Аннотация: Переход - это ведь не только сооружение, пригодное для перемещения, но и процесс из одного состояния к другому.
ПЕРЕХОД
С завтрашнего дня я решил бросить курить и попытаться хоть что-то изменить в своей жизни, а не плыть по течению, как делал это всегда.
За окном темно, и только ущербная, желтовато-бледная луна зловеще выглядывает из-за крыши соседнего дома. Мне очень хочется курить. Впрочем, до завтра (я сверяюсь со своими наручными часами) осталось ещё как минимум полчаса...
В мусорном ведре очень кстати обнаружилась пачка с двумя сигаретами. Я выхожу на балкон и затягиваюсь. Становится легче. Когда я докуриваю сигарету, часы показывают уже без пятнадцати двенадцать. "Ну, ещё одну, как раз последнюю успею" - разрешаю себе.
В ночи шёпот протекторов и стоны глушителей автомобилей от дороги, на которую выходит мой балкон, доносятся особенно отчётливо. Но вот неожиданно в эти звуки добавляется громкое цоканье каблуков. Девушка в белом, не спеша, двигается к переходу. Я глубоко затягиваюсь в последний раз и тушу окурок. Девушка заходит в переход, и небо озаряется яркой вспышкой.
Проходит около получаса, но на другой стороне дороги так никто и не появляется. Ночной холод даёт о себе знать, и на балконе становится как-то неуютно, я же продолжаю ждать, внимательно вглядываясь в освещённый промежуток между переходом и остановкой. Завтра, точнее уже сегодня, нужно идти на работу, да и меня уже клонит в сон, поэтому я прикрываю балкон и ложусь спать, так и не разобравшись, куда же всё-таки пропала девушка. "Может быть, я зазевался и не заметил, как она вышла из перехода", - проносится в голове перед тем, как меня запутывает паутина сна.
День не задаётся с самого утра. Яичница подгорает. Горячей воды нет. Спички кончились, отчего приходится пользоваться зажигалкой. К тому же, возле самого подъезда передо мной пробегает чёрная кошка. Ну и конечно, вдобавок ко всему, на работу я опаздываю.
В офисе Макс удивлённо смотрит на меня и спрашивает:
- А ты чего припёрся?
- А что? - интересуюсь я.
- В общем-то, ничего, за исключением того, что с сегодняшнего дня ты в отпуске.
- Чё, правда?! - недоверчиво переспрашиваю я.
- Ну да, а то ты не знал? - поддевает меня Макс.
- Да мне никто ничего не говорил! - совершенно искренне отвечаю я.
- Ну, ты даёшь.
- А что тут такого? - обиженно спрашиваю я.
- Ладно, проехали, можешь идти домой! - говорит Макс.
Оставшуюся часть дня я валялся на кровати и думал о своей новой жизни. У меня не было никаких, даже самых маленьких целей или мечтаний. Надо было что-то придумать, но ничего не придумывалось. Ремонт я сделал в прошлом году, все необходимые предметы быта уже имелись в моей квартире, у меня было всё, но в то же время не было ничего, на что я мог бы потратить своё свободное время. Хорошо хотя бы то, что вечером в гости позвал Макс, которому, как оказалось, нужно было помочь передвинуть мебель для предстоящего ремонта. Единственным местом в его квартире, не затронутым надвигающимися ремонтными переменами, в итоге оказалась кухня, на которой после проделанной работы мы и сидели до тех пор, пока он не вызвал мне такси.
Я расплатился с водителем и вышел из машины. Дверь в подъезд была распахнута, я поднял голову и посмотрел на межэтажные пролёты. Не горела ни одна лампочка. "Чёрт, и почему мне так всё время везёт?" - выругался я и тут же вспомнил, как говорила мама: "не чертыхайся, а то беду накликаешь!". Утешало только то, что квартира на четвёртом этаже.
Когда до нее оставался один пролёт, на уровне лица со ступенек, ведущих наверх, на меня уставились сверкающие кошачьи глаза. Мне стало не по себе. "Брысь!" - произнёс я, как можно резче, в надежде, что животное испугается и убежит, однако этого не произошло. "Ну, что тебе надо?" - спросил я скорее даже у себя, чем у кошки. И тут же услышал ответ: "Нет, это я у тебя должна спросить, что тебе надо?". Я отскочил назад, чуть не полетев кубарем вниз. "Да что это такое?" - дрожащим голосом спросил я. "Ничего. Только, знаешь, когда никого нет вокруг, и вся жизнь превращается в постоянно повторяющийся сон, есть только один выход - переход!!!" - снова ответил всё тот же голос. После этих слов зажёгся свет, который на несколько секунд ослепил меня, а, когда зрение вернулось ко мне, на площадке никого уже не было. "Ну и привидится же, а ведь вроде и пил не много" - подумал я уже в квартире и завалился на кровать как был, в одежде.
Проснулся я от полуденного солнечного света, который струился через незашторенные окна. Было так, как и должно было быть после хорошей пьянки, то есть плохо. Контрастный душ немного помог.
За утренней чашкой кофе вспомнилось ночное происшествие, но тут же забылось, как что-то невозможное. Остаток дня я снова провалялся на диване и только к вечеру вылез из своей норы.
В наступающей душной темноте громко стрекотали кузнечики. Все лавочки в парке были заняты. Около летнего кафе, мимо которого я проходил, толпилась молодёжь. Глядя на них, я почувствовал себя старым и никому не нужным. Попытался вспомнить, когда сам последний раз был на дискотеке, но так и не вспомнил. "Надо бы куда-нибудь сходить" - решил я, но одному идти не хотелось. Я набрал номер Макса, он был занят. И тут мне вспомнилась кошка и её слова, что-то про то, что переход - это выход. Внутри непонятно откуда возникла уверенность в том, что этот выход находится в переходе возле моего дома - там, где исчезла девушка.
С переходами у меня особые отношения - недолюбливаю я их, а если сказать по правде, то просто панически боюсь. В них есть магазины, обитают попрошайки и снуют вечно куда-то спешащие люди. И именно здесь поспешность их так заметна, наверное, из-за замкнутости пространства. И ещё, самое непонятное: здесь совсем нет солнечного света, от чего кажется, что и жизни совсем нет. Но переходы я не люблю не столько по этому, а, скорее, после одного случая, который произошёл со мной, когда я ещё учился в университете.
В тот холодный осенний день ветер особенно сильно дул в лицо, отчего мы с Олегом, моим одногруппником, шли, опустив головы. На остановке возле университета спустились в переход и там, почти уже у выхода, на ступеньках, увидели мужчину лет сорока, прижимающего к голове красный от крови платок. Люди обходили его, кто-то отводил взгляд, кто-то делал вид, что очень спешит. Совершенно безучастные, никто не остановился и не спросил, нужна ли ему помощь. Может быть, и мы бы прошли точно так же, но Олег остановился. "Что с вами?" - спросил он. Мужчина промычал что-то невразумительное. Было непонятно: то ли он пьяный, то ли так ударился, что ничего не соображает. "Вызывай скорую" - бросил мне Олег. Я набрал номер, дежурная медсестра сказала, что машина скоро будет, но надо подождать. "Если ты спешишь, можешь ехать домой" - предложил Олег. "Да нет, никуда я не спешу" - сам не знаю почему, соврал я. "Тогда подожди на остановке, а я постою тут" - сказал он.
Я вышел из перехода. Над моей головой быстро плыло серое небо. На мне была лёгкая ветровка и я, ёжась, смотрел то на дорогу, то на Олега, стоявшего рядом с пострадавшим. Меня удивляло то, как люди равнодушно проходили мимо: словно всё нормально, словно ничего не произошло, и тут не сидит человек, истекающий кровью. Когда, наконец, приехала машина скорой помощи, я уже изрядно замёрз. Именно после этого случая переход со спешащими людьми превратился для меня в чудовище, безразличное ко всему, и я уже не мог спускаться в него без страха.
Всё это вспомнилось мне так отчетливо, так ясно, что страх подступил и сдавил горло железной хваткой, когда я подошёл к переходу. Переход ослепил меня непривычно белыми стенами, облицованными кафелем, белёсой тротуарной плиткой на полу и свеже оштукатуренным потолком. По правому краю стены, почти под самым потолком, висели лампы, заменяющие здесь дневной свет. Но даже такая светлая обстановка не помогла мне избавиться от страха перед затхлым безразличием, которым веяло из его недр. И все-таки, несмотря на мои ощущения, я шагнул в него. Мне нужен был выход.
На середине перехода резкая боль возникла в области сердца, а по ступеням за моей спиной раздался цокот каблуков. В голове, как искра, проскочила мысль: "Неужели и я исчезну так же, как она?" А затем внутренний голос прошептал "Не стой!". Я с трудом оторвал ногу и сделал шаг. Цокот каблуков приближался неотвратимо, как смерть. Белое безразличие перехода закружилось перед моими глазами. Держась рукой за стену, словно пьяный, я попытался двигаться навстречу ночному небу и свежему воздуху...
Я проснулся. Из-под одеяла выползать не хотелось, но пришлось, потому что страшно хотелось жрать, именно жрать, потому что сейчас я готов был съесть всё. Возясь на кухне с чайником и бутербродами, я бросил взгляд в окно и замер...
За окном большими белыми хлопьями падал снег. Я посмотрел на часы. Они показывали полпервого ночи, но секундная стрелка почему-то двигалась в обратном направлении. Я глубоко вздохнул и закрыл глаза, потом резко открыл, но ничего не изменилось. Я ущипнул себя довольно сильно, но боли не ощутил. Вышел на балкон. Снежинки крупными кусками падали на мою ладонь и не таяли. Я вернулся в квартиру, где было душно и жарко, а затем, не одеваясь тепло, просто в спортивном костюме вышел на улицу и вдруг услышал: "Эй, ты, пойдём со мной, а то тут такое начнётся!" - прокричал мне сквозь шум ветра невысокий человек в коричневой дублёнке. Я подошёл к нему, и мы в молчании двинулись сквозь белую стену снега.
- Да, уж сегодня предстоит долгая ночь, - произнёс неизвестный.
- А ты вообще кто такой? - растеряно спросил я.
- Извини, что не представился, меня Серый кличут, а ты, стало быть, новенький, как я понимаю?
- Вообще-то меня зовут...
И тут я понял, что совершенно не помню, как меня зовут. Вся моя жизнь представлялась мне кинолентой, которую режиссёр склеил в произвольном порядке, забыв при этом в сценарии дать имя главному герою.
- Ну, наконец-то, вот мы и пришли, - сказал Серый, указывая на засыпанное снегом крыльцо и вывеску, на которой была видна только первая буква "к".
Это оказалось кафе. Я уселся в мягкое кресло, и сразу стало тепло и уютно. Серый отошёл, а затем вернулся с двумя стаканами водки.
- Как ты думаешь, это не сон? - спросил я.
- Да нет, вроде, - ответил Серый.
- А то очень уж похоже как-то на сон, - добавил я.
- Ну и чем же похоже?
- Ну, снегом, например?
- Каким снегом? - удивлённо спросил Серый.
Я повернулся в сторону окна. Оттуда ярко светило солнце, и никакого снега не было и в помине.
- Но как? Это просто невозможно! Невозможно, невозможно, невозможно, - повторял я, стараясь убедить себя в том, что ничего сверхъестественного не произошло.
- Знаешь, ведь если бы это было так, это еще ничего, а если ничего, то, значит, так оно и было. А так как это не так, то оно и не этак, так что, вот такая вот логика вещей. Впрочем, это не важно, - оборвал себя Серый и затем добавил, - ну, а чем ты занимаешься?
- Сейчас вот ничем, нахожусь в отпуске, - ответил я, а потом добавил, - ты знаешь, всё это очень странно: вот помню, где и с кем работал, но никак не могу вспомнить своё имя.
- Может быть, у тебя были какие-нибудь хобби?
- Знаешь, кроме работы в моей памяти почему-то ничего не всплывает! - неуверенно сказал я.
- Да не может этого быть!!!
- Может, и не может, однако знаешь, мне понятно только, что каждый день просыпался и шёл на работу.
- Муха билась о стекло, потому что жизнь борьба, рядом форточка открытая была, - сказал Серый.
- Что это значит? - поинтересовался я.
- Может, ничего и не значит, а может, и значит, впрочем, решать тебе, - сказал Серый, а потом добавил, - ну что же, желаю тебе удачи в поисках самого себя, ну а мне надо бежать.
- Ладно, давай, удачи, - ответил ему я, и Серый вышел в зной, который проникнул уже и в кафетерий.
Я вытащил деньги из своих спортивных штанов и расплатился за водку.
В течение всей недели я честно пытался отыскать хотя бы какой-нибудь намёк на то, как меня зовут, но ничего не выходило. В моей квартире не оказалось никаких документов, удостоверяющих мою личность. От жары было тяжело, но особенно тяжело было ночью. Укутавшись в простыню, я пытался заснуть, ворочаясь с бока на бок. Тогда, уже почти отчаявшись, я включал радио, но слышал только шум радиопомех и иногда какие-то далёкие разговоры.
Сегодняшний, девятый день проходил так же, как и предыдущие: до двенадцати я валялся в кровати, затем позвонил на работу и знакомым. Везде мне отвечали однообразные гудки. После я отправился гулять по пропитанным жарой пыльным улочкам к реке, где плачут ивы, в надежде встретить какого-нибудь знакомого или разбудить воспоминания о своём прошлом, в котором затерялось моё имя.
Для меня есть что-то притягательное в реке и её медленном течении, в кваканье лягушек и всплесках разыгравшихся рыб. Но сегодня горячий воздух и высокая влажность привели меня в какое-то дремотное состояние. Я словно выпал из реальности, проваливался в какую-то бездну и только к вечеру, когда духота отступила, вынырнул на поверхность. Сон и явь перемешивались так, что я перестал ощущать реальность происходящего. Но потом я встретил её.
Она зашла в кафе, то самое кафе, в которое меня привёл Серый. Она была одета в белое платье, которое наталкивало на какое-то важное воспоминание из моей прошлой жизни. Может быть, я на неё как-то так посмотрел или что-то ещё, но, проходя мимо моего столика, она спросила: "Здесь свободно?" - указывая на стул напротив меня.
- Да, - ответил я.
- Меня зовут Алекс, а тебя, по-моему..., новенький? - спросила она, присаживаясь напротив.
- Пока да!
- Что, не можешь вспомнить своё имя? - сочувственно поинтересовалась она.
- Да. А ещё не могу найти ни одного знакомого. В последнее время я совсем запутался, так что уже и не знаю, может быть, всё это просто дурной сон?
- Конечно, нет, - как-то не совсем уверенно сказала она, а затем продолжила медленно, словно припоминая что-то с большим трудом, - в детстве, когда я была маленькой, мне часто снились кошмары, так что я боялась спать. И знаешь, как мама учила меня бороться с ними? - спросила она, совсем не ожидая ответа, - "нужно всего лишь три раза отвести левую руку от себя - так, словно ты отгоняешь дурной сон. Смотри! - и она проделала всё в точности так же, как и сказала, - видишь, я никуда не исчезла, а значит это не сон.
- А может быть, это мы кому-нибудь снимся? - поинтересовался я.
- Может быть, может быть, - сказала она, и мы замолчали. Как раз в этот момент официант принес хлеб и стакан воды для Алекс. Я уже было подумал, что разговор закончился, но не тут-то было.
- Иногда мне кажется, вернее даже, у меня возникает такое чувство, что вокруг меня что-то не так, что я всего лишь тень от тени, незаметная и никому не нужная, - сказала она.
- Ну, знаешь ли, когда я оглядываюсь назад, то мне тоже вся моя жизнь представляется какой-то совсем незаметной, - ответил я.
- Правда? Или ты просто говоришь мне то, что я хочу услышать?
- Конечно, правда! Зачем мне тебе врать? - спросил я.
- Многие люди врут и уже даже не замечают этого, они думают, что говорят правду, а всё равно обманывают, - сказала Алекс.
В моей голове роились мысли, и одна из далёкого прошлого всплыла особенно чётко, словно в ответ на то, что сказала Алекс. Мне вспомнилась синяя облезлая стена общаги, на которой черным фломастером было написано то, что я неожиданно для себя сказал вслух: "Истина прозрачна и поэтому не заметна, а ложь мутна, она не пропускает ни света, ни взгляда. Наверное, именно поэтому люди выбирают нечто третье, где истина и ложь перемешаны".
- Как это верно замечено. Почему в мире всё так? Почему люди не могут прекратить лгать?
- Наверное, потому что они люди.
- Я иногда смотрю на окружающих и понимаю, что все они мертвы, все, понимаешь?! Я иду по улицам, а мертвецы бегут куда-то, торопятся и даже не понимают, что им некуда торопиться. И мне кажется, что в мире уже не осталось живых людей. И от этого мне становится страшно, понимаешь, очень страшно.
- Давай уйдём отсюда? - предложил я.
Она согласно кивнула, но словно ей в опровержение, на улице пошёл дождь.
- Ну и что теперь делать? - растерянно остановившись в дверях, спросил я.
- Пойдём! - Алекс ловко схватила висевший на вешалке около выхода длинный чёрный зонт и выскочила на крыльцо.
- Только вот куда? У тебя есть какие-нибудь предложения? - спросил я, стоя под козырьком входа в кафе.
- Какая разница, давай просто погуляем.
- Хорошо, - согласился я и шагнул под огромный зонт, который она раскрыла.
Мы шли в молчании, и дождь задумчиво капал на нас. Именно сейчас мысли и чувства, скопившиеся, не припомню за сколько лет, поднялись на поверхность. Внутри меня словно размывало, и когда я уже был готов полностью раствориться в том, что так неудержимо накатило - передо мной вдруг возникла кошка. Почему-то у меня появилась уверенность, что с этой кошкой я определённо встречался. Я закрыл глаза, затем быстро открыл. Никакой кошки уже не было, а только серый город, дождь и мы, стоявшие возле лестницы на смотровую площадку. Неожиданно, точно так же, как и начался, дождь прекратился. На горизонте засияла радуга.
- Алекс, скажи мне, почему мы встретились сейчас? Почему не вчера, не месяц, не десять лет назад?
- Не знаю. В мире всё так случайно и не случайно одновременно, что никогда наверняка нельзя ответить на вопрос: "Почему?". "Это то же самое, что спросить у солнца, почему оно заходит каждый вечер" - на несколько секунд она замолчала, а затем, словно решившись на какой-то важный поступок, отчаянно тряхнула головой и сказала, - "Ты знаешь, я хочу тебе кое-что показать. Нам только надо подняться вон туда", - она махнула рукой в сторону смотровой площадки.
- Я всегда, когда сюда поднимался, хотел сосчитать все ступеньки, но так ни разу и не довёл задуманное до конца.
- Что же, может в этот раз у тебя все получится, - чуть слышно произнесла она.
- Хотелось бы верить, - сказал я.
Алекс взяла меня за руку. Мы поднялись на смотровую площадку. В этот раз у меня опять не получилось сосчитать все ступеньки. Вечернее солнце прорвало серое небо, и кое-где уже были видны голубые просветы. Мы смотрели на город внизу. Он был похож на громадное насекомое, которое любознательный школьник вскрыл для того, чтобы посмотреть, что же происходит под хитиновым покровом.
- Странно, что внутри города всё кажется чем-то большим, чем тогда, когда ты смотришь со стороны?
- Да, конечно. Потому что, когда ты внутри, ты - просто маленькая деталька. А чтобы не выбиваться из массы других запчастей, ты делаешь всё, что от тебя требуется. Но приходит время, и ты хочешь разрушить рамки, поставленные кем-то, совершенно не осознавая, что, ломая их, создаёшь новые...
- Но самое страшное ведь не это, - перебила меня Алекс.
- А что? - удивлённо спросил я.
- То, что люди совсем очерствели! В этом городе можно умереть на глазах у других людей, и никто даже этого не заметит.
На площадке лежали красные раздавленные тела дождевых червей, и мой взгляд, блуждающий от Алекс к городу, почему-то зацепился за эту картину, я вздрогнул.
- Что с тобой, замерз? - спросила она.
- Мне показалось, а, может быть, так оно и есть, что люди - это черви, которые во время потрясений, например, дождя, вылезают из своих нор на поверхность, чтобы спастись, а погибают под чьими-то каблуками. Только вот понимаешь, дождь-то никак не кончается.
- Странная мысль.
- Ничуть. Посмотри! - и я показал ей на червей.
Мы замолчали. Солнце освещало город и нас.
- Чего бы ты хотел сейчас больше всего? - спросила она.
- Даже не знаю, а ты? - ответил я.
- Стать птицей!
- Зачем?
- Чтобы быть свободной! - ответила, улыбаясь, Алекс.
Я рассмеялся, такой наивной сейчас показалась мне ее мысль, и тогда она отпустила мою руку.
- Чему ты смеёшься? - обиженно спросила она.
- Твоим словам.
- И что в них смешного?
- Ты только не обижайся. Просто быть свободной нельзя, - сказал как-то уж сильно нравоучительно я.
- Почему это? - спросила удивлённо она.
- Потому что даже свободные люди в плену у свободы.
- Ничего ты не понимаешь, - обиженно сказала Алекс.
Меня всегда удивляло то, как женщины легко обижаются на совершенно не обидные вещи, и в таких случаях я точно знал, что нужно тоже обидеться.
- Да, мне ничего не ясно! Где я, что тут происходит, почему я ничего не помню о себе?!
- Я тоже ничего не помню, кроме своего имени! - с какой-то непонятной грустью сказала она.
Мы молча смотрели на город, в котором кто-то куда-то спешил. Мне тоже стало грустно.
- Как ты думаешь, Алекс, что самое страшное в жизни?
- Смерть?
- Нет, смерть - это всего лишь переход... Переход в другую жизнь. А может, даже жизнь - это переход... Смерть не самое страшное, а самое страшное то, что ты можешь прожить всю жизнь, но так никогда и не встретить того единственного человека, встреча с которым объяснит всё: и зачем ты жил, и для чего всё это! А ещё, самое обидное то, что, может быть, живёт он в соседнем подъезде, ну а ты бежишь, зарабатываешь деньги и не видишь ничего вокруг, и тебе кажется, что ты, что ты...
Мне не хватало слов. Алекс взяла мою руку.
- Отойди туда, я тебе кое-что покажу, - сказала она, махнув рукой в центр площадки, где стояли лавочки.
После того, как я отошел от неё на несколько шагов, Алекс подошла к парапету, ограждающему смотровую площадку. За её спиной был обрыв метров двадцать.
- Ты так ничего и не понял, - сказала она и перевалилась через ограждение.
Я бросился к тому месту, где только что стояла Алекс. Внутренне я уже осознавал, что она умерла. Но внизу её тела почему-то не было, и, наверное, именно поэтому с одной стороны я почувствовал облегчение, а с другой, с другой - не знал, как себя вести и что делать дальше...