские острова и Бирму.
  - Со своей стороны, позволю себе обратить Ваше внимание, Хисаити-сама, на необходимость выделения войск для успешного завершения китайского инцидента, не говоря уже об усилении войск, охраняющих оборонительный периметр Империи - почтительно возразил Тэраути Тодзио - не говоря уже о насущной необходимости усилить оборону Маньчжурии - номонханский инцидент не должен повториться.
  Тэраути сказанное явно не понравилось, но он промолчал, чтобы не оттолкнуть потенциальных союзников.
  - Кстати, раз у нас зашла речь о китайском инциденте - Тодзио решил переключить беседу - Кэндзи-сама, не поделитесь ли Вы с нами своим видением положения в Китае?
  - Буду счастлив быть полезен всем присутствующим - почтительно поклонился высокому собранию генерал Доихара - к сожалению, мои скромные знания весьма отрывочны и неполны. Но, если эти жалкие крупицы принесут хоть малейшую пользу, это станет для меня высокой наградой.
  Тодзио внимательно слушал неизбежное в устах Доихары вступление - выдающийся, без преувеличения, китаист, более сорока лет успешно проработавший в Китае и на русском Дальнем Востоке разведчик, блестящий оперативник, непревзойденный в разведке Империи агентурист, талантливый аналитик, по своему всегдашнему обыкновению прибеднялся как нищий у храма. Впрочем, это было его нормальное состояние - удивляться следовало в том случае, если бы он этого не сделал.
  - К моему глубочайшему сожалению, господа, китайский инцидент имеет тенденцию затягиваться - Кэндзи Доихара перешел к делу - несмотря на то, что с потерей англичанами Индии снабжение войск господина Чан Кай-ши и авиационных частей генерала Ченнолта приобрело 'капельный' характер - первоочередной задачей для янки стало снабжение британских частей в Пенджабе, им просто не хватало тоннажа для снабжения китайцев по воздушному мосту через Гималаи. Не вызывает сомнения тот факт, что они по-прежнему могли расходовать четыре тонны авиабензина на доставку одной тонны груза в Китай - подтверждением этого может служить нынешнее возобновление регулярных поставок, как только появилась такая возможность. Вынужден констатировать тот факт, что если бы даже Империя смогла выделить войска для решительного наступления в Китае, это не привело бы к окончанию сопротивления Гоминдана - и дело не только в условиях местности, крайне затрудняющих снабжение победоносных воинов Императора.
  - Не меньшее значение имеет тот факт, что американцы надежно контролируют господина Чан Кай-ши - его сбережения находятся на счетах американских банков, так что если он попытается заключить мир с Империей, янки мгновенно сделают его нищим.
  - Прошу прощения, Кэндзи-сама, не могли бы Вы рассказать об этом подробнее - к моему стыду, я мало осведомлен об этом - попросил адмирал.
  - Я к Вашим услугам, Соэму-сама - поклонился Доихара - собственно, особого секрета во всем этом нет - основным источником дохода господина Чан Кай-ши, помимо взимания 'налогов' на подконтрольной ему территории, является торговля опиумом. Поскольку этот господин весьма неглуп, то, большую часть своих сбережений он держит вне даже теоретических пределов досягаемости верных слуг Тэнно - и, разумеется, не в Европе, где новая война была лишь вопросом времени. Кроме того, важным источником доходов для него была и есть иностранная помощь, выделяемая на борьбу с Империей - так, представителем т.н. Китайской Республики в Америке является его шурин, брат госпожи Мэй Сун-лин (все вышеперечисленное соответствует РеИ. В.Т.). Естественно, что из средств, выделяемых на закупку оружия в США - я имею в виду тот период, когда господин Рузвельт еще не распространил на китайцев действие закона о ленд-лизе - половина уходила на личные счета господина Чан Кай-ши, еще четверть - на счета его родственников.
  Услышав это, генерал Тодзио не счел нужным скрывать брезгливую гримасу - он сам никогда не брал взяток, искренне презирал взяточников, и, более того, жестоко пресекал мздоимство, когда это было в его силах (соответствует РеИ - Тодзио считал взяточничество несовместимым с кодексом чести самурая; другое дело, что коррупция была настолько распространена в Японии того времени, что пресечь ее было абсолютно невозможно В.Т.).
  - После того, как Китай начал получать американские поставки по ленд-лизу, господин Чан Кай-ши и его окружение развернулись до невиданных доселе масштабов - продолжил свой рассказ Доихара - например, достойным сподвижником господина Чан Кай-ши и госпожи Мэй Сун-лин стал господин Ченнолт. Его деятельность стала предметом специального расследования (примерно соответствует РеИ - в 1943 году в Китай приезжала комиссия Конгресса, обнаружившая не только поставленную 'на поток' перевозку наркотиков на американских боевых самолетах, но и пропажу значительного количества авиабензина; правда, дело удалось замять, уж слишком громким мог быть скандал В.Т.) - положим, публичным домом прямо в расположении воинской части в Китае трудно кого-то удивить, но открытая перевозка опиума на бомбардировщиках и транспортниках - это немного слишком даже для янки. Ну и, как выражаются американцы, 'вишенкой на торте' стала бесследная пропажа нескольких тысяч тонн авиационного бензина.
  - Светлая богиня Аматерасу! - воскликнул пораженный Тоеда - Кэндзи-сама, а высокооктановый бензин куда янки ухитрились деть, ведь его слишком дорого использовать в автомобильных моторах?
  - Все очень просто, Соэму-сама - слегка улыбнулся генерал Доихара - продали нашим армейским летчикам за хорошие деньги - точнее, за китайское серебро.
  Почтенное собрание замерло, лишившись дара речи - нет, присутствовавшие генералы и адмирал не были наивными людьми, они умели интриговать и пресекать интриги врага, под их руководством были пролиты такие реки крови, которые непредставимы для обычного человека - но, продажа авиабензина врагу, непосредственно воюющему с тобой же, лежала за пределами их представлений.
  - Вы шутите, Кэндзи-сама? - наконец смог спросить разведчика маршал Тэраути.
  - Слово чести, Хисаити-сама, все так и было - заверил графа Доихара - конечно, они продавали бензин не напрямую, а через китайцев-посредников, но, янки прекрасно знали, кому предназначается горючее. Просто наша авиация испытывала постоянные перебои с горючим, ведь его довольно трудно доставлять по китайским дорогам - а, оказывать воздушную поддержку сухопутным войскам было нужно; вот н был найден такой выход из положения. Местные китайцы добровольно пожертвовали необходимое количество серебра - остальное было совсем просто. В результате наши доблестные самураи воздуха бомбили позиции китайцев - а, янки не поднимались в воздух, объясняя это отсутствием бензина. Строго говоря, его у них действительно не было - они его продали. Разумеется, они поделились с господином Чан Кай-ши.
  - После такого я начну испытывать намного большее уважение к русским - задумчиво сказал Тодзио.
  - Русские бы так никогда не поступили с честно исполняющим свои обязательства союзником - подтвердил Доихара - они умеют жестоко мстить изменникам, несмотря на все свое простодушие, но со своими друзьями они честны.
  - Американцы - буквально выплюнул это слово Тоеда, произнеся его так, что любому слышавшему адмирала не составило бы труда понять, что флотоводец хотел сказать 'проститутки'.
  - Справедливости ради должен заметить, что и среди американцев встречаются достойные люди - таков американский представитель при господине Чан Кай-ши генерал Стилуэлл - уточнил Доихара - по совершенно точным данным, он отверг все предложения мзды, сделанные ему, в любой форме; а предлагали ему более чем щедрые подношения просто за то, что он закроет глаза на вольности с американской помощью, практикуемые окружением господина Чан Кай-ши.
  Простите, Кэндзи-сама, мне хотелось бы уточнить некоторые частности - извинился Тодзио - значит ли сказанное Вами, что янки делают ставку в Китае на Чан Кай-ши?
  - Насколько я могу судить, исходя из имеющейся информации, не только в Китае, но и во всей Восточной Азии - уточнил с присущей ему въедливостью Доихара - строго говоря, генерал Стилуэлл предлагал своему правительству переключиться на поддержку китайских коммунистов, которых он считает единственной не подверженной коррупции силой в Китае (имело место в РеИ. В.Т.), но ему отказали.
  - Не могли бы Вы изложить эти моменты подробнее, Кэндзи-сама? - попросил далекий от китайских дел Тоеда.
  - Я к Вашим услугам, Соэму-сама - вежливо поклонился Доихара - с Вашего разрешения, я представлю свой ответ по пунктам.
  - Первое: реальной опорой Державы, желающей контролировать Великую Восточную Азию, могут быть либо Империя Ямато, либо, при соблюдении некоторых условий, Китай. Мы никогда не согласимся быть чьими-то слугами, или, как выражаются гайдзины, фарватерным союзником - нас устроит только статус равноправного союзника. Поэтому американцы не доверяют нам - и, никогда не смогут доверять нам в нужной степени, зная, что даже если в какой-то момент и сумеют вырвать силой уступки, как это сделал коммодор Перри, за этим, рано или поздно, неизбежно последует Перл-Харбор. Китайцы же раболепны по своей натуре - столетиями они были рабами маньчжуров, потом - белых варваров, пришедших на их землю с винтовками и опиумом. Собственно, о чем тут говорить, если в народе Ямато курение опиума было редчайшим явлением - а для китайцев опиум является почти таким же товаром массового потребления, как и рис (почти соответствует реальности - искоренить массовую наркоманию в Китае смог только Мао, посредством массовых расстрелов наркоторговцев и наркоманов В.Т.)?
  - Проект превращения Китая в свою опору составили еще англичане - в конце прошлого века они обсуждали возможность создания в Маньчжурии и Северном Китае своего вассального государства, с многочисленной армией, по образцу сипаев, нацеленного против России (соответствует РеИ В.Т.). Насколько я могу судить, сейчас янки хотят превратить Китай в некое подобие азиатского Никарагуа, только очень большое, и, не просто служащее для них источником прибыли, но и являющееся для них своеобразной 'точкой опоры' в контроле Восточной Азии - если хотите, что-то вроде Британской Индии тех времен, когда Индия была колонией не Великобритании, а Британской Ост-Индской компании. В этом 'Ост-Индском Китае' будет свой 'верховный раджа', будут 'раджи' калибром поменьше, будут местные аналоги сипаев, благо источник пушечного мяса неисчерпаемый - и, будут белые господа, которые будут контролировать все ключевые моменты существования китайцев. Собственно, этих 'китайских сипаев' вполне хватит для контроля всей Великой Восточной Азии, при том условии, если ни у одного местного государства не будет современных армии и флота.
  Окажись на месте собравшихся европейцы, их бы передернуло от обрисованных разведчиком перспектив, на которые генерал Доихара даже не намекал, а, говорил, практически, 'открытым текстом' - но, присутствовавшие были настоящими самураями, так что выдержка им не изменила.
  - Что же касается конкретной силы в Китае, на которую янки будут делать ставку, то это, без сомнения, будет господин Чан Кай-ши. Нет, господин Стилуэлл прав относительно не подверженности коммунистов коррупции, хотя я бы, случись мне писать соответствующий доклад, употребил бы выражение 'в намного меньшей степени, чем все остальные' - но тут дело не в этом. Господин Чан Кай-ши, как я уже имел честь упомянуть ранее, благодаря своей коррумпированности, находится под полным финансовым контролем американцев - а, господин Мао Цзе-дун, не контролируем посредством вкладов в американских банках, которых у него просто нет. Тех компрометирующих материалов, которыми располагает американская разведка на господина Чана, хватит, чтобы его приговорил к повешению самый гуманный и беспристрастный суд - или, самое малое, чтобы он стал пугалом для самых неразборчивых европейских и американских дельцов, чтобы с ним никто не желал вести никаких дел; на господина Мао компромата намного меньше. Господин Чан является безусловным лидером Гоминьдана, человеком, который может почти единолично принимать важнейшие решения и добиваться их относительного исполнения - господин же Мао является не более чем 'первым среди равных' (на тот момент соответствует РеИ В.Т.), более того, в его окружении хватает людей, не просто мало уступающих ему во властных полномочиях, но и считающих его просто 'первым, среди китайцев, учеником Великого Сталина'; соответственно, если он сочтет возможным заключить соглашение с янки, тем самым предав своего Учителя, найдется очень много желающих доказать свою преданность Великому Учителю, принеся ему голову изменника (Доихара несколько сгущает краски - в РеИ все было не так просто В.Т.).
  - Собственно, это и есть ключевые моменты политики США в Восточной Азии - завершил свой рассказ Доихара - они собираются уничтожить Империю Ямато, являющуюся единственной силой, способной оспорить их господство в нашей части света; превратить Китай под руководством господина Чан Кай-ши в своего 'доверенного слугу', обеспечивающего их доминирование и создающего постоянную угрозу Советской России, но ни при каких условиях не способного поднять мятеж против 'белого господина из-за океана'.
  - Благодарю Вас, Кэндзи-сама, за подробный и обстоятельный рассказ об американцах и китайцах - Тодзио был безукоризненно вежлив, для чего у него были все основания - реальный 'вес' генерал-лейтенанта Доихара в иерархии Армии мало уступал его собственному, но разведчик всегда предпочитал держаться в тени. Не окажете ли Вы нам любезность, поделившись Вашим мнением о русских?
  - В последнее время я мало уделял внимания России, сосредоточившись на 'китайском вопросе', так что могу предложить вниманию почтенного собрания лишь общие соображения - предупредил Доихара.
  - Мы будем счастливы Вас выслушать - по праву старшего по званию высказался Тэраути.
  - У меня создается впечатление, что русские осознали бесплодность прежней большевистской политики 20-х годов относительно русского Дальнего Востока, заключавшейся в откладывании его освоения 'на потом' - начал Доихара.
  - Начавшееся в 30-е годы его систематическое развитие столкнулось с естественной нехваткой всего и вся (соответствует РеИ - принятая в 1931 году программа развития Дальневосточного края выполнялась с предельным напряжением из-за крайней нехватки или полного отсутствия на Дальнем Востоке любых ресурсов, от рабочей силы до промышленного оборудования; практически все, от лопат до грузовиков, приходилось везти по Транссибу В.Т.). Поскольку большевики осознавали опасность того, что Империя заявит свои естественные права на этот богатый край, одновременно они усиливали свою военную группировку на Дальнем Востоке. В результате они оказались в ситуации, которую сами русские называют 'тришкин кафтан' - это когда имеющихся ресурсов, при самом квалифицированном планировании и бережном расходовании, катастрофически не хватает на все необходимое.
  - В конце 30-х годов господа большевики вполне осознали степень угрозы, которую для них представляет Квантунская армия - разведчик обошел неприятные для его единомышленников моменты - но они не могли не осознать величины богатства, которые обрели Маньчжурия и Корея благодаря мудрому покровительству Империи.
  Если бы на месте присутствующих были европейцы, их бы форменным образом перекосило от такого намека на возможный поворот событий - но компания состояла из настоящих самураев, умеющих владеть собой, так что реакция ограничилась ледяными взглядами, направленными на Доихару.
  - Могу Вас заверить, Кэндзи-сан, что большевики захлебнутся собственной кровью, но не получат богатств Маньчжурии - отчеканил генерал Касахара.
  - У меня не было и мысли усомниться в этом, Юкио-сан - в любезном голосе Доихары ясно слышались стальные нотки - но, если не ошибаюсь, мы обсуждали возможные планы Советской России?
  - Простите, Кэндзи-сан - уверен, что Юкио-сан не вполне точно понял Вас - Тодзио поспешил пресечь еще одну свару - но Вы бы не могли продолжить Вашу мысль?
  - Собственно, это все - Доихара пожал плечами - в случае захвата Маньчжурии и Кореи большевики получают рабочую силу и продовольствие для ускоренного развития своей части Дальнего Востока; развитые металлургия и угледобыча, хорошая транспортная сеть позволят им просто перевозить полученные по репарациям машиностроительные заводы Германии на Дальний Восток, и развертывать производство здесь, благо база для тяжелой промышленности тут уже есть. Кроме этого, они вполне смогут заняться расширением своего Транссиба - в этом случае они могут подрядить хоть миллион, хоть два миллиона китайцев и корейцев на сезонные земляные работы, которые могут продолжаться около полугода; а необходимые строительные материалы, рельсы и шпалы, завозить из Маньчжурии.
  - Кэндзи-сама, этого не будет никогда - премьер приложил все усилия для того, чтобы быть безупречно любезным.
  - Хидэки-сама, у меня нет никаких сомнений в невозможности реализации этого варианта - разведчик был столь же безукоризненно вежлив - образно говоря 'блеснувший клинок катаны вновь спрятался в ножнах' - но, победы русских в Европе вполне могут ввести их в заблуждение относительно того, что их ничтожество перед мощью Империи осталось в прошлом.
  Высокое собрание прекрасно поняло мысль генерала от разведки - действительно, публичное унижение русских сводило к нулю возможности сторонников договоренности с Советским Союзом. Но и это было не все - победа давала возможность сторонникам 'войны до победного конца' выставить своих противников 'плохими слугами Божественного Тэнно', а это открывало путь для многих 'случайностей' в духе 'инцидента 23 февраля'. В случае же безвременной кончины маркиза Кидо, адмирала Енаи, принца Коноэ, дзюсина Хирота, еще десятка человек из числа противников 'войны до победного конца', противники 'бешеных' лишались не просто своих признанных лидеров, но и тех, кто смог бы встать на их место. В этом случае Тэнно просто не на кого было бы опереться в своем желании прекратить войну на хотя бы минимально приемлемых для страны Ниппон условиях - ему просто пришлось бы освящать своим божественным авторитетом решения 'бешеных', намертво взявших в свои руки все рычаги управления Японией.
  Молчаливое согласие присутствующих подтвердило принципиальное одобрение идеи генерала Доихара - и тут снова вылез непримиримый граф Тэраути.
  - Соэму-сама, я хочу попросить Вас оказать мне бесценную услугу - попросил маршал.
  - Я счастлив быть Вам полезен, Хисаити-сама - заверил адмирал Тоеда.
  - До меня дошли некие странные слухи о торговле между Флотом и Советской Россией - возможно, достойные офицеры, рассказавшие мне это, были кем-то введены в заблуждение? - осведомился Тэраути. Не могли бы Вы подробнее рассказать об этом?
  - Императорский Флот делает все, что необходимо для достойного исполнения своего долга перед Божественным Тэнно - холода в голосе адмирала вполне хватало для начала нового ледникового периода - и Флот не обязан отчитываться ни перед кем, кроме Императора.
  Мысленно генерал Тодзио проклял фанатизм маршала Тэраути - адмирал Тоеда был убежденным противником капитуляции, но из этого совершенно не следовало, что он готов забыть о старой вражде между Сацума и Тесю, ныне ставшую враждой между Флотом и Армией. Более надежного способа оттолкнуть адмирала от заговорщиков, чем продемонстрировать желание Армии контролировать Флот, в природе просто не существовало - и один из столпов Тесю это только что сделал. Теперь предстояло совершить чудеса дипломатии, чтобы как-то загладить инцидент - и генерал Тодзио изготовился сделать это, поскольку другого способа сохранить шансы на успех заговора просто не существовало, но Доихара успел первым.
  - Тысячу раз прошу Вас меня простить, Хисаити-сама и Соэму-сама, но осмелюсь предположить, что Хисаити-сама не вполне точно сформулировал свой вопрос - если бы парижской палате мер и весов понадобился бы эталон дипломата, способного предотвратить вспышку вражды между смертельными врагами, то французы смело могли бы приглашать генерал-лейтенанта Императорской Армии Доихару, настолько безукоризненно корректно он изложил свое предложение взаимно отступить, при этом 'сохранив лицо' - уверен, что он имел в виду лишь то, не сочтете ли Вы возможным сообщить те сведения, которые могут оказаться полезными Армии при составлении планов обороны периметра Империи.
  - Флот самостоятельно решает свои задачи по обороне сферы совместного процветания Империи - отрезал Тоеда - и, кстати, при всем моем уважении к Вам, Кэндзи-сан, я буду счастлив услышать мнение Хисаити-сама.
  Тодзио буквально прожег взглядом графа Тэраути - благодаря Доихаре появлялась возможность замять конфликт.
  - Кэндзи-сан как нельзя лучше выразил мою мысль - даже до фанатика Тэраути наконец дошло, что он перешел грань, которую категорически не следовало переходить - и я искренне сожалею о неточности моих формулировок, поскольку я никоим образом не хотел подвергнуть сомнению компетентность Императорского Флота в его выполнении долга перед Божественным Тэнно.
  Тоеда сухо поклонился, давая понять, что принимает извинения.
  - Господа, если мы согласны относительно принципиальных моментов, возможно, стоит обсудить практические возможности развеивания иллюзий большевиков? - Тодзио прилагал все усилия, чтобы объединить заговорщиков общей работой - он слишком хорошо понимал, насколько хрупко единство собранной им группы.
  - Проведение крупномасштабной операции на советско-маньчжурской границе сейчас очень затруднительно - и нет полной уверенности в достижении требуемого результата - честно предупредил коллег генерал Касахара.
  Тодзио окинул мимолетным взглядом заговорщиков - никого из собравшихся сказанное начальником штаба Квантунской армии ничуть не удивило, что было вполне естественно: и Квантунская армия переживала не самые лучшие свои времена, и русские были уже совсем другими, чем в недоброй памяти 1939 году, и идти на нарушение прямого приказа военного министра, основанного на Высочайшем Повелении мог только безумец. В общем, второй Номонханский инцидент был категорически исключен - и это было к лучшему, поскольку сейчас его исход, что в военном, что в политическом отношении, предсказать было совсем нетрудно.
  - Соэму-сама, не сочтете ли Вы возможным высказать свое мнение о русском Тихоокеанском флоте? - попросил Тодзио адмирала.
  - Сейчас это не флот, а очень слабая флотилия, состоящая, по стандартам Императорского флота, из одной дивизии эсминцев и трех десятков субмарин - пожал плечами Тоеда. Другое дело, что по данным разведки, в Европе полным ходом идет капитальный ремонт немецких, итальянских и французских кораблей, происходящий под контролем русских моряков - но даже если все отремонтированные корабли будут переброшены на Дальний Восток, это не слишком изменит соотношение сил, поскольку в этом случае у русских будет одна дивизия линейных кораблей, один тяжелый крейсер, пять дивизий эсминцев, эскортные силы, некоторое количество подлодок, десантных средств и торпедных катеров. Действовать все это сможет только в прибрежной зоне, под прикрытием базовой авиации. Естественно, ни о выходе в океан, ни об эскадренном бое с полноценным сбалансированным флотом и речи быть не может - это собрание доставшимся большевикам кораблей будет уничтожено быстро и эффективно.
  - Единственной относительно полноценной базой русских является Владивосток - он неплохо защищен и располагает некоторыми ремонтными мощностями, хотя и весьма слабыми. Петропавловск-Камчатский является чем-то средним между пунктом базирования и якорной стоянкой - там наличествуют символическая береговая оборона и столь же символические ремонтные мастерские; впрочем, так называемая Северная Тихоокеанская флотилия, по существу - сугубо номинальное объединение, поскольку в ее составе нет ни одного эсминца.
  - А что же есть в ее составе, Соэму-сама? - удивился Тэраути.
  - Несколько подводных лодок, торпедные катера, буксиры, Хисаити-сама - ответил Тоеда - а самым крупным надводным кораблем является сторожевой корабль - один-единственный.
  - Простите мое невежество, Соэму-сама - а в Петропавловске есть воздушное прикрытие? - спросил Тодзио, понявший, что искомое нашлось.
  - Один полк старых истребителей с неопытными летчиками, Хидэки-сама - ответил адмирал.
  - Соэму-сама, а какие силы нужны для гарантированного успеха во Владивостоке? - на всякий случай уточнил Касахара.
  - Весь Мобильный Флот, Юкио-сама - и не менее тщательная подготовка операции, чем удар по Перл-Харбору - уверенно ответил адмирал.
  Присутствующие переглянулись - все они были профессионалами, так что действия русского командования просчитывали мгновенно: русские заинтересованы в отторжении у Империи всего Курильского архипелага, а другого исходного пункта сосредоточения ударной группировки для захвата Северных Курил, кроме Петропавловска-Камчатского, у них просто нет. Там, в слабозащищенном месте будут значительные силы врага - а до аэродромов Империи на Шумшу и Парамушире нет и 200 километров.
  - Соэму-сама, Вы сможете обеспечить направление в части морской авиации, базирующиеся на Шумшу и Парамушире, настоящих самураев, готовых выполнить свой долг перед Тэнно? - прямо спросил Тодзио.
  - Да, Хидэки-сама - ответил Тоеда - но морская авиация там немногочисленна и заменять личный состав надо будет постепенно.
  - Разумеется, Соэму-сама - охотно согласился Тодзио - со своей стороны, могу заверить Вас, что обеспечу необходимые действия в отношении частей армейской авиации.
  Они обменялись глубокими поклонами - после короткой паузы их примеру последовали остальные.
  Соглашение было заключено - началась практическая работа по его осуществлению.
  
   Доклад аналитика.
  Июль 1944 года, Москва, Кремль, кабинет И.В. Сталина.
  Присутствуют: И.В. Сталин, В.М. Молотов, Л.П. Берия, А.М. Василевский, Н.Г. Кузнецов, И.И. Ильичев, М.А. Воронцов, 'Иванов', 'Петров'.
  - Итак, товарищи - открыл совещание Сталин - сегодня нам предстоит обсудить варианты действий СССР относительно Японии. Надо осветить все аспекты, всех возможных вариантов - политические, экономические, военные. Делать это мы будем с учетом опыта 'Рассвета'. Кто будет докладывать первым?
  - Разрешите, товарищ Сталин? - поднялся Берия.
  - Да, товарищ Берия - благожелательно кивнул Вождь, понимавший причину рвения шефа госбезопасности - теперь, когда доступ к материалам 'Рассвета' получили военные и морские разведчики, Берии надо было убедительно доказывать квалификацию своих кадров, благо возможность была отличной, поскольку аналитики госбезопасности отрабатывали 'японский вариант' с конца 1942 года, тогда как конкуренты приступили к работе меньше месяца назад.
  - Исходя из опыта 'Рассвета' и текущей обстановки - начал Берия - возможны три основных варианта действий СССР:
  1. Советский Союз ограничивается 'улучшенной редакцией' действий в мире 'Рассвета' - это будет означать, помимо освобождения Курильских островов, Южного Сахалина, Маньчжурии, Внутренней Монголии и севера Кореи освобождение всей Кореи и Северного Китая.
  При условии сохранения Маньчжурии и Кореи под нашим непосредственным контролем, а Северного Китая в сфере интересов СССР это позволит резко улучшить экономические и военные позиции Советского Союза на Дальнем Востоке.
  В настоящее время в Маньчжурии существует черная металлургия проектной мощностью от 3,5 до 4 млн. т чугуна в год и от 2 до 2,5 млн. т стали в год; применительно к Корее - соответственно, до 1,5 и 0,75 млн. т; к Китаю - 1,5 млн. т чугуна и 0,25 млн. т стали. Существующие в Маньчжурии мощности обеспечиваются железной рудой с давно разведанных и освоенных месторождений в Бэньсиху и Аньшане, и высококачественным коксующимся углем с угольных копей Фушуня, Бэньсиху и Аньтаня. Кроме того, японцы интенсивно развивают район Дунбяндао, с его богатыми залежами железной руды и угля.
  Также Маньчжурия является важным поставщиком продовольствия на главные острова Японии, удовлетворяя 2/3 потребности Метрополии в соевых бобах - 1 млн. т, до 10% в зерновых культурах, поставляя свыше 1 млн. т пшеницы и риса. Также в прибрежных водах Маньчжурии осуществляется значительное рыболовство. Северная Маньчжурия, являясь крупным районом пастбищного животноводства, дает значительные количества мяса, кож, шерсти.
  В течение последних 12 лет японцы осуществили в Маньчжурии крупномасштабное промышленное строительство - созданы автосборочный и авиастроительный завод, крупные элестростанции, химическое производство и производство алюминия, развитую пищевую промышленность. Есть хорошая промышленность строительных материалов. Развита транспортная система - КВЖД и ЮМЖД соединены с железными дорогами Кореи в единую транспортную систему. Построено значительное количество шоссейных дорог, развивается речное судоходство.
  В целом, можно сказать, что Маньчжурия является угольно-металлургической и продовольственной базой Японии - машиностроение там развито слабо, но созданы условия для его ускоренного развития.
  Сходная ситуация с Кореей - есть неплохо развитая металлургия на севере страны, система электростанций, хорошая транспортная система, но машиностроение ограничивается ремонтными мощностями небольших верфей в портах, на которых сейчас собираются пароходы среднего тоннажа, машины и механизмы к которым завозятся из собственно Японии. На юге страны развито рисоводство и выращивание овощей - существенная часть продукции поставляется в Метрополию.
  Исходя из вышеперечисленных данных, реализация первого варианта даст СССР продовольственную, металлургическую, и, частично, топливную базу на Дальнем Востоке. Это позволит нам развивать эту часть СССР многократно ускоренными темпами - будут возможности для промышленного, транспортного, жилищного строительства, будет дешевая ресурсная база по ряду позиций.
  Недостатки этого варианта имеют политические и военные свойства - нам гарантированы сложности во взаимоотношениях со всеми значимыми политическими силами Китая, поскольку все они считают Маньчжурию неотъемлемой частью Китая; кроме того, эти наши позиции будут находиться под угрозой удара как с суши, со стороны враждебного нам Китая, так и с моря, со стороны американского флота, оперирующего с передовых баз, находящихся в Японии и на Аляске. И военная угроза будет постоянной величиной - у нас гарантированно не будет хороших отношений ни с Гоминданом, ни со стоящими за ним США; как следствие, нам придется проводить ускоренную милитаризацию Дальнего Востока в расчете на отражение угроз и с суши, и с моря. Это поглотит значительную часть долгосрочного выигрыша от данной комбинации - не исключено, что в первые годы будет существенный убыток, поскольку усиление обороны Дальнего Востока придется проводить в течение двух-трех лет, не считаясь с затратами.
  Сталин мрачно слушал Берию - и так было ясно, что надежды на мирное сосуществование с Америкой являются беспочвенными иллюзиями, так что выбора между 'худым миром' и 'холодной войной' не было; выбор был исключительно между лучшими и худшими начальными позициями, на которых предстояло встречать 'холодную войну'. Сейчас надо было не ошибиться - снова, как и в 1941 году, цена ошибки была непозволительно велика.
  2.Вариант достижения соглашения с США о выделении нашей стране большой оккупационной зоны на территории собственно Японии. Этот вариант разбивается на два подварианта: подвариант с получением только острова Хоккайдо и подвариант с получением и Хоккайдо, и большей части - а, лучше, всего - острова Хонсю. В первом случае СССР получает важный район рыболовства, существенные металлургические мощности, приличные месторождения железных руд и энергетических углей; во втором - мы получаем значительную или большую часть японской промышленности.
  Военные выгоды первого подварианта заключаются в том, что СССР превращает Охотское море во внутреннее море и запирает Японское море. Недостаток состоит в том, что получив более выгодную позицию, мы все равно остаемся запертыми в северном районе Тихого океана, поскольку американцы легко нейтрализуют наши базы на Хоккайдо своими базами на Хонсю.
  Предпочтителен второй подвариант - получение под наш контроль всего Хонсю означает, как упоминалось ранее, наличие в нашем распоряжении огромных промышленных мощностей. Это судостроительные мощности производительностью около полумиллиона тонн в год - по Японии в целом примерно 600-700 тыс. т - и это без учета арсеналов ВМФ, способных строить корабли всех классов; это мощное паровозостроение и вагоностроение, способное (в целом по Японии) производить до 1000 паровозов и 20000 товарных вагонов в год; это развитая электротехническая промышленность. Все вышеперечисленные отрасли машиностроения находятся на высоком уровне - если они и не соответствуют уровню признанных лидеров, то близки к ним.
  Хуже обстоят дела с другими важными отраслями японского машиностроения - так, сейчас автомобильная промышленность выпускает порядка 30-40 тысяч грузовиков в год, но их качество оставляет желать лучшего; еще хуже ситуация в станкостроении - 60-65 тысяч металлорежущих станков в год, но, в основной массе универсальных (выпуск современных специальных станков не превышает 15%), причем очень низкого качества, со сроком службы от полугода до двух лет. Выпуск многорезцовых и многошпиндельных станков-автоматов практически отсутствует, не используются резцы из твердых сплавов, позволяющие в разы повысить скорость резания.
  
  
  
  
   Охота на 'Морского Змея' (Чаепитие японских адмиралов-2).
  Пролог.
  Токио, Морской Генеральный Штаб, август 1944 года.
  Присутствуют: адмирал Ёнаи Мицумаса, адмирал Нагано Осами, адмирал Одзава Дзисабуро, адмирал Тоёда Соэму, контр-адмирал, начальник ВМР Императорского Флота.
  - Я счастлив, что Вы, господа, приняли мое приглашение разделить со мной чашку чая - слегка поклонился присутствующим НГШ Флота адмирал Нагано.
  - Уважаемый Осами-сама - по праву старшего среди присутствующих, ответил любезному хозяину признанный лидер элиты Императорского флота, адмирал Енаи - я безмерно счастлив, что Вы пригласили нас на Вашу прекрасную чайную церемонию.
  Остальные приглашенные молча поклонились, выражая свое согласие с Енаи.
  Следующие полчаса были потрачены на неторопливое чаепитие, приличествующее истинным самураям.
  Наконец, адмирал Енаи отставил чашку, тем самым дав понять присутствующим, что пришло время беседы о делах Флота.
  - Итак, господа - по праву хозяина открыл совещание адмирал Нагано - сегодня нам придется обсудить те не очень приятные тенденции, которые, с некоторых пор, прослеживаются во взаимоотношениях Империи с Советской Россией.
  - Прошу Вас, господин начальник военно-морской разведки.
  - Господа адмиралы, надеюсь, Вы простите мне неполноту моих знаний - начал разведчик - к сожалению, сведения, которыми вверенное мне ведомство располагает о русском флоте, крайне несовершенны.
  - Собственно, до недавнего времени, точнее, до начала 1943 года я пребывал в печальном заблуждении, заключавшемся в том, что нынешний русский флот, будучи в состоянии причинить определенные хлопоты Империи, никогда, ни при каком развитии событий, не сможет оспорить у Императорского Флота господство над морем. Ныне я должен признать всю серьезность допущенной под моим руководством ошибки - точнее, следует сказать о ненадлежащем выполнении мной долга перед Божественным Тэнно.
  Разведчик замолчал, ожидая реакции вышестоящих адмиралов - конечно, он понимал, что лидеры клана Сацума не захотят ослабить свои позиции в жесточайшем противостоянии с Тесю, разрешив одному из руководителей спецслужб Флота совершить сеппуку - но, все равно, сказать, что он чувствовал себя полностью психологически комфортно, снова проходя по лезвию меча, значило изрядно преувеличить.
  - Полагаю, будет ошибкой возлагать обязанность разобраться с хитросплетениями русских интриг на кого-то другого - высказался Нагано - коль скоро Вы допустили ошибку, то достойно самурая будет лично исправить ее.
  - Я позволю себе заметить, что Вы уже начали исправлять допущенную ошибку - поддержал Нагано Енаи, не только ведущий морской стратег Японии, но и куратор спецслужб Флота в высшем руководстве ВМФ - не следует останавливаться на полпути, но следует победно завершить начатый поединок с русскими.
  - Даже величайшие из самураев, случалось, спотыкались - но, они вставали на ноги, и, завершали неудачно начатый поединок победой над врагом - присоединился к общему мнению Одзава, совершенно не желавший ни ослаблять клан, ни пополнить ряды своих врагов столь могущественным человеком, как шеф разведки Флота.
  - Долг самурая в том, чтобы жить, когда должно жить - и умереть, когда должно умереть - процитировал 'Хагакуре' Тоеда, заинтересованный в сохранении единства клана Сацума - а разрешение на сеппуку, данное сейчас протеже Енаи, резко осложняло отношения внутри клана - полагаю, Ваш долг состоит в достижении победы над русскими, но не в смерти.
  - Благодарю Вас, господа, за Ваше указание моего заблуждения - поклонился разведчик - считаю своим долгом заверить Вас, что я приложу все силы к исполнению долга перед Божественным Тэнно.
  - Полагаю, никто не может испытывать ни малейших сомнений в том, что Вы наилучшим образом исполните свой долг, достойно приумножив славу Вашего древнего рода - выразил свою поддержку начальнику разведки Енаи.
  - Итак, господа, с Вашего разрешения, я начну с самого начала - начал свой доклад контр-адмирал - до второй половины 30-х годов та пародия на Флот, которой располагала Советская Россия и в целом, и на Тихом океане, в частности, не могла вызвать ничего, кроме презрения.
  - Первые основания для того, чтобы начать серьезно относиться к большевикам, появились в начале 30-х годов, когда они начали программу ускоренного развития своих дальневосточных владений - да, большая часть их вложений была сделана в сырьевые предприятия, поставлявшие продукцию на экспорт, но уже тогда они начали вкладывать деньги во Владивосток, развивая порт, судостроительный завод, возрождая крепость; они начали строительство нового города и авиационного завода на Амуре; они начали развивать нефтепромыслы на Сахалине и, готовить строительство нефтеперерабатывающего завода в Хабаровске; наконец, они занялись модернизацией Транссибирской магистрали, тем самым обеспечивая лучшую транспортную связность русской метрополии с дальневосточными владениями. Мало этого, они начали строительство дублирующей Транссиб железнодорожной трассы, связывающей Дальний Восток с европейской частью России - Байкало-Амурской магистрали.
  - Все это можно выразить намного короче, господа - с начала 30-х годов большевики начали подготовку Дальневосточного театра военных действий к новой большой войне, войне против Империи.
  - Надо заметить, что господин Сталин действовал намного более методично, чем прежний русский монарх Николай II - если тот создавал прежде всего военную инфраструктуру, ограничив подготовку театра строительством Транссиба, то господин Сталин начал именно с комплексной подготовки будущего театра военных действий, сумев извлечь должные уроки из ошибок предшественника.
  - Только проведя предварительные работы по оборудованию театра, русские приняли летом 1936 года свою Большую кораблестроительную программу. Можно с уверенностью сказать, что даже ее первоначальный вариант был направлен против Империи - планировалось построить корабли общим водоизмещением 415 тысяч т для Тихоокеанского флота, 400 тысяч т - для Балтийского, 140 тысяч т - для Северного флота; практически стопроцентно стратегически изолированный Черноморский флот должен был получить корабли общим водоизмещением 353 тысячи тонн.
  Адмиралы переглянулись - причем, 'съевшие собаку' на стратегическом планировании и разнообразных аспектах деятельности разведки Енаи и Нагано с пониманием - им нетрудно было понять, что подразумевал начальник военно-морской разведки: корабли с Балтики вполне возможно было перегнать на Север, в начале 30-х годов русские так и поступили, создавая свой Северный флот; ну а о тех трудах и средствах, которые Советская Россия вложила, осваивая важнейшую стратегическую трассу, недоступную Императорскому Флоту - Северный морской путь - никому из присутствующих напоминать не было нужно.
  Строевики же Одзава и Тоеда смотрели на коллег с некоторым недоумением - специалисты по оперативно-тактическим вопросам, они привыкли относиться к русскому флоту с презрением, которого в глазах самураев заслуживали побежденные, отдавшие предпочтение позору плена перед смертью в бою; это презрение превысило все мыслимые пределы, когда на смену царским адмиралам пришли красные 'адмиралы', вознесшиеся к вершинам военно-морской карьеры непосредственно из унтер-офицеров и мичманов военного времени царского флота, впрочем, с учетом бредовых представлений свежеиспеченных красных 'адмиралов' о современном флоте и войне на море, а, также, соответствующих их представлениям результатов строительства РККФ такое отношение было полностью оправдано (к сожалению, соответствует РеИ В.Т.)
  Перехватившему недоуменные взгляды коллег Енаи пришлось напомнить им старые разработки 'за русских', сделанные штабными аналитиками МГШ - да, конечно, полностью русская 'Большая программа' была бы выполнена где-то к концу 40-х, но, судя по тому, как русские осваивали свой Дальний Восток, оборудование его в качестве театра также должно было быть завершено к этому сроку. И тогда на Дальнем Востоке мог появиться русский флот, построенный в рамках 'Большой программы' - нет, не весь, но, примерно ¾ его - это было бы от 12 до 16 линкоров, 15 легких крейсеров, 100-110 лидеров и эсминцев, около 200 больших и средних субмарин. Этот флот базировался бы на возрожденную крепость Владивосток и, мог рассчитывать на поддержку многочисленной и современной базовой авиации.
  - Да, Императорский Флот численно был бы не меньше - но, очень значительная часть его кораблей, в особенности, линейных, в отличие от новейших русских, морально и физически безнадежно бы устарели. Важнейшим фактором, способным повлиять на исход войны, стали бы русские субмарины - все присутствующие прекрасно помнили опыт 1917 года, когда Германия, начав неограниченную подводную войну, была на грани того, чтобы обрушить экономику Великобритании.
  - С учетом реалий островной Империи, для которой господство на море было непременным условием существования, русские имели две возможности для реванша за прошлую войну - во-первых, нанесение поражения линейному флоту Империи Восходящего Солнца в эскадренном бою, во-вторых, удушение экономики Империи Ямато морской блокадой.
  - Да, пока новый русский флот не был построен, все это оставалось некой вероятностью, и не более того - но, сам факт принятия такой кораблестроительной программы означает, что русское руководство, как минимум, не исключает возможности мести за Цусиму.
  - Вообще, внутренняя политика Советской России конца 20-х - 30-х годов почему-то крайне напоминает мне, господа, известную притчу о юэском князе Гоу Цзяне, спавшем на хворосте и лизавшем повешенный у двери желчный пузырь, дабы всегда помнить о необходимости свергнуть иго победоносного властителя княжества У Фу Чая - высказал свое мнение Енаи. Русские точно также преодолевали лишения, отказывая себе очень во многом, ради строительства Великой Державы, так что их политика, по сути своей, была неким северным вариантом 'Гасин-сётан' ('Лежа на хворосте, лизать желчь' В.Т.), причем, их лидер, господин Сталин, всегда акцентировал внимание подданных на том, что прежняя Россия проигрывала войны из-за своей отсталости. Разумеется, я, по мере своих скромных сил, господа, искал ответ на вопрос, с кем из старых врагов собирается воевать новая Россия - и, возможный ответ меня не слишком радовал, поскольку старый союз Империи с Великобританией, обеспечивший победу над царской Россией, расторгнут еще по итогам Вашингтонской конференции - а новые союзники, как Вы знаете, с самого начала вызывали у меня глубокие сомнения.
  - Надеюсь, Вы простите мне мое невежество, сэнсей - со всем мыслимым почтением обратился к Енаи Одзава, признавая неоспоримый авторитет лучшего стратега Императорского Флота - но я не могу понять, как все те глупости, которые творили русские в 20-е - 30-е годы, весь этот бред с 'ведением 'малой войны на море' силами 'москитного флота'' соотносится с классическим планированием морской войны, о котором Вы рассказали?
  - Очень просто, Дзисабуро-сама - это делали совершенно разные люди, принадлежащие к не просто разным, но смертельно враждовавшим, кланам в большевистском руководстве - ответил Енаи - все эти унтеры и мичманы, руководившие красной пародией на флот до господина Кузнецова, ориентировались на смертельного врага господина Сталина, покойного господина Троцкого, считавшего, что нормальный ВМФ Советской России вообще не нужен, а нужен некий симулякр флота, рассчитанный на то, чтобы отразить десанты англичан и французов, пытающихся захватить Кронштадт и Севастополь, и, при этом атакующих в лоб минно-артиллерийские позиции красных в лоб, будучи неспособными отразить атаки торпедных катеров, базовой авиации и малых субмарин большевиков. Этот бред на военно-морскую тематику, с оперативно-тактическими и техническими галлюцинациями являлся основой воззрений последователей господина Троцкого - но не стоит приписывать эти воззрения последователям господина Сталина.
  - Простите, сэнсей, но русская 'Большая программа' была принята задолго до назначения адмирала Кузнецова, ведь летом 1936 года морским министром красных был бывший мичман Орлов - Одзава искренне пытался разобраться в хитросплетениях русских интриг, ведь попросить разъяснений у признанного авторитета Флота не было 'потерей лица'.
  - Господин Сталин постепенно укреплял свои позиции - в частности, это выразилось в том, что последователи господина Троцкого теряли свои позиции и в морском министерстве - объяснил Енаи - вообще, чем больше я наблюдаю за этим русским Тоетоми Хидэеси, тем большее уважение он у меня вызывает.
  - Мицумаса-сама, Вы считаете господина Сталина русским подобием великого Тоетоми Хидэеси?! - с искренним удивлением спросил Нагано.
  - Осами-сама, надеюсь, Вы будете так добры, что укажете мне на мою ошибку - но, я вижу положение дел в России следующим образом - адмирал Енаи говорил неторопливо, словно читал лекцию в Военно-морской академии - господин Сталин родился в семье сапожника, он столь же скромного происхождения, что и низкорожденный Тоетоми Хидэеси - и, так же, как и один из величайших сыновей Империи, он поднялся к вершинам власти в смутные времена, за счет своих трудов и таланта; он прекратил смуту, фактически вернув свою страну к ценностям Империи.. Да, это совершенно иная империя, очень во многом отличающаяся от Империи Восходящего Солнца, находящейся под небесным покровительством Аматерасу - но это несомненная империя, мстящая своим врагам и поддерживающая своих союзников.
  - Если же говорить о нынешнем положении дел на море, точнее, о возможностях русского флота в современной морской войне, полагаю, не подлежит сомнению то, что и господин Сталин, и его люди в русском морском министерстве и кораблестроительной промышленности внимательно читали труд Учителя Сунь-Цзы - добавил Енаи.
  Адмиралы молчали - Енаи Мицумаса снова подтвердил свой авторитет лучшего мыслителя Флота, мудреца, способного видеть суть вещей..
  - Простите, Мицумаса-сэнсей, Вы считаете, что вся эта история с русской 'Большой программой' является обманом? - уточнил шеф разведки, пользуясь правом ученика всегда задавать вопросы учителю.
  - Это не простой обман, какой практикуют простодушные люди Запада - покачал головой Енаи - это именно 'путь обмана', думаю, какого бы не постыдились бы ни великие Ода Нобунага, Тоетоми Хидэеси, Токугава Иеясу, ни даже Учитель Сунь-Цзы - тут обман был скрыт в правде и замаскирован истиной, причем, столь искусно, что в него поверили не только прямолинейные немцы и коварные британцы, но, даже мы, самураи. Очень жаль, ученик, что господин Сталин и адмирал Кузнецов не родились сыновьями Аматерасу - они могли бы стать достойными слугами Божественного Тэнно.
  - Еще раз простите, Мицумаса-сама, но Вы хотите сказать, что и весь этот большевистский бред в морском деле, который демонстрировали красные, и их 'Большая программа' были прикрытием настоящих планов? - спросил доселе молчавший Тоеда.
  - Именно это я и хотел сказать, когда говорил об обмане, скрытом правдой и замаскированном истиной - Вы совершенно правильно меня поняли, Соэму-сама - высказался Енаи - мы, как и все остальные, смеялись над глупостью большевиков, проводивших учения по темам 'Оборона восточной части Финского залива' или 'Отражение десанта одновременно в двух УРах' - это ведь и вправду было очень смешно, когда темы учений задавались исходя из того, что доселе умные и умелые враги красных сойдут с ума настолько, что пойдут напролом через их минно-артиллерийские позиции, причем, десанты они будут высаживать на самые укрепленные большевиками участки побережья; мало этого, красные 'флотоводцы', составляя планы учений, априори подразумевали, что их враги окажутся настолько безумны, что не станут им мешать сосредотачивать силы флота в нужном участке побережья и маневрировать сухопутными войсками, осуществляющими оборону побережья (к сожалению, это действительно было В.Т.). И это была чистейшая правда, проверенная и доблестными самураями, верно служившими Тэнно в военно-морской разведке, и нашими европейскими союзниками - других учений, проводимых по другим планам, в большевистском флоте не было более полутора десятилетий.
  
  
  - Затем была принятая русскими летом 1936 года 'Большая программа' - нет, сама идея строительства сбалансированного океанского флота, основой которого должны были стать современные мощные линкоры, не заслуживала насмешек - продолжал Енаи - но способность русской промышленности построить такой флот, при том, что русские были вынуждены покупать за границей, например, ГЭУ для своих новых линкоров, вызывала вполне заслуженный смех. Просачивавшаяся информация о 'достижениях' большевиков в кораблестроении не могла вызвать ничего, кроме презрения к этим неумехам, ставящим на свои линкоры заклепки из мягкой стали. Полагаю, что это было продолжением русского пути обмана - когда истина маскировала изощренный обман всех вероятных противников Советской России.
  - Сэнсей, Вы хотите сказать, что русские пришли к идее эскадренной субмарины уже тогда? - спросил разведчик.
  - Саму идею, надо полагать, они позаимствовали у англичан - пожал плечами Енаи - другое дело, что они явно учли ошибки, допущенные конструкторами и адмиралами Королевского Флота; непонятно, правда, как они сумели решить проблемы ГЭУ лодки и обеспечения надежной связи субмарины с надводными кораблями - но опыт боевого применения 'Моржихи' неопровержимо свидетельствует о том, что эти проблемы они успешно решили. Что же касается сроков - с учетом того, что строительство этого подводного крейсера не могло занять у них менее пяти лет, а, перед этим им надо было создать энергетическую установку и систему связи, что требовало немалого времени, то, маловероятно, что программа 'Моржиха' начата позже, скажем, 1932 года.
  - Вообще, я восхищаюсь изысканной красотой их замысла и безупречностью исполнения..
  - Простите, Мицумаса-сама, не могли бы Вы высказаться подробнее - думаю, присутствующие разделяют мое желание насладиться красотой Ваших мыслей - настоятельно попросил Енаи Тоеда, явно пребывавший в состоянии когнитивного диссонанса - искренне презираемые им русские сумели переиграть сыновей Аматерасу.
  - Если Вам так угодно, господа, то я буду счастлив высказать Вам свои мысли на сей счет - вежливо поклонился Енаи.
  - В меру своих скромных познаний красной России я могу предположить, что господин Сталин начал процесс концентрации реальной власти в своих руках не позже 1919 года, после того, как он сменил покойного господина Свердлова на важнейшей административной должности большевистской партии - посту Генерального Секретаря. Во всяком случае, уже в 1922 году господин Ленин заявлял, что господин Сталин 'сосредоточил в своих руках необъятную власть'.
  - Важной вехой стала отставка господина Троцкого с поста военного министра в 1924 году - пришедший ему на смену господин Фрунзе не был человеком господина Сталина, но не был и его врагом. После смерти господина Фрунзе в 1925 году русское военное ведомство возглавил преданный сподвижник господина Сталина - Ворошилов, быстро начавший сосредотачивать реальную власть над Красной Армией в своих руках. Поскольку у русских в то время разработки морского оружия, в частности, мин и торпед, были сосредоточены в контролируемом Армией Остехбюро; возможно, именно тогда начались первые проработки проекта 'Моржиха', тем паче, что разделение большевистского единого Военного Ведомства на Военное и Морское Министерства состоялось только в 1926 году.
  - В принципе, к этому времени большевики могли и получить информацию по английским эскадренным субмаринам типа 'К', и, тщательно анализируя ее, найти свой путь, ведущий к созданию боеспособной эскадренной лодки.
  - Несколько забегая вперед, можно сказать следующее - в отличие от англичан, сделавших ставку на постройку дивизионов подводных эсминцев, рассчитанных на то, чтобы нанести первый удар торпедами нормального тогда калибра 457-мм, перед сражением линейных сил, и, тем ослабить вражеские линейные силы, поскольку поврежденные линкоры не смогут полноценно сражаться, большевики пошли совершенно иным путем - во-первых, они стали строить единичные подводные крейсера - пока нельзя сказать, тяжелые или линейные; во-вторых, эти подводные крейсера, в отличие от британских лодок типа 'К', являвшихся своеобразными 'ныряющими эсминцами', и, соответственно, имевших основную паротурбинную и вспомогательную дизельную энергетические установки, дополненные электродвигателями для подводного хода, являются именно подводными крейсерами, имеющими некую нетрадиционную энергетическую установку, обеспечивающую им подводную скорость тяжелого крейсера в сочетании с возможностью длительного нахождения под водой; в-третьих, крейсера типа 'Моржиха' изначально создавались в качестве 'убийц линкоров', судя по наличию в составе их вооружения как обычных, так и крупнокалиберных торпед с повышенной дальностью хода - в общем, господа, судя по всему, у русских есть аналоги наших кислородных торпед, не исключено, что и управляемых; в-четвертых, очень на то похоже, судя по результатам боев русских с немцами, в отличие от английских лодок, рассчитанных на нанесение первого удара, 'Моржихи' рассчитаны на взаимодействие с надводными силами, а, возможно, и с авиацией в ходе всего сражения, от начала до конца; в-пятых, красные явно сделали выводы из опыта 'сражения у острова Мэй', когда сначала эскадренные лодки сталкивались друг с другом в темноте, а, затем, они были протаранены своими же линейными крейсерами - впрочем, о совершенных средствах связи русского подводного крейсера я уже упоминал.
  Адмиралы обдумывали сказанное Енаи - выводы были логически безупречны, и, не слишком радовали никого из присутствующих. Точнее, японским адмиралам впору было благодарить богиню Аматерасу за то, что 'на клык' 'Моржихе' сначала угодили два флота Кригсмарине - в противном случае, были все основания опасаться позорного разгрома Императорского Флота. В самом деле, случись война с Советским Союзом году этак в 1943, присутствующие сочли бы вполне достаточным отправить для поддержки десанта на Северный Сахалин четыре старых линкора - 'Фусо', 'Ямаширо', 'Исе', 'Хьюга' - поддержанных дивизией тяжелых крейсеров и парой дивизионов эсминцев. В самом деле, против единственного легкого крейсера русских, поддержанного парой лидеров и дюжиной эсминцев, этого бы хватило с колоссальным запасом - никто ведь не мог предположить того, что путь эскадренных субмарин, после неудач британцев, может быть пройден с несомненным успехом. Размеры возможной катастрофы легко бы превзошли самые мрачные ожидания - дело было бы не в потере старых линкоров, но в потере кланом Сацума лица, причем, не от уважаемого врага, каковым были бы британцы или даже американцы, но от врага заведомо слабейшего и презираемого. Сейчас же японские адмиралы могли планировать операции, руководствуясь западной мудростью 'Кто предупрежден, тот вооружен'.
  - Мицумаса-сама, не сочтете ли Вы возможным поделиться видением всей ситуации - как выражаются англосаксы, комплексным анализом? - попросил Енаи заметно помрачневший Одзава, уяснивший для себя, что навыки одного из лучших морских тактиков в мире нуждаются в совете со стороны опытнейшего стратега, и, что очень важно, одного из лучших специалистов военно-морской разведки Империи, более тридцати лет занимавшегося Россией - сначала царской, потом - белой, ну, а последние четверть века - красной.
  - С Вашего разрешения, Дзисабуро-сама, я не стану касаться всего процесса изменений, благодаря которому большевистская Россия стала Красной Империей - неторопливо начал Енаи - но ограничусь ключевыми для нас моментами.
  - После того, как господин Сталин и его верные сподвижники объяснили любителям 'мировой революции' всю глубину их заблуждений - я имею в виду события 1936-1938 годов - перед ними, без сомнения, встал вопрос внешнеполитической ориентации воссоздаваемой русской Империи. Выбор, строго говоря, у них был невелик - они могли сделать ставку на англо-французскую ориентацию времен позднего царизма, могли вспомнить старую традицию русско-германской дружбы, могли попытаться выстроить отношения с США, благо Америка прилагала усилия для закрепления в Евразии. Первый вариант отпал быстро - у французов, и, особенно, англичан не хватило ума понять, что новая Россия не позволит использовать себя в качестве инструмента их политики, как это делала царская Россия - с ней надо выстраивать равноправный союз. Сложнее развивались отношения с Америкой - широкомасштабное экономическое сотрудничество конца 20-х - 30-х годов так и не переросло в политический союз, слишком уж велики были идеологические различия между большевиками и янки; точнее, на это не пошли американцы, Сталин недвусмысленно намекал одно время на возможность более теплых отношений.
  - А вот возврат к старой традиции русско-германского союза заслуживает особого рассмотрения. Полагаю, излишне говорить о жесточайшем противостоянии между коммунистами и нацистами, об уличных стычках в Германии и войне в Испании - тем не менее, изгои Версаля были нужны друг другу, и, они договорились. Мы не знаем всех нюансов достижения этого соглашения - нет, очевидно, что в Германии уже тогда была сильна прорусская группировка среди военной аристократии; что среди немецких дипломатов были сторонники возврата к политике Бисмарка; что немецким промышленникам были нужны поставки русского сырья в обмен на поставки германского промышленного оборудования; столь же очевиден интерес и русской политики, и русской промышленности - правда, менее понятна роль русских военных, хотя, судя по дальнейшим событиям, ключевую роль в воссоздании русско-германского союза сыграли именно высокопоставленные военные, стремившиеся к 'новому соглашению в Бьерке'.
  - Затем в Германии снова взяла верх пробританская группировка - но, очень на то похоже, что военные России и Германии не прекратили контактов, невзирая на войну; рискну предположить, что поиск договоренностей был возобновлен после поражения Германии в Московской битве, когда стало очевидно, что надежды на 'молниеносную войну' оказались иллюзорными. Интерес обоих сторон был очевиден - русским была нужна победа с максимальным выигрышем, немцы же были обязаны минимизировать потери Германии от гитлеровской авантюры. Почему-то раз за разом оказывались разгромленными соединения Вермахта, находившиеся под командованием последователей генерала Гофмана (генерал Макс Гофман в РеИ был одним из лидеров пробританской группировки немецкой элиты в межвоенный период - и убежденным противником сотрудничества с СССР в 1922-1933 гг.; фон Сект однажды был вынужден посадить его в психиатрическую лечебницу В.Т.), ну а командующие оказывались обвиняемыми в служебной некомпетентности или прямой измене. Чем это закончилось, думаю, напоминать излишне..
  - Что интересно - продолжил Енаи - господин Сталин, весьма на то похоже, занялся строительством русской 'сферы совместного процветания' в Европе, в которой еще вчера смертельному врагу России, Германии, отведено второе место после самой России. Должен заметить, из Европы приходят известия одно интереснее другого - например, финансисты концерна 'Мицубиси' (фирма 'Мицубиси' была теснейшим образом связана с Флотом В.Т.), работающие в Швейцарии, докладывают, что сталелитейные, железорудные и угольные концерны Западной и Центральной Европы готовят создание Европейского объединения угля и стали, под совместным покровительством Советского Союза и Ватикана; что швейцарские, французские и итальянские банкиры, пользующиеся покровительством РКЦ, ведут переговоры с советскими банкирами. Что еще интереснее - наше посольство в Германии докладывает о реформе германской полиции; замечу, довольно интересной реформе..
  Намек был более чем прозрачен - да, долг самурая состоит в верности господину в жизни и смерти, недаром в Буси-до уточняется 'Жить, когда должно жить - и умереть, когда должно умереть', но не зря ведь великий император Мэйдзи напутствовал Сендайскую дивизию 'Смерть легче пера, а долг тяжел, как гора'. И это был вопрос из вопросов - состоял ли долг самураев из старых родов княжества Сацума в том, чтобы погибнуть вместе с Империей Восходящего Солнца, пав последними защитниками Божественного Тэнно, или же, проследовать по пути, указанном бывшими союзниками, пожертвовавшими многим, но сумевшим спасти свою страну тогда, когда у нее, казалось, не было ни малейшей надежды выжить?
  - Сэнсей, что Вы сочтете возможным сказать о наших отношениях с Россией? - спросил контр-адмирал.
  - Сейчас в России сильны армейцы, добывшие своей стране победу и славу в величайшей из войн; но, сильны и военные моряки, внесшие очень достойный вклад в эту победу - особенно, если вспомнить то, что это была сухопутная война - адмирал Енаи неспешно давал примерный расклад сил в советской элите - сейчас, когда на повестку дня встал вопрос о распределении средств между родами войск для будущего противостояния с англосаксами, и те, и другие постараются доказать своему господину свою полезность и эффективность. Русским промышленникам надо и восстанавливать разрушенное, и продолжать прерванные войной программы развития русского Дальнего Востока - им очень нужны серьезные промышленные мощности. Русской же сельскохозяйственной элите должно обеспечить свой Дальний Восток продовольствием - а там очень немного плодородных земель, так что это тяжело будет сделать.
  - Со своей стороны, достойные самураи славного клана Тесю сделали все, зависящее от них, чтобы в России воспринимали Империю Ямато не иначе, как смертельного врага - поэтому союзников у Империи среди власть имущих в Советском Союзе нет: русским морякам надо смыть позор Цусимы, чтобы получить возможность претендовать на строительство нового Флота; русским военным - еще раз доказать, что основные средства из военного бюджета должны быть потрачены именно на Красную Армию; промышленникам нужны заводы и рудники Маньчжурии, Кореи, Северного Китая, Внутренней Монголии; аграриям - возделанные поля Южной Маньчжурии и скотоводческие угодья Северной Маньчжурии и Внутренней Монголии; транспортникам - железные и автомобильные дороги, морские и речные порты.
  - То есть мы можем только пасть в битве против Америки, Англии и примкнувшей к ним России? - устало уточнил Нагано.
  - Я этого не говорил - не исключено, у нас есть возможность сыграть на противоречиях между русскими Армией и Флотом - ответил Енаи - судя по тому, что генерал 'Иванов', по имеющимся у меня сведениям от немецких друзей, сыгравший ключевую роль в переговорах с немецкими военными, приехал к нам, имея полномочия от господина Сталина на налаживание известной Вам торговли, часть русской военной аристократии допускает возможность заключения с Империей некоего соглашения - конечно, затем, чтобы нанести удар по интересам США во внешних делах и умерить аппетиты своего Флота внутри страны, а не ради симпатий к нам.
  - Это не отменяет того факта, что немалая часть русских армейцев, скорее всего, в союзе с моряками, желает разгрома Империи.
  - Простите, сэнсей, но могу ли я попросить Вас высказать свое мнение по поводу возможной игры с русскими? - разведчик явно не видел выхода из ситуации.
  - Я позволю себе присоединиться к мнению почтенного контр-адмирала - Одзава явно принял решение отложить любимое им фрондирование до лучших времен - а, пока, демонстрировал готовность примкнуть к Енаи и Нагано.
  Тоеда промолчал - но, было видно, что выступать против мнения большинства он не хочет, во всяком случае, если Енаи сможет указать путь, позволяющий избежать катастрофы.
  - Итак, господа, начну с того, что мы имеем сегодня - Енаи был сильным системным аналитиком, умевшим оценить ситуацию в комплексе - и, не без основания считал, что следует подробно объяснить соратникам свое видение нынешнего положения Империи.
  - Империя начала эту войну ради того, чтобы создать 'сферу совместного процветания', обеспечивающую нашу промышленность сырьем и преимущественным рынком сбыта промышленных товаров; также были желательны свободные земли для нашего избыточного населения и излишек сырья для экспорта в Европу и США. Можно сказать и проще - к середине 30-х годов мы оказались перед выбором - или экспансия, обеспеченная силой меча, имеющая целью строительство экономически самодостаточной Империи, или возврат к депрессии, ударившей по Империи в конце 1929 года, и, поставившей ее на грань разорения и массовых бунтов.
  - Собственно, как и десятью, и двадцатью годами ранее, теоретически, выбор был между Севером и Югом, материком и странами Южных морей. У обоих вариантов были свои достоинства и недостатки. Северный вариант позволял ограничить число врагов Империи пребывающей в международной изоляции Советской Россией - но, он не позволял решить ресурсные проблемы Империи. Даже в случае успешной войны с Россией, которая бы закончилась отторжением Приморья и Забайкалья, даже в том маловероятном случае, если бы Тесю сумели захватить и удержать всю Восточную Сибирь, мы не получали ни нужного Империи количества нефти, ни цветных металлов, ни каучука, ни плодородных земель, ни рынков сбыта товаров для нашей промышленности. Южный вариант позволял получить все, необходимое Империи для процветания на века вперед - нефть, каучук и плодородные земли Голландской Ост-Индии, руды черных и цветных металлов, продовольствие Филиппин, антрацит, рис, каучук Французского Индокитая, железные руды и каучук Британской Малайи, рис и нефть Британской Бирмы, нефть Британского Борнео; я уже не говорю о богатствах центрального и южного Китая. Недостатком этого варианта было то, что нашими врагами становились Соединенные Штаты, Британская Империя и Франция - врагами, чьи силы многократно превосходили наши.
  - Таким образом, в теории у нас был выбор между захватом значительных, но недостаточных для экономической самодостаточности Империи, ресурсов на Севере, ценой вечной вражды с Россией, что практически превращало нас из субъекта мировой политики в один из инструментов англосаксонской политики - и захватом всего необходимого нам на Юге, ценой смертельной риска для Империи, схватки с многократно превосходящим врагом на грани невозможного.
  - На практике проблему выбора решили наши почтенные армейские коллеги, начавшие экспансию еще в 1931 году - и, все бы хорошо, захват Маньчжурии позволял решить проблемы Империи с чугуном, высококачественным углем, соевыми бобами, отчасти - землями для наших крестьян, да и многим другим. Но, вопрос отношений Империи с Россией был решен окончательно - мало нам было их сибирской экспедиции, так они еще уничтожили договор 1907 года о разделе Маньчжурии на сферы влияния, де-факто соблюдавшийся все эти годы, после чего поиск приемлемого компромисса с Россией стал крайне затруднителен.
  - В том, что касается экономики, Россия заинтересована в контроле над Маньчжурией, Кореей, Северным Китаем и Внутренней Монголией - это позволит ей, захватив промышленную базу, созданную Империей, многократно увеличить свой промышленный потенциал на Дальнем Востоке. Кроме того, на этих территориях расположены крупные запасы полезных ископаемых; они же являются продовольственной базой, способной обеспечить продуктами питания несколько миллионов человек - по европейским нормам, господа.
  - С точки зрения стратегии - простите меня за банальность, господа - но, с 1904 года ничего не изменилось, русским, во-первых, необходимо выстроить стратегически связную позицию на севере Тихого океана, для чего им теперь нужны не только Курилы, но и Карафуто; во-вторых, им нужна, как минимум, придерживающаяся дружественного нейтралитета Империя Восходящего Солнца, что обеспечит их флоту 'свободу рук' в центральном районе Тихого океана.
  - Что же касается позиции США, полагаю, об этом лучше сможет рассказать начальник разведки Флота - Енаи изящно 'отдал пас' ученику.
  - Позиция, занимаемая американцами, пряма и недвусмысленна - разведчик не счел нужным играть в иносказания, после докладов своих людей, контактировавших с подчиненными контр-адмирала Захариаса (в РеИ - заместитель начальника ВМР США, куратор японского направления. В.Т.) - в том, что касается экономики, она готова терпеть нас в качестве поставщика тканей, дешевых хлопчатобумажных и дорогих шелковых, вообще поставщика дешевых простых товаров - например, велосипедов. Нам будет позволено сохранить тяжелую промышленность в том масштабе, который будет необходим для обслуживания внутреннего рынка Метрополии - и не более того. Финансы Империи переходят под управление США - как и наиболее прибыльная часть предприятий тяжелой промышленности. Они настаивают на ликвидации дзайбацу, с переходом к экономической системе, выстроенной по американскому образцу.
  - Ни о каком предоставлении Империи сфер влияния в Азии речи нет и быть не может - все территории за пределами Метрополии переходят под контроль оккупационной администрации.
  - Янки готовы обсуждать сохранение власти Тэнно - и, в принципе, готовы назвать оккупацию не оккупацией, а вводом ВС США на предоставленные Японией базы на территории Метрополии. Они дали понять, что не подлежат обсуждению следующие условия - система власти в Империи радикально реформируется, с переходом к конституционной монархии, причем, новую конституцию напишут американцы; реальная власть переходит к крайним атлантистам - юридически это будет оформлено как система парламентской демократии при не имеющем реальной власти Тэнно; Армия и Флот ликвидируются - из остатков Армии формируются полицейские войска, чьей задачей будет недопущение коммунистического переворота, Флоту же, возможно, будет дозволено сформировать морскую полицию.
  Адмиралы с трудом сдерживали бешенство - им не просто навязывали категорически невыгодные условия, их даже не унижали - им, по методике, отработанной еще командором Перри, указывали 'место желтокожих макак в присутствии белого человека'.
  - Мицумаса-сама, что нам предлагают русские? - адмирал Тоеда пребывал в такой ярости, что просто наплевал на этикет.
  - Пока они молчат - ответил Енаи - мы можем начать с ними переговоры через посредничество почтенного Карла-сама (фон Хаусхофера), но, для этого нам должно сделать ему достойный подарок, освободив его ученика, разумеется, вместе с помощниками.
  - Пока что нам надо продумать варианты получения лучшей позиции на переговорах - почтенные господа, какие у Вас будут предложения по ослаблению позиции русской группировки сторонников победной войны с нами? - почтительно осведомился Енаи, краем глаза наблюдавший за Тоеда.
  
  
   Хлопоты майора Инукаи.
  Этот сентябрьский день 1944 года начинался так же, как все дни в течение последнего полугода - одни заботы сменялись другими, и этому не было конца, как приливам и отливам вод Великого океана, омывающего берега страны Ниппон. Майор привычно проклял русского пограничника, прострелившего ему ногу в стычке полугодичной давности - дело было не в ранении, полученном на службе Божественного Тэнно, а в том, что пуля, метко выпущенная этим сыном черепахи (очень нехорошее японское выражение В.Т.), сломала всю налаженную жизнь Инукаи Иеясу, которой он жил - и получал от этого истинное наслаждение. Потомственный самурай, пусть и из молодого рода - его предок, первым заслуживший право на два меча, сражаясь под знаменами Токугава Иеясу, в честь которого его и назвали, когда основатель сегуната Токугава еще не был сегуном - он с детства готовил себя к военной карьере, с полного одобрения отца и других родственников, служивших в Армии, хоть и не достигших высоких чинов. Старый однокашник отца, служивший в кадровом управлении Военного министерства, охотно поспособствовал сыну давнего товарища - и юный лейтенант Инукаи сразу после окончания училища в 1929 году попал в очень перспективное с точки зрения карьеры место. Это место называлось пышно, несмотря на скромное содержание, выражавшееся в одну дивизию с частями усиления - Квантунская армия. Тем не менее, честолюбивые офицеры, желавшие прославить свое имя под знаменами Тэнно и сделать карьеру, рвались туда, как тигр к тигрице. Ни для кого в Империи Восходящего Солнца - ну, читающего газеты или хотя бы интересующегося новостями - не было секретом, что Империя собирается добиться соблюдения своих прав на материке, заставив береговых обезьян и северных варваров убраться из Маньчжурии.
  Лейтенант попал на новое место службы как раз вовремя - он успел и освоиться, и зарекомендовать себя в глазах командования многообещающим молодым офицером, прирожденным войсковым разведчиком, дерзким и удачливым. Конечно, тогда у него не было опыта - но командование резонно рассудило, что если лейтенант останется в живых, то необходимый опыт будет им обретен естественным путем.
  И удача не оставила лейтенанта Инукаи - первый успех пришел к нему в первом же сражении 'маньчжурского инцидента', 21 сентября 1931 года, когда китайская батарея 75-мм пушек, сопровождаемая двумя эскадронами кавалерии, въехала прямиком в засаду, устроенную взводом конной разведки, которым командовал лейтенант Инукаи. Это был настоящий успех - далеко не все самураи могли представить командованию такой трофей, как три пушки. И командиры должным образом оценили этот успех, по окончанию кампании наградив молодого лейтенанта его первым орденом.
  Взвод лейтенанта достойно показал себя и под Чзиньчжоу, и под Харбином, хотя таких успехов больше у него не было - но все равно, добрых два десятка захваченных старших 'офицеров' 'маршала' Чжан сюэ-ляна, вместе с их имуществом, которое они тщетно пытались спасти от наступающей Императорской Армии, полтора десятка захваченных пулеметов, более двух тысяч перебитых 'береговых обезьян', недостойных называться солдатами, этот результат был достоин уважающего себя самурая.
  Лейтенант сумел привлечь внимание офицеров разведки стремительно развертывавшейся Квантунской армии, которые сочли, что таланты молодого офицера принесут больше всего пользы на северной границе Маньчжоу-го, а не в полковой разведке - после чего у Иеясу-сан началась совсем другая жизнь, мало напоминавшая жизнь обычного строевого офицера Империи.
  Не секрет, что на русско-маньчжурской границе и до того шла необъявленная, но от этого не становившаяся менее жестокой и беспощадной, война между большевиками и их проигравшими Гражданскую войну, но не смирившимися с поражением, противниками. Эмигранты - а среди них хватало и опытных офицеров, и потомственных воинов, в России называвшихся казаками - формировали свои отряды, переходили границу, убивали большевистских функционеров, чекистов, пограничников и обычных армейцев, захватывали добычу. Большевистское НКВД отвечало ударом на удар, иной раз засылая на китайскую территорию многочисленные партизанские отряды.
  С того времени, как Империя Ямато взяла Маньчжурию под свое благотворное покровительство, эта война приобрела новый размах. Теперь операции эмигрантов зачастую проводились в интересах разведки Квантунской армии, имея своей целью вывод из строя экономических и военных объектов, в изобилии строившихся большевиками на пока еще русском Дальнем Востоке. Был поставлен на широкую ногу сбор разведывательной информации. Те эмигранты, которые соглашались подчинить свои действия мудрому руководству офицеров Империи, получали современное вооружение и снаряжение, проходили дополнительную подготовку; зачастую их в приграничной зоне прикрывали подчиненные Иеясу-сан и его коллег.
  Профессиональный диверсант мог бы поморщиться, глядя на результаты деятельности эмигрантских отрядов и их японских покровителей - и он имел бы на это полное моральное право, поскольку за десять с лишним лет самым серьезным 'достижением' лучшей группы эмигрантов, известной как группа Рябовича-Кладиенко был выпуск хлора из нескольких баллонов в жилых кварталах Благовещенска (такой теракт был в РеИ - упомянутая в тексте группа действительно проделала это в 1936 году В.Т.); декларировавшая беспощадную борьбу с Советской Россией Всероссийская фашистская партия Родзаевского преуспела исключительно в доносительстве и зверствах на полицейской службе ее членов японцам - боевые 'успехи' сформированных из ее членов нескольких мелких отрядов, пышно названных диверсионными группами, сводились к убийствам активистов и поджогам колхозного имущества, поскольку ни одной мало-мальски серьезной диверсии на промышленных и транспортных объектах им осуществить не удалось. Объяснялось сие на редкость примитивно - в Императорской Армии просто не было сил специального назначения, сопоставимых с советскими осназовцами, германскими 'брандербуржцами' или британскими коммандос, так что полноценно подготовить диверсантов японцы не могли при всем желании, хотя войсковая разведка у них была хорошей; справедливости ради надо заметить, что подготовить спецназовцев из того, за редкими исключениями, сброда убийц, садистов, вымогателей и платных осведомителей, из числа русских эмигрантов, пошедших на японскую службу не смогли бы и И.Г. Старинов вместе с Д. Стирлингом - это были не те кадры (соответствует РеИ В.Т.). Иеясу Инукаи считал происходящее полноценной диверсионной войной потому, что он, как и его руководство, не знал разницы между войсковой разведкой и диверсионными операциями.
  За десять лет такой войны лейтенант стал капитаном, командиром отдельного кавалерийского эскадрона - очень непростого эскадрона, надо заметить - так, среди его подчиненных, тех, кто прослужил менее пяти лет на границе, можно было пересчитать по пальцам двух рук. Больше половины личного состава эскадрона составляли унтер-офицеры. Разумеется, у такого эскадрона и служба была соответствующей - немногим удавалось прослужить в этой скромной части пограничной охраны Маньчжоу-го больше трех лет, остальные же либо увольнялись по ранению, либо их души попадали в храм Ясукуни.
  Впрочем, у капитана Инукаи не было недостатка в опытных добровольцах, желавших поступить на освободившиеся вакансии - все, причастные к особой службе, знали о том, что служба в подобных частях насколько почетна, настолько и хорошо оплачиваема. Сомневающимся было достаточно посмотреть на молодого капитана, кавалера шести орденов (для Японии того времени это очень, очень много - орденами награждали невероятно скупо, причем, только по окончании войны или кампании В.Т.), разъезжающего на захваченном русском 'Форде' (имеется ввиду 'М-1'; для Японии того времени даже такая скромная машина - примерно как для США 'Кадиллак' В.Т.).
  Сам же майор, вспоминая то время, с трудом удерживался от того, чтобы расплыться в счастливой улыбке - это была не служба, а сбывшаяся мечта самурая, в которой было и смертельно опасное противоборство с достойным врагом, и славные победы, и достойные истинного самурая отступления в полном порядке, и заслуженные награды, полученные из рук вышестоящих офицеров, и богатая добыча, взятая 'на острие катаны'. Было и другое - майор вряд ли бы признался в этом самому себе, настолько это было дико и неприемлемо для офицера помешанной на субординации Императорской Армии - ему очень нравилось быть самостоятельным, что выражалось в том, что ему только ставили задачу, а пути ее осуществления он сплошь и рядом разрабатывал сам.
  Конечно, со второй половины 1943 года настали 'не очень хорошие' времена - строжайший приказ военного министра, основанный на Высочайшем Повелении 'не раздражать Советскую Россию', приходилось выполнять. На практике пришлось свернуть не только собственные рейды на русскую территорию, но и резко сократить акции эмигрантских групп. И это происходило тогда, когда русские пограничники и войсковые разведчики и не думали как-то сворачивать свою подрывную деятельность против интересов Империи!
  Редким исключением, когда его эскадрону давали 'свободу рук', были акции по прикрытию выхода на территорию Маньчжоу-го особо ценных агентов. Доблестно и смело провоевав в общей сложности двенадцать лет, он получил всего лишь четыре легких ранения - и это притом, что его смелость приводили в пример молодым офицерам - а здесь, во вполне рядовой для него операции, он ухитрился получить тяжелое ранение. Мало этого, хирурги сумели спасти ему ногу, но не смогли полностью сложить раздробленную пулей бедренную кость, из-за чего раненая нога стала на пять сантиметров короче - и поэтому ему отказали в возвращении в особые части, назначив начальником разведывательного отдела заштатной 91-й пехотной дивизии, чтобы в аду ее любили северные демоны!
  Когда старый товарищ по разведывательному отделу Квантунской армии, ныне служивший во 2-м управлении Генерального штаба, предложил ему это назначение, капитан Инукаи не пришел в безудержный восторг. Как выяснилось, он был излишне оптимистичен - начав знакомиться с реалиями нового места службы, ему захотелось проклясть изменившую ему удачу. Оказалось, что эта дивизия была сформирована из двух наскоро сколоченных пехотных бригад (соответствует РеИ - 91-я пд, считаясь дивизией, сформированной по штату 'В' военного времени, имела нетипичную для японской армии бригадную структуру; в ее состав вместо трех пехотных полков входили две пехотные бригады В.Т.), в задачу которых входила оборона двух кусков дерьма в самой заднице Тихого океана (соответствует РеИ - надо заметить, что в Императорской Армии времен ВМВ пехотные бригады и смешанные пехотные бригады были предназначены для обороны второстепенных участков фронта и формировались по 'остаточному' принципу В.Т.) - штаб у нее был соответствующим: все неудачники и неумехи, от которых мечтали избавиться командиры действительно первоклассных соединений, сопливые молокососы и ни на что не годные старики, пропившие последние мозги пьяницы и полные ничтожества - таковы были в большинстве своем офицеры штаба 91-й пехотной дивизии!
  Единственным, что заставило заслуженного офицера согласиться на это назначение, был намек старого товарища, что эта дыра является тем местом, где настоящий 'квантунец' сможет достойно послужить Империи - в противном случае не помогло бы и производство в майоры. Кстати, намек доброго товарища начал быстро сбываться - дело даже не в том, что командовал этим сборищем полугражданских недоносков уважаемый в Квантунской армии генерал Фусаки; на Шумшу был переброшен из Маньчжурии 11-й танковый полк, которым командовал еще один добрый приятель Инукаи, подполковник Икеда.
  Конечно, прибытие старого товарища было отмечено грандиозной пьянкой - и Инукаи, и Икеда были очень рады встрече друг с другом.
   Дело было не только в старом, добром знакомстве взаимно уважавших друг друга офицеров - и Инукаи, и Икеда принадлежали к числу тех офицеров Квантунской армии, которых даже их сослуживцы, не разделявшие их взглядов, между собой называли 'бешеными'. Это их взгляды выразил генерал Танака в своем 'Меморандуме' - да, они оба тогда были зелеными курсантами, даже не лейтенантами - но прочитав 'Меморандум Танака', они всей душой приняли написанное. Причина была проста - заслуженный генерал смог четко сформулировать именно то, к чему они тянулись, чего хотели, о чем до хрипа спорили в казармах после отбоя и в недорогих кафе во время редких увольнительных. Смысл был прост - Империя Восходящего Солнца должна властвовать над миром; поскольку одним ударом сделать это невозможно - страна Ямато бедна ресурсами - это надо сделать в ходе серии последовательных войн, когда ресурсы страны, захваченной в ходе одного победоносного похода, служат базой для последующих походов. Именно достижение господства Империи над миром - и сопутствующая месть всем, кто посмел унижать нацию Ниппон - и стала их целью, достижению которой они посвятили свою жизнь и смерть.
  Иного Пути они для себя не мыслили и не хотели - и не боялись смерти на этом Пути, поскольку приняли для себя принцип сорока семи самураев 'Достижение поставленной цели стоит смерти всех нас'. В свое время они долго спорили о том, имеют ли они моральное право рисковать жизнью всей нации Ямато ради достижения господства над миром - ведь настоящий самурай не имеет права на непочтительность к своим родителям, равно как и не имеет права на пренебрежение интересами своих детей, а риск жизнью всей нации Ниппон вполне можно было расценить именно так - но пришли к выводу, что имеют на это право, поскольку их целью является достижение господства над миром в интересах всей нации. Несколько упрощая, можно сказать, что они решили расширительно толковать принцип 'Как нет цветка краше сакуры, так нет человека лучше самурая' применительно к отношениям нации Ямато с остальным миром - простые японцы должны были стать самураями по отношению к гайдзинам, а вести их по этому Пути должны были самураи, во всей полноте приняв на себя права и обязанности офицеров по отношению к подчиненным; имелась в виду не просто служба под знаменами Тэнно, но вся жизнь нации Ниппон. В этом случае все становилось на свои места - офицер имеет полное право жертвовать жизнями даже всех своих подчиненных ради выполнения поставленной задачи.
  Европеец мог бы сказать, что 'бешеные' попытались - и не без успеха, на выбранном ими пути милитаризации японского общества, доведенной до абсолюта, они добились очень многого - реализовать идею генерала Людендорфа о превращении страны в военный лагерь, где гражданская власть целиком и полностью подчинена военным, вплоть до того, высшая власть в государстве принадлежит облеченному доверием армии генералитету. Разумеется, в Японии это делалось с поправкой на японскую специфику. Этот сторонний наблюдатель-европеец мог бы добавить, что так далеко по пути милитаризации страны не заходил никто, даже в Третьем Рейхе власть военных все-таки уравновешивалась гражданскими и партийными инстанциями.
  Он мог бы добавить, что даже в Японии, с принятой в японском обществе абсолютизацией самурайской доблести, никто и никогда не распространял принципы 'Буси-до' и 'Хага-курэ' на людей, не принадлежащих к сословию самураев, даже на мобилизованных воинов-асигару, не говоря уже о гражданских людях.
  'Бешеные' прекрасно знали это - но они были по-своему логичны, рассудив, что только нация, ставшая своего рода 'коллективным самураем' сможет покорить и удержать в подчинении многократно превосходящих ее численно гайдзинов. Ну а если она не сможет достичь поставленной цели, то все знают, как должно смывать позор поражения настоящему самураю.
  Майор Инукаи и подполковник Икеда были единомышленниками, целиком и полностью разделявшими эти взгляды - и их радость от встречи была и радостью людей, понявших, что они не одиноки. Придя в себя после бурного празднования встречи, офицеры отправились на прогулку, в ходе которой подполковник посвятил майора в суть поставленной перед ним задачи. Реакция Инукаи была вполне предсказуема - он задал всего один вопрос: 'Что именно я должен сделать?'
  Получив ответ на свой вопрос, майор со всем мыслимым рвением, прилагая к решению поставленной задачи все свои силы, недюжинный интеллект и огромный опыт, приступив к сбору максимально полной информации о русской группировке на Камчатке. Задача была не самой сложной, поскольку у русских был один транспортный узел, он же единственный относительно крупный населенный пункт на Камчатке - город и порт Петропавловск-Камчатский.
  Единомышленники майора во 2-м управлении Генштаба помогали ему всем, чем было возможно - так, в виде исключения, ему был предоставлен прямой доступ к информации, добываемой агентурными сетями центрального подчинения и переданы на связь некоторые ценные агенты. К сожалению, они не укомплектовать разведотдел штаба дивизии опытными офицерами Квантунской армии - если уговорить их нынешнее командование расстаться с ценными кадрами было возможно, хоть и с большими усилиями, то скрыть от недоброжелателей 'квантунцев' перевод профессионалов высокого класса в заштатный гарнизон было невозможно; естественно, у вышеупомянутых недоброжелателей мгновенно бы возник вопрос: 'А что 'квантунцы' готовят на Северных Курилах, если они целенаправленно переводят туда своих лучших людей?'
  Единственно, они смогли организовать перевод в 91-ю дивизию двоих опытных офицеров, специалистов войсковой разведки - одним из 'приятных сюрпризов', обнаруженных Инукаи по прибытии на новое место службы, стало отсутствие в составе дивизии полагавшегося ей по штату разведывательного полка (фактически, это был отдельный разведбат дивизионного подчинения В.Т.); более того, в пехотных бригадах вообще не предусматривалось наличие штатных разведывательных подразделений - а его предшественник не счел нужным поставить вопрос о формировании хотя бы разведроты. Когда майор подал командиру дивизии соответствующий рапорт, то генерал-лейтенант объяснил ему, что дивизии придется обходиться имеющимися частями, поскольку Военному Министерству не хватает ресурсов для первостепенных направлений - но разрешил ему сформировать нештатную разведывательную роту.
  Формирование этой роты стало для привыкшего за время службы в Квантунской армии к первосортному человеческому материалу майора (соответствует РеИ - до 1944 года в части и соединения Квантунской армии направляли только рекрутов 1-го разряда (годных к строевой службе без ограничений); правда, мне встречались упоминания о наличии в тыловых частях рекрутов 2-го разряда В.Т.) форменным унижением - согласно существующим правилам в бригады направляли рекрутов 2-го разряда (соответствует РеИ; изъясняясь проще, ограниченно годных к строевой службе В.Т.). В тыловых службах вообще обнаружились рекруты 3-го разряда (годные к нестроевой В.Т.). Сцепив зубы, майор отбирал лучшее из имевшегося, понимая, что других солдат взять неоткуда - а разведрота была необходима.
  Еще одной проблемой стали унтер-офицеры - нет, кадровые унтеры Императорской Армии были отлично подготовлены; и для них не составило бы труда за год-полтора подготовить из нормальных новобранцев полноценных войсковых разведчиков. Хлопоты заключались в том, что кадровых унтер-офицеров в дивизии почти не было - впрочем, майор сильно сомневался в том, что у него есть год для подготовки разведроты. Поэтому офицеры-'квантунцы' сбивались с ног, обучая и унтеров военного времени, и отобранных в разведроту рядовых пехотинцев и саперов.
  В том же, что касалось агентурной разведки и анализа добытых данных, Инукаи приходилось довольствоваться имевшимися кадрами - оные подчиненные делились на две категории: ничего не знавшие и не умевшие молокососы, у которых даже не было протекции, необходимой для того, чтобы попасть на сулящее карьерные перспективы место службы; и никому не нужные ничтожества. Хвала Аматерасу, что скрыть прибытие новых войск и техники в Петропавловск русские не могли при всем желании - единственным путем было море, точнее, маршрут через контролируемый Империей Первый Курильский пролив, следование которым было сопряжено с неизбежным досмотром воинами Империи, с последующей разгрузкой в порту Петропавловска, на виду у всего города, в котором имелось и консульство Японии, и немало агентов разведок страны Восходящего Солнца. В таких условиях не заметить что-то было невозможно.
  Размышления майора о вежливо говоря, 'достоинствах' его нынешних подчиненных, прервал стук в дверь.
  - Войдите! - разрешил майор.
  - Разрешите представить Вам, господин майор, докладную о нарушении порядка, совершенном группой переводчиков - вытянулся пожилой фельдфебель, выполнявший у Инукаи обязанности коменданта в разведывательном отделе.
  - Разрешаю - положите на стол - сухо ответил майор, которого мысленно перекосило от этого, уже ставшего привычным, известия.
  Группа переводчиков была, как выразился бы оказавшейся на его месте советский офицер, каждодневной 'головной болью'. Сам Инукаи неплохо владел русским языком в пределах потребностей войскового разведчика - он мог допросить пленного или местного жителя, прочитать несложный документ, но и только. Для нужд разведывательного отдела дивизии этого было категорически недостаточно - требовалось читать добываемые агентами документы, многие из которых были непростыми техническими текстами, надо было составлять письменные задания агентам, многие из которых также были посвящены техническим вопросам. Его нынешние подчиненные-японцы владели русским языком в пределах армейского разговорника, то есть намного хуже него самого. Так что переводчики были необходимы.
  На его запрос 2-е управление отреагировало незамедлительно, прислав группу переводчиков уже через две недели - майор сильно подозревал, что кадровики, будучи предупреждены о первоочередном исполнении его запросов, попросту немедленно подобрали тех, кто подходил по формальным признакам, не став вдумчиво изучать личные дела находящихся в распоряжении разведывательного управления эмигрантов и не проверив их с должной тщательностью. Назвать получившийся результат прискорбным можно было только будучи очень деликатным человеком. Если бы майора не останавливала перспектива остаться без переводчиков именно тогда, когда они были нужны, то он бы приказал находившимся в его непосредственном подчинении войсковым разведчикам из нештатной разведроты дивизии попросту содрать с этих гайдзинов кожу заживо. Отправлять их обратно было нельзя, поскольку их рассказы о выполняемой работе могли насторожить врагов 'квантунцев' - а затребовать новых, если эти были живы и здоровы, выполняя свою работу, значило привлечь нежелательное внимание.
  Кадры были, как выражаются русские 'один другого краше' - при всей своей ненависти к русским майор Инукаи не мог не признать точность этого определения.
  Первым стоило назвать Андрия Селедко - сын петлюровского 'полковника', он сумел еще в юности 'отличиться' во время Гражданской войны в России. Каких-либо воинских подвигов за ним не числилось - собственно, на поле боя он и не бывал - но, командуя комендантским 'взводом' в 'полку' своего малопочтенного родителя, Селедко-младший заслужил несомненную известность пытками и расстрелами, еврейскими погромами и безудержным мародерством. Известность эта была настолько серьезной, что юный Селедко ухитрился выделиться на общем фоне петлюровской 'армии' - по личному убеждению Инукаи, сформировавшемуся после знакомства с Селедко, эти отбросы были даже хуже 'воинства' Ван Цзи-вея - так что большевики очень хотели пообщаться с Селедко-младшим. Майор относился к этому желанию с некоторым пониманием - если перечень 'подвигов', числившихся в личном деле Селедко, соответствовал действительности, то кол с перекладиной был вполне адекватной наградой его переводчику.
  Поговорив с 'господином' Селедко, майор признался себе, что совершенно не понимает национальную политику большевиков. Если национальная политика русских царей была вполне понятна и логична - есть великороссы, малороссы и белорусы, и все они являются русскими, то есть господствующей нацией в многонациональном государстве, находящимся под их властью; то политика большевиков выглядела просто шизофренической - зачем надо дробить единый господствующий этнос, искусственно создавая новые нации из его частей? И зачем надо объявлять простонародный диалект русского языка, существующий в Малороссии, отдельным языком?
  Майор прекрасно понимал, что в благословенной Империи Ямато есть разные диалекты единого японского литературного языка, в том числе и простонародные. Но если бы кто-то посмел заикнуться о том, например, что простонародный диалект крестьян острова Сикоку является отдельным языком, не говоря уже о том, что жители Сикоку являются отдельным от нации Ямато народом, то заслуженным наказанием для такого смутьяна стала бы китайская 'крысиная клетка' (традиционная китайская казнь, очень мучительная В.Т.).
  Дальнейшая судьба Андрия Селедко не представляла особого интереса - сбежав из Малороссии от наступающих большевиков, семейство Селедко, вместе с награбленным добром закономерно оказалось в Польше. Хозяйственные поляки разумно решили, что семейство, принадлежащее к низшей, по отношению к самим полякам, нации - именно так Инукаи понял незнакомое ему ранее слово 'быдло' - не имеет права на имущество, могущее пригодиться самим полякам. По мнению Инукаи, это было правильно. Селедко-старший, видимо, был иного мнения, скоропостижно скончавшись от огорчения. Андрий Селедко, как понял майор из его туманных объяснений, вместо того, чтобы выполнять долг старшего сына перед матерью и младшими братьями и сестрами, попросту бросил свою семью, сбежав - сам переводчик сказал, что он 'завербовался матросом на корабль, чтобы посылать родным деньги', но не смог ответить на простой вопрос, когда он получил последнее известие от родных, равно и как внятно рассказать, сколько и когда денег он им отправил. Так Селедко прошатался по миру до 1938 года, когда в Шанхае, угодив за пьяную поножовщину в портовом кабаке в 'нежные объятия' японского патруля, начал объяснять, что он 'украинец' - о такой нации не слышали даже следователи Кэмпейтай, к которым он, в конце концов, попал, не говоря уже об обычных унтер-офицерах. Следователи послали запрос в военную разведку, резонно рассудив, что этот представитель неведомой им доселе народности, проживающей в Советской России, и клянущейся в вечной ненависти к 'проклятым большевикам' в промежутках между размазыванием кровавых соплей по битой унтерами морде, может пригодиться разведчикам. Разведка взяла Селедко - пользы от него, как быстро выяснилось, было немного, но свое невеликое жалованье он отрабатывал, вначале составляя листовки 'на ридной мове', которые одно время подбрасывали в те населенные пункты, где были переселенцы из Малороссии (как указывалось в личном деле, составленном с истинно японской добросовестностью, ни малейшего эффекта от призывов Селедко совершать акты саботажа и поднимать восстания против большевиков не отмечено), а потом, освоив японский язык, начал переводить допросы русских эмигрантов, подозреваемых в симпатиях к СССР.
  Вторым был Петр Бородинский - автор бездарных ура-большевистских стишков, исправно публиковавшихся дальневосточными газетами русских, за что сочинитель получал приличные деньги, возомнил себя оппозиционером. Возможно, все бы обошлось, если бы он оставался таковым в пределах собственной кухни - у горе-поэта хватило ума орать о своих антисталинских взглядах в пьяной компании таких же, как он сам, приближенных к большевистскому столу сочинителей. Финал мог быть вполне закономерным - но Бородинского спасли случай, география и развитый инстинкт самосохранения. Выразилось это в том, что проживавший в Петропавловске-Камчатском сочинитель, встретив на улице соседа, сообщившего ему, что к нему приехали чекисты, не теряя ни минуты, кинулся к причалу, возле которого стояли японские рыболовные суда. Сообщив капитану одного из траулеров о своей великой любви к Японии, знании множества большевистских секретов и преследовании кровожадными чекистами - именно в таком порядке - Бородинский попросил вывезти его на территорию Империи, клянясь посвятить всю свою жизнь борьбе с большевизмом.
  Капитан траулера, бывший еще и лейтенантом запаса Императорского Флота, естественно, не слишком поверил рассказу перепуганного насмерть штафирки - было весьма сомнительно и само наличие в Петропавловске-Камчатском каких-либо великих тайн, и знание их Бородинским. Но дело происходило в сентябре 1938 года - и, посоветовавшись с присутствовавшим среди японских рыбаков флотским разведчиком, наслышанным об оглушительном успехе армейских конкурентов (имеется в виду переход к японцам начальника краевого управления НКВД Дальневосточного края Люшкова летом 1938 года В.Т.), было решено все же вывезти Бородинского. Для себя Инукаи признавал правоту моряка - действительно, прихлебатель большевистских руководителей мог слышать что-то интересное для японских разведчиков.
  К разочарованию флотских разведчиков, все, известное Бородинскому, было им давным-давно известно - его же заверения в вечной преданности Империи и вовсе никого не заинтересовали. Его действительно доскональное знание Петропавловска ничуть не подвигло моряков взять его на службу - офицеры Императорского Флота не без веских на то оснований полагали, что при необходимости они утопят все русские корыта, базирующиеся на Петропавловск, без малейших сложностей. После выяснения реального потенциала Бородинского попросту выставили за ворота.
  А вот армейской разведке Бородинский пригодился в качестве эксперта по советской гуманитарной интеллигенции - экспертом он был средней паршивости, но в этом, решительно непонятном самураям явлении, следовало разобраться. Сам Инукаи, читая обзорные материалы по этой самой интеллигенции, понял одно - он совершенно ничего не понимает. В Японии имелись инженеры, ученые, конструкторы - это были представители необходимых Империи профессий, требовавших отличного образования и высокого интеллекта, безусловно, заслуживавшие уважения самураев, поскольку на этих людях держалась промышленность Империи и оснащение технических видов войск; были преподаватели - от учителей деревенских школ до профессуры столичных университетов; тут тоже все было очевидно - учителя, несомненно, заслуживали почтительного отношения; наличествовали врачи - с ними тоже все было понятно. Как человек широких взглядов, майор не просто готов был терпеть, но и признавал полезность разнообразных борзописцев, относя к ним журналистов, кинорежиссеров и киноактеров - конечно, они не имели права на такое уважение, как актеры театра Кабуки, свято хранящие традиции страны Ямато - но, при соблюдении тех условий, что они занимались прославлением подвигов воинов Империи и знали свое место, они могли рассчитывать на некоторую благожелательность по отношению к себе.
  Но объединять вместе почтенных людей и сомнительную шушеру - на том основании, что они получают плату не за физический труд?! Позволить каким-то борзописцам, должным исправно освещать политику своего государства в прессе иметь мнение, отличное от мнения воинов, перед которыми эти обязаны покорно склонять головы, если, конечно, они не хотят их лишиться?! Это просто не укладывалось в голове майора Инукаи - такое просто не имело права на существование в государстве, заслуживающем такого определения, по мнению офицера Империи Восходящего Солнца.
  Выслушав Бородинского, майор пришел к некоторым выводам - во-первых, если бы этот субъект, по недосмотру светлой богини Аматерасу, родился бы японцем, то его, за выражение неприкрытой ненависти и презрения к своему государству и народу, давно бы забили насмерть полицейские, как кореец - собаку, согласно 'Закону об опасных мыслях'; во-вторых, господин Сталин, судя по тому, что подобным организмам начали указывать их место - хотя, по мнению Инукаи, делали это, проявляя непозволительный либерализм и вопиющую мягкотелость - заслуживал уважения, как руководитель страны, пресекающий деятельность подрывных элементов; в-третьих, Бородинский явно не понимал своего места, будучи предателем на жаловании, пока еще приносящим некоторую пользу воинам Империи, и, только поэтому остававшийся в живых - но майор твердо решил немного вразумить непонятливого.
  Третьим был уникальный даже для повидавшего многое майора тип - Мойша Гарцберг. До сей поры Инукаи не мог похвастаться глубокими познаниями по части еврейского народа - его знакомство с представителями такового ограничивалось длительным противостоянием с начальником одной из русских пограничных застав Гринбергом, в засадах, устроенных которым погиб добрый десяток сформированных эмигрантами небольших отрядов и одна группа, состоявшая из подчиненных самого Инукаи, не говоря уже о простых контрабандистах; и контрразведчиком Кацнельсоном, которого Инукаи, после долгой охоты, удалось все-таки подловить на таежной дороге - к чести большевика, отстреливался он до последней возможности, как и его спутники, а оставшись один, раненый - подорвал себя гранатой. Инукаи умел ценить воинскую доблесть врага, поэтому приказал своим подчиненным похоронить убитых и поставить табличку с именами убитых чекистов и отметкой, что они погибли смертью храбрых (нечто подобное имело место в РеИ - во время войны в Китае подбитый китайский бомбардировщик сел на контролируемой японцами территории; экипаж отстреливался до последнего; последний из летчиков застрелился - японцы похоронили своих врагов с воинскими почестями и поставили памятник с надписью 'Доблестным китайским воздушным воинам' В.Т.).
  Исходя из этого опыта, майор и судил о евреях - нет, он был образованным человеком, и знал, что это народ с ярко выраженной коммерческой 'жилкой', хорошо умеющий зарабатывать деньги - но это была чистая теория, поскольку такие евреи на его жизненном пути не встречались, а разведчик Инукаи предпочитал исходить из практического опыта.
  Прочитав личное дело Гарцберга, майор сначала не вполне поверил написанному - такой тип просто физически не мог выжить, его давно должны были прикончить. Побеседовав же с Мойшей - в ходе беседы Инукаи приходилось постоянно напоминать себе максиму полковника Николаи 'Отбросов нет - есть кадры!' и преодолевать желание вызвать денщика, чтобы приказать ему приготовить ванну, поскольку от Гарцберга исходило ощущение абсолютной моральной нечистоплотности - майор поверил написанному.
  Гарцберг родился во Владивостоке, в благополучной, обеспеченной, еврейской семье, закончил гимназию, писал стихи - особого успеха его стихи не имели; из-за происков антисемитов, как он с пеной у рта уверял майора. Инукаи этому не особенно поверил, поскольку семья Гарцбергов вполне процветала на ниве коммерции - по разумению майора, злобным антисемитам следовало бы притеснять главу семейства, чье дело приносило приличные доходы, а не одного из его отпрысков, чьи возможные гонорары составляли гроши, по сравнению с прибылями главы семейства. Судя по всему, стихи Мойши попросту ничем особенным не выделялись - может быть, они и не были безнадежно плохи, но 'искра гения' у Гарцберга-младшего отсутствовала начисто.
  Будь Гарцберг адекватным человеком, он бы сделал своей профессией какое-то другое ремесло, балуясь написанием стихов на досуге, решил разведчик - Инукаи сам в молодости баловался пейзажной лирикой, пытаясь подражать Ли Бо, точнее, пытаясь воплощать образы, созданные великим китайским поэтом в классических танка; но, в отличие от Гарцберга, он понимал, насколько скромны его поэтические опыты. Но не таков был Гарцберг - сначала он решил, что он и в самом деле является великим поэтом; когда же окружающие отказались это признавать, начал мстить всем подряд, не стесняясь в средствах - а поскольку Мойша был неглуп, имел приличное среднее образование, не был лишен таланта лицедея, и, последнее по счету, но не важности, был напрочь лишен хоть каких-то моральных принципов, то результат впечатлил даже Инукаи, насмотревшегося на осведомителей всех мастей.
  Все началось во время прошлой Великой войны - благодаря взятке, данной отцом, Мойша был освобожден от службы в армии, и пристроен на теплое местечко, на котором можно было набивать себе карман, занимаясь снабжением армии. Гарцберг освоился на новом месте - и с глубокой печалью обнаружил, что ему достаются лишь крошки от жирного пирога, поскольку самые выгодные места заняты более влиятельными людьми, или их отпрысками. Но Мойша не растерялся - для начала он втерся в доверие, убедительно изображая 'скромного еврея, готового довольствоваться копеечкой, которую уделят ему великороссы - и, разумеется, готов тащить на себе всю работу'. Войдя, таким образом, в курс дел, приносящих весомые прибыли, Гарцберг нашел продажного офицера русской жандармерии, тогдашнего Кэмпейтай еще Российской Империи - и договорился с ним. Используя собранные Мойшей компрометирующие материалы, этот продажный офицер попросту начал шантажировать тех, кто имел глупость поверить словам Гарцберга - и вынудил их уступить 'кусок' преступного бизнеса.
  По мнению майора, всю компанию, что Гарцберга, что его подельника, что тех, кого он обманул, следовало не торопясь, по сантиметру, опускать в кипящее масло - ибо любое воровство преступно и позорно, но воровство у воинов своей Империи, проливающих кровь в смертельной схватке с превосходящим врагом, есть тягчайшее преступление, позорящее семьи всех причастных на вечные времена, заслуживающее самой мучительной и позорной казни.
  Всерьез Гарцберг развернулся во время оккупации Владивостока американскими войсками и воинами Империи Ямато. Тогда в городе расцвела контрабанда, дополняемая скупкой разнообразного сырья, производимого на русских территориях, за гроши, в сочетании с продажей промышленных товаров по высоким ценам. Официально Мойша был одним из таких маклеров - неофициально же он наводил бандитскую шайку на своих коллег. Прикрытием же его 'бизнеса' был его прежний подельник, служивший в белой контрразведке, и сотрудничавший и с военной разведкой Империи, и с американцами. По мнению Инукаи, это как-то объясняло то, что Гарцберг остался в живых - его коллеги по сомнительному бизнесу наверняка не были, как выражаются русские 'мальчиками из церковного хора', так что Мойша просто обязан был достаточно быстро получить в темном переулке пулю в лоб или нож в печень. Спасти его, помимо сказочного везения и высочайшего мастерства в непростом мастерстве осведомителя спецслужб и бандитов, могло еще и то, что его подельник располагал нешуточными возможностями отомстить за потерю источника дохода. Видимо, Мойша наводил бандитов с большим разбором, никогда не трогая людей по-настоящему опасных - иначе бы его не спасло бы ничто.
  Но, золотая пора Мойши подошла к логическому концу, когда красные начали наступление на Владивосток. Инстинкт самосохранения у Гарцберга был безупречен - это не вызывало у майора ни малейших сомнений - поэтому он не стал дожидаться встречи с красными, а, собрав обретенные ценности, покинул, как он выразился 'быдловатую, антисемитскую Россию, не умеющую ценить истинно интеллигентных людей'. У слушавшего это майора Инукаи крепло желание свернуть Мойше шею - он вовсе не был русофилом, но уважать достойных врагов умел: слушая Гарцберга, он вспоминал тех русских, с которыми он сходился в смертельных схватках на границе, его, Инукаи, врагов, достойно сражавшихся и умиравших как подобает воинам, забиравших жизни его подчиненных и отдававших свои; эти достойные воины пали, а Гарцберг продолжал пачкать своим существованием этот мир.
  Поскольку Мойша был предусмотрителен, он не стал уезжать в Китай - как он сказал 'у меня столько врагов и завистников, а ведь я всего лишь боролся за правду, раскрывая правоохранительным органам преступления этих недостойных людей'. Вот в это Инукаи охотно поверил - список тех, кто хотел отомстить Гарцбергу, наверняка был труднообозрим; впрочем, попытка предателя представить свою мерзость подвигом тоже не представляла собой ничего оригинального - так поступал едва ли не каждый мерзавец, пытавшийся оправдать себя. Гарцберг приехал в Японию - и, используя имевшиеся у него связи, обосновался в Нагасаки, открыв в порту 'дом встреч'. Мысленно майор кивнул - все было логично: и Мойша вряд ли был способен на большее, чем стать хозяином портового борделя, и его коллеги по военной разведке поступили рационально, поскольку от Гарцберга вполне могла быть польза в дальнейшем, а 'веселые дома' во все времена были источником интересных сведений.
  Так Мойша и просуществовал до начала 1942 года - с объявлением Империей войны США, Великобритании и Голландии, его бордель потерял клиентуру, одновременно перестав быть источником информации. Переводчики с русского языка были нужны Императорской Армии - конечно, никто не стал бы оказывать Мойше честь, призывая его в ряды воинов Тэнно; он стал вольнонаемным служащим, не более того. Вот Гарцберг и попал сначала в разведывательный отдел одной из дивизий Квантунской армии, а потом, когда надоел своему начальству, уставшему отдавать унтер-офицерам приказы 'вразумить гайдзина - но не до смерти', был откомандирован в распоряжение 2-го управления.
  Четвертым был Фредди Роммштейн - этот был из литовских евреев, попавших в Маньчжоу-го благодаря консулу Империи в этой прибалтийской дыре, выполнявшему приказ руководства о привлечении евреев в Маньчжоу-го; целью этой затеи было создание противовеса китайским коммерсантам и в перспективе, формирование еврейского лобби, отстаивающего интересы Империи в США. Прочитав личное дело Фредди и, в особенности, побеседовав с этим субъектом, майор всерьез задался вопросом - это что, настолько разные евреи оказываются подданными большевиков и Империи, что впору говорить о двух диаметрально противоположных стратах одного народа, или это ему лично так 'повезло'?
  Типусом 'господин' Роммштейн и в самом деле был примечательным: во-первых, он имел наглость считать евреев богоизбранным народом, на что, по искреннему убеждению Инукаи, имела право лишь нация Ямато; во-вторых, он был зоологическим русофобом, начисто отказывающим русским в наличии положительных качеств, что, по мнению майора, хорошо помнившего максиму 'Считай любого врага равным себе, пока не победил его', было редкой глупостью. Естественно, попытки реализовать в коммерческой практике Маньчжоу-го идеи богоизбранности еврейского народа, с его бесспорным господством над всеми не евреями, ничем хорошим для семейства Роммштейнов не закончились - так что скромная должность переводчика при штабе одного из полков Императорской Армии, которую удалось получить Фредди, стала для его семьи, в буквальном смысле, спасением от голодной смерти; надо заметить, о своих близких он действительно заботился. К достоинствам Фредди относились некоторая техническая грамотность и хорошее знание русского языка - и если второе вовсе не было редкостью в Маньчжурии, то с первым было намного сложнее, так что Роммштейн довольно быстро стал из обычного переводчика переводчиком, принятым на службу в военную разведку Империи, что означало заметную прибавку в жаловании и возможные карьерные перспективы.
  Свою карьеру Фредди испакостил своим собственным языком - не желая понимать, с кем имеет дело, он, выпив с коллегами, начал рассуждать о неоспоримом превосходстве аидов над гоями просто по праву крови. Естественно, наутро на столе у начальника Фредди лежали ровно три доноса, по числу собутыльников Роммштейна. Тогдашний начальник Фредди считался среди коллег большим либералом, поэтому Роммштейн отделался тем, что его полчаса мордовали два фельдфебеля - но не забили насмерть, и даже не искалечили.
  Отлежавшись, Фредди продолжил свою работу - но, трудился он без прежнего усердия, за что и был отправлен в распоряжение 2-го управления, как не самый ценный кадр.
  Познакомившись с группой переводчиков, майор прекрасно понял, что хлопот с ними он получит, как выражаются русские, 'выше крыши'. Но действительность превзошла худшие ожидания - для начала, Селедко и Бородинский, найдя общий язык в том, что 'проклятые жиды и устроили эту большевистскую революцию - и вообще, большевик и жид являются одним и тем же', начали развлекаться избиением Гарцберга и Роммштейна. Удивить Инукаи мордобоем среди его подчиненных было трудно - да и вообще, он воспринимал драки как нормальное явление; но не тогда, когда это влияло на службу. Тут же было именно это - избитые до синевы Роммштейн и Гарцберг отлеживались в лазарете с сотрясением мозга; естественно, работать они не могли. Майор приказал унтерам объяснить Селедко и Бородинскому их заблуждение - те бодро приступили к делу, воспитывая провинившихся по стандартной методике: сначала провинившихся били до полусмерти, причем любые крики лишь добавляли побоев - потом от них требовали объяснить суть их провинности, причем, если они не могли удовлетворительно этого сделать, то избиение возобновлялось. Для обычных солдат Императорской Армии этого воспитательного метода вполне хватало - непонятливых забивали насмерть, остальные приводились к общему стандарту.
   Здесь проблемой стало то, что забивать переводчиков насмерть было нельзя - а обычная процедура к ним оказалась неприменима, поскольку по выражению фельдфебеля-коменданта 'они верещали, как китаянки, ставшие добычей воинов Ямато'. Пришлось ограничиться символическим, по меркам Императорской Армии, наказанием.
  Майор приказал лишить их саке - с учетом любви этой компании к горячительным напиткам, это должно было послужить серьезным наказанием. Через неделю один из солдат комендантского взвода доложил командиру отделения, что из помещения, занимаемого переводчиками, несет какой-то невообразимой вонью. Обыск, устроенный по горячим следам, позволил обнаружить брагу из водорослей, самодельный перегонный аппарат и канистру еще горячего самогона. После недолгого допроса, проведенного комендантом, выяснилось, что аппарат соорудил Селедко, при активной помощи Бородинского. Стандартное наказание, применяемое в таких случаях - избиение всего подразделения, Инукаи счел нецелесообразным, поскольку было ясно, что оно не окажет нужного действия. Вместо этого он приказал споить им весь выгнанный самогон, в надежде на то, что они сдохнут от этого зелья - по мнению майора, воняло это многократно хуже гаолянового самогона, которым иногда пробавлялись его подчиненные в Маньчжурии, так что шансы на благополучный для Инукаи исход были неплохи. К сожалению, вся эта шайка выжила, хотя на протяжении двух следующих суток переводчики имели неописуемый человеческим языком цвет физиономий.
  Следующим воспитательным приемом, использованным разведчиком, было лишение переводчиков права на посещение солдатского борделя. Результат был предсказуем - Селедко и Бородинский использовали вместо женщин Гарцберга и Роммштейна. Майор с интересом энтомолога, изучающего ранее неизвестный вид насекомых, дожидался развития событий - по его мнению, если у Мойши и Фредди сохранилась хоть крупица мужского достоинства, они должны были прикончить Андрия с Петром; при таком развитии событий Инукаи имел полное право повесить убийц, что решало его проблему. К его сожалению, Фредди и Мойша не оправдали его надежд, покорно выполняя прихоти Селедко и Бородинского.
  Вздохнув, майор взял докладную - из нее следовало, что после отбоя из помещения переводчиков доносился вой, нарушающий положенную по уставу тишину. Ничего не поняв, Инукаи вызвал коменданта - тот тоже ничего не смог толком объяснить, доложив лишь, что этот вой был чем-то средним между волчьим воем, слышанным фельдфебелем в Маньчжурии, и человеческими звуками. Майор, пожав плечами, решил задержаться после отбоя и послушать лично - в оборотней он не верил, а людей не боялся.
  Вечером, прогуливаясь вместе с комендантом и двумя унтер-офицерами возле помещения, отведенного переводчикам, примерно через полчаса после отбоя, он услышал заунывный вой, складывающийся в искаженные слова на русском языке 'Ще не вмерла Украина, поки мы живы..'. К человеческим песням, действительно, это не имело ни малейшего отношения - Инукаи доводилось слушать русские песни, и хотя они ему не очень понравились, сравнивать их с этим завыванием было просто некорректно. Завывание поддержали караульные собаки - они начали подвывать 'певцу'.
  Сомнений в том, кто это 'исполняет' не было - поэтому майор действовал, не утруждая себя особыми раздумьями: комендант, перехвативший его взгляд, пинком открыл дверь, после чего его взгляду открылось зрелище, весьма его порадовавшее - в комнате валялись принадлежности курильщиков опия и пахло сгоревшим наркотиком. Собственно, этого было достаточно, чтобы избавиться от надоевшей ему компании - по существовавшим в имперской разведке правилам, наркоманы подлежали ликвидации, даже если речь шла о таких ничтожествах. Такие же порядки были и в Императорской Армии - солдат, уличенный в употреблении наркотиков, подлежал позорной смерти - поэтому всю компанию можно было совершенно официально повесить.
  Выли Селедко с Бородинским - Гарцберг с Роммштейном валялись в углу, избитые до полусмерти, но это ничего не меняло, поскольку их можно было повесить за недонесение.
  Опьяненные наркотиком Селедко с Бородинским не сразу осознали то, что к ним пожаловали 'гости' - а, поскольку наркотик снимает 'тормоза', выдали искреннюю реакцию на визит Инукаи с подчиненными.
  - Посмотри, Андрий, к нам приперлись желто..пые обезьяны - сообщил Бородинский.
  - Не просто обезьяны, а главная макака, Петро - поправил приятеля Селедко.
  От немедленной расправы их спас Инукаи - ему было нужно сделать все официально, так чтобы никто не смог высказать обоснованных сомнений в причинах ликвидации переводчиков. В принципе, оскорбление даже рядового солдата Императорской Армии было достаточным основанием для убийства гайдзина на месте - оскорбление же офицера, как правило, приводило к намного более серьезным последствиям, чем смерть на месте.
  - Допросить с пристрастием - и не дать им умереть до того, как они дадут полную информацию о том, кто был их пособником в подрыве боеготовности Императорской Армии - бесстрастно приказал майор - да, до виселицы они должны дойти самостоятельно.
  - Есть, господин майор! - вытянулся фельдфебель.
  Естественно, допрашивать компанию, находящуюся в таком состоянии, было бессмысленно, поэтому Селедко и Бородинскому дали прийти в себя в одиночных камерах, а Гарцберга с Роммштейном подлечили армейские врачи. После чего господа переводчики смогли в полной мере ощутить все 'прелести' жесткого допроса - их вдумчиво пытали, превращая в 'китайский фонарик' (жуткая пытка - не хочу вдаваться в подробности В.Т.), несмотря на то, что они 'кололись', только попав в допросный блок.
  Через несколько часов все стало ясно - опием их снабдил один из рыбаков, матрос-кореец с траулера, знакомый Гарцберга еще со времен Нагасаки. Попросту говоря, Гарцберг, не выдержав постоянных избиений, попытался договориться с Селедко и Бородинским, заключив с ними соглашение, заключавшееся в том, что он снабжает их опием, оплачивая его из своих 'сбережений', а они его не бьют. На что он рассчитывал, снабжая их опием, было непонятно - сдать их майору он не мог, поскольку за подобные фокусы он подлежал ответственности наряду с ними; рассчитывать на то, что эта парочка будет соблюдать соглашение, даже будучи в трезвом уме, мог только очень наивный человек - находясь под действием наркотика, они становились абсолютно неуправляемыми.
  - Хотя, возможно, он рассчитывал просто на небольшую паузу между побоями - подумал майор - здесь и сейчас. Это реально для такого червя в человеческом обличье, не имеющего ни сил, чтобы жить, ни мужества, чтобы умереть.
  Показания переводчиков были подтверждены арестованным через несколько дней корейцем - его взяли после возвращения траулера на Шумшу. Тогда же стал ясен и замысел Гарцберга - оказывается, он заказал не только опиум, но и китайский яд, который можно было подмешать к наркотику. Узнав это, майор хмыкнул - это могло пройти только в том случае, если бы врачи не стали делать вскрытие Селедко и Бородинского, что было абсолютно нереально: что-что, а бдительность в армейской разведке всегда была на высоте, и странная смерть даже одного переводчика была бы тщательно расследована, не говоря уже об одновременной кончине двоих. Только такой дилетант, как Гарцберг, мог рассчитывать на то, что профессиональный разведчик, которым был Инукаи, не будет внимательно отслеживать все происходящее в сфере его интересов.
  - Впрочем, Гарцберг, привыкший все на свете измерять в деньгах, мог решить, что раз переводчики не представляют для меня материального интереса, то и особого внимания на их смерть я не обращу - подумал разведчик - или Селедко с Бородинским затерроризировали его до того, что он просто не мог думать ни о чем, кроме того, как от них избавиться. В любом случае, это только к лучшему.
  Дальше события развивались предсказуемо - трибунал рассмотрел собранные доказательства, выслушал воющих от ужаса подсудимых, умолявших о пощаде, и приговорил их к смерти через повешение. Перед тем, как утвердить приговор, председательствовавший в трибунале генерал-лейтенант Фусаки любезно спросил у майора, нет ли у него каких-либо особых пожеланий - не терпевший хамства майор, ненадолго задумавшись, высказал предложение повесить переводчиков на телефонном кабеле (это самый мучительный вариант повешения В.Т.); разумеется, командир дивизии охотно пошел навстречу начальнику разведки - такая малость не заслуживала даже обсуждения.
  Послесловие 1.
  Майор Инукаи и подполковник Икеда.
  - Прости, но зачем тебе все это было нужно? - спросил Икеда.
  - Неужели нельзя было прикончить этих гайдзинов без трибунала?
  - Конечно, можно - кивнул Инукаи - но в этом случае мне было бы намного труднее сделать последующие шаги. Мне необходимы люди, способные квалифицированно вести агентурную разведку и, при необходимости, совершать диверсии - а моим нынешним подчиненным очень далеко до настоящего мастерства. У меня и присланных в мое распоряжение двоих офицеров-разведчиков даже нет унтер-офицеров нужной квалификации, чтобы должным образом обучить разведывательную роту - приходится сначала лично обучать унтер-офицеров, чтобы они могли хоть как-то учить остальных; в результате, вся рота, по своим действительным возможностям, едва равна взводу из моего бывшего эскадрона.
  - Что ты задумал? - спросил Икеда, которому стало ясно, что у расправы старого друга над переводчиками есть и тайная сторона.
  - По понятным причинам мы не можем перевести сюда высококвалифицированных специалистов-японцев - пожал плечами Инукаи - но есть ведь и другие специалисты, перевод которых не привлечет такого внимания - а их квалификация, равно как и их ненависть к большевикам, не вызывают у моих друзей ни малейших сомнений.
  - Кого ты имеешь в виду? - уточнил подполковник.
  - Наши офицеры в Германии смогли договориться с группой русских эмигрантов, прошедших диверсионно-разведывательную подготовку наивысшего уровня в замке Фриденталь - это люди Отто Скорцени - объяснил майор.
  - Скорцени являлся доверенным человеком Гитлера, руководителем диверсионных подразделений СС (в АИ МВ не было освобождения Муссолини, так что всемирной славы 'Человек со шрамом' тут не приобрел, оставшись известным только профессионалам В.Т.).
  - Не пойми меня превратно - я никоим образом не сомневаюсь в твоем профессионализме - но эти люди нам настолько нужны? - спросил подполковник.
  - Сегодня вечером навести меня - и сможешь прочитать досье на их командира, переданное нашим друзьям в Германии - ответил Инукаи - тогда, возможно, ты согласишься со мной.
  Вечером Икеда приехал к Инукаи в разведотдел - визит командира танкового полка, старого друга начальника разведки, был делом обыденным; а зрелище его денщика, несущего в кабинет Инукаи корзину, из которой торчали горлышки бутылок сакэ, снимал любые сомнения в безобидности визита (у японцев - и тогда, и сейчас - напиться 'в хлам' в кругу друзей/добрых знакомых/коллег считается очень правильным поступком, достойным настоящего мужчины В.Т.).
  Если бы в кабинете Инукаи в этот момент каким-то чудом оказался посторонний наблюдатель, то у него были бы все основания удивиться до глубины души - вместо того, чтобы пировать за богато накрытым столом, офицеры вдумчиво изучали документы, обмениваясь короткими репликами.
  Икеда внимательно читал досье, в котором было написано следующее:
  'Барон Адриан фон Фёлькерзам, гауптштурмфюрер СС.
  Выходец из аристократического лифляндского рода, члены которого входили в истэблишмент Российской Империи. Многие его родственники погибли в ходе гражданской войны в России. Самого же барона еще ребенком вывезли из Петербурга в Ригу, где он и провел детство и юность. После окончания гимназии в 1933 году барон изучал экономику и политические науки в Германии - тогда же он примкнул к нацистской партии, вступив в штурмовой отряд.
  Затем он натурализовался в Германии, воспользовавшись правом этнического немца. Отслужил срочную службу в пехоте.
  При неясных обстоятельствах барон связал свою судьбу с СС - хотя, по праву рождения и семейным связям ему была открыта дорога в аристократические общества правого толка, до 'Гроссдойчланд' включительно.
  По непроверенным данным, барон фон Фёлькерзам в конце 30-х годов служил в разведке СД экспертом по экономическим и политическим вопросам - хотя он и не прошел полностью университетский курс.
  В 1940 году Адриан фон Фёлькерзам вступает добровольцем в разведывательно-диверсионный полк Абвера 'Бранденбург-800'. Предположительно, уже тогда руководство СС приняло решение о развертывании частей специального назначения СС - но, поскольку единственной службой в Германии, готовившей диверсантов, был Абвер, то эсэсовцев посылали обучаться в 'Бранденбург-800'.
  Барон отлично проявил себя в качестве диверсанта - настолько, что к июню 1941 года он был произведен в лейтенанты и назначен командиром 'Балтийской роты', сформированной из фольксдойче, белоэмигрантов и литовцев; это подразделение успешно действовало против русских войск в Прибалтике летом 1941 года (все вышеперечисленное соответствует РеИ В.Т.).
  Летом 1942 года фон Фёлькерзам действовал на юге России - в частности, он руководил подразделением 'Бранденбурга', осуществившим т.н. 'Майкопский рейд', в ходе которого хотя и не удалось выполнить поставленную задачу по захвату нефтяных приисков Майкопа неповрежденными, но подразделение было в шаге от захвата шефа русской тайной полиции Берия - этому помешала его многочисленная охрана (с этого момента начинается расхождение между РеИ и АИ МВ - получивший хоть и неполную, но точную информацию о рейде спецназовцев Абвера Берия сумел сорвать захват нефтепромыслов Майкопа; так что фон Фёлькерзаму, с молчаливого согласия своего начальства пришлось 'лакировать' отчет, вместо реальной победы упирая на то, что его подразделение якобы было в шаге от невиданного успеха В.Т.).
  Остается невыясненным, когда барон перевелся в части специального назначения СС - предположительно, это произошло зимой или весной 1943 года' - Прости, пожалуйста, тут мне неясны некоторые моменты - Икеда, оторвавшись от чтения досье, вопросительно посмотрел на Инукаи.
  - Я к твоим услугам - ответил майор.
  - Тут написано о каких-то противоречиях между СС и Абвером - ты не знаешь, в чем дело? - спросил танкист. И, кстати, о каких диверсионных частях идет речь?
  - Я не знаю подробностей - честно признался разведчик - но, насколько я понимаю, между политической разведкой и службой безопасности, являвшимися частью военной организации нацистской партии, которыми являлись СС, и стратегической разведкой и контрразведкой германской армии, которой был Абвер, были серьезные противоречия. Возможно, они были не настолько острыми, как у нас - противоречия между спецслужбами Армии и Флота - но о дружественных отношениях речи точно не было.
  - Что же касается немецких диверсионных частей, то мы о них знаем немногое - началось все с создания армейского спецназа в подчинении Абвера одним из бывших офицеров генерала фон Леттов-Форбека (капитан фон Хиппель); при этом использовался опыт войны против англичан в Африке, в прошлую Мировую войну. Это полк специального назначения 'Бранденбург-800', находившийся в распоряжении 2-го управления Абвера, специализировавшегося на диверсиях и саботаже. О диверсантах СС известно еще меньше - мы знаем, что весной 1942 года немцы создали в составе разведки СД разведывательно-диверсионный отдел (в РеИ - отдел VI C/Z, он же 'Организация 'Цеппелин'', VI управления РСХА В.Т.); годом позже появились диверсанты СС, подчиненные Скорцени - но, одни и те же это диверсанты, неизвестно (в РеИ Скорцени возглавил созданный 'под него' отдел VI S, которому были переданы часть структур и специалистов 'Цеппелина' - но это были разные отделы 'ведомства Шелленберга'; впрочем, японцы таких тонкостей, скорее всего, не знают В.Т.).
  Икеда задумался - офицер-танкист, он никогда не сталкивался с профессионалами-диверсантами; нет, он хорошо был знаком с войсковой разведкой, но об успешных операциях диверсионных частей Императорской Армии ему слышать не доводилось, поэтому он сомневался в полезности таких специалистов. С другой стороны, ни малейших сомнений в квалификации старого друга и единомышленника у подполковника не было - а Инукаи счел нужным приложить немалые усилия для того, чтобы заполучить этих немцев.
  - У меня есть два вопроса - произнес подполковник. Как ты считаешь, будет ли от этих гайдзинов польза? И можно ли им доверять?
  - Человек, который смог провести рейд в глубоком тылу русских - и только из-за несчастливого стечения обстоятельств не смог захватить русского министра внутренних дел, и, несмотря на противодействие значительных сил русских, смог вывести свою группу, сможет и обеспечить уничтожение ключевых складов камчатской группировки - это станет полезным дополнением к атаке русских аэродромов и кораблей - ответил майор. Что же касается доверия - у него и его людей нет другого пути, как добросовестно служить Империи. Сейчас он - нищий изгой, потерявший все в этой жизни: высокое положение, родовое поместье, немалое состояние; и у него нет другой возможности хотя бы немного поправить свои дела, кроме службы нам.
  Послесловие 2.
  Барон Адриан фон Фёлькерзам методично напивался в тесном номере маленькой гостиницы, находившейся на окраине Токио - в Японии у него все вызывало раздражение, от татами и футонов, используемых вместо нормальных европейских кроватей, до слабенького, по сравнению с водкой и шнапсом, сакэ. Поскольку барон был умевшим контролировать свою психику профессионалом, то он понимал, что дело не в Японии и японцах - для человека, не раз ночевавшего на подстеленном лапнике, футон был образцом комфорта.
  Дело было совсем в другом - его жизнь рухнула вторично, превратившись в обломки. Конечно, он был маленьким ребенком, когда родители вывезли его из взбесившейся России, и не мог помнить революционных событий - но он на всю жизнь запомнил рассказы родственников и знакомых о мятеже русской черни, посмевшей сломать налаженный порядок.
  Именно это сыграло немалую роль в том, что барон, в отличие от основной массы русских эмигрантов, бывший очень хорошо обеспеченным материально человеком, не просто сделал нетипичный для родовитого аристократа выбор в пользу национал-социализма, но и выбрал для себя тяжелую и опасную военную специальность диверсанта.
  Сторонний наблюдатель мог бы сказать, что Адриан фон Фёлькерзам был довольно типичным представителем немецкой остзейской аристократии - наследник рода потомственных воинов, некогда огнем и мечом покоривших балтийские племена, и превративших их даже не в крепостных - в русском понимании крепостничества - а в бесправных рабов; он унаследовал весь набор качеств, присущих остзейским дворянам - барон был умен, смел и решителен, высоко ценил военную профессию и хорошее образование, обладал широким кругозором и получил хорошее образование - но, в то же время, ему был присущ крайний германский национализм, совмещавшийся с нелюбовью к русскому государству, имевшим наглость из века в век посягать на права остзейского дворянства; уважение к российским императорам, добросовестно платившим остзейским дворянам за верную службу, как правило, исполнявшуюся с должной квалификацией, сочеталось с пренебрежением к низшим слоям России; и все это дополнялось лютой ненавистью к большевикам, посмевшим разрушить существовавший порядок, в рамках которого фон Фёлькерзамы занимали достойное их древнего рода положение в России.
   Барон осознанно выбрал свой путь - унижение Германии, которую он всегда воспринимал как свою прародину, не прибавило ему теплых чувств к англосаксам и французам, которых в его среде и до того было не слишком много - а начавшиеся возрождение Фатерланда и отвечало его убеждениям, и позволяло полностью восстановить положение рода фон Фёлькерзамов, изрядно пошатнувшееся после большевистской революции. Немаловажным фактором, повлиявшим на его решение, было чувство мести за погибших в революцию и гражданскую войну родственников - нет, его род был семьей потомственных воинов, так что барон воспринимал смерть на поле боя от руки равного врага как достойный финал жизненного пути - но смерть от рук взбунтовавшейся черни требовала соответствующей кары, тем более, что во время событий в России погибали не только мужчины, но и женщины, например, вдова умершего накануне сражения при Цусиме контр-адмирала фон Фёлькерзама (соответствует РеИ В.Т.).
  В свое время Адриан тщательно обдумал возможные варианты карьеры - служба в Вермахте была достойным вариантом, но возможности быстрой карьеры там были достаточно ограничены, а ему хотелось примерить генеральские погоны еще не будучи в почтенных годах; стремительно набирающие влияние и развивающиеся СС давали возможность такой карьеры - но, вариантов карьеры, не противоречащих чувству чести истинного аристократа, каким был барон, там было немного. Дополнительным ограничением было то, что барон хотел мстить лично - а служба в политической разведке, отвечая прочим условиям, такой возможности не давала. Кроме того, барон жаждал признания в аристократических кругах Германии не просто по праву крови потомка древнего рода, но по праву личных заслуг - проще говоря, Адриан фон Фёлькерзам хотел быть принятым в лучших домах Рейха, хотел войти в них генералом СС, чьи воинские заслуги не смогли бы не признать самые заслуженные представители старой военной аристократии Германии, такие, как генерал фон Зейдлиц, имевший обыкновение морщиться при виде эсэсовских мундиров, или фельдмаршал фон Манштейн, чья такса пользовалась широчайшей известностью среди армейских офицеров (Эрих фон Манштейн выдрессировал свою таксу приветствовать гостей нацистским приветствием В.Т.).
  Служба в частях особого назначения отвечала всем граничным условиям, сформулированным для себя молодым бароном. Смертельным риском его было не испугать - рожденный и воспитанный для того, чтобы властвовать над людьми, он с детства усвоил правило, гласящее 'Ценой власти является смерть, в том случае, если властитель ошибется'. Что же касалось тяжелого труда, то он знал и другое правило 'Командир должен быть лучшим из воинов' - и труд воина был почетен для потомка древнего рода.
  Результаты убедительно доказывали правильность сделанного выбора - барон служил так, что его командиры в полку 'Бранденбург-800', не замеченные в восторженном отношении к СС, не могли не произвести его в лейтенанты - и у них не было лучшего кандидата на должность 'Балтийской роты'. Рейды в тылу русского Северо-Западного фронта доказали его профессионализм, так что дальнейший служебный рост зависел лишь от него самого - и Адриан фон Фёлькерзам сделал все возможное для того, чтобы авантюрный 'Майкопский рейд' увенчался победой.
  Вспоминая этот рейд, барон начинал подозревать, что именно тогда удача отвернулась от него. Действительно, он действовал не просто смело и профессионально - а артистично: будучи переброшен через линию фронта с отрядом, состоявшим из пяти полных групп, плюс он сам, со своим напарником, фон Фёлькерзам начал с того, что пользуясь легендой майора НКВД, собрал немаленький сводный отряд из отступающих красноармейцев. Постороннему человеку это могло показаться сумасшествием, но барон точно знал, что делает: в небольшой группе, состоящей из явно хорошо подготовленных бойцов, могли заподозрить немецких диверсантов - но не в отряде, состоящем из уставших до смерти красноармейцев и командиров, своим присутствием надежно маскировавших диверсантов Абвера, численностью превосходящем полнокровный пехотный батальон - таких диверсионных групп попросту не бывает.
  Прибыв в Майкоп, барон первым делом отправился в штаб обороны города, доложил о прибытии сводной части - и запросил дальнейших распоряжений. Его расчет оказался хирургически точен - подчиненных им красноармейцев разбросали в качестве пополнения по обескровленным частям, оборонявшим город, а его самого включили в штаб обороны, на что он и рассчитывал - как-никак, с одной стороны, майор НКВД чин немалый, с другой - он ведь не строевой офицер.
  Мотаясь с красным генералом, руководившим обороной Майкопа, по городу и окрестностям, фон Фёлькерзам изучил положение дел в городе так, как это не смогли бы сделать никакие агенты - и, самое главное, сумел примелькаться в качестве одного из руководителей обороны города, так что в крититический момент никто бы не усомнился в его полномочиях. Это было именно то, что было необходимо для захвата нефтепромыслов в целости и сохранности - возможность спокойно рассредоточить своих людей по нефтяным приискам в качестве дополнительной охраны, чтобы они в последний момент уничтожили настоящую охрану вместе с саперами, которым был поручен взрыв промыслов (в РеИ произошло именно это В.Т.).
  И тут в Майкопе без предупреждения появился шеф русской тайной полиции Лаврентий Берия - не иначе, его притащил сам Сатана. Если бы Берия оповестил о своем приезде, то 'майору Трухину' непременно бы сообщили о прибытии его самого большого начальства - и он бы успел приготовиться. Но Берия свалился, как снег на голову - и фон Фёлькерзам мог только гадать о том, что произошло в штабе обороны города, где оставался его заместитель с двумя группами (стандартная группа 'Бранденбурга-800' состояла из 12 человек В.Т.), и благодарить свою фортуну за то, что он оказался не в самом штабе, но недалеко от него - и смог услышать яростную перестрелку, перемежавшуюся взрывами гранат. Позвонив в штаб, он узнал, что охрана Берии схватилась с немецкими диверсантами - и приказал остальным своим подчиненным немедленно прорываться, пока красные не успели оповестить всех своих об истинной приндлежности 'майора Трухина' и его подчиненных.
  Можно было до бесконечности предполагать, на чем прокололись оставшиеся при штабе диверсанты - поскольку информации для анализа все равно не было, это занятие было бесполезным по определению. Самому же фон Фёлькерзаму предстояло заняться 'изготовлением из дерьма конфетки' - сиречь, представлением по начальству убедительных оправданий, способных изобразить несомненный провал почти победой. Задачу облегчало наличие в Майкопе Берии - провал можно было представить неудачной попыткой захватить шефа русской госбезопасности; и нежелание начальства, согласно русскому выражению 'выносить сор из избы', что было бы неизбежно в том случае, если бы руководство Абвера обвинило в провале барона, за которого бы вступилось его эсэсовское начальство - разумеется, не из-за любви и почтению к фон Фёлькерзаму, а используя представившуюся возможность ущемить интересы Абвера.
  А, так, все завершилось к всеобщему удовлетворению - командование 'Бранденбурга' и руководство Абвера получило в свое распоряжение убедительную историю охоты на заместителя Сталина, лишь по несчастливому стечению обстоятельств не увенчавшуюся оглушительным успехом; а Адриан фон Фёлькерзам получил звание обер-лейтенанта и Рыцарский крест, открывавшие ему путь к дальнейшему служебному росту - и теперь он мог выбирать между продолжением карьеры в 'Бранденбурге' и возвращением в политическую разведку, точнее, в диверсионные подразделения СС, появившиеся в 'Цеппелине'.
  Так что перспективы можно было смело назвать многообещающими - офицер сил специального назначения, кавалер Рыцарского креста, мог рассчитывать на блестящую карьеру в Рейхе, идущем от победы к победе; оснований считать поражение под Москвой чем-то большим, чем досадный сбой, фон Фёлькерзам не имел - нет, в отличие от большинства нацистов, искренне считавших русских недочеловеками, потомок русских генералов и адмиралов, в жилах которого текла и русская кровь, он считал большинство русских ниже немцев, делая исключение для русского дворянства - но уж всяко выше французов, не говоря уже о поляках и румынах. Другое дело, что барон не верил в способность большевиков, уничтоживших старые русские армию и флот, создать Вооруженные Силы, равные Вермахту.
  Сталинград стал для фон Фёлькерзама шоком, как и для подавляющего большинства офицерского корпуса Германии - это было невозможно, немыслимо, такой разгром могли устроить победоносные германские войска, руководимые Гудерианом или фон Манштейном, полякам, французам или тем же русским - но не наоборот. Не имеющая аналогов в военной истории Европы катастрофа всего южного фланга Восточного фронта убедила его в том, что не может быть и речи о каком-то случайном стечении обстоятельств - а поражение фон Манштейна на дальних подступах к Сталинграду и разгром 2-го танкового корпуса СС под Харьковом стали последними аргументами, ведь русские сумели во встречных танковых сражениях нанести поражение элитным танковым соединениям Рейха - и сделали это, не имея превосходства в силах.
  Барон сделал свои выводы из происходящего - для него, в отличие от многих других, не могло быть и речи о возможности сколько угодно почетного мира с большевиками - он считал необходимым сражаться до конца и победить; исходя из всего этого, вопрос о месте дальнейшей службы отпал автоматически - у СС, в отличие от Вермахта, не было других альтернатив, кроме победы или смерти, слишком плохую репутацию они заработали в России, недаром русские солдаты не брали эсэсовцев в плен. У этого выбора были и дополнительные преимущества - служба в СС почти стопроцентно гарантировала быстрое продвижение по службе и, что немаловажно, служила надежной защитой от внимания быстро приобретшей недобрую славу комиссии '1 февраля'. Фон Фёлькерзам знал и о проанглийских, и о прорусских симпатиях значительной части офицерского корпуса - в своем кругу господа офицеры высказывались достаточно откровенно - но сильно сомневался в возможности массового предательства генералитета, поскольку между сомнениями в необходимости продолжения войны и предательством дистанция огромного размера. Скорее всего, фюрер использовал поражение для окончательного упрочения своей власти, руководствуясь принципом 'Из любого свинства надо суметь выкроить кусочек ветчины' - и, попросту выпалывал генеральскую фронду из Вермахта, ликвидируя остатки фактической автономии армии. Это было понятно - но, со своей стороны, следовало принять все меры предосторожности.
  Первоначально фон Фёлькерзам планировал перевестись в 'Цеппелин', благо вакансий там хватало - были и диверсионные школы для изменивших присяге русских военнопленных, были и элитные диверсионные подразделения, одно из которых он вполне мог возглавить; но друзья подсказали ему, что фюрер одобрил идею Гиммлера о создании в составе СС прямого аналога 'Бранденбурга' - это открывало для него еще большие возможности, так что барон предпринял некоторые усилия для того, чтобы попасть в новую часть, благо его послужной список вполне позволял претендовать на должность командира новой части. К огорчению барона, начальником отдела VI S был назначен любимец фюрера Скорцени, бывший более политическим боевиком, чем армейским диверсантом - фон Фёлькерзаму пришлось довольствоваться должностью его заместителя.
  Тем не менее, в назначении Скорцени были и свои приятные стороны - отдел, возглавляемый любимцем фюрера, получал все затребованное вне всякой очереди; да и найти общий язык с новым командиром барон смог без особого труда, поскольку они были людьми, имеющими сходных взглядов на жизнь и службу. К сожалению, фон Фёлькерзам был вынужден констатировать, что 'золотые времена' германских диверсантов остались в прошлом - волкодавы СМЕРШ и войск охраны тыла резко снизили результативность забросок в тыл Красной Армии, вкупе с соответствующим повышением потерь. 'Венцом' преследовавших эсэсовских диверсантов неудач стал провал операции по захвату сына венгерского диктатора Хорти, начавшего сепаратные переговоры с красными - неизвестная группа положила лучших специалистов отдела VI S во главе со Скорцени; впрочем, руководствуясь принципом 'Кому выгодно?', нетрудно было вычислить их государственную принадлежность. Самого барона от верной смерти - причем, дважды - спас приступ аппендицита.
  Как потом рассказал фон Фёлькерзаму Шелленберг, фюрер был в бешенстве - он не без оснований подозревал измену в пользу красных в рядах СС, требуя найти 'нового Лемана' (имеется в виду Вилли Леман, работавший на советскую разведку - был разоблачен и казнен В.Т.). И одним из немногочисленных подозреваемых был заместитель Скорцени фон Фёлькерзам - человек, принимавший участие в планировании операции, и должный в ней участвовать, но выбывший из состава из-за болезни. От общения с костоломами Мюллера барона спасло стечение обстоятельств и добрая воля Шелленберга - хотя, скорее, бригаденфюрером руководило нежелание увидеть комиссию '1 февраля' во вверенном ему управлении, чем хорошее отношение к гауптштурмфюреру - Шелленберг собрал и представил доказательства невиновности фон Фёлькерзама, заключавшиеся в том, что барон знал первоначальный план операции; когда же Скорцени внес в план существенные изменения, барон лежал под наркозом на операционном столе и не мог ни знать о них, ни, тем более, передать кому-либо эту информацию.
  Барон понимал, почему Шелленберг спас его - и, рискуя вызвать гнев окончательно потерявшего адекватность Гитлера, добился его назначения на должность начальника отдела VI S; и понимал, что за услугу придется заплатить. Но он понимал и другое - крах Германии неотвратимо приближался, а фон Фёлькерзам не хотел уходить из жизни с клеймом предателя, не говоря уже о том, что он не считал свои счета полностью оплаченными.
  Битва на Одере и переворот Роммеля окончательно расставили все точки над 'i' - теперь надо было думать о том, как выжить в новом мире и расплатиться по еще неоплаченным счетам. Безумный поступок Гитлера поставил крест на сотрудничестве с Ватиканом и сорвал переговоры с Пероном (в РеИ была достигнута договоренность о предоставлении убежища - в банки Аргентины были переведены средства в размере нескольких миллиардов долларов, выделена территория под строительство анклавов, де-факто пользующихся правом экстерриториальности В.Т.).
  Сейчас же все будущее 'Черного ордена', членом которого стал фон Фёлькерзам, висело на волоске - их вклады в швейцарских банках находились под угрозой конфискации, возможность найти убежище в Латинской Америке и Испании выглядела несбыточной мечтой - собственно, единственным шансом сохраниться в качестве значимой силы, не превратившись в загнанных зверей, по следам которых неотступно идут охотники, для элиты СС было достижение договоренности с ультраконсервативной, антикоммунистической группировкой элиты США. Но для этого 'Черному ордену' надо было доказать свою полезность - в противном случае, американцы не станут прикрывать эсэсовцев от разъяренных иезуитов и жаждущих возмездия русских. Частью комплекса операций, начатых Шелленбергом еще до окончательного краха Рейха, насколько знал барон, было заключение соглашения с японскими разведчиками-'квантунцами' через контакты отдела VI C об откомандировании немецких специалистов в Японию, где они должны были работать против русских под легендой наемников.
  - Впрочем, японцы платят мне и моим людям действительно большие деньги - подумал фон Фёлькерзам - а если называть вещи своими именами - то они выплатили нищему, которым я стал после потери родового имения, накопленного поколениями моих предков состояния, высокооплачиваемой службы, целое состояние, на которое вполне можно купить скромный домик в тихом месте и завести небольшое дело - и обещали платить еще, в зависимости от результатов моей службы.
  Барон криво улыбнулся, поймав себя на мысли о возможности жить дальше мелким буржуа - до чего он опустился, допустив для себя такую возможность хотя бы в мыслях.
  - Нет, или я проживу свою жизнь германским аристократом - или умру, как полагается умереть воину - пообещал он себе.
  Послесловие 3.
  Спустя месяц после этого разговора комендант доложил майору о прибытии новой группы переводчиков - и о том, что их старший просит приема у господина майора.
  - Хорошо, пригласите его - кивнул Инукаи.
  Фельдфебель замялся, что удивило разведчика - промедление в исполнении приказов было для старого служаки делом немыслимым.
  - Что-то еще? - осведомился майор.
  - Разрешите доложить, господин майор - у этого русского глаза совершенного убийцы - решился фельдфебель. У его подчиненных тоже глаза ниндзя. Прикажете поднять по тревоге комендантский взвод?
  - Не стоит - доброжелательно поправил подчиненного майор - реакция коменданта была вполне предсказуема - судя по досье барона, он и должен был производить такое впечатление (в РеИ похожее впечатление производил на японских военных разведчиков Люшков - дававшие интервью в конце 80-х упоминали, что он действовал на окружающих, как змея на птиц; его попросту боялись В.Т.) - это прибыли именно те, кого я затребовал. Благодарю Вас за образцовую службу, комендант - но, все в порядке. Кстати, предупредите всех - прибывший русский и его подчиненные будут инструкторами разведывательной роты.
  Дважды потрясенный фельдфебель, откозыряв, отбыл выполнять приказание. Майор же, поразмыслив, достал из шкафа бутылку русской водки и приказал принести закуску - профессионал такого уровня заслуживал его уважения.
  Через минуту в его кабинет вошел подтянутый блондин. Посмотрев ему в глаза, майор мысленно признал правоту коменданта - в голубых глазах был даже не лед, а абсолютная пустота безразличия к чужой и своей жизни; можно было не сомневаться в том, что для человека с такими глазами существует только эффективность процесса, который тот умеет наладить наилучшим образом.
  - Гауптштурмфюрер СС фон Фёлькерзам в Ваше распоряжение прибыл! - доложил гость на чистейшем русском языке - майор оценил сделанный ход: новый подчиненный недвусмысленно давал понять, что он является подчиненным, а не дворовой собакой - и убедительно доказывал, что уровень его квалификации позволяет ему претендовать на такое положение. Инукаи мысленно признал, что при таком владении русским языком новоприбывший вполне сойдет за чистокровного русского в любой точке России.
  - Позвольте представиться - начальник разведотдела дивизии майор Инукаи Иеясу - ответил разведчик на не самом плохом русском языке, хотя и недостаточно хорошем для того, чтобы сойти за русского - чтобы добиться серьезного к себе отношения со стороны нового подчиненного, следовало показать свою квалификацию.
  - Адриан фон Фёлькерзам, к Вашим услугам - слегка поклонился блондин, снова четко расставляя акценты всем своим поведением.
  - Прошу Вас, садитесь - вежливо пригласил гостя Инукаи - позвольте предложить Вам рюмочку с дороги - ведь так говорят в России?
  - Благодарю Вас, с удовольствием - принял угощение барон, которому совершенно не был нужен конфликт с новым начальником.
  - За наше с Вами знакомство! - предложил тост майор, из прочтения досье на фон Фёлькерзама справедливо решивший, что тому не должен быть чужд застольный этикет офицерского корпуса Русской Армии - германский был незнаком Инукаи, и, он подозревал, что японский неизвестен барону.
  Барон воспитанно приподнял рюмку, принимая тост - Инукаи ответил тем же, и они выпили.
  - К сожалению, у меня нет принятых в России закусок - извинился майор.
  - Уверен, господин майор, что японские закуски ничуть не хуже - ответил гауптштурмфюрер.
  Закусив, фон Фёлькерзам вопросительно посмотрел на Инукаи - правильно понявший этот взгляд майор счел нужным перейти к делу.
  - Легенда Вашей группы - переводчики с русского языка - начал вводить фон Фёлькерзама в курс дела Инукаи - на практике Вам придется заняться подготовкой дивизионной разведроты и подготовкой диверсий на объектах Петропавловска-Камчатского.
  - Ни я, ни мои люди не владеют японским языком - предупредил Инукаи барон - мы все, конечно, знаем русский и английский - но японский у нас в пределах армейского разговорника, составленного нашими специалистами.
  - Это, конечно, плохо - пожал плечами майор - но обычные строевики не проявляют излишнего интереса к делам разведотдела, а мои люди не привыкли болтать попусту.
  Фон Фёлькерзам помрачнел. Инукаи понимал его, но ничего другого поделать было нельзя - невозможно было выдать европейцев за связистов Императорской Армии или кого-то в этом роде; конечно, легенда переводчиков не блистала совершенством - во всяком случае, в разведотделе все будут знать, кем на самом деле являются новоприбывшие - но приходилось довольствоваться этим.
  - Сейчас комендант разместит Вашу группу, поставит ее на довольствие - майор считал нужным 'ковать железо, пока оно горячо' - а с завтрашнего дня Вам следует приступить к делу.
  - Еще один вопрос, господин майор - спросил барон.
  - Вы получите полный доступ к имеющейся в моем распоряжении информации, кроме самих донесений агентов - разведчик не считал нужным заигрываться в секретность сверх необходимого.
  - Господин майор, считаю своим долгом напомнить Вам о кардинальном отличии германского 'модус операнди' особых частей от методов, используемых в Императорской Армии - оно заключается в том, что согласно немецкой методике, диверсанты имеют оперативное прикрытие - вежливо, но твердо сказал барон.
  - Вы хотите сказать, что вашим диверсантам передают на связь агентуру? - не поверил своим ушам Инукаи, для которого это прозвучало полной дикостью.
  - Да - ответил барон. Конечно, выход на связь с агентами имеют только командир группы и его заместитель - не может быть и речи о том, чтобы сообщать эту информацию всем членам группы.
  Инукаи задумался - понятно было, что барон 'подсластил пилюлю', говоря о командире и заместителе командира группы - по сути дела, речь шла о грубейшем нарушении правил, существующих в военной разведке Империи. С другой стороны, получение диверсантами самой свежей информации из первых рук должно было изрядно повысить эффективность их действий - майор хорошо помнил свои собственные похождения на русско-маньчжурской границе, когда только наличие своих собственных осведомителей несколько раз спасало его от гибели вместе с подчиненными. Его друзья в разведке Квантунской армии делились с ним информацией, нарушая при этом существующий порядок - но никто из них не мог и подумать о передаче ему на связь своих агентов.
  В принципе, он мог сделать официальный запрос во 2-е управление - но этот запрос вполне мог стать известен врагам 'квантунцев'.. И как бы друзья майора смогли бы объяснитть столь странный запрос, в котором запрашивалось разрешение не только на нарушение существующего режима обеспечения секретности, но и прямого приказа военного министра?
  В тоже время, майор понимал, что в той игре, активным участником которой он является, в случае проигрыша, это нарушение окажется наименьшей из его вин - собственно, по сравнению со злонамеренным преступлением Высочайшего Повеления, это было песчинкой на морском берегу - а победа оправдает все. Иногда майора посещала мысль, что много лет воюя с русскими, он незаметно перенял некоторые их установления и обычаи, в частности, принцип 'Победителя не судят'.
  - Господин барон, насколько я понимаю, Вас направили, в том числе и для того, чтобы Вы обучили воинов Тэнно искусству диверсионной войны по германским методикам, не так ли? - решился Инукаи.
  - Несомненно, господин майор - ответил фон Фёлькерзам.
  - Соответственно, в мою задачу входит обеспечение Вашей деятельности всем необходимым для достижения конечного успеха - утвердительно сказал майор.
  Барон молча наклонил голову - чем больше он общался со своими новыми работодателями, тем больше в нем крепла уверенность в том, что их цели не ограничиваются нанесением того или иного ущерба Советам. Происходящее наводило его на мысль, что он вляпался во что-то, напоминающее события 1936 года, с ходом и подоплекой которых его ознакомили коллеги из отдела VI C - создавалось впечатление, что самурайские кланы, которыми оставались японские армия и флот, в очередной раз собираются померяться силами. Это была очень интересная информация для 'Черного ордена' - мало этого, она могла бы послужить ценным товаром на переговорах с американцами - но связи у фон Фёлькерзама не было и быть не могло.
  - В таком случае, позвольте откланяться, господин майор - сказал барон - остаток сегодняшнего дня я и мои люди используем для обустройства, а завтра приступим к исполнению служебных обязанностей.
  - Я очень рад знакомству со столь достойным воином, как Вы, господин барон - вежливо ответил Инукаи - и, Вы правы - вверенной Вам группе надо устроиться на новом месте. Завтра, к 8.00 жду Вас, вместе с подчиненными, здесь. Всего Вам доброго, господин барон.
  - Благодарю Вас за доброе пожелание, господин майор - слегка поклонился гауптштурмфюрер - со своей стороны, примите, пожалуйста, мои наилучшие пожелания.
  Вторая половина дня и вечер этого дня прошли у группы барона в хлопотах по обустройству. Японцы не поскупились ни на хорошие, по их меркам, помещения, ни на прочие, необходимые предметы - хотя, по сравнению с условиями размещения в замке Фриденталь все выглядело весьма скромно, но фон Фёлькерзам после инструктажей, проведенных специалистами по Японии, ждал намного худшего.
  Утром следующего дня барон и семеро его подчиненных были представлены личному составу разведывательного отдела и дивизионной разведывательной роты - после чего пошла работа.
  Рядовые диверсанты начали обучать японских солдат и унтер-офицеров, барон и его заместитель обучали японских офицеров. В промежутках между тренировками фон Фёлькерзам вместе с заместителем изучали имевшиеся у японцев материалы по Петропавловску, благо большая часть исходных материалов была на русском языке.
  Разведданные японцев произвели на барона сложное впечатление - с детства приученный относиться к 'комиссарским мордам' с пренебрежением и презрением аристократ получил еще один жизненный урок - нет, проведенные на Восточном фронте годы научили фон Фёлькерзами уважению к смертельным врагам, но такого он не ожидал. Как выяснилось из прочитанного, с 30-х годов 'товарищи' вдумчиво развивали не только европейскую часть России, но и такую дыру на задворках покойной Российской Империи, каковой являлся Петропавловск - иначе было невозможно объяснить не только появление серьезной рыболовной компании, каковой являлось Акционерное Камчатское Общество (существовало в РеИ В.Т.), но и строительство судоремонтного и механического заводов (соответствует РеИ В.Т.).
  Серьезно большевички подошли и к обороне Камчатки - если катера Петропавловской базы были не более чем символом готовности к обороне, то 101-я горнострелковая дивизия могла изрядно попортить кровь вражескому десанту. Не ограничившись регулярными частями, красные еще в 1941 году занялись формированием истребительных батальонов. Конечно, не следовало преувеличивать силу этих иррегулярных формирований, никак не способных противостоять регулярной армии в открытом бою - но не стоило и недооценивать их возможности в специфических условиях Камчатки: в краю поросших лесом сопок, знающие каждый валун и каждое дерево, местные жители могли не без успеха вести партизанскую войну; в этом случае их невежество в военном мастерстве в немалой степени компенсировалось навыками охотников и рыбаков, умеющих жить в этом суровом краю. Определенную проблему местные жители представляли и для диверсантов - в совершенстве знающие местность и наверняка умеющие выслеживать зверя и метко стрелять, они могли и выследить диверсионную группу, и нанести ей потери, и навести на ее след русских пограничников, выступив в роли проводников и следопытов.
  Перейдя же к прочтению более свежих материалов, барон с трудом удержался от отборного мата - их содержание не слишком располагало к оптимизму. Даже изначальное размещение военных городков красных в Петропавловске было неудобным для диверсантов - армейцы выстроили совокупность военных городков восточнее исторического центра города, по направлению к селу Халактырка, оборудовав закрытую территорию с контрольно-пропускной системой; возле самого села Халактырка располагался аэродром, на котором базировался единственный истребительный авиаполк дивизии морской авиации (в РеИ - 17-й иап 7-й иад ВМФ В.Т.); моряки обустроились в бухте Гремячей, расположенной южнее исторического центра города. Весьма толково расположились и 'товарищи' в зеленых фуражках - часть пограничников устроилась в центре города, откуда они могли быстро добраться как в любую точку города, так и добраться по морю в поселок судоремонтного завода или на военно-морскую базу; часть же расположилась на восточной окраине города, между Петропавловском и военными городками. В этих условиях добраться до значимых объектов русских было непросто - но отход становился и вовсе проблематичным.
  Сейчас же Петропавловск превратился в настоящую противодиверсионную крепость.
   В окрестностях села Халактырка был выстроен аэродромный комплекс, на котором базировалось около 200 современных самолетов - и без малейшего стеснения могли разместиться еще столько же; были оборудованы военные городки, склады снабжения, позиции зенитной артиллерии. Подходы были хорошо оборудованы - агенты докладывали о строительстве дзотов и установке минных полей. Прикрывали подступы к этому аэродромному узлу два противодиверсионных батальона - красные, правда, переодели своих волкодавов в БАО, но сделали это сугубо формально; не водилось у аэродромной обслуги новейших АК-42 и СВД.
  Были расширены и военные городки между аэродромным узлом и городом - и так же тщательно отлажена их оборона. Притиводиверсионными мероприятиями здесь занимались военослужащие якобы обозного батальона - впрочем, на обозников они походили примерно в той же степени, в какой тяжелый танк похож на крестьянскую телегу. Так же обстояли дела и в военном городке на Елизовском шоссе - там были выстроены казармы, парки для техники, склады, система обороны; и переброшен еще один батальон мнимых обозников.
  Работы шли и на военно-морской базе - что именно там строили, агентам выяснить не удалось, но, судя по количеству отправленных туда строительных материалов, стройка была весьма и весьма солидной, рассчитанной на береговое обеспечение немаленькой эскадры. Не был обделен вниманием и судоремонтный завод, вкупе с поселком Судостроитель - там шло расширение цехов, монтировалось новое оборудование, строились жилые помещения; одновременно с этим вокруг поселка была построена оборонительная линия, занятая переброшенной с базы ротой матросов и введен пропускной режим - на море же безопасность поселка обеспечивали четыре катера-'охотника'.
  Барон понимал, что именно эти объекты должны стать его целями - но, черт возьми, в такой ситуации он еще не оказывался. В маленьком городке, где все знали всех, отрезанном от окружающего мира, невозможно было выдать себя за внезапно появившегося проверяющего с 'Большой земли'. Можно было высадить группу с какого-нибудь сейнера или мотобота на побережье, в нескольких десятках километров от города, благо береговая линия, за исключением некоторых участков, на суше не патрулировалась вовсе - русские пограничники ограничивались патрулированием на катерах вдоль побережья - но город, в котором имелось ровным счетом восемь улиц и несколько переулков, хотя и довольно длинных, круглосуточно патрулировался милицией, пограничниками и военными. Красные не вводили комендантского часа - но даже у несомненного жителя Петропавловска, встреченного на улице в поздний час, могли спросить, далеко ли он собрался. Незнакомцам же был гарантирован искренний, совершенно неподдельный интерес со стороны патрулей.
  Барон с сожалением вспомнил своих сослуживцев по 2-му управлению Абвера, с которыми судьба свела его летом 1942 года. Морские диверсанты Абвера из группы 'Черное море', специализировавшиеся на диверсионных и штурмовых операциях на море и в прибрежной зоне (соответствует РеИ - подразделение немецких боевых пловцов первоначально было создано в составе Абвера и получило боевое крещение на Черном море; группы МЕК, находившиеся в составе Кригсмарине, были созданы на его базе В.Т.), могли бы высадиться с подводной лодки или надводного суденышка; используя дыхательные аппараты, скрытно подобраться к объекту под водой, скрытно проникнуть на него, ликвидировать охрану, заминировать намеченные цели - и они имели хороший шанс уйти. Еще большие шансы на успех были бы у парней из 10-й флотилии МАС, подчиненных 'черного князя', за счет лучшей техники и намного большего опыта специальных операций.
  Фон Фёлькерзам мысленно одернул себя, закончив с бесплодными мечтаниями - он сам был исключительно сухопутным диверсантом, не имевшим никакого опыта операций на море; к слову сказать, соответствующей подготовки он и его люди не имели - специальной техники в его распоряжении не было.
  Оставалось констатировать очевидный факт - переиграть красных обычными методами невозможно; единственным шансом на победу становился план, рассчитанный на запредельную наглость - и не предусматривающий отхода.
  Барон изначально философски относился к перспективе ранней смерти, хотя и любил жизнь во всех ее проявлениях - человеку, рассчитывающему умереть от старости в своей постели, вряд ли стоит избирать для себя профессию диверсанта - так уж его воспитали. Конечно, ледяная иголочка кольнула его в сердце - ему не хотелось умирать, а хотелось жить, получая удовольствие от вкусной еды и напитков, вида неба, моря и земли, женских ласк и многого другого, что и составляет само понятие 'жизнь'. Вот только, в отличие от многих других людей, фон Фёлькерзам не желал жизни любой ценой - ему нужна была жизнь настоящего аристократа, в изначальном значении этого термина: это значит, что барон хотел жить воином и вождем воинов, оплачивающим свои власть и привилегии смертельным риском и кровью поверженных врагов. Да, на этом пути более чем реальна была ранняя смерть - но Адриан фон Фёлькерзам предпочитал смерть в бою долгому существованию обывателя, не знающего вкуса крови, счастья преодоления собственного страха и слабости, торжества победы над врагом.
  - Что же, значит пришел мой черед - спокойно констатировал барон фон Фёлькерзам, в памяти которого всплыли лица друзей и сослуживцев, сложивших головы на пути от Буга до Кубани - и от Кубани до Одера; воинов Германии, до конца исполнивших свой долг перед Фатерландом - и ни в чем не посрамивших своей чести.
  Приняв решение, Адриан фон Фёлькерзам начал искать решение, позволяющее использовать фактор внезапности - и благодаря этому нанести максимальный урон красным.
  Ответ нашелся на удивление быстро - подсказкой послужила операция воздушных десантников, одной ротой захвативших прекрасно укрепленный форт Эбен-Эмаэль. Само собой разумеется, о слепом копировании речи быть не могло - надо было вывести из строя несколько объектов, находившихся на приличном расстоянии друг от друга, да и противник ни количеством, ни качеством не шел ни в какое сравнение с толстозадыми бельгийскими бюргерами, только что призванными в армию из резерва.
  С учетом количества и качества вражеской авиации и зенитной артиллерии, фон Фёлькерзам сразу отказался от дневного варианта операции - можно было не сомневаться в том, что транспортники с десантом или буксировщики с планерами будут сбиты до выхода на цель. Оставался вариант ночной атаки - и надо было выбирать между парашютным и планерным десантом. Поскольку Петропавловск расположен на довольно узкой полосе между морем и сопками, то можно было не запрашивать метеорологов - и так было очевидно, что там есть постоянные и, наверняка, весьма не слабые, воздушные потоки, гарантированно разбрасывающие парашютистов на большой площади; если добавить к этому реалии ночного боя, то, можно было констатировать, что парашютная высадка гарантирует потерю управления в самом начале боя, ставя под сомнение достижение требуемого результата.
  Проработав с заместителем черновой вариант операции, барон попросил приема у майора Инукаи. Майор принял его незамедлительно. Доложив план, фон Фёлькерзам стал ждать реакции своего нового командира.
  - Вы предложили хороший план, господин барон - это может сработать, поскольку красные, скорее всего, не ждут от нас такой наглости - высказал свое мнение Инукаи. Дополнительным фактором, могущим способствовать успеху, является то, что значительная часть русских не имеет боевого опыта - а фронтовики могут несколько расслабиться, находясь в тылу.
  Майор понимал, что предложенный фон Фёлькерзамом план не сочетается с их основным планом массированного удара авиации по Петропавловску - но, во-первых, он не собирался посвящать барона в замыслы заговорщиков, во-вторых, было очевидно, что предложенный немцем план является лучшим из возможных. В любом случае, два несовместимых плана были лучше одного, поскольку заговорщики получали некоторую подстраховку своего основного плана.
  Что же касалось практического воплощения плана, то майор склонялся к нанесению удара всеми силами по аэродромному узлу - вопреки мнению многих сослуживцев, Инукаи был склонен серьезно относиться к русской авиации; разведчик скептически относился к версии 'Русские летчики завалили Люфтваффе своими трупами', столь популярной среди японских офицеров. И если существовала хотя бы десятипроцентная вероятность того, что он прав - и русские, усвоив жестокие уроки 1941-1942 годов, превзошли немцев в воздушной войне так же, как они сделали это в танковых операциях, в чем не сомневался никто из опытных офицеров - то массированного удара советской авиации следовало опасаться, принимая все меры предосторожности.
  Вариант высадки планерного десанта майор одобрил безоговорочно - помимо перечисленных фон Фёлькерзамом причин, была еще одна - в Императорской Армии было очень мало учебных центров парашютной подготовки (собственно, для немногочисленных воздушно-десантных частей и еще менее многочисленных частей специального назначения больше и не было нужно); появление же в одном из таких центров несомненных пехотинцев - но, подготовленных отнюдь не по стандартам линейной пехоты - вызвало бы насколько живой, настолько и нежелательный интерес. Появление же на северных Курилах армейских планеров и самолетов-буксировщиков можно было залегендировать необходимостью переброски срочных грузов - легенда, конечно, не блистала совершенством, но майор, не без веских на то оснований рассчитывал на то, что недоброжелатели 'квантунцев' резонно решат, что из личного состава третьесортной пехотной дивизии, не имея хороших инструкторов, вряд ли возможно подготовить настоящих воздушных десантников.
  Оставалось выяснить, на какие планеры и буксировщики можно рассчитывать - что майор и сказал барону, честно признавшись в том, что он некомпетентен в этом вопросе. Фон Фёлькерзам, пожав плечами, сказал, что придется брать, что будет - но, лучше бы, если бы в планер целиком помещалась группа из 12 человек (в АИ барон переформировал разведроту в соответствии с проверенной опытом структурой 'Бранденбурга' В.Т.), вместе с грузом взрывчатки и средств взрывания, ручных гранат, боеприпасов к стрелковому оружию. Подумав, барон попросил узнать, есть ли в Японии аналоги германских 'панцерфаустов' - гранатометы очень бы пригодились в этой операции, став незаменимым средством для уничтожения дотов и дзотов, поджога складов ГСМ.
  Через две недели майор, получив информацию от своих друзей, ввел фон Фёлькерзама в курс дела: возможно было получение новейших тяжелых планеров Ку-8-II, грузоподъемностью до 1,5 тонн (Ку-8-II, он же тяжёлый транспортный планер армейский тип 4 - принят на вооружение Императорской Армии в 1944 году; при нормальной загрузке брал до 20 экипированных солдат, или легкое орудие с расчетом В.Т.); буксировался этот планер устаревшими тяжелыми бомбардировщиками 'Мицубиси' Ки-21. Друзья Инукаи брались обеспечить выделение 20-25 планеров и двух эскадрилий буксировщиков - но, с опытными пилотами и умелыми планеристами были проблемы; те, кто имелся, могли обеспечить дневнык транспортные полеты, но высадка ночного десанта требовала и навыка ночных полетов, и очень точного расчета. Конечно, можно было провести дополнительную подготовку летчиков и планеристов - благо, время у заговорщиков пока что было - но сделать это, не привлекая лишнего внимания к нестандартной подготовке экипажей военно-транспортной авиации было непросто. Кроме того, надо было отобрать планеры лучшего качества и провести капитальный ремонт донельзя изношенных самолетов. В общем, Инукаи мысленно поблагодарил богиню Аматерасу за то, что немец предложил свой план заранее - хлопот с материально-техническим обеспечением предвиделось сверх всякой меры, и это при могущественной поддержке вышестоящих.
  Но, невзирая на все препятствия, подготовка к операции шла - фон Фёлькерзам и его люди обучали роту; друзья Инукаи обеспечивали подготовку пилотов и планеристов, перебрасывали необходимое вооружение и снаряжение - им удалось даже раздобыть две сотни гранатометов из первой партии выпущенных в Японии 'панцерфаустов', большая часть которых была использована на тренировках; агенты собирали информацию о русских объектах. В общем, чем дальше, тем больше майор утверждался в мысли, что шансы на успех хороши - надо было только определиться со временем проведения операции, но это нужно будет сделать в последний момент.
  
  
   ''Зеро!' Японская авиация во Второй Мировой войне' Хорикоши Дзиро, Окумия Матасаки М. Воениздат, 1965 г. АИ МВ.
  
  Первое сражение за Марианские острова.
  
  К середине 1943 года стало очевидно, насколько наши самолеты, блистательно сражавшиеся в 1941 - первой половине 1942 года, отстали от новейших самолетов американцев. Печальные итоги боев 'Зеро' с 'Лайтнингами' и 'Корсарами' говорили сами за себя. Наши конструкторы делали все, что было в их силах - но качественно изменить ситуацию было не в их силах, поскольку Империя не имела авиационных двигателей, равных американским, и, наша авиационная промышленность испытывала жесточайшую нехватку высококачественных конструкционных материалов.
  Положение удалось выправить благодаря поставкам наших союзников-немцев. В первом конвое, пришедшем из Германии, находились 300 двигателей БМВ-801 новейшей на тот момент модификации D-2 и техническая документация для их производства - немцы также продали нам ключевые станки и оснастку, необходимые для их производства. Во втором конвое, проведенном из Европы, помимо 100 новейших истребителей ФВ-190 А-8 находились 750 двигателей БМВ-801 D-2, и, самое главное, техническая документация, необходимые станки и оснастка для начала производства ФВ-190 А-8 и G-8 в Японии.
  Использовав немецкий двигатель ВМВ-801, доктор Дзиро Хорикоши совершил конструкторский подвиг, за четыре месяца создав новый базовый истребитель завоевания господства в воздухе А7М 'Реппу' ('Ураган' Прим. Пер.). Полным ходом шли работы по палубной версии нового самолета, создававшейся в версиях истребителя завоевания господства в воздухе и истребителя-бомбардировщика.
  Кроме этого, немцы продали нам техническую документацию на пилотируемую крылатую ракету 'Рейхенберг', находившуюся в то время в разработке - к ее испытаниям они так и не успели приступить. Эта ракета была отобрана нашей технической миссией по одной причине - это было оружие, способное одним попаданием тяжело повредить или даже потопить современный линкор или тяжелый авианосец.
  Появление 'Рейхенбергов' стало причиной жаркой дискуссии в высшем руководстве флота. Дело было в том, что шансы на спасение пилота были ничтожны, едва ли один шанс из ста, так что их отправка на задание означала практически верную смерть. Такого история Императорского Флота еще не знала.
  Вице-адмирал Ониси Такидзиро, живая история и живая легенда морской авиации, один из первых морских летчиков Империи Ямато, один из создателей ВВС Флота, всегда придерживался той точки зрения, что боевое задание должно быть выполнено даже ценой собственной жизни. Его книгой 'Боевая этика императорского военно-морского флота' зачитывались юные курсанты и молодые офицеры. Вице-адмирал Ониси отличался насколько волевым, настолько и независимым характером, что часто приводило его к конфликтам с руководством - и в этот раз он пошел вопреки мнению большинства адмиралов, отстаивая ту точку зрения, что генеральное сражение за оборонительный периметр Империи должно быть выиграно любой ценой, в том числе, и отправкой нескольких сотен летчиков Флота на верную смерть. Адмирал Ониси был твердо уверен в том, что недостатка в добровольцах не будет - он брался лично обратиться к морским летчикам, разъяснить им суть задания, и предложить вызваться добровольцам.
  Его самым горячим оппонентом был один из ближайших сподвижников адмирала Ямамото и один из самых выдающихся штабных офицеров Императорского Флота, вице-адмирал Фукудомэ Сигеру. Вице-адмирал Фукудомэ считал, что нет нужды прибегать к столь отчаянной тактике, посылая доблестных воинов Флота в атаки, из которых нет шансов вернуться.
  Вице-адмирал Ониси сумел переубедить всех своих оппонентов, используя в качестве аргумента слова, сказанные начальником МГШ адмиралом Нагано после утверждения плана операций в 1941 году: 'Мы пришли к общему мнению, что если мы не начнем войну сейчас, нация погибнет. Однако она может погибнуть и в результате войны. Следует помнить, что падение государства без сопротивления будет позором.
  В такой безнадежной ситуации выживание можно обеспечить, только сражаясь до последнего человека. Тогда, даже если мы проиграем, потомки получат в наследство наш дух, который будет вдохновлять их на защиту родной страны.
  На войне солдат должен просить об одном: дать ему возможность драться во имя императора. Мы будем сражаться до последней капли крови' (это реальная цитата В.Т.).
  Оперируя информацией о строительстве кораблей основных классов, ведущемся в США, ценой величайших усилий добытых нашей разведкой, и сравнивая ее с нашими усилиями, вице-адмирал Ониси сумел доказать своим оппонентам, что пришло время бросить на чашу весов даже такое отчаянное средство, как 'специальные атаки'.
  По иронии судьбы, оппоненты в этом споре и коллеги в разработке операции начального этапа войны (адмирал Фукудомэ был в то время начальником штаба Объединенного флота, адмирал Ониси - начальником штаба 11-го воздушного флота, совместно с Гэнда Минору разрабатывавший удар по Перл-Харбору Прим. Авт.), стали основными разработчиками и руководителями плана действий базовой авиации в первой битве за Марианы.
  Вице-адмирал Фукудомэ возглавил лучшее соединение базовой авиации Императорского Флота - 2-й воздушный флот, в то время базировавшийся на островах Кюсю, Окинава и Формоза. Вице-адмирал Ониси занял пост начальника штаба 2-го воздушного флота, оставив за собой руководство соединением 'Божественного ветра'.
  Именно на этих двух выдающихся адмиралов Японии лег груз по перевооружению и переучиванию личного состава вверенного им соединения на новую технику, разработку новой тактики, обучению личного состава - от рядовых летчиков до штаба соединения.
  Вопреки многочисленным инсинуациям, столь охотно подхватываемым западными историками, в корпус 'специальных атак' никого не зачисляли против его воли - наоборот, всегда давалась возможность отказаться. Более того, даже при наличии желания, в 'камикадзе' было категорически запрещено зачислять единственных сыновей (по нормам японской этики, им должно было заботиться о родителях в старости - сыновний долг самураи ставили выше долга перед императором Прим. Пер.) и отцов семейств (их долгом, по нормам японской этики, была забота о несовершеннолетних детях и супруге, матери их детей - отцовский долг самураи ставили не ниже долга перед императором Прим. Пер.) (соответствует РеИ В.Т.).
  Свидетельством того может послужить беседа вице-адмирала Ониси с летчиками 341-го кокутай (авиаполка Прим. Пер.). Адмирал приехал в часть и приказал командиру, капитану 1 ранга Окамура, построить личный состав для беседы - разумеется, приказ был немедленно выполнен. Адмирал прямо сказал летчикам о превосходстве противника в кораблях и самолетах, технических средствах ведения войны, неуклонно возрастающем со временем - и в завершение сказал им, что единственным средством переломить неблагоприятный для Империи Ямато ход войны являются таранные атаки. Адмирал рассказал, что инженерами Японии создано специальный летательный аппарат для таранных атак, который трудно будет перехватить американским истребителям. Он сказал пилотам, что не имеет морального права приказать им пойти на верную смерть - он может только просить вызваться добровольцев. Он приказал полку разойтись - и вернуться на летное поле через полчаса добровольцев, заверив всех своим словом, что отказ ни на что не повлияет. Через полчаса на летном поле выстроился весь полк - отказавшихся не было. Несколько забегая вперед, надо сказать, что командир 341-го кокутай капитан 1 ранга Окамура Мотохару, опытнейший морской летчик, стал одним из самых горячих сторонников тактики 'специальных атак' и заместителем вице-адмирала Ониси в корпусе 'камикадзе' (в РеИ капитан 1 ранга Окамура действительно был убежденным сторонником тактики таранных атак, пытавшимся убедить адмирала Фукудомэ прибегнуть к ней во время битвы за Марианы - на что вице-адмирал ответил ему: 'Не в моей власти удовлетворить вашу просьбу, однако я доложу о ней в Токио' В.Т.).
  Дальнейшие беседы в других частях базовой авиации прошли столь же успешно - менее чем за две недели было набрано более 400 добровольцев - первоначально предполагалось использовать 300 пилотируемых аппаратов, но было решено создать резерв, для восполнения вполне возможных несчастных случаев. Летчики приступили к освоению 'Рейхенбергов', к тому времени уже переименованных в 'Ока' ('Цветок вишни' Прим. Пер.). Летательный аппарат оказался довольно прост в управлении, пока речь шла о горизонтальном полете - но управлять им в пикировании было трудно, очень велика была перегрузка. Но это искупалось его огромной скоростью - 650 км/ч на крейсерской скорости, 800 км/ч - на максимуме; огромной поражающей силой, которую обеспечивала 850-кг боевая часть; простотой и дешевизной в производстве. Единственно, маловата была практическая дальность - всего 330 км, но, пока ее не удавалось увеличить, не перетяжеляя аппарат. Выход подсказал один из летчиков, бывавших в Германии - удалось снабдить 'Оку' буксируемым планирующим баком, находящимся вне зоны действия газов, вырывающихся из сопла двигателя. Это несколько усложнило пилотирование, но позволило увеличить практическую дальность до 500 км.
  Тем временем летчики истребительных частей 2-го воздушного флота осваивали ФВ-190 и А7М. В бомбардировочные части непрерывным потоком шли пикирующие бомбардировщики D4Y и горизонтальные бомбардировщики-торпедоносцы G4M2. Второй воздушный флот, наряду с авиагруппами Мобильного флота снабжался авиабензином и запчастями вне всякой очереди.
   В это же время вице-адмирал Одзава Дзисабуро готовил к будущему генеральному сражению Мобильный Флот Империи. Важнейшим элементом подготовки, помимо перевооружения авиагрупп на новые машины, стало разделение Мобильного Флота на Быстроходное и Опорное Соединения. В первое вошли 1-я дивизия авианосцев ('Тайхо', 'Секаку', 'Дзуйкаку'; командование 1-й ДАВ вице-адмирал Одзава оставил за собой) и формировавшаяся 4-я ДАВ (заканчивавшиеся постройкой 'Унрю' и 'Амаги'; в перспективе в ее состав должен был войти 'Кацураги'). Командование 2-й ДАВ принял контр-адмирал Дзеодзима Такадзи.
  Устойчивость Быстроходного Соединения обеспечивалась включением в его состав 1-й ДЛК ('Ямато', 'Мусаси') под флагом вице-адмирала Угаки и 2-й ДЛК (ЛКР 'Конго' и 'Харуна') под флагом вице-адмирала Судзуки. Прикрытие обеспечивали 4-я ('Атаго', 'Такао', 'Майя', Тёкай')и 7-я('Кумано', 'Судзуя', 'Тоне', 'Тикума') дивизии тяжелых крейсеров под общим командованием контр-адмирала Сираиси, 2-я (крейсер 'Носиро' под флагом контр-адмирала Хаякавы, 8 эсминцев)и10-я (крейсер 'Яхаги' под флагом контр-адмирала Кимуры, 7 эсминцев) дивизии эсминцев.
  Опорное Соединение возглавил адмирал Кондо Нобутаке, ушедший для этого с поста командующего Китайским флотом. В его состав вошли 2-я ('Дзуньо', 'Хийо', 'Рюйхо'; командование 2-й ДАВ адмирал Кондо оставил за собой) и 3-я ('Читосе', 'Чиода', 'Дзуйхо') под командованием контр-адмирала Обаяси. Устойчивость Опорного Соединения обеспечивал линкор 'Нагато'. Прикрытие Опорного Соединения обеспечивали 5-я дивизия тяжелых крейсеров ('Могами', 'Миоко', 'Хагуро'), 4-й (3 эсминца) и 27-й (5 эсминцев) дивизионы эсминцев под общим командованием контр-адмирала Хасимото.
  Таким образом, была обеспечена гибкость применения Мобильного Флота - Быстроходное Соединение могло нанести мощный удар по равному или превосходящему противнику, и, при необходимости быстро отойти, не будучи связано тихоходными кораблями. Опорное соединение служило резервом, способным как нарастить удар Быстроходного Соединения или довершить разгром противника, так и прикрыть отход Быстроходного Соединения в случае неблагоприятного развития событий.
  Полным ходом шла подготовка авиагрупп - летчики набирали опыт взлетов и посадок на авианосцы, опыт полетов на большую дальность и в сложных метеоусловиях, отрабатывали приемы воздушного боя против новейших американских истребителей 'Хэллкет', сведения о которых сумела раздобыть разведка. Особо следует отметить переучивание палубных летчиков-истребителей на новейший истребитель 'Реппу', вооруженный двумя немецкими 30-мм МК-108.
  Под руководством адмиралов Енаи и Нагано был существенно переработан первоначальный план сражения за оборонительный периметр.
  Первоначальный план операции 'А-ГО' предполагал организацию взаимодействия между базовой авиацией и палубной авиацией. Предполагалось, что базовые самолеты 1-го воздушного флота (более 500 машин), находящегося под командованием адмирала Какута, базирующихся на островах Яп, Гуам, Тиниан, Палау и Сайпан до начала морского сражения сумеют существенно ослабить ОС58, уничтожив до трети американских палубных самолетов, что должно было уравнять шансы. Важной частью плана была возможность переброски подкреплений базовой авиации из Метрополии по маршруту Метрополия - Иводзима - Гуам - передовые аэродромы на Сайпане и Тиниане.
  Одним из тактических приемов, которые должны были обеспечить взаимодействие между базовой и палубной авиацией, было использование большей дальности заметно более легких, чем американские машины, А6М 'Зеро' - они должны были подниматься с авианосцев за пределами боевого радиуса американских самолетов, наносить удар и возвращаться на островные аэродромы; авианосцы же должны были тем временем отходить.
  Этот план был очень хорош - но данные, полученные благодаря блестящей работе разведчиков Императорского Флота, заставили внести в него существенные коррективы.
  Так, стало очевидно, что использование легких 'Зеро' против новейших 'Хеллкетов' будет весьма неэффективным - имевшие огромный запас прочности американские истребители смогут выдержать значительное число попаданий наших 20-мм снарядов, в то же время залп шести 12,7-мм пулеметов будет смертелен для наших предельно облегченных истребителей. Высочайшая маневренность 'Хеллкетов' лишала наших летчиков привычного преимущества - теперь исход борьбы почти полностью зависел от соотношения комплексов огневая мощь - живучесть, а в этом заслуженный ветеран 'Зеро' очень сильно уступал 'американцу'.
  Не менее важны были данные о качественно новой системе ПВО американских кораблей, основанной на радиолокационной системе управления огнем, дополненной широчайшим применением радиовзрывателей. Особо следует подчеркнуть то, что впервые в мире американцы применили радиовзрыватели не только в снарядах крупнокалиберных универсальных орудий, но и в снарядах 40-мм 'бофорсов'. По результатам штабной игры, проведенной в военно-морской академии, в ходе которой отрабатывались сначала обычные , а потом и специальные атаки на американские авианосные соединения, адмирал Фукудомэ сказал: 'Наши самолеты были подобны яйцам, бросаемым в каменную стену' (в РеИ адмирал сказал эту фразу во время боев за Тайвань В.Т.). Специальные же атаки показали многократно большую эффективность - можно было твердо рассчитывать не менее чем на 15% прямых попаданий снарядов 'Ока'. Именно по результатам этой штабной игры было принято решение использовать тактику таранных атак как основное средство борьбы с кораблями американского флота.
  Новый план был рассчитан на совершенно иной алгоритм действий. Предполагалось, что американцы рассчитывают разгромить силы Императорского Флота по частям - сначала ОС 38/58 уничтожит основные силы базовой авиации Империи на Марианских островах, тем более что основные силы 1-го воздушного флота были рассредоточены по аэродромам пяти островов; затем начнется высадка американского десанта - предположительно, на Сайпан и Тиниан; одновременно с высадкой десанта превосходящие силы Оперативного Соединения, используя свое количественное и качественное превосходство, нанесут поражение Мобильному Флоту.
  Исходя из этого, ставка была сделана на проведения двух разных сражений - базовая авиация должна была дать бой Оперативному Соединению; задачей Мобильного Флота была атака десантного соединения американцев. Это позволяло снять проблему организации взаимодействия между базовой авиацией и авиагруппами Мобильного Флота.
  Базовая авиация сосредотачивалась в двух пунктах, надежно прикрытых артиллерией ПВО и получивших первые поисковые РЛС - оснащенный устаревшими самолетами и имевший много неопытных летчиков 1-й воздушный флот отводился на Гуам, имея своей задачей удержание коммуникации Метрополия - Иводзима - Гуам - Сайпан-Тиниан; элитный 2-й воздушный флот, имевший в своем составе лучших пилотов базовой авиации Императорского Флота и оснащенный новейшей техникой, выдвигался на ключевую позицию Сайпан - Тиниан, превращенную в крепость, способную успешно противостоять ОС 38/58 - его задачей-минимум было нанесение американцам потерь, гарантированно срывавших операцию по овладению Марианскими островами; задачей-максимум был реванш за Мидуэй.
  Технически это было возможно - если у 'Зеро' было очень мало шансов против 'Хеллкетов', то ФВ-190 А-8 в модификации с 2 крыльевыми 30-мм пушками МК-108, несколько проигрывая 'Хеллкетам' в вертикальном маневре, заметно превосходили их в комплексе огневая мощь - живучесть: тяжелые 30-мм снаряды могли сбить американский истребитель 2-3 попаданиями, в то же время немецкие истребители могли выдержать значительное количество попаданий 12,7-мм пуль; А7М 'Реппу', уступая ФВ-190 в живучести, заметно превосходили 'Хеллкеты' в вертикальном и горизонтальном маневре, при этом имея вооружение, способное сбить американскую машину с одного захода.
  Что же касается ударных возможностей 2-го воздушного флота, то основная ставка делалась на один массированный удар снарядами 'Ока', что позволяло максимально использовать фактор внезапности. Вывод из строя даже половины авианосцев ОС 38/58 гарантированно срывал операцию по прорыву оборонительного периметра Империи - даже если бы ни один из поврежденных американских авианосцев не утонул, что маловероятно, поскольку американцам пришлось буксировать поврежденные корабли через половину Тихого океана, то это значило бы, что главная ударная сила ВМФ США лишилась своих возможностей для наступательных операций на срок от нескольких месяцев до полугода, что давало Империи возможность для подготовки к новым сражениям в заметно лучшем положении, причем ценой весьма умеренных потерь.
  
   Неофициальная беседа в Перл-Харборе.
  В этот июньский день 1944 года в штабе Тихоокеанского флота, в кабинете командующего флотом, беседовали два человека - это были начальник морских операций США Уильям Лехи и командующий флотом Честер Нимиц.
  - Немного виски, сэр? - исполняя долг гостеприимства, спросил Нимиц.
  -Благодарю Вас, Честер - самую капельку - отозвался Лехи.
  После неторопливого употребления символических порций спиртного, опытнейший знаток вашингтонского закулисья Лехи, в последние годы игравший роль 'связного' между неофициальной корпорацией флотских офицеров, владельцами судостроительных корпораций и политическим истэблишментом, начал вводить Нимица в курс дела.
  - У нас довольно большие проблемы, Честер - прямо сказал он - в Вашингтоне многие считают, что президент сильно ошибся, позволив мистеру Сталину прибрать к рукам почти всю Европу. Фактически, русские сейчас доминируют в Европе - а их союз с немецким генералитетом и промышленниками является прямой угрозой будущему Америки, поскольку русские ресурсы в сочетании с немецкими наукой и технологиями в не слишком далеком будущем дадут этому союзу возможность оспорить доминирование США в мире.
  - Собственно, уже сейчас этот союз располагает сильнейшей сухопутной армией в мире - и вполне это осознает. Во время консультаций в Париже по военным вопросам, в кулуарах русские генералы, ничуть не стесняясь, говорили что-то вроде: 'Спасибо вам, американские и английские парни, за то, что вы справились с второсортными немецкими дивизиями, приблизив окончание войны на 3-4 месяца - но мы бы добили Германию и самостоятельно'. Немцы того же мнения - мне рассказывали, что немецкий генерал, командир корпуса, сдавшийся нашим парням во Франции, на допросе очень удивился, когда ему сказали, что мы его победили: 'А вы тут причем? Вы, англосаксы, добили наши дивизии, сформированные по 'тотальной мобилизации' из мальчишек и стариков - если бы во Франции были наши ветераны, в это время пытавшиеся остановить русский 'стальной каток' на Одере, мы бы сбросили вас в Ла-Манш. Русские нас действительно победили, признаю это - но как вам не стыдно примазываться к их победе?'.
  Старавшийся держаться подальше от политики Нимиц внимательно слушал Лехи, потихоньку понимая, на что тот намекает.
  - И в Вашингтоне всем этим очень обеспокоены, тем более что большевики ничуть не скрывают своего намерения возродить Вермахт, уже под чисто красным знаменем - все это русское дерьмо с 'казарменной полицией' Германии не стоит и цента - продолжал Лехи - они держат нас за беспомощных простаков, коль скоро назначили Роммеля командующим 'казарменной полицией', а Гудериана - начальником 'моторизованных частей казарменной полиции'. Всем понятно, что через год или два красный Вермахт будет легализован - ну и тогда Роммель будет его главкомом, а Гудериан - командующим Панцерваффе.
  - Армейские генералы бьются в истерике, крича, что воевать с Красной Армией, при нынешнем положении дел - гарантированное самоубийство, которое закончится тем, что наших бравых парней намотают на гусеницы русских танков; счастливчики смогут попытаться вплавь добраться до Англии. Через пару лет, когда русские переделают Вермахт под свои нужды, проще будет сразу застрелиться, чем воевать с дуэтом Красная Армия - красный Вермахт - результат понятен и младенцу, а мучаться придется намного меньше.
  - Единственный шанс достойно ответить на вызов русско-германского союза - это резко, в несколько раз, увеличить финансирование армии. Генералам нужны новые танки и самолеты, много и сразу - а самое главное, им нужна не менее чем двухмиллионная армия мирного времени, с возможностью быстрого развертывания нынешней пятнадцатимиллионной армии, оснащенной всем самым лучшим.
  - То же самое говорят и летчики - они заявляют, что 8-10 тысяч тяжелых бомбардировщиков хватило бы на Германию, с учетом того, что половина Люфтваффе занята на русском фронте. Но в ситуации, когда русские и немцы будут стоять на берегах Ла-Манша, этого будет слишком мало. Кроме того, они требуют списания в резерв всех В-17 и В-24, заявляя, что в будущей войне они смогут выполнять функции тактических бомбардировщиков - но рейды вглубь Германии, не говоря уже о России, будут просто убийством экипажей этих машин. Для нанесения ударов по Германии они требуют перевооружения на В-29, а по промышленным районам в глубине в России - принятия на вооружение 'летающего крыла' мистера Нортропа. И даже в случае развертывания воздушных армий, вооруженных десятью тысячами этих новейших бомбардировщиков, они не берутся что-то гарантировать, поскольку большую часть маршрута нашим тяжелым бомбардировщикам придется лететь без истребительного сопровождения над вражеской территорией, набитой зенитной артиллерией и истребителями - так что потери будут огромными.
  - Простите, сэр, а 'мустанги'? - воспользовался паузой в рассказе Лехи Нимиц.
  - 'Мустанги', Честер, смогут летать из Англии до Рура и обратно - о том, что они смогут сопровождать бомбардировщики до восточной Германии, не говоря уже о русском Урале, речи нет - ответил Лехи - и конструкторы клянутся, что сделать одномоторный истребитель, способный сопровождать бомбардировщики на такую дальность, просто невозможно. Но и это еще не все - инженеры 'кузенов' и 'гуннов', а теперь и наши, создали новые самолеты, используя принципиально новые турбореактивные двигатели, отличающиеся от старых поршневых, примерно как твои любимые дизели от паровых машин. Эти реактивные истребители легко 'сделают' поршневые машины - примерно как боксер-профессионал парня с фермы. С ними одна проблема - у них пока что небольшая дальность полета.
  Нимиц мрачнел на глазах, слушая обстоятельный рассказ Лехи - даже приблизительный подсчет сумм, которых требовало хотя бы частичное удовлетворение запросов армии и ВВС, показывал, что на долю флота придутся обглоданные кости. Да, сейчас основу флота составляли новейшие корабли, постороенные в течение последних пяти лет - но корабли, без подготовленных экипажей, представляют собой просто очень дорогостоящий металлолом.
  К такому повороту событий он не был готов - нет, он понимал, что после войны флот придется резко сокращать, поскольку даже США не могли себе позволить содержать в мирное время флот таких размеров, но одно дело, сокращать ВМФ в два раза - и совсем другое, в четыре раза.
  - В общем, Честер, сейчас решается, кто будет любимчиком бюджетной комиссии конгресса - подвел итог Лехи.
  - Сэр, а что говорит мистер Винсон (имеется в виду Карл Винсон, главный лоббист ВМФ в конгрессе США, человек, протолкнувший 'Акт флота двух океанов' В.Т.)? - спросил Нимиц.
  - Мистер Винсон прямо говорит, что после войны нас ждет большая битва за бюджет - ответил Лехи - война пошла совсем не так, как рассчитывали джентльмены на Капитолийском холме: они ждали, что немцы обескровят русских и надорвутся сами, после чего нашим парням останется просто занять Европу. В худшем случае, допускался вариант, что красные сумеют урвать себе кусок Восточной Европы и часть Германии. Нынешнего положения дел не ждал никто - сейчас все просчитывают новые варианты, но в итоге получается старая байка о Буффало Билле (знаменитый ганфайтер времен освоения Дикого Запада В.Т.).
  - Какая именно, сэр? - слегка удивился техасец Нимиц, в детстве слышавший не одну сотню историй о великом стрелке.
  - Буффало Билл входит в салун и говорит: 'Парни, у меня есть для вас две новости - хорошая и плохая' - судя по выражению лица Лехи, веселиться ему не хотелось. Ему говорят: 'Билл, начинай с плохой'. Билл отвечает: 'В Небраске будет такой голод, что люди будут дерьмо есть'. Ковбои удивленно спрашивают: 'А хорошая новость?'. Он объясняет: 'Я знаю, где дерьма много'.
  - Все настолько плохо? - уточнил Нимиц.
  - Мистер Винсон дал мне полный расклад - мрачно объяснил Лехи - рассчитывали на то, что удастся сделать Европу рынком сбыта наших товаров минимум на двадцать лет - сам понимаешь, это не только отмена послевоенной депрессии образца 1919 года, но и хорошие ассигнования на оборону. Что-то, конечно, удастся сбыть - но, намного меньше, чем ожидалось. И, самое главное - наши джентльмены с Уолл-стрит готовили международное соглашение, по которому доллар не просто становится мировой резервной валютой, но начинает быть заменителем золота, с фиксированной ценой унции золота в долларах.
  Нимиц присвистнул - ему не надо было объяснять, что это значит для Америки. Если Америка контролирует мировую экономику и является самой могущественной силой в мире, то введение такой системы означало не просто получение сотен процентов прибыли с каждого доллара, принятого в уплату проданного товара иностранцами, но обложение всего мира неявным налогом в пользу США. Это были бы десятки миллиардов долларов чистой прибыли ежегодно - этих денег хватило бы на все, что угодно, от содержания сильнейших вооруженных сил в мире до резкого повышения уровня жизни в США.
  - Поздно свистеть, Честер - Лехи выглядел уставшим стариком, сейчас ему смело можно было дать его почти семьдесят лет - сукин сын мистер Сталин выдвинул предложение о разделе мира на зоны доллара, фунта стерлингов и рубля - а сукин сын мистер Черчилль его незамедлительно поддержал. Сейчас торг идет о размерах этих зон - так что нам достанется лишь часть этого пирога. Добавь к этому необходимость выплачивать внутренний долг и перевооружать армию и авиацию - и не забудь то, что нам надо будет вкладывать деньги в сдерживание красных в Европе.
  - Кузены с лягушатниками ни на что не пригодны - утвердительно сказал Нимиц.
  Лехи мрачно кивнул, подтверждая сказанное.
  - Сейчас очень многое зависит от тебя, Честер - поэтому стоит подготовиться как можно лучше, осечки быть не должно - сказал Лехи - и не забывай о джентльмене на юге.
  Нимиц кивнул - он действительно все понял: и о сделанных в Вашингтоне ставках на успех Тихоокеанского флота, и о нежелательности для тех, кто стоял за Винсоном и Лехи, чересчур больших успехов Дугласа Макартура. Достигнутое соглашение о триумфальном возврашении Макартура на Филиппины было неизбежной уступкой покровителям Макартура - но никто не хотел уступать больше; в частности, флоту совершенно не хотелось идти на дальнейшее сокращение бюджетных ассигнований в пользу армии 'под соусом' успехов Макартура на фоне неудач Нимица.
  - А раз так, Честер, пойдем заниматься официальными вопросами - сказав это, Лехи тяжело встал.
  
   'Американский ВМФ во Второй Мировой войне. Битвы за Марианские острова' С.Э. Морисон, М., Воениздат, 1965 г., АИ МВ.
  К осени 1944 года Тихоокеанский флот США был силен, как никогда ранее - в строй вступали новые корабли, шедшие с верфей непрерывным потоком; выучка экипажей достигла невиданного ранее уровня; палубная и базовая авиация флота перевооружились на новейшие самолеты.
  Все это не прошло мимо главной ударной силы флота - Оперативного Соединения 38/58. Потери, понесенные в боях с флотом Еврорейха, были полностью компенсированы - сейчас ОС 38/58 еще и существенно усилилось, за счет получения новых кораблей.
  К началу октября 1944 года ОС 38/58 состояло из четырех оперативных групп, впрочем, быстроходные линкоры часто выделялись в отдельную оперативную группу под командованием 'Китайца' Ли. Точнее, в это время 5-м флотом командовал победитель при Мидуэе адмирал Р. Спрюэнс, так что далее речь пойдет о, соответственно, ОС 58 и других структурах 5-го флота.
  В оперативной группе 58.1 имелись тяжелые авианосцы 'Хорнет' и 'Франклин', легкие авианосцы 'Батаан' и 'Индепенденс', 3 тяжелых и один легкий крейсер, 14 эсминцев; оперативная группа 58.2 располагала тяжелыми авианосцами 'Банкер Хилл' и 'Уосп', легкими авианосцами 'Кэбот' и 'Майами', 4 легкими крейсерами и 12 эсминцами; оперативная группа 58.3 имела в своем составе тяжелые авианосцы 'Энтерпрайз' и 'Тикондерога', легкие авианосцы 'Сан-Хасинто', 'Принстон', 1 тяжелый и 4 легких крейсера, 13 эсминцев; оперативная группа 58.4 располагала тяжелыми авианосцами 'Эссекс' и 'Хэнкок', легкими авианосцами 'Лэнгли', 'Каупенс', 4 легкими крейсерами и 14 эсминцами. Оперативная группа 58.9 имела в своем составе 6 быстроходных линкоров ('Нью-Джерси', 'Миссури', 'Висконсин', 'Саут Дакота', 'Индиана', 'Массачусетс'), 4 тяжелых крейсера, 12 эсминцев, 2 эсминца радиолокационного дозора.
  В резервной группе флота находились перестроенные в легкие авианосцы из КРЛ типа 'Кливленд' в рамках прогроммы 'Восполнения потерь, понесенных в Атлантике' 'Билокси', 'Винсенс', 'Денвер', 'Хьюстон'. Первоначально в этой же группе находился и 'Майами', переданный в ОГ 58.2. В ней же числился проходящий интенсивный курс боевой подготовки тяжелый авианосец 'Беннингтон', только пришедший с Восточного побережья.
  Благодаря информации, полученной в результате полетов высотных разведчиков В-17, стало известно о резком усилении авиационной группировки японцев на Марианских островах. В сентябре противник перебросил из Метрополии на Сайпан и Тиниан многочисленные авиачасти, оснащенные немецкими истребителями ФВ-190 и новыми истребителями А7М (тогда еще мы не знали, как называется этот самолет - на расшифрованных фотографиях были новые самолеты, несомненные истребители Прим. Авт.). Отмечено было наличие значительного количества ударных авиачастей, оснащенных пикировщиками D4Y и торпедоносцами G4M2.
  Новые японские летчики почти сразу продемонстрировали свою квалификацию и агрессивность - уже 11 сентября звеном 'Фокке-вульфов' был сбит разведчик В-17. Ранее такие случаи были редчайшим исключением - высотность 'Зеро' позволяла им действовать на высотах в 30-35 тысяч футов (9000-10500 м Прим. Пер.), но их скорость и маневренность на этих высотах была недостаточна, чтобы эффективно бороться с В-17. Кроме того, 'Зеро' были слишком плохо защищены для того, чтобы прорываться через заградительный огонь оборонительных пулеметов В-17 - а их бортовое вооружение было слишком слабо, чтобы серьезно повредить В-17 в одном заходе. Сейчас все изменилось - полеты над Сайпаном и Тинианом стали очень опасной работой, с которой не возвращалась почти половина экипажей.
  Уже 16 сентября была отмечена работа радиолокаторов, засекавших наши разведчики на расстоянии до 100 миль (185 км Прим. Пер.). Через четыре дня, 20 сентября, на перехват наших шести разведчиков, выполнявших групповой полет - их заданием была аэрофотосъемка Сайпана, на котором концентрировалась значительная часть японских сил - было поднято до 30 ФВ-190. Три наших разведчика были сбиты над островом, два упали в море - только шестой самолет, получивший тяжелые повреждения, добрался до базы. Изучение его повреждений выявило то, что японские самолеты вооружены значительно более мощным оружием, чем старые 20-мм автоматы, скопированные по немецкой лицензии. Специалисты по авиационному вооружению предположили, что это 30-мм немецкие авиапушки МК-103 или МК-108 - только после войны мы точно узнали, что это были МК-108.
  Тем не менее, несмотря на беспрецедентные потери - никогда за все время войны на Тихом океане элитные авиачасти дальней разведки не несли даже сравнимых потерь - экипажи стратегических разведчиков доблестно выполняли свой долг. К концу сентября было точно известно о наличии на Сайпане и Тиниане группировки, насчитывавшей в своем составе более 400 ФВ-190, более 350 А7М, около 200 D4Y, более 200 G4M. Одновременно шел вывод на Гуам авиачастей, оснащенных устаревшими самолетами - к этому времени на спешно расширенных аэродромах острова находились, помимо базировавшихся там ранее 100 истребителей А6М и 60 бомбардировщиков Р1Y, переброшенные с Сайпана 100 истребителей А6М и 50 пикировщиков D4Y, и, переброшенные с Тиниана 80 истребителей А6М, 20 истребителей J1F, 50 пикировщиков D4Y, 80 бомбардировщиков G4M. Таким образом, сосредоточенная на Гуаме группировка насчитывала 300 истребителей, 100 пикировщиков, 140 горизонтальных бомбардировщиков - и сохранялась возможность ее усиления за счет переброски новых частей из Японии.
  Главные силы японского флота были сосредоточены на якорной стоянке Тави-Тави - авиаразведка выявила наличие 3 линкоров, 2 линейных крейсеров, 5 тяжелых авианосцев, 6 легких авианосцев (если можно японские эрзац-авианосцы, перестроенные из лайнеров и плавбаз ПЛ, считать полноценными легкими авианосцами; на практике они были чем-то очень средним между легкими и эскортными авианосцами Прим. Пер.). Тщательное изучение фотоснимков выявило следующие подробности - один из линкоров относился к типу 'Нагато', два других, по-видимому, были типа 'Ямато', о котором тогда у нас не было точных сведений; два тяжелых авианосца были 'старыми знакомыми' американского флота - 'Секаку' и 'Дзуйкаку'; еще два корабля напоминали очертаниями корпусов потопленные у Мидуэя 'Хирю' и 'Сорю' - после войны мы узнали, что это были 'Унрю' и 'Амаги'; третий же из незнакомых нам тяжелых авианосцев, как выяснилось позже, оказался доставившим нам немало проблем 'Тайхо'. Кроме этого, на якорной стоянке находились 11 тяжелых крейсеров, 2 легких крейсера, более 50 эсминцев и миноносцев.
  План операции 'Форейджер', утвержденный в январе 1944 года, предусматривал наступление по двум сходящимся направлениям - на юге силы генерала Макартура, в оперативном подчинении которого находился 7-й флот адмирала Карпентера, развивал наступление на север, вдоль северного побережья Новой Гвинеи, имея целью выход к южным островам Филиппинского архипелага; силы 5-го флота адмирала Спрюэнса, должны были обеспечить высадку десантов на Марианские острова, взломав тем самым 'оборонительный периметр' Японии.
  Одновременное наступление по двум сходящимся направлениям должно было раздробить силы японского флота - японское руководство не могло пренебречь ни угрозой выхода американского флота к южным островам Филиппин, что ставило под удар 'нефтяную артерию' Японской империи, ни потерей Марианского архипелага, который был необходимой передовой позицией для операции по освобождению Лусона, что означало полную потерю поставок нефти в Метрополию из Голландской Ост-Индии (все соответствует РеИ В.Т.).
  Первоначально операция 'Форейджер' должна была начаться в ноябре 1944 года - адмирал Нимиц настаивал на переносе операции на июнь, но флоту требовался отдых и пополнение после тяжелых сражений в Атлантике, поэтому адмирал Лехи согласился сократить срок начала операции только на месяц - поэтому операция началась в октябре (тут начинается 'развилка' - в РеИ предложение Нимица было принято В.Т.).
  План операции по освобождению Марианских островов, откорректированный на основе новых данных, предусматривал сначала нанесение одного мощного удара силами всего ОС 58 по Гуаму - прежний план, предусматривавший последовательный разгром рассредоточенных по всему архипелагу вражеских авиационных группировок силами одной или двух оперативных групп, сейчас устарел - с разгромом японских аэродромов авиацией и артиллерией линкоров, что позволяло пресечь переброску японских подкреплений из Метрополии.
  Удар по аэродромам Иводзимы отменялся - перед неизбежным боем с сильнейшей японской группировкой на Сайпане и Тиниане адмирал Спрюэнс не мог позволить себе нести потери в необязательных боях.
  Также, ввиду численного превосходства японцев адмирал Спрюэнс счел необходимым сделать нестандартный для тактики авианосных соединений ход, сделав ставку на 'игру от обороны' - его не слишком беспокоили японские бомбардировщики и пикировщики, чья эффективность против новой системы корабельной ПВО должна была оказаться пренебрежимо малой, но 'фокке-вульфы' доказали свою силу в боях против 'хеллкетов' у побережья Португалии, новые же японские истребители оставались неизвестной величиной.
  Согласно его замыслу, с которым был согласен адмирал Митшер, следовало измотать японцев в атаках на авианосцы ОС 58 на пределе боевого радиуса японских самолетов - спровоцировав японцев утренним ударом по аэродромам Сайпана и Тиниана, можно было ожидать сначала атак пикировщиков и торпедоносцев, под прикрытием истребителей; после истощения ударных авиачастей противника логично было ожидать попыток атаковать ОС 58, используя 'фокке-вульфы' в качестве истребителей-бомбардировщиков. Сочетание мощного истребительного прикрытия и многослойного зенитного огня должно было привести к потерям японцев в самолетах, в несколько раз больших, чем у американцев. Таким образом, японская авиационная группировка, бывшая основой обороны Сайпана и Тиниана, должна была быть разгромлена еще до начала генерального сражения флотов - и ОС 58 при этом понес бы вполне умеренные потери.
  Тем временем, японский Мобильный Флот, выйдя со стоянки Тави-Тави, должен был по пути к месту сражения пройти через несколько завес американских подводных лодок - предполагалось, что японцы понесут некоторые потери еще до начала генерального сражения.
  Но даже в том случае, если бы японцы не потеряли ни одного авианосца, шансы адмирала Одзава выглядели не лучшим образом, поскольку боевая устойчивость японских авианосцев была намного ниже американских кораблей из-за морально устаревшей системы корабельной ПВО и значительно хуже поставленной борьбы за живучесть, примером чего служило сражение при Мидуэе. Дополнительно шансы японцев снижали худшая живучесть их самолетов и большой разброс в скорости их авианосцев, в результате чего эскадренная скорость Мобильного Флота на 4-5 узлов уступала скорости ОС 58.
  В результате у адмирала Спрюэнса были все основания рассчитывать на новую победу, по масштабам не уступающую победе при Мидуэе.
  Наступление на юге развивалось успешно - 27 сентября американский десант высадился на остров Биак, расположенный у северного побережья Новой Гвинеи (задержка в 4 месяца по сравнению с РеИ В.Т.). Авиабазы, расположенные на острове Биак, были важным связующим звеном между Голландской Ост-Индией и Новой Гвинеей. Проще говоря, остров Биак не был тем пунктом, который Япония могла потерять безболезненно - поэтому следовало ожидать отправки заметной части сил японского Мобильного Флота, сосредоточенного на Тави-Тави, на юг. На этот случай 7-й флот получил в свое распоряжение резервную группу авианосцев, авиагруппам и экипажам которых следовало получить боевой опыт - устойчивость резервного соединения обеспечивали линкоры 'Вашингтон' и 'Норт Каролина'.
  Как ни странно, но японцы вместо отправки сильного подкрепления явно попытались повторить опыт 'Токийского экспресса' на Гуадалканале - 7 октября в поход было отправлено соединение из 6 старых эсминцев под прикрытием базовой авиации. Первый удар авиации оказался неудачным - удалось потопить всего один эсминец. После второго удара авиации японцы повернули назад - высланная на перехват крейсерская эскадра в составе 6 крейсеров и 14 эсминцев догнала их, но короткая перестрелка оказалась безрезультатной.
   Это было очень неприятной новостью для адмирала Спрюэнса - расчет времени в операции по освобождению Марианских островов строился в том числе и на том, что адмирал Одзава потратит несколько суток - в идеальном для нашего флота случае, до недели - на то, чтобы собрать свои разбросанные по Южным морям корабли. Вместо этого он продолжал держать их собранными в один кулак - это значило, что побеждать японцев на островах надо не только с минимальными потерями, но и очень быстро, поскольку резерва времени у адмирала Спрюэнса не было.
  Но выбора у лучшего из действующих адмиралов американского флота уже не было - корабли 5-го флота, в составе ОС 58, ОС 52 и ОС 53 (в РеИ выход ОС 53 был отменен в последний момент В.Т.), и суда Объединенного экспедиционного соединения, под командованием вице-адмирала Тэрнера, на которых находились Экспедиционные войска под командованием генерал-лейтенанта Х. Смита (Северное десантное соединение (5-й амфибийный корпус, 2-я и 4-я дивизии МП, 27-я пд, в резерве командующего - 77-я пд), Южное десантное соединение (3-й амфибийный корпус, 3-я дивизия МП, 1-я бригада МП) соответствует РеИ В.Т.) находились уже на подходе к Марианским островам. Оставалось одно - действовать по утвержденному плану.
   Впрочем, имеющиеся в наличии силы позволяли рассчитывать на новую победу - в составе ОС 58 было 8 тяжелых и 8 легких авианосцев, 6 современных линкоров, 8 тяжелых и 9 легких крейсеров, 67 эсминцев. На авианосцах находились 512 истребителей, 269 пикировщиков, 221 торпедоносец - всего 1002 самолета. Сильны были и силы обеспечения десанта - в составе ОС 52 было 6 старых линкоров, 6 тяжелых и 5 легких крейсеров, 7 эскортных авианосцев, 38 эсминцев. На эскортных авианосцах находились 88 'уайлдкетов' и 71 'эвенджер'. ОС 53 имело в своем составе 5 эскортных авианосцев и 8 эсминцев. На его авианосцах находились 63 'уайлдкетов' и 51 'эвенджер'. Так что непосредственную поддержку десанта должны были обеспечивать 151 'уайлдкет' и 122 'эвенджера'. Непосредственное прикрытие транспортов с тремя дивизиями и одной бригадой морской пехоты и двух армейских пехотных дивизий обеспечивали 20 эсминцев.
   Вечером 8 октября японский дальний разведчик - четырехмоторный гидросамолет 'Эмили' (речь идет о Н8К Прим. Пер.) - обнаружил ОГ 58.2. Он был обнаружен радиолокаторами, но искусно укрываясь в облаках, этот самолет с математической точностью вышел на оперативную группу, и, прежде чем был сбит истребителями воздушного патруля, его экипаж успел передать сообщение, вошедшее в историю 'Четыре американских авианосца, с кораблями сопровождения, идут курсом на Гуам'.
   Утром 9 октября субмарина 'Редфин', находившаяся на дежурстве у Тави-Тави, обнаружила выход главных сил японского флота. Сообщение гласило: 'Японский флот, в составе 11 авианосцев, 5 линкоров, 12 крейсеров и более 40 эсминцев вышел курсом на пролив Сан-Бернардино'.
   Утром 10 октября палубная авиация ОС 58 нанесла массированный удар по Гуаму - четыре наши оперативные группы подняли в воздух почти все свои самолеты. В первом ударе участвовали 373 истребителя, 254 пикировщика и 211 горизонтальных бомбардировщиков. В боевом воздушном патруле находились 118 истребителей. Японцы были готовы к нашему удару, у них было более суток на подготовку - но это им не помогло, слишком велика была разница в уровне подготовки пилотов и качестве самолетов. Наши истребители отбросили пытавшиеся прорваться к ударным машинам 'Зеро', сковали их боем, быстро перешедшим в истребление японцев. В ходе ожесточенного боя погибли 211 японских истребителей - летчики ОС 58 претендовали на 317 машин, но сейчас известны точные данные. Летчикам микадо удалось сбить 44 американских истребителя. Еще 17 японских истребителей разбились при посадке - аналогичные потери в Оперативном Соединении составили 6 машин.
   Ударные самолеты встретил массированный огонь зенитной артиллерии - но без современных систем управления огнем и радиовзрывателей он был малоэффективен. Часть истребителей и пикировщиков нанесли удары по позициям зенитчиков - в это же время другие пикирующие бомбардировщики бомбили здания и капониры. Горизонтальные бомбардировщики перепахали летные поля японских аэродромов, сделав их непригодными для посадки. Потери от зенитного огня составили 14 самолетов, еще три самолета погибли в авариях.
   Но итог утреннего боя был великолепен - ценой потери 67 самолетов было уничтожено 228 японских истребителей, нанесены тяжелые потери зенитной артиллерии и полностью выведены из строя основные аэродромы Гуама.
   Адмирал Спрюэнс приказал готовить повторный налет, чтобы полностью добить авиационную группировку противника - но в 13.54 операторы РЛС доложили о множественных отметках воздушных целей на экранах радаров. Как выяснилось уже после войны, адмирал Какута принял решение нанести 'удар возмездия', используя для него все способные взлететь самолеты. Также уже после войны стало известно, что основные аэродромы Гуама, прекрасно известные нам благодаря прекрасной работе авиаразведки, вовсе не были единственными аэродромами острова - они использовались для взлета и посадки большого количества самолетов - а ударные самолеты примерно за две недели до начала сражения были рассредоточены малыми группами по нескольким десяткам небольших, очень хорошо замаскированных, площадок. Сейчас эти самолеты взлетели с этих площадок, строясь в единую группу уже по пути - японские летчики делали все, что было в их силах, чтобы уменьшить наши возможности отразить их атаку. Как выяснилось впоследствии, в этой отчаянной атаке участвовали 183 ударных самолета и 51 истребитель.
   На авианосцах начался аврал - те исправные истребители, которые еще не успели подготовить к вылету, срочно дозаправляли, перезаряжали оружие - и поднимали в воздух. Все было просто - никто не ждал, что у японцев после утреннего разгрома уцелело столько самолетов; кроме того, нельзя было исключать того, что это только первая волна, так что полутора сотен боеготовых истребителей могло и не хватить для отражения налета. Корабли эскорта спешно выстраивали ордер ПВО вокруг авианосцев и линкоров.
   Истребители боевого воздушного патруля пошли на перехват японской армады - и утренний разгром японцев на фоне начавшейся резни начал производить впечатление равного боя. До кораблей сумели добраться чуть более 20 японских экипажей, и все они были сбиты огнем корабельной ПВО - бомбы сумели сбросить четыре самолета и один торпедоносец каким-то чудом вышел на дистанцию пуска торпеды. Ни одного попадания японцы не добились. Операторы РЛС докладывали об отсутствии японских машин в воздухе, тем самым подтверждая доклады летчиков о том, что все японцы сбиты. Уже после войны эти сведения были подтверждены японцами - действительно, ни один японский самолет из числа принимавших участие в этой атаке, не вернулся на аэродром. Эта невероятная победа стоила нашему флоту потери 11 истребителей. На кораблях царило настоящее ликование - даже самые пессимистичные подсчеты показывали, что соотношение потерь в этом бою было лучше, чем 20 японских машин за один наш самолет. Именно тогда родилось крылатое выражение 'Гуамская охота на индеек'.
   В штабе соединения настроения были не столь ликующими, но основания для оптимизма были несомненны - за день ОС 58 уничтожило не менее 450 вражеских самолетов (т.е. практически всю группировку японской авиации на Гуаме, насчитывавшую примерно 540 машин Прим. Авт.) ценой потери 78 машин; соотношение потерь не хуже, чем шесть к одному, давало основание считать, что авиационная группировка, базирующаяся на Сайпане и Тиниане, будет уничтожена до подхода Мобильного Флота - и с умеренными потерями.
   Примерно через час после окончания анализа итогов дня пришло сообщение от подводной лодки 'Флаинг Фиш', гласившее: 'Японский флот прошел пролив Сан-Бернардино'. Еще через полтора часа было получено сообщение от командующего подводными силами Тихоокеанского флота вице-адмирала Ч. Локвуда: 'Соединение 'Пентатлон', в состав которого входят субмарины 'Финбэк', 'Бэнг', 'Альбакор', 'Стингрэй' и 'Сивулф', развернуто поперек курса японского флота'.
   Стало ясно, что о добивании японской группировки на Гуаме не может быть и речи - времени в обрез хватало на уничтожение группировки на Сайпане и Тиниане. Адмирал Спрюэнс приказал линкорам адмирала Ли обстрелять японские аэродромы на Гуаме - и присоединяться к основным силам, взявшим курс на Сайпан.
  
  Утром 11 октября оперативные группы ОС 58 развернулись на расстоянии 150-170 миль от побережья Сайпана, начав подъем самолетов. Поскольку Сайпан и Тиниан были 'крепким орешком' - разведка установила наличие на аэродромах этих островов около 800 современных истребителей - следовало нанести один максимально мощный удар, постаравшись уничтожить на аэродромах максимально возможное количество японских самолетов, и, тем самым, свести к минимуму численное превосходство японцев.
  Адмиралы Спрюэнс и Митшер понимали рискованность этого плана - говорить о тактической внезапности атаки, после удара по Гуаму, было невозможно; существовал риск значительных потерь в воздушном бою со значительно превосходящими силами истребительной авиации противника; также нельзя было исключить варианта встречного удара вражеской авиации - вполне реальна была ситуация, при которой сейчас японцы прогревают моторы своих самолетов, рассчитывая на один сверхмощный удар по ОС 58, в то время как подавляющее большинство американских самолетов будет наносить удар по японским аэродромам. Но выбора у наших адмиралов не было - высадка десанта была невозможна до тех пор, пока существует японская авиация на Сайпане и Тиниане. А уничтожить ее возможно было лишь наступательными действиями - или, как надеялся адмирал Спрюэнс, спровоцировав японцев на безрассудную атаку, как это неожиданно получилось вчера. В противном случае, если японский командующий проявит хладнокровие, то 5-й флот мог находиться возле Сайпана и Тиниана до подхода японского флота - после чего нашему флоту пришлось бы уходить ввиду значительного превосходства противника в авиации.
  На курс, ведущий к Северным Марианским островам, легла армада из 808 палубных самолетов - 454 ударных машины шли под прикрытием 354 истребителей. Формально у японцев было более чем двойное превосходство в истребителях, но на практике оно должно было оказаться намного меньше - во-первых, было очень сомнительно, что технические службы противника поддерживают почти 100% боеготовность авиапарка - штаб 5-го флота рассчитывал не более чем на 75% боеготовность; во-вторых, под вопросом был своевременный подъем в воздух всех вражеских истребителей - это очень непросто, за полчаса или менее, поднять в воздух от шестисот и более истребителей. Кроме того, все верили в выучку наших пилотов, намного превосходящую выучку японских летчиков - это было однозначно доказано вчера.
  В боевом воздушном патруле было оставлено всего 88 истребителей - адмирал Спрюэнс выбрал между риском возможного встречного удара японцев и почти неизбежным поражением ввиду недостатка сил в случае примерно равного разделения истребителей риск встречного удара противника, положившись на корабельную ПВО, которой в этом случае предстояло отразить массированный удар сотен японских самолетов.
  Бой начался примерно в 45 милях от побережья Сайпана. В воздухе были, по оценке наших летчиков, примерно 400 японских истребителей, поровну 'фокке-вульфов' и истребителей нового типа. Против своего обыкновения - японские летчики не любили больших высот, поскольку 'Зеро' были очень 'вялыми' на значительной высоте - они выстроились в два эшелона: 'фокке-вульфы' заняли эшелон в 20000 футов (6000 м Прим. Пер.), новые истребители ушли на высоту в 30000 футов (9000 м Прим. Пер). Если летчики 'фокке-вульфов' дрались в привычной для немцев манере, сочетая вертикальный и горизонтальный маневр, то пилоты новых А7М вели бой в американской манере, сделав ставку на вертикальный маневр, что было крайне нетипично для японцев, любивших горизонтальный маневр. Также очень странной для японцев, сильных индивидуально, но не слишком любивших групповые действия, стали слаженные групповые действия в стиле пилотов Люфтваффе - впрочем, индивидуальная подготовка этих японских летчиков также была на высоте. Бой сразу стал очень ожесточенным - противники не уступали друг другу в выучке, но на стороне японцев была непривычная для наших пилотов тактика действий, превосходство их новых самолетов в вертикальном маневре, и, последнее по счету, но не по важности, существенное превосходство в огневой мощи - 30-мм пушки наносили тяжелые повреждения нашим 'хеллкетам' с первого попадания.
  Наши пилоты, ожидавшие традиционной для японцев попытки прорыва к ударным самолетам, с удивлением констатировали то, что эти японцы предпочли связать их боем - это снова было необычно для летчиков микадо. А тем временем, офицеры наведения принимали доклады от операторов РЛС: 'Обнаружена вторая волна японских самолетов, идущая навстречу нашим ударным машинам, оторвавшимся от связанных боем истребителей. Легкие машины - предположительно, от 200 до 300 самолетов'. Замысел японского командующего стал проясняться - поднять свои истребители двумя волнами, с интервалом в 3-5 минут: первая волна связывает боем наши истребители, вторая наносит удар по оставшимся без прикрытия горизонтальным бомбардировщикам и пикировщикам. Это было неприятно, но отнюдь не смертельно - мощное оборонительное вооружение, отличная подготовка воздушных стрелков и высочайшая живучесть наших самолетов позволяли рассчитывать на то, что потери окажутся не слишком высокими. Беспокойство тогда вызывало только применение японцами при перехвате дальних разведчиков мощных 30-мм пушек - если этим оружием будут вооружены не отдельные перехватчики, а основная масса вражеских истребителей, то тяжелые потери почти гарантированы.
  Офицеры службы радиоперехвата докладывали об интенсивных радиопереговорах японцев - это тоже было неприятной новостью, значительная часть японских истребителей, в особенности, старых выпусков, не имели радиостанций. Операторы РЛС буквально впивались взглядами в экраны радаров - существовала опасность того, что план японского командующего включает в себя подъем третьей волны, включающей в себя все ударные самолеты под минимальным истребительным прикрытием, для удара по нашим авианосцам.
  Тем временем, из мешанины криков и нецензурной ругани потихоньку удавалось извлекать крупицы информации - бой истребительных соединений шел примерно на равных, смещаясь к острову; ударные самолеты, держа строй и прикрывая друг друга огнем, буквально продирались через непрерывные атаки вражеских истребителей к аэродромам. Офицеры штаба соединения работали, пытаясь соответствовать принятой в американском флоте деловой атмосфере - но в центре управления буквально 'висело' разлитое в воздухе напряжение. Создавалось впечатление, что вернулись времена сражений в Коралловом море и при Мидуэе, когда до самого последнего момента весы, на которых лежали победа и поражение, качались, находясь в неустойчивом равновесии. Адмирал Митшер до крови искусал себе губы - будь в его распоряжении еще сотня истребителей, он мог бы послать их на помощь ударным самолетам, несущим тяжелые потери, но их не было - и адмиралу приходилось делать самую тяжелую на войне работу, или попросту ждать.
  Когда отметки ударных машин, прошедших кровавые 20 миль под непрерывными атаками, приблизились к береговой черте, операторы РЛС засекли подъем с аэродромов новых японских машин - по их докладам, это было 70-80 самолетов. Вот теперь план вражеского командующего стал окончательно ясен - он решил сделать ставку на оборону, используя свое преимущество в истребителях: первая волна должна была связать боем истребители сопровождения, вторая - нанести потери ударным самолетам, по возможности разорвав строй эскадрилий бомбардировщиков, свежие истребители третьей волны, не израсходовавшие боекомплект, должны были сбивать прорвавшиеся машины, не давая им возможности прицельно бомбить аэродромы.
  И снова офицеры наведения суммировали доклады своих подчиненных, а операторы штаба наносили обстановку на карту - к аэродромам прорвалась примерно половина ударных машин, но возможность прицельно бомбить была далеко не у всех, поскольку многим приходилось сходить с боевого курса, уклоняясь от атак истребителей, или от огня зениток. Доклады летчиков шли непрерывно, сводясь к одному: 'Истребители стараются бить с короткой дистанции; многослойный, отлично управляемый огонь ПВО - ничего общего с Гуамом, это какие-то другие японцы'.
  Отбомбившись, наши ударные машины легли на обратный курс - но, японские летчики из второй волны, против обыкновения, продолжили преследование над морем; пилоты же третьей волны, самые свежие, набрав высоту, легли на курс, ведущий к месту боя истребителей - это грозило тем, что в доселе равном бою самураи получат существенное преимущество, за счет вступления в бой примерно 60 истребителей с относительно свежими пилотами, сохранивших значительную часть горючего и боекомплекта, в то время как нашим 'морским орлам' пора было выходить из боя - если горючего у них пока хватало, то патроны заканчивались у многих.
  Следующие 20 минут стали самыми тяжелыми в этом бою - ударным самолетам, многие из которых были оторваны от общего строя, пришлось прорываться к ведущим неравный бой истребителям, против противника, получившего свежее подкрепление.
  Еще через 10 минут бой закончился - а через 20 минут на палубы авианосцев начали садиться самолеты с измученными экипажами.
  Еще через полтора часа были подведены итоги боя с нашей стороны - истребители потеряли 89 машин, что являлось тяжелыми потерями; на авианосцы не вернулась 301 ударная машина.
  После войны мы узнали точные цифры японских потерь - в бою с нашими истребителями погибли 77 японских истребителей; победа над нашими бомбардировщиками стоила 2-му воздушному флоту 81 истребителя.
  Это было тяжелое поражение - но не разгром. Согласно списку вернувшихся машин у ОС 58 оставалось 362 истребителя и 172 торпедоносца и пикировщика. Правда, около 30% вернувшихся машин не подлежали ремонту - дешевле было купить новые машины, чем отремонтировать эти кучи металлолома, неизвестно как добравшиеся до соединения. Так что фактические цифры составляли 282 истребителя и 129 пикировщиков и торпедоносцев. Из числа остальных, конечно, многие самолеты требовали ремонта - но техническая служба обещала отремонтировать большую часть из них к утру; и все - в течение двух суток. Противник тоже понес существенные потери - и хотя оценка штаба ОС 58, оценившего японские потери в 240-250 истребителей, как выяснилось, была завышена, потери 2-го воздушного флота были более чем чувствительными. Кроме того, экипажи бомбардировщиков докладывали о поврежденных взлетно-посадочных полосах, разрушенных складах и ангарах. Резко были ослаблены ударные возможности Оперативного Соединения, но, в конце концов, 'хеллкеты' были многоцелевыми истребителями, способными брать до 900 кг бомб - при определенном развитии событий вполне возможно было использовать часть истребителей в качестве истребителей-бомбардировщиков. И не в традициях ВМФ США было отступать, не использовав все возможности для достижения победы - все присутствующие помнили блистательную победу при Мидуэе, творцом которой был командующий 5-м флотом адмирал Спрюэнс; победу, достигнутую благодаря тому, что адмирал пошел до конца, после потери всех торпедоносцев и половины истребителей послав в атаку свои последние самолеты, неполные три эскадрильи пикировщиков. Тогда Императорский Флот превосходил американскую эскадру во всем - в авианосцах, крейсерах и эсминцах, не говоря уже о линкорах - но адмирал Спрюэнс сумел вырвать у адмирала Нагумо почти одержанную японским адмиралом победу. Сейчас ситуация была обратной - 5-й флот заметно превосходил японцев во всех классах кораблей, кроме тяжелых крейсеров; и можно было надеяться на то, что японцы, приведя к утру в порядок свои аэродромы, атакуют ОС 58 - и можно будет взять реванш за сегодняшнее поражение, уничтожив японскую ударную авиацию.
  Еще через полчаса пришло сообщение капитана 2-го ранга Блэнчарда, командира субмарины 'Альбакор' 'Японские авианосцы идут четырьмя колоннами - в двух внутренних колоннах 5 тяжелых авианосцев, в двух внешних - 6 легких авианосцев. Торпедировал легкий авианосец типа 'Чийода', были слышны два взрыва'. Это сообщение было воспринято в штабе 5-го флота как добрый знак - Мобильный флот уже начал нести первые потери.
  А в 16.11 операторы РЛС сообщили о приближении семи крупных групп самолетов - по две группы шли на оперативные группы 58.1, 58.2 и 58.3, одна - на оперативную группу 58.4. Точное количество самолетов определить не удавалось - впервые в истории войны на Тихом океане японцы массированно применили активные помехи. Кроме того, на экранах радаров постоянно то возникали, то пропадали отметки целей - операторы предположили, что противник использует алюминиевую фольгу для постановки пассивных помех.
  Авианосцы ОС 58, развернулись против ветра, начав подъем истребителей - к этому моменту были боеготовы 207 истребителей. Корабли сопровождения выстраивали ордер ПВО. Плохо было то, что 2-й воздушный флот имел более чем двойное превосходство в истребителях - ударной авиации у противника было не столь уж много, менее 400 ударных машин, разделенных для удара по четырем оперативным группам, вряд ли могли добиться серьезного успеха.
  В 16.42 операторы доложили о том, что вражеские группы находятся на удалении около 50 миль - к этому времени в воздух были подняты все исправные истребители. А в 16.59 оператор РЛС авианосца 'Банкер Хилл' доложил, что видит на экране группу 'чертовски быстрых целей, похоже, идущих на форсаже'.
  Бой истребителей начался в 17.14 - 'фокке-вульфы' снова навязали нашим парням бой на средних высотах, а новые истребители атаковали с большой высоты. Бой почти сразу превратился в классическую 'собачью свалку', начавшую смещаться к ордерам ПВО. Как ни странно, но торпедоносцы и пикировщики не спешили прорываться к авианосцам - причина этого стала ясна через четыре минуты. В 17.18 один из истребителей доложил, что видит: 'Группу из нескольких десятков скоростных самолетов без винтов, идущих курсом на ОГ 58.1 на высоте 6000 футов (2000 м Прим. Пер.).
  В 17.22 неизвестные самолеты атаковали оперативную группу 58.2.: разделившись на шесть групп - по две группы атаковали 'Банкер Хилл' и 'Уосп', по одной - 'Кэбот' и 'Майами'. Сделав 'горку', они отлого пикировали сквозь огонь зенитной артиллерии - около четверти машин было сбито, но огонь зениток оказался намного менее эффективным, чем предполагалось, поскольку приборы управления огнем были рассчитаны на скорость вражеских самолетов, не превышающую 380 миль/час (700 км/ч Прим. Пер), неизвестные же машины развили скорость, по крайней мере, на 50 миль большую (американцы очень точно определили скорость японских 'Ока' - она действительно была равна 800 км/ч, или на 50 миль/ч больше Прим. Пер.). В последний момент наши моряки поняли, что японские пилоты не собираются выходить из пике - эти безумцы шли на таран.
  'Банкер Хилл' получил 8 попаданий в течение менее чем минуты - в островную надстройку попал один смертник, остальные врезались в полетную палубу, разворотив ее на всем протяжении. Но самое страшное было в том, что эти аппараты - как мы узнали позже, японцы называли их 'Ока' - пробив палубу, взрывались внутри корабля. Были выведены из строя все машинные и котельные отделения, пробита большая часть танков с авиабензином - практически мгновенно на корабле вспыхнул пожар, охвативший его почти целиком. Авианосец сотрясался одним мощным взрывом за другим - это взрывался боекомплект и авиабензин. Было ясно, что его гибель является делом нескольких минут.
  'Уоспу' повезло чуть больше - на его долю пришлось 7 попаданий, все в палубу. Полетная и ангарная палубы были полностью разворочены, переборки выбиты мощными взрывами, внутри корабля вспыхнул сильнейший пожар, взрывались заправленные самолеты на ангарной палубе. В остальном ситуация на 'Уоспе' была аналогична положению на 'Банкер Хилле', с той разницей, что выживший капитан корабля, осознав безнадежность положения, отдал приказ 'Команде оставить корабль!'.
  На долю 'Майами' пришлось 2 попадания. Корабль был буквально разорван внутренним взрывом - кто-то из смертников попал в хранилище авиационного боекомплекта; торпеды и авиабомбы детонировали.
  Горел 'Кэбот', получивший 3 попадания - один из аппаратов попал в 'остров', еще два, пробив полетную палубу, взорвались на ангарной палубе, вызвав сильнейший пожар.
   Через несколько минут начали поступать донесения с кораблей оперативных групп 58.1, 58.3 и 58.4 - они тоже подверглись атаке самоубийц. И там, и там, японцы атаковали исключительно авианосцы, не обращая внимания на корабли прикрытия - было отмечено всего три попадания в эсминцы, видимо, наполовину случайных.
  В оперативной группе 58.1 погибли оба 'Эссекса' и один из легких авианосцев.
  'Хорнет' получил 7 попаданий - одно пришлось в островную надстройку, четыре - в палубу, два - в правый борт. Были уничтожены все котельные и половина машинных отделений - на корабле бушевал пожар, с которым было невозможно справиться, так что до взрыва боекомплекта и авиационного горючего оставалось несколько минут. Через пробоины поступала вода - а почти все переборки были выбиты взрывами. Собственно, всем было понятно, что авианосец обречен.
  'Франклин' получил 6 попаданий - три пришлись в палубу, два - в правый борт, одно - в левый борт. Уничтожены были все котельные и машинные отделения, разорваны взрывами танки с авиабензином и мазутом - корабль горел целиком, от носа до кормы. Сквозь разорванные гидроударами от 4 близких разрывов борта неконтролируемо поступала вода, так что было неясно, погибнет он от неизбежного взрыва боекомплекта или просто утонет.
  На долю легкого авианосца 'Батаан' пришлось 3 попадания, все они пришлись в правый борт. Взрывами была вырвана значительная часть борта и днища - после того, как крен на правый борт превысил 20 градусов, и продолжал быстро увеличиваться, стало ясно, что корабль обречен, и капитан отдал приказ: 'Всем покинуть корабль!'.
  'Индепенденсу' в этот день сказочно повезло - ни один из смертников не попал в корабль, повреждения от трех близких разрывов хотя и были довольно серьезными, но дивизиону борьбы за живучесть удалось взять поступление воды под контроль. Легкий авианосец сохранил ход в 24 узла.
  Не лучше обстояли дела в оперативной группе 58.3.
  Был разорван взрывами на части и затонул почти мгновенно считавшийся моряками Тихоокеанского флота 'счастливым талисманом' ОС 38/58 'Энтерпрайз' - везучий авианосец, почти без повреждений прошедший все операции самого тяжелого периода войны, сейчас получил 9 попаданий - все в палубу.
  Горел и тонул одновременно 'Тикондерога' - на его долю пришлись 6 попаданий, одно из которых пришлось в островную надстройку, четыре - в палубу, одно - в левый борт на уровне ватерлинии. Этому кораблю относительно повезло - на нем работали по одному машинному и котельному отделению, авианосец сохранял ход в 4 узла.
  Счастливчиком оказался 'Сан-Хасинто', получивший всего одно попадание в островную надстройку - дивизион борьбы за живучесть боролся с пожаром, но корпус легкого авианосца, его машины и механизмы были целехоньки, корабль сохранял ход и управляемость.
  Пылал целиком 'Принстон' - легкий авианосец получил 4 попадания, из которых одно пришлось в 'остров', три - в палубу. Корабль потерял ход, на боевых постах зенитчиков взрывались боеприпасы - и лишь вопросом недолгого времени был взрыв погребов боезапаса.
  Чуть больше повезло оперативной группе 58.4.
  'Эссекс' получил 5 попаданий, все они пришлись в палубу. Один из аппаратов взорвался на ангарной палубе, остальные разнесли внутреннее пространство корабля. Согласно поступавшим с корабля докладам, внутри авианосца буквально 'не осталось живого места' - его внутреннее пространство представляло собой месиво из перекрученного металла и горящего бензина и мазута. Машинные и котельные отделения были уничтожены, погибли почти все моряки из машинной команды. Но поступления воды не было, так что оставалась надежда потушить пожар - и если очень повезет, спасти корабль.
  Тонул 'Хэнкок' - этот корабль был разорван надвое 7 попаданиями, вызвавшими взрыв авиатоплива.
  Легкий авианосец 'Лэнгли' отделался одним попаданием в правый борт выше ватерлинии - повреждения были серьезными, на корабле были выведены из строя по одному котельному и машинному отделению, но команда тушила пожар, корабль сохранял ход в 20 узлов и управляемость.
  'Каупенс' получил одно попадание в 'остров' и четыре близких разрыва, три из которых легли возле правого борта - легкий авианосец имел крен в 5 градусов и сильный пожар в надстройке, но команда вела борьбу за живучесть, и были все основания считать, что корабль удастся спасти.
  Очень плохо было то, что в этот момент было потеряно управление Оперативным Соединением - адмиралы Спрюэнс и Митшер были тяжело ранены, погибли командиры оперативных групп 58.1, 58.2 и 58.3 адмиралы Кларк, Монтгомери и Ривз; погибли и были ранены и подавляющее большинство офицеров штабов. Чудом выжил командир ОГ 58.4 адмирал Хэррил.
  А японские ударные самолеты ложились на боевой курс. В течение следующих пяти минут пока еще как-то державшиеся на плаву авианосцы подверглись атаке пикировщиков и торпедоносцев. Японцы хотели наверняка добить поврежденные корабли - и сделали это, заодно нанеся тяжелые потери крейсерам прикрытия. Снайперски точный зенитный огонь кораблей сопровождения не мог спасти лишенные истребительного прикрытия корабли, зачастую получившие тяжелые повреждения - и пошел ко дну 'Эссекс', получивший 5 торпед и 3 авиабомбы; агонизировал 'Каупенс', на долю которого пришлись 2 торпеды и 4 авиабомбы; перевернулся 'Кэбот', получивший 4 торпеды в левый борт и две бомбы в надстройку; погружался на ровном киле 'Лэнгли', которому досталось четыре торпеды, по две в каждый борт и 6 авиабомб. Проще перечислить выжившие авианосцы - удача не покинула 'Индепенденс' и 'Сан-Хасинто', сумевшие уклониться от всех атак. Но легким крейсерам сопровождения повезло меньше - 5 торпед попали в 'Кливленд', распоров ему оба борта - поступление воды прекратить было уже невозможно; 3 торпеды попали в правый борт 'Колумбии', на небольшом расстоянии друг от друга - крен крейсера увеличивался на глазах, было очевидно, что корабль обречен; горел получивший 4 бомбы 'Пасадена'; потерял ход и горел 'Виксбург', в которого врезались два смертника на обычных бомбардировщиках.
  Японские ударные самолеты повернули к своим аэродромам - вслед за ними начали выходить из боя и истребители. Наши истребители, вышедшие из этой мясорубки, взяли курс на 'Индепенденс' и 'Сан-Хасинто' - других авианосцев у нас не осталось.
  Принявший командование как старший по званию адмирал Ли подвел к вечеру итоги худшего для американского флота дня за всю эту войну - были потеряны 8 тяжелых и 6 легких авианосцев, 3 легких крейсера и 3 эсминца. Из пораженных японцами кораблей удалось спасти только легкий крейсер 'Пасадена'. Погибла большая часть экипажей потопленных кораблей. В бою были потеряны 143 истребителя - и 78 истребителей и 162 торпедоносца и пикировщика утонули вместе с погибшими авианосцами. Мало этого, большую часть уцелевших в бою истребителей, 90 драгоценных в этот момент 'хеллкетов', пришлось сажать на воду, поскольку еще не потушенный пожар на 'Сан-Хасинто' не давал возможности легкому авианосцу вести взлетно-посадочные операции. В результате, на 'Сан-Хасинто' имелось по 6 'хеллкетов' и 'эвенджеров', на 'Индепенденс' удалось посадить 45 'хеллкетов' в дополнение к находившимся на нем 4 'эвенджерам'. Это были все палубные самолеты, которыми в этот момент располагало ОС 58 - 51 'хеллкет', 14 из которых еще предстояло отремонтировать, и 10 'эвенджеров'.
   Противник потерял в бою около 300 истребителей и, примерно, 100 ударных машин - но, в распоряжении вражеского командующего находилось, по примерной оценке, по 300 истребителей и ударных самолетов. Было неизвестно, есть ли еще у японцев на Марианах скоростные машины с пилотами-смертниками. И к Сайпану подходило вражеское авианосное соединение, состоявшее из 10 авианосцев и 5 линкоров, с кораблями сопровождения, имевшее на борту не менее 500 самолетов. Принимать в этих условиях бой было безумием - завтрашний день мог стать днем полного разгрома 5-го флота и гибели Объединенного экспедиционного соединения.
  Адмирал Ли приказал отходить на полной скорости.
  
   ''Зеро!' Японская авиация во Второй Мировой войне' Хорикоши Дзиро, Окумия Матасаки М. Воениздат, 1965 г. АИ МВ.
  Триумф в первой битве в Филиппинском море.
  Переброска частей 2-го воздушного флота на Сайпан и Тиниан началась в конце августа и заняла месяц. Особое внимание было уделено переброске частей корпуса 'специальных атак' - транспорты с материальной частью и личным составом корпуса шли под усиленной охраной, их разгрузка проходила только ночью. Обратными рейсами были переброшены на Гуам части 1-го воздушного флота, ранее отвечавшие за оборону северных Марианских островов - теперь их зона ответственности была ограничена самим Гуамом и подходами к нему.
  Впервые в практике японской авиации в состав 2-го воздушного флота был включен специальный механизированный аэродромный полк - его задачей было скорейшее восстановление работоспособности аэродромов, выведенных из строя воздушными ударами противника. Среди прочего оборудования, в распоряжении этого полка имелись перфорированные металлические листы, сделанные по американскому образцу, предназначенные для использования на ВПП.
  Вскоре после переброски на Сайпан и Тиниан пилоты 2-го воздушного флота исполнили давнюю мечту всех летчиков Империи, устроив настоящую охоту на обнаглевшие экипажи разведывательных В-17, привыкшие к тому, что они недосягаемы для японских самолетов. Почти два десятка сбитых дальних разведчиков научили янки почтению к летчикам Империи Ямато.
  Также впервые в практике авиации Императорского флота были использованы переоборудованные в постановщики активных помех и разбрасывающие алюминиевую фольгу для постановки пассивных помех американским радиолокаторам транспортные 'летающие лодки' Н8К2-L.
  Параллельно шло изучение района дислокации, дальнейшая отработка тактики борьбы с американским флотом.
  Ожидание врага - летчики 2-го воздушного флота не сомневались в том, что янки атакуют северные Марианские острова, но ожидание было тяжелее всего, даже боя - закончилось вечером 8 октября. Доблестный экипаж дальнего разведчика образцово выполнил свой долг перед Тэнно, обнаружив американскую авианосную оперативную группу и успев передать сообщение с расстреливаемого американскими истребителями самолета. Через час об этом знали все военнослужащие 2-го воздушного флота, от вице-адмирала Фукудомэ до последнего новобранца. Никто не сомневался в том, что это не обычная для янки набеговая операция - это их генеральное наступление, которое мы готовились отразить.
  В полночь в море начали выходить субмарины 'Специальной флотилии подводных лодок' - в их задачу входила организация завесы на путях вероятного отхода американских авианосцев. В этом соединении было 20 крейсерских и средних подлодок.
  С утра следующего дня, 9 октября, во 2-м воздушном флоте вводилась готовность ? 2, для всех, кроме дежурных истребителей и зенитчиков - они находились в готовности ? 1.
  Этот день стал днем очень тяжелых потерь для наших дальних разведчиков - с задания не вернулись 14 экипажей. Никому из них не удалось прорваться к американским кораблям, но передачи с этих самолетов, экипажи которых попали в храм Ясукуни, подтвердили вчерашнее сообщение - полоса шириной в 150 - 200 миль и длиной около 60 миль очень плотно прикрыта американскими палубными истребителями, так что не может сомнений, что в этой полосе находится американское оперативное соединение, состоящее из трех или четырех авианосных оперативных групп. Эта полоса смещалась по направлению к Гуаму со скоростью около 20 узлов - дополнительных объяснений никому не требовалось, янки собирались нанести первый удар по Гуаму всеми силами.
  Десятое октября стало черным днем для летчиков 2-го воздушного флота - все стояли возле радиорубок, ожидая свежих сообщений, каждое из которых было хуже предыдущего. Если начало дня не предвещало дурных вестей - операторы РЛС своевременно засекли приближение к острову американских самолетов, все истребители вовремя поднялись в воздух, бомбардировщики были своевременно рассредоточены по замаскированным площадкам, зенитчики находились в полной готовности - то его середина стала временем скорби по павшим товарищам, даже ценой своих жизней не сумевших вырвать победу у самодовольного врага. Известие же о полном разгроме 1-го воздушного флота - и, в особенности, о том, что этот разгром стал следствием атаки на оперативное соединение, вызвал у некоторых храбрых воинов сомнения в своей способности разгромить торжествующего врага.
  Переломить эти сомнения, заложив фундамент непревзойденной победы Императорского Флота, сумели адмиралы Фукудомэ и Ониси. Когда наступил вечер, адмиралы побывали всех аэродромах, прилетая туда на легком самолете. Они объяснили своим подчиненным, что Империя дала им, своим лучшим воинам, оружие, не уступающее оружию надменного и самоуверенного врага; рассказали им, что Империя Восходящего Солнца находится в очень непростом положении - и прямо сказали им, что завтра им предстоит не просто доблестно погибнуть за Божественного Тэнно, как это сегодня сделали их сослуживцы из 1-го воздушного флота, подобно бесстрашным Минатогава, сражавшимся под знаменем великого Кусуноки Масасигэ, но использовать единственную возможность вырвать победу у сильнейшего врага, подобно тому, как это сделали моряки Объединенного флота, под флагом адмирала Того Хэйхатиро разгромившего русских при Цусиме. После этого летчики, штурманы, стрелки складывали из своих парашютов импровизированные алтари и совершали жертвоприношение саке, прося у светлой богини Аматерасу и грозного бога воинов Хатимана удачи на завтрашний день.
  Адмиралы Фукудомэ и Ониси нашли именно те слова, которые были нужны в этот момент - нужна не просто героическая смерть во имя Тэнно, но вырванная у врага победа, добытая ценой жизней воинов Ямато. Смерти никто не боялся, поскольку среди военнослужащих 2-го воздушного флота не было трусов - сомневались именно что в своей способности победить американцев, но не в готовности умереть за Тэнно и Империю.
  После жертвоприношения воины разошлись по казармам - и начали вспоминать победы, уже достигнутые Флотом в этой войне. Вспоминали невероятную победу при Перл-Харборе, потопление британских линкоров адмирала Филипса, дерзкий рейд крейсеров вице-адмирала Микавы к острову Саво - и их уверенность в своих силах крепла, ведь не раз уже удавалось побеждать англосаксов при неблагоприятных для воинов Империи обстоятельствах.
  'Человек не может противостоять неодолимой силе - тайфуну, цунами, землетрясению - говорили летчики, техники, зенитчики - но победы Империи над англосаксами неопровержимо свидетельствуют о том, что исход завтрашнего боя зависит от нашего воинского искусства, силы нашего духа, готовности нашей техники - а стало быть, в наших силах, чтобы завтрашний день стал днем новой Цусимы и Перл-Харбора'.
  Еще в утренних сумерках ушли в небо разведчики - и снова, как вчера приходилось вычислять примерное 'место' Оперативного Соединения по докладам 'Атакован звеном 'хеллкетов' в .. Веду бой! Тэнно хейко банзай!'. Но было ясно, что американцы находятся восточнее Сайпана и Тиниана - и, судя по тому, что последние доклады наших доблестных экипажей поступали с границ 'пятна' намного меньшей площади, янки свели свои оперативные группы в единый кулак, а не стали разбрасывать их врозь.
  Командующий 2-м воздушным флотом и его начальник штаба сделали ставку на оборогу с последующим контрударом - они планировали измотать янки в оборонительном бою над Сайпаном и Тинианом, выбив у них максимально возможное количество самолетов благодаря преимуществу 2-го воздушного флота в истребителях, и только потом нанести решительный удар всеми силами. Это шло вразрез с привычной тактикой ВВС Императорского Флота, рассчитанной на нанесение максимально мощного первого удара - но новое время, с присущими ему обстоятельствами, требовало новой тактики. Поэтому ударные самолеты были переброшены на замаскированные площадки - а аппараты корпуса 'специальных атак' были выведены на созданные для них площадки ночью из пещерных убежищ. Все истребители находились в готовности ? 1.
  В 10.07 операторы РЛС засекли в 120 милях от острова американские самолеты. Определить их количество было невозможно, янки бросили в бой столько самолетов, что экраны давали почти сплошную засветку от обнаруженных целей. Ясно было одно - необходимо нанести этой армаде настолько большие потери, насколько это вообще в человеческих силах.
  В 10.11 на взлет пошли истребители первой волны. Разрабатывая план этого боя, штаб сознательно пошел на дробление сил на три волны, отказываясь от, казалось бы, очевидных преимуществ одного массированного удара всеми истребителями. Секрет был прост - управлять действиями более чем 700 истребителей было невозможно, следовательно, янки, имея значительно лучшие радиостанции, навыки управления значительным количеством самолетов и хорошую тактику группового боя, получали возможность в немалой степени нивелировать наше численное превосходство в истребителях. Именно поэтому ставка была сделана на дробление сил на три волны - первая волна должна была связать боем вражеские истребители, вторая - разгромить оставшиеся без прикрытия бомбардировщики, третья находилась в резерве, в зависимости от развития боя должного или усилить первую группу, или заняться уничтожением прорвавшихся через вторую группу ударных машин непосредственно над аэродромами, не давая им возможности бомбить прицельно.
  Поскольку массовый взлет был тщательно отработан, он прошел быстро и без происшествий. Быстро выстроившись в два эшелона по высоте, истребители пошли на перехват противника.
  Перехват состоялся примерно в 80 км от восточного побережья Сайпана - американцы действительно шли армадой, состоявшей из многих сотен самолетов. Ударные самолеты шли в два эшелона - верхний эшелон занимали пикировщики, нижний - горизонтальные бомбардировщики. Спереди, с флангов, выше и ниже ударных машин шли прикрывавшие их истребители.
  Численно американцы почти не уступали нашим истребителям - но свою роль сыграло их относительное рассредоточение, в то время как наши машины шли двумя большими группами, и их скованность задачей защиты бомбардировщиков. Поэтому массированный удар 'ураганов' (А7М 'Реппу' - в переводе с японского языка 'ураган' Прим. Пер.) по верхней группе истребителей оказался неожиданно результативен, поскольку пилоты-янки изготовились отражать прорыв к пикировщикам. Тем временем шел ожесточенный бой в нижнем эшелоне, где пилоты 'фокке-вульфов' схватились с численно превосходившими их 'хеллкетами', собравшимися отражать прорыв к 'эвенджерам'.
  Верхнюю группу 'хеллкетов' удалось разгромить быстро и с минимальными потерями, поскольку помимо тактического превосходства 'ураганы' имели и тройное численное превосходство. А вот внизу шел очень тяжелый и кровопролитный для наших летчиков бой, поскольку полуторное численное превосходство 'хеллкетов' не могло отменить никакое первоначальное тактическое преимущество. Выстоять им помогли боевой дух, воинское мастерство, отличная прочность и огневая мощь 'фокке-вульфов'. Впрочем, американские пилоты быстро разобрались в том, что наши летчики просто сковывают их боем, не пытаясь прорваться к бомбардировщикам. Янки логично попытались разделить силы, попытавшись прикрыть свои ударные машины хотя бы частью сил истребителей - но в это время с высоты ударили главные силы 'ураганов', оставив один полк добивать еще уцелевшие 'хеллкеты'.
  После этого бой окончательно потерял какую-то управляемость выше уровня эскадрилий, превратившись в, как выражаются американцы, 'собачью свалку' истребителей. И тут большую роль стали играть технические характеристики машин. Невозможно отрицать тот факт, что 'хеллкет' был удачным истребителем - американские конструкторы достигли успеха, создавая машину, оптимизированную против 'зеро'. Но в этом бою узкая специализация 'хеллкета' как истребителя начала работать против него - броневая защита, достаточная для того, чтобы выдерживать многочисленные попадания 20-мм снарядов 'зеро', плохо 'поглощала' попадания 30-мм снарядов; а залп шести 12,7-мм 'браунингов', достаточный для того, чтобы с одного захода сбить 'зеро', был явно недостаточен для имевшего намного больший запас прочности 'фокке-вульфа'. Конечно, 'хеллкеты' не стали беззащитными мишенями, поскольку их скорость, выдающаяся маневренность, прочность и огневая мощь остались при них - но об их преимуществе речь уже не шла. Несколько иной расклад был с 'ураганом' - заметно проигрывая 'хеллкету' в прочности, он существенно провосходил его в вертикальном маневре, а две крыльевые 30-мм пушки давали реальную возможность если не сбить 'хеллкет' с первого захода, то нанести ему тяжелые повреждения.
  Разумеется, когда дело доходит до 'собачьей свалки', то значительную роль начинают играть случайности и индивидуальная выучка пилотов - а подготовка американских палубных летчиков, элиты морской авиации США, была безукоризненна; нельзя отказать им и в мужестве - все наши истребители, сражавшиеся в этом бою, отмечали храбрость американцев, дравшихся насмерть. Но, все же предварительные расчеты на то, что американцы, привыкшие к старой тактике нашей авиации, окажутся неготовы противостоять новым тактическим схемам, представлявшим собой сочетание германской и американской тактики, оправдывались - человеку всегда тяжело отказываться от навыков, ранее приносивших успех, не говоря о том, чтобы перестраиваться посреди ожесточенного воздушного боя, где все решают секунды.
  Но, несмотря на все коррективы, которые реальный бой вносит в предварительные планы, расчеты штабистов 2-го воздушного флота оказались верными в главном - вражеские истребители оказались связаны боем с первой волной наших машин. Так что вторая волна наших истребителей нанесла удар по неприкрытым бомбардировщикам. Нельзя не отдать должное мужеству экипажей 'доунтлессов', 'хеллдайверов' и 'эвенджеров', оказавшихся под мощным ударом 252 истребителей второй группы - они до последней возможности держали строй, держа курс на Сайпан; наши летчики докладывали, что они не сбрасывали бомбы, пытаясь спастись бегством. Эти американцы были достойными врагами воинов Ямато - они сделали все, что было в их силах, для победы, и не их вина, что этого оказалось недостаточно.
  Следующие двенадцать минут, с начала атаки на ударные машины, стали временем избиения палубных бомбардировщиков, поскольку их оборонительное вооружение не шло ни в какое сравнение с вооружением армейских бомбардировщиков. Когда выжившие американцы дошли до наших аэродромов, истребители второй волны, израсходовавшие большую часть боезапаса, отошли в сторону, чтобы не попасть под огонь зениток. Истребители третьей волны, в которую вошли исключительно 'ураганы', к этому времени изготовились к атаке на пикировщики, чтобы минимизировать наши потери от меткого бомбометания.
  'Эвенджеры' прорывались к аэродромом сквозь многослойный зенитный огонь, неся тяжелые потери, но, не сходя с боевого курса. Пилоты пикировщиков нашли нестандартное решение - часть машин продолжила выполнение боевой задачи, а часть, сбросив бомбы, попыталась навязать маневренный бой нашим истребителям, рассчитывая на хорошую маневренность и мощное вооружение своих машин (видимо, речь идет о новейших 'хеллдайверах' - у них действительно было мощное для пикирующего бомбардировщика вооружение, включавшее две крыльевые 20-мм пушки; кстати, уставы ВМФ США допускали использование пикировщиков против торпедоносцев - но истребительный бой против новейших машин был для них разновидностью самоубийства Прим. Пер.). Те, кто попытался прикрыть своих товарищей, бомбивших аэродромы, погибли все - но часть пикировщиков сумела прицельно отбомбиться.
  Уцелевшие машины начали отход к своим плавучим аэродромам - их преследованием занялись машины второй группы, еще сохранившие часть боекомплекта. Истребители третьей группы, большинство из которых не истратило и половины боезапаса, пошли на помощь первой группе. Сражение истребителей подходило к концу, поскольку противники уже почти полностью израсходовали боеприпасы - и немалую часть горючего - многие машины получили тяжелые повреждения. В этих условиях удар семидесяти 'свежих' машин мог нанести янки тяжелые потери. Надо признать, что потери врага оказались намного ниже ожидаемых - но именно после удара третьей группы американцы начали выходить из боя (трудно сказать, почему они это сделали - равное право на существование имеет распространенная в американской историографии версия, что истребители хотели прикрыть расстреливаемые японцами ударные машины Прим. Пер.).
  В это время военнослужащие отдельного моторизованного полка работали, как подгоняемые демонами, восстанавливая разрушенные американцами ВПП и выкладывая металлические листы на заблаговременно выровненных участках. Сейчас надо было посадить выходившие из тяжелого боя истребители хотя бы на импровизированные ВПП. Они успели - у нас были только 3 аварии на посадке.
  Через час в штабе был подведен итог этого боя - 2-й воздушный флот потерял 158 истребителей, еще более 100 машин нуждались в длительном ремонте. Ожидаемо лучше бой перенесли более крепкие 'фокке-вульфы'. Сейчас техники ремонтировали получившие легкие повреждения истребители и готовили к новому бою уже боеготовые машины.
  Адмирал Фукудомэ понимал необходимость скорейшего нанесения ответного удара, но истребителям требовался ремонт, а летчикам - хотя бы несколько часов отдыха.
  В 15.00 короткая пауза подошла к концу - выстроенные на площадках экипажи слушали боевой приказ на нанесение ответного удара по американскому флоту. Пилотов корпуса специальных атак напутствовал лично адмирал Ониси. Он был краток: 'Американцы верят в то, что современная техника способна принести победу. Вам предстоит развеять их заблуждение, показав им, что современная техника - ничто перед воинским духом сыновей Ямато; что истинные самураи, во имя исполнения своего долга перед Божественным Тэнно отказавшимися от всех земных желаний и благодаря этому ставшими равными Богам, управляя аппаратами, специально созданными для таранных атак, способны повергнуть в прах самую совершенную технику гайдзинов. Тэнно хэйка банзай!'. После этого воины трижды поклонились в сторону Императорского дворца.
  В 15.15 начали подъем истребители. К 15.40 были сформированы группы - четыре ударные, в каждую из которых входило около 100 машин, и три ложных - по 10-12 постановщиков помех под прикрытием 20 истребителей в каждой. Это было сделано для того, чтобы вынудить американцев растянуть свое истребительное прикрытие. Всего в первой волне шли 443 истребителя и 32 постановщика помех.
  В 15.45 начали подниматься бомбардировщики. В 16.20 376 ударных машин легли на курс, ведущий их к оперативному соединению ВМФ США.
  Последними взлетели 'Ока' корпуса специальных атак - они стартовали, начиная с 16.15; чтобы экономить топливо, построение производилось в полете. К 16.40 четыре группы самураев неба, насчитывавших от 72 до 74 машин, легли на курс, приведший их в легенду Империи Восходящего Солнца.
  Кровопролитный бой начался в 17.14 - истребители 2-го воздушного флота связали противника, открыв путь для корпуса специальных атак.
  Самопожертвование самураев неба, произошедшее между 17.22 и 17.28, привело к результатам, о которых можно было только мечтать - американские авианосцы были буквально растерзаны, иначе это невозможно назвать. Часть атакованных кораблей была разорвана взрывами в считанные секунды, часть погибала в огне - и было ясно, что их конец близок.
  Вслед за этим пришел черед ударных самолетов - их удар пришелся по поврежденным легким авианосцам и крейсерам эскорта. Следует отметить доблесть двух экипажей торпедоносцев, не пожелавших уступить самураям неба ни в чем - и доказавших свою безупречную преданность Божественному Тэнно, совершив таран легкого крейсера, который позже затонул.
  Высотные разведчики, делавшие фотоснимки атаки 2-го воздушного флота, точно подсчитали потери врага - американцы лишились 8 авианосцев, 6 легких авианосцев, 3 легких крейсеров и 2 эсминцев (расхождение с американскими данными вызвано, видимо, тем, что один из эсминцев погиб настолько быстро, что его потопление просто не успели заметить Прим. Пер.).
  На Сайпане и Тиниане царило ликование - воины 2-го воздушного флота превзошли успех Ударного Соединения при ударе по Перл-Харбору, свершив месть самураев за своих погибших товарищей. Гуам был жестоко отомщен, а унижение янки не знало себе равных, перед ним бледнели даже победы Тиле в Атлантике.
  
   'Сражения Тихоокеанской войны - уроки и выводы'. Воениздат, М., 1965 г., АИ МВ.
  'Отход от Марианских островов' адмирал Уиллис 'Чинг' Ли.
  К 18.00 11 октября стали полностью очевидны не только масштабы постигшей Тихоокеанский флот катастрофы в первой битве при Марианских островах, но и вероятность того, что нас ждет ее продолжение. К этому времени пришло сообщение от экипажа дальнего разведчика В-17, гласившее: 'Мобильный Флот полным ходом идет курсом на Сайпан. Скорость соединения - 24 узла. В составе соединения обнаружены 6, повторяю, 6 эскадренных танкеров'. Тот факт, что над кораблями 5-го флота, сменяя друг друга, кружили японские базовые самолеты-разведчики, в комментариях не нуждается.
  Мы превосходили противника в кораблях всех классов, кроме авианосцев - в составе 5-го флота к этому моменту числились 6 быстроходных и 6 старых линкоров, 14 тяжелых и 11 легких крейсеров, 110 эсминцев; в охранении судов Объединенного экспедиционного соединения находилось 20 эсминцев. Японцы могли противопоставить этому 3 линкора, 2 линейных крейсера, 11 тяжелых и 2 легких крейсера, около 50 эсминцев и миноносцев. Будь такое соотношение сил во время прошлой мировой войны, мы бы могли смело идти в бой, твердо рассчитывая на победу.
  Но все меняли авианосцы - адмирал Одзава имел в своем распоряжении 5 тяжелых и 5 легких авианосцев, имевших на борту 550-600 самолетов против имевшихся в моем распоряжении 2 легких и 12 эскортных авианосцев, имевших на борту 334 самолета. Формально соотношение сил было не безнадежно плохим, но на деле все было иначе - в моем распоряжении имелись 151 'уайлдкет' и 122 'эвенджера' на эскортных авианосцах, экипажи которых были хорошо обучены поддержке десанта, но их пригодность к полноценному бою авианосных соединений была под сомнением; кроме того, 'уайлдкеты' могли почти на равных драться с 'зеро', но посылать их в бой против новых японских истребителей было равнозначно отправке их пилотов на верную смерть. Полноценными экипажами палубной авиации были выжившие в бойне 51 'хеллкета' и 10 'эвенджеров', причем половина машин еще ремонтировалась. Пикировщиков не осталось вовсе.
  В общем, не будет преувеличением сказать, что с этой минуты призрак Мидуэя неотступно висел над кораблями 5-го флота. Ситуацию делало почти безнадежной для нас наличие в составе Объединенного экспедиционного соединения значительного количества транспортов типа 'Либерти', развивавших максимальную скорость равную 11 узлам; новейших транспортов типа 'Виктори', с их семнадцатиузловой скоростью, было очень немного. Строго говоря, японцам было даже необязательно топить корабли 5-го флота - они могли просто повредить большую часть линкоров воздушными атаками, после чего, пользуясь своим превосходством в скорости, прорваться к транспортам, и учинить резню десанту. В ситуации дневного боя наше превосходство в крейсерах и эсминцах мало что значило против орудий главного калибра и брони линкоров (безусловно, существовал риск нового удара 2-го ВФ, но адмирал Ли старательно обходит тот вопрос, что Одзаве надо было еще догнать его - а ведь их разделяло почти двое суток полного хода, не говоря уже о том, что 550 самолетов явно недостаточно для того, чтобы всерьез ослабить армаду из более чем полутора сотен кораблей основных классов с очень совершенной системой ПВО; да и с артиллерийским боем все было не столь безнадежно для американцев - 12 линкоров против 3 (линейные крейсера типа 'Конго' не имели ни малейших шансов против полноценных линкоров в эскадренном бою), даже с учетом возможных повреждений и превосходства кораблей типа 'Ямато', мягко говоря, имеют заметное превосходство. Более правдоподобной выглядит японская версия - американцы были потрясены эффективностью таранных атак пилотируемых самолетов-снарядов, поэтому и начали стремительно отходить, опасаясь новых 'сюрпризов'. Прим. Пер.).
  К 22.00 отходящий 5-й флот соединился с Объединенным экспедиционным соединением, державшимся вне пределов боевого радиуса японской базовой авиации. Уже ночью было закончено перестроение кораблей, обеспечивавшее надежную оборону транспортов с десантом.
  Новое построение было таким - линкоры ОС 52 разделились на две равные группы, прикрывая фланги экспедиционного соединения от возможного ночного рейда артиллерийских кораблей противника (преждевременно - в эту ночь такого быть не могло; но рациональное зерно в этом было - японцы действительно отрабатывали ночные торпедные атаки с использованием в качестве группы прорыва линейных и тяжелых крейсеров. Прим. Пер.); корабли эскорта авианосных ударных групп, кроме охранения ОГ 58.1, прикрывавших 'Индепенденс' и 'Сан-Хасинто', усилило головное и фланговое охранение экспедиционного соединения (судя по всему, адмирал Ли учел вероятность атаки субмарин - но счел маловероятным то, что они выйдут на быстроходные линкоры. Это логично - японские акустики слышали шумы транспортов и охранения, так что вероятность того, что субмарины выйдут на прикрывавшую тыл ОГ 58.9, была очень невелика. Прим. Пер.). Так же по флангам располагались эскортные авианосцы ОС 52 и ОС 53, осуществлявшие воздушное прикрытие. На самом опасном месте, в тылу отходящего флота, располагались ОГ 58.9, в составе 6 современных линкоров, 4 тяжелых крейсеров, 12 эсминцев и 2 эсминцев радиолокационного дозора и ОГ 58.1, в составе которой были оба легких авианосца, 3 тяжелых крейсера и 13 эсминцев.
  Такое построение позволяло рассчитывать на то, что отступающему флоту удастся свести потери от удара с воздуха к приемлемым цифрам, выстоять в артиллерийском бою с тяжелыми кораблями противника, и, последнее по счету, но не важности - защитить десантников от расстрела японскими моряками.
  События начали развиваться после 3 часов ночи - акустики на эсминцах, чья работа была затруднена множественными шумами кораблей и судов нашего конвоя, услышали шумы двух субмарин, на малом ходу подкрадывавшихся с южного направления к 'Индиане' , шедшей в кильватерной колонне линкоров 'Саут Дакота'. Четыре эсминца, разбившись на две пары, начали бомбить японские подлодки - а 'Дакоты' отвернули от противника. Это было ловушкой - северо-восточнее субмарин-'загонщиков' 'Дакоты' ждали заглушившие механизмы шесть подлодок. Эсминцам удалось прикончить три из них до того, как они дали залп - но остальные три успели прицельно выстрелить. 'Индиана' получила четыре торпеды, взорвавшиеся под днищем, ниже броневого пояса - а 'Массачусетс' пять торпед, с такими же попаданиями. Предположительно, это были торпеды с неконтактными взрывателями немецкого образца.
  Повреждения обоих линкоров оказались тяжелыми - были разворочены днища кораблей, от сотрясений были повреждены турбины и котлы, многие отсеки были затоплены. После нескольких часов борьбы за живучесть удалось остановить дальнейшее поступление воды и запустить машины, но 'Массачусетс' не мог держать скорость больше 9 узлов, 'Индиана' - свыше 8 узлов, в противном случае не выдерживали переборки.
  Рисковать всем флотом и конвоем из-за двух тяжело поврежденных линкоров, в то время как расстояние, разделявшее нас и Мобильный Флот, сокращалось с каждым часом, было нельзя. Тем временем японские субмарины продолжали свои попытки прорыва к нашим линкорам - эсминцы топили одну субмарину за другой, но гарантий того, что еще одной субмарине не повезет, не было. Казалось, что самураи стянули к Марианским островам едва ли не весь свой подводный флот - утром командиры флотилий эсминцев доложили о 18 потопленных подлодках, но попытки прорыва не прекращались (в завесе подводных лодок, выставленной японцами, было 20 субмарин - из них в ночь с 11 на 12 октября 1944 года погибли 8. Прим. Пер.). Мне пришлось отдать приказ снять с 'Индианы' и 'Массачусетса' экипажи - а эсминцам добить поврежденные линкоры.
  В 10.44 12 октября я получил одновременно и радостное, и горестное известие - согласно докладу, полученному с дальнего разведчика, судя по нынешнему 'месту', ранним утром Мобильный Флот повернул обратно, к проливу Сан-Бернардино.
  До сих пор неизвестно - знал ли адмирал Одзава в момент отдачи приказа о повороте к проливу Сан-Бернардино о том, что 'Индиана' и 'Массачусетс' добиты нашими эсминцами, или нет.
  Комментарий редакционной группы.
  Можно констатировать, что американские моряки продемонстрировали отличную подготовку: адмирал Ли принял правильное в данной ситуации решение на отход, поскольку решение на продолжение сражения неизбежно привело бы 5-й флот к бойне с сомнительными перспективами. Решение было принято своевременно - американские корабли вышли из пределов боевого радиуса японской базовой авиации до того, как адмиралы Фукудомэ и Ониси успели подготовить новый удар.
  Довольно странно, с точки зрения соотношения сил между 5-м флотом и Мобильным Флотом, даже после гибели авианосцев, не говоря уже о самой возможности догнать отходящего противника, выглядят опасения 'призрака Мидуэя' - с учетом возможностей корабельной ПВО ВМФ США, японцы могли уничтожить два-три линкора ценой тяжелейших потерь в авиагруппах, но маловероятно, что они смогли бы добиться большего.
  В идеальном для себя случае Одзава мог уничтожить большую часть 5-го флота ценой гибели почти всех тяжелых кораблей Мобильного Флота - но на большее при том соотношении сил рассчитывать он не мог.
  Тут речь может идти о шоке, вызванном у американцев действиями камикадзе.
  Сам отход американцы провели очень хорошо - по сути дела, японцы переиграли их на стадии планирования, скрытно сосредоточив на северных Марианских островах почти все подводные лодки, которые было возможно сосредоточить в тот момент. Если бы подлодок было меньше или бы не было организовано их взаимодействие с авиационной разведкой, то маловероятно достижение такого успеха. Большую роль сыграли опасения по поводу Мобильного Флота, в противном случае не исключено, что поврежденные линкоры удалось бы спасти - у американского ВМФ к этому времени был опыт спасения тяжело поврежденных кораблей.
  В целом же действия сторон в первой битве при Марианских островах можно охарактеризовать следующим образом: американский флот рассчитывал на отработанную тактику, новейшую технику, отличную выучку личного состава и возможность разгрома превосходящего численно противника по частям - японцы в буквальном смысле слова поставили на карту все, от всех современных кораблей, собранных в Мобильный Флот, и лучших летчиков и самолетов базовой авиации, которыми укомплектовали 2-й Воздушный флот, до самоубийственной тактики и созданных для ее реализации пилотируемых самолетов-снарядов. Победа японцев объясняется их предельно нестандартными действиями, к которым американский флот не был готов - пока действия японцев оставались в рамках стандартной тактики, разгром 5-го флота был невозможен.
  
   Совещание в Овальном кабинете.
  14 октября 1944 года, присутствуют президент США Франклин Рузвельт, вице-президент Генри Уоллес, государственный секретарь Корделл Хэлл и его первый заместитель Эдвард Стеттиниус, министр финансов Генри Моргентау, военный министр Генри Стимсон, министр ВМС Джеймс Форрестол, начальник ГШ Джордж Маршалл, командующий военно-морскими операциями Уильям Лехи, шеф УСС Уильям Донован.
   - Джентльмены, рад Вас видеть - доброжелательно приветствовал прибывших Рузвельт - позвольте предложить Вам кофе, сигары, или, может быть, что-то покрепче?
  Большинство предпочло все вместе - но, учитывая тему предстоящей беседы, это было естественно.
  - Итак, джентльмены, кто начнет доклад? - вежливо спросил Рузвельт.
  Взгляды присутствующих скрестились на Лехи - командующему ВМФ предстояло объяснять причину 'катастрофы при Марианских островах', как ее называли в штабах, или 'второго дня позора', как уже выражалась пресса.
  После доклада, в котором Лехи упирал на применение, судя по всему, пилотируемых ракет, что и привело американский флот к поражению, участники совещания впали в глубокую задумчивость.
  - Эти ракеты очень похожи, судя по описанию, на немецкие 'Фау-1', данные о которых нам переслали из ведомства мистера Донована - но нигде не упоминалось, что они могут быть пилотируемыми - добавил Лехи.
  - Вообще-то, мистер Браун на допросах говорил о том, что у них была идея сделать пилотируемый вариант 'Фау-1', именно для поражения тяжелых кораблей - но никаких работ в этом направлении не проводилось - Донован был непривычно задумчив.
  - Японская пропаганда уже вторые сутки кричит о подвиге самураев неба, подобно божественному ветру обрушившимся на пилотируемых ракетах 'Ока' на флот гайдзинов и пустившим его ко дну - добавил он - теперь их называют именно так - 'камикадзе', что на японском языке значит 'божественный ветер'.
  - Мистер Донован, но ведь Ока - это река в России? - удивленно спросил Стеттиниус.
  - Вы правы, мистер Стеттиниус - но, по-японски, 'Ока' - это 'Цветок вишни' - вяло ответил Донован - японцы почти обожествляют свою разновидность вишни, так называемую сакуру, подобно тому, как русские считают своим национальным деревом березу.
  - Значит, мистер Лехи, помимо этих ракет, на Сайпане и Тиниане было ненормально много 'фокке-вульфов', были неизвестные новые истребители и слишком хорошая для японцев ПВО? - Рузвельт вернул беседу в деловое русло, сочтя необходимым закончить обсуждение лингвистических тонкостей.
  - Да, мистер президент - подтвердил адмирал - нам сообщали о 100 ФВ-190, а авиаразведка выявила 400 машин этого типа; ПВО почти соответствовало 'германскому стандарту'; да и летчики были намного лучше средних японских пилотов.
  - А что показал радиоперехват? - Рузвельт предпочитал выяснить суть дела, не поошряя попыток Лехи плавно перевести обсуждение в русло 'поиска врагов'.
  - Все услышанные нами переговоры велись на японском языке - не было переговоров на немецком или русском языках - ответил Лехи.
  - То есть, безусловного доказательства участия русских у нас нет - мрачно констатировал Форрестол.
  - Возможно, я что-то пропустил - но у нас есть доказательства участия русских? - спросил Рузвельт, не питавший иллюзий относительно своего коллеги в Кремле, но слишком хорошо понимавший, чем чревата сейчас конфронтация с СССР. Любые доказательства, мистер Форрестол?
  - Эти ракеты, истребители ФВ-190 и артиллерия ПВО - разве этого недостаточно, мистер президент? - поддержал Форрестола Донован, у которого лютый антикоммунизм частенько отключал присущую ему практичность.
  - Мистер Донован, напомните мне, пожалуйста, обстоятельства отправки второго конвоя из Еврорейха в Японию - президент был, как всегда, безукоризненно вежлив и тверд.
  - Его формировали в жуткой спешке - Германия уже билась в агонии - Донован отлично понял подоплеку вопроса - груз собирали немецкие армейцы, летчики, министерство вооружений, даже СС. Но мы допросили многих из тех, кто перебежал к нам, и, в то же время был причастен к отправке конвоя - и можем с уверенностью сказать, что за грузы там были. Кстати, мистер фон Браун ничего не знает о передаче технологий ракет, разработанных под его руководством, японцам.
  - Уильям, Вы ведь юрист - устало напомнил представителю крайних консерваторов в руководстве США Рузвельт - скажите, Вы возьметесь на основании того, что японские 'Ока' похожи на 'Фау-1', утверждать, что это одна и та же ракета? Или, может быть, в Германии были другие порядки, чем у нас - и конструктора ставили в известность о планах использования его детища?
  - Нет, мистер президент - неохотно признал Донован - но я считаю версию тайной помощи мистера Сталина макакам основной.
  - Это Ваше право, Уильям - Рузвельт был непробиваемо спокоен - но, нельзя ли узнать, на основании чего Вы выстроили эту версию?
  - У него есть мотив - ослабить Америку руками японцев и сделать на этом бизнес; есть возможность продать желтым обезьянам немецкие разработки - кстати, у русских неплохие отношения с японским Флотом, в отличие от Армии - Донован упорно отстаивал свою точку зрения - а наших парней убивали именно моряки. У японцев достаточно золота, чтобы оплатить такую покупку.
  - С таким же основанием можно предположить, что кто-то из гитлеровских бонз решил сделать бизнес напоследок, обеспечив себе благополучную старость - Рузвельт владел логикой не хуже Донована - но, в отличие от него, считал необходимым предотвратить немедленную конфронтацию с Советским Союзом - или была группа таковых, прекрасно понимавших, что Германии приходит конец - и тихо договорившихся с японцами о продаже им новейших разработок. Вы считаете такое невозможным?
  - Нет, мистер президент - признал Донован - это возможно - немало нашлось тех, кто предпочел не сдаваться ни нам, ни русским, ни 'кузенам', а спрятаться в нейтральных странах, в той же Швейцарии. И Вы правы в том, что в той неразберихе вполне возможно было провернуть несколько таких сделок - или одну 'пакетную' сделку, включающую технологии, станки, чертежи и образцы. Самураи охотно бы за это заплатили. Но это не отменяет высокую вероятность моей версии - что мистер Сталин начал играть против нас.
  - И это не исключено - президент не хотел углубляться в беспредметный спор, поскольку сейчас было несколько не до того.
  - Какие будут предложения, джентльмены?
  - Нам надо срочно добивать Японию - высказался Стимсон - быстро, эффективно, и без осечек.
  - Вопрос в том, где мы возьмем авианосцы для этого мероприятия - заметил курировавший азиатские дела Хэлл - насколько я понимаю, быстро компенсировать потери в авианосцах мы не сможем?
  - Мы можем рассчитывать на 4 'Эссекса' к концу весны, еще два - во второй половине лета; если до предела ускорить постройку, то два 'Мидуэя' будут готовы к сентябрю - ответил Форрестол.
  - Это примерно 900 палубных самолетов - и только к сентябрю следующего года - сухо заметил Рузвельт - что мы еще можем сделать?
  - В принципе, мы можем вернуть уже построенные 'Кливленды' на верфи и перестроить их в 'Индепенденсы' - и, разумеется, достроить уже строящиеся 'Кливленды' как легкие авианосцы - Форрестол понял, что президент решил использовать все возможности - это даст еще 13 легких авианосцев к лету. Можно попытаться взять во встречный ленд-лиз авианосцы у 'кузенов' - у них сейчас есть 5 тяжелых и 6 легких авианосцев, еще 3 легких авианосца будут готовы летом. Можно развернуть массовое строительство эскортных авианосцев - они мало подходят для эскадренных боев, но вполне подходят для операций против островных гарнизонов; на них можно использовать авиагруппы, вооруженные 'хеллкетами' и 'корсарами', это позволит создать непробиваемый истребительный 'зонтик'.
  - Простите, сэр - подал голос Лехи, понявший, что президент не настроен искать 'козла отпущения' - впрочем, Рузвельту это вообще не было свойственно, он подбирал людей в свою команду по деловым качествам и очень не любил расставаться с членами команды, предпочитая переводить их на новую работу - авиаразведка докладывает, что соединение Одзавы идет на юг; похоже, что самураи решили отбить Биак.
  - У нас там 'Сара', 'Бенни' и четыре 'Индепенденса', два линкора - утвердительно сказал Рузвельт, мгновенно оценивший цугцванг, в который он попал - если приказать Макартуру отступить, то газетный вой на тему 'Нашему Дугу не дали победить!' гарантирован; если приказать вступить в бой, то слава достанется Макартуру, которого, вместе с его ультраконсервативными покровителями, президент считал самыми опасными для Америки людьми - если Мак проиграет, то виноватым окажется он, Верховный Главнокомандующий.
  - Есть еще дюжина эскортников, крейсера и эсминцы, более 500 самолетов базовой авиации - доложил Лехи - у японцев есть 5 тяжелых и 5 легких авианосцев, с 500-550 палубными самолетами, 3 линкора и 2 линейных крейсера, крейсера и эсминцы.
  Рузвельт задумался - в принципе, у Макартура были достаточные силы для победы; но сумеет ли он хотя бы свести дело к ничье? Вспоминая его 'достижения' на Филиппинах, это было сомнительно..
  Но Америке необходима была если не победа, то, по крайней мере, бой, который можно будет назвать победой; и при этом самому Рузвельту надо было не подставиться, чтобы не возникло лишних проблем на выборах - президент понимал, насколько устала от него страна, а тут еще неожиданный 'Второй день позора'.
  - Как сейчас идут дела на Биаке? - спросил президент, желая выиграть время для размышлений.
  - 41-я дивизия ведет тяжелый бой с японским гарнизоном - доложил Маршалл - истребители с острова Вакдэ захватили господство в воздухе, так что бомбардировщики, базирующиеся на аэродром Голландии (папуасской - ныне Джаяпура В.Т.), без проблем поддерживают десант, если не считать огня многочисленной зенитной артиллерии, собранной возле аэродрома. Поддержку оказывает и флот - но японцы закрепились на господствующих высотах, и выбить их пока что не удается. Самой серьезной проблемой являются рифы, окружающие Биак - из-за них трудно доставлять снабжение. Саперы взорвали несколько рифов в удобном месте, и сейчас заканчивают расчистку нового прохода к берегу.
  - Можем ли мы без особых потерь эвакуировать десант? - Рузвельт решил дать возможность военным убедить себя в необходимости дать сражение.
  - Можем, сэр - но это нежелательно - поддержал игру президента тихо ненавидевший Макартура Маршалл - позволю себе напомнить Вам, что дальнейшее наступление на западе Новой Гвинеи невозможно без взятия под контроль ключевых точек залива Гелвинк (ныне - залив Чендравасих В.Т.) - а залив Гелвинк контролируется только с острова Биак. Кроме того, наступление на Марианские острова необходимо поддерживать ударами стратегической авиации, для чего необходим соответствующий аэродром. Теоретически такой аэродром можно построить в районе озера Сентани на Новой Гвинее, но для этого потребуются еще многие месяцы. Единственной альтернативой является Биак - значительная часть острова представляет собой плоское коралловое плато, на котором можно без проблем построить ВПП, способные выдержать 'летающие крепости'. На первом этапе нам хватит расширения уже построенного японцами аэродрома.
  - Это хорошо - Рузвельт демонстрировал беспристрастность - но, все же, мне бы хотелось услышать о наших шансах при нынешнем соотношении сил японцев и 7-го флота. Какие шансы у адмирала Карпентера на то, чтобы отбить атаку японцев, дав десанту возможность довести дело до конца?
  - Если адмирал Карпентер даст дневной бой, находясь под прикрытием базовой авиации, то, практически стопроцентные - высказался Лехи - конечно, если ему не будет поставлена задача на разгром японцев, а именно на отражение атаки. Истребители с авианосцев и с аэродрома Вакдэ вполне смогут связать боем палубные истребители противника; 'уайлдкеты' с эскортников смогут рассеять большую часть вражеской ударной авиации - а прорвавшимся самолетам придется иметь дело с боевым воздушным патрулем и ПВО. У армейских бомбардировщиков, действующих с аэродрома Голландия, будет шанс достать японские авианосцы. Опасность представляет ночной бой - у японцев есть существенное преимущество в артиллерийских кораблях; но даже в этом случае Макартур и Карпентер успеют перебросить на Вакдэ австралийских 'Черных котов' (элитная часть ночных разведчиков-торпедоносцев, летавшая на 'Каталинах' В.Т.). Шансы хорошие, сэр - если 'играть от обороны'.
  - Тогда сделаем так - Рузвельт принял решение - право на принятие окончательного решения передается генералу Макартуру; ему рекомендуется действовать, исходя из необходимости прикрытия с моря занятого плацдарма на Биаке - но он имеет право отдать приказ на эвакуацию десанта, исходя из обстановки.
  - Второе поражение нашего флота будет болезненно воспринято в Азии - мягко высказал свое мнение Хэлл - у нас будут сложности в достижении взаимопонимания с антияпонскими силами в Индокитае и Голландской Индии.
  - Значит, надо, чтобы этого поражения не было - высказался Уоллес, поддержавший игру шефа - в крайнем случае, генерал Макартур осуществит временное отступление - это ведь не будет поражением, не так ли?
  - Несомненно - согласился Хэлл.
  Рузвельт с удовлетворением обвел взглядом свою команду - они поддержали его игру, рассчитанную на то, что Макартуру либо придется выполнять отданный ему приказ, пусть и в форме деликатной рекомендации, либо принять на себя ответственность за поражение.
  - Теперь, когда мы разобрались с неотложным вопросом, можно перейти к проблемам, ставшим результатом поражения на Марианах - сказал Рузвельт.
  - Сэр, прошу Вас принять мою отставку - сказал Лехи.
  - Мне очень жаль, Уильям - но я хочу предложить Вам должность моего советника по военно-морским вопросам - сказал Рузвельт, совершенно не желавший терять хорошего координатора, умевшего урегулировать вопросы между политиками, промышленниками и флотом. И кого Вы можете рекомендовать на должность начальника военно-морских операций?
  - Для меня будет честью принять Ваше предложение, сэр - ответил Лехи, ожидавший чего-то в этом роде - сейчас Рузвельт был не в том положении, чтобы устраивать перетряску команды - что же касается моего мнения о преемнике - как Вы посмотрите на то, чтобы вернуть из отставки мистера Кинга?
  Рузвельт задумался - Эрнеста Кинга, с его, деликатно выражаясь, тяжелым характером, тихо ненавидели все, от подчиненных до самого Рузвельта и Черчилля; но была и 'другая сторона монеты' - адмирал Кинг, отправленный в отставку после гибели 'Айовы', с его выдающимися талантами организатора и стратега, был именно тем человеком, который мог переломить неблагоприятный ход событий на Тихом океане. Его давние разногласия с Маршаллом и самим Рузвельтом, заключавшиеся в том, что Кинг был убежденным сторонником 'тихоокеанской стратегии', готовым действовать в ущерб 'европейской стратегии' - как признался себе президент, именно это и стало последним доводом в пользу отставки этого незаурядного адмирала - сейчас не имели никакого значения, скорее, наоборот - сейчас требовался именно 'тихоокеанец'.
  - У меня на столе лежит рапорт адмирала Нимица - что Вы скажете на этот счет, Уильям? - спросил президент.
  - Я бы не советовал Вам принимать его отставку, сэр - уже увереннее заметил Лехи - вряд ли в нашем флоте найдется адмирал, способный лучше организовать действия Тихоокеанского флота, и снова привести его к победам.
  Подтекст сказанного Лехи был очевиден - дело было не только и не столько в том, что подводник Нимиц, возглавиший Тихоокеанский флот после Перл-Харбора, привел его к триумфу Мидуэя; дело было в том, что руководство Тихоокеанского флота принадлежало к совершенно разным группировкам флотской элиты, отношения между которыми были далеки от идеальных - и только Нимиц ухитрялся как-то находить приемлемый для всех компромисс. За примерами не надо было ходить далеко - за пост командующего Быстроходным Соединением сцепились в схватке две крайне влиятельные группировки, имевшие покровителей далеко за пределами флота; понадобился дипломатический талант Нимица, чтобы добиться согласия этих группировок на компромисс, заключавшийся в том, что одну операцию Быстроходное Соединение проводило, будучи ОС 38 - соответственно, командующим 3-м флотом был адмирал Хэлси, в следующей операции оно было уже ОС 58, ну а командующим 5-м флотом был адмирал Спрюэнс. Надо было поддерживать приемлемые отношения между представителями 'авианосной' и 'линкорной' школ - и это тоже делал Нимиц. Необходимо было не позволять разгореться конфликту между очень талантливым командующим подводными силами, но обладателем весьма сложного характера, адмиралом Локвудом и адмиралами-надводниками - и это тоже была повседневная работа Нимица. В случае снятия Нимица эти конфликты могли быстро разгореться - и не факт, что новому командующему удастся их потушить в приемлемые сроки, не говоря уже о возвращении прежнего взаимодействия.
  Конечно, оставление Нимица на занимаемом посту означало неизбежные последствия для результатов голосования, но Рузвельт считал своим долгом сделать все возможное для того, чтобы Америка извлекла максимум выгод из победы на Тихом океане - а для этого необходимо было скорейшее окончание войны посредством абсолютной победы.
  - В конце концов, мне осталось совсем немного - подумал президент - и я должен успеть обеспечить моей стране максимально выгодный послевоенный мир.
  - Так, полагаю, что с вопросами ответственности за катастрофу у Марианских островов все ясно, джентльмены - сказал Рузвельт, давая понять, что он принял решение принять ответственность на себя - какие будут мнения относительно авианосцев 'кузенов'?
  - В идеале нам понадобятся все их тяжелые и легкие авианосцы - высказался Лехи - тем более, что у их тяжелых авианосцев бронированные полетные палубы, что резко увеличивает их живучесть. Минимум миниморум, нам понадобятся четыре их тяжелых авианосца.
  - Ваше мнение, мистер Моргентау? - президент посмотрел на министра финансов.
  - Не сомневаюсь, что конгресс проголосует за все необходимые ассигнования - пожал плечами Генри Моргентау - это просто карманные деньги школьника, по сравнению с затратами на затягивание войны на год или полтора. Так что флот получит все, что ему необходимо - единственное условие, война должна быть закончена максимально быстро.
  - Мы уже получили затяжку войны не меньше, чем на полгода - высказался Маршалл - новый штурм Марианских островов можно будет начать не раньше, чем в апреле. И фактором неопределенности остаются эти пилотируемые ракеты и новые истребители японцев.
  - Это значит, что надо будет сосредоточить такие силы, чтобы никакие японские изобретения не смогли переломить ход сражения - жестко высказался Форрестол - Америка должна показать всему миру, что если ее вынудили воевать, то сопротивляться американской мощи просто невозможно. Да, могут быть отдельные осечки из-за того, что враг воюет не по правилам - но наша победа должна быть неоспоримой, иначе в один прекрасный день выяснится, что Куба и Никарагуа имеют свое мнение, противоположное мнению Соединенных Штатов. Поэтому макак следует стереть в пыль.
  Присутствующие заулыбались - представить себе Кубу, Никарагуа или Гаити, осмелившихся противоречить США, было трудно.
  Рузвельт привычно просчитывал ситуацию - он не любил раскручивать военную пропаганду, чьим основным методом было поливание противника грязью в три струи, сверх необходимого минимума, поскольку это затрудняло достижение договоренности с побежденными - но в данном случае это позволяло переключить требующее крови общественное мнение с американских флотоводцев на японцев; кроме того, и авторитет военной державы Америке был необходим - а вот Япония была не особенно нужна, главная ставка на послевоенном Дальнем Востоке делалась на Чан Кай-ши.
  Единственное, что смущало президента, это мелькнувшее у него подозрение - не 'играют' ли его?
  Если на секунду предположить, что милейший дядюшка Джо решил повторить германский опыт на Дальнем Востоке, то его действия укладывались в четкую схему: сначала поставить японцам новейшее немецкое оружие, дав им возможность одержать блестящую победу; затем США будут вынуждены идти напролом, поскольку затяжка войны на год или два будет чревата для них финансовой катастрофой, одновременно доводя антияпонскую пропаганду до истерии; в итоге, японская элита, напуганная подобно немецкой, будет счастлива повторить 'вариант Роммеля' в Японии.
  - Наверно, я слишком устал - одернул себя Рузвельт - такая игра требует точнейшего расчета и совпадения массы факторов - во-первых, надо точно знать, что поставленного оружия хватит японцам для такой победы - а заранее это знать невозможно, ход битвы зависел от массы переменных; во-вторых, надо точно знать расклад сил внутри элиты Империи Восходящего Солнца, чтобы строить расчеты на повторение 'казуса Роммеля' в Японии - и это при воинствующей русофобии и зоологическом антикоммунизме самурайского генералитета.
  - Ну что же, джентльмены - пора приступить к решению стоящих перед нами проблем, чтобы достойно ответить на брошенный нам вызов - слегка улыбнулся Рузвельт, завершая совещание.
   Размышления генерала Макартура.
  Дуглас Макартур, командующий силами союзников на юге Тихого океана, внимательно перечитал полученную депешу. Суть написанного он уловил сразу - ему предлагалось либо действовать в предписанных рамках, исключающих возможность победы, либо принять на себя ответственность за возможное поражение.
  Макартур ледяным взглядом смотрел на безвинный лист бумаги, видя вместо ровных строчек лицо своего смертельного врага, человека, раз за разом не дающего ему стать президентом Соединенных Штатов.
  Сын генерал-лейтенанта американской армии, внук влиятельного вашингтонского судьи, он по праву рождения и состояния принадлежал к истэблишменту Америки; надо заметить, что семья Макартуров относилась к столпам наиболее консервативной его части. Рожденному, по принятому в Великобритании выражению 'С серебряной ложкой во рту', ему были открыты все дороги к вершинам успеха и власти - но это отнюдь не избавляло юного Дугласа от соревнования с другими претендентами. Молодой Макартур выработал свою методику победы в этом жестоком чемпионате, куда более беспощадном, чем любимые им американский футбол и бейсбол - в ней были три ключевые составляющие: во-первых, безусловное соблюдение интересов консервативного истэблишмента, во-вторых, безудержный напор, в-третьих, ставка на 'паблисити' себя, лучшего американца Дугласа Макартура.
  Нельзя сказать, что эта методика плохо работала - наоборот, именно Макартур мог стать реальной альтернативой Рузвельту на выборах 1936, 1940 годов и нынешних, 1944 года. Его неизменно поддерживала консервативная часть американской элиты, твердо убежденная в надежности 'Неукротимого Дуга'. Проблема была в том, что большая часть американского истэблишмента отдавала предпочтение умеренным реформам 'розового' Рузвельта, считая, что методы, которыми Макартур собирался сохранять в неприкосновенности старые порядки, чреваты большевистской революцией в Америке. Во всяком случае, прибегать к методам генерала большинство капитанов американской экономики были согласны только в самом крайнем случае, когда другого выхода уже не будет.
  Пока дела обстояли именно так - но друзья генерала в Вашингтоне наперебой сообщали ему, что сейчас в Америке начинают дуть совсем другие ветры. Провал европейской политики Рузвельта, приведший к тому, что русские не просто усилились намного больше ожидаемого, но и поставили под вопрос устойчивость финансов США, привел к тому, что в соответствующих кругах Америки на повестку дня снова встал вопрос поиска 'сильной руки'. Первым кандидатом на роль 'сильного человека на посту президента' был сам Макартур - единственное, что мешало ему стать неоспоримым лидером, было отсутствие реальных побед; элита США прекрасно понимала настоящую цену его радиограмме 'Я прорвался - и я вернусь' (этими словами заканчивалась реальная радиограмма, отправленная Макартуром Рузвельту из Австралии, когда он сбежал с Филиппин, бросив вверенные ему войска В.Т.). Никто не сомневался в надежности Макартура, в его безусловном отстаивании интересов истэблишмента США - но на посту президента США требовался победитель, и никак иначе. Именно поэтому многие 'хозяева Америки', не разделявшие взглядов 'розового Фрэнки', поддерживали его, весьма далеко заходя в своей поддержке - Рузвельт умел добиваться требуемых результатов, хотя и брал за них высокую плату.
  Известие о разгроме 5-го флота вызвало у Макартура сложные чувства: его не радовало поражение американского флота, но, с другой стороны, 'Второй день позора' давал ему шанс стать единственным победителем в войне с Японией. Это открывало немалые перспективы и армии, в дележе послевоенного бюджетного пирога, и лично ему, в том, что касалось политических перспектив. Но для этого надо было победить - здесь и сейчас.
  Генерал Макартур принял решение.
   ''Зеро!' Японская авиация во Второй Мировой войне' Хорикоши Дзиро, Окумия Матасаки М. Воениздат, 1965 г. АИ МВ.
  Битва при Биаке.
  Мобильный флот шел на юг, к северному побережью Новой Гвинеи - там, у входа в залив Гелвинк, на острове Биак, гарнизон, основой которого был 222-й пехотный полк 36-й дивизии, вел неравный бой с 41-й дивизией американской армии, поддерживаемой главным калибром крейсеров и многочисленной авиацией.
  Американский флот на юге был намного слабее 5-го флота, но, все же, заслуживал уважения - в его составе были авианосцы 'Беннигтон' и 'Саратога', линкоры 'Вашингтон' и 'Норт Каролина', 4 легких авианосца - 'Билокси', 'Винсенс', 'Денвер', 'Хьюстон', 12 эскортных авианосцев, 7 легких крейсеров, более 40 эсминцев. На аэродромах острова Вакдэ были развернуты 'тандерболты', 'лайтнинги' и 'каталины', в Голландии - дислоцированы бомбардировочные соединения, оснащенные А-20 и В-25. С аэродромов северной Австралии действовали разведывательные соединения, имевшие на вооружении В-17.
  Адмирал Карпентер свел подчиненный ему флот в единый кулак, выстроив его следующим образом: на головной позиции, в 20 милях севернее 'места' авианосцев, находились линкоры, с эскортом, состоявшим из 2 легких крейсеров и эсминцев - они прикрывали авианосцы от возможного рейда наших тяжелых артиллерийских кораблей и играли роль передовой позиции ПВО, оттягивая на себя ударные самолеты; центр позиции занимали авианосцы, с охранением из 5 легких крейсеров и эсминцев; эскортники с охранением находились 10 милями южнее, выполняя роль истребительного резерва БВП авианосцев и, при необходимости наращивая мощь контрудара своими 'эвенджерами'. В целом же 'место' 7-го флота можно было охарактеризовать, как 50 миль севернее Биака.
  Американская авиация была сильна - на авианосцах базировалось 174 'хеллкета', 72 'эвенджера', 54 'хеллдайвера'; эскортники добавляли к списку 168 'уайлдкетов' и 108 'эвенджеров'. Базовая авиация имела около 150 истребителей, более 120 бомбардировщиков и торпедоносцев, около 70 гидросамолетов-торпедоносцев.
  Этой воздушной мощи адмирал Одзава мог противопоставить 248 новейших истребителя А7М 'Реппу', 157 пикировщиков D4Y, 130 торпедоносцев В6N1. Конечно, все не исчерпывалось сравнением цифр - авиагруппы на 'Беннингтоне' и легких авианосцах были сформированы из молодых летчиков, в массе своей не имевших боевого опыта; авиагруппы эскортников, напротив, имели немалый боевой опыт - но это был опыт поддержки десантов, а не авианосных боев; многочисленная армейская авиация противника не умела взаимодействовать с палубниками в морских сражениях. Тем не менее, американцев было намного больше - и не следовало сбрасывать со счетов их первоклассное корабельное ПВО.
  Размышления адмирала над картой прервал стук в дверь адмиральского салона на 'Тайхо'. Адмирал разрешил войти. Его разрешения обратиться попросили командиры авиагрупп - как выяснилось, пока адмирал и его штаб составляли план предстоящего сражения, летчики слушали токийское радио, буквально впитывая мельчайшие подробности сражения за северные Марианские острова.
  Как выяснилось, палубники, впечатленные подвигом камикадзе, вызывались добровольцами, не желая отстать от пилотов базовой авиации Императорского Флота. Как доложили адмиралу, вызвались все - отказавшихся повторить 'тай-атари' пилотов корпуса специальных атак попросту не было.
  Адмирал Одзава оказался в сложной ситуации - с одной стороны, он желал победить с минимальными потерями, с другой же - он просто не имел морального права отказать воинам, добровольно выразившим желание отдать свои жизни во славу Божественного Тэнно. Первоначально план адмирала заключался в нанесении мощного удара по вражеским авианосцам одной волной самолетов - далее, в зависимости от результатов удара, планировался или повторный удар, или атака артиллерийских кораблей. Дзисабуро Одзава понимал, что действия по этому плану неизбежно приведут к огромным потерям в авиагруппах, но это была неизбежная цена победы.
  Инициатива летчиков меняла дело - таранная атака имела на порядок большую эффективность, чем обычная, при сопоставимом уровне потерь. Можно было рассчитывать на то, что удастся вывести из строя все флотские авианосцы адмирала Карпентера первой же атакой, после чего можно будет спокойно идти на сближение, не опасаясь авиации противника - ни 'эвенджеры' с эскортников, ни армейские бомбардировщики не имели шансов нанести существенные потери авианосному соединению.
  16 октября, в 12.10 операторы РЛС засекли дальний разведчик В-17, а взлетевшая на перехват эскадрилья 'Реппу' сбила его ценой повреждения трех машин. Было очевидно, что разведчик успел передать 'место' и курс Мобильного Флота. В течение второй половины дня 16 октября и 17 октября истребители Мобильного Флота сбили еще пять дальних разведчиков ценой потери трех А7М.
  Днем 18 октября, в 13.17 операторы РЛС обнаружили в 110 милях от Мобильного Флота две крупные группы самолетов, в общей сложности насчитывавшие около 100 машин - одна шла на средних высотах, вторая - на большой высоте. Адмирал отдал приказ на подъем всех истребителей - в непосредственном прикрытии соединения оставались только три эскадрильи, остальные машины шли на перехват противника. К моменту окончания построения истребителей операторы внесли уточнение - была третья группа вражеских самолетов, насчитывавшая более 50 машин и шедшая на малой высоте.
  Замысел американцев стал ясен - поскольку они не знали о принятии у нас на вооружение современных радиолокаторов, то план операции был выстроен в расчете на позднее обнаружение нами их самолетов; идущие на средней высоте бомбардировщики и прикрывающие их истребители должны были отвлечь на себя боевой воздушный патруль - а, тем временем, идущие на малой высоте торпедоносцы получали возможность нанести удар без особых помех. Надо признать, этот замысел имел все шансы на успех - более 50 торпедоносцев, вышедших в атаку без помех со стороны наших истребителей, могли тяжело повредить 3-4 авианосца или линейных корабля, вынудив адмирала Одзаву к отходу в очень неблагоприятных условиях, когда Мобильный Флот был бы скован поврежденными кораблями, а флот адмирала Карпентера мог бы без помех наносить удары по нашему соединению. Автор этого плана учел все - относительную малочисленность нашего БВП, невозможность подъема в считанные минуты нужного количества истребителей, вызывающую вопросы способность ПВО отразить массированный удар торпедоносцев - его план сорвало наличие у нас созданных по немецкой лицензии РЛС, о которых он не мог знать, поскольку это был первый поход Мобильного Флота, в котором его корабли были оснащены радарами.
  Решение было принято мгновенно - свыше 90 истребителей пошли навстречу вражеским истребителям, более 40 - на перехват горизонтальных бомбардировщиков, остальные, кроме 18 машин, оставшихся в ближнем прикрытии, занялись торпедоносцами.
  Бой был коротким, но ожесточенным - американские истребители, оказавшиеся 'тандерболтами', при всех своих достоинствах, заключавшихся в мощном вооружении, огромной дальности и отличной броневой защите, были плохо приспособлены для маневренного боя ('тандерболты' были, скорее, истребителями-бомбардировщиками и истребителями ПВО, чем истребителями завоевания господства в воздухе, поэтому маневренный бой им был противопоказан Прим. Пер.); при двойном численном превосходстве 'Реппу' они были обречены, но сделали все, зависящее от них, чтобы подороже продать свои жизни - за 48 сбитых 'тандерболтов' пришлось заплатить 11 сбитыми 'ураганами'.
  Горизонтальные бомбардировщики, опознанные как В-25 'митчелл', выстроив оборонительный 'бокс', и отчаянно отстреливаясь из многочисленных пулеметов, прорывались к авианосцам. Американские летчики показали свою доблесть и воинское мастерство - у 54 бомбардировщиков, оказавшихся без истребительного прикрытия, было немного возможностей прорваться к авианосцам сквозь атаки истребителей и огонь зениток, еще меньше - попасть бомбой хоть куда-то, кроме поверхности океана, и совсем мало - уйти живыми - но, они, теряя один самолет за другим, продолжали прорываться к авианосцам. Это удалось 22 экипажам - 4 самолета были сбиты огнем ПВО, 18 - сумели сбросить бомбы, ожидаемо не добившись ни одного попадания, ни даже близкого разрыва. Выйдя из зоны зенитного огня, они немедленно попали под массированную атаку истребителей, и, были сбиты в течение двух минут. К чести экипажей 'митчеллов', надо упомянуть, что они сумели сбить 7 А7М.
  57 торпедоносцев 'бостон', попавшие под атаку более 100 истребителей, были буквально вырезаны за несколько минут - до авианосцев каким-то чудом дошли три самолета, сбитые истребителями ближнего прикрытия. Эта победа стоила потери 4 истребителей.
  На кораблях Мобильного Флота ликовали экипажи, но адмирал Одзава и его штаб находились в нелегких размышлениях - да, уничтожение 159 американских базовых самолетов ценой потери 22 наших истребителей было блестящей победой; да, американские авиачасти, базировавшиеся на аэродромы острова Вакдэ и Голландии, были обескровлены - маловероятно, чтобы на них имелась еще хотя бы сотня машин, и, наверняка, значительная часть оставшихся самолетов была тяжелыми истребителями 'лайтнинг' и гидросамолетами 'каталина', непригодными для воздушных сражений - но из оставшихся у Мобильного Флота 226 истребителей более 70 получили повреждения разной степени тяжести. В то же время на американских авианосцах имелось не менее 150 'хеллкетов', эскортники имели не меньшее количество 'уайлдкетов', непригодных для боя с 'ураганами', но вполне эффективных против ударных машин.
  Сам собой напрашивался простой и эффективный план боя за адмирала Карпентера - действуя 'от обороны', связать эскадрильями 'хеллкетов' боем 'ураганы', предоставив 'уайлдкетам' возможность без помех сбивать пикировщики и торпедоносцы. Выбив, таким образом, ударную авиацию противника, нанести ответный удар всеми имеющимися силами. Ему даже не требовалось топить наши корабли, достаточно было нанести им повреждения средней тяжести, после чего можно было наводить на них пополненную базовую авиацию с аэродромов Новой Гвинеи и находящиеся сейчас в море подводные лодки, базировавшиеся на Брисбен. Далее он мог действовать по обстоятельствам - наносить новые удары своими палубными самолетами, или, при благоприятных обстоятельствах, навязать Мобильному Флоту артиллерийский бой.
  Так что сейчас все зависело от мастерства техников - если успеют они к завтрашнему полудню отремонтировать полсотни 'ураганов', то Мобильный Флот сможет принимать бой с хорошими шансами на успех; если нет, то придется маневрировать в пределах досягаемости американцев, в надежде на то, что либо у адмирала Карпентера не выдержат нервы, и он отдаст приказ на атаку, проигрышный в нынешней ситуации, либо удастся протянуть время до того, как техники отремонтируют достаточное количество истребителей. Конечно, и этот вариант содержал в себе немалую долю риска - можно было не сомневаться в том, что сейчас янки лихорадочно перебрасывают свою базовую авиацию на передовые аэродромы; а, между тем, никто не мог гарантировать того, что американцы не смогут организовать совместную атаку базовой и палубной авиации - но отступить адмирал Одзава не мог, это бы стало 'потерей лица'.
  Ночь прошла в отражении серии атак 'Черных котов' - отчаянные австралийцы многократно пытались торпедировать корабли Мобильного Флота, действуя в своей обычной манере: одна или несколько 'каталин', оснащенных радиолокаторами, сумев засечь соединение, выключали моторы и планировали, выходя на дистанцию пуска торпеды 'в упор'. Это был смертельно опасный для экипажа 'каталины' прием, поскольку запускать моторы приходилось, проходя над атакованным кораблем, в нескольких десятках метров от стволов его зенитных автоматов - но эффективность таких атак до сих пор была очень высока. Катастрофой для австралийцев стало наличие на кораблях Мобильного Флота радаров и летчиков-истребителей, умеющих летать ночью и выходить на цель, руководствуясь указаниями операторов РЛС. За ночь было сбито 19 'каталин' - но ночники падали с ног от усталости, измотанные до предела человеческих сил.
  Утром 19 октября адмирал Одзава приказал дозаправить корабли. Днем же начальник технической службы доложил об окончании ремонта 46 истребителей - к ночи должен был быть закончен ремонт еще 12 машин. Это значило реальную возможность победить - и в 16.00 на предельную дальность ушли 6 разведывательных D4Y, с приказом провести разведку общим направлением на юг, в секторе величиной 120 градусов. Они вернулись между 20.00 и 20.40, не обнаружив противника. Уже после войны стало известно, что разведчики не дошли до передовых кораблей 7-го флота около 40 миль; более того, отправленные адмиралом Карпентером на разведку 'эвенджеры' не дошли до наших кораблей чуть более 20 миль - как ни странно, но ни разведывательные В-17, ни патрульные флотские 'приватиры' не смогли обнаружить наше соединение.
  На кораблях нарастало напряжение - до Биака было немногим более 400 миль, вражеское авианосное соединение обязано было быть в этих водах, поскольку радисты получали радиограммы Ставки, сообщавшие о продолжении ожесточенных боев на острове. Американцы не эвакуировали десант - следовательно, их флот был обязан защитить его от нашего контрудара.
  Вечером был проведен молебен Аматерасу - и брошен жребий, дабы судьба сама определила достойных первыми войти в храм Ясукуни, поскольку адмирал Одзава решил, что для наилучшего выполнения долга перед Тэнно всем экипажам ударных самолетов не следует становиться камикадзе - довольно будет половины, остальные же должны будут выполнять свой долг обычным образом.
  Ночь с 19 на 20 октября прошла спокойно - радиолокаторами были обнаружены всего 4 'каталины', от которых соединение уклонилось; адмирал приказал их не сбивать, чтобы не обнаружить соединение, за исключением тех случаев, когда ночные разведчики выйдут прямо на Мобильный Флот.
  В 7.00 утра снова взлетели разведчики - а через полчаса оператор РЛС засек одиночный американский самолет. Он был сбит патрульными истребителями до того, как вышел на наши корабли, но было ясно, что до обнаружения Мобильного Флота остались считанные часы.
  В 8.42 на связь вышел один из разведчиков, открытым текстом сообщивший 'место' и курс американских линкоров - а также, то, что он атакован 'хеллкетами'. Получалось, что Мобильный Флот находится менее чем в 100 милях к северу от американских линкоров - и в 150 милях от Биака. Адмирал Одзава правильно вычислил построение американцев - линкоры должны быть выдвинуты впереди авианосцев, так что летчикам было прямо запрещено атаковать линкоры; они были должны обойти их стороной и следовать далее на юг - авианосцы, по мнению адмирала, находились между линкорами и Биаком.
  На авианосцах Мобильного Флота заканчивали подвеску боеприпасов - на пикировщики подвешивали стандартные 250-кг бомбы, половина торпедоносцев получила стандартные торпеды, вторая половина - 500-кг бомбы. Экипажи пили прощальные чашки сакэ - никто из тех, кому не выпала честь стать камикадзе, не знал, кто вернется из этого вылета, а кто войдет в храм Ясукуни вместе со своими товарищами, ставшими камикадзе - но все понимали, что бой будет жестоким, и готовились своими жизнями оплатить победу Империи.
  Артиллерийские корабли увеличивали скорость до 27 узлов, за исключением 'Нагато' - адмирал Одзава решил сразу идти на сближение, сделав ставку на артиллерийский бой независимо от результатов удара, поскольку было очевидно, что потери в авиагруппах у обеих сторон будут огромными. Мобильный Флот был разделен на три отряда - впереди шли линкоры, имевшие в сопровождении легкие крейсера с 9 эсминцами, с небольшим отставанием - линейные крейсера, в сопровождении 8 тяжелых крейсеров и 24 эсминцев, за ними на самом полном ходу в 25 узлов шел 'Нагато', с охранением в 3 эсминца - он должен был усилить отряд линкоров; оставались в тылу авианосцы, с охранением из 3 тяжелых крейсеров и 10 эсминцев. Отряд линкоров должен был нанести удар по американским линкорам - было известно, что на юге находятся 'Вашингтон' и 'Норт Кэролайн', да и доклад погибшего разведчика подтверждал это; задачей отряда линейных крейсеров было добивание поврежденных вражеских авианосцев - о достижениях американцев в борьбе за живучесть было достоверно известно из доклада разведки о битве при Мидуэе, историю 'Йорктауна' помнило все руководство Императорского Флота; 4 тяжелых крейсера должны были отделиться от отряда линейных крейсеров и нанести удар по эскортным авианосцам - потери в начинавшейся битве должны были быть очень тяжелыми, так что следовало сделать все возможное, чтобы снизить возможности нанесения ответного удара. Авианосцы с охранением должны были оставаться почти что на прежнем месте, немного пройдя на юг, чтобы повысить шансы тех экипажей, которые будут возвращаться на подбитых самолетах.
  В 9.30 на взлет пошли первые самолеты - в ударе участвовали 172 истребителя, 148 пикировщиков и 128 торпедоносцев; в боевом воздушном патруле оставались 27 истребителей. К 10.10. построение группы было закончено, и самолеты пошли на юг. Построение было следующим - в передовой группе, спереди и сверху, шли две группы истребителей; за ними шли две группы камикадзе - выше шли пикировщики, ниже - торпедоносцы, оснащенные бомбами; тыл замыкала группа обычных пикировщиков, над водой шла группа торпедоносцев. Через 40 минут летчики вышли на американские линкоры - пока ударные самолеты обходили передовую группу вражеских кораблей, истребители уничтожили эскадрилью 'хеллкетов', прикрывавшую линкоры с их охранением. В минутном бою были уничтожены 16 вражеских истребителей - Императорский Флот потерял 2 'урагана'.
  В 11.04 на горизонте появились вражеские истребители - 'хеллкеты' заняли эшелоны в 7 и 9 тысяч метров, изготовившись к маневренному бою. Они все были здесь - даже 'на глаз' было понятно, что их примерно полторы сотни. Стало ясно, что предположения адмирала оправдываются - американцы рассчитывают связать боем все наши истребители, чтобы 'уайлдкеты' без помех сбивали ударные самолеты. Наши летчики действовали по плану - 128 'ураганов' пошли навстречу 'ведьмам', 42 истребителя продолжили эскортировать пикировщики и торпедоносцы.
  Бой истребителей был предельно жестоким - большинство американских летчиков не имели боевого опыта, будучи отменно подготовленной и агрессивной молодежью; но и среди наших пилотов осталось совсем немного ветеранов Перл-Харбора и Мидуэя - впрочем, мы тоже не жалели сил и средств для подготовки молодежи. На стороне янки было примерно двадцатипроцентное численное превосходство - нашими 'козырями' были их неготовность к противодействию нашей новой тактике, основанной на вертикальном маневре, и более мощное вооружение.
  Никто не думал об отступлении - наоборот, бой шел насмерть. Когда американцы увидели, что часть наших истребителей продолжает эскортировать ударные самолеты, две их эскадрильи попытались атаковать уходящие самолеты, чтобы связать боем все наши истребители - наши пилоты сумели парировать эту попытку, переведя бой в 'собачью свалку'.
  В 11.12 наши самолеты вышли на американские авианосцы. Как обычно, американцы выстроили ордер ПВО - и, как следовало ожидать, их прикрывали 'уайлдкеты' с эскортников. На первый взгляд их оказалось даже больше, чем ожидалось - мы рассчитывали на 120-130 машин, их же было явно больше полутора сотен. Видимо, или вражеских эскортников было больше, чем мы ждали, или адмирал Карпентер бросил все истребители на прикрытие авианосцев, не оставив эскортникам даже символического воздушного патруля, или и то, и другое вместе. 'Уайлдкеты' разделились на две группы - первая, насчитывавшая более сотни машин, заняла позицию на высоте в 9000 м, явно планируя перехват пикировщиков; вторая, имевшая в своем составе 50-60 машин, барражировала на высоте 1000 м - эти должны были перехватить торпедоносцы.
  Конечно, 'уайлдкеты' были машинами предыдущего поколения по сравнению с 'реппу' - собственно, американцы и использовали их на эскортниках как легкие штурмовики, а не как полноценные истребители - но это были неплохо вооруженные самолеты, с хорошей защитой, и, самое главное, их было четыре на каждый наш 'ураган'.
  Наши истребители разделились - 27 машин атаковали группу, находившуюся на высоте, 15 - спикировали на нижнюю группу. Американцы разгадали их замысел - часть самолетов попытались связать боем истребители, остальные пошли навстречу ударным машинам.
  Несмотря на все усилия наших летчиков, частично им это удалось - примерно 15 машин вышли на перехват высотной группы, и, около 10 - навстречу торпедоносцам. Наши пилоты понимали все - и пикировщики-камикадзе пошли в лобовую атаку на 'диких котов', расчищая дорогу остальным. Судя по всему, летчики морской пехоты не ждали того, что наши пикировщики не отвернут - и в небе прогремело около десятка взрывов, в которых исчезли наши пикирующие бомбардировщики, протаранившие американские истребители. Остальные истребители, из числа прорвавшихся к высотной группе, отвернули от наших ударных самолетов - вряд ли вражеские летчики были трусами, просто для того, чтобы сражаться с противником, бестрепетно идущим на таран, нужно несколько больше, чем простое мужество. Внизу дела обстояли намного хуже - три наших торпедоносца протаранили три 'уайлдкета', но груженые торпедоносцы слишком уступали в скорости и маневренности пусть и устаревшим, но истребителям, и заградительный огонь державших строй торпедоносцев плохо помогал против непрерывных атак пятерки уцелевших истребителей. Наши 'реппу' ничем не могли помочь торпедоносцам - они крутились в безумной карусели маневренного боя, не давая остальным американцам возможности выйти из него; более того, они сбивали одного 'кота' за другим, пользуясь своим превосходством - но торпедоносцы в эти минуты могли рассчитывать только на себя.
  Но высотная группа в эти же минуты ложилась на боевой курс, прорываясь через невероятно плотный и снайперски точный зенитный огонь - первыми шли камикадзе. Они разделились на 8 групп - по две шли на тяжелые авианосцы, по одной - на легкие. Изначально в каждой группе было по 9 пикировщиков и 8 горизонтальных бомбардировщиков; теперь же, после понесенных потерь, группы имели разный состав - но, большинство групп все же сохранили штатный состав.
  Прорваться удалось немногим - но даже такой скромный, по сравнению с ударом корпуса специальных атак, прорыв привел к впечатляющим результатам.
  К 'Беннингтону' прорвались три пикировщика и два торпедоносца - два пикировщика протаранили самолетоподъемники, один торпедоносец врезался в 'остров', остальные - в полетную палубу. Полетная палуба была искорежена взрывами, на ангарной палубе и в надстройке бушевал пожар, взрывами были убиты многие члены экипажа. Дым затянул горящий и потерявший управление корабль - авианосец за малым не протаранил два эсминца эскорта.
  На долю 'Саратоги' пришлись шесть попаданий - к старому авианосцу прорвались четыре пикировщика и два торпедоносца. Один пикировщик протаранил самолетоподъемник, три - полетную палубу, оба торпедоносца врезались в островную надстройку. Результаты были схожие - корабль не мог производить взлетно-посадочные операции, горели ангарная палуба и надстройка, окутанный сплошным дымом авианосец вошел в циркуляцию, вынудив эсминцы отвернуть от него, и, тем самым разрушив ордер ПВО.
  У 'Билокси' были протаранены оба самолетоподъемника и полетная палуба - на ангарной палубе бушевал сильный пожар, из-за искореженной полетной палубы исключались взлет и посадка самолетов. Все попадания были достигнуты пикировщиками.
  Чуть меньше пострадал 'Винсенс' - один самолетоподъемник был протаранен торпедоносцем, в полетную палубу врезались два пикировщика. Результатом стали сильный пожар и тяжелые повреждения полетной палубы.
  Очень не повезло 'Денверу' - в один и тот же самолетоподъемник последовательно врезались два пикировщика; и если первый вызвал пожар на ангарной палубе, то второй уничтожил два машинных отделения. Два торпедоносца протаранили полетную палубу и надстройку. В отличие от остальных поврежденных кораблей, 'Денвер' еще и потерял скорость, выдавая всего 8 узлов.
  'Хьюстон' получил четыре попадания - один пикировщик протаранил самолетоподъемник, два пикировщика и торпедоносец - полетную палубу. Корабль горел и не мог принимать самолеты.
  В течение менее чем трех минут все флотские авианосцы, имевшиеся в распоряжении адмирала Карпентера, получили тяжелые повреждения. Но, этим дело не ограничивалось - на несколько минут был нарушен ордер ПВО авианосного соединения.
  Но это был еще не конец - на боевой курс ложились прорвавшиеся торпедоносцы и обычные пикировщики. Объектами их удара стали тяжелые авианосцы.
  Пикировщики добились 14 попаданий и 9 близких разрывов, поровну распределившься между 'Беннингтоном' и 'Саратогой' - все попадания пришлись по палубам кораблей, 'добавив огоньку' на ангарных палубах и перебив значительную часть команд, занятых тушением пожаров; получили повреждения котельные и машинные отделения, также началось поступление воды через разорванную гидроударами обшивку бортов. Потери оказались ниже предполагаемых - из 74 пикировщиков были сбиты 28, что, по всей видимости, объясняется потерями зенитчиков от удара камикадзе, выходом из строя значительной части зенитных автоматов.
  Почти одновременно с пикировщиками нанесли свой удар немногочисленные торпедоносцы - к кораблям прорвались 16 самолетов, что объясняется развалом ордера ПВО, иначе янки сбили бы больше машин; остальные были сбиты 'уайлдкетами' и огнем ПВО кораблей охранения. Тем не менее, бившие почти в упор торпедоносцы добились 7 попаданий - 4 пришлись в 'Саратогу', 3 - в 'Беннингтон'. Все попадания пришлись в левые борта авианосцев - в пробоины хлынула вода, довольно быстро увеличивался крен. Поврежденные корабли уменьшили скорость до 15 узлов. Из боя вышли 9 торпедоносцев - 7 были сбиты на отходе.
  Ударные самолеты выстраивались в единую группу на высоте в 5000 м, ложась на курс отхода - из боя выходили 'реппу', прикрывая своих подопечных. В этом бою 'ураганы' сбили 91 'уайлдкет', потеряв 21 самолет.
  Заканчивался и бой современных истребителей, поскольку противники израсходовали боекомплект - 'ведьмы' потеряли 71 машину, сбив 62 'урагана'.
  Этот бой был выигран Императорским Флотом, хотя и с очень большими потерями - было потеряно 94 истребителя, 102 пикировщика и 119 торпедоносцев. Потери американцев были выше - в бою были потеряны 87 'хеллкетов' и 91 'уайлдкет'; на ангарных палубах поврежденных авианосцев горели и взрывались ударные самолеты; уцелевшие 'хеллкеты' частью садились на эскортные авианосцы, частью - на воду. Собственно, вся воздушная мощь, которой сейчас располагал адмирал Карпентер, сводилась к полусотне 'уайлдкетов' и 108 'эвенджерам' на эскортниках. В распоряжении адмирала Одзавы оставались 105 истребителей, 46 пикировщиков и 9 торпедоносцев - правда, большая часть самолетов получила повреждения разной степени тяжести.
  Тем временем артиллерийские корабли сокращали дистанцию - в 12.30 оператор РЛС на 'Норт Кэролайн' доложил об обнаружении надводных целей; через две минуты японский оператор сделал такой же доклад командиру 'Ямато'. Артиллерийский бой был неизбежен - японцы считали своим долгом добить поврежденные авианосцы, американцы были готовы умереть, но не пропустить врага к своим товарищам. Как это ни странно, но прагматичные реалисты, каковыми являлись американцы, были твердо уверены в своем превосходстве в бою 'два 'Ямато' на два 'Норт Кэролайна'' - источником их заблуждений была уверенность в том, что 'Ямато' является очень сильным, но, все же обычным линейным кораблем; соответственно, новейшие радиолокационные системы управления огнем и тяжелые снаряды орудий главного калибра массой 1225 кг, должны были дать американским кораблям существенное преимущество в бою с линкором того же класса, компенсировав их довольно умеренное бронирование. Сейчас им предстояло убедиться в качестве работы японской контрразведки, сумевшей снабдить противника убедительной дезинформацией - а, заодно, своей судьбой еще раз подтвердить грустную истину, что даже самые лучшие СУАО не помогут экипажам кораблей, в последние два года почти не проводившим артиллерийских учений.
  На авианосцах Мобильного Флота в это время прогревали моторы 34 неповрежденных 'реппу' - следующий ход американцев был очевиден, они должны были бросить в атаку против тяжелых кораблей все свои боеспособные самолеты. Механики лихорадочно ремонтировали наименее поврежденные истребители, стараясь в минимальные сроки ввести в строй все возможные самолеты, поскольку сейчас Мобильный Флот был практически беззащитен от удара с воздуха.
  А, в это же время на американских авианосцах не без успеха шла борьба за живучесть - удалось остановить распространение огня, спрямить крен на 'Беннингтоне' и 'Саратоге', запустить часть поврежденных котлов и механизмов. Авианосное соединение могло держать скорость в 22 узла. Оптимизма адмиралу Карпентеру добавляли и сообщения от армейцев - заканчивалась переброска 'лайтнингов' на остров Вакдэ и 'бостонов' - на аэродром Голландия. Конечно, адмирал предпочел бы тяжелым, двухмоторным 'лайтнингам' легкие истребители, куда лучше подходящие для маневренного боя - но сейчас выбирать было не из чего. Главное, уже через несколько часов можно было нанести сокрушительный удар по ослабленному тяжелейшими потерями в авиагруппах Мобильному Флоту.
  Контр-адмирал Морисита, командующий 1-й дивизией линкоров Императорского Флота, выстроил план боя в расчете на быстрый разгром противника - предстояло сблизиться с противником на расстояние в 100 кабельтовых или даже меньше, чтобы обеспечить максимально высокий процент попаданий; новейшие СУАО линкоров, чье действие было основано на сделанных по немецкой лицензии радарам, великолепно показывали себя на учениях, обеспечивая 7-8% попаданий на дистанциях в 100-120 кабельтовых, но было неясно, как они поведут себя в настоящем бою - впрочем, на линкорах были сохранены в качестве резервных старые 'шестереночные' СУАО, пусть и в разы менее эффективные. Конечно, этот план гарантировал максимум повреждений от огня вражеских линкоров - но контр-адмирал рассчитывал на броневые цитадели своих новейших линкоров, резонно предпочитая возможный риск от повреждений от вражеского огня гарантированному самоубийству при длительном нахождении рядом с американскими аэродромами.
  Линкоры шли строем фронта, планируя перестроиться в кильватерную колонну после начала боя. Американцы пошли им навстречу - судя по всему, американский адмирал хотел как можно больше оттянуть наши линкоры от своих авианосцев. Первые выстрелы прогремели в 12.52 - противники прогревали стволы. Тем временем линейные крейсера 3-й дивизии, держась в 7 милях западнее, дали самый полный ход, составлявший 30 узлов - разумеется, американцы заметили их, но парировать одновременно действия обеих эскадр они не могли.
  На поврежденных авианосцах, получив сообщения с линкоров, пытались увеличить скорость, беря курс на восток, к острову Вакдэ, под прикрытие своих базовых самолетов. Эскортники разворачивались против ветра, начав подъем 'эвенджеров' и неповрежденных 'уайлдкетов' - единственным шансом 7-го флота сейчас было нанести тяжелые повреждения наибольшему количеству тяжелых кораблей врага, уменьшить их скорость, и, благодаря этому выиграть время до атаки базовых бомбардировщиков. Закончив подъем самолетов в 13.06, эскортники поступили подобно старшим коллегам - разница была в том, что у них было еще меньше шансов уйти, поскольку их скорость была еще ниже, чем у поврежденных кораблей.
  В 12. 57 японские линкоры перестроились в кильватерную колонну, повернув на юго-восток, из-за чего американцы были вынуждены сделать то же самое, чтобы предотвратить прорыв противника к авианосцам. Линейные крейсера с сопровождением обошли противников за кормой, взяв курс на пересечку вероятного пути отхода американцев. В этот момент подчиненных адмирала Карпентера от японцев отделяло чуть более 20 миль - при разнице в скорости, составлявшей 8 узлов, все должно было решиться в течение полутора-двух часов. Командиры кораблей эскорта приказывали готовиться к торпедным атакам - это был их единственный шанс выиграть время для поврежденных кораблей. На аэродроме Вакдэ подвешивали 908-кг бомбы к самолетам дежурной эскадрильи 'лайтнингов' - армейские летчики готовились к удару по японским кораблям.
  К 13.07 артиллеристы линкоров пристрелялись, чему весьма способствовало сокращение дистанции до 110 кабельтовых, после чего пошли попадания - 'Ямато' получил два попадания в главный броневой пояс, не пробившие его, 'Мусаси' получил одно попадание в главный броневой пояс, и одно - в кормовую оконечность, так что сейчас дивизион борьбы за живучесть боролся с возникшим пожаром. Американским морякам повезло меньше - 'Вашингтон' получил одно попадание в носовую оконечность на уровне ватерлинии, второе пришлось в надстройку, уничтожив РЛС, так что артиллеристам пришлось переключаться на резервную СУАО; 'Норт Кэролайн' достались два попадания в главный броневой пояс, благополучно проломившие его, и уничтожившие одно машинное и одно котельное отделение. Исходя из этого, начало боя уже сложилось неудачно для американцев - эффективность артиллерии главного калибра 'Вашингтона' снизилась более чем вдвое, 'Норт Кэролайн' не мог поддерживать ход выше 21 узла.
  К 13.17 группа 'реппу' уже заняла позицию над линейными крейсерами - адмирал Одзава приказал прикрывать в первую очередь эскадру, прорывавшуюся к авианосцам, правильно рассчитав, что именно она станет первоочередной целью авиации противника. Истребители успели вовремя - затратившие меньше времени на полет к нашим кораблям, но намного дольше строившиеся, вражеские самолеты как раз появились на подходе к эскадре линейных крейсеров. 'Уайлдкеты' шли на высоте в 3000 м, 'эвенджеры' - над самой водой. 'Ураганы' разделились - 15 самолетов атаковали истребителей, остальные занялись торпедоносцами. Бой был недолгим - 'уайлдкеты' дрались отчаянно, но будучи связаны боем, не смогли прийти на помощь 'эвенджерам'; 'эвенджеры' рвались к линейным крейсерам, не считаясь с потерями, но избиваемые истребителями, один за другим падали в воду - к ордеру вышли менее 20 машин тремя разрозненными группами. Еще 7 торпедоносцев были сбиты огнем ПВО - остальные же атаковали отважно, но нескоординированно, так что 'Конго' и 'Харуна' легко увернулись от всех торпед. Остатками боекомплекта 'ураганы' сбили еще 4 торпедоносца; к этому моменту из боя начали выходить истребители, дравшиеся с 'уайлдкетами' - они потеряли четверых товарищей, сбив 17 врагов. На этом с американской палубной авиацией было покончено - в распоряжении адмирала Карпентера оставались неполных три десятка боеспособных 'диких котов' и 6 'эвенджеров'. Мобильный Флот потерял 7 истребителей - четверых сбили 'коты', троих - 'мстители'.
  Продолжался артиллерийский бой линкоров - если 'Норт Кэролайн' добилась двух попаданий в 'Мусаси', одного в главный броневой пояс, второго - в верхний пояс, получив в ответ два 'подарка' от оппонента, пришедшиеся в надстройку и верхний броневой пояс, так что бой шел отнюдь не 'в одни ворота', то 'Вашингтон' подвергся форменному расстрелу, получив три безответных снаряда от 'Ямато', два из которых проломили бронирование цитадели, уничтожив два котельных отделения, третье разворотило корму выше ватерлинии. Избитый линкор терял скорость, 'Каролина' была вынуждена подстраиваться под поврежденного еще больше, чем она сама, систершипа, вдобавок не способного вести сколько-нибудь прицельный огонь - вот когда сказалось отсутствие учебных стрельб главным калибром с использованием оптико-механической СУАО - а, тем временем, к месту боя мчался 'Нагато', которому оставалось каких-то 10 минут до вступления в бой.
  Эскадра линейных крейсеров продолжала погоню - их командиры справедливо считали, что через час, возможно, чуть больше, вражеские авианосцы окажутся в пределах досягаемости 356-мм орудий главного калибра. Корабли сопровождения, и японские, и американские, готовились к смертному бою друг с другом - первые собирались пробить линейным крейсерам дорогу к авианосцам, вторые собирались умереть, но не допустить этого. Четыре тяжелых крейсера и четырнадцать эсминцев Императорского Флота получили отдельную задачу, приступить к выполнению которой они были должны после боя с сопровождением авианосцев - потопить отходящие вслед за флотскими авианосцами эскортники, постепенно отстающие от старших коллег; после выполнения этой задачи им ставилась задача подойти к берегу Биака, где в районе Босника части 41-й дивизии армии США не могли вырваться с узкой полосы захваченного плацдарма и перемешать позиции десанта с землей.
  Генерал Макартур неторопливо, но неуклонно приканчивал очередную порцию виски, сидя в своем кабинете - после донесения адмирала Карпентера, в котором сообщалось о тяжелых повреждениях авианосцев, до него начало доходить, что победить японцев не так-то просто, даже если у тебя есть формальное превосходство в авиации; после донесений, в которых докладывалось о броске вражеских кораблей и разгроме авиагрупп эскортников, он понял, что сегодняшний день вполне может стать для него таким же, как 11 октября - для адмирала Нимица. Категорический приказ армейским летчикам немедленно нанести удар по вражеским эскадрам привел к необходимости выслушивать объяснения, что 'немедленно', конечно, будет исполнено, но не ранее чем через три часа. 'Вишенкой на торте' стали доклады с линкоров - моряки не паниковали, но и не скрывали того, что такими темпами самураи утопят их раньше, чем за три часа. Сопоставив все, генерал извлек из бара бутылку виски, стакан, достал вазу со льдом из холодильника - и начал сеанс психотерапии. Основания для этого у него были - если разгром десанта на Биаке был большой неприятностью, которую было бы сложно замять, поскольку большую часть десанта составляли белые парни, а отправленные на самое опасное направление негритянские части составляли меньшую часть (соответствует РеИ В.Т.), то разгром 7-го флота замять было невозможно; невозможно было и свалить вину на моряков, поскольку адмирал Карпентер предусмотрительно высказался за отступление - так что вся ответственность ложилась на него, Дугласа Макартура.
  
  Адмирал Одзава внимательно рассматривал карту, стараясь держать эмоции под контролем - сейчас решалось все, но чутье флотоводца подсказывало ему, что от победы его отделяет всего один шаг. 'Реппу' вернулись - к их возвращению механики отремонтировали еще 5 истребителей, но часть вернувшихся машин требовала ремонта, так что сейчас были боеготовы только 22 истребителя. Пришло время использовать резерв, который он придерживал до того момента, когда отборные силы палубной авиации противников будут взаимно уничтожены - этим резервом была 23-я воздушная флотилия Императорского Флота, значительная часть сил которой базировались на аэродромы Соронга, крошечного городка на самом западе Новой Гвинеи. Находившаяся под командованием опытного летчика, контр-адмирала Ито, бывшего командира авиакорпуса Такао, флотилия мало напоминала себя прежнюю, довоенную - большинство опытных летчиков погибли, потери в технике были огромны. Но, поскольку Биак был частью оборонительного периметра Империи, после начала сражения флотилия получила подкрепления из Метрополии - сначала были переброшены 70 'Зеро' и 20 G4M, потом - еще 20 G4M, 48 А6М и 8 разведчиков (в РеИ эти подкрепления перебрасывались из Метрополии, с Марианских и Каролинских островов; они вводились в бой разрозненно, и погибли без особого толка В.Т.). Дзисабуро Одзава не питал иллюзий относительно качества этих подкреплений - молодые летчики на морально устаревшей технике вряд ли могли противостоять куда более опытному и многочисленному врагу, оснащенному современной техникой - но нанести один мощный удар по вражеским аэродромам и выиграть для его линкоров час-другой времени они могли. Поэтому адмирал приказал командующему 23-й воздушной флотилией ударить по аэродромам острова Вакдэ - к сожалению, сил для удара по аэродромам Голландии было явно недостаточно, так что надо было довольствоваться выведением из строя передовой базы вражеских истребителей.
  Получив приказ, контр-адмирал Ито облегченно вздохнул - тягостное ожидание завершилось, теперь вверенное ему соединение могло выполнить свой долг. Конечно, 106 боеготовых самолетов, 78 истребителей и 28 бомбардировщиков были насмешкой над прежней мощью флотилии, но для того, чтобы разбомбить Вакдэ, этого было достаточно. Главное, о чем беспокоился контр-адмирал - чтобы неопытные пилоты и штурманы смогли пройти значительное расстояние над морем на малой высоте, ниже пределов видимости радара. Группы истребителей и бомбардировщиков лидировали опытные экипажи, оставалось надеяться на то, что молодежь не сделает глупых ошибок.
  - Возможно, у нас после удара даже останется достаточно истребителей, чтобы прикрыть отход линкоров - подумал контр-адмирал.
  Остальное было делом техники - части флотилии находились в готовности ?2, так что адмиралу Ито достаточно было отдать приказ о действиях по соответствующему варианту, предусматривающему удар по Вакдэ; действия по другим вариантам предусматривали удары по Голландии и корабельным соединениям. Самолеты 23-й флотилии начали прогревать моторы.
  В это же время взлетела дежурная эскадрилья 'лайтнингов', получившая задание нанести удар по японским линкорам, методично превращавшим в металлолом 'больших хороших парней'. Командир эскадрильи честно напомнил командиру авиакрыла, что он и его подчиненные специализируются на 'свободной охоте', а бомбили они последний раз год назад, на учениях в Австралии - и результаты были оценены в 'С' (в США принята буквенная система оценок - соответственно, 'А' - отлично, 'В' - хорошо, 'С' - удовлетворительно, и т.д. В.Т.). Замотанный до предела подполковник, вынужденный готовить удар авиакрыла сразу после перелета большей его части с других аэродромов, коротко объяснил первому лейтенанту, что других эскадрилий, готовых к вылету, в его распоряжении нет, а 'Джапы убивают наших парней в море'. Сейчас провоевавший два с половиной года первый лейтенант пытался придумать хоть что-то, чтобы и помочь морякам, и не угробить своих парней - и не мог этого сделать. Бомбить с горизонтального полета было бессмысленно, поскольку вероятность попадания была нулевой; бомбить с крутого пикирования ни он сам, ни его подчиненные попросту не умели, да и не был 'лайтнинг' пикирующим бомбардировщиком - оставалось отбомбиться с пологого пикирования, молясь при этом, чтобы бомбы попали во что-то чувствительное на японских линкорах, а не прикончили некоторое количество рыбы. Мысленно попросив Бога о том, чтобы у японских линкоров не оказалось воздушного прикрытия, молодой офицер решил положиться на удачу, не оставлявшую его все это время.
  А дела у экипажей 'Вашингтона' и 'Норт Кэролайн' к этому времени из очень плохих стали почти безнадежными - к месту боя пришел неповрежденный, с нерастраченным боекомплектом, 'Нагато'. Линкор пристроился в кильватер к 'Мусаси', и начал обстреливать 'Норт Кэролайн'. Избитый 'Вашингтон' к этому времени получил еще одно попадание, пришедшееся в лобовую броню кормовой башни - броня выдержала удар 1460-кг снаряда, но башня оказалась намертво заклинена. Так что с трудом державший скорость в 16 узлов корабль лишился еще и трети артиллерии главного калибра, впрочем, ее эффективность и так была сомнительна. 'Норт Кэролайн' получила два попадания с 'Мусаси' - первое разнесло матросскую столовую, а вот второе пробило главный броневой пояс ниже ватерлинии почти по центру левого борта, так что линкор уже принял больше тысячи тонн воды, и дивизион борьбы за живучесть не мог остановить течь. Два ответных попадания с 'Каролины' снесли 155-мм башню противоминного калибра и один КДП, но на боеспособности 'Мусаси' это отразилось мало.
  Приход 'Нагато' означал, что командир 'Норт Кэролайн' стоит перед выбором - или продолжать дуэль с 'Мусаси', позволив 'Нагато' расстреливать его линкор, пребывая в 'тепличных условиях' необстреливаемого корабля, или, время от времени переносить огонь с 'Мусаси' на 'Нагато', что означало неизбежное уменьшение количество попаданий из-за необходимости пристреливаться по новой цели. Ни в первом, ни во втором вариантах шансов на выживание у его корабля не было - но при удаче, в первом варианте появлялся шанс сильно повредить 'Мусаси', так чтобы он не успел выйти из-под удара базовой авиации. И командир 'Каролины' решил, что если ему суждено умереть, то пусть враг ненадолго его переживет.
  Бой продолжался - но он все больше напоминал расстрел. За полчаса 'Вашингтон' получил десяток попаданий с 'Ямато', сумев добиться в ответ одного попадания в главный броневой пояс 'Ямато'; еще хуже обстояли дела на 'Северной Каролине' - помимо 11 попаданий с 'Мусаси' она получила 17 попаданий с 'Нагато', артиллеристы которого оправдывали репутацию многолетнего флагмана Объединенного флота. Еще недавно красавец-линкор сейчас больше всего напоминал груду металлолома, плавящуюся в мартеновской печи - корабль одновременно горел и тонул, плетясь по морю со скоростью 5 узлов, на нем действовала только башня 'А'.
  Отчаянная атака кораблей эскорта, в составе которых были легкие крейсера 'Феникс' и 'Бойс', вкупе с 10 эсминцами, попытавшихся дать американским линкорам хотя бы небольшую передышку, была отбита огнем кораблей сопровождения 1-й дивизии линкоров и противоминного калибра самих линкоров. Три эсминца были потоплены, у Императорского Флота тяжелые повреждения получил один эсминец.
  Именно в этот момент на цель вышла эскадрилья 'лайтнингов' - летчики, получив дополнительную информацию от командования, в первый момент растерялись, поскольку им сообщили, что у противника три линкора, а они определили увиденные внизу корабли как два линкора и тяжелый крейсер (нечто подобное было в РеИ - ЛК типа 'Ямато' были настолько больше 'Нагато', что последний с высоты воспринимался как корабль другого класса В.Т.). Размышления командира эскадрильи были недолгими - он приказал бомбить оба несомненных линкора. Эскадрилья, никогда не занимавшаяся бомбежками вообще - и, в частности, никогда не наносившая ударов по кораблям - сумела прорваться сквозь плотный зенитный огонь, не потеряв ни одного самолета, и даже добиться одного попадания. Бомба, сброшенная ведущим одной из пар, атаковавшей 'Ямато', попала в центральную часть корабля, и уничтожила две установки строенных 25-мм зенитных автоматов. Для новичков это был несомненный успех, но линкорам он не мог ничем помочь.
  В 14.01 командир 'Норт Кэролайн' приказал экипажу оставить корабль - дальнейшее сопротивление потеряло смысл, поскольку корабль, полностью потеряв ход, тонул. Японцы не стреляли по эсминцам, снимавшим экипаж - все три линкора сосредоточили огонь по еще пытавшемуся отстреливаться 'Вашингтону'. Он разделил участь систершипа через 23 минуты, перевернувшись в 14.24. Сколько попаданий получили американские линкоры в заключительной фазе боя, в точности неизвестно, поскольку они горели, на них взрывался боекомплект орудий универсального калибра.
  Командир эскорта американских линкоров скрипел зубами, глядя на гибель 'Вашингтона' и 'Норт Кэролайн'; но контр-адмирал ничего не мог сделать, что прекрасно понимал и он, и его подчиненные - атаковать днем три почти неповрежденных линкора с сопровождением из 11 боеспособных эсминцев силами двух легких крейсеров и 7 эсминцев означало покончить с жизнью особо мучительным способом. Сейчас надо было отходить, причем, по возможности, держась вне пределов боевого радиуса японской базовой авиации, базировавшейся на Соронг - и контр-адмирал приказал брать курс с таким расчетом, чтобы уклониться к северо-востоку.
  Линейные крейсера против авианосцев.
  К этому же времени на догнавшие соединение авианосцев линейные крейсера вышли в атаку корабли сопровождения. Янки сделали все возможное, чтобы атака была максимально эффективной - эсминцы лидировались мощными легкими крейсерами типа 'Бруклин'. Это было сделано для того, чтобы наши корабли сосредоточили огонь на крейсерах - благодаря этому эсминцы получали больше шансов на успешную атаку.
  Замысел был хорош, нельзя этого не признать - несомненно, адмирал Карпентер рассчитывал на то, что у наших моряков какое-то время уйдет на то, чтобы определиться с разбором целей, что в случае с атакой столь многочисленных сил заняло бы не столь мало времени; время ушло бы и на пристрелку, и на нанесение достаточно серьезных повреждений крейсерам и эсминцам 7-го флота. Если бы американцы сражались не против Императорского Флота, то у них были хорошие шансы на то, чтобы вынудить наши линейные крейсера отвернуть от торпед; при удаче был бы шанс и на то, что один или несколько эсминцев, долго находясь в положении необстреливаемых кораблей, сумеют прицельно выпустить торпеды со средних дистанций - в этом случае был шанс добиться попаданий в линейные крейсера. Но Императорский Флот, еще до войны сделавший массированные ночные торпедные атаки одним из ключевых элементов своей тактики, с лидированием эсминцев тяжелыми артиллерийскими кораблями до линейных крейсеров включительно, отрабатывал и возможные меры противодействия таковым.
  В атаку пошли 5 легких крейсеров, лидировавших 21 эсминец - 9 эсминцев, прикрывавших эскортные авианосцы, к этому времени заметно уклонились к югу, и не смогли вовремя присоединиться к атакующим. Американцы заходили в атаку двумя группами - первая шла с севера, в нее входили 3 крейсера и 11 эсминцев; вторая шла в атаку с юга, в ее составе были 2 крейсера и 10 эсминцев. Надо отметить, что обе группы действовали с заслуживающей уважения согласованностью, запаздывания не было. Наши моряки действовали по отработанной на учениях методике - 'Конго' открыл огонь по 'Бруклинам' северной группы, 'Харуна' - по крейсерам южной группы. Тяжелые крейсера разобрали на прицел наиболее опасные эсминцы; большая часть наиболее современных эсминцев разобрала оставшиеся американские эсминцы; меньшая держалась рядом с линейными крейсерами, готовясь открыть огонь, когда американцы подойдут ближе. Огонь следовало открывать, когда противник выйдет на дистанцию эффективного огня соответствующих кораблей, поскольку вероятность того, что американцы добьются попаданий торпедами, осуществив их пуск с дистанции более 50 кабельтовых, равнялась нулю; и была очень невелика до дистанции в 25-30 кабельтовых.
  Линейные крейсера открыли огонь, когда американцы приблизились на 90 кабельтовых - в течение двух минут попаданий не было, но третьим залпом 'Харуна' добился попадания в центральную часть одного из крейсеров южной группы - над поврежденным кораблем встал столб дыма и пара, судя по всему, были повреждены котельные или машинные отделения; еще через минуту 'Конго' разворотил прямым попаданием правый борт одного из 'северян' - крейсер начал заметно крениться, хотя не снижал скорость; следующий залп 'Конго' прошел мимо цели, зато в следующем залпе в американца попали сразу два снаряда, угодившие в бак и корму - через несколько секунд на крейсере взорвались погреба главного калибра, и он затонул менее чем за минуту; позже выяснилось, что это был 'Нэшвилл'. Следующий успех пришел к линейным крейсерам еще через две минуты - 'Харуна', перенесший огонь с тяжело поврежденного крейсера на его партнера, с дистанции в 60 кабельтовых добился сначала двух попаданий в одном залпе, потом трех - в следующем залпе; это неправдоподобно, но горящий крейсер, с развороченными палубой и надстройкой, продолжал идти в атаку, почти не снизив скорость - понадобилось еще два залпа главным калибром, чтобы он начал зарываться в волны полуоторванной носовой частью. Тем временем 'Конго' вывел из строя оба оставшихся крейсера северной группы - эти корабли горели, потеряв ход, на них взрывались боеприпасы, хотя взрыва погребов главного калибра не произошло.
  За это время тяжелые крейсера вывели из строя шесть эсминцев и потопили один - на нем прямое попадание пришлось в торпедный аппарат; горящие, потерявшие ход эсминцы вышли из атаки.
  Теперь 14 неповрежденных эсминцев приблизились к возможному рубежу пуска торпед - но и их задача многократно осложнилась, поскольку по каждому из них вел огонь либо тяжелый крейсер, либо 2-3 наших эсминца. Им приходилось непрерывно маневрировать, уклоняясь от плотного, очень точного огня - в этих условиях ответный артиллерийский огонь был малоэффективен, а пуск торпед с дистанции более 50 кабельтов по неповрежденным линейным кораблям стал бы пустой тратой боезапаса. К чести американских моряков, они сделали попытку выйти на дистанцию в 30 кабельтовых, на которой согласованный залп эсминцев стал бы смертельной угрозой для линейных крейсеров. Но для 203-мм орудий тяжелых крейсеров, не говоря уже о 356-мм орудиях 'Конго' и 'Харуны' дистанции менее 50 кабельтовых были почти что дистанциями стрельбы прямой наводкой. Пять эсминцев с отважными экипажами превратились в развалины, кое-как удерживавшимися на поверхности моря; четыре - отправились на дно.
  Пять эсминцев сумели дать залп с дистанций 35-40 кабельтовых, но он получился не слишком согласованным - насколько можно судить, американцы хотели 'прочесать' торпедами квадрат моря, в котором находились 'Конго' и 'Харуна'; в том случае, если бы залп давали 10-12 эсминцев, действуя согласованно, это было бы более чем эффективно - 'Конго' и 'Харуна', уворачиваясь от одних торпед, неизбежно пришли бы на другие; а так торпед оказалось слишком мало, разрыв между ними был слишком велик - единственным неприятным моментом было то, что около минуты 'Харуне' пришлось идти на север, имея по обоим бортам по торпеде, на расстоянии в 15-20 метров. Отход тоже стал для эсминцев 7-го флота кровавым - один корабль был потоплен, два получили тяжелые повреждения.
  Путь к отходящим флотским авианосцам был открыт - и через 20 минут, сблизившись на 30 кабельтовых, 'Конго' расстреливал 'Беннингтон', 'Харуна' - 'Саратогу', разбившиеся попарно крейсера топили легкие авианосцы. Командовавший 3-й дивизией линкоров адмирал счел возможным изменить план операции - эскортные авианосцы отклонились к берегу на добрых 15 миль, так что погоня за ними, вместе с последующим возвращением, заняла бы не меньше трех часов, поэтому контр-адмирал счел нужным как можно быстрее добить важнейшие цели, и идти к американскому плацдарму на Биаке. На пути к плацдарму надо было потопить поврежденные американские корабли - но это можно было сделать быстро. Добивать эскортники он решил послать дивизию тяжелых крейсеров в сопровождении двух дивизионов эсминцев - проще говоря, 4 крейсера в сопровождении 14 эсминцев. После этого надо было уходить, уходить немедленно, поскольку дальнейшее нахождение в пределах боевого радиуса базовой авиации противника было безумием.
  На подходе к Вакдэ.
  А самолеты 23-й флотилии подходили к острову Вакдэ - командовавший группой командир истребительного полка, рано поседевший капитан 3-го ранга, сумевший выжить в воздушных сражениях этих трех кровавых лет, сбивший 16 американских самолетов и дважды сбитый, с облегчением констатировал, что все обстоит не так уж плохо, как он опасался: два истребителя столкнулись друг с другом, а один бомбардировщик рухнул в море. Для неопытных летчиков, не имеющих опыта длительных полетов на бреющем над морем, это был очень приличный результат. Самое главное, они, похоже, остались незамеченными - во всяком случае, ни одного американского истребителя в небе не было. Кап-три мысленно грязно выругался - понадобилось три года, чтобы из Токио приехали два инженера, которые толково и подробно объяснили строевым летчикам, что такое радары, на каком расстоянии они могут обнаруживать наши самолеты, и как можно избежать обнаружения ими. Нет, разговоры об особых приборах, предназначенных для обнаружения самолетов радиоволнами, ходили в строевых частях еще до войны - но никто ничего не знал в подробностях. Сейчас стало понятно, как проклятые янки, сыновья шлюх, заблаговременно обнаруживали их самолеты и успевали поднять истребители.
  Отвлекшись от дела, комполка едва не пропустил момент, когда на горизонте показался берег Вакдэ. Еще через несколько минут, когда удалось привязаться к ориентирам, стало ясно, что штурман полка, как обычно, не подвел - ошибка составила всего километра три, что для четырехсоткилометрового полета над морем было практически безупречным результатом. Теперь оставалось внести поправки - и выйти точно на американский аэродром.
  Аэродром Вакдэ.
  Командир авиакрыла 'лайтнингов', приняв доклады командиров восьми эскадрилий из девяти - дежурная эскадрилья, вернувшаяся из вылета, оставалась прикрывать аэродром, отдал приказ прогревать моторы - у моряков дела обстояли из рук вон плохо, линейные крейсера джапов гнались за поврежденными авианосцами, явно собираясь их добить, так что парням была нужна помощь. Собственно, 'бостоны' с подвешенными торпедами уже вылетели из местной Голландии, так что ему и его парням надо было сделать свою работу, прикрыв торпов, чтобы никто не помешал им потопить самураев.
  В этот момент над аэродромом появились 'зеро', незамедлительно начавшие поливать длинными очередями заправленные, с полными зарядными ящиками, стоявшие в четком порядке на летном поле 'лайтнинги'. Две эскадрильи 'зеро', быстро сориентировавшись, начали обстреливать стоявшие рядом с летным полем зенитки. На аэродроме воцарился хаос - два попытавшихся взлететь 'лайтнинга' были сбиты на взлете, еще несколько загорелись на летном поле, летчики и техники метнулись в укрытия. Но это оказалось только началом 'шоу' - над аэродромом появились несколько десятков бомбардировщиков, которые, идя на малой высоте, вывалили на 'лайтнинги' груз 50-кг фугасных бомб. Из-за того, что самолеты шли на малой высоте, рассеивание бомб было минимальным, практически все они легли в пределах стоянки истребителей. Больше половины подготовленных к взлету машин было уничтожено прямыми попаданиями, почти все остальные были повреждены.
  Неожиданно многочисленные 'зеро' расстреливали все, что им попадалось на глаза на аэродроме, от заправщиков и здания штаба, до зениток и отдельных людей. Когда этот рукотворный ад закончился, выяснилось следующее - командир авиакрыла убит, начальник штаба и командиры эскадрилий, за исключением первого лейтенанта, командовавшего дежурной эскадрильей, атаковавшей японские линкоры, или убиты, или ранены. Оказавшийся старшим по званию молодой офицер кое-как восстановил порядок и начал выяснять, какие силы имеются в его распоряжении - оказалось, что кроме самолетов его эскадрильи, отбуксированных в замаскированные капониры и благодаря этому оставшихся незамеченными японцами, исправными оставались еще три истребителя.
  Добивание поврежденных американских кораблей не заняло много времени, поскольку японцы, экономя драгоценное время, использовали торпеды и орудия главного калибра линейных крейсеров.
  Первым был добит второй из поврежденных крейсеров южной группы, оказавшийся 'Бруклином' - на еле ползущий крейсер вышли в атаку два эсминца, прикрываемые огнем тяжелого крейсера. Результат был предсказуем - получивший шесть попаданий 'длинными копьями' крейсер разломился и затонул. Вторым оказался пытавшийся отстреливаться потерявший ход крейсер 'Саванна' - по нему выпустил торпеды один из эсминцев, добившийся трех попаданий; корабль начал крениться на глазах, команда спускала шлюпки; через несколько минут корабль перевернулся. Дольше всех продержалась сохранившая ход в 15 узлов и отстреливавшаяся 'Филадельфия' - ее сначала пришлось расстреливать 'Конго', а потом добивать торпедами эсминцев. Последним из крейсеров погиб 'Гонолулу' - 'Харуна' добился попаданий главным калибром в надстройку и носовую часть корабля, после чего два эсминца, выйдя в торпедную атаку, добились пяти попаданий, после чего разломившийся на две части легкий крейсер быстро затонул.
  Пока главные силы 3-й дивизии линкоров с помощью части тяжелых крейсеров и эсминцев добивали поврежденные легкие крейсера, остальные эсминцы занялись своими американскими коллегами. Через двадцать минут все было кончено - и эскадра пошла к американскому плацдарму.
  Аэродром Голландия.
  Начальник штаба крыла торпедоносцев находился в недоумении - какой из многочисленных приказов следует выполнять? Сначала из Австралии пришел приказ спасать линкоры - разумеется, следовало топить японские линкоры. Потом пришел приказ нанести удар по японским линейным крейсерам. Сейчас помощи требовали эскортные авианосцы, обнаружившие гнавшуюся за ними крейсерскую эскадру. Но никто не отменял вчерашнего приказа, первоочередной задачей в котором было указано прикрытие плацдарма. Пикантности добавляло то, что все три приказа были за подписью Макартура, злопамятность и мстительность которого знал весь офицерский корпус ВС США. С точки зрения выгодности нежно любимого генералом 'паблисити' самым выгодным вариантом стало бы потопление хотя бы одного вражеского линкора. Майор представил себе заголовки в завтрашних газетах 'Мы не сумели спасти наших парней - но мы отомстили за них!'. Это гарантированно обеспечивало благосклонность Макартура, из которой следовали награды и продвижение по службе, но реализация этого варианта была под большим вопросом - опытный командир эскадрильи, переведенный на штабную работу после ранения, слишком хорошо понимал, насколько трудно утопить авиаторпедами хотя бы один линкор. Пример английских 'Суордфишей', ухитрившихся вывести из строя 'Бисмарк' единственным попаданием, его не вдохновлял - 'кузенам' сказочно повезло добиться попадания в единственную уязвимую точку в последней атаке, и только.
  Рассчитывать на то, что атакуя днем линкоры с многочисленным эскортом и, вполне возможным истребительным прикрытием, удастся тяжело повредить один из них, было форменной рулеткой. В том случае, если японцы получали повреждения средней тяжести, они вполне успевали за ночь выйти из пределов боевого радиуса торпедоносцев.
  Ошибаться было нельзя - сейчас все будущее майора зависело от принятого решения. В том случае, если торпедоносцам удастся добиться хотя бы умеренного успеха, можно было не сомневаться в том, что генерал Макартур, делая 'паблисити' себе, сделает его и для 'настоящих американцев, победивших под его руководством', просто потому, что таковы 'правила игры'. Если нет, то лучшим для него лично вариантом станет захолустный гарнизон. Плохо было то, что командир авиакрыла, разбиравшийся в интригах высокого начальства намного лучше своего начальника штаба, сейчас метался в приступе тропической лихорадки - он умел находить оптимальный вариант мгновенно, так что майору оставалось только рассчитать план операции. Сейчас же придумать вариант действий, позволяющий и угодить командующему, и не оказаться неугодным для кого-то влиятельного, кому победа Макартура была невыгодна, майор не мог - он просто не умел интриговать на таком уровне. Оставалось одно - победить, а там, возможно, или все забудется, или врагам генерала будет не до скромного офицера армейских ВВС.
  С учетом всего этого оптимальной целью для торпедоносцев были линейные крейсера - майор не строил особых иллюзий относительно возможности утопить оба линейных крейсера, но даже один гарантировал ему карьеру. Было одно место, которое самураи никак не могли миновать - плацдарм на Биаке. Для быстрейшего разгрома 41-й дивизии японцам надо было подойти поближе к берегу, тем самым ограничив себе маневр из-за многочисленных коралловых рифов. Конечно, у противника наверняка будет воздушное прикрытие, которое будут обеспечивать истребители первого класса, в отличие от тяжелых 'лайтнингов' с Вакдэ - но оно точно не будет многочисленным, очень уж большие потери понесли японцы.
  Уже находясь в пути, майор получил сообщение от истребителей - их авиабаза была разгромлена ударом японских базовых самолетов, так что в прикрытие принявший командование первый лейтенант мог поднять только 15 'лайтнингов'. Это было плохо, но отворачивать было нельзя - быстрая смерть героем с пенсией жене и маленькой дочке была намного лучше военного трибунала с последующей отсидкой в Форт-Ливенуорте и выхода на свободу нищим изгоем.
  Из штаба приходили новые сообщения, одно хуже другого - японцы разгромили сопровождение авианосцев; японцы потопили сами авианосцы; японцы гонятся за эскортниками; японцы добили поврежденные корабли. Майор стиснул зубы: казалось, вернулась зима 1941/42 года, когда он, совсем юный второй лейтенант, в свое время подавшийся на курсы офицеров резерва из-за того, что его отец не мог оплатить ему учебу в университете, не понимал, как такое вообще возможно - узкоглазые мартышки бьют американских парней везде, где встретят. Сейчас-то он на собственном опыте знал, что желтые могут быть страшным врагом, умелым и жестоким - но все равно оставалось непонятным, как джапы сначала поймали со спущенными штанами 5-й флот, а теперь наваляли 7-му флоту.
  Майора мучали недобрые предчувствия - но отступать было нельзя.
  Мобильный Флот.
  А в это же время с палуб авианосцев Мобильного Флота взлетали 24 боеготовых 'урагана' - падающие с ног от усталости механики успели залатать еще два истребителя. Смертельный риск, на который пошел адмирал Одзава, не отводя авианосцы как можно дальше от американских аэродромов, окупал себя возможностью быстро и надолго прикрыть артиллерийские корабли.
  Адмирал снова и снова шел на риск - он приказал прикрыть линейные крейсера, и только их. Дзисабуро Одзава понимал, что если американцы сейчас нанесут удар по отходящим линкорам или по авианосцам, то победа в любой момент может обернуться поражением. Но он понимал и другое - 7-й флот разгромлен, так что единственной угрозой для его кораблей является базовая авиация, уже понесшая тяжелые потери, и, самое главное, управляемая дезориентированным штабом противника в Австралии, получающим информацию и отдающим приказы с изрядным запозданием, что в условиях стремительно развивающего морского сражения, проходящего на относительно небольшом пространстве, практически равносильно отдаче неверных приказов, поскольку ко времени их исполнения обстановка уже менялась. Конечно, оставалась опасность того, что кто-то из американских командиров на месте плюнет на приказ и решит нанести удар по его авианосцам всеми имеющимися силами - но адмирал очень надеялся на то, что среди янки такого командира здесь и сейчас не окажется.
  Тяжелые крейсера против эскортных авианосцев.
  Тяжелые крейсера типа 'Миоко' гнались за эскортными авианосцами, относившимися к типу 'Касабланка' - хотя, точнее будет сказать, что к этому моменту погоня подходила к концу, поскольку разница в скорости между выделенным для погони соединением и эскортниками составляла 12 узлов.
  Американский адмирал, командовавший соединением поддержки десанта, понимал свою обреченность - в артиллерийском бою его соединение могло продержаться от силы четверть часа, дневная торпедная атака также не имела шансов на успех, рассчитывать потопить четыре тяжелых крейсера и 14 эсминцев воздушной атакой двух с половиной дюжин 'диких котов' и полудюжины 'мстителей' мог только сумасшедший. Выжить было невозможно - оставалось только попытаться продать жизнь подороже.
  В других обстоятельствах и с другими подчиненными и это было бы невозможно - но в его подчинении были не просто палубные летчики, а летчики корпуса морской пехоты, то есть те самые пилоты, среди которых героизм летчиков, оборонявших Уэйк, был возведен в культ (в декабре 1941 года летчики четырех исправных 'Уайлдкетов' КМП США сыграли очень большую роль в обороне Уэйка - их героизм признали даже японцы В.Т.).
  Адмирал обратился по трансляции к экипажам, напомнив им о подвигах защитников Аламо и Уэйка, сказав, что японцы бросили им вызов, на который следует достойно ответить. Экипажи были не в восторге от перспективы скорой смерти, но о сдаче в плен никто даже не заикался, отлично понимая, насколько японский плен хуже быстрой смерти в бою.
  Через несколько минут эскортники развернулись против ветра, чтобы поднять оставшиеся самолеты. К этому моменту начали перестраиваться для атаки эсминцы - замысел операции сводился к тому, что палубники повредят хотя бы один тяжелый крейсер, а эсминцы его добьют. Точнее, половина 'котов' должна была пробить коридор в завесе японских эсминцев, обработав их 127-мм РС и 45-кг бомбами; вторая половина должна была нанести такой же удар по двум японским крейсерам, целясь по их зениткам и торпедным аппаратам; после этого по крейсерам должны были ударить торпедоносцы; ну а эсминцы должны были добить 'подранков'. При всем авантюризме этого плана шансы на успех были далеко не нулевыми - 'изюминкой' кораблей Императорского флота, от эсминцев до тяжелых крейсеров, было очень мощное торпедное вооружение. Обратной стороной этого была их повышенная уязвимость - достаточно было попадания в заряженный торпедный аппарат даже легкой авиабомбы, чтобы взрыв мощных кислородных торпед вырвал половину борта тяжелого крейсера или отправил на дно эсминец.
  И, в любом случае, это было лучше, чем ждать неизбежной смерти от японских снарядов и торпед.
  Взлет трех дюжин самолетов с двенадцати эскортников занял считанные минуты - тем временем, выстроившиеся для атаки строем фронта эсминцы закладывали разворот, чтобы атаковать противника с правого борта.
  Крейсерская эскадра была вынуждена развернуться навстречу атакующему противнику - в отсутствие истребительного прикрытия даже столь слабая авиагруппа была нешуточной угрозой для дивизии тяжелых крейсеров, в особенности, поддержанная эсминцами. Отличные, хотя и не самые новые, крейсера типа 'Миоко' при очень сильном артиллерийско-торпедном вооружении имели довольно слабое ПВО - резкое увеличение количества безнадежно устаревших МЗА перед началом битвы за Марианские острова, не дополненное системой центральной наводки, не позволяло японской корабельной ПВО выйти на новый качественный уровень. Та же история была и с эсминцами - те же допотопные 25-мм 'гочкисы' не шли ни в какое сравнение с 40-мм 'бофорсами', и отсутствие радиовзрывателей еще больше снижало их возможности. Поэтому атака на малых высотах имела неплохие шансы на успех.
  Половина 'уайлдкетов', разбившись на звенья и пары, атаковала эсминцы - три истребителя были сбиты на подлете, но остальные сумели нанести удар. По палубам и мостикам кораблей хлестнули очереди 12,7-мм пулеметов и взрывы пятидюймовых ракет, выбивая зенитчиков, командиров и рулевых. Потом удар нанесли 'коты', вооружнные бомбами. Добиться желаемого удалось только на одном эсминце - отчаянный летчик сбросил бомбы, идя на бреющем полете, под убийственным огнем зениток - и сумел достичь прямого попадания в трехтрубный аппарат. Эсминец был разломлен взрывом. Остальные два эсминца получили умеренные повреждения, но в критические минуты расчеты орудий понесли тяжелые потери, так что 'эвенджеры' прорвались к крейсерам без потерь.
  На крейсерах расклад был иным - все же на них было установлено по 48-52 ствола МЗА, в отличие от эсминцев, имевших по 4 автомата, так что даже при неопытности большинства зенитчиков, плотность огня была намного выше. На подлете было сбито 5 'уайлдкетов' - это объяснялось тем, что американские летчики атаковали на минимальной дистанции. Атакованные крейсера - это были 'Миоко' и 'Асигара' - в считанные секунды потеряли около половины МЗА. Конечно, большая часть из них не была уничтожена - как правило, были выбиты расчеты - но в критический момент 'эвенджеры' смогли атаковать, не напоровшись на плотный огонь.
  Два торпедоносца были сбиты на подлете, но четыре смогли сбросить торпеды с дистанции в 400 метров. 'Асигара' смог увернуться от одной авиаторпеды, но вторая попала в левый борт, ближе к носовой оконечности. 'Миоко' повезло меньше - единственная торпеда попала в центр правого борта, не причинив особых повреждений, но подбитый зенитчиками, горящий 'эвенджер' врезался в надстройку крейсера, лишив корабль управления. Еще один торпедоносец был сбит на выходе из атаки, но американцы успели нарушить ордер крейсерской эскадры.
  Схватка эсминцев была короткой, но предельно ожесточенной - американцы прорывались к крейсерам, используя свое преимущество в точности огня, японцы старались реализовать свое численное превосходство, сокращая дистанцию.
  Японским морякам удалось добиться поставленной цели - в коротком бою были потоплены два американских эсминца, получивших прямые попадания, соответственно, в погреб главного калибра и торпедный аппарат; еще пять горели и тонули одновременно, потеряв ход. Другое дело, что эта победа была оплачена немалыми потерями - три эсминца Императорского Флота были потоплены, один из них получил прямое попадание пятидюймового снаряда в погреб ГК, два напоролись на торпеды, выпущенные уже не рассчитывавшими прорваться американскими кораблями; экипажи еще четырех эсминцев сейчас были заняты тушением пожаров и заделкой пробоин - эти корабли получили серьезные повреждения, так что их спасение было под вопросом.
  Но два американских эсминца все же сумели прорваться - и сейчас два изрешеченных прямыми попаданиями и бесчисленными осколками, с очагами пожаров, корабля шли среди сплошных столбов разрывов к поврежденным крейсерам. По ним работали все боеспособные корабли эскадры, но добиться попаданий в 'жизненно важные' точки эсминцев никак не могли. Как это ни парадоксально, но японцам мешала многочисленность стволов, работавших по эсминцам - сплошной лес разрывов мешал артиллеристам увидеть свои разрывы и внести необходимые поправки.
  К несчастью японцев, оба прорвавшихся эсминца были 'Флетчерами' ранней постройки - помимо всего прочего, они отличались от своих более поздних собратьев наличием двух пятитрубных торпедных аппаратов вместо одного; это была дань существовавшей в американском флоте моде на максимально мощное торпедное вооружение эсминцев.
  И, конечно, огромную роль сыграло то, что в России называют 'фартом' - эсминцы сумели, вопреки теории вероятности, сблизиться с поврежденными 'Миоко' и 'Асигара' на дистанцию порядка 20 кабельтовых и выпустить все свои торпеды. На этом их неправдоподобное везение закончилось - один из эсминцев, 'поймав' сразу несколько 203-мм снарядов, выпущенных носовыми башнями 'Хагуро', был буквально выброшен из воды; а, затем в пробитое днище хлынула вода; второй получил несколько попаданий в машинное отделение - и, потеряв ход, был расстрелян сосредоточенным огнем нескольких японских эсминцев.
  Но крейсера это уже не могло спасти - потерявший управление 'Миоко' получил шесть попаданий, буквально разорвавших крейсер; впрочем, такого количества попаданий вполне могло хватить и линейному крейсеру; 'Асигара' получил четыре попадания - у корабля была оторвана носовая оконечность, через пробоины поступала вода, нарастал крен на правый борт.
  В данной ситуации командир дивизии принял решение использовать боеспособные корабли для продолжения погони за эскортниками - поврежденные корабли должны были пока обходиться своими силами.
  Через полчаса поредевшая крейсерская эскадра догнала эскортные авианосцы - и началась бойня: имевшееся на 'Касабланках' единственное универсальное 127-мм орудие не могло противостоять даже куда более многочисленным орудиям эсминцев, не говоря уже о главном калибре 'Нати' и 'Хагуро', представленном десятком 203-мм орудий. Говорить о способности эскортных авианосцев, представлявших собой переделанный проект быстроходных транспортов, выдерживать попадания крупнокалиберных снарядов, не приходится - так что уже через несколько минут обстрела эскортники горели и тонули, на них взрывались боеприпасы. Добивание поврежденных кораблей заняло еще меньше времени - японский адмирал приказал использовать торпеды.
  К моменту возвращения к поврежденным кораблям дела на них обстояли еще из рук вон плохо - справиться с огнем и взять под контроль поступление воды удалось только на одном эсминце; еще на одном эсминце удалось частично потушить пожар; на крейсере и остальных эсминцах успехов пока что не было. Выбора у адмирала уже не осталось, поэтому он приказал снять экипажи с крейсера и двух наиболее поврежденных эсминцев - и добить получившие тяжелые повреждения корабли торпедами.
  Неожиданно понесшая тяжелые потери крейсерская эскадра продолжила выполнение ранее поставленной задачи, повернув к юго-восточному побережью Биака.
  Остров Биак.
  Командир 222-го пехотного полка полковник Кузуме Наоюки находился на своем командном пункте, бесстрастно изучая карту и выслушивая доклады подчиненных. Опытный офицер, он привычно демонстрировал непробиваемую уверенность в конечной победе - в реальности полковник хорошо понимал, насколько велико неравенство сил. В его распоряжении имелось всего 4 тысячи бойцов первой линии - нет, гарнизон острова насчитывал 10,8 тысяч человек, но основная масса военнослужащих Империи, входивших в гарнизон Биака, была тыловиками и обслугой аэродрома. Кроме его пехотинцев, была еще рота морских пехотинцев, рота легких танков 'Ха-го', четырехорудийная батарея старых флотских 12-см пушек, считавшихся универсальными и единственное 15-см орудие 'Тип 96'.
  Американцы, чтобы их любили в аду северные демоны, в первый же день высадили у Босника 12 тысяч своих солдат и офицеров, 12 'Шерманов', три десятка орудий и несколько сотен автомобилей (в РеИ - по разным источникам, 18 или 29 полевых орудий и 500 автомобилей В.Т.). Но это еще не была настоящая сложность, поскольку на подготовленных позициях вполне можно было удерживать трехкратно превосходящего противника - во всяком случае, для его отлично подготовленных в Маньчжурии воинов, готовившихся сражаться с русскими (соответствует РеИ - 222-й пд 36-й пд был переброшен на Биак в 1943 году из Маньчжурии В.Т.). Плохо было другое - его позиции методично сравнивала с землей корабельная артиллерия противника; наблюдатели обнаружили два тяжелых и три легких крейсера и более десятка эсминцев (в РеИ десант поддерживали КРТ 'Аустралиа' и 'Шропшир', КРЛ 'Феникс', 'Нэшвилл', 'Бойс', 9 ЭМ; прикрытие транспортов с десантом осуществляли 20 ЭМ В.Т.). Дополнительной проблемой были непрерывные налеты вражеской авиации, от 'уайлдкетов' до 'либерейторов'. Командование рассматривало вариант переброски с Нумфора (остров в 70 км западнее Биака В.Т.) одного или двух пехотных батальонов (сделано в РеИ В.Т.), но полковник понимал, что только пехотинцы не смогут переломить ход сражения, просто потому, что они бессильны против нескольких десятков 15,2-см и 20,3-см корабельных орудий.
  14 октября неожиданно ушли вражеские легкие крейсера, прихватив с собой часть эсминцев - а вчера, 19 октября командование соблаговолило сообщить, что на помощь гарнизону идет Мобильный Флот. Это было на редкость приятное известие - в особенности потому, что американцев покамест удавалось удерживать на узкой прибрежной полосе, где тяжелые орудия линейных кораблей и тяжелых крейсеров без особых хлопот могли разгромить десант.
  И конечно, это давало ему возможность сбросить в море понесших тяжелые потери, дезорганизованных врагов. Полковник прикинул варианты - выдвигать на исходные позиции имеющиеся подразделения и части сейчас было чересчур рискованно; по всему следовало, что начинать выдвижение надо было с началом артобстрела вражеского плацдарма - обстрел займет у моряков не меньше часа, и в это время американцам будет не до его солдат; путь к исходным рубежам должен был занять от часа до полутора. Полковник добавил резерв времени в полчаса и удовлетворенно хмыкнул - можно было не сомневаться в том, что даже через час после окончания такого обстрела гайдзины не будут знать точно, находятся ли они еще на этом свете, или уже прибыли в распоряжение демонов.
  - Кстати, надо будет затребовать воздушную поддержку у флотских белоручек, прохлаждающихся в Соронге - подумал старый 'квантунец'.
  В не менее тяжелых размышлениях пребывал командир 41-й пехотной дивизии армии США генерал-майор Фуллер - ему ставилась задача как можно быстрее захватить основной японский аэродром у Мокмера, необходимый для тяжелых бомбардировщиков; попутно надо было захватить и вспомогательные аэродромы в Боснике и Соридо. Все бы замечательно, если бы не чертовы рифы - именно из-за их непроходимости десантными средствами пришлось высаживаться не у Мокмера, где они были совершенно непроходимы, а у Босника, где был плохонький проход. Обратной стороной этого решения была необходимость наступать вдоль берега, чтобы не влезть в мангровые болота. В результате дивизии предстояло сначала продираться сквозь японские укрепления на юго-восточном побережье, затем наступать вдоль побережья общим направлением на восток, чтобы выйти к Мокмеру, а, потом штурмовать основную систему японских укреплений, находившуюся на холмах вокруг самой деревни Мокмер и находившемуся западнее ее аэродрому.
  Мысленно генерал проклял амбиции Макартура, мечтавшего побыстрее высадиться на Филиппинах (в РеИ Фуллер считал необходимым отложить запланированный на конец мая 1944 года десант на Биак, считая операцию плохо подготовленной - и был вынужден согласиться на нее под сильнейшим давлением Макартура В.Т.). Генералу не нравилось все - отсутствие в первой волне морских пехотинцев, вместо которых ему выделили негров (да, их можно было беречь в намного меньшей степени, но квалификации им это не прибавляло, в первую очередь - водителям амфибий (соответствует РеИ В.Т.)); недостаточная авиационная поддержка десанта (по американским меркам, конечно - в РеИ так и было В.Т.); то, что многочисленное корабельное соединение, в немалой части своей, состояло из кораблей 'кузенов' и 'кенгуру' (соответствует РеИ В.Т.). Макартур, правда, обещал выделить 503-й парашютно-десантный полк (стал подкреплением 41-й пд в РеИ В.Т.) - но Фуллер, с полным на то основанием, считал, что для уничтожения японских укреплений нужна не элитная легкая пехота, а тяжелая артиллерия, и чем больше - тем лучше.
  Теперешний расклад из неприятного быстро становился катастрофическим - новости приходили в штаб 41-й дивизии с небольшой задержкой, так что генерал-майор уже знал и о разгроме базовой авиации, и о катастрофе 7-го флота. Моряки сообщили о трех японских линкорах и двух линейных крейсерах, многочисленных крейсерах и эсминцах. Генерал Фуллер был достаточно компетентен для того, чтобы представить, что 16- и 14-дюймовые снаряды сделают с его дивизией, зажатой на полосе прибрежной дороги шириной 500 ярдов.
  - Впрочем, джапам даже необязательно уничтожать всю дивизию - мрачно подумал Фуллер - довольно будет того, что они расстреляют наши запасы, открыто сложенные рядом с пристанями Босника (соответствует РеИ - впрочем, на том этапе десантной операции их больше было некуда деть В.Т.), выбьют артиллерию и танки. После этого нам придется выбирать между смертью и бесславной эвакуацией. Меня же живьем съест Макартур - ему будут необходимы 'козлы отпущения'.
  В не менее мрачном расположении духа находился командующий эскадрой поддержки десанта контр-адмирал Королевского Флота Виктор Крачли. Талантливый офицер, отличавшийся невероятным личным мужеством - он отличился в Ютландском сражении и стал командором Креста Виктории за рейд в Зеебрюгге, хорошо проявил себя, командуя линкором 'Уорспайт' в бою при Нарвике - но на Тихом океане ему крупно не везло: сначала было позорище при острове Саво, устроенное союзным флотам вице-адмиралом Микавой, потом, после оправдания - командование одной из групп усиления в десантных силах Тернера, сводившееся к артиллерийской поддержке десантов, сейчас же ясно просматривалась перспектива скорой и неизбежной гибели в неравном бою с превосходящими силами Императорского Флота. Имея под своим командованием два не слишком удачных тяжелых крейсера со средним вооружением и очень слабым бронированием - 'Аустралиа' типа 'Кент' и 'Шропшир' типа 'Лондон', дополненные 11 не самыми современными эсминцами и лидерами типов 'Бенсон', 'Симс' и 'Трайбл', ему предстояло дать бой, как минимум, 2 линейным крейсерам, с эскортом из 4 тяжелых крейсеров и не меньше, чем десятком эсминцев. Об отступлении не могло быть и речи - моряки не имели права бросить десант.
  Крачли ломал голову, пытаясь выстроить план боя - занимать оборону на пути к плацдарму не имело смысла, крупнокалиберные орудия быстро сметут его немногочисленную эскадру, тем более что ее возможности для маневра будут ограничены и необходимостью прикрывать плацдарм, и очень сложной гидрографической обстановкой. Теоретически, можно было бы попытаться поймать противника на броске к плацдарму, воспользовавшись тем, что его маневр ограничен теми самыми рифами, которых возле Биака было намного больше, чем мясных фрикаделек в немецком супе. Практически можно было не сомневаться в том, что японцы сначала утопят или отгонят его немногочисленную эскадру, а потом уже будут громить десант. Пришедшее сообщение от американских армейских летчиков, что торпедоносцы 'бостон' идут к плацдарму, тоже не располагало к безудержному восторгу - нет, теоретически была возможна скоординированная атака авиации и его эскадры против японского соединения, но это было сугубое теоретизирование. Виктор Крачли был слишком хорошим профессионалом, чтобы не понимать простой истины - такая атака может увенчаться успехом в том случае, если действия летчиков и моряков скоординированы с точностью до десятков секунд, для чего требуются серьезнейшие тренировки вкупе с совместными учениями. Ничего подобного не было - не было даже командно-штабных игр офицеров свежеприбывших американских авиакрыльев и вверенной ему эскадры. Соответственно, о скоординированной атаке можно было не мечтать. Оставался единственный шанс, на который надеялся контр-адмирал - заключался он в том, что летчики подойдут раньше, чем японцы утопят его эскадру, и ухитрятся нанести повреждения достаточно большому количеству вражеских кораблей; в этом случае он мог рассчитывать на то, что ему удастся разыграть свой единственный козырь, заключавшийся в 8-10 трубах торпедных аппаратов на каждом эсминце; в противном случае ему оставалась все та же торпедная атака, с лидированием эсминцев тяжелыми крейсерами, в расчете на то, что у хотя бы одного-двух эсминцев будет шанс. Тяжелые крейсера в любом случае были смертниками - с дюймовой броней главного броневого пояса на 'Шропшире' и трехдюймовой - на 'Аустралии' - вопрос был в том, сумеют ли они утопить хотя бы по эсминцу, прежде чем их самих пустят ко дну.
  В размышлениях пребывал и командир 3-й дивизии линкоров - даже с учетом неожиданно тяжелых потерь, понесенных в бою с сопровождением эскортников, в его распоряжении оставались 2 линейных и 6 тяжелых крейсеров, 18 эсминцев. Формально, да и фактически, это была огромная сила - но, увы, это не отменяло малоприятных частностей.
  Во-первых, часть эсминцев получила довольно серьезные повреждения; во-вторых, была израсходована существенная часть боекомплекта; в-третьих, действовать предстояло быстро - а это значило, что времени на длительную пристрелку попросту нет, следовательно, стрелять придется с дистанции 50-60 кабельтовых; в-четвертых, гидрография залива Гелвинк была и сложной, из-за многочисленных коралловых рифов, и не слишком хорошо изученной, поскольку серьезного судоходства у северного побережья Новой Гвинеи никогда не было; в-пятых, существовала реальная угроза удара базовой авиации противника - и это при том, что Мобильный Флот смог поднять 24 истребителя с измученными летчиками в кабинах; в-шестых, неопределенной угрозой оставалось вражеское соединение поддержки - в условиях, когда эскадра линейных крейсеров должна была обстреливать плацдарм, маневрируя большими силами в опасном районе, противник, наверняка лучше изучивший местную гидрографию, получал шанс, угрожая торпедной атакой, загнать один или несколько кораблей на какой-нибудь риф (а адмирала, только что одержавшего блестящую победу, совершенно не прельщали 'лавры' командира американского дивизиона, кэптена Уотсона, посадившего свои эсминцы на камни (имеется в виду эпизод, имевший место в реальности в 1923 году - семь американских эсминцев, средь бела дня, маневрируя возле собственной базы, строем сели на камни В.Т.)).
  Исходя из этих соображений, японский адмирал счел нужным оставить в тылу шесть наиболее тяжело поврежденных и израсходовавших больше всего снарядов эсминцев - серьезно усилить огневую мощь соединения эти корабли не могли, а помехи при маневрировании они вполне могли создать. Кроме того, он отправил запрос на вылет пикировщиков - в отсутствие истребительного прикрытия у американцев они вполне могли нанести удар по артиллерийским батареям противника, таким образом, существенно сократив время нахождения эскадры в опасной зоне.
  Генерал-майор Фуллер был занят - сейчас он контролировал процесс рассредоточения своих сил на плацдарме, насколько это вообще было возможно на пятачке площадью в 80 гектаров. Пехота никак не могла противостоять крупным калибрам японских кораблей, так что если летчики и моряки не сумеют сорвать атаку самураев, оставалось только умереть - для себя генерал решил, что если у него есть выбор между смертью свиньи на чикагских скотобойнях и смертью солдата, то он выбирает второе. Следовало тщательно замаскировать 105-мм гаубицы и 'Шерманы', чтобы японцы не уничтожили их первыми же залпами - так у их расчетов и экипажей появлялся шанс продать свои жизни подороже; генерал не питал иллюзий относительно возможности потопить кого-то из джапов, но повредить несколько вражеских эсминцев и пару крейсеров его артиллеристы и танкисты могли. Заодно следовало пресечь инициативу младших офицеров - один из командиров огневых взводов, свежеиспеченный лейтенант-резервист, уже был 'пойман за руку' на попытке поставить вверенные ему две гаубицы на прямую наводку у кромки прибоя. Генералу было некогда объяснять второму лейтенанту идиотизм его затеи - тем более что таких недоумков в его подчинении хватало. Он ограничился тем, что повторил свой приказ тщательно замаскировать орудия и танки, причем ни в коем случае не размещать их вблизи хорошо заметных с моря ориентиров. Мысленно кадровый служака еще раз проклял Конгресс и лично Верховного Главнокомандующего - ну как можно было додуматься до развертывания на базе стотысячной профессиональной армии пятнадцатимиллионной призывной, как, дьявол побери всех джентльменов в Вашингтоне?! Да, за четыре года, благослови Боже старую добрую муштру и кулаки сержантов, удалось выбить из сопляков часть гражданской дури - но не всю и не из всех..
  Именно поэтому и были возможны истории вроде той, со 'зверем из Гавра' (аналог в РеИ - 'зверь с Омаха-Бич' В.Т.), когда единственный немецкий пулеметчик косил высаживающихся десантников из своего МГ-42 - а американские парни, насмотревшиеся голливудских агиток, запрашивали поддержку авиации и корабельной артиллерии. Конечно, генерал не верил в 'кухонную версию', согласно которой этот немец убил и ранил около 3 тысяч американцев - как бы не были неопытны 'парни с ферм', все же они наверняка не шли плотными шеренгами на пулемет - но в пару-тройку сотен растерявшихся молокососов, надевших военную форму, но не ставших от этого настоящими солдатами, поверить было можно.
  Именно поэтому Фуллер и прилагал такие усилия к сохранению хотя бы малой части техники - он понимал, что в результате обстрела такими калибрами шок у большей части его воинства стопроцентно гарантирован; после этого не помогут ни 'Гаранды', ни 'Браунинги' - пехотинцы будут надломлены психологически, так что нанести существенные потери атакующей японской пехоте можно будет только за счет взаимодействия между артиллеристами и танкистами.
  - И да поможет мне Бог, чтобы это было именно так - генерал был твердым человеком, прожившим жизнь по своим правилам - и ему не хотелось умирать иначе, чем смертью солдата.
  А пока полковник, генерал и адмиралы просчитывали варианты действий, две авиагруппы выходили к юго-восточному побережью острова Биак.
  Американские торпедоносцы встретились с 'лайтнингами' - майор и первый лейтенант успели обговорить по радио варианты совместных действий. Строго говоря, эти варианты сводились к следующему: если у японской эскадры не будет воздушного прикрытия, то истребители будут держаться на высоте; если будет - то тяжелые истребители, которым был противопоказан маневренный бой, попытаются связать японцев 'бум-зумом', атаками с пикирования, с последующим набором высоты. Обоим собеседникам было ясно, что в маневренном бою пятнадцати 'лайтнингов' хватит очень ненадолго - а нависая над японцами, и тем самым создавая им угрозу, подтверждаемую уничтожением наиболее наглых самураев, шанс продержаться долго был. Исходя из этого, истребители пошли на высоте 30 000 футов, 'бостоны' - на 2000 футов.
  'Ураганы' подходили к эскадре, заняв эшелон в 8000 метров - ведущий группы предусмотрительно решил устроиться повыше, предпочитая иметь запас высоты, который при необходимости можно было разменять на скорость.
  На ангарных палубах авианосцев Мобильного Флота заправляли баки и подвешивали бомбы к 31 боеспособному пикировщику - адмирал Одзава счел предложение своего подчиненного о нанесении удара по американской технике вполне разумным.
  Контр-адмирал Ито мрачно изучал запрос полковника Кузуме об оказании авиационной поддержки его гарнизону в подготавливаемой контратаке. Удар по Вакдэ стоил 23-й воздушной флотилии на удивление скромных потерь - помимо двух столкнувшихся истребителей и одного рухнувшего в море бомбардировщика на пути к цели в потери пришлось записать два сбитых над аэродромом 'зеро' и три упавших в море на обратном пути самолета, два истребителя и один бомбардировщик. Так что сейчас у него было 90 боеготовых машин, за вычетом требовавших ремонта - 67 истребителей и 23 бомбардировщика. Горючее и боеприпасы пока были - проблема была в том, что самолеты приземлились полчаса назад, и экипажам требовался отдых. Исходя же из запроса полковника, атаку он собирался начинать не позже, чем через четыре часа - это значило, что вылететь его подчиненным придется через два часа, а на посадку заходить им надо будет уже вечером. Все это, вместе взятое, обещало 23-й флотилии высокие потери, из-за усталости неопытных летчиков.
  Не в лучшем расположении духа был и контр-адмирал Крачли - наконец-то вышедшие на связь американские летчики доложили о разгроме истребительного авиакрыла на Вакдэ, сообщив о том, что 94 'бостона' идут под прикрытием всего 15 'лайтнингов'; собственно, это были все машины тактической авиации союзников, способные принять участие в сражении. Это значило, что 94 торпедоносца окажутся 'размазаны' по полутора десяткам вражеских кораблей, если не больше - и просто замечательно будет, если у японцев не окажется трех-четырех дюжин истребителей, способных и связать боем истребители, и сорвать атаку торпедоносцев.
  Менее через полчаса первый лейтенант увидел на морской глади черточки кораблей, шедших к Биаку - будучи армейским летчиком, и не разбираясь в силуэтах кораблей Императорского Флота, он счел, что видит японскую эскадру. Другое дело, что зная о примерах атак американскими летчиками своих кораблей, он посчитал нужным связаться с моряками, прикрывавшими плацдарм, и запросить их о возможном подходе дружественных сил.
  Моряки ответили, что кроме них, крейсирующих возле плацдарма, других сил союзников возле Биака попросту нет - и запросили летчика, какие корабли он видит. Уставший как собака пилот не стал, как это водилось у армейских летчиков, называть любой увиденный артиллерийский корабль линкором, а баржу - авианосцем, а прямо сказал: 'Вижу два больших корабля, шесть - поменьше, и полторы дюжины - совсем маленьких'.
  Этот доклад усилил чувство обреченности, владевшее адмиралом Крачли и его офицерами - стало очевидно, что при таком превосходстве в силах японцам не составит труда расстрелять и тяжелые крейсера, и большую часть эсминцев до того, как они выйдут на дистанцию эффективного огня торпедами. Собственно, не очевидно было то, что хотя бы несколько эсминцев смогут сблизиться с японцами на 20-25 кабельтовых - и еще меньше были шансы на то, что удастся достать хотя бы один японский корабль.
  Виктор Крачли был готов умереть в бою - но он не хотел умирать, не прихватив с собой несколько вражеских кораблей. Решение было очевидно - и адмирал приказал связать его с командиром торпедоносцев. Через несколько минут флагманский связист доложил ему, что связь установлена.
  - Приказываю атаковать всеми силами самые крупные корабли противника - заранее разделитесь на две группы и атакуйте только их, не обращая внимания на всех остальных - приказал адмирал - это японские линейные крейсера. Вы должны, как минимум, нанести им тяжелые повреждения - поэтому, даже если они будут явно тонуть на Ваших глазах, все равно атакуйте только их. Приказываю сбрасывать торпеды с минимальной дистанции, несмотря на зенитный огонь - у японцев не должно быть возможности уклониться от авиаторпед. Передайте истребителям мой приказ - они должны обеспечить вверенному Вам крылу выход в атаку любой ценой.
  - Есть, сэр! - ответил майор, понявший смысл полученного приказа - и его парней, и истребителей адмирал посылал практически на верную смерть ради призрачного шанса сорвать расстрел десанта. Но выбора у них не было - ни у него, ни у первого лейтенанта, ни у контр-адмирала 'кузенов'.
  Тем временем капитан-лейтенант, командовавший 'ураганами', и обнаруживший вражеские самолеты, был занят решением весьма интересной задачи - в его распоряжении имелось 8 звеньев легких истребителей; тысячей метров выше него шла усиленная эскадрилья тяжелых истребителей противника - не узнать характерный силуэт 'молний' было невозможно; а над самой водой шли около сотни 'бостонов' - очень крепких торпедоносцев с сильным оборонительным вооружением. Двадцати четырех 'реппу' могло хватить на то, чтобы сорвать атаку сотни А-20, хотя, даже при самом лучшем исходе нешуточные потери были гарантированы - но присутствие 'лайтнингов' ломало все расчеты, поскольку они, атакуя с пикирования, могли сорвать все атаки его истребителей. Атака всеми самолетами 'лайтнингов' гарантировала их быстрое уничтожение - но в этом случае его подчиненные почти наверняка не успевали сорвать атаку торпедоносцев. Можно было разделить свои силы - но двух звеньев 'реппу' точно не хватало для сковывания полутора десятков 'молний', трех звеньев могло хватить, хотя и на пределе, но в этом случае было сомнительно, что пятнадцати 'ураганов' хватит для разгона восьми эскадрилий 'бостонов'.
  Поразмыслив, капитан-лейтенант принял решение, гарантировавшее его подчиненным тяжелейшие потери, но дававшее некоторые шансы на конечный успех - три звена начали набор высоты, выполняя приказ навязать вражеским истребителям маневренный бой, остальные приготовились пикировать, с тем расчетом, чтобы на скорости ворваться внутрь строя американских торпедоносцев.
  Японская эскадра, получив донесение от истребителей, спешно выстраивала ордер ПВО - командира мучали недобрые предчувствия, поскольку слишком силен был враг, по сравнению с имевшимся воздушным прикрытием, да и обостренная интуиция профессионала подсказывала ему, что вверенной ему эскадре сегодня долго везло, а никакое везение не длится вечно.
  Адмирал Крачли застыл в рубке 'Аустралии', ожидая результатов воздушного боя - сейчас решалось, сможет ли его эскадра нанести урон врагу, или им предстоит погибнуть в неравном бою, без пользы для своих союзников.
  Командир американских истребителей выматерился, увидев идущие ему навстречу японские истребители - лейтенант понял, что его дела обстоят не лучшим образом, несмотря на численное превосходство, поскольку незнакомые самолеты, в отличие от привычных 'Зеро', являвшихся опасными противниками для 'молний' в маневренном бою, еще и очень уверенно вели себя на больших высотах. Лейтенанту пришлось отказаться от мелькнувшей у него мысли, подобно японцам разделить свои силы, и частью самолетов атаковать вражеские истребители - сейчас речь шла о выживании в смертном бою.
  Майор приказал теснее сомкнуть строй - имея в своем распоряжении неповоротливые, не слишком быстроходные 'бостоны' он сейчас мог рассчитывать только на взаимную поддержку, да на огневую мощь; стоило строю распасться, и японские истребители получали хорошую возможность устроить показательную бойню, вдвоем-втроем сбивая один торпедоносец за другим; об успехе атаки на выстроившую ордер ПВО сильную эскадру можно было и не мечтать. О разделении на две группы лучше было забыть, поскольку в этом случае японцы успевали последовательно атаковать обе группы - сейчас надо было атаковать единой группой.
  Менее чем через минуту начался бой истребителей - и если янки рассчитывали на прочность конструкции и огромную огневую мощь своих машин, вкупе с их отличными характеристиками в вертикальном маневре, то быстро выяснилось, что против новых самолетов противника этого явно недостаточно, потому что японские машины имели не худшие летные возможности, дополненные очень мощными пушками, буквально рвавшими на куски американские истребители. За полторы минуты самураи сбили четыре американских самолета, расплатившись за этот успех одной своей машиной.
  В это же время основная группа японских истребителей, разменяв высоту на скорость, прорвалась сквозь заградительный огонь внутрь строя торпедоносцев, потеряв при прорыве две машины. Этот успех оказался весьма относительным - высокая скорость японцев не давала возможности стрелкам торпедоносцев вести точный огонь, более того, они нередко попадали по своим; но и самураи не могли точно стрелять, поскольку рассеивания при стрельбе с неустойчивой платформы, движущейся на скорости свыше 700 км/ч, никто не отменял. Но частично разрушить строй торпедоносцев истребители все же смогли - часть летчиков инстинктивно отвернула свои самолеты в сторону от несущихся в лоб истребителей, два торпедоносца при этом столкнулись, один самолет рухнул в воду - судя по всему, пилот не справился с управлением, несколько экипажей сбросили торпеды, пытаясь увернуться от истребителей.
  Оглянувшись, майор констатировал тот факт, что психологическое воздействие вражеской атаки оказалось намного сильнее материального ущерба - добрых три дюжины машин нарушили строй, часть из них сбросила торпеды. Вражеские истребители, пройдя сквозь строй, разворачивались для новой атаки. Ждать отставших было нельзя - и майор приказал атаковать, имея целью линейные крейсера.
  Пятьдесят два сохранивших строй торпедоносца пошли в атаку на ближайший к ним линейный крейсер - это был 'Харуна'. Японская эскадра открыла огонь - 'бостоны' буквально продирались через заградительный огонь главных калибров, сплошную стену огня универсалок и зенитных автоматов. До рубежа сброса торпед - майор приказал сбрасывать торпеды с 4 кабельтовых, чтобы лишить самураев шансов увернуться - дошли 37 торпедоносцев. 'Харуна' начал разворот, чтобы уходить от авиаторпед, но расстояние было слишком мало, чтобы успеть - японцам не помогло даже самопожертвование двух эсминцев эскорта, подставивших свои борта под американские авиаторпеды - так что линейный крейсер получил три попадания в левый борт; одно из них пришлось в носовую часть и два - ближе к корме. Это было неприятно - корабль получил крен, шла борьба с затоплениями, но все понимали, что эсминцы эскорта, собравшие на себя, соответственно, три и четыре авиаторпеды, спасли линейный крейсер от верной гибели.
  Три разрозненные атаки малых групп торпедоносцев закончились повреждением одного эсминца - и командир 3-й дивизии линкоров облегченно вздохнул, поскольку он ждал худшего. Потеря же двух эсминцев, дополненная тяжелым повреждением третьего - его, судя по всему, придется затопить, сняв экипаж - была очень хорошим для его эскадры итогом атаки сотни торпедоносцев. От эскадры союзников, поддерживавшей десант, контр-адмирал не ждал серьезных проблем, его больше беспокоили навигационные опасности.
  Тем временем выжившие в бою летчики возвращались домой - на аэродром Голландии шли 64 'бостона', к острову Вакдэ - 4 'лайтнинга', на авианосцы Мобильного Флота - 14 'ураганов'.
  Контр-адмирал Крачли выслушал доклад командира торпедоносцев - конечно, утверждение о полудюжине попаданий в один из линейных крейсеров выглядело сомнительным, но, похоже, летчикам действительно удалось добиться некоторого успеха.
  Ожидаемый для японцев морской бой начался через час - командир 3-й дивизии линкоров, конечно, не ждал того, что эскадра, прикрывавшая плацдарм, бросит десант; но, прикинув возможные варианты действий за своего оппонента, он ждал попытки связать его эскадру боем, с возможным выводом ее на рифы, которых в заливе Гелвинк было более чем достаточно - а лоции не отличались достоверностью; соответственно, он выделил группу прикрытия в составе двух тяжелых крейсеров и десяти эсминцев - капитаны этих кораблей получили приказ сдерживать противника, не увлекаясь преследованием вражеских кораблей. Из-за понесенных при налете потерь контр-адмиралу пришлось изменить первоначальный план - пять наиболее поврежденных эсминцев были отряжены в прикрытие линейных крейсеров и четырех тяжелых крейсеров, которым была поставлена задача обстрела плацдарма; два тяжелых крейсера и десять эсминцев должны были связать боем эскадру союзников.
  На первый взгляд, диспозиция союзной эскадры подтверждала его предположения - вражеские корабли оттянулись на восток от плацдарма, даже не пытаясь преградить путь японскому соединению. Это было разумно со стороны вражеского адмирала - в противном случае, его эскадра была бы зажата между соединением Императорского Флота и рифами Биака и быстро уничтожена. А так, угрожая торпедной атакой, англосаксы имели возможность связать его эскадру боем - пусть и ненадолго, но до наступления темноты ведь осталось не столь уж много времени, а артиллерийский огонь ночью по площадям малоэффективен, это доказал опыт боев на Гуадалканале.
  Японский адмирал слегка улыбнулся - ему было приятно снова доказать свой профессионализм, воочию увидеть доказательство правильности своих расчетов. Не менее приятно было и преподнести оппоненту тщательно подготовленный сюрприз, опрокидывающий его расчеты - и вдвойне приятно было оттого, что этот сюрприз преподносится англосаксам, которых потомственный самурай глубоко уважал за их мастерство в морском деле и столь же искренне не любил за присущее им торгашество, по его убеждению категорически несовместимое с истинным духом Воина.
  Адмирал Крачли, увидев разделение японской эскадры, мысленно поблагодарил Господа за оказанную им милость - у него появлялся шанс умереть не напрасно; прорваться сквозь сосредоточенный огонь всей японской эскадры было невозможно, а вот пойдя в атаку сначала на сковывающую группу, а потом, оставшимися кораблями атаковать главные силы японцев - крохотный шанс на успех появлялся. Конечно, очень многое зависело от стечения обстоятельств - но быстро потопить современные тяжелые корабли артиллерийским огнем довольно сложно, даже при подавляющем превосходстве в артиллерии, а свои торпеды японцы должны были израсходовать в боях с авианосцами и их прикрытием.
  Виктор Крачли внес коррективы в свой план - его корабли, идущие в самоубийственную атаку, должны были построиться не в два эшелона, а в три: впереди должны были пойти тяжелые крейсера, во второй линии - четыре эсминца, в задачу которых входила атака японских тяжелых крейсеров сковывающей группы, в третьей - семь эсминцев, сберегавшихся им для атаки главных сил японцев.
  Оставалось выждать минут двадцать, чтобы японцы успели отойти друг от друга на достаточное расстояние - а пока надо было имитировать попытку обычной атаки, чтобы сковывающая группа шевелилась побыстрее. Этим адмирал Крачли и занялся - эсминцы выдвинулись впереди крейсеров и неторопливо двинулись на пересечку курса японского соединения. Японцы отреагировали предсказуемо - сковывающая группа пошла навстречу эскадре Крачли, в то время как линейные крейсера с сопровождением осторожно шли к плацдарму.
  Палубные пикировщики Мобильного Флота подходили к плацдарму, захваченному американским десантом - адмирал Одзава, ставя своим летчикам задачу на нанесение удара, резонно решил, что единственной реальной угрозой для его кораблей является артиллерия противника; конечно, 'лиссабонский вариант', с тяжелыми орудиями был маловероятен, но рисковать без нужды командующий не хотел, поэтому первостепенной целью для летчиков были артиллерийские орудия.
  Летчики 23-й флотилии, после беседы Одзавы с контр-адмиралом Ито, получили приказ 'Бомбардировщикам нанести удар по складу янки возле пристани в Мокмере; истребителям нанести бомбо-штурмовой удар по позициям артиллерии'. Но они должны были подойти к плацдарму часом позже - Ито физически не мог поднять свои самолеты раньше.
  Удар пикировщиков оказался весьма результативным - большинство наспех замаскированных орудий были легко обнаружены пилотами и атакованы; летчики добились 13 прямых попаданий и близких разрывов, кроме того, позиции еще десятка орудий были обстреляны с воздуха. К тому моменту, когда не понесшие потерь пикирующие бомбардировщики легли на обратный курс, из строя было выведено 14 орудий.
  Тем временем крейсера сковывающей группы начали перестрелку с крейсерами Крачли - пока что все было предсказуемо, потери обеих сторон сводились к паре попаданий, не нанесших достойного упоминания ущерба.
  А линейные крейсера, сбросив скорость, с помощью катапульт подняли в воздух гидросамолеты Е13А, прогрели стволы орудий главного калибра и начали пристрелку по плацдарму - их огонь корректировали с разведчиков-корректировщиков, командир 3-й дивизии линкоров не любил стрельбы по площадям, считая ее пустой тратой снарядов.
  В этот момент Крачли и отдал приказ 'Самый полный вперед' - и союзная эскадра пошла в самоубийственную атаку.
  Командир японской группы прикрытия не сразу понял, что намеревается сделать противник - он искренне счел действия Крачли ложной атакой, и приказал идти на сближение; если бы союзная эскадра пыталась отвлечь японцев, то это бы стало вполне эффективным контрходом - недолгая перестрелка на дистанции в 50-60 кабельтовых ничем серьезным японцам не угрожала, как, впрочем, и англосаксам - но линейные крейсера могли спокойно расстреливать американских десантников.
  Спохватился он, когда английские тяжелые крейсера сблизились с японской группой прикрытия на 45 кабельтовых - и явно не собирались отворачивать. Попадания пошли все чаще и чаще - тяжелые 203-мм снаряды наносили серьезные повреждения как японским 'Могами' и 'Кумано', так и английским 'Аустралии' и 'Шропширу'; конечно, англичанам доставалось намного больше, поскольку в списке преимуществ самураев были и полуторное превосходство в количестве орудий главного калибра в носовом залпе, и еще большее превосходстве в весе залпа, и полуторное превосходство в водоизмещении, и намного лучшее бронирование - но, пока работали машины и стреляли орудия, горящие английские крейсера продолжали атаку.
  Японский командир, осознав угрозу, приказал выдвигаться вперед эсминцам и атаковать вражеские крейсера - в другой ситуации десятка эсминцев хватило бы, как минимум, на срыв атаки пары линкоров, но, сейчас, торпеды оставались лишь в аппаратах трех эсминцев; при удаче могло хватить и этого - но, расклад мог оказаться и совсем другим.
  Раненый двумя осколками контр-адмирал Крачли оценил ситуацию - невзирая на боль от ран и слабость от потери крови, мозг работал безукоризненно, отсеивая менее эффективные варианты, Виктор Крачли отметил это с некоторым удивлением - сейчас следовало выводить в атаку все свои эсминцы, запретив второй группе, предназначенной для атаки линейных крейсеров, торпедировать крейсера группы прикрытия; крейсерам же надо было продолжать отвлекать на себя огонь вражеских крейсеров.
  Получив приказ, эсминцы союзников, прибавив ходу, рванулись вперед, пойдя на прорыв строя японских эсминцев - яростный огонь противников, при том, что их скорость сближения составила порядка 70 узлов, оказался не слишком результативен: потеряли ход по два эсминца, хотя повреждения разной степени тяжести получили все. В результате под атакой вражеских эсминцев оказались и японские, и английские крейсера. Это положение было выгоднее для союзников - их крейсера, получив по два-три десятка прямых попаданий с 'Могами' и 'Кумано', уже представляли из себя склад перекрученного взрывами и горящего металлолома, держащегося на поверхности исключительно милостью Божьей; собственно, только удачей можно объяснить отсутствие попаданий в погреба боекомплекта - сейчас японские крейсера уже расстреливали противника прямой наводкой.
  Только увидев эсминцы союзников, вопреки обычной морской практике, не пытающиеся остановить вражеские корабли, прорывающиеся к их крейсерам, а, наоборот, рвущиеся к японским тяжелым кораблям, командир группы прикрытия осознал свою ошибку - англосаксы разменивали свои жизни и корабли на то, чтобы добиться максимума потерь у противника, а вовсе не пытались играть с расчетом на минимизацию собственных потерь. Погибший несколько минут назад от прямого попадания японского снаряда в боевую рубку 'Аустралии' контр-адмирал Крачли мог быть доволен своим планом боя - ему удалось переиграть своего японского визави в дебюте шахматной партии, разыгрывавшейся боевыми кораблями в заливе Гелвинк.
  Сейчас командиры эсминцев Императорского Флота оказались перед неожиданной дилеммой - или продолжать атаку на вражеские крейсера, выполняя приказ командира, или разворачиваться для прикрытия своих крейсеров, нарушив тем самым недвусмысленный приказ. К чести японских офицеров, колебались они недолго, буквально какой-то десяток-другой секунд, что для офицеров Императорского Флота, в котором беспрекословное исполнение приказов всегда было безусловным императивом, было исчезающе малым промежутком времени - но бой проходил на очень коротких дистанциях, так что этих секунд союзным эсминцам хватило для того, чтобы перестроиться для атаки крейсеров, перекрывавшим им путь к главным силам японской эскадры.
  Командовавший эсминцами союзников офицер быстро оценил обстановку - для гарантированного поражения вражеских крейсеров стрелять торпедами надо было четырем эсминцам; это значило, что для атаки линейных крейсеров оставались пять эсминцев - их вполне могло не хватить, но выбора не было, эти два крейсера необходимо было уничтожить. Снова, уже в Бог знает в какой раз, мысленно поблагодарив инженеров за столь полезную вещь, как УКВ-приемопередатчик, он отдал приказы, определив, кто из эсминцев должен торпедировать эти крейсера и, по израсходовании торпед, прикрывать прорыв остальных к линейным крейсерам, а кто - сначала имитировать атаку на крейсера, а потом идти в атаку на главные силы противника. У поседевшего на службе кэптена мелькнула мысль, что он только что разделил своих подчиненных на тех, кто должен погибнуть чуть раньше - и, немножко позже; собственно, все они были смертниками, вопрос был лишь в том, сумеют ли они заставить японцев заплатить должную цену за их смерть.
  А тем временем старший офицер 'Шропшира', принявший командование тяжелыми крейсерами после гибели своего капитана, получившего японский осколок в голову, приказал развернуться бортами к японцам, чтобы ввести в действие кормовые башни - и вести огонь главным калибром по крейсерам, а четырехдюймовкам - по эсминцам, бросившимся в погоню за их легкими силами. Конечно, это неизбежно увеличивало количество попаданий по их кораблям, но они и так были обречены - а эсминцы получали чуточку больше шансов.
  Группа прикрытия оказалась в очень малоприятном положении - перенос огня главного калибра крейсеров на новые цели, скоростные и активно маневрирующие, привел к потере драгоценных секунд, а непрерывно летящие с английских крейсеров, на пару минут оказавшихся в положении необстреливаемых кораблей, тяжелые снаряды совсем не способствовали точному огню по эсминцам; ринувшиеся в погоню за англосаксонскими эсминцами корабли, во-первых, имели достаточно ограниченные возможности для ведения точного огня, поскольку по ним работали и кормовые орудия атакующих кораблей, и вспомогательный калибр крейсеров, и все орудия потерявших ход вражеских эсминцев - надо было заметить, что последние делали это, не обращая внимания на огонь своих японских коллег по несчастью. Столь плотный и весьма прицельный огонь - комендоры Королевского и Королевского Австралийского Флотов полностью подтвердили свою репутацию высококвалифицированных специалистов и мужественных воинов - принес соответствующие результаты: три японских эсминца из восьми, получив попадания в машинные отделения, вынужденно сбросили скорость - они уже не могли участвовать в погоне за своими коллегами.
  Артиллеристы японских крейсеров за оказавшиеся в их распоряжении полминуты сумели добиться прямого попадания в один из вражеских кораблей - но три эсминца выпустили торпеды с 20 кабельтовых. Получившие изрядные повреждения от артиллерийского огня крейсера не смогли увернуться от торпед - и 'Кумано' получил четыре торпеды в правый борт, буквально разорвавшие его пополам; 'Могами' же три торпеды оторвали нос и корму, заодно проделав пробоину в центре левого борта. Оба корабля были обречены - 'Кумано' тонул, на 'Могами' увеличивался крен, так что опрокидывание крейсера было практически неизбежно.
  Поврежденные японские эсминцы открыли огонь по ранее потерявшим ход, а сейчас уже тонущим вражеским эсминцам, чем ускорили их агонию - но возмездие не заставило себя ждать: 'Шропшир' перенес огонь своего главного калибра с 'Кумано' на эти эсминцы, потопив их за пару минут. 'Аустралиа', оставив в покое 'Могами', перенес огонь трех уцелевших башен главного калибра на гнавшихся за прорвавшимися кораблями японцев.
  Командир 3-й дивизии линкоров, с удивлением смотрел на открывшуюся его взгляду картину - по сине-зеленым волнам тропического моря, мимо кренящегося 'Могами' и тонущего 'Кумано', в атаку на его главные силы шли восемь вражеских эсминцев, разбившихся на две группы. Впереди строем фронта шли пять кораблей; сзади, ведя ожесточенную перестрелку с пятью преследовавшими их японскими эсминцами, шли еще три корабля. На заднем плане были видны две горящих груды металла, еще полчаса назад бывших вражескими тяжелыми крейсерами - было не вполне очевидно, как эти изрешеченные корабли держатся на поверхности моря, а не занимаются 'промером глубины', но, тем не менее, они вели огонь главным калибром по его эсминцам.
  Оценку обстановки контр-адмирал сделал автоматически - в его распоряжении были неповрежденные 'Конго', 'Тонэ' и 'Тикума', получившие умеренные повреждения 'Нати' и 'Хагуро' и, получивший повреждения средней тяжести 'Харуна'; хуже всего дела обстояли с эсминцами - пять кораблей получили существенные повреждения и израсходовали большую часть боекомплекта. Погода была близка к идеальной - видимость была отличной, редкие перистые облака, проплывавшие в безупречно голубом небе, делали ее чуть хуже, чем 'миллион на миллион'; волнение было в пределах одного балла. Проще говоря, его артиллеристы могли вести огонь главным калибром без малейших помех.
  Противник же мог выпустить свои торпеды без опасений, что волнение собьет их с курса - но на этом его преимущества заканчивались. Атака двух линейных и четырех тяжелых крейсеров, часть из которых была ничуть не повреждена, а часть - имела не слишком серьезные повреждения, силами пяти или восьми эсминцев, средь бела дня, при не оставляющих желать лучшего условиях для ведения огня, была разновидностью самоубийства. Доблесть врага, идущего на верную смерть, по мнению контр-адмирала, заслуживала уважения - но сейчас он тщательно просчитывал варианты, дабы враги не смогли добавить к своей доблести славу воинов, сумевших потопить хотя один его корабль. Неясным оставался один момент - являются ли пять эсминцев ударной группой, которую прикрывают три эсминца, израсходовавших торпеды, или же пять эсминцев отвлекают на себя внимание, чтобы дать возможность настоящей ударной группе атаковать?
  - Впрочем, у этой задачи есть надежное решение - надо попросту отправить на дно всех - подумал контр-адмирал.
  Эскадра начала переразвертывание - в первую линию выдвигались тяжелые крейсера, во второй остались линейные крейсера и прикрывавшие их эсминцы.
  Тем временем японские эсминцы из группы прикрытия продолжали погоню, невзирая на точный огонь противника, приведший к тому, что на двух эсминцах из пяти полыхали пожары. Их усилия увенчались успехом - один из 'Трайблов', получив прямое попадание в корму, вошел в циркуляцию - видимо, были повреждены винты или рули.
  Когда эсминцы сблизились с японской эскадрой на 70 кабельтовых, японцы открыли огонь. Поначалу результатов не было - но через минуту с небольшим первый из эсминцев был буквально смят прямым попаданием 356-мм снаряда с 'Конго'. Следующий успех был достигнут артиллеристами 'Тонэ' - полубронебойный снаряд прошил эсминец почти на всю длину и взорвался в кормовом погребе главного калибра. Взрыв снарядов разорвал корабль пополам. Третий эсминец стал жертвой наводчиков 'Хагуро' - тяжелый снаряд распорол борт и часть днища; судя по всему, хлынувшая в идущий на самом полном ходу корабль вода вышибла уцелевшие после взрыва переборки - так что эсминец тонул на глазах. Четвертый эсминец просто исчез с поверхности - снаряд с 'Тикумы' попал в торпедный аппарат. Пятый эсминец долго уклонялся от снарядов, умело маневрируя - он оказался единственным, кто успел выпустить торпеды; другое дело, что 'Нати' легко увернулся от торпед, выпущенных с дистанции в 35 кабельтовых. Удачливый корабль был расстрелян во время отхода 'Тонэ' и 'Тикумой' - он быстро затонул, получив четыре попадания 203-мм снарядов.
  Два боеспособных эсминца из второй группы вели бой с пятью кораблями из группы прикрытия. Вражеские корабли отбивались с отчаянием обреченных - но контр-адмирал видел, что шансов у получивших серьезные повреждения эсминцев нет. Поразмыслив, командир 3-й дивизии приказал 'Нати' и 'Хагуро' добить поврежденные вражеские корабли - строго говоря, даже 'Аустралиа' и 'Шропшир' могли добраться до Биака, не говоря уже об эсминцах, а тянуть с завершением операции не следовало, ведь до заката оставалось меньше двух часов.
  Через полчаса морской бой был завершен - все корабли союзников упокоились на дне залива Гелвинк; японцы подобрали своих моряков с потопленных кораблей и сняли экипажи с потерявших ход эсминцев, после этого добив тонущие корабли.
  Тем временем пристрелявшиеся по позициям 41-й дивизии 'Конго', 'Харуна', 'Тонэ' и 'Тикума' методично превращали занятый американскими десантниками плацдарм в филиал ада. Уже были уничтожены сложенные возле пристани запасы - и летали по небу 'Студебеккеры' и 'Виллисы', перекрученные взрывами 635-кг снарядов главного калибра линейных крейсеров до состояния абстрактных скульптур. Сейчас снаряды ложились на позиции пехотинцев и артиллеристов, заживо хороня в окопах неудачников и превращая в кровавую пыль и ошметки плоти, перемешанные с песком и коралловой крошкой, тех, кому повезло погибнуть мгновенно.
  Благодаря квалификации экипажей самолетов-корректировщиков огонь был безукоризненно точен. Поначалу американские пулеметчики пытались сбить легкие разведчики-корректировщики, благо недостатка в крупнокалиберных 'Браунингах' пехота США не испытывала - но стрелять в этом ужасе, когда взрывные волны сбивали людей с ног, глуша их как рыбу, а осколки рубили хрупкую человеческую плоть, мало кто мог. Немногочисленные смельчаки, сумевшие пересилить инстинкт самосохранения, властно требовавший вжаться в землю или забиться в укрытие, быстро погибли, были ранены или контужены - и теперь корректировщики работали без малейших помех.
  Вернувшиеся 'Нати' и 'Хагуро' присоединились к этому процессу, щедро расходуя оставшиеся фугасные снаряды. Именно в квадрате, обрабатываемом 'Нати', оказались блиндажи, занимаемые штабом 41-й дивизии - и несколько залпов главного калибра перемололи 'гроздь' блиндажей, в которых находились генерал-майор Фуллер, начальник штаба, оперативный и разведывательный отделы штаба. Выживших не было - и в самый критический момент остатки дивизии остались без управления.
  Через полтора часа после начала обстрела плацдарма командир 3-й дивизии линкоров вышел на связь с полковником Кузуме Наоюки. Контр-адмирал был краток: 'Мы свое дело сделали - теперь Вы делайте свое'.
  Полковник хмыкнул, получив сообщение - флотские сумели разгромить янки, он сам видел с наблюдательного пункта превращенные в месиво из песка, кораллов, металла и человеческих останков позиции американцев; но эти неумехи ухитрились потерять два тяжелых крейсера и пять эсминцев в бою со слабейшей эскадрой противника.
  - Если бы Армия воевала с американцами, имея такое соотношение сил, мы бы давно высадили десанты в Калифорнии и Техасе - подумал старый 'квантунец', позволив себе на секунду отвлечься от мыслей о предстоящем бое. Впрочем, чтобы проиграть этот бой, надо было сильно постараться - три тысячи закаленных ветеранов Квантунской Армии, поддержанных артиллерией и танками, шли в атаку на несколько тысяч оглушенных, паникующих гайдзинов.
  Спустя два часа полковник принимал доклады подчиненных, стоя у пристани в Боснике. Для себя он был вынужден признать, что переоценил сложность стоявшей перед его полком задачи - боя не было, была бойня, когда его солдаты приканчивали контуженных и раненых янки штыками, экономя патроны; немногочисленные очаги сопротивления, в которых до конца отстреливались маленькие группы американцев или вовсе одиночки, были расстреляны из танков и 7-см батальонных орудий, забросаны ручными гранатами и 5-см минами.
  Сорок первая пехотная дивизия армии США прекратила свое существование.
  Получив радиограмму от генерал-майора Фуллера, в которой сообщалось 'Нас обстреливают главным калибром линейные крейсера', начальник штаба генерала Макартура крепко задумался - он знал о политических амбициях шефа (собственно, о желании 'Неукротимого Дуга' стать президентом не знали только те, кто принципиально не желал ничего знать о политике) - и сейчас ему следовало срочно предпринять действия, которые помогут Макартуру представить происходящее если 'не почти победой', то 'поражением, понесенным от превосходящего противника'; это было и в его интересах - если у Макартура были могущественные покровители, то он мог рассчитывать только на отставку 'с почетом'.
  С учетом особенностей характера Дугласа Макартура, ему надо было представить готовое решение, которое он одобрит. Сделать все надо было быстро - ясно было, что 41-я дивизия обречена, так что к моменту прекращения связи нужен был готовый план 'возмездия за наших парней'. В идеале, конечно, надо было добиться реального успеха - но зная таланты Макартура по части саморекламы, начальник штаба не сомневался в том, что Дуглас сумеет приукрасить самые фантастические донесения летчиков.
  Возможности, имевшиеся в распоряжении генерала, были не так велики, как хотелось бы - но, и не так уж малы - на аэродроме Голландия сейчас садились самолеты бомбардировочного авиакрыла, укомплектованного 'митчеллами'; к острову Вакдэ подходили самолеты истребительного авиакрыла, имевшего на вооружении 'тандерболты'; на аэродромах северной Австралии готовились к вылету два авиакрыла 'Либерейторов'. Кроме того, уцелели пять дюжин 'бостонов' и несколько 'лайтнингов'.
  Начальник штаба сразу отбросил идею нанесения нескольких разрозненных ударов - это было и намного менее эффективно, благо опыт использования авиации, базировавшейся на Мидуэй, был тщательно изучен; и намного менее эффектно - для будущих газетных заголовков. Нет, ставку следовало делать на один или два мощных удара - можно было не сомневаться в том, что японская палубная авиация понесла очень тяжелые потери, поэтому 60 'бостонов', поддержанные 100 'митчеллами' и прикрытые 100 'тандерболтами' имели хорошие шансы на успех; да 200 'либерейторам' могло повезти просто по закону больших чисел.
  А в это время экипажи кораблей Мобильного Флота ликовали - Императорский Флот одержал новую победу: из двух американских линкоров были потоплены оба; из двух тяжелых авианосцев - оба отправились на дно; из четырех легких авианосцев уничтожены все четыре; из двух тяжелых крейсеров - потоплены оба; уничтожены все эскортные авианосцы врага - все двенадцать; из семи легких крейсеров врага потоплены пять; из пятидесяти одного вражеского эсминца выжили девять. Эта невероятная победа была оплачена гибелью четырех тяжелых крейсеров и пятнадцати эсминцев - правда, авиагруппы авианосцев были выбиты почти полностью и многие корабли получили повреждения, но это не отменяло разгрома американцев.
  Не скрывали своей радости и старшие офицеры - к упоению победой, которой Флот не одерживал со времен атаки Перл-Харбора, примешивалось удовлетворение тем, что у плавсостава есть своя победа, не уступающая победе базовой авиации. Это было важно - когда будут делиться невеликие ресурсы Империи, очень важен будет 'вес' одержанных в последнее время побед.
  Адмирал Одзава смотрел на торжествующих подчиненных, стараясь не выдавать своих чувств - он понимал их радость и не желал портить им эти мгновения триумфа своим скепсисом. Дзисабуро Одзава слишком хорошо понимал две простые истины: во-первых, американцам не составит особого труда выставить на шахматную доску, которой сейчас является Тихий океан, новый 'комплект фигур'; во-вторых, значительная часть 'фигур', благодаря которым были одержаны две нынешние победы, появилась в их распоряжении благодаря новому, тайному партнеру Империи - и совершенно не факт, что этот партнер пойдет на долговременный союз с ними, а не отыграет их, как фигуры в своей игре. Адмирал понимал, как тонка была грань между победой и поражением в сражении у Биака - если бы в его распоряжении были 'зеро', а не 'реппу', проигрыш в воздушных боях был бы неминуем; и, если бы на его кораблях не было РЛС обнаружения воздушных целей и управления артиллерийским огнем, то, совершенно неизвестно, чем бы закончились атаки 'Черных котов' и дуэль с американскими линкорами.
  - И, сражение еще не закончено - подумал очень усталый человек, которым изредка прорывался из-под скорлупы безупречного самурая, одного из лучших адмиралов Империи - завтра янки попытаются взять реванш. Следует ждать атак базовой авиации - и, вполне возможно, подводных лодок. А у меня половина эсминцев получила повреждения и израсходовала большую часть боекомплекта. И неизвестно, сколько истребителей удастся поднять в воздух завтра утром - хорошо, если их будет четыре десятка. И просто замечательно будет, если летчики Ито сумеют хотя бы немного ослабить удар американцев, разменяв самолеты 23-й флотилии на часть вражеских истребителей - посылать их против 'митчеллов' бесполезно, аэродром в Голландии находится на пределе дальности и надежно прикрыт после наших сегодняшних подвигов; так что можно надеяться только на удар по Вакдэ.
  Взяв себя в руки - впрочем, для стороннего наблюдателя миг его слабости выглядел размышлениями сурового флотоводца - Одзава начал отдавать приказы. Согласно этим приказам, летчики получили двойную порцию саке и были отправлены спать, поскольку завтра их ждал новый бой; контр-адмирал Ито получил приказ нанести удар всеми имеющимися силами по аэродромам Вакдэ. Затем адмирал спустился на ангарную палубу флагманского 'Тайхо' - и лично поблагодарив техников за уже сделанное, сообщил им, что завтра янки попытаются взять реванш за сегодняшний разгром, так что конечный исход сражения будет зависеть от того, сколько истребителей будут исправны завтрашним утром. Такое поведение было очень нетипично для помешанного на субординации Императорского Флота - но Одзава чувствовал, что ему следует поступить именно так. После этого адмирал высказал свое удовлетворение всему Мобильному Флоту - и отдельно отметил летчиков и авиатехников.
  Контр-адмирал Ито, получив приказ, в свою очередь приказал штабу подготовить план удара по истребительной группировке американцев, с тем расчетом, что его самолеты, взлетев в сумерках, подошли бы к Вакдэ на рассвете - было очевидно, что американцы не будут терять ни минуты, чтобы иметь возможность нанести два удара в течение светового дня. Техники готовили самолеты к вылету - а экипажи были отправлены спать в приказном порядке, поскольку они устроили пирушку, чтобы отметить сегодняшний успех.
  Начальник штаба Макартура, получив из оперативного отдела 'вылизанный до блеска' вариант своего плана, отдал приказ начать подготовку операции - после чего он отправился на доклад к шефу.
  Дуглас Макартур находился в знакомом генералу состоянии - он держал себя в руках, но, деликатно выражаясь, высокомерие по отношению ко всем, не имеющим счастья принадлежать к его кругу, совмещенное с подозрительностью по отношению к потенциальным конкурентам, прорывались через приросшую к его лицу маску 'настоящего американского офицера, демократичного генерала, в общем, 'старины Дуга''. Актером Макартур был первоклассным - но стресс, дополненный изрядной дозой виски, повлиял на убедительность его игры.
  Начальник штаба доложил свой план, упирая на то, что им представляется возможность рассчитаться за погибших американских парней - таким образом, он давал Макартуру возможность сделать себе нужное 'паблисити', или, как выразился бы на его месте японец, 'сохранить лицо'. Дуглас внимательно изучил план - все же он был кадровым офицером, с огромным опытом службы - и внес в него ожидаемое начальником штаба дополнение, заключавшееся в том, что авиакрыло В-25, базировавшееся на аэродроме Дарвина, должно было утром ударить по Соронгу; после этого он утвердил план. Начальник штаба, отдав честь, отправился на узел связи - ему надо было поставить задачу летчикам на утро; на месте Макартура он бы перенацелил на Соронг В-24, поскольку при бомбежке японского флота от стратегических бомбардировщиков все равно толку не предвиделось, а вот площадную сухопутную цель они бы перемешали с землей наилучшим образом, но спорить с командующим было бесполезно, когда речь шла о его саморекламе.
  В эту ночь не спали и в Перл-Харборе: в кабинете Нимица пил уже Бог весть какую по счету чашку кофе не спавший вторые сутки человек, в котором нетрудно было узнать вице-адмирала Локвуда. Нимиц делал символические глотки - он уже не мог пить кофе, организм попросту не принимал таких доз кофеина - а Локвуд потреблял кофе, как его подводные лодки - солярку; создавалось впечатление, что кофе служит 'горючим', на котором работает мозг одного из лучших интеллектуалов среди американских адмиралов.
  - Что же Вы скажете, Чарльз? - спросил Нимиц, терпеливо дождавшийся, пока Локвуд допьет свой кофе.
  - Похоже, что у нас есть шанс, Честер - Локвуд работал как тысяча негров на плантации, как, впрочем, и его штаб, начиная с 'Черного дня Тихоокеанского флота', проклятого 11 октября; именно он первым просчитал дальнейшие действия японцев и предложил вариант ответного удара.
  Нимиц внимательно слушал командующего подводными силами - после того, как вечером 11 октября Локвуд уверенно предсказал удар самураев по 7-му флоту (положим, это было вполне ожидаемо); два варианта сражения у Биака - или поражение Карпентера, но с тяжелыми взаимными потерями (этот вариант Чарльз, впрочем, как и сам Нимиц, считал наиболее вероятным), или разгром 7-го флота, в том случае, если Одзава придумает что-то нестандартное, а Карпентер с Макартуром не смогут парировать его ходы, действуя строго 'по учебнику'; и, как завершение сражения - отход Одзавы в метрополию, при наличии у него изрядного количества поврежденных кораблей, под ударами армейской базовой авиации. Вот здесь и скрывался шанс Тихоокеанского флота на реванш - Одзава будет вынужден идти в Курэ, главную базу японского флота, с ее ремонтными мощностями, чтобы без промедления начать хотя бы первоначальный ремонт своих кораблей; и у него неизбежно будут тяжелые потери в эсминцах, не говоря уже о заметном снижении эскадренной скорости Мобильного Флота и 'пещерном уровне' японской ПЛО.
  Нимиц умел доверять людям, доказавших, что они достойны его доверия - собственно, других он в своей команде и не держал. Ночью с 11 на 12 октября все субмарины, оперировавшие у берегов Японии и шедшие туда, за исключением исчерпавших автономность, получили приказ идти к Курэ. Командующий флотом отдал этот приказ, понимая, что его карьера висит на волоске - но прослуживший большую часть жизни в подплаве Честер Нимиц умел рисковать не только своими подчиненными, но и собой.
  События 20 октября лишний раз доказали правоту Локвуда - никто не ждал атак смертников от летчиков палубной авиации, но именно они оказались той 'гирькой на весах', которая позволила Одзаве превратить возможное поражение Карпентера в разгром. Возможная реакция Макартура и вовсе не вызывала ни малейших вопросов - то, что этот самовлюбленный карьерист бестрепетно пошлет подчиненных на убой ради рекламы себя любимого, после Филиппин не подлежало сомнению.
  Сейчас 17 субмарин типов 'Гато' и 'Балао' заняли позиции на подходах к Курэ - и 8 подводных лодок находились в пути. Локвуд счел нужным прибегнуть к использованию немецкой тактики 'волчьих стай' - поскольку его подчиненные, в отличие от 'волчат Деница' не имели опыта действий в составе 'стай', насчитывавших по десятку лодок, вице-адмирал приказал сформировать группы по 4-5 субмарин.
  Теперь командующему Тихоокеанским флотом и его подчиненному, командующему подводными силами, предстояло самое тяжелое - ждать.
  В предутренниках сумерках летчики 23-й флотилии садились в кабины - погода была обычной для Новой Гвинеи, жаркая духота выматывала людей. В этот вылет контр-адмирал Ито отправил только истребители, поскольку подготовка бомбардировщиков не позволяла им уверенно пилотировать машины при такой видимости, которую без особой натяжки можно было назвать 'слепым полетом'. Да и не верилось командиру 23-й флотилии в возможность вторично добиться внезапности при ударе по Вакдэ - куда более вероятен был маневренный бой истребителей, а в этом случае бомбардировщики становились обузой для своих и легкой добычей для противника.
  Через 20 минут 72 'зеро' взлетели - и легли на курс к Вакдэ.
  Утро 21 октября на острове Ваедэ выдалось замечательным - ярко светило солнце, в чистом голубом небе не было ни облачка, с моря дул приятно освежающий бриз. Летчики заканчивали завтрак, техники докладывали о готовности истребителей к вылету.
  Краткий миг военно-воздушной идиллии нарушил рев сирены - оператор РЛС обнаружил в 60 милях от аэродрома многочисленные вражеские самолеты. Американским летчикам пришлось все делать быстро, и весьма - японцы находились в 12-15 минутах лета от аэродрома - но они справились.
  В остальном же ситуация складывалась для янки не самым лучшим образом - 'тандерболт' был хорошим истребителем-бомбардировщиком и отличным перехватчиком, но, вот с маневренностью у тяжелого самолета - а заправленные по максимуму машины имели взлетный вес в шесть тонн - дела обстояли заметно хуже, чем у легкого 'зеро'. Конечно, все обстояло не так уж плохо - 'тандерболт' не уступал 'зеро' в скороподъемности, имел заметно более мощное вооружение, намного лучшие пикирующие характеристики, броневую защиту, горизонтальную скорость - так что рядовые летчики шли в бой, с полным на то основанием рассчитывая на победу. А вот командиры эскадрилий и командование авиакрыла имели все основания для пессимизма - бой с 'зеро' означал то, что 'тандерболты' не смогут сопровождать уже поднятые в воздух 'либерейторы' и готовившиеся к вылету 'бостоны' и 'митчеллы'.
  Командир авиакрыла повел своих подчиненных в бой - а начальнику штаба пришлось связываться со штабом Макартура и делать неприятный доклад.
  Сдержанный генерал, начштаба Макартура, с трудом удержался от непечатных выражений - пока 'тандерболты' проведут бой, пока они сядут, пока техники осмотрят и дозаправят машины, а летчики немного отдохнут, пройдет не менее трех часов - а отправлять на задание без истребительного прикрытия торпедоносцы и средние бомбардировщики было нельзя. Оставалось одно - вносить изменения на ходу. Генерал быстро принял решение - вылет 'бостонов' и 'митчеллов' откладывался на четыре часа, 'либерейторам' было приказано продолжать выполнение задания, благо сбить даже одиночный стратегический бомбардировщик было очень трудно - ну а пробить 'коробочку' 'стратегов' было посильной задачей для сотни-полутора легких истребителей; вряд ли в распоряжении Одзавы имелась хотя бы половина необходимых для этого машин.
  А на подходах к Вакдэ шел ожесточенный бой - американцы использовали свой излюбленный 'бум-зум', сиречь удар с высоты - японцы старались уворачиваться, пытаясь перевести бой на горизонталь. Постепенно сказывалось и численное превосходство янки, и лучшие характеристики их машин, и более высокий средний уровень их летчиков - преимуществами японцев были непредсказуемость массового группового боя и готовность летчиков к тарану, что вынуждало их противников к осторожности. Когда через 40 минут бой завершился, немало японских пилотов нашли последнее пристанище на дне залива Гелвинк, но и потери американцев оказались вполне чувствительными - 23-я флотилия потеряла сбитыми 31 самолет, американцы недосчитались 21 истребителя. Как выяснилось после приземления, многие самолеты получили серьезные повреждения - среднего и капитального ремонта требовали 26 'зеро' и 20 'тандерболтов'.
  Исходя из реалий операции, японцы могли считать себя победителями, несмотря на большие потери - удар по Мобильному Флоту был отсрочен, а истребительное прикрытие вражеских ударных машин сокращено на четыре десятка машин.
  Два часа спустя две сотни 'либерейторов' вывалили на соединение Одзавы 600 908-кг бомб. Результат оказался довольно неплох для бомбежки с 7 000 м - американцы добились пяти попаданий: две бомбы попали в 'Мусаси', покорежив главную броневую палубу, одна - разворотила две броневые палубы 'Нагато', одна - взорвалась в котельном отделении 'Конго', одна - отправила на дно эсминец. Как ни странно, но целившиеся в авианосцы - насколько вообще можно готовить о прицельном бомбометании с высоты в 7 000 м, на приличной скорости - американцы добились попаданий по колонне линкоров.
  
   Обсуждение стратегии
  Уорм-Спрингз, 22 октября 1944 года.
  Присутствуют: Ф. Рузвельт, Э. Стеттиниус, А. Даллес, У. Донован, толстяк, аристократ, военный, 'ковбой'.
  - Добрый день, джентльмены, рад Вас приветствовать - доброжелательно улыбнулся собравшимся Рузвельт - позвольте предложить Вам напитки и сигары.
  - Благодарю Вас, Франклин - с удовольствием - аристократ старался с самого начала настроить присутствующих на конструктивное обсуждение проблем - во-первых, это было намного продуктивнее поиска виноватых, во-вторых, для главы клуба банкиров Восточного побережья Рузвельт был своим, полноправным представителем старой элиты, так что попытки иных скоробогачей обвинить только его в возникших проблемах вызывали искреннее неприятие старых семей Востока, ведущих свою историю от пассажиров 'Мейфлауэра' и поселенцев Нового Амстердама. Происходило это, разумеется, не из сентиментальных соображений - просто в старых семьях понимали опасность, исходящую от нуворишей.
  После исполнения президентом долга гостепримства пришло время серьезной и не слишком приятной беседы.
  - Господа, я хочу предложить Вам следующий вариант - Рузвельт понимал и необходимость отчитаться перед элитой Америки за провал предложенной им стратегии, но не меньше его беспокоило непонимание ими сути нового конкурента США - президент искренне любил свою страну и считал своим долгом делать все возможное для сохранения и приумножения ее могущества; нынешняя же ситуация была угрожающей - мало того, что противник переигрывал США на стратегическом уровне, так, вдобавок, те, кому предстояло выбрать его преемника, похоже не понимали истинного источника могущества врага, что было чревато будущим разгромом - я изложу Вам свое видение ситуации, после чего отвечу на Ваши вопросы.
  Гости переглянулись - это и в самом деле был приемлемый вариант для большинства присутствующих, как-никак Рузвельт весьма долго оправдывал оказанное ему доверие, вытаскивая США из пропасти; да и объяснить нынешнее положение дел его непрофессионализмом не брался даже убежденный противник 'розового' президента 'Дикий' Билл Донован. Присутствующим было понятно, что все намного сложнее - другое дело, что они расходились во мнениях, в чем именно заключаются причины нынешних и будущих проблем США.
  - Полагаю, что выражу общее мнение, сказав, что мы будем рады ознакомиться с Вашей точкой зрения, Франклин - высказался военный.
  - Надеюсь, джентльмены, Вы простите мне то, что я начну со скучных банальностей - в этот день Рузвельт чувствовал себя хуже обычного, с утра у него сильно болела голова; лекарства помогали плохо, лишь немного ослабив ощущение сжимающегося вокруг висков стального обруча - у президента попросту не было сил быть дипломатичным.
  - Источником могущества США является наша экономика, развивающаяся благодаря энергии и предприимчивости американцев, изобилию доступных нам природных ресурсов, выгодному географическому положению, стабильной валюте - и все это реализуется благодаря нашей системе, основанной на принципах капитализма.
  - Ключевым же принципом капиталистической экономики является принцип 'Платежеспособный спрос рождает предложение'. Именно на этом выстроена наша система, это является источником нашей силы и нашей слабости. Пока спрос растет, все хорошо - но, стоит ему сократиться, или хотя бы остаться на прежнем уровне, как неизбежными становятся стагнация и/или кризис. Соответственно, предложение неизбежно подстраиваться под спрос - если спрос очень велик, то Америка задействует все или почти все возможности своей экономики для его удовлетворения, как это было в прошлую и нынешнюю мировые войны; если же спрос находится на обычном уровне, то значительная часть доступных нам ресурсов остается неиспользованными, ведь наша система конкурентна, поэтому мы вынуждены создавать избыточные мощности, рассчитанные на пиковый или близкий к нему спрос.
  - Отдельно следует упомянуть нашу финансовую систему. Она основана на золотом стандарте, что гарантирует ценность доллара - но, это обуславливает и т.н. 'ловушку золотого стандарта', заключающуюся в том, что банки вынуждены платить вкладчикам довольно высокий процент по вкладам, чтобы те не переводили свои деньги в другие страны, тем самым обескровливая нашу экономику. С одной стороны, это обеспечивает высокую конкурентность, что идет на пользу экономике в целом - но, с другой стороны, такое возможно только в ситуации постоянного и достаточно высокого экономического роста.
  - Великая Депрессия вынудила нас внести существенные коррективы в эту систему - во-первых, пришлось фактически отменить конвертацию доллара в золото внутри страны, во-вторых, условием выживания США стало расширение сферы экономического влияния как за счет открытия новых рынков сбыта и источников сырья, ранее закрытых для нас посредством привилегированных соглашений европейских метрополий со своими колониями и доминионами, во-вторых, необходимостью стало получение рентной сверхприбыли, причитающейся стране, являющейся эмитентом единственной мировой резервной валюты - Рузвельт более чем прозрачно намекнул на Атлантическую хартию и пларовавшуюся Бреттон-Вудскую систему. Но даже полный успех этих планов не отменял того факта, что емкость мирового рынка конечна, из чего следует, что по достижении предела роста неизбежна, как минимум, постоянная стагнация экономики.
  Присутствующие внимательно слушали Рузвельта - нет, принципиальная неравновесность капиталистической экономики ни для кого из присутствующих не была секретом, равно как и проистекающие из этого проблемы США, с принятой при их активном участии программой мер по их разрешению, включавшей и открытие рынков европейских стран и их колоний для американских товаров и капиталов, и лишение фунта стерлингов и французского франка статуса резервных валют, и перехват у Великобритании положения мирового перевозчика, и многое другое - но сказанное президентом явно было только прологом, и не более того.
  - Исходя из всех имевшихся обстоятельств, спасение США заключалось во взаимном уничтожении экономических потенциалов наших стратегических конкурентов - в первую очередь, Великобритании, но и промышленный потенциал Германии, и частично сохранившийся после прошлой Великой войны финансовый потенциал Франции представляли собой определенную угрозу интересам Америки до тех пор, пока они оставались самодостаточными - создавалось впечатление, что Рузвельт читает лекцию в Гарварде, настолько он был академичен. Угроза же, которую представляла собой Советская Россия, оценивалась почти исключительно как идеологическая - экономический потенциал этой страны был относительно невелик, а ее географическое положение дает не слишком большие возможности для его резкого увеличения за счет активного участия в мировой торговле.
  Стеттиниус, военный, аристократ и Даллес посмотрели друг на друга - и если во взглядах Стеттиниуса и военного явственно прослеживалось недоумение тем, что Рузвельт говорит очевидные вещи, то аристократ и Даллес мрачнели на глазах, начиная понимать, к чему клонит президент.
  - К сожалению, мы не уделили достаточного внимания организационной структуре и финансам Советской России, сосредоточившись на изучении ее производственного потенциала, возможностей Красной Армии, и, конечно, опасности большевистской идеологии - спокойно продолжил Рузвельт.
  'Ковбой' решительно не понимал, почему президент заговорил об этом - по его убеждению, с 'комми' и так все было ясно - но, переведя взгляд на Даллеса, понял, что Франклин говорит что-то очень неприятное, поскольку лицо у признанного интеллектуального лидера американских антикоммунистов стало белым, как простыня.
  - Строго говоря, во второй половине 20-х - первой половине 30-х годов в России произошла финансовая и организационная революция, завершившаяся, по точному определению мистера Троцкого, 'контрреволюцией сверху' - позволю себе добавить, идеологической контрреволюцией.
  - Начну с финансов - в отличие от системы, принятой во всем мире, в которой нет разделения между деньгами, предназначенными для удовлетворения повседневных потребностей населениями, и капиталами, направленными для инвестиций в производство, большевики разделили эти финансовые потоки. У них безналичные деньги обслуживают исключительно производство - и за исключением небольшого, в процентном отношении, фонда заработной платы, в принципе не могут быть выброшены на потребительский рынок; наличные же деньги обслуживают исключительно потребительскую торговлю, не имея пересечений с инвестиционными финансовыми потоками. Спекулятивные же финансы отсутствуют вообще.
  - Таким образом, в СССР создана система, позволяющая экономике наращивать производство вне зависимости от потребительского спроса, опираясь на централизованное планирование экономики - и при этом, наращивание экономического потенциала зависит только от наличных ресурсов и эффективности производства и планирования; от наличия финансов она не зависит, строго говоря, безналичные деньги являются только значками в бухгалтерских книгах, и не более того - в этой системе, при должном профессионализме в планировании и управлении, невозможны кризисы перепроизводства, сколько-нибудь чувствительные инфляция и дефляция (это реальное описание двухконтурной системы финансов СССР, существовавшей в РеИ В.Т.). Можно выразиться и проще - в России мистера Сталина создана экономика, способная постоянно использовать возможности максимального роста, в отличие от нашей, способной расти по максимуму лишь благодаря экстраординарному спросу.
  Теперь побледнели все присутствующие, осознав масштаб угрозы - дело было вовсе не в их глупости или необразованности, отнюдь - просто будучи предельно занятыми людьми, они концентрировались на решении текущих проблем и разработке стратегии в рамках привычной им системы; у них банально не было времени и сил для глубокого изучения советской системы, да и не возникало такой необходимости до самого последнего времени. Это действительно было перспективой смертного приговора их Америке - причем, приговора вынесенного на том поле, на котором они были признанными мировыми лидерами, а, именно, в экономике. Рузвельт снова подтвердил свою репутацию блестящего системного аналитика, человека, умеющего вычислить суть проблемы.
  - Мистер президент, Вы не могли бы изложить свою точку зрения подробнее? - попросил Стеттиниус; впрочем, сторонний наблюдатель, случись такому каким-то чудом оказаться в гостиной особняка Рузвельта, легко бы заметил крайнюю заинтересованность всех гостей в продолжении монолога президента.
  Рузвельт мысленно поздравил себя - ему удалось пробить броню консерватизма хозяев США, суметь заинтересовать их сутью проблемы. Лично его интересы это уже задевало в минимальной степени - Франклин Делано Рузвельт все более явственно чувствовал близкое присутствие 'дамы с косой'; и он понимал, что никто не станет объявлять его сумасшедшим, или как-то иначе наносить ущерб его репутации. Но он считал своим долгом сделать все возможное для успешного продолжения начатого им дела, пусть завершать его и придется преемнику. А для этого надо было убедить элиту США в реальности угрозы, чтобы преемник не потерял драгоценное время и материальные ресурсы на парирование второстепенных угроз, упустив из виду настоящую опасность. Сейчас все зависело от него.
  - Одним из примеров эффективности русской организации может служить система внедрения изобретений - если у нас изобретатель сначала патентует свое открытие, а потом начинает искать бизнесмена, которого может заинтересовать его изобретение; разумеется, на этом пути ему приходится преодолеть массу препятствий, не говоря уже о том, что у нас патент часто выкупают для того, чтобы не ставить под угрозу налаженный производственный процесс, то у русских все иначе - там официально объявлено, что русские изобретатели добровольно передали все права на свои патенты государству (было в РеИ - в конце 30-х, если не ошибаюсь В.Т.). Несколько отвлекаясь от темы, могу только выразить свое восхищение византийским коварством авторов этой операции по дезинформации всех заинтересованных разведок - естественно, из этого был сделан логичный вывод о резком снижении активности русских изобретателей; ведь никто не захочет расставаться с плодами напряженного труда, не получая никакого материального вознаграждения, не так ли, джентльмены?
  - На самом деле все обстоит с точностью до наоборот, господа - в России быть изобретателем не только почетно, но и очень выгодно. Некий русский завод производит какую-то продукцию - это может быть все, что угодно, от мужских костюмов до танков - и кто-то изобрел, как удешевить продукцию, при сохранении ее параметров; это обязательное условие (здесь и ниже описывается реальная социальная технология управления творчеством, существовавшая в сталинские времена - она была ликвидирована Хрущевым В.Т.). Значительная часть экономической выгоды выделяется на материальное поощрение - нам не удалось выяснить, какая именно (в РеИ в разных отраслях было по-разному - но, всегда это была весомая часть экономического эффекта В.Т.); половина этих денег поровну делится между изобретателем и менеджером, осуществлявшим внедрение - вторая половина поровну делится между всеми работниками предприятия, от директора до уборщицы (не всегда это была половина - но, в остальном, соответствует РеИ В.Т.).
  - Члены 'мозгового треста' подготовили обзор о методах организации и управления русской промышленностью, сделанный на основе информации, добытой разведкой - он будет предоставлен в Ваше распоряжение - спокойно 'вбил очередной гвоздь в гроб' Рузвельт.
  Настроение гостей президента ухудшилось еще сильнее, чем пять минут назад - сказанное Рузвельтом означало, что, во-первых, в России не изобретатели ищут менеджеров, способных внедрить их изобретение, а менеджеры ищут и всячески поддерживают тех, кто способен изобрести что-то полезное, поскольку это выгодно лично им; во-вторых, нет противоречий между основной массой работников и немногочисленными умниками - наоборот, они пользуются поддержкой всех сотрудников, поскольку результаты их деятельности самым приятным образом отражаются на содержимом карманов всех и каждого; в-третьих, внедрение происходит с максимально возможной скоростью - по вышеуказанной причине. Помимо этого, из сказанного Рузвельтом следовало и наличие конкурентности в советской экономике - ведь то предприятие, которое сможет выпустить более дешевую продукцию равного качества, сможет больше заплатить своим сотрудникам. В общем, представление об исключительно административном регулировании советской промышленности, заведомо менее эффективном, чем капиталистическая конкуренция, отступала под давлением новых фактов.
  - Пока этот метод применяется далеко не на всех русских предприятиях (в РеИ решение о повсеместном внедрении этой социальной технологии было принято в начале 1941 года - естественно, сделать успели немногое; массовое внедрение состоялось после войны В.Т.) - и не используется в сельском хозяйстве - сообщил собравшимся Рузвельт - и сделал паузу, давая возможность гостям задать вопросы.
  - Простите, сэр, если я Вас правильно понимаю, то Вы хотите сказать, что сочетание финансовой системы, оптимизированной для наиболее полного использования имеющихся ресурсов, системы управления производством, всячески поощряющей внедрение инноваций, не говоря уже о росте квалификации сотрудников и улучшении качества продукции, дополненных имперской идеологией, позволят русским в обозримом будущем переиграть Америку экономически (это не фантастика - в конце 40-х - 50-х годах в США на полном серьезе спорили о том, когда именно СССР превзойдет США экономически - к началу 70-х или позже В.Т.)? - уточнил Даллес.
  - Вы меня совершенно правильно поняли, Аллен - кивнул Рузвельт - дело не только в том, что у нас рост экономики на 5% в год считается недурным, а у русских в течение прошлого десятилетия 20% рост был нормой (соответствует РеИ - СССР является абсолютным рекордсменом, в течение 30-х - 50-х годов, с перерывом на ВОВ, имевшим ежегодный 20% экономический рост В.Т.); проблема еще и в том, что при нынешнем положении дел мы довольно быстро достигнем предела роста нашей системы - предположительно, за 20-30 лет - после чего мы будем вынуждены либо искусственно поддерживать спрос, в той или иной форме, либо отбирать рынки у наших союзников, либо и первое, и второе вместе; русские же, при том условии, что они сохранят и разовьют свою нынешнюю систему, достигнут предела роста тогда, когда полностью освоют территорию своей страны, что, как Вы понимаете, произойдет очень не скоро. Дополнительным фактором нашего истощения может стать бремя 'мирового жандарма', в том случае, если мы не сумеем компенсировать свои расходы своего рода 'налогом на демократию', взимаемым в той или иной форме - а русские ограничатся содержанием вооруженных сил, достаточных для обороны своей сферы влияния, и не станут ввязываться в авантюры, имеющие своей целью расширение сферы влияния ради самого расширения, а не ради приобретения выгод, окупающих расходы на расширение.
  - Конечно, диспропорции в русской экономике еще весьма велики - прошедшие полтора десятилетия были временем ускоренного развития тяжелой промышленности, финансировавшегося за счет сельского хозяйства и, на первом этапе, снижения уровня жизни граждан - слегка 'подсластил пилюлю' Рузвельт - и, безусловно, ликвидация этих диспропорций займет немало времени и потребует существенных инвестиций.
  - Вы говорите страшные вещи, Франклин - мрачно констатировал аристократ - сохранение 20% роста в России означает увеличение экономического потенциала в пять раз за десять лет. Называя вещи своими именами, за десять лет они резко сократят разрыв - если сейчас мы превосходим их экономически в пять раз, считая соотношение экономических потенциалов США и СССР, то при нашем ежегодном пятипроцентном росте разрыв будет лишь полуторным; и будет сокращаться и далее.
  - Вы совершенно правильно меня поняли - кивнул Рузвельт - единственно, я думаю, что у нас все-таки больше времени: русским придется увязывать экономики своей сферы влияния в единое целое - и маловероятно, что такая интеграция займет меньше двух десятилетий; им придется нарабатывать культуру производства, чтобы на равных конкурировать с товарами старых промышленных держав на рынках потребительской продукции (и это не фантастика - в конце 40-х западные промышленники всерьез опасались того, что СССР займется экспансией на мировом рынке автомобилей В.Т.); им придется всерьез заниматься сельским хозяйством и легкой промышленностью. Кроме того, я рискну предположить, что по мере роста их потенциала темпы роста все же несколько снизятся - в их нынешнем росте определенную роль играет 'эффект низкой базы'. Также, несомненно, и то, что им придется сохранить высокий уровень вложений в национальную оборону и безопасность.
  - Я думаю, что Вы преувеличиваете масштаб русской угрозы, мистер президент - высказался давний противник Рузвельта Донован - даже при реализации Вашего сценария хорошо вооруженные нищие вряд ли смогут предложить более привлекательный образ жизни, чем наш.
  - Вы не поняли Франклина, Уильям - Даллес сейчас вполне мог претендовать на то, чтобы считаться эталоном мрачности - их нынешняя нищета может остаться в прошлом, если они начнут тратить значительную часть своего экономического прироста на повышение уровня жизни населения. Несколько упрощая, в условиях, когда мы будем балансировать между стагнацией и кризисом, русские вполне смогут обеспечить своему населению средний уровень жизни, соответствующий уровню жизни нашего среднего класса.
  - Простите, мне плохо в это верится, Аллен - нацеленный на достижение конкретного результата наиболее простыми путями Донован никогда не скрывал своей неприязни к утонченному интеллектуалу Даллесу, предпочитавшему обходные пути прямолинейной агрессии.
  - Это Ваше право, Уильям - поморщился Даллес, считавший, что Доновану следовало бы чаще поощрять использование его подчиненными интеллекта, а не 'Кольтов' 45-го калибра - впрочем, при таком начальнике вряд ли УСС могло быть намного интеллектуальнее.
  Наблюдая за своими гостями, Рузвельт констатировал достижение некоторого успеха - аристократ и Даллес восприняли его слова серьезно, осознав масштаб угрозы; судя по лицу Стеттиниуса, он склонялся к принятию этой точки зрения; военный и толстяк пока что не определились; Донован и 'ковбой' явно считали, что президент заигрался в интеллектуальные игры.
  - Франклин, Вы по-прежнему считаете, что Сталин получает помощь из будущего? - уточнил толстяк.
  - Вы можете предложить другую версию, логично объясняющую происходящее? - устало поинтересовался президент.
  - Я просто хотел уточнить - и, если Вас не затруднит, не могли бы Вы изложить Ваше видение происходившего в будущем - попросил магнат машиностроения.
  - Это только мои предположения, не подкрепленные фактами - предупредил Рузвельт, очень довольный тем, что толстяк задал этот вопрос - это значило, что он находится в шаге от того, чтобы принять точку зрения президента.
  - Франклин, полагаю, всем присутствующим очевидно, что информации для анализа катастрофически не хватает - а в искусстве анализа Вам нет конкурентов - вежливо возразил толстяк.
  - Ну что же - Рузвельт усилием воли подавил новый приступ головной боли - судя по тому, что к нам пришла русская, а не американская субмарина, Советы доминируют в будущем - или, что вероятнее, на руинах того мира. Раньше я считал, что возможен вариант примерного равенства сил в будущем; сейчас же, после того, как разведка докладывает о лютой ненависти, которую испытывает к американцам и мистер Лазарев, и члены его экипажа - заметьте, джентльмены, они ненавидят нас и кузенов сильнее, чем немцев, ненавидят так, как можно ненавидеть лишь смертельного врага, с которым не может быть мира, а возможна лишь бескомпромиссная война, с самого начала осознанно ведущаяся на уничтожение - рискну предположить, что в будущем была Третья Мировая война, основными участниками которой были мы и русские; более того, она была еще более беспощадной и ожесточенной, чем война между русскими и немцами.
  - Сейчас невозможно сказать, какое именно развитие событий привело к началу войны - равновероятны два варианта. Согласно первому варианту, там русские тоже оказались среди победителей во Второй Мировой войне - но их победа не привела к тому, что они получили выигрышные стратегические позиции для послевоенного противостояния с нами. Конкретика может быть какой угодно - сейчас это несущественно - но, будучи загнаны в угол, они сделали ход отчаяния, устроив нам атомный Перл-Харбор. Поскольку Россия совсем не Япония, то понеся тяжелейшие потери от наших ответных ударов, они все же выиграли войну. Второй вариант еще хуже для нас - изначально имея худшие по сравнению с теперешними исходные позиции, русские сумели повернуть дело так, что события там развивались по описанному мной сценарию или близкому к нему, соответственно, ставку на первый удар вынуждены были сделать мы - и все равно проиграли.
  - В результате, Советская Россия будущего является хозяйкой развалин, потерявшей большую часть населения и почти все промышленность и вооруженные силы. Но, русские сохранили возможность для серьезных предприятий - и, сумели найти ход, позволяющий решить свои проблемы быстрее и легче, чем десятилетиями восстанавливать свой потенциал. Они решили изменить прошлое, чтобы победить в будущем с минимальными потерями.
  - Я не берусь судить о технических моментах - поскольку информация для анализа отсутствует, можно предположить все, что угодно. Но факты остаются фактами - здесь и сейчас нас методично загоняют в угол, планомерно лишая шансов на конечную победу. Первый удар нанесен по нашим рынкам сбыта - коль скоро Советы доминируют в Европе, то план мистера Маршалла удастся реализовать в весьма урезанном виде. Второй удар нанесен по нашим финансам, вынуждая Америку тратить деньги на войну, которая, в лучшем случае, окупиться очень не скоро. Третий удар снова нанесен по нашим финансам - фактически, милейший мистер Сталин пытается в разы уменьшить наши прибыли от положения страны, являющейся единственным держателем мировой резервной валюты; должен заметить, что его шансы на успех весьма велики - ну и заодно, он умело подбросил 'яблоко раздора' между нами и кузенами, поскольку положение эмитента фунта стерлингов, являющегося одной из трех мировых валют и положение эмитента фунта стерлингов - младшего партнера доллара, отличается настолько, что кузены не могут не идти на конфронтацию с нами - впрочем, величина приза это оправдывает. Итогом этих трех ударов по нашей экономике неизбежно станет стагнация, с частыми циклическими кризисами - разумеется, лет десять мы продержимся на отложенном во время войны потребительском спросе - но после этого стагнация станет неизбежной, с понятными последствиями. Кроме этого, нас ждет жесточайшая конкуренция с кузенами за рынки сбыта свободного мира, поскольку за эти десять лет они успеют в значительной степени восстановить свою экономику за счет финансовых сверхприбылей. Говорить о рынке советской сферы влияния и вовсе не приходится - к этому времени все ее потребности будут с гарантией удовлетворяться русскими и германскими производителями.
  Рузвельт предпочел умолчать о худшем варианте, поскольку ему требовалось не восстановить против себя толстяка - при значительных расходах на вооружении, превосходящих разумные пределы, вполне реальным вариантом была избыточная милитаризация экономики, за которой неизбежно последовал бы куда более опасный структурный кризис - но сейчас он был не в том положении, чтобы позволить себе оттолкнуть машиностроителей, в полной мере распробовавших вкус военных заказов.
  - Франклин, а что Вы имели в виду, говоря об атомном Перл-Харборе? - спросил 'ковбой'.
  - Массированный удар атомными бомбами по основным промышленным центрам, транспортным узлам и военным базам - если хотите, то это можно назвать ядерным вариантом концепции мистера Шлиффена о сверхмощном первом ударе, в который вкладываются все имеющиеся ресурсы - ответил президент. Как это будет выглядеть технически, можно только догадываться - например, русские вместе с немцами реализуют проект орбитального бомбардировщика мистера Зенгера (теоретическая проработка шла в Третьем Рейхе В.Т.) и вывалят на наши города тысячу-другую-третью атомных бомб; возможно, будет что-то другое. Может быть, это мы попытаемся отбомбиться по русским и германским городам тысячами атомных бомб с чего-то вроде бомбардировщиков мистера Нортропа с реактивными моторами (Нортроп создал опытный образец 'летающего крыла' с очень высокими характеристиками в РеИ В.Т.). Это будет что-то вроде бомбежек городов Рура, в тысячекратно увеличенном масштабе.
  - После этого на поле боя сошлись армии, флоты и ВВС мирного времени - точнее, что от них осталось после атомных ударов - солдаты, матросы и летчики, семьи которых погибли в уничтоженных городах; люди, знающие, что подкреплений гарантированно не будет - и выживание остатков их наций зависит только от них; войска и эскадры, находящиеся под командованием офицеров, генералов и адмиралов, вычеркнувших из своего лексикона слова 'пощада', 'жалость' и 'милосердие'.
  Гости Рузвельта подавленно молчали - эти люди умели быть безжалостными и рациональными, беспощадными и бестрепетно идущими на смертельный риск - но нарисованная президентом картина будущего заставила на мгновение дрогнуть даже их. Они искали логические нестыковки в сказанном хозяином - и не находили их; судя по всему, лучший системный аналитик США снова был прав.
  - То есть, выживет ли Америка в нашем настоящем и будущем зависит от того, сумеем ли мы выбрать и реализовать верную стратегию - утвердительно сказал Даллес.
  - Франклин, а какого Вы мнения о слабых местах русской стратегии?
  Присутствующие слегка приободрились - они только что заглянули в бездну, но ведь еще не было решено: да, в том будущем США проиграли все, но пример русских показывал, что историю можно изменить - и, избавившись от секундной слабости, верхушка элиты США нашла в себе моральные силы для того, чтобы достойно ответить на вызов, брошенный им Советской Россией.
  - Слабых мест у русских довольно много - задумчиво ответил Рузвельт - это и кардинальное различие между нынешней сталинской идеологией и старой ленинской идеологией, в верности которой вынуждены клясться их вожди; это и противоречия в системе их элит; это и то, что мистер Сталин вынужден держать в предельном напряжении весь свой народ, предъявляя к гражданам Советского Союза требования, по жесткости превосходящие таковые в большинстве пуританских общин - а ведь люди не могут всю жизнь жить в предельном напряжении сил. В общем, возможности постепенно ослабить Россию есть.
   - Одним из ключевых моментов, позволяющих в будущем ослабить Россию, является классическая идеология коммунизма. Упрощенно говоря, ее можно назвать извращенным светским вариантом раннего христианства - это идеология, открыто ставящая своей целью строительство Царства Божия на земле, причем в исторически короткие сроки; и требующая от своих адептов соответствия этим требованиям.
  - Практически эта идеология воплощалась в России в виде требований безвозмездной помощи, оказываемой жителями центра Красной Империи и национальным окраинам, и всем, кто заявлял о симпатиях к коммунизму (строго говоря, Хрущев просто восстановил практику субсидирования национальных республик за счет РСФСР, прекращенную при позднем Сталине; и субсидирования иностранных нахлебников через МОПР - правда, уже на другом качественном уровне, на порядки большем В.Т.). Одновременно от адептов требовали и требуют аскетизма в личной жизни - на уровне, вызывающем ассоциации с европейским средневековьем. Естественно, это создает неприятие рядовыми гражданами официальной идеологии - одно дело, терпеть лишения ради пусть и относительного благополучия в обозримом будущем, и совсем другое - кормить дармоедов ради оторванных от реальной жизни идеалов; одно дело, соблюдать консервативные нормы личной жизни, при молчаливом согласии общества на то, что личная жизнь является частным делом каждого и каждой - и, совсем другое, когда нарушение этих норм становится предметом публичного обсуждения с последующими официальными санкциями (было такое, было - равно как и резонный вопрос нормальных людей: 'Какое дело .. (вырезано цензурой) женсовету и парткому, что я сплю не только с женой, но и с любовницей, если при этом не нарушаются закон?!'. Этот вопрос плавно перетекал в утверждение: 'Достал коммунистический маразм!' В.Т.).
  - Первый момент автоматически дополняется противоречиями в системе элит и, при некоторых усилиях, усилением национальных противоречий: элиты национальных окраин желают хорошо жить за счет центра, ограничиваясь оплатой в виде словесных заверений в верности коммунистическим идеалам; ну а сыграть на противоречиях разных народов, входящих в состав Советского Союза - дело техники.
  Даллес буквально впитывал сказанное Рузвельтом - сказанное президентом было планом войны без единого выстрела; войной, успех в которой достигался посредством разложения противника изнутри; войной, в которой главным 'боеприпасом' была дезинформация, а средством доставки - пропаганда. Это могло сработать, пусть и далеко не сразу - но в этом случае США достигали победы с минимальными затратами.
  Свои выводы сделал и финансист - Франклин сохранял ясность ума и навыки гениального аналитика; предложенный им вариант был крайне нестандартен, но, при этом, безусловно направлен к выгоде существующей в США системе.
  Толстяку сказанное понравилось намного меньше, поскольку это был план войны, ведущейся альтернативными средствами - но, во-первых, предложенный Рузвельтом план не отрицал подготовки к обычной войне, во-вторых, расходы на него предполагались минимальные - так что доходы магнатов американского машиностроения от производства вооружения не должны были пострадать.
  'Ковбой' решил для себя, что стоит посмотреть на результаты, которые даст осуществление предложенной Фрэнком идеи - пока что все сказанное выглядело неплохо, хотя предположения Рузвельта относительно победы СССР в экономическом противостоянии с США ему верилось плохо: практически все возможные конкурентные преимущества были на стороне США, от климата и транспортной связности, до культуры производства и научно-технического потенциала.
  Стеттиниус решил, что надо уточнить кое-какие моменты, после чего последовал вопрос: 'Франклин, мне хотелось бы знать Ваше мнение относительно наших отношений с кузенами?'
  - Боюсь, я не смогу предложить Вашему вниманию ничего достаточно оригинального, Эдвард - слегка улыбнулся Рузвельт - нам необходимы и положение страны, являющейся эмитентом единственной резервной валюты в свободном мире, и послушные союзники. Добиться этого желательно руками нашего стратегического конкурента - пусть и придется кое-что ему уступить за труды (в РеИ это было проделано во время Суэцкого кризиса - в 1956 году; тогда США отбили у Великобритании и Франции желание проводить самостоятельную политику руками СССР. Ценой этого стали некоторые возможности СССР по контролю Суэцкого канала - на небольшой промежуток времени В.Т.).
  - В настоящее время есть одно место в мире, где интересы Великобритании и России всерьез пересекаются - это Ближний Восток, точнее, территории, примыкающие к Персидскому заливу. Ради сохранения контроля над нефтью южного Ирана, части Ирака и договорного Омана кузены пойдут на военный конфликт с мистером Сталиным. Мистер Сталин же пойдет очень на многое ради укрепления своих позиций в этом регионе.
  - Вам не кажется, что нельзя позволить русским победить в таком конфликте, мистер президент? - спросил Даллес.
  - Аллен, я очень сомневаюсь в том, что русские смогут захватить все территории, примыкающие к Персидскому заливу - просто потому, что транспортная связность северного Ирана с русской метрополией очень мала - спокойно ответил Рузвельт. Максимум возможного для них - захват подконтрольных кузенам территорий в результате удара на юг. Хочу обратить Ваше внимание вот на какой момент - в данном случае захват вовсе не означает контроля. Да, они смогут добывать там нефть и контролировать Ормузский пролив - но хлопот с местными племенами у них будет в избытке.
  - Вы хотите выбить из-под кузенов их опору в виде контроля за значительной долей нефтяных месторождений Ближнего Востока - понял Даллес - и заставить русских тратить ресурсы на новую 'Большую Игру', многократно превосходящую прежнюю - ведь они не смогут отказаться от такого приза, так что будут вынуждены тратиться на сохранение своих позиций на Ближнем Востоке. Но как быть с контролем Советами Ормузского пролива?
  - Если нефтяные рынки свободного мира будут контролировать американские компании, не допуская на них русских, то это будет допустимой проблемой - пожал плечами Рузвельт. В конце концов, если русские будут контролировать часть Ближнего Востока, то с ними придется договариваться о разделе сфер влияния в этом регионе - одним из вопросов в этой договоренности надо будет внести режим контроля судоходства в Ормузском проливе.
  'Ковбой' оценил сказанное - фактически, Рузвельт предлагал выбить англичан с мирового рынка нефти руками русских, ограничив их рынок сбыта сферой влияния СССР.
  Должный вывод сделал и аристократ - прибыли от положения эмитента резервной валюты свободного мира заметно перекрывали возможные прибыли от нефти Ирана и Ирака; конечно, русский контроль Ормузского пролива становился проблемой - но кто сказал, что он будет долгим?
  Стеттиниус был не в восторге от предложения Рузвельта дать русским возможность расширить свою сферу влияния - но, с другой стороны, единственным потенциальным конкурентом США среди стран Запада оставалась Великобритания: огромный торговый и мощный военный флот позволяли ей составить конкуренцию на мировом рынке перевозок; мощная промышленность и отлаженные торговые связи позволяли конкурировать на всех товарных рынках; наработанный за два века авторитет фунта стерлингов и доступ к южноафриканскому золоту позволял соперничать с долларом; да, сейчас Англия балансировала на грани экономического коллапса, но возможности восстановить экономику у англичан были - а учитывая их склонность к самостоятельной игре, следовало принять меры, обеспечивающие их послушание на длительный срок, и лучше это было сделать чужими руками.
  
  
   Дневник генерал-лейтенанта Императорской Армии Фусаки Цуцуми, командира 91-й пехотной дивизии.
  Октябрь 1943 года, Северные Курилы.
  Сегодня я, генерал-лейтенант Фусаки Цуцуми, воин Божественного Тэнно, начинаю новую главу своего дневника. Позади учеба в военном училище, строевая служба мирного времени, направление в академию Генерального Штаба, с последующим окончанием курса в 1922 году, снова служба мирного времени, теперь уже и строевая, и штабная. Дальше была война - я принял участие в маньчжурском инциденте, будучи начальником штаба 10-й пехотной дивизии. Затем снова был строевой ценз - я убыл в Метрополию, командовать пехотной группой, а, по сути дела, готовить пополнение для моих товарищей, сражавшихся во славу Божественного Тэнно. Мне не выпало счастья лично участвовать в войне за Великую Восточную Азию - когда мои товарищи громили береговых обезьян в Китае и ставили на место надменных гайдзинов, смевших отказывать сынам Ямато в их, дарованном нации Ямато богиней Аматерасу, праве руководить Великой Восточной Азией - а я, тем временем, всего лишь, делал из зеленых новобранцев настоящих солдат Императора.
  Два месяца назад я узнал о чести, которую собиралось оказать мне командование - руководство Императорской Армии планировало усилить группировку наших сил на северных Курильских островах, нацеленную на Камчатку; и считало нужным вверить эти войска под мое командование.
  После ознакомительной работы, которую я провел в Военном Министерстве и Генеральном Штабе, стали ясны стоящие передо мной задачи. Изначально наша группировка на Северных Курилах была острием меча, направленного на пока принадлежащую русским Камчатку. Соответственно этой задаче и производилась подготовка театра, если так можно назвать два небольших острова - Шумшу и Парамушир. Армия развернула на островах строительство укреплений, позволявших развернуть и укрыть от возможных воздушных налетов русских группировку, предназначенную для захвата Петропавловска-Камчатского - равно, эти укрепления позволяли обычному гарнизону островов отбить русский десант, в том маловероятном случае, если русские посмеют ударить первыми. Были построены аэродромы для армейской авиации, позволявшие как осуществить воздушное наступление на Петропавловск, поддерживая десант, так и сорвать русский десант. Свои меры предпринял и Флот - на островах были построены две неплохо оборудованные и укрепленные базы легких сил флота, Катаока - на Шумшу, и, Кавасибара - на Парамушире, позволявшие контролировать русскую морскую трассу в Петропавловск через северные Курильские проливы, а, при необходимости - отправить на дно ничтожные силы русского флота, базировавшиеся на Камчатке. Кроме того, флотские построили два аэродрома - один для истребителей и бомбардировщиков, второй, на озере, расположенном на Шумшу, был гидроаэродромом.
  Сейчас же, в свете тревожных новостей, приходивших из Европы, задача временно менялась - причем, точки зрения Военного Министерства и Генерального Штаба, в этом вопросе несколько расходились. В Военном Министерстве помнили о блестящих победах Вермахта над многочисленной, но плохо умеющей воевать Красной Армией - и, соответственно, считали, что наши немецкие союзники еще не сказали своего последнего слова в европейской войне, поэтому считали необходимым сохранить постановку перед вверенной мне группировкой наступательных задач, просто на время они должны были отойти на второй план; в Генеральном Штабе же считали, что стратегическая обстановка для Германии безнадежна, поэтому упор должно делать на оборонительные задачи - наступательные же были возможны только при очень благоприятном развитии событий.
  Суть новых задач заключалась в совершенствовании северной части оборонительного периметра Империи Восходящего Солнца, в частности, в превращении Северных Курил в неприступный форпост Империи, надежно прикрывающий дальние подступы к Хоккайдо, и, при необходимости, осуществляющий блокаду Камчатки.
  Разумеется, для этого требовался другой состав сил и средств, заметно более мощный, нежели уже наличествующий на Северных Курилах гарнизон. Даже самые скромные подсчеты неопровержимо доказывали, что основой группировки должна стать полнокровная пехотная дивизия. Проблемой было то, что пехотные дивизии довоенного формирования были связаны в Китае, Маньчжурии, Индии, на тихоокеанских островах - надо было формировать новую дивизию. Это было намного труднее, чем раньше - не хватало доброкачественного призывного контингента, оружия и снаряжения, кадровых офицеров и унтер-офицеров. Строго говоря, новые пехотные дивизии, во множестве сформированные после 1942 года, формально соответствуя старым дивизиям типа 'В', резко уступали им по своим реальным возможностям - оставалось надеяться только на 'ямато да-си', японский дух, да готовиться к предстоящим сражениям с непреклонностью и верой в победу, ибо 'Самураю не пристало жаловаться на остроту своего меча'.
  Если быть объективным - а здесь, на страницах своего дневника, я могу позволить себе это - то, на первый взгляд, все выглядело не так уж и плохо. Дивизия типа 'В' довоенного формирования имела в своем составе 20 000 человек, 7 500 лошадей. В составе дивизии - 3 пехотных полка (пп по 3 845 человека); 1 полевой артиллерийский полк (пап - 2 480 человек) или горно-артиллерийский полк (гап - 3400 человек, 1 400 лошадей); 1 разведывательный или кавалерийский полк (рп-730 человек, к.- 950 человек, 1 100 лошадей); 1 инженерный полк (ип-900 человек); 1 транспортный полк (2 480 человек); подразделение танкеток. На вооружении дивизии 'В' состояло: 9 000 винтовок, 382 ручных и 112 станковых пулеметов, 340 50-мм легких минометов/гранатометов, 22 37-мм ПТП, 18 70-мм батальонных орудий,12 75-мм полковых пушки, 36 75-мм полевых/горных пушек, 7 бронемашин или танкеток (+ 10-17 танкеток). Конечно, если сравнивать дивизии этого формирования с европейскими аналогами, сразу бросаются в глаза перегруженность дивизии подразделениями обеспечения, очень низкий уровень моторизации, слабость минометного вооружения, противотанковой и дивизионной артиллерии - бесспорно, отсутствие дивизионных гаубиц, в особенности, калибров 150-155-мм, не способствовало усилению огневой мощи дивизии - недостаточность автоматического оружия, в частности, отсутствие пистолетов-пулеметов, также не усиливала дивизию. Критики такой организации, стремившиеся механически перенести европейский опыт на реалии Азии, упорно не желали понимать простых истин - например, тех, что сынам Ямато приходилось воевать в совсем других условиях, и, с совсем другими противниками, нежели европейским гайдзинам (здесь и далее генерал-лейтенант, в присущей японцам манере, выдает нужду за добродетель В.Т.). Так, европейцам надо было идти в бой на ЕТВД, имевшем высокую плотность транспортных артерий, тогда как воинам Тэнно надо было воевать в Китае и странах ЮВА, где дороги, в европейском понимании, зачастую отсутствуют вовсе - соответственно без многочисленных подразделений и частей обеспечения было бы невозможно обеспечить мобильность частей и соединений Императорской Армии; розовые обезьяны (оскорбительное название европейцев в Японии В.Т.) могли рассчитывать и на своевременное снабжение своих войск ГСМ, и на захват такового у противника - у доблестных воинов Тэнно зачастую возникали сложности с первым, и, как правило, вовсе отсутствовало второе. Минометы калибра 81-мм и дивизионная гаубичная артиллерия были необходимы для борьбы с организованным и хорошо вооруженным противником - но береговые обезьяны таковым не являлись. Легкие пушки калибра 37-мм в Императорской Армии более были средством поддержки в звене рота-батальон, чем противотанковым средством.
  Опыт борьбы с американскими гайдзинами привел к изменениям в организации и вооружении дивизий типа 'В'. Дивизия типа 'В' формирования 1944 года должна была иметь в своем составе 16 000 человек, 3466 лошадей или мулов. В составе дивизии - 3 пехотных полка (пп по 2 850 человека); 1 полевой артиллерийский полк (пап - 2 360 человек); 1 разведывательный полк (рп-440 человек); 1 инженерный полк (ип-900 человек); 1 транспортный полк (750 человек); подразделение танкеток. На вооружении дивизии 'В' состояло: 6 867 винтовок, 273 ручных и 78 станковых пулеметов, 264 50-мм легких минометов/гранатометов, 14 37-мм или 47-мм ПТП, 18 70-мм батальонных орудий, 12 75-мм полковых пушки, 36 полевых пушек и гаубиц калибров 75-, 105- и 150-мм, 16 бронемашин или танков. Казалось бы, разница не столь уж велика - резко сокращены части обеспечения, ненужные в таких количествах в боевых действиях на небольших островах, несколько уменьшены пехотные полки, что позволяло заметно улучшить управление ими, заметно усилена дивизионная артиллерия. На практике же все обстояло намного хуже, чем раньше - как я упоминал выше, на место первоклассных солдат, привычных к предельным нагрузкам, пришли рекруты 2-го разряда, кадровых офицеров и унтер-офицеров заменили наспех обученные резервисты, так что качество личного состава упало в разы. Формально была резко усилена дивизионная артиллерия - но, фактически, дивизии получали те орудия, которые были в наличии, так что немногие дивизионные артполки могли похвастаться, например, 150-мм гаубицами. По-прежнему, против нас играло отсутствие в дивизиях минометов среднего и крупного калибра, необходимых для ближнего боя пистолетов-пулеметов. Очень плохо было с противотанковой артиллерией - читая немецкие отчеты об организации противотанковой обороны, трудно было не понять того, что для борьбы с американскими 'шерманами' необходимы аналоги 75-мм РаК40, для достойной встречи же русских Т-54 нужны, как минимум, аналоги 88-мм РаК43 - самым же мощным ПТО Императорской Армии была 47-мм пушка 'Тип 1', способная разве что сделать вмятину на русской броне.
  После согласования необходимых вопросов в Военном министерстве и Генштабе, мне пришлось отправляться в Морское министерство и Морской Генштаб - увы, но такова уж была специфика моей новой должности, официально именуемой командующий Первым Курильским гарнизоном (у моих противников аналогичная структура называлась КОР - Камчатский оборонительный район), во многом заключавшаяся в том, что мы должны были обеспечивать действия моряков. Должен признать, что Сацума проявили нетипичную для них готовность сотрудничать с Армией - возникшие вопросы были решены быстро и весьма благоприятно для меня, что выразилось в согласии флотских выделить требовавшуюся от них часть снабжения для вверенного мне гарнизона и необходимый тоннаж для его доставки.
  Сразу же после моего вступления в должность резко активизировались работы по строительству фортификационных сооружений - нет, у меня не было ни малейших оснований упрекнуть моих предшественников в ненадлежащем исполнении долга, наоборот - острова были добросовестно превращены в единые укрепрайоны, все ключевые объекты были убраны под землю, на глубину 50-70 м, что абсолютно гарантировало их сохранность при любом артиллерийском обстреле или воздушной бомбежке - но мои добрые знакомые в Генштабе дали мне возможность ознакомиться с материалами, любезно предоставленными нашими германскими союзниками, подробно описывающими проведенные русскими речные и морские десанты. Даже с учетом возможных преувеличений, я счел необходимым максимально повысить устойчивость огневых средств пехотных частей, разместив пулеметы и артиллерийские орудия в дотах.
  Также я приложил все возможные усилия для совершенствования боевой подготовки вверенных мне войск. С одной стороны, Генштаб и Военное Министерство постарались облегчить мне задачу, прислав уже сформированные полки с Хоккайдо и Алеут, с другой же - боевой опыт имел только один полк, воевавший с американцами на острове Кыска. С учетом необстрелянности вверенных мне военнослужащих, я прилагал максимум усилий к тому, чтобы повысить устойчивость дивизии в обороне за счет мощных укреплений.
  Тем временем 'стратеги' клана Сацума 'родили' новый оперативный план, надо полагать, после усиленного потребления сакэ в компании гейш, который был назван 'Сё-4' - согласно этому 'шедевру' оперативно-стратегической мысли, янки должны были отправиться завоевывать Метрополию с севера, имея главной базой вторжения Аляску, а передовой базой вторжения - Алеутские острова. По мысли Сацума, разделяемой кое-кем в армейских кругах, янки должны были наступать с севера на юг, по цепочке Курильских островов на Хоккайдо - сильно подозреваю, что даже генералы и адмиралы американцев не настолько безумны, чтобы развертывать крупномасштабное наступление на Курилах, с их штормами, туманами, очень сложным вулканическим рельефом местности, благоприятствующим обороняющимся, и, в частности, сложными подходами к островам и малым количеством мест, удобных для высадки десанта.
  Насколько это реально, при любви американцев к авиации, я даже не хочу обсуждать, дабы не быть поднятым на смех (вообще-то, во время операций американцев на Алеутских островах небоевые потери авиации, в основном, из-за нелетной погоды и навигационных аварий на порядок превысили боевые - а на Курилах погодные условия не лучше. В.Т.).
  Но, как гласит поговорка наших врагов - русских - 'Нет худа без добра', что значит, что в любом зле есть частица доброго. Опасаясь десанта американцев, командование щедрой рукой выделяло мне строительные материалы для постройки мощных укреплений, способных выдержать обстрел из орудий калибров 15,2-см и 20,3-см (в японской армии была принята германская система обозначения калибров В.Т.), являющихся главным калибром крейсеров янки - другое дело, что на все запланированные укрепления бетона не хватает, и, поэтому приходится отливать из бетона только фронтальную стену укреплений, а боковые и тыльную стены, крышу делать деревоземляными. Очень плохо, что нет броневых заслонок на амбразуры. Зато командование перевело из Маньчжурии отлично подготовленный 11-й танковый полк доблестного ветерана сражений с русскими и китайцами подполковника Икеда, насчитывавший 64 танка. Еще 16 плавающих танков 'Ка-ми' имелось в двух флотских отрядах береговой обороны.
  Очень ценным элементом обороны был Курильский крепостной артиллерийский полк, вооруженный хоть и не самыми удачными, но мощными и дальнобойными осадными пушками калибра 15-см. Позиции этой части находились на высотах в северной части Парамушира, где они могли не только сорвать высадку десанта, но и поддержать огнем войска, занявшие оборону на главной линии обороны.
  Хуже было с 18-м и 19-м мортирными дивизионами - увы, но эти части были бы полезны при высадке на Камчатку в 30-е годы, когда имевшиеся на их вооружении 12-см гаубицы Круппа, оставшиеся еще с прошлой войны с русскими (и, замечу, прекрасно проявившие себя в сражениях в Маньчжурии), были бы весьма полезны. Сейчас же, морально устаревшие и вконец изношенные гаубицы имели весьма ограниченную боевую ценность.
  Не слишком хорошо обстояло дело и с ПВО - имеющийся в моем подчинении 3-й полк ПВО располагал современными 7,5-см зенитками, пригодными как к борьбе с вражескими самолетами, так и со средними танками, но 2-см зенитных автоматов, необходимых для отражения ударов с малых высот, явно недостаточно для надежной обороны.
  Нехватки наблюдались и в авиации - нет, формально в моем распоряжении имелись немалые силы - один сентай (полк В.Т.) многоцелевых истребителей Ki-43 'Хаябуса', сентай легких бомбардировщиков Ki-48 'Тип 99', и, чутай (эскадрилья В.Т.) пикирующих бомбардировщиков флота D4Y, так что самолетов было немало, на трех аэродромах базировалось, соответственно, 27 истребителей, 27 бомбардировщиков и 12 пикировщиков - в общей сложности, 66 самолетов. Хуже было другое - и Ki-43, и Ki-48 морально устарели, заметно уступая машинам англосаксов, о чем мне было прекрасно известно; другое дело, что у русских в Петропавловске были еще более старые машины. Правда, в Генштабе меня ознакомили с любезно предоставленными нашими немецкими союзниками данными по современным советским самолетам - мне неприятно это признавать, но у 'Соколов' ('Хаябуса' переводится с японского как 'сокол' В.Т.) было немного шансов на победу в равном бою с русскими Ла-7, а легкие бомбардировщики Ki-48 не шли ни в какое сравнение с Ту-2; отдавая должное самурайскому духу наших летчиков, я отдаю себе отчет в том, что они имеют по 50-100 часов налета, не имея боевого опыта. Что же касается флотских пикировщиков, то D4Y, несомненно, являются современными машинами - но Сацума выделили мне неопытных летчиков. Возможностей для боевой подготовки летчиков практически не было - помимо почти неизменно плохой погоды, имелся неприкосновенный запас бензина, рассчитанный на неделю интенсивных боев, и, немного бензина для патрульных полетов.
  Согласно совместным разработкам токийских стратегов, в том случае, если янки попытаются высадить десант, поддержанный тяжелыми кораблями, мне следовало нанести первый удар по тяжелым кораблям противника силами сформированного из числа имевшихся в моем подчинении авиационных сил отряда воздушных 'тэнсинтай' (дословно 'ударные силы'; проще говоря - камикадзе В.Т.), а, затем, вызывать авиацию с Хоккайдо. Насколько этот 'гениальный' план реален, мне даже не хочется комментировать - предположим, удар 'тэнсинтай' окажется успешным, но развить успех будет просто нечем, поскольку, пока радисты свяжутся с Хоккайдо, пока будет отдан приказ на вылет, пока соответствующие авиачасти вылетят с аэродромов Хоккайдо, с промежуточной посадкой на Матуа, пройдет около суток - и это при условии летной погоды по всему маршруту и наличия авиабензина, достаточного для посылки, по крайней мере, одного хидокана (дивизии В.Т.), поскольку меньшими силами сорвать крупный десант представлялось очень сложным делом. Оставалось одно - исполнить приказ наилучшим образом. Поэтому я, получив отчеты летчиков о состоянии техники, приказал отобрать пять самолетов с полностью выработанным моторесурсом, которых хватило бы на один вылет. Затем, на общем построении летчиков объявил об отборе добровольцев в 'тэнсинтай' - верные самурайским традициям презрения к смерти, вызвались все - но эта честь была оказана наименее умелым летчикам, способным причинить ущерб врагу только таким образом.
  Отдельной проблемой стала организация разведки - согласно существующим правилам, одинаковым для всех армий мира, разведку в своей зоне ответственности, я мог и должен вести силами дивизионной разведки. Если бы в Петропавловске-Камчатском находились подданные Тэнно, то проблем бы у меня не было - все, что знали они, знал бы и я. Но об этом можно было только мечтать.
  Посылка разведгрупп была возможна в единичных случаях - увы, но Военное Министерство приказало не осложнять отношений с русскими сверх необходимого, хотя малолюдная Камчатка, с ее дикой природой открывала широкие возможности для отлично подготовленных войсковых разведчиков Императорской Армии. Я только мог с сожалением вспоминать практику, принятую в Маньчжурии, когда мы получали большой объем информации от разведгрупп, сформированных из ненавидевших большевиков русских эмигрантов.
  Но не менее, а, возможно, и более важным элементом моей деятельности, нежели формирование дивизии и проведение фортификационных работ, было налаживание разведки во вверенной мне зоне ответственности.
  Проблема была в том, что разведка русских сил на Камчатке шла по четырем линиям: во-первых, разведку вели войсковые разведчики, после формирования 91-й ПД составившие штат разведывательного отдела штаба дивизии; во-вторых, разведку вели военные разведчики ГШ, работавшие под 'дипломатической крышей' консульства Империи в Петропавловске-Камчатском - это была, если так можно выразиться, легальная разведка; в-третьих, была нелегальная линия военной разведки Генштаба Империи, опиравшаяся на агентуру, независимую от резидента в консульстве, и, направляемую независимым от меня разведывательным пунктом, располагавшимся на Шумшу; в-четвертых, свою работу вели разведчики имперского Флота, располагавшие и сетью на Камчатке, и получавшие сведения от наших рыбаков, занимавшихся ловом рыбы и крабов в водах Камчатки.
  В моем подчинении находились только войсковые разведчики, служившие в разведотделе моей дивизии - все остальные имели право предоставлять штабу 91-й дивизии 'сведения, в пределах, которые офицеры разведки сочтут необходимыми для надлежащего выполнения командованием 91-й ПД своего долга перед Божественным Тэнно; эти сведения никоим образом не должны поставить под удар агентурные сети'. Проще говоря, я, генерал-лейтенант Императорской Армии, имел право лишь просить капитана, начальника разведпункта военной разведки на Северных Курилах, о предоставлении дополнительной информации, не вошедшей в сводку - но не имел права ему приказать, поскольку он подчинялся напрямую Токио. Та же ситуация была с морскими разведчиками - они не подчинялись ни мне, ни старшему морскому начальнику на Северных Курилах, но, приказы они получали прямо из разведывательного управления МГШ.
  В данном положении я мог только благодарить богиню Аматерасу и покровителя воинов Ямато бога Хатимана за проявленную ими милость, выразившуюся в том, что они послали мне такого начальника разведотдела штаба дивизии, имевшего хорошие связи в разведывательном управлении ГШ - его связи были настолько хороши, что мы не только получали полные тексты сводок, отправляемых и по линии консульства, и по линии нелегальной резидентуры, но, ему даже передали на связь нескольких агентов РУ ГШ.
  К сожалению, наладить такие же отношения с флотскими разведчиками не удалось - мы получали урезанные сводки, и не более того.
  С другой стороны, благодаря тому, что все русские суда, следовавшие в Петропавловск-Камчатский, проходили Первым Курильским проливом, мы могли составить более чем полное представление о военных приготовлениях русских на Камчатке - разумеется, до тех пор, пока русские не стали открыто искать инцидентов, могущих послужить поводом к войне, ну, а нам было прямо запрещено предоставлять им такой повод для нападения на Империю.
  Первые тревожные признаки появились уже в конце лета 1943 года - русские начали массово заготавливать лес, а в трюмах русских судов, идущих из Америки, значительную часть грузов начали составлять строительные материалы; в апреле же 1944 года - русские войска на Камчатке развернули широкомасштабные строительные работы, едва немного просохла земля. Русские строили склады, казармы, парки для техники, расширяли аэродромы - русские войска на Камчатке забросили обычную деятельность, начав строительство, которое нельзя было истолковать иначе, чем оборудование стратегического плацдарма.
  В июле 1944 года прошел первый конвой - 12 судов, шедших в грузу из США, шли под охраной трех сторожевых кораблей. Мы приготовились провести обычный досмотр - но, русские открыли предупредительный огонь из пулеметов, и, взяли на прицел корабельных орудий шлюпки с досмотровой группой. Переговоры ни к чему не привели - русский капитан II ранга, командовавший конвоем, отказался предъявить груз для осмотра, угрожая применением оружия. В другой ситуации наглеца заставили бы проглотить его оскорбления Армии и Флота Империи Восходящего Солнца, расстреляв конвой из береговых орудий - но приказ Военного Министерства был однозначен 'Избегать инцидентов, могущих осложнить отношения Империи с Россией'. Поэтому русский конвой был задержан в проливе, а, тем временем, был отправлен срочный запрос в Военное Министерство, о том, какие меры следует предпринять по отношению к русским кораблям. Ответ пришел уже через 10 часов, в нем было приказано пропустить русских без досмотра, и, впредь, если возникнет опасность 'инцидентов, могущих повлечь нежелательные последствия для развития отношений Империи с Россией', пропускать русские суда без досмотра.
   В этой сложной ситуации воистину бесценными оказались сведения, передаваемые одним из наших агентов - бригадиром крановщиков в Петропавловске-Камчатском. Благодаря этому человеку мы знали все о содержимом трюмов русских транспортов. Признаться, когда начальник разведки дивизии объяснил мне, откуда идут настолько полные и точные данные - вначале я отнесся к этому человеку с презрением, которого заслуживает предатель в глазах воина. Но разведчик объяснил мне, что этот человек никоим образом не является обычным агентом, завербованным за деньги - продажным предателем, готовым продать все и вся за пачку банкнот - нет, как выяснилось, работа на нашу разведку была для него способом отомстить большевикам за своих расстрелянных во время красного террора родителей. Это меняло дело - месть врагу, пусть и с чьей-то помощью, является достойным мужчины и воина занятием. Как рассказал мне начальник разведки, все поставлено таким образом, чтобы максимально обезопасить этого человека - отправляясь на рыбалку, он оставляет донесение, упакованное в непромокаемый пакет, в одном из заранее оговоренных мест. Затем он оставляет метку, на определенном заборе, стене или столбе; каждое место для меток соответствует одному из тайников. Резидент, просто проходя мимо, видит метку - и, в свою очередь, отправляется немного посидеть с удочкой, что у русских считается совершенно безобидным, не вызывающим ни малейших подозрений, времяпрепровождением.
  Но я отвлекся от дела. Как выяснилось, русские не зря были готовы открыть огонь, лишь бы не допустить досмотра - конвой вез оборудование и специалистов для портовых мастерских Петропавловска, аэродромное оборудование, авиабензин, продовольствие. Перечень грузов говорил сам за себя. Второй конвой прошел в начале августа - в ответ на наше требование остановиться для досмотра, русские просигналили, что они следуют своим курсом. Скрепя сердце, нам пришлось пропустить наглецов. Этот конвой доставил в Петропавловск новый комплект вооружения и снаряжения для 101-й горнострелковой дивизии. Впрочем, с новым вооружением ее уже нельзя было считать горнострелковой - помимо новейших автоматов АК-42 и пулеметов ПК, 82-, 120- и 160-мм минометов, генерал-майор Гнечко получил современные 122- и 152-мм гаубицы, легкие противотанковые самоходки с длинноствольными 57-мм пушками. Третий конвой прошел в конце августа - он доставил секции быстроходных десантных барж, которые незамедлительно начали сваривать в портовых мастерских. Четвертый конвой мы имели сомнительное счастье лицезреть через неделю после третьего - как вскоре выяснилось, он доставил на Камчатку разобранные самолеты, летчиков и техников, четырех авиационных полков - двух штурмовых, истребительного и разведывательного. Через полторы недели после получения донесения я смог лично убедиться в точности предоставленных агентом сведений - над Шумшу впервые прошел фоторазведчик русских, американский Р-38 'Лайтнинг'. Пользуясь превосходством в скорости над нашими Ki-43, обнаглевший летчик совершил четыре прохода над островом. Вообще, русские наглели с каждым днем - три или четыре раза в неделю их Р-38 и Ту-2 появлялись над Шумшу, Парамуширом и Онекотаном, фотографируя наши укрепления.
  В конце сентября прошел пятый конвой - 22 транспорта под охраной трех эсминцев и шести сторожевых судов. Именно тогда мы впервые увидели итальянские корабли в составе русского флота - два эсминца и три сторожевика были трофеями, захваченными русскими у немцев. Этот конвой, как вскоре выяснилось, доставил еще два штурмовых, два истребительных и два бомбардировочных полка, два дивизиона артиллерии большой мощности, и, бригаду русских 'пионеров' (вряд ли японский генерал будет использовать аббревиатуру ШИСБр, скорее, он использует принятый в европейских армиях термин В.Т.). Помимо этого, Кроме того, как выяснилось с некоторым опозданием, он доставил 72 15,2-см гаубицы МЛ-20 для установки на БДБ в варианте судов артиллерийской поддержки.
  Данные, представленные разведкой, толковались однозначно - русские готовились начать войну. Готовились нагло, будучи полностью уверены в своих силах - десять их авиационных полков, сосредоточенных в Петропавловске, имели на вооружении более 300 самолетов; их артиллерия, с учетом тяжелых гаубиц, установленных на артиллерийских БДБ, превосходила нашу более чем втрое; равенство в силах было только в пехоте и бронетехнике.
  - Я посылал доклады командованию - и в октябре меня вызвали на совещание в Токио. Это было совещание командующих соединений, прикрывающих северные рубежи Империи. На совещании присутствовали военный министр генерал Тодзио и начальник ГШ генерал Умэдзу. Я выслушал доклады коллег, сделал свой доклад, сообщив высокому собранию о происходящем в моей зоне ответственности - ни у кого из нас не было радостных известий. Но предупреждением бога войны Хатимана воинам Ямато прозвучал доклад начальника военной разведки - русские войска с лета 1943 года начали широкомасштабные строительные работы, расширяя военные городки, строя новые склады, казармы, аэродромы. Тогда же русские начали прокладку железной дороги к порту Советская Гавань - сейчас она была закончена. С апреля сего, 1944, года по Транссибу непрерывным потоком шли воинские грузы - шли как на фронт, интервал между эшелонами составлял менее километра. Русские войска на Дальнем Востоке, ранее пребывавшие в Красной Армии на положении сына наложницы, по сравнению с войсками, сражавшимися с нашими неудачливыми союзниками, сейчас сравнялись с ними, получив статус сына законной жены - они срочно переучивались на самое современное оружие и боевую технику, получая последние в огромных количествах. Перебрасывались и войска из Европы - разведка вскрыла прибытие десяти пехотных и двух артиллерийских дивизий, двух танковых, механизированного и четырех авиационных корпусов.
  Не был забыт и русский флот на Тихом океане - в сентябре во Владивосток пришло соединение из семи итальянских и двух немецких эсминцев, и двадцати одного миноносца, сопровождаемых тремя танкерами, десятком вспомогательных судов и полусотней транспортов. По Транссибу перебрасывались секции БДБ, которые сваривались на владивостокском Дальзаводе. Кроме того, было переброшено свыше сорока немецких 'шнелльботов', которые сейчас осваивались экипажами флотилий торпедных катеров. На флотских аэродромах были отмечено появление двух новых авиадивизий - а старые перевооружались на новые самолеты.
  Хидэки-сама сообщил нам, что в связи с тяжелой обстановкой на юге, значимых подкреплений не будет - и почтительнейше провозгласил волю Божественного Тэнно, заключавшуюся в том, что Император Хирохито не желая обострения отношений с Россией, запрещает воинам Ямато предпринимать какие-либо действия, могущие привести к ухудшению отношений с русскими. Это было понятно - мои друзья в Военном министерстве рассказали мне прошлогоднюю историю, суть которой заключалась в том, что американцы просили русских предоставить им аэродромы возле Владивостока для базирования на них тяжелых бомбардировщиков, задачей которых были бомбежки священной земли Ямато. Тогда наши дипломаты, проявив истинное мастерство, сумели устрашить русских мощью Армии и Флота - и русские отказали американцам, получив незначительные уступки (в РеИ японская дипломатия была вынуждена пойти на заметные уступки - но генерал излагает японскую версию В.Т.). Сейчас надо было выиграть время - выиграть для того, чтобы доблестные самураи, сражающиеся на юге, могли остановить англосаксов, не опасаясь удара в спину от русских. Вот тогда, перебросив на север новые соединения, можно будет поговорить с русскими другим языком - но, пока долг самураев состоял в том, чтобы выигрывать время на севере, не обнажая меч.
  
  
  
   Маршал К.К. Рокоссовский 'Солдатский долг' Москва, Воениздат', 1960 г., АИ МВ.
  Глава 'И снова - война'.
  В конце мая победного 1944 года меня вызвал в Москву Верховный Главнокомандующий.
  Доброжелательно встретив меня, товарищ Сталин, прежде всего, предложил мне отпуск для восстановления сил. Это меня несколько удивило - да, война закончилась, да, Верховный Главнокомандующий всегда хорошо относился ко мне - но вызывать командующего фронтом в Москву только для того, чтобы предложить ему отдохнуть?
  Я попросил разрешения обратиться, и, получив его, спросил: 'Товарищ Сталин, мне сдавать командование фронтом?'
  Верховный улыбнулся - в тот день у него было на редкость хорошее настроение - и сказал: 'Константин Константинович, есть мнение предложить Вам новое назначение - командующим Сахалинским фронтом'.
  Не могу сказать, что это меня удивило - Япония была последним союзником гитлеровской Германии, еще продолжавшим сопротивление войскам антигитлеровской коалиции. И счет к ней у нашей страны был велик - прослужив на Дальнем Востоке много лет, я не понаслышке знал о многочисленных провокациях и диверсиях, совершенных и самими японцами, и их наймитами, о пролитой крови советских людей - пограничников, красноармейцев, просто мирных советских людей, случайно оказавшихся на дороге у японских диверсантов. Эта кровь требовала справедливого возмездия.
  Но Сахалинский фронт?! Мне не доводилось служить на Сахалине, моя служба проходила в Забайкалье - но я не представлял, как на острове можно развернуть войска фронта, когда там, по моему мнению, и общевойсковой армии было бы многовато.
  Я с удивлением смотрел на Верховного Главнокомандующего, не понимая, в чем тут дело.
  По-прежнему улыбаясь, товарищ Сталин спросил: 'Наверно, Константин Константинович, Вы хотите спросить, что целому фронту делать на Сахалине, когда там со всеми возможными задачами управится стрелковый корпус с частями усиления?'
  - Так точно, товарищ Сталин - доложил я.
  - Хочу напомнить Вам, Константин Константинович, что по Европе наступали не Германские и Польские фронты Красной Армии - а, Белорусские, Украинские, Прибалтийские - негромко, предельно серьезно, сказал Верховный.
  - Разрешите спросить, товарищ Сталин? - попросил я разрешения, не веря до конца услышанному - в конце концов, я ведь мог неправильно истолковать сказанное Верховным.
  - Да - ответил Сталин.
  - Планируется высадка стратегического десанта на территорию собственно Японии? - спросил я.
  - Да, товарищ Рокоссовский - Сталин стал говорить официальнее - мы будем десантировать войска Сахалинского фронта на остров Хоккайдо - и есть мнение, что проведение этой операции следует поручить нашим лучшим военачальникам, полководцу и флотоводцу - маршалу Рокоссовскому и контр-адмиралу Лазареву.
  - Пока что, Константин Константинович, наверно, Вам надо познакомиться с планом операции 'Корфу' - а, потом Вы уже сможете решить, принимаете Вы это назначение или нет - Сталин деликатно вывел меня из состояния глубокого удивления.
  Следующие три часа, сидя в одном из кабинетов Кремля, я знакомился с планами операции 'Корфу', которая вошла в историю как самая сложная и успешная в истории войн десантная операция, превзойдя англо-американский 'Оверлорд'.
  Первой составляющей стратегической операции 'Корфу' должна была стать Южно-Сахалинская операция.
  Оперативная обстановка на острове в это время характеризовалась следующим образом - на нашей, северной части Сахалина, дислоцировалась 16-я А генерал-лейтенанта Черемисова, основу которой составлял 56-й ск генерал-майора Дьяконова, в составе которого находились 79-я сд, 2-я сбр, несколько отдельных стрелковых, танковых и артиллерийских частей; кроме того, в состав 16-й А входили отдельные 113-я сбр, 214-я тбр; с воздуха наши войска прикрывала 255-я сад, имевшая на вооружении 106 самолетов устаревших типов; поддержку с моря осуществляла малочисленная и слабо вооруженная Северная Тихоокеанская военная флотилия; японцы развернули на юге острова 88-ю сд, кроме того, под командованием генерал-лейтенанта Хигути находился гарнизон Котонского укрепрайона, общей численностью в 5400 человек, закрепившийся в дотах, дополненных полевой обороной, артиллерийскими и минометными позициями, пограничники и отряды резервистов.
  Конечно, японским пехотным дивизиям, в особенности, позднего формирования - а именно такой была 88-я пд, было далеко до пехотных дивизий вермахта. Скудость вооружения японской пехоты трудно было сравнивать с вооружением пехоты любой другой великой державы - на 16 000 человек в дивизиях позднего формирования приходилось по штату 6867 винтовок, 273 ручных и 78 станковых пулеметов, 264 50-мм миномета 'глухой' схемы, 14 37-мм или 47-мм противотанковых пушек, 18 70-мм батальонных пушек, 12 75-мм полковых пушек, 36 полевых пушек и гаубиц 75-, 105- и 150-мм, 16 бронемашин. К моему удивлению, у японцев огнестрельным оружием были вооружены лишь пехотинцы первой линии - на 9 тысяч пехотинцев (3 пехотных полка - по 2850 человек в каждом, и разведывательный полк - 440 человек (фактически, дивизионный разведбат) Прим.Ред) приходилось 7 с небольшим тысяч винтовок и пулеметов. Но, недооценивать японскую пехоту тоже не следовало - в условиях Сахалина, когда север и юг связывала одна дорога, проложенная в долине реки Поронай, даже столь плохо вооруженная дивизия, усилив оборону Котонского укрепрайона, могла сильно затруднить прорыв обороны.
  Дополнительной сложностью была неопытность и слабая вооруженность наших войск на Сахалине - надо было смотреть правде в глаза, наши войска не имели боевого опыта и были оснащены устаревшим вооружением и боевой техникой.
  План Южно-сахалинской операции предусматривал пополнение частей и соединений 16-й А опытными военнослужащими, в большинстве своем вернувшимися в строй после ранений - в первую очередь, офицерами и сержантами; перевооружение частей и соединений, дислоцированных на Сахалине, современным вооружением и техникой. Предусматривалась моторизация входивших в 56-й ск 79-й сд и 2-й сбр.
  Также планировалось усилить 16-ю А двумя штурмовыми инженерно-саперными бригадами РГК, дивизией гвардейских минометов, четырьмя дивизионами артиллерии особой мощности, двумя танковыми бригадами - тяжелой и обычной, бригадой тяжелых самоходок ИСУ-152.
  Резко усиливалась авиация - помимо перевооружения 255-й сад на современные самолеты, планировалось развернуть на острове три авиакорпуса - два морских и один армейский.
  Черноморский авиакорпус, сформированный на базе ВВС ЧФ, имел в своем составе 4 авиадивизии - истребительную, штурмовую, минно-торпедную, пикирующих бомбардировщиков и два отдельных разведывательных полка. Всего в корпусе было 16 авиаполков, из них 7 истребительных, 3 минно-торпедных, по 2 - штурмовых, разведывательных и пикирующих бомбардировщиков - более 500 самолетов с очень опытными экипажами, имевшими огромный опыт боевых действий на Черном, Эгейском и Средиземном морях.
  Балтийский авиакорпус, сформированный на базе ВВС БФ, был немного слабее, имея в своем 3 авиадивизии - истребительную, штурмовую, минно-торпедную и два отдельных разведывательных авиаполка. В корпусе было 13 авиаполков - 6 истребительных, по 2 - штурмовых, разведывательных, минно-торпедных, и, один полк пикирующих бомбардировщиков - более 400 самолетов, также, с очень опытными экипажами.
  Авиация ВВС РККА, помимо, перевооруженной и пополненной новыми частями 255-й сад (пока в дивизии были только два истребительных полка - в марте 1945 года дивизия получила два штурмовых полка и полк пикирующих бомбардировщиков Прим. Авт.), должна была быть усилена 2-м гвардейским бомбардировочным корпусом 2-й ВА, имевшим в своем составе 1-ю и 8-ю гвардейские бомбардировочные дивизии. Всего же армейская авиация должна была насчитывать 7 полков пикирующих бомбардировщиков, по два истребительных и штурмовых полка - итого, более 350 самолетов с экипажами, в большинстве своем, имевшими очень большой боевой опыт.
  В целом же план Южно-сахалинской операции предусматривал развертывание на острове авиационной группировки, насчитывавшей более 1300 современных самолетов - из них более 500 приходилось на истребители, более 300 - на пикировщики, почти 200 - на штурмовики, около 200 - на морские бомбардировщики-торпедоносцы, более 100 - на разведчики.
  Но и это еще было не все - планом операции предусматривалась поддержка наших войск на Сахалине силами Авиации Дальнего Действия, 1-й ВА ВМФ и 2-й ВА.
  Сам план был рассчитан на нанесение двух стремительных ударов - первый наносился на суше, силами 16-й А, второй предусматривал высадку десанта с моря.
  Сухопутная часть операции рассчитывалась, исходя из того, что северная и южная часть острова связаны единственной дорогой, проходящей по долине реки Поронай, текущей в меридиональном направлении. Предусматривалось нанесение ударов в течение часа после объявления войны - силы АДД должны были бомбить военные городки пехотных и артиллерийского полков 88-й пд, сорвав ее выдвижение к Котонскому укрепрайону; пикирующие бомбардировщики должны были нанести удары по казармам гарнизона укрепрайона, дотам и артиллерийским позициям. После этого должна была начаться артиллерийская подготовка - предусматривалось ведение огня по дотам и артиллерийским позициям артиллерией большой мощности, дивизионная артиллерия должна была обрабатывать полевую оборону. Затем начиналась атака силами штурмовых групп, поддержанных тяжелыми танками и САУ. Планировалась и тактическая новинка - в воздухе должны были постоянно находиться, сменяя друг друга, не менее двух эскадрилий штурмовиков, выполняющих 'заказы' пехоты. Авианаводчики должны были находиться в боевых порядках атакующей пехоты. Вторым эшелоном, после ШИСБр, должна была идти 2-я сбр, закрепляя успех.
  После прорыва Котонского укрепрайона, на что планом отводилось 8 часов - это, на мой взгляд, было излишне пессимистично, поскольку трудно было представить, что японские резервисты смогут столько продержаться против двух отборных штурмовых бригад, поддержанных тяжелыми танками и самоходками, под массированными ударами авиации и артиллерии - в прорыв вводилась подвижная группа, состоявшая из 79-й сд и двух танковых бригад.
   В первый же день операции предусматривалась высадка морских десантов в ключевые порты Южного Сахалина - в первой волне десантов, поддержанных кораблями ТОФ и авиацией, должны были идти 1-я и 2-я дивизии морской пехоты, вторую волну, в задачу которой входило закрепление успеха, входили прославленные 39-я гвардейская сд (сформирована в 1942 году на базе 5-го ВДК Прим. Ред.) и 1-я гвардейская тбр. (первая танковая гвардия в представлениях не нуждается Прим. Авт.). Десанты должны были выйти из Советской Гавани и Ванино.
  Там же должны были находиться главные силы Сахалинского фронта - 1-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-полковника танковых войск Катукова, 8-я гвардейская армия генерал-полковника Чуйкова и 65-я армия генерал-лейтенанта Батова. Относительная немногочисленность войск фронта компенсировалась колоссальным артиллерийским и авиационным усилением - фронт должен был получить восемь артиллерийских дивизий прорыва, в том числе и две вновь сформированных дивизии артиллерии большой мощности, многочисленные части АРГК; с воздуха его должны были поддерживать 2-я ВА и 1-я ВА ВМФ, два корпуса АДД. Это было очень необычно - забегая вперед, когда я спросил Верховного Главнокомандующего о столь необычном двойном подчинении авиации, одновременно и командующему фронтом, и командующему Тихоокеанским флотом, товарищ Сталин объяснил мне, что емкость аэродромов на юге Сахалина весьма ограничена - а фронту и флоту предстоит совместно решать одну задачу.
  Второй частью стратегической операции 'Корфу' была операция 'Метла' - точнее, ее две части, 'Метла-Воздух' и 'Метла-Море'. Впоследствии я спросил у адмирала Лазарева, откуда взялось столь необычное название - Михаил Петрович объяснил мне, что истоки этого названия находятся в традиции американских подводников: если им удается потопить все встретившиеся в море вражеские корабли и суда, то, по входе в порт на лодке поднимают над рубкой метлу, в знак того, что 'море выметено дочиста'. Первоначально, при обсуждении замысла операции, Лазарев пошутил, сказав 'Нам надо вымести и воздух, и море начисто', без какой-то задней мысли обыграв в этой шутке традицию американских подводников. Уставшие подчиненные 'на автомате' назвали операцию 'Метлой' - а, когда Лазарев спохватился, переделывать документы было уже некогда, их надо было представлять товарищу Сталину.
  План 'Метла-Море' рассчитывался на три фазы: в первой фазе, ранним утром первого дня войны, два корпуса нашей АДД должны были нанести массированный удар управляемыми бомбами по находившимся на главной стоянке японского флота у острова Хасира тяжелым кораблям - первоначально это должны были быть линкоры и авианосцы, затем, в связи с известными событиями на Тихоокеанском ТВД, линкоры были исключены из списка первоочередных целей - их место заняли тяжелые ракетные корабли; во второй фазе, когда японцы начнут бросок к проливу Лаперуза, на переходе их должны были встретить наши тяжелые и фронтовые бомбардировщики, вооруженные управляемыми бомбами, а, также, скоростные подводные лодки с самонаводящимися торпедами; уцелевших после всего этого, ждал 'теплый' прием в проливе Лаперуза - это была третья фаза - там, помимо управляемых бомб и самонаводящихся торпед, самураев ждали минные банки и орудия наших надводных кораблей. В случае необходимости предусматривалось преследование выживших вражеских кораблей.
  Результатом операции должен был стать разгром Императорского Флота - такой, чтобы у японцев просто не осталось боеспособных тяжелых кораблей, способных помешать нашей десантной операции на Хоккайдо.
  План 'Метла-Воздух' был основан на том, что японцы, не имеющие достаточных стратегических резервов сухопутных войск (многие иностранные авторы любят подчеркивать численность японских войск, сосредоточенных на Хонсю и Кюсю - действительно, там были многочисленные соединения, но плохо обученные и еще хуже оснащенные, даже по скудным японским нормам; именно поэтому они представляли собой симулякр настоящей военной мощи, не будучи способными полноценно вести боевые действия так, как это делал, например, Вермахт Прим. Авт.), попытаются нанести удар по нашим войскам на юге Сахалина своей многочисленной авиацией.
  На первый взгляд, японская авиация выглядела грозно - до 10 тысяч самолетов, сосредоточенных на аэродромах Метрополии, выглядели нешуточной армадой. Коррективы в эту картину внесли наши разведчики, сумевшие добыть точные данные о том, насколько неопытны и плохо подготовлены большинство японских летчиков, о том, насколько у самураев мало авиабензина, и, наконец, о том, что три четверти японской армады составляют переделанные в легкие штурмовики учебные машины.
  Благодаря точным данным о емкости вражеских аэродромов, расположенных на Хоккайжо и южном Сахалине, и стало возможно осуществление плана 'Метла-Воздух' (западные авторы упорно называют его 'планом Ракова', по фамилии автора, воплощавшего его в жизнь на посту командующего ВВС ТОФ Прим. Ред.), предусматривавшего разгром японских ВВС по частям.
  Но из этого следовало сделать свои выводы и нам, армейцам - никто не мог гарантировать нам, что летчики собьют все вражеские самолеты до единого, и, тем более, что японцы не будут наносить массированных воздушных ударов по высадившемуся на Хоккайдо десанту - так что надо было позаботиться о создании ПВО сухопутных войск, способной отражать массированные налеты.
  Надо отметить помощь, оказанную нам морской пехотой - как заметил тогда еще контр-адмирал Большаков 'Не стоит 'изобретать велосипед', товарищи - есть хорошие немецкие автоматы, рассчитанные на прикрытие войск на малых и средних высотах; а у нас есть отработанные методики подготовки зенитчиков МЗА, позволяющие довести их навыки до полного автоматизма'. Результатом стало поступление в войска Сахалинского фронта спаренных 20-мм зениток с отделяемым колесным ходом в пехоту, счетверенных 20-мм и спаренных 37-мм автоматов на двуосной повозке для прикрытия районов сосредоточения войск и позиций тяжелой артиллерии и счетверенных 20-мм и одинарных 37-мм зениток на шасси Т-54 для обеспечения ПВО подвижных соединений. Надо признать, что немецкие 20-мм зенитки обр. 38 года существенно превосходили наши 25-мм автоматы - а 37-мм зенитки обр.43 года были лучше наших 37-мм зениток обр. 39 года; единственным их серьезным дефектом была чувствительность к запылению и загустеванию смазки, так что им требовался очень тщательный уход.
  Отдельно следует упомянуть методику подготовки зенитчиков, разработанную в морской пехоте: на лафет соответствующей зенитки ставился пулемет 'Максим', или спарка таковых, после чего начиналась 'черновая' подготовка - сначала надо было поразить летящий бумажный самолетик, повторяющий контуры вражеских машин со 100 метров, за очень короткое время; потом задача постепенно усложнялась, доходя до необходимости поразить самолетик, висящий на дереве в 300 м от позиции расчета в окружении самолетиков, имитирующих наши машины - естественно, требовалось не задеть их, причем время, отводившееся на это, непрерывно сокращалось. Потом шла окончательная подготовка, уже с обычной зениткой.
  Должен признаться, что вначале я не очень верил в возможность доведения выучки зенитчиков до такой степени совершенства, даже после того, как на учениях зенитчиков морской пехоты мне показали расстрел в воздухе сброшенных с самолета фанерных мишеней, имитирующих японские пикировщики - в это трудно поверить, но взвод морских зенитчиков сбивал из двух своих спаренных 20-мм зениток по 6-7 мишеней из 9, отрабатывая отражение атаки эскадрильи вражеских пикировщиков.
  Другое дело, что если бы основная масса наших зенитчиков научилась сбивать в каждой атаке хотя бы по вражеских самолета из эскадрильи, это стало бы прекрасным результатом - решил я и дал согласие на обучение по флотским методикам.
  Как выяснилось в марте 1945 года, на сборах зенитчиков Сахалинского фронта, я ошибался - никто из обученных морскими пехотинцами зенитчиков не сбил меньше 3 мишеней на взвод; основная же масса показала результаты в 4-5 мишеней. Это значило, что небо над нашими войсками будет чистым - при таком проценте потерь вражеской авиации от зенитной артиллерии самолеты у самураев должны были очень быстро закончиться.
  Под впечатлением от показанного уровня выучки были все присутствовавшие командиры соединений - как сказал генерал-полковник Чуйков: 'Нам бы таких зенитчиков в Сталинграде, Рихтгофен удавился бы с горя!'. Мне же вспомнилось горькое лето 1941 года, когда немецкая авиация буквально 'ходила по головам', пользуясь почти полным отсутствием у нас МЗА - да и во время битвы за Москву и зенитных автоматов было мало, и уровень подготовки расчетов был, конечно, далеко не таким.
  Вообще, уровень тактической, огневой, инженерной подготовки морской пехоты, показанной ей на учениях, проходивших на Балтике и Каспии, вызывал искреннее уважение. До очень высокой степени совершенства было доведено взаимодействие между морской пехотой, надводными кораблями и авиацией флота.
  В ходе серии командно-штабных игр, проводимых командованием Сахалинского фронта и Тихоокеанского флота, было отработано взаимодействие сил фронта и флота при высадке десанта - тогда же и выяснилось, насколько серьезно адмирал Лазарев подошел к вопросу артиллерийской и воздушной поддержки десанта. Конечно, все мы видели БДБ, вооруженные тяжелыми гаубицами - но многие товарищи обоснованно сомневались в том, что их возможностей будет достаточно для уничтожения всех японских укреплений. Когда на это было обращено внимание товарища Лазарева, он очень удивился, спросив: 'Товарищ маршал, а разве Вам не доложили?'
  Недоразумение выяснилось быстро - оказывается, Михаил Петрович готовил для уничтожения особо мощных укреплений противника три старых немецких броненосца; кроме того, флот заранее заказал промышленности управляемые бомбы в фугасном и бетонобойном вариантах. После развернутого доклада адмирала о принятых мерах все вопросы отпали - действительно, моряки предусмотрели все возможное.
  К марту была завершена переброска войск фронта на Дальний Восток - и к этому же времени была окончательно отработана на учениях сухопутная часть плана 'Корфу'.
   Сборник 'Война с империалистической Японией'. Москва, Воениздат, 1965 год, АИ МВ.
  Генерал-лейтенант Л.Г. Черемисов 'Прорыв Котонского укрепрайона'.
  К маю 1945 года наша 16-я армия напоминала себя прежнюю, годичной давности, только номерами частей и соединений. Пополненная ветеранами, прошедшими войну с германским фашизмом, перевооруженная новейшим оружием и боевой техникой, прошедшая дополнительное обучение, учитывающее опыт сражений Великой Отечественной войны, армия стала грозной силой, способной на равных драться с любым врагом.
  Конечно, это не было поводом для шапкозакидательства - нам противостоял сильный, хорошо подготовленный, фанатичный враг, занимавший подготовленные позиции. А ведь нам надо было не просто прорвать их, но сделать это очень быстро - после чего ввести в прорыв подвижную группу армии, в задачу которой входил бросок на юг, на соединение с морским десантом.
  Котонский, или, как еще его называли, Харамитогский, укрепленный район, был крепким орешком. Расположенный между городом Котон и государственной границей, он имел протяженность по фронту до 12 км, глубину до 16 км (общая глубина КУР, считая с полосой обеспечения и тыловыми позициями - свыше 30 км). Фланги КУР упирались на западе в горный хребет, на востоке прикрывались лесисто-болотистой долиной р. Поронай, непроходимой для техники. Укрепленный район имел линию постов наблюдения, полосу обеспечения, проходившую на удалении 8 км от переднего края главной полосы сопротивления, главную полосу сопротивления и отдельные узлы сопротивления. В составе КУР имелось 17 ДОТ и свыше 130 артиллерийских и пулеметных ДЗОТ. Кроме этого, в распоряжении гарнизона имелось 150 железобетонных убежищ, в которых японцы могли укрыться в случае массированных авиационных налетов или артиллерийских обстрелов. Все узлы сопротивления и опорные пункты КУР были подготовлены для ведения круговой обороны. КУР был защищен противотанковыми рвами, проволочными заграждениями, минными полями, обеспечен годичным запасом продовольствия. Гарнизон КУР состоял из 125-го пехотного полка и разведывательного полка (фактически, разведывательного батальона) 88-й пехотной дивизии, усиленных артдивизионом 88-го артиллерийского полка. Как выяснилось впоследствии, всего в гарнизоне КУР насчитывалось 5400 солдат и офицеров, 28 орудий и минометов, 27 гранатометов, 42 тяжелых пулемета, 94 легких пулеметов.
  Очевидно, что даже при тех силах и средствах, которыми ныне располагала 16-я армия, штурм этого укрепрайона представлял собой сложную задачу - подготовленные укрепления, отлично вписанные в очень сложную местность, и, при этом, отлично замаскированные. Но, другого пути не было - КУР прикрывал единственную дорогу, ведущую на юг острова.
  Надо низко поклониться нашим разведчикам, сумевшим добыть точную схему укреплений КУР - из штаба фронта была доставлена схема, на которой были помечены все узлы обороны, ДОТ, артиллерийские и минометные позиции, почти все ДЗОТ. Теперь мы точно знали, где нас ждут самураи.
  Сложность была в том, что КУР был отнесен от границы - дивизионная артиллерия попросту не доставала до большинства узлов обороны главной полосы сопротивления, а, артиллерия РГК, переброшенная к нам незадолго до начала войны, без корректировки подавляла бы японские укрепления недопустимо долго. Так что основная часть работы по огневой поддержке легла на летчиков, самоходчиков и танкистов.
  Первоначальный замысел операции предусматривал классический прорыв укрепрайона фронтальной атакой 56-го стрелкового корпуса при поддержке артиллерии и танков; также предусматривались два вспомогательных удара западнее и восточнее укрепленного района. После получения уточненных данных стало очевидно, что так прорвать УР, в отведенные сроки, не удастся - поэтому план операции был кардинально переработан.
  Теперь основная часть работы по уничтожению узлов сопротивления возлагалась на авиацию - для нанесения ударов по КУР морские летчики выделяли две штурмовые авиадивизии и дивизию пикирующих бомбардировщиков, армейская авиация добавляла к этому две гвардейские бомбардировочные дивизии 2-го гвардейского бак и 255-ю сад. Всего для непосредственной поддержки планировалось задействовать более 600 самолетов. Разведчики провели фотографирование укрепрайона, данные разведки были совмещены с аэрофотографиями, были определены ориентиры на местности. Венцом всего стал подробный макет КУР, на котором были тщательно отработаны все варианты действий.
  Еще одной новацией стало оборудование аэродромов подскока в 20 километрах от границы - теперь, нашим летчикам, взлетевшим со стационарных аэродромов на севере острова, после выполнения задания не было нужды возвращаться на них. Они могли садиться на аэродромы подскока, дозаправляться там, пополнять боекомплект - и, буквально через полчаса снова бомбить позиции самураев.
  Был изменен и план действий на земле - теперь в первом эшелоне шли 7-я моторизованная и 2-я гвардейская штурмовые инженерно-саперные бригады, поддержанные тяжелыми танками и САУ. К штабам батальонов были прикомандированы группы авиационных наводчиков и артиллерийских корректировщиков.
  Был изменен и первоначальный план обходного маневра - в первом варианте плана предусматривался обход японских укреплений с востока, через заболоченную пойму реки Поронай, силами 179-го полка под командованием подполковника Кудрявцева, то, теперь решено было высадить планерный десант в составе усиленного штурмового батальона на ближних подступах к городу Муйке.
  Для обеспечения беспрепятственного движения подвижной группы армии была предусмотрена высадка групп ОСНАЗ НКВД - они должны были уничтожить охрану мостов и туннелей на шоссейной дороге, предотвратив их взрыв японцами.
  Вечером 30-го апреля штаб армии получил короткую шифровку, состоявшую из одного слова - этим словом была фамилия героя обороны Порт-Артура генерал-майора Р.И. Кондратенко. Это значило, что утром 2-го мая мы начинаем.
  Первого мая в частях и соединениях армии были и праздничные парады, и митинги - командиры и политработники прямо говорили, что пришло время рассчитаться за предательское нападение на Россию в 1904 году, что самураям придется заплатить за кровь наших отцов и дедов, пролитую в русско-японскую войну и интервенцию; и, понятное дело, мы спросим с них за кровь наших братьев, пролитую в бесчисленных провокациях на границе. Как сказал на митинге командир 79-й сд генерал-майор Батуров: 'Надо доходчиво растолковать желающим откусить кусок нашей земли, что, если кому это и удастся, за счет временной слабости нашей Родины - рано или поздно, мы вырвем проглоченное вместе с желудком агрессора!'.
  В ночь с первого на второе мая границу перешли разведывательно-диверсионные группы ОСНАЗ НКВД, пограничников и войсковых разведчиков. Они снимали секреты японской пограничной охраны, ликвидировали наблюдательные посты 125-го пд и артиллеристов в полосе обеспечения, расчищая дорогу войскам. Ночью же с наших аэродромов поднялись самолеты, буксирующие планеры с группами ОСНАЗ, которым предстояло действовать на японских коммуникациях.
  Второго мая, в 6.30 утра я приказал передать по радио 'Воздух!' - это было последнее подтверждение для артиллеристов, саперов, пехотинцев, танкистов и самоходчиков. Летчики к тому времени уже находились в воздухе.
  В 7.00 началась артиллерийская подготовка - дивизионная и корпусная артиллерия сосредоточили огонь по передовым опорным пунктам на горах Лысая и Голая; части АРГК вели огонь по опорным пунктам в районе Хандаса. В это же время по хандасским опорным пунктам нанесли массированный удар пикировщики Пе-2И 2-го гвардейского бак.
  В 7.10 границу перешли штурмовые части - 8 км полосы обеспечения были пройдены за полчаса, к 7.40 бойцы 7-й моторизованной ШИСБр, поддержанные батальоном КВ-54 и батальоном ИСУ-152, начали атаку опорных пунктов на горах Лысая и Голая. С воздуха их поддерживали два полка штурмовиков 255-й сад. Эти опорные пункты были взяты с ходу - уже в 8.05 на КП армии был получен доклад об овладении этими горами. Операция была спланирована таким образом, что никаких возможностей для сопротивления у японцев не было - сначала их позиции обработали три артполка, два корпусных и дивизионный; потом уцелевших прижали к земле штурмовики, методично уничтожавшие эрэсами и огнем пушек и пулеметов оставшиеся огневые точки. Проходы в минных полях были проделаны с помощью катковых тралов, за считанные минуты - как с горечью сказал потом один из танкистов: 'Эх, нам бы такие тралы в 41-42 - сколько бы жизней удалось сберечь!'.
  К 8.30 наши передовые части вышли к району Хандасы - там их встретил, по выражению генерал-майора Алимова, командовавшего первым эшелоном, 'лунный пейзаж'. Это было неудивительно - к этому времени пикировщики уже сделали второй вылет, и, подвешивали ФАБ-1000 для третьего. Отстреливаться пытались расчеты нескольких ДЗОТ, пропущенных пикировщиками - все ДОТ и почти все ДЗОТ были разрушены. Полевая оборона также была перепахана - но, уже артиллерией, так что боеспособных японцев набралось где-то около взвода. Уцелевшие ДЗОТ были расстреляны КВ-54 буквально за несколько минут - а пытавшиеся отстреливаться пехотинцы были прижаты к земле пулеметами и забросаны гранатами. Огневая подготовка была настолько мощной, что офицеры разведотдела, попытавшиеся допросить немногочисленных пленных, не смогли этого сделать - японские солдаты, получившие по нескольку контузий, попросту не слышали и не понимали задаваемых вопросов.
  К 10.00, после нескольких скоротечных перестрелок с японским охранением, наши части вышли к главной полосе сопротивления - по ней с 7.00 работали две дивизии штурмовиков и дивизия пикирующих бомбардировщиков морской авиации, к этому моменту сделавших по четыре вылета; с 8.30 на главную полосу переключились и пикировщики 2-го гбак, к 10.00 сделавшие по два вылета. Тут, при выдвижении наших частей к переднему краю, японцы обстреляли наши части из орудий и минометов среднего калибра. Огонь, правда, был довольно плохо скоординирован - видимо, управление артиллерией было к этому моменту уже потеряно. Вывод был прост: японская оборона сильно потрепана, но не подавлена до конца. Так что я отдал приказ на выдвижение дивизии гвардейских минометов.
  К этому времени вышли на связь десантники - 2-й батальон 179-го сп под командованием капитана Л.В. Смирных, усиленный батареей 105-мм немецких безоткатных пушек обр. 1940 года, двумя батареями 82-мм минометов и зенитно-пулеметной ротой, стремительным ударом взял город Муйке. Капитан Смирных действовал умело и решительно - оставив в городе одну роту, он начал штурм крупного опорного пункта, прикрывавшего важный железнодорожный мост. Капитан Смирных не стал бросать своих бойцов в атаку на многочисленные японские ДЗОТ - наоборот, их расстреливали, один за другим, из безоткатных пушек, благо, хватало трех-пяти прямых попаданий пятнадцатикилограммовых снарядов, чтобы уничтожить ДЗОТ. Тем временем, минометчики и зенитчики огнем батальонных минометов и ДШК уничтожали японские огневые точки, прикрывавшие ДЗОТ. К полудню все 18 ДЗОТ опорного пункта были уничтожены, равно как и прикрывавшие их две роты японской пехоты, мост был взят - и все это было достигнуто при минимальных потерях с нашей стороны.
  Капитан Смирных запросил штаб о дальнейших действиях - батальону требовались боеприпасы, надо было вывезти раненых, и, требовалось определиться с дальнейшими действиями - удерживать город Муйке и мост, или развивать наступление на город Котон (ныне г. Поронайск Прим. Ред.).
  К полудню же пришли донесения от моряков и командования 113-й стрелковой бригады - город Торо был взят морским десантом. Таким образом, тыл Котонского укрепрайона был окончательно взломан.
  Боеприпасы батальону Смирных сбросили с самолетов - что же касается вывоза раненых, то, подходящей площадки для посадки санитарных самолетов 'под рукой' не было. Приходилось ждать прорыва главной линии японской обороны.
  Японские позиции на перевале Харами-Тогэ к этому моменту были похожи даже не на 'лунный пейзаж', а, трудно сказать на что - буквально воронка на воронке - но, некоторые доты и дзоты, непонятно как уцелевшие, тем не менее, продолжали стрелять. Положение затрудняло то, что эти укрепления находились на крутых склонах холмов, так что нельзя было, как на хандасской позиции, попросту подвести к бетонному блокгаузу ИСУ-152, прикрываемую автоматчиками - и расстрелять блокгауз прямой наводкой. Пришлось прибегнуть к подрыву дотов группами саперов. Несколько дотов были уничтожены именно так, благо пехотного прикрытия у них уже не было, а, с одним из дотов произошла интересная история. Когда наши бойцы подобрались к доту, японцы прекратили огонь, и, начали что-то кричать. Наши рявкнули 'Сдавайся!' - и, тут броневая дверь открылась. Когда наши заглянули в дот, само собой, со всеми предосторожностями, они увидели троих японцев, прикованных железными цепями за ноги к орудию и пулемету (было в РеИ В.Т.).
  В 13.10 перевал Харами-Тогэ был взят - соответственно, дорога на город Котон была открыта.
  К 14.00 7-я ШИСБр соединилась с десантниками капитана Смирных на подступах к Котону. После сорокаминутного штурма город был взят. Отчаянные попытки японцев отбить город успехом не увенчались - командир 125-го пд полковник Кобаяси, собрав всех, кого смог, предпринял психическую атаку на позиции наших войск, с развернутым знаменем (нечто подобное было в РеИ, хотя и в меньших масштабах, и, не под командованием Кобаяси В.Т.). Основные силы японцев наступали на позиции, занимаемые бойцами капитана Смирных. По приказу комбата наши воины подпустили японцев на 50 метров - и уничтожили почти всех (реальный эпизод В.Т.).
  Котонский укрепленный район был прорван - и разрезан надвое. Дорога на юг была свободна, наши войска вышли на оперативный простор. В 16.30 в прорыв была введена подвижная группа армии, состоявшая из 79-й сд и танковой бригады. Вторым эшелоном шли 7-я моторизованная ШИСБр, усиленная бригадами тяжелых танков и самоходок. 2-я гвардейская ШИСБр и части АРГК занялись уничтожением оставшихся японских укреплений.
   Адмирал Флота Лазарев, вице-адмирал Большаков 'Морские десанты на юге Сахалина'.
   Десант в Торо.
  План Южно-Сахалинской операции предусматривал высадку двух тактических и одного оперативного десанта. Все три десанта должны были быть высажены в первый день войны, 2 мая.
  Десант в порт Торо (ныне г. Шахтерск Прим. Ред.) был рассчитан с целью подстраховать операцию 16-й армии по прорыву Котонского укрепрайона - этот порт был глубоким тылом КУР. Конечно, 16-я армия имела подавляющее превосходство в силах и средствах, в особенности, авиации, артиллерии и танках, над 88-й пд, которую японское командование 'раздергало' по всему Южному Сахалину, пытаясь обеспечить и удержание советско-японской границы, и противодесантную оборону побережья, и контроль ключевых населенных пунктов - но, рисковать было нельзя.
  Было решено высаживать десант одновременно с началом операции по прорыву японской обороны, утром 2 мая.
  Благодаря разведке мы точно знали состав японских сил, дислоцированных в Торо - это была рота 88-й пд, сформированная из местных резервистов, в основном, старших возрастов (неполного состава, около 100 человек Прим. Авт.), и рота местного ополчения, сформированная из допризывной молодежи и стариков (также около 100 человек Прим.Авт.). Резервисты были вооружены по штату; часть ополченцев имела огнестрельное оружие. Долговременная фортификация в Торо отсутствовала.
  Это 'грозное воинство', естественно, ни при каких обстоятельствах не могло противостоять нашей морской пехоте - но, существовала опасность подрыва ими портовых сооружений и оборудования железнодорожной станции. Кроме того, нам нужен был целым и невредимым подвижный состав, находившийся на станции - в СССР просто не производилось паровозов и вагонов под узкую колею японского образца.
  Поэтому было решено действовать по принципу 'Кашу маслом не испортишь' - в первой волне десанта шел 1-й батальон 2-го полка 1-й дивизии морской пехоты; во втором эшелоне - один из батальонов 113-й сбр, которому предстояло стать гарнизоном города. Наши же ребята должны были, в том случае, если армейцам не удастся быстро прорвать Котонский УР, ударить в тыл японцам, наступая на город Котон. В соответствии с этим батальон получил средства усиления - батарею СУ-54-150, сиречь, самоходный вариант немецких 150-мм полковых мортир на шасси Т-54-85, или, проще говоря, СУ-54 с артиллерийской частью StuH 43 L/12.
  Для высадки десанта были выделены 12 БДБ для перевозки пехоты (по две - на роту, по шесть - на батальон Прим. Авт.), 6 танкодесантных БДБ (по одной - на 57-мм, 82-мм и 107-мм 'Осы' и 20-мм 'Вирбельвинды; две - на батарею СУ-54-150), еще три БДБ перевозили боеприпасы, военное имущество и выделенную пехоте батарею ЗиС-3. Прикрытие, и, при необходимости, огневую поддержку десанта осуществляли 4 модернизированных сторожевых корабля типа 'Пегасо', перевооруженных немецкими универсальными 88-мм пушками - их должно было хватить с избытком, на тот маловероятный случай, если гарнизон Торо вдруг получит авиационную поддержку.
  Десант вышел в море утром 1 мая. На переходе его прикрывали истребители Ла-11 - но, к удивлению наших летчиков, японцы не вели воздушного патрулирования в Татарском проливе, так что десантный отряд прошел к Торо без каких-либо нежелательных встреч.
  Сама же десантная операция прошла практически без накладок. В 5.00 утра 2 мая 6 БДБ с батальоном морской пехоты, под прикрытием огня сторожевиков, внезапно для японцев прорвались в порт - и высадили десант на отмели. Японские патрули оказали очень слабое сопротивление - и в 5.40 танкодесантные БДБ уже начали выгружать на причалы захваченного порта бронетанковую технику. Бой за город также был скоротечным - попытки японцев организовать сопротивление были быстро подавлены, уже к 8.00 Торо был взят. К этому же времени был выгружен батальон 113-й бригады, вместе с приданной ему артиллерийской батареей.
  Согласно плану операции, морские пехотинцы, совместно с пехотой, начали развивать наступление, захватывая поселки вблизи Торо. Тогда и случилась печально известная 'бойня под Торо' - в точности неизвестно, кто именно из японских командиров додумался бросить в лобовую атаку на регулярную пехоту, не говоря уже о 'черных дьяволах', в изобилии вооруженных автоматическим оружием, усиленных легкими и средними самоходками, не только ополченцев, имевших одну винтовку на двоих, без автоматического оружия, не говоря уже о противотанковых средствах, но и, как впоследствии выяснилось, всех местных мужчин-японцев, в возрасте от 14 до 70 лет.
  Эта живая волна, насчитывавшая более двух тысяч человек, в подавляющем большинстве 'вооруженных' топорами, ломами, рыбацкими острогами, просто палками, с дикими воплями 'Банзай' бежала на позиции десантников. Как потом рассказывали наши офицеры, их спасли наработанные рефлексы - если бы они начали думать, что надо делать, вполне возможно, их бы смяли - а так, если на тебя кто-то прет с оружием, значит, это враг; ну а как надо поступать с врагом, знали все.
  Минометчики открыли огонь по этой сумасшедшей толпе; после короткого замешательства - ну не доводилось им еще видеть такое - зенитчики развернули стволы своих ЗСУ в горизонталь, и, начали поливать скопления безумцев. Когда уцелевшие добрались до отметки в 100 метров, они попали под пулеметно-автоматный огонь.
  При дальнейшем продвижении наши войска столкнулись с еще более дикими случаями - в японских поселках наши бойцы находили повешенными целые семьи, женщин и детей; находили утопившихся в озерах и речках женщин с маленькими детьми. Нет, нечто подобное поначалу случалось в Германии - под влиянием пропаганды Геббельса, рассказывавшей, что русские будут насиловать и зверски убивать всех немецких женщин, бывало, молодые немки травились и вешались. Когда немцы увидели 'страшных красных монголобольшевиков' вблизи - и, не понаслышке узнали, что полагается в Красной Армии за преступления против мирного населения, такие случаи быстро прекратились. Но, даже в Германии, даже в семьях убежденных нацистов, имевших все основания опасаться нашего прихода, случаи убийства своих детей были редчайшими исключениями из правила.
  Никто тогда не понимал, что происходит - ну не было тогда даже в разведке профессиональных культурологов, специалистов по менталитету различных народов, относящихся к разным цивилизациям, или, говоря уже, специалистов по межкультурным коммуникациям, своего рода переводчиков между разными цивилизациями.
  В какой-то мере объяснить это безумие нашим ребятам удалось благодаря двум людям - замполиту морпехов и старому японцу, рыбаку из поселка вблизи Торо.
   Выдержка из книги 'Сахалинские были'.
  Замполит шел по поселку, даже не злой, а, не знающий на каком свете он находится - не далее как четверть часа назад он руководил снятием повесившейся японской семьи, состоявшей из старой женщины, видимо, бабушки, молодой женщины, и четверых детей, 'на глаз', где-то от трех до девяти лет отроду. Старший политрук видел в своей жизни многое, он принял первый бой, обороняя Одессу в сорок первом, потом защищал Севастополь, потом полгода лежал в госпиталях, потом форсировал Днепр, Вислу и Одер - но, от увиденного его форменным образом трясло, как в ознобе. И тут он буквально уткнулся взглядом в старика японца, спокойно чинившего сеть возле своего домика.
  Офицер сорвался, у него просто не выдержали нервы - ведь есть предел человеческим силам - слишком уж велик был контраст между этим тихим кошмаром повесившихся мирных людей и этим стариком, буднично занимавшимся привычным делом. Он сам не понимал, что он кричит старику, что-то вроде: 'Что у вас, гадов, творится - детей повесили, а, ты, старый хрен, которого черти в аду давно обыскались, небо коптишь!'. В конце концов, замполит 'выпустил пар' - и собрался идти дальше, дел было полно. И тут старик, невозмутимо слушавший его крики, спокойно спросил, на не столь уж плохом русском, хоть и с сильным акцентом: 'Ваше благородие, Вы хотите знать, что случилось?'.
  Старший политрук был поражен - но, придя в себя, и, объяснив рыбаку, что к советским офицерам так не обращаются, попросил объяснений. По ходу беседы выяснилось, что рыбак родом с севера Хоккайдо, в 80-е годы прошлого века перебрался жить во Владивосток, где и ловил рыбку - а, заодно научился говорить по-русски. Так он и жил - до 1904 года, когда Божественный Император повелел всем японцам вернуться на родину, перед самой войной. После войны рыбак перебрался с семьей на южный Сахалин, или, как его называли сами японцы, Карафуто.
  И они начали говорить - люди разных народов и очень разных культур, граждане стран, находящихся в состоянии войны - они слушали и слышали друг друга.
  - Дед, так скажи толком, что произошло?!
  - Понимаете, у нас Император другой, не такой, как ваш царь Николай, в старые времена; ваш царь - просто царь, человек на троне, с которым можно не соглашаться, против которого можно даже бунтовать, как ваш народ сделал; наш Император - живой Бог, это основа жизни каждого японца; его приказ немыслимо не выполнить - это даже не закон, который можно нарушить, это именно воля Бога.
  Дед, это-то тут причем?! Я тебя совсем не об этом спрашиваю!
  Молодой офицер, я вам рассказываю, как устроена жизнь нашего народа - без этого вы не поймете, почему это стало возможно.
  Прости, дед, говори, я слушаю..
  Так вот, есть живой Бог - а есть те, кто доводит до рядовых японцев его волю. Это наши начальники, от министров и генералов, до сельских старост и начальников ополчения в нашей деревне. Считается, что они говорят не свои слова - они доносят до простых японцев волю Тэнно, Божественного Императора.
  Ничего не понимаю - то есть ваш сельский староста велел мужикам идти с топорами на наши пулеметы, а бабам с детьми - вешаться?! Вроде как это воля вашего императора? Да он вообще о вашей деревушке слышал?!
  Почти так, молодой офицер - начальник нашего ополчения, отставной фельдфебель (там какое-то японское звание, то ли фельдфебель, то ли старший фельдфебель Прим. Ред.), совместно со старостой, собрали жителей, и, сказали им, что сюда идут русские варвары - так что жителям пора умереть за Императора. Мужчины должны пойти в атаку на русских - а женщинам и детям должно покончить с собой, иначе, когда русские придут сюда, убив мужчин, они убьют всех, только очень жестоко.
  - Да вы все спятили! Что, что ваши мужики могли нам сделать, скажи мне?! И разве мы бы тронули мирных?! Ты же жил среди нас - почему ты им не сказал, что эти уроды врут?!
  - Речь шла не о том, чтобы причинить вам вред, а о том, чтобы умереть за Тэнно, раз уж невозможно вас победить, здесь и сейчас. Поймите, это вы можете воевать, можете победить, можете погибнуть в бою, можете сдаться в плен - но это у вас, русских, мирные люди не должны идти в бой и умирать; у нас, народа Ямато, если воины проигрывают бой, то, во-первых, они должны умереть, во-вторых, мирное население, которое они не смогли защитить, тоже должно умереть, чтобы не достаться врагу.
  - Что до Вашего вопроса, молодой офицер - сказать я мог, только мои слова о вас, русских, по сравнению со словами старосты и фельдфебеля были бы утренним туманом по сравнению вон с той скалой. Я никто, пыль на ветру, рядом с ними.
  Замполит не верил своим ушам - но, глядя на старика, он понимал, что тот говорит ему чистую правду. То, что говорил старый рыбак, производило впечатление полного сумасшествия - но, то, что он только что видел своими глазами, тоже было настоящим безумием. Одно безумие соответствовало другому, слово коррелировало с делом - поэтому он и поверил старику, хотя это и было дико для него.
  - Хорошо, дед, а почему не все покончили с собой? Ты знал, что мы не тронем обычных людей - а остальные?
  - Они просто хотят жить, вот и все - одни смогли переступить через свое желание жить, выполняя волю Тэнно, другие - нет. Это ведь очень страшно, убить себя, своих близких, родителей, детей.
  Тут замполит понял, в чем дело - японцы такие же люди, как и все, только головы у них напрочь засорены феодально-поповской пропагандой монархического толка. Но, все равно, это люди - они любят своих близких, они умеют чувствовать радость и горе - стало быть, надо придумать какой-то способ достучаться до них, объяснить, что их обманывают.
  - Спасибо, отец, ты мне очень хорошо объяснил, в чем дело. Скажи теперь вот что - как нам предотвратить эти самоубийства?
  Старик задумался. Размышлял он долго, минут десять, потом сказал: 'Я могу предложить одно - захватывайте наши поселки, города быстро, раньше, чем власти успеют отдать приказ о самоубийственных атаках, или просто о самоубийстве жителей. Потом обязательно собирайте жителей, говорите им, что вы новая власть - и запретите кончать с собой. Мы, японцы, привыкли подчиняться власти - это может подействовать'.
  - Но твердо ты этого не можешь сказать, отец? - спросил старший политрук.
  - Я не мудрец, молодой офицер - я простой рыбак - прямо ответил японец - что знал, я сказал.
  - Спасибо, отец, ты мне помог - поблагодарил старика замполит - скажи, тебе чего-нибудь надо? Вообще, я могу для тебя что-то сделать?
  - Спасибо, молодой офицер, у меня все есть, что мне надо - отказался старый японец.
  После этой беседы старший политрук помчался к рации, докладывать командиру десанта обо всех этих вывертах японского ума. Командир десанта тоже недолго думал, благо ему доложили обо всех этих ужасах - и связался со штабом ТОФ, подробно доложив и о самоубийствах, и о разговоре со старым рыбаком.
  В ходе короткого совещания, состоявшегося на борту флагманского корабля ТОФ линкора 'Ришелье', в котором участвовали командующий ТОФ контр-адмирал Лазарев, начальник штаба контр-адмирал Зозуля, командир корпуса морской пехоты контр-адмирал Большаков и начальник РУ ГШ ВМФ вице-адмирал Воронцов, координировавший действия разведки ТОФ и сетей центрального подчинения, было признано, что ничего лучшего, чем предложение старого японца, на скорую руку сделать не удастся. Выход был один - максимально быстро захватывать территории, если будет такая возможность, а, далее действовать по предложенной рыбаком методике.
  Но это было несколько позже, уже к концу дня 2 мая - а до вечера произошло еще очень многое.
  
   Хомма Такамори 'Воспоминания полковника народной полиции' М., 1980, АИ МВ.
  Я, Хомма Такамори, самурай из старого рода, служившего дайме Тоса со времен Второго Сегуната.
  Я родился в 1919 году по европейскому летосчислению в семье офицера Императорской Армии Хомма Исороку - и с детства воспитывался в понимании того, что нет для мужчины пути достойней, чем военная служба.
  И все было бы так, как у моих многочисленных родственников, по линиям моих достойных родителей, где все мужчины служили в Армии, будучи потомственными офицерами.
  Но я с детства буквально 'заболел' морем - в шесть лет я уже наизусть выучил биографию адмирала Того, разгромившего русских на море; в восемь лет я мог поминутно рассказать ход сражений при Доггер-банке и Ютланде. Я не мыслил себя иначе, как офицером Императорского флота - и мой достойный отец, хоть и не слишком охотно, но разрешил мне поступать в военно-морское училище, нарушив тем самым семейную традицию. Я навсегда запомнил его слова, сказанные мне: 'Я не могу сделать тебя несчастным, Такамори-тян - но, думаю, излишне говорить тебе, что ты должен достойно представлять род Хомма среди Сацума?'.
  Я всегда очень хорошо учился - но, после этого удвоил свои усилия и в гимназии, и в додзе. При поступлении я был восьмым среди ста пятидесяти курсантов - но окончил училище вторым из своего выпуска.
  Я хотел быть артиллеристом, хотя у меня были высшие баллы и по штурманскому делу, и по корабельным машинам и механизмам, и, конечно, по боевым искусствам. Но, моя флотская специальность пришла ко мне сама - на выпускном курсе к нам приехал один из офицеров, создававших парашютно-десантные части флота. Он предложил курсантам прыгнуть с парашютом - я был среди изъявивших такое желание. Когда я падал в раскрывавшуюся передо мной бездну, я испытал истинный восторг - но он не шел ни в какое сравнение с чувствами, которые я испытал, когда раскрылся парашют, и я буквально поплыл в небе. Я не смог расстаться с небом - и при распределении попросил комиссию направить меня в формирующийся парашютный батальон Флота.
  Мои учителя снизошли к моей скромной просьбе - так мне была предоставлена возможность стать одним из тех, кто обеспечивал интересы Флота на суше (наша часть называлась 3 м специальным морским десантным отрядом, но, с учетом того, что большинство читателей вряд ли знакомы с терминологией Императорского Флота, я называю ее просто парашютным батальоном Прим. Авт.).
  По прибытии в часть я получил взвод - и начал учить своих подчиненных и учиться сам. Учиться приходилось всему - воздушно-десантные войска были совершенно новым делом для воинов Империи, так что приходилось изучать опыт европейцев. К нам приезжали немецкие инструкторы - офицеры и унтер-офицеры парашютных частей Люфтваффе, щедро делившиеся с нами своим опытом, но одним из ключевых документов, очень нам поспособствовавших, стал Устав русских ВДВ, добытый нашей разведкой и переведенный на японский язык.
  Помню, как я удивился, впервые получив на руки этот документ - в нашем кругу было принято относиться к России пренебрежительно - и осмелился спросить своего командира, почему этому Уставу придается такое значение. Он ответил коротко: 'У русских - лучшие ВДВ в мире'. Надо было быть полным дураком, чтобы не сделать из этого правильные выводы - русские меняются, теперь это уже не совсем те русские, которые потерпели поражение от воинов Тэнно при Ляоляне и Мукдене.
  Я с детства знал постулат Учителя Сунь Цзы о себе и враге - и поставил перед собой задачу как можно больше узнать об этой северной стране, ставшей врагом Империи.
  Я читал классическую русскую литературу, переведенную на японский, немецкий и английский языки (немецкий язык я выучил в гимназии, а, английский язык входил в число профильных предметов в училище) - и все лучше понимал, что я ничего не понимаю. У одного из лучших писателей русских, графа Толстого, в качестве воплощения национального характера русских был выведен некий Платон Каратаев, проповедовавший 'непротивление злу насилием' - но я хорошо помнил рассказы своего деда, сражавшегося в армии барона Ноги, осаждавшей Порт-Артур. Мой дед, славный офицер Армии, достигший на службе Императору звания полковника, считал русских достойным врагом - и из его рассказов следовало, что русские воины храбры, стойки, презирают смерть, очень изобретательны; эти люди точно не были европейским подобием буддийских монахов.
  Я начал изучать историю России. 'Непротивление злу насилием' как основная характеристика русского национального характера - полагаю, властитель шведов Карл, король Пруссии Фридрих, повелитель Франции и покоритель всей Европы Наполеон не согласились бы с графом Толстым, доведись им обсудить этот вопрос. Да, когда-то русские были данниками монголов - но, думаю, сорок семь самураев сочли бы месть русских этим своим врагам достойной себя, ибо русские не стали уничтожать монголо-татар, но сделали их своими подданными, навсегда унизив их.
  После Номонханского инцидента я, приехав в отпуск к родителям, встретился со своим дядей, младшим братом матери, командовавшим в том сражении батальоном - и внимательно слушал его рассказы. Особенно мне запомнился рассказ об экипаже русского танка, подожженного нашей 3,7-см пехотной скорострельной пушкой (противотанковым это орудие называли в СССР и США - но, исходя из того, что японцы ставили перед ним и задачу уничтожения огневых средств пехоты в легких укрытиях, и борьбу с танками противника, название отражает круг задач батальонной пушки В.Т.) - русские танкисты даже не попытались покинуть горящую машину, но продолжали стрелять, пока не взорвались бензобаки и детонировал боекомплект. Думаю, что Кусуноки Масасигэ (символ преданности самурая Императору Прим. Ред.) не отказался бы принять этих воинов под свои знамена, будь у него такая возможность. Очевидно, что у этих доблестных воинов нет, и не может быть ничего общего с литературными героями пьесы 'Вишневый сад', написанной господином Чеховым - недостойными потомками некогда славного рода и низким торговцем.
  К этому времени стало очевидно, что если я хочу продолжать свой путь познания России, мне надо выучить русский язык - почти все, доступное мне, из числа книг, изданных на знакомых мне языках, я прочитал. Это было не слишком трудно - я подал рапорт о зачислении на курсы русского языка, курируемые разведкой Императорского Флота. Вскоре я был зачислен на заочное отделение этих курсов - и закончил их с отличием летом 1941 года.
  Тем временем продолжалась наша подготовка - мы учились выживать в горах Хоккайдо и лесах Карафуто, джунглях Окинавы и маленьких островах; мы учились штурмовать особо важные объекты крупными для нас силами, от одной роты до всего батальона - и проводить диверсии малыми силами. Мы учились убивать из винтовок и пулеметов, ножами, импровизированными удавками и голыми руками; осваивали иностранное оружие - американское, английское, русское, голландское, французское; изучали возможные объекты приложения наших усилий, от русского Петропавловска и американского Датч-Харбора до голландской Батавии и австралийского Порт-Дарвина.
  Конечно, трудно было не заметить, что с середины 1940 года наша подготовка приобрела явственный 'тропический' уклон - мы практически перестали изучать русские и американские объекты, сосредоточившись на изучении объектов в колониях европейских стран в Юго-Восточной Азии. Также мы совершенствовали наши навыки действий в джунглях.
  8 декабря (операции Тихоокеанской войны разворачивались и западнее, и восточнее линии перемены дат, поэтому в Перл-Харборе было 7 декабря, а в Японии - уже 8 декабря. В.Т.) нам прочитали рескрипт Божественного Тэнно об объявлении войны Америке, Англии, Голландии - и мы узнали о блестящей атаке Ударным Соединением Перл-Харбора, о высадке десанта в Малайе. Трудно описать наш восторг при этих известиях - казалось, нет преград Империи ни на суше, ни на море, ни в воздухе. Если бы тогда кто-то рассказал нам о том, как будет идти эта, столь победоносно начавшаяся война, мы бы сочли этого человека сумасшедшим.
  Трудно описать наше рвение на тренировках - и наше нетерпение, с которым ждали того момента, когда и мы сможем внести свой вклад в победу Империи, достойно послужив Его Величеству. Командиру батальона не раз пришлось повторять нам: 'Ждите, пока для нашей части нет достойной цели - но скоро придет и наш час'.
  В феврале наш отряд был переброшен на театр военных действий, в Голландскую Ост-Индию. Стало ясно - приказ надо ждать со дня на день.
  Одним из приоритетных объектов, который мы изучали, был комплекс в Палембанге на Суматре, состоявший из мощнейшего нефтеперерабатывающего завода компании 'Ройял-датч шелл' и хранилищ стратегических запасов нефти голландцев. И каково же было наше огорчение, когда славу, по праву принадлежащую воинам, сумевшим положить к ногам Тэнно этот завод и половину стратегических запасов нефти Голландской Ост-Индии, снискали наши соперники, армейские парашютисты. 14 февраля их батальон, из состава парашютной бригады Армии, под командованием подполковника Кума, атаковал втрое превосходящие силы голландцев, располагавшие артиллерией и бронемашинами. Души почти всех десантников, атаковавших Палембанг, попали в храм Ясукуни - но это никоим образом не могло умалить их подвига.
  Наконец, 19 февраля боевой приказ был зачитан и нам - нам предстояло прервать последнюю коммуникационную линию между Голландской Ост-Индией и Австралией, приняв участие в захвате острова Тимор. Нашему отряду предстояло захватить аэродром Пенджой и удерживать его до подхода частей, высаженных с моря.
  Вечером мы все, офицеры, унтер-офицеры, простые солдаты сложили в казарме из своих парашютов маленький алтарь синто, перед которым жертвовали согласно ритуалу свое сакэ и молились богу войны Хатиману о том, чтобы на следующий день наши парашюты не подвели бы нас при десантировании. Мы просили не о силе - мы знали свою силу, знали то, что ее достаточно, чтобы разгромить австралийцев и голландцев; мы просили не о лучшем оружии - мы знали качество своего оружия, и не сомневались в том, что оно лучше английского и голландского; мы просили не о милости Богов в бою, нет - но лишь о том, чтобы наши парашюты сработали надежно, дав нам возможность доказать наши доблесть, умение и силу в бою.
  
  Следующим утром, перед самым вылетом, будучи готовы к бою, мы выстроились всем отрядом, с командиром во главе, лицом к дворцу Божественного Тэнно в Токио. Мы сделали должный поклон в сторону императорского дворца и спели национальный гимн 'Кимигайо'. После этого наш командир отдал окончательный приказ, распределив задачи ротам и взводам. После этого мы пошли на посадку в самолеты. Надо заметить, что мы использовали немецкую методику - десантник сбрасывался на парашюте уменьшенной площади, что обеспечивало более быстрый спуск, затруднявший противнику прицеливание и уменьшавший разброс десантников при выброске. Обратной стороной этого метода было то, что десантника приходилось сбрасывать отдельно от его основного оружия, в противном случае, была слишком велика вероятность травм. К сожалению, в первые минуты после приземления, парашютист мог рассчитывать только на пистолет и короткий меч.
  
  Выброска прошла удачно, как и бой за аэродром, который мы захватили на удивление легко - но, незадолго до соединения с морскими десантниками, в одной из последних стычек с упрямыми австралийцами, я получил пулю из винтовки в правое легкое.
  
  Очнулся я уже в госпитале, после операции. Надо сказать, чтобы выжить после тяжелого ранения, японцу, даже офицеру, за которыми был куда лучший уход, требовалось очень хорошее здоровье - медицинская служба была не очень хороша во Флоте, ну, а в Армии - отвратительно плоха, не идя ни в какое сравнение с военной медициной наших врагов (соответствует реальности - военная медицина у японцев находилась на очень низком уровне В.Т.). Это усугублялось отсутствием ряда жизненно важных лекарств, которые Империя ранее импортировала из Америки (соответствует РеИ - медикаменты тоже попали под эмбарго, введенное летом 1941 года В.Т.). Меня спасли искусство флотских хирургов, трофейные медикаменты, привезенные моими боевыми товарищами из медицинской части захваченного аэродрома, молодость и железное здоровье - именно в такой последовательности.
  
  Лечился я долго, более полугода - после чего был выписан из госпиталя с формулировкой 'Нуждается в курортном лечении для восстановления здоровья'. Неофициально мой лечащий врач дал мне понять, что я могу восстановиться до уровня, позволяющего вернуться в строй - но, физические кондиции, позволяющие служить в десанте, увы, мне вряд ли удастся вернуть.
  
  Я гостил в родительском доме, восстанавливался на курорте в Камакуре - а душу мне жгла мысль: 'Как жить дальше?'. Мне было 23 года - и я не мыслил для себя другой жизни, чем та, которая мне открылась в десанте Императорского Флота. Бывают великие поэты и философы, инженеры и оружейники - я же был рожден для жизни на грани смерти, смертельный риск пополам с предельным напряжением всех сил, духовных и физических, был мне так же необходим для полноценной жизни, как воздух и пища.
  
  Я не щадил себя, тренируясь с упорством фанатика - в конце концов, мнение врачей не есть воля Богов. Мышечную массу и тонус мышц удалось восстановить, хоть и не полностью - а с дыханием было плохо, я не мог бегать так, как должно бегать офицеру-парашютисту. Для обычного офицера достигнутые мной результаты были вполне достойными - но я буквально грезил возвращением в воинскую элиту Империи Ямато.
  
  К концу моего полугодового отпуска с беспощадностью пулеметной очереди в упор стало ясно - я могу вернуться к строевой службе, но о возвращении в воздушный десант следует забыть.
  
  За неделю до явки на медкомиссию на прогулке ко мне подошел незнакомый капитан II ранга. Представившись, он напомнил мне о курсах русского языка, законченных, казалось, вечность назад - и предложил, если у меня будет такое желание, побеседовать.
  
  Трудно было не понять, в каком ведомстве несет службу этот офицер. Еще труднее было не догадаться, о возможных темах нашей беседы. Естественно, я согласился, осведомившись лишь, когда и где ему будет удобно со мной побеседовать. Ему было удобно завтра утром, в близлежащей маленькой части Флота.
  
  Наутро я приехал к воротам небольшого автохозяйства заранее - и опаздывать было ниже моего достоинства, и хотелось осмотреться получше. Матросы и унтер-офицеры, на взгляд несведущего человека, выглядели обычными нестроевиками из тыловой части. Некоторые действительно были такими - насколько я понял, это были те водители и механики, которые создавали нужный антураж этой части; но, большую часть этих 'нестроевиков' я бы не раздумывая взял бы в свой прежний взвод - достаточно было увидеть, как они движутся, чтобы понять, что эти люди являются первоклассными воинами.
  К назначенному времени ко мне вышел мой новый знакомый - и, провел меня на территорию части. Он угостил меня чаем, после чего у нас состоялась короткая, но весьма содержательная беседа. Суть ее заключалась в том, что у Флота имелась мощная радиостанция, находившаяся на Карафуто, в городе Торо - а, вот подготовленного человека, способного присматривать за окрестностями, и, при необходимости, способного обеспечивать агентурную разведку и проводить диверсии, там не было. Я сказал капитану II ранга о своих проблемах со здоровьем, этого требовал этикет, принятый на подобных встречах (кто бы сомневался, что подчиненные Мицумаса-сэнсея собрали обо мне всю возможную информацию) - на что он ответил, что, пока работа по основной специальности от меня не требуется, после чего подробно изложил мне круг обязанностей в текущей обстановке, и - при возникновении возможного инцидента с русскими. Выждав положенную традициями паузу, я согласился.
  Дальнейшие события развивались предсказуемо. Медкомиссия признала меня ограниченно годным к строевой службе, после чего мне было предложено выбирать между службой в тыловых частях и переводом в резерв до восстановления здоровья. Естественно, я выбрал второе. После этого в кадровой службе мне предложили список возможных мест службы - как нетрудно догадаться, я выбрал назначение в полицию города Торо, что в префектуре Карафуто.
  Следующие три месяца прошли в напряженной учебе - днем я учился на курсах при полицейском управлении Токио, ну а вечером мне преподавали чуточку иные науки.
  В июне 1943 года я отбыл к новому месту службы. Очень удачно получилось, что я прибыл на Карафуто летом, акклиматизация прошла намного легче, чем могло бы быть - все же мне, южанину, было непросто привыкнуть к холодному климату. В полиции меня приняли с должным почтением - и я начал осваиваться в новой должности. Через неделю после прибытия, гуляя по лесу, я совершенно случайно столкнулся со своим коллегой, отвечавшим за безопасность радиоцентра. Все-таки Карафуто - очень маленький остров..
  Он ввел меня в курс дела - радиостанция надежно охранялась, ближние подходы тщательно контролировались; ну, а контроль за дальними подступами входил в мои обязанности. Он передал мне свежие материалы о деятельности особых сил вероятного противника, полученные от европейских союзников - там была информация о методах работы русских диверсантов из ОСНАЗ, русской военной контрразведки СМЕРШ и их войск охраны тыла. Мы договорились о передаче мне на связь некоторых его агентов. Как выяснилось, оружие и снаряжение, присланное мне из Токио, уже лежало у него в кабинете. Я спросил у него, будет ли прислано снаряжение для организации закладок, необходимых для более удобной работы диверсионных групп, на тот случай, если территория Карафуто окажется временно оккупированной русскими. Он ответил, что послал запрос в Токио еще в прошлом году - ему ответили, что территория Карафуто не входит в список приоритетных территорий. Это было понятно - основными полями битв для наших диверсантов были Юго-Восточная Азия, Китай, Индия; усиленная подготовка к развертыванию диверсионной войны все время шла в Маньчжоу-го у специалистов Армии, мои флотские товарищи готовились действовать из Кореи, так что Карафуто наверняка находился в самом конце списка.
  Я приступил к работе - собственно, уголовные преступления в Торо были большой редкостью, так что мои обязанности, применительно к полицейской службе, сводились к профилактической работе. Борьба с политическими преступниками, согласно порядку исполнения известного 'Закона об опасных мыслях', возложенная и на уголовную полицию, в Торо была просто фикцией - давно прошли двадцатые и начало тридцатых годов, когда социалистические и коммунистические идеи имели довольно широкое распространение среди простого народа. Объяснялось это просто - согласно вышеупомянутому закону, само членство в Коммунистической партии каралось смертной казнью. На практике - на полицейских курсах эта тема освещалась не менее подробно, чем борьба с обычными уголовниками - смертная казнь применялась практически ко всем, у кого просто нашли 'подрывную литературу', причем, в обязательном порядке, всех заподозренных подвергали 'форсированным допросам', молчать на которых было просто не в человеческих силах. Так что у к середине тридцатых единая КПЯ была уничтожена - а существовавшая у нас в Империи система 'десятидворок' (в сельской местности - объединение крестьянских хозяйств по десять; помимо солидарной ответственности за уплату налогов и выполнение повинностей, предусматривала и совместную ответственность за политические преступления, на практике являвшаяся системой тотальной слежки всех за всеми. Имелись и городские аналоги - в первую очередь, в рабочих казармах и артелях сезонников и малоквалифицированных рабочих. Прим. Ред.) гарантировала отсутствие массовых левых организаций - так что коммунистическое и социалистическое движение в это время, за редчайшими исключениями, ограничивалось разрозненными и малочисленными группами интеллигентов. Вся городская интеллигенция Торо была на виду - тут было просто невозможно спрятать не то что подпольную организацию, а хотя бы скрыть малейшую нелояльность.
  Зато работа по основной специальности отнимала все мое время. Для начала, мне требовались помощники. Изобретать тут что-то было совершенно излишне, поскольку имелись проверенные опытом методики. Я добросовестно исполнял свой долг, ведя занятия по военной подготовке в местном отделении 'Патриотического союза школьников и студентов' - ну, положим, студентов в Торо отродясь не было, но в подростках недостатка не наблюдалось. Разумеется, на моих занятиях всегда был, выражаясь в европейском стиле, полный аншлаг - офицер элитных специальных парашютных сил Флота, да и еще тяжело раненный при исполнении своего долга перед Тэнно, пользовался в захолустной провинции таким авторитетом, с которым мог сравниться разве что авторитет космонавтов в более поздние времена. Само собой разумеется, основной массе учеников я преподавал стандартный курс - а вот примерно пятидесяти самым толковым, энергичным и агрессивным я давал своего рода облегченный 'курс молодого парашютиста'. Составной частью этого курса были полевые занятия - я преподавал им навыки практической маскировки, выживания, начала тактики и огневой подготовки. В процессе этих занятий мы, как выражаются русские, 'перепахали носом' все окрестности города в радиусе добрых двадцати километров, изучив местность в мельчайших деталях. Можно было с уверенностью сказать, что никаких признаков нахождения вражеских РДГ нет - а приумноженная мной агентура подтверждала это, докладывая, что никаких чужаков поблизости нет. Попутно я восстанавливал свою физическую форму, заодно присмотрев места для своих тайников - каковые и оборудовал по всем правилам, надежно спрятав присланное мне добро.
  Конечно, стопроцентной гарантии это дать не могло, поскольку у русских вполне могли быть 'спящие' агенты, которых они могли активизировать в самый последний момент - вычислить таких невозможно, поскольку эти люди ведут обычную жизнь, не давая ни малейших поводов для подозрений. Я сам завербовал нескольких таких агентов - в случае русской оккупации они должны были заняться сбором сведений и, при необходимости, исполнителями диверсий. Трудно заподозрить обычного докера, не правда ли? А он может и запомнить, какие грузы пришли в порт - и, улучив момент, прицепить к цистерне с бензином мину с часовым механизмом. Никакой особой квалификации это не требует - а вред врагу может нанести такой, что не нанесет и эскадрилья бомбардировщиков.
  Так прошло почти полтора года. Обстановка изменилась к концу 1944 года - конечно, мое информационное поле не шло ни в какое сравнение с возможностями высоких чинов, но, даже та информация, которая шла от работников нефтяной концессии Флота на севере Карафуто, была однозначна - русские готовятся воевать. Один из моих агентов был откомандирован на север острова - откуда, собственно, я это знал. По возвращении он вызвал меня на конспиративную встречу - и добросовестно рассказал все, и то, что он видел сам, и то, что видели другие работники концессии. Нет, для меня отнюдь не было секретом то, что и мы, и русские весьма формально соблюдаем соглашение о демилитаризации Карафуто, согласно которому на острове могут быть дислоцированы только части пограничной охраны - на практике, обе стороны ограничивались переодеванием своих армейцев и моряков в форму пограничной охраны.
  Все это было понятно - но активно ведущиеся русскими работы по расширению аэродромной сети и совершенствованию имеющихся аэродромов наводили на вполне определенные мысли. То же, что с материка в порты русской части Карафуто шел резко увеличившийся поток грузов; то, что русские развивали дорожную сеть, улучшая качество имеющихся дорог и прокладывая узкоколейные железные дороги; то, что русские части на Карафуто все меньше времени проводили в расположении, не вылезая с полигонов; что их артиллерия регулярно проводила стрельбы - все это имело только одно толкование, простое и грозное - в конце весны, самое позднее, в начале лета, русские начнут войну с Империей.
  Руководство Армии, несомненно, все это понимало - но их подготовку к войне с Россией трудно признать достаточной. Так, от руководства 'Патриотического союза школьников и студентов' пришло распоряжение, произведшее на меня неизгладимое впечатление - на базе отделения 'Союза' в Торо подготовить и развернуть диверсионный отряд. Сей шедевр 'высокой мудрости', вне всякого сомнения, 'рожденный' офицером, не имеющего никакого представления об особых операциях, был подкреплен соответствующим материально-техническим обеспечением - 10 (десятью!) изношенными карабинами 'Тип 38' и 2000 патронов к ним. Слово чести, я не шучу - все так и было.
  Зато не было недостатка в громких фразах - в распоряжении прямо указывалось, что 'члены 'Союза' должны, все, как один, отдать жизнь за Божественного Тэнно.'. Именно так - слово в слово, не больше - но и не меньше. Создавалось впечатление, что некоторые армейские офицеры не только перестали адекватно воспринимать реальность, но и несколько подзабыли о правилах чести.
  Человеку, не рожденному подданным Тэнно, и, что весьма желательно, не жившему в то время, трудно это понять - но, я, все-таки попытаюсь это объяснить.
  В Японии было и есть резкое разделение между элитой и простонародьем. Но, в отличие от, например, США, где это разделение проходит по имущественной категории, что объясняется спецификой формирования этой страны - Америка всегда была торгово-промышленной страной, но, никогда - военным государством, Вооруженные Силы, за исключением разве что ВМФ, там никогда не играли серьезной роли - Япония сформировалась именно как военная Империя, где от военного сословия зависела судьба страны. В этом мы похожи на немцев и русских, с той разницей, что русское дворянство сформировалось в оборонительных войнах с внешним врагом и, немного, во внутренних смутах; немецкое - в завоевательных войнах и внутренних феодальных конфликтах; самураи, как сословие, сформировались в бесконечных гражданских войнах и завоевательных войнах. Отсюда разница в восприятии себя и своей страны - русские дворяне воспринимают себя защитниками Отечества, солью русской земли, чья судьба неотделима от судьбы России и ее народа - как выразился русский поэт о типичном русском офицере-дворянине 'Полковник наш рожден был хватом, слуга Царю, отец солдатам'; другое восприятие мира у немецких дворян - он не воспринимает своих соотечественников из простонародья как подопечных, они для него материал, используемый для постройки желаемого; самурай же не просто лучший из японцев, но господин над жизнью и смертью простолюдинов - совсем недавно, по историческим меркам, самурай имел право зарубить крестьянина, просто для того, чтобы проверить остроту меча. Кстати, при всех различиях между военными культурами России, Германии и Японии самураи признали равным среди достойных и сильных немца фон Хаусхофера - и охотно посвящали в тонкости нашей культуры русского Колчака.
  Обратной стороной столь обширных прав самураев по отношению к простонародью была абсолютная мера ответственности за порученное дело. Для европейцев это выглядит дикостью, переходящей все мыслимые пределы жестокостью - но, еще во времена моего детства мальчиков-самураев, наследников старых родов, не достигших возраста десяти лет, учили, как не потерять сознание от боли, совершая сеппуку. На самом деле, объяснение довольно просто - изолированность Империи Ниппон от мира была и нашим счастьем, поскольку море было нашим надежным оборонительным рубежом от вражеского вторжения, и нашим проклятием, поскольку нация Ямато тысячелетиями выживала в условиях катастрофической нехватки жизненно важных ресурсов, более того, очевидной всем конечности жизненного пространства. Во многом, именно это объясняет и ожесточенность наших гражданских войн, поскольку, в отличие от европейцев, у нас не было возможности эмигрировать, мы могли только победить или умереть - соответственно, предельностью выбора объясняются и права элиты, и уровень ее ответственности за результат.
  Но, права самураев и мера их ответственности, сформулированные в 'Буси-до' и 'Хагакурэ' - всегда были образом жизни только самурайства; это был кодекс чести, ставший образом жизни японской элиты, но не других сословий. Да, крестьяне, ремесленники, купцы подчинялись суровым законам - и несли ответственность за их нарушение; но никто и никогда не распространял на них кодекс чести самурайства. Да что там гражданские - никто не распространял кодекс чести самураев на мобилизованных воинов-асигару. Причина была проста - если бы простонародье приняло бы для себя самурайскую норму платы жизнью за поражение, то нация Ямато уничтожила бы самое себя. Простолюдин мог стать самураем - в том случае, если принимал для себя нормы самурайской морали и доказывал своей жизнью и смертью свою способность жить так, как жили рожденные самураями. Но это были редчайшие случаи - и всегда это был добровольный выбор человека, рожденного крестьянином или ремесленником.
  Исключением стали тридцатые и первая половина сороковых годов - тогда идеологи Тесю пошли путем, который трудно понять и невозможно одобрить.
  В принципе, предпосылки для такого поворота были созданы в начале нашего века, когда путь в офицерский корпус Империи был открыт для выходцев из не самурайских семей. Я не вижу в этом ничего дурного - достойно служить Империи может любой, кто хочет приложить к этому все свои силы, независимо от его происхождения. Плохо другое - если первое поколение офицеров, выходцев из семей простого происхождения, прилагало все усилия для того, чтобы стать самураями не по названию, но сути владения благородным воинским искусством, по безукоризненности службы Тэнно, то со вторым поколением, с теми, кто пришел на службу во второй половине двадцатых и позже, далеко не всегда дело обстояло так - весьма многие из них пытались подменить суть самурайского служения формой. Помимо всего прочего, они попытались распространить нормы самурайской ответственности на всю нацию - и немало преуспели в навязывании этого безумия молодежи. Казалось бы, кому, как не офицерам, знать разницу между новобранцем и ветераном - но нет, речь шла о сознательном уравнивании ответственности между потомственными воинами и женщинами, офицерами Армии и Флота - и, детьми крестьян и рабочих, полными сил мужчинами - и дряхлыми стариками.
  Если судить этих людей по исконным нормам чести истинных самураев - то они могли выбирать между тем, чтобы быть названными сумасшедшими, чье безумие вело к гибели нацию Ямато, или же, бесчестными слугами Тэнно, чей преступный умысел привел Империю к катастрофе.
  Практическое исполнение директивы, пришедшей в Торо, означало, что полсотни мальчишек, почти детей, будут отдавать жизни, искупая чужую вину. Дело в том, что в нашей культуре есть четкое разделение 'ответственности отцов' и 'ответственности сыновей'.
  Применительно к войне это означает, что старшие по положению, званию, должности ответственны за выбор правильных стратегии и тактики, подготовку к войне, в частности, принятие на вооружении необходимой техники и выучку воинов, должное материально-техническое обеспечение. Это и есть 'ответственность отцов'.
  Сфера 'ответственности сыновей' заключается в добросовестном изучении военного дела, воинской доблести в бою, безукоризненно точном исполнении приказов старших по званию, готовности жертвовать своей жизнью.
  Но, согласно нормам нашей этики, нашего кодекса чести, бесчестно заставлять сыновей идти на верную смерть во имя исправления ошибок отцов.
  Я не мог исполнять подобный приказ, отправляя на бессмысленную смерть подростков 14-17 лет отроду - это навсегда бы опозорило не только меня, но и мой род, причем, подобный позор не мог быть смыт даже сеппуку. И я не мог не исполнить приказ, отданный старшими по званию - это было бы бесчестно.
  Лично для меня спасением стало то, что полицейская служба, и, все с ней связанное, было не более чем прикрытием моей настоящей службы Тэнно.
  Через день после получения этой директивы я вышел на связь со своим настоящим руководством, доложив ему о полученной директиве, и, кратко изложив свои соображения о перспективах этого 'диверсионного отряда'. Куратор кратко высказал свое мнение об интеллекте составителей этой директивы - самым вежливым определением, использованным им, было слово 'кусотарэ' (литературный перевод 'дурак', дословный - 'голова, набитая фекалиями'. Прим. Пер.). После чего отдал мне приказ - отряд, согласно директиве, создать, но, готовить подростков к сбору информации, а не к диверсионным операциям; в нужный момент забрать оружие, распустить сопляков по домам, приказав им ждать приказа - какового, естественно, и не должно было последовать, поскольку толку от них в серьезной работе быть не могло по определению; мне самому действовать согласно обстановке, выполняя ранее полученные инструкции.
  В марте и апреле напряжение, казалось, висело в воздухе - было ясно, что вот-вот начнется война. Мой коллега, контрразведчик в радиоцентре, на наших встречах прямо говорил мне о резком увеличении радиопереговоров русских летчиков между собой и с наземными службами - радиоперехваты неопровержимо свидетельствовали о прибытии на аэродромные узлы Советской Гавани и Ванино новых авиационных частей. Затишье, случившиеся в конце апреля, ни о чем хорошем не свидетельствовало, наоборот - это значило, что русские устроили последнюю проверку техники и дали отдых экипажам перед боями.
  Поразмыслив, я решил внести изменения, требуемые обстановкой, в приказ куратора - поскольку война могла начаться внезапно, и, бегать, изымая у молокососов старые карабины, заодно объясняя им, что надо сидеть тихо, дожидаясь моего выхода на связь, мне будет просто некогда, я, после краткого курса учебных стрельб, попросту вынес карабины с остатком патронов из здания школы. Попутно я растолковал своим ученикам, что на них, в случае неудачного для Империи начального периода возможного инцидента, будет возложена важнейшая миссия - стать 'глазами и ушами' Империи в Торо, основой разведывательной сети в городе. В связи, с чем им категорически запрещалось участие в любых видах силовых действий против русских, ибо 'должно жить, когда подобает жить - и умереть, когда подобает умереть'. Им было приказано сидеть и ждать моего выхода на связь - проявлять инициативу я им запретил.
  И все равно, война началась неожиданно - утром 2 мая меня разбудил грохот русских корабельных орудий. Я встал, быстро оделся в охотничий костюм, взял давным-давно собранный рюкзак, личное оружие - и, выйдя на улицу, пошел к лесу, выбирая самые глухие закоулки. Поскольку бой резервистов и ополченцев шел в порту, быстро смещаясь к центру города, я без особого труда проскочил окраинными улочками. Ну а в лесу обнаружить меня было очень непросто даже для хорошо подготовленных воинов - собственно, сейчас русским, в любом случае, было не до одинокого штатского, бегущего из города и не имеющего на виду оружия.
  Далее все было довольно однообразно - я устроился в заблаговременно выстроенном схроне недалеко от города, переждав там бои за город и окрестности. На третий день после окончания боев, накопав корней элеутерококка (мне требовалось объяснить, почему в решающий момент меня не оказалось в Торо), скромно одевшись и прихватив мешок с вещами и кое-какой едой на дорогу, вышел осмотреться, оценить текущую обстановку.
  Начал с близлежащего поселка - там у меня были двое агентов, да и крупных сил русских там не должно было быть. Легенда, естественно, у меня была - бывший морской пехотинец, списанный после тяжелого ранения в отставку (любой врач подтвердил бы мое простреленное легкое), не воевавший против русских, после выхода в отставку отправленный служить в полицию. Это, конечно, было не самое идеальное прикрытие, поскольку вряд ли русские проникнутся особым доверием к бывшему полицейскому - но, оно, будучи построено на реальных фактах моей биографии, могло быть подтверждено чуть ли не всем населением Торо. С другой стороны, порядок на захваченной территории надо было поддерживать и русским - а кто знает обстановку лучше бывшего сотрудника криминальной полиции? Отставной военный - вряд ли русский комендант, а именно он будет принимать решение, так уж хорошо разбирается в хитросплетениях отношений между Армией и Флотом - ставший полицейским, и предложивший русским свои услуги; почему бы не взять его на службу? Если не возьмут - тоже ничего страшного, устроюсь работать грузчиком в порту или, если не возьмут туда, меня с удовольствием примет любая рыбацкая артель.
  Возле поселка меня задержал русский секрет - причем, это были не обычные армейцы, а морские пехотинцы. Это было странно - по логике вещей, элитные ударные части не должны удерживать территорию, для этого достаточно обычной пехоты.
  Разумеется, я послушно поднял руки, даже не пытаясь оказывать сопротивление - как это и полагалось человеку, совершенно не собирающемуся воевать с русскими. На вопросы, заданные на русском языке, я отвечал на японском языке, что не понимаю. Это было очень важно психологически - показать, что я готов общаться, просто не понимаю заданных вопросов. Меня обыскали - надо заметить, вполне квалифицированно, страхуя своего товарища - естественно, не нашли ничего компрометирующего, кроме небольшого рабочего ножа и лопатки. Мое полицейское удостоверение, конечно, тоже нашли - но, прочитать, что там написано, ожидаемо не смогли. Что это такое, русские не поняли - впрочем, наверняка им на подготовке показывали только образцы армейских и флотских удостоверений, знать удостоверения криминальной полиции бойцам морской пехоты попросту ни к чему. Осмотрев мешок, и, найдя там лекарственное сырье, белье, бритвенный прибор и еду, моряк доложил об этом командиру патруля. Тот спросил, что это такое - показав на корни элеутерококка. Я в ответ разыграл целую пантомиму, показывая, как корни моют и настаивают - а, потом пьют настойку. Русские переглянулись - после чего командир патруля приказал отвести меня в поселок. Двое морпехов этим и занялись, причем, вели себя они как опытные воины - не приближались ко мне ближе, чем на пять метров, держали оружие так, что сразу было понятно, что срежут меня мгновенно. Я рассматривал их с вполне мотивированным интересом - я ведь впервые видел их, в любой своей ипостаси. Приходившие от немцев материалы вполне подтверждались - высокие, как правило, выше метра семидесяти сантиметров, мускулистые, очень хорошо тренированные молодые мужчины в возрасте от 20 до 25 лет. Необычной была их униформа - пятнистые комбинезоны, вроде тех, которые рекомендовали нам для разведывательных операций немецкие инструкторы; у встреченных мной русских так одеты были все. В высоких кожаных ботинках с толстой подошвой ничего необычного я не заметил - удобная, практичная обувь для военнослужащих ударных частей. Зато их жилеты меня очень удивили - я не только никогда не видел ничего подобного, но и не читал - пятнистые, из той же ткани, что и комбинезоны, тщательно подогнанные по фигуре, они были надеты поверх комбинезонов - а во множестве кармашков ясно были видны очертания магазинов к штурмовым карабинам, ручных гранат, ИПП. За плечами у каждого имелся довольно большой ранец - явно не пустой.
  Вооружение же русских заставило меня испытать недостойную самурая зависть - даже в лучшие времена, даже наш отборный парашютный батальон не мог даже мечтать о таком оружии. На шесть человек у русских имелось четыре штурмовых карабина АК, единый пулемет ПК и полуавтоматическая снайперская винтовка СВД.
  Настоящий шок я испытал в поселке - нет, я читал в немецких материалах об оснащении русской морской пехоты, но увидеть это наяву оказалось слишком сильным впечатлением - легкие самоходные установки, пушечные, противотанковые и зенитные, минометные; поголовное оснащение автоматическим оружием, огромное количество единых пулеметов.
  Меня привели в полевой лагерь, передали другим морпехам - указали место и велели ждать. После недолгого ожидания, продлившегося меньше часа - это меня очень удивило, я ждал, что меня повезут в Торо, ко мне подошли два офицера в форме пограничных войск. Это уже было интереснее, поскольку это могли быть и обычные пограничники, в России относившиеся к МВД, и переодетые офицеры русского Кэмпейтай - точнее, их примерного аналога, военной контрразведки 'Смерть шпионам' (русские называли ее сокращенно 'Смерш').
  Меня отвели в палатку, после чего начался весьма квалифицированный допрос - оба этих офицера неплохо владели японским языком, причем у одного из них, правда, сквозь сильный акцент, прослеживался токийский диалект. Это наводило на размышления - вряд ли у русских так много знатоков японского языка, так какая роль в их планах отводится Торо, что эти двое прикомандированы к батальону морской пехоты?
  Русские контрразведчики любезно объяснили мне, что Советский Союз уже три дня находится в состоянии войны с Империей Ямато. Я не шучу, они действительно вели себя очень вежливо - меня даже не избили, что было обычной практикой для Кэмпейтай. Внимательно ознакомившись с моим удостоверением, они сообщили мне, что я задержан 'до выяснения'.
  Русские офицеры внимательно осмотрели мой мешок, тщательно обыскали меня, приказали раздеться - и самым внимательным образом проверили мою одежду, уделив особое внимание швам. Это было понятно - они искали зашитое удостоверение, отпечатанное на шелке. Вообще-то, такое у меня было - но не в этом комплекте одежды. Корни элеутерококка не вызвали у них ни малейшего удивления - из чего следовало, что они хорошо знакомы с реалиями Дальнего Востока.
  Я честно отвечал на вопросы, придерживаясь легенды - лейтенант парашютного батальона морской пехоты, списанный после тяжелого ранения в криминальную полицию. Закончил краткосрочные курсы при полицейском управлении Токио - и был откомандирован в Торо. В момент захвата города отсутствовал по уважительной причине - мне для лечения требуются сильнодействующие лекарственные травы, а на скромное жалованье полицейского купить необходимый мне дикорастущий женьшень невозможно, поэтому приходится отпрашиваться у начальства, уходить в лес, и, запасаться там корнями элеутерококка, лучшего заменителя женьшеня. Да, готовлю настойку, пью ее - это намного улучшает мое самочувствие.
  Меня спросили о криминогенной обстановке в Торо - на что я подробно рассказал о существующих проблемах: есть бытовые преступления, есть попытки сокрытия произведенного продовольствия от сдачи государству по утвержденным ценам, с последующей переправкой в Метрополию для продажи на черном рынке. Была попытка одной из семей якудза прислать своих людей в Торо для организации постоянных поставок неучтенного продовольствия - в прошлом году - но, мы быстро вычислили этих представителей, арестовали их с поличным, и отправили в Тоехару. Там, в административном центре губернаторства, их судили - и, по законам военного времени, приговорили к повешению. В порту есть подпольные игорный дом и бордель, принадлежащие лидеру корейской общины - собственно, они и обслуживают корейских рабочих. Были попытки корейцев наладить поставки рыбы и лекарственных растений на черный рынок - все они пресечены, виновные повешены.
  Судя по реакции русских контрразведчиков, эта часть моей деятельности в Торо не вызвала у них ни малейшего неудовольствия - что было вполне ожидаемо, поскольку никто, и русские в том числе, не церемонится с криминалом в военное время. Единственное различие между нами и русскими, известное мне, состояло в том, что мы вешали пойманных уголовников, ну а русские предпочитали их расстреливать.
  На вопрос, чем я занимался в Торо, я прямо ответил, что занимался борьбой с преступностью. Русские переглянулись - после чего мне напомнили о моей деятельности в 'Патриотическом союзе'. Я посмотрел на них с искренним удивлением честного солдафона - о, ничуть не переигрывая - и ответил, что это не входило в служебные обязанности, это было исполнением моих обязанностей перед Тэнно, меж тем, они спрашивали меня о службе.
  После чего начался настоящий допрос - меня допрашивали о моей деятельности в качестве сэнсея. Я подробно рассказал о своей деятельности, не утаив ничего - ни полученной директивы, ни своей реакции на нее, ни места нахождения карабинов с оставшимися после тренировок патронами. Впрочем, это было бы глупо - ясно, что у русских есть свои агенты в Торо, скорее всего, из местных корейцев; также очевидно, что после прихода хозяев, они примчались к ним с подробнейшими докладами. Ничуть не подлежит сомнению и то, что эти агенты, после того, как я активно участвовал в пресечении криминальных дел корейской общины, не пожалели грязи, выплеснутой на мою скромную персону. Также понятно, что русские отнюдь не поверили безоглядно своим агентам, сочтя нужным перепроверить полученную от них информацию.
  Все это было понятно и предсказуемо - интересно было совсем другое, а, именно реакция русских контрразведчиков на мое объяснение, почему я не стал выполнять полученную директиву об организации партизанского отряда, и, более того, отобрал у сопляков оружие. Когда я рассказывал им о границах применения 'Бусидо', об 'ответственности отцов' и 'ответственности сыновей' - они ничуть не удивились. Нет, конечно, они задали мне много вопросов, пытались сбить меня с занимаемой позиции, легонечко запугивали - но они вели себя как люди, прекрасно знающие моральные нормы сословия самураев. Естественно, у меня возник простой вопрос - откуда это у русских взялись такие специалисты? У них, что, изучение Японии поднято на такую высоту, что хорошие контрразведчики разбираются в таких тонкостях? Ответ на этот вопрос я получил позже - и, не стану скрывать, он меня поразил.
  Через несколько часов русские сделали перерыв на обед - они поели сами, накормили меня; это было удивительно, учитывая обычные нормы обращения с задержанными в военной контрразведке.
  Потом меня, естественно, под охраной, отвезли в Торо. Там меня осмотрели русские военные врачи - это тоже было понятно, русские хотели проверить, действительно ли я был ранен.
  На следующий день от меня потребовали сдать тайник с карабинами. Я выполнил и это требование - советские контрразведчики, в сопровождении своей группы поддержки, вывезли меня в лес, я указал тайник, объяснил, что он не заминирован, рассказал, что и как надо делать. Должен отметить стиль работы русских - мне не угрожали, не пугали страшными карами, просто отвели на сотню метров от тайника, так, чтобы я с гарантией не попал под взрыв; но, по глазам русских было ясно, что если там окажется какой-нибудь сюрприз, то меня ждут не самые приятные переживания в жизни. Русский сапер тщательно проверил все - и, после этого русские вскрыли тайник, соблюдая все меры предосторожности. Было видно очень опытных людей, сталкивавшихся с самыми разнообразными сюрпризами, от обычной мины в деревянном корпусе, поставленной на неизвлекаемость, до смазанных ядом заостренных колышков, пристроенных в тайнике. Само собой разумеется, изъятие прошло без проблем - эти изношенные карабины мне в любом случае были не нужны, благо в других тайниках ждало своего часа куда более современное оружие.
  После этого меня два дня держали в камере - точнее, в помещении, приспособленном под камеру - при городской комендатуре. Жаловаться на плохое обращение не было оснований - кормили меня три раза в день, судя по всему, с русской армейской кухни. Еда была непривычная - именно тогда я впервые попробовал гречневую кашу с тушенкой - но, после тех червей и пауков, которых мы ели на тренировках по выживанию в джунглях, жаловаться на русскую кормежку, грубоватую, но очень сытную, было бы непростительной неблагодарностью. На допросы меня не вызывали - ну, это было очевидно, контрразведчики проверяли мои показания.
  Непривычное безделье закончилось на третий день - меня вызвали на допрос, еще пару раз прогнали по ключевым моментам, немного припугнули, а, затем, поинтересовались моими планами на дальнейшую жизнь под русской оккупацией. Ход мыслей моих визави был понятен - обычный солдафон, ничего интересного, но, проверить его еще раз не помешает. Я честно ответил, что умею ловить преступников - но, вряд ли русские возьмут меня в свою полицию. По глазам контрразведчиков стало ясно, что я попал в цель - нет, полицейские им были нужны, но, брать на службу пусть отставного, но офицера элитной части, они явно не хотели. Призадумавшись, я добавил, что могу работать грузчиком, могу водить грузовик, разбираюсь в моторах, в юности подрабатывал в рыбацкой артели - в общем, работу я себе найду.
  Судя по реакции русских офицеров, последний вариант их устроил больше других - подпускать меня к мало-мальски серьезным объектам они явно не хотели, а в рыбацкой артели я буду в отдалении и от порта, и от железнодорожной станции, и от автомобилей. Задерживать меня оснований не было - а рабочие руки русским сейчас были необходимы.
  
   Десант в Маока, продвижение десантников, высаженных в Маока, вглубь Сахалина, и взятие Тойохары.
  План Южно-Сахалинской наступательной предусматривал высадку второго тактического десанта, значительно более крупного, чем десант в Торо, в крупном порту Маока (ныне г. Холмск Прим. Ред). Город надо было брать - и брать быстро, в противном случае он мог стать базой для развертывания переброшенных из японской метрополии войск, усиливавших сахалинскую группировку.
  И снова надо сказать спасибо нашим разведчикам - мы точно знали, что основой гарнизона Маока являются два кадровых пехотных батальона 88-й пд, усиленные артиллерией и минометами; знали и о подготовленной полевой обороне города и порта. Имелось в городе и ополчение - но, нас оно беспокоило намного меньше, чем неплохо подготовленные и относительно прилично вооруженные кадровые части.
  Отлично поработала авиаразведка - сделанные летчиками фотографии не только вскрывали почти всю систему обороны Маоки, но и позволили точно установить местонахождение казарм японской пехоты. Самое главное, летчики обнаружили находящийся в порту легкий крейсер 'Китаками' (тип 'Кума', корабль устаревший, но способный доставить немалые неприятности десанту - 7000 т водоизмещения, 4 127-мм пушки, несколько десятков 25-мм зенитных автоматов Прим. Авт.)
  С учетом важности Маоки для ее захвата были выделены крупные силы - в первом эшелоне десанта шли 1-й и 2-й полки морской пехоты (без 1-го батальона и одной батареи СУ-54-150, высаживавшихся в Торо); во втором эшелоне шла 113-я стрелковая бригада (без одного батальона, также высаживавшегося в Торо).
  Для высадки десанта были выделены 54 БДБ для пехоты, 50 танкодесантных БДБ для бронетехники и артиллерии на механической тяге, еще 20 БДБ загрузили военным имуществом, прежде всего, боеприпасами и продовольствием - был вполне возможен вариант, при котором японцы попытаются отбить Маоку, высадив свой десант. Огневая поддержка десанта была возложена на дивизион тяжелой артиллерии БДБ - проще говоря, на 6 БДБ в варианте судна артиллерийской поддержки, каждая из которых была вооружена двумя 152-мм гаубицами-пушками МЛ-20.Прикрытие десанта осуществляли два дивизиона сторожевиков, бывших итальянских миноносцев 'Спика' - всего 9 неплохих эскортных кораблей, перевооруженных 88-мм немецкими универсальными пушками.
  План операции предусматривал нанесение мощного удара пикировщиками 2-й ВА по казармам японской пехоты, японским артиллерийским и минометным позициям; бомбардировщики-носители высокоточного оружия и пикировщики Особого авиакорпуса должны были заняться японским крейсером - а, если в Маоку придут и другие японские корабли, то и ими.
  Под прикрытием артиллерийского огня и поддержке авиации, два сторожевика должны были высадить передовую группу десанта, состоявшую из двух инженерно-штурмовых рот, прямо на причалы порта. Затем должны были высадиться остальные морские пехотинцы. После овладения городом, должны были высадиться части 113-й стрелковой бригады. Затем, планировалось расширить плацдарм плацдарм до железнодорожных станций Томамай и Атакай, в направлении Тойохара (ныне Южно-Сахалинск Прим. Авт.). После этого планировалось развивать успех - 113-я стрелковая бригада частью сил должна была наступать по побережью на Хонто (ныне - Невельск Прим. Авт.), 2-й полк морской пехоты (без 1-го батальона) должен был захватить важные железнодорожные станции Футомата (ныне Чапланово Прим. Авт.) и Осака (ныне Пятиречье Прим. Авт.), наступая через Камышовый перевал; самая важная задача была поставлена 1-му полку морской пехоты - наступать вдоль железной дороги на Отомари (ныне Корсаков Прим. Авт.), на соединение с высаживавшимся в Отомари оперативным десантом.
  Вечером 30 апреля десантное соединение вышло из Советской Гавани, под мощным истребительным прикрытием - мы учитывали возможность того, что японцы могут попытаться ударить первыми по нашим десантным соединениям.
  В 5.00 утра 2 мая пикировщики Пе-2И 202-й бомбардировочной дивизии 4-го бомбардировочного авиакорпуса 2-й ВА поприветствовали гарнизон Маока - в соответствии с планом операции, удары были нанесены по казармам пехоты, артиллерийскому парку, ключевым оборонительным позициям.
  В это же время над портом выходили на боевой курс До-217 полка носителей высокоточного оружия Особого авиакорпуса - крейсеру 'Китаками' пришлось стать первым японским тяжелым кораблем, которому предстояло ответить за кровь наших дедов, пролитую в Порт-Артуре и Чемульпо, Желтом море и при Цусиме. По отзывам летчиков, пришвартованный к причалу крейсер стал намного более легкой целью, чем маневрировавшие условные цели на Ладоге - впоследствии выяснилось, что 'Китаками' получил 9 прямых попаданий Х-1400 и, как минимум, 5 близких разрывов, гидродинамическими ударами разорвавшими обшивку корабля. Тяжелые бомбы, рассчитанные на поражение линкоров и тяжелых авианосцев, буквально разорвали на части старый легкий крейсер, да и взрыв артиллерийских погребов добавил японцам огоньку - когда после войны ЭПРОН поднимал крейсер, чтобы расчистить гавань Холмска, выяснилось, что 'Китаками' разорван на четыре части.
  Страховавшим 'Дорнье' - все же высокоточное оружие тогда было не проверено в деле - пикировщикам пришлось бомбить запасные цели в городе, поскольку было понятно, что крейсеру пришел конец.
  Тем временем в гавань ворвались два сторожевика с передовой группой десанта. Самой большой их проблемой стала швартовка с ходу - разрозненный огонь растерявшихся, немногочисленных японцев был подавлен меньше, чем за минуту, огнем бивших прямой наводкой корабельных орудий главного калибра и зенитных автоматов. Менее через двадцать минут причалы и примыкавшие к ним портовые сооружения были захвачены - и началась выгрузка главных сил первого эшелона десанта.
  К чести японских солдат и офицеров, служивших в частях, дислоцированных в Маоке, надо заметить, что они не дрогнули в том огненном аду, который мы им устроили. Больше половины личного состава кадровых частей погибли и были тяжело ранены еще в первые минуты войны, под бомбами наших пикировщиков. Из уцелевших японцев многие были ранены или контужены - но они сумели организоваться, занять не до конца разрушенные позиции, и, более того, удерживать город почти два часа. Это очень много - если учесть то, что они дрались неполным батальоном, поддержанным ополченцами, против почти двух полков наших 'морских дьяволов', поддержанных артиллерией и самоходками, под огнем тяжелых гаубиц-пушек БДБ огневой поддержки и корабельных пушек сторожевиков.
  К 8.30 утра город был взят - и наши войска начали развивать успех. Строго говоря, в течение 2-3 мая наши части наступали в оперативной пустоте - гарнизон Маоки был уничтожен почти полностью, а японские части, находившиеся в глубине острова, далеко не сразу смогли занять оборону на пути наших наступавших войск.
  Если наступление 113-й бригады на небольшой, но хорошо оборудованный порт Хонто (это был первый из незамерзающих портов Сахалина Прим. Авт.) проходило без особых сложностей - дорога вдоль побережья была не прикрыта японскими частями, а, сам город оборонялся ротой регулярной пехоты, ополченцами и курсантами-старшекурсниками местного кадетского училища, почти не имевшими тяжелого вооружения. Поэтому импровизированная оборона японцев на этом направлении легко была подавлена артиллеристами 113-й бригады, поддержанными дивизионом БДБ огневой поддержки, после взятия Маоки приданных 113-й стрелковой бригаде; и, с минимальными потерями с нашей стороны, прорвана пехотой. Хонто был взят 4 мая.
  Иначе складывалась обстановка в глубине Сахалина - создавалось такое впечатление, что к утру 3 мая кто-то из японских ответственных командиров осознал масштаб катастрофы, постигшей японскую группировку на острове, и, поняв, что побережье уже потеряно, решил удержать ключевые позиции хотя бы в центральных районах Южного Сахалина. В той ситуации это было условно правильное решение - транспортная связность Южного Сахалина, за счет построенной японцами густой сети автомобильных и железных дорог, была весьма высока, так что японские части, при условии удержания ими ключевых позиций в глубине острова, могли стать источником изрядных хлопот для наших войск, даже при небольшой численности. Другое дело, что этот генерал, судя по всему, даже приблизительно не знал состава сил и средств, привлеченных нами для осуществления Южно-Сахалинской операции - иначе бы он понимал, что японские части обречены в любом случае, вопрос лишь в том, будут они уничтожены двумя-тремя сутками раньше или позже. Хотя, возможно, этот командир рассчитывал таким образом выиграть время для организации авиационного наступления на Сахалин, или, даже, для высадки контрдесанта. В этом случае он все сделал правильно.
  Японские части, переброшенные из центральных районов острова, срочно усилили оборону Камышового перевала, пока что занимаемую пехотной ротой. Изначально это была обычная полевая оборона, усиленная двумя ДЗОТ, просто расположенная в очень удобном для обороны месте. Теперь там окапывался пехотный батальон, среди штатного вооружения имевший две 70-мм мортиры и две 37-мм противотанковых пушки.
  Второй японский батальон частью сил (одна рота Прим. Авт.) занимал оборону в тылу позиций на Камышовом перевале, у Чертова моста, частью сил - на господствующих высотах у станции Футомата.
  Замысел японского командования был совершенно логичен и верен - если бы они имели дело с Красной Армией, так сказать, образца 1939 года - обходной маневр на Камышовом перевале был практически невозможен, а, при лобовой атаке японский батальон вполне мог несколько суток держать оборону против вчетверо-впятеро больших наших сил. Батальонные орудия вполне могли обеспечить противотанковую оборону против легких танков - на Халхин-Голе они успешно жгли Т-26 и БТ-5; несомненно, японцы это помнили.
  Штурм Чертова моста и находящегося за ним железнодорожного тоннеля также занял бы немало времени и стоил бы большой крови - если рассчитывать на РККА-39.
  Ну и 'на закуску' была бы неплохо подготовленная оборона на господствующих высотах у станции Футомата - японцы лихорадочно строили блиндажи, оборудовали пулеметные и минометные позиции, оборудовали завалы перед позициями поставленных на прямую наводку батальонных орудий (в полном соответствии с японским Уставом - у них не было практики массированного использования ПТО, их предполагалось использовать по одному или два (взвод), или, максимум, шестиорудийной батареей, но, Устав требовал либо минировать подходы к позициям ПТО, либо оборудовать завалы, либо использовать естественные препятствия, либо все вместе В.Т.).
  Собственно, японский командир и его штаб допустили только одну ошибку - они рассчитывали на Красную Армию времен Халхин-Гола, но не на полк элитной морской пехоты, пусть и неполного состава, с опытом Великой Отечественной войны и оснащением образца 1945 года.
  Этой ошибки оказалось достаточно.
  Морские разведчики Балтийского авиакорпуса провели аэрофотосъемку японских позиций - и к утру 4 мая штаб 2-го гвардейского штурмового авиакорпуса 2-й ВА получил точные схемы японских позиций. Дальше была обычная боевая работа по Уставу.
  Утром 4 мая японскую пехоту, окопавшуюся на Камышовом перевале, навестили наши штурмовики, прилетевшие с аэродромов под Ванино - тут оказались как нельзя более кстати и большая дальность штурмового варианта ФВ-190, и их мощное пушечное вооружение. Затем их сменил полк Пе-2И, разбомбивший и оба ДЗОТ, и артиллерийско-минометные позиции.
  Следующим 'номером концертной программы', подготовленной нашими воинами для самураев, стала артиллерийская подготовка, проведенная полковым дивизионом буксируемых орудий - 6 немецких 150-мм мортир и 18 наших 120-мм минометов, огонь которых корректировался тремя экипажами авиационной разведки, методично перепахали то, что еще осталось целым в японской обороне после поработавших на славу летчиков. Впрочем, этого целого было немного.
  И только после этого уцелевшие японские солдаты и офицеры услышали 'Полундра!' - и увидели поднявшихся в атаку морских пехотинцев 2-го и 3-го батальонов, поддержанных легкими и средними самоходками.
  Боя, по совести говоря, не было - было методичное уничтожение японцев. Считанные пулеметы, еще оставшиеся у японцев, как правило, успевали дать по одной, редко когда по две, очереди - на их позиции, сразу после обнаружения, прилетал снаряд или мина самоходки. Японских солдат прижимали к земле пулеметно-автоматным огнем, не давая поднять голову - и забрасывали гранатами. Через полчаса все было закончено - Камышовый перевал был взят.
  Бой у Чертова моста был еще короче - и значительно проще по замыслу. Никаких тактических изысков не было, да и в них не было никакой необходимости - просто на прямую наводку были выведены две СУ-54-150, которые расстреляли осколочно-фугасными снарядами пулеметные и минометные позиции японцев. Их сменили четыре 'Вирбельвинда', огнем своих счетверенных 20-мм автоматов прижавших японцев к земле - а, тем временем, за огневым валом, поставленным минометчиками, в атаку пошла инженерно-штурмовая рота полка. Через неполных 20 минут и мост, и тоннель были взяты.
  К 14.00 2-й полк вышел к станции Футомата. Там повторилась история Камышового перевала - сначала массированная атака авиации, потом - методичный огонь мортир и полковых минометов дивизиона буксируемой артиллерии, корректируемый авиационными разведчиками. Потом последовала атака морской пехоты, вслед за огневым валом, на уже подавленную японскую оборону. Тут, впервые на Сахалине, была отмечена обреченность в действиях японцев - они пытались отбиваться, но, у многих солдат ожесточенность сменилась обреченностью, произошел некий моральный надлом, не путать с трусостью, это другое явление. Впервые было довольно много сдавшихся в плен солдат - почти сотня человек.
  Как сказал начальнику разведки полка пленный не кадровый ефрейтор, призванный школьный учитель (такая практика была в реальности - в Императорской Армии призванным мелким чиновникам, школьным учителям обычно присваивали звание ефрейтора, что было изрядной привилегией по японским меркам В.Т.): 'Вы, росиадзины, подобны волне цунами, накатывающейся на Империю Ниппон - даже сыны Ямато не могут бороться против непреодолимой силы, поскольку есть предел человеческих сил, установленный Богами. Человек не может быть равен Богам'.
  Это было очень хорошим признаком - если у японцев, пусть не у всех и не везде, начался моральный надлом, то, это резко увеличивало наши шансы успешно завершить Южно-Сахалинскую наступательную операцию в кратчайшие сроки и с минимальными потерями.
  Поздно вечером 4 мая передовой отряд 2-го полка, состоявший из инженерно-штурмовой роты и 1-й роты 2-го батальона, усиленных батареей СУ-54-150 и двумя ЗСУ, захватил станцию Осака, после символической перестрелки с местными ополченцами. С японской стороны было сделано 15-20 выстрелов из винтовок - наш ответ состоял из очереди, сделанной ЗСУ по посту на въезде на станцию. После чего наши бойцы рявкнули наскоро выученное по разговорнику 'Сдавайтесь' через самодельный громкоговоритель - как позже рассказывал старший сержант, командир ЗСУ, стоило немалого труда не прокричать привычное 'Хенде хох!'.
  Дальше наши бойцы действовали согласно только что полученной инструкции: первым делом они отловили начальника станции и заместителя начальника местного ополчения - начальник, как выяснилось, погиб на посту, во время перестрелки - и, приказали ополченцам сдать оружие, а жителям собраться в центре поселка.
  Каких-то особых мер убеждения для местного японского начальства не понадобилось - хватило поднесенных под нос автоматных стволов и вытащенных из ножен финок.
  После этого местное начальство кое-как прочитало присланный из штаба ТОФ текст, составленный флотскими разведчиками - что отныне Советский Союз является властью в данном населенном пункте, и, следует добросовестно выполнять его распоряжения. Одним из пунктов распоряжений был запрет на самоубийства - это было сделано специально, чтобы не акцентировать внимание японцев на этом, поскольку даже опытные японисты не брались точно сказать, что придет японцам в головы, когда они осознают, что варвары запрещают им умереть за Божественного Тэнно. А так была неплохая возможность, что занятые выполнением повседневных обязанностей, и, вдобавок испытывающие понятное человеческое облегчение от того, что кончать жизнь самоубийством не нужно, японцы не будут акцентироваться на этом моменте.
  Переночевав в Осаке, и, дождавшись поутру подхода основных сил полка, передовой отряд начал марш на Тойохару (ныне южно-Сахалинск). По пути морские пехотинцы соединились с воздушными десантами из состава ОМСБОН НКВД и ВДВ, высаженными 1-3 мая - их задачей был захват мостов и тоннелей, с недопущением их подрыва японцами. Воздушные десантники доложили, что попытки отбить захваченные объекты были - но, ни разу в них не участвовала хотя бы кадровая рота; всегда это был взвод или пара отделений, усиленных ополченцами. Это подтверждало сведения, добытые авиаразведкой - гарнизон Тойохары, в составе примерно двух батальонов, увлеченно зарывается в землю, совершенствуя уже имеющуюся оборону. Имелось также и многочисленное ополчение - это было ожидаемо, как-никак Тойохара была не только административным, но и экономическим центром Южного Сахалина, его главным транспортным узлом.
  Оборона, кстати, была вполне приличной - подступы к городу были перекрыты десятками ДЗОТ, дополненные траншеями и блиндажами, были оборудованы завалы и поставлены минные поля. Японцы, как это им было свойственно, грамотно использовали местность - город находится на равнине, в окружении сопок. По сопкам и строилась основная линия обороны - но, сделанные летчиками фотографии показывали, что укрепляется и сам город: на улицах строились баррикады, в зданиях явно оборудовались огневые точки.
  Против обыкновения, имелась неплохая для японцев противотанковая оборона, помимо стандартных для них четырех 37-мм пушках (по штату, в японском пехотном батальоне был взвод ПТО - два 37-мм или 47-мм орудия Прим. Ред.), заключавшаяся в трех батареях 75-мм зенитных пушек (всего 12 орудий Прим. Авт.), поставленных на прямую наводку.
  Естественно, с СУ-54-150 эти зенитки бороться не могли - теоретически, они могли пробить борт или корму с небольшой дистанции, но, ждать таких грубых ошибок от наших опытных экипажей не приходилось. Но для легких 'Ос', что в противотанковом, что в минометном варианте, и, для ЗСУ эти орудия были совершенно серьезной, весомой угрозой, поскольку надежно пробивали их противопульную броню на всех реальных дистанциях боя.
  Имелась у гарнизона Тойохары и ПВО на малых высотах - авиаразведка обнаружила четыре 20-мм 'Эрликона', точнее, японские копии старой модели 'Эрликова'; и, восемь японских копий старой модели 12,7-мм пулемета Браунинга (М1921, в Императорской Армии модернизированная версия была принята на вооружение как 'Тип 1' Прим. Ред.).
  В общем, нельзя не признать, что японцы сумели хорошо подготовиться. Их расчет был понятен - советские десантники оторвались от баз снабжения и аэродромов ударной авиации, истратили значительную часть боекомплекта, так что их огневые возможности должны были резко снизиться по сравнению с началом операции. Соответственно, десанту пришлось бы прогрызать японскую оборону, имея минимум возможностей для ее огневого подавления - это означало, как минимум, тяжелые потери десантников, как максимум - японцы получали возможность нанести поражение нашим морским пехотинцам.
  Ошибка была классической для японцев - они либо 'меряли противника по себе', либо исходили из опыта прошлого, не учитывая того, что враг успел, учтя имеющийся опыт, измениться. В данном случае, они не знали, и не могли знать того, что при планировании Южно-Сахалинской наступательной операции был учтен японский опыт осуществления операций на Филиппинах и в Голландской Ост-Индии, заключавшийся в максимально быстром продвижении аэродромов к линии соприкосновения с противником. Ирония судьбы - Императорскую Армию на юге Сахалина громили, используя блестяще реализованный японцами в операциях на юге Тихого океана принцип 'Наступление есть перенесение линии действия авиации вперед'.
  Японцы не знали того, что утром 3 мая в порту Маока уже разгрузили транспорты с металлическими настилами для оборудования ВПП полевых аэродромов, полученными по ленд-лизу - а в течение дня шла разгрузка иного военного имущества, необходимого для работы штурмовой авиадивизии; впрочем, это было вполне простительно, поскольку японская авиация на юге Сахалина уже отправилась к предкам. А с середины дня 3 мая два саперных полка и три БАО уже работали, оборудуя полевые аэродромы для 8-й гвардейской штурмовой авиадивизии 1-го гвардейского авиакорпуса 2-й ВА, на заранее выбранных площадках поблизости от Маоки. Вечером 4 мая первый из полков 8-й гвардейской шад перелетел на новый аэродром с прежнего, находившегося в окрестностях Советской Гавани.
  Ошибались японцы и относительно состояния дел с боеприпасами у десантников - наши моряки не зря работали, как проклятые, инвентаризуя и перебрасывая на Тихий океан пригодные к эксплуатации немецкие и итальянские транспорты. Один из этих пароходов вечером 3 мая доставил в Маоку груз боеприпасов и ГСМ. Тут кстати пришелся и захваченный у японцев подвижной состав - часть грузов удалось перебросить по железной дороге, естественно, заменив японских железнодорожников на советских. Проблем, конечно, при этом было 'выше крыши' - наши машинисты не знали профиля пути, им приходилось иметь дело с незнакомой техникой, надо было принимать во внимание опасность диверсий. Но наш батальон железнодорожных войск, высаженный в Маоке вечером 2 мая, блестяще справился с поставленными задачами - уже утром 4 мая первый эшелон с боеприпасами и горючим ушел к морским пехотинцам 2-го полка, шедшим к Тойохаре. Ранним утром 5 мая началась его разгрузка на станции Осака.
  Это позволяло прорвать оборону - но не решало проблемы с штурмом самого города. Разведчики не знали точной численности ополчения, но, предполагали, что оно насчитывает не меньше полутора-двух тысяч человек - а если японцы стянули в город ополченцев из окрестных городков и сел, то в Тойохаре вполне могли быть и все три тысячи ополченцев.
  Несколько упрощая, штурм по привычной нам по Торо и Маоке схеме, в Тойохаре выглядел бы так - штурмовики нанесли бы массированный удар, уничтожив японскую оборону на выбранном для прорыва участке; полковая и батальонная артиллерия подавила бы уцелевшие огневые точки; полк бы прорвался в город - и завяз бы в боях за каждый дом с ополченцами. Японское командование тем временем могло снять подразделения с не атакованных нами участков - и, или попытаться ударить по флангам полка, или, что еще хуже, ввести их в город, усилив оборону. Хлопот добавляли и городские здания - сама планировка города была удобна для штурмующих, линейное расположение, ориентированное на север-юг, широкие улицы, позволяющие без особых трудностей использовать бронетехнику - но, вот капитальные здания, построенные под явным влиянием европейского опыта, легко превращались в самые настоящие укрепления. Хорошо хоть оконные проемы в них были широкими. Таким образом, штурм превращался в кровопролитный, затяжной бой за каждый дом - а опыт, полученный при штурме Маоки, заставлял ждать ожесточенного сопротивления, буквально до последнего человека. Между тем, отсутствие аэродромов подскока вблизи города резко снижало возможности авиационной поддержки - вылеты шли бы с большими интервалами, составлявшими не менее трех часов.
  Нет, 2-й полк морской пехоты все равно взял бы Тойохару - даже в таких условиях, вот только потери бы при этом были бы такими, что часть пришлось бы отправлять на переформирование.
  Вывод был прост - штурм следует отложить, сосредоточить превосходящие силы - и штурмовать столицу губернаторства Карафуто такими силами, что у японцев физически не будет возможности нанести нам тяжелые потери.
  Это было реально - Отомари к этому времени уже был взят, морская пехота, поддержанная гвардейцами Катукова и Чуйкова, уже закреплялась на берегах пролива Лаперуза, две истребительные дивизии флота уже перелетели на захваченные японские аэродромы, а подвижная группа 16-й армии уже прошла две трети пути от границы до Отомари, сбивая малочисленные японские заслоны. Так что пара дней ничего не решала - можно было позволить себе редкую на войне роскошь подготовиться наилучшим образом.
  Короткие переговоры со штабом 2-го Дальневосточного фронта завершились быстро - командующий фронтом, генерал армии Пуркаев, согласился с нашими доводами. Еще через час 7-й моторизованной и 2-й гвардейской ШИСБр, бригадам тяжелых танков и САУ, ушел приказ - следовать к городу Тойохара, и, совместно с морской пехотой, взять город штурмом.
  Мы же пока занялись усилением авиационной группировки - понятно было, что взять город целым и невредимым в любом случае не удастся, поэтому следовало сделать все возможное, чтобы к началу штурма осталось как можно меньше боеспособных японцев.
  Вариантов действий было немного - можно было снести город вместе с линией укреплений, действуя в стиле американцев, чего нам категорически не хотелось, поскольку нам нужен был этот город, но не сомнительная слава убийц мирных жителей; а, можно было обработать тяжелыми бомбардировщиками укрепления на сопках, потренировавшись в проведении ковровых бомбардировок - это позволяло сократить японские кадровые части, или же, если японское командование отведет свои части в город, не желая их уничтожения, позволяло занять командные высоты без боя, что тоже было очень неплохо.
  В 15.00 с аэродромов Советской Гавани и Ванино поднялись в воздух бомбардировщики Хе-277 3-го гвардейского Сталинградского и 4-го гвардейского Гомельского бомбардировочных авиакорпусов дальнего действия, переданных АДД в оперативное подчинение ВВС ВМФ. Всего в вылете участвовало 228 тяжелых бомбардировщиков, шедших с полной загрузкой.
  В 16.00 над японской линией обороны появились пикировщики Пе-2И 202-й и 219-й бомбардировочных дивизий 4-го бомбардировочного авиакорпуса 2-й ВА, нанесшие точечные удары по выявленным разведкой артиллерийским позициям, позициям зенитной артиллерии и пулеметов, ДЗОТ. Через полчаса их сменили два полка штурмовиков 8-й гвардейской шад, расстрелявшие пушечно-пулеметным огнем и РС японские траншеи. Японский командир действовал предсказуемо - он решил, что вслед за атаками фронтовой авиации последует штурм, и, вывел на позиции личный состав из укрытий. К 17.00 прибыли стратегические бомбардировщики - и отбомбились ФАБ-100 с высоты в 1000 м, поскольку японская ПВО была подавлена.
  Наши морские пехотинцы потом вспоминали, что зрелище было жуткое - идущие на небольшой высоте тяжелые бомбардировщики издавали рев, подобный гулу десятков груженых железнодорожных составов, и, из них буквально сыпались бомбы. Бомбежка с малой высоты, безопасная в условиях подавленного ПВО, позволила свести к минимуму неизбежное рассеивание авиабомб - так что японцев действительно накрыл самый настоящий 'бомбовый ковер'. Как потом говорили на допросах пленные японцы: 'Это был ужас - земля ходила ходуном, как при землетрясении, воздух спрессовывался ударными волнами - и сбивал бегущих людей, как удар автомобиля, свистели осколки - и не было не только возможности выжить, но и нанести хоть какой-то урон вам. Мы не могли противостоять вашей силе - мы могли только умереть'.
  После бомбежки над японскими позициями начали работать Ту-2Р, определявшие ранее не выявленные японские огневые точки, благо маскировка была сорвана взрывами авиабомб - и корректировали огонь полковой артиллерии морпехов, уничтожавшей эти огневые точки. Это продолжалось до 20.00 - в сумерках корректировка была уже невозможна, а тратить боеприпасы на ведение беспокоящего огня командир полка счел ненужным.
  Впоследствии выяснилось, что эта бомбежка стоила японцам потери более 60% личного состава кадровых батальонов убитыми и тяжелораненными - почти все остальные были контужены, и, почти всей артиллерии.
  Японский командир оказался перед неприятным выбором - или отвести уцелевший личный состав и технику в город, сдав нам без боя командные высоты, или - вывести из города ополченцев, чтобы хотя бы частично восстановить главную линию обороны, но, в этом случае он совершенно не был гарантирован от повторения бомбежки, и, как следствие, от ослабления обороны самого города. Он выбрал промежуточный вариант - оставил в ключевых пунктах обороны на высотах боеспособных солдат и офицеров, с частью техники, а остальных отвел в Тойохару.
  Это был не лучший для нас вариант - оборона собственно города усиливалась, пусть и ненамного. Но, делать было нечего - раз не удалось спровоцировать японцев на вывод хотя бы части сил из Тойохары, облегчая в будущем бой за город, оставалось только уничтожать тех, кто остался на высотах.
  В 9.00 6 мая пикировщики двух полков 219-й бад снова появились над японскими позициями. Надо отдать должное японцам - за ночь они успели хотя бы частично восстановить разрушенное, как доложили экипажи Ту-2Р, обнаружившие утром четыре почти достроенных ДЗОТ, вырытые окопы полного профиля, пулеметные и минометные огневые точки. Другое дело, что на высотах осталась примерно кадровая рота, пусть и усиленная непривычно большим для японцев количеством пулеметов.
  К 9.30 пикирующие бомбардировщики заканчивали бомбежку - японские опорные пункты перестали существовать, там остались одиночные солдаты, в большинстве своем раненые и контуженные. В это время 2-й полк поднялся в атаку - к сожалению, бронетехника могла только поддерживать морских пехотинцев огнем, но не броней. К 10.20 на высотах все было закончено - причем самым серьезным препятствием стала местность, а не попытки отстреливаться, предпринятые двумя десятками еще боеспособных японцев. Командные высоты вокруг Тойохары были в наших руках - теперь надо было закрепиться на них, оборудовать позиции, наблюдательные и командные пункты.
  К 16.00. начали подходить армейские части - штурмовики, танкисты, самоходчики. Назначенный руководить нашей группировкой, которой было поручено взятие Тойохары, генерал-майор Алимов приказал провести командирскую рекогносцировку. Она полностью подтвердила данные, полученные авиационной разведкой - строго говоря, летчики еще не все увидели - широкие улицы были перекрыты завалами и баррикадами, окна в зданиях заложены мешками с песком, улицы патрулировались. Сюрпризом стало необычно большое количество огнестрельного оружия у японских ополченцев - за время рекогносцировки, в поле зрения наших офицеров, по улицам прошло четыре отряда, численностью от взвода до роты, состоявших из людей в гражданской одежде, почти поголовно вооруженных винтовками; более того, у них имелись и ручные пулеметы Дегтярева ДП-27.
  Конечно, это не делало город неприступной крепостью - но, стало ясно, что брать Тойохару придется по всем правилам, действуя строго по Уставу.
  Штурм был назначен на следующий день - решено было начать в 10.00, чтобы дать возможность подошедшим частям отдохнуть после продолжительного марша, а экипажам провести осмотр и мелкий ремонт техники.
  В 9.00 над городом появились штурмовики 8-й гвардейской шад - к этому времени вся дивизия уже перелетела на аэродромы возле Маоки, обеспеченные всем необходимым. Их задачей было уничтожение баррикад. Удар Ил-2 был страшен - залпы РС уничтожали защитников баррикад, очереди 37-мм пушек и 12,7-мм пулеметов подчищали тех, кто уцелел после осколков РС. Заодно было пресечено и передвижение японцев по городу.
  Артподготовка свелась к расстрелу танками и самоходками зданий на окраине, превращенных японцами в долговременные огневые точки.
  После этого в город вошли штурмовые группы. Первым эшелоном шли бойцы ШИСБр, второй составляли морские пехотинцы. Действия шли по привычным тактическим схемам - автоматчики и пулеметчики прикрывали бронетехнику от вражеских гранатометчиков (печальный опыт немецких и польских городов, где причиной немалых наших потерь стали немецкие фаустники, не был забыт - тем более, что немцы успели передать японцам технологии производства легких РПГ), тяжелые танки и САУ расстреливали предполагаемые огневые точки со средних дистанций, саперные танки расчищали завалы, огнеметные танки ОТ-54 выжигали позиции японцев на коротких дистанциях.
  Вот только противник оказался другим - нет, по уровню военной подготовки японские ополченцы были где-то между немецким фольксштурмом и сформированными по тотальной мобилизации фольксгренадерскими дивизиями, т.е. их выучка не шла ни в какое сравнение с кадровыми частями; но их фанатизму могли позавидовать эсэсовские части.
  Именно в Тойохаре мы впервые столкнулись с японскими кесинтай (дословно - 'ударные части', эвфемизм, обозначающий смертников), точнее, со смертниками-противотанкистами. Это были солдаты, которые закрепляли на теле небольшой рюкзак с противотанковой миной и несколькими килограммами тротила - и бросались под наши танки. Так мы потеряли несколько машин - японцы прикрывали бросок своих смертников, иногда, до десятка человек на один наш танк, шквальным огнем, конечно, в японском понимании этого термина, поскольку у них почти не было автоматического оружия. Тем не менее, если бы у нас не было отработанной тактики прикрытия каждого танка и САУ закрепленным за ним маленьким 'гарнизоном' из пяти-шести бойцов (реальная тактика, использовалась в Берлине В.Т.), если бы не планировка Тойохары, с ее широкими прямыми улицами, то, самоубийственная тактика японцев могла бы стать причиной немалых наших потерь. Конечно, против наших бойцов и командиров, имеющих колоссальный боевой опыт, поголовно вооруженных автоматическим оружием, японские ополченцы смотрелись бледно - но, можно только порадоваться тому, что мы узнали о новой японской тактике до того, как ее массированно применили кадровые части Императорской Армии.
  Вариантом этой тактики стали попытки подрыва наших танков ополченцами, вооруженными длинными шестами, с закрепленными на них кумулятивными минами. Это было менее опасно, поскольку вся наша бронетехника имела противокумулятивные экраны - мы готовились к массированному применению японцами фаустпатронов. Тем не менее, определенные выводы следовало сделать - обычно в атаку шло от пяти до десяти 'шестовиков', как их назвали наши бойцы, а огнем их прикрывало два-три отделения, как правило, усиленных расчетом ручного пулемета. Но это были плохо обученные ополченцы - в исполнении хорошо обученных солдат кадровых частей, намного лучше оснащенных автоматическим оружием, эта тактическая схема была бы намного опаснее для нас. Но даже ополченцы сумели, используя эту схему, подбить десяток наших танков - и сжечь два саперных танка и один огнеметный.
  Выручили нас КВ-54 и ИСУ-152, начавшие со средних дистанций расстреливать все возможные места сосредоточения японских истребителей танков - во многих таких точках наши бойцы видели тела убитых смертников и 'шестовиков', обычных ополченцев.
  Изрядной проблемой стали японские снайперы - обычные ополченцы не могли нанести нашим штурмовикам серьезных потерь, и ввиду их качественно иной выучки, и нашей отработанной тактики, и, благодаря их пулезащитным стальным нагрудникам, державшим винтовочные пули на ста метрах. Ближе японцам редко когда удавалось подобраться - экипажи огнеметных танков не жалели огнесмеси, выжигая все узлы сопротивления. Да и тогда японцам далеко не всегда удавалось добиться прямого попадания в нагрудник - а попадания по касательной нагрудник держал и на меньшей дистанции, отлично защищая от касательных ранений. А вот снайперы убили многих наших бойцов и командиров - на их стороне было знание города и подготовленные позиции. Нас выручали дымовые завесы и подготовленные пары снайперов, занимавшиеся охотой на вражеских снайперов - но это помогало не всегда.
  Наши бойцы постепенно продвигались к центру города, методично уничтожая узлы обороны - но японское сопротивление не становилось менее ожесточенным. Уже были отмечены случаи, когда ополченцы прятались в одних подвалах с мирными жителями, при осмотре помещений нашими бойцами выдавая себя за гражданских - а после того, как проходил первый эшелон, вытаскивали припрятанное оружие - и стреляли в спину нашим ребятам. Устраивать фильтрацию всем местным японцам, пытаясь отделить мирных жителей от притаившихся диверсантов, было некому и некогда - а оставлять в тылу японские диверсионные группы было безумием, тем более, что дело шло к вечеру, а конца штурму Тойохары не было видно. Ночью же, в горящих руинах, которые представляла собой добрая половина Тойохары, диверсантам было гарантировано полнейшее раздолье - и тут нам не помогло бы ни численное превосходство, ни подавляющее превосходство в выучке и в автоматическом оружии.
  Оставалось одно - в 16.15 генерал-майор Алимов приказал командиру 2-го полка морской пехоты выделить людей для того, чтобы выгонять мирных жителей за пределы города под конвоем, отделяя от основной массы возможных ополченцев. За городом следовало оборудовать лагерь для интернированных - насколько это возможно было сделать на скорую руку - с двумя отделениями, для основной массы и для возможных ополченцев.
  Морские пехотинцы занялись этим делом - сплошь и рядом японцы, обнаруженные в подвалах, отказывались куда-либо идти, говоря что-то вроде 'Убивайте здесь!', пытались бежать, многие просто вообще не понимали русский язык - приходилось гнать их, угрожая оружием, иногда стреляя в воздух; в общем, работа выдалась малоприятная. Нашлись и диверсанты - генерал Алимов был прав, предположив, что пока проявили себя самые невыдержанные, а основная масса ждет ночи - без малого две сотни японцев пытались атаковать наших парней, идя врукопашную, стреляли и бросали гранаты, прикрываясь мирными жителями. Конечно, наши действовали с подстраховкой - но и она спасала не всегда, поскольку, например, невозможно заранее вычислить мерзавца, неожиданно бросающего гранату из толпы гражданских. Диверсантов перебили всех - но, при этом погибли 27 наших моряков, более ста были ранены; и, к сожалению, погибли более 600 человек мирных жителей. Хватило работы и тыловикам - из ничего за полтора-два часа импровизировать лагерь для интернированных, это еще та работенка; а ведь японцев еще чем-то надо было накормить. Кое-как справились - огородили поваленными деревьями два участка земли на равнине, вбили колья, натянули трофейную колючую проволоку; с едой выручили трофеи - на товарной станции Тойохары, взятой в начале штурма, нашлись бочки с соленой рыбой, некоторое количество риса. Наши тыловики рассудили так: 'Японцы не в ресторане, так что пусть скажут спасибо и за это'.
  К 21.00 тыл наших частей был очищен от диверсантов и местного населения, чей нейтралитет вызывал очень большие и, надо заметить, совершенно оправданные сомнения. Конечно, это не давало гарантии от атак диверсионных групп, сумевших пробраться через линию боевого соприкосновения - но избавляло от уже имеющихся диверсантов в нашем тылу, что было немало.
  Ночь прошла нормально - для ночи во вражеском городе, бравшемся штурмом: были перестрелки, работали наши и японские снайперы, велся беспокоящий огонь нашей артиллерией, было около десятка попыток атак нашей бронетехники смертниками и 'шестовиками' - два танка были подбиты, еще полтора десятка таких групп было полностью или частично уничтожено при попытках пробраться в наш тыл.
  К утру генерал-майор Алимов подвел итоги первого дня штурма: было занято больше половины города, в том числе, очень важная для нас товарная станция; уничтожено было от половины до двух третей гарнизона Тойохары - но с солдатами кадровых частей 7 мая наши части не сталкивались, а, по крайней мере, две кадровых роты у японцев еще должны были быть. Надо было решить, что делать на следующий день - штурмовать укрепленный центр города, как уже было ясно, обороняемый лучшими подразделениями японцев, таким же порядком, или действовать иначе. Авиаразведка не могла в точности ответить, какова система обороны центра города - а посылать разведгруппы значило послать их на почти верную смерть, Наши потери за прошедший день и так были велики - более 100 убитых, около 500 раненых; а штурм укрепленного центра города, в котором было много капитальных кирпичных зданий, грозил, как минимум, удвоить наши потери.
  Был и другой вариант - вызвать пикирующие бомбардировщики, поставив им задачу методично уничтожать одно здание за другим. Это неизбежно вело к полному уничтожению центра Тойохары - но, в случае продолжения штурма по прежней схеме, эти же здания пришлось бы расстреливать из танков и САУ, взрывать и поджигать огнесмесью, чтобы выкурить оттуда японцев. В конечном итоге, результат был бы таким же - но в первом варианте наши потери оказались бы намного меньше, поскольку большая часть японцев оказалась бы похоронена под руинами до того, как смогла бы увидеть наших воинов. Другое дело, что при реализации первого варианта погибло бы намного больше мирных жителей Тойохары, поскольку он был намного менее точечным, если так можно выразиться.
  Генерал-майор Алимов колебался - ему не хотелось отдавать приказ, неизбежно приводящий к новым жертвам мирного населения, но и губить наших солдат, моряков, офицеров ради выживания местных японцев ему тоже не хотелось. В конце концов, он решил посоветоваться с замполитом 2-й гвардейской ШИСБр. Высказав свои сомнения, он спросил, какого мнения на сей счет комиссар. Тот высказался однозначно - надо запрашивать удар пикировщиков, добавив, что он устал писать похоронки на наших ребят; а насчет японских гражданских, добавил он, надо подогнать на передовую звуковещательную машину, посадить в нее переводчика, и, пусть он пару часов повторяет, что мирное население может выходить там-то и там-то - кто выйдет, слава Богу, кто не выйдет - их дело; в любом случае, наша совесть будет чиста - что мы могли сделать для местных мирных, мы сделаем, а класть своих ради чужаков - это не ко мне. Генерал согласился с гвардии подполковником - ему было больно отправлять людей на смерть после Победы над Германией, тогда, когда Японии оставались считанные месяцы - это уже было понятно всем, японскому милитаризму приходил закономерный конец.
  Под утро запросы в штабы фронта и ТОФ были отправлены - через полтора часа генерал Алимов получил 'добро' на массированный удар пикировщиков по занимаемому японцами центру Тойохары.
  В 6.00 к передовой были выведены все четыре звуковещательные машины - попросту, громкоговорители на шасси полуторок - переводчики начали говорить о безопасном выходе гражданских на определенных участках. Не прошло и десяти минут, как по укрытиям, в которых находились звуковещательные машины, был открыт яростный огонь из 50-мм минометов, пулеметов и 70-мм батальонного орудия. Машины пришлось убрать с передовой - было ясно, что оставлять их в пределах досягаемости японцев нельзя. Было несколько попыток перехода линии фронта, предпринятых женщинами с детьми - всякий раз японцы стреляли по ним, причем, на поражение. Почти все попытавшиеся перейти, погибли - спастись удалось только двум женщинам и пятерым детям, проскочившим нейтральную полосу под прикрытием шквального огня, открытого нашими бойцами. У наших парней шокировало такое поведение японцев - в Германии они видели, как стреляли в своих гражданских, пытавшихся спастись, эсэсовцы, но, в таком зверстве никогда не были замечены ни обычные немецкие армейцы, ни, тем более, фольксштурм. Здесь, на их глазах, своих земляков и соседей, вся вина которых состояла в желании выжить и спасти детей, убивали обычные ополченцы.
  В 8.00 утра 8 мая над городом появились самолеты 2-го гвардейского и 4-го бомбардировочного авиакорпусов 2-й ВА. То, что за этим последовало, вполне можно назвать филиалом ада на земле - пикировщики заходили на одно здание за другим, довольно часто добиваясь прямых попаданий тяжелых фугасных авиабомб, и, здания рушились, хороня под обломками и японских военнослужащих, и мирное население. По окончании налета, продолжавшегося полчаса, генерал Алимов запросил новый авиационный удар.
  По окончании этого налета, превратившего в руины примерно четверть территории, занимаемой японцами, наши части продвинулись вперед, заняв обработанные авиацией кварталы - это заняло около часа, и, сопровождалось десятком перестрелок, стоивших жизни двоим нашим бойцам. Еще семеро были ранены. Это уже было совсем другое дело - генерал-майор впоследствии очень жалел, что не догадался сразу запросить массированный удар авиации по Тойохаре, благодаря чему наверняка удалось бы сохранить жизни десятков наших воинов.
  В 11.45 пикировщики прилетели снова - и все повторилось снова, с той разницей, что один из авиаполков нанес удары по резиденции губернатора, штабу гарнизона и почтамту. Конечно, вероятность того, что японское командование сидит в столь напрашивающихся на удар местах, была очень невелика - но, как рассудил генерал, хуже от этого не будет, поскольку все эти капитальные здания были превращены в настоящие форты. К часу дня занимаемая японцами территория сократилась вдвое, по сравнению с утром. Потери при этом составили троих человек убитыми и восьмерых ранеными.
  Третий удар авиации начался в 15.00 - все проходило, как и в предыдущие разы. По окончании этого цикла в руках японцев оставалась центральная улица Одори и примыкающие к ней кварталы других улиц - было очевидно, что вечером все будет закончено.
  И тут японцы поднялись в атаку - наши союзники предоставляли нам материалы о японских 'банзай-атаках' на тихоокеанских островах, и, эта информация была доведена до войск, более того, ее учитывали в тактических схемах. В данном случае, это выразилось в том, что к передовой были подведены все ЗСУ. Дальше - было истребление атакующих японцев. Но, в отличие от Торо, где в атаку пошли действительно все, в Тойохаре было более ста японцев, в том числе, несколько офицеров, которые предпочли спрятаться в развалинах - и, сдаться нашим войскам.
  От этих японцев удалось узнать немало интересного - в частности, выяснилось, почему местное ополчение было так хорошо вооружено. Оказывается, за неимением достаточного количества собственного оружия, на Сахалин, для вновь формируемых частей, были переброшено трофейное оружие, взятое японцами в Китае, которое складировалось в столице губернаторства - вот откуда у японцев оказались наши трехлинейки и ДП-27.
  Но главной новостью стало известие, рассказанное штабным лейтенантом, адъютантом начальника гарнизона - оказывается, 5 числа, когда морпехи вышли к городу, в штаб гарнизона пришла радиограмма, отправленная из штаба 5-го фронта, отвечавшего за оборону Курил, Сахалина и Хоккайдо. Текст лейтенант запомнил дословно: 'Удерживайте город любой ценой в течение недели. Императорская Армия готовит воздушное наступление, которое сметет росиадзинов, подобно божественному ветру'.
  Эта информация немедленно ушла в штабы фронта и флота - опасность японского воздушного контрнаступления понимали все.
  Но это не отменяло радости наших воинов - столица губернаторства Карафуто, город Тойохара, последний крупный узел японской обороны, да и последний центр организованного сопротивления японцев на Сахалине, был взят! К вечеру 8 мая больше не было никакого Карафуто, материального воплощения позора Николая II и его помощничка графа Витте-Полусахалинского. Был единый, русский, советский Сахалин - наша земля, возвращенная нашей стране доблестью и кровью наших воинов, умением наших офицеров, генералов и адмиралов, гением нашего вождя товарища Сталина! Таков был подарок, сделанный нашими воинами стране, к первой годовщине Великой Победы.
   Десант в Отомари.
  Одной из ключевых составляющих плана Южно-Сахалинской наступательной операции был план десанта в порт Отомари (ныне Корсаков Прим. Авт.). Именно быстрый захват Отомари, с последующим наращиванием сил, гарантированно позволяющим его удержать, не только 'ставил крест' на любых попытках японцев отбить Сахалин, но и превращал южную оконечность Сахалина в 'трамплин' для нашего дальнейшего наступления на Хоккайдо.
  Отомари был крупнейшим портом Южного Сахалина, прекрасно оборудованным - два капитальных пирса, Южный (введен в строй в 1928 году Прим. Ред.) и Северный (закончен в 1939 году, Прим. Ред.) позволяли одновременно производить погрузочно-разгрузочные работы на 10 пароходах большого водоизмещения. В черте города находилась крупная железнодорожная станция, связывавшая город с остальной частью острова.
  Сам порт не был прикрыт долговременными фортификационными сооружениями, если не считать нескольких пулеметных дотов, прикрывавших близлежащие пляжи, пригодные для высадки десанта.
  Но, добраться до порта Отомари было очень непросто. Так, вход в пролив Лаперуза прикрывался береговой батареей на мысе Крильон. Японцы так и не довели артиллерийскую часть батареи до планировавшихся 8 15-см орудий 'Тип 96' и 12 12-см гаубиц Круппа, но 4 15-см орудия и 8 12-см гаубиц на батарее были. Также имелось пехотное прикрытие, силой в одну роту, частью размещенное в пулеметных дотах, частью - занимавшее подготовленную оборону.
  Конечно, 15-см осадные орудия 'Тип 96', размещенные на поворотных кругах, обеспечивавших круговой обстрел, не были идеальным вариантом берегового орудия - их поршневые затворы обеспечивали скорострельность всего 2 выстрела в минуту, что для берегового орудия такого калибра очень мало, а размещение их на прикрытых только невысокими железобетонными стенками поворотных кругах, а не в броневых башнях, никак не способствовало их боевой устойчивости. Но эти орудия имели высокую баллистику, хорошую кучность, добротные приборы управления огнем - и, прицельную дальность в 22,8 км; соответственно, дальность эффективной стрельбы, составляла свыше 90 кабельтовых. Эти орудия представляли собой определенную угрозу даже для 'Калинина' и 'Кагановича' - для эсминцев же и тем более, транспортов, они были смертельно опасны.
  Попроще обстояли дела со старыми 12-см гаубицами, 'ветеранами' русско-японской войны - эти орудия обеспечивали артиллерийскую поддержку противодесантной обороны. Тем не менее, даже эти морально устаревшие и, изрядно изношенные, но, довольно мощные, орудия могли стать причиной тяжелейших потерь десанта.
  Картину дополняло выставленное японцами в проливе Лаперуза минное заграждение - нет, судоходный фарватер, по договоренности с нами, был условно чист, на нем японцы ставили противолодочное заграждение на глубинах более 10 м; а, подступы к батарее прикрывало уже полноценное минное заграждение.
  На стадии планирования операции рассматривались различные варианты уничтожения этой батареи.
  Вариант планерного десанта, по образцу немецкой операции по захвату форта Эбен-Эмаэль был отвергнут почти сразу - тут было и пехотно-артиллерийское прикрытие батареи 15-см орудий, рассредоточенное по площади, так что нейтрализовать его одним ударом вряд ли было возможно; и воздушные потоки на границе моря и суши были труднопредсказуемы, так что гарантировать точную посадку было невозможно.
  Так же был отвергнут вариант рейда СпН ВМФ - высококвалифицированные боевые пловцы у нас были; и, возможно, они бы смогли пройти через японские караулы - и взорвать 15-см пушки. Вопрос был в подходе по воде - при выставленном минном заграждении использование подводной лодки исключалось; пройти на шлюпке незамеченными, при том уровне караульной службы, какой был у японцев, точно бы не получилось; а проплыть в аквалангах добрый десяток километров в весьма прохладной тихоокеанской водичке, с изрядным грузом - и при этом сохранить достаточно сил для выполнения основной задачи было вряд ли возможно. Рассматривался вариант высадки в отдалении от батареи - и проход по суше. После тщательного рассмотрения этот вариант был забракован - на суше японцы выстроили систему постов и секретов куда более серьезную, чем на берегу, щедро дополнив ее минными полями и колючей проволокой. Колючку наши преодолели бы без проблем - а вот с минными полями были бы сложности, быстро их преодолеть вряд ли бы получилось.
  В общем, рейд спецназа флота был возможен - но результат был далеко не гарантирован. Между тем, требовался именно гарантированный вариант быстрого вывода из строя этой батареи.
  Свой вариант предложили летчики - у нас были настоящие виртуозы бомбежки с пикирования, тем более что цель имела символическое ПВО, представленное четырьмя допотопными 13,2-мм пулеметами 'гочкис'. Это уже было намного лучше - один или два полка пикировщиков Пе-2И вполне мог уничтожить эту батарею. Другое дело, что бомбы надо было точно положить на позиции этих орудий, что было очень непросто.
  В августе 1944 года высотные разведчики провели аэрофотосъемку всего мыса Крильон - разумеется, особое внимание было уделено расположению батареи - и, два полка пикировщиков Особого авиакорпуса принялись за тренировки. На Ладоге было найдено похожее место, саперы возвели там макет батареи - и дело пошло. Вначале летчики упражнялись на Пе-2 - с февраля поступили новейшие Пе-2И, и началось освоение новых машин.
  К марту уже половина бомб ложилась точно на цели. В мастерских Кронштадта были изготовлены массогабаритные макеты орудий на поворотных кругах, установлены на полигоне, разумеется, бетонных основаниях - и было проведено бомбометание боевыми бомбами. Это требовалось для того, чтобы точно знать - хватит ли бомбы ФАБ-1000, легшей в 10-20 метрах от орудия, для вывода его из строя, или нет. Выяснилось следующее - при взрыве ФАБ-1000 на расстоянии до 20-30 метров бетонные основания испытывали сильные разрушения, так что поворотные круги перекашивало; при взрыве на расстоянии до 10 метров орудия, вместе с поворотными кругами, просто выворачивало из оснований; при взрыве в пределах орудийного дворика гарантированно погибала орудийная прислуга.
  Это было хорошим результатом - но нам требовался стопроцентно гарантированный результат.
  Оставался один-единственный способ подстраховать удар пикировщиков - вывести на огневую позицию 'Ришелье' или 'Страсбург', чтобы 380-мм или 330-мм орудия ГК, в случае промаха бомбардировщиков, с гарантией смешали батарею с грунтом.
  Конечно, делать это очень не хотелось - вести линкор над минами было, мягко говоря, нежелательно. Возможно было все, что угодно - и случайно сорвавшаяся с минрепа мина, и случайно установленные выше глубины в 10 м мины, и, они же, но, установленные вовсе не случайно.
  С учетом ставки на внезапность нельзя было провести даже контрольное траление - единственная подстраховка линкора, которую мы могли обеспечить, это взять один или два парохода постарше, с большой осадкой, нагрузить трюмы бревнами, чтобы обеспечить им дополнительный запас плавучести, и пустить впереди линкора.
  Исходя из меньшей осадки, брать надо было 'Ришелье', у него осадка была на сорок сантиметров меньше, чем у 'Страсбурга'.
  Решаться на это мне было очень тяжело - согласно 'правилам игры', принятым тогда, да и сейчас, в случае очень серьезного 'прокола' - а гибель или тяжелое повреждение линкора в таких обстоятельствах, несомненно, было бы такой ошибкой - я был обязан застрелиться, смывая вину кровью. Сейчас некоторые ставят под сомнение необходимость таких жестких 'правил игры' для высшего военно-политического руководства страны - я с этим категорически не согласен, по одной простой причине: мера власти должна соответствовать мере ответственности, или, несколько упрощая, человек, имеющий право и обязанный посылать на смерть других людей, распоряжающийся колоссальной народной собственностью, обязан полной мерой отвечать за свои ошибки, в противном случае, мера ответственности будет постепенно размываться, быстро превращаясь в меру безответственности. Дело не в том, что я не ценю свою жизнь - наоборот, я любил и люблю жизнь, и живу, получая от нее удовольствие. Дело совершенно в другом - в свое время я сделал выбор, приняв власть, и, в неразрывном единстве с ней, всю полноту ответственности за вверенных моему командованию людей, за доверенное мне народное добро. Не придумано еще способа вести войну без потерь - да и не будет, наверно, придумано - но я не имею права губить жизни вверенных мне подчиненных напрасно. Если же, неважно почему, это случится - я должен буду ответить своей жизнью.
  Возвращаясь к подготовке десанта в Отомари - в конечном итоге, было решено подстраховать удар пикирующих бомбардировщиков орудиями ГК линкора 'Ришелье', с корректировкой артиллерийского огня с самолетов.
  Но этим подготовка десанта не ограничилась - Отомари прикрывался еще и мощной авиационной группировкой. Собственно аэродром Отомари был относительно невелик: там имелась одна бетонная взлетно-посадочная полоса размерами 1200 х 80 метров без рулежной дорожки и 25 земляных стоянок. При оперативной емкости в один авиационный полк японцы ухитрились разместить на нем два армейских авиаполка, истребительный и бомбардировочный, более 50 самолетов. Но, менее чем в сотне километров от Отомари располагалась самая мощная авиабаза японцев на Южном Сахалине, Отиай (ныне село Сокол, Долинского района Прим. Авт.) с взлетно-посадочной полосой 1150 х 100 метров и асфальтовой рулежной дорожкой. На ней имелось 30 открытых самолетных стоянок с гравийными выводными дорожками и 18 металлических ангаров; был авиационный городок. Поскольку рядом с авиабазой проходило улучшенное шоссе и железная дорога, то, она, фактически, была всепогодной. На ней были развернуты две авиадивизии - в них имелось более 200 машин. Также для прикрытия Отомари могли быть задействованы два полка, базировавшиеся на аэродром Икедзуки в 20 км юго-западнее города Рудака (ныне город Анива Прим. Авт.). На этом аэродроме была одна деревянная взлетно-посадочная полоса размерами 1200 х 80 метров без рулежной дорожки и 24 земляные стоянки с гравийными выводными дорожками. Японцы также разместили здесь два авиаполка, насчитывавших около 60 машин.
  
  Все это хозяйство надо было уничтожить и вывести из строя в первые же часы войны, чтобы по максимуму использовать фактор внезапности. При этом, надо было сохранить взлетно-посадочные полосы целыми и невредимыми, чтобы без промедления использовать аэродромы самим. Тогда появлялась возможность не просто захватить Отомари, но взять его целехоньким, с ничуть не поврежденным портовым хозяйством - дело в том, что японцы не минировали портовые сооружения, отложив это мероприятие на тот момент, когда возникнет несомненная угроза захвата порта. У читателей может возникнуть впечатление, что японское командование сошло с ума, ведь минирование портовой инфраструктуры является азами военного дела при наличии угрозы захвата противником таких транспортных узлов высокого ранга, каким был крупнейший порт Южного Сахалина. Отнюдь - японские генералы и адмиралы находились в здравом уме и твердой памяти; просто рыба и уголь Сахалина были настолько нужны голодающей и задыхающейся от нехватки высококачественного угля Японии, что малейший риск выхода из строя портовой инфраструктуры Отомари был категорически неприемлем.
  
  Так что шанс был - но использовать его возможно было только в первые часы войны, пока японцы не опомнятся настолько, что комендант Отомари прикажет саперам действовать по заранее подготовленному плану; можно было не сомневаться, что у японцев он есть. В этом случае к концу первого дня все критически важное оборудование будет заминировано; на второй-третий день будет готово к подрыву вообще все.
  В результате, окончательный вариант плана выглядел так - авиация наносит удар по аэродромам, батарее, казармам и артиллерийским паркам; СпН ВМФ, вышедший на задание с гражданского судна, в момент начала войны находящегося в проливе Лаперуза, на траверзе Отомари, уничтожает посты охраны в порту, расчищая дорогу разведывательному батальону морской пехоты, десантируемому на пароходе; спецназовцы и разведчики должны удерживать порт до подхода основных сил; десантное соединение, после уничтожения батареи на мысе Крильон, прорывается в пролив Лаперуза, имея целью захват Отомари.
   Капитан I ранга Мазур, спецназ ВМФ.
  Старенький пароход, построенный в Германии еще в конце прошлого века, вышел, скорее всего, в последний рейс 30 апреля, из Ванино - так мы считали тогда. По документам, мы везли груз леса в Иокогаму - в реальности, на борту были рота СпН Северного Флота и разведывательный батальон морской пехоты СФ под командованием Леонова. В трюмах имелось масса интересных вещей - от запаса боеприпасов, достаточного для удержания порта Отомари в течение недели, до 12 немецких безоткатных пушек 7,5 L.G.40 (попросту, 75-мм легкие безоткатки обр.1940 года - как заметил адмирал Большаков: 'Черт самураев знает - может, они перебросили на Сахалин танковый полк или два; конечно, у вас есть и 'Рыси', и новейшие 'Копья', да и трофеи наверняка будут, в виде японских зениток; но, лишних противотанковых средств не бывает..').
  Вообще, наше командование, при планировании этой части операции явно 'держало в уме' рейд англичан на Зеебрюгге в 1916 году - с той существенной разницей, что если бы Роджер Кийз имел такую поддержку своего командования во всех начинаниях, какая была у нас, то он бы смог не просто затопить брандеры на фарватере, а удерживать Зеебрюгге до капитуляции Германии.
  Лично адмирал Лазарев, выслушав нашу просьбу установить на пароход 3-4 корабельных орудия калибра 102-105-мм, само собой, до поры скрытых за маскировочными щитами, как у рейдера, для огневой поддержки десанта, подумал и сказал: 'Орудия вам будут - только не 105-мм пушки, а тяжелые немецкие 150-мм гаубицы. Масса у них такая же - а для огневой поддержки они подойдут куда лучше, за счет тяжелых снарядов и возможности ведения огня по навесной траектории. В любом случае, вам не морские сражения вести'. В марте, на Дальзаводе нашего старичка отремонтировали, подкрепили палубы и довооружили, поставив на него шесть 15-см s.F.H.18/40 (150-мм гаубицы обр. 1942 года). Заодно на, теперь уже не судно, а вспомогательный корабль ВМФ СССР, поставили и восемь 12,7-мм пулеметов ДШК - очень полезная вещь для расчистки пирсов, и, подавления вражеских пулеметов.
  В нашем распоряжении были подробные аэрофотоснимки и города, и порта, регулярно обновлявшиеся. Мы знали, и где у японцев стоят все три зенитных батареи тяжелых зениток, прикрывавших порт; и стоянку военных кораблей, возле Южного пирса - японский флот в Отомари был представлен четырьмя сторожевиками типа 'Кайбо Кан' серии С (810 т, паровые машины, 2 120-мм орудия, 10-16 25-мм ЗА, бомбомет). Знали, где находятся караульные помещения - и знали обычные маршруты патрулей в порту и городе.
  На переходе нас прикрывал дивизион торпедных катеров - командование выделило для операции 12 новейших 'шнелльботов', перевооруженных новыми 30-мм немецко-чешскими зенитными автоматами МК 303 Br, созданными на базе авиационной пушки МК 103. Каждый из катеров был вооружен четырьмя такими пушками - две на баке, вместо одной одинарной 40-мм пушки, по одной - в средней части корпуса и на корме. Эти катера должны были расчистить нам путь в порт, в том случае, если нам на пути попадется
  В 23.00 1 мая наш старичок лег в дрейф в 5,5 милях от входа в порт, подняв сигнал 'Неисправны машины, ремонтируюсь'. Мы к этому времени уже были готовы, благо снаряжение и вооружение у нас было новейшим - подводные буксировщики и водонепроницаемые костюмы с электроподогревом, дыхательные аппараты и автоматы с глушителями - в общем, у нас было все. Дальше было полчаса аврала - мы спускали за борт буксировщики, крепили груз, спускались в воду сами.
   Катера держались мористее - они расположились парой миль дальше, прикрывая наш пароход от вполне возможного появления японских сторожевиков, ведь по проливу Лаперуза проходил японский противолодочный рубеж. Пока что нам везло - мы проскочили мимо мыса Крильон незамеченными, благо нас прикрыл густой вечерний туман, так что японцы не заметили не только 'шнелльботов', но и нашего старичка. Но, по закону подлости, японский сторожевик мог появиться в самый неподходящий момент.
  Новейшие буксировщики, снабженные обтекателями, прикрывающими пловцов от высокого давления воды на большой, для буксировщика, конечно, скорости, сработали отлично - если на ранних моделях пределом была скорость 3 км/ч, то на этих мы проделали весь путь со средней скоростью 4 км/ч; грузоподъемность у них тоже была намного большей, чем у первой модели. Конечно, подводное путешествие в весьма прохладной весенней водичке, продолжительностью в 2,5 часа было бы невозможно без гидрокостюмов с электрообогревом - но у нас такие гидрокостюмы уже были на снабжении; между прочим, мы их получили первыми в мире, как и скоростные буксировщики, как и многое другое.
  В 2.07 мы вошли в гавань Отомари. Все 90 человек, вся рота была на месте - никто не отстал, не сбился с курса, никого не подвела техника.
  Естественно, первым делом мы осмотрелись, использовав для этого легкие перископы. Несмотря на позднее время, жизнь в порту била ключом - возле мелководного Южного пирса стояли на разгрузке три траулера, возле же глубоководного Северного пирса на погрузке стояли шесть сухогрузов. У Северного пирса отдельно была огорожена стоянка самых потенциально неприятных наших оппонентов - сторожевиков типа 'Кайбо кан'. Из четырех приписанных к порту сторожевиков в наличии были два - ну, этого следовало ожидать, остальные были на патрулировании.
  Проникать в порт надо было именно в его военной части - как это ни парадоксально прозвучит, там было намного больше шансов остаться незамеченными до начала операции, поскольку всех бодрствующих было двадцать с небольшим человек часовых, рассредоточенных по не столь уж маленькой территории. Понятно, что справиться с ними, не подняв тревоги, было непросто - но для нас это было возможно. В гражданской же части бодренько вкалывало добрых две сотни человек - перебить их бесшумно, оставшись при этом незамеченными в течение почти двух часов, было физически невозможно.
  Эти неплохие кораблики и стали нашей первой целью - первый взвод, согласно заранее разработанному плану операции отправился минировать сторожевики, в качестве необходимой подстраховки; второй взвод занялся часовыми в военной части порта, на долю третьего, в котором служил и я, пришлась батарея 105-мм зениток, располагавшаяся в отведенной военным морякам части порта. Это были первостепенные цели - на территории гражданской части порта были еще две батареи 75-мм зениток и казарма роты охраны.
  Расклады, конечно, были не 'курортными' - но на учениях нам доводилось захватывать и намного более кусачие объекты. Да, сторожевики легко могли из своих 120-мм орудий главного калибра расстрелять наш старый пароход вместе с морскими пехотинцами, бывшими главной ударной силой первой волны десанта; кроме этого, случись им остаться хотя бы относительно боеспособными, они бы смогли уполовинить наш десант своими 25-мм зенитными автоматами. Батарея 105-мм зениток вполне могла сработать в качестве береговых орудий - а нашему старому пароходу много и не надо было; с часовыми и так все ясно.
  Нам здорово помогло то, что противник был представлен классическими тыловыми байбаками - когда разведчики, специализировавшиеся по Японии, рассказывали нам о японских принципах комплектования частей и кораблей, они особо отмечали то, что лучший личный состав всегда отправляется на лучшие корабли, в части первой линии и т.д.; тыловые же части, корабли, несущие сторожевую службу не на самых ответственных участках, получают же, в лучшем случае, второсортные кадры. Это подтвердилось - японские часовые добросовестно пялились в темноту, но делали это неумело; они явно не знали, что и как надо делать. Кроме того, нам помогала работа гражданской части порта - работавшее освещение слепило часовых, лишая их ночного зрения, грохот машин и механизмов надежно маскировал возможный шум.
   Впрочем, этого шума было немного - адмирал Большаков не зря свирепствовал на тренировках и учениях, прилагая все усилия для превращения спецназовцев в бесплотных и бесшумных призраков. С другой стороны, если вспомнить то, как адмирал 'сдирал семь шкур' с конструкторов и производственников, добиваясь безупречного, по его мнению, качества оружия и снаряжения, то нам доставалось намного меньше.
  Каждый из часовых, находившихся на причале, получил по три стрелы из арбалетов - мы стреляли прямо из воды, только всплыв на поверхность. Разумеется, мы начали с часовых, находившихся в прямой видимости друг от друга - остальные получили свои 'подарки' в горло или затылок чуть позже. Помнится, как мы искренне удивлялись, когда нас начали учить стрелять из этого средневекового оружия - ну какой прок в наше время может быть от музейных экспонатов, скажите на милость, пусть и малогабаритных, пусть и выполненных из современных материалов? Потом наша промышленность выдала серийные образцы - а мы за это время научились владеть этим оружием. Тут и выяснилось, что арбалет без лишнего шума отправляет на тот свет на дистанциях до 150 метров - а 50 метров вообще являются дистанцией гарантированного поражения. Менее чем через минуту живых часовых на причале не осталось - началась основная работа.
  Первый взвод начал захват сторожевиков - на первый взгляд, это может показаться сумасшествием, три десятка боевых пловцов берут на абордаж два современных сторожевых корабля, на каждом из которых находится экипаж в полторы сотни человек, собираясь вырезать их без шума. Но все было не так уж плохо - по японским правилам несения службы, похожим на наши, на борту имелась лишь дежурная вахта, несшая службу по нормам военного времени. Это значило, что помимо возможности быстро дать ход, расчехлено одно из орудий ГК и возле него дежурит один из номеров расчета. Остальные члены экипажей мирно спали в казарме на берегу.
  Дальнейшие события на сторожевиках я знаю только по их рассказам - ребята, всплыв у бортов, забросили специальные кошки, с резиновым покрытием, и бесшумно проникли на корабли. Первым делом были ликвидированы вахтенные у трапа, сигнальщики и артиллеристы - их без особых церемоний расстреляли из бесшумных АК-42 и П-38 (тогда уже было налажено серийное производство и глушителей высокого класса, отличавшихся от довоенных 'Брамитов', как Т-54 от БТ-5; и 'дозвуковых' патронов к автоматам, пистолетам-пулеметам и пистолетам, в том числе и снаряженных специальными штурмовыми пулями Прим. Авт.). Конечно, в отличие от голливудских фильмов, где спецназ поливает окружающее пространство длинными очередями, невзирая на надетые на оружие глушители, в реальности ничего такого не было - просто потому, что при стрельбе длинными очередями и уводит ствол, и забивается пороховыми газами глушитель, из-за чего перестает глушиться звук выстрела, поэтому били или одиночными, в высоком темпе, или короткими очередями по два выстрела, это уж кому как удобнее. Затем ребята навестили рубки, пристрелив дежурных офицеров и телефонистов - японцы, находясь в базе, попросту использовали обычный проводной телефон для связи с дежурным по военно-морской базе. Конечно, был риск, что дежурный по базе позвонит коллегам именно в тот момент, когда их уже не будет на этом свете, а его еще не навестят незваные гости - но это был неизбежный риск.
  Фактором неопределенности были радиорубки сторожевиков - капитаны могли оставить дежурных радистов, а могли и не оставлять. В первом случае все усложнялось до предела - на любом корабле радиорубка является запретной территорией для всех, кроме радистов и командного состава, она всегда оборудована добротной стальной дверью с надежным запором и фиксатором, так что бесшумно вскрыть ее невозможно, можно только взорвать. И открывает радист, только услышав голос знакомого офицера - конечно, можно было притащить кого-то из офицеров, но никто не мог гарантировать того, что японец не скажет чего-нибудь вроде 'Диверсанты на борту, поднимай тревогу'. Но нам в эту ночь везло - раздобыв ключи от радиорубок у безвременно скончавшихся командиров БЧ-4, мы открыли их и убедились в отсутствии радистов.
  Потом надежно блокировали кубрики экипажа и офицерские каюты - и пошла аккуратная, опять же не имеющая ничего общего с тем, что показывают американские кинематографисты, зачистка. Осторожно, продвигаясь по сантиметру, чтобы никого не разбудить, ребята бесшумно продвигались к очередной койке, зажимали рот очередному японцу, и били ножом в сердце. Именно в сердце - если перехватывать горло, как это делают в кино, неизбежны и струя крови из сонной артерии, и хрипы из перерезанного горла, в общем, тот самый ненужный шум. В офицерских каютах было то же самое, с той разницей, что объектов было намного меньше, да приходилось предварительно бесшумно вскрывать замки. Исключение было сделано для капитанов и первых помощников этих коробок - они вполне могли знать что-то интересное.
  Последними умерли вахтенные в машинном отделении каждого из сторожевиков. На все про все ушло полчаса. Дальше все было просто - ребята выдвигались к казарме экипажей, заменяя блокирующую группу второго взвода, готовые по сигналу забросать ее гранатами.
  Второй взвод, окончательно зачистив военную часть порта, частью сил занял оборону - а частью сил выдвинулся к позициям одной из батарей 75-мм зениток; ко второй подобраться было можно, но очень уж она была на виду, находясь рядом с железнодорожными путями - слишком был велик риск, что железнодорожники что-то заметят. После безвременной кончины дежурного офицера и его смены поднять тревогу на базе стало некому - теоретически, конечно, оставалась возможность того, что скучающий дежурный по гарнизону решит позвонить своему приятелю в порт, чтобы поболтать с ним, но разведчики заверили нас, что вероятность этого минимальна по двум причинам: во-первых, у японцев категорически не принято отвлекаться на дежурстве, во-вторых, гарнизон в Отомари состоял из армейцев, а в порту находились моряки - ввиду традиционно неприязненных отношений между Армией и Флотом теплые отношения между армейскими и флотскими офицерами являются большой редкостью. Так что мы сочли достаточным просто перерезать провод - обнаружив нарушение связи, дежурный, если он позвонит, обнаружит нарушение связи и просто вышлет связистов; к тому времени, как армейские связисты доберутся до военного порта, все либо начнется, либо они наткнутся уже на наших часовых.
  Мы же занялись батареей 105-мм зениток - сначала сняли часовых, потом ликвидировали дежурную смену. Все прошло даже легче, чем на тренировках - по две пули в голову каждому из часовых, потом бесшумный бросок к караулке и почти столь же бесшумный расстрел в упор отдыхающих караульных. Можно, конечно, было бы перерезать и зенитчиков, но еще во время планирования операции было решено не усложнять себе жизнь - зенитчики наверняка дрыхнут 'без задних ног', что вполне естественно при той муштре, которая была нормой в японской армии и флоте. Если же кто-то пойдет прогуляться 'до ветру', он увидит стоящих на постах часовых - для этой роли мы подобрали ребят поменьше ростом и пощуплее. Ну а если этот полуночник что-то заподозрит, то бесшумки у нас наготове. Ну а в четыре часа утра будет японцам 'побудка в Отомари' - надо же нам рассчитаться с самураями за 'порт-артурскую побудку'. Тогда мы не знали, что адмирал Лазарев, человек широкой души и хорошей памяти, готовил японцам 'побудку' во всех значимых портах Южного Сахалина, не только в Отомари.
  Надо сказать, что эти расчеты полностью оправдались - прогуляться вышли шестеро, вернулись четверо; двое, усмотревших что-то не то, скоропостижно скончались, получив по две пули в голову. Пришлось нам срочно оттаскивать трупы на задворки, чтобы не портить идеально вылизанное, иначе и не скажешь, расположение зенитчиков.
  Наш командир роты, засевший в узле связи, выйдя на связь в 3.02, сообщил, что все нормально - везде тихо, у комвзвода-2 - полный порядок, что значило с 'его' батареей все нормально, ни часовых, ни дежурной смены в живых не было; комвзвода-1, выделив четыре сокращенных расчета на японские 120-мм пушки, готов прикрыть пароход с десантом; 'Баржа' начала движение - это значило, что наш пароходик лег на курс к порту. Нервы звенели, как не звенят гитарные струны, перебираемые умелым музыкантом - сейчас все висело на волоске, достаточно было капитану или штурману ошибиться на фарватере, ведь пароход шел без лоцмана, или какому-то японскому таможеннику поинтересоваться, что это за 'явление Христа народу' посреди ночи, да поднять тревогу; тревогу могли поднять японские торговые моряки или кто-то из работников порта; да просто мог поднять тревогу кто-то из неприрезанных в казарме или на зенитной батарее. В общем, следующие три четверти часа обошлись моим нервам дороже любого боя - я слишком хорошо знал, какое значение имеет наша операция.
  Мигание лампочки на рации, означавшей, что меня вызывают, я воспринял как счастье - в любом случае, это была определенность, ну а слово 'Варяг', буквально выдохнутое нашим командиром в 3.48, мне даже не с чем сравнить: это значило не только то, что в 4.00 мы начинаем атаку по плану, но и то, что наш пароход успешно ошвартовался у флотской части причала, а японцы до сих пор ничего не заметили.
  Почти сразу же после выхода на связь нашего командира, я услышал гул моторов в небе - шли тяжелые машины, и немало. Позже я узнал, что это были Хе-277 одной из дивизий 3-го гвардейского Сталинградского бомбардировочного авиакорпуса дальнего действия - когда отцы-командиры ставили нас в известность, что предусмотрены авиационные удары по расположению японской пехоты и летчиков, они 'забыли' уточнить, что этот удар будут наносить стратегические бомбардировщики.
  Секретность никто не отменял, конечно - но когда позже я узнал, какие силы были задействованы в операции, то тихонечко обалдел. Оказывается, авиабазу в Отиай навестил 4-й гвардейский Гомельский бомбардировочный авиакорпус дальнего действия, нанесший удар по ангарам, стоянкам, складам и военному городку; а во второй половине дня гвардейцы-гомельцы повторили удар. Сталинградский авиакорпус половиной сил ударил по Отомари, а вторая половина отбомбилась по аэродрому в Икедзуки. А мы, готовясь к операции, опасались ударов японской авиации - и очень удивлялись, почему в первой половине дня над Отомари появлялись считанные самолеты самураев.
  Но я забежал вперед - ровно в 4.00 в палатки зенитчиков полетели гранаты. В эту же минуту ребята из первого и второго взводов забросали гранатами казарму экипажей и расположение зенитчиков 'своей' батареи. От причала донесся прекрасно слышный даже здесь рев 'Полундра' - морпехи Леонова пошли брать гражданский порт.
  Парой минут позже раздались мощные взрывы в той стороне, где были расположены военный городок и аэродром - похоже, летчики бомбили полутонными фугасками. На фоне взрывов авиабомб не особо выделялись взрывы 150-мм фугасных снарядов - батарея парохода била по расположению необработанной нами 75-мм зенитной батареи.
  В 4.11 на связь вышел комроты, предупредивший нас: 'К вам идут морпехи - глядите, не постреляйте друг друга сгоряча'. Еще через несколько минут мы заметили умело перебегавших парами парней, явно прикрывавших друг друга. Опознание не заняло много времени - мы крикнули 'Мурманск', нам ответили 'Зеелов'.
  К половине пятого порт был взят вместе с железнодорожной станцией. Дальше был аврал, совершенно не героический, но такая работа на войне занимает куда больше времени, чем собственно бои. Морпехи пригнали докеров из порта и грузчиков со станции и заставили их набивать мокрым песком предусмотрительно прихваченные нами пустые мешки. Мы же вкалывали еще почище японцев, закладывая всем, что попадалось под руку, от этих мешков до бочек с соленой рыбой, которых в порту оказалось изрядно, оконные проемы в зданиях, выбранных нами под огневые точки, перетаскивая и устанавливая помимо своих пулеметов, миноме, еще и трофейные пулеметы и зенитки на новых позициях. Добыча, кстати, оказалась знатной - мы взяли в трофеях больше тридцати ручных и четыре станковых пулемета, и, самое главное, восемь зениток. Хорошим дополнением к 150-мм гаубицам стали 120-мм пушки и 25-мм автоматы сторожевиков - правда, пришлось формировать расчеты из состава батальона морской пехоты, но дополнительная огневая мощь окупала все заботы.
  Самураи пришли в себя к семи утра - к этому времени возле железнодорожной станции была обнаружена их разведка. После короткой перестрелки японцы отступили.
  Артиллерийская подготовка началась в половине десятого - как доложили ребята из взвода артиллерийской инструментальной разведки, приданной гаубичной батарее, работали 5 75-мм пушек и 3 105-мм гаубицы, позиции которых находились в городе. Японский командир явно рассчитывал на то, что захваченные нами пушки, с их настильными траекториями, не смогут эффективно бороться с его артиллерией. Вообще, действовали японцы грамотно - они явно собирались разнести нашу оборону огнем своих орудий, а потом пустить пехоту.
  Можно только догадываться, каким сюрпризом для самураев оказались тяжелые гаубицы с высококвалифицированными расчетами. Вскоре японским артиллеристам пришлось переключиться на борьбу с нашими 150-мм орудиями, так что артподготовка закончилась, не успев толком начаться.
  А в 10.00 японцы поднялись в атаку. Эти пехотинцы оказались довольно прилично подготовленными - пулеметчики довольно метко били по нашим амбразурам, минометчики, имевшие на снабжении легкие 50-мм минометы 'глухой' схемы, неплохо били по занятым нами зданиям, стрелки умело перебегали под прикрытием огневых средств. Попытки использовать маленькие, но кусачие, 70-мм батальонные гаубицы, мы быстро пресекли посредством СПГ, уничтожив три такие гаубицы. Справедливости ради надо заметить, что для обычной пехоты, находящейся на обычных позициях, эти японцы стали бы неприятным противником. В нашем случае им 'не светило' - мы находились в капитальных кирпичных зданиях, которые 50-мм минометами взять было невозможно; наши оборудованные позиции надо было брать не менее чем 100-105-мм калибром, чтобы быстро разрушить нашу систему огня. А без этого взять наши позиции можно было только завалив нас трупами.
  
   Лазарев, Большаков 'Курильская десантная операция'.
  Традиционно Курильская десантная операция находится 'в тени' Сахалинской наступательной операции. Это объясняется рядом причин - и внешним блеском Сахалинской операции, в ходе которой, на первый взгляд, легко и непринужденно, был освобожден Южный Сахалин, и тем, что Сахалинская операция стала прологом грандиозных сражений, в результате которых навсегда была изменена военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке. На этом фоне значительно более тяжелая, 'вязкая' Курильская операция продолжавшаяся намного больше времени и стоившая нашим Вооруженным Силам намного большей крови, как выражается нынче молодое поколение, 'не смотрится'.
  На самом деле все обстояло далеко не так - и Сахалинская операция не была легкой прогулкой, и Курильская операция отнюдь не была плохо спланированной. Разница в их проведении объясняется качественно разными условиями, в которых пришлось действовать нашим воинам. Если на Южном Сахалине единственная кадровая японская пехотная дивизия (ополчение играло вспомогательную роль) была рассредоточена по четырем ключевым пунктам (Котонский УР, Тоехара, Отомари, Маока) и более чем двадцати мелким гарнизонам, а, мы имели возможность еще до войны сосредоточить превосходящие силы в удобных для наступления точках, и, использовать преимущество в огневой мощи, численности, маневре на суше, море и в воздухе, то, на Курилах все обстояло иначе - на небольших островах-крепостях сидели в долговременных укреплениях две кадровых дивизии, отдельные бригада и полк, с многочисленными частями усиления. Плотности японских войск в обороне были на порядок выше, чем на Южном Сахалине - причем, и по личному составу, и по огневым средствам; а их устойчивость к нашему огневому воздействию была многократно выше, за счет использования строившихся десятилетиями укрепленных районов. Мы же не могли использовать численное превосходство - на укрепленных островах с очень сложным рельефом попросту негде было высадить и развернуть превосходящие силы. Поэтому нам приходилось наступать меньшими силами, чем те, которые были у сидевших в обороне японцев. Победы нам приносили высочайшее воинское мастерство советских воинов, их мужество, на грани героизма, а, зачастую, и за этой гранью, превосходство в огневой мощи и общем уровне развития техники.
  Стратегическим содержанием Курильской десантной операции было восстановление связности между Приморьем, Сахалином и Камчаткой, нарушенной глупостью на грани предательства царских правительств - и, превращение Курил в стратегический барьер, прикрывающий Советский Дальний Восток от возможной агрессии США. Да, уже тогда, в победных 1944-1945 годах просматривались очень нехорошие признаки поворота политики США - от союза с нами к нынешней 'холодной войне', с постоянными рецидивами горячей войны.
  Первой высадкой Курильской операции стал десант на северокурильские острова Шумшу и Парамушир.
  Острова представляли собой единый укрепленный район, занятый мощным гарнизоном, включавшим в себя 91-ю пехотную дивизию, 11-й танковый полк, 31-й зенитный полк, 3-й Курильский крепостной артиллерийский полк, 18-й и 19-й мортирные дивизионы, гарнизоны военно-морских баз Катаока и Касивабара, части ВВС, тыловые части.
  Вспомогательным был гарнизон на лежавшем южнее небольшом острове Онекотан - там стояли две роты 74-й пехотной бригады и имелась батарея старых флотских 75-мм пушек.
  Разведка сумела раздобыть достаточно полную информацию о противнике.
  Так, мы знали, что 91-я пд является дивизией типа 'В' позднего формирования, сформированной по нетипичному для японцев бригадному принципу (у японцев, как правило, были отдельные пехотные или смешанные бригады - дивизии имели полки Прим. Авт.). В ее состав входили 73-я (дислоцирована на Шумшу) и 74-я пехотные бригады (дислоцирована на Парамушире). Насколько удалось, эти бригады имели максимальный штат (вообще, в конце войны у японцев было несколько штатных расписаний бригад, предусматривавших численность личного состава от 3 до 6 тыс. человек, и, очень разный состав тяжелого вооружения). Эти бригады имели следующие штаты: всего 5580 человек, объединенных в 5 пехотных батальонов (в каждом 931 человек (4 стрелковых роты и 1 рота тяжелого оружия; вооружение - 36 ручных пулеметов; 36 50-мм минометов 'глухой' схемы; 4 станковых пулемета; 4 20-мм пушки), артиллерийский дивизион (360 человек (2 артиллерийских или минометных роты, в каждой 4 75- пушки или 105-мм гаубицы)), инженерная рота (180 человек) и рота связи (178 человек). По непроверенным данным, в дивизии имелся и артиллерийский полк, укомплектованный 36 полевыми 75-мм пушками и 105-мм гаубицами.
  Удалось выяснить и такой, очень существенный для нас, момент - японская дивизионная артиллерия была установлена в артиллерийских дотах. Конечно, было очень хорошо, что в дотах, предназначенных для противодесантной обороны стоят 75-мм пушки, а не 105-мм пушки или 150-мм гаубицы-пушки, имевшиеся только на ключевых береговых батареях Шумшу и Парамушира - но, надежные доты резко повышали боевую устойчивость японской артиллерии.
  Переброшенный из Маньчжурии 11-й танковый полк был укомплектован устаревшей техникой - в нем числилось 20 танков 'Шинхото Чи-ха', 19 - 'Чи-Ха', и, 25 - 'Ха-Го'. Эту часть смело можно было охарактеризовать как склад безнадежно устаревшего к 1945 году металлолома - так, Ха-Го по совокупным характеристикам уступал Т-26, Чи-Ха - заметно уступал Т-IV ранних серий, немного лучше обстояли дела с Шинхото Чи-Ха - эта машина была сравнима с Т-III, вооруженным 50-мм пушкой. Излишне комментировать шансы этих танков в противостоянии с Т-54 - разве что Шинхото Чи-Ха мог пробить бортовую броню 'пятьдесятчетверки' с дистанции менее 150 метров, и, то, при условии отсутствия экранирования. Японскую 'танковую мощь' на Северных Курилах дополняли две роты флотских плавающих танков 'Ка-Ми', входивших в состав гарнизона ВМБ Катаока - всего 20 машин, категорически не пригодных для танкового боя. Другой вопрос, что это японское бронехозяйство представляло собой определенную угрозу для пехоты и легких самоходок - Чи-Ха могли нанести потери десантникам своими короткоствольными 57-мм пушками, Шинхото Чи-Ха могли пробить противопульную броню легких САУ. Вся японская бронетехника, за исключением одной роты 11-го тп, насчитывавшей 17 машин, дислоцировалась на Шумшу.
  Зенитный полк был укомплектован по штату - три артиллерийских дивизиона тяжелых зениток, по 12 75-мм орудий в каждом, и дивизион зенитных автоматов - 12 20-мм орудий. Это уже было намного серьезней - поставленные на прямую наводку скорострельные, с приличной начальной скоростью снаряда 75-мм зенитки (до 26 выстрелов в минуту, начальная скорость снаряда - 720 м/с) могли пробить бортовую броню Т-54 метров с 400-500. Два дивизиона тяжелых зениток находились на Шумшу, третий дивизион тяжелых зениток и дивизион ЗА дислоцировались на Парамушире, прикрывая позиции крепостных орудий.
  Очень серьезной проблемой был полк крепостной артиллерии - 12 современных, мощных и дальнобойных, 150-мм осадных орудий 'Тип 96', установленных на командных высотах в северной части Парамушира, держали под обстрелом почти всю территорию Шумшу и ключевые точки Парамушира. Восемь из этих орудий были установлены в любимой японцами манере, на поворотных кругах, в бетонных капонирах; с четырьмя дело обстояло намного хуже для нас, они были установлены во вращающихся броневых полубашнях. Собственно, эти орудия и были 'становым хребтом' японской обороны на Шумшу и Парамушире - пока они не будут выведены из строя, десант мог быстро стать кровавой баней для нашей морской пехоты. Их дополняли 12 105-мм пушек, также установленных на береговых батареях.
  Напрашивавшийся вариант подавления японских орудий главным калибром 'Диксона' был гарантированным самоубийством - входить в узкий, около 2 км шириной, Второй Курильский пролив, было нельзя, поскольку на береговых батареях и Шумшу, и Парамушира, у обоих входов в пролив, стояли хоть и устаревшие, но мощные и скорострельные, 105-мм пушки Арисака обр. 1905 года - а, 'Диксон' был 'карманным линкором' только по названию, являясь очень необычным, но, все же, тяжелым крейсером, так что дуэль на короткой дистанции со скорострельными пушками крупного калибра ему была противопоказана; обсуждать же последствия его дуэли на таких дистанциях с японскими шестидюймовками я просто не хочу. Кроме того, японцы запрещали проход наших судов в Петропавловск-Камчатский Вторым Курильским проливом, объясняя это выставленным минным заграждением - было в точности неизвестно, так ли это, но, проверять истинность японского утверждения, рискуя единственным нашим тяжелым крейсером на Дальнем Востоке, совершенно не хотелось. Обстрел на дальней дистанции мог решить вопрос, но очень нескоро - пока удалось бы добиться прямого попадания в каждый капонир, прошло бы немало времени.
  Предложение, заключавшееся в том, чтобы поручить подрыв орудий спецназу флота, после тщательного изучения было отвергнуто. Изучение аэрофотоснимков показало, что японцы не только ведут круглосуточное наблюдение за берегом - их НП наши спецназовцы сумели бы обойти, в процессе изучения фотоснимков было предложено несколько вполне рабочих вариантов; надо было преодолеть открытую местность от берега до подножья высот, также круглосуточно патрулируемую - это было непросто, но, тоже вполне возможно; а, вот подступы к артиллерийским позициям были намертво перекрыты системой дотов и дзотов, дополненных полевой обороной, занятой японской пехотой, и, вдобавок перекрытой минными полями. Окончательно вопрос был решен после того, как изучив подступы ко всем шести позициям крепостных орудий (японцы предусмотрительно не стали концентрировать тяжелые орудия в одном месте, предпочтя поработать, оборудуя шесть позиций), легенда нашего подводного спецназа, ныне контр-адмирал, а, тогда еще кап-3 'Скунс' сказал: 'Вот к этой позиции мы точно пройдем; эта и эта - под большим вопросом; насчет остальных - разрешите доложить, товарищи, гарантий никаких'. На прямой вопрос, подрыв скольких орудий возможен в случае проведения специальной операции, он ответил: 'От двух до четырех - точно; если нам повезет, возможен подрыв шести орудий, товарищи'. С этим все было понятно - подрыв двух или четырех орудий, как говорится 'погоды не делал'; а, везение чересчур ненадежная категория, чтобы основываясь на ней, планировать серьезную операцию.
  Оставалось одно - уничтожать японские тяжелые орудия авиацией. Пикирующих бомбардировщиков у нас на Камчатке было немного, да и работы им было более, чем достаточно - на одном Шумшу было выявлено свыше 300 дотов и дзотов, так что отвлекать их было нельзя. Учитывая то, что позиции крепостных орудий имели неплохое, по японским меркам, противовоздушное прикрытие, нам оставалось одно - массированные атаки штурмовиков, последовательно на каждую из позиций.
  Неслабой была и японская авиационная группировка на Северных Курилах, в конце апреля получившая немалое численно пополнение, хоть и состоявшее из устаревших самолетов. На аэродромах Парамушира, Сурибачи, Мусаси, Кукумабецу, авиационной разведкой были отмечены новые авиачасти. На Кукумабецу был отмечен истребительный полк полного состава (до 30 машин), имевший на вооружении истребители-бомбардировщики Ki-43; на Сурибачи и Мусаси были отмечены по две эскадрильи, оснащенными легкими бомбардировщиками Ki-48 (в общей сложности, до 40 машин). Это был нехороший признак - мы знали, что уцелевшие Ki-48 японцы используют почти исключительно для 'специальных атак' (эвфемизм, обозначающий действия летчиков-самоубийц, более известных как камикадзе). Еще больше пищи для размышлений давало количество и организация бомбардировочных подразделений - стандартный японский полк штата 1943 года имел в своем составе три эскадрильи, насчитывавшие 28-32 самолета; а, вот в подразделениях камикадзе и штаты соблюдались далеко не всегда, да и организация была разной.
  
  Сильнейшие подозрения вызвал и новый истребительный полк - Ki-43 были неплохи в 1941 году, но к 1945 году безнадежно устарели морально, и, японское командование не могло этого не понимать. В воздушном бою с Ла-11, при равном соотношении сил, у них не было шансов на победу - да и в противостоянии с нашими бомбардировщиками и штурмовиками они выглядели бы очень неубедительно. У японцев была только одна возможность использовать эти устаревшие машины с высокой эффективностью - нанести массированный удар по нашей группировке в Петропавловске-Камчатском, используя в качестве главной ударной силы камикадзе. Тогда Ki-43 действительно могли стать страшным оружием - 3 или 4 самолета с полной бомбовой загрузкой (у Ki-43 - 500 кг), прорвавшиеся к 'Диксону', вполне могли отправить его на дно, или, в лучшем случае, тяжело повредить его. Мы рассматривали возможность 'петропавловского Перл-Харбора' - это было вполне реально, до японских аэродромов на Шумшу и Парамушире было всего 200 км, так что японцы вполне могли лететь с полной бомбовой нагрузкой, да и опасность потерять ориентировку была бы минимальна даже для неопытных летчиков. Возможен был массированный удар камикадзе по нашим тяжелым кораблям; вполне реален был и удар Ki-43 по кораблям основных классов, а, Ki-48 - по складам горючего и боеприпасов; не исключен был и вариант комбинированного удара - камикадзе, под прикрытием обычных истребителей, расчищающих им дорогу и обеспечивающих прикрытие, наносят удары по ключевым целям, ну а обычные бомбардировщики 'наводят окончательный лоск'. Конечно, даже при полном успехе японского удара по Петропавловску-Камчатскому с авиационной группировкой на Северных Курилах было бы покончено, на свои аэродромы вернулись бы считанные по пальцам машины - но, в этом случае, Курильская десантная операция была бы сорвана, поскольку нам бы нечем было бы поддерживать десанты.
  
  Заметно было оживление и на аэродромах Шумшу - правда, было непонятно, то ли японцы перебросили туда новые авиачасти, то ли подбросили горючего для интенсивной боевой подготовки. Шли полеты современных истребителей с аэродрома Катаока (две полосы, бетонная ВПП длиной 1300м и, примыкающая к ней под углом в 45 градусов грунтовая полоса длиной 1500 м). Функционировали и два других аэродрома - обычный и гидроаэродром. В целом, можно было говорить о наличии на Шумшу двух авиаполков - истребительного армейского, оснащенного новейшими многоцелевыми истребителями Ki-84, и, флотского бомбардировочного, имеющего на вооружении пикировщики D4Y. На гидроаэродроме была замечена эскадрилья поплавковых разведчиков Е16А.
  
  В общем, посмотрев на все это хозяйство, притащенное на Северные Курилы японцами, было решено перевести авиакорпус СТОФ на готовность 2 - и, держать один из истребительных авиаполков в готовности 1.
  
  Как заметил вице-адмирал Воронцов, лично руководивший деятельностью разведки флота на Дальнем Востоке: 'Не нравится мне все это, товарищи - очень не нравится. Обратите внимание на две вещи - японская авиация концентрируется не против Владивостока, устроить которому Перл-Харбор практически невозможно, а против Петропавловска, где, при удаче, это может и пройти; и, в основном, на аэродромах Северных Курил собирается армейская авиация - флотских машин совсем немного. В связи с чем у меня возникают следующие вопросы: во-первых, сами самураи додумались насчет Петропавловска, или им какая-то добрая душа подсказала; во-вторых, именно среди японских армейцев основная масса наших ненавистников - соответственно, если они проиграют нам все и вся, это одно дело, самураи хорошо понимают принцип 'Горе побежденным'; а, если не дай Бог, они начнут войну с хоть небольшой победы.. Это будет из рук вон плохо, товарищи.. Кстати, позволю себе дать Вам непрошеный совет - перебросьте в Петропавловск еще хоть один истребительный полк и пару 'Редутов', они не будут там лишними'.
  
  Сейчас, спустя годы, я могу только признать правоту товарища Воронцова - и с ужасом думаю, что могло бы быть, если бы заговор японских 'ястребов' увенчался бы успехом. Честно говоря, пусть и невеликие, но, шансы захватить власть у них все же были - и 'второй Перл-Харбор' должен был стать прологом к захвату власти.
  
  На размышления наводил и командный состав группировки на Северных Курилах - и еще раз спасибо нашим разведчикам, сумевшим выяснить такие подробности - так, командующий, генерал-лейтенант Фусаки Цуцуми был 'квантунцем', но, по меркам армейских 'ястребов', 'умеренным', этаким 'ястребом-конформистом'; а, вот, фактически второе лицо в группировке, командир 11-го танкового полка подполковник Икеда был 'ястребом' из 'ястребов'. Наши разведчики даже предположили, что, возможен такой вариант - Икеде даны полномочия на смещение командующего, если тот начнет колебаться в критический момент.
  
  Мы долго не могли понять многие моменты в истории с покушением на меня - и почему армейские летчики, в нарушение категорического приказа военного министра, запрещавшего любые 'инциденты' по отношению к ВС СССР, изданного во исполнение личного приказа Микадо, все-таки посмели устроить это покушение (а, такой запрет - это очень серьезно, для того же Тодзио 'генокудзио' (неподчинение приказу) было не подлежащим прощению преступлением, никакие ссылки на самурайскую честь не могли помочь - наоборот, семьи самураев, участвовавших в этом, будут опозорены навсегда); и, почему история с покушением вызвала такую неподдельную ярость в Токио - и не только у 'умеренных', но и у таких 'ястребов', как генералы Койсо и Анами, адмирал Тоеда. Согласно обычной японской практике, свирепствовать должны были 'умеренные' - 'ястребы' участвовали бы в кампании, но не более того. А тут 'ястребы' свирепствовали едва ли не больше 'умеренных' - сэппуку сделали около двадцати офицеров, еще несколько десятков угодили под трибунал, но, почему-то, первые кандидаты на сэппуку, командующий и негласный представитель 'ястребов', ничуть не пострадали. Это было категорически неправильно - но, все подробности этой истории нам удалось 'раскопать' только после капитуляции Японии. Тогда и выяснились все эти 'чудеса' - заговор готовился давно, но, до определенного момента, он был не более чем одним из запасных вариантов. Соответственно, в авиачасти, дислоцированные на Курилах, подбирали 'бешеных', готовых убивать гайдзинов в любой ситуации - и не удержали эту компанию под контролем; генерал-лейтенант и подполковник не пострадали потому, что этот вариант к этому времени стал основным - а, поскольку заговор вошел в завершающую стадию, менять ключевых исполнителей было некогда. Выяснился момент и с назначением Фусаки Цуцуми - у Тодзио, Койсо и Тэраути попросту не было свободного 'ястреба из ястребов' в генеральском звании, поэтому и назначили 'умеренного ястреба', впрочем, вполне проверенного и благонадежного.
  
  Исходя из этой информации, добытой нашими разведчиками, земной им поклон - в противном случае, десант на Северные Курилы мог стать повторением недоброй памяти высадки на остров Соммерс, только несравнимо больших масштабов - и началось формирование десантного соединения.
  
  Морскую пехоту представляла 2-я гвардейская Зееловская бригада морской пехоты. Ей была сохранена батальонная организация - но, теперь, батальонов морской пехоты было не четыре, а шесть; но, к легкому самоходно-артиллерийскому полку (21 плавающий 'барбос') были добавлены полк тяжелых танков КВ-54 (21 танк), полк СУ-54-150 (20 СУ и 1 Т-54), полк 'Тюльпанов' (20 240-мм самоходных минометов и 1 Т-54), дивизион тяжелых гвардейских минометов, два дивизиона ЗСУ и другие подразделения. Качественное усиление обеспечивал дивизион (8 орудий) 210-мм мортир (21 sm Mrs.18). В целом же, это соединение насчитывало около 9 тысяч человек и более 120 единиц бронетехники.
  
  С учетом того, что контролируемые японцами курильские острова представляли собой настоящие крепости, в состав десантного соединения была включена 10-я ШИСБр, переброшенная из МВО. Для ее усиления, помимо штатных частей, были выделены полк КВ-54 и полк СУ-54-150. Артиллерийское усиление обеспечивал дивизион 210-мм мортир (21 sm Mrs.18).
  
  С учетом пересеченного рельефа курильских островов обе бригады получили в качестве усиления по два дивизиона 150-мм мортир (немецкий индекс 15 sm s.I.G.33 Прим. Ред.) на механической тяге, по 12 мортир в каждом дивизионе. Помимо калиберных снарядов, в боекомплекты были включены тяжелые надкалиберные мины обр. 1942 г., массой 90 кг, содержавшие 54 кг амматола.
  
  Для замены десантников - точнее, в качестве постоянного гарнизона Шумшу и Парамушира - был выделен 138-й стрелковый полк 101-й сд. Его переброска планировалась после окончательного захвата островов.
  
  Основу корабельного соединения составляли тяжелый крейсер 'Диксон', четыре модернизированных эсминца '1936А', 11 миноносцев проекта '1939', более 250 БДБ всех модификаций - пехотных, танкодесантных, огневой поддержки (гаубичных, РСЗО, зенитных). Задействованы были корабли и катера Петропавловской ВМБ.
  
  Авиационное обеспечение возлагалось на 7-ю истребительную дивизию, состоявшую из пяти полков (3 истребительных - на Ла-11, полк ПВО - на Та-152, разведывательный полк - на Р-38), пяти штурмовых полков (все - на Ил-2), 112-й бомбардировочной дивизии (четыре полка, 3 - на Пе-2И, 1 - на Ту-2), отдельный полк бомбардировщиков-носителей КАБ (До-217К2) и две эскадрильи дальних разведчиков (Хе-177).
  
  Этим частям и соединениям предстояло разгромить очень сильного врага.
  
   Дневник генерал-лейтенанта Императорской Армии Фусаки Цуцуми, командира 91-й пехотной дивизии.
  Предвоенные месяцы выдались очень тяжелыми. Вопиющая глупость летчиков, решивших проявить инициативу в противостоянии с русскими, едва не обернулась катастрофой для всего клана Тесю. Сацума и Тоса задались вопросом, с чего бы вдруг стало возможным нарушение пилотами категорического запрета военного министра, данного во исполнение повеления Божественного Тэнно - версия о попавшем в плен принце Мацумото плохо выдерживала критику, поскольку бой над нейтральными водами сам по себе был серьезнейшим нарушением приказа, и, в соответствии с которым должно было начаться расследование силами кэмпейтай. А, тут не только не было начато расследование силами контрразведки - но, был допущен новый, еще более серьезный инцидент. Покушение на жизнь командующего русским Тихоокеанским флотом вызвало вопросы и у адмирала Енаи, и у генерала Умэдзу, и, даже, у маркиза Кидо - и, генералу Койсо пришлось отвечать на вопросы маркиза Кидо в императорском дворце, в присутствии Божественного Тэнно. Это было очень непросто - ведь генерал не мог сказать, что принц был направлен на Курилы для того, чтобы стать сакральной жертвой, героем, павшим в победном для Империи сражении с превосходящими силами русских. Но, хвала Аматерасу, эту историю удалось замять - а, каких трудов стоило восстановить авиационную группировку, не привлекая излишнего внимания, не хочется даже вспоминать.
  
  Сейчас все было готово к нанесению удара. Полк камикадзе на Ki-43 должен был атаковать 'Диксон' и эсминцы, четыре эскадрильи 'божественного ветра' на Ki-48 должны были атаковать склады горючего и боеприпасов русских ВВС на Камчатке. В задачу истребительного полка на Ki-84 входило истребительное прикрытие ударных сил, пикирующие бомбардировщики флота D4Y должны были добить русские крейсер и эсминцы, если те еще останутся на плаву после удара камикадзе.
  
  Шансы на успех были очень высоки - у русских не было и нет чего-то подобного иаи-дзюцу, достаточно вспомнить атаку миноносцев на порт-артурскую эскадру, визит 'Гебена' в Севастополь или же 22 июня 1941 года. Наша агентура в Петропавловске работала отлично - нам были известны стоянки кораблей, расположение складов боеприпасов и горючего русских ВВС и сухопутных войск.
  
  Конечно, у русских оставались их передовые склады на мысе Лопатка, входящие в систему их передового аэродромного узла и охраняемые батальоном пограничников - но, насколько можно было судить по донесениям нашей разведки, там находилась малая часть запасов ВВС Камчатской группировки.
  
  Сам удар планировалось нанести 9 мая - это было бы и практично, поскольку в праздник русские несли бы службу намного хуже, и символично - унизить русских поражением в день их торжества над Германией было бы весьма в духе традиций самураев.
  
  После этого все планы русских не стоили бы и бумаги, на которой были написаны - без крупнокалиберных орудий 'Диксона' и авиации их десанты захлебнулись бы в собственной крови, им бы не помогли никакие танки.
  
  У нас все было готово к отражению десанта - неважно, американского или русского. Поскольку после ухода Императорской Армии с Алеутских островов угроза высадки американских войск была более реальна, предпочтение было отдано оборонительной системе 'глубинного типа', выстроенной с учетом рельефа Шумшу. Тихоокеанское побережье острова непригодно для высадки десанта из-за обрывистого берега - а, охотское, пригодное для высадки почти на всем протяжении, простреливалось продольным огнем из артиллерийских дотов.
  
  Гряда песчаных холмов отделяла береговую линию от плато, на котором располагались полевые укрепленные позиции, прикрывая их от возможного обстрела с моря. Долина между плато и прибрежными холмами могла быть обстреляна артиллерией, размещенной в дотах в окрестностях мыса и ее форсирование неприятелем в этих условиях было бы предельно сложным делом. Таким образом, наиболее вероятным участком для высадки неприятельского десанта могло стать побережье Первого Курильского пролива в северо-западной части острова в 10 - 15 км от главной оборонительной позиции. Для маневра войсками мы построили сеть автомобильных дорог, по которым могли быстро перебрасывать подкрепления на атакованные участки. На наиболее уязвимых участках побережья, на перекрестках дорог и господствующих высотах были оборудованы узлы сопротивления в виде системы окопов и деревоземляных огневых точек. Однако количество бетонных огневых точек вне главной полосы обороны было невелико - собственно, они там и не особенно были нужны.
  
  Главная полоса обороны на острове Шумшу была выстроена вокруг ключевых военных объектов - военно-морской базы Катаока и ее аэродрома, находящихся в юго-западной части острова, все пределов огня прямой наводкой корабельных орудий. Эта полоса проходила от мыса на побережье Охотского моря по удобным для обороны высотам в долинах рек, к Второму Курильскому проливу. На этой линии расположены десятки долговременных и деревоземляных огневых точек, значительное количество огневых точек смешанной конструкции (из-за недостатка цемента пришлось отливать из бетона только лобовые стенки с амбразурой для пулемета, а покрытие делать деревоземляным). Там были артиллерийские и пулеметные доты, капониры для тяжелых орудий, траншеи полного профиля - все это составляло многоярусную оборону, обеспечивающую перекрестный огонь по любой точке перед этой линией обороны. Строго говоря, мы могли вести огонь по любому пункту не менее чем с трех точек. Все было пристреляно, определены сектора для огневых средств. Была предусмотрена поддержка войск, занимающих главную оборонительную позицию, артиллерийским огнем дальнобойных 15-см орудий, размещенных на высотах в северной части острова Парамушир.
  
  От вражеского обстрела воины Тэнно могли укрываться в многочисленных пещерных убежищах. Заодно, в подходящих для этого местах, пещеры были использованы для сооружения артиллерийских и пулеметных огневых точек.
  
  Были предусмотрены и варианты контрударов по упершемуся в главную полосу обороны противнику. Мы не зря построили сеть автодорог - большая часть Шумшу покрыта труднопроходимыми зарослями кедрового и ольхового стланника, которые неплохо заменяли проволочные заграждения, крайне затрудняя действия неприятельской пехоты. В отличие от большинства островов Курильского архипелага Шумшу, из-за его низменного рельефа, проходим для гусеничной техники и, в частности, для танков, что давало нам возможность наносить танковые контрудары по высаживающемуся десанту. Идеальным вариантом стало бы отсечение вражеского десанта от побережья и уничтожение его огнем тяжелой артиллерии.
  
  Надежной второй линией обороны Северных Курил был остров Парамушир. Парамушир, большая часть которого занята труднопроходимыми вулканическими горными хребтами, в принципе непригоден для действий крупных войсковых соединений - в частности, большая часть острова непроходима даже для танков. Пригодные для высадки десанта участки побережья Парамушира у входов во Второй Курильский пролив вблизи военно-морской базы Касивабара в северной части острова были защищены бетонными долговременными огневыми точками и полевыми пехотными позициями. Входы в пролив надежно контролировались скорострельной артиллерией калибра 75 - 105 мм, размещенной в дотах по обоим берегам пролива как на Шумшу, так и на Парамушире. И, да, пока 15-см осадные орудия Курильского крепостного полка могли стрелять - любой штурм главной полосы обороны на Шумшу, любая попытка высадки на Парамушире захлебнулась бы кровью врагов Империи.
  
  
   Сборник 'Война с империалистической Японией'. Москва, Воениздат, 1965 год, АИ МВ.
  Генерал-майор Куников 'Штурм северокурильских островов'.
  
  К весне 1945 вверенная мне прославленная 2-я гвардейская Зееловская бригада морской пехоты бригадой была только по названию - по численности и вооружению это скорее была мотострелковая дивизия уменьшенного штата. Что касается выучки - после более чем полугода напряженных тренировок на острове Рюген мы вышли на качественно иной уровень боеготовности даже по сравнению с форсированием Одера; что же касается битвы за Днепр - если бы мы тогда были подготовлены так, то прошли бы сквозь французов, толком их не заметив.
  
  Другое дело, что нам предстояло воевать с совсем другим врагом - и в других условиях. На Курилах нам противостояли отнюдь не французы, а, не уступавшие в фанатизме эсэсовцам японцы. Лихие броски, как на Одере, пройти никак не могли - на Курилах были полноценные укрепленные районы, насыщенные артиллерией и пулеметами, занятые кадровыми частями и соединениями. Так что нам предстояло методичное 'прогрызание' вражеских укреплений, при поддержке авиации, тяжелой артиллерии и танков.
  
  Иллюзий относительно того, что нам следует ждать от японцев, не было - союзники передали нам материалы о штурме тихоокеанских островов, так что мы готовились сойтись с врагом, дерущимся насмерть за каждый метр территории, использующим все возможности для обороны, а, когда они оказываются полностью исчерпанными - поднимающимся в последнюю атаку. Исходя из этого, и строилась наша подготовка - как шутили наши парни 'Теперь мы стали штурмовой инженерно-саперной бригадой с легким морским уклоном'. Впрочем, похожие шутки ходили и в готовившейся работать совместно с нами 10-й ШИСБр - там ребята острили 'Еще немного - и надо будет требовать у интендантов бескозырки и тельняшки'. По совести говоря, эти шутки были очень близки к правде - мы учились штурмовать укрепрайоны, а они - высаживаться с моря. Очень много трудов было потрачено на отработку взаимодействия с тяжелыми танками и самоходками, доведения до совершенства работы артиллерийских и авиационных корректировщиков.
  
  Еще во время нашего пребывания в Германии по данным, предоставленной разведчиками, был сделан макет Шумшу и Парамушира - и все офицеры наших бригад, до командиров рот, самым тщательным образом его изучили. Конечно, на нем удалось отобразить далеко не все японские укрепления - самураи хорошо маскировали свои позиции - но и то, что стало известно, настраивало на самый серьезный лад. Во всяком случае, мы знали обо всех японских аэродромах, передовой и главной линиях обороны на острове Шумшу, позициях тяжелой артиллерии на Парамушире и Шумшу, большинстве узлов сопротивления возле морских баз Катаока и Кавасибара, городке танкового полка, позициях большей части зенитной артиллерии. Шумшу был крепким 'орешком' - но с Парамуширом все было еще хуже, там и группировка была более многочисленной, и сосредоточена она была на побережье Второго Курильского пролива. Единственным местом, кроме причалов ВМБ Кавасибара, где было возможно высадиться с техникой, был небольшой пляж возле города Кавасибара, на побережье Второго Курильского пролива. Укреплены подступы к этому пляжу были так - не говоря уже о нашпигованных береговой артиллерией берегах пролива - что Зееловские высоты и Днепровский вал, вместе взятые, производили впечатление городского парка. Обходной маневр был невозможен - надо было штурмовать японские укрепления 'в лоб'.
  
  Исходя из этой информации, штабами бригад и был составлен план, впоследствии и претворенный в разгром японской группировки на Северных Курилах - план строился на максимальном огневом поражении японцев, с минимальным вхождением в ближний бой, и, неторопливом наступлении на Шумшу, с той целью, чтобы японцы перебросили на Шумшу часть сил с Парамушира, поскольку на Шумшу нам было намного легче их уничтожить.
  
  После прибытия наших бригад в Петропавловск-Камчатский подготовка продолжалась - мы осваивались на новом театре, в новых условиях, резко отличавшихся от тех, к которым мы привыкли в Европе. Одновременно мы вносили коррективы в наши планы, исходя из вновь поступивших по линии разведки сведений.
  
  Но, всему приходит конец - 29 апреля мы получили шифровку, состоявшую из одного слова. Этим словом было 'Порт-Артур' - и это значило, что 2 мая мы начинаем. На следующий день я вылетел на передовой командный пункт, находившийся на мысе Лопатка. Вечером 1 мая из Авачинской бухты вышло десантное соединение.
  
  В 5.00 мы уже были на НП 945-й береговой батареи - и своими глазами видели самолеты авиакорпуса СТОФ, заходящие на цели. Доклады от летчиков пошли через 10-15 минут, когда отбомбившиеся эскадрильи садились дозаправляться и пополнять боекомплект на аэродром подскока на мысе Лопатка.
  
  - Штурмовики атаковали позиции двух 150-мм осадных орудий на севере Парамушира - группы расчистки накрыли РС позиции зенитчиков, основные группы - отбомбились ФАБ-100, группы зачистки сбросили баки с пирогелем. Подтверждение исполнения пока невозможно, там все горит.
  
  - Пикировщики нанесли удары по аэродромам - на аэродроме Катаока разбомблены обе ВПП, уничтожены 9 ангаров; на втором аэродроме Шумшу разбомблена ВПП, уничтожены на летном поле 5 пикировщиков D4Y; на аэродроме Сурибачи разбомблена ВПП и уничтожены на летном поле 14 Ki-48; на аэродроме Мусаси разбомблена ВПП и уничтожены на летном поле 11 Ki-48.
  
  - Истребители блокировали аэродром Кукумабецу - на летном поле уничтожены 19 Ki-43, три самолета сбиты на взлете; атакован гидроаэродром - пушечным огнем подожжены 7 гидросамолетов разведчиков Е16А.
  
  - Полк До-217 провел ковровое бомбометание ФАБ-100 и баками с напалмом по танковому городку - на земле отмечены многочисленные пожары.
  
  Еще через полчаса пошли новые доклады.
  
  - Штурмовики атаковали позиции двух 150-мм осадных орудий в полубашнях - группы расчистки накрыли РС позиции зенитчиков, основные группы - отбомбились тяжелыми ПТАБ-10 (в РеИ не доведены до серийного производства - в АИ МВ тяжелые кумулятивные бомбы производятся малой серией для борьбы с тяжелобронированными целями В.Т.), группы зачистки сбросили баки с пирогелем. Подтверждение исполнения пока невозможно, японские позиции затянуты дымом.
  
  - Истребители провели бой с взлетевшими с аэродрома Кукумабецу Ki-43 - все шесть японских истребителей сбиты, у нас подбит один Ла-11.
  
  - Пикировщики снова бомбили Катаоку - достоверно уничтожено еще 7 ангаров.
  
  - Ударом полка До-217 разбомблен выброшенный на мель танкер 'Мариуполь' - по донесениям разведки, самураи оборудовали на нем позиции двух батарей старых 75-мм корабельных пушек. На танкере отмечены мощные взрывы - похоже, детонировали японские снаряды, все судно горит.
  
  - Истребители провели повторную штурмовку гидроаэродрома - уничтожены все японские гидросамолеты.
  
  - Пикирующие бомбардировщики нанесли удар по капонирам тяжелых орудий у входа во Второй Курильский пролив - достоверно уничтожены прямыми попаданиями три орудия.
  
  В 7.00, когда развеялся утренний туман, открыла огонь и 945-я батарея - сначала по батареям мыса Кокутан, потом - по дотам у мыса Котомари. Корректировка огня велась с трофейного ФВ-189 - причинившая нашим войскам столько бед 'рама' теперь помаленьку отрабатывала грехи.
  
  Таким было утро 2 мая - и день только начинался.
  
  К вечеру стали известны первые результаты авиационных ударов. Авиации у японцев больше не было - взлетевшие вечером шесть D4Y и восемь Ki-84 явно были последними боеспособными японскими самолетами на Северных Курилах. К чести японских летчиков, они явно пытались взять курс на наш аэродром подскока - но, были перехвачены полком Ла-11 и после короткого боя, сбиты. Артиллерии у японцев тоже поубавилось - достоверно были уничтожены 9 150-мм осадных орудий и 8 скорострельных 105-мм пушек; непонятна была судьба двух 150-мм пушек в полубашнях и одной, располагавшейся в капонире; также неясно было, что с четырьмя 105-мм пушками в капонирах. К сожалению, у самураев явно сохранилась большая часть дивизионной артиллерии и, что было особенно неприятно, не меньше половины тяжелых зениток. Передовая линия обороны была добросовестно разнесена - долговременных огневых точек у мысов Кокутан и Котомари больше не было, равно как и позиций на высотах 165 и 171. Хорошо был разнесен и городок танкового полка.
  
  Наши потери составили 4 Ил-2, по 3 Пе-2И и Ла-11 - спасти удалось только восьмерых летчиков.
  
  Несмотря на достигнутые успехи, завтрашний день обещал быть очень нелегким - при том рельефе, который наличествует на Шумшу, даже полный идиот поймет, что высадка десанта пройдет на охотском побережье; более того, нетрудно догадаться и о точном месте - это пляж между мысами Кокутан и Котомари, поскольку больше, за исключением причалов базы Катаока, технику выгрузить негде. Поскольку штурмовать главную линию обороны без тяжелой техники невозможно, приходилось высаживаться именно там. Ну, а, поскольку подозревать японских офицеров в глупости не было никаких оснований, можно было точно сказать, чем японский гарнизон займется ночью - во-первых, японцы перетащат свои дивизионные орудия на позиции, откуда те смогут накрыть зону высадки и замаскируют их; во-вторых, они поставят свои тяжелые зенитки на прямую наводку в пределах главной полосы обороны; в-третьих, они закопают свои уцелевшие танки по башни в землю - на той же главной полосе; в-четвертых, они заминируют тяжелыми снарядами и авиабомбами, которых у них наверняка сейчас в избытке, все удобные места на подступах к главной полосе; в-пятых, они, скорее всего, перебросят подкрепление с Парамушира - возможно, только пехоту, но, не исключена и артиллерия.
  
  Утро 3 мая началось с ударов авиации по пехотным узлам сопротивления на мысах Кокутан и Котомари и высотах 165 и 171. Наши предположения полностью подтвердились - за ночь японцы восстановили разрушенные обстрелом позиции и подтянули туда свежие подразделения, усилив их легкими ПТО и минометами. После того, как штурмовики и пикировщики обработали эти позиции бомбами и напалмом, отстреливаться там стало некому. Свой вклад внесли и эсминцы, совместно с 945-й батареей - было решено, что 'кашу маслом не испортишь', очень уж хорошо с этих позиций простреливался пляж.
  
  Высадка началась в 10.00, когда рассеялся туман - торпедные катера поставили дымовую завесу, а, тем временем, первая рота 1-го батальона высадилась с 12 катеров СВП, вслед за ней шли БДБ с основными силами первого эшелона, включавшего в себя 4 батальона морской пехоты, оба полка тяжелых танков и полк САУ, оба дивизиона 150-мм мортир и один дивизион ЗСУ. С воздуха высадку прикрывали по два полка штурмовиков и пикировщиков, на море ждали целеуказания артиллеристы 'Диксона', эсминцев, БДБ артподдержки. Мы надеялись на то, что японцы, соблазнившись относительной малочисленностью нашего первого эшелона, попытаются контратакой сбросить наш первый эшелон в море - это позволило бы разом уничтожить значительную часть японской пехоты и танков, вынужденных наступать 5 километров по открытой местности, под шквальным огнем тяжелой артиллерии и ударами штурмовиков, что было бы не в пример легче, чем вышибать их из многочисленных укрытий. К сожалению, самураи решили ограничиться минимумом - обстрелять первый эшелон огнем артиллерии. В тех условиях им это дорого обошлось - позиции открывших огонь дивизионных орудий были обнаружены буквально в течение минуты, ведь мы, совместно с летчиками, заранее вычислили наиболее вероятные места расположения орудий - и немедленно накрыты атаками с воздуха и огнем орудий ГК 'Диксона'. Достоверно было уничтожено 21 орудие, но и наши потери были велики - почти 150 человек убитыми и ранеными.
  
  Дальше мы действовали, исходя из принципа 'Не очень быстро, но максимально надежно - и, с минимальными потерями'.
  
  На практике это выразилось в захвате первым эшелоном японских позиций на Котомари и Кокутан (по одному батальону), высот 165 и 171 (два батальона морской пехоты, поддержанные тяжелыми танками и САУ). Полк 'Тюльпанов', совместно с дивизионами 150-мм мортир, обеспечивал огневую поддержку. Таким образом, мы обеспечили безопасную высадку на плацдарм остальных частей бригады, 10-й ШИСБр и частей усиления. Благодаря тому, что большая часть японской артиллерии уже была уничтожена, и, в первую часть, артиллерия большой мощности, высадка проходила практически без огневого воздействия противника. Боевая практика подтвердила уже проверенное на учениях удобство БДБ - баржи подходили вплотную к берегу, а откидывающаяся аппарель позволяла и десантникам сойти на берег, в буквальном смысле слова не замочив ног, и, без хлопот выгрузить тяжелую технику, был бы только подходящий берег. Можно только пожалеть, что у нас не было таких десантных барж, так сказать, 'мастеров на все руки', в десантах 1941-1942 годов, когда при высадке приходилось прыгать в зимнюю водичку, не говоря уже о невозможности выгрузить тяжелую технику вне портовых причалов.
  
  К 16.00 высадка основных сил была завершена - и мы начали наступление. Наша 2-я гвардейская бригада наступала от мыса Котомари вдоль северного побережья, силами трех батальонов при поддержке полка 'барбосов' и двух дивизионов 150-мм мортир, снося слабую - на этом участке - японскую противодесантную оборону. 'Бронегрызы' из 10-й ШИСБр взяли на себя намного более тяжелую часть работы - они наступали от мыса Кокутан на юг. Надо отметить, что побережье Шумшу от мыса Муроками до мыса Иман представляло собой сплошную линию противодесантной обороны, усиленной двумя батареями 75-мм береговых пушек - но это было мелочью, по сравнению с побережьем Второго Курильского пролива, в котором и южный берег Шумшу, и, та часть северного берега Парамушира, где хотя бы теоретически была возможна высадка десанта, представляли собой сплошные узлы сопротивления, усиленные многочисленной береговой артиллерией, и, находящиеся между собой в огневой связи. Поэтому 'бронегрызы' наступали всей бригадой, имея огневую поддержку и 'Тюльпанов', и обоих тяжелых мортирных дивизионов, и, конечно, оба своих дивизиона 150-мм мортир.
  
  'Изюминка' нашего плана состояла в том, что фланг 10-й бригады обеспечивали относительно слабые, на первый взгляд, силы - два батальона морской пехоты, занимавшие высоты 165 и 171. Мы рассчитывали на то, что японские наблюдатели, видевшие высадку первого эшелона, не слишком хорошо разбираются в нашей бронетехнике - и могут не понять, что мы высадили КВ-54 и СУ-54-150. Кроме того, была вероятность, что японский командующий попросту не поверит своим наблюдателям - насколько мы знали, тяжелые танки и САУ в первом эшелоне десанта никто доселе не высаживал, мы были первыми в мире.
  
  Приманка была очень, очень соблазнительной - с одной стороны, 'бронегрызы' не выводили приданные им полки КВ-54 и СУ-54-150 в первую линию, оставив их возле мыса Кокутан, так что подтвердить наличие тяжелой бронетехники японцы, находившиеся в сносимых 10-й бригадой узлах сопротивления, попросту не могли, поскольку их ровняли с землей тяжелой артиллерией и выжигали танковыми огнеметами, с другой же стороны, японский командующий не мог не понимать того, что еще три-пять дней, максимум, неделю - и живых японцев на Шумшу не останется, поскольку мы будем методично уничтожать один узел сопротивления за другим. А тут - такой соблазн! Собрать за ночь в единый кулак пехоту, оставшуюся артиллерию и танки - и ударить всеми силами утром, когда туман только начнет рассеиваться, чтобы наша авиация не смогла переломить ход боя. Смять наши батальоны на высотах - и нанести 'бронегрызам' классический удар во фланг и тыл, прижать их к берегу, и, если повезет, уничтожить. Впрочем, если и не удастся уничтожить их полностью, то, японский генерал вполне мог рассчитывать на то, что после понесенных потерь о продолжении наступления не может быть и речи.
  
  
  Конечно, у японского командующего даже в этой ситуации оставался вариант, дающий шансы на победу - это был вариант ночной атаки, или, еще лучше, атаки ранним утром, когда уже можно кое-как организовать взаимодействие пехоты и танков, но еще невозможно применять артиллерию и авиацию. Конечно, мы учли и такую возможность - генерал Фусаки пока что не дал никаких оснований считать себя плохим специалистом, а близкое к катастрофе положение вверенных ему войск объяснялось нашей хорошей подготовкой и превосходством в технике, но не его ошибками.
  
  Пока же мы вышли в тыл японцам, оборонявшимся севернее мыса Котомари - здесь оборонялся пехотный батальон, находившийся в четырех ротных узлах сопротивления, расположенных в две линии обороны и рассчитанных на круговую оборону; еще севернее находилась береговая батарея 75-мм корабельных пушек, с прикрытием из моряков.
  
  Особо изощряться мы не стали - сначала я вызвал пикировщики, приказав начать с батареи; одновременно оба дивизиона мортир начали методично обрабатывать северный тыловой ротный узел. Результаты не заставили себя ждать - после налета, выполненного полком пикирующих бомбардировщиков, от береговой батареи остались руины, в которых мои орлы обнаружили полтора десятка раненых и контуженных японцев; японский опорный пункт, после двадцатиминутной артподготовки, произведенной 24 150-мм мортирами, находился еще в худшем состоянии. Вообще, должен заметить, 150-мм мортиры оказались очень удачным средством борьбы с японскими дотами - и очень хорошо, что у нас имелись СУ-54-150, которые выносили японские доты не хуже КВ-54, имея достаточную броневую защиту, но намного более легкие, маневренные и проходимые, чем тяжелые танки. Эта самоходка оказалась практически идеальным средством борьбы с японскими дотами - тяжелые фугасные снаряды, с короткой дистанции, тремя-четырьмя прямыми попаданиями разрушала типовой японский дот, с его метровой толщины бетонными стенами, при этом имея достаточное бронирование для защиты от японских орудий, и, сохранив скорость, маневренность и проходимость Т-54. Впрочем, я отвлекся - когда ребята поднялись в атаку, по ним даже никто не стрелял; в окопах нашлось с десяток живых японцев, блиндажи и доты были уничтожены прямыми попаданиями.
  
  По той же методике мы разнесли и южный тыловой опорный пункт - а штурмовики и пикировщики пока что обрабатывали оба фронтальных узла сопротивления. В общем, к 19.30 об этом батальонном опорном пункте можно было забыть - наши же потери составили шесть человек ранеными.
  
  К этому времени поступили и донесения от 'бронегрызов' - они уничтожили батальонный опорный пункт у мыса Муроками, усиленный батареей 75-мм корабельных пушек, располагавшихся в дотах. Командир 10-й бригады не стал особенно изощряться, приказав обоим дивизионам 210-мм мортир вначале уничтожить артиллерийские доты, а затем перенести огонь на позиции пехоты. Артиллеристы выполнили приказ, в течение часа превратив японский узел сопротивления в 'лунный пейзаж', благо их огонь корректировали две 'рамы', по одной на дивизион. Тем временем второй полк пикировщиков нанес удар по второй японской береговой батарее, находившейся на полдороге между мысами Муроками и Иман - там орудия также находились в дотах. Еще полчаса заняла окончательная зачистка обоих узлов сопротивления - к сожалению, одно орудие на второй батарее уцелело, из-за этого штурмовики понесли лишние потери. В целом же, уничтожение этих двух узлов сопротивления стоило нам 12 человек погибшими и более 20 ранеными.
  
   Дневник генерал-лейтенанта Императорской Армии Фусаки Цуцуми, командира 91-й пехотной дивизии.
  Русские планировали и осуществляли свои действия с прусской точностью - иначе и не скажешь. Вообще, у меня сложилось впечатление, что эту десантную операцию им планировали немцы - хотя, быть может, воюя с Германией, они просто переняли у немцев их методичность и педантичность? Слово чести, не знаю.
  Утром 2 мая меня оторвал от завтрака рев авиационных моторов, буквально через минуту-другую дополнившийся грохотом разрывов. Доклады начали поступать через полчаса - и они быстро превзошли самые худшие мои ожидания. Нет, я не рассчитывал на то, что нашим летчикам удастся отбиться даже при своевременном обнаружении русских - в конце концов, в моем распоряжении было всего 30 современных истребителей Ki-84 против вчетверо большего количества русских 'Лавочкиных'; что же касается устаревших Ki-43, то я был бы рад, если бы они сумели перед гибелью сбить равное число русских бомбардировщиков. Применительно к бомбардировщикам - я счел бы удовлетворительным результатом, скажем, тяжелые повреждения 'Диксона' вкупе с потоплением пары русских эсминцев. Конечно, вариант внезапного нападения русских резко ухудшал ситуацию - под внезапной атакой превосходящих сил никто не может рассчитывать на хорошие результаты, но, представить себе уничтожение всей нашей авиационной группировки, насчитывавшей почти 140 самолетов в течение дня, при том, что русские потеряли 17 самолетов (видимо, японцы посчитали и сбитые, и подбитые наши машины, совершившие аварийную посадку на мысе Лопатка. Прим. Пер.), я не мог.
  Методичность русских впечатляла - нанеся мощный первый удар, они работали с размеренностью заводского конвейера, нанося один удар за другим. Понятно, что уничтожить все наши самолеты первым ударом они не могли - собственно, в результате первого налета было уничтожено 54 самолета, менее 40% нашей группировки - но они повторяли налет за налетом, уничтожая один наш самолет за другим. К вечеру мне доложили, что у нас осталось 14 боеспособных машин - шесть D4Y и восемь Ki-84 - и, что надо выбирать: или поднимать их в воздух сейчас, чтобы атаковать проклятый всеми богами и демонами аэродром подскока на мысе Лопатка, благодаря которому русские самолеты висели у нас над головой весь этот день, чтобы уничтожить их склады боеприпасов и горючего, или спрятать их в уцелевших капонирах, чтобы сберечь эти машины до прихода десантного соединения, но в этом случае нет никаких гарантий, что эти самолеты не будут уничтожены на земле завтра утром. Доблестные самураи, пилотировавшие эти самолеты, поклялись совершить 'тай-атари' (самоубийственный таран Прим. Пер.) русских складов, если только светлая богиня Аматерасу позволит им долететь до аэродрома. Их сбили русские - всех, у меня на глазах. Никто из этих доблестных воинов Ямато не смог даже перелететь через пролив.
  Но и это было далеко не все - основой огневой мощи нашей обороны были тяжелые пушки Курильского крепостного полка. Установленные на командных высотах на севере Парамушира, они простреливали весь Шумшу - все ключевые точки острова находились под их огнем. Они были отлично замаскированы, все подходы к ним были надежно перекрыты - русские самолеты вышли на них так, будто на земле были выложены специальные знаки, указывающие их точное расположение. К вечеру из 12 15-см и 12 10,5-см пушек остались две 15-см и четыре 10,5-см пушки - как доложил мне командир полка, прикрывавшие их зенитки были накрыты реактивными снарядами, капониры поражены бомбами и залиты горючей смесью. По 15-см пушкам, находившимся в броневых полубашнях, русские применили кумулятивные бомбы и всю ту же зажигательную смесь. Два таких орудия из четырех были уничтожены - а, два уцелели чудом. Из 12 7.5-см зениток уцелели 3, из 12 2-см автоматов - 4. Потери в артиллерийской прислуге оказались огромными - нормальным считается, если после тяжелого боя, сопровождавшегося тяжелыми потерями в технике, есть избыток артиллеристов по отношению к уцелевшим орудиям, сейчас же было наоборот - обученных артиллеристов не хватало для укомплектования полных расчетов оставшихся орудий.
  Потеря тяжелых орудий стала для меня самой большой неприятностью минувшего дня - были все основания считать, что русские вообще не знают об их существовании; и не должны были узнать, пока эти орудия не начнут перемалывать русский десант. Как они узнали о них, не говоря уже о том, что русские летчики точно знали их местонахождение? Для меня это загадка - да, после войны безответственные писаки любили обсасывать версию предательства на самом верху, уж очень многое о нас знали русские; я в это не верю, поскольку я имел честь лично знать достойных самураев, руководивших Императорской Армией - они своей жизнью и смертью подтвердили верность Тэнно, и никто не смеет сомневаться в этом.
  Практически полное уничтожение русскими узлов сопротивления передовой линии обороны было вполне предсказуемо - трудно было надеяться на то, что наши враги окажутся настолько глупыми, что не заметят их.
  Тяжелым ударом стала бомбежка военного городка танкового полка - 11-й полк был основой моих маневренных сил, предназначенных для контрудара по вражескому десанту. Русские сожгли 6 'Шинхото Чи-ха', 10 'Чи-ха' и 14 'Ха-го' - кроме того, начисто были уничтожены склады горючего и боеприпасов. Но, с учетом того, дислоцировавшаяся на Парамушире рота не попала под удар, все-таки, все было не так уж и плохо - уцелело 14 'Шинхото Чи-ха', 9 - 'Чи-Ха', и 11 - 'Ха-Го'. Тридцать четыре танка из шестидесяти четырех, имевшихся вчера, особенно, с учетом того, что уцелело четырнадцать наиболее современных машин, после такой бомбежки - это было неплохо. Еще были в целости и сохранности все 16 флотских 'Ка-ми' - плавающего варианта 'Ха-го'. Дизельное топливо было на базах флота, снаряды калибра 3,7-см - тоже; снаряды калибра 4,7-см имелись на складах дивизии - так что без снарядов остались только 'Чи-ха', остальные танки были обеспечены и снарядами, и топливом. Сорок один полностью боеспособный танк - это немало; еще девять машин могли поддержать пехоту пулеметным огнем.
  Итоги 2 мая были очень для меня разочаровывающими - но, тогда я еще надеялся на возможность реванша, помня материалы, присланные мне из Военного министерства и Генерального Штаба. В этих материалах был осмыслен опыт наших неудачливых немецких союзников - там прослеживалась эволюция русской морской пехоты и давались рекомендации по борьбе с русскими десантами.
  Русская высадка 3 мая стала серией неприятных сюрпризов - во-первых, план обстрела первого эшелона десанта огнем дивизионной артиллерии был в значительной степени сорван, поскольку русская авиация ненормально быстро обнаружила позиции артиллеристов - и накрыла их; потеря дивизиона 7,5-см пушек, в полном составе, всех двенадцати орудий, была сильным ударом; еще менее приятной новостью стала потеря семи 10,5-см гаубиц - вообще, русские вывели из строя одиннадцать легких гаубиц из двенадцати, но четыре орудия удалось вытащить и отремонтировать ночью с 3 на 4 мая.
  Вновь уничтоженные узлы сопротивления передовой линии обороны также меня не обрадовали - я рассчитывал на то, что они продержатся хотя бы полчаса, сумев нанести русским некоторый урон. Хорошо было то, что я, ожидая массированного удара русской авиации и артиллерии, отправил на эти позиции не подготовленных пехотинцев, а обслуживающий персонал с разгромленных аэродромов - в отсутствие самолетов единственное, что они могли сделать, так это отвлечь на себя врага, сберегая жизни подготовленных пехотинцев.
  Русские высаживались очень аккуратно, тщательно все продумав - в первом эшелоне высадились относительно небольшие силы, но под очень сильным прикрытием авиации и корабельной артиллерии, с использованием дымовой завесы. Также у них была и бронетанковая техника - мои наблюдатели доложили о значительном количестве Т-54 (видимо, либо у наблюдателей был журнал с устаревшими данными, где просто не было силуэта КВ-54, либо они попросту спутали силуэты Т-54 и КВ-54 - они и в самом деле довольно похожи Прим. Пер.) и неизвестные самоходки, непохожие на СУ-54-122 (японцы попросту не могли знать о существовании СУ-54-150, поскольку они были применены впервые Прим.Пер.). Признаться, я в это не поверил: во-первых, русская морская пехота всегда была классической легкой пехотой - да, русские использовали легкие плавающие САУ, но не тяжелые и средние машины; во-вторых, даже американская морская пехота никогда не высаживала свои танки в первом эшелоне десанта, предпочитая делать это позднее. Так что я счел, что наблюдатели спутали 7,6-см штурмовые орудия и 5,7-см противотанковые СУ, которые русские морпехи действительно интенсивно использовали, с тяжелой армейской техникой - на войне такое случается нередко, бывает, и баржу принимают за авианосец, а суперэсминец - за линкор, а уж спутать силуэты незнакомой в деталях бронетехники, и вовсе нетрудно.
  К 17.00 обстановка прояснилась - русские высадили три или четыре бригады морской пехоты с частями усиления (надо заметить, что японские наблюдатели сработали весьма профессионально - по старым штатам высаженные силы действительно почти точно соответствовали трем бригадам морской пехоты; японцы, правда, спутали штурмовых саперов с морской пехотой - но, все равно, для военнослужащих, ранее не с воевавших с РККА, очень неплохо Прим. Пер.), и начали методично уничтожать нашу береговую оборону.
  Донесения вызывали удивление - с северного участка обороны докладывали, что по ним ведет огонь полк 15-см гаубиц, с южного - что они находятся под обстрелом полка 20,3-см гаубиц. В это плохо верилось - нет, я вполне допускал обстрел такими калибрами, но, с кораблей; высадка, в настолько сжатые сроки двух полков тяжелой артиллерии, представлялась мне очень маловероятной. Сомнения рассеял доклад звукометрической разведки - в нем подтверждалось, что огонь ведет тяжелая сухопутная артиллерия, значительным числом орудий.
  Это меняло дело - во-первых, при наличии значительного количества тяжелых орудий уничтожение нашей обороны становилось лишь вопросом не слишком продолжительного времени; во-вторых, если русские сумели выгрузить на необорудованный пляж 15-см гаубицы Д-1 и, более того, 20,3-см гаубицы Б-4 (генерал Фусаки логично предположил, что наши десантники используют отечественное вооружение Прим. Пер.), то они могли выгрузить и танки с самоходными орудиями. Следовало принимать меры, пока еще ситуацию можно было переломить.
  Из докладов пеших разведгрупп, донесений с переднего края следовало, что силы русских разделены - одна бригада, усиленная полком 15-см гаубиц, наступала вдоль северного побережья; вторая бригада, поддержанная полком 20,3-см гаубиц, наступала вдоль южного побережья; непрочная связь между этими группировками обеспечивалась силами до полка, занимавшими высоты 165 и 171; также, возможно было наличие резерва, силой до полка морской пехоты, усиленного танками и САУ, располагавшегося в районе пляжа.
  Поскольку высоты 165 и 171 располагались менее чем в трех километрах от южного побережья, получалось, что русские на высотах прикрывают тыл наступающей по южному берегу бригады и расположение полка 20,3-см гаубиц - северный фланг 'южной' бригады был неприкрыт.
  Еще интересней обстояли дела у 'северной' бригады русских - она наступала с неприкрытым южным флангом и тылом.
  Складывалось впечатление, что русские напрашивались либо на удар во фланг, в случае с 'южной' бригадой, либо на удар во фланг и тыл, в случае с 'северной' бригадой. Многие мои офицеры на импровизированном военном совете высказались примерно так: 'Русские обнаглели до такой степени, что считают нас уже разгромленными - следует им указать на всю глубину их заблуждений'.
  Я в это не верил - именно потому, что русские демонстрировали наглость, смешанную с беспечностью. Слишком демонстративно, чересчур нагло - для противника, который сумел раздобыть сведения о нашей тяжелой артиллерии и аэродромах, и уничтожить их в первый день войны; слишком беспечно для армии, которая три года воевала с Германией; непозволительно бездумно для частей, квалифицированно уничтоживших нашу передовую линию обороны и методично уничтожавших узлы береговой обороны. Мне пришлось напомнить некоторым достойным офицерам старую истину 'Считай врага равным себе, пока не победил его!'.
  После недолгого обсуждения стали очевидны следующие моменты:
  1.Дневная атака не имеет шансов на успех - при том превосходстве русских в артиллерии и авиации, которое мы видим, наши боевые порядки будут перемолоты до того, как наши пехотинцы дойдут до русских окопов;
  2.Совместная ночная атака пехоты и танков, во-первых, не будет внезапной, во-вторых, наступающая в пешем строю пехота, вынужденная долго бежать за танками ночью, по неровной местности, неизбежно от них отстанет;
  3.Артподготовка приведет к утере внезапности;
  4.С учетом величины сил русских в наступлении должна участвовать вся имеющаяся пехота - любой риск для нас приемлем, поскольку, иначе пехота будет уничтожена в обороне без какой-то пользы для Империи.
  Вариант атаки 'северной' бригады был отвергнут почти сразу по двум причинам - и слишком они демонстрировали свою беспечность, что наводило на мысль, что русский резерв находится поблизости, чтобы поймать в ловушку контратакующих воинов Тэнно, и, самое главное, даже полный разгром этой части, наступающей на второстепенном направлении, не снимал угрозы для нашей главной линии обороны. Дело было в том, что подавляющее большинство наших дотов строилось в расчете на то, что они должны выдержать одиночные попадания снарядов калибром до 15-см. Соответственно, 15,2-см гаубицы на севере были существенно меньшей угрозой для укреплений нашей главной линии обороны - наибольшая угроза исходила от 20,3-см гаубиц на юге.
  Кроме того, было принято во внимание, что провоцируя нас на атаку на севере, русские вряд ли ждут атаки на значительно более укрепленную южную часть своей боевой линии.
  Результатом трудов моего штаба стал план контратаки, выполненный в лучших традициях Императорской Армии: во-первых, все наличные силы пехоты и морских отрядов, за исключением одного пехотного батальона, усиленного обеими инженерными ротами, должны были ночью подобраться к русским позициям на высотах 165 и 171 - и, без артподготовки пойти во внезапную штыковую атаку, сметая русскую оборону; подвижная группа, в которую входили все оставшиеся у нас танки, дополненные упомянутой выше пехотной группой, в составе одного пехотного батальона и двух саперных рот, должна была войти в пробитый пехотой прорыв и атаковать сначала расположение полка 20,3-см гаубиц, находившегося около мыса Кокутан - обязательным условием было уничтожение всех этих орудий - а, затем, повернув на юг, атаковать с тыла 'южную' бригаду. Артиллерийская группа, собранная из уцелевших дивизионных орудий, должна была прикрыть огнем отход контратаковавших частей на главную линию обороны.
  Вообще, ночь с 3 на 4 мая стала временем напряженных трудов - я начал менять диспозицию вверенных мне войск с учетом резко изменившейся обстановки. Стало ясно, что русские собираются воевать в стиле, присущем янки - сначала максимально ослабить нас огнем артиллерии и ударами авиации, и, только потом высаживать десант. Плохо было то, что русские собрали мощную авиационную группировку, ничуть не уступавшую численно аналогичным группировкам американцев; еще хуже было то, что действовала она не с авианосцев, а с куда более удобных для летчиков и обслуживающего персонала аэродромов Петропавловска, находящихся от нас всего в 200 км, не говоря уже о аэродроме на мысе Лопатка, который от наших позиций отделяло 20 км.
  К этому времени из имевшихся в моем распоряжении десяти пехотных батальонов три погибли в полном составе - один был уничтожен на высотах 165 и 171, один погиб в бою с 'северной' бригадой русских, еще один - с 'южной' бригадой. Один батальон 74-й бригады обеспечивал прикрытие южного, восточного и западного берегов острова Парамушир, будучи разделен на отдельные роты и взводы, рассеянные на значительной территории - его просто невозможно было собрать за это время. Шести батальонов было явно недостаточно для полноценной атаки, тем более что совсем оголять главную линию обороны и оборону Парамушира было нельзя. За прошедшие двое суток моряки сформировали два сводных батальона из военнослужащих баз; еще два батальона находились в процессе формирования - можно только радоваться тому, что у моряков имелся запас винтовок и пулеметов, предназначавшийся для охраны баз, так что эти батальоны имели почти 50% штатного стрелкового вооружения. Еще три сводных батальона формировались из армейских тыловиков - но с огнестрельным оружием для них было намного хуже. Конечно, для полноценных боевых действий эти части не годились, но заменить полноценную пехоту в обороне они могли, что позволяло мне высвободить части для атаки. Оставалось одно - вспомнить славную историю 'ускоренных атак' Императорской Армии, ведущих свой отсчет с успешного штурма германской крепости Циндао; а, именно, запустить в первой волне атакующих вооруженных холодным оружием тыловиков и персонал военно-морских баз, чтобы они расчистили путь для пехотинцев.
  На это решение меня навел опыт саперов генерала Ямаситы, полученный во время высадки десанта в Малайе - как известно, тогда саперы, чтобы сократить время, необходимое для высадки и развертывания десанта, расчистили проходы в установленном англичанами на пляже минном поле собой (соответствует РеИ В.Т.). Сейчас нашей атакующей пехоте, с высокой вероятностью, предстояло преодолеть минное поле, установленное русскими - и чтобы сохранить жизни лучших бойцов, я решил послать на возможное минное поле наших тыловиков, чтобы они своими телами проложили путь пехотинцам. Это имело и большое моральное значение - тыловики, не будучи бойцами первой линии, все же были воинами Тэнно, так что я не имел морального права отказать им в почетной смерти во славу Божественного Тэнно.
  Подумав, я решил еще немного видоизменить план - первая волна, состоящая из тыловиков Армии и Флота, вооруженных только холодным оружием, должна была расчистить своими телами русское минное поле; вторая волна, также состоящая из тыловиков, вооруженных холодным оружием и гранатами, по две гранаты на каждого (у нас на складах были значительные запасы гранат Прим. Авт.), должна была забросать гранатами русские пулеметы и окопы русских морских пехотинцев, тем самым обеспечив наилучшие возможности для выполнения своего долга перед Тэнно пехотинцами; третья волна, состоявшая из пяти батальонов пехоты, должна была смять русскую оборону на высотах, уничтожив противника в штыковом бою, после чего она должна была поддержать удар подвижной группы; подвижная группа, которой командовал доблестный подполковник Икеда, в составе 11-го танкового полка, двух рот флотских танков 'Ка-ми' (в данный момент - всего 41 танк), батальона пехоты и двух инженерных рот, должна была пройти через прорванную пехотинцами оборону, и атаковать расположение полка 20,3-см гаубиц и, по возможности, русские резервы. Не позже 6.00 утра подвижная группа должна была начать отход на главную линию обороны, занятую сводными частями.
  Начиная с 22.00 все имеющиеся в моем распоряжении плавсредства, начиная с баркасов и рыболовных ботов (на островах имелось отделение японской рыболовной фирмы Прим. Пер.) и заканчивая понтономи, которые буксировали портовые буксиры моряков, начали переброску с Парамушира подразделений и частей, которым была оказана честь принять участие в этой атаке. До 2.00 предстояло перебросить более 4 000 человек и 17 танков - рота флотских 'Ка-ми' переправилась своим ходом. С 2.00 до 3.00 предстояло перебросить два сформированных сводных батальона, для занятия главной полосы обороны. Переброска сил прошла по плану - а тем временем подразделения и части, находившиеся на Шумшу, готовились к операции.
  Перед началом операции участвовавшим в ней частям были сообщены их задачи - особо хочу отметить тот факт, что подразделения тыловиков и береговых служб с большим воодушевлением отреагировали на оказанную им честь: своими жизнями проложить дорогу к победе частям первой линии. Вопреки измышлениям гайдзинов, утверждавших, что наших воинов гнали в бой офицеры и унтер-офицеры, со всей ответственностью заявляю - воины второй линии шли в этот бой с радостью, зная, что их души попадут в сонм героев, упокоившихся в храме Ясукуни.
  Поначалу все шло согласно намеченному плану - ночная тьма и туман скрыли выдвижение наших частей на исходные рубежи от глаз противника. Затем начала движение первая волна, насчитывавшая более 4 тысяч воинов Императора, за ней, с отрывом около полукилометра, шли воины второй линии, еще около 4 тысяч храбрых воинов Тэнно. В третьей линии насчитывалось более 4,6 тысяч пехотинцев - они шли с отрывом в 300-400 метров от второй линии. Подвижная группа пока оставалась на исходном рубеже - она должна была начать движение, когда бойцы первой линии начнут прокладывать путь через минное поле.
  Атака началась с небольшим запозданием против намеченного плана - первая линия начала прорыв не в 3.30, как планировалось, а в 3.42; это было не очень важно, поскольку план предусматривал существенный резерв времени, до одного часа. Но, как выяснилось впоследствии из докладов нескольких выживших унтер-офицеров, участвовавших в прорыве первой волны, коварство русских оказалось сильнее отваги наших воинов - мы рассчитывали на то, что на минном поле окажутся обычные противопехотные мины нажимного действия, так что выделенных для атаки воинов Тэнно хватит для того, чтобы успешно повторить подвиг доблестных саперов, сражавшихся под командованием генерала Ямасита; русские же выставили минное поле, на котором стояли, как это стало ясно из докладов, немецкие 'шпринг-мины' - так что там, где должны были от взрыва одной мины погибнуть двое-трое наших воинов, погибали или были ранены человек 15-20. Наши воины не дрогнули, мужественно идя вперед по русским минам, но бойцы первой волны сумели расчистить минное поле примерно на две трети его глубины.
  К этому времени к минному полю подошла вторая волна - и доблестно пошла вперед, на убийственный огонь русских пулеметов и зенитных автоматов, ведших прицельный огонь по нашим цепям, освещенным осветительными ракетами и минами. Храбрые воины второй волны доблестно погибали под знаменами Божественного Тэнно, полностью расчистив минное поле и проложив тем самым путь третьей волне, к этому времени преодолевшей пространство, на котором ранее находились русские мины.
  Солдаты третьей волны вступили в бой в заведомо неблагоприятных условиях - русские пулеметы не были подавлены, с флангов по ним били малокалиберные зенитки и крупнокалиберные пулеметы; но они сумели броском преодолеть простреливаемое пространство и вступить в ближний бой с советской морской пехотой, имея к этому моменту примерно двухсполовинойкратное численное превосходство.
  То, что произошло на высотах, не имеет аналога в славной истории Императорской Армии - русские морские пехотинцы буквально истребили наших доблестных воинов за считанные минуты, которые были в их распоряжении до подхода подвижной группы.
  Уже находясь в плену, я попросил русское командование об оказании мне двух милостях - возможности узнать о подробностях этого боя и совершении сеппуку. Во втором мне отказали, мотивировав это тем, что разрешить мне сеппуку может только Тэнно - русское же командование не считает себя вправе посягать на его прерогативы; в первом же генерал-майор Куников пошел мне навстречу, разрешив мне ознакомиться с русскими документами и побеседовать со своими подчиненными, участвовавшими в этом бою - но лучше бы было для меня, если бы он этого не сделал, поскольку такого унижения я не испытывал никогда в своей жизни. Мне был возвращен мой переводчик, также русские разрешили участвовать в этом импровизированном исследовании моим начальнику штаба и начальнику оперативного отдела.
  Желая быть истинным самураем до конца, одним из неотъемлемых качеств которого является правдивость, хочу заявить: русские не лгут, когда утверждают, что двенадцать сотен их морских пехотинцев уничтожили более 11 тысяч воинов Тэнно; более того, эти русские воины сначала перебили более трех тысяч наших пехотинцев в штыковом бою за неполных пять минут, потеряв при этом шесть десятков своих убитыми и ранеными - а, потом, сожгли 39 наших танков и перебили почти тысячу триста пехотинцев и саперов, ценой потери еще сорока своих товарищей убитыми и ранеными.
  Это страшная истина для воинов Ямато - но она именно такова - два батальона русской морской пехоты, имея лишь штатное вооружение, без малейшей поддержки авиации, артиллерии и танков, в ближнем бою уничтожили четыре с половиной полнокровных кадровых батальона пехоты Императорской и две с лишним полнокровные танковые роты; их потери составили два взвода убитыми и ранеными. Можно выразиться иначе - за каждого убитого или раненого в ближнем бою на высотах 165 и 171 советского морского пехотинца Императорская Армия заплатила сорока пятью своими воинами.
  Сразу хочу высказать свое мнение - воины Ямато до конца исполнили свой долг; в этом позоре виновен только один человек - это генерал-лейтенант Императорской Армии Фусаки Цуцуми, недостойный слуга Божественного Тэнно, то есть я. Я, и только я, виновен в том, что не смог вовремя распознать истинную силу русских воинов - нет вины моих подчиненных в том, что они не смогли победить такого врага, поскольку даже самый доблестный самурай не в силах противостоять землетрясению, цунами или равной им силе - но мой долг командира состоял и в том, чтобы своевременно определить то, что русские десантники являются непреодолимой силой.
   Сборник 'Великая Отечественная война в воспоминаниях военнослужащих' АИ МВ, М., Воениздат, 1975 г.
  'Десант на остров Шумшу - беседа с главстаршиной Тюлениным'.
  Составитель - Сергей Гаврилович, что Вам больше всего запомнилось в этом десанте?
  Тюленин - Во-первых, идеальная организация десанта, во-вторых, ночной бой на высотах 165 и 171.
  С. - Вы ведь участвовали и в форсировании Днепра, и в захвате Зееловского плацдарма - эти операции были организованы хуже?
  Т. - Они были хорошо организованы, грех жаловаться - но, дальневосточные десанты проходили на качественно ином уровне организации, где была предусмотрена каждая мелочь. Например, на Зееловском плацдарме нам приходилось отбивать атаки немецких танков, имея самым сильным противотанковым средством трофейные немецкие зенитки калибром 88-мм и 105-мм - наши штатные 'Осы' и 'Рыси' не могли бороться с немецкими тяжелыми танками на средних дистанциях. На Шумшу все было совсем по-другому - для дневного боя у нас была поддержка тяжелых танков и САУ, для ночного боя были запасены трофейные немецкие 'фаустпатроны', из расчета две штуки на каждого бойца, помимо штатных 'Рысей'. На Зееловских высотах мы далеко не сразу получили поддержку нашей авиации - наши наступающие войска оторвались от старых аэродромов, а летчики не успели перебазироваться на новые, так что первые двое суток нас поддерживали только летчики Дальней Авиации, но не штурмовики и не пикирующие бомбардировщики. На Шумшу все было иначе - между вызовом авиации и нанесением удара по японским позициям проходило от 5 до 20 минут, в зависимости от того, была свободна дежурная эскадрилья, барражировавшая в воздухе, или надо было дождаться ее взлета после дозаправки и подвески боекомплекта с аэродрома на мысе Лопатка. Намного лучше работали и корректировщики, что авиационные, что артиллерийские. Намного лучше было со связью - на Зееловских высотах у нас было по одной УКВ-радиостанции 'хенди-токи' на взвод, на Шумшу - имелось по две радиостанции 'Ветерок', это отечественный аналог 'хенди-токи', только намного лучшего качества, на отделение. Вообще, очень кстати были полученные нами водонепроницаемые чехлы для раций - надеть их было минутным делом, и, можно было спокойно форсировать местные речки, не опасаясь подмочить радиостанции. Очень здорово все было продумано с артиллерийской поддержкой - тяжелые мортиры надежно разносили японские доты. Отлично работали тыловые службы - у нас не было перебоев ни с чем, от вывоза раненых с передовой до доставки боеприпасов и горячей еды.
  С. - Сергей Гаврилович, Вы упомянули ночной бой за высоты, ставший центральным событием десанта на Шумшу. Чем он Вам запомнился?
  Т. - Многим - и хорошей подготовкой к нему, и нашими действиями в бою, и, конечно, поведением японцев. Сразу все и не расскажешь - наверно, надо рассказывать по пунктам.
  Итак, первое - подготовка к бою. Высоты мы заняли к 11 часам утра - именно заняли, отстреливаться там уже было некому, когда начали окапываться, нашли два десятка лежавших без сознания японцев - и тут же начали готовиться к обороне. Пришлось восстанавливать японские позиции, все же это было намного легче, чем копать 'с нуля', тем более что почва на Шумшу каменистая, так что окапываться там тяжело. Подходы к японцам были довольно удобными для атакующих - луговое разнотравье, разве что камней многовато; так что возможности для атаки были хорошими, в смысле удобства местности.
  Где-то к четырем часам мы закончили оборудование окопов полного профиля, как раз в это время наши заканчивали высадку второго эшелона. Танкисты и самоходчики, вместе с нашим батальоном резерва, остались где-то в километре западнее высот - ну им и не надо было занимать жесткую оборону, они были маневренным резервом, это было понятно. Параллельно оборудовали пулеметные точки, позиции минометов и зенитных автоматов - у нас, помимо штатного вооружения, было очень много трофеев. Мы любили ставить немецкие пулеметы МГ-42 на свои автомобили, благо ремонтники наловчились делать турели для них; кое-кто из ребят, еще после Днепра - мы тогда захватили немецкий аэродром, попробовал снимать с бомбардировщиков Не-111 кормовую турель с 20-мм короткоствольной автоматической пушкой - и прилаживать ее на тяжелые грузовики и тягачи. Получилось неплохо - можно было и по самолетам врезать, ну а немецкий станковый пулемет, даже в дзоте, подавлялся буквально двумя-тремя очередями. Мы вошли во вкус - и, тут нашему батальону достались целенькими три бронетранспортера 'Ганомаг', вооруженных счетверенной 20-мм установкой, были у немцев такие эрзац-ЗСУ. Штука оказалась очень удобной - после этого и остальные батальоны начали прибирать к рукам немецкие БТР и зенитные автоматы, ну а ремонтники приладились ставить эти зенитки на БТР.
  С. - А как к этому относилось командование, трофеи ведь полагалось сдавать?
  Т. - Спокойно относилось. Вообще было принято, что пусть трофеи работают по бывшим хозяевам, а не пылятся на складах, поэтому командование делало вид, что не знает о не сданных трофеях - ну а мы держали трофеи подальше, чтобы командиры могли без помех 'закрывать глаза' на наше творчество. Мы многое использовали - от снайперских винтовок и 'фаустпатронов' до зениток и бронетранспортеров.
  Так вот, возвращаясь к бою на высотах - где-то во второй половине дня комбат собрал ротных и взводных командиров, и приказал им дать личному составу отдохнуть, поскольку возможна ночная атака самураев. Уж не знаю, то ли наши командиры так просчитали самураев, то ли у них в штабе сидел наш Штирлиц.
  С. - Вы думаете, там поработала наша разведка?
  Т. - Точно, конечно, не знаю - кто бы мне стал докладывать - но, 'солдатский телеграф' никаким приказом отменить невозможно, так что мы знали о всеобщем удивлении нашего командования подробной, точной информацией о противнике: артиллеристы и летчики получили подробные схемы японских укреплений; танкисты и самоходчики знали все о японских танках - у меня земляк нашелся в танковом полку, он рассказывал, что им прямо сказали, сколько у японцев танков, каких и где; да и наши командиры изумлялись, насколько подробная информация пришла из штабов по японским гарнизонам. Понимаете, нормально, когда о враге знают от силы половину - тут стоит такая-то дивизия, тут у них первая линия обороны, тут - вторая; но, чтобы знали о враге в таких подробностях - такого не было. Венцом всего был строжайший приказ брать в плен японских офицеров - тут народ, помню, начал переглядываться, всем все стало понятно, есть там наш разведчик, и, ясное дело, не рядовой.
  Так вот, в пять часов нам приказали три часа отдыхать, кроме часовых и дежурных у огневых средств. В восемь покормили ужином - а потом мы разгружали подвезенные боеприпасы. Там было все - от патронов к автоматам и пулеметам до минометных мин и огромного количества 'фаустпатронов'. Взводный приказал разобрать их, по две штуки на каждого - и объяснил, что возможна ночная танковая атака самураев, без артиллерийской подготовки. Соответственно, придется бить их на короткой дистанции. Дело было знакомое - на Зееловских высотах мы сожгли немало немецких танков из трофейных 'фаустпатронов', тактика была давно отработана. Еще нам подвезли изрядно немецких 'шпринг-мин' - мы еще мысленно посочувствовали саперам, им же землю копать, чтобы все это поставить.
  Наши командиры, дождавшись вечерних сумерек, когда еще видно, что происходит вокруг, но наблюдение издалека уже очень затруднено, приказали саперам минировать подступы к высотам. Мы были на подхвате - работы было изрядно, несмотря на то, что был выбран упрощенный вариант минирования, со 'шпринг-минами' на колышках. Наши саперы минировали сектор в 270 градусов, оставив свободным подход с запада. Минировали участок шириной в триста метров, начинавшийся в четырехстах метрах от наших позиций. Тут стало ясно, что задумало наше командование - если самураи пойдут в ночную атаку, то половина точно ляжет на наших минах, которые туманной курильской ночью черта с два разглядишь, а у нас будет достаточно времени, чтобы пострелять на звуки разрывов, поскольку быстро по минам не побегаешь - точнее, попытаться можно, но недолго. Ну и, соответственно, пехота оторвется от танков, так что можно будет бить японцев по частям.
  Мы едва успели закончить минирование до наступления полной темноты, когда легче легкого было бы подорваться на собственных минах. Вернувшись на позиции, мы пополнили боекомплект - причем командиры прямо приказывали нам брать побольше патронов и гранат. После этого нам снова приказали отдыхать - кроме дежурной смены.
  С. - Сергей Гаврилович, скажите, пожалуйста, а что Вы чувствовали, ведь враг был незнакомый?
  Т. - Предбоевой мандраж был, конечно - но, в основном, была спокойная уверенность в своих силах. Поймите, нам в процессе подготовки столько рассказывали о самураях, что их никак нельзя было назвать незнакомым врагом - от нас ничего не скрывали, прямо отвечая на вопросы. Да, японцы были неслабым врагом - но, и до нас, и до немцев им было очень далеко. Да, в принципе они могли победить нас, завалив трупами - при десятикратном перевесе в силах. В той ситуации, которая была тогда на высотах, могло быть трехкратное превосходство, могло - пятикратное, но не больше. Так что проиграть бой мы никак не могли - это было невозможно, поймите это.
  С. - Сергей Гаврилович, так что же с самим боем?
  Т. - Ночью сгустился туман - на Курилах туманы вообще в порядке вещей, это край туманов. Видимость была метров 20-30. Мы успели по очереди поспать часа по четыре, неплохо отдохнув. Я как раз сменился с поста, это было около четырех утра, как раздались взрывы мин, отлично слышимые даже через туман. Тревогу поднимать не было нужды - все и так проснулись мгновенно. Примерно через минуту после начала взрывов донесся рев 'Банзай' - ну, кто бы сомневался, что за 'гости' к нам пожаловали. Наши огневые средства открыли огонь в пристрелянных еще днем секторах - понятно, что мы подсветили местность осветительными ракетами и минами, но, все-таки, туман был довольно густым, так что огонь был менее эффективным, чем днем. Потери японцы понесли, и очень большие - но, меньшие, чем могли бы быть, поскольку мы просто не смогли разместить все свои огневые средства на этой небольшой высотке. Там хватило места едва полусотне пулеметов и минометной батарее - а ведь у нас было хорошо за сотню пулеметов, с учетом трофеев, да два десятка стволов 20-мм автоматических зениток на семи бронетранспортерах. Эту нештатную батарею ЗСУ комбат вывел в мобильный резерв. Взрывы мин звучали уже непрерывно - можно было представить, какие потери несут японцы.
  И можно представить, как взрывающаяся под ногами земля влияла на их боевой дух - при их привычке бегать в атаку то ли густыми цепями, то ли редкой толпой, каждая мина скашивала не один десяток самураев. Крики раненых, непонимание происходящего - такое изрядно давит на нервы. К их чести, они не струсили - и продолжали идти вперед.
  Короче, они прошли через заминированный участок, поднялись по склону, через огонь пулеметов, под конец бивших почти что в упор - и схлестнулись с нами в ближнем бою.
  И тут началась бойня - мы их резали, как волки овец.
  С. - Простите, Сергей Гаврилович, не сочтите за недоверие к Вашим словам, но как такое стало возможно? Возможно, Вы не в курсе, что японцы утверждают, что они очень хорошо готовили своих солдат именно к ближнему бою, обучая их и штыковому бою, и так называемым боевым искусствам?
  Т., с улыбкой - Вы еще японские и китайские фильмы о войне не вспомнили - где каждый их солдат такой мастер этих 'восточных боевых искусств', ну такой мастер, что непонятно, как это они, болезные, войну начисто продули. Доводилось смотреть на эту рекламу рукомашества и дрыгоножества, как же - смеялся до слез, настоящие комедии для понимающего человека.
  А если серьезно - можно подробно разобрать этот вопрос, если хотите.
  С. - Если можно, Сергей Гаврилович.
  Т. - Можно, почему же нет. Начну с понятийного аппарата - я думаю, что бездумное употребление термина 'боевые искусства' абсолютно неверно. Есть боевые искусства - то есть, то, что используется в бою, чтобы убив врага, выжить и победить самому; а есть 'спортивные единоборства' - это совсем другая категория, соотносящаяся с настоящими боевыми искусствами примерно так же, как спортивная малокалиберная винтовка с боевым автоматом. Нет, из мелкашки тоже можно убить - но я бы никому не посоветовал бы идти с ней в бой против врага, имеющего нормальное армейское оружие.
  Спортивные единоборства, спору нет, полезны - они укрепляют тело, закаляют характер, позволяют постоять за себя. Это все очень хорошо - но лезть в настоящий бой против врага, умеющего квалифицированно убивать, со знанием спортивного дзюдо или карате, это - разновидность самоубийства.
  Так вот, на Дальнем Востоке действительно разработали много систем единоборства, изначально бывших настоящими боевыми искусствами - но это боевые искусства средневековья. Конечно, хорошо, что они бережно хранят традиции своих предков - но, объясните мне, какой может быть толк в современном бою, пусть даже и ближнем, от фехтования на мечах или алебардах? Или от умения метко стрелять из лука?
  С. - Никакого, Сергей Гаврилович. Но, есть же еще карате, кунфу, то же дзюдо - неужели от них нет никакой пользы?
  Т. - Посудите сами - шансы вооруженного и безоружного начинают уравниваться на расстоянии трех метров, так много ли шансов добраться до противника на это расстояние? Да, не забудьте добавить еще то, что настоящих мастеров, действительно умеющих убивать голыми руками, даже не один из ста японских военнослужащих, а, хорошо для них, если один из тысячи. Вот прикиньте это - а потом сами скажите, какой прок от этих боевых искусств в современной войне.
  Но, вернемся к сравнению наших боевых искусств и восточных. Так вот, восточные люди потратили массу сил на создание всех этих искусств, их совершенствование - и, что очень важно, их специализацию. В средневековых войнах, ведущихся на холодном оружии, они были, без сомнения, очень востребованы.
  У нас шли другим путем. Начинали-то, конечно, как и японцы, как и китайцы, в средневековье - и, естественно, с рукопашного боя и холодного оружия. Но, ключевым отличием тогдашних систем русбоя от восточных было то, что у нас уже тогда пошли по пути создания универсальных боевых систем, включавших в себя и рукопашку, и фехтование, и стрельбу из лука, да и много чего еще.
  И у нас непрерывно совершенствовали эти системы, приспосабливая их к новому оружию, новым условиям войны. Мне посчастливилось бывать на семинарах, которые проводил сам Смоленцев - так он рассказывал, что старая казачья боевая система, казачий 'Спас', существовавший до 1840 года, включавшая в себя боевой рукопашный бой, фехтование на шашках и кинжалах, владение пикой, уже к середине XIX века стала замещаться т.н. 'донским боем', он же 'пластунский бой', в котором очень большую роль играла точная стрельба, причем, как из ружья, так и из пистолета. Особо надо отметить такой момент - это было искусство именно боевой, а не спортивной стрельбы. Казачат учили точно стрелять не только из статичных положений на заранее известную дистанцию, по неподвижным целям, как это принято в спорте - нет, их учили поражать движущиеся цели, и, даже, метко стрелять в движении.
  Была у нас и школа пистолетного боя, созданная жандармами, впоследствии развитая оперативниками 'СМЕРШ' - ныне всемирно известная как искусство пистолетного боя 'СМЕРШ'.
  Заслуга товарища Смоленцева в том, что, во-первых, он систематизировал многое из того, что было создано до него, во-вторых, дополнил ранее созданное искусством боевой стрельбы из автомата, адаптировав ранее созданные приемы гарантированного попадания к современному легкому автоматическому оружию, в-третьих, добавил к нашему боевому искусству еще и навыки применения ручных гранат; в-четвертых, он создал курсы подготовки разной категории сложности. Вы, конечно, слышали о простейшем курсе русбоя из пяти занятий, введенном еще на фронте в 1943 году. Естественно, этот курс не делал из обычного бойца мастера русбоя - но, зато ему можно было быстро обучить каждого, повышая его шансы выжить в ближнем бою. Тоже и с руководством Смоленцева 'Граната в профиле пехоты', изданном в конце 1942 года - были систематизированы приемы метания гранат, изложена методика скорейшего обучения. Или, вспомним 'Приемы гарантированного попадания для винтовки и пистолет-пулемета', тоже изданном в конце 1942 года - тоже самое, что и с гранатами, но, для легкого стрелкового оружия.
  Да, это были простые курсы, которым можно было обучить любого бойца за месяц в обороне - но, подумайте сами, сколько жизней наших ребят спасли эти навыки.
  Немного позже появились более сложные и эффективные курсы - для гвардейской пехоты и штурмовиков, еще более сложный - для воздушных десантников и нас, морских пехотинцев, ну и вершина всего, курс русбоя для осназа.
  Еще одна заслуга товарища Смоленцева - разработка тактики парных боевых звеньев (в РеИ известна как тактика бразильских городских партизан В.Т.), значительно более простая и доступная, чем ранее принятая в осназе тактика боевых звеньев из трех человек (существовала в РеИ, использовалась ОСНАЗ НКВД В.Т.).
  Вот, собственно, и весь секрет - а, теперь сравните наше боевое искусство с обычным штыковым боем, которому японцы старательно обучали свою пехоту. Возможно, Вы согласитесь со мной, что разница примерно такая же, как между АК-42 и их мечом. Сравнивать нашу тактику ближнего боя и их я не буду - это несравнимые вещи.
  С. - Спасибо, Сергей Гаврилович, Вам за подробное разъяснение - теперь мне понятно.
  Т. - Очень хорошо. Так вот, вернемся к нашим баранам.
  Японцы в этом бою продемонстрировали неплохой средний уровень штыкового боя, вполне приличный для линейной пехоты - они владели где-то десятком приемов штыкового боя, вколотив их на уровень рефлекса. Вариант вполне себе рабочий, особенно если драться с плохо подготовленным противником - десятка намертво вбитых приемов для такого боя достаточно, а реальная опасность только подстегивает бойца, добавляя ему адреналина в кровь. Кроме того, на психику неподготовленного противника наверняка здорово давил вид мчащейся на него толпы, ревущей 'Банзай' - плохо подготовленные части могли и побежать, в этом случае у самураев и вовсе хлопот не было.
  Теперь представьте себе то же самое с нами - ну прет на участок окопа, занимаемый нашим звеном, такая вот толпа. Навстречу ей летят по две-три лимонки от каждого из троих автоматчиков звена - при радиусе сплошного поражения в 6-7 метров два десятка убитых, или серьезно раненых, или контуженных взрывными волнами есть. Пулеметчик за это время половину стопатронной ленты прицельно отстреляет - еще минус 8-10 самураев. Добежало метров на 15-20 два десятка японцев - мы к этому времени выпрыгнули из окопа и начали работать звеном. Первая пара работает короткими очередями на '21', пулеметчик бьет короткими очередями по скоплениям, напарник пулеметчика страхует его и прикрывает нам тыл, пристреливая тех, кто пытается зайти сбоку-сзади. До дистанции удара штыком добежал десяток - это если самураям повезло. Дальше тоже работают наши навыки - мы привыкли работать вместе, разделив сектора, у японцев же групповая тактика отсутствовала напрочь, пытаясь навалиться на нас группой, они просто мешали друг другу. У нас же преимущество более удобного оружия, намного большей мышечной массы - кстати, очень важное преимущество в штыковом бою, поставленный навык боя с не умеющем работать в группе противником. Плюс из-за наших спин работает автоматом и пулеметом вторая пара. Так что десяток японцев заканчивался очень быстро.
  Конечно, это примерная схема - на практике все было сложнее: где-то японцев перебили быстро и почти без потерь, а на некоторых участках японцев было очень много, так что в рукопашной дрались все, у ребят просто не было возможности стрелять, приходилось теми же ПК бить, как дубинами; где-то на уже очищенные участки, на которых оставили одно-два звена, отправив остальные на подмогу в самые жаркие места, вдруг вываливались из тумана отставшие или заблудившиеся японцы.
  У моего звена поначалу бой шел по той схеме, которую я Вам описал - а потом мы пошли на помощь ребятам, дравшимся на центральном участке обороны, где был самый жаркий бой. Там и погиб наш взводный - его убил выстрелом из пистолета какой-то унтер. Тогда я и принял командование взводом.
  С. Сергей Гаврилович, вот с этого места, пожалуйста, как можно подробнее.
  Т. Господи, и Вы туда же. Ну как Вам объяснить, что я действовал строго по Боевому Уставу, не совершая никаких великих подвигов, как это иногда показывают в кино.
  Как положено, рявкнул: 'Взвод, слушай мою команду! Первое звено в линии, второе в прикрытие'. Это значит, что первое звено в каждом отделении работает на линии боевого соприкосновения, второе прикрывает их огнем. Есть такая схема, мы ее отрабатывали. В данном случае это позволяло наиболее полно использовать наше преимущество в автоматическом оружии. Через минуту приказал поменяться, чтобы давать ребятам передышку. Вот так мы и давили их, как ножи мясорубки режут мясо, проталкивая через решетку фарш.
  Когда японцы на высоте кончились, посмотрел на часы - к моему удивлению, вся эта часть боя продолжалась четыре минуты, хотя я был уверен, что хлестались мы добрых полчаса. К слову, в бою такое часто бывает - кажется, что время растягивается до бесконечности.
   Если честно, то нам повезло закончить с этой толпой самураев за минуту до того, как подошли их танки с танковым десантом - из тумана уже был слышен рев моторов, ребята из нештатной группы поддержки, те самые, которые обрабатывали фланги атаковавшей японской пехоты из малокалиберных зениток и крупнокалиберных пулеметов, уже собрались встречать японские танки без нашей помощи. Но у нас как раз хватило времени занять позиции, разобрать гранатометы, пополнить боезапас, перевязать раненых - за минуту, если умеючи, успеть можно многое.
  Самураи, к нашему удивлению, скорее перли на нас, чем грамотно наступали - насмотревшись на немцев, мы ждали массированного удара танкового клина, поддержанного умело взаимодействующей с танками пехотой, по одному участку обороны. Ничего подобного не было - наоборот, танки были равномерно распределены по всему протяжению нашей обороны, поддерживая пехоту. Они именно что наступали в лоб - никаких попыток частью сил сковать нас, а остальными наступать дальше; или, хотя бы обойти нас с флангов и тыла, просто не было. Почему-то не было даже артиллерийской подготовки - а ведь те же немцы очень редко начинали атаку, не проведя артиллерийской подготовки. Как ни странно, но потом выяснилось, что на нас наступали только легкие танки - ни единой САУ у насупающих не было.
  С. Простите, Сергей Гаврилович, но Вы же упоминали о неправдоподобно точных данных разведки - там ведь речь шла только о танках, про САУ речи не было, если я не ошибаюсь?
  Т. Так ведь это и странно. Посудите сами - САУ ведь является штатной артиллерийской системой, пусть с небольшими переделками, установленной на шасси танка. Получается дешево и сердито - существенно более мощное, чем штатное танковое, орудие, на танковом шасси, способное поддерживать те же танки и мотопехоту, ничуть от них не отрываясь. Танки у самураев были не ахти - мы потом ходили, смотрели - что-то типа старых наших или немецких, но ведь орудие на них вполне можно было поставить, по габаритам должно было влезть, видели мы и трофейные 75-мм пушки, и их гаубицы - и новые 105-мм, и старые 120-мм. Сами подумайте, что лучше для поддержки пехоты, их 37- или 47-мм пукалки, или вполне себе неплохие 75-мм пушки и 105-мм гаубицы; да и те же 120-мм гаубицы, старые, конечно, но, как мы поняли, довольно мощные. К слову сказать, немецкие самоходки с 75- и 105-мм орудиями из нас 'немало крови выпили'. Удивительно, слов нет.
  С. Может быть, все дело в том, что у них основная война на суше длительное время шла в Китае - для китайцев и этого хватало?
  Т. Знаете, а может быть, что Вы правы. Сам я в Китае не был, но у меня земляк воевал в Маньчжурии, в самом конце они видели части китайских коммунистов. Вот он после войны рассказывал - идет такое воинство, числом в наш полнокровный батальон, одна винтовка на двоих-троих бойцов, на весь батальон пара станковых пулеметов и то ли четыре, то ли пять ручных пулеметов. Ни минометов, ни ПТО не было. Если у китайцев это тогда было нормой, то 37-мм пушка предпочтительней более мощной системы - на пулемет ее хватит, а за счет намного большего боекомплекта она сможет уничтожить в разы больше целей.
  Но с нами они попали впросак - стрелять вверх из танковой пушки неудобно, слабые снаряды танковых пушек малого калибра неэффективны против занявшей подготовленную позицию пехоты, да и наша группа поддержки успела хорошо проредить самураев, спалив 14 их танков. Огрызались они так себе - наши потеряли два 'Ганомага' и один МТ-ЛБ с установкой 14,5-м пулеметов, правда, сумели подбить четыре МТ-ЛБ. Но все равно, для кадрового танкового полка результат паршивенький - хотя, может быть, их попросту не учили вести ночной бой? Не знаю..
  В общем, пока они перестреливались с нашими ребятами, мы грамотно отсекли их пехоту от танков - и тут они не придумали ничего лучше, чем пойти напролом.
  С. Сергей Гаврилович, Вы хотите сказать, что японские танки просто пошли на нашу неподавленную оборону? Легкие танки - на сидящую в окопах морскую пехоту, имеющую в своем распоряжении гору противотанковых гранатометов, и прекрасно умеющую ими пользоваться?!
  Т. Именно так. Только не спрашивайте, почему они так сделали - я не знаю ответа. Мы потом с ребятами долго гадали, почему они сделали такую глупость. Понимаете, не могли же они всерьез рассчитывать, что мы испугаемся танков и побежим - наверняка ведь понимали, что в морской пехоте трусов и слабаков нет. Про РПГ они тоже знали - уже позже, на Хоккайдо мы сталкивались с японскими копиями 'фаустпатронов'; да и союзники-немцы должны были им давать сведения о нашем вооружении. Не могли они не понимать, чем кончится такая атака - и, все-таки пошли в нее.
  С. Сергей Гаврилович, мне встречалась такая точка зрения в трудах японских историков - поскольку подполковник Икеда был фанатиком, он хотел умереть за своего императора, вот и повел своих подчиненных в самоубийственную атаку.
  Т. Ну хорошо, давайте разберем подробно эту версию. Вот у Вас или у меня есть хоть и плохонький, хоть и укомплектованный вконец устаревшей техникой, но, все же танковый полк. Ни отбиться, ни уйти с Шумшу никак не получится - можно либо сдаться, либо погибнуть в бою. Сдаваться не будем, значит, остается одно - продать жизнь подороже. Я, конечно, не танкист - но я бы приказал подчиненным работать из засад, стараясь подловить нашу легкую технику, или постарался бы прорваться в наши тылы, например, к позициям тяжелой артиллерии. При некотором везении четыре десятка легких танков там такого бы могли наворотить, что мало бы нам не показалось. Логично я рассуждаю?
  С. Да, Сергей Гаврилович - но японцы считают, что Икеда хотел погибнуть за императора, что и сделал.
  Т. Но это же глупость! Наши ребята тоже шли на верную смерть, за Родину, за товарища Сталина - но всегда старались прихватить с собой как можно больше фрицев. Умирать за Родину надо не просто так, а с пользой для Родины - а тут получается, что кадровый офицер не только не погиб за Отечество с толком, а нанес ему немалый вред, попусту угробив технику и подготовленных бойцов. Посудите сами, сколько у нас могло быть потерь, если бы эти японцы дрались с таким расчетом, чтобы нанести нам максимальные потери. Нет, я в это не верю - Икеда был не сопливым мальчишкой с бреднями в пустой голове, чтобы такие глупости делать, а целым подполковником танковых войск, прослужившим, самое малое, лет двадцать.
  Ладно, вернемся к японской атаке - японцы прибавили газу и пошли на высоты. Естественно, что прицельный огонь из танков стал невозможен - стреляли в буквальном смысле 'в белый свет, как в копеечку', поскольку танковые пушки на подъеме смотрели в небо. Мы спокойно дождались, когда они подошли метров на 30-50 и прицельно ударили из РПГ. Разумеется, мы разобрали цели - фронтовой опыт был при нас, но, даже при этом по каждому танку било по десятку РПГ. Само собой, на такой дистанции попали почти все. Японские танки буквально рвало на части - даже одиночное попадание реактивной гранаты может прикончить тяжелый танк, а тут были легкие жестянки с противопульным бронированием, получившие по 5-7 прямых попаданий, да, вдобавок у них взорвались боекомплекты, баки с горючим и маслом.
  В общем, фейерверки вышли на славу - другое дело, что все это хозяйство взрывалось и горело рядом с нашими окопами, так что на какие-то секунды мы не то чтобы растерялись, а ослабили внимание. Надо отдать должное японским пехотинцам из танкового десанта, залегшим под нашим огнем - они сумели использовать этот момент для броска к нашим окопам. Самураи ухитрились проскочить почти половину расстояния, отделявшего их от нас, прежде чем мы открыли огонь. Конечно, мы успели нанести им приличные потери - но, все-таки, большая часть сумела вступить в ближний бой.
  Эта часть боя была намного легче первой, в том плане, что сейчас мы дрались на равных, в том смысле, что нас было примерно поровну с японцами, так что перебили мы их намного быстрее и с намного меньшими потерями, чем предыдущих. На некоторых участках даже не дошло до штыков - японцев перебили гранатами и пулеметно-автоматным огнем. В этой фазе боя мы понесли большие потери от огня танков.
  С. Сергей Гаврилович, а сколько всего японских танков сожгли, Вы знаете?
  Т. Я это точно знаю - у меня приятель их считал: 14 танков уничтожили ребята из группы поддержки, а 25 машин разнесли мы. Мы потом шутили, что трижды 'чертова дюжина' оказалась для самураев чистым несчастьем.
  С. Просто японцы утверждают, что в атаке участвовал 41 танк - получается, что два танка все же уцелели; может быть, они спаслись бегством?
  Т. Не думаю - вот чего за японцами точно не водилось, так это трусости. Дрались они насмерть, это - правда. Другое дело, что храбрость не заменяет воинского умения и не может компенсировать отсутствие необходимого вооружения, это да. Но если бы они были обучены и вооружены наравне с нами или отборными немецкими дивизиями, то стали бы страшным врагом для кого угодно - храбрости, самоотверженности, дисциплинированности, стойкости самураям не занимать, они по праву считаются настоящими бойцами и отменными солдатами. Так что в бегство японских танкистов верится плохо - не бегали самураи с поля боя, не было такого.
  Могло быть другое - танки могли сломаться по дороге, а командир приказал экипажам ремонтироваться своими силами. До утра отремонтироваться не успели - поломки могли быть такие, что быстро не починиться - ну а утром эти два танка угодили на прицел нашим летчикам или танкистам. Вот этим и может объясняться нестыковка в количестве японских танков.
  С. Спасибо Вам, Сергей Гаврилович, за подробный рассказ и разъяснения.
  
  
  
  
  
   Хоккайдо, начало июня 1945 года.
  Улицы Вакканая были завалены трупами - такой жути опытнейшие осназовцы, прошедшие всю Великую Отечественную, еще не видели..
  'Показал закусь' даже непробиваемо спокойный, как все снайперы, Пилютин; даже 'Брюс', которого по общему согласию, чем-то удивить было никак невозможно, подергал кадыком, подергал - и, отвернувшись к стене, блеванул от души. Остальные уже опорожнились начисто - их тошнило желчью..
  Что же касалось ребят из приданных группе 'Брюса' взводов морской пехоты и саперов-штурмовиков, то сторонний наблюдатель смело мог использовать эпитет 'Краше в гроб кладут..'..
  - Товарищ Смоленцев, можно тебя спросить? - хрипло спросил Пилютин.
  - Чего тебе? - отозвался 'Брюс'.
  - Ты человек знающий, образованный - да и бывал в этих краях.. Ты понимаешь, кто мирных резал, какая падла?! - уточнил снайпер.
  - Их же вояки и резали, кто ж еще - не наши же - ответил Смоленцев.
  Осназовцы лишились дара речи - например, Булыгин подумал, что Смоленцев шутит, но, посмотрев на майора повнимательнее, понял, что 'Брюс' совершенно серьезен.
  - Значит, так, мужики - если вам это г..но интересно, так и быть, расскажу в подробностях, как обустроимся на ночлег - предложил 'Брюс' - но честно предупреждаю - от подробного рассказа о самурайских обычаях нормальному человеку плохо становится.. Так что подумайте пока хорошенько - надо это вам, или не очень..
  Бойцы группы переглянулись - привычки пугать народ у Смоленцева не было, но происходящее в последнюю пару дней настолько выбивало из колеи своей запредельной жутью.. Все эти японские 'чудеса' не укладывались в голове у людей, и убивавших врагов, и ходивших под смертью, и терявших друзей - бойцы хотели понять, с чем они столкнулись.
  - Да, товарищ Смоленцев - мы хотим знать, что это за, извиняюсь, х..ня - ответил за всех Пилютин.
  Майор молча кивнул.
  Вечером, расположившись у костерка во дворе какого-то небедного дома, и без аппетита перекусив пайковой тушенкой - брать какие-то продукты 'Брюс' напрочь запретил, объяснив, что по части отравления продуктов, вещей и, вообще всего возможного и невозможного японцы, да и прочие восточные люди такие мастера, что немцы, по сравнению с ними, дети малые, неразумные - бойцы приготовились слушать.
  - Ну что, орлы, начну-ка я, пожалуй, что, с начала - начал Смоленцев - штука в том, что обычаи любого народа есть отражение его жизни, так сказать, способ приспособиться к жизненным условиям получше. Вот, к примеру, у нас, русских, от веку ставят деревянные дома - зимы холодные, без теплого жилья никак, но, зато леса в изобилии, так что на избу бревен всегда хватит. Из-за того, что лето у нас короткое, а зима длинная, сеют у нас рожь - пшеница во многих местах запросто не успеет вызреть, в отличие от, например, Украины. На Украине похуже, чем у нас, с лесом, зато и потеплее - так что избу ставить не обязательно, можно обойтись мазанкой.
  Бойцы внимательно слушали - 'Брюс' рассказывал общеизвестные вещи, но, делал это явно для того, чтобы им были понятнее обычаи этого странного народа, японцев.
  - Воинские обычаи у каждого народа тоже свои - и зависят они, по большому счету, вот от чего - продолжал майор - воюют ли всем миром, когда оружие берут в руки все боеспособные мужчины, или же принято так, что воюет небольшая прослойка людей, для которых война наследственное ремесло, от юности до гробовой доски; и от того, какая война привычна для этого народа - то ли для него в обычае отбиваться от иноземных завоевателей, как это водится у нас, с древних времен; то ли для него нормально завоевывать других, как это сложилось у немцев; то ли у него в порядке вещей гражданские войны, как это водится в Латинской Америке, где государственные перевороты с междуусобными войнушками случаются с регулярностью смены времен года.
  Бойцы слушали - было понятно, что Смоленцев постепенно подходит к вопросу японских обычаев.
  - Изначально японцы не местные - они потомки завоевателей из Кореи, пришедшие сюда примерно две с половиной тысячи лет назад - поразмыслив, 'Брюс' решил изложить все максимально подробно - до них здесь жили айны. Айнов вы все видели на Сахалине - они народ белой расы, родственный европейцам и нам; правда, родство очень дальнее. Как там дело было в подробностях, толком никто не знает за давностью лет - ясно одно, что предки нынешних японцев постепенно завоевывали острова, вырезая айнов под корень. Тут даже не обычай монголов времен Чингисхана, когда у побежденных вырезали всех мужчин, но оставляли в живых мальчиков, ростом не выше колеса арбы - женщин монголы не вырезали вовсе. Тут именно поголовное вырезание побежденных - всех, без жалости и пощады. Айны пытались отбиваться, постепенно уходя на север, с самых плодородных и благодатных южных земель - но, похоже на то, что единой власти, единого государства, способного объединить все силы против японцев, они так и не создали. Тем временем, в III веке нашей эры, японцы создали первый прообраз единого государства - племенной союз Ямато. После чего дела у них пошли еще быстрее - собрали они воинов, и навалились превосходящими силами на одно или два племени айнов - а другие племена сидят и ждут своей очереди, ведь пока не их режут. Это примерно так, как наши князья во время нашествия Батыя - вместо того, чтобы объединится, тихо радовались, что монголы соседнее княжество громят, с которым давние раздоры из-за двух пограничных деревушек и дани с купцов - понятное дело, когда монголы заканчивали с соседями и брались за таких вот радующихся, у них в мозгах случалось прояснение, вот только уже поздно было.
  - Свою роль в формировании такого отношения ко всем чужакам - и очень большую - сыграла традиционная японская религия синто, или, синтоизм. Это такое японское язычество - по-простому, многобожие, ничего общего с христианством, исламом, иудаизмом не имеющее, во всех смыслах. Ни о каком милосердии даже по отношению к своим там речи нет - чужих же просто не считают полноценными людьми. По канонам синтоизма, японская нация рождена непосредственно богиней Аматерасу, небесной покровительницей Японии - а все остальные нации появились из последа при родах. Проще говоря, это тоже разделение на сверхчеловеков и недочеловеков, что и у фашистов, но есть и существенная разница - немцы, как ни крути, все же христиане, а, японцы, в подавляющем своем большинстве так и остались язычниками-синтоистами. Кроме того, Гитлер компостировал мозги немцам лет двадцать, считая с того момента, как фашистская партия стала значимой силой - а синтоизм является господствующей религией в Японии, самое малое, две с половиной тысячи лет.
  - Прости, товарищ майор, это получается, синтоизм этот хуже фашизма получается? - уточнил Пилюгин.
  - Знаешь, мне не хочется это рассказывать - но, раз уж обещал - Смоленцеву явно не хотелось вдаваться в подробности - давайте сделаем так - я вам расскажу о Нанкинской резне в деталях, а вы уж сами решайте, хуже это или лучше.
  -Дело было так - в декабре 1937 года японцы взяли временную столицу Китая, Нанкин. Первым делом они решили вырезать китайцев призывного возраста - чтобы они никогда не смогли воевать против Японии. Собирали мужиков, вывозили их за город, и, кончали - причем, из своих поганых принципов, никого не расстреливали - те из них, кто помилосердней, по японским меркам, закалывали штыками, рубили головы; те, кто, совсем не знает этого слова - раздавали лопаты, приказывали копать братские могилы - и закапывали людей живьем. Так они и убивали мирных - десятками тысяч.
  - Потом мужики призывного возраста кончились - японцы стали убивать детей, женщин, стариков. Тоже не расстреливали - резали, рубили головы, хоронили живьем, сжигали живьем. Тут счет пошел на сотни тысяч, если считать замученных не только в самом Нанкине, а и в окрестностях города.
  - Женщин насиловали - точнее, насиловали не только женщин, но и маленьких девочек, и совсем старушек - короче, всех. Причем, не просто насиловали - а, с выкрутасами.. Потом убивали.. Беременных сначала насиловали, потом вспарывали животы и выдирали плоды..
  Сколько людей замучила тогда в Нанкине самурайская солдатня, не знает даже наша разведка - самое малое, триста тысяч; самое большое - полмиллиона.. Зверски изнасиловали и убили, по разным оценкам, от двадцати до восьмидесяти тысяч женщин.
  - Товарищ майор, так такого даже эсэсовские зондеркоманды не делали? - подал голос ошарашенный Булыгин.
  - Ну, эсэсовцы много чего делали - но, твоя правда, Булыга - обычно они до такого зверства не доходили, и, точно, за один раз и сотой части тех людей, что самураи запытали в Нанкине, не убивали - отозвался Смоленцев - только вот какая штука - у немцев, в основном, зверствовали эсэсовцы, с обычными армейцами бывало по-всякому, но лютовали далеко не все - а у японцев СС нет вовсе, в Нанкине и других местах орудовали обычные армейцы.
  Смоленцев обвел взглядом подчиненных - бойцы имели мрачный вид, пытаясь осознать сказанное - впрочем, винить их майору совершенно не хотелось. Он слишком хорошо помнил свою реакцию на курс страноведения, прочитанный ему еще в XXI веке, перед командировкой на Дальний Восток - курс, посвященный реалиям японского менталитета, обычаям и образу жизни японцев. Дело было не в трусости - просто японские традиции, при бесспорном наличии в них своеобразного мрачного величия, пугали своей не имеющей пределов жестокостью, доведенной до абсолюта. Сейчас майор попросту пересказывал своим бойцам первую часть курса - 'Традиционная Япония'. - Так вот, касательно географии и природных условий. Наш народ тысячелетиями живет на перекрестке между Европой и Азией - соответственно, как заведется по соседству очередной сын самки собаки, желающий пограбить и сделать рабами соседей, так нас он не минует. Скольких таких охотников до нашей земли закопал наш народ, не сосчитать - с незапамятных времен и до Гитлера. У японцев все иначе - они живут на островах, отделенных от соседей бурным морем, так что серьезных попыток их завоевать почти и не было. Исключений только два - монгольский хан Хубилай в XIII веке дважды пытался высадить десант в Японии, но оба раза его флот был почти полностью уничтожен штормом, так что японцам пришлось только добить немногих уцелевших.
Оценка: 8.14*15  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"