Река текла медленно и тяжело. Ветер доносил с нее затхлый запах, так ярко напомнившей Лотте болота близ ее родной деревни, что та на мгновение предстала перед глазами. Бедные дома, крытые соломой крыши, выцветшая краска и запах гниющего дерева. Выйти за околицу - верная смерть. По болоту ходят лишь цуру, но даже цуру избегают этого гиблого места. Безысходность. Голод. Смерть. Так думала Лотта - когда-то. До того момента, как кавалькада всадников, прошедших по болоту, как по ровной дороге, не спалила дотла и крытые соломой дома, и околицу, и большую часть людей. Тогда она узрела смерть воочию. У смерти были глаза - темнее ночи. Они смотрели на горящий дом Лотты из-за отодвинутой занавески паланкина, и в отраженном в этом черном зеркале пламени угадывались искры неподдельного веселья.
- Это так весело, верно?
Видения рассеялись. Лотта вновь увидела то, что было в реальности - каменную смотровую площадку на вершине главной башни храма, и застывшую на самом краю фигуру. Ветер с реки развевал темное ханьфу, трепал рукава, но почти не касался волос - тяжелого водопада чистого серебра, стекающего к маленьким босым ступням. Та, что стояла на краю, над всем городом, повернула голову и взглянула на Лотту. Она улыбалась.
- Разве не весело, Лотта? - повторила она, словно действительно ждала ответа. Лотта знала, что ответ ей не нужен. Когда она в таком настроении, лучше вообще не подавать вида, что рядом есть кто-то живой. Лотта склонилась ниже, распластываясь на холодных камнях, и касаясь лбом пола.
- Госпожа... - пробормотала она едва слышно. Едва слышно для любого человека. Но не для той, что сейчас стояла на краю башни.
- До чего с тобой скучно, - фыркнула она и спрыгнула с зубца. Шаги. Шаги босых ног приближались. Лотта вжалась в пол, словно это могло ей помочь. - Поднимайся. Я сказала - поднимайся немедленно и посмотри на меня!
Лотта не посмела ослушаться. Но смотреть прямо она не смела. Медленно, очень медленно, Лотта приподнялась, села на пятки. Потом так же медленно подняла голову.
- Госпожа... - пролепетала она, ненавидя себя за этой испуганный, раболепный тон.
- Я велела тебе смотреть на меня! - тонкие маленькие пальчики стиснули подбородок Лотты с недюжинной силой. Из глаз у нее брызнули слезы. - Смотреть! На меня!
Одно небрежное движение руки - и Лотта летит, кувыркаясь по каменному полу, а та, кто сделал это движение небрежно вытирает руку о рукав своего ханьфу.
- Вы, островитяне, отвратительны, - недовольство в ее голосе мешалось с презрением. Лотта подняла гудящую голову и увидела, как кривится этот маленький аккуратный рот. На Лотту она не смотрела. Она вновь смотрела на город. На лицо ее падали алые отсветы. - Все время кланяетесь и извиняетесь. Извиняетесь и кланяетесь. Не умеете ничего другого. Вы - как эта река, превращающая вашу столицу в болото. Века. Века я смотрю на вас всех отсюда, и ничего - ты слышишь, Лотта? - ничего не изменилось. Достаточно.
Лотта с трудом поднялась и вновь села на пятки. Ей полагалось быть при госпоже, невзирая ни на что. Но даже если бы она хотела быть где-то еще - куда ей идти? Лотта подняла глаза. Ее госпожа - ее вздорная, безумная и прекрасная госпожа - вновь смотрела на город. На висящее над ним алое зарево. Не рассвет, нет. До рассвета было далеко, и смотреть на него она бы не пожелала. То было зарево пожара. Столица пылала, как когда-то родная деревня Лотты. Там, внизу, сошлись в схватке две армии, каждая из которых оспаривала права главы второй на трон этой страны. Измученной болезнями, раздираемой клановыми войнами, лишенной законного наследника. А госпожа Лотты смотрела на это сверху и улыбалась. Потому как эта страна не видела врага более страшного, чем она - та, что так искусно притворилась другом.
- Иди же сюда, Лотта, - в голосе ее вновь звучала эта ядовитая ласка. - Посмотри, как они горят. Вряд ли ты увидишь подобное когда-нибудь еще. Ну же. Не заставляй меня ждать.
- Да, госпожа, - Лотта поднялась с колен и подошла к краю башни. Внизу шла битва. Войска медленно, но верно смещались. Скоро от сражающихся храм будет отделять лишь темная река. Они попробуют войти внутрь - и, конечно же, не смогут. Боги один за другим оставляли эту землю, но богиня луны и ночи все еще царила здесь. Сейчас она стояла рядом с Лоттой, глядя на копошащихся внизу солдат с восторгом, как ребенок, впервые увидевший ярмарочный балаган. Богиня на земле. Воплощение ночных грез и кошмаров. Серебряная Луна - единственная в этом мире. Лотта смотрела на нее - хрупкую маленькую женщину с лицом невинного ребенка, и ненавидела ее. А еще - любила. Обожала. Поклонялась. И от того, ненавидела лишь сильнее.
Порыв ветра, все усиливавшегося, хлестнул Лотту по лицу. Пожар внизу все разгорался. Прежний мир корчился в огне, а Лотта стояла рядом с ней - своей госпожой. И не знала больше, кто она сама.
- Госпожа... становится холодно, - произнесли губы Лотты сами по себе. - Прошу, пойдемте...
- Холод? - она откинула голову назад и рассмеялась. - Бедная девочка, что ты знаешь о холоде? Даже зимой - лишь легкая прохлада. А моя страна холодна... - она вдруг опустила голову и обхватила себя одной рукой. - Так холодна, что даже смерть не сравнится с ней...
- Госпожа... - Лотта широко распахнула глаза. Такой госпожу ей еще не приходилось видеть. Печаль? Сожаление? Разве знакомы эти чувства той, кто играет жизнями и душами лишь для того, чтобы развеять скуку?
- В моей стране все сковано льдом, - продолжала она, словно завороженная. - Десять месяцев из двенадцати там бушуют метели. Прошли века с тех пор, как я покинула свою страну, но мне все никак не согреться, Лотта... Сколько бы костров я не разжигала, я не могу разжать моих скованных льдом рук...
Лотте стало страшно. Эта женщина была ей незнакома. А она все говорила и говорила.
- Не единого светлого дня, лишь ветер и снег... Я старалась... так старалась согреться. Он... - она вдруг замолчала. - Да, он, мог бы согреть меня. Он мог. Но он не стал. Он лишь...
Госпожа медленно подняла голову. В ее темных глазах, как когда-то, отражалось зарево пожара. Она улыбалась, но улыбка эта была страшна.
- Скоро все кончится, Лотта. Осталось совсем недолго. Этой стране. И этому миру, - она рассмеялась и подняла ладони к беззвездному небу. На лице ее вдруг появилось странное, мечтательное выражение. - Ах, как бы я хотела, увидеть какое у него будет лицо! Будет ли он страдать, когда потеряет все? Конечно же, будет! Я хочу это увидеть, каково ему будет, когда все, что он знал, превратится в осколки! Любой будет страдать. Верно, Лотта?
Лотта попятилась. Это не могло быть правдой. Просто не могло. Но...
- Госпожа...
- Что такое, Лотта? - она повернулась к ней и улыбнулась. - Ты напугана? Хочешь убежать? Спрятаться?
Госпожа вновь расхохоталась и, раскинув руки в стороны, закружилась на месте.
- Тебе некуда бежать, глупый ребенок. Этот мир, эта тюрьма будут разрушены. И я, - она вдруг остановилась, сделала шаг к Лотте и мягко погладила ее по щеке, - ни в чем не виновата. Вы все сделали сами.
Лотта не могла больше. Не могла больше смотреть в это красивое, нежное, чудовищное лицо. Она повернулась и побежала. А вслед ей летел звонкий голос, режущий, как осколки секла.
- Ты не сможешь убежать! Мы все погибнем здесь, в этом мире. Мост не спасет никого!
Когда испуганная девчонка выбежала из храма, та, которую звали здесь богиней, обессилено опустилась на каменный пол башни. Крики сражающихся были все ближе, но она знала, что они не имеют значения. Прямо сейчас, в других сферах шло более важное сражение. Боги, что покровительствовали этому клочку мироздания, покидали свою паству один за другим. Скорее не останется никого, кто поддерживал бы этот мир, и он разобьется на осколки, как выпавший из рук ребенка стеклянный шарик. Она знала, что будет именно так. Она приложила все усилия, чтобы так и было.
- И тогда, - прошептала она. - Я, наконец, избавлюсь от твоей тени... Скорее бы... Скорее...
Глава 1.
- Ты должен понять меня, брат, - убеждал Кин кого-то по телефону. Он стоял на фоне окна и рассветное солнце так выгодно очерчивало все достоинства, которыми он обладал. Могучие плечи, сильные руки, подтянутый пресс... Летиция зевнула и с трудом подняла налившиеся свинцом веки. Спать было нельзя. Кин вряд ли отправится от окна туда, куда зовет его человек в трубке. Этого человека он называл 'брат' - это было одно из немногих слов по-японски, которое она понимала. - Я не могу оставить ее сейчас. После тех долгих лет, что я искал ее...
Летиция догадывалась, что Кин говорит о ней. Его взгляд то и дело возвращался к постели, и когда это происходило, голос его приобретал другие ноты, которые она уже научилась узнавать. За те три дня, что она провела в доме на берегу озера, она узнала многое об интонациях Кина Котоне.
- Я видел ее во сне. Давно. Раньше. Ты смог бы оторваться от ожившего сна, брат? Быть может, да, но я - не могу. Я вернусь завтра.
Он выключил телефон и забросил его куда-то в угол. Потом улыбнулся и вновь подошел к постели. Кадык на мощной шее дернулся, словно от жажды.
- Я заставил тебя ждать, моя прекрасная луна, - Летиция считала, что у него хороший английский. Для японца. Но 'луна' он говорил на своем родном языке. Тсуки. Тсуки-чан. Что означает это 'чан', интересно?
Обдумать это Летиция не успела. Кин медленно, со вкусом, освободил ее из плена простыни, накинутой сверху. Она улыбнулась ему - легко, уголками губ, стараясь не думать о том, как ей хочется спать. Она должна была улыбаться.
***
Цифры и строки на мониторе лептопа менялись с пугающей быстротой. Сидящий на заднем сидении Ягуара человек, тем не менее, успевал вносить в них изменения и делать пометки. Не смотря на то, что в данный момент, его со всей очевидностью, больше занимал разговор по телефону.
- Ты слышишь себя, брат? - человек не повышал голоса, однако всякое разумное существо без сомнений поняло бы, что он в ярости. Не было экспрессивных движений, даже дыхание не изменилось. Лишь едва сузились и без того острые глаза. Но то необъяснимое чувство скрытой угрозы, опасности которое охватывает любого в присутствии хищника, было ощутимо почти физически. - Ее хоть проверили? Неизвестно какую заразу Лоренцо приподнес тебе... в 'подарок'.
Отключенный телефон с раздражением брошен на кожаное сидение рядом. Автомобиль беспрепятственно мчится по еще не запруженным в ранний час улицам. Частный самолет уже ждет своего единственного пассажира в аэропорту Чикаго. Отменять рейс сейчас, а значит и ряд встреч в Перу, было бы глупо. Кагера Юу, в отличие от своего названного брата, давно отучился совершать глупости.
Вечером следующего дня черный ягуар беспрепятственно пересек охраняемый периметр, приближаясь к особняку на берегу озера. Отсутствие хозяина дома, похоже, ни чуть не смущало ни охрану, ни тем более визитера. Автомобиль подъехал почти вплотную к крыльцу. Псы проводили машину нестройным лаем. Водителя, это похоже раздражало, но Юу не обращал на собак ни малейшего внимания. Выйдя, он машинально потрепал по голове подскочившего к нему пса и не дав шанса остальным приблизиться зашел в дом. Дверь, была, как всегда, не заперта. Кин. И его уверенность в неприкосновенности собственной территории.
Пожилая экономка уже ждала его в холле. Приветствовав гостя традиционным поклоном, она спросила не желает ли господин чего-нибудь. Юу жестом отмахнулся от нее. Женщина бесшумно исчезла за неприметной дверцей, словно растворившись в закатных сумерках.
Искать то за чем он приехал долго не пришлось. Тем лучше. Терять драгоценное время на малолетнюю подстилку престарелого извращенца, которая каким-то образом помутила рассудок названного брата, было бы непростительно. Девчонка нашлась в гостиной. Просторная и почти пустая комната с огромным окном во всю стену. Она сидела свергавшись в кресле, мирно спала устроив голову на подлокотнике. Серебристые волосы обрамляли чистое кукольное лицо.
Юу подошел к креслу, встав перед ней, устремив на девчонку тяжелый взгляд.
***
В ее снах была пустота. Темнота, блаженный полумрак - и звенящая, гулкая пустота, в которой не находилось места ни образам, ни чувствам, ни переживаниям. Это немногим отличалось от обморока, и Летиция была этому рада. Она давно уже перестала видеть сны, приносящие облегчение.
Обычно Летиция спала чутко, но долгие, долгие, бесконечные часы без сна и изматывающая страсть нового хозяина, сделали свое дело. Она могла бы спать, если бы у нее под ухом заиграл оркестр с литаврами. Орестр она бы даже не заметила. Но этот взгляд...
Он был похож на пронзительное копье - тонкое и острое, вспарывающее ее горло, грудь, голову. Еще не проснувшись, Летиция поняла, что на нее кто-то смотрит, и усилием воли выбросила, выплеснула себя из пустоты забытья. С ее губ сорвался тихий вздох. Ресницы задрожали. Она медленно подняла глаза на мужчину, который смотрел на нее так, словно хотел сжать ее голову в руках - и раздавить.
***
Она почти не заставила себя ждать. Спать под таким взглядом невозможно. Если только, не видишь его в кошмаре, но становиться ночным кошмаром какой-то соплячки - много чести.
Секунда, другая, тихий вздох и девочка похожая на куклу открыла глаза. Неожиданно темные, как беззвездная ночь. У кукол не бывает таких глаз. У людей, впрочем, тоже. Так показалось Юу на какое-то мгновение. Впрочем, оно минуло. Всего один удар сердца и на 'подарок' Лоренцо снова смотрели холодные глаза, не выражающие ничего кроме ледяного презрения.
- Сколько ты надеешься продержаться прежде чем страсть брата тебя убьет? - от взгляда Юу не укрылись многочисленные синяки на запястьях, шее, ключицах. На них он смотрел сейчас почти с удовлетворением. Почти. Он был уверен это - только малая часть. Кин - натура увлекающаяся, не понимающая границ. Особенно чужих.
***
Он был похож на свой взгляд. Прямой и острый, бескомпромиссный и безжалостный. Летиция видела его глаза - темный взмах холодного клинка. Он не ненавидел ее, нет. Но он глубоко презирал ее. Так, как презирает бессмертный металл хрупкую и мягкую человеческую плоть.
Летиция оперлась ладонью о подлокотник кресла и выпрямила спину - ей пришлось сделать над собой усилие, потому что шея затекла, а живот, казалось, свернулся в клубок и в таком виде прилип к позвоночнику. Отвечать она не спешила. Его вопрос, впрочем, и не требовал ответа. Во всем облике этого высокого, красивого мужчины, стоящего над ней, ясно читалось, что он глубоко сомневается в том, что ей знакома человеческая речь.
- Так ты и есть... 'брат'? - медленно сказала она, задумчиво скользя взглядом по его лицу. Точеные скулы, правильный подбородок, тонкие, породистые ноздри несколько нетипичного для азиата носа. Прямые длинные волосы, в свете торшера отливающие металлом. Изящество на грани жестокости. Летиции казалось, что ему часто об этом говорят.
***
Она не испугалась. Впрочем, Юу этого и не ждал. В ней была та бесконечная усталость на грани покорности, какая бывает у цирковых зверушек. Хорошо выдрессированных, послушных и обреченных жить на потеху. От внимательного взгляда Кагеры не укрылись синие круги под глазами, придающие ее фарфоровой коже и вовсе прозрачную бледность. Слишком заметные, что бы списать их на тонкость кожи. Хорошо выученная марионетка. Согласная на все, но оказавшаяся неготовой в Котоне Кину. Юу хмыкнул в ответ на свои мысли. Бабочка-однодневка.
Она заговорила медленно. Вспоминая человечскую речь или приходя в себя от сна - отчего-то это показалось Юу похожим на маленький спектакль. То как она подняла голову. Как дрогнули ее ресницы. Как осторожно, словно она и правда была сделана из фарфора, выпрямилась спина, развернулись плечи, укутанные в белую пену кружев. Прекрасное в своей беззащитной хрупкости зрелище. Оно было завораживающим - могло бы быть. Если бы не было столь раздражающим. Слабость. Такая нарочитая и неприкрытая. Юу ненавидел слабость.
- Больше не пытайся говорить на японском, - он, впрочем, был не уверен, знает ли она о том, что такое Япония и ее язык.- У тебя есть имя?
***
- Много, - равнодушно сказала она, рассеянно скользя взглядом по стоящему перед ней мужчине. Чего он хотел? Убедиться, что она не стоит его внимания? Ее всегда поражала готовность таких людей тратить свое время на то, чтобы доказать себе собственное безразличие. Вот он, перед ней. Вероятно, только что с важной и жутко дорогой встречи. Смотрит так, словно она мокрица, которую он все не находит труда раздавить концом своего начищенного ботинка. Летиция считала, что быть мокрицей не так уж плохо. Куда неприятнее быть ботинком. - Кин зовет меня 'Тсуки-чан'.
***
И все же бессовестным мотыльком она не была. Право, даже жаль. Впрочем, очевидно, и с пониманием английского у нее были некоторые трудности. Удивления это не вызывало. Это вообще ничего не вызывало. Даже раздражения.
- Я спросил об имени, а не собачьих кличках. Впрочем, это не важно. - Юу сел в кресло напротив, нажав, кнопку миниатюрного переговорного устройства, стоящего здесь же на низком столике. - Принесите ей, что-то поесть, - негромко сказал он, чуть склонившись к устройству и добавил уже на японском. - Сделайте, что-нибудь сладкое, - подкармливать приблудных животных не входило в привычки Юу даже в раннем детстве. Но обрывать разговор из-за обморока девицы он не собирался. В том, что Кин не вспомнил о том, что 'Луне' надо чем-то питаться помимо его неуемной страсти, он был уверен. - Хотя твоя смерть от голода меня вполне бы устроила. - добавил он уже на английском, обращаясь к девчонке. - Но сперва, я хочу знать зачем Лоренцо отправил тебя к Кину, - угрозы в его голосе не было. В ней не было нужды. Обычно на его вопросы отвечали сразу.
***
Это действительно было неважно. Когда задаешь вопросы, не желая получить ответы, как правило, их и не получаешь. Не то чтобы Летиции было известно об этом из своего опыта, но она достаточно видела это в чужом.
- Если тебе действительно интересно, то спроси Лоренцо, - сказала она, устраиваясь в кресле поудобнее и поджимая под себя ноги. Потом улыбнулась ему. - Или убей меня сам. Смерть от голода - это довольно долго. Мне казалось, что ты очень занят.
***
О, она действительно была не похожа на подобных ей дрессированных наложниц проходящих через постели любителей самых разных удовольствий. Было странно, что она жива до сих пор. И даже ее хорошенькое личико оказалось не испорченным. Очевидно, Лоренцо был слишком мягок. Значит, дон стареет. На губах Юу появилась тонкая, хищная улыбка.
- Прекрасно... - с какой-то царапающей мягкостью произнес он невпопад. - Мне нет дела до твоей жизни или смерти. Если понадобиться я убью тебя. Но мне все равно, есть ты или нет. Ты отвлекаешь Кина, - Юу сидел прямо. Несмотря на расслабленность позы, спина его оставалась прямой. Угроза так и не появилась в его тоне. Он рассуждал. Всего лишь рассуждал. - Тебя обследуют мои медики. Кина тоже. Если я узнаю, что ты принесла ему какую-то заразу, или Лоренцо вместе с тобой предложил ему одно из творений его химиков, лучше тебе прогуляться к озеру. Прямо сейчас.
***
Очень мило. Летиция подавила неуместное желание расхохотаться. Это было тем удивительнее, что она даже не могла припомнить, когда смеялась в последний раз. Может быть года два назад... Или три? Тогда Лоренцо как раз привел в 'дом' Инесс...
- Непременно, - рассеянно ответила Летиция. - Раз здесь есть озеро - непременно. В следующий раз.
Она уперлась локтем в подлокотник кресла и подперла подбородок ладонью. Этот человек ее забавлял. До сих пор Летиция еще не встречала тех, кому было дело до ее жизни и смерти. Но, почему-то он, который так твердо утверждал свою незаинтересованность, выглядел... лгуном. И это было забавно, несмотря на то, что она знала - говорит он чистую правду.
***
Будь на месте Юу кто-то иной, он ударил бы наглую соплячку. Или убил. Впрочем, в ее случае, хватило бы хорошего удара, что бы она уже не могла больше открыть свои, искрящиеся непонятным весельем глаза. Но другого на месте Юу не было. И не могло быть. А он, считал, что она не стоит даже того, что бы встать с кресла.
- Я могу тебе показать, - любезно предложил он. - Что тебя так развеселило?
***
- Ты очень заботлив, - заметила Летиция. То ли просто так, то ли в ответ на вопрос. Утомлять себя уточнениями она точно не собиралась. Ей, правда, было непонятно, что он все еще здесь делает. Намеревается продолжать задавать вопросы о Лоренцо? Тогда он глупее, чем выглядит.
Женщина в традиционном халате, из тех, что Летиция порой видела по телевизору, вошла в комнату, неся с собой еду. Голодна Летиция не была, от вида еды ее скорее тошнило, но она понимала, насколько обманчиво это ощущение. Поэтому она сделала над собой усилие и благодарно улыбнулась женщине, аккуратно ставящей поднос на столик рядом. Полноватая пожилая служанка тут же улыбнулась в ответ.
Летиция обхватила ладонями теплую булочку и, чуть помедлив, вонзила в нее зубы. Странный, сладковатый вкус наполнил рот.
***
Некоторое время он молчал, просто наблюдая за подарком Лоренцо. Потом заговорил. Так словно продолжал непрерывный разговор.
- Есть вещи, которых мне никогда не понять. Например, что Кин нашел в тебе, - Юу поднялся, подойдя к ней ближе, так словно, мог рассмотреть то самое, что зацепило названного брата. Но тщетно. - Ты права. Я очень занят. Поэтому постарайся быть умней, чем кажешься. Не доставляй проблем.
Он направился к выходу, больше не глядя на оставшуюся в кресле у огромного окна девочку. Он лишь мельком подумал о том, расскажет ли она Кину о сегодняшнем визите? Хотя, едва ли Кин вообще с ней разговаривает.
******
Солнце укатилось за горизонт лишь пару минут назад, в воздухе еще висел красный след заката, но уже ощутимо похолодало. Летиция зябко поежилась в своей балахонного вида шерстяной кофте, одолженной щедрой миссис Рейко. Кофту можно было смело использовать вместо пальто. Штаны и резиновые сапоги, неохотно отданные Мицуки, дочерью миссис Рейко, тоже были Летиции велики, но стоит ли это внимания? Единственное платье, в любом случае, не годилось для Чикагской осени.
- Ну что, домой? - спросила она Субботу. Огромная черная псина залилась радостным лаем и запрыгала на месте. Летиция вздохнула и взялась за палку. - Эх ты! Охранничек!
Она метнула палку, но неудачно. Та выскользнула из рук и улетела в сторону воды, по кромке которой Летиция и прогуливалась. К палке тут же с энтузиазмом устремились шестеро псов. Седьмой, Воскресенье, был от природы ленив, а потому, на диво разумен. Вместо того, чтоб гоняться за палкой, он подошел к Летиции сзади и боднул ее в поясницу. Пришлось открывать корзинку и бросать псу кусок мяса.
- Между прочим, по телевизору должна быть передача про большие волны, - поделилась она с псом, сидя на корточках, и глядя, как Воскресенье уплетает угощение. - Что? Не нравятся волны? Лентяй!
Она поднялась на ноги как раз вовремя. На всех порах к ней неслась собачья стая. Мокрая собачья стая. Летиция поспешила вывалить содержимое корзинки на землю и отпрыгнуть подальше. Впрочем, от брызг, летящих с отряхивающихся псин, ее это не спасло. Вторник застенчиво подошел и положил у ее ног палочку.
Летиция посмотрела на озеро. Если бы ей не сказали, что это озеро, она приняла бы его за море. Огромное пространство, заполненное водой. Ни конца, ни края. Здесь все было огромное. И озеро. И земля. И дом. Что не мешало Летиции чувствовать себя взаперти. Такое привычное чувство.
Ей было восемь, когда она оказалась на частной ферме по выращиванию марихуаны. Ее и других детей держали взаперти, они не видели солнечного света и не дышали свежим воздухом. Они не знали, где находятся. Лишь через два года, когда ее оттуда увезли, Летиция узнала, что все это время находилась в Великобритании.
Потом она просила милостыню на улицах - очевидно, ее измазанное, осунувшееся лицо и огромные глаза хорошо помогли в этом ремесле. Это было хорошее время. Ее часто избивали, она недоедала, но она видела солнце, слышала чужую речь, у нее была какая-то надежда выбраться - такая призрачная, забытая, хрупкая. Летиция лелеяла ее. До той поры, когда на улицах Дакара ее не поймал и затащил в машину Бастиан ле Бош. Очевидно, у него был профессиональный взгляд на вещи. Под слоем грязи и обносков, он увидел то, что позволит ему заработать. Летиции было одиннадцать, когда она превратилась в малолетнюю проститутку.
Она знала, что сопротивление бессмысленно. Она знала, что выбраться со дна ямы, куда ее опрокинули, совершенно невозможно. Она не плакала. Не сопротивлялась. Не пыталась сбежать. Она цеплялась за жизнь, хотя и не знала почему. В этом мире, где в рабство ее продала ее собственная бабка, Летиция не была нужна никому. Даже самой себе.
К Лоренцо она попала, когда ей было тринадцать. Довольно поздно для дона итальянской мафии, который был весьма известен в своих кругах тем, что тщательно и трепетно набирал свой 'зверинец' - детей от одиннадцати и до четырнадцати лет, которых, как он сам утверждал, он очень ценил. Летиция часто размышляла впоследствии, действительно ли безобидный на вид Лоренцо, занимающий далеко не самую важную позицию в 'семье' был просто престарелым извращенцем-педофилом. Ни к ней, ни к другим своим 'воспитанникам' он не проявлял излишней тяги. С другой стороны, он весьма охотно делился своим зверинцем со своими гостями, которые посещали его дом. И случалось это довольно часто.
Летиция хорошо понимала первую встречу с доном. Ее предыдущий хозяин - норвежец с незапятнанной репутацией и игорными долгами, отошел в мир иной, словив пулю в лоб. Хозяин казино, где произошел сей инцидент, был приятелем Лоренцо, и пригласил его на инвентаризацию имущества покойного. Летиция сидела в углу, забравшись с ногами в кресло и отрешенно размышляла над собственной дальнейшей судьбой. Она знала, что кардинально в ее жизни не изменится ничего. Очередной хозяин, который непонятно почему будет сходить с ума от вида ее бледных коленок. Очередная нелепая смерть нелепого человека. Сколько их было за эти два года? Можно было бы сосчитать, но Летиции было лень заниматься такой ерундой.
Лоренцо долго смотрел на нее, прежде чем протянуть руку и поднять ее лицо за подбородок к свету. Толстые пальцы-сосиски никто не назвал бы бережными. Он вертел ее лицо из стороны в сторону, рассматривая под всеми углами, а потом улыбнулся. Это была странная улыбка. Улыбка, полная искреннего изумления.
- Кажется, ты не приносишь удачи своим... покровителям, а, Бамболина?.. - со смешком проговорил он. Летиция молчала. Лоренцо это почему-то развеселило. - Прелестно. Я мог бы выручить за тебя столько, сколько не заплатили бы и за всех моих зверят, знаешь? Но я не стану. Мы найдем тебе и более... подходящее применение.
У Лоренцо было множество недостатков. И союзники, и враги его, считали его лишь выжившим из ума извращенцем. Слишком удачливым, чтобы, наконец, отойти в мир иной, и освободить место достойным. Он был рассеян, часто упускал свою выгоду, слишком много отвлекался на свои прихоти... Так думали все. Но все же, слово свое дон держал. Сдержал он его и на этот раз.
***
Безумный-безумный день никак не желал заканчиваться. Как давно он начался, вчера, позавчера, а может быть еще на прошлой неделе, сказать было трудно. Обычно филигранное, как механизм швейцарских часов, чувство времени, сейчас подводило Юу. Должно быть, следовало поспать. Но это было бы непозволительной роскошью. Спать он отправится лишь когда в цинковый ящик упакуют последнего из ирландских ублюдков, посмевших сунуться на его территорию. За их отправкой на родину, Юу намеревался проследить лично.
С тех пор, как его отец, Кагера Кен, пересек океан и вступил на землю Америки, ни одна зарвавшаяся шавка даже помышляла о том, чтобы так нагло противиться законам, которые устанавливал здесь клан Кагера. Даже когда они были лишь одними из многих, даже во времена кризиса никто не переходил им дорогу так... беспечно. Так, словно это ничего не стоит. Так, словно слово главы синдиката Кагера не значит ничего.
Кагера Кен прижал торговцев органами Чикаго к ногтю. Кагера Юу изжил отсюда этот бизнес. И дело было, разумеется, не в моральных убеждениях и чистоплюйстве. Сделав это, Юу обеспечил себе и своему клан... нет, не поддержку, но неприкосновенность АНБ и полиции. Меньшее зло - этот принцип действовал всегда. И сейчас, из-за зарвавшихся идиотов, он не собирался терять все, чего добился на этом поприще. Он вообще не собирался ничего терять.
Ирландцы появились в городе совсем недавно, но за неполные два месяца успели разрушить многое из того, что Юу создавал годами. Мелкая банда, которую Кагера прижал бы к ногтю в момент, вдруг оказалась способна дать отпор железной руке синдиката. Ускользая и появляясь в самых неожиданных местах. Юу терял людей, гибнувших под пулями ирландских ублюдков. Юу терял статус своего слова, данного им представителям АНБ. Жалкая кучка дилетантов разрушала его бизнес так, словно не он был хозяином этого города. И это могло значить лишь одно из двух - или его люди разучились работать, или среди них завелась крыса. А людям своим Юу доверял.
Опавшая осенняя листва разлеталась в стороны из-под колес автомобиля. Юу сидел раз рулем, уже в третий раз, отдавая бортовому компьютеру приказ набрать номер Котоне Кина. Мобильный брата молчал. Кин не пришел на встречу. Два часа назад, в доках, случилась перестрелка. Шесть часов назад в своей машине взлетел на воздух Розаку - счетовод синдиката. Один из. А на мобильном Кина по-прежнему отзывался лишь приветливый голос мэил-бокса.
Автомобиль не доехал до крыльца. Юу остановил машину метрах в ста от дома, под кронами деревьев. На несколько мгновений задержался в салоне, вглядываясь в пространство перед домом, словно пытался уловить, что-то. Он уже знал, что не так. Не было собак. Псы, свора Кина, встречающая всех пересекающих границу владений их хозяина, пропали. Юу подавил желание набрать номер брата еще раз. Он достал пистолет, уверенным, отточенным жестом проверил обойму и снял с предохранителя.
Следов перед домом было достаточно. И они уходили в лес. В сторону озера. Так будто псов заманили туда. Юу бросил взгляд на закрытую дверь. Следовало проверить дом. Но для начала... Он все же пошел по следам. Промозглый осенний ветер принес с собой запах воды и еще один, хорошо знакомый Юу запах. Крови. Он ускорил шаг, теперь безошибочно зная направление. А потом услышал многоголосое ворчание. А затем и увидел.
Вся свора резвилась на берегу озера, деля остатки мяса. Чуть в стороне стояла закутанная в нелепую кофту девчонка. Псы так же почуяли приближение человека. Кто-то разок-другой тявкнул и четверка собак бросилась к пришедшему. Юу вышел из-за деревьев по прежнему сживая в руках пистолет. Едва ли облегчение сейчас пересиливало в нем злость. Псы, узнав своего, окружили человека со всех сторон, требуя свою долю ласки. Юу пришлось поднять пистолет вверх, что бы тот не оказался обслюнявлен пребывающими в слишком уж радужном настроении собаками. Он невольно улыбнулся.
***
Псы забеспокоились. Летиция понимала, что на знакомые запахи они бы не среагировали так - предупреждающим лаем и настороженностью. Она присела, схватив за ошейники Среду и Субботу. Воскресенье и без того оставался на месте, лениво дожевывая свою долю мяса. Правда, теперь он делал это перед Летицией. Оставалось надеяться, что это просто Кин, которого она не видела уже несколько дней, а незнакомый запах - всего лишь запах города. Но, казалось бы, псы должны были привыкнуть к нему...
Это оказался не Кин. Это был он - 'брат', человек-меч с глазами, отливающими темным металлом. Склонный к бессмысленным визитам. Летиция подумала бы, что и это один из них, если бы 'брат' не держал в в руках пистолет.
- Ты решил поохотится? - спросила она, задумчиво почесывая голову Субботы. Ошейники она отпустила. - Или приехал на рыбалку? Тогда твоя удочка несколько... коротковата.
***
Что бы убрать пистолет за пояс, пришлось расстегнуть пальто, позволив порывам сырого осеннего ветра пробраться под кожу. Собакам не нравилась пахнущая маслом, порохом и смертью штуковина. Все верно, Юу недавно пользовался им по прямому назначению. Едва уловимый запах сгоревшего пороха мог уловить даже он. Он присел, смирившись с неизбежным. Поймал за загривок сперва одного пса, потом другого. Те радостно поджали друг друга, стремясь занять место более шустрого товарища и явно сожалея о том, что у человека всего две руки.
- А ты решила поиграть в Маугли? Или, - он окинул ее критическим взглядом ее внешний вид, особенно зажался на непомерно длинных рукавах огромной кофты и явно больших резиновых сапогах и пасторального вида корзинке для пикников, - это - красная шапочка? Для современной постановки сойдет. - он снова встал во весь рост. Одна из собак - большой темно-коричневый пес, упрямо тыкался носом в его ладонь. - Когда Кин в последний раз был здесь? - его тон изменился. Сарказм исчез, за то на одно неуловимое мгновение в нем мелькнула усталость и беспокойство.
***
Красная шапочка и старик-рыбак. Компания всем сказкам на зависть. Летиция смотрела, как мужчина с острым взглядом треплет по загривку собак и впервые в жизни жалела, что не знает чьего-то имени. Ей хотелось бы знать, как его зовут. Она, конечно же, это узнает, но ей хотелось знать сейчас. Хотелось, чтобы он сам сказал ей это.
Летиция погладила Субботу между ушей и взглянула на 'брата' снова. Напряжение в его голосе не имело ничего общего с неприязнью. Очевидно, он был слишком занят, чтобы демонстрировать, как она недостойна его общества. Летиция могла бы заставить его нервничать - в качестве мелкой мести. Но это было так глупо...
- Три дня назад, - сказала она. Потом добавила, с полминуты помедлив. - но он звонил сегодня ночью.
***
Юу редко удивлялся. И никогда не удивлялся одному и тому же дважды. Согласитесь - наивно, глупо, совершенно по-детски. А его не часто можно было удивить даже в детстве. Но глядя на девчонку, треплющую между ушей здоровенного пса, ему пришлось напомнить себе, что все это уже было. Кукла, смотрящая без страха. Просто знающая, что ее жизнь не стоит ничего. Готовая ко всему и не боящаяся ничего. Ни стаи псов, ни ночного леса, ни человека с пистолетом.
Он отрицательно качнул головой, давая понять, что ее информация устарела и ничем ему не пригодится. Но другой у нее, судя по всему, не было. Чтож, по крайней мере, Кин не забыл обо всем, забавляясь со своей игрушкой. Застань Юу Кина здесь, пожалуй, он бы его пристрелил.
Несколько мгновений Юу молчал.
- Возьми пару псов с собой в дом. - он кивком указал на тех, что устроились у ее ног.- Если на территории появится кто-то кроме известных тебе слуг, меня или Кина спускай всю свору без малейших раздумий. - он с раздражением посмотрел на корзинку. - И прекрати их перекармливать. Это - убийцы, а не мишки-гамми.
***
- Не злись, - сказала она мужчине с той уверенной мягкостью, что так сбивала с толку Лоренцо. Лоренцо не любил быть сбитым с толку, и потому Летиция перестала так с ним говорить. Но сейчас было совсем другое дело. - Я тебя поняла. И они - поняли.
Она коротко свистнула, подзывая Воскресенье. Пусть и редкий лентяй, он был одним из самых крупных псов в своре.
Летиция подняла с земли брошенную корзинку из под собачьего обеда и сделала несколько шагов к дому. Около мужчины она все-таки остановилась и, чуть помедлив, добавила:
- Кин в порядке. Тебе не нужно из-за него беспокоится.
Она могла и промолчать, но, почему-то, это показалось ей неправильным.
***
Странная встреча, не менее странный разговор. Не за тем Юу мчался сюда фактически в разгар войны. Но люди почти никогда не получают то на что рассчитывают. Жизнь любит преподносить сюрпризы.
Она была не права. Он не злился. Больше не злился. Кина здесь не было. А она, она просто не могла иметь значение.
- Иди в дом, - негромко повторил он. Собаки послушно, как стадо овец направились за ней. Впрочем, почему-то сейчас он подумал о дудочке крысолова. - Так вот почему ты не ответила. Ведьмы боятся открыть свое имя, - со странной улыбкой произнес он в спину, удаляющейся девочке-кукле.
Она обернулась. Огни дома, неровными отблесками скользящие между деревьями, рваными мазками ложились на ее фигуру. Бледная луна выглядывала из-за облаков, но почти не давала света.
- Летиция, - сказала она. Губы ее тронула почти незаметная улыбка. А потом она ушла в дом, как он ей и велел.
******
Она поставила их в библиотеке - похоже, в этом огромном доме, эта комната была самой запущенной. Мицуки даже ленилась вытереть здесь пыль, потому что Кин, если и заходил сюда, то не чаще раза в год. А Летиции библиотека нравилась. Здесь было хорошо. По крайней мере, не так пусто.
Кто и когда подарил Кину эти шахматы, не смог ответить даже он сам. Кто-то, когда-то. Доска была черно-белой, выточенной из поделочного камня и располагалась на бронзовой подставке, которая позволяла ей вращаться, как ее хозяину хотелось. Фигурки - удивительно похожие на живых костяные человечки, не просто стояли - нет, они, казалось, застыли в предельном напряжении. Офицер вскидывал меч, а всадник пришпоривал коня, пригибаясь к его шее. Черное дерево и белая кость. Это, безусловно, был очень дорогой подарок. Быть может, даже антиквариат. Но он пылился в углу до тех пор, пока Летиция не нашла его.
Она не сказала бы о себе 'Я умею играть в шахматы'. Она не умела - играть. Все что она знала - как ходят фигуры и что для того, чтобы победить, нужно не оставить королю выбора. В этом не было ничего нового. Для того, чтобы победить, нужно только это - не оставлять противнику выбора. Так часто говорил ей Лоренцо.
- Ты особенная, моя милая Бамболина, ты знаешь? - смеялся он, наматывая на кулак ее волосы. - Конечно же, ты знаешь, иначе не была бы сейчас жива. Но знаешь ли ты, в чем твоя сила? Я тебе скажу. Есть в тебе нечто... Семя безумия. Однажды взглянув на тебя, все они подхватывают его, и остается только ждать. Понимаешь? Ждать, когда оно прорастет. И тогда мы просто не оставим им выбора.
Летиция вовсе не считала, что у нее есть сила - даже та, о которой говорил Лоренцо, но она всегда держала свое мнение при себе. Так было проще и... безопаснее. Лоренцо не любил, когда рядом с ним много говорят. Молчание - говорил он - золото.
Летиция посвящала своей новой забаве часы. Она поставила доску посередине комнаты, принесла два кресла и играла то за себя, то за противника, то вертя доску, то пересаживаясь сама. Это было увлекательно. Она как раз в очередной раз крутанула доску и упала в кресло, когда за ее спиной раздался звук открывающейся двери.
***
Кин снова забыл. Это было так на него похоже. Он помнил имена всех бойцов клана, даже тех, что давно вышли из дела. Но Юу уже в третий раз просил его 'Цурэдзурэгуса'. Бесценное издание середины 18 века. Кин забывал. Его мало интересовал двухсотлетний хлам. Он так и говорил о нем - хлам. И на попытки брата этот 'хлам' постепенно реставрировать, смотрел со снисхождением взрослого, наблюдающего за сосредоточенной игрой ребенка в кубики. Юу давно оставил попытки что-либо объяснить названному брату. Кин уважал традиции, но упорно не видел ценности 'бесполезных' вещей. И Юу время от времени наведывался в библиотеку в доме на озере и уносил с собой одно или несколько из хранящихся там сокровищ. Через некоторое время они возвращались на свои места. Впрочем, едва ли кто-то замечал их исчезновение или возвращение.
В этой комнате редко бывали. Разве что сам Юу. Потому дверь сюда открывалась с легким скрипом. Скрипнула она и на этот раз. Только, вопреки обыкновению, библиотека не пустовала. Летиция - так ее звали. Она сидела в кресле у столика, склонившись над шахматной доской. Босая, в легком белом платье, том самом, что было на ней в их первую встречу. В доме было тепло, но среди зимы и высоких сугробов за окном, оно лишь усиливало ее сходство с куклой и казалось совершенно неуместным. Впрочем, гораздо более неуместной казалась здесь она сама. В библиотеке. Юу не был уверен, что она умеет читать. Шахматы же... должно быть она играла ими как куклами. Предположить иное было бы нелепо. Юу подошел к доске. Ему хватило одного взгляда, чтобы убедиться в своей правоте.
- Мат, - он убрал с доски белую ладью, а за ней пришел черед и короля. - Шесть ходов назад. Попроси Кина купить тебе кукол.
***
Конечно, это был он. Кто еще пришел бы сюда, чтобы испортить ей все веселье? Библиотека была местом глухим настолько, что Летиция наивно уверилась, что сюда вообще никто не заходит. Конечно же, опровергнуть это было для него делом чести.
Она с плохо скрытым раздражением взглянула на то, как он приближается. Ждать от этого человека стоило многого - и ничего приятного среди долгого списка его возможностей не наблюдалось. И, разумеется, он оправдал ее ожидания.
- Врун, - припечатала, Летиция. - Не было никакого мата.
***
Юу видел ее недовольство, она не давала себе труда скрывать его. Кукольное личико исказилось, брови сошлись к переносице, казалось, она вот-вот топнет ножкой. И наверняка топнула бы, если бы не сидела забравшись в кресло с ногами. Оказывается, маленькая ведьма, незнающая страха и безразличная к презрению, питала слабость к шахматам. Впрочем, картина на доске прозрачно намекала на то, что чувства эти не взаимны.
Он широко улыбнулся, вольготно устроившись в кресле напротив. Приглашение ему, разумеется, для этого было не нужно.
- А ты, оказывается, забавная, - поделился он наблюдением. Спорить с обиженным ребенком Кагера Юу счел ниже своего достоинства. Он вернул фигуры на доску. - Твой ход.
***
Ей очень хотелось выставить его за дверь. Не в шахматы же он пришел играть, в самом деле. Но этот мужчина устроился в кресле с той непререкаемой уверенностью хозяина, что даже будь у нее право это сделать, она бы не сумела. Поэтому она просто посмотрела на него, пытаясь отыскать в его лице причину для веселья.
- Ты пришел сыграть со мной в шахматы? - спросила она, переставляя белого офицера с одной клетки на другую. - В любом случае, я рада, что смогла тебя развеселить.
***
Он чуть подался вперед, окинув доску ленивым взглядом. Ход белыми ничего на ней не изменил. Да, и не мог. Юу ухмыльнулся.
- Если бы ты умела играть, может быть, я бы с тобой и сыграл, - он протянул руку, на сей раз, сделав ход конем, подставив его под удар вражеского ферзя. - Бей. В шахматах нельзя не быть, - не дожидаясь пока она заберет положенную ей добычу, он сделал ход, открывшейся пешкой. Белый король снова пал. - Мат, - с прежней улыбкой сообщил он, снова откидываясь в кресле.
***
Чувства, что она испытала, когда он сел напротив нее, были ей знакомы. Раздражение. Немного обиды. Злость. В ее сумеречном мире, ей дозволялось испытывать их - иногда. Не слишком увлекаясь. Почти не показывая. Показывать чувства вообще было опасно - она это знала.
Но когда он сдвинул с места держащую копье пешку, Летиция ощутила... досаду. Это было словно... содранная кожа на коленке. Изматывающий зуд, с которым ничего нельзя поделать. Этот человек все равно сделает по-своему. Раньше она не знала, что такое досада.
- Большое спасибо, - сказала Летиция ему, надеясь, что в ее голосе досады куда меньше, чем есть на самом деле. Она спустила ноги с кресла - ступни зарылись в мягкий ворс ковра - и поднялась. - Не буду отвлекать сиятельного господина от созерцания победы.
***
Избиение детей было делом крайне неблагородным. Впрочем, Кагера Юу в основном занимался именно неблагородными делами. Так уж случилось, и его это вполне устраивало. Хотя отбиранием леденцов у младенцев он никогда не увлекался - исключительно по причине малой прибыли сего мероприятия. Юу негромко рассмеялся, наблюдая за тем, как спешно ретируется его уязвленная 'противница'.
- Мне казалось, ты хочешь учиться. Но, - он передернул плечами, не заботясь о том видят его или нет, - очевидно, я ошибся.- Юу обратил свой взгляд на полки с книгами, гадая в какой темный и пыльный угол, Кин забросил бесценное издание.
***
Этот высокомерный тон, разумеется, раздражал, но удивление, с которым Летиция встретила последние слова мужчины, перекрывало все остальное. Она смотрела на него и пыталась понять, сколько шутки в его шутке. Нет, не потому, что ей так хотелось играть с ним в шахматы. Или научиться играть в шахматы, если уж не то пошло. Она просто... не ожидала.
- Ты? Будешь учить меня? - Летиция присела на подлокотник только что покинутого ею кресла. Она пару раз совершенно ошеломленно хлопнула ресницами. Потом ее взгляд стал из растерянного задумчивым. - Ты... странный. Как твое имя?
***
И все же это было более чем забавно. Кем она считала его? Не боялась, нет. Но едва ли видела в нем человека. Что ж, возможно, она действительно умней, чем следовало бы быть существу ее положения.
- Юу. Кагера Юу. - просто ответил он, расставляя шахматы по местам. Обычно его имя производило тот же эффект, что и приставленный к виску пистолет. Но сейчас оно было просто именем. Пусть даже названным маленькой колдунье. Колдовства он не боялся. - Так чему ты хочешь учиться? - ухмыльнулся он, подняв взгляд на Летицию. - Кин не любит шахматы. Их подарил ему мой отец.
***
- Вероятно, именно поэтому он задвинул их в самый пыльный угол, - заметила Летиция, вновь устраиваясь в кресле и присоединяясь к сортировке фигурок. Негласное перемирие в необъявленной войне. Было во всем этом что-то слишком смешное, чтобы о нем говорить.
- Ну... Например... - она передвинула свою пешку на две клетки вперед и рассеянно пожала плечами. - Черные дыры. Что ты знаешь про черные дыры?
Сама Летиция не знала ничего. Почти ничего, кроме того, что ее необъяснимо притягивала холодная чернота космоса. Так, словно она видела ее воочию. Так, словно эта темная пустота была ей понятнее и ближе всей жизни, что она прожила здесь, на земле.
***
По крайней мере, она знала как расставлять фигуры. Неплохо. Для начала. Юу было любопытно, откуда у нее эти знания. Впрочем, он до сих пор не знал грамотна ли она.
- Но ты ведь вытащила их оттуда, - заметил он, рассеянно передвинув свою пешку на одну клетку вперед. И, на секунду замер, удивленно подняв брови. - Астрофизика? Ты уверена? Ну, ладно. Это - теоретически существующие во вселенной объекты, гравитационная сила которых столь велика, что из поля их гравитации не способен вырваться ни один объект, даже если он движется со скоростью света. Так же, если верить Эйнштейну, могут существовать и белые дыры. В которые невозможно попасть, - он склонил голову набок, и чуть нахмурился, так будто вспомнил о чем-то, упущенном ранее. - Ты знаешь кто такой Эйнштейн?
***
Что было удивительно - этот человек, очевидно, действительно собирался отвечать на ее вопросы. Она спросила про черные дыры просто так, чтобы посмотреть, как он от нее отмахнется - но, неожиданно, получила ответ. На пару мгновений ее рука неуверенно зависла над игральной доской, но потом она сделала ход.
- Эйнштейн - это тот, кто связал энергию, массу и скорость света? О, точно! Еще теория Большого Взрыва! О том, что Вселенная родилась из крохотного кусочка, - Летиция воодушевленно сцепила пальцы. Ее глаза светились искренним восторгом. Потом она перевела взгляд на Кагеру Юу, ее энтузиазм несколько увял. - Я смотрела Дискавери.
***
Это было бы невероятно, если бы не было правдой. Девочка-кукла с глазами ведьмы, постельная игрушка, с живым восторгом в глазах готовая обсуждать астрофизику и желающая научиться игре в шахматы. Хотя, Кагера Юу не был уверен, что это - вся правда. Странный подарок. Опасный.
- Хорошо. - Юу кивнул, чуть улыбнувшись странной девочке. - Значит, ты слышала о мосте Эйнштейна-Розена? Теоретический туннель в пространственно-временном континууме? - он сделал ход ладьей, и указал пальцем на доску. - Убери коня из-под атаки. В противном случае я сдам тебе эту ладью и прорву твою оборону в три хода. - и снова откинулся на спинку кресла, вернувшись к прерванной теме, - Только это в - растиражированные выдумки фантастов. Мост Эйншейна-Розена непроходим. Его невозможно пересечь.
***
- Почему? - услышала Летиция свой голос. - Почему ты так говоришь?
Ей вдруг стала больно. Словно бы, он сказал что-то, что обидело ее. Но ведь это было не так. Летиция никогда и не слышала раньше про этот мост.
- Ты говоришь 'невозможно', - поспешно продолжила она, стараясь избавиться от странного чувства, что сдавило ей грудь. - Но разве так не говорят о том, чего не знают? Физика - это наука мечтателей. Разве говорят о мечте - 'невозможно'?
***
- Физика - точная наука. Хотя самые интересные в ней - именно теоретические аспекты. - Юу нравилась астрофизика. В колледже он брал дополнительные курсы по этому предмету. А Кин крутил пальцем у виска и приводил ему девочек из группы поддержки. Для совместной подготовки к экзаменам. Он девочек Юу не отказывался. От экзаменов по астрофизике, впрочем, тоже. - Но, знаешь, один мой знакомый профессор говорил и примерно так же. И добавлял, что именно мечтатели совершают великие открытия.
Несколько секунд он просто смотрел на нее. Что- в ее поведении казалось ему странным - впрочем, она казалась ему странной, вне зависимости от того, как вела себя. Однако сейчас она казалась странной по другому. Что-то в ее глазах - вмиг ставшими печальными и ищущими. Юу показалось, что он уже видел эти глаза. Что эти глаза что-то значили для него - невообразимо давно. Нелепо.
- Я могу вас познакомить. Когда ты научишься читать.
- Я умею читать! - вскинулась она, но тут же опустила глаза. - Но не по английски...
- В таком случае, я познакомлю тебя с ним, когда ты научишься читать по-английски, - Юу было смешно. Его даже почти не удивило, что на каком-то языке она, оказывается читать умеет.
- Завтра я пришлю тебе учителей. - не возвращаясь в кресло, Юу передвинул черную пешку, - Английского, математики, истории и физики, для начал будет достаточно. Чуть позже добавим биологию, географию и химию. Возможно, еще пару языков. - он вернулся к полком, вспомнив о том, зачем пришел.
***
Она вскинула на него глаза - быстрый, почти отчаянный жест. Голова на тонкой шее дернулась, а зрачки слились с темной радужкой. Удивление? Нет, этим нельзя было описать чувство, что владело сейчас Летицией. Раньше она даже не предполагала, что так может быть. Что кто-то может дать ей нечто просто так. Нечто, чего хотела она сама, а не сам безвозмездный даритель.
Она смотрела на него и думала. Она могла бы спросить его, что он хочет взамен - никогда не бывает, чтобы не просили платы. Она могла бы сказать ему, что ей ничего от него не нужно, но это было бы ложью, а Летиция старалась не отравлять ею воздух без нужды. Она могла бы поблагодарить его, но благодарить не умела. Поэтому она просто смотрела и молчала. А потом опустила глаза и сделала очередной ход в этой странной шахматной партии. Жизнь и смерть фигур. Жизнь и смерть людей. Для человека, стоящего сейчас к ней спиной не было никакой разницы. Это было удивительно, но Летиция этой разницы тоже не ощущала.
- Твой ход, - вот и все что она сказала.
***
Ночью ей приснился мост. Его основание упиралось в землю у ее ног, а второй конец уходил далеко вверх, в высоту, к звездам. Летиция знала, что он пронзает космос, и планеты, и звезды - все, что существует и может существовать в этой бесконечной, постоянно расширяющейся Вселенной. Она знала, что стоит ей ступить на этот мост - и все изменится. Не ее жизнь. Не жизни, связанные с ней. Вообще все. Потому что так уже было. Потому что только так и могло быть. Она знала - потому что уже стояла на этом мосту невообразимо давно. Стояла и ненавидела его всем своим существом.
Как можно ненавидеть нечто столь прекрасное? Мост мягко светился прохладным серебристым светом, разгоняя ночную тьму.
Но она ненавидела. Ненавидела. Ненавидела. И чудесный мост откликался на ее ненависть гневным звоном.
Да. Так было. Невообразимо давно.
... и падали вокруг осколки того, что когда-то было ее миром...