Писандр Афмониец - грек по происхождению, уроженец Афин, пригорода его. Пригород Афин раскинулся на день езды верхом на лошади на все
стороны света.
Детство и отрочество вспоминались как славные картинки беспечного существования.
Родители Афмонийца были свободными гражданами и умелыми ремесленниками. Детям своим они давали хорошие уроки, приучая к практике жизни, в которой каждый мог проявить себя лишь отдаваясь до конца избранному пути.
Отец Писандра говаривал: половинчатость в начинаниях приводит к распылению сил и средств, а значит к краху финансовому и духовному, который начинается от первых шагов деятельности молодого человека и заканчивается в соответствии с его вкладом в избранное дело и его духовной нацеленности при мобилизации всех сил.
Каждая цель, если она реальна, а тем более фантастична требует самоотдачи. В таком случае успех определён. Во всех других он ограничен длительностью начального периода. Каков разбег таков и прыжок. Каков прыжок таков и полёт. Значит, разбег предопределяет полёт и приземление. А приземление самый опасный участок экономической деятельности.
Множество крепких голов не выдержали приземления. Множество богатств рассыпались в прах от сотрясения при ударе об обстоятельства. А всё потому,что разбег не был правильно рассчитан или запоздал или скорости не хватило или полоса разбега была искусственно укорочена.
В годы детства Писандр снисходительно относился к нравоучениям отца.
Старик умничает - думал он - как умничают многие родители его друзей. К жизни их философия не имеет никакого отношения. Жизнь прекрасна. Всё складывается само собой. Нет причин для уныния или серой докучливой морали.
Однако, чем старше он становился, тем темнее становился горизонт, за которым скрывалось его будущее.
Многие ремесленники разорились. Хуже пошли дела и у отца его. Восточные доминионы империи наводнили дешёвыми товарами внутренний рынок Греции.
Конкурировать с ними было тяжело. Скотоводы Азии теперь везли не только мясо и упряжь, но и ковры из верблюжьей шерсти, тканные, валеные, набивные. И поделки из кости и камня, из редких пород деревьев, из драгоценных и полудрагоценных камней и т.д. и т. п.
То чем были горды греки: скульптуры, картины, писанные маслом - также производились племенами, казалось далёкими от высокого искусства. Даже израильтяне, которые блюли своего Бога, слепо верили в него и
подчинялись его воле, нарушали главную заповедь Всесильного: не создавай себе кумира...
Израильтяне нанимались на работы и в Греции, и в Риме, строили храмы, дворцы, украшая их изображениями идолов. Библиотека в Александрии была оформлена умельцами из Иудеи.
Стены огромных светлых залов расписаны изображениями божеств вовсе не мрачными красками. Изображались явные языческие Боги, с их
плясками, песнопением, с их откровенно физиологической любовью и ненавистью.
В этих условиях выдержать натиск дешёвых товаров было очень трудно. Когда содержать детей стало невмоготу, отец попросил старшего, а им был
Писандр, принять решение.
Афмониец завербовался в армию. То было время после подавления восстания в Галлии, возглавляемое патрициями Флором и Шакром.
Восставшие упорно оборонялись но закончили жизнь на крестах.
Молодых рекрутов не участвовавших в боях крестили убийством, пролитием крови военнопленных - когда бывшего противника со связанными руками ставили перед
новобранцем и давали мальчишке в руки длинный нож для забоя скота.
- Посмотрим каков ты в деле, - говорил центурион и для примера закалывал в сердце какого-нибудь беднягу.
- Руки молодых солдат ещё неуверенно держали оружие и потому удары их были не точны. Жертвы мучились с проколотыми органами, корчились, кричали и молили о скорой смерти. Наносились ещё удары, но от волнения они вообще не достигали цели. Ветераны смеялись и подбадривали стажёров. Такова была школа.
- Флора и Сакровира обезглавили лишь после того как отрезали им все члены. Остались на эшафоте лишь обнажённые обрубки с кричащими ртами. Раны прижгли, вкопали стволы молоденьких кипарисов в руку толщиной, закруглили концы, смазали салом диких свиней и насадили обрубки ягодицами на свежеобструганные колья.
- - Увидеть такое и умереть - сказал молоденький волонтёр, стоящий в торжественном строю во время церемониальной казни.
- - Я тебе умру - зло процедил, услышавший его слова,старослужащий солдат.
- После всех этих событий легион Криса Цитиса бросили в Британию. Здесь некий Каратак, успешно сражался против легата Светония Паулина.
Борьба шла с переменным успехом, но вскоре Каратак нашедший поддержку в непокорённом Уэльсе перешёл в наступление. Одновременно против римлян выступило
племя инценов, которое возглавляла женщина. Отчаянной храбрости воительница. Она сражалась наравне с мужчинами и много римских солдат полегли от
её руки .
- За голову Боудикки была назначенна награда. Её преследовали, окружали, но она появлялась, нападала, а затем исчезала как тень. Награда возрастала.
Вскоре ей на помощь прорвался Каратак. Произошла грандиозная битва. Легион Криса Брута стоял насмерть. Афмониец ,среди другой молодёжи, находился в центре солдатской массы, и не мог наблюдать за боем. Но по усилившимуся дыханию впереди стоящих шеренг понимал, что новые и новые ряды римской пехоты вступают в битву, а это значит что одолевают британцы.
- Пронёсся боевой клич римской гвардии. Вступил в сражение соседний легион Аврелия Скотта. Через некоторое время центурия в которой
находились не обстрелянные солдаты, сделала шаг вперёд, что означало перелом в ходе сражения и начало конца восставших.
Затем ещё шаг и ещё. Затем была дана команда к атаке и наклонив туловища вперёд прикрывшись щитами молодые воины пошли чеканя шаг навстречу смерти.
- Время остановилось. Восставшие откатывались назад, снова переходили в наступление, наконец припёртые к стенам города Камулодуна, они приняли на грудь натиск римских когорт.
- Так вышло, что последняя уставшая шеренга впереди идущих бойцов, проведя безрезультатную атаку рассыпалась и исчезла в отворившихся для
неё проходах, ощетинившийся железом армады. Перед лицом юнцов оказался противник, озверевший от усталости и бесперспективности своих действий. Начальники когорт с побелевшими лицами побежали впереди линии римских волонтёров. .
- Опасаясь, что неопытные солдаты спасуют, в нерешительности остановятся, либо чего доброго побегут... они первыми бросились в бой.
Но молодёжь опьянев от страха, так же чеканя шаг, неудержимо двигалась вперёд. Афмониец увидел,человека с перекошенным от крика лицом, взлохмаченными волосами, торопливо приматывающего к обломанному древку, наконечник копья. Он косо поглядывал на Писсандра и хрипло вскрикивал,делая резкие движения в сторону римлянина, пугая, торопясь закончить дело.
Писандр почувствовал удивительное спокойствие. Он неторопливо, в такт шагу, снял с пояса один из дротиков, и не прицеливаясь, как учили,
сходу, метнул в цель.
- В тот же миг лохматый вскинул голову, чтобы оценить ситуацию. Дротик попал ему в глаз. И пока человек падал, Афмониец бежал вперёд, размахивая мечом, чтобы ошеломить следующего врага. Люди в строю всё делают автоматически. Побежал один - бегут все. Всё дело в том куда побежал?
- Лохматый заваливался на своего соседа, а тот не разобравшись обхватил его и пытался поставить на ноги. Появилась брешь во вражеской фаланге.
В эту брешь и устремился Афмониец, а за ним и другие. Остальное, было делом несложным. Мышцы рук просили разминки и получили её. Движения воинов были
стремительными. Напротив, уставший противник оборонялся уже лениво, не успевая не только что наносить удары , но и отбивать их.
- Скоро всё смешалось, краем уха он слышал зов труб, останавливающих сражение, но не мог оторваться от упоительного занятия убивать.
Действовать Писандр старался краешком меча. Нужно было так ударить по голове ли, шее, или ткнуть в грудь, чтобы меч не застрял в теле. Уставшие мышцы захватывали металл и сильно сокращаясь, прочно удерживали меч в своей мякоти. Выдернуть оружие становилось делом нелёгким и как сообразил Писандр, силы физические в большей степени расходовались не на поражение врага, а на оборону. Потому что всегда нужно было быть готовым отразить выпад другого противника.
Победа была полной. Началось преследование бегущих, захват пленных и ликвидация очагов сопротивления. Их центурию повернули в сторону, там
говорили обнаружен Каратак с группой его телохранителей. Побежали в ту сторону. Действительно немногочисленная толпа отбивалась от римских легионеров. Центурия
захлестнула сопротивляющихся и вскоре Каратака подняли на мечи. Пока его несли к ставке, он дёргался и пытался оторваться от острых лезвий, но подбегали всё
новые солдаты, каждому хотелось всадить в его грязное тело меч. Человек тридцать, толкаясь несли это корчащийся клубок нервов.
- Каратак не кричал, только глаза его бешено вращались да крошились зубы. Писандр отчётливо видел их ломающиеся части, так были стиснуты
челюсти вождя. Верхней губы не существовало, подбородок рассечён и вообще вид обречённого был страшен.
Но странное дело, смерть военнопленных при "крещении"
была более ужасной. Здесь же на поле брани Писандр ощущал лишь прилив сил и смутную радость победы.
- Получил благодарность от центуриона, затем и от командира легиона. Ему выпала честь присутствовать при казни Боудикки, таки захваченной в бою.
- Боудикку привезли в город Веруламий, который она разрушила и в котором казнила римских граждан. Был сооружён помост. Среди
военнослужащих пронёсся слух что Боудикка полумужчина, полуженщина, что вызвало дополнительный интерес.
- Солдаты стояли в строю, всем хотелось скорее убедиться, так ли верны слухи. Задние давили на передних, строй постоянно нарушался.
Наконец вывели Боудикку. Её предварительно обмыли, перевязали раны и подмазали синяки, чтобы она в большей степени походила на женщину. Привязали руки к брусу
укреплённому на параллельных брёвнах, брус слегка подтянули, так чтобы большие пальцы ног не касались помоста.
- Палач стал срезать с неё одежду. Показались большие обвисшие груди, которые от постоянного стягивания поясом имели синюшный оттенок и скорее
походили на вымя козы, чем на женский бюст.По квадрату строя, состоящего из героев сражения, пронёсся вздох разочарования.
- Палач обнажив Боудикку до пояса, нагнулся срезая с неё юбки. Тряпьё упало вниз и, вопль изумления прокатился по рядам. Все ясно увидели
мешочек с тестикулами и небольшой отросток, который не мог не быть ничем как только половым членом. Боудикка была мужчиной в той же степени в какой была
женщиной. Палач что -то делал внизу, его помощник готовил тонкую бечовку.
- Афмонийцу рассказывали впередистоящие: Сейчас Боудикке мастурбируют член. Утомительное занятие для палачей. Член никак не хорчет возбуждаться... Но вот он увеличился...Головка разбухла... Теперь его перевязывают у основания...
- На помост втащили какого-то голого мужика, - духовного наставника восставщих... Его поставили в известную позицию и заставляют Боудикку вводить фаллос в анус.
- Афмонийцу ничего не видно. Но вот легион восторженно засвистел и заулюкал, подбадривая актёров поневоле. Боудикку кололи дротиками в ягодицы, Рослый легионер комментировал:
- с трудом жертвы соединяются.-
- Когда экзекуция заканчивается, обоих участников драмы начинают расчленять . Обоим отрезают половые органы, вывешивают их на флагштоках. Ноги
Боудики прибивают гвоздями к тому же брусу к которому привязаны были руки и протыкают ей анус толстым деревянным обрубком.
- Отрезают груди, сначала одну, потом другую и отдают собакам.
Когда глаза жертвы закрываются веками, их открывают насильно ,чтобы она видела как наматываются на барабан её кишки. В кровоточащую рану внизу живота палач
засунул руку и, искал. Наконец торжествующе вырывает комок с двумя отростками и подбросывает его вверх.
- Матка - объясняют Афмонийцу. - У неё всё-таки была матка. Вырывают печень, лёгкие, сердце, последними протыкают глаза.
- Герои - римляне, собранные вокруг лобного места уже не торжествовали. Крики стихли, наступила гнетущая тишина.
- Азарт боя - это одно. Скотобойня - совершенно другое.
Крис Брут, стратег, начальник пятого легиона, отличившийся ещё при Августе Великом, на равнине Фарсала. Он понимает кошмар происходящего,
но ничего поделать не может. Это война. Таковы законы войны. И сам Калигулла наблюдает за этим жертвоприношением.
Когда-то он тоже был молодым и воевал под знамёнами Октавиана. Ничего не изменилось.Однажды его центурия грудью встретила наступающие легионы Помпея. Всё что мог собрать Октавиан - это десять тысяч бойцов под водительством Квинта Корнифиция - претора.
- Пять когорт во главе с Каленом расположились около Мегар и Афин с ними был и Цезарь.
- В эту ночь он встретился со жрецами и они сказали: - веришь ты в звезду свою?
- Верю - ответил Октавиан, - но сомневаюсь.-
- Считаешь ли ты что ситуация благоприятствует тебе?
-Нет, не благоприятствует-.
- Жрецы переглянулись между собой и старший сказал решительно
протянув руки к Цезарю:
- Жди успеха.-
Август выступил. Центурия Криса Брута приняла удар полного легиона. С помощью резервных когорт атака Великого Помпея была отражена. Крис
Брут подбадривал бойцов. Это заметил Цезарь и подъехав к молодому человеку спросил откровенно:
- Надежда есть?
- Брут протянув правую руку, громко закричал:
- Победа нас ждёт , Цезарь !
-Что ж сотник, - отвечал Октавиан - твои слова да Марсу в уши. Отныне ты полковник. -
- После этих слов Крис Брут бегом ринулся на неприятеля, увлекая за собой сто двадцать своих солдат; изрубив массу врагов,
пробиваясь вперёд; он получил двадцать две лёгкие раны, но не оставил место боя и своих подчинённых.
- За заслуги перед Отечеством Крис Брут был пожалован званием полковника и принял под своё командование семь когорт - пол легиона. Через десять
лет он командовал полным легионом, который и возглавляет по нынешний день.
Он не был живодёром, но традиции чтил. А в традициях армии было жесточайшее подавление мятежей и других форм неповиновения. Многие
политические противники Августа расставались со своей шкурой не в переносном смысле. Их подвешивали за ноги , обрубали кисти рук и ног и свежевали живьём.
Человек иногда кричал до тех пор, пока на лице его не оставались только губы. С губ кожа не хотела сниматься и их обрезали. Трупы висели подолгу, весело скалясь
на прохожих.
Всякий солдат, тем более командир, осознавали, что участь подобная, может коснуться и их, если попадут в руки противника. Поэтому не поддавались унынию и всякую казнь воспринимали как должное и веселились, и смеялись смерти в лицо.
- Крис Брут любил поэзию. Он и офицерам своим пытался привить
уважение к этому словесному искусству.
- Он знал Тибулла и Проперция, обожал Горация. Декламировал наизусть Вергилия. Но с ещё большим уважением он относился к фундаментальному труду историка Тита Ливия. Прочитал около сотни из 142 томов "Истории Рима"
- Историю читали по его повелению вслух в когортах; в отделениях, ротах.Были введены специальные часы изучения истории Отечества. Всё это очень сильно
повлияло на молодых солдат. Развивало интересы, заставляло смотреть на мир и происходящие в нём события другими глазами, не червя земного,
но человека - вершителя судеб, а значит и истории.