Miran Fruad. Черновик Жизни

Черновик жизни

(рассказ в Частях)

Были ли вы влюблены? Сильно? Пагубно? Бескомпромиссно? Настолько, что действия безумных казались бы шутовством по сравнению с поступками влюбленных? Если да, то спешу заметить, что вы - больны и лечение представляет собой очень дерзкий симбиоз из боли и тяжелейшей реабилитации после. Считаете, я преувеличиваю или, что еще хуже, ошибаюсь в своих суждениях? Тогда вот вам моя история. История не жарких баталий на полях брани, не утонченных движений двух тел в постели и не траги-романтических признаний в стиле Шекспира. Это история одного забытого блокнота. Да-да, вы не ослышались и с глазами у вас все в порядке! А кто говорил, что любить можно только человека?...

Часть 1

За что можно любить дождь?

Утро действительно началось пасмурно. Властная трель в единственное окно моей затхлой квартирки действовала не хуже мерзкого звона будильника, до которого оставалось несколько минут. Медленно, открыв глаза и неуклюже перевалив ноги с кровати, я обхватил голову руками. Внутри пульсировала тупая боль, а изо рта пахло вчерашними сигариллосами со вкусом кофе и дешевым ромом, разбавленным чисто ради приличия выдохнувшейся еще позавчера колой. Не хотелось открывать глаза, но сейчас это имело смысл, т.к. иначе мне бы пришлось идти босиком по старому и холодному паркету, который уже давно смирился с надеждой хоть на косметический ремонт. Так и занозу получить недолго, а этого как раз мне и не хватало. Электричества не было уже два дня. То ли оттого, что социальный контракт требует от меня уплаты мзды за свет, то ли оттого, что эти два дня, с бушующим за окном дождем, сыграли замечательную роль буфера для того, чтобы все, что накопилось у меня на душе за целый месяц - вышло и обрызгало стены отчаянием и пассивной ненавистью. А может, и то, и другое. Истины, как известно, как минимум две.

Открыв глаза, они сразу же болезненно загудели. Уверен, что их цвет имел тускло красно-зеленую раскраску. Да здравствуют и будут прокляты ночные беседы с самим собой, наливание "штрафной" и допиваний до конца, даже когда уже тошнит, стаканов с импровизированным и далеко не первой свежести коктейлем. Но дело даже не в коктейле. А в настроении, с которым он пился. Будь я счастлив, словно одуванчик на майском солнце, то я бы помнил вкус каждого глотка и запах от сигарилл, смешанный с озоном, робко проходящим сквозь форточку окна. А так как настроение было словно у шмеля, тонущего в остром соусе "Чили", то наутро я почти ничего не помнил о ночи. О том, как я уснул, кто разбил чайник, осколки которого были разбросаны в пустом углу, и, наконец, где мои тапочки. А значит, выпил я на славу. И подтверждение этому я буквально смаковал на губах и вдыхал носом. В общем, состояние, как и настроение, добиваемое дождем за окном, было паршивое. Я уже успел привыкнуть к таким пробуждениям, редко ощущая какой-то новый, но не менее противный, привкус во рту и не помня, как я докатился до такой жизни. Я мог гордо именовать мои "рассветы" моим кредо - чем меньше помнишь, тем лучше отдохнул. А значит, тем быстрее посадишь печень и сыграешь в ящик. Вот вам и смысл, который ищут и редко находят. И знание о конце, который будет и которого не избежать. Зачем я продолжаю такое существование - это совсем другой вопрос. Вот почему, как только я начинаю задаваться этим вопросом, моя рука сразу тянется за бутылкой и бокалом - единственной панацеей от всего...

Тапочки оказались в двух разных концах комнатки, а отсутствие электричества сделало поиски - основанными на реальных событиях. Т.е. полной лажей. И занозу я все-таки подцепил. Только не в ногу, а в большой палец правой руки, когда пытался на ощупь определить местонахождение тапочка от левой ноги под столом, заваленным книгами, бумагами, мусором, и, конечно, пустыми бутылками. Выругавшись и дав лестные прозвища всем святым и заступникам, я поднялся с пола и поплелся в ванную комнату. Благо, я всегда держу там свечку на случай, если наступят дикие холода и мне придется символично разжечь последний костер из той макулатуры, которая разбросана по всей моей квартире и которая не пользуется спросом. А я, возомнив себя Гоголем, буду гордо сидеть в единственном кресле, без правого колесика и гордо кидать в огонь книги и мои труды. Один за другим. Пока ничего не останется, импровизированный камин не потухнет, а мне останется лишь литр жизни, т.е. пока не опустеет бутылка огненной воды, согревающей меня...

Такая перспектива меня не пугала, а наоборот, привлекала. Я давно один, живу на холостякском пайке, и обнимает меня по ночам только мое старенькое одеяло, почему-то пахнущее хвоей и лаком для ногтей. Кто сему виной? Да все! Все вокруг, кто называл меня своим другом, а иногда и парнем. Кто однажды сказал по телефону "я люблю тебя", а потом извинилась, что ошиблась номером. Кто читал мои произведения, когда я с наивной улыбкой робко стоял у стола, кто кивал головой и пророчествовал успех Дэна Брауна или Джоан Роулинг, а после присылал мне рукопись с пометкой "отказано" и припиской "лишено перспективы, смысла, глубины". И еще много кого, пока я не осознал, что волки в лесу имеют более человеческое лицо, чем люди в городе с хищным оскалом. С тех пор так и живу, не написав ни строчки. Не дописав ни одной когда-то начатой истории...

С горем пополам, одевшись в старые потертые джинсы, помятую черную шерстяную рубашку и натянув сверху кожаную рейсерскую куртку со сломанной молнией, я решил выйти на улицу прочь от меланхолии квартиры. Мы словно супруги - для полноценного и долговечного брака нам нужны кратковременные разлуки. И сейчас, я решил дать квартирке отдохнуть и прийти в себя, вдохнув свежий воздух с улицы и выдохнув перегар от вчерашнего, позавчерашнего и еще много дней поза. Обувшись в "вездеходы", как я окрестил мои бутсы, которые повидали на своем веку больше, чем обувь американского солдата времен Вьетнамской войны, я, не оглядываясь, выхожу за дверь. Несколько секунд решаю хлопать мне ею или нет, и в конце, все-таки приняв решение, я смачно хлопаю дверью. Дверная ручка, держащаяся на честном слове, не выдерживает такого обращения и тяжело падает на пол, оторвавшись от старенького гвоздя, почти всего съеденного коррозией. Уже нет сил ругаться вслух или про себя, вообще ругаться. Я просто резко отодвинул ногой очередной осколок моей неудачи и, засунув руки в карманы, ушел с места преступления.

Прохожу мимо лифта - он никогда не работает, не только когда нет электричества - и чувствую привычный запах спирта, мочи и тошноты. Прибавив шагу, я спускаюсь по лестнице. На каждом этаже всегда есть свои граффити местных влюбленных, хулиганов и даже какого-то дяди Сережи - сантехника с телефоном. Одно время я любил медленно прохаживаться по этажам, останавливаясь у самых колоритных и ярких граффити и читать эти письмена, оставленные на стене. Казалось, все вернулось в те времена, когда люди рисовали на стенах охоту на мамонтов или бизонов. И даже в их примитивных рисунках почти всегда была женщина. Стараясь ни о чем не думать, я вышел в подъезд. Запахло свежестью и толикой пыли, которая уже давно перемешалась с дождем.

Дождь лил нещадно. А у меня не было зонтика и вряд ли мне хотелось его купить. Но, тем не менее, мне предстоял очередной утренний душ, правда, в одежде. Я еще не знал куда идти, но решил просто идти, пока не решу, что мне делать. Замечательно. Первые капли дождя неприятно защекотали волосы, лоб и шею. Я поднял воротник и пошел дальше. Ни одного человека на улице. Кругом дождь, серость и отчаяние. И я среди всего этого. И за что только можно любить дождь?...

Часть 2

Если некуда идти...

Полчаса на Московском дожде - это, как минимум, простуда. А как максимум - это совокупность вещей, с которыми никогда не жаждешь столкнуться по жизни. В общем-то, мне даже нравилась эта фатальная искорка во всем этом. Только вот куда податься сейчас? Я же не могу просто ходить вдоль и поперек проспектов?! Или могу, но не хочу? Я уже давно привык разговаривать с самим собой. Говорят, что только одинокие и больные люди говорят сами с собой. Это неправда. Точнее, это не вся правда. Каждый человек про себя советуется с собой, взвешивает свои поступки и решения, корит себя за что-то или, улыбаясь, говорит про себя, что он молодец и вообще гений. И это вполне в порядке вещей, но люди "здоровые" выделили из своего "здорового" общества именно эти две категории - одиночество и сумасшествие. Так было всегда. Во все времена. Изгои общества, в конце концов, и были самыми настоящими, нормальными людьми. Но под этим острым дождем я не хотел думать о философских дилеммах. Ведь дождь уравнивает всех...

Уже целый час я скитаюсь по безлюдным просторам проспектов и переходов. Редкие огни фар на дорогах, смутная подцветка рекламных щитов на улицах, а также частое, но безжизненное освещение ресторанов и кафешек, создают иллюзорное чувство зазеркалья. В купе с серым дождем и темными тучами, краски, которые еще не смылись и не прогнулись под давлением стихии, перестают отличаться от красок, которые я вижу в своих кошмарах. Город из снов восстает передо мной наяву. Сейчас. И мои глаза не могут обманываться кажущейся безмятежностью. Я знаю, рядом всегда маячит опасность. Рядом всегда тихо ступает зверь. Мне нужно где-нибудь спрятаться от него. Несмотря на мое упадническое настроение, жить хочется даже когда хочется умереть. Это аксиома, не требующая доказательства. Мне нужно убежище...

Повернувшись на 180 градусов, мой взгляд остановился на яркой, но доселе мной не замеченной, вывеске кафе-бара под названием "Кома". "Как в точку", подумал я, "как хочется оказаться в коме. Увидеть, что скрывают от нас сны...". Засунув руки в карманы, я направился к дверям. Осталось только открыть дверь и зверю не догнать меня. Ускорив шаг, я быстро прохожу в кафе и, не ответив на сонное "добро пожаловать", глазами ищу какое-нибудь далекое и темное место, желательно у окна. Кафешка представляла из себя среднесортную забегаловку с баром, спокойной музыкой без слов, неплохой и средней дороговизны кухней. Когда-то я заходил сюда с друзьями, тени и имена которых остались у меня только в памяти. Интерьер в стиле модерн и мягкое темное освещение смотрелись приятно и ненавязчиво. Из посетителей была только парочка, сидящая у окна слева, крепко обнявшаяся и слившаяся в долгом поцелуе. Дав им на глаз не больше месяца подобных рандеву, перед тем как они расстанутся, я решил сесть в противоположной стороне кафешки. Поколебавшись несколько секунд, решая за какой из двух столиков мне лучше сесть, я выбрал тот, что стоял ближе к стене, загораживавшая мой тыл от любопытных взглядов зевак и посетителей, которые будут заходить сюда или проходить мимо меня. Сев за стол, и не читая меню заказав себе чашечку кофе с коньяком, я снял куртку и небрежно повесил ее на рядом стоящий стул. Долго потирал глаза. Они возмущенно гудели, а мокрые волосы неприятно щекотали мою шею. Вода, тонкими струйками, текла у меня по спине. А дождь, нахальными каплями, пытался разбить стекло и, размазываясь по нему, плача, скатывался вниз на асфальт. "Что ж", подумал я, "я в убежище", и, посмотрев во мрак за окном, кому-то тихо сказал, "тебе меня не достать, хоть ты и был прав".

Через минуту мне принесли кофе, а мой взгляд сосредоточился на поблескивающем предмете, часть которого выходила из тени моей куртки, под бездушный свет настенной лампы, так предательски засветив то, что должно было остаться в тени...пока не взойдет солнце...

Часть 3

Никогда не недооценивайте бантики!

Еще минуту я просто таращился на предмет, который попал в поле моего зрения. Протянув к нему руку, словно боясь, что он исчезнет как мираж в пустыне, я дотронулся до холодной поверхности легкого металла. "Алюминий", сразу определил мой мозг, что это. Потянувшись глубже в тень, моя рука нащупала твердую бумажную поверхность с участками глянца. Наконец-то взяв его в руку, я вытащил его на свет. Металлом оказалась спираль блокнота, а картонная поверхность изобиловала розовым и лиловым цветами, а глянцем блестели японские иероглифы и миловидная девочка лет 15-ти - в коротеньком платьице и большими зелеными глазами, улыбающаяся с поднятым кверху большим пальцем. Типичный девичий блокнот любительниц анимешек и манги. "Видимо, какая-то школьница оставила", подумал я. Вздохнув, я отложил блокнот от себя и принялся пить кофе. Кофе оказалось горячим, терпким и горьковатым, но это было в самый раз.

За окном продолжала бушевать стихия и, казалось, что она будет длиться вечно. Уже осмотрев все в поле моего зрения, я повернулся назад, чтобы посмотреть на парочку, которую заметил, когда пришел. Они мирно сидели, обнявшись, и о чем-то тихо разговаривали. "Может я поспешил дать им всего месяц", подумал я, "кто знает, может стереотипы тоже ломаются и эта парочка станет очередным редким тому подтверждением?". Отвернувшись от них, я почувствовал, как скука начинает меня подчинять. Не зная, чем бы себя занять, я поворачиваю голову и смотрю на одиноко лежащий в сторонке девичий блокнот. Я не любитель копаться в чужом грязном белье - своих проблем предостаточно, но сейчас я понимал, что, во-первых, мне нужно себя чем-то занять, а во-вторых, вряд ли у школьницы были проблемы, которые бы своей глубиной затянули и меня. Решение было принято. Я осторожно взял блокнот и открыл на первой странице. Имени на ней не было, только надпись: "Забудь надежду всяк сюда входящий". Я знал, откуда взяты эти слова. Железом они были выкалены на воротах концентрационного лагеря нацистов в Освенциме. Такая параллель, хоть и очевидная, меня удивила и подпитала мой интерес. Или, точнее, мой психоз. Надпись была написана типичным каллиграфическим девичьим почерком примерной ученицы. Преимущество было отдано черному цвету. Перевернув страницу, я увидел довольно профессиональные рисунки нарисованные черным карандашом. Сначала был нарисован довольно милый домик на фоне пшеничного поля с небольшим уютным садиком и качелями у огромного старого дуба. Перевернув страничку, я замер в оцепенении. Тот же домик был нарисован разрушенным вплоть до основания, некогда цельное кукурузное поле сжирал ненасытный огонь, повсюду разнося черный дым, на месте садика красовались три креста, один большой, другой поменьше, а третий совсем маленький, качели лежали на земле, а дуб был наполовину срублен, а на другую половину - объят огнем. На секунду я не мог понять, что все это значило. Я еще раз посмотрел на веселую обложку блокнота, но теперь я начал сомневаться, что он принадлежал какой-нибудь школьнице.

На мгновение, посмотрев в окно, я вернулся обратно к изучению рисунков. На этот раз я перевернул страницу и увидел четко нарисованный силуэт девочки в платьице и с бантиками на двух милых косичках. Одной рукой она держала куклу, свисающую до земли, а в другой она держала что-то похожее на карандаш, что-то острое. Аккуратные туфельки и белые носочки очень мило смотрелись вместе. Подняв свой взгляд на лицо девочки, я в очередной раз замер. Зрачки глаз, пусть кромешно черные, но они явно не гармонировали с маленьким ротиком и носиком. Они смотрели какой-то зрелостью, даже осознанностью. Они завлекали и в то же время держали на расстоянии. Захлопнув блокнот, я протер глаза. Они опять болезненно загудели. "Что за чертовщина?!", пронеслось в голове, "этот блокнот явно не принадлежит глупенькой школьнице". Постучав по нему пальцами, и размышляя про себя, я понимал, что любопытство возьмет верх. И оно взяло. Я открыл блокнот и перевернул страничку. Девочка в бантиках с бездонными глазами осталась на прошлой странице. Рисунки закончились...

Часть 4

Рок или судьба?

Первая надпись гласила: "Даже когда вам говорят, что все будет хорошо - вам страшно. Когда вы не знаете, кому и во что верить - вам продолжают говорить одно и то же. Законы Вселенной - это те же математические законы с четкими границами. Границами, ограждающими наш несовершенный разум от безграничного. И в этом общечеловеческая трагедия. Я не хочу иметь с ней ничего общего. Я говорю Вселенной - "я свободна"". Прочитав эти слова, четким каллиграфическим почерком выведенные на желтоватой странице блокнота, я почувствовал, что они эхом пронеслись у меня в голове. Сколько чувств завуалировано под этим слогом. Казалось, автор попыталась описать сразу все, имея в арсенале ограниченное количество слов. То, что эти слова были написаны девичьей рукой не вызывало у меня никаких сомнений - таким почерком может писать только девушка. "Интересно", подумал я и перевернул страничку. Мои глаза жадно начали бег по написанным строкам. "Когда я была маленькой девочкой и смотрела на вещи через розовые очки в оправе из сердечек, мне казалось, что так будет всегда. Детство закончилось, когда ко мне впервые прикоснулся мальчик. Его движения были неумелы, а руки слегка дрожали. Его губы нелепо пытались зажевать мои. Мне это никак не принесло удовольствия, и я зареклась больше и не пытаться целоваться с мальчиками. Через некоторое время я поняла, что так дальше продолжаться не может, и мое тело вторило моим словам очередным взрывом эстрогена. Я менялась. Я формировалась, как нечто большее, чем просто девушка. Я становилась личностью, четко осознающей свою привлекательность, и с удовольствием наблюдающая за тем, как протыкают меня взгляды мужчин. О, да, это приятно! Но одно дело получать удовольствие от осознания собственной привлекательности, другое - чувствовать дыхание мужчины у своей шеи, отвечать дрожью на сильные прикосновения к своему телу, прочувствовать всю прелесть ласкающего языка...Между моим детством и экстазом удовольствия двух тел находится бездна. Я не помню, что было между тем, когда я чувствовала себя ребенком и когда я стала женщиной. Этот провал в памяти может и не провал вовсе. Я просто всегда хотела всего или ничего. И, возможно, в принятии решений я забывала, что иногда следует подождать, что до этого нужно дорасти, а для того нужно подготовиться. Нет, я всегда хотела всего или ничего. И я получала это. Потому что я так хотела. Делает ли это меня плохим человеком или капризной девчонкой, не чтящей обычный порядок вещей - не думаю. Я ни о чем не сожалею, ведь многие не могут жить без постоянного напоминания себе, что, дескать, через год или два, я поеду на море и доплыву до бухты, как мечтала, но проходят годы и ничего не происходит. Я решила, что я буду делать все и сразу, как только я чего-то захочу. Во всяком случае, я буду всей своей сущностью стремиться к исполнению моего желания. Ну? Это плохо? Кто первый посмеет бросить в меня камень? Никто! Потому что или ты живешь, как чувствуешь, или ты лишь чувствуешь, что сердце бьется в груди, качая кровь, а значит - ты пока что жив. Точка". Дочитав до точки, я медленно посмотрел в окно. Дождь перешел в оборону, осознав, что ему не разбить окно и переживал отступление. "Как мы близки по духу", пронеслось у меня в голове. "Наши взгляды и мысли, они так похожи...а это так сложно - отыскать похожесть в этом равнодушном мире". Закрыв блокнот, я полез в карман за сигаретами. Пачка оказалась пустой. Равнодушно вздохнув, я бросил деньги за кофе на стол, и, не колеблясь, засунул блокнот во внутренний карман куртки. Дойдя до двери, я в последний раз посмотрел на ту самую парочку: она стояла и ждала, пока он оплатит счет. В ее глазах читалась усталость. Или это просто была шутка освещения? Я вышел на улицу, и дождь снова принял меня в свои объятья, но с каждой минутой уступая ветру, разметающему успокаивающуюся стихию в стороны. "Рок или судьба - вот в чем ошибка", сказал я про себя, "судьбы - нет, есть только наше воображение и наши действия, а рок - это то, каким мы видим наш конец. То, что происходит со мной сегодня ночью - это долгая череда поступков и решений, которые привели меня в это место. Не более. Судьбы - нет".

Уже успевшие высохнуть волосы - медленно покрывались капельками дождя, словно травинки с росой холодным осенним утром. Нужно было куда-то идти. И я пошел. Никуда. И в то же время - куда-то, рукой прижимая блокнот к сердцу, которое пока что билось и качало кровь по телу. Значит, я еще жив...

Часть 5

День начинается с ночи

Бродя по воскресающим после дождя и ночи улицам, мне на пути стали попадаться люди. Хмурые, серые, они проходили мимо, смотря в пол, думая о чем-то своем. В их глазах было одно и то же - недовольство, усталость, обида на природу, на людей, на жизнь. Один я шел против течения людей. Они шли мимо меня, а я шел сквозь них. Когда слабые блики солнца начали отражаться в стеклах дорогих авто, я вытащил блокнот и перевернул страницу. На полях были нарисованы разные геометрические фигурки - квадраты с сердечками по углам, треугольники, выходящие острыми концами из окружности, завитушки, зигзаги, бессмысленные крючки и кривые точки. Девичьим почерком было написано: "Сегодня мне как-то особенно грустно. Я даже не знаю чем себя занять. Вот даже на полях рисую какую-то белиберду, но даже это занятие не убивает мою скуку. Я всегда в таких ситуациях спрашиваю себя: чего я хочу? И найдя ответ, я стараюсь воплотить свое желание. Во что бы это не стало. Но сейчас, у меня нет ответа. Я не знаю - чего я хочу. Точнее, мне кажется, что я хочу всего и ничего одновременно. Абсурдно, понимаю, но это так. Когда пустота заполнена пустотой, то пустоты уже нет. Так ли это?...".

"Нет, маленькая, это не так", подумал я и удивился внезапному приступу нежности. Хотя, чему удивляться, я слишком долго был одинок, и эта нежность долго скапливалась во мне и сейчас нашла выход. Пусть даже для человека, которого я знаю лишь по почерку. "Пустота не может быть заполнена пустотой - это самообман. Есть или пустота или то, что ее заполняет. Третьего не дано", рассуждая про себя, я проходил сквозь увеличивающийся поток недовольных людей. Иногда, отрывая глаза от чтения, я смотрел на детей. Только дети, похоже, сохраняли эту непосредственную радость, это веселье, которое мы, взрослые, так легко потеряли, уступив место проблемам, стрессу и злобе.

Перевернув страничку, я опять увидел картинки, нарисованные карандашом. На главном фоне красовался МИД России. Это гротескное, величественное здание некогда служило символом новой империи - Советского Союза. Его мощи. Его несокрушимости и силе его идеалов. Сегодня, когда СССР больше нет, этот символ стал призрачным напоминанием о том, что было и о том, чего уже не будет. Это здание было четко нарисовано, в мельчайших деталях. Так точно можно его нарисовать, только если смотришь на него из своего окна вблизи. И моя догадка оказалась верна - рядом был нарисован пятиэтажный домик, каких в Москве все еще очень много. На четвертом этаже, в окне зияла черная дыра, из которой в разные стороны расходились черные лучи. Она живет в этом доме, на четвертом этаже. Место отмечено крестом. Я проходил мимо него много раз, но никогда не смотрел на четвертое окно. А может, она смотрела на прохожих оттуда? Смотрела, изучала, а может просто скучала...

На следующей страничке надпись обрывалась где-то посередине. "Говорят, чтобы увидеть жизнь - нужно прожить ее. А я так не думаю. Чтобы увидеть жизнь - нужно ее оборвать. Страшно. Но в этом есть смысл, т.е. как часто, то единственное, что имело смысл, в конце концов, его не имело? Что, в вашей жизни не было такого ощущения? Подумайте хорошенько, или приготовьтесь, потому что оно придет. Неизбежно". "Нет, нет, нет", пронеслось у меня в голове, "не нужно ничего обрывать, чтобы понять, что жизнь - это все что у нас есть, несмотря на грязь, гниль, презрение, жестокость и ненависть. Это компенсируется влюбленностью, страстью, удовольствием, радостью, смехом. Не нужно ничего обрывать, нужно, наоборот, стараться зашивать прорехи в рубашке жизни". "Наверное, вы сейчас подумали, что в жизни есть много хороших, добрых и вечных вещей, ради которых стоит жить", красивый девичий почерк, казалось, взволновано стал крениться влево, "так вот - это все химера. Если бы в мире все было хорошо и просто, то тогда бы вы не читали этих слов...хотя их никто и так никогда не прочитает. Тем не менее, если вы живете лучше многих других - подумайте, отчего зависит ваше счастье. Именно, от чего угодно, только не от вас. Не в полной мере от вас. Думаю, вы понимаете, что я хочу сказать. Просто вы слишком слабы и трусливы, чтобы признать очевидность простого правила: Если ты не первый, ты - последний. А значит, ваше счастье зависит от первых, потому что если вы первый - вы счастливы только потому, что последние вас считают таковыми. И если вы еще не погрязли в гордыне и самодовольстве, то знайте - я счастливее всех вас, потому что я умею совершать поступки. Все или Ничего...". Здесь строка обрывается и превращается в многоточие. Много, очень много точек, черной россыпью покрыта вся страница. "Что бы это значило?", на секунду я спросил себя, и догадка поразила меня дрожью по всему телу. Я понял, что она имела в виду. Я понял, что скрывается в тени и чего нет на свету. Принципиальность, доходящая до фанатизма, но более здравая и более страшная. Я побежал. Побежал в сторону МИДа. Побежал к пятиэтажному дому, мимо которого я так часто проходил. Побежал, чтобы оказаться на четвертом этаже первым. Ты или первый или последний...

Часть 6

Все или Ничего

Дверь не поддавалась. Я долго держал палец на звонке, после громко колотил по двери. Ничего. Дверь не поддавалась. Добротное советское дерево держало оборону. Или, точнее, скрывало трагедию. Меня охватила ярость, страх и меланхолия. Все одновременно. Отойдя от двери, я с силой ударил по замку ногой. Дверь недовольно прокряхтела, а пыль с рамы взлетела в воздух. Второй удар вышиб замок и резкой болью пронзил мою ногу. Это только в кино, герой одним ударом превращает дверь в щепки. В жизни все намного прозаичней.

Я осторожно вошел внутрь. Повернувшись назад, я увидел, как захлопнулась дверь соседей. Видимо, они решили, что я грабитель и уже звонят в милицию. Ну и славно. Квартирка оказалась двухкомнатной с милым и незатейливым ремонтом. Со вкусом и ничего лишнего - такая была моя первая мысль. Явно обставлена для удобства хозяйки, но также успешно толерантна и к гостям - и мужчинам, и девушкам. Мягкие лиловые и голубые тона отлично дополняли и меняли друг друга. На комоде я увидел фотографию хозяйки. На меня смотрело чудесное создание лет 11-ти, в бантиках, в миловидном платьице и смотрящее на меня черными, пьянящими и завораживающими глазами. Даже на изображении, мания глаз не исчезала. "Ты чудесна", сказал я в полголоса. Но вспомнив, зачем я здесь, я помчался в спальню. У закрытой двери я остановился, не в силах побороть себя и открыть дверь. Наконец-то, решившись, я с нажимом открыл дверь. Моему взору предстала картина убранной и очень уютной комнатки, обставленной со смешенным детским и взрослым стилем. В комнате никого не было. Все содержалось в идеальном порядке. "Где же ты? Где же твое тело?", недоуменно спрашивал я себя. Медленно закрыв за собой дверь, я также медленно пошел обратно в гостиную, не понимая, где я ошибся. Вдруг, с входной двери до меня донесся мягкий и в то же время решительный голос.

- Что вам здесь нужно? Кто вы и зачем вы сломали мою дверь?

Обернувшись, я увидел в дверях девушку 20-ти лет, без косичек, в джинсах и сером пальто, которые очень мило на ней смотрелись, да еще с пакетами в руках. Она явно возвращалась из магазина. Лишь черные глаза выдавали в ней ту маленькую девочку, которую я видел на фотографии, и которая нарисована в блокноте, который я все еще сжимал в руке. Выругавшись про себя и перебирая все возможные и невозможные варианты ответов, я не нашелся, что ответить, кроме:

- Извините, я, видимо, не туда попал.

Прозвучало это крайне неубедительно и даже хуже. Глупо. Но я поспешил добавить:

- Я обязательно заплачу за дверь. И если хотите, я ее даже починю...

Мне показалось, или она немного успокоилась - я не походил на стереотипного грабителя-грубияна и не собирался ее убивать, поэтому она несколько опустила плечики и расслабила руки.

- Не нужно ничего делать, просто уходите! - сказала она и отошла от порога.

Я поплелся, стараясь не смотреть ей в глаза. "Вот дурак, вот идиот!", обзывал я себя, а проходя мимо нее, я почувствовал две вещи. Первое, от нее очень вкусно пахнет. Настолько вкусно, что я подумал, что может я и не грабитель, но маньяком могу стать в любой момент. А второе, я увидел, как быстро поднимаются по лестнице люди в синих куртках и фуражках с гербами русской государственности, я понял, что помимо того, что я уже заочно записался в маньяки, а теперь меня очно запишут по статье разбой и хулиганство. И это в лучшем из случаев. Уже почти смирившись, я почувствовал, как чья-то нежная и гладкая рука обхватила мою руку. Ту руку, которая сжимала блокнот. Повернувшись, я увидел, как все-таки они красивы, эти черные глаза, которые еще больше расширились и смотрели на меня со смесью тревоги и любопытства.

- Откуда у вас этот блокнот? Кто вам его дал? Кто... - не договорив, она обняла меня другой рукой и расплылась в виноватой улыбке. Грузный милиционер со сдвинутыми бровями явно страдал отдышкой.

- Стоять...никому...не двигаться. О, батюшки... - пытаясь отдышаться, промямлил он. - Кто вызывал милицию?

- Мы. - донесся противный женский голос соседки, которая стояла в стареньком халатике и домашних тапочках на босу ногу. - этот тип сначала бил кулаками по двери Леночки, а потом и вовсе сломал ее. Весь дом перепугал, небось, и успел навороваться!, - сказала она и еще раз фыркнула.

- Так, молодой человек, - устало произнес милиционер, - пройдемте с нами по добру по-хорошему.

Я уже начал безнадежно спускаться, как был притянут обратно все той же милой ручкой.

- Господин офицер..., - миловидным голоском начала говорить моя спасительница.

- Я не офицер, я - сержант, - перебил ее представитель правопорядка, хотя от меня не скрылась его довольная ухмылка, когда его назвали офицером.

- О, извините, господин сержант, - продолжила она, - здесь возникло маленькое недоразумение. Видите ли, мы с Игорьком обручены и скоро у нас свадьба, а я последние два дня все бегаю по магазинам, телефон разрядился, любимому уже целые сутки не звоню, вот он и решил проверить все ли со мной в порядке, - и слегка покосившись на дверь и игнорируя мой полуоткрытый в удивлении рот, она продолжила, - Игорек, конечно, немного переусердствовал, но он очень волновался за меня и очень сожалеет, что причинил и вам, и соседям такое неудобство. Это больше не повториться, обещаем, да, Игорек? - она кокетливо щелкнула меня по носу.

- Да, да, конечно, да, так точно, конечно, - только и смог промямлить я.

Милиционер с минуту косился то на меня, то на черноглазую красавицу, то на недоуменную соседку, то опять на меня, а потом сплюнул и сказал:

- Вот молодежь пошла! Вечно у вас какие-то странные истории случаются! Нет, чтобы нормально все было, они вечно балаган устраивают! - кажется, уже выпустив пар, господин сержант добавил, - чтобы больше такого и впрямь не повторилось. Это к вам относится, господин молодожен, ясно?

- Ясно. Простите. Ясно! - скороговоркой произнес я.

- Пошли, - сказал милиционер своим и через минуту мы услышали, как хлопнули двери УАЗа.

- Пошли, - шепнула мне та, которую соседка назвала Леночкой и которая громко хлопнула дверью, как только поняла, что эффектного задержания опасного рецидивиста и благодарности от властей не предвидится.

Я пошел за ней обратно в квартиру, предусмотрительно прикрыв за собой хнычущую дверь. Пройдя на кухню и усевшись на отведенное мне место, Леночка поставила чайник и облокотилась на стену.

- Итак, я спасла вас от тюрьмы, так что думаю, вы мне должны, - мягко произнесла она, кокетливо подняв красиво очерченную бровь, - ответьте, откуда у вас этот блокнот и что привело вас в мою квартиру?

Чувствуя, что разговор будет долгим, я начал свой рассказ с момента своего пробуждения в своей берложке и до сих пор. Я старался не приукрашивать, а где-то даже и недоговаривать, например, о том, насколько печальная у меня судьба, и в какую яму я вогнал себя. Хотя, думаю, по мне и так все видно.

Леночка слушала очень внимательно, не перебивая, и с каждой минутой черты ее милого лица все смягчались, а глаза начали смотреть просто и мило. Когда я закончил тем, что подумал, что она решила покончить жизнь самоубийством, Леночка виновато поежилась, но промолчала, а я на секунду замолчал.

- Ну, дальше вы знаете, - закончил я, вспоминая инцидент с милицией, - и, кстати, меня зовут Антон.

- Ой, извините, что я вас там Игорем назвала, просто это первое имя, что пришло мне в голову, - смутилась Леночка, - ну а меня вы знаете, как зовут, - улыбнулась она.

- Да, знаю, - смотря в одну точку, произнес я.

Леночка сначала заулыбалась, потом хихикнула и поправила длинные черные шелковистые волосы.

- Что? - только и спросил я.

- Да так, - игриво ответила она, - а ведь господин сержант действительно поверил, что мы с вами обручены и скоро поженимся. Я это в его глазах увидела. Видимо, у него дочка тоже через подобное проходит, вот и понимающим оказался.

- Давай на "ты", - как-то само вырвалось у меня, и я на секунду подумал, что перегнул палку.

- Давай, - легко согласилась она, поворачиваясь к свистящему чайнику, - Чаю? - с улыбкой произнесла она.

- С удовольствием, - ответил я, и впервые за долгое время мне захотелось ответить на улыбку. И я ответил.

Все было хорошо...

- - -

Через три месяца мы действительно обручились. Мои дела пошли в гору, я наконец-то дописал несколько своих произведений, а еще больше зародились в планах. Мой самый главный критик - моя Леночка - самой первой читала мои рассказы, всегда меняя концовку на более счастливую. А я и не был против. Наверное, так и должно быть, несмотря на то, что происходит в жизни. Надежда - сильная штука, просто многие сдаются на полпути. Я почти сдался, но те крупицы надежды, которые дремали где-то глубоко внутри меня, обрели новую силу и помогли мне понять, что надежда есть всегда, просто не всегда есть наша надежда в то, что она есть. Вот так все не просто, и так все легко. А тот самый блокнот Леночка вела в таком стиле потому, что увлеклась готическими направлениями в литературе и хотела изобразить сумбурный и меланхоличный образ девочки, которая рано стала девушкой. Леночка призналась, что у нее и в мыслях не было покончить жизнь самоубийством, и детство у нее было вполне хорошее, и тот горящий домик - стоит целый и невредимый, а кресты - это всего лишь дань готической литературе - как же там без крестов, стенаний и огня! Так, сидя с подругами в том самом кафе, она просто забыла его на сидении стула, пока я его не обнаружил. Карма? Судьба? Может мне поверить, что она существует? Время покажет. Единственное, что было действительно от нее в том блокноте, и чему она сумела научить и меня, так это то, что если ты чего-то очень сильно хочешь - то стремись к тому, чтобы оно у тебя появилось. Все или Ничего, но только со здоровой и стабильной принципиальностью. Без фанатизма. С надеждой и верой в успех. А теперь, когда нас двое, когда мы вместе, у нас всего по два. И надежды. И веры. И любви, которая зародилась на желтоватых страницах девичьего блокнота и которая согревает нас даже в самые сильные холода.

Все будет хорошо...

Комментарии: 10, последний от 03/11/2013. © Copyright Miran Fruad (tertius_laudam@mail.ru) Размещен: 31/07/2010, изменен: 21/01/2012. 36k. Статистика. Рассказ: Проза Философия Мистики		Ваша оценка:
Аннотация: "Можно или сидеть и ждать Конца Света, или встать и совершить поступок" (Р.Гаруэл)

Miran Fruad : другие произведения.

Черновик Жизни