Глава 1. Когда наступает самый любимый день в году.
Это был мой самый любимый день в году - праздник основания Таафии. Солнце с самого утра мягкими тёплыми лучами обволакивало город, словно всё вокруг радовалось вместе с таафиитами - трестами тысячами жителей этого города-государства. Люди гуляли по улицам, пели песни, посвящённые знаменательной дате, участвовали в праздничных мероприятиях. Единственные, кто работали - торговцы и владельцы аттракционов - получали прибыль, которой им хватало на год безбедного существования. В этот государственный выходной народ тратил все сбережения, веселясь и развлекаясь на полную катушку.
В девять утра я уже ехала к медиа-центу. Старенький велосипед угрожающе поскрипывал, и оставалось только молится, чтобы в этот раз он меня не подвел. Заводить машину не имело смысла, пробки в центре в праздники начинались еще с половины восьмого. Дорога была не близкая - около сорока минут, если быстро крутить педали. Моя квартира находилась в новом районе далеко от центра города. Хорошо, что на всеобщий ежегодный урок памяти было принято приходить в простой одежде: джинсах и белой рубашке, иначе могла возникнуть проблема с поездкой на велосипеде. Если вы пробовали кататься на велике в платье или юбке, вы меня поймете.
У входа в медиа-центр уже стояли Кети и Фин. Наши родители примерно в одно и тоже время поселились в районе Капар - самом престижном в Таафии. С этого началась их дружба, а потом и наша, так что мы с ребятами друзья с пелёнок.
- Кира, я думаю, что пока мы тебя ждали, мест уже не осталось, - Кети теребила ворот рубашки.
- И тебе привет, - я уже давно не обращала внимания на излишнюю нервозность подруги. Вспышки её недовольства проходили так же быстро, как и появлялись. - Как дела Фин?
- Отлично! Как может быть иначе в такой день? - друг нетерпеливо потирал ладони. - Пошли быстрее, мы же не хотим сидеть на последних рядах?
Вопросы Фина часто не предполагали ответа. И так понятно, что спорить никто не будет. Он подхватил нас под руки и потащил за собой через толпу.
В большом зале было так тесно, что казалось невозможно не только присесть, даже вздохнуть, словно кто-то уже втянул весь воздух из комнаты в свои огромные легкие.
Фин оставил нас у сцены и пошёл искать места. Он был самым обаятельным парнем, которого я знала, так что сомнений в успехе его предприятия и быть не могло. Мне казалось, что под действие его чар попадали как девчонки, так и парни. Обычные парни, а не те, что "играют за другую команду". Этот высокий накачанный брюнет с чёрными, как угли, глазами и смуглой кожей, которая даже зимой сохраняла загар, отличался такой ослепительной улыбкой, что уже стал лицом рекламной кампании зубной пасты и одноименной стоматологической клиники. Единственными, на кого его чары не действовали, были мы с Кети. Просто потому что невозможно дружить больше двадцати лет и не потерять восприятие человека как мужчины или женщины. Здесь уместнее говорить о третьем поле, точнее, его отсутствии - о друге. Трудно думать о человеке, как об объекте обожания, если у вас есть совместные детские фотографии, где вы сидите голенькие в одной ванне с уточками.
- Нет, он точно не найдет места, - Кети снова начала паниковать.
- Перестань тереть воротник, если не хочешь, чтобы там появилась дыра, - через чур резко осадила её я.
Небесно-голубые глаза подруги стали наполняться слезами, а пальцы покорно отпустили воротник и принялись накручивать белокурую прядь волос, собранных в хвост. Необходимо было срочно исправлять ситуацию, иначе нам грозил второй всемирный потоп.
- Милая, мы каждый год бываем здесь и еще ни разу не оставались без мест или сидели раздельно. Сегодняшний день не исключение из правил.
К счастью, в этот момент мы заметили Фина, машущего здоровенной ладонью из третьего ряда. Кети неуверенно взяла меня за руку и заискивающе посмотрела, что означало: "Веди меня, и всё прощу". Чувствуя себя регбистом, протискивающимся через оборону с мячом, я не без пары полученных синяков добралась до заветных красных бархатных сидений.
В зале потушили свет. Душа наполнилась чувством предвкушения. Может показаться глупым, что горожане собирались каждый год смотреть один и тот же фильм. Но они искренне любили свою страну и ощущение воодушевляющей гордости из-за принадлежности к чему-то столь великолепному и прекрасному - вот, что мы получали тридцать первого июля. И это нежное чувство бережно хранили до следующего года, когда снова показывали новую старую историю создания идеальной страны.
На экране появилась заставка: "Таафия - история счастливых людей великого государства".
Луч прожектора осветил вышедшего на сцену человека - нашего лидера Мария. Этот седовласый, маленький и скрюченный старичок был основателем Таафии и единственным живым современником этого события.
В стране, которая существовала еще в прошлом веке, был такой политический лидер - Владимир Ильич Ленин. Дети же называли его просто дедушка Ленин, вот и для каждого из нас Марий был, как родной добрый дед. Сколько себя помню, он всегда одевался достаточно специфично: в длинные однотонные мантии из грубого материала, подобно средневековому монаху. Но в силу его авторитета и возраста, общество терпимо относилось к этой его странности. Марий был старейшим жителем города, разменяв 115-летие в начале года. Секрет его долгожития крылся в высоком уровне профессионализма личного медицинского персонала нашего бессменного лидера. Хотя, как бы те не старались, возраст брал своё, и выступления Мария становились короче год от года.
- Братья и сёстры! Искренне поздравляю вас со столетием нашей прекрасной страны! Невыносимо больно осознавать, что скоро, в силу естественных причин, я перестану быть гражданином Таафии. Но уверенность и вера в каждого из вас делает меня спокойным. Мы с основателями создали великое государство, и я знаю, что новые поколения не только сохранят наше наследие, но и приумножат его.
Кто-то в зале захлопал, и все, как один, стали подниматься с мест и аплодировать. Кети нервно всхлипывала. И не только она, многие в зале не могли сдержать слез.
Из-за кулис вышел молодой человек и помог Марию уйти со сцены, а люди продолжали стоять. Зал успокоился только когда картинка на экране ожила. Приятный мужской голос, ставший родным за столько лет, начал рассказ.
"В 1945 году после окончания Второй мировой войны Марий и трое его друзей - Этон, Камю и Сергей основали "Общество нового мира", которое в последствие было переименовано в "Таафию" в честь редкого минерала открытого в том же году. Ими была предложена простая, но актуальная в то время идея разоружения всех стран и роспуск войск, получившая название "TSW" (The safer world). Ни одно из государств мира не откликнулось на это предложение, хотя многим людям оно пришлось по душе. В основном это были ровесники основателей от четырнадцати до двадцати пяти лет.
Пацифистская молодежь заявила, что не хочет жить в странах-агрессорах, то есть имеющих оружие. Марий предложил мировому сообществу позволить создать новое государство. Так как таафиитов в то время было не много (около тысячи человек), а также благодаря общемировой усталости от двух разрушительных войн, инициатива была одобрена. Единственное, что потребовали другие страны, - возникновение новой страны должно стать тайной. Он нём фактически знали только правящие верхушки остальных государств.
Марий и союзники получили в распоряжение заброшенный город на берегу Балтийского моря. Они знали, какой хотят видеть будущую страну, но реализация упиралась в отсутствие денежных средств. Навстречу инициативе таафиитов пошли благотворительные организации и богатые и сильный мира сего. Так был основан город-государство Таафия. В течение пяти лет с того момента любой человек мог получить гражданство. Не важны были пол, раса или образование, единственным требованием стал возраст - не старше двадцати пяти лет. Этот критерий был основан на теории Мария о том, что молодое государство должно быть создано только молодым людьми, не испорченными системой стран-агрессоров.
В 1950-м году границы Таафии закрылись навсегда. После этого нигде на планете больше не упоминалось название нашей страны. Небольшая часть территории Европы просто исчезла с карты мира. К тому времени население Таафии составило около 280 тысяч человек. Тогда Марий столкнулся с проблемой обеспечения жильём и работой такого количества людей. Собрав на встречу лидеров ведущих государств мира, он предложил как акт доброй воли с их стороны, оказать материальную помощь во имя мира и безопасности на Земле. Учитывая международную обстановку на тот момент, Марий не получил отказа ни от одного главы государства - президенты, канцлеры, генеральные секретари, премьер-министры согласились, что это будет подтверждением их приверженности к идее мира во всем мире.
Почему столько людей захотело стать таафиитами? Марий предложит очень простой проект Конституции, состоящий из нескольких пунктов и понятный каждому человеку:
1) Каждый должен пройти обучение в "Школе Человека";
2) Каждый имеет право на достойные условия жизни;
3) Каждый волен выбирать род занятий и образ жизни;
4) Неприкасаемым является институт частной собственности как право владеть и распоряжаться имуществом;
5) Государство Таафия отказывается от использования полиции, армии и любого вида вооружения;
6) Государство Таафия является пацифистским, что означает отказ от заключения с другими странами любых соглашений, кроме связанных с вопросами культуры и экономики.
После закрытия границ были добавлены ещё два пункта:
7) Стать гражданином Таафии можно только по родству от кровных отца и матери;
8) Любой человек, покинувший пределы Таафии, теряет гражданство и не может вернуться в обратно.
До настоящего времени эти положения неизменны, но также эффективны и справедливы, как и сто лет назад. Жители Таафии, согласно социологическим опросам, самые свободные и счастливые люди в мире.
С 1945 года не произошло ни одного нарушения положений Конституции, не были ущемлены права человека или создана искусственная опасность для его жизни. В то время, как за пределами Таафии распространены убийства, насилие и войны, мы процветаем и подаём пример людям планеты Земля".
- Фильм в этом году просто потрясающий! - я была в восторге от того, что в конце добавили специальную вставку к столетию Таафии, обычно рассказ заканчивался на седьмом пункте Конституции.
- У меня нет слов, как и туши на ресницах, - с улыбкой сказала Кет. Я рассмеялась и обняла её. Она бывала нервной, но чаще такой милой.
- Ну, что раскисли? Ох, уж эти женские сопли-слюни! Пошли быстрее, в двенадцать начинается экскурсия по городу. Только для совершеннолетних, - Фин заговорщически подмигнул нам.
Для меня оставалось загадкой, как другие люди обходились без Фина. Для нас с Кети он был силой проталкивающей через рой снующих людей в тот день и сквозь трудности по жизни. Большой, как валун, он пробивал неприятности не только в своей, но и в судьбе близких.
До совершеннолетия (двадцати четырёх лет) мы не могли посещать все районы города. Возраст был выбран не случайно. С шести лет дети два года обучались в "Деткой Школе Человека". Слово "Человек" всегда писалось с большой буквы: считалось, что им необходимо стать в ходе обучения, а не являться таковым от рождения. После одиннадцати лет школы с общеобразовательными предметами юноши и девушки возвращались в "Школу Человека", но уже для взрослых на два года. Таким образом к двадцати одному году каждый выбирал специализацию и в течение трёх лет осваивал будущую профессию.
Обретение совершеннолетия открывало весь спектр возможностей Таафии. Я даже не могла представить, что с того момента, что-то мне будет запрещено или недоступно.
Экскурсия по городу проходила для всех взрослых, хотя по традиции её посещали только те, кто в этом году достиг совершеннолетия, ещё не осознававшие свалившихся на них благ. Так что я знала в лицо всех пришедших туда - сплошь бывшие одноклассники. Ровно в двенадцать, возбужденные, как и все вокруг, мы залезли в кабинку. Экскурсия проходила на импровизированном поезде: к машине водителя в виде паровоза прилеплялся вагончик, состоявший из множества купе по три человека в каждом. Всего туда могло поместиться около ста человек, то есть средний выпуск университета.
Движение началось от площади Свободы - центра города, где и находился медиа-центр. Эта часть города была хорошо нам знакома, каждые выходные молодежь гуляла здесь до самого утра: вели долгие разговоры, пели песни, танцевали, люди, у которых были хоть какие-то таланты выходили, чтобы показать их и получить свою порцию признания и аплодисментов.
Мы проезжали основные достопримечательности города: Библиотеку имени Этона, Городскую школу имени Камю, Памятник Свободному Человеку, Музей истории Таафии, Клуб искусств имени Сергея Тонкого.
Ничего нового и интересного там не было, поэтому первую часть путешествия народ в поезде сидел спокойно и не выказывал большого интереса к рассказу экскурсовода.
Если представить Таафию в виде геометрической фигуры - это круг, в центре которого площадь Спасения в окружении важных общественных и государственных учреждений (Министерства, дома Мария, Университета и других), они находились в "оцеплении" магазинов, кафе и прочих заведений сферы услуг, а также домов главных чиновников (район Капар), далее раскинулась жилая зона, а на окраине располагались особые районы недоступные несовершеннолетним.
Как только мы выехали за пределы последней жилой зоны, люди в кабинках оживились.
Мы нетерпеливо вглядывались в окна, надеясь поскорее увидеть среди пустующей зоны, оставленной под постройку домов для будущих поколений, очертания первого района.
- Вот он! Вот! Я его вижу! - Кети сильно дёрнула меня за руку. - Кира, ты видишь?!
Я не нашлась, что ответить и просто кивнула. Район "Алкоголь" был огромным. Он ошарашивал, сбивал с толку неискушённых зрителей, таких, как мы.
Мы пробыли там больше получаса, проезжая сотни различных баров, клубов, питейных и рюмочных. Здания подсвечивались зелеными мигающими лампочками. Люди на улице были приветливы и веселы, и, несмотря на разгар дня, многие изрядно пьяны. Они танцевали под музыку, несущуюся со всех сторон, образующую единый непонятный ком звуков, целовались, вели разговоры "за жизнь", спали на скамейках, асфальте или на клумбах среди цветов.
Камин - известный весельчак - встал и закричал:
- Народ, вечером встречаемся здесь! Ухуууу!
Народ поддержал его дружными выкриками и свистом.
- Мы тоже идем, - Фин обратился к Кети. В нашей компании от хорошей вечеринки могла отказаться только она.
- Ой, я не уверена. Может не стоит? - как и ожидалось, она замялась.
- Не волнуйся, Фин, мы пойдем. Обещаю, - я поддержала идею и ущипнула подругу за руку. - Да, Кет?
Та взвизгнула, что было воспринято окружающими, как знак восторга от происходящего, и они снова засвистели и закричали.
Между районами раскинулись зелёные тенистые парки. Думаю, было задумано, что выехавшему за пределы тихой и размеренной официальной Таафии следует отойти от шока и подготовиться к новой порции впечатлений. Или можно было пешком прогуляться от одного до другого района.
Кети и Фин переругивались, пока мы проезжали мимо уютного парка. Я же погрузилась в себя размышляя о том, как странен и многообразен мир. Если родная страна способна привести человека в состояние культурного шока, что тогда способен предложить остальной мир? Мир, который мне не суждено было увидеть.
Въезд во второй район невозможно было не заметить - нас встретило, составленное из гигантских сигарет, слово "табак".
- Как ты думаешь, из чего они? Из дерева? - Фин не мог отвести глаз от необычного арт-объекта.
- Нет, конечно, - хмыкнула я. - Какое дерево? Оно слишком дорого стоит. Наверное, новый материал на основе полимеров. Сейчас всё из полимеров. Надёжно и дёшево.
- Дёшево или недёшево, в любом случае круто! - с видом знатока произнёс Фин.
Оживление в вагончиках быстро сошло на нет, в "Табаке" не наблюдалось веселья, как в "Алкоголе", люди просто сидели в курильных или на улице, по одному и компаниями. Выбор мест для курения поражал: столы со стульями, кресла, диваны, качели, готова поклясться, что видела несколько кроватей и гамаков. Воздух там был таким тяжелым, что многие ребята закашляли, в том числе и я.
В третьем районе "Наркотики" молодежи и вовсе поникла, потому что вокруг не были ни души. Гид - полноватая женщина с нездоровым желтым цветом лица - объяснила, что наркоманы покупают дозу и берут комнату в одном из домов. Все здания - это одинаковые серые многоэтажки, ярко освещёнными в которых были только первые этажи, где находился администратор и персонал, стекла остальных комнат озарял еле заметный, как от торшера, свет. Тишина и спокойствие, словно никого и не было в этих каменных коробках.
Приятное впечатление произвел на всех район "Брак" - единственное приличное место среди семи районов. Почему он находился на окраине? Потому что употреблять алкоголь, курить и шуметь допоздна можно было только за пределами центра. "Брак" - второй по величине район, дома в котором были приятного белого цвета, кроме Дворца Бракосочетаний - ярко-красного двухэтажного мини-дворца. Если относить его к какому-то стилю, то это скорее пример барокко, а местами и русского барокко в архитектуре. Прекрасные парки, аллеи, фонтаны и огромное количество зелени и цветов - все было пропитано духом романтики и эстетической красоты. В тот день кроме экспедиции и обслуги никого в этом районе не было. Кто захочет, чтобы в день его свадьбы остальные горожане отмечали более значимый праздник?
Резкой и кричащей после этого рая умиротворения и спокойствия показалась "Проституция". Вокруг всё пошло в плане вкуса: яркие наряды или их отсутствие, плакаты, мигающие вывески, громкая музыка. Женщины и мужчины, работающие здесь, в целом, был приветливы: махали руками, посылали воздушные поцелуи и выкрикивали пошлые, но смешные фразочки. Я понимала, что это законно, но не могла избавиться от чувства отвращения. Посетителей было много. Кто-то занимал комнаты в местных отелях, кто-то уединялся в подворотнях, что было равносильно прилюдному сексу, так как мимо проходили люди и проезжали мы.
Это место было вторым, где молодёжь в вагончике активизировалась, правда, только мужская часть. Большинство девушек, как и Кети, спрятали лицо в ладонях, сидя так до конца "Проституции". Я хотела последовать их примеру, но, посмотрев на Фина, передумала. Он был похож на помидор: лицо залито ярко-красным цветом. Одновременно на него нахлынули возбуждение, интерес и смущение. В нём боролись желание увидеть как можно больше и стыд, причиной которого стала реакция девушек.
Дело в том, что в Таафии не было принято заниматься вступать в интимные отношения до заключения брака. Понятно, что никто не запрещал этого делать, но мы были воспитаны в таких условиях, когда это казалось нормальным и правильным. Девушки соблюдали целомудрие, а вот про молодых людей я слышала, что они вместе с отцами посещали район "Проституции".
- Всё нормально, это их работа, - мне хотелось, чтобы он не чувствовал себя неловко из-за предрассудков общества. Получилось неуверенно. Кого из нас я пыталась убедить?
- Спасибо, Кира. Но ты не совсем меня понимаешь! - он сильнее сжал мою ладонь. Вот тогда неловко себя почувствовала я.
- О чём ты? Мы с Кети тоже не монахини и можем испытывать определенный чувства и иметь потребности! - обида за весь женский пол захлестнула меня.
Кети вынырнула из ладоней и удивленно уставилась на нас, мотая головой, давая понять, что никаких таких "потребностей" у неё нет, а Фин заржал, как конь. Никакие доводы и ворчание не могли его успокоить.
- Да заткнитесь вы оба! Мне кажется, что один из тех мужчин в блестящей набедренной повязке сейчас набросится на моё невинное тело, - Кети говорила абсолютно искренне, но это было так глупо, что Фин переключился и стал подшучивать на её счет.
За его шутками и общим весельем мы не заметили как приехали в шестой район - "Самоубийство". Право на смерть считалось законным, и, если кто-то решал покинуть этот мир, то должен был снять здесь номер и, ну, вы понимаете. Из построек там стояло всего одно здание черного цвета, длинное и невысокое в три этажа. По словам гида, прибывшие вместе с номером получали необходимые принадлежности.
Меня поразило, как спокойно она сказала "принадлежности", словно это были пенал и ручка, а не орудия смерти.
Я боялась, что Кети не сможет перенести поездку через "Самоубийство". Десять лет назад её отец сказал матери, что устал от жизни и хочет достойно уйти. Единственный долг, по его мнению, - обеспечение семьи на долгие годы вперед - был выполнен. Действительно, семья Каллингем являлась одной из богатейших в Таафии. Больше Кети отца не видела. Умерших мы не хоронили, тела забирала кремационная служба. Марий считал, что помнить любимых нужно живыми, жить не прошлым, а великим будущим.
- Я впервые там, где он умер. Это своеобразная могила, здесь я чувствую его присутствие. Давно хотелось побывать тут, - Кет грустно улыбнулась, но не разрыдалась, что, уверена, далось ей с огромным трудом.
Она достала из сумки маленькую красную гвоздику и бросила в сторону здания.
Дальше, завершая круг, мы проехали по свободным землям для домов будущих поколений. Приятно было покинуть пределы шестого района и увидеть траву, кусты и деревья. Смерть уступила дорогу жизни.
Когда нас высадили на площади Свободы, уже смеркалось. Встречу назначили на том же месте вечером.
Дома я плюхнулась на белоснежную кровать, занимавшую большую часть комнаты. Кроме неё из мебели мне удалось втиснуть крохотный письменный сто и диванчик, который Кет из-за размеров называла кукольным. Я рассматривала тёмно-бордовые обои с цветочным рисунком, а перед глазами проносились события дня. С таким разнообразием образов жизни мне еще не приходилось сталкиваться. Наверное, после увиденного, нельзя было назвать жизнью существование до двадцати четырёх лет, скорее подготовкой к ней.
Все достигшие совершеннолетия таафииты и таафиитки ждали тридцать первого июля, так как в эту ночь они проходили обряд посвящения во взрослую жизнь, получая возможность делать, что захочется. Вечером на площади собирались жители Таафии, надевавшие лучшие наряды. Но объектом всеобщего внимания становились "новые взрослые", в тот день это были мы.
Это точка отсчёта.
Что у меня было к тому моменту? Чего хотелось достичь?
Я жила одна в небольшой квартире (каждый совершеннолетний получал такую бесплатно), планировала идти работать в Комитет по делам молодёжи вместе с отцом (его главой), курируя деятельность "Школы Человека" для старших школьников, чему обучалась последние три года.
Мои друзья также останутся рядом, как и раньше в детском садике, школе и университете. Кети откроет цветочный салон, как и мечтала. Она и так была лучшим флористом в городе, но не могла заниматься предпринимательской деятельностью до совершеннолетия. Фин продолжит возглавлять баскетбольную команду Таафии, а после станет тренировать молодых игроков.
А что дальше? Семья, дети и совместные праздники.
Хорошее будущее. Но хотела ли я такого?
Сомнений быть не могло - нет.
Я всегда мечтала иметь особую судьбу, миссию на Земле. Глупые мысли, как у пятилетней девочки. Эта тайна пряталась так глубоко в душе, зажатая правильным амбициями и родительским мнением, что почти забылась в последние годы. Со всем усердием я отдавалась учебе, и постепенно целью стало получение должности организатора работы "Школы Человека". Родители были счастливы и горды.
Но вот с сентября меня ждала работа мечты, а понимания, что делать дальше не сформировалось. Идея об особой судьбе увлекла с новой силой, что являлось пустой тратой времени в этой рациональной стране, в этом рациональном мире.
-Ж-ж-ж, - странный звук, как будто пчела застряла где-то в комнате. В детстве меня сильно ужалила оса, поэтому я с опаской навострила уши, и, не обнаружив признаков насекомого, пошла принимать душ. Провести жаркий июльский день в джинсах было тем еще удовольствием.
Прохладные струйки воды, обычно придававшие ощущение лёгкости души и свежести тела, казались просто каплями жидкости с температурой ниже, чем у тела.
Навязчивые мысли не отпускали. Если бы про мои мечты узнали знакомые, друзья или родители, они бы не поверили. Какой я была для людей вокруг? Серьёзной, сдержанной, всегда хорошо выглядящей девушкой: уложенные волосы, аккуратный макияж и идеальные ногти. Если бы они знали, что маникюр был самым эффективным способом расслабления, возможно по другому посмотрели на неизменное соответствие цвета лака для ногтей одежде или аксессуарам, поняли - у меня внутри шла борьба разума и души.
Красивая маска как способ удержать себя от депрессии, отвлечь от грустных мыслей с помощью создания образа.
Невыносимая тяжесть безысходности навалилась на плечи. Я сползла по стенке и дала волю слезам. С каждой секундой желание жить уносилось вместе с водой в слив. В тот миг хотелось найти способ обменять длинную скучную жизнь на чужую, пусть и короткую, но незабываемую и нестандартную.
С трудом поборов приступ тоски по несбывшемуся будущему, я поднялась и заставила привести себя в порядок. Дочь Максима Ласки не могла позволить себе быть грустной, она пример того, как должна выглядеть молодая таафиитка.
Вечер 31 июля считался своеобразной возможностью показать самое красивое платье для женщин. А для тех, кто получил совершеннолетие, традиционно оно было бальным.
Поскольку границы государства были закрыты, купить платье девушки могли в городе или в Интернете. Свой двадцать четвёртый наряд на День города я придумала в возрасте шестнадцати лет, после прочтения книги "Унесённые ветром" и просмотра одноимённого фильма. А наличие внешнего сходства с главной героиней - зелёные глаза и волнистые тёмные волосы - только подстегнуло любовь к персонажу. Сердце разрывалось от метаний между белым платьем с красным пояском и белым с зелеными цветами, как у Скарлетт. После разговора с работницей ателье, было решено, что первый вариант больше подойдет к событию и времени года. Единственное, что поменяли - рукава. В фильме они очень длинные и пышные, у моего же платья было не три ряда воланов, а один.
Посмотрев последний раз в зеркало и убедившись, что выгляжу идеально: локоны уложены на один бок, на глазах подведены тонкие чёрные стрелки, губы ярко-красные (спасибо стойкой помаде) и платье мечты, я вышла из дома.
Таксист высадил меня за пару кварталов от центра - ближе было не проехать. По дороге я встретила много знакомых. С самого детства папа выводил дитя в свет, чтобы обеспечить светлое будущее с кучей полезных связей. Но тогда люди были очень кстати, говоря комплименты и находя сходство со Скарлетт, они потешили мое самолюбие и, тем самым, улучшили настроение.
Кети и Фин со стороны выглядели как пара: её платье синее без бретелей с пышной юбкой тон в тон совпадало с цветом пиджака и бабочки Фина.
Я подкралась сзади и ущипнула подругу. Та взвизгнула и обернулась:
- Что ты делаешь, сумасшедшая?! - и, внимательно рассмотрев меня, вынесла вердикт, - Я знала, это будет ЕЁ платье! Ты прекрасно выглядишь!
- Спасибо, милая. Ты похожа на диснеевскую принцессу, в хорошем смысле, такая же волшебная! Как тебе в подъюбнике? - я повертела бёдрами.
- Там что внизу такая штука на кольцах? - Фин присел и стал поднимать платье Кет. Он никогда не отличался скромностью, но это был уже перебор. Девушка залилась краской, и, на мое удивление, не разозлилась, а захихикала.
Я отдернула парня:
- Здесь же люди! Ты хочешь всем показать её нижнее бельё?
- Прости, - обратился он к Кети. Впервые в жизни я видела Фина растерянным.
Второй раз за вечер они напомнили мне влюбленных.
События вечера развивались, как я и предполагала: мы бродили по площади, слушали музыку, пару раз танцевали передавая друг другу Фина.
Шансов, что меня пригласит кто-то из бывших однокурсников (они же одноклассники - в Таафии только один университет) практически не было. А парни другого возраста не могли танцевать с нами, как с только получавшими статус взрослых.
В школе некоторые мальчишки пытались ухаживать, но они казались заурядными и скучными. После этого за мной закрепилась слава девушки, которая слишком много о себе думает. Болтали, что я хочу найти богача, что влюблена в Фина или даже в Кети. Правды в этом было ничуть. Просто никто из знакомых не вызывал чудесное чувство, о котором я так много читала.
Джейн Эйр, Элизабет Беннет, Анна Каренина, та же Скарлетт О"Хара любили так, что отдавались другому человеку без остатка. Такого желания у меня к тому времени не возникало.
У друзей дела обстояли не лучше. Кети слишком эмоциональная девушка, и выносить её было не простой работой. Каково, если твоя девушка может рыдать по пять раз на день? Из парней только Фина не напрягало её поведение. Его вообще мало что напрягало. Позитивом он привлекал множество девушек, но встречам с ними он предпочитал дружеские посиделки в нашей скромной компании. Дамы ревновали и бросали его, а Фин и этому не придавал значения.
Без пяти полночь зазвучала последняя песня.
- Можно я потанцую с Фином? - Кети с мольбой посмотрела на меня.
Что было делать, кроме как согласиться?
И опять что-то между ними выглядело необычно. То, как он поправлял прядь её выбившихся волос или то, как они смотрели друг на друга?
Могут ли люди через много лет знакомства понять, что влюблены? Не знаю, мои чувства возникали мгновенно. Симпатия или антипатия - с первого взгляда было понятно, как я отношусь к человеку.
Фин и Кети спорили о чём-то, подходя ко мне.
- Он предлагает ехать в "Алкоголь"! - выпалила подруга. То, что она не поддерживала идею, выдавала поза: руки упертые в бока.
- Кира, пока ты не начала спорить, подумай - сегодня наша ночь, мы должны запомнить её на всю жизнь! Сколько раз ты гуляла по этой площади? Чего ты тут не видела? Не пора ли внести разнообразие? - Фин произнес всё на одном дыхании, как скороговорку.
У меня закралось подозрение, что он готовил речь дома, слишком продуманно звучали аргументы.
- Чёрт подери, ты прав! Обещай, что я не забуду эту ночь! Фин, обещай!
- Найн проблем, майн либе, - Фин расплылся в самодовольной улыбке. Ему нравилось показывать, пусть и не глубокие, познания в области немецкого языка.
Часы на площади пробили двенадцать раз, ознаменовав начало ночного веселья.