В медпункте Тэм оставила меня наедине с медсестрой - взрослой женщиной с мягкими и приятными чертами лица, казавшимися знакомыми. Она напоминала стареющего ангела - золотистые локоны, забранные в хвост, серые глаза, излучавшие доброту и располагавшие к доверию. Безобидность подчёркивал её рост - даже меньше, чем у меня. Ну кого могла обидеть такая миниатюрная и милая женщина?
Внешность Мелиссы (так было написано на бейдже) была очень приятной, так и хотелось о чём-нибудь поговорить с ней. Я так и не придумала темы для беседы, поэтому наблюдала за тем, как женщина молча делает свою работу. Наконец, уже уходя из кабинета, она обернулась и заговорила. Голос её был тихим и нежным, манера - застенчивая.
- Голова будет болеть некоторое время, но рана небольшая и быстро заживёт. Я передам Тэм Лейт таблетки. Не вини её: в ней нет зла, только несдержанный характер.
Я кивнула, хотя не была согласна с утверждением в адрес девушки. Если бы она смотрела на доктора, как на меня, та бы коренным образом изменила мнение.
Стражница не появилась, так что я решила использовать время с пользой и прихватила медицинский нож, спрятав его в карман пушистого халата.
Тэм зашла в кабинет c характерной манерой - с криком.
- Здорова! Тогда вперёд и с песней! - она толкнула меня в спину. - Пошла!
- Не трогай меня. Я добровольно иду с тобой, и не надо лишний раз показывать свою никчемную крутость, - мне надоела грубость девушки.
Никогда до того момента не видела, чтобы миндалевидные глаза становились круглыми, как по циркулю. Выражение лица, поза - всё говорило о её возмущении, разве что пар из носа не шел.
- Только не надо кричать. Достаточно. Просто отведи меня к дознавателю, - не обращая внимание на "закипание" девушки, закончила я.
Минуту в ней боролись характер и здравый смысл (в существовании которого я сомневалась), и, к счастью, победил последний. Она снова нацепила на меня наручники, но пошла уже не сзади, как надзиратель, а рядом, не придерживая. Я радовалась маленькому достижению и еле сдерживала довольную улыбку.
Перед дверью с табличкой "Дознаватель" Тэм остановилась и, положив руку мне на плечо, прошептала:
- Ни слова о встрече с Аароном в "Городе". Нам запрещено там появляться. Поняла? - и, не дожидаясь ответа, она пихнула меня, из-за чего я неуклюже влетела в комнату.
Ожидание, что попаду в огромный кабинет в сталинском стиле, соответствующий статусу обосновавшегося там человека, не оправдалось. Вместо этого, я увидела серую комнату (в прямом смысле: стены, пол и мебель были одного цвета), в центре которой находился стол с двумя стульями друг напротив друга, и маленький письменный столик в углу. За ним, перемещая изображения и графики на экране прозрачного кибука, сидел пожилой мужчина.
- Здравствуйте! Присаживайтесь, милочка, - не глядя на меня, приказал он.
Стул оказался холодным, к тому же в комнате, не жалея сил, работал кондиционер. Я зябко поёжилась.
- Вам страшно? - спросил непонятно как оказавшийся рядом дознаватель, отчего я вздрогнула.
От неожиданности при ответе я запнулась:
- Н-нет. Холодно.
- Сэр.
- Простите, что? - я не понимала, почему он обращался ко мне, как к мужчине.
- В нашем обществе при общении со старшими принято добавлять "сэр". Или в моём случае дознаватель Амос.
Имя подходило этому павлину как нельзя лучше . Только наполнен он был не мудростью, а самодовольством. Грудь так выпячивалась вперёд, что казалось, будто вот-вот взорвётся от напряжения.
- Милочка, я понимаю, что ты в замешательстве. И, нет, не надо скрывать страх, - он улыбнулся, но глаза, два синих и холодных айсберга, выражали безразличие. - Если ты расскажешь, кто помог найти оборудование, то будешь свободна. Конечно, если сохранишь нашу маленькую тайну, - снова лживая улыбка.
Даже если бы Аарон не рассказал всей правды, я не могла предложить другую версию событий.
- Я услышала жужжание, потом оборвала провода и оказалась здесь, - из-за дрожащего голоса правдивая история звучала не так уверенно, как хотелось.
- Врешь! - Амос наклонился так близко, что я почувствовала несвежее дыхание, а уши заложило от громкого голоса.
- Я не могу больше ничего сказать, СЭР.
- Ид? Саммюэль? Мария? Кто? Говори, мелкая паршивка! - голос его стал высоким.
Я всегда плохо переносила ругань даже посторонних людей, стараясь сбежать быстрее от крика, который словно слизкая и липкая чёрная дрянь обволакивает всё вокруг спорящих, делая мерзким. Дознаватель Амос был источником этой гадости, и я бессознательно отодвинула стул.
Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
- Что ты сделала?
Я не знала, что сказать.
Не дождавшись ответа, Амос сел напротив.
- Вижу, ты не готова к сотрудничеству, - он разочарованно мотнул головой и недовольно сжал губы.
- Я рассказала всё, что знаю. Это была случайность. Понимаете? Случайность!
Стало страшно, могло ли что-то спасти меня от "Цоколя"?
- Случайность, - смакуя протянул дознаватель. - Назови людей, с которыми общалась в последний день, то есть вчера.
- Они ничего не знают, - я не хотела, чтобы друзья попали в это место.
- Если так, то мы их проверим, и им ничего не грозит.
И тут я поняла, что для Фина и Кети нет опасности, а вот для Аарона, которого увидят на записях, она реальна.
- Я разговаривала со многими людьми. Но, повторюсь, случайно нашла камеры из-за их неисправности.
- Камеры? Как ты это поняла? - лучше профессии для него и быть не могло, подозрительности не занимать.
- Увидела через лупу, - честный ответ ухудшил и без того шаткое положение.
- Потрясающе! - дознаватель Амос вскинул руки. - Она рассмотрела их через лупу! Милочка, я работаю здесь много лет, и ещё ни один человек не находил камеры просто так. Это - война! И методы борьбы соответствующие.
Чтобы я ни говорила, он мне не верил. Судьба была предрешена, в голове крутилась только одна мысль: "Нужно спасти Аарона, предупредить о просмотре записей. Может, он успеет, как-нибудь их выкрасть?". Для реализации затеи необходимо было как можно дольше не попадать в тюрьму. Дать ему время.
- Я не понимаю, о чём вы говорите. Если вы собираетесь меня пытать, то хотя бы имейте смелось называть по имени. У нас в обществе не принято обращаться к девушкам "милочка", сэр.
На удивление, Амос не обозлился, а расхохотался. Потом медленно встал, и с жуткой улыбкой направился ко мне. Он выглядел, как маньяк, загнавший жертву в тупик. Вся бравада вмиг испарилась, трясущаяся рука крепко сжимала медицинский скальпель в кармане.
- Кира, Кира, Кира, - он почти напевал. - Я никак не могу тебя раскусить: то ты дрожишь от страха, то говоришь, что готова к сотрудничеству, то дерзишь. Кто ты, девочка?
- Вы правы, я боюсь вас. Но только потому, что не понимаю, где и почему нахожусь.
- Я так хочу тебе верить, ...
Амос стоял сзади, отчего было непонятно, иронизирует он или нет:
- ... но мне нужна правда, а не сладкие сказки.
Сильный удар точно в место раны, полученной от встречи с Тэм, прервал временную идиллию. Голова ответным рывком устремилась к столу. Сквозь волосы, упавшие на лицо, я наблюдала за расплывающейся стеной, по которой стекали кровавые капли. Это выглядела "слегка" нереалистично.
Я не слышала, как постучали, но Амос предложил кому-то войти.
Не сразу, собравшись с силами, я выпрямилась. Картинка оставалась размытой. Было ясно только то, что Амос и другой мужчина беседуют за его столом. Я провела руками по мокрому лицу и поняла, откуда взялись кровавые стены. Лоб, разбитый ночью о дверь, снова кровоточил после неожиданного свидания со столом. К затылку невозможно было прикоснуться, а судя по бегущим по шее капелькам, выглядел он не лучше. На ум пришла ассоциация с жуткой девушкой Керри из фильма Спилберга.
Не имея возможности разглядеть пришедшего, я постаралась прислушаться к разговору.
- Я рад, что ты решился именно сейчас. Девчонка крепкая, не по размерам - по духу. Тело дрожит, а информацию держит за зубами. Надо работать, много работать, - было неприятно слышать, как он говорил обо мне в третьем лице, словно я мебель.
- Я не совсем понимаю методы. Только силой не всех можно пронять! Например, эту можно и убить ненароком, даже не получив сведений. Думаю, лучше попытаться установить контакт.
Даже с закрытыми глазами я бы узнала говорящего. Голос был строгим и холодным, но самым приятным из всех, что я слышала. Маленькие разрядики тока, пробежавшие по коже с первых его слов, выдали Аарона. Мне стало спокойнее. Внутри я ликовала: "Он пришёл ради меня. У него есть план. Больше меня никто не тронет".
- Это приходит с опытом, сынок.
Дальше я уже не слушала. СЫНОК. Вот тогда всё и рухнуло.
Авария на Чернобыльской атомной станции в Советском союзе.
Теракт одиннадцатого сентября 2001 года в Соединённых Штатах Америки.
Сотни оглушающих взрывов звучали в моей голове на фоне развернувшегося там диалога.
- Нет! Это не он! - воскликнула Кира-оптимистка.
- Ты обманываешь сама себя, - проворчала пессимистичная часть меня.
- Просто голос очень похож. Может же такое быть? - не сдавалась оптимистка.
- Ага, как же. Мы обе чувствуем, что это Аарон. Не обманывай себя, наивная! Сразу было понятно, что такой парень не обратил бы на нас внимание. Распустили слюни. Пора закатать губу!
Я не могла поверить . Ещё час назад Аарон был рядом и раскрывал тайны своих людей, а сейчас хотел вместе с главным дознавателем пытать меня? Он что сошёл с ума? Слёзы тяжелым комом стояли в горле, но я не собиралась реветь, как слабачка. Я никогда не была такой. Ещё в первом классе мисс Краммбл - наша учительница - сказала, что я идеал маленькой таафиитки: "Сильная, самодостаточная, сдержанная". Вы видели детей, которых в восьмилетнем возрасте называют такими прилагательными? Вот-вот. Так что я не имела никакого права рыдать из-за задетых чувств.
И как только мне удалось заткнуть задетую гордость и жалость к самой себе, пазл из непонятных поступков Аарона сложился в уродливую картинку. "Например, эту можно и убить ненароком, даже не получив сведений. Думаю, лучше попытаться установить контакт". Вот что он делал. Хороший коп, плохой коп. Прикидываясь другом, какое там, влюбленным парнем, он, рассказав истинное положение вещей, надеялся на раскрытие тайн отряда повстанцев, орудовавших в Таафии. Ох, глупое сердце, отчего ты выбрало обманщика, игравшего тобой?
Тэм оказалась отличной актрисой, как достоверно она изображала обеспокоенность, судьбой Аарона, который "незаконно" посетил "Город". На самом деле, он, наверное, проверял место скопления молодежи на наличие неблагоприятных лиц. А для чего весь театр? Чтобы угодить папочке!
Не дожидаясь, пока Аарон начнет докладывать отцу о достижениях, я встала и попятилась к выходу. Мужчины вскочили. Картинка приобретала всё более отчетливый вид, и теперь я была уверена, что передо мной Аарон.
- Ни с места! - я выставила нож вперед.
Аарон, не обращая внимания на предупреждение, шагнул на встречу:
- Кира, не делай глупостей. Я не желаю тебе зла.
Я замешкалась. Как чисты были эти прозрачные глаза, как нежен голос! Отпустить нож и броситься в его объятия, вот чего требовало тело. Но он предал меня, обманул. От злости и боли хотелось закричать, что есть мочи.
Я развернулась и побежала, не зная куда, от Амоса, Аарона, сидевшей у входа Тэм и от себя. Стены и лампы мелькали, как при перемотке, нигде не было видно выхода. Пояс развязался и халат распахнулся, но я продолжала бежать из последних сил, не обращая на это внимания. Неожиданно стены закончились тупиком, а крики сзади продолжали нарастать.
Кто-то резко повалил меня на пол.
- Попалась, сучка! - торжествующе завопила Тэм.
Я вывернула руку назад, и со всей силы засадила нож ей в спину. Теперь она кричала не от радости, а от боли. Я выбралась из хватки и забилась в угол. Девушка плакала и извивалась. Скальпель торчал чуть левее её позвоночника. Смысл содеянного наконец дошёл до меня. Я её убила! Она - человек. Кира Ласка убила человека. Я презирала Тэм за грубость и жесткость, но зверем из нас двоих оказалась не она. Не в силах смотреть на жертву, я с головой зарылась в халат и дала волю слезам.
- Что ты наделала? - вопрос Аарона заставил меня вынырнуть из мягкого укрытия.
Он стоял над телом Тэм и ошалело смотрел на нас обеих. С трудом борясь с истерикой, я ответила:
- Не...зн...аю... - и снова завыла в голос.
Аарон метнулся ко мне и попытался поднять, но я резко толкнула его и прошипела, показывая пальцем на трясущееся тело девушки:
- Не тронь! Это из-за тебя! Я ... нет, ты, ты убил её!
Он не успел опровергнуть обвинения, потому что появился запыхавшийся Амос с толпой солдат. Аарон буркнул:
- Прикройся, - и закрыл меня собой от взглядов.
Я смутилась, поняв, что стояла перед ним полуголая, и запахнула халат.
- Что стоите, истуканы! Бегом, несите её к Мелиссе! - двое мужчин в форме, по приказу Амоса, подняли стонущую Тэм. - А эту, - кивнул он в мою сторону, - на "Цоколь".
Аарон отошёл, позволяя увести меня. Никакого желания сопротивляться после того, что случилось с девушкой не осталось. Я совершила преступление и должна была понести наказание.
Последнее, что я запомнила из того дня - опустошённое и несчастное выражение лица Аарона, смотрящего на то место, где лежала Тэм. Что бы он ни сделал, чувства, хоть и стали сложнее, но никуда не делись. Даже после предательства, я чувствовала, что меня тянет к нему, и из-за этого злилась сама на себя.
Солдафоны привели меня в камеру, где из мебели имелся только грязный матрац, лежавший там, наверное, лет сто. Прорыдав с пол ночи, я отключилась на этом полосатом раритете.
Серые каменные стены камеры и решётка напротив были еле видны: лампы, освещавшие проход, работали с минимальной мощностью. Это был второй худший день в моей жизни, после предыдущего. Тишина стояла гробовая, поэтому я не была уверена, что там был кто-то ещё из заключённых. Живот заурчал. Его недовольство имело основания, ведь в последний раз я завтракала в комнате Аарона. Чёрт бы его побрал этого Аарона!
Я пыталась сосредоточиться, но мысли плавали и исчезали из головы, как масло на горячей сковороде. Мне хотелось есть и пить, было больно физически, но намного тяжелее душевно. Кем я стала? Еще два дня назад никто вокруг, включая меня, не усомнился бы в том, что я идеальная гражданка своего государства - умная, порядочная, из хорошей семьи, собирающаяся посвятить жизнь воспитанию идеальных людей. То, что сидело на грязном матраце в тюрьме, даже отдаленно не походило на такую девушку. Внешне, за спутанными волосами и опухшим от слез лицом, можно было найти Киру-таафиитку, но внутри её не было. Разве умная Кира двадцать четыре года, ждавшая настоящих чувств, могла поверить словам обманщика? Порядочная Кира пырнула бы ножом человека? Что станет с семьей Киры, когда они не найдут её ни сегодня, ни завтра, никогда? Что есть Таафия, как ни обман, как ни предательство идеалов? Таафия - это цирк, а её жители - обезьянки на велосипедах, скачущие пудели и разноцветные попугаи, говорящие смешные фразочки.
Скрип открывающейся двери прервал обряд самобичевания, звук ударяющихся о пол тарелок говорил о том, что таких, как я тут много. Один, два, три... сто двадцать четыре. Вытянутая железная посудина (именно такого размера, чтобы пролезть между прутьями) с кашей серого цвета шлепнулась напротив меня. Сто двадцать пять. Я схватила охранника за штанину:
- Тэм Лейт жива? - мне нужно было знать, чтобы сохранить хоть каплю надежды на укрепление духа.
Темнокожий парень замер, не зная, что делать. Он был молод, на вид лет семнадцать, не больше.
- Пожалуйста, скажи мне, - я заплакала.
На лице охранника появилось сочувствие, он даже приоткрыт рот, собираясь ответить, но в один миг замешательство сменилось выражением страха. Парень резко отдернул ногу и был таков.
Это могло означать только одно - она умерла. Парень испугался меня, потому что я убийца. Знаете, когда сильно ударишься о что-нибудь головой, мысли все до одной вылетают, и остаётся только странный, звенящий звук в ушах. Именно так я чувствовала себя в тот момент.
- Знаешь, Кира, тут очень интересная система наблюдения, - сказал мужчина из-за стены. Голос его звучал приглушенно, как будто он говорил через ткань. - Камеры включаются, только когда есть движение, например, движение губ. Это очень экономично. Ведь нет смысла снимать заключенного, если он ничего и не делает?
Возникновение нежданного собеседника удивило меня, поэтому я задала дурацкий вопрос:
- Кто вы?
- Если хочешь продолжить разговор, советую тебе прилечь и накрыться чем-нибудь, скрывающим лицо, иначе наша беседа перестанет быть приватной.
Чувствуя себя неловко, я вернулась на матрац и полностью залезла под халат.
- Я сделала, как вы сказали.
- Меня зовут Ид. И я такой же таафиит, как и ты.
Его имя показалось мне знакомым. Возможно, мы когда-то встречались. С самого детства папа выводил меня в свет и знакомил с жителями города. Такова жизнь отпрысков главных чиновников. Мы были продолжением рода, соответственно, первыми лицами будущей Таафии. Главных чиновников всего четыре по комитетам - Комитет по делам молодежи (Максим Ласка), Комитет законодательства (Сара Уиллоу), Комитет развития города (Ио Тукс) и Комитет по районам (Диннарий Жукль). Это вторые лица в государстве после Мария, поэтому их имена известны всем. В Таафии принято, что у каждого из них может быть только один ребёнок, который и продолжит родительское дело. Остальные жители города старались познакомиться с нами, пока мы еще не заняли посты, чтобы в будущем иметь хорошие связи. Они никогда и никому не мешали, как говорил отец. Но те, кто познакомился со мной, явно прогадали: выгоды от меня уже не будет.
- Откуда вы знаете, кто я?
- Ну, во-первых, все здесь когда-то были таафиитами, - судя по звуку, он усмехнулся. - А, во-вторых, к нам еще не заглядывали будущие лидеры Таафии. Такие новости расходятся крайне быстро.
Его слова могли показаться обидными, но ситуация действительно была комичной. Комично-трагичной, учитывая последние обстоятельства.
- А убийц здесь тоже много? - горько заметила я.
- Нет, в тюрьме только члены отряда "КЭС", а мы ни в коем случае не убийцы. Да и ты не убийца, к слову.
- Откуда вы знаете? Вам охранники сказали?
- Нет, им запрещено с нами разговаривать. Уже две недели как. Теперь с этим строго. Они и до этого не горели желанием общаться, кроме Сэма, он сегодня тут был.
Мне вспомнился темнокожий паренёк. Но, если я не была убийцей, чего он испугался?
Ид тем временем продолжал:
- Хороший парень, добрый. Единственный, кто к нам не как к скоту относился.
- Что-то он сегодня не разговорчив был, - вставила я, и вскоре пожалела о своих словах.
- Амосу доложили, что Сэм общается с заключенными, да что там, бывало фрукты приносил, конфеты. А мы несколько лет, кроме овсяной каши на воде, ничего не ели. Смотреть на неё сил нет. Ну, так о чем я? А, о Сэме. Бедному парню в качестве наказания, и чтобы другим неповадно было, отрезали язык.
- Какой кошмар! - я не сдержалась от возмущения. - Как они могли? У них что, законов нет?
- Кира, законы есть в любом государстве, но люди, входящие в "Спасение", неприкасаемые и могут делать что угодно для защиты мира.
Я не могла понять причём тут комиссия учёных, которая еще в 2030 году разработала проект телешоу "Город".
- Простите, Ид, но "Спасение" - это же просто кучка учёных?
- Интересно, - собеседник был удивлен. - Кто-то рассказал тебе историю Таафии?
Передо мной возникло лицо Аарона перед тем, как я поцеловала его: чистый светлый взгляд и безмятежная улыбка. Я мотн9ула головой пытаясь прогнать сентиментальное воспоминание.
- Да, но я не хочу об этом говорить.
- Твое дело. Каждый из нас хранит тайны. Но помни, тайна - это бомба замедленного действия. Пока она есть, существует опасность взрыва, а от них часто страдают невинные, - Ид говорил уже не о моей проблеме, но быстро собрался с мыслями и вернулся к прежней теме. - После создания "Города", название "Спасение" перешло к компании, которая непосредственно занималась съемками во главе с Амосом Смитом. Он ведал вопросами от выбора камер до выработки идеи о тюрьме для неугодных таафиитов.
Со временем Амос отвоевал полную независимость от власти любых других организаций над "Спасением". На данный момент ни одно из действий Амоса не контролируется. И так будет до тех пор, пока "Город" справляется со своей задачей.
Ид замолчал. А мне было, что у него спросить. Что такое "КЭС"? Как давно он здесь? И, главное, можно ли сбежать отсюда? Но не хотелось показаться невежливой и досаждать малознакомому человеку. Да и кто знал, можно ли ему доверять? Подозрительность стала новой чертой моего характера.
Остаток дня (если это был день, окон в тюрьме не было) я пыталась съесть отвратительную кашу, порция была большой, но даже за несколько походов, несмотря на жуткий голод, у меня не получилось осилить и половину. Оставалось бродить по камере или ворочаться на матраце. Проще говоря, я не могла найти занятие, способное отвлечь от мыслей.
Новость о том, что Тэм жива, дала пинок духу, который парил над пропастью с кучей камней, тянущих его вниз. Самый тяжёлый - груз убийства - оторвался и со свитом улетел в пустоту.
Над вторым по тяжести камнем - чувствам к Аарону - предстояло ещё поработать. Но общий тон настроения был задан. Я хотела бороться.
Прошло четыре тарелки с овсянкой (то есть четыре дня), как я пробыла на "Цоколе". За это время Ид успел многое мне рассказать, хотя наше общение длилось не дольше десяти минут в день в целях конспирации. Другие заключенные, если и переговаривались, то делали это очень тихо, так что я слышала лишь невнятное бормотание или шёпот.
По словам Ида, в Таафии десять лет назад возник отряд "КЭС", он был назван в честь людей, которые первыми узнали о том, что из Таафии решил сделать Марий. Камю, Этон и Сергей - сооснователи Таафии - не поддержали его идею о шоу "Город" и были отправлены по прошению нашего правителя на "Цоколь", а через месяц их повесили. Информация до таафиитов дошла через симпатизирующих повстанцам охранников. Они, имея доступ к камерам, выбирали жителей города-государства и в ходе рейдов посвящали их в тайну Мария. Повстанцы делали всё для достижения главной цели - свержения Мария: вербовали новых членов, устраивали хакерские атаки на сигнал из телецентра в другие страны. Но в прошлом году один из жителей Таафии вместо того, чтобы присоединиться к "КЭС", перешёл на сторону Амоса и сдал открывшего ему правду члена рейда. После глобальной чистки "Цоколь" пополнился КЭСами (так себя назвали таафииты-члены "КЭС"), а всех предателей из "Спасения" публично казнили перед зданием телекорпуса. Я стала первой "новой" заключенной с того времени. Ид верил, что я случайно нашла камеры, так как лично знал каждого из КЭСов, и они уже были здесь.
На пятый день я второй раз в жизни почувствовала себя живой. И если первый был связан с Аароном, являясь своего рода зависимостью, приходившей извне, и с которой надлежало бороться, то второй стал моментом внутреннего перерождения. 24 года страдая от душевной пустоты, отсутствия цели при наличии любых необходимых внешних благ, я нашла смысл жизни, свою неповторимую миссию здесь, в тюрьме, среди лишений, горя и с разбитым сердцем.
Это произошло неожиданно. С каждым днём я ела всё меньше, а думала всё больше. И вот смотря на пятую тарелку и испытывая отвращение к мерзкой субстанции в ней, я со всей злостью на Аарона, Амоса, Мария и тех, кто испортил мою жизнь, жизнь таафиитов, сделав их марионетками, со всей силы швырнула кашу в стену. Наблюдая за стекающими по грязной поверхности остатками завтрако-обедо-ужина, я решила, что буду делать только то, что считаю нужным, то, что хочу. А хотела я сделать Таафию тем, чем она должна быть - свободной страной со счастливыми и независимыми людьми.
Выпрямившись я сняла халат и соорудила из него нечто вроде платья, держащегося на груди при помощи пояса, и, смотря в камеру, сказала громко, чтобы слышали и на "Цоколе", и по ту сторону экрана:
- Кира Ласка восстановила дух и снова стала сильной, самодостаточной и сдержанной. И у этой Киры не будет слабости к парню, имя которого она больше никогда не назовёт.