Вышла в Канаде на русском языке моя книга про Каспийское мореходное училище:
http://www.lulu.com/shop/vladimir-tormyshov/stupeni-na-peske/paperback/product-23140152.html
Там полностью напечатана вся повесть.
Глава одиннадцатая.
Так мы и жили. Утром вставали, нас сразу же ловили старшекурсники, заставляли отрабатывать рабскую повинность за них, то есть убирать их роты, кубрики, а, кроме того, делать все, что им заблагорассудится. Потом проходил большой сбор, где нас проверяли по списку, после чего мы шли завтракать.
Если нам везло, что бывало, честно говоря, крайне редко, то на завтрак мы получали свою пищу в том количестве, в котором она нам полагалась. Чаще всего старшекурсники ловили тех, кто накрывал на столы нашей роты, и приказывали принести им котлеты или рыбу из порций, предназначавшихся нашей роте.
Выбора у ребят почти не было. Вернее он был, но скорее выбор был чисто умозрительным - принести все, что требовалось добровольно, либо же после того как тебе набьют морду.
Мы все это, конечно, понимали, но кушать, тем не менее, хотелось всегда.
После завтрака нас обычно, как стадо не выспавшихся бегемотов, гнали строем на занятия, где мы по идее должны были учиться. Почему я говорю: "по идее"? Да потому, что на занятиях мы делали, что угодно, но не учились. И происходило это не потому, что мы были редкостными обалдуями, а потому, что, во-первых, мы клинически не высыпались, а во вторых, потому что готовиться к занятиям нам было просто-напросто некогда. Все "свободное" время мы делали все, что угодно, - работали на старшекурсников, чертили за них чертежи, бегали для старших курсов в магазины, убирали свою роту, да и не только свою, а практически все училище, а это два здания, в которых девять этажей.
Днем у нас времени, поэтому практически не было. Мы пахали как лошади, только выполняли в отличие от четвероногих более квалифицированную работу.
Поэтому на занятиях в учебном корпусе мы по возможности отсыпались, списывали друг у друга, но если уж кого-то спрашивали, то мы все коллективно ему помогали, подсказывая ему, как могли. Лишь двое или трое в нашей группе пытались учиться, остальные просто выживали. С течением времени мои школьные знания мне здорово стали помогать, я все схватывал на лету, поэтому постепенно стал тащить всю группу - делать за всех домашнее задание, благо вариант у всех был один.
Нас били, как могли, чем могли и били сильно. Повод был не важен. Били за всё. Чтобы знали своё место и не зарывались. Ко всему со временем привыкаешь. Кто-то смог привыкнуть и научился выживать, кто-то не смог, поэтому покидал училище. Постепенно койки освобождались, пустели, и в кубрике появилось больше места.
Курсантов стало меньше, а количество выполняемой нами работы оставалось-то примерно таким же, а ближе к сессии работы становилось всё больше. Старшекурсникам требовалось всё время что-то чертить, переписывать, ремонтировать, да мало чего делать еще.
Свободного времени у нас практически не было, за исключением тех нескольких часов ночью, когда мы могли спокойно поспать.
Неожиданная новость вскоре после моего приезда разнеслась по всему училищу, - в училище собирались устроить танцы. Не знаю, что там думало по этому поводу наше командование, но по моему твердому мнению, если в такой бедлам запустить девушек, вскоре после этого вечера всех девушек, посетивших это мероприятие, в лучшем случае можно будет увезти на велосипеде.
Так думал и не я один. На свет выползли старые сплетни - кто с кем когда, сколько раз и как.
Мужчины все как один любят хвалиться своими победами. Причем, исключительно в мужском кругу. При женщинах, девушках они могут быть достойными джентльменами. В мужском кругу они могут рассказать и то, что было, и то, чего не было, и быть не могло.
Училище забурлило. Все стали приводить в порядок свою форму - ушивать её, чистить, гладить. Первокурсникам работы прибавилось в несколько раз. А кому, скажите всё это делать. Какой уважающий себя старшекурсник будет что-то делать для себя, когда можно то же самое поручить сделать кому-то?
Спать мы стали еще меньше и по преимуществу на занятиях. Какая учеба к чертовой бабушке пойдет на ум, когда слипаются глаза, а голова непроизвольно падает на стол?
Как-то днем меня после обеда поймал один парень с желто-рыжиими волосами. Спросил, как водится как моя фамилия, записал её на бумажке. И сказал мне:
- Я тебя не бью. И пока не собираюсь бить. Но ты должен выполнить одно маленькое задание.
- Какое? - Тупо спросил я, офигевая от того, что так хотел спать, что глаза самопроизвольно закрывались.
Створки сознания так и норовили захлопнуться и унести меня вдаль от этого безумного, безумного мира. Я хотел спать, как медведь бороться, когда его будят зимой охотники. Но медведю-то хоть дали маленько выспаться....
- Эй, не спи, - замерзнешь. - Вывел меня из состояния сна на ногах четверокурсник. - Меня зовут Сергей. Фамилию запиши на бумажке.
Он дал мне ручку, какой-то свернутый вчетверо листок, и проследил, чтобы я правильно записал его фамилию. Затем положил этот лист в конверт, на котором был написан адрес, и отдал этот конверт мне.
- Это ты там у нас про сублимацию в кубрике изгалялся? - Спросил он меня.
"Всё, сейчас по морде врежет" - шевельнулась сонная, унылая мысль в моей голове. Я постарался из последних сил отогнать от себя сон и открыть глаза пошире, чтобы не пропустить внезапный подлый удар и по возможности минимизировать вред от предстоящих побоев.
- Ну, я. - Выдавил я из себя, стараясь не упустить из вида руки и ноги собеседника. Но тот, похоже, меня бить не собирался, и это пугало еще больше своей неизвестностью.
К тому времени все первокурсники были забиты до последней степени, и если тебя не били и разговаривали с тобой вежливо, то это означало только одно - против тебя готовилось какое-то изощренное коварство, понять которое можно было не сразу.
- Слушай, чего нужно сделать внимательно. Возьмешь этот конверт, адрес там написан. Это пединститут. Там найдешь девушку, которую зовут Ольга Кокоткина. Как её зовут, номер группы написан на конверте. Передашь этот листок, что в конверте ей. Попросишь, чтобы написала ответ. Заберешь ответ, принесешь мне. Всё понял? - Спросил он меня, нанося удар мне в челюсть.
Я увернулся от удара. Сделал шаг назад и на всякий случай, ожидая продолжения, закрылся от руками, словно боксёр на ринге.
- Понял. - Ответил я, как будто ничего и не произошло.
- Тогда ноги в руки и вперед - тебя ждут великие дела.
- Не пойду. - Сказал угрюмо я, видя, что больше меня пока бить не собираются. - У нас скоро большой сбор.
- Не ссы, я договорюсь с "ВээСом", он тебя отпустит.
Мы пошли к нашему старшине роты, старшекурснику, кличка которого и была ВээС по инициалам его имени отчества. В их группы было два курсанта с фамилией Василенко, поэтому на всех проверках в их группе зачитывалось кроме фамилии как у всех, еще и их инициалы. Вот его инициалы и приклеились к нашему старшине вместо клички. Надо сказать, что он на это нисколько не обижался, но к нему мы так на всякий случай старались не обращаться.
Вопреки моим ожиданиям старшина отпустил меня в город со столь необычным поручением. Я надел парадную форму, которую взял в каптерке, бушлат, начистил до блеска ботинки и пошел в город.
Город ошеломил меня. Захлестнул потоком яркого солнечного света, чувством свободы, ощущением вседозволенности. Я почувствовал себя как рыба, внезапно выброшенная на берег. В нашей общаге мы жили своей жизнью, оторванной от жизни всего мира. Мы копошились, что-то делали. У нас были свои страсти, свои законы, СВОЯ ЖИЗНЬ, отличная от жизни всего остального света. Мы копошились в своем училище, старшекурсники гноили нас, первокурсников, били, унижали, как могли. А весь мир в это время влюблялся, смеялся, жил.
Я шел вперед, словно пьяный, и наслаждался свободой - тем, что ты тут можешь делать что хочешь. Никто тебя не заставит делать то, что ты не хочешь, не изобьет тебя потому, что ему так захотелось, и ты волен, идти куда пожелаешь, знакомиться с девушками, любить их. Это было как глоток свежего воздуха после затхлого подземелья.
У меня была с собой какая-то мелочь, я зашел в магазин, купил заварное пирожное. И оно показалось мне таким вкусным и сладким, словно сделано было на какой-то другой планете. Я с удовольствием съел его, послонялся около кинотеатра, поглазел на афиши, рекламирующие новые кинофильмы, потом сел на троллейбус и поехал в пединститут.
До института я добрался без особых проблем. Проезжая мимо вокзала почувствовал такую тоску по дому, что захотелось кричать в голос.
К моему удивлению, я быстро нашел нужную мне девушку. Она оказалась молоденькой смеющейся блондинкой с голубыми, как небо, глазами и ярко накрашенными губами. От её мини-юбки и стройных ножек у меня закружилась голова, и я с сожалением подумал: - почему такая красивая девушка встречается с тем извергом, который незадолго до этого чуть не избил меня.
Возможно, думая про курсанта, я был и не прав. Бытие определяет сознание. А бытие в нашей мореходке было просто зверским со своими законами выживания в стае. И, возможно, парень и был неплохим, просто КМУ изменило его так, что для него первокурсник не был человеком. Или был, но таким человеком, которого можно использовать для своих нужд и желаний. Как Бога. Утилитарного, доступного Бога. Бога, который если что-то не делает, то его бьют.
А в остальном: в отношениях с однокурсниками, родителями, комсоставом, девушками, этот курсант был нормальным человеком, производившем, возможно, вполне благоприятное впечатление.
Все в этой жизни зависит от точки зрения.
С точки зрения его девушки - парень был любимым человеком с кучей достоинств.
С точки зрения библиотекарши и преподавателей - примерным курсантом и милым человеком.
С точки зрения первокурсника - нехорошим человеком, который тебя лично заставляет делать то, что мог бы сделать сам. Любое насилие никому не нравится. И источник насилия всегда будет восприниматься крайне негативно.
Итак, я нашел девушку, и сделал всё, что мне поручили, - отдал записку, получил ответ, после чего со спокойной совестью пошел в кино. В училище я знал, что меня "отмажут" - что-нибудь соврут, если будет какая-нибудь проверка. Поэтому туда я не спешил.
Какой нормальный курсант будет спешить в училище? Что он там не видел? Побыть лишнее время в городе - это лишний глоток обжигающей свободы. И я пошел в кинотеатр "Октябрь", лучший в ту пору в городе.
В кинотеатре было несколько залов. Был зимний сад, где росли пальмы и другие экзотические растения. Там был буфет, где можно было недорого покушать. И главное зимой там было ТЕПЛО. Кроме того, большинство курсантов иногда во время увольнения делали нехитрый трюк, чтобы посмотреть на один билет несколько фильмов. По окончании фильма шли не на выход, а в туалет. Честно отсиживали там время до начала сеанса в другом зале, потом выходили из туалета и шли смотреть другой кинофильм в другой зал. Благо билеты проверяли лишь при входе в кинотеатр.
Фильм был приключенческий. Я сидел в кинотеатре, смотрел на экран, и всё время ловил себя на мысли, что, так как на экране в жизни не бывает. И, что, видимо, сценарий писал какой-то халтурщик с одной целью - сорвать за это побольше "бабок". Режиссером и артистами при съёмках фильма двигали те же побудительные причины к их убогому творчеству.
Я вышел из кинотеатра, сожалея о потерянных деньгах, и пошел к себе в училище. Пока я добрался до него - уже стемнело.
Поднявшись на этаж роты старшекурсников, где располагался кубрик, я нашел Сергея, и, отдав записку, отрапортовал о выполнении "задания" и попросил разрешения уйти, слабо надеясь, что меня отпустят. В кубрике было человек десять, и надежда эта была утопической. Потому как работу эти твари найти умели всегда.
- Курсант, тебя только за смертью посылать! Ты где был? - Заорал на меня старшекурсник.
- Как где? - Честно изумился я. - Куда посылали - туда и ходил.
- Ты что, пидор, туда пешком ходил? - Не унимался Сергей. - Я тебя спрашиваю - почему тебя так долго не было?
- Сначала я ехал на троллейбусе, следуя вашим указаниям, а потом пересел на трамвай.
- Ты, правда, такой идиот или прикидываешься? - Продолжал кричать на меня четверокурсник, ударяя меня в ухо.
Среагировать я не успел. В ухе зазвенело и как-то так противно застучало, что мне захотелось сразу дать ему сдачи, но я сдержался, зная, что если я это сделаю меня сразу же отпинает вся их группа так, что мало не покажется.
- Что молчишь, придурок?
- Транспорт плохо ходил, я город не знаю. Девушку вашу я долго не мог найти. - Сказал я, строя из себя редкостного идиота. - Опять-таки, записку ваша дама долго писала.
- Ладно, бог с тобой, золотая рыбка. - Сказал Сергей, смилостившись. - Её письмо читал?
- Нет. - Честно ответил я. - Не читал.
- Почему? - изумился старшекурсник.
- Читать не умею.
- Вот что - бери мою фланку, штаны и тельняшку. Выстираешь, принесешь и повесишь вот на эту батарею. Понял? - Спросил меня Сергей.
- На и мою тельняшку, - выстирай. - Сказал, подавая тельняшку белобрысый парень, которого все в нашей роте боялись из-за его звериной привычки сначала бить морду, а потом разбираться что к чему.
В течение очень короткого времени мне надавали такую охапку белья, что держать его было просто невозможно.
- Ребята, - взмолился я, - я не успею сегодня всё это постирать.
- А пиздюлей хочешь? - Услышал я чей-то голос из-за горы белья, которую держал. - Бросай бельё на койку, сейчас выпишу.
- Нет, не хочу, - сказал я, поворачивая в сторону двери. - Только боюсь, что если я всё это постираю, то вы к тому времени все уже будете спать.
- А ты не переживай особо по этому поводу. Развесишь всё по батареям, а мы утром разберемся. Ты только выжимай получше, чтобы высохнуть успело.
На этот вечер и часть ночи работой я был обеспечен.