Медленно и верно проходил день за днем. Каждый день был похож на другой. Мы пахали и учились. Работали и спали. Река жизни текла, и ничего не менялось у нас.
На следующий день, после драки около "Октября" я вырвался в город, дошел до телефона-автомата и позвонил Наталье.
- Привет. - Сказала трубка мне в ухо нежным девичьим голоском.
- Наташ, привет. - Хрипло сказал я.
- Ты куда вчера пропал? - Обиженно спросила трубка.
- Я не пропал...
- Ну да, я, как дура, полчаса тебя ждала. А ты значит, пришел. Как же это я тебя не заметила?
- Извини меня, пожалуйста, солнце. Обстоятельства сложились так, что я не смог присутствовать при нашей встрече.
Мобильных телефонов тогда не было. Предупредить её, я на самом деле не мог. Как мог вкратце я рассказал ей о причине моего отсутствия.
- Всё с тобой ясно, северный олень. - Промурчала в трубку девушка. - А то я удивлялась, почему вокруг столько милиции.
- Наташ, ты прости меня плиз. Давай я, как буду свободен, то перезвоню тебе, и мы встретимся. Хорошо?
- Окей. Я буду тебя ждать.
И я повесил трубку с чувством выполненного долга.
Как бы там не было. Ноябрь сменился декабрем.
Дни стали короче. Темнеть стало быстрее. Только в нашем внутреннем распорядке ничего не менялось.
В январе должна была быть сессия, и мы должны были сдавать экзамены.
Как-то в кубрике Мансуров завел такой разговор:
- Товарищи курсанты, насколько я знаю, на новый год руководство КМУ никого отпускать домой не собирается. Значит, встречать Новый год будем в училище.
- А, ну, и будем. Нам татарам, что водка, что пулемет, лишь бы с ног сбивало. - Подал голос Вовка Крутов.
- Да в принципе какая разница где. - Поддакнул Валерка Тихонов. - Я лично ничего другого и не ожидал. В свой родной Грозный я попаду в лучшем случае после экзаменов.
- Народ. Речь идет сейчас не о том, ГДЕ мы будем встречать Новый год, и с кем. - Мансуров сделал паузу и поводил из стороны в сторону глазами. - А КАК мы будем встречать Новый год. Есть предложение - сброситься по десять рублей. На эти деньги мы накупим бухла, фруктов, еды. И нормально отметим Новый год.
- А не упьемся мы на эти деньги? - Спросил Васька Лапин. - Червонец - это можно почти литр водки купить.
- Не упьемся, не ссы. - Успокоил Василия Чингиз. - Вода дырочку найдет. Червонец самое то, что нужно. Короче, сдаем деньги мне, и не отлыниваем.
- Мы съездим ко мне в Махачкалу. У меня там дядя работает на заводе шампанских вин. И купим много шампанского и водки подешевке. - Сказал Мансур. - Там же возьмем фрукты-мрукты и прочую снедь. Домашние дадут кой-чего, рынок у нас дешевый, народ на рынке знакомый. Все привезем, и отметим Новый год как следует.
- Вопрос только один - где денег взять? - Рассудительно заметил Серега Клепов.
- Ничего, стипендия скоро, вот тебе и будут деньги. Получишь и отдашь. - Подал голос Юрка Дубовской.
Сказано, сделано, как только мы получили стипендию, всю её отдали Чингизу. Часть денег заняли, у кого-то заначки были, в общем, кто как смог, так требуемую сумму и наскреб.
Через какое-то время Мансур и Гасан и вправду съездили в Махачкалу и привезли оттуда шампанского, водки, и еще бог знает чего.
В увольнение нас больше не пускали. Бог его знает почему. То ли успеваемость у нас была низкая, то ли еще почему. Но сидели мы в общаге безвылазно, как сычи в своем болоте. И просто офигевали от пахоты, избиений и издевательств старших курсов.
С Наташей мы виделись как-то раз. Свидание прошло как-то быстро и бестолково. Сходили в кино. Поговорили ни о чем. Я её проводил до дома. На прощание попробовал поцеловать, но девушка увернулась, и убежала домой. Еще я ей временами звонил, о чем-то говорил. Она что-то отвечала. И во мне крепло убеждение, что я делаю что-то не так, или вообще не умею общаться с девушками.
В общаге, чем ближе был Новый год, тем более странными порой казались нам приказы старшекурсников. То им пойди ваты найди, где хочешь. Много, белой и пушистой. То становись около Кремля и собирай милостыню. То иди в город, и набери у прохожих штук 70 сигарет. То сгоняй к ближайшему хлебозаводу и принеси булочек горячих поесть.
Про хлебозавод нужно рассказать отдельно. Располагался он недалеко от нашей бурсы. Буквально в пяти минутах ходьбы. Ходили мы туда в поисках пропитания не часто. Как ни крути, а самовольное оставление КМУ было самоволкой, и строго каралось. Но устав уставом, а жрать хочется всегда.
На том хлебозаводе работали крайне добрые женщины, которые всегда давали голодным курсантам горячих булок бесплатно. Курсанты ели этот горячий и вкусный хлеб с таким аппетитом, с каким, пожалуй, нувориши не едят дорогие деликатесы.
Раз в неделю рота ходила в баню мыться. Баня была в городе. Как правило, во второй половине дня рота строилось в шеренгу погруппно, и маршировала до бани. Мылась. Потом возвращалась и ужинала.
В этот злосчастный декабрьский день все пошло не так. Ротный оказался нетрезв, и час с лишним перед строем тренировал свое красноречие на тему: "Эх, хорошо в стране Советской жить, бля, ублюдки!"
Мы стояли, слушали этот словесный бред. Кто чем занимался в строю. Первая шеренга стояла идеально. А вторая изнывала от безделья, прикрытая своими товарищами. Стригли ногти. Что-то писали в тетрадях. Рассказывали вполголоса анекдоты.
Прикольный анекдот рассказал Васька Лапин. Он стоял сзади меня:
"Комиссия в психбольнице. Один больной подходит к представителю комиссии, и тихонько шепчет на ухо:
- Я - Ленин! Тот удивился. Тут подходит второй больной и тоже шепчет:
- Я - Ленин! Представитель комиссии решил спросить главврача, почему больные так говорят.
А главврач отвечает:
- Не верьте им, это я - Ленин!"
Я чуть не рухнул на пол от смеха.
- Рота! Смирно! Разговорчики в стою! - Проорал командир роты. - Вы как, блядь, ведете себя в строю в училище, в котором действует устав Вооруженных сил СССР?
Рота сразу притихла. Ор комроты ни к чему хорошему никогда не приводил.
- Я смотрю вам всем делать не хуй? Своего командира не в хуй не ставите? Что-то у нас рота, какая-то, блядь, грязная. Приказываю всем быстро убрать роту, трап, кубрики, туалет и умывальник. Через час старшине роты доложить мне о выполнении.
- Рота! Смирно!! Рота вольно! Разойдись для выполнения уборки! - Заорал как резаный ротный.
И хотя роту мы только что убирали за полчаса до большого сбора. Спорить никому и в голову не пришло.
Как бы там не было, роту мы убрали. Еще полчаса слушали ротного про устав и субординацию. Речь его изобиловала силлогизмами и непечатными фразеологическими оборотами, касающихся как нас лично, так и членов наших семей.
Наконец, ротный устал орать и выдохся.
- Рота! Смирно! Отставить! Как стоите?
- Рота! Смирно! Рота вольно! Всем надеть бушлаты и строиться на плацу для похода в баню.
Пока ротный орал. Пока мы убирали роту. Пока ротный продолжал свой спич после уборки. Пока мы дошли до бани, оказалось, что наше время помывки прошло. И мы вынуждены были всей ротой ждать еще около часа, пока баня освободится.
Помывшись, одевшись, и придя строем в училище, мы обнаружили столовую уже закрытой. Куда делся ужин для всей роты, вопрос был чисто риторический. Никто его даже не задал. Однако через час все были голодные как звери в голодный год.
- Товарищи курсанты! - Вставая сказал Чингиз. - Жрать однако, охота. Какие будут предложения? Пока нас не всех запахали и не разобрали старшекурсники. Есть ли у кого какие позитивные мысли по исправлению такой несправедливости жизни?
- Магазины уже не работают. - Вставил свое слово Андрюха Жемчугов. - Да и денег почти ни у кого нет. Все бабки отдали на Новый год.
- У меня есть предложение сходить на хлебозавод. И набрать там булочек. - Сказать Мансур. - Кинем жребий кому идти. Кому выпадет, тот и пойдет.
Выпало идти мне, Чингизу и Андрею Иваненко. Мы взяли наволочки от подушек для булочек. И пошли к заветной дырке в заборе.
Деньги это зло. Их никогда много не заработаешь. Они все равно кончаются.
Для многих в этом смысл жизни. Жить - чтобы зарабатывать деньги. Жить нужно так, чтобы ты получал от жизни удовольствие. А количество денег тут совершенно ни при чем.
Учась в мореходке, и не имея почти никаких наличных денег, но имея вагон и чертову тележку проблем, мы научились решать свои и чужие проблемы без помощи денег. Вот и сейчас мы шли к хлебозаводу ни имея ни копейки за душой, и тем не менее надеясь на удачу раздобыть булочек и накормить почти тридцать голодных парней.
Было темно уже, когда мы дошли до хлебозавода. Это было высокое трехэтажное здание, ярко освещенное огнями. Высота каждого этажа была не менее 4 метров. Здание было промышленное, а не жилое, и высота этажа проектировалась видимо под нужны именно этого завода.
Я подошел к окну на первом этаже, и постучал в окно.
- Тетенька, кушать сильно хочется. - Проныл я как можно более жалобным голосом. - Дайте булочек, пожалуйста.
- Нету булок. Сейчас они есть только на третьем этаже. - Сказала мне работница и почему-то перекрестила меня, как нечистую силу.
- Ну ладно, спасибо большое. - Непонятно за что поблагодарил я её.
- Ну что? - Спросил меня Иваненко. - Облом?
- Облом. Булки лишь на третьем этаже. - Сказал я.
-Никаких обломов. - Влез в разговор Чингиз. - Лезем на третий этаж. Пацаны нас ждут голодные. Надеются на нас.
- Ты совсем охренел - до туда 9-10 метров высоты. Грохнемся, костей не соберем. - Андрей, говоря это, был прав. До третьего этажа было высоко.
- А ни хрена страшного. - Не унимался несгибаемый старшина. - На окнах решетки. Залезем по решеткам.
- Пацаны, холодно, у меня руки холодные. Я их вообще не чувствую. - Сказал Иваненко. И для убедительности достал руки из карманов бушлата и показал их нам. - Я не долезу. Упаду.
- Ну и хрен с тобой. Будешь внизу стоять. Булки принимать. У нас на троих шесть наволочек. Все равно мы их не удержим их все наверху. Вот ты их и будешь держать внизу. Только на землю не ставь хлеб все-таки. Пища. Нам же его есть. - Инструктировал Андрюху находчивый старшина.
- Вовка, вперед! - Подал Мне команду Чингиз.
И мы с ним как обезьяны полезли по решеткам вверх на третий этаж.
Решетки изначально были сделаны для того, чтобы никто не проник на хлебозавод. Но никак ни для того, чтобы по ним лазить. Видимо, никому и в голову не могло, что кто-то решит лезть за булками по 9 копеек на третий этаж. Никому, кроме голодных курсантов.
Я был более шустрым, чем Чингиз, и быстрее залез на третий этаж. Однако найти открытое окно на третьем этаже, к тому же чтобы там, рядом были хлебобулочные изделия оказалось не таким просты и быстром делом. И мы какое-то время ползали по стене третьего этажа, выискивая, где кончается конвейер, и где рядом есть открытое окно.
Наконец мы нашли открытое окно, конец конвейера, и место, где находились готовые горячие булки.
Я постучал в окно. Девушка, которая стояла около окна спиной ко мне сильно вздрогнула, и отскочила от окна, испугавшись.
- Девушка, милая, - подал вновь я голос. Дайте, пожалуйста, хлебушка бедным несчастным голодным курсантам. - Я сделал свой голос как можно более жалостным и тонким.
На мой взгляд, именно таким голосом и должны нищие просить милостыню.
- Тьфу, дурак, напугал. - Девица зачем-то запахнула халат в районе груди, как будто стояла голая передо мной.
- Я нечаянно. Простите, пожалуйста. - Вступил я в диалог с местной пролетарией хлебобулочной промышленности. - Девушка, милая. Дайте, пожалуйста, хлебушка бедным несчастным голодным курсантам.
Я добавил, как мог, трагизма в голос. Я был таки на высоте третьего этажа. Решетки были металлическими и жутко холодными. Руки замерзли, и я вот-вот мог сверзиться вниз. Где-то внизу пыхтел Чингиз, который все никак не мог забраться ко мне. Я реально понимал, что если девица сейчас заорет, и вызовет милицию, то, во-первых мы останемся голодными. И во вторых, если менты нас сцапают, прощай родное училище.
- Ты чего тут делаешь? - задала дурацкий вопрос булочница?
Объяснять ей про пьяного ротного, уборку роты, порядки в общаге было долго, нудно, и все равно бы она ничего не поняла. Отвечать на очевидный вопрос тоже было глупо.
- С вами, красивой хочу познакомиться. - Съехидничал я. - Понимаете, у нас вся рота без ужина осталась. Так получилось, что денег у нас нет, а кушать очень хочется. Девушка, милая, - подал я голос. - Дайте, пожалуйста, хлебушка бедным несчастным голодным курсантам.
Гамлет, Отелло, Станиславский и Немирович-Данченко, просто бы рыдали горючими слезами, слыша мой монолог, полный трагизма и душевной боли.
- Так ты голодный? Тебе булок дать? - Наконец до девицы дошло, что я от неё хочу.
- Ага. - Сказал я. Я уже жутко замерз. Рук я уже не чувствовал, а зубы мои начали отбивать чечетку. - Девушка, милая. Дайте, пожалуйста, хлебушка бедным несчастным голодным курсантам.
- Сейчас дам. Что ж ты мне сразу не сказал, что ты есть хочешь? Познакомиться, говорит, хочу. - Говорила девица, передавая мне прямо с конвейера горячий, вкусно пахнущий хлеб.
Я благоразумно молчал. Набивая наволочки булками. До собеседницы все доходило как до жирафа, и, рискуя продолжить беседу, я рисковал примерзнуть навеки к этой решетке.
Девица передала мне штук десять булок, я засунул их в наволочку и передал вниз Чингизу, который остался где-то на уровне второго этажа и выше не полез. Тот наволочку с булками передал еще ниже Иваненко.
- Курсантик, ну что хватит? - Спросила меня благодетельница.
Хватит ли 10 булок моей группе? Однозначно это было мало. Я один бы сейчас съел без труда штуки 3-4 булки.
- Маловато будет. У нас там целая рота голодная. Сто двадцать ртов. - Набрался я наглости. - Девушка, милая, дайте еще нам немного еды. Дайте, пожалуйста, хлебушка бедным несчастным голодным курсантам. Этим мы не наедимся.
- Эх, мама дорогая. - Удивилась моя благодетельница. - И все голодные?
- Да, все как один. - Сказал я. Не соврав ни словом.
- Ну, ладно, - держи.
И девица стала передавать мне горячие булки, которые я складывал в наволочки от подушек и передавал вниз Чингизу.
Наконец, наволочки закончились, а булочное изобилие еще нет. И я тогда стал булки запихивать за ворот бушлата. Когда и там место закончилось, я со всей сердечностью, на которую был способен, поблагодарил мадонну, временно работавшую в пищевой промышленности от всего голодающего мужского населения нашей бурсы.
И подал команду Чингизу спускаться вниз.
Когда мы уже были все внизу, и закидывали наволочки с булками на плечи, чтобы было удобней нести, на дороге, что проходила рядом с хлебозаводом, появилась милицейская машина. От машины до нас было метров тридцать. Думать было некогда. Объяснять в ментовке, что мы эти булки не украли, было бессмысленно. Не купили же мы их в магазине. Нам оставалось лишь одно - делать ноги. Что мы и сделали.
Машина ездит быстрее, чем бежит нормальный человек.
Но курсант это не совсем нормальный человек. Да еще если за курсантом едет милиция.
И мы рванулись изо всех сил в разные стороны. Наволочки с булками мы по-прежнему крепко сжимали в руках. Это несколько стесняло мои движения. Передо мной возник какой-то забор. Забор был метра два с половиной, не меньше. Бежать по дороге от машины, согласитесь бессмысленно. Через забор же машина не поедет.
И нисколько не сомневаясь в правильности решения, я сиганул через забор, хотя раньше никогда не то, что через заборы не прыгал, я даже не перелазил через них. Чтя право личной собственности и неприкосновенность чужого имущества. Прямо передо мной возник какой-то дом, палисадник, потом другой забор, опять дом, и потом пошли попеременно как в шахматах - дома и заборы попеременно. Я прыгал через все, что попадалось на пути, как горный козел.
Наконец звук сирены милиции стал удаляться от меня. Я здорово устал и выдохся. Сердце стучало, грозя вырваться из груди. Воздуха не хватало. В висках толчками пульсировала кровь. Я сел у дерева и отдышался.
Постепенно я пришел в себя. Я встал и через минуту был в своей роте.
Иваненко и Кушчубекова еще не было.
"Менты загребли" - подумал я.
- Ты чего один? - Громко спросил меня Клепа, первым увидев меня.
- О!! Булочки принесли! - Заорал Серега Слепых.
Меня сразу обступили, и начался дележ добычи.
Булки были изумительными. Вкусный, свежий хлеб пошел у голодных курсантов на "ура".
От двух наволочек с хлебом остались за минуту с небольшим одни воспоминания. Голодные курсанты умяли их за милую душу.
- Ты чего один? - Громко спросил меня Клепа. - Где Чингиз и Иваненко?
- Да за нами около завода менты погнались. - Объяснил я ситуацию. - Мы в разные стороны побежали. Я вот прибежал первым.
- Хреново, если их милиция поймала. - Влез в разговор Санек Шамшурин.
- М-да уж ничего хорошего. - Согласился Клепа. - Но хоть поели, и то хорошо. Не дай бог мужики в ментовку попадут. Из училища турнут, как пить дать.
Но через какое-то время и Эркин и Андрей пришли, груженные булками и наш пир продолжился. Мы даже угостили соседнюю группу М-11 булками, которые мы не смогли съесть. Ребята были нам крайне благодарны за угощение.
И мы, крайне довольные собой и жизнью, легли спать.