- Ян... Ну, она такая маленькая-маленькая-маленькая-маленькая...
Я не успел ещё по лестнице подняться, а уже услышал эти завывания, откуда-то из гостиной. В общем, мы же давно, ещё с Рождества, собирались сделать пирсинг или тату, что-нибудь, меня же Холли впечатлила, и город Гамбург заодно. А Петер типа за компанию, "он давно хотел". Сначала у меня была мысль сделать татуировку, но я долго не мог решить, что именно и где: на предплечье, на лопатке... Не рисовать же этих пресловутых китайских драконов или прочую азиатчину. Они последнее время стали отчего-то популярны, наверное, дело идёт к тому, что Китай и Индия всё-таки поглотят мир. Короче, на первый поход в салон я ограничился пирсингом в левом ухе, и только-то. Другое дело Петер.
Где-то за пару дней до знаменательного похода, вечером, я сидел-ужинал, и позвонил Ян.
- Я сделаю бабочку! - очень решительно объявил ему Петер, крепко сжимая трубку нашего стационарного телефона. Я усмехнулся, расправляясь с пиццей и мечтая о кружке крепкого кофе или чая с лимоном для профилактики флю, пока не решил, чего хочется больше. Я уже пытался отговорить Петера рисовать на себе всякого рода девчачьи узоры: бабочки, цветочки... Но всё закончилось абсолютным провалом, потому я просто-напросто махнул рукой:
- Ну, окей, - примирительно кивнул я. - Твоё, твоё...
- ...Ян? Ну... - Петер крутился у телефона, а я наблюдал за ним. - Ну, можно вот тут. А можно вот тут... И я уже нарисовал эскиз... В субботу мы с Сашей идём делать.
Ещё вопрос, отпустят ли тебя.
- ...Тебе понравится, вот увидишь. Ну, Ян... Ты же работаешь в субботу. Нет, ну... А что в этом такого, мы сами сходим. Ой... - закатил глаза. - Ну, и что, что говорили.
Эти концерты на тему "я весь принадлежу тебе, но очень хочу прикинуться самостоятельным" всегда доставляли мне удовольствие, так что и в этот раз я наслаждался сполна.
- Нет, он занят, - повернувшись, Петер теперь смотрел прямо на меня.
Кто? Я?
- Нет, очень занят!
Не выдержав, я отложил вилку и начал смеяться, качая головой.
- Петер, дай мне трубку... Ага, спасибо. Ян, привет.
В трубке взволнованный голос:
- Привет, Алекс, чем ты там так занят?
- Ужинаю, - усмехнулся я.
- Агааа...
Ща моему соседу влетит за дезинформацию!
Петер стоял рядом, уперевшись рукой в стол, и выжидающе смотрел на меня.
- Что стряслось? - спросил я Яна.
- Слушай, вы можете в эту субботу не ходить? Мне придётся работать...
Хм.
- Хочешь, чтоб все вместе сходили? - догадался я.
- Да. Он вообще без царя в голове, что он там себе наделает?
Я еле сдержал улыбку. Но Петер всё равно заметил и уже прищурился. "Да я бы не сказал, что он без царя в голове, это просто ты очень заботливый" - хотел ответить я Яну, но Петер вдруг отнял у меня трубку.
- Прекратите это, - сказал то ли обиженно, то ли сердито, а скорее всего и то и другое. - Извини, Саша. Ян, хватит. Мы это уже давно обсудили, и вообще, зачем Сашу напрягаешь? Я тебе посылал эскиз по мылу... Ну, почему же несерьёзно? Да, приспичило. Да, без тебя, - он немного помолчал, уперевшись кулаком в бок и отвернувшись к коридору. Потом выдал: - Могу я хоть что-то сделать без тебя?!
В общем, именно таким образом мы и сбежали от Яна в тату-салон. Бедному инженеру не оставалось больше ничего, как смиренно ждать нас дома, поздним вечером субботы, и пить чёрный кофе, такой же горький, как его обида и волнение.
Конечно, дураком Петер не был, и осознание того, что он делает это скорее назло Яну, чем от души, настроение не поднимало. Ни ему, ни мне. Мне оставалось лишь надеется, что Ян не вытрясет из меня последние мозги, в случае если что-то пойдёт не так.
-...Она правда очень маленькая!..
Поднявшись по лестнице и уже заранее зная, что происходит, я усмехнулся и заглянул в гостиную. Ян стоял, скрестив руки на груди и гневно глядя на моего соседа, а Петер, хоть и весь из себя старался, всё равно выглядел довольно жалобно. Как нашкодивший щенок.
- ...бабочка.
- На самом деле, не такая уж маленькая, четыре сантиметра, - хмыкнул я и поздоровался с Яном. Тот стал ещё более хмурым.
- Привет, Алекс... - протянул мне руку, потом повернулся к Петеру: - Показывай давай.
Петер стянул свитер и, задрав футболку, развернулся к нам спиной. На его пояснице, с правого боку, красовалась стилизованная бабочка, чёрная, а вокруг рисунка - красным ореолом - раздражение на коже. Гнев Яна сменился на искреннюю жалость к покалеченному телу, он подошёл, опустился на колено, разглядывая татуировку.
- Ну, вот оно надо тебе было?
- Что, - фыркнул Петер, - не нравится??
Ян вздохнул, придерживая его футболку.
- Красиво... Больно?
Петер пожал плечами:
- Если честно, не очень. Потом уже, в конце, я просто устал...
- Он морщился, стонал и плакал! - заявил я, еле сдерживая смех, и в первую секунду Ян даже мне поверил: на лице его изобразился неподдельный ужас. Потом он всё просёк и покачал головой, не выпуская Петера из рук.
- И как ты теперь спать будешь? - спросил со вздохом.
- Как всегда. На животе...
Улыбнувшись, я оставил их наедине и отправился на кухню приготовить что-нибудь. Новых разборок не будет, это я уже знал, сейчас Петер из фазы "я сам себе хозяин" перейдёт в фазу "я весь такой глупый, непостоянный, люби меня!", обычные девчоночьи разговоры, так что можно было не переживать, ничего интересного.
Татумания на этом не закончится, и я буду ещё долго раздумывать, что бы такое сделать на себе и где... Что-нибудь, что смотрелось бы круто, но только, умоляю, не драконов и не эти дурацкие иероглифы. Наталья доставала меня своей Японией, предлагала даже написать хокку на спине.
- Ты что, сдурела? - говорю ей. - Да я скорее "Не забуду мать родную!" напишу. На груди. Я те чё, японец??
- Ну, причём тут это...
- Да притом. Не хочешь на себе по-удмуртски что-нибудь написать? А? Что, Удмуртия - это не модно?
Она в то время совсем свихнулась на Японии, и фильмы смотрела азиатские, и анимэ галлонами, и джей-рок, японский типа, слушала, а по мне, так они там не поют ни фига, только юбки напяливают и воют как резаные коты. Хуже педовок. Петер, и тот ведёт себя поприличней. И он тоже, кстати, Наташкину манию не оценил, она когда принесла нам диски со своими японцами (мы устроили вечер кино), Петер маялся-маялся, а потом выдал:
- А можно мы, Наташа, пожалуйста, "Бешеных псов" посмотрим?
- Еееее!.. Тарантино! - энергично поддержал я, и даже Натальино заявление "Петер, там будут кавайные мальчики и бой лав!" никого не вдохновило. Действительно, удивит ли Петера с Яном эта самая "бой лав"? Сомневаюсь. Она уже даже меня не удивит. Ян усмехнулся, и краем уха я услышал, что настойчивый интерес женщин к гей-отношениям и сексу в частности его настораживает и в какой-то мере даже пугает.
- Здесь почему-то может быть только два варианта, - поделился он со мной своими наблюдениями, - или резкое отвращение и требование сжечь на костре, причём, сию же минуту, или дикий восторг...
Я усмехнулся, и отхлебнул пива:
- Женщины...
И спросил у него негромко:
- Но второй вариант предпочтительней, верно?
- Ни фига, - покачал головой Ян, - Вторых я понимаю ещё меньше, чем первых.
Мне оставалось только пожать плечами.
Интересно, кто такую моду вообще запустил, и специально это, пиар-компания то есть, или так, случайно образовалось? То есть, отчего девки на эту японщину кипятком ссут? Кто их натаскал? Причём же, не единично, взять, например, Наталью, а повально! Поколение япономанов, блин. Мне это чем-то рип-нимада-табень напомнило, из Сорокинского "Сала", только там всё, конечно, совсем страшно. Я даже Марка Твена Наталье процитировал:
- Если вы вдруг осознали, что оказались на стороне большинства, это верный признак того, что пора меняться.
Но она не впечатлилась.
В общем, признаюсь, касательно татуировки, я так ничего и не придумал. Переделать тату намного хлопотней, чем купить новую рубашку, постричься или сменить стиль. Поэтому я долго не мог решить, что же это такое должно быть, что не надоест мне за всю жизнь, и, в конце концов, понял, ничего такого нет.
После просмотра "Псов" и "Криминального чтива" Петер разыскал в ютюбе полную коллекцию саундтреков к Тарантино, врубил, и мы, лениво разговаривая, приятно продолжили вечер. Я приглашал Еву присоединиться к нам, но у неё, к сожалению, был экзамен где-то на неделе, так что мы веселились в привычной компании: я, Петер с Яном, Наталья и Нассрин иногда спускалась со своей крыши. Приглашали также Антона, но он работал в ресторане в тот вечер.
Надо сказать, Тарантино заводит. Когда заиграл трек "Гёрл, ю`л би э вумен.....сун", я непроизвольно поглядел на Наталью, хорошо, она не заметила, она в это время доверительно выспрашивала что-то у Яна. Как оказалось позже, говорили они об о ещё одном пресловутом, и я б сказал, повальном увлечении девок темой... ну, вы поняли, какой. Они называют это "яой" или ещё "слеш", и они считают, что это круто. Они сами не понимают, отчего. Но для самых глупых есть оправдание: мы за свободную любовь!.. это так прекрасно!.. Мы поддерживаем однополые браки!.. И прочий бред сивой кобылы. Я, если честно, не знал, что Наталья настолько дитё, но в тот вечер не стал ей ничего выговаривать, да и потом не стал, зачем? Она же, наверное, я надеюсь, вырастет, и сама всё поймёт. Зато вот Ян, под энную бутылку пива, разоткровенничался.
-...свободная любовь? - говорил он Наташке, они удобно устроились на диване, - Гей-клубы?.. Сказать тебе честно, это сплошное разочарование... Да, это выглядит ярко и привлекательно... Снаружи. Со стороны. Внутри всё иначе. Что именно?.. Культ тела, молодости, наркотики, проституция, насилие... Поиск партнёра на ночь. Или на минут двадцать, чтоб трахнуться в туалете. Я бы не стал называть это любовью. Ни свободной, ни какой. Большинство парней там похожи на животных, они сходят с ума от того, что могут быть сами собой, ничего ни от кого не скрывать, пусть и на одну ночь, в этом пресловутом клубе. И всё, чего они хотят, это секс. Много, много, как можно больше секса... Под конец уже всё равно, с кем.
Наталье, кажется, открыли Америку. Мне даже смешно стало, но я сдержался, и попросил Петера снова поставить тот трек про "Гёрл...". Да, верно, вряд ли по тв, в разделе о толерантности, стоит крутить ролики, как накаченные наркотой парни ебут друг друга в туалете, а потом их выворачивает на мостовую на фоне светлеющего неба. Но может это стоит показывать тем самым чокнутым школьницам? Чтоб отличали жизнь от сказки? А по тв лучше о том, как они нашли друг друга на танцплощадке где-нибудь в свободомыслящем "Берлине", влюбились с первого взгляда и ушли домой за ручку.
Не пойму, неужели народ настолько туп, и для того, чтоб понять и принять другого, ему непременно надо уверится, что этот самый другой срёт клубничками, а блюёт молочным коктейлем? Все мы не ангелы. Что происходит в обычных клубах? Не тематических, как называет их Петер. Да то же самое. Придите в начале вечера, и вы увидите прекрасных дам с причёсками, шпильками и прочей атрибутикой из бутиков, и парней тоже этаких... в лучших штанах, блин. В начищенных ботинках. А загляните-ка туда часиков через пять... Шпильки сломаны, помада размазана, туалетная бумага по всему коридору, грязь, вонь, пьянь. Разбитые бутылки. Лужи пива. Пропахшая потом и куревом одежда. И измождённое лицо уборщицы в коридоре туалета... Но это жизнь. Настоящая. В её, можно сказать, самом естественном, обнажённом виде. Никакой вежливости без желания, никакого показного уважения. Если такой пьяный вам наступит на ногу и извинится, то можете смело записывать его в друзья, человек хороший.
Хоть раз десять за жизнь, но непременно надо напиться так, чтоб память отшибло. И лучше всего сделать это в молодости. Например, в клубах...
Кстати...
- Эй, Петер... - позвал я, пока он настраивал музыку. - У меня вопрос возник.
- А?
- А как вы, собсно говоря, с Яном познакомились?
Дослушав меня, он рассмеялся.
- Оой, кажется, это так давно было!..
- Да ладно, - прищурился я.
- Честно, ничего особенного.
- Расскажите! - попросила Наталья.
Но пока Петер собирался с мыслями-словами, ко мне повернулся Ян:
- Я его сразу заметил, ещё в очереди перед клубом. Он один пришёл, ну по крайней мере, он один стоял в очереди, и я подумал: блиииинн... Хорошенький... Он с кем? Хоть бы ни с кем, хоть бы ни с кем...
Петер сел на столик, прямо напротив нас, сложил руки на коленях и, прищурившись, внимательно слушал Яна. Наталья улыбалась, прикусив губу и предвкушая, наверное, красивую сказочную историю, мне тоже было любопытно. Как раз в этот момент к нам спустилась Нассрин, приготовить чаю, взять чего-нибудь поесть. Ян продолжил:
- Потом мы зашли в клуб, и я его как-то потерял... Увидел снова только в гардеробе, но между нами было до фига человек, - Ян смотрел на Петера, вспоминая, - Я стоял и мучился, неужели он один, может, его парень уже тут, в клубе?..
Петер закатил глаза, и мы рассмеялись.
-...Он был весь такой одинокий и потерянный...
- У меня просто голова болела.
- Мне хотелось подойти и обнять.
Петер махнул рукой, ты типа безнадежён.
- И тогда я решил, что должен с ним познакомиться. И отыскать в толпе во что бы то ни стало... И мне всё равно, даже если он не один...
Тут мой сосед не выдержал и, смеясь, хлопнул Яна по колену.
- Шайсе! Перестань уже, не делай из меня саму невинность. Какой кошмар! Сейчас расскажу, как всё было, - поёрзал на столе, устраиваясь поудобнее. - Я сначала пошёл в зал латино, взял мартини, стою, значит, танцую. Тут оборачиваюсь, смотрю, парень. Ничего такой, высокий, симпатичный, - подмигнул Яну, тот, улыбнувшись, покачал головой. Всё это время он не сводил с Петера глаз. - Мы начали танцевать, он мне в принципе понравился... - Петер безразлично пожал плечами...
- В принципе? - подначила Наталья.
- Ага. Ничего так. Для первого флирта сойдёт.
- Ха!.. Петер-Петер...
- Чего, Наташ? Ну, в самом деле, - улыбнулся. - Вечер только начался, а он сразу так раз и подошёл! И что?? - развёл руками, ища у нас поддержки. - Предлагаете мне всю ночь только с ним зажигать?.. Ну, в общем, мы танцевали... Долго, я уже не помню, сколько... - махнул рукой. - Главное, он совершенно ко мне не приставал. Вообще!
Наталья смеялась, откинувшись на спинку дивана, я открыл очередную бутылку пива, Нассрин готовила себе бутерброды, периодически поглядывая на нас.
- Джентльмен! - подмигнул я Яну.
- Я стою, танцую, уже не знаю, каким боком к нему притулиться, а он даже потискать толком не может!.. - продолжал возмущаться Петер. - Потом пошли к бару выпить по коктейлю, поболтали...
- Там из-за грохота ничего практически не было слышно, - покачал головой Ян. - Но мне нравились его глаза и улыбка...
- ... А потом мне захотелось потанцевать с кем-нибудь ещё, а он всё ходил за мной хвостиком. Как не гляну, всё его вижу. Стоит и наблюдает!
- А чего ты сам на него смотрел? - улыбаясь, прищурилась Наташка.
Петер сделал вид, что это к делу не относится.
- Ну, я постарался как-то от него отвязаться и начал кутить с другими парнями, - беззаботно пожал плечами. - С одним мы вместе пошли в туалет...
- Оу... - я поднял вверх указательный палец. - Дело принимает интересный оборот!
Петер рассмеялся.
-... А вот он, - кивнул на Яна, - провожал нас взглядом...
- Я б на твоём месте уже придушил его где-нибудь, - признался я инженеру, и мы чокнулись бутылками.
- Дайте мне тоже пива, - потребовал Петер... Глаза горят, на щеках румянец, то ли от алкоголя, то ли от возбуждения, а может всё вместе. - Грек, кстати, оказался, как сейчас помню, такое тело...
- Горло пересохло? - прищурился Ян, подавая Петеру бутылку. - Я тебе в следующий раз не разрешу пить, чёрти что болтаешь... - улыбнулся.
Петер махнул рукой и продолжил бурный рассказ. Он настолько увлёкся, что Наталья забыла про свои чипсы, я - про пиво, Ян, кажется, начал злиться, то бишь ревновать, и в какой-то момент мы все услышали испуганное:
- Ох!!..
Это была Нассрин. Доделав бутерброды и присев на краешек дивана, она тоже заслушалась Петера, но до неё, неискушённой иранской души, видимо, только сейчас дошло, чем Петер и грек занимались в клубном туалете. Она прикрыла рот ладонью, глаза большие, круглые, на лбу прорисовались морщинки, бедная девочка, открытие за открытием. Ну, собственно, да, вот так нетривиально можно использовать туалеты... А что? Экстрим, адреналин, места мало, всё жёсткое, дико неудобно, но всё равно прикольно, да и музыка играет...
Мы все теперь смотрели на Нассрин. Посидев пару секунд и по-прежнему держа ладонь у рта, она наконец очнулась, схватила бутерброды, кружку и умотала к себе на крышу. Некоторое время мы молчали, потом я начал смеяться.
- Так, - кивнул Яну, - он, значит, развлекался, а ты всё ждал?
Ян усмехнулся, пожал плечами:
- Ну, в конце концов, я получил, что хотел, - и, подхватив рассказчика за ноги, перетянул его со столика к себе на колени. - Надеюсь, с Нассрин там всё окей...
- Да что с ней станется.
- Ай...! Ян!..
- Тшшшш! - Ян засунул руки в задние карманы джинсов Петера и крепко поцеловал моего соседа в губы. Каждый раз когда Петер хотел отстраниться и вероятно продолжить рассказ, Ян сжимал его ягодицы в руках, Петер вздрагивал и поддавался поцелую. Какой-то частичной души я почувствовал зависть, что сижу здесь в сущности один, Наталья уйдёт домой, Ева чёрти где, и больше нет никого, с кем провести ночь.
Потом мы снова врубили музыку, насколько это вообще возможно, врубить, при спящих внизу хозяевах, и слегка потанцевали. Петер изображал салсу, а позже залез на стол и устроил нам мини-стриптиз. Мини - это потому что дошло только до расстёгивания рубашки: Ян понял, что всё серьёзно, снял моего пьяного раскрасневшегося соседа со стола и унёс в комнату. Перед этим он успел заметить:
- Ты, кстати, самое главное забыл рассказать...
- Что?.. Ай, Ян, пусти...
- Что влюбился в меня по уши прямо с самого первого взгляда.
- Хаха, да ни за что!..
Мы с Наташкой ещё некоторое время посидели-поболтали о мелочах, и потом я проводил её домой... Помню, шёл обратно, по пустой ночной улочке, глядь, что-то бежит по дороге, сначала думал кошка, чёрная как назло, а потом присмотрелся, подошёл - ежи! Три штуки. Маленькие, чьи-то дети. Я подошёл, они в комочки сбились, сидят. Постоял, поумилялся, потом в небо глянул, руки развёл, вздохнул... Всё как полагается по ночам. Тем более, звёздным. Воздух был холодный, но уже не зимний, явно, и внутри у меня отозвалось, словно бы эхом: Весна.
- Весна... - повторил я вполголоса. - А скоро вообще лето. И скоро будет уже год, как я здесь...
Не то чтоб я не видел моря... Я был на Чёрном, о чём уже рассказывал, был на Средиземном как-то, очень давно, с родителями, на Балтийском тоже... Но на Северном до той весны - ни разу. Наш универ организовывал экскурсии по немецким зоопаркам-паркам-музеям и прочим интересным местам, так что мы с Петером, Натальей и Иркой записались и поехали в Куксхафен, на берег Северного моря.
Погода, помню, была замечательная, солнечная, хоть и ветер холодный, Ирка была в ярком малиновом пальто, высоких сапогах по колено и всю экскурсию пыталась идти со мной под руку. Петер шёл с Наташкой, и они постоянно о чём-то сплетничали. Море удивило меня прежде всего отсутствием воды. То есть поначалу, как только мы вышли из автобуса и вполуха слушали гида, я этого не заметил, ну, море, мол, и море, чего удивительного, тем более, что холод собачий и не покупаешься, а потом разглядел там... лошадь. Пришлось, присмотреться повнимательней, и оказалось, что воды-то практически нет, так, кое-где неглубокие лужи.
- Сейчас мы пойдём пешком по морю, - воодушевлённо рассказывал гид, немец, - дойдём до острова, это двенадцать километров, и как раз, - он посмотрел на часы, - после обеда будет прилив. Так что обратно нам придётся плыть на катере. Так как вы видите, что кое-где есть вода, я настоятельно советую вам снять обувь, и носки тоже, и идти весь путь до острова босиком...
После фразы про "двенадцать километров" все слушали гида молча. После "босиком" послышались негодующие возгласы. Группа у нас собралась человек двадцать-двадцать пять, и сначала никто не верил, что действительно придётся идти босиком (информацию о поездке ведь никто толком не читал), ай, мол, что за бред, воды нет, дойду в ботах. Те, кто думал так, сильно пожалели уже минут через пять, так как песок был насыщен водой, и кое-где ноги проваливались по колено. Я, хоть и поёживаясь, сразу снял ботинки, Петер, улыбаясь, последовал моему примеру, одна Ирка всё ещё не могла прийти в себя. С другой стороны кто кроме неё догадается ехать к морю на каблуках?
Вода была жутко холодная, и мы вспомнили все ругательства, которые только знали, на всех языках, благо университет интернациональный. Тогда же я выучил "ксо" по-китайски, что значит вроде как "ах, дерьмо!", потому что некоторое время, где-то первые километров пять, шёл с приятелем - парнем из соседней лабы, он родом из Гонконга.
- Ир, сними сапоги.
- Шайсе, вашу мать!..
Беда в том, что если обувь не снять сразу, вы понимаете, что выйдет, да? Верно, она к хренам намокнет, вместе с носками, и тогда будет чертовски холодно, причём, не ясно, успеешь ли высушить, и если нет, то обратно - с мокрыми ногами, и "фолликулярная обеспечена", как сказала Наталья.
Так как я взял рюкзак, как заправский турист, то ребята скинули мне свои ботинки. Потом закатали штаны по колено, и, кусая губы, бормоча ругательства, направились по ледяному песку вперемешку с североморской водой к славному острову Нойвек. Вообще, как сказал нам гид, это популярное туристическое место, в первую очередь как раз благодаря сильным отливам-приливам и возможности буквально гулять по морскому дну. Наташка бегала вокруг фотографировала, Петер собирал ракушки и прочие остатки живности, Ирка причитала, чтоб кто-нибудь прилетел и забрал её отсюда. Например, принц.
- Ир, ну сними ж сапоги, ё-моё...
- Шайс эгаль! - отмахивается, уже плевать типа.
Найдя очередную интересную на его взгляд ракушку, Петер вдруг с испугом бросил её на песок.
- Аа! Оно живое!!.. Наташа! Что это??..
Подбежавшая Наталья принялась восторгаться, складывать ладошки, и что-то бормотать, я понял только, что живность двустворчатая.
- Оно кусается? - спросил самое главное Петер.
- Нет, что ты!.. - принялась разубеждать Наталья. - Давай бросим в водичку.
- Давай.
- Я с вас умиляюсь, - прищурился я и улыбнулся. Ирка, держась за мой локоть, попросила немедленно выбросить гадость и вымыть руки. Классика. Заправская москвичка на каблуках по ледяной воде. Педикюр у неё в тот раз был бордовый, под цвет пальто и трусиков (как я понял позже). Наталья фыркнула, что у нас нет ни грамма единения с природой, и Петер, слушая её, даже снова взял двустворчатое в руки. По лицу его было видно, что хотел переспросить про кусачесть, но никак не решался нарушить единение. Боялся, наверное, что Наташка назовёт его городским мальчиком, впрочем, зря боялся, в конце экскурсии она обозвала так всех. Особливо нам с Иркой досталось, как москалям.
- Слушай, Наталь, ну, не все ж, как ты, биологи...
- Саш, звучит, как ругательство...
У меня остались те фотки, порой с ностальгией пересматриваю их, смеюсь над разными моментами. На фотках кажется, что идём по какой-то пустыне, а кое-где - словно бы по воде, морской глади, солнце отсвечивает, так что создаётся такая иллюзия... Носы у всех красные, лица и ноги белые от холода, губы синие, жесть. Наталья бежит по песку, смеётся, волосы развиваются, держит кроссовки за шнурки... Петер позирует, поднимает бровь и пытается выглядеть сексуально, хотя ноги уже наверное свело от ледяной воды... На него подозрительно оглядываются китайцы. Не знаю, как у них там, в коммунизме, принято относиться к педовкам. Ирка кутается в пальто, спорит о чём-то с гидом, потом с китайцем, показывает ладонью в небо, что она там говорила, уже и не вспомню. Наверное, того самого прынца ждала. На вертолёте.
Я, кстати, жёстко шутил над ней по этому поводу: когда на горизонте снова показывались лошади, я кивал Ирке:
- Эй, Кузнецова, прынц едет, чего не встречаешь?
Ирка пыхтела в ответ.
Мы дошли до острова как раз к обеду, и только расположились на берегу, на траве, отдохнуть под солнышком (которое наконец-то начало пригревать), достали припасённые бутерброды, чай в термосе, как случилось долгожданное - начала прибывать вода. Первое, о чём думаешь: невероятно красиво. На горизонте начинает блестеть, вода под солнцем, и потом медленно так песок сглаживается. Кажется, и не шли тут. По морю. Не могли идти, как же... по воде? Стоило, помню, глаза закрыть минут на пятнадцать, отдохнуть, как вернулось северное море.
- Почувствуй себя богом...
Нойвек оказался приятным островом, маленьким таким, три квадратных километра, три избушки, маяк да кафешка для туристов, где каждая краюха хлеба втридорога. С погодой очень повезло, так солнечно, я больше пятиста фоток сделал, потом долго разбирал их. Пока Петер с Натальей ушли на маяк, смотреть на пейзажи с высоты (гид сказал, маяк был построен в четырнадцатом веке), мы с Иркой валялись на поле, в траве и наслаждались теплом.
- Последняя, блять, возможность загореть, - ворчала Ирка, подставляя лицо и руки солнцу. Она лежала с закрытыми глазами, в своём шикарном бордовом пальто, прямо на весенней траве. Мне захотелось немного поприставать к ней, и я провёл ладонью по Иркиному бедру. Она улыбнулась, не открывая глаз:
- Слышала, ты немку себе завёл.
Я усмехнулся.
- Ага. Погоди... Это от кого ж ты слышала?
Ирка повела плечом. Я хотел было допытаться, но потом плюнул на это дело.
- Да, завёл, - согласился. - А твой как там... тридцатник?
Ирка вздохнула, открыла глаза и приподнялась на локтях, глядя на море. Прищурилась от солнца, отчего у глаз образовались мимические морщины.
- Да странные эти немцы, Сань...
- Что такое? - поинтересовался я, в душе лелея мысль, она сейчас скажет, что русские мужики лучше. Хочется же услышать, нет? Хочется, конечно.
- Как дети, - ответила Ирка. - Всё их водить за ручку надо. Сам никогда не предложит ничего, всё от тебя ждёт инициативы. Феминисты, блять.
- Кто? - не понял я.
Ирка хмуро поглядела на меня и не ответила.
- Хм, - я невольно улыбнулся и вернул руку ей на бедро. Получайте инициативу, дама! Она даже не заметила, кажется, увлечённая размышлениями о национальных особенностях в отношениях.
- ...В прошлый раз хотели потрахаться, я к нему приехала, в бар сходили, потом домой, и он лёг как бревно - "трахайте меня!". Тьфу!!
Я смеялся...
- Ну, кто ж не любит, когда женщина сверху! - подмигнул.
- Ну, блять, что, каждый раз?! - возмутилась Ирка.
- Не, ну, каждый раз это не дело, он же мужик. Эта...
- Да какой он мужик! - рассердилась. - Дерьмо на палочке. Тряпка, - на меня покосилась, пока я её по ноге гладил. - А ты животное.
- Что?? - я ж поднялся и сел от неожиданности. Потом, ошарашенный, рассмеялся.
- Ну, ты уж выбери, чего тебе надобно, королевна.
- Да ясно, по-моему... - завлекательно прошептала Ирка.
- У меня резинки нету с собой.... У тебя есть?
- Обалдел, что ли?
- Что? - пожал я плечами, принявшись гладить её второй рукой. - "Я не такая"? Я в тебя не буду кончать, не бойся...
- Ага, танк остановишь. Ты ж мужик, вы когда трахаетесь, у вас крышу сносит. После нас хоть потоп называется.
- О последствиях не думаем?
- А то, - кивнула, но я уже видел, что она согласна.
- А ты разве не на таблетках?
- Нет сейчас...
- Что так?.. - спросил я просто так, без всякого смысла, целуя Ирку в шею. - Ну, Ир, не упрямься, а... Тут Натаха говорила о единении в природой, ну так вот мы и... Ну, и почему это крышу сносит? Вот правильно же природа придумала, что... ну, Ир... что у женщин после секса как раз в наоборот - в голове проясняется...
- Ну, правильно, должен же хоть один быть вменяемым. Ох... Ну я ж говорю - танк... Умом мужчину не понять, бессильна логики наука... ему отдашься, скажет: "блядь", а не отдашься, скажет: "сука!".
На секунду я замер, и только потом начал ржать, громко, в голос, какие-то проходящие вдалеке туристы даже остановились.
- Хаха... Ну, Ир, блядь тут я, так уж и быть...
Она меня жестоко напугала, когда потом с Нойвека вернулись... У неё задержка случилась, как я понял, ну и ясное дело, о чём я подумал. Да и нервная какая-то была. У нас тогда днюха случилась у общего знакомого, парня из Хорватии, вот мы и встретились. Причём, Петера знакомый не пригласил (они с одного курса), и как позже выяснилось, по одной простой-тупой-банальной причине - боялся голубым обзовут. Перепугался я тогда, не описать вообще. Мне ещё одна добродетельница сказала, что Ира, мол, к врачу пошла, потому с пар ушла раньше. Вот на днюхе я и попытался выяснить, что ж, ё-моё, такое творится. Она поздно пришла, я только под конец вечера разглядел, стоит у стола с напитками и мартини тянет с кем-то из баб знакомых. Почувствовал, в горле пересохло... Но решился. Надо, думаю, подойти. Мало ли... Да и в конце концов, если и что, оба же виноваты. Успокаивал себя, честно скажу, долго. Два бекса уложил только так. Мысль ещё была - уйти. Легко уйти. Никто ничего не скажет. Мало ли, с кем она там трахалась после меня... или до... Хрен определишь. В общем, я сидел в кресле. Пил пиво, думал, и чем больше пил, тем, понятное дело, дурнее думал, рядом какие-то кенты, как Антон пацанов зовёт, привязались, шутили всё. Я вот не совру... правда думал уйти. Нет, а что? Не одобряете? Да ху керс в конце концов. Это просто трах. Она сама согласилась. Не была бы бл... Не пошла бы. Верно? Могла б как Наталья до двадцати двух целкой ходить. И проблем бы не было. Верно? Что такого? У неё что, у самой мозгов нет?
- Ир!.. - где-то в коридоре я схватил её за руку, между других, малознакомых людей. Она обернулась, казалось, что не особо рада была видеть меня, но я настоял, что надо поговорить. У самого сердце ща выпрыгнет, думал, совсем сдурею. Мысли-то какие полезли? Первая была: сколько стоит аборт? Вторая: Что делать с учёбой? Третья: всемилостивый боженька, пусть на этот раз пронесёт! Отчего я такой плодовитый??
Пронесло. Ирка стояла на кухне, в полутьме, у окна и курила. Я стоял рядом, готовый выслушать всё, что угодно, но она удивила меня. И первое, что я подумал тогда, то и сказал ей:
- Ну, ты дура... Почему не сказала?
Ирка пожала плечами.
- Зачем? Ты доктор? - затянулась.
Я не нашёлся, что ответить сразу, но всё-таки выдавил из себя:
- Я... друг. Разве нет?..
Она улыбнулась, можно было расценить это и как "ну, да, конечно" и как "что за глупости говоришь, дорогой".
- Да ладно, Сань, не сердись. Я никому не говорила, - потом усмехнулась и потушила сигарету: - Да и что говорить-то? Ещё ничего не понятно. Анализы сделаю, тогда посмотрим. Эй, да хватит тебе, это у женщин часто бывает...
Надо ли говорить, что я ни хрена не понимаю в этих женских проблемах, гинекологии и прочем? Но когда не понимаешь, оно как-то ещё страшней кажется...
Я долго молчал, честно не зная, что сказать.
- Слушай... Мы может и трахаемся... иногда... Но я тебе друг. Ну, или не знаю, как ты считаешь, - пожал плечами, в темноте я совсем не видел её глаз, только очертание лица. - Но ты мне небезразлична. И всегда можешь на меня рассчитывать. Если вдруг что, - слова не шли, я говорил сбивчиво, как-то неуверенно, и запутывался в собственных мыслях, - если что, ты...
- Спасибо, Саш, - вздохнула она. - Да всё нормалёк будет. Не драматизируй. Проводишь?
Я кивнул, отстраняясь от стены:
- Пошли...
Мы попрощались с именинником на скорую руку, и по правде я рад был покинуть его вечеринку. Уже обуваясь, в коридоре, я просил, а чё ты, мол, не пригласил Петера, так, просто спросил, даже из вредности какой-то... Хорват скорчил презрительную гримасу, и я криво усмехнулся в ответ. Пока Ирка зашнуровывала свои длиннющие сапоги, он ещё спросил меня... Правда, ли, мол, что я с ним живу. Я помолчал, раздумывая, как бы поинтереснее ответить. Потом усмехнулся, пожал плечами, открыл дверь, пропуская Ирку вперёд:
- Не совсем, - сказал. - Мы вообще-то вчетвером там, - подождал реакции, и добавил: - Ну, иногда ещё Наталья заглядывает, - подмигнул.
Ирка, выйдя на лестничную площадку, сразу же соскучилась:
- Ну, где ты там, дорогой??
Я демонстративно закатил глаза и, буркнув хорвату: "спасибо за пиво, чиииирз!.. и, кстати, ещё раз хеппи бёсдэй", вышел.
На улице, как положено, было тихо, спокойно, хорошо. Небо звёздное, ёжики шуршатся в садах, фонари горят, словно на посадочной полосе... Я приобнял Ирку, и мы пошли в сторону её общаги. Всю дорогу молчали, каждый думал о своём, я - понятно, о чём, переваривал сказанное Иркой, и уже у подъезда она немного отстранилась и усмехнулась:
- Ну, Сашок, ты умеешь нагнетать обстановку...
- Что?.. Аа, прости, - я прикрыл глаза ладонью. - Я задумался просто. Извини.
Ирка стояла на ступеньке, у двери, и, улыбаясь, смотрела на меня. Что я могу сказать о ней?.. Красивая. Яркая. Живая, настоящая, страстная, эмоциональная, открытая... Моя москвичка.
- Ирка, всё будет хорошо... - полез я обниматься...
- Сань...
Правильно всё ж она сказала о мужиках. В плане того, что танки. В темноте, не включая света, мы поднялись к ней в квартиру, открыли дверь, я начал целовать, раздевать её, кое-как добрались до постели... Помню, я старался как-то по-другому, я не знаю... До того, пока она не сказала, ероша мне волосы:
- Что ты со мной как с хрустальной вазой...
- Молчи... Я быть может... люблю тебя.
- Любишь? - улыбнулась устало, проводя ладонями по моей спине. - Ну, конечно, любишь, как же иначе. И я тебя. Тоже люблю, - и начала тихо смеяться, змея. Глядя на неё, волосы распущены, веером лежат на подушке, глаза блестят, тело горячее, я прищурился:
- Что, не веришь? Вот, возьму, и сделаю тебе сейчас ребёнка.
Ирка удивлённо подняла брови:
- Ты что, дурак?
Секунду я просто внимательно глядел на неё, и только потом начал смеяться. Откинулся на кровать, покачал головой...
- Кузнецова, ты какая-то неправильная женщина!
Ирка повернулась ко мне, начала гладить по груди.
- А с правильными скучно. Верно?
Я улыбнулся, поймал её руку, сжал в своей.
- Верно... Всё знаешь, моя москвичка.
И какой-то частью души я всё-таки люблю тебя.
...Обратно с Нойвека ехали на пароме, красиво, не описать. Солнце, море, чайки, ветер, пиво... тут же, в ресторанчике на пароме, по два евро за стакан... Горизонт ровный, полоска, от воды весь светится. Мы вчетвером стояли на палубе, близко к носу, и наслаждались зрелищем. В какой-то момент Петер раскинул руки, изображая Титаник, Наталья рассмеялась и потребовала, чтоб я встал сзади для полного антуража, она, мол, сделает фотки.
- Тогда тя надо выбросить в море, оттуда самый лучший ракурс! - подал я идею, но выполнить не успел, Наталья начала смеяться, визжать, группа китайцев повернулась и уставилась на нас вся разом, все - не знаю сколько - десять-пятнадцать человек? Пришлось потискать да выпустить Наталью из рук.
- Эх, где мой ди Каприо, - вздохнул Петер, спускаясь с носа, я усмехнулся, что дома сидит - чертежи чертит, а Ирка посоветовала обратить внимание, например, на гида. - Он ста-арый, - поморщился Петер, тут сразу же сообразил, что говорим мы на немецком, и тот может услышать, нехорошо получится, и поправился: - Я имел ввиду: хи из вери о-олд...
Я махнул рукой и, вытащив камеру, отдал её быстро обрадовавшейся Наташке:
- Лезь давай обратно, страдалец, - кивнул Петеру, тот хлопнул в ладоши и, забравшись на нос, снова развёл руки в стороны. Я невольно рассмеялся и поинтересовался у любопытных китайцев, не хотят ли они сфотографироваться на фоне памятника. Петер точно стукнул бы меня чем-нибудь, если б только смог достать.
- Ну?.. - забравшись за ним, я встал точно сзади, пришлось прижаться к нему, места там мало. - Доволен?
- Ооо...! - тихонько завыл Петер, щурясь на горизонт, словно воплотилась его давняя мечта...
Наталья надела кучу фоток, но ракурс, конечно, был аховый... Надо было всё ж закинуть её в море. Но самое смешное, что стоило нам спуститься, как набросились эти пресловутые китайцы! Не знаю, может, у них с английским плохо, или с немецким, или с чувством юмора, но все они резко захотели... сфотографироваться с памятником. Наталья щёлкала, щёлкала, пока каждый узкоглазый не получил свою долю счастья. На тех фотках, умереть не встать, пятнадцать китайских улыбок во все тридцать два зуба и обалдевшие наши с Петером лица.
До дома ехали на университетском автобусе, спали конечно же, надышались воздухом, находились по ледяной воде, устали. Пришлось разбудить Петера, иначе проехали б свою остановку.
- Вставай, Титаник!..
А дома первым делом - горячий душ, горячий чай с лимоном, еда, сон. Но всё равно какой-то хитрый северный ветерок, видимо, пробрался и сделал своё поганое дело: через пару дней мы с Петером свалились с носом, горлом, температурой и всем, что к этому прилагается.
Конечно же, никто не собирался болеть. Поэтому мы напланировали вагон и маленькую тележку в придачу, что сходим на арт-выставку в городе, потом на ужин в ресторан, где Антоха работает, а после в какой-нибудь клуб. Но когда я встал утром с дикой болью в горле, лоб горячий, голова гудит, ни о чём таком уже не могло быть и речи. Я только набрал смс-ку коллеге из лабы сказать, что, мол, приболел слегка и не появлюсь пару дней, и пошёл глядеть, что там с Петером.