Аннотация: Долгожданные приключения Саши и Юнчена)) "Современная" часть третьей книги. Выкладывать будем отдельным файлом.
Ин Юнчен
Конечно, понежиться в постели с Сашей ему не дали. Любви, вот что гласила народная мудрость, отведи час, войне - всю жизнь, и хотя мудростей, тем более народных, Юнчен на дух не переносил, сейчас выхода у него не было.
Потому что чтобы победить, надо сразиться, а не лежать и разглядывать, по-дурацки ухмыляясь, свою женщину.
Будто соглашаясь с ним, где-то там, над рисовым полем, пронзительно крикнула птица, и на мгновение Ин Юнчену почудилось, что прозрачная тень, огромная и быстрая, промелькнула в высоте, закрыла крыльями солнце.
Мигнув, он осторожно, чтобы не потревожить Сашу, выбрался из кровати, выглянул наружу - и никого и ничего не увидел, кроме слепящего, бирюзового неба, перетекающего в зеленую равнину.
И тут в дверь комнаты осторожно постучали.
- Эй, Юнчен, - приглушенно прогудел с той стороны Чжан Фа. - Это... дела у нас намечались. Ау.
Молодой человек вздохнул, еще раз приласкал взглядом спящую девушку и потянулся за одеждой.
Верно. Война, чтоб ее.
Много времени на сборы не потребовалось. И получаса не прошло, как молодой человек вышел во двор, к машине, наспех запихивая в рот кусок рисовой лепешки и отмахиваясь от настырного Пикселя и лукаво поблескивающей глазами Янмэй. Они, конечно же, все поняли и обо всем догадались - и теперь их так и распирало.
- Пообедал? - задорно осведомлялась Ласточка и пихала ему в руки термос с чаем и пирожки на дорогу.
- Порезвился? - в унисон чирикал Ю Цин, выглядывая из-за ее могучего плеча.
Один Чжан Фа почесывал затылок и - о счастье! - щекотливой темы не касался. В свойственной ему манере он сразу занялся делом: без лишних выкрутас вывел автомобиль из гаража и теперь, приоткрыв дверцу, терпеливо ждал, пока разговор из неконструктивного станет конструктивным - то есть закончится.
Когда Юнчен, едва отбившись от раззадорившихся друзей, вскочил на переднее сиденье, великан только и спросил:
- Куда едем-то?
Сын почтенных родителей подумал с секунду, кивнул, будто отвечая сам себе, и сказал:
- Сначала - ко мне домой, потом - в офис, а затем...
Чжан Фа аккуратно выехал на дорогу и вдавил педаль, набирая скорость.
- А затем, - продолжил Юнчен, - к почтенному председателю Сяну. Потому что есть время для войны, есть для мира, а есть, друг мой, для политики.
Кан Сяолун и Ричард Ли
Правил было три: молчать, не двигаться и не думать.
Первое Ричард услышал еще в аэропорту, когда, хмурясь, пригрозил невесть откуда взявшемуся незнакомцу полицией. "Что вы себе позволяете?" - вот что он сказал, и с этой самой секунды голоса у него не стало. Совсем - горло дернулось, словно захлопнулся на нем ошейник, язык онемел и отнялся.
- Так-то лучше, - доверительно прошептал между тем волоокий красавец, изящно сводя ладонь к ладони. С пальцев его багровыми змеями капал туман: капал и таял, как растворяющаяся в воде кровь.
- Молчание, мистер Ли, это добродетель. И вообще - вещи, они не разговаривают. Вот и ты не будешь... если я не разрешу.
Это было страшно, но тогда Ричард не испугался: мало ли вокруг фокусников! Люди - они вертятся, как умеют, чтобы произвести впечатление. Кто-то жонглирует словами и обещаниями, а кто-то пользуется такими вот... трюками.
Страх пришел после, когда Кан Сяолун - хозяин, да, хозяин - отдал ему по пути в свой дом второй приказ.
Белоснежное здание, сияющее среди апельсиновых деревьев, словно снег, поначалу показалось Ричарду невозможным миражом, издевкой. Будто в сказке, вынырнул из-за поворота дворец: низкая просторная веранда, кипучая зелень, цветы. Затравленно сглатывая, мистер Ли посмотрел на своего пленителя.
Как, не укладывалась у него в голове страшная схема, посреди подобной красоты может жить такое чудовище? Чудовища обитают в грязи и гнилье, посреди нищеты и тоски.
Поэтому когда, замедлив ход, остановилась у тонких витых ворот машина, Ричард, еще не веря, что все это и впрямь происходит с ним, рванулся было на свободу, толкнул плечом дверь, покатился по земле.
И был наказан.
Боль была не просто болью - разве может в маленькое быстрое слово уместиться мучение, которое, казалось, выворачивает наизнанку, сотрясает изнутри утробу, скручивает мышцы и вены в красный влажный клубок?
И пока, мысленно воя и тыкаясь ртом в пыль, Ричард скреб пальцами посыпанную песком светлую дорожку, чудовище, взявшее над ним власть, медленно протянуло:
- Что за тупой нынче попадается мне скот.
Так он потерял способность двигаться.
Последний урок был преподан ему всего-то с полчаса назад, когда Ричард, мертвея в безмолвной истерике, впервые позволил себе подумать, что попался в лапы не совсем человеку - точнее, совсем не человеку. Осознание это было не постепенным, нет, но внезапным и страшным: он покорно вошел вслед за хозяином в белоснежный дворец, а попал на живодерню. Строгая красота комнат была лишь маской - как и сам Кан Сяолун, дом был полон ужаса.
Бесконечные комнаты терялись сами в себе, свиваясь в лабиринт. Некоторые были пустыми и светлыми, другие поражали роскошью настолько дикой и разнузданной, что хотелось поморщиться в недоумении. Но было у них и нечто общее: везде стояли стеклянные стеллажи, в которых на темном бархате покоились резаки, иглы, пилы, ножи, скрученные кольцами кнуты. И рядом - словно наглядная демонстрация, как обещание - ухмылялись отовсюду скелеты. Десятки, сотни скелетов: собаки, олени, какая-то крупная кошка, медведь... люди.
Посреди этого могильника, словно насмехаясь на теплокровными тварями, от которых остались лишь кости, лежала на нагретом солнцем подоконнике змея, и при виде ее Ричард не выдержал - завизжал. Голоса у него по-прежнему не было, но что с того? Страх был не просто велик - он был исполинским, невыносимым. Солнце и кости, зеленая ласковость деревьев и черепа.
Как же это? Ричард не понимал - не хотел, не мог понять.
Только что он, американский гражданин и свободный человек, шел по аэропорту, раздумывал о своих делах, строил планы и досадовал на прихотливую судьбу, а потом - р-р-раз! - и... и все. Ни воли, ни силы, ни права - только навязанная силой покорность, гнущая к земле жуть - и лицо. Нежное, спокойное, с презрительно изогнутыми пухлыми губами и полуприкрытыми веками.
Как же это? - вопил про себя Ричард, застыв в собственном теле, как в тюрьме. - Как? Нет! Я не хочу! Не надо!
- Думайте потише, - приказала ему тварь, взявшая над ним власть, - а лучше не думайте совсем, мистер Ли.
И Ричард подчинился. Словно с хлопком взорвалась лампочка, выключился страх, исчезла паника. Осталась только каменная, долгая тишина, неисчислимая минутами и часами. Только приказами она измерялась: молчать. Не двигаться. Не думать.
Слушаться.
И когда хозяин протянул ему телефон, на дисплее которого светился знакомый, давно и надежно выученный номер, мистер Ли покорно нажал на кнопку вызова.
- Госпожа Александра Сян, - приказал Кан Сяолун и небрежно откинул с щеки прядь волос. - Ты же хочешь увидеть свою невесту? Пригласи ее в гости, зверюшка.
И Ричард послушался.
Она не брала трубку. Саша не брала трубку, и когда Ричард понял, что не сумеет до нее дозвониться, то не удержался - захныкал с присвистом и шипением. Капли пота скатывались по лбу и вискам, и он судорожно вытирал их рукавом пиджака, царапая модными пуговицами-заклепками щеку.
Не осмеливаясь поднять головы, мужчина жал на кнопки, снова и снова, и молился - так, как умел. Он отдал бы все, свою душу, чужую, заплатил любую цену, только бы оказаться как можно дальше от дома среди апельсиновых деревьев... и от существа, живущего в нем.
Хозяин сидел чуть в стороне, небрежно подперев щеку ладонью - капризный изгиб губ, хрустальный блеск из-под длинных ресниц. Иногда силуэт его будто бы вздрагивал, словно изнутри распирала оболочку из костей и кожи неведомая, упрямая сила. Ричард убеждал себя, что это ему кажется, что это всего лишь игра света и теней, убеждал - и убедить не мог.
От этих мыслей мистеру Ли становилось дурно: тошнота подкатывала к горлу, щипала гортань и язык. Он сглатывал ее, заталкивал в себя, но кислая и горькая, желто-серая желчь будто давила, распирала изнутри.
"Ответь, - умолял он свою невесту, сжимая влажными от пота ладонями мобильник, - ответь мне, Саша. Александра, чтоб тебя, дрянь, сучка, я звоню тебе. Возьми! Трубку!"
Звонкая тишина, словно насмехаясь над ним, потрескивала, шуршала в телефоне. Где-то там, среди чужих людей, в мире, который начинался за пределами белого особняка с черным нутром, жила сейчас своей жизнью мисс Сян.
Что она делала? Может, читала книгу. Или улыбалась. Или жеманничала с этим своим... которого подцепила здесь, в Тайбеэ, через неделю после того, как рассталась с ним, Ричардом. Разница была невелика: в итоге значение имел лишь один - всего один! - факт.
От Александры зависела его жизнь. А она не отвечала!
- Что? - спросил холодный, насмешливый голос из-за спины. - Где же наша счастливая невеста?
- Сейчас, - заискивающе пробормотал Ричард, снова слушая, как в трубке тянутся долгие, пустые гудки. - Я... сейчас.
- Не стоит, наскучило, - последовал короткий приказ, и мистер Ли подчинился сразу же, без рассуждений.
Трубка с глухим стуком упала на пол, а он сам скорчился на коленях перед диваном, зажмурился, с секунды на секунду ожидая удара и боли. Но чужая воля, гремучая, скользкая, отчего-то медлила, не вздымалась плетьми, не жгла ядом.
- Какая она? - вдруг спросил Кан Сяолун, не меняя позы.
Ричард мигнул, чувствуя, как застилают глаза слезы.
- К-кто?
- Сян Александра Джи, - растягивая каждая слово, не сказал - выдохнул хозяин.
Что-то зашуршало, вздохнуло - будто соскользнул с дивана, кольцо за кольцом, гигантский змей, вздыбился над ним, Ричардом, покачиваясь. Мужчина поднял голову. Золотые, любопытные, подернутые тонкой ртутной пленкой глаза выпукло мерцали в навалившейся на комнату тишине.
- Кого? - ввинтился в его мозг голос.
- Себя, - выдавил Ричард через силу, мелко и часто кланяясь.
Он не знал, как объяснить то ощущение, которое возникало у него каждый раз, когда Саша была рядом - словно тлел, припорошенный пеплом, тусклый язычок пламени, потерявшийся, но упрямый. Иногда ему даже хотелось обнять ее, просто так, без умысла и расчета - ведь они были похожи.
Танец - это последовательность движений, и они послушно повторяли эти движения, не осмеливаясь шагнуть в сторону.
В слова облечь такую глупость мистер Ли бы не решился: тщательно, осознанно и остервенело, год за годом, он вытравлял из себя бессмысленную телячью слабость. Но хозяину и не нужны были слова.
- Вот как, - после недолго молчания вдруг хмыкнул Кан Сяолун. - Тогда скажи мне, побрякушка, будет ли мисс Сян плакать, когда ты сдохнешь?
И Ричард не выдержал: закачался из стороны в сторону, а потом припал к земле, обхватил ладонями ноги хозяина, ткнулся в них лбом.
- Не надо, не надо, - скулил он. - Я много чего про нее знаю, я все расскажу, я ее выманю, я смогу. Пожалуйста, позвольте мне, я обещаю, у меня получится, только скажите - я все сделаю, все, все.
Кан Сяолун неожиданно попятился, дернул брезгливо рукой, будто одергивая полу длинного одеяния, а потом в приступе внезапной ярости пнул склонившегося перед ним мужчину. Мистеру Ли было все равно - такого страха, такого дрожащего, мерзкого ужаса он не испытывал никогда, и сейчас унижение не казалось ему такой уж большой ценой за собственную жизнь.
- Пожалуйста, - прорыдал он и пополз вслед за хозяином.
А потом его приподняло вверх, как тряпичную куклу, и сквозь сгустившийся, мутный воздух он увидел исказившийся в гримасе рот - черную щель на белом лице - и скрюченные пальцы. Под ногтями, прозрачными и розовыми, вспухали и прорывались, словно гнойники, черные, масляно поблескивающие когти.
- Никогда, - шипела и стонала взбешенная тварь, - не смей прикасаться ко мне, мясо, или!..
Ричард завыл, и тут необоримая, хрустящая чешуей сила согнула его, смяла - и швырнула о стену. Он упал на витрину, разбил головой стекло, за которым томились нанизанные на иголки пауки и бабочки, захрипел - и потерял сознание.
Саша
В темноте, шуршащей и переменчивой, Саша была не одна. Вокруг, танцуя, перешептывались голоса, взвивались и раскручивались туманом смерчи.
Перекресток времен - это сюда раз за разом приводили ее сны. Где-то здесь, в бесконечности, перетекающей из "вчера" в "завтра", жила и умирала женщина с белой кожей и светлыми упрямыми глазами. Женщина-мираж, которую Александра и боялась, и ждала - как ждут неизбежности. Или судьбы.
Девушка поднесла ладонь к лицу - и тихо вздохнула. Это была ее рука, ее собственная, и, значит, в этот раз прихотливое сновидение тоже подчинялось ей, а не призраку из прошлого.
"Наконец-то", - с внезапно проснувшимся раздражением подумала Александра, распрямила плечи - и вздрогнула.
Перед ней - алое знамя, красный, как кровь, огонь - вдруг расплелась дорога, полная теней. Словно полыхающая во мраке нить, она возникала ниоткуда и уходила в никуда, и мисс Сян неожиданно залюбовалась. Сейчас, впервые с того дня, как довелось ей открыть бабушкин дневник, девушка не позволила себе испугаться.
- Где ты? - позвала она женщину из снов. - Приходи, если хочешь. Я теперь помню тебя.
Будто в ответ на ее зов, туман всколыхнулся, заструился пламенными искрами, затанцевал ярко и победительно, и легкая женская фигура вдруг развернулась к Саше всплеском из шелковых одежд. Она была - и ее не было, но мисс Сян знала с совершенной уверенностью, что это - не сон и не видение.
Незнакомка смотрела на нее чуть исподлобья, спокойно и ясно. Саша внезапно удивилась себе: отчего же раньше она так боялась взглянуть в эти глаза? В них не было ни угрозы, ни насмешки, как казалось прежде - только сила и радость, и немножко печали, и надежда.
И, повинуясь не разуму, но инстинкту, мисс Сян улыбнулась и, сложив руки, поклонилась ей - и себе.
Тонкие невесомые пальцы прикоснулись к ее щеке. Александра думала - они опалят холодом ушедших столетий, поцелуют льдом и печалью. Но все получилось иначе. Сила, грозная и жгучая, вдруг лавиной растеклась по телу, переполнила его бесстрашием и решительным упрямством.
Препятствия? Сомнения? Условности?
"До пошли они к!.." - зазвенел в голове чужой - и свой! - голос. Саша не сумела и не захотела сдержаться - рассмеялась. Подняла ресницы, чтобы поблагодарить женщину из снов, сказать, что поняла и больше не боится...
И тут тьма вокруг зашевелилась, закрутилась, свиваясь темными кольцами, и что-то безжалостное, древнее надвинулось на них с призрачной незнакомкой из чернильного безвременья.
Образ белокожей красавицы внезапно подернулся дымкой - словно пошла рябью вода в колодце.
- Подожди! - торопливо крикнула мисс Сян фигуре, сотканной из пламени. - Я хочу еще спросить! Мне надо знать!
Но сон уже ломался, крошился, как иссохшая глина, и ближе, все ближе раздавался стремительный змеиный шорох.
- Император, - прошелестел, тая, бесплотный голос, и мираж истончился, рассыпался тусклыми искрами, -...остановить... только дракон!..
Потому что черная взвесь внезапно треснула, словно скорлупа, и из-за нее, извиваясь, выполз ужас: плоская голова, кровавая пасть, стекающий с клыков яд. Неведомое чудовище вспороло ткань бытия, как меч - тонкий шелк, и само время, казалось, застонало, заскрипело под его весом.
Быстрый и бесшумный, монстр завис в воздухе, покачиваясь. Полыхнули янтарные глаза, со свистом рассек тьму чешуйчатый хвост, и Саша, все еще визжа, попятилась.
От чужой ненависти, смрадной и тухлой, стиснуло легкие.
Женщина из снов, подумала Александра, приходила помочь. А этот... этот пришел, чтобы убивать. Чтобы выжрать ее душу из ткани бытия, перемолоть ее кости, разгрызть хрящи, высосать кровь из сердца.
Инь и ян.
Черная рыбка и белая.
Переполняясь отчаянной отвагой, мисс Сян выпрямилась, посмотрела вверх, поймала неистовый, полный злонравия взгляд - и в этот же миг змей рванулся к ней.
- А-а-ах! - вопя, Саша подскочила, дернулась в сторону и со всей силы ударилась локтем о спинку кровати.
Боль, вполне себе реальная, обычная и совсем не призрачная, разом привела ее в чувство. Потирая ушибленную руку и пытаясь отдышаться, девушка замычала от испуга и недоумения и, еще не совсем сознавая себя, вцепилась в одеяло.
Дракон - какой еще дракон? При чем тут император? И, черт побери, что это была за тварь там, в конце? Что это была за тварь!?
Вместо ответа ветер игриво приласкал невидимой рукой облака, и на комнату вдруг набежала стремительная тень.
Александра сглотнула и огляделась, стряхивая с себя остатки сна.
Ин Юнчена не было - только стояла на полу расстегнутая сумка, вокруг которой в изумительном беспорядке валялись майки, рубашки и почему-то один носок.
Ушел, значит.
- Мог бы меня разбудить, - пробормотала мисс Сян, трясущимися руками потянулась к своей одежде - и тут в дверь постучали.
- Эй, девушка Юнчена, - зазвенел из коридора Пиксель. - Ты чего там вопишь? Проблемы или развлекаешься?
Сформулировано было так, что Саша разом окрысилась. Раньше она, пожалуй, отмолчалась бы, но сейчас будто кто-то упрямый, насмешливый толкал ее в спину.
Насупившись, она натянула одолженные у Юнчена джинсы футболку.
- Эй, - повторил голос, уже встревоженный, и девушка, решившись, распахнула дверь.
Ю Цин, тонкой черной загогулинкой застывший в коридоре, помялся, пожался - и вдруг начал краснеть, густо и неудержимо.
- М-можно, - запнулся он наконец. - Просто я... э-э-э...
- Да? - с величественной интонацией, которой так любила пользоваться матушка, осведомилась мисс Сян.
Что собирался ответить ей пунцовый взъерошенный Пиксель, она узнать не успела - откуда-то из-за угла вдруг высунулась раскрасневшаяся Ласточка.
- О! - сказала хозяйка дома. - Проснулась! Чаю будешь? Я только заварила.
Саша расцвела - до этого момента она этого не знала, но сейчас как-то внезапно поняла, что именно чая и не хватало ей для того, чтобы окончательно восстановить душевное равновесие.
- Хватай вон Пикселя, - расплылась в улыбке Янмэй, понявшая все и без слов, - и на кухню. У меня все готово.
И тут - Саша даже вздрогнула - зазвонил, рассыпая по комнате ноты веселой песенки, телефон. Девушка, извиняясь, чуть поклонилась собеседникам и потянулась за сумочкой.
- Мисс Сян? - через мгновение спросил ее незнакомый голос, сосредоточенный и строгий. - Городской госпиталь Тайбэй, администрация.
- Да? - слабея от ужаса, прошептала Саша.
- Мы нашли ваш номер в записной книжке мистера Ричарда Ли. Вы... его невеста?
- Да, - совсем, совершенно, абсолютно ничего не понимая, выдохнула девушка. - То есть нет, но... да.
- В настоящий момент он находится у нас, - не меняя тона, проинформировал ее голос. - Отделение реанимации. Мы пока не можем связаться с его семьей, но...
- У него нет семьи, - застонала Александра. - Только я. Но как... боже, что с ним? Где вы находитесь? Я приеду!
Если долго всматриваться в бездну, то бездна начинает всматриваться в тебя. Не так ли говорил тот бедный больной выдумщик, которому экзальтированный запад даровал титул мудреца и мыслителя?
Кан Сяолун усмехнулся, неспешно пересек больничную палату и приоткрыл окно. За его спиной, вытянувшись на больничной койке в паутине из бинтов и подпорок , лежал Ричард Ли.
Американец был бледен. Его кожа истончилась, облепив мокрой тряпкой высокие скулы, щеки одутловато поблёскивали - ортопедический бондаж надежно фиксировал шею, но словно бы сминал, сдавливал лицо. Как неудачный рисунок или ненужный чек из супермаркета.
Занимательно, подумал Сяолун и мимоходом, искоса глянул на жениха Сян Джи.
- Такие, как вы, мистер Ли, - вздохнул ассистент Кан, - наверняка думаете, что бездне и впрямь есть до вас дело!
Ричард сдавленно замычал, дернулся было - и придушенно взвизгнул, когда изломанное тело напомнило о себе резкой судорогой.
- Что за наивный эгоизм, - продолжил ученый. - Что за самоуверенное нахальство! Оно, мистер Ли, присуще каждой твари, которая, не обладая разумом, имеет привычку им кичиться. Вы испытываете боль - испытываете же?
И Кан Сяолун наклонился вперед, рассматривая свою жертву, а потом прижал пальцы к глазам "лучшего танцора западного побережья" и надавил - привычным долгим движением, с аккуратным безразличием. Ричард захрипел, потом забулькал, пуская слюну.
- Испытываете, - кивнул сам себе ассистент Кан и отодвинулся в сторону. - Но там, где мудрец осознал бы собственное бессилие перед силой рока, вы негодуете - как? За что? Мните себя венцом творения. Ропщете. Не так ли?
Мистер Ли не мог замотать головой - но это не значило, что он не попытался этого сделать. С некотором даже весельем Сяолун наблюдал за тем, как заколыхалось под одеялом его тело, заходила ходуном грудь: всем, что еще двигалось и жило, ничтожество по имени Ричард Ли убеждало его в своем смирении.
- Даже бездна, глядите-ка, в вас вглядывается! - повторил ученый и скривился. - Варвары.
Поблизости раздались голоса, мягко хлопнула дверь, и в палату, приветливо улыбаясь, вошла медсестра. Невысокая, кругленькая, она мячиком покатилась мимо Кан Сяолуна к кровати больного, прочирикала:
- Как вы себя чувствуете, господин Ли?
Ричард открыл рот, приподнялся, пытаясь сложить звуки в слова. Палата ему досталась просторная, светлая, и ассистент Кан, любивший контрасты, ласково улыбнулся открывшейся ему картине: разбитое, больное тело и свежие цветы в аккуратной вазе.
- Ну-ну, - доброжелательность сочилась из медсестры, словно вода из мокрой губки. - Давайте я помогу вам лечь так, чтобы стало удобно. А потом примем лекарства, хорошо?
- М-м-ых! - запротестовал мистер Ли и подбородком указал на Кан Сяолуну. - М-ыы-мы!
Ученый скользнул к ней - тень среди теней, невидимый демон, танцующий в солнечных бликах - и свел ладони над ее шеей. Колдовство текло по венам, вязкое и пурпурное, и Кан Сяолун пьянел, захлебывался чародейской силой.
И почему он не сделал этого раньше? Почему ждал, таился, собирая крохи и опасаясь переступить порог, за которым та самая бездна - безразличная к человеку и богу, бесконечная! - кипела, меняя форму и смысл?
- Что такое? - снова зазвенел в воздухе девичий голосок. - Здесь никого нет, господин Ли. Или вы хотите, чтобы я закрыла окно?
Сяолун беззвучно развел в стороны руки, и медсестра, словно почувствовав, как сдвинулся воздух, мигнула и осторожно, чтоб не нарушить приличий, почесалась.
- Ы-а-ах! - застонал с кровати Ричард.
- Не переживайте, - подбодрила его сестра. - Конечно, травма непростая, но хорошо, что вас быстро нашли. Мы уже связались с вашей невестой, а еще вас скоро навестит консул. Теперь все будет в порядке!
Забавляясь, ассистент Кан покивал.
Право, он не любил признавать свои ошибки. Поначалу на Ричарда Ли у него были совсем другие планы - и госпиталь в них не входил. Но как там порой бормотала старуха Сян на своем северном языке? Все, что ни делается - к лучшему?
Воистину и от ведьмы порой можно услышать что-то занятное, потому что и впрямь - много путей ведут к одной цели, и если охотник не может подобраться к добыче, можно позволить добыче самой рвануться навстречу гибели.
- Сейчас вы в безопасности, - уверенно заявила медсестра, поправила мистер Ли одеяло и тихо вышла из палаты.
Кан Сяолун поднес ладонь к губам, скрывая улыбку.
А Ричард Ли заплакал.
Уехать из дома Ласточки оказалось делом куда более сложным, чем представлялось Саше поначалу. Она понимала, что выглядит это по меньшей мере странно - только-только привез ее Юнчен в "надежное место", а она уже - оп! - и куда-то убегает. Но...
- Такая ситуация, - хмурясь и злясь, втолковывала она хозяйке дома и разом ощетинившемуся Пикселю, - ничего не могу поделать. Близкий человек в больнице!
- Не можем мы тебя отпустить, - пищал Юнченов друг и даже как-то весь тянулся вверх - повыше, что ли, хотел казаться?
Янмей кивала, соглашаясь с ним, отхлебывала чай и до поры до времени молчала.
- Вы не можете меня не отпустить, - парировала девушка. - Я вроде бы тут у вас не в пленницах?
- Юнчен говорит, что в городе тебе сейчас опасно, - Ю Цин вскипал так легко, что мисс Сян сразу становилось ясно, как сильно она ему не нравится. - Дождись его, а потом!..
И молодой человек изящно взмахивал ручкой, что можно было интерпретировать только на один манер - катись, мол, принцесса, на все четыре стороны.
Спор этот, по мнению Саши, бессмысленный, продолжался уже с полчаса. И если поначалу внучка Тьян Ню еще пыталась "держать марку" и отвечать на подколки, фырканье и намеки на собственную взбалмошность и неразумность спокойно, то к моменту, когда солнце лениво покатилось с зенита к горизонту, терпение ее подошло к концу.
Злилась Сян Александра Джи редко, специально и целенаправленно, как и следовало дочери уважаемого семейства, выпалывая в себе эмоции. Но если уж злилась - хотя святых вон выноси, как любила говорить ее бабушка. И добавляла: "Вся в деда".
Вот и сейчас - будто полыхнуло перед глазами алое пламя, огонь, пришедший к ней во сне вместе с белокожей женщиной из прошлого - Александра резко выпрямилась и шагнула вперед, к Пикселю. Тот от неожиданности захлебнулся собственным негодованием, замолчал, но было уже поздно.
- Если я сказала, что хочу уйти, - медленно, с чувством, толком и расстановкой произнесла внучка мисс Сян, глядя на коротышку, - значит, я уйду. Сейчас.
- Но... - звякнул было Ю Цин, но далее обсуждать этот вопрос Саша не видела смысла.
Мысленно она уже ушла - убежала, но на этот раз не назад, а вперед. Ричард был ее ошибкой, ее отчаянной попыткой загнать реку своей судьбы в чужое русло. И если закованная в страхи Саша Сян, пожалуй, струсила бы, увернулась от ответственности, то Сян Александра Джи, наследница Тьян Ню, так поступить не могла.
Потому что наконец-то она видела дорогу: и тот путь, что уже был пройден, и тот, что еще только предстояло пройти - вместе с Ин Юнченом. И чтобы не свернуть на лукавую тропку, следовало сжать зубы и встретиться лицом к лицу с собственными сомнениями, промахами, ложью. С Ричардом. Она сделает для своего прошлого все, что может, чтобы сбылось будущее.
- Иди, если решила, - вдруг поджала губы молчавшая до сих пор Янмей. - Что мы, хозяева тебе, что ли?
- Но!.. - теперь уже с нотками отчаяния в голосе взвыл Пиксель.
- Но, - продолжила Ласточка, мрачно хмурясь, - вот что я тебе скажу. С Юнченом-то ты зачем так? Он думает, что ты в безопасности, а тут гляди-ка что творится.
Саша покачала головой.
- Я делаю это и для Юнчена тоже, - отозвалась она, с удивлением слыша в своем голосе непривычную стальную решительность. - У каждого из нас - своя битва, хоть и общая война. Что это за женщина, которая позволяет мужчине решать за себя?
Но Янмей промолчала, а потом встала, деловито подтянула джинсы и провела рукой по своим коротким, взъерошенным волосам.
- Лады, - совсем другим голосом прогудела она и усмехнулась. - Так куда тебе надо-то, а, леди из Америки? Подвезу.
Александра с удивлением взглянула на Ласточку. Прежде она бы, пожалуй, приметила бы в ней только грубые, натруженные, почерневшие от масла руки, неженской ширины плечи, обкромсанную явно впопыхах челку... Но сейчас единственное, что увидела внучка Тьян Ню, были глаза Янмей - упрямые, яркие, насмешливые.
- Спасибо, - просто сказала Саша и, не тратя больше слов, поспешила во двор.
- Ненавижу вас, - придушенно простонал Пиксель и рванул вслед за Ласточкой, желая то ли помочь, то ли удержать, и не ведая, что змей-время, змей-судьба уже распахнул свою пасть, чтобы в очередной раз поглотить очередную вечность.
До госпиталя они добрались быстро, и в этом, конечно, была заслуга Янмей. За рулем Юнченова подруга преображалась необыкновенно и - Саша не могла подобрать других словно - начинала сиять. Даже Пиксель, который поначалу ныл и предрекал компании всевозможные горести и проблемы, в какой-то момент ненароком взглянул на Ласточку, открыл рот, покраснел - и заткнулся.
Когда перед ними замаячило здание госпиталя - стекло, обагренная вечерним солнцем белизна, колонны - мисс Сян раздраженно убрала в сумочку телефон. Всю дорогу девушка безуспешно пыталась дозвониться до Ин Юнчена, но он не отвечал, и Саша злилась.
И не потому, что волновалась - отчего-то она знала, что с ним все в порядке - а потому, что они решили действовать сообща, а сын почтенных родителей оставил ее спящей и ушел, ничего не рассказав. Что он задумал? Что решил? Разве это - сообща?
Принцесса - вот как Юнчен называл ее иногда. В тот день, когда они встретились под дождем и солнцем, и потом, после. Но задача принцессы - ждать, пока ее спасет прекрасный принц, а Саша больше не хотела ждать спасения. Ин Юнчену придется это понять, он поймет... потому что он любит ее. А она - его.
"Мой!" - вдруг вынырнула издали, из темноты, из зазеркалья белокожая женщина-сновидение и не улыбнулась - оскалилась, яростная, алая.
"Мой", - согласилась с ней Александра - и тут Янмей остановилась, припарковавшись.
- Кто там у тебя больницу-то попал? - спросила она, пока Саша выбиралась наружу.
- Жених, - отозвалась девушка и, взглянув на их ошеломленные лица, добавила: - Бывший.
Думать о Ричарде было трудно - печально. И все же Саша никак не могла почувствовать себя виноватой. Он приехал к ней, в Тайбэй, и, наверное, волновался, он попал в беду, и это навсегда останется на ее совести. Но бабушка была права - любовь не подделать, не слепить под себя, не спланировать, как ни старайся. Воспоминания, их общие с Ричардом воспоминания, блекли и выцветали, как старые фотографии. Мисс Сян помнила, как он улыбался ей, но... радовалась ли она тогда? Переживала, негодовала, плакала?
- Я хочу помочь ему, - не для своих путников, для себя сказала она. - Извиниться. И попрощаться.
И, не дожидаясь ответа, пошла к регистратуре. Госпиталь был переполнен гулкими шепотами, людьми с обеспокоенными лицами, аккуратными медсестрами. Они мелькали и исчезали, случайно повстречавшиеся на ее пути тени, и Александра почти не замечала их.
И поэтому, открыв дверь палаты, в которой, как ей сказали, дожидается ее Ричард Ли, не сумела вовремя остановиться, не успела понять. Она думала увидеть приглушенный свет больничной лампы, знакомое породистое лицо, готовилась не показать своей жалости и беспокойства, но шагнула... шагнула в темноту.
Не вечернюю темноту, нет - в густой, вязкий, чернильный мрак. Он извивался, словно змея, и девушка невольно задержала дыхание, боясь, что со вздохом тьма вползет в ее легкие, впитается в кровь. Пятясь, она подняла глаза, и застыла - во тьме алым квадратом мерцало окно, и на его фоне, словно выписанная тушью на шелке, чернела тонка фигура.