В вагоне как всегда полутемно -- есть лишь мертвый свет ламп под потолком, бросающий неровные, качающиеся тени на пол между сиденьями.
Пахнет людьми и тем самым особенным запахом поезда, который сразу же окутывает вас, стоит лишь войти в вагон. Проводница давно уже собрала билеты пассажиров, разнесла белье и теперь тихо пьет с напарницей в своем купе. Свободных мест в вагоне нет -- поезд ходит раз в неделю и билеты проданы на месяц вперед.
Артем занимает верхнюю боковую полку почти в центре вагона. Окно, у которого он сидит, прикрыто мутно-белой занавеской с эмблемой поезда.
Сосед с нижней полки -- сейчас Артем сидит на его месте -- ушел в соседнюю плацкарту пить водку со своими: двое мужчин и женщина. Она сидит на коленях у спутника соседа и улыбается словам мужчин. Пьют они тихо, не шумят, и негромко переговариваются.
Мимо шаркает сосед сзади -- одна нога у него загипсована, в тапке -- на другой тяжелый зимний ботинок. Артем невольно следит за ним взглядом, пока сосед не скрывается за дверью курилки.
Ему самому курить не хочется -- он уже дважды побывал в тамбуре. Время не убивается, мысли скачут сумбурно с одного на другое, ни на чем надолго не останавливаясь. В кармане покоятся четыре новенькие сотенные бумажки.
Движение сбоку. Артем поворачивает голову -- проводница.
-- Чай, кофе? -- устало спрашивает она.
-- Кофе.
-- Обычный, двойной?
-- Двойной.
-- Сахар один или два?
-- Два.
Спустя четверть часа проводница возвращается и ставит стакан на столик перед Артемом. Бросает рядом два пакетика сахара, берет сотенную купюру, отсчитывает сдачу старыми, мятыми десятками и идет дальше по вагону:
-- Чай, кофе?
Сосед сзади опять шаркает мимо, на этот раз на свое место. Артем разрывает пакетик с сахаром, высыпает его в стакан. На пакетике официантка с осиной талией, отклячив зад, держит на подносе блюдце с дымящейся огромной чашкой, размером с ее голову, если не больше. Смяв пакетик, Артем заталкивает его в щель между стеклом окна и деревянной рамой.
Потом он тщательно перемешивает кофе, заранее зная результат. На поверхность черной, маслянистой жидкости всплывает таракан. Мертвый. Очевидно свой конец он нашел еще в титане -- трупик старый, разбухший от воды, крылья широко распахнуты. Поддев таракана ложкой, Артем скидывает его на пол и делает глоток кофе.
Возвращающаяся назад проводница забирает с собой пустой стакан в свое купе. Ближайшей остановки ждать нужно неполный час.
Артем идет в курилку. Он чувствует себя неуютно, проходя по вагону. Каждая плацкарта бросает ему в лицо куски человеческой жизни -- старики и дети, мужчины и женщины, водка и минералка, курица в фольге и хлеб. Пассажиры поднимают усталый взгляд на каждого человека, который подобно комете вторгается в их маленький мирок, а затем исчезает дальше по коридору.
Полку у двери занимают как всегда представители братских народов. Они пьют водку, пугливо оглядываясь на каждого проходящего мимо. Артем, стараясь не шуметь, прикрывает дверь за собой и выходит в курилку. Сигаретный дым неподвижным густым облаком окутывает его.
Он достает непочатую еще пачку Пэлл Мэлл, снимает целлофан, вытаскивает фольгу. Все это он скатывает в шарик и бросает в висящую на окне пепельницу. Вынимает сигарету и закуривает. В пепельнице уже лежит смятая зеленая пачка Норт Стар -- его предыдущие сигареты, купленные позавчера на последние деньги.
Вчера он получил шесть сотен, купил на эти деньги билет, банку кильки и Пэлл Мэлл. Провел остаток ночи и весь день в зале ожидания, потом сел на поезд.
Он едет из столицы на восток. Столица не была его домом, Артем приехал туда три месяца назад, в конце лета. Он жил по своим друзьям, благо были среди них имеющие отдельные квартиры. А теперь близится зима и нужно найти себе новый приют, потому как лимит знакомых в столице он исчерпал. А там, куда он едет, его ждет друг, обещавший до следующего июля предоставить Артему свою квартиру -- сам он уезжает за границу.
За дверью курилки слышится звон ключей. Проводница открывает туалет. Прошел уже час, как поезд отошел от столицы. Артем закуривает еще одну сигарету.
Когда он возвращается на свое место, ничего не изменилось. Его сосед снизу по-прежнему пьет со своими спутниками водку в плацкарте, сосед сзади пьет с какой-то женщиной. Блондинка лет тридцати пяти, ростом по грудь Артему.
Поезд останавливается -- в резко наступившей тишине на мгновение становятся слышны все разговоры. Потом пассажиры одновременно замолкают, кто-то продолжает говорить, перейдя на шепот.
Артем встает, собираясь выйти на платформу. Он чувствует себя неуютно, когда идет по вагону. Каждая плацкарта бросает ему в лицо куски человеческой жизни -- ботинки и тапки, газеты и журналы, водка и минералка, курица в фольге и хлеб. Пассажиры поднимают усталый взгляд на каждого человека, который подобно комете вторгается в их маленький мирок, а затем исчезает дальше по коридору.
На платформе несколько старушек уже наперебой предлагают нехитрые товары пассажирам. Спрыгнув на бетон, Артем закуривает, потом подходит к одной из продавщиц.
-- Пиво почем?
-- Десять. Пятнадцать. Пятнадцать.
Он прикусывает губу, задумавшись, затем достает одну из мятых десяток и протягивает старушке. Та лезет в сумку и протягивает ему бутылку.
-- Открывалка есть? -- интересуется Артем.
-- Нет.
Получив бутылку, он встает у двери вагона и продолжает курить. Растущая луна кусками торчит из кроны дерева, которое растет рядом с платформой.
Наверху, в тамбуре, показывается его сосед сзади, с перебинтованной ногой.
-- Пиво почем?
-- Десять. Пятнадцать. Пятнадцать.
-- Свежее?
-- Свежее.
-- Два по десять дайте.
Старушка лезет в сумку, пытаясь в неровном свете луны отыскать нужные бутылки. Достает. Слезать сосед не собирается.
Артем берет из рук старушки пиво и передает соседу. Берет из рук соседа деньги и передает старушке.
-- Открывалка есть?
-- Нет, -- усмехается сосед. -- Сам ножом открываю.
В тамбуре показывается один из троицы, пившей водку в плацкарте напротив Артема -- другой его сосед, лет тридцати, с озлобленным лицом и пьяными глазами.
-- Сигареты какие?
-- Бонд по десять, Магна по тринадцать с половиной, Пэлл Мэлл по пятнадцать, Мальборо за тридцать.
К старушке подходит пассажир из соседнего вагона. Сует полтинник и просит два пива за пятнадцать.
Сосед снизу спускается на платформу, встав рядом с Артемом.
-- Бонд дайте, -- голос его злой, под стать лицу, и тихий. Слова теряются за гудком далекого локомотива и вопросом о цене пива очередного покупателя.
-- Десять. Пятнадцать. Пятнадцать.
-- Бонд дайте, -- голос соседа снизу становится еще злее.
Старушка протягивает пачку Мальборо мужчине из соседнего вагона.
-- Бонд дайте, -- с трудом сдерживая злость, отчетливо произносит сосед. Получив заветную пачку, он удаляется в вагон.
Артем докуривает сигарету, бросает окурок на рельсы. Разлетевшись сотней на мгновенье вспыхнувших искорок, огонек выхватывает из темноты деревянную шпалу и тут же гаснет.
Купе проводников закрыто. Рядом висит расписание движения поезда. Узнав, что до следующей остановки еще полтора часа, Артем пожимает плечами и идет на свое место. Он чувствует себя неуютно, проходя по вагону. Каждая плацкарта бросает ему в лицо куски человеческой жизни -- старики и дети, мужчины и женщины, засаленные журналы и газеты, снятые старые куртки и пуховики. Пассажиры поднимают усталый взгляд на каждого человека, который подобно комете вторгается в их маленький мирок, а затем исчезает дальше по коридору.
Пиво действительно свежее -- он открывает бутылку об угол столика. Сосед снизу пьет пиво напротив, с двумя своими знакомыми. Теперь женщина переместилась на колени к нему.
Когда бутылка почти пуста, через стенку к Артему обращается сосед сзади:
-- Пиво-то открыл?
Улыбаясь, Артем кивает. Он с прошлого вечера ничего не ел, поэтому хмель действует на него неожиданно сильно. Настроение становится заметно лучше -- хочется с кем-нибудь поговорить. Он даже перестает думать о матери, которой собирается написать как только приедет к другу. Он не видел ее... сколько? Уже два с половиной года. И за все это время написал ей только четыре письма с разных адресов. Каждый раз он просит не отвечать ему, так как место его жительства меняется раза два в месяц, а подчас и чаще.
Он редко вспоминает о ней -- только в поездах. Всякий раз, когда ночь застает его в вагоне, в голове внезапно всплывают дурацкие мысли. Зачем он живет? Нужен ли он хоть кому-нибудь? Почему все именно так? Почему он не может оставаться долго на одном месте? Сделал ли он за всю свою жизнь хоть что-то... такое? Поэтому он и не любит поезда, мучаясь бессонницей, проводя всю ночь в курилке, покупая в дорогу пиво или водку.
Он бежит от вопросов в курилку, на верхнюю полку, на платформу за новой бутылкой пива. Но в поездах ему приходится проводить большую часть своей жизни. Он худой, с усталым лицом. Одинокий и замкнутый в себе. Говорит он редко, предпочитая отмалчиваться и прятать глаза.
-- Слышь, мы ложится собираемся. Место освободи, -- злой голос соседа снизу вырывает его из задумчивости. Сосед стоит рядом, наклонившись к Артему. От него пахнет водкой и сигаретами.
Артем пожимает плечами, встает и идет в курилку. Свет уже отключили, остальные пассажиры уже легли спать -- поэтому идти по вагону легче. Теперь куски человеческой жизни -- одеяла и простыни, накрытая стаканом бутылка водки на столе, храп и тишина -- мертвые, безжизненные. Только престарелая чета у двери еще не спит. Они замолкают, когда Артем приближается. Cтараясь не шуметь, он прикрывает за собой дверь и выходит в курилку.
На дне бутылки еще есть пиво. Артем закуривает.
Дверь открывается и в курилке появляется женщина. Та, что пила с соседом снизу и еще одним мужчиной. Достав сигарету, она просит прикурить. Артем чиркает спичкой.
-- Ты на них не обижайся, -- затянувшись, говорит женщина. -- Они когда выпьют, всегда злые.
-- Да нет проблем, -- смеется Артем. Хмель еще не прошел.
Покачнувшись, женщина, чтобы не упасть, прислоняется к стене.
-- Ты не подумай, мы пьем редко. Раз в месяц, не чаще. А сегодня они весь день пьют. С утра пива литра два выпили, да пол-литра водки. Еще в дорогу водки взяли. Ты не обижайся.
-- Да нет проблем, -- вновь улыбается Артем.
-- Ты не подумай, что мы алкоголики какие. Мы пьем редко. Поэтому чуть-чуть выпьем и уже хватает. Ты не обижайся на них. Вовсе не обязательно надо было тебя сгонять с места. Просто я сказала, что может спать пора лечь, а они и решили постель разобрать. Вот он тебя и прогнал. Ты с ним лучше не связывайся, он как выпьет, совсем звереет. Ему расслабиться надо, вот и ищет, кто бы нарвался.
-- Все нормально, -- заверяет ее Артем. Пиво в бутылке заканчивается, он ставит ее в угол.
Дверь снова открывается. В курилку проходит сосед сзади, с ногой в гипсе. Женщина замолкает, уставившись в окно. Сосед хлопает себя по пустым карманам.
-- Не угостишь сигаретой?
Артем достает пачку, открывает и протягивает соседу. Подносит спичку. Женщина тушит в пепельнице окурок и выходит из курилки.
-- Открывалку где нашел? -- спрашивает сосед, указывая на бутылку пива, которая стоит в углу. Та, раскачиваясь, звенит о стены.
-- Об стол открыл.
-- А я ножом открываю.
-- Да.
В курилку входит блондинка с которой пил сосед сзади. Достает пачку Магны и чиркает зажигалкой.
-- Хороший поезд, никаких чурок, -- выпускает дым. -- А то бывает их целый поезд набьется, нормальному человеку сесть негде. Подруги в столицу ехали, так поезд битком ими набит был. Дети ихние толпами, сами -- немытые, воняет. Легли вечером спать, утром проснулись -- денег нет. И все, хер найдешь кто украл. Хорошо хоть документы остались, под одеждой спрятали. Так и приехали без денег.
-- У вас поезда хорошие, не то что у нас, -- соглашается сосед.
-- У вас, это где? -- спрашивает Артем.
-- На Кубе.
-- А здесь что делаешь?
-- Я служил здесь, потом домой ездил. Сейчас возвращаюсь, к семье.
-- Служил здесь?
-- Да. Отправляли на подготовку. А я здесь женился, сын уже есть.
Блондинка докуривает и уходит. Поезд останавливается. Артем достает новую сигарету, закуривает.
-- Можно еще одну?
Артем угощает.
-- Мы не познакомились, -- говорит кубинец.
-- Артем, -- и протягивает руку.
-- Орландо, -- пожатие оказывается крепким. -- Ты уже служил?
-- Нет, и не собираюсь.
Кубинец вздыхает.
-- Может и правильно. Вот и я своего сына отдавать не собираюсь. Когда я служил -- нормально все было. Никакой дедовщины, никого не били. А теперь...
-- Ага, -- соглашается Артем. -- Орландо -- это ведь итальянское имя или испанское, да?
-- Итальянское. Одно из самых распространенных у нас.
Поезд начинает набирать ход. Перестук колес заглушает разговор. Огни станции за окном исчезают. Кубинец что-то говорит, большую часть слов Артем не может разобрать. Хмель проходит, начинает болеть голова. Мысли вновь возвращаются к матери, к жизни. Зачем он живет? Что нужно ему от жизни? А жизни от него? Зачем он постоянно куда-то едет? Сделал ли он в своей жизни хоть что-нибудь... такое?
-- Спокойной ночи, -- кубинец пожимает протянутую руку и выходит из курилки. Артем вытаскивает из пачки новую сигарету, чиркает спичкой.