Torlara : другие произведения.

Катализатор

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 7.84*45  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Бывает, замечаешь, что все происходящее смахивает на некую химическую реакцию. Пара ложек засасывающей обыденности, щепотка разочарования и неудач... Верная гитара скучает в углу, музыка рождаться не желает... Весь день истрачен в дороге, транспорт стоит, на репетицию опаздываешь - а в голове такой разброд и шатание! Бурлит колба на спиртовке, превращает компоненты в трудноопределимую смесь. И как никогда понимаешь, что не хватает кого-то, кто сделает жизнь правильней... Катализатора, выделяющего подзабытую энергию концертной эйфории, меняющего серую окраску гитарных табулатур и заставляющего выпасть в осадок общих знакомых. Быть может, им станет новый басист?
    В ПРОЦЕССЕ НАПИСАНИЯ.
    31.10.2018 Добавлена двадцать первая глава. Черновик. Конструктивная критика приветствуется.


   Глава 1. Экзамен
  
   Ника вылетела из аудитории, сжимая кулаки и скрипя зубами. Пронеслась по коридору, вырулила в холл, притормозила, чертыхнулась и пнула ногой стену.
   - Веронь, ты чего?
   Ника оглянулась. На лавочке у окна сидела одногрупница Надька и смотрела на нее круглыми от удивления глазами. Тихая, серьезная Вероника бросается на стены? Да уж, зрелище мягко сказать неожиданное.
   - Да ничего! Слов нет, одни мысли, и те матом! - неохотно отозвалась Ника, снова саданула ногой по стене и скривилась - ушибла палец.
   - Что, не сдала?! - глаза у Надьки стали еще больше. Ника посмотрела на нее неприязненно.
   - Нет! То есть да! В смысле не сдавала! У меня автомат. - Она покосилась на стену, хотелось выпустить пар, но конечности было жалко.
   - Везе-о-от тебе, - протянула Надька. К учебе у нее никаких способностей не было, и сессии она сдавала всегда долго и со скрипом.
   Ника была в корне не согласна с тем, что ей везет. Для нее этот экзамен был вызовом. Сдать (именно сдать!) его на отлично было бы победой, а сейчас - одно раздражение и недовольство преподом, собой, всем на свете. Еще ни к одному экзамену она не готовилась так напряженно, так долго и так ... Зря? Без толку? Безрезультатно, точнее совсем с иным результатом. Противостояние Ника проиграла. Впрочем, было ли оно, это противостояние? Ведь все начиналось просто и обыденно.
   Первого сентября, переписывая расписание, Ника пыталась сходу оценить, чего ей ждать от седьмого семестра обучения. Одна курсовая, шесть зачетов и четыре экзамена - кажется все не так страшно. Сначала студент работает на зачетку, а потом зачетка работает на студента - истинность этой расхожей фразы Ника уже неоднократно проверила на себе. Преподы в большинстве своем знакомые, а значит, ее помнят. Из новеньких только тетка по правоведению, но там зачет, так что не страшно, и еще какой-то Павлов по автоматизации. Раньше этот предмет вела дамочка, про которую знакомые старшекурсники говорили, что она не слишком разбирается в собственных лекциях и ей можно впарить все, что угодно, нужно только говорить уверенно и наукообразно.
   - Лен, а кто такой Павлов? - спросила Ника у отирающейся поблизости старосты.
   Ленка расплылась в улыбке.
   - Веруся, у нас на кафедре новый препод. Молоденький и миленький...
   Ника скептически хмыкнула. Ну ладно, поживем - увидим...
   Случай увидеть представился через пару дней, впрочем, было бы странно, если бы этого не произошло - как-никак занятие по расписанию. Сразу после звонка в аудиторию вошел молодой человек (лет двадцать пять не больше) и представился Павловым Максимом Анатольевичем. Девчонки разулыбались и начали перешептываться. Ника сидела за первой партой одна, и шептаться ей было не с кем, да и не особенно хотелось, а вот посмотреть было на что. Максим Анатольевич оказался высоким брюнетом приятной и немного необычной наружности. В чем выражалась его необычность, девушка не могла сказать. Может быть, в гладко зачесанных назад волосах, может в запонках (надо же, она и не думала, что их кто-то носит), может в том, что товарищ Павлов был весь в черном - от галстука до туфель, а может в том, что туфли при более внимательном рассмотрении оказались казаками. Во всяком случае, подобный внешний вид и профессия преподавателя у Ники как-то не стыковались. Павлов на разглядывания и шепотки, казалось, не обратил внимания - в это время он вещал про количество лекций, практик и лабораторок, про то, что в конце семестра студентов ожидает экзамен, а так же про цели и задачи курса. Ника слушала внимательно, вступительная мура от дисциплины к дисциплине почти не менялась, но у препода голос оказался под стать внешности - низкий и очень приятный. Он как раз закончил с задачами, когда в аудиторию заглянула комендант корпуса и попросила его на пару слов.
   Едва препод вышел, разговоры стали громче - девушки (а их в группе, как ни парадоксально для специальности "", было большинство) принялись делиться впечатлениями.
   - Ну правда же он милый, - дернула Нику за хвост, сидящая сзади староста Ленка.
   Ника обернулась, пожала плечами, и отвечать не стала. По ее мнению, для милого молодого человека у него многовато иронии во взгляде, резковатые черты лица, тонкие губы и специфическая манера одеваться. Павлова можно было счесть симпатичным, может быть мрачноватым, с определенной натяжкой - готичным, в чем-то интересным, но вот милым он никак не являлся. Ленка снова дернула ее за хвост, но тут вернулся препод, и разговоры стихли.
   - У меня для вас пренеприятнейшее известие. Мужская половина группы сейчас поступает в распоряжение коменданта. Так что с вещами на выход. - С усмешкой сказал Павлов.
   - А че делать-то надо? - пробасил с последней парты Димка Семенов. Сидеть на паре ему как видно не хотелось, пахать на благо родного универа тоже.
   - Все, что скажет комендант, - отрезал препод и, подождав, пока сильный пол покинет помещение, прошелся взглядом по аудитории. - Десять человек... Староста есть? - Ленка подняла руку. Павлов передал ей листок с напечатанным списком группы и попросил отметить присутствующих, а так же тех, кто отбыл на хозработы. Ника про себя похвалила его за предусмотрительность - обычно все преподаватели заставляли старосту или других девчонок с хорошим почерком заполнять журнал от руки, а тут, гляди ж ты, подготовился.
   - Ну что, будем знакомиться, и заодно проверим ваши остаточные знания, - улыбнулся Павлов, когда Ленка вернула ему список.
   И началось... Павлов называл фамилию и имя, просил подняться и задавал вопрос. Девчонки тупили, мялись, хлопали ресничками, строили глазки, что-то лепетали...Павлов поднимал брови, дергал уголками губ, хмыкал, вздыхал и делал пометки в списке. Нике с первой парты было видно, как он рисовал минус за невнятное бормотание и два минуса за невнятное бормотание с попыткой заигрывания. Не сказать, что Максим Анатольевич задавал сложные вопросы, скорее даже наоборот, он спрашивал о вещах само собой разумеющихся, но почему-то отвечать было еще труднее, чем на заумные тесты по схемотехнике, ответы на которые зазубривались наизусть. Электроника, электротехника, схемотехника, ЦВУ - все эти дисциплины были изучены и успешно сданы, и именно по ним прошелся товарищ Павлов: ничего нового, все то, что они должны были знать, понимать и применять. Нику начало потряхивать. Не то, чтобы она не знала ответов, просто не могла собрать мозги в кучку и внятно выразить мысли. С пониманием и применением тоже возникали проблемы. Впрочем, до нее очередь еще не дошла. Если отбросить отсутствующую Шацкую и рекрутированных мальчиков, то в списке она была последней.
   - Олич Вероника, - наконец сказал Павлов.
   Ника встала, хотя препод, конечно, и так понял, что Олич это она. Посмотрел на нее внимательно, видимо раздумывая, какой вопрос задать, поднялся и несколькими движениями нарисовал на доске пару элементов.
   - Что это такое?
   Ника ответила почти не раздумывая, и, кажется, даже верно, потому что Павлов не вздохнул, не хмыкнул, не стал двигать бровями - просто усмехнулся. А вот следующий вопрос заставил девушку помучаться.
   - Зачем они нужны?
   Ника вспоминала все, что хоть как-то относилось к теме, Павлова это не устраивало. Он требовал конкретики и просто добивал ее своими "зачем", "почему", "какими" и "каким образом". Никины мучения прервал звонок - пара закончилась. Девчонки зашебуршили тетрадками. Препод этого не оценил:
   - Кажется, я не говорил, что занятие завершено, - сказал он, чуть повышая голос. Девчонки притихли. - Садитесь, Олич.
   Ника села. Павлов остался стоять.
   - Н-да, милые дамы, и что мне прикажите с вами делать? Я спрашивал у вас только тот материал, без которого вы не сможете двигаться дальше. Здесь зазубривания не помогут, вы должны это по-ни-мать! Если, конечно, хотите быть специалистами в данной области. Здесь главное - разбираться в железе, в аппаратной части, и уж потом иметь навыки программирования. И специальность эта не женская, а у вас тут почти вся группа - девушки-красавицы, - и при этом посмотрел на Нику.
   Вот тут-то Нику и проперло. Этот козел зализанный издевается над ней, типа ни кожи, ни рожи, ни ума, ни фантазии... Девушка-красавица, блин! И смотрит на нее с иронией! Какого вообще черта, а? Ну да, Ника не супермодель - среднего роста, не сказать чтоб худенькая, волосы длинные, темно-русые, собраны в хвост, челка косая, глаза светло-карие, джинсики синие, рубашечка белая... Обычная внешность, короче. Нечего тыкать в подростковые комплексы. Ника закусила губу. Вот только не надо здесь говорить, что она дура тупая, и посылать учиться на парикмахера. Свою специальность она, в отличие от некоторых, выбрала вполне сознательно, и училась всегда сама, и пятерки все ее честно заработанные, и вообще...
   - Вот что, милые дамы, я вам скажу, - продолжал между тем вещать Павлов. - До конца недели я вывешу график консультаций. Настоятельно рекомендую их посещать. Передайте мужской части группы, что их это тоже касается. С ними мы "познакомимся" в начале следующего занятия. На этом все. Всего доброго.
   "Всего доброго? Вот сволочь!" - кипятилась Ника. На консультации к нему, щаз-з, обойдется. Она ему еще нос-то утрет! Она ему докажет! Она...
   В списке, напротив ее фамилии Павлов нарисовал плюс-минус, выделив тем самым из массы одногрупниц - до этого плюсов не было вовсе. Но это уже не имело значения. Слов не хватало, эмоции зашкаливали. Такое с Никой случалось достаточно редко - ее порой называли флегматичной. Может так оно и было, только иногда Ника словно взрывалась. Так случилось и на этот раз.
   Она принципиально не посетила ни одной консультации, и Павлов, конечно, это заметил, спрашивая ее на каждой паре не зависимо от того, что это было: лекция, лаба или практика. К каждому его занятию она готовилась как к экзамену, набрала книг и в вузовской библиотеке, и в городской, и в железнодорожной по читательскому билету дяди. Допекала отца и двоюродного брата. Нещадно ругала про себя добренького препода по ЦВУ, которому сдали экзамен ничего не уча, и противного, вечно занятого препода по схемотехнике, которому сдали экзамен выучив (ну или списав) его монографию "от сих до сих". Почти забросила другие предметы, почти не брала в руки гитару и пропустила половину и так редких репетиций. На ее столе кроме карандашей, листов с табулатурами и медиаторов теперь постоянно валялись микросхемы, печатные платы и канифоль (паяльную станцию отец выдавал лично и разрешал работать только в своем присутствии). Все, что раньше изучалось с помощью эмуляторов на компе, пришлось потрогать ручками, чтобы разобраться что, зачем и почему. Она многого добилась и сделала это сама. Павлов, как ей казалось, пакостно усмехался, глядя на нее, но ставил плюсы (чаще один, иногда - очень редко - два). Дело шло к сессии. Никины одногрупники заикнулись про экзамен автоматом, но Павлов сказал, никаких автоматов не будет, а всем, кто хорошо занимался, не составит труда ответить по билету. Одногрупники разочаровались - ну как же, они ведь ходили на консультации и пары, где Максим Анатольевич так хорошо все объяснял, что все всё поняли и усвоили. Павлов, помнится, усмехнулся, и сказал, что в этом случае сдача экзамена - прекрасная возможность продемонстрировать знание предмета. Ника ни на что особо и не рассчитывала, так что отсутствию автоматов не расстроилась.
   И вот наступил день икс. Все новогодние праздники Ника провела за учебниками по ЦВУ, схемотехнике и автоматизации. Сдавая три других предмета, списывала, кажется, вообще впервые за все время учебы. Но к Павлову она пришла во всеоружии.
   Ника взяла билет первой и, не отходя от преподавательского стола, быстро просмотрела его, пока обилечивались одногруппники. Первый вопрос... Второй... Точно такую же задачку она решала позавчера...
   - Я могу ответить без подготовки? - спросила она Павлова. Тот посмотрел на нее, улыбнулся и покачал головой:
   - Нет. Я думаю это лишнее, - а потом просто взял и поставил в зачетку отлично. В ведомости оценка уже стояла.
  
   Глава 2. Эффект неожиданности
  
   На репетицию Ника опаздывала, причем катастрофически. Вот что значит, день с утра не задался!
   Началось все, конечно, с неожиданного автомата. Впрочем, ближе к обеду злость на Павлова угасла, и Ника начала думать, что все не так плохо, что препод-таки оценил ее знания и достижения, а вовсе не изящно над ней поиздевался. Хотя, зараза, мог освободить от экзамена и пораньше. До Нового года, например. Ну ничего, главное, что сессия закончилась. Впереди почти три недели свободного времени, никакого Павлова, а значит, можно заняться музыкой.
   Вторая за этот день неприятность поджидала Нику в деканате, где у нее не взяли зачетку, зато выдали обходной лист, в котором были вычеркнуты все пункты кроме кафедры и библиотеки. Ника про себя обозвала сию процедуру идиотизмом. Нет, она и раньше собирала подписи на обходном листе, но делалось это обычно в конце учебного года, да и список включал пунктов шесть. А сейчас?! Вот бред! На самом деле, получить две подписи, было бы делом десяти минут, если бы Ника сдала книги. А так ей пришлось тащиться домой, собирать учебники и задачники, взятые в вузовской библиотеке (их оказалось восемь), и возвращаться в универ. На дорогу туда, обратно и еще раз туда ушло почти четыре часа.
   Под ногами было скользко, бугристо и снежно - печальный итог переменчивой погоды. За несколько дней до нового года шел дождь, потом ударили морозы, а потом город завалило снегом. Дороги не успевали чистить, тротуары - тем более. Дня четыре назад снова началась оттепель. Недочищенное мигом размесили в бурую кашу из снега, воды, песка и соли. А за вчерашнюю ночь все снова замерзло. Идти приходилось медленно, кое-где забираясь на снежные отвалы - там уже наметились дорожки. Ника радовалась единственной вещи - ее сапоги были без каблука (девчонки на шпильках выглядели больными ДЦП) - других поводов для радости не наблюдалось. К дому она подходила, мечтая о горячем душе, махровых носочках и тарелке супа. Тут-то и случилась третья неприятность - Ника не смогла открыть подъездную дверь, похоже размагнитился ключ. Она прикладывала его так и эдак, погрела в руке - никакого результата - дверь не открывалась. Как назло, бабки на лавочках не сидели (еще бы, в такой-то мороз), из подъезда никто не выходил, а с соседями, которым можно было бы позвонить по домофону, Ника поругалась на почве очередности покупки лампочек для лестничной клетки. Пару минут покрутившись под дверью, девушка позвонила маме. Что делать, решили быстро: Ника заберет мамин ключ, сделает дубликат, отвезет оригинал и вернется домой. От нарисовавшейся перспективы хотелось взвыть, но деваться было некуда, пришлось ехать.
   Так и получилось, что вместо заслуженного отдыха, Ника весь день промоталась по городу и еле доползла до дома. Времени до репетиции оставалось в обрез. Сушку волос пришлось совместить с поздним обедом, отказавшись от супа и слопав две котлеты без гарнира. Макияж свелся к мазку по губам гигиенической помадой, зато из квартиры Ника выскочила почти вовремя.
   По случаю завернувших холодов, гололеда и конца рабочего дня, желающих воспользоваться общественным транспортом была целая толпа. Маршрутки на остановках даже не тормозили, ехали в левом ряду, забитые под завязку. Если же находились выходящие, за их места едва не дрались. Люди в очереди мерзли и раздраженно переругивались. Ника подумала, что маршрутку все равно не дождется, и затолкалась в автобус, переживая не за оттоптанные ноги, а за гитару в чехле - лучше бы, конечно не таскать ее по морозу, но куда деваться. А потом случился апофеоз неприятностей на сегодняшний день. Девушке оставалось ехать пять остановок, когда транспорт встал. Мимо автобуса по встречке проехала машина ДПС-ников, яростно сверкая мигалками, сигналя и завывая сиреной. Позади рос хвост из автомобилей.
   Минут десять народ в автобусе ждал, потом особо спешащие и близко живущие попросили открыть двери, и салон разом опустел почти на половину. Ника села на освободившееся место, взглянула на часы - десять минут до начала. Вот зараза! Окна заиндевели. Сквозь прогретый кем-то "глазок" было видно заснеженные елки, глубокие сугробы вдоль дороги и красные стоп-сигналы машин. Ника вздохнула и достала телефон. Чернов взял трубку почти сразу:
   - Привет, я подхожу уже...
   - Тем, я опаздываю. - Расстроено сказала Ника. - Стою в жуткой пробке.
   - Где?
   - Не далеко от поворота на Мира.
   - И что там? - Артем сердито пыхтел в трубку и говорил как-то невнятно, по-видимому, действительно шел пешком, замотавшись в шарф по самые глаза.
   - А я откуда знаю? Авария, наверное...
   - Надолго?
   - Тем! - вот как ему ответить на сей гениальный вопрос?
   - Да блин, дошла б пешком!
   - Тем, ты издеваешься?
   - Там идти-то...
   - Ну да, конечно, совсем близко.- Рассердилась Ника. - Только по такому гололеду и в потьмах я доползу до Дворца пионеров как раз к полуночи!.. Если, конечно, меня раньше в лесочке никто не встретит и не...
   - Не истерии!
   - А ты не мели ерунды! Сам ночью по лесу таскайся. Нет, ну правда, Тем, я приеду как смогу. Надеюсь, что скоро. Послушайте его без меня. Потом скажете, как он вам.
   - Ладно, - пробурчал Артем, - только давай быстрее, - и отключился.
   Ника убрала телефон и поудобнее пристроила гитару. Играть она начала лет в двенадцать за компанию с подругой Настей. Настя была на год ее старше и заслуженно считалась уникальным ребенком с кучей талантов: отлично училась, ходила в бассейн, здорово рисовала, играла на фортепиано и гитаре, замечательно пела... Как она все успевала, Ника не понимала до сих пор, впрочем никогда подруге не завидовала, но старалась "не отставать" и как-то "соответствовать". С учебой у Ники проблем не было, а вот плавать так толком и не научилась, да и рисовала как курица лапой, зато у нее оказался музыкальный слух. Настя показала ей несколько аккордов, и уже через пару месяцев Ника бодро тренькала что-то незамысловатое. Дальше - больше, разучивались новые аккорды и композиции, рисовались табулатуры, рисунки боя... Вот только ноты так и остались для Ники китайской грамотой, а скрипичный ключ мало отличался от гаечного. А потом Настя уехала - поступила после девятого класса в художественное училище в Питере. Настины родители были в шоке - отправляли-то дочку отдохнуть к родственникам, а вышло вон что. Тетя Юля пила корвалол, дядя Витя грозился выпороть, оба родителя настаивали на продолжении учебы в школе и на универе в перспективе, но Настя уперлась рогом и сказала, что будет художником. Ника за нее была, конечно, рада - еще бы, поступила при заоблачном конкурсе и с первого раза! Вот только все равно было грустно - других подруг у Ники не было, так знакомые... С Настей они созванивались и переписывались, сначала часто, потом все реже и реже, в последние пару лет и вовсе ограничились поздравлениями по праздникам. Грустно, но так часто бывает.
   После отъезда Насти, Ника налегла на учебу. Родители провели с ней воспитательную беседу, выяснили, что после девятого она уходить из школы не собирается, и посоветовали уже сейчас думать о дальнейшей специальности. Ника думала, учила уроки, готовилась к экзаменам и, конечно, играла на гитаре. Год прошел быстро, экзамены сдались легко, и летом родители отправили ее на море в лагерь санаторно-курортного типа. Там Нику "настигло большое и светлое чувство", проще говоря, она по уши влюбилась. Сейчас объект воздыхания вспоминался с легким недоумением (и как это ее угораздило), потому как был щупленьким белобрысеньким мальчиком на год младше, на пол головы ниже и, вдобавок, изъяснявшимся исключительно нецензурно. Но он замечательно играл на гитаре. С ним у Ники, естественно, ничего не вышло - подойти к нему не позволяла гордость и смущение, сам же объект инициативы не проявил, но Ника была до сих пор благодарна ему за другое: из-за этой дурацкой влюбленности она начала слушать рок. Бардовские песни были забыты. Ника подбирала совсем другие мелодии. Сначала ДДТ, Калинов мост, Кино и Чайф, потом Алису, Арию, Эпидемию, потом другие стили. Много и прекрасно.
   Как-то по весне Ника шла из школы и увидела афишу одной из ее любимых групп. Они! Приезжают! В ее город! Это был восторг. Пыл охладили родители. Отпускать на концерт ее никто не собирался. В ход шли самые разные аргументы, начиная от "это далеко и поздно" и заканчивая "туда пойдут алкоголики и наркоманы". Ника упрашивала, объясняла, обижалась, но родители были непреклонны, хоть и удивлены таким напором. Никина мама даже пожаловалась на дочку своей подруге Галине: так, мол, и так, рвется на концерт, а как ее одну отпускать-то. А тетя Галя неожиданно сказала, что ее сын тоже хочет сходить, клянчит деньги, а она все думает - давать или не давать. И как-то так получилось, что Нике все же разрешили идти, правда при одном условии - она ни на шаг не отойдет от тетигалиного сына. Так она начала общаться с Артемом. Ника, конечно, знала его и раньше, но все их разговоры выглядели как "привет - пока". Перспективе совместного похода Тема не обрадовался, но честно зашел за девушкой, а потом проводил до дома. Собственно на обратном пути они и разговорились: обсудили концерт, личные музыкальные предпочтения и кучу других вещей, так что расстались вполне довольные друг другом. Может быть, на этом все бы и закончилось, но у тети Гали на Нику появились матримониальные виды (а что, девочка-то хорошая, умная, как раз для Артема, да и Тема ей просто обязан понравиться: голубоглазый блондин, не мальчик, а мечта - пусть встречаются, потом, лет через пять, поженятся...). Артем очень быстро смекнул, что поход на очередной сейшн намного охотнее спонсируют, если он берет с собой Веронику. Никаких романтических чувств ни с одной, ни с другой стороны, правда, не возникло, но они стали проводить вместе довольно много времени и, пожалуй, подружились.
   В начале лета Ника, Артем и еще пара его приятелей пошли на Open Air местного разлива. Одни коллективы были ничего, другие так себе... Артем с приятелями дружно критиковали всех и вся на протяжении всего феста и по дороге домой. Особенно Тему не устраивал вокал. Нике под конец надоело, и она высказалась в духе "ребята, конечно, не фонтан, но вы и так не сможете". Артем жутко оскорбился и... спел. Да так, что у Ники челюсть отвисла. У парнишки оказался высокий, сильный голос и он не фальшивил. Немного придя в себя, Ника спросила, почему он не поет в какой-нибудь группе. Артем озадачился, потом посмотрел на нее безумными глазами и заорал: "Олич, ты гений!". Через три недели Артем Чернов собрал группу. В нее вошли барабанщик Слава Лисицын, соло-гитарист Антон Кривецков, ритм-гитарист Сашка Медведев, басист Данила Багров, которого тут же прозвали Братом, и собственно Тема как свободный вокалист. Ребята в основном были любителями, из них только Антон играл на вполне приличном уровне, но недостаток техники компенсировался желанием. Ника, как вдохновитель и критик, присутствовала на всех репетициях.
   Какое-то время играли исключительно каверы, потом Антон начал ныть, что они должны писать песни сами и даже что-то накропал. Написанное не понравилось никому, о чем ему и сообщили, Антон психанул и на следующую репетицию не пришел. Темка тогда злился и орал, что если песня плохая, он никогда хвалить ее не будет, чья бы она ни была, а кто думает иначе, пусть катится на все четыре стороны. Ребята из группы соглашались, но осторожно замечали, что найти нового гитариста им будет не так-то просто. И тогда Ника сказала, что пока ищут замену, она может играть вместо Антона. На нее воззрились с недоверием, но согласились послушать. Сашка дал свою электрогитару - после акустики та казалась тяжеленной и с непривычно длинным грифом, хотя последнее наверняка было иллюзией из-за непривычной формы головы. Ника подумала и сыграла "Осколок льда" - одну из первых подобранных ею баллад. Петь, правда, не стала, искренне считая, что голоса у нее нет, а значит не стоит портить песню. Музыка стихла, ребята молчали. Ника стушевалась и спросила: "Плохо?". Темка посмотрел на нее исподлобья и тихо сказал: "Ты дура, а?", потом помолчал и добавил: "Ладно, пока играешь с нами!". На ближайший день рождения Ника попросила родителей подарить ей электрогитару. Вот эту самую, которая сейчас у нее на коленях... И Ника стала временным членом группы. Это "временно" длилось уже пятый год...
   Девушка перехватила поудобнее инструмент, достала из кармана мобильный и посмотрела на часы - репетиция сорок минут как началась. В пробке они стоят уже почти час и продвинулись за это время метров на триста. Как же это все не вовремя, ведь сегодня у них не просто репетиция, у них пробы. Они почти три месяца играли без басиста - Брата в октябре забрали в армию. Он, помнится, тогда привел себе "замену" - младшего брата Серегу - Брата 2. Вот только он в группе не прижился: музыкальный слух вещь, конечно, тренируемая, но не с такого же начального уровня, да и ритм держать у парнишки получалось через раз. Славка долго объяснял ему про такты и длительности нот, заставлял играть под метроном, но ничего похожего на ритм-секцию у них так и не сложилось. В общем, после четырех репетиций "мимо струн" Тема, как лидер команды, отвел Братишку в коридорчик, довольно долго с ним толковал (что, прямо скажем, для Чернова не свойственно), а по возвращении объявил, что группа ищет басиста. Сначала прошлись по знакомым. Команда "Выход - ноль!" была достаточно известна в узких кругах, но желающих занять вакантное место, вопреки ожиданиям, не нашлось. Тогда закинули объявление на местный форум. Это принесло плоды, вернее двух кандидатов. Первый был откровенно слабым, примерно одного уровня с Братом 2, второй - с такими закидонами, что мама не горюй. Естественно, не взяли ни того, ни другого. Репетиции перешли в вялотекущую фазу. Новых песен не писали (да-да группа уже пару-тройку лет играла только свои композиции, и они были явно лучше кривецковского "шедевра"), энтузиазма не было. На одну из последних перед новым годом репетиций Тема пришел мрачнее тучи. Оказалось, весь январь будет проводиться отбор на "Яркий звук" - вполне солидный фест. А у них нет басиста! И песен новых нет! Ника с Артемом тогда в очередной раз серьезно поругалась. В общем, год для группы закончился так себе, зато новый начался с сюрприза: неожиданно нашелся басист. Его не советовали друзья, он не видел объявления и про существование группы "Выход - ноль!" даже не знал. Этого парня Сашке Медведеву порекомендовал сосед как спеца по ремонту компов. В процессе починки с Сашкиного компа была скопирована и прослушана кой-какая музыка, в том числе и несколько песен "Выхода". А при приеме-передаче отремонтированного системника, парнишка как-то между прочим поинтересовался, что это за группа. Саня, конечно, возгордился, но быстро сдулся, когда товарищ компьютерщик спросил про ближайшие концерты. Пришлось сказать, что в группе недокомплект состава и с расстройства пожаловаться на то, как трудно найти басиста. И тут случилось чудо! Товарищ компьютерщик сообщил, что года четыре играл в группе (на чем, как вы думаете?) на бас-гитаре и с удовольствием присоединился бы к коллективу. Саня дал ему телефон Чернова, и на сегодня был назначен общий сбор. А тут такая засада!
   У Нике в руке заворочался мобильный, который она так и не убрала. Звонил Артем.
   - Блин! Ну ты где? - сходу накинулся он на Нику, едва та сняла трубку.
   - Мы только-только повернули на Мира и, кажется, поехали, - неуверенно ответила девушка, пытаясь разглядеть в окно дорожную обстановку.
   - Что значит, кажется?
   - То и значит, что если больше нигде не встанем, то через двадцать минут буду. Сейчас хоть едем более-менее быстро, а то до этого в час по чайной ложке. Хорошо, хоть ДПС-ники регулировщика поставили, а то так бы и стояли, наверное...
   - Ага, и ночевала бы ты в автобусе!
   - Попрошу без злой иронии, я, между прочим, не виновата, что тут на углу "поцеловались" три каких-то идиота... Тем?
   - Чего?
   - Ну как?
   - Что как? - в голосе Артема Нике чудилась сдерживаемая улыбка.
   - Все ты знаешь! Басиста слушали?
   - Угу...
   - Тем! Давай, рассказывай! Хватит издеваться, это мелочно!
   - А надо было вовремя приезжать! - теперь Чернов уже открыто смеялся, и это было замечательно.
   - Значит, он вам понравился?
   - Ну... понравиться он может только тебе, мы такими извращениями не страдаем...
   - Пошляк!
   - Олька! Он реально крут!
   - Здорово, я рада. Ладно, я подъезжаю, скоро буду. Увидимся.
   Всю оставшуюся дорогу до Дворца пионеров, где проходили репетиции "Выхода", Ника улыбалась. Вот и случилось что-то хорошее за этот дурацкий длинный день. Если уж новый товарищ так впечатлил Чернова, значит он действительно чего-то стоит, а следовательно они смогут участвовать в фесте. Правда, чтобы отобраться, придется попотеть, но это не страшно. Это весело, захватывающе, здорово...
   Сдавая одежду в гардероб, Ника еще раз взглянула на часы - сорок минут до конца репетиции. Да уж, опоздала единственный раз, зато капитально. Времени осталось как раз на знакомство. Ника бегом поднялась на третий этаж и остановилась в коридоре, увидев Артема. Он говорил по телефону, вернее уже заканчивал разговор и прощался. Ника подошла к нему.
   - Явилась? - с напускным недовольством спросил Чернов, пряча улыбку и убирая мобильный.
   - Угу, - поддерживая игру, покаянно кивнула головой Ника.
   В следующий момент Артем уже смеялся и тряс девушку за плечи так, что она едва стояла на ногах.
   - Олич! Нас записали на прослушивание на двадцать девятое января!
   -А-а-а-от-пусти-и-и-и...
   - Пошли знакомиться!
   Артем развернул ее на сто восемьдесят градусов и отбуксировал в комнатушку, которая гордо именовалась "Репетиционный зал N 34".
   - Внимание, явление героя! - жизнерадостно провозгласил он, закрывая за собой дверь. - Знакомимся. Это Макс - наш новый басист. А это - Хельга, то есть Олька, в смысле Верка...
   Ника все издевательства над своим именем пропустила мимо ушей, но на сей раз не потому, что напоминать всем подряд приемлемое сокращение ей надоело еще в школе, а потому, что просто пропал дар речи. Ника не верила своим глазам. Что она там сегодня думала про апофеоз неприятностей? Пфе, это была так, разминка перед теперешним кошмаром! Может это бред? Обман зрения? Потому что этого не может быть! Новый басист не может быть... Павловым.
  
   Глава 3. Обстоятельства
  
   "Мне мерещится?!!" - билась в голове единственная мысль - "Я заучилась, и образ Павлова будет преследовать меня ночами?!!". Ника моргнула и снова посмотрела на басиста. Тот приподнял брови и улыбнулся... снисходительной Павловской улыбочкой. Это определенно был он, хоть и выглядел странно - с растрепущими волосами, в черном тонком свитере с закатанными по локоть рукавами, в темных джинсах, заправленных в высокие стилы (двадцатидырочные не меньше), и с бас-гитарой, которую он аккуратно пристраивал на стул, собираясь встать. Ника вышла из ступора и попятилась к двери. Цапнула за руку еще не проникнувшегося нелепостью ситуации Тему, и вытащила его в коридор.
   - Олич, ты чего? - опешил от такой реакции Тема.
   - Это Павлов, - затравлено глядя на дверь, выговорила Ника.
   - Может и Павлов, я у него фамилию не спрашивал...
   - Тем, ты не понимаешь, это Павлов из универа!
   - И че? - Артем искренне не понимал в чем проблема. - У вас с ним что, терки какие-то? Не боись, разрулим!
   - Ты дурак, а? - у Ники от волнения сел голос. - Я с ним играть не буду!
   - Нет, это ты дура! - разозлился Чернов. - Ты будешь с ним играть! Understand? У нас фест на носу, не забыла? Такие басисты как он на дороге не валяются!
   - Зато гитаристы, как я поняла, ходят вокруг тебя косяками. Вот пусть твой новый приятель подгонит тебе кого-нибудь на мое место. Потому что Я С НИМ ИГРАТЬ НЕ БУДУ! - последнюю фразу Нике хотелось прокричать, но голос сорвался, и вышло не убедительно. Зато Чернов окончательно взбесился:
   - Да пошла ты... лесом, - заорал он, явно желая сказать что-то похлеще, но по-привычке сдерживаясь - года четыре назад они с Никой поспорили, и с тех пор Тема в ее присутствии изъяснялся исключительно цензурно.
   - Да, - желчно отозвалась Ника. От обиды и непонимания хотелось сказать Теме какую-нибудь гадость.- Я пойду лесом. Я частенько там домой хожу, - и развернулась к лестнице. За ее спиной хлопнула дверь репетиционной.
   Разом накатили усталость и чувство опустошенности. Ну и чего она добилась? Похоже, того, что вылетела из группы. А Чернов тоже хорош - даже не выслушал!.. Встал на сторону этого зализанного козла! Правда он сейчас не зализанный, но это ничего не меняет! В конце концов, они с ним знакомы без году неделя. Хотя... Наверное, Теме было от чего взбеситься. Этим фестивалем Артем грезил уже давно, но никак не мог попасть. "Яркий звук" был ежегодным мероприятием и проводился в пятый раз. Не смотря на то, что это был не конкурс, а именно фестиваль, группы негласно соревновались, потому что организаторы по итогам феста выбирали перспективные команды и спонсировали запись нескольких песен.
   Про самый первый "Яркий звук" "Выход" ничего не знал, впрочем, они тогда только-только собрались, и соваться туда было бы глупо. Ведь не прошли же они отбор на второй фест. Перед прослушиванием для третьего "ЯЗ" Фокс, в миру Славка Лисицын, загремел в больницу с аппендицитом. В прошлом году отбор они прошли, но пришлось отменить выступление, так как Тема слег с жуткой ангиной. А теперь вот группа разваливается. Злой рок не иначе. Может... Может зря Ника так отреагировала на Павлова? Хотя, нет, она ведь не сможет с ним играть. Ведь не сможет же?
   - Вероника!
   Ника замерла у последнего лестничного пролета и с трудом заставила себя оглянуться. "Надо же, он помнит, как меня зовут" - как-то отстраненно подумала она, глядя на подходящего к ней Павлова. В универе Максим Анатольевич звал студентов исключительно на вы и по фамилии, а из Черновского представления вообще не возможно было понять, как к ней обращаться.
   - Вероника, можно тебя на пару слов?
   Ника неопределенно дернула плечом и шагнула к причудливо изрисованному морозом окошку. Павлов остановился рядом.
   - Мир действительно тесен, - проговорил он со странной интонацией.- А я еще над Инкой смеялся, когда ей на каком-то совершенно левом новогоднем корпоративе Дед Мороз сказал "С Новым годом, Инна Владимировна!"...
   Ника знать не знала никакую Инну, не понимала, причем здесь Дед Мороз, и как-то реагировать на Павловские речи не собиралась.
   Максим Анатольевич немного помолчал, а потом вдруг спросил:
   - Тебе самой нравится то, что ты делаешь?
   Ника растерялась. О чем это он? Слышал, что девушка отказалась с ним играть? Да нет, не мог слышать - все репетиционные со звукоизоляцией... Может, ему Чернов сказал? Что интересно? Что они из-за него поругались? Что Ника, как в дешевых фильмах, поставила вопрос ребром: "Или он, или я"? И что, он теперь будет читать ей нотации? С какой стати она должна оправдываться перед ним?..
   Павлов, похоже, понял, о чем она думала, потому что качнул головой и сказал:
   - Я имею в виду, тебе нравится играть, писать музыку, выступать на сцене?..
   Ника недоуменно подняла на него глаза. Павлов не ухмылялся, не иронизировал и, кажется, не осуждал ее глупое поведение - просто разглядывал морозные узоры. И почему это Нике подумалось, что он спрашивал о произошедшем в коридоре? Должно быть потому, что у нее самой из головы не шел этот разговор, и крепли сомнения в собственной правоте...
   Максим Анатольевич оторвался от созерцания окна и посмотрел на Нику:
   - Так тебе нравится?
   Девушка осторожно кивнула.
   - Это здорово, - задумчиво сказал Павлов и снова отвернулся к окну. - Музыка должна радовать...
   Теперь Ника смотрела на него во все глаза. Она ничего, ну ничегошеньки не понимала. К чему весь этот разговор? Что он хочет ей сказать? Почему так странно себя ведет? И где, черт возьми, тот скотина Павлов, которого она знает? Потому что это явно не он! Не так выглядит, не так говорит. Не так и не то, что ожидалось...
   - В группе должны быть хорошие отношения, - все так же задумчиво и негромко продолжал Павлов. - То есть могут быть разногласия, споры... Все может быть, но все равно с этими людьми тебе комфортно. Иначе ничего толкового не напишешь... и никогда не сыграешь так, как ты можешь.
   Максим Анатольевич провел рукой по стеклу - узоры покоробились, но не растаяли, грустно улыбнулся и посмотрел на Нику:
   - Вам очень нужен басист?
   Ника отвела взгляд и как-то обреченно покивала головой, вспомнив Тему с его идеей фикс.
   - У меня есть предложение. Согласиться с ним или нет - твое право, просто послушай. Мы поиграем вместе до конца января. Если я увижу, что мы не сыграемся, я сам уйду из группы.
   - А если не увидите? - тихо спросила Ника, не поднимая глаз.
   - Тогда ты мне об этом скажешь, - серьезно ответил Павлов. Так серьезно, что Ника на какой-то момент поверила, что все так и будет. Поверила и согласилась. Максим Анатольевич улыбнулся (все так же грустно), попрощался до следующей репетиции. И они разошлись в разные стороны: Павлов - в репетиционную на третий этаж, Ника - вниз, в раздевалку.
   По дороге домой девушка думала о вечном, ну и еще немного о Павлове. С чего она так разошлась, когда увидела препода? Нет, понятно, что приятного в таком соседстве мало, но откуда паника? Выставила себя истеричной идиоткой, да еще и с Черновым поругалась. Надо будет извиниться потом. И все-таки почему? Павлов, конечно, неприятный тип, всю душу из нее за семестр вытряс - ей постоянно приходилось доказывать, что она чего-то стоит, что у нее есть мозги, что руки растут из нужного места, - но он ведь всего лишь нелюбимый преподаватель, такой же, как декан или физрук. Вернее был таковым, теперь он член группы. И что, еще и здесь придется что-то доказывать? Опять минусы - плюсы? Хотя, может, Павлов не собирается ее оценивать? Он ведь тоже не ожидал, что придется играть со своей студенткой. Ника сделала такой вывод, вспоминая разговор на лестнице. Закралась, правда, шальная мысль, что препод обо всем знал заранее, поэтому и не спрашивал на экзамене - решил подлизаться, но при всестороннем рассмотрении, она была отброшена как не выдерживающая критики. На кой ляд она ему сдалась, он в универе-то ее с трудом терпел, мечтал, наверное, осадить выскочку, да не всегда получалось, а тут еще и играть вместе предстоит. Должно быть, он поэтому такой грустный был, когда соглашение предлагал.
   Вот ведь странно. Живут два человека, терпеть друг друга не могут, и вдруг их вместе сводят обстоятельства, и никуда не деться. Приходится засунуть куда подальше свою неприязнь и как-то налаживать отношения. Во всяком случае, именно так Ника оценила задумчивость Павлова и собственное согласие потерпеть до февраля и посмотреть, что из этого выйдет.
   Обстоятельства... В "дамских романах" непременно бы сказали: "Их свела судьба"... От этой мысли Ника хихикнула, так как немедленно представила сухонькую старушку с хитрым взглядом, узловатыми пальцами запутывающую нити из нескольких клубков. Нет, судьба так выглядеть не может! Судьба вообще нечто нематериальное и лишь избранным дано знать, что нас ждет... На роль "избранных" ехидные старушки никак не подходят. Скорее уж высокие длиннобородые старцы, записывающие откровения свыше при свете лучин. Сидит такой старец, переносит на бумагу невнятные пророчества, и ему все равно, что за люди и события прячутся за сухими словами... И тут Никины неспешные мысли словно вспышкой осветило. Они стали четкими, яркими, и вместе со зрительными образами пришли строчки. Как будто она их не придумала, а всегда знала и неожиданно вспомнила:
   Ветер времен
   Страницы листает,
   Капля чернил на пере дрожит.
   Лиц и имен
   Героев не знает
   Тот, кто их судьбы вершит.
   Ника судорожно зашарила по карманам. Нашла блокнот с карандашом и быстренько записала сей "шедевр" поперек табулатурных линеек, пока мысль не ушла. Дальше текст не придумывался. Вертелось на языке отдельное "Тонки, невесомы, почти прозрачны..." и "Вписывать кровью, смывать слезами...", но додумать к чему это относится, Ника не успела, потому что, так же четко, как и первые строки, в голове оформилась мелодия - благо блокнот был под рукой. В результате Ника проехала свою остановку, но почти не расстроилась, потому что до самого дома думала только о новой песне, все обраставшей деталями, которые нужно было запомнить, не упустить, вписать в общую тему. А придя домой и едва успев переодеться, схватила старенькую акустику и начала играть то, что только что навояла и попутно исправлять не слишком удачные моменты. Часам к одиннадцати музыка была готова. Сыровата конечно, но в целом... С текстом было не так радужно - кроме припева, пришедшего раньше самой мелодии, больше ничего так и не написалось, но Нике никогда не давались стихи. Тексты песен чаще всего писал Сашка Медведев. Он же делал кое-какие аранжировки. Ника занималась исключительно музыкой, так что тот факт, что у нее вообще получилось что-то удобоваримое, выстроилась общая концепция песни, придумался вполне определенный, законченный сюжет и даже название, этот факт уже был достижением. В общем, Ника легла спать уставшая, но довольная собой. О Павлове, дурацком дне и обиженном Чернове девушка старалась не думать. И у нее почти получалось.
  
   Глава 4. Выходя за рамки
  
   - Здравствуйте, теть Лид. Ключик от тридцать четвертой не брали? - спросила Ника, наклоняясь к окошку вахтерши.
   - Здравствуй, Оленька. Нет, не брали еще. Ты опять раньше всех... На-ка вот...
   Тетя Лида была Славкиной бабушкой ну и, по-совместительству, вахтером Дворца Пионеров. Можно сказать, благодаря ей "Выход - ноль!" в свое время перебрался из обшарпанного гаража во вполне приличную репетиционную комнатушку, аренда которой позволяла использовать дворцовскую аппаратуру. Деньги за аренду они платили какие-то совершенно смешные, и за это тоже надо было сказать спасибо тете Лиде - она пристроила Славку на четверть ставки. Собственно его зарплата и шла на погашение аренды, взамен весь коллектив "Выхода" выполнял кое-какие хозпоручения: что-то помыть, что-то принести, убрать кресла из зрительного зала к приезду очередной рок-группы. Поручения случались не часто, а репетировали они три раза в неделю по два-три часа. Всех все устраивало.
   Ника поднялась по лестнице, открыла репзал. Она почти всегда приходила раньше остальных, не спеша подключалась, настраивалась, прорабатывала свои партии и соло, выкрутив громкость почти на максимум. Дома у нее тоже был комбик, но о звукоизоляции оставалось только мечтать. Сегодня громких звуков не хотелось. Ника без энтузиазма перебирала струны. По спине бегали мурашки то ли от того, что во Дворце плохо топили, то ли из-за грядущей репы новым составом. Ника никак не могла решить для себя, как ей воспринимать Павлова. Временами казалось, что в таком соседстве нет ничего страшного, что она сможет не обращать на Максима Анатольевича внимания, и все будет нормально. Но чаще она ругала себя за то, что согласилась, повелась на Павловские рассуждения о комфорте в коллективе и заявления, что в случае чего он сам уйдет. Как вести себя, если Ника не сможет с ним играть? Что будет, если Максим Анатольевич не заметит этого? Вот так прямо подойти к нему и сказать, мол, знаете, товарищ Павлов, шли бы вы в другую группу?.. Нет, в этом случае воображение пасовало, и Ника в принципе не представляла, что будет делать, если такое, не дай Бог, случится. На душе было маятно, и она решила, что о Павлове сейчас думать не будет, лучше подумает о предстоящем отборе на фест. Интересно, сколько песен можно будет сыграть? В прошлом году всем давалось десять минут времени. "Выход" играл три песни и был вполне доволен условиями, а знакомые ребята метались с вытаращенными глазами. Готы из одной команды переругались из-за того, что им делать - серьезно сокращать одну классную песню или играть другую, менее классную и тоже чуть-чуть ее сокращать, потому что песен короче двенадцати минут у них не было. У знакомых панков была противоположная проблема - их песенки были коротенькие, и в десять минут умещался почти весь репертуар. Н-да, "Выходу" было как-то проще. И все же, что они будут играть в этот раз? Может быть "День зависимости" или "Нет креста"? Нет, наверное, не стоит, там не совсем однозначные тексты, вдруг в организаторах какой-нибудь депутат окажется, доказывай потом, что ничего против правительства и религии они не имеют. Может "Ветер дует с юга"? Там шикарное гитарное соло, но текст опять же корявенький... Может "Правила волшебника"? Песня клевая во всех отношениях, но она совершенно не типична для "Выхода", написана не в их стиле, и потому редко играется. Ее можно включить в программу феста, но для отбора она не подойдет. Что еще? Может "Сейте смерть с небес"?.. Ника вдруг поймала себя на том, что все песни, которые она прокручивала у себя в голове, отличаются сильными гитарными партиями и очень простыми ритм-секциями. То есть получалось, что в способности Павлова прилично играть, она не слишком верит и пытается упростить ему задачу. Ника расстроилась и даже как-то разозлилась - с какой это радости она должна облегчать Павлову жизнь? И вообще, что она голову ломает, пусть Чернов этим занимается.
   Открылась дверь, и Ника тут же забыла, о чем думала. Пульс зачастил, пальцы легли на струны, глуша звук. Но это был всего лишь Сашка.
   - О, привет, Хель, - расплылся он в улыбке. - Как дела, как настроение?
   Настроения у Ники не было в принципе, поэтому она пожала плечами и поинтересовалась, есть ли новости. Сашка не знал, что считать новостями, но сообщил, что Чернов очень на нее обижен и вообще ходит злой. Ну об этом-то Ника знала и без подсказок: ее звонки Артем сбрасывал и извиняться пришлось sms-кой. В группе, похоже, так до конца и не поняли из-за чего сыр-бор, и Медведеву было любопытно.
   - Слушай, Хель, чем тебе Макс не угодил? - все-таки спросил он, помявшись. - Ты вообще его давно знаешь?
   Ника поморщилась. Ей от чего-то не хотелось объяснять всем, что Павлов ее препод с тиранскими замашками, и именно из-за него она в последнее время так мало занималась музыкой. Раньше это надо было объяснять, еще на прошлой репе в пятницу. Не психовать, а официальным тоном поздороваться с Максимом Анатольевичем, и, например, спросить, как ему сдали экзамен ее одногруппники. Сейчас такие откровения казались Нике какими-то показательными выступлениями, и поэтому она предпочла не отвечать на первую половину вопроса:
   - Не очень. В универе пересекались.
   - Поня-а-атно, - протянул Сашка, взлохматил короткие темные волосы и вдруг сказал с какой-то просящей интонацией, - вы бы разобрались между собой побыстрее. Макс хороший чел, вы просто друг друга не поняли...
   Ника зябко поежилась и ничего не сказала, хотя с языка рвался вопрос, с чего это Сашка решил, что Павлов хороший. В мыслях был разброд и шатание. Кажется такая ситуация называется когнитивный диссонанс: вроде сложилось уже мнение о человеке, не слишком приятное мнение, а тут твой друг говорит, что этот человек другой. И еще этот пятничный разговор на лестнице, грустная улыбка и серьезный, совсем не насмешливый и не ехидный тон... Ни в какие рамки не лезет. Гнать, гнать надо такие мысли. Чтобы хоть как-то сменить тему, Ника спросила, что было на прошлой репетиции. Медведев пожал плечами:
   - Ну перезнакомились все, Макса послушали. Он правда классно играет. Потом ритм-секции трех или четырех песен прогнали...
   - Каких песен? - не поняла Ника.
   - Наших. "Сейте смерть с небес", "Новую эру", "Твоих врагов"...
   - Саш, погоди, а откуда он их знает-то?
   - А он у меня их с компа скопировал и басовые партии подобрал на слух,- пояснил Сашка с такой гордостью, будто партии подбирал он сам, а не Павлов. Сказал и посмотрел на Нику выжидая, мол, ну что, может теперь восхитишься, оценишь нового члена группы. Ника не восхитилась, а может просто не успела, потому что дверь снова открылась и в репзал ввалился Славка, а следом за ним вошел товарищ Павлов. Оба вполне жизнерадостно поздоровались - с Сашкой за руку, с Никой просто так, словами. Павлов стал расчехлять свой бас, а Славка, который с палочками почти не расставался и все время на чем-нибудь выстукивал, начал нарезать круги вокруг табуретки, на которой сидела Ника. Выражение лица у него было такое, будто он заказал земляничный дождик, а у Ники есть шнурок, за который нужно потянуть, - что поделать, временами он очень напоминал лисенка из мультика. Хитринка в карих глазах и светло-русые с заметной рыжинкой волосы только усиливали сходство.
   - Ольчик, а у тебя есть паяльник?
   Ника растерялась: вопрос был неожиданным, особенно в свете последних размышлений про земляничный дождик и мультики.
   - Э-э, нет...
   - Как это нет? - не поверил Славка. - Ты же паять умеешь? - Ника кивнула. - И паяешь! - обличительно возгласил Лисицын.
   - Иногда, - согласилась Ника и скосила глаза на Павлова. Тот с равнодушным лицом подключался к комбику - даже если и обращает внимание, по внешнему виду не поймешь.
   - Ну а паяльник ты где берешь? - гнул свое Славка.
   Ника пожала плечами:
   - Отец выдает...
   - Под роспись... - тихо вставил Сашка. Ника услышала, и Павлов услышал, она видела, как он едва заметно улыбнулся, и немного обиделась на Сашку - друг называется - и, чтобы скрыть недовольство, быстро спросила Фокса:
   - Слав, а тебе он вообще зачем?
   - А у меня из джойстика потроха вываливаются, надо припаять, - беспечно отозвался Славка, отстукивая что-то на спинке стула.
   - Потроха?.. - недоуменно повторила Ника, а Сашка снова потихоньку вставил свои пять копеек:
   - К корпусу припаять, чтоб не вываливались...
   Улыбка у Павлова стала заметней, и тут, наконец, репзал своим визитом почтил Чернов - он всегда немного опаздывал. Вошел, поздоровался со всеми даже с Никой, впрочем вид у него был при этом какой-то сердитый, наверное демонстрировал, что все еще на нее обижен. Славка, как всегда, в тонкостях взаимоотношений в коллективе не разобрался, и вопросил громко и радостно:
   - Олька, ну так чего, значит, паяльник у тебя все-таки есть? Одолжи на недельку, а?
   - Слав, ты лучше джойстик ко мне приноси, посмотрим, что там... с потрохами, - она все еще смотрела на Артема. Тема сцапал микрофонный штекер и стал разглядывать его с преувеличенным вниманием. При этом он морщился так, как будто он учитель географии, который вызвал ученика к доске, а тот ищет Гавайи в другом океане.
   "Понятно, лучше пока помолчать в тряпочку",- подумала она. - "Ну его к лешему...Пообижается и отойдет. Нафиг только это вот так глупо выставлять? Может Павлов посмотрит, в какой дурдом он попал, испугается и сбежит?". В группе к "показательным выступлениям" Артема давно привыкли. Чернов временами хандрил, иногда сердился напоказ, выдумывал и с переменным успехом внедрял какие-то свои идеи фикс. Для Ники он был кем-то вроде брата, с которым вечно цапаешься по пустякам, но все равно он тебе дорог, для остальных ребят - пожалуй, также. Только для Павлова Артем был нет никто, и закидоны Максим Анатольевич не терпел - проверено на студентах. Так что вполне может оказаться, что "Выход" с Черновым во главе не впишется в Павловскую теорию о комфорте в коллективе, и Нике не придется мучиться. Однако, пока Максим Анатольевич имел вид совершенно невозмутимый, недовольства ситуацией не выказывал и никаких преподавательских замашек не демонстрировал. И, кстати, выглядел опять совсем не по-Павловски - никаких запонок и зализанных волос. Ника изредка посматривала на него, когда никто не видел, и отмечала всякие непривычные мелочи: два широких серебряных кольца на длинных пальцах - на левой руке на большом, на правой - на мизинце, серьга колечком в левом ухе, которую становилось видно, когда Максим Анатольевич отбрасывал назад довольно длинные волосы, наушники на шее... Такой Павлов казался Нике почти нормальным, и это очень раздражало. Опять дурацкий когнитивный диссонанс.
   Чернов, наконец, закончил возиться с микрофоном и примостился на высокий стул:
   - Мы играем двадцать девятого в два пятьдесят. У нас должно быть три трека хронометражем не более пяти минут каждый. Один из них должен быть новым, нигде не исполнявшимся и не записанным. - Артем прошелся взглядом по комнате. Все слушали заинтересованно.- Есть идеи по поводу сет-листа?
   У Ники идеи были, но она предпочла держать их при себе, все равно Тема сейчас к ней скорее всего не прислушается, только поругаются опять. Павлов тоже отмалчивался, но это и понятно, ему сказать-то и нечего. Славка как всегда пожал плечами, он иногда вел себя как барабанщик из того анекдота - "А какую песню мы сейчас играем?". Чернов вопросительно посмотрел на Сашку.
   - Ну, это, так может "Твоих врагов" и "Новую эру" из стареньких? Мы и ритм-секции в прошлый раз репетировали, - внес рацпредложение тот. Тема кисло кивнул:
   - Примем за рабочую версию. Все подключились и настроились? Ладно, тогда начнем с "Твоих врагов"...
   У Ники вновь зачастило сердце, ладошки взмокли, вся уверенность в себе куда-то делась, и, конечно, ее нервозность даром не прошла. Началось с того, что она прозевала момент, где нужно вступать, чего отродясь с ней не случалось (Тема так на нее зыркнул, что уши запылали), потом накосячила в проигрыше после первого куплета, потом почти слила свое соло... Тут уж Чернов не смолчал. На Нику он, пожалуй, никогда так не орал - повода не было, да и девушка все-таки. Поначалу Ника терпела, в общем-то, она действительно сегодня играла "мимо струн", и, хотя было очень неприятно, но Чернов имел полное право высказывать недовольство. Дальше стало хуже, Чернов не унимался и будто старался задеть ее посильнее - спросил, по каким лесам она шлялась, что ей медведи уши оттоптали, и предложил репетировать дома с метрономом, прежде чем перед людьми позориться. Нике было очень стыдно за то, что она налажала, но внутри уже клокотала обида или даже злость на всех подряд - Артем что, задался целью опустить ее перед Павловым? Так тот уже и без подсказок понял, что Ника ни на что не годится, сидит вон, колки рассматривает, а на лице такое же выражение, как первого сентября, когда он девчонкам в журнале минусы рисовал. И ребята молчат. Сашка попытался сказать, мол, ты полегче на поворотах, но от чего-то быстро приткнулся. Наверное, не хотелось под раздачу попасть. Ника поняла, что спустить все на тормозах не сможет - Чернов палку перегнул, ни в какие рамки не лезет, да еще Павлов со своей кислой рожей, - и когда Артем язвительно предположил, что она за последние полгода гитару в руках не держала и не помнит, где гриф, а где дека, она сквозь зубы процедила:
   - Устройство гитары я помню, и играть я не бросала, - горло сдавило, и, может быть, Ника даже заплакала бы в другой ситуации, но плакать перед Павловым... не-е-ет, еще чего, не хватало чтоб он решил, что Ника не просто неумеха, но еще и сопли развешивает, стоит только голос повысить. Чернов продолжал упражняться в доведении до белого каления:
   - Да-а? И что же ты играла? "В траве сидел кузнечик" на одной струне? Технику на нем отрабатывала?..
   - Представь себе, нет! Технику я отрабатывала вот на этом!.. - пальцы прошлись по грифу. Никаких вступлений и переборов, музыка грянула громко, яростно и решительно. Ничего столь же агрессивного Ника раньше не писала, но это... Композиция вышла у нее сама собой и даже не сохранилась в табулатурах. Просто когда одолевало раздражение или усталость, когда не было сил сидеть за учебниками, когда вспоминалась очередная пакостная Павловская улыбочка, Ника брала гитару и импровизировала. Со временем получилось это нечто без названия: яркое злое вступление, пронзительная "серединка", где сквозили тоска и бессилие, надрыв в кульминации и решительный финал... и все очень технично, на пределе возможностей, со всеми приемами и фишками, какие она только знала. Самое интересное, что играть сию вещь в спокойном состоянии Ника не могла - пропускала половину бэндов и ковырялась на флажолетах, зато в душевном раздрае все выходило просто отлично. Сейчас состояние как раз располагало.
   Ника огляделась только когда отзвучал последний аккорд. Славка и Сашкой сидели с одинаково прифигевшими физиономиями, Павлов смотрел на нее задумчиво, а вот Чернова от чего-то перекосило.
   - Покрасовалась? - едко выдал он после паузы. - Или, может ты предлагаешь Сашке на эту хрень текстик накропать?
   Ника опешила, да что в конце концов происходит? Не думала она красоваться, просто музыка пришлась как раз в настроение, помогла выпустить пар и не сорваться на крик.
   - Тем, скажи мне, пожалуйста, что ты хочешь чтоб я сделала? - спросила Ника, отчаянно пытаясь говорить спокойно.
   - Песню я, блин, хочу новую! К фесту! - довольно резко ответил Чернов. - Песню, понимаешь, а не вот это, - и он помахал у Ники перед носом руками, изображая что-то неопределенное. - Ты песни когда в последний раз писала?
   - В пятницу, - ляпнула Ника и тут же об этом пожалела. Надо было промолчать, потому что она с самого начала зала, что ее "Книга судеб" для "Выхода" не подойдет. Но слова уже сорвались с языка - назад не возьмешь.
   - Ну давай, порадуй, - тон у Артема стал помягче, но весь вид говорил, мол, что ж ты тогда всякую фигню гонишь.
   Отнекиваться, оправдываться и объясняться было бы слишком унизительно, особенно в свете Черновского хамства, поэтому Ника все же начала играть, хоть и понимала, что ничего хорошего про новую песню Артем не скажет. Ей самой мелодия очень нравилась (редкий случай) - среднетемповая, с продуманными переходами, в ней чудились туманы и замки, свет факелов, шелест страниц, шорох осенних листьев... В общем как-то атмосферно получилось, но совершенно не в стиле "Выхода", даже более, чем многострадальные "Правила волшебника". Если уж те игрались раз в год по обещанию, то "Книга", была написана, что называется "в стол". Впрочем, это было не в первый раз, группе Ника показывала меньше половины своих тем (остальные жили в виде табулатур в многочисленных блокнотах и тетрадях), да и из этой половины утверждалось хорошо, если процентов сорок. Она не Антон, из-за того, что музыку не приняли, из группы уходить не станет, вот только сегодня все наперекосяк. Чернов даже до конца не дослушал, встал, с грохотом отодвинув стул, заходил по комнатушке:
   - Верка, ты издеваешься?! Это что за фолк, блин! - тут под ноги ему попались какие-то провода, и он полетел головой вперед, чудом не воткнувшись в ударную установку. Упасть не упал, но и такому исходу не обрадовался, разразился длинной матерной тирадой.
   Нике стало дурно. С Черновым они ругались регулярно, но все как-то не в серьез, и еще он вот уже года четыре не позволял себе матюкаться в ее присутствии. Ника как сейчас помнила его мордаху с гордо задранным носом: "Ты че, думаешь, мне слабо?". Поначалу он забывался, смешно бил себя по губам, когда его ловили на сквернословии, и говорил: "Ну ладно, в этот раз я проспорил тебе желание, но все равно все в силе". Кажется, окончательно отучить его ругаться матом в ее присутствии, у Ники получилось два раза подряд пожелав исполнить в очередном сете песню Кати Лель и пригрозив, что это и будет наказание за все последующие проколы. Катю Лель Чернов терпеть не мог и очень быстро перевоспитался. Самое смешное, что аранжировка получилась очень интересной, и "Выход" несколько раз просили эту самую Лель сыграть. Надо было видеть, как Тема скрежетал зубами и отбрыкивался. Вместе с Темой перевоспитались и все остальные, не на спор, а просто так за компанию, и почему-то всем от этого было весело. Знакомые ребята время от времени ехидно замечали, что при Нике мужики из "Выхода" подбирают слова как в обществе бабушки-филолога, скоро и с пивом будут бегать за угол, а Брат еще и сигареты прятать начнет. Артем такие разговоры всегда сводил к шуткам. А теперь, значит, вон как, наплевал на все соглашения и обещания. Ну ладно, пусть так, хоть и больно, но пусть. Ника отложила гитару, поднялась.
   - Хель, ты куда? - тут же спросил Сашка с беспокойством в голосе.
   - Пойду... покурю, - выдала Ника в ответ и быстро вышла из репетиционной.
   Стоя внизу в "предбаннике" у выхода из Дворца Ника сама себе удивилась: что на нее нашло, собиралась ведь сказать "проветрюсь" или "воздухом подышу", а вырвалось... Что о ней ребята подумали?.. Сашка и Славка проводили ее удивленными взглядами, даже Чернов оглянулся в недоумении - Ника никогда не курила. Свою единственную в жизни затяжку она сделала по дурацкому совету Брата перед первым своим концертом. Тогда она нервничала так, что стук зубов был слышен на всю гримерку, а пальцы не могли удержать медиатор. Данила тогда всучил ей сигарету в успокоительных целях. От нее Нике так поплохело, что про концерт она на какое-то время забыла, окончательно оклемалась уже на сцене, а там бояться было поздно. Так что, в какой-то степени метод оказался действенным, но Ника к нему больше не прибегала, хотя ее еще долго потом этим случаем поддразнивали. Может подсознание шалит - сегодня она от чего-то перенервничала почти также как тогда, а налажала и того больше.
   В "предбаннике" было холодно. Ника потянула рукава, пряча пальцы. Руки мерзли. Мысли, кажется, мерзли тоже, становились колючими и острыми, а еще вялыми, застывшими. Не было причин и следствий, были голые, холодные факты. Они торчали сталагмитами в сознании, занимая очень много места. Факт первый - Ника страшно опозорилась, факт второй - реабилитироваться не вышло, факт третий - ее игрой Павлов не впечатлен, и факт четвертый - Чернов ее не выносит. С Черновым все было особенно скверно. Масштабы ее косяков и Черновской реакции на них были несопоставимы, и от этого Ника чувствовала себя паршиво и муторно: с одной стороны она, конечно, виновата, с другой - можно было и по-человечески ей об этом сказать.
   Нужно было возвращаться. Ее уход и так могли принять за некую демонстрацию, хотя на самом деле Ника совсем не собиралась строить из себя оскорбленную невинность. Ей просто нужно было некоторое время побыть одной, никого не слушать, не заботиться о том, что надо держать лицо, прятать просачивающиеся эмоции. Совсем немного времени, чтобы загнать поглубже обиду на Артема, на себя, на Павлова, и тогда можно будет вернуться в репзал и оставшийся час играть, не оглядываясь на неудачное начало репы, хотя бы попробовать так играть... Еще немножко времени, совсем чуть-чуть...
   Рядом открылась дверь, выпуская из Дворца Пионеров толпу мелких девчонок с мамашами - у младшей группы закончились танцы. Девчонки галдели, передавали друг другу каких-то страшненьких куколок: головы большие, патлы торчат, глаза ненормальные. Мамаши пытались организоваться в пары с дочками, но тем куколки были интереснее, а узкий коридор "предбанника" места для маневра не оставлял. Одна мамаша вырвалась вперед, открыла дверь на улицу и так и держала, пока все не вышли - выстудила весь "предбанник". У Ники теперь мерзли не только пальцы, но еще нос и подбородок, явно свидетельствуя о том, что давно пора идти в тепло. "Еще пару минут", - подумала Ника и спрятала подбородок в воротник свитера.
   - Холодно? - раздался рядом знакомый низкий голос. Ника вздрогнула и чуть не свалилась с поручня, на котором сидела. Оказалось вслед за мамашами в "предбанник" вышел Павлов, а она так засмотрелась на девчонок с дурацкими куклами, что его даже не заметила. Ему-то что здесь надо? Тоже пришел "покурить"?
   Павлов придирчиво осмотрел деревянный поручень, и пристроился рядом с Никой.
   - И часто у вас такие баталии?
   Ника пожала плечами, с преподом ей разговаривать не хотелось. Или теперь надо говорить не "препод", а "басист"? Черте что творится.
   - Красивая мелодия, продуманная... - через какое-то время сказал Максим Анатольевич. Не дождался внятного ответа и решил зайти с другой стороны? Неужели так трудно понять, что ей не хочется разговаривать? - О чем текст?
   Ника удивленно посмотрела на Павлова. Потом нахмурилась и тихо сказала:
   - Я не пишу текстов, - во внеучебное время говорить с преподом было от чего-то очень тяжело. На парах Ника отвечала бойко, даже с вызовом. Сейчас же слова приходилось буквально выталкивать из сухого горла.
   - Музыка с математикой, стихи с рисованием, - невнятно проговорил Павлов, чему-то усмехнулся и продолжил громче, обращаясь к Нике. - А мне показалось, что текст для нее у тебя уже есть, причем совершенно конкретный. Вот предыдущая композиция явно без текста, и даже если написать на нее стихи, музыку придется перепахать вдоль и поперек. А тут слова почти слышно, особенно в припеве.
   Ника снова пожала плечами, если бы спрашивал Сашка, она, наверное, рассказала бы про озарение в маршрутке, может быть, даже показала куцые строчки. Медведев бы сварганил из них что-то дельное... Но Павлов не Сашка, и Ника предпочла промолчать, не позориться еще и неумением выражать мелькнувшие образы словами. Максим Анатольевич, казалось, не замечал ее нежелания поддерживать разговор, сидел, откинув голову назад и прислонившись затылком к стене, смотрел в потолок и неспешно говорил:
   - Это странно, но какой-нибудь экспромт, слепленный на коленке, идет на ура, а чем больше продумываешь тему и оттачиваешь детали, тем меньше вероятность, что написанная тобой музыка понравится группе...
   Ника поежилась, выпростала подбородок из воротника и сказала, не глядя на Павлова:
   - Если вы пытаетесь таким образом меня утешить, не трудитесь, я прекрасно знаю, что песни такого плана для "Выхода" не подходят, и не сокрушаюсь по этому поводу. Это не первая и не последняя не принятая песня. Так что все нормально, - собственная речь показалась Нике очень длинной и, пожалуй, грубоватой, но ситуацию необходимо было прояснить.
   - Вообще-то я сейчас говорил о себе и своих песнях. Иногда хочется поделиться мыслями с интересным человеком, разбирающимся в музыке, - улыбнулся Павлов. Ника покраснела.
   - Поделились бы с Черновым, - брякнула она - от смущения, не иначе. Ситуацию ей прояснять захотелось. Надо было сидеть и не отсвечивать, не чувствовала бы себя сейчас так глупо.
   - Как я понял, он не пишет музыку, - заметил Павлов. - К тому же твои друзья тоже горели желанием с ним кое-чем поделиться, так что я не стал им мешать.
   М-да, похоже Сашка со Славкой решили высказать Артему свое фи по поводу его пламенной речи, а Максим Анатольевич тактично удалился.
   Павлов потянулся и встал:
   - Я на верх. Да и ты давай докуривай и поднимайся - холодно тут, простынешь еще.
   - Я не курю, - зачем-то сказала Ника и тоже встала.
   - Я знаю, - снова улыбнулся Павлов и галантно придержал дверь, пропуская ее вперед.
   До репетиционной они шли вместе. Максим Анатольевич думал о чем-то своем, и с Никой, слава Богу, больше не разговаривал. Она же снова пыталась как-то классифицировать поведение Павлова - в рамки подвида "препод-сволочь" он никак не помещался и вообще казался каким-то другим человеком. Осталось только выяснить каким именно.
   В репзале шло активное обсуждение. Вернее Сашка со Славкой спорили, а Артем сидел с таким видом, будто у него болят зубы.
   - Ну конечно, ты еще скажи мне шестнадцатыми под сто шестьдесят играть! - разорялся Фокс.
   - А что, можно и шестнадцатыми... - тут Сашка заметил вошедших и зачастил с преувеличенным энтузиазмом, - О, Хель! Слушай, мы тут подумали, песенку твою можно сыграть на отборе, только поправить чуток: ну там темп увеличить, переходики подрихтовать...
   - Нет.
   Сашка споткнулся на очередном конструктивном изменении и выжидающе уставился на Нику.
   - Ребят, вы меня извините, - решительно сказала она, следя за Черновской реакцией, - но эту песню я переделывать не буду. Я знаю, она нам не подходит, но я лучше напишу что-то другое, чем буду изгаляться над этой.
   У Сашки на лице появилось выражение "ну и леший с вами, делайте, как хотите", и он вопросительно посмотрел на Чернова. Тот равнодушно пожал плечами:
   - Играем "Новую эру". Времени мало.
   Пожалуй, такой реакции от него не ожидал никто, особенно в свете недавнего "представления". Сашка и Славка разошлись по местам одинаково озадаченными, Ника чувствовала себя как-то странно, будто собралась двигать тяжелый шкаф, а он неожиданно оказался на колесиках и легко поддался. А Павлов выглядел примерно так же как на той паре, когда Димка Семенов с пятого раза правильно нарисовал временные диаграммы. Хотя стоп, какое Нике дело то того, как выглядит Павлов! Надо просто сосредоточиться и играть, а то так ведь и вторую половину репы запороть можно.
   Остаток репетиции прошел без эксцессов. Впрочем, ничего феерического тоже не вышло. Так, серенько. Без грубых ошибок и то хлеб. Закончили чуть позже обычного. Первым убежал Сашка - сказал, что у него дела, и он уже опаздывает. Следом за ним ушли Павлов с Лисицыным. Ника тоже собралась и ждала пока выйдет Артем. Тот опять ковырялся с микрофоном и, похоже, не слишком торопился.
   - Тебе помочь? - спросила Ника, прикидывая, на чем лучше ехать. Пятерка ходила чаще, но двадцать девятый останавливался ближе к дому.
   - Нет, не надо. Давай ключ, я сам закрою, - отозвался Артем, разглядывая микрофонный провод.
   Ника отдала ему ключ и пошла домой.
   На улице крепчал мороз, и она зашарила по карманам в поисках варежек. В куртке их не оказалось, может в раздевалке выпали? Ника вернулась во Дворец, спросила гардеробщицу, но та сказала, что никаких вещей сегодня не находила. Ника точно помнила, что снимала варежки внизу в холле. Она еще раз проверила карманы куртки, а потом на всякий случай еще и гитарный чехол. Одна рукавичка неожиданно обнаружилась во внешнем кармане, где Ника обычно хранила проц. С какой радости она ее туда запихнула? И где вторая? Может вывалилась в репзале, когда Ника доставала примочку? Тащиться на третий этаж не хотелось, но она все-таки поднялась. Чернов сидел за ударной установкой и заполошно вскочил на звук открываемой двери. Выражение лица у него было каким-то несчастным, в глазах тоска.
   - Олька? Ты чего вернулась? - спросил он, спешно придавая лицу равнодушное выражение. Вот только глаза были как у больной собаки.
   - Я... Ты тут варежку нигде не видел? - спросила Ника, отводя от Артема взгляд. Что-то у него произошло, но он явно не хотел, чтобы кто-то лез к нему в душу, да и Ника была не в том настроении, чтобы что-либо выяснять.
   Рукавичка нашлась за комбиком. Ника сунула ее в карман и уже повернулась к выходу, когда ее окликнул Артем:
   - Олька, - она обернулась и вопросительно посмотрела на Чернова. - Извини, что наорал, я на самом деле так не думаю.
   Ника пожала плечами:
   - Ладно, проехали, сама виновата, - и вышла за дверь. Хрупкий мир был восстановлен, и хотя обида на Артема еще не выветрилась, Ника решила на этом не зацикливаться.
  
   Глава 5. Просто двигаться дальше
  
   Утро вторника для Ники началось с разбора книжных полок и ящиков стола. Эта процедура обычно затягивалась на целый день и затевалась под совершенно особое настроение. Настроение случалось не часто, поэтому в столе и на полках накапливалась куча нужных и ненужных бумаг. Сейчас вся эта куча громоздилась посреди комнаты, а перед Никой лежали архивные папки и дырокол. Из груды выуживалась очередная бумажка, тщательно осматривалась и подшивалась в синюю папку, если накорябанное относилось к учебе, в красную - если к музыке, или в черную - если на листе была никуда не относящаяся фигня, которую жалко выкинуть. В черных папках оказывались забавные карикатуры (Ника, конечно, совсем не умела рисовать, но это не означало, что она не пыталась), распечатки интересных статей и куча другой шелухи. Пересматривать все это безобразие было весело, а еще помогало отвлечься от нерадостных мыслей. Вот только эффект был очень коротким, и Ника то и дело мысленно возвращалась ко вчерашнему разговору с мамой.
   Домой Ника вернулась почти в десять уставшая и какая-то опустошенная. Обиды притупились, стыд за косяки на репетиции больше не обжигал щеки и уши, не тянуло заниматься самоедством, ничего не хотелось. На кухне возилась мама, выглянула на звук открываемой двери:
   - Пришла? Кушать хочешь?
   - Нет, мам, я только чаю попью, - отозвалась Ника, стаскивая сапоги.
   Она быстренько переоделась, помыла руки и пристроилась за столом.
   - Ты сегодня поздно, - сказала мама, помешивая суп. - Где гуляла?
   - В смысле, где? Я же на репетиции была, - удивилась Ника вопросу. Ее давно уже не спрашивали, где она проводит вечера понедельника, среды и пятницы. - Мы к фестивалю готовимся.
   - Что же вы, втроем выступать будете?
   - Почему втроем? - не поняла Ника. - У нас басист новый...
   Ей показалось, что мама сейчас начнет расспрашивать про нового члена группы, а рассказывать про Павлова у Ники не было сил, но мама вдруг спросила:
   - А петь у вас кто будет?
   Ника даже чашку с чаем отставила:
   - Как кто, Артем, конечно! А почему ты спрашиваешь?
   Мама вздохнула и присела напротив Ники:
   - Я думаю, Артему сейчас не до пения будет. Родители у него разводятся. Тетя Галя сказала, что он на полный день работать устроился. Вот так-то.
   У Ники не нашлось слов. Не то что бы она не поверила, просто не смогла сразу принять и уложить в сознании такую новость. В семье Чернова не ладилось уже давно. Отец по официальной версии дневал и ночевал на работе. Была еще версия не официальная, но озвучивать ее никто не решался. На Владимире Ивановиче держалось все материальное благополучие семьи Черновых, и именно его работа позволила тете Гале уйти из бухгалтерии, а Артему и его младшему брату Игорю платно учиться на престижных специальностях. Артем, конечно, подрабатывал, но тратил все в основном на музыку - частные уроки вокала, пульт, микрофоны... В последнее время откладывал на студийную запись. Владимир Иванович никогда не одобрял то, что Артем поет в группе, и спонсировать отказывался, а тот, пожалуй, единственный из команды, горел идеей заниматься музыкой всерьез, зарабатывать концертами и пластинками. Для остальных "Выход" был любимым хобби - отнимающим кучу времени, приносящим огромное удовольствие, но и только. Шанс пробиться куда-то выше областного уровня был исчезающее мал, но это никого особо не расстраивало, никого, кроме Артема. Он стремился доказать всем вокруг, что "Выход" - это не просто блажь, но теперь ему просто некогда будет доказывать.
   - А... когда? - наконец смогла спросить Ника.
   - Да в пятницу. Володька принес Галке какие-то бумаги, вещи собрал и ушел. Дети у него взрослые, хватит им на шее сидеть, а жену можно и помоложе найти...
   В пятницу... В пятницу "Выход" слушал Павлова, Чернов был весел, доволен и никакими проблемами не загружен. Он просто ничего еще не знал. А вечером Артем сбрасывал Никины звонки. Она тогда решила, что Тема на нее обижен, а на самом деле, ему просто было не до нее.
   В этом была такая неправильность, что не укладывалось в голове: как такое происходит совсем рядом, как такое вообще может быть. Ника в один момент осознала, что у нее замечательная семья - не идеальная, не богатая и, может быть еще кучу всяких "не", но замечательная. Все пустяковые обиды и случающее порой взаимное недовольство разом показались такими мелкими и незначительными. Намного важнее то, что ее родители любят ее и друг друга. Что они поддерживают ее стремления и начинания, позволяют продлить пору беззаботности. А у Артема этого нет, и, если разобраться, нет уже давно, просто в пятницу это стало очевидным. И все его вопли на репетиции именно от осознания того факта, что больше ничего уже не будет как раньше.
   Ника весь вечер думала об Артеме, да и утром мысли не отпускали, и именно по этому поводу была затеяна ревизия бумажек на полках. Она отложила уже не радовавшую черную папку и взялась за следующий листок. Это оказался черновик с задачкой "по-Павлову". Ника совсем было собралась определить его в синюю папку, как вдруг заметила на полях какие-то табы. Она перевернула лист и всмотрелась - табулатуры были упрощенные и содержали по-сути всего одну музыкальную фразу, довольно короткую к тому же. У нее так часто бывало - напишется какой-нибудь кусочек секунды на четыре, а дальше ни в какую. Вот и это из той же оперы. Этот фрагмент никаких воспоминаний и ассоциаций не вызывал, и, чтобы решить, достоин ли он быть записанным в блокнот с набросками, Ника потянулась за гитарой. Она проиграла его раз, другой, хмыкнула, исправила последний аккорд, проиграла еще раз, дописала немного, потом еще... Опомнилась, только когда закончилось место на полях с обоих сторон листа и табы стали наезжать на Павловскую задачу. Тогда она встала с пола, достала нормальную ручку и разлинованный блокнот, переписала все недавнее безобразие и принялась доводить его до ума. Получалось удивительно легко и на редкость прилично.
   От музицирования ее отвлек домофон. Полный энтузиазма Славка радостно сообщил, что он принес ей джойстик. Пока Фокс поднимался на восьмой этаж, Ника быстренько распихала по ящикам недосортированную макулатуру - до лучших времен, вся хандра ушла в музыку. Оглядела комнату, ничего компрометирующего не заметила, и пошла открывать дверь.
   - Привет, Слав.
   - Привет, Олька. Блин, на улице такой колотун! Чаю дашь?
   - Сейчас поставлю. Ты иди ко мне в комнату.
   Ника провела изыскания в холодильнике, порезала колбасы и сыра, нашла овсяные печенюшки, достала чашки, как раз и чайник вскипел.
   - Чай готов, извольте кушать, - сказала она, заходя в комнату. Славка сидел за столом и разглядывал ее блокнот. - А тебе не говорили, что по чужим вещам лазить не хорошо?
   Славка ничуть не смутился:
   - Новая песня? - его глаза горели таким искренним любопытством, что обижаться или даже делать вид, что обиделась в воспитательных целях, было просто не возможно.
   - Ну да, - кивнула Ника. - Переделала тут старые наброски... Послушаешь? Она, правда, сырая...
   Славка изъявил желание слушать хоть до вечера, сказал, что даже без чая чуток потерпит.
   Ника начала играть, а Фокс на глазах становился серьезнее - верный признак, что музыка ему нравилась. От него никто никогда не слышал негативных высказываний по поводу музыки или текстов, но если очередное творение было полной лажей, Славка отвлекался где-то секунде на шестнадцатой.
   - Слу-ушай, а прикольно получилось. Сане показывала?
   - Ну вообще-то, я ее еще даже не закончила...
   - И бросай это грязное дело! Все равно после под текст придется обрабатывать напильником. Сейчас Саню где-нибудь выцепим, пусть займется...
   - Слав, но она же сырая...
   - Ничего, доведем до ума в процессе, все равно нужно что-то новенькое и быстро.
   - А если Чернову не понравится?
   Лисицын посмотрел на нее уничижительно, и Ника сдалась.
   Сашку вызвонили по мобильному. Он сонно обругал Фокса, но соизволил объявиться в "Скайпе".
   - Изверги, - ворчал он через десять минут, зевая во весь монитор. - Поспать не дали человеку.
   - Саш, какой спать, время первый час, обедать пора,- усмехнулась Ника, поглядывая на Славку, с аппетитом дожевывающего второй бутерброд.
   - Ну и обедайте, а я лег полпятого утра, я спать хочу.
   - И чем это ты занимался, - подозрительно прищурился Славка и даже жевать перестал. Это переводилось как "где-то был сейшн, а меня не позвали, гады!".
   - Гулял, - буркнул Сашка, не спеша вдаваться в подробности. - Чего хотели?
   - Тут Олич прикольную вещь написала, - тут же просиял Фокс. - Оль, сыграй.
   Ника тяжко вздохнула и взялась за гитару. По уму к Сашке надо было съездить, ибо качество звука через "Скайп" колеблется где-то на отметке "средней паршивости", но тащиться через весь город по морозу совсем не улыбалось. К ней Медведев тем более не поедет, он вон еще спит одним глазом.
   Сашка слушал, вроде бы даже внимательно, во всяком случае, практически не зевал, но, когда Ника отложила гитару, сказал извиняющимся тоном:
   - Хель, а может ты мне файлик с музыкой пришлешь? Я посмотрю, что можно придумать, а то я что-то совсем не соображаю.
   Ника поморщилась, но кивнула, и Сашка тут же отключился - пошел досыпать, наверное.
   Она сыграла "на бис", записывая рабочее видео, отправила файл, помыла чашки и занялась Славкиным джойстиком. Как она и думала, ничего паять не пришлось. Осчастливленный Славка сбег домой сразу же, как Ника сказала, что все работает - его в "далекой и прекрасной стране" ждали "пацанчики" из GTA. Ника послонялась по комнате, то и дело косясь на гитару, но играть больше не хотелось. Тогда она полазила по книжным полкам и откопала не раз читаный "Лабиринт отражений" Лукьяненко. Он помог скоротать вечер, да и следующее утро тоже, потому как неожиданно вырубили свет. Без привычных вылазок в Интернет и без телевизора на кухне было довольно скучно, особенно готовить обед, и ближе к вечеру Ника уже не знала, куда себя деть. Может поэтому, она выдвинулась на репу раньше, и с куда большим энтузиазмом чем в понедельник. Впрочем, на долго ее не хватило - пыл охладил товарищ Павлов. Он отлепился от подоконника в фойе Дворца, едва Ника вошла, и направился к ней с таким видом, будто мечтал ее лицезреть:
   - Привет.
   Ника его воодушевления не разделяла, и ответила очень сдержано:
   - Здравствуйте, - потом подумала и добавила. - А чего вы наверх не поднимаетесь?
   - А мне ключ не дают, - разулыбался Павлов, видно его эта ситуация забавляла. - Вахтерша здесь бдительная, говорит, мы таких не знаем, двери открывать не велено, а ну как чего-нибудь ценное сопрешь.
   Ника сомневалась, что тетя Лида сказала что-то в этом роде, а вот ключ вполне могла и не дать - Павлова она, скорее всего, не видела, а Славка бабушку с новым членом команды познакомить, конечно, не догадался. Значит, представлять его придется Нике - вот радость-то. Мысленно ругая Славкину безалаберность, она пошла к вахте.
   - Здравствуйте, теть Лид. Можно мне ключик от тридцать четвертой?
   - Здравствуй, Оленька, - тетя Лида подала в окошко ключ, и пока Ника записывалась в журнал, доложила, - Тут какой-то мальчик от вашего зала ключ спрашивал, так я не дала.
   - Теть Лид, это басист наш новый, - отозвалась Ника, исправляя лишнюю загогулину в подписи - рука дрогнула: Павлов - "мальчик", ну надо же! Хотя, с другой стороны, как говорится, кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень.
   - Так это что ж, я зря, выходит?.. - огорчилась тетя Лида. - Оленька, ты хоть скажи, как его зовут, я запишу, чтоб знать...
   - Павлов Максим... Анатольевич.
   - Ишь ты, Анатольевич! - проворчала вахтерша, старательно записывая имя. - Максимка - он Максимка и есть...
   Нике одновременно было и смешно и неудобно - Павлов стоял всего в нескольких шагах и тетю Лиду конечно слышал. Да уж, обласкала - мальчик Максимка - в универе кому сказать, со смеху помрут. Впрочем, Ника не собиралась никому ничего рассказывать. Она взяла ключ и направилась к лестнице. Павлов шел рядом. Раздосадованным он не выглядел, смущенным вроде тоже, хотя Ника особо и не приглядывалась.
   - Знаешь, Вероник, - сказал Максим Анатольевич уже на лестнице. - Во избежание конфузов, вне института зови меня на "ты" и по-имени, хорошо? Я не на много тебя старше...
   Ника неопределенно качнула головой - можно расценить как угодно: "хорошо", "вот еще" или "отстань от меня ради Бога". Последние два варианта были вероятней. Называть Павлова просто Максимом у Ники даже мысленно получалось с огромным трудом, а уж сказать так вслух и вовсе язык не поворачивался. Правда, при ребятах величать басиста на "вы" и по имени-отчеству тоже только позориться, так что Ника пока избегала личных обращений и собиралась и дальше продолжать в том же духе, по крайней мере, пока.
   Не известно, как Павлов расценил ее "телодвижение", но допытываться, что именно она имела в виду, не стал, немного помолчал, а потом поинтересовался:
   - Вероник, а как мне тебя называть?
   Нику вопрос поставил в тупик. Она на мгновенье замерла перед дверью репзала, не донеся ключ до замочной скважины, и недоуменно обернулась к Павлову:
   - В смысле, "как"?
   - Я просто заметил, тебя никто не зовет полным именем. В институте называют Вера или Вероня, здесь - Ольга или Хель. Кстати, почему Хель?
   - Это сокращение от Хельги, - ответила Ника. Павлов смотрел с интересом, и она продолжила, входя в репетиционную. - Года четыре назад Артему стукнуло в голову, что у каждого члена группы должно быть что-то вроде прозвища или ника. Меня уже тогда все звали Ольгой. Чернов решил, что это скучно, и переделал в Хельгу, а Сашка сократил до Хели. "Хельга" не прижилась, а Хелью меня Сашка до сих пор называет.
   - Понятно. Я знаю, вы Лисицына Фоксом зовете, а остальных?
   - А у остальных тоже, в общем-то, прозвища не прижились.
   - И все-таки?
   - Ну, Сашку какое-то время наши мальчишки звали Пандой, - припомнила Ника. Павлов подумал пару секунд, потом поднял брови и покачал головой, мол, не понял. - Он тогда на каких-то гопников нарвался, ему чуть нос не сломали. Ходил с фингалами под обоими глазами... К тому же он Медведев.
   - М-да, не очень смешно, - заметил Максим Анатольевич.
   - Ага, - кивнула Ника, - мне тоже так кажется.
   - А Чернова как называли? - быстро спросил Павлов, может, заметил, что Ника загрустила, и поспешил отвлечь? Если так, то у него получилось.
   - Артем сам себе ник придумал, - улыбнулась воспоминаниям Ника. - Объявил всем, что он будет не Тёма, а Тьма - ну Чернов все-таки.
   - И почему не прижилось?
   - Из-за Брата, ну то есть из-за Данилы, нашего предыдущего басиста. Он тогда Чернову сказал, представляешь, поешь ты где-нибудь в Олимпийском, куча народу и все скандируют "Тьма-Тьма-Тьма-Ть-ма-Ть..."
   - И он решил, что это не благозвучно? - улыбнулся Павлов, видимо представив картинку.
   - Ну не знаю, что он решил, но про Тьму больше не заикался, - со смехом сказала Ника. Потом до нее вдруг дошло, что и кому она рассказывает. Она смутилась и отвернулась от Павлова, закопавшись в гитарный чехол. К сожалению места для глубоких изысканий там было явно не достаточно. Ника долго шебуршила в кармане, прежде чем достать проц, вытащила его, снова заглянула в карман, обнаружила там скрепку, надорванный чек, фантик от конфеты и мятый троллейбусный билетик. Достала весь этот мусор и быстро взглянула на Павлова. Тот наблюдал за ней с интересом и улыбался. Она терпеть не могла эти его снисходительные улыбочки, и моментально разозлилась, правда, скорее, на себя - надо заканчивать вести себя так по-детски. Спрятала мусор обратно в карман (урна в репзале не предусматривалась) - эх, видел бы это Тема, уже плевался бы во всю. По его разумению, женская привычка складировать мусор в карманы и сумки, потому что выбросить некуда, есть верх идиотизма. Мысли о Чернове, как ни странно, примирили с текущей действительностью, и гитару Ника доставала уже с совершенно другим настроением. И все бы ничего, только Павлов вдруг сказал:
   - А ты на мой вопрос так и не ответила.
   "Вот пристал" - подумала Ника с досадой и сказала, не глядя на препода:
   - Зовите как вам удобно.
   - Не-ет, - как-то даже возмущенно протянул Павлов. - Так не бывает.
   Ника пожала плечами, мол, думайте как хотите.
   - Слушай, я не верю что тебе все равно!
   И опять Нике пришлось прятаться за чехлом, чтобы не смотреть на Павлова с его неудобными вопросами. Он не верит. Почему все верят, даже сама Ника убедила себя, что это так, а он нет? Почему? Почему ребятам проще называть ее по фамилии и не заморачиваться ее мнением. Почему никто из институтской группы не спросил ее ни о чем подобном, просто сократили по своему разумению. Нет, Ника ни на кого не обижалась - разучилась замечать такие вещи еще в школе, классе в шестом, когда поняла, что чем меньше она обращает внимания на разные, даже самые обидные вариации ее имени, тем меньше этих самых вариаций. Да, Ника не обижалась, но сейчас своим "не верю" Павлов будто сказал, что все ее друзья и знакомые не правы, что как-то гадко поступают по отношения к ней. И на секунду ей показалось, что это действительно так. Должно быть, поэтому она все-таки ответила:
   - Ника, - и с вызовом посмотрела на Павлова. - Так лучше?
   - Конечно лучше! - сказал тот без улыбки. - Для девушки греческая победа уж точно лучше скандинавской смерти, если только девушка не гот.
   Ника фыркнула и стала подключать гитару.
   - Мне тут Саня сегодня утром скинул твою новую музыку и свой текст, - сменил тему Павлов. Ника сначала обрадовалась, что не придется углубляться в вопросы кто, как и почему ее называет, а потом сообразила, что именно скинул Павлову Медведев. Рабочее видео, конечно, никакой компрометирующей информации не содержало - ну подумаешь, линялый черный топ с белой надписью "TARAKANY", старая акустика, рука без маникюра, но с медиатором, кусочек кресла, кусочек Славки, фрагмент светло-серых обоев и все, больше в кадр ничего не попало. И все равно, возникло неприятное ощущение, что кто-то заглядывает в ее окно. Для нее Павлов по-прежнему не являлся членом команды - так, неким временным явлением - и Ника не была готова пускать его в свой маленький тесный мир.
   Павлов, таем временем, достал файловую папку с какими-то бумагами и протянул Нике.
   - Я тут переделал кое-что в конце, чтобы финальный кусок текста ложился. Посмотри...
   "А мне Сашка текст не показал", - с обидой подумала Ника, как-то совершенно забыв, что дома с утра не было света, и, следовательно, электронную почту она не проверяла. Она взяла папку, вынула листы, мельком просмотрела все три штуки, аккуратно сложила их обратно и протянула назад Павлову. Тот взирал на нее с неодобрением.
   - Спасибо, Максим Анатольевич, - сухо сказала Ника. - Но я не смогу воспользоваться вашими записями. Я всего лишь любитель и не знаю нот.
   Павлов заметно смутился, и, пожалуй, впервые за все время их знакомства, не нашел, что ответить. Впрочем, Ника и не хотела ничего слушать. Всякий раз, когда она на какой-то момент забывалась и начинала как-то иначе реагировать на Павлова, он быстро и легко убеждал ее, что она не права. Вот и сегодня так вышло. Стоило Нике чуть-чуть расслабиться и поболтать с преподом на отвлеченные темы, оценить его стремление учесть ее мнение, как он тут же спустил ее на землю тонким намеком, что он и здесь профи, а Ника так, погулять вышла.
   Павлов убрал свои бумажки, обернулся к Нике и спросил, как-то неуверенно улыбаясь:
   - А по-имени никак?
   Ника покачала головой.
   - Ну как знаешь, - сказал он и взялся за бас.
   Когда в репетиционной объявился Сашка, они оба натянуто молчали.
   - Привет, вы что-то рано. Смотрю, и подключились уже... - отвечать ему никто не спешил. Павлов кивнул и продолжил настраиваться, Ника пожала плечами, и тоже подкрутила колки.
   Сашка поморщился и спросил, обращаясь к Нике:
   - Хель, ну как тебе текст?
   Ника посмотрела на него исподлобья:
   - А ты мне его давал?
   Медведев закатил глаза и тяжко вздохнул:
   - Нет, ну на кой черт я с утра всем электронку рассылал, если кроме Макса ее все равно никто не смотрит! Ладно - Славка, он от великой радости, что ты ему джойстик починила, надолго теперь из реала выпал, ну а ты-то что?
   - А у меня с утра света дома нет, - вспомнила Ника. Надо же, значит, зря на Сашку обижалась.
   - Отлично, ты без света, Чернов "абонент - не абонент", Фокс занырнул в Глубину, зато меня вчера растолкали ни свет ни заря, - бухтел тот, расчехляя гитару. - На вот... - Сашка протянул ей лист с напечатанным текстом - он всегда набирал стихи на компьютере, потому как имел красивый, но совершенно нечитаемый почерк. В заглавии значилось "Крылья за спиной". Ника начала читать, отмечая сильные доли легким постукиванием пальцев по колену. Стихи с написанной музыкой она пока намеренно не соотносила.
  
   Я всегда рвался вверх
   Прочь от грешной земли,
   Ближе к небу и выше крыш.
   И плевал я на тех,
   Кто шум улиц хвалил
   И ругал небесную тишь
   Я жалел тех людей,
   Кто спорил со мной,
   Ведь свободными им не стать:
   Ходить их удел,
   Я же - просто иной,
   Потому что могу летать.
  
   "Нормально, но ничего выдающегося", - резюмировала про себя Ника. - "Рифма вроде бы есть, а не так как в "Ветре", который "дует с юга". Смысл... Ну тоже есть какой-никакой. А то у Сашки бывало пару раз ну очень абстрактно, или так о стихах не говорят? Тема, правда, не новая, но и не сказать, чтоб совсем избитая. Ладно, что там дальше".
  
   За спиной раскрыты крылья,
   Надо мной смеется небо.
   Я кажусь себе всесильным,
   Тем, кем никогда я не был.
  
   За спиной раскрыты крылья,
   Надо мной смеется небо.
   И давно уже забыл я,
   Что крылатым раньше не был.
  
   "Это, понятно, припев. Первые две строки хороши. Хвосты, ну ладно, не буду придираться - сносно. Размер, конечно, ускакал, но это легко сгладить музыкой".
  
   Я ночами на шпили
   Вешал огни,
   Днем пытался обнять облака.
   Все вокруг говорили
   Мне быть как они -
   Не летать, а стоять на ногах.
  
   "А хорошо!.." - улыбнулась Ника, на которую второй куплет пока производил куда большее впечатление, чем первый. - "Огни на шпилях?.. Кто бы мог подумать..."
  
   Я осмелился спорить,
   Я был глупцом,
   Я кричал: их истины - ложь!
   Но был нелюдь в их строе
   С добрым лицом.
   И достал он мясницкий нож...
  
   Улыбка сползла с лица. Ника взглянула на Сашку - тот доламывал медиатор, воткнув его в щель на спинке стула, и был хмур и сосредоточен. Может показалось? Ника еще раз пробежала глазами предыдущий текст, и стала читать дальше.
  
   Перед тем, как уйти
   По ночной росе,
   Он сказал, не разрезав пут:
   "Не жалей, не грусти,
   Ты теперь как все,
   А про крылья лучше забудь".
  
   Руки не заменят крылья.
   С мукой я смотрю на небо.
   Перья обернулись пылью,
   Крылья стали серым пеплом.
  
   Руки не заменят крылья,
   С мукой я смотрю на небо.
   И мечта не станет былью,
   Вниз осядет серым пеплом.
  
   Может это было бредом, но в каждой новой прочитанной строке Ника находила параллели с тем, что происходило сейчас у Чернова. "Мечта не станет былью..." и мамины слова, что Артему сейчас не до музыки... Да, она писала эту песню под впечатлением от разговора с мамой, но Сашка... Как он понял? Ника перевернула лист и дочитала:
  
   Пусть под корень крылья обрезаны,
   Мне без неба земли не надо.
   Все равно я взлечу над бездною,
   Даже если придется падать.
   Из полотнища крылья вырежу,
   Буду жить, как Икар, надеждой:
   Солнце слезы небесные высушит,
   Ветер в небе меня удержит.
  
   Чернов упертый, он не бросит петь, скорее он бросит универ... Ника поежилась, отгоняя навязчивые ассоциации. К Артему этот несчастный парнишка не имеет никакого отношения. Это она думала о Чернове, когда писала музыку, она, а не Сашка. Просто так совпало, что текст отразил ее собственные мысли, только отражение вышло кривым: более жестким, болезненным, неотвратимым... Артему и в голову не придет, что новая песня о нем, Ника тоже не должна об этом думать. Текст цепляет и заставляет переживать, и это здорово. Нужно просто поддержать музыкой, сохранить и усилить. Ника еще несколько минут медитировала на текст, не заметила даже вошедшего Фокса. Уцепила за хвост пришедшую идею и вытащила блокнот с табами.
   - Вот этот кусок нужно убрать, - быстро заговорила она, без жалости перечеркивая полстраницы. - Вот тут надо вступать на четвертый клик... Этот фрагмент придется переписать целиком,.. здесь - выше,.. здесь и здесь - тяжелее... - Ника краем глаза заметила, что ее мальчишки и Павлов, сгрудившиеся вокруг нее, переглянулись и заулыбались. - Что?
   - Ничего-ничего, - похлопал ее по плечу Славка. - Ты твори, не отвлекайся... - и уставился на нее, как на подопытного зверька.
   Сашка изображал нечто трудно идентифицируемое на листе с текстом, кроме него эти иероглифы никто не понимал. Павлов просто разглядывал ее блокнот, заложив руки за спину. Ника периодически забывала о его присутствии, и, вдруг обнаруживая его в непосредственной от себя близости, терялась и досадливо морщилась, пытаясь восстановить ход мыслей. Вот и сейчас она впала в ступор, моментально забыв, что хотела сказать. На помощь как всегда пришел Сашка.
   - Хель, ты кончай бумагомарательством заниматься, тут и так уже живого места нет. Покажи, что ты предлагаешь изменить, и поправим по ходу.
   Ника кивнула. Так действительно оказалось проще.
   Они спохватились минут через сорок, когда песня уже вполне оформилась.
   - Слушайте, а где Артем? - спросила Ника, мельком взглянув на часы. Сразу вспомнилось предположение мамы, что Чернов уйдет из группы. Ника это предположение омела и тогда, и сейчас тоже, потому что Артем не стал бы бросать группу вот так тишком.
   Ребята синхронно закопались в телефоны. Сашка обнаружил у себя sms от Чернова, в котором тот предупреждал, что немного задержится. В понимании Чернова, "немного" варьировалось от получаса до часа. Нику отпустило. Она уселась по свежей памяти переписывать правленые табы. Славка с Сашкой и Павловым обсуждали какие-то нюансы ритма. "А они на одной волне" - подумала Ника, прислушиваясь. Максим Анатольевич действительно оказался хорошим музыкантом, жаль только, это не делало его автоматически хорошим человеком.
   Ника как раз закончила с табами, когда в репзал наконец вошел Артем.
   - Не прошло и года, - выдал Славка, впрочем, это не было упреком, так, дружеской подначкой.
   - И я рад тебя видеть, - кисло отозвался Чернов, кивнул Нике, остальным потряс руки. - Есть предложение перенести начало репы на час позже. К шести я не успеваю.
   - Че так? - снова вылез Славка.
   - Я заканчиваю работать в шесть. Еще вопросы? - буркнул Тема, явно не желая вдаваться в подробности. Ника отметила его усталый вид, брюки со стрелками и белый воротничок рубашки.
   - Не вариант, - подумав, отозвался Сашка. - После девяти отсюда фиг уедешь, особенно Хельке. Ты каждый будний день работаешь? Можно попробовать там, пятницу с субботой поменять... Фокс, спросишь бабулю? - Лисицын кивнул. - Никто не против? Ну во-от... Ну а пока мы без тебя начинать будем.
   Чернов невесело усмехнулся. Славка заметил и тут же влез:
   - И че смухордился? Глянь, какую мы без тебя штуку сбацали! Так, давайте этому сильно занятому товарищу класс покажем, Саня, ты поёшь.
   Артем изобразил гримасу "Ну-ну". И уселся на табурет, демонстративно скрестив на груди руки. Он так и просидел до конца песни, только гримаса сползла с лица почти сразу. Ника наблюдала за ним с беспокойством, но он просто смотрел в пол.
   - Сань, дай текст, - попросил Артем, когда песня закончилась, поднял глаза, оглядел ребят. - Еще раз сыграйте.
   Ребята сыграли еще раз, на этот раз Сашка не пел, молчал и Тема - внимательно вчитывался в текст, чуть шевелил губами, выделял некоторые моменты коротким движением руки. Музыка смолкла, и все снова выжидающе уставились на Чернова, даже Славка, а тот еще какое-то время изучал текст, а потом сказал:
   - Давайте попробуем.
   Нике всегда нравилось, как Чернов поет - довольно широкий диапазон, высокий голос... Но, пожалуй, сегодня впервые песня в его исполнении вызывала нечто большее чем просто одобрение или моральное удовлетворение. В глаза будто сыпанули песка. От плеч вниз сбегали мурашки, от разогретых риффами пальцев поднималось тепло, и локти отзывались ознобной щекоткой. Ника не знала, о чем думал Артем, когда пел: о себе и резко отодвинувшейся перспективе записи студийного альбома, о неизвестном парне, родившемся в Сашкином воображении, о семье, о работе, о группе, о девушке... мало ли, да это и не важно. Просто все сошлось в одно - музыка, текст, голос, собственные ощущения - сошлось, и поразило своей правильностью, реальностью и... обреченностью. Больше не взлететь, но можно попытаться, вот только шанс всего один. И кажется это поняли все, не спеша говорить что-то после окончания песни, будто почтив молчанием.
   - А обязательно оставлять открытый финал, да еще такой, что всем понятно, что этот Икар разобьется при первой же попытке? - вдруг спросил Павлов.
   Ника с Сашкой переглянулись: специально нагнетать атмосферу в песне никто не стремился, это пришло само и изменениям не поддавалось. Сашка открыл было рот, чтобы сказать, что по-другому не получится, но его опередил Чернов:
   - Не обязательно, но тут, по-моему, без вариантов.
   - Ну почему, просто в конце нужно повторить первый припев и все - Икар-таки взлетел.
   Ника несколько секунд осмысливала сказанное. Так просто!.. И все меняется.
   - А он прав, делаем паузу на два клика, не больше, потом вступает Славка, следом Сашка: риффы, проц, а потом все вместе, и ты поешь только вторую часть первого припева, - зачастила она, оглядывая всех по-очереди. - "За спиной раскрыты крылья, надо мной смеется небо, и давно уже забыл я, что крылатым раньше не был", ну как?
   Славка чесал затылок, Сашка пожал плечами и изобразил у себя на листе очередной иероглиф, Артем выглядел задумчивым, а Павлов улыбался, на сей раз, кажется, одобрительно. "А ведь мы сыграемся" - вдруг подумала Ника и поняла, что перетерпит все дурацкие вопросы и замечания препода, хотя бы потому, что такого же техничного и... понимающего басиста они не найдут, а команда не должна развалиться. Не сейчас, и не из-за нее. Она потерпит ради Артема, потому что, возможно, Павлов сможет что-то изменить. Поможет "Выходу" взлететь...
   Коллективным решением Никины предложения были одобрены. Они сыграли "Крылья за спиной" еще трижды, последний раз засекая время - песня вышла на четыре пятьдесят девять. Итак, трек-лист для отбора был утвержден: "Новая эра", "Твои враги" и "Крылья за спиной". На этом репу свернули. Сашка опять ускакал самым первым по своим загадочным делам, следом ушли Павлов и Лисицын, Ника и Артем выходили последними.
   - Тем, а как ты будешь работать, когда каникулы закончатся? - задала Ника давно интересовавший ее вопрос, хоть и понимала, что, скорее всего, лезет не в свое дело.
   Артем скривился:
   - Что, мать поплакалась Алле Константиновне, а та тебе рассказала? - Ника кивнула. - Забей, меня не надо жалеть. Бесит!
   Ника вздохнула и все-таки переспросила:
   - А как же универ?
   - Разберусь,- сердито отозвался Артем.
   - Посоветуйся с Павловым, - неожиданно для себя сказала Ника.
   - С Максом? - удивился Чернов.
   - Да, с ним. Мне кажется, он может посоветовать что-то дельное.
   Чернов посмотрел на нее с любопытством, даже раздражение подрастерял, но уточнять, с чего она так решила, не стал, и слава Богу.
   Они почти дошли до остановки, когда Ника даже не спросила - подумала вслух:
   - И что теперь делать?
   Она не ждала ответа, но Артем сказал с какой-то не свойственной ему, слишком взрослой интонацией:
   - Ничего, нужно просто двигаться дальше...
  
   Глава 6. Все не так плохо
  
   Отбор наступил как-то неожиданно быстро. Все казалось, что еще много времени, и вот уже двадцать девятое. Вроде бы и дни были длинными. Ника успевала переделать кучу дел - прибраться в квартире, приготовить обед, почитать, поиграть на гитаре, помочь Сашке готовить шпоры к госам, и еще время оставалось. Его Ника тратила на новые песни. В голове крутились сотни образов - хватай за хвост любой, пока не забылся. За полторы недели она исписала табулатурами один блокнот и принялась за другой. Некоторым мелодиям не светило никакого развития, над другими нужно было подумать, довести до ума, но само количество идей даже немного озадачивало. Ребятам новенькое Ника показывать не спешила. В остававшиеся до отбора три репетиции они в основном "вылизывали" сет, для разнообразия переключаясь на другие свои старенькие песни - привыкали взаимодействовать с Павловым. Взаимодействовать, кстати, получалось легко. Максим Анатольевич в наставлениях не нуждался, сам с разговорами на неприятные темы к Нике больше не лез, да и вообще обращался только по делу. Не сказать, чтоб ее это радовало, но так было спокойней. Павлов быстро сошелся со всеми мальчишками, но чаще общался со Славкой. Они почти всегда приходили-уходили вдвоем, потому что, как оказалось, жили недалеко друг от друга. В конечном итоге их дуэт, как самый необремененный делами, делегировали отнести технический райдер в ДК Кирова, где проводился отбор. Люди далекие от музыки, услышав про райдер, или посмеивались над запросами начинающей команды или уважительно цокали языком. На деле же сей документ с громким названием готовился совсем не для того, чтобы организаторы бросились закупать желанное для групп оборудование, если вдруг запрашиваемого не окажется в наличии. Райдер просто позволял определить чего и сколько придется команде притащить на своем горбу, чтобы не метаться потом в панике по залу, пытаясь выпросить у более предусмотрительных товарищей провода, микрофонные стойки и прочее. Однажды "Выходу" пришлось переть в один из клубов пригорода, куда их пригласили на двухчасовой сет, Славкину ударную установку целиком, басовый комбик, две микрофонные стойки, ну и обычный "походный набор". Сейчас, слава Богу, такого безобразия не ожидалось. Аппарат (*1) предоставлял музыкальный магазин "НеформаТ", поэтому звук обещал быть действительно ярким, и не важно, что это просто очередной рекламный ход. Так что в ДК Ника выдвигалась налегке: гитара, проц, тюнер (*2), набор струн на всякий случай, ну и провода само собой.
   Встретиться договорились уже в зале без четверти два. Артем клятвенно обещал не опаздывать - для того, чтобы попасть на отбор, ему пришлось подписаться на работу в выходные, но, кажется, Чернова это не сильно заботило. Ника время от времени приглядывалась к нему, однако переживаний не замечала: в глазах больше не было тоски, только усталость, но она лечилась музыкой - еще чуть-чуть и начнется очередной сеанс терапии.
   Ника тихонько вошла в зал и огляделась в поисках знакомых лиц. На заднем ряду сидел хмурый Сашка. Она подошла и пристроилась рядом:
   - Привет, что с настроением?
   - Привет Хель. Кесарь на звуке.
   - Блин! - коротко высказалась Ника.
   Витька Звягинцев, больше известный в рок-тусовке как Кесарь, славился уникальной способностью испоганить любое выступление. Те, кто не был знаком с этим товарищем, похохатывая вспоминали поговорку звукопёров, мол, если концерт удался, то музыканты молодцы, а если нет, то звукарь... э-э... мягко сказать, нехороший человек. Вот только, поработав с Витькой, шутить подобным образом больше никому не хотелось. Просто были звукооператоры вроде Лешки Лешакова, в простонародье - Лешего, способные наколдовать сносный звук даже в гулких коробках клубов, не приспособленных для концертов, с дряхлым, на ладан дышащим аппаратом, сожженными пищалками (*3) и разболтанными джеками (*4), и был Кесарь, как-то раз умудрившийся загадить майский Open Air, хотя там был вполне приличный (а для провинции и вовсе отличный) аппарат и, естественно, не было никакой возвратной волны (*5). Впрочем, сам Витька мнил себя крутым звукарем, любил поэкспериментировать с эффектами и никакие советы не принимал - мог послать длинным и извилистым маршрутом, мог назло сделать не то, о чем просили. Его тихо (а иногда и громко) ненавидели все команды, время от времени обращаясь к организаторам с просьбой нигде его больше не задействовать, но, тем не менее, Кесарь регулярно появлялся то на одном, то на другом фесте, и ничего хорошего для выступающих это не сулило.
   - А где Леший? - спросила Ника.
   - А черт его знает, вчера был, а сегодня куда-то свинтил.
   - А ты давно здесь сидишь?
   - Да минут двадцать, наверное. Как раз к перерыву подошел. Тут, короче, час слушают, полчаса перерыв, можно чекиться (*6). Играют по три команды: пять минут, чтоб подключиться, пятнадцать минут - сет. Шесть групп уже отпустили. Осталось еще шесть. Мы предпоследние.
   Пока Сашка объяснял, что к чему подошли Славка и Максим Анатольевич.
   - Ну что, зажжем сегодня?! - выдал Славка, сияя улыбкой.
   - Угу, если Кесарь не подгадит, - кисло отозвался Сашка.
   - Ё!...жи-ки пушистые... А с какого перепугу, он на звуке-то? - подрастерял оптимизм Фокс.
   - Что, все так плохо? - поинтересовался Павлов. На сколько Нике было известно, Максим Анатольевич переехал из соседней области в конце августа, понятно, что многих вещей он еще не знал.
   - Да вообще туши свет! - закивал Славка. - Руки ему оторвать и в задницу вставить!
   - А смысл? - фыркнул Сашка. - Они и так у него оттуда растут.
   Фокс протяжно вздохнул и протиснулся к стенке, Павлов сел рядом с Никой.
   На сцене, тем временем начинался очередной сет. Появилась новая команда, Нике незнакомая: колоритный барабанщик, чем-то напоминающий принца Нуада из второго Хелл Боя, невысокий, очень симпатичный гитарист, рыжий басист с бородкой, заплетенной в косичку, совершенно лысый фронтмен и миленькая клавишница. Ника скосила глаза на своих товарищей по команде: Павлов оглядывал музыкантов на сцене с интересом, но ни на ком конкретно взглядом не задерживался, а вот Славка и Сашка откровенно пялились на девушку. Впрочем, посмотреть было на что: хрупкая, худенькая, глаза на пол-лица, блестящие черные волосы до попы... Красивая, вон мальчишки сидят, слюной капают, только Славка лыбится во весь рот, а Сашка какой-то печальный.
   - Никто не знает, что за группа? - спросила Ника.
   - "Книга Варуха", - просветил Сашка.
   - Новая? Что-то я таких не знаю.
   - Не сказать, чтоб новая, просто они из Сосновки, у нас редко играют. - Сашка замолчал, потому что девочка заиграла интро.
   - Может мы себе тоже клавишника заведем? - протянул Славка.
   - Ага, Ромика из "Гаражного кооператива" к себе переманим, - неожиданно резко отозвался Медведев.
   Славка удивленно на него оглянулся, но Саня неотрывно смотрел на сцену и никак комментировать свое заявление не собирался.
   - Что за Ромик? - негромко спросил у Ники Павлов.
   Не вздрагивать от Павловских обращений уже получалось, а вот свободно общаться еще не очень. Как ему объяснять, в чем прикол? Красочно обрисовывать, как здорово сочетается уменьшительное "Ромик" с татуированным детинушкой размера XXL в коже и заклепках.
   - Да есть тут один товарищ байкерской наружности, - не слишком уверенно отозвалась она. Сашка на нее сердито шикнул, и Ника замолчала, тоже сосредоточившись на сцене.
   Команда "Книга Варуха" играла готик-метал и показалась Нике интересной и перспективной, но в том, что они отберутся на фест, она сильно сомневалась. Ребята казались какими-то зажатыми, особенно клавишница, басист в одном месте заметно слажал, потеряв бочку ударника, а во второй песне еще и Кесарь удружил - ни к селу, ни к городу добавил эхо.
   За команду было обидно, тем более, что две следующие группы Нику не впечатлили. Следом за "Книгой" выступали тоже какие-то незнакомые ребята, пожалуй, единственной изюминкой которых была двенадцатиструнка гитариста с явно самопальным звукоснимателем. Какой смысл был уродовать довольно редкий инструмент, Ника не поняла, ход конем не удался - заинтересовавшиеся гитарой присутствующие были разочарованы и качеством звука и техникой исполнения. Последними в этом отрезке выступали какие-то две девицы, которым, видно, не давали покоя лавры Тарьи Трунен (*7). Псевдооперные голоса были еще ничего, но заунывные тексты, один синтезатор на двоих и ритм-секция минусовкой впечатления не производили. Впрочем "Выход" их почти не слушал - всем наличным составом выдвинулся за кулисы расчехляться и проверять настройку инструментов. Приближался час икс.
   Ушли со сцены унылые дамочки, жюри скрылось в большой гримерной, откуда даже сквозь закрытую дверь пахло копченой колбасой. Оставшиеся неохваченными группы, включая "Выход" толпились, у порталов и поглядывали на звукопёрский пульт. Там хозяйничал Кесарь, создавая имитацию бурной деятельности. Сунувшиеся на сцену ребята были сердито одернуты, мол, куда лезете раньше времени. Мальчишек перекосило, они ругались себе под нос, но вслух претензий никто так и не высказал - начнешь пререкаться, вообще не известно когда на сцену попадешь, а на чек и так мало времени. Наконец гениальный звукарь соизволил взглянуть на часы и веско сказал в микрофон: "Завершающие - на сцену".
   Чек получился скомканным. Отстраиваться начали с конца, то есть с последней группы, чтобы "R-R интервалу", выступавшему сразу после перерыва, не пришлось подключаться два раза. Ника нервничала, потому что Артема все еще не было. Закрадывались нехорошие подозрения, что у него не вышло отпроситься с работы. Так что она постоянно оглядывалась на вход, и на сцену почти не обращала внимания. Впрочем, там ничего интересного и не происходило - чекиться вышли какие-то незнакомые, зеленые и совершенно бестолковые ребята. Ударник явно вознамерился развешиваться, а гитаристы слонялись из угла в угол, вопрошая в пространство, куда им втыкаться. Басист еще даже не расчехлялся... Сашка переглянулся с Вадиком - интерваловским гитаристом - и они полезли на сцену помогать восходящим рок-звездам, а, заодно, сказать ударнику, чтоб не страдал ерундой.
   В проходе показался Чернов, на ходу пристегивавший к ремню многочисленные цепи. Глядя на них, Ника как всегда улыбнулась - вспомнила, как Артем их покупал. Цепочки для ключей, продаваемые в ларьках, Тёму не устраивали, ибо были слишком тонкими, а в магазине неформальной одежды цены кусались, и Артёма душила жаба. Поэтому он приспособился отовариваться в зоомагазинах, причем так расписал преимущества такого шопинга, что Славка решил перенять опыт. В магазин пошли втроем: Артём со Славка за покупками, и Ника - за компанию. А Сашка с Братом потом сокрушались, что отказались идти, потому как пропустили совершенно чудный диалог Чернова с продавщицей:
   - Мне нужна цепь, - Артем, как самый продвинутый в вопросах выбора аксессуаров в зоомагазине, выдвинулся вперед.
   - Такая? - спросила продавщица, показывая какой-то поводок.
   - Нет, потолще, - покачал головой Чернов.
   - У вас большая собака? - уважительно посмотрела на него продавщица.
   Артём покосился на Славку и сказал:
   - Очень...
   Ника повеселела - воспоминания настроение поднимают, команда в полном составе, сейчас на саундчек, а потом играть. Вот только по поводу "сейчас" она, похоже, погорячилась. Кое-как подключившиеся товарищи вместо того, чтобы отстраивать звук, начали настраивать инструменты, причем никаких тюнеров у них не было и в помине, и весь зал вынужден был слушать их подергивания и подтягивания струн. Тихий ужас!
   - Это что за хор дебилов? - недовольно вопросил подошедший Чернов, пожимая ребятам руки.
   Сашка ему что-то ответил, но Ника не услышала за грохотом барабанов. Тут же прибавился бас, спустя секунд пять - гитара, еще бы, им ведь не слышно, как они настраиваются. И так по кругу. На это безобразие они потратили еще минут пять - семь. Не известно, как они решили, что инструменты сносно настроены, но какофония ненадолго прекратилась. Товарищи начали играть песню. Сначала!
   Интерваловцы уже давно поглядывали на часы, но первым не выдержал Павлов. Он сдвинул брови, сказал что-то в ухо Чернову и поднялся на сцену. Политес разводить не стал - ограничился парой фраз, являвшихся для сколько-нибудь опытных музыкантов прописными истинами: пока отстраивается один, остальным лучше молчать, и, самое важное и очевидное, саундчек - это не репетиция. Все верно, примерно то же самое мог сказать и Артем, и Данька - фронтмен "Интервала". Вот только и выражение лица, и тон - чуть раздраженный, властный и несколько саркастичный - были хорошо Нике знакомы. Это было как раз то, что она так тщательно высматривала в Максиме Анатольевиче на первых двух-трех репах - преподавательские замашки. Тогда она подумала, что музыка меняет его, делает мягче и дружелюбней что ли. Сейчас казалось, что она ошиблась. На самом деле он настоящий не в универе у доски, а в репетиционной с бас-гитарой в руках. И жестче, категоричней его делает человеческая бестолковость. Ника и сама с негодованием смотрела на сцену, пока взглянув на Павлова, не подумала вот о чем. Если вспомнить первое сентябрьское занятие по "Автоматизации", когда едкие Павловские замечания так выбесили Нику, то вся их группа вела себя почти так же как эти горе-музыканты на сцене: никаких элементарных знаний о предмете, никакой предварительной подготовки, зато непомерные амбиции и жажда одобрения тех, кто оценивает работу группы. Признаваться себе в этом было неприятно.
   - Эй, Олька, ты чего зависла? Пошли быстрей, времени в обрез, - вывел ее из задумчивости Славкин оклик. Оказалось, пока она рефлексировала, Павлов почти что выгнал со сцены торчащих там обормотов, а "R-R интервал" его в этом поддержал. Сашка уже копался у комбика и костерил умельцев, накрутивших ручки, руководствуясь чем угодно, кроме здравого смысла.
   Они отстроились быстро. Сначала гитарные и басовый комбики, потом две линии мониторов (*8) - баланс был сносным, и они ничего не стали менять, проверили клик (*9) у Славки в "ухе". Дважды проиграли полутораминутное попурри, проверяя общий звук и вокал, и в темпе ушли со сцены. На все про все ушло меньше десяти минут. Кажется, интерваловцы были им очень благодарны. Они тоже быстро отстроились и отыграли хорошо, особенно по сравнению с предыдущими группами. Немного подпортил общее впечатление тот факт, что бас-бочка забивала бас-гитару, но это было не фатально.
   Свое выступление осталось у Ники в памяти каким-то немного смазанным пятном. Драйва не вышло, но отыграли они ровненько. Павлов быстро сориентировался и начал играть по "негритянским" правилам, отставая от бочки на долю секунды. Бит от этого выходил тягучим и вязким, но зато за барабанами не терялся бас и общий звук только выиграл.
   После сета за кулисами не спеша собрались, убрали в чехлы инструменты, аккуратно смотали провода, и в зрительный зал вышли к началу второй песни последних выступающих - Ника так и не запомнила название группы: какое-то бессмысленное сочетание цифр и латинских букв. Далеко уходить не стали, устроились на третьем ряду рядом с интерваловцами. Мальчишки в полголоса обсуждали происходящее на сцене:
   - Какой звук паршивый, - сказал Вадик, неодобрительно качая головой.
   - А с чего ему быть хорошему-то, - лениво отозвался Сашка. Он наконец угомонился, перестал поминутно оглядываться назад в зал.
   - Так у соло-гитариста Fender (*10), - вступил в разговор Кир - второй гитарист "Интервала".
   - Ага, а примочку видел? Нет? Представляешь, самый дешевый Zoom! Сам знаешь, если педальке пора на помойку, то никакой Fender не спасет.
   Ника хмыкнула. Похоже, парнишка захотел понтануться, мол, смотрите какая у меня гитара, а на все остальное денег уже не хватило. Дорогая гитара это конечно хорошо, но Ника не спешила менять свой бюджетный Ibanez, зато обзавелась приличным процессором и комбиком, прикупила проводов с запасом, ибо цепь не крепче самого слабого звена и к конечному звуку это относится в полной мере.
   - Да и отстраивались они через левую заднюю ногу, - продолжал рассуждать Сашка. - Макс, молодец, все правильно им сказал, - и обернувшись к Павлову немного ехидно добавил. - Только когда их отбракуют, виноват будешь ты.
   Максим Анатольевич пожал плечами и усмехнулся:
   - Кто бы сомневался, естественно крайним буду я. Хотя, если они не совсем идиоты, то сообразят что к чему и примут то, что я сказал, к сведению. Может на следующем сете не будут выглядеть такими ламерами. Ну а если нет, то на дураков не стоит и внимание обращать.
   - Ну да, учить их надо. Может потом спасибо скажут, - покивал головой Вадик.
   - Это вряд ли. Даже если они потом оценят "волшебный пендель", того, кто его отвесил, не будут благодарить никогда. Это совершенно точно.
   - Думаешь?..
   - Я не думаю, я знаю.
   У Ники загорелись уши. Она все еще ассоциировала команду на сцене и свою университетскую группу, и после Павловских слов, да еще таким убежденным тоном, ее начала грызть совесть. Максим Анатольевич часто на занятиях говорил неприятные и болезненные для самолюбия вещи, но он не был плохим преподавателем и помог многое уложить в голове. Только почему до нее это дошло только сейчас?
   Ребята давно отошли от этой темы, обсуждая теперь преимущества концертных площадок и репетиционных баз города, а она все прокручивала в голове то, что сказал Максим Анатольевич, и то, почему у него были причины так говорить. Переключиться получилось с большим трудом уже после того, как отыграла последняя группа. Она потерла шею холодными руками, немного взбодрилась и сфокусировалась на сцене. Туда как раз вышел долговязый товарищ средних лет, скучным голосом поздравил всех с завершением отборочного тура фестиваля "Яркий звук" и объявил, кто из выступавших сегодня прошел. В числе счастливчиков оказались три команды, выступление которых Ника не слышала, "R-R интервал" и "Выход - ноль!".
   В зале начался галдеж. Кто-то бурно радовался, кто-то, напротив, негодовал. Мальчишки пожимали друг другу руки. Славка от избытка чувств звонко чмокнул Нику в ухо, хотел, видно, в щеку, но промахнулся. Ника вскрикнула, отвесила ему подзатыльник, и выбралась в проход, потирая пострадавший орган слуха. Фокс молитвенно сложил руки, но Ника только отмахнулась, взяла с соседнего кресла свой инструмент, заметила, что умудрилась изгваздать в какой-то побелке гитарный чехол, и направилась на поиски умывальника. Мальчишки оживленно беседовали, ждали кого-то, и расходиться пока не собирались. Славка заверил ее, что без нее они не уйдут в любом случае.
   В женском туалете тихо плакала девочка-клавишница из "Книги Варуха". Ника не привыкла лезть к людям с утешениями, да и вообще крайне редко первой заговаривала с незнакомыми людьми, а тут вдруг неожиданно для себя подошла к ней и сказала сочувственно:
   - Эй, не плачь...
   Клавишница оглянулась, по-детски вытерла слезы кулачком и шмыгнула носом.
   - Тебе легко говорить, ты же из "Выход - ноль!", вы прошли... - у нее по щекам снова потекли слезы.
   - Брось, просто сегодня не повезло, вы обязательно пройдете в следующий раз - музыка у вас интересная, играете хорошо, а тебя и вовсе наши мальчишки к себе переманить хотели.
   После таких слов клавишница немного покраснела и неуверенно улыбнулась:
   - Я Дина, а ты Оля, да?
   Ника хотела кивнуть, но ей вдруг вспомнился Павлов и его "Я не верю, что тебе все равно", и она покачала головой:
   - Нет, я Ника.
   - Ой, прости, - смущенно пролепетала Дина.
   - Да ничего, Ольгой меня тоже называют - из-за фамилии, но все-таки лучше Ника.
   Дина часто закивала и снова шмыгнула носом.
   - У тебя тушь размазалась, - сказала ей Ника. - Платочек дать?
   - Нет, не надо, у меня свой есть... Ты не думай, я не плакса... просто... обидно просто...
   - Дин, прекращай, это не последний ваш фест, успеете еще отобраться.
   - А вдруг мы вообще играть больше не будем, - глаза у Дины снова наполнились слезами. - Все разъезжаются на учебу, репетировать негде и некогда...
   - Если вам нравится играть, то найдете и время и место, - сказала Ника, не зная как еще утешить новую знакомую, появилась трусливая мысль вернуться к ребятам, но она быстро ее отбросила. - В крайнем случае, состав может поменяться, но это дело обычное. У нас вот тоже совсем недавно в группу новый участник пришел, и ничего, сыгрались вроде.
   - Гитарист?
   - Нет, почему гитарист, - удивилась Ника. - Сашка у нас с самого начала играет. У нас басист новый.
   - Саша... - тихо и задумчиво проговорила Дина, заметила Никино недоумение, покраснела и быстро спросила, - А басиста как зовут?
   - Максим А... а-а что? - Ника понадеялась, что клавишница не заметила заминки.
   - Нет, ничего, просто так.
   Дальше разговор не клеился. Ника оттерла свой чехол, Дина умылась, и из дамской комнаты они вышли вместе. "Выход" и "Интервал" почти в полном составе стояли в конце коридора. Славка замахал Нике рукой. Сашка с болезненным любопытством уставился на ее спутницу. Та дошла вместе с Никой до середины коридора, а потом поспешно скрылась за дверью зрительного зала, сказав на прощанье:
   - Удачи на фесте, Ника. Еще увидимся.
   Ника кивнула и пошла к своим.
   - Клавишницу зовут Ника? - хитро поинтересовался у нее Славка.
   - Нет, Никой зовут меня, - проворчала она и мельком взглянула на Павлова. Тот чему-то улыбнулся. Может, это и не имело к ней никакого отношения, скорее всего не имело. В конце концов, какое Максиму Анатольевичу до нее может быть дело?
   У Павлова зазвонил мобильный - какое-то незнакомое басовое соло.
   - Это что? Кто играет? - заинтересовался Славка, прислушиваясь.
   - Это одна из моих старых песен, - рассеянно ответил Максим Анатольевич, ответил на звонок и отошел чуть в сторону - поговорить.
   Нике вдруг вспомнилось, как он предлагал ей посмотреть доработки по "Крыльям за спиной" и не стал настаивать на своем видении музыки, а просто отдал инициативу в ее руки. Он ведь мог сыграть по-своему хотя бы в качестве альтернативного варианта, но предпочел оставить все как есть. Совесть вцепилась клещами с новой силой. Ника чувствовала себя неблагодарной чушкой, бестолковой и беспамятной к тому же. Почему она раньше ничего не замечала. Теперь стыдно басисту в глаза смотреть будет. Павлов между тем закончил разговор и подошел к честной компании.
   - Ну что, ждем Чернова с Даном и идем отмечать? - внес рацпредложение Славка.
   - Без меня, - покачал головой Павлов. - Мне нужно ехать.
   Славка изобразил уныние на лице. Павлов усмехнулся, пожал руки мальчишкам, кивнул Нике и направился к выходу.
   - А куда Чернов ушел? - спросила Ника, глядя преподу вслед. Совесть вопила дурным голосом, и самочувствие резко скатывалось от хорошего к паршивому.
   - Они с Даном пошли узнавать на счет порядка выступления на фесте, - ответил Сашка.
   Ника еще несколько секунд колебалась, а потом сунула гитару Славке и, сказав, "Я сейчас", поспешила за Павловым. Догнать получилось у самого выхода. Препод, уже в пальто, почти взялся за ручку двери.
   - Максим Анатольевич... - окликнула его Ника.
   Павлов оглянулся, остановился, ожидая, когда она к нему подойдет.
   - Максим Анатольевич... Я хотела сказать вам спасибо, - выпалила Ника. Сердце на мгновенье замерло, а потом зачастило, но она все-таки сказала это, не испугалась.
   - За что? - удивленно поднял брови Павлов.
   - За то, что многому нас научили... И за музыку тоже, - ответила Ника, опуская глаза. Она еще успела заметить, как улыбка у Павлова становится грустной.
   - Эх, Ника, ты опять все принимаешь на свой счет.
   - Это плохо? - спросила она, все еще отводя глаза.
   - Это тяжело... - задумчиво проговорил Максим Анатольевич, а потом, после паузы, добавил совершенно другим тоном, почти радостно. - Ну так что, значит мир, дружба, жвачка?
   Ника подняла глаза, улыбнулась в ответ на его улыбку и кивнула.
   - И значит все не так плохо, как казалось на первый взгляд? - уточнил он.
   Ника снова кивнула.
   - Круто! - расцвел Павлов. - Ладно, мне пора, увидимся на репетиции. Пока.
   - До свидания, - сказала Ника, глядя ему в след.
  
   Глава 7. Причины и следствия
  
   Ника вышла из универа, и вместо того, чтобы двинуться к остановке, перешла через дорогу и направилась к воротам Лермонтовского парка. Весной и в начале осени здесь было полно прогуливающих студентов, но сейчас, февральским пятничным днем, было практически пусто. По мнению Ники совершенно зря. Нет, конечно, она не призывала броситься прогуливать занятия - от этого больше проблем, чем удовольствия, но если в пятницу две пары с утра, в субботу занятий нет, да и вообще в семестре подфартило с расписанием, если стоит чудный солнечный день, мороз весьма умеренный, не кусает щеки, но и не дает раскиснуть дороге под ногами, если семестр только начался и никто из преподов не успел серьезно озадачить, то какой смысл сломя голову лететь на остановку, чтобы все равно полчаса проторчать в очереди на маршрутку? Ника решила, что никакого смысла нет, и пошла через парк на "Детскую библиотеку". Уехать оттуда было проще, да и просто прогуляться в такой погожий день приятно.
   Снег голубоватый и чистый искрился на солнце, заставляя щуриться, на еловых лапах лежали целые сугробы, клонили их к земле. Новогодние гирлянды еще не сняли, но они меркли и терялись перед естественным очарованием зимней сказки. Ника с сожалением подумала, что почти все каникулы просидела дома. То погода не летная, то погулять не с кем - все заняты, то у самой очередной острый приступ вдохновения случится. А там и семестр начался, словно каникул и не было. Пары, одногруппники, преподаватели... Ника со странной смесью облегчения и разочарования выяснила, что Павлов у них вести больше ничего не будет. Они несколько раз пересекались в универе, подчеркнуто вежливо здоровались и расходились не задерживаясь на то, чтобы спросить, что планируется играть на сегодняшней репе, или звонил ли Чернов, предупредить, что задержится дольше обычного. Нике снова временами казалось, что у Павлова есть... нет, не близнец и наверное даже вообще ни разу не брат, а странно похожий дальний родственник, ну или двойник. В универе Павлов всегда был серьезен и строг, с неизменно зачесанными назад волосами, с запонками и галстуком. Начинающий алхимик в современных декорациях. Куда это девалось на репетициях, кто скажет? Одного взгляда на Максима Анатольевича, когда он играл, хватало, чтобы понять - он получает от этого невероятное удовольствие. Глаза горят, на губах улыбка, чаще едва заметная, мечтательная, а иногда совершенно невероятная, по-мальчишески радостная. А еще он стал по-другому играть. Не лучше, и уж точно не хуже, - по-другому. Будто до отбора он просто присматривался к команде, а сейчас окончательно для себя решил, что "Выход - ноль!" и его группа тоже. В его партиях стали появляться маленькие нюансы, казалось бы, незначительные детали, вроде смещения некоторых акцентов на слабые доли, но это делало музыку сочнее и глубже. Глядя на Павлова, Славка тоже начал дорабатывать свои сбивки, да и Ника с Сашкой кое-что подправили в гитарных партиях. В итоге за шесть прошедших репетиций "Выход" переосмыслил свой материал и подготовил вполне приличный тридцатиминутный сет.
   До "Яркого звука" оставались какие-то сутки, и нужно было еще много чего сделать, но Ника сознательно не торопилась домой. Прогулка помогала настроиться, поэтому она шла по дальней аллее, загнув изрядный крюк по парку и собирая ощущения, оглядываясь по сторонам. Слева высились деревья, справа - почти что терем: кафе "Времена года". К входу в кафе вела широкая лестница ступенек в двадцать. Ступеньки никто не чистил. По центру протоптали узкую дорожку, а по бокам лестница превратилась в накатанную горку. На верху у перил стояли и смеялись несколько парней. Ника прошла бы мимо, не обратив на них внимания, если бы одного товарища не толкнули в спину. Он с коротким воплем съехал вниз, и затормозил, ухватившись за Нику. Чудо, что не свалил и не приземлился сверху. Ника сдавленно охнула, но в голос возмутиться не успела. Едва не сбивший ее товарищ, оказавшийся очень симпатичным круглолицым молодым человеком с яркими голубыми глазами, с неподдельным беспокойством заглянул ей в лицо и, придерживая за плечи, принялся извиняться:
   - Девушка, не ушиблись? Простите, пожалуйста, - Ника поморщилась, а жертва идиотской шутки, все еще не отпуская ее плеч, вскинул голову и гаркнул, обращаясь к ржущим на верху парням, - Дебилы! - а потом снова повернулся к Нике. - Это все эти придурки! Вы как? Я вас не сильно зашиб?
   Ника чувствовала себя так, словно кто-то отдавил ей ногу в переполненном автобусе - не столько больно, сколько неприятно, - но возмущаться она не стала: настроение от этого не поднимется, скорей уж наоборот. Она просто качнула головой и сделала шаг назад, освобождаясь от рук. Товарищ явно обрадовался - расцвел в улыбке, на щеках появились милые ямочки, приподнялись темные брови, и от этого лицо стало еще симпатичней. Его дружки на лестнице что-то вопили, и, кажется, пытались спихнуть кого-то еще. Ника быстро взглянула в их сторону, покачала головой и пошла дальше.
   - Девушка, а мы с вами раньше не встречались? - крикнул ей вслед толкнувший ее товарищ. Ника оглянулась, неопределенно повела плечами и снова направилась к выходу из парка. Молодой человек тоже показался ей знакомым, но вспомнить, где она его видела, у Ники не получилось. Почему-то идея остановиться и совместными усилиями выяснить, где они могли пересекаться, ей в голову не пришла. Может, из-за придурковато смеющейся компании, а может, от того, что все мысли были заняты завтрашним фестом. Так или иначе, а долго гулять не пришлось - дома еще ждали дела: Ника собиралась поменять струны и почистить гитарный чехол, ну и естественно выбрать, в чем выступать - короче, весь вечер занят. Полуночничать она не собиралась.
  
   Суббота для Ники началась рано. Вставать пришлось ни свет ни заря. Фест начинался в два, чек, соответственно, в двенадцать. В этот раз группе, пожалуй, повезло. Организаторы "Яркого звука" арендовали большой концертный зал Дворца пионеров, и знакомая сцена давала свои преимущества. С другой стороны были и определенные неудобства, потому что команду "Выхода" снова припрягли в качестве рабсилы для подготовки зала. До десяти нужно было убрать лишние ряды кресел, потом помочь техникам, в общем, все как обычно. Единственным несомненным плюсом ранней побудки был тот факт, что на саундчек точно никто не опоздает. Впрочем, Ника особо не страдала от необходимости встать в шесть утра, чтобы приехать во Дворец к восьми, Павлову, казалось, было все равно, хотя он, наверное, привык ездить в универ к первой паре. Тяжелей всего пришлось Сашке и Артему. Они ходили сонные и вялые. Ну а Фокс - его когда не разбуди, он все равно будет возмутительно бодр, да еще и других растолкает. Сегодня вон, например, нацепил синий халат технички размера эдак шестьдесят восьмого и изображал ужас, летящий на крыльях ночи. Ужас временами ржал как лошадь и в целом был не слишком ужасным, а вот крылья удались.
   В коридоре слышались крики тети Лиды, распекавшей электрика. Электрик утром приходил на работу совершенно трезвым, но спустя каких-то полчаса-час оказывался в состоянии не стояния. Устные предупреждения на него не действовали, а увольнять - почему-то не увольняли. Работу электрика периодически перекидывали то на техников, то на осветителей, то на звукарей, которым, естественно это порядком надоело. И если на сцене они, скрипя зубами, еще что-то делали, то в гримерках и репзалах ремонтные работы периодически откладывались до лучших времен.
   Сашка с Павловым понесли очередную секцию стульев. Ника, которой пока особо нечего было делать, взялась помогать и тащила вслед за ними отломанное откидное сидение. Славка, возвращающийся из "рейса", поравнялся с ними в фойе и радостно навернул пару кругов вокруг, растопырив полы халата. За сим его и застала тетя Лида и с ходу обругала лентяем и бездельником. Славка насупился, поджал полы и спросил чего это бабуля такая злая.
   - Будешь тут доброй! - вознегодовала тетя Лида. - То электрик, то ты тут... Набрали народу, зарплату платят, а делать никто ничего не делает.
   Славка, судя по брошенному на него взгляду, тоже попал в число зазря получающих зарплату, и пробурчал себе под нос, что только бабушка во всем ДК и работает, хоть и числится всего лишь вахтершей, а сегодня вообще не ее смена. Тетя Лида, которая раньше была завхозом и по-привычке всем руководила, его бурчание конечно же услышала и чуть было не устроила разбор полетов, но тут вмешался Павлов:
   - А что там с электриком, Лидия Николаевна? - спросил он, опуская стулья на пол. Сашка тоже отпустил свой край, сцепил руки в замок, хрустнув пальцами, и потянулся. Воспринимать действительность он был явно еще не готов.
   Тетя Лида оглянулась на Павлова, потом растерянно посмотрела на Славку, словно забыла уже заготовленную для него фразу, и досадливо качнула головой:
   - Да что электрик... Ходит вон по коридору зигзагами, а от самого разит за километр. А у нас, как на грех, в гримерной у большой сцены свет не включается.
   - Давайте, я посмотрю, - предложил Максим Анатольевич.
   Тетя Лида недоверчиво протянула:
   - А ты в этом понимаешь?
   - А то! - влез Славка.
   - Ну посмотри, - сказала тетя Лида с сомнением в голосе. - Пойдем, я тебе инструменты дам. Только темно там совсем. Придется лампу брать. Оленька, может, ты ему посветишь?
   Ника пожала плечами и сбагрила отломанное сидение пошедшему Артему. Сашка со Славкой потащили дальше секцию, а она и Павлов направились вслед за тетей Лидой в бытовку.
   В гримерной было темно. Света из коридора хватало только на то, чтобы не натыкаться на мебель. Фонариков не нашлось, и тетя Лида вручила Нике настольную лампу, вытащив ее из крепления на столешнице. Нике предлагалось держать сей осветительный прибор, пока Павлов будет торчать на стремянке. Вот она и держала, а еще с интересом наблюдала за Максимом Анатольевичем из тени, не опасаясь, что он заметит ее разглядывания. Павлов быстро проверил автоматы, сами лампы, прозвонил провода на предмет обрыва, но точное место не нашел - не стал отдирать пластиковые панели, а решил повесить времянку поверх. Убедившаяся в его профессионализме тетя Лида одобрила все начинания и ушла дальше руководить процессом подготовки зала.
   Настольная лампа давала какой-то на редкость теплый свет, в его небольшом круге все казалось несколько иным, не таким как на самом деле. Например, вполне обычные серо-зеленые глаза Павлова выглядели прямо-таки изумрудными - Ника аж засмотрелась и с усилием оторвала взгляд, чтобы тут же уставиться на длинные пальцы, ловко заматывающие изолентой провода. Да что с ней такое?! Ника сердито себя одернула, но наблюдать не перестала. Максим Анатольевич сосредоточенно работал и на разговоры не отвлекался, Ника тем более не собиралась заговаривать с ним первой - о чем? Да и молчать и смотреть, как он работает, было так... уютно, что ли. И не подберешь нужного слова. От чего-то вспомнился папа, вечно ковыряющийся с какими-то железками на кухне. В далеком-далеком детстве, когда многие вещи были в дефиците, папа сам делал елочные гирлянды из маленьких лампочек, а она с восторгом наблюдала за этим шаманством. Ника очень отчетливо помнила, как он припаивал провода, заматывал соединения изолентой, а потом раскрашивал лампочки чернилами из ручек - красными, синими и зелеными. Ей тогда было ужасно интересно, как все это делается. Ника вдруг подумала, что на следующий Новый год обязательно спаяет гирлянду. И почему ей не пришло это в голову полтора месяца назад?
   Павлов управился за каких-то полчаса, да и то большую часть этого времени лазил в поисках обрыва. Ника щелкнула выключателем, и в гримерной зажглись лампы. Глаза резануло светом, белым и холодным как в операционной. Ника на секунду зажмурилась, а когда открыла глаза, никакой почти сказочной атмосферы уже не было. Павлов стал совершенно обычным, да еще почему-то больше напоминающим препода, а не басиста, даже не смотря на стилы, черные джинсы, балахон (*11) поверх футболки с логотипом "Ramones" и банданку с черепами. Странно, но Ника не ушла из гримерки, хоть и чувствовала себя как-то муторно. Она еще посмотрела, как Павлов чинит едва не выдранную с мясом розетку, закрепляя ее с помощью маленьких деревянных клинышков. Мечтательного настроения было жаль, но все это прошло и забылось довольно быстро. Некогда было хандрить. В зрительный зал уже заносили аппаратуру, там во всю сновали и перекрикивались техники, и верховодил Леший. Не Кесарь - это уже поднимало настроение. Мальчишки стояли в зале то и дело порываясь помочь, но от них отмахивались. До чека оставалось еще приличное количество времени, поэтому коллектив "Выхода", позаимствовав у тети Лиды чайник, поднялся в репзал. Там неспеша перекусили, потом настроили гитары - как же все-таки удобно, что очередной "ЯЗ" организовали во Дворце пионеров. Ника давненько не готовилась к началу выступления в таких комфортных условиях.
   Без пяти двенадцать они спустились в зал и первыми пошли чекиться, так как были единственной группой, наличествующей полным составом. Остальные выступающие все еще подтягивались, и, как показывала практика, процесс сбора коллективов закончится хорошо если к началу феста. Музыканты как народ творческий в большинстве своем были страшно необязательными, и картина, когда у сцены стоит штук пять команд и ни одна из них не чекится, потому что в каждой не хватает одного - двух человек, была скорее правилом, чем исключением. Так что "Выход" со сцены никто не гнал, впрочем, они сами не задержались там больше необходимого. Прогнали все важные фрагменты, внесли кое-какие корректировки в звук, убедились, что Леший отметил их в своей карте, Тема быстренько сфоткал положение ручек на комбиках, и все, группа готова уступить место на сцене следующему коллективу.
   После чека куда-то разбредаться не было смысла. "Выходцы", как обозвал их Леший, разместились на первом ряду оставшихся кресел и наблюдали за происходящем в зале, вяло обмениваясь мнениями. Поначалу все шло привычным чередом, но минут за тридцать до начала феста в зале появились три товарища с объемистыми кофрами. Они шустренько достали из чехлов штативы, а затем и камеры - серьезные, профессиональные. Три штуки.
   - Местное телевидение? - ни к кому конкретно не обращаясь, озвучил предположение Сашка.
   - Мало вероятно, - покачал головой Артем.
   Ника была с ним согласна. Местные СМИ, если и освещали какой-нибудь сейшн, то объявлялись уже после начала, пять минут снимали сцену, еще пять минут - слэм возле сцены (особенно уделяя внимание попавшим в кадр фрикам), потом быстренько сворачивались и уезжали. На следующий день по телику показывали сюжетец, после которого особо впечатлительные особы едва не падали в обморок, а прочие обвиняли рокеров в наркомании, сатанизме и других "прелестях". Вновь прибывшие производили совершенно другое впечатление. Они сноровисто и деловито установили штативы - два с разных сторон зрительного зала, на штативы приладили камеры. Третий товарищ полазил по сцене...
   Прискакал Фокс, бегавший к Лешему, узнавать новости и радостно объявил, что в числе спонсоров "ТВ Конструктор" и снимать будут весь фест. Это было что-то новенькое, и до начала мальчишки развлекали себя тем, что строили догадки о том, чего ожидать от этой съемки.
   Они выступали шестыми, и начало фестиваля смотрели из зала, встав позади толпы стоячего партера. Толпа была не слишком плотной - все больше группками по несколько человек. Может, кому-нибудь "Выход" тоже казался такой группкой. Поражать воображение зрителей своим внешним видом они не стремились (в толпе наблюдались куда более эпатажные индивидуумы), как-то единодушно отдавая предпочтения черным джинсам и черным же футболкам с белыми принтами - у Ники грустный мим "Lacrimosa", у Славки череп "Misfits", у Артема лаконичная надпись "Metallica", у Павлова орел в круге... Пожалуй, вместе они хорошо смотрелись, органично, вот только Нике как-то недосуг было озадачиваться их внешним видом - она привычно переживала за свой сет. Ника предпочла бы выступить первой - отстреляться и дальше смотреть фест в свое удовольствие, но ближе к концу обычно ставили более интересные и популярные группы, и шестой порядковый номер "Выхода" многое говорил об отношении к ним, дебютантам "ЯЗ", и впечатлении, которое они смогли произвести на отборе. Впрочем, это Нику на долго не утешало, и абстрагироваться от всего и не волноваться перед выступлением не получалось. Перед каждым сетом она нервничала, конечно, не так сильно, как в первый раз, но все-таки, и считала это нормальным. Если не волнуешься, значит, не выложишься на все сто. А на сцене мандраж пройдет - проверено опытным путем.
   Одна за другой уходили со сцены группы. Зал разогревался. Толпа поддерживала, иногда подпевала. Наконец, настал черед "Выхода". Ника закрыла глаза, постояла так пару секунд, глубоко вздохнула, и вышла на сцену уже другим человеком. Человеком, четко знающим, что нужно делать.
   Раз. Подключиться, поторапливаясь, но без суеты. Два. Проверить настройку комбика. Три. Оглядеть своих мальчишек. Чернов вполоборота перед микрофоном... Славка чуть-чуть поправляет наклон стоек... Сашка отходит от своего комбика... Павлов смотрит на нее и ободряюще улыбается... Еще раз на секунду прикрыть глаза, вздохнуть и снова оглядеться. Дождаться кивка Чернова. Пробежаться пальцами по грифу. Это ее вступление. Сложный перебор повторяется дважды, а потом в мелодию вплетается Сашкина гитара... Два... Три... И в мониторе Славкины восьмерки. Быстрый взгляд на Павлова - в этой песне у него не так много работы, вторая-четвертая, вторая-четвертая, но у него совсем не скучающий вид. Ничего дальше будет интересней...
   Внутри все поет в такт гитаре... Голосом Артема. Время пульсирует, то ускоряется, то растягивается, сравниваясь по числу секунд в минуте с темпом ударных, позволяя замечать детали.
   В свете прожекторов волосы Павлова отливают то красным то зеленым, вскидываются вверх и падают на глаза. И это притягивает взгляд. Наверное, оттого что остальные мальчишки коротко стриженные...
   Поворот головы и неожиданно близко оператор - снимает, как резво бегают по грифу ее пальцы, но это не пугает, не сбивает, а только добавляет драйва...
   Короткая пауза отмечает смену композиций, яркая сбивка и жесткие гитарные рифы...
   У сцены слэмятся человек пятьдесят. Это очень много. Бедные, они же не слышат половину - у самой сцены традиционно паршивый звук, ведь порталы "дуют" мимо, но как приятно, что это их не заботит...
   И снова время несется вскачь. Полчаса на сцене - это так много и так мало.
   Артем объявляет последнюю композицию - "Крылья за спиной"... Это опасно, завершать выступление новой песней, но другие варианты финала почему-то и не рассматривались, и, кажется, выбор себя оправдал. Первый куплет... Припев... Второй куплет... Поет и плачет гитара... Напротив Ники две девушки у самой сцены смотрят на Артема с таким восхищением в глазах... Соло... Финальная часть... Пауза... Последний припев... И одобрительный рев зала, под который они уходят со сцены. Сет закончен, но за эти полчаса мир словно кувыркнулся через голову и никак не встанет на место. И там, за кулисами хлопки по спинам, пожимания рук и возгласы вроде "Молодцы, зажгли" или "Это уровень A-One" кажутся какими-то не реальными. А завязавшийся потом межу ребятами спор о том, что теперь нельзя говорить "уровень A-One", ибо канал того, "охипхопился", звучат и вовсе чудно...
   Выступавших сразу после "Выхода" "R-R интервал" Ника слушала все в том же странном состоянии отходняка, да и последующие группы тоже, окончательно придя в себя только когда в конце феста на сцене появился коренастый мужичок, исполняющий обязанности ведущего фестиваля:
   - Друзья! Пятый, юбилейный фестиваль "Яркий звук" подошел к концу, но организаторы и наши уважаемые спонсоры, приготовили сюрприз! Для вас будет выпущена полная видеоверсия сегодняшнего мероприятия! По вопросам приобретения дисков обращаться в магазин "НеформаТ". Выступавшим коллективам предусмотрены приятные скидки...
   Ника переглянулась с мальчишками и нерешительно улыбнулась. Пусть со студийной записью опять вышел облом, но качественное видео тоже в хозяйстве пригодится. Тем более, кто знает, выбрали бы для студийки именно их песни, или нет, а тут, надо думать, выступление "Выхода" целиком не вырежут. Осознав этот факт, Ника улыбнулась увереннее, да и мальчишки приободрились. И Павлов, кажется, тоже. То, что он к "ее мальчишкам" не относится, пришлось себе напоминать.
   Какое-то время зал гудел, обсуждая новость, а потом к гардеробу потихоньку потянулся народ, впрочем, не слишком резво. В коридорах и фойе кучковались вокруг отвыступавшихся музыкантов, хлопали их по плечам или просто делились друг с другом мнениями о прошедшем сете. "Выход - ноль!" в полном составе никуда не торопился - они ждали, когда разойдется народ, и можно будет возвращать в зал вынесенные кресла. Время от времени кто-нибудь из команды отходил пообщаться со знакомыми или кто-то подходил к ним. Броуновское движение постепенно ослабевало.
   Артем о чем-то оживленно разговаривал со знакомыми панками, а Сашку на другом конце зала одобрительно тыкал кулаком в бок Кир из "R-R интервала", когда Ника услышала свое имя в непривычной для такого места интерпретации:
   - Ника!
   Она оглянулась, заметила Дину, помахала ей рукой, и, шепнув Славке, что скоро вернется, направилась к новой знакомой.
   Дина была не одна, а со смутно знакомым улыбчивым молодым человеком, который через пару секунд был идентифицирован как гитарист "Книги Варуха", а еще через миг в голове что-то щелкнуло, и Ника с удивлением поняла, что это тот самый товарищ, который вчера едва не сбил ее в парке.
   - Привет! - поздоровалась Ника, подойдя к парочке.
   - Привет! - хором ответили они и разулыбались.
   - Здорово отыграли, - сказала Дина, а ее спутник кашлянул и многозначительно подвигал бровями. Дина закатила глаза. - Ник, знакомься, это Паша... - молодой человек еще раз прокашлялся. - То есть Павел. Ты не думай, он не чахоточный, ему просто не нравится, когда его Пашей называют...
   Павел тяжко вздохнул, покачал головой, а потом протянул Нике широкую ладонь:
   - Рад познакомиться.
   - Я тоже, - улыбнулась Ника.
   - Еще раз извиняюсь за вчерашнее происшествие...
   Ника пожала плечами и подумала про себя: "Ну надо же, узнал".
   Дина поежилась и потерла ладошки друг о друга. Павел покосился на нее:
   - Ты что, мерзнешь что ли?
   - Ага, - кивнула Дина. - Пока фест шел - тепло было, а сейчас что-то прямо холодно. Паш, может, сгоняешь до гардероба?
   Павел то ли не слишком обрадовался поручению, то ли обиделся на "Пашу", но как-то скуксился, впрочем, номерок взял и за одеждой пошел, предварительно поинтересовавшись, нужно ли принести что-нибудь Нике. Та только покачала головой. Вслед за Павлом девушки вышли в коридор - казалось, там было теплее. Павел отсутствовал довольно долго, наверное, стоял в очереди. Пока его ждали, Ника пояснила, что "Выход" давно репетирует во Дворце пионеров, ну и попутно выполняет кое-какие хозпоручения. Еще они успели поделиться друг с другом впечатлениями от фестиваля, а Ника до кучи наслушалась комплиментов в адрес группы и свой лично. Похоже, у "Выхода" появилась поклонница.
   - А последняя песня вообще супер... - продолжала меж тем нахваливать "Выход" Дина. - Прямо мурашки по коже в том месте, где про бездну... Кто вам такие песни пишет?
   - Музыка моя, а слова Сашкины, - несколько смущенно улыбнулась Ника - она как-то не привыкла к таким бурным выражения восторга.
   - Правда? Здорово... - с каким-то благоговением в голосе протянула Дина.
   Ника не была уверена, на чей счет записывать очередную похвалу, и предпочла рассказать о ком-то из группы, а не о себе:
   - Сашка у нас вообще молодец. Ему порой такие образы в голову приходят... - Дина слушала с горящими глазами.
   Неожиданно в коридор вырулил обсуждаемый Медведев с двумя гитарными чехлами: своим и кажется Павловским.
   - Хель, у тебя ключ от репзала? Мне надо... - тут он заметил обернувшуюся на его вопрос Дину и замолчал на полуслове. Дина смотрела на него широко открытыми глазами и быстро и неровно краснела.
   "Наверное, смутилась, потому что мы только что про Саню говорили" - подумала Ника, и бодренько принялась знакомить застывших товарищей:
   - Саш, это Дина, Дина - это Саша...
   - Очень приятно, - после паузы все-таки выдал Сашка голосом, далеким от радости. Дина уставилась в пол и кивнула, мол, мне тоже и с тем же настроением. Сашка еще какое-то время смотрел на нее, а потом повернулся к Нике:
   - Хель, так у тебя ключ?
   Опешившая Ника молча достала из кармана ключик с голубой биркой и протянула ему. Сашка больше ничего не сказав ушел, оглянувшись у самой лестницы. Дина все еще смотрела в пол, Ника озадаченно провожала его взглядом. Ей показалось, что Медведев с досадой качнул головой, прежде чем скрыться из поля зрения, но поручиться за это она не могла.
   - М-да, - протянула она, поглядывая на какую-то пришибленную Дину. - Извини, Сашка, похоже, так после недосыпа и не оклемался. День сегодня очень рано начался и еще не скоро закончится...
   - Он сова? - невесело улыбнулась Дина.
   - Ага, и он, и Артем - наш вокалист, а вон идет птица неизвестной породы: полночи колобродит, а утром вскакивает ни свет ни заря как ни в чем не бывало. - Ника взлохматила и без того растрепущую шевелюру подошедшего Фокса. - Знакомьтесь, это Слава, это Дина.
   Славка тут же распушил хвост и завязал разговор ни о чем, но всем сразу стало весело. Собственно на это Ника и рассчитывала, все еще недоумевая, что такое стряслось с обычно уравновешенным Саней.
   Подошел Павел со своей и Дининой куртками, познакомился с Фоксом, включился в разговор. Что-то спрашивал, Ника что-то отвечала, а сама все прокручивала в голове знакомство Сашки и Дины, и никак не могла объяснить себе, что же все-таки это было. Ничего разумного в голову так и не пришло, и Ника, выдумав какое-то срочное дело, поднялась наверх в репетиционную.
   Саня сидел на своем стуле и что-то наигрывал - Ника почти ничего не услышала, гитару он не подключил.
   - И что это было? - спросила Ника с порога.
   Сашка, не поднимая головы, пожал плечами.
   - Саш, все-таки? - спросила она снова, подходя и пристраивая свою гитару на стул рядом с Павловским басом.
   Сашка наконец на нее посмотрел.
   - Я же не спрашиваю тебя, почему ты нашего басиста на вы и по имени-отчеству кличешь.
   Вот так. И сказать нечего. Конспираторша, блин. Как глупо, наверное, это выглядит со стороны. Ника притихла, а Сашка невесело усмехнулся:
   - У всех есть темы, на которые не хочется говорить. А мне и говорить не чего. Хотел познакомиться, был послан, а потом мне еще популярно объяснили, что девушка общаться со мной не желает. Сами по себе аргументы, конечно, так себе, но если брать в целом, то... Убедительно. Вот и вся история. Еще банальней чем то, что Макс - препод.
   - И давно знаешь? - помолчав, спросила Ника. Сашка пожал плечами.
   - Давно, - взглянул на нее, вздохнул, поднялся, откладывая гитару, и приобнял Нику за плечо. - Хель, нам всем до лампочки, кто он вне группы, и как ты к нему обращаешься. Он классно играет, ты больше не смотришь на него так, будто ожидаешь грандиозной подлянки. Ну и прекрасно. И все, вопрос закрыли.
   Ника грустно улыбнулась и пристроила голову ему на плечо.
   - Сашка...
   Такую идиллическую картину и застали вошедшие в репзал Славка, Максим Анатольевич, Павел и Дина.
   - Обнимаемся, значит! - обличительно возгласил Славка, картинно сдвинув брови. - И это вместо того, чтобы провести экскурсию по местам боевой славы.
   Ника едва сдержала порыв отскочить от Сашки. Копаться в причинах такой эмоциональной реакции она не стала: вероятно, это из-за того, что не хотелось подставлять Медведева. Похоже, Дина нравилась ему больше, чем он хотел показать. В конце концов, они просто друзья, и лишние телодвижения будут выглядеть куда более подозрительно. Сашка неторопясь убрал руку с Никиного плеча, спокойно и открыто посмотрел на вошедших. Ника тоже посмотрела. Гитарист, который Павел, но не Паша, прямо-таки сверлил Сашку взглядом. "Уж не он ли популярно объяснял тонкости общения с Диной?", вдруг подумалось Нике. Она перевела взгляд на Дину. Та как-то испуганно посмотрела на Сашку, опустила глаза и сдвинулась чуть в сторону, за спину Павла. Причем Нике показалось, что Дина предпочла бы "спрятаться" за стоящим справа от нее Павловым (Павел, Павлов - ужас какой) - он и повыше и в плечах пошире будет.
   Ситуация Нике не нравилась: Саня и Павел играют в гляделки, Славка озирается, глазами вопрошая: "Ты понимаешь, что происходит?", Дина старательно смотрит в пол, Павлов... Павлов спокоен и невозмутим, кажется, он лучше других понимает ситуацию, только вмешиваться не спешит. Эх, заглянуть бы в его мысли, а то опять огорошит неожиданными выводами, если, конечно, соизволит высказаться.
   Пауза затягивалась. Здесь бы ой как пригодились всегдашние Славкины клоунские замашки, но Фокс не дурачился и не юморил, и это никак не помогало разрядить ситуацию. Ника снова оглядела "немую сцену" и вдруг поймала взгляд Павлова - очень знакомый взгляд. Так Максим Анатольевич смотрел на Нику на парах в ситуации "лес рук... срубили, пеньки не видно под снегом". Этот его взгляд словно бы говорил: "Ну, Олич, может, хоть ты ответишь?". "Конечно, отвечу, ты еще сомневаешься!" - подумала Ника, и с энтузиазмом обернулась к Павлу.
   - А вы ищете репетиционную базу?
   Павел с видимым усилием перевел взгляд на Нику и почти тут же улыбнулся. На щеках заиграли ямочки.
   - Ну да, присматриваем. А то у нас вся команда сюда перебралась, а репетируем до сих пор только в Сосновском клубе.
   Репбазы и концертные площадки - беспроигрышная тема в разговоре с любым музыкантом - это Ника поняла давно, и с облегчением выдохнула, когда Фокс опять начал рассказывать забавные глупости, Дина выдвинулась из-за плеча Павла, а Сашка перестал изображать соляной столп. Максим Анатольевич едва заметно улыбнулся - опять очень знакомо. В универе Ника такие его улыбочки про себя называла пакостными. Дурочкой была, не иначе.
   Идиллию развеял хмурый Артем, заглянувший в репетиционную:
   - Вы тут лясы точите, а теть Лида вас обыскалась, - с порога начал раздавать он ЦУ. - Макс, ты в гримерке времянку вешал? Иди снимай! Их тут на следующей неделе пожарники проверять будут, еще штрафанут к чертям...
   - Ник, поможешь? - усмехнувшись, спросил Павлов.
   Ника кивнула и вышла вслед за ним. Из-за приоткрытой двери доносился голос Чернова:
   - Я там, как лох, один стулья таскаю, а вы...
   Возвращение гримерной "первозданного" облика прошло быстро и без неожиданных ассоциаций. Во всяком случае, никаких поэтических сравнений у Ники больше не возникло, сказочных тоже. Ну и к лучшему, так было спокойней. Павлов почти закончил снимать времянку, когда его отвлек звонок мобильного. Извинившись перед Никой, он ответил, не слезая со стремянки:
   - Да. Привет... Да, отыграли... Хорошо... Нет, у меня еще были планы... А как же подруга?.. Нет... Давай завтра... Нет, не могу... Пока.
   Павлов убрал телефон и чертыхнулся, посмотрел на Нику.
   - Извини. Терпеть не могу некоторые придури отдельно взятых личностей.
   Ника ничего не ответила. К разговору она не прислушивалась, изображая из себя канделябр - слишком много было эмоций и впечатлений за сегодняшний день, обращать внимания на малосодержательные разговоры, не предназначенные для ее ушей, не было никакого желания.
   Закончив с проводами, Ника и Павлов вернулись в зрительный зал. Представителей "Книги Варуха" уже не было, а мальчишки заканчивали установки последней секции стульев. Вот теперь точно все, фестиваль закончился. И их выступление, надо признать, было успешным. Артем предложил по этому поводу навестить рок-кафе "Точка кипения", и эту инициативу единогласно поддержали, благо завтра воскресенье и никто никуда не торопился.
  
   После феста, в понедельник, Ника шла в универ с каким-то внутренним беспокойством: вдруг кто-то был на "Ярком звуке", видел ее, узнал... Впрочем, такое состояние посещало ее после каждого сета, но, к сожалению или к счастью, неизменно оказывалось, что очередной сейшн прошел мимо ее учебной группы, а рассказывать самой от чего-то не тянуло. Их группа была не слишком дружной, и отношения как-то не располагали к разговорам по душам. Да и в "просто разговорах" Ника больше слушала, чем говорила сама. Особенно о музыке. Девчонки повально слушали попсу и нечто классифицируемое как R'n'B, и впечатлениями от песен делились, используя преимущественно междометья. С мальчишками на отвлеченные темы Ника не беседовала, но краем уха фиксируя разговоры в аудитории, сделала вывод, что сильный пол почти поголовно предпочитает реп. Hard, Power и Heavy, нежно любимые Никой, никого не интересовали.
   То, что она играет, Ника никогда не скрывала. Во всяком случае, специально. Просто всем было глубоко начхать, чем она занимается в свободное время, и одногруппникам и преподам. Кто играет и поет, не спрашивали даже в пору повальных отборов на КВНы, студвесны и прочие "Алло, мы ищем таланты". В Никиной группе сразу четыре девчонки серьезно занимались народными танцами, их-то везде и таскали. Галочка у зама по воспитательной работе напротив номера группы стояла, и остальных студентов не трогали. Да и сами одногруппники не рвались обсуждать таланты друг друга. Правда, Ленка как-то еще на первом курсе спросила у Ники, играет ли та на чем-нибудь. Ника честно ответила, что немного играет на гитаре. Судя по всему Никино и Ленкино "немного" сильно различались, потому что Ленка тут же провозгласила, что тоже немного играет, и радостно перечислила все четыре песни, которые могла изобразить. Почему-то староста решила, что и Ника владеет лишь десятком "блатных" аккордов, двумя примитивными переборами и боем-"шестеркой". Ника не стала ее переубеждать и совсем не расстроилась. Вот только и рассказывать о чем-то личном больше не тянуло. Так что не удивительно, что она не сказала одногруппникам о том, что Павлов стал новым членом "Выхода". Может, если бы он пришел в группу не в последний день сессии, а в середине семестра, Ника и поделилась бы тогдашним негодованием с той же Ленкой, но за зимние каникулы она привыкла к новому составу, смирилась с кандидатурой Максима Анатольевича, и больше не испытывала никаких отрицательных эмоций, связанных с его персоной. Приход Павлова в группу перестал видеться чем-то из ряда вон выходящим, да и к самому Максиму Анатольевичу отношение поменялось. Если в самом начале он воспринимался как препод, который, оказывается, хорошо играет на басу, то сейчас - как басист, который преподает, а это уже совсем другая история. И, вероятно, поэтому, когда ее в первый после каникул учебный день, у нее спросили, как дела и что нового, она ограничилась нейтральным: "Все нормально, никуда не ездила". Других вопросов ей не задавали, все отвлеклись на болтушку Ленку, которая живописала каникулы в Праге.
   В общем, в универе о новом качестве Максима Анатольевича никто не знал. Во всяком случае, пока. Впрочем, Ника, успокоенная равнодушием, с которым Сашка сообщил ей, что на самом деле в ее "страшной тайне" ничего страшного и нет, придя в понедельник в универ, переживала ничуть не больше обычного. Но, судя по всему, "Яркий звук" никто из знакомых не посетил, так что ничего не изменилось. Понедельник прошел спокойно, вторник тоже и к концу недели Ника совсем расслабилась. Как оказалось, зря.
   В пятницу перед самым началом первой пары в аудиторию влетела возбужденная Ленка и, не здороваясь, сходу заявила: "Я тут такое узнала, вы не поверите!..". Шустренько, пока не началась пара по "Управлению", достала нетбук, воткнула USB-модем, и загрузилась, явно желая что-то показать. Вокруг парты начал собираться народ. Нике достались "лучшие места", потому что для демонстрации Ленка почему-то выбрала Никину парту. Кто-то спросил, по какому поводу вопли, но Ленка лишь отмахнулась, запустила Оперу, потыкалась в закладках и открыла какой-то ролик на YouTube. Концертное видео явно снятое на телефон. Не слишком большое - фрагмент песни минуты на полторы ближе к концу. Снимавший стоял напротив левого портала, поэтому телефонный микрофон сильно фонил, но музыку Ника узнала сразу. Потому что сама ее написала. "Твои враги". Кто другой, даже слышавший песню, вряд ли бы ее опознал. А вот Сашка на переднем плане, очень близко к снимавшему, был вполне узнаваем. Да и изображение было получше звука.
   - Ну и что? - сказал кто-то сбоку, кто именно Ника не разобрала - не отрываясь смотрела на экран.
   - Подожди, сейчас... - отозвалась Ленка, и почти тут же камера сместилась чуть правее, и в кадр попал товарищ Павлов. - Вот, смотрите, смотрите!
   Ника смотрела. И гадала, узнают ли в молодом безбашенном парнишке, лихо обращающемся с бас-гитрарой строгого преподавателя. Максим Анатольевич на экране повернулся вправо и улыбнулся как-то на редкость искренне и открыто. Ленка нажала на паузу:
   - Ну, узнаете? - торжествующе вопросила она.
   Некоторое время все молчали, а потом Юлька Шацкая неуверенно выдала:
   - Это что, Павлов что-ли?
   Ленка закивала, и сквозь гул голосов пояснила, что Максим Анатольевич, оказывается, давно играет в группе. Толпа вокруг Ники с трудом переваривала сенсацию, жужжа что-то нечленораздельное, пока откуда-то из-за спины не гаркнул Димка Семенов:
   - А что там дальше-то?
   Ленка вновь запустила видео. На экране еще секунд десять красовался Павлов. Проигрыш закончился, изменился ритм, в динамиках зазвучал сильно искаженный голос Артема, и камера вновь передвинулась вправо.
   "Страх - это яд.
   Струсишь - беги,
   И победят
   В битве враги".
   Изображение приблизилось, заметно потеряв в качестве.
   "Пяться назад,
   Плачься судьбе.
   Страх - это яд,
   Враги - в тебе...
   В тебе!.."
   Отвратный звук не позволил оценить высоту взятой ноты. Но Ника переживала не из-за этого. Дальше в песне шло ее соло. Зарычала гитара - иначе не скажешь, несчастная камера в телефоне не переварила дисторшн, смяв и изуродовав звук. Изображение передвинулось. Заработал зум, но Нику все равно было плохо видно, далековато, вполоборота, да еще сквозь вскинутые руки. "Может, не узнают?" - трусливо подумала она, всматриваясь в изображение.
   - А девчонка на Вероньку чем-то похожа, - сказала Надька, и Ника замерла, а потом мысленно обругала себя и деланно небрежно ответила:
   - Конечно, похожа, это я и есть.
   Наверное, ее подвел голос, от чего-то он вышел немного ехидным, вот только одногруппники заржали как от удачной шутки, ни сколько не поверив.
   - Ну и как тебе с Павловым играется? - давясь от смеха спросил Серега, а Ника неожиданно для себя расстроилась. Только что мечтала, чтобы ее не узнали. Ну так сбылась мечта идиотки - не узнали, не поверили, и что теперь? Обижаемся?
   - Хорошо играется, - раздраженно ответила она. - Как видите, он крутой басист.
   Одногруппники, вероятно, расценили ее раздражение по-своему, припомнив "теплые" отношения Олич и Павлова в осеннем семестре, и Никино "признание" восприняли как хохму. Развить тему не дал объявившийся препод по управлению. Народ разбрелся по своим местам, Ленка убрала нетбук, и за передаточными функциями быстро стерлось из памяти подозрительное сходство соло-гитариста группы "Выход - ноль!" и малообщительной студентки Вероники Олич.
   Фигура Максима Анатольевича, естественно, была куда более значительной, и никакими лекциями по управлению не вытеснялась. Больше того, необычный прикид и интересное хобби Павлова грозили стать новостью номер раз во всех группах, где он что-либо вел, и после того, как зачинщица этого безобразия, в состоянии полнейшего морального удовлетворения от информаторской работы, уехала домой, обсуждение не прекратилось.
  
   Глава 8. Разминка пальцев
  
   С некоторых пор Ника любила субботние репетиции больше других. Именно в субботу лучше получалось настроиться на музыку, с самого утра прокручивая в голове свои партии, а не материалы лекций. Домашние дела творчеству никак не мешали. К тому же в субботу, чтобы доехать до Дворца пионеров, не приходилось штурмовать автобус, и это было несомненным плюсом. Правда, приезжала она в который раз раньше обычного - выходила из дома как всегда, но привычных для будних дней пробок не было, и Ника добиралась за каких-то полчаса. Сегодня она тоже появилась во Дворце довольно рано и, привычно наклонившись к окошку вахтерши, поздоровалась и попросила ключ.
   - Оленька, а ваш ключик Максим взял, - развела руками прямо-таки лучащаяся тетя Лида.
   На неделе Павлов починил ей старенький телевизор, ныне тихо бормотавший в фойе. Этим он заслужил народную любовь и уважение скучающих сотрудников ДК, в частности гардеробщицы, охранника и второй вахтерши. А тетя Лида так и вовсе светилась от одного упоминания о Павлове. Славка пожаловался, что она прожужжала ему про Макса все уши, а Фокса презрительно назвала "гуманитарием". Потом правда смягчилась, а под конец выдала, что очень рада, что у ее внука такие хорошие мальчики в друзьях - глядишь, и он перестанет просиживать штаны за компьютером или долбить на своих барабанах, и научится полезным вещам. Переймет опыт так сказать. Славка рассказывал об этом с деланным возмущением, а Ника с ребятами, да и сам Павлов изрядно повеселились, выдвигая версии одна другой краше о том, как Максим Анатольевич будет заниматься Фоксовым трудовым воспитанием. Даже примерный учебный план накидали.
   Ника поблагодарила вахтершу и быстро взбежала по лестнице на третий этаж. Интересно, чего это Павлов явился на репетицию в такую рань?
   В репзале кроме Максима Анатольевича естественно никого больше не было. Павлов играл на басу какую-то незнакомую мелодию. Очень красивую. Ника замерла в дверях, прислушиваясь. Наверное, выглядела она при этом довольно глупо, но, казалось, шевельнись, сделай лишнее движение, и Павлов отложит бас, а так хотелось послушать. Максим Анатольевич заметил ее почти сразу и поздоровался, не прекращая играть. Ника тоже промямлила что-то приветственное и, мысленно отвесив себе подзатыльник, прошмыгнула на свое место. Медленно вытянула из чехла свою гитару, но подключаться не спешила, боясь упустить что-то из Павловской мелодии, и даже немного расстроилась, когда она закончилась. Правда, под внимательным и немного ироничным взглядом басиста, быстро пришла в себя, то бишь прекратила пялиться на его руки.
   - Понравилась музыка? - вдруг спросил Павлов. Ника неуверенно улыбнулась и кивнула. - Подыграешь?
   Предложение показалось ей каким-то абсурдным и даже не из-за того, что мелодию она слышала первый раз в жизни - при желании можно было и сымпровизировать, просто музыка была такой самодостаточной, что никаких дополнений не требовала. Об этом Ника честно и сказала Павлову. Тот пожал плечами:
   - В таком варианте - может быть... - и, подождав пока она подключится, протянул руки к ее гитаре. - Разрешишь?
   Ника, чуть замешкавшись, подала ему инструмент:
   - Гитара, наверное, немного расстроенная... - честно предупредила она, и запоздало подумала, что можно было и промолчать.
   Павлов взял пару аккордов, подкрутил колки, потом сноровисто пощелкал переключателями режимов на процессоре и довольно улыбнулся. И начал играть. Мелодия, так понравившаяся Нике, звучала теперь иначе: более отрывисто и жестко, более быстро и, пожалуй, не так объемно что ли. Ника по-привычке начала прикидывать, где добавить басов, где вступать ударным... Ее привел в чувство неожиданно глухой диссонирующий звук - у Павлова сорвался аккорд.
   - Упс... - с похвальной самоиронией хохотнул Максим Анатольевич, глуша звук ладонью. - Триста лет не играл, почти разучился.
   Ника подумала, что он скромничает. На самом деле он играет вполне прилично, особенно если учесть отсутствие практики.
   - Вы учились в музыкальной школе? - озвучила она вертевшийся на языке вопрос. Павлов, как-то загадочно улыбаясь, кивнул.
   - По классу гитары? - почти не сомневаясь в утвердительном ответе, уточнила Ника.
   Павлов прищурился, потер переносицу и предупредил:
   - Только не смейся. - Ника удивленно на него посмотрела. - Я учился по классу баяна, - заговорщическим шепотом поделился Максим Анатольевич.
   Если бы не Павловская просьба, Ника, вероятно, не придала бы большого значения сказанному, а так честно попыталась понять, что же такого смешного в выборе инструмента. Представила Павлова на сцене... с баяном... почему-то в тельняшке и с кудрявым чубом... и едва удержала улыбку.
   - Только не говори никому, а то меня достали над этим подтыривать.
   Ника кивнула, а потом все-таки спросила:
   - А почему баян?
   Максим Анатольевич хмыкнул, обнялся с Никиной гитарой и ударился в воспоминания:
   - Ну, я вырос в маленьком городке - тысяч сто население. Музыкальная школа одна, в том же здании, что и художественная. И классов в ней было всего два - фортепиано и баяна. А так как на фортепиано и так был перебор народу, то меня запихнули на баян. Я честно ходил года четыре, потом взбунтовался и бросил. Но нотам меня научить успели. Очень пригодилось, кстати. Дальше учился сам. Сначала на гитаре, потом на басу. В группе играл. Даже в двух. Первую, правда, в расчет можно не принимать - это был так, хор пьяных индейцев. Но в школе мы пользовались популярностью. Как нас завуч не любила, о-о... Меня в особенности. Из спортзала вечно гоняла - мы там репетировали. А под конец одиннадцатого класса вообще пообещала мою гитару об брусья разбить, если еще раз меня там с ней увидит. Представляешь картинку: дама предпенсионного возраста хватает гитару за гриф и об брусья, об брусья...
   Ника представила и разулыбалась. Вообще, слушать странно словоохотливого сегодня Павлова было очень интересно. Еще какой-то месяц назад на вопрос, каким Максим Анатольевич был, когда учился в школе и универе, она ответила бы - ботаником, занудой и мелкой сволочью. С тех пор многое изменилось, Ника уже не думала так, но все равно Павловские откровения были для нее несколько неожиданными. Не потому что он редко говорил о себе, да еще с таким энтузиазмом, просто трудно было представить его безбашенным подростком, которого не любили учителя. Разве такое возможно? Невероятно, сколько всего прячется за теперешним спокойствием и рассудительностью, за легкой иронией. Ведь где-то внутри он все еще тот самый мальчишка, только здесь такого Максима никто не знает. И это лишь подогревало интерес к Павловской персоне. А тот продолжал рассказывать.
   Вторая группа, в которой играл Максим Анатольевич, называлась "Знак Аард" и была куда серьезней первой. Создалась она на руинах другой, не столь успешной команды, когда Павлов, в то время еще начинающий басист, был на третьем курсе универа. Развивалась медленно, но верно, выступала с концертами не только на месте постоянной дислокации - в областном центре, но и осчастливливала мини-гастролями районы. Пожалуй, они были известны куда больше, чем "Выход" сейчас, во всяком случае, еще при Павлове осилили студийную запись трех песен, а через несколько месяцев после его ухода "Знак Аард" выпустил дебютный альбом. Сожаления по поводу того, что сие знаменательное событие случилось без него, Максим Анатольевич не выказал, но все же настроение у него поменялось. Хотя, пожалуй, ехидно ностальгировать не реально в принципе.
   - Это - последняя песня, которую я написал для "Аарда", давно ее не играл, а тут что-то вспомнилось, - с немного грустной улыбкой заключил он, возвращая Нике гитару.
   - А почему не играли? - осторожно спросила она.
   Павлов пожал плечами:
   - Все что я написал для "Аарда" больше мне не принадлежит. Это песни группы. Я предпочитаю считать именно так. Так проще. Куда страньше выглядят ребятки, меняющие группы раз в год и перетаскивающие в новые команды пол репертуара старых только потому, что они принимали участие в его написании. В итоге куча разных групп играет одно и то же. Зачем множить сущности...
   Он усмехнулся, а девушка подумала, что это объясняет то, почему Павлов не "хвалился" перед ее мальчишками своими песнями, но не является ответом на вопрос.
   - Вы по ним не скучаете? - задумчиво спросила она, поглаживая гриф.
   - По парням из "Аарда"? - изумился Максим Анатольевич.
   Ника округлила глаза и помотала головой:
   - По песням...
   - А-а, а я уж подумал, ты про этих... Ты бы знала, как я поначалу радовался, что от них отделался. Думал, наконец-то перестанет ко мне переть народ с просьбами за бутылку пива посодействовать в сдаче зачета-экзамена-курсовой.
   - Часто просили?
   Максим Анатольевич только фыркнул:
   - Практически все два года, что я отработал в нашем универе. Сначала шли знакомые, потом знакомые знакомых... Сначала пытался помочь, потом бросил это неблагодарное дело и слал всех в сад. Так они парней из группы начали окучивать...
   - Отстали потом? - участливо поинтересовалась Ника.
   - Нет, - усмехнулся препод. - Я переехал в ваш город. Так что весь этот семестр я наслаждался уважительным отношением студентов. Только, боюсь, скоро опять начнется свистопляска. Участие в фесте не прошло незамеченным...
   Ника поморщилась и кивнула, соглашаясь, что да, не прошло. Ей от чего-то было стыдно за одногруппников. Максим Анатольевич расценил ее гримасу иначе:
   - Что, у тебя обо мне наводили справки?
   Ника представила такую перспективу и скривилась еще сильнее. Ну не могла она себя заставить обсуждать нового басиста. Вообще с кем бы то ни было, с одногруппниками тем более. Слава Богу, что и не придется. Не будут у нее ни о чем спрашивать, и это радует.
   Павлов смотрел на нее внимательно и даже несколько сочувственно, и девушка поспешила опровергнуть его выводы.
   - Нет, меня как источник ценных сведений наши сплетники не рассматривают.
   - Все равно прости, - покаялся Павлов, видимо сильно сомневающийся, что такое затишье будет продолжительным. - Не хотел тебя подставлять.
   Ника покачала головой и уверенно сказала:
   - Вы и не подставляете. Ничего не изменилось и не изменится. Музыка - отдельно, универ - отдельно.
   Павлов кивнул, хоть и не похоже было, что ей удалось его убедить, и на этом разговор свернули, тем более что в репзал ввалился фонтанирующий энергией Славка, сходу озадачив Максима Анатольевича каким-то вопросом.
   Девушка рассеянно слушала их болтовню, не вникая в подробности, тихонько перебирала струны и против воли думала о Павлове. Он снова ее удивил. Ей только начало казаться, что она стала понимать, какой он на самом деле, как тут же выяснилось, что и вновь подобранный шаблон тесноват по всем параметрам. Пора бросать делать скоропалительные выводы. Максим Анатольевич не плохой, но и не идеальный. Он просто человек. Со своими недостатками и положительными качествами. С мыслями, которыми он хочет делиться с окружающими, и с событиями, о которых он предпочел бы не вспоминать...
   Ника вынырнула из задумчивости, только осознав, что уже несколько минут не слышит фона в виде мужских голосов. Подняла голову и обозрела чудную картину: Славка и Максим Анатольевич сидят рядком как школьники на уроке и разглядывают ее с такими вдохновенными выражениями на лицах, что даже неудобно.
   - Что? - спросила она, быстренько соображая, что могла пропустить. У нее что-то спросили, а она задумалась и не услышала?
   - Новая музыка? - почему-то шепотом спросил Фокс, придвигаясь к девушке вместе со стулом и с восторгом заглядывая в лицо.
   - Какая музыка? - не поняла Ника, и на всякий случай отодвинулась - какая-то мося у Славки была... слишком многообещающая.
   - В каком смысле "какая"? Эта! Которую ты только что играла!
   Она играла?... В голове не было мелодии, она не помнила ни одного аккорда. Остались только какие-то смутные ощущения, выразить которые, тем более в звуках, уже не представлялось возможным. Ника едва не ляпнула "А что я играла?", но удержалась, и хорошо - не хотелось позориться. Вместо этого она, чуть замешкавшись, сказала:
   - Это так была... разминка пальцев...
   Славка открыл и закрыл рот, не придумав, что на это ответить. Оглянулся на Павлова, и не найдя у него поддержки, махнул на Нику рукой. Та нацепила на лицо маску невозмутимости, но чувствовала себя совершенно по-идиотски. Сеанс самокопания прервал Чернов, для разнообразия не опоздавший на репетицию.
   - А Саня где? - несколько недовольно поинтересовался он, пожимая мальчишкам руки.
   На этот вопрос все дружно пожали плечами. Медведев не говорил, что опоздает или вообще не придет. Ника предложила позвонить и выяснить, но не успела даже достать телефон - объявился искомый товарищ. Артем демонстративно посмотрел на часы, но ничего не сказал. Сашка тоже никак не прокомментировал этот Черновский жест, хотя обычно такие замашки Темыча не оставлялись без внимания и сопровождались какой-нибудь колкостью. Сашка вообще в последнее время впал в какую-то черную меланхолию. Объяснять, что к чему, отказывался, отговариваясь делами, доставшим универом и другими маловразумительными отмазками. Ника немного беспокоилась, но пока не настолько сильно, чтобы соваться под табличку "Не влезай, убьет!", почти различимую на Сашкином фейсе.
   - Народ, у меня новость, - сказал Артем, когда все, наконец, перездоровались. - Двадцать третьего в "Точке кипения" будет кавер-вечеринка "Мужчины в металле" и нас пригласили играть. Надеюсь, никто не против, потому что я уже согласился.
   Против никто не был, и даже не подумал возмущаться из-за того, что Чернов согласился, не посоветовавшись с группой, - играть хотелось всем. Только Славка, потирая ручки, хитро поинтересовался:
   - А нам за выступление заплатят?
   Все дежурно улыбнулись: оплата выступлений групп их уровня пока была чем-то из области фантастики.
   - С нас не возьмут денег за аренду помещения, - хохотнул Чернов.
   Фокс сделал вид, что расстроился, но на долго его не хватило. Буквально через пару секунд он уже улыбался до ушей и радостно вопрошал:
   - Ну и что надо играть?
   Тёма закатил глаза с видом: "Сказать не дадут со своими глупыми вопросами", и просветил общественность:
   - Кузьмич пока пригласил штук шесть групп. Трое, включая нас, уже подтвердили участие. Играть будем по три песни. Какие - выберем сами, только надо Кузьмичу отписаться, чтобы повторов не было. В принципе можно брать любые, только пара условий: кавер должен быть на более-менее известную песню, жанр - метал, ну и желательно, чтобы тема была "мясная". День защитников Отечества все-таки. Ну что, какие идеи?
   Первые идеи возникли у Славки, который сегодня тарахтел без умолку в дело и не в дело:
   - "Дай жару!" будем играть! - с энтузиазмом выдал он и лихо крутанул между пальцев палочки.
   - Не-а, ее мы играть точно не будем, - помотал головой Артем и, глядя на разом скисшего Фокса, добавил, - Там и без нас есть кому сделать Арийский трибьют (*12). К тому же ее "интерваловцы" уже застолбили. Ее, "Крещенье огнем" и, кажется, "Знамя мира" (*13).
   Павлов, предложил "огласить весь список", а уж потом обсуждать варианты. Тёма, пояснив, что все изменения в сет-листе мероприятия Кузьмич - администратор рок-кафе - обещал скидывать участникам на почту, закопался в коммуникатор. Как оказалось, целиком определился с песнями только "R-R интервал", остальные заявили пока по одной, но судя по частоте рассылки обновлений сета, "Выходу" следовало поторапливаться. Фокс, очень любивший "Арию", перебрал едва ли не пол ее репертуара, мотивируя свои предложения тем, что кавер должен быть известным. В итоге был достигнут компромисс и первой песней заявили "Power and Reason". Хмурый Сашка предложил сыграть "Ты остался один" группы "Kruger" и, хоть композиция и была не "мясная", его поддержали все - уж очень классной она была.
   Отправив очередную электронку Кузьмичу, Артем обозрел товарищей по команде и задумчиво протянул:
   - Теперь для комплекта надо что-то эпичное.
   - "Сказание на все времена", - брякнула Ника. Уже через пару минут она нещадно ругала себя, потому что после ее неосторожного предложения началось форменное безобразие.
   Славка с Артемом загорелись идеей, их в общем и целом поддержал Максим Анатольевич, Сашка воздержался, и на робкие Никины попытки воззвать к коллективному разуму, никто не обратил внимания.
   - Но там же черте сколько народу поет, - пыталась образумить их девушка.
   После этой фразы все как-то озадачились и начали вспоминать, сколько же необходимо вокалистов. До них начало доходить, что это кульминационная песня немаленькой металл-оперы и действующих лиц там соответственно тоже немало. На вскидку кроме Дезмонда и Ская никто больше не вспомнился. Сашка почесал тыковку и заявил, что будет петь за Торвальда. Славка симметрично повторил его жест и выдал: "Так Торвальд вроде раньше помер, нет?". Сашка похлопал глазами и заключил: "Тем лучше, меньше напрягаться". Секунду стояла тишина, а потом все дружно грохнули хохотом, даже Сашка развеселился.
   Если пересказать все, что дальше происходило на репе, какому-нибудь постороннему человеку, тот в лучшем случае вежливо улыбнется. Они же смеялись как сумасшедшие. Когда откопали текст и выяснили, что помимо Дезмонда, Ская и не помершего еще Торвальда, надо где-то взять Деймоса, Дрогбара, Гилтиаса, а также Минатрикс и Алатиэль... Когда мальчишки уламывали Нику исполнить женские партии, а она отбрыкивалась от обеих.... Когда Славка вызвался помимо Ская спеть еще и за Повелительницу Демонов.... И Минатрикс и Скай выходили у него одинаково и еще временами подхихикивали. Попытка списать сие на "демонический хохот" не удалась. Утирая слезы и время от времени неприлично тыкая в Славку пальцами, "выходцы" начали перебирать другие варианты, потому что вместо "героического эпоса" выходил стеб, а "Эпидемия" этого, пожалуй, не заслужила. В итоге сошлись на "For Whom the Bell Tolls" Metallica, отправили последнюю электронку и засобирались домой - время пролетело незаметно.
   Уже в маршрутке Ника подумала, что впервые репетиция новым составом доставила всем такое огромное удовольствие.
   Установившееся радужное настроение оказалось к тому же еще и долгоиграющим. Воскресенье прошло на подъеме, и даже понедельник, который, как известно, день тяжелый, по ощущениям больше напоминал пятницу. Одногруппники, глядя на Нику, едва не крутили у виска, а ей, казалось, были нипочем ни четыре нудные пары, ни выданные мозголомные задания на курсовые проекты, ни "благая" весть о том, что она в добровольно-принудительном порядке должна принять участие во всероссийской олимпиаде. "Озадаченный" вместе с ней Серега Веретенников почти стенал и за глаза отправлял деятелей науки долгим пешим маршрутом. Девушка же относилась к дополнительной нагрузке философски: отбрыкиваться все равно не будешь, ведь даже если и получится, тебе потом это припомнят в сессию, а если так и так придется участвовать, чего же зазря себя накручивать. Надо мыслить позитивно: подумаешь, две дополнительные пары в неделю, подумаешь, кучу задачек перерешать придется... М-да, если об олимпиаде думать, то позитива что-то не набирается, следовательно, про нее вообще временно забудем. Вспомним что-нибудь забавное. Субботнюю репу, например. Примерно с такими мыслями Ника, широко улыбаясь, выходила из универа и совсем не обращала внимания на то, какими взглядами провожают ее девчонки-одногруппницы. Вечером ее ждала еще одна репетиция, какие тут взгляды. Ника мысленно уже была во Дворце пионеров, причем со вчерашнего дня - почти все воскресенье она потратила на разучивание перебора из "Ты остался один".
   До вечеринки времени оставалось очень мало. В субботу Артем предложил дома каждому подумать над вариантами исполнения, и к этому домашнему заданию девушка подошла как всегда ответственно, но с куда большим энтузиазмом, чем к университетским задачкам. Она переписала все возможные варианты табулатур, помимо самих песен закачала в телефон все каверы, какие только нашла, закольцевала их и слушала всю дорогу в универ и обратно. Вообще-то Ника предпочитала не затыкать уши наушниками, потому как в этом случае обычно попадала во всякие дурацкие ситуации, вроде того, что в благополучном неведении, не слыша объявлений по громкой связи, садилась в троллейбус, следующий в депо, и потом топала несколько остановок пехом. Но ради подготовки к репе было сделано исключение.
   Руки то и дело тянулись к блокноту - в очередной раз что-то пометить в табах. Ей не хватало образования, знания музыкальных терминов, чтобы обозначить то или иное мелкое изменение, делающее кавер на известную песню ближе "Выходу" по духу, но это не останавливало. В результате под фигурными скобками, выделяющими тот или иной отрезок, появлялись странноватые надписи вроде "темп?", "П17" или "больше мяса". На полях уже не было живого места, а ее несло все дальше и дальше.
   На репетиции выяснилось, что не одна она такая. Сашка, порадовал в кой это веки раз за последнее время приличным настроением, а еще несколькими листами с текстом, обильно сдобренным его фирменными иероглифами. Славка предложил по пять-шесть новых сбивок на каждую песню. То, что они почти не отличались друг от друга и от оригинала, его не смущало абсолютно. Павлов шпаргалками не пользовался, но по ходу обсуждения вставлял ценные замечания, не оставляющие сомнения в том, что и он продумывал партии. А Артем сиял как медный тазик и пел. Много. С полной отдачей и на все возможности его не хилого диапазона.
   Мелодии собирались как рассыпанный паззл, складывались вместе фрагменты, сглаживались шероховатости, перебирались возможные варианты. Больше всего досталось "Металлике". Их "По ком звонит колокол" звучал в исполнении "Выхода" быстрее и выше, кроме того, добавилась пара-тройка интересных фишек. "Ты остался один" почти не изменилась, а "Power and Reason" стала похожей на все арийские каверы вместе взятые. Окончательные варианты выкристаллизовывались медленно, и к концу репетиции коллектив "Выхода" уже воспринимал их так, как будто каждый член команды был как минимум соавтором всех трех песен.
   Домой расходились чуть позже обычного. Мальчишки ускакали сразу, Ника осталась закрывать репзал, с ней задержался Павлов. Вопросительный взгляд он проигнорировал и уже на лестнице протянул ей какие-то листочки:
   - Возьми, посмотришь на досуге.
   Ника удивленно уставилась на предложенную макулатуру и почти с опаской взяла. Глядя на нее, Павлов хмыкнул и вроде как успокоил:
   - Не переживай это не ноты. Это табулатуры твоей "разминки для пальцев".
   Подмывало посмотреть табы прямо сейчас, но было не удобно перед Максимом Анатольевичем, да и время позднее, а после девяти маршрутки ходят куда реже. В итоге Ника в ответ промямлила что-то невнятное и спрятала листочки в карман чехла. Больше они не разговаривали и уже на улице, прежде чем перейти на другую сторону дороги, Павлов радостно заключил:
   - Пока, Ник, увидимся завтра на консультации.
   Ника, совсем уже вознамерившаяся распрощаться, озадаченно протянула:
   - На какой консультации?
   Палов удивленно поднял брови:
   - Только не говори, что тебе не сказали, что ты участвуешь в олимпиаде. И, кстати, сильно не обижайся, но это я рекомендовал твою кандидатуру в число участников. - Максим Анатольевич чуть виновато улыбнулся, потом хмыкнул и пояснил: - А что, раз уж мне навязали на общественных началах, то есть совершенно без-воз-мезд-но, подготовку этой петрушки, то хоть участников могу я сам выбрать? - вопрос был явно риторическим. Павлов перевел взгляд куда-то за спину Ники, и без перехода выдал: - Это не твоя маршрутка?
   Ника оглянулась, разглядела номер и замахала рукой. Павлов подождал, пока маршрутка остановится, галантно открыл перед Никой дверь, одарил еще одной широкой улыбкой и попрощался, а девушка всю дорогу домой пыталась как-то объяснить себе, что это такое было. Чего это он? Сначала табулатуры, потом эта рекомендация, вернее наоборот, но не суть. И если участие в олимпиаде еще можно было как-то оправдать успехами в учебе, то на кой он вручил ей табы? И вот ведь память - воспроизвел с первого раза. Правда не известно, на сколько точно, ведь сама она ни черта не помнит, что играла. Нику так и подмывало достать Павловские листочки, но в салоне было темно, и она не стала ломать глаза, отложив все до дома. Зато там закопалась в выданную макулатуру, едва успев переодеться.
   Голова соображала плохо, "проиграть" табы в воображении не получилось и Ника, по-турецки устроившись, на кровати взялась за гитару. Мелодия в нормальном темпе вышла где-то с третьего раза. И оказалась "зажигательной" - если у Славки после прослушивания загорелись глаза, то у Ники - щеки и уши. От стыда. Оказалось, что она переиначила Павловскую тему, ту самую, которую он играл на прошлой репе. Музыка претерпела значительные изменения, но рифы были вполне узнаваемыми. Плагиаторша беспамятная! А еще удивлялась, как это Максим Анатольевич после одного не слишком внимательного прослушивания, смог воспроизвести ее "разминку", причем не сразу, а спустя какое-то время.
   Гитара была отставлена, табы заныканы в красную папку, а девушка направилась в ванную, твердо решив выкинуть все из головы и лечь спать пораньше. Решить-то она решила, в смысле, легла, но сон не шел. В голове бродили разные дурацкие мысли. Главным образом все крутилось вокруг Павлова. Нике довольно быстро удалось убедить себя, что позаимствовав Павловскую тему, она не опозорилась перед басистом, а может быть даже наоборот, в чем-то ему польстила, но тут некстати вспомнилось, что их еще ожидает совместная подготовка к олимпиаде. Теперь она изводила себя предположениями о том, как ей относиться к дополнительным занятиям, да и к репетициям, если Максим Анатольевич будет опять изображать из себя мистера Хайда. Ника едва не вывихнула мозги, сбила в комок простынь, истыкала кулаками ни в чем не повинную подушку и уснула под утро, так ни до чего и не додумавшись. Снилась ей какая-то гадость. Как будто она на очередной проверочной работе подключила светодиод напрямую к источнику питания и Павлов, одетый почему-то как на репетициях, а не как обычно в универе, распекает ее перед одногруппниками. В число одногруппников неожиданно затесались пара одноклассников, Сашка с Артемом и Настя. Ника про себя недоумевала, как могла такого наворотить в схеме, но что-то объяснить и оправдаться не получалось...
   В общем, день начался не ахти. Сонный мозг слабо реагировал на текущую действительность, и все три пары до злосчастной консультации Ника отчаянно тормозила. На лабе перепутала полярность при подключении и долго соображала, почему у нее ничего не работает. Хорошо еще, лабы делали в LabView, и препод не сильно следил за тем, как группа сосредоточенно применяет метод научного тыка, а то сон был бы пророческим. Обе лекции прошли в мучительной борьбе с зевотой - не удобно же перед преподом, особенно если учесть, что сидела она за первой партой.
   С последней пары группу отпустили минут на десять раньше, и Ника, чтобы хоть как-то взбодриться, потопала в буфет за кофе. Сомнительно, конечно, что порошочек "три в одном" сильно помог, скорее уж - вера в бодрящий эффект напитка, но вывихнуть челюсть уже не грозило. Она медленно поднималась по лестнице, когда ее нагнал Павлов.
   - Привет, Ник, - негромко сказал он, привлекая внимание, и задумавшаяся девушка ощутимо вздрогнула. Студентов поблизости пока не наблюдалось, но все равно слышать от Максима Анатольевича такое приветствие в универе было странно.
   - Ты на консультацию? - невозмутимо уточнил препод. Ника кивнула. - Тогда, возьми ключ от аудитории, и скажи там своим коллегам, чтобы подождали. Я задержусь минут на пятнадцать - нужно сбегать в первый корпус. Хорошо?
   Ника снова кивнула. Павлов отдал ей ключ, поздоровался со спускающимися студентами из параллельной группы, мимолетно улыбнулся и сбежал по лестнице вниз, шагая через две ступеньки. Ника проводила его взглядом, покрутила в руках ключ и пошла в аудиторию.
   Дверь в триста семнадцатую подпирали Серега и еще один парнишка с потока, кажется из группы вычислителей - не то Арсений, не то Артур.
   - А чегой-то ты с ключом? - удивился Веретенников, отодвигаясь от двери. - И кто у нас вообще сейчас будет?
   - Павлов, - сухо ответила Ника. - Придет минут через пятнадцать. Сказал заходить и ждать его.
   - Павлов? - удивленно вскинул брови Серега, а потом как-то на редкость гаденько захихикал. - Ты теперь будешь опять прогуливать его пары и зубрить самостоятельно?
   Ника посмотрела на него как на идиота и, ничего не сказав, прошла в аудиторию, как обычно устроилась за первой партой, достала ручку и тетрадь, заткнула уши бусинами плеера и дальнейшие Серегины инсинуации просто игнорировала, впрочем, он быстро переключился на разговор с "коллегой", как выразился товарищ Павлов. В наушниках гремел "Therion". Девушке не слишком нравился вокал, но музыка была интересной и сегодня особенно попадала в настроение. Думать не хотелось, но против воли все равно думалось, а Павловское обращение на лестнице одновременно и настораживало и обнадеживало. В кармане заворочался телефон - звонил Славка, как всегда радостный и гиперактивный. Он с ходу осчастливил ее известием о том, что в "НеформаТе" появились DVD с "Яркого звука" и завтра с одиннадцать Тема собирает всех на коллективный просмотр, от него потом предполагается выдвинуться в "Точку" всем вместе.
   У Артема они собирались регулярно по праздникам и просто так, но сейчас, учитывая его семейные обстоятельства, Ника не была на сто процентов уверена в правильности такого мероприятия. Хотя... Ему, конечно, виднее. А еще, намекни, что лучше не стоит, и он смертельно обидится.
   Славка оборвал Никины размышления вопросом о том, закончились ли у нее пары, а то он как раз недалеко от политеха, и мог бы проводить ее до дома и заодно поболтать, на чай напроситься, но девушка его обломала, сообщив, что у нее еще консультация у Павлова. Тогда Славка, с присущей ему непосредственностью, сказал, чтоб она предала Максу о посиделках у Артема, и отключился. Нике захотелось кого-нибудь стукнуть, и желательно, чтобы это была наглая морда с рыжей шевелюрой. Лишний раз мозолить басисту глаза и общаться на околомузыкальные темы совсем не улыбалось - все еще было не по себе из-за "разминки". Короче, Фокс как всегда сделал гадость и быстренько свинтил.
   Пока Ника разговаривала со Славкой, в аудиторию вошли еще три молодых человека, а минут через пять объявился и сам Павлов. Поприветствовал всех и начал объяснять, по какому, собственно, поводу они здесь собрались. Оказывается "техноложка", как сокращенно обзывали находящийся по ту сторону Лермонтовского парка Технологический университет, неожиданно для всех и, наверное, для себя в том числе, выиграла грант на проведение научно-практического студенческого мероприятия. Так как своя очередная ежегодная всероссийская конференция у них планировалась на тот же месяц, решили провести олимпиаду. Тоже всероссийскую. Пока было не известно, сколько народу и из каких городов приедет, но проживание, питание, грамоты и призы победителям, оплачивались принимающей стороной за счет средств грантовой поддержки. Политех тоже решил в стороне не оставаться, и отдел научных исследований настоятельно рекомендовал своим студентам принять в олимпиаде участие. В общем, все как всегда - несколько человек будет на голом энтузиазме "отстаивать честь универа", а в ОНИ просто поставит очередную галочку в плане по науке независимо от результата, так как победа - это, конечно, хорошо, но и сам факт участия тоже не плохо. Максим Анатольевич, естественно, не сказал об этом открытым текстом, по большому счету даже не намекнул, но этого и не требовалось, не маленькие - догадались самостоятельно. И пока препод записывал на доске задачки, которые вывесили на сайте в качестве образца олимпиадного задания, Ника увидела, как на лицах "коллег" крупными буквами проступило: "На кой черт вообще напрягаться". Девушке вдруг стало обидно. За Павлова. Он вчера сказал, что ему консультации навязали за "здорово живешь", и ничего, не возмущается и отлынивать от дополнительной работы не собирается, а его подопечные сходу решили на все наплевать. Ника презрительно скривила губы и пообещала себе, что постарается не ударить в грязь лицом...
   Пара закончилась как-то неожиданно быстро. Ближе к середине кое-как собранные в кучку мозги начали работать, и разбор заданий прошел относительно гладко. Пара задачек были трудными, но вполне решаемыми, остальные - с такими условиями, что не понятно, с какого края браться. Максим Анатольевич вполне доходчиво объяснял, где и на что надо обратить внимание, заставлял вспоминать ранее изученные курсы, задавал вопросы, но ни одного скептического или едкого замечания не сделал. Никому. Даже "коллеге" Арсению-Артуру, который сидел с отсутствующим видом и не ответил внятно ни на один вопрос. А Ника даже удостоилась нескольких одобрительных улыбок. Девушка украдкой вздохнула - вот если бы он в течение семестра так себя вел, но тут же одернула сама себя - если бы такое было, преподу моментально сели бы на шею. А сейчас и люди собрались более сознательные (во всяком случае, так должно было быть по идее), да и оценки никакие ставить не нужно. Уже после звонка Максим Анатольевич сказал, что не стоит рассчитывать, что на олимпиаде попадется что-то похожее, так что на следующих консультациях они будут готовиться к разного рода неожиданностям, ну и напоследок поздравил скисших мальчиков с наступающим праздником, и в качестве подарка не дал ни одной задачи на дом. Даже если парней и обрадовал такой "подарок", они умело это скрыли, и в темпе потопали к выходу. Только Серега едва не свернул шею, косясь на нарочито медленно собирающую свои записульки Нику. Та про себя кляла его любопытство, но разговаривать с Павловым при свидетелях не собиралась, поэтому изображала копушу.
   Максим Анатольевич стер с доски свои письмена, сунул в папку листочки с условиями задачи, взял ключ и вопросительно посмотрел на Нику. Та бросила быстрый взгляд на дверь, застегнула сумку и, не глядя на Павлова, сказала:
   - Артем собирает всех завтра у себя. Готово видео с феста - предлагает посмотреть всем вместе...
   - Хорошо, во сколько? - в голосе чудилась улыбка, и Ника подняла глаза - так и есть, улыбается.
   - В одиннадцать... - Павлов кивнул, она зачем-то кивнула в ответ и пошла на выход, обернувшись уже у самой двери. - До свидания.
   - Пока, - с улыбкой отозвался Максим Анатольевич, подхватил свою папку и тоже направился к двери.
   Ника не стала ждать, пока он подойдет, и поспешила в гардероб. Настроение медленно, но верно поднималось.
  
   Глава 9. Школа злословия
  
   Ника топала от остановки к дому Артема, тщетно пытаясь как-нибудь поудобнее перехватить легкий, но громоздкий пакет с "подарками". Хотя сейчас еще ничего - гитарный чехол надет на манер рюкзака и с плеча не сваливается, а вот в автобусе было веселее, хорошо хоть по случаю праздника народу было совсем немного, даже сесть удалось. Правда от размеренного покачивания сразу потянуло в сон, но девушка мужественно с ним боролась. Казалось бы, лишний выходной, можно поспать по дольше, но в последнее время становилось привычным то, что именно выходные начинались ни свет ни заря, насыщались под завязку событиями и делами, оставляя после себя эйфорию и приятную усталость. Вот и в этот раз Ника с некоторым трудом но все же выползла из постели в шесть, умылась холодной водой и потопала на кухню - готовить традиционную шарлотку. Не то чтобы она очень любила готовить, скорее наоборот, но иногда, хоть и редко, ее пробивало на "что-нибудь испечь". Один из таких кулинарных подвигов несколько лет назад пришелся на праздничный день, и она организовала для своих мальчишек такой подарок. Мальчишки оценили. И когда на следующий год девушка решила обойтись очередными мелкими сувенирами, Славка как-то очень жалостливо спросил: "А что, пирогов не будет?". Все его молчаливо поддержали. Нике пришлось сказать, что будет, но один большой, поэтому вечером все приглашены к ней на чай. С тех пор каждый год на двадцать третье февраля Ника с утра пораньше начинала возиться с выпечкой. Формы у нее было всего две (одна сердечком, вторая звездочкой), впрочем, больше в духовку все равно бы не влезло, поэтому печь приходилось в четыре захода: два по две - для каждого "защитника", один большой противень, чтобы попить чаю всем вместе и еще один - папе. Время, пока пироги собственно пеклись, было с пользой потрачено на уборку постели, выбор и глажку одежды к вечеринке и прочие хозяйственные мелочи. К моменту, когда все было готово, не хотелось не только есть (завтрак успешно заменяли счищенная с яблок кожица и облизываение остатков теста с кастрюлек), но и вообще что-либо делать, но счастливые моськи "одариваемых" стоили всех хлопот, к тому же сегодня планировался длительный передых в виде просмотра DVD. Именно эта мысль особо скрашивала последние метры до Черновского дома.
   Попасть в нужные кнопочки домофона получилось с первого раза, куда сложнее было открыть тяжелую подъездную дверь, держа перед собой как на рушнике пакет с пирогами. Хорошо хоть лифт был пустой, а то она однажды поднималась в компании каких-то школьников, так еле вылезла на нужном этаже. Сейчас подобного казуса не случилось, правда если бы Ника вышла из лифта секунд на тридцать раньше, ее скорее всего зашиб бы дверью, выскочивший из квартиры расхристанный Игорь. На Никино приветствие Темкин братец не обратил никакого внимания и унесся вниз по лестнице, громко топая ботинками. Девушка недоуменно посмотрела ему в след, пожала плечами и надавила на кнопочку звонка. Дверь открылась почти сразу, но, глядя на взъерошенного Артема, Ника поняла, что тот напрочь забыл, как открывал ей подъездную дверь, и сейчас ожидал лицезреть пренебрегшего лифтом Игоря.
   - Привет! - улыбнулась девушка, старательно не обращая внимания на отнюдь не доброжелательную Темкину физию. - С праздником!
   Артем, гладя на нее, потихоньку оттаивал, светлел лицом, и даже почти искренне улыбнулся:
   - Спасибо, - наконец выдал он и подставил щеку, смешно вытянув при этом шею. Ника бочком придвинулась к нему - по другому не позволял поднадоевший пакет - и звонко чмокнула в предложенное для лобызания место.
   - А меня поцеловать? - с притворной обидой возопили от лифта голосом Медведева.
   Ника обернулась и рассмеялась: к ним со страдальческим лицом плелся Сашка.
   - Не отбирай хлеб у Славки - это его амплуа, - строго сказала она. Сашка покаянно вздохнул, Ника шагнула на встречу и тоже чмокнула в щеку. - С праздником.
   - А это подарки? - поинтересовался Сашка, выразительно косясь на пакет.
   - Эй, вы заходить будете? - проворчал Артем. Ника отдала ему пакет, строго сказав не совать в него нос, и шагнула в прихожую.
   Она как раз успела снять верхнюю одежду, пристроить чехол с гитарой и водрузить на журнальный столик в гостиной многострадальный пакет, когда в дверь позвонили. Судя по доносящимся из прихожей голосам, явились недостающие члены коллектива. Ника скоренько разложила на столике пироги, и, когда все собрались, указала на них приглашающим жестом:
   - Еще раз с праздником, можете разбирать подарки.
   Первым ухватил картонную тарелку со звездой-шарлоткой Артем, у которого резко поднялось настроение. Вторую такую же из под носа Славки вытащил Саня. Звезды были разлапистые и поэтому выглядели больше, а следовательно пользовались особой популярностью. Славка тяжко вздохнул и потянул к себе сердечко, посмотрел на Тему, потом на Сашку, перевел взгляд на Павлова, со странной улыбкой пододвинувшего к себе последний пирог, еще раз вздохнул и выдал:
   - Ну и ладно, зато нас с Максом Олька больше любит!
   Ника от такого заявления слегка опешила, Артем и Сашка скептически посмотрели на Фокса, мол, с чего это вдруг, на что Славка, многозначительно подвигав бровями, нарисовал в воздухе сердечко и кивнул на свою шарлотку. Артем озадаченно поскреб макушку, покосился на Нику и спросил у Славки:
   - Может поменяемся?
   - Ну уж нет! - пародируя какого-то персонажа из мультика покачал головой Славка. Артем повернулся к Павлову, но и тот повторил Славкин жест.
   - Вот черт! - горестно вздохнул Артем. Тут-то все и заржали. И только Ника чувствовала себя на редкость неуютно, а еще ощущала, как у нее горят уши. Ничего смешного в их кривляньях она не находила, поэтому поспешила отвлечь:
   - Вообще-то у меня есть еще один подарок... - ни на кого не глядя проговорила она. Мальчишки заинтересованно замолчали. - Тем, где твоя акустика?
   Артем сбегал за гитарой, мальчишки уселись на диване в рядок, Ника пристроилась на пуфике. Тронула струны. Эта тема складывалась по кусочкам еще с каникул. Написанная тогда единственная музыкальная фраза оказалась с одной стороны многообещающей, а с другой - очень заковыристой. Ника три раза переписывала тему, пытаясь "нащупать" нужный ритм и темп, навешивала деталей и снова "раздевала" до аккордов основы. Вчера ближе к вечеру девушка наконец поймала, что-то ускользающее, записала, "обработала напильником", несколько минут порадовалась, а потом весь вечер мучительно выискивала в мелодии заимствованные фрагменты - уж больно не хотелось выглядеть в глазах Павлова плагиаторшей. Сейчас за мелодию ей было не стыдно - редкий случай. Музыка получилась холодной и зимней, немного странно звучащей в таком исполнении, но все, что Ника писала, начиналось именно с акустической гитары...
   Она посмотрела на мальчишек только когда отзвучал последний аккорд, и поняла, что тема пришлась по душе. Больше всего порадовал Сашка - Ника слишком хорошо знала такое его выражение лица, оно означало, что у него есть идеи текста. Артем тоже успокоил, одобрительно хмыкнув на ее вопросительный взгляд. Славка чесал тыковку, что-то прикидывая в уме, а Павлов, которого от чего-то хотелось поразить больше других, снова одобрительно улыбался.
   - Хель, а еще раз начало можно? - рассеяно попросил Сашка.
   Ника улыбнулась и покачала головой:
   - Саш потом посмотришь, я тебе рабочее видео записала. Напомни тебе диск отдать... А то сейчас затеемся, до феста дело не дойдет...
   При слове "фест" встрепенулся Славка, бодро оттарабанил что-то ладонями на коленях и с энтузиазмом ткнул Артема в бок, кивая на плазму:
   - Заводи шарманку! - и подвинулся, освобождая Нике местечко между собой и Сашкой. Та перебралась на диван и приготовилась внимать.
   Концертное видео было "с претензией", в смысле, с завлекательной рекламой "НеформаТа" в самом начале, с заставкой "ТВ Конструктор представляет" и даже с меню, предлагающим выбор просмотра: видео целиком, просмотр конкретной группы или бонус слайд-шоу "Пять лет яркого звука" с фотками всех "ЯЗов". Не скакать по группам, а смотреть видео целиком решили единогласно. Если у кого и был соблазн, начать со своего выступления, вслух в этом никто не признался.
   Фест захватывал, даже не смотря на то, что воспринимался совсем иначе, чем из зрительного зала. Порадовал весьма приличный звук, немного разочаровали общие планы, а задник с эмблемой фестиваля на видео смотрелся и вовсе как-то по-сиротски. Зато впечатляли ракурсы из-за плеч музыкантов, позволяющих видеть не только их профили, но и зрителей, да и крупные планы были выше всяких похвал. Сеты отдельных команд хоть и не показали целиком, но ощущения, что их "покоцали", не возникало. Фрагменты вырезались явно не бездумно, лишь бы уложиться в отведенное время. Мальчишки ехидно комментировали некоторые места, но, если рассудить здраво, видео оказалось весьма неплохим. А настоящий взрыв впечатлений у Ники случился, когда на экране появился "Выход". Видеть себя со стороны, особенно когда квадраты пикселей не в половину твоей головы, оказалось настолько странно, что слов не находилось.
   Вроде все выглядят привычно, хоть и бросается в глаза некий налет концертного позерства, но неужели эта чудная девушка с гитарой - она? Внешний вид разительно отличается от того, что Ника привыкла наблюдать в зеркале. Конечно, кое-что можно списать на "концертный" макияж, например, яркие, густо подведенные черным карандашом глаза и акцентированные скулы, но постойте, это одухотворенно-отстраненное выражение лица снежной королевы ведь никак не зависит от количества наложенной косметики. Все люди как люди, одна она какая-то не такая. Во всяком случае, так Нике казалось ровно до того момента, пока Славка обиженно не пробухтел себе под нос:
   - Вот, блин! У меня половина волос дыбом стоит, а мне даже никто не сказал...
   - Ты ж сам себе на башке "бородавку" делал, - пренебрежительно отозвался Артем, разглядывая себя на экране и недовольно кривя при этом губы.
   А у Ники неожиданно улучшилось настроение. Больше не хотелось выискивать неудачные моменты в своем поведении на сцене, и дальнейший просмотр принес куда больше удовольствия.
   Из пяти песен "Выхода" при монтаже осталось три, но и этого хватило за глаза. Конечно, было над чем подумать, что доработать - со стороны такие вещи намного очевиднее, но обсуждение отложили до новой репы, а пока просто досматривали DVD, пили чай и временами вставляли забавные комментарии. Ника довольно щурилась, наблюдая, как мальчишки с аппетитом поглощают шарлотку, отказавшись от обеда в пользу пирогов. Мальчишки и Павлов естественно - странно, что ей приходится себе об этом напоминать. На него девушка поглядывала изредка, и довольное выражение лица басиста очень льстило.
   Время пролетело быстро. В четвертом часу они выдвинулись в "Точку кипения". Можно было подъехать и попозже, но, во-первых, не хотелось угодить в канитель, когда времени остается в обрез, а ни у кого еще конь не валялся, а во-вторых, было что-то притягательное в самом процессе подготовки таких выступлений. Атмосфера в это время становилась совершенно особенной. И дело было даже не в привычной, неспешной возне с аппаратурой, перемежаемой экспрессивным всплесками, чаще негативными, когда неожиданно выяснялось, что куда-то заныкали позарез нужный шнур или что-то сгорело, впрочем, и позитива хватало, особенно когда на чек подтягивались команды. Здесь все было немного иначе. С одной стороны проще: легче отстроить звук, меньше мандраж перед началом сета, да и сама сцена совсем небольших размеров, но вместе с тем и сложнее. Все из-за того же небольшого пространства, народ, решивший послушать музыку, оказывался куда ближе к выступающим, и очень легко мог охаять лажающую команду до того, как они сойдут со сцены, охаять и пойти за столики дальше пить пиво и доедать стейки, как если бы и не было никакого живого звука, а был так, фоновый тяжеляк из колонок.
   Так как в "Точку" они явились слишком рано, то успели перекинуться несколькими словами с Кузьмичом, прежде чем тот начал бегать по залу и плеваться в телефон, пытаясь вызвонить запаздывающих техников. Ника как-то спросила, почему администратора рок-кафе зовут Кузьмич, если в миру он Валерий Николаевич Кастеров, но внятного ответа не получила. Мальчишки болтали, Ника слушала их краем уха и оглядывала интерьер: стены плотного серого цвета с горизонтальными черно-желтыми фрагментами, стилизованными под заградительные ленты, и желтыми знаками радиационной опасности, высокие столы и лавки светлого дерева на черных кованых ногах. На такой стол Ника, с ее невысоким ростом, не нагибаясь могла положить подбородок, а чтобы сесть на лавку приходилось корячиться, но зато во время живых выступлений, сидящие за столами видели сцену, а не попы стоящих перед ней товарищей. Зал не был уютным, но казалось, музыка - разная, мистическая, яростная, трепетная, непримиримая, - выплеснувшись со сцены, впиталась в стены, потолок, мебель и лампы дневного света, и, каждый раз оглядываясь, девушка находила свидетельства непередаваемой атмосферы этого места, ну и еще до кучи ловила заинтересованные взгляды немногочисленных дневных посетителей. Чем дальше, тем становилось больше и посетителей, и заинтересованных взглядов, поэтому спектакль в двух действиях без антракта под названием "Какого хрена не работает?!" имел успех. Сюжет спектакля был бесхитростен: звук в портальных колонках сначала был паршивенький, а потом кончился совсем, и народ понимающий, частично понимающий, и даже совсем не понимающий в сути работы аппарата, предпринимал некие действия, чтобы его, в смысле звук, вернуть. Действия увенчиваться успехом не спешили, время шло, нервы "предпринимателей" сдавали. Ника на сцену не лезла - там и без нее помощников хватало, да и вероятность нарваться на какой-нибудь нелицеприятный эпитет была весьма велика. "Предприниматели" поорали, поковырялись в потрохах тут же разобранной самой подозрительной колонки, покурили, снова поорали друг на друга, проверили в "надцатый" раз джеки, и тут один из техников обнаружил причину "поломки" и разразился по этому поводу длинной, витиеватой тирадой. Оказалось, кто-то просто-напросто в ноль скрутил громкость на пульте. Дальше пошло поживее, чек не занял много времени, Кузьмич теперь сновал между подтягивающимися музыкантами, уточняя порядок выступлений, а коллектив "Выхода" с устатку неторопливо ужинал и созерцал нарастающую суматоху. После финала спектакля, лишний раз лезть туда ни у кого желания не было.
   Народ, жаждущий вечеринки, потихоньку прибывал. Минут за пятнадцать до начала в одной из компаний, расположившихся недалеко от выхода из кафе, Ника заприметила знакомую морду лица. "Морда" на голову возвышалась над остальными, и принадлежала Димке Семенову - Никиному одногруппнику и Павловскому студенту. Этому факту девушка совсем не обрадовалась. Давно минули те времена, когда она с болезненным любопытством и скрытой жаждой одобрения искала глазами в толпе знакомых, не связанных с музыкой. Впрочем, и знакомых-то таковых было не так чтоб очень много, к тому же ей вполне хватало осознания того положения, которое она занимала в музыкальной тусовке, остался только немного исследовательский интерес: как оценят ее игру. Было бы приятно, если бы оценили хорошо, хотя даже если и плохо, нет повода для расстройства. С приходом Павлова в группу, хотя нет, даже не так, в связи с бурной реакцией одногруппников, на то, чем Максим Анатольевич занимается в свободное от преподавания время, Ника немного изменила взгляды на посещение сетов "Выхода" университетскими знакомцами. Появление Семенова вызвало скорее досаду. Светиться перед кем-либо из универа не было никакого желания - меньше знают, крепче спят. Нет, конечно, она не ударилась в панику, не стала прятаться за широкими спинами своих мальчишек или рассчитывать на то, что у Димки вдруг станет плохо со зрением, и он ее не разглядит - ха-ха три раза, живой концерт это вам не видео сомнительного качества, но чувствовать себя стала несколько сковано. Когда за спиной кто-то гаркнул "Привет, Никс!", девушка ощутимо вздрогнула, и обернулась, ожидая увидеть Семенова, но оказалось, что это Павел.
   - Привет, - отозвалась она и поискала глазами остальных членов "Книги". - Ты сегодня в гордом одиночестве?
   Максим Анатольевич, которого про себя по имени-отчеству называть было не удобно, а фамилия слишком уж походила на полное имя гитариста "Книги Варуха" и путала мысли, сдержанно хмыкнул. Ника покосилась на него, но он разглядывал сцену, на которой заканчивались последние приготовления, и на Павла особо не реагировал. Павел же невозмутимо пожал печами:
   - Парни домой уехали, а Динька физику зубрит, у нее завтра какой-то коллоквиум. Так что да, "адын, савсэм адын". А вы играете?
   Ника кивнула, Славка влез с каким-то замечанием, и они с Павлом завели шутливую дискуссию. Находясь вот так вот рядом, Павел и Фокс казались Нике чем-то неуловимо похожими, только гитарист "Книги" все же был более сдержан, а Славка носил маску клоуна нарочито напоказ, и так свыкся с ней, что не мог и не хотел вести себя иначе. Ника задумалась и даже потеряла нить разговора, и от ответа на пропущенный мимо ушей вопрос ее спасло объявление начала вечеринки. На сцену взгромоздился Кобзон - колоритный персонаж лет под сорок, который на самом деле носил фамилию Лещенко. Он умело и без видимых усилий развлекал народ в перерывах между выступлениями групп, подбивал на мелкие хулиганства музыкантов и не давал действу на сцене развалиться на минисеты разных команд. Было весело, даже не смотря на несколько не слишком удачных каверов: песни знакомые и народ охотно подпевал, немного слемился и вовсю отрывался. И Ника на какое-то время забыла, что ей тоже нужно на сцену, но конечно не до такой степени, чтобы пропустить момент икс. Кобзон загадывал смешные и немного пошлые загадки про название следующей группы, что было легко, ибо "Выход" многие знали, по крайней мере, в лицо, и про следующий кавер, что было посложнее, потому что никто долго не мог взять в толк, причем здесь Хемингуэй. "Выход" успел подключиться, а народ еще гадал. В конечном итоге, к труднообъяснимому неудовольствию Ники, зычный Семеновский глас озвучил "Да это Metallica!", и длинное вступление "По ком звонит колокол" потонуло в одобрительных воплях. Настроение у Ники, немного подпорченное появлением Димки, снова поднялось, и чем дальше, тем становилось лучше. И даже тот факт, что, смотря в зал, она периодически натыкалась взглядом на физию одногруппника, больше не имел никакого значения. И когда к концу второй минуты в ответ на агрессивный гитарный рифф услышала возглас Павла "Хей, Никс! Жги!" и поймала смеющийся взгляд басиста (черт с ним, пусть будет просто Максимом, надоело мысленно путаться или "вытягивать" отчество), стало совсем хорошо. И пусть в зале толком не знали текст, единственную фразу "For whom the bell tolls" орали от души. Последний ми мажор, рев полусорванных глоток, пауза и красивейший перебор "Ты остался один". Народ перед сценой воспользовался возможностью перевести дух, к моменту, когда вступил Артем, зал озарился подрагивающими огоньками зажигалок. Два куплета... А потом заготовленный сюрпризец. Сашка врубил дисторшн, а к микрофону шагнул Максим... К этому варианту на репе пришли почти случайно, Артем и сам отлично справлялся с жестковатым Хаммеровским тембром, но у Максима вышло убедительней... И последний куплет, спетый на два голоса, оказался находкой, удачной фишкой перед Никиным соло... Какие там зажигалки - горели глаза впереди стоящих, и последний протяжный гитарный звук заглушили восторженные вопли. Было громко, но оказалось, что можно орать еще громче - это показала практика и рифф "Power and Reason" в Сашкином исполнении. Недоумение от текста на английском было мимолетным и слему не помешало. В конечном итоге зал перекричал Артема по-русски, и последние секунд двадцать они (Артем и народ в зале) самозабвенно выпевали рефрен "Воля и разум" уже на великом и могучем.
   Со сцены уходили в состоянии легкой эйфории. Если бы кто-нибудь скептически сказал в этот момент, что сет-то всего лишь в рок-кафе, а никак не в "Олимпийском", его запинали бы ногами.
   Пить хотелось неимоверно. Мальчишки сходили за пивом для себя и за соком для Ники, и они какое-то время блаженно сидели за столом, потягивая напитки и поглядывая на сцену. Потом Ника спохватилась и стала нашаривать телефон.
   - Ты чего? - гаркнул ей в ухо Сашка.
   - Времени сколько? - крикнула она в ответ, ибо по-другому разговаривать было проблематично.
   - Начало девятого, - это сказал Максим, в отличие от Ники быстро нашедший телефон. Впрочем, вид у него был такой, как будто он предпочел бы век его не видеть.
   - Я домой! - вздохнула Ника. На сцене была очередная "пересменка", и это позволяло говорить, почти не повышая голос.
   - Я тоже пойду, - неожиданно для всех сказал Павлов. - Меня ждут.
   Мальчишки не стали ничего уточнять. Ника с Максимом по стеночке протиснулись в гримерную, где раздевались все музыканты, и до остановки дошли тоже вместе. Павлов снова, как после прошлой репы, посадил ее на маршрутку, придержав дверь, и Ника не нашла в этом ничего предосудительного. В конце концов, Сашка или Артем сделали бы точно также. В маршрутке эйфория схлынула, оставив только усталость. День выдался длинным и полным впечатлений, и единственное, что являлось несомненным минусом выходного среди недели, так это то, что завтрашний универ никто не отменял.
  
   За ночь навалило неожиданно много снега. Город, наверное, уже настроился на весну, поэтому энное количество сантиметров осадков стало очередным катаклизмом, в том смысле, что на дорогах образовались заторы, а общественный транспорт разом уменьшился в количестве. Как следствие Ника едва не опоздала на первую пару. Вернее, опоздала, но преподавательница опоздала тоже, и девушка успела влететь в аудиторию секунд за десять до того, как та закрыла дверь - был у Светланы Алексеевны такой пунктик: опоздунов она терпеть не могла, и на их головы сыпались всяческие кары. Ника приземлилась на свое обычное место, достала тетрадь с заткнутой за пружинку ручкой и сделала вид, что она сидит здесь едва не с ночи. Светлана Алексеевна на это не повелась, но предъявить ей ничего не могла, зато явившейся через пять минут Надьке досталось на орехи.
   Пара прошла относительно спокойно, а вот переменка ознаменовалась "воплями" Ленки, которые сводились к тому, что тякая-сякая Вероника никому не сказала о том, что она, во-первых, играет в группе и, во-вторых, в этой же группе играет Павлов. После появления на вечеринке Семенова, Ника чего-то подобного ожидала и морально подготовилась. Поэтому, когда Ленка закончила свою обличительную речь, она спокойно сказала:
   - По-моему оба этих принципиальных вопроса мы прояснили еще на прошлой неделе. Надюшка узнала меня на видео, я подтвердила, что это действительно я, и сказала, что Павлов талантливый музыкант.
   Ника по Ленкиному лицу видела, что той хочется возопить "Когда? Не было такого", но оказалось, что да, действительно было, и староста не нашла сразу, что ответить, а смешки наблюдающих за представлением одногруппников не способствовали выдумыванию разумных возражений. Ника не стала дожидаться, когда Ленка оклемается и начнет засыпать ее вопросами, да и тон для "прояснения" она выбрала вполне сознательно, хотя и альтернатив-то было не много: или дать понять, что она не хочет, чтобы все подряд совали нос, куда не просят, хоть это и обещало некие "трения" в отношениях с одногруппниками, или переступать через себя и вытаскивать на всеобщее обозрение свои переживания, эмоции и чувства, в которых самой дай Бог бы разобраться. Короче, выбирать было все равно не из чего, поэтому она перебила уже открывшую рот Ленку и сухо заметила:
   - У нас пара в третьем корпусе. Пойдемте, а то опоздаем, - и первой вышла из аудитории.
   В покинутом помещении пару секунд было тихо, а потом послышалась нестройная разноголосица. На счет того, что именно обсуждают ее "коллеги" (вот спасибо Максиму - удружил с привязчивым словечком!), у девушки сомнений не было, но содержание "беседы" ее почти не интересовало. Да и о чем они могут говорить? Как давно Павлов в группе? Кто остальные ее участники? Почему Ника вчера ушла рано?.. И... Черт!.. Почему она вчера ушла рано вместе с Максимом? От последнего предположения Ника даже сбилась с шага. Вот эта подробность совершенно нежелательна, потому как из нее при желании можно раздуть такое... Если Семенов, конечно, об этом сказал. Ника страдальчески вздохнула и решила не паниковать раньше времени. В конце концов, все может оказаться не так уж и страшно. По крайней мере, она будет на это надеяться.
   В общем, относительное душевное равновесие удалось вернуть как раз возле двери в аудиторию. Там же Нику застал звонок. Преподавателя не оказалось, зато проход между партами широкими шагами мерил куратор группы. Ника, как первая появившаяся в поле его зрения, выслушала краткую нотацию, и была направлена в читальный зал, где срочно требовалось создавать массовость во время какой-то лекции по профориентации и малым предприятиям. Занятия по этому прекрасному поводу отменили, но явка на лекцию вменялась в обязанность.
   Читальный зал располагался этажом выше и был почти заполнен. Свободные места наличествовали, но как-то хаотично, и Ника заныкалась в уголочек к вычислителям. Причем она сначала уселась, а уж потом поймала себя на мысли, что выбор места позволил ей на лишние два часа отгородиться от одногруппников, которые потихоньку рассаживались где придется. Она проигнорировала ищущий взгляд Ленки - все равно облюбованный ею угол был самым "густонаселенным", и вдруг заметила, что ее с другого конца зала разглядывает Семенов. Они встретились глазами, и Димка ей улыбнулся. Ника отвернулась, поджав губы. Вот гад. Болтун и сплетник. И еще улыбается, как будто ничего не случилось. Она тяжело вздохнула и уставилась перед собой, краем уха слушая лекцию о том, как это здорово иметь собственное дело, и какую неоценимую помощь в этом оказывает недавно открывшийся бизнес-инкубатор. Ника не горела желанием становиться индивидуальным предпринимателем, поэтому все хвалебные оды прошли мимо, вызвав только сонливость и тупую головную боль, что было совсем не весело - одногруппники (ну кроме Сереги) из читального зала пойдут домой, а у нее еще консультация у Павлова, на которой не плохо бы все-таки что-то соображать. Поэтому по окончанию занудства, которое по ошибке кто-то обозвал лекцией, Ника повторила позавчерашний ритуал с буфетом и кофе. Правда, для разнообразия, на лестнице никто не всучил ей ключ, а Максим обнаружился у входа в аудиторию. Он разговаривал с преподом по ЦВУ, кивнул на Никино приветствие и посторонился, пропуская ее в класс. Раскладывая тетради, девушка запоздало осознала, что продолжает про себя называть Павлова просто по имени, хотя запутывающий фактор в лице гитариста "Книги Варуха" в настоящее время отсутствует. Или это она сама "запутывающий фактор"? Если уж однажды разрешила некие "вольности", то и нечего себе голову забивать, тем более Максим все равно понятия не имеет, как она именует его в своих размышлениях о текущей действительности. Странная цепочка ассоциаций привела ее к тете Лиде и "Максимке", и появление в аудитории Павлова не дало спрятать улыбку. Но на долго хорошего настроения не хватило. Ника затылком почувствовала нацеленные на нее взгляды, мысленно обругала себя и постаралась не реагировать. Нельзя дать Максиму повод думать, что ее трогают какие-то там пересуды. Нежелательно, чтобы он вообще о них узнал. В конце концов, она же совсем недавно самонадеянно заявила, что никаких проблем из-за их совместного творчества не возникнет, ну так и нечего теперь жаловаться. Ее это не волнует, ей все равно, ей плевать... Ну подумаешь, помоют кости, надоест когда-никогда. Проехали. Ника зажмурилась и потерла виски. Голова болела все сильнее.
   Максим начал разбирать очередное заковыристое нечто. Ника честно пыталась вникнуть, но чем дальше, тем выходило хуже. Последние пару алгоритмов она просто перерисовала в тетрадь, обещая себе разобраться в них позже. Максим сначала спрашивал девушку наравне со всеми, но после второго ответа невпопад, пристально на нее посмотрел и поинтересовался:
   - Олич, вы себя плохо чувствуете?
   Ника досадливо поморщилась от того, что все "коллеги" на нее уставились, что ее временную нетрудоспособность видно невооруженным глазом, а еще от того, что фамилия и "вы" неожиданно укололи, хоть и были произнесены несколько обеспокоенным тоном. Она соврала, что все в порядке, Павлов сделал вид, что поверил, но перекрестных опросов больше не устраивал, позволяя высказываться только желающим, а так как таковых чаще всего не находилось, пояснял принципы решения сам.
   Пара, хоть и тянулась по ощущениям слишком долго, наконец закончилась, и девушка поплелась домой. К вечеру к больной голове и общей усталости добавилось неприятное щекотание в носу и пощипывание в горле, а утро одарило всеми прелестями простуды. Ника восставшим зомби дотащилась сначала до ванной, потом до кухни, где мама и срисовала ее замечательное самочувствие. Силком навязанный градусник показал тридцать восемь и два. Об универе запретили и думать, отправив в постель. Впрочем, девушка не особо и сопротивлялась - две несчастные пары она вполне могла пропустить, нужно только предупредить старосту.
   Кое-как накарябав sms Ленке, Ника проглотила смолотый мамой порошок из глюкозы, парацетамола, анальгина и чего-то еще, стоически вытерпела процесс натирания спины водкой, оборачивание в пуховой платок, натягивание носков с горчицей и укутывание в одеяло. На этом мамины познания в методах лечения простуды иссякли. Она озабоченно посмотрела сначала на дочь, потом на часы, спохватилась, что уже опаздывает, и стрясла с Ники обещание звонить, если станет хуже. Ника угукнула, закрыла глаза, какое-то время слушала, как мама спешно собирается на работу, а потом снова заснула.
   Она провалялась весь день. Делать ничего не могла - общее состояние не позволяло. Температура спала, оставив неприятную слабость и ломоту во всем теле, в горле немного першило, а вот нос заложило капитально. Большей частью девушка дремала, а ближе к вечеру одним глазом смотрела диснеевские мультики. Около шести пришла мама, отругала ее за то, что мало ела, накормила супом и заставила выпить какой-то травяной чай. Потом процедура лечения повторилась. Попытки уговорить маму, что ей значительно лучше и компрессы и горчица это лишнее, успехом не увенчались. Папа, появившийся в разгар баталий, Нику не поддержал, обозвал бациллой и велел не капризничать. Ника надулась, закопалась в одеяла и вернулась к мультикам.
   Суббота ожидаемого облегчения не принесла. Вернее температура опустилась до тридцати семи и одного, но девушке казалось, что лучше бы она была высокой как вчера. Тогда можно было бы напиться жаропонижающего и опять продрыхнуть полдня. Сейчас же от таблеток не было никакого толку - не сделать бы хуже - и что делать с вялостью и разбитостью было совершенно не ясно. Еще не понятно было, что делать с грядущей репетицией. Вернее понятно - репу придется пропустить, и от этого становилось очень обидно - мальчишки будут разбирать видео с концерта, а она дома хворать. Следовало предупредить Артема, что она не придет, но Ника почему-то тянула. Уже после обеда она наконец сподобилась позвонить Чернову, предварительно произнеся про себя длинный монолог в духе "все равно до четырех температура не нормализуется, и даже если такое и случится, из дома меня не выпустят, да и сама я не пойду, ибо пока еще не совсем того".
   Тёма снял трубку после первого гудка, чем несказанно Нику удивил.
   - Олька привет! А я тебе как раз собрался звонить! Слушай, надо часа на полтора пораньше во дворец прийти...
   - Тём, слушай, я не смогу сегодня, я тут немножко простыла...
   - Так! - перебил ее Артем. - Вылезай в Скайп! - и отключился.
   Ника тихонько вздохнула и включила компьютер. Артем уже был онлайн, Славка тоже, и от него сразу пришел вызов. Покопавшись в настройках и выбрав коллективный звонок, девушка смогла лицезреть Артема, Славку и Максима, сидящего рядом с Фоксом. Судя по всему, Чернов им уже наябедничал о Никином состоянии, потому что первой Славкиной фразой было не привычное "Привет, Оль!", а "Эй, мать, а ты вообще как? Как себя чувствуешь?".
   - Я себя чувствую, но плохо, - попыталась отшутиться девушка, но "факир был пьян и фокус не удался".
   - Совсем плохо? Ты красная какая-то,- протянул Артем, подозрительно ее разглядывая.
   - Да не, она наоборот бледная, - не согласился Славка.
   - Нормально все, просто у вас цветопередача фиговая, - закатила глаза Ника. От непосредственности мальчишек впору было побиться головой о какую-нибудь твердую поверхность, стол, например, или стену. Хорошо хоть Максим воздержался от замечаний.
   - И где ты умудрилась простудиться?! - меж тем сердито выговаривал ей Артем, только лицо все равно выдавало беспокойство. Ника покаянно вздохнула и пожала плечами.
   - Где-где! В "Точке" скорее всего. Сидела на сквозняке и успоряла, что ей не холодно! - влез Славка. Эк его разобрало, даже от обычного клоунского тона отошел.
   - И позавчера в универе не надо было геройствовать! - это уже Максим. Серьезный и не похожий ни на себя-препода, ни на себя-басиста.
   Они все всматривались в монитор с такой трогательной заботой на лицах, что хотелось расплакаться.
   - Да ладно вам, все нормально. К понедельнику точно все пройдет, - выдавила она из себя.
   - Что с голосом? - тут же насторожился Тёма.
   - В горле першит, - соврала Ника. Не говорить же, что от избытка чувств наворачиваются слезы.
   - Поня-атно... - протянул Артем, посуровев лицом. - Значит, сидишь дома, лечишься и в понедельник на репетицию не суешься...
   - Но... - попыталась возразить Ника, но ее перебил Максим:
   - И в универ не вздумай приходить. Не надо на меня так удивленно смотреть. Что у вас там? Что-то важное? Подойти, предупредить, что ты болеешь?
   Ника замотала головой, не находя слов. Вот это ни фига себе поворотец.
   - Ну и отличненько, - это уже Славка. - А завтра мы к тебе зайдем с леписинами. Прости, что не сегодня, но у нас тут наметилась внеплановая трудовая повинность.
   Они еще поговорили о чем-то малозначительном, потом мальчишки по одному отключились, сославшись на то, что им надо ехать во Дворец, а Ника до самого вечера сидела с совершенно идиотским выражением лица - радовалась про себя тому, что у нее есть такие друзья, а еще удивлялась предложению Максима и серьезности Славки.
   Мальчишки действительно приперлись в воскресенье, все вчетвером. Приволокли обещанные апельсины, а еще любимый Никой торт "Птичье молоко". Забросали вопросами о самочувствии, изрядно повеселили, сообщили, что репы в понедельник не будет совсем - у Артема к концу месяца завал на работе, Сашку обязали быть на дне рождения у тетки, да и у Павлова намечаются кое-какие дела. Рассиживаться не стали, наказали быстрей выздоравливать и засобирались на выход. Почти в дверях Саня сунул Нике листочек с текстом, подмигнув: "Это на твою новую музыку". В заголовке значилось "Стая".
   Текст ей понравился, особенно отдельные фразы вроде "ночь миновала излом" и "желтые лампочки глаз". А последний припев так и вовсе зацепил, и, не смотря на хриплый голос, она весь вечер напевала себе под нос:
   "Это волчье время...
   Но туман растает,
   И отступит в темень
   Стая..."
   Эти ее завывания услышала мама, неодобрительно покачала головой и устроила экзекуцию с применением бюджетной ингаляции, то есть заставила дышать над кастрюлей с отварной картошкой. И, кстати, поддержала Максима, не пустив в понедельник в институт. Внеплановый выходной, можно сказать, удался, потому что чувствовала Ника себя вполне сносно. Правда одной сидеть было скучно, и к вечеру она от нечего делать даже перерешала Павловские задачки. А во вторник, несмотря на небольшой кашель и насморк пошла в универ, очень надеясь, что за время ее вынужденного отсутствия, новость о составе группы "Выход - ноль!" перестала быть актуальной. Оказалось, состав "Выхода" и правда уже мало кого волновал, но Нике от этого легче не сделалось.
   То, что с одногруппниками что-то не так стало понятно уже после первой пары, но девушка уговаривала себя, что ей это кажется. Любопытные взгляды, тихий шелест шепотков, подпихивание Ленки под локоток... Мало ли к чему это все может быть. Вот только интуиция подсказывала, что ни к чему хорошему. Вторая пара убедила, что шестое чувство не подводит, но еще оставалась надежда, что обойдется без расспросов и комментариев ситуации. Большинство одногруппников предпочитало "загребать жар чужими руками", то есть науськать кого-нибудь вроде старосты, чтобы для них выяснили подробности из первых рук, а самим отсидеться и обсудить новость после, за глаза, и считать себя честными и непорочными. Противно. Но в этот раз Ленка крепилась, демонстративно отворачиваясь от Ники, и отмахивалась от подначек - видно здорово обиделась на нее в четверг. Ника вообще-то не хотела ни с кем портить отношения, но в сложившейся ситуации почти мечтала, что Ленка будет обижаться на нее достаточно долго, настолько, что схлынет этот нездоровый интерес к Никиной персоне. Мечты разбились о суровую реальность. Ленкино любопытство оказалось сильнее обиды. После второй пары она подсела к Нике, поинтересовалась, как здоровье, и едва выслушав малоинформативное "нормально", огорошила вопросом:
   - Верусь, а правда, что вы с Павловым встречаетесь?
   Ника уставилась на нее круглыми глазами. От смешанных чувств изумления, неверия и раздражения не сразу вышло что-то ответить.
   - Бред! С чего ты вообще это взяла? - наконец хрипло пробормотала она и раскашлялась.
   И Ленка рассказала с чего. В качестве неопровержимых доказательств фигурировали их взаимная "любовь" на протяжении всего прошлого семестра, совместные репетиции и концерты, а также контраргумент: оказывается на факультативах по подготовке к олимпиаде Павлов проявляет к ней нездоровый интерес, да что там, почти что заигрывает с ней прилюдно, во всяком случае, ласково называет Никой и не "выкает"...
   Ника ее не дослушала. Клокотавшая в горле обида пополам с бешенством вылилась в едкие слова. Досталось всем присутствующим, в особенности Ленке, додумавшейся получить подтверждение романтических отношений от непосредственного участника событий, и Сереге, который не вовремя попался ей на глаза.
   - А ты не много на себя берешь? - зло прищурился Веретенников, после пары нелицеприятных выпадов в свой адрес.
   - Это ты много на себя берешь! - срывающимся голосом прокричала Ника. - Может мне тебя тоже в чем-нибудь заподозрить? В нетрадиционных отношениях, например, ты ж вон с этим, как его, Артуром, на факультативах так бли-изко общаешься? А? - лицо у Сереги пошло красными пятнами, о начал что-то говорить, но Ника перебила, перекричав, не смотря на саднившее горло. - Не выдумывай небылицы! То, что я играю с Павловым в одной группе и изредка с ним общаюсь, ни о чем еще не говорит!
   - Вы чего так орете, с лестницы слышно? - спросил Димка Семенов, входя в аудиторию. Неизвестно, где он мотался две первых пары, но к разбору полетов как раз успел.
   Пока Серега скрипел зубами и раздувал ноздри в попытке придумать достойный ответ, инициативу перехватила Ленка:
   - Действительно, чего так орать. Один фиг, шила в мешке не утаишь. Сказала бы, что с ним встречаешься, чего шифроваться-то...
   - С кем? - заинтересованно спросил Семенов, поглядывая на бессильно опустившуюся на стул Нику.
   - С Павловым, - всем видом демонстрируя, что это дело решенное, просветила Ленка, и развернулась с намерением топать на свое место - звонок на пару уже прозвенел.
   Семенов поднял брови, посмотрел на скривившуюся Нику и неожиданно для всех сказал:
   - У него вообще-то девушка есть... - теперь все вылупились на Димку, а Ленка обернулась, глупо хлопая глазами:
   - Какая девушка?
   - Я почем знаю, - пожал плечами Семенов. - Рыженькая такая, в соседнем доме живет.
   - Веронь, что, правда?
   Ника сначала подтвердила, а уж потом задумалась, есть ли у Максима девушка. Вспоминая некоторые его телефонные разговоры и вытекающие из них "планы", выходило, что действительно есть.
   - Он с ней на репетиции приходил? - подалась вперед староста.
   - Нет, - голос не слушался - как есть сорвала, но нужно было ответить, иначе это никогда не закончится. - У нас правило - никаких посторонних на репетиции.
   - Почему это?
   - Потому, что тогда это будет не репетиция, а показушничество! - снова повысила голос Ника и зашлась кашлем.
   - Идитотизм... - сказал кто-то за спиной, и Ника поняла, что все, хана попыткам держать вежливый нейтралитет. Какой смысл сохранять с этими хорошие отношения?
   Сжав кулаки так, что побелели костяшки, она повернулась с твердым намерением высказать дорогим одногруппникам все, что о них думает, и куда им следует идти, но в аудиторию зашел препод, и народ разбрелся по своим местам. Только Димка неожиданно уселся на пустующий рядом с девушкой стул:
   - Я здесь посижу, не против? - улыбнулся он.
   - Против! - сквозь зубы процедила Ника. Димка, явно спросивший только для проформы и совсем не ожидавший такой реакции, удивленно на нее воззрился:
   - Ник, ты чего?
   - Ничего! Будь добр, отсядь! - прошипела она, гневно сверкая глазами.
   - Олич!.. - прикрикнул препод, на которого столь явно не обращали внимания. Ника повернулась к доске, краем глаза заметив раздосадованную физиономию Семенова. Несостоявшийся сосед сгреб с парты тетрадь, шумно отодвинул стул и потопал в конец аудитории.
   - Семенов! - возмутился препод.
   С последней парты донеслось формальное "извините", и все затихло. Препод возмущенно засопел, но разнос учинять не стал, начал читать лекцию. Ника записывала на автопилоте. Она была зла на всех. На Семенова с его длинным языком, из-за которого заварилась вся эта каша, на Серегу с гнусными инсинуациями, которые он распространяет, на Ленку с ее душевной простотой и на одногруппников с их тихушным любопытством и разговорами за спиной. А еще отчего-то она была зла на неведомую девушку Максима. Эта злость плохо поддавалась разумным объяснениям, была какой-то иррациональной, и, вероятно, сводилась к тому, что вот есть у Павлова девушка, а докапываются все равно до Ники, попутно оттаптывая больную мозоль. Ну нет у нее молодого человека, и вообще романтические отношения с парнями катастрофически не складываются. Объекты воздыхания находятся время от времени, но совершенно не желают ее замечать. Единственным заметившим был Прохор, но уж лучше бы как все остальные ее симпатии остался только приятелем... Ника замотала головой и чертыхнулась - вот ведь, разбередили душу. Так погано она давно себя не чувствовала. Хуже всего, что это только начало. До открытых конфликтов в группе может, конечно, и не дойдет, но она ввязалась в очередную "холодную войну" и теперь была одна против всех. Что-то подобное Ника уже проходила в школе, классе в пятом-шестом, но тогда ее здорово поддержала Настя. Сейчас, даже пожаловаться на свои проблемы было некому. Ее мальчишки, конечно, за нее горой, они молодцы, они вон как за нее переживают, но Ника ничего им не расскажет. Просто не сможет. Эти невеселые мысли крутились в голове всю пару, и никак не поддавались искоренению. В таком состоянии меньше всего хотелось попадаться на глаза Максиму - он внимательный, он все заметит. Но по плану была консультация перед олимпиадой, и идти туда предстояло с Веретенниковым...
   К тому моменту, как прозвенел звонок с пары, девушка пришла к мнению, что лучший выход - отпроситься с факультатива, сославшись на плохое самочувствие. Видок у нее, наверное, соответствующий, Максим должен поверить. Цель была сформулирована, и Ника направилась на поиски товарища Павлова, воспользовавшись при этом дальней лестницей, чтобы не нарваться на Серегу. Впрочем, далеко уйти не удалось, на лестничной клетке между вторым и третьим этажом ее догнал Семенов:
   - Ник, можно тебя на минуточку?
   - Нет! - отрезала Ника, очень надеясь, что Димка отстанет, но тот не отстал, спросил негодующе:
   - Блин, Вероник! Просвети, пожалуйста, что я такого тебе сделал, а? А то я никак не въеду!
   Ника даже замерла от возмущения.
   - Не въедешь?! А, ничего, что из-за того, что ты всем разболтал про "Точку", меня склоняют на каждом углу? Что, все еще считаешь, что ничего мне не сделал?
   Его оправдания она выслушивать не собиралась, и, поджав губы, потопала дальше. Димка догнал ее в три шага, ухватил за руку не больно, но цепко:
   - Я смотрю, ты для себя выводы уже сделала, только, знаешь какая фигня, про вечеринку в "Точке" я никому ничего не говорил, а Ленка смотрела диск с "Яркого звука".
   Сказал - словно выплюнул, отпустил ее руку и быстро сбежал вниз по лестнице, а она осталась стоять посреди пролета, не зная как уложить в голове эту новость.
  
   Глава 10. Инна
  
   В среду в универ идти совершенно не хотелось, но все оказалось намного лучше, чем представлялось. Главным образом благодаря Димке. Ника думала, что после ее необоснованных обвинений, он не будет с ней разговаривать, но Семенов удивил. Он объявился в аудитории по звонку на первую пару, хмуро посмотрел сначала на одногруппников, потом на Нику, подошел к ее парте и мрачно спросил:
   - Можно?
   Девушка несмело кивнула, глядя на него во все глаза. Семенов сел рядом и с сосредоточенным видом уставился на вошедшего преподавателя. Так они и просидели почти всю пару. Уже в самом конце, когда препод вышел в коридор отчитывать каких-то не в меру активных студиозов, ржущих по дверью и мешающих вести занятие, Ника, которую очень мучила совесть, отважилась негромко сказать:
   - Дим, ты меня извини. Я была не права.
   Семенов посмотрел на нее и неожиданно бодро проговорил:
   - Забей, проехали! - и солнечно улыбнулся. От этой улыбки на душе потеплело, и стало как-то все равно, что с утра пол группы поздоровалось с Никой сквозь зубы, а некоторые товарищи не поздоровались вовсе.
   Если перед первой парой казалось, что организованное одногруппниками подобие бойкота будет ее нервировать, то к концу дня она поймала себя на мысли, что увлеклась общением с Димкой, и потуги "коллег" прошли мимо, никак не затронув. С Семеновым оказалось неожиданно интересно. Ника про себя удивлялась, как она могла умудриться не разглядеть такого хорошего человека. Ведь проучились вместе три с половиной года, а все считала, что этот высоченный, немного угловатый паренек с русой шевелюрой и необъяснимой любовью к задним партам всего лишь очередной халявщик, с которым не о чем поговорить. Но темы нашлись. От впечатлений о кавер-вечеринки перешли к музыке вообще, рок-операм, мюзиклам, фильмам и книгам. Ника приятно удивлялась тому, что во многом Димка с ней соглашался, но и там, где имел иную точку зрения, умудрялся приводить корректные и аргументированные доводы. В общем, на репетицию она пришла в приподнятом настроении и даже не сразу поняла, чего это Максим, снова объявившийся раньше всех, смотрит на нее с беспокойством.
   - Привет. Как здоровье? - озабоченно спросил он, а Нике снова стало стыдно.
   Вчера она, кое-как отойдя от Семеновского заявления, но все еще находясь в расстроенных чувствах, пошла искать Павлова и едва успела поймать его выходящим с кафедры. Еще чуть-чуть и ей пришлось бы отпрашиваться в аудитории, что, естественно, вызвало бы нездоровый интерес "коллег". Тогда она беспокоилась именно об этом и, похоже, здорово напугала Максима своим бормотанием о плохом самочувствии и просьбой отпустить с консультации. Максим окинул ее цепким взглядом, и, судя по всему, то, что он увидел, ему не понравилось:
   - Совсем плохо? Может тебе в медпункт сначала зайти?
   Ника, все еще слабо отражающая действительность после ругани с одногруппниками и, в особенности, после откровений Димки, встрепенулась и протестующее замотала головой, сообщив, что лучше просто поедет домой, но Павлов на этом не успокоился.
   - Ну, давай я тебе отряжу кого-нибудь в провожатые?
   Ника содрогнулась, представив, что по логике вещей в провожатые Максим отрядит Веретенникова, и еще активней замотала головой.
   - Может тебе такси вызвать? - продолжал генерировать идеи разошедшийся Павлов.
   - Максим Анатольевич! Я пока еще не совсем помираю, - чуть более экспрессивно, чем хотелось, воскликнула она. Прозвучало это как-то... Как если бы она говорила Артему или Сашке. Слышали бы одногруппники, как есть поженили бы.
   Максим чуть заметно улыбнулся и кивнул:
   - Ладно, езжай, лечись.
   Ника, на автомате кивнула в ответ, повернулась к лестнице и сделала два шага. Потом остановилась, оглянулась на препода и спросила:
   - Может мне задачки переписать?..
   - Какие задачки?! - закатил глаза Павлов. - Лечись, давай. Задачки!
   Ника послушно потопала к лестнице, и только на первом этаже до нее дошло, что Максиму она не только не сказала спасибо, но даже не попрощалась. На чем свет кляня себя за тормознутость, за скоропалительные выводы в отношении Димки, и за то, что не смогла проигнорировать домыслы одногруппников, Ника поехала домой. Порадовалась отсутствию родителей, потому как никому больше не хотелось демонстрировать свое состояние душевного раздрая. В попытках успокоиться обожглась чаем, порвала струну и кое-как привела себя в чувство, углубившись в чтение - спасибо Нортон, очень помогла. В общем, Ника думала, что никаких сюрпризов ей этот день уже не принесет, как оказалось, зря. Ближе к вечеру ей позвонил Павлов.
   Телефонами они обменивались давно, еще на одной из первых репетиций, вернее Славка просто продиктовал Максу Никин номер заодно со своим, а Павлов сделал ей дозвон, чтобы она сохранила контакт. Она и сохранила, но, если честно, была уверена, что никогда ему не позвонит, да и Максиму ее номер не понадобится. Поэтому довольно долго пялилась на телефон, разорявшийся мелодией "В небеса" Эпидемии, не решаясь поверить, не грезится ли ей надпись "Павлов". В мелодию уже добавились ударные и гитара на перегрузе, когда девушка все-таки решилась снять трубку. Разговор вышел вполне обычным: Павлов поинтересовался ее самочувствием, спросил, как добралась, Ника ответила, что все в порядке, Максим наказал выздоравливать и попрощался, а девушка какое-то время разглядывала телефон, прикидывая, как расценить этот его звонок. И вот теперь басист все еще волнуется, а она так обрадовалась неожиданно приятной компании Семенова, что напрочь забыла о том, как вчера ее лицезрели в состоянии умирающего лебедя. Факт, что Максим за нее беспокоится, отчего-то льстил, несмотря на проснувшуюся совесть. Ника отговорилась, что все нормально, и спросила, чем они занимались в субботу, хотя и так знала, что без нее мальчишки отрабатывали ритм-секции. Максим словно бы и не заметил ее смущения, рассказал про то, как Славка едва не сверзился с лестницы, когда решил проехаться на перилах, про обсуждение нового Сашкиного текста и про то, что Артем договаривается на счет парного выступления в "Точке" с "R-R интервалом". Девушка слушала, попутно подключая гитару, и думала, что если бы была возможность отмотать назад и вернуться в тот январский вечер, когда Павлов предлагал ей соглашение, она ничего не стала бы менять, даже несмотря на малоприятные сплетни в универе. В конце концов, хоть Нике и нравилось учиться, настоящая жизнь начиналась, когда она брала в руки гитару. Именно здесь возникало на порядок больше эмоций: радости от яркого соло или новой песни; теплоты, от того, что рядом друзья, и что им не все равно; досады, из-за их гиперопеки; легкой укоризны, из-за того, что Максим сдал ее с потрохами, и каждый вошедший в репзал член "Выхода" первым делом заглядывал ей в лицо, отыскивая следы тяжелого недуга... И это все вместе взятое здорово поднимало настроение, до такой степени, что институтские неурядицы окончательно измельчали, стали недостойными того, чтобы о них вспоминать, обращать внимание. Здесь и сейчас Нике было хорошо, а универ... Она надеялась, что косые взгляды одногруппников ей снова поможет пережить Димка. Собственно так и вышло.
   Неделя пролетела незаметно, не смотря на то, что была длинной, предпраздничной - занятия с понедельника перенесли на воскресенье. Ника училась, на переменках общалась с Семеновым, который окончательно переселился к ней за первую парту, в четверг последний раз сходила на консультацию к Павлову и таки выпросила у него задачки на самостоятельную проработку. Правда их решение пришлось отложить до лучших времен, потому что группу неожиданно осчастливили самостоятельной по одной дисциплине и рефератами по другой, и все в один день. На репетициях получалось хоть как-то "выгрузить" мозги, но все равно пришлось тяжеловато - отвыкла за каникулы от такого ритма и не слишком радовалась перспективе торчать до полночи в Интернете, разыскивая более-менее подходящую информацию среди вороха разного хлама. Самое обидное, что самостоятельную перенесли на следующую неделю, а, когда отвечали рефераты, до фамилии Олич просто не успели дойти. Димка, который нифига не готовился, убеждал, что все происшедшее просто замечательно, но девушке все равно было жаль потраченного впустую времени, и настроение не поднималось.
   Понедельник полностью оправдал поговорку, то бишь был тяжелым, хоть и выходным днем. Мама, горя энтузиазмом, устроила генеральную уборку, всячески эксплуатируя наличествующую рабсилу в лице мужа и дочери. Сей трудовой подвиг представители "рабсилы" перенесли стоически, но, когда, наконец, Аллу Константиновну удовлетворил результат уборки, Нике уже ничего не хотелось, в особенности решать задачки, добытые у Павлова. Оставшееся до репетиции время, она увлеченно читала "Техника Большого Киева" Васильева, а когда приехала из Дворца Пионеров, сразу легла спать, клятвенно пообещав себе, что для задачек выкроит время завтра. То что "завтра" - Международный женский день, на ночь глядя не казалось ей достаточным поводом, чтобы отлынивать от учебы. Как оказалось зря.
   Утро началось рано верещанием телефона - это тетя, убежденный жаворонок, решила, что поздравление в семь утра несказанно обрадует двоюродную сестру и ее дочку. Потоптавшись в прихожей несколько минут, выслушав "всего самого наилучшего" и пожелав того же в ответ, Ника пошлепала досыпать и даже успела посмотреть какой-то сон с захватывающим сюжетом. Поэтому второй раз она проснулась куда более довольная жизнью, достала заныканый до поры до времени подарок и пошла поздравлять маму. Потом был чай с пирожными, sms-ки всем и ото всех, обед и просмотр старого фильма по телику. Ленивое течение дня нарушили "цыгане шумною толпою" - мужское "население" "Выхода", явившееся к Нике полным составом. Славка галантно вручил Никиной маме букетик мелких гвоздик, а саму девушку утянули на улицу, пообещав большую культурную программу.
   Ника приползла домой ближе к девяти вечера, побывав на катке, в кофейне, и кино, и став счастливым обладателем подвески, браслета, "висюльки" на телефон и брелка для ключей. Все перечисленное богатство было выдержано в одном стиле и обязательным элементом включало в себя медиатор с символикой "Выхода". Праздник прошел под девизом "музыка всегда с тобой" и был действительно радостным. Даже тот факт, что Максим отпочковался от них перед кинотеатром, не отменил чудесного настроения. Стоит ли говорить, что и в этот вечер ни за какие задачки Ника так и не села.
   Среда оставила ощущение смутного, почти предэкзаменационного беспокойства, которое к вечеру только усилилось. Ника умом понимала, что из-за какой-то там олимпиады не стоит мандражировать, что, даже если она займет последнее место, никто ничего ей не скажет, разве что собственная самооценка упадет, но от осознания всего этого легче не становилось. Она снова пришла на репу раньше всех, надеясь отвлечься, но музыка не спасала. Где-то внутри головы разошедшаяся совесть противным голосом талдычила, что девушка не готова к завтрашнему мероприятию, и, вместо того, чтобы полистать лишний раз учебники, насилует гитару. Последнее определение если и было преувеличенным, то самую малость. Нет, у нее не срывались аккорды, она не играла мимо струн, и каких-то явных огрехов тоже не было, вот только и привычной легкости, задора и драйва не наблюдалось. Ника морально приготовилась выслушать нелестное мнение от своих мальчишек, по крайней мере, от Артема, но позже выяснилось, что репетиция в целом никак не тянет на феерию, и дело тут не только в Нике. Настроение у всех не отличалось позитивом. У Фокса загнулась видюха, и он почти оплакивал ее безвременную кончину, у Сани возникли какие-то напряги с отчетом по преддипломной практике, а у Чернова никак не получалось договориться на счет выступления в "Точке кипения". Павлов тоже выглядел не слишком благостным, но жаловаться, в смысле делиться переживаниями, не стал. В итоге, играли меньше обычного, размениваясь на малозначащие словеса о сет-листах, о качестве звука и о новом кафе, где, по слухам, тоже можно будет играть. Все это было хорошо, но особой радости не приносило, и, может поэтому, Ника засобиралась домой раньше. Максим неожиданно составил ей компанию, сказав, что ему тоже пора. Остальные не слишком торопились, и Ника с Павловым вышли из репзала вдвоем. Они молча спустились по лестнице, дошли до гардероба, а потом и до остановки. Уже прощаясь, Максим как-то полушутя поинтересовался:
   - Волнуешься перед завтрашней олимпиадой?
   Ника хотела откреститься, но неожиданно для себя кивнула.
   - Что, правда? - непонятно чему удивился басист.
   - Ну да... - ответила Ника, пожимая плечами, мол, а что тут такого.
   - Брось! - неожиданно весело воскликнул Павлов. - У тебя все получится, я знаю. Ты и без консультаций могла бы обойтись - все-таки лучшая студентка потока.
   - Вы это серьезно? - недоверчиво спросила девушка.
   - Я всегда серьезно, - кивнул Максим, и, видя сомнения на Никином лице, добавил: - Во всяком случае, в вашей группе - точно. По крайней мере, мне интереснее всего было работать именно с тобой.
   - Ага, и поэтому вы меня постоянно спрашивали, - хохотнула Ника.
   - Конечно, а ты как думала! - ослепительно улыбнулся Павлов. - Думаешь приятно из двоечников ответы клещами вытаскивать? - и без перехода, поднимая руку. - Твоя маршрутка.
   Пока девушка садилась в газель, Максим успел еще раз предупредить, что не сможет подойти к началу мероприятия, но встретит "олимпийцев" после того, как все закончится. Ника хотела сказать, что не нужно, но не успела. Павлов, бросив короткое "пока", закрыл дверь, и машина тронулась.
   Заявление Максима на какое-то время успокоило. По крайней мере, по дороге домой на лицо то и дело выползала улыбка, Ника тихонько хмыкала и качала головой - лучшая студентка потока... Он что, серьезно так думает? Хотя, даже если Павлов это просто выдумал, чтобы девушку отвлечь, она все равно была ему признательна за пару часов душевного равновесия. Именно пару часов, на большее Нику не хватило.
   Ближе к ночи вернулась маета. Аутотренинг "лучше лечь пораньше спать, чтобы проснуться со свежей головой" не действовал. Стопка почти нетронутых книг укоризненно возвышалась на столе. Совесть то и дело напоминала о выпрошенных у Максима задачках, до которых так и не дошли руки. В итоге, покувыркавшись с полчаса, девушка со стоном выползла из кровати, волоча за собой одеяло, зажгла настольную лампу и до двух ночи "грызла гранит науки". Перерешать все, конечно, не успела, но, по крайней мере, немного успокоилась. После таких трудовых подвигов снилась, естественно, всякая ерунда, к тому же она раза три просыпалась со стойким ощущением, что сейчас, вот прямо через пару минут, прозвенит будильник. Будильник в ночь-полночь звенеть и не думал, Ника уставала удерживать себя в полубодрствующем состоянии, тянулась за мобильным, смотрела время, убеждалась, что еще можно спать и спать, и снова задремывала. После третьей побудки, когда часы показали без двадцати шесть, девушка решила больше не мучиться, вытащила себя из постели и поплелась в ванную, наивно полагая, что будет собираться не спеша. Три ха-ха. Она и так-то никогда не была копушей, а тут еще беспокойство подгоняло. В итоге, девушка вышла довольно рано, и, как следствие, в техноложку тоже припорола ни свет ни заря. Вспомнились первый курс, когда прийти за час до начала экзамена, считалось нормой, бледные студенты, кучкующиеся у двери в аудиторию, и твердое намерение идти в "первой пятерке", потому что, хоть и страшно, но просто так стоять и ждать еще страшнее.
   Сейчас никаких бледных студентов у дверей не было. Шла первая пара, "коллеги", вернее товарищи по несчастью, которых тоже загребли на этот праздник науки, наверняка справедливо полагали, что сорок минут до начала можно использовать как-то иначе. Правда чуть дальше по коридору у окна наблюдалась весьма живописная группа из трех человек. У "фикуса" в большой кадке стояли "двое из ларца", правда, на лицо совершенно разных. Первый товарищ был типично ботанического вида - худой и нескладный малый, весь какой-то невыразительный. Из "выразительного" имелись только бордовая жилетка поверх розовой рубашки и зачесанные на бочок волосы. Второй товарищ, одетый почти также, только в бежево-коричневой гамме, напротив был слишком выразительным, особенно учитывая то, что неровно загорелое лицо, откровенно скучающий вид и здоровенные туннели в ушах как-то совершенно не вязались с благопристойным костюмчиком. Третьей была симпатичная девушка - может студентка, может чуть старше, так на первый взгляд не поймешь. Если на Нику нацепить строгий брючный костюм и очки, она почти также выглядеть будет.
   После некоторых размышлений Ника пришла к выводу, что эта троица здесь по тому же поводу, что и она сама. Пялиться на них было неудобно, а больше смотреть было не на что, поэтому Ника искренне обрадовалась, когда в конце коридора увидела Дину в компании какой-то девушки. Клавишница "Книги Варуха", тоже ее заметила, с энтузиазмом замахала рукой и, что-то сказав своей спутнице, быстрым шагом направилась в ее сторону. Поздоровавшись и выяснив, что Ника тут делает, Дина хитро улыбнулась и протянула:
   - Вот расскажу Паше, что я тебя встретила, он искусает себе все локти и заречется институт прогуливать.
   - Боюсь, ты преувеличиваешь значимость моего визита, - хмыкнула Ника, но девушка не думала вот так, сходу отказываться от такого заманчивого варианта развития событий.
   - Нет, правда, мне кажется, ты ему нравишься! - выдвинула она контраргумент, от которого у Ники непроизвольно приподнялись брови.
   - Я скорее поверю, что он чуть-чуть заигрывает просто так, из спортивного интереса, даже не особо усердствуя, - заметила она, качая головой. - У нас, например, Славик почти так же себя ведет по отношению к доброму десятку девушек, но серьезно ни с кем не встречается.
   Дина, казалось, немного расстроилась, и Ника неожиданно для себя ляпнула:
   - К тому же у нас с ним все равно ничего бы не вышло... - и тут же пожалела, что фраза сорвалась с языка, потому что Дина, естественно, сразу спросила, почему.
   - Просто я принципиально не встречаюсь с музыкантами, - строго контролируя голос, пояснила Ника, надеясь, что вышло достаточно беззаботно, чтобы счесть последнее заявление блажью, не стоящей пристального внимания, и достаточно сухо, чтобы не возникло желания развивать тему просто от того, что больше не о чем поговорить.
   Обсуждать с кем-либо, откуда у нее взялись такие странные принципы, девушка была совершенно не настроена. Казалось бы, ну подумаешь, не слишком удачный опыт отношений с ярким и притягательным драммером ныне не существующей группы. В конце концов, все могло быть еще хуже, останься Прохор в городе, но Нике и того, что было, хватило за глаза. Может, душить на корню любые романтические чувства к "коллегам по цеху" и глупо, а кто-то скажет, что и невозможно, но у нее получалось, во всяком случае, с Данькой-Братом. Задачу изрядно облегчало почти явное отсутствие сколько-нибудь серьезных намерений со стороны как "объекта воздыхания", так редких ухажеров-музыкантов. Жаль только, иных ухажеров и вовсе не случалось. Даже сформулированное мысленно, объяснение выглядело бредово и идиотски, а уж если это озвучить, и вовсе можно вызывать санитаров, поэтому Ника лихорадочно подыскивала что-нибудь, что может отвлечь собеседницу. Впрочем, Дина не ее ухищрения не обратила вообще никакого внимания.
   - Ой, а я думала, что ты с Сашей встречаешься. Ну, с тем, который ваш ритм-гитарист... - выпалила она, потом смутилась и замолчала.
   Ника фыркнула, рассмеялась и на радостях, что от скользкой темы удалось отойти, едва не сдала Саню с потрохами, чуть не сказанув, что клавишница "Книги Варуха" нравится ему на много больше, чем ему бы хотелось, и поэтому он почти месяц ходил в расстроенных чувствах - страдал от неразделенной любви. Остановило и заставило произнести куда более безобидное "Ну что ты, Сашка мне как брат. Старший. Двоюродный..." ее внезапное и очень своевременное озарение, что если Медведев Дине сам ничего не сказал, то и Никиной самодеятельности не обрадуется. К тому же в последнее время, Саня бодр и весел. Вот был бы номер, если он клавишницей уже "переболел", а она тут девушке сказок нарассказывала. И вообще, что с ней сегодня такое? Предолимпиадный стресс прорезался в виде непомерной болтливости?
   Пока она мысленно ругала себя, Дина поинтересовалась, когда и где "Выход" будет играть в следующий раз, а потом и похвалилась, что у "Книги" намечается большой двухчасовой сет в Сосновке. Ника смогла выдохнуть и расслабиться и еще минут двадцать с ненаигранным удовольствием слушала об особенностях организации выступлений в поселках городского типа. Так что разошлись они вполне довольные друг другом - Дина на пару, а Ника на "праздник науки".
   Аудитория, которую выделили "олимпийцам" была большой и гулкой. Участников набралось около тридцати, всех рассадили по одному. Ника заняла вторую парту у окна и огляделась. Веретенников устраивался где-то на галерке, спереди, сзади и по-диагонали обосновались вычислители, и только она откололась от "своих". Знакомых больше не было, ну не считать же за таковых двоих парнишек, что в прошлом году "презентовались" на молодежном форуме в политехе и запомнились больше темами проектов - один интересной, второй - почти околонаучной. Тем более к знакомым не припишешь этих, которые "двое из ларца". Покрутившись, третьей девушки из компании у "фикуса" Ника не обнаружила - значит все-таки не студентка. Дальше заниматься ерундой стало некогда - раздали штампованные бланки и запечатанные конверты с заданиями.
  
   Три олимпиадных часа закончились. Нике не показалось, что они нескончаемо тянулись или наоборот пролетели на скорости товарняка, девушка просто попыталась использовать их по-максимуму, в отличие от Веретенникова, который свалил через полтора часа, сдав полупустой бланк. Из двадцати предложенных задач она решила восемь и еще шесть "понадкусывала" с разных сторон. Много? Мало? Кто знает, больше все равно не успела - вышла из аудитории одной из последних. Поискала глазами Павлова, обещавшегося встретить, заметила в конце коридора удаляющихся товарищей "из ларца", а потом и своего препода, оккупировавшего все тот же подоконник рядом с "фикусом". Давешняя девушка, третья из странноватой компании, все еще была там и теперь мило болтала с Максимом. Ника секунду раздумывала "подойти - не подойти" - неловко было отвлекать Павлова от разговора. С другой стороны, околачиваться в отдалении, выжидая, пока Максим соизволит заметить, что она вышла, как-то глупо. Так что Ника не торопясь пошла в сторону парочки, которая что-то живо обсуждала. Что именно - стало ясно, стоило подойти ближе на пяток шагов, ибо объекты внимания говорили совсем не шепотом.
   - Слушай, Макс, а ты что так на работу и ходишь? - спросила девушка, панибратским жестом подцепляя лацкан пиджака.
   - Ну да, а что? Плохо выгляжу? - пожал плечами Павлов, никак не реагируя на сии манипуляции.
   - Нет, странно выглядишь. Если бы рубашка была белой, был бы похож на сотрудника ритуальной конторы, а так - на нашего препода по философии. И вообще, поганец ты, Максим Анатольевич!
   - Это почему это?!
   - А кто приехал на конференцию и даже ко мне не подошел? А пока я грамоты подписывала, вообще куда-то свалил!
   "Они знакомы, и давно" - немножко отстраненно подумала Ника. Теперь отвлекать от беседы стало и вовсе не удобно, но тут ее, наконец, заметили.
   - Привет, Ник! - обратился к ней Павлов все тем же радостным тоном, что разговаривал со своей... кем?
   - Здравствуйте, - сдержанно поздоровалась Ника со всеми сразу. Девушка улыбнулась, и вернула приветствие.
   - Тэк-с, милые дамы, знакомимся - продолжал меж тем Максим. - Это Инна... Как тебя по батюшке? Владимировна? Значит, Инна Владимировна - моя подруга, коллега, одногруппница и просто хороший человек. И Ника - тоже подруга, в какой-то мере "коллега-одногруппница" и вообще талантище. Мы в одной группе играем.
   - И чего ты меня тогда так официально-то? - возмутилась Инна Владимировна и протянула Нике руку. - Инна.
   Ника, не ожидавшая, что Максим представит ее как-то иначе, чем студентку, и от этого несколько растерявшаяся, осторожно пожала руку и, хоть, в общем-то, и не требовалось, повторила:
   - Ника...
   Инна усмехнулась и, скосив глаза на Павлова, ехидно заключила:
   - Ну вот, другое дело, а то развел политес... Максим Анатольевич.
   Максим ничуть не смутился:
   - Не бухти, мы тут все по олимпиадным делам, так что мало ли... - Инна насмешливо и чуть удивленно приподняла брови, мол, ты серьезно, но Павлов не впечатлился - видно не внове такие шутливые перепалки. Он перевел взгляд на почти неприлично таращившуюся на них Нику и задал совершенно дурацкий вопрос: - Ну как, отстрелялась? - Ника кивнула. - А где Веретенников?
   - Ушел с час назад, - пожала плечами Ника.
   - Интересно, а мои гаврики куда запропастились? - протянула Инна, обозрев коридор. Под "гавриками", вероятно, подразумевались "двое из ларца" - Заблудились что ли?
   Максим со смешком начал рассказывать, как он при приеме на работу искал в универе кабинет фотографа, чтобы запечатлеть свой фейс для электронного пропуска. Факт, что на четвертый, почти не существующий (точнее представленный всего двумя комнатенками в разных концах здания) этаж, можно было попасть только через читальный зал, располагающийся на втором, многих поражал своим идиотизмом, был для Ники не нов, но, в исполнении Павлова, история звучала можно сказать захватывающе. Девушка решила дослушать до конца, и уж потом сказать, что ей пора - что стоять у людей над душой. Если она правильно поняла, Инна с Максимом вместе учились в универе, а значит, наверное, давно не виделись, пусть пообщаются.
   Максим как раз закончил живописать свои злоключения моментом "целования" закрытой двери, так как для фотографа понятие "рабочий день" было весьма условным, а объявление о том, что сфотографироваться на пропуск можно в любой день с одиннадцати до трех - ни к чему не обязывало. Инна благолепно улыбалась и, кажется, хотела рассказать что-то на ту же тему, но тут у нее заголосил мобильный. Она извинилась и отошла в сторонку. Ника краем уха услышала, как она сказала в трубку "Привет, Андрюш..." и в голосе совсем не было ехидства, только теплота и радость. Ника взглянула на Павлова, тот тоже посмотрел на нее и улыбнулся:
   - Как все прошло?
   - Завтра узнаем, - поостереглась делать выводы Ника, все-таки восемь задачек это не восемнадцать. - Максим Анатольевич, я пойду?
   Максим кивнул. Девушка оглянулась на Инну. Та мерила шагами коридор, слушала собеседника и улыбалась. Ника поймала ее взгляд и тихо, но с выраженной артикуляцией сказала: "До свидания". Инна кивнула и помахала ей рукой, не отрываясь от трубки. Девушка уже совсем собралась уходить, ее задержал Павлов:
   - Ник, погоди секунду...
   Ника послушно остановилась.
   - Ник, у тебя завтра ведь две пары? - спросил Максим и, дождавшись кивка, продолжил. - У меня к тебе будет большая просьба. Ты не могла бы показать Инне какие-нибудь достопримечательности, ну или просто по городу с ней погулять, а то у меня завтра пары с двенадцати тридцати, да и, если честно, я не знаю, что здесь можно показать - не так давно живу, чтобы выступать экскурсоводом... Сможешь?
   - Да, конечно, - не раздумывая согласилась Ника. Не сказать, чтобы ее особо радовала перспектива "выгуливать" коллегу Павлова, но он так редко о чем-то ее просил, да еще так, что отказаться не позволила совесть. Она не знала, обсуждал ли Максим с Инной свою инициативу, но спрашивать об этом не стала. Они попрощались, Максим с Инной остались в коридоре "ждать гавриков", а Ника пошла домой. Нужно было еще узнать, что сегодня происходило в универе. Логичней всего было позвонить Ленке, но после выяснения того, кем Нике приходится Павлов, как далеко следует идти одногруппникам и насколько им же стоит прикрутить свое любопытство, отношения со старостой стали натянутыми, и обращаться к ней не хотелось совершенно.
   Полистав список контактов, Ника наткнулась на номер Димки Семенова и, после некоторых колебаний, все же нажала кнопку вызова, хоть и допускала большую вероятность того, что Димка не сможет сказать ей ничего путного, потому как если и не прогулял занятия, то уж писать лекции и задания на дом скорее всего поленился. Семенов ответил почти сразу. Он был бодр и весел и, в ответ на Никин вопрос про новости учебной жизни, беззаботно сообщил, что в универе полный финиш, преподша выдала нечто обозванное заданием на расчетно-графическую работу, которую надо сдать на следующей неделе, а единственная предусмотренная консультация завтра в три. Девушка тяжко вздохнула, уже представляя четыре часа ожидания, но потом до нее дошло, что ей еще предстоит работенка гида. Звонить Максиму и отказываться от прогулки с Инной было как-то некрасиво, но пропустить консультацию она могла в единственном случае - если все решить до ее начала и быть на сто пятьдесят процентов уверенной, что решено правильно. В противном случае Светлана Алексеевна будет долго припоминать неявку и до конца семестра капать на мозги. Повернутость Ромашовой на посещаемости знали все, смирились с этим и даже научились оборачивать благом для себя. Проще всего было бы отменить завтрашний культпросвет и дождаться разбора типового задания, но подводить Павлова не хотелось.
   - А там много делать? - обреченно спросила Ника, все еще надеясь, что удастся обойтись малой кровью и справиться со страшным зверем РГР на переменке, а то и во время пары, но Димка подтвердил ее худшие опасения, весело сообщив:
   - Дофига! Кстати, твой вариант у меня.
   Ника, чуть не хныча про себя, предложила где-нибудь пересечься, чтобы получить отнюдь не вожделенный, но нужный листочек. Они встретились на остановке, Димка вручил ей распечатку задания, показал конспект, который, вопреки ожиданиям, все же писал. Едва взглянув в тетрадь, девушка поняла, что будет дольше расшифровывать Семеновские каракули, чем делать работу.
   - "Да разве пишешь ты ногой? - неграмотный спросил..." - пробурчала она себе под нос строчку из детского стишка.
   - В смысле? - уточнил услышавший, но не распознавший цитату Димка.
   - В смысле "ведь почерк у тебя такой - трудись хоть целый год, но без тебя твое письмо никто не разберет"... - задумчиво проговорила она, мысленно прикидывая насколько чисто у нее в квартире, и чем можно заманить парня в гости, чтобы в дальнейшем использовать его в качестве дешифратора. - Хочешь супу и чаю с баранками?
   Семенов от халявного обеда отказываться не стал, заявив, что суп ел в последний раз в прошлом месяце, когда ездил к родителям. По дороге до Никиного дома они мило поболтали о гастрономических предпочтениях и о том, что чаще всего готовят. Девушка даже пожалела Димку, поскольку, в силу проживания на съемной квартире в компании еще двоих парней не слишком уважающих готовку, его привычное меню особым разнообразием не отличалось. Но, вероятно, с питанием у одногруппника все было не так плохо, как показалось Нике, потому что, попав в ее квартиру он не стал смотреть голодными глазами в сторону кухни, зато едва войдя в комнату, приклеился взглядом к стойкам с гитарами. Стоек было две и обе на прошлый день рождения ей придарили мальчишки. Теперь музыкальный уголок в Никиной комнате выглядел как-то солидно, а сами инструменты не занимали кресло и не нервировали маму. Димка покрутился у них, потянул руку к Ibanez, и, уже дотронувшись до грифа, спохватился:
   - Можно?
   Девушка кивнула. Достала из ящика стола шнур, щелкнула сетевым фильтром. Комбик в ответ подмигнул красным глазом.
   - Ты тоже играешь? - спросила она, подключая гитару.
   - Я? Не-ет... - с энтузиазмом помотал головой Димка, присаживаясь на стул и едва не утыкаясь носом в гриф. - Я только вот это умею, - он довольно правдоподобно изобразил три первых аккорда "Back in Black" AC/DC. - Ну и это, конечно.
   "Этим" оказался бессмертный рифф из "Smoke On The Water" Deep Purple, вполне узнаваемый, хоть и сыгранный с небольшими огрехами и в полтора раза медленней оригинала. Семенов со смехом поделился воспоминаниями о том, что в старших классах парни поголовно учили именно этот рифф, а девчонки насиловали пианино в кабинете музыки вступлением "К Элизе" Бетховена. Бедный Людвиг при этом, похоже, без остановки вращался в гробу.
   Продемонстрировав все свои умения, Димка передал гитару Нике, и они какое-то время развлекались игрой "Угадай мелодию", а потом Семенов ни с того ни с сего попросил:
   - Никс, спой что-нибудь, а?
   Ника перестала играть. Ей хотелось сказать, что пение - это не ее конек, но неожиданно для себя довольно резко выпалила:
   - Да что вы заладили, Никс да Никс! Тоже мне, нашли баскетбольную команду!
   Семенов поскучнел лицом, на полном серьезе извинился и, видимо, на всякий случай уточнил, не обижается ли она на сокращение "Ника". Нике даже стало немного совестно, но, тем не менее, желаемого она добилась, можно даже сказать, одним выстрелом убила двух зайцев: избавилась от режущего слух прозвища (хотя еще пару месяцев назад стерпела бы) и свернула разговор о своих вокальных данных. Все еще несколько сконфуженный Димка тяжко вздохнул, покрутил головой и потянулся за рюкзаком с явным намерением доставать тетрадки, но Ника вспомнила, чем его заманивала, и предложила пообедать. В итоге они сначала поели, а потом и довольно плодотворно позанимались, сделав и Никин, и Димкин варианты. Неловкий момент был забыт, работали коллективно, временами оживленно споря по некоторым принципиальным вопросам. Пару таких споров "выиграла" Ника, а один - Димка, уличив ее в глупой, а потому особенно обидной, ошибке.
   - Слушай! Объясни мне, а то я не понимаю, как при таких мозгах ты до сих пор в унылых троечниках? - недоуменно спросила девушка, когда Семенов в очередной раз опередил ее с дельным замечанием по ходу работы. Димка пожал плечами и сообщил, что ему просто не интересно учиться. Оказалось, что он всю жизнь мечтал поступить в летное училище, но банально не прошел медкомиссию - оказалось у него увеличены предсердия или что-то в этом духе, и все, гуляй Вася. Родители впихнули его в политех, но специальность особого восторга не вызывала, так что он не слишком напрягался - не отчисляют и ладно.
   Нике стало грустно. Она представила, что было бы с ней, не пройди она конкурс на свою специальность, ведь баллов хватило впритык. Еще бы чуть-чуть и ей пришлось бы как Димке учиться там, куда получилось поступить, а не там, где хочется. Весь первый семестр ей казалось, что все вокруг жутко умные, а ей просто повезло. Это уже потом выяснилось, что она не входит в число тех, что с трудом выползают на тройки, а напротив, относится к тем, кто получает отличные оценки с легкостью. Было бы также, если бы специальность ее не вдохновляла?..
   Семенов, увидев, что Ника ушла в себя, поспешил перевести разговор на что-то легкое и не напрягающее, и ему это удалось. Расстались они в начале седьмого уставшие, но довольные тем, что-таки закончили казавшуюся сложной и объемной работу. Недавно пришедшая с работы мама, которая как раз застала идиллическую картину в виде двух товарищей, упоенно доделывающих отчеты, вышла проводить "мальчика", а когда за ним закрылась дверь, стала осторожно расспрашивать дочку о новом приятеле. Нике рассказывать было особо нечего, к тому же немилосердно хотелось спать - сказывалась бессонная ночь и нервный день. Мамино любопытство осталось неудовлетворенным, девушка же еще пару часов бестолково пялилась в телевизор, пока отец не спровадил ее спать, наказав не мучаться самой и не заражать родителей зевотой. Ника послушалась. Завтра ее ждал длинный день.
  
   Глава 11. Потакая любопытству
  
   Результаты олимпиады должны были вывесить в двенадцать. Две Никиных пары заканчивались в одиннадцать двадцать, поэтому у нее было достаточно времени, чтобы не слишком торопясь одеться, пересечь Лермонтовский парк и добраться до нужного корпуса техноложки.
   Доска объявлений обнаружилась в глубине холла первого этажа. Ожидающих результатов было не так уж и много и среди них Максим и Инна. Гаврики тоже были здесь - со скучающим видом прохаживались вдоль стендов с расписанием и всем своим видом выражали вселенскую скорбь. Ника подошла, поздоровалась со всеми, ответила на пару Инниных вопросов из разряда "Как дела?", кивнула Максиму в ответ на его замечание, что Веретенников самым бессовестным образом игнорирует сие мероприятие, и замолчала, предпочитая лишний раз не отсвечивать. Ника отмалчивалась, пока Инну развлекал Максим, делясь преподавательскими байками. Девушка про себя отмечала, как по-разному говорят о студентах Инна и Максим. Павлов с легкой иронией величал девушек-студенток милыми дамами, парни же звались "господа студенты", и, в общем, выглядело это так, словно он намеренно держит дистанцию. Инна своих подопечных ехидно назвала гавриками, но в этом не слишком благозвучном определении сквозила скрываемая теплота. А само словечко оказалось прилипчивым, как и Павловские "коллеги".
   Хоть и не похоже было, что Никино присутствие напрягает коллег и давних друзей или мешает их разговору, она чувствовала себя немного лишней, поэтому появление суровой женщины предпенсионного возраста с листочком было встречено с энтузиазмом. Подождав, пока прикрепившая список дама скроется из виду, и отойдут самые нетерпеливые, умудрившиеся разглядеть свои результаты еще в процессе прикнопливания, девушка тоже подошла к стенду. Свою фамилию она обнаружила в начале списка. Первым шел какой-то мальчик из техноложки, вторым - один из Инниных гавриков, судя по самодовольной мордахе, тот, что с раздолбайской наружностью, третьим - снова представитель принимающей стороны, четвертым - второй гаврик, ну а следом за ними - Ника. Перфекционизм внутри талдычил, что она могла бы и лучше, если бы сподобилась подготовиться как следует, но стоящий рядом Павлов выглядел довольным и не скупился на похвалы, так что она слегка успокоилась и бросила заниматься самоедством. Восемнадцатый результат Веретенникова тоже несколько способствовал возвращению с состояние душевного равновесия.
   Помимо фамилий, выстроенных в порядке убывания суммарного балла, листочек также содержал объявление о том, что торжественное вручение дипломов и грамот за участие состоится сегодня в три в актовом зале. Увидев время, Ника раздраженно фыркнула и пробурчала себе под нос: "Как сговорились!". Гостям города, судя по всему, тоже не улыбалось слоняться здесь столько времени. Павлов, обозрев их постные лица, предложил не дожидаться церемонии вручения, а стребовать грамоты сейчас и отправиться гулять. Все выразили принципиальное согласие с первым пунктом плана, что же касается экскурсии, то Инна кивнула на своих подопечных и пояснила:
   - Эти два товарища достопримечательностями не интересуются, и гулять не желают. Герои меча и магии ждут их в далекой и прекрасной стране. Я их сюда-то еле вытащила. - Ника усмехнулась, и отметила про себя, что не одна она растащила на цитаты "Игры, которые играют в Людей" Лукьяненко.
   - Понятно. Тогда ждите тут, - велел Максим и скоренько скрылся за поворотом. Куда именно он направился, Ника не знала, она вообще плохо ориентировалась в этих коридорах и переходах, более-менее сносно помня дорогу только до приемной комиссии. Сюда она подавала документы в качестве запасного варианта, но не пригодилось, слава Богу.
   - Инна Владимировна, а может мы уже пойдем? - через несколько минут заныл один из гавриков, тот, что выглядел выразительнее. Второй товарищ согласно закивал.
   - Ждем Максима Анатольевича, - безапелляционно заявила Инна. - Потом вместе выходим из корпуса, вы возвращаетесь в гостиницу, ничего горячительного не пьете, никуда без моего ведома не ходите, телефоны не выключаете и вообще ведете себя примерно. Ясно?
   Невысокая хрупкая девушка и строгий начальственный тон как-то не вязались, но подопечные Инны отнеслись к ее наставлениям снисходительно. Возмущаться ограничениями свободы действий не стали и даже, вроде бы, не пытались следовать принципу "в одно ухо влетело, в другое вылетело", видно условия не шли в разрез с собственными намерениями. Только все тот же товарищ на всякий случай уточнил:
   - А пиво к "горячительному" относится?
   - Это смотря в каких количествах, - вместо Инны ответил вернувшийся Павлов. Девушка насупилась - похоже, такую точку зрения не разделяла. Гаврики понятливо кивнули и заулыбались.
   - Это наши, это ваши, - невозмутимо продолжил Максим, протягивая Инне дипломы. Та в ответ только закатила глаза и покачала головой. Дипломы перекочевали к непосредственным участникам олимпиады. - Ник, тебе твою грамоту отдать, или ты ее потом заберешь?
   Ника прикинула, на что будет похож лист не очень плотного картона после нескольких часов пребывания в ее сумке, и сказала, что заберет потом.
   Они вышли из корпуса, проводили гавриков до общежития, куда поселили всех иногородних участников, благо было по пути, уже втроем неспеша прошли вдоль ограды парка, чуть задержались у пешеходного перехода, пропустив два приглашения зеленого светофорного человечка пересечь дорогу - Максим дослушивал очередную занимательную историю в исполнении Инны. Наконец Павлов извлек из кармана пальто телефон, мельком взглянул на дисплей и смешно смухордился:
   - Так, девушки-красавицы, я почти опаздываю. Счастливо вам погулять. Ник, я позвоню, как освобожусь. Ну все, пока... - он не стал дожидаться ответных прощаний, коротко кивнул и широкими шагами пошел через дорогу. Ветер раздувал полы распахнутого пальто и концы длинного шарфа.
   Провожая Максима взглядом, Ника подумала, что зря избрала созерцательную позицию. Надо было хоть чуть-чуть участвовать в разговоре, пока тон и темы задавал Павлов, в этом случае сейчас ей было бы куда проще. Теперь, когда назрела необходимость чем-то развлекать Инну, она даже толком не знала, как к ней обратиться и с чего начать разговор.
   - Куда бы вы хотели пойти? - наконец выдавила она из себя, натужно улыбаясь.
   - Не поняла, а чего меня на вы-то? Макса ты тоже на вы зовешь? - возмутилась Инна, не дождалась опровержения и внимательнее присмотрелась к потупившейся Нике. - Офонареть! Что серьезно?!
   Вопреки ожиданиям, Нике не захотелось в ответ огрызнуться, заявить, что это не ее дело или как-то иначе выразить свое недовольство, потому что недовольства-то как раз и не было, так, легкое смущение. А еще, недоумение от того, почему это Инна решила, что Ника ни в коем случае не должна обращаться к Павлову так официально. К тому же, непосредственность Инны здорово разрядила обстановку, и Ника заметно расслабилась.
   - Если учесть, что я ему пару месяцев назад экзамен сдавала, то... - Ника развела руками и улыбнулась, мол, ничего не могу с собой поделать.
   - Но сейчас же он у вас ничего не ведет, да? И вы в одной группе играете? - получив утвердительные кивки на оба своих вопроса, Инна только покачала головой. - Ну вы даете! А Макс как к этому относится?
   Нике пришлось признаться, что она не знает, но думает, что нормально. О том, что в приватной беседе девушка старается избегать личных обращений, Инна, кажется, догадалась сама, поняла, что это не самая приятная для собеседницы тема, и тактично увела разговор в сторону.
   - Да-а, он весь из себя такой серьезный стал... - протянула она, наконец, отходя от пешеходного перехода. Теперь девушки без видимой цели двигались вниз по Островского. - Вот так, кто его не знает, скажет, что к нему на хромой козе не подъедешь.
   Нике не нужно было изображать интерес, ей действительно хотелось узнать, каким Максим был до переезда в ее город, и Инна поделилась, что на первом курсе у Макса были самые длинные в группе волосы - до середины спины. "Среди мужской половины?" - уточнила Ника, но Инна засмеялась и сказала, что нет, вообще среди всех. Потом, правда, эту красоту пришлось отрезать, потому что со второго курса мальчишки начали ходить "на войну", в смысле на военную кафедру, а там длинные волосы категорически запрещались. Еще Инна поведала забавную историю, как опоздала на первую пару в начале второго курса, заглянула в аудиторию и решила, что там сидит не ее группа, потому что сразу не узнала стриженного Максима и кудрявую после химической завивки подругу, сидевших за первой партой. Потом рассказала, что пока Макс работал у них в универе, в галстуках-запонках замечен не был, хотя, конечно, там он не преподавал. Тут Ника удивилась.
   - Максим в альма-матер инженером работал, - пояснила Инна. - В наш универ вообще преподавателем довольно сложно устроиться. Обязательно нужно степень иметь. Да что там, даже в аспирантуру поступить сложно. Макс поступил, а я вот даже и пытаться не стала. Ушла в другой вуз, поступила в аспирантуру, второй год преподаю. А Макс, если бы к вам не переехал, так бы и числился в инженерах до защиты, а может и после. А у вас тут сразу старший преподаватель, нагрузка под тысячу часов и прочие прелести жизни... Он разве не рассказывал?
   - Мы все больше о музыке разговариваем, - отговорилась Ника и даже не соврала, ведь во всех разговорах тет-а-тет с Максимом музыка была почти единственной темой.
   - Знаешь, а я рада, что Макс теперь с вами играет, - заявила Инна. - Он, конечно, не признается, но ему этого не хватало. Очень. Ушел из группы и сразу стал каким-то другим.
   Нике вспомнились строчки из песни "Тараканов" (*14):
   Когда больше нет подростковой мечты
   Кого и чем ты сможешь согреть?
   Я делаю шум, чтоб продолжать жить,
   Я верю, тишина - это смерть!
   Не то чтобы Ника сильно любила панк-рок, но эту группу уважала за резковатую правду текстов, нередко находя в них отголоски событий, происходящих с ней или с окружающими. Вот и сейчас, в ответ на слова Инны, против воли почти слышалось, как нельзя более подходящее Максиму:
   Я просто верю в то, что рушить догмы -
   Лучший способ не стареть,
   Что песни могут останавливать бомбы,
   И в то, что тишина - это смерть.
   - Я ходила разок на концерт "Знака" уже после того, как Макс сюда уехал, - говорила между тем Инна. - Вроде все здорово, но уже не то. Стиль изменился, а то, что Макс для них написал, они почти не играют. Жаль, мне так нравилось...
   - А почему он ушел из группы? - задала Ника давно интересовавший ее вопрос. Спрашивать у Павлова было неудобно, да и вообще где-то на задворках создания маячила мысль, что это не ее дело, но Инна сама завела этот разговор, и она не смогла удержаться.
   - Кто знает... - пожала та плечами. Казалось, что этим она и ограничится, но девушка неожиданно продолжила. - Кажется, из-за конфликта с солистом. Вроде бы у него резко появилось куча претензий к Максу, и музыка его внезапно разонравилась. Макс вроде много писал прошлой зимой, но наработанный материал так и не стали использовать. Я сомневаюсь, что музыка была так уж плоха, но врать не буду - я не знаю, откуда ноги растут.
   Инна задумалась, Ника тоже как-то погрустнела. Разговор завял, и какое-то время они просто шли молча. Правда спустя несколько минут Ника поняла, что бессовестно пренебрегает обязанностями гида, и с преувеличенным энтузиазмом указала гостье города на старое здание музыкального училища, мимо которого они как раз проходили. Инна заинтересовалась, достала из необъятной сумки фотоаппарат весьма внушительных размеров и запечатлела сей архитектурный памятник "для потомков". Беседа возобновилась. Сначала обсудили фотоаппараты, потом интересные снимки знакомых фотографов. Ни одна, ни вторая фотографией не увлекались, но это активному высказыванию мнений не мешало. Потом разговор вернулся к студенчеству, учебе, разным вузам...
   Они пешком шли в сторону центра, фотографируя все, начиная от памятников, старых и просто интересных зданий и заканчивая чем-то примечательными прохожими и здоровенным рыжим котом, презрительно оглядывающим проспект из окна первого этажа детской библиотеки. Светило солнце, подтапливая снег, по краям крыш нарастали сосульки, в воздухе пахло весной. Было интересно и весело. Инна как-то незаметно сумела разговорить обычно замкнутую с малознакомыми людьми Нику, и та не только с удовольствием слушала, но и охотно рассказывала обо всем на свете, изредка удивляясь тому, как легко общаться с подругой Максима.
   Оказалось что в городе довольно много достопримечательностей, и Ника знала о них гораздо больше, чем сама от себя ожидала - ее учительница по краеведенью могла бы ей гордиться, особенно в свете того, что сей предмет навевал на школьницу Олич смертную тоску. Единственное, что создавало некоторые неудобства, это ощутимая удаленность объектов демонстрации друг от друга. Так что, когда они, наконец, добрели до набережной, на город уже наползали синеватые сумерки. Постояв на ветру ровно столько, сколько требовалось, чтобы сфотографировать подвесной мост и заснеженные берега, девушки направились в кафе, ибо организм давно и настойчиво требовал чего-нибудь сытного и горячего, да и просто хотелось сесть и если не разуться, то хотя бы вытянуть ноги.
   Почти чудом успев до вечернего наплыва народа, они набрали себе всяких вкусностей и устроились за столиком в глубине зала. Нике нравилось это кафе уютной атмосферой, ненавязчивой музыкой, вкусным кофе и приемлемыми ценами. Инне, похоже, тоже пришлась по вкусу обстановка, во всяком случае, выглядела девушка вполне довольной. Она некоторое время просто сидела, блаженно откинувшись на спинку диванчика, потом достала телефон, настрочила длинное сообщение, улыбнулась, прочитав незамедлительно пришедший ответ, немного покрутила телефон в руках и набрала номер. Судя по тому, как перед этим она откашлялась и сделала серьезное лицо, Инна звонила гаврикам с очередной инспекцией. Выяснив, что у подопечных все в порядке, она, убрала телефон и подмигнула Нике:
   - Ну вот, теперь можно и перекусить со спокойной совестью.
  
   Максим присоединился к ним, когда уже совсем стемнело. Как и обещал, отзвонился Нике, уточнил, где они с Инной находятся и сколько еще планируют там оставаться. Получив заверения, что они никуда больше не собираются, потому что, по определению Инны, ухайдакались так, что ноги не держат, он отключился, предупредив, что подъедет через полчасика. Впрочем, ожидание не показалось для них долгим. Невесть как перескочив на тему летнего отдыха, девушки обсуждали преимущества и недостатки коллективных поездок всей студенческой группой. Причем преимущества в основном отмечала Ника, Инна же, считала, что у таких поездок практически одни сплошные недостатки. Разница во мнениях объяснялась просто: Инна имела несчастье несколько раз загреметь в качестве сопровождающего на выездные экскурсии, а когда под твоей опекой сорок человек только выглядящих взрослыми, не привлекают никакие прелести вроде бесплатной путевки. Тут куда важнее никого не потерять или лишних не увезти. Последнее Нике показалось фигурой речи, но Инна ее веселости не разделила, сказав, что с ней однажды приключился такой казус. Год назад ей навязали сопровождать группу студентов, отбывающую в Питер. Студенты были из разных потоков, знакомые и совсем не знакомые. Списки долго утрясали. И где-то за день до отбытия не досчитались одной девушки. В список ее внесли вместо кого-то, сказали подойти заранее, когда будут уточнять состав группы, но девушка не подошла, и ее в срочном порядке заменили кем-то еще. Перед отъездом всех отбывающих запустили в автобус, дали возможность рассесться и провели перекличку по списку. Все оказались на месте. Веселье началось, когда после первой остановки Инна взялась пересчитывать вернувшихся в автобус студиозов, и вместо сорока человек насчитала сорок один. После долгих пересчетов и процедуры обхода автобуса с "переписью населения", то есть со сбором подписей напротив фамилий в списке, выявили-таки зайца, коим оказалась та самая девушка, кандидатуру которой исключили в самый последний момент. Почему она не сказала о том, что ее фамилию не назвали при перекличке до отъезда, она не смогла внятно объяснить, но изрядно помотала Инне нервы тем, что пришлось на ходу дозаказывать место в гостинице и питание на еще одного человека.
   - Так что уж лучше ехать в отпуск своей проверенной компанией, и никаких подшефных, избави Боже, - заключила Инна. Она рассказывала эту историю как анекдот, но, представив себя на ее месте, Ника вполне поняла такую радикальную позицию и поинтересовалась, куда ее собеседница собирается в отпуск.
   Инна пожала плечами и ответила, что не возьмется загадывать, потому что много куда хочется съездить, но над душой висит едва начатая диссертация и одним своим наличием рушит кучу планов. Впрочем, мечтать об отдыхе она не мешает...
   В разгар повествования о том, что Инна с детства, с тех самых пор, как прочитала книжку "Лето с капитаном Грантом" мечтала съездить на Селигер, но все никак не удается, в кафе объявился товарищ Павлов, нагруженный внушительной коробкой с системным блоком. Девушки, увлеченные разговором, его не сразу заметили, и Инна даже вздрогнула, когда он поинтересовался:
   - Привет! О чем болтаем?
   - Тьфу на тебя! Напугал! - воскликнула она, потом посмотрела на усмехающегося Максима и несколько ехидно ответила: - О том, куда хочется съездить отдохнуть. А ты что, надеялся, что мы тебя обсуждаем? Так извини, в пролете.
   Максима ничуть не расстроил этот факт. Он пристроил под стол свой коробок, снял пальто и размотал шарф.
   - Ну, девушки-красавицы, кто чего хочет? - Инна с Никой переглянулись и почти синхронно пожали плечами. Максим обозрел полупустые кофейные чашки на столике, вздохнул и покачал головой. - Ясно все с вами. Тогда покараульте этот хлам, - он кивнул на коробку и направился к кассе.
   Павлов вернулся быстро и принес целый поднос какой-то еды, причем не только для себя, но и для девушек. На все возражения, что, мол, не надо было, он невозмутимо ответил, что в следующий раз, если уж дамы не одобряют такой самодеятельности, нужно внятно формулировать свои желания, потому как в одиночестве басист питаться не намерен. Девушки нехотя взялись за вилки.
   Несколько минут почти не разговаривали. Инна с умилением поглядывала как Павлов, чуть не жмурясь от удовольствия, лопает какое-то мясо, а потом выдала:
   - Макс, ты с таким аппетитом трескаешь, что мне опять есть захотелось!
   - Ну вот, а говорила не надо, не надо! - довольно хмыкнул Максим.
   - А ты что, и тут тоже "примусы починяешь"? - ненадолго отвлекаясь от десерта, кивнула Инна на коробку под столом.
   - А то, куда ж я без примусов, - улыбнулся Павлов, не спеша вдаваться в подробности почему без этого нельзя обойтись. И так понятно, что снимать квартиру - удовольствие не очень дешевое.
   Нике вдруг подумалось, что не будь у Павлова этой подработки, он не стал бы членом группы, не было бы "Яркого звука", кавер-вечеринки, может быть даже такой творческой атмосферы на репетициях... Да много чего бы не было. Из раздумий Нику выдернула неожиданная фраза Инны:
   - Ма-акс, ты кому-то обещал жениться, но бросил у алтаря?
   У Павлова поползли вверх брови:
   - В смысле?
   - В смысле нас уже минут десять пытается испепелить взглядом какая-то блондинка.
   Максим оглянулся, страдальчески вздохнул и громко сказал:
   - Привет, Ир.
   У блондинки перекосилось лицо. Максим пожал плечами и отвернулся, заметил вопрошающий взгляд Инны и как-то неохотно пояснил:
   - Это подруга моей девушки. Теперь будет выносить ей мозг, убеждая в моей кобелиной сущности.
   - О-о... А у тебя кобелиная сущность? - ехидно протянула Инна.
   - А то ты мою сущность не знаешь, - поморщился Павлов.
   - Да ладно, если девушка умная, то и она твою сущность знает. Она у тебя как, умная?
   Павлов закатил глаза и кивнул, но вид при этом у него был не слишком уверенный и уже далеко не такой довольный как по-приходу.
   - Хотя это еще не о чем не говорит, - немного нервно хихикнула Инна. - Если бы Андрею, позвонил какой-нибудь его приятель, и рассказал, что видел меня в кафе в мужской компании, он бы на меня дулся, даже если бы знал, что я с друзьями встречаюсь. Просто потому что ему такая ситуация с докладами друзей не нравится. Ой, Андрей... - Инна сияя улыбкой достала названивающий телефон, а Максим как-то невесело выдал:
   - Легок на помине...
   Инна временно выпала из беседы, Ника же не знала, что сказать Максиму. Поставить себя на место Павловской девушки и прикинуть, как бы она сама отреагировала на подобный звонок? Да какой в этом смысл, и к тому же ей и звонить-то не кому... От этих дурацких мыслей Нику отвлек завибрировавший в кармане телефон - звонила "потерявшая" ее мама. Получившая по шапке девушка засобиралась домой, Инна, которая как раз закончила разговор, глядя на нее, тоже встала:
   - Да, что-то мы заболтались. Нам с моими охламонами еще ехать сегодня, так что давайте по домам.
   Максим кивнул, соглашаясь, но особой радости у него на лице не было. Толи ему хотелось еще пообщаться с подругой, толи расстроился из-за возможного выяснения отношений с девушкой. Кто его разберет.
   До остановки они дошли все вместе, удачно и очень быстро поймали Инне маршрутку - от попытки Максима навязаться ей в провожатые, девушка отбрыкалась, мотивируя тем, что Павлову придется лишний раз таскаться по городу с коробкой. Следом уехала и Ника. То, что Максим сажает ее в маршрутку, стало уже почти традицией.
   Дома на девушку еще немного поругалась мама. Правда быстро смягчилась - Ника ведь предупреждала ее о общественно-полезном поручении, только никто не думал, что это мероприятие так надолго затянется. Высказав претензии в духе "могла бы и предупредить, что задерживаешься", Алла Константиновна повздыхала и намного мягче поинтересовалась, как прошла прогулка. Ника честно ответила, что все было здорово, что новая знакомая оказалась очень интересной, что они мило поболтали и погуляли, в общем, все замечательно, только жутко устали ноги. Мама обрадовалась - она переживала из-за того, что у дочери нет подруг, а тут хоть в кой это веки раз поговорили о своем, о девичьем. Ника улыбнулась и кивнула соглашаясь. Да, "о девичьем" они тоже говорили, только, вспоминая все затронутые темы, в первую очередь на ум приходил товарищ Павлов, то, каким он был, пока учился в универе, а также группа, в которой он играл, и рассказы Инны только раздраконили любопытство. Мысль полазить в Интернете и поискать информацию о группе "Знак Аард" Нику уже посещала, но надолго не задержалась, вытесненная самоедством из-за "разминки для пальцев". Теперь же "свидетельства очевидцев" подогрели интерес и, переодевшись и разобрав сумку, девушка засела за компьютер.
   Измучившись продираться сквозь самые разные "ведьмачьи знаки", ссылки на игры, ролевки, бессмертные книги пана Сапковского, мюзиклы, рисунки и форумы, посвященные всему перечисленному, странице на тридцатой Ника, наконец, нашла интересующую ее ссылку. Сайт радовал приятным хоть и мрачноватым графическим оформлением и предлагал познакомиться с составом группы "Знак Аард", узнать ее историю, посмотреть расписание ближайших выступлений и галерею фоток, послушать песни, пообщаться на форуме и покопаться в архиве. Потерев ладошки, девушка приступила к изысканиям. Состав ни о чем ей не сказал, но она все же внимательно разглядела все фотки и прочитала про каждого краткую справку, чтобы в дальнейшем знать, кто есть кто. Чисто мужской коллектив из шести человек радовал глаз. Мальчики были один другого краше, только басист выглядел несколько простовато. Ника представила вместо него Павлова и сделала вывод, что тот, пожалуй, смотрелся органичнее. Скорчив монитору рожицу, означавшую что-то вроде "в пролете вы, товарищи, назад не отдадим", Ника закопалась в историю группы и почти сразу наткнулась на фотку Максима. Конечно, Инна говорила, что Павлов внешне изменился, но она как-то слабо представляла себе, как он выглядел раньше, и поэтому пристально рассматривала изображение, пытаясь найти отличия.
   Парень на фотографии был и похож и не похож на обычного "репетиционного" Павлова. И дело было даже не в том, что он был стрижен почти под ноль, и не в татуировке на левом плече, о существовании которой Ника и не подозревала, а скорее в открытой улыбке, глядя на которую хотелось улыбнуться в ответ, и еще в какой-то чертовщинке во взгляде. Кстати, глаза на фото казались голубыми - игра света должно быть. Ника и сама на ярком свету могла похвастаться почти желтой, совершенно кошачьей радужкой, но у Максима палитра оказалась богаче, вспомнить хоть тот изумрудный оттенок, который девушка заприметила при подготовке к "Яркому звуку". Ника еще подумала, что с зелеными глазами Павлов выглядит... симпатичнее что ли, и тут же одернула себя. С чего вообще такие дурацкие мысли лезут в голову. Не все, конечно. Ведь, если разобраться, чем плоха мысль о том, что ей хотелось бы чаще видеть Максима таким, как на этом фото. Потому что этот мальчишка до сих пор живет внутри него, иногда проглядывая сквозь приросшую маску. Только эти моменты такие редкие и случаются чаще всего, когда у него в руках бас. А вот так как сегодня - это исключение из правил.
   "Налюбовавшись" на физиономию басиста, Ника пробежала глазами коротенькую статью, но не почерпнула из нее ничего нового. О том, что Максим был членом "Знака Аард" с момента рождения группы, и что активно писал музыку для них, она знала и так, а скупая формулировка "покинул группу по личным причинам" совершенно ничего не проясняла.
   История команды не отличалась оригинальностью и по большому счету сильно походила на истории других подобных групп широко известных в узких кругах. Значимых вех и эпохальных дат почти не имелось, поэтому Ника, просмотрев их по диагонали, закрыла вкладку и решила послушать треки. Как и ожидалось, какие-либо сведения об авторах музыки и текстов товарищи, размещавшие контент, указать не удосужились. Песни были сгруппированы в три блока. Первый назывался "Читай по губам" и, похоже, представлял собой пока единственный полноценный альбом "Аарда". Второй, с заголовком "Карфаген. Сингл", также однозначно идентифицировался, но Нику больше всего заинтересовало расплывчатое "Ранее...", венчавшее третий блок. Она правильно догадалась - здесь хранились треки, записанные в "полевых" условиях с помощью подручных средств и поэтому не отличающиеся хорошим звуком. Вот только какие-то из этих песен (а может и все, кто знает) написал Павлов, и ей было интересно послушать именно их. Чтобы лучше понять каким он был. Какой он сейчас.
   Включив первый трек, носящий гордое название "На страже мира", Ника решила еще побродить по сайту и полезла в галерею. Там висели три папки, датированные этим годом, а для просмотра всего остального предлагалось перейти по ссылке и порыться в архиве, что, собственно, она и сделала. В архиве было действительно много фотографий, но рассматривать все подряд не слишком хотелось - незнакомые лица и места не вызывали особого интереса. У некоторых папок в заглавии стояли даты, у некоторых - пометки-пояснения. Пробежавшись по ним взглядом, Ника углядела многообещающий заголовок "День рождения Макса". Здесь она окопалась надолго, рассматривая лица, улыбаясь забавным кадрам... И в то же время чувствуя себя немного неловко, будто влезла во что-то личное. Не нужно было смотреть. Не к месту это ее праздное любопытство. Не просто так у Максима возникли теории о комфорте в коллективе. Не на пустом месте. Что-то произошло. Что-то такое из-за чего дружеские отношения между двумя музыкантами и просто жизнерадостными парнями, задорно смотрящими с очередной фотографии, разрушились, как карточный домик... Ника закрыла вкладку - не стала искать другие фото, просто, прикрыв глаза, слушала очередную песню. Музыку к ней написал Максим - она знала это совершенно точно: басовая партия стояла у него в качестве сигнала вызова на мобильном. Музыка не помогла понять, какой он, но удивительным образом попадала в настроение...
  
   Глава 12. Все возвращается
  
   Март подходил к концу, ветреный, холодный серый месяц. Всем хотелось весны, солнца, зелени, выглядывающей из под снега, но погода, испортившаяся в десятых числах, никак не хотела радовать. Снег упорно не таял, лежал по обочинам дорог грязными кучами. Ночью они схватывались корочкой наста, днем становились рыхлыми и ноздреватыми, но в размерах почти не уменьшались. Хмарь, висевшая над городом по утрам, казалось, вползала в людские души, вдыхалась с воздухом, впитывалась кожей, и положительные эмоции становились какими-то тусклыми, зато всякая гадость помнилась долго и заставляла хандрить. Больше всего гадостей сыпалось со стороны Артема.
   Развод родителей Чернова состоялся в середине марта. Тетя Галя осунулась и похудела. Артем ходил мрачный и срывался на всех по мелочам. Все понимали, что ему приходится несладко, поэтому старались относиться к его выкрутасам снисходительно. Кажется, это понимание бесило его особенно сильно, и он продолжал нарываться на скандал. Поводы чаще всего находились во время репетиций. Числа пятнадцатого стало окончательно ясно, что парное выступление в "Точке" не состоится, потому как "R-R интервал" "отвалился". Их совершенно неожиданно пригласили на какой-то сейшн в Подмосковье, и упускать такой шанс было бы глупостью. К несчастью сейшн выпадал на следующий день после почти утрясенной в "Точке" даты, и если бы все осталось в силе "интерваловцы" физически не успели бы на него попасть. Кузьмич на сложившуюся ситуацию отреагировал оперативно, заменив ребят другими командами. "Выход" в царство хардкора и панка не вписывался, так что Тёме, измаявшемуся согласовывать график, но так ничего и не добившемуся, оставалось только скрипеть зубами и временами вымещать раздражение на одногруппниках. Не сказать, что Нике доставалось больше всего, просто, наверное, она сильнее реагировала и дольше переживала. Во всяком случае, когда Артем, разглагольствующий, что если не вышло с выступлением, то надо писать что-то новое, забраковал подряд четыре темы, которые она сама считала самыми достойными из всего написанного с зимних каникул, девушке стоило большого труда промолчать. Положение тогда спас Максим, предложивший на выбор две свои композиции. Одна Чернову не понравилась, со второй не согласился Саня, сославшись на то, что понятия не имеет, какой туда можно приплести текст. В итоге Сашке тоже досталось, и с репетиции уходили в молчаливом недовольстве друг другом.
   В субботу Чернов слегка повеселел - днем он встречался с администратором нового рок-кафе со странноватым названием "The dark troopers" и обсудил потенциальную возможность выступления. Администратор высказал принципиальное согласие и пообещал позвонить на недельке. Ника, глядя на перемену настроения фронтмена, слегка приободрилась, а то после Черновской оценки ее музыки начала писаться какая-то депрессивная муть. Чуть позже оказалось, что расслабилась она рано, и как всегда неприятности свалились в одну кучу.
   Вопреки расхожей фразе тяжелым днем оказался четверг. Утром пришлось возвращаться с пол дороги к остановке, потому что позвонил возбужденный Тёма и безапелляционно заявил, что Ника должна сегодня к двум отнести предполагаемый сет-лист и технический райдер в "The dark troopers". То, что она уже вышла из дома, что у нее все наброски были исключительно на компьютере, а принтера дома не водилось, а также то, что ей после пар придется нестись в кафе сломя голову, его мало интересовали. "Больше некому", - отрезал он и отключился. В итоге Ника едва не опоздала на первую пару. Она еще подумала, что хоть Ромашова к ней претензий иметь не будет, но оказалось, что сей вывод был сделан преждевременно. Занятие Светлана Алексеевна заканчивала оглашением результатов расчетно-графической работы. Сперва Ника подумала, что Ромашова пропустила ее фамилию, но преподша приберегла ее оценку под занавес.
   - И наконец, работы Монаховой у меня нет, а Семенову и Олич я РГР не зачитываю. Все свободны.
   Димка бы сразу гаркнул "Почему?", но сегодня он отсутствовал по неизвестным причинам, а Ника даже не сразу поверила своим ушам. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы уложить сказанное в голове, а потом она все же поднялась с места и шагнула к Ромашовой:
   - Светлана Алексеевна, а почему вы не зачли наши работы?
   Ромашова презрительно поджала губы, но все же соизволила пояснить. Причина показалась Нике абсурдной - ее и Димку обвинили в том, что РГР они где-то заказали. В смысле, не сами делали. Робкие Никины протесты Ромашова оборвала железными, по ее мнению, аргументами - студентка Олич отсутствовала на занятии, посвященном разбору темы РГР, консультацию тоже пропустила, ход решения у нее и у Семенова очень похож и не совсем стандартен, а Семенов сам ничего решить не в состоянии.
   - И что мне теперь делать? - спросила Ника, прилагая огромные усилия, чтобы в голос не прорвалось возмущение. Не время сейчас права отстаивать - боком может выйти.
   - Отрабатывать, - все так же презрительно обронила Ромашова.
   - И когда можно отработать?
   - Когда будете готовы.
   Ника заверила, что она готова уже сейчас. На лице преподавательницы промелькнуло удивление, а, может, расстроенной девушке это показалось. Как бы там ни было, Ромашова всего лишь снова поджала губы и велела полтретьего подойти в преподавательскую. На этом разговор закончился.
   Преподша ушла, а девушка со стоном опустилась за парту. Ну почему, почему Ромашова всегда назначает консультации в самое неподходящее время?! Вернуться из кафе к назначенному часу Ника успеет, только если оперативно освоит телепортацию на расстояния до десяти километров. Тяжко вздохнув, она достала телефон и набрала номер Артёма. Чернов ответил не сразу и очень раздраженно.
   - Тём, я тебя не отвлекаю? - осторожно поинтересовалась Ника.
   - Отвлекаешь. Говори быстрее... - буркнул Чернов. Ника сбивчиво изложила ситуацию. Она предполагала, что Артем будет недоволен, но его ответ превзошел все ожидания. - Если лень идти, так и скажи, нечего сказки рассказывать! - едко и зло выговорил он и бросил трубку.
   Ника с трудом сдержала эмоции. Что-то в последние полгода у нее стало совсем плохо с выдержкой. Хотелось не то закричать, не то заплакать, а больше всего - настучать Чернову по макушке. Она раздраженно покидала в сумку свои вещи и вышла из аудитории напоследок хлобыстнув дверью. Вышло это не нарочно (помог сквозняк), но как нельзя лучше отразило собственные Никины желания. Оказавшаяся в опасной близости от двери Надька шарахнулась в сторону, но Ника не обратила на это внимание. Не заметила она и выходящего из аудитории напротив Павлова, зато тот видимо впечатлился ее раздосадованным лицом, потому что сначала окликнул девушку, а потом и поймал ее за руку:
   - Ника! Что случилось? - девушка вздрогнула, оглянулась, какое-то время смотрела на Максима, а потом, как выражается Славка, "сделала страшные глаза" намекая, что на людях они вообще-то на вы. Официоз и все такое. Павлов прекрасно понял ее взгляд, но упрямо сдвинул брови и лишь чуть-чуть понизил голос. - Плевать на них! Что случилось?
   Ника глубоко вздохнула, успокаиваясь. Помогало слабо, ничего сказать она так и не решилась, просто покачала головой.
   - Ну да, а то я не вижу, - как-то невесело хмыкнул Павлов, глянул куда-то поверх ее головы и потянул в сторону аудитории, из которой только что вышел. - Пойдем-ка со мной. Садись.
   Ника послушно села за парту. Максим пристроился напротив. Девушка ждала вопросов, но он молчал.
   - Все нормально Максим Анатольевич, - вымученно улыбнулась Ника, кое-как совладав с голосом.
   Максим посмотрел на нее в упор.
   - Прости, но я тебе не верю.
   Ника снова вздохнула.
   - Ничего страшного, честно...
   - Но это не страшное сильно тебя расстроило, - стоял на своем Павлов, и Нике вдруг расхотелось изображать невозмутимость.
   - Просто Чернов сегодня утром выдал ЦУ съездить в Заводской район с сет-листом и райдером, я пообещала, а теперь у меня не получается. Ромашова обвинила меня в том, что я не сама свою работу делаю, и теперь мне сегодня нужно доказывать, что я не верблюд. А Артём сказал, что я это в качестве отговорки придумала, чтобы никуда не ездить. Вот и все!
   Она выпалила это разом не следя за интонацией и не подбирая слова, и от этого неожиданно полегчало. В коридоре зазвенел звонок, и тут же в аудиторию заглянула чья-то любопытная физиономия. Ника оглянулась, но увидела только смазанное движение, Максим, казалось, вообще ничего не заметил.
   - М-да, это он от досады просто... - протянул он, чуть прихватывая себя за затылок. Кажется ему хотелось взъерошить волосы, но не хотелось растрепать "красоту". - Артем звонил мне утром, спрашивал, свободен ли я после обеда, но у меня пары до четырех, так что...
   - До четырех? - ухватилась за его пояснения Ника. Хотелось услышать что-то не относящееся к сегодняшним утренним неприятностям, что-то, что позволило бы чуть-чуть отвлечься, переключить внимание, дало бы время хоть немного успокоиться и прийти в себя. - Это сколько же у вас сегодня пар? Пять или шесть? - с голосом почти удалось справиться, но скулы еще сводило.
   - Да нет, - усмехнулся Павлов. - Пар у меня три. Просто какой-то, кхм, нехороший человек додумался в восемь утра назначить заседание кафедры. Мы за час отзаседали, и теперь мне тут до обеда торчать просто так. Пришлось назначать отработку хвостатым господам студентам, вон, уже рвутся в бой, - кивнул он головой на вновь качнувшуюся дверь. Впрочем, войти в аудиторию никто не решился - видно господа не слишком-то активно "рвались". Максим перевел взгляд на тяжко вздохнувшую Нику и поинтересовался: - Так что у вас там за ерунда вышла с Ромашовой?
   Ника вкратце обрисовала ситуацию. Злость ушла, обида тоже немного отпустила, осталась только усталость.
   - Не бери в голову, - негромко сказал Максим, касаясь ее предплечья. Не то успокаивая, не то просто привлекая внимание. - Все образуется. К Ромашовой сходи обязательно. Скорее всего, она уже и сама поняла, что дала маху, иначе бы ни за что не назначила на сегодня. Может и спрашивать ничего не будет, но и в том, что была не права, ни за что не признается. Я, конечно, мог бы попросить ее перенести консультацию, но лучше не стоит.
   - Конечно, - нервно хихикнула Ника. - А то она подумает, что РГР нам с Семеновым вы делали.
   Павлов тоже улыбнулся, снова провел кончиками пальцев по предплечью:
   - А на Артёма сильно не обижайся. Вот посмотришь, остынет и еще извиняться будет. И даже если выступление сорвется - ничего страшного, не последнее. Все образуется...
   Нике и самой уже казалось, что все не так плохо. В аудиторию снова кто-то заглянул, и девушка словно опомнилась:
   - Ой, у меня же пара началась! - подскочила она с места, глянула на студента, просунувшего голову в приоткрытую дверь, потом снова обернулась к Павлову. - Спасибо, Максим Анатольевич. - Тот только пожал плечами.
   Факт опоздания на лабораторку на Нике никак не сказался, да и вообще остаток дня прошел вполне терпимо. Гордое одиночество на парах ее ничуть не тяготило, ехидный шепоток Веретенникова и его косые взгляды она предпочла не заметить, ну или, по крайней мере, не принимать на свой счет. Даже довольно неприятное Серегино замечание про нее, Димку и Ромашову оставила без внимания - все негодование сбросила на Павлова, и подначку злобствующего одногруппника смогла стерпеть. Веретенников, видя полный игнор, быстро завял, но кто знает, к чему привела бы словесная перепалка, если бы Максим не поймал ее за руку в коридоре.
   Со Светланой Алексеевной Максим тоже почти угадал. Ромашова выдала Нике задание и заставила пояснять свои действия вслух. Просмотрела первые два этапа и сказала, что этого достаточно. Ника набралась наглости и спросила про участь Семенова. Ромашова хмыкнула и ответила, что если он будет отвечать хоть вполовину также складно, как Олич, она зачтет ему РГР, но для этого студенту Семенову сначала придется явиться ей пред светлы очи. Ника подумала-подумала, написала Димке sms, так как сей абонент отсутствовал в сети, и на этом сочла долг перед товарищем исполненным. Чернову звонить не стала. Отчасти не хотелось снова портить себе настроение, отчасти - из желания проверить гипотезу Максима о том, что Тёма сам признает свою неправоту.
   Дома девушка послонялась по углам, сделала вывод, что к чему-то созидательному у нее не лежит душа, а разрушительное, вроде едва не разбитой тарелки, тоже никак не способствует радужному настроению, и от домашних дел самоустранилась, углубившись в чтение. Мысль о том, что успокаивающее поглаживание по предплечью у Максима вышло на редкость естественным и не вызвало у нее желания спрятать лапку под парту, посетила Нику только к ночи, но надолго в голове не задержалась, смытая подступающей дремой. Да и так ли важно вычислять степень доверия, уважения и, вероятно, дружеского расположения пропорционально физическим контактам? Бред сонного мозга, и не более того...
  
   Новый день не то чтобы принес много радости, но, по сравнению с мерзопакостным четвергом, мог считаться весьма сносным. В универе Нику снова развлекал Димка, дома ждала Ле Гуин, а еще, хоть Чернов и не позвонил, со слов Сашки она узнала, что он не винит ее во всех смертных грехах и вообще "спокоен как в танке". Сама звонить Теме она не стала из принципа.
   Гипотеза Максима частично подтвердилась в субботу. Чернов действительно остыл, без истерик сообщил, что выступление сорвалось, и сам отметил, что ничего фатального в этом нет. Павлов ошибся лишь в одном - извиняться Чернов и не подумал, да и вообще вел себя так, будто памятного разговора по телефону просто не было. Павлов пару раз посмотрел на него неодобрительно, но так ничего и не сказал, хотя Нике иной раз казалось, что он с трудом воздерживается от замечаний. Сама она восприняла такую позицию Артема со смесью облегчения и разочарования - с одной стороны вроде досадно, а с другой, заново копаться в ситуации и переливать из пустого в порожнее - только опять настроение портить. В общем, обошлись без разбирательств и спустили все на тормозах. Через пару дней неприятный момент окончательно потерял свою остроту, а во вторник неожиданно появился новый повод для размышлений, никак с Артемом не связанный.
   В этот самый вторник Ника совершенно случайно встретила в магазинчике возле универа Дину. В принципе, ничего удивительного в такой встрече не было - до техноложки-то совсем не далеко, да и вообще мир тесен.
   Клавишницу из "Книги Варуха" девушка была искренне рада видеть. Чем-то Дина располагала к себе. Вспомнить хоть тот факт, что Ника сама подошла к ней при первом знакомстве, или то, как разоткровенничалась перед олимпиадой. Дина, едва заметив знакомую, расплылась в улыбке, и они несколько минут болтали о всякой ерунде, пока на них не вызверилась какая-то бабка. Отчасти замечание было справедливым - торговый павильон отличался компактными размерами и большим количеством покупателей, и две девушки в проходе наверняка многим мешали, но сказать об этом можно было и в более мягкой форме.
   Погода на улице к длительным беседам никак не располагала. Сеял унылый дождик, самый мерзкий, какой только может быть, когда и капель-то не видно, но полчаса пребывания в этом аэрозоле - и ты промок, как мышь. Поэтому единогласно решили на остановке не торчать, а спокойно поговорить в автобусе, благо клавишнице надо было в центр. Туда, так или иначе, шел практически весь останавливающийся около универа транспорт, в том числе и тот, но котором обычно Ника добиралась домой, поэтому поехали они вместе.
   Дина интересовалась, когда и где будет выступать "Выход - ноль!", и сильно расстроилась, узнав, что пока никаких сетов не предвидится - очень уж ей хотелось сходить и послушать. Ника пообещала, что позовет ее, если что-то наметится. Под этим соусом обменялись телефонами. Потом Дина спохватилась и пригласила Нику на пятничное выступление "Книги". Ника сначала загорелась идеей, но выяснилось, что это тот самый двухчасовой сет, про который клавишница говорила еще в прошлую встречу, и проходить он будет в Сосновском клубе. Энтузиазм разом поутих, а уж когда оказалось, что, обратно добираться куда сложнее чем туда, ибо автобусы ходят каждый час только до восьми, а куковать на станции в ожидании электрички придется до одиннадцати вечера... В общем, Ника уже была готова отказаться, но тут Дина, помявшись, спросила:
   - Ты же не одна поедешь? Может у кого-нибудь есть машина, ну или хотя бы потом проводит кто-нибудь?..
   Ника озадачилась, пообещала уточнить у своих мальчишек и, если что, перезвонить. Дина с жаром предложила им приходить всем вместе, и до самого центра объясняла, как найти клуб. Ника ничего не запомнила, и клавишница почти собралась рисовать план, но они уже подъезжали к рынку. Дина скомкано попрощалась, и выскочила на остановке, а Ника поехала дальше, сильно сомневаясь, что куда-то выберется в эту пятницу.
   Вечером ей позвонил Славка, и она очень кстати вспомнила о приглашении клавишницы. Лисицын, ни секунды не колеблясь, заявил, что такое пропускать нельзя, особенно если их позвали, и предложил уже сейчас начинать строить коварные планы по раскручиванию Сани на поездку. Выходило это у него так заразительно, что Нике идея довольно быстро перестала казаться бредовой.
   Без "планов", конечно, можно было бы и обойтись, но личный транспорт оставался дефицитом, поэтому и приходилось идти на всяческие ухищрения. Артем машинами никогда не увлекался и пару лет назад ответил категорическим отказом на провокационное предложение Владимира Ивановича бросить маяться дурью (то есть, заниматься музыкой) в обмен на отцовский "Volvo". Славке по наследству от деда достался вполне себе ездящий "Иж" с люлькой, который Лисицын мечтал переделать во взаправдашний чоппер. Переделка затягивалась ввиду отсутствия некоторых запчастей для "крутого апгрейта", ограниченности финансов, а также криворукости механика. "Некрутой апгрейт" этого самого механика категорически не устраивал. Быстро получилось только разобрать несчастный мотоцикл, остальные же трансформации который год разрабатывались теоретически, причем успешность практического воплощения этих прожектов вызывала вполне обоснованные сомнения. Прошлым летом наметился некоторый сдвиг - Фокс где-то добыл более-менее приличную раму и даже зачистил ее от ржавчины, но до удлинения передней вилки дело так и не дошло. При большом желании "Иж" можно было собрать в первозданном виде, но, даже при условии, что у Славки в конечном итоге не останется никаких "лишних" деталей, рассекать на мотоцикле все равно еще не сезон. Не известно были ли права у Максима, но транспорта, во всяком случае, в этом городе у него не было точно. Сама Ника испытывала какой-то иррациональный страх при мысли о перспективе сесть за руль. Поэтому единственным кандидатом в извозчики оставался Саня. Впрочем, здесь тоже было не все так однозначно, потому что своей машины у него не имелось, а сам предполагаемый извозчик в теплое время года для поддержания формы чаще всего передвигался на велике. Однако оставался еще один вариант - подбить Сашку выпросить на вечерок отцовскую шестерку.
   Николай Борисович время от времени разрешал сыну пользоваться благами отечественного автопрома, и тогда всей честной компании значительно облегчался процесс транспортировки музыкальных инструментов в какой-нибудь нищий клуб или всяческой полезной дребедени к месту проведения очередного пикника. Вариант казался вполне реальным, но когда в среду на репе Славка, с присущей ему непосредственностью, начал озвучивать их с Никой коварные планы, Медведев вдруг заметно смутился и попытался отбрыкаться, даже не уточняя, куда и зачем нужно везти товарищей по группе. Такой поворот дел Фокса категорически не устраивал, и он минут за пятнадцать так достал бедного Сашку, что тот с неохотой, но все же признался, почему про машину не хочет даже и заикаться.
   Оказалось, зимой он ездил куда-то за город и на обратном пути капитально засел в колее. Дело было позднее, собственными усилиями откопаться не получилось и пришлось среди ночи вызванивать каких-то знакомых, чтобы его вытащили. В итоге домой он явился в четыре утра, получил нагоняй от отца и был поставлен перед фактом, что больше ему машину не видать, как своих ушей.
   На протяжении всего этого нехитрого рассказа Саня косился на Славку с явным посылом: "Только попробуй заржать - прибью!". Фокс поначалу крепился, но когда выяснилось, что под загадочным "куда-то" имелась ввиду все та же Сосновка, не выдержал и захрюкал. Ника поняла, что пропало дело. Сашка и так не горит желанием подкатывать с такими просьбами к Николаю Борисовичу, а, если Лисицын и дальше будет так себя вести, и вовсе пошлет их куда по дальше. Так что пришлось брать инициативу в свои руки:
   - Нас просто Дина пригласила. Они играют в эту пятницу. Я хотела посмотреть...
   - И я тоже! - влез Славка. - Макс, а ты хочешь?
   Павлов покачал головой:
   - Я-то хочу, но у меня все равно не получится. Знать бы заранее, может, и поехал бы, а так у меня кое-какие планы...
   "Наверное, с девушкой встречается", - огорченно подумала Ника. Нет-нет, расстроилась она, конечно же, не из-за Максима, а из-за того, что столь заманчивая поездка, скорее всего, не состоится. Впрочем, наконец озвученная цель визита поколебала Сашкин негативный настрой.
   - Дина... из "Книги Варуха"?.. Пригласила нас? - удивленно и даже несколько растеряно выговорил он.
   - Ну да, а что?
   Медведев не ответил. На лице появилось выражение "ушел в себя, вернусь не скоро". Ника со Славкой выжидающе уставились на него. Макс позади шебуршил проводами.
   Наверное, думать под пристальными взглядами у Сашки не очень получалось, поэтому он очухался очень быстро, обозрел картину и проворчал, отводя глаза:
   - Хель! Прекрати смотреть на меня глазами кота из Шрека!
   - Эй, а я? Мне можно смотреть? - тут же влез Славка, который, естественно, промолчать никак не мог.
   - А ты на кота не похож, - мстительно заметил Саня. - Ты как тот мелкий идиотик, который вечно таскался за лемурами из Мадагаскара.
   Славка сделал вид, что обиделся. Ника хотела уточнить, собирается ли Сашка в Сосновку, если не на машине, то хотя бы так, на перекладных, но тут явился Артем. Поздоровался, обозрел окрестности и недовольно вопросил, чего это они тут треплются, и даже не то что не репетируют, но и не подключились толком. Уговоры Сашки временно свернули, но когда в самом конце репы Славка, напрочь забывший, что он когда-то там изображал несправедливо обиженного, невинно поинтересовался: "Ну так что на счет машины?", Саня бросил краткое: "Посмотрим...". И это обнадеживало.
   Надежды оправдались. Медведев перезвонил на следующий день ближе к обеду, уточнил, когда начнется выступление, и велел к пяти быть у него как штык. При этом он был странно равнодушен. Казалось ему совершенно без разницы, посетить сет "Книги Варуха" или остаться дома. Вот только с подобным поведением совершенно не вязался тот факт, что ради этой поездки он все-таки раскрутил отца на транспорт. Ника про себя подивилась, но промолчала.
   На концерт собирались втроем. Ника ожидала, что пролетающий из-за работы Артем, расфыркается и будет отговаривать остальных, ну или, по крайней мере, вставит какое-нибудь едкое замечание. Однако Чернов хоть и отказался, но сделал это очень корректно, чем слегка удивил девушку. Не смотря на то, что выехали с запасом времени, к началу сета едва успели. На Окружной попали в жуткую пробку и простояли почти час. Да еще дорога была плохая - местами покрытая тонким слоем воды наледь, местами - на глазах раскисающая колея. Ника порой с беспокойством поглядывала на сосредоточенного Сашку - вдруг уже раскаивается, что согласился, но тот поражал совершенно непрошибаемым выражением лица и молчал. Один Славка тарахтел не прекращая и, в конце концов, даже немного утомил. Дине, которая очень обрадовалась, когда Ника позвонила и сказала, чтобы ждала гостей в количестве трех человек, девушка скинула sms, что в связи с состоянием дорог, они немного задерживаются.
   Уже на въезде в Сосновку Ника попыталась пересказать план проезда, но Сашка, оказывается, знал, где находится клуб и как к нему лучше подъехать. Так что ровно в семь они благополучно припарковались на небольшой площади перед унылым одноэтажным зданием.
   Когда Дина говорила о том, что "Книга Варуха" будет играть в клубе, Ника неосознанно представляла себе некое шумное заведение в неоновых огнях, где молодежь пьет коктейли и дрыгается на танцполе под звуки техно. Она не учла одного, а именно, территориального расположения клуба. В поселке городского типа заведение с таким гордым и милым сердцу тинэйджеров названием представляло собой наследие Советского Союза. В качестве особо узнаваемых элементов наличествовали невнятного цвета штукатурка, синяя дощатая дверь и по бокам от нее два стенда с рукописными "Скоро" и "Сегодня". Стенд "Сегодня" весь был обклеен распечатанными на принтере листовками-афишами концерта "Книги Варуха". Принтер, похоже, был струйным, и большинство листовок уже "поплыло".
   - Ну да, не "Олимпийский" и даже не "Точка", но надо же с чего-то начинать, - философски изрек Славка. - Ну что, пошли что ли?
   И они пошли. В фойе перед небольшой будочкой кассы стояли две тетеньки в возрасте. Судя по неодобрительному тону, обсуждали проводимое на их территории мероприятие. Вошедших ребят они придирчиво оглядели с ног до головы.
   - Фейсконтроль! - шепнул Нике на ухо Славка.
   Тетеньки судя по всему ничего шокирующего во внешнем виде не обнаружили, не считать же за колюще-режущие предметы булавки, натыканные вдоль швов на Славкиных кожаных штанах.
   - Прошли! - хихикнул Фокс.
   - Мы на концерт, - подала голос Ника.
   - Билеты по двадцать рублей, - довольно кисло отозвалась одна из тетенек.
   - Да уж, с такими ценами не разбогатеешь... - продолжал нашептывать девушке Славка.
   - Идите, я заплачу... - это Сашка решил проявить благородство. Он и на бензин деньги не очень-то хотел брать, но тогда навязали, а сейчас из-за сорока рублей пререкаться смысла не было. Чем бы дитя не тешилось...
   - Раздеваться будете? - спросила вторая тетенька тем же тоном, что и первая.
   Ника обозрела ряд вешалок, на которых сиротливо болталась одна разъединственная косуха, и покачала головой. Славка повторил ее жест, и они двинулись в сторону зала. Из отрытых дверей как раз донеслись первые аккорды и ор фанатов тяжелой музыки.
   - Дверь за собой прикройте, - крикнула им вслед какая-то из тетенек.
   Выполнив просьбу, Ника со Славкой остановились недалеко от входа - подождать Сашку и немного оглядеться. Зал, похоже, задумывался как кинотеатр, во всяком случае, пол имел небольшой, но все же ощутимый уклон, а торцевая стена была занавешена тяжелой белой тканью. Три другие стены и потолок были обшиты ребристыми квадратами, в который Ника, приглядевшись, опознала картонные лотки для яиц. Славка это тоже заметил и, естественно, принялся хохмить. Догнавший компанию Саня, который на шутки сегодня реагировал через раз и как-то странно, заявил, что эти лоточки - отличный звукопоглощающий материал. Лисицын аж поперхнулся очередным замечанием и оглянулся на Нику в поисках поддержки. Та только пожала плечами, продолжая осматриваться.
   Перед невысокой длинной и довольно узкой сценой освободили от кресел внушительный участок партера, который уже оккупировали человек пятьдесят: и истовые почитатели, и явно случайные люди. Ника с мальчишками двинулась поближе - не от дверей же смотреть. А посмотреть было на что. Музыканты "Книги", показавшиеся Нике эпатажными еще в тот первый раз на отборе "Яркого звука", в родных пенатах развернулись не на шутку. Скромнее всего выглядел Павел. Хотя это как посмотреть, конечно, ибо гитарист щеголял без рубашки, явно хвастаясь татуировкой в биомеханическом стиле на все плечо. Смотреть на него было холодно. Остальные эксплуатировали готическую тему. Особенно радовала глаз Дина: черные волосы, синие глаза, черный корсет и короткая пышная юбка, черная бархотка и крест с крупным синим камнем... Красавица, в общем, то-то на нее Саня так уставился. Славка, впрочем, тоже. Хихикнув про себя, девушка сосредоточилась на музыке.
   Ника не была фанатом готик-метала - так слушала избранные вещи нескольких групп и то исключительно под настроение, но всякое творчество уважала. Музыка "Книги Варуха" больше всего напоминала ей "Moonspell", которыми она одно время интересовалась из-за пары интересных клипов. На уровень исполнения, конечно, следовало делать скидку, но в целом играли товарищи достойно, поэтому Ника сильно удивилась, когда в середине сета Сашка неожиданно развернулся и пошел прочь из зала. Ника несколько секунд смотрела на его удаляющуюся спину, а потом двинулась за ним. Что ее насторожило, она не могла объяснить внятно. Может человеку в туалет захотелось, а тут она следом прется... Медведева она догнала уже за дверью зала, и к тому времени чувствовала себя довольно глупо.
   - Саш, ты куда?
   Саня оглянулся, поморщился и неохотно выдал:
   - Я вас в машине подожду.
   - Ты чего? Здорово же играют... - растерялась Ника.
   - Да, здорово... - кивнул Сашка, снова поморщился и тряхнул головой. - Хель, не приставай, - и пошел к выходу, сказав напоследок тихо и невнятно. - Я думал, что все прошло, а на самом деле все возвращается...
   Девушка проводила его глазами. Медведева она не понимала. Совсем. В конце концов, решив не забивать себе голову и подумать обо всем позже, она вернулась в рокочущий зал.
   - Вы где шастаете? Куда Саня делся? - крикнул ей в ухо Фокс.
   - Сказал, что подождет в машине - прокричала в ответ Ника. Славка покрутил головой и изобразил что-то типа: "Ну и балда!". Ника была с ним, в общем-то, согласна.
   Ребята из "Книги" отыграли бодренько. И время пролетело быстро, по крайней мере, для тех, кто находился в зале. Если Сашке и было скучно в машине, то сам в этом виноват - так думалось Нике, пока она караулила клавишницу. Раз уж перед сетом не удалось поздороваться, то хоть поздравить с успешным выступлением нужно. Славка ее позицию по этому вопросу целиком и полностью разделял. Дина подошла к ним минут через десять. Следом за ней топал Павел, нацепивший-таки футболку и балахон. Замерз, наверное, бедняга.
   - Привет! Здорово отыграли! - первым делом похвалила товарищей Ника.
   Дина неловко улыбнулась, кивнула Славке и спросила:
   - А вы вдвоем?
   - Не, мы втроем, только Саня с половины сета сбёг, - бездумно ляпнул Славка, и замолк, получив от Ники тычок локтем. Но свое черное дело он уже сделал: Дина сильно расстроилась. Конечно, кому приятно будет, если твое выступление даже до конца не захотели досмотреть, предпочтя больше часа просто просидеть в машине.
   Клавишница постояла с ними буквально пару минут, потом сказала, что замерзла и пошла за сцену. Ника какое-то время прислушивалась к тому, о чем говорят Славка и Павел, а потом решила сходить к Сане. Вышла из зала, застегнула куртку, миновала холл, с трудом открыла дверь с тугой пружиной и остановилась на крыльце.
   Сашка стоял возле машины и безучастно пялился куда-то влево и вверх. Ника тоже посмотрела туда. В круге фонарного света белесой рябью мелькали мелкие дождевые капли. Интересно, сколько Сашка так стоит? Промокнет ведь насквозь...
   Пока Ника предавалась абстрактной оценке степени Сашкиного намокания, мимо нее на крейсерской скорости пронесся какой-то парень в длинном кожаном плаще на распашку. Пола хлестнула девушку по ноге, естественно не больно, просто чувствовать себя предметом мебели было как-то обидно. Ника неодобрительно посмотрела вслед так спешащему товарищу и по развевающимся выбеленным лохмам признала драммера "Книги Варуха". Меж тем тот почти бегом направлялся к Сашке и еще за несколько метров гаркнул:
   - Какого хрена ты лезешь к моей сестре?!
   Сашка удивленно обернулся и что-то сказал - Ника не расслышала, а в следующий момент вздрогнула и подалась вперед, не зная, что делать: ударник, не размениваясь больше на разговоры, подлетел к Медведеву и саданул ему кулаком под ребра.
   - Стой тут! - громко сказал кто-то сзади. Ника едва успела обернуться, мимо нее в темпе пробежали Славка и Павел, но прежде чем они добрались до машины, разогнувшийся Сашка двинул барабанщику в челюсть. Ударник снова замахнулся, но тут подоспели парни, Павел перехватил уже занесенную руку, Славка вклинился между ним и Саней настойчиво оттирая последнего к задней двери.
   Дальнейший обмен репликами как между поединщиками, так и разнимающими был исключительно непечатным и о причинах конфликта ничего не говорил. Разве что вопль "Нуада" "Какого... она тогда из-за него ревет!.." как-то обозначил суть проблемы, но ясности не внес. Когда и к кому Сашка успел "полезть", оставалось загадкой. Ника торчала на крыльце раздираемая противоречивыми чувствами. Внутри все мелко подрагивало от страха. Не за себя, за мальчишек. Хотелось броситься к ребятам, чем-нибудь помочь, но разум подсказывал, что там она скорее будет мешать. Остатки здравого смысла позорно капитулировали, когда к живописной группе возле несчастной шестерки поскакал рыжий басист. Хорошо если помогать разнимать, а если нет? Ника сорвалась с места.
   Наверное и к лучшему, но пока она добежала, ситуацию можно сказать решили. Павел вместе с басистом оттащили брыкающегося драммера на несколько метров и что-то внушали ему в два голоса. Славка заталкивал Саню на заднее сидение, приговаривая, если опустить эпитеты, что-то вроде:
   - Залезай давай! Потом, в тесном семейном кругу разберетесь, кто прав, а кто не очень, а пока двигать отсюда надо, пока не заявились датые деревенские фанаты с воплями "Наших бьют"!
   Переминающуюся с ноги на ногу Нику он заметил, когда уже утрамбовал Медведева в салон.
   - Тебе где было сказано стоять?! - От привычной бесшабашности не осталось и следа. Славик был сердит, серьезен и собран. А еще убедителен, так что говорить что-то поперек попросту не хотелось. - Давай в машину тоже!
   Девушка послушно юркнула на сидение. Славка уселся за руль.
   - А если бы наш боксер непризнанный товарищу не в челюсть зарядил, а в нос, мне еще тебя обморочную в чувство приводить бы пришлось? - продолжал негодовать Славка. Ника даже обиделась. Вид крови она и правда переносила плохо, но вот в обмороки еще ни разу из-за этого не хлопалась. - Ключи давай, Кровавый кулак, блин!
   - Я сам поведу! - подал голос Сашка.
   - Давай ключи и не отсвечивай, Ромео, недоделанный! - безапелляционно заявил Лисицын. - Мне что-то не хочется увеличивать статистику ДТП.
   - У тебя вообще права хоть есть? - выдвинул последний аргумент Саня.
   - Есть, и даже с собой. Показать, или мы уже поедем, пока толпа не собралась?
   Достойного ответа у Сашки не нашлось, и он нехотя протянул Фоксу ключи. Тот, чертыхаясь, завел машину и начал выруливать с площади. Ника оглянулась. У входа в клуб стояла Дина. В чем была, то есть в легкомысленном платьице с открытыми плечами. Кто-то, кажется, вокалист снял с себя куртку, набросил ей на плечи и потянул к дверям. Что было дальше Ника не увидела - машина свернула за угол.
   Как ни странно, доехали без приключений. Славка вел очень аккуратно, рассказать кому - ни в жизнь не поверят. Сашка, поначалу все рвавшийся за руль, минут через двадцать успокоился на счет водителя и ушел в себя, слабо реагируя на окружающую действительность. Ника поглядывала то на него, то на Славку, но с разговорами не лезла, хотя по-прежнему ничего не понимала. Просто момент был явно не тот. Довезли ее до самого подъезда.
   - Всем пока, увидимся завтра, - сказала Ника, выбираясь из машины.
   - Олька, ты чем вообще слушала? - вместо прощания буркнул Славка. - Репы завтра не будет. Макс уехал в альма-матер - ему с каким-то профессором на счет диссера встретится надо.
   - Да? По-моему, он позавчера ничего не говорил... - озадачилась девушка.
   - Он и не говорил. Он мне вчера звонил, а я говорил всем... Вроде...
   Желания разбираться, кто кому и что говорил, у Ники не было совершенно, поэтому она ляпнула что-то типа "ну и ладно" и совсем уже собиралась захлопнуть дверцу, но тут очнулся Сашка.
   - Хель, подожди минутку!.. - Ника едва смогла придержать дверцу и не стукнуть по лбу подавшегося ей навстречу Медведева, подождала, пока он выберется из салона. - Хель, у тебя ведь есть телефон Дины? - девушка кивнула. - Дай мне ее номер... - он на секунду запнулся, а потом продолжил. - Нам нужно поговорить...
   Записавший номер Сашка поменялся со Славкой местами, и они уехали, а Ника еще какое-то время торчала на улице, пытаясь уложить в голове события вечера. Ничего не получалось.
  
   Глава 13. Это все весна
  
   Время таяло как снег на солнце: вроде только вчера были огроменные сугробы, а уже сегодня их нет и в помине, а на открывшихся, еще не прибранных клумбах жизнерадостно торчат крокусы... Апрель промелькнул со сказочной быстротой. В целом, он был рутинным - Ника занялась курсовиками, так как знала, что в мае совсем ничего не захочется делать, а "сдаваться" все равно придется. Репетиции шли своим чередом, иногда весело, иногда не очень. Коллектив одобрил две новые темы: одну Никину, одну - Максима. У Ники опять вышла баллада, зато Павлов порадовал хорошим темпом и драйвом. Текст, правда, Нике не слишком понравился - Сашке, привыкшему попадать с Никой в одно настроение, было тяжеловато перестроиться. Но все понимали, что именно такой темы "Выходу" не хватало.
   Отдельным ярким пятном запомнилась Пасха, когда Ника и мальчишки ходили друг к другу с крашеными яйцами. Причем сам по себе этот диетический продукт никто не любил, и все долго думали, куда девать презентованное. В результате Ника изрезала два больших батона на бутерброды и долго подтрунивала над Славкой, который поначалу ломался и кочевряжился, что не переносит чеснок, а в итоге умял больше всех. Тот громко признавал, как он был не прав, а потом и вовсе так расхвалил простецкое угощение знакомым, что у Ники спрашивали рецептик все кому не лень, начиная с тети Лиды, заканчивая Диной. Последнюю девушка видела теперь гораздо чаще, потому как Дина с Сашкой стали встречаться.
   О том, что между ними произошло раньше, почему плакала клавишница и отчего барабанщик намял Медведеву бока, Ника специально никого не расспрашивала - еще свежи были в памяти уколы совести, просыпающейся при очередной встрече с Максимом. Казалось бы, она всего-то полазила по сайту, и все равно чувствовала себя неуютно. Совесть через пару недель угомонилась, но девушке совершенно не хотелось, чтобы из-за ее не вовремя проснувшегося любопытства эта свистопляска начиналась заново, так что помалкивала, делая выводы про себя. Постепенно картина прояснилась. Что-то без всяких просьб и наводящих вопросов рассказала Дина, что-то скупо обронил Сашка, что-то нахально выболтал Фокс.
   На самом деле ситуация поражала своим идиотизмом, и оба влюбленных вели себя как последние болваны в чем, в итоге, и признались друг другу и окружающим. Вот только это признание случилось после знаменательной стычки Сашки и Ильи - Динкиного брата, а до того каждый по отдельности выдумывал себе проблемы.
   Все началось еще зимой. Сашка и несколько одногруппников успешно закрыли последнюю сессию и решили, что такое событие надо как-то отпраздновать. В процессе празднования Медведев с каким-то товарищем, в конце концов, оказались в "Точке кипения" - надоело слушать попсу, а пиво можно и в рок-кафе попить. Собственно, там он первый раз и увидел Дину. В "Точке" выступала какая-то заезжая группа блек-металистов, и на фоне толпы брутальных парней в коже и заклепках тоненькая и хрупкая девушка с огромными голубыми глазищами притягивала взгляд. Пока Саня раздумывал, стоит ли к ней подойти и, к примеру, спросить, действительно ли ей нравится такая музыка, или все же надо подождать пока придумается менее дурацкая тема для беседы, с ним возжелал пообщаться догнавшийся пивом одногруппник. Медведев еле от него отвязался, а когда снова нашел глазами заинтересовавшую его девушку, она уже уходила в компании какого-то крашенного под ведьмака товарища. "Значит не судьба", - подумал Сашка и на какое-то время выбросил Дину из головы. Впрочем, ненадолго. Он снова увидел ее буквально через неделю.
   В Сосновку его вытащил все тот же одногруппник - он со своим двоюродным братом остро нуждался в транспорте и поэтому расписал предстоящий сет "Книги Варуха" в таких красках, что грех было отказываться, но Сане не хотелось никуда тащиться. Уже не зная, какие аргументы привести, одногруппник показал фотки с какого-то концерта, и на одной из них Медведев узрел так заинтересовавшую его незнакомку. Вопрос ехать или нет, был решен положительно. Вот только Сашкины ожидания не оправдались.
   У Дины тот вечер не задался - ей, как утопленнику везло на всяческих придурков. Некоторые просто отпускали сальные шуточки в ее адрес, а один особо одаренный хлыщ из заезжих подловил в перерыве возле женского туалета и полез обниматься. На счастье клавишницы, у незадачливого ухажера под градусом приключились проблемы с координацией. Его качнуло в сторону до того, как он успел ухватиться за девушку, и Дина в панике рванула в зал, под защиту брата-барабанщика. Илью она сразу не заметила и остановилась у сцены оглядеться и перевести дух. Конечно, по закону подлости, Сашка не нашел лучшего момента, чтобы подойти и познакомиться. Дина шарахнулась от него, как от чумного, подспудно ожидая повторения "коридорной" ситуации. Сашка добился всего одной фразы, брошенной на ходу, лишь бы отвязаться: "Да не хочу я с тобой знакомиться!" и Дина скрылась за кулисами. Там ее перехватил Илья. То, что сестренка близка к истерике, не осталось незамеченным, а на вопрос, что случилось, Дина сбивчиво рассказала о пьяном придурке, распускавшем руки. В том, что этого самого придурка спутали с попавшим под раздачу Медведевым, был виноват кто-то из мальчишек "Книги Варуха", видевший "беседу" Сашки и Дины. По принципу испорченного телефона соотнесли жалобу клавишницы, незнакомую физию Сашки и реакцию девушки на, в общем-то, обычные действия. Вывод сделали однозначный и несчастного Медведева назначили крайним. Дину, чтобы не травмировать лишний раз, в "опознании" обидчика решили не задействовать.
   Сашке, можно сказать, повезло - на пышущего праведным гневом Илью он не нарвался, хотя транспортировку брата одногруппника в изрядном подпитии сам Медведев едва ли назвал бы везением, тем более, что на полдороги машина застряла, они проваландались полночи и в итоге получил нагоняй от отца и запрет брать машину. Ко всему прочему примешивалась досада. Что он такого сказал или сделал, что получил столь бурную реакцию?
   Чуть позже он решил, что не только девушка, но и вся ее семейка в неадеквате. Что конкретно произошло, история умалчивает, но из обрывков фраз можно было понять, что Павел и Илья встретились с Сашкой где-то в городе. Павел, похоже, просветил драммера, что Медведев тот самый тип, которого барабанщик мечтал изничтожить еще с памятного сета. Илюша сдержанностью никогда не отличался, в итоге между ним и Саней состоялся разговор на повышенных тонах. Сцепиться они не успели вроде бы только благодаря замаячившим на горизонте ППСникам. А у Сашки, до этого времени старательно убеждавшего себя, что нервная девица ему нафиг не нужна, возникло стойкое желание наплевать на предупреждения ее дурного братца, найти клавишницу и повторить попытку знакомства в каких-нибудь более располагающих к этому условиях.
   Искать никого не пришлось. Преддипломную практику Саня проходил в конторе дальнего родственника, рассчитывая в перспективе устроиться туда на работу, и неуловимую до сих пор клавишницу встречал каждый день у входа - в соседнем здании открылся новый магазин одежды, и девушка пару недель подрабатывала тем, что раздавала зазывные листовки. Сашка так и не подошел к ней знакомиться заново. Задетая гордость нашептывала, что ему этого не больно-то и хотелось, но взгляд самопроизвольно каждый раз приклеивался к хрупкой фигурке. Медведев ругал себя, отводил глаза, злился, вспоминал, как она сбежала от него в Сосновском клубе, и снова и снова решал, что не будет подходить к ней из принципа.
   Столь пристальное внимание не осталось незамеченным. Динкина напарница, понаблюдав несколько дней игру в гляделки, вынесла вердикт: "Динь, а вон тот парень на тебя запал!". Дина смущалась и отнекивалась, но на самом деле ей было лестно, да и молодой человек девушке понравился. Она совершенно не помнила их встречу в клубе - так старалась тогда быстрей убежать, что не приглядывалась к лицу, и теперь почти мечтала о знакомстве, но сделать первый шаг не хватало духу. Самое большее, на что она решилась, это всучить ему дурацкую рекламу, и то попытка не увенчалась успехом - парень выглядел чем-то раздосадованным, взял бумажку и прошел мимо. Дина потом долго переживала... Объяснить Сашкино поведение у нее получилось только во время отбора на "Яркий звук". Она сидела в зале расстроенная - выступление, прямо скажем, не удалось. Брат с басистом и фронтменом курили на улице, попутно выясняя, кто больше налажал. С ней остался только Павел, он и привлек ее внимание к сцене, высказав что-то нелестное относительно саундчека некой команды. Дина присмотрелась и увидела в числе ждущих свою очередь музыкантов своего "воздыхателя". Она напряженно следила за происходящем на сцене и гитарист "Книги" это заметил, но расценил по-своему:
   - Ты его не бойся, мы с ним уже поговорили по душам - больше он к тебе не сунется, - "успокоил" ее Павел.
   - В смысле, поговорили? С кем? - не поняла девушка. Павел в общих словах объяснил и с кем, и о чем. Дина едва не схватилась за голову, припомнив ситуацию и осознав, что незадачливый ухажер получил ни за что, ни про что. Она и не подумала, что у Сашки какие-то там принципы проснулись, решив, что тот просто не захотел огребать проблем из-за какой-то истерички. Стало горько и обидно. Окончательно Дина раскисла, когда стало точно известно, что на фестиваль их группа не отобралась, и, в итоге, позорно разревелась... Но зато познакомилась с Никой и узнала имя несостоявшегося знакомца. А еще решила, будь что будет.
   Подработка закончилась. Снова с Сашей они встретились только на "Ярком звуке", и ничем обнадеживающим эта встреча не завершилась. Видно, ошиблась Динкина напарница, а так хотелось, чтобы нет, потому что симпатии к гитаристу "Выхода" день ото дня только росли...
   Сашку же после фестиваля немного отпустило. Он даже самоуверенно решил, что Диной переболел, как ветрянкой и теперь у него иммунитет. И считал так довольно долго. Даже согласился на поездку в Сосновку, чтобы убедится на практике. Убедился! В обратном... Спешно ушел из зала, пытаясь проветрить голову. И проветрил, наконец, - укрепился в мысли, что пора что-то менять, что его принципы глупы и надуманны, что нужно попробовать начать сначала и чем раньше, тем лучше... После окончания сета, например. И если бы Дина, не обнаружив в зале Сашку, не напридумывала себе всяческой ерунды и снова не разревелась за кулисами, возможно у него что-нибудь да и получилось. А так вышло только подраться с Ильей. Впрочем, это только отсрочило Сашкино решение поговорить с девушкой. О том, что именно ей сказал Медведев, Дина не рассказывала, только заливалась румянцем, но, по большому счету, это было не важно. Главное, что они все-таки вместе.
   Может быть, детали истории их знакомства и были немного иными, но Нике представлялось именно так. Теперь, когда, наконец, они со всем разобрались, Сашка так трогательно за Диной ухаживал, что Ника ей чуть-чуть по-хорошему завидовала. Ей и еще Маше - девушке Макса.
   За прошедший месяц Машу Ника видела трижды. Первый раз они встретились на остановке. Ника приехала по слезной просьбе Семенова помочь ему с курсовиком. Программку она накропала дома, но оказалось, что кратких комментариев в коде Димке недостаточно - сказывались пробелы в знаниях. Так что она продумывала про себя пояснения и озиралась в поисках воспылавшего тягой к знаниям одногруппника, который обещал встретить на остановке, но почему-то запаздывал. Вместо Семенова Ника увидела Максима. Он шел под ручку с какой-то девушкой, и тоже заметил Нику, приветливо махнув ей рукой и корректируя траекторию движения, чтобы уж точно не разминуться. Не сказать, что его спутницу это сильно обрадовало, во всяком случае, при личном знакомстве не слишком-то приветливое выражение лица Маши, немного портило первое впечатление. В остальном же девушка была чудо как хороша: не очень высокая, стройная, с правильными чертами лица и ярко-рыжими прядями волос, выбивающимися из под смешной шапки с кисточками, делающей ее похожей на белку.
   Знакомство получилось каким-то сумбурным. Маша сдержанно кивнула, Ника тоже не выказала особого энтузиазма, к тому же на горизонте замаячила знакомая долговязая фигура, так что девушка поспешила попрощаться. Казалось бы, мелочь, случайная встреча, но почему-то этот эпизод долго не шел у Ники из головы. Копаться в причинах сего феномена не хотелось, да и времени особого не было - дурные и просто странные мысли, как показала практика, очень легко искореняются промежуточной аттестацией по большинству предметов, спрессованной в одну неделю.
   Второй раз Машу она увидела и вовсе случайно. Более того, не обратила бы на короткий сюжет местных новостей никакого внимания, если бы не состоявшийся накануне разговор. Дело было на репетиции. Ника с Сашкой шлифовали сложный перебор, расписывая по тактам свои партии, чтобы добиться более объемного звука, и Медведев обратил внимание на довольно глубокие царапины, резко выделяющиеся на правой руке девушки. Ника на вопрос, кто ее так подрал, пожаловалась, что в гостях у тети неосмотрительно решила погладить безобидного с виду котика. Котик добрых намерений не оценил, извернулся, и, пропахав когтями по руке, сиганул с кресла на штору, оттуда за диван, где и затаился, прячась от посягательств разных пришлых родственников. Сочувствия от мальчишек Ника, естественно, не дождалась. Артем высказал, наверное, общую мысль, мол, нечего трогать животное, целее будешь.
   - Так я же просто погладить, он ведь такой хорошенький... - неубедительно возразила, девушка.
   Артем снисходительно покачал головой:
   - Все они хорошенькие пока маленькие, а потом вырастают и превращаются в наглых тварей.
   Ему неожиданно поддакнул Сашка:
   - И вообще, по-моему, кот должен на улице жить! - на него удивленно оглянулась не только Ника, но и мальчишки, а Медведев, ничуть не смущаясь, продолжил. - А что, у нас раньше жил один во дворе. Ну, приблудился в смысле. Дом охранял. Мы его Собакой звали.
   - М-да, а вот от собаки я бы не отказался, - вздохнул Артем.
   - Ну так заведи! - отмахнулся Сашка.
   - Ага, заведи... Куда я ее в квартире дену?
   - Ну а ты маленькую заведи... - не уловил суть проблемы Медведев.
   - Ты еще скажи - мелкую трясущуюся гадость, которая не собака, а крыса сумочная! - возмутился Чернов.
   - О! А крыса - это круто! - вставил свои пять копеек Славка. - То есть не собака как крыса, а настоящая крыса. Хочу себе вот такенную... - мечтательно протянул он, показывая руками нечто большеватое даже для кота. - И чтоб еще хвост на полметра...
   - И что ты с ней делать будешь? - хмыкнул Артем.
   - На плече таскать!
   Ника аж передернулась. Сашка с Максимом переглянулись с одинаково широкими улыбками. Фокс насупился.
   - Макс, а ты, что скажешь? - спросил Чернов.
   - Про крысу или про собаку? - уточнил басист.
   - Про кота, - рискнула вставить Ника, надеясь, что хоть Павлов ее поддержит, но тот только руками развел.
   - С котами у меня как в том анекдоте - любовь измеряется в километрах. Я когда поступил в универ, сначала на квартире с хозяйкой жил, и у нее было три кота. Как они меня достали - на всю жизнь хватило. Нет, ну вы представьте, просыпаешься в четыре утра от того, что кот орет дурным голосом. Бабульке-то хоть бы хны - она глуховатая, а ты тащишься эту скотину выпускать. А потом только заснешь, как два других орать начинают. Они же с первым выходить не хотят... И еще шерсть кругом, хоть выметай, хоть не выметай.
   - А ты лысого кота заведи, - внес рацпредложение Славка. - Этого как его...
   - Сфинкса, - кивнул Максим. - У меня девушка о таком мечтает. Но у нее уже есть вислоухий. Сегодня его на выставку потащила. Ну да ладно, не суть важно... Слушай, Ник, а если здесь соль-диез играть?
   К теме домашних животных больше не возвращались, но, когда утром в бормотании телевизора Ника краем уха услышала "выставка кошек", она приостановилась и досмотрела сюжет до конца. Девушку Максима она узнала сразу. Та с гордостью расписывала, какой у нее замечательный кот. Сам "замечательный" затравленно озирался, обалдело мигая огромными, совершенно круглыми глазищами. На тупоносой морде отчетливо проступало: "Хозяйка, ты куда меня привезла? Домой хочу!". Унылая кошачья моська лишь укрепила Нику в мыслях, что Маша у нее вызывает исключительно неприязнь, правда внятно ответить, почему так происходит, девушка, пожалуй, не смогла бы, хотя где-то на задворках сознания маячила мысль, что это банальная зависть. Она такая красивая, эта девушка Максима, и поди совершенно не прилагает для этого никаких усилий. А тут прилагай - не прилагай, а все равно лучше не будет. Ника придирчиво осмотрела свое отражение в зеркале. Обычная среднестатистическая внешность. Никакой аристократической фарфоровой бледности, и глаза не сказать, что очень большие, и губы совсем не пухлые (последнее, если разобраться, слава Богу), да и волосы укладывать смысла нет - все равно до универа под шапкой все примнется до непотребного состояния... Ника зачем-то достала подводку и нарисовала на веках аккуратные стрелки, а вместо привычной гигиенической помады под руку попалась неброская коричневая - она ее купила летом и пользовалась всего один раз - на тетин юбилей, так чего ей просто так в косметичке валяться... По большому счету в ее внешности почти ничего не изменилось, мальчишки даже не заметили, зато одобрили девчонки в группе, наказав почаще так ходить. Ника отмахнулась, но совет к сведению приняла - такая реакция коллег, прямо скажем, способствовала поднятию самооценки.
   Когда что-то происходит случайно в третий раз поневоле начинаешь подумывать о закономерности, или о дурацких шутках судьбы, которой вздумалось заставить некую младую деву вытащить голову из песка. В третий раз Машу Ника увидела, когда возвращалась с внеочередной консультации Ромашовой, на которой два с половиной часа занимались тем, что переливали из пустого в порожнее уже предельно раскрытую на паре тему. Девушке было особенно тошно там находиться из-за того, что пришлось довольно долго дожидаться, пока начнется эта тягомотина. Ничего нового для себя она не узнала, в окна приглашающее заглядывало солнце, но, после прошлого инцидента, отпрашиваться у Светланы Алексеевны было себе дороже. Ближе к вечеру тупо заныла голова. Ника села на первый подвернувшийся транспорт, и вскоре прокляла все на свете. Нет бы потратить несколько лишних минут в очереди на маршрутку, а не лезть в автобус - ехал он "в час по чайной ложке" и от постоянных возвратно-поступательных движений уже начинало подташнивать. Чтобы как-то отвлечься, Ника неотрывно пялилась в окно, и возле поворота к кинотеатру "Москва" увидела Максима и Машу. Пара прямо-таки светилась счастьем, как люминесцентная лампа. Смотреть на них было... трудно.
   Ника внезапно поняла, что жутко, до боли хочет оказаться на месте Маши. Гулять по залитым солнечным светом улицам вместе с любимым человеком, смеяться так заразительно, что разглаживаются хмурые лица прохожих идущих навстречу, чтобы ее вот также держали за руку, а в перспективе маячил поход в кинотеатр, куда уже куплены билеты и...
   Ника отвернулась от окна, автобус поехал дальше. Это все весна!.. Она провоцирует нездоровые мысли и желания, а все потуги разума урезонить разошедшиеся эмоции, практически напрасны.
   Кое-как добравшись до дома, Ника пару часов слонялась по квартире не зная, чем себя занять, потом не выдержала и полезла в Интернет смотреть расписание сеансов в кинотеатрах города. От мрачного созерцания cтранички ее отвлек звонок телефона.
   - Привет! Что делаешь? - весело спросил Димка.
   Этот его тон сильно диссонировал с Никиным настроением, поэтому отозвалась она не слишком дружелюбно:
   - Да так, интересуюсь, что идет в кино...
   - Собираешься сходить? - еще больше оживился Семенов.
   - Нет... Или да... Еще не знаю... - последовательно выдала девушка, и сама поморщилась от "конкретности" своего ответа. Димка, видно тоже несколько озадачился. Немного помолчал, а потом внезапно выпалил:
   - Ник, пойдешь со мной в кино?
   Ника поначалу опешила, а потом перед глазами встала хохочущая парочка, и колебания были отброшены.
   - Да, конечно.
   - Класс! - обрадовался Димка. - Завтра?
   - Хорошо, завтра... - бездумно согласилась девушка, у которой все сильнее болела голова. Потом спохватилась и поправилась: - А вообще нет, Дим, у нас завтра репетиция. Давай в воскресенье.
   - Договорились! На что пойдем? - деловито уточнил одногруппник.
   - Не знаю, выбери сам.
   - А... - видно энтузиазм у парня пошел на спад. - Ну, тогда пока?
   - Пока.
   Ника сбросила вызов, выключила компьютер и вдруг вспомнила, что так и не спросила у Семенова, зачем он ей звонил. Но перезванивать не стала - выпила таблетку от головной боли и легла спать.
   О том, что она зря приняла предложение Димки, Ника начала подозревать еще в субботу на репетиции. Музыка успокаивала, настраивала на нечто позитивное, и приходило понимание, что хвататься за любую возможность, чтобы в жизни было "все как у людей" - это детский сад. "В конце концов, мы с Димкой просто приятели", - думала девушка. - "А разве приятели не могут сходить в кино просто так?". Как оказалось, Димка считал иначе, во всяком случае, явно задался целью произвести на нее впечатление - появился на пороге гладко выбритый и с розой в руках; из-под распахнутой куртки виднелся ворот стильной темно-синей рубашки. Ника так растерялась, что непростительно долго не могла понять, что ей делать с несчастным цветком. Розу оприходовала мама, она же заняла Димку на несколько минут, так что Ника кое-как пришла в себя. Перед Семеновым было очень совестно. Димка, не дурак, все, конечно, понял, и по дороге в кино как мог старался вернуть прежнюю непринужденную манеру общения, но все же нет-нет да и проскальзывало на лице разочарование. Так что фильм вряд ли доставил хоть кому-то из них удовольствие.
   - Ник, мы друзья? - спросил ее Димка, проводив до подъезда.
   - Друзья, - кивнула она, избегая смотреть ему в глаза.
   - Тогда помоги мне со второй эргээркой по Ромашовой! - огорошил ее Семенов.
   Ника вскинула голову. Семенов тут же состряпал жалостливую мордочку. Вероятно, он не хотел бы, чтобы она заметила грусть во взгляде. Она сделала вид, что и не заметила, тяжко выдохнув:
   - Ну ладно, уломал, чертяка языкастый! - так любил говорить Славка, а Нике сейчас ой как не хватало его умение прятать за шутовством истинные эмоции.
   Они почти привычно попрощались и разошлись в разные стороны, думая каждый о своем. Не известно, чем был озадачен Димка, а Нике все никак не давал покоя факт, что она даже не попыталась дать им с Димкой шанс. Ну ладно раньше - она совершенно Семенова не знала и считала откровенно недалеким, но теперь-то все изменилось. Если разобраться, Димка хоть и не красавец, но приятный внешне парень, неглупый и интересный человек, хороший друг. Можно было хотя бы попробовать, но... Почему-то сама мысль вызывала отторжение. И это с учетом того, что всего два дня назад Ника с завистью разглядывала из окна автобуса случайную знакомую и мечтала оказаться на ее месте. Девушка все-таки набралась мужества и призналась, по крайней мере, сама себе, что "это ж-ж неспроста". Чем дальше, тем больше Ника понимала, что она почти... нет, не почти, а точно влюбилась в Максима... Было трудно вытаскивать это из себя, хотелось привести другие формулировки, как-то смягчить ситуацию, поверить, что все несерьезно. Ника пресекла эти трусливые попытки и задалась вопросом искоренения влюбленности, потому что более неподходящей кандидатуры для личных привязанностей сложно было представить: препод, музыкант, и, к тому же, у него есть девушка... И как вообще такое возможно? Всего четыре месяца назад она ненавидела его лютой ненавистью, а сейчас... Нет! С этим нужно как-то бороться. В конце концов, Максим - коллега и, в лучшем случае, друг. Не больше. И она будет относиться к нему соответствующим образом. Во всяком случае, постарается. И не будет испытывать никакой зависти к его девушке, и, что уж там, глупой ревности не будет испытывать тоже. Нет, не дождется! Она так решила.
   Решимости хватило ровно на полчаса, до того момента как ей позвонил Славик.
   - Олька! - не размениваясь на приветствия, зачастил он. - У Макса тридцатого апреля День рождения. Так что в понедельник перед репой собираемся пораньше. Надо обсудить сюрпрайз.
   - А мы будем делать "сюрпрайз"?
   - Ну да. Макс просто ничего эпохального на следующей неделе не планирует, по-моему. Отмечать, наверное, будет в субботу с девушкой. Ну там интим и все такое, а в воскресенье на все праздники уедет к родакам на картофельные угодья. Так что проставляться, скорее всего, будет сразу после майского феста.
   - Это он так сказал?
   - Нет, это я так думаю. Ну так что?
   Ника согласилась и с предложением и с доводами, но все равно немного приуныла - хотелось праздника, хотелось собраться группой и просто повеселиться, а картофельные угодья в перспективе маячили не только перед Павловым. Сходить куда-нибудь в субботу да еще по такому поводу было бы здорово, но на нет и суда нет. Хорошо еще Макс вообще субботнюю репетицию решил не пропускать, а то ведь подготовка - это дело утомительное. Или романтическую атмосферу Максу его девушка создавать будет? В качестве подарка?.. Ника гнала от себя эти мысли, прекрасно понимая, что на глупую и бестолковую ревность просто не имеет права. В конце концов, это личное дело Павлова, с кем проводить время, и желание встретить день рождения с любимым человеком вполне естественно. А для Ники Максим - преподаватель, басист ее группы и, в лучшем случае, друг. И все. И нечего травить душу. Однако это легко выполнялось только на словах, на деле же все воскресенье Ника хандрила и под это дело нашатала четыре листа табулатур - все какие-то депрессивные. В общем, на оговоренную встречу в понедельник она шла без энтузиазма. Совещались недолго, но бурно. На глобальный подарок катастрофически не хватало финансов, а мелочевкой поздравлять было как-то стыдно. В итоге, из-за отсутствия лучших вариантов, решили скинуться на подарочный сертификат "НеформаТа". Ника от такого варианта была не в восторге, находя подобные подарки бездушными и обезличенными, и имела неосторожность высказать мысль, что лучше бы подарить что-нибудь конкретное. Артем, который, собственно, и предложил обойтись сертификатом, раздраженно брякнул:
   - Тогда, конкретно ты, Олька, будешь печь Максу торт!
   Все с восторгом подхватили эту "классную" мысль, и на робкие замечания девушки, что торты она печь не умеет, никто не обратил существенного внимания, отмахиваясь досадным: "Не прибедняйся!". План действий был согласован и утвержден большинством голосов. Славку отрядили для похода в "НеформаТ", Сашке поручили написать поздравительную речь (желательно ехидную и в стихах), Нику обозвали признанным пекарем-кондитером, а Артем взялся координировать действия и вообще руководить.
   Ника три дня ломала голову, чтобы такое испечь. Донимала знакомых, облазила кучу сайтов, извела почти четыре десятка яиц, килограмм муки и энное количество нервных клеток, которых в продуктовом магазине не купишь. Ничего не получалось. Коржи или неравномерно пропекались, или крошились со страшной силой, крем получался какой-то крупитчатый, и общий результат ни разу не удостоился оценки выше чем "ну ничего так, есть можно", что девушку совершенно не устраивало. В неравной борьбе с выпечкой отступили даже душевные переживания.
   В четверг вечером, когда Ника ваяла очередной кулинарный "шедевр", позвонил Максим, и спросил, какие у нее планы на субботу. Девушка сначала подзависла, а потом ляпнула:
   - На репетицию прийти...
   - А до этого? - конкретизировал Павлов. Ника, теряясь в догадках, ответила, что пока не знает.
   - Отлично! И не планируй ничего. Ладно, еще увидимся. Пока.
   - Пока... - несколько ошарашено попрощалась девушка. Максим чему-то засмеялся и повесил трубку. А до нее только спустя пару минут дошло, что от неожиданности она себе позволила столь панибратский тон. Вот позорище!..
   От самобичевания отвлек подозрительный запах. Ника галопом понеслась на кухню и взвыла от досады: она снова прозевала нужный момент, и коржи, хоть и не сгорели окончательно, но приобрели не слишком равномерный негритянский колер.
   - Ну и плевать! - разозлилась девушка. - Испеку шарлотку.
   Стало легче - то ли от принятого решения и того, что больше не нужно изгаляться и выдумывать кондитерские изыски, но скорее от того, что в свой день рождения Макс нашел возможность провести время с группой.
  
   Максим ждал гостей к часу. Так как Ника толком не знала куда идти, а плутать по городу со здоровенным пирогом ей совсем не улыбалось, за ней обещал зайти Сашка. Медведев заявился даже раньше оговоренного времени - Ника как раз только закончила убирать кухню после утреннего разгрома. Как всегда, когда очень надо, все валилось из рук, и первая версия шарлотки от чего-то совершенно не поднялась. Дубль два пришлось ваять ударными темпами, и в итоге девушка сначала вылавливала из кастрюли скорлупу, потом просыпала муку и под конец едва не отчекрыжила себе палец. Пирог, не смотря на все злоключения, получился вполне нормальным, хоть и заставил изрядно понервничать, но вот времени на сборы практически не осталось.
   - Саш, будь другом, натяни мне вторую струну, я вчера случайно порвала, - попросила Ника, накрашивая второй раз глаза (первый вариант был забракован из-за кривых стрелок).
   - Бери акустику, - отозвался Сашка.
   - Зачем? - удивилась девушка.
   - Бери, кому говорят! Я тоже акустику взял, так что не парься. И не мельтеши, успеем. Тёмыч просил без него к Максу не выдвигаться.
   Ника чуть-чуть сбавила обороты, но все равно собиралась в темпе вальса, так что вышли они почти вовремя, да и доехали без проблем.
   На остановке околачивался Фокс, от скуки гоняя по тротуару бутылочку из под йогурта.
   - Ну и где вас носит? - возопил он, едва завидев вылезающего из маршрутки Сашку. Тот буркнул нечто неразборчивое, ибо пытался одновременно придержать дверь и принять у Ники пирог.
   - Чего?
   - Ничего! Лучше бы дверь подержал... И вообще, что ты возмущаешься, все равно еще Темы нет, а он сказал его подождать.
   - Не, ну ежики пушистые! Он приедет, поди, еще через полчаса, а нам до Макса топать минут десять-пятнадцать! - возмутился Славка, который уже измаялся ждать. Но Артем опоздал совсем на чуть-чуть, и "цыгане шумную толпою" двинулись в сторону Максова дома.
   Славка от полноты чувств напевал себе под нос что-то подозрительно похожее на "ну а мы с такими рожами возьмем да и припремся к Максу". Признаваться, как переиначил остальную часть песни, он категорически отказывался. Никину гитару взял Артем, пирог остался у Сашки, и девушка с пустыми руками чувствовала себя так, будто что-то забыла. Идти было не так чтоб далеко, а дворами и вовсе удалось срезать приличный угол.
   Максим жил на четвертом этаже старенькой пятиэтажки. Поднявшись на захламленную лестничную площадку, товарищи поздравляющие перегруппировались. Нике вернули пирог, хорошо хоть впереди делегации не выставили. К ней присоединился Саня, который написать речь мог запросто, а вот с декламацией не дружил. За широкими спинами Артема и Славки открывшего дверь Павлова она едва видела, но все равно пришлось напомнить себе о намеченной стратегии общения. Чтобы следовать этой стратегии требовалось постоянно прилагать некоторые усилия, но, в общем-то, получалось у нее вполне сносно. Во всяком случае, когда ее пропустили вперед вручать "хлеб-соль" имениннику, она спокойно отреагировала на басиста. И все же, когда Максим, принимая из ее рук шарлотку, солнечно улыбнулся, очень захотелось отнести эту улыбку на свой счет, а не расценивать как обычное проявление эмоций, вполне соответствующих ситуации.
   Предложив чувствовать себя как дома, Максим отправился кухарить дальше - на всю квартиру невероятно вкусно пахло запеченным мясом. От помощи он отказался, сказав, что осталось совсем чуть-чуть. Гости немного потолкались в тесной прихожей и, наконец, прошли в единственную комнату. Сразу в глаза бросалось, во-первых, обилие самой различной техники - издержки Павловской подработки в виде четырех мониторов (трех жидкокристаллических и одного, как выражалась Никина тетя "с жопочкой"), паре полуразобранных системников, осциллографа, и целой этажерки всякой мелочевки, и во-вторых контраста обстановки. Новый диван, очень современный и лаконичный, соседствовал с советским полированным шкафом; на древнем письменном столе стоял навороченный компьютер со здоровенным монитором; посреди комнаты уже был накрыт стол, и черные квадратные тарелки чередовались с разнокалиберными чайными чашками с наивными рисунками... Это было забавно, но ничего не говорило о Максиме, кроме того, что жилье временное и он совсем не горит желанием обустраивать его под себя. Почему так происходит, Ника додумать не успела, из кухни вернулся Максим с двумя огроменными посудинами в руках, и пригласил всех к столу.
   Едва все расселись и наполнили чашки (ввиду дефицита другой посуды), Артем встал и с торжественной миной на лице начал зачитывать поздравительную речь:
   - Сегодня повод есть поднять бокал: мы Макса поздравляем с Днем рожденья! И выпить мы успеем, а пока - прошу заслушать наши поздравленья. А так как у него, - он кивнул на Сашку, - не так давно проснулись графоманские замашки, к тому же плохо учится оно, поэтому читаю по бумажке... - и дальше в том же духе на двух листах. Поздравления придумывали коллективно, рифмовал их Саня - как и просили, по возможности ехидно. Макс оценил, сияя как медный тазик.
   Следующие полчаса почти не разговаривали, отдавая должное кулинарным талантам басиста. В блюдах Максим не изощрялся: здоровенный, килограмма на полтора, кусок запеченной корейки, гора запеченной же картошки аппетитного золотистого цвета, сырная нарезка, посыпанная кедровыми орешками, много оливок, красное вино, сок и минеральная вода, - вот и все угощение. Никаких сложносочиненных салатов, канапе и прочих красивостей, которыми неизбежно увлекаются девушки при подготовке праздничного стола, но все было настолько вкусно, что Ника съела бы еще больше, если бы могла.
   - Я наелся как дурак на поминках, - спустя какое-то время озвучил общую мысль Славка, блаженно откидываясь на диванные подушки. - Ты Машку не позвал, чтобы она не догадалась, что ты умеешь готовить, и не начала тебя эксплуатировать?
   - Машка вчера улетела в Египет загорать, - усмехнулся Максим. - А мясо она не ест.
   Разговор свернул на тему вегетарианства. Ника слушала в пол-уха, размышляя, что приоритетнее, поездка в Египет или то, что твоему парню стукнуло двадцать пять (Макс в возрасте признался охотно, но когда Сашка и Славка в четыре руки попытались оттаскать его за уши, немного поскучнел). Вывод для себя Ника делала однозначный, но она не Маша, и даже не на ее месте, к сожалению или к счастью.
   Еще через полчаса Сашка достал свою гитару, Артем передал инструмент Нике, а Максим подключил бас к компьютеру - комбика у него не было, зато на этажерке висела целая связка шнуров типа "джек-миниджек". Внеплановый концерт вышел такой душевный, что расходиться не хотелось - хотелось еще покушать, а потом еще поиграть.
   - А может мы сегодня репетиционной базой квартиру Макса назначим? - внес рацпредложение Артем. Все его охотно поддержали.
   Павлов засобирался в магазин, ибо у них кончился хлеб, сок и мальчишкам хотелось чего-нибудь посущественнее дареного пирога. В качестве сопровождающего вызвался Саня. Максим строго наказал не буянить, но и не скучать, и даже отдал на растерзание собственный комп. Славка с Артемом его тут же оккупировали и, вырывая друг у друга мышь, наперебой стали включать разные треки из немаленькой музыкальной подборки. Нике довольно быстро наскучило слушать обрывки композиций, и она потихоньку улизнула на кухню. Обозрела гору немытой посуды и решила помочь Максу. Мальчишки, наконец, остановили выбор на "Харизме", чем ее несказанно порадовали.
   - Выбирай: плен или бой, или быть рабом или править судьбой... - негромко подпевала Ника. Она очень давно не пела в компании, но вот так, под шум воды, да еще учитывая, что никто не слышит, можно было поддаться моменту. - Страху места нет, ярость бьет через край. Слава или смерть, или ад или рай. Выбирай... (*15)
   Потянувшись за противнем, она что-то заметила периферическим зрением и оглянулась на дверь. В проеме, привалившись плечом к косяку, стоял Максим. И когда только успел вернуться? Она не слышала, хотя... Вода шумит, музыка орет - немудрено. Но какая же дурацкая ситуация! Нет, противень из рук не выскользнул, и Ника даже не покрылась красными пятнами, просто замолчала на полуслове и остро возжелала куда-нибудь телепортироваться, ну или, на худой конец, провалиться к Павловским соседям снизу. Увы, с такими паранормальными способностями у нее было еще хуже, чем с вокальными, так что оставалось надеяться, что у Максима хватит такта, не заострять на ее позоре внимания.
   У Павлова такта не хватило. Вернее, он, скорее всего, не сразу осознал, что девушка в этом нуждалась, и поэтому совершенно не к месту ляпнул:
   - Здорово поешь...
   Ника скептически фыркнула и вернулась к мытью посуды. Внимательный взгляд Максима она чувствовала затылком, но в полемику вступать не хотела. Макс на это счет был, похоже, совершенно иного мнения. Он в два шага приблизился к девушке, заставив нервно передернуть плечами, но всего лишь снял с крючочка полотенце и загремел тарелками, попутно задавая неудобные вопросы:
   - Почему ты никогда не поешь на "бэках"? Некоторым песням очень пошел бы женский вокал...
   Ника страдальчески поморщилась и все же сказала:
   - Я не умею петь.
   - Всем бы так не уметь! - ничуть не смутился Павлов. - Особенно соседской девчонке. Знаешь, у меня тут в соседях чудная семейка. Мамаша по утрам вопит на дочку матом, и заметь, далеко не благим, дочка орет: "Не пойду в школу", а днем, если одна, поет... Хорошо так, громко... И ни одной чистой ноты. Так что нечего прибедняться. То что у тебя не сопрано, еще не означает, что у тебя нет голоса. Просто это ведь тоже инструмент, и им надо учиться пользоваться, его надо ставить. Ты на гитаре сколько играешь? Лет десять, наверное? Вспомни, с чего начинала и сколько училась... На Артема посмотри, в конце концов, он ведь до сих пор уроки вокала берет, пусть и не так часто.
   Доводы были разумными, но в то, что у нее получится что-то путное, Ника не верила. Последний прилюдный вокальный опыт закончился тем, что во время одной из репетиций школьного мероприятия завуч отозвала ее в сторонку и сказала: "Вероника, пусть Настя одна поет, ты лучше просто играй - это у тебя хотя бы получается". Сей дивный педагогический совет напрочь отбил у нее охоту делать что-либо вообще, и это аукалось до сих пор.
   Павлов, наконец, закончил с рассуждениями. Вопрос закрыли, и остаток вечера прошел на уровне. Только всю дорогу домой, Ника опять думала о Павлове. На сей раз в ключе "он правда считает, что у меня есть голос?".
  
   Глава 14. Сравнению не подлежит
  
   Как-то Нике в руки попала небольшая книжка в мягкой обложке с интригующим названием "Закон Мерфи и другие причины, по которым все в жизни получается не так". Книжка оказалась весьма интересной и жизненной, а всяческие законы раздражения, избирательной гравитации, а также о времени и усилии и тому подобное, не раз были проверены на собственном опыте, только вот удивительно, но девушка не встретила там ни одного высказывания о подлостях погоды. Даже странно, ведь любой студент знает, что удушающая жара стоит все время, пока идет летняя сессия, а как только измученный преподавателями и недосягаемыми мечтами о пляже студиоз сдает последний экзамен, сразу резко холодает и начинаются дожди. Или вот сейчас: конец апреля разголышил молодежь до футболок и шортиков, а майские праздники и выходные - излюбленная пора для пикников и концертов на открытом воздухе - "одарили" сначала заморозками на почве, а потом, ближе ко Дню Победы, обещанием довольно сильных дождей. Такой прогноз в принципе никого особо не радовал, но для Ники, Артема, остальных парней из "Выхода" и еще нескольких десятков музыкантов, плюс организаторов, техников и звукарей, и вовсе обернулся дополнительной неразберихой, нервами и головной болью. Собственно для организаторов любой рок-фест - тот еще геморрой. Молиться на этих святых людей надо, ибо для всех стараются и, в большинстве случаев, на голом энтузиазме. Но нет, не молятся неблагодарные музыканты и тем паче любители чего потяжелее, плюются и вообще отзываются не лестно, особенно этой весной. И, собственно, есть от чего.
   Наличествующая, так или иначе, предфестивальная катавасия в этом году била все рекорды. Привычный ульяновский парк загодя застолбил какой-то дом культуры, планирующий в майские уикенды развлекать пенсионеров народными песнями и плясками. По слухам администрация парка сию не радостную новость организаторам феста сообщала с нескрываемым злорадством - еще бы, от пенсионеров всяко меньше проблем, чем от толпы резвящихся неформалов. Из-за такой "подлянки" очень долго не могли точно назвать ни место, ни дату проведения, и, соответственно, из-за этого состав участников носил какой-то вероятностный характер: если фестиваль будет тогда-то, то участники будут такие-то, если тогда-то, то половина не может, зато присоединяется еще пяток коллективов, которых не устраивает первая дата. В конце концов, с местом кое-как определились. При поддержке городской администрации удалось выбить довольно приличную площадку на автодроме, правда при этом оказалось, что фестиваль теперь следует проводить под лозунгом "Рок против..." и вообще, сей праздник жизни будет проходить в рамках каких-то общегородских народных гуляний. Против чего именно музыканты будут против, решили определить в процессе, самое главное, что все-таки утрясли дату, да еще, в качестве бонуса, совершенно бесплатно засветились на афишах, в изобилии расклеенных по городу. Казалось бы, "жизнь" должна наладиться, но тут, совершенно неожиданно для организаторов, предстоящее мероприятие начало обрастать самыми разными слухами, вплоть до того, что хедлайнером фестиваля станет невероятно крутая московская группа (о том, какая именно мнения расходились) и из-за этого саундчека как такового не будет. Слухи множились, организаторы замучались консультировать всех по отдельности, собрали все команды и озвучили окончательную версию порядка проведения фестиваля. Правда "окончательной" она была меньше двух суток, ибо из-за уже упомянутого надвигающегося погодного катаклизма, выбранное, везде заявленное и обозначенное на афишках место за три дня до феста поменяли. В общем-то, конечно, и правильно сделали, потому что в сильный дождь месить грязь на автодроме никому не улыбалось, а асфальтированная площадка перед развлекательным центром "Страна Ozz" была, может быть, даже более привлекательным вариантом, но... Это ж надо было оповестить всех о переносе!..
   Ника, как и остальные участники фестиваля, от таких жизненных перипетий сначала нервничала, а потом, уже перед самым фестом, как-то успокоилась - будь, что будет. Так ли уж страшно, что не придет несколько человек (ну или несколько десятков) не слишком внимательно следивших за последними объявлениями. В конце концов, всех знакомых музыканты обзванивали лично, а случайные люди особой погоды не сделают. Ну а выйти на сцену и отыграть в свое удовольствие всегда приятно.
   Собственно к фестивалю "Выход - ноль!" не так чтоб уж сильно готовился. Еще в апреле, было отобрано три песни из собственного репертуара и отрепетированы несколько каверов, потому как опыт предыдущих Open Air'ов показывал, что народ куда охотнее реагирует на уже знакомые риффы, а новинки следует приберечь для сольных или, на худой конец, парных выступлений. На единственной пока майской репетиции определяли порядок, делали контрольный прогон программы и немножко дурачились. Вернее дурачились мальчишки, а Ника пребывала в состоянии самокопания и самоанализа. Результаты с одной стороны обнадеживали, с другой - удручали. Расстраивал главным образом тот факт, что аутотренинг совершенно не действовал. Умом Ника прекрасно понимала, что ей ничего не светит, а посему надо быстрее выбросить Павлова из головы, но претворять эти умные мысли в жизнь не получалось категорически. Правда в качестве положительного момента, показывающего, что на почве влюбленности девушка еще не выжила из ума, можно было отметить факт, что высказывания Максима не являлись для Ники истиной в последней инстанции. Взять хоть тот разговор про "хорошие" Никины вокальные данные на его дне рождения. Она долго переваривала слова Максима, но все же пришла к мысли, что отдельно взятое мнение басиста, хоть и льстит ее самолюбию, и вообще, что уж греха таить, весьма приятно, но ничего не меняет и совсем не способно сподвигнуть ее петь. Из этой своей упертости девушка сделала несколько парадоксальный вывод о том, что ее увлечение Павловым не так уж и серьезно, что это просто временное помутнение рассудка, а значит рано или поздно пройдет, и, вероятно, даже рано. Прошло же ее болезненное увлечение Прохором, а тогда она буквально ловила каждое его слово, принимала все на веру, считала неоспоримым фактом. И до сих пор это нет-нет да аукается. Сейчас, с Максимом не так, и это определенно радует. Хотя это не отменяет кучу проблем, возникших у Ники после осознания своих, так не во время вспыхнувших чувств. Она теперь словно все время балансировала на грани: не проявлять интереса, но и не избегать... Столько усилий, и все для того, чтобы внимательные поганцы-мальчишки, да и сам объект воздыхания ни о чем не подозревали.
   Держать лицо удавалось с большим трудом. Это сложно - казаться невозмутимой, когда изнутри тебя раздирают противоречия. Видеть Максима было больно, не видеть - тошно. Хотелось подсесть ближе, смотреть на него чаще, но так ведь Павлов обо всем догадается, и, вместе с тем, шугаться и прятать глаза тоже не выход - они же вроде как... Кто? Ника часто думала над тем, кем она является для Максима, и так и не смогла прийти к однозначному выводу. Студенткой? Вроде нет. Подругой, ну то есть другом? Кем-то вроде подопечной, с которой нянькаются на правах старшего... Раньше Нику опекал Сашка, но, с тех пор как у него наладилась личная жизнь, его "обязанности" все чаще выполнял Максим. Проводить, ненавязчиво помочь, шикнуть на буйствующего Артема... Зачем басисту все это надо? Ответы не находились. От мыслей пухла голова, хотелось какой-то разрядки, и девушка очень надеялась получить ее именно сегодня. Музыка, сцена, майский фестиваль... Пусть это будет лекарством.
   От остановки до "Страны Ozz" было не так уж и далеко, но Ника все равно немного подмерзла в своей тонкой ветровке. Надо было нацепить что-то посущественнее, но девушка поленилась пересматривать свой концертный наряд, а плащ и флиска с ним совсем не сочетались. Ничего, глядишь, на сцене отогреется. А вот высушить кеды там явно не получится, поэтому Ника не попыталась даже пройти через двор и оценить на собственном опыте глубину здоровенной лужи, - отправилась в обход. Заодно стала свидетелем идиллической картинки ремонта коммуникаций, из-за неисправности коих собственно и приключился потоп. Да уж, где еще увидишь, как один сотрудник муниципальных служб озадаченно заглядывает в канализационный люк, а другой в это время рефлексирует, качаясь на качельках детской площадки... Уже сворачивая к площадке перед развлекательным центром, Ника обернулась и фыркнула - теперь на качельках сидели оба коммунальщика. Лужа убывать и не думала...
   На площадке девушку сразу же взял в оборот Славка - он пришел минут на пятнадцать раньше Ники, успел со всеми поздороваться и разведать обстановку, а теперь жаждал поделиться результатами своих изысканий хоть с кем-нибудь. Наличествующий поодаль Саня на эту роль не подходил, ибо вел с явно нервничающей Диной успокоительные беседы. "Книга Варуха" сегодня открывала фестиваль, и ребята из "Выхода" в меру сил и возможностей поддерживали коллег по цеху. Во всяком случае, еще когда ходили упорные слухи, что саундчека не будет, единогласно решили, что к началу постараются не опаздывать, и знакомым прорекламируют новую команду. Первыми быть трудно: народу еще мало, да и вялые все, раскочегаривать надо, так что состояние Дины Ника вполне понимала, и подходить не стала, только приветственно махнула рукой. С Сашкой клавишнице сейчас спокойней, во всяком случае, так казалось Нике, да и остальным, наверное, тоже. Илья, например, поглядывал на парочку издали и не вмешивался, хотя по лицу видно - хотелось. Павла поблизости не было, остальных участников "Книги" Ника почти не знала, так что разглядывать перестала, обратив внимание на окрестности.
   По сцене муравьями ползали техники, заканчивали установку света. В полосатой палатке а-ля "ИП на рынке" копалась пара человек - кто именно не разобрать за широкой спиной Кесаря.
   - У нас, что опять Кесарь на звуке?! - перебила девушка Славкин словесный поток.
   - Не! - поспешил успокоить ее Фокс. - Он тут просто так околачивается. На звуке будет Леший и еще один товарищ, звать Антон, кто такой пока не ясно...
   Девушка кивнула, слушая драммера в пол уха и продолжая оглядываться. И первая заметила Артема.
   "Странно, что Павлова нет", - подумала она, наблюдая за приближающимся фронтменом, но вслух ничего не сказала. Впрочем, отсутствие басиста заметили и без ее напоминания. Подошедший Чернов, едва поздоровавшись, тут же недовольным тоном поинтересовался, где носит Макса. Славка пожал плечами и взялся названивать опаздуну. Тот ответил почти сразу, лаконично проинформировал, что скоро будет, но появился только спустя двадцать минут. И не один.
   Внутри у Ники что-то натянулось - еще немного и тренькнет лопнувшей струной, больно хлестнет кончиком... Рядом с Максимом вышагивала Маша, как всегда хрупкая и прекрасная, правда, на предвзятый Никин взгляд, в образе несколько не соответствующем предстоящему мероприятию. Во всяком случае, туфли на шпильках девушка не ее месте не обувала бы. Ника тупо смотрела на эти туфли, избегая поднимать взгляд на лица, страшась увидеть те счастливые улыбки, что так поразили ее, когда она заприметила парочку из окна автобуса. Потом разозлилась на себя, обозвала трусихой, напомнила про линию поведения, которой она решила придерживаться, а еще додумалась до очень умной мысли, что удивительно, как это товарищ Павлов раньше не приглашал на сеты свою пассию. На тот же "Яркий звук", например. В конце концов, это естественно, что Маша интересуется увлечениями своего парня, а для Максима глупо и странно резко разделять общение с девушкой и общение с друзьями.
   Не сказать, что аутотренинг сильно помог, но эти мысленные убеждения сделали свое дело. Ника поприветствовала вновь пришедших довольно спокойно и ровно, заставила себя изобразить умеренную доброжелательность. На явную доброжелательность сил не хватило. Впрочем, и умеренную получилось держать не долго, и девушка под первым же благовидным предлогом (поздороваться с Павлом) ретировалась к ребятам из "Книги Варуха", да так там и осталась, перебрасываясь редкими репликами то с Павлом, то с Динкой и Саней.
   Павел вскоре умотал куда-то за сцену, Дина привалилась к Сашке спиной, он что-то шептал ей в ухо и обнимал, согревая. А у Ники по спине гулял озноб, пальцы заледенели и плохо гнулись, и в груди какой-то мелкий пакостник время от времени все натягивал струну. Чтобы не завидовать парочке и не заниматься самокопанием, расстраиваясь еще больше, Ника без особого интереса посматривала на немногочисленных зрителей, угодивших на фест за час до начала. Справа у самой кромки асфальтовой площадки на молодой газонной траве, компания предприимчивых ребят расстелила большое покрывало. Одна девушка сидела по-турецки скрестив ноги, парень в соломенной шляпе, выглядевшей удивительно не к месту, валялся на спине, остальные стояли рядом. Ника некоторое время тоже мечтала поваляться на травке, пока не сообразила, что земля, наверное, еще холодная, да и, скорее всего, влажная. Покрывало перестало быть привлекательным вариантом ожидания, хотя, если кто-то догадался постелить под него еще и клеенку... Рядом две девицы неформального вида переговаривались о делах семейных, и Ника слышала, как одна рассказывает другой про свою свадьбу:
   - Было холодно, поэтому я пошла в камелотах...
   Ника представила себе глаза степенной работницы ЗАГСа, увидевший сногсшибательную пару новобрачных: она в куртке, короткой кожаной юбке и тяжелых ботинках, он с длинными распущенными волосами и в черном плаще...
   - Оль, на чек выдвигаться пора, - неожиданно близко сказал Артем, появление которого она, заслушавшись и задумавшись, пропустила. - И Макса позови.
   - А сам что?
   - Ну тебе чего, трудно что ли?
   И девушка собралась звать, чтобы никто не догадался, что на самом деле ей действительно трудно. Правда, сначала нужно было сообразить, куда идти. Ника огляделась и увидела поодаль спину Максима, стоящего с Машей у единственной на всю площадку лавочки. Сидячее место, судя по всему, было мокрым, так что праздношатающийся народ время от времени к ней подходил, но оккупировать пока не решался. Техники заканчивали проверку портального звука и из колонок доносились нестройные взвизги, гудящие басы и прочее непотребство. Окликать Павлова было как-то не с руки - или не услышит, или скажет, мол, чего орешь, поэтому она неспеша пошла к парочке. В очередную минуту затишья было слышно, как Маша довольно громко и сердито выговаривает басисту:
   - И чего мы пришли в такую рань, если начнется неизвестно когда.
   - Мару-усь, - примирительно протянул Павлов.
   - Я же просила не назвать меня так! - еще больше надулась рыжая.
   Возможно, Ника в теперешнем состоянии острой влюбленности не отличалась объективностью, но ей показалось, что кипятится Маша совершенно зря. Ввиду того, что саму Нику как только не называли (от Веры до Оли), она давно привыкла в первую очередь обращать внимание на интонации, и уж потом обижаться или, скорее, не обижаться. В обращении Максима не было ни намека на подколку, поддразнивание. Да, Боже мой, неужели Маша не услышала теплоты в этой домашней интерпретации имени?! Если так, то она слишком занята собой и не видит дальше собственного носа! Ника возмущенно нахмурилась, но тут же одернула себя - не стоит ей соваться не в свое дело, Максима-то, похоже, реакция своей девушки не сильно задела, во всяком случае, продолжил он все тем же примирительным тоном:
   - Маш, это обычная ситуация, когда назначают чек на двенадцать, а начинают хорошо если пол первого. Прекращай капризничать...
   Тут Маша заметила подходящую к ним Нику, а Максим, похоже, проследил ее взгляд и тоже обернулся:
   - Что, начинаем? - улыбнулся ей басист.
   Ника кивнула и тоже улыбнулась, хоть и через силу.
   - Марусь, ты тут постоишь или с нами пойдешь? - беззаботно поинтересовался Максим. Маша раздраженно на него зыркнула и сказала, что ей и отсюда все прекрасно видно.
   - Ну как знаешь, - пожал плечами Павлов. - Сейчас, по большому счету все равно, а когда фест начнется, лучше всего встать у палатки звукарей - там самый приличный звук будет. Ладно, не скучай! - и уже Нике: - Ну что, пошли?
   Ника снова кивнула, про себя удивляясь, с чего это она не ушла сразу же, а, получается, подождала Павлова. Ничего не надумала и поежилась. Наблюдательный Максим естественно это заметил:
   - Замерзла?
   - Ага... - несколько неохотно отозвалась девушка на ходу. Впрочем, не соврала ведь. - Руки особенно...
   Они уже подошли к сцене, когда басист сделал то, чего она от него совсем не ожидала - сграбастал обе Никины кисти в свои сложенные ковшиком ладони, чуток подержал, а потом еще и энергично потер. И не отпустил.
   - Теплее?
   Ника пришибленно кивнула. В груди все же что-то оборвалось, загорелись уши, благо не видно их под распущенными волосами. Что-то надо было делать, а она совершенно не представляла, что именно. Ее спас Артем, сегодня взявший моду появляться внезапно. Или это у Ники на нервной почве приключилось расстройство восприятия?
   - Ну и чего вы тут встали? - проворчал он, выныривая откуда-то из-за сцены. - Народ из "Книги" уже заканчивает...
   - Ника замерзла, - сообщил Павлов таким тоном, как будто это имело вселенское значение, и, наконец, выпустил ее руки.
   - Теплее надо одеваться, блин! - буркнул Тёма, стащил с себя косуху и накинул девушке на плечи. Ее робкие возражения, что он в одной футболке точно замерзнет и простудится, остались без внимания. В полном душевном раздрае она поднялась на сцену.
   Большинство команд чек проигнорировали, предпочитая появиться на площадке ближе к началу своего сета. Ника считала, что они прогадали. Во всяком случае, лично ей не хотелось бы за пять-десять минут до начала обнаружить, что из трех гитарных комбиков один совсем дохлый, в другом вдрызг разболтан джек, а на третьем до нечитаемости стерты надписи, что бас-бочка заклеена скотчем, а мониторы еле слышно, потому что если сделать их хоть чуточку громче, звук начинает "лезть" в микрофон. С большинством этих проблем оставалось только смириться (не принимать же во внимания вопли Фокса о том, что он вот прямо сейчас сгоняет до дому до хаты и привезет свою ударную установку), но все равно, предупрежден - значит вооружен.
   Кое-как отстроившись "Выход" перекочевал в партер. Скуксившуюся было Нику, до начала феста развлекал явившийся Димка Семенов, которому она поначалу обрадовалась как родному. Димка сразу же расцвел, а девушке моментально стало стыдно, что она использует одногруппника чтобы отвлечься, а он... Хотя может и это она себе придумала тоже? Ника пыталась вытрясти из головы дурацкие мысли, но получалось с переменным успехом. Она отвлекалась ненадолго на Димкины шутки, на выступление "Книги", ехидные комментарии Славки и Артема... На стоящих поодаль Макса и Машу. И все начиналось заново. Да что же это такое! Ей скоро на сцену, а настроиться не получается. Ну ничего, у нее еще есть время... Но времени оказалось недостаточно. И когда пришел их черед, Ника все еще не находила шаткого равновесия, руки тряслись (и нечего врать, что от холода), мысли разбегались. Оставалось надеяться, что привычный ритуал не даст сбой.
   ...Закрыть глаза, глубоко вздохнуть, отключиться от проблем, абстрагироваться... И дальше на раз... два... три...
   Что-то шло не так. Нет, она не делала ошибок, не играла мимо струн, просто странно, без привычной легкости и азарта, звучала гитара, не находился контакт со зрителями, да и с товарищами по команде тоже. Она пару раз поймала настороженный взгляд Артема, но понятия не имела, как исправлять ситуацию. На Сашку и, в особенности, на Павлова Ника вообще старалась не смотреть. К концу первой песни она четко понимала - еще чуть-чуть и у нее начнется паника. На последних аккордах Чернов еще раз на нее взглянул, а потом двинулся в сторону Сашки. Шепнул что-то ему на ухо, потом еще и кивнул, подтверждая, что Медведев все понял правильно. Ника, наблюдавшая эту картину, коротко перевела дух, и приготовилась играть вступление следующей песни, но тут Тема заговорил в микрофон:
   - Хей, народ! Что-то вы какие-то мертвые совсем! - народ действительно активностью не отличался, да еще и начало у "Выхода" из-за Ники смазанным вышло. - Специально, чтобы вас реанимировать, - продолжал меж тем разоряться Чернов, - мы решили изобразить тут одну штуку... Экспромтом, специально для вас!
   У Ники даже внутри задрожало: какие, к лешему, экспромты? Что играть-то надо? Она же не в курсе. Да и остальные, кроме Сашки, похоже тоже. Впрочем, Медведев, вон, наскоро просвещает Максима. Ну а ей кто-нибудь что-нибудь скажет?!
   - Готовы подпевать? - лукаво поинтересовался Артем у зрителей, и, многозначительно улыбаясь, пропел: - В темно-синем лесу... Где трепещут осины...
   Сашка поддерживал его простым перебором после каждой строки. Подключился Славка, невесомо пройдясь по тарелкам. А Ника в некотором обалдении все таращилась на вокалиста.
   Рок-версию знаменитой песни про зайцев они делали еще на Павловском дне рождения. Веселились, шутили, и одно время даже рассматривали возможность включения ее в сет-лист. Но потом выяснилось, что что-то похожее уже делала группа "Катарсис", а ваять кавер на кавер - как-то странно. Собственно сам Тёма из-за этого ее и забраковал, а теперь вот... Чернов, наконец, повернулся к Нике и хитро подмигнул.
   - И при этом... Напевали... Странные слова-а... - здесь следовало сделать многозначительную паузу. Тёма замер, задрав кверху указующий перст. Ника качнула головой (что должно было означать "ну ты даешь!"), немного нервно хмыкнула и скоренько переключила режим гитарного процессора - приготовилась. Чернов залихватски улыбнулся, указующий перст теперь целился в Нику, и она словно оттаяла. Вместе с гитарными риффами Тёма ярко и дробно продолжил: "А нам все равно! А нам все равно!..", и это неожиданно стало созвучно Никиному состоянию. Чихать на все, как там Никулин пел? Все напасти нам будут трын-трава? Вот именно так все и будет!
   Дальше все пошло как по маслу. Зрители оживились и принимали происходящее на сцене эмоционально и с удовольствием. Ника, наконец, чувствовала себя легко, отдыхала душой, радовалась и ловила на себе одобряющие и ободряющие взгляды. И от мальчишек тоже. И от Павлова в том числе...
   В сторону лавочки Ника посмотрела в самый последний момент, перед тем как заглушить последний вибрирующий гитарный звук. Маша смотрела на нее со злостью и завистью - это было заметно даже издалека. И вызвало у Ники только чуть грустную улыбку и недоумение: с чего такая реакция?
   Сет закончился, пора было отключаться, и Ника потеряла Машу из виду, впрочем, и не до нее было. Едва сойдя со сцены, Ника вспомнила про экспромт и напустилась на Чернова:
   - Тём! Это что за финт ушами был! А предупредить не судьба?
   Артем беззаботно пожал плечами:
   - Ну, хуже чем в начале все равно вряд ли бы получилось, так что... - и проявил невероятный такт, не начав спрашивать, что за ерунда с Никой приключилась. Мальчишки тем более не лезли с вопросами, но девушка все равно поскучнела, тем более что к Максиму подошла Маша.
   - Пить хочется. Я пойду до кафе дойду...
   - У меня кола есть, - щедро предложил Славка. - Хочешь?
   Ника улыбнулась ему и покачала головой:
   - Нет, спасибо, я чего-нибудь горячего выпила. Чаю или кофе.
   - С тобой сходить? - это уже Артем.
   Ника пожала плечами, мол, как хочешь. Чернов хотел не сильно, и с девушкой увязался Димка. Пока одногруппник проявлял галантность и покупал им двоим чай, Ника разглядывала густо нашитые на сетку тряпичные листья, долженствующие изображать виноградные лозы и по мере сил прикрывать посетителей кафе от назойливых взглядов. Издали смотрелось ничего, а вот вблизи зрелище было довольно убогим. Мимо очень близко прошла пара - молодой человек и девушка. Видно было плохо, да она и не приглядывалась особо, а вот голос узнала моментально.
   - Марусь, не надо ревновать меня к друзьям, и к музыке ревновать не надо тоже, -сухим преподавательским тоном выговаривал Максим. - И вести себя как капризный ребенок. Ты же на самом деле другая, к чему это позерство?..
   Маша не ответила, да и вряд ли услышала что-то кроме ненавистной "Маруси". Впрочем, ее реплика и не требовалась, чтобы понять, что произошло. Она, судя по всему, пожаловалась, что устала (еще бы, вон какие каблучищи), что ей не очень нравится музыка (это заметно), что Макс свое все равно отыграл, а смотреть на других совершенно не обязательно... Максим, похоже, не хотел уходить, но Маша настояла на своем. И поступила очень глупо. Зачем вынуждать человека выбирать между любимой девушкой и друзьями? Это ведь не честно. Есть его чувства к Маше, есть любовь к музыке, и это сравнению не подлежит. Вот сейчас Макс выбрал ее, Машу, но разве от этого кому-то стало лучше? Маша, по всей видимости, недовольна тем, что ей, якобы, сделали одолжение, друзья расстроились, что хороший человек так быстро смотался и лишил их своей компании, а сам Макс?..
   - Мы чай здесь будем пить? - спросил за спиной Димка, и Ника вздрогнула от неожиданности.
   - Давай здесь, - подумав, решила она, принимая из рук Семенова пластиковый стаканчик. - Нести горячо.
   Думать о Максиме не хотелось, но все равно думалось. И пока она, обжигаясь, глотала чай, и когда шли обратно, особенно, когда Славка передал, что Макс уже ушел и попросил попрощаться с Никой за него. Потом стало чуть легче, невеселые мысли вытеснила музыка, но до конца их вытравить все равно не удалось. "А нам все равно!" - глупо талдычить себе как заклинание, если это все равно не правда.
  
  
   Глава 15. Узнай меня...
  
   После майского OpenAir'а - длинного и богатого на эмоции, время снова пустилось вскачь, почти не давая возможности замереть, остановиться, оглянуться... Порой Ника с трудом могла оценить, сколько проходит от утренней чашки кофе до вечернего похода в ванную. Судя по сделанным делам - несколько дней, судя по не сделанным - четверть часа.
   Горячее июньское солнце заглядывало в окна, выманивая на улицу, и меньше всего хотелось сидеть в универе или дома за компьютером. Куда соблазнительнее было прихватить старенькое покрывало и чехол с акустикой и напроситься на дачу к Сашкиным родителям. А там сидеть в тени липы, вдыхая медвяный запах, перебирать струны, время от времени таская землянику из большой эмалированной чашки... Правда так выбраться им вшестером ("Выход" в полном составе и Дина) удалось только однажды - окончание учебного года не давало расслабиться.
   Самой свободной оказалась Ника - половину сессии удалось закрыть автоматом, оставшаяся половина не включала ничего зубодробительного и потому училась относительно легко. Остальным пришлось тяжелее. Славка, как порядочный троечник, мозолил глаза преподам, пытаясь взять их измором, и в большинстве случаев ему это удавалось. Сашка носился с дипломом. Павлова оккупировали заочники и некоторые очники со Славкиной тактикой, а Артем разруливал вопросы, связанные с его многочисленными пропусками занятий, которые наукообразно назывались "индивидуальный план подготовки".
   В этой все нарастающей круговерти порой было довольно проблематично выкраивать время для репетиций, хотя вдохновения и желания играть не то что не ослабевало, а прямо скажем зашкаливало. Тем не менее, время от времени приходилось жертвовать законной парой часов музыки в пользу неотложных дел.
   Сегодня ничего непредвиденного не ожидалось, во всяком случае, в первой половине дня никто не взялся названивать, сообщая вести с полей, а потом и звонить стало некуда, потому как у девушки разрядился телефон. Вернуться домой перед Дворцом пионеров она не успевала, в первый раз за четыре года приехав в универ с гитарой, и на консультации на нее косо смотрели и одногруппники, и препод. Препод обещал поставить в зачетку экзамен, но из-за Никиной гитары долго ее мариновал, то издевательски предлагая сыграть, то гадая, что с собой припрет студентка Олич завтра, если он сейчас не распишется ей в зачетке. Ника стоически перетерпела преподавательские упражнения в остроумии, получила желанный автограф и поехала во Дворец. Правда там ее ждала неожиданность.
   В каморке репетиционной сидел один Павлов, менял струны на басу. Больше никого не наблюдалось. Ника вошла, поздоровалась.
   - Привет, - несколько удивленно откликнулся Максим, на секунду отвлекаясь от своего занятия. Казалось, он не ожидал, что она придет. - А репетиции не будет. Тебе разве не сказали?
   Ника покачала головой и пояснила:
   - У меня телефон сел. А почему не будет?
   - У Артема запарка на работе, Саня рецензента караулит, а Славка к Лидии Николаевне поехал - ее, оказывается, в больницу положили.
   - А что с ней? - с беспокойством спросила девушка.
   - Славка говорит, ничего серьезного. Жара, а она на дачу собралась. На вокзале плохо стало, и ее на скорой в больницу. Гипертонический криз. Скоро выпишут.
   Они сочувственно помолчали.
   - А вам тоже не дозвонились? - спросила Ника.
   - Да нет, дозвонились. Поздновато, правда, я уже выехал. Возвращаться не захотелось. - Он немного помолчал, а потом неожиданно предложил: - Поиграешь со мной?
   Первой мыслью Ники было - отказаться. Не искушать судьбу и держать дистанцию. Ведь чувство влюбленности никуда не делось, просто за минувший месяц перетекло из острой фазы в хроническую. Девушка все также ругала себя за более пристальное чем хотелось бы внимание к словам и действиям Максима, просыпалась с улыбкой утром, если он ей снился, расстраивалась и переживала, если он приходил на репетиции замотанным и уставшим, и радовалась, когда он буквально оттаивал, беря в руки бас-гитару... Только над всем этим словно бы лежала печать обреченности: ничего сверх того, что уже есть, не будет, потому что не может быть никогда. И с этим Ника вроде как уже смирилась, потому и чувствовала себя немного спокойнее. А после предложения Максима ей вдруг подумалось, что если она согласится, то вместо спасительной отрешенности в груди снова натянется тонко вибрирующая струна и все начнется сначала.
   Должно быть, что-то отразилось на ее лице, потому что Максим как-то невесело усмехнулся, словно ожидая отрицательного ответа. А Ника вдруг вспомнила, что однажды уже отказалась составить басисту компанию. И за это слало жгуче стыдно.
   - А что играть? - спросила она, расстегивая чехол. Ведь не должно же случиться ничего страшного, если она немного порепетирует с Павловым вдвоем. По крайней мере, у Максима не сложится впечатления, что она его избегает.
   Максим после Никиных слов прямо-таки расцвел. Ну вот и как оставаться равнодушной, когда он так улыбается?!
   - Да все, что угодно, главное, чтобы в настроение попадало, - оптимистично отозвался он, подкручивая колки.
   - А какое у вас настроение? - ляпнула девушка. Это называется - нашла, что спросить. Глупости какие!
   Но Павлов отреагировал весьма доброжелательно:
   - Еще полчаса назад было "средней паршивости", а сейчас... м-м... творческое. А у тебя?
   Ника пожала плечами и отвернулась к комбику, скрывая румянец. Да что же он творит-то! На такого Максима почти невозможно смотреть. В смысле, просто смотреть, а не пялиться влюбленными глазами. Даже при условии, что совершенно ясно - весь его душевный подъем не от возможности поиграть с Никой, а от возможности поиграть в принципе.
   Лишний раз прокрутив в голове уже привычный текст аутотренинга о том, что не нужно принимать слишком многое на свой счет, и что Павлов друг и коллега, девушка для более полной характеристики своего настроения рассказала басисту о дурацких шуточках ее нынешнего экзаменатора, а заодно припомнила забавный эпизод, произошедший перед началом консультации. Пока группа ждала преподу под дверью аудитории, народ "хвалился" степенью своей готовности к предстоящей экзекуции. То тут, то там девчонки жаловались: "У меня в голове такая каша!..". Стоящий рядом с Никой Димка слушал их, слушал, а потом выдал: "Почему, интересно, у всех в голове каша, и только у меня одного пусто?".
   Максим, выслушав эту историю, только качнул головой и рассмеялся. Легко и радостно.
   - Самокритично...
   Ника, глядя на него, тоже улыбнулась. Максим ей очень нравился именно таким: открытым, энергичным, с какой-то чертовщинкой, уравновешивающей его всегдашнюю рассудительность... В последний месяц он редко таким бывал, а вот сегодня вдруг сложилось...
   - Ну так что играть? - снова спросила Ника, пытаясь стряхнуть с себя восторженно-созерцательное настроение.
   - На твое усмотрение, - беспечно отозвался басист, придвигая стул так, чтобы сидеть напротив девушки. - Ты начинай, а там посмотрим.
   Ника подумала, что хуже нет, когда вот так говорят, мол, делай, что хочешь. Сразу теряешься и толком не можешь ничего сообразить. Она уже хотела из вредности сбацать заезженный до оскомины на зубах рифф "Deep People", но в последний момент передумала - еще не хватало, чтобы Максим решил, что она над ним издевается.
   В голову ничего не шло. Павлов смотрел выжидательно, окончательно запутывая, и Ника не придумала ничего лучше, чем наиграть вступительный перебор "Unforgiven" "Metallica". Максим никак выбор девушки не прокомментировал, лишь чуть улыбнулся уголком рта, достал медиатор.
   Рифф главной темы в басовом ключе зазвучал тягуче и немного тревожно, и, накладываясь на перебор, почему-то вызывал ассоциации с группой "Apocalyptica". И Нике это понравилось. Она потихоньку расслаблялась, начиная понимать правила предложенной Максом игры. В конце концов, главное ведь не в том, чтобы сыграть, как можно больше подражая оригиналу, суть в том, чтобы почувствовать партнера, коллегу по группе. Поймать его настроение и рассказать о своем. И если поначалу в исполнении их дуэта легко узнавались известные и любимые обоими песни, то спустя какое-то время Ника поймала себя на том, что уже несколько минут играет нечто, похожее на уйму хитов сразу, и в то же время, не являющееся ни одним из них. А Максим довольно успешно импровизирует, расставляя неожиданные, но вполне уместные басовые акценты. Правда, как только она осознала ситуацию, то сразу напомнила себе сороконожку из мультфильма, которую спросили, как она шагает, и та тут же навернулась.
   Несколько смазано закончив очередной пассаж, девушка заглушила ладонью звук и смущенно улыбнулась - вдруг Павлов имел ввиду вовсе не подобную отсебятину, приглашая ее поиграть. Но Максим, блаженно прижмурившись, потянулся и посмотрел на нее с чувством полного морального удовлетворения.
   - Хорошо размялись, правда? Да-а... Давненько я так не играл. В "Аарде" мы с Женькой часто собирались у него и наяривали что-то похожее. А потом не с кем стало...
   Женька, как помнилось Нике из материалов сайта группы "Знак Аард", был вокалистом. И именно с ним, по мнению Инны, у Макса начались какие-то проблемы. Настолько масштабные, что Павлов, в конечном, итоге ушел из группы. Максим редко заговаривал об этом, и всегда от слов и тона вело сожалением и грустью, хоть он вряд ли хотел это показывать. И Ника так и не решилась спросить, почему. Что разладилось в бывшей группе Максима.
   - Еще? - спросил басист, отвлекаясь от воспоминаний.
   Ника пожала плечами, потом кивнула:
   - Только теперь вы начинаете.
   Поспевать за Максимом оказалось сложнее, и поначалу у нее почти ничего не получалось. Мелодию Ника не знала, опасалась "залезть не в ту степь" и почти не трогала струны. Макс это конечно заметил и быстро сориентировался. Дело пошло на лад.
   Музыка согревала, звуки обволакивали, проникали внутрь, отдаваясь где-то за грудиной. Огрехи переставали быть важными - воспринималось целое, а не частности. Возможно, дальше было бы еще лучше, но им помешал телефонный звонок. Максим поморщился, извинился перед Никой, отставил бас и полез за мобильным.
   Девушка убавила звук, и, пока Павлов копался в карманах балахона, начала потихоньку наигрывать "Закат". Максим меж тем выудил телефон, взглянул на дисплей, слегка поморщился и ответил довольно сухо:
   - Да, Маш...
   Ника старалась на него не смотреть, но не слышать не могла. В конце концов, если бы Павлов хотел приватного разговора, то мог бы просто выйти из репетиционной. Впрочем, долго и много он и не говорил - чуть-чуть послушал, а потом коротко ответил:
   - Нет, Маш, прости. - И еще, в ответ на какую-то фразу, - Нет, не могу. Никак. Пока. - И сбросил вызов.
   Ника не стала ни о чем спрашивать (ей не должно быть никакого дела до того, о чем Максим говорил со своей девушкой, а может быть даже и не с ней - имя Маша отнюдь не редкое), просто прибавила громкость и с труднообъяснимым облегчением выдохнула, когда к ее гитаре сначала присоединился бас, а потом и голос Максима. В очередной раз мельком взглянув на него, Ника с трудом смогла отвести глаза - слишком интересно и волнующе было наблюдать за ним, когда он поет. За тем, как прикрывает глаза, сводит к переносице брови, привычным движением отбрасывает падающие на лицо волосы... Хорошо, что Максим был увлечен песней и не заметил Никиных "гляделок", а то стало бы совсем стыдно. Впрочем, и так хотелось обругать себя последними словами. Ведь знает же, что нет, нельзя, табу. Что потом будет хуже, стоит лишь позволить себе чуточку больше. И все равно, все равно...
   Песня закончилась. Ника поймала Павловский выжидающий взгляд, мол, давай еще. Пару секунд подумала и заиграла одну из своих любимых песен у "Харизмы" - "Узнай меня". Особенно ей нравился красивейший перебор. Максим, теоретически, должен был эту мелодию знать - альбом "Харизмы" Артем со Славкой находили на его компе в Павловский день рождения.
   Максим действительно знал эту песню, подхватил сразу, а потом и запел. Ника прекрасно понимала, что необъективна, но в какой-то момент подумала, что у него выходило едва ли не лучше, чем в оригинале. С "Закатом" так не было, но "Узнай меня" в Павловском исполнении цепляла и не оставляла равнодушной.
   - ... Я сам подвел черту,
   Поджег мосты.
   Я дверь открыл не ту.
   А там гостей ждала не ты...
   Между лопаток прогулялся озноб. Вдруг сильно, до боли захотелось, чтобы это были не просто слова из песни, чтобы Максим думал так на самом деле. Или нет. Может это просто влияние момента, минутная слабость, так сказать. Ведь он коллега, преподаватель, музыкант и вообще самая неподходящая кандидатура для душевных привязанностей. А значит опять по кругу: нет, нельзя, табу...
   Максим допел второй припев и заглушил звук:
   - Может, сыграем что-нибудь более... жизнеутверждающее?
   Ника быстро кивнула, задумалась на секунду, а потом ударила по струнам - у "Оранжевого настроения" очень простой бой...
   Потом были другие песни - известные хиты, темы "Выхода" и просто импровизации. Время от времени Павлов пел. Иногда так, что девушке хотелось подпеть тоже, но решимости так и не хватило.
   Вечер пронесся со сказочной быстротой. Три репетиционных часа Ника, можно сказать, не заметила. Максим, похоже, тоже. Наверное, еще чуть-чуть и пришла бы вахтерша - выпроваживать, но с небес на землю их снова спустил телефон - у Максима сработала напоминалка.
   - Ой, а который час... - спохватилась девушка.
   - Полдесятого. М-да, увлеклись мы с тобой немного, - отозвался Павлов, как показалось Нике, с сожалением. - Закончим на сегодня?
   Ника кивнула. Они довольно быстро собрались, хотя девушка то и дело ловила себя на мысли, что торопиться совсем не хочется, закрыли репетиционную, сдали ключи и направились к остановке. К той, с которой обычно уезжала Ника. Это теперь было в порядке вещей и девушке льстило, хотя она и напоминала себе постоянно, что Инну Макс, помнится, провожал точно также.
   Почти стемнело. Слева стройной цепочкой клонили головы фонари, напоминающие Нике цапель. Справа они терялись в зелени лесополосы (ну никак не поворачивался язык назвать эти дебри парком), и их местоположение выдавали лишь редкие световые пятна в прогалах крон. К вечеру стало прохладно, и Максим без разговоров накинул Нике на плечи свой балахон. Она не нашла сил отказаться. Балахон ненавязчиво пах орехами и кофе, хотелось зарыться в воротник и вдыхать этот запах. А еще слушать Максима. Находить в его рассуждениях подтверждения некоторым своим мыслям. Удивляться и слегка досадовать из-за того, что она наворачивала в голове какие-то сложные многоступенчатые конструкции, а у Павлова получалось высказать тоже самое чуть ли не в двух словах, точно и емко.
   Он говорил о разном, но идеи и образы проецировались у Ники в первую очередь на музыку. Заставляя задуматься о уже написанных темах и придумывать новые. И это хоть как-то примиряло с тем, что сегодняшний чудный вечер скоро закончится и все вернется на круги своя. Но, пока не приехала маршрутка, можно было, наплевав на все аутотренинги, просто наслаждаться моментом.
   Кстати, о маршрутках. После девяти их количество ощутимо уменьшилось, и пока из нужных Нике пятерки и двадцать девятой проехала лишь одна последняя и та с неутешительной табличкой "В гараж" на лобовом стекле. Если б не совестливый Максим, которого моральные принципы обязывали не просто проводить до остановки, но и в транспорт усадить, девушка уже давно нервически посматривала бы на часы и тревожно зыркала на пару явно нетрезвых товарищей на другой стороне улицы, но с ним все было иначе. Наконец, минут через пятнадцать ожидания, из-за поворота вырулила пятерка.
   - Поедешь? - спросил Максим.
   - Поеду, - вдохнула Ника. - Придется, правда, целый квартал пешком топать, но, боюсь, иначе я вообще не уеду.
   - Ясно... - кивнул Максим и полез в микроавтобус вслед за девушкой. - Провожу, - коротко ответил он на удивленный и растерянный Никин взгляд.
   Девушка не нашла, что возразить. Да и не хотелось возражать, если честно.
   По пути Максим негромко рассказывал про то, с чего начиналось его увлечение роком - сначала протест, потом поиск себя и, наконец, почти осязаемая внутренняя свобода, которую дарит музыка... Рок тем и замечателен, что каждый может найти в нем что-то свое. Ника слушала, соглашалась, а еще старалась не слишком витать в облаках и отвлекаться на переживания собственных ощущений от того, что Максим склонился к ее уху.
   До Никиной остановки они доехали возмутительно быстро, до дома дошли еще быстрее. Ника едва не проскочила мимо крохотного круглосуточного магазинчика, но вовремя вспомнила, что мама еще днем просила купить на обратном пути молока. А у продавщицы сей торговой точки, похоже, приключился когнитивный диссонанс, когда неформального вида парочка с гитарами равнодушно прошла мимо витрины с энергетиками, пивом и еще чем покрепче, и целеустремленно направилась к холодильнику с молочными продуктами...
   Наконец, они остановились перед дверью в Никин подъезд. Все, вечер закончился. Немного скомкано попрощавшись, Ника полезла за ключами. Пиликнул, открываясь, домофонный замок, девушка шагнула к двери, Максим, тоже собрался уходить, и тут до Ники дошло, что она все еще кутается в Павловский балахон.
   - Максим Анатольевич... Подождите... - чехол с гитарой сильно мешал разоблачаться, и после парочки довольно нелепых телодвижений, девушка сунула его басисту. - Подержите пожалуйста... Вот! - она отдала ему одежку (руки тут же покрылись гусиной кожей) и взяла назад гитару.. - Спасибо...
   - Тебе спасибо, - улыбнулся Павлов.
   - За что? - Ника даже опешила.
   - За компанию! - сообщил Максим.
   Ника смутилась и не нашла, что сказать.
   - Ну, я пошла? - наконец несколько неуверенно произнесла девушка, поглаживая пальцами медиатор на брелоке.
   - Иди, - согласился Максим, но едва она обернулась к двери, позвал снова. - Ник... - она с готовностью оглянулась. - Сыграем как-нибудь еще?
   - Конечно, - не задумываясь, ответила девушка.
   - Ловлю на слове, - направил на нее указующий перст басист, а потом вдруг сказал, неожиданно мягко, - Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи... - едва смогла выдавить из себя Ника и почти сбежала в подъезд. Перескакивая через две ступеньки, взлетела до лестничной клетки между первым и вторым этажом и сквозь пыльное стекло немного понаблюдала за Максимом, пока тот не скрылся из виду. А после, поражаясь собственной глупости, поплелась к лифту.
   Дома на нее с порога напустилась мама. В общем-то, было за что: задержалась, не позвонила, а когда забеспокоившаяся мама спросила Артема, почему Ника не отвечает, тот и вовсе сказал, что никакой репетиции сегодня не было, а до нее никто не смог дозвониться...
   Нике стало совестно. Она сбивчиво рассказала, что репетиция все-таки была, но проходила в урезанном составе, и что добралась она нормально, и что ее проводили...
   Алла Константиновна успокоилась довольно быстро - не успела себе слишком много напридумывать. Но Ника все равно чувствовала, что поступила по-свински. Чего ей стоило попросить у Павлова телефон. Но нет, увлеклась и забыла обо все на свете. Как еще про молоко вспомнила... В общем, спать она ложилась в полном душевном раздрае. Однозначно воспринимать этот вечер никак не получалось.
  
   Глава 16. Шаг вперед
  
   Автобус остановился за поворотом дороги у футуристической конструкции отдаленно напоминающей остановочный павильон. Ника буквально вывалилась из душного нутра салона, нацепила чехол с гитарой на манер рюкзака и потянулась было к Артему за своей сумкой. Тот сердито на нее зыркнул и пробурчал что-то вроде: "Уйди с дороги и не мешай выгружаться". Вот так обычно и происходит - хочешь сделать как лучше, а получается как всегда... Впрочем, Дина, вылезшая вслед за Черновым тоже оказалась не у дел - ее багаж тащил на себе Саня. Славка и Максим навьючились продуктами. У Фокса приятного дополнения в виде баса за плечами не было, зато ему спихнули удочки и ведро, и из-за этого ведра он ныл и возмущался всю дорогу. Правда, когда Ника попыталась сию посудину у него изъять, Славик начал активно сопротивляться, так что все его вопли оказались игрой на публику.
   Перегруппировавшись и спустившись с насыпи, они двинулись по грунтовке в сторону базы отдыха. Метров пятьсот через луг, еще километра полтора по лесу и вот оно счастье. Шагая по укатанной дороге с "лужицами" песка в колеях, наслаждаясь прохладой и густым запахом хвои, Ника удивлялась сама себе - как это она с утра не хотела ехать. Ну подумаешь, у Сашкиного отца не вовремя машина изломалась и кучу барахла пришлось тащить на себе - это ведь только до автовокзала, а дальше Артем проявил джентльменство (и Славка, и Максим, просто Артем ближе стоял). Ну и что, что в автобусе сроду ни о каком кондиционере не слыхали, в салон набилось слишком много народу, а какая-то бабулька, выбираясь из транспорта, потопталась девушке по ногам. Наплевать, что футболка липла к спине, и всю дорогу грезился прохладный душ. Зато сейчас дышалось полной грудью, и даже голодные комары не слишком портили настроение. Для полного счастья не хватало лишь умиротворенной тишины, но в компании мальчишек, в частности Фокса, это было невыполнимым пожеланием.
   Славка, которому шило в известном месте не давало покоя, в конечном итоге сбагрил Нике удочки, крест накрест обвешался сумками и каким-то немыслимым образом пристроил разнесчастное ведро, освободив обе руки, чтобы, естественно, тут же достать палочки. Окрестности огласились ритмичными ударами и нарочито немузыкальным: "Дети разных народов, мы мечтою о мире живем...". Славкина бабушка всегда умилялась, слушая эту песню, и ее старались не разочаровывать ненужными подробностями о том, что "песню дружбы" молодежь знает главным образом благодаря каверу "Тараканов".
   И все же, не смотря на радостные воспоминания и ассоциации, приятная лесная прохлада не располагала к выслушиванию вокальных экспромтов Лисицына. Ника немного отстала, пропуская вперед сначала целеустремленно топающего Артема, выступающего сегодня в роли провожатого, а потом и разоряющегося Фокса, и Сашку с Диной, тоже державшихся в некотором отдалении от нынешних первопроходцев. Максима пропустить не получилось. Он подстроился под неспешный Никин шаг и невозмутимо держался рядом, смущая и раздражая своим присутствием. Вообще, после памятной репетиции тет-а-тет полторы недели назад, девушка окончательно запуталась в своих чувствах и эмоциях. Устала от самокопаний, от периодических желаний удариться в крайности: повторить тот вечер в среду или, напротив, пореже попадаться Павлову на глаза. А Максим, как назло, не добавлял спокойствия, напротив, тепло улыбался, неизменно провожал до маршрутки, беседовал на отвлеченные темы, да еще к Никиному ужасу, частенько встречался с ней взглядами на репетициях. Девушке явно требовалась передышка. Поездка группой на базу отдыха таковой вряд ли являлась, но отказываться при такой массе поводов для праздника было не логично. У Ники, Славки и Артема закончилась сессия, Макс со вторника уходил в отпуск, и самое главное - Сашка защитил диплом, и позавчера состоялось торжественное вручение. Ну а вчера немного помятый от затянувшегося на полночи празднования Медведев пришел на репетицию, совмещенную с "закрытием сезона", а также итоговым обсуждением "политики партии" на ближайшие пару месяцев, и принес с собой выстраданные синие корочки. Славка смотрел на них с завистью, Артем - довольно равнодушно, Максим и вовсе смотреть не стал, просто хлопнул Сашку по плечу, мол, молодец. А Нике вдруг стало немного грустно. И еще какое-то удивление прорезалось - остался один год в универе, а потом все изменится. Не сказать, чтобы ее пугали дальнейшие перспективы, просто в отличие от многих "чудесными" годами девушка считала именно студенческую пору. Как-то все сложилось так, что в школе, особенно последние три года, когда уехала Настя, была только учеба. Ника всегда была ответственной, и на нее навешивали непременное участие в олимпиадах, дополнительные "творческие" работы, которыми учителя хвастались во время проверок из ГорОНО. От творчества там оставались лишь потуги вытащить из избитой, изученной вдоль и поперек темы что-то новое, в общем, не творчество, а одно благозвучное название. Одиннадцатый класс и вовсе помнился бесконечной чередой подготовок к ЕГЭ. К Никиному окончанию школы учителя уже поняли, что это за страшный зверь, и с чем его едят, и учебный процесс свелся к натаскиванию на типовые задания. Натаскать хорошо не больно-то и удалось, и девушка пережила несколько неприятных дней, гадая, хватит ли ей набранных баллов... В универе все было иначе - сдала сессию, и ты свободна как ветер. Никто не капает тебе на мозги, что в законные каникулы ты должна, к примеру, посетить Станцию юных техников и выступить там с никому не интересным докладом, не заваливает домашними заданиями, так что отдых становится чем-то эфемерным. И это только с одной стороны. С другой - именно в студенческие годы в Никиной жизни окончательно и бесповоротно обосновалась группа, оттягивая на себя огромное количество времени, но даря взамен массу положительных эмоций. Преимущественно положительных. В следующем году дипломы защищают Ника и Артем, еще через год Славка - последний попавший под набор специалистов. Нужно будет стыковать графики работы, свободного времени станет значительно меньше...
   - О чем задумалась?
   Ника аж вздрогнула. Она действительно ушла в себя и даже перестала обращать внимание на идущего рядом Максима. А вот он, как видно, не перестал. Шел рядом, периодически на нее поглядывал... Делать ему больше нечего. Спрашивает еще всякую ерунду.
   - Да так... - пожала девушка плечами. Делиться своими не слишком веселыми соображениями не хотелось. - Мы уже почти пришли... - она немного неуклюже попыталась сменить тему.
   Максим улыбнулся краешком губ и посмотрел вперед. Дорога делала поворот, а дальше буквально в паре десятков метров виднелось условное ограждение базы отдыха. Условное, потому что состояло из крохотной будки охранника, шлагбаума и пары-тройки секций решетчатого железного забора с каждой стороны дороги. В принципе пешком на базу можно было свободно попасть с любой стороны, а забор со шлагбаумом служили цели сбора дополнительной денежки с автомобилистов.
   Слева от дороги между соснами виднелись несколько бревенчатых двухэтажных финских домиков, справа - главный корпус со столовой на первом этаже и комнатами на втором. Был еще старый корпус, бильярдная, кухонька, качели - старые советские лодочки, пара беседок и микроскопическая лодочная станция на узеньком притоке, но с дороги этого загородного великолепия естественно было не разглядеть.
   Артем и Славка уже стояли у шлагбаума, и Ника ускорила шаг, Павлов тоже.
   - Еле ползете, блин, - сердито проворчал Чернов, когда компания, наконец, подтянулась к входу. - Пошлите быстрее, нам еще заселяться.
   С дороги они свернули на право, прошли несколько метров по шуршащей рыжей хвое, и остановились у главного корпуса. Вещи пока сгрузили на крыльце, и Сашка отправился на поиски заведующего.
   - Жалко, свободных домиков не было, - досадливо протянул Артем, поглядывая по сторонам.
   Ника, которая ни разу не была на базе с ночевкой, а все больше наездами на несколько часов - искупаться и покататься на катамаране, только плечами пожала: главный корпус был тоже ничего. В конце концов, сюда они ехали не для того, чтобы сидеть в четырех стенах, а Чернов просто как всегда бухтит почем зря.
   Вернулся Сашка с кипой постельного белья и ключами. Кипу перехватила Ника, Дину же отправили вперед открывать навьюченным товарищам двери. Весь второй этаж опоясывала терраса, на которую выходили двери комнат. Никогда не бывавшая на базе клавишница немного растерялась, от лестницы свернула не направо, а налево и весь честной народ вместе с баулами навернул почти полный круг. Претензий по этому поводу никто не высказал, даже Чернов, хотя недовольство было прямо-таки написано у него на лбу. Не привыкшая к его выкрутасам Дина как всегда стушевалась и неосознанно норовила спрятаться за широкой Саниной спиной, ну или, на худой конец, прибиться к Нике из женской солидарности. Нике, правда, казалось, что Динкин брат да и остальные парни из "Книги Варуха" производят куда более сильное и иногда даже устрашающее впечатление, чем мечущий громы и молнии Артем. Но тут, наверное, кому как, к тому же у себя в группе клавишницу холят, лелеют и всячески опекают от потрясений. Сашка, конечно, тоже опекает, но это не мешает Дине переживать из-за малейших огрехов...
   Наконец комнаты были найдены, двери открыты, а вещи сгружены в проходе между кроватями в "апартаментах" на четверых.
   - Все бросаем и на пляж! - провозгласил Славка.
   Кто знает, может, если бы мальчишки были одни, они бы так и сделали, но здравый смысл в лице женской части компании победил. Вещи решили разобрать хотя бы предварительно, то есть скоропортящиеся продукты загрузить в истерически тарахтящий холодильник в комнате девчонок. Из-за него, а также из-за того, что кроватей было две, а не четыре и не пять, комната считалась особо комфортной, хотя обстановка от мальчишеского варианта не отличалась - такие же бежевые обои, покрывала и легкие шторы, окно почти во всю торцевую стену... В общем, разглядывать особо нечего, да и некогда. За дверью переговаривались мальчишки, своим присутствием придавая ускорение. Впрочем, не так уж и много времени надо, чтобы одеть купальник, достать полотенце и заслуженное одеяло, налепить бутербродов и загрузить в самопальный холодильный ящик (творение Макса из фанеры, фольги и пенопласта с маленьким отделением для продуктов и большим для льда) минералку. Быстро? Кому как. Артему и Славке так, похоже, не показалось. Зато, когда через полтора часа оголодавшие "водоплавающие" парни выползли на берег, от перекуса никто не отказался. А потом был катамаран, брызги воды от лопастей, кажущиеся холодными на разогретой коже... Фигуры из песка - целая крепость, созданная стараниями Сашки, Дины и Ники, и русалка с пышным бюстом и тощим селедочным хвостом - результат полета фантазии Фокса... Несколько плотвичек чуть больше ладошки - совместный улов Максима и Тёмы, и сетования Чернова, что червей накопали мало, а на хлеб ничего приличного не клюет... Мангалы, зазывно пахнущие шашлыком... Визг Динки, углядевшей гадюку на пеньке недалеко от кухни... Гора мяса, которое все еще хочется съесть, но уже не лезет, и Славкины замечания в духе "сейчас лопну и все обрызгаю"... И как это Ника не хотела ехать?.. Ведь в итоге все-таки получилось отвлечься. От всего. Ну почти.
   Почти получилось не приклеиваться к Максиму взглядом, а те два досадных прокола не в счет. Первый раз Макс поймал ее на разглядывании на пляже. Внутри тогда все меленько задрожало, но у Ники получилось взять себя в руки и с дозированным интересом заметить, указывая на Максову татуировку: "Красивая...". Макс покосился на свое плечо, улыбнулся и ничего не сказал. Второй раз случился уже вечером, когда сытые и довольные ребята оккупировали беседку и достали инструменты. И снова удалось отговориться тем, что ее привлекает не Павлов, а старенький акустический бас.
   - Я таких еще не видела, - сказала тогда Ника, а Максим снова улыбнулся:
   - За ремонт телевизора одна бабулька расплатилась. Деньги с нее стыдно брать было, а этот антиквариат она все равно выбрасывать собралась. Думала, сломана - у нормальных гитар ведь явно больше четырех струн. Вид, конечно, убогий, но звук хорош...
   Звук действительно был хорош, а сами посиделки в беседке чем-то напомнили день рождения Павлова. Приятная компания, любимые песни. Потом еще и слушатели подтянусь, привлеченные внеплановым концертом. Здорово было, даже не смотря на внутренний разлад.
   Строго говоря, не выдать себя с потрохами у Ники получилось главным образом благодаря Фоксу, у которого шило в пятой точке вынуждало вытворять всякие непотребства. В частности, Славик на пляже, не долго думая, подкрался к разомлевшей на песочке Нике и выжал ей на спину свою мокрую футболку. Девушке показалось, что на нее вытряхнули содержимое Максова самопального холодильника. Она аж подскочила из положения лежа, а потом еще какое-то время гонялась за этим паразитом с целью начистить ему физиономию. Догнать так и не удалось, но и всякое желание рефлексировать пропало. Фантазия на шкоды у Лисицына была поистине неистощима, а объектом выступала преимущественно Ника, ибо остальные не так бурно реагировали, хотя и им кое-что перепало. Впрочем, Ника не обижалась, а когда, после посиделок в беседке, народ перебазировался к бильярдному столу и Фокс переключился на ухлестывания за некой симпатичной девицей из отдыхающих, она даже немножко расстроилась - с ним было проще. Ухлестывания, правда, долго не продлились, и Славка вернулся в общество Ники.
   - Гламурная она больно, - пояснил он девушке. - Серьезно с ней разговаривать невозможно, аж зубы сводит, а юмора не понимает...
   Ника ему даже посочувствовала и сдуру согласилась покататься на лодочках. На качелях, то бишь. И буквально через пару минут округу огласили ее вопли, но как-то было плевать, что подумают друзья и тем более какие-то незнакомые люди - удержаться бы и не улететь, когда провернуться "солнышком" только крепления не дают, а в высшей точке ноги явственно отрываются от сидений и приходится изо всех сил сжимать ладони на поручнях... На землю она спускалась с дрожащими коленями, на всю жизнь зарекаясь ввязываться в подобные Фоксовы безобразия.
   Время пролетело стремительным и теплым летним вихрем, рассыпалось искрами в каплях речной воды, оставив приятную усталость и желание улыбаться пустячным и незначительным воспоминаниям. Как же все-таки невероятно здорово иногда отпускать ситуацию, ну или пытаться это сделать, не стесняться дурачиться и впадать в детство, перестать оглядываться на мнение других людей, растерять, пусть на несколько часов, серьезность и взрослость - привычную маску повседневности, которая прочно приросла и в глазах окружающих стала лицом...
   Правда после полуночи как-то сразу и окончательно у нее кончился завод. Ника еще полчаса сидела в бильярдной, не следя за игрой, больше слушая, как шары ударяются друг о друга с приятным костяным стуком. Глаза слипались, и она, в конце концов, сказала, что пойдет спать. Ее мальчишки нестройно загудели, предлагая посидеть еще немножко, но Ника покачала головой - Бобик сдох, в смысле зевота одолела. Еще бы, насыщенный день, свежий воздух...
   Добравшись до комнаты, девушка кое-как запалила спиральку от комаров, переоделась в длинную футболку, легла и почти сразу отключилась.
  
   Ника лежала на кровати и смотрела в потолок. В комнате было темно, душновато и до сих пор пахло воскуренным фумигантом, но окно отрывать Ника даже не пыталась - иначе, воскуряй не воскуряй, комары загрызут. Где-то поблизости компания изрядно принявших на грудь дам уже в летах громко и немузыкально распевала "Напилася я пьяна". Ника пошарила по тумбочке и нашла мобильник - часы показывали полвторого, поспать получилось каких-то сорок минут, потом разбудили эти бабьи вопли. Прислушиваться к ним не возникало никакого желания, но слышимость была такая, что складывалось ощущение, что мадамы завывают прямо под дверью. После незначительного и вряд ли запланированного изменения в тексте: "Если он при дороге, накажи его, Боже, если с Любушкой на постелюшке, помоги ему, Боже", девушка фыркнула и сдалась - сна, который сморил ее совсем недавно, больше не было ни в одном глазу. Ника натянула джинсы, накинула флиску, захватила телефон и наушники и вышла на террасу. На улице было свежо, приятно... и в разы лучше слышно. Впрочем, последняя досадная мелочь была легко устранима. Покопавшись в плейлистах, девушка выбрала "Scorpions" и с наслаждением облокотилась на широкие перила. Можно было спуститься вниз, к своим - наверняка они все еще гоняют шары в бильярдной, но ей хотелось какого-то уединения после яркого и насыщенного дня.
   Мысли текли лениво и неспешно, временами перемежаясь какими-то фантастическими образами, навеянными приятной музыкой и тенями сосновых лап. Ника простояла так, наверное, минут двадцать, и, похоже, уже начала дремать с открытыми глазами, потому что осторожное прикосновение к плечу явилось полной неожиданностью и заставило вздрогнуть и обернуться, сдергивая наушники.
   - Прости, не хотел пугать, - покаялся Максим.
   - Я не испугалась, - почти не соврала Ника. Во всяком случае, заорать подобно Дине, узревшей змею, ей не хотелось, а хотелось треснуть по лбу одного наглого рыжего товарища, доставшего сегодня своими дурацкими подколками. Вот только вместо Фокса за спиной оказался басист, и, оправившись от удивления, девушка порадовалась, что не успела замахнуться, а то и наградить Павлова оплеухой. Вот был бы номер.
   - Не спится? - спросил меж тем Максим, не подозревая о Никиных членовредительских порывах.
   - Уже нет, - несколько смущенно проговорила девушка. Все же было бы проще, если бы это был Славка. - Какие-то тетки своими воплями разбудили.
   Теток больше не было слышно, но Павлов понимающе кивнул - видно те горланили от души, и звуковой волной всю базу накрыло.
   Для поддержания беседы Ника едва не ляпнула: "А вам тоже не спится?", но вовремя спохватилась, что кроме нее на боковую никто не собирался, и вопрос будет звучать несколько глупо. Посему в разговоре вышла небольшая заминка.
   - Что слушаешь? - вновь проявил инициативу Максим. Пристроился рядом, и, не дожидаясь ответа, подцепил одно болтающееся "ухо". - Можно? - Ника несколько заторможено кивнула - ну не скажешь же, что нельзя, и целиком телефон не отдашь: басист уже оприходовал одну бусину наушников, облокотился на перила рядом и удовлетворенно кивнул: - Хорошая песня. Я ее в дремучем и радостном детстве в лагере играл на закрытие смены... Компромиссный вариант, так сказать...
   Девушка немного постояла, а потом надела оставшийся бесхозным наушник и тоже откинулась на перила, только если Максим разглядывал сосновые ветки, Ника смотрела в противоположную сторону - на сумрачную террасу со смутно белеющими дверями и темными, маслянисто поблескивающими глазами окон.
   - Почему компромиссный? - поинтересовалась она, чтобы не молчать. Молчать с Павловым тоже было хорошо, но как-то слишком интимно, что ли.
   - О, ну в том возрасте же хотелось играть "Сектор Газа" ну или на крайний случай "Арию", а заставляли играть всякую попсу за честь отряда и мешок конфет в перспективе. - живо откликнулся басист. - Так что, если отвертеться не получалось, приходилось искать компромиссы вроде "Скорпов" или "Машины времени".
   Под очередную песню Максим рассказал, что в принципе не любил эту лагерную систему и ехать туда не хотел, но родители как-то летом затеяли ремонт, разбомбили полквартиры и сбагрили его на "отдых" чтобы "в строительной пыли не чах". Сам Макс такому повороту событий не обрадовался, ибо какой это отдых, когда за территорию уходить нельзя, в столовую ходят строем, а купаются исключительно в огороженном лягушатнике, да еще и концерты-конкурсы чуть не каждый день, и в этой развлекательной программе приходится участвовать, потому что другого человека с гитарой в отряде нет, а "соцсоревнование" хочется выиграть... Это сейчас, с высоты возраста и небольшого педагогического опыта, Павлов рассуждал, что организация была логичной и правильной, а, будучи подростком, довольно остро воспринимал ограничения своей личной свободы, так что жизнь в лагере к радостным воспоминаниям не относилась. Ника его, в общем-то, понимала, но ее собственные впечатления от подобного летнего отдыха были совсем иными, и делиться ими оказалось неожиданно легко. На ум приходило преимущественно приятное или веселое: как придумывали отрядную песню, как ходили за земляникой на затон, как на день Нептуна народ из первого отряда решил вырядиться чертями и поэтому вымазался в кочегарке угольной пылью, а праздник отменили из-за дождя и купание в речке не состоялось... Как всю смену каждый отряд собирал конфетные фантики и нанизывал их на нитку - делал "колбасу". На закрытии отряду с самой длинной "колбасой" вручали приз, а в лагере всю смену было относительно чисто... Как немного нестройно, но хором пели песни - "Вальс в ритме дождя", "Разговоры еле слышны...", "Свечи"...
   Павлов внимательно слушал.
   - Ты так рассказываешь, что мне кажется, что мне попался бракованный лагерь, - улыбнулся он, когда Ника замолчала. - Хотела бы съездить туда еще?
   Девушка задумалась:
   - Вряд ли... Не знаю...Даже если можно было бы, сейчас все будет не так. Вернуться в детство ведь не получится. - Она немного помолчала, а потом неожиданно для себя спросила. - А вам никогда не хочется вернуться назад?
   - Бывает, но пока мне хорошо здесь и сейчас.
   Ника оглянулась, пытаясь по глазам понять, что именно басист имел ввиду этой неоднозначной фразой, к чему относилось это его "здесь и сейчас" - к периоду жизни в котором универ, группа, отпуск или все же к ночной террасе и... Лицо Максима оказалось неожиданно близко - бледное в неверном свете далекого фонаря, с внимательными глазами и тенью от ресниц, лежащей на щеках, с колышущимися от ветра кончиками волос, острым подбородком и тонкими губами. На губы смотреть не стоило, а в глаза - страшно. И пока Ника вспоминала, куда на "Психологии и педагогике" рекомендовали смотреть, чтобы показать уверенность в себе и дружеское расположение, Максим наклонился и коснулся губами губ.
  
   Глава 17. Два назад
  
   Поцелуй был нежным, осторожным и дурманящим. Нике хотелось чем-то ответить на бережные прикосновения Максима, обнять или потрогать волосы, но, вместе с тем, страшно было сделать что-то не так. В конце концов, весь ее опыт отношений ограничивался недолгим и плачевно завершившимся романом с Прохором.
   Не стоило о нем вспоминать. Или, напротив, хорошо, что вспомнился - отрезвил. С драммером Ника рассталась потому, что моногамия не входила в число его достоинств, и это Прохора вполне устраивало. Разрыв был очень болезненным для Ники, а у Павлова тоже есть девушка. Максим, конечно, другой, но все же, все же... Не на пустом ведь месте Ника давала себе установки о том, что не будет встречаться с музыкантами, и вот снова на те же грабли...
   Максим, естественно, почувствовал, как замерла, сжалась девушка. И отстранился. Кажется, с сожалением. Впрочем, Нике не досуг было разбираться в нюансах Павловских чувств.
   - Ника? - произнес он, невесомо касаясь щеки.
   Невысказанный вопрос не нуждался в том, чтобы его озвучивали - все понятно без слов, но девушка не знала, что ответить, как объяснить, что именно произошло, что она вспомнила, осознала; почему происходящее не правильно, неуместно, невозможно. Ведь она знает, что будет больно. Не только Маше, но и ей... Ей уже больно, ведь так хочется верить, что все всерьез, но нельзя, нельзя...
   А Павлов ждал, что она ответит, и девушка решилась хоть что-то сказать, хотя слова не шли.
   - Вы... - Ника запнулась, не представляя, как будет что-либо объяснять. - Вы не...
   - И все равно "вы"? - Максим не перебил (трудновато это сделать с такими-то паузами), и, отчасти, помог собрать мысли в кучку, но облегчения от этого девушка не испытала.
   Нике не надо было смотреть, чтобы понять - он улыбается. Грустно, если не сказать горько. Так, как когда говорил о "Знаке Аард". И от этого становилось не по себе. Может, она ошиблась?.. Хотя где уж тут ошибиться? Пусть Маша не приехала с Максимом, но она не перестала существовать, а быть запасным аэродромом Ника не желала. Ей нужно больше, чем просто случайный поцелуй под влиянием момента, но большего Павлов не сможет ей дать. Значит, все правильно. И да, Максим еще и препод, а значит все-таки "вы". Только вот, что говорить дальше Ника так и не придумала. Она искоса взглянула на Павлова. Увидела лишь складку меж бровей, сжатые губы и поспешно отвернулась - встречаться с ним взглядом девушка была не готова. Максим смотрел куда-то на перила, но мало ли...
   Пару секунд он молчал, потом сделал шаг назад.
   - Прости, Ник. Мне не нужно было этого делать. Надеюсь... я не слишком все испортил...
   Такого поворота событий Ника не ожидала, хотя, если разобраться, она вообще не знала, чего теперь ждать от Максима. Своим поцелуем он разрушил вполне сложившуюся картину мира, не слишком простую, но вполне понятную, а теперь у нее просто не было времени собрать осколки и уложить их заново. Нужно было объяснить себе происходящее, сделать выводы и продумать "линию поведения", чтобы выйти из этой странной ситуации с наименьшими потерями, а Максим ей мешал. То, что он "сдал назад", давало возможность ретироваться в свою комнату, и в спокойной обстановке разобраться в случившемся. И это было хорошо,.. но разочаровывало до спазма в горле.
   Павлов сделал рукой какое-то куцее движение, словно бы собирался тронуть Нику за локоть, но потом передумал.
   - Ник, ты... - он не договорил - на лестнице послышались гулкие шаги, и на террасу поднялся Чернов.
   - А чего вы тут? - ворчливо спросил он, и хлопнул себя по шее - Артема от чего-то комары кусали больше всех. - У-у, с-собаки! Макс, ты там от кровососов чего-нибудь зажег, да?
   - Нет. Я как раз у Ники собирался взять спиральки... - поморщившись, отозвался басист.
   - Полчаса собирался?! - вознегодовал Чернов. - Макс, блин, пока эта хрень раскочегарится нас съедят!
   Павлов только неопределенно дернул плечом:
   - Ник, у вас ведь что-то было, да? Дашь?
   Девушка кивнула и пошла за фумигантом. Артем проводил ее глазами и что-то сказал Максиму - Ника не прислушивалась, уловив только удивление в голосе.
   В комнате она довольно долго искала упаковку со спиральками, потом плюнула и взяла уже подпаленную.
   - Тебя только за смертью посылать, - проворчал Тёма, когда она вернулась. - Что так долго-то?
   Ника пожала плечами:
   - Так получилось.
   Артем снова подозрительно на нее посмотрел:
   - Ольчик, все нормально?
   - Да, а что? - с ненатуральной бодростью в голосе отозвалась Ника.
   - Ничего. Чего кислая такая?
   - Встала не с той ноги, - отмахнулась девушка.
   - А я тебе говорил, нечего так рано ложиться! - неприятным голосом протянул Тёма, порываясь одной рукой приобнять девушку за шею, а другой взлохматить волосы.
   - Ну коне-ечно, ты же у нас всегда все знаешь!.. - раздраженно буркнула Ника, выворачиваясь из его захвата. Получилось грубовато, но эта пустячная перепалка позволила хоть немного выпустить пар и прийти в чувство. Правда, Чернов нахохлился и спрятал руки за спину с видом оскорбленной невинности, но с ним объясняться было проще. Намного проще.
   - Тём, прости, у меня с недосыпу очугунение головы... - покаялась Ника. Смотрела она при этом на Чернова, но Максим все равно фиксировался периферическим зрением - спокойный, чуть задумчивый... почти такой, как всегда.
   - Ну и иди, досыпай, не рычи на людей, - пробухтел Артем, но уже скорее по инерции, чем действительно дуясь.
   - Пойду, - кивнула девушка, и, набравшись смелости, посмотрела на Павлова. - Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, - отозвался тот со спокойной доброжелательностью, как сегодня, вчера, как в любой другой день, в любое время до того момента, когда ему вздумалось ее поцеловать.
   - Иди уже, горе мое! - не дал Нике порефлексировать Артём, подцепил под локоток и отбуксировал к двери в комнату. - Чтоб завтра была бодра и весела.
   - Так точно, товарищ главнокомандующий... - попыталась отшутиться девушка, хотя это и далось ей с некоторым усилием.
   - То-то же! - назидательно покивал Чернов. - Спокойной ночи.
   - Пока... - отозвалась Ника уже из-за двери.
   Она немного постояла, прислоняясь к косяку, потом шагнула к кровати, стянула джинсы и флиску и залезла под тощее одеяло. Постель давно остыла, и холод простыни заставлял ежиться и подтягивать колени к животу. Немного поворочавшись, но так и не согревшись, Ника вновь натянула флиску, кое-как угнездилась под скрипение старой кровати и закрыла глаза. Нет, она не надеялась заснуть, просто пыталась сосредоточиться и разобраться в мешанине чувств. Удивление, обида, непонимание, радость, нежность и страх. Слишком много для тех мгновений, что длился поцелуй. С какого перепуга Павлову вообще взбрело в голову ее целовать? Ведь она всегда прекрасно знала, что у них ничего не получится, и он, наверняка знал это тоже. Не мог же Максим всерьез собираться расстаться с Машей и предложить встречаться Нике? Нет, это абсурд. Ну а в то, что Павлов, как Прохор, считает нормой интрижки за спиной своей девушки и не видит в этом ничего зазорного, Ника не верила. Старалась не верить. Иначе, все, что она знала о Максиме, было бы неправдой. И получается, что девушка просто придумала себе человека. Придумала его умение чувствовать людей; умение промолчать, когда не нужно говорить и найти нужные слова, когда необходимо разбить тишину; придумала способность понимать недосказанное и поддержать, если в этом есть нужда. И то, что он честен и порядочен, придумала тоже... А потом влюбилась в этот придуманный образ... Впрочем нет, у нее на такое просто не хватит фантазии, а значит, произошедшее на террасе - случайность. Спонтанный, необдуманный и глупый поступок, о котором Павлов, наверняка, жалеет. А она сама?
   Она не жалеет, она просто не знает, как теперь быть. После того, как Ника осознала свои чувства к Павлову, она время от времени мечтала о том, что Максим ее поцелует. Гнала эти мысли, ругала себя за них, но все равно иногда фантазировала, как это случится. Но никогда ей не удавалось представить, что будет после. Впрочем, фантазии вряд ли помогли бы - мечты не имели ничего общего с реальностью. И теперь нужно снова собирать себя по кусочкам, переставать думать, сравнивать басиста с драммером, старательно выискивая аналогии, испытывать облегчение, находя отличия, ведь так хочется, чтобы все было иначе...
   Скрипнула дверь и в комнату прокралась Дина. Ника затаилась - разговаривать с кем-либо сейчас у нее не было ни сил, ни желания, так что она притворилась спящей и довольно долго слушала, как клавишница шебуршит одеждой, устраивается на своей кровати, счастливо вздыхает... Вероятно, где-то в процессе притворства, Ника все же задремала. И ей приснился Прохор.
   Ей снилось, что она идет по улице, счастливая и радостная. Июльское солнце плавит асфальт, в кронах деревьев шумит ветер, а в голове складывается очередная музыкальная фраза. И беспокоит только одно - не забыть, успеть записать пока звуки, рожденные в воображении, именно такие: чистые, простые и настоящие, не перегруженные сотней ненужных деталей, убивающих гармонию... Она на ходу достает блокнот и сикось-накось карябает табулатуры, а потом спешит в "Точку", мечтая показать удачный экспромт самому замечательному человеку...
   После дневной жары в рок-кафе холодно и сумрачно. Небольшой квадрат сцены отчего-то давит, щетинится углами наполовину сложенных стоек; свернувшимися в кольца змеями громоздятся кабели... И зал почти пуст. Только за столиком в дальнем углу страстно целуется парочка... Миниатюрная рыжая девушка - Маша... И высокий брюнет - человек, которого Ника считала самым замечательным - Прохор...
   На негнущихся ногах Ника подходит к столику... Ее замечают далеко не сразу, а заметив, Прохор удивленно и весело спрашивает: "Вероничка? А что ты тут делаешь?". Ника едва выдавливает из себя: "А ты?". В глазах стоит пелена, лица расплываются, но все же можно понять, что Маша смотрит презрительно, а Прохор цинично усмехается: "Да ладно тебе! Ты что, сцену ревности мне устроить решила? Я музыкант, понимаешь?! Мне, чтобы играть, чтобы творчеством заниматься муза нужна! И не одна. Ты вот побыла месяцок музой, теперь Машуня побудет. Да, Марусь?". "Не называй меня так!" - капризно восклицает Маша и дальше они выясняют отношения между собой, игнорируя девушку. "Но я тоже музыкант!" - почти выкрикивает Ника, скорее от отчаяния, а не действительно пытаясь в чем-то убедить. По щекам сбегают первые предательские слезы. "Ты-ы?" - неподдельно изумляется Прохор. - "Да какой из тебя музыкант. Одна палка два струна!..". И они с Машей смеются, громко, издевательски...
   Тут-то она и проснулась. Распахнула глаза, судорожно втянула воздух и села в кровати. Сердце бешено билось, руки явственно подрагивали.
   Это сон. А то, что было на самом деле, давно прошло, переболело... Да и было все не так. Не совсем так, точнее. Начиная с того, что Прохор тогда целовался совсем не с Машей - странно, откуда она вообще взялась в Никином сне? Да и у Ники не хватило смелости подойти к парочке, "поймать с поличным" так сказать. А вот "ты мне сцену ревности закатываешь" и "я музыкант, мне нужна муза и не одна" - это да, было. И девушка до сих пор помнила тот непередаваемый коктейль из непонимания и обиды, и рвущиеся с языка слова: "я тоже"...
   Ника ведь тоже музыкант. Пусть и не творец, а ремесленник, хотя нет - скорее "садовод-любитель", если можно так сказать. Наверное, поэтому ей муза не положена. Не посещает ее муза - есть обычное рабочее состояние и глухой "неписец", когда аккорды не ложатся и струны не звучат. И наличие или отсутствие парня на производительность труда не влияет...
   Все же хорошо, что тогда девушка онемела от несправедливости и негодования и не задала этот вопрос, а то с Прохора бы сталось в реальности, а не во сне подтвердить, что она дилетант, причем сделать это язвительно, и что тогда? Отвернуло бы от музыки совсем, наверное. Вон, после нелицеприятной фразы заучихи до сих пор петь на людях не может, считает себя безголосой неумехой, а Максим говорил, что это не так... Максим...
   Что сказал и сделал бы Максим, застань их Маша на террасе? Думать об этом не было сил. Тяжелые душные плети сна не отпускали. Закрывать глаза было страшно. Издевательски смеющийся Прохор был где-то близко - выйдет из мрака, стоит только смежить веки, и Ника вспомнила старый, немного наивный и детский способ - чтобы кошмар отступил, надо рассказать его вслух, глядя в окно.
   Очень осторожно, чтобы не разбудить Дину истошным скрипом старой кровати, девушка встала и подошла к окну.
   - Мне приснилось... - почти беззвучным шепотом начала она рассказывать о своих страхах. То, что раньше занимало в голове очень много места, выраженное в словах превратилось всего в пару-тройку предложений, ну а уж с таким-то объемом можно и справиться. Надо лишь немного постоять вот так и окончательно выветрить всякую пакость из мыслей.
   Ника прижалась лбом к стеклу и вдруг увидела знакомую фигуру - на террасе, облокотившись на перила, стоял Павлов. Не спится ему? Одолевают мысли и сомнения? Те же, что и у Ники, пусть бы и частично, или что-то иное?
   Как бы то ни было, но то, что Максим не отправился спать со спокойной душой, а о чем-то размышляет в предутренний час, неожиданно согрело. Дало надежду, что, может быть, все наладится, пусть и не сразу. Это, и еще его улыбка там, на террасе - грустная, отстраненная, но такая... родная? Поколебавшая все наскоро построенные умозаключения, грубо описываемые как "все парни-музыканты - бабники, поэтому встречаться с ними нельзя". Вот только этого не достаточно, чтобы басиста оправдать, обелить в Никиных глазах... Но и слишком много, чтобы записать его в первостатейные сволочи...
   А может плюнуть и пустить все на самотек? Сделать так, как обычно поступает Славка. Перестать заниматься анализом и самоедством из-за того, что баланс не сходится? Ничего не предпринимать, выкинуть из головы сегодняшний вечер и вести себя так, как будто ничего и не было. Забыть про поцелуй, все равно пары из нее с Максимом не получится - она же не встречается с музыкантами, и с преподавателями не встречается тоже. А вот сыграть дуэтом еще раз хотелось бы, хоть и слабо представляется, что это теперь возможно. Значит надо сделать над собой усилие и отпустить ситуацию. Продержаться всего-то завтрашний день, ну и еще недельку максимум. А потом он уедет в родной город, и у Ники будет чуть больше месяца, чтобы привести мысли и чувства в порядок, перебороть влюбленность и, наконец, составить однозначное мнение о Павлове. Уж до конца-то августа она должна это успеть. Пожалуй, именно так она и поступит.
   Решение было принято, и Ника вернулась в постель, надеясь уснуть быстро и без сновидений. Начинало светать...
  
   Утром оказалось, что данные ночью обещания трудновыполнимы в текущих реалиях. Сложно излучать позитив, когда проспала каких-то жалких три часа. Впрочем, в этом Ника оказалась не одинока. Сашка ходил как медведь-шатун, отчаянно тупил, норовил закопаться носом в Динкины волосы и придремать с ней в обнимку. Дину же терзали противоречия - то ли забиться с Сашкой в угол беседки и уютно устроиться в его объятьях, то ли помочь Нике готовить завтрак на всю ораву. Совесть заставляла делать второе, хотя по лицу видно было, что хотелось первого. Нещадно искусанный комарами Артем сердился на весь белый свет, так что его обходили стороной, чтобы не нарваться на грубость - "плавали, знаем" - и ждали, пока он чуть-чуть отойдет и будет в состоянии общаться. Павлов выглядел обманчиво спокойным и отстраненным, знай Ника его чуть меньше, решила бы, что ему нипочем и бессонная ночь, и ранняя побудка, и... Кажется, про вот это "и..." она запрещала себе думать. Даже Фокс как-то вяло продекламировал, что "бодры надо говорить бодрее, а веселы - веселее", и обосновался за столом, выковыривая из булки изюм. Ника, думающая о том, как бы не думать о вчерашнем, заметила Славкины манипуляции когда пресекать это безобразие было уже поздно. Получивший полотенцем по загривку Фокс, начал было изображать несправедливо обиженного, но огреб еще и от Чернова, который, в общем-то, изюм не любил, но и расковырянное есть отказывался. В другой день Ника наверняка предложила бы ему какую-нибудь альтернативу, но сейчас потакать капризам великовозрастного дитяти не было ни сил, ни желания. Хорошего настроения это Тёме не добавило, и он, исчерпав эпитеты в адрес Фокса, принялся бухтеть в пространство о том, что утренняя рыбалка сорвалась. Не понятно, кого он в этом счел виноватым, ведь принимая во внимание то, во сколько вчера народ разбрелся по комнатам, на ранний подъем в принципе рассчитывать было глупо. Ника этому в тихую радовалась, потому что сомнительная честь чистить и потрошить улов выпадала девчонкам, точнее именно ей, и вчерашней рыбки девушке хватило за глаза. Нет, рыбу Ника любила, но предпочитала обнаруживать ее в холодильнике в виде стейков и филе, ну или, на худой конец, почищенную и выпотрошенную кем-то другим. А процедура выпускания кишок провоцировала дурноту и потерю аппетита, но жаловаться на это и пытаться перепоручить сии неприятные обязанности кому-то еще девушка не стала. Просто сочувствие у ее ненаглядных мальчишек иногда приобретало странные формы. В частности, ей до сих пор припоминали, как она едва не грохнулась в обморок, когда позапрошлым летом Артём от души ткнул себе в ладонь кухонным ножом, пытаясь наколоть лед. Ника тогда в шоке наблюдала, как витиевато ругается Артем, а между его пальцами стекает кровь и часто-часто капает на пол. Потом поле зрение как-то сузилось, потемнело, и, спустя пару секунд, девушка обнаружила себя на стуле в окружении встревоженных мальчишек. Артема с производственной травмой в том числе, от чего ей стало дурно вторично. С тех пор Нику периодически почитали за нежный цветочек, не переносящий вида крови, и достали этим до самых печенок. И, возвращаясь к рыбе, вчерашнюю-то они сварили, а вот сегодняшнюю уже не успели бы...
   Каждую забредшую в голову мысль вроде тех про рыбу, Артема или вредных мальчишек, Ника старательно развивала, додумывала, вызывая образы и воспоминания. Пусть не все они были приятными, но иначе никак не получалось не думать о вчерашнем. И даже эти попытки занять голову чем-то другим не слишком удавались - пустые, малосодержательные мысли не избавляли от неконтролируемого ощущения дискомфорта и неловкости. Пусть причину девушка задвинула на задворки сознания, искусственный вакуум не спасал. В мыслях она то и дело возвращалась к событиям ночи, обрывала себя бесконечными "нет" и "не думай об этом", а эмоции никуда не девались. Попытки вести себя как обычно с позором проваливались, и это притом, что Ника никогда не отличалась проявлением инициативы в общении с Павловым, а он сегодня вел себя по отношению к ней как-то настороженно, не отсвечивая лишний раз, явно заметив, что девушка его избегает. Так уже было когда-то, и, надо признать, в то время такая тактика сработала. Знать бы еще, что у него на уме, но об этом не возможно догадаться. Ника представила себе, что задает сей волнующий вопрос в лоб, и истерически хихикнула. Артем посмотрел на нее подозрительно, явно принимая смешки на свой счет. Ника старательно изобразила невозмутимый вид, и прислушалась к общей беседе.
   Мальчишки вяло спорили о том, чем заняться в оставшееся до отъезда время. В конце концов, большинством голосов решили не разоряться на плавсредства, а просто пойти на пляж, искупаться и позагорать. Девушке, если честно, не хотелось ни того, ни другого, но возражать она не стала - так больше места для маневра, можно найти какой-нибудь тихий уголок и посидеть в гордом одиночестве, не привлекая к себе нездоровое внимание общественности.
   Народ потихоньку оживал, Сашка, наконец, начал отражать действительность и о чем-то мило болтал с Динкой, Артем восстановил душевное равновесие и не издавал предупреждающий рык на каждый чих. Славка раздухарился и всю дорогу на пляж донимал Нику идеями времяпрепровождения: поискать грибов, ягод, надрать кувшинок... Ника занудствовала, обламывая его душевные порывы на корню и старательно не смотрела на Павлова, который, единственный из всех, вел себя так же как и на завтраке - умеренно-доброжелательно и отстраненно.
   Уже на пляже Лисицын, разочарованной Никиной непрошибаемостью в части отказа от участия во всякого рода авантюрах, первым с воплем ломанулся купаться. За ним потянулись остальные. Вода еще была прохладной, но Ника и не собиралась плавать. Она долго бродила по берегу, и, наконец, устроилась на мелководье. Оттуда можно было наблюдать, как мальчишки прыгают в воду с обрыва на противоположном берегу. У Артема получалось красиво - по идеальной дуге вниз головой, брызг мало... У Павлова тоже здорово выходило. Сашка один раз приложился об воду почти плашмя и теперь прыгал солдатиком, Фокс, естественно, изгалялся как мог... Дина в отдалении дрейфовала на надувном матрасе. И хорошо, клавишница в последнее время могла говорить только о Сашке. Ника не завидовала, но на контрасте с сумбуром собственных чувств, слушать ее было тяжеловато. Вообще после завтрака на девушку то и дело накатывала странная апатия, и сейчас был как раз такой момент, когда не хотелось не только с кем-то говорить, но и вообще о чем-либо думать. У ног уже крутилась рыбная мелочь, похоже, воспринимающая девушку как экзотическую корягу. Мальки отлично просматривались, и Ника какое-то время наблюдала, как они шевелят плавниками - четыре у левой ноги и шесть у правой. Чуть в стороне и сзади послышался легкий плеск, по воде побежала рябь. Еще несколько секунд мальки оставались на месте, потом порскнули в разные стороны и скрылись в глубине. На девушку упала тень от подошедшего человека, но ей не хотелось оборачиваться. Она и так знала, что это Павлов. Хотелось бы ошибиться, но в этот раз было не суждено, поэтому пришлось срочно вспоминать все выводы и умозаключения, чтобы не сделать и не сказать какую-нибудь глупость.
   - Можно? - спросил Максим за спиной.
   Девушка, не оборачиваясь, пожала плечами. В конце концов, поговорить и прояснить ситуацию не помешает. Ника думала об этом, только ни за что не решилась бы подойти к басисту первой и сказать что-нибудь в духе, "давайте просто забудем о том, что произошло на террасе".
   Павлов сел рядом.
   - Ник, помнишь, когда я только пришел в группу, мы с тобой разговаривали на лестнице во Дворце Пионеров? - сказал он, немного помолчав.
   - Про комфорт в коллективе?.. - уточнила Ника, поворачивая к нему лицо. Это далось не просто, но голос не подвел, к тому же она не ожидала, что Максим так начнет разговор.
   - Да, про комфорт... - кивнул Павлов, глядя куда-то поверх ее головы. - Я тогда сказал, что если ты не сможешь со мной играть, я уйду... Сейчас мне бы очень не хотелось уходить, поэтому, если что-то не так, ты говори - мы попробуем что-нибудь придумать... - и посмотрел ей в глаза. Очень внимательно.
   - Все нормально... - такой ответ как нельзя лучше вписывался в выбранную линию поведения, но на самом деле Ника так сказала больше от растерянности. Он что же, думал, что она скажет,.. то есть попросит,.. в смысле, что он должен...
   Фразу пусть и мысленно закончить не удалось, Ника и не предполагала, что Макс подумает, что ей настолько с ним некомфортно. И самое странное, что она сама вариант развития событий, в котором Павлов, под гнетом обстоятельств, уходит из группы, не рассматривала в принципе. При самом худшем раскладе, она полагала, что будет сложно и маятно, но и только. Поэтому уверения, что все нормально, дались без усилий, хотя и являлись преувеличением.
   - Точно? - спросил Павлов. В голосе слышалось сомнение.
   Нике тотчас захотелось отвести взгляд. Что он смог заметить, понять? Наверняка удивление, замешательство даже, неловкость. Если только это, то все хорошо, потому как легко объяснимо без копания в сложных и смешанных чувствах...
   - Точно, - ответила Ника и заставила себя улыбнуться.
   Максим еще немного поразглядывал ее, невероятно смущая, потом кивнул и тоже слегка приподнял уголки губ в намеке на улыбку. А девушка выдохнула и немного расслабилась - похоже, получилось сделать вид, что ничего не было, ну или, на худой конец, что ее произошедшее не волнует. Удивительно, что Максима это беспокоит настолько сильно...
   - О чем секретничаете? - оборвал ее размышления ехидный голос.
   Ника вздрогнула и оглянулась. В двух шагах за ее спиной стоял хитро улыбающийся Лисицын.
   - Славка, блин! Меня когда-нибудь удар хватит... - простонала девушка, неодобрительно качая головой.
   - Да ла-адно... - отмахнулся тот. - Так о чем?
   - Все тебе скажи... - тихо пробормотала Ника, прикидывая в голове, что бы такого соврать, чтобы унять Фоксово любопытство.
   - Да я вот хотел у Ники узнать, почему она вместе со всеми на ту сторону не пошла, - неожиданно пришел ей на помощь Павлов.
   - Да она плавать не умеет просто! - тут же сдал ее с потрохами Славка. - И вообще воды боится.
   - И кто в этом виноват? - ощетинилась Ника, скрывая облегчение.
   - А чего сразу я, вообще-то это была Братишкина идея! - притворно обиделся Фокс, и пояснил для заинтересовавшегося Павлова. - Мы года три назад с Братом Ольку пытались плавать научить. Отбуксировали из лягушатника и отпустили...
   - Гады, - буркнула Ника.
   - Да ладно, там глубины-то и было по подбородок...
   - Даньке! Он метр девяносто!
   - Да брось, я тебя страховал... Пока ты мне с перепугу пяткой под дых не засветила!
   Ника сходу не смогла придумать ответную реплику в этой бестолковой перепалке и покосилась на Максима. Он смотрел на воду и улыбался краешком губ. Такой улыбки девушка у него не видела уже давно. Грустной и, одновременно, словно ободряющей. Ей казалось, что такие его улыбки остались в прошлом, в тех зимних днях, когда он только начинал играть в составе "Выхода". Им на смену пришли открытые и радостные или легкие мечтательные, иногда озорные... Снова будто откат назад... В то время, когда он старательно держал дистанцию между собой и Никой, давая ей привыкнуть к себе и своему новому статусу. Внутри что-то болезненно сжалось. Ведь до вчерашнего дня все было хорошо, пусть и с налетом сожаления от осознания бесперспективности Никиных чувств, а теперь все изменится независимо от того, какие обещания давала девушка себе в бессонные предутренние часы. Придется выстраивать отношения сначала, ходить по хрупкому льду... И это из-за нее? Ника вдруг разозлилась. Черта с два! Из-за него! И вообще, с какого это перепуга она чувствует себя виноватой, накосячил-то Максим. Раздражение придало сил. Все портило только понимание, что злится Ника больше на себя. Это было иррационально и в данной конкретной ситуации отдавало мазохизмом, но по-другому не выходило.
   - Слушай, Макс! А давай ты Ольку плавать научишь! - фонтанируя энтузиазмом выдал Славик.
   Такой грандиозной подставы от любезного друга-ударника Ника совершенно не ожидала.
   - Это без меня! - выпалила она, сдерживая себя, чтобы не сбежать от такой компании и грядущих перспектив. Хорошо еще, что Максим не воспринял Фоксово предложение как руководство к действию.
   Славка же посмотрел на Нику с наигранным недоумением. Картину портили только хитрые смеющиеся глаза:
   - Ну, мать, ты совсем плоха. Как это учить тебя плавать без тебя?
   Славку девушка знала достаточно хорошо, чтобы понимать - проще поддержать его игру, чем доказать, что сейчас она не слишком уместна, к тому же тогда нужно было кратко изложить истинное содержание недавнего диалога с басистом... Славик замер в патетичной позе, и Ника ляпнула первое, что пришло в голову:
   - Как, как. Пусть методичку напишет. Я прочитаю и научусь.
   Лисицын пару секунд стоял с открытым ртом, а потом развернулся к Максиму с видом "али в ухе приключился у меня какой изъян".
   - Она может, - улыбнулся Павлов, и вот эта улыбка была совсем другой. Светлой, теплой...
   Кажется, сейчас Максим поверил в то, что все действительно нормально. И Нику это обрадовало... даже не смотря на наличие у него девушки, на раздрай в мыслях и чувствах, на то, что нормального-то на самом деле ничего и нет, что Ника вообще-то злилась (пусть и не совсем на него, но из-за него), и много еще чего... Ну ни дура ли?
   Славка, оставшись без поддержки басиста, помялся и переключился на другую, более безобидную тему. Ника слушала его краем уха. А Максим, посидев немного, сообщил, что он, пожалуй, пойдет поплавает. Лисицын увязался с ним и девушка, наконец, осталась одна, чтобы дальше пытаться не думать. Почему-то это было даже сложнее, чем изводить себя мыслями о былом, будущем и несбывшемся.
  
   На изломе дня время побежало быстрее - бесконечное утро как-то вдруг превратилось в ленивый полдень, а там уж и замаячил отъезд, так что пришлось собираться в темпе. Строго говоря, до автобуса оставалось еще предостаточно времени, но выезжать из комнат надо было сейчас, иначе пришлось бы доплачивать еще за шесть часов. Вещей странным образом казалось больше, чем по приезду, и это не смотря на то, что запасы харчей практически извели. Должно быть, мальчишки просто не слишком старались при укладывании, а половину запихнули комом. Дай им волю, они таким же комом отнесли бы постельное белье, но Ника с Диной решительно сие безобразие пресекли - в общем, нашли себе занятие. Сашка крутился возле Динки, Максим и Славка потихоньку перебазировали вещи к выходу, а Артему доверили наколоть лед для сумки-холодильника. При этом отрекомендовали его перед Павловым как супермегаопытного ледоруба, ну и до кучи отметили, что ему единственному не очень-то и нужны обе руки - для микрофона в случае чего и стойку организовать можно, а вот с гитарами-барабанами сложнее. Так что не только Нике аукалась та история с Черновской травмой. Артем сердито пыхтел, но молчал - не провоцировал Славку с Сашкой на новые подколки.
   Фокс с Павловым уже снесли к лестнице сумки из комнаты девчонок и теперь занимались вещами мужской части коллектива. Лисицын как всегда разглагольствовал, Максим изредка отвечал: кратко и по существу.
   - Чем в отпуске заниматься планируешь? - спросил Славка в очередной заход.
   - Да так... У родителей проводку в квартире поменять надо, а то если микроволновку одновременно с чайником включить, автоматы вылетают. Ну и потом, похоже ремонт придется делать...
   - А... Понятно... - покивал Лисицын, по очереди взвешивая рукой баулы. - Слышь, Макс, а как Машка твоя отнеслась к тому, что ты чуть не до сентября к родителям на трудовые подвиги уезжаешь?
   Ника, складывающая уголок к уголку простыни в комнате мальчишек навострила уши. В том, что аутотренинг не работает, она убедилась уже давно, в особенности при таких противоречивых вводных: не шугаться, не сравнивать с Прохором, не смотреть влюбленными глазами, последнее, впрочем, пока не актуально... В общем, коль уж от нездорового внимания к Павловской персоне избавиться так и не удалось, девушка пыталась хотя бы не проявлять его внешне. Максим чуть повернул голову к Фоксу, так что Нике стало видно приподнятую, словно в легком недоумении, бровь.
   - Никак.
   Нику ответ озадачил, а вот Славку - похоже, нет.
   - Что, совсем ничего не сказала? - громко вопросил он, с каким-то ненатуральным удивлением.
   - После того, как расстались, мы, можно сказать, не общались. На тему моего отъезда в особенности, - терпеливо пояснил Павлов, хотя, судя по тону, говорить ему об этом не хотелось. Вскинул сумку на плечо, еще одну взял в руку и понес вниз. Фокс покосился на девушку, подхватил какие-то мешки и потопал следом.
   Ника продолжала механически складывать белье, пытаясь переварить услышанное. В комнату вошли Сашка с Диной с комплектами из девчоночьей комнаты.
   - Блин, у Фокса бездна такта! - в полголоса ворчал Медведев, неодобрительно качая головой. Диалог басиста с барабанщиком они наблюдали из коридора. - Нашел, что у Макса спросить...
   - Он, наверное, просто не в курсе, - выдавила из себя Ника, хотя реплика вообще-то не требовала ответа, да и обращена была совсем не к ней.
   - Ага, конечно, - закатил глаза Сашка. - Вообще-то все были, когда обсуждали, каким составом едем, а Фокс еще и ближе всех сидел. Я в курсе, ты в курсе, Тёма в курсе, а у него расстройство восприятия по ходу.
   - Да ладно тебе, Саш. Что ты разошелся? - Дина успокаивающе погладила Медведева по плечу.
   - Да ничего, просто он иногда поражает своей душевной простотой. Как будто специально...
   Но Ника уже не слушала. Мир в очередной раз кувыркнулся через голову, и все конструкции и умозаключения, которые Ника так старательно выстраивала, рассыпались и смешались. Fatal error. Сашка сказал: "Ты в курсе...". В каких облаках она витала, что сей факт из Павловской жизни прошел мимо нее, ведь все, что его касается, против воли лезет в уши. Чем она вообще слушала, когда обсуждали поездку? Если только... Четыре аккорда и перебор - начало музыкальной фразы, которое так и не удалось развить, несмотря на то, что девушка попробовала десятка полтора вариантов. Это было как раз на той репе. Могла ли она настолько уйти в музыку, что...
   - Хель, ты чего зависла? - прервал ее лихорадочные размышления Саня. Динка закончила собирать последний компект, и Медведев примерялся взять всю стопку с бельем.
   - Да так, ничего... Голова что-то закружилась... - потеряно пробормотала Ника лучшее оправдание, какое смогла придумать.
   - Что в голову напекло? - с налетом беспокойства в голосе поинтересовался Сашка.
   - Может быть, а может просто с недосыпу. Ничего, уже прошло. - Заверила парня девушка и сунула ему последний сложенный комплект. В последний раз прошлась по комнатам, проверяя, не забыли ли чего, и кивнула Дине - можно закрывать и сдавать ключи.
   Впоследствии оказалось, что отговорка о неважном самочувствии имела еще одно преимущество - к Нике всю обратную дорогу никто не приставал с разговорами, позволяя прийти в себя. И девушка имела возможность немного разобраться в ситуации. Другое дело, что из этого мало что выходило.
   Получается Ника зря, пусть и не надолго, поставила Максима в один ряд с Прохором.
   Глупо как. Нашла что и с кем сравнивать! Путь она все на свете проморгала, но можно же было догадаться... Или нет? Ведь факт, что Макс поехал на базу без Маши сам по себе ни о чем не говорил. Не пришла же она к нему на день рождения, и ничего, все у них тогда было нормально. А в последний месяц-полтора они часто не то чтобы ссорились, но выражали взаимное недовольство. Макс время от времени ходил смурной, не сразу оттаивая на репетициях, и только недавно что-то изменилось. Ника тогда подумала, что они, похоже, помирились, но, может, было и наоборот, а басист просто почувствовал себя свободным. Могло так быть? Могло... Ведь Максим с Машей расстался не так давно, это совершенно точно. В мае они еще были вместе, в июне... Про июнь Ника ничего не знала, только вот Маша звонила Павлову тогда, когда вместо репетиции они играли вдвоем, значит... Стоп. Стоп, стоп, стоп. О чем они говорили? Павлов разговаривал совсем не долго и как-то сухо. Кажется, говорил, что он чего-то не может сделать и извинялся, но как-то так, будто не чувствовал за собой вины. И, кажется, никаких люблю-целую на прощание, Ника бы запомнила, если бы было иначе. Выходит, дней десять назад Павлов уже был связан какими то ни было отношениями и, вероятно, инициатива исходила от него. Но это вряд ли означает, что расстались с Машей они из-за того, что Макс внезапно воспылал к Нике Олич сильным и светлым чувством. Скорее вчера девушка просто подвернулась ему под руку. Как говорится "на безрыбье и рак рыба", и это Павлову отнюдь не делает чести. Пусть хоть триста раз это было временное помрачение рассудка - ночь, фонарь, музыка, влияние момента... Он уже пожалел об этом. А значит, Ника все сделала правильно. И все же где-то на задворках сознания вертелась глупая и неуместная мыслишка, что все эти логические построения суть ни что иное, как попытка сделать хорошую мину при плохой игре. Вновь заниматься анализом ситуации в свете открывшихся обстоятельств у девушки не было ни сил, ни желания, так что она волевым усилием заставила вернуться к обдуманной и утвержденной линии поведения, то есть меньше думать, пустить все на самотек и прикинуться, что она в танке. Да, для нее это трудно, и, к тому же, в общение с Максимом вновь вернулась кое-как преодоленная к весне настороженность, но до его отъезда всего несколько дней, и Ника сможет их продержаться, а дальше будет время и возможность все переосмыслить и переварить.
  
   Глава 18. Сменить полярность
  
   На следующий день после отъезда Максима, из Питера приехала Настя. Позвонила, спросила дома ли Ника, какие у нее планы на вечер, и сообщила, что придет.
   Оказавшуюся за дверью девушку, Ника сперва не узнала. Потом проморгалась, откашлялась и вместо приветствия ляпнула:
   - Ты что с волосами сделала?
   - И тебе здравствуй, - хихикнула Настя и заправила за уши ярко-рыжую прядь длинной челки. Собственно, кроме челки волос почти и не было - задорный огненный ежик вместо привычных Нике русых локонов.
   - Привет-привет... - пробормотала Ника и про себя подумала, что такими темпами в следующую встречу, Настя будет лысой - а что, тенденция на лицо: уезжала в Питер она с косой до попы, потом подстриглась до лопаток, потом по плечи, теперь вот и вовсе...
   Настя тем временем разулась, вручила Нике коробку с пироженками и потопала в ванную - мыть руки. Угукнула на вопрос ставить ли чайник, примостилась у кухонного стола, дождалась, пока Ника закончит шуршать по хозяйству, и с хитрым видом предложила:
   - Ну рассказывай!
   - Что именно? - хмыкнула Ника, прикидывая, какой факт из ее биографии может сойти за страшную тайну, о которой прознали и жаждут выпытать подробности.
   - А что, неужели нечего?! - с укоризной уставилась на нее Настя. - Как там твоя группа? Все играете?
   - Играем, - отозвалась девушка и под подоспевший чаек вкратце обрисовала, чем "Выход - ноль!" занимался последние несколько месяцев. Настя в свою очередь похвасталась, что выиграла какой-то конкурс, что неожиданно получилось продать пару работ, и даже показала их фотки на телефоне. Работы были красивые, хотя, признаться честно, Ника бы себе такие не купила - предпочитала, что-то менее абстрактное. Но чем дальше, тем больше они с Настей расходились во взглядах и субъективном ощущении прекрасного. Впрочем, кроме тех двух работ, в телефоне оказалось еще много чего интересного. И, с подачи Насти, Ника пролистала не маленькую папку с фотографиями до конца. В ней преобладали самые разные снимки "для вдохновения" - солнце сквозь резные листья каштана, цветные камешки в роднике, кучевые облака причудливой формы, ветка цветущей яблони на фоне кирпичной кладки, шипастый напульсник на тонкой девичьей кисти... Настя попутно комментировала из-за чего ту или иную фотку она сохранила в свою копилку образцов, щедро пересыпая монолог специфическими терминами - как смешать цвета, чтобы получился похожий эффект, какую технику лучше использовать, что перерисовала с фотографии, что использовала просто для того, чтобы поймать нужное настроение, а что пока ждет своей очереди. Ника слушала и лишний раз убеждалась, что с Настей они видят мир одновременно похоже и по-разному: Настя в цветах и красках, а сама она - в мелодиях и рисунках табулатур...
   Когда чай был допит, перебазировались в комнату - смотреть видео с "Яркого звука". Настя сразу заметила, изменения в составе группы, пришлось рассказать, что Братишка отдает долг Родине, а ему-таки нашли замену, хоть и не сразу.
   - Хорош, - оценила Настя нового басиста. - Круче предыдущего парнишки. Да и вообще, как-то вы выросли. Где играете?
   - Репетируем, все там же, во Дворце пионеров, а играем - где договоримся. Вот на "Яркий звук" попали, на майском фесте играли. С сольниками пока не очень...
   - А альбом не выпустили еще?
   - Кто бы запись проспонсировал, может и выпустили бы... - невесело пошутила Ника.
   - Поня-ятно, все в финансы упирается, - кивнула подруга. - Знакомо очень. Мы тут с однокурсниками выставку хотели замутить, так тоже все одним местом накрылось, и все по той же прозаической причине. - Настя вздохнула и как-то не к месту улыбнулась - счастливо и мечтательно, да и вздох тоже был, прямо скажем, не горестный.
   - Я смотрю, ты не сильно расстроилась, - хмыкнула Ника.
   - Нет, почему, расстроилась, конечно, только я в процессе организации с та-аким мальчиком познакомилась... Возможно, с будущим мужем...
   - Ого! - не сразу нашлась со словами Ника.
   - Что "ого" - я же говорю - возможно. Предложений-то еще не поступало... пока. - Сказано это было с таким выражением лица, что стало понятно - Настя приложит все усилия, чтобы вышло так, как она захочет, просто она сама еще сомневается, идти ли под венец или повременить немного. "Мальчика" даже немного жалко стало - упорства и умения достигать цели подруге было не занимать. Только вот работает ли это применительно к человеческим чувствам, да еще к таким сложным как любовь?..
   - Ну а как у тебя на личном фронте? - оборвала Никины размышления Настя.
   - М-м... Никак. - Ника очень надеялась, что этим точным и, главное, лаконичным замечанием удастся ограничиться, но подругу такой ответ не удовлетворил.
   - Что совсем?
   - Ну да.
   - Э-э... А что так?
   Ника пожала плечами. Обсуждать свои "сердечные привязанности" с кем-либо она не хотела и не могла - срабатывал какой-то внутренний блок. Ей невероятно трудно было рассказывать о своих чувствах, надеждах или переживаниях, а если и приходилось говорить, то девушка предпочитала обернуть все в шутку или ограничиться сухими фактами. К счастью, изливать душу было особо не перед кем: иногда этим вопросом интересовалась мама - очень осторожно и деликатно, да вот еще старая подруга проявляла участие, так сказать. Маму отсутствие у Ники кавалеров с одной стороны расстраивало, с другой - успокаивало. А с Настей девушка общалась очень редко, так что несколько бестактных вопросов можно было и стерпеть. Может, без бестактных вопросов и вовсе обошлось бы, но так получилось, что расставание с Прохором пришлось как раз на один из Настиных приездов, и отвертеться от объяснений, почему Ника сначала сияла как медный тазик, а потом вдруг сделалась потерянной и несчастной, не представлялось возможности. Ника тогда, конечно, ограничилась общими фразами, но Настя, не обделенная фантазией, дорисовала картину и сделала соответствующие выводы. Сказать честно, именно нежелание выглядеть несчастной развалиной перед Настей, мальчишками из группы, перед родителями заставило девушку в рекордные сроки взять себя в руки и сделать вид, что все в порядке. Теперь, похоже, подруга решила удостовериться, что поводов для душевных страданий у девушки нет. В общем, второй сезон, актерский состав частично тот же...
   - Да тебе парней можно менять как перчатки - в такой малине живешь! - покачала головой Настя. - Хочешь среди фанатов выбирай, хочешь среди...
   - Каких еще фанатов? - тяжко вздохнула Ника, уже понимая, что малой кровью, то есть парой слов, отговориться не выйдет.
   - Ну есть же у вашей группы фанаты?! - воскликнула Настя, но, глядя на скептическое выражение Никиного лица, подрастеряла уверенность в справедливости этого замечания. - Ладно, фиг с ними с фанатами... Правильно, мало ли кто там по чему фанатеет! Но ты играешь в группе с раз-два-три... С четырьмя клеевыми парнями! Выбирай, не хочу.
   - Насть, ты серьезно? - поморщилась Ника.
   - А что. Ладно, барабанщик ваш еще маленький, кажется, - с энтузиазмом начала загибать пальцы новоявленная сваха. - Гитарист...
   - У него девушка есть... - тут же отперлась Ника.
   - Понятно, прощелкала, значит... Ну Артема с его характером врагу не пожелаешь, а вот басист у вас очень даже! - заключила Настя и с довольным видом уставилась на подругу, мол, видишь, и пяти минут не прошло, а я уже нашла тебе достойного кандидата, пользуйся моей добротой.
   - Насть! - страдальчески закатила глаза девушка.
   - Нет, ну а что? Он тебе не нравится? - Настю не так-то просто было заставить отказаться от перспективной, по ее мнению, идеи.
   - Да какая разница! - всерьез начала закипать Ника. - Я не встречаюсь с музыкантами. А он вообще препод, в прошлом семестре пары у нас вел.
   - Что, правда препод? - не пойми чему восхитилась Настя.
   - Ну да... - раздражение неожиданно быстро схлынуло, осталось только нежелание что-либо объяснять, но во избежание наводящих вопросов, таки пришлось. - Представляешь, я ему утром экзамен сдавала, а вечером на репетиции выяснилось, что он с нами вместо Даньки играть будет.
   - Круто!.. - кажется, пояснения должного эффекта не возымели, во всяком случае, для Насти их оказалось недостаточно. - А он как, не того... - она неопределенно пошевелила в воздухе пальцами.
   - Чего того? - буркнула Ника, даже не пытаясь идентифицировать жест.
   - Жизни не учит? - уточнила вопрос Настя.
   Ника подспудно ожидала другого окончания фразы, поэтому немного задумалась, вспоминая, как долго и тщательно она первое время караулила у Павлова проявления преподавательских замашек, как удивлялась тому какой Максим разный в универе и на репетициях-концертах...
   - А вот знаешь, как ни странно, нет, - покачала она головой. Перед глазами стояла счастливая, по-мальчишески беззаботная улыбка Макса. Потом припомнилась натянутость отношений последних дней, и вдаваться в подробности сразу расхотелось. - Я, если честно, поначалу была против, но он действительно классный басист и мы все сыгрались буквально за пару недель.
   - Ну и чего тебе не хватает? - тяжко вздохнула подруга. - Ладно бы не нравился, а так...
   Опять двадцать пять!
   - Насть... Я же говорю, он... - снова вспылила Ника.
   - Ник, хватит уже, а! - неожиданно резко и без намека на шутку, оборвала ее Настя.
   - Чего хватит?
   - Ничего! - выпалила Настя, выдохнула и продолжила чуть спокойнее, но все еще сердито. - Бросай трусить и прятаться как улитка в раковину! Ты после этого своего... - она поморщилась, припоминая, пару раз щелкнула пальцами. - Как его там - имя какое-то дурацкое...
   - Прохор... - буркнула Ника.
   - Да хоть Поликарп! - снова рыкнула Настя, но тут же вернулась к прежнему тону. - Ты после него только и делаешь, что предлоги выдумываешь, почему тебе нельзя с очередным парнем встречаться. То он музыкант, то он препод, то он хрен с горы. Завязывай уже! Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть, что не сделал. Знаешь, кто сказал?
   - Нет.
   - И я не знаю, ну и черт с ним. Я просто хочу сказать, что хватит ждать у моря погоды. У тебя же на лбу написано, что этот ваш новый басист тебе нравится.
   - Так уже прямо и написано... - недовольно проворчала Ника, и только после этого поймала себя на том, что сам факт своего неравнодушия к Павлову она отчего-то не отрицает.
   - Ну может кому не видно, а у меня это профессиональное, - самоуверенно заявила Настя. - В общем, тебе конечно виднее, но я бы на твоем месте оторвала от стула пятую точку и что-нибудь уже сделала, а то так и будешь ждать до второго пришествия, пока он на тебя внимание обратит.
   Ника, в запале, едва не ляпнула, что уже обратил, но вовремя прикусила язык. А то с подруги станется еще и тот позорный эпизод ее жизни разобрать по косточкам. Но Настя, к счастью, кажется, сочла свой долг выполненным и, наконец, свернула на другую тему, но разговор не шел. Они еще немного посмотрели видео с "Яркого звука" - без прежнего удовольствия и лишь изредка вставляя малосодержательные фразы. Потом Насте кто-то позвонил, и она засобиралась домой. Ника проводила ее с тщательно скрываемым облегчением.
   Если честно, из-за довольно бесцеремонного вмешательства Насти в Никину личную жизнь, девушка разозлилась и на Настю обиделась. И обижалась довольно долго, ровно до момента, когда поняла, что все сказанное подругой - абсолютно справедливо. А злость и обида именно от нежелания признаваться себе в том, что все проблемы Ника создала себе сама. Очевидно, что такие козлы как Прохор встречаются не только среди музыкантов. И с тем же успехом можно объявить всех рокеров алкашами, готов сатанистами, а панков - агрессивными маргиналами. Встречаются, конечно, и такие, но глупо всех грести под одну гребенку. А Ника, прекрасно об этом зная, тем не менее, придумала себе правила и слепо им следовала, душа в зародыше все возникающие симпатии. А ведь, если разобраться, ей давно нравились исключительно музыканты: тот парень в лагере, открывший для нее рок, Прохор, потом Данька, теперь вот Максим...
   В конце концов, не пора ли пересмотреть странную и однобокую теорию вероятности в собственном изложении. Сменить полярность с пессимистичного глухого отрицания, на оптимистичное "все возможно". Возможно - влюбиться в музыканта, в преподавателя влюбиться возможно тоже; возможно, что из этого ничего не выйдет, возможно, что будет больно, плохо и далее по списку, а возможно, что и нет. Возможно, что Максиму Ника все же симпатична (а если совсем уж расхрабриться, можно допустить даже, что-нибудь большее); что поцелуй не был попыткой быстренько подыскать замену Маше; что, если Ника опять что-нибудь не испортит, Павлов когда-нибудь снова... Впрочем, такая вероятность, кажется, стремится к нулю. Это ведь только молния последовательно долбит в одно и то же дерево. Максим не молния, да и Ника не дерево, хотя... Это как посмотреть. Знала бы Настя, как ее давняя подруга отреагировала на поцелуй с объектом воздыхания, точно обозвала бы дубиной. Но тогда, девушка считала такое свое поведение... оправданным. Впрочем, кто знает, что бы было, если бы она все же услышала о том, что Павлов расстался с Машей, на репетиции, а не постфактум? Нет никакой гарантии, что и в этом случае она бы не струсила, не стала прикрываться шаткими правилами...
   Пора меняться и надо с чего-то начинать, так почему бы не с этого, в общем-то, безобидного и почти ни к чему не обязывающего тезиса - возможно все. Может быть одни вероятности вероятнее других, но это не значит, что надо принимать их за истину, отсекая все остальные. Оставить все как есть проще простого, но кто сказал, что так будет лучше? Пусть Ника пока не способна грести против ветра, нужно хотя бы попробовать плыть по течению так, чтобы не собирать всю тину, не ударяться о подводные камни и не натыкаться на коряги. Не слишком уместная аналогия, но чего не взбредет в голову во втором часу ночи. Надо спать...
   ... А Насте при случае стоит сказать спасибо за то, что вправила мозги.
  
   Так уж вышло, что свои дни рождения Ника недолюбливала. Нет, возраста она не стеснялась, да и вообще не особенно переживала, что стала старше на год - в двадцать один об этом думать как-то странно. Просто несколько лет назад в этот день все шло наперекосяк: друзья-приятели про нее дружно забыли; с мальчиком, который ей тогда нравился, за пару дней до этого вышло недоразумение, и он на нее обиделся; даже Настя, которая тогда училась, кажется, курсе на третьем Нике позвонила только поздно вечером, покаянно заявив, что она помнила, когда именно у Ники день рождения, но закрутилась и совсем потерялась в календаре... И вроде бы это все мелочи, не стоящие внимания, но когда тебе семнадцать, они воспринимаются совершенно иначе. Сильнее задевают, больше расстраивают. И именно с тех пор в какой бы компании девушка ни встречала день рождения, кто бы ее ни поздравлял, и что бы ни дарили, прежнего чистого и незамутненного ощущения праздника не возникало. Ника умом понимала, что не права, что демонстрировать кислую рожу глупо и несправедливо по отношению к окружающим, так что делала вид, что все замечательно, не распространяясь о своих заскоках. Иногда это получалось легко, а иногда радость напоказ сильно утомляла.
   Нынешние именины выпадали на будний день, да еще грозивший всем друзьям изрядной запаркой. Сашка только-только устроился на работу и торчал там с утра до ночи, пытаясь вникнуть в должностные инструкции. Артема заслали в командировку в область. Славка с начала недели трудился на даче в поте лица, выполняя указания неугомонной бабушки. Делать ему, естественно, ничего не хотелось, но то, что не сделал Фокс, порывалась в срочном порядке реализовать сама Лидия Николаевна. Славка стенал: "Только недавно из больнички выписалась, надо бы дома отдыхать, а она рвется на трудовые подвиги". Он бы не отказался отдохнуть вместе с бабулей, но приходилось под ее чутким руководством пахать, как трактор. В общем, девушка решила празднование перенести на выходные.
   Ника ожидала, что собственно День рождения не будет отличаться от других дней в году, и решила, что это к лучшему. Девушка собиралась проспать до обеда, а остаток дня провести за компом, смотря какой-нибудь сериал, но ее разбудили в шесть. Поздравлениями и тортом со свечками. Мама собиралась на работу, а папа объявил, что раз официальное чествование именинницы перенесено на выходные, то он взял отгул и сразу после завтрака неофициально повезет означенную именинницу в "одно место". В какое - не уточнил, но в машине оказались удочки, а всего спустя час Ника уже сидела на берегу пруда и тихо радовалась, что папа проявил такую инициативу и ей не пришлось киснуть дома, находя лишние подтверждения, что день рождения сродни фальшивым елочным игрушкам - с виду настоящий, а радости никакой.
   На пруду было невероятно хорошо. Тихо - день ведь будний, не до пикников. Это в выходные приткнуться негде. По воде изредка пробегала рябь, а если подняться повыше, например на нависающую над водой старую ветлу, то можно было увидеть затянутое тиной дно и стайки рыбок, снующих у берега. Ника сначала прогулялась по берегу, посидела на ветке, свесив ноги почти до воды, а потом присоединилась к папе, который за это время уже успел натаскать десятка полтора карасиков - все не больше ладошки. Не хотелось даже затыкать уши наушниками - музыка звучала в голове. Нечеткая мелодия, похожая на круги на воде или дымные кольца, дарящая покой и умиротворение. Гармоничная, легкая и ненавязчивая. Она рождалась без какого-либо Никиного участия. Более того, девушка по опыту знала, что попытайся она сейчас поймать музыку за хвост, нарисовать табы, у нее ничего не получится. Запишет пару аккордов, а дальше все, уйдет и легкость, и настроение, и ощущение полноты и завершенности. Эта мелодия в голове - как мыльный пузырь - радужный и имеющий объем, только если его не трогать. А значит надо просто наслаждаться моментом, получать удовольствие от спонтанной поездки, и не забывать поглядывать на поплавок, а то снова клюет...
   Домой они возвращались ближе к вечеру с полным ведром рыбы. Мама, глядя на такое изобилие, только руками всплеснула, но от Никиной помощи отказалась, сама вызвалась и почистить, и пожарить. Ника потопталась на кухне, но, посмотрев на неаппетитное действо, пошла к себе, заряжать телефон. Ее мобильный не перенес длительного отсутствия сети и вайфая и разрядился вдвое быстрее, чем обычно.
   Едва девушка включила телефон, на нее посыпался ворох поздравлялок и сообщений о непринятых звонках. Звонок от тети, sms-ка от нее же, звонок от крестного, от Насти, от Сашки Медведева, sms от Сашки и Дины, sms от Славки, три непринятых от Артема и sms от него же с текстом: "Где тебя носит? Смотри почту. С ДР!". Два непринятых с какого-то незнакомого номера... И входящий звонок с него же.
   - Да?.. - полувопросительно проговорила Ника, принимая вызов.
   - Привет... - отозвалась трубка голосом Павлова. - Это Максим, - после секундной заминки уточнил басист, хотя Ника узнала его сразу.
   - С Днем рождения! - продолжил он, не дождавшись от нее ничего более вразумительного, чем "ага".
   - Спасибо... - как-то не слишком уверенно отозвалась Ника, и мысленно обругала себя - да что с ней такое? Так, глядишь, Максим по голосу решит, что она не рада звонку... А она рада!
   - К тебе сегодня как в Смольный - не дозвониться. - Меж тем посетовал басист.
   - Да... у меня батарейка села. Мы загород ездили. - Пояснила девушка и зачем-то добавила: - С папой.
   - А-а, понятно... - не стал развивать эту тему Павлов, и почти без перехода спросил: - Ты почту не смотрела?
   - Нет, не успела еще... - Отозвалась Ника, и подумала, что это и есть то, зачем на самом деле Макс ей позвонил. Артем, кстати, тоже писал про почту. Фальшивые елочные игрушки, все дела... Хотя может и нет, может она просто снова поддается пессимистическим настроениям, и совершенно зря. Что там она решала? Сменить полярность? Принять за аксиому, что все возможно? Вот и нечего тут огород городить...
   - Посмотри, хорошо? - попросил Максим.
   - Хорошо, сейчас посмотрю, - отозвалась Ника.
   - Ну давай... Еще раз с Днем Рождения... Счастливо.
   - Эм-м, спасибо. И вам...
   Ника подержала телефон у уха, послушала тишину после короткого сигнала завершения вызова. Потом посмотрела на экран с открытой папкой "Входящие" - звонок с неидентифицированного номера. Ну да, другая область, другая симка, роуминг и все такое.
   ...А разговор такой странный. Вернее нет, не так, обычный разговор, просто она в какой-то ступор впала, мямлила, тормозила... Ну хоть спасибо сказать не забыла от растерянности. Вот уж не ожидала, что Павлов ей вот так запросто позвонит. Хотя-а... Собственно, почему бы и нет? Он ведь всего лишь напомнил ей про почту, ну и поздравил с Днем рождения до кучи. Или наоборот? Поздравил и заодно напомнил? Кстати, давно пора глянуть, что там. А пока загружался компьютер Ника сохранила в телефоне второй номер басиста - мало ли, может еще пригодится.
   Среди рассылки Озона и Лабиринта нашлось письмо от Павлова. В теме значилось "С Днем Рождения!", а внутри оказался лаконичный текст "Привет. С Днем Рождения!" и ссылка на видео. Файл скачался быстро. Ника забралась с ногами в кресло, развернула экран и ткнула мышью в треугольничек воспроизведения. Таймер начал отсчитывать секунды, но экран остался черным - первым появился звук. Мелодия была опознана практически с первой прозвучавшей ноты - песенка крокодила Гены, гармошка... В центре, оттесняя темноту к краям, начало проступать изображение, не мультик, как ожидала девушка, а вполне себе реальная гармонь, точнее баян. Длинные, сильные пальцы ловко перебегали по черно-белым кнопочкам, на мизинце правой руки - простое серебряное кольцо... Губы сами собой растянулись в улыбку - если она правильно догадалась, то на правой руке почти такое же - на большом... Чернота окончательно отползла, спряталась за границей экрана, на котором Павлов исполнял сначала куплет, а потом и припев знакомой с детства поздравительной песни. Последнюю ноту припева Максим нарочно сделал тягучей, медленно затухающей, и Нике показалось, что вместе с баяном звучит гитарный аккорд.
   Не показалось. Едва отзвучали последние отголоски, вступили ударные, и картинка тут же сменилась. Теперь на экране был Славик и его собственное видение вступления к песне: дробник на четыре счета и короткая сбивка, к которой присоединилась сначала гитара, а потом и бас. По мере того, как вступали инструменты, появлялись и исполнители - сперва Сашка, потом снова Максим. Задник на фрагменте с Павловым теперь был другой: кажется, шторы теплого шоколадного оттенка против окрашенных бледно-голубой краской стен в первом эпизоде. Куплет с припевом зазвучали совсем иначе - мощно, задорно, ярко, а когда припев вновь сменился куплетом, на экране появился Артем с микрофоном и начал петь. Как всегда красивый сильный голос, драйв, почти вдвое ускоренный темп...
   Что сказать, кавер ребятам удался - Ника едва не подпрыгивала в кресле, с восторгом взирая на экран, отмечая удачные находки в исполнении, и просто поражаясь тому, сколько работы вложено в этот короткий ролик. Партии снимали отдельно - это было очевидно по совершенно разному фону для каждого участника действа. Плюс ко всему с видео звук шел только для баяна и ударных. Гитара, бас и вокал похоже писались через мини-джеки на компьютер, синхронизировались с видео и сводились с остальными партиями. И это не считая собственно монтажа картинки - каждый из парней периодически появлялся в кадре, и эпизоды кто-то подобрал и склеил весьма удачно. Конечно, видеоряд к шедеврам кинематографа, а точнее клипмейкинга, отнести было сложно, да и звук мог быть чище, но ролик сделали на довольно высоком уровне - такое за полчаса-час на коленке не слепишь.
   В конце песни мальчишки по очереди изобразили соло, и на этом бодром фоне бегущей строкой проявились титры: "вокал - Чернов Артем; гитара - Медведев Александр; бас-гитара, баян - Павлов Максим; ударные - Лисицын Вячеслав; операторы - Медведев Александр, Лисицын Вячеслав, Саблин Алексей; звукооператоры - Чернов Артем, Павлов Максим; монтаж и сведение - Павлов Максим; автор идеи - Лисицын Вячеслав; режиссер - Чернов Артем, производство Exit Zero Production". Ника вчитывалась в неторопливо уползающую в левый край экрана строку, улыбалась и качала головой - вот дают! Придумали же! И воплотили. Да еще как!
   Последнее гордое "Exit Zero Production" пропало из виду и звуки стали затихать, а на экране поочередно на пару секунд появлялись ее мальчишки. У каждого в руках был листок с единственным словом. У Артема - "Поздравляем", у Сашки - "С", у Павлова - "Днем", у Славика - "Рождения". Экран потемнел, музыка смолкла, секунда темноты и тишины и запись закончилась. А счастливая улыбка на Никином лице осталась.
   Она пересмотрела ролик дважды. Потом взяла телефон и позвонила Артему. Нет, очередность выражения благодарностей не была принципиальным вопросом, просто в списке вызовов, номер Артема встретился раньше остальных... не считая, конечно, нового номера Павлова, но с Чернова начать было проще. Тёма приветствовал ее ехидным: "О, объявилась, наконец!", но потом все ж таки поздравил с Днем Рождения и благосклонно выслушал Никины восторги по поводу видео. Правда сразу после этого сказал, что ему пора отчет сдавать и, быстро попрощавшись, отключился. С Сашкой поболтали чуть дольше, а вот до Славки дозвониться не получилось, впрочем, Ника не удивилась: на даче у Лидии Николаевны традиционно была паршивая связь, сигнал пропадал то и дело. Так что пришлось ограничиться sms: "Видео посмотрела. Спасибо огромное!". Появится связь - прочитает. Остался Павлов.
   Ника довольно долго сверлила взглядом мобильник, собиралась с духом. И почти уже собралась, когда зазвонил стационарный телефон, и снявшая трубку мама крикнула из прихожей, что кое-кто жаждет пообщаться с именинницей. Выслушав очередные поздравления, девушка заглянула на кухню, и едва не соблазнилась жареной рыбкой, точнее уже нацелилась на самую зажаристую, но напомнила себе, что Максу-то она так и не позвонила. Еще пару минут попялившись в мобильник, но так и не решившись нажать на вызов, Ника малодушно написала sms--ку: "Большое спасибо!". Отложила телефон и рухнула на диван, раскинув руки.
   Нет, ну вот не дура ли? Опять в кусты? Была бы тут Настя с ее волшебными пинками, наверняка сказала б что-нибудь нелицеприятное, но честное и побуждающее к действиям. А так... Испугалась, что не найдет, что сказать, будет мямлить и заикаться, и в итоге написала какую-то совершенно дежурную ерунду. А Павлов, между прочим, на видео не мало сил и времени потратил - ведь это он нарезал и клеил все эти кусочки, звук выстраивал и синхронизировал... Баян где-то откопал. А несколько месяцев назад просил, чтобы она никому не говорила, что он по классу баяна в музыкалке учился... Может, конечно, он так по секрету всему свету рассказывал. А может и нет.
   Тренькнул телефон. Ника нашарила его рукой, поднесла к глазам, и резко села. Максим прислал сообщение. "На здоровье)" - вот и весь текст. Именно так, со скобкой-смайликом. Без этого смайлика ответ был бы таким же дежурным, как и Никины благодарности, а так... Что именно "так", Ника сформулировать не смогла, но, быстро написала: "А где вы нашли баян?" и нажала "Отправить", пока здравый смысл не взял верх над любопытством. Ответ пришел почти сразу: "Места надо знать)". И спустя пару секунд еще одно сообщение: "Понравилось?". "Очень!" - набрала девушка, подумала, что бы еще добавить, но в итоге отправила как есть, и снова повалилась на диван в той же позе морской звезды, но уже с совершенно другим настроением. Если пару минут назад ее мучили угрызения совести, приправленные нерешительностью, то сейчас грудь распирало от почти беспричинной эйфории и предвкушения. Собственно, ее реплика не подразумевала ответа, но Ника все равно ждала, что Павлов еще что-нибудь напишет. Как оказалось не зря.
   Сообщение пришло всего через минуту, но за это время девушка успела раза четыре взглянуть на экран, а, услышав сигнал, перевернулась на живот и с неподобающим ситуации восторгом и трепетом открыла текст: "Я рад! Мы старались, репетировали... ночами". "Бедные соседи..." - написала Ника, улыбаясь во весь рот. "Ничего, мы шепотом" - ответил Максим тут же.
   Наверное, можно было развить эту тему, написать что-нибудь в том же духе, ведь это оказалось так просто, но девушка собралась духом и набрала: "Вы не заняты в воскресенье? Мы, наверное, соберемся чаю попить в честь ДР". Помедитировала над телефоном, но все же выдохнула и нажала "Отправить". И с замиранием сердца открыла довольно быстро пришедшее sms: "Вообще-то, занят, но, если приглашаешь, попробую дела перенести". "Приглашаю" - написала она чуть подрагивающими руками. Ну ничего себе, Павлов готов отложить дела и приехать! Вот уж действительно, подарок ко дню рождения! "Ок, тогда я позвоню в пятницу", - пришло сообщение от Максима. "Договорились" - написала Ника. Общий тон sms-ок намекал на завершение разговора, но заканчивать-то его как раз и не хотелось. Девушка не помнила, было ли у нее вот такое хоть когда-нибудь, с кем-нибудь. Ни к чему не обязывающая переписка с легким налетом флирта, который она не могла позволить себе ни по телефону, ни уж тем более при личном общении. Впрочем, если разобраться, ничего такого ни в sms-ках Макса, ни в ее собственных не было - то же самое она могла писать кому угодно. Ну ладно, пусть не кому угодно, но любому из парней группы, да и Димке, пожалуй. Дело в другом, в том, с какими эмоциями она это писала, как ждала ответы, и как за короткими и не слишком содержательными строчками на экране телефона представляла лицо Максима, его улыбку, теплоту в глазах... Только вот кто знает, что думал и чувствовал Павлов, когда отвечал на ее сообщения. Да, возможно все, в том числе и то, что напридумывала себе Ника, но тезис работает в обоих направлениях. Вполне возможно, что для Макса это был просто ни к чему не обязывающий треп. С таким же успехом и даже в тех же фразах он мог переписываться, к примеру, со Славкой. Так что девушке стоило поумерить пыл и прикрутить фантазию.
   А от Максима, тем временем, пришло еще одно сообщение: "Прости, Ник, мне пора. Созвонимся". Ну вот и конец беседы. "Хорошо. До свидания" - написала чуть-чуть расстроенная этим фактом, но все еще счастливая Ника. Телефон тут же тренькнул снова - Павлов ответил "Пока". Девушка улыбнулась, отложила телефон, потянулась до хруста в костях, встала и пошла на кухню. Ее ждало целое блюдо жареной рыбы.
   ...А переписку с Максом можно будет еще перечитать. Потом. И, конечно, посмотреть еще видео. Какие же они молодцы, ее мальчишки. И все таки, интересно, где Павлов добыл баян?..
  
   Глава 19. Последний день лета
  
   Если бы Нику спросили, как она провела это лето, она бы ответила коротко и емко: "Бездарно". Лето всегда было квинтэссенцией событий и впечатлений, но в этом году на передний план, затмевая все остальное, выступало ожидание. Ожидание встреч, вдохновения, музыки... Жизни...
   Дни тянулись изрядно пожеванной жвачкой - дряблой и безвкусной. А Ника неосознанно все происходящее сравнивала с прошлым годом. Тогда они с мальчишками никакого перерыва на лето не делали, репетировали в штатном режиме. В конце июля играли в "Точке кипения", в августе - на день физкультурника - удалось поучаствовать в довольно масштабном OpenAir'е. Этим летом ничего подобного не было - последняя репетиция в начале июля, потом поездка на базу и гуд бай до конца августа. Основным фактором для такого творческого отпуска стал ремонт во Дворце пионеров. Репетировать стало банально негде, а дел и забот у всех членов группы планировалось выше крыши... И кто-то, кажется, Сашка, высказал рацпердложение - взять тайм-аут. И Ника это предложение поддержала. Тогда ей виделось это совершенно иначе - разумным и оправданным решением, желанной или даже необходимой передышкой, но на деле все оказалось совсем не так радужно.
   Без привычных репетиций девушка очень скоро заскучала. Сидеть в четырех стенах было невыразимо тошно, а проводить время, по сути, не с кем - все заняты делом, и только она как неприкаянная. К августу Ника уже жалела, что не нашла себе на лето какую-нибудь подработку, но этим следовало озаботиться сразу после сессии. От безысходности девушка даже согласилась поехать с мамой и тетей загород в санаторий - они уже несколько лет подряд проводили там пару недель отпуска, и периодически зазывали с собой Нику, но та постоянно отказывалась. Лучше бы отказалась и этим летом, потому что в санатории было еще хуже, чем дома. Из развлечений только плеер да читалка, контингент сорок плюс и оставленная дома гитара...
   Так что за полтора месяца, считай, только пара ярких воспоминаний - День рождения да воскресенье, когда собрались этот день рождения отметить. И то, если честно, никакой феерии не случилось, хотя сразу после памятной переписки казалось - только так и будет. Слишком уж она ждала приезда Максима, слишком много скрытого смысла находила в обычных sms-ках.
   Вообще, эти несколько дней между фактическим и отмечаемым днем рождения Ника, кажется, была похожа на шарик с гелием - ее так распирало от плохо контролируемых эмоций, что чудилось, еще чуть-чуть и она воспарит под потолок. Но, не смотря на туго повязанную нить, гелий из шаров со временем все равно просачивается, утекает. Никин "шарик" становился меньше и меньше, пока не обвис унылой тряпочкой. Нет, он не лопнул, остался целым, и его даже получилось еще раз надуть, не гелием, а так, по старинке. И он, вроде как, снова стал тугим, круглым, радостным... Но под потолком уже не летал.
   В общем, когда Павлов, сдержав обещание, позвонил в пятницу, обошлось без сердечных трепетаний и прочих неконтролируемых реакций. Скорее всего, именно из-за "некондиционного шарика", но может быть просто от того, что спросонья отчаянно тупила.
   Максим позвонил около девяти утра, и Ника, до полтретьего утра читавшая книжку, еле продрала глаза, но на его "я тебя не разбудил?" зачем-то сказала, что нет. Павлов выспросил пароли-явки, в смысле, время и место предполагаемого праздника, заверил, что непременно будет, и попрощался. Вот так, просто и без поводов для новых романтических фантазий. Впрочем, Ника в состоянии "поднять - подняли, а разбудить - не разбудили" все равно была на них не способна. И, наверное, к лучшему - выбери басист более позднее время для звонка, не известно еще, как прошел бы разговор. А так все строго и по существу - меньше поводов изводить себя дурацкими мыслями о подвижках в обретении личной жизни в лице Макса Павлова.
   В общем, к отсутствию деньрожденческой эйфории девушка успела морально подготовиться, хоть и нацепила практически разъединственное во всем гардеробе платье, вопреки здравому смыслу, мечтая поразить Павловское воображение. Павлов поражаться не спешил, хотя был мил и предупредителен, как впрочем, и остальные ее мальчишки. Да и вообще, грех жаловаться - хороший день, хорошие друзья, хороший повод собраться вместе, вкусно поесть, поболтать, посмотреть старые и не очень фотки... Все в порядке. Так и должно быть. И факт, что Максим ради нее встал в несусветную рань и почти четыре часа трясся в электричке, грел душу. И в подарок от всей честной компании она получила букет, новый тюнер и два комплекта струн (для электрогитары и для акустики) - не каких-нибудь, а Elixir... И Максим-таки выдал страшную тайну баяна, точнее его мальчишки сдали с потрохами: "Прикинь, Макс оказывается в музыкалке баянил, тьфу, на баяне играть учился! Ему там по старой памяти баян и субсидировали. Одолжили, то есть...". И то, что Павлов с любопытством разглядывал фотографии - не только касающиеся группы, но вообще все, что попались - почему нет, пусть он тоже узнает ее чуть лучше... Чем не замечательный день рождения? Еще бы с неловкостью удалось справиться окончательно и бесповоротно, но не срослось. Не получилось до конца, хоть девушка и старалась.
   Кратко и по существу свои ощущения Ника для себя определить так и не смогла ни во время, ни после празднования - все лезли в голову какие-то "поэтические" сравнения вроде того, про шарики. Было еще одно, тоже в меру "поэтическое". Словно бы ее старую, привычную, пусть и не лучшую гитару забрали, подарив вместо нее другую, удивительную, необыкновенную... Только эта другая оказалась русской семистрункой, на которой Ника совершенно не умела играть.
   Нет, она, конечно, попыталась. Естественно, безуспешно. И то, что пальцы временами задевали за "лишнюю" седьмую струну, отзывавшуюся низким, тревожно-певучим звуком, было не самым главным. Весь строй был другим, отличающимся от привычного. Можно было бы изгаляться, перестраивать гитару так, чтобы она звучала как ее прежняя, ну или, по крайней мере, максимально похоже. Не замечать, не трогать, снять совсем "лишнюю" струну, но зачем, зачем? Чтобы получилось как с тем самопальным звукоснимателем на двенадцатиструнке какого-то товарища, пытавшегося пройти отбор на "ЯЗ" этой зимой - форменное издевательство над инструментом...
   Не было инструмента. И "лишней" струны тоже не было. Была Никина жизнь, и Павлов, перевернувший привычные будни с ног на голову. И раз уж вернуть все на круги своя все равно не получится, надо учиться "играть" заново. И это было не просто. Снова и снова предстояло ходить по краю, только теперь этот край стал еще тоньше.
   Ника периодически долго и нудно вела сама с собой воспитательные беседы о том, что прятать голову в песок глупо, часто вспоминала Настю, пыталась также эффективно вправить мозги самостоятельно, но по факту только расстраивалась. Кто сказал, что плыть по течению - легко? В абсурдности этого заявления она убедилась еще на базе и чем дальше, тем больше укреплялась в сделанных выводах. Ее постоянно мотало меж двух берегов - либо она запрещала себе думать о Максиме, либо начинала думать как-то уж слишком активно и додумывалась до совершенно неправдоподобной чепухи.
   Очень давно, еще до своего отъезда в Питер, Настя говорила ей, что у любой девушки есть какое-то совершенно особенное женское чутье, которым почти безошибочно можно определить, нравится ли она парню или нет. Ника тогда пожимала плечами - ее личное чутье все спало как медведь в берлоге, впрочем, она не слишком по этому поводу расстраивалась. А потом в ее жизни случился Прохор, и Ника, наконец, почувствовала - она нравится. Только ликование долго не продлилось. Более того, девушка твердо уверилась, что в людях - в парнях особенно - ничего не понимает, никакого женского чутья у нее нет, а сама она своего рода несчастный аллергик, у которого от высоких чувств как от пыльцы слезятся глаза и закладывает нос до полной потери нюха. Вот так, не имея особого женского чутья, позволять себе думать о Максиме оказалось... страшно - можно нафантазировать много лишнего и потом страдать и расстраиваться от того, что ничего из придуманного правдой не является.
   В поведении Павлова припоминалась куча самых разных деталей, которые могли означать все что угодно, вплоть до давней неземной любви, а могли не означать ровным счетом ничего кроме вежливого интереса и дружеского участия, да что там - могли и этого не означать... И кто после этого осмелится сказать, что край не стал тоньше? И как глупо выуживать из памяти самые разные эпизоды, прокручивать их в голове, искать скрытый смысл... Находить и тут же забраковывать найденное, разбивать в пух и прах воздвигнутые теории... Чтобы начать все заново.
   Часто вспоминалось то, как Максим успокаивал ее в пустом кабинете после безобразных нападок Чернова, как грел ее руки на майском фесте, как она наблюдала за ним, пока он чинил проводку в репзале Дворца пионеров... То как Максим поцеловал ее на террасе главного корпуса базы отдыха вспоминать было трудно. Сразу хотелось побиться головой о стену. Куда приятнее оказалось вспоминать репетицию на двоих: легкую улыбку на губах, длинные сильные пальцы, касающиеся струн, волосы, падавшие на глаза - серо-зеленые, красивые сами по себе, без всякой игры света, обманывавшей, делавшей их то голубыми, то изумрудными... Низкий красивый голос, музыка вокруг, внутри, везде...
   О музыке думать было просто, и когда Ника это сообразила, дело пошло на лад. Потому что это останется с ней, даже если ее лимит вероятностей в отношениях с Максимом исчерпан тем полуночным поцелуем на террасе базы отдыха и больше никаких амурных приключений не предвидится, не смотря на зароки, внутренние установки и красочные сравнениями с гитарами, краями и воздушными шарами.
   Ничего, если окажется, что решение плыть по течению запоздало; если (а такое, в свете ее последней теории, все-таки весьма вероятно) плыть уже, по сути, и не куда. Она ведь приложила массу усилий, чтобы пропустить ту самую излучину реки, отчаянно выгребая против течения, потому что испугалась того, что может быть за поворотом: может водоворот, может пороги, а может и вовсе открытое море... Выгребла. И оказалась в заболоченной старице - какое уж тут течение. Вот и барахтается теперь по мере сил и возможностей. Пусть. Даже если из "старицы" выбраться не удастся, музыка все равно останется с ней, как и возможность повторить ту самую репетицию. Ведь он сам предложил ей сыграть вдвоем снова. А значит, будут яркие аккорды и красивые переборы, сильные пальцы на струнах, гармония, умиротворение, взаимопонимание. Будет музыка. Будет о чем вспомнить. И о чем помечтать.
   Теперь все посещавшие ее мысли о Максиме Ника старательно переводила в это околорепетиционное русло - представляла атмосферу, продумывала мелодии, гадала, как ту или иную музыкальную фразу сыграл бы Павлов, импровизировала и за себя, и за басиста. Ей снились новые темы, и там во снах, явно звучали партии для гитары и баса... Что-то девушке даже удавалось воспроизвести и записать, иногда - на чем придется - на газете, салфетке, чеке из магазина... И время от времени Ника ловила себя на мысли - скорей бы осень. Какие уж тут яркие события, раз вон до чего дошло.
   Впрочем, был еще один момент, на фоне всех остальных летних дней заслуживающий особого внимания.
   В понедельник, как раз после "народных гуляний", девушке принесли извещение о пришедшей посылке. Уже довольно давно для Ники почта была исключительно электронной, и когда в день рождения Настя спросила ее, не получала ли она что-нибудь, ответила, что до компьютера еще не добиралась. Подруга тогда неопределенно хмыкнула, и девушка только теперь поняла, почему.
   В почтовом отделении Ника забрала плотный серый пакет, объемный, но довольно легкий. Распотрошить посылку хотелось "не отходя от кассы", но девушка волевым усилием прикрутила любопытство и дотерпела до дома. В пакете оказался диск, открытка и нечто из черной ткани, дополнительно упакованное в хрустящий целлофан. Диск Ника пока отложила. На открытке значилось "Носи и не стаптывай. С днем Рождения!" со смайликом вместо подписи. А нечто при ближайшем рассмотрении оказалось двумя хлопковыми футболками. Да какими!
   Первая была сложена немного странно - спиной кверху, так что сразу в глаза бросалась белая надпись. Простой шрифт, но с каким-то странным эффектом - буквы не то не до конца пропечатаны, не то чуть стерты по краям - "Выход - ноль!". Слова жирно подчеркнуты, линия посредине, как раз под тире, сдобрена крупной точкой, от которой вниз указывает широкая стрелка-треугольник, и нолик рядом - так в иностранной литературе обозначается заземление электрических цепей, нулевой выход. Ника улыбнулась - распространенная трактовка названия их группы, хотя и исторически неверная. Когда выбирали имя для коллектива, девушка брякнула этот самый "выход" под впечатлением от "Лорда с планеты Земля" Лукьяненко, и неожиданно именно ее вариант поддержали большинством голосов. Так что, по канону, "Выход - ноль!" можно было расшифровать как "ничего никому не скажу". Но это все мелочь, эмблема на футболке все равно выглядела здорово - это куда важнее.
   Ника развернула одежку и ахнула, рассматривая принт. По занесенному снегом полю, настороженно оглядываясь назад, шла девушка. На теплый плащ тревожного пурпурного цвета понизу уже налип снег, ветер норовил сорвать капюшон, и она придерживала его обеими руками. За мехом опушки почти невидно было лица, но все равно девушка чем-то неуловимо напоминала Нику. А на заднем плане вырастал лес - словно со страниц страшных сказок - массивные ели со снежными шапками на лапах, вперемешку с древними голыми стволами, ощетинившими корявые сучья. И там, в этих дебрях, недобро светились желтые хищные огоньки - волчьи глаза... Поверх древесных стволов все тем же тревожным пурпуром, размашисто и небрежно было начертано "Стая".
   Рисунок на второй футболке был совсем другим - и по стилю, и по настроению, и по технике исполнения. Из общего - только эмблема группы на спине. На груди же разместились монохромные и очень реалистичные портреты. В центре Артем, Ника слева, справа Максим, чуть выше вторым рядом Славка и Сашка.
   Ника долго рассматривала лица. И Темино - четко очерченные скулы, сжатые губы, прищуренные глаза смотрят в упор. И Сашкино - спокойная, даже мягкая улыбка, взгляд вдаль, и в то же время, уверенность и внутренний стержень. И Славкино - насмешливо-снисходительная моська, всезнайский и несколько покровительственный вид - немножко чудно и странно, потому что глаза опущены и, кажется, что смотрит он на тех, кто ниже: на Артема или Нику. Собственное Никино лицо - неожиданно красивое и тонкое, и, в отличие от остальных, не слишком похожее на оригинал, в смысле на то, что девушка каждый день видит в зеркале. И, конечно, лицо Максима. Вот от-то как раз и вышел очень похоже, да еще с той трудно уловимой чертовщинкой в глазах, полностью его преображающей...
   На диске оказались исходники картинок - оригиналы, несколько вариантов ретуши, эмблема в высоком разрешении. Можно тиражировать. Вот так Настя! А Нике в этом году повезло с оригинальными подарками. Вот только достойного повода надеть обновки за все лето так и не представилось.
  
   Максим приехал двадцать восьмого вечером, о чем Нике радостно сообщил Славка. Вообще-то, его ждали раньше, но, после смены проводки, таки пришлось делать ремонт, и малой кровью обойтись не удалось, процесс затянулся. Никого нанимать для этого дела Павловы не стали, а своими силами закончить за месяц не получилось. Так что если бы Максиму не надо было в понедельник идти в универ, может, он бы и еще позже приехал. Ника на вести с полей только кивала, проявляя умеренное любопытство, и ждала тридцать первое августа - общий сбор коллектива, потому что ужасно соскучилась, но не вызывающего подозрения повода для более ранней встречи найти не могла. Все-таки одно дело невзначай поинтересоваться у Фокса, приехал ли басист, и совсем другое - найти предлог и подбить драммера (или других мальчишек) на внеплановый поход в гости. На то, чтобы заявиться одной, да даже на то, чтобы просто позвонить, банально не хватало духу.
   Сам Павлов позвонить, естественно не догадался. Ну и ладно. Подумаешь, помаялась еще двое суток до часа икс. Впрочем, никакой это был не "икс" и даже не "игрек" - просто общий сбор коллектива, даже не для репетиции, ибо по-прежнему репетировать негде, а просто пообщаться, поделиться впечатлениями, планами...
   Встречаться предполагалось вечером, и Ника, наконец, решила выгулять одну из новых футболок, тем более что Славка сообщил о предложении отдохнуть, так сказать, активно - покататься на велосипедах-роликах по Олимпийской аллее. Затею все поддержали - погода хорошая, надо пользоваться пока холода не завернули.
   Девушка собралась очень рано, и долго слонялась по квартире, уговаривая себя подождать, чтобы не припереться первой и не торчать в условленном месте, дожидаясь остальных. В итоге у троллейбусного депо попала в пробку и едва не опоздала. Выскочила из маршрутки, быстрым шагом направилась в сторону аллеи, и не сразу услышала, что ее кто-то окликает. Во-первых, не прислушивалась, а во-вторых - мало ли какую Олю зовут. Так что обернулась она, когда Артему оставался до нее один широкий шаг.
   - По сторонам-то смотри иногда. И уши не затыкай! - рыкнул Чернов, поравнявшись с девушкой.
   - Я не затыкаю... - слегка растерянно пробормотала Ника, прикидывая про себя, с чего Тёма такой нервный.
   - Ну мой тогда лучше!
   Ника посмотрела как он в "праведном" гневе пыхтит и раздувает ноздри, раздосадовано подумала, что Чернова кто-то уже успел достать до самых печенок, и миролюбиво спросила:
   - Ты чего кипишь?
   Артем поморщился, собрался что-то сказать, даже рот открыл, но передумал, махнул рукой. Ника не торопила - скорее всего, Чернов ничего ей не расскажет, но и рычать перестанет почем зря. Но Тёма удивил - тряхнул блондинистой башкой и нехотя протянул:
   - А-а, Игорь, блин, баран! Представляешь, он этими своими телефонами торговать устроился не в июле, а в мае, благополучно забив на сессию. Я сегодня поехал к ним в бухгалтерию обучение оплачивать, и узнал шикарную новость - моего дорогого братца отчислили.
   - Как отчислили? - Ника даже приостановилась. В ее картине мира отчисление с платного места было чем-то экстраординарным - это что такое надо было отчебучить-то... Хотя, может если на факультете восемьдесят процентов студентов - платники, за них не так держатся?
   - А вот так. - Тёма снова поморщился, подцепил девушку под локоток и потянул в сторону Олимпийской аллеи. - Не стой столбом.
   Ника послушно двинулась вперед, не слишком рассчитывая на подробности, но Чернов удивил повторно:
   - Если бы он подсуетился вовремя, ему сессию могли бы продлить до пятнадцатого сентября, а так - все, поезд ушел.
   - А восстановиться?
   - А нифига, - невесело усмехнулся Артем. - Как мне объяснили, на первом курсе не восстанавливают, переводного приказа на него, естественно, нет, и не будет. Так что, захочет учиться - придется поступать на общих основаниях и опять целиком платить за первый курс.
   - Да уж...
   Ника прикинула сумму и покачала головой. А потом до нее дошло:
   - Слушай, но получается, что у него тогда этот год вылетает - группы уже набрали... Или, если платно, то может еще можно?.. Ты спрашивал?
   - Ага, только он, один фиг, учиться там не хочет. Вообще нигде не хочет. Говорит, работать будет. Баран. Ну и хрен с ним, пусть до пенсии телефоны втюхивает или пиццу развозит. Мать только жалко. Расстроилась очень...
   Они помолчали. Нике хотелось придумать какой-нибудь простой и действенный способ помочь Артему вправить Игорю мозги и уговорить поступить хотя бы на заочку, но в голову ничего не приходило. Разве только посоветоваться с Максимом - как-никак он со своей преподавательской колокольни наверняка лучше осведомлен о вопросах зачисления-отчисления и методах работы приемной комиссии. Хотя до этого Чернов мог додуматься и сам, ведь ему в свое время идею с индивидуальным планом именно Павлов подбросил. А у Ники получается "семь бед, один ответ - посоветуйся с басистом". Или все-таки сказать, чтобы посоветовался?.. Пока Ника размышляла, Артем несколько посветлел лицом, встряхнулся и уже совсем другим тоном, не морщась и не скрипя зубами, сказал:
   - Ладно, не грузись. Все нормально будет... - и улыбнулся.
   Ника улыбнулась в ответ. Кажется, Чернову она все-таки помогла, и совсем не тем, что с ходу кинулась придумывать достойное решение его проблем. Артем вовсе не собирался перекидывать на друзей свои семейные неурядицы ни целиком, ни частями, но готовность помочь оценил. Во всяком случае, так представлялось Нике. Хотя для чего еще нужны друзья?.. Чтобы вовремя напомнить, что ты не один? Ну да, почему, нет...
   Занятая псевдофилософскими размышлениями о дружбе, Ника почти не заметила дороги до Олимпийской аллеи, среагировала только на замечание Артема: "Вон Славка с Максом, видишь?". Девушка пока не видела. Низкое солнце не по вечернему ярко било в глаза, слепило. Чернову проще - он в темных очках, Ника же сей аксессуар не любила и носила исключительно редко, а уж о том, что он может пригодиться ей вечером последнего летнего дня, и вовсе не подумала. Тянуло пристроить руку ко лбу козырьком, но девушка сдержалась, в конце концов, до места встречи осталось всего ничего.
   - О-о, мы с Тамарой ходим парой! - вместо приветствия гаркнул Лисицын.
   - Хорошо хоть не "вот они где, сволочи", - проворчал Чернов и отцепился от Никиного локтя, чтобы пожать парням руки. - Здорово.
   Девушка фыркнула - это "ласковое" "приветствие" выдал как-то Братишкин отец, помогавший тащить комбик для одного из выездных выступлений. Ему же принадлежал перл: "Ну ты прям маньяк" в адрес Тёмы всего лишь нацепившего кожаные штаны. Веселый дяденька, в общем. Теперь вспоминается в дело и не в дело. Ну и ладно, за воспоминаниями удалось не так откровенно пялиться на Павлова. И поздороваться вполне нейтрально, не показывая всем и вся, как же она соскучилась.
   - Привет, - сказал Максим в ответ на ее приветствие и улыбнулся. - Классная футболка...
   Ника тоже улыбнулась, а еще мысленно похвалила себя за верно принятое решение - "наряд" Павлов заметил и оценил в отличие от ее "разъединственного" платья.
   - Это ее подруга-художница облагодетельствовала, - просветил басиста Чернов тоном старого брюзги.
   - Не завидуй, - припечатал Фокс, и добавил в ответ на косой Артемов взгляд, - А что, все же видят, что ты себе такую же хочешь!
   - Зря не наговаривай, - серьезно возразил Максим, опередив Чернова, только смешинки в глазах портили картину поддержки и сочувствия. - В такую же он не влезет - в плечах узковата будет.
   - Да ла-адно, - протянул Славка, обходя Тёму по кругу и оглядывая как лошадь на базаре, - подумаешь, будет в облипочку... Зато кубики видно...
   Чернов уже набрал воздуха, чтобы ответить, но вдруг передумал. Выдохнул-хмыкнул и беззлобно махнул рукой:
   - Да ну вас!
   Ника подивилась его спокойной реакции - еще пять минут назад, как пить дать, сказал бы что-нибудь нелицеприятное, а сейчас ничего, не раздражается.
   Артем снова хмыкнул и буркнул больше для порядка:
   - Кубики, блин! Шарики...
   Славка хрюкнул в кулак. Чернов посмотрел на него удивленно и снисходительно, с долей превосходства покачал головой:
   - Шарик, поздравляю, ты балбес.
   - Нифига! - бодро открестился Фокс. - То есть это, фиг вам...
   К моменту, когда, наконец, объявился Медведев (пешком и совсем не с той стороны, с которой его ждали), вся компания, стараниями Лисицына не остановившегося на цитатах из "Простоквашино", смеялась от души. Даже Тёма, все еще пытающийся держать гордый и независимый вид.
   - Всем привет.
   Народ вразнобой поздоровался. А Фокс, как всегда, вылез с инициативой:
   - Здорово. А ты чего пешком?
   - Я не пешком, я на маршрутке. - Поморщился Сашка.
   - Это само собой, - отмахнулся драммер, и конкретизировал вопрос. - Ты же вроде хотел на своем велике приехать, нет?
   - Хотел, - неопределенно качнул головой Меведев. - Только вчера гвоздь поймал передним колесом, а посмотреть, что там как, так руки и не дошли.
   - А... Ясно. А Динку куда дел? - продолжал допытываться Славка. Остальные деликатно отмалчивались.
   - Она на линейку не идет, так что приедет только завтра вечером. Еще вопросы есть?
   - Нет, - заявил Фокс, ничуть не смутившись. - Значит, никого больше не ждем. Куда двинем?
   На этот счет мнений было два: посидеть в кафешке, пообщаться, а потом покататься на чем-нибудь по аллее, или же наоборот - сначала покататься, а потом посидеть. С одной стороны, пока катаешься, не очень-то поговоришь, во всяком случае, так, чтобы все могли принять участие в разговоре, с другой - наесться-напиться и потом кататься с полным пузом тоже не очень хорошо. В итоге все же решили сделать пару-тройку кружков, а потом уже выбрать местечко, где можно спокойно посидеть - можно даже не здесь, а где-нибудь в центре.
   Олимпийская аллея находилась недалеко от Дворца пионеров, практически в лесополосе, клином врезающейся в городскую черту. Чуть больше трех километров прямой асфальтированной дороги - сама аллея, и еще два кольца - одно маленькое, меньше километра протяженностью, второе большое - до конца аллеи и влево, а потом назад, параллельно "главной дороге".
   В начале аллеи развернулись предприниматели - пара летних кафешек с холодными напитками и горячим кофе, лотки с какой-то мелочевкой, ориентированной больше на детей - сувениры, шарики, воздушные змеи и вертушки, и - источник главной прибыли - прокат всего, чего только можно: велосипедов, роликов, скейтов, гироскутеров. К ним то и устремилась вся компания.
   Правда, на счет транспорта мнения разделились. Сашка с Артемом настаивали на велосипедах, Славка агитировал за ролики. Ника с Максимом колебались. В итоге Сашка заявил: "Вы как хотите, а мы как знаем", и они с Черновым двинули к велосипедам.
   Фокс же продолжал разоряться, восхваляя роликовые коньки, и, кажется, именно глядя на него двое мальчишек лет одиннадцати передумали брать скейты. В своей прочувствованной речи Лисицын обращался преимущественно к Нике, наверное, счел ее более внушаемой.
   - Ольчик, ну давай, составь мне компанию, - заключил он свою рекламную акцию.
   Ника соглашаться не торопилась. Не то, чтобы она была ярой сторонницей велосипедов, но было одно "но", про которое Славка то ли не знал, то ли благополучно забыл:
   - Я не умею кататься на роликах.
   - Вот и научишься! - ничуть не смутился Фокс.
   Девушка его энтузиазма не разделяла.
   - Может все-таки не стоит?.. - фраза прозвучала как-то совсем неубедительно, и Славка воодушевился, предвидя скорую капитуляцию:
   - Стоит. Вот увидишь, это легко! Макс, а ты на чем будешь кататься?
   Павлов оглядел лоточников и пожал плечами:
   - Пожалуй, тоже на роликах. Я, правда, только на коньках умею... Умел во всяком случае когда-то, но принцип вроде тот же.
   Лисицын просиял:
   - Оль, ну так что, ты с нами или ты против нас?
   - Почему сразу "против" то? - вздохнула Ника, внезапно устав от попыток объяснить свою неуверенность непрошибаемому барабанщику, а еще осознав, что эти самые попытки со стороны, скорее всего, выглядят так, будто она просто ломается.
   Славка, кажется, только этого и ждал. Сцапал Нику за руку и поволок к стойке выдачи, приговаривая на ходу:
   - Ну и отлично, что не против! - остановился, лучезарно улыбнулся тетке на выдаче и велел: - Подберите девушки ролики, она не против!
   Тетка посмотрела на них как на придурков, но ничего не сказала. Впрочем, даже если бы и сказала, вряд ли бы смогла Лисицына этим смутить, а Нике и красноречивого взгляда хватило.
   - Ольчик, какой у тебя размер? - продолжал разливаться несмущенный Фокс.
   - Тридцать шестой, - буркнула Ника, мечтая провалиться на месте. Вот Славка, вот удружил со своей вечной манерой давать гастроли. Да и ладно, леший с ним.
   Пока оформляли залог и переобувались, девушка решила для себя, что нечего распаляться из-за неисправимой Славкиной бесцеремонности, и немного успокоилась. В том числе и на счет предстоящих покатушек. Может все действительно не так страшно? Пусть первый и единственный опыт передвижения подобным образом был давно и закончился неудачно, но вдруг сейчас все будет иначе? И потом, Максим тоже выбрал ролики...
   Впрочем, Павлов быстро отошел на второй план, потому как переобувшейся Нике пришлось сосредоточиться на том, чтобы встать с лавки и выбраться хотя бы к началу аллеи, а басист во внезапно сузившемся поле зрения уже не умещался. Подняться ей помог Славка, он же отбуксировал к заборчику, вдоль которого был пущен удобный поручень.
   Ника понаблюдала, как девчонка лет десяти, делает вдоль него первые шаги, потом отпускает руки и продолжает движение дальше - немного неуклюже, но уже без поддержки. Понаблюдала, и решила, что тоже так сможет. Но поручень оказался неожиданно коротким, а отлепиться от него девушка оказалась не готова. И поэтому, на глазах у изумленной публики, развернулась и поковыляла вдоль него в обратном направлении.
   Славик, не ожидавший от нее такого маневра, озадаченно поскреб макушку, но ничего не сказал. Нике же снова захотелось провалиться сквозь землю. Она про себя нещадно ругала свою глупость и внушаемость, и очень жалела, что не взяла в прокате велосипед. Возможно, девушка даже признала бы попытку неудавшейся в самом начале и сдала ролики "не отходя от кассы", но для того, чтобы это сделать, надо было доехать до конца (точнее начала) заборчика, отпустить руки и каким-то образом преодолеть пять метров до ближайшей скамейки. И что-то ей подсказывало - в этот раз Фокс буксировать ее не будет. А раз так, стоило попробовать отбросить пораженческие настроения и попытаться не ударить в грязь лицом. Во всех смыслах.
   Ника снова развернулась. Шагать на роликах она больше не пыталась, но как скользить и не падать, еще не поняла. Поэтому до Славки она "ехала" боясь оторвать ноги от асфальта, просто перебирая руками вдоль поручня и подтягивая себя в нужном направлении. Этот процесс потребовал предельной концентрации, и на Славку она взглянула, только вновь оказавшись у края перил. Барабанщик взирал на нее озадаченно и похоже никак не мог решить - то ли посмеяться над ее "акробатическими этюдами", то ли начинать страдать от осознания масштабов предстоящего педагогического подвига.
   - Да, мать, я думал, ты преувеличиваешь... - протянул он, наконец.
   - Нет, блин, преуменьшаю! - раздражённо брякнула Ника. На Славку она злилась, но не сильно, куда больше - на себя.
   - Вот-вот... И я о том же. Так, ладно, - Фокс встряхнулся и решительно шагнул к застывшей у конца поручня девушке. - Я тебя держу, отцепляйся от забора. - Ника кивнула, но руки отпустить не смогла. - Отцепляйся, кому говорю! Макс, помоги мне ее от забора отодрать.
   Ника, представила, как Славка вдвоем с Максом тянут ее за одну руку, а она судорожно хватается другой за ограждение с перильцами... и выдирает их с мясом... Ну уж нет, повеселила народ и хватит, да и перед Павловым стыдно. Девушка разжала пальцы и замерла в неловкой, неустойчивой позе.
   - Ну во-от... Макс, отбой тревоги. Так, теперь давай потихоньку... - Лисицын за обе руки выкатил ее на середину аллеи, критически оглядел, покачал головой и принялся командовать. - Ноги согни, плечи вперед. Ольчик, плечи. Ага, уже лучше. Ну, поехали что ли.
   И они поехали. Очень медленно. Под периодические замечания Славки "плечи", "ноги" и "не паникуй".
   Максим сначала ехал рядом, потом чуть впереди, а потом и вовсе свернул на малый круг. Ника даже не расстроилась - чем меньше свидетелей ее позора, тем лучше.
   Пару раз их обгоняли стройные длинноногие девы. На роликах они ехали без каких-то видимых усилий, быстро и легко. Развевались длинные волосы... Славка провожал глазами это великолепие и, не имея возможности ехать в том же темпе, возвращался к советам и наставлениям. Особого прогресса не наблюдалось, и в тоне раз от раза уменьшалось энтузиазма. Впрочем, минут через пятнадцать мытарств, драммер несколько приободрился - напоминать про "ноги-крылья, главное хвост" приходилось значительно реже, а возможностей просто покрутить головой, наблюдая за прекрасными и уверенными в себе ролершами, стало больше.
   Оглянувшись в очередной раз, Лисицин выдал скороговоркой:
   - Ладно, ты уже нормально едешь, так держать! - и, не успела девушка возгордиться, добавил. - Поеду, кружочек сделаю, а то чего-то я устал от этого черепашьего темпа.
   - Слав! - только и смогла воскликнуть Ника, но Фокс уже отпустил руку, и укатил вперед, быстро набирая скорость.
   - А-а, мамочки... - девушка в красках представила себя на асфальте, и даже прикинула, как бы упасть с наименьшими потерями, чтобы потом, оправившись от падения, снять эти пыточные приспособления и босиком потопать назад за обувью, но тут ее догнал Максим. Притормозил рядом, протянул раскрытую ладонь:
   - Давай руку.
   Ситуация к раздумьям не располагала. Ника уже чувствовала, что еще чуть-чуть, и она перестанет ехать по инерции, начнет заваливаться, так что, не мешкая, вцепилась в предложенную конечность. Наверное, можно было бы выдохнуть, но адреналин уже выплеснулся в кровь, сердце бешено колотилось, кажется, где-то в горле, руки похолодели... И, естественно, Павлов все это заметил.
   - Не бойся, я тебя держу.
   - Славка вон тоже держал... - пробормотала девушка, пытаясь справиться с паникой.
   Дыхание потихоньку выравнивалось. И даже получилось немного, самую малость, расслабить руку. Вот будет номер, если у бедолаги Павлова синяки останутся. Ника нервно хихикнула, и попросила:
   - Вы только не отпускайте, ладно?
   Максим улыбнулся (раньше она решила бы - ободряюще, а сейчас боялась промахнуться с интерпретацией), и пообещал:
   - Не отпущу.
   Ника вдруг сильно смутилась и, вероятно, от этого зачастила:
   - Я просто второй раз в жизни на роликах стою. В первый меня подруга так же сначала страховала, а потом тоже говорит: "Ты нормально едешь", и руку отпустила. Ну я сразу же и грохнулась. Копчиком ударилась. Больно.
   Павлов своими историями из жизни делиться не стал - может, не испытывал таких проблем, может, просто не счел нужным. Сказал что-то вроде: "Понятно..." и поудобнее перехватил Никину ладонь. Девушка медленно выдохнула, постаралась вспомнить и применить все советы Лисицына и тихонько толкнулась ногой.
   Паника отступала, а вот неловкость - нет. Как только схлынул страх неминуемого падения, Ника начала "отражать" окружающую действительность. Действительность в лице басиста крепко держала за руку, подстраивалась под ее темп и тактично помалкивала, не обсуждая Никину манеру езды. Девушка очень остро чувствовала прикосновения - прохладная сухая ладонь, чуть шероховатые подушечки пальцев, обхвативших ее кисть... А еще это обещание не отпускать - оно только для нее выглядело каким-то двусмысленным?
   Ника почувствовала, что краснеет, и понадеялась, что Павлов не заметит ее помидорные уши. Ну или в крайнем случае спишет это на непривычные физические нагрузки или что-то в этом роде.
   Надо было срочно отвлечься, и Ника выбрала испытанный способ - представить репетицию, выдать на гора какую-нибудь музыкальную импровизацию. Хоть какую-нибудь.
   ...Получилось. Девушка отвлеклась, вернее, увлеклась, даже спотыкаться почти перестала. Павлов помалкивал и потому не мешал. Возможно, от того, что воображаемый Макс на протяжении последних нескольких недель был свидетелем всех ее экспромтов, его наличие, так сказать, воплоти, не рушило, а поддерживало привычный алгоритм творческого процесса. До некоторого времени.
   - Ты чего там мурлычешь?
   Вопрос стал для Ники неожиданностью.
   - Я?.. Да так...
   Ничего умнее сказать не вышло. Да и что тут скажешь особенно умного? Дурацкая привычка "мурлыкать", как выразился басит, появилась у нее из-за санаторной скукоты и оставленной дома гитары: не имея возможности сыграть ту или иную музыкальную фразу, но остро нуждаясь в том, чтобы слышать, как она звучит, девушка стала едва слышно напевать придумываемые мелодии.
   - Нет, ну все-таки?
   Ника искоса взглянула на Павлова. Тот смотрел на нее заинтересовано. "Ладно, что уж там", - досадливо подумала она, а вслух сказала со всей невозмутимостью, на которую была способна:
   - Да-а, придумалось тут кое-что, пытаюсь не забыть, а то ни блокнота, ни ручки с собой не взяла, табулатуры набросать некуда...
   - Напоешь?
   Ника покачала головой (вот к этому она не была готова точно):
   - Да ладно, все равно я дома это уже не воспроизведу...
   - Значит надо записать... - уверенно заявил Максим. - Поехали назад.
   - Зачем?
   Павлов усмехнулся и пояснил:
   - Ролики сдадим, и письменные принадлежности купим, я тут видел... Давай разворачиваемся...
   - А... как? - Ника чувствовала себя на редкость бестолковой, но повороты они с Лисицыным не разбирали.
   Максим задумался всего на миг.
   - Давай вот так... - и перехватил ее руку правой рукой, а левой приобнял за талию.
   "Как в парном катании" - пронеслось у Ники в голове после первой, почти панической мысли "Он меня обнимает?", а Павлов меж тем развернулся вместе с ней по широкой дуге. И убрал руку с талии, явно намереваясь опять просто держать ее за кисть. И от этого девушка испытала такое жгучее разочарование, что споткнулась на ровном месте.
   - Тихо, тихо... - Максим вдруг оказался прямо перед ней, придержал за плечи. - Держу, не падай только. Поедем? - Ника через силу улыбнулась и кивнула. Павлов еще пару секунд внимательно на нее смотрел, а потом неожиданно добавил. - И мурлыкать себе не переставай, а то и вправду забудешь.
   "Мурлыкать" после Максовой просьбы не получалось - лучше бы вообще он на этом не акцентировался, а так ощущения как от пения на людях, только еще страшнее. Когда поешь чужое, боишься только сфальшивить, а когда на ходу придумываешь свое, напетое, помимо всего прочего, может показаться банальным, или скучным, или перегруженным... Каким угодно, но явно далеким от идеала. Именно поэтому Ника предпочитала показывать только относительно законченные, выверенные вещи, а сейчас забылась, и отмахнуться, отвертеться уже не выйдет - неудобно перед Павловым. А значит, все пришедшее в голову, Ника добросовестно запишет и даже покажет басисту, но вот "мурлыкать" на ходу...
   - Ой, а это не Славка? - ухватилась она за первый подвернувшийся повод переключить внимание Максима.
   Впереди действительно маячила, а точнее, быстро приближалась знакомая спина. Девушка не сразу сообразила, что Фокс едет задом наперед, попутно заигрывая с какой-то девицей. Ника сперва восхитилась умениям драммера перемещаться в пространстве на роликах, ибо сама весьма слабо представляла, что нужно сделать, чтобы ехать таким образом, а потом охнула и крепче схватила Максима за руку, потому что лихо рассекающий Фокс внезапно запнулся, и, взмахнув руками, хлобыстнулся об асфальт.
   К тому моменту, когда они подъехали к месту падения, Славка уже поднялся, а девица укатила.
   - Живой? - поинтересовался Павлов.
   - Живой... - отмахнулся Фокс, осматривая себя на предмет оценки ущерба. Локти спасла защита, а вот на предплечье левой руки обнаружилась здоровенная ссадина. - Ой-ё! Ольчик, ты бы не смотрела, я тут ободрался маленько...
   - Славик, - тем же тоном протянула Ника, испытывая странную смесь раздражения и сочувствия (хоть дурно не стало, и то хлеб). - Ты бы грязными руками производственные травмы не лапал, а то занесешь какую-нибудь дрянь. Промыть надо, да и забинтовать бы не мешало.
   - Где я тебе бинт найду? - скривился Фокс.
   - Около остановки аптечный пункт, - подал голос Павлов.
   Славка посмотрел на него как на предателя - ничего бинтовать ему не хотелось.
   - Хоть пластырем заклей, - покачала головой Ника.
   Против пластыря Лисицын, кажется, ничего не имел, согласно угукнул, еще раз оглядел себя, и стал остервенело отряхивать штаны - изрядно пыльные, причем преимущественно на заднице.
   - Только сегодня чистые джинсы одел, - посетовал он, но поддержки и сочувствия не нашел.
   - Скажи спасибо, что не порвал, - высказалась Ника. - А то были джинсы обычные, стали бы джинсы модные...
   - Если учесть, каким местом он приложился, то до неприличия модные, - хмыкнул Максим.
   - Смейтесь-смейтесь... - проворчал Славка, но не удержался и рассмеялся сам.
   - Это тебе за то, что ты меня на аллее бессовестно бросил, - укорила драммера Ника.
   - Кто бросил? Я бросил? - притворно оскорбился Лисицын. - Да я тебя вообще с рук на руки Максу сдал... почти.
   - Угу, так все и было, - проворчала девушка себе под нос, и покосилась на руки - свою и Павлова - вот уж кто как пообещал не отпускать, так и держит.
   Развивать тему сразу расхотелось. Славка, видно настроившийся на продолжение словесных баталий, помолчал выжидая, но, убедившись, что "кина не будет", объявил:
   - Ладно, поеду воду поищу, да до аптеки сгоняю. Или вместе поедем?
   Ника с Максимом переглянулись.
   - Езжай уже, быстрей получится, - озвучила девушка общую мысль.
   - Ну ладно, - пожал плечам Фокс и умчался.
   Ника с Павловым двинулись следом, естественно не так быстро. Но и без рекордов скорости ехать оставалось каких-то несколько минут. Даже жалко - девушка только-только вошла во вкус. И, может быть даже, когда-нибудь отважится повторить.
   Максим помог добраться до лавочки, и, только нацепив вместо роликов привычные кеды, Ника осознала, насколько у нее устали ноги. И не только ноги. Кажется, все это время она каталась с мешком картошки на плечах. Вставать не хотелось совершенно, и когда Павлов предложил подождать тут, пока он сходит за пишущими принадлежностями, согласилась с радостью.
   Басист отсутствовал недолго, а вернувшись, протянул девушке небольшую плоскую коробочку. Ника сначала решила, что это набор маркеров, но, приглядевшись внимательнее, удивленно воззрилась на Максима.
   - Это что, мел?
   - А что тебя смущает? - улыбнулся Павлов, забирая у нее коробочку. - Пойдем...
   Девушка, все еще находясь под впечатлением, встала и послушно пошла за басистом. Максим целенаправленно двинулся в сторону стоянки машин. По вечернему времени на ней обычно яблоку негде было упасть, но не в этот раз. Ближе к аллее почти через всю стоянку коммунальщики прокопали длинную узкую траншею, огородив изрядный кусок пространства символическими колышками с кое-как натянутой бело-красной лентой. Между траншеей и бордюром аллеи остался участок ничем не занятого асфальта метра полтора шириной. Туда-то Максим и привел Нику. Придирчиво осмотрелся, быстрыми движениями расчертил асфальт у себя под ногами на табулатурные линейки и протянул девушке палочку мела. - Пиши.
   Ника помедлила, прикидывая, не шутит ли над ней товарищ Павлов. Но на шутку это не походило, скорее на... вызов? Нет, не так. На предложение? Уже ближе, но все не то. У Максима в глазах словно был вопрос: "Если я сделаю что-то необычное, что-то странное и, возможно, чудаковатое, ты меня поддержишь?", хотя, может, ей это просто померещилось, но вдруг подумалось - а почему бы и нет. "Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть" - так, кажется, говорила ей Настя. А она сама после долго и мучительно размышляла про течения и повороты. Вот он поворот - выплывай.
   Ника хмыкнула, улыбнулась и взяла мел. За размышлениями о Максовом предложении мурлыкать дальше, Славкином фееричном падении и прочими сопутствующими обстоятельствами та первоначальная мелодия почти забылась, потеряла остроту и четкость, но теперь на ее место пришла другая. И в ней ярче и яснее проявлялись вдохновившие Нику чувства и ощущения - прохладных пальцев, сжимающих руку, а еще высокого, уже по-осеннему бледного неба, желтеющих листьев и близкой ночи... Первые цифры-лады девушка вписывала неуверенно, время от времени замирая в странноватой для постороннего взгляда позе - словно бы держа невидимую гитару: пальцы левой руки ищут нужные аккорды, в правой кусочек мела вместо медиатора. Потом стало проще. Линеек, расчерченных Максом, перестало хватать, и она добавила новых. Потом еще раз. И еще...
   Максим сначала внимательно наблюдал и за пассами, и за табами, уточнял кое-что по ходу действа, но очень осторожно, явно боясь спугнуть мысль. А Нику уже несло, и она (кто бы мог подумать) даже напела пару музыкальных фраз - основную тему ее нынешнего экспромта. И ничего страшного из-за этого не случилось, мир не рухнул, Павлов не высмеял, напротив, достал из коробочки еще один мелок и принялся рисовать на периферии нотный стан - включился в процесс, в общем.
   Прохожие с любопытством тянули шеи, смотрели как на блаженных - Ника их едва замечала. Строго говоря, на роликах она выглядела куда более нелепо, чем с мелом, и ничего, как-то пережила, так что какой смысл обращать на всех подряд внимание? Ника и не обращала. Даже как Сашка с Артемом подъехали, не заметила, среагировала только на озадаченный возглас Чернова:
   - А это что еще за наскальная роспись?
   Девушка оглянулась, мельком оценила дислокацию, но отвечать не стала - не до того. Вместо нее отозвался Максим:
   - Чем упражняться в остроумии, лучше сфотографировали бы.
   Артем фыркнул, а Сашка пожал плечами и, достав телефон, сделал пару кадров. Нику как раз посетила очередная идея, так что она карябала мелком по асфальту, а вот Максим разогнулся и глянул на экран.
   - Неплохо, но я вообще-то говорил о табах. Ноты вот здесь тоже можешь сфоткать.
   - Вы психи, вы в курсе? - почти восхищенно протянул Артем. Пристроил велосипед и обошел "холст" по кругу. А потом еще раз, фотографируя на телефон. Сашка тоже присмотрелся внимательнее. Озадаченно почесал макушку.
   - Хель, слушай, а вот тут четвертый лад на второй или на третьей струне стоит?
   Ника едва взглянула на место, которое он показывал:
   - Ты думаешь, я помню? Потом разберемся. И начало не там, а вот тут. Там соло, кажется, а это основная тема. И вот тут тоже. Или нет?..
   Чистого асфальта почти не осталось, да и воплощать пришедшие мысли под замечания и уточнения мальчишек толком не получалось. С Павловым было куда проще и спокойней. И как это он до мела думался? А она как на это подписалась? Ужас. Ну ужас же. В смысле, здорово...
   Подошел обклеенный пластырем Славик, восхитился размаху творческого порыва и посетовал, что все пропустил. Вновь начертанное сфотографировали, и на этом решили пока закончить. Точнее обсудить где-нибудь в более спокойной обстановке. Нике это было на руку, ибо пока они марали асфальт вдвоем на них просто пялились, а когда у каракулей строит, галдит, жестикулирует и сыплет околомузыкальным сленгом пять человек неформального вида - это и вовсе вызывает у прохожих неконтролируемые эмоции и реакции. Так что решение переместиться в какое-нибудь кафе обсудить, поделиться впечатлениями, перекусить и далее по списку, было принято единогласно.
   И было кафе, и разговоры, смех и атмосфера, по которой Ника так скучала. И планов громадье, и сетования на затянувшийся ремонт во Дворце, да и просто на ремонт, как на стихийное бедствие. И истории из жизни отдыхающих, точнее недоотдохнувших. И кино нонстоп. И прогулка по ночному городу пешком - далеко, зато тихо, хорошо. Правильно.
   И, кажется, впервые в жизни Ника не грустила о том, что последний день лета - последний.
  
   Глава 20. Алтарь науки
  
   Рутина затянула очень быстро. Уже на второй-третий день занятий стало казаться, что лета не было в принципе. Причем схожие ощущения были у всех, не только у Ники, у которой все события и впечатления за полтора месяца схлопнулись в последний день августа, став эдакой "галактикой в поясе Ориона" из старого фильма "Люди в черном". Туда можно было вглядываться бесконечно, вспоминая музыку, эмоции, прикосновения... Звезды тоже там были. Их компания разглядывала после кинотеатра, во время пешего похода домой по ночному городу. Транспорт уже не ходил, ноги все равно болели бы - роликов хватило, зато в черном, без единого облачка, небе можно было увидеть... Большую медведицу. Малую, как Ника ни старалась, найти не удалось, и мальчишки всем скопом пытались ей объяснить, показать. "Полярную звезду видишь? Как не видишь?! Ну, от Большой откладываешь пять расстояний...". Что-то Ника в итоге рассмотрела, но поручиться за то, что это был именно ковш Малой медведицы, все равно не могла. Самый просвещенный Максим показывал еще Сириус и сетовал на то, что Марс в городе не видно. На этом познания в астрономии у мальчишек заканчивались, а чудесное настроение нет. Кажется, его, как варенье, можно было закатывать в банки, чтобы в серую осеннюю хмарь или зимний холод смаковать, вдыхать ароматы лета.
   Ника смаковала. Временами открывала и пересматривала фотографии - табулатуры и ноты. Для группы музыка не годилась, во всяком случае, в исходном виде, но переделывать не поднималась рука. Девушка помнила каждую закорючку, отмечала удачные места. Не слишком удачные, впрочем, тоже. В любом случае, это были не просто каракули на асфальте. Разглядывая, проигрывая, пропевая придуманные тогда музыкальные фразы, она словно возвращалась в тот вечер. Чувствовала прохладные пальцы, сжимающие ее ладонь, меловую пыль на руках; воскрешала ощущение... полета в кроличью нору - страшно, странно, любопытно и отдает сумасшествием, но здорово, потому что не в одиночку... И как тут что-то менять? Единственное, о чем Ника остро жалела - прочитать и пропустить через себя то, что написал Максим, она не могла. А очень хотелось. Казалось, получись это, и девушка сможет больше о нем узнать, понять, что он чувствует, о чем думает, как к ней относится...
   Ноты. Для Максима такая форма записи была привычней и естественней табулатур. Это как с письмом, наверное. Можно и на английском написать, и даже не очень сложно, наверное, особенно если язык знаешь сносно, не на уровне "читаю со словарем". Но все равно текст сего послания, прежде чем вылить на бумагу, придется переводить - пусть мысленно, но придется. А это лишнее время, дополнительные усилия, из-за которых уходит легкость, искра, настроение...
   Но если для Макса табы были "английским", то ноты для Ники - китайской грамотой. Припомнилось и то, как зимой она оскорбленно отвергла его переделки "Крыльев за спиной" - подозревала его, это ж надо было додуматься, в попытках уязвить ее самолюбие. Глупо как. И, кажется, после этого Максим ни разу до этого асфальтового сумасшествия не использовал ноты.
   Можно было попросить Павлова переписать тоже самое табулатурами, но вместо этого девушка, потерпев очередное поражение в попытках разобраться самостоятельно, решила попросить басиста объяснить хотя бы азы.
   Это оказалось неожиданно легко. Последний день лета многое изменил. Впрочем, перемены начались задолго до него - с выволочки в Настином исполнении, с решения отпустить ситуацию, и, главным образом, с музыки. Протянутый Максимом мел только подкрепил то, что уже оформилось раньше, стал якорем. Пусть случались порой неловкие моменты, но если сердце начинало частить, всегда можно было свернуть на безопасную тему. Музыка объединяла, успокаивала, позволяла без смущения разговаривать, смотреть в глаза, быть на одной волне. Верить, что все еще впереди. Не бояться выглядеть странно - у Максима тоже странностей хватает, и ничего, это даже здорово. Так что в очередной сбор группы Ника улучила момент, когда поблизости не было мальчишек, и озвучила просьбу.
   Максим согласился с энтузиазмом:
   - Без проблем, Ник. Только на этой неделе, пожалуй, не получится... Давай в понедельник пораньше встретимся. Все равно не репетируем.
   С репетициями действительно пока не складывалось, а все потому, что ремонт во Дворце Пионеров к первому сентября закончить, как водится, не успели. Точнее открыли первые два этажа, а третий, где собственно и находилась арендуемая репетиционная, едва-едва начали. Чтобы как-то ускорить процесс, в свободное от работы и учебы время приходилось помогать по мере сил. Так что сборы группы были, а вот музыка - увы и ах.
   На встречное предложение Ника обрадованно кивнула, но в понедельник позвонил Славка, сообщил, что в репзалах передумали перестилать полы ввиду исчерпанного бюджета, и, в связи с этим же, вот прям с сегодняшнего дня надо возобновить договор аренды. Причем сумма по договору увеличивалась почти в два раза. Так что надо как можно раньше появиться во Дворце пионеров, заполнить бумажки, занести, установить и протестировать оборудование, и, наконец, репетировать.
   Новости вызывали смешанные чувства - с одной стороны, ну наконец-то, с другой, разбор "китайской грамоты" под руководством басиста откладывался на неопределенный срок, да и увеличение платы не радовало. Впрочем, даже двойной размер оплаты был немного меньше, чем стоимость аренды аналогичной студии скажем в ДК "Юность" (с учетом Славкиной зарплаты, конечно, которая, к слову, осталась прежней). В общем, Ника сразу после универа поехала за гитарой.
   Расписание в этом семестре, в отличие от предыдущего, оказалось на редкость неудачным - пары размазали на все шесть дней, да еще поставили во вторую смену, преподнеся это как великое благо, мол, чтобы студенты на последнем курсе имели возможность трудоустраиваться. Трудоустроиться куда-то на пол дня, особенно без ущерба для учебы, было почти нереально, а планировать другие дела стало ощутимо сложнее, например, приходилось сломя голову мчаться на остановку после пар, чтобы успеть хотя бы переодеться. Впрочем, в тот день можно было и не торопиться так, все равно девушка до шести вечера проторчала в репетиционной пока Славка с Максимом таскали и устанавливали комбики, колонки, микрофоны и ударную установку. Из полезного только спутанные провода разобрала да пыль протерла, поэтому чувствовала себя немного неловко. Успокоил ее, как ни странно, Фокс, заявив, что "нечего париться", так как Артем с Саней "вообще филонят". Тот факт, что оба трудились в поте лица, по мнению Лисицына, их не оправдывал. Впрочем, Славка, скорее всего, просто подбадривал Нику и ворчал по инерции. И сработало. У Ники отлегло от сердца, не из-за собственного, большего чем у парней, вклада, а из-за сопричастности и предвкушения новых эмоций, новых звуков, новых песен... Свободы и эйфории, которые обычно дарил сам процесс репетиций. И в этих чаяниях не так обидно было откладывать на потом ликбез. Кажется, она расстроилась даже меньше, чем Павлов. Во всяком случае, именно он вернулся к этой теме, когда по традиции сажал ее на маршрутку:
   - Ноты разберем перед следующей репетицией?
   Ника кивнула, соглашаясь, но снова не срослось.
   На следующую репу девушка едва успела - долго не могла уехать, а когда, наконец, добралась, Славка с Максимом уже вовсю обсуждали новости.
   Павлову перед самой репетицией позвонил знакомый, подвизавшийся администратором арт-кафе, и принялся уточнять, что у Макса за группа, какую музыку играют, и, главное, что делают в эту субботу и не могут ли смотаться за сто пятьдесят километров отыграть концерт. Оказалось у него неожиданно и почти в последний момент сорвалось выступление приглашенной команды, и теперь товарищ в легкой панике обзванивал знакомых музыкантов, но, как назло, никого не мог найти.
   Все это Павлов изложил сначала Нике, потом подтянувшимся Сашке и Артёму.
   - Там какой-то концепт: по субботам всю осень играют группы из других городов, так что договариваются обычно сильно заранее... А утром выяснилось, что у них какая-то накладка, вот Ром и начал всех подряд обзванивать. Я пообещал уточнить, можем ли мы приехать, и перезвонить сегодня.
   Чернов, недолго думая, выдал:
   - Звони и говори, что мы приедем.
   Потом чуть притормозил и добавил недовольно:
   - Я надеюсь, все могут освободить одну разнесчастную субботу?
   Сашка пожал плечами, мол, хоть две - у меня выходной. К Максу, как зачинщику этого выездного мероприятия, даже не обращались - не мог бы, не стал бы и заикаться. Славка беспечно бросил: "Прогуляю". Все повернулись к Нике.
   - Эх, прогуляю тоже, - тяжко вздохнула она.
   - У тебя что-то важное в субботу? - спросил Максим.
   - Ну как сказать. У нас две пары у Полякова. У него пропуски по неуважительным причинам караются смертной казнью. В смысле, люди вешаются, пока отрабатывают. Ладно, справку все равно добыть не получится, так что попробую отпроситься, хотя-а...
   - Ясно. Ты погоди пока отпрашиваться. Я попробую организовать тебе легальную причину пропуска.
   - Какую? - вперед Ники полюбопытничал Славка, но Максим ответил уклончиво, мол, потом расскажу, если получится.
   - Ладно, хорош болтать, - буркнул Артём. - Сет на сколько по времени?
   Оказалось, что от щедрот им перепало целых два часа. И, следовательно, работы - непочатый край, даже при том, что вопросы по техническому райдеру басист брал на себя, а Славка обещал договориться на внеочередную репу в пятницу.
   Играли мало, больше обсуждали сет-лист: что играть, в каком порядке, куда и сколько вставлять каверов, какие каверы вообще... Материала было много - с одной стороны выбирай - не хочу, с другой - не так-то и просто выбрать. В итоге отобрали все свежие песни, кавер про зайцев и те три, которые они играли на двадцать третье февраля, остальное время добили более ранним материалом. Можно было бы придумать что-то еще, если б на подготовку было больше трех дней (считай всего часов шесть-семь чистого времени), но, раз не судьба, надо грамотно распорядиться тем, что есть.
   Расходились поздно, с "домашним заданием" вспомнить и отрепетировать собственные партии, потому как, даже если у Фокса все срастется с репзалом, времени будет на один, максимум два генеральных прогона.
   На следующий день утром позвонил Лисицын, обрадовал, что удалось-таки добыть репзал на пятницу, правда не тридцать четвертый, а тридцать второй, с пианино и без комбиков. А ближе к обеду Нику в университете отловил Максим. Заглянул в аудиторию в перерыве между двумя парами "Организации и планирования производства" и поманил в коридор.
   Ника выскочила за дверь, спиной чувствуя любопытные взгляды одногруппников.
   На ее приветствие Павлов только кивнул и сходу выдал причину визита:
   - Поздравляю, Ник, ты в субботу едешь на семинар по электронике и микропроцессорной технике. Приглашение на тебя уже пришло, сейчас в канцелярии, командировку я оформлю, завтра до трех надо будет забрать. Будет еще распоряжение декана, так что на счет Полякова можешь не переживать.
   - Семинар?..
   - Не переживай, на самом деле идти на него не обязательно. На кафедре, где я раньше работал, просто плановое мероприятие будет, а мне все равно в универ ехать к научному руководителю. Могу тебе буклет для отчета захватить, а можешь со мной за компанию съездить, послушать про разное железо, которое на кафедре собирают. Это все утром, так что без ущерба для основной цели визита.
   - Я бы сходила... А как вы приглашение оформили? Да еще так быстро пришло...
   - Можно было бы сказать по блату, но на самом деле - по бартеру. Взаимовыгодный обмен - они нам приглашение, мы им участие, а они потом в отчете по науке пишут "межрегиональный семинар" и получают дополнительные баллы в рейтинг. Так что утром по факсу отправили без проблем.
   - М-м, понятно, а не спрашивали, почему вдруг меня?
   - Кто, принимающая сторона?
   Ника пожала плечами.
   - Принимающей все равно, а нашим - очевидно: в прошлом семестре я группу студентов к олимпиаде готовил. У тебя пятое место было, а у Смирнова - одиннадцатое, остальные и того хуже. В общем, смотри...
   Максим вкратце обрисовал алгоритм действий: куда пойти, что при себе иметь, где подписать, где взять командировочные, и прочие нюансы. Сумма командировочных вызвала нервный смешок (целых сто рублей!), но к ним еще добавлялись деньги на проезд - приятный бонус, ведь изначально предполагалось, что платить придется из своего кармана.
   Прозвенел звонок. Павлов заторопился - у него была пара в другом корпусе. Ника тоже вернулась в аудиторию.
   - У вас сейшн намечается? - негромко спросил Димка, едва она уселась за парту.
   Девушка периферическим зрением отметила, что некоторые из "коллег" явно навострили уши.
   - Вообще-то у меня намечается участие в выездном семинаре. Завтра документы на командировку надо забрать, а в субботу меня не будет - еду слушать про электронику.
   Интерес у любопытствующих сразу угас. Ника хмыкнула, качнула головой, наклонилась к Димке и шепнула:
   - А во второй половине дня будет сет в каком-то кафе. Нас на замену позвали, едем одним днем, совмещаем полезное с приятным.
   - Круто! - излишне громко воскликнул Семенов. "Коллеги" снова насторожились, а Ника поморщилась. - Я бы тоже съездил... на семинар, - все тем же бодрым голосом закончил Димка и заговорщически подмигнул - выкрутился.
   Одногруппники, похоже, приняли его импровизацию за чистую монету. На соседнем ряду чуть наискосок сидел Веретенников, и Нике было отлично видно, как он закатывает глаза и презрительно бухтит что-то похожее на "ботаник". Завидует, что ли? Смешно. Хотя... Последнюю сессию Димка сдал с тем же результатом, что и Веретенников, только Семенов здорово подтянулся, а Серега наоборот, совершенно расслабился.
  
   Следующие двое суток было сложно фрагментировать на отдельные события. В голове крутился грядущий сет, листочек со списком треков почти всегда был перед глазами, и на его обороте писался список номер два - дел, которые нужно сделать до отъезда и вещей, которые надо взять с собой. В четверг Ника устроила ревизию шкафа - предстояло как-то исхитриться выбрать наряд для семинара и для выступления, при этом не тащить с собой пол гардероба. В итоге остановилась на черных джинсах и синем свитере. С собой предполагалось взять какой-нибудь топ. Его-то девушка и выбирала дольше всего, ибо все привычное "концертное" легко мялось, погладить вещи не представлялось возможным, а выходить в пожеванной футболке не позволяло чувство прекрасного. В итоге она откопала в "закромах родины" черный корсет. К корсету еще прилагалась короткая летящая юбка. Все это великолепие она надевала единственный раз на выпускной, и уже, если честно, подзабыла, что такие вещи у нее вообще есть. Поколебавшись, девушка примерила добытый верх от выпускного наряда вместе с джинсами, покрутилась перед зеркалом так и эдак, но к однозначному выводу не пришла, оставила этот вариант на крайний случай, а сама пошла спать.
   В пятницу денек выдался тот еще. В универ пришлось переться с самого утра - Максим порекомендовал ей от греха подальше занести служебку и приглашение Полякову лично. Сказал, что собирался передать сам, но у них с Поляковым катастрофически не совпадает расписание - разные корпуса, пары в одни и те же часы, только у Павлова заканчиваются позже. Не пересекаются, в общем. Ника не расстроилась, но со временем итак были напряги, а тут оно еще больше уплотнилось. Поляков, кстати, отреагировал сносно, сначала поворчал, мол, опять деканат студентов на всякие песни-пляски с занятий снимает, потом вчитался в обоснование, приглашение глянул, подвигал бровями и бросил: "Ну, езжай", даже не озадачил ничем дополнительным. Хотя, может, специально не озадачил. Как пить дать, спросит по пропущенному материалу на следующей паре.
   До начала собственных пар оставалось еще прилично времени, и пока девушка ждала, размышляла, что в каждом семестре обязательно находится препод, который так и норовит на чем-нибудь подловить чтобы жизнь медом не казалась. В этом семестре вот Поляков, в прошлом - Ромашова была. А год назад - Павлов Максим Анатольевич. Смешно. Сейчас уже смешно.
   От мыслей, что было и что могло бы быть, не уйди Ивлева в декрет и не приди на ее место Павлов, отвлек Димка. Пришел, поздоровался, поболтал о насущном, то есть о грядущих парах Полякова, пожаловался в пространство, что Ника его бросает и едет развлекаться. Ника, в свою очередь, поделилась подозрениями, что через неделю товарищ Поляков устроит ей блиц-опрос по пропущенному материалу, и попросила Семенова писать как-нибудь поразборчивее, чтоб без переводчика обошлось. И вообще писать, а не лениться. Димка обижено пробасил, что он все пишет, потом подумал и уточнил "теперь". Потом еще подумал, и, от чего-то смущаясь, попросил Никин конспект по электротехнике.
   - Тебе он зачем? - изумилась девушка, так как электротехнику у них читали еще на втором курсе. Кажется, долгов у Димки не осталось, да и не держат в вузе студентов с хвостами такой длины.
   Семенов смутился еще больше и начал довольно путанно объяснять, что конспект нужен не ему, а для одного хорошего человека, и не насовсем, а просто скопировать, и вообще берет он его под честное слово и свою ответственность.
   Ника удивилась еще больше, но расспрашивать не стала. Выпытывать подробности вообще было не в ее характере, а тут еще и одногруппники подтягиваться начали - при свидетелях и вовсе неудобные темы лучше не трогать. Так что девушка просто пообещала поискать тетрадь и принести на неделе.
   Потом были пары, какие-то ненормально длинные. В перерыв между двумя последними еще пришлось чесать в сначала в канцелярию, потом в бухгалтерию, потом в кассу. На пару, в итоге, опоздала. Преподша ничего не сказала, но смотрела неодобрительно. Нике было все равно, перед глазами лежали листочек со списком и часы. Дел оставалось - вагон и маленькая тележка.
   Домой она ввалилась за десять минут до "часа икс" - договорились, что Медведев заберет девушку и поможет транспортировать комбик. Для этих целей Сашка выпросил у отца машину - не везти же добро общественным транспортом. В Никину обязанность входила еще подготовка описи: наименования и серийные номера вносимого оборудования, чтобы потом у вахтеров не было проблем, если вдруг кто-то из начальства застанет "вынос тела" и решит, что ребята разграбляют пионерское имущество. Основной файл она набрала еще в четверг, но серийник басового комбика до последнего был под вопросом, ибо брался взаймы у Ваньки из "R-R интервала" на один вечер. Саня как раз его и привез. Ника галопом по Европам допечатала недостающее в опись, сжевала бутерброд (хорошо еще днем в столовку сходила, а то совсем голодно было бы), и они с Медведевым выдвинулись во Дворец Пионеров. Даже не опоздали.
   Репетировали до победного. Лидия Николаевна даже Славке позвонила, мол, не пора ли вам, ребята, выметаться, а то здание на сигнализацию ставить надо. И это еще им по блату перепал лишний час. Даже сет успели дважды прогнать, и кой-какой сюрпризец подготовить. Вроде, неплохо вышло, особенно учитывая временные рамки.
   По домам всех развозил Медведев. Конечно, на репетицию ехали с куда большим комфортом, чем обратно, да и то, как загружались в машину пять человек плюс две гитары, плюс бас и три комбика, из которых в багажник поместились только два, это история особая. Хотя грех жаловаться, в тесноте да не в обиде, и все равно так лучше чем то же самое везти на маршрутке.
   Сначала вернули Ваньке одолженное имущество. Пилить пришлось на другой конец города, но зато получилось не совсем в ночь-полночь. Потом отвезли Артема, следом Нику, как Славка пошутил, "с заносом в квартиру". Заносили комбик, но Фокс, сказал, что, при желании, и ее занести могут. Ника из вредности желание изъявила. Лисицын немедленно начал подбивать Саню исполнить сею процедуру вместе: один за руки, другой за ноги, и пока подбивал, Максим спокойно поднялся с девушкой и все отнес.
   - Я поняла, - сказала Ника Максиму в дверях, - Славка это все затеял, чтобы самому ничего не нести.
   Максим усмехнулся, но комментировать не стал.
   - До завтра, Ник.
   - До завтра, - кивнула девушка, закрыла дверь.
   Переоделась. Перекинулась с родителями парой слов. Сделала себе мисочку творога со сметаной, попила кофе. И пошла собирать вещи. Вчерашние мытарства ей в этом не сильно помогли, разве что струны лежали на видном месте, да одежду на завтра заранее погладила. На глаза опять попался корсет. Ника покрутила его в руках и запихнула в сумку. В качестве альтернативы положила еще простую черную водолазку - на концертный наряд она мало походила, но выбирать больше все равно было не из чего, и девушка решила, что разберется на месте. Может у них в клубе, точнее в арт-кафе, холодина и играть вообще в куртке придется, а она тут корсетами затарилась. Ну да ладно, не в одежде дело, главное командировочные документы не забыть. И паспорт, и студенческий билет...
   Дважды проверив все по списку, Ника, наконец, улеглась. На часах было почти одиннадцать. На сон оставалось чуть больше трех часов.
  
   Может для студентов или работающих в областном центре жителей пригорода расписание и было удобным, но просыпаться среди ночи и прибывать на конечную в семь утра - сомнительное удовольствие. Еще одна электричка отправлялась в шесть вечера и совсем не подходила. Славка накануне заикнулся было на счет машины, но Саня ответил, что отец тоже собрался куда-то ехать, так что не судьба. Оставалась только электричка и сопряженные с ней "радости жизни": будильник на полтретьего, такси до вокзала и сонные лица товарищей по команде.
   Честно сказать, Ника не помнила, когда последний раз ездила на электропоезде. Да и ездила-то к тете на дачу, а это всего двадцать минут. Но в этот раз расстояние было куда большим, и, соответственно, предстояло вкусить все "очарование" такого рода путешествия.
   Нет, первые полчаса все было сносно. Сначала суета с рассаживанием, размещением вещей и инструментов, потом разбор полетов с контроллером-кассиром, у которой не нашлось сдачи. А в промежутке ночной город за окном, редкие машины, фонари, сонные улицы... Даже интересно. Но кассиры ушли, город, а затем и пригород, быстро закончился, смотреть стало не на что - чернота посадок вдоль дороги и небо в низких тучах, тоже черное. К тому же лавки не вписывались ни в какие, даже самые скромные, представления о комфортном передвижении, зато, по заявлению Славки, "формировали плоскопопие".
   Разговоры быстро заглохли. Ника слушала музыку. Артём завалился спать, хотя "завалился" не совсем верный эпитет, скорее умостился, выставив согнутые в коленях ноги в проход. Сашка со Славкой по тихому смотрели фильм. Максим, разок заглянул к ним в планшет, но предложенным к просмотру не проникся. Нет, девушка не следила за ним специально, она вообще с закрытыми глазами сидела. Просто, при попытке устроиться поудобнее, из уха выпала бусина наушника, вот и пришлось возвращаться в реальность. Заодно и окрестности оглядела. И с Максимом взглядом встретилась, чем тот незамедлительно воспользовался.
   - Что слушаешь? - спросил он, пересаживаясь на ее лавку.
   Ника пожала плечами:
   - Все подряд, в смысле рандомно всю подборку.
   Да уж, объяснила исчерпывающе, называется, но Максиму хватило и этого, а может просто доверял ее вкусу - кивнул на выпавший наушник и спросил:
   - Можно?
   Мгновенной вспышкой вспомнился вечер на базе. Тогда тоже все начиналось с музыки в наушниках, одной на двоих. Чем закончилось тоже известно. Самокопанием и втыком от Насти.
   - Да, конечно, - сказала она, мысленно отвесив себе затрещину, и приказав не думать лишнего.
   Максим придвинулся ближе к Нике, взял наушник, на миг коснувшись пальцами. Улыбнулся едва-едва.
   - Спасибо. А то скучно очень. Я внешний аккум забыл, а телефон быстро садится.
   Девушка улыбнулась в ответ и постаралась сосредоточиться на музыке. На какое-то время даже получилось.
   Стук колес, размеренный и неспешный, укачивал. Так и подмывало к чему-нибудь прислониться боком, пристроить голову и немножко поспать. Ника покрутила головой. Слева пластиковая оконная рама, пыльная к тому же, справа плечо Максима, которое выглядит куда соблазнительнее. Девушка даже задержала на нем взгляд, прикидывая, как отреагирует басист, если она вдруг сойдет с ума и начнет прикладываться головой к Павловскому бицепсу. Хотя, что это она. Максим тактично промолчит, зато сама Ника, скорее всего, снова не сможет смотреть ему в глаза. Так что, в целях сохранения душевного равновесия, не стоит даже рассматривать его кандидатуру в качестве подушки, а то голова уже потяжелела и стала самопроизвольно клониться вправо. Вздохнув с понятным и объяснимым сожалением, Ника достала салфетку, протерла пыль, и стала гнездиться у окна, пытаясь пригородить свернутый валиком снуд как-то так, чтобы не затекала шея и было хоть немножко помягче. И, пока гнездилась, случайно выдернула наушник у Максима из уха. Павлов открыл глаза и повернул к ней голову.
   - Ой... - девушка смущенно улыбнулась, подцепила наушник и протянула басисту.
   Снова мимолетное касание пальцев, улыбка.
   - Тебе удобно? - спросил Максим.
   Ника пожала плечами.
   - Нормально.
   Павлов кивнул, а потом посмотрел мимо нее в окно. Девушка тоже обернулась. Уже рассвело. Вдалеке за редким перелеском показались панельные многоэтажки. Электричка сбрасывала скорость. Ника посмотрела на Максима, потом снова в окно.
   - Подъезжаем?
   - Нет, еще сорок минут.
   Девушка кивнула и попыталась определиться с ощущениями: то ли "ура, всего сорок!", то ли "кошмар, еще целых сорок минут!".
   - В этом городе я жил семнадцать лет... - неожиданно сказал Максим.
   Ника оглянулась. Павлов тоже смотрел в окно, потом перевел взгляд на девушку и улыбнулся. А она растерялась, и так и не нашла, что сказать. Так и промолчала все оставшееся до прибытия время.
   Город встретил их ветром, хмурым небом и мокрыми улицами. Дождь только что закончился. В лужах плавали желтые листья; воробьи, нахохлившись, сидели на проводах; встречающие-провожающие складывали зонты...
   - И не скажешь, что еще сентябрь, - тихо, ни к кому не обращаясь, сказала Ника.
   Их компания выгрузилась из вагона самой последней. Павлов сказал, что штурмовать транспорт не придется, поэтому вместо того, чтобы толпиться у перехода, они обозревали окрестности.
   - Да сентября-то осталось шиш да маленько, - проговорил Сашка. - Блин, а холодно!
   - Хочешь сказать, в электричке тепло было? - буркнул Артём. - Макс, куда нам? Веди, давай.
   И Макс повел. Вниз, по подземному переходу, через вокзал, через привокзальную площадь и через какой-то переулок.
   - А от вокзала что, ничего не едет? - бухтел Чернов, старательно обходя лужи.
   - Едет, но там уже все битком. А мы сейчас пройдем чуть-чуть и сядем спокойно.
   И действительно, остановка оказалась не так уж и далеко, почти сразу подошел автобус, в котором даже нашлись сидячие места, правда вразнобой по всему салону и в основном спиной вперед. Ника предпочла постоять. Маршрут не запоминала - в одиночку бродить все равно не предполагалось - просто смотрела в окно на незнакомый город: многоэтажки, магазины, скверики с начинающими желтеть деревьями, и машины, машины, машины...
   - На следующей выходим, - предупредил Максим, и Ника отвлеклась от созерцания урбанистических пейзажей.
   Выгрузились они в обычном среднестатистическом спальном районе. Тополя, панельные девятиэтажки, "Магнит" на углу. Почти "Ирония судьбы". Ника пригляделась к названию улицы. Табличка на ближайшем доме гласила "ул. Суворова". Смешно. У них на Суворова такие же голубые мозаичные дома. Вспомнилось, как соседские мальчишки в детстве эти мозаичные элементы (ведь какое-то специальное заковыристое название для них есть, но девушка забыла, какое) коллекционировали, а поскольку отваливались плиточки не очень часто, детишки их отковыривали. А бабульки детишек гоняли. Весело было.
   В одной из девятиэтажек жил институтский приятель Максима, тот самый Леша Саблин, что помогал снимать видео для поздравлялки к Никиному дню рождения. К нему-то честная компания и направлялась. Клуб открывался в одиннадцать, и, как минимум до этого времени, парням надо было куда-то приткнуться вместе с вещами, коих брали не очень много, и инструментами, коих с учетом Никиной гитары и Максова баса набиралось прилично. Вот Павлов и договорился с Лешкой. Тот без проблем разрешил оставить у него на передержку часть вещей. На счет того, чтобы передержать в дополнение к вещам еще и часть коллектива, договоренности не было, о чем Артем и Сашка, кажется, остро сожалели. Славка как всегда по пустякам не унывал и фонтанировал идеями, куда можно податься.
   Но сначала познакомились с Лешей. Одарили его купленными по дороге плюшками, попили кофе (при этом съев почти всю дареную выпечку), обменялись телефонами, и пристроили вещи. Вместе спустились по лестнице, вышли во двор. Дальше предстояло разделяться. Хоть отказываться от семинара Ника не собиралась, ей было немного неудобно, что она бросает мальчишек, поэтому все выспрашивала, куда они собираются, и где потом "воссоединятся" с "отщепенцами", чем, в конечном итоге, достала Чернова.
   - Чешите уже, - проворчал Тёма. - В клубе встретимся.
   - О! Я знаю, куда мы пойдем! - между тем провозгласил Славка, который последние пять минут сосредоточенно изучал что-то в телефоне - то ли "Яндекс карты", то ли "2ГИС", то ли что другое из той же оперы. Сашка с Артёмом заинтересованно оглянулись.
   - Пошли? - сказал Максим. Ника кивнула. - Все, мы ушли, - поставил парней в известность басист, те вразнобой угукнули не отрываясь от телефона.
   Ника с Максимом переглянулись, одновременно улыбнулись, басист снова куда-то ее повел.
   - Здесь недалеко конечная маршрутки. Быстро уедем, - пояснил Павлов на ходу, хотя девушка ни о чем не спрашивала. Это мальчишкам надо было дорогу запоминать - как-никак за вещами возвращаться, а у нее личный гид имеется.
   Максим, кстати, такое определение вполне оправдывал. Рассказывал по пути занятные истории, в основном из студенческой жизни. Ника слушала, улыбалась, и вспоминала собственный опыт экскурсовода, тогда, с Инной. У Павлова получалось намного интереснее, хотя краеведенье явно не входило в сферу его интересов. В общем, дорогу до университета девушка не заметила.
   Ника как-то привыкла, что университет - это целый студенческий городок: несколько корпусов, отдельно стоящая столовая и пара-тройка общежитий до кучи. Все за забором с турникетами и системой электронных пропусков. Павловская же альма-матер (точнее тот корпус, в котором располагалась кафедра) оказалась внушительным трехэтажным зданием. Ника заметила его, едва выбравшись из маршрутки. Из-за голубых елей выглядывал портик и колонны с круглыми капителями. Девушка не ожидала, что им туда, но Максим уверенно поднялся по ступеням и придержал перед ней тяжелую дверь.
   Внутри стало понятно, что пропускная система не обошла и этот храм науки, просто турникеты поставили внутри здания, чтобы не портить фасад.
   Максим перекинулся парой слов с охранником. Тот изучил Никин студенческий билет и лист приглашения и выписал ей временный пропуск.
   Они поднялись на третий этаж. Павлов поминутно с кем-то здоровался, Ника крутила головой разглядывая широкие, какие-то монументальные перила лестницы, кажется, мраморной, массивные двери и лепнину, в кои-то веки даже уместную.
   Максим привел ее в конференц-зал. Народу там пока было - кот наплакал. Какой-то парнишка включал проектор, в самом дальнем углу почти дремал грузный мужчина в мятом костюме, а у самого входа за столом регистрации сидели две девчушки и строгая дама лет сорока. Даму Максим представил как Анну Викторовну, и именно ей "сдал" Нику для дальнейшего введения в курс дела. Сам же поздоровался с "мятым" мужчиной и парнишкой, после чего умчался искать своего научного руководителя.
   Ника зарегистрировалась и немного поговорила с Анной Викторовной. Может, поговорила бы и подольше - дама оказалась внимательной, располагающей к себе и интересной, но в зал начал подтягиваться народ, и девушка не стала отвлекать организатора.
   Семинар оказался действительно интересным. Не совсем Никина тематика, иная область применения, чуть другая специфика, но если не уходить в частности, многие вещи можно было транслировать и на привычные девушке объекты и задачи. Ника с удовольствием послушала короткую лекцию, посмотрела видео-демонстрацию процессов разработки и тестирования новых плат контроля и управления, а чуть позже и пощупала их живьем, поглазела на сборочные стенды лаборатории. Короче, приобщилась к прекрасному. Народу на семинаре было много, но в основном все "местные", наверняка руководство распорядилось "согнать гостей", то есть сняло несколько студенческих групп с занятий. Пришлых вроде нее было всего человек пять, хотя может и больше, просто остальные слились уже после демонстрации, и лабораторию показывали именно такому "наноколлективу". В основном, конечно, хвалились, но и опытом делились охотно, на вопросы отвечали подробно и обстоятельно. Так что время Ника провела с пользой.
   Павлов вернулся как раз под занавес экскурсии, и, едва его увидев, девушка сильно встревожилась. Такого выражения лица у Максима она не видела никогда: на скулах ходят желваки, почти белые губы стянуты в тонкую линию, брови сдвинуты...
   - Что-то не так? - тихо спросила Ника, когда они вышли из лаборатории.
   - Все нормально, - рыкнул Павлов далеким от нормы голосом.
   Больше девушка ничего сказать не рискнула. Павлов медленно выдохнул и сказал уже совсем другим тоном:
   - Извини, Ник. Просто... научный руководитель свинью подложил. М-мразматик старый... Нам сейчас в главный корпус - твою командировку отмечать. Поедем или пройдемся одну остановку?
   Они как раз вышли из здания. Из-за облаков выглянуло солнце и стало почти тепло, хоть и ветрено. Порывами с осин срывало листья, и они, кувыркаясь, неслись по тротуару.
   - Можно и пройтись, - пожала плечами девушка.
   Павлов кивнул, и пошел, подстраиваясь под Никин шаг. Видно было, что такой темп давался ему не без усилий, но если бы подстраивалась Ника, догонять Максима пришлось бы бегом. Праведный гнев так и просился наружу, и, в конце концов, Максим все же решил выказать, все что думал, точнее, думал-то он, может, что-то и вовсе непечатное, но причину негодования для девушки разъяснил.
   - Прости, Ник. Просто... Накипело! - Максим нервно хохотнул, и покачал головой с видом "в голове не укладывается". - Когда я здесь два года штаны на кафедре протирал, научный руководитель мне снисходительно втолковывал, что торопиться не нужно, что раньше люди в сорок лет кандидатские защищали - вот это работы были, а сейчас так, околонаучный бред, лишь бы корочки получить... Достал, ни два, ни полтора: "ты еще вот это сделай, то проверь, с этого бока покусай...". Накусал! У меня материала на три кандидатских, причем разных, по разным специальностям. А теперь он хочет, чтобы я защитился к маю, а еще лучше к новому году, а то с первого января правила оформления документов в совет поменяться могут. Видите ли, у них аккредитация вуза в следующем году, а эффективность аспирантуры еле-еле до нормы дотягивает.
   Ника слушала не перебивая. Максим выговорился, и ему заметно полегчало.
   - Прости, что на тебя все это вывалил, - покаялся он, переведя дух.
   Ника пожала плечами.
   - Да ладно. - Она успокоилась еще на упоминании свиньи, так что просто слушала и молча сочувствовала, понимая, что иногда надо просто дать возможность спустить пар, а потом переключить на что-нибудь "безопасное". С "безопасным" все было не так просто, и она спросила первое, что пришло в голову. - А что такое "эффективность аспирантуры"?
   - Это такой показатель - отношение количества защитившихся в срок, к общему количеству обучающихся в аспирантуре.
   - А-а, понятно. А вы еще успеваете, в срок?
   Максим тяжко вздохнул, и девушка подумала, что с "безопасным" все-таки промахнулась. Но Павлов продолжил все в том же популистском ключе без лишнего нервяка и прочих спецэффектов.
   - Если до июля защищаюсь, то успеваю.
   - Ну, до июля еще времени много... - протянула Ника.
   - С одной стороны, вроде и много, а с другой - за три месяца до защиты законченная работа на сайт ВАК выставляется, и после этого поменять в ней уже ничего нельзя. - Пояснил Павлов, и начал прикидывать, загибая пальцы, - Это получается июнь, май, апрель... То есть к концу марта должна успешно пройти предзащита, надо исправить все замечания и сдать в типографию автореферат... Я снова тебя гружу, да? - спохватился он.
   Ника покачала головой:
   - Да нет, мне интересно.
   - Собираешься в аспирантуру? - оживился Максим.
   Ника улыбнулась и снова покачала головой.
   - Если честно, не очень представляю себя в роли преподавателя.
   - Почему? - Павлов оценивающе посмотрел на девушку и заявил, - Мне кажется, у тебя бы получилось.
   - Ну-у не знаю. Я могу объяснить что-то только тем, кто хочет понять, разобраться. А на практике, по-моему, разбираться не так уж много кто хочет. А если не слушают, то никакого желания распинаться нет...
   Максим только улыбнулся.
   - А ты думаешь, у меня есть большое желание распинаться перед аудиторией, которая не слушает?
   - Я не об этом.
   - Я понял. Ну да не суть. А вообще, аспирантура не обязательно предполагает, что дальше ты будешь преподавать. В НИИ, на производстве ученая степень очень приветствуется для продвижения по службе.
   За разговором они дошли до главного корпуса. Повторилась процедура с охранниками, с той разницей, что у Максима спросили: "А на вас где приглашение?". Павлов показал свой пропуск, и больше претензий не возникло. В канцелярии Нике быстро шлепнули два штампа "прибыл", "убыл" и на этом гештальт с семинаром был завершен.
   На обратном пути Павлов рассказывал про аспирантуру. Как сдавал кандидатские экзамены: английский и философию; что для сдачи английского надо книжку было перевести и о сфере своих научных интересов перед аудиторией рассказать; что он до сих пор не понимает сакрального смысла изучения философии (с английским-то все понятно, обзоры зарубежных источников как-то делать надо); что сдать ему осталось еще экзамен по специальности, и все упирается в то, что со специальностью могут быть варианты: можно в приборостроение уйти, можно в моделирование, можно в управляющие системы... Ника слушала с интересом, вопросы задавала, хоть и отчетливо понимала - ей Максов опыт не пригодится, ни в какую аспирантуру она не пойдет. Впрочем, это совсем не имело значения.
   Транспорт ждать не пришлось. К остановке как раз подъезжал автобус. Максим вскинул руку, мельком взглянул на часы:
   - Пойдем, должны успеть.
   Девушка не стала уточнять, куда. Собственно торопиться им было не обязательно. Максиму еще в универе позвонил администратор арт-кафе, в котором они должны были играть, уточнил, когда они приедут, и сказал, что, если вдруг разминутся, он будет после обеда. Потом отзвонился Леша, сказал, что мальчишки все забрали и выдвинулись в центр. Так что, как и предполагалось с самого начала, разминуться с остальными членами группы они не могли, и вариант, куда ехать, оставался единственный.
   В салоне свободных мест не было, но Ника с Максимом довольно комфортно расположились у поручня на задней площадке рядом с кондукторским "насестом", опознанным по мягкой сидушке веселенькой расцветки и табличке, приклеенной на окно. Табличка гласила: "Место кондуктора не занимать, а то сам кондуктором станешь!". Ника хмыкнула и указала на нее Максиму:
   - У нас максимум, что я видела "Место кондуктора не занимать" с припиской "В окно кондуктора не смотреть".
   Максим хотел что-то ответить, но тут автобус довольно резко затормозил. Девушку мотнуло вперед, чувствительно припечатав кистью о поручень. По салону понеслись недовольные возгласы, сначала с общим посылом "не дрова везешь", потом "чего встали".
   Ника выглянула в окно. Причину остановки не рассмотрела, зато снова увидела белое здание "с колоннами и елками" - тот самый корпус, где проходил семинар.
   - Кажется, авария впереди, - резюмировал Павлов, поглядывая на часы и недовольно морщась.
   Дорога была не слишком широкой, и автобус довольно долго пытался объехать "поцеловавшуюся" парочку - юркнуть в просвет не позволяли габариты, а легковушки и маршрутки не спешили пускать его на соседнюю полосу. Наконец место аварии осталось позади.
   Максим еще раз взглянул на часы и разочарованно вздохнул:
   - Не успели, - посмотрел на озадаченную Нику и уточнил. - Пара закончилась.
   Дальнейшие объяснения не потребовались. Автобус остановился, открылись двери, и девушка увидела нехилую такую толпу, нацелившуюся уехать "вотпрямщас". Парочка выходящих пассажиров с трудом выбралась под напором встречного потока. Поездка сразу перестала быть комфортной. Кондукторша призывала людей продвинуться, но на задней площадке все равно стало очень тесно. Нику задвинули в самый угол, но это еще было ничего, главным образом благодаря Павлову. Он повернулся спиной к толпе и лицом к Нике, руками схватился за поручень по обе стороны от нее, и зафиксировался в этом положении. Ну, то есть, на него сзади напирали, а он не давал окончательно вжать Нику в угол. Прямо скажем, героически держал оборону. Ника даже хотела последнюю мысль озвучить вслух, но так и не решилась.
   Ей казалось, что все происходящее немного "слишком". Разговоры, семинар, командировка эта так удачно Максимом устроенная, наушники в электричке, эмоции Макса, которые он не посчитал нужным скрывать (уж что-что, а морду кирпичом он делать умел при любых душевных переживаниях, не захотел бы делиться наболевшим, отмолчался без проблем), вскользь брошенная фраза про город, в котором он родился... И все в рамках обычного дружеского участия. Но все-таки немного слишком.
   Близко. Дистанция сократилась, прямо как сейчас, в этом автобусе. И плечо касается его руки, и можно почувствовать запах крема для бритья и еще чего-то, возможно геля для душа или шампуня. И хочется чего-то большего, и страшно, потому что осмысливать происходящее просто не успеваешь. И, наверное, хорошо, что Максим так успешно "держит оборону", ведь если остальные пассажиры все-таки его подвинут, то... Додумать она не успела - ткнулась лбом Максиму в плечо. Автобус лихо вписался в поворот, Павлов удержался, а она нет. Намек мироздания, чтоб его.
   - Ничего, еще одна остановка, и дальше посвободнее должно быть, - "утешил" Нику Максим.
   И действительно, на следующей остановке вышло почти пол салона, и остаток пути прошел без приключений. Только думалось всю дорогу о всякой чуши - снова реки, попытки плыть по течению, повороты и прочие аллегории. Но Ника знала, что это ненадолго. Музыка все расставит на свои места, и до концерта осталось всего ничего.
  
   Глава 21. Издержки производства
  
   Арт-кафе называлось "ДобрякOff". Это "фф", вставляемое в последние годы к месту и не к месту в каждое третье название, Нику изрядно раздражало. В текущем написании получалось, что в кафе добрякам путь заказан, прямо-таки "Прочь, добряк!", хотя, скорее всего, название - всего лишь попытка приукрасить фамилию владельца.
   Неблагоприятное впечатление от названия немного скрашивала афиша у входа: "Проект "Добрые соседи"". Две квартиры в разрезе, так сказать. Слева полумрак, кровать, мягкий свет ночника. Потом вертикальная полоса, изображающая стену, и справа феерия. Художнику удалось выразить цветом громкость звука, залихватское настроение квартирника и полное пренебрежение законом о тишине.
   Как оказалось чуть позже, афишей все хорошее в заведении и ограничивалось. Расположено оно было в самом центре города, в бывшем здании гостиницы, на пешеходной улице - такой Новый Арбат местного разлива - с одной стороны вроде выигрышно, а с другой, много случайных людей. Аренда, наверное, стоила тоже ничего себе, поэтому площадь помещения в число достоинств не входила. Но самым паршивым было размещение сцены. Собственно, сцены как таковой и не было.
   Зал находился на цокольном этаже, эдакий вагон, длинный и узкий. Два ряда столиков, вдоль одной и вдоль другой стены, между ними метровый проход, барная стойка, за ней дверь на кухню. И ко всему этому великолепию ведет штук шесть ступенек. Последнюю ступеньку превратили в подобие подиума, и именно там полагалось размещаться музыкантам: очень тесно, практически на полу, да еще мимо народ шастает. Мимо, потому что "сцена" от лестницы "отгорожена" портальной колонкой. Красота!
   Народу было мало - все кто хотел, уже отобедали. Артем, Сашка и Славик сидели в самом конце зала, почти у стойки. Пока Ника с Максимом к ним шли, девушка едва не свернула себе шею - рассматривала место грядущего выступления и интерьер. Лофт, будь он не ладен. Стены - кирпич, не то состаренный, не то действительно старый - здание-то начала прошлого века, дизайнеры могли и до прадедовской кладки стены ободрать. Правда, Нике хотелось ободрать кое-что другое. Уши дизайнерам, например, ну или хозяевам заведения, которые додумались таких дизайнеров послушать. Еще одно разочарование, словом.
   Мальчишки, если и заметили Никину недовольную моську, акцентировать внимание не стали.
   - О! Ну наконец-то! - воскликнул раньше других заприметивший их Славка. - Явились!
   - Хочешь сказать, мы пропустили что-то важное? - риторически вопросила девушка языкастого барабанщика.
   - Ну это как посмотреть... - напустил на себя важный вид Фокс.
   Впрочем, смотреть оказалось не на что. Ника с Максимом подъехали где-то на час позже остальных, и мальчишки за это время ничего толкового сделать не успели. Познакомились с администратором. Тот только потряс парням руки, поинтересовался, когда будет Макс, сообщил, что к трем придет звукарь, и куда-то отчалил. От нечего делать поболтали сначала с официанткой, потом с барменшей (барвуменшей?), короче, девочкой на кассе. Не впечатлились. Обе флиртовали напропалую, но по существу сказать ничего не могли и даже ничем не угостили. Кофе, например. Так что мальчишкам пришлось покупать еду за свои кровные. И когда Ника с Павловым, наконец, к ним присоединились, как раз заканчивали трапезу и продолжали тихо бухтеть в контексте "раз уж выступление, проезд и пребывание принимающая сторона не оплачивает, так хоть покормить могли бы за счет заведения". Ника на щедрость организаторов с самого начала не рассчитывала, поэтому бухтение не поддержала. Подсела к мальчишкам, оглядела почти пустые тарелки и пожелала едокам приятного аппетита. Басист присел напротив. К столику тут же подскочила официантка.
   - Звиняйте, вас не дождались! - развел руками Славка, покосился сначала на Нику, потом на Максима, и шумно прихлебнул сок.
   - Не страшно, - улыбнулся Павлов, принимая от официантки книжечку меню. Почему-то одну.
   - Позовете, когда будете готовы сделать заказ. - Очаровательно улыбнулась Павлову официантка.
   - Обязательно, - кивнул Максим, и не глядя передал меню Нике. Улыбка у официантки стала куда менее очаровательной.
   - Принесите им два бизнес-ланча со второй страницы, - встрял Славка, пока официантка не успела уйти. Сашка с Артёмом дожевывали какое-то мясо и не отсвечивали. - Остальное горячее - фигня фигней, а это ничего так, съедобно.
   Ника ожидала, что официантка если не возмутится, то как-то оправдается что ли, но она промолчала. Так что решено было воспользоваться Фоксовой рекомендацией. Пока делали заказ, Лисицын отпустил еще парочку замечаний одно другого краше. Мальчишки помалкивали, Ника изумлялась. Официантка старательно держала лицо, но получалось у нее не очень, то и дело проскакивало раздражение и отчасти даже презрение. Когда она, наконец, ушла на кухню, все, кажется, вздохнули с облегчением. Ника подоплеки Славкиного концерта не поняла, и потому, перегнувшись через стол, тихо поинтересовалась у Фокса:
   - Ты чего раздухарился?
   Славка воровато оглянулся - не слышит ли персонал кафе, и выдал "страшную тайну":
   - Я этих девиц от парней отпугиваю. Тёму они уже достали своими влюбленными взглядами, Саня вообще почти женатый человек... Так что я стараюсь на благо обчества, в смысле ратую за психическое здоровье коллектива!
   "Почти женатый человек" хмыкнул, но ничего не сказал, а Тёма посмотрел на гордо задравшего нос Лисицына, и покачал головой:
   - Да-а, санитар леса, блин.
   Ника фыркнула и тему решила не развивать.
   Принесли тарелки. Сначала Максиму, потом Нике. Максиму официантка снова улыбалась изо всех сил, на остальных старательно не смотрела. Подала приборы, поправила салфетки в вазочке (прямо перед басистом), и проговорила (тоже как-то так, что показалось - в Максов адрес):
   - Если что-то понадобится - зовите.
   - Обязательно! - с энтузиазмом гаркнул Славик. Официантка вздрогнула и быстро ретировалась.
   - Кажется, ты ее напугал, - заметил Максим, впрочем, без особого осуждения в голосе.
   Фокс многозначительно подвигал бровями, мол, к тому и стремился.
   Нике совершенно не хотелось обсуждать персонал с влюбленными взглядами, и она поискала нейтральную тему:
   - Чем занимались?
   - В кино ходили. - Буркнул Артём.
   - Оу, здорово! - немного преувеличенно восхитилась девушка. - Что смотрели?
   Чернов покрутил в руках пустую чашку, и нехотя выдал:
   - Сны.
   Ника несколько озадачилась, потому как недавно проглядывала афишу и ничего подобного там не видела.
   - А это что за фильм? - спросила она, наконец, отчаявшись припомнить если не трейлер, то хотя бы краткое описание.
   Мальчишки переглянулись.
   - Боевик! - хихикнул Славка.
   - Ужастик, - сразу же вслед за ним выдвинул свою версию внезапно оживившийся Артём. И они оба повернулись к Сашке. Тот по очереди оглядел их выжидательные моськи и покачал головой:
   - Э-эм... Я лучше промолчу.
   - Что? Мелодрама что ли?! - в притворном ужасе округлил глаза Фокс.
   - Эротика! - припечатал Чернов.
   - Да идите вы! - оскорбился Саня.
   Тёма со Славкой заржали, а Ника, устав гадать, повернулась к Медведеву.
   - Что-то я ничего не поняла. Что смотрели-то?
   Саня неодобрительно покосился на угорающих парней и соизволил пояснить:
   - Что, что... Спали мы! Пришли в кинотеатр, взяли билеты на самый первый сеанс. А там кресла мягкие такие... Я еще на рекламе вырубился.
   Славка с Артёмом стали прикидывать, кто продержался дольше всех, а Ника посмотрела на Максима. Павлов без энтузиазма ковырялся в тарелке, и думал о чем-то своем.
   - Ау, Земля шлет радиограмму Марсу, то есть Максу! - гаркнул рядом Славка - тоже видно заметил его отсутствующий вид.
   Басист отвлекся от тарелки и слегка оживился.
   - Ты что, спишь с открытыми глазами? - поинтересовался бесцеремонный Фокс.
   - Да нет, меня просто в универе озадачили, - покачал головой Павлов. - А, ну и к черту все! Не сегодня!
   - Во-во, правильно! - назидательно покивал Славик. - Доедайте скорее, а то, кажется звукарь, наконец, приехал.
   У сцены действительно околачивался какой-то парень.
   - Да я уже поел, в общем-то, - пробормотал Максим, поглядывая через плечо.
   Ника отложила салфетку и встала.
   - Макс, ты его знаешь? - поинтересовался Сашка.
   - Звукаря? Нет, не знаю.
   - Ну и ладно, пошли тогда знакомиться.
   Звукаря звали Вася, точнее он представился Василием, но назвать его полным именем не поворачивался язык. Тощий, угловатый, несуразный какой-то, особого доверия он не внушал и уважения не вызывал тоже. Да еще после беглого знакомства взялся задвигать лекцию о том, как правильно чекиться. Мальчишки от этого, кажется, медленно закипали, Нике же было все равно. Куда больший дискомфорт вызывали "блага цивилизации". Отопительный сезон еще не начался, на улице было довольно зябко, а цокольный этаж не способствовал агрегации тепла. И, чтобы не дать, дуба персонал включал на обогрев кондиционер. Вот только располагался он у входа и "дул" прямиком на сцену. Девушка как раз с досадой думала, что водолазку надеть не придется, когда выхватила беседы, озадаченное Черновское:
   - Вась, а пульт-то у тебя где?
   - В гнезде!
   У народа вытянулись лица. Первой мыслью было, что товарищ их просто послал эдак слегка завуалировано, но Вася на полном серьезе кивнул куда-то вверх. Оказалось, был еще полуэтаж в закутке под лестничным пролетом. Там располагалась микрогримерная, из которой можно было попасть на нечто вроде балкончика под самым потолком - гнездо глухаря, то есть звукаря, хотя и первое утверждение тоже было не далеко от истины, ибо звукарь нормально слышал только возвратку. Процесс отстройки обещал быть веселым.
   - Вась, а как ты вообще работаешь? - поинтересовался Саня, разглядывая, задрав голову, означенное "гнездо".
   - Да ладно, я уже привык, - досадливо махнул рукой Вася. - Зато на спортзал тратиться не надо. Побегаешь по лестницам туда-сюда, вот тебе и кардио... - и, будто доказывая свои слова, припустил по ступенькам наверх.
   - Он, оказывается, спортсмен, а я думал просто дрыщ, - шепнул Нике на ухо Славка.
   Ника только головой покачала.
   - Народ, слушаем порталы! - гаркнул сверху Вася, и врубил какой-то тяжеляк.
   Звук резанул по ушам, прокатился по кафе, разбился о стены... С лестницы скатился Вася, резво доскакал до середины зала, немного послушал и понесся назад. Спустя полминуты гула стало поменьше, потом еще меньше...
   - Точно спортсмен! - снова шепнул (точнее почти крикнул) Нике Фокс, на сей раз почти восхищенно.
   Портальный звук Вася отстроил в рекордные сроки, получилось не идеально, но вполне сносно.
   - Ничего, тряпки набегут, получше будет, - пообещал Вася.
   Ника поморщилась. Такой эпитет от звукарей она слышала не единожды, и всякий раз ее коробило то пренебрежение, с каким звукопёры отзывались о народе, собравшемся послушать музыку. Тряпки! Кто додумался-то! Понятно, что толпа изрядно гасит возвратку, одежда в том числе, но... Все равно противно.
   - Кто у вас поет? - тем временем спросил изрядно упавший в Никиных глазах Вася.
   - Ну я... - отозвался Чернов.
   - Ну на... - в тон ему отозвался звукарь и сунул в руку микрофон. - Пой.
   Все несколько удивились, потому что обычно вокальный микрофон не трогали до самого конца, но спорить никто не стал - в крайнем случае, построят еще раз потом, делов-то. Вася пару раз смотался в гнездо и обратно, вернулся удовлетворенный и велел Тёме "просвистеть" (*16) микрофон. С этим провозились дольше, но тоже худо-бедно справились. Остальные, незадействованные в данный момент в чеке, маялись кто где, в основном по краям сцены, изредка перебрасывались парой фраз - в общем, тихо-мирно ждали свою очередь. Наконец, портальные колонки перестали визжать при каждом Тёмином приближении, и звукарь остался удовлетворен результатом
   - Ща я тебе уровень в лягушках (*17) прибавлю, попробуешь, - напоследок сказал он Артёму. - Ну а потом тогда драм (*18) строить будем, - и опять ускакал наверх.
   Что произошло дальше, Ника не поняла. Попятилась, пропуская Славку к ударной установке, а подиум оказался короче, чем она рассчитывала. И выше. Пытаясь не упасть навзничь, девушка инстинктивно выставила руку, и...
   - А-ай!!!
   ...Наверное, с момента ее феерического падения до того, как она смогла отражать действительность, прошло несколько секунд. Во всяком случае, мальчишки уже успели к ней подбежать и предпринимали попытки вернуть ее в вертикальное положение, а на полу еще едва заметно покачивалась-перекатывалась микрофонная стойка. В отдалении затейливо ругался звукооператор.
   - Мать, ты как? Ушиблась?
   Она не просто ушиблась. Короткая острая боль в левом запястье ослепила, оглушила, дезориентировала. Ника в полной мере почувствовала, что означает выражение "искры из глаз". Мир схлопнулся до размеров булавочной головки и снова расползся вширь. Заполнившая поле зрения краснота уходила, а вот боль нет. Отвечать внятно она не могла и просто кивнула, чтобы как-то обозначить, что она в сознании и отражает действительность.
   - Живая? Чем ударилась?
   Вопросы задавали едва ли не хором. Ника, стиснув зубы, вытянула вперед пострадавшую конечность. "Аварийное освещение" не включилось, но удержаться от болезненной гримасы не вышло.
   На заднем плане все громче орал звукарь, норовя пробиться в центр живописной композиции и обратить на себя внимание. Суть претензий в обилии матерных эпитетов Ника так и не улавливала, мальчишки, похоже, тоже. Артём раздосадовано переглянулся с Сашкой и тот, еще раз взглянув на девушку, поморщился:
   - Я разберусь.
   На реакцию мальчишек Ника не посмотрела - пыталась на глаз оценить масштабы бедствия. От основания ладони почти до локтя широкой полосой тянулась ссадина, кажется, пустяковая - просто кожа стесанная, даже почти без крови, так несколько микрокапелек. А вот запястье выглядело похуже. По тыльной стороне широким кольцом вокруг головки локтевой кости рука заметно покраснела. Сама косточка оставалась белой, ей-то, похоже, девушка и приложилась так, что слезы брызнули. Обо что, интересно? Выяснить ей не дали.
   - Так, ладно, нужен лед, - отмер Максим.
   - Угу, сейчас найдем... - это уже Артём.
   Кажется, если бы позволила ширина прохода, то они с двух сторон подцепили бы девушку под локотки, и повели вглубь зала. Но зал не позволял, чему Ника втайне обрадовалась - итак чувствовала себя паршиво и на редкость неуютно, а тут еще эскорт. Обошлось. Фокс задержался у сцены, вставив свои пять копеек в перепалку Сани со звукарем. Реализовывать врачевательские порывы выдалось Павлову с Черновым.
   - Девушка, у вас лед есть? - еще издали громко вопросил Артём.
   - Не-ет...
   Из-за Черновской макушки девицу Нике было не видно, но тон ее намекал, что она решила ловить момент и всласть позаигрывать с симпатичными парнями, в отсутствии Славика, защищающего психическое здоровье коллектива.
   Тёма буркнул сквозь зубы что-то ругательное, но не сдался:
   - А мороженое?
   - Нет, не сезон уже, перестали заказывать... - девицу Ника по-прежнему не видела, да и не хотелось, если честно. Рука болела уже не так остро, но все еще сильно и это ей совсем не нравилось.
   - А вообще, холодное что-нибудь есть? - включился в разговор Максим, отодвигая для Ники стул.
   - Вообще-то тоник должен быть холодный, но мы его еще не ставили...
   Максим переглянулся с Артёмом и страдальчески закатил глаза.
   - Может в "травму" ее? - выдвинул рацпредложение Чернов. Максим посмотрел на Никину конечность и пожал плечами.
   - В какую еще "травму"?! - возмутилась едва устроившаяся за столиком Ника, даже вскочить порывалась, но неудачно дернула рукой.
   - Сиди, не дергайся.
   - Не перелом же? - уточнил Артём.
   Максим покачал головой:
   - Ушиб, скорее всего, может растяжение, может частичный надрыв связок. Если бы было что-то серьезнее, уже опухло бы и посинело. Наверное...
   Чернов глубокомысленно кивнул:
   - Ладно, может и без "травмы" обойдемся, - и вновь обратился к девице за барной стойкой. - Аптечку принесите, пожалуйста.
   - Аптечка только для персонала! - назидательно выдала девица.
   - В смысле?! - опешил Чернов.
   - Это распоряжение руководства!
   - А если у вас гость порежется и кровью истекать будет? - вскипел Артём.
   - Вроде никто не истекает, - фыркнула девица, но пластиковый чемоданчик из-под прилавка достала.
   Чернов закопался в аптечку, а Максим предпринял еще одну попытку:
   - У вас холодильники что, совсем пустые? Вы мясо-рыбу не храните?
   - Живьем берут! Свежак! - ввернул подкравшийся Фокс. То есть он, конечно, не крался, просто на него никто внимания не обратил, пока он голос не подал.
   - Ну почему, у нас там бифштексы и стейки из лосося в морозилке, - ответила официантка Павлову. На Славкино выступление она предпочла не реагировать.
   Максим на секунду прикрыл глаза, медленно выдохнул и ровным голосом попросил:
   - Принесите мне один бифштекс.
   - Вам...вы... еще покушать хотите? - промямлила официантка.
   - Нет. Я хочу один замороженный бифштекс. Сырой, замороженный и прямо сейчас.
   Что-то у Максима в голосе был такое, что Ника даже чуть повернулась, чтобы видеть все действующие лица.
   - Но... - девицу, как видно, тоже пробрало. Кажется, она даже немного съежилась.
   - Заплачу как за жареный, и даже с гарниром. Только побыстрее, пожалуйста, - ледяным тоном велел басист.
   Девушка странно на него посмотрела, но все-таки утопала на кухню за заказом.
   - Дура! - припечатал Чернов. - И в аптечке у них кроме бинтов и ваты все просроченное!
   - Что и презервативы тоже? - влез Славка. Тёма неодобрительно на него зыркнул, но воспитывать не стал.
   - Макс, я в аптеку.
   - Иди, - кивнул Павлов. - Она у перекрестка на той стороне. Обязательно купи эластичный бинт и... обезболивающее, наверное. Денег дать?
   - Не надо.
   Чернов ускакал в аптеку. Вернулась официантка с мороженой котлетой на тарелочке. Максим не глядя сунул ей купюру и потребовал салфеток.
   - Что там за кипиш? - спросил он у Славки, попутно сооружая компресс.
   - Да ничего. Вася вопил, что ему все сломали нафиг, а оказалось просто штекер из джека выскочил. Ну и стойка опрокинулась, но живая, не коцнутая.
   - Лучше б стойка...- пробурчал себе под нос Максим.
   - Да, мать, вот это тебя угораздило! - покивал головой Фокс, и взгромоздился на барный стул. - Красиво летела!
   - Я вообще не поняла, что произошло... - покаялась Ника. - И обо что так приложилась.
   - Вот это - о перила. - Мрачно просветил Павлов, прикладывая компресс к запястью. Кисть припухла, но не сильно, и это обнадеживало.- А потом еще о стену. О кирпич себе все и содрала. Больно?
   Ника оценила ощущения.
   - Ну-у, как сказать...
   - Как есть, так и скажи.
   - Как будто руку мне жует бронтозавр.
   - Что вгрызся, и она сейчас отвалится? - заинтересовался Славик.
   - Вообще-то, для справки, бронтозавры были травоядными, - попыталась пошутить девушка.
   - Да-а? А, понятно, значит, как будто сейчас перемелет в труху и она отвалится?
   - Так, хватит, - остановил Фокса Павлов. Лисицын послушно замолк. - Ник, для понимания ситуации: если растяжение не сильное, то поболит и перестанет. Если сильное - то рука скоро отечет. Но при любом раскладе надо холодный компресс, обезболить и фиксирующую повязку. Руку не напрягать. И, по-хорошему, скататься все-таки в "травму", разрыв связок и прочие неприятные вещи исключить, а то мало ли.
   - Тёма же сказал, что обойдемся, - поморщившись, проговорила Ника.
   - Тёма не врач. И я не врач. Просто в свое время... интересовался вопросом. Но мой, и не только мой частный опыт совсем не гарантирует, что у тебя то же самое.
   На это Нике сказать было нечего. Немного помолчали.
   - Как там твой бронтозавр? - спросил насупившуюся девушку басист.
   - Вымер в ледниковый период, - буркнула Ника, посмотрела на Максима и уточнила, - Холодно, аж кости ломит, не понятно - болит или не болит.
   Максим отпустил Никину руку и стал снимать с котлеты намокшие салфетки. Отросшие волосы падали на глаза, и он поминутно встряхивал головой, стараясь отбросить их со лба.
   - Мешают? - поинтересовался доселе помалкивавший Фокс.
   - Кто? - не понял Макс.
   - Волосы, - охотно пояснил Славик, попутно изображая руками нечто похожее на ирокез.
   - А-а... Ну да, мешают... - поморщился басист. - Скорее бы уж отрасли, чтобы в нормальный хвост можно было собрать.
   - Конский? - влез Славка.
   Максим пожал плечами.
   - Я вот думаю, если хвост - конский, то тогда голова - это то, откуда конский хвост растет...
   Ника, у которой нынче и был этот самый конский хвост, хотела возмутиться, но не успела. Вернулся Артём. Кажется, до аптеки и обратно он бежал, но в кафе зашел почти спокойным шагом. Выровнять дыхание у него, впрочем, до конца не получилось.
   - Я купил таблетки и еще мазь какую-то. Ну и бинты. Перекись еще. - Чуть хрипловато доложил он и водрузил перед девушкой аптечный пакет.
   - Ладно, - кивнул Максим, и снова, очень осторожно приложил к пострадавшей Никиной лапке замотанную свежими салфетками котлету. - Пока холодное подержим, потом намажем. А у таблеток надо дозировку уточнить.
   Подошел Саня, поинтересовался состоянием девушки и рассказал вести с полей - ничего кроме самолюбия Васи не пострадало, но мозг он Медведеву изрядно выклевал. В конце концов, звукарь-паникер-скандалист умотал в курилку, чем Сашка и воспользовался.
   Наступило небольшое затишье. Павлов морозил Никину конечность, Славка с Саней гуглили симптомы переломов и вывихов, Чернов разложил на столе покупки и углубился в изучение инструкции к таблеткам - размер мануала поражал воображение и сулил кучу побочек. Занятые делами они пропустили появление в кафе администратора, а вот он диспозицию оценил едва не от дверей.
   - Э-э, народ! Это что за колеса?! - завопил он, подлетая к столику. - Макс, я не понял, вы решили чем-то закинуться для остроты ощущений?
   - Я тебе сейчас устрою остроту ощущений! - тут же взбеленился Тёма. - По судам затаскаю за причинение вреда здоровью!
   - Чего-о!? - кажется, товарищ решил, что Чернов уже чего-то принял.
   Павлов выразительно глянул на Славку и тот поспешил отвлечь Чернова, что-то тихо быстро сказав ему прямо в ухо. Артём отмахнулся, но инициативу потерял.
   - Ром, это обезболивающее, - ровным тоном проговорил Максим, вклиниваясь между администратором и Черновым. - И Тёма кое в чем прав: со сцены загреметь - как нефиг делать. У нас вот ЧП - Ника оступилась и рукой приложилась капитально. Могла и сломать.
   Ром заметно расслабился. Сочувственно оглядел честную компанию: Нику с котлетой, Макса на амбразуре, пышущего праведным гневом Чернова, Фокса с Саней, ненавязчиво пытающихся оттереть вокалиста подальше, чтоб, в случае чего, администратору не сразу прилетело...
   - Да-а, не удачно вышло. Но ничего, до свадьбы заживет. Хорошо, что левая...
   - Ты дебил?! - снова взвился Чернов.
   Администратор сразу понял, что сморозил какую-то глупость, но вот какую именно, до него не доходило.
   - Она что левша? - уточнил он нерешительно.
   - Она - наш соло-гитарист! - гаркнул негодующий Артем.
   Ром несколько мгновений осознавал услышанное, а потом резко спал с лица.
   - Я думал она твоя подружка, - пробормотал он, быстро взглянув на Макса, потом посмотрел на Чернова, окончательно стушевался и совсем тихо добавил: - Ну или его...
   Нике, умудрившейся неудачно дернуться в начале неразберихи и задеть пострадавшей кистью столешницу, снова было паршиво, и она даже не отреагировала на этот пассаж, хотя при другом раскладе обязательно хотя бы взглянула на мальчишек - они-то как восприняли такое заявленьеце. Особенно Максим. И наверняка смутилась бы, но сейчас просто отфильтровала как не относящееся к делу. В отличие от следующего вопроса Рома:
   - И что теперь?
   - Мы сыграем.
   Голос прозвучал хрипло. Все дружно на нее уставились. Ника откашлялась и как можно увереннее произнесла:
   - Может это будет не лучший наш сет, но замену искать не придется.
   - Замену замене, - брякнул из-за Павловского плеча Славка.
   Ника улыбнулась, немного натужно, но все же - пару минут назад она не была способна и на это.
   - Макс? - Ром ожидал подтверждения от басиста.
   Ника посмотрела на Артема. Он, выключенный из диалога, злился, но молчал - Ром изначально договаривался с Павловым, ему и флаг в руки, хотя может просто опасался ляпнуть что-то нелицеприятное в адрес администратора. С Максимом они переглянулись, и Чернов дернул плечом - "делай, как знаешь". Павлов перевел взгляд на Нику, та потихоньку разворачивала кисть - сначала в одну сторону, потом в другую.
   - Мы сыграем, - медленно повторил Максим Никины слова, и Ром слегка воодушевился. - Нам надо кое-что обсудить.
   - А-а, ну ладно, - закивал администратор. - Если что надо будет, вы скажите. - И быстро ретировался в служебное помещение, наверное, испугался, что передумают.
   Повисла напряженная тишина. Мальчишки переглядывались, косились на Нику.
   - Мы можем выйти вчетвером... - выдал, наконец, Артем.
   - В смысле? - возмутилась Ника.
   - Подожди, Ник, - проговорил Максим. - Сейчас мы просто перебираем варианты.
   - Да-а, зашибись вариантики... - пробормотал себе под нос Славик.
   - Тут уж - какие есть.
   - У нас еще три часа до начала - может все пройдет!
   - Может. А может и нет, что тогда?
   - Мы будем надеяться на лучшее! Гугл обещает, что все будет норм! - с неуместным оптимизмом заявил Фокс, а потом добавил. - Но к худшему все равно лучше приготовиться.
   - Спасибо, Слав, умеешь ты поддержать, - буркнула Ника.
   - Хорош болтать, - хмуро бросил Тёма. - Надо чекиться. Вон, Вася идет. Оль, ты пока посиди. Саня тебе звук отстроит, а там видно будет.
   Девушка только и смогла, что обреченно кивнуть. А куда деваться. Спорить, бить себя пяткой в грудь? Какой смысл.
   - Повязку надо, - напомнил Максим.
   - Макс, ты и сделай, - тут же вылез Славка. - Ты же, это... вопросом интересовался, да?
   Басист пожал плечами.
   - Ну давай. Мы погнали.
   Мальчишки направились к сцене, по пути обсуждая сложившуюся ситуацию, без рацпредложений, а так, с точки зрения накопившихся эмоций. Ника проводила их взглядом и повернулась к Максиму. Оказалось, он внимательно за ней наблюдал. Какое-то время они просто смотрели друг другу в глаза и молчали. Ника снова поймала себя на мысли, что сегодня все "немного слишком". Вдруг подумалось, что ее "производственная травма" - это цена. И какая только дурь в голову не придет. Ника опустила глаза и выдохнула.
   - Как рука? - спросил Максим.
   - Почти нормально.
   - А когда шевелишь?
   Ника повторила недавний маневр с поворотом кисти, сжала кулак.
   - По-моему, одинаково.
   - Это хорошо.
   - Да? - девушка с надеждой уставилась на Павлова.
   - Ну-у, мне кажется, что да, но можем погуглить как Фокс.
   - Лучше не надо, - нервно хихикнула Ника. Ей хотелось верить в прогноз басиста и совсем не хотелось попутно выяснить какую-нибудь неуместную подробность, способную поставить крест на и так зыбких перспективах отыграть сегодняшний сет. Впрочем, Максим причину уточнять не стал, просто передал ей тюбик с гелем.
   - Мажь сама, только старайся, чтобы на ссадину не попало.
   Ника кое-как натерла запястье. Потом повозила по ссадине смоченной перекисью ваткой, хотя, с учетом того, сколько времени уже прошло, можно было и без перекиси обойтись. Оставалось только наложить повязку. С этим вышел небольшой спор: кисть полагалось фиксировать так, чтобы сустав поменьше двигался, и автоматически означало, что девушка не сможет взять ни одного аккорда. Нику такой расклад не устраивал категорически, и она-таки смогла уговорить Максима просто перевязать запястье. У Павлова в итоге на лице было написано: "И как это я дал себя уболтать?", она же была горда собой - отстояла свое мнение (да еще и перед кем!), не стушевалась. Настроение, правда, портили не слишком приятные ощущения в пострадавшей лапке, и непрезентабельный вид получившейся конструкции.
   - М-да, я похожа на недосуицидницу... - вслух подумала Ника, прикидывая, как спрятать повязку. Водолазку надеть все-таки? Она в ней под кондеем сварится - в кофте вон сразу же рукава задрала выше локтя. Кто знает, может, если б не задирала, легче бы отделалась при падении...
   - Давай замаскируем, - неожиданно предложил Максим и снял свой напульсник - широкий кожаный, девушке он закрывал почти все предплечье (ну две-то трети точно). Вообще-то, ей он был велик, но на бинт оказалось вполне нормально.
   - Сойдет, - резюмировал Максим. - Пошли?
   Ника кивнула. Неловко покидала в пакет тюбики-бинты-флаконы и встала из-за стола.
   Макс сразу поднялся на сцену - как раз отстроили ударные. Ника же, огласив вести с полей о состоянии здоровья, приткнулась на любезно пододвинутом Тёмой стульчике, и достала инструкцию к таблеткам. Обезболивающее действовало до шести часов. Девушка взглянула на экран мобильного - начало пятого. Сет в семь. Выпить сейчас? К сету действие таблеток уже пойдет на спад. Не пить? Если мальчишки вдруг увидят, что ей больно, вообще на сцену не выпустят. И потом, кто знает, через сколько эти пилюли на нее подействуют. Таблетку Ника все же выпила, но пока отстраивались Макс и Сашка, все думала - не зря ли. Немного отвлеклась только, когда принялись за ее гитару. Чудно было стоять на сцене с пустыми руками, особенно в конце саундчека, когда напоследок проверяли баланс. Она, конечно, порывалась взять гитару и хотя бы "посмотреть, на что можно рассчитывать", но была обругана всеми по очереди и отправлена "слушать общий звук без геройств". Учитывая единодушие коллектива, спорить девушка не стала.
   Принимая во внимание первое впечатление от Васи, Ника была приятно удивлена качеством звука. Все его ужимки и прыжки, неспешное начало работы, вопли после ее фееричного падения и выискивания его последствий, как бы говорили о том, что от аппарата ничего хорошего ожидать не стоит, особенно с таким-то звукарем. Но на практике все оказалось неплохо, а учитывая специфику акустики помещения, так и вовсе отлично. Без гула и резонирующих частот, с высоким уровнем звука в мониторах, с нормальной "читаемостью" вокала... Пусть на сцене придется тесниться "на одной ноге", но хоть звук приличный - уже хлеб... Некстати подумалось, что, может, на сцене стоять и не придется, и девушка, уже заученным опасливым движением размяла кисть. Нормально вроде.
   Чек закончился. Вася уже собирался врубить в порталы какое-то фоновое музло, но мальчишки одолели просьбами выделить еще время на сцене в связи со сложившейся внештатной ситуацией.
   - Ну, еще полчаса у вас есть, - не слишком довольно протянул Вася. Потом подумал и поправился, - Максимум - час, потом народ попрет. Нефиг маячить.
   На том и порешили. Скучковались около "сцены", разрабатывая "план Б". Поначалу давалось это тяжко. Сводилось все к тому, чтобы перетрясти сет-лист и минимизировать Никино участие. Нику это, естественно, не устраивало. Спустя пять минут пустопорожних споров Тёма объявил:
   - Стоп! Хорош время тратить. Короче, сейчас думаем, что можно сделать с сетом без Ольки! Ольчик, не возмущайся! Пробуем. После этого, в последние десять-пятнадцать минут, Оль, ты пробуешь играть. Сможешь - отлично, если проблемы какие-то будут, значит выходим вчетвером.
   С этим все согласились, Ника в том числе.
   Конструктива оказалось не много. Павлов предложил заменить несколько гитарных соло басовыми.
   - Ты пробовал так? - спросил Чернов.
   - Ну да, - кивнул Макс. - Не скажу что всерьез, но играл на досуге. Несколько вариантов могу предложить.
   - Показывай!
   Макс показал. И надо отдать ему должное - получилось здорово. В итоге, все предложенное утвердили. Еще пару соло взялся сыграть Сашка. Для нескольких песен срочно подобрали дублеров из более раннего материала - попроще... Больше ничего особо придумать не успели - время таяло.
   - Ладно, Оль, пробуй, - наконец дал отмашку Артём.
   Ника как смогла, прикрутила панику (а вдруг ничего у нее не выйдет?!) и, попутно разминая руку, поднялась на сцену. Пальцы привычно легли на струны... Ля-минор, до, фа, фа-минор... Сначала медленно, потом смелее. Припев "Стаи"... Соло из "Крылья за спиной"... Нормально, немного смазано в конце, но не плохо. Продолжать она не стала, просто посмотрела на мальчишек.
   - Как рука? - озвучил общий вопрос Артём.
   - Как обычно, - пожала плечами Ника, почти не соврала даже. Конечность казалась не то, чтобы деревянной - так, немного скованной, но девушка признаваться в этом не собиралась. И вообще, может просто размяться немного надо.
   - Не болит, не ноет?..
   Ника покачала головой.
   - Ладно, играешь, - принял решение Чернов.
   Ника мысленно возликовала.
   - Только соляки все равно за парнями.
   Ликования поубавилось, но спорить девушка не стала.
   Дальнейшее обсуждение продолжили уже за столиком. На повестке дня стоял порядок песен в сете. С одной стороны, лучше что посложнее, потехничнее передвинуть вперед, чтобы успеть сыграть, пока не устала. С другой - можно сразу огрести и потом вообще играть не получится. К единому мнению так и не пришли. Рука у Ники не болела. Может сама по себе прошла, или, скорее, просто обезболивающее подействовало. Но вот спрогнозировать, как конечность себя будет вести все два часа сета...
   В итоге решили порядок оставить как есть - меньше суматохи, меньше вероятность накосячить на ровном месте. Песни-дублеры задействовать по обстоятельствам. Нике руку беречь и не геройствовать. Это "не геройствовать" повторялось частенько, так что девушка уже начала закипать.
   После шести Саня с Максом принесли на всех еды, на сей раз за счет заведения - то ли изначально так планировалось, то ли Ром выделил от щедрот за то, что не слились после Никиного полета. Впрочем, объедать администратора никто не собирался - нажираться от пуза перед выступлением - так себе идея, и в сон клонит, да и просто тяжеловато. Так что ограничились перекусом.
   Народ прибывал. Причем, если днем появлялись в основном "мимокрокодилы", то сейчас чувствовалось, что идут целенаправленно за атмосферой, за музыкой, за живым звуком и драйвом, ну и поесть и выпить, конечно, тоже. С Максом время от времени здоровались, трясли руку, лупили по плечу - выражали радость встречи, в общем. Остальным общаться было особо не с кем, но Нику это не расстраивало. В очередной раз взглянув на часы, она отправилась "наводить марафет" перед выступлением.
   Гадский кондиционер не оставлял особого выбора и девушке пришлось-таки нацепить корсет. Хорошо еще, что шнуровка была уже затянута, и оставалось только молнию сбоку застегнуть. В сочетании с напульсником вышло даже неплохо. Распустив волосы и поправив макияж, Ника в темпе вальса вернулась в зал - не то чтобы, очень торопилась, просто на полуэтаже сильно сквозило от двери. Так и зашла, ежась - от холода и неловкости: сейчас как скажут, мол, чего так вырядилась. И сказали. Точнее Фокс гаркнул по своему обыкновению:
   - Вау, мать! Ну ты даешь!
   Половина народа в зале, тут же уставилась на Нику. Ненадолго, но ей хватило.
   - Слав, ты можешь не привлекать ко мне внимание? - зашипела она, подходя к Лисицыну.
   - А я чего? - и не думал униматься драмер. - Наоборот надо привлечь! Играть не сможешь, так хоть сцену будешь украшать.
   - Я тебе сейчас лицо украшу! - окончательно рассердилась Ника. - Хочешь шишкой, хочешь синяком. Тоже внимание будешь привлекать.
   Мальчишки рядом заулыбались, а Славик ничуть не смутился, даже испуг не изобразил.
   - Э, нет! У тебя рука болит, так что не сможешь.
   Отвечать на его подначки не хотелось, но девушка все же высказалась, без особого энтузиазма, впрочем:
   - Я правша, Слав, стукну той рукой, которая не болит.
   - Тогда у тебя будут болеть обе руки, - изобразил скорбную моську Славка.
   - Не страшно, и без рук сцену поукрашаю, зато в твоей компании, - отозвалась Ника. Она уже не сердилась - перепалка помогла переключиться, отпустить себя и перестать думать о непривычном наряде.
   - Злая ты! - притворно надулся Фокс, впрочем, как всегда, его надолго не хватило.
   Время, до того невыносимо тянувшееся, словно ускорилось. Без пяти семь поднялись на полутемную сцену. Сашка галантно подал руку, а Тёма негромко посоветовал не приближаться к краю. Ух как хотелось на них рыкнуть - ее и так задвинули в самый угол почти за портальную колонку, тем более с противоположной от лестницы стороны. Ника промолчала. Подключила кабель. Выдохнула.
   Раз. Вдарили лампы (*19). Фокс прошелся по меди, сначала неспешно, потом набирая темп, добавляя дробник. Два. Включился стробоскоп. Резко и ярко по струнам - это Сашка, и тут же глубокий, низкий вибрирующий голос бас-гитары - Максим. Три. Все, погнали! Ее вступление и следом партия Чернова... Они с самого начала так и планировали - без нудных приветствий и представлений, сначала привлечь внимание (и вовсе не внешним видом, как подкалывал Фокс). Артём поздоровается, и представит группу. Потом. После первой по возможности забойной песни. С Богом...
  
   Это был один из самых странных сетов за все время, что Ника играла в группе. Нет, сначала все шло ровно - первые песни три-четыре. Потом запястье отяжелело, словно напульсник был не кожаный, а стальной. Приходилось прилагать усилия, чтобы держать аккорды, думать, контролировать - какой уж тут драйв и эйфория. И то и другое по максимуму выдавали мальчишки - пытались скомпенсировать, и им удавалось, еще как! Никиной же задачей было сильно не налажать - у нее получалось тоже. Не так хорошо, как хотелось бы, но получалось. Какое-то время. Потом стало хуже.
   Появилась ломота. Мгновенно проходящая, едва расслабишь руку. И возвращающаяся, стоило только взять простейший аккорд. Не то, чтобы сильная, но... Это как... повиснуть на трехметровом заборе уцепившись лишь кончиками пальцев. Одной руки. Почти невозможно терпеть. И не удержаться долго. Несколько песен она еще играла соло, концентрируясь, мобилизуясь, сжимая зубы. К середине второго часа это перестало работать. Они как раз играли "Новую эру" - одну из тех, в которых соло перепоручили Сашке. Девушке постоянно приходилось контролировать, попадают ли пальцы на нужные лады, достаточно ли плотно прижаты струны в аккордах баррэ (*20). Уже перед самым соло Ника недодержала "фа" и на редкость четко поняла - все. Она просто не выдержит нужный темп. Она сделала крошечный шажок к Максу - хоть какая-то польза от микроскопической сцены. Басист заметил ее маневр, наклонился. "Я без соло", - только и смогла выговорить девушка. Павлов кивнул - понял. Потом, кажется, предупредил Тёму. За этим Ника уже не следила: соло закончилось, передышка тоже. "Уткнувшись носом" в гриф играть было непривычно и совсем не круто, но вариантов не оставалось - разве что не играть вовсе. На чем-то другом сфокусироваться - трудно. В ход пошли "дублеры" и экспромты.
   Ника несколько раз ловила на себе встревоженные взгляды мальчишек, периферическим зрением захватывала небольшое пространство перед сценой и ротацию народа в первых рядах, но, по большей части, все это сливалось в фон и не запомнилось. Почти все. Один момент врезался в память накрепко, хоть лучше бы отфильтровать как не существенное и его тоже. Но нет.
   Это случилось в самом конце сета. Рука ныла и плохо слушалась. Ника "сливала" вторую песню подряд - хорошо и привычно звучала только ритм-секция, а от ее партий остались только акценты, добавляющие объема, но не деталей. В предыдущей песне соло экспромтом изобразил Максим. Не все получилось, но не из-за него, а из-за того, что такие заходы никто никогда не репетировал. Что мальчишки придумают с текущей композицией - не понятно. Тёма пел второй куплет. Ника с усилием переставила пальцы из до-минор в ре-мажор и быстро взглянула сначала на Сашку, а потом на Максима. Павлов в отличие от Сани смотрел прямо на нее. Он что-то сказал - шевельнулись губы, - но что именно она не разобрала: не смогла прочесть по губам, да и взгляд отвела быстро - снова переставляла пальцы. А несколькими секундами позже мимо сцены прямо перед ней на выход прошествовали парень и девушка. Парень, вроде бы даже смутно знакомый, довольно громко сказал: "Хрень редкостная!". Смотрел он при этом, кажется, на Нику. Тут уж и разглядеть и разобрать не составило труда...
   ...Вместо Никиного соло Славка на гора выдал шикарнейшую сбивку. Под конец ребята взвинтили темп, Артём тоже в сторонке не стоял, и сет закончили на мажорной ноте, под одобрительный гул зала.
   Девушке было совсем не до аудитории. Выдернув джек, она попыталась выпутаться из ремня гитары. У самой не вышло, не с руки. Помог Максим. Ему она гитару и оставила, а сама по возможности быстро смоталась из зала. Собственно не одна, а в компании Славки. Фокс, что удивительно молчал, только поглядывал на нее пристально и тревожно.
   Микрогримерка на полуэтаже оказалась закрыта. Лисицын довольно долго барабанил в дверь, пока, наконец, не щелкнул замок и изнутри не выглянул крайне недовольный Вася:
   - Хер ли ты долбишь?
   - А хер ли ты закрываешься? - в тон ему буркнул Фокс.
   - А че, надо все нараспашку оставить, чтоб вы потом претензии предъявляли, что у вас вещички поперли?
   Возражение было, в общем-то, резонным, но Славка был слишком на взводе, чтобы просто так согласиться с аргументами.
   - А че, куковать под дверью, пока ты соизволишь открыть? Не хочешь, чтобы стучали, проведи звонок!
   Не имея сил слушать их препирательства, Ника боком протиснулась мимо Васи, стараясь не задеть больную руку, и приткнулась на облезлый табурет.
   - Мать, ты как? - тут же подскочил к ней Славка, оборвав звукаря на полуслове. Тот похватал ртом воздух, ругнулся и утопал в "гнездо".
   Хлопнула дверь. В гримерку ввалился Тёма с Никиной гитарой и бутылкой воды, а следом за ним и Сашка.
   - Оль?
   Нике ничего говорить не хотелось. Она пыталась расстегнуть застежку на напульснике, но получалось не очень. Артём пару секунд понаблюдал за ее мытарствами, потом пригородил гитару к стеночке.
   - Дай сюда, - Чернов взялся за Никино запястье и слегка повернул, чтоб удобнее было цеплять язычок застежки.
   Ника взвыла. Тёма испугался. И от испуга тут же на нее наорал.
   - Как знал, нефиг тебя было на сцену пускать!
   - Ну простите уж! Специально портить сет в мои планы не входило! - заорала в ответ Ника. Ей было больно и очень стыдно.
   - В смысле портить?.. - растерянно проговорил Чернов.
   - В прямом, - зло буркнула Ника.
   - Я вообще-то, ничего такого в виду не имел, - сконфуженно пробормотал Артём, и все-таки расстегнул напульсник.
   Ника промолчала.
   - А Макс где? - спросил Славка.
   - Ему Ромашкин что-то втирает, сейчас подойдет, - отозвался Саня.
   - Какой Ромашкин? - не понял Фокс.
   - Ну Ром...
   - А... - протянул драмер. - Ясно.
   - Сильно болит? - поинтересовался Артём, разматывая бинт.
   - Терпимо.
   Левое запястье заметно отекло, и местами налилось багрянцем - знатный синяк будет.
   - Обезболивающее выпьешь?
   - Давай.
   Она подставила правую руку, и Сашка выщелкнул ей на ладонь таблетку. Славик подал бутылку с водой.
   Девушку жутко смущал весь этот политес, хотелось наоборот побыть одной. Чтобы никто не трогал, не дергал, не спрашивал, не делал скидок на производственную травму, не утешал. Вот сейчас все носятся с ней, как с писаной торбой, а по факту она им только все испортила. Но ее не упрекают - жалеют. Раненый воин, блин. Откуда выполз этот "раненый воин" Ника сообразила не сразу, потом, правда, дошло, что это из песни "Короля и шута". В голове немедленно закрутилась мелодия, но из слов кроме рефрена ничего не вспоминалось. Ника пыталась сосредоточиться на тексте, и, тем самым, отвлечься от мук физических и моральных, но не вышло. Артём с Сашкой на пару зудели над ухом:
   - Оль, ты все равно молодец...
   - Некоторые и со здоровыми руками так сыграть не могут...
   Эти попытки приободрить вызывали неконтролируемую избыточную реакцию, в просторечье - бесили. Честное, слово, когда Артём орал, было проще.
   - Ну да, конечно, есть чем гордиться, называется, - выцедила Ника, злясь на себя. Покосилась на открывшуюся дверь - вошел Павлов.
   - По-моему, есть, - сказал Артём. Кажется, он стеснялся того, что сорвался на крик, и поэтому осторожничал в высказываниях.
   - "Редкостной хренью" разве что! - в сердцах бросила Ника, вновь вспомнившая эпизод в конце сета.
   Чернов, похоже, ничего не понял.
   - Чем? - переспросил он несколько растерянно, но у Ники не было сил объяснять.
   - Тём, ради Христа, отстань!
   - Ну и ладно, - буркнул Артём, и ушел, похоже, оскорбленный в лучших чувствах.
   За ним потянулись Сашка и Славка. Максим не спешил. Убрал бас в чехол. Повернулся к девушке.
   - Ник, не принимай на свой счет. Это был камешек в мой огород.
   - В смысле?
   Максим сел рядом.
   - Это Женька. Когда-то мы играли в одной группе. Дай руку.
   - Тот парень?.. - Ника на автомате протянула пострадавшую конечность.
   - Ага... - басист осторожно коснулся предплечья, чуть повернул к себе, почти тем же движением, что и Чернов, когда снимал напульсник, но в этот раз было не больно. - Сказано было так, чтобы я наверняка услышал. И не о тебе, а просто... - он придвинулся ближе вместе со стулом. - Просто, чтобы жизнь медом не казалась. Мы... - Максим поискал глазами бинт, увидел, ухватил за кончик, чуть встряхнул, расправляя. - Переругались в хлам перед моим уходом... А "хрень" - было наиболее частое его определение моей музыки в течении пары месяцев перед этим...
   Павлов замолчал, прилаживая край бинта к запястью. Потом начал накладывать повязку. На сей раз по канону, с захлестом через ладонь. Ника молчала, не торопила, не переспрашивала. Может, басист не хотел отвлекаться от процесса, может просто сказал уже все, что собирался. Или даже больше, чем собирался. А хотела ли она знать больше? Возможно. Но, пожалуй, это знание само по себе ничего не значило. Куда важнее была откровенность Максима, то, что он решил поделиться чем-то личным... уже второй, нет даже третий раз за сегодня. Это... впечатляло и ошарашивало.
   - Эй, не смотри на меня так, - не слишком весело рассмеялся Максим, поймав ее взгляд.
   - Как так? - спросила Ника, отводя глаза.
   - Как будто я твой помирающий родственник. Все в порядке.
   - Странный у вас "порядок", - вырвалось у девушки. От облегчения, не иначе: Павлов ведь мог и другой эпитет подобрать.
   Максим неопределенно хмыкнул и покачал головой.
   - Ой, простите, - опомнилась Ника. - Лезу не в свое дело...
   - Да какие там дела... - отмахнулся Максим, фиксируя повязку. Помолчал, рассматривая результат, а потом посмотрел на Нику. - Сам накосячил тогда.
   - Но... У вас же отличные темы...
   Максим усмехнулся.
   - А проблема была вообще не в музыке. Я, правда, не сразу это понял, но потом... дошло.
   - А в чем?
   Максим снова усмехнулся, на сей раз как-то криво. Встал, принялся убирать в чехол Никину гитару. Ника пожалела, что вылезла с вопросом - явно не удобным и не очень приятным. Но Павлов все же ответил.
   - Девушку, которая была с Женькой, зовут Влада. Мы с ней встречались. Недолго. Сначала я расстался с ней, потом в группе сложились условия так, что я решил уйти.
   - И теперь они вместе?..
   - Ну да, как-то так. Только ты не думай, что Женёк в этой истории вселенское зло. Просто в свое время надо было поговорить много о чем. Словами через рот. Глядишь, было б у меня сейчас одним другом больше. Надо верно расставлять приоритеты... И зачем я тебе это все рассказываю?
   - Может потому что... - Ника хотела сказать - "жалеете меня и пытаетесь отвлечь от больной руки и осознания позора", но запнулась - а так ли это?
   - Потому что мы друзья?.. - закончил за нее Максим и улыбнулся тепло и немного грустно.
   Ника настороженно замерла, потом медленно кивнула. Друзья...
   В рефлексию удариться не удалось. Из "гнезда" не вовремя, а может, напротив, очень вовремя, выперся Вася.
   - А вы чего тут?
   - Мы ничего, - невозмутимо ответил Максим. - А ты?
   - Я? Я это... Барахло свое со сцены все убрали? - и, не дослушав ответ, пошел на выход. Ника и Максим проводили его глазами.
   - Как твоя рука? - спросил Павлов, когда за Васей закрылась дверь.
   - Нормально, - быстро сказала девушка
   - По-моему, ты нагло врешь, - заявил Максим, склонив голову на бок.
   - Нет! - с самым честным видом помотала головой Ника.
   - Не нагло?
   - Не вру. Ну почти. Просто... не хочу, чтобы меня жалели.
   - А кто про жалость говорит? Просто, если бы не сет, то у тебя уже завтра-послезавтра с рукой все было бы нормально, а теперь не известно, сколько времени на восстановление понадобится. И мы все дружно посыпаем голову пеплом - как могли такое допустить.
   Ника почти искренне улыбнулась и оптимистично заявила:
   - Ничего, все нормально будет.
   Макс неопределенно качнул головой. Отложил гитару Ники, с которой стоял все это время.
   - Тебе чем-нибудь помочь?
   - Нет, - покачала головой девушка. - Если только посмотреть, чтобы никто не вломился.
   - Без проблем...
   И Ника, наконец, осталась одна. Впрочем, желанное одиночество больше не было столь желанным. Кое-как переодевшись, девушка выглянула из гримерки. Под дверью ее смиренно ждали друзья полным составом, включая Павлова. Друзья...
   "Мы друзья". Об этих словах Максима девушка думала и остаток времени в кафе, и пока ждали такси, и пока ехали на вокзал. И в электричке на обратном пути думала тоже.
   Друзья. Так много, и все равно не достаточно. Так логично. Особенно в плане откровений. Наверное, объекту воздыханий так о себе не рассказывают. Честно, без попыток оправдаться, показаться крутым, правым, отчасти непогрешимым. Наверное, с друзьями можно позволить себе быть чуть-чуть ненормальным, писать музыку мелом, репетировать на пару... С друзьями можно быть настоящим, живым и беспечным... Только... Друзей не целуют так. Наверное... Или нет?
  
  
  
  
  
   (*1) Аппарат - концертное оборудование (жарг.).
   (*2) Тюнер - устройство, помогающее настраивать гитары и/или бас-гитары.
   (*3) Пищалки - динамики в порталах (колонках обращенных в зал), воспроизводящие высокие звуки (жарг.).
   (*4) Джек - разъем для подключения гитары.
   (*5) Возвратная волна - звуковая волна, отраженная от стен, и возвращающаяся обратно на сцену; физический фактор, с которым с переменным успехом борются обиванием стен мягкими звукопоглощающими материалами; из-за отсутствия возвратной волны концерты на открытом воздухе чаще имеют лучший звук, чем концерты в помещениях (особенно с каменными, кирпичными или штукатуреными стенами); если в помещении много народу, звук тоже, как правило, лучше - возвратная волна вязнет в аудитории.
   (*6) Чек, саундчек - настройка звука перед концертом.
   (*7) Тарья Трунен - финская певица, экс-вокалист группы "Nightwish", знаменитая своим меццо-сопрано.
   (*8) Мониторы - колонки на сцене, благодаря которым музыканты слышат других членов группы, себя музыканты слышат благодаря комбоусилителям - комбикам - комбарям; линий мониторов по уму должно быть столько же, сколько музыкантов (кому-то нужно слышать в основном барабаны, кому-то гитару и т.д.), но на деле линий чаще всего две - одна у барабанщика, а у остальных усредненная вторая и отстроить ее так, чтобы всех устраивал звук в мониторах, та еще задачка.
   (*9) Клик - метроном, звук метронома.
   (*10) Fender - одна из самых крутых и дорогих гитар.
   (*11) Балахон - черная толстовка с капюшоном (поясняю на всякий случай - среди местных панков и металлистов принятое "определение", но мало ли).
   (*12) Трибьют - сборник, состоящий из кавер-версий песен (зачастую одного исполнителя). Кавер - музыкальная композиция (часто известная) в исполнении другого музыканта или коллектива.
   (*13) Ниже приведены все песни, обсуждаемые группой во время подготовки к кавер-вечеринке:
   "Дай жару!" - Ария, альбом "Игра с огнем";
   "Крещенье огнем" - Ария, альбом "Крещенье огнем";
   "Знамя мира" - Черный кофе, альбом "Переступи порог";
   "Power and Reason" - Gods Tower, альбом "Abandon All Hope". Кавер песни "Воля и разум" - Ария, альбом "С кем ты?"
   "Ты остался один" - Kruger, альбом "Дети вражды";
   "Сказание на все времена" - Эпидемия, альбом "Эльфийская рукопись. Сказание на все времена";
   "For Whom the Bell Tolls" - Metallica, альбом "Ride the Lightning".
   (*14) "Тишина - это смерть" - Тараканы, альбом "Ракеты из России"
   (*15) "Выбирай" - Харизма, альбом "II"
   (*16) просвистеть - убрать частоты, на которых возникает обратная связь в динамике, и он "свистит"
   (*17) лягушки - вокальные мониторы
   (*18) драм - барабаны
   (*19) вдарили лампы/вдарить по лампе - включение осветительных приборов на сцене
   (*20) баррэ - приём игры, когда указательный палец играющей на грифе руки, зажимает одновременно все или несколько струн на грифе
  
  

Оценка: 7.84*45  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"