Аннотация: Бусинки притч, связанные нитью реальности и сна.
Опубликован в журнале "Веси" (Екатеринбург) N2-3, 30/03/2009.
Над водой кружит чайка.
Я медленно бреду вдоль берега. Горячий песок обжигает ступни. Ветер развевает мокрые волосы. Облизываю губы. Соль. Ветер принес вкус моря. Улыбаюсь.
Люблю, когда здесь море.
Резко вскидываю голову и впериваюсь взглядом в небо. Вздыхаю. Солнце в зените. Я верил, что в этот раз будет иначе. Тоскую.
Бреду по пустому пляжу.
В тишине плеск волн кажется оглушительным. Раз за разом прибой накатывает на берег, точно подчиняясь биению огромного сердца, что спрятано под толщей воды. Волны выносят на песок грязно-зеленые водоросли, тусклые ракушки; рыбешек, судорожно прыгающих под лучами неумолимого солнца.
Волны похожи на воспоминания.
Я не знаю, что такое воспоминания.
Сажусь на раскаленный песок. Больно. Закусываю губу, до хруста сжимаю пальцы. Тоненькая струйка бежит по подбородку, кровь капает на белый, как слоновая кость, песок. Боль приятна мне - уж не знаю, почему.
Берег достаточно крутой, и я ложусь на спину. Смотрю. На безжизненные волны, на мертвые ракушки, на зеленые, словно волосы русалки, водоросли. Вижу белую дымку у горизонта. Солнце, примерзшее к синему льдистому небу. Исполинское сердце, бьющееся в морской бездне.
Чайку, что кружит над волнами.
Переворачиваюсь на живот. Указательным пальцем старательно вывожу на песке:
О Д Н А Ж Д Ы
Однажды, гуляя по берегу, я заметил, что не оставляю следов на песке. Озадаченный, я принялся ходить туда-сюда, приглядываясь к земле. Но отпечатки ног так и не появились.
После перепробовано было все. Я ходил на цыпочках, на носках; бегал на четвереньках, как дикий зверь; прыгал, подкрадывался, двигался спиной вперед. Шаги слева-направо помогли не более шагов справа-налево. Пробежав несколько раз вокруг своей оси, обессиленный, рухнул на песок.
Не знаю, сколько времени я пролежал без чувств, но когда приподнял голову, увидел их.
Следы.
Множество следов вокруг.
Они проявлялись медленно, точно изображение на фотографии. Размытые поначалу, с каждым мгновением они становились все отчетливей и рельефней.
Песчинки казались мне живыми - словно люди, испуганные стихийным бедствием, бежали они от образующихся впадин. Мне стало жаль песчинки, и я попытался заровнять следы человека. Но не смог. Отпечатки как будто были сделаны в камне или бетоне.
Они не исчезали и не менялись.
Расстроенный, побрел я прочь от этого места, испорченного моим неведением.
Однажды, гуляя по пляжу, я наткнулся на участок берега, усыпанный мелкой галькой. Раньше мне не приходилось видеть здесь подобного. Но мир вокруг так изменчив.
Обуреваемый любопытством, я ступил на камни. Вскрикнул, упал, удивленный. Острые кромки камней причиняли боль. Тогда это было открытием, прозрением для меня, ведь до сих пор я не испытывал такого чувства. Через какое-то время я поднялся и осторожно продолжил свой путь, морщась от боли. Познавая страдание.
Так шел я по камням, оставляя за собой кровавый след. Вскорости устал и с надеждой смотрел вперед, ища взглядом золотистый песок, но тщетно. Тогда я сел лицом к озеру - в тот день здесь было озеро, - и стал ждать.
Ничего не происходило.
Заскучав, я начал пересчитывать камни. Это так просто: ведь они столь же многообразны, причудливы и не похожи друг на друга, сколь и похожи. Почти, как песчинки. Быть может, камни - это выросшие песчинки?
Мысль мне понравилась, и я улыбнулся.
Затем взял камень - серый, слегка округлой формы, с отбитым краем и тоненькими черными прожилками - и что есть силы бросил его в озеро.
- Радость! - крикнул я.
- Бульк, - ответило озеро, поглотив камень.
Странное чувство охватило меня. Я не понимал, что делаю. И понимал. Танцевал, прыгал, морщился от боли, окроплял берег кровью из порезанных ног и бросал камни в озеро. Кричал слова. Восторгался, изумлялся, боялся, ненавидел, отчаивался и предавался мечтам.
В моей руке, занесенной для очередного броска, оказался голыш. Воды и ветра сгладили все неровности на его поверхности, сделав форму идеальной.
Совершенство.
- Любовь, - прошептал я и бережно передал камень озеру.
Камень пропрыгал до самого горизонта, лишь взволновав водную гладь, и так и не утонул.
Разочарование и тоска овладели мною. Раз за разом выискивал я голыши среди прочих камней и швырял их в озеро, зло и истово.
Но все было тщетно.
Тогда я успокоился. Взял маленький, ничем не примечательный камешек с выщербленными краями и бросил его в воду.
- Любовь.
- Бульк.
Однажды мне стало очень одиноко.
Я бродил по пляжу и видел вещи, которые, быть может, принадлежали людям. Полосатые шезлонги, выстроенные в ряд; пушистые разноцветные полотенца; белая кепка с ярко-красным козырьком, брошенная на сидение складного стула. Уютные коттеджи и блестящий мангал, поставленный прямо на берегу моря.
Но людей нигде не было.
- Ты можешь поговорить со мной! - услышал я звонкий голос.
Вокруг никого.
- Ты можешь поговорить со мной! - настаивал голос.
И тут я понял, что слышу собственную тень.
- Как же мне с тобой говорить?
- Что тебя смущает?
- Ты же моя тень.
- Неправда, - возмутился голос. - Это ты моя тень!
- Тени не отбрасывают тени, - фыркнул я.
- Откуда ты знаешь?
Вопрос поставил меня в тупик. Но ненадолго. С гиканьем, размахивая руками, я побежал по пляжу, стараясь избавиться от неизвестного голоса. Задыхаясь, остановился возле пальмы и привалился к стволу спиной.
- Дурак, - послышалось рядом. - Как ты думаешь убежать? Ты же моя тень!
- Нет, это ты моя тень! Я захотел прибежать сюда, и только поэтому здесь ты.
- А почему ты уверен, что не могло быть наоборот? - ехидно возразил голос.
Мне уже не хотелось видеть людей. С надеждой взглянул я на небо, но солнце, как всегда, стояло в зените.
Тогда я спрятался в тени огромной пальмы. Вслушался в тишину. Торжествующе вскрикнул:
- Я больше не вижу тебя! Ты исчез!
- Нет, всего лишь спрятался за пальмой, - рассудительно произнес голос.
Я бежал по пляжу. Мимо брошенных вещей и пустых домов. Голос летел следом и задорно повторял:
- Тень, тень, тень! Всего лишь тень!
Упав без сил, я молча слушал радостное бормотание голоса.
- Слушай, - вдруг спросил он. - А тут есть еще кто-нибудь?
В голосе прорезались серьезные, чуть грустные нотки.
- Иногда мне становится одиноко, понимаешь? Здесь есть тени, вроде тебя?
- Да, - соврал я.
И почувствовал, что голос исчез.
Некоторое время я лежал на песке, слушая плеск волн, накатывающих на безмолвный берег. Затем поднялся и пошел дальше.
Мне стало одиноко, ведь рядом не было людей. Только мертвые вещи, ветер и волны. Даже тень пропала.
Мне снова некому лгать.
Однажды, гуляя по берегу, я почувствовал, что плачу.
Это было странное, волнительное ощущение. Словно в мои глаза перетекло целое море и теперь изливалось через отверстие размером с бутылочное горлышко. Я моргал и яростно тер увлажненные веки, но хрустальная пелена по-прежнему застилала взор.
Слезы орошали пляж. Там, где они падали, появился крошечный песочный замок. Я очень ясно его видел, несмотря на то, что все кругом казалось размытым.
Замок быстро рос. Выше вздымались стены, увенчанные широкими зубцами и сторожевыми башенками. Уже можно было рассмотреть узкие бойницы и яркий штандарт, горделиво реющий над изящной башней донжона.
Замок рос, а я ходил вокруг и плакал. И вот уже стены нависали надо мной. Башни терялись в небесах. Огромные ворота приглашали войти. Замок выглядел самым что ни на есть настоящим. Хотелось прикоснуться к теплому камню стен и услышать, как, громыхая цепями, опускается окованный железными листами подъемный мост. Поглазеть на суету внутреннего двора и великолепие балов донжона.
Я подошел к стене и ухватил руками пустоту.
Там не было ничего.
Трижды пытался я прикоснуться к прекрасному замку, и трижды терпел неудачу. Обескураженный, озлобленный, смотрел на него; не в силах сдержать обиду принялся кидать в стены песком и сучьями, ругаясь и крича.
Замок остался глух к угрозам и проклятиям.
Тогда я воскликнул:
- Я люблю тебя!
Стены задрожали и начали покрываться трещинами.
Еще трижды повторил я слова, и обрушился замок. Исчезли ворота, и красивые башенки, и мощенный булыжником двор. И яркий штандарт больше не развевался над изящной башней донжона.
Лишь ветер играл с песком под немигающим оком беспристрастного солнца.
О Н К Ь
Ветер уничтожил половину надписи, пока я плавал. Но мне кажется, что однажды надпись появится снова.
Однажды все появляется.
Живет.
Уходит.
Умирает.
Ветер сегодня, похоже, сильнее обычного. Вскидываю голову и вижу. Вижу солнце, катящееся с небосвода, словно огромный камень с горы.
Волны с ревом набрасываются на берег. Исполинское сердце тоже чувствует движение солнца.
Сердце бешено колотится.
Чайка, крича, носится над бушующем морем.
Бросаюсь в воду, плыву в погоню за солнцем.
Над водной гладью слышен причудливый звук, нарастающий, все более громкий и пронзительный.
Здесь этот звук похож на звон колокольчиков.
Каблучки.
Каблучки.
Удаляющийся цокот каблучков.
Перестав грести, я переворачиваюсь на спину, глядя на первый закат этого мира. Огромное солнце достигает горизонта, сплавив небеса и воды в единое целое. В лучах уходящего светила море пропитано кровью. Блестящие клочья пены, словно осколки стекла.
Если бывают мгновения, в которых заключена целая жизнь, то со мной, наверное, происходит что-то подобное.
Над головой летает чайка. Она что-то кричит, но я не понимаю слов.