Свет факела на лестнице, у массивной, обитой железом, двери подземелья, тускнел, играя темно-рыжими пятнами на чёрных осклизлые стенах. С потолка громко шлёпались капли воды. В абсолютной тишине они плетью били по ушам.
В углу, куда не проникал факельный свет, позвякивая кандалами, зашевелился узник. Оставленный стражем твёрдый заплесневелый кусок хлеба он опустил в деревянную посудину с водой. Иначе его было не разгрызть. Страж оказался не таким безжалостным, как те, кто допрашивали его и пытали. Страж принёс ему две широких доски и большую охапку соломы. Всё равно, кроме заключённых и самого стража, в этот каменный колодец никто не спускался, и никто не осудит стража за его милосердие. Что касается узника, то он не был одинок. Только соседи его молчали. От них не осталось даже запаха - только голые, обглоданные крысами, кости.
Ночью узник слышал крыс. Их часовые неусыпно следили, когда он испустит дух. Но узник, не без злорадства, думал, что ожидание крыс напрасно. Не крысы - огонь завтра пожрёт его плоть у городской ратуши, посреди площади. А толпа, глядя на его мучения, будет проклинать его, оскорблять, хотя многие в этой толпе сами достойны места на тугих вязанках хвороста. Их разум будет тешить то, что есть кто-то, кто ещё хуже, чем они...
...Он приехал в город две недели назад с торговым караваном. Купцы обрадовались попутчику, умеющему держать в руке меч. Одет он был в куртку с разрезами на плечах и локтях и шнуровкой на груди. К куртке был пристёгнут короткий плащ. Из-под куртки виднелась белая рубаха. Ноги его облегали чулки, а поверх чулок подколенные штаны и высокие сапоги. На поясе - короткий узкий меч. Голову путника венчал берет. Во всём его облике чувствовался военный. Наряд его был дорог, но сильно изношен и покрыт дорожной пылью. Когда-то красивый, глубокого зелёного цвета, он стал грязно-серым.
Он спрыгнул с коня и устало присел на парапет фонтана на площади перед ратушей и освежил руки и лицо. Ярко освещённая солнцем площадь шумела торговыми домами, лавками, тавернами, где под навесами отъедались оголодавшие в пути торговцы и зажиточные горожане, которым по карману мясо, овощи и вино. Бедняки довольствовались кашами, серым хлебом и пивом, разбавленным водой, или дешёвым кислым вином.
Путник, улыбаясь, огляделся и пошёл к таверне, показавшейся ему самой лучшей. Он поднялся на высокую деревянную террасу, пристроенную к таверне и укрытую от палящего Солнца навесом. Хозяин таверны был тут как тут. Он выслушал путника и поклонился, указав рукой на свободные столы. Сев на лавку, путник огляделся. Он выбрал место у края террасы, чтобы видеть площадь. Юноша ему принес кувшин вина и блюда с дымящимся мясом и хлебом. Путник с интересом посмотрел на него.
- Ты не похож на служку. Сын? - спросил его путник.
- Да, сеньор.
Путник кивнул и вручил юноше монету.
- Принеси мне ещё вина.
Под любопытными, но высокомерными взглядами, путник тут же принялся терзать мясо ножом и двузубой вилкой.
Когда он насытился, к нему подошёл человек, одетый в чёрный бархатный костюм с высоким воротом, закрывающим шею, и белоснежным кружевным воротником и кружевными манжетами на рукавах.
- Франко Марино, - представился незнакомец и спросил:
- Позволите присесть?
- Паоло, Паоло Конти, - ответил путник, встал и жестом пригласил нового знакомого за стол.
Франко прислонил к скамье свой длинный меч и глянул на хозяина таверны. Тот лично подал на стол ещё мяса и вина.
- Вы человек состоятельный, раз выбрали эту таверну. Знатные люди, сами понимаете, здесь не бывают, но зажиточные горожане и купцы предпочитают набивать брюхо здесь.
Паоло засмеялся.
- Я далеко не беден. К тому же, мы неплохо заработали, предложив к услугам купцов свои мечи. Я был не один, с отрядом. Вижу, мой визит пришёлся не ко двору?
- Не обращайте внимания. Если люди богаты или хоть чуть-чуть зажиточны, то они не обязательно умны. Мы можем обращаться друг к другу по имени? Церемонии только мешают беседе. Я вообще не люблю условности, а потому не люблю появляться в свете.
- Вы читаете мои мысли, Франко.
- Так я и думал. Лишний раз доказываю себе, что умею читать по лицам. С человеком, обремененным знаниями, всегда приятно побеседовать.
- Почему обременённым? - спросил Паоло.
- Знание - это бремя. Чем больше знаешь, тем сложнее жить. Начинаешь думать о вещах, о которых многие не то что не думают, а элементарно не знают, - ответил Франко. Он обвёл взглядом террасу.
- Будьте милосердны к людскому невежеству. В их незнании есть достоинства.
- Интересно, какие?
- Не оказаться на костре. Просвещение, оно нынче опасно, - сказал Паоло.
- Понимаю, о ком вы. Джордано Бруно, к сожалению, оказался слишком принципиален. Как человек военный, вы знаете, что иногда не мешает и отступить, собраться с силами или найти другой путь. Нельзя переть напролом. Кстати, он попал на костёр не за свои научные воззрения.
- Вы согласны с ним? - спросил Паоло.
Я не то что согласен, а потрясён. Для меня никогда не стоял подобный вопрос. Я об этом всегда знал. Я, вообще, много что знаю и поражаюсь, как при помощи палки, воткнутой в Землю, определить, что она - шар, и вычислить и её диаметр?
- Это вы про Эратосфена и гномон? - весело спросил Паоло, радуясь просвещённому собеседнику. Редко с кем можно поговорить о науке.
- У вас суме книги? Или я ошибаюсь? - спросил Франко
- Со мной лишь Библия и мои путевые записи. Я пишу книгу.
- О чём? Можно полюбопытствовать?
- Трудно сказать... Наверно, мои поиски смысла жизни.
Франко откинулся на скамье, словно хотел рассмотреть Паоло как картину, с расстояния.
- То есть, Святые Писания вас не устраивают?
Паоло смутился. Он немного испугался, но всё же ответил:
- Дело не в Святых Писаниях, а в нас. Дела наши идут вразрез с ними.
- Ничего крамольного не вижу. Земля полна греха. Я скажу больше, люди не могут не грешить, потому что рождены во грехе. И смысл их жизни заключается в том, чтобы грешить как можно меньше. Об этом вы пишете?
- Это мои записи, мои мысли. Я не хочу, чтобы кто-то их прочёл.
- Почему? - поинтересовался Франко.
- Я ещё не дописал книгу, - ответил Паоло. Он изрядно захмелел и чувствовал усталость, но предложенный стаканчик изумительного вина, вдруг, привёл его в чувство. Паоло удивился тому, как подействовало на него вино.
- Может, позволите полистать? - настаивал Франко.
Паоло согласился.
- Интересно. С первых строк понимаю, отчего вы не хотели позволить мне читать ваши записи. Вы считаете, что если Бог есть, то в нашем существовании нет смысла? - на лице Франко было написано изумление, - Можно пояснить?
- Меня давно не оставляет мысль о том, что какой смысл может быть в жизни, если я иду уже проторенным путём? Если кто-то не то, что познал этот мир, а сам его создал? Какой смысл в попытках самому вылепить что-то из того, что уже создано? Когда мы творим, то берем глину, чтобы вылепить горшок, огонь, чтобы его обжечь, а Бог создал мир из ничего. Этим наши творения и отличаются от божественных творений.
- Должен сказать, Паоло, я никогда не думал в таком ключе. Однако считаю, что ваша мысль - путь в никуда. Во всём есть смысл. В каждой букашке, в людях, в нашей беседе, даже если она предопределена. Судьба это, или не судьба, но что-то неизбежно случиться, как случится вечер. Есть смысл в наступление вечера? Думаю, что есть, потому что есть порядок вещей, а вы хотите оторваться от того, частью чего являетесь. Вот в этом точно нет смысла. Каждый, кто хоть чуть-чуть набрался ума, тут же покушается на миропорядок и желает его изменить. Берёт мастер себе ученика, учит его, кормит, а ученик, решив, что всё умеет, бросает учёбу и берётся за дело сам. Но вдруг выясняется, что без имени, без денег, без связей ничего не получается. Вот он и бежит обратно, просит его простить за гордыню...
Франко внезапно смолк и продолжил читать, беззвучно шевеля губами. Потом он остановился и внимательно посмотрел на Паоло.
- Любопытно - сказал он и прочитал вслух, но тихо, чтобы не возмутить окружающих:
- Бог создал человека просто так, от скуки, ради развлечения, иначе, зачем создавать тех, кто познает уже познанное (созданное)? Чтобы понять смысл нашего бытия, надо взять за исходное, что Бог есть, и убедиться в полной бессмысленности нашего бытия, - завершив цитату, он налил ещё вина, и они выпили.
Человек не должен зацикливаться на чём-то одном. Он должен двигаться, должен сомневаться. Хотя, путь трудный и опасный, по острию меча. Ага! Вы и об этом написали: 'Человек устроен так, что до конца не уверен, есть Бог, или нет. Есть вера, но есть и сомнения. Но тогда если человек идет в церковь из-за боязни смерти - это не истинная вера. Это вера из-под палки, и в ней тоже нет смысла'.
Прочитав, Франко долго молчал, глядя куда-то в пустоту. Взгляд его был тёмным и страшным. У Паоло мурашки пробежали по спине от этого взгляда, хоть он уже изрядно захмелел.
Франко словно очнулся и принялся читать дальше, беззвучно шевеля губами.
- Вы не верите в бессмертие... Считаете его бессмысленным. Тоже оригинально...
- Я о бренности. Люди мечтают жить вечно в своём теле, и только страх неизвестности, бездны, что за гранью смерти, толкает их объятия веры.
- Не соглашусь. Не всегда. Поверьте, я много видел смертей. Впрочем, как и вы.
- Но в большинстве случаев, я прав. Человека только вера может укрепить и не бояться смерти. Я сам не знаю, как поведу себя перед её ликом, хотя она не раз была рядом.
- Вы - храбрый человек. Тут у меня нет ни малейшего сомнения, Паоло. Но, приняв смерть от меча, вы умрёте быстро. Не будет времени на размышления. А если получите смертельную рану, то от страшной боли вы будете молить о смерти... Я о другом. О том, что у вас будет время подумать, хорошенько подумать и сделать выбор. Подумать о Боге, о смысле жизни о вере, - сказал Франко. Он вдруг встрепенулся:
- Вынужден оставить вас, Паоло. День в разгаре, а у меня много забот. Много людей и много дел. Желаю вам доброго пути. Советую снять комнату здесь же, над таверной. Очень приличное жильё, - сказав, Франко ещё раз поклонился и пошёл к выходу.
- Кто вы? - спросил Паоло уходящего Франко.
Франко остановился и замер на несколько секунд.
- Объясню при следующей встрече. Когда вы точно будете всё знать, когда в вас не останется ни тени сомнений. Тогда я приду, и мы поговорим, - ответил Франко, не оборачиваясь...
... Будь проклят этот Франко! Провокатор! - бормотал во тьме Паоло. Как он не распознал провокатора в трактире? Как только Франко удалился, к нему подсели ещё двое. Извинились, что нечаянно подслушали его разговор с Франко. Им была очень интересна тема его беседы с Франко. Они показали изрядные познания в философии, но незаметно мирная беседа перешла в нешуточный спор. У его собеседников, когда спор перешёл на ор, неожиданно оказалось много сторонников и сочувствующих. Он только теперь понял, что его специально довели до состояния, когда он, изрядно выпив вина, заговорил о волнующей его теме. О смысле жизни, о том, что его нет, если есть Бог. Он не распознал в спорщиках провокаторов. Он понял это слишком поздно, когда получил удар мечом по голове. Солдат ударил его мечом плашмя. Кровь текла из разбитой головы, но никто не попытался ему помочь. Наоборот, он оказался в глухом подземелье, откуда его каждый день выводили для допросов.
В кромешной тьме он вдруг чётко осознал, что такое смерть. Он много раз мог погибнуть, но никогда не думал о смерти. В битве некогда о чём-то думать, кроме как о битве. В темнице он понял, что в жизни есть смысл, что он теперь боится её, жизнь, потерять. Страх пронзил его насквозь. И смысл жизни оказался прост - это сама жизнь. Не у каждого человека хватит мужества сохранить убеждения перед лицом смерти. В подземелье он позавидовал тем, кто искренне верит в Бога. Вера придаёт им мужества перед неведомым там, за гранью земной жизни, думал он, холодея от близости неминуемой и мучительной смерти. Он никогда не представлял, что ему будет так страшно. Факел погас, и к шороху крыс прибавилась кромешная тьма. Остатки факельного света ещё играли в глазах, но, вскоре, и они исчезли. Он никогда раньше не боялся говорить о бренности бытия и всегда высмеивал тех, кто считал, что после смерти жизнь не заканчивается. Он всегда бросался в атаку на тех, кто считал, что в его жизнь заранее вложен некий смысл, предназначение.
Теперь его пугали слова, сказанные на той самой площади, на которой его скоро сожгут. Он тогда орал во всю глотку: 'Вы, ничтожные псы! Как вы смеете говорить о каком-то предназначении?! Ничтожные голодранцы! Бродяги, питающиеся на помойках! С чего вы вдруг решили, что кто-то наверху, бесконечный и справедливый, о вас заботится?! Вы просто боитесь смерти, и придумали себе сказочку о Боге! Не смейте приписывать Ему ваших низменных человеческих страстей и вашего ничтожного человеческого мышления! Если вы говорите, что созданы по образу и подобию Бога, тогда почему вы грешите?! Не думайте, что вы похожи на Него. Лучше вообще о Нём не думайте! И вы далеко не венцы его творения! С чего вы решили, что созданы, чтобы править миром?! Для этого надо попотеть! Почему вы решили, что вечной борьбе Добра и Зла, именно вы занимает центр? Что на вас сходятся клином и свет, и тьма?! Что заставляет столь могущественных соперников сосредотачивать всю мощь на борьбу за человеческие души?! Это, конечно, лестно, но в чем смысл?! Зачем использовать вас как посредников?! Чем вы это заслужили?! Ведь если они устроят Армагеддон, то не заметят, как сотрут вас с лица Земли, как два драчуна не замечают затоптанной травы и раздавленных насекомых!'
- Еретик! Безбожник! На костёр его! - орала толпа: торговцы, покупатели, воры, бродяги, солдаты и просто зеваки окружили его, стоящего на каменном парапете городского фонтана, - Гореть тебе в Геенне огненной, исчадие Ада! Ступай обратно в лапы прародителя зла Люцифера!
- Недоумки! Безмозглые твари! Вам головы нужны только для того, чтобы набивать брюхо и носить шапки! Ответьте мне, почему грешники в аду жарятся на сковородках, если творят угодные дьяволу дела?! Вы что, не видите, что это бессмыслица?! - кричал он тогда толпе.
- Что он говорит?! На костёр бесовское отродье! На костёр слугу Сатаны! - хором вопила вся площадь. Даже из сумрака кабаков и трактиров повылезали привлечённые скандалом выпивохи.
В него полетели камни, овощи, фрукты, яйца. К несчастью торговцев, вышедшая из-под контроля толпа хватала с лотков всё, что попадалось под руку, и швыряла в оратора.
- Вам самим место в Аду! Вы сами и есть зло! - кричал он в ответ, - Вам очень удобно творить зло, а вину свалить на дьявола! Хорошо устроились! Чревоугодничаете, блудите, воруете, убиваете, а во всём виноват Сатана! - кричал Паоло в толпу, уверенный в своей правоте. Он давно убедил себя в том, что всё, что люди знают и говорят о Боге, к Богу никакого отношения не имеет, что страх смерти заставляет их верить в Бога, что это вера из-под палки. А если человек станет бессмертным, ему нечего будет бояться, и его убьет гордыня, потому что никакой Бог ему будет не нужен. Мало того, Паоло считал бессмыслицей само бессмертие.
Толпа набросилась на него, и точно бы его убила, разорвала и растоптала, но солдаты, руководимые серыми человечками в капюшонах, быстро усмирили зачинщиков, а другие, почуяв, кто стоит за спинами солдат, растворились в общей пёстрой массе горожан. Солдат, на самом деле, интересовал только оратор, стоявший на парапете фонтана. Его спасли от неминуемой расправы, чтобы предать допросам, пыткам, и если его признают еретиком, то сжечь на площади, у городской ратуши, на потеху толпе, которую он оскорбил.
Сейчас же, находясь во тьме, на границе небытия, он просто хотел жить и хотел выбраться из подземелья, которое наглядно показала ему, что такое небытие. Он с горечью осознал, что истратил свою жизнь на борьбу с несуществующими в природе вещами - чужими заблуждениями. Сидя во тьме подземелья, он стал зрячим и теперь знал, как можно, имея хорошее зрение, быть слепым. Он также знал, что завтра всё равно его ждёт костёр...
Заскрипела тяжёлая дверь. Факел осветил темницу. Он был очень ярким. Паоло прищурил глаза и увидел, что по лестнице спускается Франко. В правой руке он нес факел, а в левой набитый чем-то узел.
Паоло отвернулся.
- Одевайся, - коротко приказал Франко и положил рядом с Паоло узел.
- Ты слеп? На мне кандалы и мои ноги сожжены. Я не могу ходить. Я не могу даже встать, - с ненавистью сказал Паоло.
Франко присел и погладил обожженные ступни Паоло. Затем он провёл ладонями по его изувеченным рукам и прикоснулся ко лбу. И, наконец, он сделал то, что изумило Паоло. Франко снял с него кандалы. Просто взял и снял, как будто они не были заклёпаны тюремным кузнецом.
- Можешь встать и одеться, - властно сказал Франко.
Паоло почувствовал, что все его увечья зажили. Руки и ноги были целы.
- Кто ты? - спросил Паоло. Его обуял ужас.
- Этой ночью, я твой ангел-хранитель. Одевайся...
По узкому коридору они вышли к винтовой лестнице и поднялись наверх. Паоло с удивлением смотрел на стражников, замерших в разных позах, как статуи.
- Они живы? - спросил он Франко.
- Очнуться, когда мы уйдём подальше от тюрьмы.
- Сначала ты бросил меня в темницу, а теперь освободил. Что тебе нужно?
- Я знал, что тебя арестуют, но к твоему аресту я не причастен. Можешь мне верить. Слишком много вопросов для начала. Ответь лучше на мой вопрос. Ты понял что-нибудь в темнице?
- Мне было страшно, как не было страшно в битве. Но я понял одну вещь. Я не отрицал Бога, я отрицал то, как видят его другие. Сражался с химерами, с чужими заблуждениями. На самом деле, никто в этом мире не имеет ни малейшего понятия о том, кто создал этот мир.
- Так и есть, - подтвердил его слова Франко.
Они вышли за ворота, которые сами открылись перед Франко.
- Куда мы пойдём? - спросил Паоло.
- Туда, где сидели вчера, - ответил Франко.
- Среди ночи?
- Я договорился с хозяином таверны. Тебя нужно как следует покормить.
- Но ведь меня будут искать?! - воскликнул Паоло.
- Ты заметно поглупел в темнице... нет поумнел, - сказал Франко, заглянув в глаза Паоло, и добавил:
- Про тебя больше никто не вспомнит. Даже тавернщик тебя не признает, как и его сын-служка.
Они молча шли по спящему городу, мимо застывших на месте патрулей, мимо рогаток, которыми на ночь перегораживали улицы. Ночью по городу просто так не пройдёшь, но только не с Франко...
В этот раз стол был накрыт внутри таверны, у очага.
- Не ешь много, - посоветовал Франко.
- Я знаю. Не раз приходилось голодать.
- Мне понравились твои слова, тогда, на площади, и мне было любопытно, как ты себя поведёшь перед лицом смерти. Тебе хватило времени всё обдумать, - сказал Франко. Он наклонился и поднял с пола то, что для Паоло было бесценно, его дорожную суму с библией и тетрадью.
- Не знаю, как тебя благодарить, - сказал Паоло, принимая суму.
- Твой конь и все вещи на заднем дворе таверны. Можешь смело отдохнуть здесь несколько дней, если хочешь. Хозяину я заплатил.
- Кто ты? - спросил Паоло.
- Я тот, кому понравились твои слова на площади, - повторил свои слова Франко и продолжил:
- Ты сказал, что люди творят много зла, а потом оправдываются, что их бес попутал. Тут ты прав. Бесы никакого отношения к этому не имеют, хотя бы потому, что их нет в природе. Миропорядок бережём мы, такие, как я. Я вытащил тебя из темницы не только за твои слова и твои мысли. Ты, Паоло, пролил много крови, ты храбрый и опытный воин, но когда вы брали города, ты не убивал невинных людей, не насиловал женщин, не грабил, в отличие от своих товарищей. К тому же, с тобой есть о чём поговорить. Я решил, что сжечь тебя на костре, для них будет слишком жирно. Церковники, как всегда, умыли руки, передав тебя городским властям.
Паоло глотнул вина. Такого он не пил ни разу в своей жизни, но промолчал и взялся за мясо. После темницы он оказался в раю, при свечах, у жаркого очага. Трактирщик вряд ли мог накрыть этот роскошный стол.
Франко тоже был увлечен трапезой, и Паоло мог лучше его рассмотреть, но ничего странного и ли необычного не увидел.
- Я не вижу хозяина таверны. Где он? - спросил Паоло.
- Зачем он тебе? - спросил в ответ Франко.
Паоло пожал плечами.
- Все в этом доме спят крепким здоровым сном. Утром они проснутся бодрые и счастливые, потому что ни разу в жизни не спали так крепко. Жизнь их трудна и полна опасностей и невзгод, а потому они плохо спят. Я решил сделать им подарок.
- Как и городская стража? - улыбаясь спросил Паоло. Вино привело его в чувство.
- Стража не спит. Если ты сейчас выйдешь на площадь, то тебя снова арестуют. Праздношатающихся, по ночам, здесь не любят.
- Зачем всё это? - серьёзно спросил Паоло. Он не забыл той боли, когда его подвешивали на дыбе, держали ноги над раскалёнными углями... Он содрогнулся от воспоминаний.
- Всё позади. Согласись, что ты встал на правильный путь. Тебе нынче никто не мешает, пойти по нему, - сказал Франко.
- Тогда как быть с этим? - спросил Паоло и положил на стол библию.
- Это тебе решать. Я могу направить тебя, но не могу принимать за тебя решения. Не могу в прямом смысле этого слова. Таков миропорядок. Тебе ли это не понимать.
- Единственное, что я пока понимаю, так это то, что ты не человек, - сказал Паоло.
- Ну, и кто я, по-твоему?
- Ты - ангел?
- Аллилуйя! Наконец-то! - воскликнул Франко.
- Но кто из них?
- Скажу тебе сразу, что падших ангелов нет, не было и не будет. Только идиот, который не представляет всей силы и мощи Создателя, может верить, что кто-то посмеет пойти против Него. Он просто будет стёрт в порошок. Мы все, до единого, служим Ему. Каждый на своём месте. Без Его воли, я бы не посмел освободить тебя.
- Странно, я почему-то совершенно спокоен. Спрашивать тебя о Нём бессмысленно? - спросил Паоло.
- Ты сам знаешь ответ - тихо произнёс Франко и встал. Он взял меч и пошёл к двери. У двери он остановился.
- Прощай, Паоло.
- И всё-таки, кто ты?
- Вспомни, что ты кричал толпе на площади? - улыбаясь, спросил Франко и растворился в чёрном проёме двери.