Блять. Был бы у Петера хвост, закручивался бы сейчас баранкой. Я всё понимаю, но проснуться в понедельник утром от стука по крыше и, едва разлепив глаза, увидеть перед собой огромного волосатого мужика с молотком, вы меня простите. Ладно, моя вина, что сплю долго, и главное - что шторы так и не удосужился повесить. Меня всё солнечная сторона радовала, да и не было же никого, сад только... А тут вдруг такое... У Риха оказывается стала протекать крыша его пристройки (боюсь, не выдержала наших вылазок "попить чайку на воздухе"), так что с утреца он вызвал рабочего всё это дело починить.
Петер суетится на кухне, заваривая "крепкий-крепкий чёрный-чёрный", а я маюсь вокруг да около, подначивая его.
- Чего это ты такой гостеприимный с утра?
- А ты чего такой ворчливый?
В общем, передёргиваем друг друга битый час, пока мужик чинит крышу. По глазам соседа читаю: "ах, какой мужчина!", и всё же не выдерживаю:
- Петер, это у тебя наверное в крови, да? - так спрашиваю, чисто из любопытства. Чтоб подтвердить, так сказать, гипотезу.
- Что именно? - щурится настороженно.
Объясняю ему про хвост, получаю по заднице ближайшей подушкой.
- Садись лучше завтракать, - говорит, - мне с тобой посоветоваться надо...
Вау, думаю. Что стряслось?
- Петер, советоваться в понедельник утром - плохая примета, - смеюсь, усаживась за стол.
- Правда? - поворачивается.
Некоторое время мы молча смотрим друг на друга, потом до Петера доходит, что я пошутил, и он показывает кулак.
- Саша, я серьёзно.
- Да я понял, понял, - киваю. - Чтоб добиться от меня путного совета, надо напоить меня кофе. Это во-первых. А то каким-то посторонним мужикам...
- А во-вторых? - вздыхает Петер.
Я прищуриваюсь на него.
- Ладно, выкладывай. Что стряслось? За выходные...
В те выходные Ян увёз его знакомить со своими родителями, как и обещал. Важное событие, не спорю. В пятницу вечером, по приходу из универа, Петер собрал сумку, сделал вид, что совсем не нервничает, надавал мне ценных указаний, наболтался о чём-то с Евой, буквально в дверях, и испарился. Я как-то не стал выспрашивать у Евы, о чём они говорили, всё ли окей, да и других тем у нас в тот вечер было навалом - её старшая сестра выходила замуж через месяц-другой, и я, как парень Евы, ни разу в жизни не видевший ни эту сестру, ни их общих родителей, естественно, был приглашён. Первым вопросом шатц, ещё до оглашения приглашения, было: Алекс, у тебя есть хороший костюм?.. Когда спрашивают подобные вещи, то уже настораживаешься, и, не отвечая, я сразу же переспросил: А что случилось?.. В театр мы и так всегда ходили... в джинсах... Ева, подпрыгнув, бросилась мне на шею с криками: Они женятся, женятся, женятся!!.. В общем, в те выходные я озаботился мыслью, что ближайшие два месяца мне придётся провести в гостях, знакомясь со всем семейством. А то родители Евы, уже, видите ли, спрашивают, что там за русский Алекс такой...
- Петер, не молчи, - терроризирую его, дожёвывая яичницу. - Говори, раз уж начал. Как тебе... - я специально сделал паузу, - новые родственники? - в тот момент я почувствовал, у нас с Петером сейчас одна доминанта на двоих: как понравиться семейству, да и надо ли вообще им нравиться.
И уже зная своего соседа достаточно хорошо, я мог предположить, что ничего особо ужасного за эти выходные с ним не стряслось. Если б что с Яном, если б даже просто поссорились, Петер бы тут спокойно не сидел, он бы всех на уши поставил. Скорее всего, рассуждал я, случилось что-то слишком хорошее.
- Саша, они хорошие, - сказал, размазывая повидло по круасану. - Даже слишком. Встретили нас в дверях, в саду... Чего ты смеёшься?
- Не, ничего, продолжай.
- Ну... Даже не знаю, с чего начать. Они отнеслись ко мне замечательно, оба, и мама и отец. Причём, кажется, искренне...
- Почему кажется? - спросил я осторожно.
Петер помолчал, повёл плечом.
- Да потому что в этом всегда так, Саша. Смотришь на человека, он тебе улыбается, а ты думаешь: это он к тебе приветлив, потому что он что-то в себе переборол... Принял, смирился. Ему просто... ну, приходится улыбаться, что ли.
- Хм. Петер, ты это, знаешь, брось.
- Нет, серьёзно. Люди делятся на тех, что улыбаются искренне, и тех, кому спустя время просто приходится улыбаться.
- Хорошо, - кивнул я, желая как-нибудь уйти от темы. - Ты сказал, что родители Яна относятся скорее к первой категории, верно?
Петер кивнул, подливая себе и мне кофе. Мне, конечно же, первому, эта вежливость у него, тоже, наверное, в крови. В генах. Автоматически происходит.
- Я сидел в субботу за ужином и думал, как же они не похожи на моих родителей.
Помолчав секунду-другую, я сказал Петеру:
- Неправда. У тебя замечательные родители. И знаешь, Петер, твоему отцу надо вообще памятник поставить, он старой закалки человек, с жёсткими принципами, и так ради тебя старается... - я бы мог сказать ещё много чего, не знаю даже, почему кинулся защищать его родителей... Вот просто почувствовал так. - Так что не клевещи на них. Люди, которым не приходилось ничего в себе перебарывать, ломать свои принципы, стереотипы, ватэвер, и мизинца не стоят тех, кто через всё это прошёл.
Петер некоторое время смотрел на меня, нахмурившись, потом всё же кивнул, соглашаясь.
- Ладно... Это была на самом деле присказка.
- Выкладывай сказку, а то в лабу опоздаю.
- Ян попросил меня переехать к нему, - выпалил Петер на одном дыхании.
Я на самом деле немножко удивился... То есть... это вроде как самое логичное развитие событий, разве нет? Ну, типа люди встречаются... потом начинают жить вместе, потом... Потом, блин, они женятся.
- А больше он ничего не попросил? - кошусь на Петера втихаря, но он не замечает иронии.
- Ещё у меня сложилось впечатление, что он хочет переехать.
- Куда? - не понял я.
- Ближе к родителям, - вздохнув, Петер, откинулся на спинку стула. - В Йену, попросту говоря.
Я опять удивился.
- И где он там будет работать, инженер эйр бас? В Шотте? Линзы для микроскопов шлифовать?
Всё, что я знал о Йене, а именно там и жили родители Яна, так это что там два крупных завода: Шотт - это который делает стекло, и Карл Цайс - ну, сами понимаете... А если не понимаете, то - микроскопы, оборудование. Когда-то давно Цайс и Шотт объединили усилия, что вполне логично, учитывая тематику их работы, и выпустили реально крутые микроскопы с реально крутыми линзами. По крайней мере, так рассказала мне Наташка, когда однажды поздним вечером я поймал её на дорожках универа с дешёвым кофе в руке и булочкой подмышкой.
- Что ты тут делаешь в темноте, Наталья?? Неужели учишься?
- У меня аппоинтмент на конфокале, вот, хожу вокруг, жду...
- Где... аппоинтмент? - не понял я.
Следующие полчаса, чертя на утоптанной земле палочкой, Наталья объясняла мне, что такое конфокальный микроскоп, кто его производит, ну и прочее.
Так Ян собирается перебираться в Йену??
- Не имею понятия, - вздохнул Петер. - То есть он вот так напрямую не сказал, но я почувствовал. Он всё вокруг да около... Посмотри, типа, как тут красиво, холмы вокруг, долины. Какие дома, как тихо, как мило. А вон там, посмотри, шатц, продаётся дом...
Петер выговаривал всё это серьёзно, нахмурившись, и мне отчего-то стало смешно. Наверное, потому, что всё у них (да и вообще у нас) складывалось хорошо, текло, как надо, один шаг за другим, и только сомнения Петера (ну а с моей стороны - мои) мешали расслабиться и радоваться жизни по полной. Кажется, тогда я реально осознал, что взрослею. Или как это лучше сказать... Ну, в общем, начинаю как-то иначе относиться к жизни, а как, это мне даже сейчас сложно объяснить, не то что тогда. Пожалуй, самое верное слово будет - спокойней.
- И что ты ответил? - спросил я Петера, уже махнув рукой, что собирался прибыть в лабу к девяти максимум.
Он пожал плечами, вид был самый несчастный.
- Я сказал, что не знаю.
- А на счёт Йены?
Петер посмотрел на меня.
- Ты хотел бы там жить?
- Я не знаю, - повторил он, тихо и совсем отчаянно.
Помолчали. Я размышлял, что бы ему такого посоветовать, но на самом деле, какие уж тут советы... Он ведь всё должен будет решить сам, энивей...
- В общем, выходные прошли хорошо, но когда он меня вчера вечером довёз до дома... я его разочаровал, мне показалось. Он не этого ждал. Да и я сам от себя... - Петер нахмурился, глядя куда-то в сторону. - Я его разочаровывать не хочу... Не хочу, чтоб ему было плохо. Мне стыдно даже, он так старался, а я на все его предложения: не знаю. Не знаю. Не знаю... Словно бы и не хочу я с ним быть. А я хочу... Только меня устраивает всё так, как оно есть сейчас, - пожал плечами. - Я не хочу переезжать. К тому же так далеко... Как я буду ездить в Гамбург?..
Я улыбнулся.
- ...А Холли и девчонки? И где я там буду работать или что я там вообще буду делать? И мы будем жить вместе... в одном доме... - кажется, Петер выговаривал это всё самому себе, чтоб просто прочувствовать и поверить. Ему скорее нужен был не мой совет, понял я, а слушатель. Нужно было разобраться в себе. - Никакой личной жизни.
Я посмеялся, допил кофе.
- Я уснуть вчера не мог, хоть и вымотался. Попрощались, Ян, всё хорошо? Всё хорошо. Спокойной ночи, спокойной ночи... Но чувствую, как-то гадко на душе, знаешь? И... - Петер помолчал, - почему-то не спросишь. Сам не знаю, почему. Он ушёл вчера, а я не мог заснуть, отчего-то... испугался.
- Чего?
- Наверное, того, что он больше не позвонит. И не придёт. И я что-то испортил. Что я не мог радоваться вместе с ним. Что то будущее, которое он там напланировал, мне как-то не очень...
Я встал заварить ещё кофе. Такие штуки с одной кружки по утрам понедельника не решаются. Петер по-прежнему сидел, грустно глядя в пространство. Потом уткнулся локтями в стол и покачал головой. А я стоял, засыпал кофе в фильтр и думал, что по-хорошему, если будущее общее, то и планировать его надо тоже - вдвоём. Ну, типа учитывать мнение партнёра, советоваться с ним. И "боюсь разочаровать" - здесь неподходящие слова.
- Я не могу никак разобраться, мне почему-то тревожно. Хотел тебя спросить, что ты думаешь?.. Может, мне лучше уехать куда-нибудь на неделю и всё обдумать?
Вот тогда твой Ян точняк решит, что он тебе на фик не нужен.
- Куда например? А учёба?
Петер усмехнулся, махнул рукой.
- Аа, схожу к доктору Холидей, возьму справку.
Доктор Холидей у нас был человек известный. То есть лично я к нему не часто ходил, раз всего, для получения стипендии нужна была справка о здоровье, а студенты из его кабинета не вылазили. Популярен он бы потому, что (якобы) выдавал справки о болезни всем напропалую, и очень легко было прогулять ну или перенести экзамен таким образом. Звали мужика, конечно, не Холидей, а как-то иначе, Шурман или Шерман, но прозвище "Доктор Выходной" закрепилось за ним надёжно.
- И куда ты собрался? - но я уже знал, куда. Поэтому когда заварил две кружки наикрепчайшего кофе и услышал скромное: "Берлин", даже не удивился.
- К Мете? - переспросил для надёжности.
Петер ложкой помешивал свой кофе, хоть там не было ни молока, ни сахара, с сахаром он вообще никогда не пил, как и я.
- Нет. Мне просто надо привести мысли в порядок.
Покачав головой, я сел за стол.
- Прямо как в кино, - усмехнулся. - Ещё в кино обычно говорят: мне надо спросить у своего психиатра.
Петер нахмурился, но не обиделся совсем.
- Ты тоже думаешь, что я глупо себя веду? - спросил. - Незрело?
- А кто ещё так думает? - улыбаясь, я отпил кофе.
Петер усмехнулся, поглядел на меня, исподлобья так, и, наконец, улыбнулся тоже. Мы чокнулись кружками с кофе.
- Да страшно мне, - выдохнул он, откинувшись на спинку стула.
- Да это понятно, - кивнул я. - Всегда боязно что-то менять. Особенно если оно внезапно и инициатива исходит от другого человека. Тебе остаётся только согласиться или отказаться. Но знаешь... Вот ты говоришь, как я в Гамбург буду ездить... Мне вот, как русскому, это очень смешно слышать, Петер, правда. Тебе до Гамбурга сколько часов на самолёте будет? Один?
- Там нет аэропорта даже! - потирая ладонями лицо, Петер сполз по спинке стула.
- Хорошо, от Берлина?
- От Берлина проще на поезде...
- Ок, три часа на ай-си. А до Берлина? - я прищурился. - Часа два, если не ошибаюсь?
- Что-то около того... - кивнул Петер.
- Так вот что я тебе скажу: по сравнению с Россией, например, расстояния в Германии это просто ничто. Тем более, учитывая, какой у вас транспорт.
- А какой у нас транспорт?..
- Хороший, - рассмеялся я. - О Гамбурге даже не думай, это вообще, - я развёл руками, - за проблему не может считаться.
- Ладно, - вздохнул Петер. Помолчал немного. Потом поглядел на меня с надеждой:
- Но если я сегодня смотаюсь в Берлин, ты же не скажешь Яну, что я уехал к Мете, правда?
Я вздохнул.
- Я вообще не обязан говорить ему что-то. Ты-то сам что ему скажешь?
Прикусив губу, Петер поразмышлял.
- Внезапно заболела двоюродная бабушка, например.
- Отлично, - кивнул я. - Я б ни за что не догадался, где собака зарыта.
- Ну, Саша!..
В этот момент как раз зашёл наш крышеремонтник, мы и забыли о нём совсем, принёс пустую кружку, радостно сообщил, что работа закончена. Покачав головой и поблагодарив мужика, я предложил ему отремонтировать ещё одну крышу и постучал карандашом по голове Петера. Сосед отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, и рассмеялся.
- А тостов с вареньем не хотите?
Нет, это у него точняк в крови.
- А можно? Ой, я с огромным удовольствием!
Блять.
В универе у нас всё-таки лафа, никто ничего не контролирует, особенно докторантов, так что Ева прямо после обеда вытащила меня в центр смотреть костюм. На все протесты, что, мол, до свадьбы Анны-Сары, сестры, ещё два полных месяца, сказала, давай, типа, готовиться заранее, не хочу в последние дни по магазинам бегать.
- Да ты и так по ним постоянно бегаешь... - вздохнул я и сразу же поцеловал в щёку, чтоб не обиделась.
Дома у меня, конечно, костюма не оказалось, все вещи около спортивного или уличного типа, джинсы, свитера, футболки, майки. Кроссовки. Даже, блин, галстука не нашлось, хотя я ж точно помню, на выпускном в универе был при параде... Куда всё делось? Неужели в Москве оставил? Вообще память отшибло.
Чего я ещё не хотел, и отчаянно, сколько мог, протестовал, так это знакомиться с её многочисленными подругами. То есть, конечно, за время, что мы типа вместе, я уже кое-кого видел, кое с кем пил пиво, но обычно я склонял Еву к тому, чтоб идти куда-то одним или же в моей компании... то есть с Петером, Яном, Антохой... Отчего я так себя вёл, даже не могу объяснить. Просто знакомиться не хотелось. Бывает. Ева, конечно, обижалась. Она не показывала этого, но я-то в курсе. Да и с другой стороны, как тут не обидишься.
- Отлично! - хлопнула в ладоши, когда мы остановились у светофора. - Сейчас зайдём туда и... и вот туда! И ещё в Галерее я видела хорошие костюмы.
- Ладно... - обречённо вздохнул я.
- А потом поужинаем с Ли и Метью в Барселоне, окей?
Я сделал большие глаза, но, сдержавшись, кивнул. Ладно... Хоть я и напрочь не помнил, кто такие эти Ли и Метью. Перебирая в памяти друзей и знакомых Евы и сопоставляя имена и внешность, догадался, что Ли - эта та самая болтливая малазийка, которая одевается как проститутка и всем вокруг показывает, как она счастлива, что вышла за англичанина. Ну, а Метью, это рыжий прыщавый парень, который по большей части всё молчит, и только иногда громко смеётся. Невпопад. Короче, сегодня за ужином даже футбол не обсудить. Не пойму, что общего у Евы и этой Ли, и тем более этого урода Метью, который, сдаётся мне, и не англичанин вовсе, а самый настоящий прожжённый до веснушек ирландец. Прекрасный вечер намечается.
- Может, пойдём не в Барселону, а в Зюд? - там хоть телевизор есть...
Ева поморщилась.
- Там не очень уютно и официанты не вежливые.
- Зато пиво вкусное...
И женщина нашла компромисс:
- Хочешь пива? Тогда давай после ужина в Ривер банд! Точно! Метью как раз говорил, там какие-то его знакомые будут выступать...
- О господи, он всё-таки умеет разговаривать, этот Метью...
Ева, рассмеявшись, дёрнула меня за рукав.
- Прекрати. Почему они тебе не нравятся?
- Честно? - спросил я, открывая перед ней дверь Галереи.
- Да!
- Скучные они, хуже некуда. Даже несмотря на то, что очень стараются быть весёлыми.
Ева за руку повела меня к отделу мужской одежды.
- Ну, извини, - сказала. Она шла впереди, вокруг люди, поэтому я не очень отчётливо слышал, приходилось наклоняться. - Извини, что мои друзья не такие интересные, как твой Петер.
- Ева-аа... Ох. Я совсем не это имел ввиду.
- А что? - она остановилась у первого попавшегося костюма и, сняв со стеллажа, примерила на меня. Я не сопротивлялся.
- Ничего, - вздохнул, развёл руками.
- Эти скучные, а с другими ты вообще знакомиться не хочешь.
Я отчаянно искал, чтоб такое сказать, чтобы быстро сменить тему. В конце концов, просто наклонился к ней и обнял.
- Извини. Я больше не буду, - помолчал немного... Она вздохнула, значит, обида ушла, хух, пронесло. - И я примерю всё, что захочешь. Честно.
Вот почему у женщин при этих словах так глаза загораются??
- Ладно, - улыбнулась. - Давай начнём с того, в полосочку...
В примерочной я не узнал себя, так долго уже не одевался прилично. Ева бегала по магазину, подыскивала "клёвый галстук", а я стоял, облокотившись о стенку, глядел на себя в зеркало и размышлял, отчего я действительно не хочу ни с кем знакомиться... Потом я вспомнил, что Петер говорил мне утром, что вероятно съедет к Яну... Жизнь менялась. Ещё у нас в то время всё ещё была Нассрин. Сидела у себя под крышей.
Я не мог понять, что заставляет меня депресовать... Что идёт не так. Очевидно было одно: другого соседа я не хотел. И не только от того, что Петер стал мне другом (даже если он и съедет, думал я, мы ж всё равно часто будем видеться), а просто... как бы это выразить... Я не хотел перемен. Никаких. То есть, конечно, я хотел только хорошего, как и все нормальные люди, но даже позитивных перемен, очень больших, я не хотел. Совсем. Отчего так?
Как это ни странно, но вернувшись домой после ужина, я нашёл на кухонном столе записку: "Саша, я в Берлине, вернусь где-то через неделю. Петер". Тьфу ты, блин, ругнулся про себя... Не сидится ему на месте, в самом деле. И я тоже хорош, посоветовал бы чего дельное, остановил бы, ну ведь глупость это - ехать чёрти куда "проветриться".
Я сел за стол, не снимая куртки. Тут как тень вошла Нассрин и принялась варить свой извечный рис со шпинатом.
- Нам никто не звонил? - спросил я зачем-то.
Молчание.
Я сижу, смотрю ей в спину и терпеливо жду ответа.
- Нассрин? Я спрашиваю: нам никто не звонил, пока меня дома не было?
Бесполезно, стоит, как памятник, рис помешивает. Может, она в наушниках? Мда, и когда я видел Нассрин в наушниках, смешно даже. Но на всякий случай я встал, подошёл к ней и попытался спросить ещё раз...
То, что случилось дальше, я этого никак не ожидал, честно. И я не делал ничего, что могло бы её спровоцировать. Короче, я к ней нагнулся, она же маленькая, ниже меня ростом, но даже сказать ничего не успел, она как подпрыгнет на месте, как вскрикнет! Я сам испугался, не ожидал вообще.
- О, блин, господи. Нассрин!!..
И секунды не прошло, приложив руки к груди, как ребёнок, и заскулив, Нассрин выбежала из кухни. Рис медленно закипал. Я по-прежнему стоял в куртке и начинал уже потеть.
- Да что здесь вообще происходит, вашу мать...
Скоро послышались шаги по лестнице, это Эльке поднялась к нам, спросить всё ли в порядке.
- Я услышала крик... - извинившись, объяснила она. - Не слышала, как ты домой вернулся, подумала, мало ли, что с ней...
Я разделся, наконец, покачал головой, выключил рис, поставил чайник.
- Эльке, если честно, я думаю, ей психиатр нужен. Так реально больше не может продолжаться. Я уже сам её боюсь.
Эльке, понятное дело, молчала, что тут скажешь. На всякий случай я добавил:
- Я ничего ей не делал, я просто спросил, не звонил ли кто. Честно.
Эльке постояла ещё немного, вздохнула, потом развела руками:
- Она сегодня сказала, что уезжает в Иран на следующей неделе.
Вау. Я аж повернулся.
- Так скоро? - хотя, впрочем, почему скоро, ведь она не разговаривает с нами, только с Эльке и Рихардом, да и то по необходимости, как с хозяевами дома.
Эльке снова развела руками, попрощалась и ушла к себе. Я попил чаю и отправился спать. Уже когда лёг в постель, получил смс-ку от Евы: спасибо за вечер, видишь, мол, не такие Ли с Метью и скучные, и вообще спасибо, что вёл себя прилежно и никому не грубил. Уткнувшись подбородком в подушку я читал её сообщение. Играл с кнопками, не знал, что написать в ответ. Глупо было писать что-то вроде: "Не за что, я для тебя старался". В конце концов, набрал смс Петеру: "Бери билет на ближайший поезд и едь обратно, дурак. Наша иранка уезжает". Некоторое время потом не мог уснуть. Лежал, тупо глядел в потолок и вспоминал Ирку, как она давным-давно говорила про Нассрин, что, мол, не приживётся. Обидно как-то стало. Неужели правда уезжает? Захотелось даже встать, подняться к ней наверх, поговорить... Хотя потом я представил, какую реакцию вызовет у неё моё появление вот так ночью, в темноте, желание пропало. И в отношении Ирки мне вдруг вспомнилось... как она там? А тут ещё перезвонил Петер.
- Привет, как уезжает?? Куда??
Отчаявшись уснуть, но впрочем, сам виноват, я, по-прежнему лёжа в постели, потёр глаза ладонью.
- Да не знаю я. Я сегодня домой пришёл... Ну, в общем, Эльке мне сказала. Что Нассрин сказала им. Что уезжает. Так, короче.
- Хмм...
- Вот тебе и хмм.
Помолчали.
- Блин, обидно, - сказал Петер. - Что всё так. И даже нам не сказала. Может, её отчислили или что?..
- Откуда я знаю?
- ...Я могу завтра посмотреть... Аа, чёрт. Ага, посмотрю я, я ж Берлине.
- Вот-вот.
Ещё помолчали.
- Слушай... - сказал Петер. - Я даже не знаю, как быть. Когда она точно уезжает?
- Понятия не имею. Могу подняться и спросить, но боюсь, тогда всему дому до утра не уснуть, - и я рассказал Петеру во всех красках, что было сегодня вечером. Обалдев, он посмеялся. - Да, и смех и горе, - согласился я.
- Я не знаю, Саш... Ты думаешь, она хочет с нами попрощаться как-то? То есть мне стоит срываться и приезжать, чтоб сказать ей "всего хорошего, не поминайте лихом"?
Я хмыкнул.
- Думаю, тебе не ради неё, а ради себя стоит срываться и приезжать.
На другом конце тишина...
- Петер, ты там?
- Да.
- Ладно, - вздохнул я, - это не моё дело. Сами решайте. Ну, пока тогда?..
Петер всё молчал, и видно было, не хотел на этой ноте прощаться.
- Что ты ему скажешь, если позвонит?
- Уууу... - прижимая телефон к уху плечом, я снова потёр глаза и зевнул. - Да что я скажу, скажу, что не имею никакого понятия. Пусть звонит тебе на мобильник. Сам будешь отчитываться.
- Ладно... Спасибо.
- Ага. Ну, спокойной ночи, что ли?
- Давай.
Я отключился и положил телефон под кровать. Почему-то мне казалось, что если я напишу Петеру про Нассрин, то он действительно сорвётся и приедет.
Не знаю, сколько времени прошло, я ещё не успел уснуть, и вспомнил опять про Ирку. Рука сама собой потянулась под кровать, я нащупал телефон... набрал смс... "Привет, землячка. Как жизнь? Где пропадаешь?". Потом, поразмыслив, стёр всё... Написал заново: "Привет. Ир, как дела?"... Чертыхнулся, перевернулся на спину. "Привет, как здоровье у тебя?". Давно не виделись. Не созванивались. И вообще я подлец, вечно загружен своими делами. Отправил, вздохнул почему-то с облегчением... И уже засыпая, услышал, что кто-то тихонько гремит тарелками на кухне. О, отлично, подумалось... мы будем есть свой чёртов рис ночью, в тьме кромешной. Ну, давай, давай. Приятного аппетита.
Ян позвонил на следующий день, причём, мне на мобильный. Я как раз чай пил в лабе с ребятами, обсуждали работу, всё такое. Поэтому держать марку и нагло врать я как-то не был готов.
- Я домой звонил, нету никого, - сказал Ян.
- Ээ... Ну, типа рабочий день, Ян, - усмехнулся я. - А что стряслось, собственно?
- Ничего особенного, ты не знаешь случайно, где Петер?
Я прикусил губу. Случайно так знаю. Совершенно случайно. Чёртова его вежливость... Попытался поиграть в наивность, но вышло, видимо, хреново.
- Он сказал тебе что-нибудь конкретное? - спросил Ян.
- Слушай... Почему бы тебе не позвонить ему на хэнди? - А??
- Он его отключил, видимо.
Хмм... Вот, зараза. Договорились же, что он сам все вопросы решит, а так получилось, что оставил всё на меня одного.
- Ян, слушай, я не его бодигард, я понятия не имею...
- Ладно, прости. Извини за беспокойство, Алекс. Пока.
- Пока.
Откинувшись на спинку стула и держа телефон в руке, я выругался. На английском. Тогда же мне вдруг подумалось, что, пожалуй, это верный признак того, что язык, можно сказать, стал родным.
- Дам ит... Шайсе, шайсе, шайсе. Фак.
Парни из моей лабы молча наблюдали всё это, потом один всё же спросил, всё ли в порядке.
- Ага, - кивнул я. - Нормально всё. Зер гут.
Один докторант, китаец Иен, услышал моё "зер гут" и завёл разговор на излюбленную тему языков, как, мол, ему получше и побыстрее выучить немецкий.
- Осень сложно, - жалуется и качает головой. - Осень.
- Заведи себе друзей-немцев, - говорю ему. Причём так, чтоб тебе пришлось разбираться в их личных делах, мирить там и так далее. Нет лучше метода.
На той неделе я присматривался к плите. Так, ненароком. Завтракаю, например, или ужинаю, сижу, и так, одним глазом, не варит ли Нассрин чего. То есть попросту, здесь она ещё или уже нет? Кто эту иранку знает. Я реально не хотел идти к ней наверх. Даже встречать Нассрин в коридоре или общей комнате как-то не хотелось, боязно было. Вдруг опять разорётся. И щепетильные хозяева вызовут ментов, подумают ещё, что я действительно к ней пристаю. Хотя, нет, это, конечно, кватч, как говорят немцы, ерунда.
В конце концов, я решил так: напишу ей письмо. И оставлю на плите, это место уж она точно не пройдёт стороной. Но долго думал, что написать. Английский её удивительно улучшился по сравнению с тем, что было раньше, в первые дни после заезда, поэтому я мог фривольно расписаться, не щадя слов. Но слов особо не было, если честно... То есть сказать ей что-то... хотелось. А так...
"Привет, Нассрин. Эльке сказала, ты уезжаешь домой в Иран на следующей неделе. Следующая неделя - это очень скоро. Мне бы не хотелось, чтоб ты ехала и держала на нас обиду за что-то. На меня, Петера и остальных. Он кстати передаёт тебе привет, и ему вообще жалко, что он не сможет тебя проводить. То есть, честно говоря, мы оба не знаем, хотела бы ты этого..."
А это не слишком сложно для неё? Она хоть поймёт? Во, замутил. Писатель.
"...В общем, сообщи, если тебе нужна помощь. Вещи отнести, такси вызвать и т.д..."
Подумав, добавил:
"...Удачи тебе. Алекс".
Я всё надеялся, что как-нибудь вечером мне в дверь постучат, придёт Нассрин, мы скажем друг другу хоть несколько слов, попрощаемся, все дела. Но не буду приукрашивать события, ничего такого не произошло, подкрались выходные, я заметил, что записка переместилась с плиты дальше на стол, и, собственно говоря, всё. А потом она просто собрала вещи и уехала. Ни я, ни Рихард с Эльке не видели, когда именно. Оставила ключи на кухонном столе. А так же чашку, ложку и зеркало, которые Эльке когда-то отдала ей. Я написал смс-ку Петеру: "Смылась красавица". И даже как-то не верилось, вроде бы столько вместе жили, как так можно, бывают же люди.
Мы с Рихом поднялись в её комнату. Впервые за долгое время я там побывал... Рихард оглядел всё: чисто, проветрено, словно и не было никого.
- Ну... - пожал плечами... и усмехнулся. - Не знаю я, что сказать. Если ты кого знаешь, Алекс, кому нужна комната...
- Хорошо, конечно, - кивнул я.
- Только бы кого-нибудь... - нормального, хотел добавить он, да постеснялся.
Письмо своё и какие-то другие её мелочи я выбросил и, посидев на кухне в гордом одиночестве, осознал, что мне просто необходимо расслабиться. Говорят, в нойштадте открыли новый клуб, мексиканский. Вот и поглядим. Для начала я перебрал в голове друзей-знакомых, которые не Ян и не Петер и которые живут где-нибудь поблизости. Позвонил Антохе, а он как раз работал в своём ресторане.
- Оо! Прива! Ви гетс? - как дела, то бишь.
- Мир гетс гут, - передразнил его я и коротко обрисовал обстановку.
- А ты заходи, чего ты! - просто решил проблему пацан.
- Окей, минут через десять буду.
В Антохином ресторане я оказался первый раз, мы ж тогда с Петером так и не дошли, разболелись. Зашёл, помню, приглушённый свет, столики такие аккуратные, сервировка как положено, бар, все дела, музыка классическая играет... так это в этом заведении поваром работает школьник??
Посетителей в тот вечер было мало, потому Антоха, его шеф и официантки сидели за барной стойкой и пили кофе. Увидев меня, Антон вскинул руки и издал что-то вроде:
- Баааааа! Какие люди! Ну, наконец-то!..
- Накормишь?
- Я воллль! - кивнул с энтузиазмом и, пожав мне руку, раззнакомив со всеми, отправился на кухню.