ФИЛОСОФСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ РОМАНА МИХАИЛА АНЧАРОВА "ТЕОРИЯ НЕВЕРОЯТНОСТИ"
О Михаиле Леонидовиче Анчарове и его творчестве писали многие и продолжают писать сейчас. Нередко литературные критики и вдумчивые читатели обращали внимание и на его роман "Теория невероятности". Далее будет подробно, насколько это возможно в рамках отдельной статьи, проанализирован вопрос о философских категориях и концепциях приведённых в романе. Другие особенности произведения и элементы его структуры будут рассмотрены в той мере насколько это необходимо для освещения этого вопроса.
Роман Михаила Анчарова "Теория невероятности" впервые был опубликован в 1965 году в журнале "Юность" (Љ 8-9), и вместе с повестями "Золотой дождь" (1965) и "Этот синий апрель..." (1967) вошёл в первую трилогию автора.
Роман отличается тонким лиризмом и романтичным настроем, свойственным многим произведениям периода так называемой оттепели в общественно-политической жизни страны, наступившей в 60-х годах прошлого века.
В центре повествования судьба главного героя - инженера Алексея Аносова, разрабатывающего космическое радиооборудование. Образ Алексея интересен и привлекателен. К сорока годам на его долю выпало немало серьёзных испытаний, но Алексей сохранил многие черты характера свойственные юности. Произведение написано красивым необычным слогом и легко читается. Увлекательный сюжет несложен для восприятия и практически линеен, хотя сюжетная линия нередко прерывается воспоминаниями.
Несмотря на кажущуюся простоту и сравнительно небольшой объем, роман содержит различные содержательные уровни, являющиеся результатом сознательных интенций автора.
Отдельные темы произведения тесно переплетены друг с другом, но их несложно выделить. Это несколько необычная и неожиданная любовь Алексея Аносова к Кате, которая значительно моложе его и ещё учится. Это и работа Алексея - сложная, интересная, требующая полной самоотдачи в коллективе незаурядных творческих личностей. И, наконец, прошлое Алексея Аносова, в котором были не только интересные события и встречи, но и тяжёлые потери, и даже война.
На первый взгляд может показаться что роман "Теория невероятности" главным образом о любви. И, действительно, Алексей Аносов встречает Катю в начале первой главы и его мысли и поступки на протяжении всего произведения во многом определяются их встречами и взаимоотношениями.
Но, очевидно, что роман не только об этом. Автор придаёт большое значение работе и творческой деятельности. Ведь не случайно в одной из своих речей Алексей Аносов приводит цитату из притчи: "Счастье - это когда много работы и много любви, и тогда работа толкает к любви, а любовь порождает работу" [1, с.123]. Герои произведения - коллеги Алексея Аносова, часто рассуждают и спорят о поэзии, живописи и об искусстве в целом. Многие из их высказываний парадоксальны, неожиданны, но настолько интересны и верны, что роман давно разобран на цитаты.
Не менее важное место занимает в произведении военная тема. Алексей Аносов воевал, получил ранения, имеет ордена. "У нас, у довоенных мальчишек, оставшихся в живых, война отняла ласковую школьную романтику...", - сокрушается Алексей в начале первой главы [1, с.7]. Прошлое в романе "Теория невероятности" тесно и неразрывно переплетено с настоящим. С особенной силой это чувствуется в одном из самых трагичных моментов повествования, когда Алексей Аносов оказывается единственным выжившим и вернувшимся с войны парнем из двух классов выпуска своей школы 1941 года. Поэтому когда на встрече выпускников ставят пластинку с вальсом, посвящённым этому году, они с Катей танцуют одни, и зал им аплодирует. Потом Алексей рассказывает девушке о войне, и на страницах романа лейтмотивом начинает повторяться фраза: "Прощай, малыш... Молодец, что плюнул... Плевали мы на них..." [1, с.100].
Но за внешним событийным и лирическим уровнем сюжета, наполненным жизненными ситуациями и коллизиями, в романе ясно проступает более глубокий второй план. В произведении, явно, присутствуют философский, психологический и естественно-научный уровни. Главный герой много размышляет, подробно приводятся наполненные глубоким смыслом диалоги. Интеллектуальное и концептуальное начала, если и не преобладают, то присутствуют в произведении наравне с яркой художественной образностью и эмоциональностью. Этот сплав, на мой взгляд, переводит роман в жанр интеллектуальной прозы. Здесь я солидарен с исследователями, разграничивающими жанры интеллектуального и философского романа и признающими интеллектуальный роман как более развитую и современную форму [2, с.146-147].
Писатель, член Союза российских писателей Г.А. Щёкина точно подметила в одной из статей: "Проза Анчарова - это проза поэта. Проза Анчарова - малоизученное явление в смысле стиля и композиции. Между тем стиль писателя яркий, узнаваемый. ...Скажем лишь, что на книгах Анчарова выросло целое поколение русских людей, и каким оно выросло, во многом зависело от Анчарова" [3, с.208-214].
Несколько парадоксальным выглядит название произведения: "Теория невероятности". И оно ассоциируется с теорией вероятностей - разделом математики, который изучает свойства случайных событий и случайных величин.
Нетрудно заметить что выражение "Случайность - проявление и дополнение необходимости", в том или ином контексте, а иногда с незначительными вариациями, своеобразным лейтмотивом приводиться в произведении необычайно часто - в седьмой, девятой и десятой главах. Причём всегда повторяется в последующих строках, а в седьмой главе эта фраза встречается три раза!
На основании этого можно сделать, по-моему, вполне очевидные выводы: Во-первых, Михаила Анчарова очень интересовал этот вопрос, и он считал его достаточно важным. Во-вторых, он постарался, чтобы и читатель не прошёл мимо и обратил на него внимание.
Но что имел в виду, что хотел сказать Михаил Анчаров, концентрируя внимание читателя именно на этом высказывании? По-моему ответ не самоочевиден, поэтому для того чтобы сформулировать его и обосновать, далее будет проведено небольшое исследование.
Выражение: "Случайность - проявление и дополнение необходимости" пришло из диалектического материализма. В качестве примера можно процитировать один из первоисточников. Так Ф. Энгельс в письме к В. Боргиусу отмечает: "Люди сами делают свою историю, но до сих пор они делали ее, не руководствуясь общей волей, по единому общему плану, и даже не в рамках определенным образом ограниченного, данного общества. Их стремления перекрещиваются, и во всех таких обществах господствует поэтому необходимость, дополнением и формой проявления которой является случайность" [4, с.175-176].
Справедливости ради нужно отметить, что первыми обратили внимание на эту проблему выдающиеся представители античной философии: Левкипп, Демокрит, а позже Аристотель [5].
Известно, что по мере научного прогресса, содержание диалектики эволюционирует, поэтому не лишним будет убедиться, что эта формулировка остаётся актуальной и сегодня. Профессор, доктор философских наук В. К. Трофимов, в учебном пособии для аспирантов и соискателей изданном в 2014 году, приводит следующее определение: "необходимость и случайность - соотносительные философские категории, которые выражают различные аспекты, типы связей, степень детерминации явлений. Необходимость - это то, что не может не произойти; случайность - это то, что может произойти, а может и не произойти. В рамках диалектики случайность понимается как форма проявления и дополнение необходимости" [6, с.114].
Важно отметить, что здесь речь идёт, в том числе, о степени детерминации явлений. Исторически сложились различные концепции детерминизма. В крайних своих формах детерминизм, такой, например, как жёсткий Лапласовский, приводит к обоснованию и оправданию фатализма и, следовательно, к отрицанию самой возможности наличия свободы воли у человека. Поэтому трактовка философских категорий "необходимость и случайность" и выявление их взаимосвязей крайне важны. От этого зависит и ответ на основной вопрос философии: вопрос об отношении сознания, мысли, духа к материи.
Все механические процессы в классической физике подчиняется принципу детерминизма. Но по мере развития квантовой механики, уже в начале XX века, вопрос о вероятности и детерминизме стал одним из важнейших в физике микромира. Появились противоречащие друг другу гипотезы и теории, что не позволило учёным выработать единую концепцию. Так, например, Эйнштейн не принял идею о статистическом характере основных законов квантовой физики. Широко известна его поистине знаменитая фраза по этому поводу о том, что Бог не играет в кости. Таким образом, великий учёный обозначил наличие религиозного аспекта у этой проблемы. И это в очередной раз подчёркивает сложность этого поистине всеобъемлющего вопроса.
В 70-е годы прошлого столетия возникло междисциплинарное направление научных исследований - синергетика, изучающее самоорганизующиеся процессы и спонтанные изменения. Синергетике тоже пришлось формулировать новое понимание случайности и необходимости.
Интересно, что теперь и учёные-физики, с позиций парадигм естествознания, приводят ответы на упомянутые выше философские вопросы. Доцент кафедры физики МГТУ им. Баумана, чл.-кор. РАЕН М.Б. Челноков отмечает в статье: "В квантовой механике есть и причина, и предсказуемость вероятности события, и, следовательно, говорить об отмене детерминизма не приходится. Кстати, детерминизм ведет к фатализму, к абсолютной предопределенности будущего, а индетерминизм - к полной непредсказуемости событий. Таким образом, детерминизм отнимает у человека свободу воли, а индетерминизм не дает возможности ничего планировать, действовать целесообразно. ... В этом плане можно сказать, что природа мудро выбрала нечто среднее, нечто промежуточное и при этом в жизни имеют место и свобода воли, и предсказуемость событий. Планирование своего будущего и, в определенных рамках, воздействие на него, является важнейшим элементом человеческой деятельности, человеческого мозга, сознания. И это планирование возможно только при одновременном наличии двух элементов: с одной стороны, свободы воли, а с другой - определенных закономерностей, которым подчиняется природа" [7].
Не случайно главный научный сотрудник института философии РАН, профессор А. Ю. Севальников заметил: "Примечательной особенностью нашего времени является тот факт, что ряд философских, и даже скорее метафизических проблем решается, как бы это на первый взгляд противоречиво не казалось, в современной физической лаборатории" [8].
Всё это важно отметить, потому что статья М.Б. Челнокова может служить своеобразной иллюстрацией и пояснением к рассуждениям Алексея Аносова, которые приводятся в девятой и десятой главах романа "Теория невероятности".
Кроме того, на страницах произведения происходят и научные споры.
Таков, например диалог Алексея Аносова с Ржановским: " - Не люблю малограмотных. Идея при её зарождении всегда богаче исполнения. Исполняют только то, что жизненно, что осуществимо в тот момент. И оттого уходят в сторону. Но, сделав виток, спирали снова оказываются над исходной точкой, только порядком выше. Нельзя этому сопротивляться. Это все равно, что мешать электрону при соответствующих условиях перескочить на другую орбиту.
А я ему сказал: - Де Бройль предлагает другую модель" [1, с.9].
Здесь Ржановский рассуждая о развитии по спирали, приводит формулировку одного из основных законов диалектики Гегеля: закон отрицания отрицания. Алексей Аносов, не вступая в прямой спор с начальником, всё же упоминает модель Луи де Бройля, который выдвинул гипотезу о волновых свойствах элементарных частиц, и о статистическом (вероятностном) характере этих волн.
Противопоставлять одному из законов диалектики Гегеля идеи квантовой физики, пусть даже устами главного героя, по-моему, очень смелый для того времени поступок автора. Независимо от того, кто прав в этом теоретическом споре. Ведь в те годы диалектический материализм был единственным официально признанным философским направлением, основой коммунистической идеологии.
Тем не менее, мы видим, что Михаил Анчаров искусно вплёл в ткань повествования не только фундаментальные вопросы философии, но и актуальную проблему квантовой физики.
На первый взгляд может показаться, что философские категории и принципы, а также соответствующие им рассуждения разбросаны в тексте романа произвольно, их расположение выглядит хаотичным. Но это далеко не так. Каждое наблюдение и умозаключение приводятся строго в соответствии с замыслом автора в отведённых для этого главах. Основной принцип порядка изложения философских категорий и концепций: от простого к сложному.
В начале романа приводятся несложные рассуждения, имеющие общий характер. Соотносительные (парные) категории диалектики "Причина и следствие" и "Необходимость и случайность" сначала упоминаются по отдельности и только в последних главах объединяются в рамках одного уже более сложного высказывания. Здесь Михаил Анчаров проявил себя и как замечательный популяризатор науки, и как психолог, учитывающий нюансы в восприятии текста самыми разными читателями. Автор, постепенно подготавливает читателя к восприятию и пониманию не простых, но важных философский концепций. Но делает он это в лёгкой игровой форме. Ведь роман "Теория невероятности" всё-таки художественное произведение и притом довольно увлекательное.
Рассматривая текст романа с таких позиций легко увидеть постепенное развитие философских идей от простых умозаключений к более сложным выводам. Одновременно с этим постепенно формируется философское мировоззрение Алексея Аносова.
В седьмой главе Памфилий замечает в споре: "Власть над природой в конечном счете зависит от точно познанной причинно-следственной связи".
Здесь отдельно упоминаются соотносительные философские категории "Причина и следствие" рассмотренные в "Диалектике" Ф. Энгельса: "Чтобы понять отдельные явления, мы должны вырвать их из всеобщей связи и рассматривать их изолированно, а в таком случае сменяющиеся движения выступают перед нами - одно как причина, другое как следствие" [9, с.546-547].
В конце седьмой главы Алексей взволнован безрезультатными поисками Кати и растерян: "Я становился фаталистом. Я уже не говорил "необходимость", а бормотал знакомое с детства бабье словечко - судьба"[1, с.121].
Но, начиная с девятой главы уже легко проследить, как постепенно, шаг за шагом, формируется философское мировоззрение Алексея Аносова, и он приходит к осознанию и принятию концепции о наличие у человека свободы воли и свободы выбора.
В начале девятой главы он раздумывает: "Человек - странная машина. Вот он получает информацию, от которой с ума сойти можно. Девушка, оказывается, любила его друга. А ему неприятно, что она не произвела на него впечатления" [1, с.152].
Но, далее Алексей приходит к важному выводу: "Человек - странная машина. Но может быть, дело в том, что человек - не машина" [1, с.152].
Позже в этой же главе Алексей Аносов размышляет: "И тут у меня опять возникла мысль о невероятности. Между прочим, здесь дело в споре двух мировоззрений. В каком мире мы живем, вот в чем штука. В мире, где всякое явление есть следствие какой-нибудь причины, или в мире, где всякое явление есть результат слепого столкновения фактов?
И тут я подумал: а что, если слепая случайность - это просто видимость, а на самом деле она вызвана законом, ускользающим от взгляда? Причинно - следственное объяснение мира и вероятностное. А что, если на стыке их лежит нечто важное?" [1, с.155].
Впервые в романе соотносительные категории диалектики: "Причина и следствие" и "Необходимость и случайность" приводятся уже в рамках одного высказывания.
Здесь Михаил Анчаров, выступая от лица главного героя, справедливо подчеркнул непреходящую важность описанной проблемы. В этом проявляется точность его научного предвидения. Действительно список известных учёных, лауреатов Нобелевской премии, внёсших значительный вклад в формирование квантовой теории впечатляюще велик. А в 2010 году учёные впервые стали говорить о второй квантовой революции. И вот уже в 2022 году шведская королевская академия наук вновь присудила Нобелевскую премию группе учёных-физиков из разных стран. В формулировке Нобелевского комитета указано, что эти учёные отмечены "за эксперименты со спутанными фотонами, которые продемонстрировали нарушение неравенств Белла и дали начало квантовой информатике" [10]. В научно-популярном, физико-математическом журнале "Квант" этому событию посвящена большая статья, но в начале её сообщается: "...суть проблемы, в решение которой внесли свой вклад лауреаты, понятна лишь небольшому числу физиков-теоретиков, занимающихся обоснованием квантовой механики" [10].
Но и сейчас, когда со дня написания романа "Теория невероятности" прошло более полувека, фундаментальный вопрос о причинно - следственном объяснении мира до сих пор не получил окончательного решения.
Далее, в девятой главе, Алексей Аносов конкретизирует свои выводы: "... Случайность - это проявление и дополнение необходимости". По-видимому, я только сейчас понял смысл этой формулы, после того как осознал, что только невероятное осуществимо" [1, с.169].
На мой взгляд, в этом парадоксальном высказывании, говорится о том, что главный герой приходит к пониманию, что он не приемлет вероятностный мир как основу мировоззрения. Позже, в десятой, поистине кульминационной, главе автор подтверждает это и приводит более подробные пояснения.
Так, постепенно, Михаил Анчаров подводит читателя к основным, на мой взгляд, выводам.
В десятой главе, на последних страницах книги, главный герой заявляет: "Сказка есть, дьявол вас забери! - пело у меня в душе. - Есть сказка, будьте вы прокляты, хапуги, карьеристы, энтузиасты на секунду! Есть вспышки красоты и жизни, которые ломают ребра вашим скороспелым выводам, за которыми прячется зависть от трусости и равнодушие от эгоизма! Есть светлый мир с его причинами и следствиями, и не верю в угрюмую статистику, которая прогрессивна для частных технических задач и негодна как мировоззрение. Потому что свобода - это осознанная необходимость, а какая свобода в мире тупой вероятности? Человек - это не осел между стогами сена. Он, томимый ощущением закона, высшего, чем простые "да" и "нет", мучаясь, ошибаясь, вглядываясь в мир и прислушиваясь к своим тяготениям, свободно проявляет свою волю и сам отыскивает свою цель, и цель его не охапка сена, она тоже уточняется по мере продвижения вперед" [1, с.183].
Здесь приводится одна из важнейших концепций диалектического материализма: "свобода - это осознанная необходимость". Так, например, Энгельс писал: "Гегель первый правильно представил соотношение свободы и необходимости. Для него свобода есть познание необходимости" [9, с.116-117].
Понятие "свобода" может иметь различные значения, например, как свобода передвижения или свобода слова [11, с.48-55]. Но в контексте приведённой выше цитаты Алексея Аносова речь идёт о свободе воли, поэтому корректным будет следующее определение: "Свобода воли, философская категория, обозначающая философско-этическую проблему - самоопределяем или детерминирован человек в своих действиях, т. е. вопрос об обусловленности человеческой воли. Ожесточённые споры, ведущиеся вокруг С. в. со времён Сократа, вызваны особой жизненной значимостью этой проблемы, ибо от её решения зависит признание ответственности человека за свои поступки. Если каждое действие строго предопределено и не может быть иным, чем оно есть, то его нельзя вменить в вину или поставить в заслугу. Но, с другой стороны, представление о воле как ничем заранее не обусловленной "конечной причине" действия предполагает разрыв причинного ряда явлений, что противоречит потребности научного объяснения" [12, с.640].
Важно заметить, что Гегель был одним из ярких представителей объективного идеализма. Поэтому основатели марксизма активно занимались переработкой диалектики Гегеля, подгоняя её под нужды своей теории. Но, на мой взгляд, довольно трудно, если это вообще возможно, обосновать наличие у человека свободы воли и свободы выбора, перейдя на сугубо материалистические позиции.
Далее в приведённой цитате Алексея, очевидно, упоминается буриданов осёл, чтобы проиллюстрировать волевой (не сознательный) способ выбора: "Волевой момент способности выбора означает, что человек способен принять решение по какому-либо варианту действия несмотря на недостаточность знаний, опыта или времени на обдумывание. Способность к волевому выбору, решению позволяет также избежать ситуации буриданова осла. В философской притче, приписываемой Буридану, осел сдох из-за того, что так и не решился выбрать одну из двух равных охапок сена. Он не мог решить задачу предпочтения одной из двух равных возможностей" [13, с.367-368].
Эта вспышка озарения Алексея Аносова, когда всё становится понятным и не остаётся неясных вопросов, несомненно, является кульминацией романа. Этой яркой и эмоциональной высшей точке напряжения предшествовали крайне тягостные для Алексея события: потеря любимой девушки - он был уверен в полном разрыве отношений с ней, серьёзный нервный срыв, когда беспричинное веселье сменилось ничем не оправданной слезливостью. Но позже главный герой берёт себя в руки, становится свидетелем успешного эксперимента проведённого по разработанной им схеме, и наступает момент истины.
По-моему, именно здесь, в точке кульминации окончательно сходятся и сливаются воедино философская и событийная линии произведения.
Если не подразумевать наличие свободы воли у человека, то размышления о природе его творчества не имеют смысла. Теперь, когда в вопрос о свободе воли, внесена некоторая ясность, логично обратить внимание и на творчество как философскую категорию.
Очевидно, что мировоззрение главного героя - Алексея Аносова, имеет в своей основе научно обоснованную картину мира. А к концу романа, когда окончательно формируются его философские воззрения, то и картина мира обретает логическую завершенность. Но в тоже время Алексей мечтательный, сентиментальный человек и его сердце открыто для любви и поэзии. Когда Катя заявляет что теперь без физики не прожить, Алексей размышляет: "Откуда ей знать, дурехе, что сейчас без поэзии не проживешь! Была бы поэзия, а остальное приложится. Когда есть поэзия, люди горы сворачивают. И в области физики тоже" [1, с.58]. Ранее во второй главе он скептически размышляет о споре на актуальную в то время тему: "Помнится, был спор насчет физиков и лириков - кто лучше? Формула неточная. Этот спор о нравственном идеале и о методе творчества" [1, с.23].
Таким образом, Алексей Аносов предстаёт перед читателем, скорее "лириком" чем "физиком". Не случайно в романе присутствует подробный рассказ деда о встрече с красотой и повествуется, о найденной археологами скульптуре - голове молодой женщины. Герои романа много рассуждают о лирическом мышлении и поэзии как основах творчества.
В первых главах произведения приводится немало размышлений об особенностях творчества, даже не всегда сразу до конца понятных, но интригующих и завораживающих как близкая, но ускользающая истина.
Вначале об этом размышляет Алексей Аносов: "И что самое обидное или, быть может, поразительное, это то, что все мои научные достижения, удачи (у меня иногда бывают удачи, несмотря на то, что я занимаюсь наукой), все они не были прямым результатом моих размышлений, а приходили, как мне кажется, каким-то диким способом" [1, с.7].
Позже приводятся высказывания Панфилова. Вот некоторые из них, наиболее характерные: " - Но лирика - это особый способ мышления. Он объемный в отличие от линейного логического. В лирике образ возбуждается от образа, и цельное представление возникает в мозгу, минуя промежуточные связи, минуя всякие "следовательно". А вдруг способ лирического мышления для творчества вообще органичней обычного метода умозаключений? <...> - Порядок - это только подготовка к творчеству. И открытия - это только результат творчества. А что такое творчество, увы, никто не знает. Может быть, это душевный резонанс на что-то. А вот на что?.." [1, с.23-25].
Таким образом, Михаил Анчаров и здесь постепенно подготавливает читателя к восприятию, возможно новых для него, идей об интуитивной природе творчества.
И, наконец, в начале седьмой главы, когда Анюта находит Алексея и рассказывает о споре коллег, Михаил Анчаров даёт читателю прямую подсказку, называя известного философа Бергсона, и впервые прямо говорит об интуиции: " - Тогда Ржановский начал страшно кричать, но я не поняла... Насчет интуиции, что ли? И насчет Бергсона, что ли? А?..." [1, с.112].
Известный французский философ Анри Бергсон основал и развил одно из двух основных направлений интуитивизма и получил Нобелевскую премию за стиль своих философских трудов. Каждое новое произведение, опубликованное А. Бергсоном, становилось важным событием в учёной среде Европы.
"Философская интуиция" - это доклад Анри Бергсона на IV Международном философском конгрессе в Болонье (1911). В нем сформулирована трактовка истории философии, альтернативная гегелевской, а также кратко изложена собственная концепция Бергсона. Согласно Бергсону, всякое философское учение вырастает из первичной интуиции, которая может быть отчасти выражена в образах, но остается недоступной понятиям. Эта интуиция определяет все то новое, уникальное, собственно творческое, что содержит в себе учение..." [14, с.1].
"А. Бергсон первым ввел понятия "открытого" и "закрытого" обществ. Для первого мораль покоится на стремлении к свободе, влечениях, любви. Для второго - на принуждении, давлении, привычке; это мораль "муравья в муравейнике" - она автоматична, инстинктивна, ниже интеллекта. Первая - мораль человеческого братства, устремленная в жизненном порыве к Богу; она творческая, эмоциональная, свободная, выше интеллекта. Жизнь как категория, согласно Бергсону, выражает не просто биологическое в человеке, а духовное - моральное и религиозное" [15, с.119].
Поэтому неудивительно, что советские идеологи подвергали философское учение Бергсона жёсткой критике: "БЕРГСОН Анри (1859 -1941) - реакционный французский философ-идеалист, мистик, злейший враг социализма, демократии и научного материалистического миропонимания, один из самых влиятельных философов империалистической буржуазии. Идеализм Бергсона - яркое выражение характерного для буржуазной философии эпохи империализма поворота к иррационализму - прямому отказу от логического, рационального познания и открытому разрыву с наукой..." [16, с.42].
Здесь вновь обращает на себя внимание и вызывает уважение позиция Михаила Анчарова, смело указывающего устами героев романа на философские концепции, противоречащие общепринятой в то время марксисткой идеологии. При этом автор даже формально никак не проявляет осуждения ни этих идей, ни высказывающих их персонажей. Более того, Митя - учёный, последовательно и жёстко занимающий материалистические позиции, оказывается наиболее отрицательным героем в коллективе учёных.
В условиях социалистического общества и господствующей тогда марксистско-ленинской идеологии Михаил Анчаров не имел возможности прямо высказывать свои идеалистические воззрения на истоки и движущие силы творчества. Но он находил способы донести их до читателя и заинтересовать его этими идеями. Возможности проявления творческой индивидуальности автора, по-видимому, способствовало и начало периода так называемой "оттепели" в общественно-политической жизни страны.
А. Бергсон также изучал и понятие красоты: "Если мы рассмотрим с нашей точки зрения предметы, существующие в природе, то более всего нас поразит их красота. Она к тому же все яснее проявляется по мере того, как природа поднимается от неорганического к организованному, от растения к животному, от животного к человеку. Итак, чем интенсивнее работа природы, тем прекраснее созданное ею произведение. Это означает, что если бы красота открыла нам свою тайну, мы проникли бы в самую суть работы, которую выполняет природа. Но откроет ли она эту тайну? Возможно - если мы, поняв, что сама красота есть только следствие, поднимемся к причине..." [17, с. 213].
Несмотря на глубокое знание диалектического материализма, главный герой романа - Алексей Аносов, явно склонен к более идеализированным представлениям об истоках и природе творчества и красоты, чем это предлагали классики марксизма. Развитие этих идей будет продолжено и в более поздних произведениях Михаила Анчарова.
В начале первой главы мысли Алексея Аносова текут непрерывным потоком сознания. В романе не раз говорится о нравственном идеале, но при первом упоминании чувствуется лёгкая ирония: "Я шел с отчетливой мыслью, что я обязан найти нравственный идеал эпохи. Потому что теория невероятности, которой я придерживался, толкала меня на это безумное и потому реальное предприятие. И конечно, я мечтал найти его в первом встречном. "Не может быть, чтобы мне так не повезло, - думал я, - не может быть..." [1, с.12].
Алексей Аносов далеко незаурядная и разносторонняя творческая личность. И, по-видимому, в образе Алексея Аносова, возможно даже в чём-то противоречивом, в какой-то мере находят своё отражение мировоззрение и жизненная позиция автора.
Михаил Анчаров был очень разносторонней личностью с невероятно широким кругом интересов, обладал обширными знаниями и опытом в самых различных сферах искусства. И, конечно, человек такого масштаба имел собственную точку зрения по всем серьёзным вопросам и стоял на сформулированной им самим мировоззренческой позиции.
Его талант писателя проявился и в способности представить сложные моральные и философские концепции в лёгкой для восприятия художественной форме.
По-видимому, в основе философских воззрений Михаила Анчарова был диалектический материализм. Но поскольку он и сам был незаурядным философом, то смотрел на мир гораздо шире, чем предлагала марксистская теория. Очевидно, ему не чужды были и более идеалистические идеи. Во всяком случае, он знал об этих философских направлениях, интересовался ими, и герои его романов и повестей часто размышляют о них на страницах произведений. Как заметил известный исследователь творчества Михаила Анчарова О.А.Моисеев: "Связь мировоззрения Анчарова с философией идеализма самоочевидна, тогда когда он касается вопросов творчества" [18, с.21-39].
О масштабах личности Михаила Анчарова и его яркой индивидуальности замечательно написал писатель и журналист Ю. В. Ревич: "Анчарова нельзя классифицировать, разложить по полочкам и объявить представителем того или иного политического, творческого, философского и какого-либо ещё направления: он был сам себе направление" [19, с. 24].
Для Михаила Анчарова люди не просто биологические сущности - для него каждый человек уникален одухотворённостью, гуманным отношением к окружающему миру и поразительной способностью любить. В центре его внимания творческие и целеустремлённые личности. Люди, обладающие свободой воли и свободой выбора. Очевидно, что для Михаила Анчарова важна вера в человека и его возможности. Вера в то, что основу человека составляют духовность и гуманизм.
Роман "Теория невероятности" необычайно позитивное и жизнеутверждающее произведение. И, конечно, поднятые в нём вопросы актуальны и сегодня. Для молодёжи чтение и изучение романа один из наиболее простых и коротких путей к самосознанию, формированию философского мировоззрения, и построению для себя реальной и непротиворечивой картины мира. А для многих читателей старшего поколения это просто глоток свежего воздуха.
Подробно рассматривая особенности прозы Михаила Анчарова, Г.А. Щекина пишет: "Продолжая традиции великой русской литературы, отображая поиск высоких нравственных идеалов, эта его проза вошла в число лучших образцов современной отечественной классики" [3, с.288-214].
Очевидно, что и сейчас спустя более полувека после первого издания, актуальность и злободневность романа "Теория невероятности" только возросли.
Ссылки:
1. Анчаров М.Л. Теория невероятности: Роман и повесть. - М.: Мол. гвардия, 1966. - 288 с.
2. Авраменко, В. И. Философский роман и интеллектуальный роман // Романовские чтения - 15 : сб. ст. Междунар. науч. конф., г. Могилев, 26-27 ноября 2020.
3. Щекина Г.А. Благушинский философ (Художественный и интеллектуальный дар Михаила Анчарова) //Ежемесячный литературно-художественный журнал. Подъём Љ10 2019. Воронеж.
4. Энгельс Ф. Письмо В.Боргиусу, 25 января 1894 г. - Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 39, с. 175-176.
5. Семенюк В.А. Античная философия. Учебное пособие по курсу философии для студентов, магистрантов и аспирантов. Учебное электронное издание. Минск, БНТУ, 2008.
6. Трофимов, В.К. Философия, история и методология науки: Учебное пособие для магистрантов и аспирантов / В.К. Трофимов. - Ижевск: ФГБОУ ВПО Ижевская ГСХА, 2014.
7. Челноков М.Б. Детерминизм и вероятность как фундаментальные основы природы : Статья / Челноков М.Б. - Вестник МГТУ им. Н.Э. Баумана Сер. "Естественные науки". 2012. Љ4.
8. Севальников А.Ю., ИФ РАН Играет ли Бог в кости? Электронный философский журнал Vox: http://vox-journal.org Выпуск 18 (июнь 2015).
9. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Диалектика природы. - Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20.
10. Белопухов Л., Нобелевская премия 2022 года // Научно-популярный физико-математический журнал "Квант".
11. Софиенко М.Б. Свобода как философская проблема // Контекст и рефлексия: философия о мире и человеке. 2018. Том 7. Љ 3А.
12. Прохоров А.М. (ред.) Большая советская энциклопедия. в 30-ти т.. - 3-е изд. Т. 23. М.: Советская энциклопедия, 1977.
13. Балашов Л.Е. Философия: Учебник (систематический курс). - 5-е изд., перераб. и доп. - М.: Издательско-торговая корпорация "Дашков и К№", 2019.
14. Блауберг И.И. Философская интуиция А. Бергсона - размышления о сущности философского творчества. Философский журнал 2016. Т. 9. Љ 2.
15. Лавриненко В. Н. Философия учебник для бакалавров 6-е издание, переработанное и дополненное. "Издательство Юрайт", 2014.
16. М. М. Розенталь, П. Ф. Юдин (ред.) Краткий философский словарь. - 3-е изд. - М. : Госполитиздат, 1951.
17. Бергсон А. Избранное: Сознание и жизнь / Анри Бергсон ; [пер. с фр.]. - М. : (РОССПЭН), 2010.
18. Моисеев О. А. Творчество Михаила Анчарова: в поисках идеала. Вопросы культурологии и философии. Љ 4 (XXII) 2011.
19. Ревич, Ю. В. Михаил Анчаров: творческий путь и особенности мировоззрения // Гуманитарная парадигма. 2020. Љ 1 (12). С. 18-28.