Аннотация: Офисный охранник, который жалеет о победе СССР в ВОВ, "проваливается" в разгар боев. На себе узнает, как гитлеровцы , обращаются с "недочеловеками". Возвращается ярым антифашистом.
Таракан для вермахта
Ростик сидел в трусах. Тупо пялился накусочек железа в руке. И никак не мог сглотнуть ком, внезапно подступивший к горлу. А ведь за минуту до того почти уговорил себя, что ему всё пригрезилось...
- Ростик, мусор вынеси! - доносится из кухни голос жены.
- Щас, - бурчит морщась молодой мужчина. Но делает совсем противоположенное. Плюхается на диван в зале.
В левой руке на отлете бережно держит банку пива. Дорогущего и противного, зато немецкого! Правой успевает поймать пульт, чуть не соскользнувший рыбкой на пол.
Долгожданный танковый биатлон. Но усталость и монотонная трансляция сморили. Спустя 5 минут уже сопит, голова клонится. Но пиво не шелохнется.
Телевизор молчит. Сгорел что ли? Чудится, что на сумеречном экране то ли пыль, то ли паутина.
Неуклюже поднимается, шаркает тряпичными шлепанцами к "ящику". В полуметре хозяину кажется, будто оттуда веет пыльным зноем.
Тянется протереть. Но рука проскальзывает по локоть, словно стекло разбито. Плохо сооброжая суется вслед.
Видит вытоптанную поляну у обрушенного здания. Окруженная чахлыми кустиками. А он как бы в оконном проеме. Внизу битый красный кирпич.
Правый тапок предательски скользит по ламинату. Не удержался, валится вниз. Хорошо высота по грудь. Да и прошлые занятия дзю-до выручили. Тело хоть и оплыло и обзавелось пивным брюшком, падать не разучилось.
Но всё-равно плюхнулся мешком. Вроде ничего серьезно не повредил. Так, слегка плечо ободрал на битом кирпиче. Да зловредный тапок метра на 2 отлетел.
Чертыхаясь, но всё так же бережно удерживая банку в отставленной руке, кое-как сел. Отряхнул пыль с бока и штанины. Отдуваясь поднялся.
Попрыгал на левой за обувкой. Не ходить же в носке. Колко, да и грязно.
В кустах послышался треск. Пыхтя протиснулся мужик. Пропотевшей спиной вперед. С винтовкой наискось. Какую-то бандуру на колесиках волочет. Ба, да это же архаичный "максим"! Пулемет такой.
- Кино что ли снимаете? - участливо интересуется попаданец. .
Моргнуть не успел, как гость бросил громотуху, какие-то коробки, и наставил сорванное из-за спины оружие.
Сузившиеся глаза на прокопченом лице цепко обыскивают окрестности.
- Ты кто таков?
- Да так, проходил мимо, -иронично жмет плечами парень.
- Беляк? - с удивлением кивок на синию футболку и ядовито-зеленые спортивные треники.
- Да уж скорее русак, - вздыхает наш, щупая редкие волосы на рано обозначившейся лысине. И переводит разговор: - Пивка хлебнешь?
Служивый конвульсивно сглатывает. С любопытством вертит банку, принюхивается, чуток отхлебывает. Потом с видимым сожалением возвращает: - Не браток. Мне нельзя, обопьюсь потом. Мне бы лучше водички сейчас, да некогда - немцы вот-вот понаедут. Ты лучше помоги-ка "максимку" дотащить.
- Неа, браток, ты уж как-нибудь сам, усмехается тот. А про себя думает: "Ага, нашел лоха! Сам тащи, тебе за это деньги платят".
Мужик зло сплевывает: - Кино, говоришь? Ага, щас немцы приедут, покажут кино, - подхватил оружие и заторопился к противоположенному краю поляны.
Ростик провожает его задумчивым взглядом: "Вроде не фанатик-комиссар... И на фига они, замордованные большевиками, дрались с цивилизованными немцами-освободителями? Сейчас бы жили, как в Европе!"
Осматривается. Кинокамер не заметно, хорошо замаскировали видно.
Слышится стрекот словно швейная машинка. У бабушки в деревне такая была.
Из кустов, по еле заметной давно заросшей грунтовке выныривает мотоцикл.
Водитель при виде пестро одетого человека не растерялся . Резко повернул влево к остову здания. Увидел, что осталась лишь передняя стена, затормозил. Так, чтобы все держать в поле зрения.
Пассажир в коляске тотчас направил на Ростика дырчатый раструб пулемета. "Современный! Не то, что у этого большевистского тюти", - мелькает в голове.
Мотор предусмотрительно оставлен молотить на холостых оборотах.
"Хенде хох!" - пролаял пулеметчик. Ростик решил подиграть. Кое-какие немецкие слова он знал. Из тех же фильмов про войну. И с готовностью воздел руки.
Искоса глянул на пиво, потянулся к банке.
- Ахтунг! Гранатен!!! - верещит всё тот же немец. И вдавил приклад пулемета в плечо.
- Дункель? - живо интересуется второй пассажир, что за водителем. И ловко, словно всадник с коня, соскакивает на землю. И сразу , без заминки уже идет. В правой руке "шмайсер". Ростик с готовностью протягивает сосуд.
Единым движением автоматчик схватил банку. Вместе с пальцами Ростика. Потянул выкручивая наружу. И как бы легонько, совсем без замаха ткнул стволом в солнечное сплетение.
Ростик задохнулся. В глазах потемнело. А противник ещё сильно приложил по загривку затыльником оружия.
Парень упал на колени. И завалился вправо вниз. Прямо на пыльные сапоги того, кого он так доверчиво угощал.
Тот брезгливо отступил, пнув походя бесчувственное тело. Отхлебнул. Закивал:
Водитель уже заглушил двигатель, а пулеметчик выбрался из коляски. Оба с некоторыми предостороженностями - война всё-таки! - приблизились.
Продегустировали по очереди напиток. Пулеметчик пригляделся к одежде поверженного чудика. Нагнулся, пощупал синтетические треники. Поцокал языком.
Ростик уже очнулся. От жестокой обиды слезы текут по лицу. Он всё слышал. И с ужасом понимал, что эти пехотинцы ведут себя как всегда. Смеются, радуются небольшому развлечению. И видят в нем недочеловека...
Сейчас решают, что из его одежды кому достанется. Пива, как они с сожалением удостоверились, у него больше нет. Вести его к начальству нет смысла. Он же не какой-то красный командир, что он может знать ценного для вермахта! Поэтому просто пристрелят "русскую свинью, унтерменьша".
Вот сейчас заставят раздеться, чтобы кровью не испачкать хорошие вещи, и...
От безнадеги, досады, обиды Ростик скрежещет зубами и глухо подвывает. Что этих дико потешает.
Некстати вспомнилось, что вот так же он с коллегами-охранниками при пересменках развлекался, гоняя тараканов у мусорного бака. А затем, натешившись, бедолаг просто прихлопывали.
И его, Ростика, эти простые немецкие парни, такие дисциплинированные, законопослушные и трудолюбивые сейчас походя пришлёпнут?!
Ну нет! Так просто он этим "цивилизованным" сволочам не дастся! Пусть они вооружены, а он нет. Пусть их трое, а он один. Зубами рвать станет!
Дикая ярость красной пеленой залила глаза. Пивного благодушного хмеля как ни бывало. И в этот момент деловито застучал "максим".
Очередь хлестнула опрометчиво сгрудившихся у лежащего гитлеровцев.
Кровь брызнула на лицо Ростика. Капли смешались со слезами. Рядом, с изумлением на лице осел автоматчик.
Страдалец, сдирая колени о кирпичную крошку, на четвереньках рванулся и выдрал оружие.
Когда подоспел спаситель , он остервенело колотил автоматом как простой железкой смертельно раненого, но всё ещё шевелившегося пулеметчика. Колотил так, что превратил лицо в фарш.
красноармеец еле оттащил. Ростик рычал и всё рвался продолжить. Напоследок извернулся и лягнул гада со всей дури. И зашипел от боли в ушибленном пальце ноги. Запрыгал на здоровой.
Так проникновенно он никогда не матерился!
Кое-как успокоился. боец осуждающе качает головой: - Они же фашисты, изверги. Небось видал, как оне измываются над нашими бабами, детками, стариками... А ты же наш - сплюнул и принялся споро собирать документы и оружие захватчиков.
Походил у мотоцикла, словно лис у курятника, с завистью глядя на пулемет:
- Снять бы, да не дотащу всё...
- А чего тащить. Довезем, - погладил Ростик мотоцикл по баку, словно породистого коня.
- А умеешь? - с надеждой вскинул загоревшиеся глаза боец.
- Хм, - хищно усмехается Ростик. И туманно добавляет: - Дерьмо вопрос. Тебя как зовут-то? Меня Ростислав.
Машина сильно напоминает "Днепр". На котором когда-то в деревне разрешал кататься дед. Рычаги, ручки и педали управления имеют необычный вид. Но расположены почти все на привычных местах.
Брезгливо достал ключ из кармана убитого водителя. Мотоцикл завелся "с полоборота". Видно к нему гитлеровец относился с хваленой немецкой педантичностью.
Быстро закидали оружие.
- А ты в этих тряпочных тапках поедешь? - ткнул Филимон заскорузлым пальцем на ноги попутчика. Тот опешил: "Как же он забыл?!"
- А что делать?
- Да с фрица подходящие сними. Да не кривись так, - прикрикнул, - Иначе, сам понимаешь, враз ноги раскровенишь.
Пришлось наспех переобуваться. Сапоги противно потные. Но зато тапки прекрасно влезли за широкие, пусть и коротковатые голенища.
Со второго раза тронулись - пришлось приноравливаться к незнакомой технике. Но к кустам Ростик подкатил уже с некой лихостью.
Все лишнее затолкали в багажник коляски. "Максимку" угнездили промеж нею и мотоциклом.
Филимон с явным удовольствием утвердился за трофейным пулеметом: "Поехали! А то, неровен час, немчура сюда нагрянет. Стреляли ж таки", - пояснил смущенно.
Ехали недолго. красноармеец показывал дорогу. Километра через 3, у поросшего кустарником оврага остановились.
Филимон как-то по-особому свистнул. Тут оказалось около 30 бойцов. Пулеметам и мотоциклу обрадовались. А более них запасам еды в багажнике и ранцах.
На Ростика очень серьёзно глядела девочка. Лет 5-ти. Он никак не мог понять, что его беспокоит.
Девочка как девочка. Правой ручонкой крепко прижимает к себе тряпичную куклу. Словно боится что отберут. А указательный пальчик левой во рту. Так часто делают дети. "Но вот не часто они на костылях", наконец осознал парень.
Не настоящий костыль даже, а так, палка с развилкой под мышкой. У девочки выше колена нет ножки.
Ростик, понимая глупость своего поступка протянул малышке шоколадку из ранца мотоциклиста. Девочка, не выпуская куклу, доверчиво подала левую ладошку.
Подошла девушка-санинструктор, с укоризной взглянула на угощавшего. А к девочке обратилась с материнской лаской: "Глаша, сначала покушать надо супчика, а шоколадочку потом. Ладно?" Девочка кивнула, отдала сладость.
- А что с ней? - кивнул Ростик на девочку, отойдя с медичкой.
- Немцы расстреливали, - устало ответила та.
- Как немцы?! Она же не солдат!
- А так, - зло бросила девушка, обдав его огненным взглядом, - Из пулемета. Там, откуда вы с Филей приехали был детский санаторий. Ребятишек стали эвакуировать, а тут фашистские самолеты. Так в поле их летчики начали охоту.
Воспитатели, шоферы с машин пытались укрывать малышей. А эти охотились за детьми. Как грачи за цыплятами. Три летчика, и друг перед дружкой. Глаше вот ножку отстрелили, когда она за оброненой куклой нагнулась. А Петьке, - она кивнула куда-то в сторону, - руку. Эти двое только и остались, - бесцветным голосом закончила девушка.
У парня перехватило горло. А скулы затвердели так, что казалось кожа сейчас лопнет от напряжения. В глазах помутилось и он с досадой понял, что это помимо его воли навернулись слезы. Чтобы скрыть смущение отвернулся.
_ Но это же дети! Неужели они не видели, глухо проговорил он.
- Это для нас они дети. А для них... - девушка махнула в сторону заходящего солнца. - Ты пойми, парень, - подняла усталые карие глаза, - Гитлер вложил им в головы, что мы - не люди. Дикие звери. Или, скорее, вредные насекомые. Вроде саранчи. Или тараканов. Поэтому убивая нас они очищают Землю. А так как они-то люди, то почему бы не развлечься при охоте. Это фашизм, братишка...
Внезапно Ростик понял, что санинструктор сильно похожа на его жену. Только очень уставшая, с жесткими складками у губ и темными тенями у глаз.
И вдруг его будто кипятком изнутри ошпарило: "А ведь эти нахрапистые ублюдки, которых он так гостеприимно потчевал ихним пивом, так же радостно скаля зубы могут пролезть к нему. В его мир. А там ничего не подозревающая Олька!"
Ростик воспользовался тем, что про него на время забыли. И бочком-бочком скользнул в кусты.
Долго вглядывался на полянку из зарослей . Будто бы тихо. Решился и пригибаясь подтрусил к знакомой стенке.
Холодный, несмотря на всё ещё одуряющую жару, пот заструился по груди и позвоночнику.
В панике, при мысли что может остаться вот тут, а враги уже там начал совать голову в каждый. Ноги дрожали и то и дело оступались на проклятом кирпичном крошеве. Руки содрал в кровь, но не ощущал боли.
Он сбился со счета. Сунулся в дыру - не то - назад. В такой лихорадке едва не пробежал ту самую. Уже выдергивая пропыленную голову краем сознания сообразил: "Вот оно!"
Дальше уже не думал. Действовал словно черти гнались.
Судорожно скинул ненавистные сапожищи уже навалившись пузом на край. Кое-как, извиваясь червяком вполз в РОДНУЮ комнату. И растянулся в изнеможении на полу.
"Ты что? "- встревоженно растолкала его в плечо жена. Открыл глаза, увидел перед собой ногу в прозрачных волосках. Которые печалили Ольку, но "вышибали пробки" ему.
И тут же дико вытаращил глаза, оглянулся на телевизор. Как ни в чем ни бывало, по экрану мельтишили какие-то персонажи.
"Как же хорошо, что наши забитые деды одолели этих якобы цивилизованных сволочей!" И что у него есть такая привычная, но близкая Олька. Вот эта, пусть небольшая, зато такая уютная квартира. Да и вообще есть самое главное - жизнь!"
Молодой мужчина вскочил, поднял на руки испуганную жену и закружился по комнате глуповато улыбаясь.
Вечером, когда снимал тренировочные штаны перед сном, из кармана выпал ключ от мотоцикла. "Забыл отдать новому владельцу", - подумалось автоматически. И тут же тупо уставился на кусочек металла.