Предисловие

Здравствуйте, дорогие читатели. Настало время рассказать вам, как появилась эта фантастическая история.

К собственному удивлению, иногда я встречаю в нашем мире информацию из других пространств. Я заметила это только к тридцати годам, в период поиска на просторах интернета одной из книг, увиденных мною в детстве.

Расскажу все по порядку.

В восемь лет я ходила в кружок шитья мягкой игрушки. Это был очень теплый круг девчонок, которые любили что-то создавать. Наша наставница очень часто оставляла нас одних в небольшом кабинете на втором этаже, окна которого выходили на тихую южную улочку, засыпанную упавшими абрикосами и тополиным пухом.

И в эти часы пространство кружка превращалось в место откровений, погружающих в глубины внутренних миров интровертных девочек.

Однажды к нам в руки попала книга. Тогда я думала, что ее принесла одна из девочек. Но оказалось, что нет. На днях я списывалась с ней, и она сказала, что книга принадлежала не ей. Более того, она всегда была уверена, что это я притащила эту книгу в кружок. Того же мнения придерживались и остальные девочки.

Интересна книга была тем, что в ней по очень простым параметрам, доступным детям (цвет глаз и волос, пришедшая на ум цифра), можно было узнать свое предназначение в этом жизненном воплощении.

О да! Понимаю, что звучит так же бредово, как гороскоп. Но не делайте поспешных выводов.

Я стала искать эту книгу в зрелом возрасте после осознания, что она столь точно предсказала мое предназначение и предельно лаконично описала его.

Книга сказала мне, что у меня три направления, по которым я должна реализоваться. Это выглядело волшебно.

Мне сообщили примерно следующее: я должна любить животных, семью и (будучи ребенком, я как раз и забыла это слово, но отчаянное любопытство заставило меня искать книгу, чтобы восстановить его в памяти).

В детстве это задание на жизнь показалось мне очень легким. Я и так любила всех животных, защищала их и всегда старалась понять, хорошо или плохо им сейчас.

Семья моя тогда состояла из одной мамы, которую в восемь лет еще пока любят все.

Я помню, что и третье слово было таким же простым и понятным. Но оно мне не понравилось. Я не видела смысла в нем и откинула за ненадобностью. Но, блин, что это было?! Почему меня это не отпускает?

Моя детская любовь к животным вылилась в то, что я выучилась на ветеринара, но не пошла работать в клинику или сельское хозяйство, а организовала передержку с медицинским уходом для бездомных кошек. Когда я выхаживаю раненое, больное, изможденное животное и довожу его до здорового жизнерадостного состояния, я летаю. В эти моменты я чувствую, что живу не зря, а занимаюсь своим делом и приношу пользу живым существам. Я отчетливо ощущаю, как любовь к ним льется из меня потоком. И вопрос поиска любви в этом мире вообще передо мной не стоит.

С возрастом я стала понимать, что моя семья это не только мама. У меня где-то есть отец, бабушки и дедушки, братья и сестры, отчимы, неродные и родные по крови люди. Мне понадобилось проделать большую психологическую работу, чтобы принять их в свой мир. Пожалуй, это один из самых серьезных трудов в моей жизни: соединиться со своим родом. Восстановить свое место в системе. Потом добавились бывший муж и дети. Переварить весь пласт этих разносторонних отношений я смогла также благодаря многолетней работе с психологом.

Когда моя семья заиграла разными красками, будто витражи, мозаичные картины и лоскутное шитье, я поняла, что простые слова в книге оказались сакральными:

Любить Животных, Семью и Что же там за слово?!

Вы, наверное, догадались, что я перерыла весь интернет, библиотеки и опросила всех, кто был хоть как-то причастен к той книге. И пришла к выводу: этой книги больше нет.

Второй такой странной пропажей в моей жизни был мультик.

В возрасте шестнадцати лет, налаживая отношения с отцом и двумя сводными братьями, я увидела в их квартире на кассете мультик: удивительное аниме, в котором было так много про реинкарнацию и любовь. И, конечно, не запомнила название. Через пару лет я захотела пересмотреть этот мультик, ведь мудрые цитаты и образы из него часто помогали мне в эти годы. Я помню эту милую дружбу между мальчиком и собакой и ненастоящую любовь-шоу между маленькой девушкой-дюймовочкой и эгоистичным великаном-певцом. Помню разбитое сердце девушки. Помню героическую смерть собачки во время спасения мальчика и ее последующую реинкарнацию в котенка, родившегося в ближайшей деревне. Позже мальчик нашел его и узнал в нем своего питомца.

Ну, мультик на самом деле на миллион. Я очень хочу ощутить его простую и трогательную атмосферу снова.

Конечно, я перерыла весь интернет, смотрела и по картинкам, и на форумах аниме-фанатов, задавала вопросы. Я даже написала отцу и брату, попросила их вспомнить, что мы тогда смотрели и какие вообще кассеты с мультиками аниме у них были.

Как вы поняли, результат тот же. Мультик затерялся, исчез. Брат в хронологическом порядке перечислил мне все мультики, что мы смотрели с ним вместе, но там не оказалось этого философского аниме. Более того, после моего описания этого мультика он сказал, что очень хочет его посмотреть тоже.

Третьим и предпоследним чудесным событием была лекция.

Я попала на нее в институте. Был у нас в академии непопулярный факультатив, на который я ходила. Не помню даже название, но связано было с философией. На этом факультативе мы обычно забредали в какие-то неафишируемые уголки человеческих знаний и размышляли на эти темы. Там и так было довольно необычно, но эта лекция поразила меня.

На ней выступал приглашенный лектор, аспирант из другого университета, который совершил колоссальное открытие.

Он, как это часто бывает в научном мире, работал совсем над другими вещами, совершил ошибку и, устраняя последствия, вдруг выяснил

Аспирант что-то сжег. Поглядев на пепел в микроскоп, он увидел там простейший организм. И замер. Не могло быть органики в этом месте. Он перепроверил и понял: простейший организм был неорганического происхождения. И при этом был живым.

Парень год работал над своим открытием и смог в том неорганическом субстрате вырастить инфузорию. Только подумайте: неорганическую, но живую. Более того, он провел эксперимент и подсадил неорганическую инфузорию к ее привычной добыче органического происхождения. И инфузория подплыла к жертве и убила ее. Съесть не смогла, но убила.

Продолжая свои эксперименты, он понял, что в том неорганическом мире вырастить что-то большее чем инфузория не выходит. Далее эволюция стопорится, так как субстанция не подходит для развития крупных форм жизни.

Но факт остается фактом: иные формы жизни есть. Прямо у нас на Земле.

И выводы, к которым он нас подвел к концу лекции, звенят в моем мировоззрении и по сей день.

Вся Вселенная пронизана генетической информацией одного типа. ДНК и РНК всех форм жизни, что есть на Земле, летают, лежат, испаряются, разрушаются и собираются вновь везде и всюду. Они одинаковы как у нас, так и далеко в космосе. Вселенная словно поет ДНК-материалом. И если он попадает в даже минимально подходящую среду, то воссоздается. И проходит эволюционное развитие, которое подобно земному. Органическая структура, будучи очень ценной средой, позволила развернуться этой программе до человека.

Где-то она не продвинулась по развитию дальше инфузории, а где-то превосходит нас.

Действительно, классная лекция. На тот момент это была еще неозвученная на весь мир информация, и я несколько лет ждала ее обнародования вместе с именем этого молодого ученого.

Не обнародовали, и, конечно, в интернете нет ничего на этот счет, кроме фантастики. К сожалению, на той лекции была лишь горстка слушателей, и со всеми ними у меня потеряна связь, так как мы все были из разных групп и факультетов.

Столкнувшись с четвертым подобным событием в своей жизни, я уже поняла, что это оно. И поняла, что найденное мной существует в этом мире, возможно, только сегодня и в данном случае только для меня и еще одной старой, впадающей в маразм бабушки.

Я люблю разбирать захламленные чердаки, запущенные квартиры и заброшенные дома, приводить их в человеческий вид, чтобы люди могли пользоваться этими помещениями. Вот и в тот день я откликнулась на просьбу одной очень дряхлой старушки разобрать хлам в одной из давно неоткрываемых комнат ее древнего дома.

Помимо черной работы все отсортировать, выгрести мусор, насекомых, пыль и ветошь, в этом деле есть изюминка: можно найти какие-нибудь старые интересные вещички.

И в этой комнате их было навалом: ручная швейная машинка Зингер (если бабушка ее продаст, то сможет купить себе новый хороший холодильник) настоящий раритет, керосиновый фонарь, тома старых книг, запас спичек, которого хватит на несколько лет, старая кукла в самодельной одежде, плащ-палатка со времен войны.

Но самой главной находкой оказались два дневника, связанные одной рассыпающейся в руках веревочкой.

Это были две толстые, до конца исписанные синими чернилами тетради. Одна в темно-синей, другая в бирюзовой обложке. Пыль въелась в трещинки и шершавость, а листки были поедены насекомыми.

Я механически показала их бабуле и задала стандартный вопрос:

Это ценно? Оставляем?

Бабуля прищурилась, взяла их в руки и долго листала. Потом нацепила очки и продолжила изучать написанное.

Из простого ожидания я перешла в режим неподдельного любопытства. Мне казалось, что сейчас я услышу от бабушки интригующую историю из ее жизни.

Но бабуля удивленно протянула мне рукописи со словами:

Впервые вижу. Это не мое. Я даже не знаю тех людей, которые это писали.

Я жадно приняла тетрадки из рук хозяйки дома и впилась в них глазами.

Темно-синий дневник принадлежал мужчине, а бирюзовый женщине. Они были одного возраста и находились в определенном родстве. Страница за страницей открывали передо мной неспешное повествование их жизни. Жизни не из нашего мира.

И я поняла, что происходит. Ко мне в руки опять попал артефакт из параллельной реальности. И снова в тех же обстоятельствах: рядом минимум других людей, которые могут это запомнить, и в этом конкретном случае людей, способных что-то запомнить вообще. С собой снова нет фиксирующих устройств, на которые я могу это запечатлеть в исходной форме. Я за тридевять земель от цивилизации, и мой телефон давно сел. А зарядку я потеряла и, скорее всего, выкинула с хламом.

Есть только мой разум, зрение и ограниченное количество часов на усвоение информации.

Я нашла у старушки бумагу, простой карандаш, почти закончившуюся ручку и принялась фиксировать самые важные куски, чтобы унести их с собой. Я сидела в комнате с плохим освещением, чихая от пыли, и строчила, потом судорожно читала и опять строчила.

Бабушка заходила пару раз ко мне, охала, а я наспех с ней договорилась, что закончу разбор комнаты на следующей неделе.

Она согласилась и принесла мне чаю и испеченного ею хлеба, который был похож на подошву. Но вкуснее я ничего не ела, потому что он подавался вместе с событиями из другого мира.

Я дочитала, хотела еще раз пробежаться по ключевым моментам и проконспектировать после того, как выйду в туалет.

Но когда я вернулась, тетрадок не было. Я, конечно, подошла и спросила у бабушки, не унесла ли она их куда-нибудь с тремя книгами, которые она забрала в мое отсутствие из комнаты. Но бабушка, разумеется, ответила отрицательно.

Я поняла, что время вышло.

Ничего страшного. Я хорошо помню прочитанное, и у меня есть конспект я справлюсь, смогу воссоздать это для вас.

А еще я вспомнила третье слово из своего предназначения. Это было слово книги.

О да, это то самое слово. И я понимаю, почему оно вылетело у меня из головы в детстве. Я не любила читать в восемь лет. Совсем. Я распробовала литературу только к одиннадцати. И, конечно, ребенок был в корне не согласен, что его предназначение любить книги.

ЧАСТЬ I

Внутренние люди

Бирюзовый дневник оказался тетрадкой с психологической работой тридцатисемилетней женщины по имени Кат. В нем были описания сеансов и домашние задания: анализ, который делала сама Кат. Особенно ярко прописаны кризисные события и моменты счастья. Я и не догадывалась, что человек, проходя психотерапию, буквально заново проживает свою жизнь. Его дневник превращается в сверхинтересный роман.

Особенно завораживает происхождение дневника. Он из другой вселенной.

Мир Кат практически ничем не отличается от нашего. Он обладает теми же фундаментальными открытиями цивилизации. Но одна колоссальная разница, из-за которой ее мир для нас находится за гранью фантастики, все-таки есть. Разделение миров произошло в 1916 году.

Великий психолог и философ Карл Густав Юнг открыл в психике человека явление Анимы и Анимуса.

Кратко их можно описать следующим образом: Внутри психики мужчины есть женская часть.

Его ощущение себя как женщины. У женщин же есть мужская часть. Ее ощущение себя как мужчины. Мне остается только догадываться о намерениях природы. Думаю, она создала все именно таким образом, чтобы сознание, несмотря на гендер, всегда легко взаимодействовало с телом. На мой взгляд, сознание первично, а потом уже ему достается тело. Для лучшего понимания вселенной сознание сразу создали двуполым.

Я только что интерпретировала вам собственное понимание открытия Юнга.

Ученый хотел, чтобы люди признали в себе противоположную часть и жили с ней в гармонии.

Но наш мир был и остается в этом плане слишком гендерно консервативным. Людей пугает наличие в них других субличностей вообще, не говоря уже о личности противоположного пола.

Как мужчина может принять себя как женщину?

Шутите, что ли? Что за гомосексуализм?

А женщина как может принять в себе мужчину? Она же потеряет свою хрупкость и станет грубой и неотесанной.

Мир Кат поступил иначе. Люди очень заинтересовались этой темой. Они с удовольствием смотрели в своих внутренних мужчин и женщин, изучали их.

Сначала им было любопытно. Здорово! Во мне есть что-то потаенное! И оно другого пола Это так многогранно!

Чтобы исследовать своего Внутреннего, надо было представить, что вы умерли и вдруг кто-то обращается к вам с предложением:

Мы можем вернуть тебя назад прямо сейчас, в тот же возраст и то же место жизни. С одним условием: ты можешь вернуться только другого пола. Выбирай, каким/какой ты будешь в этот раз, но не забывай, это все еще ты.

И можно было выбрать все: внешность, увлечения, карьеру, состав семьи.

Забавно.

Внешность Внутренний мог сколь угодно сильно отличаться. Человек словно позволял себе наконец-то все, о чем не мог и мечтать ранее.

Дело становилось еще интереснее, когда речь заходила про карьеру. Если она была любима в прежнем теле, то оставалась той же, но смелее, активнее, круче. В ином случае человек наконец-то позволял себе реализоваться в желанных сферах. Смена пола будто стирала все те преграды, которые помешали ему в достижении цели в прежнем теле.

Образы Внутренних получались красивыми, смелыми, мудрыми и реализованными. Но все еще очень похожими по душевным качествам на прежние версии. Жизнь их была наполненной, яркой.

Анима и Анимус, вставая во весь рост перед людьми, безумно привлекали их. По сути Юнг примерно об этом и говорил. Все мы ищем себе партнера, очень похожего на наших Аниму или Анимуса. Он открыл эту истину человечеству. Однако наш мир отрицал это явление в себе. А мир Кат принимал. Поэтому у них появились Внутренние, а у нас нет. В их вселенной Юнг дал толчок к новому витку эволюции человека. А в нашей стал гениальным психологом. Он помогал клиентам, убеждая их в том, что пока они не подружатся с собственными Внутренними, будут накладывать их образы на других людей, которые хоть немного им соответствуют, и влюбляться в них. Реальность же раз за разом будет разочаровывать, демонстрируя множественные различия между Анимой и девушкой, которую они выбрали, или Анимусом и парнем, которого они под него подогнали. А потом последуют терзания, мучения, что рядом не тот/та, попытки переделывать имеющегося под Внутреннего, разочарование и разрыв отношений. И опять по кругу испытывать горечь обманутых ожиданий вместе со следующим партнером. Дело в том, что образ, который мы ищем, часть нас. И мы представлены на земле в единственном экземпляре.

Когда принимаешь обе свои части, то больше не ищешь половину. И видишь других людей такими, какие они есть.

Мир Кат даже не знал этих слов Юнга.

После его открытия Анимы и Анимуса люди приняли это как истину. Следующим шагом в их мире стало изучение второй части себя.

Манящий образ стал дополняться и отрицательными качествами, но те всегда были менее выражены, чем у рожденного человека. Связано это было с принятием. Внутреннему можно было быть собой полностью, и при этом он оставался любимым. Ведь был для человека самой великой ценностью уже в процессе зарождения.

Сначала это выглядело как очень четкое раздвоение личности. Но люди из мира Кат научились жить и с этим. Они приняли себя и других, Карла Юнга, психологию как науку и шагнули на ступень дальше нас.

Знания о Внутренних передавались в семьях детям. И те сразу росли с такими понятиями.

Дошло до того, что человек настолько осознал себя и своего Внутреннего, что произошло отделение. Не только ментальное, но и материальное.

Из одного человека получалось два: мужчина и женщина.

Женская часть, полностью отделившись, возвращала себе набор мужских качеств, но транслировала их по-женски, через женское тело.

Мужская часть возвращала себе женские качества и транслировала их по-мужски, через мужское тело.

Например, женщина могла родиться очень целеустремленной, с острым аналитическим умом, но любила женские побрякушки. Отделенный от нее мужчина, в свою очередь, получался успешным карьеристом, но мог пойти в женский магазин и без труда выбрать дочери, жене и матери подарки, зная их размеры и цветотип, а также любимые фасоны и бренды, и не чувствовать при этом стыд. Соответственно, дело, которое открывала такая женщина, было меньше, спокойней. Но оно было ее личным, и она была там руководителем.

Кульминация откуда бралось тело Внутренних. Одно дело отделить часть души от себя, другое когда часть души становится полноценным человеком с телом.

Здесь подключилась природа со своей квантовой физикой и двойным состоянием кварков, составных частей атома. Ну, помните, они одновременно и волна, и частица, то есть и энергия, и материя. В общем, не до конца понятным для меня образом энергия душ меняет структуру и переходит в материю. Коротко говоря, у всех Внутренних после ментального отделения появляются материальные тела.

Насколько мне известно, сначала они, как призраки, ходят рядом с Рожденными на расстоянии десяти метров, причем общаются спокойно с другими Рожденными и Внутренними, не имея звукового, визуального и психологического барьера. Даже дружить могут и влюбляться между собой.

И потом тело уплотняется и становится полностью человеческим.

Получается, в мире Кат есть два способа размножения: обычный половой, от которого появляются все Рожденные, и психический деление сознания, от которого получаются Внутренние.

Насколько я поняла, генетический код Рожденного и его Внутреннего разный, как и их внешность. Происходит обратный процесс. Обычно из ДНК появляется внешний вид тела, а в этом случае из внешнего вида тела появляется ДНК.

Нечто похожее есть у простейших организмов с той разницей, что у них ДНК полностью копируется. Однако выглядит это тоже чудесно. Неожиданно организм решил разделиться на две части.

Кат была Рожденной женщиной. Темно-синий дневник принадлежал Киту, ее Внутреннему мужчине. Содержание этого дневника я опишу во второй части.

Если проследить эволюцию их мира, то где-то с 1916 по 1950 годы шло укоренение идеи Внутренних в массы, продвигалось изучение Внутренних внутри людей. Постепенно человечество доросло до той точки, где смогли ментально отделять Внутренних вовне. 19 сентября 1950 года первый Внутренний обрел материальное тело. Потом дело задвигалось быстро. С 1950 по 1970 годы сорок три процента Внутренних при отделении обретали материальные тела. К 1980 году девяносто семь процентов. Во времена молодости наших бабушек в их мире начали появляться материальные Внутренние. Во времена наших родителей почти каждый имел своего материального Внутреннего. Сейчас в наше время не имеют материальных Внутренних только люди с сильными психическими отклонениями.

Ребенок начинает ощущать своего Внутреннего в период от трех до восьми лет.

Кат ощутила его в пять.

Она сидела на берегу пруда. Лето, вечер, еще жарко, скворчат кузнечики и птицы, пахнут луговые травы. Лето будто витает в воздухе, и его можно вдохнуть. Оно пыльное и соленое, светлое и просторное, сочное и будоражащее, освежающее и успокаивающее. Кат была девочкой, которая имеет связь с природой. Выйти на улицу для нее было все равно что попасть в волшебный, захватывающий мир. Она ощущала лето как океан. И двигалась в нем то быстро и стремительно, то медленно, зависая над чем-то интересным. Парила, осознавала, знакомилась. Словно рыбка.

В ее дневник даже была вложена черно-белая фотография ее самой в пятилетнем возрасте, где она стоит в окружении лопухов и верблюжьих колючек.

Кат выглядела там худенькой, загорелой, чумазой, подвижной. Из одежды на ней были хлопчатобумажные трусы и майка. Волосы пушистые, выгоревшие до соломенного цвета, настолько нечесаные, что проще складывались в шар вокруг головы, чем в прическу.

Кат наклонилась к пруду и впервые поняла, что она не одна. Есть она и еще кто-то внутри. Некто, пока еще еле уловимый, но вполне себе существующий.

Это было началом появления Кита как существа этой планеты.

Кат сидела и чувствовала себя как что-то нежное и робкое. Его же как что-то любопытное и стремительное.

Ей было достаточно просто сидеть на берегу, растворяться в воздухе, быть частью мира. А Кит хотел заглянуть в воду, увидеть, что там на дне, даже испытывая страх внутри.

Пруд стал аллегорией: эдакое зеркало, дно души. Так, заглянув туда, они увидели друг друга.

Как я поняла, Кит тоже с удивлением обнаружил Кат. Чувствуя ее, он словно показывал ей, какая она. Раньше она не очень обращала внимание на себя, но в этот день, придя домой, долго простояла перед зеркалом. Ей казалось, будто ее подключили к чувствам другого человека. Он смотрит на тебя, ты ему интересна, он восхищается, удивляется и замирает перед каждым кусочком твоего тела. Ты же пребываешь в шоке от того, что можешь кому-то так сильно нравиться. Неужели эта часть уха, шеи и нос могут показаться кому-то привлекательными? Что происходит!?

Мама Кат, заметив странное поведение дочери, спросила, что с ней.

Кат ответила:

Мам, меня два.

Мама остановилась и, мягко улыбнувшись, поддержала дочь в этот важный момент ее жизни:

Ах, родная, конечно, тебя два. Это твой Внутренний. Я запишу сегодняшнее число в наш семейный альбом! Пойдем даже вместе, подпишем:

День, когда

Мам, он мальчик!

Ну конечно мальчик. Так и должно быть. Ты уже знаешь, как его зовут?

Нет

Ну спроси. Уверяю, он умеет разговаривать. Кат застыла в изумлении.

РАЗГОВАРИВАТЬ! С Ним можно еще и беседовать!

И понеслось. Разговаривали они постоянно. Представьте: вы получаете лучшего друга в полное свое распоряжение. Ему никуда не надо, потому что твой дом это его дом, твоя школа это его школа. Его никто не ждет, потому что твои родители это его родители. Самое главное, у него нет от них особых поручений или кружков, друзей, потому что твои поручения это его поручения, твои друзья это его друзья и твои кружки это его кружки.

Со стороны, конечно, выглядит дико: бегает ребенок по дому в постоянно включенном формате разговора с собой.

Насколько мне известно, этот возраст даже официально занесен в книги по развитию детей и называется экстраверсией общения с Внутренним.

Позже он потихоньку перетекает в другой период интроверсию общения с Внутренним. В это время ребенок уже не гогочет на весь дом, а скрывает свои диалоги с Внутренним от окружающих его людей. Они ведутся вслух, когда ребенок один, или молча про себя, когда кто-то рядом.

Забавно, ребенок может замереть на несколько минут и как будто о чем-то долго думать. Лицо его вначале транслирует гамму эмоций. Он даже может замахать руками или начать ходить из стороны в сторону. Ближе к девяти годам и эти проявления снижаются.

Еще один интересный момент: когда до пятилетнего ребенка вдруг доходит, что его папа, мама, дядя или тетя это Внутренний!

И они долго сидят, разбирая по полочкам еще одну схему родства. Сперва надо разобраться, чья бабушка, мама и кто с кем братья и сестры. Потом еще отдельно накладывается схема, кто чей Внутренний и кто в семье Рожденный.

Родительская семья Кат была больше похожа на нашу, чем большинство семей ее мира. Ее мама и папа были оба Рожденными. Их Внутренние считались дядей и тетей для Кат. У них были свои семьи и свои дети.

Любопытно, что даже если оба родителя в семье будут Внутренними, все их дети будут Рожденными.

Благодаря этому Внутренние не создают отдельный вид человека, а все время перемешиваются с Рожденными.

Но тот факт, кто твои родители Внутренние или Рожденные и в какой комбинации они тебе достались (папа или мама является Внутренним), очень сильно сказывается на том, в какой психологической среде ты будешь расти. Однако везде все очень индивидуально.

Считается, что Внутренние имеют более здоровую психику, так как отделяются в полном принятии и любви, и, соответственно, должны бы быть более хорошими родителями, чем Рожденные, но все-таки немалую роль играет также тот факт, от какого Рожденного они произошли.

Если взять близких людей Кат и проследить, кем были их родители, то как раз получим все комбинации из Внутренних и Рожденных в семейной паре. Самое главное проанализировать, как они отличаются и чем. Перечислять их всех сразу значит быстро утомить вас, поэтому буду рассказывать о них по мере их появления в жизни Кат.

Первая лучшая подруга Кат, Модун. Они дружили с шести лет. Оба ее родителя Внутренние. Это редкий состав семьи. Всего пять процентов населения их Земли вступают в такой брак.

Итак, Модун. В ее семье царил покой и уют. Родители преподавали в вузе, жили душа в душу, берегли и поддерживали друг друга. В учебный период семья жила в городе, посвящала много времени работе, а в свободное время предавалась таким столичным развлечениям, как кино, кафе, театры, музеи, парки, книги, встречи.

В летний период семья уезжала за триста километров от города в глушь. Там они жили изолированно от других людей, выращивали сад, занимались огородом и бытом обычного деревенского дома, читали, играли в настольные игры или шарады по вечерам, философствовали, созерцали, гуляли по лесам и лугам. Там-то они и познакомились с Кат. Семья Кат изначально жила в деревне. К ее девяти годам они смогли перебраться в небольшой городок. И, наконец, в столицу лишь к четырнадцати годам. Вплоть до этого момента девочки общались каждое лето в деревне, а потом смогли проводить время и в городе.

Модун была настолько укутана вниманием и заботой родителей, что к восемнадцати годам была готова бесстрашно шагнуть в самостоятельную жизнь. Кат была нашпигована неуверенностью и страхами.

К тридцати семи годам Модун вызрела в самодостаточную женщину, решившую не создавать пару и не рожать детей. Детей она не хотела, потому что мир и так переполнен людьми. Пару она не хотела, потому что та занимает очень много личного времени. Свою жизнь она посвятила борьбе за права бездомных животных. В тридцать пять она была директором приюта для кошек и собак, а в тридцать семь еще и депутатом своего района. Будучи депутатом, она также специализировалась на теме бездомных животных, и с ее руки были созданы основные законы страны по устранению бездомных животных с улиц. Законы были гуманными к животным и справедливыми и строгими к людям. Человек, выбросивший животное на улицу, садился в тюрьму на пять лет. Человек, убивший животное или издевавшийся над ним, садился в тюрьму на десять лет. Человек, не стерилизовавший свое животное, отвечал за все родившееся потомство, которое ставилось на учет.

В нашем мире таких законов еще ждать и ждать. Наверное, по причине того, что у нас не отделяют Внутренних в самостоятельное существо.

Внутренний мужчина Модун Модук видимо, забрал всю эгоистическую часть их личности.

Шучу. Но он не стал служить стране или миру. Он прославился как пейзажный фотограф и уехал за границу. Работал в команде фотодокументалистов культового фэнтезийного сериала. И мотался вслед за командой сериала по разным диковинным местам, там, где природа была не тронута человеком. Один факт сближал их с Модун: он не стал создавать семью. Сказал, что, когда Модун устанет и захочет спокойной старости, он заберет ее в тихое деревенское место, где они будут возделывать огород и любоваться просторным садом.

Вернемся к Кат.

Где-то к четырнадцати годам, позже своей подруги, Кат начала чувствовать, что ей нравятся мальчики по-другому, не так, как в детстве.

О ужас! Кит, который всюду был с ней, вдруг осознался ею еще раз как мальчик!

Школьный закуток. Кат сидит на деревянном шелушащемся белом подоконнике. Стекло еще заляпано зимней пылью, хотя на улице уже пахнет весной и все начинает таять. Окно приоткрыто, несмотря на запрет школы. Но Кат и Модун давно стянули ручку-открывалку у уборщицы. Модун помирает от смеха:

Сколько ты уже не принимаешь душ?

Два дня. И прекрати ржать! Раньше я просто прятала его вглубь своего сознания и спокойно мылась. Но сейчас это не работает! Только я собираюсь раздеться он уже тут! И не уходит!

А в туалет-то ты ходишь?

Туалет, видимо, его меньше интересует. Там он спокойно сидит в подсознании.

Ладно. Расскажу тебе страшную тайну. Тебе придется его принять. Он будет с тобой в ванной до вашего разделения. Смирись.

Я не буду мыться до разделения. Прекрати ржать! Сколько можно?

Еще одна страшная тайна: тебе может понравиться с ним в ванной. Ты вообще-то на него тоже посмотреть можешь.

Что? Как?

Ты что, серьезно еще не имеешь его визуального образа? Как ты его в голове себе рисуешь?

Ну Некто с большими карими глазами Выше меня Волосы вроде каштановые и губы тонкие

О! Губы, значит, есть. Дело пошло. Кат, кидаясь на смеющуюся подругу:

Я убью тебя!

Обычно в возрасте с двенадцати до девятнадцати лет все Рожденные влюбляются в своих Внутренних и состоят в парах как минимум до момента отделения. Всякое, естественно, бывает и в этот период, ибо природа человека непостижима. Но это уверенная норма их мира. Оттого процент заболеваний СПИДом и половыми болезнями и нежелательных беременностей в этот период у них совсем низкий.

Появление Внутренних сильно ударило по демографии планеты. Население Земли в один момент удвоилось. Рожаешь одного ребенка у тебя их становится два, рожаешь двух четыре. Не сразу люди замедлялись. Еще какое-то время продлился тормозной путь. Хоть и после девятнадцати лет все дети удваиваются, до девятнадцати они все-таки в одном теле. Визуально по дому бегает один ребенок. А родителям, например, хотелось трех. Сейчас в их мире перенаселение, и пока остатки людей еще ломают свою психику, чтобы не родить двух или трех, такие люди, как Модун, просто отказываются рожать, чтобы хоть как-то амортизировать рост населения. Интересная тенденция сложилась со странами. Первыми начали отделять Внутренних продвинутые страны, те, где поход к психологу так же обычен, как визит к стоматологу. Вторыми стали отделять Внутренних малоразвитые страны, в которых преобладает духовное развитие. Они это делали без психологов, через свою связь с высшим, при помощи духовных учителей. И завершали отделения страны средней развитости и малоразвитые без сильной духовной составляющей. Интересно, что не осталось ни одного уголка в мире, где бы Внутренние так и не начали появляться. Еще бы! Они узнали, что человек способен размножаться еще каким-то иным способом. Разве можно не попробовать это?! Да и вообще, кому не хочется создать еще одного себя себе в помощь, еще и другого пола.

Отделяли Внутренних все, от мала до велика. У детей процесс занимал около четырнадцати лет. Взрослые могли также четырнадцать лет с этим делом провозиться, но иногда укладывались и за шесть лет. Очень мучительно разделялись старики. Им мало было и четырнадцати лет. Иногда процесс отделения у людей старше шестидесяти так и не завершался или заканчивался к концу жизни. Лучшие показатели отделения были у людей с тридцати до сорока семи лет.

За шестьдесят лет этот процесс устаканился, и уже в основном только детям приходилось отделять своих Внутренних. И только кое-где в неразвитых странах это все еще происходило во всех возрастах.

Кат жила в развитой стране, где отделение Внутренних уже плотно вошло в этапы развития человека. Оттого этот процесс был спокойным. К нему уже были подготовлены родители, школы, вузы, города, общество.

Уже никто не удивлялся шизофреничному состоянию подростков. По ним даже видно было, кто в эту минуту руководит их телом: рожденная часть или внутренняя. По поведению.

Повторюсь, очень хорошо, что Рожденные до девятнадцати лет предпочитали встречаться со своими же Внутренними. Родители совсем бы сошли с ума.

Половая близость у них была с самими собой. Но, самое главное, социальное общение оставалось, и Рожденная девочка стремилась к подругам, а ее Внутренний парень искал друзей-парней, и его интересовали пацанские развлечения. И наоборот. Уже никто не удивлялся, когда аккуратно одетая девушка вдруг резко начинала драку с парнем выше нее или когда огромный парень ростом под два метра, в засаленных джинсах тщательно рас- сматривал блестки для глаз в магазине косметики. Люди потихоньку обретали способность видеть в одном человеке двух и отличать, кто из этих двух сейчас напрямую с ними общается, а также ценить и беречь свое и чужое тело, которым достались сразу по две души.

И со временем люди даже начинали видеть в этом красоту.

Ничем не отличались от других Кит и Кат.

Начало июня. Жарко и ветрено. Асфальт слишком горяч, чтобы на нем стоять. Остановка представляет собой приподнимающийся на двадцать сантиметров от дороги прямоугольный кусочек того же асфальта, только с мусоркой и расписанием автобуса на желтом столбике. Кат на несколько секунд опоздала на автобус, и он уезжал на ее глазах. Значит, стоять ей тут еще двадцать минут или добираться на электричке в толкотне, вываливаясь из набитого вагона на каждой остановке. Кит побежал, догнал и остановил для нее автобус, чтобы Кат поехала комфортно.

Представьте тоненькую высокую девушку, догоняющую и останавливающую автобус, которая, сев в него, потом долго и нежно улыбается.

Любовь между Рожденным и его Внутренним обладала огромной силой и была сродни мощной инициации. Они друг для друга были как зеркала, в которые можно заглянуть и узнать себя.

В семнадцать лет случился странный момент в жизни Кита и Кат.

Кат разуверилась в Боге. Произошел какой-то кризис взросления и принятия реальности. И образ мира сильно пошатнулся. Из-за этого из ее сознания исчез и Кит.

Очень странно потерять своего Внутреннего в последние перед полным отделением годы. Она выглядела для своих сверстников странной. И чувствовала себя вдвойне одинокой без Бога и Кита.

Этот случай хоть и был редким, но не единственным, и в психологии в их мире даже дали название этому явлению СПВ (синдром потери Внутреннего) и начали вдоль и поперек изучать, разрабатывать методики работы с людьми, потерявшими Внутренних перед отделением.

Это случалось только с теми людьми, у которых Внутренний относился к сфере сверхчеловеческого то есть Бог, душа и т. п.

Люди, которые считали Внутренних всего лишь продуктом их собственной психики или одним из способов размножения, никогда не испытывали синдром потери Внутреннего.

Естественно, Кит не исчез насовсем. Он просто ушел в подсознание, в тень.

И тоже испытал от этого гамму эмоций.

Если у Кат все же был рядом внешний мир и люди только руку протяни то у Кита была только Кат, которая теперь его не видела и не слышала. Переносить одиночество в семнадцать лет на протяжении месяцев непростое испытание. С этим даже взрослые не всегда справляются.

Дабы не сойти с ума, Кит пошел исследовать подсознание Кат вдоль и поперек и искать лазейки на свободу. На любую свободу. Ее оказалось две.

Первая свобода внешний мир с привычными улицами и знакомыми, мир, который можно потрогать руками. Сюда прорваться не получалось.

А вторая Коллективное бессознательное. Выход за пределы Кат, но в другую сторону, настолько вовнутрь, что там соединяешься с самим Богом и всем на свете в один огромный поток сознания.

Посетить разные эпохи, побывать в шкуре разных незнакомых людей, животных, растений, даже побыть ветром или камнем, частью космоса и любви, рождаться и умирать, изучать ткани вселенной довольно интересно. И, казалось бы, можно прожить так вечность. Но что-то заставляло Кита возвращаться к Кат и искать другой выход в их жизнь, мир.

Родители Кат тоже почуяли неладное. Хотя Кат не жаловалась, отсутствие Внутреннего было заметно сразу. Кат отвели к психологу. Специалист пробивал спасительный тоннель для Кита снаружи, а Кит пробивался изнутри.

И в результате этой совместной работы Кит смог попасть в сны Кат.

Они виделись три-четыре раза за ночь. Иногда он сопровождал ее весь сон, иногда даже во сне было невозможно долго находиться. Порой Кит не был в сюжете сна и просто наблюдал за Кат со стороны. А иногда сновиденческое пространство было общим. В таких снах они могли касаться друг друга, вести беседы и чувствовать. Эти сны были долгими, неспешными. Они успокаивали Кита, напоминая ему, что он все еще любим и ценен, несмотря на то что в ее понимании он не существует.

Эти встречи во снах и консультации психолога продлились около пяти месяцев. Вспоминая это время, Кит ощущает его как часть их общей жизни. Будто они и вправду вживую прожили это время. Пусть и в каком-то фантастическом мире. Кат же почти не помнит этот период. Лишь фрагменты своих тяжелых ощущений от разочарования реальным миром и небольшие кусочки снов, похожих на отдельную жизнь. Cловно они с Китом съездили в путешествие и так прекрасно отдыхали, что теперь она помнит только обрывки.

Был момент, когда Кит не знал, есть у него будущее или нет. Появится ли он снаружи или так и останется неосознанным? Единственным выходом тогда будет раствориться в коллективном бессознательном.

Он шел по улице внутри сна.

Сновиденческие улицы забавны. Например, эта улица казалась знакомой, но на самом деле Кит никогда не был на ней ранее. По обе стороны дороги стояли пятиэтажные дома. И справа за домами текла речка. Ее было даже не видно, но память подсказывала, что она там есть. Дома были немного странными. Их цвет и форма постоянно менялись. Когда здание рядом, оно держит цвет и форму. Но когда оно вдалеке, цвет скачет от грязно-желтого до серого. Само здание то сужается и вытягивается в семь этажей, то расширяется, и количество этажей падает до трех. Есть своя прелесть жить в таком мире.

Кит понимал, что каждый такой сон это большая удача для него. Он вспоминал все свои отношения с Кат и внешним миром. И вдруг произнес вслух, обращаясь к Богу: Спасибо за это время. Теперь я понимаю: родись Кат сто лет назад меня бы вообще не было. Не все Внутренние отделяются. То, что я был эти годы, подарок. Спасибо, что сегодня я иду по улице, где бы она ни была.

Будто услышав его монолог, Кат вернулась с головы на ноги. Ощущение Бога и волшебства природы ворвалось в ее мироощущение. Она вновь почувствовала связь с миром и улыбнулась тому, что у нее, скорее всего, есть душа. И Кит вывалился из ее подсознания в реальный мир.

Пару секунд они смотрели друг на друга. Потом Кат обняла его всем своим существом, заплакала и произнесла пять раз подряд: Спасибо, что ты не исчез. Спасибо, что ты есть. Спасибо, что ты дождался. Спасибо, что приходил в сон. Спасибо, что говорил со мной там.

В остальном Кит и Кат не особо отличались от других. Эдакое среднестатистическое отделение. Понятно, что у каждого своя уникальная история и жизнь. Но вехи взросления схожи.

В девятнадцать лет Кит стал зримым для окружающих и мог отходить от Кат на десять метров. Его тело еще не было материальным. Он больше напоминал привидение, у которого со временем прорисовывались мельчайшие детали и исчезала прозрачность. Кит был выше Кат на семь сантиметров, при том что Кат сама считалась высокой девушкой. Оба были худые. Кат на фоне Кита казалась еще более хрупкой и бледной. Кит на фоне Кат смотрелся более основательно и смугло.

Интересное явление происходило во время сепарации. Внутренние начинали чувствовать потребность в личном пространстве размером с комнату в котором будет все так, как они хотели бы. Но не у всех Рожденных в наше время были свои комнаты, что говорить об их Внутренних. Вселенная и тут их поддержала.

Они стали селиться за окном Рожденных. Создавать бесплотное, но видимое пространство. Будто отражение комнаты, но с отличиями.

Вечер. Темно. Зима.

Кат сидела на широком подоконнике, возле нее горела аромасвеча с запахом корицы и яблок. Кит ходил рядом, а потом, сев на подоконник, просто впрыгнул в отражение за стеклом. Благодаря своей призрачности он смог поселиться в таком же пространстве. Кат захохотала от восторга. Они слышали о таком. Многие Внутренние проделывали это по всей планете, но другое дело, когда ты делаешь это сам.

Кит с удовольствием переделывал комнату Кат за стеклом под себя. И она преображалась только там. Это увлекало обоих.

Например, в комнате-отражении Кита не было ковра, стол и кровать были грубее и шире, на зеркале не было украшений, стены были не персиковые, а цвета какао с молоком, подборка любимых книг на полке различалась, а вместо изящного грейпфрута в горшке рос маленький дубок.

Кат очень нравился дуб и кровать Кита. Она очень жалела, что не может физически попасть в его комнату. И тогда Кит пообещал ей, что когда-нибудь повторит эти вещи в материальном виде и она будет первой гостьей, которую он к себе пригласит.

Со временем комната настолько закрепилась за окном, что ее стало видно не только по вечерам и утрам. Она отлично существовала и при свете солнца. Кит создал стены, чтобы никто не подглядывал в нее с улицы. Снаружи его комната напоминала сгусток тумана, нацепленный на окно жилого дома. Сквозь иллюзорные стены отлично проходил свет и в пространство Кита, и в комнату Кат. Изнутри стены выглядели обычными. Сплошные чудеса.

Благодаря этим комнатам-аквариумам, свисающим с окон многоэтажных домов, было видно, где обитают молодые люди от восемнадцати до двадцати одного года. Увлекательный период. Его усиленно изучают, чтобы понять, способен ли человек создать материю. Внутренний же становится материальным. Почему бы не сделать материальными и эти комнаты?

Но все не так просто. Как только Внутренний приобретает настоящее земное тело, он больше не может попасть в созданную им комнату, и та в течение нескольких дней рассасывается.

Например, Кит в один из вечеров, пожелав спокойной ночи Кат, просто не смог пройти сквозь стекло на ту сторону и понял Теперь он смертен, его тело будет болеть, и его может сбить машина.

Еще в этот период каждый Внутренний испытывает ступор. Он есть, а его личного пространства нет, и надо идти в этот пугающий настоящий мир и добывать себе комнату и еду, как все остальные существа этого мира.

В общем, этот момент можно назвать перерезанием пуповины Внутреннего от Рожденного.

Конечно, многих страхуют родители Рожденного и сами Рожденные, но в этом мире всякое бывает, в том числе совершенно одинокие Внутренние.

Хорошо, что это происходит не раньше двадцати лет и перед нами стоит уже вполне самостоятельный человек.

Государство давало очень интересный документ таким людям. У них не было своей фамилии или отчества, только имя и пометка произошел от такого-то Рожденного. Сначала хотели давать отчество и фамилию Рожденных, но потом, когда Внутренние и Рожденные стали вступать в брак, от этой практики отказались. Со временем Внутреннему разрешалось выбрать себе фамилию из имеющихся в роду Рожденного. Но эта пометка произошел от всегда оставалась в документах и была, по сути, вместо отчества.

Правительству пришлось начать целую государственную политику по укоренению Внутренних в стране. Для этого многое перестроили. Например, были возведены общежития для только что отделенных Внутренних, где они могли снять комнату за небольшие деньги и оставаться в них, пока не обретут профессию, встанут на ноги и найдут себе жилье, как Рожденные.

Институтам пришлось попотеть. По причине того, что отделение приходилось на возраст от девятнадцати до двадцати одного года, количество студентов, поступивших в институт, потом резко удваивалось и нужно было обеспечить достаточное количество учебных мест. Школам этого не пришлось делать. Зато ВУЗы получали в два раза больше подходящих для их специализации умов. Образовательную программу тоже пришлось переделывать. Да, Внутренние имели все те же знания и умения, что и Рожденные. Их интересы и предпочтения в профессии часто совпадали, но все же были и различия. Оттого институты объединились и построили обучение таким образом, что первые два года студенты изучали основные знания, и только на третьем курсе начиналась специализация и разветвления.

Например, Кат поступила в Биоинститут по направлению Биология человека, отучилась там три года, ее сепарация с Китом завершилась, и как раз наступило время выбирать следующий этап обучения.

Их с Китом предпочтения разошлись. Кат выбрала Психологию человека, а Кит Медицину человека. К этому моменту они оба отлично знали анатомию, физиологию и патофизиологию человека, а также все сопутствующие предметы: органическую химию, биофизику, диетологию, высшую математику, латынь, философию, азы экономики и прав человека.

Иногда Внутренний уходил из института, выбранного Рожденным, и поступал в другой, на свой выбор. В ином случае никуда не поступал, а начинал работать. О чем может идти речь, если не каждый Рожденный мог позволить себе высшее образование или образование по душе? Иногда Внутренний, в отличие от Рожденного, поступал в институт. Бывало, что родители Рожденного проплачивали институт обоих, считая Внутреннего таким же своим ребенком, как и Рожденного.

Киту повезло: Кат поступила на бюджет, и такое же бюджетное место было закреплено за Китом при отделении.

На первом курсе института у Кат появился еще один лучший друг, помимо Кита, Модун и Модука. Это был Рожденный по имени Карим. Мама Карима была Внутренней, а отец Рожденным. Cамое интересное в этой паре они не были друг от друга. Мама была Внутренней другого Рожденного, пограничника, который погиб при исполнении службы. Она вышла замуж за отца Карима, который потерял свою Внутреннюю в деревенской драке, так как ее пырнули ножом. Их свели общие знакомые, знающие об их беде. На почве этой похожей потери они начали свои отношения и даже создали семью. Мама была очень активной, главой их семьи. Фактически одна и быт вела, и двух детей вырастила. И при этом успела сделать карьеру. Она была директором пищевого цеха и маленькой кондитерской, в которых все готовилось по ее рецептам.

Отец был трактористом и алкоголиком. Ушел из семьи, когда Кариму было шесть лет. Но люди говорят, что по звуку работающего мотора он понимал, что в нем сломалось, и мог разобрать и собрать трактор так, что он потом становился лучше, чем был. Карим полжизни работал с психологом, чтобы восстановиться после развода родителей. Он очень скучал по отцу. Его внутренние сосуды отцовской любви были пусты.

Карим и Кат проучились в одной группе три года. Когда встал вопрос выбирать направление, Карим долго думал, куда же ему пойти. Пойти вместе с Кат или одному. В итоге он выбрал свое направление их общего института Биофизика человека и медицинское оборудование. Карим любил послушать Кат, когда та рассказывала что-то интересное по психологии, и все думал, не ошибся ли он с выбором. Может, надо было идти на психологию?

Все свои курсовые Кат делала по анализу психики Карима. Он был подопытным во всех ее психологических экспериментах, и все изученные методики консультирования она тренировала на нем. Карим, в свою очередь, обожал ставить свои биофизические опыты на Кат, а также обкатывал некоторые психологические методики, которые он быстро схватывал. Даже не знаю, что из этого было опаснее. В итоге они отлично знали друг друга и доверяли друг другу.

Внутренняя Карима Карин. Сразу после отделения стала девушкой Карима, а потом его женой и матерью их сына. Отучившись внутри Карима на Биологии человека, при отделении она ушла в другой институт, где изучала археологию. Она всегда считала, что институт Карима дал ей необходимые знания анатомии и теперь она не перепутает кости современного человека с другими видами, и вообще кости человека c чьими-то еще. Ее очень интересовало происхождение и эволюция человека. Она мало побыла в команде ребят. Сначала другой институт, а потом материнство.

Кит и Кат тоже не выходили за привычные рамки и после физического отделения продолжили встречаться. Кит съехал жить в общежитие для Внутренних, хоть Кат и предлагала остаться жить с ней в комнате, раз они решили продолжить встречаться и им несложно находиться в одном пространстве. Кит вежливо отказался, мотивируя тем, что к институту ближе. Но Кат понимала, что Кит не хотел зависеть от нее, он хотел попробовать свои силы.

Я нашла очень красивые описания любви Кита и Кат в их дневниках. И объединила их для вас.

Иногда мне казалось, что мы, как ледяные грибы тремеллы, имеем сложно закрученные лепестки, но при соединении друг с другом все они удивительным образом вкладываются друг в друга, соприкасаясь.

Соединяясь душами и разумами, мы образовывали целый мир. Внутреннее пространство, созданное нами, расширялось, раздвигалось и становилось похожим на космос. Мы не понимали, мы ли его создали или попали туда от нашего соединения. Время теряло свою линейность. Оно не просто растягивалось или сжималось, как ему свойственно в повседневной жизни. Оно петляло. Например, мелочь, которая произошла между нами в девятнадцать лет, приобретала огромное значение и была частью событий, которые случились с нами через шестнадцать лет. Непонятно, как эта мелочь там оказалась. Но она точно была из будущего. Нам казалось, что наши отношения запечатлены в пространстве и времени навсегда и мы свободно можем ходить из одной их точки в другую. И при этом не теряется их смысл.

У Кита и Кат была связь, как и у многих Внутренних и Рожденных. Тест на глубину связи, который они проходили, как положено всем Рожденным и Внутренним ежегодно, показал результаты выше среднего.

Средний показатель означает, что ты чувствуешь, хорошо или плохо твоему Рожденному или Внутреннему, находясь далеко от него.

Кит и Кат могли больше. Они договорились проявить в тесте следующие дополнительные вещи:

Они ощущают сильные чувства друг друга, находясь на большом расстоянии и не взаимодействуя напрямую.

Если Киту страшно, мне тоже страшно. Но только в случае открытого страха. Скрытый страх я не чувствую как страх. Я воспринимаю его как неустойчивость Кита.

На днях я почувствовал дикий резкий страх, но объективных причин в моем окружении не было: я сидел на скучной лекции и засыпал под нее. Я написал Кат короткое сообщение: Все хорошо? Кат ответила со смайликом-улыбкой: Да. Прости. Крышка от кастрюли упала на кафельный пол, и я подпрыгнула от звука.

Один раз я сдерживала слезы. Это были слезы облегчения, так как очень напряженная ситуация разрешилась. Я была на людях, и мне пришлось сильно держать лицо. Кит шел рядом и не знал, что происходит у меня в душе. Мы не обсуждали это, так как были не одни. И вдруг он заплакал, повернулся ко мне и сказал: Ты, что ли, ревешь внутри? Ему, в отличие от меня, конечно, плакать можно было в любой момент.

Они могут просить друг друга о небольших одолжениях без прямого контакта.

Я могу попросить Кита что-то купить для меня по дороге ко мне. Просто мысленно. И он обязательно купит это. Так уже было четыре раза. Для этого мне надо просто очень захотеть что-то и направить это желание Киту с ощущением благодарности за эту покупку. Это не должно быть чем-то серьезным. Например, я просила бутылку молока, горячий вок, газировку и шоколадку. И три раза он привез мне именно эти продукты со словами:

Не знаю почему, но решил, что ты это хочешь. Газировку он не привез, но с порога спросил:

Ты просила газировку? Я получил послание, но не смог заехать в магазин. Послание, конечно, было телепатическое. Забавы ради мы в таких случаях не используем телефон.

Знаете, недавно стали популярны пластиковые контейнеры для еды? Я понял, что меня бы они очень выручали в повседневной жизни. К сожалению, я редко бываю в больших торговых центрах, где их можно купить. Но знаю, что Кат частенько в них заходит. И я просто послал отложенную просьбу ей: Если будешь в таком центре, купи мне два контейнера, пожалуйста. И тут же в общежитие заскакивает Кат и протягивает мне два контейнера для еды. По сути, при линейном времени она бы не успела их купить. Но мы иногда можем общаться вне времени.

Они могут общаться эмоциями или обмениваться ими в режиме диалога.

Кат как-то обиделась и собиралась уехать домой из моего общежития, где мы планировали провести новогодние праздники. Я сдавал экзамен в это время и, пока готовил письменный ответ на билет, почувствовал острое чувство вины. Поняв, что Кат чувствует обиду, даже не зная пока, на что, но осознавая, что это испортит предстоящие праздники и как я этого не хочу, я мысленно очень сильно извинился и раскаялся, умоляя ее остаться.

Я уже закрывала дверь его общаги, когда поняла, что простила его ни с того ни с сего. Обида вдруг показалась мелкой и незначительной по сравнению с предстоящими счастливыми праздниками и ценностью Кита для меня, и я вошла обратно в комнату, спокойно продолжая готовиться к Новому году.

Они могут сексуально возбуждать друг друга на расстоянии.

Я как-то унесся в своих эротических фантазиях в неведомые дали прямо на скучной лекции. И тут в перерыве перед следующей парой ко мне в аудиторию забегает Кат и говорит: А по-нормальному нельзя? Я еле досидела до конца пары.

Они улавливают мысли друг друга о себе.

Проснулась я как-то утром, Кит встал уже часа два назад. Я только открыла глаза и тут же поняла, что Кит сидит на кухне и думает обо мне плохо. Обычно его негативные думки обо мне я легче улавливаю, чем хорошие. Я лежу и понимаю, какие примерно у него мысли обо мне, по какой причине и какими примерно словами он жонглирует. Я выхожу к нему на кухню и говорю: Ты запарил! Мне надоело быть такой плохой у тебя в голове! В тот раз это разрядило обстановку, и мы поржали.

Сижу я вечером и понимаю, что отсутствие сообщений от Кат дурной знак. Она не занята, а сидит там и чихвостит меня на чем свет стоит. Звоню ей и говорю: Слушай, давай лучше словами, выходящими изо рта, а то голова аж болит.

Я воспринимаю это как коридор между двумя комнатами. В одной Кит, в другой я. Будто я могу подойти к коридору и посмотреть, что в комнате Кита происходит. Понятно, что я не увижу всего: расстояние коридора и узость обзора помешают мне. Но я точно пойму какие-то ключевые моменты.

Были и другие пункты, которые Кит и Кат в тесте не отобразили, зная, что эти параметры вызовут ненужный им интерес у тестирующих. Они и так третий год подряд были в немногочисленной группе с повышенной связью и боялись стать подопытными кроликами, если расскажут о себе все.

Они умолчали о следующем:

Их эмоции связаны между собой, как сообщающиеся сосуды. Если эмоция возникла у одного, то она проникает в другого. При этом в обоих ее поровну, хоть продуцируется она все еще у одного. И если кто-то из них неважно, кто эту эмоцию перерабатывает, то она исчезает и у другого.

Мне было плохо. Я переживала небольшую депрессию. Кит был в другом городе. И, конечно, его тоже накрыло. Я раньше думала, что мы просто чувствуем эмоцию другого. Но после этого случая поняла, что мы еще и делим ее одну на двоих. И от этого деления ее легче переносить. Иначе говоря, мы как будто вдвоем несем одно бремя, вместо того чтобы нести ее по одиночке. Но мы и не могли раньше этого понять, ведь наша эмоция сразу же перетекает в другого, и мы не ощущаем ее cначала как полностью свою. Мы пришли к этому следующим образом. Кит ощутил мою депрессию и захотел ее как-то переработать, чтобы помочь себе. Ему не хотелось киснуть. Он пошел и побегал по лесу. Пробежал шесть километров. Он знал, что это ему всегда помогало. Физическая нагрузка на природе его спаситель от депрессивных состояний. И ему полегчало. Почувствовала легкость и я, хотя ничего для этого не делала.

Была и обратная ситуация. Когда Кит словил подавленность, я, не желая в ней находиться, имела доступ к своему ресурсу. Мне обычно помогает уединение. Я могу медленно и в тишине позаниматься интересными вещами: книгу почитать, пошить или просто размышлять о чем-то. Я вытянула себя, и тут же звонит Кит и говорит: Что ты сделала? Ты там колдуешь, что ли? Меня отпустило.

Они могут разделять на двоих неприятное физическое состояние.

Мы сталкивались с этим четыре раза. Однажды у меня дико разболелась нога (она у меня травмирована и иногда болит при переохлаждении). В другой раз я отравился, и меня тошнило. В третий раз я надорвал спину, а в четвертый словил дикую мигрень. И каждый раз это было очень не вовремя, потому что именно в этот день у меня были важные мероприятия: экзамен, ценная практика, рабочая смена без возможности замены. Кат брала половину боли на себя, и от этого мне становилось лучше, и я мог вынести ту нагрузку, которую бы не выдержал без ее участия. Я сдавал экзамен, работал, практиковался. Кат обычно в этот момент была дома и корчилась от моей боли.

Не думаю, что я брала на себя половину. Скорее процентов сорок, а шестьдесят оставалось у Кита. Но он настолько выносливый, что справлялся. А я не могла стоять на ногах.

Такая же ситуация у нас с усталостью. Мы и ее делим.

Устаю чаще я. Кит имеет более развитый эмоциональный интеллект и умеет вовремя отдыхать и распределять нагрузку. Я чаще выкладываюсь на двести процентов, а потом по три дня лежу и прихожу в себя. Когда Кит разделяет усталость со мной, мы валяемся всего полтора дня, но вместе.

Еще это добровольно. Добровольность связи пожалуй, самый важный ее элемент. Мы так взаимодействуем при обоюдном желании. Но стоит одному из нас не хотеть подобных процессов и ничего не происходит. Иногда один из нас болеет, а другой нет. Иногда один из нас устал, а другой полон сил.

Большинство людей считали эту связь между Внутренним и Рожденным результатом того, что некогда они были единым целым.

Но у Кат было иное мнение. Имея доступ к свежим психологическим исследованиям, она рассказывала Киту и Кариму, что это связь другого характера. Она возникает от отношений. Когда существа одновременно тянутся друг к другу, то устанавливается добровольный канал связи. Такая связь бывает между друзьями, матерью и ребенком, близнецами, сестрами, братьями, животным и хозяином, машиной и человеком, домом и человеком, городом и человеком, природой и человеком, Богом и человеком. Мы скорее вступаем в нее потому, что наш разум считает, что мы близки, а не по причине нашей истинной близости. Например, близнецы могут считать друг друга конкурентами и не чувствовать друг друга, а могут подумать, что раз этот человек был со мной в одной утробе, то ближе его никого нет, и тогда связь появляется. Она образуется в результате близких доверительных отношений, взаимной настройки и постоянных мыслей друг о друге. Также в результате выбора, когда мы выделяем в своей психике выбранному объекту особое место, помечаем его ценным для нас. Человечество знает об этой связи давно, но люди редко эту связь устанавливают. Она требует открытости перед Вселенной, принятия другого настоящим, глубины и включенности.

Еще бывает так, что один человек настраивается на другого, а тот в ответ нет. И даже в этом случае эта связь работает. Тот, кто настроен, чувствует другого человека, а тот, кто нет, просто не чувствует. Первый может ощущать, когда второй зайдет в одно с ним помещение, а второй даже не заметит его, столкнувшись с ним лбом. Так и с людьми. Но интересный момент заключается в следующем факте. Природа, город, дом, Бог всегда устанавливают связь в ответ на нашу. Животные и растения в 90% случаев откликаются, а в 10% нет. Слово добровольность ключевое. Тот, кто готов к связи, имеет ее. Тот, кто не хочет, не имеет.

Кат очень интересовала эта связь. Она копила о ней факты, записывала закономерности, которые отслеживала. Изучала все связи, которые удалось установить ей самой и близкими ей людьми.

Отношения Кита и Кат покоряли своей честностью. Оставаясь наедине, они снимали маски, не играли в психологические игры, не следовали гендерным стереотипам, а просто были собой и принимали человека напротив таким, какой он есть. Кат давалось это сложней по причине того, что она была Рожденной. Но тем не менее она смогла повторить подобную честность и прямоту и в отношениях с Модун, и в отношениях с Каримом. Кит сначала общался так только с близкими, а потом в принципе стал чаще выбирать такой способ взаимодействия со всеми.

В двадцать три Кат вышла замуж за Рожденного мужчину.

Это был год, когда они с Китом закончили институт.

Кат в наследство достался дом дяди. Она съехала от родителей. Требования к образованию по ее профессии позволяли ей начинать полноценную профессиональную деятельность. Киту же предстояла ординатура. Все места в их городе были заняты. Кит потратил около двух месяцев, чтобы изучить ординатуру в других городах. Ему было важно по-настоящему пройти стажировку у хороших известных преподавателей, а не просто обивать пороги захолустных больниц. И он нашел. Больница находилась на задворках мира. Но во главе нужного Киту отделения был его кумир. Человек, который имел звание профессора, но уехавший в глубинку спасать пациентов в экстремальных условиях, нести прогресс и мастерство там, где оно само не водится. Кит был очень доволен найденным местом и позвал с собой Кат, но ее мама ожидала операцию на правом легком. Да и Кат приняли на работу в центр, где директором была ее духовная наставница. Для нее это было лучшим местом. К сожалению, все эти факты приводили ребят к тому, что около двух лет им придется жить очень далеко друг от друга.

Кит погрустил, но отнесся к этому оптимистично.

Мы оба горели будущими свершениями в сферах своей деятельности. Оба любили друг друга. Что могло пойти не так? Расстояние и время не преграда. Будем иногда навещать друг друга. Звонки, письма, сообщения, внутренняя связь нам этого хватит. Я был уверен, что через два года вернусь и мы поженимся.

Кат же сразу стало не по себе. Первыми звоночками было то, что она раз десять спросила, уверен ли Кит в том, что они решили.

И мне бы обратить внимание на то, сколько раз она задала мне этот вопрос. Но нет. Я был слишком поглощен перспективами, новым открывшимся для меня миром.

Поначалу все было хорошо. Они много общались, поддерживали друг друга в стойком проживании расставания. А потом, будучи загруженными работой, стали общаться чуть меньше и уже не успевали рассказать друг другу все новости. Новости копились, теряли актуальность. Потом стало вообще трудно о чем-либо говорить, ведь темы для разговора словно пропадали так же исчезают темы для разговора с дальними родственниками. Потом начала сбоить их внутренняя связь. Кит все еще не очень волновался, будучи уверен, что по возвращении все между ними восстановится в считаные дни. Но он тосковал. К сожалению, именно в эти периоды вырваться домой не получалось. Кит так и не осознал, что обладал более совершенной психикой. Он ошибался, думая, что и Кат так же сильна, как он.

Она это все проживала намного мощнее и болезненнее. Скорее всего, это происходило в результате тех пресловутых детских решений, которыми испещрены, как шрамами, сердца Рожденных. И лично Кат с трудом перерабатывала эти события, потому что испытывала чувство одиночества, отверженности, нелюбви. Все усложняли невероятные успехи Кита. Его бесстрашие в освоении медицины, дисциплины намного более страшной, чем психология, на взгляд Кат. Он получился настолько умным, что уже делал свои первые шаги в науке, не прекращая практиковаться. Из него выходил потрясающе ценный человек, в то время как Кат пока считалась среднестатистическим начинающим психологом со всеми присущими страхами: страх перед клиентами, синдром самозванца, страх не справиться с эмоциями клиента, страх брать деньги за свою работу, страх заявить о себе и т. д. Кит казался ей таким смелым, выносливым. Кат даже иногда казалось, что она выбрала психологию, потому что побоялась медицины, но на самом деле хотела ее. Кит же не побоялся.

Он будто лучшая версия меня. Все Рожденные, в том числе я, какой-то низший сорт людей. Промежуточное звено, из которого выходит настоящий полноценный и здоровый человек. Такой, каким его задумала на самом деле Вселенная.

Кит чувствовал ее боль, тоску, обиду, злость, но из-за притупления связи не мог понять, дело в нем или в трудностях самореализации Кат.

Их связь исчезала, потому что у связи есть еще один закон: если кто-то из двух чувствует обиду на другого, происходит разрыв связи. Обида будто колпак, которым обиженный накрывается, и к нему не пробиться.

Где-то через семь месяцев Кит приехал домой в первый раз, чтобы разобраться, что между ними происходит.

Кат боялась встретиться с ним глазами, и они поговорили через дверь. Она сказала примерно следующее. Я не хочу создавать семью со своим Внутренним, хоть большинство людей на земле это и делает. Мне кажется, что это выглядит как путь наименьшего сопротивления создать пару с самим собой. Попытаться же создать пару с другим человеком это непросто. Зато я буду чувствовать, что справилась и способна размножаться не только как инфузория. Я собираюсь быть психологом. Будет здорово, если я попробую сложный вариант.

На самом деле она сказала так, потому что ей казалось, что Кит ее разлюбливает. Он был настолько поглощен делом своей жизни, что оно стало для него важнее их союза. Она боялась остаться с ним в паре и однажды ощутить себя брошенной им. Момент, где он скажет ей, что прошло много времени и он уже не чувствует к ней ничего. Он, будучи таким красивым, успешным, любимым, уникальным, уйдет далеко, где будет очень редко вспоминать ее как свои первые шаги в этой жизни. И будет вести лучшую версию ее жизни, без нее, с кем-то, кого посчитает более подходящим. Оттого она подумала, что ей будет легче первой его бросить. Хотя бы для всех она не будет выглядеть ненужной. И лишь как тень промелькнула мысль о том, что Кит тоже сейчас чувствует себя брошенным, неоцененным, нелюбимым ею. Они оба в одинаковом положении. И только через много лет практики и личной психотерапии Кат смогла все это признать. В те минуты, когда это событие происходило, она избегала этой внутренней правды.

Кит же, вообще не думавший о расставании, испытал первую в своей жизни душевную боль.

Запредельная боль. С эффектом контузии. Я почти отполз от двери. Не было сил ни говорить с ней, ни смотреть на нее, ни тем более приводить ее в чувства нашими способами, через связь. Теперь я понимаю, что тогда я попал в свою единственную детскую травму травму происхождения. Ох, если Рожденные такое чувствуют от каждой своей травмы, то неудивительно, почему они менее эффективны по жизни.

Действительно, это доказано научно. Обычно большинство Внутренних отрицают свое повреждение по этому вопросу, особенно в годы молодости. Лишь те, кому перевалило за тридцать лет, способны встретиться с этой темой лицом к лицу. До этого момента Кит считал, что причиной возникновения в этом мире был он сам. Из-за того что в пятилетнем возрасте решил взглянуть на дно озера и был активной частью в момент их начального разделения.

Это было высокомерно и глупо думать, что ты создал себя сам по причине того, что ты начал первым активно действовать. Но признать, что ты являешься результатом активности психики твоего ровесника, очень больно. Тяжело понимать, что Бог выбрал произвести на свет Рожденного, а не тебя. Будешь ты или нет решать Рожденному, а не Богу. Будто ты низший сорт человека. Рожденные же находятся в привилегированном положении просто по факту своего происхождения. Никто из них никак объективно этого не заслужил. И Внутренний может быть сколь угодно лучше Рожденного, но в этом мире это словно не имеет значения.

Когда Кит молча уехал назад в свой далекий город и там продолжил как ни в чем не бывало свою умопомрачительную карьеру, Кат испытала шок.

Во-первых, она проживала его потерю (как друга и любимого). Во-вторых, она еще больше убедилась в том, что не нужна ему. Неужели он ее не любил? Неужели они вовремя расстались? Выходит, она была права в том, что он остыл к ней? Понимание всей ситуации с Китом пришло к ней только спустя годы обретения практики.

Время шло. Кат потихоньку осваивала практическую сторону психологии, работая в центре личностного роста. Параллельно она проходила собственную психотерапию. В их мире это было необходимым условием для каждого психолога. В центре проводились тренинги с небольшими группами людей (510 человек), с большими группами (1050 человек) и индивидуальные консультации (12 человека). Кат нравился формат небольших групп и индивидуальные сессии. Но практика с большим количеством людей давала ей очень ценный опыт, и она каждый раз, перекрестившись пяткой, шла на сцену.

Центр работал в сфере обычной, классической, стандартной психологии. В нем Внутренних и Рожденных считали равными и не выделяли в отдельные группы, работая с каждым из них как с отдельной уникальной личностью. Кат считала, что это было очень мудро и этично.

Но ей будто не хватало того куска психологического пути, где общество и сами отделяемые проживают различия и связь Рожденных и Внутренних. Она начала выискивать дополнительные знания на эти темы. Их в то время еще было мало. Лишь иногда некоторые лекторы освещали эту тему одной-двумя лекциями, описывая личный опыт, который они успели скопить за практику. Это уже потом, когда Кат было тридцать пять, направление выделили и назвали Психология Отделяемых.

Кат вышла замуж довольно внезапно. Она познакомилась со своим будущим мужем Вассом в больнице, когда ее мама легла удалять опухоль в легком. Операция была страшной, опасной. Реабилитация мучительной. Кат много времени проводила в больнице.

Васс был стажером хирурга, оперировавшего маму. И очень часто торчал в палате, проделывая разные процедуры и беседуя с ними обеими. Там они и поняли, что очень симпатизируют друг другу. Мама Кат выдвинула опасения, что Кат влюбилась, но не по-настоящему, а потому, что обстоятельства располагали. Часто пациенты влюбляются в своих хирургов, видя в них спасителей и героев. Тут дочь пациента влюбилась в стажера по той же причине. Сначала она боялась за мать, а потом такой принц, весь в белом, будто герой, ходит по палате и оказывает моральную и физическую поддержку. Как же не влюбиться?

Кат отмахнулась. Она сама на тренингах озвучивала правила для клиентов: не вступать в любовную связь с инструкторами тренинга девяносто дней, потому что инструктор идеализируется. Чувство влюбленности лишь результат того, что инструктор был в позиции дающего, оберегающего, а клиент выступал в роли уязвимого и берущего. Один может влюбиться, потому что ему помогают, другой же от помощи. Но при встрече в реальности они будут другими. В позициях на равных они могут друг другу и не понравиться. Девяносто дней как раз развеют гормональный всплеск влюбленности и дадут психике прийти из измененного в нормальное состояние. После этого периода можно встречаться сколько угодно.

В общем, молодость всегда одинаковая. Даже у психологов.

По медицинской этике Васс тоже не имел права просить номер телефона Кат в больнице. Но он был находчивым парнем. Он смог дать свой номер Кат прямо в палате перед другими пациентами и другим медицинским персоналом, не вызывая ни у кого подозрений.

Сегодня ваша мама плоховато себя чувствует. Вы будете тут?

Да.

У нас сегодня дурдом, и меня часто не будет на посту. Запишите мой номер и звоните, если вас что-то забеспокоит, я сразу подбегу.

Да, конечно.

Маякните мне. О, все, вижу. Я тоже вас подпишу: Палата 54.

Когда маму Кат выписали, Васс спокойно позвонил и пригласил девушку на свидание.

Мама Васса была Внутренней его отца. Амбициозная женщина, умеющая трудиться. Она была четвертой по значимости среди детских хирургов страны. Всю жизнь провела в практике и только на старости лет пошла читать лекции в институт. Отец Васса был таким же амбициозным, но не имел такой способности трудиться. Оттого он пошел в сомнительный бизнес на медицинской основе.

Внутренняя Васса Вассилиса получила то же образование, что и Васс (отец Васса оплатил образование обоим), но пошла стажироваться в отделение пластической хирургии. Она не захотела стать женой Васса, мотивируя отказ тем, что вообще не собирается выходить замуж, а хочет прожить свободную жизнь: максимально реализоваться в карьере, достигнуть материального благополучия, не привязываться ни к одному мужчине.

Васс какое-то время ощущал себя словно выкинутым на берег, потому что хотел традиционную семью, и никак не мог понять, откуда у Вассилисы настолько иное мнение. Потом решил жениться на Рожденной, решив, что хватит с него Внутренних с их профессиональной амбициозностью.

Через несколько месяцев после свадьбы Кат забеременела сыном. И как-то сразу осознала, что ее работоспособность падает. Cначала перестало хватать сил на дополнительное образование. Потом она сократила количество консультаций. А потом поняла, что каждый тренинг настолько тяжело дается, что она заранее мечтает, чтобы он не состоялся и ей не пришлось туда идти. Она посчитала, что дело в беременности, но причина скрывалась еще и в быте, который лег на нее полностью, а также в подготовке к роддому и появлению ребенка. Васс был очень загружен на работе. Он старался побыстрее отстажироваться, чтобы перейти в разряд полноценных хирургов, что означало большую зарплату, столь необходимую молодой семье.

Кат хотела двух детей и, еще обучаясь в Биоинституте, пришла к мнению, что детей лучше заводить пораньше, пока тело сильно и здорово. Она дала себе время первого ребенка родить до двадцать пяти, а второго до двадцати восьми лет. После тридцати она планировала уже спокойно отправить на пенсию свою репродуктивную систему. Да и самой после сорока хочется побольше отдыхать, а не воспитывать маленьких детей.

И она уложилась. Через год и два месяца после рождения первого сына на свет появился второй.

Кат думала, что сможет продолжить работать хотя бы немного и редко. Потом надеялась, что сможет смотреть хотя бы лекции онлайн. Сколько бы она ни пыталась договориться с мужем о выделении ей на это времени, почти каждый раз все обрывалось резким вызовом мужа на работу или еще какими-то его неотложными делами. А в те редкие счастливые дни, когда муж все-таки оставался дома и брал на себя детей, Кат все равно полдня тратила на быт, а потом засыпала на столе под лекцию. Помогало только куда-то уходить.

И Кат решила ходить ассистировать на тренинги в центр личностного роста, где ее все помнили и любили. Вести тренинг Кат никак не могла, так как ей необходимы были бы дни подготовки, которыми Кат не располагала. Но ассистирование было неплохим вариантом, ведь там она была просто помощником. Зарплаты нет, но зато в гуще психологии. Это помогало ей не одичать совсем как человеку, не выходившему из дома, и как психологу, не практиковавшему годами.

Только были печальные последствия. На следующий день после психологического уикенда ее ждал бытовой кошмар дома. Вся посуда грязная, абсолютное отсутствие еды, куча стирки, все поверхности дома равномерно покрыты игрушками, использованными салфетками, носками, прочей одеждой семьи, песком и посудой с засохшими кусочками еды.

Достаточно просто описать, что было на тумбочке в прихожей, чтобы понять всю бездну проблемы. На ней лежали детские мокрые колготки, огрызок, бутылка из-под воды и бутылка из-под моторного масла машины, присохший надкусанный кусок пиццы, немного лапши, кошачья шерсть, открытый пауч кошачьего корма, договор купли-продажи на медицинские препараты, ампула новокаина, иглодержатель, запачканная жидкостью из пауча хирургическая нитка и грязный детский ботинок.

Иногда Кат казалось, что ей проще взять грабли и сгрести все содержимое с пола и столов в мусорные мешки. Но тогда им бы пришлось жить без вилок и точно бы пропал какой-нибудь важный семейный документ типа свидетельства о рождении ребенка. На полноценную уборку трехкомнатного дома уходило три дня. При невыходе на тренинг на уборку уходило полдня. Дети тоже после дежурства папы были более капризными и висли на Кат как детеныши опоссума. Так она и передвигалась с ними по дому, рассортировывая мусор и нужные вещи.

Кат стала замечать, что ловит дикую подавленность в эти три дня после тренингов. Она сказала об этом Вассу.

Конечно, все силы тратишь на тренинг. Разумеется, сил потом нет ни на что.

В чем-то он был прав. На тренинг силы тоже уходили. Но на все попытки договориться о порядке дома Васс отвечал:

У тебя какой-то пунктик на порядке. Он нужен одной тебе. Я живу так, и мне нормально.

Кат просто приняла реальность как есть. Если она хочет ассистировать на тренингах, поддерживать свои знания в психологии, чтобы они не устарели за декретное время (которое вышло из берегов), ей надо брать эту практику по текущей цене: три дня активной уборки в вымотанном состоянии после тренинга.

Казалось бы, выбор очевиден. Легче не ходить, не практиковать. Но Кат ходила. Будучи психологом, она знала, что ждет женщину в профессиональном плане после двойного декрета. Знания забываются и теряют свою актуальность. Мозг с трудом меняет парадигму с домашней среды на социальную. Несмотря на то что она сильно отставала от паровоза, Кат все равно ходила несколько раз в месяц в рабочую среду.

Вступая в брак, Кат надеялась не только завести детей. Она рассчитывала на пару. На опору и поддержку друг друга. На тот факт, что они с мужем вырастят детей, состоятся в деле жизни, попутешествуют, выстроят домик где-то далеко от мегаполиса, желательно вообще в глухом лесу, и уйдут в старость, будучи довольными и счастливыми. Она будет бродить по лесу, печь пироги. А он ковыряться в гараже или выращивать сад. Постепенно до нее дошло, насколько далека их пара от этой иллюзии.

Между ними совсем не было эмоциональной близости. Защищаясь от этой истины, Кат списывала все на маленьких детей, карьерный рост мужа и то, что они оказались совершенно разными людьми. Она подбадривала себя тем, что скоро дети подрастут, муж выйдет на денежное изобильное плато, у обоих появится больше времени для того, чтобы по-настоящему узнать друг друга, и мечта о зрелой паре состоится.

Тот факт, что мы совершенно разные, даже радует. Мало того, что я смогла создать пару с Рожденным, а если я найду общий язык с человеком из другой мировоззренческой вселенной это будет по-настоящему ценное достижение. Создать пару со своим Внутренним так же легко, как со своим отражением в зеркале, потому что оно кивает одновременно с тобой.

Когда старший сын дорос до садика, Кат решила, что, отдав его туда, облегчит себе жизнь.

Садик находился далеко, в сорока минутах ходьбы, а на автобусе можно было уложиться за тридцать.

Однажды утром, простояв с двумя малышами в минус восемнадцать на остановке двадцать минут и так и не дождавшись автобуса, Кат впервые осознала, что садик вовсе не облегчает жизнь. Наоборот, подкидывает трудности. Взять, например, процесс сбора пакета документов, необходимого для поступления: один из пунктов обойти тридцать три врача. А еще ранние подъемы, дорога туда и обратно, болезни, которыми бесконечно обменивались дети в группе.

Кат втиснулась с коляской в маршрутку, где половина пассажиров сразу скривила лица, а вторая когда младший сын от жары в салоне начал сильно кричать. Кат пришлось выйти из транспорта немного раньше. И когда уже матерям выдадут разрешение находиться в местах общего пользования с орущими детьми и не считаться плохой? Все восемь минут ходьбы до садика старший сын падал на землю и орал, что не хочет туда. А младший блажил в коляске, потому что ему все еще было жарко.

Поднимать сына с земли и тащить его на руках в зимнем комбинезоне с коляской против ветра между многоэтажными домами почти не осуществимо. И Кат всячески взывала к здравому смыслу сына, уговаривая его хоть немного пойти ей навстречу.

Но сын, заплаканный, заглядывал ей в глаза и спрашивал:

Почему я не могу остаться дома с тобой и с братом?

Дотянув сыновей до садика, Кат поняла, что ей нужно перевести дух и все осмыслить. Усевшись на маленькую скамеечку в детской раздевалке, она достала сок из своего рюкзака, напоила детей и попила сама. И решила, что сегодня с них всех достаточно садика. А потом они втроем сели в автобус (этот подошел вовремя) и поехали домой, обнимаясь и роняя в проход рукавички.

Посовещавшись с Вассом, они решили, что Кат пробудет с детьми до школы и никакого садика.

Васс расценил это как жест своей доброй воли, воспринимая Кат как просящую. Кат и вправду хотела остаться с детьми дома и не водить их в садики. Была рада, что муж согласился, но лишь потому, что детям так будет лучше и ей полегче. Она была благодарна мужу, ведь ему и вправду надо содержать всю семью еще несколько лет одному. И как-то в этом во всем кануло в никуда то, что Кат не была просящей в этой ситуации, а наравне с мужем давала в семью свои силы и время.

С утра до вечера находиться дома с двумя дошкольниками и вести быт так же трудно, как и быть в декрете. Немного меняется коленкор. Дети становятся более самостоятельными, но от этого не легче. Просто уменьшаются одни нагрузки и увеличиваются другие. Например, больше не надо кормить ребенка с ложки, но надо отмывать полкухни после того, как они самостоятельно приготовили и поели. Не надо укачивать, но надо отвечать на тысячи вопросов. Стирать ни капельки не меньше. Не меньше устают ноги, уши и нервная система. Единственным плюсом был поздний подъем. Дети дрыхли до десяти утра, и Кат с ними. Очень драгоценный бонус после четырехлетнего недосыпа.

Когда Кат поняла, что во всем этом водовороте семейной жизни она все еще не может слушать лекции по психологии, а отложенное на один раз ассистирование на тренинге превратилось в пропуск длиной в полтора года, то опять подняла разговор с мужем о своем личном времени.

Вставать надо раньше, и как раз будет время, ответил он.

Кат, испытав стыд за свой сон, около двух месяцев вставала в пять утра. Полчаса уходило на душ, одеться, позавтракать. Два с половиной часа на онлайн-лекции. Потом час на приготовление завтрака для сыновей. А потом они пробуждались. Не чувствуя маму под боком, дети стали просыпаться раньше на час. А потом на два. Кат сдулась. Силы кончались вообще. Она стала походить на серую изможденную сомнамбулу.

Она находилась на грани нервного срыва и закатила истерику, кричала на мужа и требовала выделить ей хотя бы один выходной день, чтобы отсыпаться, гулять, учиться или работать в общем, делать то, что хотелось именно ей.

Муж напугался и согласился. Но таких выходных за шесть месяцев состоялось от силы три. У Кат опять случился нервный срыв. Она кинула тазиком с мокрым бельем в межкомнатную дверь и пробила ее.

Ты психичка! Тебе надо лечиться! Хреновый из тебя психолог, раз ты с собой справиться не можешь! кричал, уходя на неотложный вызов, Васс.

Кат стало стыдно. И правда, она же психолог. Кат забила на время на профессионализм и в те редкие часы отдыха, которые у нее были, занялась своим психологическим здоровьем. У нее был психолог онлайн, и она самостоятельно делала упражнения по сливу злости.

Это давало ей моменты просветления. В один из них она выдала неплохую тему в разговоре с мужем:

Когда мы с тобой заодно, каждый из нас сильнее, чем был до нашей встречи. Но в ссоре каждый из нас слабее, чем был до нашей встречи.

А когда мы будем такими, как до нашей встречи?

Наверное, никогда.

В тот период ей очень сложно было понять, что же не так. Васс хороший человек: умный, работящий, женился, завел детей, любит их и ее, семью содержит, не пьет, не бьет, не ездит на рыбалку с друзьями и в баню не ходит. Он превратился в отличного хирурга. Стал успешным. Завидный муж, красив, ухожен, подтянут. На него молилось множество людей: его пациенты, их родня, коллеги и куча молодых стажерок. Процент девушек в его группе стажеров почему-то преобладал.

Кат и сама понимала, что дело Васса важно. Если он не выйдет на срочную операцию, то может погибнуть человек. Васс важен, ценен для этого мира. Если сравнивать его деятельность дома и на работе, то ценнее для всего человечества его присутствие на работе, а не дома. Эти мысли путали ее. За ними тонули ее личные желания, потребности детей в отце, жены в муже. Не столь заметно для разума, но не для чувств. Росло ощущение ненужности и оставленности.

Дети еще немного подросли. Старший сын пошел в школу. И Кат поняла, что начальная школа для матерей опять нехилая нагрузка. Легче не стало. Просто в очередной раз изменился характер забот. Одни домашние задания чего стоят. Вернулись бесконечные болезни, приносимые из самого скученного места среди детей. А еще начальная школа это про отвести ребенка в нее рано утром и забрать его в обед. Следовательно, день все равно тебе не принадлежит. Все другие дела надо успевать либо в промежутке между 8:30 и 12:00, либо назначать их на вторую половину дня. А младший ребенок, еще дошкольник, оставшийся один без брата, сильнее прилипал к матери.

В этот период у Васса заболел отец. И, несмотря на все протесты Кат и наличие живой матери Васса, Внутренней Васса, самого Васса, отца бросили на Кат.

Для социума Васс опять был героем: забрал к себе стареющего больного отца. А Кат зашивалась, да еще почему-то оставалась якобы с поблажкой не работать, а сидеть дома. С одной стороны, дед немножко приглядывал за детьми и отвлекал их на себя, но с другой готовки, уборки, стирки и плотности населения в доме стало больше. Просто побыть в тишине час или встретиться с подругой было большим подарком и праздником для Кат.

Однажды после такой встречи с подругой из центра, где она работала, Кат пришла домой очень грустная. И между делом сказала Вассу, что психология сильно изменилась, появилось множество новых ответвлений, а она уже даже не знает названия современных методик.

Читать что-то надо было. Я все время читаю зарубежную литературу по хирургии.

И Кат впервые задумалась о возможности ее личного счастья в этой семье. Муж по-прежнему был будто из другого мира. И совсем не представлял, в каком мире живет она. Он даже не пытался узнать, кто она, о чем она мечтает.

Когда во время приступа усталости и злости она сказала Вассу, что иногда не рада своему материнству и замужеству, Васс серьезно задумался над ее вменяемостью.

Это твое предназначение дети, семья! Как можно устать от своих детей? Ты что, их не любишь?! Да от вас, женщин, только и надо, что родить, и все. Это от мужчины социум постоянно что-то требует.

Кат понимала, о чем он говорит, и так же осознавала, что он не отдает себе отчета, о чем говорит она.

Догадываясь, что это плохая идея, она все же сказала, что карьера для нее тоже важна и она бы хотела что-то делать в этом мире, а не только быть матерью и женой.

Вот дурная. Я подарил тебе самое ценное на земле!

Что?

Я подарил тебе возможность заниматься тем, чем ты хочешь, не думая о том, как прокормить себя. Ты свободна, а я нет.

И во второй раз в жизни Кат поняла, что и она, и ее партнер чувствуют одно и то же. Ей тоже казалось, что она подарила Вассу самое ценное на земле ощущение, что день принадлежит ему. Он мог встать и не думать о ней, быте, детях, а просто спланировать свои дела и уехать по ним. Он мог строить карьеру ту, какую хочет, так, как хочет, и тогда, когда хочет. Кат была уверена, что он управляет своей жизнью.

И поняв, что, наверное, она так же не видит полностью его жизнь, как и ее муж ничего не знает про ее существование, она замолчала, взяв время на анализ.

Действительно, приносить ежемесячно достаточное количество денег на четверых вот что ограничивало мужа. Это была его несвобода. С этим осознанием она подошла к Вассу, чтобы обнять его и поделиться своими мыслями и открытиями. О том, что они оба словно в рабстве. Но их вклад так ценен для семьи, и это так объединяет их. Ей хотелось рассказать, что раньше она чувствовала себя больше жертвой этого положения, а сейчас видит себя ценной. Жертвенность стала служением, и это совсем другой коленкор. Она успела рассказать часть про Васса. Вторую половину про себя не успела Васса вызвали на работу. Когда она попыталась продолжить эту тему после его возвращения, он отмахнулся со словами:

Да что тут полы помыть минут тридцать, и еду приготовить час.

Кат понимала, что работы намного больше, но почему-то вся она вылетела у нее из головы. Действительно, как можно собрать и описать тот миллион мелочей, что делается ежедневно для того, чтобы дом и дети оставались в порядке?

Помимо детей, у Кат и Васса была еще одна мечта. Они оба хотели построить домик у леса. И вместе шли к этому год за годом. Сначала купили землю. Долго ездили, смотрели участки. Нашли у леса последний на улице в деревне, недалеко от столицы. Кат получила небольшое наследство от бабушки и вложила его в стройку. А Васс взял кредит. Кат радовалась этому общему делу, пока не стала понимать, что все решения, которые ей давал принять по стройке муж, кончались тем, что их по какой-то причине нельзя было осуществить. Нельзя острую двухскатную крышу, так как слишком высоко, по нормам не проходит. Допустима только четырехскатная, тупая. Нельзя мастерскую на втором этаже, так как остальные комнаты будут слишком маленькими. Нельзя балкон. Только террасу на первом этаже. По крайней мере, он так говорил.

Ладно. Кат отказалась от создания дома под себя, подумав, что уникальный дом намного сложнее утвердить в БТИ и намного сложнее строить. Наверное, придется подрезать мечту и построить дом по общепринятым нормам. Она готова была на это пойти. Главное, чтобы дом вообще появился. А потом Кат узнала, что Васс принял важное семейное решение без ее участия и даже уже предпринял первые шаги по выбранному направлению. Он сделал второй этаж их дома деревянным, хотя изначально планировался газосиликатный блок, как на первом этаже. Она опять попыталась прямо заговорить с мужем. С ее точки зрения, дерево было более пожароопасным. Учитывая, что дом будет стоять в деревне, где все жгут костры, ей было бы спокойнее построить дом чуть дороже, но более безопасным.

Не тебе же деньги на него добывать.

Кат не стала входить в полемику о том, что и она трудится на благо семьи, а попыталась объяснить, что ей важно, чтобы они принимали решения вместе. Особенно те, которые касаются всей семьи. Васс как будто находился в другой системе координат.

Да я уже все решил. Тебе не надо напрягаться на этот счет.

Я не согласна с этим решением.

Нет. Я не поверну вспять. Я уже со всеми договорился. Смена решения сейчас меня опозорит.

Я понимаю. Оттого и надо обсуждать все до решения.

Хватит со своим равноправием. Нет его среди мужчин и женщин. Мы не равны и не будем.

Почему ты говоришь так, словно женщина ниже, чем мужчина?

Нет-нет. Но у вас другие задачи. Вы занимаетесь детьми и бытом. Мы решаем социальные дела. Вы внутри семьи. Мы снаружи. Не пытайся быть мужиком и не лезь туда, где не твое место.

Если мы асы по детям и быту (хотя я и не согласна, ведь у нас, женщин, тоже есть свое предназначение, помимо семьи), то вы, мужчины, должны прислушиваться к нашему мнению в отношении детей и быта? Как мы должны прислушиваться к мужчинам в социальных вопросах? Мы там лучше вас? Профессиональнее?

Да.

Тогда почему ты решил вопрос, который напрямую касается детей и быта, без меня?

Рррррр. Все уже решено.

Кат почувствовала, что дом больше не их проект, а Васса.

С потерей этой мечты Кат осталась без какого-то последнего столба, на котором держались ее надежды насчет счастья в паре и семье. Впоследствии она поняла, что теряет смысл жизни. Сейчас у нее ничего и не было, кроме пары и семьи.

В очередной раз необходимо поблагодарить психологическое образование, так как она не поддалась этим мыслям и чувствам. Она начала искать другую опору, чтобы спастись. Два опорных столба нашла сразу: дети и ее домик, в котором они жили сейчас. Это у нее осталось, в это вложено много сил, и это уже приносит счастье. Дает устойчивость и спокойствие. Были еще друзья, но в отношения с ними надо было также вкладываться, а она сильно подзапустила этот процесс при создании семьи. А еще был мир психологии, и он ощущался как огромный лайнер, в котором спокойно можно плыть по океану. Вот, наверное, куда стоит сейчас смотреть.

В очередной раз затянув свой ремень сил и времени, Кат начала немного читать современную литературу и проводить пробные консультации c использованием новых методик на подругах и знакомых бесплатно.

Она дико уставала, но появился вкус к жизни. Опять находясь в зоне психологии, она стала еще лучше понимать, что происходит с ней.

В какой-то момент мозаика реальности стала состыковываться в голове у Кат в большие куски. И она поняла, что до этого там было много иллюзий относительно взрослой жизни.

И вот что она стала осознавать.

Некоторые профессии и семья несовместимы. Например, профессия ее мужа хирург. Будучи им, ты либо служишь миру через свою работу, либо растишь детей. На то и другое просто не хватит времени и сил. Таких профессий немного. Всех их объединяет служение народу: спасатели, пожарные, военные, некоторые врачи. Думаю, всем им, конечно, не помешает жена, та, что ждет дома и по их возвращении в изможденном состоянии кормит, отогревает, спать укладывает. Но надо понимать, что жизнь такой женщины тоже служение. Не получать внимания мужа и вклада в себя, а только давать. Думаю, таких жен надо приравнивать к монахиням, а мужчин на таких профессиях к монахам, и всех их к святым.

Кат не планировала посвятить свою жизнь мужчине, который необходим миру целиком и полностью. Хотя это и очень святая миссия. Ей хотелось бы самой что-то делать, даже если это тоже будет выглядеть как служение.

Еще она поняла, что изначально она не была патриархальной женщиной. По ней видно было, что она совершенно иного склада. И именно рождение детей и затяжной декрет сформировал их семью как патриархальную. Но Кат находится в другой системе ценностей. Для нее важна женская самореализация.

Кат понимала, что мужа и уклад семьи ей уже не переделать. Все, что она может, это на своем месте, за свой счет делать маленькие шаги в свою жизнь, при этом продолжая выполнять свою семейную функцию.

Следствием были сверхнагрузки. Это изматывало и истаскивало ее. И держалось на высших смыслах: материнство, сохранение семьи, предназначение.

При наличии пары, любви, благодарности, равноценности с мужем в семье ей было бы легче. Но спустя двенадцать лет брака стоило признать, что и тут у нее ничего не вышло. Союза не было. И это осознание спустило Кат с небес на землю. Она признала рассудительность тех людей, которые заключают брак со своими Внутренними. Они это делают не от слабости, а потому, что в этом есть здравый смысл. Выбор большинства мудр. Подобное решение принимали множество разных личностей. Зачастую можно доверять таким решениям. Кат приняла свою среднестатистичность. Своим браком она хотела доказать свою особенность, но доказала обычность. И сейчас она с самоиронией приняла это.

Еще она поняла, насколько обесценила свои отношения с Китом. И признала, что, несмотря на то что они легко достались друг другу, тем не менее они с Китом многое вложили в пару, получив удивительную связь. И от этого так заныло сердце. Кат показалась сама себе глупой неудачницей, совершившей самую большую ошибку в мире. Причем дважды: второй раз, когда вышла замуж за Васса. Но немного переварив новые открытия, она почувствовала, что, несмотря на то что она оступилась, все это прекрасное было в ее жизни. Это случилось с ней. Это было у нее. Она даже достала старые фотографии и с удивлением стала подмечать на них нежные и теплые чувства во взглядах, жестах, выражении лиц. И на душе стало хорошо. Отношения с Китом стали одной из эпох ее жизни со своим счастьем и горем, началом и концом.

И на брак с Вассом она посмотрела как на целую эпоху, которая подарила ей детей, опыт управления домом, навыки материнства.

Один раз в сознание Кат закралась надежда, что, возможно, сейчас, когда она потихоньку возвращается в профессию, Васс заметит ее и их пара перестроится, начнет другой танец, разучит другие па.

Да. Ты стала очень интересной от того, что куда-то стремишься. Даже клиентов за деньги уже берешь на онлайн-консультации. И потом на эти деньги делаешь ремонт дома. И дизайн такой креативный подбираешь сама. В первые годы нашего брака ты же ничем не занималась, а просто дома сидела.

Эх, нет. Показалось. Это был какой-то конец. Точка. Большего обесценивания она никогда не испытывала, да еще от того, кто больше других должен был весь ее вклад оценить. И она подала на развод. Васс долго думал, что она шутит, пока не понял, что они уже сидят в суде и от них ждут подписания последнего документа.

Дети остались у Кат. Также ее дом, который достался в наследство до брака. И тот ремонт, который она сделала сама, имея двух детей на руках, быт и работу.

Все нажитое совместное имущество досталось Вассу: машина, дорогое медицинское оборудование, которое он приобрел для дополнительного заработка, и недостроенный дом у леса, их общая мечта.

Васс мотивировал свои притязания тем, что он сможет достроить дом, а Кат нет. Машина, оборудование нужны ему для работы, и тогда он сможет добывать достаточно денег, чтобы давать их Кат на расходы по детям. Дом в будущем он оставит в наследство их сыновьям. И не поспоришь.

В итоге он жил потом в этом доме со своей новой молодой женой. Присылал оговоренные небольшие алименты. Когда Кат просила для детей чего-то большего, чем одежда и еда, например отдых в лагере или деньги на брекеты, он разворачивал ее просьбы. Ну хорошо, что хоть на еду и одежду не надо зарабатывать для детей, думала Кат. В общем, из брака она вылезла как из мясорубки.

Огляделась по сторонам.

Увиденное вокруг сначала заставляло ее плакать.

Васс успешный хирург, с молодой женой, домом, машиной, активной личной жизнью, детьми, которых он может брать к себе, когда захочет, и оставлять ей, когда ему не до них.

Кит заведующий новаторским отделением в одной из лучших больниц столицы. Занимается и практикой, и наукой одновременно. Имеет свой дом, машину. И настолько горит делом жизни, что ему даже не нужна пока семья. Но он такой успешный и красивый, что создать ее ему легко. У него на участке даже дуб растет, как он когда-то обещал самому себе. А грейпфрут Кат облез и сдох во время ее семейной жизни.

Карим известный научный деятель в области биофизики. Кстати, они начали с Китом вместе работать несколько лет назад, и у них сложился научный альянс. Теперь они работают над одним исследованием в отделении у Кита. Два светила в разных областях объединились для создания чего-то большего. Карим еще и женат. У него есть сын. Свой дом и машины.

Модун и Модук каждый сверкает в своем деле жизни.

Еще ее троюродная сестра, да что там еще несколько бывших бездетных подруг, все к тридцати пяти годам успели сделать карьеру, наслаждаются ею и жизнью в придачу. Если даже закрыть глаза на успех они все были просто счастливы. Не весь успех это про счастье, но любое счастье это уже абсолютный успех. Они из последней категории.

И она потрепанная, обессиленная. Все, чего добилась сама, это небольшая и шаткая пока карьера в психологии. Дети. Дом, который не совсем ее заслуга, а больше подарок родителей. И неизвестно, на сколько еще хватит ей сил в этой жизни. Сможет ли она еще что-то?

Ей начало казаться, что много людей оттолкнулись от нее как от базы и прыгнули далеко и великолепно: Кит, Васс, дети. Она только подбросила их вверх. Она не человек, а то, из чего он выходит.

Мир показался Кат жестоким и несправедливым. Ей не хотелось жить в нем.

Побыть нормально и плодотворно в депрессии не дала ответственность за детей. Надо было все равно вставать с постели и готовить, стирать, водить детей в школу, а еще работать. Надо было срочно искать дело, ведь алиментов не хватало на троих. У Кат не было своего счета, не было ничего, что можно было бы продать.

Вслед за огромным количеством матерей на их планете она встала, несмотря на уничтоженность, и помыла посуду. Потом постирала. Потом позвонила всем знакомым и спросила, нужна ли им помощь по хозяйству. Первые три месяца она просто мыла людям дома за деньги или выполняла другую работу: съездить привезти что-то на другой конец города. Одного ребенка даже водила на кружки. И все это время находилась в поиске близкой к душе работы.

Настал тот день, когда она нашла ее.

Я не знаю, на чем продержалась этот период. Наверное, на злости и чувстве долга. Чувство долга словно было моим скелетом. А злость связками, которые двигали скелет. Всей остальной меня не было. Пришлось заморозить все чувства, отложить все страдания. Я знала, что к ним еще придется вернуться, но в этот период я все это вместе не выдержала бы.

Работа была хорошей. Место школьного психолога в небольшой частной школе. Психолога, работающего только с отношениями Отделяемых.

В школе была целая команда психологов. Один отвечал за младшую школу, другой за среднюю, третий за старшую. Один для учителей, другой для остального взрослого персонала школы. Школа поняла, что ей необходим полноценный отдельный психолог для того, чтобы помогать детям разбираться в вопросе взаимодействий Рожденных и Внутренних. Это была одна из тех достаточно прогрессивных школ, которые могли позволить себе такого специалиста как этически, так и материально.

Кат аккуратно и трепетно погрузилась в работу. И эта работа очень много дала ей.

Во-первых, финансово. Несмотря на среднюю зарплату, Кат смогла не просто устоять на ногах, но и расцвести.

Купила такую помогающую бытовую технику домой, как робот-пылесос, посудомоечная машина. Научила пользоваться этим своих сыновей. Да, пришлось повозиться. Двенадцатилетка и десятилетка ого-го сколько могут всего напортачить, обучаясь быту. А их хитроумному съезжанию с ответственности нет предела и равных. Но Кат настояла на своем, да и эмоциональная связь с детьми, выстроенная на славу, в этот период работала на нее. Оттого дети худо-бедно, но включились в быт по дому.

Также Кат заметила, что при отсутствии Васса бытовых забот раза в три меньше. Кат доремонтировала то, что еще оставалось несделанным в доме. Обновила то, что хотела, из своих и детских вещей. И в ходе этого процесса кое-что поняла для себя.

По-настоящему богатой я почувствовала себя, когда стала сама зарабатывать. Денег было немного, но это были мои деньги. Я могла купить на них то, что надо мне. Вот и весь секрет моего личного богатства.

Второе, что дала Кат ее работа, много открытий.

Самые свои основные открытия по работе я сделала, находясь в ежедневной практике. Ни один учебник, ни одна книга не дали мне столько. Например, я только тут поняла, что Рожденные опасаются своих Внутренних. Раньше отделять их было интересно и необычно. Еще никто не видел готовых Внутренних. Сейчас дети видят Внутренних с самого детства и осознают их различия с Рожденными. Кому хочется отделить от себя того, кто тебя во всем переплюнет?

Кат знаком был их страх. И она поняла: пришло время встретиться внутри с этой болью. И, столкнувшись с ней на сеансах с супервизором и наедине с самой собой, она осознала, как поддержать детей Рожденных, как им помочь выпустить Внутренних из себя.

Одну из лекций, которые она проводила для старшеклассников, Кат закончила так:

Директор попросил меня в этой лекции, помимо основной информации, ответить на вопрос, что такое Внутренние. Я долго готовилась. И, знаете, мне, наверное, нечего сказать, кроме того, что Внутренние это не то, что мы привыкли считать. Это не лучшая версия нас. Это не часть нас. Внутренние это еще одна душа, которую Бог (природа, Вселенная) положил рядом с нашей в наше тело. И дал все поводья нам в руки. Это еще один человек. И в наших руках выпустить его в этот мир или нет.

Когда Кат закончила свою лекцию, она увидела, что ее слушали не только ученики, но и большая часть учителей. И когда она уже спускалась из актового зала по лестнице, к ней подошел директор. Он был Внутренним. И пожав ей руку, сказал:

Похоже, вы заложили новое поколение.

Кат понимала, о чем он. Только так близко столкнувшись с отделением, она до конца осознала ту правду, о которой не трубят на каждом шагу, как о рекламе шампуня.

Рожденный способен полностью отделить Внутреннего физически и психически. Внутренний становится полноценным человеческим существом со своим телом, душой и разумом, со своим кодом ДНК, с мыслями, идеями, целями и планами.

Но на практике так не происходит.

Среднестатистическое отделение Внутреннего мужчины происходит на восемьдесят процентов, а Внутренней женщины на шестьдесят. Есть и сто процентов, и десять.

Считается, что стопроцентно отделенный Внутренний имеет ряд преимуществ: более здоровую психику, более качественную генетику. Внешний вид и здоровье Внутреннего строится на том, каким хочет видеть его Рожденный. Никто не хочет видеть больного или уродливого, или даже сколько-то некрасивого человека. Рожденные представляют Внутренних красавцами и красавицами, пышущими здоровьем. И Вселенная дает соответствующую ДНК.

Благодаря этому Внутренний лучше приспособлен к этому миру и ему все легче достается.

Но существует парадокс.

Внутренние редко бросают своих Рожденных. Если они женаты или в паре, то делят свой успех с Рожденным или приносят все в семью. Иначе говоря, дети и тех и других имеют одинаковые условия. Внутренние не имеют возможности размножаться как отдельный вид человека. Когда Внутренний женится на Внутреннем, у них рождаются Рожденные. Оттого вся их генетика принадлежит общему виду. Они не могут организовать сверхдержаву и уничтожить Рожденных.

Рожденные же делают следующее. Они недоотделяют Внутренних, тем самым тормозя их развитие. И мы имеем не стопроцентного Внутреннего, а, например, шестьдесят процентов от него.

Рожденным невыгодно отделять Внутренних полностью: отделив их полностью, они могут их потерять. Намного приятней иметь рядом недоразвитое существо, сознания которого хватает лишь на то, чтобы эмоционально и физически обслуживать Рожденного.

Например, Рожденным мужчинам достаточно, когда Внутренняя становится их любовницей, матерью их детей с прекрасной генетикой, женой, которая обслуживает, и подругой, которая выслушивает и беседует. Зачем им успех их женщин? Это же где ее носить будет? А что делать, если ее начнут в газетах печатать чаще, чем самого мужчину, или зарабатывать она начнет много? Люди любить ее будут больше, чем его.

А женщины, в свою очередь, отделяют Внутренних до уровня своих любовников. Используют их как племенных жеребцов. Рожденным нравится болтать со своими Внутренними под луной, но лишь до тех пор, пока обсуждается то, что нужно женщине. Как правило, такой Внутренний может забить гвоздь и заработать небольшие деньги, но не больше. И если женщина хочет, чтобы он хорошо зарабатывал, приходится отделять сильнее. Женщины обычно этого хотят, но и на сто процентов отделять не будут. Оттого Внутренние мужчины доотделеннее Внутренних женщин.

Кстати, не имея ста процентов своей личности, Внутренние очень трусливо идут по векторам своей жизни. Им будто не на что опереться, их сдувают все ветра. Они с трудом обретают новые навыки и выходят из зоны комфорта. Они прилепляются к своему Рожденному, что немудрено, ведь сорок процентов их еще в нем.

А еще продолжил директор, ваша лекция вернула мне недостающую последнюю часть меня. Мою собственную душу. Я никогда ее не имел до настоящего часа.

Кат поняла, что эта работа дала ей еще и кое- что третье. Она подарила ей дело жизни. Встретив свое дело жизни, Кат снова обрела себя и собственную ценность.

Одна из бабушек Кат была Внутренней, и ее понадобилось отвезти в больницу. Кат сидела в сером коридоре и смотрела на стариков, ждущих в очереди к паркинсологу. Все одинаково тряслись.

И ее бабушка в том числе. Все одинаково шаркали, опирались своими худыми хрупкими руками на руки родных. Вот она старость. И в ней все равны. Внутренние и Рожденные. По-разному родившись, они одинаково умирают. Нет другого вида человека. Вид один.

Помимо темы отделения, Кат заинтересовало еще одно направление. Она запросила у директора разрешение на проведения экспериментальных сессий.

Она хотела научить Внутренних, как правильно общаться с Рожденными, объясняя каждой паре, в чем уязвимость Рожденного. Внутренние, даже находясь многие годы жизни рядом, могут знать больные места Рожденного, но до конца не понимать, в чем там дело, и иметь иллюзию, что Рожденный так же эмоционально силен, как Внутренний. Но это в корне не так.

В чем вы видите опасность эксперимента?

Эти сессии с Внутренним надо проводить в средней школе. И Рожденный, естественно, будет присутствовать.

Но почему вы, зная этот факт, сами не отвергли этот эксперимент как непригодный?

У меня есть предположение, что по причине того, что Рожденный будет слышать это о себе не напрямую в лицо, а в разговоре двух других людей, то это вызовет терапевтический эффект, как сказкотерапия у детей.

Интересно, интересно! Я хочу попробовать ваш эксперимент.

Я начну с тех пар, которых считаю наиболее готовыми. А потом посмотрим.

Эксперимент шел медленно, аккуратно и удачно. Директор школы выступил среди других частных школ с этой программой, и Кат попросили съездить в несколько из них показать тамошним психологам, как она это делала.

Кто ваш Внутренний? как-то спросил у Кат директор.

Вот он, Кат кивнула головой на журнал, лежащий на столике. Там на развороте красовалась статья Кита и сам он. Стопроцентно отделенный, Кат даже улыбнулась, впервые осознавая это как свое достижение.

Вполне могу поверить! Я слежу за его исследованиями. Они касаются моей семьи. Если он справится, то это поможет моей Рожденной.

Один раз новенькая девушка, девятиклассница, очень сильно поскандалившая с матерью, ушла зимой в минус десять в дальний угол школьного двора и лежала там в снегу, собираясь умереть.

Директор вызвал Кат.

Пойди ты к ней, пожалуйста.

У Кат появился немой вопрос: Почему я? Ведь есть психолог средних классов, есть классный руководитель.

Силой ее надо уже брать и сюда тащить, негодовала классная руководительница. Как она меня замучила. И никакая психология ее не берет. Она просто на ней не работает.

Теперь Кат стало чуть-чуть понятнее. Девочка была травмирована больше сверстников. Рожденная ее часть.

Как зовут ее Внутреннего? спросила Кат, одеваясь.

Агата лежала на снегу. Была метель. Отсюда уже не видно было школу. Лицо неприятно хлестал колючий ветер. Кат легла рядом. Посмотрела в лицо девушке.

Внутренний хоть и любил Агату безмерно, но не мог, завладев ее телом, увести ее в тепло. Ни ради нее, ни ради себя. Его этика не позволяла. И Кат вспомнила очень похожий случай. Когда ее маленький сын так же лежал в снегу в минус двадцать, а она его тащила силой. Она вспомнила дикое чувство вины в тот момент, потому что это не спасало его, а ломало. Внутренний девятиклассник перед ней уже в свои шестнадцать лет знал, что, поступив так, доломает какие-то последние стержни личности девушки.

Ты можешь не возвращаться домой совсем.

А смысл? Все равно этот мир не изменить. Я не хочу жить не только дома, а в этом мире вообще. И Кат вспомнила, как еще недавно сама не хотела жить в этом мире. То, как она выбиралась из депрессии ради сыновей и шла дальше, отвлекалась на последнее, что ей было интересно, психологию, чтобы совсем не сойти с ума. И сама не заметила, как оказалась в увлекательном мире. Это был один и тот же человек: она, осознавшая, что сына не надо тащить в садик, и она, вставшая с кровати и отправившаяся на работу ради детей.

Если Внутренний не стал тащить своего Рожденного силой, то и Рожденный не станет влечь за собой Внутреннего.

Я понимаю тебя и твое желание умереть. Кат рассказала свою историю.

В тебе есть еще один человек. И он зависит от тебя, как мои сыновья от меня. Агат мог дотащить тебя силой до школы, но не стал. Он настолько сильно тебя любит, что готов умереть с тобой, лишь бы не причинять тебе боль. Хватит с тебя уже боли. Твой Внутренний прекрасный человек. Если ты умрешь, он тоже погибнет. И ни слова тебе не скажет. Его не будет.

Черт! Черт! Агата стала бить кулаком по снегу.

Фух! Злость это очень хорошо. Теперь она встанет.

Через пять минут после сильного выплеска злости Агата уже была в школе. Медработники занимались ею и Кат. Кат хватило пледа и горячего чая, который ей принес сам директор. Но Агату срочно готовили к госпитализации.

И Кат осенило. Она всегда считала период своего материнства временем своей жизни, которую она подарила другим людям. Считала, что ее жизнь была поставлена на паузу. Считала, что не развивалась в это время в карьере. Но сегодня ее представление о жизни встало с ног на голову. Каждый день материнства совершенствовал Кат, закалял ее. Материнство открыло такие заложенные в ней качества, как терпение, творческий подход, служение, принятие, нахождение ценностей, видение личности и силы в другом пока еще маленьком человеке, волю, целеустремленность, планирование, безусловную любовь, веру, связь с высшим. Это самые сильные стороны личности Кат. И именно ими она дальше живет и работает. Материнство прокачало ее на несколько уровней. Не было застоя, а шло развитие.

И в этот момент она простила мужа и всю социальную систему, в которой женщина остается одна наедине с детьми. Мир мудрый. Он столько лет существовал. У него столько опыта. У него есть чему поучиться.

Еще Кат осознала, что психология не хуже медицины. Она так же иногда ходит по лезвию бритвы, так же спасает жизни, так же может ошибиться и навредить человеку. Впервые Кат поняла, что у психологов свои невидимые скальпели, которыми они делают операции в сломанных местах психики, вскрывают абсцессы прошлого, много шьют и лечат. Впервые она подумала, что если бы сейчас ей еще раз дали выбор между психологией и медициной, как тогда в институте, она бы выбирала из двух одинаково достойных и ценных профессий. И сделала бы выбор снова в сторону психологии. Сейчас она ее уже любит. Надо иметь особое умение создавать внутри себя пространство для клиента. И там проводить процедуру. Такая внутренняя операционная. Внутренний реабилитационный центр. Надо иметь огромное внутреннее пространство. И у нее оно есть.

И впервые за многие годы Кат поняла про себя самое важное. И тут же этим поделилась с Агатой.

Твой Внутренний хорош, спору нет. Но не он является лучшей версией тебя. Лучшая версия тебя ты. И она будет все лучше и лучше с каждым прожитым днем. Спасибо, что спасла его. Спасибо, что дала себе шанс. Вы оба нужны этому миру.

ЧАСТЬ II

Капсулы сна

Темно-синий дневник. В нем все так складно написано. Я максимально близко к тексту передаю вам его содержание.

Меня зовут Кит. Мне тридцать семь лет. Я Внутренний мужчина Рожденной женщины по имени Кат.

Кит, у тебя все в порядке? спросил мой коллега и друг Карим.

Ага, промычал в ответ я.

Задумчивый ты слишком сегодня.

Знаешь, бывают такие дни, когда анализируешь всю свою жизнь. Поднимаешь в памяти все ее перекрестки, чтобы понять, правильно ли ты на них свернул.

Неслучайно это обычно происходит, подытожил Карим, и мы продолжили заниматься рутинной частью сегодняшней работы.

Он прав вовсе не случайно. Мой пациент должен был умереть вчера. Прошла одна треть его жизни, отведенная на сон. Он не проснулся и не умер. Эти три факта несовместимы.

Я пока никому не сказал. Расчет точного времени сна и жизни сложная вещь. Вполне где-то могла закрасться ошибка. И хотя над этим работают машины и люди одновременно, все равно надо перепроверить.

Я подал запрос на пересчет сна и бодрствования моего пациента в отдел Расчет сна.

Карим поглядывал на меня.

Такой день, Карим. Скоро пройдет.

Он кивнул и успокоился. Мне нравится мой коллега тем, что ему прямо можно сказать о своих потребностях и состояниях, и он примет их с уважением и даст им время и место. Карим Рожденный.

Я заведую отделением Капсулы сна. Если описать мою работу одним простым предложением, чтобы понял даже ребенок (говорят, если вы можете сделать так, то ваше дело имеет смысл), то моя задача заключается в том, чтобы пациенты оставались живыми, находясь в капсулах.

С тех пор как был заключен Договор, люди обрели контроль за сном и смогли не спать неделями, месяцами, годами или спать беспробудно неделями, месяцами, годами. Входить в сон моментально и выходить из него с точностью до секунды. По часам. Договору уже много лет. Никто не знает, кто и с кем его заключил. Известно лишь одно. Человек может делать со своим распорядком сна/бодрствования все что угодно. При этом длительное бодрствование, даже в течение тридцати пяти лет, никак не ухудшает здоровье и не понижает работоспособность головного мозга. Понятно, что все еще надо есть, давать отдых мышцам, глазам и всей нервной системе, но спать нет необходимости. Оказалось, что без потребности в сне тело отдыхает за пару часов. И во время этого периода может слушать музыку, наслаждаться массажем, ванной, виброодеялами, заниматься ароматерапией, созерцать природу. В общем, продолжать получать впечатления.

Также разделение сна и бодрствования усилило качество сна. Дело в том, что в городах, незадолго до того, как появился Договор, практически невозможно было уже спать. В окна спален бил свет с постоянно освещенных улиц, реклам, расположенных прямо на домах, из окон соседей (здания все-таки слишком близко стоят друг к другу), мешал шум машин, не закрывающихся на ночь магазинов, кафе, развлекательных площадок. Опять же, работающие в другую смену соседи должны в какое-то время жить, смеяться, слушать музыку, устраивать праздники, делать ремонт. Запредельный уровень стрессовых гормонов стал зашкаливать не только у пожарных, врачей и бизнесменов, но и у обычной уборщицы или работников офисов. Сон был необходим, но добыть его естественным образом было невозможно. И тут появился Договор. Больше не было бессонниц. Ничто и никто не мог отныне помешать человеку поспать. Договор позволил всем бодрствовать и отдыхать полноценно, не завися друг от друга. И сделал урбанизацию еще более успешной.

Я описал положительную часть Договора. Отрицательная же его часть лаконична. Каждый человек все еще обязан проспать одну треть своей жизни. Никто, правда, не знает, кому обязан и зачем этому кому-то наш сон.

Но Договор есть. Он суров. Если человеческая жизнь длится шестьдесят лет и этот человек решит не спать все время, то в сорок лет он беспробудно засыпает и будет спать до конца своей жизни двадцать лет. Очевидно, что это чистый пример. Таких идеальных цифр не бывает.

Взять хотя бы то, что до девяти лет ребенок не может контролировать свое засыпание и его погружают в сон родители или опекуны. У каждого ребенка есть кнопка сна, воспользоваться которой могут только те, кому ребенок интуитивно доверяет свою жизнь.

Да и жизнь человека обычно имеет на своем табло не только годы, но и месяцы, дни, часы, минуты, секунды.

Самое жуткое в этом Договоре то, что мы по-прежнему не знаем срок своей жизни. А То, что с нами его заключило, знает.

Человечество изучает это явление вдоль и поперек через антропологию, нейросценцию, биологию, психологию, историю, медицину, социологию, философию и прочие науки. В трудах любой из данных дисциплин можно найти множество интересных фактов, но объединяются они лишь теориями. Для меня этот момент развития планеты встал на один уровень с моментом возникновения жизни.

Я помню, с каким ступором и немым изумлением смотрел на профессора, когда он читал нам лекцию о возникновении жизни:

Плавала органическая субстанция, сформированная в органический пузырь, в органическом бульоне и поняла, что ей выгоднее быть более закрытой системой. И осознанно, по выбору впускать более подходящую ей по составу материю в себя и выпускать ненужную. И так она стала живой.

Все эти слова: поняла, выгоднее, выбор, впускать, выпускать Как такие умения и способность мыслить категориями могли возникнуть в одну секунду? Да еще и без органа мышления?

Та же ситуация и с Договором. Никто не подходил к человеку, не брал его подпись, разъясняя условия или обманывая его. Просто все человечество в одну секунду оказалось внутри него.

С появлением нового умения у человечества возникла новая этическая задача. Что делать с теми, кто уснул надолго или до конца своей жизни? Их тела нуждаются в поддержании функционирования. Без этого они умирают в течение нескольких недель.

Я начал ежедневный обход. Мои пациенты делятся на три категории.

Первая Отчаянные.

Те, кто ушел в сон по своей воле и не сообщил остальным срок.

Передо мной в капсуле висел человек.

Женский пол. 17 лет.

Рожденная. Ее бросил парень. Накануне она поссорилась с матерью. Отца у нее нет, а подруги не поддержали в трудную минуту. Итог следующий: она отключила себя. Молодец, что хоть записку оставила: Ушла в сон. Жаль, что не обозначила период. Могла ведь и на месяц, и на год, и на десять лет. Одному Богу известно, что там у этих подростков в минуты отчаяния в голове. Бригада школьных психологов, наверное, поседела, когда им сообщили. Возможно, кто-то из них даже ушел из профессии.

Пациент находится во сне уже 2 месяца, 8 дней, 13 часов, 28 минут и 3 секунды. В ближайшие время не проснется. Обычно в таких случаях ставят таймер на круглое время. Ровно сутки, месяц, год.

Общее время сна в течение жизни 8 лет 6 месяцев 5 дней 3 часа 45 секунд.

Я подошел к следующей капсуле.

Мужской пол. 42 года.

Внутренний. Умерла жена. Она же была его Рожденной. Успешный бизнесмен. Есть взрослая дочь двадцати лет. Она на пороге материального отделения Внутреннего. Они уехали учиться в другую страну. В трудную минуту напарник настаивал, чтобы пациент вернулся к работе. Пациент отключил себя. Последними его словами напарнику были:

Ты меня зл, тупой, сраный мк! Ухожу в сон!

Пациент находится во сне уже 3 дня, 6 часов, 59 минут, 2 секунды.

Скорее всего, проснется в течение недели. Бизнес и дочка в моменте отделения.

В общем, это люди, которые совершили что-то вроде самоубийства в его мини-версии.

Следующая капсула. Мужской пол. 53 года.

Рожденный. Близкие члены семьи отсутствуют. Внутренняя женщина не была отделена. Дальние родственники при сборе анамнеза не сильно помогли. Работал. Был достаточно здоров для 53 лет. Записок не оставлял, ни с кем не прощался. Молча ушел в сон. Найден у кровати.

Пациент находится во сне 2 дня 18 часов 37 минут 48 секунд.

Вообще непонятно пока, к какой категории его отнести. Временно он находится среди отключивших себя осознанно. Но вполне вероятно и то, что он ушел в сон до конца жизни.

К сожалению, общее время его сна никак не проливает свет на ситуацию: 15 лет 6 месяцев 12 дней 15 часов 45 минут 23 секунды.

Капсулу девушки оплачивает мать. Бизнесмен тут находится за свой счет. Хорошо, что сейчас вошел в моду и все больше набирает позиции страховой снасчет. Вид медицинского страхования, который оплачивает вашу капсулу сна, если вы ушли в сон резко и не успели об этом позаботиться. Его можно пополнять большой суммой сразу или небольшими отчислениями в течение жизни.

С 53-летним мужчиной дела обстоят хуже. Сейчас его капсулу оплачивают дальние родственники. Но что, если он тут до конца? Смогут ли они поддерживать его жизнь финансово? Будут ли это делать по этическим соображениям? Радует, что ему тогда быть тут не больше двух лет.

В данном капсульном отсеке восемьдесят капсул. Заняты семьдесят. Отделение Капсулы сна входит в состав других отделений больниц, наряду с хирургическим и терапевтическим.

Вторая категория моих пациентов Марафонцы.

Женский пол. 21 год.

Рожденная. Закончила вуз за три года. Все три года не спала. Испугалась своего поступка, решила наверстать сон. Подготовила родных: сообщила, что ушла в сон на полтора года. Часть оплаты внесла сама. Остальное доплатили родители.

Воздержусь от комментариев ее поступков. Для меня важно, что известна длина ее сна. Cпасибо ей за это.

Время нахождения во сне: 8 месяцев 1 день 3

часа 47 минут 56 секунд.

Пациент здоров. Все системы жизнеобеспечения в норме.

Женский пол. 47 лет.

Рожденная. В 2019 году всю планету напугали вирусом. Вирус быстро распространялся по странам, имел множество осложнений и процент смертности чуть больше, чем грипп. Особенно сильно болела возрастная категория 45+.

И пациентка решила, что лучше ей переждать какое-то время в капсуле сна, которая реально считается идеальным укрытием от вирусов. Она написала записку, что уходит в сон на пять лет. На самом деле человечество напугали больше, чем заслуживал вирус. Девяносто процентов населения переболели им в первый же год появления вируса. Теперь он рассматривается не больше, чем очередное ОРВИ.

Время сна: 3 года 2 месяца 29 дней 2 часа 37

минут 8 секунд.

Все системы жизнеобеспечения в норме. Но зрение упало на тридцать процентов. Неизвестно, что будет к ее реальному пробуждению. Заболевание не поддается лечению.

Капсулу оплачивает сама.

Я на секунду отвлекся от размышлений. Карим принимал пациента из кардиохирургии и погружал его в капсулу.

Мужчина. 61 год.

Внутренний. Ушел в сон на год. Причина не ясна, но оставил сообщение сыну.

Во время нахождения у нас ему понадобилась плановая операция на сердце. Плюс такой операции не нужен наркоз. Минус все дальнейшее послеоперационное лечение и реабилитация должны проводиться в капсуле сна.

Оплатил ее сын. Капсула оплачивается из страхового снасчета.

В общем, тут те, кто не боится долго спать.

Женщина. 72 года.

Рожденная. Паркинсон. Артроз. Недержание мочи.

Сообщила, что уходит в сон на десять лет. Не хочет проживать свою старость, а желает умереть во сне.

Время сна: 7 лет 8 месяцев 13 дней 23 часа 3 минуты.

Если она выйдет из сна живой, значит, сможет прожить еще как минимум семь лет.

В капсульном отсеке пятьдесят капсул. Заняты сорок восемь.

Это самый свежий капсульный отсек.

Третья категория моих пациентов Снопролонгированные, или, по-народному, Сырки.

Тут люди, принявшие решение не ложиться спать. Выевшие всю бодрствующую часть жизни до секунды. Все, что им осталось, это спать до конца своих дней.

Договор настигает их резко. Они падают на улицах под ноги прохожих. Засыпают за рулем автомобиля, в бассейне, парилке, за семейным ужином, на вечеринке. Иногда даже их голова после падения свисает с платформы метро или тротуара.

Слово Сырок возникло спонтанно. Его ввел в обиход маленький мальчик, на глазах которого резко ушел в сон человек. Мужчина упал и свернулся калачиком, как это всегда происходит инстинктивно на холоде. Мальчишка был так поражен, что хотел сказать: Спит как сурок! но от волнения воскликнул: Спит как сырок.

Это слово очень подошло к данному явлению, моментально разнеслось по всему миру, закрепилось и уже используется многие годы.

Спасибо компьютерному прогрессу, так как автопилотные программы все больше страхуют нас. Социальные работники и члены семьи сопровождают стариков.

Но сырки, как правило, не пользуются такими услугами. Их не волнует, что будет с ними, с людьми вокруг них и миром после их отключения. Они сбрасывают эту ответственность на родных, государство, прохожих. Надо ли говорить, что у них, как правило, нет страхового снасчета.

Психология внедряет в общество программы подготовки детской психики к эффекту сырков и предотвращению этого явления в будущем, а этика создала массовое течение Естественный сон и постоянно проводит такие культурные проекты, как В моем доме кровать, Я умею спать.

Меня часто спрашивают, уважаю ли я своих пациентов из категории сырков, борюсь ли я по настоящему за их жизнь.

Я уважаю жизнь в них. Но считаю, что сами их личности не имеют права на контроль своего сна.

Жизнь больше, чем личность. Для меня она является величайшей ценностью. И я всегда буду бороться за нее. Поддерживать, оберегать и защищать ее.

Я имел это в виду, когда давал клятву Гиппократа.

Иначе говоря, мой пациент Жизнь, а не те личности, которые ее содержат.

Кстати, я очень рад, что при наборе персонала на такие должности, как машинист метро, хирург, учитель, кандидат должен предоставить свою Раскладку сна/бодрствования.

Недавно читал в интернете, что парикмахер превратился в сырка прямо во время стрижки и пропорол ножницами борозду на голове клиента во время падения. Я бы хотел, чтобы вышел закон, запрещающий брать на любую должность потенциальных сырков. Казалось бы, простой выход, но государство не спешит его даже не то чтобы утвердить, а хотя бы просто придумать.

В этом отсеке 150 капсул. Заняты 150.

Я смотрел на свое отделение и понимал, что нахожусь в том самом будущем, которое двадцать пять лет назад пророчили, ждали. Я везунчик, что живу сейчас, и я создатель того, что есть сейчас.

Я отделился в двадцать. Рожденная, от которой я произошел, закончила три первых курса Биоинститута по направлению Биология человека. Вместе с ней эти три курса закончил и Карим. В это время как раз подходил момент в первый раз выбрать дальнейшее направление образования.

Я знал все то же, что и Кат, но дальше мне предстояло самостоятельно набирать информацию и жизненные навыки.

Кат выбрала Психологию человека.

Карим Биофизику человека и медицинское оборудование.

А я Медицину человека.

Проведя совсем немного в общем направлении медицины, я пошел в узкую, молодую, но набирающую обороты ветвь: Перинатальные капсулы сна. Перинатальные потому что спящий взрослый человек плавает в них как эмбрион в матке. Капсула как организм матери подаёт питательные вещества и кислород, очищает кровь от отходов жизнедеятельности и углекислого газа.

Так началось дело моей жизни.

В то время перинатальные капсулы только появились.

Пять лет непосредственной эксплуатации, конечно. Время разработки я не считаю.

Мои учителя были первопроходцами в этом направлении, создателями, разработчиками, биологами высшей категории.

Область, где механика, физика, биология, медицина, генетика соединились.

Это красивая теоретическая сторона.

Но на практике все было не так радужно.

Быть у истоков создания перинатальных капсул значит застать в госпиталях обычные матрасы с сырками под капельницами. Пролежни, трофические язвы, недержание мочи и дефекации. Вонь, разложение, смерть.

Практику я проходил в глубинке. Капсулы там появились на семь лет позже столицы. Я из тех, кто не просто видел матрас с сырком, а лично его обслуживал.

Семьдесят процентов учащихся моего потока ушли или отказались работать по профессии.

Несмотря ни на что, я остро осознал, что дело моей жизни тесно связано с капсулами и сырками. Помню, как нас с Кат завораживала картинка (это воспоминание у нас общее) в учебнике биологии за шестой класс. На ней были изображены красные кровяные тельца. Нам было семь лет. В тот момент мы поняли, что биология это самое интересное на свете!

И мы ни разу не разочаровались в этой мысли. Картинка в учебнике за шестой класс до сих пор вызывает у меня те же чувства. Запредельно интересно, непостижимо до конца, красиво. Это нечто, откликающееся во мне, даже родное и легкое ощущение, что это мой путь.

Я ощутил то же самое после своей первой смены в палате с сырками.

Это завораживало меня как ребенка. Мне было трудно, страшно брать в свои руки ответственность за чужую жизнь. И в то же время это было занятие, которое у меня лучше всего получалось и легче переносилось мной, чем многими другими. Мой психотип, физические данные тела, устройство моей души были будто созданы для этой работы.

Сырок под капельницей это еще хорошо. Сначала их вообще просто клали на кровать в их собственном доме, и лежали они так до самой смерти. Если родственники были сердобольными, то переворачивали с бока на бок, поили сладкой водичкой, меняли простыни, белье, обмывали. Те родственники, кому было наплевать на сырка, просто бросали матрас в угол, где сырок спал за закрытой дверью, чтобы не мешать другим. Проверяли раз в день его: жив или уже можно хоронить?

Тогда закон еще не был так строг. За его нарушение не сажали в тюрьму. Да и государство никак не помогало, поэтому и не усложняло жизнь людям. Потом уже стали подключать сырков к капельницам, использовать массажеры и массажистов, физиотерапию, тренажеры. Появились отделения в больницах и хосписах и специально обученный персонал.

Помню, как мы много по ночам болтали с Кат на тему предназначения.

Кат считала, что предназначение это не то, что ты делаешь, а то, как ты делаешь. Например, человек, чье предназначение с любовью и вниманием восстанавливать разбитое, одинаково счастлив и проявлен будет в таких разных профессиях, как врач, ветеринарный врач, мастер лоскутного шитья, психолог, социальный работник, механик.

И применять он будет во всех этих сферах одну и ту же тактику.

А мне казалось, что сфера деятельности все же важна. Есть сферы жизни, которые интересны, а есть те, которые нет. И для предназначения это важно.

И мы пришли к общему мнению: важно и то, как ты делаешь, и то, где ты делаешь. Но при этом один и тот же человек может выбрать из нескольких профессий и быть одинаково счастливым в каждой из них, если там применяется его тактика в полном объеме и ему интересна сфера деятельности. Еще он может иметь несколько дел жизни одновременно или менять их в зависимости от возраста.

Позже мы дополнили эти мысли еще одной: Люди понимают предназначение слишком узко.

Правильнее будет искать не свое предназначение, а то, ради чего ты пришел в эту жизнь. Cовременное толкование слова предназначение потеряло половину смысла, который содержит ответ на этот вопрос. Предназначение это то, что ты даешь. Иначе говоря, та часть, куда ты вкладываешь и тратишь свои ресурсы. Но оно невозможно без второй его части. Той, где ты свои ресурсы набираешь. Предназначение без восполнения ресурсов истощает людей так же, как и нелюбимая работа приводит к выгоранию.

Что же за вторая половина? Это деятельность около предназначения. Это игра в том же месте, где предназначение. Например, ветеринарный врач видит свое предназначение в спасении бездомных животных, но в этот мир он пришел для взаимодействия с ними вообще. Смотреть на них, изучать, гладить их, играть с ними, устанавливать доверительные отношения, фотографировать, любить их и быть любимым ими. Cмотрите, сколько силы. Будто работа-предназначение завернута в ресурс, в то, для чего мы пришли в этот мир. Мы пришли не только работать и давать. Мы здесь также для того, чтобы наслаждаться, брать в этом же месте и той же деятельностью. И как часто человек просто дает в предназначении, не позволяя себе взять там же, пропуская эти маленькие жемчужинки энергии погладить лишний раз зверя, насладиться общением с ним. И человек устает. Теряет смысл в деле своей жизни.

Вердикт. Исполняя свое предназначение, главное не забывать в него играть.

Классные были времена. Мы в этот период с Кат были парой.

На четвертом курсе я реализовал свою мечту: полгода посвятил научной работе. Я пытался разбудить спящих через воздействие на их мозг и введение адреналиноподобных веществ в кровь. И, естественно, у меня ничего не вышло.

Однако мою работу отметили, и меня зачислили в Академию наук.

Более того, я впервые встретился с гениальной вещью. Академия наук и профессора кафедр никогда не отговаривали молодые умы браться за подобные вещи, уже и без них доказанные множество раз. Наоборот, очень уважали и считали такие работы интересными, ведь каждый человек уникален, способ мышления каждого неповторим, и свежий ум вполне мог открыть проход там, где все видели тупик.

Благодаря этому опыту я понял, что мне нравятся исследования в такой же степени, как и ежедневная практика.

И уже через два года я разработал хирургический метод заращивания носовых отверстий у пациентов капсул. До этого использовались маски, захватывающие рот и нос, или клипсы на нос. Надо ли говорить, что попадание жидкости в легкие через нос было самой распространенной проблемой содержания пациентов в капсулах? Особенно в то время, когда в ход пошли мышечные внутрикапсульные тренажеры, изобретенные китайцами. Мой метод подхватила вся планета, потому что сращение выглядело эстетично. При пробуждении было достаточно местной анестезии и одного движения скальпелем, чтобы вернуть ноздрям исходный вид. Мышечные тренажеры китайцев тоже сделали прорыв. Людям, вышедшим из капсул после долгого пребывания в них, больше не надо было тратить месяцы на восстановление мышц. Они сразу могли ходить.

Кат развивалась намного медленнее. Никаких открытий или изобретений. Мне нравилось, что она писала статьи с нестандартным взглядом на психологию. Ее основной учитель очень хвалила эти работы. У Кат было яркое образное мышление, и им она быстро, просто и доходчиво объясняла психологические нюансы. Кат много практиковалась в коллективной и индивидуальной работе.

Примерно в это время Кат сильно увлеклась Естественным сном. Это часть коллективной этики, смысл которой кратко можно выразить следующим образом:

Спи каждый день по восемь часов. Сочетай отдых тела и сон и ты защитишь планету от сырков и всего, что с ними связано.

Она и меня на него подсадила.

Нам повезло, так как ее мама и папа не переборщили и не уменьшили наш детский сон. Он длился столько, сколько в норме спят дети. В подростковом возрасте мы чувствовали сильное уважение к родительской семье и честно спали по восемь часов, не обманывая их и не уходя на тусовки, пока те отправляли себя в сон. Ну, может быть, только пару раз такое было. И то не на семь часов, как самые отвязные ребята, а всего на четыре. Помню, как некоторые собирали вечеринки прямо в доме, где спали родители, и даже плясали в их комнатах и на их кроватях, пока те находились во сне.

Хуже было в институте. Я сильно ударился в учебу и научные труды и пропустил много часов сна. По сути, я спал только то время, которое нужно было моему организму для отдыха, два-три часа. Кат спала больше, но все равно не восемь часов.

Первое, что Кат отрегулировала при нашем вступлении в Естественный сон, это сначасы. Она применила методику, при которой мы, находясь во сне всего на тридцать минут дольше нормы, за несколько лет восстановили все недостающие часы.

Ближе к двадцати трем годам мы с Кат разошлись.

По ее инициативе, но подозреваю, настоящей причиной стал мой отъезд в ординатуру на другой конец страны.

В двадцать три Кат вышла замуж за другого мужчину.

Я сосредоточился на ординатуре, которую сочетал с аспирантурой. Теория и практика в одинаковой мере нравились мне. Я не видел себя без исследований, так же, как не представлял себя без обслуживания пациентов.

В двадцать четыре года у Кат родился сын.

Я продолжал карьерный взлет. И подобрал правильный генетический код к промежуточным клеткам, соединяющим брыжеечные сосуды организма с искусственной пуповиной. А потом тут же разработал хирургический способ заращивания рта. И перинатальные капсулы сделали долгожданный скачок вверх. Теперь не нужны были катетеры и интубационные трубки. Организм насыщался питательными веществами и кислородом через кровь, как в чреве матери, точно так же выделяя продукты распада.

Кат занималась сыном и бытом, полностью оставив психологическую практику и статьи. Мы так и не общались с момента нашего расставания.

О ее жизни я знаю благодаря общим друзьям и социальным сетям.

В двадцать шесть у Кат родился второй сын.

Я тогда работал над системой выделения отходов. Старая ее версия имела множество побочных явлений. И мне удалось решить этот вопрос, внедрив в кровь искусственные клетки адсорбенты, которые легко выводились из организма после того, как впитают токсины.

Мир разрывала острая этическая тема в сфере материнства и сна детей. Журналы пестрили жуткими заголовками примерно следующего содержания: Я отключу наших детей в сон на год. Может, тогда я смогу отдохнуть и муж заметит нас?

Женщины повсеместно грешили тем, что отправляли детей в сон на дни, недели, месяцы. Был случай, когда женщина отправила своего ребенка в сон на год. Еще одна на месяц и бросила его одного дома.

Практика оставлять детей во сне на три часа дольше, чем положено при развитии их организма, не считается за проступок вообще.

Однако уже доказано, что в таких случаях дети отстают в развитии. В психологическом это можно наверстать со временем. Но они отстают и в физическом развитии, а это наверстать в сотни раз сложнее, потому что, несмотря на мышечный покой и сон, организм растет. И отсюда возникают сколиозы, дистрофии, рахит, плоскостопие. Да весь опорно-двигательный аппарат корежит. Сосуды становятся ломкими, внутренние органы пережаты и искривлены. На самом деле необходимо об этом делать плакаты и вывешивать на билбордах, как антирекламу курения.

В тридцать один год, спустя девять лет, жизнь столкнула меня лбом с Каримом. Представляете, как мы удивились, когда поняли, что разными путями пришли к одному делу жизни. Я оказался тут через медицину, Карим через технику. Он уже три года изучал и совершенствовал оборудование капсул сна. Когда я искал хорошего биофизика, работающего с капсульным оборудованием к себе в команду, то мне посоветовали Карима. С тех пор он мой напарник.

Мы дошли до четырнадцати лет содержания пациентов в капсуле и столкнулись с серьезной проблемой. Все, кто достиг этого рубежа, столкнулись с резким падением иммунитета. Пациенты погибали. Фирмы, выпускающие капсулы, разорялись. Их таскали по судам.

Как объяснить людям, что перинатальная капсула это не волшебный агрегат из фантастических фильмов про космос? Она не готова заранее ко всему тому, что может случиться с организмом в новой для него среде. Эволюция капсулы идет параллельно с жизнью пациентов, находящихся в ней. Кстати, когда у меня появляются претензии к Богу, я начинаю думать, вдруг и мы для него первопроходцы в созданном им мире.

В общем, я торчал в лаборатории без выходных и праздников. Два года у меня даже отпуска не было. Приходя домой, я ел, принимал душ, спал, и больше в мою жизнь не помещалось ничего.

Я хотел отойти от Естественного сна и бодрствовать. Даже делал так несколько недель в самые критические моменты. Но понимал, что это идиотизм. Когда-нибудь я стану обитателем своей капсулы или, еще лучше, убью кого-нибудь во время ухода в сон.

На работе считали иначе. Думали, что мы, ученые, работаем на благо мира и превращение в сырков нам простят и даже с почетом нас проводят.

Очень многие не спали.

В СМИ было еще одно мнение, что глаза всего мира устремлены на нас. Если мы позволим себе не спать, то распространим это явление. Не спать ради благого дела будет популярно. Этим начнут заниматься все, кто считает свое дело важным.

Я понимал их, но не совсем разделял это мнение. Зачем вообще контроль сна возник у человека? Он нужен нам, но мы просто не умеем правильно им пользоваться. Возможно, он появился раньше времени и в будущем многое от него будет зависеть. Возможно, он необходим для того, чтобы профессионалы могли оставаться на своих местах днями, неделями и даже месяцами в критических для города ситуациях. Потом в период спокойствия отсыпаться. Или такая возможность необходима для будущих путешествий в далекий космос, где нужно спать тридцать лет в пути, потом остальную жизнь бодрствовать и осваивать далекие территории? Это было зачем-то нам дано. Когда я найду ответ на этот вопрос, то смогу занять какую-то позицию.

Создавая капсулу, ученые стремились к тому, чтобы люди не умирали раньше отведенного им времени. Мы стремились ко Вселенной, в которой люди покидают капсулу не из-за того, что их убило пребывание в ней, а потому, что они проснулись или вышел срок их жизни. Мы совсем не обращали внимания на все увеличивающийся побочный эффект.

Сырки все еще не считали важной свою жизнь во сне. Многие люди не считали важной жизнь сырков во сне. И за их быструю смерть без капсул выдвигали все больше петиций.

Так будет экологичней. Не нужна целая отрасль промышленности, а врачам, биофизикам и ученым и так работы хватает.

Когда остальное общество напоминало им про Договор, они только смеялись: Покажите нам того, кто проверяет выполнение условий после засыпания. Это всего лишь явление природы, а мы боимся.

Ладно. Эти люди всегда занимали свою позицию.

Появилось новое веянье. Те, кто хотел жить как сырки, но боялся Договора, активизировались. Когда мы добились срока содержания в капсуле в двадцать два года, мир поразила волна вечно бодрствующих. Они перестали скрываться, и интернет заполонили их беззаботные высказывания: Мы выполним Договор доспим в капсуле, Могу показать свой снасчет. В моей машине автопилот, Смысл обладать контролем за сном и спать как древние люди?.

В общем, я был в гуще событий. И понимал, что счастлив. Хотя иногда где-то екало, когда видел фотографии семьи Кат. Каково это иметь двух детей и пару? Когда-то мы обладали идентичным опытом. Сейчас мы как будто на разных сторонах жизни. Хочется ли мне семью? Я все время убегаю от ответа на этот вопрос. Возможно, ответ кроется в том, что я заморозил наше с Кат расставание и мне еще предстоит его прожить. Возможно, ответ звучит следующим образом: я хочу семью. И хочу ее с Кат.

Чувствую теперь себя немного Хатико, только с юмором и делом жизни.

А потом я узнал, что Кат развелась. Мне сказали, что она в очень затруднительном положении, и я, струсив позвонить ей, просто перевел на ее счет три свои зарплаты. Она так же молча перевела деньги обратно. Я понял, что она хочет решить свои проблемы сама. Попробовать свои силы, не используя Внутреннего.

Корпорация Капсулы сна объявила, что капсулы могут поддерживать жизнь находящегося во сне человека до тридцати семи лет. Иначе говоря, если бы долгожитель стоодиннадцатилетнего возраста совсем не спал с рождения и ушел в сон ровно через две трети своей жизни, то смог бы дожить в капсуле свою жизнь и умереть естественно. Для меня это было завершением научной работы и сверхнагрузок. Впереди ждала обычная размеренная жизнь с выходными и праздниками, долгие отпуска и очень хорошая зарплата.

Я был охотно принят на должность заведующего отделением Капсул сна одного из известных госпиталей страны. И узнал, что Кат устроилась на хорошую работу психологом по вопросам Отделяемых в школу имени Зинаиды Ермольевой.

Меня насторожили округлившиеся глаза Карима, и я, оторвавшись от своих размышлений, обернулся. В отсек с капсулами длинной и тонкой вереницей входил весь отдел Расчета сна. Заведующий этим отделением подошел ко мне и протянул пересчитанный расчет сна моего пациента. Судя по цифрам, мой пациент, бесспорно, спал на сутки больше, чем одна треть его жизни. И он был все еще жив.

Весь отдел расчета сна молча смотрел на меня, аккуратно прижимаясь к стенам и капсулам. Мой отдел, увидев такое дело, стал собираться в кучу.

Мне следовало сказать что-то, что не напугает их. Я никак не мог привести собственные осознания в готовую речь.

И лишь когда Карим подошел к моему правому плечу, посмотрел на цифры расчета сна и тихо, но так, что все равно все услышали, спросил:

Договор нарушен?

Я вышел из оцепенения и ответил как раз очень коротко и ясно:

Да, но не факт, что их стороной.

После этого я быстро вышел из отсека и поднялся к себе в кабинет. Мне надо было хорошо подумать. Карим вошел следом за мной.

Весь персонал, шушукаясь и бледнея, стал расходиться по рабочим местам. Все понимали, что для осознания и трактовки этой новой информации нужно время.

Газеты пестрили заголовками:

Договор нарушен?

Радиация влияет на длину сна. Кто из нас будет спать дольше?

Кара небесная или мутация?

Говорила мне мама: купи кровать.

Я ехал к Кат.

Когда это все случилось, первым человеком, кому я позвонил, стала она. По голосу я понял, что она рада моему звонку, поэтому осмелел и сказал, что сейчас подъеду.

Кат ответила:

Давай. Подъезжай.

От моих новостей она была в шоке и почти ничего не могла сказать. Очень радовало то, что она была так же хорошо осведомлена о моей жизни, как и я о ее.

Я познакомился с детьми Кат они давно хотели увидеть Внутреннего мужчину своей матери. Я был им интересен. Они изучали меня, сравнивали с Кат.

Дети были в том возрасте, когда уже чувствуют своих Внутренних, учились их формировать и отделять. Личный пример родителей очень помогает в таких случаях, а у Кат не было Внутреннего рядом. Их отец и его Внутренняя с ними не были близки.

К утру следующего дня меня попросили явиться на экстренный консилиум по поводу моего пациента. На него созвали все научные умы, работающие в сфере капсул сна.

Если коротко пересказать суть нашего мирового совещания, то выйдет следующее.

Весь мир пытался понять, что происходит. Естественно, мутацию, радиацию и прочую лабуду, которой обычно объясняют все необъяснимое в газетах, мы даже не обсуждали.

Пришли к выводу, что сон человека осознанно продлен. Договор нарушен нами, людьми. Нарушен из-за сырков. Эти люди в большинстве своем недосыпали одну треть своей жизни. Они умирали намного раньше. Мы и подумать не могли, что этот недосып нам зачтется. Возможно, они сигнализировали об этом раньше, но ввиду того, что у нас не было капсул сна, позволяющих этот сигнал уловить, мы узнали об этом только сейчас.

Вопросов было несколько.

Сразу ли с нас снимался штраф и сигнализировалось о том, что мы нарушили Договор, или только сейчас, когда мы стали способны заметить этот сигнал?

Как будет распределяться этот штраф за сон? Суммируется и разделится поровну на все человечество или будет падать на сырков?

Насколько честны те, кто заключил с нами Договор? Насколько они точны?

В независимости от содержания ответов одно оставалось главным. Нам надо было снова работать над капсулами сна, для того чтобы увеличить их возможность держать в себе людей на более долгий срок, чем тридцать семь лет. И усилить анти- сырковую программу на всей планете.

К вечеру нас опять вызвали на консилиум.

Аналитики всего мира объединились и провели исследование сырков. Они сделали упор на анализе возраста ухода в сырковый сон. Информация шокировала. Если объяснить простым языком, то раньше количество двадцатилетних, ушедших в сон, было намного меньше, чем пятидесятилетних. В прямой корреляции с возрастом обычной смерти. Но сейчас нет корреляции. Двадцатилетних больше, чем было, а пятидесятилетних меньше. Если так пойдет дальше, то уже через поколение в сырков будут превращаться все люди, достигшие двадцатилетнего возраста, и спать при этом аж до шестидесяти лет. В среднем.

Я освободился ночью.

Сейчас уже утро. Я подъехал к дому. К дому Кат. Дети выбежали мне навстречу и стали рассказывать что-то разное одновременно.

Кат вышла, улыбнулась. Все-таки она изменилась за эти годы. Стала мягче, светлее, устойчивее.

Я отвез детей в школу и вернулся. Для всех нас это было что-то новое и важное.

На столе были кофе и свежевыпеченный пирог из брусники с сахаром.

Я рассказал Кат все, что мне известно насчет последних новостей.

Мы не общались двенадцать лет, но это не мешало нам. Мы были все теми же людьми, только повзрослевшими.

Кат спросила:

Ты вернешься в науку? Будешь удлинять время капсул сна?

Я вернусь в науку. Но не буду удлинять время капсул сна. Я устал. Будто это тупиковая ветвь.

И тут мое подсознание выдало то, что зрело в нем уже давно:

Я хочу попытаться расторгнуть Договор. Многие люди не готовы к контролю за сном. И не будут готовы еще много десятков лет. Я хочу вернуть нам настоящий сон, тот, который был раньше. Хочу, чтобы человек спал так же, как звери. Я очень устал от Договора. Есть ощущение, что проблемы, связанные с ним, нарастают как снежный ком.

Это потрясающая идея! Но как быть с долгом?

Вселенная разберется, как с нас его снять. Моя задача найти способ Договор расторгнуть.

А право выбора у людей будет?

Это та мысль, которую я никак не мог уловить. Она тревожила меня. Точно! Я не просто хочу расторгнуть Договор. Я мечтаю, чтобы было право выбора заключить его или расторгнуть.

Знаешь, мне так нравится то, что ты говоришь! Пожалуйста, держи меня в курсе событий своей жизни.

Я кивнул.

Я переговорил с Академией наук и выбил грант на исследования. Оказалось, я не первый, кто хотел заняться этим, но раньше все начинания таких людей быстро прерывались, потому что людям нравился контроль за сном, а корпорация капсул сна не хотела терять деньги и свое дело.

Сейчас все обстояло иначе, и это направление стало надеждой всего мира на спасение. Раньше все так же надеялись на капсулы сна.

Я держал Кат в курсе всех своих исследований. Она часто торчала в моей лаборатории. Дети достигли того возраста, когда могут оставаться дома одни.

Карим присоединился ко мне. После многолетней работы и исследований бок о бок ни я, ни он не представляли себя друг без друга в работе

Кат и Карим так же радовались своей встрече. И вообще, наше воссоединение принесло всем нам большое удовольствие. Для меня все встало на свои места. Все недостающие детали мозаики моего мира.

Карин, Внутренняя женщина и жена Карима, также часто заходила в лабораторию. Иногда с сыном.

Один раз, когда Карим и Карин ушли, Кат помрачнела.

Что с тобой?

Карин недоотделена. А я-то думала, как Кариму удалось так быстро реализоваться в карьере. Благодаря тому, что все остальное за него делала Карин.

В смысле?

И тут Кат рассказала мне все, что ей известно на эту тему.

В случае с Карин это выглядит следующим образом. Она приобрела завершенное материальное тело в двадцать один год. Поженились они в двадцать пять. Ребенок родился, когда им было двадцать шесть лет. Сейчас им тридцать семь. Ребенку одиннадцать. Когда они входили в пару, Карим хотел быть биофизиком, а Карин археологом.

Ты знал? Это так поразительно. У нее задатки выдающейся женщины. Видя Карима, мы знаем, на что способны ум и тело Карин.

Но когда Кат стала ее расспрашивать, почему бы ей не продолжить карьеру, ведь сын уже самостоятелен, Карин стала говорить странные вещи. Ее сознание путалось. В нем были прямые линии того, что она хочет. Все они вели к археологии.

Но она по ним не шла. Однако непреодолимых бытовых или физических трудностей у нее нет. И Карим не против, по ее словам. Но далее темнота. Она запутывалась. Все говорила, что ребенок должен подрасти. Но когда Кат ей напоминала, что подрос же, она начинала говорить, что Карим не очень поддерживает ее.

Почему Рожденные так делают?

Похоже, у меня появилась первая фобия.

Не волнуйся. Ты отделен на сто процентов.

А, нет. Показалось. Фобии нет. И Кат объяснила про страх Рожденных перед Внутренними.

Моя лаборатория продолжала свои исследования.

Кат заехала ко мне днем.

Над чем ты работаешь сейчас? спросила она.

Я изучаю циркуляцию медиаторов на мембранах межнейронных синапсов. Тех, благодаря которым осуществляется перенос информации между нервными клетками.

Ввиду того что медиаторы движутся только в одном направлении с синаптической мембраны на постсинаптическую, где полностью расщепляются, синаптическая мембрана для постоянного бодрствования должна их все время выделять. У животных эти медиаторы кончаются, и только сон способен их восстановить. Наши же нервные клетки способны продуцировать ацетилхолин, глутамат и аспартат из отдельных химических элементов. Нам не нужны для этого готовые аминокислоты, как животным. Оттого нам не нужен сон. Почему у человека получается быстро собрать медиаторы по крупицам, а у животных нет? Давно уже бытует теория, что медиаторы в наших телах будто нано- роботы. Распавшись на части, они стремятся вновь соединиться, как игрушка из магнитных шариков. Это ускоряет их сборку в нашем организме.

Образно говоря, наши медиаторы как роботы, которые не устают.

Также есть теория, считающая, что это искусственно внедрено в человека.

И даже есть неосвещенные опыты я раздобыл их. Медиаторы человека вживлялись животным.

Боже правый! И что было с животными?

Они все как один становились сырками. Никто из них не ложился спать.

Ого. Однако логично.

Я думаю, изначально человек имел медиаторы как у животных. Но организм прекратил их выработку, когда появились вживленные. Я придумал, как сделать блокиратор вживленных медиаторов. Если его ввести в организм, то он остановит деятельность искусственных медиаторов и организм уснет сам, чтобы во сне выработать свои естественные. В ином случае нервные клетки просто перестанут передавать сигналы.

И ты думаешь, организм вспомнит, как их вырабатывать? Прошли сотни лет!

Худшее, что может произойти, сон, долгий, c неустановленным периодом продолжения. Мне кажется, человечество уже этим не напугать.

Боже! Люди становятся сырками из-за этого? Медиаторы выходят из строя, и организм не может вспомнить, как их выделять?

Нет. Мембраны теряют проницаемость. Медиаторы остаются в организме. Там блокировка идет такая же, искусственная. И если они не сделали уход в сон через отключение своих искусственных медиаторов, а напрочь заблокировали их проход, значит, они боятся, что человек сможет выработать свои медиаторы и проснуться!

Гениально! Но это теория?

Конечно. В науке все теории, пока не проверишь.

У меня идея, сказала Кат.

Какая?

Искусственные медиаторы, затем блокаторы искусственных медиаторов ты не приблизишь нас к естественному, а только еще больше сделаешь искусственными. Что, если придумать, как эти медиаторы уничтожить, вывести из организма, cделать нас чистыми от них?

В кабинет влетел Карим:

Я разбудил сырка!

Что!? Мы все ошалели. То, над чем бились миллионы умов, только что произошло!

Мы побежали в отсек капсул. Снопролонгированный человек, которому оставалось шесть лет сна до конца жизни, выгружался из капсулы и пытался разорвать себе ноздри.

Санитары уже работали над его физической и психической адаптацией к жизни.

Как? зло спросил я у Карима.

Я подобрал новый медиатор, который действует на постсинаптическую мембрану. Он искусственный. Я его вывел аналог ацетилхолина. Но есть один нюанс. Восприимчивость мембраны к нему постоянно падает.

Блин, нет! я был готов убить Карима. Ты идиот! Сырок вырубится в ближайшее время! Обратно спать. Зачем? Это издевательство!

Я первый человек, разбудивший сырка! Я должен был это сделать! Даже если человечество не будет больше развивать эту отрасль.

Мы работаем над другим! Да, Карим! Сколько продлится этот период?

Пару месяцев.

Ты уверен, что твое предназначение это не производство батареек?

Вечером мне пришло уведомление от начальства отправить сырка в сон.

Я позвонил руководителю.

Вы понимаете, что это живой человек?

Он продлевает время сна всего человечества. Между прочим, ваше и мое тоже.

На два месяца! Да это капля в море.

Но приказ не изменился: отправить в сон.

По сути, это эвтаназия. Интересно, могу ли я записать эти два месяца сна на свой счет просто от чистого сердца, пожелав этого? Если бы так было можно я бы это сделал.

В реальности я написал начальству, что сырок погружен в сон, а сам отправил сырка жить к Кариму. Сырок спал уже одиннадцать лет, и от его имущества ничего не осталось, а дарить уже похоронившим его родным на два месяца я не решился.

Кариму же я оформил официальное предупреждение, и, если бы он что-то подобное еще раз сделал, его бы уволило само начальство, и я бы не смог его спасти.

Начальство попросило отчет о работе Карима. Не было возможности наврать, что это побочный эффект наших исследований.

К сожалению, Кариму не досталась его слава.

До СМИ информация не дошла.

Но он все равно был доволен, ведь в государственных тайных архивах его имя значилось четко.

Я был очень зол на Карима. Но его опыт подтвердил слова Кат об искусственности.

Естественно, что мы исследовали пробудившегося вдоль и поперек и обнаружили сильные изменения в его психике. Он с трудом понимал этику. Логика работала отлично. Этику по отношению к себе он чувствовал остро и болезненно переносил ее нарушения. Но на чувства других людей ему словно было плевать. Как сказала Кат, это признаки органического повреждения нервной системы. И мне теперь интересно, что же мы не чувствуем в этом мире, что ощущают все животные. Возможно, именно блокировка медиатора провоцирует органические повреждения. Нельзя еще больше нагромождать искусственность. Надо вернуться к естественности.

Кат зашла к нам в тот момент, когда мы с Кари- мом принимали роды у пациентки капсулы. Она ушла в сон, не зная, что беременна. Мы наполовину спустили жидкость, в которой находилась пациентка, но все равно нам пришлось погружаться в нее по шею или даже с головой, чтобы правильно принять роды и не травмировать ни ребенка, ни мать.

Мы всплывали на поверхность по очереди, отплевывались и снова ныряли.

Кат сняла нас на видео и отправилась готовить кофе, чтобы встретить героев тем, что им больше всего будет нужно.

Когда мы, улыбаясь и подшучивая друг над другом, вошли на нашу маленькую кухоньку, Кат спросила:

И что вас понесло принимать роды? Не могли вызвать акушерку?

Устали от лаборатории. Захотелось простого житейского взаимодействия с пациентами.

Наша лаборатория находилась в стенах того же госпиталя, где я работал заведующим капсульного отделения. Прямо там в капсульном отделении. По сути, нам выделили часть помещений. Доступ к пациентам для нас всегда был открыт мало ли что понадобится для исследований. Да и пациенты все были как родные и персонал наш собственный. На место заведующего отделением я назначил своего бывшего подчиненного. И он еще по многим вопросам советовался со мной.

Как идут дела в исследовании?

Карим смог извлечь необходимое количество искусственных медиаторов из пациентов и поместить их в нервные клетки. Я смог вырастить нервные клетки отдельно в питательной среде.

У нас есть пять теоретических способов уничтожения медиаторов безопасно, с их последующим выводом из организма через почки и легкие. Три способа мои. Два принадлежат Кариму.

Вместо немедленного исследования этих способов вы решили искупаться в околоплодных водах?

Мы устали. А ты как?

А я к Кариму.

Слушаю, улыбаясь, вставил Карим, словно Кат позвонила в резиденцию президенту.

Я хотела обсудить Карин.

Эээ, теперь Карим был словно дворник, у которого спросили, что он думает о темной материи. Нам еще руку ампутировать.

Боже. У кого?

К нам доставили пациента из глубинки. Похоже, он долго был без капсулы в доме родных, и, когда они определили его в капсулу в госпитале, выяснилось, что сосуды настолько истыканы катетерами, что начался тромбоз вен. К нам приехала уже разлитая флегмона. Ну, и эту операцию мы взяли на себя сегодня, как и роды.

Ладно. Ты победил. Не буду вас задерживать, Кат улыбалась.

Через три часа мы вернулись уставшие, еще более удовлетворенные, перепачканные кровью и йодом. Кат, будучи еще более вымотанной, чем мы, пыталась успокоить младенца. Это был тот самый малыш, который родился сегодня утром в капсуле.

За ним все еще не приехали из дома малютки, констатировала Кат.

Это безобразие. Его будущая няня должна была прибыть до его рождения! возмутился я. Все это время ты с ним возишься.

Ага. Мы уже три раза покушали, три раза пописали и раз покакали. Ношу, вот, на руках. Не знаю, чем занять. Своего бы уже положила в сон. Но этого-то нельзя, а то потом мне его в сон и класть до девяти лет.

Ты, это, держись. Если что, мне давай.

Ты отмойся вначале ребенка трогать в таком виде.

Карим тоже присоединился к разговору:

Я читал как-то статью. Дети в доме малютки, которые теряют доверие ко всему миру, не спят месяцами. И таких малышей долго приходится носить на руках, прижимая их голой кожей к своей голой коже, и тогда только они отдают контроль за своим сном этому человеку.

Не накручивай. И так тошно, выкрикнул я из-за двери.

Через полчаса ребенка все же забрали.

И часто у вас такие дни? спросила Кат.

Каждый день разный. Бывают и спокойные. Но скучно не бывает.

Интересная работа. Мне очень нравится, подытожила Кат.

Потом Кат немного рассказала про свою работу в школе и про свое свежее начинание. Она пыталась развивать эмоциональный интеллект Внутренних недоотделенных женщин, анализируя с ними их полученный опыт в материнстве. И достигала небольших результатов.

Внутренние росли и обретали до двадцати процентов своей личности, если брать проценты отделения как единицу измерения. Без настоящего отделения в этот момент от Рожденных. Как это возможно?

Я предположил, что это происходит потому, что Кат как-то хитро обходит их Рожденных мужчин мол, мы прокачиваем навыки, нужные для материнства, и те соглашаются на небольшое отделение в эту сферу. Но Кат уверила, что отделения не происходит.

Иначе говоря, материнство развивает какие-то резервные части психики. Еще двадцать процентов сверх обычных ста. Хорошая тема для Внутренних недоотделенных женщин.

Была побочка у этих занятий: Кат привязывалась к Внутренним. И обычно шла к Рожденному мужчине и говорила ему в лоб примерно то, что сказала Кариму в этот вечер.

С Кат у них были особые отношения. В психологическом смысле Карим никому не разрешал себя трогать и выдавал тридцать три защиты всем, кроме Кат.

Дело в том, что, когда Кат бросила меня, он, Карим, был с ней рядом. И ей, и ему тогда было плохо (уж не помню, что у него тогда случилось), и они вытянули друг друга. Тогда они познакомились c теневыми сторонами и наработали умение бережного обращения друг с другом. Карим увлекался психологией. Это было его хобби. И они даже обкатывали новые методики друг на друге и все время шутили, кто из них старший, а кто младший сотрудник в лаборатории психологических исследований. Каждый из них считал себя старшим, а другого младшим. И очень смеялись, когда тот, кто считал себя старшим, в процессе вдруг оказывался подопытным.

Вот что она ему сказала:

Родить, отделить или создать это значит дать созданию отдельность. Отдельную жизнь.

Проект считается завершенным, выпущенным в этот мир, когда он может существовать без нас. Отпустить, разъединиться один из этапов сотворения. И заканчивается процесс только тогда, когда ты детище отпустил в мир. А иначе это недоделано. Если ты не разъединился со своим Внутренним, то ты не создал его до конца и не можешь считаться создателем. Прости, но Карин недоотделена. Этот проект ты не окончил. Самое главное, это не только тебя касается. Карин не может прожить свою жизнь, пока ты не предоставишь ей свободу.

Карим всегда считал себя сильным в психологии. Но он был, мягко говоря, ошарашен этой речью. По причине того, что он себя считал суперсоздателем разных научных разработок, слова Кат попали в цель, и дело по отделению Карин в этот момент сдвинулось с мертвой точки. Не со всеми Рожденными мужчинами получалось так удачно. Чаще всего Кат вежливо посылали. Но она не могла не пытаться. Ведь среди пятидесяти Нет может быть единичное Да, и тогда одну женщину выпустят на волю.

У них было двенадцать встреч, на которых Кат работала с Каримом над его страхом отделения жены. Думаю, никто не удивится, если я скажу, что у него в проработке вылез страх жить свою жизнь за счет своих ресурсов и страх быть худшей версией из двух.

На одной из встреч Карим спросил:

Как ты думаешь, она останется моей женой?

Не знаю.

Я понял, что у Кат получается, когда зашел в лабораторию, а там сын и сырок Карима. Один моет пол. Другой добавляет питательную среду в живые лабораторные системы.

Помню, в моей молодости выращивали культуры клеток для опытов. По сравнению с биологическими системами это каменный век. Теперь искусственно выращивался не кусочек ткани, а целые системы органов, иногда отдельные, иногда сразу две-три, связанные между собой, как в организме. Это позволяло видеть, какое влияние оказывает на системы органов и тканей эксперимент, не убивая и не вскрывая животных.

Карим как раз проверял свой второй метод уничтожения медиаторов, и одна биологическая система испортилась, забрызгав пол. Карим сидел не в духе.

Даже боюсь спросить, где Карин?

Улетела. Ее кандидатуру рассмотрели и взяли стажером на археологические раскопки. Знаешь, чего?

Чего?

Мест сражений Второй мировой войны.

Господи Иисусе! Это же дико опасно. Особенно, учитывая, что она твоя Внутренняя, я многозначительно посмотрел на остатки биосистемы по полу.

Поcмеялись.

Ладно. Похоже, у нас всего один способ уничтожения медиаторов. Мой, констатировал я.

Да. Твой дотошный, многозатратный, геморройный способ.

Ну, нам главное опробовать саму идею, а способы потом отточатся.

Следующим этапом было ввести искусственные медиаторы в животных. Дождаться, пока естественные перестанут вырабатываться, и уничтожить медиаторы дотошным, но реально безопасным методом. И посмотреть, смогут ли животные снова выработать свои.

Главным подопытным был назначен наш лабораторный кот. Нам пришлось развернуть диапазон животных, взяв наиболее близкие к человеку виды: свинью и обезьянку. Условиями содержания лабораторных животных были еда, свобода перемещения, лечение при причинении вреда здоровью. После исследований на биологических системах чего-то серьезного с животными произойти точно не могло, но часто бывали все же неприятные последствия, которые мы быстро исправляли качественным лечением и физиотерапией. И главное правило любить этих зверей, оказывать им много внимания. Звери были взяты с улиц, в основном на грани гибели, вылечены и определены в лаборатории на пожизненное проживание. Они становились подопытными животными и одновременно питомцами всего персонала. Такой участи не позавидуешь. Но это лучше, чем умирать на улице. К сожалению, ни одна биологическая система, выращенная из клеток, не могла сравниться с организмом, и окончательные выводы требовали живых. Радует, что мы далеко шагнули от вивисекции. Лабораторные животные не убивались и не вскрывались. Все исследования проводились безопасными для них методами.

Пока мы возились со своими опытами, а Кат со своими психологическими исследованиями, весь мир трясло.

Аналитики провели еще ряд подсчетов и выяснили, что достаточно большая часть людей до сих пор умирает, проспав одну треть жизни. Таким образом, на них долг не распространился. Одновременно с этим другая часть людей (а сейчас, когда прошло уже семь месяцев, данные о ней легче собрать и обработать) спит дольше одной трети жизни.

В чем дело?

Мы уже поняли, что заключившие с нами Договор точны до секунды и дотошно справедливы. Это не может быть их недоработкой, невнимательностью или халатностью. Похоже, они ценят жизнь больше, чем люди.

Ответили на этот вопрос лучше всех религии. Они добавили в весь этот процесс реинкарнацию. И у них все сошлось. Другие теории пока трещали по швам и не представляли ничего внятного.

По версии верующих, человек имеет ряд воплощений на Земле и несколько из них попадает на период Договора. Долг сырков вместе с их душой переходит в следующую жизнь.

С данными аналитиков это сходилось идеально. Спавшие одну треть жизни были теми, кто соблюдал естественный сон.

Выходило, что не всему человечеству платить за сырков, а только им самим.

Становилось легче. Не считая того, что они по-прежнему падали посреди улиц, нанося ущерб своей отключкой тем, кто рядом.

Мое начальство предложило Кариму продолжить исследования над пробуждением сырков. Засранцы. Сейчас, когда их жизням это не угрожает. Карим отказался. Когда они запросили более развернутые данные его эксперимента, чем те, что они взяли в тайный архив, я прислал им ответ, что данные были уничтожены в связи со своей опасностью. А потом долго и упорно смотрел на Карима, пока он не достал ячейку памяти и не пропустил ее через мясорубку (так мы между собой называли ликвидатор ячеек памяти).

Я так понимаю, что наши исследования актуальность не потеряли, потому что сильные мира сего не очень были уверены в своих прошлых жизнях.

Через два месяца мы смогли завершить опыты на животных, в ходе которых я успел хоть и незначительно, но все же упростить способ уничтожения медиаторов. Все животные были живы, здоровы и проснулись благодаря выработке своих естественных медиаторов. Особенно упитанным и отдохнувшим был кот. А нам теперь предстояло жить в одних стенах со свиньей и обезьяной.

Все-таки я люблю классических лабораторных животных: котов, собак и крыс. Свиней и обезьян я использую крайне редко и каждый раз после эксперимента ищу им добрые руки.

В ходе этих же двух месяцев сбежал сырок Карима. Его голова прояснилась, и он смог осознать, что оставшееся время бодрствования это все, что осталось у него от жизни, а мы держим его в оковах. Домашнего уюта, прогулок по городу, выездов на природу, общения с неограниченным количеством людей, полного содержания на этот период, некоторого количества разумных развлечений было недостаточно.

Вначале мы испугались, что сырок пустится во все тяжкие и мы найдем его обдолбанным наркотой или алкоголем посреди собственной рвоты и драгоценностей, украденных из ювелирного магазина. Это было бы очень в его стиле.

Но нет.

Мы нашли его по дороге в заповедник. Оказывается, при его прошлой жизни у него был список мест, в которых он мечтал побывать. Многие он успел посетить, но до заповедника не доехал: слишком культурное для него было мероприятие. И тут он понял, что, пожалуй, единственное, что ему хотелось бы успеть, это съездить туда и посмотреть на природу в ее первозданности. Было страшно это делать: увидеть неопробованный им мир, в котором он не жил, который он променял на увеселения. И когда мы забрали его из леса, он был тих, задумчив, смотрел в окно.

Нам предстоял следующий этап исследования. На людях. Мы вывесили вакансию, но отзывов на нее не было. Это понятно, учитывая, что наши доводы про медиаторы сна всего лишь теория. У пациента могло не получиться выработать естественные медиаторы. А могло что-нибудь еще пойти не по плану, ведь мы отличаемся от животных. Ведь если человек и вырабатывал когда-то их, то это было сотни лет назад. Он мог напрочь разучиться их продуцировать. В его организме, может, уже и нет нужного гена. А если это так, то от нашего эксперимента подопытный мог и не проснуться.

Ну и где нам найти добровольца?

Обычно для таких экспериментов искали в тюрьмах среди пожизненно заключенных или отправляющихся на казнь.

Я никогда не был в тюрьме и понятия не имел, как говорить с такими людьми. Карим тоже, но у него возникла гениальная идея:

Давай мы отправим туда Кат.

Карин отправь! рявкнул я.

Не могу. Она все еще откапывает мины! Ее повысили до полноценного сотрудника. Как ты думаешь, благодаря кому она там?

Несмотря на мой неодобряющий взгляд, Карим все же позвонил Кат. Она согласилась найти добровольца в тюрьме.

Через пару дней Кат заехала. Мы стояли над уснувшим сырком Карима. Он отключился, когда гладил нашего лабораторного кота. И кот радостно собирался вздремнуть с ним.

Кат помогла нам погрузить сырка в капсулу. Мы с ней вернулись в лабораторию, а Карим остался. И просидел там несколько часов, делая вид, что поправляет сбившиеся настройки.

Я нашла двух добровольцев, сказала Кат.

Смертная казнь?

Ты удивишься, но нет. Я даже не искала там. Я пошла к тем, кто совершил убийство не специально. У этих людей очень сильное чувство вины, и они хотят как-то возместить ущерб, но не видят такой возможности. А мы, получается, предлагаем искупление. Даже если они уснут навсегда, благодаря опыту на них человечество и семья убитого получат возможность, которая равноценна жизни. Нашла двух. Оба согласились. И даже обрели смысл жизни. Мне не хотелось помогать настоящим убийцам. А этих бедняг я всегда жалела.

Отлично. Как только Карим отгорюет, мы оформим все документы.

Карин вернулась через неделю после этих событий.

О боже. Как она расцвела. Нет, на самом деле маникюр у нее был убит, кожа так сильно загорела, что были видны все морщины, волосы были похожи на свалявшуюся мочалку. Но она светилась изнутри. Светом удовлетворения собой, который, как магнитом, притягивал всех, кто на нее смотрел.

Хотя мы завершили все приготовления к эксперименту и были готовы стартовать завтра, нам пришлось отпустить Карима и Карин на три дня домой, потому что они так нуждались в уединении.

Кат, как увидела Карин, тоже просияла. Судя по всему, теперь Карин была полностью отделена.

Я подумал, что неплохо бы и мне три дня отдохнуть.

Когда мы все вернулись к работе, как раз вышла новая статья аналитиков:

В ближайшие десять лет планету ждет разгар появления сырков, но затем картина кардинально изменится. Естественный сон стал самым популярным течением. В магазинах стали снова уделять много внимания отделам спален.

Наша лаборатория первая в мире начала опыт уничтожения искусственных медиаторов в организме человека. За нами следили СМИ.

Как по инструкции, сразу после уничтожения медиаторов оба добровольца заснули. Мы погрузили их в капсулы, заполненные жидкостью до начального уровня. Головы в этом случае еще находятся на поверхности, тело зафиксировано, дышит само, носовые ходы не заращены.

Мы понятия не имели, через сколько организм вспомнит, как вырабатывать естественные медиаторы, сколько ему может понадобиться времени, чтобы выработать их в нужном количестве для пробуждения, и сможет ли он вообще это сделать. Оттого сразу использовали капсулы.

Оба добровольца в один и тот же час, минуту и секунду проснулись. И для меня это был дурной знак. Слишком четко.

И я был прав. В их организме в полном объеме вновь были искусственные медиаторы.

Договор.

Нам не дадут его нарушить.

Мир в отчаянии. Карим разбит. Добровольцы счастливы, так как им сильно скостили срок. Они выйдут на свободу и еще успеют пожить. При этом у них очистились сердце, совесть и душа, а социум вообще считал их героями. Даже семьи убитых стали мягче, хоть все еще не простили их.

А мне надо было побыть одному. Я уехал в лес.

Мне нужно было поговорить. Поговорить с теми, кто заключил с нами Договор.

Возможно, вы сочтете это глупым, но я верил, что если буду просто вслух говорить, то они услышат меня. Ведь каким-то образом они нашли двух добровольцев в моей лаборатории и внедрили им обратно искусственные медиаторы.

Я знаю, что лезу в Договор. Нарушаю то, что давно и не мной было решено. Но тот, кто его заключил, как-то забыл спросить мнение всего населения Земли, родившегося после него, о том, хотят ли они этот Договор.

Есть, конечно, вероятность, что с каждым из нас он был заключен в прошлых жизнях. Но быть не может, чтобы я не имел права его расторгнуть, если считаю, что больше не нуждаюсь в нем.

Да, возможно, в прошлых жизнях я был сырком. И тогда вы имеете право не выпустить меня из Договора, пока я не верну долг.

Но дайте мне это сделать для тех, кто не должен.

Дайте найти способ.

А дальше пусть каждый решает, оставить контроль за сном или вернуться к естественному.

Я замолчал, ожидая ответ. И тут меня осенило!

Я поехал назад, вбежал в аналитический отдел и попросил данные о сначасах подопытных заключенных. И, да! Оба заключенных не были приверженцами естественного сна. Сырками их тоже не назовешь, но все же они превратятся в них. Отставание сна было на двенадцать и семь лет. Да, у них все еще есть возможность наверстать сон. Но сам посыл души Ну, вы меня поняли реинкарнация.

Людей, у которых есть долг, Договор не выпускает. Но, может, выпустит тех, у кого нет долга? Нам надо продолжать исследования. И нужны добровольцы из тех, кто соблюдает сначасы и выбрал это сам.

Теперь, когда первый эксперимент показал, что сырками от него никто не станет, максимум проспит несколько дней, я думаю, добровольцев будет легче найти.

Так и случилось. У нас и во всех странах, где начали дублировать мои исследования, набрали полные группы добровольцев.

Эксперимент стартовал одновременно в разных частях мира.

Ввели уничтожитель медиаторов.

И ровно в один час, минуту и секунду все добровольцы проснулись.

Мы чисто для протокола проверили: у всех вернулись искусственные медиаторы.

Я ушел из лаборатории и вернулся на место заведующего отделением капсул сна. Эта отрасль будет еще долго существовать. Думаю, не одно поколение.

Карим уехал с семьей в отпуск на два месяца. Кат вернулась к психологии.

Мир соблюдал естественный сон или сон после экстремальных ситуаций в тех профессиях, где контроль сна спасал жизни.

Некоторые лаборатории не сдавались и продолжили исследовать моим методом оставшуюся часть людей, давно самостоятельно выбравших естественный сон. Но их результаты были плачевны.

Раз в неделю я приезжал в гости к Кат. В то время, как вся планета с трудом въезжала в режимы естественного сна, дом Кат так давно им жил, что напоминал старинное время, когда Договора еще не было. Три спальни, три большие удобные кровати, плотные шторы по бокам окон задергивались и создавали защиту от солнечного света, искусственный свет гасился на всю ночь. Утром был совместный завтрак, а вечером совместный ужин. Это было так необычно. Я, ведущий жизнь хаотичного одиночки, восхищался способностью Кат поддерживать все это. Дети уходили в сон раньше на час, чем она, и вставали на полчаса позже. И эти полтора часа каждый день Кат тратила на то, чтобы подготовить дом к пробуждению детей и убрать после активного дня.

Накрыло ли меня разочарование после наших разбившихся о Договор попыток спасти мир? Наверное, да. В те часы, когда я оставался на работе наедине с собой, я много думал о последних событиях и скатывался в своих раздумьях в философию. Что, если мы стоим у истоков нового мира, где город так развился и так жизнеспособен, что может существовать на планете отдельно от природы или параллельно ей. Что, если теперь начались две параллельные эволюции? Одна эволюция природы, где человек заноза в заднице и уже практически утратил свою способность жить без защиты города, ведь он элементарно не просыпается от шорохов. Но все же он остается частью природы. Другая урбанистическая эволюция. Здесь человек необходимейший элемент, пока что ключевой. И Договор это часть нашей урбанистической эволюции. И дальше человечество ждут еще большие преобразования.

Результаты моего исследования говорят о том, что, скорее всего, человеку больше не место в природе и пора полностью уйти в город. Но желания Кат и других людей, придерживающихся естественного сна до моих открытий, даже поведение сырка Карима, говорят о том, что сам человек еще любит природу и тянется к ней. Что, если человечество разделилось и одна часть его хочет остаться с природой, а другая с городом? Есть ли выбор у тех, кто хочет к природе?

Есть выбор? спросил я уже по привычке у тех, с кем мы заключили Договор.

Хм, я даже хохотнул. У природы есть боги, и с ними люди общались с момента, как себя помнят. А я общаюсь, получается, с новыми богами новой урбанистической системы? А ведь они отвечают мне по тому же принципу, что и природные боги. Еще ни разу они не оставили мои вопросы без ответа.

Здравствуйте, новые боги. Я человек, который исследует ваш новый мир и пытается понять правила существования в нем, чтобы потом рассказать о них другим людям. Мой вопрос на сегодня: Есть ли у людей выбор? Может ли часть нас вернуться в природу или наше место только тут, с вами и городом?

И тут мне позвонили. Из аналитического отдела. Оказалось, что полчаса назад у одной женщины из моей группы испытуемых родился ребенок. И все бы ничего, но когда она захотела отправить младенца в сон, чтобы они вместе отдохнули после родов, то поняла, что у малышки нет кнопки сна.

А потом понеслось. По всему миру в эти дни были обнаружены новорожденные без кнопок. Их было четырнадцать. Остальные младенцы рождались с кнопками.

Аналитики предоставили развертки. Все младенцы без кнопок родились у женщин, участвовавших девять месяцев назад в нашем эксперименте и не знавшие, что беременны. А еще все они придерживались естественного сна до и после эксперимента. И у них, как и у Кат, это было на уровне дома, кровати, занавески.

Женщины, которые были в эксперименте беременными и не придерживались естественного сна, родили детей с кнопками. Даже те, кто стал придерживаться естественного сна после эксперимента из-за бума естественного сна, родили детей с кнопками.

Меня вызвали на медицинский консилиум и попросили объяснить, в чем дело.

Кратко моя речь была истолкована религиозной коалицией (которая укрепилась за последнее время) так: У человека, не имеющего долга по Договору за эту и прошлые жизни, есть выбор: заключать Договор на эту жизнь или нет.

То же самое писали СМИ.

Но в научном мире мои слова звучали иначе.

Спокойная среда влияет на выбор генов. Когда в организме матери убрали искусственные медиаторы, их убрали и из ребенка. После эксперимента медиаторы вернули в мать, но ребенку предоставили выбор. Его организм мог принять или не принять медиаторы. И дети стали прислушиваться: могут они спать в этом мире как звери или в условиях города это невозможно и, чтобы защитить свою психику, надо выбрать развитие по материнскому типу.

Если в доме матерей было тихо, темно, спокойно, тепло, удобно и это повторялось изо дня в день, ребенок ощущал этот мир безопасным для обычного сна и выбирал древнюю модель существования. Младенцы с кнопками сна рождались там, где царил урбанистический склад: все спали в разное время, было шумно, светло. Здесь мать только начинала естественно спать. У нее не сразу это вошло в режим, и она не ощущала его как нечто удобное и постоянное. Дети в таких семьях выбирали защитную модель существования с искусственными медиаторами. Современную модель существования.

У всех не имеющих долг новорожденных есть выбор. И влияет на этот выбор среда, в которой находится мать, и ее отношение к ней.

Эта концепция сильно била по моему внутреннему равновесию. Я хотел дать выбор каждой отдельной личности, а тут Я чувствовал себя подавленным около суток, пока не встретился с Кат.

Она сказала три предложения, и я обрел мир в сердце.

Природа не может дать выбор отдельным личностям, потому что мы все между собой связаны больше, чем мы привыкли думать.

Но природа всегда будет нас считать своими детьми, как бы далеко мы ни пошли в город, и навсегда оставит возможность вернуться к ней. Только возвращаться надо не по одному, а семьями, группами. По одному мы не справимся. Человек существо общественное.

Человечество стоит на точке разветвления эволюции. Урбанистической и природной. Оба эти направления ценны для мира. Человек ценен и там, и тут. Человеку необходимо и то, и это. Оттого часть нас вернется в природу, а часть пойдет дальше с городом. Связь между людьми обоих направлений останется навсегда. И она поможет нам уважать и беречь друг друга.

ЧАСТЬ III

Отделение

Повествование ведется от лица Кат.

Началом этой истории по праву можно считать эту посиделку в лаборатории.

Мы сильно надышались спертым воздухом. Нам всем пора на улицу, выдала я после двенадцати часов совместной работы с ребятами.

Вот, сказал Карим и открыл окно настежь. Мы с Китом засмеялись. Действительно, на такую большую прогулку ни один из нас не был готов. Мы подошли к окну и высунулись наружу все втроем.

Этаж был шестнадцатый. Внизу очень красиво лежал соседний парк. Часть его, покрытая растительностью, напоминала мягкий зеленый длинноворсовый ковер. А часть, заполненная скамейками, велосипедными дорожками, детскими площадками и лавочками с вареной кукурузой и сахарной ватой, походила на мозаику, выложенную на брусчатке.

Тот самый момент, когда непонятно, замираешь ты от красоты или от страха.

Я повернула голову и поглядела на парней. Усталые, взрослые, такие знакомые и одновременно нет. Что-то кольнуло внутри. Похоже, я пожалела, что столько лет мы были порознь. А мне хотелось быть с ними больше.

Знаете, ребят, было бы здорово, если бы у нас появилось какое-то общее дело. Не такое, как сегодня, это скорее ваше дело, я под конец подошла, а так, чтобы изначально наше втроем.

Кажется, Вселенная услышала меня. Я давно заметила: осознанные желания, подкрепленные светлыми и сильными эмоциями, она всегда исполняет.

После истории с расторжением Договора каждый из нас ушел в себя на две с половиной недели. Надо было переварить случившееся. Понять, что делать дальше. Своим образом прожить.

Кит больше не мог работать над продлением жизни в капсулах. Он очень устал от того, что боролся за жизнь, которую сами люди в капсулах не ощущали. И одновременно с тем эта жизнь не была нужна их родным. Да, теперь все обрело экзистенциальный смысл. Если он сохранит их жизнь сейчас они могут отдать долг и когда-нибудь зажить. Это превосходно и ценно. Но Кит выгорел.

Примерно так чувствуют себя люди, которые работают с наркоманами, в приютах для бездомных животных, в хосписах. Вначале держатся на каких-то светлых мотивах, служении этому миру. Но потом, долго имея дело со смертью и низким положительным исходом (а в случае с хосписом нулевым), устают, кончаются. Вот бы на пенсию отпускать служащих таких профессий раньше других за переработку душой, за условия повышенной нагрузки на сердце.

Кит понимал, что пока ему пенсии не видать. Он молод, тридцать семь лет, нужно искать другой смысл жизни, идти дальше, найти себя заново. Он перебрал в голове с десяток своих потенциальных хобби (при прежней жизни на них не хватало времени), но ни одно из них пока не привлекало его в виде ежедневного труда. Кит был вынужден признать, что он недалеко от депрессии. Без дела по душе ему трудно существовать. Он привык опираться на этого слона в своей вселенной.

Карим решил переключиться с работы на семью. Это отлично совпало с моментом нахождения Карин в городе, а не у черта на куличках. И впервые оставшись со своей полностью сформировавшейся женой на две с половиной недели, он понял, что их союз трещит по швам.

Карин не хотела долго оставаться в городе, быть женой и, оказалось, никогда не хотела быть матерью. Она любила сына и не жалела о его появлении. Даже выполняла свой родительский долг и по-прежнему делала это хорошо.

Но, осознав себя, она признала, что родила ребенка только потому, что Карим этого хотел. Причем он хотел этого не для проживания родительства, а для своего статуса родителя. Ребенком же занимается жена. Вот такой парадокс.

Карин не держала зла на Карима за свое долгое недоотделение. Она любила его и вполне отдавала себя отчет, что он неидеален, что он Рожденный. Но теперь, когда все всё поняли, ей бы хотелось получить свою жизнь в свои руки. Восполнить все недостающие годы. Просто пожить она называла это так.

Но сын уже был.

И Карин очень хотела, чтобы теперь Карим больше в него включился, а ей дал строить карьеру. Ведь ребенок был нужен ему.

Но Карим не хотел.

Он тоже любил Карин и сына. Но не хотел быть основным родителем подростка. И тоже об этом честно сказал.

Так и сидели на кухне двое родителей двенадцатилетнего ребенка, не желая дальше быть родителями.

Но родительство это как поезд с него не сойдешь, пока он в движении. Даже не так. Родительство это как быть машинистом поезда, который нельзя остановить и сойти на полпути. Поезд несется, а ты управляешь им, чтобы пассажиры не разбились. Нет, конечно, ты можешь выскочить на полном ходу из кабины. Но последствия будут очень плачевными как для выпрыгнувшего, так и для оставшихся в поезде.

Просидев три часа на кухне, Карин приняла решение, что разводится и забирает ребенка себе. C Карима алименты, несколько недель вместе с сыном летом и оплата репетиторов, так как сын будет учиться дистанционно, потому что Карин продолжит путешествовать по планете, но теперь с ребенком. Не знаю, почему она осталась рулить паровозом потому, что Внутренняя, или потому, что женщина.

Карин и сын уехали. А Карим остался один на один с собой и осознал, что это страшно.

Он стал снова смотреть на карьеру, потому что умел это делать лучше всего. Но и там было много раздрайва. Например, ему хотелось, чтобы его признали в научном мире как ученого, а не просто специалиста по капсулам. Пока еще ни одна его научная разработка не пригодилась миру так, как пригодились идеи и проекты Кита. Кит обладал тем счастьем, к которому стремился Карим, и не был счастлив от него.

А я, закончив очередной день в школе, поняла, что больше не хочу туда ходить. Странно это было. Ведь это была любимая работа. Она создала меня, вырастила. Была моим основанием, опорой. Но мне хотелось вышагнуть за ее пределы. Еще больше себя узнать.

Наверное, так чувствуют себя птенцы, улетающие из родительского гнезда.

Каждый из нас, повинуясь какому-то внутреннему порыву, приехал в отделение капсул сна Кита, зашел в отсек, где лежал сырок Карима, и уставился на его спящее тело. Мгновение спустя мы увидели друг друга.

Улыбнувшись, сгрудились с одной стороны капсулы и, продолжая рассматривать сырка, поделились по очереди тем, что привело нас сюда.

Вдруг мой взгляд упал на прикрепленную к капсуле карту пациента. В ней было написано

Его Внутренняя не отделена! Она в нем!

Инсайт озарил всех одновременно. Он был коллективный. И этого озарения не было бы, если бы каждый из нас не прошел свой путь.

Если бы каждый из нас не поделился своей информацией с другими двумя. Если бы мы не обладали теми профессиональными навыками, которыми именно мы обладали. И если бы мы тут не оказались сейчас.

Отделим? спросили мы одновременно. Карим умел будить сырков. Я могла отделять Внутренних. А Кит Смешно, но впервые он просто был главой отделения. Честно говоря, без капсул сна и его администрирования придуманный эксперимент был бы вообще невозможен. По-моему, я даже взвизгнула от радости и обняла ребят.

Да это так же круто, как вытащить ребенка при помощи кесарева сечения при внезапной гибели матери! выдал Кит.

У Рожденных и Внутренних разное время смерти и, соответственно, длина жизни.

Далее пошли организационные вопросы.

Я подала заявление об уходе из школы и отработала положенные две недели. Мой друг Виктор (теперь я могу его так называть) директор школы, сидел грустный.

Скажи, куда ты идешь?

Я обрадовалась его мудрости: он не стал спрашивать причину ухода. Ведь я не уходила от них. Не было причин от них уходить. Я действительно шла куда-то.

И когда я рассказала ему куда, он улыбнулся:

Я очень рад за тебя. Это интересно и важно.

Желаю хорошего пути.

Я обняла его. Теперь и это было можно, ведь он уже не мой начальник:

Спасибо за все.

Кит описал идею эксперимента и подал ее в высшие инстанции с запросом на разрешение и спонсирование. Академия наук обалдела и заинтересованно согласилась. Ведь отделенные Внутренние могут прожить долгую жизнь. Наши кандидатуры были утверждены. Финансирование выделено. И местом проведения экспериментов утвердили лабораторию Кита. Руководителем был назначен он.

Карима это впервые не парило. Он был счастлив. Именно его изобретение стояло в основе эксперимента. На этот раз звездой был он.

Кита же грело то, что его лаборатория, возможно, положит начало спасению огромного количества жизней.

Следующим этапом было найти подходящего снопролонгированного. Для начала хотя бы одного претендента.

Трудностей тут было две. Нужно было разрешение родственников. И нужен был сырок, не отделивший Внутреннего, но при этом находящийся в терминальной стадии отделения. Пришлось серьезно потрудиться: перелопатить кучу карточек пациентов.

Асоциальное поведение сырков при стадии бодрствования сильно портило наши поиски: о таких людях у государства, как правило, меньше всего информации. У некоторых даже не было нормальной медицинской карточки.

В помощь нам была предоставлена компьютерная база. По ней мы легко нашли сырков, не отделивших Внутренних. Но дальше компьютер был нам не помощник: найти среди них сырков с терминальной стадией отделения было невозможно, так как эта информация лежала в теле карточки, а не в основных параметрах.

В некоторых картах нужных данных вообще не было. Мы лишь предполагали, что снопролонгированный нам подходит, анализируя возраст пациента или указанную вскользь фразу. В общем, работали с информацией, которую может распознать человеческий мозг, но не компьютерный.

Говоря о том, что мы анализировали возраст пациента, я имею в виду следующее. Искать терминальную стадию отделения Внутреннего нужно прежде всего у сырков молодого возраста, а не у сырков в годах. Процент отделения Внутренних у двадцатилетних в наше время девяносто пять процентов. Даже самый неосознанный человек учится отделению так же, как пользоваться зубной щеткой. Подобные выводы не сделаешь о пятидесятипятилетних сырках, отсутствие Внутренних у которых скорее говорит об их психологических отклонениях или о сознательном выборе Внутреннего не отделять. Несмотря на все трудности, за несколько дней мы нашли сто тридцать восемь кандидатов в нашем городе.

Далее наступил второй этап: надо было получить разрешение на эксперимент у родных тех сырков, у кого они были.

Стремление сырков к эгоизму на этой стадии эксперимента было нам на руку. Они обычно не имели крепких эмоциональных связей даже с близкими родственниками, и потому, даже если у сырка они были, те, как правило, давали разрешение на пробуждение спящего.

Мы четко описывали родным то, что ждет пробужденного: огромный стресс от осознания, что тебя вернули к жизни всего на два месяца. Неэмпатичные родственники спокойно давали согласие пусть этот эгоистичный претендент послужит науке, хоть что-то хорошее от него миру достанется. Более эмпатичные не дали бы согласие, но на весах лежала другая жизнь жизнь Внутреннего. Никому не надо было объяснять, что Внутренний, скорее всего, проживет жизнь намного лучше самого сырка. А значит, как родственники, так и социум имеют шанс получить что-то лучшее за счет жертвы чего-то худшего, как бы жестоко сейчас это ни звучало.

Я собрала сорок три разрешения. Всего три отказа. А у остальных не удалось разыскать даже отдаленную родню. Но те, кто стоял над Китом, дали нам понять: при необходимости право пробудить одиноких сырков нам выдаст государство.

Итого у нас было сто тридцать четыре участника эксперимента.

Но начать мы должны были с одного. Перед этим выбрать его.

Долго совещаясь и споря, мы выбрали двадцатилетнюю девушку. Главным ее плюсом была ее молодость и полный анамнез. Родители девушки подтвердили терминальную стадию отделения Внутреннего (оставалось месяца два до обретения материального тела). Девушку нельзя было назвать сырком: она лишь на два года увеличила баланс сна/бодрствования в сторону бодрствования. Это очень частое явление у студентов. И ее превращение в сырка было скорее несчастным случаем, потому что никто не знал, что ей придется умереть молодой.

Ей оставалось спать меньше года, и потом конец. Родители, даже зная, на какую муку обрекают себя и дочь, очень хотели дать ей хотя бы эти два месяца. Отключилась она недавно, поэтому от реальности еще несильно отстала.

И особенно родители хотели отделить ее Внутреннего, потому что всегда считали его своим сыном.

Второе, над чем мы схлестнулись, был план психологической работы. Первый способ: сказать правду пробужденной, столкнуться со штормом ее эмоций и, возможно, потратить на ее стабилизацию слишком много и так драгоценного времени. Второй способ: соврать. Легенда была бы следующей. Сказать девушке, что она пережила аварию и просто пролежала в коме четыре месяца. А сейчас волшебным образом пришла в себя. Вернуть ее в привычную среду обитания. И дать восстанавливать свою жизнь. Есть вероятность, что она и Внутреннего в таких более комфортных условиях спокойно и быстро доотделит.

Родители и Карим поддержали второй способ. Киту и мне от него было настолько плохо, что мы выбирали более сложный и опасный первый вариант. Мы понимали, что дело в разном осознавании этики.

Правильнее было предоставить выбор близким. И мы утвердили его.

Подготовили друзей, администрацию института, переместили тело из капсулы в больничную палату.

Кира, ты слышишь меня? Все хорошо. Ты находишься в больнице. Тебя сбила машина. С тобой все в порядке. Твоему здоровью ничего не угрожает. Ты сейчас окончательно придешь в себя. Твои родители тут.

Мама Кира заплакала.

Потом заплакали мама, папа и половина рабочего персонала больницы. Я вытолкала всех, кроме родителей, за дверь.

Кире рассказали легенду. Между парами института она решила заскочить в магазин и купить поесть. И когда она перебегала дорогу, ее сбила машина. В реальности она просто рухнула сырком на проезжую часть. Рядом была подруга, которая оттащила ее с дороги и вызвала скорую. В легенде это была она же, и сделала она то же. Кира сильно стукнулась головой и в реальности, и в легенде. Кроме этого только ушибы. В реальности у нее было сотрясение мозга. В легенде она впала в кому на четыре месяца.

На три дня мы оставили Киру в палате. Действительно и по легенде следили за ее здоровьем.

Меня назначили ее ведущим психологом. Якобы посттравматическим для адаптации и возврата к прежней жизни. В реальности, помимо этой нагрузки, мне надо было успеть отделить ее Внутреннего.

Кир появился в первый же день. Словно выкатился из своей Рожденной. Я с удовольствием отметила, что он на грани обретения материального тела.

Когда их отпустили домой из больницы, Кира сказала мне на прощание:

Так странно, что я совсем не помню машину.

А Кир был чернее тучи и молчал. Я так поняла, он видел, что машин на дороге совсем не было. Оттого я долго и умоляюще на него посмотрела. И мне кажется, мы поняли друг друга. Надо придумать, как поговорить с ним наедине.

Наша встреча была назначена уже на завтра. Я выпросила звуконепроницаемое помещение. Мы быстро обставили его как кабинет психолога.

Странный у Вас какой-то кабинет, сказала Кира.

Работаю при больнице. Что было не нужно, то и отдали мне, отшутилась я.

Далее предложила разделить консультацию на три части. Вначале сделать общую консультацию. Потом две консультации порознь, мотивируя это тем, что у Рожденных при травмах тела немного другие психологические повреждения, чем у их Внутренних, и нужно работать с обоими отдельно. Кира спокойно согласилась.

И когда дошла очередь до Кира, мы остались с ним вдвоем в звуконепроницаемой комнате, а в восьми метрах за стеной сидела Кира. Дальше десяти метров они не могли друг от друга отойти.

Мы сырки, да? сразу спросил Кир.

Да. Как ты догадался?

Я отключился на несколько секунд позже Киры и все видел. Не было машины, и она хорошо себя чувствовала. Просто отключилась, будто в сон ушла. Как вы нас разбудили? Это как-то связано с тем грандиозным экспериментом, что проходил недавно по расторжению Договора? Мы какие-то особенные? Что будет с нами дальше? Это ведь не кабинет психолога, да?

Когда я ответила на все его вопросы, мне понадобилось еще двадцать минут, чтобы его успокоить. Смесь страха, злости и боли полыхала на всю комнату. Спасибо звукоизоляции.

Я не хочу отделяться! Не хочу без нее жить! Вместо нее жить!

Пожалуйста, подумай обо всем еще чуть-чуть. Твоя и ее жизнь это две разные жизни. Ты нужен как этому миру, вашим родителям, так и Кире. Если бы она узнала, она бы тебя отпустила. Мы выбрали ей врать, потому что так будет бережнее для нее. Она получит эти два месяца, хотя даже этого времени у нее, по плану Вселенной, не должно было быть. Это подарок. Скорее всего, за то, что она отделит тебя. Она очень хорошая, и нам очень обидно, что ее существование подходит к концу. Всем очень-очень жаль. Не должны умирать молодые.

Вы знаете, от чего она умрет?

Мы нашли в ее голове аневризму. Вероятно, она лопнет. Чудо, что она осталась цела при падении. Вы могли быть уже оба мертвы. Аневризма неоперабельна. Нет хирургического доступа.

Хорошо. Я сделаю все, на что способен, чтобы она ничего не заподозрила.

Очень важно и твое желание отделиться. Если ты его не почувствуешь, то и Кире будет трудно тебя отделить. Она, как переливающийся сосуд, будет чувствовать твои эмоции на этот счет и тормозить. Пожалуйста, взгляни вокруг, вспомни свои интересы и попробуй найти что-то, ради чего ты бы смог остаться тут без нее.

Кир кивнул и вышел. А я словила ощущение, будто уговаривала сиамского близнеца на операцию по отделению с его горячо любимым братом, который уже без сознания и через пару часов умрет.

Я встречалась с ребятами два раза в неделю. Чаще было бы подозрительно.

Киру раздирала злость и обида на судьбу: она пропустила три с половиной месяца учебы и, несмотря на старания, заваливала сессию. Никак не хотела оставаться на второй год. Пока преподаватели принимали летом закрывала долги и ходила на пересдачи. Но правдой было то, что она не смогла вытянуть один из основных предметов. От этого мимо проходило лето, развлечения с друзьями, отношения с Киром, родителями. Все то, на что, как все мы надеялись, она потратит два оставшихся месяца. Ее напрягало и раздражало, что каждый из ее близких уговаривал ее бросить идею догнать учебу и пожить летом на полную катушку. Раздражало поведение друзей, часть из которых исчезла с радаров, а часть ходила за ней грустной тенью. Раздражали испуганные и подавленные родители. Единственным, кто ее понимал, был Кир. Он помогал ей и тем, что поддерживал ее в активной деятельности, и тем, что сам активно действовал. Он не стал догонять учебу, а пошел на курсы столярного мастерства. Да, звуки электропил, бура и шлифовальных машинок мешали читать конспекты, но зато успокаивало то, что Кир, в отличие от всех, не таращился на нее грустными глазами, а занимался собой.

Ко мне стали ходить на приемы ее родители и пара друзей. Это помогало им принять реальность и выбор Киры.

Мы с Китом чуть с ума не сошли, понимая, что, возможно, наш план действий с рассказанной правдой на эту ситуацию куда лучше ложился. Но родители были против. И это дало мне пищу для размышлений. Возможно, именно они бы пострадали более всех при нашем с Китом плане. На них бы упала огромная вина за страдания дочери, и эти люди были не готовы говорить с ней о том, что хотят спасти ее Внутреннего, жертвуя ее психическим равновесием.

Кир, действительно, старался больше всех. Но мы все равно пришли с ним к мнению, что его скрытая тревога от приближающейся смерти Киры передается ей. И воспринимается искаженно, как тревога за учебу, отчего она, надрываясь, учится вместо отдыха летом.

Отделение происходило медленно, но происходило. Кира смирилась с упущенной учебой и впала в хандру. Ее ничего не радовало: ни тусовки с друзьями, ни посиделки у камина с родителями, ни любовь с Киром. Прошло полтора месяца.

Карим прогнозировал еще около двух недель до ухода в сон. Кира попросилась на море. Просто захотела бросить все и уехать с Киром туда. Соответственно, бросить наши с ней встречи.

Я понимала, что на каком-то подсознательном уровне она чувствует все. И в очередной раз на сеансе с родителями предложила все ей рассказать, но было настолько мало времени, что от стресса отделение бы точно остановилось. А так еще был шанс, что оно произойдет на море.

Было бы все известно, я поехала с ними. Но нам пришлось просто их отпустить. Одних.

Я дала максимальный инструктаж Киру. И туда поехали два сотрудника нашей лаборатории, чтобы в случае ухода Киры в сон сразу оказать ей первую помощь. Они выглядели как отдыхающая пара в том же отеле, куда поехали ребята.

К сожалению, там не было столярного мастерства, и все мы понимали, что это значит. Кир и Кира сильно погрузятся друг в друга.

Через одиннадцать дней Кира ушла в сон прямо с тарелкой в руках возле шведского стола. Кир был втянут в нее через полторы секунды. Мы не успели.

Карим, как сумасшедший ученый, закрылся в лаборатории и без сна работал над нейромедиаторами. Он полагал, что если удалось один раз подобрать пробуждающий медиатор, то он сможет сделать еще один и даже лучше прежнего.

Кит максимально помогал ему. В то время, как Карим синтезировал новый медиатор, Кит работал над прежним, стараясь расширить время его действия.

Одновременно с этим Киту пришлось сильно повозиться с административной работой: отчеты в Академию наук. Также он организовал для родителей и самых близких друзей Киры полугодовую психотерапию, месяц в лучшем санатории страны и денежное вознаграждение. Все это хоть и выглядит цинично, но сильно помогло людям. Спасибо их осознанности в процессе. Благодаря ей они не винили нас в произошедшем.

Киру оставили в капсуле в нашем отделении. Надо ли говорить, что все надеялись, что Карим сможет создать новый медиатор? А я боялась, что такая этическая нагрузка сломает его. Я прорывалась к нему в лабораторию, настаивала на отдыхе, приводила к нему массажистов, все время вела его психологическое сопровождение и надоела ему так, что он выгонял меня из лаборатории и закрывал дверь на ключ. Тогда я своровала ключ и сделала дубликат. Карим смирился с моим присутствием, а также с массажистом, и даже стал спать по три часа в сутки и есть горячий суп.

Помимо работы с Каримом, мне предстояло проанализировать всю нашу работу с ребятами.

Найти все слабые места и продумать, как их укрепить при следующем эксперименте.

А потом мы провели подготовку к эксперименту номер два. Административный отдел капсул сна нашел нам похожий случай. Девушка двадцати одного года. Ушла в сон больше месяца назад (в то время мы работали с Кирой). Родители подтвердили почти законченное отделение и дали согласие на эксперимент. Мы рассказали им о первом. И почти единодушно выбрали в этот раз наш с Китом способ работать при известной правде.

Все наше экспериментальное отделение выпило, наверное, чашки три кофе подряд. Родители и близкие друзья заламывали руки, собравшись в небольшом зале, куда после подготовки должны были привести пробудившихся. Карим выкурил полпачки сигарет, хоть он и не курит. Кит ходил прямой и бледный, и я впервые подумала, что сердечно-сосудистая система сбоит и у Внутренних лет в тридцать семь. Скорее всего, и я чем-то выделялась, но мне некогда было выяснять. Потом все перекрестились пяткой и ввели медиатор в пациента номер два.

Представьте состояние и выражение лиц всех собравшихся, когда на восемнадцатой минуте эксперимента выяснилось, что пациент номер два не настоящий сырок, а осознанно погрузившая себя в сон девушка. Причина ссора с тремя близкими одновременно. Время три месяца.

Записку не оставила. Объяснение была слишком взвинчена.

Результат слезы в объятьях родных, просьбы простить ее, испуг, стыд. Потом два месяца своей обычной жизни. Резкий уход в сон (включенную программу не отменить) в ванной. Хорошо, что родные подготовились и обшили все мягким и непромокаемым материалом. Сон в течение месяца и девятнадцати дней. И в завершении повторное пробуждение. На этот раз все счастливы. Прививку антисырковости получили все участники эксперимента.

Этот случай нанес пробоину в нашей собранности. Но, взяв перерыв на два дня, мы начали подготовку к эксперименту номер три.

Административный отдел нашел нам следующего пациента. На этот раз парень, двадцать два года. Родители готовы и выбрали способ пробуждения с правдой. Ушел в сон на лестнице, чудом остался жив. Прокатился по ступенькам несколько метров. Был сильно переломан. Сейчас практически все срослось. Восстановление ключицы еще требует времени.

Парня звали Виро. Родители очень хотели наделить ребенка необычным именем. И как они были удивлены, когда имя его Внутренней оказалось Вера. Видимо, тут сыграло роль подсознательное стремление ребенка обладать обычным именем, чтобы не выделяться в толпе. Первый раз услышав их имена, можно перепутать и подумать, что Виро Внутренний, а Вера Рожденная.

Когда я зашла в палату, Виро уже вовсю разговаривал с родителями и младшим братом. Он лежал, адаптируясь заново к этому миру после капсулы. Вера висела в воздухе над ним, так же лежа, но лицом вниз, чтобы видеть Виро.

Это насторожило меня, потому что такие фокусы свойственны на первых стадиях выхода Внутреннего в мир, но не на последнем этапе отделения.

Но когда она при виде меня встала на ноги, я увидела характерную черту почти всех отделенных: ее ноги стукнули об пол. Интересная пара.

Вера креативная и естественная. Виро влюблен в нее по уши. Это на руку эксперименту.

Ребята уже знали правду. И если до моего появления радовались родным и друг другу, то мое появление, да еще в белом халате (тут я сглупила), донесло до них всю информацию и на уровне чувств. Вера отреагировала первой: присела на корточки, закрыв лицо руками.

Виро помрачнел и, повернувшись к матери, стал смотреть ей в глаза. Его губы затряслись. Мать заплакала. Ей казалось, она уже выплакала все слезы, но взгляд сына вскрыл еще один родник.

Это сложный момент способа с правдой. Один он стоит того, чтобы изобрести второй с ложью.

Но я все равно выбираю его. В данном случае реальность, как камень, тяжелая, но на нее можно опереться, когда она уляжется. Нам сейчас как никогда нужна была опора.

Несколько дней все вставало на свои места. Родители, близкие, друзья ломанулись прощаться с Виро. Вера металась в ужасе под потолком и раза три выходила в окно, но зависала на полпути, так как не пускала сцепка с Виро.

Виро попросил оставить его одного и чтобы никто к нему не приходил, кроме медсестры и врача, которые долечивали его раны после падения. Даже меня он попросил не приходить хотя бы сутки. Хотя по программе эксперимента с правдой я должна проводить рядом с ребятами по полдня.

Потом Виро вышел сам. Когда врач разрешил ему вставать, он вышел на прогулку по коридору и, пройдя четыре раза мимо моего кабинета, остановился перед ним и постучал.

Я хочу ее отделить, серьезно и спокойно сказал он.

Весь наш отдел будет тебе помогать в этом деле. Спасибо тебе.

И потекла работа, словно ручей. Показался еще один плюс метода: не нужно притворяться и что-то наигранно говорить. Какая-то легкость ощущалась во всем пространстве и действиях.

Виро рекомендовалось погрузиться в свою жизнь и прожить эти два месяца от всей души. Он сосредоточился на задании даже с неким упоением. И процесс давал ему удовлетворение. По жизни парень был большой молодец, и для двадцати двух лет он прожил яркую, счастливую, успешную, насыщенную жизнь. Он успел построить качественные отношения. У него были верные друзья, с тринадцати лет объединившиеся в одну тусовку, прекрасная история любви и отделения с Верой, теплые отношения с родителями и младшим братом, который немного приоткрыл перед ним тему родительства. Он успел немного попутешествовать. Водил машину. Играл на гитаре и был популярен в школе. Выбрал институт сам, и учеба ему в основном нравилась. Успел в полной мере пожить как студент отдельно от семьи. Занимался волонтерством в приюте для собак и искренне считал, что немного послужил миру. Понимание этого успокаивало Виро и давало ему силы ставить точки.

Этот процесс благотворно влиял на отделение. Осознавая и переосмысляя свою жизнь, Виро видел свою ценность. И от этого легче отпускал Веру в свой путь. Ведя свою жизнь на уровне Внутреннего, он не боялся идеальности и крутости Веры.

И я даже подумала, что, возможно, эта одна из тех немногих пар в этом мире, которые бы отделились на сто процентов сами по себе. Жаль, что с такими хорошими ребятами случилась такая беда. Мы не нашли предполагаемой причины будущей смерти, ведь здоровье Виро было отменным. Для самоубийства тоже не было ни причин, ни предрасположенности. Мы склонялись к той мысли, что с Виро должен был произойти несчастный случай.

В работе с Верой тоже были свои плюсы. Она была творцом. Ее неустанное стремление усовершенствовать этот мир поражало и вызывало уважение. Например, на момент эксперимента она открыла сбор (для семей студентов и всех желающих привести общежитие в божеский вид) и на собранные деньги наняла рабочих и починила перила на лестнице, заодно сделав интересны дизайн каждого пролета в пять этажей. Сама красила, подбирала цвета, изучала, какие краски на какие поверхности наносить, и прочую сопутствующую обработку поверхностей. Притаскивала раздобытую древнюю мебель, чинила и перекрашивала ее, даже мозаику из битых плиток для ванной в центре одного из пролетов выложила. Еще сама смастерила витраж и попросила его установить в одно из окон. Сложный, трудоемкий и совершенно альтруистичный процесс заворожил ее, и она днями и ночами работала над ним. Она хотела успеть его доделать, в случае если не получится отделиться. Это помогало ей сосредоточиться на себе и осознать ценность своей жизни и очень способствовало отделению.

Был всего один сложный момент в работе с ней. Однажды она пришла ко мне и сказала:

Я не буду отделяться. Уйду с Виро. Мы вместе родились вместе и умрем. Не хочу без него жить. Да и несправедливо это.

Это легкий способ. Из двух, что у тебя есть. Ты не бросишь своего Рожденного и не будешь испытывать вину. Ты поддержишь его, разделив с ним смерть, и он не будет на твоих глазах умирать. Он не будет тебя винить, а будет в восторге от твоего поступка. Да и весь мир посчитает тебя героем. Кроме меня. Потому что я знаю, что это легче, чем выбрать жить и испытать гамму негативных чувств от себя самой и от всех вокруг. Да, будут те, кто с тобой. Например, родители. Но и они в глубине души хоть один раз да подумают: жаль, что нельзя Веру на Виро поменять. На тебя упадет ответственность очень хорошо пожить. За двоих. И это тоже надо переварить. Как-то после этого остаться собой, а не должником Виро. Прожить жизнь на свой лад и избавиться от вины выжившего.

Вера помолчала. И добавила:

И еще мне было бы проще приготовиться к смерти и встретить ее лицом к лицу, а не барахтаться, спасаясь, когда она нагрянет, и не спастись в конце концов. Как-то это не окончено. Виро вон столько всего завершил, а я могу глупо уйти, борясь за жизнь и ничего не осмыслив. Могу даже не успеть попрощаться.

А ты заверши. И поставь точки. Как этап жизни закрой. А дальше открой следующий этап, в котором ты попробуешь до последнего барахтаться и держаться за жизнь, и прими любой его исход. Зная, что и это твой путь, твоя жизнь такая. Тебе это выпало, а кому-то нет. И в этом ценность. Такой опыт прожить. Он может быть один из последних твоих опытов и уроков. Неужели ты откажешься от того малого, что у тебя осталось?

Вера согласилась, что ценно все. И, набравшись смелости, решила попрощаться, но бороться до последнего. А потом эта история с усовершенствованием лестницы. Кстати, это была та самая лестница, на которой упал Виро. Ее поступок по облагораживанию общежития превращался в легенду. К ее проекту присоединились другие ребята из общежития и стали ее рабочей силой. Кто-то даже привносил свои идеи, и благодаря большому ресурсу, вложенному в процесс, они смогли реализовать и их.

Отделение ребят подходило к концу. Мы все боялись дышать и одновременно уже практически пили из кубка успеха. Но произошло неожиданное. Капсулы сна достигли такого уровня развития, что могли сохранять жизнь снопролонгированных до конца летаргического отрезка жизни. На планете появилось новое явление.

Те люди, которые имели проблемы со здоровьем, умирали прямо во сне в капсулах. Но те люди, что были здоровы, начали пробуждаться. Тысячи случаев по всему миру. Люди открывали глаза и в панике пытались выбраться из капсул. Кому-то это даже удавалось. Облепленные слизневыми наростами, они неуклюже шлепались на кафельный пол, обрывая трубки подачи воздуха и задыхаясь. Не меньший ужас пробивал и медицинский персонал, который был в этот момент на дежурстве.

Естественно, пробудившихся вынимали, оказывали всю необходимую помощь. Сразу включали протокол адаптации пробудившегося к современной жизни. Приводили в рабочий режим все органы, системы. Помогали при первых самостоятельных серьезных движениях: ходьбе, приему пищи, речи, встрече с родными, если они остались. Делали попутно всевозможные исследования и пытались все это тщательно запечатлеть в отчетах. И потом отпускали из больницы.

И тут-то и случалось то, ради чего они про- сыпались. А именно несчастные случаи. Все, кто должен был умереть не своей смертью (от старости и болезни), умирал так, как им было завещано судьбой.

Их сбивали машины, они падали в шахты лифтов, в открытые люки, один даже умудрился забраться в горы на радостях и сорвался. Половина из них убивали себя сами: выпивали таблетки, выходили из окон, вешались и вскрывали вены. Тысячи смертей за несколько недель. Пока не стало очевидно, что никого из проснувшихся не минует их личная смерть.

Даже те, кто успел что-то понять и спрятаться в убежище, умирали либо там, либо после выхода из него. Самое жуткое: некоторые из них успели записать видео, в котором признавались, что, несмотря на решение спрятаться, какая-то невидимая сила влечет их выйти. В первом случае им казалось, что другое убежище будет надежнее, но при переходе из одного в другое они погибали. Во втором им срочно нужно было что-то приобрести. В третьем они хотели срочно увидеть любимого человека. В четвертом им казалось, что они сойдут с ума в убежище и скорее надо идти к людям, ведь там безопаснее. Создавалось ощущение, что ничего не могло предотвратить их смерть.

Эта информация взорвала мир. По всем информационным каналам трубили об этом.

Как бы мы ни пытались оградить ребят, Виро узнал. И если до этого мы видели его свет, тот тут увидели всю мощь его теневой стороны.

Я не готов! Не могу! Это нечестно! кричал он, рыдая в моем кабинете. Вера стояла в углу как тень и по-своему проживала шок.

Одно дело попрощаться со всеми и умереть во сне, другое дело проснуться в конце жизни и ждать, из-за какого угла выпрыгнет смерть! На это я не подписывался! Зачем вы разбудили меня? Я не должен был это узнать!

Это верно, Виро. Ситуация действительно жуткая. Давай переварим всю информацию и придумаем, что делать.

Да я придумал! Прямо сейчас выбираю самоубийство убейте меня во сне! Требую эвтаназию! Пока я в здравом уме, я могу ее попросить!

Виро, боюсь до здравого ума пока далеко.

Вера нервно хихикнула скорее от напряжения, чем от того, что ситуация смешная. Не надо было мне так тупо шутить. Но я тоже была на грани и не справлялась как психолог.

Виро налетел на Веру.

Смешно тебе! Тебя-то это не коснется. Отделишься и будешь себе спокойненько жить лет сорок-шестьдесят. Поревешь и поикаешь на моих похоронах, и все. Весь мир твой! Мне же все это пройти надо!

Виро, я буду с тобой, когда ты проснешься, буду ходить бок о бок. Ты не будешь один в момент смерти и в период ее ожидания, попыталась оправдаться Вера.

Ох! Cпасибо! Успокоила. Подвиг с твоей стороны. Поддержка на миллион!

А потом он охаял весь наш эксперимент, лабораторию, все изобретения капсул сна, Кита, меня и самого Бога.

Я сказал, что выбираю эвтаназию. Мне плевать, сколько за это мне назначат сначасов отсыпать в следующей жизни. Не хочу просыпаться!

Виро, в следующей жизни тебе тоже придется встретить смерть. Ты не сможешь от нее прятаться. Мне кажется, взрослое поведение будет, если ты примешь этот опыт, несла Вера вроде верные мысли, но не вовремя и не теми словами.

Наслушалась психологов! Взрослое поведение! Как бы я хотел, чтобы ты была на моем месте! Я бы посмотрел на твое взрослое поведение.

Если что, ребят, это все не про отделение, все еще не справлялась со своей работой я.

И тут Вера взорвалась:

Ты запарил меня! Сначала ты благородно меня спасаешь, и я тебе по гроб жизни должна быть обязана. Потом ты проклинаешь и желаешь смерти! Определись уже, нытик собачий! И вообще, ты не один тут можешь умереть, придурок! Если твою смерть мы не можем остановить, как бы ни старались, то мою можем! Но она, блин, зависит от тебя! От тебя, блин, кретин!

Виро завопил от смеси злости и горя. И ушел в сон Вера втянулась в него через полторы секунды. Мы успели с ней встретиться взглядом, и ту гремучую смесь чувств, которую она прожила за эти полторы секунды, мне не забыть никогда. В ее глазах посменно мелькали слайды: ступор, ужас, сожаление, вина, горе, несогласие, злость, боль, любовь к Виро, к жизни, принятие, прощание со мной и миром.

И как она успела?! Виро лежал на полу.

Мы опять не успели. Его медиаторы, по расчетам Карима, должны были работать еще дней пять. Но, похоже, они все истощились за счет высокой нервной нагрузки. Я еще несколько мгновений простояла, а потом сползла на пол и заревела в голос.

Мне тоже была нужна помощь, хоть одна живая душа, теплая рука, чей-то голос. Но я ревела в звуконепроницаемой комнате, одна, наедине со всем случившимся. Никто не планировал сюда зайти, потому что до конца приема еще два часа, а уход в сон ожидался только через несколько суток. Я даже не могла встать и выйти за дверь.

И тут в комнату влетел Кит. Сел на пол. Взял меня на ручки и стал качать.

Как он все узнал? Камеры? Я кричу так, что звукоизоляция не справилась?

Да, ты отделила меня на сто процентов, но это не значит, что ты не имеешь права на связь между Рожденным и его Внутренним, ответил на мой вопрос Кит.

Мы остановили эксперименты на две недели. Но уже через неделю нам стало названивать руководство с требованием продолжить работу. Уж не знаю, какая вожжа попала им под хвост. Одно ясно: наши исследования кому-то на верхушке очень нужны. Видимо, они ждали окончания, чтобы уже по протоптанной дорожке безопасно отделить какого-то ценного Внутреннего.

Наша тройка собралась в лаборатории. Я, лохматая и хмурая на какой-то из стадий депрессии, cидела, красноглазый Карим курил. У меня разболелась голова от дыма, о чем я незамедлительно проворчала Кариму.

В таком состоянии нас к живому пациенту даже подпускать нельзя, не то что проводить с ним эксперимент, констатировал бледный и слишком прямо сидящий Кит.

Однако задачи руководством были озвучены. Кит должен был работать над продлением времени действия медиатора. Карим над новым медиатором. А я должна была незамедлительно начинать четвертый эксперимент с тем медиатором, который имеем.

Знаете, я ненавижу науку. Пожалуй, я была очень наивна, вступая в ее ряды. Я романтизировала нашу идею. Надо быть по-настоящему циничным человеком, чтобы идти вперед, несмотря на все неудачи, или сверхсильным и светлым. Я ни сюда, ни туда не дотягиваю. Как вы это делали раньше, ребята?

Мне повезло. Все мои пациенты спали, и я даже взглядом с ними никогда не встречался, не то что устраивал задушевные разговоры о жизни и смерти. А у Карима в подопечных были капсулы, сказал Кит и получил скомканной салфеткой в лоб.

Я хочу изменить параметры пациента. Попрошу аналитический отдел найти по-настоящему взрослого осознанного человека.

Думаю, все взрослые и осознанные уже давно отделили своих Внутренних.

Пусть поищут в глубинках, в малоразвитых странах, там, где не ступала нога психологии. Я не могу больше издеваться над детьми.

Аналитический отдел меня не подвел. Они подобрали нам идеального кандидата. Видимо, этим ребятам чем-то нравился наш эксперимент, потому что они очень сильно включились в нашу работу и стали понимать ее изнутри.

Я сразу же утвердила его. Михаил Иванович Чеховник. По-простому дядя Чех. Шестьдесят один год. Спит два года. Из глубинки нашей страны не будет языкового барьера. Впервые вышел на работу, когда неожиданно стал отцом, в четырнадцать. Ни от ребенка, ни от женитьбы не отказался. Всю жизнь проработал в сельском хозяйстве. Тащил на себе семью: жена и семеро детей. Кто умер из них, кто спился, кто пошел по его стопам. Снасчета, естественно, нет. Капсулу родные не в состоянии были оплачивать. После ухода в сон долго лежал дома. Когда стал совсем плох, дочка пожалела и отвезла в ближайшую городскую больницу. Ее сбережений и времени хватило только на это. Ее возвращения ждали четверо детей и больная мать. Врачи подлечили, прокапали. Пропустили по всем льготам, какие были на тот момент. Но и у медицины есть свои пределы. Дедушку было пора погружать в капсулу, а потянуть бесплатную капсулу лечебница не могла.

И тут на выручку пришли волонтеры. Оказывается, мы совсем выпали из окружающего мира, просиживая в своей лаборатории, и даже не знали, что появилось новое ответвление волонтерской деятельности. Люди объединяются и помогают никому не нужным беднякам и старикам попасть в капсулы сна. Создают им снасчет и открывают на него сбор. Все, кто сопереживают, кидают понемногу. С миру по нитке снопролонгированному капсула.

Это движение появилось после открытия Кита. Когда мир понял, что сыркам придется оплатить долг по Договору. И у этичных людей заболело сердце за ушедших в сон. Они не могли помочь всем. Оттого выбирали. И в приоритете были те, кто стал сырком ради доброго дела. Например, выращивания семерых детей.

По причине того, что отцовство и тяжелая работа случились задолго до материального отделения Внутренней, Михаил Иванович знал, что это такое, и даже видел у своих детей, но у него самого никогда не было на это времени. И Внутренняя потихоньку сидела далеко на заднем фоне сознания и старалась помочь тем, что не тратила на себя ни одной капельки его времени и сил.

Ох, не знаю, Кат! Отделение у таких пожилых людей идет годами, ты же знаешь, бурчал Карим.

Он подходит, упрямилась я.

Благом будет уже то, что на время всего эксперимента его расходы будут финансироваться из государственной казны, и волонтеры немного передохнут, поддержал меня Кит.

Возьмите лучше молодого с четким подтверждением, что умрет он от неизлечимой болезни, продолжал Карим.

Следующим возьмем. Сейчас взрослый, не сдавалась я.

Ты сейчас работаешь не на благо эксперимента, а думаешь о себе и малодушничаешь.

Спокойней. Только драки нам тут не хватало. На самом деле она правильно делает. Если Кат сейчас наступит себе на горло и заставит себя сделать эксперимент с молодым пациентом, то выгорит, и мы ее потеряем из напарников. Проведя слегка левый эксперимент, она отдохнет и наберется сил идти с нами дальше, смотрел в корень Кит.

Эксперимент не левый!

Ладно, ладно!

И когда все согласились, начались подготовительные будни: транспортировка пациента прямо в капсуле к нам, вывод его из капсулы, поиск и переговоры с родными. Их разрешение нам не требовалась, так как его официальными опекунами были волонтеры. Но мне показалось важным их известить. И узнать, примут ли они участие в эксперименте.

Семья вроде немного обрадовалась. По крайней мере, дочка, которая отвозила отца в больницу. Остальные были больше напряжены и хотели жить как жили. Но все-таки все согласились увидеться, и жена даже была готова принять мужа к себе в комнату. Их дом уже перешел во владения мужа дочери, и жена была там больше как помощница: нянька да кухарка.

Я попросила себе двух психологов в помощь. Кит накатал прошение наверх, где виртуозно объяснил зачем. Финансирование выделили. Коллег выдали.

И я ни на минуту не пожалела. Один из них мне понадобился в первые же полчаса эксперимента.

Дядя Чех еще только пришел в себя. У него еще кружилась голова. Его жена единственный родственник, который смог его встретить из капсулы, сразу начала ему жаловаться на свою жизнь: как ей плохо живется с дочерью да как ноги болят. Пришлось мягко передать ее в соседний кабинет коллеге, а потом отправить домой. И опять же вместе с коллегой, чтобы он там подготовил всех к нашему приезду.

Дедушка покорил мое сердце с первого дня общения. Было ощущение, что я маленькая и меня хлопают по спинке теплой старческой рукой, чтобы я уснула. Как бы мне ни хотелось раствориться в этих ощущениях, я все равно старалась быть опорой и поддержкой для него. Ведь это он мой пациент. Это его время летит и скоро кончится.

А как зовут ее, дядь Чех? расспрашивала я его о Внутренней, заметить которую в первый день вообще не получалось, в перерывах между физиотерапией и какими-то уколами. Похоже, Кит выбил финансирование и на курс реабилитации здоровья. Я даже видела в его прошении смету на стоматологические услуги. Молодчинка!

Маша. Но я ее втайне от всех звал Мария Чехаридзе. Бойкая была! Жаль, что не выжила.

Она еще жива, дядюшка Чех. И я помогу вам ее отделить.

Ах, ну да, да.

Абсолютно ушедшая в подсознание Внутренняя! И как ты будешь с этим работать?! Мне даже отчет наверх подавать стыдно! опять разошелся Карим.

Да ты со своими склянками совсем тут очерствел! Сходи хоть познакомься с пациентом, тогда расхочется бурчать, парировала я.

Несмотря на поистине грустные показатели сначала, я ловила удовольствие от этого эксперимента.

Дядя Чех спокойно и мудро принял правду:

Да я уж думал, что умер и в раю, а тут вы меня обратно возвращаете. Ну, надо так надо. Побуду еще чуток. Говоришь, как восьмой ребенок? Надо отделить? Хе-хе, предыдущих семерых отделяла у нас в семье в основном мать, но прогресс на месте не стоит, может, и у меня что выйдет. Хе-хе-хе.

Первые несколько дней мы провели в стенах лаборатории, потом вышли погулять в лес и на речку. Желание пациента закон.

А потом дедушка попросился домой. Я уже сомневалась в необходимости воссоздания его привычной среды для эксперимента, но без нее совсем не обойтись. Сомневаюсь, что дедушку устроит жизнь в мегаполисе, даже с вылазками в лес.

Поехали мы в деревню. С нами второй мой коллега-психолог, пара врачей и куча оборудования. Кит грустно нас провожал. А к Кариму пришлось подниматься в лабораторию, чтобы попрощаться.

Ты собака сутулая, Карим.

Поезжай, поезжай. В следующий раз вместо того, чтобы марать кучу листов бумаги, печатая запрос на действия в среде обитания пациента, будем просто писать: Кат собралась в отпуск.

Ну, недаром же мой бывший муж так любил командировки. Пора и мне познать эти блага.

Через двое суток мы добрались в деревню дядюшки Чеха. Семья бурно его встретила, и даже было застолье. Но потом я стала понимать, что приезжать сюда было ошибкой.

Привычная среда не давала дядюшке Чеху сосредоточиться на отделении. Она просто на корню вырубала все его движения в сторону собственных интересов. Все, на чем была построена моя предыдущая программа, тут не работало. Близкие поглотили личность дядюшки Чеха и не понимали, почему он, как и прежде, не идет на работу и не несет добытое домой. Почему он не заботится о них с такой же силой, как раньше?

Дядя Чех погрустил, а на следующий день встал ни свет ни заря, взял свою сумку и пошел на работу. Наверное, поначалу он верил в чудо два месяца будут только его. Но потом понял, что система слишком ригидная и неповоротливая. Родные все так же нуждаются, ответственность никуда не ушла. Надо ли говорить, что все эти дни от его Внутренней не было и весточки?

Я написала в штаб просьбу о срочной эвакуации. А затем занялась организацией отступления. Кит прислал за нами автобус.

Дядюшка Чех был удивлен и весел. Я сливала стресс тем, что орала из окна автобуса на поля. Один из психологов выпил успокоительное, надел наушники и залип в кино, другой выпил алкоголь и уснул.

Дяде Чеху понравилось мое занятие, и мы поорали из автобуса с ним на пару. Потом к нам присоединились еще два медицинских работника.

Немого придя в себя, я задумалась, что же делать дальше. В столице работать не вариант, в родной деревне тоже.

Что вы больше всего любили делать в детстве? спросила я у дядюшки Чеха.

С животиной возиться. Коровки особенно нравились. От них вкусно пахло. Бывает, убегу на целый день из дома и ничего не ем, кроме ягод и яблок. Да к коровам подбегал и прямо из вымени у них пил. А они, хорошие, никогда не пинали меня, понимали, что малой.

А потом подрос и видел, как мамка телят хворых выхаживает. Однажды всю ночь с ней просидел, и как-то тепло было на душе наутро. Ждал даже, когда мамка опять кем-то займется, и к ней прибивался. Коровки за выхоженных детей всегда благодарили: подойдет, бывает, голову прижмет к тебе. И так хорошо становится.

Выслушав, я связалась с волонтерами и попросила их найти для нас местечко, где дядя Чех мог бы возиться с коровами сколько душе угодно и уходить отдыхать свободно. И чтобы это место выдержало меня и всю нашу команду медиков и психологов.

Волонтеры и Кит встречали нас на подъезде к городу. Возвращаться в лабораторию не пришлось, сразу отправились на новое место: небольшую частную ферму с хорошим оборудованием, местом для проживания персонала и полями и лесом вокруг.

Во сколько денег это тебе вылилось? спросила я шепотом Кита.

Не переживай. Я справлюсь.

День бежал за днем, и это правда было похоже на отпуск. В свободное от работы время я гуляла в полях, наслаждаясь сухостоем и вкрапленными в него луговыми цветами. Иногда ходила в лес и валила там тонкие сухие деревья, представляя, что я зубр и прочищаю заросли. Я прыгала, хваталась за сухие ветки больших деревьев, а потом они обламывались под моим весом, и я приземлялась на ноги с чувством, что я ловкая и сильная.

Природа способна навести порядок в любой душе. Я видела, что дядюшке Чеху все меньше были нужны врачи. Первый психолог перестал пить успокоительное, второй алкоголь. Кит осваивал трактор и уже неплохо с ним управлялся. Но Внутренней так и не было. Иногда я даже думала, а вдруг он ее отделил и забыл. Мне даже уже было стыдно перед Каримом, и я представляла, как он будет ехидничать, когда я вернусь. Кит был молодцом ни слова не проронил на эту тему. Видимо, он видел множество плюсов в том, что происходит, потому что даже не собирался все это сворачивать и увозить команду. Возможно, он и вправду решил дать всем отпуск за счет государства.

Уж не знаю, как все так закрутилось, но однажды поздним вечером Кит, я, дядюшка Чех, хозяин фермы и ветеринарный врач спасали от перекрута кишечника теленка. Для этого его пришлось погрузить в наркоз и оперировать. Кит был третьей и четвертой рукой у ветеринарного хирурга. Я стояла на капельнице и наркозе, вроде как анестезиолог. Дядюшка Чех ассистировал: подавал салфетки и промывайки. Хозяин фермы бегал туда-сюда вдоль денников, схватившись за голову. У него погибал третий теленок, и он отчаялся спасти приплод в этом году.

Операция проходила прямо в углу денника, на рассыпанной по полу соломе. А над спинами нашими низко висела огромная раскаленная лампа. В какой-то момент на нее попала жидкость, и она захрустела и лопнула, горячие стекла напоминали режущий град. Все пригнулись и вдавили головы в плечи. И тут из дядюшки Чеха молнией вылетела она его Внутренняя. Вылетела и закрыла своим телом разрезанное брюхо теленка, а своими руками его мордочку, чтобы стекла не попали. И плотность ее тела не пропустила стекла Затем она встала, стряхнула осколки и снова всосалась в дядю Чеха.

Несколько секунд молчания. Потом хозяин фермы побежал за новой лампой. Кит и хирург продолжили операцию. А мы с дядюшкой Чехом продолжили им помогать.

Кит глянул на меня и понял, что лучше молчать на этот счет. Завершив дело, хирург хотел отпустить всех нас спать и остаться с теленком до утра, но по моему лицу прочитал, что мы все остаемся. Зашел лечащий врач дяди Чеха и намекнул, что дедушке пора отдыхать. Ведь ему хоть и шестьдесят, но его тело не спало, поэтому перед нами фактически девяностолетний человек. Кит кивнул на меня, врач повернулся, увидел мои глаза и молча вышел. Я кивнула Киту, чтобы он тоже шел. Кит повиновался. Остались ветеринарный врач, я и дядюшка Чех. Через какое-то время ветеринар сменил капельницу и ушел вздремнуть пару часов.

Ложитесь прямо тут, дядюшка Чех. Я послежу.

Он прилег на сухую солому и глубоко задумался. А я, видимо, тоже зазевалась. Капельница докапалась, и воздух по трубочке начал спускаться вниз. Мария вышла из дядюшки Чеха и перекрыла капельницу. И плотности ее пальцев хватило. Этот быстрый и легкий переход от первых стадий отделения к последней вызывал у меня мурашки по спине. Это какой-то высший пилотаж. Быть глубоко в подсознании, потом выйти самопроизвольно и стать такой же плотностью, как человек. Что это такое? Я никогда не видела ничего похожего!

Но, честно признаться, я мало прочитала литературы про отделение Внутренних у пожилых людей. Может, это их обычная черта. Надо обязательно почитать.

Плюс ко всему Мария была молодой девушкой. Про это я читала: Внутренние у стариков отделяются молодыми. Примерный возраст отделения двадцать один год. Если они были в подсознании и не проживали всю жизнь, разделяя ее с Рожденным. Но одно дело читать, другое увидеть.

Мария была стройная, невысокая, с сильными руками и ногами. Волосы у нее были длинные, каштановые, а глаза голубые.

Отдохните, сказала она мне. Я посижу с теленком.

Я, естественно, отдохнула. Но погружать в сон себя не стала, поглядывая то на нее, то на дядюшку Чеха. Ему очень нравилась Мария. Он смотрел на нее, на теленка и тихо улыбался. Как будто увидел старую фотографию любимой и погрузился в добрые воспоминания.

Где-то в пять утра в денник вместе с чистым воздухом ворвались Кит, ветеринар, врач и хозяин фермы. Все уставились на Марию. Они-то вообще ничего не читали про отделение Внутренних у стариков, и у каждого на языке закрутились вопросы. Но, опять взглянув на меня, все решили избегать этой темы. Только нелепо раскланялись перед девушкой, представляясь.

Мария скромно улыбнулась и поменяла теленку капельницу. Ветеринар выглядел особенно глупо. Но взял себя в руки и уже через двадцать минут бойко отвечал на вопросы девушки по ветеринарии. А вопросов у нее была уйма. Будто она хотела закончить ветеринарный факультет за одни сутки.

Крутая она у вас, потихоньку шепнула я дяде Чеху.

Потом ветврач закончил свою работу и поехал домой. А Мария всосалась в своего Рожденного.

Я запросила всю специфическую информацию по отделению у стариков. Запросила все описанные случаи при отделении молодого Внутреннего. Их было не так-то и много, и какой-то методологии отделения они вообще не несли. Но я перечитала их все мало ли, встречу факт, который так или иначе поможет мне. Но тщетно.

Все, что я поняла: старики могут отделять молодых Внутренних только в тех случаях, когда Внутренний был глубоко в подсознании и не жил свою жизнь. По сути, это единственные люди на земле, которые способны поставить жизнь на паузу на десятилетия и потом продолжить ее как ни в чем не бывало. У Марии вся жизнь впереди, если ее получится отделить.

Второе, что я нашла, это подтверждение интересного явления: от бесплотного Внутреннего до плотного материального тела за секунды. Оно есть у людей, которые в свое время все-таки занимались отделением Внутреннего, практически дошли до конца, но на последних стадиях резко отказались от этого дела, и Внутренний, как рудимент, потихоньку утратился и ушел в подсознание. И если Рожденный еще несколько раз пытался отделить Внутреннего, но опять же на последних стадиях поглощал его полностью. Тогда у Внутреннего как бы остается память, типа мышечной, как доходить до материальной плотности и редуцироваться обратно. И он способен быстро проходить эти этапы как дышать.

Выходит, то ли волонтеры и родные что-то напутали в истории дяди Чеха, то ли он им многого не говорил.

Дядя Чех, я тут почитала научные труды и поняла, что вы Марию несколько раз в жизни пытались отделить. Это так?

Было дело. Раз восемь. Я сидела в шоке.

И что же пошло не так?

Сил не хватило и уединения. Мне было стыдно за это перед женой, детьми и родителями.

Боже. Вступив в брак в четырнадцать лет, дядя Чех, отделяя Внутреннюю и испытывая к ней те чувства, которые испытывают все люди мира в норме, чувствовал вину перед своей семьей, словно он изменщик и у него любовница. И словно он занимается ерундой, вместо того чтобы работать и держать семью на плаву. Но все равно потихоньку тайком несколько раз запускал этот процесс.

Как вам удавалось ее скрывать на стадиях, когда она была снаружи?

Пока бесплотна была она пряталась то за шторой, то под кроватью, то в траве, то в соседнем деннике. Но стоило ей обрести материальность, как это становилось невозможным, и такая грусть на меня нападала, что я уходил в работу, и она, видимо, чтобы не ранить меня еще больше, уходила в меня.

Помню, иногда она часами стояла или висела в воздухе неподвижно, безмолвно, чтобы ее не заметили. Это всегда вызывало у меня вину перед ней и злость на остальных. Все то было какой-то пыткой.

Ох, поэтому вы в этот раз так долго ее не выпускали и не чувствовали? Боялись повторения?

Да вроде бы сейчас и можно. Никого рядом ни жены, ни детей. Да и она такая молодая и красивая, и все вокруг ходят за мной, как за женой короля, только и ожидая от меня одного появления на свет нужного им человека. А я под таким пристальным вниманием и не могу. Но как только все расслабились, начали тут просто жить и мне стало можно быть просто собой она сама как выпрыгнет. Я, если честно, даже сам испугался.

Меня осенило, что надо делать. Нужно событие, в котором и дядя Чех, и Мария будут способны проживать свою жизнь спокойно и при этом оба будут нужны. А ветеринар что-то говорил о приближающемся окоте на соседней ферме.

Я позвонила ему да, окот скоро, в течение недели начнется. Кит отправился на эту ферму договориться о присутствии нашей команды на окоте. И в присутствии знакомого нам ветеринара, а не другого, которого как более дешевый вариант собирался нанять фермер. Кит покрыл разницу в цене ветеринара и оплатил наше пребывание. Фермер был ушлым, и Киту также пришлось оплатить ремонт крыши. Он, несколько поникший, шагал ко мне через поле, разделяющее две фермы. Я была очень благодарна ему. Кит верил в этот эксперимент, верил в дядю Чеха, Марию и меня. И очень теплые и трепетные чувства потекли из моего сердца, перемешиваясь со слезами, которые вдруг покатились по щекам.

Спасибо, улыбнулась я Киту.

Он обнял меня, приподнял, покружил вокруг себя и, поставив на ноги, уже радостно пошел дальше готовиться к переезду.

И вот наша привычная команда ветврач, Кит, я, дядя Чех, Мария и хозяин фермы снуем между двором и денниками в этом фонтанирующем новой жизнью процессе окота стада.

Когда Мария вышла из дяди Чеха и на глазах приняла материальное тело, я кинулась к ним объяснять, что именно в таком состоянии надо стараться находиться все оставшиеся у нас и у овец дни. При этом я, кажется, уронила голову овцы, которую поддерживала, на пол денника.

Овца! только и успел крикнуть хозяин фермы, чтобы предотвратить удар головы.

Никто не понял, это он меня овцой назвал или напомнил мне, что у меня в руках было животное. Некоторые поглядели на фермера.

Упала, уточнил тот.

У нас с ним разные ценности в этом процессе. Мне он и овцы нужны, чтобы помочь отделиться Марии. А мы ему чтобы помочь разродиться овцам, подумала я.

Разве не должны овцы в феврале рожать? Как вы перевели их на август? первое, что спросила Мария у ветврача. Ни здравствуйте, ни рада вас всех видеть.

Никто их не переводил. Это просто другая высокорепродуктивная порода. Окот дважды в год. Лет сорок назад появилась у нас в стране.

Все опять напряженно замолчали. Что ни диалог все на грани оскорбления.

Ветврач понял.

Нет, ну вы как пробужденная спящая красавица, ей-богу. Вам многое надо поведать о нашем времени, грациозно вышел из неловкой ситуации принц.

Кит и ветврач опять скооперировались и даже провели несколько кесаревых сечений. Мария ни на шаг не отходила от ветврача, а он, похоже, и желать большего в этой жизни не мог. Дядя Чех и я брали на себя обычные роды. Обтирали ягнят, отпаивали теплой сладкой водой матерей. Растрепанный и перепачканный хозяин фермы, как положено, нервно сновал между нами. Все шло очень хорошо как для него, так и для нас.

Меня немного заботил тот факт, что Мария и дядя Чех практически не общались между собой. Но потом я случайно застукала их вдвоем.

Они сидели, уединившись в пустом деннике. Дядя Чех на табуреточке, а Мария на полу, обнимая его за ноги. Она то смотрела ему в лицо и плакала, то клала голову ему на колени, и он гладил ее по волосам старческой испачканной рукой и успокаивал. Я, увидев их, замерла и, отчаянно боясь, что спугну, взмахнула руками, как сдающийся врагу человек. Потом резко развернулась и быстро зашагала прочь. Дядя Чех и Мария засмеялись.

Хороший признак: привыкают к своей ценности и ценности своих отношений.

Как я поняла, они прощались. Мария сожалела, что не была рядом. Ей нравилась жизнь дяди Чеха.

Сожалела, что он скоро уйдет в сон. Спрашивала, не проще ли оставить все как есть и вернуться ей обратно в него.

А дядя Чех спокойно и уверенно говорил ей, что все хорошо и что он несказанно рад, что она появилась на свет, прямо как та маленькая овечка, которую сегодня достали из живота матери. На овечках Мария понимала. Она уже восемь дней была в материальном теле и ни разу не всасывалась. А я даже не знала, достаточно этого было или, как только дядя Чех уснет, она опять всосется.

В последний день окота, обтирая ягненка ветошью, дядя Чех тихо уснул. Мы даже не сразу это поняли. Просто, перебрасываясь фразами, кинули слово ему и, не услышав ответа, повернулись все в его сторону. Он спал с ягненком на руках. И хоть мы с Китом теоретически отлично понимали, что раз Мария уже не всосалась, то, значит, и не всосется, все равно телом дернулись, чтобы поймать ее, если вдруг она полетит к нему.

Мария и вправду, увидев дедушку, шагнула в его сторону, и тут не выдержал ветврач, который ничего не знал теоретического, поэтому просто преградил ей дорогу с криком:

Останься! Пожалуйста! Пожалуйста!

Наш автобус аккуратно вез нас по пыльным дорогам домой. В задней его части уложили дядюшку Чеха, рядом с ним постоянно дежурили, сменяя друг друга, врачи. Мария, испуганная и растерянная, сидела в центре. Я приставила к ней одного из своих коллег. Мы с Китом устроились ближе к носу. Я дважды уходила в сон с часовым перерывом, чтобы наверстать хоть часть того сна, которого у меня не было десять дней. Кит все время сидел за ноутбуком.

Что ты там делаешь? Я же попросила написать отчет своего второго коллегу-психолога. Нам с тобой только внести поправки в него надо будет завтра.

Это моя работа над медиатором.

О

Я исчерпал все варианты расширить время действия данного медиатора не выйдет. Вот сидел проверял, все ли я испробовал. Все.

Мы, конечно, очень надеялись на эти исследования Кита. Увеличение времени хотя бы на десять дней дало бы шанс на отделение таким, как Виро и Кира.

С Виро могло бы получиться и так, если бы не дурные новости про его смерть.

Думала над тем, кого взять в следующий эксперимент? Будешь закреплять этот наш результат? Или возьмешь такого, как Виро, и попробуешь еще раз с их возрастной категорией? Или еще третью начнешь?

Думаю, довести до ума отделение старшего поколения. А потом таких, как Виро. В обоих случаях мы уже на пороге использования в массах. Оба эксперимента были хороши. Главная корректировка с Виро никаких дурных новостей. Надо продумать, как ребят изолировать от мира, но при этом сохранить их жизнь максимально приближенной к прежним условиям.

Подъехав к лаборатории, мы оставили разгрузку и заботу о Марии на встречающих, всех из автобуса отпустили домой и решили подняться на шестнадцатый этаж к Кариму лично рассказать ему все, что с нами произошло. Про наш успех с Марией он уже знал из телефонного звонка, а про провал с расширением времени действия медиатора из голосового сообщения. Как назло, сломался пассажирский лифт, а грузовой довез нас только до двенадцатого этажа. Четыре последних мы поднимались пешком. Под конец Кит просто тянул меня за руку, а я, пыхтя, тащилась сзади.

Уставшие и радостные, мы ввалились в лабораторию. Карим сидел, и на его лице была самая довольная гримаса из всех, что у него есть. А рядом с ним сидел и лопал только что привезенный вок его сырок!

Какого лешего, Карим! прохрипел Кит, роняя мою руку.

Аааааа, да ты что! села я прямо возле порога и начала смеяться.

Ну что, кто круче?! прогудел в ответ Карим.

Сырок Карима закатил глаза, выражая свои эмоции по поводу того, что он второй раз подопытная мышь.

Как ты мог! Надо было сначала согласовать! Надо было подготовиться! Сколько прошло дней? Сколько у нас вообще дней на отделение? истерил Кит.

То есть моего дедушку ты посчитал сложным вариантом для отделения? продолжала смеяться я.

Кит, похоже, шел бить Карима.

Эу, эу, мне нужно было опробовать медиатор! Уже на человеке биосистемы и животные удачно! Кит! Кит! Все по протоколу! Разрешение свыше получено. Я просто вам не писал. Ничего вы в сюрпризах не понимаете! подорвался со своего стула Карим и начал обходить стол по кругу, чтобы не достаться Киту в руки.

Я доел. Не тошнит. Тест пройден. Можно мне поехать в пущу? В ту, где я был в прошлый раз? спокойно вплетался в наш разговор сырок.

Я не могла остановить свой смех.

Это же тебе не хомячок! все еще орал Кит и ловил Карима по лаборатории. Спасибо его выдержке: он при этом ничего не крушил и не разбивал.

Я не против, просто сказал сырок.

Вот видишь. Я знал, что он так скажет, убегал от Кита Карим.В следующие несколько месяцев нам пришлось проделать трехкратную работу. Я забыла, когда нормально виделась с детьми, и простилась с естественным сном, хоть и была его рьяной приверженкой.

Теперь я понимала тех людей, которые ради дела не спали месяцами. Теперь я понимала, зачем городская эволюция подарила нам такую способность. Теперь я понимала, почему у Кита до сих пор нет пары, а у Карима больше нет семьи. Теперь я еще больше понимала тех, кто горит своим делом и ради него кладет все остальные аспекты жизни на жертвенный алтарь. Хотя еще надеялась после завершения экспериментов войти в нормальное русло жизни и закончить ее в спокойном рабочем графике. Но пока надо было вертеться.

Дядюшку Чеха поместили в капсулу у нас в лаборатории рядом с Кирой и Виро. Его капсула была третьей. Кит несколько раз подавал прошение и все же выбил пожизненное содержание дядюшки Чеха в капсуле за счет государства. Волонтеры ликовали. Семья прислала сухое письмо благодарности и ни разу его не навестила: некогда было и ехать далеко.

Марии пришлось несладко. Ее заставили пройти кучу обследований, чтобы подтвердить свое живое и здоровое состояние. А затем кучу консилиумов, где она просто стояла как живое доказательство успешного эксперимента. Потом я уже не выдержала и написала кучу гневных обращений, и Марию отпустили, признав ее статус свободного человека с правами. Выдали документы, подтверждающие личность. Предложили институт на выбор за счет государства. Мне пришлось объяснять им, что дядя Чех даже школу не закончил и нужны репетиторы, чтобы подготовить Марию к вузу. Наверху попыхтели и предложили частную школу с содержанием. Мария отнекивалась: что ей, деревенской, делать среди столичной элиты?

Я опять настаивала на репетиторах. Наверху медлили с ответом. Тогда вмешался Кит, и они одобрили. Мария поехала обратно в село. Там ей предоставили комнату для проживания, небольшую сумму в месяц на бытовые расходы и репетиторов онлайн на два года. Еще до подбора обучающей программы она выбрала будущий вуз Биоинститут, отделение Биология животных. Метя на первом разветвлении на специализацию Ветеринарная медицина. И школьную программу подогнали под поступление туда.

Также она была у меня на онлайн- сопровождении раз в неделю и еще один раз в неделю у моего коллеги. Поэтому мне и было известно, что, как только она вернулась в деревню, на нее вышел наш знакомый ветврач и предложил ей стажироваться у него сколько и когда ей захочется. Где-то через полгода после всех наших событий они начали встречаться. И через два года поженились. Мария выбрала дистанционное обучение в вузе с прохождением практической части у своего мужа.

Мы попросили аналитический отдел найти нам все случаи, похожие на случай дядюшки Чеха. Я написала алгоритм. И мы запустили три параллельных отделения, присвоив данному эксперименту номер шесть. Вели эти отделения мои коллеги-психологи, те, что были со мной в деревне. А я руководила.

Одновременно с этим мы запросили у аналитического отдела все случаи, похожие на Виро. Из них выбрали три и запустили параллельно, наняв туда дополнительную команду. И опять я только руководила. Это был эксперимент под номером семь. Мы не стали изолировать ребят от мира. Так как в случае неудач во всех этих экспериментах был второй шанс новый медиатор Карима. Именно он придал нам смелости для расширения масштабов экспериментов.

Основная же работа у меня, Кита и Карима шла с новым медиатором Карима и его сырком. И это был эксперимент номер пять.

У нас было около трех месяцев. Кит сразу засел пробовать расширить время действия. У него было восемь теорий, как это сделать. Дай бог, в этот раз хоть одна сработает.

Карим отслеживал влияние нового медиатора на человеческий организм: все ли исправно работает, есть ли побочки, нет ли вреда.

А мне предстояло отделение. Наверное, самое сложное в истории человечества: взрослый (34 года), Внутренняя даже не появлялась нам на глаза, да еще и сырок (выбранная позиция).

С чего бы начать?

Как тебя зовут?

Они все втроем уставились на меня. Еще бы, несмотря на то что сырок ранее прожил с ними около двух месяцев, они так и не удосужились это узнать. Все звали его сырок Карима или сырок. А Карим называл его Эй ты, идем за мной.

Оказалось, его имя Максим. И он сказал, что его Внутреннюю зовут Максима и лучше ее не выпускать, а то разнесет весь мир. По его словам, как бы плохо, или безрассудно, или тупо он ни поступал в своей жизни Максима делала что-то подобное, но в сто раз хуже. Даже ему было стыдно за нее.

Уж не знаю, шутил он или нет, но было как-то не по себе. И не укладывалось в концепцию того, что Внутренние лучшие версии.

Дня три я объясняла Максиму, чего мы от него хотим, помимо обката медиатора. Он всячески отшучивался и старался прибиться к Кариму, зная, что мои разговоры мешают тому работать и он будет меня выгонять. Потом я осознала, что количество вложенной информации столько, что она уже волей-неволей в подсознании перешла в качество, и тогда решила действовать. Для начала мне надо было увидеть его Внутреннюю.

Едем в клуб.

Ура! возликовал Максим.

Шутишь! Никак нет! отрезал Карим.

Это не только твой пациент, парировала я.

Я с вами! поддержал меня Кит.

Кит нашел просторный и приличный клуб, если такие бывают вообще. Он сказал, что надо судить по музыке. Я подала начальству отчет, что сегодня эксперимент в привычной среде. А Карим, чертыхаясь, собрал с собой необходимые приборчики для измерения жизненных показателей.

Максиму мы дали волю в алкоголе. Карима тоже пришлось напоить. Мы с Китом остались трезвыми, чтобы не запороть эксперимент.

Примерно через два часа распоясанного пьяного веселья сырка и Карима мы с Китом тоже порядком словили атмосферу места и начали танцевать прямо в гуще толпы. Сто лет не видела Кита таким классным. Он отлично плясал, раскраснелся, взмок и улыбался самой заводной улыбкой, какая у него есть. Половина женского состава клуба строила ему глазки. А он не отходил от меня, чтобы меня, как он выразился, не украли.

И тут из Максима вышло ОНО.

Громкая, яркая, грубая, пьяная, она вылетела на танцпол. Прокричала что-то типа На абордаж! и, неловко запрыгнув на площадку диджея, прицепилась к нему в попытке поцеловать. Смотрелось это не так эффектно, как она планировала в своем воображении. Ничуточку не растерявшись, она встала на сцене, сняла лифчик и, прокрутив им три раза вокруг головы, кинула его в толпу. Люди расступились, словно в них плеснули кислотой.

И опять не растерявшись, она схватила микрофон, прогоготала в него: Тыц-тыц-тыц! Лови меня, кто может! и прыгнула вниз. Толпа снова расступилась, кто-то даже стал покидать клуб. А Максима грохнулась об пол и разбила голову.

Кит стал предпринимать шаги отступления в лабораторию. А я ликовала: она разбила голову! Она была материальна!

И развоплощаться и всасываться в сырка Максима не собиралась всю дорогу домой. Выкрикивала из такси непристойности, ее тошнило на проезжую часть и в салон, а когда поднимались в лабораторию она висла на Кариме.

Максим как-то приуныл и тащился следом.

А я не могла нарадоваться ее материальности.

Когда мы поднялись на шестнадцатый этаж, Максима оглядела помещение, состряпала разочарованную мину и втянулась в сырка, напоследок чмокнув Карима в щеку. Тот брезгливо утерся.

Вытащить Максиму наружу на следующий день не получалось никак. Мы повторили поход в клуб, и на этот раз клуб выбирал Максим. К сожалению, я узнала, что такое плохой клуб. Непонятные, слишком громкие звуки оказались музыкой, свет бил по глазам так, что я чуть не схлопотала ожог сетчатки. Да, и еще там был стриптиз. Сырок в этот раз почти не пил, просто пускал слюни на барышней и иногда выкрикивал непотребства.

Кит с нами не пошел, ему надо было делать свою часть работы. Слава богу, хоть Карим был со мной. Потому что Максима вышла и затмила всех моделей в клубе, собрала больше всех чаевых, да еще и ввязалась в драку. Карим еле разрулил эту ситуацию. А потом она выехала на его загривке из клуба, размахивая его футболкой. Мне оттоптали ногу и ударили в подреберье локтем, пока я и сырок проталкивались к выходу.

Наутро все побитый Карим, изможденный сырок и вынужденный приехать нам на подмогу Кит угрожающе смотрели на меня, чтоб я, не дай бог, опять не потащила всех в бар.

Мне и самой уже было достаточно.

Поехали в пущу, я помнила, что сырок с самого начала просился туда. У меня просто не было веры в то, что Максима там выйдет. Но сегодня было все равно, выйдет она или нет. Да если и выйдет, ну справит нужду на какую-нибудь древнюю реликвию, поорет там, может, съест белку или будет размахивать труселями, сидя на дереве. Все лучше, чем паб.

Карим облегченно выдохнул. Сырок радостно засобирался.

Возьмите алкоголь, пошутил Кит, который уже второй раз бросал нас ради работы.

Мы прибыли в лес, и тут сырок, который всю дорогу сидел в телефоне, предложил:

Может, на лошадях поедем? Пешком тяжело. Тут есть конюшня, и дают лошадей напрокат прямо в лес.

Насчет пешком тяжело он был прав после двух-то непростых ночей. Мы взяли лошадей.

Я и Карим ездить умели. Максим уверял, что он тоже. Но на деле оказалось, что он всего пять раз катался на лошади. Выяснилось это как всегда не вовремя, да еще и вне зоны действия сети. Мы были уже довольно глубоко в чаще, когда лошадь Максима понесла, и тот потерял какую-либо способность ею управлять. Мы поскакали за ним, но так как управляли своими лошадьми сами и старались избегать деревьев и веток, то нагнали сырка, только когда уже все произошло.

Я так понимаю, лошадь вынесла его к грязевому болотцу и, завязнув на третьем прыжке, повалилась на бок. Максим успел отлететь, и она его не придавила и не потянула на дно, но в момент вылета из седла он зацепился ногой за что-то и сломал голень.

Слава богу, это не было классическим болотом с засасыванием внутрь. Просто огромная глубокая лужа, заполненная липкой грязью.

Мы с Каримом аккуратно вошли в нее по колено и с трудом вытащили сырка. Он голосил на весь лес. Грязь была настолько липкой, что мы еле вышли. Лошадь же улетела дальше и завязла сильнее, еще и боком. Она дергалась, но это лишь тратило ее силы и не приносило результата. Осознав это, она перестала сопротивляться и просто старалась держать голову над жижей. Из положения на боку это было очень тяжело делать.

Когда мы вытащили Максима, то поняли, что перелом открытый и из него хлещет кровь.

Быстрее, скачи, зови на помощь! крикнул Карим и стал снимать свой кожаный пояс.

Я не помню дорогу. Скачи ты, ответила я, забрала у него пояс и стала надевать его на ногу Максима.

Карим умчался. У меня получилось остановить кровь, используя ремень и обе руки. Сырка скручивало и ломало от боли.

Лошадь тяжело дышала и периодически встревоженно ржала, она просила нас помочь.

Началось ожидание, казавшееся вечностью. У меня болела спина, и руки онемели. Сырок не шевелился и впадал в апатию. А лошадь устала держать голову в неестественном положении и периодически роняла ее в грязь, но, понимая, что утонет, из последних сил выдергивала ее вверх, и, трясясь, держала.

Мне было дико жаль ее, но отпусти я руки кровотечение началось бы вновь.

Максим смотрел на лошадь:

Бедная, держись, зайка, сейчас вернется Карим, и тебя вытащат.

Мне кажется, он даже потянулся к ней всем телом, желая как-то помочь.

И тут из него выскочила Максима, до этого никак не интересующаяся происходящим. Она вошла в грязь по грудь и предоставила свои руки для опоры. Животное выдало звуки облегчения и расслабило измученную шею. Голова лошади не очень легкий предмет. Но Максима стояла и держала. Покрылась потом, дрожала, у нее текли слезы, но она не отступала. В какой-то момент я не удержала рану, и кровь снова потекла. Пока я встряхнула руками, чтобы вернуть пальцам способность сгибаться, и снова обхватила ногу, Максим потерял сознание. Но его Внутренняя осталась, продолжая держать зверя.

Через минуту к нам вернулся Карим на коне, с ним какие-то люди. Они подлетели ко мне и стали накладывать жгуты на ногу Максиму, что-то ему вкололи, погрузили на носилки и понесли. Я встала и медленно, сквозь боль, пошевелила пальцами. Карим вбежал в грязь и взял голову лошади у Максимы. Та попробовала выйти из жижи, но у нее не получилась ослабла. Другие люди вытащили ее на берег и стали обвязывать лошадь канатами, вытягивать другими лошадями. Карим шел следом все это время, поддерживая ее голову.

Когда лошадь была на берегу, ей тоже что-то вкололи и дали немного полежать. Потом помогли подняться, и она медленно поплелась домой. Карим усадил меня на свободную лошадь одного из носильщиков, а Максиму посадил к себе, и мы отправились на базу вслед за носилками. Дважды Карим сменял кого-то из медиков, пока мы не вышли на дорогу, где уже стояла скорая помощь. Мы положили туда Максима и засунули с ним в машину Максиму. Они уехали в ближайшую больницу. Мы с Каримом вернулись на конюшню, отмылись, позаимствовали одежду у ребят и, сев в свою машину, полетели в больницу к сырку. Там уже был Кит.

Как он? в один голос спросили мы у Кита, который вышел из реанимации.

Операция прошла успешно, но в сознание он так и не пришел.

Кома? опять в один голос спросили мы с Каримом.

Сон.

Медиатор истощился. Оно и понятно: помимо жуткого стресса еще и болевой шок с огромной потерей крови.

Мы с Каримом замерли в прострации. И тут из реанимации вышла Максима:

Я теперь могу отходить от него дальше, чем десять шагов?

Да, спокойно ответил Кит.

Наши с Каримом глаза просто стали еще больше. Во всей этой мясорубке мы не отфильтровали того, что Максима все это время действовала как отдельный организм.

А еще я смог расширить время действия медиатора на две недели. Но Максиму это уже не поможет, добавил Кит.

Когда швы на ноге сырка благополучно зажили, его погрузили в капсулу рядом с дядюшкой Чехом, Виро и Кирой. В этот раз нам всем понадобилось побыть рядом с ним подольше, не только Кариму. Мы открыто скорбели и опирались друг на друга в этом процессе. У каждого был свой оттенок вины, хотя горе было общим.

Я переживала, что отпустила ногу и из-за этого Макс не выдержал кровопотери и потерял сознание. Карим слишком поздно привел помощь, мог бы побыстрее думать и ориентироваться в пространстве. Кит в принципе все это допустил. А Максима долго не придавала значения случившемуся и не сразу вышла.

За нее особенно было страшно: она потеряла единственного близкого человека в момент отделения и была очень растеряна.

Карим взял над ней шефство и ни на минуту не оставлял одну.

У меня потихоньку вырисовывалась теория, почему Максима такая, какая есть, и почему ее поведение так разительно отличалось в первые два выхода и в последний раз.

Предполагаю, что у сырка Карима было пограничное расстройство личности. От этого и его Внутренняя была такой нестандартной она словно не имела своего стержня личности и была усиленным порывом своего Рожденного. Когда он был пьян и хотел веселиться она веселилась на максимум. Когда он хотел любоваться на голых дам, она устроила лучшее шоу. И когда он хотел помочь лошади она выложилась полностью и помогла. А сейчас, не чувствуя его порывов души, она растеряна. Если честно, я не знала, как ей помочь. Она отделилась от человека, у которого был распадающийся образ себя, и, соответственно, тоже не имеет цельного я. Не уверена, что ее когда-нибудь соберет воедино даже длительная психотерапия, хотя она, конечно, улучшит ситуацию. Максиме нужен стержень снаружи, кто-то, на кого она будет ориентироваться, как ориентировалась на своего Рожденного. Мне было больно. Такой хороший результат эксперимента, и жизнь в руках человека, который совсем не умеет жить сам и не научится. Одному Богу известно, что она будет делать с теми, кто рядом, и с собой. Но потом я напомнила себе, что у меня не было выбора, кого отделять. И не было выбора, кого рожать. Появилась возможность вытащить Внутреннюю из снопролонгированного и мы сделали это. Ты даешь жизни быть, потому что она для тебя важна. При этом она может не быть так дорога тому, кому дана.

Мне надо помнить, что, несмотря на то что будет с этой жизнью дальше, ценность того, что я причастна к ее появлению, не исчезнет никогда.

А еще в такие моменты мне очень помогает связь с Богом. Я вспоминаю, что вообще-то его никто не отменял и у него есть свои планы на нас, мир, сырка и Максиму. Я могу чего-то не знать о его намерениях. И меня отпустило.

Так оно и случилось. Из-за того, что Карим провел с Максимой несколько дней подряд неразлучно, она словно закрепилась на нем. И теперь ее действия были связаны с внутренними порывами Карима. Мы многое о нем узнали. Карим был не рад, но и не прогонял ее. Он старался концентрироваться на хорошем, но это, естественно, в какой-то момент истощало его, и тогда весь темненький Карим вылезал наружу.

Да не переживай ты, Карим, за нас, мы уже привыкли. Даже не представляем, как тебе трудно. Ты взял на себя сложнейшую миссию. И у нас к тебе огромное уважение. Так что мы учимся принимать тебя любым.

Надо признать, Максима, хоть и высветляла все порывы Карима, делала это мягче, спокойней, бережнее к окружающим, себе и особенно к Кариму. И через пару недель у нее даже появился новый стиль шуточно обозначать намерения Карима, не воплощая их в жизнь.

Он захотел прибить одного из своих подчиненных за оплошность Максима мелкими и плавными шажками подплыла к жертве, медленно и мягко замахнулась и, сильно затормозив на излете руки, легонько стукнула беднягу по лбу со звуком Тун!.

Она словно повзрослела. И это вызывало у меня нежные и благодарные чувства к ней. Как и у всей нашей команды. Мы дали ей должность в лаборатории. Она стала личным ассистентом Карима, и ей каждый месяц выдавалась зарплата.

Мы с Китом написали все необходимые отчеты наверх. Я оформила алгоритм отделения подобных пациентов. Аналитический отдел подобрал похожие случаи. Мы отобрали три, собрали еще одну команду, назвали это экспериментом номер восемь и запустили процесс.

Эксперимент номер шесть успел завершиться. Два успешных отделения, и один не отделился. Этого пациента поместили в капсулу до тех пор, пока я не обкатаю отделение при помощи второго медиатора на молодых. И тогда пациента вновь разбудят, и это будут эксперимент номер десять.

Седьмой эксперимент еще не завершился.

Мы могли спокойно начинать эксперимент номер девять.

Я подошла к капсуле Виро. Он как раз переворачивался во сне. Признаю, мне страшно его пробуждать. Но наше дело связано с ним, как пуповина капсулы. Мимо не пройдешь.

Ты готова? подошел Карим.

Готова.

Карим и Кит лично его извлекали. Лично обследовали в палате и лично вводили медиатор. Я все это время стояла как статуя и продолжала повторять и повторять свой предполагаемый диалог с ребятами, которые с минуту на минуту вновь окажутся передо мной.

Виро открыл глаза. Вера выкатилась из него на пол. Любит она экспрессию.

Здравствуй, Виро.

Он смотрел на меня своими зелеными глазами и потихоньку понимал, кто я и где он. И за секунду до его ужаса я успела:

Нет, ты проснулся не умирать. Мы тебя искусственно разбудили. Второй раз. У нас новый медиатор.

И этот выдох облегчения и вдох радости из его легких был мне лучшим ответом. Вера подлетела ко мне в прямом смысле этого слова и обняла. Я обняла ее в ответ. Эх, недостаточно плотная. Придется начинать нашу работу примерно с середины. Произошел регресс.

После пары дней палаты, второй встречи с родными и друзьями, на которую мы дали им неделю и не трогали даже, ребята пришли ко мне в кабинет спокойные и готовые продолжить то, на чем мы все остановились.

Это был неторопливый процесс. Свои сессии с Виро я вынесла на прогулки по октябрьскому лесопарку. Мы ходили с ним рядом по дорожкам, и наши разговоры скорее напоминали беседы двух знакомых на разные философские темы.

Знаешь, в обществе появился новый негласный этический закон-этикет.

Какой?

Когда снопролонгированные пробуждаются, чтобы умереть, больше никто не говорит им, почему они проснулись. И они встречаются со смертью так же неожиданно, как все.

Прекрасное правило.

Ты, по сути, последний человек, кто проснется и будет знать, почему проснулся. Последний из могикан. Видел такой фильм?

Нет.

Неплохой.

Имеет отношение к смерти?

Да.

Не хочу смотреть.

Может, и правильно. Знаешь, что мне нравится в индейцах?

М?

Та мудрость, с которой они приняли свой конец. Мне вообще кажется, это одна из лучших рас на земле. Они так тесно были переплетены с природой. И тем не менее именно они ушли, а другие остались. Мне всегда казалось это нечестным. Но когда я увидела их спокойные лица на фото и надписи, что они об этом говорили, я поняла, что они уходят как старики, мудрые и опытные, оставляя землю более юным и глупым.

Что они говорили?

Наше время кончается. Наша цивилизация завершает свое существование. Они не стали насильственно меняться и жить по законам, которые им претили. Они до конца оставались собой.

Виро молчал.

Мы все встретим свою смерть. И все ее проживем. Наш уход сделает нас собой еще больше. Подобно тому, как конец индейцев сделал их еще большими индейцами. Ты отличаешься от остальных тем, что будешь знать, что смерть наступит сегодня. И это делает тебя еще более собой для меня, всей лаборатории и, кто знает, может, и еще для кого-то. Не каждый такое выдержит. Тебе выпало это знать. Видимо, жизнь посчитала, что тебе это по силам.

Ребята разделились. Дружно, спокойно, тепло прожили три с половиной месяца в окружении любимых людей и нашей поддержки. А потом Виро ушел в сон. Через два года, когда он проснулся, чтобы встретить свою смерть, вся наша лаборатория стояла вдоль стен коридора, чтобы выразить ему уважение.

Он шел, молчал, и слезы текли у него по щекам. А люди делали в его сторону поклон, когда он проходил их. На улице его ждала повзрослевшая Вера. Они не стали говорить, просто посмотрели друг на друга и пошли рядом.

Он умер через четыре часа: ушел под лед, спасая тонущую собаку.

Когда он ее увидел, цепляющуюся онемевшими лапами за рассыпающуюся кромку лунки в замерзшем озере, то сразу понял, что это спасение будет стоить ему жизни.

Но вместо ужаса он благодарно улыбнулся. Похоже, ему понравилось то, что смерть выбрала для него.

Вера тоже сразу поняла. Но все равно билась на берегу за жизнь Виро и собаки, звала помощь, вызвала скорую и спасателей, тащила огромную ветку к озеру. Она решила быть собой и бороться за любимого, сделать все от нее зависящее, чтобы им помочь. Собака выжила, но Виро нет.

К этому моменту мы успели завершить все ключевые эксперименты. Описать все алгоритмы. Запустить и завершить эксперименты с большим количеством пациентов. Подвести итоги и понять: у нас получилось.

У человечества есть способ отделения Внутренних от снопролонгированных. Кит добавил там умных слов что-то про то, что экстремальные психологические условия запускают более ускоренное отделение, и мы отдали методику в массы. По всей земле сейчас достают из капсул уснувших навсегда людей ради того, чтобы отделить их Внутренних.

Ура.

Или нет!

Эврика!

Ох, всегда мечтала это прокричать. А еще я смогла!

Киру мы тоже разбудили еще полтора года назад. У нее, конечно, был шок. Как и у Кира, который уже простился с этим миром. Рассказали Кире правду. Прожили ее ужас, прокрастинацию. Она обвиняла нас в том, что мы ей сразу не сказали. Злилась за то, что потратила те два месяца жизни на институт. Злилась на Кира.

Если бы у тебя был выбор: правду сказать своему ребенку в такой же ситуации или дать ему возможность спокойно и счастливо прожить это время что ты выбрала?

Она подумала.

Сейчас бы точно правду. Но я понимаю, почему родители выбрали ложь. Да и сразу поняла. Я просто не согласна со смертью, и мне казалось, если я заострю свое внимание на этой детали, то смогу избежать пугающих мыслей. Но нет. Мысли здесь.

Не должны умирать молодые.

Ааааааа! Кира била стены, швыряла подушки. Она даже порвала обивку специально для этих целей обшитой стены.

Кира не была героем, как Виро. Она плохо перенесла весь процесс. Но Внутреннего отделила.

У тебя осталось две недели. Пожалуйста, сделай что-то только для себя.

И она ушла на випассану процесс, когда десять дней молчишь и смотришь внутрь себя.

Мне понравился ее выбор.

Может показаться, что эти дни надо прожить на полную катушку, вкушая все развлечения мира. Но это внешние развлечения. А Кира выбрала прожить себя. Тотально встретиться с собой перед концом.

Никто не знает, остаемся мы у себя там, после смерти, такими, какие мы сейчас, или теряем что-то и трансформируемся. Забываем или, наоборот, чересчур много вспоминаем. Возможно, там, после смерти, нет нас именно таких, как мы тут. И, наверное, я еще увижу американские горки или море в следующей жизни, но не почувствую больше себя такой Кирой. Да даже при наличии выбора между американскими горками и собой я бы выбрала себя. Такими были ее слова на последней нашей сессии. Оттого я со спокойной душой приняла то, что через восемь часов она ушла в сон. Ее тело умерло за три дня до Виро. Во сне.

Честно говоря, на похоронах Киры я еще стояла нормальная. Но на похоронах Виро не выдержала начала плакать. И вроде я должна была быть оплотом и психологической опорой для родных и близких Виро, но у меня не вышло, и я нуждалась в поддержке так же, как они.

Ко мне подошел Кит.

Посмотри туда, он указал рукой влево, в сторону гостей.

Я, всхлипывая и трясясь, повернула голову. Он стал показывать пальцем на фигуры и задерживать мое внимание на них Там стояли Кир, Вера, Максима и Мария.

Да, это было несладко для всех Но они стоили того.

А сколько еще их сейчас стоит на этой земле! ответила я.

К нам подошел Карим.

Ну, что, ребятки, два месяца рефлексии и что-нибудь еще замутим?

Мы все втроем обнялись, соединившись головами и положив руки друг другу на плечи, начали что-то шутить и болтать. И уже не видели, как на нас подняли глаза и улыбнулись нашей тройке Кир, Вера, Максима и Мария.

20 сентября 2023 год.