Тройнов Иван : другие произведения.

Эллариония: Мир по обе стороны планеты

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эллариония - планета контрастов. Местами она наивна, красочна и щедра на драгоценные самоцветы. А местами - эгоистична, капризна и беспощадно забирает силы жителей, оставляя последних умирать на улице. Будешь ли ты пожинать плоды или платить за них? Зависит от того, по какую сторону планеты родишься. И когда она окажется под угрозой, захочешь ли ты спасти Элларионию?

Эллариония: Мир по обе стороны планеты

[]

Annotation

     Эллариония - планета контрастов.
     Местами она наивна, красочна и щедра на драгоценные самоцветы. А местами - эгоистична, капризна и беспощадно забирает силы жителей, оставляя последних умирать на улице.
     Будешь ли ты пожинать плоды или платить за них? Зависит от того, по какую сторону планеты родишься.
     И когда она окажется под угрозой, захочешь ли ты спасти Элларионию?

Эллариония: Мир по обе стороны планеты

Пролог. Мелодия бесконечности

     'О музыке можно говорить только с человеком, постигшим смысл вселенной'
     Герман Гессе
     
     В долине вечной мерзлоты, что находится на отшибе материка под названием Тефтонг, стояла скрытая от чужих глаз маленькая охотничья лачуга. Здесь, среди льда и снега, жил маг-отшельник. Мужчина, чей возраст перевалил уже за сотню, для своих лет выглядел очень молодо.
     Если спросить у торговцев в деревне Ханивуд, куда он изредка совершал длительные пешие походы, дабы пополнить запасы провианта, то никто не дал бы ему больше шестидесяти. Крепкий, носил за спиной двуручный молот и выглядел так, будто нередко пускал оружие в ход.
     Старожилы деревни между собой шутили: маг настолько плох в магии стихий, что не может защитить себя, и потому таскает с собой тяжёлое оружие. Не за самоцветами же он здесь, в самом деле?
     Носил длинную фиолетовую робу с капюшоном, что выдавало в нём мага из академии и толстые меховые сапоги. Картину дополняли длинные седые волосы, завязанные в пучок. Местные детишки дали редкому гостю прозвище 'Ильфтонгский медведь' радуясь его появлению. Каждый раз он устраивал для малышей маленькие волшебные представления. Маг удивлялся прозвищу и просил называть его просто - дедушка Эмпириан. На досужие темы он разговаривал неохотно. Покупал в основном мёд и сушёные фрукты, что росли на границе с холодным регионом и отправлялся обратно, в долгий путь к своему уединённому жилищу. Туда - где лишь ветер был ему собеседником.
     И когда маг покидал Ханивуд - последний оплот тепла и уюта на границе с холодными степями, старая женщина Хильда, сидя на лавочке возле дома, рассказывала детям историю о том, как отшельник впервые появился у ворот поселения.
     Маг скитался по разным уголкам Тефтонга так долго, что отрастил бороду до пояса, и очень устал от ночёвок под открытым небом. К тому же, ночи были тем холоднее, чем дальше на север он продвигался. Именно поэтому не смог он себе отказать в радости переночевать в тепле, прежде чем ступать дальше, на север. Путник обходил дом за домом стучась в поисках крова, но никто не решался впустить к себе незнакомца.
     Обойдя каждый дом, каждую дверь, маг не нашёл отклика в сердцах жителей деревни. Практически смирившись с тем, что будет ночевать на улице, он грузно поднялся на крыльцо маленькой, слегка покосившейся избы.
     Эмпириан пару раз стукнул кулаком по входной двери, отчего она чуть было не слетела с подгнивших петель. Навстречу отшельнику, выпучив глаза, вышла маленькая старушка Хильда:
     - Чего ты по двери барабанишь, косматый?! Сломаешь ещё!
     - Здоровья вам и вашей семье, мудрая женщина, - с отстранённой улыбкой блаженного, отшельник поприветствовал хозяйку. Глаза его будто смотрели сквозь Хильду.
     - Какой ещё семье? Я своего деда похоронила шестнадцать лет тому назад! А детей у нас никогда и не было! Нет у меня семьи, одна я осталась. Говори чего хотел, али проваливай! - со злостью ответила старуха.
     - Сожалею о невосполнимой утрате и скорблю вместе с вами. Я всего лишь усталый замёрзший путник. Прошу, разрешите у вас переночевать? Могу спать и на полу, - размеренно говорил Эмпириан.
     - Шастают тут разные, спать не дают! Так уж и быть, заходи давай. Но кормить мне тебя нечем, - слегка успокоившись ответила бабка.
     - Благодарю, мудрая женщина. В такой день грех не протянуть руку помощи нуждающемуся. Я был уверен, что вы не откажете. А кормить меня не нужно, я ел несколько дней назад.
     Глаза хозяйки заметно расширились, но она молча пустила незваного гостя в избу. Вопреки ожиданиям Хильды мужчина не жаждал разговора. Представившись Эмпирианом, он расположился в углу избы, извинился за беспокойство в столь поздний час и, сев в позу лотоса, стал медитировать. Высоко подняв подбородок, мужчина с закрытыми глазами напевал незнакомый для старухи мотив.
     Хильда ходила по избе, бросая косые взгляды на седые волосы странного гостя, и гадала: сколько же ему лет? Он никак не реагировал на присутствие женщины, поэтому та плюнула, затушила свечи и легла в кровать. Сон не приходил, и, ворочаясь в кровати, женщина громко вздыхала, давая понять, что он ей мешает. Гость всё так же мычал нечто похожее на мелодию. Поохав, она не выдержала и села на кровати:
     - Ты чего это развылся? Ложись давай-ка спать, покамест, не выгнала тебя на холод волчий! - проворчала старуха, заметив, что гость не обращает на неё никакого внимания. Длинная фиолетовая мантия и набор мешочков разного размера на поясе вызывали у неё интерес. Повысив голос, старушка повторила:
     - Э-эй, юродивый! Откуда будешь-то?
     - Ох, её песня так прекрасна, простите, если доставил неудобства, - Эмпириан помотал головой, отрываясь от грёз. - Я паломник, ищу места силы. Чем дальше на север двигаюсь, тем отчётливее слышу песнь бесконечности.
     - С югов, да? И чего же, у нас тут в Ханивуде место силы, что ли? И что ещё за песни, энтой вашей, как её... бесконечности?
     - Не здесь, но вы правы, уже совсем близко... Вы только послушайте! - ответил маг, покачивая головой в такт неуловимой мелодии.
     - Совсем свихнулся, голубчик! - всплеснула руками Хильда. - Ничего я не слышу, ставни-то закрыты! Да и кого там слушать-то? Как волки воют?
     - Красоту песни не передать словами, но я могу поделиться с вами тем, что слышу сам! Если хотите, конечно... - с воодушевлением сказал Эмпириан вставая с пола.
     - Красиво говоришь... Ну давай, что ли. Глядишь, усну скорее.
     Маг подошёл к кровати, сел рядом и прикоснулся указательными пальцами к вискам хозяйки. Хильда закрыла глаза и услышала нежный женский голос.
     О чём они с Эмпирианом разговаривали до самого утра, Хильда не запомнила. Как не запомнила и того, что услышала. Всё, что осталось в памяти - это ощущения. Растекающееся по телу тепло. В памяти осталось чувство счастья и толика тоски. Она представляла, как вместе с мужем, сидя перед окном, слушает завывающий студёный ветер, попивая дымящийся пряный чай. Чувствовала аромат свежих подснежников, что пробиваются по весне сквозь подтаявший наст, сорванных любимым по дороге с лесоповала.
     Под утро странный гость ушёл. Хильда проснулась с улыбкой и желанием поддерживать в душе́ тёплые эмоции. Никто больше не видел, чтобы она ворчала на детей, играющих у её забора. Напротив, бабка стала чаще рассказывать им истории из своего детства, местами, конечно, очень преувеличивая. Даже старый сосед, привыкший ругаться с бабкой через забор, повадился к Хильде в гости. То цветочек подарит, то дров наколет.
     Большинство соседей обрадовались такому преображению, и с тех пор с охотой встречали гостя.
     ***
     
     С тех событий прошло уже больше четырёх лет. Эмпириан, посапывая, лежал на кровати в старой охотничьей хижине. На устах его теплилась улыбка. Пытаясь нащупать нечто, что было рядом лишь во сне, рука соскользнула с кровати. Морок окончательно оставил мага, и выражение лица вмиг стало привычно каменным. Сев на кровати и оперев голову на руки, Эмпириан подумал:
     'Ничего не забыл? Надо ещё раз проверить расчёты'.
     Подняв с пола толстую записную книжку, пробежал глазами по записям. Всё готово ещё со вчерашнего вечера, не хватало лишь дневного света. Лучи светила требовались для ритуала по двум причинам:
     - Первое - нужно как можно больше хаотичной энергии, - вслух прочёл маг, хотя наизусть знал каждое слово.
     И правда, рядом с тем местом, где жил отшельник, было мало не только 'Энергии', там вообще ничего не было, кроме, конечно, замёрзшей воды, ветра и снега. Эмпириан жил в северной точке доли́ны, в низине возле замёрзшего водопада. Движение давно покинуло это место, ночью здесь вмиг замерзало даже дыхание, что уж говорить о воде. Чтобы добраться до ближайшего леса, где водилась хоть какая-то живность, приходилось идти не меньше трёх дней.
     - Прости, дорогая. В этом забытом Юни месте я слышу тебя лучше всего. Но исполнить задуманное здесь гораздо сложнее, - сказал маг в пустоту. Такого рода общение давно заменило ему реальных собеседников. Он продолжил читать:
     - Второе - в пещере без света Фолио слишком темно. Да, без этого никак. Я могу осветить грот огнём, но энергию на такие пустяки тратить не имею права. У меня всего одна попытка...
     Откинув одеяло, он встал с кровати. Съел кусочек сушёного имбиря, предварительно обмакнув его в пиалу с мёдом, и стал спешно одеваться.
     За долгие годы изучения энергии Эмпириан научился обходиться без еды, но, как и любой уважающий себя архимаг, уделял пристальное внимание подпитке основного магического катализатора - мозга. Как автор множества трудов на тему 'Преобразования хаотичной энергии в структурированную' он знал, что ключ к использованию магии - серое вещество в мозге человека. Поэтому так важно правильно питаться и обязательно хорошо спать.
     Хижина отшельника казалась очень маленькой, но ему хватало. Возле кровати стоял маленький стол с небольшими мешочками, баночками и деревянной миской, в которой Эмпириан толок сушёные травы. Их пучки висели на ледяной стене перед столом и уже покрылись инеем. В углу стола ютились письменные принадлежности: пожелтевший пергамент, высохшая чернильница, пара старых перьев, и дорогая сердцу мага печать. Оставшаяся как память со времён преподавания в академии юных магов и подмастерьев печать гласила 'Ректор Академии Ласкерля, Архимаг - Эмпириан Раф Соргет Неглеген'.
     У стола ютились бережно приставленные инструменты: пила, молоток, зубило. Любой житель континента, увидев такие инструменты в доме выдающегося мага, посчитал бы, что хозяин просто изредка любит поработать руками, но здесь эти инструменты пускались в ход с завидной частотой. С противоположной стороны от стола, у кровати, лежала тонкая ткань, покрывающая слой старой сухой соломы. Это место служило для медитации, если снаружи зверствовала пурга. Эмпириан старался как можно больше времени проводить на улице, ведь даже в самом хлёстком порыве ветра ему мерещился голос. Уверенный, манящий и невероятно приятный женский голос.
     - Я заставил тебя ждать так долго! Но пойми, дорогая, человеческий мозг не может долго существовать без сна!
     Эмпириан подошёл к окну, по форме напоминающее каплю воды, он был очень горд, когда сумел получить из толщи льда достаточно прозрачный и прочный кусок, подходящий вместо стекла. Эта гордость посетила его и сейчас.
     Фолио висел высоко в небе, и маг определил, что скоро полдень.
     - Э-эх ты! Чуть не проспал! - маг спешил и путался в одежде, лишь бы не пропустить, когда светило окажется в зените.
     Схватив один из лежащих на столе мешочков, он вышел из маленького жилища, построенного с помощью магии изо льда, соломы и принесённой с ближайшего поселения охапки досок. В руке у мага на свету блестели драгоценные самоцветы. Некогда он мог позволить себе гораздо большие богатства, но отрешившись от всего мирского, пришлось отринуть и материальное.
     - О, я уверен, что ты поймёшь. Ведь ты являлась ко мне в виде́ниях столько раз, потому что знала, только я смогу найти тебя.
     На улице он кинул взгляд на огромный двуручный молот, лежащий у входа, инкрустированный золотым гербом гильдии магов Ласкерля в виде магического посоха на фоне каплевидного щита.
     - Там, куда я направляюсь, ты мне не понадобишься, старый друг, - сказал Эмпириан и занёс оружие в жилище.
     - Ну что же, - с грустью вздохнул он. - О, моя дорогая! Как только мы будем рядом, я расскажу тебе о своей жизни всё, что пожелаешь. Но не хочу обременять себя вещами, навевающими ностальгию. Пусть прошлое не стесняет нас.
     Продолжая разговор с фантомным собеседником, маг дошёл до гигантских размеров сосулек. По преданиям, они образовались, когда титанических размеров водопад замёрз в одно мгновение. Благодаря этому, свет сквозь воду проходил как сквозь кристально чистое стекло. Но не только этим славилось место, где жил отшельник. Это была самая северная точка Тефтонга, помеченная на карте Элларии как низменность 'Хватка бесконечности'. Ею заканчивалась 'Долина вечной мерзлоты'.
     Доли́на лежала ниже уровня моря и глядя на замёрзший водопад самые пытливые умы из академии Ласкерля, - да, что там академии, - даже высшие маги Ласкенты ломали голову над загадкой: 'Всем известно, что реки текут с гор, впадая в озёра, моря и океаны, но куда мог впадать океан?' К сожалению, с незапамятных времён помимо мороза 'хватку бесконечности' облюбовали ещё и белые волки. Никто не горел желанием изучать замёрзшие водоёмы, подвергая жизнь опасности.
     Кроме отшельника.
     - С тех пор как я узрел истинный смысл твоих слов, прошёл год, любовь моя. Кажется, тогда здесь было теплее, - понизив голос произнёс Эмпириан, проходя по недавно прорубленному в водопаде лазу. Толстый слой льда потрескивал под лучами Фолио, встречая гостя. Чистота льда позволяла свету практически без препятствий попасть внутрь небольшой пещеры. Там перед взором отшельника предстали вырезанные изо льда пьедесталы, расставленные вокруг невысокого ледяного постамента. Маг собственными руками сделал их, не используя магию. Эмпириан быстро обошёл пьедесталы и положил в каждый по самоцвету приговаривая:
     - Фиолетовый, голубой, зелёный, жёлтый, и оранжевый - по краям. Белый подо мной, чёрный надо мной. Всё готово? Чтоб тебя, я забыл записи...
     Кинув короткий взгляд назад, он на мгновение задумался и, пожурив себя за неуверенность, принялся раздеваться.
     - Я уже рядом, Милая! Осталось сделать лишь шаг, - маг снял утеплённую робу и большие самодельные сапоги, сбитые из прутьев и меха. - Всё это время ты была так близко и так далеко!
     От влаги глаза отшельника сверкнули в искрящемся среди ледяных глыб свете. Штаны и льняная рубаха упали на пол. Оставшись нагим, Эмпириан замер и прислушался. Вдалеке гремел гром, но не это настораживало. Кажется, что сама земля где-то в глубине гремела и трещала. Ещё ни разу маг не чувствовал в низине ничего похожего на землетрясение. Последнее на его памяти было более двадцати лет назад.
     Отшельник выдохнул, прогоняя лишние мысли. От холода тело пробила дрожь. Эмпириан стоял совсем голый посреди огромной глыбы льда и сдерживался, чтобы не потратить ни крупицы энергии на обогрев тела. Но это было уже не нужно.
     Где-то очень далеко, но, казалось, что совсем рядом, звучали знакомые стихи, которые маг знал наизусть. Он единственный, кто слышал едва различимые, но успокаивающие рифмы. На устах проступила блаженная улыбка.
     Встав в центре между пьедесталами, Эмпириан закрыл глаза и волевым усилием прогнал дрожь. Сконцентрировавшись на энергетических следах драгоценных камней, маг изменил их кристаллическую решётку. Отшельник вызволил накопленную в камнях энергию, но удержать её внутри грота стоило невероятных усилий. Гримаса напряжения исказила лицо мага. Голова, казалось, сейчас взорвётся. Нужно собрать энергию в поток и придать ей ускорение.
     Помещение заполнило розовое свечение. Это было заметно даже сквозь закрытые глаза. Температура нарастала, пьедесталы плавились, превращаясь в невысокие кочки. С потолка капала оттаявшая вода.
     - Я иду... - выдохнул маг и отпустил энергию, направляя её вниз по спирали.
     На ледяном полу грота осталась лежать мокрая одежда.

Глава 1. Комен. Вознесение

     'Избранный воин, сняв с пояса меч,
     Грезит свободой, к утру засыпая.
     Выйди, давай же, сними ношу с плеч!
     Впредь не уснёшь от собачьего лая!'
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'
     
     
     Комен проснулся от света фиолетовой вспышки.
     - Ой! Прости, я не хотела тебя будить, - отдёрнув ладонь запричитала женщина. - В последние дни воздух так наэлектризован... Ох, я волнуюсь за тебя, сынок. 'Рождение' должно произойти уже сегодня. Бледная женщина с впалыми щеками сидела на кровати рядом. Она ласково улыбалась и гладила сына по волосам цвета соломы. В их жилище не было окон, лишь аккуратные щели, чтобы пропускать тонкие лучи света и точечно освещать стол и скудные элементы быта.
     - Да я... уже не спал, - потирая красные от недосыпа глаза ответил молодой альбос.
     Кровать, высеченная из камня во время строительства, застеленная шкурами домашних животных, была единственным предметом роскоши в жилище. Женщина, закатав рукава старого тонкого платья, встала, чтобы зачерпнуть кувшином воды из каменного сосуда в стене.
     - Умойся, прежде чем идти, дорогой.
     - Да, Мам. Конечно, - помассировав виски Комен встал и подошёл к одной из щелей в стене, глядя на кристалл исполинского размера, висящий высоко в небе. Правая бровь, разделённая на две части тонким шрамом, поднялась в удивлении:
     - Он совсем красный! Почему так быстро? Последний ритуал 'Рождения' провели всего двадцать лет назад!
     - Эх, если бы я знала, Милый. Ион Сол решил, значит, так тому и быть.
     Подойдя к маленькой каменной раковине, украшенной осколком потёртого зеркала, Комен умылся. Растерев лицо руками, он глубоко вздохнул. На него смотрел взрослый мужчина, хотя он так не считал, ведь сколько ни старался, не мог отрастить даже лёгкую щетину. Красные прожилки на небольших впалых глазах с кругами от недосыпа лишь дополняли картину. Впрочем, красные глаза отличительная черта альбосов, работающих у жаровен в ювелирной кузнице. И пусть Комен ещё только подмастерье, хозяин кузницы обещает, что при должном усердии можно добиться больших высот.
     Плеснув в лицо застоявшейся водой, Комен оскалился своему отражению:
     - Я не должен туда идти. Это неправильно. Вдруг они заберут меня, как отца? У тебя никого не останется!
     - Я тоже волнуюсь, сынок. Но твой отец был избранным! Это наша святая обязанность, и смысл нашей жизни - великий ритуал 'Рождения'. Тебе нечего бояться. - ворковала мама, разглаживая ладонью мятую холщовую рубашку с капюшоном для сына. На её предплечье проступали узоры, причудливые родимые пятна, издающие бледное фиолетовое свечение. - Я буду бесконечно счастлива, если и тебя коснётся его благо.
     - Мам, я беспокоюсь не о ритуале, а о тебе. Плевать я хотел на стекляшку. Посмотри на свои печати, они совсем бледные. Сол тянет из тебя остатки, ты должна больше отдыхать. Поешь и ложись. К вечеру, после ритуала, я принесу батат. Мастер-ювелир обещал заплатить за мои заготовки.
     - Ты такой заботливый... - склонив голову на бок, сказала мать.
     - А меня ждут друзья. Я должен встретиться с ними перед началом ритуала.
     Разглядывая отражение Комен наслаждался видом собственной печати. Такие пятна были у каждого ионийца. У кого-то они больше походили на странные татуировки, у кого-то на фрактальные узоры. У менее везучих печати выглядели как бесформенные пятна, кляксы, разлившиеся по телу. Но их объединяла одна общая черта - это данный с рождения дар Великого Ион Сола - огромного бездушного кристалла, состоящего из чистой энергии. Каждый житель Ионии знал - печать - это своего рода сосуд с энергией. В зависимости от цвета, которым она пульсирует, можно определить её количество.
     Также любой Иониец знал и страшную истину - Ион Сол вправе забрать дар и жизнь, если ему это потребуется, высосав всю энергию без остатка во время ритуала 'Рождения'. Комен имел честь носить печать Ион Сола в виде окружностей разного диаметра, расходящихся как круги на воде от левой груди по торсу и всей левой руке. Рисунок не представлял особой красоты и светился всего лишь жёлтым, но Комен очень любил его, как нечто уникальное. Глядя на свою грудь и руку, он чувствовал себя особенным.
     - Я знаю, что ты у тебя на сердце, милый. - успокаивающе ворковала мать. - Тобою управляют эмоции. Когда великий Ион Сол коснётся тебя могуществом, ты станешь более рассудительным. Это и плохо, и хорошо. Но я знаю, ты сможешь выполнить своё предназначение, какой бы жребий тебе ни выпал. Иди, я воспою песню защитницы Гаи тебе в помощь.
     Сложив поднесённые ко лбу ладони, женщина тихо запела.
     Комен прорычал в ответ:
     - Ты думаешь, я трушу? Не в этот раз! Прошу тебя только об одном, если заберут меня, на этот раз не отказывайся от вознаграждения.
     Входной дверью жилища служил толстый каменный диск-эксцентрик, запечатывающий проход. Быстро одевшись и откатив плиту, альбос пустил пучок слепящего света в дом и окинув мать взглядом на прощанье, вышел наружу. Диск по инерции медленно вернулся в начальное положение, закрывая вход.
     В воздухе висел редкий туман. Дождь моросил, словно рой крошечных комариков, резко меняющих направление, повинуясь потокам воздуха. Комен сблизил большой палец с указательным и увидел тонкую фиолетовую дугу, сопровождающуюся звонким щелчком разряда:
     - Ничё себе... Надеюсь, это нормально, - удивлённо пробормотал он, подходя к соседнему крыльцу. - Кас! Ты у себя? Я хочу есть!
     Спустя несколько мгновений послышался глухой голос:
     - Да, уже иду!
     Соседняя дверь открылась и наружу вышел худой альбос. Несмотря на худобу, Кас обладал рельефными мышцами и любил обнажать их, красуясь перед девушками. Надев короткую накидку с капюшоном, приятель вышел из дома. Он нарочно не застегнул пуговицы рубашки, чтобы его пульсирующая татуировка во весь торс была видна получше.
     - Хочу, чтобы не случилось, выглядеть потрясно, - сказал Кас и рукой поправил бурые волосы.
     - Ха, как потрясный болван, - с добродушной ухмылкой ответил Комен и распахнул руки для объятий. - Ты как? Я почти не спал.
     - Да уж... Уснёшь тут. Мать двадцать раз за сон повторила: 'Он всё и всех изменит к лучшему', отец делал вид, что спит, но, когда он по-настоящему спит - ужасно храпит, что без затычек не уснёшь. Значит, тоже волновался.
     - Ха! Да уж, знаю, - ухмыльнулся Комен. - Ты слышал, о чём говорили те упыри с нижнего района Некрас и Волот?
     - Чтобы взорвать Сол до того, как он нас изменит? Веришь в бредни идиотов, нюхающих пыльцу? - с отвращением произнёс Кас.
     - Я не об этом. До стекляшки они не доберутся, - Комен показал пальцем наверх. - Не додумались бы они чё-нибудь выкинуть на площади, там наверняка будет много народу.
     - Не знаю... Я сейчас о другом думаю. Мой папа совсем ослаб в последнее время... Если бы Сол выбрал меня, родителям хватит денег, на достойную старость...
     Комен двинулся в сторону выхода из ущелья, в котором они жили и взмахом руки пригласил товарища проследовать за ним:
     - Понимаешь, он ведь и ослаб в свои сорок лишь потому, что Сол выкачивает из нас силы! Это хорошо, когда у тебя печать в полтела, а сил хоть отбавляй, тогда, пожалуйста, радуйся. А радоваться ты будешь ровно до того момента, пока эта блестяшка-переросток всплеском тебе все эмоции не пережжёт. А чё потом? Будешь в послушниках ходить до самой смерти, со стеклянными глазами?
     - Комен, мы знакомы практически с рождения, - Кас положил на плечо друга руку. - Ты правда думаешь, что мне этого хочется? А что ты предлагаешь? Для меня любой выход правильный, если родители останутся живы и здоровы.
     - Ха... Моего отца забрали, а лучше от этого никому не стало.
     - Зато мы живы! Ты же знаешь, что неспроста гильдия Арконианы проводят свои исследования. Если сорвётся ритуал, то умрут все, кого мы любим, - Кас шагал, уставившись под ноги. - А навредить Солу - это даже не выход, чистое сумасшествие. Платформы не поднимаются вплотную.
     Друзья добрели до спуска из многоуровневого ущелья. Спускаясь по лестнице, выбитой в камне скалы они накинули на головы капюшоны. На просторах Ионии добывались десятки разных минералов и драгоценных камней, но прозрачный материал попадался нечасто, и ещё реже попадались куски тёмного стекла, из которого мастер-ювелир за немалую плату согласился бы сделать очки. Лишь самые знатные и богатые альбосы могли позволить своим глазам не уставать от бесконечного яркого света кристалла. Местные предпочитали выходи́ть на улицу только в пасмурную погоду. А те, кому не повезло трудиться целый день под открытым небом, шили себе глубокий капюшон из толстой шерсти. Такая накидка спасала от лучей, но при этом сквозь неё ещё можно было разглядеть дорогу. Подобный аксессуар можно было найти у многих ионийцев Ильдраира.
     Комен радовался искреннему разговору с другом. Прошедший сон заставил переосмыслить жизненные ценности, и он хотел поделиться переживаниями:
     - Значит, должен быть другой выход. Но я не вижу его! Мама говорила, что последний раз ритуал проводился двадцать лет назад, за несколько месяцев до нашего рождения. Тогда многие альбосы изменились, стали отрешёнными, а некоторые вдруг осознали величие блестяшки. Кто-то стал ему молиться, хотя раньше ненавидел.
     - Уж лучше тогда послушником к Аркониане. Они верят в пришельцев с внешней стороны Ионии. Йормин говорил, что пару дней назад видел воронки в море, может, они плывут за нами?
     - Чё за чушь, Кас?! Нет никаких пришельцев, и что находится за пределами Ионии, тоже никто не знает. Мы живём внутри шара, а снаружи камень! Он никогда не кончается! Я был в шахте и видел, как она глубока, - развернувшись к соседу, прокричал Комен. - Хочешь вступить в гильдию к ведьме - пожалуйста. Лучше на Евстрае сгинуть, как по мне.
     - А я бы на Корунен сплавал!
     - Неважно! На этих островах и живут лучше, чем на нашей каменюке, и нет этой вечно-молодой ведьмы, что мутит воду на Ильдраире, - сквозь капюшон Комен заметил приближающийся силуэти и спокойно добавил: - Она странная, но на пришельца не похожа.
     Приподняв капюшон, парни рассмотрели низкую молодую девушку с острыми скулами, маленьким аккуратным, слегка вздёрнутым носиком, и россыпью блёклых веснушек на белых щеках. Из-под капюшона по плечу спускалась длинная, аккуратно заплетённая коса бледно-рыжих волос.
     - Привет, мальчики! Кто странная? Я? - голос девушки был нарочито спокойным. - Сегодня с самого утра все на взводе. Мне и самой не по себе.
     - Здравствуй, Найра, мы как раз шли к тебе, - не желая продолжать разговор, ответил Кас. - Комен не выспался и немного нервничает. Ты не знаешь, когда начнётся ритуал? Я бы поел перед тем, как идти на площадь.
     - Только сильно не наедайся, чтоб от сальных речей прямо на площади не стошнило, - съязвил Комен. Он коротко кивнул подошедшей подруге и уставился под ноги. Кас позвал товарищей в забегаловку под названием 'Счастье уединения'. Ребята облюбовали её ещё во времена обучения основным наукам, стоило Найре обмолвиться, что забегаловка принадлежит приятелю её отца.
     - Вчера за ужином папа сказал, что Аркониана торопится начать ритуал. Сол не стабилен. Не пройдёт и четверти оборота как послушники начнут церемонию, - все трое взглянули в сторону крупного сооружения, похожего на перевёрнутый конус. Вершину башни украшал символ острова Ильдраир - лежащий ирбис с ультрамариновыми вставками.
     Высокое здание служило в городе ориентиром среди улья каменных домов, но главную функцию играли диски, направленные во все четыре стороны света. Часы, указывающие, что сейчас раннее утро. Их отличительная черта - вращающийся диск, выкрашенный по кругу разными оттенками красного, оранжевого и синего цветов. Он символизировал изменение времени суток и еле заметно вращался. Маленькая статичная стрелка, закреплённая сверху над диском, переливалась чёрным агатом. Сейчас она указывала на розоватый оттенок - раннее бодрствование. Четверть оборота назад указатель был на тёмно-синем, что означает сон. Уже скоро диск докрутится до красного и наступит полдень. Оранжевый цвет символизировал вечернее время. Так, плавные переходы между основными цветами сливались в смежные оттенки, ознаменовывая новый цикл бодрствования и сна. Необходимость такого устройства не ставилась под сомнение. Великий кристалл освещал Ионию в любое время суток без исключения. Без часов можно легко потеряться в течении времени.
     - Бабушка рассказывала, - сказала Найра, - что раньше альбосы поднимались к Солу по собственной воле, и не каждый удостаивался такой чести. Почему сейчас всё не так... - еле слышно добавила подруга. Оставшийся путь до забегаловки прошёл под гнётом тишины.
     Благодаря тому, что столики в 'Счастье уединения' располагались как соты и практически со всех сторон ограждались высокими перегородками, жители Чакра часто посещали забегаловку для личных бесед и обсуждения последних новостей. Не исключением была и троица молодых альбосов.
     - Я всё! - бросил Кас, отстраняясь от недоеденного горшка с овощами. - Сол подери! Я не могу больше молчать, ребят. Мне страшно до жути!
     - И мне страшно. Но ведь вместе мы и не через такое проходили! Решили не прятаться, значит, будь что будет! - Найра одной рукой обхватила кисть друга и фиолетовые искры затанцевали на ладони девушки.
     - Через такое ещё не проходили... - пробормотал Комен. - Пообещайте, что, даже если вас посетит Сол и вы вдруг ударитесь в послушники, то всё равно останетесь моими друзьями, - сказал он, поочерёдно вглядываясь в лица друзей. - Слышите? Даже если меня заберут, не забывайте этого! Мы - друзья. Где бы и с кем бы мы ни были!
     Найра взяла второй рукой Комена за запястье. Комнатку, где они ели, озарила ещё одна фиолетовая вспышка. Молчание затянулось и девушка, дёрнувшись, будто вспомнив нечто важное, выпалила:
     - А у меня сегодня во сне было виде́ние!
     - Накануне перед всплеском? - удивился Комен, изображая кривую улыбку. - Шикарно, чё! Мы все умрём, да?
     Найра потупила взгляд:
     - Там был и ты, Комен, твою рассечёную бровь я и во сне узна́ю...
     - Я? О-о... Плохое-плохое предчувствие!
     - Ну-у? Не томи! - уронив вилку потребовал Кас.
     - В общем, н-ну... - собравшись с духом, Найра выпалила: - У тебя печати потухли, но ты не умер!
     Озноб пробежал по затылку Комена.
     Сбиваясь, Найра продолжала:
     - Это очень странно, но ты правда был жив и даже радовался! К тому же я видела ещё что-то, вернее, кого-то... Тебя окружали много силуэтов, маленьких и больших, но они не желали зла.
     - Да ты свои печати видел? Никто тебя не... - попытался вставить Кас, но Найра не дала ему договорить и быстро продолжила поглаживая Комена по руке:
     - Ещё был мужчина в странной одежде, будто он послушник. Молодой, но седой, с добрыми живыми глазам! Ах да, у него тоже не было печатей!
     - Короче, обычный сон, - Кас перегнулся через стол и похлопал Комена по плечу. - Мне до ужаса страшно, ведь мои печати оранжевые, а твои только жёлтые. Кто уж из нас двоих пойдёт наверх - так это я.
     - Я бы не стала говорить, если бы во сне всё закончилось плохо!
     - Ладно. Не мог же на тебя без причины свалиться дар провидицы, - смущённо пробурчал Комен. - Извини, у меня сердце в пятки ушло от твоих слов. Пошли на улицу, хочу подышать свежим воздухом.
     На выходе Найра незаметно для друзей оставила в специальной каменной чаше маленький полупрозрачному кусочкек стекла.
     - Най, а почему вообще происходит это 'Рождение'? Мне с детства рассказывали о героях паломниках, поднимающихся наверх к Солу на парящей платформе из мезурита. Но мне до фонаря все эти фанатические бредни. Должноо же быть логичное объяснение?
     - Что ты хочешь узнать, Кас?
     - Знаешь... Я не считаю Сола каким-то божеством, верю в него по-своему, но хочу понять, почему происходит рождение. Почему он забирает нас?
     - Из рассказов отца, Сол - это кристалл служащий для накопления энергии. Когда её становится слишком много, он краснеет и ему нужно помочь. Этой помощью и становятся 'паломники', уходящие наверх. Впитав их энергию, Сол взрывается энергетическим всплеском, но не сильно.
     - А что, если не помочь? - поднял бровь Комен.
     - Это ты у Арконианы спроси. Её гильдия изучает Сола, а я знаю только то, что удалось выведать отцу на светских приёмах.
     - Ох уж эти аристократы со светлого района, - закатил глаза Комен. - Светские приё-ёмы...
     - Хей! - девушка мягко толкнула его в бок. - Перестань!
     - Ничего не понял, честно говоря, - расстроился Кас. - То, что он сосёт из меня энергию - пусть так. Но на что он её тратит?
     Найра только пожала плечами. Вопрос остался без ответа.
     Тем временем поток альбосов выносил друзей к месту проведения ритуала. На площади города уже толпились зеваки. Сейчас широкая улица вмещала более тысячи альбосов, и каждую минуту их становилось всё больше. Желающие понаблюдать за сверхъестественным явлением приходили не только из спального района, построенного под открытым небом, но и из глубокого ущелья, откуда пришли Комен и Кас.
     Площадь располагалась на краю высокого утёса, обрамлённая с одной стороны самыми большими и дорогими домами 'светлого' района, а с другой, со стороны обрыва её окаймляла длинная белокаменная изгородь, до пояса высотой. Если перегнуться через изгородь, далеко внизу можно увидеть бьющиеся о скалы волны океана, и почувствовать всю мощь каменного острова, на котором в незапамятные времена был построен Чакр. Стрелка часов почти указала на красный, а значит, близится полдень.
     Запрокинув голову Комен взглядом выхватил силуэт Ион Сола в багряном тумане. Массивный рубиново-красный камень ромбовидной формы неподвижно висел в небе. Его невероятно огромные неровные грани, будто вытесанные грубым огромным зубилом, вселяли в жителей Ионии благоговейный страх. Время от времени с поверхности великого кристалла срывались бордовые молнии, скрываясь где-то в пучине океана. Вдалеке раздавались глухие раскаты грома.
     - Она скоро начнёт речь, надо подобраться поближе! - воскликнула Найра и ребята стали продвигаться в сторону сцены, построенной у самого обрыва утёса. Их взору открылась широкая площадка-сцена, изогнутая как в амфитеатре, окаймлённая сзади невысокой стеной. Четверо послушников волокли к стене лестницу, потому что прямо за ней, чёрные каменные глыбы, висящие в воздухе, образовывали винтовую лестницу ведущую наверх, прямиком в туман.
     - Они не падают! Магия! - воскликнул Кас. - Сол готовит путь для наших!
     - Я видела такое на картине в библиотеке минералов. Эти камни содержат мезурит, минерал, похожий по структуре на самого Сола, - замерев от увиденного, ответила Найра. - Он ими управляет!
     - Вот это мощь! - откинув капюшон Комен всматривался наверх, куда уходила каменная тропа. - Управляет ими как живой!
     Друзья заворожённо следили, как подлетающие куски скалы собирались в огромную винтовую лестницу. Постепенно скопление мелких камней превращалось в монолитную конструкцию. Если в каком-то месте не хватало детали, то, в течение нескольких минут туда сам подлетал камень подходящих размеров и завершал конструкцию, как это делает художник, совершая финальные мазки.
     
     Вскоре на сцену перед тысячами альбосов вышла глава гильдии учёных.
     - Тихо, тихо, это Аркониана! - зароптали голоса вокруг.
     - Какая она красивая... - выдохнула Найра.
     На сцену вышли трое упитанных мужчин в дорогих фраках. В их заплывших жиром лицах Комен сразу узнал аристократов, ответственных за управление шахтой, да и всем городом. Вслед за ними вышла женщина с тёмно-розовым цветом кожи и длинными чёрными как смоль волосами. Разительно отличаясь от бледнокожих альбосов, она притягивала к себе взгляды как мужчин, так и женщин. Тело её дышало жизнью, а в движениях чувствовалась лёгкость и упругость, хотя взгляд и лёгкие морщинки на лбу выдавали её настоящий возраст. Сверкнув золотыми блёстками на щеках, она поднялась на трибуну. Стройную фигуру обрамляла белая, подшитая в талии мантия, инкрустированная красно-золотыми узорами. Вместо капюшона, она носила толстый высокий воротник, и плотно прилегающие к лицу очки из тёмного полупрозрачного минерала.
     Дождавшись, когда трое мужчин усядутся позади, глава гильдии учёных, гордо подняв голову, начала речь:
     - Уважаемые жители острова Ильдраир и его столицы, города Чакр. Я благодарю всех пришедших за проявленную сознательность. Великий Ион Сол, отец и защитник каждого из нас, готовится принять к себе избранных. На протяжении многих столетий он центр нашего мира и источник всех благ! Великий кристалл дарит альбосам жизни и осознание того, что важно, а что нет. Дарит заботу о нашем народе и наших детях! Сегодня он выходит на новый виток своего существования, и каждый из нас выказывает ему почтение! - Аркониана вскинула руки вверх. - О великий Ион Сол, услышь меня! Прими нашу жертву и сохрани мир в целости!
     Трио друзей внимали каждому слову, жадно пожирая взглядом привлекательную женщину. Комен не мог совладать с эмоциями и стоял разинув рот, впервые увидев учёную так близко.
     - Сегодня, когда Ион Сол больше всего нуждается в поддержке, когда он будет максимально беззащитен, мы придём к нему и дадим испить себя до дна! В этом заключается смысл каждого альбоса! Это наша святая обязанность! - после торжественной открывающей речи женщина слегка смягчила голос и, добавив в голос сахара, продолжила:
     - Молодые альбосы, прошу всех, кто готов исполнить свой священный долг подняться на эту сцену. Напомню, что нам нужно не менее восьми кандидатов. Ещё шестнадцать претендентов по старинному обычаю предлагают правители островов Корунен и Евстрай. Не стесняйтесь, прошу! - по толпе пробежали робкие возгласы. Кто-то копошился, кто-то ругался с родными. Спустя короткое ожидание на сцену вышли двое претендентов, не знакомых Комену. Ещё одного здоровяка насильно вывели за шкирку послушники.
     - Это же Волот! Его что, ведут насильно? - прошептал Комен Касу на ухо.
     - Странно, сбежать он не пытается. Не к добру, - ответил друг.
     Выдержав паузу, Аркониана продолжила:
     - Что же! Прошу присутствующих воспеть песню защитницы Гаи в помощь смельчакам! А послушников прошу спуститься и продолжить отбор претендентов. Каждый из вас знает, что делать!
     Пятеро послушников с длинными копьями выдвинулись в толпу, помечая краской лоб некоторых альбосов, выбирая самых энергоёмких. Предпочтения отдавали молодым с красным цветом печати, почти не обращая внимания на девушек. Альбосы в толпе отшатывались от проходящих послушников. Никто не хотел вставать на пути воина, специально обученного для подавления народных волнений.
     - Я, - громко сказала Аркониана. - Как глава гильдии учёных, возьму на себя ответственность донести до вас прекраснейшую новость! Наши исследования дали плоды. Жизнь за пределами Ионии существует! Скоро Элларийцы услышат наш зов и спустятся к нам! Совсем скоро мы перестанем быть зависимы и выберемся из заточения в шаре!
     По толпе пробежали первые вдохи:
     - Так не бывает!
     - Ведьмины сказки!
     - Не верю!
     Разговор о существовании внешнего мира всегда вызывал бурные споры, но сказанное женщиной нельзя было расценить как нечто обыденное. Комен помнил, как двенадцать лет назад прежде неизвестная никому девушка вдруг заявила, что она пришелец из внешнего мира. Назвала себя элларийкой и сотворила огонь у всех на виду. Многие, увидев, как Аркониана лишь среди камня и мёрзлой воды создала источник света и тепла, уверовали, что она посланница Сола на Ионии.
     Десять лет назад она основала гильдию учёных и встала наравне с властителями Ильдраира. Так же Комен помнил, какие волнения среди народа вспыхивали в то время. Тысячи погибших в стычках между бездушными послушниками и бунтовщиками, не желающими искажать собственное восприятие мира.
     - Что за чушь... - тихо произнёс Комен, потирая переносицу. - Бессмыслица...
     Но среди толпы нашлись и те, кто негромко говорил:
     - Я знал!
     - Наконец-то!
     Зеваки разделились на два лагеря, тех, кому новость пришлась по душе, и тех, кто воспринял её с недоверием. Единичные возгласы мгновенно превратились в лавину из невнятных криков и оскорблений.
     Кас улыбался собственным мыслям и повторял: 'Дождались. Дождались!'. Найра с благоговением и открытым ртом смотрела на Аркониану. Комен застыл, представляя, как его отец двадцать лет назад под похожую речь вышел на эту самую сцену, чтобы ценой собственной жизни защитить будущее поколение. Горечь и боль застилали глаза молодого альбоса, скупая слеза, сорвавшаяся с щеки ярко вспыхнула фиолетовым электрическим разрядом, не долетев до земли.
     - Это ложь! - взорвался криком Комен и потряс над головой кулаком. - Мерзкая ложь!
     - Эй, кто орал! - сквозь толпу к троице прорывался послушник.
     - Ты, длинный! - ткнув Каса в грудь, он сурово произнёс: - Пошли со мной, именем гильдии, тебя ждёт Ион Сол!
     Кас стоял как вкопанный, часто хлопая глазами. Смотрел то на Комена, то на послушника. Найра коротко вскрикнула: 'Нет!', но подоспевший второй послушник подхватил Каса под руку и ему ничего не осталось, кроме как, в трансе шагать в сторону сцены.
     По телу Комена во второй раз за день пробежал холод. Ноги стали ватными. Захотелось присесть прямо здесь, на холодном пыльном камне в середине площади. Что-то внутри него оборвалось в тот момент, а время остановилось. Найра изо всех сил молотила ладонями по спинам послушников в попытке отбить товарища, но бездушные воины оттолкнули её, и та упала рядом с сидящим Коменом.
     Резко поднявшись, Найра стала тормошить его и что-то говорить, но в ушах звенело. Он не разобрал ни слова. Первые отголоски всплеска уже доходили до острова, вибрация ощущалась кожей. Спустя десяток глубоких вдохов Комен пришёл в себя. Найра сидела рядом, уткнувшись в его плечо и периодически всхлипывала.
     - Уважаемые послушники, воля Ион Сола для нас закон, время не ждёт! - Поторапливала главная учёная, оглядываясь на аристократов. Те хмуро смотрели в небо, ёрзая на позолоченных стульях. Властители города Чакр пытались напустить на себя важный вид, но с каждым раскатом грома их и без того бледные лица становились одного цвета с белоснежными ирбисами, вышитыми на парадных камзолах.
     Воины один за другим вывели из толпы Каса и ещё пятерых претендентов. Аркониана, поспешно благословив каждого в отдельности, отправила девятерых паломников к извилистому пути.
     - В этот раз великому кристаллу может потребоваться больше энергии! Но велик шанс его божественного снисхождения к смельчакам!
     - Треклятая ведьма, - шептал про себя Комен. Лицо Арконианы, мрачнело с каждой минутой. Погода портилась, на макушку Найре упала пузатая капля дождя. Комен смахнул её, прижав девушку к груди. Глядя, как старый приятель вместе с паломниками поднимаюется по огромной каменной лестнице, Комен выхватил взгляд друга, но не выдержал и со стыдом опустил голову.
     Вскоре живые энергетические сосуды скрылись в тумане, но ожидаемый всплеск так и не наступал. Вдалеке гремели раскаты грома, земля под ногами покрывалась мелкими трещинами, и каждый, кто стоял сейчас на камне, ощущал нарастающие пульсации. Спустя ещё некоторое время глазам зевак, находящимся ближе всего к изгороди, предстали маленькие воронки на бушующем море.
     Найра подрагивая от холода тихо всхлипывала и прижималась к Комену, её длинная коса то и дело подрагивала на груди. Друзья стеклянным взглядом провожали Каса, хотя тот уже давно скрылся в густом тумане. Для многих на этой площади, ритуал казался чем-то неизведанным и притягивающим. Те, кто был моложе двадцати лет, родились уже после всплеска. Для них Ион Сол был не более чем смешной стекляшкой, нежели ужасающим божеством. Несколько часов назад друзья с трепетом обсуждали предстоящее, волновались как перед первым экзаменом, но текущее потрясение оказалось несравнимо ни с чем. Никто не собирался уходить по собственному желанию, так же как не собирался терять друзей. Но ощущение: 'Это просто не может произойти со мной' подталкивали на злополучную площадку для отбора претендентов.
     Не начавшись, ритуал казался щекочущей нервы весёлой игрой, а теперь хотелось бежать, спрятаться и не высовываться, пока ветер гром не стихнет. Комен хотел было что-то сказать, но уже в который раз молча проглатывал горький ком в горле.
     Поднялся сильный ветер, море неистово бушевало, а на горизонте виднелось несколько нестройных торнадо. Уйти в укрытие не позволяла совесть. Никто из толпы так и не тронулся с места. Альбосы стояли как заворожённые, уставившись в небо и ожидая неминуемое.
     Найра дрожащим голосом спросила:
     - Мы его больше никогда не увидим?
     - Ещё увидим, он сильный. Были те, кто выживал... - Комен не смел поднять глаза. Знал, что врёт сам себе. За сотни лет, если верить слухам, после ритуала остались в живых лишь трое Альбосов. Двоих из них потом уличили в трусливом побеге с платформы вознесения. Жалкие трусы бросили своих братьев и спрыгнули в воду, пока летающая платформа не вознеслась к Солу.
     'Может, оно того и стоило...' - подумал Комен, оглядываясь по сторонам.
     - Почему так долго... - простонал маленький мальчик, сидящий на шее у отца, неподалёку.
     Аркониана подозвала к себе одного из воинов и дала указания, которые из-за надвигающегося грома расслышал только послушник. Спустя считаные мгновения к ней подбежали другие послушники и доложили что-то очень неприятное. Судя по жестикуляции и доносящимся отрывкам фраз, старшая служительница Ион Сола, глава гильдии учёных, одна из самых красивых и желанных женщин Ионии ругалась отборными матом, многие из которых не знал никто кроме неё. Махнув на толпу и выкрикнув приказ, стараясь перекричать гром и ветер, женщина отослала десяток послушников обратно в толпу. Срываясь на крик, прогнала пузанов аристократов, вжавшихся в стулья.
     Мокрые волосы липли к очкам. Аркониана нервным движением спустила их на шею, открыв публике большие карие глаза. Она вернулась на трибуну и, пытаясь перекричать свист ураганного ветра, вещала в поредевшую толпу:
     - Нас предали! Альбосы острова Евстрай не отправили ни одного паломника! Это вопиющее нарушение 'Великого Тройного Союза'! Станьте героями, не дайте своим близким погибнуть, нам нужны ещё минимум семеро добровольцев, иначе всех нас ждёт кара Ион Сола!
     Комен оглянулся по сторонам. В толпе заметно прибавилось послушников. Чей-то мужской голос неподалёку надрывно кричал:
     - Я н-не могу, у м-меня ребёнок!
     Мужчины ругались, девушки рыдали, кто от страха, кого просто захлёстывали эмоции. Земля под ногами дрожала всё сильнее, где-то внизу волны разбивались о скалы, а ветер разносил капли повсюду, орошая зрителей священного ритуала.
     - Быстрее! Этих двух, и вон того, что с девчонкой, - прозвучал приказ в нескольких метрах. - Женщин отводите, чтобы не мешались, у нас мало времени! Выполнять!
     - Уважаемые граждане, сохраняйте спокойствие! Чтобы не случилось катастрофы, нам нужны ещё претенденты! Прошу проявить сознательность! - кричала Аркониана, не жалея глотки.
     Комена резко выдернули из объятий Найры. Она хотела дёрнуться вслед, но вспомнила, чем это закончилось в первый раз и закрыв лицо руками опустилась на колени:
     - Комен...
     - Я сам пойду, отпустите, - рыкнул он. - Найра, позаботься о маме!
     Ответ уже невозможно было разобрать в мешанине звуков. Шестеро 'избранных' поднимались на злополучную сцену, а из толпы уже вели последнего бедолагу и без проволо́чек провожали к лестнице. Лестница ведущая наверх разваливалась на глазах. Вниз то и дело летели небольшие камни и пыль. Комен, прикрывая голову от осколков, нехотя делал шаг за шагом.
     - Х-хоть бы всё это было не напрасно, - послышался голос сзади. - Совет старейшин об-беспечивает большие выплаты семьям г-героев.
     - Тьфу! Как бы не так! - проворчал Комен. Его блаженная мать, потеряв мужа, изменилась до неузнаваемости. А вместе с тем потеряла и всякий интерес к материальным ценностям.
     Комен никогда не винил её. Злость всегда растворялась в любви к матери без остатка, но сейчас он жалел. Жалел и о том, что он не успел оставить потомство, или хотя бы завести долгие отношения с женщиной. Хотя бы полюбить.
     Он шёл, то глядя вниз, пытаясь в толпе найти Найру, то рассматривал ущелье, пытаясь определить, где находится его дом и как теперь будет жить мать. Всё думал: 'Почему так рано?' - шаг за шагом ноги напрягались всё сильнее.
     - В с-самых старых документах говориться, что Иония пережила уже ш-шестнадцать перерождений к-к-кристалла, - позади Комена снова послышался голос, заикающийся от страха. - Если верить этим з-записям, всплески с каждым разом учащались! Последний случился всего двадцать лет назад, тогда как предыдущий промежуток составлял целых д-двадцать пять! По триста полных циклов в тридцать часов.
     Витком ниже раздался звонкий шлепок:
     - Заткнись, урод!
     Гнусавый голос показался Комену знакомым, но альбос не придал этому большого значения.
     Вскоре семёрка паломников добралась до пологой части тропы. Комен обнаружил, что стоит на огромной каменной платформе и смог наконец рассмотреть каждого брата по несчастью.
     - Это и есть п-платформа вознесения? Видимо, предыдущая уже улетела, - заикался мужчина, что держал сына во время церемонии. Это он развлекал всех во время восхождения интересными фактами.
     Осторожно подступившись к краю, Комен взглянул вниз и невольно отшатнулся. Платформа пари́ла на высоте птичьего полёта, откуда открывался потрясающий вид. Далеко внизу укрывшись туманом, лежали верхушки домов, напоминающие кукурузные хлопья в молоке. Всё, что было ниже, разглядеть было невозможно, но ущелье, где жил Комен, плавно перерастающее в гору, представляло захватывающую картину.
     Слегка успокоившись после взгляда вниз, он накинул капюшон. Чуть было не потеряв равновесие от начала движения платформы, Комен стал всматриваться в лица окружающих его альбосов, засвеченные сиянием Великого кристалла. Среди них были двое бородатых братьев близнецов с мускулами, будто высеченными из камня. Изредка переглядываясь друг с другом и скрестив руки на груди, они горделиво смотрели на Ион Сола. Его алое нутро пульсировало, издавая звуки похожие на биение сердца. Четвёртым из семёрки оказался печальный лысый мужчина в мешковатой одежде, он не надел капюшон, а, встав на колени, напевал 'песнь искупления' и периодически возносил руки к небу. На лбу у мужчины красовалась татуировка в виде ромба в круге, символизирующая Сол. Фанатик.
     Взгляд Комена остановился на знакомом лице.
     - Некрас? - прошептал он. - О-о, не-ет... Нет-нет-нет! Что он здесь делает?!
     Щуплый паренёк с вытянутым вперёд подбородком и длинным, острым носом пристально смотрел на Комена.
     'Только не это!' - с досадой подумал он, шлёпнув ладонью по лбу. - 'И почему я его раньше не заметил? Уже спрыгнул бы на скалы!'
     Скалясь во весь рот, хулиган, отравлявший Комену детство и юность, пружинящей походкой подошёл ближе. Хлопнув того по плечу, он затянул:
     - Ну што-о, малыш-ш, вам всем коне-е-ц!
     - Зараза! - рыкнул Комен сквозь зубы. - Опять пыльцы нанюхался. Отвали от меня!
     - Знаешь, что-о это такое, а?
     Некрас приподнял подол рубахи. На поясе висело нечто вроде драгоценного камня, размером с фалангу большого пальца. Изумрудный кулон на верёвке, похожий не то на зуб, не то на застывшую каплю смолы, притягивал взгляд. Внутри, мерно перетекая из одного конца камня в другой, словно пузырёк воздуха в смоле, пульсировала энергия.
     - Нет, и знать не хочу, - оскалился Комен, сжимая кулаки.
     - Это мой билет в безбедную жизнь, малец! - ответил Некрас и расхохотался как безумец. Он не общался почти ни с кем и в широких кругах слыл либо сумасшедшим, либо пыльцовым наркоманом.
     Внимание привлёк лысый паломник. Казалось, он пел слишком уж громко. Осмотревшись Комен понял, что каждый на платформе озадачен. Пел не паломник. Голос отдавал железными нотами и точно был женским, но разобрать слов не вышло.
     Затем произошёл ряд быстро сменяющих друг друга событий. Откуда-то снизу возник ярко-голубой столп света и пронзил Ион Сола насквозь. Платформа вознесения рывками замедлилась. Альбосы, не устояв на ногах, попадали на платформу. От кристалла к печатям Комена стали проскакивать тонкие электрические разряды.
     'Началось!' - подумал он и принялся молиться. Ни одно слово песни искупления не пришло в голову. - 'Как же там было...'
     Но помолиться он не успел. Сердце за мгновение ушло в пятки, так как платформа стала резко снижаться, так и не долетев до места назначения.
     - Что... Что ты сделал?! - прокричал Комен, требуя ответов, но от скалящейся ухмылки Некраса не осталось и следа. Хулиган был бел как чистый холст, хватал ртом воздух и оглядывался то по сторонам, то глядя на зелёную каплю на поясе. Подползая ближе к Комену, Некрас схватился за ногу парня и задыхаясь прошипел:
     - Это не я! Слишком рано! Почему мы падаем?! Так быть не должно!
     Платформа набрала скорость и камнем неслась вниз, когда произошёл взрыв. Огромная волна энергии алой лавиной двинулась от кристалла, застилая всё на своём пути. Комен смотрел на надвигающийся всплеск и, хотя его эмоции пока ещё не выжгло, он не чувствовал ничего. За последний час он потерял лучшего друга; пережил расставание с подругой; скорбил, поднимаясь на огромную летающую глыбу, не попрощавшись с матерью; несколько раз вспомнил отца; и испытал ещё массу эмоций.
     Сейчас же он безвольной куклой летел спиной вниз, глядя на надвигающийся апокалипсис. В голове одинокой искрой металась мысль: 'Как красиво!'.
     Время замедлилось. Уши заложил оглушающий гром, дошедший на пару мгновений быстрее, чем плотная волна энергии и через несколько мгновений багряно-алый цвет заполнил всё.
     Комен громко выдохнул и закрыл глаза.

Глава 2. Меритас. Лорд Хейдина

     'Смелость, граничащая с безрассудством, заключает в себе более безумия, нежели стойкости'
     Мигель де Сервантес Сааведра
     
     
     Как прекрасен верхний Хейдинбург в затишье перед бурей. Чайки летают низко, почти касаясь крыльями стен крепости, что расположена на скалистом обрыве. Беспокоятся о надвигающемся шторме, но ещё не готовы попрятаться в скале. Редкие деревья, что растут на склонах рядом с крепостью, полны горделивой решимости. Стоят, не шелохнувшись, готовясь противиться надвигающемуся ветру. На горизонте виднеются отблески закатного Фолио, который садится прямиком в воду Хейдинбургской бухты.
     Гавань прикрыта от внешних вод, с одной стороны горной грядой, с другой - песчаной насыпью, отделяющие бухту от океана Грёз. И насыпь, и горы защитили бы Хейдинбург от любой бури. И пусть на Тефтонге редко случались порывы ветра, способные унести хотя бы пухлокрылку. Не говоря уже о том, чтобы поднять опасные волны.
     Три маленькие пташки, в простонародье называемые следопытками, вспорхнули со старого ветвистого дуба, испугавшись громких звуков. Весь гарнизон замка слышал перепалку Лорда Ёрина и его сына Меритаса. Такие сцены происходили с завидной регулярностью, в основном, когда отец запрещал юноше покидать стены крепости после захода Фолио.
     - Ты так ничего и не понял! - выкрикнул с внутреннего двора отец.
     Стражники на стенах обожали греть уши, чтобы после вахты поделиться новейшими сплетнями с друзьями или выпросить у трактирщика стакан холодного хмельного напитка взамен на слухи.
     - Она просто нас бросила! А я не такой! - голос принадлежал молодому человеку.
     Рядовому Клоу сегодня выпала честь стоять часовым во внутреннем дворике замка. Он следил за порядком, - а чаще всего спал, - на стене крепости, перед дубом, что рос уже пятое поколение Дрезденов и доставал могучими ветвями до самых зубцов. Солдат заговорщицки переглянулся со стоя́щим неподалёку приятелем, и оба закатили глаза. Причина ссоры почти всегда оставалась одной и той же. И хотя Клоу не хотел выволочки от начальника гарнизона, он всё же нарушил дисциплину. Сверкнув золотым зубом, тихо сказал товарищу:
     - Я в четырнадцать лет уже за девчонками бегал, а Мерика отец до сих пор муштрует да к пассии не отпускает! Хе-хе. Не удивительно, шо сынок бесится!
     Второй рядовой Щорс, глядя на старый дуб, ответил сипловатым басом, не боясь, наказания за болтовню:
     - Да отстань ты от парня, всё он правильно делает. Я от мамки с папкой сбега́л, когда малым был. А отец у него, как жинку потерял, так замкнулся и вон, вишь, теперь, за сына боится. Как будто тот помрёт, если к девке на ночь сбе́гает.
     Крики прекратились. Приятели услышали приближение шагов и замерли на посту, уставившись в точку перед собой и многозначно улыбаясь.
     - Да здравствует Его Величество!
     - Да, да... Здравствует он, что ему будет, - Лорд Ёрин быстрым шагом прошёл мимо солдат с мечтательным лицом. Владыка земель от Ласкерля до Элинга носил маску задумчивости всегда, когда не ссорился с сыном.
     Бегло осмотрев часовых, кивнул. Не то рядовым, не то своим мыслям. Кто их, лордов разберёт?
     Подойдя к каменной стене Ёрин встал рядом с Клоу и опёрся о бойницу. Дюжину глубоких вдохов лорд смотрел куда-то за горизонт, погрузившись в раздумья. Рассматривал закат, отливающий бронзой на морской глади, и слушал шелест листьев трёхсотлетнего дуба. Тот, будто живой, слегка покачиваясь на ветру, практически гладил лорда веткой по голове.
     Улыбнувшись собственным мыслям Ёрин тихо, но отчётливо сказал рядовому:
     - Сегодня ты и твой приятель можете быть свободны. Отдохните в таверне, если хотите, только молча.
     Оставив голубой самоцвет в бойнице, лорд Хейдинских земель зашагал прочь, скрывшись в глубине крепостных залов. Солдаты в нетерпении переминались с ноги на ногу и дождавшись, когда лорд уйдёт, довольно покряхтывая, почти бегом, пошли в казармы переодеваться. Голубой самоцвет по стоимости равнялся всего восьми фиолетовым, но даже на него приятели могли гулять в трактире до потери памяти, если бы заказали не самого дорогого пойла.
     
     Спустя некоторое время после заката Фолио, молодой лорд, не встретив никого на пути благополучно покинул крепость, спустившись по величественному дубу.
     - Отправить бы к Версе всех охранников гарнизона, да понабрать новых, надёжных! Службу ведут кто как хочет! - ворчал себе под нос молодой человек, трусцой перебегая между каменных домов. - Мне же лучше, раз остолопы не на посту. Но что, если вдруг кто-то проберётся в замок и убьёт меня? О чём отец только думает?!
     Передвигаясь узкими улочками, он старался не попадаться на глаза прохожим. Со стороны главной улицы слышались пьяные крики. Под вечер выпивохи нередко выясняли отношения возле трактира, за что доблестные служители порядка отводили дебоширов домой. Меритас, поморщившись, поторопился покинуть верхний город через лаз в каменной кладке городской стены, чтобы не попадаться на глаза страже у ворот.
     В нижнем Хейдинбурге крики слышны не были. В это время, как правило, жители окраин ложились отдыхать, чтобы на рассвете вновь приступить к своим обязанностям. Поэтому на улице уже почти никого не было и на город опускалась звенящая тишина, изредка прерываемая всплесками волн. Нижний Хейдинбург образовался в результате заселения территории между гаванью и верхним городом, который, в свою очередь, строился жильцами вокруг крепостных стен. Здесь парень расслабился и дал волю злобным мыслям, периодически произнося неприятные слуху слова. Большинство из них были обращены к отцу.
     Вечерняя тишина давила на уши сотнику в отставке. Оскал - обладатель фиолетового жетона Хейдинской строевой академии, а теперь просто престарелый охранник небольшой лодочной пристани в нижней части города. Прикрыв глаза и посвистывая в унисон морскому прибою, старик который год исправно играл роль защитника подгнивших лодочек и проеденных жучками вёсел. Находясь на посту и в зной и стужу, он стоически переносил лишения службы и справлялся с ударами превосходящих сил противника - комаров. К счастью, тишину нарушило чьё-то злобное бормотание. Едва расслышав чужака, старый охранник в лучших традициях строевой академии выкрикнул в темноту:
     - Стой, кто идёт! Друг или враг? Назовись!
     - Это, э... Я! Меритас Ониет Дрезден! Твой лорд, солдат! Во исполнение приказа особой необходимости, то есть, э, важности, требую, ээ... предоставить мне шхуну! Я немедленно выступаю в порт Паустерр... Да, в порт Паустервилля! - в голосе, юного лорда слышалось волнение, но это не мешало тому принять позу нахохлившегося петуха.
     - Мерик! Ты штоль? А я тебя сразу узнал, по голосу. Ты шо мелешь, малец, какая шхуна, какой Паустервилль? Туда дорога при попутном ветре неделю на самом скором фрегате. В лучшем случае тебя скоро прибьёт к хребту. А в худшем шторм накроет при выходе из гавани.
     - Ох, Оскал, старый дорого́й друг! - сменил тактику Меритас. - Столько раз великодушно пускал меня в плавание наловить для прекрасной дамы кувшинок, что растут у южного берега бухты, пусти же и сейчас, мой дорогой-дорогой друг!
     - Тебе что, жестоклюй память прокусил? Мерик, ты один раз у меня лодку стырил, чтобы цветочков нарвать для девахи из нижнего города, так я такой выговор от твоего отца тогда получил! Ещё и лодку пришлось латать за тобой. Ты шхуной-то управлять не умеешь, куда собрался? Шторм надвигается, слышишь? Иди-ка отсюда, оболтус, коли голова дорога, - выдал тираду Оскал.
     - Да как... Как ты смеешь так со мной разговаривать?! Да ещё так высказываться о даме! Она не девка! Мия - моя возлюбленная! А ну, отойди с прохода. Именем лорда этих земель и моего отца Ёрина Ониета Дрез...
     Не успел Мерик договорить, как глухой удар веслом в ухо прервал словесный поток. За гулким звоном в голове юный лорд с трудом различал ругань старого Оскала и что есть сил побежал прочь.
     Горечь событий последних часов и неприятный разговор с отцом туманил глаза. Или это были слёзы, выступившие от боли в ухе, неясно. Приходилось ориентироваться по силуэтам. Удержаться на ногах тоже оказалось непростой задачей. Меритас продолжал нестись вперёд как дикий раненый зверь, прижимая руку к пульсирующему горящему уху, чувствуя, как липкая кровь стекает по шее. Мимо мелькали деревянные домики и лачуги жителей. Вот молодой лорд пробежал свинарник, вот старое жилище бабушки Холли. За ней хижина рыбака и ворох рыболовных сетей, сушащихся после ловли. Вот ещё дома, чьи силуэты сливались воедино. За следующей халупой должен быть пологий холм, а дальше либо направо на пляж, либо к большому орешнику, а значит, прямиком к дому Мии.
     'Нет, я не должен идти к ней в таком виде' - вспыхнуло в голове, и ноги сами собой понесли лорда к пляжу. Перейдя на быстрый шаг Мерик, хотел было предаться унынию, но боль в голове и чувство тёплой вязкой жидкости на шее заставили прийти в себя и оценить ситуацию.
     Никто не бежит следом, значит, Оскал просто решил припугнуть. Ох, старик, и влетит же тебе за такие выкрутасы! Наверняка уже побежал докладывать Ёрину, что его непутёвый сын снова пытался украсть лодку.
     Шаг за шагом в голове Мерика зрел план, но пока ещё он не знал, как его осуществить.
     'Тем лучше, если отец поймёт, что я сбежал, то будут искать. Хм... и я дам себя найти. Где-нибудь в центре бухты. Но не сразу! Пусть поволнуется сполна, а потом уже посмотрим, как он будет мне указывать, кого брать в жены'.
     Чуть было не наступив ногой на ракушку, Мерик поднял её и, взвесив в руке, со злостью метнул как можно дальше. Он улыбнулся, представляя, что это обручальное кольцо, выкованное для юного лорда по приказу отца. Один из лучших королевских ювелиров Элинга по старым чертежам сделал точную копию обручального кольца, когда-то подаренного Ёрином Наине - матери Мерика. Юноша по плану отца должен был подарить кольцо дочке купца, толстой некрасивой Ферилье Брухенфорт, которую Мерику собирались сватать сегодня на приёме. Как жаль, что блестяшка вдруг потерялась где-то в куче навозе рогоколов. Будут знать, как строить планы на Мерика без его ведома!
     Юный лорд, задрав нос, прохаживался по мокрому песку и всюду ему мерещилась Ферилья. Обладательница двух ужасных и весомых аргументов не брать её в жены - подбородков.
     - Буээ, что за слизень эта Ферилья... - Мерик представил её в своей постели. В воображении она тут же растеклась по ложу как нагретый студень.
     А ракушка тем временем приземлилась и, издав хрустящий звук, разбилась обо что-то твёрдое. Мерик поспешил осмотреть место, куда она прилетела, грезя о двух прекрасных аргументах Мии.
     Подходя ближе, он расплылся в улыбке: 'Что за счастливый подарок подготовила для меня судьба!' - маленькая рыбацкая лодка лежала на песке днищем вверх, издали, в сумерках, она была похожа на крупный камень. Под ней чудесным образом оказались вёсла. Одно уже почти сгнило, а второе, выстроганное совсем недавно, казалось пригодным для гребли.
     Вскоре, когда ночь окончательно опустилась на Хейдин, Меритас справился с лодкой в одиночку. В тусклом свете спутников Элларии юный лорд с энтузиазмом грёб веслом, подбадривая себя криками:
     - И раз! И Два! - но быстро понял, лучше грести молча.
     Со стороны это выглядело не так тяжело. В глубине души лорд благодарил судьбу, что родился в замке, а не в покосившемся домишке рыбака. Конечно, эта профессия очень важная! Но гораздо приятнее наблюдать за лодочками с утёса и бросаться в рыбаков камнями. И тем веселее это занятие, чем дольше глупые мужики не могут определить, откуда их обстреливают.
     - Ах, Верса! - выругался Мерик, делая очередной гребок слева, перехватил весло и на выдохе сделал гребок справа. - А ведь командовать проще, когда не ты на вёслах.
     Лодка, поначалу медленно набиравшая скорость, теперь резво уходила от берега всё дальше.
     - Сумерки! Вот-вот люди отца засуетятся! Нужно грести быстрее, - вдалеке, где недавно Оскал огрел юного лорда веслом, сверкнул факел. - Неужели это за мной? Греби Мерик, греби! Отец не должен ложиться всю ночь, а если меня заметят сейчас, то мой план не сработает! Ух, я им всем покажу!
     До выхода из бухты оставалось не больше пары сотен метров, но Мерик решил для надёжности отплыть от берега ещё дальше и, тяжело дыша, грёб без остановки.
     Тем временем яркая синяя вспышка озарила бухту и стены крепости. Водная гладь исказилась мелкой рябью. Издалека послышались крики птиц и недовольный вой рогоколов, но грома за вспышкой не последовало. Мерик подумал: 'Почему Оскал так беспокоился? Грозу неслышно, значит, она далеко! Ладно, посижу здесь, если будет штормить, всегда успею вернуться'.
     Он бросил весло и принялся мечтать. Размышлял, как поставит отцу ультиматум. Перед глазами возникали картины, как юный лорд берёт в жены любимую Мию. Милую девушку, что работает в цветочной лавке и иногда с матерью приезжает в крепость со свежими фруктами. Уедет с ней в путешествие по континенту. Куда-нибудь подальше от ненавистной крепости и отцовского надзора.
     Молодожёны обязательно посетят Лэйк, где знаменитые Слепые холмы, искупаются там бурной речке Беленке, а потом посмотрят турнир 'Гармонии стихий' среди лучших магов Ласкерляю. После, конечно, побывают в Элингберге, столице Тефтонга. Туда лучше ехать на праздник Благоденствия Элларии, ведь тогда весь Эверзор украшают фонарями, а эсмериал льётся рекой! Ах и это только на Тефтонге! Ещё хотелось бы посетить Баутонг и воочию лицезреть мистическое сердце тумана и легендарные театры Эллады.
     Разумеется, после путешествий два любящих сердца заживут в своём замке. Весёлый перезвон детских голосов наполнит пустые коридоры. А детей у них будет много! Меритас грезил, как каждую ночь будет ласкать бархатную кожу жены. Тут же воображение отрисовало продолжение: она, нагая, прыгает в объятия юного лорда. Обхватывает ногами его бёдра, нежно целует и, предаваясь страстному порыву, выливает кружку воды прямо в лицо Мерика...
     Стоп. Что?!
     Повторный всплеск бурлящей от порывов ветра воды остудил юношеский пыл. Мерик открыл глаза и обнаружил, что спит на дне лодки:
     - Рогокольи потроха! Как я мог уснуть?!
     С трудом удерживая равновесие в раскачивающейся лодке и чудом не получив в лоб веслом, будущий правитель земель Хейдина осмотрелся и с леденящим ужасом обнаружил, что дальше вытянутой руки не видит ничего. Шторм вовсю бесновался, небо затянуло чёрными тучами. Мелкий холодный дождь бил в лицо, заливая глаза. Мерик не знал, куда его отнесло и в какую сторону развернуло лодку и от этого всепоглощающий страх смерти сковал каждый мускул. В голове роились ужасные мысли: 'Нет, нет, нет! Я не могу утонуть! Этого не может произойти со мной!'
     Волны бросали горе-капитана из стороны в сторону. Мгла окутала пространство вокруг Меритаса. Он был уже не человек, а безвольный манекен. Леденящий страх пронизывал до самых костей, куда ещё не добрались влага и холод. Удар за ударом волны качали лодку. Спустя мгновение юный лорд свалился в воду, а лодку тут же поглотила морская пучина.
     Вдохнуть выходило через раз. Бездушный океан Грёз накрывал с головой, не заботясь о благополучии лорда. Океан не знал, что бухта Хейдинбурга и ближайшие воды принадлежат ему.
     Мерик с каждой волной всё дольше выплывал на поверхность. Силы покидали, а в голове роились мысли, как спастись.
     Нужно использовать энергию, её среди бушующей воды очень много! Но как её применить?! Создать пузырь воздуха? А может, заморозить воду?
     Всему этому его когда-то учил гувернёр из Ласкенты. Ах, если бы только юный Мерик слушал хоть малую часть уроков и упражнялся. Его интересовал только огонь. Но сейчас, среди чёрных вод пламя не могло помочь.
     - Папа, кхе..., Оскал... - произнёс негромко, захлёбываясь и барахтаясь в бушующей воде. - Спас... брл... иихть... ите!
     В холодной воде свело ногу. Руки ужасно затекли.
     - Пожаааррлл... их... ста! Мия! - Волны накрывали его с головой, и с каждым разом сил становилось всё меньше. Ещё волна и он уже не выплывет.
     Последний удар стихии выбил остатки воздуха из лёгких и всё на, что их хватило, выдохнуть в воду: 'Мама!', но получилось лишь:
     - Мрррлллмр...

Глава 3. Кадисса. Пыль в глаза

     'Встань, вытри сопли и тренируйся. Сухую землю Игнфтонга увлажнить можно лишь кровью.
     Своей или чужой - выбирай сама'
     
     Дорон, вождь клана Досуа
     
     
     - Наконец, ты вернулась, одноокая. Тебя ждёт отец, - темнокожий воин со шрамом на голом торсе заглянул в шатёр. - Поторопись, с ним шаман. Судя по крикам разговор предстоит серьёзный.
     Кадисса вздёрнула тонкую чёрную бровь и вздохнула:
     - Жди снаружи. Сейчас буду.
     Она только и успела скинуть с себя походное снаряжение, оружейную обвязку и ослабить шнуровку на ездовых штанах. Надеялась перевести дух после двухнедельной вылазки, но тут же мысленно упрекнула себя в мягкотелости. Не время отдыхать. Нужды клана важнее.
     Сделав глубокий вдох, Кадисса подобрала с земли портупею, накинула её поверх свободной светлой рубахи. Проверила ножны, аккуратно прилаженные на портупею, под левой грудью, рядом с сердцем. Вынула из них изогнутый кинжал, искусно высеченный из чёрного камня. Он всегда приятно холодил руку, придавая уверенности. На Тефтонге такое оружие запрещено, но Кадисса плевать хотела на чужие законы.
     Затем она надела лёгкие сапожки из тонкой кожи и удобным для стремени каблуком. Мягкое отвёрнутое голенище сапога, поддерживаемое ремешком на костяной пуговке, плавно переходило в удобные ездовые штаны из мягкой кожи с перекрёстной шнуровкой на бёдрах. Ночи в пустыне Игнфтонга коротки, отчего земля не успевает остывать. Ты буквально находишься между двух огней - сверху и снизу. А значит, одежда должна дышать, иначе ты сваришься раньше, чем успеешь произнести: 'Ист Замуи'.
     Следом Кадисса застегнула оружейную обвязку с двумя петельками на каждом бедре. Схватив с земли пару коротких одноручных молотов за кожаный темляк, она с лёгкостью покрутила тяжеловесное оружие, приладила их к обвязке и вышла на улицу.
     Сотни похожих друг на друга шатров и палаток выстроились ровными кругами вокруг плаца, расположенного в центре ставки клана Досуа, возле штаба вождя. Расстояние между шатрами скрупулёзно выверено, - пусть игнийцев называют дикарями, но дисциплина им не чужда, - по широким улицам без проблем можно было передвигаться на варанах или шеренгой по четверо бойцов. Нападения на ставку клана стаи голодных иглошёрстных собак, - здесь их называли падальщиками, - обычное дело. Но иногда на огонёк заглядывали существа пострашнее, и тогда воины были готовы защищать братьев и сестёр, о чём без слов говорили огромные молоты и дубины, висящие то на поясах, то на оружейных обвязках каждого проходящего мимо игнийца.
     Вынырнув из шатра, Кадисса погладила по загривку ездового варана, лежащего у входа. Бросив тому кусок сырого мяса, она направилась к центру лагеря.
     - Уже готова. Идём, - взгляд девушки устремился вперёд на самый крупный шатёр с двумя буро-серыми флагами, что виднелись из любой точки лагеря. Воин шагал рядом, поднимая пыль и сажу.
     - Долго. Непростительно долго, - бурчал воин.
     Кадисса окинула его взглядом:
     - Что я должна знать, Нед?
     - Пока ты пропадала в пустыне, шаманы почувствовали что-то неладное на севере Тефтонга. Ролеф уже глотку сорвал, несёт что-то про древнее зло и пробуждение вулкана, - уголок рта Неда приподнялся в улыбке. - Дорон хочет успокоить шамана, отправив разведку.
     - Понятно. Можешь быть свободен, - ответила Кадисса, незаметно почесав кожу, делая вид, что поправляет глазную повязку. Ещё год назад там красовался карий глаз.
     - Здесь ты не права, одноокая, я иду к вождю вместе с тобой.
     Обращение воина задело девушку. Но в открытую Нед не проявлял неуважения, и она ускорила шаг лишь мысленно выругавшись: 'Карс Шаррах!'
     Путь сквозь ровные ряды палаток воинов клана Досуа занял не более сотни вдохов. Головной шатёр вождя, как полагается, находился на возвышении. По четырём краям шатра стояли дозорные. Ещё двое элитных воина клана охраняли вход, опершись на длинное древко двуручных молотов.
     Кадисса вошла в головной шатёр. Раньше его украшали трофеи с убитых монстров, но теперь, изнутри можно было лицезреть цвета и символику десятков кланов Игнфтонга, собранных под флагами Досуа.
     Кадисса сделала несколько шагов и припала на колено. Нед сделал то же самое.
     - Ты звал меня, мой вождь? - спросила девушка.
     В центре шатра, возвышаясь над столом с картой, стоял высокий, широкоплечий игниец. Такой утрёт нос любому титану короля. Правое плечо темнокожего мужчины укрывал плащ с воротником из волчьей шкуры, а левое металлический наплечник с огромным клыком великой синей волчицы.
     Увидев зуб чудовища, Кадисса невольно потянулась к глазной повязке, но вовремя одёрнула себя.
     - 'Недобрый знак', - пронеслось в голове.
     Из дальнего угла шатра зелёными змеиными глазами смотрел шаман Ролеф. В темноте его выдавала белая краска, покрывающая узорами тёмную кожу головы:
     - А-ха! Пришла-а! - ехидно прокричал он.
     - Да, дочь. Здравствуй, Нед, - Дорон кивнул вошедшим, остановив взгляд на девушке. - Встаньте и слушайте внимательно. Где-то под нами произошёл всплеск энергии невиданной силы. Если верить слышащим, то источник где-то на севере Тефтонга. Последний раз такое произошло двадцать лет назад и, вы вряд ли помните, но кланам Игнфтонга в те времена пришлось несладко. Великий вулкан просыпается, нужно действовать.
     - Древние боги пробудятся вновь и накажу-ут! - размахивая руками кричал Ролеф, мечась от одного края стола к другому.
     Не обращая внимания, вождь продолжал:
     - Я принял решение. Трое лучших следопытов клана отправятся на разведку. Задача: не привлекая лишнего внимания разузнать, что вызвало всплеск энергии и немедленно вернуться. Тефтонг огромен, я знаю, к тому же отряд могут принять как враждебно настроенный, поэтому вам следует действовать поодиночке. Кадисса, Нед и посланец шаманов Искол - вы отправляетесь на рассвете.
     Из тени вышел парень в чёрной мешковатой одежде. Его лицо почти не выражало эмоций, кроме слегка приподнятого уголка губ. Он высоко поднял подбородок и презрительно ухмыльнулся, глядя на Кадиссу.
     - Основной ваш ресурс - это время, - продолжал вождь. - Мы не знаем, что там произошло, но если кланам Игнфтонга угрожает опасность - мешкать нельзя.
     - Но, отец! Если клану угрожает опасность, я хочу остаться вместе с братьями! - возразила вождю Кадисса.
     - Никаких 'но'! - ударив пудовым кулаком по столу, прорычал Дорон. - Это приказ! Тот, кто устроил этот взрыв, - невероятно могущественен. В прошлый раз мы слишком долго медлили. Тебе не было ещё и двух лет, Дисса, а я отлично помню, как дорого клану обошлось быстро сняться с места. Теперь же мы обязаны выследить виновника по горячим следам.
     Пульсирующие вены проступили на шее вождя.
     - Могущественный враг! С плеч полетят головы! Нужно действовать! - не унимался шаман.
     Резкий жест отца нисколько её не удивил. Будучи вождём, нужно уметь поставить точку в спорах, но... Что-то в его глазах, жестах, даже словах, пугало Кадиссу. Клык голубой волчицы - это знак, тайное послание, которое сможет прочесть только Кадисса. Но что он хочет сказать?! В дороге будет время подумать.
     - Тогда готова выступить через час, - сказала Кадисса.
     Лицо вождя разгладилось. Почесав завитую в косичку бороду, он взглянул в лицо дочери:
     - Ты права. Нельзя терять ни минуты. Час на сборы, - закончил глава клана Досуа и, развернувшись, отошёл вглубь шатра.
     Кадисса почувствовала как Искол и Нед сверлят её взглядами.
     ***
     
     - Ты молодец, Кайсатик. Хороший мальчик, - Кадисса поставила ведро воды своему ездовому варану. Присев на корточки рядом, девушка погладила ящера по грубой тёмно-зелёной коже. - Ещё одно задание. Ты и я, друг.
     Приладив седельные сумки с провизией и водой, она закончила приготовления. Взяла варана за поводья и пошла к месту сбора.
     Фолио медленно плыл к горизонту. Дозорные стояли последние минуты перед сменой на посту, когда трое игнийцев с походным снаряжением на варанах и несколько сопровождающих показались у ворот. У выхода из лагеря, расположенного у подножия вулкана, собрались лишь причастные к разведывательному заданию. Дорон не хотел поднимать шум раньше времени и предпочёл скрыть от соплеменников слухи о пробуждении вулкана. Шаман Ролеф энергично жестикулируя, инструктировал посланцев Неда и Искола. Поодаль стоял Вождь. Высоко задрав голову, он хмуро смотрел на вершину вулкана.
     - Кадисса, подойди, - сказал он, заметив дочь. Долго смотрел в лицо девушки, будто запоминал каждую родинку. Обнял её, делая вид, что проверяет тугость затяжек оружейной обвязки. - Ты хорошо подготовилась, Дисса. Как всегда.
     - Я не подведу, - девушка единственным глазом смотрела на отца. Тот откинул пальцем чёрную чёлку, скрывающую глазную повязку и боевой шрам:
     - Знаю. Помни, ради чего ты принесла эту жертву. Клан нуждается в тебе, это так, но прошу, береги себя.
     - Простое задание, отец. Выясню, что произошло и вернусь.
     - В тебе течёт её кровь, - отец держал Кадиссу за плечи, не решаясь сказать главного. - Да... Хм... Будь осторожна. Не верь никому, полагайся только на себя. И что бы ни случилось знай, я люблю тебя, дочь.
     Дорон мельком взглянул на шамана, но встретился взглядом с Исколом.
     - Кхм. Вам пора, - похлопав по шее варана, вождь не дал сказать дочери ни слова, и громко огласил:
     - Славные сыновья и дочь клана Досуа! Вы отправляетесь в ночь. До перевала в гряде Гира вам следует держаться вместе. К полуночи доберётесь до каньона в плато Ихстмаш. Там переночуете в относительной безопасности, но оставайтесь начеку. Нед - будешь в дозоре первую ночь, дальше разберётесь. До границы с Тефтонгом семь дней пути на свежем ящере. Через четыре месяца я буду ждать вас либо здесь же, либо с подветренной стороны холма Инсигнии, в пустошах, если вулкан всё же проснётся. А теперь в путь.
     ***
     
     Троица разведчиков молча неслась сквозь пустыню. Каждый извилистый шаг верного питомца, сливающийся в чуждый чужакам аллюр, поднимал за собой столп сажи и пыли. Сухая земля обнажала трещины в земляной корке. Растительностью здесь и не пахло.
     'Отец выглядел растерянным', - Кадисса раз за разом обдумывала слова вождя.
     Затянувшееся молчание - редкость среди боевых отрядов игнийцев. Тихая рысь ящеров способствовала разговору, да и воинственный народ не привык напада́ть внезапно. Разведчики молчали несколько часов подряд. Но именно этого и недоставало девушке в походах чаще всего.
     'Что значит фраза: 'Полагайся только на себя'? Я всегда полагалась только на себя, ведь больше не на кого. К тому же отец знает, что я стала изгоем после нападения волчицы. Огромная тварь сдохла в паре двух шагах от центрального шатра, но какой ценой?' - Кадисса ощупала впалую глазницу и изуродованную правую щеку.
     'И зачем надо было надевать эту прокля́тую накидку? Что ты хотел сказать мне, папа?'
     Прокручивая мысли снова и снова, Кадисса не заметила, как плетётся в хвосте отряда, и с ней поравнялся Нед. В походной одежде, кожаных перчатках и капюшоне, старательно прячущих цвет кожи разведчиков, воин выглядел уже не так воинственно и опасно, как дома. Скорее паломник, нежели закалённый в боях убийца смертоносных чудовищ. Картину портил только массивный отбойный молот.
     - Эй, одноглазая, сколько бы твой отец ни просил, я нянчиться с тобой не собираюсь. Если на нас нападут падальщики - каждый сам за себя. И ещё одно: не вздумай таскаться за мной по Тефтонгу.
     Рука Кадиссы невольно потянулась к кинжалу. 'Карс Шаррах!' - подумала разведчица, но вслух произнесла лишь:
     - Мне не нужна помощь.
     Парень ухмыльнулся, подняв густую бровь, и пришпорил ящера:
     - Не нужна? Смотри в оба, Ди, вдруг случится что-нибудь неприятное.
     Девушка закрыла глаз, глубоко вздохнула, не давая эмоция выйти наружу и пришпорила Кайсата.
     Спустя некоторое время, когда Фолио почти сел, скорость воинов заметно снизилась. Нед и немногословный Искол не желали, доверившись ящерам, отпустить поводья. Кадисса же, наконец, шла во главе троицы. Весь последний год ей приходилось уделять свободное время развитию чувства энергии или по-другому - внутреннего зрения. Благодаря тренировкам, закрывая здоровый глаз, девушка с трудом, но различала размытые очертания окружающего мира. Это помогло ей, если не сохранить, то хотя бы до конца не растерять боевую сноровку. Столкновения с хищными тварями, как правило, требовали мгновенного расчёта, а значит стереоскопического зрения. К тому же она привыкла доверять своему боевому товарищу - варану Кайсату. Тот вёл себя предсказуемо и всегда старался держаться на небольшом расстоянии от воды.
     - Хороший мальчик, Кайсат, - сказала Кадисса, слезая с варана. - Заночуем здесь.
     - Эй, одноглазая! - подъезжая окликнул Нед. - Я разведу костёр, а ты напои ящериц.
     Кадисса опомнилась, когда кинжал остриём коснулся кадыка воина:
     - У меня есть имя! Ещё раз назовёшь меня так, - Кадисса ткнула свободной рукой в грудь Неда. - Шрамом не отделаешься!
     Воин сглотнул, глядя ей в глаза, и пошёл разводить огонь, потирая горло и громко сплёвывая. Посланник шаманов молча смотрел на конфликт. Из-за повязки на голове и маски, скрывающей нижнюю часть лица, виднелись лишь два змеиных зрачка. Этот нечеловеческий взгляд вызывал мурашки.
     'Ночь будет долгой', - подумала Кадисса.
     Она напоила животных и расположилась на ночлег в десятке шагов от костра и напарников. Парни перекидывались короткими фразами сидя у огня, но Кадиссе хотелось уединения. Она накормила варана припасами из седельных сумок и прилегла на его ногу, глядя наверх. Со дна каньона, между отвесными склонами, чёрное небо выглядело как небрежный штрих начинающего художника. Смешивая краски, он случайно сбрызнул с кисти бледно-голубую каплю, оставляя на холсте россыпь звёзд. В те времена, когда вулкан спал десятилетиями, в этом месте текла широкая река, приносящая жизнь в самые отдалённые уголки Игнфтонга. Горячая, буквально пыщащая жаром, - и паром, - она лечила болезни игнийцев и забирала боль старых конечности. Те времена давно прошли, паломники последний раз посещали реку сотни лет назад, а с последним из них в памяти затёрлось и название реки. С тех пор как вулкан стал просыпаться, по неизвестным причинам остался лишь тонкий ручеёк, приятно ласкающий слух тихим журчанием.
     Кадисса пыталась составить план передвижения, вспоминая карту Тефтонга, и делилась размышлениями с Кайсатом:
     - Судя по словам отца, всплеск произошёл во льдах Тефтонга. А это противоположный конец материка.
     - Кшшш, - прошипел в ответ варан.
     - Согласна, прежде чем ехать на север, сто́ит посетить столицу, слегка отклонимся от курса, но попробуем разузнать что-нибудь у местных. Да и к холодам нужно подготовиться.
     - Гик, - последовал ответ.
     - Не думаю, хотя... Старики не высовывают носа из крепости, но определённо могут что-то знать. Отец говорил, Маги Ласкерля, очень могущественны, только вот со мной они разговаривать не станут.
     - Гик-Гик, Кч-к.
     - Искол? Не уверена...Понять шамана - всё равно что прыгнуть в жерло вулкана, но тебе виднее, что у него на уме. Вы с ним почти братья.
     - Кч-Кч-Кшш.
     - Не волнуйся за Неда. Всё ещё злится за случай, когда я вырвала у него победу на трассе 'затмения', -
     сладко улыбнулась Кадисса. Закрыв глаз и закинув руки за голову, она легла на спину. - Неверный шаг и навсегда останешься лежать среди острых скал.
     Ящер повернул голову и раздвоенным языком лизнул её лоб:
     - Кшшс-с.
     - А-ха-ха, какого это, проиграть одноглазой девчонке?
     - Гик!
     Этой ночью Кадисса спала урывками, как обычно спит воин во время опасных походов. Наутро, напоив варанов из ручья и перекусив вяленым мясом, троица молча отправилась в путь.
     Держась на безопасном расстоянии от предполагаемых мест обитания монстров и ставок других кланов напарники без приключений ехали целый день. Делая остановки лишь на скорый перекус и отдых для ползунов, разведчики опережали план, что несказанно радовало Кадиссу. Ближайшую ночь она провела в дозоре и, спустя ещё день дороги, практически сваливалась с седла, моргая всё медленнее.
     Нед пару раз оборачивался и, недовольно скалясь, ворчал. Иногда Искол успокаивал Неда, ехидно цокая языком. Незадолго до сумерек Нед, наконец, сказал долгожданное:
     - Тормозим, принцесса сейчас из седла вывалится. Пора сделать привал.
     Кадисса покрепче стиснула зубы, но согласилась. От недостатка сна и скудного походного рациона к горлу подкатился тошнотворный ком.
     - Здесь заканчивается каньон, - меланхолично произнёс немногословный Искол и спешился. - Поэтому мы будем ночевать здесь, в безопасности, а не на открытой местности. Дочь вождя ни при чём.
     - Спасибо, - кивнула ему Кадисса, изо всех сил стараясь держаться бодрой и поторапливалась напоить варана, чтобы скорее отдохнуть. Расположившись у одного из склонов каньона, за больши́м валуном, отделяющим её от мужчин, Кадисса вдоволь напилась из бурдюка и, наконец, улеглась.
     - Спокойной ночи, Кайсат, - шрам под повязкой снова чесался, но девушка, положив голову на камень, мгновенно уснула, не обратив внимания на глупости.
     Из бездны сна девушку выдернули звуки возни и неразборчивая брань. Она, с трудом открыв глаза, обнаружила, что верной рептилии нет рядом, а в щели между великими стенами каньона уже светлеет небо. Как скоротечны на Игнфтонге ночи.
     - Р-рах! - издали послышался голос Неда.
     Переведя глаза на источник звука, Кадисса на миг оторопела и в три прыжка подскочила к дерущимся напарникам. Искол сидел на Неде спиной к Игнийке, пытаясь обеими руками задушить воина. Не желая кровопролития, девушка оставила кинжал в ножнах и с размаху залепила ногой в бок ученику шаманов. Тот откатился, взглянув исподлобья змеиными глазами.
     - Что за безумие вы устроили?! - в недоумении выпалила разведчица. Нед, хрипя что-то нечленораздельное, хватал ртом воздух и массировал шею. Искол же, воспользовавшись заминкой, заскочил за спину Кадиссе. Та почувствовала опасность и, изогнувшись, пропустила подлый удар в почку.
     - Во имя вулкана, прекрати! - проорала Кадисса.
     Припав к земле, Искол сделал обманный выпад снизу вверх. В руках у него блеснуло лезвие. Дочь вождя ожидала удара и с лёгкостью парировала, отбив кисть ладонью и, подкочила поближе, чтобы не дать парню пространства для манёвра. Тот попытался пырнуть Кадиссу в живот и она, заключив в замок руку с лезвием, ударила локтем в грудь.
     - Угомонись, змей! Не то мы свяжем тебя и бросим на корм падальщикам, - прошипела Кадисса.
     - Глупая девчонка.
     Искол замахнулся левой рукой, ехидно улыбаясь. Она поставила блок, но шаман не собирался бить, а лишь раскрыл ладонь, бросив в глаз девушки горсть мелкой зелёной пыли.
     - А-а-грх! Змеиное исчадье!
     Кадисса оттолкнула шамана, прыжками увеличив расстояние от него и пытаясь выгрести пыль из глаза, но зажмурившись от боли ещё сильнее. Достав молот, она стала размахивать им во все стороны, ожидая атаки откуда угодно. Не сразу сообразив, Кадисса обратилась к внутреннему зрению: вдалеке мелькали два ярких пятна энергии.
     Сорваться на бег мешали камни, поэтому Кадисса аккуратно переставляла ноги. Два ярких энергетических пятна отражались в сознании разведчицы клана Досуа. Красное пятно крупное и свирепое, это Нед поднялся с земли и даёт отпор предателю. Второе зелёное лучится спокойствием и хладнокровно перетекает из стороны в сторону, выжидая ошибку врага, чтобы нанести подлый удар.
     - Нед! - крикнула Кадисса, давая соратнику понять, что спешит на помощь.
     Пятна, то сливались воедино в смертельном танце, то разбегались восстановить равновесие, чтобы снова наполнить каньон лязгом стали.
     - Карс Шаррах! Держись, Нед!
     Тело дрожало от холода, а из глаза сочились слёзы, пыль мешала сосредоточиться, вызывая мандраж. Урод явно что-то туда подмешал. Часто перебирая ногами, шаг за шагом нащупывая дорогу перед собой, Кадисса то и дело спотыкалась и упала неподалёку от парней. Тем временем обладатель красного энергетического сгустка оседлал варана и пустился наутёк. Зелёное пятно, колеблясь, развернулось, и Кадисса почувствовала холод, пробежавший по спине. Быстро поднявшись она приняла защитную позицию, выхватив кинжал. Видеть лица Искола она не могла, но догадывалась, что тот улыбается во весь рот, представляя скорую расправу над незрячей.
     - Прости, но так надо. - прошептал ученик шамана. - Чтобы принести свет - нужно погрузиться во тьму.
     Свистнув своего варана, он спешно удалился вслед за скрывшимся из поля зрения Недом.
     - Дерись трус! - в сердцах выругалась разведчица. - Кайсат, ко мне!
     Шаман быстро удалялся. Девушка нервно осмотрелась. Неподалёку от неё лежал неподвижный розовый клочок энергии, очертаниями напоминающий спящего варана. Кадисса свистнула:
     - Вставай, Кайсат! Он же уйдёт!
     Подобравшись поближе, она нащупала среди седельных сумок бурдюк. Глаз нещадно горел, и Кадисса щедро залила его водой.
     - Аа-й! - пылинки оставляли после себя рытвины на глазном яблоке. Почувствовав блаженство, что ощущает пустыня во время редкого дождя, разведчица проморгалась и плеснула остатки воды в горло. Пара глотков бодрящей, стылой после ночи воды, охладили пыл разведчицы. Глаз открылся, но не мог сфокусироваться ни на чём.
     - Кайсат, змей тебя задери! Что с тобой?
     Рука шарила по грубой коже варана в надежде найти упряжь. Проведя рукой по шее, девушка будто от ожога отдёрнула руку, вляпавшись во что-то тёплое и вязкое.
     - Кайсат? - Продолжала она тормошить верного друга. - Нет, нет! Кайсатик! Друг, ты как? Что он с тобой сделал?
     Бледно-розовое пятно верного приятеля быстро тускнело. Жизненная энергия неумолимо покидала варана, как песчинки покидают верхний резервуар песочных часов. Кадисса судорожно пыталась перевязать ветошью широкую продольную рану на шее друга, но было слишком поздно.
     Обняв холодеющее тело, она прижалась щекой к большой голове Кайсата. Солёный ручеёк капал на потрескавшуюся от сухости землю. Она плакала впервые в жизни.
     - Ист Замуи, дорогой друг. Да примет тебя вулкан.

Глава 4. Комен. Маг воды

     'А вдалеке слышишь грома раскаты?
     'Страшно охота грозу посмотреть!'
     Так, почему же пошёл ты в солдаты,
     Коли мечтаешь за бурей лететь?'
     
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'
     
     
     - Эй! Ты живой?
     Тёплая живительная влага капала на лицо Комена крупными каплями, заливая глаза.
     - Проснись, друг!
     Парень пришёл в сознание и непроизвольно выплюнул из себя остатки воды:
     - Кха-кха... чё... кхе-е... Чё произошло?
     Рядом на корточках сидел лопоухий мальчик, лет пятнадцати, с короткими тёмными волосами, но с сединой на висках. Мальчуган улыбался во весь рот:
     - Слизневы мозги, ты жив! Да-а! Я тебя спас! Ай-да я, ай-да моя водичка. Вот уж деда не поверит! Пошли скорее в дом, а то завтрак пропустим!
     В голове только что пришедшего в себя Комена стоял гулкий звон. Он пытался вспомнить, что было до того, как очнулся, лёжа на берегу. Мокрый тяжёлый песок сыпался отовсюду: и из складок штанов, и из мокрой накидки с капюшоном. Вытряхивая из ушей последние соринки и найдя в волосах ракушку, альбос оглянулся по сторонам: песчаный берег простирался невероятно далеко в каждую сторону, вырисовывая неровный полумесяц. Из песка то и дело торчали невысокие камни. На тех, что побольше мостились пухлые птицы с длинным и крючковатым носом, размером с курицу. В десятке шагов от воды на пологом склоне, усеянном зелёной травой, стояли тонкие деревья. В полотне травяного ковра то и дело колыхались на ветру голубые цветы.
     - Кто ты? И где я? Кха... - слова давались с трудом, вода всё ещё выходи́ла из лёгких.
     - Матеус я, а ты на песке разлёгся! Вставай давай, а то краб вернётся. Я его водой смыл, а он уплыл такой, раз и в землю закопался, - энергично жестикулируя тараторил юный спаситель.
     - Какой ещё краб? Дай в себя прийти, я не могу встать, - голова ещё кружилась. При попытке подняться Комен качнулся назад и плюхнулся в воду. - Ох, моя нога!
     Матеус поправил красный платок на шее, пряча небольшой деревянный кулон.
     - Какой-какой краб? Красный, с толстым панцирем, что твоя нога. Я его неплохо так припечатал! Надо проверить, может даже убил? А тут гляжу - ты лежишь! - переведя дыхание, Матеус продолжил: - Так это, слизневы мозги, я ж тебя спас! Тогда с тебя гемчик! Нет, два гема! Хотя, откуда они у тебя...
     - Малец, ради Сола, объясни мне, пожалуйста, где я и как сюда попал? У меня жутко болит голова. Ничё не понимаю.
     - Правильно говорить: ради Юни! Деда так говорит. И ты говори. А что произошло, не знаю. Может, ночью уснул на песке и пролежал тут до утра, а может, твой корабль пошёл на дно и тебя выплюнул океан. Я точно знаю, что ты - утопец, или как вас там... утопленник! Или нет... ты же жив благодаря мне! У тебя вон в ухе кровь запеклась, да и губа вся разодрана. Но эт мы поправим!
     В глаза бил яркий оранжевый свет, от Сола такого не дождёшься. Морское мелководье, где сидел Комен, уходило далеко, но даже ясная погода не позволяла соориетироваться. Странно. Обычно с Чакра невооружённым глазом можно было рассмотреть берега Евстрая, а тут...
     Ещё вода такая тёплая! Альбосы с острова Ильдраир старались не находиться в воде слишком долго, иначе от холода сводило мышцы. А тут сиди себе, уютно и хорошо, ноги обдаёт приятной освежающей влагой. Как необычно.
     Ещё никогда в жизни Комен не ощущал ничего подобного. Это новое чувство вселяло надежду, хотя всё остальное, на первый взгляд, вызывало озадаченность. Вдалеке стояли деревья, с большими жёлто-оранжевыми листьями. Где-то вдалеке виднелся горный хребет, и пик его прятался за облаками. Знакомая картина. Или нет?
     - Малец, - растерянно моргая сказал Комен. - Как там тебя, ещё раз?
     - Матеус, или Мат, а деда с бабушкой иногда Матиком называют, но теперь я взрослый уже и...
     - Погоди-погоди, говори помедленней. Я неважно себя чувствую. И мне, похоже, нужна помощь, нога боли... - альбос ощупал ноги и дойдя до коленной чашечки тихо выругался: - Агрх! Соловы потроха, как же больно! Совсем не помню, как я попал на... Это что, Корунен?
     - Здорово же ты стукнулся, дядь! Какой ещё Корунен? Вас там на этом Корунене что, совсем ничему не учат? Нет бы колено своё залечить, сидишь тут, глазами хлопаешь.
     - Так как же я его вылечу? Нужны годы, что научиться врачевать, а я ещё слишком молод. Позови, пожалуйста, помощь.
     - А-ха-ха, молод он! Посмотрите какой здоровенный лоб! Мне всего тринадцать, а я, смотри, как умею!
     Комен в изумлении раскрыл глаза, когда прямо у перед носом из воды поднялось маленькое паровое облако. Подлетев к нему, оно оросило дождём из толстых как слива шариков воды. С каждой такой каплей головная боль и тошнота отступали и ноющие ссадины уже не так досаждали, как раньше. От переизбытка эмоций Комен взвизгнул и отпрыгнул от необъяснимой природной аномалии.
     - А-а! Убери это! Что, Сол тебя задери, это такое?!
     Сердце бешено забилось, но сознание после лечебного дождя действительно прояснилось.
     - Ты и вправду болен. Пошли, утопленник, я тебя Варке покажу.
     - Стой, но как же я пойду, я же... - не успев закончить фразу, Комен осознал, что стоит в трёх шагах от тающей мини-тучки. Он скакнул на это расстояние в пару прыжков. Ноги его вновь были сильны и полны энергии, хотя вдох назад болели при попытке встать. Комен судорожно покрутил головой и попытался вспомнить хоть крупицу. Что произошло?! Он прекрасно помнил кто он и откуда, но события последних... часов, дней или недель... ускользали в недра сознания. Последнее, что он помнил: тепло ювелирной жаровни, дрожащие от напряжения пальцы и брезгливый взгляд мастера-ювелира. Но Комен видел всё это последний год буквально каждый цикл. Вдобавок образы расплывались, будто прошла уже тысяча лет.
     Альбос поднял взгляд. Перед ним стоял озадаченный мальчик, казалось, готовый в любой момент залиться звонким жизнерадостным смехом. Вокруг что-то изменилось. Это место - точно не дом. Оттенки цвета, температура, влажность, окружающее пространство, чувство чего-то нового, доселе неизведанного. И это 'что-то' ему нравилось.
     'Выхода всё равно нет, нужно идти с мальчиком. Может быть, память вернётся, когда я успокоюсь и приду в себя'.
     - Ну, веди, малец, и это... Спасибо за помощь. Расскажешь, как ты так с тучкой?
     - Коне-ечно! - зарделся Матеус. - А деревня тут недалеко, за пару дней доберёмся.
     - Что?!
     - Да шучу я, утопленник! - озарив альбоса лучезарной улыбкой, сказал мальчик. - Деревня близко, как раз подоспеем к завтраку.
     ***
     
     Представив бедолагу престарелому рыбаку по имени Гастод, Матеус мигом выскочил из дома на улицу.
     Гость с огромным удовольствием принялся уплетать горячий рыбный суп с рисом и фруктами. Экзотика! Ничего подобного Комен раньше не пробовал, да и голод не оставлял времени для раздумий, желудок требовал подкрепления. Спешно работая челюстями, альбос осматривал домишко, куда его привёл юный спаситель. Дом из нескольких комнат, больше похожий на хижину, построили из толстого подобия бамбука, а крыша выстлана огромными листьями, о существовании которых, Комен не подозревал. Но наверняка такие росли на Корунене, да и климат похож.
     Ещё одна странная деталь бросалась в глаза: на окнах не было ставень, а двери прикрывала лишь тонкая ткань. Днём здесь жара! А ещё жители явно друг-другу доверяют. Это весьма удивило и озадачило гостя. Попробуй устрой что-то подобное на Ильдраире. В первый же цикл тебя ограбят, а во второй заболеешь от сквозняка.
     С улицы доносились крики мальчишки: 'Плесь! Бам! Плюх! Как я его, а?!'
     - Играется, Матик, он у меня хороший мальчик, взрослый не по годам. Мать его рано ушла от нас, а за ней следом и отец... Бедняга... - нижняя губа Гастода подрагивала от произносимых слов. Правый глаз глядел на пришельца, а левый куда-то вдаль, его уже давно затуманила неизлечимая болезнь. - Ты ешь-ешь, но раз в моём доме оказался, то будь добр, расскажи, что с тобой произошло. Море вчера ночью бушевало, будь здоров, неужели кораблекрушение?
     - Пытаюсь вспомнить, что случилось и не могу... - потупив взгляд в деревянную миску, сказал парень. - Я не помню, чтобы путешествовал кораблём. Произошло что-то важное, но мысли разбегаются... Извините.
     - Не помнишь. А звать то тебя как, не забыл?
     - Имя, кажется, не забыл. Зовут Комен. Помню друзей, работу, но когда пытаюсь вспомнить больше - голова раскалывается.
     - М-да! Так значит... Послушай, Комен, помочь я тебе не могу, ты уж не серчай. Но и выгонять не собираюсь, - ничего плохого ты не сделал. Доедай и пойдём-ка к старейшине, прогуляемся, глядишь, вспомнишь чего. А коли нет, так спросим совета, как нам с тобой быть.
     Комен застыл с приоткрытым ртом. В памяти вдруг всплыло лицо Арконианы, но как к этому относиться альбос не знал. Лик прекрасной женщины не вызывал никаких эмоций, но Комену казалось, что он упускает нечто очень важное.
     'Матеус сказал, что я не на Корунене, значит, Евстрай, но встретили меня тепло. Там кроме солдат никого и не встретишь. Очень странно'.
     - Спасибо за доброту. Скажите, уважаемый Гастод, а как называется это место?
     - Деревня-то? А вон, видишь гору? - сказал дед, показывая в окно на верхушку ближайшей горы, скрывающейся за облаками.
     Пришелец кивнул.
     - Ну так вот, эта гора называется 'Пик Гира'. В честь легендарного предводителя Игнийцев, но это каждый ребёнок знает. Так вот, мы живём у её подножия. Есть ещё две горы: 'Утёс Нека' и самая высокая 'Вознесение Вандерии', но все их называют просто Гир, Нек и Вандерия. Раньше нас посещал один торговец, так он говорил просто деревня Гира, а мы и не жаловались никогда!
     - Но ведь на Евстрае только вулкан, - тихо произнёс гость. - Ох, всё как во сне...
     - И не говори, сынок, райское местечко! Крабов хоть отбавляй, фрукты растут, будто сама Эллария помогает нам, одно плохо - вся молодёжь ушла... Матеус последний из детей остался. Видишь ли, горы дают нам защиту, но и отрезают от внешнего мира, редкие торговцы приплывают к нам на плотах из-за косы. В основном за панцирями и мясом крабов, но и их добывать скоро станет некому.
     - На плотах? За панцирями крабов? Эллария?! - оживился парень. - Вы думаете, что она существует?
     Дед Гастод в удивлении раскрыл рот и вытянул руку ладонью вверх:
     - Всю жизнь живу на Тефтонге и ни разу не сомневался, что она существует. Пошли-ка дружок, Вариллия напоит тебя настойкой фиалки трёхцветной. У тебя жара нет, случаем? Дай-ка проверю, - дед встал со стула и, опираясь на стол, подошёл к Комену, чтобы потрогать лоб. - Вроде негорячий... Досталось же тебе, искатель приключений...
     - Я в порядке! Извините... Это ваше дело, и я должен быть благодарен за гостеприимство.
     Дед долго с грустной улыбкой смотрел на Комена. Здоровый глаз прыгал с лица на волосы, с волос на одежду и задержался на левой руке. Альбос тоже невольно взглянул на руку, и зрачки его округлились. Печати - гордость и сокровище Комена, потухли, оставив лишь блёклый след. Теперь они выглядели скорее как незаурядная и порядком выцветшая татуировка.
     - Эээ, это, я могу объяснить! - сглотнув образовавшийся в горле ком, сказал Комен.
     - Не надо, сынок, меня не волнует твоё прошлое, тебе и так уже достаточно досталось. Только пообещай мне одну вещь, за это я стану относиться к тебе как к родному.
     Альбос растерялся:
     - Но... Как я могу пообещать что-то, не зная о чём речь?
     - Не бойся, я ничего не стану требовать. Матеус - мой внук, помог тебе. Кроме него у меня почти никого не осталось. К тому же он очень добрый и доверчивый парень, - Гастод подошёл к ведру с чистой водой, зачерпнул и не спеша отпил. - Я прошу, чтобы однажды ты отплатил ему той же монетой. Пусть это будет через месяц, а может год, неважно.
     - Уважаемый Гастод, я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, правда, но я ничего особенного не умею, поэтому, извините, я не уверен...
     Дед опустил черпак в ведро и повернувшись внимательно осмотрел гостя:
     - Ладно, может быть, я многого прошу. Я вижу, ты доел, идём-ка...
     Старик не успел договорить, как с улицы донеслись голоса и в дом вбежал радостный Матеус:
     - Деда, деда! К вам с утопленником пришла баба Варка! Ха! Я сбе́гал и рассказал, что спас человека!
     - Дорого́й Гастод! - низенькая старушка приветствовала выходящего из хижины деда. Опираясь на тонкую резную тросточку из древесной ветки, она широко улыбалась. Одета она была в поношенное серое холщовое платье и красный платок на голове. На ногах из-под полы платья проглядывали растоптанные сандалии. Шею украшало длинное ожерелье с резными кубиками, сделанными из такого же красного дерева, как и трость. Рядом со старушкой переминался с ноги на ногу бугай с косым взглядом и взъерошенными волосами. Комен подумал, что здоровяк пришёл за ним, и в ожидании неприятностей остановился в тени, под навесом у входа в дом.
     - Варка, дорогая, как я рад тебя видеть! Мой дом всегда открыт для тебя, как сердце искателя открыто взору птицы Эбису! - старик расправил плечи и разгладил бородку. Комену показалось, что он вдруг стал выше и моложе.
     - Проходите скорее, наш завтрак ещё не остыл! - зазывал Гастод.
     - Ох, милый друг, как и тринадцать лет назад, твои речи - услада для моих ушей. Но, прошу, я прибежала сюда, как только малыш Матеус рассказал мне о странном бедняге, что попал в кораблекрушение во время вчерашнего шторма!
     - Бабушка, я уже не малыш! - вставил Матеус, бегая по кругу.
     - Конечно, малыш, конечно! Познакомьте же нас с гостем, не нужно ли ему залечить раны?
     Стоя в тени крыши веранды Комен чувствовал, что опасности нет, но что-то во всех присутствующих настораживало, головная боль мешала сосредоточиться и определить в чём дело.
     - Наш гость, кхм, он... Вот же он! - дед махнул рукой в сторону Комена, стоя́щего около деревянной балки, удерживающей навес. - Думаю, он сам вам всё расскажет, проходите в дом!
     Варка попросила сопровождающего её здорового бугая остаться в саду и поиграть с Матеусом.
     - Пусть детишки поиграют, Пегу нужно больше общаться со сверстниками, - с милой улыбкой сказала старейшина деревни. Достав из складок платья маленькое стёклышко и тщательно протерев его, Варка продолжительное время рассматривала пришельца:
     - Бедняжка! Гастод, что за гостеприимство! Принеси мальчику другую одежду, он же весь в лохмотьях!
     - Так у меня ничего и нет на него, - изумился дед.
     - Загляни-ка в сарай, неужели Когтар забрал всю одежду, когда уходил?
     - Хм-м, может что-то и осталось, - ответил Гастод глядя исподлобья и медленно поковылял в сторону заднего двора.
     - Так как же тебя зовут, юноша? - мягкий голос старейшины обращался к Комену.
     - Комен, кажется...
     - Кажется? Матеус сказал, что ты здорово ударился. Помнишь что-нибудь о случившемся? Где твои близкие, родители?
     Глаза старушки смотрели с лёгким прищуром, как будто она не доверяла пришельцу и пыталась вывести его на чистую воду. Этого Комен боялся больше всего, ведь и сам понимал, как его появление в деревне выглядит со стороны. Помню всё, только не помню, как к вам попал. Шикарно. Соврать что ли?
     - Извините, я действительно потерял память. Всё, что я помню - это лица некоторых знакомых. Кто-то из них наверняка был моим другом и беспокоится обо мне. Я понимаю, что случилось что-то страшное, но что... - Комен встретился с Варкой взглядами, прижал подбородок к груди и опустил глаза.
     - Вот как... Дай-ка мне свою руку, - сказала старейшина, и Комен, поколебавшись, положил перед ней ладонь. Варка взяла ладонь двумя руками и, мягко массируя фаланги пальцев, стала насвистывать незнакомый парню мотив. Рука заметно нагрелась, ладонь вспотела.
     - Интересно, очень и очень интересно! Значит, ты либо действительно ничего не помнишь, либо искусно контролируешь внутреннюю энергию и не хочешь делиться воспоминаниями. Глядя на тебя, я бы ни за что не подумала, что ты маг высшей ступени.
     - Маг? Нет-нет, что вы, я в эту чепуху не верю. Только вот что-то с печатью случилось, но я думаю, что разберусь, как только вернусь домой!
     Варка долго внимательно смотрела в растерянные глаза Комена, потом на руку, всё время поглаживая большими загорелыми пальцами его бледную ладонь.
     - И где же твой дом, мальчик?
     Идьдраир, Сол его задери. Как бы его описать, чтобы Варка точно поняла место, но не поймала на лжи?
     - Я помню гору, ущелье, город из камня... Вокруг холодная вода.
     - Горы у нас есть, со всех сторон, где нет воды, но город из камня... В столице камня много, но там тепло. Вода холодная - это на север. А чтобы всё вместе, - старушка задумалась. - Ласкерль может быть? Только путь туда неблизкий, а тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Я попрошу Гастода, чтобы он, покамест, за тобой присмотрел. Спать будешь в заброшенной мельнице, там давно никто не живёт, да и жёрнова не работают. Но всяко лучше, чем ночевать под открытым небом.
     Пока Комен думал над значением слова 'ночевать', старик вернулся из сарая и с грохотом опустил на стол целую охапку разной одежды.
     - Налетай! Это старое добро Когтара, отца Матеуса. Посмотри, вдруг что-то подойдёт.
     Комен, стараясь скрыть усталость, стал примерять подошедшую по размерам одежду, а Варка тем временем рассказала ему историю родителей Матеуса:
     - Когтар и моя дочурка Весена поженились пятнадцать лет назад, да долго на ребёнка не решались. В то время племена с Игнфтонга повадились приходить через ущелье в Пике Гира. Забирали всё, что к полу не приколочено, треклятые! Мельница - та маленькая, еле на всех в деревне хлеба хватало, а одной рыбой да крабовым мясом малыша не прокормишь. Однажды собрались силачи с деревни, да завалили проход этот, что в ущелье. Ох, такой тогда обвал случился, один под камнепадом так и отправился к Версе. Зато эти ужасы прекратились и отбирать еду у нас перестали. Тогда, аккурат через год и Матик родился. Ох, счастья было! Гастод тогда на симфоне играл, вся деревня плясала, да и мы с ним тогда...
     - Кхе-кхм, ты заканчивай, заканчивай, - перебил Варку покрасневший дед.
     - Ах да, ну и как Матику три года исполнилось, захворала Весена! Лекарств у нас не было никаких, а внешний мир закрыт либо горами, либо океаном. Тут-то живи себе, наслаждайся, а покинуть деревню не так просто. Муженёк места себе не находил, лекарство хотел найти. Да только от чего? Фиалка и та не помогала... - Комен заметил, как глаза старухи блестят от влаги.
     - Решил тогда Когтар в Ласкерль идти, магов на помощь звать. А как выбраться отсюда? Пошёл, значит, он, искать путь, о котором среди старых шахтёров ходили слухи. Мол есть в шахтах под горой Гира какой-то старый ход, а точнее сказать - сеть пещер что может путника провести сквозь гору. Только вот опасно это, карты нет, а бо́льшая часть пещер затоплена. Да только храбрецом был наш Когтар, и на кабанов ходил, и даже игнфтонгца победил однажды в поединке. Пошёл, значит, он в те пещеры и больше не вернулся. А Весена, девочка моя, продержалась ещё с полгода и отошла к Версе. Сжалилась над её страданиями богиня смерти, да забрала к себе. Ни я не помогла, ни Матик. Ах, как он старался маму вылечить. Такой маленький, а всё-всё понимал. Упражнялся с водичкой каждый день, да слишком поздно было...
     - Кхм. Мда-а... - протянул дед и положил голову на руки. И Гастод и Варка молча стеклянными глазами смотрели куда-то вдаль. Комен же в это время пытался вдеть ногу в узкие штаны, что оказались ему слегка не по размеру и разрушил неловкое молчание громким падением. Быстро поднявшись, он заметил, что дед и старушка с улыбкой смотрят на него:
     - Вот так красавец! - произнесла Варка.
     - Глядите-ка! Морской волк и стиляга! - в двери стоял Матеус и хохотал, оперевшись о косяк.
     Короткая куртка из бурой кожи с высоким воротником и широкими плечами сильно контрастировала со светлыми тонкими облегающими штанами, но выбор был невелик. Комен покраснел и начал было снимать наряд, но старики уговорили парня оставить всё как есть и пойти отдохнуть на мельницу. Альбосу это показалось удачной идеей, ведь мысли до сих пор не собирались воедино, и ему требовался крепкий сон.
     Варка отправила Матеуса и здоровяка Пега, прибраться в заброшенной мельнице.
     И не успел Комен рассмотреть ни мельницу, ни ссохшиеся просевшие балки, не обращая внимания на спёртый запах гнили, как увидел её. В углу, у стены, в тонких лучах света из маленького грязного окна, стояла деревянная кровать. Стянув мягкую пыльную подстилку, похожую на мешок, и улёгшись прямо на доски, Комен в мгновение забылся долгожданным сном.
     Во сне он видел себя со стороны в глубокой каменной пещере. Он рассматривал своё отражение в зеркале изо льда. Лёд расползался от зеркала и спустя пару мгновений пещера озарилась ярким светом, превратившись в ледяной грот. Комен увидел интенсивное голубое свечение под ногами. Ледяной пол раскололся, и парень упал в пустоту вместе с осколками.
     ***
     
     Глубокой ночью в маленькой деревушке у подножия горы Гира раздался оглушительный крик. Многие проснувшись высунулись посмотреть, что произошло, в том числе и старик Гастод. Когда дед доковылял до источника звука, там уже шла необычная для деревни суета. Несколько мужчин вёдрами таскали воду из залива, среди них был и здоровяк Пег. Поодаль, на ступенях ведущих к мельнице, в одних штанах, измазанный в саже, сидел Комен. Закрыв лицо ладонями, он нервно покачивался на ступеньке.
     Сердце Гастода ёкнуло:
     - Парень, ты в порядке?
     Но не получив никакого ответа, счёл наличие головы на плечах достаточным и двинулся дальше к мельнице. В нос ударил резкий запах гари, тлел деревянный сарай, в котором бывший мельник хранил инструменты и различного рода принадлежности для жизни.
     - Что здесь произошло?
     - А пёс его знает, дед, сначала кто-то орал как полоумный, потом, слышу, что-то разбилось. Я на улицу, а тут пылает уже! - зло ответил один из мужиков, наблюдающих за тлеющим пепелищем, и, ткнув пальцем в сторону спуска, добавил. - Этот вон, из-за сарая выскочил, давай курткой тушить, да сам чуть не загорелся, теперь сидит поди, чухается.
     На затухающие угольки выплёскивали остатки воды. У подошедшего Пега Гастод уточнил, не видел ли тот кого-нибудь необычного?
     - Мама сказала принести воды, огоньки потухли, но Пегги обжёгся. Матеус полечит? - по слогам произнёс бугай и с ужасом уставился на волдырь, вскочивший на тыльной стороне ладони.
     - Ступай, сынок, скоро рассвет. С утра займёмся твоей раной, а Матик ещё спит, - к облегчению деда никто не собирался устраивать выяснения прямо сейчас, и народ стал расходиться.
     - Мальчик мой, ты так и будешь тут сидеть? - Гастод уселся на ступеньку выше Комена. Тот уже сидел спокойно, но всё ещё закрывал лицо руками.
     - Это безумие какое-то! Где Сол? Почему так темно? - всхлипывая произнёс парень.
     - Да что с тобой такое, Комен? Возьми себя в руки и прямо сейчас расскажи, что случилось!
     Взять себя в руки оказалось не так-то просто, и дрожащим голосом Комен ответил:
     - Я... Я проснулся и хотел... к вам вернуться, как договаривались, а кругом темно! Открыл дверь, на улице тоже ничего не видно!
     - Так ночь на дворе, а пожар-то как случился?
     Комен скороговоркой выпалил:
     - Я вышел из мельницы, протёр глаза, а там у сарая маленький огонёк! Как факел, только внутри стеклянной коробки, будто ведьма спрятала туда огонь! Ну, я его и разбил! Оттуда полился жидкий огонь, стало светлее, но не повсюду. Я спрятался за сараем, но и он скоро загорелся! А потом кто-то прибежал. Они кричали и тушили огонь, но он лишь сильнее разгорался! Тут я и понял, что разлил масло. Простите меня, я ничего не понимаю. Что со мной происходит? Что происходит вокруг?
     - Подожди-ка, парень, ты никак в пещере жил раньше? Да, под горой Гира ночью особенно темно когда спутники Элларии заходят за гору, здесь хоть глаз выколи, это правда. Но в остальном... Фолио сел, пока ты спал, вот и всё!
     - Называйте, как хотите, но куда он сел? Так не бывает!
     - Каждый день бывает, ты это, глаза что ли открой, да сам посмотри.
     Комен приоткрыл глаза, протёр их от сажи и в удивлении разинул рот. За всю свою жизнь он никогда не видел ничего красивее. На его глазах из воды поднимался ярко-оранжевый диск, освещающий всё вокруг.
     - С ума сойти! Как Сол, но движется! - не веря своим глазам Комен выставил перед собой ладонь, пряча лицо от света. Обернувшись назад, он увидел тень на склоне. - Так, значит, она существует?! Эллария! Это не сон?
     - Смотря что ты называешь сном, - задумчиво произнёс старик. - Что ж, раз ты не спишь, пойдём. Поможешь мне подготовить снасти. Самое время для утренней рыбалки. А потом надо будет здесь прибраться. Ты набедокурил, тебе и расхлёбывать.
     - Как скажете... - не отрывая взгляда от горизонта Комен наблюдал, как восходит Фолио. - Соловщина какая...
     Спускаясь с холма, альбос впервые обратил внимание, что солнечные лучи приносят не только свет, но и тепло. На душе всё ещё висел тяжкий груз, но потерю памяти затмили эмоции от осознания, что мир из сказок действительно существует.
     Следующий день Комен провёл помогая деду и восстанавливая сарай вместе с тем ворчливым мужичком, что первым прибежал ночью на помощь. Мужик не назвался и игнорировал большинство вопросов не по делу. Деваться некуда, в голове зрели новые вопросы о мироустройстве Элларии. Украдкой альбос поглядывал на светило, огибающее небосвод по дуге и ближе к вечеру, застыв на четверть часа, смотрел, как оно заходит за гору.
     Вторая ночь пришельца на Тефтонге была спокойна, чего нельзя сказать о следующем дне.

Глава 5. Комен. Малыш Пег

     'Взяв волю в кулак, подпоясался лихо,
     Вышел на поиск лиловой искры.
     Город уснул. Со стены спрыгнул тихо,
     Сжимая зелёный кулончик сестры'
     
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'
     
     
     Ранним утром в хижину Гастода вошла старейшина деревни. Матеус сидел за столом, макая кусочки свежей лиловой дыни в любимое цветочное варенье. Напевая простенький мотив с полным ртом, он не сразу заметил появление бабушки.
     - Матеус, дорогой, ты дома? Дедушка уже вернулся с рыбалки? - окликнула Варка молодого мага.
     - О, привет, бабуля! Да, деда рыбу чистит на заднем дворе, - приветствовал Варку мальчик.
     - Сбегай-ка, пожалуйста, на Хелимову косу за рыжими грибами и сорви немного васильковой черешни в саду. Сегодня буду варить грибной чай с фруктами. Только прошу, мальчик мой, не ломай ветки, как в прошлый раз.
     - Ура-а! Чай с пузырьками! Уже бегу! - кричал Матеус, выбегая из задней двери. - Деда, там баба Варка пришла!
     - Не дай крабам себя окружить, воин! - вдогонку крикнул дед и с улыбкой покачал головой. Оставив рыбу плескаться в ведре, он вошёл в дом:
     - Похоже, мы стали видеться чаще обычного, Вариллия...Или лучше называть тебя бабушка Варка?
     Старейшина опустила глаза, обернулась, и, убедившись, что никого нет рядом, сказала:
     - Не позволяй ошибкам минувших дней преследовать тебя, Гастод. Я пришла поговорить насчёт нашего гостя. Он выглядит потерянным, и мне хочется ему верить, но... Ты же видишь, как он реагирует на абсолютно обычные вещи?!
     Дед усмехнулся в ответ:
     - М-да. Рогоколу ясно, что он юродивый! Не совсем дурачок, но... Мне кажется, он ещё до крушения корабля был странным. Вчера после пожара видел рисунки на его теле... - задумался он. - Парень не из наших мест, но и не с Игнфтонга. Жители пустыни смуглы и поджары. А Комен бледный как скелет и я сомневаюсь, что он когда-либо держал в руках молот.
     - И всё же я волнуюсь! Что, если он не случайно к нам попал? Вдруг пришёл за... - Варка осеклась, испуганно посмотрев на собеседника.
     Тот выглянул в окно и, стиснув зубы, процедил:
     - Не мели чепухи, Варка, откуда это может быть кому-то известно? После обвала в деревне чужаков не было, а Когтара ты однажды приняла как родного. Этот бедолага ничем не хуже.
     - И всё же... Он другой! Когда я прикоснулась к нему, то не почувствовала ни толики магии. Его душа холодна как камень! Я чувствовала злость, растерянность, разочарование, боль... Много боли! Что угодно, но он не пуст! Пустые вытягивают энергию, а этот словно не живой. Что-то здесь не так, дорогой друг. Может быть, наш Комен не так прост, как кажется? Надо бы проверить, на что он способен.
     - Я отведу его на могилу твоего деда, но не сейчас. Мне нужно дочистить рыбу.
     - Хорошо. Когда Матик вернётся, пришли его ко мне, нужна помощь. Пег спозаранку куда-то ушёл, и я теперь волнуюсь, на него это не похоже.
     Гастод кивнул и вышел наружу.
     ***
     
     Комен спускался с холма в отличном расположении духа. Всё утро он копался на чердаке мельницы и нашёл отличную замену куртке, сожжённой в попытках потушить сарай. Лёгкий кожаный жилет сидел на рубашке свободно, но, по необходимости ужимался в талии ремнём. Новая одежда нравилась куда больше: не сковывала движения и лучше подходила для тёплого климата.
     Мысли занимали различия миров Элларии и Ионии:
     'Интересно, как они определяют здесь время?' - думал альбос, глядя на здешнее подобие Сола. Вытянув одну руку параллельно земле, а второй указал на светило. Угол между руками получился почти прямой. - 'Наверное, как-то так?'
     Решив, что стемнеет нескоро, довольный собой Комен двинулся в сторону дома Гастода. По пути он встретил Матеуса, мчащегося на всех парах от дома старейшины.
     - О, привет, утопленник! Помоги, а? Никто не хочет со мной искать Пега!
     - Меня зовут Комен, ты же помнишь?
     - Да-да, конечно, помню! Помоги найти Пега, пожалуйста? - канючил мальчик. - Я должен был вылечить его ожоги, а вчера весь день охотился на крабов и искал грибы. Бабушка сказала, что он отправился на гору, нарвать лечебных трав. Но, Комен, здоровяк ни в жизнь глорию водянистую от трёхцветной фиалки не отличит!
     - Почему ты не взял его с собой на охоту?
     - О-ой, ему нельзя! Пег с детства до мурашек боится крабов! Жу-уткая история! - Матеус выпучил глаза, вывалил язык и, схватив себя на шею, принялся изображать удушение.
     - Прекрати, - испугался Комен. - Я помогу, но совсем не знаю здешних мест.
     - Ничего! Главное, будь рядом! Бабушка не отпускает меня одного в гору, говорит, что со мной должен быть взрослый, а ты уже взрослый! Всё просто!
     - Хех... Логика твёрже скалы. Ну, веди.
     - Ура! Сейчас только за своим посохом сбегаю и двинем!
     Вскоре маленький проводник вернулся с тяжёлой палкой и с маленькой сумкой, висевшей на поясе. Без долгих рассуждений поисковая команда покинула деревню у подножия горы Гира. Матеус горел новым приключением и скакал вокруг Комена с улыбкой до ушей. Но и альбос поднимался по тропинке без ощутимого напряжения, вспоминая, как в детстве лазил по крутым горным хребтам Ильдраира.
     - Вот, мне деда дал походную сумку! Там ничего нет, но он сказал, что мой папа с такой раньше ходил в горы и приносил гемы!
     - Гемы? - не надеясь понять, Комен всё же задал вопрос, не дававший покоя с первой встречи с Матеусом.
     - Слизневы мозги, ты что?! Гемы - это гемы!
     Комен поднял брови и закатил глаза:
     - Да ла-адно? А я-то ду-умал...
     - Ну, это... камушки красивые. Они такие фиолетовенькие, иногда голубые и переливаются на свету. Я даже однажды видел зелёный! Такой красивый! - с придыханием объяснил мальчик.
     - Ладно... А что с ними делают?
     - Как что! Вот ты ударился, конечно! За зелёный можно целый дом купить. А за голубенький, деда рассказывал, хорошую удочку. У меня уже три голубых! Когда я вырасту, хочу стать панчером и тогда смогу деду купить столько удочек, сколько он сможет унести! А ещё лодку новую, но она подороже будет, - паренёк на миг сбавил шаг, задумавшись, но спустя мгновение уже снова улыбался во весь рот.
     - Хм, так просто, это всего лишь деньги.
     - Не-ет, никакие не деньги-шменьги! По-другому их называют драгоценными самоцветами! В гемах заключена сама 'энергия'! - выделив последнее слово, сказал Матеус и поскакал вперёд.
     Тропа, уводящая в гору, петляла из стороны в сторону и путала Комена. Он боялся заблудиться в лесу, ведь ещё никогда не встречал такого густого скопления деревьев, но помогало, что на пути попадались сломанные ветки деревьев и притоптанная трава. Вот уже целый час странная парочка из бледноликого альбоса и загорелого человека поднимались всё выше по склону. Вдоль тропы росли кусты с диковинными для альбоса синими ягодами. И высокие цветы, о которых Матеус отозвался просто: 'Это полуночники! Днём спят, а ночью распускаются и освещают путь'.
     Ещё один вопрос жутко интересовал Комена:
     - Так, а кто такие эти панчеры? Почему ты хочешь стать одним из них?
     - Мой папа им был! Они сражаются со злом, защищают нас и добывают гемы! Самым лучшим из них достаются большущие сокровища! А ещё они путешествуют по Элларии, охотятся на редких монстров и им поручают разные задания высокой важности. Вот. А ещё... ещё у них есть большая колотушка или молот! Они очень сильные и ничего не боятся!
     - Хм. Сражаются и защищают? Как послушники... - в памяти Комена всплыли силуэты в робах с копьями. Висок кольнула боль и голова слегка закружилась.
     - Не-е, эти точно никого не слушаются! Мой папа вот маму с дедой не послушался и ушёл за лекарством. Я тогда маленький был... Мама болела очень.
     Матеус опустил взгляд, и Комену показалось, что он вот-вот пустит слезу. - Наверное, он не нашёл лекарство и побоялся возвращаться ни с чем. Я всё понимаю, он не виноват в том, что случилось с мамой...
     Матеус недоговорил и замкнулся в себе и Комен не нашёл чем приободрить мальчика.
     С каждой сотней шагов, пройденных в гору, трава становилась всё гуще, а деревья - выше, но реже. Матеус разглядел несколько раздавленных ягод и, решив, что здесь прошёл здоровяк Пег. Тогда парочка сошла с тропы и двинулась по следу. Забыв неприятный разговор, мальчик шёл впереди, расчищая путь посохом. Спустя несколько ожогов о кровь-траву ребята выбрались к большому ручью.
     - Ау, как жжётся! - негодовал Комен. - Это не опасно?
     - Ха-ха, тебе даже полезно, утопленник! Кровь разгонит! Глядишь, порумяней станешь, а то ты, как из пещеры вылез!
     Горный ручей оказался по щиколотку, но местами можно было провалиться и по колено. Коснувшись студёной воды, Комена словно стрелой пронзила головная боль и он, прогоняя невнятную вспышку воспоминания, пошёл дальше. Ниже по течению виднелись крутые пороги, а выше ручей тёк спокойно, огибая большой, обросший мхом булыжник, высотой гораздо выше Комена. Ребята решили не рисковать, прыгая по порогам, и отправились на поиски к камню. Вокруг него образовалась небольшая полянка, вокруг которой раскинулись кусты, блестящие сочными розовыми плодами. На противоположной стороне ручья рос огромных размеров камыш.
     - Если б здоровяк полез в камыш, то переломал бы его, - сказал Комен. - Давай поищем следы с этой стороны.
     - Точно! Мы с тобой как сыщики! - обрадовался мальчик.
     Пока Комен рассматривал растительность, Матеус высматривал зацепки в прозрачной воде ручья.
     - Эй, смотри! - Матеус, взяв посох в обе руки, стукнул им о булыжник. С каждым ударом вода всё больше изменяла свою форму, как будто русло реки во что-то упёрлось. Пенящийся поток ударялся о невидимую стену, но и не покидал своего русла, будто наполняя прозрачный сосуд. После, обогнув незримое препятствие над головой мага, водопадом продолжил путь.
     - Ха-ха! Водяная арка, - с лучезарной улыбкой сказал мальчик.
     - Как ты это сделал?! - брови Комена поползли на лоб.
     - Я водичку попросил, а она сделала. Меня так бабушка учила!
     - Сумасшествие какое-то. Прекращай, нам нужно искать твоего друга, - сказал Комен, плохо скрывая смятение и кольнувшую зависть. Отвернувшись от невидимого акведука, он пошёл вверх по течению, разглядывая кусты. На их верхушках мелкими гроздьями росли ярко-розовые ягоды. Приглядевшись, альбос заметил, что снизу ягод нет. Присев рядом с одним из кустарников провёл рукой по обглоданной кисти.
     - Ягоды Рибес, хочешь, попробуй. Только это дикие кустарники, кислятина, - сообщил мальчик и сморщил лицо.
     - А кто их так обглодал снизу? Пег что-ли? Вся трава вокруг затоптана.
     - Не-е, Пег высокий, верхушку мог объесть, но грозди снизу он бы просто не заметил, - рассудил Матеус.
     - А кто тогда? И что это за звук? Снова ты стучишь?
     - Нет, не я... - возразил мальчик. - О-ой-ёй...
     Комен обернулся и увидел на лице парнишки тревогу. Отшатнувшись от куста, стал медленно пятиться назад к валуну, прислушиваясь к приближающемуся топоту. Мальчик же остался стоять как вкопанный между валуном и кустарниками.
     В следующий момент из-за кустов с громким хрюканьем один за другим выбежали четыре жирных хряка. Не сбавляя скорости, кабаны неслись на Матеуса.
     - Беги, Мат! - успел выкрикнуть Комен, но тот и не думал двигаться и стоял, выпучив глаза. Тогда Комен сделал длинный рывок навстречу к оцепеневшему мальчишке. Прыгнув, сшиб его и, плашмя упав на сырую землю, поджал ноги. Кабаны пронеслись мимо, чудом не оттоптав ребятам ступни. Быстро придя в себя Комен заметил, что Матеус уже мчится к валуну, а кабаны разворачиваются для нового рывка. На этот раз их целью стал сам Комен.
     - Что это за твари?! - взвизгнул он, увидев на лбу несущегося на него хряка большую костяную пластину. Живой таран стремительно надвигался и альбос нурнул вбок, убираясь с пути кабанов. В самый последний момент, услышав злобное пыхтение совсем близко, он вновь прыгнул вперёд и улетел в кустарник, раздавив своим весом несколько гроздей ягод. За спиной раздался глухой удар, через миг уши пронзил визг хряка и треск дерева, а через мгновение Комен услышал, как со свистом упал ствол.
     Испугавшись грохота и яростного воя животных, Комен выпучил глаза, вскочил и, не глядя на поляну, рванул из кустов к валуну. Услышав позади злобное хрюканье, припустил с удвоенной скоростью и нёсся, уже не замечая вязкого дна ручья. Приблизившись к камню, Комен подпрыгнул настолько высоко, насколько это позволила сила ног и вязкая опора под ногами. Схватившись руками за гладкий край камня, он попытался подтянуть тело как можно выше, но еле сдвинулся. С трудом развернув голову Комен увидел, как ему показалось, огромный таран, на конце которого прилип разъярённый хряк, и невольно вскрикнул:
     - Мама!
     Подтянув ноги под себя, Комен почувствовал мощный удар о камень. Руки тут же сорвались, и он рухнул спиной вниз, приземлившись на что-то твёрдое. Дыхание вышибло ударом и Комен, лёжа на боку, мог лишь в ужасе наблюдать, как Матеус спрыгнул с валуна. За спиной у мальчика набирал разгон ещё один маленький кабанчик. Предупредить Матеуса не вышло, Комен не мог нормально вдохнуть. Вместо крика он невнятно промычал и, выпучив глаза, протянул руку в направлении кабана.
     Матеус стоял в шаге от головы альбоса, корчившего гримасы ужаса, и вовремя заметил жест. Обернувшись, махнул одной рукой вверх в направлении хряка. Столп воды поднялся перед ним. Второй рукой мальчик будто бы зачерпнул что-то из воздуха и махнул назад, Комена обдало жаром. Вода мгновенно замёрзла и тут же разлетелась вдребезги от врезавшегося в него кабана. Кабанчик взвизгнул и похрюкивая убежал в противоположном от мальчугана направлении.
     - Ха-ха, ты что, туполобых кабанов испугался? - рассмеялся Матеус озаряя Комена своей фирменной лучезарной улыбкой. - Я бы и сам с ними справился, незачем было так толкаться!
     - Иди ты! - сиплым голосом выдавил альбос и перевернулся на другой бок.
     ***
     
     Медленно приходя в себя Комен сидел на пятнистом боку кабана. Только сейчас он сумел вблизи рассмотреть лобную костяную пластину, будто созданную чтобы дробить кости противника живым тараном. Но на этом удивительные открытия не закончились. Вслед за пластиной вдоль позвоночника кабана выпирали костяные наросты. Альбос потёр места ушибов не спине, поняв наконец на что сорвался с камня. Уйма вопросов снова роились в голове, и он даже не представлял, с какого лучше начать.
     Матеус покопался в кустах возле поваленного дерева, вернулся к ручью и не сдержал эмоций:
     - Слизневы мозги! Ну ты даёшь, утопленник! Двоих одним махом, тыщ, дуц, а потом этого об камень ка-ак... - мальчик набрал в лёгкие воздуха: - Бам! Бух! Хрясь! Да ты крутой, как... как мой папа!
     - Не кричи, пожалуйста! Вдруг они вернутся? - понизив голос сказал Комен.
     - Хм. Да, ты прав, деда говорил, что они обычно ходят стаями до восьми особей, - уже спокойно произнёс молодой маг. - Держи, ты спрашивал про гемы, теперь они твои!
     Мальчик протянул руку. На раскрытой ладони лежали пять фиолетовых драгоценных камней, похожих на аметист. Уж в этом-то Комен разбирался. Только они были идеально огранены, чисты и искрились на свету. За каждый такой камень в Ионии убили бы, не раздумывая.
     - Соловы потроха! Где ты их взял?! - брови Комена снова полезли на лоб.
     - Э-эх... - протянул Матеус. - Ты ведь это сейчас серьёзно, да?
     - Серьёзней некуда! Ты их из дерева выковырял, что ли?
     - Какой же ты всё-таки странный, Комен. Смотри!
     Мальчик положил драгоценные камни в сумку, попросил Комена отойти от туши хряка и поднял руку на уровне плеча ладонью вниз. Кабанчик засветился ослепительным светом, его туша буквально за несколько мгновений высохла до костей, а потом уже и кости стали стираться в пыль. Когда ветер унёс серебристую пыль, Комен заметил, что на месте хряка что-то поблёскивает. В примятой траве лежали ещё три гранёных аметиста.
     - Он просто исчез?! - недоумевал альбос, не веря глазам.
     - Смотри дальше, - Матеус полез в сумку, но замер и прислушался. Вниз по течению послышались звуки ломающихся веток.
     - Стой, слышишь?! Они возвращаются! - крикнул Комен и через мгновение уже крутил головой сидя на валуне в позе сурка.
     Громко ломая всё на пути, не обращая внимания на речку, заросли и кусты, к парочке приключенцев шагал Пег.
     - Племяшка показывает фокусы! Хы-ы! Пег любит фокусы! - хлопая в ладоши и слегка прихрамывая, здоровяк подошёл ближе и застыл в ожидании.
     Матеус обнял его и похлопал животу:
     - Дядя Пегги! Ну наконец-то ты нашёлся! Бабушка очень волновалась. Зачем ты пошёл в горы в одиночку?
     - У Пега болела рука. Матеус охотится на крабов. Пег боится крабов. Пег сам полечил. Хы... - Пег глупо улыбнулся и показал друзьям кисть, обмотанную листьями и стеблями цветов. Из листьев то и дело сыпались маленькие обрывки розовых, белых и красных лепестков.
     - Фиалка, трёхцветная! Не перепутал! Молодец, Пегги, я тобой горжусь! - Матеус обнял здоровяка. - Только из неё надо сварить отвар или сделать припарку, ну да ладно. Сейчас я помогу.
     Молодой маг снял гербарий, намотанный Пегом и небрежным взмахом руки, будто делал это уже тысячи раз, поднял из ручья маленькую тучку. Такую же, какой несколько дней назад приводил в себя Комена. Крупные капли оросили руку здоровяка, и покраснение спало, вернув коже нормальный оттенок.
     - Всё, дядя, ты молодец, - махнул рукой Матеус. - А сейчас любимый фокус Пега. Комен, ты смотришь?
     Паренёк снова встал как раньше и вытянул руку перед собой. Драгоценные камни послушно поднялись и упали в ладонь к маленькому магу. Достав из сумки остальные гемы, он пересыпал их все на одну ладонь, и восемь фиолетовых самоцветов стеклись друг в друга, будто капельки воды. На руке у мальчика образовался уже другой драгоценный камень, голубоватого оттенка и немного большего размера. Пег захлопал в ладоши и взвыл от радости:
     - Хы-ы! Матеус молодец!
     - Я знаю, это же голубой турмалин! - с воодушевлением сказал Комен. - Но эта огранка, что придаёт ему такую форму?..
     - Да какая разница, - пожал плечами Матеус. - Гем он и на Баутонге гем, но этот голубой. Он дороже фиолетового. И теперь он твой!
     Комен взял камушек, оценил его. Размер с третью фалангу указательного пальца, приятно увесистый. В лучах света, попадающего на поляну через кроны деревьев, драгоценный камень отливал холодным лазурным оттенком. Камень тоже казался ледяным, хотя внутри Комен ощущал приятное тепло, разливающееся по всему телу.
     - Спасибо, Мат, положи-ка его пока к себе в сумку, - держать в руке такой холодный камень было больно. - Нам нужно возвращаться.
     Троица нарвала ягод Рибуса и покинула поляну тем же путём, которым Матеус и Комен на неё вышли. Сначала Пег рассказывал, как искал в зарослях цветы, а затем о том, как на него из кустов вылетел маленький кабанчик и он, идя по протоптанной тропинке, вышел на поляну, где колдовал Матеус. Вернее, Пегу казалось, что он рассказывает захватывающую историю, но в рассказе, как правило, преобладали междометия, широкие махи руками и излюбленное великаном: 'Хы-ы!'. Комен периодически давился от смеха, но не перебивал здоровяка, стараясь не попасть под замах огромных ручищ.
     Когда Пег закончил повествование, альбос спросил:
     - Мат, а как эти твои гемы попали в кабанов? Почему они так называются и где их ещё можно найти?
     - Дедушка говорил, что они так называются из-за 'Гем-о-глобина' в крови. Но это ты лучше у него спроси. Он тебе всё расскажет! А найти их можно где хочешь. Например, в крабах, слаймах, кабанах, вот... Бывает, чем сильнее краба треснешь о скалу, тем больше гемчиков выпадет. Но обычно не больше двух выходит. А из твоего хряка, посмотри, три получилось. Здорово ты его приложил, молодец!
     - Что-то я снова ничего не понял... - потирая подбородок сказал Комен. - Если ударишь сильнее?
     - Да не знаю я, это сложная наука. Надо книжки читать, разбираться... Но на деле всё просто! Берёшь молоток побольше да потяжелее и машешь им, что есть мочи! Так панчеры и делают! Раз замахнулся, прикончил монстра одним сильным ударом - держи горсть гемов. А если ты слабый и будешь долго ему по брюху колотушкой чесать, то либо совсем мало получишь, либо он тебя сожрёт. И скорее произойдёт второе! - договорив маленький маг хохотнул в кулак.
     - Не горю я желанием молотом махать, лучше Пега попрошу. Если что, он кого угодно одной левой пришибёт. Правда, здоровяк?
     - Пег сильный! Хряка в нос - бум! Хы! - отозвался бугай.
     - Можно не махать! Учись управлять энергией! Бывает так: вытянешь всю энергию из водички, она и замёрзнет. Такой глыбой и убить можно! А однажды я заморозил кальмара прямо в воде, затащил куб льда с ним внутри на утёс и скинул! Вот умора была! - обрадовался воспоминаниям Матеус.
     - А как научиться управлять энергией? Что это вообще такое?
     - Ой, снова ты спрашиваешь такие сложные вещи. Энергия она же везде! Ты что не видишь?
     Комен прищурился, резко замотал головой оглядываясь по сторонам, но ничего необычного не заметил:
     - Не вижу? Она что, где-то прячется?!
     - Нигде она не прячется, утопленник. Вот листья колышутся, ручей течёт, ветерок дует, цветы цветут. Фолио, например, нас греет лучами с неба. Всё это - энергия! Она есть везде и во всём, хоть и разная немного. Короче, энергия повсюду, бери да пользуйся!
     - Как это, разная?
     - И откуда ты такой взялся? - терял терпение мальчик. - Так уж и быть, утопленник, расскажу. Внутри всего на свете есть энергия, и сама по себе она ничем не отличается. Но различают четыре способа взаи... взаимодействия с ней, во! Маги их называют магией: 'Воды', 'Земли', 'Огня' и 'Грозы'. Есть ещё магия 'Крови', но деда ругается, когда я про неё спрашиваю.
     - И чем же они отличаются? - заинтересовался Комен.
     - Не знаю, но каждый человек больше предрасположен к какому-то одному виду магии и лучше вз-заимодействует с энергией этой стихии. У меня - это води-ичка! Хотя чаще всего людям достаётся земля, а реже всего грозовая, я даже не знаю, что могут эти маги. Наверное, вызвать грозу.
     - Погоди-погоди. Ты сказал, что каждый предрасположен к магии?
     - Ну да. Правда деда говорит, что учатся ею управлять далеко не всё. А хорошими магами вовсе становятся лишь единицы. А у меня получилось! Значит, я та самая единица и стану великим магом!
     - А, кроме тебя, Мат, есть ещё маги в деревне?
     - Бабуля владеет магией земли. Поэтому она и стала хранительницей нашей деревни. Но она не любит ею пользоваться. Говорит, что не хочет никого будить. А кого будить-то! Днём и не спит никто!
     - Пег спит, - отозвался здоровяк. - Пег любит спать. Кто хорошо спит - тот станет сильным. Пег сильный!
     Матеус задумался:
     - Может быть, не хочет тревожить Пега... Я не знаю... О, а вот и деревня! Пойдём к бабуле, она обещала напоить нас моим любимым чаем!
     - Да, кстати, я так и не отблагодарил тебя, Мат. Спасибо, что не бросил меня на берегу. Не знаю каков ты в магии, но это уже был великий поступок.
     - Ай, да брось ты, Комен! Только больше не тони!
     - Утопленник, хы! - добавил Пег.

Глава 6. Меритас. Главный герой

     'Цитатами стоит пользоваться только тогда, когда действительно не обойтись без чужого авторитета'
     
     Артур Шопенгауэр
     
     
     День был хмурый. С самого утра ветер разгонял серый туман над Евстраем, но ни туману, ни густым тучам не было конца. Пронизывающий ледяной дождь - частое явление на острове, но вот уже третий цикл, как осадки оставили жителей прибрежного городка Ореол в покое. Редкие взгляды надежды наверх, к Солу, служили одновременно проклятием и благодарностью местных. После череды аномально слабых, для ритуала рождения, энергетических всплесков, лишь редкий иониец жаловался на недомогание.
     Каждый понимал причину перемен в погоде. Сол умер и родился вновь, несмотря на увещевания верховного. Да здравствует Сол! Страшного не произошло, а тела предвестников ужасной кары Ион Сола украшали столбы, вкопанные по всему Евстраю, задолго до событий трёхдневной давности. Горожане Ореола расслабились и вернулись к повседневным делам, но старались лишний раз не обсуждать стекляшку. Мало ли кто из солдат гарнизона решит выслужиться? Последователи верховного это любят.
     Уоррен Перч - молодой капитан армии Евстрая и новоиспечённый начальник гарнизона в двадцать солдат на заставе вблизи Ореола. Последние несколько часов для были слишком утомительны: слушать крики черни под окнами не пристало офицеру и старшему сыну влиятельного чиновника. Поэтому начальник незамедлительно делегировал солдатам ответственное дело по усмирению нарушителей порядка.
     Покуривая трубку, Уоррен полубоком сидел за столом в своём кабинете на третьем этаже смотровой башни. Третий цикл начальник примерял на поясе новенький нож, выданный ему по завершении обучения в кадетском корпусе. Мечом или копьём пользоваться так и не научился, а нож, по его мнению, придавал офицеру более грозный вид. Только вот повесить его так, чтобы он был и на виду и не мешал сидеть, никак не удавалось. Уоррен уже подумывал, чтобы вовсе снять нож, когда в дверь кабинета постучались. Не решив, как оставить ноги: поставить обе на пол, или закинуть левую ногу на правое колено, начальник как можно небрежнее крикнул:
     - Кх-кхм. Войдите!
     Двое офицеров, морщась и бросая презрительные взгляды на молодого капитана, втащили в кабинет тело в грязной мятой одежде. Уоррен не смог определить, кому именно принадлежала эта одежда, но раз не рваньё - значит, не из дешёвых. На грязной рубашке в районе груди виднелся зелёный символ в виде дерева с широко раскинувшейся кроной. Больше похоже на городской герб, что рисуют перед въездом в город на Ильдраире... Но, чтобы кто-то на острове камня, скал и горных хребтов изобразил дерево? Должно быть, у этого человека очень специфичное чувство юмора. Чутьё подсказывало Уоррену, что из-за этого персонажа у него могут возникнуть проблемы. Изображая полное отсутствие заинтересованности, Уоррен незаметными движениями вытер о новый камзол вспотевшие ладони.
     - Кто это? - ломающимся писклявым голосом сказал он. До настоящего командирского баса ему было ещё расти и расти.
     - Нарушитель. Местные приволокли его из города и оставили у частокола. Кричал. Угрожал. Пытался причинить вред здоровью рядовому. Всячески нарушал порядок, - отрывисто отрапортовал один из младших офицеров, продолжая поддерживать бессознательное тело. - Временно обезврежен. Куда прикажете его определить, Капитан?
     - В тюрьму! - высоко задрав нос заявил молодой начальник.
     - Не смею ослушаться, капитан, но у нас нет тюрьмы, - ухмыляясь ответил второй офицер.
     - Грязное захолустье, конечно, у вас нет темницы! Так постройте её! Отец был прав, солдаты на этом конце острова страдают от безделья, в то время как ваши товарищи в столице сбиваются с ног, заботясь о безопасности Евстрая!
     - Смею возразить, капитан. Кроме нашего гарнизона, в Ореоле солдат больше нет. А ближайший к этой части Евстрая противник - монахи с Корунена, живущие в декаде плавания. Да и последняя война с Ильдраиром закончилась, когда я был ещё младенцем. Зачем нам здесь темница? - возразил ухмыляющийся воин.
     Неуклюже поднявшись из-за стола, Уоррен подошёл к телу, повисшему на руках у солдат. Они подхватили нарушителя под подмышки и подняли повыше. Ткнув бессознательное тело в грудь, Уоррен сказал:
     - Чтобы держать там вот таких пьяниц и барагозов! Или вы хотите вешать на столб каждого буяна?
     - Никак нет. Но мы солдаты, а не плотники.
     - О, я уверен, вы что-нибудь придумаете, лейтенант Сурво. Ваш отец работает кораблестроителем на Чакре. И вы, вероятно, тоже умеете обращаться с инструментом. Поправьте меня, пожалуйста, если я не прав, - ухмылялся уже молодой капитан.
     - Так точно! - отрапортовал лейтенант помрачнев. Он кивнул напарнику, и они увели нарушителя.
     Улыбнувшись своей первой победе в качестве начальника гарнизона, Уоррен задумчиво рассматривал водную гладь на горизонте из окна своей маленькой башни.
     'Я сделаю из этого захолустья образцовую заставу. А потом уже обо мне узнают канцлер и сам Верховный главнокомандующий! Маленький альбос всегда начинает с самых низов, главное - не сдаваться!'
     Так, под сладкие мысли о скором продвижении по службе, Уоррен не заметил, как в очередной раз, просидел несколько часов, летая в облаках. Мерные, глухие удары деревянных молотков, напоминали, что подчинённые занимаются делом, а значит, уровень дисциплины непременно растёт.
     На столе стояли громоздкие настольные механические часы, подаренные отцом перед отбытием сына из столицы в проклятое захолустье на другом конце острова. Тихо гудя от напряжения заводных пружин, они указывали на ярко-красную часть циферблата, когда с улицы донеслись крики и звон пожарного колокола.
     - Как иронично. Снова придётся отвлекаться на исправления чужих ошибок вместо составления плана по улучшению дисциплины личного состава, - меланхолично произнёс капитан и направился к выходу из башни.
     Горела старая повозка, служившая для перевозки провианта от города к заставе. Рядом с маленькой конюшней догорал стог сена. Двух гнедых лошадей уже вывели подальше от пламени. Пара офицеров без головного убора и в одних штанах, выставив свои печати напоказ, пытались успокоить кобыл. От ближайшего колодца выстроилась вереница из дюжины солдат, поочерёдно передающих друг другу полные вёдра воды, а самый младший рядовой бегал с пустыми. На него-то Уоррен и обратил внимание:
     - Рядовой! Отставить суету.
     Выпучив глаза, взмыленный парнишка с юношеским пушком на лице посмотрел на начальника гарнизона:
     - Э-э?
     - Набери воды и плесни на крышу, - Уоррен отвернулся от парня и окликнул воинов привязывающих лошадей. - Эй вы, двое! Что здесь произошло?
     - Капитан, мы с напарником только вернулись из увольнения и отдыхали в казармах, когда загорелась повозка, - офицеры издалека отдали честь и, не глядя на начальника, продолжили заниматься лошадьми. - Вам лучше узнать у Горлиха или Сурво, они руководили какой-то стройкой. А мы лучше присмотрим за вашими любимцами.
     Уоррен вновь посмотрел на коней и махнул рукой, оставил воинов заботиться о животных:
     - Только прикройте свои соловы отметины.
     - Так точно!
     Капитан развернулся, нашёл глазами солдата, которого отчитывал сегодня, и крикнул:
     - Лейтенант Сурво! Ко мне! Рапорт! - он стеснялся мальчишеского голоса, и оттого фраза прозвучала нелепо и неуверенно. Лейтенант подошёл и молча пару долгих вдохов смотрел в глаза Уоррена, чем не на шутку его напугал. Глаза Сурво, выражали взволнованность и дикое желание показать щенку его место. Мало того что Сурво был вдвое старше Уоррена, плевать. Но его послужной список, который зачем-то сщательно скрывали в столице, внушал ужас.
     - В ваше отсутствие никаких происшествий не произошло, мой капитан. Неуклюжий рядовой Сайлас, которого вы только что отправили мочить крышу конюшни, разлил масло рядом с костром для приготовления пищи. Кстати, отличная идея, командир. Мы с младшим лейтенантом Горлихом организовали тушение пожара, чтобы показать вам высокий уровень пожарной подготовки личного состава. Никто не пострадал, а Сайлас получит два цикла дежурства вне очереди.
     - Хорошо-о, а где нарушитель порядка? Вы приступили к строительству тюрьмы?
     - Нарушитель очнулся незадолго до инцидента. Сейчас его посадили в старую клетку для крупного скота. Она, мм... металлическая и парень не сможет в ней себе навредить. Всё под контролем, капитан, вы можете продолжать ваши неотложные дела. Прошу прощения за беспокойство.
     - Да уж, я прощаю вас на этот раз. Но только потому, что тушение пожара было организовано быстро и эффективно. Можете быть свободны, лейтенант.
     Сурво, казалось, скрипел зубами от злости во время разговора, но ухмылка вновь поселилась на его лице, стоило Уоррену отвернуться. Он вернулся в кабинет в приподнятом настроении, и вновь стал строить план по развитию гарнизона. В мыслях проносились образы развивающегося города. Первым делом стоит построить крепкие каменные стены, обустроить бухту Ореола и, конечно, тюрьму! Большой город всегда привлекает авантюристов, жуликов и воров.
     ***
     
     Вплоть до конца цикла никто не беспокоил начальника. Сол всё так же тускло освещал башню сквозь плотный строй туч.
     Уоррен поудобнее устроился в кресле с парой десятков свитков, хотя в глубине души желал больше происшествий. Он жаждал чувствовать вовлечение в жизнь захолустной заставы, где с момента постройки ничего не происходило. Опыта в военном деле Уоррен не имел, поэтому занимался тем, что у него получалось лучше всего - читал. Досконально изученные досье на подчинённых уже лежали на полках, и Уоррен коротал время до обхода чтением исторических заметок, привезённых с собой три цикла назад.
     'Идею возвести на Евстрае оборонительные сооружения вблизи каждого объекта инфраструктуры среднего и крупного размера приписывают Канцлеру Еохаю. В 243 году от первого всплеска группа диверсантов, одетые в цвета острова Ильдраир совершили вероломные нападения сразу на несколько городов, подконтрольных государству Евстрай и верховному главнокомандующему, светлоликому Леонду VII. По счастливой случайности в водах агрессора проводились учения подавляющего большинства сил военно-морского флота и молниеносно ответили на угрозу со стороны предполагаемого противника. Причинённый урон инфраструктуре противника оставил невозможными дальнейшие посягательства Ильдраира на суверенитет государства'.
     - Чушь собачья, - Уоррен отложил длинный свиток 'Становление и величие династии Евстрая' и зарядил дедовскую трубку новой порцией табака. - Кто, будучи в своём уме, поверит, что диверсанты оделись в цвета Ильдраирцев? И флот уже был готов атаковать. Как удобно! Грязная пропаганда... Ладно, пора на обход.
     Выйдя из башни, Уоррен поправил воротник и поплотнее запахнул офицерский мундир. Ветер трепал непослушные кудри, выглядывающие из красной треуголки. Пуская кольца дыма, Уоррен двинулся на осмотр казённых владений. Маленький дворик вмещал в себя лишь башню, конюшню на четыре стойла и казармы на пару дюжин воинов, где ютился гарнизон. Солдаты, стоящие в дозоре у ворот, сделали вид, что не заметили Уоррена. Вдохнув побольше дыма в лёгкие, он крикнул:
     - Эй вы, бездельники! Доложить обстановку.
     Один из дозорных кашлянул в перчатку и, оглянувшись на товарища, сказал:
     - Да, капитан! Во время вашего отсутствия никаких происшествий. Всё тихо.
     - Где держат преступника?
     Солдаты вновь переглянулись:
     - Не могу знать... Вернее, я видел, как кого-то вели в конюшни после пожара. Вам лучше проверить самому.
     - Хорошо. Вольно, рядовой. Тебя ведь зовут Саут Оуру?
     - Так точно! - удивлённо ответил воин.
     - Узнал тебя по разрезу глаз. Служи достойно и получишь возможность написать семье на Корунен.
     - Да! Так есть! Ой! Так точно! - глаза воина стали ещё больше, а поза вдруг изменилась. Только что уставший от тяжести службы солдат вдруг расправил грудь и с воодушевлением взглянул поверх треуголки капитана. Второй солдат с недоумением глядел то на Уоррена, то на напарника.
     В таком состоянии начальник оставил дозорных и постарался побыстрее обойти остальные посты. Мельком глянул в казармы, где отдыхающие воины с азартом рубились в игру под названием 'Эффуджиэйрэ' или, в простонародье, называемой 'Паникёрка'. Уоррен вздохнул, вспоминая, как играл в неё всего пару декад назад в кадетском корпусе. Капитана никто не заметил. Поглощённые игрой, солдаты галдели во всё горло, потому Уоррен двинулся прямиком к конюшне.
     Застав Сайласа в полудрёме на посту, начальник постарался пройти мимо, но рядовой вовремя очухался и от испуга чуть не уронил копьё. Кивнув пареньку, Уоррен попытался протиснуться в конюшню, но рядовой не сдвинулся с места и нечленораздельно промычал:
     - Э-э, тщ-щ начальник, эм-м, капитан! Вам туда нельзя! Сурво приказал никого не впускать!
     - Лейтенант Сурво, рядовой. Он лейтенант. А мою нашивку ты прочитал правильно. Приказываю впустить меня.
     - Э-э... Там ведь мокро! Вы приказали облить крышу водой, я целый час носил вёдра, но вы так и не пришли осмотреть работу. А к вечеру всё замёрзло. Ветер сегодня холодный.
     Капитан с интересом посмотрел внутрь конюшни. Огонь не тронул её, но стараниями рядового вся конюшня была больше похожа на болото. С заиндевевшей крыши капала вода.
     - Это не просьба, а приказ! Отойди с дороги, дурень, - поднял голос Уоррен, раздражаясь и отодвигая Сайласа в сторону.
     В конюшне, казалось, было ещё холоднее, чем на улице. В ногах валялось скомкавшееся промокшее сено, а на стенах блестели замёрзшие капли льда. В трубку капитана с крыши упала одинокая капелька, затушив тлеющий табак.
     - Тьфу, - бросил он, сморщившись от звука собственного голоса, - предмета частых насмешек. В дальнем углу послышался грубый кашель.
     Подойдя поближе, Уоррен рассмотрел полулежащего бедолагу, раздетого до подштанников и рубахи. Всё в нём казалось странным. И отсутствие печати на руках, и излишне тёмная кожа. Руки нарушителя сковывали металлические наручники, привязанные к прибитому в стене крюку. Увидев Уоррена, пленник дёрнулся, поправил бурую чёлку и, взглянув исподлобья, злобно прорычал:
     - Ещё один клоун этого нелепого цирка!
     Отчаянное состояние бедолаги поразило Уоррена. Сам бы он не протянул в так больше цикла.
     - Тебе, кажется, нужна помощь. Я начальник заставы. Расскажи, что ты натворил?
     - Я натворил? Да что ты себе позволяешь?! - откашливаясь, рычал пленник. - Я говорил правду!
     - Так ты из фанатиков? Твоими друзьями увешаны все столбы от Виндэйла до Ореола. На твоём месте я бы не кричал об этом на каждом углу.
     - А я бы на твоём месте заканчивал этот цирк поскорее, пока я, лорд этих земель, не замёрз и не отбросил концы!
     - Выглядишь ты и правда не очень, - покачал головой Уоррен. Он сочувствовал парню и уже придумывал наказание для Сурво. Лейтенант буквально оставил заключённого умирать в холоде, не мудрено, что он бредит. - Тебе нужно согреться. Как давно ты ел?
     - Сначала залили водой всё с ног до головы, теперь предлагаешь согреться? Ещё и в солому посадили, только мокрую! Это такая насмешка, да? Отец поручил надо мной издеваться? Я такой же лорд, требую к себе уважения и подчинения!
     - Парень, я ведь не желаю зла и хочу тебе помочь. Поэтому прошу услугу за услугу.
     Собеседник потупил взгляд и уже спокойнее спросил:
     - Услугу? Какую?
     - Ты дашь мне повод тебя помиловать. А я начну карьеру без кровопролития.
     - Кровопролития?! Ещё одна дурацкая шутка?! - от волнения пленник раскашлялся. - Запугать меня вздумали? Приказываю отвести меня к отцу! Сейчас же!
     - А кто твой отец? Я не знаю никого в Ореоле.
     - Мой отец лорд Хейдина! И не делай вид, что не знаешь меня! - последнее слово пленник выделил интонацией и задрал нос.
     - Хм, бургомистр, что ли? Города такого я на карте Евстрая не припомню.
     - С меня хватит! - завопил пленник и стал дёргаться, тщетно пытаясь сбросить кандалы. - Я сожгу вас всех! И передайте отцу, что он потеряет солдат из-за этой идиотской шутки!
     В конюшню на шум влетел Сайлас, лейтенант Сурво и ещё один солдат Горлих:
     - Сайлас, лошадиная твоя башка, зачем ты впустил его одного? - послышалось у входа.
     Лейтенант Сурво с ходу, не глядя на капитана, подбежал к арестованному и вырубил его прицельным ударом кулака в висок.
     - Сурво, объясните... - начал было начальник гарнизона, но лейтенант с разворота мощной оплеухой огрел Уоррена, чем выбил землю из-под ног.
     - Горлих, Сайлас, чтобы никто не зашёл сюда в ближайший цикл. Отвечаете головой. И принесите ещё одни кандалы. Выполнять.
     Солдаты ответили хором:
     -Так точно, товарищ майор! - и спешно удалились.
     - Что за... - успел произнести Уоррен, перед тем как поймал лицом ещё одну оплеуху.
     - Слушай сюда, щенок бюрократа, - схватив парня за подбородок, процедил Сурво. - Ради твоего назначения проклятый комиссариат инициировал проверку и нарисовал на меня компромат. Но я же добрый, согласился принять этот беспредел как должное. И понижение в звании. И твой непробиваемый инфантилизм. И даже надменное отношение. Но ты пошёл дальше! Прочитал в моём досье об отце? Что ещё ты прочитал, а? Отвечай?!
     - Что вы себе позволяете, лейтенант? - простонал Уоррен.
     - А я тебе отвечу, что ещё там было. Ни слова правды. Ни слова о моей настоящей службе! Ни слова, что я годами, потом и кровью шёл к званию майора. Но всё закончилось, когда какому-то шакалу из столицы захотелось пристроить своего щенка на годик, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Как удобно, не находишь?!
     - Я не понимаю, о чём вы!
     - Конечно. Куда тебе. Ты никчёмный. Я присматривался к тебе три дня, но ты только и делал, что сидел в башне. Да о чём с тобой можно говорить, ты даже копьё держать не умеешь!
     Из-за спины Сурво появился лейтенант Горлих. Они наскоро заковали Уоррена, привязав в загоне напротив первого бедолаги, и собрались уходить.
     - Лейтенант, это преступление. Вы не можете так поступить! Это трибунал!
     - Посидишь здесь цикл, а может, и парочку. Пока не поймёшь, кто здесь действительно главный, будешь коротать время не в моей башне, а в лошадином дерьме, - с ухмылкой сказал Сурво. Наклонившись к самому уху лежащего парня, он прошептал: - Ах да, запоминай. Теперь для тебя я майор Сурво.
     ***
     
     Уоррен сидел в луже поджав ноги и стеклянными глазами гипнотизировал конскую упряжь. Его сокамерник очнулся с протяжным стоном:
     - Версовы вояки, что же вы творите... - увидев рядом с собой кислое лицо капитана, парень сначала замер, а потом залился хриплым смехом. Солдаты, стоящие у входа, поддержали его. Уоррену показалось, что над ним смеются даже кони и пустил скупую слезу. От этой нелепой картины сокамерник рассмеялся ещё сильней. - Ты чего, начальник? Курорт оказался не под стать вашей аристократичной персоне? А-ха-ха!
     - Заткнись...
     - Да что вы, господин. Погода подвела, право дело, но какой сервис! Скоро принесут основные блюда! Здесь и цыплёнок в мраморе, и свинина в водорослевом соусе. А на десерт изысканные кусочки соломы в посыпке из мокрого песка! - парень поднял с земли горсть сена и бросил в сторону Уоррена. Со стороны входа снова раздалось ржание солдат. К загону, где сидел бедолага в рубахе, подошёл Горлих и бросил ему кусок хлеба.
     - Держи, шут, заработал. Мраморный цыплёнок, во даёт!
     - Как вы смеете, где приборы? - выкрикнул пленник, затем с тоской посмотрел на краюшку и, поколебавшись, стал её грызть. - Хах... А тебя как звать-то, начальник?
     - Уоррен, - он всё так же смотрел на упряжь и седло. - Уоррен Перч.
     - Ну что, Уоррен, теперь мы с тобой на одной стороне. Но, помнишь, ты просил меня об услуге? У меня есть одна идея.
     - Да?! - горечь улетучилась с лица, уступив место надежде.
     - Ага! Ты потерял, лови, - пленник дотянулся босой ногой до трубки и одним ловким движением зашвырнул её в Уоррена. - Согрейся, дружище. Ночи у вас, конечно, тёплом не балуют.
     - Эх... - Уоррен ногой подтянул трубку поближе, достал из грудного кармана свёрнутый листочек с табаком. Стряхнув влажный пепел, он набил трубку, огляделся и протяжно завыл. - Сол, за что мне всё это...
     - Что, капитан, огоньку не хватает, да? Глядя на твоё озабоченное лицо, я на миг поверил в происходящее. Сказать честно, отец так много раз уже пытался выбить из меня дурь, что даже неделя в хлеву на севере Тефтонга не заставит меня передумать. Ну так что, услуга за услугу?
     - Чего ты хочешь?
     - Всё просто, я тебе огонёк в трубке организую, а ты мне расскажешь, где мы, и кто всё это подстроил?
     - Мы находимся вблизи Ореола, самого удалённого города от столицы. Мой отец подстроил моё продвижение по службе, но, как видишь, не прошло и декады, как я оказался под одной крышей со своими лошадьми и тобой, недоносок. А теперь дай мне уже закурить, меня знобит.
     - Ох, какой же ты слабак, начальник! Неинтересен мне твой отец, ты лучше расскажи, что знаешь о моём? Как он держал меня в отключке так долго, что я оказался на севере?
     - Ты безумен, и, кажется, даже не догадываешься об этом. Ничего я о тебе не знаю, - бросил Уоррен и принялся стягивать наручники. Получалось скверно.
     - Ха-ха-ха, - отрывисто посмеялся сокамерник. - У тебя такое отвращение на лице, что я охотно верю! Но, я привык, что на меня смотрят с завистью. И за артистичность выполню своё обещание. Только не забывай, мешок табака убивает лошадь. А они, вроде как, животные благородные.
     Рукой, которой держал трубку, Уоррен почувствовал тепло. Тонкая струйка дыма, извиваясь ужом, поднималась от тлеющего табака:
     - Твою же мать! - прошептал он в растерянности, давя в себе порыв отбросить трубку. - Еретическая магия...
     - Хах, отец не жалел денег для моего обучения! - подмигнул парень. - Когда я был ещё в животе матери, вызвал магов из Ласкенты, чтоб те провели ритуал подготовки. Я хорош в обращении с огнём, этого не отнять!
     Уоррен с открытым ртом таращился на тлеющий табак.
     - Вижу, ты удивлён, хоть и знаешь, что я лорд. Честно сказать, твоего товарища с красной татуировкой на шее мои умения не так впечатлили.
     - Ты показывал это Сурво? Солов идиот!
     - А ты думал, кто поджёг повозку? Я! Вояки мне не поверили. Но могу поклясться, они меня боятся. Иначе зачем было поливать водой конюшню?
     - Я приказал. Но о тебе не было и речи.
     - Значит, этот твой Сурво ещё тупее, чем я думал, х-ха!
     Капитан встал из лужи, выжал мокрое пятно на пятой точке и зашагал по загону, насколько это позволяла цепь на кандалах.
     - Или умнее... Я боюсь представить, что старый пёс придумал, но уверяю, ничем хорошим твоя выходка не сулит. Сурво думает, я читал его досье, что мне подсунули здесь. Но я озаботился копиями на каждого подчинённого ещё в столице. У отца хорошие связи, и я нашёл его подлинное досье, со всей подноготной. Сурво двадцать лет служил в разведке, в группе специального назначения. Он шпионил, убивал, предавал. Но с приходом нового канцлера старого пса командировали сюда, с глаз долой.
     - Ух, актёрище! Начальник, да ты талант! Я весь дрожу от страха!
     - Помолчи, наконец. На краю Евстрая нет ни одного солдата, кто бы попал сюда по своей воле. Мне следовало бы вести себя с ними более уважительно...
     - А ты хорошо выучил роль! Верховный главнокомандующий, канцлер, шпионы, убийцы, Евстрай какой-то! Я прям главный герой пьесы! Или целого романа! - не унимался незнакомец.
     - Если бы я был Сурво, то уже строил тебе эшафот. А если ты ещё не понял, во что вляпался, или действительно сошёл с ума, так я тебе сейчас доходчиво объясню, что тебе вменяется.
     - Я весь внимание! - ухмыляясь, парень махнул закованными руками.
     - Первое - ересь. Приговор - смерть. Второе - неуважительное отношение к офицеру. Приговор - от порки до повешения. Третье - распространение ереси. Приговор - смерть на позорном столбе, если быть точнее - то на колу. Четвёртое - еретические ритуалы. Приговор - четвертование живьём. На моей памяти к такой смерти приговорили лишь одного альбоса. А может она и не альбос вовсе. Но так и не привели его к исполнению. Ведьма слишком далеко засела, но недолог час, жители Чакра сами привезут её нам. Сеть шпионов и разведка специального назначения уже работают над этим.
     Нарушитель порядка прищурился и несколько минут недоверчиво рассматривал Уоррена:
     - Ты определённо мне нравишься, начальник! Я чудом выжил после шторма, но мне всё ещё грозит смертельная опасность. Чудаковатые вояки в странной одежде и не менее странным оружием захватывают меня в плен и устраивают условия, в которых я не могу пользоваться магией. У тебя, случайно, нет пера? Это стоило бы записать!
     - Ты идиот.
     - Погоди, погоди, я понял! Потом приходишь ты. С виду мой ровесник, а называешься командиром гарнизона. И вот не прошло и дня, как ты мочишь зад в конюшне рядом со мной. Родственная душа, такой же не понятый и обиженный.
     - Нарциссичный идиот! - скалясь, прорычал Уоррен.
     - Точно! Как и я! А теперь мы вдвоём должны выбраться из заточения. Конечно, у тебя по счастливой случайности окажется карта местности. Благодаря ей мы с лёгкостью за пару дней доберёмся до моего дома и вот уже у сынка лорда есть друг, не разлей вода! Дай угадаю, а сейчас мы с тобой придумаем невероятный способ выбраться отсюда, правда?
     - У тебя есть имя?
     - Как ты смеешь?!
     - Как тебя зовут?
     - Меритас Ониет Дрезден, сын Ёрина Ониет Дрез...
     - Хар-р-р! - Уоррен заглушил голос собеседника громко вдохнув воздух через нос и плюнул в его направлении смачным куском соплей. - Тьфу!
     - Что ты творишь?! За такое отец сгноит тебя в одиночной камере! - завопил Меритас.
     - Завтра ты сдохнешь, Меритас, сын Ёрина.
     В конюшне надолго повисла неловкая пауза. Охранники у дверей не прекращали смеяться, но, похоже, разговор двух заключённых их давно не интересовал. Только кони, слегка пошаркивали копытами и отгоняли замёрзших мух вялыми ударами хвоста.
     - Так, - Меритас нарушил тишину. - Как там тебя, неважно. Быстрее выкладывай свой план побега. Мне сейчас правда стало жутко. Не то чтобы я тебе поверил, переигрываешь местами, но поторопись, пожалуйста, сил согреваться почти не осталось.
     - План, говоришь? - задумался Уоррен. Его глубоко поразила выходка Сурво, но сейчас ум целиком занял полоумный собеседник. Уоррена вновь посещали противоречивые мысли, местами вдохновляющие, а местами уязвлённая совесть исполняла кульбиты, отчего крутил живот. Нужно срочно что-то придумать, ведь скоро начнётся новый цикл и тогда право хода перейдёт к Сурво.
     Уоррен думал:
     'Еретик, но не простой. Мог быть шпионом, но слишком много болтает. И зачем выдал себя? Может быть, действительно больной? Должен ли я спасти его от столба и показать духовникам? Их методы не столь гуманны, но любая жизнь ценна, а здесь дурачку недолго осталось. Возможно, он - мой билет в кабинет Верховного. Проклятый Сурво будет грызть локти!'
     - Да, ты прав, молодой лорд. Я кое-что придумал, и ты мне в этом поможешь.
     - Наконец-то! Я сразу тебя раскусил. И как мы сбежим?
     - Для начала прекрати орать.
     - Отлично, представляю себя шпионом!
     - Кретин... - прошептал Уоррен. - Скажи, можешь ли ты здесь что-нибудь поджечь? Тогда нас переведут в другое место, и, возможно, мы сможем сбежать.
     - Хм, - собеседник задумался. - Бестолку, здесь всё залито. А ещё я заметил, что в этой части Тефтонга ужасно мало энергии, приходится буквально по крупицам её собирать, чтобы согреться.
     Уоррен шлёпнул себя по лбу.
     - Прискорбно. Но должна же от тебя быть хоть какая-то польза?
     - Поглядите на него. Какой важный! Как петух на насесте, - Меритас закрыл глаза, на мгновение скорчил гримасу боли и аккуратно вытянул левую руку из кандалов. - А такое видел?
     Уоррен с придыханием подался поближе к Меритасу:
     - Как? Ка-ак?
     - Любой предрасположенный к магии аристократ должен изучать материалы и их свойства. Энергия вездесуща, знания безграничны! Так говорил мой учитель, - паясничал Меритас.
     - А меня сможешь освободить?
     - Уф-ф, дай передохнуть. Буду с тобой честен, я потратил на это жизненную энергию, потому что другой здесь мало. Не очень много, но, чтобы нагреть железяку нужно постараться.
     - Зачем ты её грел?
     - А как ты думал я руку вынул? Кандалы при нагреве расширяются. Хотя кому я это говорю, вы вояки, магию воды от магии земли не отличите.
     - Хорошо, до утра нас никто не тронет, но лучше бы тебе поторопиться. И съешь хлеб, что кинул Горлих, лишним не будет.
     ***
     Пока Меритас сосредотачивался на нагреве наручников, охранники задремали. Снаружи доносился храп лейтенанта и редкое свистящее ворчание рядового Сайласа.
     В глазах Меритаса танцевала озорная искорка:
     - Что теперь, начальник?
     - Умеешь ездить верхом?
     - На лошади? - поднял бровь Меритас.
     - Нет, на дельфине, солов ты идиот!
     - Тс-с начальник, нас же услышат. Мы шпионы, помнишь?
     - Горлих спит, а Сайлас тугой на уши. Так что?
     - Нет, я всю жизнь ездил в экипаже на мягких подушках... Да и не на лошадях вовсе.
     - Тогда просто прижмёшься покрепче к шее и главное - держись. Мои лошадки из одного выводка, куда бежит первая, туда пойдёт и вторая.
     Уоррен стряхнул с себя солому, размял покрасневшие ожоги на запястьях и, аккуратно приоткрыв калитку загона, подошёл к лошади:
     - Ты готов?
     - Думаю, стоит дождаться ночи. В темноте нам будет легче скрыться от погони! - заговорщическим голосом сказал Меритас.
     - Чего дождаться? У меня нет часов, но мы сидим здесь целую вечность. Скоро утро и Горлих проснётся!
     Меритас покрутил головой, рассматривая лучи света, проникающие сквозь прорехи в соломенной крыше. Немой вопрос на его лице выражал полную растерянность:
     - Светло как днём... Что за Версовы происки! На севере всегда так?
     С улицы донёсся звук въезжающего экипажа кареты. За пару мгновений тихий двор заполонили голоса и тяжёлое, прерывистое дыхание запряжённых лошадей. Уоррен прижался к стене, разглядывая происходящее через щели в досках:
     - И кто к нам пожаловал? - недовольно прошипел он. - Откуда здесь прелатские ищейки?
     - Кто это?
     - Твою мать, с ними Сурво! Они приехали за тобой. Мы опоздали!
     Капитан, отпрянув от стены, забросил седло на ближайшую лошадь, но застёжки никак не поддавались. До того как солдаты узнают, что узники свободно разгуливают без наручников, оставались считаные мгновения. Сурво, выпрыгнул из кареты и быстрым шагом приближался к конюшне. Ругательства в адрес спящего постового были слышны уже в полных подробностях, когда Меритас вскочил на одного из коней, на ходу срывая с калитки упряжь:
     - Запрыгивай, это наш шанс!
     Уоррен успел лишь кивнуть и сглотнул подступивший к горлу ком. Подошедший к входу Сурво перевёл яростный взгляд с рядового Сайласа на глупо улыбающегося Меритаса. Тот выпучил глаза, наклонился поближе к уху лошади и глядя прямо в ошеломлённые глаза Сурво во всю глотку заорал. Лошадь, и без того недовольная ездоком без седла, рванула вперёд, откинув Сурво в кучу навоза. Выбежав во двор, гнедая стала гарцевать, как на параде, извиваясь и подпрыгивая, стараясь скинуть с наездника.
     - На кол кобылу, парень мне нужен живым! - хрипя от злости, выдавил Сурво, пытаясь перекричать безумные вопли Меритаса, но услышать его мог только Сайлас, если бы не страдал от глухоты. Шестеро солдат с пиками наперевес аккуратно обступали ретивую лошадь со всех сторон, пытаясь прижать её к казарме. Никто не хотел попасть под копыта.
     - А-а-а! О-о-у! - сквозь слёзы верещал Меритас, мысленно проклиная свою выходку и копушу Уоррена одновременно. Молодой капитан всё ещё не показался из конюшни.
     - Схватить его, - прозвучал спокойный, уверенный голос с лёгкой хрипотцой. Его обладатель, держась за руку помощника, спускался из кареты. Солдаты переглянулись и, уперев древко копья в землю, приготовились колоть. Меритас зажмурился, стараясь удержаться верхом и случайно ударил кобыле в бок ногой. Та встала на дыбы, и в этот момент на хвост лошади упала яркая искорка пламени. Сухой конский волос вспыхнул мгновенно, и обезумевшая кобыла с диким ржанием ломанулась вперёд. Пара солдат, чьи характеристики в личном досье имели пункты: 'Излишняя впечатлительность' бросили пики и с криками: 'Ведьмино отродье' и 'Слуга огня!' попятившись бросились наутёк.
     - Отставить приказ! - Уоррен с пафосным криком выехал, наконец, из конюшни и направил коня в спины обступающих Меритаса воинов. Оставшиеся четверо бедолаг обернулись на детский голос капитана, отчего замешкались и были сбиты с ног огнехвостым чудовищем. Лошадь пробежала круглый двор заставы по дуге и выскочила за забор мимо часовых, с открытым ртом наблюдающих за ярким огненным представлением. Уоррен направил скакуна следом. Кивнув на выезде растерянным солдатам, он крикнул:
     - Я его догоню! - и посильнее пришпорил коня.
     Сходящая с ума от боли лошадь Меритаса летела стрелой, не обращая внимания на колючки и кусты. Большую часть неплодородной степи покрывали выцветшая трава и редкий сухостой. Уоррен благодарил Сола за то, что лошадка Меритаса мчалась в центр острова, где на горизонте зеленел лес. Догнать узника сразу капитан не надеялся, а потому каждые пятнадцать минут сбавлял темп галопа, чтобы осмотреться и убедиться, что погони нет. В пыли отчётливо виднелись следы подков, и Уоррен с лёгкостью определял, куда ускакал молодой лорд. И вскоре нашёл его без сознания в траве у опушки хвойного леса. Шагах в пятидесяти, беспокойно виляя головой, гарцевала покрытая сажей лошадь. Волосы на хвосте сгорели, открыв взору капитана маленький чёрный отросток. Парень невольно зажмурился и подавил в себе приступ тошноты. Он заметил, что на уголке губ Меритаса запеклась капля крови, но подходить к нему не спешил. Судьба обгоревшей лошади беспокоила куда больше, чем жизнь выскочки Меритаса. Уоррен шмыгнул носом, повернул лошадь в сторону Ореола и звонким шлепком заставил её пуститься в неуправляемый галоп.
     - Надеюсь, ты найдёшь дорогу до Ореола и о тебе позаботятся, - сказал он.
     Когда пыль из-под копыт бедной гнедой осела, Уоррен вернулся к Меритасу. Пошлёпав того по лицу, принялся осматривать раны. На затылке у него оказалась пара мелких ссадин и одна небольшая рана с запёкшейся кровью. Пока Уоррен оттирал не до конца запёкшуюся кровь с головы Меритаса мокрым подолом мундира тот пришёл в себя:
     - О-о-ох, начальник! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!
     - Это ты поджёг хвост? - не дрогнув ни одним мускулом, спросил капитан.
     - Не знал, что ты так любишь животных, - простонал Меритас.
     - Зачем?
     - Испугался! Меня обступили те ребята с острыми штуками! Да и ты не спешил на помощь.
     - Зачем причинил боль животному?
     - Спасался, вот зачем! Не тебе меня судить, вояка! Плевать на эту лошадь, что с ней будет? Важнее, что мы сбежали!
     Прикрыв глаза рукой, Уоррен промолчал, вставая с корточек.
     - Так и какой у нас план, Уоррен? Как именно мы с лёгкостью доберёмся до дома?
     - Очень просто, мой лорд, - процедил тот, всматриваясь в чащу. - Трое суток на юго-запад через лес, чтобы не было погони, и мы выйдем к монастырю. Там о тебе позаботятся, Меритас, сын Ёрина.
     - Так-то лучше! Кстати, начальник, раз уж мы теперь друзья, так и быть, зови меня Мерик.

Глава 7. Кадисса. Слепая удача

     'Лишь тот из вас кто, тренируясь, не даёт земле под собой просохнуть от пота - будет иметь шанс умереть с достоинством'
     Дорон, вождь клана Досуа
     
     
     Палящий оранжевый шар, что именуется на Тефтонге как Фолио, на Игнфтонге зовётся Замуи Чарракш. В переводе это значит 'Звёздная усыпальница живущего в вулкане'. Он тенью очерчивал спортивное телосложение девушки, рисуя её гораздо выше собственного роста. Кадисса была благодарна ему за комплимент, но знала, ещё часов и из обходительного кавалера он превратится в жестокого тирана. На Игнфтонге Замуи заходил за горизонт лишь ненадолго, а потому племена, привыкшие к короткому сну и невыносимой жаре, всегда были уверены, что их предки смотрят на них с неба. Да, сверху вниз, но никогда с презрением. Если ты выжил в пустыне, то достоин уважения.
     Захватив максимум полезного из седельных сумок Кайсата, Кадисса сложила свой скарб в импровизированный вещмешок из накидки. Связала рукава так, что получилась неплохая сумка, и, прокинув её через плечо, побежала в сторону гряды пика Гира.
     Во время бега она буквально медитировала и вспоминала. Вспоминала, как красив и величественен пик Гира издалека. Как ещё подростком совершала первые походы с отрядом к тонкому перевалу в горной гряде. Память - интересная способность, никогда не знаешь, какое из воспоминаний оно подкинет. За воспоминания о юности и отрочестве Кадисса вспомнила и глубокое детство.
     Отец в то время совершил немыслимое: сплотил большинство кочевых племён Игнфтонга, отговорив их кровожадных лидеров от вторжения на материк. Объединённые силы тринадцати племён назвали клан Досуа, в переводе: 'Доверие'. А во главе его выступил мудрый Дорон, отец Кадиссы, игниец с большим сердцем и не менее крупных размеров кулаками. Экономика Игнфтонга, - да-да, игнийцам пришлось выучить и это слово, - пошла в гору, когда с умом сформированные отряды стали охотиться на потрясающих своей силой и размерами чудовищ. Принесённые с охоты гемы с лихвой компенсировали недовольства многих жадных до крови соседей игнийцев. Именно тогда, налаживая взаимодействия с внешним миром, отец проводил слишком много времени вне семейного шатра, а часто и вне родного полуострова. Именно тогда мама Кадиссы заболела, а вскоре ушла в отшельничество, как делали все уважающие себя воины, чтобы в одиночестве принять смерть. Дорон стоически перенёс удар судьбы и, казалось, даже не скучал по супруге, всё больше погружаясь в работу.
     Кадисса приоткрыла глазную повязку, чтобы унять внезапно возникший зуд. После в очередной раз приложила усилие, чтобы приоткрыть уцелевший глаз, но делать это становилось всё больней. Она знала один действенный способ избавиться от губительных для воина сантиментов, а заодно и боли - хорошенько разозлиться.
     - Каррешик твою родню, Искол! - стиснув зубы произнесла Кадисса сквозь слёзы. - О, ты поплатишься, предатель, карс шаррах! Я обещаю, ты будешь страдать, версов змей!
     Поднятые редкими в этой части материка ветрами, по пустыне летали пыль и песок. И всё это липло к покрытой испариной смуглой коже. Кадисса натянула на нос кусок ткани, напоминающий платок, часто носимый жителями пустыни на шее, и прибавила скорость. Злость на ученика шамана вспыхнула ярко и быстро погасла, душевное равновесие покачнули закравшиеся мысли о Кайсате. Тело верного варана, оставленное на съедение падальщикам, маячило в воображении.
     'Я отомщу за тебя, друг! Но остаться не могу. Иначе вскоре хоронить пришлось бы и меня', - подумала Кадисса. Разведчице было противно от столь мелочных утешений. Не злость, но боль переполняли её сердце, и она попробовала зажечь внутреннюю искру снова:
     - Проклятый шаман! Проклятый всплеск! Я должна быть дома, рядом с отцом и племенем! - трусца уже плавно переходила в лёгкий бег. - Кто вообще мог устроить нечто, уловимое на другом конце континента?! Чушь!
     Спустя несколько часов бега на пустой желудок, кишечник начал крутить, а голова заметно потяжелела. Вековая пустыня и светило превращали движение в пытку. При каждом вдохе Кадисса представляла, что пьёт жидкий огонь. В ушах отдавались учащённые удары сердца.
     Прижав платок к макушке, Кадисса перекинула сумку на другое плечо и запричитала:
     - Агрх, нич-чего не вижу! - раньше глаз открывался хотя бы на мгновение, чтобы можно было увидеть пик Гира на фоне голубого неба. Теперь же, заплывший гноем и порядком опухший, глаз не давал исправно корректировать курс. Стекающий со лба пот пропитал глазную повязку, солёные капли только усиливали зуд. Стиснув зубы, девушка продолжала шагать, на ходу поправляя взмокшую, натирающую одежду и бельё. Привычные к тяжёлым физическим нагрузкам ноги пружинили, но стопы в ездовых сапогах зудели и сулили огромные мозоли.
     'Нужно переждать полдень. Найти тень. Сделать остановку', - мысль ощущалась тем яснее, чем сильнее Замуи напекал с неба открытые участки кожи, но где-то на задворках сознания, Кадисса понимала, что ждать придётся долго. Она столько не протянет. Восприятие окружающего мира с помощью внутреннего зрения сильно искажало картину вокруг. Наметить курс к ближайшим островкам тени, отбрасываемым скоплениями камней, было невозможно. Разобрать в месиве энергии ветра и песка получалось не дальше сотни шагов.
     Спустя ещё полчаса девушка упала на колени. В порыве ярости и отчаяния она крикнула настолько громко, насколько позволила ей пересохшая глотка:
     - Проклятье! Шар-р-рах Карс! - нащупав флягу, Кадисса взвесила её в руке. Почти вся вода ушла на промывание глаза, но это не сильно помогло. - Какая ирония, верса тебя возьми!
     Несколько одиноких капель всё ещё оставались внутри. Жадно ловя пересохшим языком каждую из них, Кадисса сделала единственный глоток, и с дюжину вдохов безуспешно трясла пустым сосудом над открытым ртом.
     - Нет уж! Я здесь не сдохну! - со злостью бросив фляжку, прорычала она. - Только не так!
     С трудом поднявшись она заставила себя двигаться.
     - Вперёд! Вперёд, Ди, ещё ничего не кончено! - тело повиновалось её силе воли и вновь перешло на лёгкий бег. Она даже попыталась приоткрыть глаз, но на ощупь между веком и бровью была одна большая опухоль. Боль пронзила висок, и девушка бросила попытки посмотреть на мир незамутнённым взглядом.
     - Огонь ведь не может застыть там, где зародился, верно? - успокаивала себя, стиснув зубы, и бежала вперёд, хотя давно уже не была уверена в направлении. Ущелье осталось позади, а значит, до пика Гира не так уж и далеко. Спустя час недавно потушенный пожар во рту разгорелся с новой силой. Ветер вроде бы поутих, и видимость заметно возросла.
     'Шаманы говорят, что видят воду издалека', - Кадисса вспоминала рассказы отца на ночь, пока была ещё малюткой. - 'Если заметил отблеск голубой ауры на горизонте, значит, спасён. Все могут видеть ауру, нужно лишь практиковаться. Как с молотом!'
     Она - лучшая из разведчиков клана Досуа. Для неё найти воду в пустыне, всё равно что завалить песчаного камнебрюха, - сложно, но если знать пару уловок - справится и ребёнок. Кадисса сосредоточилась на изучении горизонта в поиске чего-нибудь голубого, синего, или, на худой конец зелёного. Бурые следы песка, пыли и камней смешивались воедино без намёка на воду. В голове моментально появился образ Кайсата, что находил даже скрытые песком источники воды. Прекрасные животные - вараны.
     Провалившись в пучину воспоминаний, и не без труда заметив вдалеке приближающееся красное энергетическое пятно, Кадисса сначала очень обрадовалась. Но вовремя смекнув, что оазисы не имеют свойства бегать за жаждущими, да и цвет не подходящий, сменила направление и постаралась увеличить отрыв.
     - Надеюсь, не заметят, - сказала она с надеждой, продолжая двигаться вперёд, и поглядывала в сторону пятна, пока оно не разделилось на несколько более мелких. 'Иглошёрстные?! Только вас-то мне и не хватало!' - подумала воительница, услышав противное тявканье и интуитивно достала из ножен кинжал. Собакообразные хищники, тихо рыча окружили разведчицу, стараясь находиться на безопасном расстоянии.
     - Я ещё жива! Прочь! - закричала Кадисса и испугалась собственного сорванного голоса. - Убирайтесь, версовы падальщики!
     В ответ на крик псы залаяли наперебой. Кадисса скинула с себя сумку, отцепила с оружейной повязки молот и, просунув руку в темляк, приготовилась защищаться. Звери не спешили нападать, но это обман, очевидно, что первый удар обязательно будет нанесён сзади - падальщики не привыкли сражаться честно. Поэтому Кадисса старалась крутиться на месте как можно быстрее отгоняя клыкастых тварей. Она не боялась трусливых псов, но всё же ещё никогда не дралась с ними вслепую.
     Расплывчатые очертания хищников медленно приближались, выискивая момент для атаки. Мелкие острые зубы в пасти одной из тварей стали отчётливо различимы, когда Кадисса услышала шорох движения сзади. Падальщик сорвался с места и прыгнул. Понимая, что не успеет повернуться, Кадисса нырнула в единственный крупный просвет между окружившими её животными. Перекатившись после приземления она с громким выдохом: 'Х-ха' махнула молотом в сторону псов, но не попала. На том месте, где только что стояла Кадисса, неуклюже приземлился падальщик, и, клацая зубами, напал снова. Рядом топтался другой падальщик, скалясь и рыча, он отвлекал жертву, боясь подойти ближе, и ждал, когда собрат нанесёт удар в спину. Кадисса ухмыльнулась, принимая игру. Она показательно повернулась боком к первому, делая вид, что не видит опасности. Псов это лишь раззадорило.
     Кадисса замахнулась молотом, показывая, что заглотила приманку, но пёс тут же трусливо отскочил назад. Тогда Кадисса отпустила рукоять, расправив пальцы как можно шире. Молот повил на темляке и стал неконтролируемо падать, в этот момент Кадисса резко развернулась, крутанула рукой в плече, придавая молоту инерции, и присела. Боевое орудие, описав в воздухе кривой полумесяц, приземлилось аккурат на череп подскочившей собаки. Внутренности черепной коробки склизким багровым дождём брызнули на песок, оросив и псов, и разведчицу.
     Твари поняли, что поодиночке нападать бессмысленно, и атаковали одновременно. Кадисса прижалась к земле, пропуская над собой прыгнувшего пса, и стиснула зубы в зверином оскале, когда второй укусил её за сапог. Пришлось развернуться на спину и пнуть зверя ногой. Тут Кадисса совершила первую ошибку. Опершись на левую руку, в которой держала кинжал, она на вздох лишила себя защиты, за что мгновенно поплатилась. Справа на неё налетел падальщик, и она попыталась встретить врага поднятым молотом, но оправившийся от удара ногой пёс уже впился в её левую руку.
     - Шаррах! - прорычала она сквозь зубы и повалилась на землю, выронив кинжал. - Безмозглые твари!
     Псы так не считали и перестали лаять перед каждой атакой, смекнув, что жертва их не видит. Быстро учатся.
     Зверю, вцепившемуся за запястье, Кадисса пробила висок молотом и приподнялась, осев на одно колено. Падальщик, скуля и поджав хвост, сделал пару шагов назад, но покачнулся и упал набок. Оставшиеся твари не издавали ни звука, кроме едва уловимого шарканья мерных шагов. Кадисса прижала левую руку к животу и почувствовала горячую кровь. Кадисса взмолилась великому вулкану, чтобы это была кровь падальщика, но кисть предательски отказывалась сжиматься в кулак. Свирепо зарычав, она раскрутила молот на запястье и попятилась назад. Держать оба пятна в поле внутреннего зрения не вышло, - его радиус гораздо уже обычного зрения, - из-за чего разведчица, брызжа слюной, крутилась на месте словно юла.
     'Нельзя рисковать, жди атаки', - всплыли в голове наставления отца, но звери, словно сговорившись, ходили вокруг Кадиссы друг напротив друга, и от этого по телу пробежали мурашки. Слух стал подводить, напряжение било по вискам, левая ладонь уже висела плетью и ощущалась неподъёмной. Каждый миг смертельного танца высасывал последние силы, а хищники быстро меняли позиции заставляя Кадиссу безостановочно разворачиваться и пятиться. Она поймала себя на мысли, что уже не различает ободранных хвостов, а энергетические пятна стали размазанными кляксами на выцветшем от палящего солнца холсте. Голова кружилась. Она чувствовала, что к ногам будто привязали кандалы. Ступни, нет-нет, да заступали друг за друга, представляя не иллюзорный шанс споткнуться, упасть и подставить шею под острые клыки тварей.
     В один миг всё стало кристально ясно. Она будто увидела этот мир так чётно, как не видела никогда, даже имея два глаза.
     - А нечем мне больше рисковать... - меланхолично усмехнулась Кадисса. Страх покинул тело, уступая место безразличию, но она не собиралась разменивать жизнь так дёшево. Заметила, что одна тварь приближается к маленькому тёмному силуэту, одиноко лежащему на земле. Кинжал! Раскручивая молот в последний раз, Кадисса тихо сказала: - Вы пойдёте со мной, пёсики!
     Издав дикий рык: 'Шаррах!', она рванула к одному из псов, метя чуть левее и беря упреждение. Она понимала, что собака отскочит назад, а потому, резко остановившись, метнула в него молот на опережение. Хруст рёбер стал усладой для слуха, но мешкать было нельзя. Оставаясь безоружной, Кадисса стала шарить руками по песку, разыскивая кинжал. Сзади снова послышался шорох лап, но теперь уже реакции хватило лишь на то, чтобы сгруппироваться и не повалиться на землю от удара пса. Хищник впился в открытое плечо и стал с остервенением рвать смуглую кожу.
     - А-а-а! - завопила воительница. Если бы её глаза были целы, то, вполне возможно, вылезли бы из орбит. Обхватив падальщика за иглошёрстную холку свободной рукой, Кадисса упала на спину, припечатав его весом собственного тела. Пёс быстро пришёл в себя, вырвался и встал на лапы. Но этого хватило, чтобы успеть почувствовать пятой точкой кинжал и дотянуться до него здоровой рукой. Помедлив секунду в ожидании атаки, разведчица крикнула:
     - Отправляйся к версе, тварь!
     Падальщик не заметил опасности и, клацая зубами, потянулся жертве, чтобы завершить начатое. Тогда Кадисса всадила заточенное каменное лезвие в его шею. Кинжал нашёл цель, кровожадно чавкнув. Кровь хлынула ручьём, пустынный пёс так и не понял, что произошло, и повалился на землю, в агонии дёргая лапами. Фонтан горячей, шипящей на высохшей земле крови, забрызгал Кадиссе лицо. Только тогда она с удовольствием позволила телу расслабиться и, рвано дыша, запрокинула голову. Открыв рот, она поймала пару капель солёной жидкости, облизнула губы и умиротворённо улыбнулась. Сознание покидало её, а боль отступила на задний план, уступая место мыслям о родителях, наставниках, собратьях по клану, и, конечно, о единственном верном друге Кайсате, который наверняка уже отдал душу Элларии.
     - Встретимся на Замуи, дорогой друг, - губы Кадиссы двигались, не издавая ни звука, но это было неважно. Никто не мог услышать её шёпот посреди пустыни.
     В её перевозбуждённом сознании возник размытый образ двух человек в капюшонах и мантиях, сидящих возле костра. Где они находятся, Кадисса не понимала, но с трудом разобрала в треске пламени тихие слова.
     ***
     
     - Решил поиграть в бога, сын?
     - А разве это плохо?
     - Грезишь изменить мир, но лишь приближаешь его конец.
     - Разве можно уничтожить мир, слегка изменив чей-то маршрут?
     - Ты и впрямь дурак, Эмпириан, - старик подбросил полено в костёр и поправил мантию, будто бы боялся простыть. - Я на добрых полвека дольше тебя заперт здесь. Пытаюсь найти хотя бы один из миллиардов исходов, при котором всё закончилось бы менее прозаично. И тут явился ты! Думаешь, что понимаешь всё лучше отца?!
     - Значит, по-твоему, лучше вообще ничего не делать? Сидеть здесь и наблюдать? И это слова, мага, что прожил на свете дольше всех?
     - Я рассказал тебе всё. И поверь, выяснить это стоило мне огромных усилий.
     - Отец, при всём уважении, я попал в Миахару не случайно!
     - Миахара... - Преоритан говорил тихо и неразборчиво. - Здесь всё не то, чем кажется...
     - Если у нас есть возможность хоть как-то повлиять на судьбу Элларии, то давай хоть попробуем?! - продолжал Эмпириан.
     - Бездумно влияя на чужую судьбу, ты с равной вероятностью можешь как помочь, так и приблизить его гибель. А этому миру и так осталось недолго... - мужчина опустил глаза, скрывая их за копной седых волос. - Нам нужно больше информации... Нужно понять...
     - И как долго ты будешь бездействовать, отец?!
     - Сколько потребуется, чтобы изучить влияние каждой переменной.
     - Типичные слова архимага. Поэтому я и покинул Ласкенту. Хорошо, но я всё же попытаюсь, а ты постарайся мне не мешать.
     - И что же ты намерен делать, а? Создашь армию инвалидов? - рассмеялся старший маг. - Откуда у тебя такое желание помогать калекам? Безглазая девчонка хотя бы умеет драться, а бледнокожий грешник от рождения не может управлять энергией. Отличный выбор, сынок!
     - Они выделяются среди остальных тем, что их будущее размыто. С определённого момента я просто перестаю видеть линии их судьбы, - задумчиво глядя в звёздное небо, сказал Эмпириан. - Хм... Если будущее не определено... Мы должны попытаться!
     - Если кто-то и сможет помочь этому миру, так это высшие маги академии! Только они, собравшись вместе смогут, как ты говоришь, попытаться! - ударив посохом по земле, выпалил старый маг. - Все остальные - мусор! А ты - лишь глупый мальчишка, раз дал женщине себя обмануть!
     - Отец... эта музыка, она... - Эмпириан начал было оправдываться, но был грубо прерван.
     - Тьфу! Белый лебедь отыскался! Любимая-любимая! - вставая с поваленного дерева, гневно бросил Преоритан.
     - Прошу, отец, мы сейчас не о том...
     - Разговор окончен. И послушай мой совет - прекращай играть с чужими жизнями. Свою ты проиграл бездарно, - сказал старший маг и растворился в темноте ночного леса.
     Эмпириан закатил глаза, запрокинул голову и, глядя в звёздное небо, прошептал:
     - Давай, хороший мальчик, не подведи меня.

Интерлюдия. Кадисса. Худший друг игнийца

     - Если он не прекратит трубить, я встану! Ох, встану! И засуну этот проклятый рог ему в задницу! Ша-ар-рах! - гордый бородатый игниец сидел в тени центрального шатра и камнем стачивал въевшуюся грязь с большого старого молота. Оружие он получил от прежнего вождя своего старого племени, но то было давно, и видавшая лучшие времена кувалда пережила уже немало перековок. С годами, лоскуты грубой чёрной кожи виверны, опоясывающие рукоять, стёрлись до блеска и местами порвались.
     - Дядь Шен, а вдруг там правда что-то случилось?
     Почесав длинный шрам на голени, мужчина задумался. Времена его былой славы уже давно прошли, но опытный воин ценился здесь, на южном полуострове, гораздо больше, чем желторотые юнцы. Пользуясь авторитетом, он хотел отговорить напарницу:
     - Не выдумывай, Дисса. Каждый раз, стоит Дорону вывести клан на учения, меня оставляют стеречь его шатёр, а версова Нейла ставят на ворота. Поверь моему слову, старый хрыч снова испытывает моё терпение!
     - Дядя, но вдруг на нас напали?!
     - И каждый раз я, спотыкаясь, бегу ему на помощь. А он падает на землю, смеясь, как иглошёрстная собака, и вопит: 'Волки, волки! На меня напали волки!' Тьфу! Сейчас я не в настроении.
     - Разреши мне сходить посмотреть? Возможно, если прибегу я, Нейл не станет больше отвлекать нас от службы? К тому же если на нас действительно напали, хорошо бы отправить гонца к месту проведения учений.
     - Девочка, Дорон с армией максимум в дне марша от ставки. Никто не смог бы пройти мимо его отряда разведки. Мы здесь ради отдыха, а не защиты. Меня уже поздно муштровать, а тебя отец поощрил за хороший улов в походе на киллиозавра.
     Кадисса потёрла ушибленный бок:
     - Да уж... Свирепая зверюга!
     - Хороший вы привезли гребень, кстати! Свежий, упругий, здоровенный! Слышал, шаманы хотят сделать из него какой-то паралан или параплан.
     - Дядь Шен, и всё же мне неспокойно. Вы можете остаться здесь, а я всё же схожу, проверю, почему на посту трубили. Если услышу звук драки дам знать.
     - Э-э, иди, конечно, но не серчай на Нейла за шутки. Мы воевали бок о бок столько лет, что я не могу держать зла на старого змея, - Шен вскинул подбородок и погрузился в воспоминания. - Вот был случай, когда мы ходили на василиска... или то была виверна...
     Стараясь не шуметь, Кадисса отошла от говорливого воина и решила пробежаться по опустевшему лагерю, чтобы немного размяться. На спине ощущалась тяжесть старого отцовского двуручного молота. Он уже давно был ему слишком мал, но Кадиссе подошёл в самый раз. По крайней мере, гордость мешала ей показывать, что тот тяжеловат для девушки. Пробегая мимо маленького шатра, она заметила мальчика и девочку, играющих в салки и с улыбкой помахала им. Их мать стояла под навесом и смотрела в сторону, откуда доносился звук рога. Заметив пробегающую Кадиссу, она загнала детишек внутрь.
     На стене уже стояли несколько караульных, прибежавших на зов.
     - Что происходит? - спросила Кадисса, поднимаясь на каменную стену форта.
     - Что-то очень странное. Кх-р. О, дочь вождя? Не ожидал тебя здесь увидеть. Кхр-р, - грубым басом отозвался постовой и вернулся к созерцанию происходящего на горизонте. - Кажется, это волки.
     - Это ведь просто шутка, да?
     Постовой хмыкнул и протянул короткую подзорную трубу с двумя затёртыми линзами. Воительница почти сразу выхватила на горизонте клуб пыли.
     - Видишь, резвятся? Хрр-р, - Нейл прочистил горло и продолжил. - Сначала бежали бок о бок, теперь вот грызутся, но играючи.
     Через мутные линзы было сложно рассмотреть детали, и Кадисса, отдав трубу назад, выпрямила руку, прищурила один глаз и взглянула на зверей поверх поднятого большого пальца.
     - Вот так вымахали, зверюги! А шерсть, кажется, голубая! - воскликнул молодой игниец, что держал рог.
     - Тебе не кажется. Но их всего двое. Ничего такого, с чем мы бы не справились, - спокойно ответила воительница. - Вызовите подкрепление с восточной стены. Я схожу за верёвкой и приведу помощь.
     - В тебе течёт кровь отца, Дисса! Настоящий вождь, настоящее пламя! Кх-хр, - улыбнувшись и погладив усы ей ответил седой Нейл. - Но мы и сами знаем, что делать. Пойди лучше пробегись по лагерю, скажи женщинам и детям - пусть спрячутся поближе к центру.
     - Волки не люди, беззащитных не трогают, - хмуро опустив подёрнутый носик, ответила Кадисса. Не смея ослушаться старшего, она спрыгнула со стены. Почувствовав на себе взгляды караульных, вильнула бёдрами и скрылась за палатками.
     ***
     
     Оббежав лагерь и предупредив игниек о возможной опасности, Кадисса попросила всех матерей отвести детей в просторную палатку, служившую казармой. Он располагался возле главного шатра, в самом сердце ставки клана.
     'Центр лагеря самое безопасное место, к тому же там будет дядя Шен', - подумала она, после чего поспешила вернуться на свой пост у главного шатра.
     Престарелый брюзга тем временем уже примерил на себя роль няньки. Хватаясь за лысую голову, он места себе не находил и, издалека завидев Кадиссу, бросился с расспросами:
     - О чём все твердят? Какие ещё волки? Чего вы испугались?
     - Дозорные заметили на горизонте двух крупных волков. Они не агрессивны, но перестраховаться не помешает.
     - Двух волков?! - прокричал пожилой воин. - Ты весь лагерь на уши подняла из-за двух клыкастых?! Ты сдурела, девка!
     Кадисса сделала вид, что не обратила внимания на оскорбление, но подпустила в голос холода:
     - На весь гарнизон не наберётся и пары дюжин бойцов. Почти все, кто умеет держать молоты, сейчас разминаются на учениях. Нужно быть начеку.
     Шен поднял свой молот, сдул с него пылинки и, брызжа слюной, проорал:
     - В былые времена я в одиночку убил троих волков. Одним из них был вожаком стаи! Тебе бы поучиться драться да самой выйти на них, а не бегать по ставке, распугивая детей!
     - Мне приходилось встречаться в походах с серыми. Они немногим сильнее падальщика. Но эти - голубошёрстные. Отец рассказывал мне на ночь сказки о голубых волках. Я бы не хотела с ними драться.
     У собеседника при упоминании голубого волка вдруг забегали глаза и на предплечьях проступили вены от усилия, с которым тот впился в оружие:
     - Г-голубые волчата, говоришь? Шаррах... - мужчина потупил взгляд в пол, размышляя и теребя бороду. - Сказки о них не врут. Насколько мне известно, исключительно из слухов, конечно, они разумны.
     - Отец пел что-то о братьях. Один во время песчаной бури набрёл на логово голубых волков. Он спас умирающего от жажды щенка, а вожак стаи разрешил переждать бурю. Парня даже отблагодарили: подарили волшебную шерсть, из которой тот сделал уникальный плащ. Он защищал владельца от снарядов и магии лучше любого щита. А его старший брат, узнав об этом, отправился прямиком дом к волкам и стал требовать даров, да ещё больше. Вот только лишь злой рык был ему ответом. Схватившись за молот, старший брат хотел проучить жадных животных, но вожак опередил его. Молниеносным ударом перекусив пополам как сухую тростинку...
     Кадисса с восхищением вспоминала всё новые подробности сказки, но Шен грубо перебил её:
     - Ты брось болтать, Дисса, авось там твои соратники уже гибнут в сражении с тварями! Беги-ка на выручку!
     - Да, вы правы, дядя. Надеюсь, что вы присмотрите за детишками. И разбудите шамана, старик совсем ничего не слышит.
     - Об-бязательно... Но сначала сбегаю к себе. Нужно кое-что найти в сундуке... Верёвка, да, нам нужно будет обездвиживать клыкастых чудовищ!
     - Ну хорошо, я забегу на северную стену и позову ребят вам на помощь. А с вас тогда верёвка.
     - Да-да-да! Отличная идея, моя девочка! Беги скорее! - не оборачиваясь на воительницу, шустро удаляясь, кричал бородач. - Скоро буду!
     ***
     
     'Если у ворот потребуется помощь, я услышу рог, но расслабляться некогда', - подумала Кадисса и отправилась в направлении северной стены. Стена была невысока и построена из дерева. Частокол не мог выдержать никакой осады, да и, по сути, ни от кого не защищал. Прямо за ней благоухала большая отхожая яма, а за той начиналась тонкая рваная тропинка, вплотную прилегающая к скалистому обрыву. Скользкие уступы, покрытые мхом и острые камни ждали юных игнийцев на трассе под названием 'Затмение'. С одной её стороны - горячие чёрные камни, а с другой - холодный бушующий океан. Пройти здесь по собственному желанию решится лишь умалишённый. Молодые сыны и дочери клана Досуа по достижению совершеннолетия обязаны пройти естественную полосу препятствий на время. А 'Затмением' её называли, потому что забег стартовал, как только Замуи зайдёт за горизонт. Каждый, кто хочет иметь право называть себя игнийцем, проходят подобные испытания, доказывая, что достаточно ловок и вынослив. Лишнее подтверждение готовности воинов к тяжёлым походам и свирепым монстрам. Очевидно, что никто не ожидал нападения врага со стороны смертельно ловушек.
     - Парни, спускайтесь! В лагере может потребоваться помощь! - крикнула Кадисса двум стражникам, изучающим горизонт. - Эй?! Вы двое! Слышите?
     Оба караульных стояли спиной к девушке и заворожённо покачивались из стороны в сторону. Ни один мускул не дрогнул, когда Кадисса позвала их. Тогда она, недолго думая, схватилась руками за постамент, на котором они стояли и одним упругим маховым движением подтянулась, выпрыгнула вверх и встала на доски.
     - Что с тобой?! - грубо толкнув одного паренька в плечо, она нашла глазами его взгляд. Тот тряхнул головой, прогоняя наваждение и сфокусировав взгляд на Кадиссе громко выдохнул:
     - А-а! Ты чего подкрадываешься? Зашибу же!
     - Хватить пялиться на помои, помоги Шену у штабного шатра!
     - Что? А, да? Конечно-конечно. Извини. Там что-то мерцает в тени, я засмотрелся, - парень указал в сторону 'Затмения' и вновь прищурился.
     - Мерцает? - переспросила Кадисса, недоверчиво глядя в сторону тропы, и от ошеломления подпрыгнула на месте. - Карс Шаррах!
     На подходе к выгребной яме стояла огромная волчица высотой в холке никак не меньше взрослого человека. Её яркие голубые глаза, плавно перемещаясь из стороны в сторону, оставляли расплывающийся синий шлейф. А блестящая золотом в лучах Фолио голубая шерсть преломляла свет и размывала очертания её туловища. За несколько мгновений созерцания сказочного создания Кадисса лишь широко раскрыла глаза и встала, прижав руки к телу, не в силах пошевелиться. Глаза волчицы заворожили девушку, постепенно из поля зрения стали пропадать и часовые, и яма, и даже голубое небо. Разум занимали лишь горящие глаза и их причудливая траектория движения. Они оставляли след, какой оставляет рука престарелого художника, заставшего врасплох внезапным тремором.
     - Где он? - вспыхнули в голове слова, будто их сказали шёпотом на ухо. Кадисса почувствовала мурашки. Голос учтивый и мягкий, как голос любящей матери, что укладывает младенца спать, бередил давние воспоминания. В макушке появился странный зуд, подначивающий ответить на вопрос, лишь бы услышать этот голос снова.
     - Кто? - прошептала Кадисса.
     - Ты понимаешь меня, самка? - и вновь голос прозвучал так сладко, что поднял дыбом мелкие волоски на руках.
     - Да-а-а, - выдохнула игнийка.
     - Я спр-рашиваю где он?!
     Кадисса смаковала каждое услышанное слово.
     - Кто... тебе нужен...?
     - Дор-рон. Пр-риведи его ко мне, - прорычала волчица. - Вы должны прекратить это!
     - Тебе нужен вождь? Но его нет в лагере...
     - Ты вр-рёшь! Дор-р-рон! - взревела волчица и в один мах перепрыгнула яму, оказавшись под стеной.
     Её слова больше не вызывали приятных эмоций. Через силу Кадисса отвела взгляд и пригнулась. Она продолжала слышать голос, но, к счастью, наваждение пропало. Воины, сидевшие рядом, неуклюже поднялись и уставились на дочь вождя. Та хотела привстать и мельком глянуть вниз, чтобы, оценить, сможет ли волчица перепрыгнуть стену, но ответ не заставил ждать. Переливаясь перламутром, живот огромной хищницы оказался аккурат над головами воинов клана Досуа. Волчица приземлилась в паре метров от стены во внутреннем дворике лагеря, опустила нос к земле и принюхалась:
     - Он должен быть здесь!
     - Вождь ушёл с армией. Оставь нас в покое! - крикнула Кадисса, спрыгнув с постамента, и сощурилась от слепящего блеска шерсти.
     Волчица, не обращая на игнийку внимания, поводила носом и развернулась в сторону лагеря.
     - Ложь! Я чувствую его. Ты заплатишь за вр-раньё! - в несколько прыжков она скрылась между палаток, мешков и бочек с оружием. - Вы все заплатите! Это нужно прекратить!
     - Твою мать! - выругалась Кадисса. - Быстрее, я за тварью, а вы двое бегите к центру! Там дети, защитите их!
     Парни неуклюже спрыгнули со стены. Молча переглянувшись и достав молоты из-за спины, побежали к центру лагеря. Кадисса тем временем уже неслась по следу волка. Благо, заметить её следы было легко. На оружейных столбах, где члены клада Досуа вешали своё оружие, оставались клочья шерсти. Там, где пробежала зверюга палатки и шатры либо покосились, либо оказались полностью втоптанными в землю. Сначала Кадиссе казалось, что маршрут волчицы хаотичен, но через несколько минут осознала, - в нём есть что-то знакомое!
     'Глупая тварь, отца здесь нет! Как она его учуяла!', - пронеслось в голове, но самая важная мысль, витая в воздухе, оставалась недосягаема. - 'Хорошо, что в палатках никого не осталось'.
     Отмахнувшись от назойливых домыслов, Кадисса ослабила узлы на обвязке, что держала молот за спиной. Хищница может напасть в любой момент. Нужно быть готовой.
     Вдалеке, между палаток, шатров и стоек с оружием, мелькала еле уловимая взглядом тень. Кадисса ускорилась, учащая широкие мощные толчки ногами. Чуть было не пробежав мимо нужного поворота, она заметила интересный факт: волчица выбрала тот же маршрут, что и Кадисса, когда полчаса назад бегала по лагерю, предупреждая жителей. В мыслях сразу пронеслись основные точки пути.
     - Нет-нет-нет! - испугалась девушка. По спине холодком пробежала капля пота.
     Перед глазами возникла картина: застывших в ужасе матерей, загораживающих своими телами беззащитных детей.
     'Если тварь бежит по моему маршруту - совсем скоро она будет у центрального плаца. Но я могу опередить её!'
     Стиснув зубы Кадисса в один прыжок, перескочила через небольшой заборчик и очутилась на широкой дороге ведущей к главной площади. Краем глаза она заметила поднимающуюся пыль. Пыльное облако, сшибая всё на пути, неслось к месту, где прятались маленькие игнийцы.
     Сердце колотилось как в последние мгновения испытания на трассе. Ноги, по ощущениям, работали так быстро, как паровая чудо-машина, созданная сумасшедшим Тефтонгским учёным для шитья одежды. С каждым шагом скорость увеличивалась, а в ушах свистел ветер. В аккомпанемент ему сердце стучало по ушам. Но этого оказалось недостаточно. До плаца оставалась ещё пара сотен шагов, когда монстр выскочил на круглый плац и громоподобным рыком сбил с ног двух подоспевших вовремя воинов.
     - Почему ты пр-р-рячешься от меня? - прогремело по ставке.
     - Его здесь... нет! - задыхаясь кричала Кадисса, но никто не слышал её.
     Дикий зверь в нерешительности носился по кругу. Один из воинов, поднявшись на ноги, ринулся на неё с молотом наперевес. Его примеру последовал второй, что-то предварительно крикнув женщинам, толпящимся у входа в казарменный шатёр. Потрясая тяжеленными молотами, ребята старались приблизиться к волчице, но она, кажется, не ощущала от них никакой угрозы и лишь продолжала метаться от одного края плаца к другому, время от времени подбегая к шатру вождя. Что-то влекло её к нему и одновременно отталкивало.
     - Р-рах! - хрипели воины, но каждый замах их оружия заранее был обречён на провал. Волчица с лёгкостью избегала ударов, не подпуская игнийцев даже на шаг. Молоты глухо ударялись о землю снова и снова, мерно поднимаясь для следующего удара.
     Кадисса тем временем уже добежала до площади. Слегка замешкавшись, она сняла со спины старый молот отца и покрутила головой в поисках дяди Шена. Того видно не было. Волчица заметно огрызалась на нападающих, но всё ещё не предпринимала попыток атаковать. Сфокусировавшись на звере, игнийка заметила, как из главного шатра медленно выходит единственный шаман, оставшийся в лагере. Старик сощурился, глядя на звезду и сладко потянулся. Завершив свой выход коротким зевком, почесав зад и разлепив, наконец, глаза он мигом скрылся в недрах шатра.
     - Змей тебя задери, жалкий трус! - прорычала Кадисса, но отвлеклась от шамана. Молот одного из воинов, наконец, коснулся шерсти зверя, звонко отскочив назад, будто ударился о металл.
     - Никчёмное отр-родье! Мне нужен только Дорон! - волчица рычала, скалясь на нападавших, и попятилась назад, но пасть не раскрывала. - Безумие нужно пр-рекр-ратить! Это пр-роисходит повсюду!
     - Он тебя не понимает! - крикнула дочь вождя.
     - Снова ты!
     Волчица перевела взгляд на Кадиссу, и её глаза вновь загорелись синим цветом. Всё в момент стало неважно, кроме мягкого голоса, что мурашками проникает внутрь кожи и нежно гладит по макушке. Девушка не задумывалась о том, что делает, неожиданно для себя громко заорала. Этот простой и действенный метод вытянул воительницу из наваждения. Глаза волчицы погасли. Кадисса мелкими шагами двигалась к ней, унимая дрожь.
     - Сопр-ротивляешься?! - Зверюга с удивлением посмотрела на неё и села, - Интер-р-ресная самка.
     Воины прекратили атаку. Разинув рот они мотали головой, вновь поддавшись наваждению и, стоя в паре метров от волчицы, не могли понять, где находятся.
     - Если ты понимаешь меня - оставь нас!
     - Дор-рон. Где он. Я чую его пр-рисутствие.
     - Лагерь пуст! Он ушёл с войском к границе с владениями клана Зашкири, в пустоши.
     - Ты лжёшь, гладкокожая. Он обещал мне, - волчица мягкой поступью подошла ближе к Кадиссе. Та, почти не дыша, опустила глаза и рассмотрела шерсть на огромных лапах чудо-зверя. Голубая шерсть у корней, дальше становились практически прозрачноай и незаметно переливались то голубым, то бледно-розовым, то золотым цветами. Почти касаясь носом лица игнийки, волчица добавила:
     - Дор-рон никогда бы не обманул меня.
     - Прошу тебя, поверь. Отца нет в лагере. Только дети, женщины и горстка воинов.
     - Отца?! - хищница оскалилась, обнажив клыки. Кадисса выпучила глаза, глядя на них, не в силах сделать шаг назад. С виска ручьём тёк пот.
     Волчица медленно обошла игнийку, обнюхивая с ног до головы:
     - Как твоё имя, дочь Дор-рона?
     - К-кадисса, - неожиданно для себя заикнулась девушка и стиснула зубы что было сил.
     - Твой отец обладал чр-резвычайно р-развитым чувством юмор-ра, - ответила волчица и по-доброму рассмеялась. Воительница вновь ощутила, как накатывает волна тепла, затмевающая происходящее. Боясь снова впасть в транс, она выпалила первое, что пришло в голову:
     - Возьми меня, но не трогай беззащитных! - надежда договориться не оставляла девушку. Сказка о разумных голубошёрстных волках, с детства отпечатавшаяся на задворках сознания, напоминала, что волки не нападают первыми. Со стороны главных ворот послышался отдалённый шум.
     - За тобой-то я и пр-р-ришла, - волчица ещё сильнее рассмеялась. - Тебе придётся остановить безумие.
     Но не успел её смех разлететься по ставке, как земля под ногами затряслась. Кадисса резко развернулась, глядя на шатёр, куда недавно убежал шаман. Там, на крыльце, сверкая змеиными глазами, вокруг старой гнилой палки вытанцовывал старик. Прекрасно понимая, что тот применяет свой любимый приём, дочь вождя с криком 'Нет-нет! Не надо!' прыгнула в сторону.
     Дрожь земли - лишь отвлекающий манёвр, придуманный кастой шаманов, входящих в клан Досуа. Последующий град мелких камней стал подтверждением её мыслям. А затем, через секунду, на хребет вероломно напавшему на ставку клана волку, упал здоровенный булыжник. Магия земли и воздуха в самом примитивном виде бывает порой гораздо эффективнее огня или молнии. Даже если чудесная голубая шерсть и могла бы защитить хищницу от направленного сгустка энергии, то от падающей скалы или валуна спастись можно лишь бегством.
     'Вот и договорилась', - подумала Кадисса отползая как можно дальше от волчицы. Ей показалось, что в момент удара в грохоте послышался короткий скулящий визг. Пыль поднялась практически моментально и рассмотреть жива ли тварь, не выходило. Вдруг на плечо девушки упала чья-то ладонь:
     - Кх-хр. Ты жива? - рядом, опираясь на одно колено, сидел Нейл и кричал ей прямо в ухо. - Как эта громадина попала в лагерь? Кхр-р!
     - Она прошла по 'Затмению'... Шаман задал ей трёпку! - в ушах ещё звенело, но слова разобрать получилось.
     - Ты молодец, девочка! Кхрр. Похоже, всё закончилось быстро.
     Пыль уже почти улеглась, когда в метре от воинов прокатилась голова старого шамана.
     - Карс Шаррах! - крикнула Кадисса.
     - Кххх-ррр! - кряхтел удивлённый Нейл.
     Из развевающейся пыли на них медленно, прихрамывая на задние лапы, шла волчица. Некогда синие глаза горели уже скорее фиолетовым, а с оскаленных зубов капала свежая кровь. Пара любознательных мальчишек высунулись поглазеть на источник грохота и с воплями снова скрылись в тени. Разъярённый монстр не оставил без внимания визг, доносящийся оттуда. Она слегка сместилась назад, готовясь к прыжку, но вместо него протяжно завыла.
     - Нейл, там дети! Где остальные?!
     - Ах да, сейчас! - мужчина схватил висящий на ремне рог и затрубил. - Скоро будут! Берегись!
     Один из воинов, наконец, вышел из транса и пару раз огрел хищницу по заднице. Придя в себя от удара та с рыком: 'Р-р-раны гор-рят!' огрызнулась и когтем рассекла игнийцу кожу на плече. Нейл харкнул на землю. Отнял у Кадиссы её молот, вручив той свои одноручные:
     - Мои маловаты для этой тварюги. Х-хр. Просунь руки в ухваты и сиди тихо.
     Нейл присоединился к бою, стараясь оттеснить волчицу от раненого воина. С боевым кличем им на помощь пришёл и второй часовой. Раненая и хромающая волчица, уже не сдерживалась и лязгала пастью. Пылающие красным цветом глаза, вселяющие первобытный страх, смотрели прямо в душу.
     - Дисса! Эй! Пс-т!
     Кадисса, пребывающая до этого момента в шоке, быстро пропустила руки в прихваты молотов и резко встала, разыскивая взглядом источник звука.
     - Я здесь!
     Голос раздавался из канавы, выкопанной вокруг плаца.
     - Дядя Шен?
     - Меня отравили, но я нашёл верёвку! Лови! - глухо ответил бородач и трясущейся рукой бросил моток каната.
     Сейчас был не лучший момент для расспросов. Судя по сиплому голосу, стало ясно, что сражаться Шен не планирует. К тому времени тройка игнийцев слаженными ударами и отходами оттеснили волчицу подальше от шатра с детьми и та, неловко уворачиваясь от ударов, завалилась набок в паре шагов от Кадиссы. Она поймала момент, бросив через хребет монстра канат с криком:
     - Нейл, верёвка!
     Мужчина что-то сказал стоящему рядом воину и резко рванул к упавшему концу каната. Парень не растерялся и что было сил бросился бежать мимо морды хищницы, крича что-то нечленораздельное. Волчица, ожидая удара, отпрянула назад, встав на лапы. Нейл только этого и ждал. Схватив верёвку, он в один рывок оказался рядом с монстром и в подкате прошмыгнул под её брюхом. Кадисса натянула свой конец верёвки, и волчица с рыком снова завалилась набок. В этот момент воины, готовые прикончить оставшееся без защиты животное, занесли оружие над её головой.
     - Не надо! - завопила Кадисса, протянув руку к воину, будто хотела остановить его молот, хотя и была слишком далеко.
     - Э? - только и успел ответить парень с поднятыми руками, взглянув на девушку.
     - Чего ты ждёшь?! - из-за спины, оттолкнув Кадиссу, выбежал Шен. - Сдохни, тварь! Сдохни!
     Следующие несколько мгновений воительница вспоминала в страшных снах сотни раз, и длились они вечность. Шен в порыве ярости ударил волчицу в самое уязвимое место - макушку. Чудо-шерсть, возможно, и смягчила удар, но этого было недостаточно. Звон от удара оглушил всех стоящих рядом, но даже так они услышали хруст черепа и дикий рёв агонизирующего животного. Мгновением позже волчица с окрашенным кровью загривком и горящими алыми глазами развернулась к Шену застывшему в оцепенении. Одним движением челюсти она переломила бедолагу пополам и отправила его тело в полёт.
     - Ше-ен! Кх-хр... - не веря глазам выдохнул Нейл и, тут же схватившись за горло, захрипел. Неуловимо быстрый и практически незаметный глазу росчерк когтя оставил брызги крови на пыли.
     - Смер-рть! - волчица рычала утробным, бросающим в ледяной пот голосом. - Безумие остановит лишь смер-рть!
     В голове у Кадиссы молниеносно возникали и пропадали тысячи кадров из жизни волчицы. В какой-то момент она даже увидела себя глазами хищницы, за пеленой кровавой агонии ощутив непреодолимое желание мстить. Испугавшись чудовищного потока сознания, Кадисса резко отшатнулась. Как раз в тот момент, когда лапа беснующегося монстра промелькнула перед лицом, задев лицо кончиком когтя. Правую часть зрения будто отключили. Воспринимаемый одним глазом мир вдруг стал чуждым и неправильным. Ещё мгновение спустя, Кадисса уже корчилась от боли, лёжа на земле и прижимая руки к лицу.
     - Я! Хочу! Жить! - поток сознания волчицы всё ещё поступал прямо в голову. Кадисса слышала мысли и видела, как проносятся воспоминания. Видела мир глазами волка. Как в её пасти пропадает один бедолага, за мелкую провинность выставленный следить за выгребной ямой. Как от удара мощной лапы ломаются рёбра второго воина.
     Кадисса даже почувствовала, как звериное чутьё подсказало ей, что рядом в шатре ещё много никчёмных обделавшихся игнийских отродий.
     - Я ещё здесь, мразь! - не своим голосом взревела Кадисса. Стоя на четвереньках зажмурившись, она нащупала какой-то камень. Кажется, это обломок валуна, упавшего на волчицу. Тут же она увидела себя со стороны. Горящие глаза смотрели на неё, а в сознании волчицы творилась нечто не поддающееся объяснению. Кадисса чувствовала боль как свою, так и её. Агония прекращалась, а вместе с ней уходило и желание убивать. На задворках сознания слышались тихие ласкающие слух слова:
     - Сделай это, милая.
     Один неуклюжий шаг вперёд. Один замутнённый взгляд на себя со стороны. Одна последняя защитница лагеря. Один острый и очень холодный камень. И один резкий взмах двумя руками.

Глава 8. Комен. Ритуал определения

     'Тернист и нелёгок открывшийся путь.
     Выдохнул Дирк, вспоминая о доме.
     Выбора муки мешают уснуть
     Или мысли об усыпляющем роме?'
     
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'.
     
     
     В укромном уголке безымянного залива Хелимовой косы на краю деревни Гира, прямо из воды возвышался каменный фундамент, воздвигнутый магами сотни лет назад. На нём, возвышаясь над плотными зарослями бамбука, стоял дом старейшины. Комену ещё не приходилось бывать в гостях у бабушки Варки, и с восхищением созерцал вдохновляющий дуэт камня и пышущей зеленью природы. У него дома, на Ильдраире, такой контраст попросту не встречался. Внешние стены дома были составлены из идеально подобранных по размеру деревянных брусьев. Перед входом стояли поддерживающие козырёк резные колонны с орнаментом в виде кубов.
     Комен заметил внутри вырезанных в дереве кубов странные иероглифы, но не придал этому значения. Ожерелье с таким же орнаментом носила на шее Варка, но на вопросы о его происхождении мило улыбалась и говорила: 'Ой, да кто ж всего упомнит?'
     Уже спустя несколько часов после встречи с туполобыми кабанами сытые товарищи: Матеус, Пег и Комен, сидели за обеденным столом у бабушки. Вернее, сидели Пег и Комен, а Матеус, стоя на плетённом из ивовых прутьев стуле, с нетерпением наблюдал, как Варка разливала по кружкам оранжевый чай с пузырьками. Выслушивая за трапезой рассказ внука о приключениях на поляне, старейшина тихо причитала и, время от времени, гладила Матеуса с Пегом по головам.
     - Спасибо, Комен, - кивнула она. - Признаться, не думала, что малыш Пег может уйти так далеко, и попросила Матика поискать по деревне. А вот оно как получилось... Дикие кабаны - очень опасные звери. Страшно агрессивные, сильные и ужасно глупые. Они не подходят близко к деревне, но вы, как я понимаю, оказались на их территории.
     - Ба-бу-шка! - повторял Матеус. - Ну ничего же страшного не случилось! Ты бы видела, как Комен разделался с ними! Одному по носу хрясь, прыг в сторону, второму бам! Третьему бац-бац!
     Мальчик размахивал посохом и крушил воображаемых противников.
     - Последнего пришибло деревом! Я даже не заметил, как всё закончилось! - чуть было не задев свисающую с потолка люстру со свечами, Матеус спрыгнул вниз, положил палку и помог бабушке донести до друзей кружки с чаем.
     - Где же ты так драться научился, мальчик мой? - с удивлением обратилась к альбосу старейшина.
     - Не знаю, я, кажется, никогда не дрался и не хочу начинать, - растерянно бросил парень и попробовал чай. - Ммм, кисленький, мне нравится!
     - А как же кабаны? - старушка не дала Комену перевести тему.
     - Да вы всё неправильно поняли, я лишь пытался спастись, а так оно само получилось...
     Варка на мгновение прищурилась, глядя на альбоса исподлобья. Комену показалось, что мягкое выражение лица доброй бабушки вдруг стало каменным и отстранённым, но спустя миг морщинки разгладились в улыбке.
     - Ну что ж, как я поняла, Матеус решил пустить кабанчиков на гемы. Это очень хорошая награда за попытки спастись.
     - Нет, что вы! Уважаемая Варка, мне они ни к чему. Мат, отдай бабушке камень, пусть сбережёт.
     Матеус удивлённо посмотрел на бабушку, потом на Комена. Варка тоже непонимающе уставилась на него. Молчание затянулось и поёрзав на стуле Комен добавил:
     - Я, честно говоря, хотел кое-что сказать. Даже не просто сказать, а спросить кое о чём, если можно.
     - Да, конечно, можно, милый мой! - оживилась старушка.
     - Дело в том... Понимаете, я не могу вспомнить, что со мной произошло и как здесь оказался. Но я точно помню, что место, откуда я родом совершенно непохоже на это. Неважно, что здесь дома делают из дерева, а у нас из камня. Не имеет значения, как мы измеряем времена бодрствования и сна. И как по-разному скрипит на зубах песок, принесённый тёплым бризом здесь, и пронизывающим порывами ветра - там! Дома, поднимаясь в гору, я понимал, что отдаляюсь от мира и становлюсь свободнее с каждым шагом вверх. Я не знаю, как описать вам это... Но там, откуда я родом - подъём на вершину выглядел иначе. Стоя на вершине горы, я был ближе к нему, Ион Солу, и, обернувшись вокруг себя в ясную погоду, мог видеть на горизонте другой конец материка! А если провести между противоположной стороной материка и Солом воображаемую линию, посмотреть на её центр и повернуть голову ровно на девяносто градусов вправо, как учили в детстве, то увидишь остров Евстрай... Здесь же над головой, куда ни глянь - синева!
     Комен рассказывал, вперив взгляд в потолок, но мыслями он парил высоко в небе.
     - Понимаете, я жил в шаре, и он давил на меня, - продолжал альбос. - Я не представлял иной жизни и даже привык к ней, но сейчас... Оказался снаружи! Мне нравится это, как будто моя мечта сбылась! Но каждый раз, закрывая глаза, я вижу лица моих друзей. Они были рядом, сколько себя помню, и мне их не хватает. Может быть, мне удастся показать и им мир, о котором мы грезили вместе? Помогите мне найти дом, пожалуйста. Очень вас прошу, я должен вспомнить, как попал сюда.
     - Хы! - Пег таращился в потолок, повторяя действия Комена, и делал вид, что тоже рассматривает небо.
     - Мой мальчик... - запнулась старейшина, голос предательски дрогнул. Быстро вернув самообладание, она мило улыбнулась и произнесла:
     - Мы с Гастодом думали, как тебе помочь... Ах вот же и он!
     - Кхе-хе. Во! Нашёл её! Хе-хе, кхе, - в сенях появился дед с толстой книжкой под мышкой. Стоя облокотившись на палку, он старался унять дрожь в ногах и одышку. - А ты высоко забралась, Вариллия!
     - Садитесь, Гастод! - тут же вскочив со стула, предложил своё место Комен.
     - Кхе-хе-хе! Вот она, родимая! Ещё мой отец купил её у странствующего торговца, - сказал рыбак, бросив на стол книгу. Кружки с чаем подпрыгнули от падения внушающих размеров тома.
     - Матик сказал, что ты, горе-путешественник, хотел узнать, как в зверюгах гемы появляются, пожалуйста! Читай на здоровье!
     Сев на стул и дождавшись, пока Комен пододвинет другую табуретку поближе, дед подтолкнул томик поближе. Проведя старческой рукой по переплёту, Гастод ногтем счистил с обложки кусочек засохшей грязи. Комен рассматривал причудливые узоры и иероглифы. На обложке красовалась сказочная птица с золотыми перьями, блестящими в свете звёзд.
     - Вот это красота! - сказал Комен. - В детстве мама изредка рассказывала мне притчу о птице... Так я её и представлял! Спасибо, наверное, она ужасно дорогая!
     - Да ничего подобного! Ещё лет сто назад королева Фелиция вторая издала указ о распространении учебников по Тефтонгу. Книга досталась отцу почти за бесценок, так что не переживай! А посмотри-ка лучше какие там рисунки! Мигом всё вспомнишь, что забыл!
     - А о чём эта книга?
     - Как о чём, вот же написано: 'Всё о гемах. Для самых маленьких'. Других у меня нет, извини, дружок!
     - Моя любимая книжка! И единственная! - оббегая вокруг стола, сказал Матеус и, опершись о Комена, стал рассматривать книгу из-за плеча.
     - Картинки! Хы! - отозвался Пег. - Люблю картинки!
     Комен открыл книгу, полистал страницы, задерживаясь на действительно красочных рисунках с изображением разных видов камней и с нервной улыбкой закрыл её.
     - Ха! - Комен с недоумением наблюдал, как Варка вновь нахмурилась, а Гастод приподнял бровь, - Это какая-то шутка, да?
     Ответом парню стала вторая поднятая бровь. Альбос ещё раз открыл книгу на самой первой странице.
     - Что это за каракули?
     Вместо привычных Комену букв всю книгу заполнили неизвестные иероглифы. На заботливо разлинованной вдоль и поперёк странице ровным рядом строились квадратные символы, каждый из которых занимал своё положение в ячейке сетки. Редкие ячейки, видимо, по задумке авторов, оказались пустыми, но это не спасало положение альбоса. Листая страницы, он почувствовал, как провалился в детство, когда не понимал на свитках ни слова, задерживаясь взглядом лишь на листах с иллюстрациями.
     Гастод с Варкой переглянулись. Молчание прервал Матеус:
     - Ну что ты, утопленник, тут же всё просто, смотри! - маленький маг подтянул книгу к себе, перелистнул несколько страниц, и водя пальцем по строчкам с иероглифами сверху вниз начал читать:
     - 'Дорогой маленький читатель! Как ты мог заметить, гемы - это вещи, с помощью которых твои родители могут заплатить за любой товар в Элларии. Гем - это кристалл, вырастающий из такого вещества как Гем`о`глобин при контакте с большим количеством потенциальной энергии. По своей сути гемы - это сгустки магической энергии. Когда взрослые охотники на чудовищ 'Панчеры' бьют опасное животное или монстра тупым предметом, например, боевым молотом, кинетическая энергия молота переходит в потенциальную энергию монстра и тепло. Таким образом, чем сильнее ударишь, тем больше образуется энергии, а значит, и гемов. Значения таких слов как 'Кинетическая' и 'Потенциальная' энергия, маленькие искатели приключений могут спросить у родителей!'. Бла-бла-бла!
     Довольный собой Матеус отстранился от книги и пошёл допивать чай. Комен всё ещё сидел с отвисшим подбородком и не мигая смотрел в книгу.
     - Но я ведь отлично вас понимаю, - выпалил он. - Вы говорите с акцентом, но на общем Ионийском. Как это возможно?!
     Качающийся на стуле Пег, глядя в потолок, произнёс:
     - Ничего! Пег не умеет читать, но живёт хорошо! Хы! - после чего встал и ушёл в соседнюю комнату. Комен поднял взгляд, поочерёдно заглядывая в глаза окружающих, он пытался найти в ответы на вопросы. Надеялся, что это просто розыгрыш и вот-вот Гастод достанет из-за пазухи свиток с читаемым текстом. Неловкую паузу нарушила Варка:
     - К-хм, Гастод, дорогой, ты помнишь, о чём мы с тобой договаривались? Проводи нашего гостя. А у меня на сегодня ещё остались дела.
     На этот раз улыбка у старушки получилась слишком натянутой. Комен, теряясь в собственных мыслях, молча вышел из дома вслед за дедом. Матеус помог деду спуститься с лестницы и не дожидаясь мрачного Комена, потянул деда за рукав рубахи:
     - Деда, утопленник ведь правду говорит! Я верю, он не из нашего мира! Давай ему поможем, а? Он хороший, я это чувствую!
     - Эх, внучок... Я тоже верю ему. Но в деревне, кроме Варки и тебя, больше нет ни магов, ни уж тем более лекарей. А память восстановить - целая наука. Есть ещё один способ, не уверен, но вдруг поможет. У тебя ведь остался тот гем?
     - Конечно! - Матеус вытащил из сумки голубой самоцвет и посмотрел сквозь него на Фолио.
     - Хорошо, малыш, - старик погладил внука по голове. - Нам нужно проведать могилку твоего прадеда.
     ***
     
     
     Дед проводил ребят в ивовую рощу, что росла в лесу за мельницей. Брусничного цвета листва создавала вокруг розоватую дымку. Тонкая протоптанная тропка вела вглубь рощи к иве великану. Опавшие листья аккуратными кучками лежали по краям тропинки. В тени свисающих лоз самого крупного дерева стоял высокий обтёсанный камень с высеченными на нём именем: 'Преоритан Раф Соргет Неглеген - искусный маг, строгий отец, справедливый учитель'. Рядом с камнем на небольшом уступе между кустами белых роз стоял маленький плетёный стол. В центре него стояла небольшая миска с дождевой водой.
     - Когда-то очень давно мы со старшим братом закопали здесь вещи, что остались от нашего отца. Когда-то он был архимагом и обучал людей магии, но однажды помешался на сказках и исчез навсегда. Когда кому-то нужно подумать или побыть в одиночестве, он обычно приходит сюда. Но также здесь проводится ритуал определения. Это наше место силы.
     - Деда, он что, будет определяться в таком возрасте? - спросил Матеус.
     - Что значит ритуал определения? - перебил его Комен.
     - Да, - кивнул дед Матеусу. - Ритуал очень простой. Его проходят дети по достижению десяти лет, чтобы определить, к какому из элементов лежит их душа. Обычно, узнав о своих возможностях что-то новое, человек обретает свежие цели, стремление, а иногда и смысл жизни! Я бы хотел помочь как-то иначе, но боюсь, что, кроме тебя самого, никто не сможет погрузиться в пучину твоих воспоминаний.
     - Я не знаю, что нужно делать, вдруг я что-то испорчу? - неуверенно пролепетал альбос.
     - Всё очень просто. Перед тобой миска с водой, - Гастод пододвинул миску к краю стола, поближе к Комену. Матеус встал на пенёк поодаль и, скрестив руки, с интересом наблюдал. Наклонившись, дед поднял горсть листьев и земли, раскидал их по столу, - а это уже земля. Закрой глаза, сосредоточься, подумай. Попробуй почувствовать, что находится вокруг тебя. Дай энергии, что спит внутри течь сквозь тело и голову. Что ты видишь? Зелёное или синее?
     Комен зажмурился. Выставив руки перед собой, он сморщил лоб и стоял так, пока дед не посоветовал расслабиться.
     - Я ничего не вижу, - констатировал альбос, спустя дюжину вдохов.
     - Потерпи. Ты должен увидеть лёгкое свечение. Попробуй сконцентрироваться на месте, где находится вода. Почувствуй энергию, что таится в миске с водой. Это непросто, но у тебя всё получится! - подбадривал старик.
     - Ничего! Закрывая глаза, я вижу только темноту, - спустя ещё минуту сказал расстроенный Комен. - Как можно видеть с закрытыми глазами?
     Старик взглянул на Матеуса, но тот лишь пожал плечами. Тогда старик подобрал с земли подсохший лист, положил его перед Коменом и, потерев ладони, дотронулся до листа кончиком пальца. Листок начал тлеть и загорелся. Прежде чем он потух, дед с надеждой спросил ещё раз:
     - Ну?! Сейчас-то видишь?
     - Не-а...
     - Хм... На моей памяти это ни у кого не вызывало затруднений, - дед почёсывал острую бородку. - Ладно, тогда продолжим. Матик, дай-ка мне гем.
     - Держи! - маленький маг с радостью вложил в руку деда голубой самоцвет.
     Гастод стал медленно водить драгоценным камнем перед лицом альбоса.
     - Видишь голубое пятно?
     - Нет.
     Тогда дед тряхнул рукой и превратил один голубой камень в восемь фиолетовых.
     - А теперь?
     - Ничего, - хмуро повторил Комен.
     - Интересно... А мне кажется, что ты лукавишь, парень! - с усмешкой заявил старик.
     - Я вам клянусь! Я не вижу ничего кроме темноты! - жалобно заныл альбос.
     - Вытяни-ка руку.
     Комен выставил правую руку вперёд. Гастод снова тряхнул ладонью, и вложил в руку пришельца голубой гем, затем сжал кисть Комена в кулак и, самодовольно сощурился.
     - Теперь-то ты точно можешь чувствовать энергию!
     По руке альбоса потекло тепло, приятно покалывая и распространяясь по всему телу. Но Комен не мог сосредоточиться на удовольствии. Кисть, в которой лежал гем, обжигало холодом так, что спустя несколько мгновений почти онемело предплечье.
     - Я что-то чувствую! - воскликнул парень. - Да-да! Холодно!
     Дед ухмыльнулся, но попытавшись разжать руку Комена вдруг заметил, что она слегка посинела:
     - Всё, всё, отпускай! - с новой силой он попытался разжать пальцы. - Слышишь, парень? Не дури!
     - Я ничего не делаю! Не могу разогнуть пальцы! Ай, холодно! - Комена прошиб озноб, он рефлекторно махнул рукой как плетью, ведь не чувствовал ничего ниже плеча. Заехав Гастоду в бороду, он опрокинул стол и чуть не задел Матеуса.
     - Кхе, да не дёргайся ты! Мат, помоги! - крикнул дед. Мальчик подбежал к столу и вылил воду из миски на руку трясущемуся в ознобе Комену. Обволакивая кисть, вода мгновенно замерзала. На руке образовался нарост изо льда и толстая свисающая сосулька.
     - Грей воду, Мат, сосредоточься на её внутренней энергии!
     - Я пытаюсь, но она всё равно стынет! - Гастод с Матеусом обеими руками держали обросший ледышками кулак Комена и, казалось, скрипели зубами от напряжения.
     - Руку не чувствую! А-а-а! - уже орал Комен.
     - Терпи, парень, мы стараемся! - огрызнулся Дед.
     Спустя пару дюжин прерывистых вдохов Комен почувствовал в онемевшей ладони лёгкое покалывание. Лёд вдруг треснул и альбос, уставившись на пустую ладонь, обессиленно осел на землю. Дед, будучи не в силах успокоиться, но не желая научить Матеуса плохому, ругался выдуманной на ходу бранью:
     - Уфервилльский мундир! Что ты устроил?! Где гем, съел, что ли? Баутонгский двурог тебя разорви!
     Гастод осмотрел траву под ногами, но так и не нашёл, куда исчез самоцвет.
     - Простите, я не знаю, куда он делся! Простите, пожалуйста! - жалобно процедил Комен, вытирая левой рукой слезу, проступившую не то от боли физической, не то от переполняющих эмоций.
     - Тьфу, - потрясённый произошедшим, дед поднял с земли трость, что до ритуала опиралась на стол. Потирая место ушиба и бормоча под нос проклятия, он присел на камень. 'Пустой...' расслышал Комен.
     - Простите! Из-за меня всё идёт не так, - сказал Комен сидя на траве, растирая мокрую ладонь. Чувствительность медленно возвращалась, и было совсем не больно. Все неприятные эмоции затмило тепло в груди и чувство облегчения.
     - Деда, так какая стихия ему подойдёт? - Матеус, выпучив глаза, прыгал на одном месте и улыбался до ушей.
     - Верса милосердная. Такого я, признаюсь, не ожидал, - сказал Гастод, игнорируя жалобный взгляд Комена. - Я видел подобное, ещё в юности, когда жил далеко отсюда. Видел детей, не способных пользоваться энергией. Абсолютно. Бедные и брошенные. От них отказывались родители, потому что те безостановочно поглощали энергию, разрушали энергетический баланс вокруг себя. Рядом с таким человеком жить невероятно тяжело. Но помимо того, что бедолаги не могли управлять энергией, у них была ещё одна особенность - абсолютная невосприимчивость к магии.
     - Невосприимчивость? - подняв бровь переспросил Матеус. Комен слушал, склоня голову.
     - Тут-то и начинается странность. Ты, Мат, говорил, что лечил Комена. А сейчас и я убедился, что парень непустой, когда грел его руку изнутри, - дед встал и начал мерно шагать по поляне вокруг ивы. - А значит, Комен, ты не совсем 'Пустой'. Пока ты не дотронулся до гема и не впитал его энергию, всё было в порядке. Никаких разрушений... Не считая сгоревшего сарая, конечно.
     Старик улыбнулся, глядя вслед тропинке ведущей из рощи.
     - Так кто же ты такой, парень?
     - Обычный альбос, - Комен пожал плечами.
     - Альбос... - протянул Матеус.
     - Хех, интересно. А мы с Матеусом, по-твоему, кто? - с озорцой спросил дед.
     - Вы - Элларийцы! - воодушевлённо ответил Комен. - Мы мало о вас знаем, но вот уже лет десять на Ильдраире существует гильдия, изучающая ваш мир. Мало кто верил в существование Элларии, да и я, честно говоря, тоже не верил ведьме. Но теперь всё встало на свои места!
     Глаза альбоса расширились и, моментально вскочив с мокрой травы, он на радостях принялся обнимать деда и мальчика.
     - Недавно я жаловался Варке, что чувствую, будто мир вокруг переменился! - чуть ли не плача от счастья, кричал Комен. - Теперь всё ясно! Я жил в Ионии, внутри шара, а вы живёте снаружи! Всё так просто и так сложно одновременно... Осталось лишь вспомнить, как я сюда попал и вернуться домой!
     Мат слушал речь Комена и улыбался во всё неполных тридцать два зуба, буквально сияя от гордости. Он обнял альбоса и, не сдержав эмоции, принялся вытанцовывать на поляне, чудно́ цокая языком.
     - Спасибо Вам, Гастод! Ритуал и правда помог мне, - Комен приложил кулак к груди в знак уважения.
     Старый рыбак повидал на своём веку тысячи разных людей и сотни чудес. Старого жителя Элларии тяжело удивить магическими фокусами. Заставить задуматься - да, но изменить видение мира, к которому тот привык за долгую жизнь - практически невозможно. В голове Гастода выстроились доводы за и против сумасшествия Комена. В пользу душевной болезни говорили слова и действия парня. Против него выступали странные обстоятельства попадания на пляж деревни и сорванный ритуал определения. Но когда Комен сказал, что прибыл из внутреннего мира, чаша весов окончательно коснулась пола. Деду стало ясно - парень не болен, он врёт, и не просто врёт, а выдумывает на ходу. Такой нелепицы Гастод не слышал никогда.
     - Правильно ли я тебя понял, Комен, ты жил внутри Элларии и прибыл к нам из-под земли? И каким же, позволь спросить, образом?
     - Я... я не знаю... - растерялся тот. - Но, может быть, ещё один ритуал поможет?
     - На сегодня хватит, - хмуро бросил старик. - Матеусу пора на занятия.
     - Какие занятия, деда? - спросил Матеус и раскрыл рот. Дед зло посмотрел на мальчика и молча удалился. Молодой маг покорно проследовал за ним.
     Близился вечер. Фолио светил уже не так ярко, о чём можно было судить, глядя на косые пучки света, проникающие между лозами ивы. В воздухе витал сладкий цветочный аромат. Комен, поражённый частично вернувшимся воспоминаниям не обратил внимания на резкость деда. Погруженный в собственные мысли, силясь поймать ту ниточку, что отделяла его от воспоминаний о роковом событии, Комен поставил стол на место и разыскал в кустах миску. Прибрав маленький беспорядок, он почувствовал лёгкую усталость, присел на траву и широко зевнул. Уперевшись на здоровую руку, Комен коснулся пальцами чего-то твёрдого. Мокрый деревянный кубик с вырезанным на каждой грани неизвестным символом лежал в траве.
     'Наверное, Матеус обронил в суматохе, отдам потом' - подумал альбос, забросив кубик в карман штанов. Уложив голову поудобнее на небольшой кочке возле корней дерева, он смотрел вверх сквозь лозы величавой ивы. Приятный, ненавязчивый запах цветов, звук колышущихся на ветру листьев и медленно плывущие по далёкому бескрайнему небу облака убаюкивали. Закрыв глаза Комен пытался сосредоточиться на событиях, предшествующих появлению на берегу. Тонкая нить воспоминаний ускользала, и альбос не заметил, как заснул.
     ***
     
     
     Проснулся он в полной темноте, но на вдох испугавшись, быстро взял себя в руки и успокоился, подумав, что звезда-то, наверное, давно уже села. Сделав с десяток глубоких вдохов, Комен справился со страхом, встал и попытался разглядеть тропинку. Правая кисть уже даже не болела.
     'Жаль, что в лесу нет таких же фонарей, как у сарая' - подумал он и стал мелкими шажками двигаться вперёд, размахивая перед собой руками, чтобы ни во что не врезаться. Пройдя в таком темпе с полсотни шагов, увидел вдалеке маленький источник света, слепящий глаза после длительного пребывания в темноте.
     'Вот и мой фонарик' - обрадовался Комен и ускорился. Когда он приблизился к источнику света, то увидел, что вышел на поляну, окружённую елями. Странно, в деревне Комен не видел хвойных деревьев. В центре поляны горел костёр, обложенный камнями с причудливыми светящимися узорами, а у костра на валежнике сидели две фигуры.
     - Времени всё меньше, - прозвучал грубый, властный мужской голос. Это говорила фигура в серой холщовой мантии и капюшоне. Похожее одеяние Комен видел только на старике, что работал в библиотеке минералов, в которой молодой альбос со своими друзьями брали для изучения свитки.
     - Гастод? Это Вы? - тихо спросил Комен, но находился слишком далеко, его не услышали.
     Напротив крупной фигуры в серой мантии сидела фигура поменьше. В мантии более роскошной, фиолетовой, из более дорогого материала, расшитая серебряными нитями по подолу и рукавам.
     - Я ошибся, она меня обманула, - этот голос, был более звонкий, молодой, и немного грустный.
     - Ошибка уже допущена, сын, - ответил ему первый голос. - Время исправлять последствия.
     Комен подошёл ближе и окликнул фигуры:
     - Простите, вы меня слышите? В какой стороне мельница?
     - Здесь есть кто-то ещё?! - удивлённо прозвучал молодой голос.
     - Это большая редкость, - ответил первый и обе фигуры, встав с валежника, схватились за посохи. - Назовись, путник!
     Комен не мог рассмотреть лиц, единственный источник света - костёр, расположился за спинами загадочных фигур. Альбос понял, что может различить лишь их очертания, в то время как они видят его бледное лицо и не стал юлить:
     - Меня зовут Комен, я недавно попал в деревню. Гастод и Варка поселили меня в старой мельнице. Я ещё не всех в деревне знаю, извините.
     - Варка? Это же мать Весены? - спросил мужчина у сына. Ответом ему служил трудно различимый на фоне костра кивок. - Хорошо, а как ты здесь оказался?
     - Я не знаю, Матеус нашёл меня без сознания на берегу, но подробностей я не помню. Помню, что я альбос с Ильдраира.
     - Альбос?! Что тебе здесь нужно, грешник?! - грубо ответил мужчина в серой мантии, взял посох в обе руки и наставил конец на Комена, будто готовясь к нападению.
     Тот отшатнулся, поднял обе руки и не нашёл слов.
     - Подожди, отец, я чувствую на нём элементальный знак. Путник, если ты пришёл с миром, то покажи знак и присядь к нам для беседы.
     - Знак? Вы об этом кубике? - Комен достал из кармана штанов кулон Матеуса.
     - А-ха-ха! А ты хорош, грешник! - рассмеялась фигура в серой мантии. - Наглости тебе не занимать. Садись и поведай нам, зачем пришёл.
     Комен дождался, пока обе фигуры отойдут, на свои места и приблизился к костру так, чтобы разглядеть лица собеседников. Один из них - седой старец в капюшоне с короткой бородой и густыми усами. Комен обратил внимание лицо, кожу на щеках усеивали рытвины, а тонкие хмурые брови, дополняя картину, указывали на раздражённость. Второй же - молодой мужчина лет тридцати улыбался и не прикрывал длинные тёмные волосы, собранные в пучок. Острый нос и подбородок обоих выдавали родственную связь.
     'Маги!' - подумал Комен.
     Альбос присел на валежник рядом с молодым магом, который показался менее опасным, чем старик. К тому же он ещё не называл альбоса грешником, что тоже располагало. Как на духу Комен рассказал о ритуале и о том, как уснул, а проснулся уже затемно. Умолчал лишь о том, откуда у него кубик со странными знаками.
     - Так, а чего же ты всё-таки хочешь от меня? - задал вопрос старший.
     - Да ничего, просто подскажите, как выйти к мельнице? А то я спать хочу, - зевнув, ответил Комен.
     Оба собеседника разразились громким хохотом. С сосен, растущих вокруг, с противным карканьем вспорхнули испуганные вороны.
     - Глупое отродье, - сказал старец, занося посох над землёй. Молодой маг поднял ладонь в останавливающем жесте:
     - Стой, отец! Ты ещё не понял, что он может нам помочь? Дай мне минуту с ним поговорить!
     - Хорошо, только быстро. Я не люблю невежд, - отмахнулся старший, встал и, переступив через бревно, на котором сидел, сделал пару шагов в темноту. Стоило только его силуэту погрузиться в тень, как маг тут же развеялся по ветру тёмным, как сажа, облаком.
     - Друг мой, Комен. Времени для долгих разговоров у нас нет, ты и так уже слишком долго находишься в Миахаре. Но прошу тебя, доверься, и мы ещё встретимся, я обещаю!
     - Подожди, твой отец назвал меня грешником, а потом невеждой, - альбосу не понравилось неуважение, и всё больше хотелось просто уйти. - Где я на этот раз и что, Сол подери, происходит? Какая ещё Миахара?
     - Хорошо, я потрачу лишнюю минуту на объяснения. Но завтра ты об этом пожалеешь, идёт?
     - Так, я ухожу, хватит с меня угроз и оскорблений, - буркнул Комен и встал с дерева. Костёр уже практически догорал, и даже сидящий в полушаге собеседник уже практически скрывался в тени.
     - Прости послушай, Найра беспокоилась о тебе. Ты действительно можешь мне помочь, но время утекает, прошу, - быстро протараторил мужчина.
     - Найра? - В голове вспыхнули искры воспоминаний. Рыжая коса, веснушки, маленький аккуратный носик. При мысли о девушке на Комена накатила волна тепла и уюта. - Ты её знаешь?! Знаешь, что случилось?!
     Костёр уже практически догорел и Комен снова разговаривал с тёмной фигурой.
     - Ты найдёшь ответы. А сейчас запоминай. Выбирайся из деревни через грот Уты и возьми с собой свой 'кубик' - это ключ. Там под землёй найдёшь нечто странное, главное - не спорь. После иди в Ласкенту. Она далеко, но ты справишься. Найди архимага Иердориана и расскажи ему о том, что найдёшь под землёй. Он всё поймёт. И, возможно, ответит на твои вопросы. Если не поверит, назови ему моё имя: Эмпириан.
     - А он поможет мне вспомнить хоть что-то? - спросил Комен, но не дождался ответа. Угли костра дотлели, и темнота полностью окутала окружение. - Эй?! Ты тут?
     Комен протянул к собеседнику руку, но на месте, где он сидел, оказалось пусто. Сделав шаг, альбос споткнулся о валежник и, завалившись назад, почувствовал, как летит в пропасть. Открыв глаза, он обнаружил себя в своей кровати на мельнице. Сквозь мутное оконце в комнатушку проникали рыжие лучики восходящего светила. Рука, что недавно перенесла лёгкое обморожение, зудела и побаливала. Взглянув на кисть Комен обнаружил, что она красная и слегка опухла. Незапертая на крючок дверь хлопала о дверной косяк противно поскрипывая.
     Лёжа на кровати, Комен обдумывал произошедшее: 'Грот Уты, Ласкента, архимаг, кубик. Многовато событий для одного дня'. Он чувствовал, что не хочет вставать, поэтому просто перевернулся на другой бок. Левая рука лежала прямо перед лицом альбоса, и тогда он заметил странное: печать незаметно пульсировала бледно-голубым цветом, практически неразличимым в дневном свете. Воображение тут же нарисовало вчерашнюю картину с исчезнувшим гемом.
     - Так вот куда ты делся, гемчик! - воскликнул Комен. - Нужно будет где-то раздобыть ещё камней, может, восполнив энергию в печати, я верну память?
     Но с чего подступиться к решению упавшей на плечи проблемы? Всю жизнь Комен делал так, как требовало общество, мать, учителя. Ещё малышом он строил маленькие домики из песка, глядя на каменный улей в ущелье. Повзрослев, пошёл изучать минералы и ювелирное дело, а не военное, ведь мать решила, что война между государствами Ионии больше никогда не повторится. Впрочем, маленькому Комену добыча ископаемых минералов тоже казалась отличной работой, а о трудностях её он не задумывался. Он не был смелым или сильным, а потому не очень-то и хотел идти в солдаты. Изучая всё, что связано с минералами, познакомился со своими лучшими друзьями, но была и обратная сторона.
     'Тля пергаментная' - всплыло в памяти одно из самых частых обзывательств, преследуемых с детства. Лица обидчиков отчётливо маячил перед глазами. Они скалились, пыхтели, расширяя ноздри от злости и зависти. У Комена кольнуло в затылке, он поморщился от боли. Что-то важное было связано с этими лицами.
     - Найра... Маг из сна сказал, что она беспокоилась обо мне...
     В воображении вновь возникла рыжая коса и веснушки. Улыбнувшись, Комен встал с кровати и направился к выходу. Ещё многое предстоит сделать, но надежда помогала не опустить руки.

Глава 9. Меритас. Через тернии

     'Главный принцип - не дурачить самого себя. А себя как раз легче всего одурачить'
     
     Ричард Фейнман
     
     
     Путники шли через лес, что ужасно замедляло темп. По ощущениям с момента побега прошло уже два цикла, а Меритас и не думал переставать вести себя как на курорте. Уоррен поначалу язвил на любое его желание, но потом ему даже понравилось местами подыгрывать избалованному лорду. В глубине души капитан не завидовал его судьбе. Тем более, весельчаку оставалось недолго, ещё пара циклов пешего хода до монастыря, а там, сколько Сол даст.
     Юный лорд никак не воспринимал и не реагировал на сарказм, а в большинстве случаев, чувствуя излишнее напряжение Уоррена, успокаивал того шутками и непробиваемым оптимизмом. Капитан стоически переносил тяжбы пешей прогулки по лесу, ведь коня пришлось отдать уставшему Меритасу. Живность попадалась нечасто, и из пищи довольствоваться приходилось лишь остатками ягод с объеденных кустов. Однажды путники набрели на кладку перепелиных яиц, что оказалось весьма кстати. Пожарить их было не на чем, и парни выпили их сырыми.
     Всё дорогу Мерик вальяжно рассиживался в седле, изображая умирающего лебедя, и редко слезал с лошади. Только если поваленное дерево на пути преграждало дорогу и просто перешагнуть не представлялось возможным. В очередной раз, помогая Меритасу залезть на коня, Уоррен рассмотрел несколько затянувшихся ран на плечах и голове:
     - Сурво тебя неслабо приложил, но кожа уже затянулась. Я впервые вижу такую скорость заживления... Тоже магия?
     - Како-ой ты глупый, ну коне-ечно, магия воды, - сказал Меритас задрав нос и закатил глаза. - Её в конюшне было предостаточно, но что-то с ней не так. Солёная, что ли?
     Уоррен ещё не принял мысль, что идёт бок о бок с настоящим еретическим магом, ведь на первый взгляд тот казался обычным парнем, как и сам Уоррен. Манерным, да, глуповатым и заносчивым, даже, можно сказать, невыносимым... но обычным. А потому интерес разгорался с каждым новым упоминанием о чём-то сверхъестественном. Уоррену жутко хотелось разгадать загадку странного нарушителя порядка.
     - Обычная вода, из колодца, а что не так?
     - Эх, деревня! Как лечиться-то собрался? - запрокинул голову Меритас. - Ты хоть знаешь, что на восемьдесят процентов состоишь из воды?
     - Кажется, читал об этом... - соврал Уоррен.
     - Ого! Ты читать умеешь? Неплохо для вояки.
     - Так, что там с водой?
     - Это очень сложная наука. Маги воды изучают строение организма и разных тканей, например, мышц. Если правильно понимать её природу, то можно с помощью воды и энергии заставить кожу регенерировать.
     - Энергии? - поднял бровь капитан, Меритас продолжал:
     - Понимаешь, тебе сложно будет это осознать, но всё, что нас окружает, состоит из невидимых шариков.
     - Невидимых?
     - Ну они, вообще-то, видимы, просто очень маленькие, - задумчиво глядя вверх, сказал Мерик.
     - И что?
     - Ну так вот! Энергия воздействует не на саму воду или кожу. Она взаимодействует с шариками! Шарики в воде самые простые, в земле сложнее. А огонь, воздух и молния - отдельная очень сложная тема, тебе не понять, - высоко задрав нос, Меритас закрыл глаза, чувствуя собственное превосходство над собеседником.
     Хвойный лес, поначалу густой и полный бурелома начал редеть. Идти становилось всё легче, и скорость путников росла с каждым часом. Меритас удивлялся скудности местной флоры и фауны. Он постоянно упоминал, как по вечерам престарелая кухарка готовила семейству Дрезденов экзотические деликатесы, отчего на некоторое время замолкал и с закрытыми глазами пускал слюни. И непременно уточнял, как прикажет зажарить кабана в крабовом соусе, едва вернётся домой.
     Всё это мало интересовало Уоррена. Он сосредоточенно решал головоломку под названием 'Мерик' и вскоре вновь нарушил молчание:
     - Ты очень часто говоришь об энергии. Можешь поподробнее рассказать о ней?
     Лорд откинулся на круп лошади, зевнул, потянулся и нехотя ответил:
     - Я знаю, что её изучением занимаются в академии. У меня был гувернёр из Ласкенты, но не могу сказать, что слушал его внимательно. Мне не нужен учитель, ведь лорд хорош во всём, за что берётся.
     'Еретическая академия!' - промелькнуло в голове у Уоррена. - 'Аудиенция у верховного лишь вопрос времени!'
     - А где она находится, не поделишься?
     - В Ласкерле, на Тефтонге. Ты себе голову не отморозил, начальник?
     - Да-да, так что там с энергией-то?
     - Она есть везде! - закрыв глаза ответил Мерик и свёл брови в гримасе напряжения. - Если сосредоточиться, можно увидеть её течения!
     Сначала лицо юного лорда слегка нахмурилось, а рот постепенно начал открываться, пока подбородок не коснулся груди. Сглотнув слюну, он резко сел и на одном дыхании протараторил:
     - Во имя жизни и смерти, начала и конца, Юни и Верса, защитите нас от злого рока! Ибо жизнь - это путь, а смерть - её логическое завершение! Да не убоюсь я неизбежного! - поднимая взгляд всё выше, он задрал голову, глядя прямо над собой и, почти крича, спросил Уоррена:
     - Боги вездесущие! Что там такое?!
     - О-ох... Да что с тобой опять не так? - ответил капитан.
     - Энергия! Она уходит наверх! - спрыгнув с лошади, Меритас подскочил к ближайшему дереву и обхватил ствол, будто боясь упасть. - Что-то высасывает её из меня! И из тебя тоже! М-мама, там наверху что-то есть!
     Ткнув пальцем над собой, он осел на землю, обхватил колени руками и вперил жалобный взгляд на напарника. Уоррен подошёл ближе. Лорд тяжело дышал, а в широко раскрытых глазах читалось недоумение и животный страх.
     - Это же Сол. Он всегда высасывал из нас жизнь. Вернее, не из нас, а из печатей, - Уоррен закатал левый рукав, обнажая на предплечье ярко-оранжевую печать в виде паучьей паутины.
     Покрывшийся испариной Мерик широко раскрыл глаза, глядя на запястье напарника, и вырубился, опрокинув голову на покрытый мхом валежник.
     - И он трубил привал... - на выдохе пропел капитан.
     ***
     
     Пока Уоррен собирал высохший хворост и точил подходящую для охоты крепкую палку, набежали низкие чёрные тучи. Вскоре Меритас, сладко зевнув и потянувшись, приподнялся на одном локте. Глянув в сторону товарища, разжигающего костёр, он крикнул:
     - Начальник! Я тебе сейчас такой сон расскажу, ты упадёшь!
     Уоррен смерил лорда тяжёлым взглядом и, ничего не ответив, принялся быстрее крутить прутик.
     - Так, а ты что это там делаешь, деревенщина?
     - Добываю нам огонь. Мой лорд не соизволит откушать?
     - А меня почему не попросил? - Меритас улыбнулся и щёлкнул пальцами. Кучка хвороста мгновенно пропиталась едким дымом.
     - Недостаточно сухие, - констатировал капитан.
     Мерик с воодушевлением встал, но, пошатнувшись, облокотился о ближайшее дерево и медленно сел. Тяжело вздохнув, он посетовал на слабость и принялся рассказывать свой сон:
     - Так вот, слушай: мне приснилось, будто мы попали куда-то очень далеко от дома. И, значит, там, куда я попал всегда светло! Фолио никогда не садится! А у тебя на руке татуировка светилась.
     - Его зовут Сол.
     - Ага, да, - лорд пропустил фразу между ушей и с надменным видом спросил: - Так что там с едой, начальник?
     Капитан в очередной раз усмехнулся наглости лорда и, пнув в его сторону хворостинку, сказал:
     - Следи за костром. Я что-нибудь поищу.
     
     Сколько бы лордёныш не задирал нос, а без еды он не дотянет даже до монастыря. Пусть он постоянно нёс какую-то ахинею и порядком раздражал, но его всё же было жалко. Примерно, как жалеешь жука, которого случайно унёс в сумке на другой конец леса и не веришь, что он когда-нибудь ещё встретится со своими родными жуками. Конечно, Уоррен буквально вёл Мерика на заклание и понимал это... но не оставлять же бедолагу голодным?
     Капитан вытащил новенький ножик из кобуры, слегка пригнулся и пошёл вглубь лесной чащи, не забывая делать засечки на деревьях.
     На очередной шаг из-под ноги капитана кто-то выскочил. Маленький зелёный ящер, виляя хвостом, прерывисто перебегал от одного дерева к другому. Облизнувшись, Уоррен с криком: 'Зажарю!' бросился вдогонку. Ели хлестали иголками по лицу, но предвкушение скорого перекуса заглушали боль ссадин. Уоррен даже подумать не мог, что так соскучился по мясу. Перед глазами он уже видел деликатесы из хвоста ящерицы с грибами на палочке. Уставшие от длительной дороги ноги вновь налились силой и упругостью и Уоррен бежал быстрее, но не мог поймать малыша, ведь тот постоянно резко поворачивал и ускользал. Ни резкие ускорения, ни глупая попытка прыгнуть на упреждение не помогли поймать ужин. Неудачно приземлившись брюхом на выступающий из земли корень, капитан стиснул зубы от боли и досады. Ящер, сверкая лапками, скрылся в зарослях шиповника. Рванув за ним, Уоррен нырнул в кусты с головой и, не успев затормозить, кубарем скатился с песчаного холма.
     Взору Уоррена открылась крупная река, текущая с холмов, возвышающихся далеко в долине. Медленное течение полноводной сулило жареную рыбку на ужин и капитан, придя в себя, побежал обратно к лагерю.
     'Надо сказать Мерику и сделать удочки!' - воодушевлённый Уоррен уже забыл про бедную ящерицу, мечтая о полноценной еде. Но радовало не только это, - монастырь стоит у устья реки, а больше рек в этой части Евстрая попросту нет. Значит, осталось немного. Не без труда капитан нашёл свои следы по сломанным веткам и, наконец, заметил заветные насечки на деревьях.
     До лагеря оставались считаные шаги, когда до него донеслись приглушённые голоса. В тот же момент Уоррен заметил среди елей гвардейца в тёмно-фиолетовой форме офицера с коротким тонким мечом, больше похожим на кинжал или кортик. Такие цвета носили солдаты, служащие прелату и подчинялись только духовенству, а не верховному. А значит, солдат прибыл из монастыря и, кажется, уже заметил приближение, так как громко дал указания окружить неприятеля.
     Прятаться смысла не было, и Уоррен напустил на себя максимально дружественный вид, какой вообще мог быть у него после ловли ящера. Выйдя из за ели, помахал солдатам рукой:
     - Свои!
     - Стой, где стоишь!
     Вместе с солдатом прелата были двое рядовых в привычной для капитана форме и пиками. Эти, кажется, обычные воины Евстрая. Странно. Одного он, кажется, даже знал, но не мог вспомнить, как его зовут.
     - Я Уоррен Перч - капитан армии Евстрая, - он мельком глянул на место, где раньше лежал Мерик, но того и след простыл. - А вы кто?
     - Знаете его? - спросил неизвестный офицер у рядовых. Те ответили коротким кивком. - Что ты тут делаешь, мальчик?
     Ещё раз пробежав взглядом по лагерю и не найдя следов Меритаса, Уоррен решил соврать:
     - Я преследую опасного преступника. Веду его от заставы Ореола.
     - Так это тебя мы видели у Сурво? - заискивающе спросил воин с мечом. Он подошёл вплотную, внимательно рассматривая Уоррена, и ущипнул того за щёку. На вид офицеру около тридцати пяти. Щетина и длинные, чёрные сальные волосы. Похоже, мужчина отправился по следу узников вскоре после побега, но вот знал ли он, что они вместе сидели там в кандалах? Или Сурво умолчал об этом? Ох, Сол, что делать? Блеф казался Уоррену лучшим выходом, а раз уж лжи не избежать, то лучше вмешать в неё как можно больше правды, пусть она даже покажется абсурдной.
     - Так точно, лейтенант Сурво находится у меня в подчинении.
     - Старый пёс служит у тебя? Ха! - офицер рассмеялся, придерживая ремень, а рядовые, переглянувшись нервно улыбнулись. - Ха-ха! Будет теперь, чем поддеть спесивца.
     Уоррен понимал, что ходит по лезвию ножа и судорожно пытался вспомнить имя узкоглазого рядового, с которым уже встречался на заставе:
     - Эти двое, кстати, тоже.
     - Чудесно! Значит, мне лучше не злить вас, капитан? - издевательски произнёс незнакомец.
     - Помогите мне поймать беглеца.
     - Помочь тебе? Как насчёт такого предложения: ты говоришь нам, где еретик, а мы не прольём сегодня кровь, наверное, - на последнем слове уголки губ офицера приподнялись, а глаза застыли в зловещем прищуре.
     - Но вы же служите духовникам, а я ничего не нарушал!
     - Ты подумал, что я из монастыря? Милый мальчик! - офицер с улыбкой погладил на груди фиолетовую нашивку с чёрным крестом. - Свяжите его, парни.
     Солдаты выдвинулись вперёд, чтобы схватить Уоррена за плечи, но тот вскинул руки назад и покрепче ухватился за рукоятку ножа.
     - Я ваш офицер! Отставить! - закричал Уоррен. Он как раз вспомнил, как зовут знакомого рядового, уроженца Корунена. - Саут! Саут Оуру!
     Солдаты переглянулись между собой. Тот, что был незнаком, махнув рукой, сделал широкий шаг вправо, обходя Уоррена. Стараясь держаться на расстоянии вытянутого копья, мужчина с размаху ударил капитана по голени древком, отчего тот взвыл и стал скакать на одной ноге. Саут, поколебавшись, решил последовать примеру товарища и замахнулся, целясь в здоровую ногу, но не попал. Уоррен неловко подпрыгнул, уклоняясь и завалился на ветки ближайшей ели.
     Офицер орал на рядовых:
     - Вашу мать! Быстрее, вяжите и уходим! Нам нужно догнать мальчишку!
     Словно подгоняемые кнутом солдаты бросились к корчащемуся от боли капитану, снимая с пояса пеньковые жгуты. Уоррен, надеясь задеть нападающих, вслепую пнул ногой и перекатился. Один взвыл от боли, хотя удар не нашёл цели. Перекатившись ещё раз, Уоррен встал и увидел, как Меритас, спрыгнув с ели, вцепился руками в лицо нападавшему Сауту. Тот орал как ошпаренный, а от его лица пошёл дым. Запахло жареным, и на миг Уоррен понадеялся, что у них получится победить в схватке.
     Второй солдат бросил копьё, с остервенением отдёрнул Мерика от товарища и повалил лорда на землю. Тот сделал подсечку, и вот они уже вдвоём лупят, друг друга, валяясь среди хвойных веток и иголок.
     Офицер положил руки на пояс и наблюдал за происходящим со стороны, скалясь от злости. Одним быстрым движением он вынул кортик из ножен и процедил:
     - Соловы дети! Всё приходится делать самому...
     Подойдя к Сауту, схватившемуся за обожжённое лицо, незнакомец вырубил того точным ударом сапога в висок. Следом офицер направился к Меритасу, поднимая оружие для удара. Уоррен прыгнул наперерез, но вышло неловко, а левую ногу пронзила резкая боль. Капитан попытался сохранить хотя бы инерцию движения и просто навалился на скалящегося от злости офицера. Он практически не почувствовал удара и, не глядя, пырнув Уоррена в бок, оттолкнул того в заросли шиповника.
     ***
     
     
     Тем временем Мерик выдохся и потерял превосходство над ошеломлённым противником. Лёжа в кострище, он уворачивался от тяжёлых редких ударов и взвизгнул от неожиданности, когда увидел силуэт офицера в чёрно-фиолетовой форме. Шею сидящего на Меритасе солдата вдруг пронзило острие кортика и из аккуратного тонкого отверстия брызнула кровь. Лорд взвизгнул и прикрыл лицо руками.
     - Никчёмные каторжники! Отбросы! - проревел офицер и ногой столкнул бездыханное тело с Меритаса. - Вставай, уголёк, ты идёшь со мной!
     Придя в себя после увиденного Мерик, не мог больше держать в эмоции себе и, пуская пузыри из соплей, провопил:
     - Меня нельзя убивать! Я лорд Хейдина! Именем моего отца, приказываю: отведите меня домой!
     Мужчина схватил лорда за воротник и одним движением поставил его на ноги. Затем провёл пальцем по шее парня и глянул под его рубаху. Не заметив на теле ни следа печатей, офицер вмиг сменил гримасу отвращения на добродушную улыбку:
     - О, мальчик мой, радуйся! Я покажу тебе новый дом, где ты будешь не просто лордом, а богом!
     - Слайма лысого! - ревел Меритас. - Никуда я не пойду! Где Уоррен?!
     - Бросил тебя, - мужчина взял Мерика за шиворот и поволок подальше от кострища, озираясь по сторонам.
     Юный лорд, оцепенев от услышанного непроизвольно поплёлся за ним.
     - Как бросил?!
     - О, он убежал, когда бугаи набросились на него. Но теперь это не важно. Негодяй выполнил свою миссию и привёл тебя ко мне.
     - Почему негодяй? Он не дал мне умереть в лесу, собирал ягоды и грибы. Это вы напали на него! - Меритас немного успокоился, но всё ещё разговаривал с надрывом. Упёршись в первый попавшийся корешок, он вырвался и несколько раз махнул рукой, безуспешно пытаясь попасть ладонью по лицу офицеру.
     - Полегче, мой лорд, я же пытаюсь помочь! - уворачиваясь от атаки, сквозь зубы процедил мужчина.
     - Я не верю! Докажи!
     - Надень-ка это... - мужчина достал из внутреннего кармана офицерского мундира загадочный переливающийся амулет. Зелёный камень, внешне похожий на гем, но не огранённый, с плавными формами, как растёкшаяся на ладони капля воды, висел на верёвке. Как только камень коснулся груди, Меритас почувствовал облегчение, звучно выдохнул и покачнулся. Усталость отошла на второй план, хоть и не исчезла полностью. Теперь безумно хотелось есть.
     - Спасибо, но как я могу верить вам после того, что случилось?
     - Понимаю, как это выглядело, но мальчик мой, у меня не было выбора. Неизвестно на что способен тот парнишка, как его, Уоррен.
     - Если бы не он я бы сдох в этих дебрях!
     - А почему ты вообще оказался в лесу? Не задумывался?! - офицер терял терпение, но говорил всё так же услужливо и медленно.
     - Сбежал от таких, как вы!
     - Именно поэтому ты чуть не умер. Мы ведь уже были рядом и собирались помочь.
     - Кто такие 'вы' и зачем я вам нужен? Тоже хотели посадить на цепь в конюшне?
     - Сейчас-то ты идёшь без цепи, не так ли, дружок? - офицер улыбнулся, обнажив белые ухоженные зубы, и подмигнул Мерику.
     - И, надеюсь, больше не собираетесь меня заковывать?
     - Нет! Конечно же, нет! Я ведь знаю, кто ты такой, мой мальчик! - заискивал офицер.
     - Слава Юни! Хоть кто-то не солгал. Признаться, мне уже надоел этот театр одного актёра, - Меритас поправил осанку и задрал нос. - Так куда же мы идём? С кем имею честь?
     - Ах, я ведь так и не представился, тысяча извинений! Меня зовут Дирк, и я состою на службе сильных мира сего. А идём мы туда, где тебя покормят и отмоют.
     Дирк достал из кармана небольшой свёрток с краюхой хлеба и протянул юному лорду. На того глазах навернулись слёзы и, приняв выпечку, он продолжил путь за незнакомцем.
     - Пошли-пошли! Теперь нам надо поспешить.
     Меритас немного расслабился и спросил, жадно набивая рот выпечкой:
     - В монастырь, да?
     - Ни в коем случае! Неужели негодяй Уоррен хотел тебя отвести туда?
     - Ну да, он сказал, что там обо мне позаботятся, - Мерик дожевал хлеб и прибавил ходу. - Думаете, соврал?
     - Ох и негодяй... С тебя бы там шкуру сняли живьём!
     - Хмм... - задумался юный лорд. - Странно, не думал, что капитан на такое способен.
     - Да какой он капитан, ты чего, парень? Ему же на вид лет двадцать. Уж эту ложь ты бы мог распознать, не маленький.
     Меритас вдруг встал и, широко раскрыв глаза, прошептал:
     - Тогда кто он такой?!
     - Сложно сказать, мой мальчик, вернее всего, шпион духовенства, раз вёл тебя в монастырь. Но может быть и кое-что похуже! - Дирк выпучил глаза нагоняя страху на Мерика, но тот лишь сильнее погрузился в раздумья.
     - Значит я с самого начала был прав! Он устроил на заставе спектакль, во время которого выкрал меня!
     - По большому счёту вся в наша жизнь - спектакль. А ваш покорный слуга в нём лишь актёр второго плана, - с мягкой улыбкой произнёс Дирк. - А вот и транспорт. Отсюда поедем с ветерком.
     На опушке леса стояла неприметная пассажирская повозка с крышей и двумя лошадьми в упряжи. На деревянных дверях красовалось аккуратное вырезано изображение морды леопарда. Мерик никогда не разбирался в видах кошачьих, да и в целом больше любил животных покрупнее, поэтому не придал украшению большого значения. На козлах повозки мирно похрапывал не менее неприметный седой старичок в бордовом пиджаке, покрытым заплатками.
     - Наконец-то этот ужас закончится, - выдохнул Меритас. - Надеюсь, эта чудная повозка не развалится.
     - Дривиц! - крикнул Дирк извозчику. - Открывай карету, у нас гости!
     Кучер даже ресницей не повёл, продолжая храпеть. Офицер открыл дверцу повозки и только после этого легко похлопал старика по ноге. Тот встрепенулся, осмотрелся и поймав взгляд Дирка несколько вдохов неотрывно смотрел ему в глаза, после чего молча кивнул и взял в руки поводья. Офицер помог Мерику забраться внутрь повозки, запрыгнул сам и, сев напротив юного лорда, окинул кабину взглядом:
     - О, какая роскошь!
     - Так-то лучше. Жаль, нет подушек на сиденьях, но всё лучше, чем пешком, - ответил лорд, откинувшись на спинку сиденья.
     Карета тронулась. Дирк подался поближе к Меритасу, прищурился и посмотрел ему прямо в глаза. По телу лорда поползли мурашки, но он старался не отводить взгляда. Своеобразное испытание силы воли. И только когда офицер переключил внимание на руки, Меритас позволил себе расслабиться и, унимая дрожь в теле, посмотрел в окно. Молчание длилось долго. Повозка проезжала через реку по отмели, лошади пыхтели от тяжести, но, мерно ступая по каменистому дну, тащили экипаж вперёд. Мерику показалось, что молчание даётся Дирку с трудом, - эмоции на лице офицера то и дело сменялись, отчего становилось не по себе. Мужчина то улыбался, глядя куда-то в окно, то с недоверием щурился, рассматривая запёкшуюся кровь под ногтями, но большую часть поездки его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Чтобы как-то справиться с напряжением и разрядить обстановку, юный лорд решил задать несколько вопросов:
     - Так вы работаете на моего отца?
     - Что?! - Дирк с трудом вырвался из пучины собственных мыслей. - Ох, нет, мой мальчик, нет... Я не знаком с твоим отцом.
     - Тогда кто попросил вас меня спасать?
     - О, мы в шутку называем себя 'Клуб Джентльменов Доброжелателей', ведь желаем ближним только наилучшего! А они, в свою очередь, посильно помогают нам. Так и мимо вашей беды пройти не смогли, - снова на лице офицера красовалась белоснежная улыбка.
     - А...
     Дирк не дал договорить, будто знал вопрос:
     - Я не могу рассказать. Наш клуб, знаешь ли, известен лишь в узких кругах, но уверяю тебя, мальчик мой, ты и сам скоро найдёшь ответы. Дай время.
     - Тогда последний вопрос, можно?
     - Конечно, задавай!
     - У вас ещё хлеба не найдётся?

Интерлюдия. Меритас. Гармония стихий

     'Когда вы, друг мой, выставляете фигуру на поле, думайте не о том, какая вам от этого выгода.
     Думайте, какая от этого выгода противнику'
     
     Аитхен Гейдель Рамез, король Элларии
     
     С самого утра на улочки Хейдинбурга хлынул поток горожан. Базарный день, на небе ни облачка, так ещё и тройка экипажей с позолоченными гравировками застряли на въезде в верхний город, перегородив основную улицу. Постовые, в кои-то веки причесавшие бороды и усы, стояли у ворот и надменно улыбались, слепя прохожих начищенными бляхами на поясах. Каждый уважающий себя горожанин знал: сегодня у лорда Ёрина важный приём. Из Элинга приехал купец, чтобы по древнему Элларийскому обычаю сватать младшую дочь. В каждом уголке базарной площади витал вопрос: 'Придётся ли девочка по душе избалованному юному лорду Меритасу?'
     Мерик в свойственной себе манере не желал появляться на приёме и пропустил обед. Дождавшись, когда помощники уберут со стола, он прошмыгнул в крепостную кухню.
     - Кушай-кушай, мой золотой. Смотри, всё не съешь, а то малышке Ферилье ничего не останется! Говорят, она любит покушать! - шутила престарелая кухарка. Мерик бывал у неё на кухне чаще, чем в кабинете отца, а уж с ним юный лорд ругался не реже двух раз в день. Меритас забыл, как зовут кухарку, а спросить, конечно же, не удосуживался, но каждый раз, с энтузиазмом заглядывая в кухню, водил носом между многочисленными котелками, приправами, мясным столом и большой печью.
     Сейчас же Меритас, сидя на полене за маленьким столиком в углу кухни, уплетал остаток десерта.
     - Бее... - поморщился он, вспоминая утро. - Она же жи-ирная. Ей нельзя сладкое!
     - Мой мальчик, нельзя так высказываться о дамах. К тому же её папа так не считает. Пусть кушает что хочет.
     - Папа сказал, что раз у меня нет друзей, значит, я буду дружить с ней и позвал семью Ферильи в гости. Фу-у, дружить с девчонкой - это глупости! А я ещё думал, что дочь богатого купца должна быть красивой и стройной. Как мама на портрете в зале...
     - Ох, мой милый мальчик... Твоя мама - дочь придворного мага, - старушка сняла с себя передник, налила из котла в кружку дымящейся жёлтой жидкости и подсела к Мерику. - Наина была самой красивой девушкой Тефтонга! Молодой лорд Ёрин добивался твою маму несколько лет и думать не хотел о дамах, что ему сватали купцы! Ох, как сейчас помню: девочка невиданной красоты жила в столице - Элингберге и была обещана нынешнему королю Аитхену Белоснежному. Но твой отец переиграл самого короля и женился на прекрасной Наинокре!
     Запихивая в рот пирожное, Меритас промямлил:
     - Переигфал? А мама фто?
     - Наиночка не знала об этом, игры её не интересовали. Девочка любила музыку и увлекалась пением. А Ёрин, как и ты, мой мальчик, любил заглянуть на кухню и рассказать мне о своих чувствах за кружкой компота из фолиники. Кстати, пей, пока не остыл.
     Мерик в два глотка осушил кружку, запив сладости, и уставился на кухарку. Та продолжала:
     - Впервые Ёрин попал в тронный зал Элингберга аккурат после совершеннолетия, для присяги. Сейчас тебе четырнадцать, но скоро и ты поедешь присягать королю, как и любой лорд.
     - Не могу дождаться! - Меритас зарделся при мысли о дворце. - Высокородные лорды стали бы мне достойными друзьями!
     Старушка дождалась, когда юноша закончит речь и в красках описала дворец, придворных дам и принца. Юный лорд слушал её, покачивал головой и представлял себе бал во дворце.
     - Как раз тогда юному Аитхену исполнилось шестнадцать и табор невест, как стадо тёлочек, паслись около молодого принца днём и ночью. Одна другой краше! Сама не видела, но Ёрин бы не соврал. Но были среди всего цветника фиалок, хризантем и тюльпанов две изысканные орхидеи. Словно птица Эбису принесла их на спине, в тронном зале появились Наина и её младшая сестра Икари.
     - Тётя Икари?! - выпалил Меритас. - Королева?!
     - Так это сейчас она королева, Мерик, а тогда была младшей дочерью городского мага с севера - твоего дедушки. Многие в тот день дар речи потеряли от их неземной красоты. Вся знать Элларии готова была глотки друг другу грызть, как шакалы, лишь бы удостоиться внимания девочек. Но точку в спорах поставил король, пригласив их на личную аудиенцию. Там то они с принцем и познакомились. Сначала Аитхен положил глаз на Наиночку, но, как ты знаешь, королевой в итоге стала Икари Дальновидная.
     - Ого... Так... Что сделал отец? - не унимался юный лорд.
     - Ёрин убедил принца, что Наина ему не подходит, ведь старше того почти на год. А младшая, мол, молодая, будет ведомой и покорной, а значит - хорошей женой. Аитхен понимал все тонкости придворных подковёрных игр и раскусил твоего отца, да только был смысл в его словах. Поэтому принц дал ему шанс всё же увезти Наину к себе в Хейдинбург. А условие поставил нехитрое: победить в 'Гармонии стихий'. Всё бы ничего, но принц обожал интеллектуальные игры и играл в гармонию довольно неплохо, а также знал, что и доля везения в ней присутствует. Ёрин выиграл тогда, и через год мы с помощниками сбились с ног, готовя блюда для пира бракосочетания. На четыре сотни лиц, между прочим!
     - Хм... Хоть в чём-то он оказался хорош...
     Старушка мечтательно смотрела в маленькое, пожелтевшее от жира оконце. На улице послышались звуки урчания чьего-то очень крупного желудка и следом протяжный вой недовольства.
     - Ох, засиделась я с тобой, мальчик мой, надо идти кормить рогоколов. За животинкой-то при дворе следить надо, не то подохнут. На ком тогда солонину возить, да мёд с пасеки. Один косматый давеча с голоду бесился, забор в свинарнике снёс рогом, скотина неуклюжая. До сих пор не всех хряков нашли. Чай забил кто на гемы.
     - А, э-эм, давайте я накормлю! Только расскажите, как в эту игру играть!
     - Спасибо, Мерик, но я не умею... В детстве мы с ребятнёй играли в водные войны да догонялки. Это нынешнее поколение такое: сидят себе, в доску уткнувшись, извилинами, видите ли, работают. Того и, глядишь, в камень превратятся.
     - Неужели отец не рассказывал о правилах? Вы же были так близки! - заискивал Меритас.
     - Он обещал, но вскоре уехал в столицу, а как вернулся, ему было уже не до меня. Ёрин способный мальчик и научился играть у своих братьев, - старушка понизила голос и отвела глаза. - Ты тоже сможешь... Жаль, что Наина ушла так рано и ты единственный продолжатель рода Дрезденов.
     - Ладно, в тогда мне пора! Кто-нибудь в городе должен знать правила, - ответил юный лорд, собираясь к выходу.
     - Постой, мальчик мой. В верхнем Хейдинбурге в гармонию играют только в таверне, но тебе не стоит там появляться. Мужики враз разуют новичка. Попробуй лучше сходить в нижний город. Я видела, как местная молодёжь раскидывала там фишки на лавочке, под большим королевским орешником.
     - Так и сделаю!
     
     Мгновенно забыв о предложении помочь старушке, Меритас направился к крепостной стене, где, как ему казалось, имелся абсолютно незаметный способ сбежать - старый дуб. Безуспешно стараясь не шуметь, он проскочил мимо ухмыляющихся стражников на стене, и спустя пару вдохов спрыгнул с толстой ветки на пологий склон. Пробираясь к нижнему Хейдинбургу, Меритас представлял триумфальную победу над несмышлёными дворовыми детьми и придумывал фразочку поэпичнее, чтобы поразить всех. В победе он не сомневался, но чтобы тебя уважали, нужно знать много цитат великих людей. Король вот часто говорит умные вещи и среди них было что-то о гармонии... Что-то там о фишках и выгоде... Ладно, неважно, что бы ни сказал лорд - его должны уважать!
     Королевский орешник, раскинувшийся на всю старую площадь нижнего города, из-за чего виднелся издалека. Спускаясь по крутому склону, Мерик любовался красотой огромного куста и пышностью его светло-розовой листвы. Место, откуда росли стволы, окольцованное широкой скамейкой, служило ребятне для досуга и отдыха от полуденных лучей Фолио.
     Вокруг старой площади стояли домики, по убранству которых можно было сделать вывод, что их владельцы небогаты, но в то же время от каждого из домов веяло уютом. Где-то деревянные фасады красовались искусной резьбой, где-то бережливо высаженные цветы образовывали перед домиком уютную клумбу, а где-то, на лужайке за маленьким столиком сидели старик со старухой и вели неторопливую беседу.
     Юный лорд испытал неизвестное ранее чувство. Он гордился своим замком и высокими каменными стенами, но сейчас вдруг ему захотелось, чтобы во внутреннем дворе крепости тоже росли цветы. Подходя ближе, Меритас заметил, что под кустом снуют мальчишки его возраста что-то поднимая с потрескавшейся, заросшей мхом брусчатки.
     На лавочке, рядом с вырезанной из дерева доской для игры, сидела девочка в шортах и светлой блузке. Мерику в глаза бросилась длинная бурая чёлка, скрывающая её глаза. Уперевшись руками в лавку, она размахивала ногами и, слегка приоткрыв рот, смотрела вверх, на листву. Мерик попытался привлечь внимание:
     - Эй, вы, деревенские! Эй, к кому обращаюсь!
     Мальчишки обернулись на звук. Увидев юного лорда, они застыли и разинули рты. Из рук одного из мальчиков посыпались орехи.
     Мерик самодовольно улыбнулся, откашлялся и продолжил:
     - Приветствую, друзья из нижнего города, меня зовут Меритас, сын Ёрина.
     - Мы знаем кто ты! - крикнул темнокожий мальчишка, подбирая упавшие орехи.
     - И мы тебе не друзья, - буркнул другой юноша в зелёной бандане.
     - Здравствуй, Меритас, сын Ёрина... - отстранённо произнесла девушка, глядя куда-то сквозь Мерика.
     - Мия, замолчи! - перебил её самый крупный мальчик из четвёрки. Щекастый, в широких штанах с подтяжками, явно не подходившими ему по размеру. Юный лорд решил, что он, здесь главный. - Ты что заблудился?
     - Слышал, вы играете в гармонию, можно мне с вами?
     Крупный мальчик подозвал к себе друзей и, посовещавшись, они выдали дружное:
     - Не-ет!
     - Так боитесь, проиграть?! Ха! - Меритас блефовал, но верил, что смог бы обыграть любого дворового подростка.
     - У наших родителей нет лишних гемов, чтобы нанимать учителей по гармонии, - с презрением ответил мальчик в бандане.
     - Даже не зная правил, обыграю любого из вас в два счёта! - продолжал гнуть свою линию Мерик. - Отец был лучшим в этой игре, а значит, и мне не составит труда разобраться.
     Темнокожий юноша звонко рассмеялся, и друзья поддержали его. Меритаса это нисколько не смутило, и он вторил смеху мальчишек. Только девушка, накручивая длинные волосы на палец, никак не отреагировала.
     - Хватит, - резко прервал смех главный. - Я объясню правила, но играем сразу на гемы. Ставлю четыре, что Арко тебя сделает за три хода.
     Мерик разгорелся азартом:
     - Идёт!
     - Но Влас!... - воскликнул темнокожий, но тут же замолк, встретившись взглядом со здоровяком. Арко и Влас пригласили юного лорда за скамейку, а третий, в бандане, ворча, отошёл подальше, на край площади.
     - Подвинься, Мия, лорд идёт побеждать, - раздражённо буркнул паренёк с подтяжками. Девушка не отреагировала, но перевела взгляд с неба на витиеватые узоры, рисуемые лучами Фолио, проходящими сквозь густую листву орешника.
     - Короче, - Влас присел на корточки рядом с Меритасом и пододвинул к нему игральную доску. Арко примостился напротив, подогнул ноги под себя и высыпал на доску горсть орехов. - Слушай внимательно.
     Нарочито уставшим голосом Влас рассказал об устройстве игрового поля:
     - Поле делится на две части. Я расскажу о твоей, но у противника всё точно так же, - юноша обвёл пальцем часть доски, что лежала ближе к Меритасу. - У тебя есть пять рядов по три клетки, на которые вы по очереди выставляете по одной фишке за ход. У взрослых фишки магические, а у нас просто орехи, но это не важно. Каждому ореху, при выходе на поле присваивается одна из четырёх ролей и один из четырёх типов элементов.
     - Пятнадцать клеток, понял. Что за роли? - спросил Мерик. Влас довольно улыбнулся:
     - О-оч просто. Роли - это Титан, Панчер, Лучник или Маг. У них разные атака и броня. Титан наносит противнику всего одно повреждение, зато у него четыре брони, а значит, сможет лучше защитить тебя. Панчер наносит два повреждения, но и брони у него тоже только две. Лучник с магом самые интересные - у них по одной броне, но если лучник наносит три повреждения, игнорируя первого защитника в столбце, то маг наносит по два повреждения в столбцах слева и справа от себя.
     Темнокожий Арко подмигнул Мерику и сказал:
     - Если использовать эти знания с умом, можно победить кого угодно, но не забывай, фишки двигать нельзя! Куда поставил, там она и останется до конца игры!
     - О, я понял, ну всё, я выбрал магов! Начинаем?! - обрадовался Меритас.
     Друзья переглянулись. Арко хохотнул в кулак и кивнул, но Влас помотал головой, закатив глаза, и продолжил обучение:
     - Погоди, это ещё не всё. Я говорил об элементах, забыл? Так вот, их тоже четыре: Вода, Огонь, Земля и Гроза или Молния, как угодно. Кроме роли, у фишки должен быть элемент. Даром что игру называют 'Гармония стихий'?
     - Мой элемент огонь! Он всех врагов сожжёт, - кичился Меритас.
     - Ага-ага... Так вот, работают они тоже очень просто. Вода наносит на одно повреждение больше фишкам огня, огонь - земле, земля - молнии, а молния - снова воде. И получают на одно повреждение меньше, только в обратном порядке. Ну ты понял, - махнул рукой Влас и высыпал в ладони Меритаса горсть орехов. - Держи. Это твои фишки.
     - Ну, это каждый ребёнок знает, - Меритас уже ёрзал на скамейке в ожидании игры. - Вода тушит огонь, огонь сушит землю, земля впитывает молнию, а молния заряжает воду.
     Мерик выставил перед собой ладонь, поставил на неё кулак и резко дунул в него. Из ладони появились искры красного цвета в дыму. Арко усмехнулся и ответил тем же жестом, но с ладони сорвалось маленькое голубое облачко пара. Девушка, не переводя взгляда с солнечных зайчиков на брусчатке, зааплодировала маленькому стихийному фейерверку.
     - После каждого хода право ставить фишку первым переходит к противнику, так что это не так уж и важно. Ах да, чуть не забыл. Через три раунда, когда каждый выставит по три фишки, в конце каждого будет проходить фаза атаки и защиты. Выигрывает тот, кто нанесёт противнику десять единиц повреждений, без учёта повреждений, принятых фишками и при этом не пропустит десять сам. У взрослых правила посложнее, но это не важно, главное, пропускать урон - это плохо, значит, нужно ставить защитников. Но не забывай и о нападении. Разыгрывайте, кто ходит первым и вперёд. - Влас договорил и принялся раскалывать скорлупу ореха камнем.
     - Ну что, готов? На раз-два-три? - сказал Арко. Мерик кивнул, положил кулак на ладонь и затряс ею.
     - Три! - в один голос произнесли юноши.
     Из руки Мерика снова вырвался огонёк, тогда как на раскрытой ладони Арко оказалась жёлтая угловатая фигурка, состоящая из одних только кубов, вросших друг в друга, символизирующих землю. Фигурка за мгновение превратилась в песок и развеялась по ветру. Меритас обрадовался, что будет ходить первым, чем в очередной раз вызвал нескрываемую ухмылку на лице Арко.
     Юный лорд выложил первую фишку на центр поля:
     - Огненный маг! - орех в руке покраснел и раскололся, но не повредил игральную доску.
     - Хорошо, тогда я отвечу водным лучником блокируя вот эту сторону, - Арко потряс орех в руке, и тот засветился синим. - Теперь мой ход. Ставлю ещё одного лучника напротив твоего мага. Пусть тоже будет вода.
     - Ха! А я ещё мага поставлю!
     В воображении Меритаса зрел надёжный план, разрушить который могла лишь богиня смерти Верса. Считал он так: маги наносят в сумме четыре повреждения, так ещё и по двум разным рядам. А приправив их силой любимой стихии, юноша планировал нанести противнику сокрушительное поражение.
     - Маг так маг. Твой ход, лорд.
     - Что, опять мой?! Так, снова мага, огненного! - Мерик сидел с полуоткрытым ртом и боялся лишний раз вдохнуть, взгляд его скакал по доске. Игра так его поглотила, что он, кажется, забыл, как дышать.
     - Хорошо, а я тогда поставлю в защиту земляного панчера. Теперь давай посчитаем повреждения.
     Влас внимательно осмотрел поле битвы и выдал вердикт:
     - Семь - шесть в пользу Арко.
     - Что?! - возмутился юный лорд. - Это ещё почему?!
     - Он ставил против твоего огня воду. А ещё его лучники проигнорировали твою защиту.
     - Но ведь я ещё не проиграл? - прищурился Мерик. - А значит, вы проспорили мне четыре гема.
     - Ладно, кажется, ты взаправду силён в тактике, - Влас пожал плечами и похлопав себя по карманам штанов. - После игры отдам. Не хочешь ли ты ещё поспорить? Будь великодушен, лорд! Дай шанс отыграться?
     Меритас оценивающим взглядом окинул мальчишек и внимательно рассмотрел игровое поле. Парочка защищающих титанов на поле боя определённо должна была переломить ход игры. Лорд кивнул и вынул из поясного мешочка голубые самоцветы.
     - Ставлю четыре гема на свою победу!
     Арко широко раскрыл глаза и замотал головой из стороны в сторону:
     - Влас... - прошептал он. - Голубые?! Откуда у нас...
     - Играй, Арко! - процедил сквозь зубы товарищ, замахнулся, но, покосившись на Мерика, сделал вид, что чешет голову.
     - Не-не, если хочешь, сам играй с ним, - мальчишка встал со скамейки и направился было к своему другу в зелёной бандане, гуляющему по периметру площади, как Влас схватил Арко за руку, сильно сжал и, наклонившись, что-то прошептал тому на ухо. Тот хмуро опустил взгляд и сел обратно за доску.
     - В чём дело? - заподозрил неладное Меритас. - Слишком много?
     - Не волнуйся, мы соберём ставку. Просто мой друг немного испугался твоего гения тактики, лорд.
     - Л-ладно, кажется, мой ход. Панчер земли, в самый крайний ряд, вот сюда.
     - Титан в центр! Молния! - щёлкнув пальцами, орех раскололся и из раскола по доске поплыл тонкий фиолетовый туман.
     - Отлично! - радостно воскликнул Влас.
     - Тогда пять - девять в мою пользу, - сказал Арко, озираясь по сторонам. - Твоя очередь.
     Меритас выпучил глаза, затем долго моргая смотрел на доску. Единственным незакрытым воином был панчер, но, как казалось, юному лорду он не мог нанести столько повреждений:
     - Но как?!
     - Ты будешь ходить или признаёшь поражение?
     - Да, я закрываю твоего панчера своим огненным!
     - Отвечаю третьим стрелком позади панчера. Пусть будет огненный, неважно, ты проиграл, - подвёл итог Арко.
     - Я же защитился! - воскликнул юный лорд. - Вы жулики!
     - Всё честно, - вступился за друга Влас. - Глупо было защищаться от панчеров, когда больше всего повреждений тебе нанесли лучники. К тому же титана надо было ставить позади мага, ведь стрелок игнорирует первого защитника в ряду. А твой выбор стихии говорит лишь о том, что ты самовлюблённый индюк, Меритас, сын Ёрина.
     - Не может такого быть! Ты не до конца рассказал правила!
     - Но ты же обещал обыграть нас, не зная правил, не так ли?! - расхохотался Арко.
     Затянувшийся спор прервал мальчик в зелёной бандане, прибежавший с пригорка, откуда Мерик спустился к орешнику. Не успев отдышаться, мальчик рвано объяснил, что стряслось:
     - Ребят-ребят! Там стражники! Сюда идут, зовут Меритаса!
     - Ой-ё! Меня тут не было! - крикнул Арко и убежал домой.
     Старичок из пожилой пары, что издали наблюдал за детским спором, оживился и махнул стражникам, указывая в направлении орешника. Те пока не могли видеть мальчишек из-за густой листвы, но быстро приближались. Влас воспользовался моментом, пока Меритас выглядывал из-за ветвей большого куста, схватил с лавочки самоцветы и исчез между домов. Мальчишка в бандане отошёл к пожилой паре. Рядом осталась только девочка Мия. Опустив голову, она шарила рукой по лавочке, но кроме игральной доски и орехов под руку ничего не попадалось.
     - Влас? Ты здесь? Нам уже пора? - растерянно произнесла она, глядя перед собой, хотя длинная чёлка закрывала глаза. Меритас присел на корточках и помахал у неё перед лицом:
     - Ты знаешь, где здесь можно спрятаться?
     - О... это ты, Меритас? Влас бросил меня?
     - Да, то есть не знаю, они сбежали. Я не хочу попадаться на глаза стражникам, помоги!
     - Я так и думала... - грустно сказала она. - Слева от нашего дома есть тонкая тропинка, ведущая в бухту. Там за зарослями жасмина есть выход к насыпи...
     - Отлично! Как выглядит твой дом?! - озираясь, спросил юный лорд. - У меня очень мало времени!
     Мия растерянно потеребила рукав блузки и прикусила губу.
     - Ну же, стражники уже близко!
     - Я не знаю...
     - Не знаешь, как выглядит твой дом?! - воскликнул Меритас, схватил Мию за плечи, откинув её чёлку, и застыл.
     Сапоги стражников уже стучали по брусчатке. Кто-то басил:
     - Милорд Меритас! Отец послал за вами! Мсьё Брухенфорт и его дочь ждут вас к ужину.
     - Скорее! - сквозь зубы процедил юный лорд, подгоняя Мию следующую за ним. - Как ты находишь дорогу домой?!
     - Рядом с домом всегда пахнет цветами... - тихо протянула она.
     - Ага, понял! - Меритас вспомнил, что видел дом с клумбой и почти бегом рванул к нему. Пока орешник ещё скрывал их от глаз преследователей, юноша схватил Мию за руку и юркнул в проём между домами.
     Мия с трудом шла по тонкой размытой дождём тропинке и то и дело спотыкалась о корни и стебли растений. Услышав, как стражники снова выкрикивают его имя, Меритас вдруг подумал, зачем он вообще потащил девушку за собой и хотел было отпустить её руку, но не сделал этого. Во-первых, ему нравилось, что девушка беспомощна и зависит от него. А во-вторых, она до белизны костяшек сжимала ладонь Меритаса, так что отпустить руку было бы не такой простой задачей.
     Вскоре Мия остановилась, принюхалась и облегчённо выдохнула.
     - Жасмин... - прошептала она.
     Запыхавшийся Мерик бросил в ответ:
     - О чём ты? Надо бежать!
     - Здесь в кустах где-то есть проход, поищи...
     - Агрх, стой здесь! - недовольно прорычал юноша и стал искать просвет между кустарниками. Кое-как прорвавшись сквозь первый ряд зарослей, Меритас услышал всплеск воды и, раздвинув руками листву, увидел тропинку уходящую к вершине насыпи, что образовывала Хейдинбургскую бухту. Юноша вздохнул и хотел было вернуться к Мии, как услышал со стороны тропинки отчётливые мужские голоса.
     - Приветствую вас, юная леди. Личная стража лорда Ёрина. Разыскиваем темноволосого юношу четырнадцати лет. Не видели никого подходящего под описание?
     Меритас пригнулся и замер. Один из стражников смотрел прямо в его сторону, но, кажется, за зарослями не замечал.
     - Во что он был одет? - спросила Мия, опустив взгляд.
     - Коричневые брюки, жилетка из замши и зелёная рубашка.
     - Нет, - улыбнулась девушка. - Никого не видела, извините...
     - Вы хорошо подумали, юная леди? - сурово переспросил стражник.
     - Клянусь своей честью, уважаемый офицер.
     - Вперёд, - крикнул десятник и стражники молча пошли дальше по тропинке. Мия, пропустив стражников, так и не сдвинулась с места и покорно ждала. Пришлось вновь тянуть её за руку.
     - Куда дальше? - спросил Меритас, когда пара протиснулась через кусты жасмина.
     - Наверху должна быть лавочка.
     Возвращаться в город юноша не хотел, ведь там его могли найти стражники и привести на ужин. Сидеть за одним столом с некрасивой толстушкой Ферильей - последнее, чего хотел Мерик, ведь сейчас судьба вела его другой дорогой. Вернее, он вёл, и не судьбу, а всего лишь милую слепую девушку, что живёт в доме с большой клумбой под окнами. А та крепко сжимала руку и пыталась поспеть за шагами юного лорда.
     Скрытая от глаз извилистая тропинка, уже не грязь, а всего лишь полотно примятой травы, вела вверх. Меритас заметно, что кто-то иногда здесь бывает, пусть и нечасто. Вскоре парочка добралась до верхней точки насыпи, где стояла самодельная скамейка из распиленного вдоль дерева. Меритас усадил на неё девушку и сел рядом. Перед глазами молодых людей предстала закатная гладь океана Грёз и пролив, в котором медленно плыла рыбацкая шхуна. На противоположной стороне пролива, на горной гряде, стоял маяк.
     Меритас был здесь впервые, и, обернувшись, увидел весь нижний Хейдинбург как на ладони. Поодаль, в лучах закатного Фолио, розовели стены замка. В тонких окнах крепости зажглись огни, видимо, званый ужин уже начался.
     - Спасибо, - Мия прервала размышления Меритаса. - Здесь пахнет по-особому... легко и тепло.
     Мерик хохотнул:
     - Тебе спасибо! Мия, так ведь?
     - Да, - улыбнулась она. - А ты Меритас. Я слышала. Обожаю это место, звуки прибоя и запах океана заставляют воображение рисовать в голове невообразимые картинки, и я будто обретаю зрение. Хотя, конечно, даже не представляю, как оно выглядит, хи-хи...
     - Ты... совсем ничего не видишь?! - юноша задал вопрос, беспокоящий с момента, как поднял чёлку девушки.
     - Почти ничего, размытые пятна. Мама говорит, что главное - уметь видеть сердцем.
     Мия потеребила рукав блузки. Откинув челку, она повернулась в направлении заката и вздохнула. Мерик не унимался:
     - Почему тебя просто не вылечили?
     Мия промолчала.
     - Вот что, - сказал Мерик. - Мы теперь друзья и я помогу тебе! Мой гувернёр - отличный парень, настоящий маг из Ласкенты! Говорит, учась в академии, кучу времени проводил за книгами, а зрение осталось как у игнийского орла!
     - Боюсь, что он не поможет...
     - Не бойся! У моего отца есть связи и гемы, если что мы позовём на помощь и лекарей и магов воды!
     Мия долго собиралась с мыслями, но через минуту подрагивающим голосом ответила:
     - Мама с папой продают на рынке свежие овощи и цветы, у нас и правда никогда не было больших богатств, но... Не всё можно купить, Меритас.
     - Я лорд! Просто найму мага, и он сделает всё, о чём пожелаю!
     - Речь не об этом! - не выдержала Мия, но тут же взяла себя в руки. - Мои глаза уже пытались лечить и лекари, и маги. Родители голодали, но откладывали, и в моё трёхлетие к нам домой пришёл старец. Один из лучших магов академии. По словам ребят, он огромен как медведь, но я чувствовала его мягкие руки и слышала добрый голос. Тогда в нашем доме загорелся огонёк надежды. Но ненадолго...
     На глазах девушки навернулись слёзы. Теперь уже словоохотливый Мерик не нашёл слов. Мия продолжала:
     - Он навещал меня каждый год, помогал не потерять зрение окончательно и обещал найти лекарство, но... В последний мой день рождения он пришёл, как и всегда, только пах по-особенному. Сказал, что так пахнул еловые шишки и морозная свежесть. Руки его были уже не такие мягкие, а кожа обветрена и суха. Он сказал, что должен уйти куда-то очень далеко и возможности навещать меня не будет. Я очень расстроилась, и тогда он рассказал мне, что на самом деле никакого лекарства он так и не нашёл, - уже всхлипывая тараторила девушка. - Глаза нельзя вылечить, понимаешь?! Я... у меня... есть особенность. Мне ничего не помогает...
     Закончив говорить, девушка разрыдалась и уткнулась носом в жилетку Меритаса. Тот вытаращил глаза, но подавил в себе желание отшатнуться и неуклюже обнял Мию за плечи.
     - Ну и ладно... - выдавил он. - Ну и... ничего страшного.
     - Прошу, Меритас, если ты вдруг захочешь уйти, то просто скажи мне об этом, - вытирая нос рукавом, сказала Мия. - Я пойму. Только не уходи молча, как Влас.
     Юный лорд решил, что останется посидеть ещё, раз дама просит. Он успокоил её:
     - Хорошо-хорошо. А вы с ним были друзьями?
     - Вряд ли... Он хотел, чтобы я стала его. Первое время я была не против, ведь иногда Влас говорил мне приятные вещи, что я красивая и... красивая, но относился ко мне как к вещи.
     Меритас возмутился:
     - Но ведь нельзя насильно заставить человека стать твоим?! Это, как его... противоестественно!
     - Да... - задумчиво выдохнула Мия. - Заставить нельзя, а попросить можно?
     - Так за спрос гемов не берут! - усмехнулся Мерик. - Только кто ж захочет быть чьим-то, если не всегда получается быть хотя бы своим?
     Мия тревожно помяла руку Меритаса и тихо, опустив голову, произнесла:
     - А вот, к примеру, мог бы ты стать моим?
     - Ха-ха!
     Он был рад, что Мия не могла видеть его лицо. То надменное выражение, с которым изо рта вырвался нервный смешок, медленно исчезло, уступив место растерянности, или даже страху. Ветер слегка трепал длинную девичью чёлку, открывая взору два изумрудных глаза, похожих на гемы, только с замутнёнными зрачками, глядящими сквозь Мерика.
     - Ха, - выдавил он. - Ха...
     Девушка молчала, терпеливо ожидая ответа. Казалось, что она так и останется сидеть здесь, пока он не ответит, хоть до утра. Тогда в голову юного лорда закралась игривая мысль: подшутить над девушкой, соврать, и посмотреть потом на её удивлённое лицо. Наверняка она просто пошутила? Какие могут быть отношения между лордом Хейдина, будущим владыкой вторых по размеру земель после королевского Элинга, и дворовой девчонкой, пусть и весьма симпатичной?
     Меритас поймал себя на мысли, что любуется девушкой, не сводя глаз. Её беззащитная хрупкость топила непробиваемый инфантилизм в вихре доселе неизвестных чувств. Внезапно решение стало кристально ясным, очевидным. Юный лорд поднял голову и, краснея, произнёс заезженную романами фразу:
     - Я буду с тобой, пока Юни и Верса вращаются вокруг Элларии.
     Так парочка и сидела, любуясь закатом до последнего луча на горизонте. Вернее, Меритас любовался девушкой, положившей голову ему на плечо, а Мия любовалась тем буйством красок, что в её воображении называлось закатом.

Глава 10. Кадисса. Ветер, что дул на угли

     - Как больно...
     Кадисса не узнала собственный голос. Слова, скрипучие и сухие, как песчинки, острыми гранями ранили горло.
     - Я жива? Кхе...
     Вода аккуратно наполнила рот. Немного, ровно на глоток. Слава Замуи, жива! И сознание, наконец, прояснилось. Вспомнила, как просыпалась в бреду и не выдерживая боли снова погружалась в сон. Там - хорошо, безопасно и совсем не больно. Во сне Кадисса разговаривала с отцом, глядя на звёзды; смеялась до слёз, слушая байки дяди Шена; молчала, гуляя с Кайсатом по бескрайним барханам пустыни; вновь и вновь побеждала голубую волчицу, спасая детей.
     Проклятье, как же больно и темно! Зачем только в себя пришла...
     - Есть здесь кто? - прошептала она, почувствовав чьё-то присутствие, ведь отчётливо слышала чужое дыхание, шорохи, тихий всплеск воды, звуки деревянной толкушки. Кто-то обрабатывал раны, пока Кадисса была без сознания и даже кормил, но понять кто именно, мешала повязка на глазах. Ох, Ди, молись Замуи, чтобы это была просто повязка, а не потеря второго глаза. Незрячий игниец - мёртвый игниец.
     Впрочем, если задуматься, по началу боль была такая, что Кадисса тратила последние силы на просьбы её прикончить. Так что, возможно, второй глаз - неплохая цена за сохранённую жизнь.
     С ясным сознанием Кадисса смогла обратиться к внутреннему зрению и увидела ярко-бирюзовую ауру незнакомца. Обычно такой аурой светился отец, и она считала, что только дружелюбно настроенный человек может ею обладать, что успокаивало. Но это определённо не отец, нет. Руки его сильны, но в то же время нежны, да и не такие большие.
     Человек взял что-то с пола, подошёл, присел на колени рядом с Кадиссой и приложил к её плечу тряпку.
     - Ай! Уф... - прошипела она, вздрогнув от прикосновения холодной, влажной ткани.
     Незнакомец усмехнулся:
     - Хех, девушки. В одиночку расправилась со стаей падальщиков, а как рану промыть?
     Голос мягкий, добрый. Мужчина ещё молод, но смущало не это. Странный акцент вряд ли принадлежал игнийцу.
     Кадисса через боль привстала:
     - Спасибо...
     - Ох, лежи-лежи, не вставай! Я думал, ты всё ещё бредишь!
     - Уже нет. Кому я обязана жизнью?
     - Не благодари. Я боялся... но мои страхи в прошлом. Сейчас твоей жизни ничего не угрожает... - судя по интонации Кадисса решила, что собеседник колеблется. - Почти.
     - На мне всё заживает как на собаке.
     - Хе-хе, я заметил! Падальщики порвали кожу, прокушено плечо и кисть, но... Ты сильная и эти раны скоро заживут...
     - Что-то не так? - Кадисса теряла терпение, догадываясь, о чём незнакомец хочет умолчать.
     - Я бы не торопился...
     - Мой глаз? - перебила Кадисса.
     - Ну... В общем, да. Я наложил повязку с компрессом из лечебных трав и воспаление ослабло, но ненадолго. Здесь бы пригодилась трёхцветная фиалка, но растёт она далековато... Я не мог бросить тебя одну, а до Тефтонга не меньше суток пешком, - с сожалением в голосе произнёс незнакомец.
     - Не меньше суток?! Мы не на ставке клана? Карс Шаррах! Кто ты такой?!
     - Я не... М-м... - мычал тот. - Нет, у меня нет клана, я живу один. Меня, кстати, Гаррек зовут.
     - О, вулкан! Значит, отец ещё не знает о моём провале. Я смогу закончить миссию! - на радостях Кадисса привстала и чуть было не сорвала повязки вместе с запёкшейся кровью. Резко дёрнувшись, она почувствовала боль и жар, разливающийся по всему телу.
     - Н-нельзя! Ты слепа! Но слава богам очнулась и больше не просишь отправить тебя к праотцам. Теперь я могу быть уверен, что ты дождёшься, пока я хожу за фиалкой.
     - Если ты думаешь, что меня это остановит, то сильно ошибаешься, Гаррек. Я - Кадисса, дочь вождя, либо выполню свою миссию, либо умру. А раз умереть ты мне не позволил, то будешь моими глазами.
     - О-ох, девушки... - простонал парень. - Ты слишком слаба и не пройдёшь и пары шагов.
     - Я не шучу!
     Кадисса вновь попыталась подняться. Рука упёрлась в подстилку из чьих-то шкур, воняющих потом и мокрой шерстью. Голова кружилась, к горлу подступил ком тошноты. На выдохе она встала в полный рост и покачнулась. Сделав несколько неуверенных коротких шагов вдоль лежанки, еле удержалась на ногах и, расставив руки в стороны, поймала равновесие. Обе руки коснулись холодного камня, и разведчица поняла, что находится в очень узкой пещере, больше похожей на нору. Поводив руками над головой, нащупала потолок.
     - Ты здесь живёшь?! - удивлённо произнесла Кадисса, пытаясь сосредоточиться.
     - Иногда ночую здесь, иногда под открытым небом. Эта пещера не самая лучшая, но она высоко, сюда точно никто бы не забрёл.
     Кадисса сделала ещё шаг к выходу, согнулась от очередного рвотного позыва и упала, продолжив ползти уже на коленях.
     - Эй, стой, там опасно! - мужчина положил руку на плечо.
     Вопль возмущения вырвался непроизвольно:
     - Как ты смеешь?!
     Кадисса рефлекторно развернулась, перекатившись с колен на спину, схватила обеими руками запястье мужчины и резко потянула его на себя. Он, громко воскликнув: 'А-ау!' упал на землю. Обхватив вытянутую руку ногами в болевом захвате, разведчица процедила сквозь стиснутые зубы:
     - Кто ты и что делал на Игнфтонге?!
     - Ау-ау! - скулил мужчина, но не вырывался, а наоборот расслабил руку. - Я ж тебе помог! Отпусти!
     Кадисса ещё сильнее сдавила руку и быстро поняла, что долго так не продержится. Плохая была идея, перевязанная рука почти не слушалась Кадиссу, но прекращать блеф было рано. Она рычала:
     - Отвечай или прощайся с суставом!
     - Я путешественник, паломник, если угодно. Ау-у! - взвыл мужчина. - Пришёл на Игнфтонг в поисках сестры.
     Кадисса ослабила хватку и продолжила выпытывать информацию:
     - Ты не игниец. Как ты попал в пустыню? И как нашёл меня?
     - У-у-у! Легко, на пике Гира куча лазеек в скалах. А тебя нашёл случайно... Это всё бабочки...
     - Какие ещё бабочки?
     - Хрустальные. Возвращаясь с плато Ихстмаш, я заметил, как на горизонте что-то искрится. Прибежав на блики, увидел стайку бабочек. Хотел поймать хоть одну, но они такие юркие, то и дело ускользали. Не знаю, как долго следовал за ними, но пришёл в себя от ужаса, когда почувствовал запах крови. Трупами несло издалека, ты устроила там настоящую кровавую баню, иначе это назвать нельзя...
     Кадисса удивилась, но отпустила руку Гаррека. Тот с облегчением вздохнул и, глядя в пол, растёр побелевшее предплечье:
     - Эх, как же они красиво переливаются! Кх-м.
     Кадисса подняла бровь:
     - Значит, я обязана спасением обычным бабочкам? Х-ха! У великого вулкана есть чувство юмора.
     - Необычным! Хрустальным! Их привлекает скопление энергии. Когда я тебя нашёл, то первым делом занялся оказанием первой помощи. Собакам было уже не помочь, но ты ещё дышала, нужно было остановить кровь. Вдруг, откуда ни возьмись, надо мной образовался вихрь энергии. Я испугался, взвалил тебя на плечи и побежал сюда. Никогда такого не видел...
     - Хм. Допустим, я тебе верю. Предупреждаю сразу, больше не прикасайся ко мне без надобности. Я немного нервная, как видишь.
     - Извини.
     - Послушай, Гаррек, - Кадисса смотрела в сторону выхода. Светлый энергетический ореол манил выйти на улицу, размяться и бежать, опережая ветер в погоне за проклятым предателем Исколом. Задание, что поставил отец, должно быть выполнено. Там, в пустыне, она смирилась со смертью и больше не позволит себе такой слабости. Сейчас её вновь беспокоило благополучие клана. - У меня очень важная и секретная миссия. Мне нужно на Тефтонг.
     - Но ты же ничего не видишь... - заикнулся Гаррек, но был прерван очередной вспышкой гнева.
     - Плевать! - Кадисса, стиснув зубы, повернулась лицом к спасителю и прорычала: - Это ничто по сравнению с важностью миссии! Мой клан, а, возможно, и весь полуостров в опасности! Вулкан просыпается вновь, и нам нужно найти того, кто его разбудил!
     - Нам?!
     - Ты обязан мне помочь!
     Гаррек отшатнулся, выставив перед собой руки. Несколько вдохов он молчал. Думал.
     - Может быть, это как-то связано... Поиски могут подождать... - пробурчал он и выдохнул: - Хорошо. Если хочешь идти, то я помогу. Но путь будет не из лёгких.
     - Меня это не пугает, - с облегчением сказала Кадисса, чувствуя, как голова становится всё тяжелее и села на лежанку. В ушах гонгом отдавал каждый удар сердца.
     - Прости, это правда очень важно, - она помассировала виски.
     - Выйдем завтра на рассвете, а пока набирайся сил.
     Гаррек оставил немного еды и исчез в поисках провианта для похода.
     ***
     
     Тошнота перебивала аппетит и ничего не оставалось, кроме как попытаться уснуть. После короткого сна Кадисса попыталась встать. Аккуратно, чтобы не сорвать повязки, она сделала несколько простых упражнений. Плечо саднило, но как же приятно размять затёкшие мышцы! Сказать, что она соскучилась по движению - это не сказать ничего.
     Выдернув кинжал из ножен, плавно перенося вес с правой ноги на левую, она сделала косой замах. Чёрное пятно кинжала навевало воспоминания.
     Первый и последний раз Кадисса лежала так долго больше года назад. Восстанавливалась после нападения волчицы. По возвращении с учений отец выслушал очевидцев и объявил дочь героем клана Досуа, - как будто к ней недостаточно предвзято относились сверстники. Также, из камня, которым Кадисса убила монстра, он велел выточить кинжал. Тот самый, что Кадисса всегда носила у сердца и сейчас держит в руках. Тогда она спасла клан, но внутри что-то оборвалось.
     Пригнувшись, будто уходит от удара, она перехватила кинжал и медленно подалась вперёд в длинном выпаде.
     Отец верил, что проклятое или 'пустое' оружие приносит несчастья, и побаивался его, но всё же наказал дочери всюду носить его, сказав, что только герои на это способны. Героем Кадисса себя не считала и замыкалась каждый раз, когда кто-то при ней упоминал убийство голубой волчицы. Дети и немногие женщины, кто был там в тот роковой день, боготворили её и ежедневно навещали, делая только больнее.
     Шаг назад. Взмах крест-накрест. Уворот. Увереннее. Быстрее. Ещё быстрее!
     Новый шаман Ролеф очень долго лечил молодую героиню, вместо припарок он использовал молитвы богам, в которых не верил сам, но уверял, что те должны помочь. Естественно, чуда не произошло. Кадисса выздоравливала сама. Отец никогда не посвящал шамана в дела клана, ведь тот был эмоционален и глуп. Или делал вид. После гибели старого главы шаманов клана, Ролеф неожиданно для многих остался единственным претендентом на его пост.
     Выпад. Шаг влево. Уворот. Проклятье, как медленно! Выпад. Шаг вправо. Уворот.
     Кадисса считала, что клан стал её побаиваться именно из-за тупицы Ролефа. Причина проста: в своём рвении заполучить расположение вождя, тот возносил хвалу предыдущему шаману, его искусности и мудрости, а также проклинал монстра невероятной силы, что сравнится лишь с богом. По его словам, только бог мог убить главу шаманов, но забыл упомянуть о том, кто убил самого бога. И, хотя о Кадиссе Ролеф не говорил ни слова, люди быстро сложили дважды два. По ставке поползли слухи: дочь вождя - божественно сильна, раз смогла прикончить тварь. К сожалению, кроме почитателей, у Кадиссы появились и завистники. Недне исключение.
     Шаг вперёд. Обманный замах. Припасть к земле, резко встать, рубя снизу вверх. Не терять равновесия! Движения плавные, слово течение воды.
     У Кадиссы же любое упоминание о том злополучном дне вызывали тремор и желание провалиться сквозь землю. Как жаль, что она не маг земли. Обычно, в такие моменты она запрягала Кайсата и уезжала из лагеря, проводя бесчисленные часы за тренировками внутреннего зрения или обращению с кинжалом. С тех пор она сменила тактику боя, за что над ней часто насмехались. Спрятала большой двуручный молот, заменив его на два одноручных молота поменьше, зато с прихватом. Те, что оставил ей Нейл перед смертью.
     И, конечно, всегда держала при себе кинжал. Иногда даже разговаривала с ним и как будто чувствовала его эмоции.
     ***
     
     
     Гаррек вернулся в сумерках и притащил на плечах тушку молодого кабанчика. Этого должно хватить на несколько дней пути, прежде чем мясо испортится. После снова придётся охотиться. Заходя в пещеру Гаррек застал Кадиссу, размахивающую кинжалом.
     - О! Жуткая штука. Когда я нашёл тебя, ты сжимала его так крепко, что разжать пальцы не вышло, пока ты сама в бреду не выбросила его.
     - У меня бывают кошмары, - Кадисса отточенным движением убрала оружие в ножны. - А как насчёт моих молотов?
     - Молотов? - переспросил запыхавшийся Гаррек, сбрасывая с себя кабана. - Я тащил тебя на спине несколько дней, а ты, знаешь ли, потяжелее борова будешь.
     - Значит, ты их оставил?!
     - Да, - сухо ответил он и, развернувшись, вышел из берлоги. Кадисса рванула за ним, но, сделав пару шагов наружу, съёжилась от холода. Растирая плечи ладонями, Кадисса воскликнула:
     - Никогда бы не подумала, что на Тефтонге так холодно!
     - Это ты ещё на Ильфтонге не была, вот где по-настоящему морозно. Не беспокойся, на таких высотах всегда очень ветрено. Немногим выше уже снег лежит.
     - Что?! Насколько же мы высоко?
     - На пике Гира! До вершины рукой подать.
     - Так вот как ты обходил блокпосты Тефтонгцев! Карабкался по скалам?! Как ты вообще меня затащил сюда? - выкрикивала Кадисса, спрятавшись от холода в пещере.
     - Это место мне показала мать, уже очень давно... Если знаешь ходы, то карабкаться не придётся! - Кадисса не видела лица собеседника, но была уверена, что он самовлюблённо улыбается. - Почти.
     Тем временем он разжёг костёр и сидел, освежёвывая тушу кабана. Кадисса обратилась к внутреннему зрению и увидела странную картину. Вокруг ореолов мужчины и костра полупрозрачным жёлтым свечением блестело что-то вроде купола. Холодные и резкие потоки энергии, гонимые порывистым ветром, разбивались о него как волны о скалы.
     - Как ты зажёг костёр в этом урагане?! - перекрикивая налетевший порыв, сказала Кадисса.
     - Иди уже сюда, что ты мёрзнешь! - снова этот самодовольный тон. С утра он таким не был.
     Она вошла в безветренную область и присела на камень, уже нагретый костром.
     - Но не отходи далеко, вокруг обрыв, а летать ваши ещё не научились!
     - Ты шаман? Умеешь контролировать энергию?
     - Все умеют, но не каждый готов практиковаться в этом годами.
     - Значит, маг! Карс Шаррах! У меня столько вопросов!
     Гаррек лишь пожал плечами и игривым тоном сказал:
     - Задавай! Я не болтал с людьми уже очень давно!
     
     За разговором вечер пролетел как один миг. Кадисса с удовольствием лакомилась жареным мясом и выстреливала вопрос за вопросом. Спаситель с радостью отвечал на каждый из них. Не всегда прямо, а иногда откровенно отшучиваясь, Гаррек поведал, что он отшельник и скитается уже несколько лет. Недавно вот вернулся с Ильфтонга - материка с суровым холодным климатом, с виду, покрытого лишь холодными скалами и снегами, но в самом центре хранящий, с его слов 'безмолвную красоту'.
     На вопрос Кадиссы, что же это за 'красота' такая и как он там выжил, лишь усмехнулся. После он поведал, что ищет двоюродную сестру, но никогда её не видел. На резонный вопрос как же он планирует её узнать, снова лишь пожал плечами:
     - Я почувствую. Всегда хотел познакомиться с родственной душой или тем, кто понял бы мои взгляды на жизнь...
     - А какие у тебя взгляды? У тебя есть цель?
     - Хех... - задумался Гаррек. - Это прозвучит наивно, но я бы хотел, чтобы в мире происходило меньше убийств.
     - Убийств?! - удивилась разведчица. - На Тефтонге война?!
     - Да нет же, ты не поняла. Люди убивают ради самоцветов. Животных, монстров, различных неприятных им существ. Но ведь не все они опасны! Я бы даже сказал, что если к ним не приближаться, то сами никогда не нападают. Несколько поколений назад и вовсе появились эти 'Панчеры', - Гаррек выделил недовольным голосом последнее слово и скривился. - Они убивают животных без разбора, а ведь среди них попадаются и уникальные, разумные особи! Пусть и редко, но всё же...
     Кадисса усмехнулась:
     - Так устроена природа! Наши деды и прадеды добывали гемы, убивая монстров, как старатели добывают руду в шахтах. Так есть и так будет. К тому же ты только что сам принёс еду. Или скажешь, что молоденький кабанчик умер своей смертью?
     - Так-то оно так, но ты ведь понимаешь, что гемы - это чистая энергия. Вот, - он протянул руку к кабанчику. - Он, умерев, отдал энергию назад и Эллария вернёт нам ещё одного кабана, равновесие не нарушится. А если ты выбьешь из него гемы, то положишь их в сумку. Баланс рушится. Я чувствую, как планета старается изо всех сил снабдить нас, нерадивых детей, всем, что требуется для жизни. Но мы лишь сосём из неё последние соки, набивая карманы. Я очень хочу понять, откуда берётся энергия.
     - Ты хочешь сказать, что чем больше мы убиваем, тем меньше в мире остаётся существ, способных дать гемы?
     - Не совсем. Они продолжают размножаться, но... - задумался Гаррек. - Я не до конца понимаю процесс формирования гемов в животных и монстрах. Самоцветов с каждым годом становится всё меньше и меньше. И чем меньше гемов оседает в кошелях панчеров, тем яростнее они охотятся за редкими крупными существами.
     - Ну ты выдал... - Кадисса задумчиво играла с чёлкой, то и дело поправляя повязку на глазах.
     - Я видел, как рождаются волчата, вараны, малютки бельчата и множество крупных зверей ильфтонга, о которых ты даже не слышала. Видел, как тонкие потоки энергии отовсюду наполняют их новорождённые тельца жизнью. Не хочу видеть, как их истребляют ради наживы. Иногда это необходимо, я не буду лгать, но люди переходят все границы. Гармония Элларии нарушена, это путь в один конец. Что-то сломалось.
     - А что ты предлагаешь?
     - Есть множество способов использовать энергию. Разрушая, - Гаррек, махнув рукой, убрал купол вокруг них. Кадисса тут же обхватила плечи, съёжившись от холода, а порывистый ветер задул костёр. Спустя вдох он восстановил купол и раскалённые от ветра угли снова разгорелись, тихо потрескивая. - Или созидая.
     Кадисса задумалась и просидела так сотню долгих вдохов. После чего сказала:
     - Пойду, я, пожалуй, спать. Ты обещал, что завтра мы выйдем с рассветом.
     Не дожидаясь ответа, она встала и ушла в пещеру.
     - Да, ты права...
     Остаток ночи разведчица спала плохо. Неожиданно слова спасителя проникли глубоко в душу, в голову то и дело лезли навязчивые мысли. Перед глазами мелькал до боли родной взгляд Кайсата. Кадисса тоже знала его практически с рождения. Думала о том, как энергия наполнила тело варанчика, когда тот родился, и как он, умерев, отдал свою жизнь Элларии.
     Некоторые смотрели на дочь вождя снизу вверх испытывая благоговейный трепет, другие же презирали и, казалось, даже завидовали её славе. Кайсат был единственным, кто оставался с ней несмотря ни на что и понимал всё с полуслова. Кадисса подумала, что никому бы не позволила пустить его на гемы. И всё же он мёртв.
     Укоренившись в своих мыслях, разведчица, наконец, уснула в ожидании нового дня.
     ***
     
     Едва Фолио показался из-за горизонта разведчица и отшельник отправились в путь.
     - Тогда на вершине ты сказал, что 'наши' ещё не научились летать. Какие такие 'наши'?
     Кадисса мелкими шажками ступала по крутому склону горы, крепко схватив Гаррека за руку. После вечернего разговора у костра она прониклась к отшельнику уважением и впервые не отдёрнула руку, когда тот предложил вести незрячую сквозь расщелины в горе. Шёл второй день продвижения сквозь горные хребты, и на горизонте уже виднелись зелёные леса Тефтонга. Кадисса, неожиданно для себя, оказалась в этом походе очень словоохотливой. К счастью, проводник пропускал мимо ушей высокомерный тон и без проблем отвечал на все вопросы:
     - Я имел в виду игнийцев, естественно. Слышал, что где-то на Тефтонге живёт гениальный изобретатель. Его не приняли в магическую академию Ласкерля, но я думаю, что всё это потому, что в финальном испытании 'гармонии стихий' кандидат всухую обыграл магистра.
     - Мне это ни о чём не говорит, - буркнула Кадисса.
     - Его изобретения поражают воображение. Говорят, из досок и парусины гений соорудил устройство, с помощью которого можно парить над землёй! Вообще без магии! Только представь, как быстро люди смогут передвигаться по миру, если добавить толику энергии.
     - Когда-то шаманы хотели построить что-то подобное... Но полоумный Ролеф только и делает, что кланяется вулкану.
     Гаррек с Кадиссой протиснулись через тонкую расщелину в скале.
     - А ты, разве, не поклоняешься вулкану? - хмыкнул мужчина.
     - Ни один уважающий себя игниец никому не поклоняется. Мы уважаем силу и мудрость, это есть у вулкана. Мы верим, что он живой, иногда говорим с ним, но мы ему не служим. Проклятый шаман просто забыл кто мы на самом деле. Гордые воины, а не слепые сектанты.
     - Интересно... - задумался Гаррек, но тут же спохватился и предостерёг: - Впереди самый опасный участок тропы, нужно обогнуть скалу, пройдя по тонкому уступу над пропастью. За ним останется лишь идти вдоль крутого горного ручейка, и мы окажемся в Элинге - центральных землях Тефтонга.
     - Насколько там высоко? - скрывая волнение переспросила Кадисса.
     - Не бойся, не упадём. Я направлю потоки воздуха так, чтобы нас прижимало к скале. Главное - не оступиться, поэтому просто не торопись и всё будет хорошо. Иди первой, чтобы я мог следить за тобой по ходу движения, - сказал Гаррек и, осторожно касаясь локтей Кадиссы, подвёл её к тонкому уступу.
     Она не успела встать на уступ шириной не более двадцати сантиметров, как её тут же порывом ветра припечатало к камню.
     - Упс, извиняюсь, - хохотнул Гаррек.
     Кадисса промолчала, поджав губы, и сделала пробный приставной шаг вправо. Сдвинув ногу на полпальца, подтянула вторую. Повторила. Ветер гудел в ушах. Ноги слушались, но с трудом, будто их набили соломой. А думала, что ничего не боится. Делая по три глубоких вдоха перед каждым шагом, Кадисса продолжала путь. Гаррек не торопил.
     - Ты бы видела, какая тут красота!
     Можно попробовать внутренне зрение. Дыхание мгновенно захватило, а голова закружилась. Карс Шаррах, плохая идея! Если бы не поддерживающие потоки ветра, то разведчица уже приглашала бы в полёте жестоклюев и остропёрых коршунов на собственные похороны.
     Внизу внутреннему взору тёмно-синим пятном открылся безграничный океан. Было он настолько далеко, что чёрные пятна домишек, расположенные на берегу, казались не больше блохи. Кадиссе вдруг сильно захотелось взглянуть на эту красоту, чтобы запомнить картину на всю жизнь, а пустая глазница зудела и чесалась, но снимать повязку было некогда.
     - Осторожно, не торопись, совсем скоро уступ повернёт за скалу. Ступай очень медленно! - Гаррек перекрикивал ветер. Судя по голосу, он отстал. В этот момент внимание Кадиссы привлекла яркая оранжевая вспышка, блеснувшая энергетическим фейерверком далеко внизу, почти у самой морской синевы.
     - Что там... - не успела спросить Кадисса, как её оглушило раскатом грома, отразившемся от каждой горной складки. Скала завибрировала. Гаррек крикнул:
     - Теперь стоит поторопиться! Давай быстрее!
     Как Кадисса ни старалась ускориться, тряска продолжалась и передвигаться быстро попросту не получалось. Спустя пару вдохов она, наконец, нащупала ногой уходящий за угол уступ, но слишком поздно:
     - Прыгай! - проорал на ухо Гаррек, и Кадисса машинально оттолкнулась ногами от уступа в сторону близившейся тропы. Уступ уже мгновение не был одним целым со скалой и летел вниз.
     - ... раскройся... - голос казался далёким, а за свистом в ушах не удалось разобрать речь. Кадисса не поняла, что от неё требуется, но инстинктивно расставила руки и ноги в стороны, буквально ложась на ветер. Мощный поток воздуха ударил в живот и выстрелил ею наверх. Подкинув Кадиссу аккурат на высоту горной тропы, порыв резко прекратился, и та, в последний момент, буквально на ощупь, успела схватиться за уступ.
     Подтянувшись Кадисса заползла на уступ и грузно упала на спину. Стараясь отдышаться, она вспомнила все нецензурные выражения, используемые в суровом игнийском обществе. От резкого скачка адреналина уши заложило, и она не сразу поняла, что во всю глотку орёт на Гаррека:
     - О чём ты думал?! Карс шаррах! Шакал драный!
     Замолчав на мгновение, она не услышала его оправданий и оглянулась внутренним зрением. Бирюзовая аура пропала.
     - Что случилось там внизу?! Ты видел?! Проклятье, мы чуть не сдохли! Шаррах, это настоящее землетрясение!
     Ответа не последовало, но откуда-то снизу послышался приглушённый свист, эхом отразившийся от скал. Кадисса опустилась на корточки и, пошарив руками по камню, нашла уступ. Осторожно взглянув вниз, она увидела маленькие отблески чьих-то аур. Сосчитать их количество очень тяжело, почти все сливались в одну жёлто-коричневую кляксу с вкраплением красных точек. Растерянные и напуганные люди снизу что-то кричали.
     Со стороны горного массива виднелось ещё одно крупное светлое пятно почти белое, тоже не то. Ах, вот же он! Далеко внизу, между белым и жёлтым пятнами аур, среди камней лежал бирюзовый силуэт Гаррека. Кадисса прикрыла рот рукой и простонала:
     - Вулкан помилуй...
     От осознания её затрясло. Внутреннее зрение изменилось, наверное, так подействовал адреналин. Вдруг получилось рассмотреть всё гораздо детальней. Кадисса привыкла, что вот уже год смотрит на мир одним глазом как на плоский холст, но сейчас она видела каждую деталь объёмной, и гораздо чётче, чем раньше, даже на большом расстоянии.
     Она разглядела груду обломков скалы. На самой их вершине тускнеет тело спасителя. Поодаль бегают люди, разбирая завал, но за завалом есть кто-то ещё. И этот кто-то весьма эффективно раскидывает камни, продвигаясь к выходу, вот только не в ту сторону, а отдаляясь от толпы. Кадисса решила, что человек с белой аурой пытается сбежать от преследователей. Возможно, именно он и устроил обвал?
     Чёткость зрения проявляла себя недолго. Пару вдохов, не больше, но и этого хватило, чтобы понять: Кадисса снова оказалась одна. От этой мысли она впала в истерику. Скрипя зубами, молотила кулаками по уступу, сдирая кожу о каменную крошку. Сорвав с лица намокшую тряпку и со злостью вышвырнув её, Кадисса отодрала корку гноя, засохшего на глазу.
     Ненадолго ослепив взор яркими красками и дневным светом, Кадиссе явилась размытая картина тропы. Подавляя в себе шквал эмоций, Кадисса просто пошла дальше, с трудом передвигая трясущиеся ноги.
     От обрыва тонкой тропкой петлял спуск с горы, на пути то и дело попадались обильно покрытые мхом камни. Вскоре горная порода уступила дорогу чернозёму, местами прорастала трава. Пик пройден, здравствуй, Тефтонг. На горизонте мутным пятном зеленела лесная опушка. Если не тратить время на размазывание соплей, то к вечеру Кадисса должна быть там. Слёзы закончились так же быстро, как появились. Некогда приводить мысли в порядок, нужно нагонять упущенное время. Клан в опасности. Гаррек исполнил своё обещание, пусть и ценою жизни.
     - Куда теперь? - сказала разведчица, успокаивая нервы и подбадривая себя.
     Вопрос риторический. Пограничную заставу Тефтонгцев, что была построена в узком ущелье вблизи пика Гира, Кадисса миновала, не попав никому на глаза. Из плюсов - наверняка сэкономила пару дней ожидания. Из минусов - обратно придётся возвращаться тем же путём. Тогда, у ставки клана, Кадисса не задумывалась о плане, но теперь, стоя на чужой земле, она как никогда нуждалась в нём. Не то чтобы она надеялась на волю случая, просто хотела строить планы уже по прибытии на Тефтонг. Что же, первый пункт выполнен, пусть и слегка неожиданным способом. Что дальше?
     - Главная задача - выяснить причину энергетического всплеска, - вслух проговаривала Кадисса. - Задача номер два - найти и отомстить гадюке Исколу. Задача номер три - не потерять глаз. Как же он чешется! Ну что, Ди, теперь всё веселье достанется тебе одной...
     ***
     
     В походе время летит быстро. Освежающий горный ветер обдувал израненную кожу. Тело болело, тянуло энергию на восстановление и к исходу дня силы стали покидать Кадиссу. Оказавшись на опушке леса, она утонула в высокой траве. Проведя руке по густому растительному ковру, захотелось прилечь на прямо здесь и сейчас, что она и сделала.
     Она никогда не была в этих краях. Рассказы о длинных зелёных листьях, растущих из земли, вызывали у юных игнийцев смех недоверия. Но теперь Кадисса, лёжа в мягкой траве, рассматривала гигантских размеров стебли деревьев. Совсем не так она их представляла. Задумавшись о деревьях, что рисовало её воображение в редкие моменты, когда отец читал ей сказки на ночь, Кадисса не нарочно моргнула.
     Сумеречное небо мгновенно перекрасилось в голубое, и свет, отражённый от глянцевых листьев деревьев, ударил в закрытый глаз. Кадисса резко поднялась глубоко вздохнув. Уснула, проклятье. Новая корка гноя, образовавшаяся на глазу, подсказала, что времени всё меньше. Убедившись, что опасности нет, Кадисса решила перекусить и поторопилась дальше, вдоль лесной опушки.
     Горная гряда и лес почти не соприкасались друг с другом, гордо оставив между собой тонкую прослойку из травы и полевых цветов. Разведчица довольно быстро шла вперёд, ведь двигаться вниз по пологому склону было легко и приятно. Делая не более двух привалов за день Кадисса медленно, но верно шла вглубь материка. Изредка приходилось давать левому глазу отдохнуть и переключаться на размытое внутреннее зрение. В такие моменты скорость падала. И с каждым днём поднимать веко становилось всё сложнее, что вызывало отчаяние и тревогу.
     К исходу четвёртого дня Кадисса не выдержала и сорвалась на истерический крик. Веко опухло и жутко чесалось. Срочно требовался лекарь или маг воды, но вокруг были лишь вороны да толстые шмели. Хорошо хоть в этих краях нет игнийских стервятников.
     Несмотря на усталость и требования организма совершить привал, раз за разом прокручивая в голове план, разведчица продолжала идти, скрипя зубами и слушая биение сердца. Шла до тех пор, пока не почувствовала, как её ноги обожгло холодом. Она по щиколотку стояла в небольшой горной речушке, которая заливалась в её сапоги.
     Рыча как раненый морах, Кадисса вышла из воды и сбросила с плеча вещмешок. Собственные мысли оказались громче журчания воды, что могло стоить ей жизни. Сейчас она не заметила реку, а потом не заметит ловушку? Непозволительная халатность. Кадисса ценила благополучие клана выше своей жизни, но вот незадача: легко пожертвовать собой во имя великой, благородной цели, но гораздо труднее найти в себе силы жить ради её достижения. Да и какой смысл быть готовой умереть ради родных, если это ставит под угрозу их жизни? Проклятье, что же делать...
     До самого вечера Кадисса промывала глаз холодной водой и прикладывала к веку найденные вдоль русла травы, но это не помогало. Она выругалась:
     - Агрх! Карс шаррах! Кого я обманываю... Как вообще выглядит эта треклятая фиалка?!
     Нужно признать, воины Игнфтонга почти не практикуют травничество. Растений на пустынном полуострове настолько мало, что она попросту не понимала, какие листья прикладывает к веку. Ладно хоть слегка промыла, гноя стало меньше. Вдруг обойдётся? Пополнив запасы воды, Кадисса остановилась на ночлег неподалёку от водоёма.
     Не обошлось. Следующее утро началось с протяжного воя отчаяния. Заплывший гноем глаз не открывался. Потрогав веко, Кадисса нащупала толстый пузырь с гноем. Поспешно собравшись в дорогу с максимально возможной для слепого человека скоростью, она пошла вниз по течению, в надежде набрести хоть на кого-то кто поможет найти пару цветов фиалки трёхцветной.
     Вскоре, двигаясь за восходящей звездой, Кадисса услышала вдали шум. Ускорившись, она продолжала идти вдоль течения, то и дело всматриваясь вдаль внутренним зрением, но видела только слепящий ярко-голубой туман из энергетических потоков воды. Шум усиливался с каждым шагом, так же, как и плотность тумана. В момент, когда шум был уже такой, что она вряд ли смогла бы его перекричать, двигалась почти на ощупь. Едва не оступившись, Кадисса поняла, что река падает с утёса.
     Оказавшись рядом, ощутив колоссальную мощь, энергию и услышав шум падающей воды, разведчица прониклась уважением к стихийному явлению. Извилистые потоки энергии вокруг водопада расходились от него во все стороны, ослепляя внутреннее зрение. Кадисса находилась словно в пузыре, где уже на расстоянии вытянутой руки видимость отсутствовала напрочь.
     - Как тут ориентироваться?! Карс Шаррах! - прорычала Кадисса.
     Она была лучшей разведчицей в клане, но не понимала, как вести себя, оставшись без зрения и слуха. Вытянув руки перед собой, прошла пару шагов и, споткнувшись о корни деревьев, растущих вдоль реки, чуть не упала. Несколько неуклюжих шагов вновь привели Кадиссу в воду, развернувшись она чуть не расшибла лоб о деревья. Вниз по реке - обрыв, назад возвращаться нет смысла. Неужели это конец?
     Присев на толстый корень Кадисса уткнула лицо в ладони, сосредоточилась на обдумывании дальнейших действий. В голову приходили дурные мысли, одна хуже другой. Ощупав воспалённое зудящее веко, Кадисса жутко захотела вспороть кожу, дать гнили выйти, чтобы глаз смог наконец свободно открыться. Разведчица поднесла к веку кинжал и направила его кончик чуть выше глаза.
     - Нет! О, Замуи! Всё должно быть не так...
     Но вот как именно - решать могла лишь Кадисса. Вспороть зудящий пузырь гноя, чтобы освободить веко - наиглупейший способ спасти глаз. Но оставить всё как есть - значит дать воспалению развиваться, пока разведчица будет вслепую искать дорогу и надеяться на лучшее. Шанс потерять второе око был невероятно велик в обоих случаях. Но если в первом что-то ещё зависело от самой Кадиссы, то от второго варианта её попросту воротило. Она не могла представить себя в ожидании помощи, полагаясь на счастливую случайность. Кто угодно, но не она.
     Шмыгнув носом, разведчица выкопала в песке неподалёку от водоёма небольшую ямку и нашарив руками несколько толстых прутьев, кинжалом выстрогала из них колышки. Сделать это вслепую оказалось не так-то просто и потребовало уйму времени. Содрав с ближайшего дерева кусок коры, чтобы использовать её в качестве трута, Кадисса ловко раскрутила колышек, добавляя в место трения толику энергии. Костёр по заветам покойного дяди Шена - классика. Вскоре огонёк разгорелся, и колышки были пущены на дрова.
     - Я не подведу, отец, - прошептала Кадисса, не надеясь услышать голос за рёвом водопада. - Во имя вулкана.
     Кое-как справившись с дрожью, она подготовила себя к операции, сунув в рот поясок от оружейной обвязки одного из молотов. Они теперь навсегда похоронены в песках Игнфтонга. Следом Кадисса долго грела на огне кончик каменного кинжала. Лезвие, воспринимаемое внутренним зрением как чёрный бархат, вобрало в себя уйму энергии и теперь светилось золотом.
     Отдёрнув кинжал от огня, Кадисса стиснула зубы и проколола веко. Дикий крик боли, похожий на рёв раненой волчицы, заполнил окрестности. Ей всё же удалось перекричать водопад. Дрожащей рукой Кадисса промыла рану от гадкой смеси крови и гноя, прижгла рану огарком колышка, стараясь не прожечь глаз. Казалось, водопад притих, слушая крик, пропитанный болью.
     Придя в себя, лёжа на боку после болевого шока, Кадисса подползла к воде и приоткрыла глаз. Веко поднялось не до конца, но, наконец, можно вздохнуть с облегчением. Руки ещё трясло, но зрение осталось при ней. Интересно, надолго ли. Воспаление вернётся снова, если не найти лекаря, но сейчас главное - за отведённое время сориентироваться на местности и, возможно, успеть дойти до столицы. А пока нужно успокоить нервы и организовать привал.
     Вновь обретённое зрение открыло перед Кадиссой шикарный вид с утёса. Водопад впадал в большое озеро, по самым скромным прикидкам - не меньше, чем ставка клана. На противоположной стороне озера виднелась пристань и деревянный домик, а всё, что находится за ними, скрывал ряд густых разноцветных крон. Левее озеро впадало в широкую равнинную реку, вдоль которой стояли рощи абсолютно разных растений и деревьев, оставляя на холсте пейзажа зелёные, салатовые, рыжие, красные и розовые пятна.
     Дрожащим голосом Кадисса удивлялась разнообразию флоры Тефтонга:
     - Снова деревья! Сколько же их здесь? Сотни?
     Справа от водопада разведчица обнаружила крутой спуск к озеру и, приспособив старую глазную повязку под здоровый глаз, чтобы держать веко открытым, Кадисса отправилась в путь. У озера она, наконец, скинула сумку из накидки и походную одежду и вошла в прохладную освежающую воду. Грязные, пропитанные потом и сукровицей тряпки на руке, плече и туловище развязались и Кадисса, аккуратно оторвав их от ран, отбросила на берег.
     Бодрящая вода доставляла огромное наслаждение. Так как плавать Кадисса не умела, вдоволь настоявшись в озере, она вышла назад с твёрдой уверенностью, что весь проделанный путь и жертвы были не напрасны. Она жива, зрение вернулось и желать большего попросту нельзя.
     Спустя ещё пару заходов в воду Кадисса отошла подальше от водопада, чтобы не мешал думать, и решила отмыть от грязи и пота одежду. Сознание прояснилось, а отдых и перекус восстановили силы и пока тряпки сохли на нагретых Фолио камнях, разведчица крутила в руке кинжал и вспоминала карту Тефтонга. Для дальнейшего движения следовало определить направление:
     - Так-с. Элингберг находится на западе от пика Гира в устье реки Юни, впадающей в океан Туманов. Не помню, есть ли рядом крупные озёра, но я должна быть уже недалеко. Три дня пути, не больше.
     Воодушевившись скорым прибытием в столицу, Кадисса проглотила остатки пайка, собранного Гарреком. Быстро натянув одежду, отправилась дальше. Решила пройтись по правому берегу озера, вдоль камней, чтобы дойти до домика, что виднелся с утёса. Возможность чётко видеть дорогу вызывали у разведчицы слёзы радости, она даже удивилась тому, когда успела стать такой сентиментальной.
     Подходя к дому, Кадисса накинула влажный походный плащ с капюшоном. Она слышала, что одиноких путников здесь никто не трогает, но незнакомому игнийцу никто точно рад не будет. Постучавшись в дверь, тихо спросила:
     - Есть кто?
     Ответа не последовало. Обойдя дом, она нашла тропинку, идущую вглубь леса. Вдоль тропинки стоял не новый, но крепко сбитый заборчик, и иногда на пути попадались старые каменные жаровни с пеплом. Всё указывало, что здесь часто ходили, и, возможно, тропа ведёт в деревню. Кадисса не хотела, чтобы о её присутствии узнали без крайней необходимости, поэтому сошла с тропы, продолжая движение вдоль неё на небольшом отдалении.
     Вскоре издалека послышались всхлипы. Осторожно подкравшись, Кадисса увидела небольшой родник. На камне неподалёку сидела худенькая русая девушка в светлом холщовом платье с хозяйственным передником. Она всхлипнула, уткнувшись в ладони, пнула ногой стоящую перед ней пустую корзинку и разрыдалась. Осторожно выглядывая из-за дерева, Кадисса хотела было подойти к девушке и узнать в чём дело, как услышала ещё один женский голос:
     - Фаерина! Чего воешь как рогоколица на случке?! Зачем убежала? - высокая, полная женщина в жёлтом платье без рукавов вразвалочку шагала к роднику. - Фаерина! С тобой разговаривают! Расскажи мне, что случилось?! Мужики в ярости, кулаки разминают, ты точно ничего не выдумала?
     - Не-е-а-т! - разрыдалась девушка ещё сильнее. - Они это! Га-ады-ы!
     - Ох, сова ты ушастая, - шлёпнула себя ладонью по лбу женщина. - Успокойся и расскажи обо всём по порядку! Кто тебя обидел?
     - Да што-о вам на-адо! Я фолинику собирала на северном берегу речки. Там они - ироды эти! - девушка перестала плакать и смахнула пальцем слёзы с ресниц. - Уроды какие-то, двое их там было. Приставали, хватали везде, хотели изнасиловать, я еле убежала! А они вслед смеялись ещё...
     - Кто-то из наших? Али люди короля, поди? - сухо спросила женщина в жёлтом платье.
     - Не-еат! Я ваще не разумела кто такие. По цвету кожи не наши совсем! Не с Тефтонгу!
     Кадисса в удивлении раскрыла рот и подумала:
     'Нед с Исколом? Заодно?! Вот это поворот! Ох, братец, не туда ты свернул, не туда'.
     - Не с Тефтонга? - приподняла бровь женщина. - А откуда?
     - Вот сами у них и спросите!
     - Впервые такое на моей памяти... - задумалась женщина и повела всхлипывающую девушку в деревню. - Пошли, расскажешь обо всём мужикам, решим, что делать с подонками.
     - Я уже знаю, что с ними делать, - практически беззвучно прошептала Кадисса.

Глава 11. Комен. Слизь, мох и кубики

     'Может, ну её к Солу, всю эту затею?'
     Вперёд, утопи свои грёзы в вине!
     'А что, если я за грозой не поспею?'
     Возьми да, попробуй, что стоит тебе?'
     
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'.
     
     
     Голые скалы, холодный солёный бриз и безысходность - не самые приятные ассоциации с родным домом. Комен тосковал по нему, но с каждым днём всё меньше думал о месте, в котором родился. Удивительно, но все эти названия - город Чакр, остров Ильдраир, да вся Иония в целом - уже не отзывались в сердце теплом, что поначалу немало удивило молодого альбоса. Но он безумно скучал по друзьям: по Касу - простому парню с окраин, сильному и очень доброму другу, что всегда думал о других и никогда о себе. По Найре - утончённой натуре и заучке, но до боли родной подруге. Именно её озорная искорка нередко заводила всю компанию на приключения, а невинное личико, бездонные глаза, - а иногда и её отец, служивший писчим у богатого аристократа, - спасали от неминуемого наказания.
     'Дом - не там, где ты живёшь, но там, где живёт душа', - так думал Комен. А душою он всегда находился рядом с друзьями, и оттого ему становилось лишь тоскливее. Одному Солу известно, сможет ли он когда-нибудь ещё увидеться с близкими.
     Третью ночь подряд, - он быстро привык к новому понятию тёмного времени суток, - ему снился один и тот же сон: он просыпается от стонов умирающих альбосов на полу лазарета. К нему подходит измождённая Найра, удивлённо хлопает глазами, прикрывает рот ладонью и, выронив из рук глиняный кувшин, падает на колени, крича: 'Ты жив...'. На этом сон обрывался, и силуэты каменных стен растворялись в белёсой пелене.
     
     Комен долго размышлял, что делать дальше и на исходе седьмого дня безделья в деревне Гира, решился пойти к Варке.
     Сначала нехотя рассказал старейшине о разговоре с загадочным магом, и расспросил о Ласкенте. Варка, едва услышав о гроте Уты, округлила глаза, помрачнела и сказала, что никогда о таком не слышала. Дальнейшие расспросы ни к чему не привели. Лишь Гастод, оказавшись наедине с Коменом, задумчиво буркнул: 'Не смей приближаться к шахте. Сгинешь'.
     
     Это не остановило Комена, и, вспоминая Найру, он пошёл к Матеусу. Тот обучал Пэга магии. Вернее, мальчик так сказал, но на деле просто обстреливал струйками воды истерически хохочущего здоровяка. Лишь одно упоминание о шахте и маленький маг взорвался фонтаном полезных и не очень подсказок о том, как до неё добраться. Оказалось, что спокойным шагом идти не больше получаса, а вход больше похож на расщелину в скале. В шахте, по словам Матеуса, ещё до его рождения, добывали камень для постройки крепостей Элингберга и Хейдинбурга. Во время давнишних землетрясений большую часть тоннелей затопило, да и к тому моменту они давно пустовали, ведь научившись пользоваться магией, люди нашли более удобные зарождения руды и камня. Сейчас же местами сгнившие перекрытия могли заживо погрести под толщей глины неудачливого спелеолога. А обилие влаги и мха привлекает не самых приятных чудовищ. Всё это Комен забыл в миг, услышав главное - основной вход в шахту располагался с обратной стороны горы, а значит, есть шанс выбраться из деревни.
     ***
     
     Следующим утром, только Фолио показался из-за горизонта, альбос собрался помочь Гастоду с починкой рыболовных снастей и после ненадолго улизнуть из деревни, чтобы найти тот самый вход. Размышляя, как бы незаметно устроить вылазку к шахте, Комен прогулочным шагом спускался с мельничного холма в деревню. Навстречу быстро шли двое мужчин - высокий и низкий. Первого, хромого коротышку, одетого в лёгкий жилет на завязках, Комен видел впервые. Второго же знал в лицо - именно он помогал Комену тушить сарай в злополучную ночь. Приблизившись на расстояние шага, коротышка крикнул в лицо Комену:
     - Ах ты собака иглошёрстная!
     Второй, крепко схватив альбоса за руку, вздохнул:
     - Мы же тебя приютили как родного...
     - Что случилось? Я не... - поднял бровь Комен, но недоговорил, получив кулаком под дых.
     - Я тебе, гнида, пальцы переломаю за такую выходку! Заставлю мелкого их вылечить и снова сломаю! - истерил коротышка.
     - Остынь, его ждёт Вариллия. Она сказала - он 'пустой'. А доказательств кражи у нас нет.
     - Но Освальд! Ты же сам сказал, что этот придурок сарай сжёг! - продолжал кричать коротышка, бросая презрительные взгляды на альбоса.
     - Я не специально... - оправдывался Комен.
     Высокий мужчина сделал шаг, чтобы оттеснить парня от нападающего и спокойно объяснил:
     - Сейчас ты пойдёшь с нами. Все уже на месте и ждут тебя. Я на твоей стороне, парень, но, если выяснится, что ты ещё и вор... пеняй на себя.
     После этих слов Комен потерял дар речи и, глядя в глаза Освальда, понял, что тот не шутит. Сглотнув образовавшийся в горле ком, Комен поплёлся рядом, пытаясь оправдаться:
     - Простите, я не знал, что это так важно... Я не крал его, а нашёл на земле.
     Освальд в удивлении поднял брови и ударил себя по лбу. Покрасневшее лицо коротышки исказила гримаса ненависти:
     - Ах ты гадина! Не, ну ты слыхал, Освальд?! Слыхал? Он сознался! Хана тебе, желторотик!
     Освальд потупил взор и, ухватив Комена покрепче, с новой силой потащил дальше. Тот совсем поник и достал из нагрудного кармана деревянный кубик:
     - П-прошу, мужики, забирайте! Я ж не знал, правда! Думал, он мне поможет, но... если это так для вас важно...
     - Молчи, дурак, - сквозь зубы процедил Освальд. - Ни слова больше!
     - Ты мне зубы-то не заговаривай! Что ты ещё украл у наших?! Это что за хлам?
     Коротышка выхватил из руки парня деревянный кулон, повнимательней, и, плюнув, выбросил себе за плечо. Кубик упал на камень с грохотом расколов его и отскочил в кусты. Троица оказалась в эпицентре маленького землетрясения, никто не смог удержаться на ногах. Несколько мощных подземных толчков распугали птиц на деревьях и быстро прекратились, продолжая отдавая эхом от горного массива.
     Коротышка пытался подняться, матеря Комена всеми известными выражениями, которых пришелец никогда не слышал, но хромая нога не позволяла встать. Освальд, хмыкнув, посмотрел в сторону кустов, куда улетел кулон. Одним движением он поднял хромоногого и рванул к встающему Комену, припечатав того ногой к земле:
     - А я ведь верил тебе, парень. Гарлик, дай сюда шнурок!
     - Какой шнурок?!
     Освальд молча подошёл к коротышке и выдернул из его жилетки завязки.
     - Эй! Куда?!
     - Заткнись, дурень. У нас тут, похоже, кое-что повеселее воровства твоего капкана.
     - Капкана?.. - подал голос Комен, недоумевающе хлопая глазами.
     Освальд бесцеремонно двинул парню пяткой в лоб и стал сплетать короткие завязки в один длинный шнурок. Гарлик тем временем полез в кусты за амулетом. Спустя дюжину вдохов импровизированные наручники уже больно натирали Комену запястья. Не успели его перевернуть на живот, как со стороны горного хребта послышались крики. Гарлик от неожиданности попятился назад и, тормоша товарища за плечо, показал пальцем куда-то наверх.
     - Юни благочестивый! Освальд, там обвал!
     Комен изогнулся, чтобы можно было повернуть голову в сторону, куда показывал коротышка. По крутому, практически отвесному склону пика Гира лавиной неслись крупные глыбы твёрдой горной породы.
     - Там же все наши! - схватившись за голову, вопил коротышка.
     Освальд бросил на Комена дикий взгляд, полный бессилия и безумия одновременно. Альбос на миг подумал, что сейчас мужик его просто убьёт на месте и начал было вспоминать песни, что пели послушники Ильдраира за упокой своих собратьев. Но этого не случилось, и Освальд со всех ног кинулся к месту обвала, напоследок крикнув Гарлику:
     - Свяжи его! Он за всё ответит!
     - Да как же я... - начал было коротышка, но, заметив, что Комен поднимается с земли, попятился назад и плюхнулся на задницу. Разводя руками и, блея что-то невразумительное, Гарлик крутил головой, но не даже не пытался бежать или драться.
     Комен взглянул в глаза коротышке. Кичливая кровожадность мужичка, уступила место животному страху:
     - Я-я-я н-не зн-нал! П-простите! Я в-всего лишь... ох-х... - Гарлика всего трясло, он заикался на каждом слове. - Я-я п-просто ох-хотник!
     Комен не понял, чего так испугался коротышка, но страх Гарлика и безумный взгляд Освальда пугали не на шутку.
     - В-ваш э-э, талисман. Вот, я подобрал! - Гарлик протянул руку с кулоном Матеуса и зажмурился в ожидании расправы.
     Комен снова почувствовал неприятное чувство пробежавшего по спине холодка. Схватив кубик, он со всех ног рванул в сторону шахты. Побег в данный момент казался единственным верным решением. Грохот со стороны обвала лишь подтвердил правоту.
     
     
     Спустя четверть часа Комен, наконец, сбавил темп. Ещё столько же он по ориентирам Матеуса искал вход в шахту. Наконец, за зарослями высокой травы показался вход в пещеру. Из него тянулись узкие рельсы для вагонеток, но между шпалами давно уже росли сорняки. Никто не пользовался шахтой долгие годы. Перед входом стоял покосившийся, дырявый деревянный козырёк.
     Под козырьком в ведре стояли факелы, а рядом стояли кувшины. Часть из них давно разбились, разлив вокруг чёрную жидкость, но некоторые ещё стояли целые.
     'Масло!' - осенило Комена. Рядом лежал небольшой мешочек со стеклянными осколками. Свет через дыру в козырьке попадал на стекло и разливался по камню ущелья маленькими пятнами. Первым делом альбос соорудил себе факел. Он выбросил парочку отсыревших черенков в поисках самого сухого и, намотав ветошь покрепче, обильно полил её маслом из кувшина. Следом нашёл цельное стекло, присел, и, высунув язык, стал фокусировать свет Фолио на ветоши.
     Пусть в его мире Ион Сол не излучал тепла, но свойства и типы линз альбосы изучали с особенным пристрастием - это позволяло освещать углублённые в недра острова помещения в любой момент, не тратя на это драгоценное топливо. Обычно, всегда, кроме редких сезонов гроз, Сол освещал Ионию, даже скрывшись за облаками. Но был у него и существенный минус - так как гигантский кристалл не грел землю, она не покрывалась инеем лишь благодаря загадочному теплу из недр островов.
     Отвлёкшись на розжиг факела и крупицу вернувшихся воспоминаний Комен слегка успокоился и уже не думал, что сейчас творится в деревне, сосредоточившись на задаче найти выход из шахты. Недолго провозившись с линзой, он всё-таки вошёл в пещеру, держа перед собой наготове греющий руку и душу факел.
     Взгляду предстал длинный тёмный тоннель, грубо вытесанный в недрах горы. У стен валялись комья застывшей глины и старые поломанные инструменты. Рассыревшие деревянные балки еле держались под провисающим потолком. У выхода, в углублениях стен, стояли железные вагонетки с камнем и проросшей сорняками землёй.
     - Как шахта в недрах Чакра, только маленькая... - пробормотал про себя Комен.
     В длинном коридоре то и дело попадались старые сгнившие вёдра, сломанные носилки, толстые кожаные перчатки и даже кирки.
     - О, прихвачу одну с собой! Будет, чем от монстров отмахиваться! - обрадовался Комен, проверяя кирку на прочность. Её древко видало лучшие времена, а ржавым тупым навершием можно разве что насмешить, но выбирать не приходилось.
     Шахта шла вниз вглубь горы, с лёгким наклоном, периодически разветвляясь на короткие боковые коридоры. Комен осматривался по сторонам и, подавляя желание заглянуть в пару таких ответвлений, шёл вперёд по самому широкому тоннелю. Так подсказывало чутьё, развитое за годы жизни в скалах Ильдраира, где подростками Кас, Найра и Комен играли в 'хулиганов и добытчиков' или искали драгоценные минералы. Пару раз альбосу пришлось пролезть между обвалившейся балкой и камнями, а вылетевшая навстречу стая летучих мышей, размером с кулак, напугали его до дрожи в коленях. И хотя их быстро прогнал свет факела, Комен ещё минуту приходил в себя, глубоко дышал и пытался успокоиться.
     Спустя некоторое время он остановился возле обрыва. Тоннель провалился на несколько ярусов вниз; судя по всему, он шёл вниз по спирали.
     - Видимо, выбор у меня небольшой. Придётся спускаться, - вздохнул Комен, разговаривал сам с собой, чтобы прогнать страх. Оставаться один в тёмном замкнутом пространстве он боялся ещё с юношества. Застряв однажды в одной из глубоких прогалин в шахте Чакра, малыш Комен просидел в ней с вечера до утра, молясь Солу, пока, обессилев, не уснул, и на его храп не вышли шахтёры, спешащие на утреннюю смену.
     - Ну и вонь! - спрыгнув с уступа, сказал Комен и зажал нос. В воздухе витал аромат мха и сгнившей рыбы. - Бр-р! По крайней мере, здесь нет придурков Некраса и Волота.
     Старая верёвочная лестница плавала в луже посреди тоннеля, а в грязи рядом тянулись загадочные следы. Кто-то бывал здесь уже после обвала. Вниз вела дорога из камней и земли, отдалённо напоминающая винтовую лестницу. Сделав шаг, Комен тут же поскользнулся, невольно схватившись ногтями за стену, но лишь содрал с неё толстый слой ила.
     - Бу-э! Что за слизь?
     Мелкими шажками ступая по скользким камням, альбос спускался всё ниже. Водя факелом из стороны в сторону, он отгонял пугающие тени и неприятные мысли. Ноги подкашивались, то ли спрыгнул неудачно, то ли это страх постепенно завоёвывал разум.
     - Почему здесь так скользко..?
     На покрытых вонючей слизью стенах отражался голубовато-зелёный свет, идущий из глубины пещеры. Изредка из щелей в полу выползали посмотреть на пришельца маленькие крабики, улитки и какие-то насекомые с десятками ножек и сразу прятались в норы, едва яркий свет факела падал на них. На одной из запавших ступенек Комен вновь чуть не поскользнулся, наступив на маленькую дохлую рыбёшку.
     - Фу! Похоже, вода ушла совсем недавно.
     Наконец-то вдали показался конец покрытого слизью тоннеля, и спустя пару мгновений альбос вышел из узкого тоннеля в большой грот с высоким потолком. Свисающие сталактиты освещались неестественным зелёным светом. Он шёл из маленького озерца, уходящего ещё глубже в недра горы.
     - Почему здесь так светло? - положив факел на землю Комен подошёл к воде и, встав на колени, всмотрелся вглубь. На илистом дне озера росли странные грибы на тонкой ножке, источающие мягкое свечение.
     Позади послышался то ли всплеск, то ли шлепок, и громкое утробное урчание.
     - К-кто здесь? Матеус? Освальд? - резко обернувшись Комен выхватил из-за спины старую кирку. - Я вооружён!
     Бесформенное нечто медленно надвигалось прямо на него. Полупрозрачная слизь, собравшаяся в желеобразную каплю, двигалась то вытягиваясь вверх, достигая высоты в полтора метра, то растекалась по земле.
     Издав булькающий звук, чудовище выплюнуло в направлении альбоса комок смердящего желе. Без труда увернувшись, Комен выпучил глаза и издал крик больше похожий на девичий визг. Слизь пустила ещё один комок соплей, на этот раз задев щёку альбоса. Вскрикнув ещё громче, больше от страха, чем от боли, он зажмурился и, не дожидаясь новой атаки, ринулся на ужасное чудовище с киркой наперевес.
     - Получи-и! - истошно проорал он, с силой ударив дурно пахнущее желе.
     - Грлх-о-брлх! - ответила ему слизь.
     Попытавшись достать кирку, Комен с ужасом понял, что остался без оружия. Противная густая жидкость обволакивала деревянную рукоятку, тут же перемалывая её в щепки.
     Испугавшись альбос отпустил древко и откатился назад. Слизь тихо чавкала, смакуя металлический наконечник кирки.
     - Сол всемогущий, помоги! - прошептал пришелец поднимая факел с земли и размахивая им перед живым десертом переростком, держась на безопасном расстоянии.
     - Бр-р-р... - проурчала слизь, издавая ритмичные булькающие звуки, когда альбос решил нанести превентивный удар. Он подскочил и несколько раз воткнул в противника горящий факел. Удары образовывали в гигантской слизи проталины, что распаляло Комена:
     - Сдохни! Сдохни! - орал он, пытаясь напугать самого ужасного монстра, что когда-либо встречался парню. Вовремя поняв, что ушей, да и каких-либо других отверстий, кроме тех, что оставил парень, у противника нет, Комен отпрыгнул и, отдышавшись, он осмотрелся. Огонь погас, оставляя в руке лишь обгорелый обрубок дубинки, измазанный в слизи.
     Напоследок бросив в монстра тлеющий черенок, альбос развернулся и без раздумий с разбег нырнул в подземное озеро. Не разбирая пути, он плыл вниз и вперёд, повинуясь инстинктам и велению бешено колотящегося сердца. Ориентируясь лишь на сине-зелёное свечение волшебных грибов, Комен заметил отчётливый блеск и всплыл, чтобы пополнить запас кислорода. Он оказался в воздушном кармане и выполз на землю. Переведя дыхание, он всмотрелся в окружение. Вокруг повисла звенящая тишина, слышно было лишь постепенно замедляющийся стук сердца.
     - Сол всемогущий! Фух... Где я?
     Вокруг, в тусклом свете люминесцентных грибов, виднелись заваленные набок вагонетки с камнем, покрытые илом, мхом и тонким слоем засохшей слизи. Разбитые рельсы вели наверх. Выжав воду из одежды Комен с воодушевлением шагнул к предполагаемому выходу из пещеры. Спустя сотню шагов наверх илистая земля закончилась, вода доходила до этого уровня, но совсем недавно, по какой-то причине, ушла. Сделав ещё пару шагов, Комен с хрустом на что-то наступил и, присмотрелся. Волосы встали дыбом, он невольно выругался и попятился:
     - А-а! Твою же...
     Дальше тоннель завалило огромными валунами. Рядом с завалом, опершись о стену, полулежал обглоданный червями скелет. Камни, преграждающие путь, чернели полосками с засохшей кровью узника. Кости и сухожилия торчали из порванных в коленях штанов. Одежда, покрытая толстым слоем пыли, выглядела почти как новая и альбос с ужасом осознал, что носит такую же куртку как на скелете:
     - Ты тоже шёл из деревни, друг?..
     По спине пробежал холодок. Перспектива остаться в тоннеле с молчаливым собеседником совершенно не прельщала. Комен заметил, что скелет держит на животе маленькую сумку с длинным ремнём. С трудом вызволив крупный кошель из костлявых рук мертвеца, он надеялся найти там что-то полезное, но нашёл лишь маленькое огниво и пару гемов. К гемам он решил пока не притрагиваться, повесив сумку себе за плечо. Высекая искры с помощью огнива, чтобы проверить не затупилось ли кресало, заметил странные кровоподтёки на стене. В свете искр на камне над черепом мертвеца проявилось послание, оставленное им при жизни.
     Три кровавых иероглифа на стене были похожи на те, что альбос видел в книге о гемах. Он высек ещё с десяток искр, запоминая каждый из них. К счастью, они были довольно простые.
     'Никогда не знаешь, какие тайны мертвец унёс с собой', - подумал Комен.
     Он почувствовал дуновение ветра, выход казался так близко, но без кирки разбить валуны не получится и придётся идти назад. Правда, если узник не смог или боялся уплыть отсюда, потому что эта часть тоннеля раньше оказалась затоплена, то теперь вода сильно опустилась и у Комена есть возможность доплыть до следующего воздушного кармана, - если такой существует.
     'Главное - плыть направо, а не возвращаться', - рассудил альбос, унимая дрожь.
     Спустившись в воду, он хорошенько продышался напоследок и нырнул в неизвестность. Ориентируясь по свету грибов Комен опускался на дно, осматривался, ощупывал проходы и всплывал обратно. Так продолжалось до тех пор, пока он не заметил тонкую расщелину под водой, сквозь которую в мутной воде проступали лучи света. Вдохнув перед финальным рывком, как можно глубже, Комен протиснулся сквозь щель. Потратив на это бо́льшую часть кислорода и ободрав бедро, он, наконец, увидел, откуда шёл свет. Камни в этой части тоннеля казались идеально отполированными и образовывали изломанное зеркало, покрывающее весь тоннель. Так, они переотражали свет десятки раз, прежде чем он затухнет. Но оставалась одна проблема - зеркальный тоннель был полностью заполнен водой и уходил глубоко вниз. К тому же он ослеплял и без того мутное зрение, из-за чего в тоннеле оказалось ужасно трудно ориентироваться.
     Комен непроизвольно обернулся, но понял, что попытка пролезть через щель обратно его, скорее всего, убьёт. Банально не хватит воздуха. Адреналин ударил в кровь, и большими рывками альбос рванул вперёд. Обзор затрудняли переливающиеся пузырьки воздуха, выпускаемые из носа. В свете переотражённых лучей они пестрели всеми цветами радуги. Комен скорее полз по тоннелю, нежели плыл и очень боялся ободрать спину или удариться головой. Кишка вновь вильнула наверх, после чего резко ушла вниз. Комен работал руками всё чаще, теряя ценный кислород.
     'Ну, давай же! Давай!' - думал он про себя задыхаясь.
     Оттолкнувшись от дна, альбос рванул вверх, почти ослепнув от света, ударившего в глаза. Рывок за рывком приближаясь к заветному кислороду Комен наконец-то выплыл и, жадно глотая воздух, осмотрелся по сторонам. Тоннель не закончился, но здесь хотя бы есть чем дышать. Несколько камней образовывали небольшую горку, до которой вода не доставала. Тоннель позади был не чем иным, как водяной пробкой. Прикрывая рукой глаза от яркого света Комен взобрался на горку и следующим неловким шагом рухнул вниз, не найдя под ногой опоры. Скользкий и гладкий жёлоб подхватил тело Комена и понёс его вниз по спирали.
     - У-ху-ху! - эхом разносился испуганный визг и уже через пару вдохов альбоса на скорости выплюнуло в воду. Он как галька проскакал на заднице три раза по водной глади, прежде чем кувырком не вылетел на сушу. Стряхнув с лица брызги Комен остолбенел заворожённый открывшимся видом.
     Он сидел на траве в середине огромного грота, в десятки раз больше того, где дрался с агрессивной слизью. Здесь росли низкие, но широко раскинувшие листву деревья. Прожилки голубых листьев светились фиолетовым пульсирующим цветом. В такт пульсации загорались и гасли зелёным огромные шапки гигантских грибов, растущих повсюду. Некоторые казались вдвое, а то и втрое выше Комена. Из-за зеркального материала, покрывающего грот, казалось, что грибы растут даже на потолке. В воздухе летали светлячки, то приближаясь к незадачливому приключенцу, то в спешке отдалялись от него, выписывая в воздухе радужные пируэты.
     Оторвавшись от разглядывания волшебных джунглей Комен встал и обратил внимание, что позади, рядом с тем местом, откуда он вылетел, среди воды и камней, стоит дверь. Высокая тёмно-лиловая арка возвышалась над водой. Казалось, что она сделана из знакомого материала - мезурита и пульсировала до боли знакомыми буквами, но с примесью элларийских иероглифов. Комен попытался прочесть их, но истинный смысл ускользал. Тогда альбос вошёл в воду по колено, чтобы приблизиться и прочесть надпись ещё раз:
     - Форма рисунка опре-де-ляет сущность, упра... управляемую кон-стру-кто-ром. Чепуха какая-то... - почесал он мокрую макушку. - Это какая-то смесь ионийского и здешнего языков. Ничего не понятно... Хм...
     На двери, которая, в отличие от арки, была сделана из обычного, грубо обтёсанного камня Комен заметил ещё один символ-рисунок. В центре камня зияло квадратное отверстие. Подойдя поближе, альбоса осенило:
     - А-а-а! Ключ, точно! - воскликнул он и достал из нагрудного кармана амулет Матеуса. Кубик тут же завибрировал в руке в такт пульсации свечения грибов. Когда свет становился ярче, куб вибрировал мощнее и почти не двигался, когда грот погружался во мрак. Под каждой ногой возникли две маленькие платформы, подняв Комена до уровня воды. Шаг, и одна платформа исчезла, другая появилась как раз там, куда он хотел наступить.
     - Хех! Ничего себе! - обрадовался он фокусу.
     Подойдя таким образом к двери Комен погладил её ладонью и легко толкнул. Ничего не произошло. Тогда он налёг на неё посильнее, но и тогда она не поддалась. Не помогли ни стук, ни удар ногой. Альбос вспомнил слова странного собеседника из своего сна: 'Кубик - это ключ. Под землёй найдёшь нечто странное, главное, не спорь'.
     - С кем спорить-то? - спросил Комен у воображаемого мага и сунул куб в отверстие в двери. Но ничего не произошло. - Эй! Я же вставил ключ!
     Он перепробовал всё, пытался прыгать перед дверью и махать руками, и стучать, и орать, но ничего не помогало. Прорваться сквозь преграду не удавалось и даже пульсирующий куб не помогал горе-исследователю подземелий.
     - Да Сол тебя задери! - ругнулся Комен, ударив с размаху амулетом по мезуриту. Зря. От удара в ушах зазвенело, а Комена отшвырнуло от двери и он, пролетев над водой, спиной упал на землю. Он в шоке хватал ртом воздух и потирал ушибленный копчик, когда сквозь звон в ушах услышал детский голос:
     - Да уж, крепкая попалась дверка! Ты живой, утопленник?
     - Матеус?! Как ты меня напугал! Что ты здесь делаешь?!
     - А я тут давно, просто прятался за во-о-он теми грибами, потому что не хотел... Не узнал тебя! Я... Э-э... Гулял здесь!
     - Гулял?! - взревел Комен. - Ты знаешь, что случилось в деревне?!
     - Бабуля сказала, что кто-то ночью украл капкан дяди Гарлика, и пошла посмотреть. За ней полдеревни пошло! Ещё она сказала, что они тебя позовут на разговор, а меня послала погулять пока. Я и сбежал в шахту...
     - Так ты сидел в гроте всё это время?!
     - Не в гроте. Я гулял по тоннелям, задерживал дыхание, пугал рыб... как вдруг что-то громыхнуло и тоннель, где я сидел, обвалился. Я пошёл в другую сторону и увидел подземное озеро! Там так красиво! И, в общем, там был ещё слизень. Я назвал его Джернон, носил ему траву и цветы... Мы хорошо ладили!
     - Слизень?! Ты имеешь в виду тот агрессивный смердящий студень?
     - Ага! Он умный, правда? - не дожидаясь ответа маленький маг продолжил монолог. - Так вот, я прошёл по озеру и вышел здесь, скатившись с горки! Было весело, но обратно я забраться не смог. Так и сидел тут, сочинял песенку о Джерноне, хочешь послушать?
     - Спасибо, Мат, как-нибудь в другой раз, ладно?
     -Ну, ладно... Вода здесь странная я тебе скажу, утопленник.
     - А что с дверью? - спросил Комен, поднимаясь и отряхивая жилет.
     - Стоит, как видишь.
     - Пытался её открыть?
     - Я не смог к ней подойти... Обычно я могу заморозить воду, если хочу пройтись по ней. Или заставить вытолкнуть меня, но эта вода не слушается, - мальчик подошёл поближе к альбосу и, понизив голос, заговорщически прошептал: - Она умная! И какая-то тёмная!
     - Умная вода. Понятно, - закатил глаза Комен и, подняв взгляд к потолку, крикнул в никуда: - Чем ещё меня сегодня удивите?!
     - А где ты это взял, кстати? - сказал Матеус, рассматривая свой амулет, валявшийся неподалёку.
     - Извини, Мат. Ты обронил его в ивовой роще. Я забыл вернуть.
     - Кру-уто! А я уж переживать начал, что бабушка рассердится! Погоди, утопленник, то есть Комен, а как ты к двери-то подошёл? Ты умеешь разговаривать с тёмной водой? Ты тоже маг?!
     - Хах... - грустно усмехнулся тот, - Мне помог твой кубик.
     - Слизневы мозги! Правда?!
     Матеус поднял амулет и побежал к воде. Осторожно ступая на поднимающиеся из воды платформы, мальчик подошёл к двери, а после, осмелев, стал носиться по водной глади, брызгаясь и хохоча. Комен, наблюдая за детской радостью Матеуса присел на берегу и стал пускать по воде плоские камни. В очередной раз запустив такой блинчик в тёмное озеро, альбос чуть было не получил в лоб отскочившим назад камнем.
     - Мат! Иди сюда, там что-то есть!
     - Где? - отозвался мальчик.
     - В воде, там, где ты только что бегал!
     Мальчик подбежал к месту, куда указывал альбос. Платформа торчала из воды и не уходила. Матеус наступил на неё, убрал ногу, и только тогда она медленно погрузилась обратно в воду.
     - Ого-о-о! - восхищённо протянул маленький маг.
     Комен широкими шагами приблизился к месту, откуда только что отскочил камень. Стоя по пояс в воде, он пытался что-то нащупать под собой, но ничего, кроме песка внизу не обнаружилось.
     - Встань туда ещё раз и медленно отойди, - сказал он.
     Матеус исполнил просьбу и под его ногой образовалась прямоугольная платформа из того же материала, что и дверная арка. До блеска отполированный чёрный камень сливался с водой, и издалека его практически невозможно было отличить от водной глади. Когда мальчик отошёл, платформа не исчезла, в отличии от остальных. Комен аккуратно сел на неё, потом встал и попрыгал.
     - Она не тонет. Именно в этом месте! Мат, ты любишь делать волны и брызги?
     - Люблю, но Комен, я не могу управлять этой водой. Я же говорю...
     - Сол всемогущий! Да просто прыгни! Я и сам могу, но на сегодня хватит ушибов.
     - Э-э... А-а-а! Понял!
     Мальчик собрался, присел и подпрыгнул почти на высоту собственного роста. Приземлившись обратно на платформы, чудом образовавшиеся у него под ногами, Матеус вызвал маленькое цунами и облил Комена с ног до головы. Его руки, упёртые в бока, и молчаливый укор во взгляде рассмешили мальчика, но он быстро взял себя в руки и с искренним недоумением сказал:
     - Не так сильно, да?
     - Угу-м, - поджав губы выдавил Комен.
     Мальчик снова легко подпрыгнул и аккуратно приземлился, вызвав лёгкую рябь и круги на воде. Комен показал пальцем на неподвижный камень, проявившийся под неспокойной водой:
     - Вижу! Вон ещё такая же! И ещё!
     - А вот четвёртая! - обрадовался Матеус.
     - Это головоломка. Теперь нам надо понять, сколько ещё таких же камней мы не подняли. Начнём с того края, Мат, иди туда и аккуратно, шаг за шагом, прощупывай почву. Или воду, как угодного.
     Уже через несколько минут тринадцатилетний маг под руководством бледнолицего пришельца выудили большинство платформ. Чем больше странных зависших камней поднимались, тем отчётливее они становились видны. Изнутри каждого такого прямоугольника появилось еле уловимое жёлтое свечение.
     - Они светятся! - радостно констатировал мальчик.
     - Это похоже на букву или иероглиф... - Комен так и стоял на одной из платформ, потирая недельную щетину на подбородке. - У вас есть в письменности что-то похожее?
     - Не-а, - Матеус, продолжая тщательно прощупывать каждый клочок водоёма, семенил мерными шагами и время от времени показывал жестом, что очередная платформа под его ногами осталась неподвижна. - Узор простой и совсем не похож на иероглиф. Такими в деревне дома украшают.
     - У твоей бабушки были узоры на сваях. Ты помнишь, как он рисуется?
     - Да что там помнить? Две полоски по бокам, потом два уголка... - маленький маг в три прыжка отрисовал на воде недостающие элементы. - И полоска в центре, как на амулете, видишь?
     - А-а-а! - Комен влепил себе по лбу ладонью. - Вот что значит ключ!
     Финальным кульбитом мальчик приземлился ровно перед Коменом, и незамысловатый рисунок на воде оказался закончен. Пещеру заполнил глухой гул, будто сквозняк вдруг проник прямиком в недра земли. Кулон на шее Матеуса без остановки вибрировал и, казалось, парил в воздухе недалеко от груди мальчика. Оба приключенца взглянули на кубик и заметили, что на нём горит такой же узор, как и под ними. Переглянувшись, они стали взглядом искать источник звука. Беглый осмотр далёкого потолка и грибных джунглей новостей не принесли. Светлячки сбились в стаю и массивным комом света метались от одной стены к другой.
     Гул нарастал, а вместе с ним и напряжение. Альбос робко стёр со лба капельки пота. Матеус же с открытым ртом следил за светлячками, исполняющими завораживающие виражи. В один момент свет будто отключили. Пещеру наполнил тонкий, почти девичий визг, закончившийся громким всплеском. Единственными источниками света оказались мягко переливающаяся дверная арка и светящийся амулет мага.
     - Мат, т-ты в п-порядке? - слова дрожали вместе с зубами. Альбосу показалось, что воздух за мгновение заметно похолодал. Каменные створки пришли в движение и мерными толчками открывались всё шире.
     - Не я же визжал как умирающий жестоклюй, - расхохотался Матеус , взявшись за живот. - О, дверь открылась! Вперёд, утопленник!
     Ребята сделали несколько гребков руками, чтобы подплыть поближе, когда из арки донеслись странные звуки:
     - Как будто деревянные игрушки бьются друг о друга, - сказал Матеус.
     Комен рукой преградил ему путь:
     - Или сотни работников учётной палаты клацают на счётах. Что-то здесь не так... - не успел договорить Комен, как из двери стали выпадать кубики. Деревянные резные амулеты, такие же как у Матеуса на шее. Сначала по одному, а после сотни, а, может, и тысячи вибрирующих кубиков лавиной высыпались из арки, вспенивая воду и наполняя окружающее пространство монотонным жужжанием.
     Всё нутро Комена кричало: нужно бежать и прятаться! Они с маленьким магом были достаточно близко, чтобы их накрыло лавиной резных сувениров, но этого не произошло. Повинуясь чужой воле, гудящие кубики зависали вокруг амулета Матеуса, образуя подобие цилиндрического кокона. Справившись с волнением, Комен осознал, что это лифт! На таких устройствах шахтёры Чакра спускались в недра острова Ильдраир для добычи драгоценных минералов. Собравшись кубы плавно подняли ребят из воды и понесли наверх.
     - За дверью не выход, а всего лишь хранилище, - выдохнул альбос.
     - Можно сделать амулеты всем в деревне! - обрадованный Матеус скакал по волшебному лифту, показывая пальцем наверх. - Как думаешь, куда они нас несут?
     Только сейчас пришелец понял, что из-за зеркальной поверхности грота и яркого света не замечал в потолке дыру. Платформа из неизвестного материала двигалась наверх. В сознании Комена что-то кольнуло. Тревога окутала его на мгновение, скользнув по спине бодрящим холодком.
     - Дежавю.
     - А? - переспросил Матеус.
     - Выражение такое. Подобное уже случалось со мной... Странный маг оказался прав. Это точно был не сон.
     - Ох уж эти твои словечки, Комен. Ты странный. Со мной ещё никогда ничего такого не случалось! Бабушка сказала, что ты не тот, за кого ты себя выдаёшь. Сказала не доверять тебе, но я не могу делать по приказу. Мама, умирая, сказала мне: 'Слушай сердце, сынок'. Это были её последние слова, - тихой и ровно сказал Матеус. - Сердце подсказывает мне, что ты хороший. Скажи, только честно, кто ты?
     Взгляд Комена заметался, вопрос сбил с толку.
     'И правда, кто я?' - подумал он и закрыл глаза, обращаясь к чувствам, слушая сердце. Движение вверх слегка кружило голову. Но это не впервой.
     Вспышка. Вдруг перед глазами возникли чёрные облака, вспышки молний, яркое алое пятно и плывущая в небеса платформа из мезурита. Ритуал рождения. Спасение Ионии. Он и ещё восьмёрка героев движутся наверх к Ион Солу. Бесстрашные воины, готовые в любой момент защитить жителей Ильдраира. Вот кто он. Всегда им был, просто забыл.
     Комен выдохнул:
     - Я - избранный...

Интерлюдия. Комен. В тени Сола

     'Гибок герой и порою небрежен,
     В профиль красив и толпою любим,
     С врагами суров, а с избранницей нежен.
     Молча грустит, оставаясь один'
     
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'
     
     
     Троица одиннадцатилетних друзей после занятий лазала по пологим крышам каменных домиков в бедном районе Чакра. С каждым шагом друзья отдалялись от вездесущего света Ион Сола, и чем дальше друзья уходили вглубь ущелья, тем чаще встречались им тощие, обессиленные тела альбосов, валяющиеся прямо на земле под тонкими навесами. Укрытые лишь обрывком ткани стонущие живые скелеты обнажали печати на пепельно бледной коже. Даже в полной темноте блёклый свет печатей был практически незаметен. Бедолагам оставалось недолго и в тщетных попытках сбежать от участи, они укрывались в тени Сола. Глупцы. Великий кристалл видит всё и заберёт энергию везде, куда бы бедняги ни прятались.
     Увидев одного такого, Комен, смеявшийся над безобидной шуткой, потупил взгляд и окликнул друзей:
     - Ребят, давайте вернёмся, мне мама не разрешает здесь играть!
     - Да ну-у! - ответил ему храбрый Кас. - Мы почти дошли до шахты! Ещё немного и пойдём обратно, никто не узнает, что мы здесь были!
     - Комен, ты что, боишься? - вызывающе сказала Найра, сложив руки на груди. С короткими рыжими волосами девочка больше походила на уличного мальчишку-хулигана. Картину дополняли синяки на руках, ссадины на голени и ободранное колено.
     - Не-ет... я не боюсь, просто мне уже надо домой...
     - Так-так, это же наш любимчик плакса Комен и его дружки. Хе-хе, - ломающийся мальчишеский голос послышался снизу у крыши, на которой стояли друзья.
     - А ну-ка, дайте-ка поближе вас разглядеть! - хулиган повис на навесе рядом. Ещё несколько секунд и он доберётся до Комена.
     - Это Некрас! Бежим! - Крикнул Кас и показал в сторону ущелья. Троица припустила по крышам не разбирая дороги, перепрыгивая мансарды, сбивая с верёвок сохнущую одежду и грязные влажные тряпки.
     В прошлый раз, когда хулиганам Некрасу и Волоту вдруг захотелось самоутвердиться, они отрезали Найре роскошную косу. Ничего удивительного, что на этот раз она неслась впереди мальчишек, не замечая препятствий. Кас тоже мастерски огибал углы и с лёгкостью взлетал на мелкие крыши, чего нельзя было сказать о Комене. Он часто болел в детстве, а у матери никогда не было на лечение даже гроша. Оттого Комен был меньше и слабее ровесников. Соседи помогали ему, кормили и лечили, закрывая глаза на нищету, в честь памяти о его отце - герое Ильдраира и всей Ионии. Уже через пару минут погони у Комена началась одышка, и он сильно отстал от друзей. В надежде спрятаться от преследователей он, тяжело дыша, сошёл с трассы из прочных каменных крыш.
     Комен заметил у одного из домишек под собой несколько старых деревянных пристроек, больше похожих на сарай. Они шли параллельно каменным домам, и служили, как правило, хранилищем ненужных вещей и бесполезного хлама. Маленький бегун задумал перепрыгнуть их и скрыться на другой улице, ведущей из ущелья. Ближайшая постройка, накрытая разным тряпьём, прилегала к каменной крыше, на которой стоял мальчик. Комен, выискивая взглядом, куда можно прыгнуть, потыкал её ногой и понял, что конструкция ужасно шаткая, пройти по ней не получится, зато здесь можно спрятаться. Позади послышались злобные крики хулиганов. Спрыгнув с крыши альбос трясущимися руками, раздвинул несколько прогнивших досок пристройки и влез внутрь. Вонь и затхлый воздух тут же ударили в ноздри. Горы одежды, старые дырявые котелки и детские деревянные игрушки встретили мальчишку. Недолго думая, он нырнул в кучу одежды, подняв облако пыли, и прикрыл себя чьей-то рваной рубашкой.
     - А-апчхи! - не смог сдержаться Комен и тут же пожалел.
     Сверху послышалось гнусавое:
     - Да, я тоже слышал, вот оттуда!
     Комен глубже закопался в тряпки и с ужасом смотрел на улицу через щель в стене пристройки. Обзор частично преграждала рубашка, но общие черты преследователей беглец узнал сразу. Толстый - Волот, сильный, агрессивный хулиган, отличающийся своей непробиваемой тупостью. Худой - Некрас, смышлёный парень, но обладающий садистскими наклонностями, извращённой фантазией и склонностью к манипуляции, за что сверстники боялись гораздо сильнее здоровяка Волота. Некрас мастерски управлял мнением толстяка, навязывая свои интересы, утверждая, что именно Волот главарь их маленькой банды. А тому большего и не требовалось.
     - Мелкий должен быть где-то здесь! - заявил толстяк, разглядывая сараи и небольшой клочок земли перед ними.
     Некрас спрыгнул, медленно прошёл пару шагов и остановился, рассматривая землю около построек. Комену показалось, что хулиган заметил его следы и зловеще улыбнулся, но тут же спокойно произнёс:
     - Нет, его здесь нет.
     - Но он не мог так долго бежать, Нек! Малец уже давно сдох и прячется!
     - Прячется, - осматриваясь задумчиво произнёс Некрас. - Но, кажется, на этот раз мы их упустили.
     - Да как так-то?! Снова этот сукин сын не получит по заслугам?! - басил Волот. - Меня тошнит от него, от его глупой мамаши и от его геройского отца! От всей их проклятой семейки! Каким нужно быть идиотом, чтобы отказаться от таких денег! Мы могли бы прессовать его всю жизнь и купаться в... в... в стекле!
     - Не самая лучшая твоя мысль, дружище, - успокаивал его Нерас. - Пошли, у меня есть идея, где они могут быть.
     - Я устал, - сказал здоровяк. - Буду сидеть здесь. Всё.
     Он схватил маленькую дощечку, прислонённую к стене, плюхнулся неподалёку от убежища Комена и стал рисовать на грязи злые уродливые мордочки.
     Некрас мерно вышагивал вдоль сараев время от времени нервно смеясь над глупыми шутками товарища и что-то бурчал себе под нос. Комен порядком устал сидеть неподвижно. Ноги и спина затекли, а от пыли снова ужасно хотелось чихнуть. От напряжения из глаз выступили слёзы, а из носа потекли сопли.
     Внезапно Некрас встрепенулся и, похлопав толстяка по плечу, прыгнул в сторону каменной стены. Волот, оскалившись, последовал за другом, и они оба прижались к стене, в самом её углу, прячась в непроглядной тени. Через мгновение с крыши спрыгнули Кас и Найра.
     Глаза Комена расширились от страха, а ноги стали ватными. Он не мог, не выдав себя, предупредить друзей об опасности.
     - Думаешь, он не найдёт дорогу? - взволнованно сказал Кас.
     - Не знаю, но я боюсь за него! Если уроды поймают Комена, то живого места на нём не оставят...
     - Как и на тебе, мелкая пиявка! - крикнул Некрас, выскакивая из тени и с силой дёрнув девочку за волосы, повалил её на землю. Кас от неожиданности отскочил назад и, поскользнувшись на грязи, упал рядом с Коменом.
     - Отпусти! - кричала Найра не своим голосом.
     Кас вскочил на ноги, прыгнул к ней на помощь, целясь в ненавистное лицо Некраса, но к тому на помощь подоспел Волот. Подставив плечо, здоровяк с силой оттолкнул Каса и тот распластался на земле. Будучи на несколько лет старше и в пару раз тяжелее, Волот даже не почувствовал худощавого Каса и подошёл к нему, чтобы добить ногой. Кас судорожно пытался вдохнуть и, заметив огромный ботинок, в последний момент откатился в сторону. Опустив сапог и поняв, что не попал, толстяк взревел как дикий боров и, разминая кулаки, направился в сторону Каса. Некрас, забыв о девочке, достал из нагрудного кармана жилетки продолговатый наточенный камень, служивший негодяю ножом.
     - Где же ваш друг, малявки?! - громко хохоча сказал он. - Комен, неужели ты бросишь друзей в беде?!
     Тот слышал в голосе Некраса вызов, но не мог пошевелить ни мускулом. Неужели урод знал, что Комен прячется здесь и устроил засаду? От страха и обиды он пустил слезу. Волот тем временем прижал Каса к стене и играючи, лениво, молотил его как соломенного болванчика. Найра постаралась незаметно встать с земли, но, бездумно бросившись на помощь другу, налетела на подножку.
     - Ах-ха-ха! Глупая девчонка!
     Истерический смех Некраса отвлёк Волота от избиения, здоровяк обернулся и вторил смеху товарища, увидев испуганное лицо Найры, измазанное в грязи. Кас в этот момент восстановил дыхание после взбучки, сделав пару глубоких вдохов, и изо всех сил двинул обидчика ногой в щиколотку. Волот завопил от боли и, потеряв равновесие, припал на колено. Кас не стал терять время, поймал взгляд Найры и в надежде, что Волот с больной лодыжкой не сможет их догнать, крикнул:
     - Бежим!
     Девочка вскочила на ноги и изо всех сил рванула к стене, подныривая под выставленной рукой Некраса. Тот не растерялся, покрепче схватил нож и улыбнулся, преграждая Найре путь наверх. Кас поспешил на помощь, разогнался и толкнул худощавого хулигана, впечатав того в дверь жилища.
     Изнутри дома послышался грубый мужской голос.
     - А ну, разбежались, мелюзга подзаборная! - Сейчас я найду дрын какой-нибудь и таких тумаков вам отвешу, вовек не забудете!
     От удара об дверь Некрас выронил нож. Рыча, как раненый зверь, он потянулся за удирающим наверх Касом и, поймав его ногу, не придумал ничего лучше, чем укусить того за голень.
     - Ау! - крикнул Кас, непроизвольно лягнув обидчика ногой.
     Получив пяткой в лоб, Некрас упал на спину, а прыгнувший в этот момент за ногой Найры Волот промахнулся и приземлился ровно на своего товарища, придавив обидчика задом.
     - Ещё встретимся! Мы вас найдём и порешим! - наперебой кричали хулиганы, стоя на пороге дома, пока седой престарелый альбос с витиеватой и практически погасшей лиловой печатью на лице не вышел на улицу, чтобы их прогнать.
     
     Когда всё кончилось, Комен вылез из кучи тряпок и не меньше получаса стоял, сверля стеклянным взглядом сгнившие доски сарая. Адреналин отступил, а за ним накатила усталость, но домой идти было никак нельзя. Комен винил себя за трусость и предательство лучших друзей. А ведь Кас - сосед Комена, обязательно встретит его на пороге, спросит в порядке ли он и расскажет, как они с Найрой сбежали от хулиганов. Но страшнее всего будет смотреть в глаза друга, чьи нормы морали не позволили бросить товарища. А как теперь смотреть в глаза Найре? Девочка с первых дней знакомства вызывала у Комена тёплые и неизведанные ранее чувства.
     Он слышал, что мальчикам обычно нравятся высокие девушки, с длинными ногами, красивым лицом и узорчатой печатью. Ему не нравилось лицо Найры, а её печать он и вовсе никогда не видел. Ещё и веснушки эти дурацкие. Комен недоумевал, как кому-то в здравом уме может нравиться часть тела? А что касается ног и высоты, так она была самой низкой в их юношеской группе, изучающей 'основные' предметы.
     И всё же юному Комену хотелось быть рядом с ней, а знаменитая Ионийская пословица гласит: 'Сол управляет нашим разумом, но над сердцем он не властен'. Мальчик твёрдо решил, что будет следовать зову сердца, а, значит, и выбора у него не оставалось.
     Его никогда не было там, в сарае. Он не видел ни хулиганов, ни друзей. А был он в шахте.
     - Точно! Шахта... Я просто немного отстал, и мы разминулись! Я спрятался в одной из штолен, поэтому меня никто не нашёл! - убеждая себя во лжи, Комен бросился вглубь горы, подальше от дома и навязчивых мыслей о предательстве.
     Спустя полчаса Комен, пригнувшись, протискивался мимо пустующих ящиков и бочек у входа в одну из маленьких и неприметных штолен. По ней обычно в шахту спускались рабочие. Вывозить ископаемые минералы и драгоценности через бедные кварталы было бы не лучшей идеей, поэтому ни о безопасности, ни о достаточной охране речи не шло.
     Часов отсюда тоже не было видно, но Комен понимал, что уже очень поздно. Пара престарелых охранников играли в какую-то игру на бочке, время от времени выкрикивая неизвестные Комену бранные слова, и спокойно прошмыгнул мимо них.
     Из рассказов учителей он помнил, что по какой-то причине старатели работают внутри не больше четверти оборота, а из-за отсутствия рабочих рук количество бригад снизилось. Это привело к тому, что власти Чакра упразднили часть смен и теперь в ночное время шахта пустовала.
     - Соловы кости! - вырвалось у юного альбоса, он шёл вперёд с трепетом трогая острые неотёсанные края камня, образующего тоннель. Первые несколько десятков шагов его освещали факелы, висящие на стенах, но дальше они встречались редко, освещая лишь самые опасные участки штольни. Оказалось, что тоннель испещрён рядом глубоких ям, щелей и прогалин. Через дыры в полу рабочие наспех прокинули хлипкие деревянные мостики, не вызывающие доверия. Конечно, сначала глубина ям вызывала у Комена лишь улыбку, но через каждый десяток шагов возникала новая, всё более глубокая, пока мальчик не увидел через очередную щель в три роста шириной маленькие огоньки факелов, освещающих нижние ярусы шахты. В самой узкой части бездонной расщелины ещё виднелся маленький островок безопасности на небольшой глубине, но шаг влево и ты уже история.
     Стараясь двигаться аккуратно Комен преодолел препятствие и выдохнул:
     - Как взрослые не боятся здесь ходить? Бр-р!
     Мурашки пробежали по всему телу, но испуганный высотой он всё же пересилил страх и решил дойти до конца штольни, где его должен ждать большой лифт. Маленький альбос не раз слышал на уроках истории города Чакр о колоссальных размерах лифта, ведь одноимённая гора была его неотъемлемой частью, а шахта - самым крупным источником драгоценностей во всей Ионии. Не смотря вниз, Комен пробежал по очередному мостику и почувствовал жар: камни вокруг, казалось, источали тепло. Комен поморщился, ведь привык к прохладному ветреному климату каменного острова. Оставаться надолго в такой жаре ему не хотелось.
     - Так вот почему тут нельзя находиться долго. Ну ладно, я только одним глазком.
     До лифта оставалось недалеко, и взору предстала грандиозных масштабов шахта. Комен стоял на широченной погрузочной платформе, на которой при желании можно было играть в мяч всей детской группе в тридцать человек. С осторожностью подойдя к краю и взглянув вниз Комен надеялся увидеть платформу лифта.
     Вид циклопических размеров шахты захватывал. Чтобы оценить её размеры, Комен кинул камешек, но не смог докинуть до противоположной стены, и долго наблюдал, как он падает, пока камень не скрылся в темноте глубин. Ещё Комен удивился яркому свету. Взглянув наверх, он обнаружил, что дыра простирается до самого пика горы и открывает недра великому кристаллу. Также мальчик заметил и закреплённые на верхних ярусах лебёдки с необъятными канатами. Именно на них держался лифт, впрочем, он был слишком глубоко внизу и еле различим на фоне блеска камней.
     - Вот это да-а! - только и смог произнести заворожённый Комен. Гротескное величие шахты захватило его дух. Но не успело эхо утихнуть, как лебёдки заскрипели, канаты натянулись и лифт, подняв облако пыли внизу, пришёл в движение. - Ой-ёй!
     Комен судорожно оглянулся, спотыкаясь и не разбирая дороги он пустился к выходу из шахты, сбив по пути стойку с кирками и пустые вёдра. Если бы его здесь поймала стража или послушники, то бедная мать Комена выплачивала бы штраф весь отведённый Солом остаток жизни. Но кто в такое время бродит по шахте, оставалось загадкой, которую, впрочем, юнец разгадывать не собирался.
     Редкие факелы, не успевшие догореть, освещающие тёмный тоннель штольни, мелькали с завидной частотой, а Комен, то и дело оглядываясь, бежал к выходу. Не сбавляя темпа, он решил проскочить и мостик над бездонной пропастью. Пробежав чуть дальше середины, он носком угодил между криво сбитых досок и понял, что падает. Выставив перед собой руки, упал на колени, а туловище, не найдя опоры, пролетело вниз, потянув за собой тело. Так, сделав за вдох пару оборотов юный покоритель подземелий плашмя шлёпнулся на узкий островок безопасности, знатно приложившись о камень. Громко выдохнув, он пытался сделать вдох, но не смог, и сознание покинуло его.
     ***
     
     - Хе-хе! С почином, малыш!
     Откуда-то сверху, с тропинки у злополучного моста кто-то разговаривал. Комен открыл глаза и, приходя в себя, не сразу понял, где находится сам и к кому обращается голос. Сколько он здесь уже лежит неизвестно, но, когда сознание вернулось, осознал, что лежит в шахте. От высокой температуры камня Комен весь вспотел, намочив одежду, отчего его бил озноб. Подвёрнутая нога ныла тянущей болью и знатно опухла. Шея затекла, а голова поворачивалась с трудом. Очевидно, самому Комену выбраться отсюда не получится. Правая бровь, похоже, кровоточила какое-то время, пока он лежал в отключке, но сейчас осталась лишь тонкая струйка запёкшейся крови, стекающая по скуле.
     Пока юный альбос пытался совладать с эмоциями, голоса наверху стали громче:
     - Я тебе не малыш! Старатель не должен был спать в шахте, мне пришлось его убить! Проклятый пьянчуга, правильно говорят - вино убивает. - звонкий юношеский голос заполнил каждый потаённый уголок штольни. Последнее слово разлетелось эхом и маленький Комен громко вздохнул от страха. Звать на помощь убийцу мгновенно расхотелось.
     - Ты слышал? - спросил первый голос, гнусавый, старческий и ужасно неприятный. - Может это тот, кто кидался камнями?
     - Ага. Может, летучие мыши? Свети ровнее, не видно ничего.
     - Тут так всегда, малыш, великий кристалл не достаёт досюда всевидящим взором. Власти не особо рвутся проводить сеть зеркал, с последним 'рождением' Сола шахта стала приносить всё меньше пользы.
     - Вы двое, - раздался грубый командный голос. - Заткнитесь и осмотрите штольню. Нам не нужны свидетели.
     - Да кто здесь может быть в это время?! - юноша не боялся шуметь и прошёл мимо ровно над головой Комена. Мальчик, стараясь не дышать, вжался в горячий камень.
     - Никого!
     - Хе-хе! Там внизу ты говорил то же самое, малыш! - похоже, гнусавый пошёл осматривать ответвления тоннеля, и его стало плохо слышно, но Комен всё же разобрал обрывки фраз:
     - ... вам понадобился лактенс? ... большая редкость ... пришлось постараться! ... об оплате?
     Юноша - обладатель звонкого голоса развернулся, прошёл пару шагов и встал над Коменом. На нём был надет жилет с высоко поднятым воротником. На обнажённых руках красовались красивые фрактальные узоры, пульсирующие редким алым цветом. Шёпотом он спросил у напарника, скрытого тенью:
     - Как думаешь, этого хватит?
     - Мастер сказал: если пульсирует, должно хватить. Но на ведьме никто экспериментов не ставил, поэтому пой песни богам, чтобы всё прошло гладко.
     - А кому вы в ордене поёте? - со смешком ответил юноша.
     - Мы слуги Иная, но пора бы уже запомнить, Дирк, настоящий джентльмен полагается только на себя.
     Юноша, названный Дирком, хмыкнул и посмотрел через плечо напарника, высматривая, вероятно, гнусавого проводника.
     - Я имею в виду... Возвращаться не придётся? Ты говорил, что свидетели не нужны, а верных леопардам альбосов на так уж и много...
     - Боюсь, возможность вернуться на Ильдраир представится нескоро. План провалился из-за ведьмы, будь она неладна. Теперь вы должны замести все следы и затаиться, а меня ждут на Евстрае. Планируют новое назначение.
     - Сука заплатит сполна, - процедил юноша.
     - Это не моё дело, но помни, месть не терпит спешки.
     - Да-да, Сол тебя задери. И ещё одно, раз уж всё равно... может, расскажем старику? - шёпот юноши был еле слышен и часть фразы скрылась за звуком далёких шагов. Старик, шаркая, семенил обратно.
     - Если хочешь. Мне плевать, я выполнил свою часть сделки. Лактенс у тебя, - пробасил его собеседник и, грузно ступая по тонким дощечкам, прошёл к противоположному краю мостика. Юноша чем-то звонко щёлкнул и подозвал гнусавого:
     - Эй, друг! Пришла пора расплатиться, мой коллега очень спешит вручить ваш подарок.
     - Хе, пора бы уже! Так зачем вам лактенс? - проводник подошёл вплотную. - Украшения из него не делают, а по поверьям этот камень только беды приносит.
     - Так уж и быть, открою тебе секрет, - ответил юноша заговорщическим тоном: - Есть она женщина, слегка не вписывающаяся в нашу концепцию мира... Поговаривают, она уже стала наводить свои порядки в городе и имеет интересы, отличные от наших. Думаю, ты догадался кто это.
     - Ведьма?! - после глубокого вдоха прошептал старик. Комен мог лишь представить, как сейчас выглядит его одновременно испуганное и удивлённое лицо. - Но ведь верхушка Ильдраира в ней души не чает!
     - В этом-то вся проблема, нам не нужны конкуренты. И по твоему лицу я уже понял, что ты догадался о применении лактенса. Камень поможет списать её со счетов. У каждого есть свои слабости, а наша с тобой знакомая далеко не простой альбос.
     - Так значит она всё же альбос? Не пришелец...
     - Никто точно не знает, - перебил юноша. - Но я уверен, она лжёт! История ордена берёт начало с незапамятных времён. Такие альбосы, с незаурядными способностями, как она, встречались и раньше, а лактенс никогда не подводил.
     - Хе-хе! Спасибо, что рассказал, малыш! Теперь старик будет спать спокойно, зная, что лживая тварь сгинет.
     - Дирк! - громко выкрикнул напарник из тени. - Быстрее! Скоро старатели вернутся на смену!
     - Так что там с... - старый проводник не успел задать вопрос об оплате.
     Дирк сделал еле уловимое движение рукой, коснувшись шеи старика. Гнусавый голос вмиг сменился на хрип и бульканье, а на пыльные доски мостика со звуком брызнула кровь. Комен почувствовал, как его кулаки онемели, а мочевой не выдержал напряжения.
     - Я тоже надеюсь, что сука скоро умрёт, друг мой. Спасибо за верность. Спи спокойно.
     Юноша подхватил обмякшее тело под руку, пронёс его таким образом до середины мостика и сбросил в ту самую прогалину, в которую Комен чудом не свалился.
     Мальчик ещё час сидел в собственной луже обхватив колени и тихо всхлипывал, пока его не нашли. Ближайшие полгода он пытался стереть из памяти кошмарное происшествие, так никому и не рассказав о случившемся. Мать всегда была занята, воспевая песни о благополучии сына, вместо общения с ним, да он и не надеялся на её понимание. Друзьям он не смог признаться в трусости, а себе в собственном предательстве. Но время стёрло плохие воспоминания, оставив лишь гнетущее чувство беспомощности.

Глава 12. Меритас. Свой среди чужих

     'Каждый человек считает страдания, выпавшие на его долю - величайшими'
     
     Герман Гессе
     
     
     - Прошу, мой лорд!
     - О-ох! Ну наконец-то! - с нотками сарказма выдавил из себя Меритас. Его уже тошнило от бесконечной тряски в карете.
     Экипаж остановился в хвойном лесу. Это юный лорд понял по разбросанным на сухой земле шишкам. Аномально высокие облезлые сосны стояли очень редко, но из-за проклятого тумана нельзя было понять ровным счётом ничего. Где садится и встаёт Фолио? Где юг, а где север? Зря, что ли, юному дарованию пичкали голову этими премудростями?
     Меритас встал на подножку кареты и протянул руку. Дирк, услужливо кланяясь, помог ему спуститься на землю и с улыбкой вытянул руки в направлении большого старого амбара:
     - Мы прибыли!
     - Что это за захолустье? И сюда мы добирались невесть как долго?! Далеко ещё до Хейдинбурга?
     Мерик с отвращением осмотрел место прибытия. Из амбара послышались ругань и визг свиней. В нос врезался мерзостно-кислый запах протухших яиц и свежих испражнений. Меритас, стараясь не дышать носом, поднял подол рубашки, чтобы прикрыть рот, но помогало слабо. Вот-вот желудок вывернет наизнанку.
     - О, мой мальчик! Это - не захолустье, а один из ключевых органов в теле ордена! Здесь точечно решаются судьбы!
     От мерзкого запаха на глазах Мерика навернулись слёзы и закружилась голова.
     - Чем так несёт? - проблеял он, но Дирк не ответил, а вытянулся, поднял подбородок и приложил кулак к груди.
     Из амбара вышли четыре фигуры. Один в длинной тёмно-фиолетовой рясе, и ещё двое вели кого-то, заломив руку за спину. Со слезами, навернувшимися от едкого запаха, сложно было рассмотреть кого именно, но Меритас увидел перевязанную, безвольно болтающуюся культю руки, из которой сочилась кровь. В этот момент лорд почувствовал рвотные позывы и метнулся за карету, где опорожнил желудок от остатков скудного походного обеда. Возница Дривиц, быстро спрыгнул с козел, придержал Мерика за плечи и даже протёр рот, вытащив из нагрудного кармана пиджака серый лоскут ткани.
     За экипажем послышались голоса. Первый со странной булькающей хрипотцой звучал тихо и властно:
     - Мальчишка жив... На этот раз ваша взяла, майор, но в следующий - свиньи попросят добавки.
     - Но это я его нашёл! - крикнул кто-то и закашлялся. Знакомый голос.
     - Верно. И упустил. К тому же я ещё не проверил, на что он способен. За ложь положено наказание гораздо более мучительное, чем смерть. Надеюсь, ты понимаешь это, Арво.
     На вдох повисло молчание, но его быстро прервала звонкая пощёчина.
     - Д-да, Мастер, но... - новая пощёчина заглушила окончание фразы.
     - Никаких полумер.
     - Во славу ордена... - выдохнул мужчина, названый Арво.
     - Так-то лучше. Вы слышали, что требуется. Сейчас же отправляйтесь в дорогу и пните старика, пусть отвезёт господина майора обратно на пост.
     Меритас вытер слюни и кинул платок вознице в грудь, после огляделся и рассмотрел старика Дривица. Испещрённое рытвинами лицо, впалые глаза. Он был похож на живого мертвеца, а ужасающую картину дополняли зашитые окровавленными нитями уголки губ. В последние несколько дней он был чем-то вроде глухонемой прислуги, но Дирк всё же как-то находил с ним общий язык. Юному лорду нравилось, что приказы выполнялись быстро и беспрекословно, но было в этом что-то чуждое, дикое.
     Мерик мельком вспомнил вояк с ближайшего к Хейдинбургу гарнизона, служащих в его замке. Но то были люди! Гордые, эмоциональные, кичливые, иногда захмелевшие, даже на посту. Такие любят задаваться, бухтеть по пустякам, ругаться из-за несправедливых наказаний, смеяться, если Мерик в очередной раз неловко свалится с дуба. Дривиц же лишён прав на голос, офицер распоряжался им, как собственностью и называл новым, режущим слух словом: 'раб'.
     Дирк нашёл их с Меритасом и коротко кивнув Дривицу, вывел новоприбывшего за локоть, представляя мужчине в рясе:
     - Перед вами лорд Меритас, Мастер, в добром здравии и хорошем настроении.
     Жутковатый вид мужчины вызвал у Мерика мурашки. Высокий, статный аристократ с надменным взглядом и глубокими морщинами на лбу, носящий седые волосы как корону. Высоко поднятый подбородок оголял переднюю часть шеи с большим уродующим ожогом. Казалось, он гордится ожогом и специально его показывает, хотя никто вокруг не смел глазеть на повреждение кожи. Никто кроме Меритаса.
     - Покажи, что он умеет, - прохрипел мужчина. Его рот открывался только наполовину, а каждое слово сопровождалось гримасой боли и недовольства.
     - Мастер, уверяю вас, мальчик обладает выдающимися способностями, но сейчас слишком устал, чтобы продемонстрировать их в полную силу.
     Карета скрипнула колёсами, отправляясь в путь. Рядом с Меритасом, кроме Дирка и мужчины с ожогом, остался один из охранников. Сейчас он встал рядом с Мастером и принялся перчаткой протирать от крови широкий меч, какой лорд видел лишь на старинных фресках, повествующих о пагубном воздействии 'пустых' клинков на магов. Он с недоверием рассматривал оружие и хотел было выразить своё мнение касательно эффективности такого ножа против шкуры мораха, но не успел. Мужчина прохрипел:
     - Я сказал, покажи!
     Дирк сделал шаг вперёд, понизив голос и не раскрывая рта, процедил сквозь зубы:
     - На нём лактенс, Мастер, он не...
     - Быстро! - лицо мужчины исказилось от гнева и боли.
     Дирк резко сменил серьёзное выражение лица на простодушную улыбку и, повернувшись к Мерику, крепко обнял его, как родного брата, которого не видел лет десять. Мерик тут же отстранился и поморщился, но не только от панибратских похлопываний, а от озноба пробившего тело. После этого Дирк всё с той же улыбкой сказал:
     - О, юный лорд! Прошу продемонстрировать моему мастеру своё искусное владения огнём. Уверен такому выдающемуся мужу не составит труда поделиться с нами толикой волшебства!
     Мерик понимал, что странный старик чего-то хочет, но воспринял это как шутку, не считая нужным как-то на неё реагировать. Злость 'Мастера' определённо проблема Дирка, ведь с лордом так высокомерно никто общаться не имеет права. Сбитый с толку, он раскачивался взад-вперёд, потирая плечи и озираясь в поисках укрытия от пронизывающего ветра. Странно, ветки сосен не колышутся, но в лесу жуть как холодно.
     Помимо вонючего амбара, неподалёку в тумане между тонкими стеблями сосен виднелось двухэтажное деревянное здание. В голове у лорда пронеслась мысль: 'Наверняка там есть баня и кухня! А ещё кровать с периной!'. Его спина ныла после ночёвок на кочках и корнях деревьев, а желание помыться не покидало ещё с момента побега из конюшни вместе с Уорреном.
     - Интересно, где сейчас начальник? - вспомнил Мерик, но был перебит.
     - Я жду. Ну? - терял терпение Мастер.
     Дирк заметил вожделенный взгляд Мерика. Подняв с земли сосновую шишку, он поднёс её к лорду и подмигнул:
     - Один маленький огонёк и нас ждёт плотный ужин, а затем здоровый сон!
     Меритас закатил глаза, вспоминая, из чего состоит шишка и, цокнув языком, мысленно направил в неё тонкий поток энергии. Вышло с натягом, но пойдёт. От недосыпа тяжело управлять энергией, да её здесь и не так уж много... Махнув рукой, Мерик коротко кивнул, глядя Дирку в глаза, развернулся и зашагал в сторону здания, пробормотав при этом:
     - Как же я голоден... Приказать бы сейчас зажарить целого рогокола...
     Позади послышалась возня. Бросив небрежный взгляд назад, Мерик заметил, что Дирк, улыбаясь, держит в руке шишку и бормочет:
     - Тёплая... почти горячая!
     - Издеваешься?! - взревел Мастер. - Руби, Дурги!
     Его охранник встрепенулся, откинул перчатку и, схватив меч двумя руками, занёс его над головой. Ещё мгновение и он, готовый отрубить Дирку руку, таращился на Мастера в ожидании приказа.
     - Спокойно, - прохрипел Мастер спустя вдох.
     Дурги в недоумении замер с закинутым за плечо мечом и широко раскрытыми глазами. От шишки медленно поднималась тонкая струйка дыма. Раздался приглушённый хриплый смех. Ему наперебой вторили ещё два, более звонких, хохочущих голоса.
     Меритас на мгновение зажмурился и тяжело вздохнул. Голова раскалывалась. Казалось, он поджёг не одну жалкую шишку, а пару дюжин деревьев. Что за противная хворь? Наверное, сказывается скудный рацион и недосып. Интересно, в ордене есть лекари?
     Мерик медленно переступал с ноги на ногу, его мышцы будто налились тяжёлым металлом и почти не слушались. Следом за слабостью и головной болью появилось головокружение. Юного лорда качнуло вбок, и он мог впечататься в дерево лицом, если бы не вовремя подбежавший Дирк. Офицер, удержав Меритаса на ногах, снова обнял его и похлопал по плечу:
     - Добро пожаловать в клуб, мой мальчик! - лицо Дирка сияло, как россыпь гемов в лучах Фолио.
     Озноб мгновенно оставил лорда, но тот был не в настроении продолжать представление и молча поплёлся дальше, оставив восторг Дирка без ответа. Обычно Меритас обожал высказаться, - нельзя оставлять простолюдинов без мудрости лорда, не то совсем отупеют, - но сейчас болтать хотелось меньше всего. Оставшись наедине со своими мыслями, он пытался собрать их в кучу.
     Происходящие с недавних пор события виделись им словно через пелену отрицания. Он точно не спит, но ощущает, будто происходящее не имеет к нему отношения. Холод, сырость, серость, туман, слабые токи энергии - всё это какое-то искусственное, кем-то подстроенное. Люди как куклы, непохожие на тех, кого Меритас встречал раньше. Интересно было наблюдать за Дирком, Дривицем, Уорреном. Да даже тот Мастер с ожогом - жуткий, интересный, но чуждый. Каждый здесь носил маску, пытаясь что-то скрыть. Но что?
     Додумывать дальше не хотелось. Мерик отключил мозг в ожидании момента, когда попадёт домой. Вдоволь выспится, поест, выскажет отцу накопившуюся за эти дни обиду. Непременно расскажет пожилой кухарке, чьего имени так и не удосужился спросить, какие невзгоды ему пришлось пережить. Снова встретится на насыпи у Хейдинбургской бухты с Мией. Эх, как она там сейчас?
     Дойдя до высокой постройки, лорд рассмотрел её поближе. Высокая изба, выложенная из брёвен, с покатой крышей и маленьким садиком с цветами и единственным, усыхающим деревцем. Отдалённо всё это напоминало невзрачный храм, построенный неподалёку от Хейдинбурга в честь богини смерти - Версы, только деревянный. Но в отличие от храма, как правило огороженного от лишних глаз высоким забором, здесь не оказалось ни намёка на ограждение. Мерик никогда не интересовался убранством владений Версы, а сам факт своей смертности воспринимал с ухмылкой. Лорды ведь живут, чтобы править и наслаждаться жизнью, а не умирать.
     Меритас пропустил полянку маленьких голубых цветочков, высаженных перед постройкой, и распахнул высокую арочную дверь. Заглянув внутрь, он издал протяжный стон разочарования. Здесь не оказалось ни бани, ни кухни в классическом понимании этого слова, ни тем более второго этажа. Прорези, расположенные под высоким потолком, в три-четыре роста лорда, давали слишком мало света. На полуразрушенном полу, из которого местами росла трава, стояли хаотично расставленные лавочки. Увиденного хватило, чтобы понять: это явно некоролевские покои.
     В дальнем конце центрального нефа расположилась провалившаяся под пол кафедра. Рядом с ней, на трухлявом деревянном полу сидел некто в мантии и капюшоне. Он грелся у костерка, разведённого в одной из дыр в полу, тыкая в огонь ветку с нанизанной на ней ящерицей. Увидев, что двери раскрылись, этот некто резко встал и быстрым семенящим шагом, спотыкаясь по пути о неровно стоящие лавочки, пошёл навстречу Мерику.
     На дверь облокотился Дирк и с усмешкой заглянул внутрь:
     - Достойно лорда, м-м?
     Меритас обернулся, зло посмотрел в его глаза, стараясь добавить в голос побольше едкости, сказал:
     - Ужин будет не очень плотным, м-м?
     Офицер лишь улыбнулся и, не обратив внимания на физиономию лорда, обратился к человеку, приближающемуся из глубины храма:
     - Где остальные послушники?
     В круг света перед Мериком вышел немолодой лысый мужчина с выразительными раскосыми глазами. Одетый в рваную красно-серую робу, больше похожую на рясу он напоминал лорду мага. На кромке капюшона и длинных, широких рукавов под слоем грязи проглядывались витиеватые рисунки языков пламени. Но всё внимание Мерика захватил вид уголков губ, заштопанных нитями, так же как у Дривица.
     - Проклятье! - вздрогнув, вскрикнул Меритас. - Заканчивайте маскарад, мне не по себе!
     Послушник и глазом не моргнул, внимательно глядя в глаза Дирка, после чего указал пальцем наверх и помотал головой в отрицательном жесте.
     - А новенький?
     Мужчина сложил руки и поднёс их ко лбу. Офицер положил руку на рукоять кортика и ответил:
     - Ладно, это мелочи! Возрадуйся, брат, ибо перед тобой бог и истинный посланник Иная! Огонь течёт в его венах, и отныне нам незачем больше прятаться!
     Послушник выпучил глаза, сделал несколько неуклюжих шагов, пятясь назад, но споткнулся о скамейку и упал. Судорожно встав на колени, он начал махать руками, покачиваясь назад и вперёд, будто орудовал огромным веером. Меритас всё ещё ожидал реакции на свои слова и старательно изображал спокойствие, но получалось неправдоподобно. Ладони вспотели, а от слов Дирка ноги стали слегка ватными. В голове лорда роились десятки вопросов и с каждым вдохом их становилось всё больше. Но усталость брала своё, и Мерик просто таращился, то на Дирка, то на странного сумасшедшего мага в рясе. Или не маг он, а просто притворяется. Как вообще можно заставить сильного мага сделать с собой такое?
     Из-за спины послышался сиплый голос мастера:
     - Дирк, на получение аудиенции мне потребуется время. Но если верховный увидит, на что способен мальчишка, объяснять ничего не придётся.
     Меритас поморщился, ведь о нём говорили в третьем лице, даже не удосуживаясь извиниться. Ужасные манеры!
     - Как мы поступим? - заговорщически спросил Дирк.
     Мастер прикрыл рот рукой и понизил голос:
     - Есть причины полагать, что верховный заканчивает подготовку к молниеносному наступлению на Ильдраир. Духовники суетятся, но их никто на Евстрае не слушает. Мы потеряли слишком много времени на поиски пацана. Теперь придётся догонять.
     - Хм... Чакр защищён, их флот неровня нашему, но...
     - Плевать! Кто-то выжил после ритуала! У них бунт, понимаешь?! - шипел мужчина. - Чакрийцы готовы сожрать ведьму с потрохами, послушники заняты восстаниями. Когда флот Евстрая окажется на хорде прямой видимости, ублюдки просто не обратят внимания!
     - Возьмём Чакр без боя? Ильдраир будет нашим?!
     - Заткнись, - процедил Мастер. - Не нашим, а верховного. Нам он не нужен. Повтори.
     - Не нужен.
     - Громче! - во весь голос произнёс мужчина.
     - Нам не нужен Ильдраир!
     - Так-то. Всё, жди солдат, скоро Сурво заберёт вас. И лучше придержи дурацкие шуточки при себе, иначе попадёшь под горячую руку. Или что там от неё осталось.
     - Да, мастер!
     - И будь добр, следи за ним, - мастер посмотрел на Меритаса недобрым, сулящим большие неприятности взглядом, и почесал обожжённую шею.
     Дирк мельком взглянул на амбар, проглотил образовавшийся в горле ком и расплылся в улыбке:
     - Положитесь на меня, Мастер!
     Тот гордо задрал нос, приподнял подол рясы и удалился в сторону амбара, уводя с собой охранника, а Мерик и Дирк остались наедине с послушником. Вскоре раздалось ржание и удаляющиеся хлёсткие звуки верёвочного кнута.
     Меритас умирал с голода, поэтому решил повременить с вопросами. Он выпросил у Дирка краюшку хлеба и присел у костерка внутри здания. Мужчина в рясе предложил лорду жареную ящерицу, но получив отказ быстро обглодал палку, жадно раздирая зубами тонкие кусочки мяса. Дирк сказал, что он забыл что-то в карете и быстро выскочил из храма. Меритас решил, что это надолго, и прикорнул, улёгшись на одну из лавочек.
     ***
     
     
     По пробуждению юный лорд потёр замёрзшие плечи и поморщился. Рядом никого не было, а костёр истлел и уже не грел. Разминая затёкшие мышцы, Меритас услышал снаружи треск пламени и печальное завывание. Похоже, этим послушникам всё равно где разжигать огонь.
     Лорд вышел из храма, молясь про себя богам, чтобы на костре оказалась чья-нибудь жареная мясистая тушка. Хорошенько поесть не помешает. Но и сейчас его желанию не суждено было сбыться. Теперь странных лысых мужчин в рясах было уже четверо и они с закрытыми глазами, обхватив ладонями свои предплечья, ходили вокруг большого костра, конусом сложенного из брёвен. Время от времени они синхронно останавливались, кланялись, возносили руки к небу и затем, снова синхронно - нога в ногу, продолжали движение.
     Мерик вытянул шею и тихим голосом осторожно окликнул мужчин:
     - Эй? В-вы? Ув-важаемые? - проблеял он и тут же поймал себя на мысли, что никакие они не уважаемые и точно неровня лорду.
     Никто не обратил на него внимания. Четверо сектантов, как назвать их иначе Меритас не знал, остановились и подняв руки кверху застыли как вкопанные. Точно куклы. При этом вокруг ничего не происходило. Совсем ничего! Никакой магии. Даже потоки энергии, какими скудными они ни были, нисколечко не колыхались. Жуть какая, странные вещи творятся! Меритасу на мгновение стало жутко не по себе, а по спине пробежал холодок. Человеческий мозг нередко отказывается верить в те вещи, чью природу не понимает или не может объяснить. Может магия крови? Да нет, никто в своём уме не станет практиковать такое средь бела дня. Впрочем, Мерик слабо представлял себе проявление магии крови. По слухам, этим занимались только сумасшедшие, не добиваясь ровным счётом ничего. В высших кругах это была запретная тема.
     - Кто из вас отвечает за мой ужин? - увереннее произнёс лорд, отбросив глупые мысли.
     - Они все в какой-то мере отвечают за вас, мой лорд, - вкрадчивый голос Дирка послышался из-за угла храма.
     - Тогда пусть займутся готовкой! Рогокола ненадо, так уж и быть, но порося на вертеле зажарьте, да чтоб с корочкой, но без шкварок. Ещё мне не помешала бы горячая вода, хочу, наконец, помыться!
     Дирк вышел из-за угла, и Мерик заметил, что тот переоделся в новую одежду, значит, догнал-таки экипаж. Чёрно-фиолетовая форма неплохо подходила ему по комплекции, но намётанным аристократическим взглядом лорд заметил, что нынешний наряд шили для офиреца на заказ. Приталенный серый мундир с позолоченными пуговицами, инкрустированный витиеватыми оранжевыми вставками прекрасно сидел на нём. На левом плече красовался отличительный знак - оскалившаяся морда какой-то крупной кошки. На правом плече блестели наполированные металлические пластины.
     Без лишних слов стало ясно, что форма парадная. Высокий воротник, больше похожий на металлический, казалось, был отдельной частью одеяния и застёгивался спереди на большую позолоченную бляху. Он мог защитить от удара в шею, но, кажется, в бою излишне сковывал движения. Присмотревшись, Меритас даже подумал, что материал, из которого сделана одежда слишком гладкий и тонкий для металла. Не похоже, что он мог защитить от удара. Решив не углубляться в раздумья о таких низких материях, лорд высказал Дирку недовольство:
     - И пусть поторопятся! Ты обещал, что ко мне здесь будут относиться подобающе!
     - Пойдём, мой мальчик, я кое-что покажу тебе.
     Сделав пару шагов к костру, Дирк жестом подозвал Меритаса и обратился к мужчинам в робах:
     - Ваш бог проснулся.
     Послушники вздрогнули, широко раскрыли глаза и обернулись, глядя на Мерика взором полным ужаса и безумия. Спустя пару вдохов они ринулись к Мерику, размахивая руками. Тот взвизгнул, попятился, и хотел было спрятаться за Дирком, но уже через миг послушники упали на колени, кланяясь и целуя ноги лорда.
     - Я не врал тебе, мой мальчик, - спокойно сказал Дирк, указывая на костёр. - Это же твой символ, не правда ли?
     - Мой символ? Ну да. С детства обожал огонь! Как вы узнали?
     - Ох, как же давно это было!
     - Я могу ими повелевать? - алчно сверкнув глазами спросил Меритас.
     - О, да! Но они вас не слышат.
     - А как же ты...? - недоумевал Меритас.
     - По привычке. На самом деле я переношу мысли прямиком им в голову.
     - Это какая-то магия?
     - Нет, мой мальчик, это дар и одновременно проклятье, но я рад, что смогу воспользоваться им ради бога.
     - Так... значит, они поклоняются... м-мне?
     - Абсолютно точно, - Дирк с силой оттолкнул ногой одного кланяющегося, но тот подполз снова.
     - А что, если я прикажу им прыгнуть в костёр? - парень с азартным прищуром посмотрел на офицера, пытаясь взять того на 'слабо'.
     Дирк исподлобья взглянул на Мерика. В глазах офицера отразилось пламя костра, отчего по спине лорда пробежал холодок. На лице Дирка появилась пугающая улыбка, совсем не похожая на ту, добрую и услужливую, какой офицер обычно одаривал юного лорда. Ему даже на мгновение показалось, что в глазах Дирка вместе с пламенем заплясали искорки безумия.
     Офицер медленно подошёл к Меритасу, положил руки ему на плечи и снова обнял. Юному лорду стало совсем не по себе и в этот момент костёр затрещал и вспыхнул ещё ярче, благодарно принимая в себя новое топливо для розжига. Один из послушников безмолвно вошёл в костёр и покорно лёг прямо на горящие поленья, аккуратно сложенные шалашом.
     - Стой! Куда?! - надрывно крикнул Меритас и стал тщетно метаться между костром и улыбающимся Дирком. - Это ты приказал?! Отставить! Отменить!
     Оглядевшись, Мерик понял, что никто из сектантов не собирается спасать собрата и, подбежав к кострищу, попытался схватить бедолагу за ткань робы. В лицо пахнуло жаром, а языки огня, поглощающие плоть и одежду бедолаги опалили лорду ресницы и волоски на руках. Костёр зашкворчал и слегка угас. Кожа сжигаемого покрывалась волдырями.
     - Юни благочестивый! - взмолился Меритас, отпрыгивая назад. - Помогите ему, кретины!
     Дирк не шелохнулся, а лишь ехидно улыбался, упоённо наблюдая за суицидом послушника. Трое других стояли склонив головы и что-то мычали.
     Меритас сделал глубокий вдох и, закрыв глаза, переключился на слабо-развитое внутреннее зрение, но это не особо помогло, ведь всполохи огня - это один из самых мощных концентратов энергии, и лорд попросту оказался слеп. Пришлось сконцентрироваться на умении управлять огнём. В обычной ситуации на это требовалась энергия, которую можно взять отовсюду, но здесь что-то мешало. Лорд научился играючи хватать потоки энергии и мысленно направлял их, представляя при этом процессы вызывающие реакцию горения. Ох, как там было: 'Дерево горит под воздействием высокой температуры в присутствии кислорода'. Хорошо, что нужно сделать? Думай, Мерик, думай! Убрать один из компонентов? Или изменить скорость протекания реакции с помощью энергии?
     Неоднократно Меритас на практических занятиях играючи поджигал и тушил большие костры, а иногда даже маленькие постройки. Естественно, случайно, но всё это случалось в обычной ситуации. Сейчас же, направить энергию в очаг не получалось: её было слишком мало, а что-то или кто-то мешал, словно вырывая её рук. Потоки устремлялись наверх и оставляли лорда один на один со скворчащим, как на сковороде телом сектанта.
     - Проклятье!
     Времени на раздумья не оставалось. Меритас старался применить сразу все приёмы для тушения огня, каким его учил придворный маг-гувернёр: разрядить воздух в очаге костра, увлажнить горящие поленья водой и просто выкачать из пламени излишки энергии, тем самым охладив горящее дерево. Ничто из этого не помогло должным образом. Разряжать воздух, как и создавать потоки ветра - удел магов земли и Меритас почти не владел этим умением, влаги рядом с кострищем не было ни капли, а забирая энергию, он рисковал свариться заживо.
     Впрочем, выбора не было, и последняя попытка возымела неожиданный результат. Вытягивая энергию из костра, Мерик закономерно разогрел её своё тело, отчего рубашка и штаны за пару вдохов пропитались потом. Он из последних сил с истошным криком направил эту влагу в огонь. Едва стоило огню ослабеть, как шатающийся лорд схватил сектанта за горящий лоскут робы и с силой дёрнул на себя. Тело с хрустом отлипло от тлеющих брёвен оставив на них куски прилипшей обгоревшей кожи и рухнуло на спину прямо перед Дирком.
     - А-а-а! Юни, помоги! - испуганный крик юного лорда разлетелся по всему лесу.
     - А-ха-ха! - рассмеялся офицер, запрокинув голову назад.
     Послушники встали на колени рядом с обгоревшим трупом и молча смотрели на то, что осталось от его лица.
     - Почему ты смеёшься?! - срывающимся голосом кричал Меритас. - Он умер! Юни вездесущий, что с вами такое?! Умер прямо у вас на глазах! Почему вы ничего не сделали?!
     Сделав всё, что в его силах, юный лорд осел на колени рядом с бедолагой, который отдал жизнь по глупой прихоти. Его лицо обгорело практически до костей, хрящевая часть носа свисала на тонком лоскуте кожи, а пустые глазницы смотрели наверх - куда Меритас боялся поднимать взгляд.
     - Безумие... - прошептал он, шмыгнув носом. Вены на висках набухли от напряжения. - Я ведь не хотел...
     - Мой мальчик! Вот это сила! - восхищался Дирк. - Кто, если не бог способен на такое?
     Раскачиваясь из стороны в сторону, сидя на коленях, Меритас затянул единственную известную ему молитву, что ежегодно в день смерти матери читали в храме Версы:
     - Во имя жизни и смерти, начала и конца, Юни и Верса, защитите нас от злого рока...
     Дирк опустился на одно колено и протянул Меритасу тот самый зелёный амулет, который повесил ему на шею при знакомстве.
     - Это твоё, больше не теряй.
     Непроизвольно проведя ладонью по груди, Мерик обнаружил, что действительно потерял кулон, хотя и не помнил, когда пропало неприятное чувство висящей на шее верёвки. Вновь накинув на себя зелёную каплю, он ощутил, как быстро колотится сердце. В мышцах появилась тянущая тяжесть и усталость.
     Но не в силах оторвать взгляд от трупа, Мерик заметил, между тлеющих дыр в его одеянии, какое-то слабое свечение. Бледно-голубые рисунки, похожие на татуировки, пульсировали на теле мёртвого бедолаги. Коснувшись странного рисунка, лорд вздрогнул. Руку окутали полупрозрачные золотистые ленты потоков энергии, обжигающие запястье и пальцы, в месте соприкосновения, но, проходя сквозь тело, они наполняли его приятным теплом. Сердце успокаивалось, на веки наваливалась тяжесть. Руки и ноги немели. Меритас обмяк и лёг рядом с трупом.
     Сознание покидало его. Всё, что он видел перед собой: испуганные лица сектантов, белоснежные зубы Дирка, всполохи языков пламени костра, всё это постепенно удалялось от него. Меритас видел их, но с каждым мгновением всё дальше, будто медленно тонул в глубоком узком колодце. Веки закрылись. Меритас спал, видел сон и улыбался.
     ***
     
     - Ты когда-нибудь жалел о содеянном, сын?
     Два мага сидели на древесных ветвях, свитых в форме кресел. Между ними росло маленькое деревце без листьев. Ветви его кроны сплетались в небольшой столик, а на нём выросла массивная доска для игры в Гармонию стихий.
     - Нет, я не принимаю решений бездумно, - Эмпириан поставил на доску фигурку земляного воина. - Наоборот, я часто сожалею, что чего-то не сделал.
     Старый маг покачал головой и навис над игровым полем, почёсывая бороду.
     - Оно и видно, - тихо прохрипел он, выставляя в защиту огненного лучника.
     - Что ты имеешь в виду, отец?
     - Ты никогда не думал о последствиях, - Преоритан вывел на поле мага молнии.
     - Вздор! Я продолжал твоё дело! - Эмпириан привстал активно жестикулируя. Не глядя на доску, он выставил водяного защитника против мага.
     - Вот об этом я и говорю. Ты думал, что я горжусь своими деяниями, но научить каждого свинопаса пользоваться энергией была самая большая ошибка в моей жизни.
     - Но ведь людям стало легче жить!
     - И к чему это привело?! За сотню лет они выжали из планеты все соки! Эти их 'Панчеры', - старик скривился, произнося последнее слово. - Насмехательство! Раньше магия была привилегией лучших! Без предварительного изучения взаимосвязей энергии с миром никто не научился бы даже извлечению гемов. Сейчас это умеет каждый - Фелиция постаралась. Не задумываясь. И к чему это привело?!
     - Ты же гордился своими открытиями, отец, - вскинул руки Эмпириан. - Никто не мог предугадать, что случится подобное! Мы же не знали, откуда берётся энергия.
     - О грядущей катастрофе я узнал, будучи здесь...
     - Мог бы подать мне знак! За половину столетия мы смогли бы изменить мир!
     - Ты представляешь, как много времени я потратил, сидя здесь и смотря на мир чужими глазами? Мне пришлось осознавать свою ошибку в полном одиночестве! Хочешь знать, почему я не подал тебе знак? - с каждым словом Преоритан повышал голос. - Потому что ты дурак, Эмпириан! Чем ты был занят в последние годы, а? Поиском нимфы? Каждый раз, проверяя, чем там занят мой сынок, натыкался на то, как ты в позе цветка насвистываешь песенки!
     Эмпириан виновато посмотрел в глаза отца. Тот наклонил голову набок и вперил в сына укоризненный взгляд.
     - Что мы можем сделать? - спросил молодой маг.
     - Нужно понять, что на самом деле происходит. Каждый человек снаружи ощущает изменения. И я чувствую их волнение. Баланс нарушен давно, но это не новость. Сейчас же мы прошли точку невозврата. Катаклизм, послуживший причиной твоего попадания сюда, - ключ ко всему.
     - Но... разве это всё не из-за меня? Сорванный ритуал не следствие моей ошибки в хватке бесконечности?
     - Ритуал... Не более чем грандиозное представление для грешников, но не будь так наивен, сын. Думается мне, что твоя оплошность - следствие, а не причина. Нужно продолжить изучение. Мы что-то упускаем. Что-то очень важное.
     - Думаю, нам стоит получше изучить альбосов, - предположил Эмпириан.
     - Они никогда не отличались умом. Но, к их чести должен признать, очень исполнительны.
     Еле заметно ухмыльнувшись собственным мыслям, Эмпириан с прищуром спросил отца:
     - Тоже пытался с ними взаимодействовать, да?
     - Да, но стало только хуже. Они чрезмерно фанатичны... Ходи давай, - сказал Преоритан, махнув рукой, давая понять, что разговор на эту тему продолжать не намерен. - Одиннадцать партий подряд ничья.
     - Эта будет за мной! - продолжая улыбаться, ответил Эмпириан и выставил на доску мага огня.

Глава 13. Кадисса. Благоденствие Элларии

     Обойдя деревню, Кадисса до самого вечера искала на берегу временный лагерь предателей. Пока не почувствовала в воздухе лёгкий запах копоти, который заставил сойти с речного песка в лес. Там она нашла скрытый в тени деревьев шалаш. Толстые ветви с мелкими листьями, совершенно неподходящими для строительства шалаша, насквозь пропитались дымом костра и источали тот самый резкий запах. Прямо в шалаше лежали зола и не до конца истлевшие угольки.
     Очень странно. Лагерь разбили вдалеке от реки. Кто-то пытался жечь сырые ветки, хотя неподалёку Кадисса видела сухостой. Костёр развели прямо в укрытии. Не похоже на Неда. Может, шаман держит его в заложниках? Или они так пытаются замести следы? Чепуха какая-то. Видимо, знают, что я иду за ними.
     Кадисса хотела пойти и поискать другие следы, но в лесу быстро темнело. Это тебе не пустыня, где светло всегда, пока Фолио не зайдёт за горизонт, но и тогда в тусклом голубом свете Версы ещё можно кое-как ориентироваться.
     Но не здесь. Проклятый Тефтонг с его лесами и горами, ничего не разглядеть, хоть последний глаз выколи. Кадисса осторожно потрогала веко. К счастью, оно не болело. Хоть что-то хорошее.
     Кадисса с тяжёлой душой позволила себе короткий сон, понимая, что найти следы в темноте - задача невыполнимая, даже для искусной разведчицы.
     Под утро, когда света оказалось достаточно, ей пришлось потратить уйму времени на поиск пищи. Ящериц она есть отказывалась по идейным соображениям, а поймать кого-нибудь ещё, с одним кинжалом оказалось непросто. И это ещё мягко говоря.
     Ближе к полудню она, наконец, позавтракала, с удовольствием вспоминая, как, удачно метнув кинжал, пригвоздила к стволу жирненькую пухлокрылку. Кадисса поняла, почему эту птицу так любят на Тефтонге. При сравнительно небольших размерах, чуть больше кошки, ею можно было накормить небольшой отряд. К тому же свежее мясо буквально таяло во рту, быстро наполняя желудок приятным ощущением сытости.
     Пока она охотилась, заметила несколько поломанных веток в глубине леса. Вернувшись на это место быстро нашла несколько нечётких отпечатков сапог. Предатели уходили всё дальше в лес и ничего не оставалось, кроме как идти следом. Нужно было спешить, чтобы нагнать предателей и отомстить.
     - Если бы не Искол, змеиный выродок, Кайсат был бы жив. И бедолага Гаррек тоже... Ведь он просто искал в пустыне сестру, а нашёл меня и свою смерть... - шептала под нос Кадисса.
     Она погружалась в чащу леса всё глубже. Свет здесь проникал всё слабее, а рыже-красная густая листва окрашивала редкие лучи так, что воздух вокруг превращался в светло-бурую дымку. Деревья опутывала паутина лиан, часто касающихся макушки Кадиссы. И почему нельзя было пройти вдоль реки?
     - Ненавижу лес, - прорычала она, стиснув зубы.
     ***
     Долгое время Кадисса шла наугад. То и дело почёсывала пустую глазницу, нервничала. Что-то должно было произойти, она чувствовала. Приходилось быть очень осторожной, чтобы не попасть в ловушку. Прошлую ночь она спала на дереве, развесив походный плащ как гамак, между ветвями.
     Выверяя каждый шаг, стараясь не отвлекаться на зуд в глазнице, разведчица двигалась очень медленно. Каждую дюжину вздохов она замирала, прислушиваясь к шорохам и стрекоту в траве. Старалась засечь движение между деревьями. Тишина звенела и давила на уши. Осторожность Кадиссы граничила с безумием, но она могла поклясться, что на неё вот-вот кто-то нападёт.
     - Но я готова. Мерзавцам не застать меня врасплох. Теперь я буду бить наверняка, - она пробовала слова на вкус, как густой хмельной напиток, предвкушая скорую месть.
     Чувства Кадиссы обострились. В дополнение к монокулярному зрению она сосредоточилась и на внутреннем, что, к удивлению, позволило видеть достаточно сносно даже в тени.
     - Ага! - еле слышно прошептала Кадисса, заметив неподалёку в грязи засохшие отпечатки сапог.
     Быстро пробежав вдоль следов, она остановилась на просторной поляне, окружённой могучими низкорослыми деревьями, прикрытой их кронами от лучей Фолио. Под ногами в густой траве пестрели маленькие цветочки, но в центре трава была вытоптана. Рядом с проплешиной лежали обглоданные кости и пожёванные ветки, собранные в кучку. Чья-то лежанка. Монстр может быть рядом.
     Кадисса огляделась. Вроде никого, но повсюду среди травы виднелись следы; какие-то свежие, а другие уже подсохли. Размер некоторых отпечатков заставил сердце Кадиссы биться чаще, а рука рефлекторно выдернула кинжал из ножен.
     - Шар-рах, - шёпотом выругалась разведчица, поудобнее перехватывая кинжал и пригибаясь. - Где вы, сыны шакалов?
     Все чувства били в набат, предупреждая о засаде, но нигде не было видно ни известных Кадиссе ловушек, ни возможных нападающих. Игнийцев с юношества учили определять присутствие противника по запаху, но сейчас обоняние было забито странным сладким ароматом.
     Нервно оглядываясь по сторонам, Кадисса приблизилась к лежанке. В ней лежал небольшой камень. Будто треснувший зуб, но от чего-то зелёный. Кадисса опустилась на колени и покрутила его в руках. Гем? Точно нет. Выбросив камень, она заметила в траве нечто похожее на закрытый бутон, размером с большой палец. От странной вещицы исходил пряный аромат с нотками фруктов, перебивающий остальные запахи.
     - Нужно от него избавиться... - задумчиво произнесла Кадисса.
     Взяв бутон в руку, она почувствовала, как внутри что-то перекатывается. Не то семена, не то... Насекомые?! Разведчица сообразила, что это может быть плотоядное растение и с отвращением отбросила его от себя. Не прошло и мгновения, как бутон резко надулся и с оглушительным свистом выплюнул в воздух облачко ароматной пыльцы.
     - Прокля-ятье! - выдохнула Кадисса, не пытаясь больше скрывать своё присутствие и потирая переносицу, зажмурилась на вдох, готовясь к драке.
     Из чащи уже слышался тяжёлый топот и треск ломающихся деревьев. Сквозь бурелом, с завидной скоростью, оставляя на ветках клочки шерсти, мчался огромный зверь.
     - Морах? - удивилась Кадисса.
     Опаснейший хищник, но лакомый кусок для панчеров. Вдвое выше Кадиссы даже стоя на четырёх лапах, которыми он мог бы при желании сносить деревья. Макушку, спину и передние лапы его покрывала грубая, почти коричнево-красная шерсть, служащая мораху бронёй. Зверь при необходимости делал шерсть твёрдой. На толстой шее, переходящей в широкую мускулистую грудь, виднелись вздувшиеся от ярости вены.
     Кадисса наблюдала за острыми когтями, размером с добротный кинжал, что блестели в редких лучах звезды и невольно вспомнила слова отца:
     'Если вам страшно, посмотрите страху в глаза, погрузитесь в него с головой, растворитесь в нём и сроднитесь с этим чувством. Бояться - это нормально, бесстрашны лишь безумцы'.
     Но она смотрела на зверя с равнодушием. Рассматривала его огромную голову с маленькими красными глазами, выпирающие вперёд костяные наросты вместо бровей, выдвинутую нижняя челюсть из-за растущих из неё клыков, красные полоски на лбу, символизирующие опасность. Ничто из этого не вызывало страха и, ей стало от этого не по себе.
     - Неужели я безумна? - прошептала она.
     Тем временем монстр выскочил на поляну и, оглядев Кадиссу с ног до головы, издал дикий рёв, выражая негодование тем, что глупая жертва ещё не пустилась наутёк, истошно вопя.
     - Какие на Тефтонге маленькие морахи, - съязвила Кадисса, стоило монстру размером с дом умолкнуть. - Ну что, малыш, потанцуем?
     Зверь встал на задние лапы, словно понял слова человека и выпустил когти.
     Первые удары передних лап служили для определения ловкости жертвы, и этот тест Кадисса прошла играючи. Плавными отточенными движениями разведчица напоминала кошку, столь грациозно и легко она уклонялась от бритвенно-острых когтей. Даже отметила несколько удачных моментов для удара, но поморщилась. Вспомнила, что её молоты остались где-то далеко в пустыне. Её кинжал в битве с морахом мог пригодиться только, если удастся добраться до мест, где нет шерсти - лицо, брюхо, пах.
     Тем временем монстр решил, что, стоя на задних лапах, он до наглой игнийки не доберётся и, поймав упор всеми конечностями, резко прыгнул, целясь когтем в шею. Кадисса прильнула к земле, пропуская над собой мораха. Перехватывая кинжал, замешкалась и не успела нанести удар. Морах проскочил слишком быстро. Отскочив от града молниеносных атак зверя, Кадисса широким приставным шагом вправо подставилась под удар, чем спровоцировала зверя на замах. Перепрыгнув лапу, она оттолкнулась от земли и с усилием ударила его, целясь в лоб. Зверь инстинктивно отвернулся, и удар пришёлся на костяную пластину, заменяющую ему бровь.
     - Карс Шаррах! - прошипела Кадисса, еле удержав в руке кинжал, отскочивший как от удара по камню.
     Морах взревел, и разворачиваясь попытался достать Кадиссу тыльной стороной лапы. Она пропустила когти в опасной близости к лицу и шагнула вперёд, чтобы достать до брюха. Почти вытянувшись в выпаде, Кадисса заметила, что морах, не попав правой лапой, по инерции продолжил разворот и вдарил по ней могучим левым предплечьем, отбрасывая и выбивая воздух из лёгких.
     Отлетев на добрые три шага, Кадисса на животе распласталась в центре поляны. Схватившись за бок, она делала маленькие частые вдохи, чтобы поскорее вернуть дыхание и встать, но удар оказался серьёзным. Молча проклиная себя за оплошность она услышала злобный рык и почувствовала телом, как сотряслась земля от набирающей скорость поступи монстра.
     Набрав в лёгкие побольше воздуха Кадисса в последний момент, откатилась в сторону, почти сгинув под тушей огромного хищника. Перед её лицом лежал бутон. Недолго думая Кадисса слегка встряхнула его и бросила в морду мораху. От свиста заложило уши, но мораха это только разозлило, и он с рёвом бросился в атаку.
     Кадисса воспользовалась глупостью зверя и, подгоняемая адреналином, кинулась к краю поляны, к деревьям, отмечая про себя, что игнийские морахи хоть и ощутимо превосходят размерами тефтонгских, но с большим отрывом проигрывают в скорости.
     Чувствуя, как монстр дышит ей в затылок, и брызжет слюной, Кадисса подбежала к деревьям. Зажав кинжал между зубов, она прыгнула, обеими руками вцепившись в ближайшую лиану. Издав игнийский воинствующий клич: 'И-и-и! Чик-чик!' и качнувшись, пропустила мороха под собой.
     Зверь, неожиданно потерявший добычу из виду, повернул голову, но по инерции пролетел дальше, обрывая лианы и снося толстый ствол дерева. Кадисса, чуть было не потеряв равновесие, перепрыгнула на другую лиану. Раскачавшись и сделав полный оборот вокруг ветки, сгруппировалась и ударила пятками обескураженному зверю в плоское подобие носа.
     Морах взвыл, и рёв его вперемешку с клокочущими звуками боли был хорошо знаком разведчице.
     Энергии от удара хватило, чтобы в теле зверя начали образовываться кристаллы, наносящие ему боль. Кадисса знала, что сейчас зверь наиболее опасен. Гораздо безопаснее издалека наблюдать, как он мечется в агонии, снося всё на своём пути, но нужно завершить начатое. К глубокому сожалению разведчицы, бороться с гигантским монстром без молотов было невозможно, но сейчас это было и необязательно.
     Разыскав среди щепок на земле тот самый 'громкий' бутон, Кадисса использовала его как приманку. Ослепший от боли и ярости морах, направляемый свистом бутона, таранил вековые деревья, тем самым самостоятельно завершая начатое Кадиссой.
     - Грязная победа... - прошептала она.
     В очередной раз с рёвом влетев в ствол, уставший монстр покачнулся и осел на заднюю точку тяжело дыша.
     - Что, братец, устал? - крикнула ему спрыгнувшая с ветки Кадисса, наконец вынув кинжал изо рта. - Пол леса перепахал, а-арш зенток.
     - У-у-у... - низким, леденящим душу голосом провыл морах, заваливаясь набок. Кадиссе показалось, что тот кивнул, отвечая на её вопрос.
     С осторожностью, держа кинжал наготове, она подошла к зверю. Тот покорно положил огромную голову перед ней и, постучав когтем по макушке, где было его слабое место, предоставил разведчице возможность его добить.
     - Вот так просто?! - возмутилась она.
     - Дол-лжен... слиш-шком слаба-а... - фыркая прорычал монстр.
     Кадисса выпучила глаз, челюсть её, казалось, коснулась земли.
     - Кто слаба?! Я?! Ах ты мешок вараньего навоза!
     Крутанув в руке кинжал, она с криком 'Ка!' с силой воткнула его в голову зверя и провернув вытащила клинок. Морах окончательно обмяк, выдохнув последний воздух из лёгких.
     Отдышавшись, Кадисса подняла над ним вытянутую руку, замерла и закрыла глаза. Жест не обязательный, просто привыкла. Чтобы распылить тушу на гемы, нужно сосредоточиться на её энергии, но у Кадиссы этого не получалось. В голове всплывали обрывки слов Гаррека:
     'Они убивают животных без разбора, а ведь среди них попадаются и уникальные - разумные особи!'
     - Невозможно! - взорвалась криком Кадисса. - Звери не умеют разговаривать!
     'Люди убивают ради самоцветов. Животных, монстров, различных неприятных им существ. Но ведь не все они опасны!'.
     - Такова природа! 'Ибо жизнь - это путь, а смерть - её логическое завершение', - цитировала она отрывок из самой известной молитвы на Тефтонге.
     'Баланс рушится', - голос Гаррека эхом отражался в душе Кадиссы, постепенно затухая. Она ещё долго стояла с закрытыми глазами, боясь снова остаться наедине с собой.
     Опустив руку, она прошептала в пустоту:
     - Я точно схожу с ума. О, Замуи, за что...
     На покрытую кровью траву упала слеза. Зверь исчезал, оставляя за собой золотистое свечение. Кадисса в недоумении посмотрела на свои руки:
     - Но я не... Стоп, куда?
     Она привыкла, что, распыляя туши монстров ритуалом 'извлечения', на их месте возникают маленькие серебристые завихрения энергии, которые воронкой впитываются в образовавшиеся самоцветы. Сейчас же потоки энергии не собирались в маленький камень, а, напротив, развевались на ветру золотой пылью. Переключившись на внутреннее зрение, она увидела фонтан из золотых вихрей. Подобно зигзагообразному следу шутихи, вихри поднимались над кронами устоявших перед натиском мораха деревьев и возвращались в землю.
     - Эллария впитывает энергию! - восхищённо выдохнула Кадисса, смахнув с щеки слезу. - Гаррек был прав...
     Она не запомнила, как долго просидела в раздумьях посреди поляны, но весь остаток дня она не могла сосредоточиться на преследовании, заметно сбавив в темпе. Чувство мести и желание нагнать Искола всё ещё подтачивало изнутри, но теперь это было не так важно, как раньше.
     Животных, что впоследствии попадались на пути, она старалась не трогать, изредка пуская жирненькую пухлокрылку на ужин. Встреченные звери пропускали гостью, провожая грустным, как ей казалось, взглядом. Даже попавшийся на пути детёныш мораха, лишь презрительно взглянул, когда она, заранее заметив хищника, тихо ретировалась, не желая новых жертв.
     Повозиться пришлось лишь с попавшимися на пути туполобыми кабанчиками. Не отличающиеся умом боровы с громким хрюканьем преследовали Кадиссу, пока их жизнь не закончилась вместе с её терпением. Расправившись с кабанами, она с трудом поборола желание обзавестись горстью драгоценных самоцветов. Успокоила себя тем, что переночевать сможет и за стенами города.
     Она отдавала себе отчёт, что направляется в город. Не простой захолустный городишко, а настоящую столицу Тефтонга, где без гемов и шагу не пройти. Но семя сомнений, посаженное Гарреком глубоко в душе Кадиссы, пускало первые несмелые ростки. Она даже на мгновение испугалась, представив, что изменения в балансе энергии Элларии могут быть связаны со странным всплеском.
     С такими мыслями Кадисса вышла из густого леса, оказавшись на пологом холме. Отсюда открывался красочный вид на раскинувшийся внизу сказочный город. Она нередко восхищалась величием вулкана, возле которого жила, но представшая перед глазом картина захватывала дух. Не дыша, Кадисса рассматривала двухуровневый город.
     С высоты было хорошо заметно, как его надвое делит крупная река, впадающая в океан. Сверху, на огромных сваях, возвышался верхний город. Здесь точно не обошлось без магии. Белокаменный исполин, выстроенный вдоль устья 'реки равенства', будто ухмыляясь, укрывал собой ветхие домики. Со своей зелёной зоной и тонкой речушкой-ручейком, что прямиком с горной гряды Пика Гира водопадом впадала в устье. Верхний город оканчивался титанических размеров крепостью, которая, казалось, врезана в гору.
     - Элингберг, столица мира... - прошептала Кадисса, хотя внутри визжала от восторга. Но потерять голову - значит поставить миссию под угрозу. Она расправила плечи, накинула капюшон и сказала себе:
     - Вперёд, Ди, ты нужна клану. В городе должны знать о всплеске.
     ***
     
     
     Вместе с большим караваном рогоколов, гружёных объёмными тюками пряностей, Кадисса без труда миновала охрану у ворот города. Уставшие стражники даже не посмотрели в её сторону. Не пришлось показывать лицо, что несказанно радовало. Кадисса давно не видела своё отражение, но была уверена, что выглядит не лучшим образом.
     Передвигаясь по улицам, кишащим горожанами, Кадисса невольно прижималась к стенам городских построек. Такое скопление людей вызывало у неё чувство тревоги и беззащитности. Она не привыкла оставлять спину незащищённой и в попытках уследить за каждым прохожим казалась похожа на запуганного зверька.
     Среди хаотично раскинувшейся паутины тонких улочек и то и дело возникающих на пути разномастных домишек можно было бродить бесконечно. Хорошо, что каменный верхний город с белоснежными домишками всегда выступал ориентиром. Вблизи он казался ещё больше, закрывая собою половину небосвода.
     Все куда-то спешили, но не это настораживало. Люди улыбались друг другу и на каждом шагу слышалось:
     - Мира и процветания! - и ответ не заставлял себя ждать:
     - Благоденствия Элларии!
     Каждый второй встречный приветствовал Кадиссу, норовя заглянуть под капюшон. Она, пытаясь раствориться в толпе, запомнила последнюю фразу и время от времени сухо бросала её в ответ, ускоряя шаг.
     В воздухе витал дух праздника, на каждой улице висели украшения. А там, где украшений ещё не было, Кадисса обязательно заставала несколько горожан, прокидывающих верёвки между домами. Она, убедившись, что никто не увидит лица, откинула капюшон и рассмотрела украшения поближе. Ленточки, воздушные фонари и деревянные ромбовидные игрушки, окрашенные в белый цвет.
     Кто-то высунулся из окна, подвесил на раму маленькую стеклянную фигурку-призму и крутанул её. Свет звезды, проходя через неё, исказился и раскрасил белые игрушки во все мыслимые цвета, сделав их похожими на самоцветы.
     - Красиво... - глядя на буйство красок грустно вздохнула Кадисса. - И где в этих человеческих дюнах искать Неда?
     Наконец-то неподалёку показался просвет. Череда маленьких улочек заканчивалась крупной площадью. Рядом кто-то громко спросил:
     - Друг, подсоби, пожалуйста, поддержи лестницу, - рыжий мужчина с бакенбардами и бородой закатывал рукава рубахи и опоясывал себя связкой игрушек, готовясь повесить их в узком проулке, между домами. - Поможешь?
     Кадисса дважды обернулась и могла поклясться, что мужчина вопросительно смотрел именно на неё.
     - Благоденствия Элларии, - грубо бросила Кадисса и прибавила скорости. Не желая, чтобы кто-то узнал в ней игнийку, спрятала руки под накидку. Тут к рыжему мужчине подбежал взъерошенный широкоплечий парень в ободранных штанах и рубахе и вцепился в лестницу.
     - Спасибо, сынок, но отплатить мне нечем, - глядя на парня, ответил мужчина.
     Кадисса, оглядываясь назад, с облегчением выскочила из переулка на просторную площадь. Буквально в тот же момент, как она ступила на брусчатку, в неё влетела девушка с большой охапкой свитков в руках.
     - Шар-рах... - процедила Кадисса. - Проклятый муравейник.
     - Ой-ой! Простите великодушно! Не заметила за своими фолиантами, - тонким голоском запричитала незнакомка.
     Припав на колени, она принялась собирать большие листы пергамента. Кадисса фыркнула, рассмотрев бледно-розовые волосы девушки, заплетённые в две длинные косы. На их концах красовались алые бутоны роз. Ещё эта странная мешковатая одежда. В такой точно неудобно сражаться, запутаешься ещё. Про себя Кадисса назвала незнакомку розоволосой. Её волосы и цветы притягивали взгляд.
     Кадисса думала:
     'Такие длинные, ужас! Из чего она делает краску и как вообще ухаживает за такой копной?!'
     Зависть неприятно кольнула под левой лопаткой.
     - Смотри, куда идёшь, - сухо ответила Кадисса, но решила не выделяться из дружелюбной толпы и пригнулась, чтобы помочь собрать свитки. Ей стало интересно, что девушка на них изобразила. Она успела разглядеть на них некое подобие моста на высоких опорах с ложбинкой. Рядом с каждым детальным рисунком мелкими ровными столбиками красовались иероглифы и сложные формулы. Кадисса понимающе покивала, изображая понимание.
     - Ох, мне так неловко, - продолжала щебетать девушка с розовыми волосами, глядя Кадиссе в глаза. - Так жаль, так жаль! Я очень спешу. Благоденствия Элларии!
     Вырвав последний пергамент из рук Кадиссы, она побежала в сторону высокого трёхэтажного здания с большой треугольной крышей. Из крыши неуклюже торчала маленькая башенка, над которой возвышался красный флаг с рисунком в виде восходящего Фолио на фоне раскрытой книги.
     Осмотревшись, Кадисса приметила небольшое скопление людей в одежде, похожей на ту, в которой была незнакомка. Они громко возмущались, обступив глашатая, не жалея глотки вещающего на всю площадь. Подойдя поближе, разведчица расслышала:
     - Повторяю, по приказу Его Величества Аитхена Белоснежного приостановлена выплата вознаграждений за изобретения не связанные с преобразованием энергии в гемы, - на лбу герольда проступила испарина, ведь люди трясли кулаками, выкрикивая в его сторону угрозы. - Ещё раз! Всё, что не связано с гемами и энергией, пока не оплачивается! День благоденствия уже завтра, уважаемые, не будем же омрачать канун светлого праздника рукоприкладством! Лучше займитесь приготовлениями к празднику! Всё, мне пора!
     Глашатай убрал свёрток с посланием в маленький тубус и поспешно ретировался. Из толпы до Кадиссы донеслись обрывки фраз:
     'Только и думают о своих гемах!', 'Бедные изобретатели теперь никому не нужны...', 'О, Верса! Мой умывальник с затычкой, работающей на силе гравитации не увидит свет!', 'И что мне теперь делать? Пойду в таверну! Напьюсь на последние...'
     Всё, что Кадисса знала о больших городах, да и небольших тоже - лучше туда не соваться. Так советовали старшие соплеменники. Но коли завела нелёгкая, то можно найти место, где наливают и расспросить обо всём у хозяина. Такие местечки есть в каждом, даже самом задрипанном городишке.
     Проследив за парнем, который собирался в таверну, Кадисса оказалась на тёмной улице около неприглядного домишки, что ютился между десятков других таких же плотно сложенных из камня и досок. Людей рядом было мало, как и внутри. На стенах, рядом с подсвечниками, висели резные деревянные фигурки птицы. Их хвосты, сделанные из крашенных птичьих перьев, перламутром переливались в тусклом свете свеч.
     - Добро пожаловать в 'Слёзы Эбису', путник! - из-за стойки приветствовал разведчицу низкий коренастый мужчина, потирая маленькие седые косички на бороде.
     Кадисса села за стойку перед ним, опершись на локти. Мужчина, увидев её руки, поставил большую плотно сбитую кружку и доверху наполнил её пенным напитком:
     - Новым гостям - первая за счёт заведения!
     - Благодарю, - сказала Кадисса, отхлебнув из кружки. Мягкий аромат хмеля проник в ноздри и разбудил аппетит. Жидкость приятно охладила нутро, оставив после себя приятное тепло и лёгкую хлебную горчинку. - Я здесь по делу.
     - Х-ха! Знамо дело! И что же тебе нужно?
     - Много ли у вас в городе таверн? - издалека зашла девушка.
     Мужчина почесал затылок и, покивав головой из стороны в сторону, ответил:
     - Если не брать в расчёт элитные... Да штуки четыре осталось всего...
     - Для столицы негусто, - не поверила Кадисса.
     - Так-то оно так, но люди сейчас стараются не тратить лишнее. Самоцветов не хватает, а Аитхен, будь он неладен, дерёт с нас три шкуры. Вот и закрываются поильни, - мужчина указал на кружку девушки. - Как видишь, приходится работать в убыток, лишь бы привлечь гостей.
     - Как же элитные?
     - То - заведения для королевской свиты и им подобных. Они всегда были не от мира сего, тратить им не привыкать. И не вздумай спрашивать откуда у них столько самоцветов. Не поймут.
     - А какие ещё остались?
     - Моя таверна - ближайшая к восточным воротам, одна к северным, 'Хмель Вандерии' называется, в честь воительницы с севера. У западных ворот 'Столица гроз', в ней, говорят, лучшие вина из Эллады. А в порту 'Гнилой туман', но туда я тебе соваться не советую, у неё как и у островов Гнили репутация не ахти.
     Кадисса сделала ещё один большой глоток.
     - У вас здесь в ближайшие дни не останавливались подозрительные личности?
     - Смотря кого назвать подозрительным. Пока только ты. А так... разные останавливаются. Перед днём благоденствия кто только не приходил. Сегодня вечером вот ожидаю наплыв клиентов!
     - Ну-у... - протянула Кадисса, - Кого-то моего цвета кожи, к примеру.
     - Я на цвет внимания не обращаю, девочка. Разных гостей принимать приходилось, знаешь ли. Все люди плохие одинаково, но каждый из них хорош по-своему.
     - Они сделали со мной это, - разведчица откинула капюшон, открыв трактирщику изуродованное веко. - И я найду их с вашей помощью или без неё.
     - Юни благочестивый!
     Трактирщик осмотрелся и, наклонившись поближе, прошептал:
     - Были двое, в накидках, да перемотанные все с головы до пят. Кожу скрывали, лиц не показывали. С ходу спросили, где можно разжиться самоцветами, да я почём знаю? Наверняка уже на Эверзор поднялись. Уж где-где, а там живут самые богатые люди в мире.
     - Э-эвер что?
     - Верхний город, - закатил глаза трактирщик.
     - Как давно они заходили? - сдавленно спросила Кадисса.
     - Вчера вечером, я их даже бесплатным напитком не угощал. Не по себе от них стало. Да и кожу они тщательно скрывали, только сейчас это понял, точно твои клиенты.
     Допив до дна, разведчица поставила кружку и направилась к выходу.
     - Спасибо! Вы добрый человек. Если ещё свидимся - отблагодарю.
     - Возвращайся с парой глаз, - хохотнул трактирщик ей вслед. Перед дверью Кадисса, накинув капюшон, улыбнулась ему в ответ и вышла на улицу.
     - Да чтоб тебя! Смотри, куда идёшь! - возле двери стояла та девушка с розовыми волосами. У её ног на земле валялись чертежи. - Опять ты! Если птица Эбису приносит удачу, то ты точно приносишь одни несчастья!
     - Не поминай имя птицы всуе! - крикнул хозяин таверны. - Счастья не будет!
     В туфлях на маленьком каблуке и грязных белых чулках девушка стояла в луже, куда Кадисса оттолкнула её, резко открыв дверь. Веснушки и лиловые пухлые губы девушки контрастировали с раскосыми зелёными глазами. Её брови и веки, для выразительности подкрашенные чёрной краской, казались кукольными. Кадисса хмыкнула, ведь красила глаза лишь единожды в жизни, в своё шестнадцатилетие, да и то для изготовления макияжа ей пришлось неделю искать ингредиенты среди песков и скал. Делать макияж ежедневно казалось ей несусветной глупостью.
     Девушка нахмурила брови, но подбородок её предательски дрожал, выдавая отчаяние.
     - Что смотришь?! - выпалила она, поднимая намокший пергамент. Чернила на нём потекли, оставляя вместо чертежей размытые чёрные пятна. Поняв, что записи уже не спасти, девушка брезгливо отбросила листки обратно в лужу и села на крыльцо, закрыв лицо руками.
     - Это провал, полный провал! Они меня даже не выслушали! - кричала она. Слёзы её, смешиваясь с краской, капали в лужу вместе с чернилами. - Мы уважаем творческий потенциал, но это приказ короля! Мы убеждены, что ваше изобретение сделает жизнь простых людей легче, но сейчас неподходящее время!
     Голова Кадиссы слегка закружилась от выпитого и она присела рядом с девушкой на крыльцо. Она сразу не понравилась Кадиссе, но от чего-то вызывала уважение. Удивительно, как быстро алкоголь меняет сознание.
     - Плохой день, да?
     - Плохой?! Ты сейчас серьёзно? - девушка размазала по лицу чёрную краску и деланно улыбнулась. - Нет, что ты?! Прекрасный, просто замечательный! Жаль, что последний в моей жизни!
     - В смысле? - грубый, почти мужской голос Кадиссы контрастировал с аристократичным высоким голоском собеседницы.
     - Сначала я хотела напиться, но теперь моя жизнь разрушена! - девушка ткнула пальцем в плавающие в луже листы пергамента. - Всё что мне остаётся - скинуться с Эверзора. И всему виной - ты!
     - Для начала остынь, - Кадисса собрала и отряхнула чертежи. - У нас говорят: если хочешь свести счёты с жизнью - сделай это с пользой, а если можешь сделать что-то с пользой - умирать ещё рано.
     Она сунула намокшие свёртки в руки девушки и по привычке со всей силой похлопала её по спине, чтобы приободрить.
     - А-а-у! - взвизгнула девушка. Её и без того мокрые глаза вновь наполнились слезами, а подводка с глаз потекла только сильнее. - Сумасшедшая! Откуда ты вообще такая взялась? Преследуешь меня?
     - Преследую, - усмехнулась Кадисса, наблюдая, как изумрудные глаза собеседницы в ужасе распахнулись. - Только не тебя.
     Девушка выдохнула, нервно теребя косу. Насмешливое признание выбило её из колеи, и она уже не кричала, а вглядывалась в лицо Кадиссы, скрытое тенью капюшона.
     - Я Кадисса. Друзья зовут меня Дисса, или просто Ди, - она протянула кулак, собеседница поколебалась и потрясла его обеими руками.
     - Но они долго не живут, - добавила Кадисса, с ухмылкой наблюдая за реакцией.
     Незнакомка задрала нос и с прищуром спросила:
     - Издеваешься? Ну-ну. Имя моё Эми де Фенис. Друзьям позволяю просто Эми, но этого звания не смог удостоиться ещё ни-икто! - выделила последнее слово девушка.
     - У тебя просто нет друзей, да? - скривилась Кадисса. - И что ещё за 'де' Фенис?
     - Нет. И что?! Да, я нездешняя. Род мой происходит от Элладской семьи изобретателей! Многоуважаемой, между прочим! Да и сама, я, как видишь, даром времени не теряю: трижды лучший изобретатель Тефтонга, обладательница четырёх премий Икари Дальновидной и призёр конкурса красоты Эллады среди девочек от двенадцати до четырнадцати...
     Кадисса от стыда прикрыла лицо ладонью. Сложенные бантиком губы и надменное выражение лица, с которым Эми перечисляла свои достижения, вызывали несварение желудка. Конечно, виной тому мог быть хмель, выпитый на голодный желудок, но Кадисса предпочла об этом не думать. Она смотрела на маленькую чёрную каплю слезы, стекающую с пергамента, оставляющую чёрный след лишь там, где недавно были записи.
     - Смотри-ка, - Кадисса ткнула пальцем в чертежи. - Может, их ещё можно спасти?
     Эми замолкла и уставилась на чёрную капельку. После чего быстро раскрутила один из свитков, потёрла веко и, измазав большой палец в макияжной краске, стала водить им по расплывшемуся чертежу. В том месте, где когда-то были чернила краска прилипала к плотному пергаменту.
     - Унеси меня ураган! Я рисовала этот акведук чернилами с добавлением специального загустителя на основе экстракта сахарника, чтобы они не растекались! - восторженно объясняла Эми. - И сейчас пудра оседает на липкой основе! Плевать на чертежи, это же гениально! Я должна провести опыты...
     - Отлично, - обрадовалась Кадисса. Теперь Эми успокоится и уйдёт, а значит, получится подумать над тем, что дальше делать. - Ист Замуи. Прощай.
     - Нет, как прощай?! Тебе положена часть награды. Я гениальна, этого не отнять, но и благодарной быть умею.
     - Я слышала, что по приказу короля гемы сейчас не выдают. Да и не нужна мне незаслуженная награда.
     - При чём тут король? - удивлённо спросила де Фенис. Достав откуда-то из складок своего приталенного кафтана платок, она, глядя в лужу, принялась вытирать с глаз чёрные подтёки.
     - Ты же поэтому такая возбуждённая. Тебе не дали самоцветов на изобретение?
     - Ха, я достаточно богата, чтобы не размениваться по мелочам, - улыбнулась Эми. - А расстроилась, потому что старикашки не захотели рассматривать моё изобретение. Большинство из них хорошо пользуется магией воды, но это дано не каждому, поэтому я придумала сеть желобов, которые доставят воду из верховья реки Равенства, что делит материк пополам, в каждый дом. А насчёт себя не переживай. Заплачу из своего кармана, и дело с концом.
     Кадиссу раздражала надменность собеседницы. Хотелось поскорее от неё избавиться, но при этом Эми была хорошим инструментом. Она знала здешние обычаи, а главное, ориентировалась в городе. Не говоря уже о том, что мало кто здесь станет разговаривать с одноглазой игнийкой. При всём нежелании общаться с высокомерной столичной девчонкой упускать шанс Кадисса не собиралась.
     - Оставь гемы себе. Дай мне информацию и на том разойдёмся.
     - Да сколько угодно! - обрадовалась розоволосая. - Моя комната недалеко отсюда. Идём, мне нужно переодеться.
     ***
     
     Быстро проскочив несколько узких проулков, девушки попали на просторную улицу. Кадисса проходила через неё, когда только попала в город, но сейчас здесь было не так людно, а последние украшения уже заняли свои места. Верхний город затмил Фолио и теперь украшения не пленили взгляд, свисая с верёвок невзрачными безделушками. Эми не торопясь рассказывала об истории постройки города и, казалось, поимённо перечисляла каждого принимавшего участие в возведении Эверзора. Она восхваляла магов и изобретателей, кто высекал крепость в скале и восхищалась прочности конструкции. Кадисса поначалу старалась вникать, но розоволосая постоянно перепрыгивала с одного понятия на другое, не давая сосредоточиться.
     В какой-то момент слова из уст говорливой Эми перестали иметь смысл, и Кадисса шла, оглядываясь на двухэтажные каменные дома, с неуклюжими врезанными в них деревянными дверьми и окнами. Хмель уже перестал кружить голову, оставив после себя приятное ощущение свободы. Разведчицу не напрягали даже озлобленные, сидящие на земле люди, всё чаще попадающиеся на пути. Некоторые из них протягивали руку, а кто-то немелодично подвывал и посвистывал, раскачиваясь в такт собственной мелодии.
     Эми, проходя мимо них, невозмутимо говорила: 'Мира и процветания', не ожидая ответа. Кадисса с отвращением смотрела на жалких людей, не понимая, почему они просто сидят:
     - Странные... что они делают?
     - Милые, правда? - улыбнулась в ответ Эми. - Ждут подачки, смотри!
     Она выудила из складок кафтана пару фиолетовых гемов и бросила их сидящим у стен худосочным парнишкам. Те, резким движением схватили самоцветы, звонко отскочившие от каменной стены, и мгновенно скрылись в конце улицы, раскидывая грязь босыми ногами.
     - И часто здесь так? - спросила Кадисса.
     - Сегодня же канун благоденствия. Попрошаек больше чем обычно, но, сколько себя помню, они всегда были в городе.
     - Они больны? Почему сидят здесь?
     - Нет, просто ленивые. Держи, здоровяк! - усмехнулась Эми и бросила ещё один гем рослому мускулистому парню.
     Кадисса поморщилась:
     - Этот мог бы укладывать монстров пачками, а просиживает здесь задницу. Кар-решик!
     - Каждый сам для себя решает как ему жить, - пожала плечами Эми. - Кстати, нам сюда.
     Они остановились посередине улицы, рядом с низеньким каменным домом. Судя лестнице, ведущей наверх, под крутой крышей находилась небольшая каморка или чердак.
     Поднявшись по лестнице, девушки оказались в просторной комнате с небольшим наклонным круглым окошком. Вернее, насколько Кадисса могла судить, была она просторной до того момента, как розоволосая в ней не поселилась.
     Войдя в комнату, Эми на миг закрыла глаза сосредоточившись. Дюжина свечей озарили ярким светом маленькую комнатку. На мгновение в комнате похолодало, но очень быстро температура вернулась в норму. Магия огня, слабая, но достойная уважения, ведь Кадисса не умела даже так.
     Эми облегчённо выдохнула:
     - С полудня внизу хоть глаз выколи. Завидую живущим в Эверзоре...
     Вся комната была завалена причудливыми механизмами из металла, дерева и даже костей. Были там и разного толка пирамидки, и неизвестные серебряные коробочки, палки с крючками и рычажками. Под крышей висело нечто похожее на огромные крылья, сшитые из дублёной кожи и окаймлённые деревянным каркасом. Прямо под окном стоял, вплотную приставленный к кровати, широкий стол с растянутым на нём пергаментом и парой сложных устройств. Одно из них привлекло внимание Кадиссы: три металлических кольца разного диаметра, вложенные друг в друга. В центре колец расположился диск с отверстием под что-то угловатое.
     - Кстати, располагайся! Это моя секретная мансарда! Думаю, до самого вечера мы свободны, - сказала Эми снимая туфли и грязные чулки. - У тебя есть пропуск на Эверзор?
     Кадисса присела на край кровати, не отрывая взгляда от девушки.
     - Пропуск? Как на границе Тефтонга с Игнфтонгом? - спросила она, поймав себя на мысли, что разглядывает персиковые ноги Эми.
     - Хи-хи! Ну, что-то вроде того.
     Де Фенис скинула на кровать мешковатый кафтан и, оставшись в исподнем, повернулась к большому платяному шкафу. Недовольно морща носик, она вытягивала то одно платье, то другое. Её длинные ярко-розовые волосы покрывали спину вплоть до поясницы.
     Кадисса сглотнула слюну и с пересохшим горлом вымолвила:
     - Ты обещала мне информацию.
     - Правильно заданный вопрос - половина ответа, - игриво привстав на носки, девушка демонстрировала игнийке точёные формы. Атлетичная худоба намекала на хорошую выносливость. - Здесь, кстати, уже не от кого прятаться, можешь снять капюшон.
     - Тебе не понравится то, что ты увидишь, - рычала Кадисса.
     Эми развернулась на носках и развязала поддерживающую повязку на груди.
     - А тебе нравится?
     Сердце Кадиссы забилось чаще.
     - Я здесь, к-хм, не за этим, - уверенный голос вдруг дал слабину.
     - Да брось, у нас обеих был тяжёлый день, иначе почему судьба свела нас? Мне, знаешь ли, нравится экспериментировать...
     Кадисса молча встала и направилась к выходу, тогда Эми коротким прыжком встала у неё на пути и с озорным смешком откинула капюшон. Румяное лицо её мгновенно потеряло цвет, а ухмылка медленно перетекла в удивление. Рот открывался, но беззвучно. Эми не могла подобрать слов. Взгляд её прыгал между глазной повязкой и воспалённым веком.
     Кадисса сняла с себя накидку и накрыла голую подругу, славя великий вулкан, что даровал ей смуглую кожу. Щёки горели как магма в жерле.
     - Прости, - сказала она впервые в жизни. - Сегодня я не в форме. Перейдём к делу.
     Эми послушно отошла к шкафу и, быстро намотав на себя чистую грудную повязку, нашла свежее приталенное платье. Она пыталась было что-то сказать, но изо рта вылетали одни лишь вздохи. Кадисса перехватила инициативу:
     - Ты слышала что-нибудь о крупном энергетическом всплеске, произошедшем несколько недель назад?
     - Н-нет, - тихо сказала Эми, продолжая таращиться на повязку.
     - Тогда второй вопрос: как забраться наверх?
     - Эверзор? Но зачем?
     - Ты говорила о каком-то пропуске, - проигнорировала вопрос Кадисса.
     Эми прошлась по комнате, кидая косые взгляды на рукоять кинжала Кадиссы.
     - Сегодня он не нужен, в канун благоденствия туда можно пройти и так. Но во имя Юни скажи, что не собираешься там ничего красть?!
     - Нет, я ищу не самоцветы, а пару предателей, из-за которых чуть не лишилась глаза.
     - А ещё тебе бы не помешал хороший маг. Кажется припарками здесь уже не обойтись.
     - Карс Шаррах! Мне не нужно твоё сочувствие! - сквозь зубы прорычала Кадисса. - Но толковый маг может знать о всплеске...
     - О том и говорю. Есть у меня один знакомый... - Эми достала из шкафа небольшую наплечную сумку и стала собирать туда разные фигурки со стола. - Зовут Нико. Немного себе на уме, но совершенно безобидный. Если вы поладите, то, возможно, он сможет тебе помочь.
     - Оставим это на потом. Сначала разберусь с подонками.
     - Твой глаз, их рук дело?
     - Мёртвый - нет. Живой - да.
     Эми уже собрала сумку и с головой окунулась в коробки, что стояли в углу, периодически выбрасывая оттуда всякий хлам: помятые железки, пустые сосуды.
     - Хм, да где же он... - де Фенис задумчиво почесала розовую макушку и окунулась глубже в свалку забытых изобретений. - И как ты собираешься искать тех двоих среди десятков тысяч жителей Элингберга? Это как ловить прыгунов посреди болота. Глупо и небезопасно.
     - У меня нюх на предателей, - процедила Кадисса, ощущая нарастающую ненависть.
     - Здесь даже лучшая ищейка собьётся с ног. Поверь мне, я знаю, о чём говорю, - Эми ухмыльнулась и достала что-то из коробок. - Как я и думала, на самом дне. Это тебе. Лови!
     Она через всю комнату бросила Кадиссе небольшой костяной молоток. Та инстинктивно отшагнула с траектории полёта, но на излёте сумела схватиться за рукоять. Вырезанное из белой кости оружие казалось легче старых молотов, утерянных в пустыне. Навершие его напоминало песочные часы, сложенные из двух пирамид, костяным древком объединённые у вершин. Квадратные основания пирамид были усыпаны шипами, а каждое свободное место на нём занимали узоры искусно вырезанные узоры в виде изломанных линий, олицетворяющих молнию.
     Кадисса покрутила молот, проверяя баланс и удобство, с которым оружие ложится в ладонь. Весьма неплохо! Одна загвоздка:
     - Почему такой лёгкий? - она виртуозно подбросила молот и он, описав рукоятью пируэт, со звонким шлепком лёг обратно в ладонь. - Баланс что надо, но им разве что дробильщикам яйца чесать.
     Эми цокнула языком:
     - Ой, дай сюда! Сейчас покажу.
     Она легко стукнула молотом об шкаф. Изнутри молота послышался характерный щелчок.
     - О! Ещё работает, - произнесла Эми, аккуратно занесла молот над головой и без усилий опустила его в центр стола. В миг перед соприкосновением основание пирамиды отделилось от молота и размолотило и без того хлипкий стол, разметав по комнате щепки, рваные куски пергамента и море пыли.
     - Во! Изначально колотушка была поменьше, я её слегка усовершенствовала. Продала на королевскую кухню отбивать мясо, но повара жаловались, что в блюда попадают кусочки дерева. Теперь понимаю, что они имели в виду.
     - Но как? - Кадисса не могла поверить глазу и, закрыв его, сосредоточилась на внутреннем зрении. Молот был пуст. - В нём ведь ни толики энергии?
     - Внутри что-то вроде искусственного гема, сначала накапливает энергию, потом высвобождает.
     - Твоё изобретение?
     Эми покривилась, отдала молот разведчице и опустила взгляд:
     - Не совсем... Скажем так, повторить подобное я не смогла.
     Кадисса провела пальцем по рельефным узорам на рукояти:
     - Что хочешь за него?
     - Да нет, ничего. Если только дашь изучить свой кинжал, весьма любопытный экземпляр...
     - Нет, - холодно перебила Кадисса.
     - Ну хоть одним глазком... - жалостливо сказала де Фенис, но, взглянув в лицо Кадиссы, обсеклась на половине фразы.
     Та, играя скулами, процедила сквозь зубы:
     - Тебе жить надоело?!
     - Аэ-э... Извини, с непривычки, - побледнела Эми. - Оставь колотушку себе.
     Кадисса крутанула молот вдоль рукояти, но не нашла, куда бы его прицепить.
     - Извинения приняты. Оружие мне пригодится, но нужен темляк - прихват, желательно из мягкой кожи.
     - Ох, ну и привереда! Ладно, положи, сделаем. Скажи лучше, как ты этим кинжалом сражаешься?
     - Никак, - рыкнула Кадисса, бросая молот на кровать. - Он дорог мне как напоминание об одном событии. А молоты свои я потеряла.
     - Потеряла?! - воскликнула Эми. - Да ты без меня и шагу в городе не ступишь!
     Дочь вождя стиснула зубы, накинула капюшон и молча вышла из комнаты.
     - Ладно, - пожала плечами Эми. - С одними плотскими утехами не вышло, пошли хоть поедим!

Глава 14. Комен. 'Флора и фауна Тефтонга'

     'Крепко сжимай, друг, меча рукоять,
     Руби дурманящей ягоды лозы
     Тем чуждо вино, кто сумеет понять
     Как пьянят оглушительно грозы'
     
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'
     
     
     - Да! Меня избрали, чтобы я защитил свой мир!
     Широкая платформа из деревянных кубиков поднималась всё выше. Матеус от восторга открыл рот:
     - Ого! Я так и знал! Ты - особенный, утопленник! Ты - настоящий!
     Нутро Комена наполнилось вязким, тянущимся словно мёд, теплом. Он вспомнил о доме, а главное - о своём предназначении. Наконец-то! Роль избранного героя расы альбосов приживалась в сердце и он вдохновенно начал рассказывать Матеусу о ритуале 'рождения' Ион Сола и сне, в котором добрый маг отправил Комена в Ласкерль через грот Уты.
     Мальчик таращился на Комена, слушал и поражался картинам, что рисовало воображение. На каждое слово понимающе кивал. Скоро платформа остановилась, и ребята ступили на невысокую извилистую лестницу, покрытую светящимися жёлтыми узорами. Кубики тут же с дальнего края платформы посыпались вниз, что подтолкнуло путешественников быстрее шагать вперёд.
     Комен, поднимаясь, изучал узоры на ступенях. Перпендикулярные линии пульсировали энергией, когда нога альбоса касалась их. Матеус вслух считал ступеньки и на словах 'Двадцать четыре!' первым впрыгнул в небольшой грот, куда вела лестница. Комен зашёл следом.
     - Слизневы мозги-и-и! - громко крикнул мальчик и удивление звонким эхом вернулось, отразившись от стен грота, покрытых точно такими же люминесцирующими узорами. Помещение уже слабо походило на пещеру, скорее большая комната с прямыми стенами и потолком. Под ногами местами валялись камни и песок, а затхлыё запах пыли щекотал ноздри.
     - Мат, осторожно! - предупредил Комен, положив руку ему на плечо. В противоположном углу грота, в тени, загорелись два огненно-рыжих точки. Матеус, заметив их, вздрогнул и спрятался за альбосом.
     Комен оглянулся в поисках пути отхода, но его уже не было. Большая дыра, через которую прошли ребята, с тихим пощёлкиванием затягивалась кубами. На этот раз каменными. Горящие глаза, освящая пришельцев, поднялись на высоту двух ростов Комена, увеличившись до размеров кулака. Громогласный бас заполнил грот.
     - Опя-ять. Хочу спать! Нужен поко-ой!
     Комен попятился, припечатав Матеуса к стенке, чувствуя, как нижняя часть тела стала как будто чужой. Ещё обделаться не хватало. Матеус выглянул из-за его спины и с дрожью в голосе сказал:
     - З-здравствуйте, жуткие глаза. Мы из деревни Гира, просто ищем выход из деревни, - Комен недоумевающе посмотрел на мальчика, не ожидая, что чудовище поймёт его речь. Ошибся.
     - Ги-ир... Хр-рани-ите-ель?! - удивилось чудовище, медленно выговаривая слово по слогам.
     - Простите нас, мы уже уходим... - затараторил Комен и стал оглядываться по сторонам в поисках нового выхода, пряча Матеуса за собой.
     От горящих глаз пробежала волна света и перед путешественниками предстал силуэт огромного толстого ящера, чешуя которого медленно покрывалась светящимися узорами. На голове, немногим выше глаз, стали видны завивающиеся назад, как у барана, рога. Чудовище вытянулось в полный рост, разминая спину, и протянуло лапу к Комену. Альбос в оцепенении наблюдал, как гигантский ящер потрескавшимся когтем поднимает его за шиворот. Небрежным движением ящер откинул Комена в сторону. Тот не успел сгруппироваться и глухо ухнув, всем телом шваркнулся о пол, прикрывая руками голову.
     - Грешник не говорить. Молчать и слушать, - прорычал ящер.
     - Ох, Сол, кто ещё назовёт грешником? - выдавил Комен.
     Мальчик шлёпнулся назад и таращился на чудовище. Из его рта вырывалось что-то нечленораздельное:
     - А-а-э!
     - На шее. Амулет. Хранитель?! - медленно, практически по слогам говорило чудовище.
     - Я, э-э, ничего не храню...
     - Куб! - зарычало чудовище. Рога сверкнули голубым сполохом искр. - Украл?!
     На последней фразе чудовище зарычало. С потолка посыпался песок, а земля сотряслась, передавая вибрации в колени. Матеус стал оправдываться жалостным голосом, казалось, он вот-вот расплачется:
     - Нет, я не крал, я это... это от бабушки, но...
     Но Комен перебил мальчика.
     - Мат, отдай, всё будет хорошо.
     Он помнил, что спорить с тем, что окажется в недрах горы - запрещено. Насчёт Матеуса маг инструкций не давал, но всё же здравый смысл подсказывал, что с этой махиной пререкаться не стоит.
     Матеус не оборачиваясь на Комена потрогал куб, висящий на шее, и аккуратно сняв его, протянул ящеру:
     - Забирай, если хочешь.
     Ящер протянул лапу, замер, поколебался, но не коснувшись кубика, убрал её. Припал к земле, вобрал побольше воздуха в лёгкие и, запрокинув голову, заревел, да так громко, что ребята невольно заткнули уши.
     - Не-е-ет! Я много спать! Но не забыть свой долг!
     - Тише-тише, - Матеус выставил перед собой ладонь и повесил кубик обратно себе на шею, когда ящер успокоился. - Можно, мы пойдём, пожалуйста?
     Между рогами чудовища вновь проскочил голубой разряд, выпуская сноп искр.
     - Уходить! Я просить, хранитель, забрать монстра! - взмолилось чудовище. - Мешать спать! Хотеть поко-ой!
     Ящер медленно опустил чешуйчатую шею перед Матеусом, положив исполинскую голову, которая почти доставала тому почти до подбородка. Чувство страха уступило любопытству. Комен на носках приблизился к чудовищу и рассмотрел его поближе. В тусклом свете люминесцирующих стен, Комен рассмотрел ящера поближе. Чешуйки на его теле оказались толстыми засохшими листьями, почерневшими от времени. Местами между листьев проглядывались сухие веточки и даже маленькие, почерневшие у кончиков, лепестки цветов. Рога, растущие из головы, были больше похожи на тщательно отполированный камень, покрытие причудливыми цветочными рисунками. Между рогов находилось небольшое гнездо из тех самых сухих веточек и листьев. Из гнезда на мага смотрел маленький пушистый зверёк.
     - Привет, малыш! - улыбнулся Матеус.
     Его непропорционально большие уши смотрелись до умиления комично, а большие круглые глаза казались бездонными из-за чёрных зрачков. Испуганный зверь дрожал, опоясав своё тельце длинным хвостом с кисточкой на конце. Матеус, умиляясь, протянул руки, чтобы взять зверька, но тот раскрутив хвост, будто хлыстом ударил мальчика по руке. Между кончиком хвоста и кожей Матеуса проскочила дуга, озарив грот ярким всполохом голубых искр. Комен прикрыл глаза, чтобы не ослепнуть и на пару вдохов помещение стало для него абсолютно тёмным.
     - А-ау! - крикнул Матеус, отдёргивая руку. Тем временем зверёк поскакал назад по шее и спине ящера.
     - Уы-ы! - взревела рептилия и в надежде скинуть малыша подпрыгнула, махнув хвостом, создав небольшое землетрясение и оттолкнув от себя Комена и Матеуса. С потолка посыпались камни, песок и комья земли. Бедный зверёк, испугавшись только сильнее, спрыгнул и стал скакать по гроту, но, задевая грузные лапы ящера, вызывал ещё больший тремор у монстра. Так, они они и прыгали: зверёк, прижав уши, пытался сбежать от землетрясения, а здоровенный ящер истошно вопил и бил хвостом, получая разряды.
     Когда рядом с Коменом упал и раскололся камень, размером с голову, тот смекнул, что истерика чудовища сейчас похоронит всех под обвалом и побежал наперерез прыгающему зверьку. Теперь к сумасшествию подключился и альбос. Его попытки поймать зверя выглядели тщетно, все силы уходили на то, чтобы уворачиваться от здоровенного хвоста чудо-ящера.
     - Стойте! - крикнул Матеус. - Нас всех сейчас завалит!
     Ящер замер, развернув голову к мальчику, пробасил:
     - Прости, хранитель, - поймав взглядом маленького зверька, он отошёл от него подальше, в тень. - Сейчас исправлю.
     Камни, упавшие с потолка, медленно скрылись под землёй, рассыпавшись тысячами маленьких каменных кубиков. Тем временем Комен прыгнул в очередной попытке достать до зверька, но тот в последний момент увернулся.
     - Солов тушкан!
     Зверёк подбежал к нему и принюхался. Комен, бубня под нос ругательства, сел на зад и потёр ушибленное колено, с интересом рассматривая чудное существо. Для тушканчика он был слишком крупный, да и форма головы больше подошла бы хомяку. Он комично расставил задние лапы и сел, но длинный хвост потянулся к Комену и, когда он коснулся тусклой печати альбоса, малыш радостно пискнул. Вокруг животного появилось лёгкое серебристое свечение, что сделало его серую короткую шерсть блестящей. Комен протянул руку и осторожно коснулся головы тушканчика. Вопреки опасениям удара не произошло.
     - Что, мелкий, успокоился? - пробурчал альбос.
     Зверёк снова пискнул и, быстро запрыгнув Комену на плечо, стал копаться у него в волосах, продолжая принюхиваться:
     - Шу-шу-шу-шу...
     - Ха-ха! - рассмеялся Комен, когда зверёк влажным носом ткнулся ему в ухо.
     - Ну всё, утопленник, теперь у тебя новый друг!
     - Зверь пустой, будь осторожен, хранитель, - лаская слух, из тени прозвучал женский голос с лёгкой хрипотцой. - Для тебя же, грешник, он безвреден.
     Комен вскинул голову в направлении голоса. Силуэт чудовища, мерно пульсируя уменьшался, обретая женские черты. В полумраке грота определить её возраст было сложно. Её тёмная кожа, если это можно было так назвать, вся покрытая древесной корой, была инкрустирована позолоченными веточками. На лице проступали трещины и рытвины, будто на высушенной жаром земле. Вместо причёски, на голове красовался тюрбан из чёрных подгнивающих листьев.
     - А-а! Так вот чем он меня ударил! - махнул рукой Матеус, ничуть не удивившись метаморфозам ящера.
     - Прошу прощения за мой вид, маленький хранитель. Зверь блокировал некоторые мои... способности.
     - Да ничего, тётя ящер!
     - Теперь уходите, время ещё не пришло, - строго сказала женщина, показывая на образовавшуюся в стене дыру. - Я слишком устала.
     - Спасибо вам!
     - С-спасибо, - выдавил Комен.
     Как только Матеус, следуя за Коменом, шагнул в тёмный тоннель, дыра запечаталась. Путешественники оказались в замкнутом каменном пузыре. Но стоило им сделать несколько шагов к стене, как камень всё теми же полированными кубиками расходился, освобождая путь. Света в тоннеле не было, но серебристого свечения зверька хватало, чтобы различать стены тоннеля.
     Длительное молчание прервал Комен. Отряхиваясь от пыли и земли, он тихо простонал:
     - Устал я уже под землёй возиться, как червь.
     - Да это что! Ещё наверняка даже не полдень, - махнул рукой Матеус. - До Ласкерля не одна неделя пути. Бабушка будет беспокоиться о нас...
     - Сколько это в декадах?
     - Что это?
     - Ну, десять суток.
     - Две, может быть три, не знаю...
     - Сколько?!
     - А как ты хотел, утопленник?
     - Хм... Просто маг из моего сна не говорил, как далеко находится этот... Кстати, это город или что?!
     - Ласкерль - это целый полуостров, где живут маги и их ученики. А прямо над ним парит привязанная толстенными цепями Ласкента - цитадель академии! Огромная крепость, больше чем город! В ней сто таких деревенек поместится, как наша! Ох, чего там только нет...
     Комен поднял бровь:
     - А ты откуда знаешь-то, Мат?
     - Деда рассказывал! А ещё в книжке моей картинки были. Там и монстро-парк, и тренировочная трасса для полётов на потоках ветра, и огромная игровая площадка для 'Гармонии стихий', с трибунами и здоровенным куполом! Жду не дождусь, когда всё это увижу!
     - М-м... - Комен почесал голову и стряхнул с волос пыль. - Но Мат, ты должен вернуться Варке и Гастоду, иначе они просто не переживут твоего исчезновения.
     - Бабушка знает, что я уже большой! Она сама так говорила. А дед всегда твердил, что когда я вырасту, то он отведёт меня в Ласкенту.
     - Ну вот и подождёшь, в чём проблема?
     - Комен! Я может быть ещё молод, но не дурак... Я же вижу, что дедушка с годами не молодеет, - ломающийся детский голос казался слегка охрипшим и Комену показалось, что с ним разговаривает не тринадцатилетний мальчуган, а взрослый и осознанный молодой человек. - Уже сейчас он, скорее всего, не выдержит и дороги до Хейдинбурга. Что уж говорить про академию.
     Комен был растерян, а излишняя бравада мальчика лишь раздражала его:
     - Ну! Если ты не дурак, то должен понимать, что и сам не выдержишь такой путь!
     - Выдержу! Ещё тебе фору дам!
     - Ты слишком мал, Мат. Кто будет о тебе заботиться всю дорогу? Я?!
     - Да кто ещё о ком заботиться будет. Забыл, как я тебя спас?! Ты же здесь ничего не знаешь! Закончишь, чего хорошего, в брюхе у мораха.
     - Это так, но...
     - Комен, прошу... Я тринадцать лет живу в деревне и ничего, кроме Хелимовой косы в жизни не видел! Обвал этот отрезал нас от внешнего мира! Ты думаешь, что, выбравшись из грота Уты, я побегу обратно в деревню? Да ни за что! - с каждым словом Матеус распалялся всё сильнее.
     Комен почувствовал, что, они с мальчиком похожи: один, наконец, выбрался из заточения в огромном шаре, а второй всего-то покинул родную деревню, но оба получили долгожданный глоток свободы. Оба выбрались из заточения, покинули клетку, что давила на них всю жизнь. А ведь Матеус - герой! Комен, несомненно, тоже, но мальчуган, оказавшийся в нужном месте в нужное время уже дважды спасал Комена. Кажется, пришла пора отплатить ему той же монетой. Или гемом. Интересно, как они тут говорят, в Элларии?
     - Договорились... - протянул Комен. Матеус, промолчал, коротко обнял Комена и улыбнулся до ушей. Дальше он шёл уже пружинистым шагом, что выдавал в нём чувство бурлящей радости и предвкушения.
     ***
     
     Вскоре прямо на глазах путешественников раскрылась щель, пуская внутрь тоннеля лучи Фолио. Ребята сощурились, привыкая к свету, а маленький зверёк, обвивавший до этого момента шею Комена, спрыгнул на землю и с радостным писком поскакал наружу, исчезая в траве. Путешественники вышли у подножия горы, окаймлённой густым лесом.
     Таких красивых деревьев Комен не видел ещё никогда. Мягкие лучи звезды проходили сквозь маленькие прорехи в высоких кронах, окрашивая всё в тёплые тона. Лес пестрел всеми оттенками зелёного и салатового цветов. Даже длинные стволы деревьев у корней окрашивались в зелёный благодаря высокой траве.
     Шум листьев, стрекот жучков и полуденный жар с высокой влажностью, из-за которых на лбу выступили капельки пота, встречали путников своими объятиями. Такими чуждыми, но необычайно желанными.
     Комен стоял запрокинув голову, и, хлопая глазами, спросил:
     - И куда дальше?
     - Нам надо... найти дорогу до Хейдинбурга! - Матеус гладил ладонью траву, выросшую ему по шею. Казалось, он готов рвануть навстречу приключениям, не разбирая дороги.
     - Это я понял, но сначала нужно выбраться из леса... - альбос обратил внимание, что в траве бегает что-то маленькое. - Эй, мелкий, ты где?
     - Шу-шу! - послышалось где-то в траве.
     - Да, да, ты - Шу-шу, дорогу покажешь нам?
     Матеус хохотнул:
     - Ха, ты уже ему имя придумал?
     Тушканчик выскочил из-за дерева, забрался Комену на плечо, протяжно пискнул и снова скрылся за растительностью, оставляя за собой тонкий след примятой травы.
     - Ну что, пошли туда, куда ведёт мелкий, - пожал плечами Комен. - Выбор всё равно небольшой.
     ****
     Шу-шу скакал впереди путешественников примерно в одном направлении, что позволило Комену немного расслабиться. Правда его то и дело одолевала тревога и навязчивое чувство, что поблизости постоянно кто-то бродит и шуршит в кустах. Матеус успокоил его:
     - А как ты хотел, утопленник, это же лес!
     Продвигаясь сквозь лесную чащу, ребята насобирали грибов и ягод Рибуса. Когда Матеус выбрасывал каждый второй, найденный гриб и молча продолжал поиски, Комен злился. И всё же, нехотя, но в глубине души признавал, что рад компании. Странные на первый взгляд грибы, мясистые и сочные, по словам мальчика, можно было есть даже сырыми. И на вкус они оказались... Вкусными! Как бы банально это ни звучало.
     - Их бы ещё обжарить хорошенько, до хрустящей корочки. М-м-м... Пальчики оближешь! - сказал Матеус.
     Комен не знал, сколько прошло времени, но при упоминании жареной пищи, в животе у него образовалась пропасть, ведь с утра он не успел даже позавтракать. Пришла пора привала. Выбрав для остановки небольшую полянку, друзья насобирали в округе сухих веток. Костёр решили жечь в центре поляны, подальше от деревьев и сели прямо посреди высокой травы, предварительно её притоптав. Над их головами образовался зелёный колодец из листьев деревьев, в котором, как рыбы в маленьком пруду плыли облака.
     Альбос подавил в себе желание лечь на спину, чтобы насладиться видом и полез в отобранную у мертвеца сумку за огнивом. Приспособление для высекания искр пригодилось путешественникам как нельзя кстати, Матеус честно признался, что побаивается огня и старается не пользоваться энергией для розжига.
     - Деда говорит, в лесу жечь костры опасно. У меня редко получалось поупражняться с огнём. А после того, что случилось с тем сараем возле мельницы, так вовсе не хочу им пользоваться.
     - Но ведь ты хочешь стать настоящим магом? Наверняка она обязаны это уметь, - стоя на одном колене и высекая искру за искрой, спросил Комен.
     - Да, но... Э-э, погоди, а откуда у тебя эта сумка?
     Глаза альбоса забегали, и он даже слегка покраснел, но быстро ответил:
     - В шахте нашёл.
     - У моего папы была похожая.
     - Да-а? Ну что ж... Наверное, такие были у старателей в шахтах... - на ходу придумывая отговорки Комен стал с удвоенным усилием высекать искры, и найденный хворост, наконец, разгорелся. - А вот, смотри-ка, огонь!
     Он, не торопясь раздул пламя, и постарался отвлечь мальчика, послав того искать прутья для жарки грибов. После лёгкого перекуса путешественники всё же решили немного полежать. Пока Матеус придумывал, на что похожи пролетающие над ними облака, Комен воспроизвёл в памяти иероглифы, увиденные рядом со скелетом:
     - Мат, а что значат вот эти буквы, то есть иероглифы? - он поднял руку и, водя пальцем по небу, показал мальчику, что запомнил.
     - Первый - это как указатель на того, кто пишет, в твоём случае - это значит 'Я'. Второй - означает твои возможности, но с маленькой чёрточкой наверху - это значит, что ты не можешь, не в силах что-то сделать.
     - А вот такой? - раздвинув траву, аккуратно, стараясь не сбиться, альбос нарисовал третий знак. Сложный, составной.
     - Ого! Ничего себе, откуда ты его знаешь? - вскинул бровь Матеус.
     - В книге твоей увидел, - соврал Комен. - Интересно же! Мне стоит научиться читать, как думаешь, а?
     - Меня дедушка быстро научил и тебя я тоже быстро научу! И пары лет не пройдёт, как ты сможешь прочитать свою первую книгу!
     Комен глубоко вздохнул:
     - Так что там с тем иероглифом?
     - Он означает, что ты извиняешься. Но не просто за оплошность или провинность... - мальчик замолчал на несколько секунд, проводя пальцев по начертанным линиям. - Он означает искреннее сожаление, что не оправдал чьих-то надежд.
     Мальчик сел и устало посмотрел в глаза Комену:
     - Комен, его не могло быть в книге...
     - Да?! - альбос потряс головой и решил сменить тему. - Видимо, перепутал с чем-то! Такие сложные у вас знаки... Ладно, проплыли, пошли-ка, поищем нашего мелкого друга, а? Шу-шу, ты где?
     Матеус махнул рукой и опустив взгляд медленно поднялся с травы. Комен тоже встал, но стоило окинуть поляну взглядом, как он оцепенел. В паре шагов от них стоял кабан, с такой же костяной бляхой на лбу как те, что напали на ребят у ручья, во время поисков Пега. Сейчас он не пытался никого припечатать или затоптать, а лишь спокойно стоял и пофыркивая наблюдал за пришельцами.
     - Мат, идём скорее, засиделись уже, - Комен подтолкнул мальчугана в противоположном направлении, воспользовавшись тем, что тот не заметил вепря за высокой травой.
     Вопреки ожиданиям кабанчик не сдвинулся с места и вскоре скрылся из виду за толстыми стволами деревьев. С сотню шагов альбос поторапливал Матеуса и, обернувшись в очередной раз, не заметив никого, кроме догоняющего ребят тушканчика, выдохнул с облегчением.
     - Утопленник, смотри! - окликнул его мальчик.
     - Ай? Чтоб тебя! Что это за дрянь?!
     Не успел Комен успокоиться, как вновь чуть не получил сердечный приступ. В дюжине шагов перед путешественниками застыл большой и доброжелательный желатиновый пудинг жёлтого цвета. Вернее, Матеусу он наверняка казался именно таким, а вот Комен уже успел сегодня вступить в бой с подобным чудовищем, и взглядом искал поблизости какую-нибудь палку потяжелее.
     - Слизь! Это, наверное, брат Джернона! - восторженно сказал Матеус и рванул к чудовищу.
     - Не смей, он опасен! - крикнул альбос и потащил мальчика под руки назад.
     И снова, вопреки опасениям Комена, гигантский желеобразный сгусток никак не отреагировал ни на звуки, ни на действия ребят. Переливаясь в лучах света и тихо побулькивая, он оставался недвижим.
     - Да не переживай ты, утопленник, видишь, он добрый!
     Матеус вырвался из рук альбоса и подошёл поближе. Тем временем откуда-то из леса послышался тонкий протяжный писк Шу-шу. Комен обойдя слайма стороной пошёл на звук и снова схватился за сердце. Тушканчик сидел на огромном цветочном бутоне, размером с пять голов Комена, растущем на спине у самого странного существа, что он когда-либо видел. Покрытое тёмно-зелёной кожей, шесть толстых лап с перепонками, как у земноводных. Голова, похожа на черепашью, но с вытянутым картофелеобразным носом и выразительные глаза с ресницами, с интересом изучающие Комена. Жуть какая! И в страшном сне такое не присниться. Матеус вынырнул из-за спины альбоса и пустился изучать странный бутон.
     - Слизневы мозги! Малыш нашёл гермина! У деревни таких не бывает... они живут в болотах.
     - Неизвестно насколько он агрессивен, лучше держаться подальше, - Комен потерял терпение и, схватив мальчика за руку, пошёл дальше, отдаляясь от булькающей слизи и гермина. Шу-шу, тихо пискнув, быстро догнал ребят и примостился на плече у альбоса, аккуратно обвив хвостом его шею.
     Комен с трудом перебирал ватными ногами. Он чувствовал страх и неуверенность. Нежданные встречи с монстрами и неизвестными представителями местной фауны, внезапно, не вселяли в него того же чувства, какое он испытал, назвав себя избранным. Постоянно ожидая нападения, он бежал от всего, что казалось ему странным. Его раздражало спокойствие Матеуса, пусть он ещё ребёнок и не понимает, что в мире на каждом шагу тебя подстерегают смертельные опасности.
     В чьём мире? Это не важно, закон жизни суров и справедлив для любого: либо ты, либо тебя. Или нет? Знания, опыт и жизненные уроки, полученные в Ионии, не стыковались в сознании альбоса с детским, но, возможно, более правильным в данной ситуации отношением к жизни, как у Матеуса. От этого у Комена болела голова. В его мыслях эхом отразилась недавно сказанная фраза Матеуса: 'Ты же здесь ничего не знаешь!' Ненавистное чувство бессилия. Держи себя в руках! Ты же избранный!
     Матеус, еле поспевая за широкими шагами Комена, недоумевал:
     - Он не опасен, Комен, он как цветочек - почти не двигается, а питается мухами и светом.
     - Мне не по себе, - оглядываясь по сторонам, ответил Комен. На расстоянии пары шагов из-за дерева показалась ещё чья-то пушистая мордочка. - Да сколько же тут тварей!
     Петляя, приключенцы то и дело наталкивались на различных зверей. Были здесь и свисающие на одном хвосте жирные тушканчики, которых Шу-шу приветствовал радостным писком, и мелкие кабанчики, то в крапинку, то в полосочку, вышедшие посмотреть на источник звуков. Встречались и длинномордые зверьки с зелёной шерстью, быстро ползающие по деревьям, и странные существа, похожие на собак, но с плоской мордой, плотной гривой и длинными цепкими лапами.
     Матеус с удовольствием комментировал появление каждого и слегка притих, лишь когда троица набрела на свернувшегося в клубок монстра, больше похожего на медведя, размером с одноэтажный домишко. Морды его Комен не видел, но яркие буро-красные полоски, идущие вдоль тела, а возможно, и размер, не располагали к знакомству с данным представителем фауны тефтонгского леса.
     - Морах, совсем маленький, но давай лучше обойдём... Рядом может быть его мамочка. - прошептал Матеус.
     - Маленький?! - прошептал Комен и на носочках, стараясь не издать ни звука, отошёл от мораха. - Уходим, уходим!
     Вскоре юные искатели приключений вышли на небольшую тропинку, но и здесь у Комена не вышло расслабиться. Вдоль тропы из каждого куста и дерева ребят провожал чей-то пристальный взгляд. Тело парня покрылось испариной.
     - Что им всем нужно, Мат? Почему они смотрят? - Комен тяжело дышал, но старался не сбавлять шаг. Руку Матеуса он уже отпустил, но мальчик не отставал.
     - Тебе бы тоже не понравилось, если какой-нибудь утопленник ворвался к тебе домой!
     - Жуть какая-то, - процедил альбос, стараясь не встречаться взглядом с недовольно жующим траву боровом.
     - Там, кажется, выход!
     И правда, деревья встречались уже реже, чем у подножия горы, уступая место зарослям кустарников. И впереди, в одной из таких зарослей, виднелся небольшой просвет. Выскочив под прямые яркие лучи звезды Комен осторожно оглянулся и замер с раскрытым ртом. Вдоль всей опушки, раскинувшейся на сотни шагов вширь, из леса выходили звери. Альбос пятился назад, и чем дальше от опушки отходил, тем больше зверей скапливалось на границе леса. Разных оттенков и размеров, кто в шерсти, кто в чешуе, кто в перьях, они провожали незадачливую троицу. Выстроившись в несколько ярусов, из лесной чащи глядели тысячи пар глаз. Впрочем, пара глаз была не у всех - кто-то хлопал двумя парами глаз, а у кого-то было лишь одно крупное око.
     - Юни благочестивый! - послышался чей-то громкий голос позади Комена. От резкого звука живность в секунду скрылась в тени деревьев. - Вы видели?! Нет, вы тоже это видели?
     Обернувшись Комен рассмотрел на расстоянии в несколько десятков шагов темнокожего мускулистого мужчину сжимающего в руках большое полено. Он сидел на небольшом камне, лежащем около широкой дороги.
     - Видели, видели... - тихо сказал Комен и, наконец, выдохнул. Зверей на опушке уже не было, как и причин возвращаться, поэтому он расслабился и подошёл к мужчине.
     - Не подскажете, как добраться до Хейдинбурга?
     - Тебя чуть не сожрали, а ты спокоен как рогокол? - мужчина негодующе закинул дубинку на плечо и потёр лёгкую щетину на своём квадратном лице. - Тебя как звать?
     - Звать Комен. Они не собирались нас есть, скорее просто провожали...
     - А я Арк! А это что за чучело? Пустишь его на гемы? - мужчина усмехнулся, глядя на Шу-шу, и зверёк неспокойно зашипел. - Если что обращайся, я - панчер! Таких вот на завтрак ем десятками!
     Тушканчик пискнул и словно хлыстом огрел обидчика хвостом. От удара с кончика хвоста Шу-шу выскочил сноп искр.
     - А-ау! - крикнул Арк и уронил дубинку. - За что?!
     - А ты не обижай малыша! Он хороший! - вступился за тушканчика Матеус.
     - Арк, нам нужно попасть в Хейдинбург как можно скорее, покажи направление, пожалуйста.
     - В лесу, что, все такие колючие? - недоумевал мужчина. - Мне как-то расхотелось туда идти...
     Комен решил, что всё равно не добьётся от встреченного путника ответов, а потому тоже не стал отвечать на вопрос:
     - Ладно, бывай...
     Альбос обошёл здоровяка и вышел на некое подобие мощёной камнем дороги. Справа она сужалась, переходя в узкую тропинку, а слева, - наоборот, становилась только шире. К тому же, если присмотреться - там, вдалеке виднелись куски невысокого каменного ограждения. В противоположной же стороне, в лучах заката легко можно было рассмотреть тропинку, уходящую наверх, к далёкому утёсу. И там не было ни намёка на городские стены. Определившись, что двигаться стоит туда, где дорога расширяется, Комен глубоко вдохнул и зашагал налево. Ноги уже порядком подустали, а стопы ныли от пройденного за день расстояния.
     Но, к счастью, неспешный темп и отсутствие очевидной опасности поблизости, позволили Комену расслабиться и погрузиться в раздумья о прошедшем дне. Матеус ещё в лесу раздобыл небольшую палку, чем заменил свой посох, потерянный в недрах пика Гира и сейчас, зевая, шёл рядом, опираясь на неё. Над головой висели розовые, в лучах закатной звезды, облака, ветер приятно обдувал лицо, а малыш Шу-шу мирно сопел, обвивая шею. Комен хотел оставить зверя в лесу, но после встречи с темнокожим Арком решил, что малыш может за себя постоять и не стал его прогонять.
     Лес оставался далеко позади. По сторонам от дороги путников встречали причудливо изогнутые деревья, с толстыми стволами и необычайно яркими и плотными рыжими, а местами красными, кронами. По правую руку вдалеке виднелось озеро. А гораздо ближе, вдоль дороги, в лучах заката искрилась вода в небольших прудиках, которых по пути попадалось очень много. По левую руку можно было наблюдать за скрывающейся в облаках вершиной горы пика Гира.
     Чем темнее становилось, тем чаще Комен замечал вдоль дороги цветы, которые Матеус когда-то назвал полуночниками. Они раскрывались, представляя миру яркие, освещающие траву на расстоянии нескольких шагов, тычинки. Мягкое светло-голубое свечение завораживало тем сильнее, чем больше раскрытых бутонов попадало в поле зрения. Фолио садился в море, волнами покачивающихся на ветру, полуночников.
     Идиллию созерцания заката нарушил догоняющий путешественников Арк:
     - Хэй, лесничие, подождите. Сегодня до города вы уже не доберётесь, хотите остаться у моего друга в таверне?
     - Комен, я хочу спать. Уже поздно, может, отдохнём?
     - Там есть где переночевать?
     - Конечно! Я сам строгал тамошние кровати, а ещё столы, стулья и даже вывеску!
     - Но у нас нечем заплатить.
     - Не страшно! Мой приятель - хороший парень, с друзей плату не возьмёт.
     ***
     
     В потёмках путешественники добрались до придорожной таверны, освещённой одиноким фонарём. Старенькая потемневшая изба с крутой треугольной крышей выделялась на фоне светлой свежей двухэтажной пристройки, над которой висела вывеска с иероглифом. Рядом со входом на привязи похрапывал рогокол. В темноте он, похожий на огромный ком шерсти, вызвал у Комена страх. Арк уверил, что здоровяка и гром не разбудит, но альбос постарался обойти косматое существо. От греха подальше.
     Из-за стойки вышел прихрамывающий молодой человек в зелёной бандане. Худой и высокий, с добрыми глазами и глубокими морщинами на лбу. Выслушав своего друга, без лишних слов вытащил из печи пару горшков с тушёным мясом. Сев с ребятами за один стол он, подняв бровь, рассмотрел пришельцев, уделив особенное внимание тушканчику.
     Комен огляделся. В таверне было пусто, на всех столах, кроме одного, где теперь сидели гости, кверху ножками лежали стулья. Помещение освещали пара свеч на стенах и догорающие угли в печи. Из комнаты, расположенной за стойкой, доносился тихий девичий голосок. Не то сказку рассказывает, не то молится.
     - Поздно ты. Я уже беспокоился, - нарушил тишину хозяин.
     - Не удалось, - понуро ответил Арк. - Я не смог перешагнуть через себя, брат.
     - Хм... - насупился его друг кивая на Комена.
     - Не обращай внимания. Бедолаги еле выбрались из леса живыми! Ты бы видел, сколько живности их преследовало!
     - А ты?
     - А я... - Арк понуро опустил голову. - Кажется, это не моё.
     - Ох, проклятье.
     - Прости, Ри...
     Приятели опустили головы и о чём-то задумались. Неловкое молчание прервал Комен. Наскоро забросив в желудок побольше еды, он жутко хотел пить и оттого икал.
     - Что из напитков хотите? - спросил Ри.
     - А что у вас есть?
     - Да вон, читай, на доске написано, что хочешь выбирай. Кажется, этому месту суждено закрыться, поэтому насчёт гемов не переживай.
     Альбос взглянул за спину Ри и заметил небольшую досочку, висящую на стене за стойкой. На ней аккуратно выведенные иероглифы красовались рядом с нарисованными четвертинками и половинками фиолетовых гемов. Гемы означают цену, понятно, но этого недостаточно, чтобы сделать заказ.
     - Я не понимаю по-вашему, простите.
     Взгляды Ри и Арка пересеклись и они в недоумении уставились на Комена. Выручил Матеус:
     - Он у нас особенный, - мальчик толкнул Комена в бок. - Придумал себе свой язык и говорит, что не знает элларийского.
     - А я смотрю, какой-то больной, бледный, - Ри наклонил голову набок. - Короче, из напитков: чай грибной, настойка эсмериала, хмельные сорта есть, если хотите. Редкие гостьи предпочитают лавандовый раф, но, думаю, вам это не интересно.
     - Малому чай, а я бы попробовал настойку, где поменьше хмеля.
     - Э-эй! - начал было возмущаться Матеус, но, зевнув во весь рот, согласился.
     Ри позвал с кухни девушку и попросил её отвести мальчика в комнату.
     - Туда и чай ему принеси.
     - Хорошо, свет мой! - ответила симпатичная, полноватая девушка, устало улыбаясь путникам.
     Когда Матеус ушёл, Ри принёс три больших деревянных кружки с настойкой. Отхлебнув он опёрся о стол локтями и уставился на друга:
     - Что делать будем, Арко?
     - Завтра ещё раз попробую.
     - Ты уже пятый день ходишь туда, и ни гема не принёс!
     - У вас что-то случилось? - поинтересовался Комен.
     - Не у нас, а у всего мира случилось! - раздражённо ответил Ри.
     Арк поёрзал на лавочке и, отпив пенного напитка, пустился объяснять:
     - Не знаю откуда ты родом, друг, но здесь, в Хейдине всегда нормально жили. Мы с Ри подрабатывали и горя не знали. Я работал плотником, а он держит этот постоялый дворик неподалёку от Хейдинбурга.
     - Путников у нас немного, - взял слово Ри. - Но я рассчитал, чтобы отсюда, если на заре выйти, то аккурат к полудню до города доберёшься. Торговцы, кто с утёса Нека к нам ездил, всегда благодарили. Отдохнут, мол, с дороги и потом весь день на ногах работается легче. Но...
     Арк подхватил:
     - Но не так давно наведались к нам люди лорда и сказали, что теперь мы должны им каждые тридцать дней платить по зелёном самоцвету. Да только мы не зарабатывали столько никогда... Короне, видите ли, нужны гемы. Тьфу.
     - И что вы планируете делать? - поинтересовался Комен.
     - Я решил стать панчером. А что? Сила есть! - Арк напряг бицепс. - Работа плотника всегда держит мышцы в тонусе! Отпустил бороду и отыскал бревно потяжелее. Чем не панчер? Да только этого недостаточно! Не умею я живность убивать, и не хочу... А больших монстров никогда и не видел и, честно говоря, побаиваюсь наткнуться на такого. Даже убрал последнюю букву в имени, думал поможет стать другим, но...
     Альбос осторожно глотнул холодного напитка. Нутро приятно обожгло, вызвав приятные ассоциации хмельных посиделок с друзьями в 'Счастье уединения'. Эго Комена было всё ещё ущемлено тем, что он пугался в лесу каждого зверя, но, как оказалось, был в этом не одинок. Арк продолжал:
     - До недавнего времени дела шли неплохо, хотя моя матушка рассказывала, что когда была маленькой, они с друзьями находили гемы даже во время прогулок. Эллария была щедра в то время, и никто даже не задумывался о голоде. А сейчас что? Прокормить семью - не так уж и просто! У меня никого не осталось кроме Ри, поэтому помогаю ему, но откуда взялись эти требования? Нас просто напросто грабят!
     - Городские взяли да заглотили наживку, - взял слово хозяин таверны. - У них выручка поболее будет. Говорят: 'Надо - значит, надо' или 'Королю виднее'. Я даже верю, что это не наш Ёрин бугаёв посылает, но легче то от этого никому не становится! Лорд Хейдина обязан подчиняться Аитхену, иначе никак. Элларией правит династия.
     - Могу я вам чем-то помочь? - задал прямой вопрос Комен чувствуя, что быстро хмелеет и его уже тянет в сон.
     - Нас всегда трое было, - задумался Арк. - Но когда Эллария перестала баловать гемами, один из нас занялся нечестными делами. Так мы и остались со стариной Ри вдвоём. Давай с нами?! Вместе мы как-нибудь справимся с этой пошлиной! Работать научим, не вопрос! Мальчонку твоего пристроим!
     Арк, сделал большой глоток, и, вытерев пену с губ, уставился на Комена:
     - Ну? Соглашайся!
     Ри медленно пил настойку мелкими глотками и смотрел на пришельца поверх кружки. Комен огляделся по сторонам. Уютный быт корчмы, сытная еда и хмель в три голоса просили его остаться, но чей-то слабый голос изнутри напомнил ему: 'Найра беспокоилась о тебе'. Он широко раскрыл глаза, потом зажмурился на пару вздохов, прогоняя навернувшиеся слёзы, что незвано появляются после плотного ужина, запитого кружкой освежающего напитка.
     - Благодарю вас за приглашение, но мне нужно найти друзей...
     - Что ж, братец, по крайней мере, ты знаешь, где найти нас с Арко, - ответил Ри. - Пора на боковую!
     Хозяин проводил парня в их с Матеусом комнату, где мальчик уже мирно посапывал в свете одного из спутников планеты, освещающего его лицо слабым голубым свечением.
     День выдался тяжёлым. Сладко потянувшись, Комен мгновенно уснул на соседней кровати.

Глава 15. Комен. Семейная реликвия

     'Надрываются псы, но идёт караван.
     Как красив этот мир за порогом!
     Парень наш смел, не боится он ран.
     Истинно поцелованный богом!'
     
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'
     
     
     Комен засветло проснулся с затёкшими шеей и спиной. То ли, оттого что кровать и подушка, заботливо взбитая женой Ри, оказались слишком мягкие, то ли оттого, что увидел во сне Найру с Касом. Сколько альбос ни ворочался на перине, вспоминая каменную постель, сон не возвращался. Разбудив Матеуса, альбос пытался бесшумно покинуть таверну, но в попытках открыть металлический засов разбудил Ри и Арка. Здоровяк выскочил из спальни, размахивая дубиной, - очевидно, ожидал увидеть грабителей, - и долго не мог сообразить, почему гостю приспичило уйти в такую рань.
     Хозяин таверны не стал останавливать путников, а лишь молча протянул им пару лепёшек со вчерашним гуляшом и флягу с водой. Альбос сильно удивился выпечке, но с благодарностью принял подарок.
     И теперь, свежим росистым утром пара приключенцев, не считая тушканчика, топали вдоль высокой душистой травы. Отбрасывая длинные тени в лучах восходящего Фолио, они поднимали пыль на пустом дорожном тракте.
     Зевая и потягиваясь, Комен старался шагать как можно быстрее, чтобы прогнать сон. Тушкан шуршал где-то в траве, время от времени останавливаясь, чтобы перекусить тонким стебельком и запить трапезу кристально чистой бусинкой росы. Матеус плёлся рядом и тёр заспанные глаза. Не успел прийти в себя после резкого подъёма, еле волочил ноги и канючил:
     - Постой, ну! Погоди, куда мы торопимся? - дёргал Комена за рукав куртки.
     - Нужно торопиться. Этой ночью я снова видел Найру во сне, - Комен поморщился, постарался развеять неприятные мысли и, плеснув на руку немного воды из фляги, умыл лицо.
     - Найра - это твоя жена?
     - Нет, - сухо бросил альбос. - Мы просто друзья.
     - А... почему тогда беспокоишься? Никуда твоя подруга не денется!
     - Не твоё дело, Мат.
     - Ну что ты завёлся, утопленник?! - юнец в очередной раз дёрнул товарища за рукав и еле устоял на ногах, когда альбос резким движением вырвал у него свою куртку.
     - У меня есть имя! И хватит задавать глупые вопросы! Лучше бы я не соглашался брать тебя с собой.
     - Но я же могу быть полезен! Ты совсем ничего не знаешь о Тефтонге...
     - И что?! - грубо ответил Комен. - Может быть, ты расскажешь, например, почему та громадина в гроте называла тебя хранителем?!
     - Да я... э-э, не знаю...
     - Я уверен, что твоя бабушка знает, что это за монстр, - отмахнулся альбос. - Она ничего не говорила о ящере со светящимися узорами?
     - Нет... - задумался Матеус. - Хотя...
     - Что 'хотя'? Говори!
     - Несколько раз деда рассказывал мне сказку на ночь о каком-то 'Элементале', - мальчик выделил интонацией последнее слово. - Он может сотрясти всю Элларию одним ударом хвоста. Я не знаю, что это значит - 'Элементаль' и всегда представлял себе папу в доспехах и с большо-ой дубинкой, как у Арка!
     - Не знаю, что может заставить трястись всю планету целиком, но на правду это не похоже. К тому же та громадина судя по её словам, не очень-то активна.
     - Просто вспомнил, - пожал плечами юный маг. - И, это...
     Матеус замялся и, глядя под ноги, пнул камушек, попавшийся на дороге.
     - Комен, извини...
     - Проплыли, - тот сделал вид, что оглядывается по сторонам, но на самом деле старался скрыть от юноши самодовольную улыбку. Мальчик тут же воспрянул духом и стал скакать вокруг альбоса, сменив тему разговора:
     - Комен, а расскажи, а как называется та земля, откуда ты родом?
     - Мы называем её Ионией, потому что в небе парит здоровенный кристалл - Ион Сол. 'Сол' означает 'светило'.
     - Но ведь Иония, а не Солония. А что такое Ион? - спросил мальчик.
     - Что-то на языке древних, я толком не знаю. Всю жизнь думал, Ион - это его имя.
     - Древних... Как же вы поняли, что он Ион? Откуда узнали это слово?
     - Изредка он разговаривает с избранными альбосами. Некоторые будто слышат его голос, и все как один твердят, что он называет себя именно так. Не забивай голову. Сол - штука бесполезная, светит как ваш Фолио, только никогда не сдвигается с места. Да жизненную энергию нашу сосёт, стекляшка проклятая.
     Комен с омерзением закатал рукав и посмотрел на еле заметную пульсацию энергии в его некогда любимой печати жёлтого цвета.
     - Странно это... Есть вот наша Эллария, близкая и родная, - мальчик поднял одну руку на уровень груди ладонью вверх, а затем повторил жест второй рукой. - А есть ваша Иония, такая далёкая и непонятная... А вместе мы - Эллариония! Вроде как соседи и живём совсем рядом, но даже незнакомы...
     Юный маг сплёл пальцы обеих рук и посмотрел на Комена, но альбос уже не слушал его. Встав как вкопанный, он стеклянными глазами смотрел вдаль.
     - Ты чего?
     Взгляд альбоса устремился туда, где на широком холме вдоль горизонта простирались пшеничные колоски, словно в золотое море, переливающееся в ярком свете восходящего светила. Сглотнув и протерев глаза, он справился с наваждением и, спотыкаясь, побежал к полю. Не сбавляя скорости, он погрузился вглубь колосков.
     - Пшеница! О, Сол, как много! - вопил Комен во всю глотку, гладя колоски. - Сколько же здесь хлеба?!
     Матеус рванул за ним. Догоняя товарища, чуть не споткнулся о Шу-шу, проскочившего под ногами. Тушкан настиг хозяина, крутящегося между колосьями, и прыгнул к нему на плечо.
     - Этой пшеницей же можно накормить голодающих Чакра, а может ,и всего Ильдраира! - восторженно сказал альбос.
     Матеус опешил, ведь сам никогда не видел таких больших злаковых полей, а питался в основном фруктами, грибами и дарами океана. Он спросил:
     - У вас там совсем нечего есть?
     - Есть, но на моём родном острове почти везде скалы. Я не представляю себе, чтобы где-нибудь на Ильдраире раскинулось злаковое поле!
     - Но хлеб у вас всё же пекут?
     - Да, но... выращивание зерна сравнимо с добычей алмазов... - Комен задумчиво поглаживал Шу-шу. - Сол не греет, тепло исходит из недр Ионии, то есть Элларии, если по-вашему... Короче говоря, чтобы не заморозить колоски, нужно посадить их глубоко под землёй, но при этом провести туда систему зеркал. Это ужасно дорого, но свет тоже важен для растений. Так, глубоко глубоко в породе нет плодородной почвы, её приходится туда завозить.
     - Значит, тебе повезло оказаться у нас в гостях! - не вникая в слова Комена, мальчик радовался, что друг, наконец, попробует выпечку. - И мы поедим хлеба! Я тоже давно не пробовал его. Как ты заметил, на старой мельнице оставалось только гнилое зерно. Теперь я с нетерпением жду обеда!
     Подкрепляя слова, Матеус похлопал по своей наплечной сумке, где лежало мясо в лепёшке.
     Дальнейшая дорога пролетела незаметно, Комен вдохновился увиденными пейзажами и размерами злаковых полей, а также не забыл порадоваться вернувшимся воспоминаниям об агрономических особенностях родного острова.
     ***
     
     Когда Фолио оказался в зените, путешественники, наконец, добрались до окраин Хейдинбурга. Комен ожидал увидеть что-то более грандиозное. Чакр - город, где жил альбос, - был самым крупным на острове, и благодаря тому, что в шаре перспектива играла на руку, город в отдалении казался ещё больше. Он не уходил за горизонт, как здесь, на Элларии, а возвышался над созерцателем, норовя прихлопнуть его словно муху. В Ионии вообще не было такого слова 'горизонт'. Комен узнал о нём от Гастода.
     Перед путешественниками выстроилась высокая деревянная изгородь, из-за которой виднелась пара соломенных крыш, и лишь вдали чернели высокие стены замковой крепости. У входных ворот ребят встретили пара маленьких ребятишек и маленькая пожилая женщина. Сидя на чурбане, она стегала прутиком огромного косматого рогокола.
     - Ого-о! - в один голос воскликнули Матеус и Комен, впервые увидев столь громадное животное. Тушкан спрыгнул с шеи альбоса и пошуршал к рогоколу, видимо, хотел сплести гнездо на его голове.
     Комен, ощущая себя ответственным за зверька, крикнул ему первое, что пришло в голову:
     - Стоять! Тебе танцев с ящером не хватило?
     Малыш Шу-шу насторожился и, обернувшись, вопросительно посмотрел на альбоса. Прочитав в его глазах немой укор, тушканчик недовольно пискнул и, вернувшись обратно на шею, демонстративно укусил Комена за ухо.
     Дети, скатывающиеся до этого с двухметрового грузового животного как с горки, - благо ширина спины и толстый мохнатый хвост позволяли, - заинтересовались маленьким чудным зверьком и с радостными криками побежали встречать новоприбывших. Шу-шу обрадовался вниманию и завязал с мальчишками игру в догонялки вокруг вьючного животного.
     Войдя в ворота, пришельцы поздоровались со старушкой:
     - Здравствуйте, - кивнул Комен. - Мы ищем мага, кто мог бы помочь мне со здоровьем. Подскажите, есть ли сейчас такие в городе?
     - Здоровья ни у кого много не бывает, мои драгоценные! Но тебе, сынок, явно не помешало бы больше кушать и загорать, а то на скелет похож.
     - Ха... - с грустью усмехнулся Комен. - У меня другие проблемы. С памятью. Забываю, когда ел в последний раз.
     Объяснять причину потери памяти он не стал.
     Старушка недоверчиво подняла бровь и, внимательно, с ног до головы осмотрев парня, ответила:
     - Есть маги, и не один. Вернее, были, все разъехались в поисках Мерика, кто куда... - старушка махнула рукой. - Но с памятью никто, кроме паломника, тебе не поможет, да и тот уже много лет не появлялся в городе.
     - Какая досада! - расстроился Матеус. - Я-то думал тут на каждом шагу маги. А кто этот Мерик?
     - Да вы откуда явились, ребятишки?! - удивилась старушка. - Мерик - лорд, сын Ёрина нашего! Пропал давеча, так и не нашли. Ни тела, ни одежды, куда пропал?
     - Как в воду канул, да? - юный маг с удовольствием говорил фразочками из дедушкиного репертуара.
     - Ой, и не говори! Он ведь единственный, кто остался у Ёрина. Мой сынок Клоу служит при крепости и многое слышит. Сказал, что лорд наш разругался с Брухенфортами и закрылся у себя в кабинете. Поскорее бы мальчик нашёлся, Дрезден без наследника с ума сойдёт! Эти ещё, как их, сборщики из столицы наведываются всё чаще...
     - Оу... - не нашёл слов Комен. - Ну... к лорду мы и не собирались. Спасибо вам, уважаемая, всего доброго!
     Альбос погладил грубую шерсть на боку рогокола и отправился дальше в город.
     Минув несколько десятков небольших домиков и выйдя на разбитую брусчатку, местами поросшую мхом, друзья остановились под роскошным деревом с розовыми листьями. Больше похожее на куст, но настолько большое, что своими ветвями оно укрывало небольшую площадь.
     Неподалёку раздался грубый мужской голос:
     - Да-да! Пошли на базар! Ну что ты телишься, идём, у меня для тебя подарок!
     - Хорошо, хорошо, - еле слышно отвечал ему тонкий женский голосок. - Веди.
     Матеус заметил девушку, еле поспевающую за своим кавалером. Тот тянул её за руку куда-то за холм.
     - Слизневы мозги! База-ар! - воскликнул юный маг. - Давай заглянем, а, Комен?
     Тот поднял бровь:
     - Что такое базар?
     - Ну, это как рынок, но не такой большой!
     - Рынок? - переспросил Комен, с тревогой вспоминая длинные торговые ряды, высеченные в камне под землёй, куда доходила лишь толика света Сола. И чем глубже жители Чакра погружались под землю, в недра горы, тем более ужасные вещи там можно было раздобыть за увесистую горсть стекла или драгоценного на Ионии серебра. - Ты уверен?
     - Конечно! Там должно быть весело! Помнишь, я же говорил, что у меня уже есть гемы? А нам ведь нужны припасы в дорогу!
     - Ой-ё... - ударил себя по лбу Комен. - Деньги, ну конечно...
     - Гемы, утопленник, не забывай! - мальчик улыбнулся своей фирменной улыбкой до ушей и побежал вслед паре, что шли на базар.
     Обходя повозки и бродячих торговцев, взваливших на себя огромные тюки с товаром, Комен старался не отставать от юркого мальчика, петляя по широкой улице, ведущей наверх, к каменным стенам города. Странно, высокие постройки элларийцы возводили, не высекая из цельных кусков камня, а из небольших прямоугольных блоков.
     Пройдя мимо клюющих носом стражников, опирающихся на тяжёлые молоты, друзья вышли на круглую базарную площадь. Торговля была в самом разгаре. Ближе к центру стояли бродячие торговцы, расстелившие ковры под свой драгоценный скарб, а по краям площади располагались палатки с привлекательными витринами. Чего здесь только не было! Пестреющие всеми цветами фрукты, овощи, цветы, одежда, украшения. Столовая утварь и металлическая, и глиняная, одним словом - на любой вкус. Разнообразие на прилавке мясника поражало воображение Комена.
     - Купи кольцо, брат, за зелёный отдам! - альбос вздрогнул от неожиданности, когда рука торговца легла ему на плечо. - Хочешь улучшить свои магические способности?
     У усатого загорелого мужчины в длинном кафтане на ладони лежали вырезанные из дерева кольца с витиеватыми узорами.
     - Простите, я не умею пользоваться магией, - бросил Комен отстранившись от продавца и высматривая Матеуса, затерявшегося в толпе. - Куда ты делся, сорванец?
     - Хотя бы за пару голубых возьми, а? Нет? За один голубой два колечка отдам, третье в подарок!
     Пропустив слова торговца мимо ушей, Комен пошёл дальше. Прогулявшись между рядами, он зацепился взглядом за оружейную лавку и вспомнил любимые с детства сказания 'О Дирке Охотнике за грозами'. Настоящему герою Ионии нужно уметь постоять за себя, а значит, как минимум, следовало иметь на поясе 'верный меч, врагов разящий'. Хотя бы для устрашения!
     Над лавкой висела вывеска с чуждым иероглифом, но, к счастью, рядом красовался рисунок: молот на фоне каплевидного щита. Лавка была встроена в сложенное из почерневшего от сажи камня здание, а внутри коптил кузнечный горн.
     Широкоплечий мускулистый мужчина, - как и положено кузнецу, - вытирая пот со лба, заливал расплавленный в горне металл в крупную угловатую форму. Судя по выбору в лавке - это должно быть большое навершие для молота.
     Комен пытался найти среди кувалд и дубинок разных размеров что-нибудь отдалённо напоминающее меч или хотя бы кинжал. Впрочем, лучшим выбором для альбоса было бы обычное копьё, какое носили послушники, состоящие на службе в гвардии Чакра. Нельзя сказать, что он умел им пользоваться, но, в отличие от любого другого оружия, хотя бы однажды держал его в руках и видел, как защитники тренируются с копьём.
     - А копья у вас есть? - тихо спросил парень.
     - А? - не глядя на него, выкрикнул мужчина, сосредоточившись на заливке заготовки. - Что это?
     - Ну как, палка с острым наконечником.
     - С острым?! - переспросил здоровяк и в недоумении повернулся к парню. Рассмотрев перед собой худощавого бледного Комена, мужчина рассмеялся, придерживая живот огромной ладонью. - И что ты собрался с ним делать?
     - Отбиваться от грабителей на тракте, - сухо ответил смущённый Комен, оглядываясь по сторонам. - Я собираюсь в Ласкерль, вдруг в дороге что случится?
     - Каких ещё грабителей? Ты дурачка из себя не строй, парень. Проваливай давай, покупателей своим болезненным видом распугаешь.
     Резкий ответ кузнеца поселил в сердце альбоса злость. Он всего лишь хотел найти оружие для самозащиты, но был грубо прогнан.
     'Что за несправедливость? Или в Элларии покупатель не всегда прав?' - думал он.
     Комен ещё немного побродил по местному рынку, оглядываясь по сторонам в безуспешных попытках найти юного мага, но не преуспел.
     Пройдя базарную площадь до конца, Комен присел на свободную лавочку, чтобы поразмышлять над ситуацией, но стоило ему поднять взгляд к красочным кронам деревьев, как тут же услышал голос Матеуса:
     - Утопленник! Комен! Беда! - парень бежал к нему, спускаясь с небольшого дугообразного каменного моста, что начинался сразу за базарной площадью. - Пойдём со мной! Там нужна наша помощь!
     - Что случилось? - вскочил альбос. - Ты в порядке?
     - Скорее! Туда! - мальчик показал пальцем в сторону моста и потянул за рукав. - Пошли, пока до драки не дошло!
     - Драки? - переспросил он, чувствуя, как ноги потихоньку становятся ватными, а внизу живота что-то упрямо зудит. Ох уж это неприятное чувство, преследующее молодого альбоса каждый раз, когда в разговоре проскакивает слово 'драка'.
     Дойдя до середины моста, Комен увидел, как неподалёку от крепостных ворот, вжавшись в стену, стояла девушка. Рядом с ней, размахивая руками, бесновался парень. Брызжа слюной, он что-то доказывал, тыча пальцем в её руку. Это была та парочка, что ранее повстречались ребятам у большого розового дерева.
     - В последний раз повторяю, если не согласишься - я уйду от тебя! Навсегда!
     - Но Меритас... - тихо, неразборчиво говорила девушка.
     - Нет больше Меритаса! Бросил тебя, дуру! Наверняка он уже в столице! Пьёт эсмериал с тамошними ледями, или что пьют лорды. Он забыл про тебя! - делая паузы между фразами для пущего эффекта, кричал парень.
     - Он н-не мог... Он об-бещал...
     От тонкого заикающегося голоса по спине Комена пробежал холодок. Он стоял, не решаясь сделать шаг на помощь хрупкой девушке. Парень был раза в три здоровее её, да и самого альбоса превышал как в росте, так и в массе. Что-то неуловимое свербило в его голове, какое-то старое, запретное воспоминание. По телу волнами накатывали мурашки, скулы сводило от усилия, с которым Комен стиснул зубы. Парень отвесил девушке пощёчину, отчего кровь Комена забурлила. На него накатила дикая ярость, а в голове огненной геенной проносились обрывки воспоминаний.
     Вспышка. Парня уже не отличить от ублюдка Волота. Ещё вспышка. К стене прижалась не незнакомка, а дорогая сердцу рыжеволосая подруга Найра. Третья вспышка. В глазах альбоса мостовая превратилась в вязкую глину, а трава под ногами девушки - в камень.
     - Эй ты! Отстань от девушки, - неуверенно крикнул Комен.
     Первый шаг дался с трудом, второй уже легче. Перейдя на бег, Комен набирался уверенности.
     Он избранный. Защитник Ионии.
     Шу-шу в испуге спрыгнул на мостовой парапет. Обидчик не слышал слов, продолжая что-то кричать, указывая пальцем в грудь девушки, а зря.
     - Сюда, сука, смотри, - процедил Комен, подбегая вплотную к обидчику.
     Здоровяк отвлёкся на звуки из-за спины, но не успел обернуться, как альбос, хрипя от злости, наотмашь ударил его по затылку.
     - Кого?! - проревел обидчик, хватаясь за голову.
     Не дожидаясь, когда противник придёт в себя, Комен решил сбить его с ног прицельным боковым ударом ступни в колено.
     - Отстань от неё, урод!
     Стопу пронзила резкая боль, удар пришёлся на пальцы. Альбос ошарашенно отвёл больную ногу назад, замахиваясь кулаком для следующего удара. Обидчик пошатнулся, но, на вдох припав на больное колено, тут же поднялся и, увернувшись от неуклюжего замаха, рванул вперёд, сбив Комена с ног плечом.
     Упав на спину, альбос, вьясь ужом, увернулся от удара ногой и почувствовал, что скатывается по мокрой траве вниз, под мост. Смекалка подкинула странное решение, и Комен, не задумываясь, последовал ему: крутанувшись на копчике, он схватил обидчика за ногу и, получив сапогом по щеке, всё же уронил здоровяка.
     Так, они, практически в обнимку, покряхтывая, неуклюже избивая друг друга, катились в сточную траншею.
     - А-агрх! - прошипел Комен, упав спиной на покрытое мелкими камнями дно вонючей канавы. На противнике не было ни ссадины, в то время как у него во рту отчётливо чувствовался металлический привкус крови. Кажется, Комен слегка поторопился, когда решил, что сможет одолеть здоровяка.
     - Ты кто такой, слизняк недоношенный?! - взвыл удивлённый обидчик, сидя на альбосе и тряся его за грудки. - Бессмертный шоли?!
     - Утопленник, держись! - сверху послышался звонкий топот сапог.
     Комен отчаянно махал руками, стараясь достать до лица здоровяка, но тот даже не уворачивался и лишь немного изменился в лице, услышав детский голос сверху. С силой оттолкнув Комена, обидчик встал, со злостью ударил его в живот. Осмотревшись по сторонам, он скрылся под мостом крикнув:
     - Эллария круглая!
     - Ты там как, в порядке? - спросил Матеус, спускаясь вниз к Комену.
     - Просто прекрасно, Сол тебя задери! - в истерике бросил ему альбос. - А какой у тебя вообще был план?!
     Мальчик не ответил.
     Щека Комена горела, а из разбитой губы шла кровь. Пелена ярости, застилавшая взор, куда-то улетучилась, оставив внутри пустоту и чувство жалости к себе. На подъёме у моста стояли несколько стражников и, уперев руки в бока, смотрели на бледнокожего защитника слабых и обездоленных.
     Сплюнув, он полез наверх, врезаясь пальцами в землю и стараясь выбирать для опоры наименее скользкие участки склона. Спустя, - как ему показалось, - вечность. Вымотавшись, как после похода в гору за Пегом, альбос, наконец, забрался на пригорок и уставился на стражников. Двое мужчин в ярко-зелёной гербовой одежде, с небольшими одноручными колотушками на поясе, жалостливо смотрели на Комена и качали головами. Переглянувшись между собой, они схватили его за запястья и заломили руки за спину, накинув на них верёвку.
     - Стойте! Он же пытался ей помочь! - закричал Матеус. - Комен, скажи им!
     Стражник, что держал альбоса за плечо, сиплым басом спросил девушку:
     - Мия, ты его знаешь?
     Та, всхлипывая, отрешённо смотрела в небо сквозь чёлку. Она всё так же подпирала крепостную стену и молчала. По её щеке скатилась слеза.
     - Ах, ну да, с тобой всё понятно. Откуда ты его знаешь.
     - Да-да, так его! Мутный он тип! Брехун и совершенно не умеет торговаться! - этот голос Комен сегодня уже слышал. К стражникам подошёл торговец деревянными кольцами. - Сказал, что не умеет пользоваться магией. Таких нужно держать подальше от честного народа!
     - Пустой шоль?! - в один голос удивились стражники. - Пошли-ка, голубчик. Ты-то нам и нужен.
     
     Стражники отвели Комена во внутренний двор крепости, рядом с которой и разворачивались события. Матеус тревожно бегал вокруг мужиков, но его мольбы не были услышаны. При входе в дозорную башню перед лицом мальчика захлопнули дверь.
     Поднявшись по винтовой лестнице, Комена вывели на стену и через пару минут, миновав огромный дуб, каких Комен ещё ни разу в жизни не видел, спустились с неё в задний дворик.
     Альбос думал, что его ведут в тюрьму, и очень удивился, когда вонючая жидкость с его штанов окропила дорогие судя по золочёным рисункам ковровые дорожки замка. Ростовые картины, развешанные вдоль коридора, притягивали взгляды. Портреты импозантных властных мужчин и прекрасных дам в шикарных нарядах навевали на мысли о высоком статусе живущей здесь семьи. Проходя портрет непередаваемо красивой женщины с проницательными карими глазами, Комен засмотрелся на её чёрные волосы и чуть было не влетел носом в горшок со смешным миниатюрным деревцем. Благо охранники подхватили. Вскоре они привели Комена в просторный кабинет, расположенный на верхнем этаже крепости.
     - Щорс? Клоу? Кого вы мне привели? - тихо произнёс усталый мужчина в лёгком зелёном халате. Если бы Комен был в Ионии, то предположил бы, что это просто дорогущая ночнушка. Но кто этих Элларийцев разберёт? Глаза мужчины не выражали никаких эмоций, а тёмные волосы, украшенные сединой на висках, выдавали в нём возраст больший, чем можно было определить по молодому лицу.
     Мужчина вальяжно сидел за резным письменным столиком и жадно глотал воду из горлышка стеклянного графина. Позади него взгляду открылось достающее до потолка, узкое витражное окно. Комен раскрыл рот от удивления, выпучив глаза на стекло, высотой в два его роста.
     - Да здравствует его величество! - вобрав побольше воздуха в лёгкие, хором выдохнули солдаты.
     - Здравствует он. С такой оравой магов Аитхену не приходится хворать, - поморщившись, ответил мужчина. - Кто это, я спрашиваю?
     - Мой лорд! Вы приказывали обо всех странностях докладывать лично! Этот парень очень странный! - просипел Щорс.
     Лорд встал, опершись на стол, и внимательно посмотрел Комену в глаза, слушая отчёт солдата.
     - И чем же, десятник?
     - Так это, драку устроил, пьяный, видать. Да и бледный совсем, больной какой-то. И, это самое, торгаш с базара сказал, что он магией пользоваться не умеет. Пустой, кажись!
     - Так и есть, - подал голос Комен.
     Оторвавшись от окна, он заметил, что на столе в полном беспорядке ютились скомканные листы пергамента, чернильница с перьями, пара пустых рюмок и два искусно выкованных из цветного металла канделябра под три свечи в виде сказочной птицы с длинным роскошным хвостом. Свечи догорали свои последние мгновенья, а воск, разливаясь из подсвечников, застывал на ворохе исписанного пергамента.
     - Хм, пустой? Интересно... - в глазах лорда проскочила искра заинтересованности. Он встал, быстро подошёл к альбосу. Приказав солдатам освободить парню руки, мужчина обхватил правое предплечье Комена и, глядя тому в глаза, произнёс: - Проверим.
     Запястье обожгло холодом, пронзив руку до плеча острой болью.
     - А-ау! - крикнул альбос, дёрнувшись, но лорд не собирался его отпускать. - Больно! Да больно же! Аа-а-у!
     Спустя мгновение, искра в глазах лорда погасла, а интерес к бледнокожему пришельцу иссяк. Медленно вернувшись за стол, мужчина задумчиво сплёл из рук подставку и положил на неё подбородок.
     - Не пустой. Что и требовалось доказать, - констатировал он. - Зачем соврал?
     Потирая ожог, Комен выпалил:
     - Не врал я! Правда, не умею!
     - Клоу, Щорс, выйдите, пожалуйста.
     - Так, а нарушитель же...
     - Выйдите, - спокойно повторил лорд, посмотрев на вояк исподлобья. - И заприте дверь.
     Когда стражники, пристально глядя на альбоса, покинули комнату, он почувствовал себя увереннее. Усталое выражение лица лорда не внушало страх. Появилось время осмотреться. Комен подметил расставленные по периметру комнаты резные книжные шкафы с полупустыми полками. Ворох свитков пергамента и томики книг с разноцветными обложками, разбросанные повсюду на полу, безмолвно сообщали, что их владелец мог себе позволить некоторую небрежность в способе хранения литературы.
     И ни одного названия не прочесть. Соловы иероглифы, эх!
     - Защищайся, - тихо произнёс мужчина, откидываясь на стуле.
     - От че... - Комен не успел договорить, как с полки ближайшего шкафа сорвался увесистый томик и прилетел ему в живот.
     Комен ухнул от неожиданного удара и, подняв вопросительный взгляд, заметил, что прямо в лицо ему летит второй, не менее здоровый том. Резко пригнувшись, пропустил его над головой, но тут же получил им в ухо. Одна за другой книги с незнакомыми надписями, а иногда и цветными картинками, продолжали атаковать альбоса, ударяясь об дверь, опадали на пол, открываясь и демонстрируя тлеющие страницы. Комену стало страшно и холодно.
     - Отпустите! Я хочу уйти! Аа-у! - вопил он, безрезультатно дёргая дверную ручку и получая удары то по спине, то по ногам и рукам.
     - Лжец-лжец, - лорд лишь устало пожал плечами. Теперь книги обстреливали альбоса с двух сторон одновременно.
     Стараясь увернуться, Комен неуклюже скакал по кабинету, обходя стопки книг, которые периодически взмывали в воздух, подлетали к лорду и с оттяжкой выстреливали в альбоса.
     В голове вспыхнула мысль: 'Это проверка, нужно добраться до лорда!' Но стоило приблизиться к мужчине на расстояние вытянутой руки, как в лицо жаром пахнул сухой обжигающий воздух.
     - Проклятье! - процедил Комен, отходя назад. Уголок губ лорда еле заметно приподнялся. Издевательство явно приносило ему удовольствие.
     Заметив боковым зрением новый снаряд, альбос резко дёрнулся в сторону, но не успел увернуться, получив толстым корешком в болевшую после драки щёку, и завалился набок, опрокинув ранее незамеченный столик с графинами. Один из сосудов разбился, разлив на полу масляную жидкость. В нос ударил резкий запах крепкого алкоголя.
     Лорд меланхолично прокомментировал утрату напитка:
     - Оч-чень жаль. Мне он был по душе...
     - А как тебе этот? - передразнивая, крикнул Комен и, отбив предплечьем летящую в него книгу, схватил с пола целый графин и зашвырнул его, метя мужчине прямо в голову.
     - Ха! - лорд, предвидев манёвр, выплеснул из стоявшего на столе кувшина остатки воды. В мгновение она замёрзла, предоставив магу временный щит.
     Дорогой стеклянный сосуд вдребезги разлетелся о лёд, разбрызгивая вокруг огненную воду, тут же вспыхнувшую от пламени свечей.
     В огненной пасти, движущейся по инерции, вмиг оказались оба канделябра, письменные принадлежности, стол, люстра, свисающая с потолка, волосы и даже халат лорда.
     - Прекрасно! Очень хорошо! - книги наконец-то прекратили обстрел. Мужчина скинул с себя тлеющее одеяние, оставшись в исподнем, и провёл рукой над столом. Пожар потух, не успев разгореться. - Придётся вновь заказать пару бочонков медовой сууры из Ханивуда, но должен признать, молодой человек, вы меня удивили!
     Деревянная дверь со скрипом приоткрылась и через щель осторожно просунулись две головы с испуганными выражениями лиц.
     - Ваша светлость! - прошептал сиплый. - Вам помощь не требуется?
     - Нет, Щорс, всё в порядке, - сдержанно ответил мужчина. - Отправляйтесь на пост.
     Дверь закрылась и лорд, подставив к столу один из стульев, опрокинутых Коменом, предложил гостю присесть:
     - Прошу, чувствуйте себя как дома. Мы, право, не с того начали. Меня, как вы знаете, зовут Ёрин Ониет Дрезден, лорд Хейдинбурга и небольшого клочка земли в округе, - скромничал он. - Но прошу называть меня просто - Ёрин.
     - Вы всех гостей так встречаете? - съязвил Комен, тяжело дыша и потирая щёку. Почувствовав солоноватый привкус крови на языке, он осторожно потрогал разбитую губу. Гадство! Болеть будет декаду!
     - Прошу отметить, что вы пришли ко мне в сопровождении двух моих подданных. К тому же со связанными руками. В дополнение - утверждаете, что не являетесь ни пустым, ни магом.
     - Да, это так.
     - Вы можете проводить энергию, мой друг, это доказывает ожог на вашей руке. Значит, не пустой. Но как проверить, умеет ли человек пользоваться магией? Надеюсь, вы простите мою импровизацию. Теперь я убеждён, что, даже если вы и можете пользоваться энергией, то у вас есть о-очень веские причины это скрывать.
     - И-и... чё теперь? - поднял бровь Комен, глупо улыбаясь.
     - Если вы действительно ничего не замышляете, то можете быть моим гостем сколь угодно долго.
     - Спасибо за гостеприимство, но... - ответил Комен. - Задерживаться я не планировал. Мы с другом идём в Ласкерль.
     Ёрин откинулся в кресле и несколько вздохов с прищуром смотрел на гостя, после чего подался вперёд и заговорщически прошептал:
     - Позвольте поинтересоваться, что столь юный и смышлёный молодой человек, да ещё и без способностей к управлению энергией, забыл в альма-матер магов?
     - Я э-эм... Потерял память и ищу того, кто поможет мне её восстановить, - Комен не стал уточнять детали своего путешествия.
     - Ах, ну конечно! И первое, что приходит на ум - общество брезгливых консерваторов. Глухих к просьбам обычных людей, - мужчина поморщился, отведя взгляд. - Обладающих поистине безграничными возможностями, но утратившие твёрдость духа и сострадание.
     - Может быть, вы мне поможете с моей проблемой? - без особой надежды спросил альбос.
     - Я? Что вы, увольте! В столь тонких материях я не разбираюсь, а та горстка людей, кто остался мне верен, сейчас сбиваются с ног в поисках сына. Остальные маги ушли в Ласкенту. Академия созывает срочный Консилиум Магистикус, и раз уж вам по пути, то прошу исполнить мою единственную просьбу.
     - А если откажусь? - испытывал судьбу Комен. Ему уже стало интересно, как далеко он сможет зайти, прежде чем лорд выйдет из себя.
     - Впрочем, не знаю, почему решил, что вы сможете мне помочь. Можете быть свободны, - Ёрин протянул руку на прощанье.
     Комен тут же стушевался:
     - Э-э, так что за просьба-то?
     Мужчина похлопал себя по ляжкам, поднял обгоревший халат, в котором встретил гостя, и достал из кармана, подшитого с внутренней стороны, кольцо с драгоценным камнем.
     - Вот, - он протянул кольцо гостю. - Прошу, осмотрите. Не знакомо ли вам это произведение искусства?
     Комен гордился своими познаниями в ювелирном деле, ведь с детства углублённо изучал минералы, хранящиеся в недрах Ионии. Он мечтал научиться работать со стеклом - одним из самых дорогих материалов 'мира в шаре', а для этого нужно знать свойства множества других драгоценных камней.
     Но такого он на своём веку не видел. Как правило, украшения на палец в Ионии делались одного вида: металлическое кольцо, реже каменное, с креплением и драгоценным камнем.
     Здесь же и кольцо, и камень были высечены из одного материала - полупрозрачного, стеклоподобного, на свету отливающего медью. Огранка драгоценного камня не выглядела идеально, но от того казалась живой, натуральной. Внутри камня находился какой-то другой самоцвет, он переливался в лучах светила и был похож на застывший язычок голубого пламени.
     - Драконья огранка, - прокомментировал лорд. - Три и семьсот сорок девять тысячных карата.
     - Вау, - протянул альбос, глядя, как яркие цветные пятна света переливаются на потолке, отразившись от кольца. - Это просто ва-ау... Наверное, жутко дорогое?
     - Смею вас заверить, энергии в нём нет, - Ёрин заметил, как Комен напрягся, с недоверием посмотрев ему в глаза и положил кольцо на стол. - Его высокая стоимость обусловлена уникальностью и красотой естественной несовершенности.
     - Никогда в жизни ничего подобного не видел.
     Лорд взял кольцо, встал с кресла и, глядя в окно, задумался, после чего потёр густые брови и продолжил:
     - Я вынужден говорить с вами откровенно, но так и не узнал вашего имени.
     - Ох, простите. Звать Комен, - ответил альбос, покраснев, насколько это позволяла бледная кожа.
     Ёрин тяжело вздохнул.
     - Итак, Комен. Это кольцо моей супруги. Двадцать лет назад, она исчезла вместе ним. Её корабль пропал во время шторма. Долгие годы я не знал, что и думать, но... полгода назад попросил лучшего ювелира Элинга поднять чертежи и повторить сей шедевр, отдав за изготовление немало гемов. Как-никак это была наша семейная реликвия.
     Комен водил взглядом по комнате, пытаясь сосредоточиться на истории, но выходило неважно.
     - Вы слушаете? Не так давно я узнал, что уникальные предметы, имеющие одинаковую форму, вес и прочие свойства, имеют магическую связь. Моя супруга называла это 'энергетический резонанс'. Тогда я обратился к магам Ласкерля, и они согласились помочь найти кольцо супруги, то что я сейчас держу в руках. Оно лежало... - Ёрин запнулся. Оперевшись на подоконник, он сделал глубокий вдох и выпалил: - Лежало на дне океана Туманов, на очень большой глубине, неподалёку от Хелимовой косы, что у подножия пика Гира. Кроме кольца не нашли ничего, но я смирился с утратой...
     - А чем я-то могу помочь? - Комен потирал ушиб на предплечье и как ни старался, не смог проникнуться сочувствием к лорду.
     - Всё дело в том... Да вы наверняка уже слышали... - мужчина сглотнул подступивший к горлу ком и выдохнул. - Мой сын пропал. Меритас... Он исчез в ту самую ночь, когда я попросил его подарить проклятое украшение проклятой дочери проклятого купца. Копия должна быть при нём.
     - И всё же я не понимаю... - начал Комен, но Ёрин его перебил.
     - Что здесь непонятного, парень?! Ты же идёшь к магам! Во имя Юни, я не верю, что ты такой простачок, каким пытаешься казаться! Прошу, пусть узнают местоположение второго кольца! - лорд терял терпение и всё чаще отводил взгляд, пряча влажные глаза. - Старики не отвечают на мои письма, слишком заняты консилиумом, будь он неладен!
     - А почему вы сами не поедете? - вопрос витал в воздухе.
     Лорд прикусил губу:
     - Я не смогу. Нет-нет. Просто не перенесу, если и это кольцо окажется где-то в океане. Это должен узнать кто-то другой.
     - Э-э... - только и смог выдавить Комен, ошарашенный вылитой на него информацией как ведром ледяной воды.
     - У меня осталось немного... - осёкся лорд и застыл, разглядывая застывшее в драгоценном камне пламя. - Доставать кольцо из океана оказалось недешёвым занятием и весьма нелёгким. Но могу поспособствовать провизией, подорожными грамотами, снаряжением. Подберёшь себе оружие из арсенала, идёт?
     Ёрин снова протянул ладонь для рукопожатия, перегнувшись через стол. Комен хлопал глазами, переводя взгляд то на лорда, то на руку, впервые столкнувшись с подобным жестом.
     - Помоги мне найти сына, если он ещё жив.
     - Постараюсь... - Комен протянул руку перед собой, не представляя, что нужно делать и Ёрин, выдохнув с облегчением, сам пожал её.

Глава 16. Кадисса. Великие цели, люди и жертвы

     Эми отвела Кадиссу в чистую, светлую корчму. Шесть больших люстр, плотно заставленные свечами, освещали побелённые стены и потолок, отчего в зале становилось ослепительно светло. В этой части города людям катастрофически не хватало света. Центр Элингберга погружался в сумерки не только вечером, но и когда Фолио поднимался в зенит.
     По словам Эми, Эверзор - королевский дворец, и прилегающие к нему территории, строились на сваях специально, чтобы всегда быть над землёй на возвышении не ниже пары дюжин Титанов. Кадисса не очень хорошо разбиралась в мерах длинн. Игнийцы никогда не строились ввысь, предпочитая иметь возможность быстро сняться с места.
     И здесь Эми пришла на помощь:
     - Обычно такие высокие сооружения в Элинге измеряли в ростах Титанов. Так называют воинов личной армии короля, куда набирали исключительно сильных, высоких, но, что главное, - верных короне людей. Каждый из них был как минимум раза в полтора выше среднего Тефтонгца.
     - О Титанах я слышала, но остальное - чушь варанья. Кто высоко сидит - больно упадёт, - хмыкнула Кадисса, гладя белую чистую скатерть стола, за который их усадил хозяин корчмы.
     Он задрал нос, подкрутил усы, и самым учтивым голосом, что когда либо слышала Кадисса, произнёс:
     - Госпожа де Фенис! Для вас и вашей гостьи подготовлена вся палитра вкусов, как и всегда. От обжаренного до золотистой корочки мяса остропёрых коршунов, прямиком из сердца Игнфтонга, до глубоководных ихтиорий слабого копчения, пойманных у берегов Баутонга!
     Услышав об игнийских коршунах, Кадисса отвернулась, пряча улыбку за тканью капюшона. Эми заметила это, коротко кивнула корчмисту и когда тот ушёл, продолжила речь:
     - Эверзор появился раньше города и всегда заслонял собой улицы нижнего Элингберга, оставляя лучи звезды лишь самым богатым. Все эти домишки, построенные вокруг каменных свай, возводились силами горожан, желавших жить ближе к короне. Но они и не подозревают, что Эверзор лишь длинный мост между королевской крепостью в скале. Маги, не колеблясь, обрушат его, если это потребуется, оставив крепость неприступной. Но не волнуйся, мир, заключённый столетия назад, не может исчезнуть за один день!
     Идти на праздник было рано и девушки решили перекусить. Вернее, Эми ела за двоих, а Кадисса скромничала. Не притронулась ни к чему, кроме одного известного ей блюда: тушёного мяса длинношейки узкоголовой в остром соусе из песчаного перчика.
     Ей было неловко находиться среди красивых и нарядных тефтонгцев, которые в приподнятом настроении тратили горы самоцветов, чтобы набить брюхо.
     Кадисса пыталась сосредоточиться и предсказать дальнейшие шаги предателей. Она привыкла думать в одиночестве, но сейчас из каждого угла только и слышалось, что о предстоящем 'грандиозном фейерверке' и 'легендарном самоцвете'.
     - В канун благоденствия Элларии король Аитхен приказывает вынести достояние династии 'Гем тысячи оттенков' на обозрение подданных и гостей Элинга, - сказала Эми, мечтательно подняв взор к потолку. - В этом самоцвете заключена энергия, равная более чем двухсот пятидесяти тысяч фиолетовых гемов.
     - Кровавое достояние, - хмыкнула Кадисса, рассматривая блестящую серебряную вилку. По привычке ела руками, изредка прикрываясь капюшоном от недоумевающих взглядов окружающих.
     - О чём ты? - ловко орудуя столовым ножом, Эми разрезала вдоль брюха тонкую рыбёшку, поданную на дымящемся каменном подносе.
     - Достояние династии - это сытые рты и спокойные за сыновей матери. А не безумно дорогая стекляшка.
     - Ты не понимаешь, - усмехнулась розоволосая, аккуратно промокнув уголок губ салфеткой и подняв взгляд к потолку. - У этого гема долгая и интересная история!
     - Карс Шаррах, ты же не собираешься мне её сейчас пересказывать?
     - Воспользуюсь случаем, пока наш счёт не оплачен, тебя отсюда не выпустят, - хохотнула де Фенис.
     - Агрх... - выдавила из себя Кадисса, скрипнув зубами. - Только быстро. Я чувствую, что теряю время.
     - Много-много лет назад, когда жители континентов враждовали и не имели прямой связи друг с другом...
     - Кор-роче, - игнийка вогнала вилку в стол, проткнув скатерть.
     - Ох, смотри сама, такую красивую историю пропускаешь! Итак, мало у какого правителя просто так лежит в кармане красный самоцвет, ведь он не только считался раньше самым дорогим, но и просто создать его из оранжевых - задача невероятно сложная, ведь, чем больше энергии сокрыто в геме, тем искуснее в магии должен быть человек. Его удобнее разделить и пустить во что-нибудь полезное. Но король Кардониан...
     - С вулкана я плевала на вашего короля, - перебила Кадисса.
     Эми невозмутимо продолжала:
     - Взял он красный самоцвет и отправился по миру. Посетил Хейдин, Лэйк, Ласкерль, а после и Ильфтонг. На Баутонге был и у племён туманников, и в Элладе, которая тогда считалась сердцем Элларии. В Игнфтонг, кстати, тоже заглянул.
     - И заключил мир с одним из вождей, знаю я эту историю. Его потом волкам скормили за то, что с тефтонгцами якшался.
     - У вас все такие горячие? - подмигнула розоволосая и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Кардониан был одновременно очень сильным магом и невероятно мудрым человеком. Он ездил ради того, чтобы заинтересовать правителей и к каждому из них нашёл свой подход. Хотел сплотить народы, но ещё он был одержим созданием нового гема, ещё более ёмкого, чем красный.
     - Какой в этом смысл? Его ведь не продать.
     - Дослушай ты! В итоге король собрал в Элингберге правителей всех восьми регионов планеты и предложил им мир на равных условиях: каждый должен внести красный самоцвет, но обладателем этого сокровища, как и полноценным властителем Элларии, станет тот, кто обуздает мощь восьми самоцветов. Так как никто и никогда ранее не делал ничего подобного, многие скептически отнеслись к затее. Ведь красный - крайний цвет, видимый человеческим глазом.
     - Скептически? Крайний цвет? Карс Шаррах, говори яснее! - вскипела Кадисса, но история уже успела заинтересовать её.
     - Ну-у, представь себе призму, ты наверняка такие видела на улице. На них падает свет и превращается в палитру от фиолетового до красного, - улыбнулась Эми. - Но не отвлекайся. Все по очереди испытали свои силы в попытке соединить камни, но никто не преуспел. Когда к столу подошёл Кардониан, между правителями Элларии уже шла словесная перепалка. Каждый видел в роли единоличного властителя лишь себя. Горячий Игниец не мог смириться с неудачей и бил кулаком по колоннаде, принцесса Эллады не хотела, чтобы её страна потеряла статус сердца планеты и устроила истерику. А больше всех кричал старый маг, представляющий Ласкерль. Ведь он всю жизнь посвятил управлению энергией, но сколько ни старался, такая мощь оказалась неподвластна даже ему!
     - И Кардониан, конечно, справился! - возмутилась Кадисса. - Прекрасная история, ненавижу такие. Как по мне, он всех обманул!
     В глазах Эми проскочила озорная искорка, и она слегка прищурясь, ехидно ухмыльнулась:
     - Да-да! Именно такие чувства одолевали семерых правителей! Они думали, что Кардониан собирался забрать власть себе. Но я повторю: не всегда смысл деяния лежит на поверхности. Кардониана тоже ждала неудача.
     - В смысле? А гем-то как появился?!
     - Мудрость короля, поистине достойного стать властителем Элларии, заключалась в том, что никто по отдельности не может сделать то, на что способны восемь сильнейших мира сего.
     - А-а-а! Они сделали это вместе! - воскликнула Кадисса, выискивая подтверждение в глазах Эми.
     - Именно. Так и получился 'Гем тысячи оттенков'. Не похожий ни на один другой, объединил в себе все цвета. Вобрав в себя жизни множества существ он, всё же, символизирует мир и благоденствие Элларии.
     - Великие цели требуют великих жертв... - задумалась игнийка, вспомив Гаррека, и выдернула вилку из стола.
     - Теперь ты понимаешь...
     ***
     
     Время, оставшееся до заката, девушки провели в очереди на Эверзор.
     Розоволосая похвасталась, что может попасть туда иным путём. Но рисковать не хотелось, ведь если подозрительную игнийку остановят, то наверняка проверят, есть ли она в списках у охраны на входе. К тому же Эми сказала, что просто не хотела портить Кадиссе впечатление.
     Темнокожий охранник у ворот попросил показать лицо, но никак не отреагировал на одноглазую. Напротив, приложив кулак к груди, поздоровался с Кадиссой на игнийском наречии:
     - Чарракш нагор, сая.
     Это значило: 'Вулкан живёт в сердце, сестра', - приятные воспоминания о доме теплом разлились по всему телу.
     Грех было не воспользоваться родством с охранником. Кадисса быстро выяснила, что через охрану никто похожий на Искола или Неда не проходил. На предположение о том, что темнокожие предатели сейчас не на Эверзоре, Эми лишь пожала плечами.
     - Кто знает... - сказала она и потянула Кадиссу внутрь.
     Пройдя через толстые каменные двери, высотой никак не меньше десятка морахов, воодушевлённая неожиданной встречей, она не заметила, как проскочила длинный узкий тоннель ведущий наверх.
     Когда девушки ступили на Эверзор, сумерки уже опустились на Элинг.
     Открывшийся вид чуть было не выбил землю из-под ног. В отличие от нижнего города, больше похожего на улей, верхний город был более пологим и чем-то напоминал длинный корабль, кормой осевший между скал. Чем дальше простирался он от ворот, тем выше поднимались строения, но ни одно из них не преграждало вид королевской крепости. Такая постройка позволяла любоваться разноцветными витражами дворца откуда угодно.
     Первой, поднявшихся на Эверзор, встречала просторная площадь. По краям, на небольших возвышениях, находились смотровые площадки, открывающие вид на нижний город и ближайшие окрестности. Далее следовали сады, поделённые на зоны, где по краям высаживались деревья исключительно одного оттенка листвы. Сначала зелёные деревья, после голубоватые, лиловые, розовые, красные, оранжевые и жёлтые. Гармонию цветов разбавляли пёстрые клумбы с цветами и длинная сеть фонтанов, на широких стенках которого, горели магические светильники в форме чаши. Расставленные повсюду вдоль всего Эверзора, они освещали верхний город мягким голубым свечением.
     - Это гениальное изобретение! Его разработал мой учитель!
     - Опя-ять... - закатила глаз игнийка.
     Под восторженный рассказ Эми об устройстве фонтана и чаш, которые черпают энергию из текущей воды, девушки прошли сад. Улица заметно сузилась. Перед взором представали первые постройки. Возведённые в одном стиле, дома не выделялись высотой, но занимали большую площадь. По краям от каждого домишки простирались каменные стены, укрывая зелёные дворики усадеб.
     Белые каменные блоки, из которых строилось, кажется, всё на Эверзоре, полировали так, что найти шов между ними - задача не из лёгких.
     Следом за одноэтажными постройками взгляду открывались домики двухэтажные, с балконами и массивными балюстрадами на крышах. Между поручнями балюстрад всюду висели верёвки с украшениями. Здесь предпочтение отдавалось не деревянным крашеным фигуркам, а воздушным фонарикам, сделанным из лёгкого полупрозрачного пергамента.
     Эми задумчиво произнесла:
     - Как глупо использовать такой полезный материал для украшения...
     - И тем не менее, - заметила Кадисса, не в силах оторваться от рыжих огоньков, утопающих в океане звёзд. - Это очень красиво.
     Розоволосая окинула взглядом единственную улицу, петляющую между однотипных построек вплоть до самого замка и, вздохнув, произнесла:
     - Согласна. Так действительно красивее. Белоснежному гротескному Эверзору и вправду не хватает тёплых цветов.
     - В саду тоже было красиво.
     - Ха! - широко улыбнулась де Фенис. - Не удивлена, что тебе понравилось строгое разделение на зоны и цвета. Но настоящая красота кроется в смешении противоположностей, в хаотичности!
     В ответ Кадисса лишь пожала плечами.
     - О, смотри, там мои друзья! Тоже изобретатели, кстати! - схватив разведчицу за руку, Эми потянула её на себя. - Познакомишься с элитой Элингберга!
     Кадисса, словно ошпаренная, выдернула ладонь и отстранилась. Знакомства с одной сумасшедшей было достаточно, да и не хотела она вновь шокировать людей своим видом. Вряд ли кто-то ещё захочет общаться с одноглазой игнийкой.
     - Эта 'элита' может мне помочь? - недоверчиво спросила она.
     - Эти-то? Не-е, тебе нужен Нико, но он вряд ли вылезет из своей берлоги даже в канун благоденствия, так что, навестим его завтра.
     - Тогда я побуду одна, - буркнула Кадисса.
     - До фейерверка ещё есть время! Встретимся на замковой площади, Ди! Не теряйся, - подмигнула ей Эми.
     - Договорились, Эми, - с ухмылкой произнесла игнийка имя розоволосой. Та лишь игриво похлопала ресницами и, прежде чем испариться в толпе, задорно выкрикнула:
     - Как скажешь, подруга! Веселись!
     
     Безостановочный словесный поток Эми сбивал с толку, поэтому, оставшись одна, Кадисса вздохнула с облегчением. Мыслями она постоянно оказывалась не там, где хотелось бы. Но куда именно она должна попасть, где находится конечный пункт её путешествия? Поиск информации отличался от погони за жертвой по горячим следам. Разведчица могла выследить жертву в пустыне, но общаться с людьми оказалось куда сложнее.
     'Нужно поискать зацепки', - подумала Кадисса и переключилась на внутреннее зрение. Из смеси красок человеческих аур разглядеть что-либо на улице оказалось почти невозможно. Подняв взгляд выше, заметила слабое синеватое свечение в воздушных фонарях и несколько смазанных золотистых аур зажиточных горожан, наблюдающих за праздником с балконов и крыш.
     Всё не то.
     Пустая глазница под повязкой зачесалась в тот момент, когда в толпе промелькнуло что-то подозрительное и чуждое. Но стоило открыть глаз, как мимолётное наваждение исчезло.
     Кадисса пошла вперёд, высматривая зелёное свечение, принадлежащее Исколу. На Эверзоре практически не было обладателей ауры такого цвета, задерживаться не приходилось.
     Чем ближе игнийка приближалась к замку, обходя толпы галдящих горожан, тем чаще встречала высоких королевских воинов. С ног до головы закованные в тёмные, отполированные до блеска, доспехи, инкрустированные позолоченными узорами, они истуканами стояли вдоль улицы, сложив руки на груди. Сзади каждого защитника висел тяжёлый ростовой щит с мягкой подкладкой, созданный чтобы отражать удары титанической силы. Именно так их и называли:
     - Титаны... - прошептала Кадисса, вспоминая слухи о воинах. - Верные щиты династии не берут в руки молоты. Они сами - молот.
     Наконец, Кадисса вышла на площадь перед замком.
     Постамент, куда должны принести достояние династии, находился на первом пролёте широкой лестницы, ведущей к воротам крепости. Его охраняли титаны, выстроившись в недвижимую, будто неживую, шеренгу и плотно сомкнув щиты.
     Чтобы оказаться поближе к лестнице, Кадисса протискивалась через толпу по самому краю площади, окаймлённой широкой, почти как на смотровых площадках балюстрадой. Здесь тоже открывался прекрасный вид на нижний город. В ожидании праздника люди выходили на улицу, некоторые забирались на крыши домов. Десятки тысяч глаз, устремлённых вверх, к звёздному небу, блестели в голубоватом свете Версы.
     Из толпы доносились возбуждённые крики:
     - Уже скоро Аитхен покажется!
     - Плевать! Хочу увидеть Икари! Ах, как она красива!
     - Да-да! Гем, они вынесут гем! Сколько же он стоит?!
     - Ха, ты его и на чёрном рынке не продашь, остолоп.
     Кадисса оглянулась в поисках розовых волос, когда двери замковой крепости открылись.
     Толпа затихла.
     Навстречу горожанам вышли семь фигур в фиолетовых мантиях, держащих в ладонях огонь. Между ними показался король. Аитхен Белоснежный, не изменяя своему прозвищу, облачённый в церемониальный доспех, с лоснящимся белым плащом, расшитым крупными красными узорами, нёс над головой самоцвет невероятных размеров. Драгоценный камень переливался в лучах пляшущего пламени, раскрашивая крепостные стены радугой.
     - Где же Икари? Где королева? - спросил кто-то и вопрос стал гулять по всей толпе.
     Когда процессия дошла до постамента и гем оказался на подготовленном месте, король поправил полупрозрачную корону и заговорил:
     - В этот счастливый час, возможно, судьбоносный в истории Элларии, преисполнившись гордостью за предков, приложивших титанические усилия, чтобы мы жили в мире и достатке, я обращаюсь к каждому своему подданному. Обращаюсь и к тем, кто слушает меня сейчас, и к тем, кто не смог или не захотел почтить нас своим присутствием, но услышит мои слова позже, через чужие уста, - голос Аитхена усиливался магией воздуха, его слова доходили до слушателей через несколько вдохов после произнесения, но всё ещё были оглушающе громкими.
     - Эллария на протяжении долгих столетий потчевала нас благами энергии, как мать кормит детей своих грудным молоком. Как несмышлёному младенцу она прощала нам капризы и слёзы. Как неуклюжего малыша поддерживала, пока мы делали первые шаги. Как норовистому подростку прощала ошибки и грехи.
     - О чём это он? Где фейерверк? - спросил кто-то гнусавым голосом.
     Король продолжал, заглушая ропот:
     - В канун благоденствия, я Аитхен Гейдель Рамез, беру на себя ответственность донести до мира прискорбную весть: Эллария угасает.
     По толпе пронеслась волна удивлённых возгласов и вздохов. Король взял самоцвет в руки и жестом пригласил магов поближе.
     - Сегодня, когда она больше всего нуждается в помощи, я жертвую достоянием династии, чтобы вернуть долг нашей земле.
     Под мычание недоумевающей толпы, король, вместе с семью магами, закрыли глаза и направили энергию в драгоценный камень.
     Внутренним зрением Кадисса увидела разноцветные вихри энергии, устремившиеся прямиком в самоцвет и, спустя вдох, он с треском раскололся. Свистящей петардой яркий комок света выстрелил из рук короля в ночное небо, озаряя город всеми цветами радуги.
     Описав дугу над городом и прогорев, маленькая звёздочка приземлилась где-то в районе садов Эверзора.
     Король Аитхен, не удостоив публику больше ни единым словом, переступая разом через две широкие ступени, быстро удалился обратно в замок. Пять магов сопровождали его, с трудом поспевая за монархом. Двое же, остались рядом с постаментом и, сложив руки, всматривались в тёмное небо.
     - Что-то здесь неладно, - прошептала Кадисса.
     Отовсюду слышались восторженные возгласы жителей Элингберга. Увидев всполохи звезды, запущенной с замковой площади, жители нижнего города пустились праздновать и танцевать. Заиграла музыка. С хлопками откупоривались бочки с крепкими напитками. Тут и там разжигались костры, через которые прыгали подростки.
     Но это всё происходило внизу.
     Люди на площади Эверзора крутили головой в ожидании, когда и им позволят, наконец, насладиться празднованием. Обычно, после напутственного слова короля, из дворца выезжала вереница повозок с яствами и эсмериалом. Но Аитхен ушёл, не произнеся напутствия. Недовольство толпы росло.
     У Кадиссы зачесалась пустая глазница.
     - Карс Шаррах, - еле слышно прошипела она и, хотела было снова сосредоточиться на внутреннем зрении, как услышала своё имя.
     - Ди! Хи-хи! Ди-и! Простите, пожалуйста, пропустите. Ик! Это же моя подруга, Ди! - сквозь толпу навстречу Кадиссе протискивалась Эми и радостно визжала. Её глаза блестели озорцой и хмелем, - Хи-хи, вот ты где! Ик! Я тебя обыска-алась уже. Ик!
     - Кар-решик, где ты успела набраться?!
     - Что? Каррешик? Ик! Хи-хи, в рифму...
     Розоволосая услышала звуки музыки, доносящиеся снизу. Пританцовывая, она взяла руки Кадиссы и положила себе на плечи.
     - Кудлярочку умеешь? - подмигнула Эми, выдохнув в лицо Кадиссы огненное амбре. От крепости дыхания у неё заслезился глаз, а пустая глазница вспыхнула зудом.
     Пока Кадисса размышляла, как вразумить полоумную и где она успела так хорошенько отпраздновать канун благоденствия, не заметила, как Эми обняла её за талию и, мерно покачиваясь, повела в медленном танце. Вопреки ожиданиям, окружающие одобрительно кивали и приглашали друг друга на танец, не чувствуя стеснения. Да и сама Кадисса хоть и не ожидала от себя такого, но всё же, ощутила приятное покалывание в животе и не думала прекращать кружиться.
     - Хи-хи, видела бы ты своё лицо!
     - Где ты была? Здесь произошло что-то странное, - тихо шептала Кадисса. - Это и был фейерверк?
     - Прости, я была... та-ак занята! - протянула де Фенис. - А это... жалкая пародия. Фейерверк это... Ик! Когда весь небосвод будто застилает огненным полотном... Он похож на... Ты когда-нибудь видела снежинки, Ди?
     - Шутишь? - сощурилась Кадисса. - Я всю жизнь жила в пустыне.
     - Как жаль!
     Розоволосая запрокинула голову, уставившись в тёмное небо. Свет огней под Эверзором не давал насладиться звёздным пейзажем, но Эми это не мешало. Она вскинула руку и принялась описывать фейерверк, будто воочию видела его:
     - Представь, как из одной точки расходятся десятки лучей, и каждый, чуть погодя, расходится ещё и ещё и так множество раз. Снежинки - завораживающе красивое воплощение воображения природы. Они просты как дважды два, но сложны как фракталы. Сама Эллария сделала их такими...
     Игнийка перебила размечавшуюся подругу:
     - При чём здесь фейерверк?
     - Ах! Да, фейерверк... Он тоже... Ик! Завораживает... Что-то мне нехорошо.
     - Тьфу. И как я найду твой дом, пьянчуга столичная... - тихо под нос пробурчала Кадисса и чуть громче добавила: - Пошли.
     Люди на площади развлекали себя как могли. Кто был поближе к балюстрадам - танцевали под музыку, доносящуюся снизу. Кто находился в центре - самозабвенно спорили. Редкие бурогозы, недовольные молчаливым уходом короля, сидели на брусчатке, потирая ушибы. Маленькая группа гостей приблизилась к лестнице и, барабаня кулаками по щитам титанов, что-то кричали магам.
     Со стороны улицы проход плотно забился людьми. Пройти там было бы невозможно. Кто-то из толпы, глядя в сторону садов Эверзора, неуверенно произнёс:
     - Там что, пожар?
     - Ты как, на ногах стоишь ещё? - спросила игнийка, почесав кожу под глазной повязкой. - Мне всё это не нравится, надо уходить.
     - Ага... сейчас. Ик! Один момент, - розоволосая тряхнула головой, убрала волосы назад и, вставив в рот два пальца, освободила желудок. Недавние деликатесы, пахнущие рыбкой и крепким пойлом, со смачным звуком вылились на площадь. - Так-то лучше. Идём, пока никто не видит.
     Кадисса потянула Эми вдоль балюстрады, но быстро упёрлась в высокую стену крупной усадьбы, граничащей с замковой площадью. Дальше идти было некуда. Кадисса метнулась в сторону выхода, но народ и не думал уходить с площади. Поток людей усиливался. Площадь, переполняясь, готовилась выплёвывать горожан через ограждения. Девушки оказались зажаты в углу между балюстрадой, стеной и напирающей толпой.
     Ни к выходу не пробиться, ни вниз спрыгнуть.
     - Там всё горит! - уже громче кричали горожане. - Есть здесь маги?!
     Эми вытянула руку в сторону балюстрады:
     - Туда.
     - Что? Не понимаю!
     - Балюстрада тянется вдоль всего Эверзора. Можно перебраться на ту сторону стены. Нужно всего лишь перелезть по краю, - сказала де Фенис и, схватившись за живот, снова не удержала в себе остатки ужина.
     - Всего лишь?! Ты пьяна! Свалишься вниз! - удивилась Кадисса. Перегнувшись через ограждение, она оценила высоту, с которой может отправиться в последний полёт. Снизу ей помахал какой-то радостный парень в лохмотьях.
     - Думаешь?
     - Запросто! Я с радостью посмотрю, как ты это исполнишь, но не сегодня.
     Эми слегка пошатнулась и полезла на балюстраду, бурча себе под нос:
     - Кто не рискует, тот фолиничный шнапс с эсмериалом не мешает! Ик! Ох, Верса, как кружится голова...
     - Стой, дура! - испугалась Кадисса и схватила подругу за ногу. - Не смей!
     Сзади слышались надрывные крики, захлёбывающиеся в общей какофонии звуков и рёва толпы:
     - А-а! Не дави!
     - Сделайте что-нибудь, версовы маги!
     - Гори-ит! Гори-ит!
     Кадисса крепче схватила ногу подруги. Кто знает, что эта ненормальная может выкинуть?
     Из-за стены поднимался столб чёрного дыма. Не было видно, что именно там происходит, зато представить - запросто. Непотушенный вовремя очаг разгорался, а обезумевшие от страха бежали в единственном направлении - к замку. Но вот беда, на пути к лестнице стояли верные щиты династии, оставленные молча сбежавшим королём. Нетрудно догадаться, что шаг назад без приказа - для каждого из титанов означал одно: предательство короны.
     - Агр-х! - вскрикнула Кадисса, получив тычок локтем в бедро от неловко развернувшегося парнишки. На него напирали сзади и бедолага, оступившись, завалился набок. По упавшему тут же прошлись парой каблуков, чуть было не наступая на живот и шею.
     Бедолага завопил, отчего люди, как испуганные звери в общем безумном порыве оттолкнули Кадиссу. Она приложилась тазом об узорчатую балюстраду, отпустив Эми.
     Розоволосая, обрадовалась свободе, дёрнула ногой, сделав неуклюжий шаг в сторону стены, но оступилась, отчего стала заваливаться назад, судорожно размахивая руками.
     - Нет! - рявкнула Кадисса.
     Прыгнув вслед за Эми, она покрепче ухватилась одной рукой за внутренний край ограждения. Свесившись с края балюстрады по пояс и издав сдавленный стон, она удержала тело подруги. Эми взвизгнула, но крик её резко прервался, не успев достигнуть высоких нот, когда та с размаху шваркнулась всем телом о камень Эверзора. Без сознания она, как кукла, повисла над гуляющими горожанами. Платье задралось, а свободная нога безвольно болталась в воздухе.
     Сумка де Фенис соскочила с плеча и улетела вниз, зацепившись за крышу одного из домов.
     'Идиотка, Карс Шаррах! Дерьмо варанье! Терпи, Ди!' - думала игнийка, не в силах вымолвить и слова. Прерывисто дыша, она пыталась вытащить подругу, дёргалась, но не могла поднять ни на палец.
     Хватка Кадиссы быстро слабела, пальцы предательски соскальзывали с длинных чулок Эми. Сзади бесновалась толпа и её ещё сильнее прижали животом к ограждению, дышать стало больно.
     - Ар-р! - вырвалось из глотки. Перед взором возникли образы Гаррека и Кайсата.
     Нога Эми выскальзывала. Её тело раскачивалось как маятник, но у Кадиссы не хватало сил довести его до горизонтального положения, чтоб закинуть на балюстраду.
     - Не позволю! Тебе! Умереть! - мычала Кадисса, на предплечье выступили пульсирующие вены, а костяшки пальцев побелели от напряжения.
     - И раз, и-и два! - подбадривал сзади мужской голос.
     - Держись! - подхватил кто-то ещё.
     Раскачивая тело, Кадисса старалась не смотреть на нижнее бельё подруги, отчего взгляд её блуждал по крышам домов нижнего города, пока не остановился на взъерошенном парнишке. Тот, подпрыгивая и улыбаясь во весь рот, в свете праздничных фонарей, энергично махал Кадиссе. Заметив его, игнийка с новой силой принялась раскачивать живой маятник и, наконец, зашвырнула перебравшую изобретательницу на балюстраду по ту сторону стены.
     Выдохнув, Кадисса бросила в толпу короткое 'спасибо' и перелезла по тонкому краю парапета, к подруге.
     Эми глубоко дышала, приходя в себя. Рухнув с балюстрады внутрь просторной усадьбы, она стояла на коленях, оперевшись на руку, и сдерживала рвотные позывы. Девушки оказались внутри узкого сада с беседкой, около которой в ряд стояли словно игрушечные деревца. С объёмной кроной, подстриженной в форме гипертрофированных монстров, они отбрасывали ужасающие тени от возвышающегося над усадьбой пожарища. Со стороны улицы вперемешку с женскими воплями были слышны резкие неразборчивые приказы стражников.
     Адреналин отпускал и Кадисса, присев на корточки рядом с розоволосой, вытерла капельку крови с уголка её губ. Эми бил озноб, она дрожала, сидя на траве, но надолго оставаться в саду чужой усадьбы не стоило.
     Кадисса молча помогла подруге подняться и, поддерживая её, повела вдоль балюстрады, к выходу из Эверзора.
     Позади, под рёв толпы, кто-то попытался повторить манёвр игнийки, но оступился и полетел вниз. Вдох спустя, крики падающего бедолаги прервались глухим шлепком.
     - Ист Замуи... - прошептала она, ускоряя шаг.
     Вскоре девушки добрались до выгоревшей зоны. Пожар удалось погасить, но какой ценой. Десятки обгоревших тел, разбросанных по некогда зелёному лесу, ужасали. Мужчины и женщины, не успевшие выбежать из очага, или герои, бросившиеся на тушение в первые минуты. Многие из них теперь лежали в неестественных позах. От вида мертвецов Эми вновь согнулась, чувствуя рвотный позыв, но, к счастью, в желудке уже ничего не осталось.
     Тех, кому ещё можно было помочь, лечил маг воды. Одетый в перемазанный сажей, белый праздничный костюм с длинным задником, он, вероятно, не планировал сегодня заниматься лечением. Стоя рядом с маленькой магической тучкой, он осматривал ожоги выживших и оказывал им первую магическую медицинскую помощь.
     - Это Ньют, - сказала Эми, - Может, ему нужна наша помощь?
     - Нет, - строго ответила Кадисса. - Помощь нужна тебе.
     - Но...
     Кадисса влепила розоволосой пощёчину и повела к выходу. В горле пересохло от увиденного, да и болтать она не желала.
     Ноги Эми всё ещё заплетались, но от шока ей хотелось говорить много, очень много, неважно о чём.
     - А ведь папа Ньюта - Нит! Он великий изобретатель...
     - Мне всё равно.
     Эми вздохнула:
     - Ди, ты видела достояние династии?
     Кадисса молчала.
     - А я видела, это нечто!
     - Иди молча.
     - Это невероятно, такой красивый! - Эми пропустила слова игнийки мимо ушей. - Я совсем не так его себе представляла!
     - Хм. Я думала, ты видела его уже пару десятков раз.
     - Так близко? Никогда! - выдохнула де Фенис, мечтательно вглядываясь в звёздное небо.
     - Я не смогла разглядеть его в подробностях. Ещё титаны эти, обзор загораживали...
     - Сколько же в нём энергии! Её хватит на всё, что пожелаешь, да ещё и сдача останется!
     Под оханье Эми девушки вышли из главных ворот Эверзора. Кадисса не хотела останавливаться ни на мгновенье. Если бы предатели, за которыми она охотится, были в городе во время происшествия, то наверняка уже покинули его.
     Но что, если они как-то связаны с пожаром? Или, не приведи вулкан, приложили руку к гему тысячи оттенков? А вдруг Искол связался с королём, передал тайное послание шаманов, и тот под давлением пожертвовал достоянием династии? Неужели Тефтонг и Игнфтонг стоит на пороге войны, ведь их больше не связывает даже радужный самоцвет? Тогда... как с этим всем связан всплеск энергии на другом конце материка? Или всё это - бессмыслица?
     С трудом отыскав нужный переулок, Кадисса отвела Эми в её берлогу, но ответила отказом на предложение остаться на ночь. Решила, что будет лучше разбить лагерь за стенами города. Избежать лишней суеты, а после отправиться на северо-запад, в непроходимые леса гористого Лэйка. Где-то там случился всплеск, а значит, посетить те места стоит первым делом. Время не ждёт.
     За один день в городе с Кадиссой случилось столько событий, сколько на игнийском полуострове и за год жизни не наберётся. В голове проскочила мысль, что она хотела бы видеть рядом озорные глаза Эми, но боялась, что желание это может слишком дорого стоить. Безопаснее путешествовать одной. Не для неё самой, а для спутников.
     Быстро попрощавшись с помятой, покачивающейся подругой, Кадисса, не оглядываясь ,направилась к воротам. По нижнему Элингбергу вышагивали патрули королевской стражи. Прикрываясь словом короля, они тушили костры у гуляющих горожан и отправляли всех по домам. Особо буйных ожидало немедленная порка. Проскочив несколько кварталов, стараясь не попадаться на глаза патрулям, Кадисса добралась до северных ворот. Выход загораживали два гружёных рогокола и повозка на двух колёсах, привязанная к хвостам животных. Рядом с ними стояла пожилая пара. Седая худенькая старушка держала сгорбившегося от старости мужа за локоть и причитала:
     - Ох, как же быть-то? Ох... Ватрушечка моя черновласая... До Беленки так далеко! Ай, не успеем.
     - Не нагнетай! - шипел на неё муж.
     Старики не думали сдвигаться с места, поэтому Кадисса проскочила под оглоблей повозки и замерла.
     - Ворота закрыты, приказ короля! - сказал мужчина в чёрно-золотом доспехе, без шлема. Его щёку украшал длинный шрам, а в руке он держал посох с жёлтым драгоценным камнем в навершии. За его спиной, заслоняя ворота, разминали шеи двое титанов.
     'Боевой маг на охране ворот?!' - удивилась Кадисса и отмела вариант с ночёвкой за стенами города. Первой посетившей мыслью была: 'Бежать!', но она знала, что боевые маги носят с собой посохи с гемом не для красоты.
     - Я пало... кх-м, паломница, - громко ответила она, но голос предал её, дрогнув на втором же слове. Ей не было страшно, но перед магом чувствовала себя нашкодившим ребёнком, неумело солгавшим взрослому. - Приехала в Элингберг на день благоденствия, но праздник как-то не удался. Теперь мне нужно в Лэйк.
     - Плевать я хотел. Разворачивайся! И вы тоже! - выпалил маг. Кадисса вмиг развернулась, махнув накидкой, но не успела сделать и шага. - Хотя постой. Покажи-ка лицо, красотка.
     - Я не хочу неприятностей, - Кадисса медленно развернулась, сняв капюшон и выставив перед собой руки. - Да и оружия у меня нет.
     Это было ошибкой. Маг не обратил ни толики внимания на лицо Кадиссы. Он, кажется, заметил рукоять кинжала, висящего на перевязи рядом с сердцем. Глаза его сузились в подозрительном прищуре:
     - Назови своё имя.
     - Кадисса.
     - Игнийка... - задумчиво произнёс маг. - И конечно же, ты не могла подождать до утра? Столь важны твои паломничьи дела? Не ожидала такой охраны на воротах, не так ли?
     Спорить с боевым магом - изощрённый способ самоубийства, поэтому осталось лишь попробовать выведать у него хотя бы толику информации. Возможно, предатели тоже хотели выйти через северные ворота?
     - Я не осмелюсь нарушить приказ короля, но мне важно знать: не было ли здесь моих темнокожих братьев? Их двое, обычно мы путешествуем вместе.
     Маг поколебался, подозвал к себе титана и что-то ему сказал. Затем медленно подошёл к Кадиссе, внимательно осматривая и принюхиваясь. Взгляд его скользнул по оружейной обвязке, ездовым сапогам. Мужчина отодвинул накидку и осмотрел широкие плечи игнийки. После чего, глядя в лицо, тот ехидно улыбнулся.
     - Паломница значит?
     Кадисса, не моргая, смотрела на отвратительный шрам на лице, проходящий от уха до подбородка. Пыталась понять, чувствовал ли он то, что и она, получив свой шрам.
     Маг продолжал:
     - От тебя пахнет гарью. Ты была там. Слушала речь короля?
     - Да.
     - А твои братья?
     - Нет, мы разминулись ещё вчера.
     - Стало быть, ты - игнийская паломница с занятным кинжалом, что в полночь пытается покинуть город лишь потому, что ищешь двух своих скрытных братьев?
     - Верно, - Кадисса сгорала от стыда, понимая, что даже старики не купились бы на её ложь.
     - Открыть ворота, - скомандовал маг.
     Титан снял толстую доску, служащую запором, и толкнул дверь так, чтобы игнийка смогла пройти сквозь образовавшуюся створку. Она не поверила увиденному и, поведя бровью, уставилась на мага.
     - Давай иди же! - пробасил он.
     'Ловушка или возможность? Нет, не может быть, так легко?! Они издеваются!' - в голове Кадиссы вихрем мелких мошек роились мысли. Но она осталась стоять, вглядываясь в манящую темноту дверной створки.
     - Похоже, эта ночь будет долгой, - еле слышно прошептала Кадисса.
     - Умная девочка, - с досадой вздохнул маг и, вскинув посох, с силой ударил им по земле.
     В башне над воротами раздался гулкий звон колокола.

Глава 17. Кадисса. Застывшее пламя

     'Иногда, чтобы победить в смертельной схватке нужно вовремя остановиться. Застыть. В порыве ярости противник сжигает себя самостоятельно.
     Неизвестный игнийский воин.
     
     Сначала Кадиссе связали руки, отобрали накидку и кинжал. Затем титаны бесцеремонно подхватили маленькую игнийку под руки и, оторвав от земли, куда-то понесли. Не очень обходительно, но она стерпела. Интуиция подсказала, что этим ребятам показывать зубы без толку. Особенно пока с ними шёл маг, не позволивший игнийке выйти из города. Он, вопреки ожиданиям, вёл себя учтиво, общался почтительно, с интересом. Задавал простые вопросы о быте игнийцев и географии пустынного полуострова. Справлялся, как теперь живут кланы, объединённые, безусловно, храбрым, мудрым и чрезмерно миролюбивым предводителем?
     Кадисса отвечала неохотно. Но когда мужчина спросил, не кажется ли ей, что новый вождь слишком слаб и мягкотел, чтобы управлять воинствующими игнийцами, в груди больно кольнуло.
     Разведчица не выдержала и принялась выкрикивать игнийские ругательства. Пара крепких словечек досталось и мягкотелым тефтонгцам, которые ни дня не жили в суровой пустыне. Хотела объяснить, насколько маг ошибается насчёт их вождя, но закончить яростную тираду не дали. Уже на втором 'Карс Шаррахе' из её лёгких словно высосали воздух. После чего титан по приказу старшего завязал ей рот.
     Кадисса замолкла, ошеломлённо таращась на мага, с опаской рассматривая шрам на его лице.
     Пользоваться энергией настолько близко к энергетической ауре живого существа, могли только сильнейшие. Да и тогда это требовало невероятных умений и усилий.
     А он, словно и не напрягаясь, за мгновение, вместе с воздухом, вытянул из неё возможность и желание что-то доказывать. Эффективно, но ужасно сложно.
     Впрочем, второе обнадёживало. Одному вулкану известно, как бы сложилась жизнь на Элларии, если каждый, кто в последние столетия дорвался до магии, мог с лёгкостью вскипятить противнику кровь или лишить дыхания. Ни одна попойка в корчме не заканчивалась бы без смертей.
     Гораздо лучше полагаться на силу, - так считают игнийцы, - магия сложна и неизведанна. Пусть ею занимаются щуплые шаманы.
     Маг заметил, что гостья успокоилась, и пустился в рассказы о былом. Как был знаком с одним из старых вождей разрозненных племён. Упомянул что-то из истории Тефтонга, Баутонга, Ильфтонга и даже Игнфтонга. Называл какие-то даты и странные древние слова. Сколько же ему лет?! Кадисса не слушала заунывное ворчание мужчины.
     
     Над стенами города забрезжил рассвет, когда разведчицу привели к ущелью скалы, расположенной у окраины нижнего города, прямо под крепостью Эверзора. Склизкая каша под ногами и мхом поросшие стены намекали, что свет Фолио пробивался сюда крайне редко.
     У небольших металлических дверей, вмурованных в скалу, Кадиссу встретил горбатый бледный мужичок с кривым носом и странным говором. Он картавил и ставил ударения совершенно невпопад:
     - Аки кгасоты нас посетили! Хо-хэ! Гумяная булочка, не иначе!
     Маг мягко похлопал Кадиссу по спине, подталкивая в сторону мужичка. Она повиновалась, но, при попытке сделать шаг почувствовала, что её ноги что-то сковало. Упав в грязь лицом, поняла, что маг за мгновение опутал её ноги камнем.
     - Пыталась покинуть город. Может что-то знать о произошедшем, - сказал он.
     - Хо! Эт мы ми-игом выведаем, - оживился мужичок и носком сапога снял с головы Кадиссы капюшон. Затем, присев на корточки, рассмотрел глаз. - У-у, хо-хэ! Кто-то здесь до нас уже погаботал!
     - Возможно, Его Величество решит вас посетить, так что не переусердствуйте.
     Мужичок накинул капюшон обратно, оскалился и шлёпнул игнийку по бедру приговаривая:
     - Как скажете, Ваше Магическое Пгевосходейшество!
     - Р-руки убери, Карс Шаррах! Я паломница! - покраснев, взревела Кадисса. - За что меня связали? Что я сделала?!
     Маг развернулся и на прощание бросил:
     - Ты молода и многого не знаешь. Игнийцы казнят паломников по возвращении. Поэтому отправляют только стариков, да и не видел я ни одного уже долгие года. Тебе следовало это знать, девочка. Уведите её.
     Кадисса высоко подняла бровь, но не нашла слов. Она и правда мало интересовалась внешним миром, а от клана Досуа никто не отправлялся в паломничество уже долгие годы.
     - Что стоите, ггомилы вегсовы! - важно задрав нос, крикнул картавый. - Тащите кгасоточку в нашу лучшую палату.
     
     Если до момента, пока титаны не привели Кадиссу в камеру, та ещё надеялась на безобидный допрос, то теперь надежда медленно угасла. Грязная, тёмная комната, сплошь из камня, в углах промёрзла настолько, что покрылась инеем. Только оказавшись в камере, игнийка почувствовала, что каменные путы на ногах рассыпались.
     Непростая клетка, что-то в ней мешает пользоваться энергией. Но это и неважно, маг из Кадиссы никудышный, а внутренним зрением здесь смотреть не на что.
     Титаны удалились, как только картавый закрыл массивную решётчатую дверь на замок. Кадисса подёргала прутья, - девичьей ладони не хватило, чтобы обхватить их целиком, - с такими и титан с наскоку бы не справился.
     - Шаррах... - с тоской произнесла разведчица и, вздыхая, осела на пол, проскользив спиной по холодной склизкой стене.
     Похоже, что старый план прокатился верхом на морахе.
     Проклятые Нед и Искол будут уже слишком далеко, когда удастся выбраться отсюда. Как насчёт наведаться к магам в Ласкерль? Рискованно, но они точно что-то знают и если удастся выудить у стариков хоть щепотку информации, то она может оказаться решающей. До Ласкерля две - три недели пути, не больше. А на варане так и того быстрее... Эх, был бы Кайсат жив...
     Погрузиться в мысли о погибшем напарнике-рептилии не удалось. Сосредоточиться мешал мерный звук капающей воды. Толстыми каплями, она падала с потолка в специальное отверстие в полу, похожее на отхожую дыру.
     Бульканье, не замеченное с самого начала, теперь слегка отвлекали от мыслей.
     Сидеть стало слишком холодно и Кадисса принялась расхаживать вдоль стены. Два коротких шага - разворот, два коротких шага назад, взгляд на коридор - разворот. И так до боли в коленях.
     Таких же камер как у Кадиссы здесь оказалось не меньше дюжины. А того и больше, дальше коридор утопал в темноте. Со стороны крутой винтовой лестницы в темницу попадало слишком мало света.
     Так, игнийка расхаживала, пока не стемнело окончательно. То ли ночь, то ли здесь так темно в полдень, когда Фолио освещал лишь Эверзор.
     Никто не пришёл допрашивать узницу и она, безуспешно покричав в пустоту, решила прилечь. Глаза закрывались сами собой, ведь прошлой ночью Кадисса не смыкала глаз, да и до этого она вставала засветло, чтобы успеть добраться до Элингберга как можно быстрей.
     Что же, теперь спешить некуда.
     Кадисса легла, подложив под голову ладонь. Чтобы побыстрее уснуть, она принялась считать всплески воды. Многие годы она засыпала в пустыне, представляя, что считает песчинки.
     'Раз, два, три', - думала про себя.
     'Тридцать восемь, тридцать девять, сорок', - в затылке появился неприятный зуд.
     'Четыреста восемьдесят семь, четыреста восемьдесят восемь, четыреста восемьдесят девять, четыреста восемьдесят десять...'
     - Шаррах! - рыча вскочила разведчица. Сняла с себя портупею и положила её так, чтобы одна из кожаных полосок мешала каплям падать в воду.
     Легла. Теперь капли с глухим стуком разлетались во все стороны, брызгая Кадиссе лицо. Она отвернулась, но и так прокля́тые брызги не давали бедной узнице покоя.
     Кадисса со стоном стянула с себя рубашку, оголившись до пояса, и уложила её на портупею. Тишина! Наконец!
     Сухая ткань впитывала капли, и они не издавали звука. Теперь разведчица смогла с облегчением лечь набок и провалиться в долгожданный сон.
     Ненадолго.
     Сколько прошло времени? Тело замёрзло, а рука, что служила подушкой, онемела. Сев, будто ошеломлённая, Кадисса проморгалась и потрясла плетью висящую руку. Кровь, покалывая, обжигающим потоком наполнила холодную конечность.
     Игнийка перелегла на другое плечо, но, закрыв глаза, вновь услышала пробирающий до глубины души всплеск. Рубашка намокла, и влажная ткань не могла впитать больше. Раздражающие хлюпающие звуки вернулись.
     - Проклятье! Это сводит с ума! - процедила, отплёвывая осколочек зуба. Скулы сводило от перенапряжения. Она готова была вырезать себе уши, лишь бы не слышать ужасные звуки. К сожалению, нечем.
     Дрожащими руками, она выжала рубашку и вновь положила её над отхожей дырой.
     Не успев погрузиться в забытье, Кадисса просыпалась, ведь звуки, от которых хотелось убивать, неизбежно возвращались. Так повторялось десятки раз, пока темницу вновь не озарило тусклым светом.
     
     Тогда-то и пришли трое. Первым шёл старый знакомый, - картавый, - нёс факел. Следом, бряцая крюками, пилами и иглами разных размеров, свисающими с толстых сыромятных поясов, спустились пара незнакомцев. Здоровяк и коротышка. Они впервые увидели узницу, что стоит над отхожей дырой и, подвывая, бьётся головой о стену.
     Она вздрагивала каждый раз, когда капли падали на шею, обжигая холодом. Зато не раздражали всплеском.
     Кадисса просто выбрала меньшее зло.
     - О! Хо-хэ, готовенькая! Говогил же вам, сама газденется! - обрадовался картавый.
     - Открывай, - произнёс здоровяк тонким поросячьим голоском, совершенно неподходящим такому высокому и грузному мужчине.
     Когда картавый отворил дверь, они с коротышкой подхватили Кадиссу под руки и потащили в дальний, тёмный край коридора. Игнийка хлопала глазами не веря своему счастью и повторяла:
     - Спасибо... спасибо...
     - Ты на своём говоги лучше, булочка! - хохотнул картавый, мягко шлёпнув её по ягодице.
     Кадисса не ответила, издав лишь стон облегчения.
     В конце коридора ютилась одинокая деревянная дверца с маленьким выдвижным окошком.
     За дверью, как Кадисса и предполагала, оказалось худшее, что она могла ожидать с момента попадания в темницу. Но теперь, грубо сколоченное деревянное кресло с металлическими держателями для рук и ног казалось ве́рхом удовольствия. Всё лучше, чем ледяной камень.
     Игнийка устроилась на тёплом кресле и не сопротивлялась, когда её конечности заковали. Здоровяк разжёг огонь в широких каменных жаровнях и замер у небольшого стола. От резкого яркого света разведчица сощурилась и лишь спустя дюжину вдохов, рассмотрела различные пыточные приспособления, которые, любуясь, перебирал мужчина.
     Коротышка достал из-за пазухи кусок пергамента и, склонившись к игнийке, тихо произнёс:
     - У нас есть к тебе несколько вопросов. Ответишь правильно, выйдешь из темницы. Нет - моему другу придётся тебя... наказать.
     - Мне нечего скрывать, - сощурилась Кадисса.
     - Я вижу, - коротышка скользнул взглядом по груди игнийки. - Итак, когда ты прибыла в город?
     - Нерх деррхон... В канун дня благоденствия, - говорила она тихо. Сознание мутнело. Не переходить на игнийский стоило больших усилий.
     - Угу... В этот же день у тебя был контакт с госпожой де Фенис?
     - Контакт? Мы с ней только познакомились...
     - Познакомились, отобедали вместе, а затем пошли на праздник?
     - Ну, да.
     Коротышка поджал губы и, обернувшись к здоровяку, молча кивнул. Тот взял со стола длинную металлическую кочергу и положил её конец в одну из жаровен.
     - Где была ты и де Фенис незадолго до выхода короля? - задал следующий вопрос дознаватель.
     - Я гуляла по Эверзору одна, а Эми... Не знаю, с друзьями общалась.
     Коротышка почесал щетину.
     - С друзьями значит... Интересно. С простыми вопросами мы не справились. Даже не знаю, стоит ли переходить на сложные? Или ещё посидишь денёк в камере?!
     Кадисса невольно дёрнулась, в её сердце вспыхнула ярость, накопившаяся за бессонную ночь. Едва сдерживая слёзы, разведчица прохрипела:
     - Я правда ничего не знаю, ведь провела в городе один день и не понимаю в чём меня обвиняют!
     - Тише, тише, булочка! - сзади к креслу подошёл картавый. Его руки легли Кадиссе на плечи, то и дело порываясь опуститься ниже. - Мы не хотим пгичинять тебе боль. Пгосто гасскажи дядям пгавду!
     - Вопросы посложнее, - промолвил коротышка, глядя маленькими крысиными. - Знакома ли ты с Икари Дальнозоркой?
     - С королевой? Вы чокнулись?! - узница подняла брови, не скрывая удивления. - Нет конечно!
     - Располагаешь ли ты любой информацией о месте, где она сейчас находится?
     - Откуда?!
     - Ответ неправильный.
     Из-за спины коротышки вышел здоровяк. Схватив кочергу, он подул на её конец раскаляя, и, не обращая внимания, как здоровый глаз Кадиссы расширился в ужасе, приложил дышащий огнём металл к плечу игнийки.
     Хриплый вопль боли заполнил подвал темницы. Кадисса почувствовала, как вместе с кожей сгорает и превращается в дым частичка её души.
     Коротышка спокойным тоном продолжил задавать вопросы:
     - Незадолго до твоего появления в городе появились двое. В капюшонах и с перемотанными предплечьями. Скрывают лица, имена, цвет кожи. Внимание, девочка, вопрос: как их зовут и кто они такие?
     - Они игнийцы. Искол и Нед. Оба из моего клана. Тоже их ищу, но...
     - Что но?! - здоровяк взвизгнул и вновь поднял из жаровни кочергу. Искры разлетелись по всей комнатушке.
     - Мне... мне кажется, что они уже покинули город.
     - Ох-хо-хэ! Девчонка пытается нас обмануть! - заверещал картавый. На лице здоровяка появилась гримаса отвращения и он, стиснув зубы, прижёг Кадиссе второе плечо. Та хотела что-то сказать, но её слова захлебнулись истошным криком.
     В дверь комнатушки громко постучались. Картавый, облизнувшись, убрал руки с плеч узницы. Подошёл к двери, он звякнул запором и спросил:
     - Кто ещё?
     В ответ послышалось:
     - Ещё один экземпляр попался. С ним бы хорошенько поработать. Посади поближе к пыточной, пусть послушает музыку боли.
     - Хо-хэ! - обрадовался картавый и, выходя из комнаты, бросил: - Булочка моя, не скучай! Я пгинимаю гостей!
     Дверь не закрыли. Коротышка всё тем же будничным тоном продолжил:
     - Твои дружки не покидали город, девочка. Они залегли где-то в бедных кварталах и не показываются, но их поимка - вопрос времени.
     - Агрх! Я тоже ищу подонков! - выпалила Кадисса. - Не могла же я сказать магу, что иду за их головами!
     - Теперь ты сменила тактику, - усмехнулся здоровяк, опуская кочергу в жаровню. - Каждый раз одно и то же...
     - И последний вопрос, - вздохнул коротышка. - Опиши мне гем тысячи оттенков.
     Вопрос с подвохом? игнийка видела его издалека, но, кроме ослепительного сияния, разобрать ничего не получилось. Эми говорила, что это единственный в своём роде гем. Самый дорогой. Но... Чем гемы вообще отличаются друг от друга, кроме цвета? Размером?
     Вараньи потроха!
     - Большой, дорогой... - игнийка словно плевалась словами, подбирая то, что удовлетворит тюремщиков. - Яркий, очень красивый...
     - Твой ход, - махнул здоровяку коротышка недослушивая ответ.
     И вновь сдавленный хриплый крик заполнил маленькое каменное помещение и вернулся эхом с противоположного конца коридора.
     - Сколько граней в достоянии династии?
     - Откуда мне знать?! - сквозь слёзы выпалила Кадисса.
     - Сколько граней?
     - Восемнадцать? Двадцать? Сто? - она дёргалась, глядя, как коротышка развязал пояс на её штанах и, слегка оттянув их, показал здоровяку место на бедре.
     - Сюда прижги.
     - Я... я не знаю, - задыхалась она, закрывая глаза перед прикосновением клеймящей кочерги. - Тысяча-а-а-а-а!
     Такую боль разведчица не чувствовала даже у водопада, когда резала опухшее веко. Она вопила, брызжа слюной и извивалась, как варан. Кожа плавилась от прикосновения с раскалённым металлом и воняла горелыми шкварками.
     - Неверно. Похоже, нам придётся встретиться снова, - прошептал коротышка, убирая ладони от ушей. Он улыбнулся самой милой улыбкой, на которое способно его крысиное лицо и выдохнул: - Где сейчас достояние династии?
     Кадисса хотела плюнуть ему в лицо, но от крика в горле пересохло. Тяжело дыша, она оскалилась и добела сжала кулаки, в ожидании ещё одного ожога.
     - Этот вопрос я задам тебе в следующий раз. Хорошенько подумай над ответом, пока сидишь в своей уютной камере.
     ***
     
     На следующий утро пытали второго пленника. Мужчина судя по голосу молодой. Вопил, завывая, да так, что бросало в пот. Толстые как канаты и привычные к лишениям струны души разведчицы находились на грани, чтобы не лопнуть. Впрочем, как и ушные перепонки. В темнице не обязательно сидеть рядом с пыточной, чтобы слышать крики.
     Когда истязание закончилось разведчица, обмякшая и безучастная, сидела в углу клетки. Глаз с трудом фокусировался на чём-то, кроме блёклого пятна света на полу коридора. Наступила долгожданная тишина, но и в ней спасения не нашлось. Звук падающих с потолка капель бил по голове больнее здорового отцовского молота.
     Кадисса положила голову на рубашку над дырой и открыв рот, поймала на язык пару капель. Еды картавый смотритель так и не принёс, зато воды в избытке. Главное не давать себе уснуть в таком положении, иначе захлебнёшься.
     Глубоко вдохнув, игнийка учуяла запах мяса. Рядом с камерой прошёл коротышка, а за ним трусил картавый, держа перед собой миску с едой.
     - Тут поставить? - спросил он.
     - Ага, - громко сказал коротышка. - Это награда за правильный ответ на мой последний вопрос. Навести их к вечеру, глядишь, вспомнят что-нибудь.
     - Да, да! Ох, Вегса, как же я сам до такого не додумался!
     Коротышка ушёл. Картавый, замешкавшись, потоптался возле клетки Кадиссы. Заметив, что та исподлобья смотрит на него, прошептал:
     - Булочка моя гумяная, хочешь я тебе сухую тгяпку дам, а?
     Та молча встала и медленно приковыляла к двери.
     - Большу-ую ветошь подарю, заткнёшь дыгку надолго! Выспишься!
     - Еды лучше дай, гной бесхребетный.
     - Нельзя! Стагший пговегит. Тагелка должна остаться нетгонутой!
     - Карс шаррах... - процедила игнийка и отошла к дальней стене камеры. - Тогда расскажи кто там? Кто второй?
     - Аа-а, этот. Пёс смегдячий.
     - В каком смысле пёс?!
     - Не знаю. Стганный он. Скулит, гычит, да воет, что твоя собака!
     - Хм...
     - Слушай, булочка, помоги мне, а. Я могу пгинести только ветошь, но она ведь так тебе нужна?
     Кадисса молчала три вдоха. За это время в её голове пронеслась только одна мысль: 'Если капли сведут с ума, помочь клану уже не удастся'.
     Не сдержалась:
     - Агрх! Поглоти тебя пустыня! Дай сюда тряпку и говори уже!
     - Мне, хо-хэ, нгавится одна из ваших! Такая непгиступная и гогячая! Подсоби, а? Научи, как признаться в любви неземной на этом вашем, игнийском?
     Уголок рта Кадиссы еле заметно дёрнулся.
     - Подойди к ней сзади, обними за бёдра и скажи: 'Карс радош, грей. Пу эрр харрош, шаррах игни'.
     - Кагс гадош г-гей, пу эгг хаг-гош, шаг-гах игни... А что-нибудь полегче есть? Я только 'игни' могу.
     - Не волнуйся, у тебя всё получится. Возможно, она разомлеет уже на первой фразе. Если посмотрит на тебя странно, то 'Замуи чарракш, грей', точно её успокоит.
     - Понял! Подойти, обнять, сказать. Спасибо, булочка!
     - На случай если вы с ней в ближайшие несколько дней будете придаваться любви - оставь-ка мне ещё ветоши.
     - О-ох-хо-хэ! Дегжи-дегжи, сладкая!
     
     Кадисса решила приберечь ветошь до вечера, когда в полной темноте сможет забыться сладким сном. Представляла, как зактнёт дыру, а может просто замотает уши и наконец-то выспится.
     Трижды-вулканья ярость, как же они раздражают! Ожоги болели, но уже гораздо слабее, а пытка каплями порождала пугающие мысли. К счастью, кинжал забрали.
     Но сейчас из головы не выходи́ла ещё одна мысль: 'Сколько же граней?'
     Разведчица снова легла, подставив рот под капающую воду, и представила обычный гем. Сколько в нём граней? Может ли он быть непохожим на обычный? Или, если представить на мгновенье, не имеет граней вовсе?
     Раздумья перебил странный гул:
     - За что ты с ним так?
     Кадисса почувствовала вибрации голоса затылком. Второй узник, кажется, говорил в отхожую дыру. Она развернулась, легла на живот, убрала мокрую рубашку и, поморщившись от запаха, сказала:
     - Ты знаешь игнийский?
     - Это мой родной язык.
     - Нед? Это ты?!
     - Нет.
     - Искол?! - с осторожностью спросила разведчица.
     - И это имя я слышал на допросе. Тоже мимо.
     - Извини, думала, мы знакомы.
     - Хех, девушки, кх-кх, - усмехнулся некто на другом конце стока и закашлялся. - Но сейчас ты хотя бы не удивляешься, что мы не на ставке клана. Как твой глаз?
     Кадисса замолкла на вдох. По телу тёплой волной пробежали мурашки и она, глубоко вздохнув, уткнулась лбом в пол.
     - Гаррек?! Это ты? Ты пришёл за мной?! - она смахнула влагу с глаза и улыбнулась впервые за столько дней. Нет, это не слёзы, просто брызги попали.
     - Пришёл? Это вряд ли. Меня привели, хе-хе. Даже принесли!
     - Слава Замуи, ты жив!
     - Да уж... А ведь я был на волоске.
     - Я хочу знать всё, - выпалила Кадисса.
     И Гаррек рассказал.
     О том, что в попытках спасти Кадиссу, там, в горах, забыл о себе. Смягчить падение он сумел, но лишь у самой земли. Да и падать на острые камни - то ещё удовольствие. Жители деревни, что расположилась под пиком Гира, быстро раскопали завалы и оказали бездыханному летуну помощь. Сказать им спасибо Гаррек так и не успел.
     Грохот привлёк внимание специального отряда короля по сбору податей. Они нашли деревню, хотя раньше не знали о её существовании. Вероятнее всего, землетрясение расчистило старый заваленный проход к поселению. Как жили бедолаги, не выходя оттуда годами, - загадка, но что загадкой не было, так это отсутствие у них самоцветов.
     Солдатня вломилась в дом к старейшине с требованием что-то заплатить.
     - Они, одетые в какие-то странные ржавые доспехи поверх грязных рубах, кричали: 'Именем короля!', но вели себя как деревенщины. Грозились казнить старейшину и обложить каждого неподъёмной податью. Какое-то безумие. Я, еле живой, вывалился из спальни комнаты на крики и увидел этих уродов. Тут-то один из них и замахнулся на меня кулаком...
     - И что?! - Кадисса прикрыла рот ладонью.
     - Ну, что... Рефлексы, хе-хе. Упал он с распоротым горлом.
     - Много их там было?
     - Ещё четверо или пятеро. Я разбираться не стал. Лапы в лапы, или как там на вашем, и выскочил из дома. Хвост по ветру и бежать. Они, кажется, бросились за мной, но догнать не смогли.
     - А как же жители деревни?
     - Не знаю... Я был не в себе и, кажется, здорово их подставил...
     - Ох, Вулкан... Надеюсь, они ещё живы.
     - Прости, я не думал о них... Бежал, пока не учуял твой запах. По пути нашёл глазную повязку, которую сам же завязывал и понял, что ты оставила мне знак! Дальше шёл по следу... У водопада нашёл ещё тряпки, - Гаррек поколебался, но добавил: - Спасибо.
     Кадисса прикусила губу.
     - Нет такого слова в игнийском. Всё это - простое везение, если гниение в королевской темнице можно так назвать.
     Собеседник лишь грустно хмыкнул. Кадисса спросила:
     - Ты искал меня по запаху? Что это значит?
     - Не успел сказать раньше. Я... не совсем человек.
     - У тебя от пыток помутнел рассудок.
     - Да брось, на мне всё заживает, как на волке.
     - Что ты несёшь?! - рыкнула игнийка. - Что значит 'не совсем человек'?
     - Ну... энергия течёт в моих венах так же, как и в животных. Благодаря этому, я могу становиться волком. Отчасти...
     - Но я же... Мы же с тобой, ну... - выдохнула Кадисса, не найдя слов.
     - Я ведь не без причины завязал тебе оба глаза! - оправдывался Гаррек. - Боялся, что ты меня нашинкуешь, как только увидишь клыки. Кинжал говорил сам за себя.
     - Бред какой-то. Ты - зверь?! В тебе есть самоцветы?! Такого не бывает.
     - Не совсем зверь и не совсем человек. Во льдах Ильфтонга живут люди, кто к зрелости превращаются в зверей. Но таких, как я, кто умеет это контролировать, не встречал. Мать говорила, что у меня есть сестра, но её пока найти не удалось. Искал отца на заснеженных землях Ильфтонга, но нашёл лишь могилу.
     - Сочувствую, - вставила Кадисса в образовавшуюся паузу.
     - Не стоит, я не знал его. - бодро ответил собеседник. - Зато нашёл там кое-что поинтересней.
     - И?
     - Пророчество древних, хе-хе! О том, что лишь дитя двух миров может сохранить мир.
     - Двух миров? - недоверчиво переспросила Кадисса. Опасаясь, что разговор могут подслушать, она стала шептать: - Какой мир? Надвигается война?
     - Сложно сказать. Может быть. А может, что-то посерьёзней. Знаю одно, и я это чувствую - Эллария в опасности, - Гаррек тоже перешёл на шёпот, но частое дыхание выдавало возбуждение. - Но ты только вдумайся в пророчество! Всё указывает на то, что дитя - это я!
     - С чего ты взял?
     - Мой отец - белый волк Ильфтонга, а мать - голубая волчица Игнфтонга. Я сын льда и пламени, дитя двух миров! Только я чувствую энергию Элларии каждым волоском на шерстяной спине! Ну, и сестра, если жива ещё...
     - Получается, что ты не один такой, а? Конкуренции не боишься, сын льда и пламени?
     - Ох, девушки! Всё вы сводите к борбе!
     - Только если на кону жизни близких... - прошептала Кадисса, но затем, уже громче, спросила: - Так твоя мать - голубая волчица? Серьёзно?
     - Ага. Она не всегда была такой. Раньше была человеком, как я, но... кровь рано или поздно берёт своё.
     - То есть, ты хочешь сказать, что твоя мать - разумная голубошёрстная волчица? И ты клянёшься, что не бредишь?
     - Клянусь.
     - Как давно ты её видел?
     - Ещё до путешествия на Ильфтонг. Вернувшись назад, я хотел рассказать ей о могиле отца и пошёл к стае. Меня сторонятся, ведь я не такой, как они, но хотя бы не прогоняют дубинками... Впрочем, надолго там оставаться нужды не было. Мать погибла.
     - Как?! - воскликнула разведчица и прокусила губу.
     - Пошла к людям с просьбой, но была убита.
     - Кем...? - спросила, сдерживая стон.
     - Откуда я знаю?! Волки не умеют разговаривать, в отличие от матери! - выпалил Гаррек.
     В воздухе повисла тишина.
     Стемнело. Кадисса, закутавшись в сухие тряпки, принесённые картавым, легла на спину и долго смотрела в потолок, слушая, как капли срываются вниз. Одна за одной. Они больше не вызывали раздражения.
     Теперь и она ощутила, что чувствуют звери, когда в них формируются самоцветы. В сердце засел камень. Тяжёлый, холодный, с острыми краями, он впивался в сердце. Как будто мало было боли.
     Закрыв рукой глаз, она повернула голову к дыре и дрожащим голосом сказала:
     - Гаррек? Ты слышишь?
     - Да, - охрипшим голосом ответил тот.
     - Это я убила волчицу. Тем самым кинжалом.
     Больше он не отвечал.
     
     Следующая ночь выдалась спокойной. Разложив одну тряпку в качестве кровати, а второй, побольше, заткнула дыру, Кадисса улеглась на спину. Плечи ещё не зажили и на боку спать было слишком больно. Но куда больнее оказался противный камень на душе. Она убила волчицу ради безопасности клана, и, если понадобилось, то сделала бы это ещё раз. Откуда тогда эта тяжесть? Откуда чувство вины?!
     Промучавшись почти до рассвета, Кадисса поменяла ветошь в дыре и, наконец-то, провалилась в долгожданный сон.
     Наутро стражники привели ещё троих задержанных и, как только те оказались надёжно заперты, в темницу спустилась знакомая парочка: здоровяк и коротышка.
     Пытали новеньких по очереди.
     Между криками боли и мольбами о пощаде удалось разобрать обрывки фраз. Кадисса поняла две вещи: узники - бывшие стражи ворот и что они упустили кого-то очень важного. Наверняка Нед и Искол проскочили перед носом у дозорных. Настроение испортилось мгновенно. Хотя какое уж тут настроение. Выпила в канун благоденствия Эми, а голова уже который день болит у Кадиссы. Надо бы навестить де Фенис и задать парочку наводящих вопросов. К примеру: сколько граней у достояния династии?
     Крики стихли, очередная пытка завершилась, и парочка тюремщиков вышла в коридор. Заперев потерявшего сознание бедолагу, здоровяк поинтересовался у напарника:
     - Куда пропал картавый?
     - Всё, нет больше у нас помощника. Нашли вчера в игнийском районе со вспоротым животом.
     - Кости Версы! Кто ж его так?
     - Никто ничего не видел и не знает. А стражники не хотят иметь дела в той части города.
     - Что-то участились беспорядки в последнее время...
     Не успел здоровяк закончить, как с лестницы послышались грузные шаги и звон металла. Через пару вдохов в коридор вышли самые высокие титаны, которых видела Кадисса. Их доспехи отливались красно-золотыми узорами и казались куда массивнее тех, в которых были титаны на празднике. За гигантами быстрым шагом спускался Аитхен Белоснежный в капюшоне и тёмном плаще. Вероятно, король хотел скрыть свой поход в темницу, но немного не угадал с нарядом. Расшитый красными узорами плащ, с крупным гербом на спине, в виде Фолио с расходящимися лучами света, не очень-то помогал слиться с толпой. Что уж говорить о сопровождающих титанах.
     - Д-да зд-дравствует Его В-величество! - сбивчиво приветствовали короля мастера пыток.
     - Почему так темно?! - морщась, крутил головой Аитхен. - Кто здесь главный?
     - Я, - тихо, опустив голову, ответил коротышка. - Чего изволите, Ваше Величество?
     - У меня мало времени. Отведи меня к игнийке.
     - Так вот же она, - ткнул пальцем тюремщик.
     Кадисса, не вставая, с интересом изучала столь чуждого темнице гостя. Тот подошёл к камере, всматриваясь внутрь и, в ожидании, поднял руку. Один из титанов без промедлений вложил в неё незажжёный факел. Как только рукоять коснулась ладони короля, пропитанная маслом ветошь, обмотанная вокруг поленца, занялась пламенем. Аитхен аккуратно раскрыл ладонь, а факел так и остался висеть в воздухе, лишь изредка подёргиваясь в искусно созданном воздушном вихре.
     Увидев Кадиссу, король в удивлении поднял брови. Издав тихий стон, тот процедил:
     - Освободите её, сейчас же, идиоты! И укройте чем-нибудь!
     Здоровяк сделал серьёзную мину и, метнувшись в пыточную, принёс ещё ветоши. Открыв камеру Кадиссы, он бережно накинул на плечи девушки грязную ткань и с глупой улыбкой посмотрел на Аитхена. Тот махнул рукой, и факел подлетел к игнийке. Она ощутила тепло огня и лёгкое дуновение ветра.
     В дорого́й одежде игнийка не разбиралась, но впалые глазницы со злыми рыскающими глазами и осунувшееся, исхудавшее лицо, выдавало смертельную усталость. Как он ещё на ногах держится, бедолага. На веках виднелись трещинки в слоях матовой косметики и румян, поддерживающих естественный цвет лица.
     Кадисса рассматривала короля, а тот не мог оторвать взгляда от корки запёкшейся крови на веке здорового глаза.
     - Да осветит Фолио наши пути... Позови мага воды, а лучше двух. И лекарей. Этих шарлатанов зови сразу всех, - обернувшись к титану, сказал Аитхен. - Как тебя зовут?
     - Ка ди Ша, - прошипела разведчица.
     - Даже так. Застывшее пламя. У твоих родителей прекрасный вкус и чувство юмора, - король ехидно улыбнулся и протянул руку, но, через миг отдёрнул её и приложил кулак к сердцу. - Кадисса, стало быть. Чарракш нагор, Кадисса.
     Та ничего не ответила.
     - Произошло недоразумение, тебя схватили по ошибке. Но ты, должно быть, уже поняла, что случилось нечто неординарное. Прошу простить моим людям излишнее усердие.
     Кадисса лишь хмыкнула.
     - Понимаю. Уверяю, тебе окажут поистине королевское лечение. Новый глаз, конечно, не обещаю, - Аитхен с сожалением посмотрел на повязку. - Но старый приведём в порядок, а от ожогов не останется и следа.
     - Что вам нужно? - как можно увереннее спросила Кадисса.
     - Невероятная проницательность, - ухмыльнулся король, присел на корточки возле игнийки и прошептал. - Скажем так: мне доложили, что ты ищёшь парочку скрытных ребят. Зачем?
     - Месть, - выдала тайну Кадисса.
     - Месть? Очень интересно. Они кое-что украли у меня. И, раз у нас одна цель, видит Фолио, я буду последним дураком, если не попрошу помощи.
     Разведчица поколебалась. Это может поставить под угрозу миссию, но если удастся получить расположение короля... Аитхен точно знает что-то о всплеске. Сто́ит рискнуть.
     - Что от меня требуется?
     - Смотреть в оба, - хмыкнул король. - Я тебя отпускаю. Просто продолжай поиски, а если найдёшь воров, то сообщишь мне. У ворот назовёшь своё имя на общем языке, и тебя пропустят.
     - Ублюдки нужны живыми?
     - Как твоей душе угодно, Кадисса, - король внимательно смотрел в глаз разведчицы и, слегка повернув голову набок, спросил: - Так что, застывшее пламя, поможешь мне найти преступников?
     - С удовольствием.

Глава 18. Меритас. Фальшивый бог

     'Много больного народу встречалось всегда среди тех, кто предаётся грёзам и одержим Богом; яростно ненавидят они познающего и ту самую младшую из добродетелей, которая зовётся - правдивость'
     Фридрих Ницше
     
     
     Мерик проснулся в отличном расположении духа.
     Потянувшись и потерев урчащий живот, он устремил взгляд к небу, пытаясь вспомнить странный, но приятный сон. Сосредоточиться не получилось. Что-то твёрдое и неудобное впивалось в затылок. Тогда лорд, сетуя на отсутствие подушки, подложил под голову руку.
     Лучший способ поймать ускользающий сон за хвост - закрыть глаза и вспомнить. Два силуэта... Было в них что-то мистическое, страшное, но интересное. О чём они говорили? О чём-то невероятно важном, но...
     Воняет чем-то горелым. Верса! Да как здесь можно сосредоточиться?!
     Стараясь не развеять морок, Меритас нащупал рядом с собой кусок ткани и подтянул его к лицу. Не успел лорд зажать тканью нос, как почувствовал, что что-то упало на грудь.
     Рогоколовы копыта! Что же такое!
     Приоткрыв глаза, он увидел лежащую на теле руку. Чёрную от сажи, в рваных погоревших лохмотьях. Медленно повернув голову, Мерик чуть было не уткнулся носом в обугленное лицо мертвеца со стёкшими по щекам глазными яблоками.
     Волосы на голове зашевелились от ужаса. Крик комом встал в горле.
     Судорожно откинув кусок сгоревшей плоти и вырвавшись из леденящих кровь объятий, юный лорд вскочил и побежал в лес, не разбирая дороги.
     Бежал и вопил, цепляясь плечами за сухие ветки. Остановился, поднял взгляд к небу. Протяжный вой отчаяния и всхлипы лорда распугали сонных птиц.
     Стало легче, лорд отдышался и пошёл дальше. Вскоре заметил, что по пятам, выглядывая из-зи деревьев, следует Дирк.
     Меритас закатил ему истерику:
     - Версовы фанатики! Проклятье! Что это было?! Ещё один фокус, чтобы меня напугать? Именем лорда Хейдина, приказываю меня отпустить! В вашей помощи я больше не нуждаюсь.
     В ответ получил лишь кривую ухмылку. Тогда Мерик попытался сбежать, петляя между сосен, но офицер всюду молча следовал за ним.
     Вскоре, выдохшийся от короткого марш-броска неудачно оступился и подвернул ногу. Дирк хохотнул и принялся что-то насвистывать под нос. Его самодовольное выражение угловатого лица, как и белоснежная улыбка, сильно раздражали юного лорда.
     - Да что ты о себе возомнил?! Ты всего лишь пустое место! - вопил Мерик.
     Дирк, сдерживая смех, указал на штаны Мерика:
     - Могу поклясться, что до пробуждения они были сухими. Пошли менять, ваша божественность!
     - Помоги встать, охламон!
     Вопреки ожиданиям, Дирк даже руки не подал, а, лишь ухмыляясь, предложил вернуться к лагерю. Естественно, напоминая, что в лесу его ждёт мучительная голодная смерть.
     Мерик, взвесив все за и против, решил, что смерть приятнее принимать сытым, и поковылял назад, грозя офицеру гневом отца.
     - Ох и накажут же тебя!
     Вскоре стало не до угроз.
     Дирк заселил лорда во вре́менные покои: маленькую землянку, больше похожую на нору, устланную сгнившими листьями, с узким отверстием для входа. Дверью служило прохудившееся дно деревянной бочки. Казалось, хуже быть не может.
     Прежде чем Меритас успел возмутиться, как Дирк со словами: 'Вашей божественности нужна достойная прислуга!', ушёл в свинарник и притащил оттуда испуганного парнишку, вид которого вызвал у Меритаса очередной приступ истерики.
     Впалые красные глаза, с застывшим на лице выражением дикого, животного ужаса. Грязная воинская одежда в пятнах от свиного дерьма и крови, туловище, покрытое лиловыми синяками и шрамы от рваных ран на руках и ногах. Смрад гнили и тлена шипами пронзили нос Меритаса до самого затылка.
     Но не это ужасало впечатлительного лорда больше всего. Рот парня был зашит по всей длине. Нити захватывали и порванные уголки губ и щёки, в одной из которых зияла дыра для еды.
     О, Верса Милосердная, сжалься...
     По словам Дирка, этот перепуганный бедолага, еле выживший после всех издевательств, должен был стать личной прислугой юного Лорда. Говорить он, очевидно, не мог, да и на слух оказался тугой. Что от него хотят - понимал с трудом. Впрочем, в первую очередь Меритас приказал пареньку держаться подальше. Эту просьбу тот выполнил быстро.
     К такому нужно привыкнуть.
     ***
     
     
     А время шло медленно. Дирк называл сутки циклами, и лишь благодаря ему Меритас не сошёл с ума, потерявшись в череде бодрствования и сна.
     Шёл восьмой цикл вынужденных каникул на свежем воздухе, когда юный лорд проснулся от своего же крика. Вскочив с замшелой лежанки, он не потряс головой, прогоняя наваждение. Кошмары не оставляли, и каждую минуту забвения Мерик ворочался во сне, зовя на помощь то мать, то кухарку, то старика Оскала. Труп давно унесли, но стоило только закрыть глаза, как воображение рисовало изуродованое, обожжённое, покрытое волдырями лицо.
     Выбравшись из маленькой землянки, измазанный в грязи и траве Меритас уже не понимал ни где он находится, ни в какой пьесе играет.
     Как отец мог так поступить? Бросить одного в забытом богами месте? Никогда не отпускал одно после сумерек, а тут такое испытание? В голове не укладывается.
     Меритас морщился, умываясь холодной водой. С трудом прожевав зачерствевший кусок пересоленного мяса, принесённого слугой, подсел к офицеру.
     Сидя на одной из скамеек, перенесённых из храма к костру, надзиратель Дирк в сотый раз проверил остроту заточки кортика, протёр и принялся крутить его на ладони. Виртуозно перекидывая из одной руки в другую серебристую рукоятку с витиеватым узором в виде кошки, он исподлобья поглядывал на лорда и улыбался.
     Улыбался как хищник, глядя на беспомощную жертву.
     Ни мольбы отвезти парня домой, ни попытки манипулировать не приводили ровным счётом ни к чему. Дирк игнорировал вопросы и просьбы юного лорда, но исправно называл его богом, меняясь при этом в лице. Серьёзная гримаса превращалась в наигранную улыбку, обещающую скорое отправление домой. Скорый побег от невзгод и боли.
     Меритас чувствовал подвох, но верил.
     А что ещё остаётся?! Сидеть возле храма, наблюдать за всполохами языков пламени? Как и все не замечать отсутствия одного из послушников или делать вид, что вонючего слуги не существует?
     Так вот же он. Стоит над душой, смотрит исподлобья грустными влажными глазами. Иногда что-то невнятно мычит.
     Сбежать бы, да как? Это сложно. Сложнее, чем поднять взгляд, чтобы увидеть странный источник света и забыть обо всём на свете. Да и вообще, взгляд на хмурое небо порождал уйму вопросов.
     Гигантский красный самоцвет, висящий высоко в небе, окружённый ослепительным белым гало, пугал уже не так сильно. Казалось, свет исходит не от самого исполина, а от странного ореола вокруг.
     Меритас смирился с тем, что вся энергия поблизости стремилась к этому 'Солу', оставляя за собой причудливый извилистый шлейф.
     И от скуки повторял вопросы по кругу:
     - Что это, во имя Юни, вообще за штука такая? Почему красная? Почему энергия уходит туда? И куда делся Фолио?
     Юный лорд сокрушался и пытал Дирка вопросами, но тот лишь отмалчивался, многозначительно улыбался и мгновенно отвлекался на собственные мысли.
     - А что за орден? Вы поклоняетесь этой висящей блестяшке? - не унимался Мерик.
     - Ну что за вздор, мальчик мой! Мы уважаем лишь истинных богов - потомков Иная. Тех, в чьих венах течёт огонь. Тех, кого не коснулось клеймо прокля́той стекляшки.
     - Кто такой этот Инай? И при чём тут я?
     - Ха-ха, - закатил глаза Дирк.
     - Слушай, я серьёзно! Хватит томить! - взорвался Меритас. - Ответь хоть на один из вопросов?! Твой бог требует подчинения!
     Лицо Дирка исказилось гримасой недоумения. Не найдя слов, он, то поднимал брови, глядя на парня, то сосредоточенно сверлил взглядом костёр.
     Меритас почувствовал неуверенность офицера, взял с земли веточку и покрутил её между пальцев. Вобрав в себя побольше воздуха, сосредоточился на её нагреве. Управлять энергией было очень тяжело, использовать свою - пожалуйста, но каждый такой манёвр мог стоить год жизни. А скудные потоки энергии вокруг отказывались подчиняться, попросту не реагируя на него. Что за версовщина?
     Чувствуя беспомощность, юный лорд решил блефовать:
     - Я тебе сейчас штанину подпалю! Отвечай!
     - Не сможешь, - ответил Дирк оскалившись, но отсел подальше.
     - Ты же хочешь быть на хорошем счету у бога, Дирк? - юный лорд перешёл в открытое наступление. - Я не требую, но прошу, объясни, что происходит?
     Офицер потряс головой, встал, прошёлся вокруг костра что-то шепча под нос.
     - Держать тебя в неведении не моя прихоть, - ответил он, спустя дюжину вдохов. - Ты получишь ответ, скажем на... три вопроса. Выбирай с умом.
     - Ох, ничего себе, невиданная щедрость! - выдохнул Мерик, закатив глаза. Облегчение накрыло его с головой. - Неужели мы наконец нашли общий язык?
     - Можно сказать и так. Если хочешь знать, то изначально я не был на твоей стороне. Не спрашивай, что заставило меня изменить мнение. Итак, осталось два вопроса, - меланхолично произнёс офицер.
     - Да ты шутишь?! Я ещё не задал ни одного!
     - Ошибаешься. И нет, я не шутил. Остался последний.
     - Твою же... м-м... - выругался Меритас, заткнув рот кулаком.
     Лорд сидел, боясь вымолвить слово. На языке вертелось столько вопросов, что заливать ими Дирка он мог до ночи, если бы она вообще здесь наступала.
     Начиная животрепещущими вопросами: кто Дирк такой; что это был за мужчина с обожжённой кожей; что у них за орден? Заканчивая мистическими, даже пугающими, но не менее важными: что это за громадина в небе; как далеко это место от Хейдина и что будет, когда придёт тот самый Сурво?
     На последний Мерик получил ответ, не успев его даже задать.
     Из-за амбара показались солдаты, одетые в ту же форму, что и Дирк, но прошиты они были жёлтыми вставками, а не оранжевыми. Меритас смекнул, что это может быть знак различия воинского звания, хотя и не разобрался до конца в этих 'майорах', 'капитанах' и 'лейтенантах'. Он снова вспомнил Уоррена, которого так просто можно было называть начальником, не вдаваясь в подробности.
     Тем временем солдаты шли, опираясь на продолговатые палки, с острым металлическим навершием. Ровно таким же оружием его пытались остановить во время побега из конюшни. Впрочем, если присмотреться, то это были те же самые солдаты.
     За ними ехал экипаж. На козлах сидел бессменный возница Дривиц. Его бордовый пиджак, мелькающий между сосен, лорд заметил издалека.
     - Держать пики ровнее, шакалы! - не дожидаясь, пока карета остановится, из неё выпрыгнул старый знакомый - майор Сурво. У него по локоть отсутствовала правая рука, а перемотанное у локтевого сустава плечо висело на повязке. Быстрым шагом он направился к Дирку. Солдаты догоняли майора, но, заметив Мерика, замедлили шаг, покрепче схватив оружие. Когда из-за спины юного лорда показался паренёк с зашитым ртом, воины вылупили глаза и замерли. Замыкающие недовольно выглянули из-за спин товарищей и тут же застыли с раскрытым ртом и гримасой ужаса на лице. Кто-то отвернулся, сдерживая рвотные позывы.
     Дирк ухмыльнулся, встал со скамьи и протянул подошедшему Сурво руку с закатанным рукавом, демонстрируя алую печать:
     - С возвращением в строй, старый волк.
     Тот остановился в полушаге и несколько долгих вздохов с ненавистью смотрел на офицера, играя желваками. Меритас с трепетом в сердце ожидал действий майора. Напряжение росло.
     - А здесь не так красиво, как на вашей заставе! - хмыкнул лорд, пытаясь разрядить обстановку.
     Он попытался было встать, но не успел. Сурво, выпучив глаза, развернулся к лорду и мощным пинком в грудь отправил его в полёт через лавку. Когда Мерик с громким 'У-ух!' приземлился на землю, майор ткнул пальцем в грудь Дирка и, скрипя зубами, прорычал:
     - Времени в обрез. Возьми у Дривица форму для божка и не спрашивай, где я её раскопал. Верховному должно́ понравиться.
     - Вставай, мой мальчик, - оскал Дирка был обращён к Меритасу, потирающему ушибленную ягодицу. - Сайлас, собери пожитки юноши, нам пора в путь.
     Семеро солдат, сопровождающих экипаж кареты, нервно переглянулись, кто стоял подальше, напряжённо перешёптывались. Сурво молча зашагал к карете, ударив ближайшего из воинов в живот. Тот сблевал, не удержав паёк.
     - Вот он какой, ваш бог, - запрыгивая на козлы рядом с возницей, сказал майор.
     ***
     
     Поездка предстояла неблизкая.
     В начале пути Дирк говорил, что экипаж собирается ехать до самой столицы острова, но Меритас никогда не слышал о Евстрае и плохо представлял, как туда добраться. И, хотя Сурво не давал подчинённым отдыхать, подгоняя их угрозами отправить к Солу каждого, кто собьётся с темпа, конвой из пеших солдат двигался слишком медленно. От этого майор зверел и орал так, что звенело в ушах. Лорд старался не попадаться ему на глаза, но выдохнул, когда тот, во время первого привала сказал, что планы поменялись и конвой едет прямиком на корабль.
     Для Мерика корабль означал долгожданную и скорую встречу с родителем.
     В 'труппу бродячего театра', как он в шутку нарёк конвой, вошёл и ужасающий своим видом парнишка - прислуга Сайлас. Лорд с удовольствием называл его 'раб', вторя Дирку, хотя до конца и не понимал значения этого слова, но тот настаивал, что пареньку это точно нравится. Мерик даже позволил рабу ехать с собой в карете, где тот скулил, забившись в угол кабины.
     Кроме вонючки раба, неизменным соседом был Дирк. Время от времени майор Сурво тоже навещал их, для обсуждения 'дел'. Из разговоров Мерик понял, что речь идёт о предстоящем нападении на некий город Чакр, и прикидывал, в какой части Тефтонга мог находиться этот городишко, раз лорд о нём никогда не слышал.
     Да и стоило ли запоминать названия всех городков, которые можно захватить горсткой солдат с обтёсанными брёвнами?
     В дороге Мерик переоделся в такую же форму как у сопровождающих его солдат. Отличалась она лишь цветом нашивок; форма лорда была украшена ярко-алыми цветами.
     Красиво и символично!
     Одежда немного жала в груди и плечах, а штаны оказались чуть длиннее, чем нужно, но юный лорд радовался возможности сменить грязные обноски, оставшиеся после шторма. Одна проблема заботила теперь больше остальных: Сурво при каждом удобном случае напоминал лорду, как сильно тот воняет. Меритас только недовольно закатывал глаза. Рогоколу понятно, что это не от него, а от грязнули раба.
     На пути экипажа изредка попадались маленькие озёра, но вода в них стояла настолько холодная, что Меритас умывался, скрипя зубами, и мыться ею не собирался. Редкие тонкие потоки энергии, которые юный лорд пытался пустить на нагрев воды даже и не думали его слушаться. В такие моменты голову занимали неприятные мысли. Сердце начинало биться чаще, а по спине пробегал неприятный холодок.
     К счастью, бо́льшую часть времени мысли юного лорда занимала боль в спине и седалище. Копчик саднил от жёсткого узкого сидения кареты, а спина от сна на холодной земле. Конвой двигался объезжая широкие тракты и людные дороги. От этого путь не редко проходил по кочкам, ямам, рытвинам и ухабам.
     
     Согласно странному устройству, глядя на которое майор с каждым разом всё сильнее подгонял конвой, они шли уже шестой цикл. Меритас украдкой пытался разглядеть чудо-агрегат, но его быстро убирали, аккуратно заматывая в плотную ткань. Какой-то разноцветный диск на толстой подставке постоянно портил Сурво настроение.
     - Соловы шакалы! И где вас только понабрали! - проревел он, укладывая устройство в ящик, установленный позади кареты и запрыгнул на козлы. - Идём к берегам Керсонии! Доберёмся за три цикла - отдохнёте на корабле. Придём мгновением позже - закончите как Сайлас. Придётся срезать.
     К удивлению, солдаты не бунтовали, и почти не обсуждали зверские приказы Сурво. Лишь во время привалов косо поглядывали в сторону нового слуги лорда.
     Когда экипаж тронулся после очередной сверки с диском, Мерик наклонился к Дирку и, прикрывая рот рукой, шепнул:
     - Что у него там за устройство?
     - Это был твой третий вопрос? - спросил он, привычно улыбнувшись, глядя в широко распахнувшиеся глаза. Но тут же успокоил лорда: - Шучу, у каждого должно быть право на ошибку, правда? Даже у бога. Это часы. И я готов обменять твой последний вопрос на рассказ о том, что это такое, идёт?
     - Да знаю я, что такое часы, - нахмурился Меритас - Таких хитроумных не видел, но... Стой! Я знаю, на что хочу потратить последний вопрос.
     - Конечно, мой мальчик. Надеюсь, ты хорошо подумал.
     Высунув голову через окно экипажа, лорд посмотрел наверх. Прищурившись, он рассмотрел Сола, после чего опустил взгляд на предполагаемую линию горизонта. Её не было видно с самого первого дня, как Мерик очнулся вблизи рыбацкого городка Ореол. А всему виной противный туман. Сейчас же серая дымка развеялась, представляя взору лорда буквально страшно красивую картину без намёка на горизонт. Океан, обрамляющий вытянутый силуэт острова, бескрайним колоссом возвышался над Мериком, ощутившим себя ничтожной песчинкой посреди бескрайней игнийской пустыни.
     Собравшисьс мыслями, лорд уточнил:
     - Только давай так, без увиливаний и глупых отговорок, договорились?
     - Отвечу честно, клянусь печатью, - сказал Дирк. Закатав рукав, он показал лорду красный пульсирующий рисунок, словно маленькими перьями опоясывающий предплечье.
     - Где я?
     Дирк отвёл глаза и, глядя в окно, на вдох задумался.
     - Хм-м, думаю, сто́ит зайти издалека. Когда-то я уже встречал подобного тебе. Сначала я отказывался верить, но сейчас... Ответь, Меритас, там, откуда ты родом, все умеют повелевать огнём?
     - Ну, да. Кто лучше, кто хуже, но я-то точно хорош. В конце концов, учился этому.
     Офицер с прищуром взглянул в глаза лорда и протянул:
     - Вот в этом-то всё и дело... А как думаешь, есть кто-то лучше тебя?
     - Конечно, есть. Что с того? Магистр из Ласкенты фору даст и мне, и любому, кто не обучался в академии. И не только в обращении с огнём, но и с водой, землёй, воздухом и даже молнией. Один такой и меня учил! - оправдывался Мерик.
     Дирк взял его за плечи и посмотрел в глаза.
     - Здесь это неважно! Ты просто невероятно везучий сукин сын и даже не представляешь своей бараньей головой насколько. Спрашиваешь, где ты?
     Меритас почувствовал себя уязвлённым, каким бывал раньше только во время ссор с отцом. Стараясь держать себя в руках, лишь кивнул в ответ.
     - А я тебе отвечу. Ты, каким-то непостижимым для меня способом, попал в Ионию. Внутрь шара, понимаешь? Ты жил снаружи, так ведь? Был свободен? Умел колдовать разные фокусы? Еды там полно́ самой разной? У вас даже есть свой Сол, который, кроме света, даёт ещё и тепло! Всё верно перечисляю?
     Юный лорд, ошарашенный внезапным порывом ярости, вновь кивнул, проглотив образовавшийся в горле ком. Дирк продолжал:
     - Эллария там у вас, значит? Умные звери и драгоценные стекляшки? Не жизнь, а песня! И главное, - он ткнул пальцем в грудь Мерика. - Самое противное, что я верю каждому твоему слову! Каждой нелепой сказке. Ведь однажды уже слышал их. И она не могла лгать...
     - К-хм, кто? - робко переспросил Меритас.
     - Это уже четвёртый вопрос, мой мальчик, - Дирк сменил голос на услужливый и мягкий. - Но юный бог ещё недослушал предыдущий ответ. Один неверный шаг и ты сдохнешь. Ты здесь застрял. Среди таких, как я. Иония, парень.
     Дирк погладил печать на бледной руке и, оттянув воротник, показал Меритасу её продолжение на шее. Помрачневший лорд откинулся на спинку экипажа и, опустив голову, крепко задумался. Дирк не унимался и, приблизившись к лорду, прошептал на ухо:
     - А знаешь, что ещё забавнее? Для них ты действительно бог, но не для меня. Спасибо, что развеял сомнения. Таких, как ты тысячи, а может, и десятки тысяч. И, не приведи Сол, кто-то ещё об этом узнает...
     - Эй, там! Кажется, у нас компания, - Сурво постучал сапогом по стенке кареты. - Судя по цветам прелатские. Дирк, готовь жало.
     Мерик выглянул из окна в направлении движения. Карета неслась по ухабам, свернув с нормальной дороги. Майор не шутил, говоря, что придётся срезать и Дривиц, не смотря на опасность, ехал по прямой к точке назначения. Одному Юни извество, как у кареты ещё не отвалились колёса.
     Наперерез экипажу во весь опор неслись пятеро конных наездников, поднимающих за собой пыль. Меритас не успел разглядеть их, Дирк резко втянул его обратно в кабину, проронив при этом:
     - Постарайся не высовываться. Духовники служат Солу, а мы его слегка недолюбливаем. Будет лучше, если они не заметят, что у тебя нет печати.
     Сблизившись с конвоем, гвардейцы прелата спешились. Двое из них, уверенно, не опасаясь потных, тяжело дышащих солдат, подошли к карете и остановились в пяти шагах от спрыгнувшего с козел Сурво. Одеты они были так же, как Дирк в первую встречу с Меритасом: в тёмно-фиолетовую форму с чёрным крестом на нагрудных нашивках. На поясах висело тонкое колющее оружие, похожее на то, что было у Дирка и Сурво, но ощутимо длиннее.
     Самый широкоплечий гвардеец, - вероятно, главный, - сделал полшага вперёд. Меритас мысленно окрестил его командиром, а второго - его помощником. Командир вынул из наплечной сумки маленькую торбу, достал из неё длинный скрученный лоскут ткани и громко зачитал:
     - От лица прелата Валиано Тароя, первого гласа Ион Сола на острове Евстрай, объявляю верховного главнокомандующего Окко Унероса еретиком, который осуществил акт сожжения дюжины членов совета Евстрая. Согласно указу верховного главнокомандующего Окко Унероса, четыреста шестьдесят седьмого года от первого рождения: 'Любой, в чьих действиях будет доказан еретический подтекст, приговаривается к немедленной смерти путём четвертования'.
     Сурво оскалился:
     - Забавная ситуация нарисовалась... Я не понимаю одного, при чём здесь мы?
     Из кареты выбрался Дирк:
     - Это же настоящая трагедия! Может ли наш скромный отряд быть чем-то полезен служителям Сола?
     Командир гвардейцев пробежал глазами по лоскуту ткани и продолжил читать:
     - Прелат имеет все основания полагать, что верховный главнокомандующий лишился рассудка в результате контакта с еретическим артефактом, - гвардеец опустил руки с лоскутом и перевёл взгляд на ухмыляющегося Дирка. - Я вижу, что вы преданные воины Евстрая. Но Унерос выжил из ума и пролил кровь невинных. Его зверства нельзя оправдать! Прошу вас встать на сторону духовенства!
     - А что, если откажемся? - скалился Дирк.
     - В любом случае мы вам не враги, - голос мужчины дрогнул. - Просто информаторы, направляемся в монастырь.
     - Через степь, не по берегу? - недоумевающе переспросил Сурво, положив левую руку на рукоять кортика. - Если идёте в монастырь, то крюк в пару циклов вам обеспечен. Чего ты не договариваешь, гвардеец?
     Командир помялся, убирая торбу с посланием, и переглянулся с помощником. Тот рукавом промокнул испарину на лбу, положил руку на пояс и ответил:
     - По берегу слишком опасно. Унерос собирает корабли, Керсония кишит войсками.
     - Флот мобилизуется? Уже? Твою мать, - выругался Сурво. - Нужно спешить!
     В этот момент редкую высохшую траву степи озарила яркая вспышка. Взгляды устремились в небо, не исключением был и Меритас.
     Ион Сола словно стрелой пронзил плотный луч белого света. Проходящий сквозь всю Ионию, он, отразившись от кристалла, устремился куда-то далеко в океан. Дирк с блаженной улыбкой наблюдал за явлением.
     - Как иронично, - обронил Сурво, всматриваясь в слепящий ореол вокруг Сола.
     Кони экипажа, заметив боковым зрением яркую вспышку, замотали головами. Дривиц натянул вожжи, чтобы осадить неспокойных животных, ненадолго помогло.
     В этот момент в уши ударил оглушительный раскат грома, переходящий в металлический скрежет, больше похожий на утробный женский крик. Земля под ногами содрогнулась.
     Солдаты Сурво покрепче перехватили копья, готовясь атаковать. Гвардейцы прелата выхватили оружие и попятились.
     - Уходим! - проревел командир.
     - Дирк, жало! - скомандовал Сурво.
     Их кортики одновременно покинули ножны, продолжая металлическую симфонию грома, звенящую в ушах Меритаса. Гвардейцы отбили серию ударов, но Дирк отвлёк внимание помощника, сделав фальшивую подсечку. Спустя вдох, тот уже захлёбывался кровью, хватаясь за сквозное отверстие в шее.
     В отличие от Дирка, Сурво пришлось не так сладко. Командир гвардейцев держался заметно лучше помощника и делал уверенные выпады, целясь майору в сердце. Тот неуклюже отражал атаки левой рукой. Гарда короткого кортика не подходит, чтобы ловить оружие противника в замок и Сурво оставалось лишь уворачиваться. С рёвом он отскакивал назад, выворачивался, уходил от прямых ударов, но проигрывал в манёвренности и ловкости.
     Противник наступал, вынуждая уйти в глухую оборону. Отходя назад, майор оступился и, уворачиваясь от разящего острия, встал на носки и выгнулся дугой. Оружие противника коснулось мундира по касательной, проскочив между пуговиц. Сурво зашипел от боли и согнулся, припав на колено, тем самым заключив лезвие в замке между телом и плотным мундиром. Прелатский гвардеец дёрнул за рукоять, но не успел вытащить оружие. На мгновение застыв, он выдохнул тихий стон боли. Из его рта тонкой струйкой потекла кровь. В спине гвардейца торчал кортик Дирка.
     - Стареешь, пёс, - небрежно бросил он.
     Сурво оттолкнул от себя противника. Падая тот оглянулся и увидел, что его товарищ тоже проиграл схватку. Меритас видел глаза командира, полные удивления. Умирая, он издал душераздирающий крик.
     Трое выживших гвардейцев уже седлали коней.
     - Они не должны добраться до монастыря! - рвал глотку майор, перекрикивая далёкие раскаты грома и вопли умирающего. Он окинул взглядом своих солдат, топчущихся на месте. - Что встали как вкопанные, сыны собаки?! Дирк, догнать!
     От громких криков запряжённые в экипаж лошади резко рванули в сторону от Сурво и завалили карету набок. Дривиц, нечленораздельно мыча, свалился с козел на землю и, едва успел развернуться, как ему на ноги рухнула крыша кареты. Послышался сдавленный стон и хруст костей. Меритас приложился плечом об окно, придавив собою бедолагу Сайласа, но, что страшнее, они прижали старика-возницу.
     Потирая ушибы, Меритас аккуратно выглянул наружу. Он увидел, как Дирк сшиб замешкавшегося гвардейца с лошади и, запрыгнув в седло, сам пустился в погоню, безжалостно лупя пятками и прижимаясь к шее скакуна.
     Конвульсии лежащего на земле командира прервал Сурво. Левой рукой, размеренно и без спешки, он вогнал кортик в сердце бедолаги и ладонью прикрыл его глаза. Второго, упавшего с лошади, добил рядовой по имени Авен. Первым справившийся с оцепенением, он осыпал ударами копья грудь лежачего, словно упиваясь чавкающими звуками крови.
     Мерик с усилием подтянулся и выбрался из кабины через окно. От увиденного кольнуло в сердце. На пыльной земле валялись три трупа. Из шеи помощника тонкой пульсирующей струёй лилась кровь. Рядом завывал безмолвный старик Дривиц.
     - Поставьте колымагу на колёса, никчёмные! - скомандовал Сурво. Четверо воинов, бросив копья, принялись переворачивать карету и помогать старику подняться. Тот взвыл ещё сильнее, левая нога плетью свисала из сломанного таза.
     - Положите его, идиоты.
     Майор подошёл к Дривицу, осмотрел лужу крови, сочащуюся между редких травинок, и пощупал тазобедренный сустав.
     Меритас, прикрыв глаза ладонью, будто прячась от происходящего, наблюдал за стариком, который судорожно хватает ртом воздух и с надеждой смотрит на Сурво. Тот, покривившись, поймал взгляд Дривица, сказал: 'Спасибо за службу', после чего быстро проткнул заляпанным кровью кортиком левую грудь возницы. Он в ужасе посмотрел на дыру и, выдохнув, обмяк, вперив последний взгляд к Солу.
     Меритаса прошиб пот. Хотелось кричать, но это было выше его сил. Присев на землю он закрыл глаза и принялся молиться.
     ***
     
     Сколько они скакали, Меритас не знал. Часы остались позади, вместе с экипажем, кучей трупов и бесполезными воинами, которым Сурво приказал избавиться от тел и возвращаться на заставу. С собой он взял только братьев Авена и Орена. Больше двое скакунов гвардейцев выдержать не могли, а распрягать экипаж было некогда.
     Если конь худощавого Меритаса и Авена без труда шёл рысью, то скакуну жилистого Сурво и мускулистого Орена пришлось не так сладко. Под весом двух взрослых мужчин конь напрочь отказывался ускоряться. Майор сидел на крупу и бранился на держащего вожжи Орена. Изредка проклинал Меритаса, потрясая культёй. Видимо, чтобы не расслаблялся.
     Вокруг раскинулась бескрайняя степь. Тонкие сухие кустарники-колючки изредка чесали голень. Только впереди, вдалеке, за кронами высоких сосен темнел океан. Глядя на него, Меритас прокручивал в уме увиденные убийства. Он замкнулся, задумавшись о Сайласе и его дальнейшей судьбе. И, конечно, очень обрадовался, когда вернулся Дирк.
     - Догнал? - спросил его Сурво.
     - Одного... - поморщился офицер.
     - Ожидаемо.
     - Где Дривиц и остальные?
     - Твой товарищ отправился к Солу. Парни заметут следы и пойдут в Ореол.
     Дирк сглотнул и коротко кивнул:
     - Какой у нас план?
     Сурво потёр подбородок и задумчиво спросил:
     - Как думаешь, зачем верховный так поступил?
     - Я лишь исполняю приказы, зачем мне думать?
     - Не юли! - огрызнулся майор. - Ты, выскочка, попал в орден, потому что приглянулся Мастеру пытливым умом.
     - И желанием отомстить.
     - Рад, что понимаешь это, малыш.
     - Не тебе, пёс, меня так называть, - Дирк посмотрел Сурво в глаза.
     Тот дёрнул культёй и, отведя взгляд, тихо промолвил:
     - Унерос окончательно спятил.
     Дирк задумался и поднял вопросительный взгляд к Солу:
     - Не знаю, зачем он устроил показательную казнь, но его методы мне что-то напоминают, - сказал он и, подъехав поближе к Меритасу, обратился к нему: - Похоже, верховный восславил Иная, не так ли, мой мальчик?
     Лорд не нашёл слов. Знать бы ещё, что это за 'Инай' такой? Ранее Дирк назвал Меритаса воплощением бога лишь потому, что тот умеет управлять огнём. Офицер ошибался, лорд не был богом, но в словаз Дирка была и правда: искусных магов огня не так уж и мало, особенно в академии. Значит ли это, что странный мужчина, нашедший юного лорда в лесу и накормивший хлебом лишь играет свою роль? Стоит ли в таком случае сыграть свою?
     Тут перед Меритасом встала дилемма: ему хватило ума догадаться, что он далеко от дома, где конкретно - неважно. Вернее, важно, конечно, ещё как, но сейчас стоило задуматься о том, чтобы выжить в новом и весьма изменчивом мире. Сколько времени прошло с момента, как очнулся на холодном берегу, вблизи забытой богами рыбацкой деревушки? Сколько попыток исправить ситуацию предпринял и какими они были? Нисколько. Никакими. И это уже вторая сторона дилеммы: а как тогда выжить? Смириться и принять участь или противиться и бежать?
     Сурво ехидно заметил, что парень уже не такой болтливый как на заставе. Дирк, насвистывая какую-то отдалённо знакомую мелодию, ответил:
     - С большой силой приходит и большая ответственность. Правда, твоя божественность?
     Эта фраза отпечаталась в сознании юного лорда. Он, опустив взгляд, тихо промычал:
     - Инай бы не одобрил...
     Дирк пропустил слова лорда мимо ушей, а вот Сурво приказал Авену осадить скакуна. Когда наездники замедлили ход, майор спешился. Подойдя к Меритасу вплотную, он быстро схватил его за грудки левой рукой и, рванув на себя, скинул с лошади. Лорд от неожиданности вскрикнул и упал как тяжёлый мешок с мукой. Пока он безуспешно хватал ртом воздух, Сурво распалялся:
     - Двадцать лет я верой и правдой служил во благо ордена! Двадцать раз по три сотни соловых циклов! Ни дня я не сомневался в праведности Мастера. Ведь он отмечен богом! Самим Инаем! Сначала, как желторотый юнец, я верил в сказки о прокля́том огненном существе из внешнего мира, чей приход должен изменить жизнь до неузнаваемости. Знаешь, мне было плевать, что произойдёт, лишь бы выбраться из грязи.
     Меритас аккуратно поднялся и, уставившись под ноги, стряхнул землю с новеньких форменных штанов. Майор продолжал:
     - После стал осторожнее... Оброс толстой кожей, перестал без разбора верить во всё, что проповедует орден. Обзавёлся званием и серебром, но по накатанной продолжал работать под прикрытием и выполнять приказы. Идеи уничтожить Сол и его последователей уже тогда казались мне излишне радикальными, но они исходили из уст мастера. А его я уважаю, - тон Сурво постепенно становился спокойнее. - Всё изменилось, когда появился ты - потомок Иная!
     Майор взял Меритаса за подбородок, взглянул в глаза и медленно произнёс:
     - Повтори, что ты сказал.
     Юного лорда передёрнуло от страха. Он потерял дар речи, ведь, как обычно, ляпнул первое, что пришло в голову. К тому же не от своего имени, а от имени бога, чью шкуру успел на себя примерить, не думая ни об ответственности, ни о последствиях. Сурво прохрипел:
     - Повтори! Свои! Слова!
     Мерика потряхивало, но отступать слишком поздно. Раз примерил на себя чью-то роль - то играй её до конца. Упрямство взяло своё.
     - Он бы не одобрил! - выпалил Меритас, его голос подрагивал от адреналина, но уверенность в собственной правоте добавляла мужества в голосе. - Инай не сжигает беззащитных! Так нельзя!
     Сурво отряхнул рукав Мерика от грязи и похлопал по плечу:
     - Таким ты мне нравишься больше, чем тот капризный мальчишка, устроивший пожар на заставе.
     Меритас хлопал ресницами не зная, что ответить. Майор продолжил:
     - Я убивал ради бога, которого никогда не видел. О, как самозабвенно я это делал! - вскинув культю вещал он. - Теперь сам бог говорит мне, что я был не прав. И знаешь... Что-то в этом есть!
     - Командир! Я вижу корабли! Много кораблей! - воскликнул Орен. Он держал в руке маленькую подзорную трубу с треснувшим стеклом и смотрел в направлении океана.
     - Дай сюда! Где?!
     - Левее, между верхушек сосен. Видите? - солдат указал направление.
     Сурво сощурился, замер на мгновение. Бровь майора медленно поднялась, и он, присвистнув, выдохнул:
     - Надо отдать Унеросу должное, подготовился он основательно!

Глава 19. Комен. Запах грозы

     'Вот небо подёрнулось тёмною негой.
     Едва улыбнулась герою удача,
     К холке прильнул он коричнево-пегой,
     Галопом пустился, кулончик припряча'
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'
     
     
     Растерянный Комен вышел из крепости, озираясь по сторонам. В одной руке у него блестела маленькая лакированная коробочка, а во второй, лежали свитки пергамента.
     Лорд отдал кольцо в невзрачной коробке, чтобы не привлекала внимания. Закрыл на ключ. Сказал, что узнает, если кто-то попытается открыть её. А магам, видите ли, не обязательно смотреть на кольцо, чтобы найти копию. Непонятно, как можно на расстоянии узнать об открытии коробки, но ясно одно: лорд ещё не пропил последние мозги. Несмотря на учтивый тон и сальные льстивые речи, Комену он не доверял.
     Ещё Ёрин размашистым почерком написал подорожную грамоту, что следовало вручить привратнику, на въезде в Ласкенту и маленькую весточку для кузнеца. Комен внимательно осмотрел пергамент, но узнал только знакомый 'сложный' символ, означавший сожаление.
     Закончив выводить причудливую подпись на грамоте, лорд сложил пергамент и поставил на нём сургучную печать в виде дерева с широко раскинувшейся кроной. После чего попросил стражников всячески содействовать многоуважаемому господину Комену в его делах, а так же выдать в дорогу двухнедельный рацион.
     Господин, ха, так и сказал, льстец. Всё это порядком нервировало, но, как говорят послушники на Ильдраире: 'Мысль думается медленно, но решение приходит мгновенно'. Комен так и сделал, сначала решился помочь, а только потом подумал, что-то здесь нечисто.
     Ёрин слишком просто расстался с дорогущей семейной реликвией, отдав её буквально первому встречному. Это настораживало. Наверняка отправит кого-нибудь следить. Или сам будет смотреть на альбоса через хрустальный шар. Сол их разберёт, элларийцев этих! Лишь бы потом не пожалеть...
     С площади послышался знакомый голос:
     - Ур-ра! Утопленник! Ты свободен! Я же говорил, он ни в чём не виноват!
     Матеус пронёсся через весь мост и, едва не сбив, обнял Комена. После чего отвёл альбоса на базарную площадь. Людей там стало куда меньше. Торговля прекращалась, лавочки закрывались. Торговцы запрягали рогоколов и по очереди отправлялись вниз по улице.
     Неподалёку, на лавочке, сидела худая девушка. Простенькое, но чистое голубое платьице, серый пыльный дорожный плащ из грубого материала. Засаленные тёмные волосы, собранные в пучок. Застывший стеклянный взгляд в небо и аккуратно сложенные на бедре руки. Такая лёгкая и хрупкая. Это её Комен пытался защитить у ворот.
     Вокруг девушки прыгал Шу-шу и, заметив хозяина, вмиг оказался у него на плече.
     - Привет, - криво улыбнулся Комен, подняв ладонь. Девушка не отреагировала. - Мат, у вас всё в порядке? Прости, я погорячился там...
     - Неа! То есть, да, всё хорошо! Хорошо, что тебя забрали! В смысле нехорошо, конечно, но пока тебя не было... - тараторил Матеус, забывая делать паузы. - Пока тебя не было, я обо всём договорился! У нас теперь есть телега! И рогокол! Он ещё молодой, но уже сильный и быстрый! Отвезёт на хоть в Ласкерль, хоть в Элинг. А ещё с нами поедет Мия! У неё есть фрукты, можем взять их побольше, но они уйдут на корм рогоколу...
     Комен закатил глаза, но не стал перебивать.
     - Мия? - спросил он, когда Матеус закончил сбивчивый доклад.
     - Так меня зовут... - тихо произнесла девушка. - Здравствуйте, уважаемый господин Комен...
     - П-приветствую, - выдавил из себя он, и с недоумением взглянул на Матеуса.
     - Ей тоже нужно в Ласкерль! Только она сла́бо видит. Зато мы сложили наши гемы, хватило на тележку и рогокольчика! Я сам выбирал!
     - Ты что у неё гемы взял?! - прошипел альбос, прикрывая рот рукой. - Мия, если хотите вернуть самоцветы, только скажите. Мат всё делает по-своему, но из лучших побуждений, уверяю. Не держите на него зла.
     Комен сел рядом с девушкой.
     - Спасибо господин Комен, но нет! Матеус рассказал о вас много хорошего, прошу, возьмите меня с собой.
     Болтливый мальчуган, милый зверёк, растерянный альбос с потухшей печатью. Кого-то же не хватает? Как насчёт слепой девчонки? Ох, Сол, у тебя отменное чувство юмора.
     - Я не уверен, что нам по пути... - начал Комен, но Мия перебила его.
     - Вам нужно в Ласкерль?
     - Это так, но...
     - Мне тоже, и я готова заплатить за сопровождение!
     - Я не...
     - По пути, на реке Беленке, близ Слепых холмов, есть небольшая деревушка. Там живёт моя двоюродная сестра. Я попрошу у неё гемов и расплачу́сь с вами, господин Комен.
     - Не нужны мне гемы! Я просто тороплюсь.
     - Вам очень пригодилась бы телега, купленная Матеусом и мной, - Мия сделала особенный акцент на последнем слове.
     А ведь она права... Что же, разве может герой Ионии отказать девушке? Комен сделал глубокий вдох. Ещё одно решение, о котором он определённо пожалеет.
     - Хорошо. Мат, подъезжайте на телеге к крепости, там выдадут еды. А я пока схожу в кузницу. Очень хочу посмотреть на лицо кузнеца, когда он узнает, что я хочу у него попросить.
     Глядя на то, как Матеус вскинул брови, Комен добавил:
     - Что? Я тоже зря времени не терял.
     ***
     
     Сначала кузнец долго смеялся над просьбой. Затем отказывался верить записке лорда, но после того как внимательно изучил сургучную печать на втором письме, взвыл как раненый зверь. Комену показалось, что кузнец уронил скупую слезу, выбирая молот, из которого ему предстояло сделать копьё.
     Сняв с древка тяжёлое навершие, он сточил круглый наконечник так, что получился острый конус. Не копьё, конечно, скорее посох с длинным металлическим колом на конце. Комен заметил интересную особенность кузни Хейдинбурга. Здесь не было наковальни, а жаровня использовалась исключительно для выплавки металла и заливки его в формы. Точильный камень оказался простым шлифовальным станком, слишком мягким для частой заточки оружия. Похоже, здесь попросту не изготавливали колюще-режущего оружия.
     - Чтоб тебя на неё посадили, версов извращенец! - кузнец, хмуря брови, вручил Комену 'копьё' и снятое навершие молота с выбитым на нём рисунком деревца. - Если спросят, скажи, что украл. А теперь проваливай.
     По возвращению к крепости Комен влепил себе по лбу ладонью и простонал:
     - Ма-а-ат...
     Если слегка перекошенную, местами подгнивающую груду досок, судя по всему, наскоро сколоченную пьяным одноруким плотником, ещё можно было назвать телегой, то с рогоколом возникли маленькие проблемы. Такие же маленькие, как и он сам.
     - Знакомься, утопленник! Это Ветерок! - крикнул Матеус, упаковывая головешку сыра во вьюк.
     - Что это за плод союза мохнатого борова с сутулой собачонкой? - возмутился Комен. - Как он нас повезёт?!
     - С ветерком! - отозвался юный маг.
     Комен обошёл чудно́го зверя. Он видел рогоколов у таверны Ри и у въезда в город. Те были большие и, по виду, выносливые животные. Ветерок же оказался вдвое ниже ростом, но ничуть не уже других в ширину. Сумки, рассчитанные на взрослую особь, волоклись по земле, а вместо рога на широком сплюснутом лбу красовалась небольшая костяная шишка. Длинная бежевая шерсть скрывала ноги. Ветерок стоял и мерно сопел, не обращая внимания на мошек и жучков, сбежавшихся на его запах.
     - Ну-с, принимай, командир! Хе-хе! - просипел солдат лорда, принёсший Матеусу пару кувшинов. - Поаккуратней с этим, мальчуган. Пойло дрянное, зато крепкое!
     Второй солдат принёс охапку соломы и закинул её в телегу, где вместе с мешком яблок ютилась Мия и, прижав колени к груди, смотрела на небо сквозь дырявое полотно крыши. Комен отвёл Матеуса подальше, чтобы никто не слышал и прошипел:
     - Там же сито, а не крыша!
     - Зато вентиляция! Свежо и уютно! - улыбнулся тот.
     - Мат! - Комен схватил его за плечи и с силой тряхнул. - Какого ты творишь?! Эта колымага далеко не уедет! Взял какого-то огрызка вместо нормального рогокола... девчонку слепую притащил! У меня друзья в опасности, нужно как можно скорее добраться до того мага и разобраться, что происходит, а не гастролировать с цирком уродов!
     Матеус вдохнул поглубже, но, вопреки ожиданиям, только опустил взгляд и тихо выдохнул:
     - Прости.
     ***
     
     Последние приготовления прошли в тишине, и разношёрстный отряд путешественников отправился в путь. Матеус забрался на спину Ветерка и следил за доро́гой. Он, вроде как, понимал, куда едет. И хотя всё нутро Комена протестовало против такого рулевого, начать разговор он не решался. Поначалу альбос хотел отправиться в путь пешком, но Ветерок, покряхтев, натянул гужевой хомут и с характе́рным хрипом ломанулся вперёд так, что пришлось догонять.
     Так, всю дорогу до вечера он провёл в молчаливой компании Мии. Тушканчик не стал запрыгивать в телегу, а бежал неподалёку, время от времени пропадая из виду.
     Когда на Тефтонг опустились сумерки, рогокол встал на дороге посреди поля и отказался идти дальше.
     - Приехали, - крикнул Матеус и, спрыгнув, принялся распрягать Ветерка и сталкивать того на обочину. - Ночуем здесь.
     Комен не стал спорить. Он помог Мии спуститься, сбе́гал в ближайший пролесок и принёс оттуда пару брёвен и веток для костра.
     Еды в сумках было очень много, казалось, что хватит на кругосветное путешествие. Прекрасное новое слово в копилку бледнокожего. Раздобрев после плотного ужина Комен решился нарушить тишину и спросил Мию:
     - Так э-э... почему ты решила поехать с нами?
     - Мне больше нет места в Хейдинбурге.
     - В каком смысле?!
     - Понимаешь, я очень-очень долго обещала родителям, что меня возьмёт в жёны сам лорд. Они в это верили с трудом, и когда Мерик пропал, стали сватать меня Власу. Тому парню, которого ты прогнал.
     - Мы вместе прогнали, - вмешался в разговор Матеус.
     - Как можно было смотреть? Он ведь кричал на тебя! - вскинул руки Комен.
     Мия порозовела.
     - Он кричал, потому что подарил мне брачное кольцо, а я отказала.
     - Стоп, что? Я совсем ничего не понял, - Комен почесал затылок и недоумевающе посмотрел на Мию. - Лорд пропал, а тот бугай хотел взять тебя в жёны, да и родители твои были не против. Как это связано и почему отказала-то?!
     - Меритас обещал, что никогда не оставит меня одну. И я верю, - задумчиво произнесла Мия.
     Лицо Комена перекосило от удивления. Слепая деревенская девушка с блаженной улыбкой на чумазом лице. Поношенное платье и старый пыльный дорожный плащ. Да, симпатичная, но не более того. Комен невольно сравнил её с Найрой. Решил, что Мия хоть и элларийка, но и рядом не стояла с его рыжеволосой подругой детства.
     Лорд и девушка без рода - редкое сочетание. Такое бывает только в сказках. Комен не до конца понимал значение слова 'лорд', но, побывав в покоях Ёрина, догадывался, что этот человек из высшей касты.
     Он пригнулся к Матеусу и шёпотом спросил:
     - У вас тут лорды простушку в жёны могут взять?
     Тот лишь пожал плечами. Комен недовольно бросил:
     - Хотя у кого я спрашиваю.
     Мия нервно покрутила головой:
     - О чём вы шепчетесь?
     - Э-эм... - помялся Комен. - Там, откуда я родом, члены высшей касты не очень хорошо относятся к простакам вроде меня. Поэтому я удивлён, что лорд Меритас пообещал подобное.
     - А-ах, вы совсем не знаете моего Мерика. У него добрая душа, как у вас.
     Комен поднял бровь и посмотрел на Матеуса. Тот покраснел и отвёл взгляд.
     - Наверняка лорд ещё и красавчик, - бросил он, взял палку, служившую ему посохом и молча отправился в пролесок. Комен остался с Мией наедине и потупил взгляд.
     - Я слепа с рождения и научилась судить о людях по красоте их души, - она прижала ладонь к груди. - Вы, ребята, готовы помогать, не требуя взамен ничего. Сейчас это дорогого стоит. А вас, Комен, любят даже звери.
     - Ага, только они в основном и любят.
     - От вас веет холодом, - медленно произнесла Мия, глядя сквозь альбоса. - Почувствовав это впервые, там, у крепости, я ужасно испугалась. Даже слова вымолвить не смогла, когда охранники вас арестовали. Простите. Уже потом, пообщавшись с Матеусом, я узнала правду.
     - И что малец рассказал обо мне? - спросил Комен, оборачиваясь в темноту. Мальчика нигде не было. - Что я герой? Избранный? Мне это, наверное, приснилось.
     - Нет. Он сказал, что вы - пустой.
     - Да никакой я не пустой! И прекращай обращаться со мной на вы, - ответил раздражённый Комен.
     В мутных глазах Мии мелькнул немой укор. Она свела брови и, слегка вытянув шею, подсела к альбосу поближе. Спросила:
     - Малыш Шу-шу у вас на шее, так ведь?
     - Н-ну да.
     - Смотрите.
     Мия обхватила плечо Комена одной рукой. Другой аккуратно дотронулась до тушканчика. В местах прикосновений Комен увидел свечение и почувствовал, как по всему телу разлилось приятное тепло. Лица озарило пурпурным сиянием.
     - Видишь?
     В воздухе между Мией и Коменом образовалась маленькая чёрная червоточина. Вокруг неё, отливая оттенками фиолетового и синего, сворачиваясь в трубочку, собирался видимый глазу вихрь энергии. В ноздри ударил резкий запах, с лёгкими нотками металла, как во время грозы. Ветерок недовольно замычал, переминаясь с ноги на ногу.
     - Ты это видела?! - воскликнул альбос.
     - Уважаемый господин забыл, что я слаба на глаза.
     - Э-э, прости... это не опасно? Здесь похолодало.
     - Даже не представляю насколько. Энергия уходит туда...
     - Что ты хочешь мне этим показать?! - нервничал Комен.
     - О боги! Я тоже пустая! - выдохнула Мия.
     Шу-шу открыл глаза и вопросительно пискнув посмотрел на Мию. Та отпустила Комена и червоточина, глухо чавкнув, закрылась. Мия почесала тушканчика за его больши́ми ушами и тот, недолго думая, перепрыгнув ей на плечо, принялся копаться в волосах.
     - Предатель! - буркнул Комен.
     Мия расхохоталась и Комен поддержал её коротким смешком. Подкинув в костёр дровишек, принялся ворошить угольки палкой.
     - Только об одном прошу, - сказала Мия, поймав Шу-шу и поставив его рядом с собой. - Не говори Мерику, если нам удастся найти его. Я должна рассказать об этом сама.
     - Ладно, но... - Комен не успел договорить.
     Неподалёку послышался крик.
     - Матеус? - испуганно спросила Мия.
     - Сиди здесь!
     Комен метнулся к телеге, достал свой остроконечный посох и сделал несколько осторожных шагов. Из пролеска, придерживая штаны, выбежал Матеус с криком:
     - Дробильщик!
     Лицо альбоса вытянулось в ужасе, когда он увидел монстра преследующего мальчика. Чешуйчатый зверь, похожий на рептилию, но на двух длинных ногах, согнутых в двух местах одновременно, пытался достать до мальчика огромной пастью. Крутя вытянутой змеиной мордой на мощной шее и, снося тоненькие деревца хвостом, он рычал и клацал плоскими зубами.
     - Помоги! - визжал Матеус, пробегая мимо костра.
     - Ты же маг! - крикнул ему Комен. - Наколдуй стену!
     Делая шаг назад и перехватив копьё, он ненароком сбил с бревна озирающуюся Мию и та, согнувшись, припала к земле. Дробильщик нёсся очень быстро, ещё мгновение и девушка окажется под его лапами. Комен вытаращил глаза и дёрнулся вперёд, защищая Мию. Уперев древко копья в землю, он направил остриё в пасть зверю. Тот резко вывернул шею и, слегка сместившись вбок, сомкнул пасть на древке, вырывая его из рук. Комен с недоумением проводил взглядом отлетевшее копьё и с трудом увернулся от укуса, вовремя придя в себя.
     Зверь попытался укусить Комена за бедро, но раскрыв пасть, перед самым ударом, развернул шею прямо. Из-за того, что его глаза располагались по разные стороны морды, он потерял альбоса из виду. Тот припал к земле и завопил:
     - Ма-ат! Сделай что-нибудь!
     - Что?! - истерил Матеус. - Здесь нет воды!
     - Не знаю!
     Комен отпрыгнул в сторону, отводя зверя от Мии, благо тот её не заметил. Дробильщик понял, что жертва уклоняется, стал клацать пастью на опережение и хватанул кусок рубашки на боку Комена.
     - Вот тебе, поганка! - Матеус, стоя на рогоколе, бросил в морду дробильщику ком земли и попал в глаз.
     - Так держать! - взвизгнул Комен, глядя, как зверь издаёт яростный рёв. Хрипло рыкнув и пригнув голову, он пошёл на таран. Врезался во вьюк на боку Ветерка, вышиб из него ворох съестного и скинул юного мага. Рогокол промычал что-то жалобное и почти галопом ускакал в закат, разбрасывая по дороге куски вяленого мяса и кувшины с брагой. Матеус тем временем поднялся и продолжил закидывать дробильщика комьями земли и отбегать.
     Комена озарило! Он поднял с земли кувшин и метнул его в зверя. Его брюхо окрасилось в бордовый цвет браги.
     - Вот тебе вода! - крикнул он Матеусу.
     - Так это не вода!
     - Ну, жидкость!
     - Не-ет!
     Кулаки сжались от злости. Вот упрямый мальчуган! Не время сейчас обижаться! К тому же зверь, явно недовольный качеством пойла, рванул в сторону альбоса, мелькая в сумерках горящими красными глазами. Комен попятился к огню.
     Идея! Он вынул из костра палку, которой ворошил угли и махнул ею прямо перед мордой дробильщика. Тот, словно не заметив огонь, боднул Комена в живот маленькими рожками, и пронёсся дальше.
     Больно. Из-за костра послышался сдавленный выдох и стон.
     - Мия?! - крикнул Комен, забыв про боль, и буквально прилетел к ней одним здоровым прыжком. - Что случилось?! Мат, отвлеки тварь!
     Матеус принялся закидывать дробильщика едой, валяющейся вокруг, и тот, жадно чавкая, отвлёкся от девушки.
     - Стопа... - выдохнула Мия, схватившись за опухающую ногу.
     Её голеностоп на глазах синел и увеличивался в размерах. Рядом сидел тушканчик с прижатыми к телу ушами и жалобно смотрел на искажённое гримасой боли лицо девушки. Комен на мгновение отрешился от того, что происходит рядом.
     Аккуратно дотронувшись до ноги, альбос прощупал сустав и попытался подтянуть стопу к голени. Мия резко вдохнула сквозь зубы и обхватила предплечье Комена.
     - Ох... Простите меня, господин...
     - Тише. Сустав цел.
     - Ай! Уйди, гад! - кричал Матеус в паре шагов от костра.
     Тушканчик пискнул и запрыгнул на больную ногу Мии.
     - Уйди! Уйди, дурень! - пытаясь спихнуть его, прохрипел Комен. Он вновь ощутил в воздухе металлический запах грозы. В горле пересохло.
     - К-комен? Что ты сделал?! Комен! - крикнул Матеус, пятясь от дробильщика к костру. Юный маг запыхался и хромал, а по голени тёк тонкий ручеёк крови.
     - Да ничего! Побудь с Мией. Тварь не боится огня. Сол всемогущий, что делать-то?!
     - Нет-нет-нет! Верни как было! - просил Матеус.
     Шу-шу недовольно пискнув запрыгнул к Комену на плечо и положил хвост на колено Мии. В воздухе снова появилась маленькая дыра, засасывающая внутрь потоки энергии. Дробильщик вытянул шею и издал рёв, больше похожий на карканье стаи ворон. Косясь на ребят, он стал медленно, приставными шагами, обходить их. Матеус обхватил плечи руками и процедил сквозь стучащие зубы:
     - Во-во! Что бы вы ни делали - продолжайте! Я сейчас!
     Зверь, не сводя взгляда с разрастающейся червоточины, навернул вокруг неё уже третий круг. Находясь в десятке шагов, он, казалось, упирался ногами и не мог оторваться от лилового свечения. С каждый кру́гом дробильщик медленно, ускорялся, будто попал в воронку. Зверя затягивало внутрь, а он лишь пытался противостоять неведанной силе.
     Комен, увидев, что из мутных глаз Мии текут слёзы, припал на колено и прижал к груди её голову. В местах, где червоточина касалась воздуха, возникали закольцованные разряды, похожие на молнию, но более толстые и плотные. Мерцая ярким лиловым цветом, они ослепляли. Комен зажмурился и покрепче обнял замершую Мию. Та то и дело тихо повторяла:
     - Жарко, господин. Очень жарко...
     А вот ему жарко не было. Странная дыра цвета смолы морозила макушку и спину. Время текло медленно. Сколько вдохов они уже так сидят? Вдобавок к морозу прибавился свистящий ветер.
     Издалека послышался бодрый голос юного мага:
     - Вы там как?!
     - Держимся, тварь ушла?! - не открывая глаз и стиснув зубы, процедил альбос. Шу-шу издал протяжный писк, больше похож на вой.
     - Нет, он круги нарезает вокруг вас. Его засасывает внутрь! - ответил юный маг.
     - Агрх! Мы так долго не протянем! Ты можешь что-нибудь сделать, Мат?!
     - Сейчас, сейчас!
     - Будь осторож... - Комен не успел закончить фразу, как замер на мгновение, услышав удар и последующий чавкающий звук разрывающейся плоти, смешавшийся с визгом мальчика.
     По телу пробежали мурашки. Открыв глаза, он отстранился от Мии. Лиловое сияние исчезло вместе с червоточиной. В последней вспышке Комен заметил, что дрова потухшего костра покрылись слоем инея. На поле опустился мрак.
     С трудом разогнувшись, он почувствовал, как со спины соскользнула намёрзшая ледяная корка. Поднимаясь на трясущихся ногах, сделал несколько вдохов, дожидаясь, пока зрение привыкнет к темноте и рассмотрел кровавую картину: из земли торчало копьё, а на его конце свисала бездыханная туша дробильщика. Зверь с такой силой налетел на остриё, что не только пробил себе грудь до самого позвоночника, но и вкопал четверть древка в сухую землю. Из безвольно болтающейся головы зверя вывалился раздвоенный язык. Глаза его медленно гасли.
     Матеус сидел неподалёку и тяжело дышал. Комена потряхивало, но он нашёл в себе силы подойти к юному магу, посмотреть ему в глаза и кивнуть:
     - Спасибо.
     Матеус, выпучив глаза, смотрел то на Комена, то на зверя, то оборачивался на кострище, откуда попискивал тушканчик. Сглотнув, юный маг набрал побольше воздуха в лёгкие и выдал:
     - Во-о-оу! Вот это да! Ты видел, утопленник? Ты видел как я его?!
     - Нет, извини, я был занят ногой Мии.
     - А что с ней?! Я могу помочь! - выпалил Матеус и рванул к девушке.
     Увидев опухшую ногу, он сказал, что всё исправит. Первым делом достал из телеги бурдюк с водой и принялся колдовать над опухшей стопой, строя напряжённые гримасы. Комена взяла оторопь:
     - Вот же вода! Почему ты не использовал её против зверюги?!
     - И что я мог сделать с глотком воды? Кинуть в дробильщика снежок?!
     - В кувшине было много браги! - Комен отходил от шока и почти срывался на крик.
     - Вот именно, что браги! Я не знаю как на неё повлиять. Да и сейчас, видишь? У меня не получается сделать облако!
     - Почему? - поднял бровь Комен.
     В разговор вступила Мия. Успокаивающим голосом она объяснила:
     - Из-за нас, господин Комен. Мы высосали всю энергию вокруг.
     Матеус резко вдохнул:
     - Это была пустота? Всамделишная?!
     - Да, - протянула Мия. - Этот запах я не забуду никогда...
     - Жуть какая! Я так испугался, когда увидел ту жуткую дыру. Но она помогла нам победить! - радовался юный маг.
     - Возможно, она и привлекла дробильщика...
     - В каком смысле? - поинтересовался Комен.
     - Звери - дети Элларии не только в переносном смысле, - ответила Мия, потирая голень. - Они обладают частичкой энергии, именно она приходит к нам в виде гемов. А раз пустота впитывает энергию вокруг, то тянет энергию и из ближайших зверей. Притягивает их сущность. Наверняка дробильщик спал где-то в пролеске.
     - А куда она уходит?! - воскликнул Матеус.
     Мия лишь пожала плечами и указала пальцем куда-то вниз, в землю.
     - Зараза... - процедил Комен. - Мат, нужно найти Ветерка. После того, что мы устроили, здесь нельзя оставаться.
     
     Когда юный маг нашёл мирно жующего траву Ветерка в паре сотен шагов, Комен успел собрать в телегу лишь малую часть поклажи, вывалившейся из сумки. Даже в свете Версы, искать ночью в траве ошмётки мяса оказалось весьма непростой задачей. Сделать факел быстро не удалось. Иней растаял и намочил хворост. Искать новый альбос не решился, ему всё время казалось, что из пролеска кто-то наблюдает.
     Комен не хотел больше ни вдоха находиться в этом месте и, скинув тушку дробильщика с копья, с лёгким сердцем скомандовал отъезд. Путешественники медленно отправились вдоль дороги, наблюдая, как на месте тушки опасного зверя фонтаном разливается золотое свечение.
     - Как красиво! Тебе бы точно понравилось, Мия! - всплеснул руками Матеус.
     Комен промолчал, задумчиво рассматривая вновь погасшую печать на руке.
     
     Всю ночь он похлопывал рокогола по бокам, чтобы тот ускорился. За каждым деревом мерещились красные глаза, в каждом кусте чудилось подозрительное движение, но Ветерок и не думал торопиться. Он медленно переставлял массивные ноги, то и дело пуская 'ветры'. Комен, заткнув нос, ругался и строил незатейливые предположения, почему же бывший владелец назвал косматого питомца именно так.
     Матеус же, в защиту Ветерка сказал, что все рогоколы плохо видят в темноте, да к тому же весьма пугливы. Мия согласилась с юным магом, подтвердив, что и сама - слепая трусиха. Комен решил, что она просто не поняла о чём речь.
     Под утро, проведя в дороге всю ночь, путники доковыляли до просматриваемого со всех сторон холма. Только там паранойя оставила Комена. Он отправил спать клюющего носом Матеуса, а сам нашёл местечко под небольшим деревцем, где, стиснув зубы, принялся бдить, но тоже быстро отключился. В этот день отряд не прошёл больше ни шага. Путешественники залечивали раны и отсыпались после весёлой ночки. Благо больше никто на них не нападал. Комен старался больше не касаться Мии без надобности, не желая вновь открыть окно в пустоту.
     ***
     
     Дни сменяли друг друга.
     Путешественники шли по тракту, мокли под дождями, вязли в грязи, изнывали под лучами Фолио, сбивались с курса, уточняли дорогу и возвращались. На пути попадались засеянные поля, пологие холмы, пара чистых озёр и длинный лес, в котором, Комен наотрез отказался останавливаться на ночь. Посетили деревушку с приветливыми жителями, пригласивших путников переночевать, а после, не отпустивших без добрых напутствий и мешка сладких фруктов. Останавливались в придорожной таверне, где расплатились этими фруктами. Хватило лишь на две кровати, и Комен ночевал под открытым небом, на широкой спине Ветерка, вспомнив каменную кровать родительского дома. Всё равно на мягкой перине уснуть он не мог.
     
     Со дня выезда из Хейдинбурга прошло уже больше декады, когда Матеус заметил дорожный столб на границе Хейдина. Дальше путь пролегал через Лэйк - край искристых озёр, многоуровневых водопадов и магических лесов на западе, а так же мистических туманов, скрывающих опасные болота, на западе. Хорошо, что юный маг научил Комена определять стороны света по Фолио.
     Неподалёку от столба, у дороги, спиной к спине сидели пара стариков: худосочная бабка и низкорослый сгорбившийся дед. Старуха растерянно смотрела вдаль, время от времени вскидывая руки, а дед, держал во рту колосок и старался не реагировать на причитания.
     - Вас подвезти? Мат, уступи-ка! - поприветствовал стариков Комен, предлагая место в телеге. - Мы в сторону Ласкерля. Садитесь!
     - Не надо, сынок, больно поклажа тяжела. Придётся рогокола нашего ждать. Да и малыш ещё не вернулся, - махнула рукой старушка в сторону леса, из которого выехали путешественники.
     Поодаль, в траве валялись набитые до отказа сумки.
     - У вас рогокол сбежал? - Матеус спрыгнул с телеги и подошёл поближе.
     - Сбежал? Что ты, нет! Наш бегать не умеет. Солдаты короля увели.
     - Никакие они не солдаты... - язвительно пробурчал дед, перекинув колосок в другой угол рта. - Форма-то может и ихняя, только морды больно недобрые. Не вернут они ничего!
     - Типун тебе на язык, старый! Коли не вернут, так что ж получается?! Украли?! - всплеснула руками старуха, но не успел её муж вставить и слово, как та продолжила причитать: - На моей памяти никто ничего не крал! С тех пор как достопочтенные мужи из Ласкерля открыли миру секрет управления энергией - храни их и Юни, и Верса - так и слово-то такое позабыли: 'красть'!
     - Кончай драматизировать, - дед встал и, подтащил один из переполненных мешков к Комену и распахнул его. - Самоцветов у нас не осталось. Может, нужна вам столовая утварь какая: ложки, вилки, ножи, тарелки?
     Бабка вновь раскудахталась:
     - Так-то ж на свадьбу! Специально купила, для Ватрушечки моей!
     - Говорил тебе, покупай хрусталь. А ты? Серебряные, серебряные! Хлам... - тихо пробормотал дед и пнул мешок. Из него тут же посыпались десятки пучков столовых приборов, связанные тонкими шнурками.
     Комен стоял неподвижно и, раз за разом сглатывая слюну, пялился в мешок. Только что, на его глазах, старик пнул дом в светлом квартале Чакра. А если не сильно транжирить, то и два небольших домика. Себе и матери. Ещё и на пару зеркал для освещения останется. А за спиной у деда валялся ещё один такой же мешок.
     Можно было бы открыть своё дело. Изготавливать из этого серебра украшения и продавать прокля́тым толстосумам из высшей касты. Вырученные деньги, конечно, пошли бы в дело, но, рано или поздно, Комен точно посетил бы Корунен. Говорят, там климат лучше, чем на острове камня. Теплее. И деревья растут. Может даже такие же, как здесь, на Элларии. Можно было бы заработать побольше и переехать туда. И Найру с собой забрать. И... Ах, Сол... Пусто внутри, сухо.
     - Серебро?! Ва-ау! - радостно воскликнул Матеус, кувалдой вышибая Комена из раздумий. - Деда рассказывал, что ему кто-то рассказывал, что тому тоже кто-то рассказывал, что во времена, когда энергией умели пользоваться только маги, а таких было мало... Короче, все ели и пили из серебряной посуды и она очень ценилась, потому что... потому что...
     - Потому что оберегало от болезней, - закончил фразу Комен, подавляя в себе желание распихать пару ложек по карманам.
     Он посмотрел на деда и, хотел было что-то сказать, но заметил, как его лицо озарил яркий свет. Из раскрытого рта старика выпал колосок.
     - Что та-а...
     Обернувшись, Комен увидел вдали, на горизонте, белый столп света, возвышающийся над облаками. Ослепительная полоса, окаймлённая чудесным мерцающим гало, пронзив небосвод, тянулась к одному из спутников Элларии - Юни.
     Разинув рты вся компания, не считая Мии, наблюдала, как луч коснулся небесного тела и исчез, будто и не было.
     - Хы! Светло! - в полушаге послышался знакомый бас. - Племяшка снова колдует?
     Комен испугался и, отшатнувшись, осел на мешок с вилками. Не веря своим глазам, он уставился на Пега. Столп света в небе, ударивший в Юни, казался куда менее странным, чем появление чудаковатого здоровяка.
     - Малыш, познакомься, эти господа предложили нам помощь, - прощебетала старушка, но её слова не суждено было расслышать никому.
     - Пе-е-егги-и! - аж присев, радостно завизжал Матеус и стрелой бросился обнимать здоровяка. Тот со звоном сбросил с плеча сумку и выдавил протяжное:
     - Ыхы-ы.
     - Пе-ег! - протянул Комен, чувствуя, что его левый глаз начинает дёргаться. - В нашей компании тебя так не хватало!
     - Ур-ра! - воскликнул Матеус.
     На немой вопрос стариков Матеус объяснил, что Пег его родной дядя, и что оба они родом из маленькой деревни у подножия Пика Гира. Те лишь синхронно подняли бровь в недоумении.
     - Малыш шёл с нами из Элингберга, - с недоверчивым прищуром сказала старуха. - Показывал на гору, да приговаривал, что надо идти 'от горы'. Значит, на север. Ну мы и взяли его с собой.
     - Пег шёл от горы-ы! Хы-ы! Нашёл племяша! - здоровяк выпятил подбородок и постучал пальцем по виску. - Пег умный!
     Матеус хмыкнул:
     - Так учила бабушка. Мы живём на пляже, среди горной гряды. Куда ни глянь - Пик Гира. Так что это срабатывало. Но... - выражение лица юного мага резко изменилось. Улыбка исчезла, сменившись испугом. - Комен, как он выбрался?!
     И правда, как? Либо Варка соврала насчёт изоляции деревни, либо...
     - Далеко до Элингберга от деревни? - спросил Комен у Матеуса. Тот ответил:
     - Не меньше недели.
     Комен переглянулся с дедом и прочитал в его глазах растерянность. Тот пожал плечами и быстро выпалил:
     - Дак я думал он из этих самых - попрошаек! У нас одного рогокола у ворот Элингберга отобрали. Иначе, говорят, не выпустим. А мы и так всю ночь стояли у выхода. Что-то стряслось у короля, всё позакрывали, ироды...
     Пока старик переводил дыхание, за него продолжила бабка:
     - Право дело! Не оставлять же добро на дороге? Тут-то он и нарисовался, красавец. У дядьки твоего силища, я скажу! Оба тюка на плечи закинул и с песней!
     - Хм...
     С этим прояснилось. Старики шли с Пегом из города, а значит, ничего не знают, но как здоровяк попал в Элингберг?
     Комен постарался максимально дружелюбно улыбнуться и положил руку на массивное плечо Пега:
     - Пегги, дружище, вспомни, как ты попал в город?
     - Красивый город! Темно днём! Хы.
     - Да-да, но как ты выбрался из деревни?
     - Большой камень: 'Бах!' Проход осыпался. Страшно... Но Пег смелый, хы! Убрал камни и убежал.
     - Комен, ты же был там? Не видел большой камень? - поинтересовался Матеус.
     - М-м, нет, не видел. Наверное, к тому моменту я был уже в шахте, - ответил тот, но мысль о случившемся в день побега свербила в голове. Альбос потряс здоровяка за плечо: - А дальше что?
     - Шёл далеко. Мама говорила: 'Иди от горы и найдёшь дом'. Я шёл и нашёл племяшку. И утопленника. Пег молодец.
     Комен поморщился, уже давно его так никто не называл.
     - Что-то недоброе произошло? - тихо спросил Матеус, но Пег понял это по-своему. Он повернулся к мальчику и покачал перед ним пальцем.
     - Нет. Пег добрый! Всем помогал, здоровался. В городе много дел, спать некогда, - здоровяк задрал нос и, расплывшись в мечтательной улыбке, гордо произнёс: - Там все добрые. Девочка задрала юбку и подарила подарок!
     Пег поднял руку и, повернувшись вполоборота, указал на дамскую сумочку, висевшую у подмышки. Её тонкий короткий ремешок впивался в плечо здоровяка. Длины ремня банально не хватало, чтобы объять широкий торс Пега.
     Старики переглянулись. Комен хохотнул в кулак, Мия покраснела, а Матеус раскрыл рот.
     - Какая девочка, малыш? Ты должен вернуть сумочку! - запричитала бабушка.
     - Красивая, - ответил он и, задрав голову, помахал кому-то, глядя на небо.
     Комен вздохнул. Прекрасная набралась компания. Кас с Найрой о-очень удивятся, когда увидят их. Впрочем, с каждым членом доблестного отряда, шансы найти друзей меркли на глазах.
     Время не ждёт.
     - Собирайте своё серебро, - потирая переносицу, огласил альбос. - Поедем с нами. Вместе веселей...
     
     

Глава 20. Кадисса. Сердце тумана

     'Созидать или разрушать - это не вопрос выбора, но вопрос умения.
     Никто не гарантирует, что в стремлении создать малое, ты не разрушишь нечто большее'
     Преоритан, архимаг Ласкенты
     
     
     Аитхен сидел на кровати и хмурился, изучая старый, пожелтевший свиток. Разноцветные пятна света, пролитые на пол с витража, установленного в королевской спальне, превращали её в сказочную усыпальницу.
     - Что это за символ... Часы? Боги, кто это рисовал? - вслух шептал он, поворачивая неизвестные иероглифы под разными углами. Но те упрямо отказывались собираться в слова.
     - Ваше Величество, девчонку забрали лекари, - опираясь на посох, в королевские покои вошёл боевой маг со шрамом на лице. - Глазу серьёзно досталось. С момента, как я поймал её у ворот, заражение вспыхнуло с новой силой. Гной вычистят, воспаление снимут, но ненадолго. Для полноценного лечения требуется время.
     Король с трудом оторвался от пергамента и, увидев вошедшего, выронил его из рук. Свиток с приятным шелестом свернулся в трубочку прежде чем оказался на холодном каменном полу.
     - Время... Вот именно, друг мой. Время! Чем больше был уверен, что его ещё предостаточно, тем сильнее заблуждался, - глядя сквозь мага, сказал Аитхен и несколько раз быстро моргнул, прогоняя тревожные мысли. - Накормине девчонку и вылечите. Сделайте всё, чтобы к следующему утру она была здорова. Игнийка должна привести меня к Икари.
     - Уже распорядился, мой король.
     - Слава Эбису, что у меня есть ты, Тибериан. Ах да, чуть не забыл! Отправьте за ней птичек, пусть проследят, куда девчонка направится в первую очередь.
     Маг лишь самодовольно ухмыльнулся и коротко кивнул. Король вновь взялся за пергамент, но заметил, что собеседник не уходит.
     - Что-то ещё?
     - Позвольте поинтересоваться, Владыка, почему освободили незнакомку? - размеренно протянул маг, рассматривая посох.
     - Это очевидно. Она идеальный ход в проигрышной ситуации.
     - Думаете, ей можно доверять?
     - Ха... Никому нельзя верить... Никому! Тебе ли не знать? - Аитхен провёл пальцем по щеке от глаза до шеи, изображая шрам мага. - Когда вы, друг мой, выставляете фигуру на поле, думайте не о том, какая от этого выгода вам. Думайте, какая от этого выгода противнику.
     Маг нахмурил брови и пронзил короля вопросительным взглядом. Аитхен увидел в его глазах растерянность и, потерев переносицу, со вздохом сказал:
     - Сложная метафора? Ох... Если Кадисса на стороне воров, то, рано или поздно, приведёт нас к самоцвету. Если нет - то выполнит работу за вас. Сомневаюсь, что верные щиты династии во главе боевых магов умеют проводить бесшумные операции.
     - Что, если сбежит?!
     - Плевать. Гораздо больше информации можно получить, выпустив её на свободу. К тому же, я допускаю, но сомневаюсь, что она замешана в преступлении, - пожал плечами король и, спрыгнув с высокого ложа, укрытого прозрачным балдахином, направился через комнату к огромному балкону. - Девчонка явно не из этих мест. А подстроить похищение так красиво мог лишь кто-то прекрасно знакомый с городом и крепостью. Династию предали.
     Маг внимательно наблюдал за каждым шагом короля и подметил, что тот слегка прихрамывает.
     - Вы не верите в версию коллегии, Ваше Величество? - не желая уходить, спросил он.
     - Во что я должен поверить?! Что моя супруга украла самоцвет?! - взревел Аитхен.
     Он подошёл к двери, ведущей на балкон, и стиснув кулак, вмазал им по стене рядом с витражами. Цветные мозаики с изображением героев старинных поэм содрогнулись, и одна вывалилась из металлической огранки. Круглая картинка из разноцветных кусочков стекла с девушкой в бело-голубом платье, воздевшей руки к раскрытой книге, разбилась на тысячи осколков, раскрасив пол всеми цветами радуги.
     Король резко обернулся и, глядя магу в глаза, рыкнул:
     - Его называют достоянием династии, друг мой! Он и так по праву ей принадлежит! Официальная версия коллегии Элинга - лишь дополнительное доказательство её невежества. Давно уже пора распустить треклятых идиотов!
     Маг прикусил губу и, потоптавшись на месте, решился ответить:
     - Все улики указывают на то, что Икари Дальнозоркая, или некто на неё похожий входил в усыпальницу Кардониана. Исчезновение королевы и кража гема тысячи оттенков не может быть простым совпадением. Сейчас игнийка единственное связующее звено во всей этой запутанной истории. Отпускать её в высшей мере неразумно.
     - Сто́ит рискнуть. Я освободил её, а значит, показал свою лояльность. Девочка будет благодарна. Узники, вызволенные из камер безумия, умеют быть благодарными.
     ***
     
     Варанье дерьмо!
     Гаррека не отпустили, но это полбеды. Когда найдутся предатели, вызволить друга из заточения будет проще некуда. Влияние Аитхена в этом городе абсолютно.
     Беспокоило другое. Ладонь постоянно искала рукоять кинжала в ножнаж, но они были пусты. Это порядком нервировало. Кадисса спрашивал, но все как один, маги и лекари, твердят, что при задержании оружия при ней не находили. Карс Шаррах! Конечно, не находили! Его наверняка забрал тот жутковатый маг.
     Чтоб ему провалиться сквозь землю! И не только ему, но и всем этим чудакам в рясах или как их там, мантиях.
     И вот, сейчас, когда её привели в какую-то комнатушку, один из них сидит рядом с закрытыми глазами, держит пиалу с водой и что-то шепчет под нос.
     Точно чудак. Впрочем, надо отдать ему должное, спустя некоторое время ожоги на плечах прекратили беспокоить, зарубцевались и, кажется, даже слегка загорели.
     Теперь он попросил лечь на тёплый камень и, плеснув немного воды на лицо Кадиссы, принялся лечить глаз.
     Щекотно.
     Маг усмехнулся:
     - У тебя кожа мурашками покрылась. Расслабься!
     Кадисса недовольно скривилась и, не удержавшись, съязвила:
     - Колдуй молча, волшебник.
     Маги всегда бесятся, когда их называют волшебниками, и не позволяют воинам вроде Кадиссы так высказываться в свой адрес. Она понимала: игнийцев маги не любят даже сильнее, чем обычных тефтонгских панчеров, что зарабатывают на жизнь охотой за редкими крупными животными. Но маг удивил Кадиссу. Маленькая, но светлая и просторная комнатушка, расположенная в одной из башен крепости, наполнилась его задорным смехом.
     - Смешная ты! А вот рана нешуточная! Не хотел бы я встретиться с тем, кто тебя так...
     - Это сделала я. Сама.
     - Ха-ха! - взорвался маг, чуть не расплескав воду. - Вот чем ты так понравилась Эми! Да уж, говорить такие вещи с серьёзным лицом... Актриса!
     - Вообще-то, я Кадисса, - прошипела она.
     - Э-э... А-а! Ах-ха-ха! - вновь рассмеялся маг. - А я Ньют! В теле создаю уют! Ха! Ты, кстати, можешь не дёргаться? С твоим глазом придётся возиться дольше, чем я думал. Сейчас...
     В пиале образовался маленький пенящийся водоворот и из него тут же появилось маленькое облачко пара, которое поднялось над полом и подлетело к лицу Кадиссы. Та, испугавшись, змеёй вывернула шею, не давая пузатым каплям воды коснуться лица.
     - Ты чего, Ди? - растерялся Ньют.
     - Я тебе не Ди! Ты вообще кто?! - взревела Кадисса. Сев на камень и, свесив ноги, она протёрла лицо.
     - Королевский маг-лекарь. Эми сказала, что вы видели меня на Эверзоре, помнишь?
     Разведчица исподлобья оценивающе осмотрела парня. Круглое лицо, маленький нос и широко посаженные добрые глаза. Из-за капюшона мантии проглядывалась копна непослушных русых волос. Не до плеч, конечно, но для мужчин Игнфтонга и это считалось чересчур длинной причёской. Небольшой животик, выступающий над поясом, дополнял картину добряка-лекаря.
     Интуиция подсказывала, что он не опасен. Пустая глазница не чешется, а Кадисса привыкла придавать этому излишнее значение. Как-то давно она уже не чешется, кстати...
     Решив, что ругаться с магом нет нужды, игнийка уточнила, откуда он знает Эми и как та чувствует себя после праздника.
     - Забавно, что ты спросила. Особенно после разговора с королём, - Ньют отошёл к двери, выглянул, покрутил головой. После чего запер комнату на ключ и, вернувшись, попросил игнийку снова лечь на камень.
     Та выполнила просьбу, но стоило лишь паре капель из тучки с плеском приземлиться на кожу, как Кадиссу передёрнуло, а её тело пробил тремор. В голове вспыхнула картина, где она, заткнув руками уши, бьётся головой о стену камеры, в попытках заглушить невыносимый шум падающих капель.
     - Довольно воды! - процедила игнийка.
     - Хорошо, хорошо! - воскликнул маг, отшатнувшись.
     Он полез в наплечную сумку. Достав оттуда три пучка сушёных трав, он принялся крошить их в пиалу. Спустя дюжину вдохов Кадисса услышала бурление воды и почувствовала приятный цветочный аромат. Теперь перед взором возникла поляна с лежанкой мораха и душистый бутон.
     - Вылей эту дрянь! - рыкнула Кадисса.
     - Да что с тобой такое?! - Ньют недоумевающе хлопал глазами, но невольно отставил пиалу подальше.
     - Где Эми? - игнийка не собиралась отвечать на глупые вопросы.
     - Должна быть далеко отсюда, но... Всё пошло не по плану...
     - Какому ещё плану?
     - Видишь ли... Наша розоволосая повелительница молний потеряла на празднике свою сумочку. Кстати, не знаешь где она?
     - Нет, - сухо ответила Кадисса.
     - И вместе с ней кое-что очень важное.
     - Что?
     - Ха-ха! То, за чем она вообще сюда приезжала.
     - Не понимаю.
     - Провалилось её маленькая шалость. Хм. Такая новость, а ты невозмутима как рогокол. Говорю же, актриса!
     - Кадисса.
     - Вот-вот!
     Игнийка махнула рукой и повернулась к магу спиной. Она старалась больше не слушать его и сосредоточиться на разработке нового плана, но парень то и дело умудрялся сбивать с мысли. То о короле разговор заведёт, то об отце своём расскажет. Никто его об этом, кстати, не просил. Но Ньют, как заворожённый рассказывал об отце. О его жизни, достижениях и исследованиях.
     По мнению Кадиссы, если какой-то маг по имени Нит занимается изучением свойств мезурита, то это хорошо, конечно, но явно не повод называть эти самые свойства 'Магнитными'. Пустой трёп самовлюблённого тефтонгца.
     Итак, план.
     В голове, ни без помощи Ньюта, конечно, отчаянно маячила единственная мысль - первым делом пойти к де Фенис. Изобретательница знатно задолжала Кадиссе после происшествия в канун благоденствия. Если она ещё в городе, то сейчас самое время потребовать у богатенькой девочки достойную награду.
     Пусть это будут самоцветы, плевать. Каждый из них пойдёт в дело. Покупка нового ездового зверя или оружия, а может быть подкуп, шантаж и благодарность за информацию. Гемы, вулкан бы их побрал, нужны как воздух. О балансе энергии будем думать потом, когда угроза исчезнет. А сейчас, когда над игнийскими кланами нависла угроза, нужно действовать решительно. С этим даже Гаррек не рискнёт спорить.
     Ради большего блага иногда нужно чем-то жертвовать.
     
     Когда Ньют закончил очередной невероятно захватывающий рассказ, Кадисса уже спала. Не став её будить, маг ушёл, оставив девушку отдыхать на тёплом каменном ложе.
     
     На рассвете, проснувшись от ударившего в глаз света, Кадисса обнаружила в ладони скомканный обрывок пергамента с наскоро нацарапанной фразой. Поджав губы, накинула портупею на новую чистую рубашку, лежавшую неподалёку от камня с выбитыми на нём голубыми волнами. Вчетверо сложив записку, Кадисса спрятала её в складках рубашки.
     У входа в комнату, на полу, стоял деревянный поднос с крышкой. Там игнийка обнаружила завтрак. Аппетитный, ещё дымящийся суп, с кусочками мяса и овощей. Странно, есть не хотелось, возможно, из-за побочного действия магии воды, но не пропадать же еде. Тёплая жидкость приятно согрела желудок, и вскоре Кадисса уже спускалась по винтовой лестнице в поисках выхода из крепости. На Эверзор её не пустили, поэтому игнийка покинула дворец короля через металлическую дверь, пройдя сквозь тёмные коридоры в скале в сопровождении титана.
     'Прекрасно. Как зашла, так и вышла', - подумала разведчица. - 'Искать дорогу не придётся'.
     Благодаря бесплатной экскурсии жуткого мага, Кадисса быстро соориентировалась, в какой стороне находится лачуга Эми.
     Пробежавшись вдоль старых домиков, Кадисса не раз натыкалась на патрули стражников, но теперь они уже не так пугали разведчицу. Да и, казалось, сами уступали ей дорогу.
     На пути практически не попадалось попрошаек, если не считать парочку оборванцев, копошащихся в пыльной каморке под комнатой розоволосой.
     В два прыжка взлетев вверх по лестнице, Кадисса дёрнула дверь, но та оказалась закрытой.
     - Эми! - постучала разведчица, но никто не ответил. Тогда она стала барабанить ещё сильнее. - Это Кадисса, открой! За тобой должок!
     Дверь резко приоткрылась, кто-то изнутри схватил разведчицу за руку и втянул в холодную тёмную комнату. Единственное окно было занавешено плотной тканью в несколько слоёв.
     - Тш-ш, не ори, дура! - прошептала де Фенис. Кадисса узнала её голос. Изобретательница щёлкнула пальцами и комнату на миг озарила вспышка. - Ахгр! Верса! Сейчас...
     Она ещё несколько раз щёлкнула пальцами и, наконец-то, комнату озарило голубовато-лиловое свечение, исходящее от странного гудящего предмета. Изобретательница держала в руках некое подобие толстой вилки с двумя зубцами, между которыми дугой извивалась маленькая молния. Она-то и гудела, освещая комнату.
     - Не трогай, она кусается, - тихо сказала Эми, кутаясь в шерстяное одеяло, - Бр-р! Вовремя же ты. Чем обязана такой честью?
     - За тобой должок.
     - Ах, ну да, ну да... На, держи, привереда, - с верхней полки шкафа розоволосая взяла молот, который предлагала в прошлый раз, и протянула Кадиссе. - Сделала тебе темляк, из самой мягкой кожи, что нашла. Не натрёт, не беспокойся.
     Игнийка продела руку в петлю и, с огромным удовольствием покрутив молот вокруг кисти, приладила его к поясу. Оружие на поясе придало уверенности.
     - Мне нужно кое-что ещё.
     - Информация... - Эми уселась на кровать, пожав под себя ноги. - Этого не завезли.
     - Мне нужны самоцветы.
     - Ого! - чуть громче протянула Эми, нарушая тишину. - Глядите-ка, благородная игнийка нуждается в гемах! То ничего не надо ей, то вынь да положи! Всё, конец, плакали мои гемчики. Теперь бы из города выбраться...
     Кадисса не поверила де Фенис и осмотрела комнату. Всё, кроме шкафа, кровати с кучей тряпок и сломанного стола куда-то исчезло.
     - Эти, там внизу, видела их? - спросила де Фенис.
     Кадисса кивнула.
     - Рассмотрела? Кто такие? Маги? Ищейки?
     - Не думаю, с виду обычные попрошайки. Одеты в лохмотья.
     - Ах, Верса! Всё утро не могу выйти из-за них. Ночью перенесла вещи, осталось только само́й свалить.
     - Куда пойдёшь?
     Эми недоверчиво посмотрела на Кадиссу.
     - Тебе этого лучше не знать... Тихо, они снова болтают.
     Снизу послышался гнусавый голос:
     - Нашёл чего?!
     - Нет, пусто! - второй ответил протяжным басом. - Какие-то бутылки с тухлятиной.
     - Агрх! Мне нужна пыльца! Не могу больше пить это дерьмо!
     - Я вернусь к деду и сверну ему голову...
     - Замолчи, идиот! Сюда кто-то идёт! - взвизгнул гнусавый.
     Со стороны улицы послышался лязг железных доспехов и невнятные голоса. Эми тут же спрыгнула с кровати. Из складок её мешковатого платья высыпалась горсть жёлтых и зелёных самоцветов. Встав на четвереньки, Эми выудила из под кровати устройство, похожее на круглый диск. Его Кадисса видела, посетив комнатушку де Фенис в прошлый раз. Игнийка с недоверием наблюдала за происходящим.
     Снаружи послышался грубый голос:
     - Туда? Ты уверен? Всё, свободен. Солдат, поднимись.
     Эми обмотала руки одеялом и только тогда взяла странное устройство, опустила его на пол, рядом с кроватью и, припав на колени, стала водить рукой по полу в попытках нащупать рассыпанные самоцветы. Кадисса тем временем прильнула спиной к стене рядом с дверью и слушала разговоры.
     - Десятник, здесь внизу какие-то бедолаги.
     - Не трогай, вдруг они больные. Ищи девчонку.
     - Как они меня нашли? - вздрогнула розоволосая. Нащупав на полу гем, она стала судорожно вставлять его в небольшое отверстие в диске. Камень никак не хотел вставать на место, отчего Эми шипела как змея:
     - Давай же, тупая ты железка!
     Деревянные ступени под ногами солдата скрипели в такт бряцанью тяжёлых лат. Спустя вдох в дверь робко постучались. Девушки застыли, глядя друг на друга. Кадисса медленно перевела взгляд на засов. Он остался открыт. Ещё миг и солдат потянет за дверь. Эми пискнула, вновь щёлкнула пальцами и мерцающая молния перескочила с устройства-вилки на диск, который она держала в руках. Он с гулом разложился в небольшую сферу, внутри которой пульсировал зелёный самоцвет.
     - Открывайте, именем короля! - уже уверенней сказал солдат. - Я вас слышу!
     Игнийка указала Эми на одеяла и резко открыла дверь, выходя из комнаты и нарочито громко откашлялась:
     - Кха-кха! Версова пылища! - сказала она смерив взглядом молодого воина в латах и максимально непринуждённо спросила: - Чего орём, а?
     Так же она заметила четверых стражников и мальчишку, выглядывающего из-за угла в конце улицы. Может привести подкрепление.
     - Именем короля... - стушевался боец и развернулся, вопросительно глядя на своего командира.
     Тот неуклюже покрутил седые усы латной перчаткой и поднялся на середину лестницы.
     - Нам сообщили, что здесь может находится нужный королю человек, - грубый голос командира слегка смягчился, когда тот увидел перед собой девушку. - Можем ли мы войти?
     - Я выполняю задание короля Аитхена. Вы слышали о 'Застывшем пламени'?
     - Ага! - кивнул молодой страж, - С утра на построении сообщили!
     - Так вот. Застывшее пламя - это я, - Кадисса положила руку на молот и сощурилась. - Если вы собираетесь ходить за мной по пятам и мешать расследованию, то преступники уйдут. Королю это не понравится, и я знаю, кого назову виноватым.
     - Насчёт вас, уважаемая, я указаний не получал. Мне бы убедиться, что здесь нет некой особы, называющей себя Эми де Фенис, и дело с концом. Король хочет задать ей пару вопросов лично.
     Командир улыбнулся и мягко отодвинул Кадиссу, входя в комнату. Заметив, что игнийка бросила испуганный взгляд на кровать, где лежала гора одеял, направился туда. - Холодно здесь. Не думал, что жители Элингберга мёрзнут по ночам.
     За командиром в комнату зашёл молодой страж. Кадисса преградила ему путь, уперевшись рукой в дверной косяк, но тот с противной улыбкой поднырнул под руку. Покосившись на усыпанную шипами булаву, свисающую с пояса воина, Кадисса прикинула, сможет ли свернуть шею молодому, прежде чем старик отстегнёт оружие. Оба стражника уже погрузились в темноту, а значит, снаружи их не видно.
     Рискнуть или нет?
     Запрыгнуть молодому на спину, взять голову в захват и резко повернуть, до хнуста. Затем пара приставных шагов вбок, удар молотом, резкий разворот, добивание. Останется прыжок с лестницы и бегом к воротам. Прекрасный, надёжный план на ближайшую дюжину вдохов. А Эми придётся послушать гром падающих с потолка камеры капель.
     В своих силах Кадисса не сомневалась ни единого мгновения. Но в том, что капризная столичная девчонка не скончается в темнице очень сомневалась.
     Командир откинул одеяло, второе, третье. На кровати никого не оказалось, но Кадисса, не выдержав напряжения, ударила молотом о стену. Тот щёлкнул, обозначая, что зарядился. Следующий удар будет мощным.
     - Что такое, дорогуша? Нервничаешь? - спросил командир и стал шарить руками по заиндевелым стенам, затем заглянул под кровать и достал оттуда самоцвет. - Брик, позови остальных. Здесь что-то нечисто.
     Солдат крикнул пару имён и снаружи снова послышался лязг металла.
     - Не пугайся, - шёпот послышался очень близко, кто-то буквально коснулся губами уха Кадиссы. Она узнала голос Эми, но от неожиданности отшатнулась, привлекая внимание командира. - Стой тихо и когда я скажу, ударь по шару.
     'Какому ещё шару, Карс Шаррах?!' - подумала Кадисса.
     Ледяные руки обняли её сзади за талию. Не смотря на холод, на лбу у неё выступила испарина, а тело бросило в дрожь.
     Теперь Кадисса в полной мере почувствовала, почему игнийцы обходят большие города стороной. Слишком многое здесь непонятно и происходит слишком быстро.
     Следующие события произошли буквально за пару вдохов.
     В дверь ввалилась ещё пара солдат, оттолкнув Кадиссу от двери. Командир нашёл на полу ещё самоцвет и, подняв его, ткнул пальцем в игнийку:
     - Присмотрите за ней.
     - Карс Шаррах! - процедила Кадисса, замахнувшись молотом.
     - Бе-ей! - закричала ей на ухо Эми и покрепче прижалась к ней.
     Кадисса не поняла, куда бить, и вдарила по плечу молодого воина. Молот сработал прекрасно. Плечевая пластина доспеха бедолаги промялась внутрь, а сам воин, вскрикнув от боли, впечатался в стену и осел на пол.
     - По шару бей! - визжала розоволосая, прячась за спиной Кадиссы. Её невидимость пропала, а копна волос струилась по плечу игнийки. Перед Кадиссой на расстоянии вытянутой руки висела сфера. Внутри неё молочно-золотыми лентами пульсировала энергия.
     - Взять преступницу! - прорычал командир, но сам не сделал ни шага вперёд. Трус.
     Слушаясь приказа к девушкам приблизился второй солдат и, оттаскивая Кадиссу от Эми, замахнулся, чтобы схватить розоволосую за плечо. Кадисса, остервенело рыча, махнула молотом, но забыла, что тот разрядился.
     - Шаррах! - вырвалось у неё изо рта.
     Молот щёлкнул, затем щёлкнул снова. Страж ухмыльнулся не почувствовав удара и схватив Эми за волосы, поволок её к выходу. Розоволосая щелкнула пальцами и из сферы с хлопком сорвался маленький разряд молнии, ударив стража в грудь. Резко выдохнув и вытаращив глаза, он повернулся к сфере и схватился за кольцо. Тогда висящее в воздухе устройство прекратило вращаться и тонко загудело. Потоки энергии внутри него стали плавно угасать.
     - Ди-и, лупи-и-и! - истошно, как рогоколиха в течку, провопила Эми.
     И Кадисса ударила.
     Глаз ослепило золотой вспышкой. Она зажмурилась и поняла, что не чувствует под ногами опоры. В ушах стоял металлический скрежет. Сначала Кадиссу обдало горячим воздухом. Таким родным и приятным, словно она на мгновение вернулась домой. Затем пришёл холод, да такой, что, свернувшись калачиком, она вспомнила слова Гаррека о морозах Ильфтонге.
     Показалось, будто она падает, но никак не упадёт. Гром и ветер, завывающие где-то совсем рядом, не утихали.
     Неужели?
     - Гаррек? - протянула игнийка, робко приоткрыв глаз. Когда белёсая пелена медленно исчезла, а зрение сфокусировалось, она выдохнула: - Замуи маррокш!
     Кадисса, вися вниз головой, удалялась от серых скал, поднимаясь в небо. Взглянув под ноги, заметила, что быстро летит, приближаясь к огромному красному камню. Нечто похожее на исполинский самоцвет, превосходящий даже Великий Вулкан.
     - Вот это я понимаю - достояние... - восхищённо прошептала игнийка.
     Гем притягивал её, причём в как переносном смысле, так и в прямом. Верней, притягивал он молот Кадиссы, надёжно закреплённый на запястье, а одноглазая игнийка прилагалась в подарок.
     И когда она успела его надеть? Наверное, инстинктивно.
     Кадисса вертела головой и рассматривала окружающий мир, а посмотреть там было на что. Она будто оказалась в шаре. Пролетая сквозь его внутреннюю часть, игнийка наблюдала за океаном, за островом покрытым горными хребтами, от которых отдалялась. Вдалеке маячил ещё один клочок суши, простирающийся вдоль внутренностей шара, как лоскут порванной ткани. Местами обзор перекрывали серые облака или сам гем, да и что-то конкретное разглядеть с такой высоты было невозможным.
     Ещё она заметила, что не одна барахтается в потоке энергии. Впереди, раскинув руки, летел кто-то из воинов, поблёскивая доспехами. Сзади, или, лучше сказать, снизу, повизгивая от восторга, летела де Фенис. Копна её волос развевалась на ветру, теряя розовые лепестки. Изобретательница, обеими руками держась за сферу, летела вперёд, догоняя деревянные обломки дома и визжала от расдости.
     Что там себе представляла эта полоумная, Кадиссу не беспокоило. Гораздо важнее... Ах, проклятье! Да что может быть важнее огромного красного самоцвета, к которому Кадисса летит по небу как птица! Не смотря на растерянность, Кадисса чувствовала и радость. Причину энергетического всплеска она выяснила наверняка. Осталось лишь сообщить обо всём отцу. Всего лишь.
     Тем временем размышления Кадиссы прервал ещё один перелив металлического грома и, словно ударившись обо что-то упругое, она оттолкнулась от гигансткого кристалла и стала падать, резко набирая скорость.
     Ещё один удар грома, словно гонгом оглушил Кадиссу. Уши заложило. Дышать стало трудно, а глаз слезился от резких порывов холодного ветра. В тщетных попытках сделать хотя бы один вдох, игнийка зажмурилась, чувствуя, что земля или вода приближается. Она сгруппировалась и вновь почувствовала сначала жар, затем холод.
     
     
     Из мира грёз Кадиссу вырвал кошмар. Она почувствовала, как на её лицо и тело падают капли. И не одна, а множество. Каждая при прикосновении пронзала кожу ледяной иглой. По спине пробежал холодок.
     Снова в тюрьме?!
     Поблизости послышался чей-то стон и хриплые мольбы:
     - Пощ-ща... А-агрх... - голос захлебнулся булькающими звуками.
     Мозг сам дорисовал клетку, тёмный коридор и пыточную, где только что оборвалась жизнь Гаррека.
     - А-а! Убью! - Кадисса согнула ноги в коленях, прижала их к груди и резким выстреливающим движением встала на землю.
     Стряхнув с глаза воду, она огляделась и выдохнула.
     Не темница.
     Разведчица стояла посреди большого поля, на опушке жуткого тёмного леса из полуопавших деревьев. Плотный туман, серо-фиолетовой дымкой ложился на поле, не позволяя разглядеть ничего дальше сотни шагов. С неба лил дождь. Не сильный и, скорее освежающий, нежели холодный. Видимо, ледяные капли - плод воображения воспалённого разума. Рядом валялись деревянные щепки. Обломки шкафа, кровати и стен домика, в котором произошла потасовка.
     Неподалёку маячил светлый силуэт в пышной юбке. Эми ходила с опущенной головой и что-то искала. Присев, она дёрнула рукой и в воздухе вновь застыл глухой булькающий крик.
     Кадисса прекрасно знала его - звук смерти. Как ни странно, что животные, что монстры, что люди - все умирают примерно одинаково, испуская воздух из лёгких в последнем выдохе.
     Игнийка, подошла ближе. Розоволосая сидела возле трупа, прижатого массивным куском стены. Кажется, это был молодой солдат, плечо которого Кадисса сломала ударом молота. В паре шагов лежал ещё один страж. Вернее, лежала его часть. Правая нога и кусок туловища отсутствовали, но их не просто оторвало, а будто аккуратно обрезало. Видимо, при перемещении ему непосчастливилось стоять на границе работы устройства.
     - Эми?! Ты в порядке? - спросила Кадисса, положив руку ей на плечо.
     - Твою-ж! Как ты меня напугала, - испугалась Эми. Откинув одну из досок с тела солдата, она вздохнула. - Ему нужна была помощь, а Ньюта с нами нет...
     - Этому уже вряд ли поможешь, - игнийка ткнула пальцем в изуродованный труп.
     Кстати о Ньюте. Кадисса вспомнила о записке, которую нашла, проснувшись в башне.
     - У меня кое-что есть. Кажется, это ставил твой друг, - сказала она, протянув Эми кусок пергамента.
     - Это Ньют написал?! Дай сюда! - розоволосая развернула записку и, пробежав по ней взглядом быстрее, чем дождь успел смыть чернила, взорвалась криком: - Это какая-то шутка?! Ты совсем рехнулась!
     Де Фенис скомкала пергамент и со стоном выкинула его в ближайшие кусты.
     - Что там? - недоумевая спросила Кадисса.
     - Агрх! Какая же я идиотка... - простонала Эми.
     - Что там написано! Не томи! - раздражалась игнийка, но боялась, что пропустила нечто важное.
     - Цитирую, - процедила розоволосая. - 'Ди, за тобой следят. Не ходи к нашей общей знакомой - это опасно'. Что в этом послании тебе было непонятно?!
     - Я...не прочла...
     - Ты не умеешь читать? - раскрыла рот Эми.
     - Умею, но медленно...
     - О, боги! Как же я не догадалась...
     - Там, откуда я родом не очень много времени уделяют чтению на общем языке! - вырвалось у разведчицы. - Обычно нас обучают не сдохнуть где-нибудь на гребне песчаной дюны!
     - А с королями дружить вас там не учат?! Когда ты вообще успела с ним договориться?! Охотиться на меня, но при этом не убить...
     - Я охочусь на ублюдков, укравших достояние династии. Король пообещал мне свободу взамен на помощь в поимке воров.
     - Ха! - воскликнула Эми, поднимая взгляд к небу. Расправив руки и смеясь как безумная, она закружилась под дождём. - И где теперь он? Где теперь Аитхен?!
     - Меня больше интересует, где теперь мы.
     - А мы теперь, а мы теперь... - Розоволосая подскочила к игнийке. Взяла её руку, и приобняла за талию, как тогда, на Эверзоре, и повела в танце. Но Кадисса не стала поддаваться сумасшествию и оттолкнула подругу. Эми это ничуть не смутило, и она продолжила танцевать, ступая по вязкой мокрой земле и пела:
     Там беспрерывно стеной льют дожди;
     Там тропы ведут на 'Холмы Великана';
     Где света лучей, храбрый путник, не жди;
     То место зовётся Сердце тумана!
     
     Где ночью, как днём, ничего же не видно;
     Где пара шагов, глядь, нога из капкана!
     Выпей, дружок, пусть не будет обидно,
     Просто попал ты в Сердце тумана!
     
     А пойло то крепкое, будь осторожен!
     Живут здесь артисты, эксперты обмана.
     Кинжал твой пускай не выходит из ножен,
     Иначе не выживешь в Сердце тумана!
     
     А коли решил не идти за толпой,
     Но вот, вдалеке слышен гром барабана,
     То не дрожи, друг, ведь ты же - герой!
     Ты сгинешь не где-то, а в Сердце тумана!
     
     Кадисса подняла бровь и сказала:
     - Иногда мне кажется, что там, на Эверзоре, ты была не пьяна. Скажи, ты всегда такая дурная?
     Эми кокетливо подмигнула и принялась заплетать косичку, но тут же со вздохом удивления развернулась.
     Со стороны леса раздался истошный крик. Кто-то одновременно орал и выл как стадо рогоколов.
     - Не-е-ет! У-ы! Не-е-ек! Помогите, кто-нибу-удь! У-ы-ы!
     Эми замешкалась, всматриваясь в тёмные недра леса, а Кадисса уже бежала на помощь.
     Без труда найдя источник звуков в высокой траве, разведчица рассмотрела орущего. Высокий упитанный парень в капюшоне, весь, с ног до головы обмотанный какими-то тряпками, склонился над бледным худосочным бедолагой. Судя по цвету лица парень давно не жилец. Придерживая его голову, здоровяк щупал руку друга, но, заметив приближение игнийки, посмотрел на неё влажными маленькими глазами на бледном, как у мертвеца, лице, и с новой силой взревел:
     - Помоги-ите! Он же не умер?! Нек, скажи что-нибудь, дружище!
     Кадисса узнала в этой парочке попрошаек, что копошились под комнатой Эми. Опустившись на колени перед телом, прощупала пульс на шее. Почти ничего. Вдавила палец посильнее, но результат не изменился. Слишком слабый пульс, слишком редкий. Парень угасал и почти не дышал.
     - Он труп, - холодно произнесла она и, встав, добавила: - Ист Замуи.
     - Дай-ка я, - сказала де Фенис, опускаясь рядом с телом на колени. - Раскрой ему грудь, сними тряпки.
     Здоровяк замер и дрожащим голосом произнёс:
     - Н-нельзя... Он говорил...
     - Быстрее! У твоего друга мало времени! - рявкнула розоволосая.
     - Да-да, сейчас, - парень стянул с друга рубашку, затем развязал пару узлов и раскрутил длинные лоскуты серой ткани с его груди.
     Кадисса охнула.
     Под слоем тряпок на теле у трупа светились причудливые бесформенные татуировки. Эми тем временем растирала ладони.
     - Госпожа молния - норовистая стихия, - сказала она, выпустив между ладонями лиловую дугу, окрасив всё вокруг в цвет своих волос. - Но, кроме как разрушать, она умеет и создавать.
     Кадиссу передёрнуло от слов де Фенис и ещё сильней передёрнуло, когда та коснулась бедолагу в районе левой груди. Его тело дрогнуло.
     - Вжух! - сказала Эми и проверила пульс.
     - Вжу-ух! - и вновь холодеющее тело выгнулось дугой. - Агрх! Ещё раз! Вж-жух!
     Последний разряд оказался самым сильным, и худощавый парень дёрнулся так, что чуть ли не сел. Откинувшись назад, он ударился головой об руку приятеля и часто-часто задышал, откашливаясь, будто только что чуть не утонул.
     - Некрас, ты жив! Ты жив, братишка! - разревелся здоровяк, обнимая друга.
     - Вот так это делается, детка! - Эми пощёлкала пальцами перед лицом Кадиссы, вызывая крошечные разряды молний, но той было всё равно.
     Издалека доносился гулкий бой барабанов, отдающий эхом где-то на задворках сознания, а пустая глазница еле ощутимо зудела. Кадисса не обращала на это внимания. Она мягко улыбалась, глядя как плачет счастливчик, которому вернули друга.
     Сейчас Кадисса сейчас думала, что этот момент стоил пережитых ею страданий.

Глава 21. Меритас. И имя ему Хаос

     'То, что мы называем хаосом - это всего лишь закономерности, которые мы не сумели распознать. То, что мы называем случайностями - это всего лишь закономерности, которые мы не в состоянии расшифровать. То, что мы не можем понять, мы называем бредом. То, что мы не можем прочесть, мы называем тарабарщиной'.
     Чак Паланик
     
     - Сми-ирно! - крикнул часовой у входа в военный лагерь на берегу.
     Перед Меритасом расступались солдаты. Завидев нашивки на мундире лорда, они в недоумении хлопали веками, но тут же вытягивались в струнку. Прижимали левый кулак к сердцу, а правую руку клали на рукоять оружия. Похоже, это здешнее воинское приветствие. К лорду начала возвращаться уверенность. Здесь его уважали, если не сказать боялись. Пусть за цвет нашивок, но этого было достаточно, чтобы на миг вспомнить о доме.
     Сурво вёл лорда перед собой, придерживая за плечо. Тот спотыкался на каждом шагу, не в силах отвести взгляда от армады. Флот главнокомандующего Евстрая, состоящий более чем из сотни кораблей, поднимал паруса и от этого грандиозного зрелища веяло тревогой. На тёмно-серой парусине линкоров красовался красный рисунок львиной морды с пышной гривой и длинными клыками. Львы, наряду с лошадьми, практически не встречались на Элларии и считались вымирающим видом, мелькая лишь в иллюстрациях самых ветхих книг. Для последних на Тефтонге даже строили заповедники, в честь боевых коней, некогда приносивших победы королям в кровопролитных войнах, но когда война стала на Элларии табу - их популяция резко пошла вниз за ненадобностью. Львов же - как предков морахов и короткошёрстных острозубов - никто особо не вспоминал.
     Сдесь же, у берегов Керсонии изображение гордого зверя мелькало везде. Помимо парусов, его гриву изображали на штандартах, вымпелах, на флагах, развивающихся над палатками и на ящиках с припасами. Даже на помятом медном гонге, рядом с которым Меритас вступил в лошадиный навоз, красовалась объёмная голова с разинутой пастью.
     Интересно, евстрафийцы так любят кошек или это прихоть верховного?
     На берегу царила предпоходная суета: солдаты возбуждённо перекидывались короткими фразочками, грузили продовольствие, бочки с водой и, закинув на плечо маленькие вещмешки, отправлялись к своим кораблям на шлюпках.
     Дирк церемониться не стал, нагло 'позаимствовал' одну пассажирскую лодку и вместе с Авеном сел на вёсла. На немой вопрос солдат, стороживших шлюпку, лишь кивнул в сторону Мерика. Те испуганно сглотнули, переглянулись и мигом затерялись среди общей суеты.
     - Будет тошнить - блюйте за борт, ваша Божественность, - с серьёзным лицом сказал Авен, глядя, как костяшки Меритаса белеют от напряжения. Дирк тихо прыснул в кулак, но прикрыл улыбку ладонью и отвернулся. Юный лорд вцепился руками в банку шлюпки и поджал ноги. Сурво устало глянул на флот, но, видимо, вдохновившись видом, вздохнул и завёл лекцию:
     - Шестьдесят восемь мелких линкоров на сорок две баллисты, двадцать восемь средних на шестьдесят четыре баллисты. Двенадцать крупных четырёхмачтовых по сотне орудий на каждом, выстроенных в два ряда. И тридцать галер с катапультами. Всё это, не считая Цитадели - корабля Окко Унероса. Эта громадина в одиночку может противостоять десятку фрегатов Чакра.
     Он указал пальцем на четырёхмачтовый линкор размером с крепость Хейдинбурга. По крайней мере, Меритасу так показалось. С правого борта гигантского корабля на лорда смотрели три ряда окон и в каждом блестели смертоносным металлом наконечники огромных стрел.
     - Откуда такие познания? - ухмыльнулся Дирк, работая веслом. - Я знал, ты старый пёс, но не думал, что морской.
     - Захлебнись, Дирк. Иначе я скажу то, за что тебе придётся убить меня аккурат среди легиона евстрафийских вояк. Вот смеху-то будет?
     - Ха, не болтай впустую, я знаю, тебе дорогая твоя шкура, - не похоже, что его задел выпад Сурво. - Лучше ответь, когда успел пересчитать лодочки?
     - Я знал это ещё задолго до переезда на Евстрай. Нужно изучать сильные стороны противника, если хочешь найти его слабости. У Евстрая - это его флот. Я мог ошибиться на десяток кораблей, но, похоже, что здесь почти все силы Унероса. Перед прямым столкновением с такой армадой не устоит никто, но... любого можно победить, проявив смекалку.
     - Хе-хе, не понимаю о чём ты, но не хотел я бы оказаться на месте ведьмы.
     - Тебе и не надо ничего понимать. Войны не будет.
     - П-ха, ну, конечно! - прыснул Дирк и злобно улыбнулся. - Войны не будет, Унерос поедет хоронить пепел сожжённых членов совета, Аркониана с Галдуа станцуют медленный танец, а баллисты разберут на доски и построят из них большой мост дружбы между Ильдраиром и Евстраем, прямо по хорде! А что? Отличная мысль, по-моему, мост между столицами! А в центре молебен Солу устроим, как тебе идея?
     Сурво с презрением посмотрел на него и рявкнул:
     - Оглянись, идиот! Унерос спятил и готовится уничтожить Чакр!
     - Плевать!
     - Ты же сам с Чакра, Дирк. Или, может быть, лучше называть тебя по имени? Неужели в тебе нет ни капли сострадания? На войне всегда гибнут невинные, но Окко собирается стереть остров камня со взгляда Сола!
     - Я родом с Ильдраира, но в Чакре жил недолго. Ненавижу эту дыру и суку Аркониану. А ты, майор, стал слишком сентиментальным.
     - Это неважно. Я сказал, войны не будет! Эй, молодой божок, - Сурво испытующим взглядом посмотрел Меритасу в глаза. - Ты должен повторить свои слова Унеросу как можно убедительней!
     Мерик отвёл взгляд. Майор сглотнул и потряс лорда за плечи:
     - К Солу всё, парень. Послушай! Я понимаю, - он попытался заглянуть Меритасу в глаза. - Тебе здорово досталось, да?! Я тоже вёл себя не слишком почтительно, но ты должен предотвратить бойню!
     - Как? - крякнул Меритас. В горле пересохло от длительного молчания.
     - Не знаю! Ты же сам сказал, что Инай бы не одобрил такое безумие! Вот и донеси это до верховного. Он всегда благоговел перед богом огня. Мастера не бойся, он не пойдёт против Унероса, если тот тебя послушает.
     - Ха, если? - широко улыбнулся Дирк, наблюдая за вытянувшимся лицом Меритаса. - Надеюсь, ты продумал запасной план, майор. Твоей родне с Чакра катапульты не понравятся.
     Сурво сощурился, глядя в глаза Дирка, и процедил:
     - Он не понадобится. Унерос послушает. Должен послушать.
     
     
     Поднявшись по верёвочной лестнице, Меритас обнаружил, что его уже ждут. Воины, выстроившиеся в шеренгу, задрали подбородки и гулко, но неразборчиво выдохнули:
     - Славься, Инай!
     Из кормового юта вышел Мастер и, наигранно всплеснув руками, прохрипел:
     - Да! Вот и он! Славься! Да!
     Подойдя ближе, он осмотрел лорда и кивнул новоприбывшим. Перекрикивая свист ветра, просипел:
     - Почему так долго?! Ещё четверть цикла и я бы приказал Дурги отрубить тебе вторую руку! Юноша так любит калечить непослушных, а ты нарываешься, Сурво!
     Из-за спины с безумной улыбкой вышел солдат, который был с Мастером у часовни, в пристанище сектантов.
     - Виноват. Непредвиденные обстоятельства в виде отряда духовников. Преграда устранена, цель выполнена, - отрапортовал Сурво.
     Мастер переглянулся с Дирком, тот пожал плечами и кивнул.
     - Довольно болтовни. Верховный Главнокомандующий не любит ждать. Следуйте за мной.
     Меритаса проводили к двери, расположенной в шканцах корабля, под рулевым колесом. Цитадель изнутри казалась меньше, чем снаружи. Невысокий потолок узкого короткого коридорчика оканчивался тяжёлой дверью, перед которой на высоких стойках стояли две серебряные статуэтки львов.
     Войдя в просторную капитанскую каюту, Меритас оценил её убранство: маленький приколоченный к полу винный столик и узкий книжный шкаф контрастировали с широким столом на резных ножках в виде львиных лап, над которым возвышалось странное устройство, приковывающее взгляд. Хрустальный шар диаметром чуть больше предплечья, подвешенный к потолку цепями. Медный каркас из трёх тонких круглых опор, объединённых шарнирами, снизу и сверху, поблёскивал в тусклом свете. Корабль плавно покачивался на волнах, но, шар никак не реагировал на качку, медленно крутясь вокруг вертикальной оси. На нём изображались островки суши и горы, но они, возвышались не наружу, а внутрь, создавая эффект объёма.
     С открытым ртом рассматривая устройство, Меритас не сразу заметил, как из-за стола встал мужчина и медленно подошёл к лорду. Невысокий, молодой, но с проплешиной на макушке. С осунувшимся круглым лицом и впалыми глазами, не выражающие эмоций. Военная форма, такие же красные нашивки, как у Мерика. На поясе красовался короткий меч с изящным эфесом, украшенным прозрачным драгоценным камнем в форме головы льва. На жилистой шее мужчины, окольцовывая её словно ошейник, пульсировала синяя татуировка. Вроде той, что показывал Дирк на руке. Перед Меритасом стоял Верховный Главнокомандующий Евстрая Окко Унерос.
     Он подошёл к лорду, схватив того за руку, и задрал рукав, обнажив предплечье. Уголок губ мужчины слегка дёрнулся. Меритас обернулся, выискивая поддержку в лицах Дирка и Сурво. Майор молча выпятил грудь и задрал подбородок, а Дирк подмигнул, приложив кулак к груди. Никто не вымолвил ни слова.
     Мужчина закатал второй рукав Меритаса и оценивающе рассмотрел предплечье, как разглядывают новую рубашку перед покупкой. Меритас чувствовал себя соломенным болванчиком, каких наряжают в крашеные льняные мешки, чтобы тренироваться в стрельбе из лука.
     Бросив руку лорда, мужчина сдавленно хихикнул и неприятным каркающим голосом подозвал Мастера:
     - Галдуа, сними с него мундир.
     - Может, не надо? - отшатнулся Меритас и отдёрнул руку, когда Мастер схватил его за запястье.
     - Подержите его! - прохрипел Мастер. Его охранник двумя руками развернул лорда и резким ударом ноги по подколенным ямкам осадил того на колени. Мерик выпучил глаза от боли и обернулся на Сурво. Тот округлил глаза, но молча кивнул. Значит, нужно действовать:
     - Я говорю от имени Иная... - неуверенно произнёс юный лорд.
     Верховный лишь рассмеялся и, отвесив лорду пощёчину, сорвал мундир.
     - Да! Теперь рубашку! - скомандовал главнокомандующий и стал стягивать её с Меритаса, не дожидаясь помощи.
     - Я требую подчинения! - крикнул тот. - Во имя бога огня отпустите меня!
     Верховный присел на корточки, сорвал рубашку с тела лорда, и провёл пальцем по его груди. Зрачки в усталых раскосых глазах Унероса расширились. Он приоткрыл рот в безумной улыбке, обнажив зубы. Из его лёгких на выдохе послышался каркающий смех:
     - Ха! Ха-ха! Да! Чистенький! Нетронутый! Да-а-а! - выкрикивал он, ощупывая каждый клочок кожи лорда.
     Меритасу всё это ужасно не нравилось, он отвернул голову, насколько это позволил Дурги, держащий за волосы.
     - Ха-а! Наконе-ец! После стольких ле-ет! Ха-ха!
     Меритас испугался безумия, проскользнувшего в глазах верховного. Почему он смеётся?! Сумасшедший дом! Что там нужно было сказать?!
     - Инай бы не одобрил! - выпалил Меритас.
     На вдох в каюте повисла гнетущая тишина. Сурво тихо кашлянул в перчатку. Окко застыл, о чём-то задумался и наклонил голову набок. Его взгляд, направленный поверх головы лорда, блуждал между огоньками светильников.
     - Ве-ерно... Верно говоришь. Да-да-да. Всё так.
     - Так-то! - Мерик оттолкнул Дурги и, поймав одобрительный взгляд Сурво, встал с колен. Майор моргнул, глядя на него, но отвёл взгляд. Верховный принялся расхаживать по каюте. Потирая подбородок, он ронял обрывки фраз:
     - Всё так, но... Нет. Сейчас? Нет-нет... Нет никакого смысла... И что теперь? О, вулкан! Чакр слаб! Мы должны... Но ведь... Хорошо.
     После поднял с пола рубашку, кинул Мерику и скомандовал:
     - Я тебе кое-что покажу. В трюм.
     Ослушаться не осмелился никто.
     Расправив плечи, лорд последовал за Унеросом, остальные не отставали. В чрево исполинского корабля вела узкая рассыревшая лестница, на плотно сбитых досках которой местами рос мох. Спустившись на три пролёта и пройдя сквозь несколько помещений забитых коробками, Унерос оказался практически над килем. Перебравшись через массивную каркасную балку, делегация оказалась возле массивной охраняемой двери, закрытой на три замка. Двое охранников в форме без опознавательных нашивок встрепенулись и направили копья в сторону Главнокомандующего. Не ожидали гостей.
     - Пароль! - спросил один из охранников.
     Унерос обернулся ко всем, с кем пришёл:
     - Галдуа, вы с мальчишкой можете войти. Остальные ждите на палубе. Это приказ.
     Дирк закатил глаза и резво убежал наверх. Следом за ним, бросив на Мерика тревожный взгляд, ушёл и Сурво. Охранник Мастера раскрыл рот, чтобы возразить, но был грубо прерван хозяином и отправлен наверх.
     - Тетриандох, - тихо выдохнул Унерос, нервно сжав кулаки. - Открывайте!
     Тяжёлые замки с грохотом попадали на деревянный пол, сколоченный буквально над обшивкой корабля. Меритас улыбнулся уголком рта, предвкушая нечто тайное, сокрытое, к чему могут иметь отношение лишь единицы. Лишь сильные мира сего. Шутка ли, даже самовлюблённого выскочку Дирка Унерос прогнал, будучи у двери. Значит, хотел, чтобы прихвостни Мастера знали, где хозяин, но сгорали от любопытства.
     Из открывшейся двери пахнуло жаром. Руки слегка дрожали от волнения, но Мерик шагнул через порог, принимая приглашение Верховного. Внутри тёмной комнаты стояли четыре тонких постамента, вроде высоких канделябров, но вместо свечей на специальных подставках в виде змеиных зубов, лежали зелёные камни, освещающие комнату. В отличие от остального трюма, здесь не пахло сыростью. Наоборот, в комнате было ужасно душно.
     Спустя пару вдохов глаза привыкли к полутьме, и лорд заметил посреди комнаты нечто вроде прямоугольной каменной колонны, лежащей на широком боку. Правда, камень оказался необычным. Гладкий, отполированный, отражающий тусклое мерцание камней, он напоминал пруд в безветренную ночь, в свете Версы. Смоляно-чёрный, но с лиловыми прожилками внутри.
     Меритас вздохнул от удивления. Ходили слухи, что Ласкента - магическая крепость, парящая над землёй, держится на таком же камне. Неужели он как-то замешан в том, что лорд оказался так далеко от дома? И что Унерос хотел ему показать? Ответ уже рядом!
     - Что это? - не стерпев спросил Меритас.
     - Лактенс и мезурит. Хм-м... - задумчиво протянул Мастер, скользя вдоль стены. - Опасное сочетание.
     - Ве-ерно, если бы ты ещё знал, во сколько мне обошёлся этот гроб, - Унерос подошёл к колонне и опёрся на неё руками. Встревоженно глядя на Мерика, он сказал: - Как тебя зовут, глас Иная?
     - Меритас, - с трудом проговорил лорд, оттягивая ворот рубашки. Температура в комнате возрастала, во рту пересохло.
     - Старое наречие? Ты определённо один из них. Что значит твоё имя?
     Меритас чуть не задохнулся от радости. Кажется, блеф сработал! Нужно продолжать игру и стараться вести себя как ни в чём не бывало.
     - На языке предков оно означает 'Достойный'.
     - Ответь мне, Достойный, о чём ты говорил наверху? Что именно не одобрил бы Инай? - верховный говорил медленно, но громко, делая паузы, будто боялся сорваться на крик.
     - Сожжений невинных! И ещё войну! - Меритас сжал кулаки.
     - А почему ты так в этом уверен, мой мальчик? - он обернулся к Мерику лицом и, слегка наклонив голову, ехидно улыбнулся.
     
     
     - Ну как... - растерялся лорд. Он хотел было зажечь в руке пламя, но внутреннее зрение подсказало, что здесь нет ни толики энергии. Напротив, он ощущал, что находится в толстом непробиваемом пузыре, стенки которого не пускают энергию. Нужно придумать что-то другое и побыстрее! Вспомнив слова Дирка, выпалил: - Чем больше сила, тем больше ответственность! Инай ведь бог, так? Значит, обязан быть ответственным и справедливым!
     - Справедливый?! Ответственный?! - Верховный звонко рассмеялся в лицо юного лорда, в его глазах проскочила озорная искра. - Но лучше, пусть он сам тебе расскажет!
     Вынув меч из ножен, Унерос размахнулся, с хохотом разнёс вдребезги зелёный камень и опрокинул постамент. Пнул второй постамент ногой и когда камень упал, показательно наступил на него, наслаждаясь хрустом.
     Меритас испугался и вжался в стену, отворачиваясь от летящих осколков. Заметил, как Мастер Галдуа попятился к выходу, но застыл у двери, шаря в поисках ручки. Тем временем Унерос с хохотом разбил об стену третий камень.
     Остался последний источник света.
     Мерик решил, что Верховный окончательно спятил. Следовало бы продумать речь, прежде чем идти к человеку, заживо спалившему дюжину высокородных горожан, не опасаясь последствий или мести. Излишняя самоуверенность и безответственность приводит порой в интересные места! Чьи это мысли?
     В миг, когда последний камень разбился о пол, в комнате потемнело, но ненадолго. Спустя пару тяжёлых вздохов по периметру колонны лиловым цветом вспыхнула тонкая линия, разделив кусок мезуритового камня на основание и верхушку. С металлическим лязгом она упала на пол, словно крышка гроба. Комнату озарил ослепляющий рыжий свет, льющийся изнутри. Меритас от неожиданности прикрыл глаза ладонью и съехал по стене на пол.
     Как Фолио восходит на рассвете из-за горизонта, освещая водную гладь Хейдинской бухты, из мезуритового гроба, поднимался горящий человек. Да и человек ли? Остановившись на кромке гроба, он выгнул спину, расправил руки, покрытые рваными языками пламени, и издал рёв, похожий на звон тысячи клинков скрещённых в битве.
     - Кристалл скоро заметит меня, Окко! Где она?! - нечеловечески низкий металлический голос эхом отражался от стен и морозил затылок.
     Меритас сглотнул образовавшийся в горле ком и попытался было подняться, чтобы сбежать, но ноги не слушались. Пришлось ползти к выходу, где вжавшись в потрескавшуюся от сухости дверь и выпучив глаза, стоял Мастер. Он указывал на огненное существо дрожащей рукой и беззвучно хватал ртом воздух.
     Чья-то пятерня коснулась щиколотки лорда, и в этот момент его мочевой пузырь не выдержал. Обернувшись, увидел, как верховный тащит его ближе к горящему человеку, и истерично заорал:
     - Не-ет! Не хочу!
     - Повелитель! Я нашёл кое-кого получше! - противным, заискивающим голосом сказал Унерос, поднимая Меритаса за воротник.
     Глаза огненного человека вспыхнули голубым пламенем, и он, словно перетекая по воздуху, вмиг оказался рядом с Мериком. Тот завопил, бросился к двери и, оттолкнув Мастера, стал барабанить по ней кулаками:
     - Выпустите! Дирк, помоги! А-а-а!
     Чуда не случилось. Мастер хотел было схватить лорда за плечи, но обжёгся. Теперь энергии в комнате было столько, что Мерик без труда подпалил старику рясу и оставил ему ещё один ожог уже на руке.
     Унерос не унимался и, глядя на происходящее, рассмеялся, как умалишённый. Но горящему человеку, казалось, было не до шуток.
     - Быстро, - сказал он, указывая на Меритаса.
     Главнокомандующий кивнул и, вытянувшись в молниеносном выпаде, приложил лорду мечом по колену. Взвыв от боли, тот завалился набок, хватаясь за место, куда пришёлся удар. Крови нет. Не проткнул, просто ударил плашмя.
     Подойдя ближе, горящий человек присел на колено. От жара воздух вокруг его тела дрожал призрачным маревом, искажая восприятие. Сосредоточиться получилось лишь на голубых глазах существа. Каждый вдох обжигал лёгкие. Редкая юношеская щетина Мерика и волосы в носу обожглись, источая противный запах гари. Лорд зажмурился, стиснув зубы, и почувствовал, как жар приблизился, стал невыносимым. Макушку вдруг обожгло, густые волосы вспыхнули. Жуткая боль пронзила всё тело тысячей игл.
     - Ы-ы-а-а! - жалобно взвыл Мерик, сорвал с себя рубашку и принялся кататься по полу, обхватив голову трясущимися ладонями.
     Когда огонь погас и дырявая опалённая рубашка упала на пол, Меритас понял, что огонь, а с ним и жар, исчезли, и решился приоткрыть глаза. В полу комнаты зияла дыра, тлели доски, мезуритовый гроб частично провалился вниз. В тусклом свете раскалённых углей Меритас увидел то, чего ожидал меньше всего, отчего не сумел сдержать пронзительного крика.
     - А-а-а! - он проморгался, но наваждение никуда не пропало. - Юни милостивый! Что за фокусы?!
     Перед ним стояла его точная копия. Слегка лопоухий парень с точёными чертами лица и острыми скулами. Густые бурые волосы, широкий нос, пухлые губы и маленькие карие глаза бусинки, глядящие в душу. Хотя нет, одно отличие Мерик всё же нашёл: правый глаз всё же остался голубым, выдавая огненного человека.
     - Ты прав, Окко, эта оболочка неплоха, - сказал псевдо-Меритас. В его голосе едва различимо слышались металлические нотки. - Я доволен.
     Меритас, несмотря на трепет и ударивший в кровь адреналин, поймал себя на мысли, что у него, оказывается, отвратительный голос.
     - Повелитель! Вы свободны! Вы здесь, с нами! - лебезил Унерос. - Как же долго я ждал этого!
     - И-инай? - заикаясь выдохнул Мастер, стоя в одной рубашке и широких штанах на подтяжках. Ряса тлела в углу. - Я знал... Всегда знал...
     - Не смей осквернять язык древних, грешник! Имя мне - Хаос.
     - Как скажете, повелитель!
     - Где мы сейчас, Окко? - спросил огненный человек в обличии Мерика.
     - Евстрай. У берегов Керсонии, если быть точнее, мой властелин. Флот готов плыть на Ильдраир.
     Инай размял шею парой резких движений головы, задумчиво сказал:
     - Остров камня... Как соблазнительно. Нет, мы ещё не готовы. Когда я в последний раз был на Ильдраире, ход на ту сторону был запечатан. В этом обличии я не смогу его открыть. Мальчишка перспективен, но ещё слаб. - ненастоящий Меритас жестом показал на меч Унероса и тот незамедлительно упал на колено, вручая оружие. Инай, назвавший себя Хаосом, пальцем провёл по острию и показал лорду кровь.
     - Ауч! - Тот ощутил укол и с удивлением обнаружил, что с его руки капает кровь. - Как?! Как ты это сделал?!
     - Они называют меня богом огня, но поверь, о, Достойный, я нечто большее. Много большее, - Инай сощурился, глядя на Меритаса исподлобья. Лорд не выдержал своего же испытующего взгляда и отвёл глаза. - Слишком слаб. Окко, прикажи снарядить экипаж. Мы едем к вулкану.
     - К вулкану? - недоумевал Унерос. - Зачем? Вы обещали мне помощь в захвате Чакра!
     - Теперь в этом нет смысла, - пожал плечами Инай. - Цель достигнута. Кристалл не видит меня, а если захочет проследить, то увидит мир глазами мальчишки. И я не собираюсь тратить оставшееся время впустую.
     - Но повелитель! Мне нельзя возвращаться в столицу без победы! Двенадцать советников сожжены за голос против войны с еретиками!
     - Ах-ха-ха! - звонко рассмеялся бог огня, сбив с толку Главнокомандующего. - Еретиками?! Да вы все здесь еретики, лжецы и предатели! В шаре других не бывает.
     - Это несправедливо! Как же обещание бога?!
     - Я справедлив лишь к тем, кто в это верит, Унерос. Ты лишь грешный сосуд. За верную службу я прощаю тебе дерзость и не стану лишать жизни, но ты утратил моё доверие.
     Потеряв интерес к стоя́щему на колене Верховному, Инай поднял руку, и его ладонь вспыхнула. Его голубой глаз блестел, оставляя за собой еле заметный шлейф. Меритасу было ужасно непривычно наблюдать за собой со стороны. От величественного вида своего близнеца лорда одновременно охватила гордость и смертельный страх. Лежать в собственных испражнениях - такое себе наслаждение, но как же он хорош со стороны, хоть картину пиши! Ох, если бы не голос!
     Осмотрев комнату и бросив на Мастера, бездвижно вжавшегося в дверь, презрительный взгляд, Инай наклонив голову набок и удивлённо произнёс:
     - Ты поцелован огнём, грешник, но я тебя не помню. Клялся ли ты мне в верности?
     Мастер, подхватив обгоревший подол, в один прыжок подскочил к богу огня и, упав на колени, принялся раскачиваться вперёд-назад:
     - Д-да. Да! Моё имя Галдуа, я всю свою жизнь молился лишь вам!
     Бог огня хмыкнул:
     - Тогда ты идёшь со мной, о Потерявший, и да преобретёшь, - после он повернулся к Унеросу и, ткнув в Мерика, предупредил: - Никто не должен узнать, кто он такой.
     Верховный нагнулся, достал из сапога скрытый кинжал, но тут же отбросил его, не успев ступить и шага. Рукоять кинжала светилась, накалившись докрасна. Инай мотнул головой:
     - Нет. Чтобы маскировка действовала, мальчишка должен остаться в живых. Пусть стекляшка думает, что всё идёт по его плану.
     - Да, повелитель!
     
     Когда Галдуа и Унерос покинули комнату вслед за псевдо-Меритасом, настоящий ещё валялся на полу. Не вставал, ожидая, что кто-нибудь подойдёт и поможет подняться, а ещё лучше принесёт сменные штаны. В этих передвигаться стало жутко неудобно.
     Он выкрикнул имя Дирка, потом позвал Сурво, но ответа не получил. Вскоре, конечно, пришли солдаты и любезно помогли проследовать в каюту. Вернее, они накинули на голову мешок и волоком протащили по лестничному пролёту наверх, в небольшую клетку на одном из нижних уровней трюма, но это вопрос терминологии.
     Сырая и холодная. Редкие сгнившие семена и клочки сена впивались в пятки. Неподалёку, за стеной, послышалось блеяние. Это что, корабельный хлев? Жаль, что не конюшня, мягкой сухой соломы явно не хватает. Лучи света пробивались сквозь маленькую узкую прорезь в борту, расположенную почти у потолка, над головой Меритаса. Юный лорд, не на шутку взволнованный произошедшими событиями, неожиданно для себя, выдохнул с облегчением.
     Слава богам - он больше не бог! Никакой ответственности! И волос.
     ***
     
     Эйфория длилась недолго. Всего час? А может день или два? По ощущениям так и вовсе пролетела целая неделя. Без смены дня и ночи не разобраться. Свет непрерывно попадал в трюм через иллюминатор вместе с солёными брызгами, раздражающими нежную кожу лорда. Несколько смердящих лужиц в углу клетки напоминали Мерику, что он всё же человек и некоторые потребности организма, хочешь не хочешь, а удовлетворять приходится. Кормили часто, но жидковатая смесь какой-то каши с кусочками крысиных хвостов на подвиги не вдохновляла.
     Зато, иногда снаружи доносилась музыка, но слов, что выкрикивали матросы, разобрать не удалось. И не подпоёшь. Уныние какое-то. Да ещё эта проклятая качка! Тошнит, будто скачешь верхом на пьяном рогоколе. Эти здоровяки, бывает, нажрутся забродивших ягод и буянят. Носятся, мычат, ломают всё на пути.
     Меритас вспомнил: однажды пришёл к Мие как раз в тот момент, когда её сарайчик унёс на рогах соседский рогокол. Потешно было, забравшись на крышу, описывать девушке, как лохматое чудовище носится по берегу, пугает пьяниц и с брызгами влетает в воду! Как тогда она, кажется, в жизни не смеялась. Утонул в тот день здоровяк рогокол. Не разобрал, куда несётся и, застряв в сетях, захлебнулся. У самого берега. Мие Мерик, конечно, этого не рассказал. Зачем портить настроение милой дамы?
     Эх, Мия... Как ты там?..
     
     - Вставай. Встава-ай! Эй, слышишь меня?
     - Мия? - Меритас вытер слюну, стекающую по подбородку. - Это ты?
     - Вставай, парень. Ты должен это видеть!
     Меритас медленно поднял помутневший взгляд. Перед ним стоял Дирк и легко постукивал носком сапога по голени узника.
     - Что ещё тебе нужно? - произнёс он, облизнув сухие губы. - Разве твой хозяин не ушёл с монстром... который теперь... я?
     - К Солу его! Старик соврал, проклятая сука наградила его отметиной, а не бог. Да и Иная к Солу! Всех к Солу! Вставай, говорю!
     - Оставь меня, полоумный...
     - Дава-ай, не упирайся! Покажу кое-что, - Дирк подхватил лорда под плечи и выволок из клетки. - Тебе понравится, обещаю!
     Тот и не думал сопротивляться. Сил не осталось.
     - Ну что ты пристал, - промычал Меритас. - Что плохого я тебе сделал?
     Что такого офицер мог показать ему? Да хоть конец света. Плевать...
     Дирк неожиданно отпустил тело Мерика. Тот шваркнулся затылком об пол и непроизвольно потёр ушибленное место. Непривычно трогать ладонью лысую голову. Почти все волосы сгорели. Остались лишь неровные клочки на шее и висках, а на макушке зудела покрывшаяся коркой отметина от руки огненного бога.
     - Плохого?! Да я на тебя молиться должен! Благодаря тебе я нахожусь на флагмане евстрафийского флота! - обрадованно выдохнул офицер.
     В голове у Меритаса вспыхнул пожар. Молиться?! Новой игры в бога он не допустит. Стиснув зубы, медленно поднялся и с оттягом влепил Дирку сочную пощёчину. От шлепка чуть было не заложило уши. Офицер, кажется, ни на секунду не растерялся и рассмеялся, потирая красную отметину на бледной щеке.
     - Да, мальчик мой, так держать! Но потерпи немного, скоро у нас появится возможность выплеснуть эмоции! А сейчас я покажу тебе то, отчего моё сердце поёт! Отчего оно выпрыгивает из груди, а тепло растекается по печати!
     Меритас подняв бровь недоумевающе посмотрел на Дирка. Лицо его светилось от счастья, но взгляд ни на чём долго не останавливался. Свихнулся, что ли?
     Дирк продолжал:
     - Да что мы болтаем! Пошли на палубу, иначе снова запру тебя в клетке.
     Меритас не ответил. Прихрамывая и потирая ладонь, он направился к выходу из трюма.
     
     Выбравшись, Меритас огляделся. На палубе суета. А за бортом, выстроившись конусом, разномастные судна врезались в белые пенящиеся гребни волн и с громким всплеском, способным заглушить крики экипажа, прогрызали себе путь к цели. Гальюнные фигуры в форме скалящихся львов лишь дополняли хищный образ военных кораблей. Мерзкий холодный ветер наполнял пузатые паруса и, будто кичась своей силой, заодно обдувал лысину Мерика. Хотя бы брызги не доставали до палубы исполинского корабля и то хорошо.
     Лорду захотелось подняться повыше, и он тут же полез на шканцы, - возвышающуюся над остальной палубой, кормовую часть корабля. Матросы, бросали на лорда вопросительные взгляды, разглядывая его торс, но заметив рядом с ним самодовольного Дирка тут же теряли интерес к голодранцу. Там же на корме, рядом со штурвалом стоял коренастый бородач в треуголке, - вероятно, Капитан - и Унерос, рассматривающий что-то в подзорную трубу. Мерик, пользуясь тем, что верховный его ещё не увидел, подошёл к краю палубы, облокотился на резное ограждение и, сдерживая стук зубов, процедил:
     - Показывай что хотел, и пошли назад.
     - Сейчас-сейчас! О, вот. Гляди! - сказал Дирк и вытянул руку, показывая наверх, на верхушку грот-мачты, самой высокой на корабле. - Чакр горит! Горит, родной!
     Сначала Меритас не понял, что именно и где горит, но когда корабль качнулся, наклоняя нос вниз, за мачтой показался столб чёрного дыма. Дым поднимался неестественно, извиваясь по спирали, он направлялся в сторону странного кристалла, висящего в небе. Не вверх, как это было бы на Элларии, а внутри шара, к самому центру.
     - Н-да, - меланхолично произнёс Мерик, хотя в голове вертелся вихрь из мыслей.
     Лорд не назвал бы Иная богом, скорее просто неизвестным ранее существом, сотканным из пламени. Мало ли каких невидалей встретишь на просторах Элларии? Но после разговора с ним, после осознания, что, кроме магии стихий, существует нечто более могущественное, в сознании лорда сгорели стены, блокирующие принятие. Мысль о попадании в чуждый мир больше не вызывала страх, а робко разжигала огонёк любознательности.
     Меритас присмотрелся к источнику огня вдалеке. Сначала решил, что видит старый медальон с узорчатой гравировкой. Массивная, круглая, каменная подвеска, оттягивающая толстую бечёвку на шее титанических размеров горы. Только это был город. Бечёвка - переливающийся в лучах светила скалистый берег острова, где расположился Чакр. Узоры - неровные улочки, окаймлённые каменными стенами медальона. Башня в самом его сердце отливалась багряными пятнами пожара.
     - Чакр гори-ит... - Дирк говорил сдавленно, задыхаясь от радости. Будто ребёнок, узнавший на ритуале определения, что может повелевать сразу всеми четырьмя стихиями. - Горит!
     - Это вы его так? - уточнил Меритас.
     - С ума сошёл? Город недавно появился на хорде прямой видимости.
     - Это как?
     Дирк почесал подбородок.
     - Ах, Сурво бы прочитал тебе лекцию по военно-морскому делу, а я скажу просто: это расстояние, с которого ты можешь отчётливо различать далёкие объекты невооружённым глазом. Разглядел корабль с дозорной башни? Значит, он на хорде прямой видимости.
     - А что, такую махину так сложно заметить? - лорд задал вопрос, но взглядом искал, где бы спрятаться от ветра. Его голый торс покрылся мурашками.
     - В первую очередь наблюдатель увидит паруса, а нас они тёмно-серые, как и океан. Палубы, мачты, люди, парусина, белые гребни волн и пена всё - сольётся в единое пятно. К тому же... - офицер задумался, сжав кулаки.
     - Н-ну? - Мерику не терпелось закончить пустой разговор и уйти с палубы. Пусть даже обратно в трюм. Всё, что на нём сейчас надето - форменные штаны евстрафийского военного и маленький зелёный амулет, что подарил Дирк. Лорд, сидя в клетке, изучил артефакт и пришёл к выводу, что он мешает исполинскому кристаллу вытягивать из него энергию. Да, с ним, конечно, теплее, но не настолько, чтобы не продрогнуть на ветру. - Г-говори, что встал?
     - Ведьма. Та, что назвала себя учёной - это она сказала, что воздух непрозрачен. Якобы он состоит из каких-то там шариков. Чем их больше, тем плотнее белёсая дымка.
     - Хах, всё верно, - усмехнулся Мерик. Почувствовав превосходство над собеседником, тут же задрал нос и пустился в объяснения: - Благодаря этим шарикам и работает магия воздуха. Тебе так любой маг скажет. Нужно направить энергию, чтобы в одном месте собрать их побольше, а в другом... резко разгоняешь их, чтобы уменьшить давление и вот тебе ветер. Вжух!
     'Вжух' - именно с таким звуком ладонь Дирка впечаталась в щёку Мерика. Тот от неожиданности чуть не вывалился за борт. Вовремя подогнув ноги, он навзничь плюхнулся на палубу, чем привлёк внимание Унероса.
     - Зачем ты притащил мальчишку, идиот?! - взревел верховный главнокомандующий, но подойдя поближе спросил: - Почему не ушёл со своим Мастером?
     Офицер молча расстегнул пуговицы мундира, оскалившись, поднял рубаху и сказал:
     - Хочу видеть, как сука сдохнет.
     Унерос ухмыльнулся и кивнул:
     - У вас с Галдуа много общего.
     Дирк усмехнулся и быстро застегнул форму, не давая Мерику подсмотреть, что именно показал Верховному.
     - Тебе ещё рано, мой мальчик.
     - Издеваешься? - прошипел лорд, с опаской косясь на Унероса, но того отвлёк еле слышимый звук сигнального горна. - Что это?!
     Звук повторился уже ближе, отчётливей. Затем его протрубили и на Цитадели. Два коротких гудка и один длинный. Солдаты заволновались и, на мгновение забыв о воинской дисциплине, передвинулись ближе к носу. С верхушки мачты послышался голос молодого воина, резво спускающегося:
     - Белый ирбис прямо по курсу!
     - Построение на палубе, - скомандовал верховный. - Капитан, сбавьте ход, пустите флот вперёд. Мы с гостями понаблюдаем над триумфом издалека.
     - Спустить паруса! - пробасил капитан.
     ***
     
     Эмпириан лежал на траве, закинув руки за голову, и рассматривал звёздное небо. Его волосы теребил лёгкий ветерок, гулявший среди бескрайних лугов Миахары. Впервые с момента попадания сюда возникло ощущение фальши. И дело не в том, что ветер, колеблющий причёску, как и сами луга, освещённые призрачным светом цветущих полуночников, выдумал сам маг. Здесь что-то другое... Понимание иллюзорности мирка, где не ты ходишь по земле а, будто бы, сама земля услужливо двигается, откликаясь на силу шагов, вызывало чувство всевластия, заглушающее здравый смысл. Но всевластие всегда казалось ограниченным. Будто бы ты волен делать что угодно, но только на своей половине поля в 'Гармонии стихий'.
     Чем больше мелочей подмечал Эмпириан, тем чаще в голову закрадываются мысли, что всё здесь неправильно. Он не единожды погружался в Миахару, будучи архимагом Ласкенты, - конечно, как правило, ему не выпадала возможность лишний раз задуматься как устроено течение времени в этом месте, - но ощущал он там себя, как во сне и в любой момент мог проснуться. Сейчас же всё было, ну, почти как раньше, только... Как же свербило в затылке это 'почти'! Голову посетила обидная и в то же время озаряющая мысль.
     Нахмурив брови, Эмпириан прошептал:
     - Отец, ты здесь?
     - Чего тебе? - рядом возник Преоритан и, что-то невнятно бормоча, стукнул посохом о землю. Из неё тут же с грохотом выросли пара каменных столбцов, покрытых люминесцирующими узорами. Такие стояли в саду Ласкенты. Забавный и непростительно расточительный способ осветить клочок земли энергией.
     Молодой маг протянул руку к небу и спросил:
     - Прошу, напомни мне, как называется то созвездие, похожее на ковш?
     - Я начинаю сомневаться, что ты мой сын, Эмпириан. Вспомни, чему я тебя учил! Прямоугольник - это телега, а одиночные звёзды образуют оглобли, к которым привязывают рогокола.
     - А называется...
     - 'Небесный извозчик', на языке древних - Ума. В конце оглобли самая крупная и яркая звезда. Она всегда укажет потерявшемуся путнику направление на юг.
     Эмпириан прекрасно помнил всё, о чём говорит отец.
     - А вот этот ромб рядом?
     - Как ты мог забыть? Парус легендарного 'Наутилуса', по-другому - Гру. По преданиям, на этом корабле Гир покорял топи туманного Баутонга!
     И это Эмпириан тоже прекрасно знал. Но кое-что ускользнуло из натренированной памяти. То, о чём отец, при жизни увлекавшийся чтением звёзд, точно должен был помнить.
     - А могут ли они находиться так близко друг к другу?
     Пару вдохов Преоритан молчал, после чего небрежно стукнул посохом по голени Эмпириана и недовольно закряхтел:
     - Проверяешь меня?! Поднимайся, бездельник. Разлёгся тут!
     Эмпириан встал, привычно отряхнув и без того чистую мантию. Зелёные луга вмиг сменились заснеженной поляной посреди хвойного леса. Звёзды затянуло серыми тучами, пошёл снег. Стоило только подумать, как посреди поляны возник разгорающийся костерок. Под рукой мгновенно оказалось удобное поленце, как раз под размер ладони, и маг подкинул его в огонь.
     - Рассказывай, что там твоя блаженная троица? - грубо потребовал Преоритан.
     - Наверху пока всё спокойно. А внизу... Ты и сам знаешь...- Эмпириан закрыл глаза и вздохнул.
     Не рассказать отцу об увиденном на Цитадели стоило титанических усилий. Старик обрадуется, узнав, что конструкт огня вернулся. Но для начала следовало убедиться, что и элементаль воды ещё жив.
     - Видел-видел. Грядёт война! - Преоритан поднял мечтательный взгляд к небу. - Война никогда не меняется. Впрочем, жизни грешников меня волнуют меньше всего. Что девчонка?
     - У неё небольшие трудности, но... я что-нибудь придумаю.
     - Ты доиграешься, сынок! У нас лишь одна попытка, помни об этом.

Глава 22. Комен. Магия и с чем её едят

     'Яркий разряд промелькнул за спиной
     Обернувшись, узрел искру чуда.
     Ладонь протяни, победитель, герой!
     Только нету в руке изумруда'
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'
     
     - Столп света, здоровущий такой! Взялся из ниоткуда и пронзил Элларию насквозь! - Матеус таращил глаза и вытягивал шею. Так он старался передать величие увиденного, не отпуская вожжи из рук.
     Мия слушала его с открытым ртом и кивала:
     - Ого...
     - Малой, - покряхтывая, отозвался старик. - Пока ты жестоклюев считал, я всё видел от начала до конца. Луч молнией вылетел из земли и ударился в Юни. На нём даже кратер остался, зуб даю!
     Его супруга насупилась и с прищуром сказала:
     - Безобразие... Вот в наше время такого не было! Достопочтенные мужи из Ласкенты уже по шее бы надавали тому, кто так энергию тратит!
     - Кончай трещать. Как тебя на воз закинули три дня назад, так только и знаешь, что о своих мужах дросто-прострочтенных болтаешь...
     Не обращая внимания на перепалки престарелых супругов, Мия легко дотронулась до плеча альбоса и спросила:
     - Господин Комен, а вы видели, что случилось? Откуда вырвался столп? Из Юни или из Элларии?
     Тот ехал на спине Ветерка и задумчиво грыз ноготь на большом пальце. Он уже в сотый раз размышлял о столпе света. Больше всего он казался похож на всплеск энергии, вызванный Солом.
     Именно такую картину Комен видел в библиотеке Чакра. На ней изображён огромный луч, пронзающий водную гладь океана. Так, ионийский ионийский художник запечатлел прошлый ритуал 'рождения', произошедший двадцать лет назад. Одной отличительной чертой работы, из-за которой полотно отказались вешать в главном зале, была её незаконченность. Бедолага художник, что большую часть жизни рисовал детальные пейзажи, уже через цикл после всплеска бросил живопись. Проклятая стекляшка выжгла ему эмоции. Парень навсегда ушёл, оставив одинокую картину на краю утёса. По ней легко можно проследить потерю интереса к рисунку: поначалу художник выводил алый кристалл, тщательно выверяя каждый мазок. После, - буквально спустя час, после того как волна энергии дошла до него, - движения кисти стали небрежными, резкими, а в самом конце океан остался лишь бесформенной тёмно-синей кляксой. Раздражённый альбос воткнул кисть в холст, проткнув его, и оставил живопись навсегда. Он стал каменьщиком и вскоре умер где-то в глубинах шахты.
     Комен отчётливо помнил, как поднимался к Солу на платформе вознесения, но никак не мог найти в памяти хотя бы самый маленький отрывок воспоминаний о всплеске. А главное, он всё ещё мог испытывать эмоции! Вот почему эпизод с картиной засел в памяти.
     Но что, если столп - это очередное 'рождение' кристалла? И это катастрофа. Не об этом ли предупреждали сны? Об опасности, от которой герой Ионии должен был защитить своих друзей. Должен был, но опоздал. Если первый всплеск и не сжёг Найре и Касу эмоции, то теперь им наверняка уже плевать, куда пропал Комен.
     - Проклятье... - процедил он, выплюнув огрызок ногтя. - Я теряю время...
     - Господин Комен? - неуверенно переспросила Мия.
     Откуда-то спереди послышался надрывный крик.
     - Маменька! Папенька! Родные!
     Пришельца передёрнуло. Он встряхнул головой и поднял взгляд, быстро найдя источник звука. Неподалёку на холме, куда вела извилистая просёлочная дорога, стояла девушка в светлом сарафане и приветственно махала рукой.
     - Ватрушечка моя! - охнула бабулька. - Труна! Это мы, любимая! Приехали наконец!
     Дед лишь усмехнулся и с ухмылкой перекинул колосок из одного уголка рта в другой.
     Недолго думая, Комен хлестнул Ветерка, и телега ускорилась, издавая противный скрип.
     Девушка с радостью рассказала путешественникам об этом месте. Его называли 'Слепыми холмами' и не просто так. Спустившись в низину, где расположилась деревня, куда ни глянь, взору представали пологие холмы, усеянные злаками и голубое небо. А ещё в этой части Лэйка запросто мог лечь туман или пойти дождь. Тогда разобраться, где ты находишься, можно только по количеству деревьев на холме. Жители этих мест, со слов Труны, прекрасно знали, где раскинулись шесть густых лилолиственниц, а где лес из тридцати молодых зяблокорней.
     - А всё из-за того, что холмы расположились в восточной части Тефтонга и до Баутонга отсюда рукой подать! За день доплыть можно. Только шхуну лучше брать покрупнее, волны в тех местах... у-ух, закачаешься! - Труна с энтузиазмом рассказывала обо всём, что приходило в голову.
     Она понравилась Комену. Чем-то смахивала на Мию, но явно следила за собой. А ещё очень лестно благодарила за помощь родителям. Вскоре все вместе добрались до крупной деревушки в две дюжины домов. Не город, конечно, но так даже лучше. Сестра Мии найдётся быстро. Остановившись возле длинного дома с соломенной крышей, Комен с Матеусом покормили Ветерка, а Пег в одиночку разгружал телегу. Как только последняя сумка поклажи со звоном приземлилась возле дома, Труна изменилась в лице.
     - Это что?! - заявила она, сморщив носик.
     - Серебро, родная моя, два вьюка! Тарелки, ложки, вилки, всё! Прямиком из Элинга!
     - Какое ещё серебро?! Вы же ездили продавать ростки Эсмериаловой лозы! Я ждала вас с гемами, Папа!
     Старушка взяла растерянную дочь за руку.
     - С гемами сейчас повсюду беда...
     - Мне же свататься, маменька! - взмолилась Труна. - Во имя Юни, скажите, что это шутка?
     - Нет, - отрезал старик. - Всё, что у нас теперь есть - это серебро.
     Подбородок Труны задрожал и она разрыдалась:
     - Ы-ы-ы-а! Но в столице должны быть гемы! Проклятые холмы! Здесь даже заработать не на чем, да кому я без гемов нужна?!
     - Трактирщик и рад бы нам заплатить, да король лютует! Каждый самоцвет отбирает, что не приколочен, - старушка хотела обнять Труну за плечи, но та оттолкнула мать.
     - Свадьба без приданного... Меня засмеют... Как вы могли! - бросила она и, прикрыв глаза, убежала в дом.
     - Ватрушечка моя! - догоняя причитала старушка. - Дак не за гемы ж любовь покупают!
     Дед пожал плечами и повернулся к Комену застывшему с перекошенным лицом.
     - Такая нынче молодёжь избалованная!
     - Скажите, а как давно гемов стало не хватать? - поинтересовался альбос.
     - Всего нам хватает, - прохрипел дед, со вздохом глядя на дом. - Не оттого она плачет. Просто последние годы Эллария была не так щедра на подарки, но это нормально. Пища, одежда, сухой тёплый дом, чего ещё нужно? Всё добыто честным трудом.
     - Но что-то пошло не так?
     - Знамо что... Панчеры! - ответил дед. - Видели хоть одного?
     - Ага! Был такой! Арк из придорожной таверны, - воскликнул Матеус.
     - Ну вот... Вместо того чтобы работать, эти бездельники шарахались по лесам и лупили живность направо и налево. Неделька-другая похождений, держи годовое жалование плотника. Месяцок попанчишь, вот тебе и еда в лучших корчмах, роскошь и женщины. А за год можно и маленькую усадебку на Эверзоре прикупить, коли устанешь и осесть захочется.
     - Но всё же, это тяжёлая работа. И опасная, не так ли? - спросил Комен.
     Дед пренебрежительно махнул рукой и скахал:
     - Как только научились дурни гемы из животных изымать, так легко было. С каждым годом всё больше охотников за лёгкой наживой появлялось, но живность-то не бесконечная. Остались, в основном опасные звери. Только не остановило это панчеров. Кто-то сгинул, конечно, но остальные так сорили самоцветами, что всё вокруг ужасно подорожало. А теперь что?!
     Никто из путешественников не рискнул перебить старика.
     - Не знаете? А я вам скажу. Пришло время расплачиваться за чужое невежество! И поделом. Выживут только те, кто может что-то сделать своими руками! Кто прокормить себя может работой усердной или земледелием.
     - Во-оу... - протянул Матеус и набрал в лёгкие побольше воздуха.
     - Помолчи, - Комен осадил юного мага, ткнув того в плечо. - А что с Труной?
     - Как что, бунтарский дух проснулся. Хочет жить в столице и с лордами знакомства водить, а тут, видите ли, деревня. Гемы на роскошную жизнь есть только у этих ваших остолопов с молотами. Да и на тех Эллария обозлилась, прекратился бесконечный поток самоцветов. Меньше их становится с каждым днём.
     - Но вы же справитесь? - жалобно произнесла Мия.
     - Вот уж не знаю теперь! - усмехнулся старик и указал за угол дома, где сквозь заросли бурьяна и сорняков просматривались грядки. - Вон погляди... А, ты ж это, слепая. Заросли там! Уж не знаю, чем тут без нас Ватрушечка занималась целый месяц. С дружком своим поди заигрывала. Только вот питаться мы теперь будем подножным кормом. Может, родня из Хэйдина подсобит, да давненько вестей от них не было.
     Затянувшееся молчание прервал шёпот Мии:
     - Господин Комен. Нам следует поторопиться. Реку Беленку лучше пересечь засветло. Ночью на водопой со слепых холмов выходят не самые приятные существа.
     - Существа?! - альбоса аж передёрнуло от воспоминаний о дробильщике. - Мы не будем искать твою сестру? Нам бы очень пригодились гемы! Или хотя бы немного еды, наши припасы кончаются.
     Тяжело вздохнув, она наклонилась поближе и прошептала:
     - Боюсь, что она не сможет нам помочь. Надеюсь, жених любит её не за обещанное приданое...
     Комен пару вдохов хлопал глазами, затем посмотрел на старика, на дом... А ведь они с Мией действительно отдалённо похожи... Нашлась сестричка, будь она неладна.
     - О-ох, Солово проклятье... - язвительно протянул он.
     Комен попрощался с дедом, который лишь махнул рукой, сел на пенёк возле дома и задумчиво закурил невесть откуда взявшуюся трубку. Развернув Ветерка за поводья альбос поскорее отправился к реке, подрагивая от одной лишь мысли о встрече с ещё одним дробильщиком.
     - Почему ты сразу не сказала, что Труна твоя сестра? - прошипел он.
     - Простите, господин Комен, - суетливо оправдалась Мия. - Я слегка растерялась, услышав её имя... Мы несколько дней ехали с её родителями, а ведь они тоже мои дальние родственники... Невежественно было бы просить гемы, зная их ситуацию...
     Тушканчик, прикорнувший на коленях у девушки, проснулся и недовольно посмотрел на альбоса.
     - Да уж... - вздохнул Комен и запрыгнул на рогокола. - Поехали скорее. Еды осталось совсем немного, - сказал он и путники вновь двинулись в путь. Поджав губы, он вспомнил своё голодное детство: четверть неспелого батата на день и больше ничего, воду и ту приходилось просить у Каса. Комен-то потерпит, а вот его, с позволения сказать, свита, вряд ли готова с таким испытаниям. Пег с трудом забрался в телегу и примостился напротив Мии. Матеус сел рядом с Коменом на спину рогокола и стал насвистывать какую-то простенькую мелодию.
     Ночевали они далеко от Беленки. Комен гнал Ветерка даже по сумеркам, остановившись у светящегося дерева. Его облюбовали светлячки, устроив забавное световое представление и тем самым отгоняя незваных зверей.
     Но Комен не смог расслабиться. Эллария притягивала его теплом и сказочной наивностью, но... по большому счёту таковой лишь казалась. После встречи с дробильщиком альбос ещё не раз вспоминал пройденный путь. Кабаны у подножия пика Гира, рептилия-цветок, спящий морах размером с дом, десятки странных зверей, сопровождающие Комена с Матеусом до опушки леса. Это всё, не говоря об огромном ящере, который вдруг перевоплотился в девушку, не вызывало противоречий. Почти всё в этом мире было почти как в Ионии, просто выглядело по-другому.
     Но зверь есть зверь, сколько бы глаз, ног или зубов у него не было! Он должен следовать инстинктам! Охотиться, рвать добычу на куски, а не ждать, пока его убьют. Любое дикое животное Ионии напало бы первым. Дробильщик не в счёт, его привлекла пустота. Такое поведение зверей - вот что вызывало у пришельца недоумение. Каждое из встреченных существ могло запросто разорвать, перемолоть в пыль или отправить несчастного пришельца, но этого не произошло.
     Вопрос тревожил уставшее сознание: несказанное везенье или роковая закономерность?
     ***
     
     На исходе третьего дня пути силуэты башен парящей крепости наконец-то стали едва различимы даже в сумерках. Это воодушевляло, ведь уже завтра Комен получит ответы на все вопросы. И поест.
     А пока он скомандовал привал и распределил оставшиеся крохи провианта. Пег выпросил у Комена и Матеуса по половине их порций, поев за двоих. Не мудрствуя, здоровяк рыгнул, лёг там же, где стоял и уже через пару вдохов давал концерт симфонического храпа. Счастливый человек.
     Юный маг не замолкал с момента, когда на горизонте замаячила Ласкента, чем сильно нервировал Комена. Матеус сокрушался, что искусственное плато полуострова возвышалось над равниной, ведущей к городу магов. По этой причине строений видно не было. Зато свет, отражённый от серых облаков, эхом доносящийся гул и пение медных труб мешали уснуть.
     Мия, в отличие от мальчугана, после встречи с сестрой не вымолвила ни слова, кроме дежурных фраз: 'Благодарю, господин Комен' и 'Господин Комен, прошу, отведите меня по нужде'. Последнюю она всегда произносила шёпотом, стесняясь и краснея. Альбос никогда не отказывал, но не знал как скоро следует возвращаться за девушкой. Она куталась в плащ, пряча лицо от призывающих ветров Лэйка, и ждала, как малыши ждут родителей после строгого наказа. Казалось, будто Мия ни за что не сдвинется с места, пока за ней не придут.
     Малыш Шу-шу мало ел и изредка жалобно попискивал, сидя на шее Комена.
     Из всей компании не раздражал только Ветерок. Впрочем, с собой стоит быть честным: рогокол просто действовал на нервы меньше остальных и отведя того на лужайку с полевыми цветами, можно было на время забыть о косматом навозном шаре.
     Путешественники больше походили на бродячий цирк, где Комен играл роль грустного шута.
     Именно так его назвал один из встреченных магов, остановивший телегу на подъезде к Ласкерлю.
     
     - Что ты несёшь, клоун недоделанный? - сказал грузный маг с красным носом, одетый в короткую синюю мантию, подпоясанную толстым льняным ремнём, который норовил порваться от натуги. - Если у вашей шайки дело к архимагу, то я приглашу Берту на танец! Слышал, Стоун? Ха-ха, Берту!
     В траве неподалёку, шагах в тридцати, послышалось недовольное бормотание. Комен, сидевший на шее рогокола, рассмотрел лажащего в траве низкорослого стража, укрывшегося мантией как одеялом. Тот крикнул: 'Не мешай людям, жирдяй!', перевернулся на другой бок и замолчал.
     'Лучшая работа в мире', - подумал альбос.
     Но жирдяй решил, во что бы то ни стало довести путников до белого каления:
     - Какие ж это люди! Цирк уродов! Наверняка с Баутонга, а?
     - Меня послал в Ласкенту лорд Ёрин, - Комен достал из сумки шкатулку. - Он хочет, чтобы маги нашли второе такое же кольцо.
     - Кольцо-о?! - протянул страж. - Ну-ка покажи!
     - Не могу, коробка защищена от вскрытия магией.
     - Хорош заливать, дружище, это невозможно. Уж я в магии что-то да понимаю!
     - Не обманывай людей, - донеслось из травы.
     Жирдяй так резко повернул лицо в сторону товарища, что его щекам пришлось догонять скулы. Он угрюмо прошипел:
     - Это тебе, бледный! Сворачивайте, я вас не пропущу.
     Комен прикрыл рот ладонью, скрыв улыбку. Вокруг на тысячу шагов раскинулась пологая равнина с низкой сочно-зелёной травой.
     - Как скажешь, - пожал плечами альбос, слегка развернув Ветерка, и объехал стража по полю.
     - Э-э?! - лицо толстяка налилось краской, а глаза чуть не выскочили из орбит и он, сорвавшись на крик, побежал преграждать обозу путь. - Какого скафондуя ты творишь, шут?! Остановись или узришь могущество стражей Ласкенты!
     Комен молча стегнул рогокола, не обращая внимание на толстяка, пока тот махал руками, воображая, будто держит молот.
     - Да это же шутка такая! - спрыгнул с телеги Матеус. - Комен просто проверяет ваше чувство юмора! Мы и вправду бродячие артисты. Я, к примеру, умею выдумывать короткие стишки. Вот, послушайте:
     Звать меня Мат - знаменитый хохмач,
     Вроде бы мал, но умён и горяч!
     Комен - шутник и грустит оттого.
     В душе́ он добряк, не злись на него!
     Мия - тихоня, мила и хрупка,
     Слаба на глаза, но даст огонька!
     Пегги - силач, камни крошит руками!
     Не только лишь камни... очень рад, что он с нами!
     Чуть не забыл о Шу-шу тушкане,
     Сером ушастом зверьке-драчуне!
     А завершит наш парад - Ветерок,
     Быстрый нечёсаный шерсти комок.
     В общем, неважно с кем или где мы,
     Нечем платить, но сердца словно гемы!
     - Хо-хо! Ну ладно-ладно, верю, проезжайте! - широко разводя руки аплодировал толстяк. - Ну и выдумщик у тебя пацан! Бард, не иначе!
     - Да уж, - усмехнулся Комен, перекрикивая счастливые визги Пега. - С Матом гораздо веселей путешествовать.
     Юный маг запрыгнул в телегу, светясь от счастья. Комен давился от смеха с первых строк и, смахнув слезу, выдавил:
     - Мат, ты умён и горяч? Серьёзно?
     - Да-да, это я! - хохотнул юный маг, улыбаясь до ушей.
     - Пег тоже рад петушествовать с племяшкой! Хы! - пробасил здоровяк, обнимая юного мага.
     
     Миновав длительный подъём на плато полуострова, путешественники наконец-то увидели Ласкерль. Матеус, впервые увидев город магов воочию, мгновенно узнавал каждый причудливый гений магической архитектуры. Город без стен и заборов был построен полумесяцем, повторяя форму полуострова. А в самом центре месяца зияла покрытая туманом дыра, над которой недвижимым исполином возвышались белые стены Ласкенты - крепости, построенной на огромном куске скалы, а в её центре торчал чёрный как смола камень.
     - Вон-вон, глядите! Купол, похожий на черепаший панцирь, - задыхаясь от радости, кричал юный маг. - Это арена для Гармонии стихий! Какая огромная! Вон ещё, на холме, видите, длинное одноэтажное здание с разноцветными флагами?! Мия, ты смотришь?
     - Конечно, Матеус.
     - Это академия! Там учатся будущие маги! Слизневы мозги! А то круглое здание, вокруг которого снизу вверх спиралью струятся ручейки - это факультет водной стихии!
     - Ты хочешь туда попасть?
     - Да-да! - восторженно воскликнул юноша. - Мечтаю! А вон факультет огня! Из гигантской трубы на его крыше струится пламя, когда ученики что-либо сжигают... Судя по всему, делают они это часто!
     Он встал на спину Ветерку и, держась за спину Комена, взялся рассматривать остальные достопримечательности. Город магов пестрел различными зданиями, но объединяло их одно - все они были относительно невысокими и обязательно имели пологие крыши. Между каждым зданием над людными улицами развешивались полотна ткани. Не слишком часто, чтобы не загораживать лучи Фолио, но их необходимость путешественники выяснили, как только приблизились к первым домикам.
     Трое магов, - издалека больше похожих на мерцающие бирюзовые точки, почти сливающиеся с небом, - поднялись в воздух, стоя двумя ногами на блестящих металлических листах. Не прошло и вдоха, как они с улюлюканьем полетели над домами, расправив руки в стороны. Подгоняемые ветром, мешая друг другу, маги с трудом балансировали, скользя по невидимой лавине. То и дело норовя упасть, огибая остров по широкому радиусу, они с огромной скоростью неслись туда, где Комен и его товарищи с открытыми ртами следили за их полётом. Вздымая за собой полотна ткани, маги свистели и кричали, что-то трудноразличимое, когда за ними в погоню пустились ещё три точки, только красные.
     Догоняющие не пользовались ни досками, ни листами, а летели, расправив руки. Ветер наполнял их мантии и они, покачиваясь, словно живые зонтики, уносимые порывами бури, старались догнать нарушителей.
     Не долетев до Комена, один из бирюзовых магов не удержал равновесия, а может, специально, и с хохотом влетел в одно из полотен, завернувшись в него как в спасательный кокон. Двое других с криками: 'Даёшь воздух в Гармонию!' и 'Фак воздуха рули-ит!', пронеслись над головами путешественников. Один из них прижимал к груди молот с длинной рукоятью, а второй старался за неё схватиться в полёте.
     Матеус чуть не упал с Ветерка, восторженно провожая взглядом учеников:
     - Когда-нибудь... - прошептал он.
     - Они что, на подносах летели?! - поднял бровь Комен. - Вот вам и польза столового серебра!
     - Летели? - ахнула Мия.
     Её вздох заглушил громогласный голос преследующего мага в красной мантии:
     - Полёты за пределами учебной трассы запрещены! Приказываю остановиться!
     - Точно! - воскликнул Матеус. - У них же есть учебная трасса! Улё-ёт!
     Преследующие остановились неподалёку от обоза и медленно спустились на землю, раздувая пыль и лепестки маленьких придорожных цветов. Самый старший из них, - судя по длинной седой бороде, - махнул рукой в направлении удаляющихся бирюзовых точек и с прищуром посмотрел на гостей.
     - Пустые в Ласкерле? Неужели! - сказал он, на вдох закрыл глаза и, скривившись, резко подошёл к Комену. - Что вы здесь забыли? Убогим поблажек не даём.
     Комен сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, протянул руку, как это сделал Ёрин в Хейдине, и с придыханием начал выкладывать:
     - Мы, то есть я, ну, меня зовут Комен. Приехали к Иердориану по очень важному вопросу, а ещё лорд Ёрин...
     Сбивчивый рассказ маг прервал раскатистым хохотом:
     - Не трать время, пустышка, вы опоздали. Консилиум Магистикус уже начался и пока он идёт в Ласкенту вход закрыт.
     Быстро потеряв интерес, маг обернулся. Его окликнул мужчина, приземлившийся за спиной мага:
     - Хулиганы уйдут!
     - Далеко от мезурита не улетят, не беспокойтесь, энергии не хватит, - брезгливо бросил седобородый и продолжил погоню. Взлёт сопроводил маленький ураган, собравший у него под ногами вихрь из пыли.
     А Комен так и остался сидеть на шее Ветерка с протянутой рукой и открытым ртом.
     - Опоздали... - прошептал альбос, глядя на силуэт парящей крепости.
     - Ну ничего! Подождём! - пожал плечами Матеус и шлёпнул рогокола по мохнатому заду. Тот, издав рык недовольства, потянул телегу в город магов.
     
     Проезжая мимо светло-бежевых построек из дерева, перемешанных с черепично-красными домишками из камня и глины, Комен, заворожённо любовался городом. Мия заранее попросила описывать ей происходящее, чем безостановочно занимался Матеус:
     - Сейчас мы проехали длинный амбар, на нём написано 'Ското' и 'бойня', - словно заправский проводник рассказывал юный маг. - Слизневы мозги, там наверняка проводят бои рогоколов за самоцветы! Ветерок, давай тебя туда отправим?
     В ответ мохнатый коротко ухнул и заметно ускорился, чуть было не сбив парочку девушек в зелёных мантиях, но те их даже не заметили. Увлечённо обсуждая новости местного дендрария, они подошли к маленькому цветущему деревцу, посаженному в крупный пузатый горшок, которыми была уставлена главная улица, и бросили в него гем. Спустя пару вдохов ветви деревца обвисли под весом жёлто-зелёных плодов, удобно помещающихся в ладонь. Девушки, не отрываясь от диалога, сорвали по фрукту и отправились дальше.
     Внимание Комена приковал к себе одинокий плод, оставшийся висеть на ветви. Альбос бросил стыдливый взгляд вслед девушкам и облизнулся. Поспешно спрыгнув с рогокола он подскочил к деревцу, но заветный плод уже сморщился, покрывшись рыжими пятнами и мелкими чёрными точками. Сорвав плод, Комен принюхался и с отвращением бросил его обратно в горшок.
     - Агрх! Уже сгнил!
     - Ага, да, но пока он спрыгивал, дюша протухла, - продолжал комментировать Матеус.
     - А-а-а... Досадно, - ответила Мия.
     Пэг сидел в телеге и пускал слюни, рассматривая что-то в своей наплечной сумке.
     'Бесполезные, - кольнуло в голове. - Кто-нибудь, кроме меня, вообще думает, как не сдохнуть от голода?'
     Глядя на попутчиков исподлобья, Комен запрыгнул на рогокола и в сердцах стеганул его как можно сильнее. По дороге ему ещё с десяток раз встретились волшебные деревья и даже пара лавок с причудливыми угощениями. Продавец брал гемы из рук покупателей, часть клал в кошель, а часть раскручивал в ладони, впитывая их энергию. Затем он вытягивал кусок заготовленного теста, запускал его в воздух и ловил готовую испечённую булочку, слепленную так, как хотел покупатель. Кто-то загадывал фигурки зверей, кто-то иероглифы, а кто-то выпросил сдобную модель здания факультета молний.
     Комен скрипел зубами от злости. Его желудок болел тем сильнее, чем чаще до ноздрей доносился дурмянящий запах свежеиспечённого рогокольчика. Есть хотелось, но простая булка оказалась настолько дорогой, что Матеус показательно свалился с Ветерка, услышав цену в целый зелёный гем.
     Вскоре путники добрались до сердца Ласкерля - площади четырёх стихий, - которая делила город на четыре стороны: позади остался уходящий вниз город. Слева, - от края площади и до самой пропасти, - возвышался купол арены 'Гармонии стихий'. Спереди, - за странным мерцающим барьером, - начинались длинные приземистые строения академии, с колоннами и остроконечными черепичными крышами. А справа упиралась в холм постройка, больше похожая на большую теплицу.
     Площадь украшал каменный монумент девушки в лёгком платье воздевшей руки к позолоченной раскрытой книге, парящей в воздухе, с обьёмной белой птицей на обложке. Девушка стояла выгнув грудь, и будто бы противилась сильному порыву ветра.
     - Фелиция Вторая! - восторженно выдохнул Матеус. Недовольный Комен оглядывался, судорожно пытаясь придумать способ заработка, но что он вообще мог предложить целой армии магов? Он оценил статую и хмыкнул:
     - Кто такая?
     - Бывшая королева! В народе её назвали Спасительницей. Она нашла простой способ собирать гемы с убитых животных и учила обычных людей магии. Мы многим ей обязаны!
     Среди спешащих по своим делам магов, одетых в мантии четырёх цветов, выделялись торговцы-лавочники, облепившие подножие Фелиции. Кто-то продавал сувениры, кто-то деревянные кольца. В одной из лавок Комен заметил милых шарообазных зверьков с огромными глазами, кошачьими усами и пушистой короткой шёрсткой, которых продавец, утопая в толпе молоденьких учениц, называл 'котишками'. Один такой котишка вжался в столешницу лавки, буквально растёкшись по ней и, резко выпрямившись, спружинил в воздух, хватая зубами пролетавшую мимо жирную стрекозу.
     Живот альбоса предательски громко проурчал оду здоровой пище. Здоровой в смысле большой, очень большой. Причём тем полезнее для организма окажется еда, чем больше он сейчас съест.
     - Надо перекусить, иначе я окончательно выйду из себя. Мат, как думаешь, нас смогут где-нибудь накормить бесплатно?
     - Вон там, справа от статуи, написано 'Дворик насыщения'. Может, спросим там?
     Комен глянул в сторону строения с прозрачной крышей, похожего на теплицу. Возле входа толпились студенты. Они заглядывали внутрь, хихикали в кулак, но не заходили. Около двери, боясь отойти слишком далеко, суетилась грузная женщина в белом халате и таком же колпаке. Подогнав Ветерка поближе, Комен расслышал, как та, чуть ли не срываясь на плач, причитала:
     - Пресвятая Фелиция! Где же ты, Толкрин, голубчик? - она поднесла ладонь ко лбу и вгляделась в небо.
     Комен остановился неподалёку от входа и, не найдя столба для привязи, спустил на землю Мию.
     - Постой, пожалуйста, здесь.
     Он пересадил ослабшего Шу-шу на плечи девушке, подвёл её к голове рогокола и положил её руку на оголовье Ветерку. Альбос отлично знал, что Мия не сдвинется с места. Да и здоровяку будет спокойнее.
     - Мы узнаем, как можно заработать на еду, и вернёмся.
     Женщина у входа во дворик подошла и схватила Комена за локоть:
     - Мальчики, не ходите внутрь, там хулиган! Надрался до одури и кулаками машет, людей пугает!
     - О, Комен, это по твоей части! - хохотнул Матеус.
     Альбос погладил живот, услышав урчание, и скорчил гримасу:
     - Я хочу есть так, что сожру любого хулигана.
     - Видел я, как ты кулаками махал в Хэйдинбурге, может, позовём на помощь?
     - Правда твоя... Чтож, Пег съел мой ужин, ему и разбираться, - прошептал Комен, и, обернувшись, позвал здоровяка: - Пегги, дружище, не хочешь пойти с нами?
     Уговаривать не пришлось.
     - Хы-ы! Пег любит гулять! - разнеслось по площади.
     Молодые маги у дверей теплицы медленно развернулись в направлении телеги. Один лишь вдох они изумлённо рассматривали путешественников, и тут же разразились гавкающим хохотом. Троица, не обращая внимания на пальцы, направленные в их сторону, и смешки, зашли в строение. Первое, что бросилось в глаза: закрученные в спираль потоки чистой воды, проходящие аккурат над головами спутников от одного гема к другому, будто отражаясь, как свет отражается от зеркала. Комен сразу заметил, что висящие в самоцветы перенаправляют воду.
     Откуда-то изнутри, вперемешку с грохотом и звоном падающей посуды, слышались каркающие крики:
     - Кр-ра! Хр-рш! Кар-рс!
     Источника видно не было, потому как взору препятствовали десятки деревьев, вросшие прямиком в деревянный пол теплицы и деревца поменьше в глиняных горшках. Небольшие столики, установленные вокруг стволов деревьев и длинных, узких клумб с кустами, поросшими ягодами.
     Комен, разглядывая искрящиеся потоки, не сразу обратил внимание, что в дальнем конце помещения свирепствует мускулистый темнокожий парень. Он выломал очередную доску из столика и швырнул её в низкого полноватого мужчину в тёмно-коричневом фраке, защищающегося подносом, но промазал, и доска пролетела мимо, к ногам женщины в блестящем платье.
     - Где-е?! Шак-калы! Верните! Шаррах вас всех!
     Язык буяна заплетался, что, впрочем, не помешало тому поднять массивный пенёк, служивший стулом, и метнуть в сторону прибывшей троицы. Комен нырнул в сторону, увлекая за собой Матеуса, но совсем забыл о Пеге. Здоровяк выставил перед собой великанскую ладонь и лишь еле заметно качнулся, когда в него прилетела колода.
     Барагоз сбросил серую накидку и обнажил изуродованный шрамом торс.
     - Где мой молот?! - яростно завопил он, тяжело дыша и сжимая кулаки. Одним прыжком он подскочил к деревцу в горшке, вроде того, на котором росли дюши и, крутанувшись на месте, вновь пустил его в Пега. Тот закрылся предплечьями, но горшок, разбившись на глиняные черепки, содрал на руках кожу и окатил здоровяка влажной землёй.
     - Больно! Пег не любит больно, - жалобно сказал Пег, недоумевающе моргая.
     Темнокожий размял плечи и побежал на Пега, оттягивая кулак для удара.
     - Пегги! - крикнул Матеус. - Берегись, крабы!
     - Какие ещё крабы?! - Комен невольно обернулся, выискивая юного мага взглядом, и заметил, что тот забрался на дерево. Матеус тряс ладонью, показывая, что альбосу стоит спрятаться за ствол.
     Тем временем Пег, будто ужаленный, подскочил, оглянулся и, завывая что-то нечленораздельное, ринулся вперёд. По пути он сшиб не только хулигана, размахивающего руками, но ещё и стол, лавку да пару крупных горшков. Поскользнувшись на разбросанных повсюду столовых приборах, он упал. Проскользив на спине, ударился головой о стену, у которой стояла пёстро одетая парочка. Женщина зажмурилась и издала душераздирающий крик, - самую высокую ноту, когда-либо слышимую Коменом, - от которого с характерным щелчком треснула пара стеклянных ячеек в крыше. Певица, Сол её забери!
     - Вот это я понимаю, мечта игнийца! - вставая прошипел темнокожий, отхаркнул кровь и, пошатываясь, направился к Пегу. - Хорошая драка под вараньи визги!
     Тот пару раз ударил себя по голове и, пыхтя словно рогокол, принялся размахивать ручищами. Игниец осыпал Пега градом ударов, но тот лишь распалился и сделал шаг вперёд, норовя схватить юркого противника. Игниец ловко присел, поднырнул под руку Пега и небрежно пнул того по заднице, толкая к дереву, на котором сидел Матеус.
     Комен из-за укрытия наблюдал за темнокожим. Его усталый взгляд выдавал прихмелевшее состояние. Но двигался он слишком плавно, центр тяжести переносил мягко и быстро, не боясь потерять равновесие. В то же время будто танцевал. Наслаждался происходящим.
     - Дав... Ик! Дава-ай! - храбрился хулиган. - Видит Замуи, я тебя и без молота уделаю, морах доморощенный!
     Пег, с ускорением влетев в столик, заботливо сооружённый вокруг плодового дерева, разломал его в щепки и с яростным рёвом ободрал нижние ветки. Обхватил ствол двумя руками он напрягся и вырвал его, увлекая за собой белёсые обрубки корней.
     - Дядя-а-а! - вопил Матеус, сидевший на том деревце, вцепившись в основания ветвей. - Коме-ен, остуди его-о!
     Альбос нашёл взглядом несколько блестящих гемов, перенаправляющие потоки воды и метнулся к зелёному. Если верить рассказам Мата, в нём должно быть поменьше энергии. Дотронувшись до самоцвета, почувствовал обжигающий холод. Как тогда в деревне ладонь будто пронзило ледяными иглами, Комен непроизвольно отдёрнул руку. Сжав зубы до скрипа, он повернул гем в направлении Пега. Здоровяк не заметил струю, но ощутимо замедлился, а вскоре застыл в корке изо льда.
     - Есть! - соскользнув вниз сказал Матеус и, обернувшись, тут же добавил: - Хватит драк!
     - Я скажу, когда хватит! - оскалился хулиган, не желая прекращать бой, и вмазал ногой в живот Пега, отчего лёд треснул и здоровяк мгновенно избавился от оков.
     Матеус вжался в стену неподалёку от парочки, потому что разъярённый Пег раскрутил дерево, медленным, но неотвратимым смерчем надвигаясь на противника. Тот не растерялся, поднырнул под лопасть, но стоило ему разогнуть спину, как отполированный до блеска поднос прилетел ему ровно в лицо. Покачнувшись, темнокожий рухнул на пол. Мужчина во фраке подмигнул Комену и замер в низком поклоне. А зря. Не прошло и вдоха, как и этого бедолагу настигла импровизированная дубинка Пега. Увидев отлетающее тело в тёмно-коричневом одеянии, больше похожее на кучку испражнений, женщина в платье вновь разразилась криком.
     - Ы-ы-а-а! - не своим голосом заорал Пег и, отбросив древо, направился к источнику звука.
     Комен испугался. Дёрнувшись к самоцвету, он хотел было снова заморозить Пега, но, направив на того поток, услышал голос Матеуса:
     - Больше не сработает!
     - Тогда отвлеки его! - рявкнул альбос, стараясь что-то придумать.
     Самоцвет исчез, впитавшись в печать. Рука онемела и повисла плетью.
     - Проклятье, - процедил он, ощупывая обмороженное плечо. - Соловы стекляшки!
     Голова раскалывалась от боли и недоедания. Полная дама выла так, что металлический скрежет от вырвавшегося из земли столпа света, казался цветочками. Чем-либо помочь женщине Комен не мог, но решил, что она сама себе поможет. Нужно только заставить её, наконец, замолчать. Тогда Комен подскочил к жёлтому гему, - ближайшему к певице - и резким движением направив в неё струю воды, рявкнул:
     - Заткнись и беги!
     От прикосновения к леденящему камню захватило дыхание. Рука мгновенно примёрзла, покрывшись инеем, а тело пробила крупная дрожь.
     Упав на пол, Комен отключился.
     На задворках сознания он расслышал поросячий визг, чей-то громоподобный голос и звук бьющегося стекла. Почувствовал, будто стоял на нём и теперь падал вместе с осколками.
     
     А дальше знакомая тропинка в густом хвойном лесу. Костёр на поляне вдалеке, вокруг валежник. И две фигуры в мантиях, выставляющие на доску причудливые деревянные фигурки. Комен сразу понял где находится и не растерялся ни на мгновение.
     - Эмпириан! - выпалил он, выскочив на поляну. Времени в обрез. - Это я! Мы добрались до Ласкерля!
     - Ты? Хм... - медленно обернулся молодой маг. - И вновь весьма внезапно.
     - Я снова дотронулся до гема! - альбоса трясло от обилия вопросов, но и быть непочтительным к могущественному магу он побоялся. - Должно быть, именно это переносит меня сюда.
     Старший маг выставил фишку на доску, поднял взгляд на Комена и сказал:
     - И убивает. Твоя взяла, сын.
     - Но ведь сейчас мой ход! - удивился Эмпириан.
     - Что-то происходит. Я чувствую, - сказал маг в серой мантии и исчез.
     - Он не любит гостей...
     Комен не дал Эмпириану договорить и выпалил:
     - Скоро я выполню вашу просьбу. Прошу, расскажите, как там Найра?!
     - Всё идёт своим чередом. Она сейчас рядом с твоим другом.
     - Что это значит?! Кас жив?
     - Кхм, - откашлялся маг. - Любые мои слова, даже те, что я говорю сейчас, изменят будущее. Нужно быть осторожным.
     - Но ведь проделан такой путь! Неужели я не заслужил знать правду?!
     - Я уже не уверен, что есть правда, а что ложь. Просто отнеси шкатулку магам.
     - Но господин Эмпириан!
     - Проснись.
     - Прошу!
     - Извини, друг. Сейчас не твой ход.
     - Но...
     - Проснись!

Глава 23. Меритас. Ария шторма

     'Сочинение плохих стихов делает человека намного счастливее, чем чтение самых распрекрасных стихотворений'
     
     Эссе 'О стихах' Герман Гессе
     
     Меритас наблюдал, как армада евстрафийских кораблей уходила вперёд, навстречу флоту противника. Верховный главнокомандующий Окко Унерос всматривался в блестящую подзорную трубу, ухмылялся и беззвучно шевелил губами. Считал. Но и без трубы видно, что силы противника слишком жалкие, чтобы противопоставить Евстраю хоть что-то. С такого расстояния стройный конус из фрегатов Ильдраира походил на косяк перелётных птиц и умещался между большим и указательным пальцами.
     - Половина того, на что я рассчитывал, - опустив трубу усмехнулся Унерос.
     - Дура, - прошептал под нос Дирк.
     Когда матросы спустили паруса, Цитадель сбавила ход и осталась далеко от вод, где вот-вот должно было произойти сражение. Унерос небрежно махнул рукой, буркнул 'уничтожить' и капитан затрубил в рог. Гудки тут же повторились на ближайшей галере. Между основной ударной силой и кораблём главнокомандующего тянулась тонкая цепочка из галер. Видимо, для поддержания связи с флотом.
     - С кем воюем? - перекрикивал ветер Меритас. - И зачем?
     - Тебе не понять, - бросил Дирк и отошёл к левому борту Цитадели. Линкор грузно разворачивался, чтобы мачты не мешали обзору с капитанского мостика. - Унерос с рождения бредил господством над тремя островами и никогда не уважал 'Тройной союз'.
     - И все эти люди идут за ним только поэтому?! - возмутился Меритас и, оглянувшись, убедился, что верховный ничего не слышал. - Солдаты готовы умереть за чужой каприз?
     Дирк рассмеялся:
     - Конечно! Солдаты всегда гибнут за чужие капризы. Кто-то их насаждает, а кто-то защищается, но причина любой войны всегда неизменна. Один альбос решил, что лучше других и завертелось.
     - Я бы не стал ни за кого воевать. Мне жизнь дороже чужих идей.
     - Тем не менее, мальчик мой, задача любого лидера внушить тебе, что его идеи - твои собственные. И чаще всего манипуляции работают.
     - Ха, - ухмыльнулся юный лорд, глядя, как из общего построения евстрафийских кораблей отделилась дюжина самых крупных линкоров. - На меня эта чушь не действует.
     - На тебя-то, коне-ечно, - Дирк закатил глаза. - Но... Готов ли ты пожертвовать собой ради близких? Ради матери?
     - Матери? - поднял бровь Мерик. - Сложно сказать. Я её почти не знаю, но готов уронить горящую скалу на голову любому, лишь бы хоть раз посмотреть в её глаза.
     - Тут-то и оно. Я лишь задал гипотетический вопрос, а ты уже готов убивать...
     Меритас отвернулся и задрал нос. Не хватало ещё, чтобы вояка поучал лорда!
     Вдалеке протрубили в рог, и Меритас увидел, как тяжёлые четырёхмачтовые линкоры выстроились в ряд. Раздался свист сорвавшихся с крюка верёвок, и корабли покачнулись от выстрелов. Редкий, но смертоносный град массивных стрел, обрушился на противника. Остроконечные снаряды почти не нанесли повреждений, расстояние всё ещё было слишком большим, но флот Ильдраира слегка сменил курс. Теперь корабли Ильдраира двигались в сторону.
     Унерос расхохотался, придерживая живот:
     - Это что? Ленивый заход на фланг?
     - Интересная задумка, но... - шептал Дирк.
     Отстрелявшиеся корабли Евстрая ушли на разворот, и в это время их заменила следующая дюжина линкоров поменьше. Расстояние между флотами постепенно сокращалось и в этот раз снаряды нашли цель. Несколько кораблей авангарда противника потеряли мачты и вынужденно развернулись, а остальные начали маневрировать, опасно кренясь и медленно меняя курс.
     Слишком медленно.
     Первая дюжина линкоров уже развернулась и после короткого залпа нескольких вражеских кораблей пошли ко дну.
     Меритас старался не улыбаться, но в глубине души радовался успехам флота Унероса. Недавно выбравшись из клетки, он уже готов был назвать Евстрафийцев 'нашими'. И плевать, что сейчас там происходит на борту тонущих фрегатов.
     А происходило там нечто интересное. Несмотря на то что их корабли погружались в воду, солдаты Ильдраира не думали сдаваться. Не страшась смерти в холодной воде, они заряжали катапульты и запускали в Евстрафийцев то ли мешки, то ли горшки, которые взрывались огненными всполохами, встречаясь с обшивкой кораблей.
     Остальные корабли противника, ненадолго сблизившись, выстрелили по одному взрывному снаряду и на полном ходу принялись уходить вбок. Большинство огненных горшков попала в воду, но те единицы, что угодили на палубу, подожгли паруса.
     - Она стреляет маслом?! Проклятая ведьма! - выругался Верховный. - Как она это сделала? За ними!
     - И что в них такого? - Меритас щурился, но не понимал, что особенного в масляных горшках.
     Дирк задумчиво произнёс:
     - Выстрелить горшком так, чтобы он не загорелся на твоей палубе, долетел до противника, сохранил огонь и только после удара поджог масло... У неё на борту столько горючего, что дотла сожжёт корабль раньше, чем тот успеет утонуть.
     - Это не опасно?
     - Настолько опасно, мальчик мой, что я даже не представляю в каком отчаянии сейчас ведьма.
     Капитан Цитадели кивнул Унеросу и затрубил в рог. Стайка небольших, но быстрых кораблей разгонялась вслед за уходящими на перезарядку наглецами. Мерик наблюдал за вальсом шустрых кораблей, за огнём, что быстро пожирал парус тяжёлого линкора и за белыми узорами высоких волн. Будь он сейчас на Элларии, то мог бы увидеть лишь мачты, но здесь всё расположилось как на ладони.
     Вопреки красоте представшей картины, внутри бурлило негодование:
     - Как негодяи посмели так поступить?!
     - А она не так глупа, как я думал, - хмыкнул Дирк.
     - Ударить и убежать? Много ума не надо!
     - Аркониана, - офицер поморщился, называя имя. - Она пытается разделить наш флот и взять измором. У берегов Чакра наверняка стоит десяток неповоротливых линкоров и ждёт нападения.
     - Что они смогут нам противопоставить? - спросил Меритас.
     К нему, смеясь, подошёл Верховный. Видимо, услышал их с Дирком разговор. Погладив юного лорда по лысине, Унерос гордо поднял голову и ехидно сказал:
     - А ничего! На Чакре бунт! Я позаботился о своевременном саботаже. Город в огне, корабли потоплены в порту! Ах-ха-ха! Неужели вы думали, что я настолько глуп, чтобы полагаться только на помощь Иная?
     Меритас не осмелился убрать руку главнокомандующего с погорелой макушки, но выдавил из себя предложение:
     - Так, может, отправимся к городу? Какой смысл целой армадой догонять удирающих?
     - А мальчонка-то прав! - подняв брови произнёс Унерос. - Капитан, трубите сбор галер. Баллисты нам в осаде не понадобятся.
     - Как быть с четырёхпалубниками?
     - Пусть разберутся с фрегатами ведьмы.
     - Но тяжёлый линкор их не догонит.
     - Тогда пусть латают дыры и охраняют тылы. Нам не должны ударить в спину.
     Капитан удалился. Прежде чем затрубить, он с помощником соображал, как передать всю информацию с помощью рога и что-то записывал на куске пергамента. Меритас поёжился от холода и пронизывающего ветра, но уходить не решился. Унерос ухмыльнулся, глядя на то, как последователь бога огня страдает на ветру от холода, снял с себя мундир и накинул на плечи Мерика.
     - Ты уже был свидетелем триумфа моего повелителя. Так останься и узи мой! - всматриваясь вдаль, сказал Верховный Главнокомандующий.
     Он приложил ладонь к бровям и сощурился. Корабли противника рассы́пались на несколько горсток фрегатов и расходились в разных направлениях, увлекая за собой преследователей.
     Когда капитан протрубил серию сигналов, и Цитадель взяла курс на чернеющий столп дыма, исходящий от города, назаваемого Чакром, корабли Ильдраира уже развернулись и торопились назад. Но никто не собирался подпускать их к городу. На пути уже выстраивались в линию тяжёлые корабли Евстрая, поворачиваясь к неприятелю бортом и готовясь стрелять. Корабли, что поменьше, помобильнее, но не менее смертоносные, замерли в готовности пресечь прорыв. Белеющие паруса с ирбисами сзади догоняли львы, замыкая ловушку.
     - Горящее масло - хорошая попытка, но назад её уже не пустят. - разочарованно произнёс Дирк. - Мне даже немного жаль суку.
     - Ты знаком с ней лично? - спросил Мерик.
     - О да! Был знаком, - скривился офицер. - Более лицемерную тварь стоит ещё поискать.
     - За что все так ненавидят эту ведьму?
     - У каждого свои причины. Она убила дочь Галдуа и оставила на его шее ожог. Мне же она просто очень долго лгала, манипулируя как игрушкой.
     - Убила дочь Мастера?! - раскрыл рот Меритас.
     - Да. Я тогда работал в гвардии Чакра. Сводил концы с концами и тут она. Как гроза среди ясного неба. Сам Сол гневался в те циклы. Думаю, виной тоже была она.
     Мерик недослушал слова офицера. Его внимание привлекли яркие всполохи огня.
     Вражеские корабли попали в капкан, но не сбавляли ход, пытаясь прорваться. Два корабля получили пробоины в корме и захлебнулись морской водой. Следующие за ними фрегаты протаранили тонущих, ломая мачты и, вслепую стреляя огненными горшками, врезались в борт евстрафийского четырёхпалубника. Тяжёлый линкор покачнулся, заваливаясь на борт, и тогда лицо Мерика полоснуло рыжим всполохом взрыва. Уши заложило. Масло разбрызгалось повсюду, захватывая как корабли ирбисов, так и львов. За взрывом последовали ещё несколько, не менее впечатляющих. От такого количества масла горела даже вода. Огненный фонтан и клубы коптящего дыма закрыли обзор, но тем не менее зрелище приковывало взгляд.
     Унерос тихо выругался. Дирк прочистил ухо мизинцем и меланхолично произнёс:
     - Вот почему масло, огонь и корабли не самое лучшее сочетание, но такое я вижу в первый раз. Соловы проделки ведьмы, надеюсь, хоть одна её косточка уцелела, я бы оставил себе на память!
     - Сильно! - выдал Меритас. На мгновение показалось, что на него пахнуло жаром, хотя бой произошёл довольно далеко. Верховный главнокомандующий открыл рот, но ничего не сказав, принялся озираться. Затем, поднял взгляд к небу, сощурился, глядя на Сола.
     - Что это?! - спросил он.
     Меритас, вторя Унеросу, оглянулся, но ничего не заметил. Вдалеке всё так же рдел пожар, а до Чакра идти осталось совсем недолго. Город камня, уходящий глубоко в раздробленную надвое скалу - лакомый кусочек Ильдраира, который так вожделел захватить Унерос, возвышался на гигантском скалистом утёсе. Справа от утёса виднелся тоненький пролив, ведущий в бухту. Меритас всматривался в пролив, с трепетом ожидая, что оттуда выйдет армада и даст отпор Цитадели, но с каждым вдохом успокаивался.
     - Чакр наш! - крикнул кто-то из матросов и ему вторили десятки голосов.
     - Да! Ур-ра! Чакр наш!
     Меритас не мог разобраться в чувствах, стоит ли радоваться? С одной стороны, они победили, а с другой, сотни воинов, защищавших свой дом, заживо сгорели в страшном пожаре. Да и не может захват города пройти слишком легко. Наверняка что-то произойдёт, ведь с того момента, как Мерик попал в Ионию, буквально во всём прятался маленький подвох.
     - А вдруг нас обстреляют с берега? Или с утёса? - сказал он, дёргая Дирка за рукав. - Может, лучше уйдём с палубы?
     Но офицер не повёл даже мускулом. Он на вытянутых руках облокотился об ограждение и не моргая смотрел в одну точку.
     - Дирк?
     Мерик вытянул шею, чтобы посмотреть ему в глаза, когда тот обхватил руками голову, заткнул уши мизинцами и прошептал:
     - Поздно прятаться... Ты слышишь?! Ведьма уже рядом!
     Взглянув в сумасшедшие, широко раскрытые глаза Дирка, Мерик испугался. По спине ледяным ручейком пробежали мурашки. Нет, конечно, он не верил в ведьм, но ещё ни разу не видел на лице самовлюблённого Дирка выражение дикого ужаса.
     - Нет! Ничего не слышу... - сказал Мерик, но поторопился.
     Он слышал. Слишком хорошо слышал, чтобы это было неправдой. Слишком отчётливо, чтобы ощутить, как близко она была. В голове играла приятная гармоничная мелодия. Юный лорд слышал бой барабанов, тонкое звучание флейты и звуки струн симфона. Музыка окружила Меритаса, он, да и все, кроме Дирка, вновь и вновь озирались в поиске её источника.
     Кто-то с мачты крикнул:
     - Паруса учёных по правому борту!
     Дирк сильнее вцепился в ограждение и осел на влажные доски мачты. Меритас прыжками подлетел к ограждению на правом борту Цитадели и увидел небольшой скоростной фрегат. Похожий был и у него, вернее, у его отца. Белоснежные паруса, с вышитым на них зелёным деревом, наполненные ветром, несли кораблик прямиком к линкору Верховного.
     - Зарядить баллисты! - скомандовал Унерос, прочищая ухо, и рассмеялся: - Сыграйте Аркониане её последнюю мелодию.
     Меритас заметил, как рядом с фрегатом что-то блеснуло в воде. Тут же к музыке в голове присоединился голос. Сильный женский голос, лирическое сопрано. Она распевалась. Парочка моряков на нижней палубе упала на колени, хватаясь за голову. Кто-то закричал. Унерос взвыл и прорычал, сквозь зубы:
     - Капитан, огонь по готовности!
     А у Меритаса на душе потеплело. Он медленно присел рядом с Дирком, который скрёб ногтями палубу и стучал зубами.
     И тогда все услышали, как она запела.
     ***
     
     - Вы сошли с ума! - кричал щуплый мужичок в круглых тёмных очках и тонкими усиками. - Мы всё ещё можем просто поговорить с Окко!
     Аркониана с радостью бы объяснила аристократу, какой он идиот, но мешала верёвка в зубах. Она лезла на грот-мачту. Прямо в дорогом пышном платье, в котором планировала вести переговоры, но всё зашло слишком далеко. Послушники, - пусть души их вознесутся к Солу, - отработали план 'Горящая пучина'.
     Она хотела напугать самовлюблённого Унероса его любимой стихией. Специальные двух-камерные глиняные горшки, которые придумала глава гильдии единолично, показали себя неплохо. В одну маленькую полость засыпались смоченные в винной вытяжке комочки пыльцы, а в другую заливалось масло. Но вот о взрывоопасности смеси жидкого масла и экстракта пыльцы командирам она не сказала. Теперь их смерти лягут на её совесть. Впрочем, не впервой.
     И теперь, потеряв весь флот в мгновение, она не надеялась остаться в живых, но и жизнь отдавать задарма не собиралась. Пользуясь тем, что сражение развернулось в противоположной стороне, она приказала обойти флот Унероса с фланга по широкой дуге, но теперь командовала:
     - Курс на головной корабль! Полный вперёд я сказала! - истерила она, на вдох вытащив верёвку изо рта. - Я им такой саботаж устрою, такой бунт!
     Аркониана с трудом добралась до третьей реи и, привязывая себя к мачте, выкрикнула:
     - Как услышите голос, поднимите паруса, иначе нам конец!
     Всё тот же усатый мужчина изо всех спорил с главой гильдии учёных:
     - Я верю только в одну силу голоса, уважаемая! И это сила убеждения! Спускайтесь, пожалуйста, пока не поздно!
     В сердце учёной кипели накопленные за годы одиночества ярость и обида. Ещё ни дня она не просыпалась без весточки от шпионов о новых кознях главнокомандующего Евстрая. Аркониана кинула презрительный взгляд на усатого болтуна в очках и подумала, что идиот - единственный, кто не привязался и первым вылетит на борт, как только поднимутся волны.
     А волнение в океане она планировала поднять нешуточное.
     - Осёл! Унероса убедить невозможно! Готовы?! - спросила учёная, завязывая второй узел на поясе.
     Снизу четверо моряков с барабанами на шеях, также привязанные к мачтам, выкрикнули дружное 'Хэй!'
     - Это последнее предупреждение, госпожа учёная!
     - Солов трус, - покривилась она и, глядя вниз, крикнула: - Давай!
     Матросы начали отстукивать ритм на барабанах, а Аркониана, размахивая руками на манер дирижёра, подбирала мелодию. Свист ветра, если правильно его направить, можно использовать вместо флейты, а череда штагов, крепко натянутых канатов, удерживающих мачту, сойдёт за импровизированные струны. Да, за время, проведённое в Ионии, она вдоволь экспериментировала с инструментами. Теперь осталось только спеть.
     Аркониана сорвала с шеи кулон. Лактенс. Уже не такой яркий и отполированный, как в день покушения, но даже сейчас в нём пульсировала толика энергии. Сколько воды утекло с Пика Гира с тех пор? Пятнадцать лет, если верить здешним часам. И целая жизнь, если верить сердцу. Чужая жизнь.
     Она прошептала:
     - Ну что, Сол, дождался? Я вся твоя. Помогай!
     Прочистив горло, Аркониана зашвырнула изумрудный кулон в океан, прижала ладонь чуть выше живота, зажмурилась и запела:
     
     Мне отец сказал однажды:
     'Будь покорной, воду не мути,
     А бери пример с сестрёнки,
     И в чулан закрытый не ходи'.
     
     Но не слушалась, глупышка,
     Притягателен запретный плод.
     А отец в шкафу закрытом
     Свиток держит про водоворот.
     
     В запрещённом старом тексте
     Мир описан. Будто под землёй
     Люди чтят рубин огромный,
     Поразивший всех величиной.
     
     - Хэй! - подпевали матросы.
     
     Я года хранила грёзы,
     Мир увидеть тот одним глазком.
     И про них уж позабыла.
     Но однажды в море грянул гром.
     
     На краю водоворота
     И не веря собственным глазам,
     Погрузилась я в пучину,
     Прочитав молитву двум богам.
     
     Ток воды несёт погибель,
     Не увижу сына никогда?!
     И на волоске от смерти,
     К свету поднимаюсь, в никуда.
     
     (Хэй!)
     
     В новом мире бог один
     Ну а я в нём ренегат
     Потерявшись средь доктрин
     Вспоминаю...
     
     (Хэй-хэй-хэй!)
     
     Аркониана сделала короткую паузу, чтобы набрать побольше воздуха и, ухмыльнувшись, тихо произнесла:
     - А теперь, а капелла...
     
     В ветре сладкий аромат,
     Рук любимых жар в земле,
     Ощущаю я, и сад
     Расцветает на скале.
     Свет исходит из нутра,
     Кто же ты, немой рубин?
     Как бы ни была мудра,
     Мир мой собран из руин.
     
     Аркониана открыла глаза. Её кожа покрылась мурашками, а значит, песня выбрана удачно и замысел сработал. Энергией гораздо проще управлять на эмоциональном подъёме!
     Вокруг фрегата образовался смерч, вбирающий в себя воду из океана. Находясь в его центре, учёная почти не ощущала волн, а гигантские стрелы, выпущенные из баллист Цитадели, сбивались вихревыми потоками ветра. По краю смерча образовалась воронка, ведь вода нестройным конусом поднималась наверх, вплоть до посеревших облаков. Сквозь слой воды сложно было рассмотреть происходящее, но корабль Унероса вспыхнул ярким пламенем, будто Фолио взошёл в богами забытом шаре.
     Поймав кураж, Аркониана крикнула матросам:
     - Ещё раз! Второй куплет!
     
     Камнем и холодным ветром
     Встретил грозный остров Ильдраир.
     Но не гость я здесь, а узник
     Кто же знал, что так изменчив мир.
     
     Много боли и лишений.
     Лгать не буду, правда - злейший враг.
     Капюшон накинув плотный,
     Годы избегала передряг.
     
     В шаре много жалких трусов,
     В чьих глазах забрезжил страх огня.
     'Капля' лактенса опасна
     Для любого, но не для меня.
     
     (Хэй!)
     
     Иронично и забавно
     Видеть, как сгорел убийцы план.
     Раньше камень смертоносный,
     Впредь висит на шее талисман.
     
     В сердце разгорелось пламя.
     На ладони скачет огонёк.
     Вижу, свет надежды тлеет,
     В бледных лицах словно уголёк.
     
     И теперь я в скрытых землях,
     Заблудившись в сыгранных ролях,
     Попытаюсь вспомнить голос,
     Голос, что забыть никак нельзя.
     
     (Хэй!)
     
     В новом мире бог один,
     Не приемлю сей догмат.
     Тёплых Хэйдинских долин
     Вспоминаю...
     
     (Хэй-хэй-хэй!)
     
     В ветре сладкий аромат,
     Рук любимых жар в земле,
     Ощущаю я, и сад
     Расцветает на скале.
     Свет исходит из нутра,
     Кто же ты, немой рубин?
     Как бы ни была мудра,
     Мир мой собран из руин.
     (Хэй-хэй-хэй!)
     ***
     
     Меритас, едва услышав сладкий голос певицы, тут же был вырван из забытья Дирком.
     - Это её голос! Мы должны бежать, парень! Бежа-ать, слышишь меня?! - офицер тряс лорда за плечи, не позволяя вновь вернуться в транс.
     Беглый взгляд по палубе пугал не меньше выпученных глаз офицера. Унерос, стоя на полусогнутых ногах, трясущимися руками рвал на голове волосы, и изредка шлёпал себя по ушам. Капитан корабля неподвижно стоял возле обезумевшего штурвала и подвывал голосу у себя в голове: '...грозный остров Ильдраир...'
     - Ты что мелишь, полоумный?! - попятился юный лорд. - Куда бежать с корабля?
     - А-а-а! - взвыл Дирк и припал на колено, будто ему чем-то полоснули ногу, но виной тому оказалась высокая нота, взятая ведьмой.
     - Юни и Верса, защитите! - промямлил Мерик и чуть было не упал от резкой качки. Он тоже слышал песню, но, кроме приятных мурашек, она у него ничего не вызывала. О солдатах того же сказать было нельзя. Кто-то шатался по палубе подпевая, кто-то хватался за голову, а парочка матросов с криками выпрыгнули за борт.
     Цитадель медленно разворачивалась, - ещё бы, ею никто не управлял, - и открывала юному лорду вид на тонкий столп воды, по спирали поднимающийся от парусника Арконианы к небу. Цитадель покачнулась на гребне волны, и в этот момент несколько дюжин баллист выстрелили с правого борта, отчего линкор Верховного опасно накренился.
     Теперь уже Меритас на ногах не устоял. Съехав на копчике по мокрой палубе к её краю, он оглянулся в поисках каната или чего-нибудь, за что можно ухватиться, но тут же оказался припечатан к ограждению Дирком. Пока тот вставал, случайно заехал лорду коленом по лицу.
     - Сила голоса! - Дирк, кажется, сошёл с ума. Его голос дрожал и срывался: - Сделай что-нибудь, иначе она нас утопит!
     Меритас тысячу раз был свидетелем силы ветра, огня, земли, реже воды и даже молнии, но голоса?!
     - Напвимев чево?! - произнёс он, потирая разбитую губу. - Есё и явык прикусил, заваза!
     Сводящий с ума голос затих, но мелодия не замолкала.
     Придя в себя, Унерос ткнул в Меритаса пальцем и, глядя Дирку в глаза, прорычал:
     - Сними лактенс! - затем верховный вытащил из ножен меч и направил лорду в грудь. - Вставай и покажи, на что способен, божок!
     - Без кулона он скоро подохнет! - стиснув зубы сказал Дирк. - Инай...
     - Плевать! Плевать на Иная! Хаос! Ах-ха-ха! - закатил глаза Унерос. - Солов ублюдок годами прятался от стекляшки в мезуритовом гробу. Кто ради него готовился к нападению на ведьму?! Кто пожертвовал всем, ради третьего конструкта?! Весь Евстрай увешан трупами еретиков по моему приказу! Но как только он заполучил мальчишку, я стал не нужен... Я не боюсь огня! Я ничего не боюсь!
     Меритас зажмурился, глядя на остриё меча, направленное в шею. Резное ограждение на палубе Цитадели впилось в его спину. Только ювелирная работа корабельщиков и столяров, построивших гигантский корабль, не позволяли юному лорду рухнуть в бурлящую воду.
     Мерик стиснул зубы, когда Дирк снял с него кулон. Как только тонкая верёвка покинула шею юного лорда, он сполна ощутил колкий, пронизывающий до костей ветер, моросящий брызгами бушующего перед кораблём торнадо. Офицер просил Меритаса никогда не снимать кулон, но сделал его сам, повинуясь воле главнокомандующего.
     - Не сделаешь ничего - сдохнешь сейчас. Послушаешь меня и, возможно, у тебя будет шанс отомстить, - произнёс Верховный, указав на обожжённую макушку с пятном от ладони Иная.
     Ведьма продолжила петь. На шее Унероса от напряжения выступила вена.
     - Сожги мразь! Пусть страдает! Пусть гори-и-ит! - скривившись в безумной гримасе, воскликнул он, но тут же его голос погас в завораживающих рифмах.
     Меритас закрыл глаза и представил себе как вокруг него образуется вихрь, вбирающий в себя всю доступную энергию. Переключившись на слабое, недоразвитое внутреннее зрение он надеялся уловить хоть один слабый лоскуток, чтобы воспользоваться магией, но в этом не было необходимости. Даже с закрытыми глазами юный лорд буквально ослеп от фонтанирующей повсюду энергии. Даже Сол не успевал её высасывать.
     Одним заученным пасом руки Мерик резко направил энергию сначала влево, затем вправо, оценивая собственную мощь. Фантастическая. Непередаваемая! Сила настоящего Дрездена! Треск грот-мачты обрадовал слух, и надломленное бревно резким толчком отправилось во фрегат противника. Ещё никто не оставался безнаказанным, переходя дорогу лорду Хейдина! После стольких дней без магии, руки чесались устроить что-нибудь грандиозное. Но что может быть лучше небольшого огненного шоу, под аккомпанемент вражеских барабанщиков.
     Снизу послышался дрожащий голос:
     - Давай парень, сосредоточься! Вспомни о матери! Вспомни её глаза! - кажется, это молил Дирк.
     Сведя брови и прижав подбородок к груди, Меритас поднял руки над головой. Конечно, все эти движения, пасы руками не более чем бутафория, хвастовство, фарс. Но как же их не хватало. Видят боги, ведьма напросилась сама.
     Сначала треснула бизань - последняя мачта Цитадели, - рухнув неподалёку от Унероса. Затем, со скрежетом и звуком лопающихся от напряжения канатов, сломалась и фок-мачта. Вот её то и подожжём! В вихрь над головой Мерика со свистом влетело бревно, затем второе и третье. Канаты, бочки и море щепок вращались в диком танце, оборачивая себя обрывками парусов.
     - Сол упаси! - в ужасе воскликнул кто-то, когда махина вспыхнула, брызнув вокруг мелкими искрами. Неужели Унерос испугался огня? Какой чувствительный!
     - А-агрх! - простонал Мерик, почувствовав жар, и открыл глаза.
     Кончики его пальцев, согнутых в спазме, тряслись и дымились от близости с чрезвычайно большим огненным шаром. Будучи размером с мелкую бригантину, тот крутился так быстро, что искры, разлетаясь во все стороны, делали его похожим на Фолио.
     - Дава-ай! Бросай! - прохрипел Унерос, как только ведьма прекратила петь. Но музыка всё ещё напрягала перепонки барабанами и низкими нотами струн.
     Меритас вновь закрыл глаза, вдохнул поглубже, задержал дыхание. Выдохнул. Нет. Сил на бросок уже не было. Всё, что он мог, это уронить шар себе на голову.
     - Ник-как, - дрожащим голосом, на выдохе прошептал юный лорд. - Поч-чему?
     Неужели это всё?!
     - Вевса бвагочестивая, та не убоюсь я неизбевново! - из последних сил удерживая шар, просипел Меритас. Как раз ведьма прекратила петь, Дирк молча, одним движением перекинул его ноги через ограждение и Меритас кувырком полетел вниз, размахивая руками. Плюхнувшись практически плашмя, он стал бешено лупить по вспененной волнами и ветром воде. Рядом, сгруппировавшись и устроив маленький тайфун, упал Дирк.
     - Итиот! - отхаркиваясь, промямлил Мерик, когда офицер вынырнул. - Я шуть не умев!
     Сверху доносились надрывные проклятия Верховного. Унерос кинул в Мерика меч, но не попал и взвыл ещё громче, глядя, как клинок скрылся в пучине.
     - Мигом раньше, мигом позже, какая разница?! - сказал Дирк, щурясь на палубу, и лёг на воду спиной.
     В это время, красный от ярости Унерос что-то крикнул, потрясая кулаком. Его голос потонул в громе взрыва. Шар, прекратив крутиться, рухнул на палубу Цитадели, разделяя её надвое.
     Мерика и Дирка накрыло мощной волной, отнеся подальше от корабля. Схватив лорда за шиворот мундира и работая ногами, Дирк поплыл, но не прошло и трёх вздохов, как в голове с новой силой заиграла мелодия. Ведьма запела вновь.
     Офицер, не в силах пошевелиться, стал медленно погружаться в воду, крича от боли. Меритас заметил тень и, взглянув наверх, увидел, как на них летит обгоревшее полено.
     - Нывяй! - крикнул он на вдохе и погрузился в воду, утаскивая Дирка за собой. Мгновением позже, туда, где только что тонул офицер, вонзился тяжеловесный снаряд, оставляя за собой след из белых пузырьков, которые мгновенно окрасились в красный. Дирк охнул, выпуская последние пузырьки воздуха, и отключился.
     Мерик почувствовал, как по спине пробежал холодок. И дело не в температуре Ильдраирских вод.
     Теперь он по-настоящему один.
     ***
     
     Аркониана стояла возле штурвала и всматривалась в темнеющую морскую гладь. Взгляд то и дело цеплялся за обломки корабля. Обгоревшие остатки циклопической крепости Верховного главнокомандующего Евстрая с шипением и пузырьками погружались в воду.
     - Посмотри внимательно. Мерзавец живуч, как мёдоед. Вот кого нужно рисовать на флагах Евстрая.
     Капитан фрегата с каменным выражением лица посмотрел сквозь учёную и рассудительно сказал:
     - Он пропал в водовороте собственных фантасмагорий. Вы ему лишь немного помогли.
     - Да-да, капитан, всё так. Он наверняка сгинул в пучине, - шёпотом произнесла Аркониана. - Но пусть матросы думают, что мы ищем выживших. Это хотя бы ненадолго поднимет их боевой дух.
     - Послушникам неведомы страх или скорбь. Они посвящают жизни служению Солу.
     - Конечно - конечно! - терпение оставляло её, как и силы. Музыкальное представление порядком вымотало. А отсутствие изумрудной капли на шее побуждало думать быстрее, иначе Сол вытянет из неё остатки энергии, и она останется без магии.
     - Но вы всё же посмотрите повнимательнее. Если Унерос обладает такой силой, слишком опасно оставлять его в живых. Я должна удостовериться.
     С кормы раздался крик:
     - Вижу остатки флота Евстрая! Рядом с горящим маслом.
     - Из ирбисов кто-нибудь уцелел?
     - Наших парусов нет, но дюжина линкоров со львами направляется на нас.
     - Агрх, Верса! - выругалась Аркониана. - Поднять паруса! Курс на Чакр! Они не сунутся в город, если совсем не спятили.
     - Уважаемая глава гильдии учёных, - меланхолично сказал капитан, опустив подзорную трубу, и крутанул штурвал. - Некто, одетый в парадный мундир, барахтается на спине прямо по курсу. Прикажете кинуть утопающему пробку?
     - Боги, конечно!
     Подплыв поближе, капитан приказал матросам сбросить на воду верёвку с пробковым кругом. Утопающих оказалось двое и один, тот, что оставался в сознании, не мог схватиться за круг. Трое матросов, скинув одежду, нырнули вниз, чтобы помочь, и вскоре, продрогшие бедолаги в липкой мокрой одежде уже лежали на палубе.
     - Вам выпала честь быть пленёнными на борту 'Арии шторма', - констатировал капитан.
     Аркониана растолкала столпившихся вокруг потерпевших матросов и рявкнула:
     - За работу, бездельники! Флот Евстрая наступает нам на пятки!
     Перед ней на парусине лежали двое. Длинноволосый валялся без сознания, а второй, лысый, запрокинув голову, стеклянным взглядом пялился в небо и безмолвно шевелил губами. Аркониана махнула рукой перед его глазами, привлекая внимание, но когда парень рассмотрел её поближе, взвыл и судорожно отполз назад, чуть не угодив обратно в океан. Боится, шельма. И правильно делает. Но откуда у парня в грязных обносках на плечах парадный мундир? Он ему явно не по размеру.
     - Р-р-р! - Аркониана с ухмылкой согнула пальцы руки на манер кошачьей лапы с когтями. - Ты не тот, кто мне нужен, расслабься.
     Послушник быстро закинул его руки за спину и завязал жгутом. Паруса с хлопком надулись, поймав попутный ветер, и Ария устремилась вперёд. Учёная бросила быстрый взгляд назад и, выдохнула. Корабли Евстрая не догонят скоростной фрегат. Затем она присела рядом со вторым потерпевшим. Тот тяжело дышал и испуганно поглядывал на Аркониану, а на его правом плече расходилось кровавое пятно.
     - Срежьте рукав, - скомандовала Аркониана. - И принесите флягу с водой.
     Послушники, только что поднявшие двоих взрослых мужчин на борт, не успев одеться, рванули за инструментами и вскоре учёная стянула с раненого окровавленный рукав. Её ухмылка медленно исчезла, а взгляд невольно заметался между лицом темноволосого и его печатью. Печать, похожая на птичьи перья, длинным рукавом окольцовывающая предплечье и плечо темноволосого воина, будоражила воспоминания. Аккуратно вытащив из его ножен кортик, Аркониана сглотнула подступивший к горлу ком, плеснула пресной водой в рану и сосредоточилась на лечении.
     - Вы знакомы, не так ли? - не открывая глаз, сказала она, обратившись к вжавшемуся в стену каюты капитана, незнакомцу. - Как тебя зовут?
     Парень сощурился, исподлобья недоверчиво разглядывая Аркониану, но не вымолвил ни слова.
     - Ты человек Галдуа, мальчик? Член ордена? - последнее слово она произнесла скривившись.
     Парень раскрыл было рот, но повернул голову набок и вытянул шею.
     - Молчишь. Я бы тоже молчала. Ваших нигде не жалуют, - бросила учёная, протерев затянувшуюся рану подолом платья.
     Темноволосый мужчина пришёл в себя и закашлялся, выплюнув струйку воды.
     - Ну, здравствуй, Айвор.
     - Не называй меня по имени, тварь! - рыкнул он, нащупывая рукой кортик, но тут же ахнул от боли и, стиснув зубы, схватился за плечо. - Где мальчишка?!
     - Вон сидит, смотрит коршуном. Вы теперь мои пленники.
     - Я убью тебя, если что-нибудь с ним сделаешь!
     - И я рада тебя видеть, дорогой, - Аркониана провела тыльной стороной ладони по щеке мужчины, избавляя лицо от сбившихся мокрых волос. - Твой сын?
     - Дура! - он плюнул учёной в лицо, и попытался подняться, но та встала и прижала его ногой к палубе.
     Стерев с носа слюну, Аркониана приказала послушникам связать неблагодарному спасённому мужчине руки. Медленно подойдя к юноше, она встала на колени и долго его рассматривала, игнорируя озлобленный взгляд. Обожжённая кожа головы, длинные пальцы на тонких руках, впалые карие глаза, покрасневшие от недосыпа, на осунувшемся лице. Всё это ничто по сравнению с лёгким загаром, выдающим любого Элларийца.
     Руки легли на пуговицы мундира, но она уже знала, что увидит там.
     - Назови своё имя, сын Элларии.
     Парень, глядя прямо в глаза учёной, тихо, с паузами между словами, промолвил:
     - Меритас Ониет Дрезден, сын Ёрина, лорд Хейдина.
     С каждым словом глаза Арконианы округлялись. Она прикрыла распахнутый в удивлении рот ладонью и осела на пятую точку. Тело бросило в жар, а руки невольно затряслись. Внутри неё вспыхнул пожар. Она не слышала этого имени с тех пор, как попала в шар. С тех пор как двадцать лет назад её корабль потерпел крушение. По щеке скатилась скупая слеза.
     Юный лорд заглянул в её глаза и задал вопрос, который Аркониана, а некогда Наинокра, жаждала услышать долгие годы одиночества:
     - Мама?

Глава 24. Комен. Воздушный замок

     'Аккурат перед взором мерцал силуэт
     Вожделенной всесильной стихии.
     Лишь на миг опоздал, а её уже нет...
     Как и нет больше той эйфории'
     Из сказаний 'Об охотнике за грозами'
     
     
     - Проснись!
     - Проклятье... - выдохнул Комен и открыл глаза.
     Над ним навис седобородый мужчина, в красной мантии. Тот, которого путники встретили на въезде в город.
     - Что вы здесь устроили?! - громко спросил он и плеснул в лицо альбоса из кружки.
     - О, лечебная магия! - послышался голос Матеуса.
     - Никакой магии, нечего здесь разлёживаться!
     Комен сел и протёр глаза. Он сидел на лавочке неподалёку от входа в теплицу. Вокруг суетились молодые маги. Девушки в красных и бирюзовых мантиях ругались, пытаясь собрать из мозаики осколков полноценное стекло, а юноши в зелёных и фиолетовых робах пыхтели, заталкивая то, что осталось от дерева, обратно в образовавшийся кратер. Взявшись за руки, они влили толику энергии в ствол, и из него медленно полезли отростки корневища.
     Рядом на лавочку прыгнул Матеус:
     - А классно ты это придумал! Я сначала даже и не понял!
     - Что именно? - потирая ноющую руку, спросил Комен.
     - Облил ту тётеньку! Она так завизжала, что с потолка посыпались осколки. Пега накрыло, и он враз отключился!
     Седобородый упёр руки в бока и укоризненно посмотрел на юного мага:
     - Вы могли кого-нибудь убить, молодой человек!
     - Хулиган первый начал! - насупился Матеус.
     Комен вновь оглянулся и спросил:
     - А где он, кстати?
     Матеус хохотнул:
     - С игнийцем общается! Того очень впечатлила дядина сила! Не беспокойся, за ними Мия приглядывает!
     - Его ещё не связали?! Он же тут только что половину едальни разнёс!
     - Ты это о дяде или о хулигане? - неуверенно переспросил Матеус.
     - О... А-а-а... Мы тоже постарались... Но темнокожий напал первым!
     Седобородый маг недовольно крякнул и сказал:
     - Четыре стихии, как же вы не вовремя! Согласно кодексу, во время Консилиума я должен бросать всех нарушителей порядка в лабиринт искупления под ареной. И ни один из вас не выберется оттуда живым! Здоровяк и темнокожий не умеют управлять энергией, лишь кулаками махать, а ты - пустышка, - маг ткнул пальцем в лоб Комену и скривился. - Чепуха какая-то!
     - Но ведь лабиринт может пройти только маг? - сказал Матеус.
     - И то не каждый.
     Комен понуро выдавил из себя:
     - Простите, мы очень хотели поесть, а тут какой-то чудак сумасшедший...
     - Маг - не маг, когда голодный... - на миг задумался седобородый и крикнул. - Берта, организуй стол!
     Рядом сразу очутилась женщина в белом колпаке. Охая и суетливо озираясь на сломанные растения, она отвела путников в не тронутый боем уголок, где уже за столом сидели Пег и игниец. Воин левую руку положил на плечо Пега, а второй придерживал, будто приобняв, навершие молота.
     - Ты хороший человек. Умный, сильный, добрый... верный!
     Судя по голосу, игниец всё ещё был пьян, но здоровяка это не смущало. Он уверенно кивал, высоко задрав нос.
     - Ты не я, а я не ты. Ты бы не сотворил, того, что сотворил я, если бы ты был мной. Понимаешь? Видит Замуи, я жалкий предатель...
     Пег потряс головой и сочувствующе похлопал игнийца по спине. Комен тихо присел за стол рядом с Мией, краем уха слушая разговор.
     - Понимаешь, я хотел мести, а он убедил меня, что это справедливость... Каррешик! - кулак игнийца с силой обрушился на стол. - Убедил, проклятый шаман! Чтоб ему вечность в вулкане вариться! А ведь она мне была как сестра! Несносная, глупая, нелюдимая. Но сестра!
     Пег тяжело вздохнул. Игниец продолжал:
     - А как эту змеиную морду увидел... Вот скажи мне, как я могу выдавать себя за их собрата?! Шаррах!
     В этот момент к столу подошли трое юношей с подносами в бирюзовых мантиях, подгоняемые седобородым магом. Те самые лётчики на подносах. Только теперь их подносы оказались полны еды, а не использовались для полёта. Они ехидно переглядывались между собой, опустив головы, но, слушаясь старшего, быстро расставили дымящиеся горшочки перед путниками.
     Маг отпустил троицу ловцов ветра, положил ладонь на стол, оглядел всех по очереди. Взгляд его скользнул по игнийцу с Пегом, ненадолго задержался на Комене и остановился на Матеусе, уплетающем длинные толстые ниточки из варёной муки.
     - Сколько вам лет, молодой человек?
     - Тфинафать!
     - Правильно ли я понимаю, что вы заморозили воду на теле своего дяди?
     - Афа!
     Маг сощурился и пренебрежительным тоном сказал?
     - Чтобы пользоваться магией так близко к человеческому телу, нужно обладать титаническими запасами энергии и выдающимися магическими способностями. Не говоря о таланте и опыте. Не поделитесь секретом, как тринадцатилетний мальчуган в одежде пастуха может быть на это способен?
     - Та вот, - не отрываясь от еды, Матеус показал амулет с кубиком, висящий на шее. - Тофо на один фаф хватио.
     - Это артефакт из грота Уты, - вмешался Комен.
     - Ёрничаете, значит, - тихо сказал седобородый и, прочистив горло, сурово сказал: - Гостеприимство не позволяет мне оставить вас голодными, но после обеда прошу вас незамедлительно покинуть город.
     Игниец вытряс в глотку остатки еды из горшка, схватил молот, попрощался с Пегом и, пошатываясь, вышел на улицу.
     Альбос проводил взглядом темнокожего и, с трудом оторвавшись от горшка, сказал:
     - Постойте! Чуть не забыл! Меня послал лорд Ёрин. Он хотел провести ритуал, чтобы найти одно кольцо...
     - Это я уже слышал и дал свой ответ. Повторю: никаких ритуалов! - грубо прервал его седобородый. - Ласкента закрыта на Консилиум Магистикус. Слишком мало свободных рук.
     - Вы же великий маг! - жалобно просил Матеус. - Помогите, пожалуйста!
     Комен положил руку на плечо мальчика. Тот взглянул в глаза альбоса и, кивнув, замолчал. Кажется, нужно было зайти с другой стороны. Потупив взгляд, Комен немедленно выложил все козыри:
     - Под пиком Гира в гроте Уты я видел гигантского ящера. Нужно предупредить Иердориана.
     Маг возмутился, его густые седые брови едва не сомкнулись от злости:
     - Ты видел элементаль земли?! И почему решил, что я поверю пустышке?
     - Эм-пи-ри-ан, - по слогам произнёс Комен, ожидая реакции.
     Морщины на лице старика разгладились, и он задумчиво произнёс:
     - Вот кого ты звал во сне... Он связывался с тобой?
     С улицы послышалась брань и вой рогокола.
     - Ой... Ветерок! - воскликнула Мия.
     Комен закатил глаза, быстро запил еду чаем с пузырьками и выскочил на площадь. Там он застал ссору. Темнокожий игниец, срываясь на крик, что-то громко доказывал стоящим перед ним магам в красных мантиях. Мужчина и девушка, понизив голос, сдержанно отвечали барагозу с молотом. Тот рассмеялся, плюнул им под ноги и, бросив на прощанье 'Карс радош, грей то сая!', удалился.
     - А, это вы, - из-за спины вышел седобородый. - Ваш собрат?
     Они повернулись на голос. Широкоплечий мужчина и высокая девушка в красных мантиях. Их капюшоны скрывали глаза, но не тёмную кожу.
     - Нет, уважаемый Толкрингар. Презренный изгнанник-скиталец, - грубым, почти мужским голосом сказала девушка.
     - Проследите, чтобы он убрался из Ласкерля и не натворил больше дел!
     - С удовольствием, - ухмыльнулся мужчина.
     - Но это потом. Появились вести об Эмпириане. Этот молодой человек, - маг указал на Комена, - утверждает, что видел пробудившегося элементаля земли.
     - И что вы планируете предпринять?
     - Это имеет прямое отношение к повестке консилиума. Следует предупредить архимагов, - спокойно сказал маг.
     Мужчина медленно подошёл к Комену, оценивающе осмотрел его и недоверчиво спросил:
     - Во имя стихий, кто ты вообще такой, парень?
     Что-то необычное, чуждое, и пугающее было в его взгляде, скользящем по расшитой золотом кромке капюшона.
     - Меня зовут Комен, я альбос.
     - Что это значит?
     - Ещё меня здесь каждый третий называет грешником, - осторожно ответил Комен и протянул руку, обнажая мерцающую жёлтым светом печать.
     - Перья Эбису! - выдохнул седобородый. - Уверен, тебе есть что нам рассказать. Проследуй за мной в Ласкенту, разговор предстоит долгий.
     Маги кивнули друг другу и пошли в направлении воздушного замка. Комен наконец-то почувствовал собственную важность и, не раздумывая, сделал шаг вперёд.
     - Господин Комен... - еле слышимый голос Мии остановил его. - Вы знали дедушку Эмпириана?
     Пег помог девушке дойти до дверей дворика и она неуклюже, мелкими шажками подбежала к альбосу. В её стеклянных глазах, смотрящих сквозь Комена, подрагивали блестящие капли.
     - Вы знаете где он?! Мне очень нужно с ним встретиться! - на выдохе пролепетала Мия. - Позвольте пойти в Ласкенту с вами! Я хочу узнать о его судьбе!
     - Ты идёшь?! - раздражённо спросил маг. - Она тоже из ваших?
     Комен кивнул.
     - Агрх! Пустота не приходит одна. Только эту тварь не берите, - седобородый указал на Шу-шу, лежащего на плечах Мии. - Их порода плохо переносит мезурит.
     Комен аккуратно взял спящего зверька и отнёс на телегу и взглянул в глаза юного мага.
     - Мат, мне нужно... - начал Комен и осёкся. - Мы ненадолго.
     На мгновение показалось, что мальчик смотрит как-то не так. Не как обычно. В его взгляде промелькнул страх, но Матеус тут же заговорщически сощурился и усмехнулся:
     - Да никаких проблем, утопленник! Развлекайтесь там! Найдёте нас по запаху!
     - Хы-ы! - протянул Пег, выставив вперёд подбородок.
     Комен взял Мию под руку и последовал за магами. Те шли долго, огибая арену по периметру, и остановились у пропасти, над которой висела Ласкента. Отсюда, наконец, получилось хорошенько рассмотреть гигантский мезурит. Он был похож на те каменные глыбы, по которым паломники поднимались к Солу. Только если в глыбах Ионии мезурит присутствовал в виде маленьких камушков и пыли, то тут он был абсолютно чистым, поблёскивал острыми гранями и походил на чёрный отполированный брусок застывшей смолы. Комен не удивился, что маги остановились рядом с таким же бруском, вкопанным в землю. Нечто подобное альбос видел в гроте Уты: арка с рунами, похожими не то на ионийские буквы, не то на элларийские иероглифы, с одним лишь отличием - руны тогда светились иначе.
     Встав на пьедестал, маги пропустили путников в центр и взялись за руки, оградив их. Руны вспыхнули синим, и камень тут же рванул наверх. Комен с Мией, присели от неожиданности. Не в силах сделать и вдоха, альбос наблюдал, как поднимается всё выше.
     Вот он уже пролетает подножие высоких белоснежных стен крепости, а вот уже готов заглянуть в её бойницу. Вот стена уже далеко внизу, на уроне глаз показались первые башни и буквально спустя несколько мгновений камень остановился так же резко, как и взлетел.
     Комена запустило в воздух, как и Мию.
     'Она же разобьётся!' - промелькнуло в голове и он, изогнувшись в полёте, обнял девушку, готовясь к жёсткому падению на спину. В ушах стоял свист ветра, но Комен услышал, как с хлопком от порыва ветра подёрнулся плотный плащ Мии. Они уже должны были упасть, но всё, что почувствовал Комен - это мощный шквал, морозящий зад.
     С опаской приоткрыв глаза, Комен рассмотрел, под собой размытый силуэт узких дорожек на зелёном полотне. Они с Мией будто попали внутрь гигантской воронки и в обнимку опускались по широкой спирали, съезжая по осязаемому воздуху, будто по ледяной горке. Девушка зажмурилась и до белых костяшек на кулаках впилась в бицепс альбоса.
     Последний вираж и взмокшие путешественники приземлились на траву, словно на перину. Прямиком посреди сада с фруктовыми деревьями.
     - Любимый сорт Эмпириана, кстати, - сказал седобородый маг, и сорвал жёлтый сморщенный плод. Впившись в него зубами, он скривился и процедил: - Фу, кислятина. Старик никогда не отличался хорошим вкусом...
     Помощники мага, аккуратно ступая по воздуху, как по ступеням, опустились возле гостей и помогли им встать. Седобородый лишь кивнул и, выбросив фрукт, отправился к самой низкой из башен крепости.
     Проходя по узким тропинкам, петляющим между пышными деревьями и искусно выращенной живой изгородью; перепрыгивая крохотные ручейки, родником бьющие из земли, Комен размышлял. Он ожидал увидеть здесь всё, что угодно, но только не это. Оказывается, за каменными стенами Ласкенты прятался пышущий растительностью сад, больше позожий на лес. Иначе он не мог назвать это место. Среди шелеста листьев и еле заметного журчания воды альбос слышал музыку и, казалось, даже тихое мелодичное пение. Сердце выпрыгивало из груди от счастья. Как тогда, в первый день пребывания на Элларии.
     Вскоре путники пришли к подножию башни, но вместо длительного подъёма маг проводил их в свой кабинет, спустившись на пролёт ниже. Взору предстал маленький кабинет. В стенном камине тут же вспыхнул огонь. Несмотря на слабый источник света, в комнате не было темно, несколько дюжин стеклянных диковинок разных размеров и форм, осветили окружение, окрасив стены тёплым желтоватым оттенком. Стекляшки свисали с потолка, стояли на полках шкафов, и даже украшали одну из стен. Почти все из них были похожи на гемы, только пустые, прозрачные.
     У второй стены на широком стеллаже выстроились в ряд стеклянные колбочки, мензурки, деревянные и глиняные бутылки и сосуды с множеством причудливых наростов и отверстий. Глядя на странные кувшины, Комен решил, что если к старости сойдёт с ума, то обязательно соберёт подобную коллекцию.
     Маг уселся на кресло-качалку возле камина и достал из складок мантии трубку. Затянулся и медленно выдохнул. Из сложенных трубочкой губ мага сорвалась маленькая дымная птица, сделав пируэт вокруг головы альбоса, она растворилась в воздухе.
     - Располагайтесь, Комен, что стоять, - сказал седобородый. - Меня зовут Толкрингар, а ваша спутница...?
     - Мия из Хейдинбурга, - отозвалась она.
     Альбос усадил подругу на оббитую потёртой тканью скамью, туда же сели и сопровождающие Толкрингара мужчина с девушкой. Комен сел на второе кресло и неуверенно вымолвил:
     - Я не знаю, с чего начать... Мне было бы проще рассказать всё самому Иердориану...
     - Вынужден вас огорчить. К архимагу мы попасть не сможем, в этом нет смысла, - ошарашил его маг.
     - Но это очень важно! Что-то случилось... Мои друзья в опасности! Вся Иония в опасности!
     - А Иония - это...? - подала голос темнокожая девушка, застывшая у выхода.
     - Внутренний мир. Мой мир!
     Толкрингар затянулся трубкой и протянул:
     - Интересно... Пожалуй, следует объясниться. Все высшие маги сейчас обсуждают произошедший катаклизм, ставший переломным событием в жизни Элларии. За порядком в Ласкерле сейчас слежу я и мои помощники, гости из дружественного Игнфтонта.
     - Катаклизм? Это тот здоровенный столб света? - указав пальцев в потолок, сказал Комен.
     - О, вы весьма проницательны, мой юный друг, - хохотнул седобородый, с его губ сорвалась снежная лавина, покрыв мантию плотным дымным одеялом. - Всё началось несколько раньше. Но в целом ты прав, такие вещи нельзя игнорировать. Но и не игнорировать тоже не получается. Мы не можем понять, с чем связаны происходящие изменения.
     - Так, а что изменилось-то?
     - Должен отметить вашу любознательность. После первого всплеска энергии наши разведчики обнаружили на севере Тефтонга, крупную дыру в толще льда. Туда сейчас льётся вода, но уровень моря практически не изменился, а значит, там находится такой же портал, как и под Ласкентой.
     - Стойте-стойте... - прервал рассказ альбос. - Первого всплеска энергии? Портал?! Ничего не понимаю.
     Толкрингар погладил густые брови и, сев в кресле поудобнее, сказал:
     - Пу-пу-пу... Вот как мы поступим: ты расскажешь всё, что посчитаешь нужным, а потом я объясню тебе, как устроен наш мир. Итак?
     И Комен рассказал обо всём, что помнил. О восхождении к Ион Солу, о попадании в деревню пика Гира, о странном сне, в котором повстречал двух загадочных мужчин в мантиях. Описал их, как мог, Толкрингар узнал в них молодого Эмпириана и его отца Преоритана.
     Далее следовал эмоциональный пересказ путешествия по затопленной шахте и гроту Уты. Маги-помощники с открытыми ртами слушали об огромном ящере, обратившемся в девушку и о живности, что преследовала Комена в лесу. После он поведал о визите к лорду Хейдина и его просьбе найти сына. Комен достал шкатулку и передал её Толкрингару. Тот покрутил коробочку в руках, потряс, поднеся к уху. Затем бросил её своим подопечным и равнодушно спросил:
     - Стандартный резонанс. Как думаете, коллеги, справитесь?
     Те двое молча кивнули и вышли из комнаты. Толкрингар слегка понизил голос и спросил:
     - Не сообщил ли Эмпириан, где находится?
     - По-моему, он говорил о какой-то 'Миахаре'.
     - О, неужели?
     - Да, он сказал что-то вроде: 'ты и так уже долго находишься в Миахаре'.
     - Очень интересно... Но такого фактически не может быть. Эмпириан умер в 'Хватке бесконечности', устроив невиданный доселе взрыв. Неподалёку от эпицентра нашли его печать и молот.
     Позади послышался резкий вздох. Мия явно не ожидала услышать о кончине дедушки Эмпириана.
     - С кем же я тогда разговаривал?! - недоумевал Комен.
     - Наверняка неизвестно, но, кажется, с ним. Только встретились вы не в Миахаре. Так называется место, куда попадают энергетические отпечатки магов, погрузившихся в искусственную летаргию. Время там течёт иначе. Понимаешь ли... маги - народ гордый и весьма упрямый. Они могут месяцами спорить, где выращивать мелоны, а где сад с дюшами высаживать. Что уж говорить, когда речь зашла о принятии мер в невиданной ранее ситуации. Дабы не терять времени, было решено созвать Консилиум Магистикус и погрузить лучшие умы Ласкенты в Миахару. Там они не смогут навредить друг другу и решат разногласия с помощью старой доброй Гармонии стихий.
     - И что, нет никакого способа достучаться до них? - расстроился альбос.
     Толкнрингар привстал в кресле и, бросив быстрый взгляд на дверь, прошипел:
     - Пойми, парень! Они сидят там уже почти неделю! Для них прошли годы, если не десятилетия! Старые дурни не могут решить, что делать с мощной вспышкой энергии, совершенно не догадываясь, что случилась ещё одна, в десятки раз сильнее! Столп света, который ты видел, не что иное, как реакция на проделки Эмпириана! Если бы я мог вытащить хоть одного высшего идиота, то обязательно это сделал, можешь не сомневаться. Маг сам решает, когда проснуться! Резкий выход из Миахары грозит помутнением рассудка, а нередко и смертью!
     - Но вы же здесь! - вторя магу понизил голос Комен. - Сделайте что-нибудь, мои друзья в опасности!
     Маг покосился на Мию, сделал затяжку, наклонился и что-то прошептал. Дым тонкой спиралью подобрался к уху Комена и тогда он услышал:
     - Если у тебя ещё остались друзья, советую исправить это недоразумение. Может статься, что скоро придётся выбирать: либо ты, либо они.
     Затем маг обычным голосом сказал:
     - Я не погрузился в Миахару лишь по той причине, что мне выпал жребий следить за безопасностью полуострова. Но смею тебя заверить, вскоре светочи Элларии вернутся к нам с феноменально простым решением, и мы заживём как раньше. Или даже лучше...
     - К Солу всё, нельзя ждать! - воскликнул Комен, раскачиваясь на кресле всё сильнее. - Я должен быть рядом с друзьями! Скажите, как мне вернуться в свой мир и я уйду.
     Толкрингар взглянул на Мию, та, тихо всхлипывала, пряча лицо в ладони. После он долго смотрел, как в камине выплясывают языки рыжего пламени. Комен не торопил, понимал, что вспылил. От следующих слов седобородого мага зависело слишком многое.
     А начал маг с ужасно скучной истории.
     
     Сперва Ласкерль был маленьким островком на северо-востоке Тефтонга. Ещё в незапамятные времена, задолго до того, как управление энергией стало доступно каждому, здесь была построена академия. Маги принимали в свою обитель одарённых детей и изучали свойства энергии. Почему-то именно здесь юные ученики проявляли магические способности ярче всего. Вскоре магистры обнаружили в западной части острова мощный источник энергетических возмущений. Он оказался под землёй, и маги начали копать.
     Прошли года и из недр Элларии достали неизвестный чёрный камень. В пожелтевших от старости свитках, хранящихся в библиотеке школы, нашли упоминания о некоем 'мезурите'. Разгадать его загадку не выходило долгие годы, пока у врат академии не оказался король Кардониан. Именно он познакомил архимагов тех времён с заядлым антикваром и, по совместительству, правительницей Эллады, Эллисон де Фенис. Родовое древо де Фенис уходило корнями во времена, о которых остались лишь сказки. Эллисон, помимо выдающихся форм, о которых не смог не упомянуть Толкрингар, обладала ещё и библиотекой древних сложно читаемых текстов, увековеченных в каменных табличках.
     В тот год Элларийцам улыбнулась Эбису. Птица удачи, покровительница приключенцев и путешественников, - как только её не называли, - показалась в небе Элларии и о ней тут же стали слагать легенды и придумывать песни. Кто-то говорил, что появилась она аккурат из чёрного камня, только доподлино никто этого не знает. Да и птицу уже давно никто не видел.
     А у исследователей дела шли прекрасно: объединив усилия с Эллисон, архимаги изучили всю доступную информацию о мезурите, что позволило извлечь его ядро, тот самый камень, что теперь поддерживает в воздухе тяжелейшую крепость.
     Также стало известно, что мезурит обладает не только антигравитационными свойствами, но ещё и пробуждает в обычных людях способности к управлению энергией. Вскоре буквально все на планете получили этот дар, стоило лишь молодому магу Преоритану объяснить простакам, что буквально всё вокруг состоит из маленьких шариков и на них можно воздействовать. Что можно подчинить себе любую стихию, достаточно лишь правильно представить эту картину в голове.
     С годами, с каждым новым праздником благоденствия, Эллария дарила своим детям всё больше самоцветов, пряча их в самых неожиданных местах. Представляла новые возможности для безбедного и комфортного существования.
     Людям открылся дивный новый мир, но был один нюанс. И о нём мало кто задумывался.
     Преоритан, сколько ни старался поддерживать тело, с годами не молодел, а характер его и подавно портился с каждым днём. Став архимагом, он принялся задаваться один и тем же вопросом: 'А была ли птичка-то?'. Размышлял, откуда такое счастье свалилось Элларийцам на голову? А вместе с Преоританом тлетворное семя сомнений взрастало и в его маленьком сыне, самородке и светочи Ласкенты - Эмпириане.
     И здесь семейство де Фенис подыскало подходящую скрижаль.
     Разобрать текст на ней получилось не до конца. А если не лукавить, целыми остались лишь последние строки:
     - 'Сами себя клеймили они, без принуждения;
     Да в последний поход под землю отправились, одинокие;
     Ханжи и грешники, чьи имена смоет из памяти очищающий свет;
     Тщеславные святые, чьи тела принесли мы в жертву;
     Душа лишь останется у них, навсегда сокрытая за печатью'.
     Толкрингар рассказывал, размахивая трубкой и осыпая Комена хлопьями пепла.
     - И всё бы ничего! Строки бессвязны и совершенно лишены смысла, - эмоционально сказал маг. - Только в начале каждой строки, кроме последней, на скрижали красовались невиданные ранее символы! Конечно, сейчас они известны каждому как символы стихий, но никто так и не познал их истинный смысл...
     - А что с Эмпирианом? - перебил его альбос.
     - А что с ним? Уверовал с отцом в этих грешников, по собственной воле ушедших под землю ради благополучия Элларии. А четыре символа привязали к стихиям. Абсурд! Стихий же больше, да и с мезуритом эта история никак не связана.
     Комен сглотнул ком, подступивший к горлу. Он растерялся, но выдавил из себя:
     - Может, связана... Сол сделан из мезурита. Это он тянет из Ионийцев силы...
     Мия всхлипнула и Комен прекрасно её понимал. Перед лицом мелькали издохшие тощие тела в трущобах Чакра, падающие без сил прямо посреди улицы.
     - Что такое этот ваш Сол? - спросил Толкрингар.
     Ответить Комен не успел.
     В комнату вбежала возбуждённая девушка-маг и стала хватать ртом воздух. Руки её тряслись от напряжения. Из-за её спины, размахивая шкатулкой, выскочил второй помощник и, подняв брови, в изумлении выпалил:
     - Кольцо! Оно здесь! В этой комнате!
     Комен вскочил с кресла, оглядываясь, но тут же понял, куда смотрят маги. Мия, покрасневшая от слёз, отвела от лица ладони, и все смогли рассмотреть в её руках маленькое дрожащее колечко. Цельное стеклянное, с застывшим языком пламени. То самое, что лорд Ёрин просил найти.
     - М-мерик... - простонала Мия, выронив кольцо.
     - Но это ещё не всё! - срывалась на крик девушка. - В коробке обнаружилось потайное дно, а под ним лежит что-то ещё и оно тоже резонирует!
     - Дай-ка, - попросил Толкрингар и долго изучал маленькую металлическую пластинку, с выбитым на ней символом. - Символ Кали? Вы нашли, где спит элементаль воды?
     - Да! - в унисон крикнули помощники.
     - Место? - строго спросил Толкрингар.
     - Ильфтонг!
     Комен рухнул обратно в кресло, понуро вздохнул и, добавив в голос носку сарказма, сказал:
     - Кто бы мог подумать...
     - Это вторая подсказка Эмпириана. Вспомни, Комен, не видел ли ты что-нибудь необычное в гроте Уты? Странные артефакты, символы? Что угодно!
     - Зеркальные тоннели, дверь посреди чёрной жижи, - загибал пальцы альбос. - Лавина из деревянных кубиков...
     - Да! Это оно! Символ элементаля земли - это деревянный куб. Он же элементаль камня, дерева, всех растений и даже ветра.
     - Э-э... Ветра? - выдавил из себя Комен.
     - Не спрашивай, это как-раз из-за той древней скрижали. Маги пытались натянуть несостоятельные теории на сказки о людях, ушедших под землю... В общем, долгая история, - отмахнулся маг. - Важнее другое. Ещё до того, как помешался на слуховых галлюцинациях, Эмпириан утверждал, что сосредоточием энергии в нашем мире являются некие стихийные конструкты. Или, говоря простым языком, элементали - ожившие воплощения стихий. У каждого воплощения своя история, но существовали они ещё задолго до появления Элларии, да и не очень жаловали людей. Так вот, старик Эмпириан придумал для себя сказку и сам же в неё поверил. Мол, завладев знаком элементаля, можно подчинить себе бесконечно могущественное существо, а собрав их все...
     Помощница седобородого мага утешала всхлипывающую Мию. Та, растирая красные от слёз глаза, под мелодичное перестукивание хрустальных подобий гемов, завывала что-то про Меритаса, кольцо, верность и свадьбу. Жалкое зрелище.
     Толкрингар не слушал её. Сведя брови, он ёрзал на кресле и сосредоточенно смотрел на каминное пламя. Да и Комен не воодушевился разговором, раздражаясь с каждым словом, он процедил:
     - Эмпириан сказал, что куб - ключ к моему возвращению. Я попёрся в грот, как он и просил. Там чуть было не погиб под лапами ящера-переростка. Затем опоздал на приём к Иердориану, потому что невесть сколько декад шёл сюда, нюхая газы рогокола, слушая дурацкую болтовню не окрепшего умом подростка и эту ещё терпел... - бросив презрительный взгляд на Мию, Комен скривился. В нём закипала злость, и он повысил голос: - И теперь, попав в обитель самых могущественных магов этого мира, я выслушиваю сказки о ещё более могущественных существах?! Кто-нибудь может перестать перекладывать ответственность и помочь мне вернуться домой?!
     Толкрингар растерянно перевёл взгляд на Комена и моргнул, будто не понимая, где находится. Альбос распалился ещё сильней:
     - Ключи, элементали, стихии! Вся эта, Сол задери, магическая мишура! Начхать мне! То я здесь грешник, то пустой, довольно! Достали! Буди Иердориана, я выполнил просьбу Эмпириана и сваливаю искать другой путь!
     Комен почувствовал вибрацию пола ступнями. Мензурки и бутылочки, зашевелились на стеллажах и попадали на пол. Стеклянные гемчики, свисающие с потолка, раскачивались и, срываясь с петель, разбивались о пол. Металлический скрежет, ужасно противный, словно остриём ножа провели по ушной перепонке, пронзил слух альбоса. И тот замолк, схватившись за голову. Один из шаров чудом пролетел мимо его головы, разбившись рядом с ногой. Комнату заполнили осколки, ссыпающиеся к камину. Кресло его медленно наклонялось назад, компенсируя наклон пола.
     - Юни благочестивый! - широко раскрыв глаза, выдохнул Толкрингар и торопливо, придерживая подол мантии, зашагал к выходу. Перекрикивая шум, он бросил помощникам: - Искол, Кадисса, готовьтесь выводить архимагов из Миахары! Ласкента падает!
     
     *** Конец первой части ***
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"