Аннотация: Для конкурса "Рождественский детектив-2025"
Последнее утро года выдалось солнечным и морозным. Узоры, которыми расписал окна Святочный дед, искрились, как и завернутые в серебряную фольгу орехи на елке.
Николай, крадучись, обошел накрытый белой скатертью большой круглый стол и замер, затаив дыхание.
Расчет оправдался. Спустя минуту из-за густых лап лесной красавицы высунулась лукавая мордашка.
- Ай! - взвизгнул, увидев бесшумно подобравшегося "лазутчика", мальчишка, на веснушчатом лице которого промелькнула тень досады. - Тебе удалось обмануть меня, Билли Бонс! Но Джим Хокинс снова начеку!
- Илюша, ну какой я тебе Билли Бонс? - выуживая из вазы на столе пахнущее опилками яблоко, спросил Николай. - Билли Бонс - мрачный пьянчуга, неужели я на него хоть чуточку похож?
- Пожалуй, не похож... А кем же ты хочешь быть? - размахивая деревянной шпагой, поинтересовался Илюша.
- Ну... например, капитаном Смоллеттом.
- Согласен, - не раздумывая, кивнул Илюша. И тут же весело заорал. - Капитан, не зевайте, иначе пираты сейчас возьмут на абордаж наш диван... то есть наш корабль!
Одиннадцатилетний Илюша недавно прочел "Остров сокровищ" и буквально загорелся темой морских приключений и сражений с пиратами. Себя он, разумеется, вообразил главным героем книги Джимом Хокинсом, другие роли распределялись между участниками игры в зависимости от наличия у них свободного времени, а также степени их энтузиазма и артистических способностей.
Николаю Илюша приходился двоюродным братом. Отец Илюши, Василий Андреевич Богданов, давно звал любимого племянника к себе в Москву в гости, и Николай, студент юридического факультета Киевского университета, решил, что череда зимних праздников - прекрасный повод воспользоваться приглашением. Главным зимним праздником в семействе Богдановых считали, разумеется, Рождество, но и к встрече Нового года готовились с воодушевлением. Тем более года нерядового - 1900-го. Цифры эти одних завораживали, других пугали, но и те, и другие ждали от наступающего года чего-то необычного.
Джим Хокинс с помощью капитана Смоллетта уже почти отразил атаку пиратов на обитый выцветшим шелком колченогий диван, когда в прихожей раздался зычный голос Василия Андреевича, вернувшегося с дежурства в больнице.
- Есть в этом доме кто живой? Мальчики, вы дома?
- Все, слава богу, живы, Василий Андреевич, - ответил голос кухарки Богдановых Ефросиньи. - Николаша с Илюшей в столовой играют, Елена Михайловна спозаранку к модистке уехали, после грозились по лавкам пройтись. Раиса Никодимовна еще не выходили.
- Спасибо за отчет, Фрося, - пробасил Василий Андреевич, - возьми-ка у меня свертки. Роман скоро будет, он хотел еще в кондитерскую заглянуть, купить пирожных к чаю.
- Пирожные ваши - баловство одно, - проворчала Ефросинья, - домашним пирожкам не чета. Ну да пускай покупают, коли охота.
Не успел Василий Андреевич войти в столовую, как дверной звонок возвестил о приходе Романа. Роман Вержбицкий, молодой, но уже подающий большие надежды врач, ассистент Василия Андреевича, в доме Богдановых был своим человеком. Ему удалось найти общий язык со всеми домочадцами, кроме разве что Ефросиньи. Кухарка Романа не жаловала, несмотря на дифирамбы, которые он пел ее стряпне.
Едва переступив порог, Роман сбросил пальто и включился в игру Илюши с Николаем.
- Держитесь, Джим и капитан Смоллетт! Доктор Ливси спешит вам на помощь! - воскликнул он. И тут же закашлялся и несколько раз чихнул.
- Похоже, доктору Ливси самому нужна помощь, - посочувствовал Николай. - Простуда?
- Да нег, это я с мог"оза, - прогундосил в носовой платок Роман.
- А где пирожные? - мгновенно выйдя из книжного образа, капризным тоном спросил Илюша. - Хочу пирожное!
- М-м-м... К сожалению, в кондитерской мадам Бижу огромная очередь, часа два пришлось бы стоять, - развел руками Роман. - Попозже сходим туда вместе, идет?
- По рукам! - согласился Илюша. - А сейчас - свистать всех наверх, пираты по левому борту!
Молодежь со смехом носилась по дому еще с полчаса, потом Василий Андреевич распорядился накрывать на стол. Пока Ефросинья расставляла блюда с закусками, Илюша с Романом соревновались в проворстве, норовя за ее спиной стянуть лакомый кусочек.
- Сладу с вами нет! - сердилась Ефросинья, не терпевшая кусочничества.
К обеду подоспела и Елена Михайловна - жена Василия Андреевича, мать Илюши и тетя Николая. Прежде чем войти в комнату, она долго шуршала в прихожей оберточной бумагой, жалуясь Ефросинье на бестолковость швеи, едва не испортившей новое платье, ужасную дороговизну во всех без исключения лавках и какого-то нищего, который следовал за Еленой Михайловной по пятам.
- Вообразите, увязался за мной, как только я отпустила извозчика, - продолжила Елена Михайловна, обращаясь уже к собравшимся в столовой мужчинам, - и шел до самых наших ступеней. Не жадничай, говорит, барыня, одолжи Феде двугривенный! И ручищу тянет. А сам лохматый, чумазый, будто только что из преисподней, и кривой на один глаз. Еще и грозился: мол, не дашь денюжку - пожалеешь.
- Кривой? Это, видимо, Федька Костюк, - сообщил Роман. - Известная в округе личность, скажу я вам. Он сам из деревни, работал на чугуноплавильном заводе, там и глаза лишился. Чем сейчас занимается, не знаю...
- Попрошайничеством, чем же еще, - сморщила носик Елена Михайловна, поворачиваясь к Ефросинье. - Фрося, маленький сверточек - это для Васеньки, я купила ему его любимой рыбки. Где он, кстати? Вася, Вася!
Обведя взглядом столовую, Елена Михайловна вышла в соседнюю комнату.
- Вася, Васенька! - послышалось оттуда.
Николай с улыбкой взглянул на дядю. Василий Андреевич - тоже с улыбкой, правда, несколько нервной - пожал плечами.
- Меня она Васенькой никогда не называет... А и вправду, где Вассисуалий? Что-то давно его не видно.
- Чтоб ему пусто было, котяре бесстыжему, - проворчала, выходя из своей комнаты, Раиса Никодимовна, бабушка Илюши и Николая. - Давеча диван пометил, вот этот самый. Я ему - изыди, сатана, а он, наглая рыжая морда, только усмехается.
- Маменька, да что вы такое говорите! - воскликнула из соседней комнаты Елена Михайловна. - Васенька никогда себе такого не позволяет, он в высшей степени воспитанный юноша!
Николай и Роман слушали этот спор, возникший далеко не в первый и, вероятно, не в последний раз, едва удерживаясь от смеха. Елена Михайловна, в отличие от ее свекрови, души не чаяла в Вассисуалии - толстом светло-рыжем с темными полосками коте неведомой породы, считая его писаным красавцем и необыкновенной умницей. Василий Андреевич как-то пожаловался Николаю, что Елена любит своего кота больше, чем родного мужа. Пожаловался вроде бы в шутку, но, как известно, в каждой шутке лишь доля шутки...
- И шерсть свою везде оставляет! - добавила Раиса Никодимовна. - Не переношу кошачью шерсть!
- Не преувеличивайте, маман! - махнул рукой Василий Андреевич. - Прекрасно вы все переносите. Вот у Романа, насколько я могу судить, действительно непереносимость кошачьей шерсти...
- Ради Елены Михайловны готов терпеть, - смущенно кашлянул Роман.
Раиса Никодимовна осуждающе посмотрела на Романа и зябко повела плечами под наброшенной пуховой шалью.
- Мама, мой подарок вам к лицу, - предпринял попытку подольститься к матери Василий Андреевич.
- Меня и прежняя шаль вполне устраивала, - отрезала Раиса Никодимовна. - Однако она куда-то подевалась. Хорошо помню, что оставляла ее в столовой, вот на этом самом диване, но сейчас ее здесь нет...
- Не знаю, как шаль, а Вассисуалий найдется, куда он денется, - пробурчал Василий Андреевич, не придавая жалобе матери особого значения. - Завалился по обыкновению спать в укромном местечке, а до нас ему и дела нет... Давайте-ка лучше обедать!
За обедом все разговоры вертелись, разумеется, вокруг наступающего нового года.
- Я уверена, что двадцатый век, который уже на пороге, станет веком прогресса и процветания! - провозгласила склонная к патетике Елена Михайловна, кладя себе на тарелку изрядный кусок жареной индейки.
- Дорогая, ладно, матушка никак не возьмет в толк, но ты-то! - досадливо перебил супругу Василий Андреевич. - Двадцатый век не на пороге, его еще целый год ждать! 1900-й - не первый год двадцатого века, а последний - девятнадцатого! Что ж все кругом путаются, господи боже ж ты мой!
- Ничего я не путаю, - упорствовала Елена Михайловна. - Подумаешь, какой-то годик! Все равно на пороге!
- Согласен с вами, тетя, год для истории - всего лишь миг, - встрял Николай. - Мы, безусловно, уже ощущаем дыхание двадцатого века. И в том, что касается прогресса, новый век, я уверен, превзойдет девятнадцатый. Думаю, мы даже представить не можем, сколькими выдающимися изобретениями ознаменуется двадцатый век!
- Надеюсь, это будут прежде всего открытия в медицине, - не удержался от обсуждения излюбленной темы Василий Андреевич. - Обладай я хоть каплей таланта первооткрывателя, первым делом придумал бы действенный способ заживления гнойных ран, открыл бы средство лечения туберкулеза и сахарного диабета... А еще попытался бы понять, почему переливание крови, которое должно спасти жизнь истекающему кровью, зачастую его убивает!
- Как знать, дядя, быть может, вам как раз суждено сделать собственный вклад в науку, - заметил Николай. - Кому как не хирургу с таким опытом и обширной практикой найти ответы на эти вопросы...
- Вклад Василия Андреевича уже огромен, - подхватил Роман, - его золотые руки спасли сотни, тысячи жизней!
- Ох, молодежь! - шутливо погрозил пальцем Николаю и Роману Василий Андреевич, снимая и протирая салфеткой очки. - Захвалили вы меня... Довольно, а то вознесусь к небесам аки архангел...
Но по его порозовевшим щекам, обрамленным аккуратной рыжеватой бородкой, было видно, что похвалы Василию Андреевичу приятны, и слышит он их нечасто.
- А знаете, что меня очень волнует? - Василий Андреевич отложил вилку и забарабанил пальцами по скатерти. - Что многие мирные, казалось бы, изобретения могут быть использованы отнюдь не в мирных целях. Возьмем воздухоплавание. Человечество издавна мечтало обрести крылья, подняться в небо. Сегодня мы близки к исполнению этой мечты. Но что, если кому-то вздумается использовать летательные аппараты для, к примеру, войны? Смерть, которая сыплется с неба - это же уму непостижимо!
- Питаю надежду, что аэропланы люди будут применять исключительно для быстрого перемещения на большие расстояния, - бодро откликнулся Роман, - для этого они и разрабатываются...
- Кстати, друзья, а вы знаете, что наш Роман, имея вполне приземленную профессию врача, с головой увлечен авиамоделизмом? - воскликнул Василий Андреевич. - И посвящает этому увлечению все свое свободное время - вместе с еще несколькими такими же энтузиастами.
Пришла очередь Романа покраснеть.
- Вы преувеличиваете, Василий Андреевич, степень моей увлеченности... Это скорее, как говорит наша Ефросинья, баловство, времяпрепровождение...
- Но времяпрепровождение, по-видимому, недешевое, - снова подала голос Елена Михайловна. - Вам же нужны какие-то материалы - фанера, дерево, железки всякие, винтики-гаечки... и еще много чего... Ведь так?
Роман покраснел еще гуще.
- Дорогая, наши мужские игрушки, как правило, недешевы, - с усмешкой сказал Василий Андреевич. - Но ваши, дамские - намного дороже, согласись!
Елена Михайловна, разумеется, не согласилась. Пока супруги препирались, Раиса Никодимовна вполголоса справилась у Ефросиньи о здоровье ее крестницы. Та со вздохом смахнула слезинку.
- Спаси Бог нашу девочку! - она быстро перекрестилась. - Седьмого дня, в аккурат на Рождество, полегчало, Настенька меньше кашлять стала, повеселела даже. Надолго ли? Доктора говорят, нужно хорошее питание, свежий воздух, желательно, мол, морской... А это ведь все деньги, а где их столько взять...
Илюша, который обычно умудрялся даже за столом дурачиться, за что получал нагоняи от матери, притих, прислушиваясь к перешептыванию Раисы Никодимовны и Ефросиньи.
С Илюшиных слов Николай знал, что родители Настеньки, ровесницы Илюши, перебрались в город, как и Ефросинья, из деревни. Отец устроился на мыловаренную фабрику, где за несколько лет подорвал здоровье - того и гляди, выставят на улицу, лишив средств к существованию. Жила семья, в которой, кроме Настеньки, было еще двое младших мальчиков-погодков, в бараке, где условия оставляли, мягко говоря, желать лучшего. С тех пор, как у Настеньки обнаружилась чахотка, пока еще в закрытой форме, Василий Андреевич возил девочку на консультации к знакомым специалистам, через Ефросинью помогал семье советами и, по мере возможности, деньгами - к неудовольствию Елены Михайловны, которая считала, что всех нуждающихся не облагодетельствуешь. Знакомство Илюши с Настенькой Елена Михайловна тоже не одобряла.
Тем временем обед подошел к концу.
- Надеюсь, до новогоднего ужина все успеют проголодаться, - сказал Василий Андреевич, - Фрося обещала нас удивить. Дорогая, ты помнишь, что к ужину мы ждем Никишиных и Плетневых?
Речь шла о коллегах Василия Андреевича и их супругах, приглашенных к Богдановым встречать Новый год.
Втянувшись в застольную беседу, Елена Михайловна на время позабыла о своем любимце. Однако, когда Ефросинья зазвенела посудой, убирая со стола, Елена Михайловна о нем вспомнила и возобновила поиски.
- И все же, где же Васенька, - растерянно бормотала она, по второму кругу обходя дом. - Еще не было такого, чтоб он обед пропустил... Васенька, Вася! Кис-кис-кис! Вася, дружочек, где ты? Иди быстрее к мамочке! Куда же ты запропастился, горюшко мое?..
Призывы не возымели действия. Елена Михайловна не на шутку разнервничалась. К поискам Вассисуалия подключились Николай, Роман и Илюша, который, впрочем, только и делал, что лениво тыкал деревянной шпагой под диваны и кресла. В конце концов Елена Михайловна приписала Илюше тайный умысел проткнуть Васеньку насквозь и исключила сына из поисковой группы. Николай и Роман, напротив, искали добросовестно, заглядывая даже в выдвижные ящики. Роман сунулся было в кухню, откуда по всему дому распространялись головокружительные запахи, но Ефросинья не пустила его дальше порога, заявив, что в своей вотчине сама разберется.
- Знаю я вас, кусочников, - проворчала она, - вас пусти, так половину котлет растащите. Ладно, дите котлетку взяло, ему не грех. Нет, гляжу, и лоб здоровый туда же! Будто до обеда дотерпеть не мог!
Раиса Никодимовна искать "наглую рыжую морду" наотрез отказалась, заявив при этом, что в ее комнату "эта особь" отродясь не заходила. Василий Андреевич, сославшись на внезапно возникшие неотложные дела, укрылся в своем кабинете, предварительно осмотренном его супругой.
Итогом безуспешных поисков стал неутешительный и отчасти парадоксальный вывод: Васенька пропал!
Парадоксальный потому, что ранее с Вассисуалием ничего подобного не случалось: если он и покидал дом по своим кошачьим делам, то далеко от крыльца не отходил и быстро возвращался. До весны было еще далеко, поэтому списать его исчезновение на зов природы тоже не выходило. А отчасти - потому, что, как сказал Гиппократ, никогда и ни в чем нельзя исключать случайности.
- Когда я уезжала к модистке, Васенька был дома, - сказала Елена Михайловна. - Фрося, ты выпускала его на улицу?
- Да нет вроде, - задумчиво произнесла Ефросинья.
- А когда ты его в последний раз... - тетя запнулась, - видела?
- Кажись, с утреца...
Версию Ефросиньи никто не опроверг.
- Он мог выскользнуть незаметно, - рассуждала Елена Михайловна, - например, когда я выходила из дома... Потом его кто-то испугал, он бросился наутек, заблудился... Боже мой, он же может замерзнуть!
- Дорогая, не паникуй раньше времени, - попытался успокоить жену Василий Андреевич. - Может, стоит поспрашивать у соседей? Они все люди порядочные, отзывчивые, если что-то видели, скажут непременно!
Николаю предложение дяди показалось разумным, однако у тети эмоции, по-видимому, возобладали над здравым смыслом.
- А вы небось и рады, что Васенька пропал? - в голосе Елены Михайловны явственно слышались истерические нотки. - Вы все его недолюбливаете! Да что там недолюбливаете - не переносите! Маменька, вы довольны? Теперь вашему дивану никто не угрожает! И Роману не придется терпеть Васенькину шерсть, хотя не понимаю, кого может раздражать эта шелковистая шерстка!
Раиса Никодимовна и Роман хотели что-то сказать в свое оправдание, но Елена Михайловна не стала их слушать.
- А ты, Василий! - принялась она за мужа. - Ты тоже не любишь Васю...
Василий Андреевич едва слышно застонал, будто от зубной боли.
- Завела шарманку, - шепнул он стоявшему рядом Николаю, пока Елена Михайловна обвиняла его в большинстве смертных грехов. - Боюсь, если Вассисуалий в ближайшие несколько часов не отыщется, Елена нам всем вместо встречи Нового года устроит... вырванные годы. Что же делать-то?
- Не сквозь землю же он провалился, - без особой, впрочем, уверенности произнес Николай. - В доме его нет, следовательно...
- Следовательно, круг поисков, увы, расширяется, - дядя снял очки и почесал переносицу. - Вот ведь вредный кот, даже пропасть умудрился в аккурат перед Новым годом! Нет чтоб на следующий день!
Дверной звонок прозвучал как выстрел, заставив всех разом умолкнуть. Роман бросился в прихожую и вскоре вернулся, вертя в руках какой-то конверт.
- Вот, кто-то подсунул под дверь. Ни имени, ни адреса, ни марки...
- Дайте-ка взглянуть, - протянул руку Василий Андреевич. - Конверт как конверт, у меня в ящике стола стопка точно таких же... Роман, а кто его подсунул, вы случайно не видели?
- Я видел недалеко от дома какого-то мальчишку, но не берусь утверждать, что именно он принес конверт, - пожал плечами Роман.
- А что в конверте? - спросил Николай. - Не пустой же он.
В конверте обнаружился сложенный вдвое листок почтовой бумаги, на котором был чернилами нарисован череп, под ним - скрещенные кости. Еще ниже теснились корявые буквы:
ХОЧИШ ПАЛУЧИТЬ КОТА - ГОТОВ ДЕНЬГИ! ТЫСЯЧУ РУБЛЕЙ
Все это художество украшала большая уродливая клякса.
- Свят, свят! - перекрестилась Ефросинья.
- Это еще что такое? - в изумлении поднял брови Василий Андреевич.
- Черная метка, - сказал Илюша. - Это такое обвинение или требование, ну, у пиратов. Правда, Васька у нас рыжий, а не черный, поэтому я бы назвал это рыжей меткой. Тем более Васька, если верить бабушке, и сам обожает метки ставить...
- Илья, что ты городишь? - Елена Михайловна приложила руку ко лбу и со стоном опустилась на диван.
- Одно можно утверждать с уверенностью, - заметил Роман. - Что автор этого, с позволения сказать, послания не силен в грамматике.
- С чего вы взяли? - пожал плечами Василий Андреевич. - Может, он как раз хотел, чтобы мы так подумали, потому и накарябал нарочно безграмотно. И почему же он не указал, куда эти деньги следует принести?
- Он сообщит об этом в своем следующем письме, - не без сарказма предположила Раиса Никодимовна.
- Погодите-ка, - слабым голосом произнесла Елена Михайловна. - Выходит, Васенька не сам пропал? Его... похитили? Боже мой! Я чувствовала, я знала, что случится что-то ужасное! Вы как хотите, а я иду в полицию.
Она вскочила с дивана и забегала по комнате.
- Начальник сыскной полиции Дундуков обязан тебе жизнью, - заявила мужу Елена Михайловна. - Ты ему полгода назад удалил аппендикс, а это, между прочим, мало кому удается. Думаю, он будет рад помочь отыскать моего Васеньку.
- Боюсь даже представить, как он будет рад, - хохотнул Василий Андреевич. - Ну, если удерживать и отговаривать тебя бесполезно... Николаша, не в службу, а в дружбу, сопроводи Елену в полицию! Я бы сам пошел, но меня же засмеют - скажут, серьезный, казалось бы, человек, а поднял шум из-за какого-то кота... Сходишь?
- Конечно, дядя, - заверил Николай.
- Мама, а может, не нужно в полицию? - вмешался Илюша. - Если похихи... похититель узнает, что мы, вместо того чтобы готовить деньги, обратились в полицию, он может сделать с Васькой... что-нибудь плохое. В книжках пишут, что такое случается.
- А как он узнает? - озадаченно спросила Елена Михайловна. - Он что, будет следить за нами?
Илюша пожал плечами - он делал это точь-в-точь, как его отец.
- По-моему, это вздор. Что за книжки ты читаешь, я после разберусь, - заявила она. - А сейчас пойду в полицию и заставлю Дундукова найти Васеньку.
- Тетя, жду вас на улице, - сказал Николай, намереваясь, пока Елена Михайловна собирается, обойти дом и поискать какие-нибудь следы.
Снег выпал третьего дня, поэтому натоптать вокруг дома Богдановых и расположенной за домом сараюшки, увы, успели. Кое-где виднелись цепочки мелких кошачьих следов и отпечатков покрупнее - собачьих, однако определить по ним что-либо не представлялось возможным. Зато перед дверями сараюшки, сколоченной из досок и служившей дровницей и местом для хранения садового инвентаря, снежный покров был нетронут, а на дверях висел замок. Николай на всякий случай прислушался - не раздастся ли мяуканье, но ничего подобного не услышал.
В полиции пускать Елену Михайловну и Николая к начальнику не хотели, предлагая сделать заявление в общем порядке, но она настояла, заявив, что дело не терпит отлагательства.
Когда Елена Михайловна изложила Дундукову суть дела, упомянув и о подброшенном письме с черепом и костями, он разинул рот и вытаращил глаза, отчего стал походить на вытащенную на сушу из воды рыбину.
- Елена Михайловна, голубушка, я безгранично благодарен Василию Андреевичу, век буду за него бога молить, но... вы же не думаете, что я прямо сейчас стану заниматься подобными пустяка... э-э-э... делами? В праздничное время кривая преступности и так резко растет, работы у нас выше головы! Оставьте в моей канцелярии заявление, и меры к розыску вашего животного непременно будут приняты! А это... э-э-э-... письмецо, которое вы мне показали, - не более чем шалость какого-то школяра!
Дундуков посмотрел на Николая, словно ища у него поддержки.
- Афанасий Никитич, как вы можете называть пропажу Васеньки пустяками?! - возмутилась Елена Михайловна. - Да я жизни без него себе не представляю!
- Хорошо, Елена Михайловна, из глубочайшего уважения к вам и Василию Андреевичу я поручу розыск вашего котика своему лучшему агенту, который специализируется как раз на таких деликатных делах, - пообещал Дундуков. - Однако есть, так сказать, нюансик. Этот агент сейчас в запое - сами понимаете, праздники, то-се... Как только выйдет, в тот же момент и поручу.
Николай думал, что тетя либо испепелит Дундукова взглядом, либо от ее ледяного тона он превратится в глыбу льда. К счастью, ни первого, ни второго не произошло.
- Очень жаль, Афанасий Никитич, что у вас нет второго аппендикса, - отчеканила Елена Михайловна и, решительно запахнув шубу, вышла из дундуковского кабинета.
Всю дорогу домой тетя хранила молчание, однако, когда они уже подходили к крыльцу, внезапно ухватила Николая за рукав пальто.
- Я знаю, кто выкрал Васеньку! - с жаром заявила она.
- Кто? - живо откликнулся Николай, который как раз мысленно перебирал кандидатуры.
- Федька, как его там... Красюк? Крысюк? Костяк?
- Костюк? - из скромности Николай умолчал, что этот вариант пришел ему в голову одним из первых. - Отчего вы так думаете?
- Ну, а кто же, Николенька? Не мамаша же в самом деле! И вряд ли Василий - при всей его антипатии к Васеньке. Да и не стали бы они подсовывать под дверь эти дурацкие кости... Федька похитил Васеньку с целью наживы, - пояснила тетушка, явно начитавшаяся криминальной хроники. - Он же еще мне угрожал, помнишь?
- И когда, по-вашему, он это сделал? Федька увязался за вами, когда вы уже возвращались домой, а Вассисуалий пропал, судя по тому, что в доме его с утра никто не видел, еще утром...
- Ах, да какая разница, когда? - махнула рукой тетя. - Я уверена, что это он. Нужно немедленно узнать, где искать этого самого Федьку.
Всезнающий Роман сообщил, что Федьку можно найти в Крутовских ночлежных квартирах, до которых от дома Богдановых с полчаса ходу. За место на нарах там платят три копейки, право спать под нарами или за печкой можно получить за копейку, вот разного рода сомнительные личности там и обретаются.
Елена Михайловна выразила желание идти туда немедленно.
- Еще чего! - не на шутку рассердился Василий Андреевич. - Ты в эту клоаку не пойдешь! Пойду я.
- Я с вами, дядя! - не раздумывая, заявил Николай. - Может, Роман составит нам компанию?
Роман замялся.
- Пойдем вдвоем. Я не так давно оперировал хозяина этой ночлежки, думаю, ничего плохого нам там не сделают, - подвел черту Василий Андреевич.
Снаружи Крутовская ночлежка выглядела как большой каменный сарай. Войдя внутрь, Василий Андреевич и Николай очутились в длинном коридоре, куда выходило много дверей. Василий Андреевич толкнул одну из них, она оказалась незапертой. Соседняя тоже.
- Почему тут никто не запирается? - спросил Николай у дяди.
- Насколько мне известно, по требованию полиции, - ответил тот.
В третью дверь они вошли. В комнате стояли четыре кровати, на одной из них, укрывшись рваным одеялом, лежал бородатый мужик с давно не мытыми спутанными волосами.
- Кто такие? Чего надо? - подняв голову, прохрипел он.
- Нам бы Федора Костюка повидать, - сказал Василий Андреевич.
- Вторая дверь налево, - буркнул мужик и отвернулся к облупленной стене.
Указанная "квартира" оказалась более густонаселенной. С десяток лежавших и сидевших на нарах людей с подозрением уставились на вошедших - видно, подобные гости, в отличие от полиции, сюда заявлялись нечасто. От спертого воздуха у Николая перехватило дыхание и запершило в горле.
- Чего надо? - грубо спросил закутанный в лохмотья пожилой, судя по голосу, мужчина со шрамом через все лицо.
- Хотели бы с Федором Костюком потолковать, - ответил Василий Андреевич, - об одном деле...
- Каком таком деле? Какие у тебя, барин, с Федькой могут быть дела? - с нар поднялся и подошел вплотную к дяде и Николаю опухший от пьянства парень в засаленной тужурке. - А ежели Федька не захочет с тобой толковать? Уходи-ка ты отсюда подобру-поздорову, пока цел, а не то будет не подобру и не поздорову...
Василий Андреевич ступил вперед, загораживая собой Николая.
- Погодь, Тимоха, - сказал пожилой со шрамом, - я его узнал, это доктор Богданов. Он мне ногу спас в прошлом годе, кабы не он, был бы я калекой. Федька, ты тута? Скажи доктору, чего он хочет...
- А чего он хочет? - спросил, выбираясь из темного угла Федька, в точности такой, каким описывала его Елена Михайловна.
- Федор, мой вопрос может показаться глупым, но... дело в том, что у моей супруги пропал кот, большой такой, рыжий... А ты сегодня был возле нашего дома в Старомонетном переулке. Если это ты его взял, я готов заплатить, вот, - Василий Андреевич достал из кармана купюру и протянул Федьке, - или ты хочешь больше?
- Не брал я твоего кота, на кой он мне? Самому есть нечего, - мотнул лохматой головой Федька. - В Старомонетном был, пошел прогуляться после облавы, ночлежку нашу сегодня утром снова полиция трясла, полдня никого отсюда не выпускали... Убери свои деньги, барин. Лучше дай мне работу в больнице, можно самую грязную. Не гляди, что я кривой, силы покуда имеются...
- Приходи после Нового года, спросишь меня, пристрою тебя куда-нибудь, - сказал Василий Андреевич. - Всего доброго, господа, с наступающим вас!
Когда они вышли на улицу, Николай, с наслаждением вдыхая морозный воздух, подумал, что, будь он писателем, изображающим изнанку жизни, непременно написал бы об обитателях Крутовской ночлежки роман или пьесу. А заглавного персонажа списал бы, пожалуй, с Федора...
- Новый год на носу, скоро гости придут, а Вассисуалия мы так и не нашли, - вздохнул дядя. - Говорят, как новый год встретишь, так его и проведешь. Что ж мы, целый год будем кота искать?
Николаю вдруг пришла в голову мысль - странно, что она посетила его только сейчас, все же было почти очевидно.
- Нет, дядя, - сказал он. - Надеюсь, мы найдем его гораздо раньше.
Первым в дом вошел Василий Андреевич, за ним - Николай с завернутым в бабушкину шаль Вассисуалием на руках.
Домашние, включая Ефросинью, смотрели на процессию во все глаза.
- Нашлась пропажа! - воскликнула Раиса Никодимовна, не уточнив, что имеет в виду - шаль или Вассисуалия.
- Васенька! - возопила Елена Михайловна. Бросившись к Николаю, она выхватила кота и прижала его к груди. - Где ты был?!
- В сараюшке, в дровнице, - ответил Николай. - Дрых без задних ног... лап на старой Илюшиной гимназической курточке, укрытый бабушкиной шалью, и выразил недовольство тем, что мы потревожили его сон.
- Но как же он попал в дровницу? Она же заперта на замок!
- Оказывается, там с задней стороны доска отходит, - пояснил Василий Андреевич, - образуется дырка, в которую спокойно можно пролезть.
- И что же, Васенька сам туда... пролез? - спросила Елена Михайловна.
- Сам, прихватив с собой Илюшину курточку и мою шаль, - съехидничала Раиса Никодимовна. - Письмо с черепом и костями он тоже, полагаю, сам написал и сам же подсунул. И в дверь сам позвонил.
- Главное, что мы его нашли, - сказал Николай. - Может, подробности опустим?
- Нет уж, Николенька, мне бы очень хотелось узнать, как ты догадался, где искать Васеньку, по чьей вине он оказался в дровнице, и кто подкинул нам ту злосчастную, как ее... метку! - заявила тетя.
- Рассказывай, Николаша, - поддержал супругу Василий Андреевич.
- Ну, раз вы настаиваете, - вздохнул Николай. - Первым подозреваемым у меня был Федька Костюк. Но он, как мы с дядей выяснили, не мог выкрасть Вассисуалия, потому что в ночлежке полиция устроила облаву и полдня никого оттуда не выпускала... По вашим словам, тетя, причины недолюбливать кота и хотеть от него избавиться имелись у многих из нас - кроме, разве что, Илюши. Ну, и меня. Однако дядя был на дежурстве, а бабушка до обеда не выходила из своей комнаты.
- Слава богу, а то я уж подумала, что из-за этого кота на меня повесят, пардон за каламбур, всех собак, - вставила Раиса Никодимовна.
- С другой стороны, время исчезновения Вассисуалия мы определили лишь приблизительно, что усложняло решение задачи, - сознался Николай. - Поэтому мне и показалось подозрительным поведение Романа. Он сказал, что зайдет за пирожными, но пирожных не принес. Войдя в дом, чихал и кашлял - не потому ли, что перед этим ловил и водворял в сараюшку кота? О "черной метке" знал, потому что не раз играл с Илюшей в пиратов, конверт преспокойно мог взять у дяди в ящике стола... И в деньгах Роман нуждается, ведь авиамоделизм - недешевое увлечение. Котлету у Ефросиньи стащил - Вассисуалия же кормить чем-то нужно было...
- Мне стыдно... что я нарушил данное Илюше слово сходить за пирожными позже, - негромко сказал Роман. - В кондитерской в самом деле была очередь. А котлеты у Ефросиньи чудо как хороши, невозможно удержаться!
- А главное, что вы, Роман, насколько я успел вас узнать, не стали бы добывать деньги подобным образом, - подхватил Николай, - не смогли бы так поступить со своим наставником, который, к тому же, принял вас у себя в доме как близкого человека.
- Но тогда кто? - после паузы, которую Николай не спешил прерывать, спросила Елена Михайловна. - Кто похитил Васеньку?
- Я, - сказал Илюша. - Простите меня, я никому не хотел портить Новый год. Я просто не придумал лучшего способа, а мне очень нужны были деньги...
- Зачем?! Илья, как ты мог?! - возмутилась Елена Михайловна. - У меня в голове не укладывается! Ты понимаешь, что будешь наказан со всей строгостью?
- Тебе нужны были деньги, чтобы отдать их семье Настеньки, крестницы Ефросиньи? - спросил Николай. - Чтобы Настеньку смогли свозить в Крым, на море?
Илюша опустил голову.
- Я думал, что, если просто попросить, мама не разрешит дать, - тихо сказал он. - А за Ваську точно дадут...
- Елена Михайловна, Василий Андреевич, молю, не наказывайте дите, оно ни в чем не виновато, - вдруг выступила вперед Ефросинья. - Это я... спрятала кота. Письмо по моему наущению написали и принесли мои крестники, Настенькины братья. Илюша случайно узнал... и взял на себя мою вину. Меня увольняйте, а его не наказывайте, Христом богом прошу.
Николай перехватил брошенный Илюшей на Ефросинью удивленный взгляд.
- Что происходит? Ничего не понимаю, - растерянно пробормотала Елена Михайловна.
- Хм, - Василий Андреевич снял очки, протер полой жилетки и снова надел. - Фрося, если мне память не изменяет, обещала сегодня вечером нас удивить. По-моему, ей удалось...
Постояв еще немного, Василий Андреевич удалился в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Вскоре он вернулся, держа в руке конверт - близнец того, в котором была "черная метка".
- Фрося, передай это Настеньке и ее родителям, - сказал он, кладя конверт в карман передника Ефросиньи. - На поездку в Крым должно хватить с избытком... А вот реветь не надо! Что у нас с ужином? Скоро гости придут!
Звонок в дверь заставил всех вздрогнуть.
- А вот и они! - весело сказал Василий Андреевич. - Что вы застыли, друзья мои, шевелитесь, шевелитесь! Будем встречать Новый год, до него осталось два часа! До последнего года девятнадцатого века...