Было уже начало июля, когда я взял отпуск и приехал к деду Алексею в деревню. Я решил остаться у него на весь отпущенный мне месяц, и впереди меня ждало множество дней наполненных рекой лесом и солнцем.
В тот день, стояло уже позднее утро, когда я начал собираться на реку. Подготовив наживку и собрав удочки, я поспешил отправиться в путь до того, как на землю обрушится полуденная жара. Выходя из дома, я решил надеть легкую летнюю кепку, чтобы защитить голову от солнца. Посмотрев имеющиеся на вешалке головные уборы, я выбрал тонкую полотняную кепку буквально сверкающую белизной.
Дорога на реку несколько километров шла лесом, но я всегда быстро преодолевал знакомый до мельчайших подробностей путь. Мысленно я давно разбил его на этапы. Первый этап был за деревней в лесу. Это узкий и стремительный ручей и мостик через него. Опустившись на большой, плоский камень там можно было напиться чистейшей и вкусной студёной воды. Следующий этап "зимник" пересекавший дорогу через пару километров от ручья. По краям зимней дороги и на примыкающих к ней полянках в изобилии росли кусты малины. Иногда я ненадолго задерживался там, чтобы полакомиться спелыми ягодами. И, наконец, последний этап, так называемая "гарь", которая уже в сотне метров от реки переходила в редкий и низкий кустарник, пронизанный тропами. Тропы черными змеями вились между высокими кочками и уже совсем скоро приводили к берегу реки. На месте "гари" после давнего лесного пожара выросли частые и невысокие ёлочки кое-где разреженные кустами и молодыми лиственными деревьями. Иногда уже ближе к осени здесь в изобилии появлялись рыжики и волнушки, и мы не раз возвращались отсюда с полными корзинами грибов. Между тем ёлочки с каждым годом подрастали, и спустя несколько лет лес на этом месте выглядел уже совсем обычным, но грибов в нём стало меньше.
В основном я рассчитывал на вечерний клёв но, добравшись до реки, конечно, сразу же принялся забрасывать удочку в самые многообещающие места. Вскоре мне повезло, и я вытащил на берег нескольких вполне приличных окуней. Вокруг кружили белые речные чайки, и я поспешил спрятать свою добычу. Чайки особенно не церемонились, и стоило немного отойти от рыбы оставленной на берегу, как они её хватали и уносили. Я обратил внимание и на других птиц парящих очень высоко в чистом светло-голубом небе. Судя по силуэтам, это были, несомненно, хищные птицы. Раньше я их здесь не замечал. Вряд ли их интересовали чайки, а тем более моя рыба и я был несколько удивлён их присутствием.
На реке я всегда терял счёт времени и не думал ни о чём кроме рыбалки. Были только я и река с её заливами, глубокими омутами и мелкими участками с быстрым течением. Иногда я подолгу стоял над неподвижным, лишь иногда качающимся, поплавком и был просто частью окружающей меня природы и ничем больше.
Вечерний клёв не оправдал моих ожиданий, а на реке стало уже заметно прохладней. Когда краснеющий диск солнца почти полностью скрылся за остроконечными вершинами далёких елей, я решил что пора отправляться домой.
В окружении высоких деревьев было темней, чем на открытом берегу реки, и когда я добрался до "гари" на лес уже опустились настоящие сумерки. Довольно широкая тропа нередко петляла, и ветви деревьев порой настоящим шатром смыкались надо мной, закрывая небо.
На одном из прямых участков тропы я вдруг почувствовал, что происходит что-то необычное, хотя и не сразу обратил на это внимание. Это неуловимое действие не сопровождалось какими-либо звуками или другими явными проявлениями. Всё шло, казалось бы, как обычно, как и должно быть. Я шагал, глухо и размеренно стуча сапогами, и каждый шаг приближал меня к дому. Сумерки сгустились настолько, что уже в десятке метров перед собой я видел лишь серую массу, в которой с трудом угадывались отдельные деревья и ветви.
Я стал внимательней, и вскоре мне показалось, что надо мной промелькнула какая-то тень, но я не был в этом уверен. Потом широкая тень, пройдя как будто совсем низко надо мной, совершенно бесшумно пересекла прямой участок тропинки в длину, и замерла где-то впереди. Сверху на меня сыпанулась щепотка какой-то мельчайшей древесной пыли и пара сухих еловых иголок подтверждая, что всё это мне не кажется.
Мне стало немного не по себе. Я сошел с тропинки, остановился и начал осматриваться. Потом я прошел немного вперёд, медленно и внимательно изучая окружающую обстановку. Неожиданно от дерева, стоявшего несколько впереди меня, бесшумно отделилось какое-то большое темное пятно и исчезло в чаще за тропинкой. Я подумал что это, скорее всего какая-то очень крупная птица. Последовав за ней, я буквально в трёх шагах от тропинки увидел громадную сову, усевшуюся на длинную сухую ветку, метрах в двух от земли. Она уставилась на меня огромными круглыми глазами, напоминающими светофоры, и иногда забавно поворачивала голову.
Только тогда я, наконец, догадался снять с головы белую кепку. В темноте вечернего леса она выделялась ярким светлым пятном, и я понял, что сова видимо, охотилась за мной приняв, наверное, за зайца. Когда я шёл по тропинке белая шапочка, конечно, подпрыгивала, особенно когда мне попадались препятствия.
Видимо сова была все-таки достаточно умна, чтобы понять, что её предполагаемая жертва выглядит и ведет себя несколько необычно. Иначе она уже давно вцепилась бы мне в голову своими внушительного вида когтями и, наверное, уж долбанула бы хорошенько своим массивным клювом.
Трудно описать мои ощущения, когда я понял что стал объектом охоты для этой крупной хищной птицы, почти ночью, в глухом дремучем лесу и вдали от людей. Зато я вполне понял чувства более мелких птиц, которые, найдя днем спрятавшуюся в укромном месте сову, нападают на неё, и шумят. Следуя первому порыву, я подобрал какую-то палку и запустил в сову, но палка запуталась в густых еловых ветвях, не достигнув цели.
Сова внимательно наблюдала за мной, но не двигалась с места. Только тогда я понял, насколько сейчас сова беззащитна, и несколько успокоился. Я решил, пользуясь, случаем просто получше её рассмотреть.
Сова действительно была крупной, её тело было размером более полуметра и имело серовато-бурую окраску. Интересно то, что её глаза располагались как бы в глубине больших и гладких блюдец, аккуратно выложенных мелкими плотно прилегающими друг к другу перышками. Пытаясь лучше меня рассмотреть, сова поворачивала голову под самыми неожиданными углами. При этом она иногда как-то совсем по-человечески моргала глазами. Когда я приближался к ней, то ясно слышал сердитое шипение и какие-то щелчки.
Сова почему-то не улетала и, осмотревшись, я решил, что большой размах крыльев не позволяет ей перелететь подальше в густую чащу, не рискуя их повредить. А между ней и тропинкой, на относительно просторном, и свободном от ветвей, пути теперь стоял я. Но возможно сова просто сомневалась, стоит ли переводить меня из разряда жертв сразу в разряд опасных для неё существ.
В конце концов, я оставил птицу в покое, спрятал свою белую кепку подальше в карман и отправился домой. Оставшуюся часть пути я проделал уже без приключений.
Когда мы с дедом Алексеем приготовили уху и накрыли на стол, за окнами уже давно стемнело. Как и следовало ожидать, уха получилась душистой и замечательно вкусной.
Неяркий свет лампочки висящей под потолком оставлял глубокие тени в углах комнаты, и было очень уютно. Я ел уху, смотрел на аккуратно побеленную печку, на железную спинку старинной кровати и с удовольствием проникался атмосферой нехитрого деревенского быта. Потом за крепким ароматным чаем, дед добавил в него смородиновых листьев, я во всех подробностях рассказал ему о своём сегодняшнем приключении.
Дед Алексей слушал меня очень внимательно, а потом долго, перед тем как закурить, разминал папиросу.
- А ведь знаешь, я слышал, что действительно известны случаи нападения сов на человека, - сказал он, наконец, выпустив длинную струю дыма.
Я непроизвольно поёжился.
- Но это, конечно, бывает только в самых крайних случаях, когда птица защищает гнездо или птенцов, - добавил дед, заметив мою реакцию.
- А были у совы уши? - поинтересовался он.
Я припомнил, что уши у неё действительно были потому-то в самый первый момент, увидев сову, я принял её за рысь.
- Тогда это, скорее всего, был филин и это действительно одна из самых крупных сов, которые встречаются у нас, - заключил дед. - Пожалуй, крупнее только полярная сова, но у неё белое оперение и живет она далеко на севере.
- Но на голове у него не настоящие уши? - уточнил я.
- Да, это просто топорщащиеся перья, а уши у него не видны, - подтвердил дед.
Дед Алексей положил недокуренную папиросу на край пепельницы. Он внезапно стал очень серьёзным и строго посмотрел на меня.
- Знаешь, в любом случае никогда не следует изображать жертву или дичь, особенно ночью в лесу, да и в других местах тоже, - заявил он.
Я был полностью согласен с дедом и сказал ему об этом.
- Да уж лучше уж изображать охотника, - добавил я.
- Изображать охотника? - переспросил дед и надолго задумался.
Был у меня один случай, - наконец медленно произнёс он, раскурив потухшую папиросу.
- Как-то уже много лет назад я в конце июля ездил на дальние колхозные поля, и проверял, насколько созрело зерно. Овёс к тому времени уже давно должен был набрать молочную спелость, и я хотел уточнить время уборки.
Прежде дед Алексей работал главным агрономом, и даже я приблизительно знал, что такое молочная и восковая спелость. В детстве приезжая в деревню на каникулы я иногда ездил с дедом Алексеем на поля и следом за ним перетирал в ладонях разные колоски и изучал зёрна. Если сжимать неочищенные зернышки, то иногда из них выдавливалась капелька белой жидкости, напоминающая молоко. Чуть более спелые зерна, если их очистить были прозрачны как воск и почти так же легко ломались.
- Поле было примерно в полукилометре от деревни у самого леса в стороне от дороги, - продолжал дед. - Я увлекся, проверяя колосья, и продвигался по полю, не глядя по сторонам. Заметив краем глаза какое-то движение неподалеку, я повернулся в ту сторону и вдруг увидел медведя! Он был буквально метрах в десяти от меня, если не ближе! Медведь обнимал и загребал лапами овсяные стебли целыми пучками и срывал пастью метелки овса. При этом он смачно и громко чавкал. Я удивился, что не услышал этих звуков раньше. Видимо это из-за ветра. Он иногда усиливался и мог заглушать и уносить звуки, а заодно и запахи, в сторону. Я даже сначала не понял, обратил ли зверь на меня внимание. Поле поблизости от медведя было сильно примято, и образовалась целая поляна. К лесу от вытоптанной им поляны вела едва заметная стежка. Понятно, что медведь пришел просто полакомиться овсом.
Я знал, что медведи иногда кормятся на засеянных овсом полях, и сам видел несколько раз такие примятые медведем участки и оборванные верхушки стеблей. Но прежде дед Алексей никогда не рассказывал о своей встрече с медведем на овсяном поле, и мне было очень интересно.
- Возможно, медведь посчитал, что ты для него не опасен? - спросил я.
- Да, наверное, но тут я допустил ошибку, - ответил дед, невесело усмехнувшись. - Дело в том, что я увидел на земле большую палку, почти корягу, и машинально схватил её в руки. Как будто она могла мне чем-то помочь. Зверя как будто подменили, хотя до этого он вроде бы не обращал на меня внимания. Он тут же поднялся на задние лапы и только тогда я увидел, как он велик. Медведь замер, вытянув вперёд морду, и стал внимательно следить за мной блестящими черными глазками. У него был очень угрожающий вид, и казалось, что он вот-вот бросится на меня.
Я слушал деда как заворожённый, чай в стакане давно остыл, и я подумал как же всё-таки хорошо и уютно дома вдалеке от дремучего и такого непредсказуемого леса.
- И тогда я уже поступил единственным правильным способом в такой ситуации, - продолжал рассказывать дед Алексей. - Я медленно и аккуратно положил палку на землю и замер неподвижно. Я перестал смотреть на зверя, и старался показать, что он меня совершенно не интересует. Через некоторое время медведь успокоился, сначала он опустился на все четыре лапы, а потом снова занялся овсом.
- А ты чего? - не удержался я от вопроса. Я слышал от людей и читал разные истории о встречах человека с медведем в лесу. Далеко не все они закончились благополучно.
- Я потихоньку начал пятиться и стараясь не поворачивать к медведю спиной, шаг за шагом постепенно ушёл с поля, - ответил дед. - Я знал, что от медведя нельзя убегать.
Он может погнаться за тобой, просто, как любая собака, а бегает он очень быстро и обязательно догонит. И в глаза ему долго и пристально смотреть не следует. Если конечно ты не вызываешь его на поединок, - добавил дед и засмеялся.
- Да, наверное, это был бы очень короткий поединок, - заметил я.
- На самом деле мне просто очень повезло, что зверь был настроен миролюбиво и не был чем-то рассержен, иначе от моего поведения мало бы что зависело, - сказал дед. - Тогда бы мы с тобой сейчас не разговаривали.
- Ты считаешь, медведь подумал, что у тебя в руках ружье, когда ты поднял палку? - спросил я.
- Вполне может быть, но я не знаю, что он подумал, - ответил дед. - Но медведь, конечно, решил, что теперь с этим предметом в руках я уже представляю для него угрозу.
Дед Алексей выпил несколько глотков остывшего чая и задумчиво посмотрел на меня.
- Вот поэтому я и хочу сказать, что изображать охотника тоже не нужно, - сказал он. - Особенно если ты им не являешься.
- Да, - согласился я. - Лучше изображать того, кто ты есть на самом деле.
- Да вообще не надо никого изображать, - сердито сказал дед, и мы, посмотрев друг на друга, весело рассмеялись.
Я взглянул на старенькие "ходики" на стене, время было далеко за полночь.
Пора было отправляться спать, а я ещё не успел обсудить с дедом Алексеем свои планы на завтрашний день. Лето было в самом разгаре и сулило ещё много интересного.