В "Правде" за 6 мая 1988 года опубликована статья кандидата экономических наук Тины Дзокаевой "Последняя жертва". В ней автор критикует всю так называемую "политэкономию социализма", с момента ее возникновения (30-е годы) и до настоящего времени. "Отрыв от практики, отвлеченные схоластические рассуждения", "декларативные положения-заклинания об "отсутствии наемного труда" ", "законы, не столько выведенные из практики социализма, сколько умозрительно сконструированные".
Такими словами характеризует Дзокаева развитие и состояние на сегодняшний день политической экономии СССР. Иной читатель уже, пожалуй, готов вообразить что перед ним очень резкая, очень верная и последовательная критика самой основной из общественных наук, и весьма вероятно, он уже с восторгом произносит: "Вот она статья на политэкономическую тему, которой так ждали! А вы говорите, что "Правда" не печатает правду, что у нас нет гласности!" Однако не следует делать поспешных выводов. Давайте лучше ближе познакомимся со статьей Дзокаевой и тогда мы увидим, что в ней продолжают выделываться все те же хитроумные фокусы казенного политэконома, не выходящего за пределы критикуемой им "политэкономии социализма", несмотря на грозные филиппики в ее адрес.
Дзокаева, например, пишет: "Если строго следовать букве "предмета" политэкономии социализма, то любые лекции по этому курсу обречены на скуку и фальшь". Это суждение можно понять только таким образом, что политэкономия социализма беспредметна, т.е. что социализм как экономический строй по-просту не является в СССР реальностью. Экономический строй нашего общества не есть социализм - вот точный перевод этих слов, если откинуть всякие витийства, на которые столь искусны все казенные экономисты, философы, социологи.
Однако другие рассуждения Дзокаевой противоречат этой простейшей истине, т.е. той, что наше общество не социалистическое. Выше она пишет: "Главы "Капитала" - о товаре, двойственном характере труда, товарном фетишизме ... были забыты прежде всего". ( Вот она гласность-то наша ныне какова!" - думает легковерный читатель). Но послушайте, милейшие легковерные читатели, что идет сразу же вслед за этим верным суждением. "Вместо положения о двойственном характере труда - Маркс называл его самым таинственным явлением, не разгаданным на протяжении двух тысячелетий, считал главным своим открытием - была подана сладенькая водичка о "непосредственно общественном характере труда при социализме", идея, объявленная впоследствии "прочным завоеванием экономической мысли социализма". На самом же деле эта фраза должна была создавать впечатление о социализме как о совершенно бесконфликтной экономической системе".
Так пишет Дзокаева. Но, почтеннейшая! "Сладенькая водичка о непосредственно общественном характере труда при социализме" есть не завоевание "экономической мысли социализма" (в том смысле, какой вы ей придаете, т.е. как "политэкономии социализма", развиваемой казенными экономистами с 30-х годов), а есть одно из фундаментальных положений экономической теории Маркса. Двойственный характер труда господствует при капитализме, а при социализме - непосредственно общественный труд. Такова мысль Маркса. И если мы видим и теперь это господство двойственного характера труда [...], то это [...] есть следствие [...] господства закона стоимости и денег, господства капиталистического способа производства. Дзокаева же пишет, что положение о непосредственно общественном характере труда при социализме создает всего лишь впечатление о социализме как о бесконфликтной системе. Как вам это нравится, легковерный читатель? Не правда ли, очень ловко пишет нынешний обманщик-газетчик? Сладенькая водичка на самом деле - вовсе не положение о непосредственно общественном характере труда при социализме, а утверждение о реальности социализма в СССР. Это даже не сладенькая водичка, а сиропчик, смешанный со всякой дрянью. И вы посмотрите, как ловко, в какие формы облекает Дзокаева свои мыслишки! Не она объявляет то-то и то-то завоеванием экономической мысли социализма; то-то и то-то "объявлено впоследствии". К Дзокаевой не придерешься; ф о р м а л ь н о она ничего не извращает; д р у г и м и объявлено то-то и то-то, т.е. что-то похожее по звучанию к тому, о чем пишет Дзокаева. Но она и не говорит, что это то-то и то-то есть то, что и она имеет в виду. Она просто ставит их рядом, предоставляя легковерному читателю свободу "догадываться". Она так ловко пишет статью и так вставляет цитатки, что превращение некомпетентного читателя в компетентного совершается именно путем отрицания непосредственно общественного характера труда при социализме. Компетенция легковерного читателя, по Дзокаевой, должна состоять в том, что социализм - это господство двойственного характера труда, товарно-денежных отношений, закона стоимости и т.д., и что социализм в СССР - реальность.
Да, это очень верно сказано, что главы "Капитала" о товаре и проч. забыты прежде всего. Дзокаева забыла только прибавить к этому, что забыты они прежде всего такими лже-учеными, как она.
Дзокаева пишет далее: "Все меньше вспоминались естественные регуляторы, движущие экономической системой в любых условиях, игнорировались потребности такого рода, как спрос и предложение". И опять Дзокаева формально вроде бы ничего не извращает, а просто ставит рядом слова, предоставляя свободу легковерному и догадливому читателю заключить, что с п р о с и п р е д л о ж е н и е есть "естественные регуляторы, движущие экономической системой в любых условиях", а не категории, отражающие условия рыночного хозяйства, товарного производства, т.е. ограниченного определенным историческим периодом экономического строя, несовместимого с социализмом. Там, где нет товарно-денежных отношений, там нет ни спроса, ни предложения, там есть только п о т р е б н о с т ь и п р о и з в о д с т в о. Вот эти категории уже действительно отражают условия любой экономической системы, не ограничиваются историческими рамками. Но в буржуазном обществе, где существует власть денег, тот, кто имеет потребность, но не имеет денег, чтобы ее удовлетворить, тот не предъявляет и спрос на товары. Спрос предполагает платежеспособность. Таким образом, компетенция легковерного читателя должна состоять, по Дзокаевой, в том, что товарно-денежные отношения - это вечные, естественные регуляторы и что условия буржуазного общества (деньги и проч.) тоже вечны.
Пойдем далее. Дзокаева пишет: "Любые новые политэкономические сюжеты оказывались лишними для социализма: так, буржуазной потребностью объявлялись реклама или кредитные формы обращения". Вот здесь мы, наконец-то, ловим Дзокаеву за ее очень пушистый лисий хвост. Она критикует не всю "политэкономию социализма", а только определенное ее крыло, которое критично относилось к расширению товарно-денежных отношений. И еще точнее: критике подвергается здесь не "политэкономия социализма с 30-х годов по наше время", а марксизм, при обычном, конечно, для ревизиониста восхвалении имени Маркса. Таким образом, в лице Тины Дзокаевой "политэкономия социализма" продолжает свое историческое развитие, и ее предмет - "реальный" социализм не исчезает.
Кстати, статья "Последняя жертва" названа Дзокаевой так в связи с упоминанием книги Сталина "Экономические проблемы социализма в СССР" и вдохновленного Сталиным первого учебника "политэкономии социализма", о котором Дзокаева говорит как о его ( Сталина ) "последней жертве". Самое отрадное место статьи Дзокаевой следующее: "Долгое время на лекциях по политэкономии социализма была тишина. Мертвая тишина. Но сегодня студенты оживают. И не спрашивая переносят жизнь в аудиторию: "Что с ценами?", "Почему не внедряются изобретения и открытия?", "Почему очереди, дефициты, излишки, непроданные массы продукции?" Почему? Почему? Почему? От этой лавины вопросов начинающие преподаватели забиваются в кафедральные углы, отказываются читать лекции, умоляют поменять "лекцию по социализму на лекцию по капитализму" ".
Ну что ж, это очень отрадно. Под напором молодых научных сил, а главное, под напором растущего рабочего движения "политэкономия социализма" в лице Дзокаевой, Аганбегяна, Абалкина и прочих сделает еще не одну уступку, пока наконец не отважится пойти на самоубийство и сделать своей последней жертвой бессмысленное утверждение , что капитализм и есть социализм, а затем прекратит свое существование.
Впрочем, существует ли она сейчас? То, что официальные экономисты называют "политэкономией социализма", было всегда все той же вульгарной буржуазной политэкономией, тащившей всякие, давно опровергнутые Марксом и Лениным идейки из Прудона, Сисмонди, Бернштейна, из каких-нибудь теорий кейнсианства или либерализма и проч. Только здесь она прикрывалась социалистической фразеологией и именами Маркса, Энгельса, Ленина. Неспособная проникнуть в сущность экономических явлений, она всегда угодливо скользила по поверхности общественной жизни и выдавала следствия (например, пьянство) за коренные причины.