Тучина Оксана, Архипова Оксана : другие произведения.

Северный ветер

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    всем ветрен(н)ым людям посвящается... NB! в оригинальном тексте 129 ссылок на песни и высказывания, но так как в html-формат они сами не переводятся, то, к сожалению, уйдёт время, чтобы вбить их вручную. поэтому приносим извинения за временные неудобства, список ссылок с указаниями имён, песен, книг приведён ниже, сразу после текста. очень надеемся, что сведущие в музыке люди и сами поймут что, например, принадлежит товарищу Шклярскому или товарищу Гребенщикову, а что рождено больной фантазией героев этой книги :) спасибо большое, приятного чтения. PS спасибо большое Denoro за иллюстрации.

СЕВЕРНЫЙ ВЕТЕР

  

О.Тучина tuchinaoksana@mail.ru

О.Архипова acinonyxrex@mail.ru

"Когда читаете, пусть Вас не волнует,

о чём думал автор: главное - о чём думаете Вы"

К/ф "Общество мёртвых поэтов"

  

ТЕНИ

  

"Странные люди, - сказал, наливая,

Мне старый обходчик настойки из ядов. -

Век прожил жизнь, да, к счастью, не знаю,

Как они там уживаются рядом"


  
   Комья земли глухо застучали по крышке гроба. Реквием. Финал. Последняя музыка, но тот, кому она посвящается, уже ничего не услышит. У него теперь другие заботы. "Никогда. Никогда... никогда!!!" Никто не желает верить в собственную смерть до тех пор, пока она не подкрадётся осторожно, не положит руки на плечи и...не посмотрит прямо в глаза.
   Э-э-й...мы теперь вдвоём...ты и я!..
   - Мужики, - седой байкер бросил свой ком земли. - Слышьте...меня не закапывать. Сожгите, а пепел... по ветру... как предки делали.
   Мужики кивнули.
   Им тоже не хотелось под землю.
   Никогда.
  
   ...- На кой ты с ним связалась? Ты думаешь, что ты у него одна такая?! - мать была в бешенстве. Обычное дело. Тем более, она видела, как её дочь приехала с каким-то непонятным... волосатым, небритым...почти седым мужиком...
   Аля повела плечами. Как это "на кой"? Так вышло. Подруга делала тату и попросила сходить с ней. Там, в салоне, я снова встретила его. Сталкера.
   - У него таких дур как ты...!! в каждом городе...!! - крик.
   Испуганный. Ведь за любым криком стоит...лишь страх.
   - Возвращаясь в наш, он всегда приходит ко мне. Этого достаточно, - первые слова, что произнесла Алик за всё время ссоры.
   Лишь потому...что говорить было трудно.
   - Достаточно?! Да ты знаешь...
   - Заткнись, - тихо сказала Аля. - Ты мне про выбор говорила. Я - выбрала.
   Когда через полчаса Сталкер открыл дверь, он просто сказал ей:
   - Заходи...
  
   - Ну, что, Волчица, одна осталась? - мерзко оскалился толстый мужик в кожаной жилетке и протёртых штанах. - Всё, сказка кончилась!! В-волчо-о-оночек!
   Алик лениво, без эмоций, развернулась и наотмашь ударила. В зубы. Вряд ли сильно, но...брызнула кровь.
   - У-у-у-у!!! Сука!! Убью!!!
   - Уймись, Джефф! Отвали. Она и так бешеная, а уж теперь... - молодой, но уже начинающий седеть парень оттащил байкера в сторону. - Ей только тебя сейчас не хватает для полного счастья.
   Байкер, продолжавший что-то орать, внезапно затих. Напротив, скрестив руки на груди, стоял и спокойно смотрел ему в глаза Вождь. Мужик с ненавистью плюнул себе под ноги и решил: лучше свалить от этого взгляда подальше.
   Не знаешь, как противостоять - не связывайся.
   - Леш, найди наших и свободны. Я скоро, - бросил Вождь парню.
   И повернулся к Алик.
  
   ...Сталкер прищурился и посмотрел на девушку:
   - Не передумала? Будет больно и грязно. С кровью.
   Она отрицательно покачала головой. Смотрела на листок бумаги - на нём рисунок из острых чёрных линий охватывал руку от пальцев до плеча. Через несколько часов на её теле появится такой же.
   Сталкер нагнулся и поцеловал её в губы. Не бойся. Я аккуратно.
   Больно особо не было. Было неприятно. Жгло. Ну, ничего, один раз можно потерпеть...
   Она терпит всю жизнь...
  
   - Алик...
   - Тебе-то что надо? - окрысилась девушка.
   - Соболезнования, вообще-то, хотел высказать... - нахмурился Вождь.
   Грубишь мне, девочка? Ну, да... Так легче.
   - Соболезнования... Соболезнования? А-а-ау-у-у!!! - она взвыла так неожиданно и громко, что Вождь невольно отшатнулся. - Да пошёл ты на х..й!!!
   Аля резко выкрикивала слова, на неё оглядывались, но...всё равно. Сегодня - её право кричать. На весь мир. И пусть весь мир молчит в ответ...
   - На х..й мне сдались твои соболезнования и твои сочувствия! Его нет! Понимаешь ты это, сволочь поганая, его - нет!! И не будет больше никогда!!!! А-а-ау-у-у!!!
   - Тише, девочка, тише... - Вихрь быстро шагнул вперёд и прижал к себе так сильно, что она не могла пошевелиться. Как ни странно, Алик не сопротивлялась и, даже начала успокаиваться. - Мы не вечны, это банальная фраза, знаю. Тебе плохо. Тоже знаю. Но он, думаю, не хотел бы, чтоб ты так убивала себя.
   - Откуда...
   - Тс-с-с... Я бы не хотел, чтоб так...из-за меня.
   - Отпусти, я домой пойду...
   - Уверена?
   - Да! Отпусти же, наконец... - прошептала она. - Мне...
   Алик вывернулась из его объятий и пошла к выходу с кладбища. Не оглядываясь. Ведь здесь хоронят не только близких людей. Себя.
   Вождь не посмел пойти за ней: некоторые вещи надо пережить в одиночестве. И вырасти. Она сильная. Она справится. Нет - значит, он в ней ошибся.
  
   ...- А почему ты седой?
   - Воевал.
   Больше ни слова. Седой в тридцать лет. Хотя, Алик не могла вспомнить ни одного байкера в городе, у кого бы не пробивалась седина в волосах. Это была своеобразная метка, что ли...сел на мотоцикл - получи знак...
  
   Пусто. Как же теперь здесь пусто. И в душе - пусто. Кругом - пусто.
   За что-о-оооо???
   Сталкер.
   Не раздеваясь, упала на кровать. Теперь это только её кровать.
  
   ...- Если хочешь, то уходи...сейчас...потом я не смогу...сдержаться...
   Алик, уперевшись руками ему в грудь, слегка откинулась назад:
   - Я не для того поехала сюда с тобой, чтобы сбежать.
   Прикосновение обожгло. Шершавые ладони...вдоль спины...
   - Ты... - удивление в голосе.
   - Замолчи...не останавливайся-а-а...
  
   В дверь постучали. Настойчиво. Алик выругалась: стук отозвался диким перезвоном у неё в голове. Не выпуская из рук бутылку, девушка открыла дверь.
   - Оп-паньки, - икнула она. - Наталья Геннадьевна. З-змею-укка. З-зах... ик!.. хады!
   Тонкие, плотно сжатые губы женщины брезгливо скривились. Она ненавидела эту девчонку: за связь с мужчиной, за татуировку на всю руку, которую та не скрывала, за то, что её родная дочь пыталась подражать этой распутной девке. И ещё песни. Их знал весь город. Ненавидела за манеру игры на непонятной гитаре с четырьмя струнами: все мужики, видевшие выступления этой соплячки, начинали думать только о том, как бы уложить её в постель. Муж самой Змеюки, исключением не был. Об этом тоже все знали. Ещё больше бесило то, что и Алик знала.
   - Ты пьяна... - брезгливость.
   - Аг-га! Ик!
   - ...а у тебя завтра выпускной экзамен по алгебре... - предостережение.
   - Экза-аа-амен, - пропела Алик. - а я его уже сдала. Сегодня.
   - А-а... - недоумение.
   - Знаете, Змеюка... вот тебе задача... дано: два человека, один умер. Сколько осталось? - она отхлебнула из бутылки.
   - Алик, тебе к врачу... - осторожная неуверенность.
   - Сколько осталось? Сколько? Я вас спрашиваю!!!! - Алик наступала на Змеюку, её колотило, а из бутылки выплёскивалось содержимое.
   - Один, - Змеюка попятилась за порог.
   - Один! Один! - Аля демонически расхохоталась. - А-а-ау-у-у!!! Один!
   Она с такой силой хлопнула дверью, что с потолка посыпалась штукатурка. Привычные ко всему соседи даже не обратили внимания, а те, кто услышал грохот, тут же про него забыли. Экранные страсти...они всегда хорошо заканчиваются. В отличие бушующих за стенкой. Те тоже заканчиваются...но по-разному.
   Тут подыхаешь, а у них - сериал. Вернее, они смотрят сериал, а я, видите ли, осмелилась подыхать. Ха!
   Алик размахнулась и запустила бутылкой в стену.
   Дзынь!
   Множество осколков и остатки содержимого разлетелись по коридору. Ноги подкосились, Аля рухнула на осколки и разревелась, глядя на тату... Хмыкнула, встала и, успокоившись немного, пошла на кухню.
   Ч-чёрт! Как же болит голова!
  
   ...Скажи, спрашивали у Сталкера, почему ты с ней? Что она для тебя?
   Не знаю, говорил он. Она - это я, только моложе и женщина.
   Хохот.
   И ещё, добавлял он, - она не заставляет меня бриться...
  
   Аля смотрела на обрывок газеты. Буквы вели себя не так, как должны были - они стекали с мятого листка и ползли. Прикольно... Чёрная речка встретилась с маленькими бордовыми озерцами томатной пасты, которую Алик разбила вместе со всей посудой, что была в квартире, и влилась в некоторые из них. Круто! В одном озерце валялась вскрытая упаковка таблеток. Кайййфф!
   Татуировка посмотрела на Алик и противно засмеялась. Как Змеюка. Девушка взяла нож, показала его татуировке...
   - Заткнись, а то срежу, - пообещала.
   Рисунок зашипел сильнее.
   - Сама этого захотела.
   К каплям томатной пасты добавились другие. Тёмные. С густым запахом, солёные, с металлическим вкусом.
   Как красиво... И на х..й я делала её?
   Сталкер.
  
   И стая грязных, чёрных крыс
   Заполнила мой город,
   Он стал холодным и чужим,
   А был мне очень дорог.
  
   Друзья выходят из окон,
   Тебя поманят за собой,
   Дороги вен идут в разгон,
   Мы в жизни встретимся другой.
  
  
  
   А если встретимся, то почему бы не ускорить эту встречу?
  
   ...Разрушенное здание бомжи давно превратили в место для отдыха. Но это ночью, а днём сюда шли люди и писали на стенах. Только стихи и признания в любви.
   Это стихотворение было перекрыто другим. Всё, что они со Сталкером смогли разобрать, Алик запомнила навсегда:
  
   ...
   На столе стекла осколок
   С алым росчерком по краю.
   ...
   Сталь устроилась удобно
   В ледяных моих ладонях.
   Это будет очень долго.
   Это будет очень больно...
  
   Окровавленная, она вышла на улицу. Полосатая кошка, сидевшая на скамейке возле подъезда, зашипела и бросилась прочь. Алик не отреагировала... С её руки капала кровь...
  
   ...Девочка, ты вырастешь... И всё будет иначе. Всё. Только...подожди немного, не уходи...
  
   ...Как будто стрела ударила в спину, и асфальт оказался на месте неба. "Брат, ты что?" - удивился Сталкер.
   - А-а-а-ааааа!!!!
   Я не могу дыша-ать!
   Судорожно хватал воздух, но лёгкие не принимали его. Пытался отползти на другое место, но тело не слушалось. Пальцы скребли по асфальту, оставляя на нём кровавые полоски. Хватался за горло, за грудь, словно желая вырвать сердце и лёгкие, заставить их работать хотя бы вне организма.
   Где-то работал мотор мотоцикла.
   Мотоцикла, лежащего на боку.
   Что с тобой, друг?.. Ничего не понимаю...
  
   Небо мольбы не ждёт,
   Небо угроз не слышит,
   Небо... само тебя найдёт.
  
   Нашло. Мамочка! Как же мне больно!..
  
   Завыла сирена "скорой". Аля улыбнулась небу и почувствовала, как сильно сухая земля бьёт в затылок.
   Тишина.
   Темнота.
   Пустота.

ПРЕДЧУВСТВИЕ ОСЕНИ

Я ранен светлой стрелой...

Меня не излечат.

Я ранен в сердце

Чего мне желать ещё?..

   Мягкий воздух был наполнен острым предчувствием осени. Возможно, не для всех. Наверное, только для неё. Там внизу, на первом этаже, кипела жизнь. Всегда. Кипела и захлёбывалась от безудержного веселья, радости встреч, молодости, задувающей свои свечи... Каждый год строго по одной дополнительной свече. Наверное, молодость кончится, когда у Серёги в кухонных ящичках не останется ни одной...
   Сергей, храни свечи.
   А здесь, наверху, всё по-другому. Стоит только подняться по крутой деревянной лестнице на чердак...тихо и очень пусто. Спокойно. Время течёт медленно, воздух вязкий. Другой мир.
   Не знаю только, насколько он приветлив.
   Люся прикусила губу и осторожно постучала. Молчание в ответ. "Может, не стоит? - мелькнуло в голове, и девушка застыла на секунду, стиснув дверную ручку. - Уйти?.. "
   Порой, когда становится страшновато, не надо слишком пытать себя расспросами. Почему... Зачем... Просто делать. В худшем случае - с зажмуренными глазами, затаённым дыханием и притихшим сердцем изо всех сил кидаться в омут... Из последних сил. В лучшем случае...с гордо поднятой головой, широко открытыми глазами и смелым сердцем...идти вперёд. Чего бы это не касалось.
   Ух...
   Люся постучала ещё раз, сильнее.
   Чего ты ждёшь? Ждёшь, что дверь приветливо откроется и на пороге появится будущее? Ничего не жду... Просто иду. Вперёд.
   Дверь предательски скрипнула, и Люся заглянула в каморку. Будущее иногда надо чуть...поторопить. Неважно, что в нём: вдохновение или разочарование. Улыбка или нескончаемая депрессия. Оно всё равно уже изменило тебя. Есть ли смысл скрываться?
   Маленькое заляпанное окошко, пропускавшее только несколько особо настойчивых лучиков солнца, столик, тонущий под обрывками газет, кровать. Пахло теплом, сигаретами и деревом. А он...спал.
   "Глупо все-таки стоять вот так. Спит же человек, - подумала Люся. - Пожалуй, надо уйти. Если бы не предательский скрип двери, я бы непременно ушла. Точно говорю. Во всем виноват этот скрип..."
   Спящий чуть пошевелился и проснулся. "Какая же я сволочь! Но мне почему-то не стыдно. Господи, меня никогда не разбудил бы скрип какой-то там двери!"
   - Прости, - шёпотом сказала девушка, но шептать было поздно. - Прости, я не знала, что ты спишь.
   Он рывком поднялся с кровати, невидящим взглядом поглядел на свою гостью. Люся чуть улыбнулась. Старый растянутый свитер цвета мокрого асфальта, тёртые джинсы, лохматая голова, отпечаток подушки на щеке...
   - Прости... - повторила смущённо. - Я к Ане приехала...и решила заглянуть к тебе.
   Потревоженные частицы пыли кружились в воздухе. "Наверное, он спал несколько дней... Наверное, я не вовремя". Он словно в трансе, ещё не проснулся, но попросил не уходить. Молча попросил. Сейчас, мол, я приду в себя. Только подожди немного. Не уходи. Дай мне время...
   Иногда кажется, что говорить ему просто лень.
   Люся осторожно вошла, оглядывая убежище. Оно так разительно отличалось от остального дома... Логово странного друга её друга... Приют отшельника. Одежда валяется на полу, частично висит на спинке единственного стула, чем-то заваленного...окурки, везде окурки. Прямо на кровати окурки.
   А если пожар?
   Он встал и потряс головой. "Интересно, когда ты последний раз мыл голову? Ты её вообще когда-нибудь моешь?" Волосы длинные светлые совсем спутались, и расчёска уже не поможет... Только отрезАть.
   На полу рядом с кроватью - чашка холодного кофе. Свисающий угол покрывала почти в неё опустился. Люся присела на край кровати - больше некуда было - и, подняв кружку, поставила её на подоконник.
   Они познакомились неделю назад. Там...внизу...на кухне. Он зашёл налить стакан воды, и в разгар праздника в доме Сергея появился холодный ветер. Анюта поспешно закрыла окна и полезла поправлять шторы на табуретку.
   - Это Люся, - торжественно сказал Сергей, размахивая руками. - Люся у нас писатель!.. А это мой старый добрый друг Натан!
   Познакомил. Хм...всегда было интересно, отчего люди, знающие друг друга годы, удивляются, услышав: "это мой старый добрый друг"?.. Хочется спросить: это когда?.. Когда это он успел стать для тебя старым и добрым? Почему я о нём первый раз слышу?
   Но Сергей на эти вопросы предпочёл промолчать.
   "Может...друг болен? - мелькнула в голове мысль. - Но...чем?..". На подоконнике лежали упаковки таблеток. Натан завязал волосы в узел, не слишком заботясь, развяжется тот или нет, и поглядел на девушку.
   - Хочешь сигарету? - спросил и сразу же закашлялся.
   А?..
   - Have a cigar...dear? - пропел на манер ФлойдСв и усмехнулся.
   Я...бросила курить. И сигареты - тоже.
   Он сел на корточки перед старой развалившейся тумбочкой, всё ещё пытался проснуться.
   - Ты извини, если я не вовремя...- сказала она неловко. - А то ворвалась вот так...
   За окном было лето. Он улыбнулся, но на лицо упали волосы, и Люся не смогла понять, как он улыбнулся.
   - Брось, всё всегда происходит вовремя, - чуть поморщил нос Натан. - И всё-таки где-то здесь сигареты быть должны...чёрт их...
   Люся объяснила, что приехала в гости к Сергею с Анютой, и что они сейчас проявляет фотографии. Дело это серьезное, долгое. Вечно эти фанатики носятся со своими плёночными фотоаппаратами. Проявляют фотографии, сидят в темном подвале...и проявляют фотографии. Люсе стало скучно. Люся и лгала и говорила правду одновременно.
   Так бывает?
   Постоянно!!
   - Кто такая Аня? - нараспев спроси он.
   - Хм, - она улыбнулась. Он шутит, наверное. - Блондинка Аня, - пояснила Люся. - У неё же был день рождения недавно...ну-у...девушка Сергея... - ну, ты что, издеваешься?? Ты же живёшь в их доме!
   - А-а...- было видно, что Натан её не вспомнил. Всё искал свои сигареты, то и дело убирал непослушные волосы за уши. Судя по щетине - не брился уже несколько дней. Он был приветлив, но как-то уж очень отстранён и рассеян.
   - Извини, я ещё не проснулся, - пояснил немного виновато. - Но я рад тебя видеть. Честно.
   Блин, подумалось Люсе, за последние пять минут мы извинились друг перед другом раз...десять, наверное. Но...очень хочется верить, что ты рад.
   На столике рядом с кроватью лежала книга. Раскрыта. Обложкой вверх. На разбросанных хлебных крошках. Люся спросила, прочёл ли он её. Натан посмотрел как-то странно и ответил не сразу. Словно не хотел отвечать. Перестал искать сигареты и теперь внимательно смотрел на девушку. Его лицо выглядело помятым, но уже почти не сонным. В углу Люся заметила гитару, спросила, играет ли он...
   - Раньше играл...
   - Жаль, - зачем-то сказала она. - А я вот...собираюсь учиться...
   Нахмурился и посмотрел непонимающе.
   - Учиться играть, - пояснила Люся.
   - А-а...забери её, - кивнул на гитару. - Мне она ни к чему.
   Люся молчала. Нет. Нет, не заберу... Зачем?
   - Всё ведь меняется, правда? - спросил.
   - Да, - кивнула Люся, соглашаясь, - как в книге.
   Ничего не имела ввиду, когда дала ему эту книгу в прошлый раз. Ни на что не намекала сейчас, но эта фраза...выбила его из колеи, и в комнате повисло напряжение. Натан, казалось, вернулся к вопросу о книге, о том, читал ли он её. Он мог кивнуть небрежно, Люся сочла бы это за утвердительный ответ и не стала больше бы приставать с расспросами, но только... что-то не давало ему покоя.
   - Сколько дней мы с тобой не виделись? - вдруг спросил он.
   Вроде бы...совсем не в тему спросил. Намёк? Просьба покинуть его берлогу? Стало неприятно, будто в мире есть такое незыблемое правило - семь дней вы не говорили друг с другом и не виделись, значит, всё. Мосты сожжены. Можете всё к черту забыть. И неожиданную встречу, и разговор...и мысли, вызванные этим разговором.
   - Дней, наверное, семь... - ответила... - Да, семь дней мы не виделись.
   Семь с половиной. А если ещё точнее - семь и пятнадцать часов. Но сказать так - стыдно. Натан нервно кивнул, посмотрел как-то...строго, словно спрашивал: почему не соблюдаешь правило семи дней?!
   - Семь дней, - зачем-то повторила Люся вслух.
   - Ага, - он снова кивнул. - Вот именно столько раз я и прочел твою книгу.
   Натан сделал ударение на слове "твою", и это сильно кольнуло. Разве она навязывалась? Просто зашла речь на определённые темы и...что такого? Я об этих темах пишу.
   Э-э... Так ты прочёл её?? И...сколько раз?!
   - Семь дней - семь раз... Но так ничего и не понял, - он смотрел прямо ей в глаза и улыбался. Странная у него улыбка - и грустная и злая какая-то.
   - Да-а, - медленно протянула Люся, - книжка неоднозначная, конечно, но...
   - Да не в книжке дело, а во мне, - сказал, раздражаясь. - Забери её к черту, всё равно ничего я не пойму.
   Злое отчаяние в его словах. И в его глазах. Обидно и...обидно. Забери. Всё забери: и гитару и книгу и...
   Снова напряжение повисло в воздухе. Несколько страниц книги помяты. Обычно Люся не обращала внимания на подобные мелочи: она не относилась к категории людей-собирателей, которые голову готовы отпилить товарищу за помятую страницу книги или, например, поцарапанную кассету. Люди ведь не рабы своих вещей...наверное. Главное - это не материальный носитель, а информация. Ценно то, что она получена, а уж что там далее будет с кассетой или книгой... Чёрт, как неудержимо банально. Но...в точку.
   Хм...порой, правда, возникало желание отпились что-нибудь...нерадивому читателю или слушателю... Ну, не голову, а руку, например. Только сейчас почему-то стало очень обидно за помятые и непонятые страницы. Всегда обидно, когда тебя не хотят понимать, когда относятся к тебе пренебрежительно. Пусть ты не поймёшь или тебе не понравится, но...ты хоть попытайся.
   Не понять можно, но вот не хотеть понять...
   Люся решительно поднялась с кровати. Положить книгу в сумку - дело одной секунды или даже долей секунды - но...Натан вдруг остановил её и протянул руку. Странная у этого парня манера - показывать руками то, что он не мог выразить словами. Это вроде должно естественно выглядеть, а у него получается очень грубо и неуклюже. Резко. Словно всю жизнь вообще руками не пользовался, а тут вдруг приходится дополнять речь жестами.
   - Постой, - сказал он.
   Пусть руки заменяют слова. Если говорить сложно. Это всего лишь книга. Он ей значения не придал, наверное, как и их знакомству вообще.
   - Погоди, оставь её, - Натан смотрел не в глаза, а куда-то в пол. В старый деревянный пол, который давно не красили и редко мыли.
   Он молча настаивал. И смотрел в пол. Люся вернула книгу - осторожно положила её на столик. На столик, рядом с многочисленными бумагами, переполненной пепельницей и хлебными крошками. С рваным листком из нотной тетради. С засохшей маргариткой. Рядом с этим со всем... Словно от этой макулатуры зависит что-то важное. Безумно важное. Просто важное или просто безумное.
   - Ты хочешь прочитать восьмой раз? - спросила серьёзно. Не хотела смеяться или злить его, слова как-то сами вылетели. Непроизвольно совершенно. Просто не верила, что он читал, что считал это важным.
   Натан ответил не сразу:
   - Да. Буду продолжать читать пока не пойму, о чём она.
   Люся, конечно, понимающе кивнула. Чувство обиды постепенно испарялось. Не знала, почему. Только подсознание (как уверял дедушка Фрейд) могло дать ответ, но до него не достучишься. До подсознания, в смысле. Ну-у...и до дедушки тоже.
   Может, ему просто плохо, а на самом деле он и книгу читал и её рад видеть... Мм?
   Люся тихо ушла, прикрыв за собой дверь. Натан не двинулся с места. Ни слова вслед. Она немного постояла на пороге, соображая, что к чему, а потом направилась к Сергею и Ане через поле. То, что было неделю назад, тот разговор и тот впервые встреченный странный человек...те её мысли...странные, но светлые...
   И всё-таки - нет. Будущее оказалось другим.
  

ОБОЧИНА

  
   Нет, всё-таки, лето - самый спокойный период для дворника. Осенью надо сгребать и жечь листья, зимой - скалывать лёд с тротуаров и посыпать их песком, чтоб никто не упал. Весной, как впрочем, и осенью, слякотно, грязно, холодно.
   Весной только одуряющий запах пробуждения радует и, обволакивая душу, расправляет плечи, согнувшиеся под тяжестью зимних холодов.
   Как же я ненавижу весну...
   И жечь листья - тоже.
   Метла зло заскребла по асфальту. "Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу", - звучало в каждом взмахе.
   Это - легко. Ненавидеть. И это так непросто - смиряться и принимать всё, как есть.
   Сегодня ей помогала не слышать весну музыка. Депрессивный "Химический сон", тёмно-красный, почти бордовый по цвету и настроению, не давал расслабиться, не отпускал, царапал. Как гроза... только шла она совсем рядом. Девушка мечтала о молнии... очищающей... разрушающей. Но...она сама - молния.
   Песня за песней, аккорд за аккордом. Она уже давно знала каждую ноту этого альбома, могла бы сыграть его весь.
   Только уже почти два года не брала в руки гитару. Даже акустику: просто отставила её в самый дальний угол, а бас...чуть не продала, но...не получилось. Не смогла. Оставила. Там же. В углу.
   Она считала, что её жизнь осталась там, на автостраде, возле медленно вращающегося колеса мотоцикла, возле двух замерших сердец. Её - третье - стучит, но просто по привычке. Оно не может не стучать. В этом его суть.
   Иди, иди мимо, тёть Клара. Мне хорошо, мне не нужна помощь.
   Нужна. Но не приму. Мне весной всегда так.
   - Аля! - гибкая и о-очень соблазнительная Тана почти протанцевала к ней. - Ты придёшь?
   Боги! Ну, зачем кричать на весь двор?!
   Кивнула.
   - Буду ждать! - убежала, почти не касаясь талого снега. Учительница, младшие классы, вроде бы... Танцовщица. Просто классная девчонка.
   Сегодня они с Таной будут до упаду танцевать. У Таны дома, в огромном холле. А потом...а какая, леший всех дери, разница, что будет потом...не вашего ума дело! Им нравились эти беспочвенные слухи, порой они демонстративно ходили вдвоём, грубоватая, вечно мятая Алик, нещадно прокуривающая свои лёгкие, и нежная, но сильная Тана.
   Всегда так. Находится до боли мало людей, которые принимают тебя после. Которые позволяют тебе...вернуться.
   Галина Георгиевна, дама с пекинесом и сыном на руках, проворчала что-то про "извращенцев, не дающих жить нормальным людям спокойно".
   Аля улыбнулась, не поднимая головы. А кто дал критерии нормальности, подумалось ей. Кто более нормален, ты или я? Ну, это с какой крыши смотреть. Все мы этот расклад знаем, да...крепко держимся за свою спасительную норму.
   Пегая собака с двумя чёрными щенками ждала. Аля завидовала ей порой: у Шарки не было обязательств, многие её действия - инстинктивны, у неё на всё есть готовая реакция.
   Ну, или почти на всё.
   - Шарки! - сучка, виляя хвостом, подбежала к Алик, преданно заглядывая в глаза.
   Никогда так ни на кого не посмотрю.
   Алик достала из потёртого кожаного рюкзака бутерброд, припасённый на обед. Шарки превратилась во внимание.
   На. Ты хоть оценишь мои старания.
   Она подышала на раскрасневшиеся от утреннего холода руки: весна-то хоть и пришла, но ворчливый и кусачий мороз пока ещё не сдавал своих позиций. Особенно по утрам.
   Особенно, когда ты одна в холодной постели.
   Она вздохнула и закашлялась: давала знать о себе простуда, подхваченная в пронизанной сквозняками квартире. Летом они вместе пережидали жару, а вот зимой жёсткий холодный ветер не щадил её, сурово наказывая ледяными плетьми.
   Аля перелезла через маленький чугунный бордюрчик и, матерясь, начала собирать в огромный чёрный мешок мусор.
   Мусор...это же целая история жизни отдельно взятого двора, города, страны. Фантики, шкурки от колбасы, пивные банки и бутылки, битые стёкляшки, свидетельства "любви", и просто обрывки газет, бумажки. И вокруг этого целая жизнь: собаки, кошки, крысы, растения. Люди.
   И она. Алик то ли чихнула, то ли фыркнула. "Мусорный ветер, дым из трубы. Смех природы, плач Сатаны. А всё от того, что мы..." Ха! Гимн, блин.
   Не, правда, гимн её жизни.
   У кого-то эта правда - горькая, у неё - мусорная.
  
   ...Она сидела у края дороги, у самых трамвайных путей. Осень давно вступила в свои владения полноправной хозяйкой, а девушка всё ждала. Чего-то.
   Дорога была прямая, как по линейке её провели, отгороженная от других дорог плотной стеной высоких тополей. Они тянули свои обнажённые чёрные сучья к небу, словно моля о пощаде, или угрожая всесильным небесам страшной карой.
   Мрачно. Страшно. Одиноко.
   Серый асфальт. Серое небо. Жёлтые листья.
   Прогрохотал трамвай. И тишина вокруг снова. И ветер - не прекращался.
   Холодно сидеть на асфальте осенью в драных джинсах. И согреться не на что.
   В конце улицы зарождался неясный гул...
  
   Алик зашвырнула всё "оборудование" в кладовку, покидала всё в кучу, ни на миг не позаботившись о порядке, щёлкнула ключом. Матюгнулась, дверь перестала артачиться и закрылась.
   На улице весеннее солнце брезгливо мазнуло её по лицу и скрылось. "Не найдёшь" - говорило оно.
   Ха! Я упрямая. Найду, даже если не понимаю, что искать надо.
   По городу Алик пошла пешком. Хоть и далеко до её любимой пивнушки, но за зиму кровь застоялась в жилах и теперь требовала долгой и обстоятельной прогулки.
   И ещё вдруг остро захотелось запомнить все запахи весны. И этой жизни.
   Как будто скоро должна была начаться другая.
  
   ...Гул затих напротив "Чёрного пепла". Он был двухколёсный, чёрный, насквозь пропитанный запахом бензина, дороги, горячей резины.
   Глухо зарокотал гром. Приветствовал земного брата.
   Человек поднял голову к небу и, раскинув руки, подставил лицо первым тяжёлым каплям.
   - Сталкер!!!! Сволчара!!! - Вождь радостно приветствовал седеющего небритого владельца гула.
   - А то ты не такой! - байкеры обнялись, похлопывая друг друга по спинам.
   Капли становились всё настырнее и злее.
   - Ты это...машину только отгони под охрану,- продолжал Вихрь. - А то шастают тут малолетки, так у них есть один патлатый пацан, он её как не фиг делать уведёт.
   - Что?! Моего красавца?!
   - Ага. И ничего ты ему не сделаешь, будет твой "Iron Horse" как миленький под ним бегать, а там... - он махнул рукой.
   Гул, вновь заворочавшийся у дверей "Пепла...", переместился за угол, на стоянку. За заборчиком спокойнее.
   На миг выглянуло солнце...
  
   В глубине бара было темно, накурено и отчаянно пахло пивом. Взяв свою порцию, Аля устроилась на улице под тентами. Кроме неё и двух парней за соседним столиком на это больше никто не отважился. Говорили ребята громко, невольно обращая на себя внимание.
   А они ничего... волосатенькие... особенно этот... Каштанка. Крепкий такой, мускулистый, жаль только, что роста, видимо, небольшого.
   - Ну, блин, понимаешь, ну не в кайф ему так!!!! Совершенно! - порыкивал Каштанка. - Он напрягается, ему связки растягивать приходиться...там же ре-минор надо...а он как сандалит! Вечно в "фа" сидит, или в "ми". В итоге он глотку просто порвёт на фиг, и опять вокалиста менять, репертуар с ним учить. Задолбало! Петь у нас не умеют ни хрена...
   - Женя, не ругайся... - попросил его блондинистый приятель. - А то у меня...
   - Как "не ругайся"?! Не, ну как не ругаться, когда у нас песня пропадает?!
   Алик повернулась к ним, уже не скрывая, что слушает разговор.
   - Так вы пока другую пишите, а эту оставьте, потом сделаете.
   Наивный, подумала Аля, когда прёт, то надо делать. Потом - это уже "потом", совершенно другое получится...не то...жалеть будешь...
   Она взяла пиво и пересела к парням.
   - А вы минусовку убыстрите до "фа", пусть споёт, как ему удобно, а потом обратно запись в "ре"...а на концерте можно и в "фа" играть, так даже круче, когда студийник и концертник разные.
   Каштановый Женёк посмотрел на нахальную девицу, потягивающую пиво прямо из горлышка. Хм...а она ничего... Хотя по манерам больше на пацана похожа. И волосы длинные...грива...
   - Ты играла? - спросил.
   Хваткий мальчик. Аля, занимавшаяся пивом в этот момент, кивнула, отчего дно бутылки описало широкую вертикальную дугу.
   - В "Нелли", потом в "Вельзевуле", пробовалась в "Devill,s fire", но я повздорила малость с их гитаристом, - поёжилась от неприятных воспоминаний. - А сейчас я...скажем так...в отпуске.
   - "Devill,s fire"? - удивился Женёк. - Да там звери, а не люди!.. Мать твою!!!! - он так разошёлся, что начал размахивать зажатой в руке бутылкой пива, за что и поплатился: пиво фонтанчиком выскочило из горлышка и растеклось по столу и штанам.
   Аля еле сдерживалась, чтоб не рассмеяться, уж больно уморный был у Каштанки вид - его теперь куда больше интересовал процесс удаления с кожаных брюк пива.
   Ничего, не страшно. Это всего лишь пиво.
  
   ...Человек остановился на углу бара, закурил. Сверкнули в лучах нечаянного солнца клёпки на косухе. Он выпустил из плотно сжатых губ струю дыма.
   А город не изменился. Тот же, что был, когда я покидал его.
   Снова струя дыма.
   Такой же мрачный, норовистый. Или это мне кажется?
   Дым.
   Затяжка. Кончик сигареты полыхнул огоньком.
   Дым.
   Да, всё то же. Только во-он тот волчонок не сидел на тротуаре, когда я уехал.
   Ч-чёрт! Он не заметил, как докурил сигарету, и она обожгла ему пальцы.
   Красно-бурый листок опустился на седеющие волосы, не удержался, скользнул по куртке, и замер, только коснувшись асфальта.
   Он посмотрел вниз...аккуратно перешагнув, скрылся в проёме двери.
   Листок дрогнул, прокувыркался через дорогу и уткнулся девушке в ноги. Она протянула руку, слегка улыбнувшись чему-то, подняла.
   Какой он одинокий. Уже навсегда - один. А я среди всех - одна.
   Девушка спрятала листок за пазуху.
   Тихо, мой маленький, мы теперь вдвоём...
  
   Блин, подумала Алик, у тебя всегда есть выбор: или тебя приколотят к небу...или ты приколотишь себя сам.
   Ну и мысли! В пять утра...
   Накануне она побродила по городу с Каштанкой и его приятелем Богданом. Разбередил Женёк что-то. Не надо было заходить с ним в музмаг, где тот присматривал очередную гитару, не надо было брать у него демо...
   И уж тем более не надо было его слушать, этот разнесчастный диск.
   Тана настояла.
   А ещё дико болели пальцы.
   И виноват в этом был её Fender`ella. Ну, и Каштанка. Весь вечер Аля косилась на бас, ходила кругами, не решаясь взять его в руки.
   Решилась.
   Воткнула джек в комбик, провела по струнам. Поморщившись, подтянула струны и, взяв пару аккордов, пообещала завтра же купить набор новых...
   Она играла, играла, играла...постепенно вспоминались приёмы, мелодии, какие-то придуманные ей связки и проходы. Вспоминалось...прошлое.
   А потом так и упала на кровать. Вместе с басом. Так и уснула с ним в обнимку.
   А Сталкер улыбался с плаката на стене.
   Так, моя девочка, так. Помни меня, мне здесь больше ничего не надо. Только, чтоб ты помнила.
   Алик смеялась во сне. Ей снился Сталкер.
   Живой.
   Ей определённо нравилась музыка, предлагаемая Каштанкой. Ну...тут, может, чуть-чуть подправить, утяжелить...больше понизить строй басухи. Это будет звучать интересней, когда при низком строе открытые струны будут задевать лады.
   Щёлк, щёлк, два, четыре. Щёлк, щёлк, два, четыре по четвёртой.
   Открытая четвёртая (щёлк!), слайд с пятого на седьмой по третьей струне... Пауза... Слайд со второго на четвёртый по второй, пятый там же ударом безымянного, второй-четвёртый на первой... открытая (щёлк!) четвёртая, пока не затихнет нота.
   Просто, но данная композиция большего и не требует.
   Бас послушно рокотал. Ему нравилось.
   А ведь правду говорят - бывших музыкантов не бывает. Как и бывших наркоманов. Музыка - тот же наркотик. К ней привыкаешь, каждый день тебе надо её чувствовать, а уж если начал сам складывать мелодии, то...пропал. Мучаешься, если не можешь вдруг придумать ни одной, сходишь с ума: а вдруг это навсегда и ты уже никогда...ничего...
   Она не услышала, как присоединилась гитара. Как изменилась скорость. Как зазвучали из компьютера барабаны и ритм-гитара...как возник ураган...просто почувствовала, что так - правильно, что это - так надо. Стоять друг напротив друга и слушать что-то большее, нежели инструмент, звучащий из второго комбика...
   - Ух! - кивнул Женёк. - Ты запомнила, что ты играла?
   Аля неопределённо мотнула головой. Может быть.
   - Ничего, я ща...я помню...пока... - он схватил обрывок бумаги, огрызок карандаша и судорожно начал писать ноты на серой в клеточку бумаге.
  
   Музыка сфер,
   Что за музыка сфер?
  
   Через открытую дверь кухни был виден Богдан. В майке. Белой. И в каких-то совершенно стильных полосатых брюках. Каштанка прикрыл её, но Богдан возмутился.
   - Не, я им тут ужин готовлю, монстрам гитарным, а он... Аль, тебе чай или кофе?
   Кофе.
   Алик непроизвольно отметила чистоту и порядок на кухне. Светло-жёлтые обои, чуть выше середины стены - тёмно-коричневый бордюр. Ниже - более светлые, чем бордюр...
   Какие-то геометрические узоры, плитка на стене между шкафчиками и столами, фараоны на ней. Египетские. Вытяжка. И цветы. Бесконечное множество цветов. На холодильнике, на стенах. В коридоре и комнате - почти джунгли. Кроме хлорофитумов и фиалок, Алик узнала только монстеру, да и то сомневалась, что это она.
   - Бо-ог, - позвал Женька, - мне тогда тоже, кофеинчику...
   - А у кого голова болит?
   Богда-ан!!
   - А голова... Ну её! Тут же кофе готовят!!! - Женёк рухнул на диван и залез в самый его дальний угол. - Мне не замуж, можно и на угол сесть!
   Ага, тебе б ещё и замуж...
   - А что, Богдан, пошёл бы за меня?.. - так ехидненько смотрит...
   Же-ень! Ну ты и скажешь!
   - А если скажу "да"?
   Алик смотрела на них и посмеивалась... Шутники, блин.
   - Ладно, Жень, мы это потом обсудим. Не смущай свою гостью... - Богдан улыбнулся, откинув светлые волосы с глаз.
   Женька пробурчал, пытаясь дотянуться до хлебницы:
   - Она не гостья, Бог! Хлеба дай!
   Да на! Я не жадный! Почти...
   Алик вздрогнула от неожиданности: на неё упала веточка. Она машинально потрогала жёсткий лист плюща.
   - Сима! Вот ты где! - Женька вылез из своего угла и покрошил кошке мяса. - Ешь, давай!
   А то сам съем! Тебя...
   Я т-те съем! Ток... Сними меня отсюда!.. Плизз...
   - Ну ты, блин, Сима, даёшь! Как влезть куда, так ты у нас скалолазка, а как вниз...
   Ну... Же-ень!!!
   - Уж кто воспитывал, Жень, кто воспитывал!.. - Богдан снял с плиты турку.
   Бог! Бля...
   Светлые карманы на тёмной ткани брюк Богдана постоянно привлекали внимание. Алик порой ловила на себе хитрющий Женькин взгляд, но тот помалкивал.
   Каштанка, блин! Ну... Чё, уж и посмотреть нельзя?
   А чё, Колючка? Я - ничё... Я вааще завсегда ничё... Смотри!!
   Эх. Блин... Грустно почему-то...
   - Цветов тут много, - Алик следила, как кошка, аккуратно собравшись в комочек, ела из маленькой миски. - У меня вот, только кактусы растут...
   - Это потому, - для пущей важности Женька потряс в воздухе вилкой, - что ты сама...Колючка!
   - Каштанка!
   - Колючка!
   Блин. Ладно. Колючка.
   - Это я натаскал, - Богдан поставил перед Алик и Женькой кружки. - А то как не придёшь, так всё обои и голые стены. В плакатах.
   Алик улыбнулась. Сделала глоток горячего кофе, сваренного Богданом.
   - Так это ж хорошо, когда плакаты!
   У меня дома на стене...есть.
   - Ну, не в таких же количествах!! - возмутился Богдан. - Я аж испугался, когда первый раз увидел!
   - Х-ха! Бог, а я сам каждый раз пугался, когда заходил... А потом...привык!
   Ремонт мы не сразу сделали. Но не сидеть же из-за этого в комнате, где обои в ме-еленький розовый цветочек...
   - Мя-а-аууу!!!
   Симона сердито шарила лапой по столу. Блин! Ма-а-ало!!!
   - Можно, Жень? - спросила Алик.
   Ты не у него, а у меня спрашивай! Можно!
   Алик подхватила кошку на колени и дала ей кусочек картошки. Потом ещё один.
   - ...мне стало невмоготу на это смотреть, и я предложил вот такой вариант.
   - Ты дизайнер? - спросила.
   Угу. Ток по растениям...
   Женька смеялся.
   - Не, ну должен же кто-нить облагораживать ланд-шафт, - Женька нарочно выговорил слово по слогам, - в котором я покопался...
   Или окопался...
   - И перевернул там всё вверх дном! - засмеялся Богдан. - Жень, ты если где пороешься, там облагораживать уже нечего!
   Не ври, блин!!
   - Раскопки, Бог, это единственное место, где я свято блюдЩ все инструкции и аб-со-лют-но все правила. Даже самые идиотские...
   Ага, Жень, так я тебе и поверил...
   Алик с сожалением поставила пустую кружку на стол. Эх, ещё бы одну... Побольше... Да горяченького...чёрного...
   - Ребят, пойду я... А то ещё останусь тут...
   Так... Оставайся!!!
   Не-е-е... Мне...домой надо.
   Богдан встал с табуретки.
   - Ланн, Жень, ты тут командуй, а я пойду ещё пройдусь. Надо мыслишку одну поймать... Заодно и тебя, Аль, провожу, мало ли что...
   Алик благодарно посмотрела на Богдана. Спасибо, а то меня ваша арка напрягает. Особенно в такую темень...
   Симона, муркнув, ткнулась ей в ноги. Заходи ещё, а? А то порой мне так надоедают эти мужики...
   Алик погладила кошку. Знаешь, мужики, это...хорошо. Когда они есть...
  
  

РАЗГОВОР НИ О ЧЁМ

Fight from the inside,

You can`t win with your hands tired,

Fight from the inside,

Right down the line.

  
   Люся вернулась на кухню, села в большое любимое кресло Сергея и задумалась. О разном. Например, почему происходят те или иные события? Почему порой мы так долго рядом с человеком, так хорошо знаем его, любим, а потом...встречаем другого. Странного. Холодного. Отчуждённого. Ему глубоко плевать на весь мир, и на нас в том числе... А мы же...
   "Глупости всё это, - покачала головой и усмехнулась. - События лишь происходят, а все последствия - результат наших умствований. Причём, довольно бесполезных... И вообще...во мне просто бродит писательский дух".
   Люся встала, чтобы поставить на огонь чайник. Необходим кофе. Почему-то очень необходим крепкий чёрный кофе.
   - ...умствований и нашего выбора, - продолжила вслух навязчивую мысль.
   Испугалась своих слов. Зажжённая спичка повисла в воздухе, грея ладонь жёлтым пламенем.
  
   ...Они гуляли по полю, когда сбежали с дня рождения. Точнее, когда Люся сбежала, Натана там никто не держал. В тот день ярко сияло солнце. Где-то кричали домашние птицы, и даже одинокая корова мычала в поле. Порой ты говоришь с человеком ни о чём и тебе хорошо от этого. С незнакомым человеком. У вас, конечно, миллион мыслей в голове, у каждого свой миллион. Но это не имеет значения в данный конкретный момент. Вы - два правителя двух разных миров. Встретились случайно и решили поиграть в теннис, например. А миры пусть пока подождут. Совсем немного. Всего одна партия. И неважно, кто одержит верх, война между мирами из-за этого не начнётся. Миры слишком разные и каждый из них - единственный.
   Не война - игра.
   - Жизнь вообще бежит, как ненормальная, - говорила Люся. - Иногда мне хочется её остановить, тормознуть время. А иногда мне абсолютно плевать.
   - И ты берёшь роль стороннего наблюдателя, - кивал Натан. Но он всё больше слушал. - Стоишь и куришь себе где-то сбоку. Вдали.
   Вскоре надоело пробираться сквозь высокую траву, и они вышли на тропинку. На одежде и волосах сидело множество всякой живности. Жучки, гусеницы зелёные, какая-то полупрозрачная моль. Было смешно. У Натана в волосах запуталась коричневая нерадивая букашка, и Люся намекнула, что ему пора подстричься. Натан мотнул головой. Нет, стричься он не станет, даже бриться не станет. Пусть букашки путаются в волосах, если им так хочется.
   - Я давно столько не ходил, - признался он...
  
   Люся зажгла газ и поставила чайник. Опалённая спичка упала в мусорку - она сделала своё дело и больше не нужна. Совсем.
  
   ...- А как ты проводишь свободное время? - спросила.
   Натан усмехнулся. Хм...несмотря на то, что они проговорили часа два, о нём самом Люся знала мало. Но уже готова назвать другом. Видимо, у Натана было навалом свободного времени, и проводил он его главным образом никак.
   - В свободное время я сплю, - ответил. - И не в свободное тоже, - улыбнулся...
  
   Люся улыбнулась, вернулась в кресло и посмотрела на часы. Вечер. Почти пять. Где же Серёга с Анютой? Сколько можно фотографии проявлять? Я уже домой хочу... Хочу уйти отсюда...одной...
  
   ...- Когда у меня образуется свободное время, - говорила Люся, когда они шли по дороге, - я обычно стараюсь его убить каким-нибудь делом. Желательно важным. Потом можно замкнуть дела в круг и вообще ликвидировать свободное время.
   - Тебе так нравится твоя работа? - недоверчиво косился Натан.
   Где-то вдалеке снова замычала корова.
   - Как сказать... - девушка замялась. - Я даже не о работе говорю... А о делах...
   Он понял. Она видела, он понял, только быстро сменил тему.
   - Я б застрелился, если б у меня появилось действительно свободное время! - сказал вдруг, - Блин, я лучше спать буду. И не видеть сны...
  
   Люся положила голову на спинку кресла и поглядела в окно. Не стоит вспоминать прошлое часто. Оно может захватить.
  
   ...Они вышли на берег реки.
   - Какой у тебя лимит? - спросил Натан.
   Что?
   - О чём ты?
   Он присел на землю и пояснил:
   - Ты же писатель. Сколько книг ты хочешь написать?
   -Хм, - Люся задумалась. - Верно, ты шутишь. Я не ставлю себе лимитов. Это творчество. Здесь сложно...да и не нужно ставить рамки.
   - А я о рамках и не говорю, - он как-то странно посмотрел, - я имею в виду ступеньки.
   Ступеньки? Какие ступеньки? Люся присела рядом. Оказывается, Натан был высоким. Он немного сутулился, и это сложно было заметить сразу. А ещё у него широкие плечи и длинные руки. Нет, руки она заметила сразу. Руки были слишком живые и нервные.
   - Человек поднимается по лестнице, - говорил Натан, говорил медленно, немного с хрипом, - Человек преодолевает ступеньки. Раз ступенька, два... Иногда возвращается. Порой падает, - он остановился и замолчал на минутку, - бывает, что и перепрыгивает сразу несколько.
   - А, я понимаю, о чём ты...
   - Сколько там у него ступенек, он сам определяет, - продолжал он. - Главное, что каждая ступенька - это достижение. Где твоя писательская ступенька?
   Люсе казалось, он просит: ну...пойми меня! Ну...пойми же меня!!
   Она призналась, что понятия не имеет о ступеньках. Нет у меня писательской ступеньки. Я иду куда-то вверх без ступенек. Просто так, словно взбираюсь на холм.
   Он долго молчал. Волосы упали на лицо, он не замечал их.
   - Так нельзя, - произнёс наконец.
   - Почему? - нахмурилась Люся.
   - Смотри...
   Вода внизу бурлила. Река жила.
   - Ты никогда не заберёшься на такой крутой склон, - сказал Натан, - а если и удержишься на нём, то не сможешь определить, сколько уже прошла, а сколько осталось ещё...
   Что он имеет ввиду? Ты...странные вещи говоришь...
   - Долго ты живёшь здесь? - спросила.
   - Несколько месяцев.
   По правде - не помню...
   Натан сел на траву и стал бросать мелкие камни со склона в реку. Та отвечала ему неудержимыми брызгами, но не могла достать. Слишком высоко. И слишком мастерски он кидал камни. Люся огляделась вокруг, заметила корову на поле, дом Сергея за холмом и небольшой дубовый лесок. Склон здорово нагрелся за день. А время уже близилось к вечеру. Река всё брызгалась, но безрезультатно.
   - Ей не достать! - усмехнулась девушка.
   Натан улыбнулся. Это была, пожалуй, грустная улыбка.
   - Уже достала, - кивнул он. - Я там. Внизу.
   - А я? - думала, что он смеётся.
   Может, и правда смеялся?
   - Не знаю, - он покачал головой. - Наверное, ты гораздо выше.
   - Хорошо, а ты ко мне подниматься думаешь? - прищурилась.
   - Пытаюсь...
  
   Напротив окна рос огромный дуб, Сергей рассказывал, что постоянно торчал там, когда был маленьким. На дубе. Высоко, красиво и...оттуда всех видно.
   Правда, несколько раз Серёжка падал, а однажды даже ногу сломал. Анюта спросила: зачем? Зачем ты туда лазил?
   Ну-у...Сергей ответил, что чувствовал себя властителем мира, что мог всех видеть, мог обозревать такие площади! И главное - никто не достанет. Его. Обозревателя. Он неуязвим. Аня думает, Серёжка лазил туда только в глубоком детстве. Но он признался как-то, что дуб тянул к себе и потом...гораздо позже...лет так в шестнадцать.
   "Хм, - Люся задумчиво подняла бровь, - не так давно это было, всего каких-то лет восемь назад". Сергей тогда не удержался на ветке и упал. Сломал ногу. Очень круто сломал, открытый перелом. И...никогда больше не лазил на это чёртово дерево, а отец хотел даже спилить дуб.
   Как дереву удалось выжить?..
  
   ...- А почему ты пишешь? - спрашивал Натан далее.
   Хм.
   - Писатель всегда делает это только ради самого себя, - вздохнула она - тема была тяжёлой и обдумывалась не раз. - Я бы описала это так. Под различными внешними и внутренними воздействиями в нашем подсознании зарождается замысел. Он не оформлен, и его трудно описать словами. Проще и правильнее сравнить его с напряжением в сети. Оно постепенно нарастает и давит. Давит на сознание, заставляя писателя взять в руки перо. Ну, или там ручку, сесть за клавиатуру. Уж кому как удобнее. Писатель - не профессия, а склад ума. Даже не состояние души, душа здесь ни при чем. Напряжение должно разрядится, оно должно заземлиться на что-то...
   Натан покосился.
   - ...и единственный выход - это облечь всё в слова, - продолжала Люся. - Написать. Запечатлеть. Похоже ли это на Анины фотографии? Наверное. Только если ты не напишешь об этом, ты труп. Оно тебя изнутри съест, это напряжение. Ты перегоришь, как дешёвая лампочка.
   Он рассмеялся...
   Блин, бедный дедушка Фрейд!!..
  
   Вернулись Сергей с Аней. Проявили. Запечатлели. Были почему-то страшно голодными и очень обрадовались, что чайник уже кипит. Маньяки.
   - Ой, Люська, - Сергей расплылся в улыбке, - Ща я съем чё-нить и отвезу тебя домой.
   Люся молча кивнула. Ага. Домой...
  
   ...- А я могу помочь тебе? - спросила она, и получилось как-то очень серьезно.
   Даже мурашки побежали по спине. Склон обрызгала река. Могу ли я помочь тебе подняться?
   - Не думаю, - пожал плечами Натан. - У нас разные склоны. Разные лестницы.
   Это действительно походило на два разных мира. Люся подумала немного и снова спросила:
   - А что я могу сделать в таком случае?
   - Можешь просто быть, - ответил он, целясь в волну.
   Стало грустно. Зачем же просто быть?
   - Не грусти, - вдруг сказал он, но казалось, сам испугался этих слов.
   Всё у него было как-то не так. Всё урывками и внезапно. Резко и...немного грубо. Почему это не мешало? Почему не отталкивало? Дорога домой показалась слишком короткой.
   - Когда-нибудь, - сказал Натан, - я затащу Сержа на этот проклятый дуб и сброшу оттуда!
   Люся вспомнила, что пора домой. Что последний автобус через двадцать минут уходит.
   - Сергей бы отвез тебя завтра на машине, - сказал Натан, но он уже натягивал куртку. Такую же потертую и грязную, как он сам. "Такую же милую, как он сам" - улыбнулась Люся. Они пошли по тропинке к остановке, Натан оставил книгу на кухне. Люся ни с кем не прощалась - не хотелось. Попросила Натана попрощаться за неё, но он усмехнулся, сказал, что ни с кем и не здоровался. Высокомерный тон. Пофигизм. Волосы, падающие на лицо. Должно отталкивать, ан...нет.
   На остановке - только пара пенсионеров. Старички сидели на короткой деревянной скамейке с сумками и рюкзаками. Мужчина держал длинную чуть изогнутую удочку.
   Долго молчали. Автобус опаздывал, Люся начала замерзать, и Натан отдал ей свою куртку. Вокруг - сплошная тишина. Старички, наверное, наработались и устали за день. Одни почти спали на этой скамейке. Люся кивнула Натану.
   - Присмотри за ними в автобусе, - улыбнулся он. - Они хорошие люди.
   - Ты их знаешь?
   - Нет, - мотнул головой.
   Он...не попросит её телефон. Жаль. Почему-то нестерпимо жаль расставаться вот так. Но он попросил, и она поспешно написала на сигаретной пачке несколько корявых цифр. Натан засунул пачку в карман куртки. Куртки, которая была на ней.
   Вдали показался автобус, точнее, его фары, и старички зашевелились. Они удивительно быстро подскочили и похватали свои вещи. Откуда только силы берутся? Люся в последний раз улыбнулась Натану, но его лицо вдруг побледнело, в глазах загорелся какой-то ненормальный огонёк...
   - Что...что с тобой? - выдохнула испуганно девушка.
   - Ч-чёрт! - Натан смотрел куда-то мимо неё, назад.
   Люся оглянулась и сама невольно вздрогнула: позади стоял маленький мальчик. Он держал в руках машинку и длинную палку. Так тихо подошёл... "Так тихо мальчишки не ходят, обычно за километр слышно, что идёт вот такой мальчуган. Дети же очень шумные и энергичные. Бывает, правда, они тихие, как мышки, но это редко. Например, когда они задумают какую-нибудь пакость"... Но этот белобрысый ангел ничего не задумал. Он просто стоял и смотрел на них. Люся улыбнулась мальчику и не поняла, что так испугало Натана. Тогда Натан наклонился близко-близко и спросил. Спросил очень осторожно и тихо. "Чего он больше боялся, мальчика или моей реакции на его вопрос?"
   Он спросил:
   - Ты видишь его?
   Люся нахмурилась и долго не могла понять, что же он имеет в виду. В чём дело?
   У Натана серые глаза. Напряжённый взгляд. Скулы стали совсем острые, а на виске проступила синяя вена.
   - Кого? Мальчика?
   Кивнул осторожно.
   - Конечно, - она пожала плечами.
   И тут подошел автобус, пенсионеры позвали мальчика, это был, видимо, их внук. Малыш радостно запрыгал к автобусу, а потом ещё долго спорил с дедом, настаивал, что палка ему в автобусе жизненно необходима. Он так и говорил: "жизненно необходима". Люся смотрела на Натана. А он следил за малышом. Мальчик же никак не желал с палкой расставаться. А Люся - с Натаном. Прямо заколдованный круг какой-то...
   Разразилась целая истерика по поводу палки, бабушка начала кричать, водитель тоже, он, видимо, страшно устал в эту субботу, и ему хотелось домой. Но проблема-то была. Действительно была проблема - палка не пролезала в двери автобуса. Никак. Мальчик почти что расплакался: палка ему жизненно необходима! И она нужна целой!
   - Знаешь, чья лестница выше всех? - вдруг спросил Натан.
   Люся поглядела вопросительно, и Натан кивнул на малыша.
   - Вот его лестница.
   Потом подошел к мальчишке, представился, сказал, где живёт, и пообещал хранить палку до возвращения владельца. "Не бойся, - сказал уверенно, - твоя жизненная необходимость будет в целости и сохранности". Мальчик посопел, покрутился, но, в конце концов, согласился. Удивительно. Но он строго-настрого сказал: приеду в следующую субботу. Именно за палкой. Чтоб она была в целости и сохранности!
   Натан дал честное слово, и мальчишку усадили, наконец, в автобус. Ура.
   - Иди к деду, горе ты луковое! - запихивала его бабушка.
   А мальчишка кричал, что за палкой придет. Что она ему необходима. "Вижу ли я его? Господи, Натан, конечно вижу. Я вижу. Пожалуй, слишком хорошо. Порой мне хотелось бы видеть меньше или видеть хуже. Но я знаю, ты видишь больше меня. Или видел. Когда был там, на вершине склона. Прежде, чем упал и начал пить...валиум"...
   Почему-то стало грустно. Люся отдала Натану куртку, они разошлись в разные стороны. Она - в автобус, а он, держа в одной руке куртку, а в другой - палку, пошел обратно домой. К Сергею домой. К другу домой. Или это не играет большой роли? "А может, ты стал видеть ещё больше? Не знаю. Знаю только, что вдруг испугалась - ты можешь выронить пачку сигарет в этой темноте. Не знаю, почему, но мне меньше всего на свете сейчас хотелось, чтобы ты выронил эту пачку..."...
  
   Стало темнеть, подул холодный ветер. Аня закрыла окно и задёрнула шторы.
   - Ну, - сказала она, - снимки получились офигенные!
   Она всегда так говорила. Люся кивнула.
   - Серёж, - сказала она, - а ты снова когда-нибудь заберёшься на тот дуб?
   Но дуба за шторами не видно.
   - Уж скорее я его срублю! - отмахнулся.
   Домой. Навсегда. Одной... Писать книги...
   Вдруг в окно постучали. Постучали не кулаком, чем-то другим. Анюта подпрыгнула на месте и отдернула шторку.
   - Тьфу! Натан! Я ж чуть не поперхнулась! - Аня открыла окно. Кухня на первом этаже, совсем низко.
   Натан облокотился на подоконник и посмотрел на Люсю. Он и не думал здороваться с кем-то. В руках у него была палка. Ей он и стучал в окно. Длинная такая палка, в целости и сохранности.
   - Сегодня же суббота, - сказал, - я забыл совсем. Пошли отдавать жизненную необходимость.
  
  

ТЕЛЕВИЗОР

  
   Уже около часа Леший валялся на диване и тупо смотрел в телевизор. Именно "в"... Уже около часа он с ненормальной решимостью переключал каналы, надеясь таки найти что-то интересное. Пиво закончилось где-то полтора отвратнейших фильма назад, которые он посмотрел только из садистских побуждений к самому себе: там кто-то кого-то истязал, убивал, причём самыми зверскими способами, и всё это было довольно щедро сдобрено особо отвратными постельными сценами окровавленных персонажей.
   День с самого утра наполнился ожиданием не слишком приятных вещей. Ну... ты ведь сам выбираешь мир, в котором ты живёшь, а, значит... Эх... Это значит, что все ожидания превращаются в реальность. В итоге на педсовете все переругались, перекидывая проблемы с больных голов на здоровую, коей, почему-то, была признана лохматая башка Лешего. Что ж, порой даже самые светлые чувства приобретают весьма странное проявление.
   Сейчас глава всех мартовских котов микрорайона мешком лежал на диване и пытался провести от сознания до мышц простую мысль: надо встать и сходить помыться. Реагировали только пальцы рук, в очередной раз нажимающие на кнопку пульта.
  
   Мастер! Жизней!
   Твои Небеса!
   Мастер! Жизней!
   Творит Чудеса!
   В Небе!
   В Небе!
   А мы на земле...
   Мастер...
   Солнце во мгле!..
  
   Леш с трудом повернул голову на звук: по местному ТВ-каналу шла трансляция рок-фестиваля. Длинный парень мощно рычал в микрофон, не забывая при этом исправно трясти густым чёрным хаером. С ним резко контрастировал невысокий рыжий гитарист, остервенело рвущий струны на ярком, в тон волос, "Fender`e". "Ему б дыхание правильно поставить, а то, вон как задыхается на переходах...да и верха подтянуть не мешало бы", - лениво подумал он про вокалиста и снова сфокусировал глаза на экране. Там было соло. На бас-гитаре.
   Невысокая, мускулистая девушка лихо перебирала пальцами по струнам, периодически вздрагивая и напрягаясь, как будто занималась любовью, а не выступала перед полуторатысячной аудиторией. Лешак мучительно ухмыльнулся: ну и сравнения у тебя, брат! Не-ет, те пол-литра пива явно были лишними... И тут же стал оправдываться перед собой: ну что, если она бас держит, как... Ч-чёрт! Перегибаешь! Уйми фантазию!!!
   Как назло, в пульте сели батарейки, а вставать было лень...и больно.
   В этот момент девушка развернулась к камере боком, сильно прогнулась в талии, откинувшись назад, отчего длинные волосы мазнули по сцене, и заложила крутой пассаж, ловко обыгрывая что-то из "Deep Purple". Недоумённый взгляд гитариста показал, что это не планировалось, но парень не растерялся и подхватил тему.
   Леш уже не отрывал взгляд от экрана.
   Правая рука гитаристки была почти полностью скрыта татуировкой из переплетающихся острых линий, от плеча до пальцев бежали чёрные дорожки, складываясь в зловещую паутину. Лешу понравилось. Его всегда заводили татуировки на женском теле.
   А к басистке присоединились остальные музыканты. Вместе они начали играть нечто зубодробительное и скоростное, отчего линии на руке ожили и повели свой собственный танец. Леший был словно загипнотизирован их волнообразными движениями, рождающимися, казалось, не от банальных сокращений мышц, а... Он не смог бы подобрать адекватного сравнения и в более трезвом виде, не то что сейчас.
   Пиво попросилось выйти. Леший со стоном перекатился на бок, сел. Уже почти оторвался от дивана.
  
   Пусть даже ехать долго.
   Пусть долго уезжать.
   Но я не вижу смысла оставаться...
   А, оглянувшись, вижу лишь врагов.
   Их - рать...
   Возьми же в руки лук,
   Нам надо отстреляться...
  
   Упал обратно и замер. Девушка стояла у микрофона и, чуть хриплым, довольно низким голосом, пела. И музыка была другая, медленная. И от танца её татуировок ничего не осталось, так, дым. Невнятное воспоминание.
  
   И не смотри с укором,
   Я - пророк,
   Стрелять тебе положено,
   Ты - воин.
   К тому же слишком меткий я стрелок...
   Я не оставлю ничего на поле боя.
  
   Как она посмела!!! Это песня...наша!!! Его! Убью!
   Леш зверел.
  
   Я не оставлю ни следов,
   Ни тел, ни душ,
   Я буду вечно уходить
   Землей и морем.
   И не гляди с укором,
   Я - пророк.
   Тебе вернуться суждено,
   Ты - воин.
  
   Он окончательно протрезвел. И...опомнился. Безумно захотел прослушать песню ещё раз. А потом ещё и ещё. Как привет из прошлого, как напоминание о прошлом раздолбайстве и беззаботности.
   Да кто она такая, леший её дери?! Сдавленно хрюкнул, вспомнив своё прозвище... Неплохо бы...
   К группе, закончившей выступление, подошли журналисты. Леш окончательно забыл про пивные проблемы.
   Музыканты, весело перемигиваясь, отвечали на вопросы, а она стояла чуть поодаль, словно её не касалось происходящее, и придерживала рукой "Jazz Bass", медленно касаясь открытых струн, словно продолжала что-то играть. Взмокшая, всё ещё не совладавшая с дыханием, она равнодушно смотрела в сторону от камеры. По её шее медленно текла капелька пота - оператор взял крупный план - всё ниже, к плечу, к ложбинке между ключицами. Леш, не отрываясь, следил за путешествием, замечая, что и сам начинает дышать чаще, в такт с девушкой.
   - Алик! Топай сюды, к тебе вопросы есть, - барабанщик от нетерпения аж подпрыгивал на месте.
   Алик медленно вздохнула, задержав на вдохе дыхание, она напряглась, потянулась всем телом. Футболка обняла девушку, и Лешак с удовольствием отметил отсутствие под ней чего-либо из одежды. Фантазия начала просыпаться снова...
   - К вам, собственно, всего два вопроса, - молодой журналист явно терялся перед уверенной в себе гитаристкой, за спиной которой столпились три давно не стриженых парня. - Скажите, тяжёлая музыка - не женское дело, а вы...тем более так... откровенно...
   - А кто сказал, что не женское? А Дора Пэш, а Сюзи Кватро? Ха! - она стрельнула глазами в парня и, многозначительно улыбаясь, провела кончиками пальцев по грифу. Парнишка покраснел, а Леш ухмыльнулся и пожалел, что он сейчас сидит на диване в комнате, а не стоит рядом с ней. Уж он-то бы не оплошал!
   - Тарья Турунен! - подсказал гитарист. - Я на концерте был!
   - Дженис Джоплин! - не остался в долгу барабаннер.
   - И я для комплекту! - рассмеялась Алик. - А второй вопрос?
   Журналист замялся.
   - Про татуировку... Зачем она вам?
   - Моему мужчине нравилось. Он её и сделал. Это память. Всё? - Алик резко развернулась и пошла прочь.
   - Сволочь! - припечатал гитарист, плюнул себе под ноги и ушёл следом.
   Эх... Леш встал, шатаясь дошёл до телевизора, но не рискнул нагнуться к панели, а просто выдернул провод из розетки.
   - Твою мать!!! - рык получился очень чувственным: он не посмотрел название группы...
   Будь он не так возбуждён произошедшим, Леш не стал бы звонить Жанне посреди ночи. Но он позвонил. Выслушал молча её мнение о себе, мнение её парня, - нового, правда, ничего не узнал - и выяснил-таки: "Ветра перемен".
   - Жанночка, ты солнышко! - проворковал Лешак.
   - Пошёл на хрен! - отозвалось разбуженное в три утра "солнышко" и бросило трубку.
   - Ну-у, что поделаешь, - вслух сказал Леш сам себе. - Журналисты...они все такие, особенно, если вытащить прямо из постели.
   И вспомнил про пиво...
  
  

КАШТАНКА

  
   - Аль, - полуголый Женька держал в руках ма-а-аленькую фиолетовую бутылочку. - Мне твоя помощь нужна.
   Да запросто. А что надо?
   - Я хочу перекрасить волосы...
   Господи, да чего ты так косишься? Да, пожалуйста! Я не против!..
   Зашумела вода. Волосы, отпущенные на волю, каскадом рассыпались по плечам. Женька склонился над ярким вишнёвым пластмассовым тазиком, присел... В лейке судорожно хлюпнуло, брызнули первые капли... О! Пошла, родимая!
   - Ау! Горячо же! - дёрнулся.
   - Терпи, казак, атаманом будешь! - но воду всё-таки горячую убавила.
   И не смей говорить, что теперь холодно!!!
   - Угу! Пасиба! В самый раз.
   А ты, оказывается, без рубашки классно смотришься! Капельки воды по спине... стекают... вдоль позвоночника... ниже и ниже... Да...жаль, что... Блин, сиди смирно, Каштанка! Так, сначала обычный шампунь. Немного. Теперь - мыть! Сам!!! Сам руками поворочай! А то ишь тут, возрадовался, блин! Ухаживают тут за ним, понимаешь ли! И не фига надо мной ржать!!
   А ты...ничего...живот прямо перед моими глазами... Видно, как мышцы гуляют под кожей, когда ты двигаешься...и...ты что, разделась? Точно. Майку сняла, чтоб не намокнуть. Да...не...блин! Всё равно же - мо-окрая... Мокрая женщина в нашей квартире... Обалдеть!
   - Сиди смирно! - краска...фиолетовая...на влажные волосы. Пакет сверху и полотенцем умотать. Вот умора! Всё, иди. Иди же! Полчаса сиди и смотри в телевизор, а я пока под душ залезу. - Да! Краску сам смоешь?
   - Не-а!.. Эй-эйээй-й! - увернулся от направленной на него из душевой лейки воды. - Ладно, ладно, смою, только прекрати-и!
  
   Алик критично осмотрела свою работу. Хорошо прокрасилось, ровно. Она ухватила Женьку за кончики ещё влажных волос. И запах приятный. От него. Воронок.
   - Ну, как, нравится? Но ты всё равно Каштанкой останешься!..
   Засмеялся.
  
   ...Подхватил, подсадил на стол, стянул с неё бельё...бросил, не глядя рядом со скинутым с себя полотенцем.
   А-аа-а-а...судорожно. Какой ты...сильный, гладкий. Даже грубоват немного...
   Сумасшедший...дава-ай...да не жалей же ты меня!!! Мне не боо-оо-ольно!...
  
   - Ты чего? - Женёк подёргал её за рукав футболки.
   - А? Так... Была в моей жизни одна такая кухня...и волосы мокрые...тоже были, - выпустила прядь из рук.
   - А-а-аа-а... - лукаво стрельнул глазами по ней. - А чем...вернее, где закончилось?
   Э-ээ-э-э... Ну ты и нахал!
   - На столе...потом на полу...чёрт, Каштанка! Ну, не помню я, почти два года прошло!!!
   - Каштанка? - брови вверх и обиженная мордашка... - Два года?!
   Да! Для меня ты - Каштанка!!! Про годы - опустим...
   - Да ладно! - великодушно и весело. - Каштанка, так Каштанка!.. Слушай, Аля, давай я тебя с нормальным мужиком познакомлю? Не, ты не подумай, он...как раз по твоему профилю...
   Заразительно хохоча, увернулся от пущенной в него коробки с чаем...
  

МAKE MUSIC, NOT LOVE, БЛИН!

Без музыки жизнь была бы ошибкой!

  
   Леш почти касался губами микрофона...и он как-то странно улыбался, исполняя песню.
   Или мне только кажется?
   Аля старалась не смотреть на него. Не получалось. И ещё её раздражало, что эти старания видели все, но деликатно молчали. Даже сам виновник...
   А от его взглядов кровь почему-то бросалась в лицо, сердце ускоряло свой ритм и хотелось сотворить что-либо безумное...например, поцеловать этого седого...лешака... могучего, волосатого...
   Главное - не лажать!!! А думать можешь, о чём хочешь!!!
   Леший пел. И мягко, по-кошачьи двигался. Грация матёрого льва. Сытого до невозможности, прекрасно осознающего, на что способны его громадные когти и клыки. И взгляд...по-кошачьи томный. Затягивает. Заводит.
   Она встряхнулась, отогнав от себя все видения. Мake music, not love, блин!
   Леш намотал на левую руку провод, чтоб не наступить ненароком, и, уперевшись ею в колено, вдохновенно хрипел в микрофон.
  
   Другая сторона исхоженных дорог,
   Иная сторона знакомой - кажется - медали,
   И хочется вписаться в этот поворот,
   Но... Нам уже иное загадали.
  
   Я никого с собой не позову,
   Вгрызаясь в сердце мягкой колыбели...
   Закат рисую пеплом на ветру,
   Рассвет - минором стонущей свирели.
  
   "Боже мой! Боже мой! Боже мой! Это экстаз!"
   Так, вспомнилось вдруг почему-то...
   Просто физическое удовольствие от музыки...и его голоса... Она смотрела на Леша, и что-то царапалось, просилось наружу...
   Радость, наверное.
  
  
   Леш не мог просто так уйти со сцены. Он достал свою полуакустику и попросил Алик подыграть партию баса.
   - Знаешь - хорошо, не знаешь - придумай что-нибудь.
   Алик хмуро посмотрела в удаляющуюся спину. Ага.
   А Леш уже был на сцене. Заиграл, не глядя в зал. Заходящее летнее солнце окрашивало всё вокруг в яркие закатные цвета. Казалось, Леший стоит посреди бушующего потока лавы.
   Она улыбнулась, заслышав первые ноты вступительного перебора. Её любимая песня "Мастера". "Кресты". Пробежав пальцами по открытым струнам баса, решительно воткнула джек в комбик. Замерла, выжидая.
  
   За спиной крик совы,
   Детский смех в зимней чаще.
   И солнце - взахлёб.
   Впереди хвост молвы
   Столько грязи притащит,
   Что пулю бы в лоб.
  
   Алик уже стояла по правую сторону от Леша, мгновением позже свои места заняли Женёк и Пашка.
   Вторая гитара повела свой разговор с первой, ожили барабаны, вступил бас.
   Теперь все...все вместе...
  
   Уходил, исчезал,
   Непонятная сила
   Вернула назад.
   И грозу проклинал -
   Рядом молния била,
   Да всё невпопад.
  
   ...Долгая дорога домой. Автобус раздвигает ночной туман, не спеша, величественно. Она где-то в середине салона, у окна. В плеере по случаю купленный "Лабиринт". Эта песня...тот голос...медитация.
   Порой не хочется, чтоб дорога заканчивалась. Возникает сумасшедшее желание двигаться...всё равно куда. До конца маршрута, а потом обратно...или всё-таки дальше, до конца дороги вообще. Ведь где-то у неё есть конец, а...где? Вливается ли в другую или обрывается посреди поля, вдали от любого города, в тишине? Там, где могут произойти любые чудеса...
   Дорога всегда заканчивается, факт, но...есть вещи, которые не заканчиваются никогда.
  
   В небе вороны,
   В небе и голуби.
   Рукой не развести...
   На Руси вся жизнь изломами,
   Разбиты кресты...
  
   Она следила за каждым движением Леша, ловя себя на мысли, что безумно боится, что тот сделает что-то неправильно. Мучительно вглядывалась в каждый жест, поворот головы, движение губ.
   Эта песня, но теперь - его голос...
  
   Почему? Для чего?
   Я рождён этим небом
   И этой землёй?
   Чтоб считать день за год,
   Верить в яркую небыль
   И быть ей слугой...
  
   Барабаны. Пашка шаманил, а установка радостно откликалась на каждое его движение.
   Тихие переборы гитар идут рядом, пока Женька не срывается в напряжённое соло.
   И бас - как веха, дорожный столб, отмеряющий километры-такты.
   Боль и крик в голосе. Музыка взлетает вверх, расправляет крылья и...падает вниз, туда, где была раньше.
  
   На Руси вся жизнь изломами,
   Разбиты кресты...
   Ночным ураганом...
  
   Басовая кода...гитарное сопровождение. И перекличка тарелочек Пашкиной установки.
   Тишина. Настороженное внимание из зала. Взрыв.
   "Ветра! Ветра! Ветра! "
   Алик ничего не слышала. Она старалась поймать сбежавшую мысль. Не смогла. Далеко мысль убежала.
   Ну и фиг с ней, с мыслью.
   Подошла к Лешаку, протянула ему руку и, почти касаясь губами его уха, шепнула, давя невесть откуда взявшееся волнение:
   - Ты в группе, - помолчала. - Ты шикарен...Леший.
   - А я и не сомневался!
   Потом добавил:
   - Спасибо.
   А отходить от него не хочется...
   Тот мотоцикл остановился навсегда, а этот только берёт разгон.
   Поклон. Рёв зала. Палочки, медиаторы и припасённые заранее напульсники улетели в толпу. В нескольких местах вспыхнули потасовки за право обладания трофеями.
  
   Леш, довольный, как стащивший сметану и ненаказанный за это кот, дымил в гримёрке.
   У-уу! Чё смотришь?!
   Как чё? Ты красивая, а я люблю красивых женщин. Не, мужик я или не мужик?!!
   Алик запнулась от его немного восторженного, немного хмельного и такого мужского взгляда. Она уже забыла, как оно бывает, когда на тебя так смотрят...мурашки по телу и...приятное беспокойство...
   - Леший меня дери! Что за на хрен?!! - притворно злобно рыкнула, пнув провод, попавшийся ей под ноги. Ну, вроде бы споткнулась...как бы...
   Улыбка Леша мгновенно стала настолько чеширско-мартовской, что Алик, осознав только что произнесённую фразу, неожиданно для себя покраснела.
   Пашка с Женькой откровенно ржали, вцепившись друг в дружку.
   - А что, - протянул Леш, плотоядно ухмыляясь. - С удовольствием! - его хитрющий взгляд снова пробежался по её фигуре. - Аля, если честно, это было первое, о чём я подумал, когда впервые увидел тебя!
   Парни уже просто стонали, привалившись к стенке.
   - Извращенец!
   - Не-а! - Женёк едва мог говорить. - Нормальный мужик!!! Уж я-то в этом разбира-аюуууусь!..
   - Что, уже проверил? - полюбопытствовал Пашка, уже просто всхлипывая: на большее сил не было...
   - А то!!! - хором воскликнули Леш и Женёк и снова заржали.
   - Не дал... - состроил плаксивую мордашку гитарист.
   Истерика вспыхнула с новой силой, а Леш продолжил в упор разглядывать Алик.
   Она психанула.
   Предатели! Блин, да почему я, собственно, это терплю?!
   Решительно перешагнув через чей-то процессор, она подошла к Лешу и, сев ему на колени, поцеловала в губы.
   Ржач стих.
   Одна его рука моментально нырнула под майку и, скользнула вниз по спине, а другую Леш запустил ей в волосы.
   Ммм...да он не только шикарно поёт, этот Лешак...
   О-о-о-ооо-о-о!!! Стерва! Какие же у тебя сильные и цепкие пальцы...басистка-недотрога...
   - Укротительница... - почти простонал он, прервавшись только для того, чтоб, откинув её волосы, поцеловать в шею.
   Хриплое дыхание...они уже забыли, что кроме них в комнате есть ещё кто-то.
   Леш уже стягивал с Алик майку, беспорядочно водя руками по её телу.
   Она вдруг отстранилась, прерывисто дыша и...тряхнув головой, вывернулась из его объятий. На ходу натягивая майку, подхватила кофр и, так и не взглянув ни на кого, выскочила из помещения.
   Дверь громко лязгнула, приводя в чувство оставшихся в одиночестве мужчин.
   - Вот бл..дь! - с чувством сказал Леший.
   Это не про Алик, это - от избытка эмоций. Все поняли. Возбуждённые, они пытались успокоиться, унять разыгравшуюся фантазию. Получалось плохо... Леший начал застёгивать пуговицы на рубашке. Руки дрожали и не слушались.
   Женёк открыл дверь.
   - Аль! Аля-а!.. - крикнул. Тишина в ответ. Ушла.
   Пашка облизнул пересохшие губы.
   Женька выскочил в коридор и побежал к выходу.
   - И часто она так? - руки Лешего всё ещё предательски дрожали.
   - Э-ээ-э-э... - только и смог выдавить из себя Пашка.
   Так, понятно, ещё не пришёл в себя.
   Молчали, не глядя друг на друга. Вернулся Женька, как-то сразу оказавшийся рядом с Лешем. Он смотрел изучающе. В упор.
   Леш подумал гадость.
   - Ты чё? - спросил.
   - Поговорить надо. Про неё, - гитарист кивнул на дверь.
   Пашка засобирался домой: эту историю Каштанка расскажет лучше. Попрощавшись, он аккуратно закрыл за собой дверь. Ему не ответили.
   - Ревнуешь? - нехорошо оскалился Леш.
   - Не-а. Я с девочками только дружу, - спокойно так сказал, как здоровался.
   Вот те на...а я почти три месяца его знаю и... А! Хрен с ним... Вроде смирный...
   - Коли ты теперь с нами, то должен кое-что про неё знать.
   Леш подобрал с пола забытый Алик процессор... Возьму домой, решил он.
   - Бери, - прочитал его мысли Женька. - Я ей скажу, что ты забрал.
   Да? С чего бы такая забота о моей личной жизни?
   Леш кивнул.
   Тогда у неё будет повод зайти ко мне. Чёрр-рт! А ведь я хочу её видеть, удивился... и не для того, чтоб продолжить... Просто...увидеть...
   - Пошли, врежем по пиву... - Женёк хлопнул его по спине.
   Ох, а тяжёлая у тебя рука, Каштанка...пошли... Время есть, а денег нет и в гости некуда пойти...
   - ...знаешь, старик, это грустная история...
  
  
  

РАЗГОВОР С ПОРТРЕТОМ

  
   Музыка крадёт души.
   Незаметно прокрадывается сначала в уши, потом поселяется в мозгу...ну, или ещё где-то там...
   Мою душу украла музыка ровно стучащего мотора, свиста ветра, несущегося с бешеной скоростью навстречу. Ритма, в котором жила...
   Здоров, странник!
   Ну, здравствуй.
   Странник, а, странник?
   Да?
   А ты "странник" от слова "странный" или "странствовать"?
   Ну, вот! Ты как всегда! Не знаю. Наверное, и так, и так.
   Знаешь, странник, мне не по себе...
   Знаю.
   Прости...
   За что?
   За всё. За то, что отпустила...
   Успокойся. И отпусти, наконец, себя.
   Не знаю, смогу ли...
   Сможешь. Уверен, а ведь я никогда не ошибался.
   Он...я...
   Тоже знаю.
   Пойми, странник, мне нужен здесь кто-то, кого я могу любить, и кто будет любить меня...прости.
   За что, девочка? Это жизнь. Живи за нас двоих, а я за тебя порадуюсь. Делай, что должен, капитан...
   ...а там, будь, что будет. За тебя, странник.
   Мерное дыхание...вдох-выдох, вдох-выдох...и солнечные зайчики, гоняющиеся друг за другом по комнате. По её спине, по потёртому ковру на стене, по гитарам, по недопитой бутылке мартини...и ещё по целой куче вещей. Зайчики...
   Ей снилось море.
   А за её спиной Сталкер улыбался со стены... Больно.
   Молодец, девочка, одобряю твой выбор.
  

ИНОГДА

  

Spread your wings and fly away

Fly away, far away...

  
   Иногда... Иногда в пустой и спокойной тиши начинает откуда ни возьмись блуждать резкий и непокорный северный ветер. Порой он проникает в укромный уголок, в мир, который так долго спал и был этим счастлив, и постепенно и осторожно набирает силу. Он то и дело оглядывается на породившие его стихии, на грозное синее небо и бирюзовые пенящиеся волны. А бывает, что легкомысленный и самоуверенный путник оказывается застигнутым врасплох его неожиданно стремительными порывами.
   В любом случае, холодный ветер захватывает свои владения с настойчивостью старого хозяина, знающего своё дело, и вскоре оказывается их беспрекословным владельцем. Вряд ли даже самые учёные и умудренные опытом метеорологи смогут объяснить поведение столь непостоянного и вспыльчивого создания как северный ветер, ответить, откуда он пришел, как долго планирует пробыть в этих местах и куда после держит путь. Что заставило его заглянуть в тёплый и уютный уголок, защищённый густыми лесами, всполошить листву на деревьях, расшатать ставни ворот и высоко-высоко в небо поднять ворохи разноцветных осенних листьев? Листья, как корабли в бурных водах, наконец-то подняли якоря, раскрыли смятые паруса и отправились в долгий путь. Прямо сейчас, у нас на глазах, добрая часть флота какой-то невиданной страны, чьи красно-желтые флаги гордо развеваются на мачтах, поспешила за северным ветром. Преодолевая препятствия, каждую секунду подвергаясь опасности быть перевёрнутыми, потопленными и погрузиться на самое дно, устланное увядшей травой, суда держат курс за своей яркой звездой. Ветер подталкивает их, он наполняет ветхие старые паруса жизнью, а души тех, кто ими управляет, - свободой.
   Но даже если наука метеорология намного более сведуща в таких делах и ушла далеко вперёд в понимании некоторых весьма важных вопросов, даже если она объяснит буйный нрав стихий и их непостоянность...она никогда не увидит или же не придаст значения тому маленькому отважному флоту, который только что поднялся к облакам. Мудрый северный ветер укрыл его от непонятливых и пустых глаз, так упорно желающих оставаться закрытыми.
   Хм... Тот, кто может предсказать направление непокорных сил и ограничится лишь тем, что дождавшись их неминуемого ухода, починит расшатавшуюся калитку, пожалуй, никогда не поймет, почему же северный ветер так тревожит души людей...
   Натан сидел на кровати и долго смотрел на небо через небольшое окошко своего чердака. Небо непрерывно меняло цвета и гнало куда-то большие рваные облака. В какой-то момент сидеть вот так...неподвижно, спокойно, уныло...стало невыносимо, Натан подошел к окну и уперся лбом в холодное пыльное стекло. То, что творилось сейчас по ту сторону стекла, ещё недавно очень напугало бы его. Там бушевало нечто, вырвавшееся на свободу, нечто, что синоптики назвали шквальным ветром какой-то там опасной балльности. Но сейчас... Соседка поспешно загоняла в сарай пятнистую корову, старый красный "москвич" показался далеко-далеко на шоссе, а где-то залаяла одинокая собака, требуя запустить её в дом ввиду надвигающегося урагана.
   Натан почувствовал, как немеет лоб, а вибрация от стекла переходит на пальцы и медленно распространяется по телу. Он закрыл глаза. Он делал это так часто за последнее время, что темнота и тишина ночи стали обычными и ожидаемыми спутниками.
   Почему...так...
   Ха. Так долго был больным и слабым, так долго ощущал свою беспомощность и потерянность. Так долго ненавидел себя за это. Так бесконечно долго, что всё остальное забыл или потерял. Не найти... Никогда не найти. Не восстановить. Утрата.
   По узкой дорожке через поле шёл высокий седой мужчина с удочкой через плечо и курил. Казалось, его совершенно не волнуют ураганные порывы ветра, дребезжащая черепица на крышах домов или удои испуганной коровы. Его только раздражает немного то и дело гаснущая сигарета. Но разве это проблема - зажечь огонь посреди поля под северными ветрами?
   Натан надавил на оконную раму и ещё раз поглядел на небо. Там, в вышине, разлетались в разные стороны скрученные осенние листья.
   - Тебя там сдует, старик, - заметил Сергей, когда Нат спускался на первый этаж и одевал на ходу куртку.
   Сергей сидел на кухне и терпеливо изучал какие-то бесчисленные бумаги. Работа порой поглощала его с головой, он не замечал ничего и никого, даже свою девушку. Весь разум занимали лишь цифры в столбиках...цифры в столбиках... Много столбиков с цифрами. Но явление Натана было столь редким даже для него, давнего друга, что казалось невозможным не обратить на это внимания. Сергей поглядел исподлобья и спросил:
   - А гитара тебе зачем, виртуоз?
   Нат как обычно и словом его не удостоил, только молча прошел к входной двери. Когда дверь закрылась, жалобно скрипнув, из соседней комнаты вышла сонная Аня.
   - Мне показалось, кто-то пришел, - пробормотала она, ещё толком не проснувшись и потирая глаза.
   - Скорее ушел, - ответил Сергей и снова уткнулся в документы.
   Аня постояла немного, соображая и приводя мысли в порядок, а затем улыбнулась, подошла к Сергею и обвила его шею руками. Её мало волновал бушующий за толстыми стенами ветер.
   - У тебя одна экономика на уме, - пожаловалась девушка.
   Сергей слабо улыбнулся и погладил её по голове.
   - Хотелось бы... - сказал с тоской.
   Аня почувствовала какую-то непонятную тревогу и удивлённо посмотрела на него.
   - Случилось что-нибудь? - спросила и чуть нахмурила брови.
   Отрицательно покачал головой, отложил бумаги...
   - За Натана переживаешь, что ли?.. Знаю, он твой друг, но...
   Сергей махнул рукой и встал из-за стола. Некоторые темы он не хотел обсуждать ни при каких обстоятельствах и обычно сразу же обрубал разговор. Баста.
   - Серёж... - начала Аня вопреки всем запретам, - он не такой слабый, каким кажется на первый взгляд...
   Сергей стоял к ней спиной и молчал. Он смотрел в окно.
   - ...и каким сам себя считает, наверное... - продолжала Аня осторожно, - ты ему скажи об этом, - она замялась. - Я б и сама сказала, но...он никак не может запомнить даже моего имени!..
   Девушка прикусила губу, ожидая реакции.
   - Знаю, он, конечно, пытается запомнить... - кивнула сама себе и, глядя на напряжённую спину Сергея, решила всё-таки сменить тему.
   Отыскала чайник, проверила количество воды и зажгла газ. На плите вспыхнули синие лепестки пламени.
   - Не уверен, что всё еще пытается, - сказал Сергей, повернувшись. - Не знаю, как объяснить, Анюта... - он помедлил. - Иногда люди просто уходят из нашей жизни.
   Северный ветер задул со страшной силой, Сергей плотнее закрыл раму и задёрнул шторки.
   Там, за шторками, стоял высокий несокрушимый дуб, который так много перенёс, но, казалось, ещё чего-то ждал. Практически все его продолговатые листья трепетали, но не сдавались. Только некоторые, самые слабые...или же самые смелые...срывались с насиженных привычных мест и улетали прочь.
   Натан не спеша шёл через поле и периодически убирал с глаз падающие волосы. Ветер дул то в спину, то прямо в лицо, будто стараясь остановить нерадивого путника и вразумить его. Эй, ну, куда ты?! Куда идёшь??
   Поле было бесконечным, земля твердой, а голова кружилась. За спиной болталась запылённая, но ранее так верно служившая гитара, а в карман рваных джинсов была втиснута пачка сигарет. Хм...надеюсь, она не пуста?.. Я не могу не курить.
   Пройдя половину намеченного пути, Натан решил отдохнуть немного и присел на корточки. Он закрыл глаза ладонью правой руки, а левой уперся в землю. Ветер напевал какую-то одному ему понятную мелодию, такую обрывочную, жёсткую...яркую... Жаль не могу воплотить в музыку всё, что слышу...
   Иногда вы ощущаете странное волнение и странную печаль, хотя, казалось бы, нет тому причин. Иногда вы вслушиваетесь в окружающее вас и понимаете, наконец, что ответ можно найти повсюду. Иногда вы...
   Голова почему-то не перестала кружиться, а появилась вдобавок боль и в висках. Что-то там стучит в голове...кровь, что ли?
   Натан сел на землю, опустил голову и закрыл лицо руками. Через некоторое время послышались тяжелые шаркающие шаги. "Обойдите мимо, плевать, что я сижу на дороге..." - мелькнуло в голове. Но прохожий остановился. Натан поднял голову. Это оказался тот самый мужчина, что шёл недавно с удочкой, только теперь он нёс два жестяных ведра полных колодезной воды. Сейчас мужчина казался старше. Казался выше. Седые волосы трепал ветер. Смутно знакомое лицо...
   На вопросительный взгляд Натана мужчина ответил только:
   - Устал. Руки болят.
   И поставил рядом тяжёлые блестящие ведра. Натан понимающе кивнул и посмотрел на воду. Чистая студеная. И вдруг чья-то сильная и непокорная рука опустила на водную гладь один желтоватый скрученный листик.
   - Ну, всё, - вздохнул мужчина и поднял вёдра. - Отдохнул и пора.
   Нат тоже встал с земли, поправил гитару и попытался вспомнить, где же здесь ближайшая телефонная будка.
   Из трубки послышался знакомый недовольный бас:
   - Какого чёрта...
   Натан придержал дверцу будки, чтобы её не снесло ненароком, и сказал:
   - Тебе нужен гитарист.
   Молчание.
   - Что?.. Никакой гитарист мне не... Погоди, это что...ты?..
   - Северный ветер, Леш. Северный ветер, - ответил Натан.
  
  
  

ТИШИНА ВОКРУГ

  

Было бы сердце, а печали найдутся

  
   ...- Уходи, - бросил Вихрь и криво так улыбнулся в полутьме.
   Гад. Его скуластое небритое лицо, разбегающиеся от глаз морщины и седые волосы смотрелись по-настоящему зловеще при свете лишь одного далекого фонаря. И брови Вихрь тоже решительно нахмурил. Но он это не со зла. Где-то в глубине своей широкой и радушной истинно русской души Вихрь...ну, то бишь, Вождь...страстно хотел вернуть всё назад и изменить. Изменить прошлое, чтобы не приходилось ему сейчас закрывать дверь перед другом, практически выгоняя его из их уютной каморки на пустую холодную улицу. Пусть, сейчас лето. Пусть, ещё не так темно, а база на самом деле кошмарно неудобная, с низким потолком и с отвратительной акустикой. Всё равно это - их база. Дом. Вихрь так долго хотел собрать команду... Настоящую дикую стаю... Вовка чувствовал какое-то предательское покалывание в груди и необычную тяжесть в руках.
   По правде говоря, он не очень-то любил низкие потолки...
   Однажды в группу пришла милая девочка и потребовала, чтоб её прослушали. Вихрь часто видел её на концертах, но всегда в роли зрителя и пассивного слушателя. Он знал - девочка способная, поэтому немного поломался, как полагается, но согласился выслушать. Хм...что-то было не так. Не по-настоящему, не брало за душу, не бросало вызов, а лишь послушно играло сложные, старательно разученные аккорды. Всё не так... всё...
   Когда же испытание нового таланта в области гитарной музыки окончилось, Вихрь ласково кивнул девочке и указал ей на дверь.
   Губы её, наверняка ещё никем не целованные, дрогнули, она хотела спросить, почему же так...но голос тоже подвёл.
   Эх, ты...маленькая ещё...глупая...
   Ты не знаешь жизни.
   - Из-за того, что я девчонка, да? - обиженно прошептала. - А вы все такие крутые металлисты! - слёзы блеснули в глазах. - Всё дело в том, что я девчонка, да?!
   Вихрь нетерпеливо вздохнул и ещё настойчивей указал на дверь. Ну-у...совсем сопливая...
   - Причем тут пол, дочка? - сказал он вслед. - Пол как пол, главное, чтобы он не оказался твоим потолком.
   Дверь захлопнулась, и Вихрь остался один. Один старый воин среди своего оружия...среди инструментов, среди проводов... Ну? И с кем воевать?!
   - Ух, какая я сволочь! - с чувством сказал сам себе.
   На самом деле Вождь...исчадие ада, по мнению некоторых весьма и весьма авторитетных товарищей, был готов прямо сейчас броситься за этой девчушкой и успокоить её. Он практически уже встал со стула, на котором гордо и самодовольно восседал последние минут двадцать, но знакомый голос остановил его.
   А-а...чего?
   Вихрь оглянулся и увидел Ната, покачивающего неизменной бутылкой пива в одной руке и сигаретой в другой.
   - Не надо, - покачал головой Нат.
   Пожалуй, не надо, согласился Вождь.
   - Слушай, а потолки здесь ведь и правда низкие, - задумчиво произнес Натан, уставившись на громоздкие бетонные валуны над головой.
   Решено было, что валунам не жить. И не бывать низким потолкам. Против лома нет приёма. И высоких потолков ничто не заменит, пусть даже голову теперь страшно задирать, а во время репетиций интенсивно сыпется штукатурка, причем, в основном почему-то на ударника. Есть ещё одна мысль...вообще снести потолок.
   - А я получаю какое-то неестественное удовольствие от деструктивности, - признался Натан, ловко орудуя ломом.
   - Иногда полезно, - усмехнулся Вождь.
   Вождь был очень силён, несмотря на годы. И крушили бы они старый низкий потолок ещё очень и очень долго...если б не зашёл Лешак да не послал их к чёртовой матери...и к её детям...
   Но Леш был одним из немногих, он - член стаи. Потом Леш напишет песню про бесконечную высоту...
   "Пожалуй, не надо" - сказал Вождь сам себе, закрывая теперь ту же самую дверь, но перед совершенно другим человеком.
   Чёрт, Вождь был не из тех малодушных и трусливых людишек, которые, стараясь смягчить боль, проводят тебя через ад постепенно. Постепенно ломают косточки, тянут жилы, медленно-медленно, с особой осторожностью, выворачивают тебя на изнанку и одновременно невинно улыбаются: "Ведь ничего не происходит, правда? Всё хорошо-о-о...". Нет, он всегда говорил прямо в лоб, порой сбивая этим человека с ног. Он всегда делал именно так. Только, бля, не в этот проклятый раз... В этот раз Вождь был не совсем честен...
  
   ...- Стой, сволочь, - шутливо крикнул ему Натан во время последней репетиции. - Ты что, замену мне ищешь, что ли?
   Нат смеялся. Он стоял напротив Вихря, курил, улыбался и пускал к потолку густой белый дым. Бледное, изрядно похудевшее за последнее время лицо, нездоровым блеском горящие глаза... Друг, ты что, куришь опиум? Откуда...
   Вихрь натянуто улыбнулся и подавил вздох, он всё никак не мог собраться с силами для последнего рывка. Наконец, собрался, попросил у Натана одну из его наижутчайших самопальных сигарет, глубоко затянулся и ответил:
   - Я уже нашел, сынок...
  
   Быть может, не совсем честен Вовка был из-за что, что всему есть предел. Даже его нервы, подобные стальным канатам, когда-нибудь, но должны были дрогнуть. Ну...или перетереться. Две стали друг о друга. Недаром детки в школе физику учат.
   Сегодня Натан не брал в расчет гордость. Где-то там, в груди, с оглушающим звоном упало сердце. Глупое такое, предательски дрогнувшее сердце. Кто хочет быть слабым?
   - Вихрь, - сказал Натан, пристально глядя куда-то вдаль. - Ничего, что я написал вам большую часть музыки?
   Раздражение нарастало, как снежная лавина в горах. Вихрь снова подавил вздох и захлопнул-таки проклятую дверь, бросив на прощание:
   - Это было очень давно, Нат.
   Всё. Конец истории. Конец одной части твоей жизни.
   Вовка чертовски прав. Давно. Настолько давно, что Натан чётко помнил, когда написал последнюю вещь, помнил день, даже час... И случилось это весьма примечательное событие больше года назад. Муза тогда пришла рано утром... Она не делала так никогда. Он был рад. Он не знал, что она пришла проститься. И кто сейчас вспомнит, что не устроило эту весьма ветреную девицу?
   Натан тяжело дышал от переполнявшей злости. Что делать со злостью? Почему её нельзя просто выкинуть, как чёртов мусор, и забыть? Злость копится, вот уже видна её чёрная непроглядная гладь, она прямо хлещет с краёв твоего неуравновешенного сознания... Fuck... "Ты готов обвинить в своей неудаче весь мир...но ты слишком умен, чтобы сделать это, - сказал врач недавно. - Ты знаешь, что причина всему - ты и только ты". Врач прописал таблетки. Врач прописал внутривенные уколы. Врач хотел помочь...а может, просто выполнял свою работу.
   Нат продолжал дышать как можно глубже, настолько глубоко, что при каждом вдохе легкие, казалось, наполнялись до боли живительным воздухом напополам с парами бензина, а при каждом выдохе в глазах темнело. Ночь медленно опускалась на тёмную узкую улочку, разбитые фонари продолжали упрямо спать, горел лишь один. Далёкий. Старый. Тусклый. Они сами его зажгли... Спьяну залезли с ударником на старую, ненадёжно покачивающуюся, лестницу от пожарного крана для того, чтобы вставить чёртову лампочку... Нат сломал главную свою руку, а Пашка-ударник - и руку и ногу. Но фонарь-то горит до сих пор. Несмотря на то, что Вихрь тогда чуть не побросал их обоих в речку с диким рычанием:
   - Вы, уроды, не могли шеи себе переломать?!..
   Натан, улыбнулся, вспоминая, как Вихрь не стал ждать срастания злополучных костей у своих музыкантов. Он просто посадил Ната за ударную установку, от количества барабанов на которой у бедняги крыша поехала, а Пашке вручил гитару. Это было наказание. Причем, для всех, включая вокалиста. Петь Лешу под это чудовищное нагромождение звуков было невозможно ещё долгое время. Это было испытание. Это было так здорово...
   А сейчас только тишина вокруг.
   Нат всё ждал чего-то и не решался уйти. Он даже не думал, что дверь снова откроется да и не хотел этого. Просто ждал, когда же там, внутри, раздадутся первые аккорды и знакомый голос взорвет стены. Тишина. В чем же причина...
   Вдалеке видны огни большого города... На эти безумные сине-жёлтые огни, отражающиеся в реке, Нат часто ориентировался, когда возвращался во тьме домой. Они звали, манили... Нет, ерунда, ему совсем не хотелось идти на огни. Он шёл, смотрел вперёд и придумывал потрясающие истории про каждый из них.
   А однажды вместе с ним шёл проливной дождь. Однажды у дороги стоял маленький замёрзший мальчишка и кутался в свою насквозь промокшую спортивную куртку. Нат ни за что не заметил бы его, если бы мальчишка не подал голос:
   - Дяденька! - крикнул он. - Я потерялся!
   Нат конечно же отдал ему свою куртку, заверил, что всё будет в полном порядке и попытался помочь найти дом. Мальчуган так обрадовался незнакомцу, тому, что скоро будет дома, а больше всего - гитаре, которая болталась за спиной Натана, что болтал без умолку. В тот поздний тёмный вечер Натан почувствовал себя героем, когда на прощание помахал мальчишке, забежавшему в подъезд какого-то дома у реки. В тот вечер он подумал, что может быть нужен кому-то. А потом был следующий вечер и снова огни. И снова этот мальчик на том же месте... А когда они повстречались в третий раз, по спине пробежал предательский холодок. Что-то было не так...
   - Дяденька! - крикнул мальчик. - Я потерялся!
   Идём с репетиции вместе с Лешим. Ч-чёрт... Я останавливаюсь. Я...не могу пройти мимо... Эй, Леший! Ты...разве ты не...
   Леш не видел мальчика. Он ни за что и никогда бы не увидел его. Потому что мальчика на самом деле нет.
   Теперь дорога всегда сталкивала Натана с маленьким промокшим мальчишкой. Теперь каждый раз, когда темнело, когда вдалеке зажигались огни, пальцы переставали слушаться, слетали со струн, в голову лезли странные мысли, аккорды забывались. А в сердце...в сердце был страх. Страх увидеть.
   - Дяденька! Я потерялся!
   Но Нат проходит мимо. Он похож на вытянутую струну, готовую лопнуть от чрезмерного натяжения. Кто-то слишком туго закрутил колки, и теперь струны либо лопнут, либо порежут пальцы. Два варианта. Не равновероятных, ведь всё зависит от играющего... От игрока.
   Нат стиснул зубы. Ему совершенно наплевать, что, несмотря на жаркую погоду на мальчике промокшая спортивная куртка, и он весь дрожит от холода. Чёрт, я...больше не чувствую себя героем. Не шутите так, а! Ну, кто-нибудь, скажите, что это шутка!!
   - Ты на машине? - спрашивает Натан ударника. - Подвези меня, а...
   Я не герой. И я больше не хожу пешком.
   Я боюсь идти один!!!
   Теперь впереди лишь дверь, наглухо закрытая Вождём. Натан вдохнул последний раз, явственно ощущая на языке горький привкус бензина, высоко над головой поднял гитару и со всей силы разбил её о дверь. И это была самая замечательная музыка, которую он когда-либо слышал. А после - только тишина.
  

LET IT BE

  
  

Let it be, let it be!

  
   Леший курил на балконе. Прошлое настигало безумными скачками, срываясь порой в безудержный галоп, на который способна только дикая, впервые в жизни взнузданная, лошадь. И никакая стая волков не может остановить её бега, никакая боль в разорванном рту...
   Стоп. Одёрнул сам себя. Какое прошлое? Это - Натан, старый друг по старой группе, с которым они пережили всякое. И по морю ходили, аки по суху, и по бабам...аки по...
   Натан. Он хочет назад, в прошлое, но...его здесь нет. Тут так...осколочки. Маленькие и большие, но всё равно острые. И о них можно пораниться.
   Даже сильнее, чем во-он об этот ржавый гвоздь, торчащий из доски...
   Хм... Вот только сейчас пришло осознание того, что даже общие воспоминания у нас у всех разные. Кто-то запомнил про комнату, что она - тёмная, а кто-то, что в ней по углам сидели кошачьи скелеты.
   Леш покосился в висящее рядом зеркало - он сам повесил его на обшитой досками стене года три назад - и чертыхнулся.
   - Ты хотел беззаботной жизни? - посмотрел в глаза своему отражению. - Наивный! Если до сих пор жив, значит, твоя миссия ещё не выполнена.
   Не выдержав собственного умного и слегка ошарашенного вида, фыркнул и снова затянулся, втягивая дым в самые лёгкие.
   Вздрогнул: порыв ветра бросил ему в лицо горсть листьев, словно говоря: "Ты уже всё решил. Так зачем же пытаешься убедить себя в том, что существует другое решение, отличное от твоего?"
   Ч-чёрт! Как же легко сваливать всё на других! Тем более на ветер! Он же всё про себя понял сразу после звонка - Натан будет в группе, он убедит в этом всех, даже вечного ворчуна и любителя посомневаться Пашку. А клавишницу, если что, он просто выгонит. И Алик его в этом всецело поддержит.
   Ветер, радуясь, закружил очередную порцию листьев и мусора, пронёс её мимо балкона и разбил о стену соседнего дома.
   Как же осточертел этот город... Серые дома, покрытые трещинами и надписями, содержание которых столь же нецензурно, сколь и далеко от истины. Надоели пенсионеры, наперебой величающие его семью сборищем сатанистов, раздражала соседка-малолетка, решившая соблазнить его, во что бы то ни стало. Ещё одна будущая клавишница, только играет на нервах!!!
   Больше всего...лица. Толпы людей с одинаковыми лицами, сквозь которые приходиться продираться, стараясь не запомнить - или не вспомнить - главного: всем им он кажется таким же: одинаковым, серым. И мимо...тоже пробираются в свои клетки-квартиры и клетки-офисы люди. Он тоже... Но, по крайней мере, я это осознаю, а ведь это уже пол-пути к тому, чтоб сорвать замок...
   Зар-раза! Я ж уже...жду! Жду его приезда! Северного, так он, вроде бы, сказал, ветра. И даже немного завидую ему... Неважно, откуда Нат приедет, где был, как выжил. Он видел Иное, а я...нет. И чья позиция была правильной, уже не имеет значения.
   "Расставаясь, всегда надеешься на новую встречу" - сказал Нат однажды, перед концертом "Пентакля". Леш тогда только рассеянно кивнул и ушёл на сцену распеваться. Потом уже, позже, ему станет из-за этого неприятно, но это потом, а в тот момент он просто не заметил, в каком напряжении находится друг. Заметил бы...многого бы не было... И в первую очередь - мучительных попыток самого Леша найти себе оправдания.
   Эгоист.
   Теперь...всё... Очень скоро. Когда северный ветер накинется на этот чёртов город. Хоть бы он его снёс!!!! К своей же бабушке!!!!
   Пора бросать курить.
   - И начинать пить! - фыркнул он своему зазеркальному двойнику и, выкинув бычок в жестяное ведро, пошёл в комнату.
  
   - В творчестве главное творчество и твоё личное удовлетворение, а уже потом то, что скажут другие. Тебе нравится - значит, ты достигла того, к чему в данный момент шла, - Алик пыталась втолковать это своей подруге, ученице журфака, решившей взять у них интервью для какой-то своей студенческой работы. И обязательно по всем правилам: с предварительным звонком по телефону, диктофоном и списком вопросов в блокноте. Потом они втроём посмеются над этой ситуацией, а пока... Игра! Игра на подмостках жизни.
   Леш отправился заваривать чай. На троих. Натан, решил он, первое время будет жить у них, а там, найдём ему комнату поближе к нам. Вдруг ему помощь будет нужна...
   - Ле-е-е-ешш! Чаю мне, чаю!!!! - Алик, проводив Сашку, ураганом ворвалась в кухню. - А кто тебе звонил?
   - Натан.
   - Какой? Тот, что в "Пентакле" с тобой играл, да? - остановилась. - Но он ведь пропал.
   - А теперь нашёлся, - немного резко бросил Леш. - И жить пока будет у нас.
   Алик нахмурилась. Отвернувшись к столу, она судорожно вспоминала, кто такой этот Натан, чем закончилась та история, и главное, чем всё это грозит их семье.
   Леш ждал.
   Наконец, она повернулась к нему. Всё ещё хмурясь, сказала:
   - Хорошо.
   Только я этого не хочу...
   - Он будет играть у нас, - зачем-то уточнил, - в "Ветрах перемен"...
   У нас?! Но...
   - Нам действительно нужен гитарист, мы же давали объявление, а Нат неплохо играл, а как ритм-гитарист...так у нас в городе ему тогда просто не было равных! - Леш говорил быстро, убеждая Алик.
   - Вот именно! Играл! В прошедшем времени!!! Неужели ты думаешь, что за восемь лет пребывания неизвестно где, тем более после...ну...лечения...он будет, вернее, сможет взять хоть один аккорд!!! - Аля почти кричала.
   Леший не хотел ссоры. И уж точно того, чтобы его лучший - он безумно надеялся, что это всё ещё так - друг пришёл к ним в дом со скандалом. А как Алик умеет отравлять жизнь тем, кого не любит, он знал прекрасно: три классных гитариста вынуждены были покинуть группу из-за ссор с ней. Ну, хорошо, они сами виноваты...не надо было намекать и распускать руки...
   - Аля, он мой друг, и я обязан ему помочь Ты сама знаешь, что больше некому...
   - Знаю, - Алик понимала, что всё это глупо, что этот скандал ни к чему не приведёт: её муж упрям настолько, что все ослы мира не смогут с ним в этом тягаться. Даже дай он им тысячу очков форы.
   Она сдалась.
   - Пусть приезжает.
   - Аля...
   - Да.
   - Одна просьба: дай ему шанс. Дай ему возможность зацепиться в этом мире, он же...
   ...только что вернулся из того...
   - Хорошо, - сил спорить не было.
   Я слишком твёрдо выучила, каково это - быть в одиночестве. В принудительном, а не в том, которое человек сам выбирает, желая отдохнуть от суеты. И не желаю такого никому, даже этому, невесть откуда взявшемуся, с какой-то...другой, иной стороны, твоему другу. И не хочу терять тебя. Коли тебе так важно помочь этому Натану, let it be.
   - Э-э-эй-йя-а-а!!!! Я же сказала!!!! Ч А Ю!!!!
   - Бу сде!!! - Леш шутливо вскинул руку к виску, и у Али отлегло от сердца: не сердится.
   - К пустой голове руку не прикладывают!
   Аля! Она не пустая! На ней волосы!!!
   Угу...и их, Леш, по утрам обычно расчёсывают! Нормальные люди... Я! Ты, Лешак, у меня ненормальный!!! И это здорово!
   Она прищурилась и запомнила на будущее словосочетание "другая сторона": оно пахло песней.
  

ГРЕЙ МЕНЯ, ХЭНДРИКС!

We don't need no education
We don't need no thought control...

  
   - Кхм... Евгений!
   А?..
   - Молодой человек!
   Ой, блин! Здрасте, Игнатий Матвеич! Профессор, я...э-э...на пару опаздываю! Точнее, уже десять минут как...звонок был.
   Женька завис на предпоследней ступеньке кривой университетской лестницы и довольно улыбнулся. Пустые коридоры освещало сонное осеннее солнце, Профессор поднимался не спеша, деловито постукивал тростью и поглядывал на парня поверх очков.
   - Вы почему опаздываете? - спросил строго.
   Эх... Женька вздохнул, руки в карманы засунул... Ну, как Вам сказать?..
   - Любовь...- и глаза невинно так в потолок...
   Профессор покачал седой головой. Для важности. А потом заговорчески улыбнулся.
   - И я вот по тому же поводу...- признался он с лёгкой досадой.
   Эх... Ха!!.. Так эт кто ещё опаздывает!!.. Ща, ща, Профессор, я тока куртку брошу и...на лекцию...к бою готов! Блин, вылезти бы из неё ещё...
   - Евгений, - Игнатий Матвеич нахмурился и поправил очки. - Евгений! Что это на Вас?!
   А?.. Как что? Хэндрикс. На мне Джимми Хэндрикс! Фу, блин, футболка задом наперёд... Ща переверну... Как эт он больше на Марли похож?! Профессор! Вы чё?! Он тут ещё молодой просто...и в шляпе. Серьёзно говорю!.. Чё за...ведро, бля?.. А, баб Нин, вы убираетесь ещё?.. Да ничё, я перепрыгну!.. О-па! Ну, ну...Профессор! Подумаешь, джинсы, бля, драные! Откуда ж я знал, что Богдан именно сегодня закинет мои культурные штаны в машинку...стиральную?! Эти?.. Ну, эти панковские немного... Богдан их стирать боится.
   - Идите, - махнул рукой Игнатий Матвеич. - Хэндрикс так Хэндрикс. Вот если б Вы его одели на прошлое заседание кафедры, а не "Sex Pistols"...тогда завкаф, по крайней мере, подумал бы, что Вы сочувствуете голодающим детям Африки, а не...
   - Профессор!!..
   - Идите-идите, - усмехнулся Игнатий Матвеич, ныряя в свой кабинет.
   Эх, единственное, что его в кабинете радовало - это батарея. Кто-то, конечно, скажет, что на улице пока сравнительно тепло, золотая, мол, осень... Всё равно не солнечная Мексика!.. Эх, к ольмекам бы сейчас, к ольмекам! Поиграть отрубленными головами в каучуковый мяч...красота-а-а...и капитана противной тебе команды надо обязательно обыграть. И съесть его руки. Всё по ритуалу.
   Кхм...не, лучше к ацтекам. Ежегодный праздник Сдирания Кожи, посвящённый демону весны и плодородия...
   Профессор улыбнулся воспоминаниям и машинально крутанул колёсико на любимом приёмнике. Попал. Сто с чем-то фэ-мэ...
  
   Куда инженеру
   В век НТРа
   Идти с натуральным лицом?!..- донёсся из динамика знакомый отрешённый голос.
  
   Проф потёр руки. Так... С чего каждый уважающий себя ацтек начинает новый день?.. Ха! С кружки чая, конечно!
  
   За дверью шумело. Очень. Словно пчелиный улей на собрании. Ясное дело, шли бурные обсуждения...всяких там животрепещущих вещей. Женька усмехнулся (злорадно немного вышло) и распахнул дверь. Ща будем учиц-ц-ц-а!!..
   Аудитория. Большая, просторная...окна хотя и прячутся у самого потолка, но света и солнца всё равно достаточно. Первое, что поражает, когда заходишь, - это буквально взлетающие вверх ряды парт со скамейками... Здорово. Это всегда навевает такое чисто академическое настроение...аристократический чуть пыльный дух...блин.
   Первый курс. Как же рад я вас всех видеть, а!! Вас, детки, уже...напугали мной?!
   Шум, шум, шум...
   Женька откинул волосы и скромно прошествовал к кафедре.
   - Бр-р-р... - холодновато здесь... - Грей меня, Хэндрикс! - вскинул голову.
   Тишина.
   Удивлённые мордашки и боязливые перешёптывания. "Не тянет он на препода..." - доносится из одного угла. "Да он это, он!!" - ответ из другого. "Не, чё, правда, что ли?.. - сомнение в массовом шептании. - Точно историк?.."...
   Тишина.
   "Не, вы не шутите?".
   Женька улыбнулся.
   - Не шутят! - сказал он громко.
   Смех. "Э-э... Мы всего-навсего химики!".
   - Эт дело поправимое...- кивнул Женька. - Тем более вы ещё ма-а-альнькие такие, неиспорченные химики...- многозначительно вскинул брови.
   Покосились. Наивные детки.
   Женёк улыбался, глядя в зал. Только залом можно назвать лекционную аудиторию такого масштаба и...акустики. Как-то они с Пашкой поспорили об акустике в лекционных аудиториях. Долго спорили. Потом решили проверить, собственно, опытным барабанным путём...
   Ну, так-с... Здрасте, зовут меня Евгений Петрович, мы с вами будем об истории беседовать...
   - А как вы экзамен принимаете? - визгливый такой женский голосок с галёрки.
   Ха!.. Если когда-нибудь студенты на первой лекции спросят что-то другое, мир, наверное, перевернётся.
   - Натурой, - уверенно кивнул Женька.
   Молчание. Обалдевшие мордочки. Обалдевшие потому, что старшие курсы уже успели нагнести обстановочку, например, рассказать ху из ху...и...насколько...
   - Ну...- Женька усмехнулся, - майонезом в смысле.
   Уже прям испугались! Куда деваться!..
   Лица, лица... Масса. Толпа. Правда, несколько организованная. На первых партах - серьёзные мордашки, пытливо изучающие меня своими внимательными глазками. Уже тетрадки пооткрывали. Ручки наизготовку. Ха!.. И вы надеетесь, что будете что-то писать?! Ага! Щаззз!.. Одна девочка, я б ей класс восьмой дал, не больше, вообще застыла, глядя на нас с Хэндриксом. Зря ты так смотришь - классный он чувак. Был.
   Средний сектор - средний во всех смыслах. Люди, не определившиеся в... наклонностях. Самое сердце толпы. Её тело. О чём-то там перешёптываются, бросают взгляды, улыбаются. Кто-то вообще спит, уронив голову на парту. Тетрадки закрыты, ручки где-то рядом валяются...
   И, наконец, - галёрка! Лица видно плохо. Но ручки - в зубах. Причём, не ручки, а карандаши. Маленькие и неточеные. Откинулись на спинки скамеек и глядят с налётом интереса... Многие - из-под нечёсаных длинных волос. Ну, как же ж...мы ж умные, самостоятельные и уверенные в себе личности... Обо всём забыли, но слово "личность" наизусть выучили и пишем его теперь с большой буквы. Относя к себе.
   Ну и...правильно в принципе.
   Итак. Лекция первая, значит: "введение", а они - изготовились слушать и внимать.
   Жутко даже - что вложу в эти головы, то они и понесут с собой дальше...в жизнь. Я могу им даж не запомниться, и к пятому курсу они будут недоумённо пожимать плечами и спрашивать друг у друга: а что, был такой предмет, как всемирная история? Что, вообще была, то есть, есть всемирная история?
   Не хочу так.
   По-другому хочу. Вечно я хочу по-другому, наверное, у меня от этого и все проблемы в жизни.
   Блин.
   - Ну-у? - протянул Женька, облокотившись о кафедру и оглядывая ряды, - и кто сюда зачем пришёл?
   Молчат и немного посмеиваются. Сомневаются, значит.
   - Хм...хорошо. Для тех, кто сидит за тумбочкой, повторяю вопрос: кто сюда зачем пришёл?
   Смеются. Ну, типа, дело ясное...
   - За экзаменом!..
   - За...вашей росписью в зачётке!..
   - Время провести!..
   - У нас же лекция!..
   - За знаниями!..
   Ух ты, блин! Здорово! Только вы это...не по адресу. Архив там, внизу, в подвале...
   - У нас пара, вот и пришли, - пожимает плечами девушка на первом ряду.
   Логично. И скучно. Мне за вас, девушка, скучно, потому как сами вы этого, видимо, не осознаёте.
   Чё я, собственно, стою?.. стульев нет, стащил кто-то...тогда - на стол!! И тоже... холодный...бр-р-р...
   - Историю изучать!! - крикнул длинный парень с галёрки.
   Вау, как говорят американские сограждане. Я в шоке.
   А на фига?.. Кхм, в смысле, зачем это вам? Ведь "история" с греческого - это "рассказ о прошлых событиях, повествование о том, что уже узнано и исследовано"...буквально детально изнасиловано исследователем.
   - Чтоб на одни и те же грабли дважды не наступить! - ответил всё тот же длинный.
   Резон. Тебе, парень, персональное задание: найти эти самые грабли.
   - А мне, например, - говорит девушка с первого ряда, - просто нравится читать про людей, живших раньше...про императоров, королей...Пётр, Людовик, Фридрих Красивый... - щурится на меня и улыбается так...загадош-ш-шно.
   Х-ха! Да, Фридрих, ничего, симпатичный был парень! С натяжкой, конечно... Хотя, эт смотря что и куда натягивать...
   Загадошная улыбка превратилась в смущённую.
   Ну-у-у...девушка-а-а...каждый понимает в меру своей испорченности.
   Так. Лады. Объясняю ситуацию: пункт1: посещение у меня свободное, пункт2: никого не записываю, ибо не ношу с собой предметов письма, пункт3: не ругаю за прогулы (см. пункт1), пункт4: никого не бужу во время лекции...
   - Так к Вам можно приходить спать?! - радостные окрики бедных замученных и вечно недосыпающих первокурсников.
   Ко мне. Спать. А-а-ага. Можно. Только осторожно...
   - Ха!!..
   Ток сразу учтите: мы с вами будем беседовать. Поэтому всех присутствующих попрошу перья и папирусы убрать!
   - Э-э...как? Насовсем?
   Категорически насовсем!
   - А как мы будем экзамен сдавать? - тревожные голоса. - По учебникам, что ли? Опять всё на самоподготовку...
   А мы его прямо сейчас и начнём сдавать!!
   - Что?! Как?..
   Ну, мы ж с вами выяснили более или менее цель нашего здесь присутствия. Теперь перейдём к делу. Кто мне расскажет что-нибудь о предках?
   - Ну, - стриженный парень со второго ряда принял глубокомысленный вид, - мои, например, постоянно гнобят...
   - Да!! - кивки со всех сторон.
   Так, ясно - семья. Семья есть наименьшая кровнородственная группа людей, связанных единством происхождения. А семья образует...
   - Род!
   Правильно. Кто-нибудь знает свой род ну хоть до кого-нибудь колена?..
   - Ой, нет...
   - До пяток...
   - Я ток бабушку помню...вроде бы...
   - Что Вы! Ну их, эту родню!
   - Да там всё равно все перемешались!
   - Ха!..
   - Не, ну правда!.. Надо только глянуть поглубже.
   Ага. Верно.
   Несколько родов формируют клан...
   - Мафиозный!..
   - Там все тоже кровнородственные?
   А как же! Родственные и носят имя своего предполагаемого предка. Кланы образуют племя. Некоторую системную единицу...
   Что объединяет людей в племени?
   - Ну-у...
   - Там вроде как...территория...
   - Вождь объединяет!! Ха!!..
   - Ага, разделяй и властвуй...
   Территория, язык, организация, церемонии.
   Племя - это первая ступенька на пути формирования этноса, то есть - народа, понятие объединяет в себе биологические и социальные характеристики.
   - А почему этносов много, а не один?
   Умный мальчик! Однако ж...что объединяет, то и разделяет...
   - Территория?..
   И...количество...
   - Не, ну подумаешь, Земля большая...мы могли б ходить одним таким большим стадом!..
   Ха! А эт вопрос уж больше к вам!
   - Почему?
   Потому как...физика!
   - Почему?!
   А как рациональнее всего распределиться, скажем...в этой аудитории?
   - Не, ну что Вы...мы пока только тяжёлые металлы изучаем...
   Ясно, маленькие ещё. Кто мне расскажет, как это сделать...не пожалеет, что рассказал!!
   - Ха!
   Кста-а-ати...вы в курсе, что термин "heavy metall" впервые употребил Уильям Берроуз, в 1959 году в "Голом Завтраке"...
   - Хде?!
   В "Завтраке"! Голом...
   Смеются.
   - Скажите, а какое отношение к истории имеет...Хэндрикс?!
   - Он вроде играл на гитаре зубами?..
   И зубами, и локтями...и чем только не играл. Да, да, вы правильно подумали!!.. А весной 1967 года, на концерте в Лондоне, он впервые поджёг гитару!!
   - А Хэндрикс - это гитарист такой был, да?..
   У-у-у...тяжёлый случай... Был такой. Новатор в гитарной музыке. И к истории он имеет самое прямое отношение!! Как и мы все!!..
   Дверь скрипнула, и показался завкаф. Озабоченно оглядел аудиторию и веселящийся народ. Женька кивнул ему и продолжил.
   Если мы рассмотрим Хэндрикса в свете, так сказать, сегодняшнего дня и подойдём с позиций горизонтальных срезов общества...
   - Кхм... - завкаф, поджав губы, подошёл к Женьке и шепнул: - Вас слышно даже на лестнице!! - мускул на его щеке предательски дрогнул.
   Ну-у...хорошо ж!! Хорошо, если меня слышно!!
   Завкаф прищурился и поглядел на студентов. Кашлянул.
   - Что у Вас за тема, молодые люди? - спросил у притихших первокурсников.
   А чёй-то он у них спрашивает, а не у меня? А-а...на доске ж ничего не написано... Да ладно Вам...Вам просто завидно, что меня на лестнице слышно, а Вас...
   Девушка с галёрки ответила:
   - Изучаем историю тяжёлых металлов. С гуманитарно-естественнонаучной точки зрения.
   Ага-а-а...
   - На стыке наук так сказать...
   Дружно закивали. Им не терпелось дослушать про горизонтальные срезы Хэндрикса.
   - Хорошо, - кивнул зафкаф, покружил-покружил, попеременно оглядываясь на продолжающего вещать Женьку...
   Чтой-то он зачастил ко мне на лекции?.. Не к добру. Ходит. Проверят. Контролирует. Хмурится, но мне на него плевать. Смешно только.
   Лекция заканчивается, и он спрашивает:
   - Почему они...ничего не пишут?
   За гулом собирающихся студентом мне почти его не слышно. Почему? Потому что не нужно.
   - А почему вы...на столе сидите?!
   Просто нравится.
   - А как же...
   Хм.
   - Вы...Евгений Петрович...- щурится на меня, - так никогда не достигнете... - пальцем грозит.
   А я так и не хочу.
   - У них должны быть конспекты...- твердит.
   Мне. Твердит. А мимо, прощаясь и одаряя улыбками, проходят студенты. Да. Должны. Как вещественное доказательство проведённого не зря времени. Помню. Помню-помню, как Вы проверяли у нас все тетради...и сверяли почерки...
   А? Длинный парень с галёрки, тот, что про грабли говорил, протягивает мне исписанный тетрадный листок.
   Хм...
   - Я в принципе всё распределил...- поясняет он, обводя функции карандашом...
   Ты...ух ты, блин!..
   Когда поднимаю голову от листика и отрываюсь от обсуждения проблемы рациональности, завкафа уже нет рядом. Вижу, как он идёт по коридору.
   Прочь.
   Иногда мне кажется, он не знает, зачем приходит. И зачем собирает эти...заседания кафедральные. И вообще...зачем.
   Я так не хочу. Я...по-другому хочу. Опять.
  
   Чай дымился. Не, серьёзно говорю, он не просто испускал пар, он натурально так густо дымился. Профессор сидел в своём плетёном кресле, курил трубку и загадочно помешивал напиток маленькой фарфоровой ложечкой, привезённой из Индии.
   Всё бы ничего, да только витали вокруг духи студентов-дипломников. Много таких хмурых нервничающих духов. Думаю, Профессор отпугивал их чаем, трубкой и предложением сыграть в ацтекский футбол.
   Мне б тоже чего-нибудь выпить...где тут у нас кофе был...о! печенье есть! Кайф!
   - Сторонники религии раста верят, - Игнатий Матвеич назидательно приподнял трубку над головой, - что именно она выросла на могиле царя Соломона!
   Ха!
   - Я хоть и не сторонник, - говорю, - но тоже верю!
   - Евгений! - Игнатий Матвеич всегда обращается уважительно и почти официально. - А не завести ли нам здесь...парадный пиджак?
   Какой ещё... Блин! Профессор! Не издевайтесь! Вы меня в пиджаке видели? Ну, вот. Что значит: "Ходите на лекции в пиджаке, и не смейте снимать его при детях"?!! Профе-е-ессор!!
   Игнатий Матвеич усмехнулся, доливая кипятка себе в кружку. Там, в кружке, плавало что-то в высшей степени сомнительное. Листья какие-то...палочки...ягоды... Блин, лучше не всматриваться. А то привидятся ещё лягушачьи лапки и крылья летучих мышей...и это будет истинной правдой.
   - Жаловаться на Вас буду, Евгений...
   Э-э...в смысле?
   -...Богдану, - улыбнулся Профессор.
   Блин. Не надо. Богдан - эт вам...эт вам не хухры-мухры, блин! Он знаете, на что способен?! На совершенно невообразимые вещи! Он стрелочки на брюках умеет гладить!!..
   - Gott sei Dank! - кивнул мой научрук. - Ох...я когда-нибудь добьюсь, чтоб вас взяли в музей экспонатом.
   Ха!.. Согласен! Но ток вместе с Вами, Профессор!!
   - Homo eugenicus! - Игнатий Матвеич мечтательно поглядел в потолок.
   Хм. Не, лучше что-нибудь...такое...как бы это выразить мысль по сути своей и природе пошлую, а...
   - Евгений, не ёрничайте, иначе пошлю Вас...к Женщине!
   Ой, нет!
   Раздался короткий вежливый стук в дверь...и затем дверь сразу же беспардонно распахнулась, запуская в кабинет поток шума из коридора. Ну, да. Конечно. Так входить сюда могут только избранные люди. Привет копателям!
   - Славка! - руку ему протягиваю. - Меня Профессор женщинами пугает!
   - А меня, блин, сами женщины! - мотнул головой Слава и второй рукой поздоровался с Профессором.
   Да как они тебя вообще терпят, я не пойму! Ты, кстати, не в курсе, что стучать в подобных заведениях, ну...типа, университета...не принято?
   - Почему это?
   Считается, что тот, к кому ты стучишься, не может что-то скрывать или заниматься чем-то...непотребным...или противозаконным...
   - Ух, - кивнул Славка, - зная тебя, Женька, я лучше постучу!!.. Просидел, блин, в архиве битый час, а эта...Эльвира...
   - Станислав, - Профессор уже засыпал в кружку кофе. - Не грешите на женщин. Расскажите лучше, что Вы откопали.
   Историки, блин, бывают двух типов - эт я понял давно. Славка, бля, возьми стул, а!! Первые - это архивные крыски. Клещики. У них там всё замечательно, всё по полочкам расставлено...каждая эпоха - на своём месте. Петру Великому никак нельзя на вторую полку, так как там Екатерина. Людовик - на соседней, а Фридрих Красивый через пролёт...грозит ордену. Вторые - это Славки. Копатели и выгребатели всякого страшно интересного мусора из закромов Родины. И не только. Бегатели по развалинам и подземкам. Спят в спальниках на голом ветру. В поле. На земле холодной... Ка-а-айф-ф-ф! Хочу снова на практику!!.. Славка, возьми меня на раскопки, а!!
   - Не возьму.
   Почему?!
   - Ты, - усмехается, жуя печенье, - собьёшь мне студентов с истинного пути! Они вместо того, чтоб лопатами орудовать да замеры делать, будут за тобой гуськом ходить!
   Ну, вот. Ещё один. Нет, Славка, нет, нет!
   - Ну, чё "нет" - да, да!! Знаю я...- а потом ещё девочки на своих мальчиков плакаться к тебе в палатку...косяками... Не! Читай, Женя, лекции!
   Игнатий Матвеич смеётся. Помнит он эти косяки. Не, Профессор, самое смешное было то, как смотрели на меня пацаны после этих...походов девчачьих. В мою палатку. Ночами. Поверить они, мальчики бедные, не могли, что мы там...разговаривали!!
   Эх...
   Откопал Славка на этот раз какой-то скелет. Матвеич заинтересовался. Сначала. Даже про трубку свою пыхтящую забыл, в кабинете стало чуть меньше дыма, и я уже понадеялся, что приход мне не светит. Но...потом оказалось, что скелет собачий.
   - Станисла-а-ав!..
   Однако собака лежала особым образом!! Игнатий Матвеич! Эту породу псов завезли купцы, продавали их как декоративных. Ну, как игрушки...чтоб не скучало высокочтимое дворянство...
   - Славка...ты чё, гранжа услушался?
   - Женя, - поморщился копатель, - ты не понимаешь! Ты вдумайся только, ведь если останки датируются...
   - Ну, - головой качаю, - родила меня мама в бурное время...
   Славка фыркнул, не договорив.
   - Сер и тёмен, как самый дремучий лес, - нахмурился копатель. - Наверное, ещё и по ночам спишь. Ты, Евгений Петрович, разлагаешься на глазах!
   Ага! Славка! Вот сегодня ночью я, честно, - спал! Каюсь! Но...утром наверстал. Упущенное... Интересно, а Бог на работу опоздал?
   Профессор посмотрел на часы и вздохнул.
   - Ну-у...- протянул он горестно и поднялся со стула, поправив пиджак, - пошёл я заседать...
   - Что нового приняли? - усмехнулся Славка, вытряхивая из пакетика остатки печенья.
   И сразу же пожалел, что спросил, потому как Игнатий Матвеич хищно улыбнулся и напомнил: Ваше, молодые люди, присутствие там тоже требуется...вообще-то.
   Не. Ну их.
   Глядим на научрука. Просительно. Вдвоём. Профессор, ну...возьмёте нас, будет только хуже. Славка, как всегда сядет на первый ряд и сразу же уснёт, вытянув ноги до самой доски, а я...тож с ним за первой партой, только...только я-то не усну...я заседать буду! Активно! По полной программе!
   - Тогда, Вы, Евгений, - в архив! - пригрозил пальцем Профессор, - А Вы, Станислав...- он помолчал, раздумывая, каким бы страшно важным делом занять своего аспиранта, - проверьте антивирусник на моём компьютере...
   Переглянулись мы со Славкой. Вот это другой разговор! Хотя...блин, в архив... Я ж в таком виде... Что там со мной сделают?!
   Славка аж поёжился. И заварил кофе покрепче.
   - Давай, - говорит, - ещё по кружке, и...за дело. За делЮ.
   Ага. Где у нас тут...сахар был...
   Славка усмехнулся чему-то своему и помешал кофе профессорской ложечкой.
   Чего ты, Станислав Абрамыч? Молчишь да гадости думаешь?
   - Был я, Женька, вчера в одном заведении...- говорит задумчиво.
   И?
   - И посетила меня мысль.
   Обалдеть. Это ж...здорово. Должно быть.
   - Антивирусник Матвеича я исправлю, - продолжает, постукивая ложечкой по кружке, - он у него просто новый какой-то и наижутчайше крутой, потому рубит всё. К повседневной лабораторной жизни неприспособлен. Фильтры надо убрать. Некоторые.
   Закидываю в кружки сахар. Ну и?
   -...а если не получится убрать фильтры, - продолжает, - придётся убивать его вместе со всей системой.
   Плохо дело. Точнее, не плохо, а - хлопотно.
   - Вот-вот, - кивает, - хлопотно. Но не смертельно.
   К чему ты это?
   - Понимаешь, Жень...с компьютерами так можно. Убил систему, потом поставил её заново. Глянул - работает, сволочь... Ну, и здорово...пошёл кофе пить!
   Станислав Абрамыч... Эт Эльвира архивная так на тебя подействовала? Большая Женщина?
   - И она тоже, - отхлебнул кофе.
   - Славка...- говорю, - не грузись ты...как тот ядрёный компьютер, а. У меня тут в рюкзаке пара дисков новых ска-панков завалялись... Во. Держи.
   Берёт диски и продолжает рассуждать.
   - Давно уже мировое научное сообщество пришло к компромиссному и удобному для всех заключению. Нормальность есть здоровье психическое и физическое. Та база, если хошь, та планка, тот пункт отправной, от которого отталкивается любой...человек.
   Эх, ты...копатель...нашёл бы себе девушку, что ли...
   - ...но отталкиваясь, - качает головой Славка, - к величайшему сожалению, человек этот, даже быть может врач, попадает в непроходимые дебри ненормальности. Неформальности... И...что тут где? - вскинул голову. - Как с этим со всем бороться? Кто-то скажет непременно: "Уничтожать!". Да, убираться в тёмном страшном царстве, подметать мусор безумия и вешать лампочки, озаряя темноту светом чистой и непорочной истины... Тьфу! Как же всё зыбко и неопределённо...
   Ну, есть немного...
   -...а потом умудрённый истиной человек оглядывается на своё светлое и надёжное здоровое состояние, нормальное состояние, и вопрошает: "Помилуйте, а где же оно? ".. И эхо его слов миллион раз отражается в тёмном чуждом мире и улетает прочь...
   Молчу. Кофе допиваю, на Славку смотрю и молчу. Под потолком витает дымок профессорской трубки. Чё ж она сказала-то тебе такое? Или не она?
   - Хочу, Женька, чтоб люди компьютерами были.
   Ну, эт ты загнул. Я, например, совсем не хочу.
   - Зря, - хмурится Славка.- Зря, потому что они были б менее ригидны. И более восприимчивы. К новому... - щурится задумчиво, а потом будто вспоминает что-то и глядит на диски. - С трубами? - вопрошает.
   - Конечно! Это же ска!
   - Тогда замечательно, - улыбается и прячет диски в свой рюкзак. - Всегда уважал духовые.
   Так. Пора мне...тоже к Женщине. Эй, копатель!.. Сидит, в себя ушёл полностью. Не слышит. Тормошу его за плечо... Очнулся, глядит на меня вопросительно.
   - А ходил-то ты куда? - спрашиваю.
   - В смысле?
   - В какое-такое страшное заведение, навевающее мысли?
   - А-а... - протянул, - в больницу.
   Так, я кружку мыть не буду - вернусь ещё. Надеюсь. В какую больницу-то? Эт по поводу...воспаления бронхита?
   Прозвенел звонок. По центральной лестнице сбежать и - в подвал. В хранилище светлых непорочных истин...порочить эти самые истины. Ха!
   - Не, - Славка качает головой, - в психиатрическую. И по другому поводу.
   Стою в дверях. Слышу, как за стеной начинается...заседание. Кафедральное. Когда Профессор приходит с него, он всегда включает чайник, достаёт арабский кофе (чёрт, этот кофе никогда не кончается, его что, специально Матвеичу завозят?), набивает трубку и...берёт томик Маяковского. Красный. Читает. Вслух. Нам.
   Мы слушаем. Потом меня тянет взять гитару...а гитары рядом нет. Тогда я на листике тетрадном пишу или домой сбегаю. Играть. Славка же - на плечо лопату и - в поля. С новыми силами. С рвением.
   Вот я и думаю...всё-таки, наверное, не так плохо, что заседания есть...у кого-то. Они проходят там, где-то за стенами. Ты только отголоски улавливаешь. Эти отголоски очень важны, ты по ним, как по маякам ориентируешься. В этот порт, мол, ни шагу!!
   - Славка, - говорю, стоя на пороге, - хватит кофеин глушить. Иди лучше убери пару-тройку галочек.
   Смотрит непонимающе. Типа, то есть?
   - Возможно, антивирусник крутой да умный, - объясняю, - убрал галочку - убрал фильтр...
   Иду по коридору. Университетскому. Не особо я в компьютерах разбираюсь, и про галочки мне объяснил Бог. Не помню уж, по какому поводу, потому что...у нас дома нет ни фильтров, ни антивирусника. Вообще.
   И не будет никогда.

ПОЕЗДА

  

Pressure pushing down on me

Pressing down on you no man ask for,

Under pressure - that burns a building down

Splits a family in two

Puts people on streets...

   Уезжать. Люди, как испуганная стая птиц или серебристый косяк рыб, срываются с мест и стремятся. Мчатся. В принципе, никуда конкретно. В другое место. С которого их снова что-то спугнёт... А за двойным стеклом вагонного окна, под ритмичное перестукивание... тум-ба-ба-ба...тум-ба-ба-ба...проносится мгновение. Не ты уезжаешь от своего прошлого, оно бросает тебя. В холодном пустом вагоне поезда. Оно отпускает...ослабляет хватку...только для того, чтобы посмотреть, что из этого получится и что ты станешь делать, когда останешься один.
   Натан устроился на самом конце широкой деревянной скамьи, у окна, вытянул ноги и положил на них гитару. Лучшее в жизни происходит с тобой сейчас. Не в далеком беззаботном и счастливом детстве, когда бабушка кормила некончающимися блинами с малиновым вареньем, а игры во дворе прекращались только с наступлением глубокой темноты. Не в безудержном, полном необоснованных надежд, будущем, когда деревья уже станут большими, сгниют и свалятся наконец на ближайшую проезжую часть, чем вызовут массу забот своими длинными шершавыми телами и трепещущими листьями. Не на том месте, которое предназначила для них судьба.
   Тум-ба-ба-ба... Тум-ба-ба-ба...
   Что-то происходит именно сейчас. Между блинами и мёртвыми телами на гладком утрамбованном асфальте должно ещё что-то произойти.
   Когда поезд делал резкие движения, Нат осторожно придерживал гитару за деку. От ветра пальцы совсем окоченели, и вряд ли отогреются в вагоне. Пусть даже ехать долго. Под потёртым, пропитанным пылью, чехлом чувствовались крепкое дерево акустики, натянутые стальные струны, дребезжащие струны...гриф, как смертоносный клинок... Стоит только дёрнуть молнию на чехле, обнажить звук и...
  
   Пусть даже ехать долго,
   Пусть долго уезжать...
  
   Струны дребезжали тем заметнее, чем сильнее Натан их дёргал. Но вагон был совершенно пуст. Даже прошлое куда-то...делось.
  
   И не смотри с укором,
   Я - пророк...
  
   Тум-ба-ба-ба... Тум-ба-ба-ба... На стекло упали крупные капли дождя.
   - Ну, а здесь должны быть друмы... - кивнул сам себе Натан и усмехнулся.
   Вихрю никогда не нравились эти стихи. Вихрь вообще не переносил поэтическое творчество своих...ну, наше, короче. Конечно, он имел на это полное право. Он старше. Опытнее в жизни и музыке. Талантливее, наверное...
   - Ты выкидываешь слова, - качал головой Вождь, - грубые, простые, косные... Словно разряжаешь обойму!
   - Блин, Вождь, если бы у меня была обойма... - мечтательно, но всё-таки с некоторой досадой отвечал Натан, - я б её в тебя разрядил, это точно.
   Леш смеялся от души.
   - Брось, Нат, - говорил он, - Вождь просто видит себя в роли пророка.
  
   Взгляни,
   Там ветер наполняет чьи-то паруса!
   Я оставляю тебя здесь
   И не прошу прощенья...
  
   Я слышу их дыхание,
   Внутри!
   Так сильно...
  
   - Знаешь, Нат, - с напускной серьёзностью говорил Леш, - есть такая вещь, рифма называется...
   Ха! Удивил.
   Окно покрылось тонкими косыми струйками дождя. Натан слабо улыбнулся и резко дёрнул по струнам.
  
   Я позвонил тебе, спустя сто лет,
   Я просто позвонил -
   Ты не ответил.
   И кто-то мне сказал,
   Что тебя нет.
   Что нет тебя, мой Вождь, на этом свете.
  
   Вагонные двери стукнулись. Тишина и пустота.
   Нат отложил гитару, закурил и долго смотрел на двери. Ни-ко-го.
  
   Я смерть твою с собой ношу...
   Она мне дорога.
   Ночной порой, бывало, я сидел с ней у костра.
   Мы пили вместе горький чай,
   Вино и ели хлеб,
   Я к ней привык,
   Она - ко мне.
   Так что живи, старик!
  
   Натан затаил дыхание, не сводя глаз с дверей. Он сам напоминал себе индейского шамана, вызывающего дух умершего друга. Страшный волосатый и седой дух, блин.
   Тёмный длинный туннель. Тум-ба-ба-ба... Тум-ба-ба-ба... Когда туннель закончился, темнота рассеялась, но вагон по-прежнему был пустым. Натан снова закурил и вяло провел ладонью по струнам.
  
   На кой безумие дано,
   Раз я...
  
   Слова никак не приходили. Струны отчаянно звали, а слова всё никак не приходили.
  
   Раз я...
  
   Нат сдался и отложил гитару.
   - Я не поэт, Вовка, ты сам знаешь! - сказал он в пустоту. - Мог бы и появиться.
  

SMS-КА БОГУ

  
   Тоска-а-а...
   Пыль сдуваю с корешка книги. Летит. Пыль. Кружится в скромном солнечном свете. Кажется, что свет сюда даже не проникает...он...прокрадывается, блин. Потом понимает, что глупость сделал, необдуманно совершенно поступил, и обратно возвращается...
   Тишина. Откидываюсь на спинку стула и мерно так покачиваюсь...
   Столы здесь пепельно-зелёного тусклого цвета и, несмотря на строгий надзор... кхм...женщины...они густо исписаны. Всякое здесь можно найти. В основном мысли по поводу замечательной, блин, упорядоченности архива... Ну, и не только мысли...а также чувства-чувства-чувства! Заметки. Бля, сколько можно всего интересного про себя прочитать!.. Гоняют-то в архив в основном студентов. Преподы редко нисходят до посещения сего места, даж если необходимость крайняя, даж если никто другой найти нужное просто не сможет при всём, бля, желании.
   Как, блин, обидно - ничего обидного про себя не найду... Так, всякие смайлики.
   Страницы сухие и жёлтые.
   Тоска-а-а...
   Женщина... Большая Женщина... Эльвира Марковна...делает вид, что сортирует газеты по дате выпуска. Ага. Как же. Сортирует. И косяком - на меня. Ну...не нравлюсь я ей. Подозрительный. Всегда был, а с некоторых пор - так вообще личность социально опасная. Ха!..
   Газетными листами шуршит, из-под густых бровей выглядывает. Вот любопытная штука - к кому б она как ни относилась, сплетни ни распускала, ни ругала за глаза или ни хвалила прилюдно...она всех знает и помнит. По лицам. По именам. И фамилиям. Долго. Очень долго, так что если сам забудешь что-нить, у неё спроси, не ошибёшься.
   - Эльвира Марковна, мне второй том нужен! - говорю.
   Губы поджимает, тонкие крашеные какой-то непереносимо малиновой помадой. Хмыкает, внимательно оглядывает свой стол - не сопру ли чего за время её отсутствия - контрольный косяк на меня и...в подвал за вторым томом.
   Эх, блин.
   Я б и рад Вас не гонять, но... Вааще Профессора надо отучить отправлять меня сюда почём зря. Тут...женщины архивные. Водятся. Специально обученные. Бросаются на тебя по команде: "Дайте книжку". Улыбнёшься невзначай, сочтут маньяком.
   О! Спасибо огромное - то, что надо! Ещё триста пыльных страниц.
   Я не пойму, на кой чёрт Славке это одомашнивание собак? Он совсем рехнулся.
   Ну, что Вы так невзначай покашливаете, а, Большая Женщина? Да не уйду я отсюда, пока не найду то, что мне надо.
   Эх, а что мне надо?..
   Век...век...год...не то. О! Клио! Здравствуй, красавица Клио, муза истории... Не ожидал встретить тебя на этой пыльной жёлтой бумаге. Блин. К грекам бы...и к их богам...многочисленным. Это ж надо - девять муз!
   У греков всё было проще. И свободнее. Чуваки вообще особо не заморачивались. Рисовали себе круги на песке и о Солнце размышляли.
   О, Клио, а ты у нас где находишься? Эрмитаж. Не, далеко... К тому же ты копия...с оригинала третьего до нашей эры века. Уволь. Стара. Ха!
   Пальцы сохнут от страниц. Ощущение такое, будто книги эти...старые... мёртвые...силы из тебя тянут...сушат...
   Фу, блин. Аж жутко стало. Ну их, эти книги! Ну их, этих греческих и иных богов! Когда у меня, блин, свой есть. Бог. Ща, наверное, за компом сидит. Работает.
   Так...где мой телефон...бесит меня sms набирать. Долго. Муторно. Но...тишина должна быть в библиотеке! По чёрным кнопочкам щёлкаю...
   "Богдан, поговори со мной, а"- пишу и нажимаю "send".
   Блин, Эльвира Марковна, Вам чё надо? Я по делу. И не смотрите на меня так.
   Сообщение о доставке..."delete".
   Тишина-а-а... тихо так телефон завибрировал - ответ пришёл. А я на архивную женщину смотрю. Мне смешно до жути. Так и хочется крикнуть: "Это телефон!" Те-ле-фон. И ничто иное.
   "как лэкция?" - спрашивает Богдан.
   Ха! Лэкция. Ща, Бог, погоди...
   "опоздал. 1 курс. введение"
   "чего и куда?"
   Э-э-э... Что-о-о?!!
   "Бог, бля, а ты пошляк! оказывается! я уже краснею!"
   Вот же...
   "блин!! " - посылаю новое сообщение следом.
   Обязательно надо добавить "блин". Без него никак - мысль без него не закончена.
   ":))))) хочу это видеть"- отвечает.
   "увидишь. если я тут льдом и пылью не покроюсь"
   "отмою, не бойся!"
   Блин! Богдан!! Что эт с тобой, а?! Я ж ща...сбегу отсюда...к тебе. И за свои слова отвечать придётся!
   "что, так замёрз?"- спрашивает.
   "о-о-очень!!! точнее, мы. только он меня и греет"
   "кто "он"?"
   Ха! Вот же, блин, не влом ему кавычки ставить! Как это кто? Ща, погоди, наберу... Ну? Ну, отправляйся же.
   Так. Что значит "error", мать твою так?! Какая ещё ошибка?!.. Бл..дь. Бл..дь, у меня ж баланс на нуле! А-а...
   Немножко так телефон пожужжал...бля, это сообщение о доставке. Нашёл, что доставлять!! Да лучше б...
   Архивной женщине точно не понять, почему я так рычу и вою, уставившись на свой телефон. По-шу-тил. Шутник, блин. Ха-ха.
   Тишина-а-а...
   Дую на страницы, не хочется мне их читать. В этом вообще мало смысла, особенно сейчас.
   - Опять не тот том? - мило улыбается Эльвира Марковна.
   Сижу и тихо рычу. На себя. Киваю. Тот, тот том.
   Тишин-а-а... И ещё пыль. Сбегу. Прямо сейчас сбегу, не хочется мне тут сидеть. Блин. Всё. Не могу.
   Нате Вам книжку, Эльвира Марковна...
   - Книжки - это в детском саду, - сурово глядит на меня и отдаёт читательский билет, - здесь же - книги!
   Ага. Большие пыльные и мёртвые. Холодные. Беру билет, а у меня в кармане снова жужжит телефон. Не поня-а-ал...
   "отвечай, негодяй. я тебе денег кинул"
   Бог! Классно! Я уж было...
   "Хэндрикс!"- пишу. Футболка меня греет, что ж ещё!
   Бегу по ступеням вверх.
   "понятно. ему можно. он король эйсид-рока. так когда вас с Хэндриксом забирать?" Не глядя практически под ноги, щёлкаю по клавишам...отвечаю...
   "СЕЙЧАС!!!"
   А ты как думал?!
  

НАЙТИ УБЕЖИЩЕ ДРУГА, или музыка сейчас

  

Open mind for a different view,

End nothing else matters...

  
   Какая наглость торчать вот так на бетонном столбе и днем и ночью, блестеть огромным круглым циферблатом и совершенно бесцеремонно переводить стрелки. Натёртое до блеска стекло, извилистые чёрные цифры, тонкие изящные стрелки. Особенно наглая одна, самая мелкая. Натан бы обязательно разобрался с ней и дал понять, что к чему, но...дела.
   Когда он оказался на перроне, то понял, что сильно продрог в этом чёртовом вагоне. Но холод практически всегда идет на пользу. Он стимулирует, не дает расслабиться и утонуть в безбрежном море уюта, тепла и кайфа...
   Чтоб его, этот холод.
   Натан закурил, затянулся как можно глубже, чтобы унять дрожь. Он не хотел даже думать, что является причиной этого противного тремора, перепад температур или...опять же перепад температур, но вызванный другими причинами. "Чёрт, да есть ли вообще разница!" - сказал с досадой и принялся рыться в карманах.
   Почему болезнь так преследует? Сначала робкой поступью она шла вслед, нашептывала заклинания... Потом вдыхала весь воздух, не оставляя ничего ему... Заставляла корчиться где-то там, на самом дне, и хватать кислород жадными редкими глотками. Урывками. Долго ходила кругами, была рядом, проносилась мимо так ловко, что можно было почти почувствовать... А потом быстро подошла сзади и резко дернула за руку.
   Сам виноват. Не надо было открывать ей дверь.
   Мимо шастали какие-то опаздывающие люди... Именно шастали, ведь по другому не назовешь этих непрестанно спешащих пассажиров, проводников, провожающих. Одна только взъерошенная собака спокойно стояла на перроне и протяжно зевала.
   Нат усмехнулся и свистнул ей. Паршивка только лениво вильнула хвостом, как бы говоря: "Да, да, привет, только жрать у тебя совсем нечего. Иди своей дорогой".
   Куда же запропастилась эта бумажка... В какой карман я её сунул?..
   Бумажка хранила важную, а в данных обстоятельствах просто жизненно важную, информацию о местонахождении Леша. Этого волосатого волка...из старой стаи... Нат даже не сомневался, что друг его по-прежнему волосат, силён, как леший из сказки, и до сих пор не бросил курить. По правде, Вихрь, бывало, гонял Лешака за такую пагубную для голоса привычку. Но толку-то, когда рядом постоянно был добрый верный друг, всегда готовый помочь и поделиться последней сигаретой, портвейном... Или на крайний случай разбить вдребезги пару-тройку инструментов просто от нахлынувшего воодушевления. К тому же голос другу был после всего проделанного ещё долгое время совершенно не нужен.
   М-да...
   Натан отыскал скомканный клочок бумаги и прочитал адрес, который за время поездки уже успел забыть. Снайперский переулок. Блин, только Лешак может жить на улице, которая так называется.
   - Поезд отправляется через минуту, просим всех занять свои места! - раздался откуда-то справа звонкий голосок проводницы.
   Натан окинул её взглядом. Хм...
   "Интересно, сам-то я как выгляжу?" - промелькнула мысль.
   Лучше не думать об этом. Мысль извинилась и скромно покинула обширный пустующий мозг.
   Он последний раз осуждающе посмотрел на часы, на спешащую секундную стрелку. Я разберусь с тобой. Позже...
   Автомобили и автобусы заполняли все дороги, кишмя кишели, словно муравьи. Двигались. Перемигивались. Толкали друг друга и издавали разного рода звуки. Натан только сейчас осознал, как он отвык от всего этого за несколько лет добровольно-принудительного отшельничества. А когда отвыкаешь, то, встретившись снова, быстро устаешь. От шума. От грязи. От возьни. От заворачивающей в водоворот суеты. От выворачивающей наизнанку бытности.
   Нат улыбнулся - он вдруг вспомнил, как однажды учил свистеть знакомую девчонку. Ясным летним днём они сидели на ржавом заборе из погнутых и вывороченных прутьев и пытались друг друга пересвистать. Ничего конкретного, только смех и солнечные зайчики кругом. Только белые воздушные облачка на лазурном высоком небе и пшеничные поля. Размытое воспоминание... И какие-то бирюзовые ленточки... Где они были?.. У нее в волосах? Она пела красивую песенку про вереск, из которого какие-то там древние люди делали мёд.
   - А как выглядит вереск? - спросил Нат.
   Она рассмеялась, и бирюзовые ленточки заплясали, путаясь в светлых волосах.
   - Ты что, вереска не видел? - удивилась.
   Натан задумчиво покачал головой, пытаясь вспомнить растение.
   - Ты шутишь! - сказала она.
   - Нет, не шучу, - заверил Нат. - А он здесь растёт?
   - Конечно! - она спрыгнула с забора и схватила его за руку. - Пойдем быстрей, я покажу тебе!
   Вдалеке, за колосящимся пшеничным полем, виднелся густой сосновый лес...
   - Парень, ты садишься?
   - Что? - Натан очнулся и обнаружил, что стоит у дверей автобуса. - Чёрт, не знаю... Мне нужен... - он поспешно развернул заветную бумажку, - нужен Снайперский переулок...
   - Не знаю, я не из этого района, - отмахнулся нетерпеливый пассажир. - Садись или отходи в сторону.
   ...Запах смолистых сосен окружал и окрылял... А мелкие, на первый взгляд невзрачные, цветки вереска осторожно выглядывали из-за стволов могучих и стройных деревьев...
   Натан стоял, крутил в руках гитарный медиатор и смотрел на город, проносящийся мимо. Автобус был старым, то и дело кряхтел, в нём что-то постукивало, позвякивало...падало, рычало... Люди, населявшие автобус, напоминали Натану мелких вредных паразитов. Они говорили все разом и в полный голос, создавая поистине ужасающий эффект...только тренированные уши коренного горожанина могут длительное время выдержать такое жужжание.
   - Вы не подскажете, как мне добраться до переулка Снайперов? - спросил он у стоявшей по близости пенсионерки.
   - Какие ещё снайперы? - подозрительно сморщилась старушка и поглядела на гитару за спиной Натана.
   - Э-э... - протянул он, собираясь с мыслями.
   Но не было ни сил, ни желания что-либо объяснять. К тому же за его спиной начала активно возмущаться другая пенсионерка. Ей, видимо, не уступили место. Или уступили не вовремя.
   - Да что же это творится с нашими детьми, товарищи? - вопрошала она. - Старому человеку места не уступают!.. У меня ноги больные!
   Нат почувствовал, что ещё немного и он выбежит из автобуса. Нет, он ничего не имел против бабушки, просто было как-то...противно.
   - ...хамят! - продолжала воинственно настроенная пенсионерка. - ...и вообще лезут в общественный транспорт со всякими контрабасами!
   Натан ошалело оглянулся, чтобы удостовериться, что последние слова обращены конкретно к ним с акустикой. Удостоверился. "Ну, Леш... - подумалось вдруг, - ну, гад такой... Наслушаюсь я всякого, пока доберусь до тебя..."
   Пришлось выйти на произвольной остановке и всё-таки серьёзно задаться вопросом о дальнейшем пути. Друг сказал: "Ты увидишь рыжеватую хрущёвку". Спасибо, что предупредил.
   Натан стоял посреди какой-то широкой улицы и озирался на яркие витрины магазинов, стайки жирных голубей, бегающих вокруг детишек... Видимо, площадь, и, видимо, центр города. Хотя, не факт. Как-то раз они с Лешим что-то выпили и пошли искать Красную Площадь...не нашли. Обиделись.
   Надо признать, что в последнее время Нат часто вспоминал прошлое. Как-то оно крепко засело в мозгах. Странно... За те лет шесть, что он провел...что его не было... Хм...короче, за все эти годы он о своём прошлом совершенно не думал. Мож, это эгоистично?.. А мож, просто время пришло?
   По фиг.
   Натан тщетно пытался собрать мозги в кучу и определить маршрут до "рыжеватой хрущёвки", но в конце-концов решил, что дело это неблагодарное. Самые умные извилины, прямо чемпионы среди извилин, победители многих соревнований, давно зафиксированы спиртом. Как историческая ценность. Те, что послабее, они и в лучшие-то времена уже давали промахи, испарились под вечным наркотическим кайфом. Те, практически последние, на которые ещё можно было надеяться, уже давным-давно завернулись простынями и поползли в сторону кладбища, причитая "да ну его, на фиг". Последние... Эх, самые последние, которые и сам бы выбросил, сгнили под ворохом прописанных психиатром таблеток.
   Когда до Ната дошло, в каком критическом положении он сейчас находится, он смог сказать только:
   - Вот чёрт!
   Где-то заиграла музыка. Интересно, что собой представляет современная музыка? Музыка сейчас? Что играют? Как играют? Какие используют примочки и используют ли вообще? М-да...
   Мне триста лет, я выполз из тьмы...
   А они торчат под рэйв... Главное, что торчат!
   Натан усмехнулся и поискал, откуда доносится музыка. Недалеко от крутого бутика примостилась группка бродячих музыкантов. Можно ли назвать музыку, которая рождается на улицах города и разносится по ним, музыкой сегодняшнего момента? Или же, чтобы получить адекватное представление, мне необходимо зайти в этот поганый бутик и послушать, что они ставят там для своих посетителей? Это наверняка модно. Это практически на сто процентов современно. А может, стоить попросить на пару секунд наушник вот у того загруженного парня, который сейчас точно в столб врежется, если не вернется в этот мир... Хм... Задача не из легких. И не для моего ума, который уже давно пылью покрылся вековой...
   Нат заметил на себе любопытный взгляд трёх девчонок-подростков, которые, видимо, намеревались зайти в салон красоты "Фея". И сдул с себя пыль. Ладно...чего прибедняться-то. Не так уж всё скверно...особенно, если тебя одаривают такими взглядами...
   Группка уличных музыкантов продолжала свое выступление. Никто особенно не обращал внимания на их старания. Только изредка некоторые сердобольные люди подбрасывали им монетки или улыбались, проходя мимо. Так что же есть музыка сейчас? Я совсем не стремлюсь быть модным. Меня от моды тошнит. На изнанку выворачивает. Я лишь хочу знать, чем жил и живет мир, который так мучительно долго и одновременно столь легко обходился без меня...
   Нат подошел ближе, он различил какие-то народные инструменты. Балалайка, старенькая акустика... Гитарка не играет, она умоляет оставить её в покое. А лица музыкантов молодые и сосредоточенные. Серьёзные. Красивые лица... Жаль, блин, нечего бросить...даж копейки не осталось...
  
   Над болотом туман...
   Волчий вой заметает следы.
   Я бы думал, что пьян,
   Но испил лишь студёной воды...
  
   Нат поглядел на пустую коробку, в которой поблёскивало лишь несколько мелких монет. Он снял с плеч чехол с гитарой, бережно положил его рядом с коробкой и пошёл прочь.
   Пожалуй, бесполезно искать музыку вокруг. Если её нет внутри. То, что звучит внутри нас, это и есть музыка сейчас.
   Чёрт, где же достать этого волосатого Лешего?.. Лешак, бля, ты нужен мне.
   Нат попытал нескольких прохожих на предмет обитания снайперов в этом городе и получил весьма противоречивые данные. Стоило ему пойти по указанной дороге, как тут же подмывало спросить нового прохожего. И новый говорил, что идти следует в обратную сторону. Причем скорее, потому что вон там, вон, видите, уходит нужный вам автобус. Ах, ушёл... Вот незадача.
   Сначала Натан сам себя не мог понять. Зачем спрашивать так часто? Но потом сообразил - он просто соскучился по людям. Господи, если бы кто-нибудь сказал ему сейчас спрыгнуть с моста, он обязательно сделал бы это. И совсем не от депрессии или состояния безысходности. От воодушевления. И он, это абсолютно точно, полетел бы.
   Бывали моменты, когда он думал, что полетит, но лишь падал вниз. Можно ли падать вверх? Хотелось бы. Ты не делаешь абсолютно ничего, только расслабляешься, простираешь руки ввысь и...паришь. Оказалось, это немного сложнее сделать, чем представлялось в воображении... Чья-то рука быстро схватила за шиворот парящее тело...
   Размытые воспоминания. А летишь ты только миг - когда падаешь...
   Нат задумался и присел на скамейку в парке. Он нервно курил, не делая глубоких затяжек, а только поверхностно вдыхая живительный никотин. Голова чуть закружилась, и скамейка поплыла... "Необходимо вспомнить, - настаивал врач, - ты прячешь воспоминания в подсознании". "Но я же ничего не помню!!". "Просто хорошо всё прячешь...от себя"
   Натан подносил сигарету к губам и каждую секунду обдувал её дымом. Остановив взгляд, он дышал всё чаще. В какой-то момент настал апогей, грудь заболела, и Нат закашлялся. Да, правильно, надо довести себя до предела возможностей, до боли, а потом разом бросить. Отпустить. Чтобы мир показался лучше, краски ярче, а люди добрее. На мгновение. Но разве надо больше? Разве для счастья требуется вечность или хотя бы её бездонная половина? Fuck, да за половину вечности можно вылечить всех психиатров, которые, видимо, в детстве очень переживали по поводу развода родителей или кончины "тамагочи". Впрочем, вряд ли я справедлив. Я жалок на этой деревянной скамейке с облупившейся краской. Жалок от слова "жалеть", а то есть слаб.
   Нат сокрушительно вздохнул. Потом вздохнул с досадой. Потом с гневом. Встал со скамьи и подумал, а не заняться ли дыхательной гимнастикой? Не, реально! Понятия не имею, что это такое, но, похоже, уже минут пятнадцать только и делаю, что сижу, как пень и...дышу на разные лады.
   Мимо проходила молодая семейная пара с коляской. Натан спросил у них дорогу, но они только улыбнулись и пожали плечами. Тогда в голову забрела дурацкая догадка, что и жена, и муж, и коляска - всё это только видения. Иллюзии. А спрашивая у своего больного мозга, как дойти в тот или иной пункт назначения, адекватного ответа не добьешься. Мозг только покрутит пальцем у виска и будет прав.
   Хорошо б найти карту...или хотя б одного человека, который мало-мальски знает город, в котором живет. Или просто читать, что пишут умные дяди и тёти на табличках общественного транспорта. На остановках.
   По улицам побежали лучики солнца.
   Слаб? Пусть... Но кто может знать, на что способен слабый человек? Только он сам может знать. Твердо знать. Что на всё.
   Натан пошел за солнечными зайчиками. Ему казалось, что он слышит музыку. Ему казалось, он слышит свою дребезжащую акустику, которая гармонично влилась в народные мотивы. Слышит звуки, издаваемые гитарой, лет шесть (или больше?) назад безжалостно разбитой о дверь базы.
   Нат блуждал неизвестно сколько времени, то поднимаясь с усилием, то спускаясь, осторожно и вместе с тем небрежно переставляя ноги... То заворачивая в тёмные уголки и рассматривая находящиеся там развалины, то твёрдо ступая по каменной мостовой. Шёл на звук.
   Постепенно голоса двух его покинутых в разное время гитар затихали. Убитая, покинутая, проданная... Всё яснее становился призыв третьей, некогда особенно любимой.
   Он шёл на её чистый и звучный голос.
   И табличка на красном пошатывающемся трамвае уверяла, что всё это отнюдь не слуховые галлюцинации.
   Район был старым, пустынным и совершенно не похожим на остальной шумящий город. Город интенсивно пытался идти в ногу со временем. Окружная же, Парковая, ещё какие-то мелкие извилистые улочки и пересекающий их переулок снайперов таили в себе безмятежное спокойствие. И были этим сильны. Правда, Натана немного удручал этот лес из серых высоток, перемежающийся с особо древними постройками. Он точно знал, что стоит забраться на крышу какой-нибудь девятиэтажки, и пейзаж сразу напомнит ему кладбище. А торчащие макушки домов - обрывки памятников и развороченных могильных плит.
   М-да...пейзажик...
   Как же привык он к полям...лесам...воздуху...да даже к соседским неугомонным и вечно голодным коровам, по которым можно сверять часы. Которых у него никогда не было.
   Битых полчаса Нат блуждал между "хрущёвок", пытаясь найти нужную. Вскоре он уже забыл про номер конкретно Лешаковской и попытался отыскать ну хоть один дом, на котором был бы нацарапан какой-нибудь номер...
   - Заблудились? - раздался тоненький голосок.
   Нат присмотрелся и увидел девчонку в чёрном пальто с малиновым шарфом. Внутренний голос предупредил: "Не связывайся!".
   - Вам помочь? - настаивало юное создание, и глаза её озорно поблескивали. - Так... А я знаю этот дом! - весело заявила девушка. - Я там живу. Пойдёмте, провожу.
   Она нетерпеливо замахала рукой.
   - Ну, чего стоите?
   Нат сомневался. Но тут мимо проходила женщина с сумками и поздоровалась с чёрным пальто.
   - Ну, вот! - обрадовалась девушка, когда Натан согласился, и поспешила вперёд. - Я и дом, и подъезд, и квартиру знаю, - она улыбнулась, оглянувшись на плетущегося позади Ната. - Это недалеко.
   Девушка всю дорогу что-то расспрашивала, выясняла...но ему было не до того. Он неопределенно кивал, хмыкал и вообще имел довольно отстраненный вид.
   - Пришли, - наконец сообщила девушка, и прежде чем Нат успел опомниться, поблагодарить её за участие и распрощаться, уже нажала кнопку звонка.
   Нат немного обалдел и непонимающе поглядел на девчонку. Стоит, вся в каком-то непонятном предвкушении, улыбается и не уходит. Ей лет пятнадцать... Фу, слава богу...а то уж подумалось, что она приходится Лешу...дочерью. Но оказалось - всего лишь соседка.
   Ещё один момент. Откуда, к такой-то матери, у Лешака звонок?! С роду не водилось. Всегда единственным методом сообщить хозяину берлоги о своем приходе был оглушительный стук в дверь. Ну, и ещё дикий ор, сопровождаемый всякими приходящими к моменту ругательствами.
   Кто-то там, шаркая и ловя тапки на ходу, подошёл к двери.
   Натан усмехнулся, осознав, что вот сейчас, прямо через секунду, увидит этого лохматого и громогласного. Сердце чуть прибавило ритма, но когда Леш отворил дверь, показался на пороге во всей своей красе, волосатый, высокий, типичный такой рокер...сердце успокоилось. Леш стоял в одном тапке. Лицо Ната невольно расплылось в улыбке.
   - Признайся, ты надеялся, что я потеряюсь, - усмехнулся он.
   - Чёрт, - рассмеялся Леш, обнимая друга и запуская его в квартиру, - да у тебя нюх, блин, как у твоих собак! Как добрался?
   - Как видишь, вполне удачно.
   Натан ощутил то бешено несущееся настоящее, тот неудержимый поток жизни, который раньше присутствовал всегда. Который срывал с колес. Уносил прочь. Драйв. Обрывки фраз, незаконченные вопросы и ответы, жесты, смеющиеся и светящиеся лица. Пожатие рук. Словно встретив Леша, встретил потерявшегося себя.
   Все мы когда-то где-то теряемся. Кто-то - на пять минут между двумя кабинками лифта. Кто-то - годы в дебрях собственного Я. Кто-то - навечно, а где...это уже другой вопрос.
   Наверное, это цель жизни - найти в ней себя.
   Нат отметил, что Лешак теперь сильнее, чем прежде. Он, будем говорить откровенно, отъелся, и это пошло ему на пользу. Точно!
   - Нат...мать твою...- улыбался Леш, - я рад тебя видеть.
   - Брось, я ща расплачусь, - усмехнулся Натан, но...ч-чёрт! было приятно слышать это!..
   - Давай, проходи, что мы стоим тут, в коридоре, - вспомнил Леш.
   - Скажи мне, Леший, - прищурился Нат, стягивая ботинки, - что сделали с моим другом блага цивилизации? На кой тебе звонок?
   Леш расплылся в довольной улыбке, подумав об Алик. Но тут он заметил, что вместе с другом запустил в квартиру ещё один объект. Объект же, не долго думая, уже успел разуться и в данный момент снимал чёрное кашемировое пальто.
   - Э-э... - начал было Леш...
   Не успел.
   Соседка о чём-то быстро затарахтела на мотив "как здорово, что все мы здесь сегодня собрались", и Леш сообразил, что дело дрянь. Надо срочно принимать меры, иначе...
   - А вы старые друзья, да? - кивала девушка. - Я так и поняла, вот...
   - Слушай, - начал осторожно Леш и опасливо выставил вперёд руку, - Слушай...э-э... Юленька... Ты не могла бы...
   - ...Да-да, - радостно закивала девушка, - я всё никак не могла выбраться и зайти к Вам в гости!
   Юленька уже забросила шарф на вешалку и проскользнула в комнату. "Вот же приставучая девчонка... - с досадой подумал Леш, - Мне бы её наглость!"
   Нат молчал и с интересом следил за происходящим.
   - О! - воскликнула девушка. - У тебя есть старый концертник Нирваны! Дай послушать!
   - Я тебе новый запишу, только иди домой, - бросил Леш со злым сарказмом.
   - Что? - крикнула Юленька.
   Леш всё больше мрачнел и злился. Невинные взгляды, попытки завязать разговор на лестнице, когда он, Леш, спешил поскорее вынести мусор, всё это ещё куда ни шло. Невинно и мило. Было когда-то. Но вот открытые приставания, корыстные взгляды, которые малолетка бросала на Алик... Всему есть свой предел.
   - Юля, - твёрдо сказал Леш, - забирай всю Нирвану и иди домой, нам надо со старым другом поговорить.
   Леш сделал Нату несколько знаков и тот всё просёк. "Help!" - отчаянно шепнул Леший. Но осада Лешаковской берлоги происходила бешеными темпами, никакие уговоры, явные намеки и, наконец, открытые угрозы не действовали на девушку. Девушка почуяла дичь. Целые две дичи. Как могла она уйти, когда вот прямо тут, рядом, в замкнутом пространстве, находились такие интересные особи мужского полу. Высокие. Волосатые. Музыканты... Эх...
   Она несколькими ловкими движениями вставила диск в проигрыватель, и в квартире раздался надрывный вокал Курта Кобейна.
  
   Come as you are,
   As you were,
   As I want you to be...
   As a friend,
   As a trend,
   As an old memoria...
  
   Девушка вошла в раж. И если уж непреклонный Леш не оттает, то...есть же и второй вариант, в конце концов.
   Второй вариант сидел на диване и пытался перестать смеяться.
   - Юля, - сердито порыкивал Леш, - тебе домой пора, давай, давай... - выпроваживал он девчонку.
   Юленька кокетливо улыбалась и ускользала. Каким бы строгим, сердитым и непреклонным ни казался Леший, он никак не мог обидеть женщину. Даже если эта женщина, а, по сути, ещё и не женщина, а всего лишь сопливая девчонка, пристаёт к нему.
   - Блин! - обиженно воскликнул Леш, глядя на Ната, который, казалось, сейчас загнётся от смеха. - Имей хоть ты совесть!
   - Прости, друг! - качал головой Нат, но ничего не мог с собой поделать. "Лешак, бля! Я б с удовольствием поимел совесть, если б она у меня была!!"
   Натан и подумать не мог, какое к другу привел чудовище. Тут до Леша дошло, что скоро домой вернется Алик...
   - Юля!! - заревел он, указывая на дверь. - Вон!
   Ну, давай-давай, уходи же!! Чёрт с тобой, а!.. Во-о-он!..
   Натан взял себя в руки, вышел в коридор и снял с вешалки пальто с шарфом, приговаривая:
   - Давай, девочка, не распыляйся, иди домой.
   За грохотом музыки легко было не заметить, что в замке щёлкнул ключ.
   - Юля! - рычал Леший, но девчонку его злость, казалось, только заводила.
   Леш жёстко взял её за локти и практически вынес, вопящую и брыкающуюся, к входной двери, где Натан уже ждал с пальто. Так их и встретила Алик. Она в недоумении остановилась на пороге, держа в каждой руке по небольшому пакету с продуктами для ужина.
   - Леш?.. - Алик удивленно подняла брови.
   Но прежде, чем Леший успел что-то ей объяснить, Алик гневно потребовала ответа, что они тут делают с бедным ребенком. Почему девочка кричит, чуть не плачет, вырывается, а два здоровых мужика...
   - Бедным ребенком?! - возмутился Леший, придерживая неугомонную Юлю. - Алик!
   - Вы с ума сошли! - покачала головой Алик и потребовала выпустить дитя.
   А когда дитя убежало, спотыкаясь и выплевывая ругательства, благородный гнев Алик полностью обрушился на двух "оболтуев, которые так напугали бедную девочку". Натан закрыл лицо руками.
   - У тебя тут дурдом похуже моего, друг! - сказал он.
   Леший объяснил Алик суть происходивших здесь событий, и когда она немного успокоилась, он облегчённо вздохнул, обнял девушку и сказал:
   - Знакомьтесь. Алик, это Натан, мой старый друг, друг из далекого и светлого прошлого. Нат, это Алик - мое настоящее и моя жена.
   Молчание воцарилось в комнате. Натан замер с выражением искреннего неверия и полнейшего изумления на лице. Ну...ну, ни фига ж себе!! Твоя...твоя кто?!..
   - Твоя...кто?
   - Жена, - Леш смаковал это слово. - Нат, и не смотри на меня так! Я не шучу!
   - Нет...ну...кто угодно...блин, Лешак, зараза! - Нат никак не мог поверить. - Поздравляю тогда, что ли...
   Прошлое и настоящее Леша посмотрели друг на друга. "Ч-чёрт! - подумал каждый. - А как тогда выглядит его будущее?". Поздоровались. Нат - радостно, Алик - слегка настороженно, но оба - искренне.
   Алик, подобрав брошенные на пол пакеты, пошла на кухню. Вода зашумела и звонко ударила в раковину. Натан подмигнул Лешу, и оба расплылись в довольной улыбке.
   - Эй, коты мартовские! - Аля стояла в проёме кухонной двери. - Есть будете?
   - Ага! - отозвался Натан. Он был зверски голоден.
   - А то! - рыкнул Леш и, продолжая улыбаться, он, изо всех сил изображая того самого мартовского, расставив руки в стороны, направился к ней. Но...не судьба...
   - Тогда марш сюда оба и быстро: нож, картошка, кастрюля - варить! - хорошее настроение мужчин передалось и ей, ну как тут, пусть и в шутку, не покомандовать?! И тем более, надо же их чем-нибудь занять, а то где это видано: два здоровых мужика занимаются тем, что ничего не делают, а она им есть готовит!!!
   - Вот, - засмеялся Натан, держа в руках нож и картофелину. - Сколько я сидел дома, и не знал, чем заняться, а к тебе приехал, так сразу дело и нашлось!
   - Насчёт дел ты, Нат, не бойся: это я мигом... полы надо вымыть...а то ходили тут...всякие, - Аля покосилась на Леша и, не выдержав его кошачье-невинного взгляда, фыркнула и показала ему язык.
   Натан был за Леша рад. Давно, ещё только начинался "Пентакль", Леш серьёзно влюбился. Но...в конце лета как-то поздно ночью он ввалился к Нату в комнату, бросил сумку, с которой уезжал на гастроли, и без объяснений завалился в гамак. С той девушкой он потом продолжал общаться, даже помог: достал ей какие-то жутко редкие лекарства. Но не простил... Чего - не рассказывал, хоть Нат и допрашивал его с пристрастием.
   А вот надо же... женился...
   "Never, never let you go!" - откуда-то из-за стены, или сверху, или снизу... Алик и Леш хором застонали и скривились.
   - Бля, это надолго! - выругалась девушка.
   Натан удивлённо посмотрел на них. Высказал своё недоумение и получил обвинение в дикости, необразованности и полном отсутствии элементарного музыкального вкуса. Причём, от обоих сразу. Убрал спадавшие на лицо волосы и поинтересовался:
   - А это вообще кто поёт?
   - Воистину, счастливый человек! Этот? Поёт? Наив!!! - и Алик, не выбирая слова, лихо объяснила, что к чему. Нат понял только то, что исполнителя песни в этом доме не любят.
   Леш не слушал монолог жены. Он искоса поглядывал на друга. Тот же. И не тот. Смеётся, улыбается. Рад, что приехал, рад, что сидит здесь и чистит мелкую, высохшую картошку маленьким тупым ножиком, рад, что снова может поговорить с кем-то, кому не надо ничего объяснять, а можно просто помолчать и покурить в тишине и покое... ну, или не совсем в тишине...и не совсем в покое...да какая разница?
  
   ...- Что мне сделать, чтоб ты, наконец, отстал?! - так плохо Натану ещё никогда не было, во всяком случае, он не помнил. Не успел Леш зайти в квартиру друга, как тот накинулся на него чуть ли не с кулаками. Это абстиненция...вроде бы. Сложное непонятное простому человеку слово. Но Лешу пришлось выучить...
   Ломка.
   - Нат! Нат! Натан! Мать твою!!! Ты что творишь, сволочь?! - терпение Лешего кончилось ещё в прошлый визит, когда он потребовал от друга принять меры по возвращению в реальный мир.
   Говорят, что при ломке мышцы сокращаются настолько сильно и настолько несогласованно, что кости ломаются у тебя на глазах. Хруста пока не слышно. Только злость откуда-то... Э-э! Нат!!..
   Но реального мира, казалось, больше не существовало. По крайней мере, то привидение, что согнувшись пополам, подпирало стену напротив Леша, этой реальности точно не принадлежало. Нат держал себя за локти...на полу валялись одноразовые инсулинки...все двери и окна закрыты наглухо...болезнь пробралась в этот тёмный уголок и поселилась здесь навсегда. Она смотрела на Лешего злыми хищными глазами.
   Леш прикусил губу. Со злостью. Болезнь, тоже мне...болезнь...
   - Я пытался... - выдавил из себя бледный, давно забывший, где в его доме находиться ванна, Нат. Он тщетно пытался скрыть от Леша дрожь в руках и во всём теле. - Но они везде... Они везде...
   Леш нахмурился: кто они?.. Бл..дь, кто "они"?! Натан сдавил кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели и в них что-то отчаянно хрустнуло.
   Ух ты, чёрт...
   - Что же я должен сделать, чтоб ты от меня отстал... - уже тише повторил, почти простонал, Нат. - Сдохнуть? Так нет, ты же, зараза, ещё и на могилу мою таскаться будешь!!!
   Его зашатало, он чуть не упал: Леш успел подхватить это тело и оттащил на диван. Нат сразу же отвернулся к стене, закрыл голову руками и вцепился себе в волосы.
   Это невыносимо, решил Леш. Так больше нельзя. Он поднял телефонную трубку, не сводя глаз с Ната, набрал номер. Номер, который давно крутился в голове. Но Леш так надеялся, что он не понадобится...
   Натан, казалось, притих... Может...умер? Страх так сильно схватил Леша за самое горло, что он, терпеливо слушая гудки, испуганно позвал друга. Вздохнул с облегчением, услышав нечеловеческий вой в ответ и увернувшись от летящей на него подушки...
   - Наркологическая клиника, здравствуйте, - послышался приятный женский голос на другом конце провода.
   - Здравствуйте, - ответил Леший, - нам нужна ваша помощь...
   Какие-то люди в белых халатах...всего двое... Ну, правильно, таких обессиленных, бледных в машину запихнуть - нечего делать... Эй, ну, вы там...поосторожнее с ним, а...
   - Предатель... - тихо шипел Натан...
  
   Солнце появилось на небе и запустило зайчиков на кухню. Нат искоса поглядывал то на друга, то на его жену, то просто осматривал...убежище. Потрескавшаяся жёлтая краска на стенах, покрывающая только нижнюю часть - на верхней царствовала побелка, осыпающаяся штукатурка, вся в бурых разводах от протекающей крыши, почти проржавевшая раковина и, пропускающая газ плита.
   Ч-чёрт!.. И как им тут живется? Ну, не скучают, это точно.
   - Уй... Аля, а мы картошку...того...почистили... - Леш вёл себя, как ребёнок, получивший долгожданный подарок, ему хотелось расхохотаться от радости и обнять весь мир.
   - А я-то что? Ставьте варить.
   Ей не хотелось больше шума и весёлые лица мужчин начали её раздражать. Давление, что ли, скачет, подумала лениво. Навалилась усталость, усиленная банально недолеченной простудой.
   Ишь, ржут, жеребцы стоялые.
   Алик прислонилась спиной к дверному косяку и, сквозь упавшую на глаза чёлку, наблюдала за двумя, как оказалось, абсолютно непонятными для неё существами: мужем и его другом. Леш набирал в кастрюлю воду, а Натан с третьей попытки зажёг газ. Рекорд для новичка: на этой раздолбаной плите она сама, дай бог, поджигала огонь раза со второго. В лучшем случае.
   Они такие странные... Разные... Но работа почему-то спорится в их руках... Почему Леш никогда не говорил ей о...
   Натан. Нат. На нём были драные голубые джинсы и просторная рубашка, а футболка под ней, в свои лучшие времена бывшая, видимо, белой, носила гордую надпись: "Born to be wild!". Диким быть рождён. Зело хмурый байкер в красной бандане явно был не только "wild", но и "dead drunk". Длинные волосы парня давно требовали шампуня и расчёски, а сам Нат казался чрезмерно худым и уставшим.
   Он закатал рукава, весело болтая с Лешим, и Аля, нахмурившись, отвернулась в сторону. На обратной стороне его локтей красовались старые незаживающие шрамы. "Боец невидимого фронта", - горько усмехнулась про себя. Ещё недавно она чуть не поругалась с мужем из-за этого неряхи, а теперь, когда он стоит у плиты и ждёт, когда закипит вода, он стал ей вдруг безразличен. "Да пошёл он подальше и чтоб подольше не возвращался!" - нарастающее раздражение она перевела в ругательство, пусть мысленное.
   От ужина она отказалась - хотелось упасть, уткнуться лицом в подушку и не вставать, постепенно лишая себя кислорода. Когда её мысли приобретали явно чёрный цвет, Алик шла и ложилась спать, отгородившись от мира плеером. Пожелав спокойной ночи всем желающим эту ночь заполучить, она ушла в комнату, свалив по пути полуржавую раскладушку, которую Леш приволок утром из подвала для Натана.
   - Где ты откопал её? - удивилась Алик.
   - Кто ищет, тот всегда найдет, - ответил довольный муж.
   Алик закрылась одеялом с головой. Но холодный ветерок ещё долго мешал ей погрузиться в глубокий, пусть и не слишком спокойный, сон. Ей казалось, что в доме её поселился студёный северный ветер.
  

СТРАХ

  
   Как Леш ни старался осторожно отобрать у жены наушники, но Алик он всё-таки разбудил. Она сонно посмотрела на него, буркнула что-то вроде: "А? Шо?" и отвернулась к стенке. Потом, невнятно ругнувшись, сползла с дивана и, без тапок - лень искать впотьмах, - двинулась в сторону ванны.
   Зашумела вода. Леший поёжился: на ночь горячую воду отключали, и до девяти утра даже мечтать о такой роскоши не приходилось. Он зевнул и рухнул на освободившееся место, натянул на себя одеяло, облегчённо вздохнул, потянулся, закинув руки за голову. Почему-то вспомнил название давным-давно, ещё в прошлой жизни, прочитанной книги. "На Западном фронте без перемен". Ну, этот Западный явно проходил не по его берлоге: перемены уже произошли и сулили массу хлопот. Он надеялся, что приятных будет больше.
   Тут фронт другой.
   В окне засвистел ветер, и тоненький сквознячок протянул его холодом по ногам, категорически не желавшим умещаться под одеялом. "Надо менять окна" - который год он собирался это сделать, Леш уже сбился со счёту. Даже вечное ворчание Алик подвигало его только на то, чтоб заткнуть щели поролоном и газетами, не более того.
   Вода перестала шуметь.
   Алик нырнула под одеяло и прижалась к мужу - замёрзла, пока ходила по холодному полу в сопровождении гуляющих по квартире сквозняков. Леш обнял её и собирался уже пожелать ей "приятных снов", как она сказала вдруг:
   - Ты поседел, - и провела рукой по его груди.
   - Давно уже. Сама ведь рассказывала: гены, гормоны, - он улыбнулся в темноте. Завыл ветер, ему вторила стая собак, игравших свою свадьбу.
   - Леш, это надолго?
   - Что?
   - Натан.
   - Навсегда.
   - Нет. Я о другом. Он у нас долго жить будет?
   - Не знаю. Как получится. Ты же видишь, в каком он состоянии.
   В том то и дело, Лёшка, что вижу, в том то и дело...
   - Погоди-ка, дай угадаю, - Леш приподнялся на локте и - проклятая темнота! - попытался заглянуть в её глаза. - Моя маленькая укротительница боится? Чего?
   - Не знаю.
   Будь он моложе, Леш отмахнулся б от её слов, чем наверняка обидел бы. Считай он себя умнее Альки, он решил бы, что знает, чего та боится. Почти десять лет разницы в возрасте научили его прислушиваться к женским предчувствиям. Не даром во времена инквизиции именно женщин считали наиболее опасными: обвиняя в ереси и ведовстве, их пытали, жгли на кострах. Женщины...они ближе к природе, ближе ко всему чувственному, хранительницы...
   Теперь одна из Хранительниц лежит рядом и чего-то боится.
  
   То, чего не ожидали,
   Подошло уже потом,
А Предчувствие вначале
Просочилось тенью в Дом.
И по Дому, как по Замку,
Шлялось с самого утра
Чувство искреннего страха:
Это - древняя игра.
   - Не переживай ты так, всё ведь будет хорошо, просто замечательно, - Леший не удержался: провёл рукой по её щеке, шее, плечу.
   - Не надо, Леш.
   Он не стал настаивать, а Алик - ничего объяснять.
   Она могла бы рассказать про то, что Натан не внушает ей доверия, что ей страшно от мысли, что Нат может вляпаться в грязную историю и потащить Леша за собой. Что... Что...
   Не стала. Только прижалась к нему и, ощущая его тепло и силу, уснула.
   Ночью её снова навестил Сталкер. Последний раз такое было перед тем, как она встретила Леша.
   Всё то время, что Леший пытался уснуть, в его голове крутилась подленькая мысль. Она состояла всего из двух строчек Нау: "Если хочешь любить меня, полюби и мою тень".
  

ОДИНОКАЯ ТИШИНА

  

Стой! Ты тоже одинока, как и я

И нам, пока что, по пути...

И пусть уже шумит заря

Не уходи...

   Потолок был высоким. Метра три... Определённо. Глазомер никогда Ната не подводил.
  
   ...- Сколько...плыть осталось? - спросил Серёга, интенсивно вдыхая воздух, насыщенный летними цветочными ароматами.
   Ноги начало сводить судорогой от глубоких холодных течений.
   - Вечность, - усмехнулся Нат в ответ.
   - Серёжа! - отчаянно кричала Серёжкина мама с берега. - Брось это! Утопнешь!
   - Наперегонки? - как бы невзначай спросил Натан.
   Сергей собрался с силами и ринулся до берега...
  
   А может, и невысок потолок. Ведь Натан лежит в самом низу, на старой поскрипывающей раскладушке, и легко может коснуться деревянного пола пальцами. Только руку опусти. Пол шершавый. Твёрдый... Пальцами проведи и узнаешь всю его многострадальную историю. Кто здесь раньше жил? И каким образом сюда заселилась эта безумная семейка? Натан улыбнулся. И кто...будет потом? Следом. Вдогонку.
   А плевать на потолок. И на пол тоже. Уж вставать и проверять догадку я точно не буду.
   Леш. Что мог он рассказать Лешу, когда у самого в голове далеко не всё по полочкам расставлено? Да и вааще. Нету там...полочек.
   Сон никак не приходил. А если и решался заглянуть, то только на время, чтобы подразнить, а потом снова спрятаться за угол. И отбрасывать тени. Молча. Многозначительно.
   Устал. В висках стучит кровь. Закрыл глаза...
  
   ...Потолок коридора медленно сужался, бросая на Ната нестерпимо яркий свет неоновых ламп... Не успеваешь отвести глаза... Каталка, быстро несущаяся куда-то, жарится под опаливающим, сжигающим...светом. Колёса её через равные интервалы отбивают ритм...и ты не замечаешь, как начинаешь постукивать костяшками пальцев им в такт. Всё бело кругом...
  
   Тик-так...тик-так...
   Натан открыл глаза. Часы над кухонной дверью. Чёрт, я же обещал разобраться с ними. Кто-то пишет дневник. Кто-то мемуары. Кто-то предпочитает по иному считать ступеньки. Безумный спорит. Спокойный умиротворенно поклоняется Будде...
  
   Спаси меня, великий Бог,
   От горя, что приносят
   На крыльях коршуны ветров...
   Как и
   От счастья,
   Что они уносят.
  
   Если притаиться в ночной тиши, можно услышать звуки мира. Мерное тиканье часов. Деловитое бурчание холодильника. Шорох осеннего красно-желтого флота, попавшего в шторм. Стук каблуков по мёрзлому асфальту. Жужжание пролетающей мимо машины. Своё собственное дыхание. И вторящее ему биение сердца. А ещё можно тишину услышать. Которая вечно всех пугает. Но на самом деле совсем не страшная. Ей просто...одиноко. Тишине.
  
   ...Солнечный зимний день. Снег кругом искрится, на него, кружась, легко опускаются резные снежинки. Она весело смотрит, смеётся, кидает горсть рассыпчатого снега и встряхивает рукавицами. Вокруг бегает, безудержно лая, большой оранжевый пёс. Хватает Натана за штанину и игриво рычит...
  
   ...Не появляться на улице. Неделями. Не дышать открытым воздухом. Не ощущать ветра на коже и...практически не есть... Нет, не жертвы, просто...не хочется... Кто-то приносит чай, предлагает, а порой даже настаивает, на супе, салате или котлете.
   - Оставь мне только чай, - мямлит Нат, уткнувшись в подушку.
   Он спал. Он спал всегда. Врач сразу предупредил: ты будешь безмерно долго спать. Ты будешь чувствовать себя выжатым. Подавленным. Ты не сможешь много думать. Не сможешь, возможно, читать. Твоя память будет вывернута наизнанку.
   Ха.
   - Ладно, хорошо. Я и потом буду видеть то, чего нет?
   - Всегда.
   Чёрт, а когда во двор выходишь, чувствуешь всё чрезвычайно остро. Запахи...звуки... Просыпается нечто животное, давно забытое. Закрывая глаза, с трудом удерживаешь равновесие и слышишь всё вокруг...как возятся муравьи, усердно таща на своих спинах прутики, листики, ягоды, гусениц...легкий шелест травы от касания лапок божьей коровки...тонкий скрип расшатавшейся в заборе доски...
  
   ...Она смеялась и радовалась снегу. Он поймал девочку и закружил её на руках...
  
   Нат сел на раскладушке и потряс головой.
   Тик-так...тик-так...
  
   My eyes seek reality,
   My fingers seek my veins...
   There's a dog at your back step,
   He must come in from the rain...
  
   - Так вы музыкант? - спросил врач.
   Нат покосился. Врач был почти одного с ним возраста, высокий такой, подтянутый, со здоровым румянцем на щеках мужик. Как больно это кольнуло. Он пожелал бы видеть престарелого мудрого мужа науки и чувствовать себя нашкодившим мальчишкой, чем вот так...сидеть напротив молодого цветущего улыбающегося мужика и чувствовать себя...
   - А какую музыку пишете? - улыбнулся врач.
   А какое всё-таки противное слово: "врач"...
  
   Я не пишу музыки...
   Если кто сказал тебе - соврал.
   Я не пишу стихов,
   Если кто сказал тебе - мечтал...
  
   - Понятно, значит всё-таки музыкант, - довольно улыбнулся здоровый и подтянутый.
   Оказывается, Нат читал стихи вслух.
   - Я теперь ваш психиатр.
   Приятно, блин...нет слов.
   - Вам нужно что-нибудь?
   - Я хочу уйти, - Нат чуть шевельнул губами.
   Здоровый и подтянутый вздохнул. Нат отвернулся. Сейчас начнет уговаривать. Давить на здравый смысл. Уповать на небрежное отношение к себе и на здоровье. Психическое и физическое. В конце концов, напомнит, что давал Гиппократу клятву. Урод.
   Но здоровый мужик всего лишь спросил:
   - А куда вы пойдете?..
   Ну, я же говорю - урод...
  
   Нат посидел немного, постучал костяшками пальцев по своему новому лежбищу. Ржавому. Скрипучему. Потом улегся поудобней, напевая:
  
   Я от бабушки ушел,
   Я от дедушки ушел...
  
  

ВЕТРА

  

Здравствуй, ветер...

Мы с тобой опять вдвоём.

Мы с тобой одни на целом свете...

Ветер...погуляем? Поживём?..

  
   Особо сильный порыв ветра ударил в окно, вознамерившись втолкнуть стёкла внутрь комнаты. Не вышло. Сердито и, как-то, по-волчьи отчаянно, он взвыл и оттолкнулся от стены, чтобы тотчас же вернуться снова: сдаваться он не собирался.
   Леший не то что идти куда-то не хотел, но даже просто выползать из тёплого кокона одеяла, нагретого за ночь было невыносимо лень. Нырнул ещё глубже, пытаясь поймать ускользающее сновидение. В нём он бродил по лесу, среди невысоких сосен и вышел к самому краю бурого, лишь на первый взгляд идеально ровного, болота. Оно начиналось резко, почти без перехода, и тянулось до самого горизонта. Лишь там тонкой ниточкой чертила над ним вторая линия - деревья замыкали в кольцо открытое пространство, зная, что когда-нибудь завоюют и его. Было очень тихо, только он один нарушал покой тысяч лет истории.
   Надо было вставать, тем более что на кухне немного раздражённо стучал нож, а в ванной шумела вода.
   С хрустом в каждом суставе, в каждой косточке он потянулся и медленно, как ныряльщик, впервые в сезоне лезущий в воду, выбрался в холодное пространство комнаты. И тут же захотел обратно: ветер, дождавшись его появления, с особым остервенением испробовал окна на прочность и, не достигнув желаемого результата, уныло застонал в щелях.
   Нашарив джинсы и рубашку, Леш, всё ещё вздрагивая от утреннего холода, попрыгал в сторону кухни, безуспешно пытаясь одеться на ходу и не потерять при этом тапки.
   - Бодрое утро! - он обнял Алик.
   - Бодрое, - нож снова застучал по доске, и раздражения в этом стуке стало заметно меньше.
   Справившись, наконец, с одеждой, он потянулся к чашке с кофе.
   - Леш, можно я на базу позже приеду? Не хочу никого настраивать на свою волну...
   - Конечно.
   Умела она. Настраивать. Молча, даже не глядя на объект неприязни, Алик давала всем понять, как относится к этому самому объекту. Чаще всего, остальные принимали её мнение. И вовсе не потому, что не имели своего собственного и были слабохарактерными, просто одного человека всегда настораживает, даже пугает уверенность другого. С чего это он? Есть причины?.. Алик была уверена практически всегда.
   Вчера Леш с Натаном вели себя как-то странно. Сначала взрыв эмоций у обоих, радость от встречи после столь долгого перерыва...вопросы, смех, воспоминания... Потом - напряженное молчание. А, может... Может, оно только Алик показалось напряженным? А для них всё это в порядке вещей? Во всяком случае, Алик начала уже серьезно думать, что они общаются телепатически. Молча. Жестами, кивками и ещё чёрти как.
   А сегодня у Натана первый день репетиций. Подумав об этом, она подавила в себе неприязнь. "Что ж... - успокаивала себя девушка, - Перемены нужны. Перемены важны..." Возможно, этот пришелец сорвётся в бездонную пропасть и...
   Алик на миг вздрогнула.
   Вода в ванной перестала шуметь, тихо скрипнула дверь, и кто-то завозился в коридоре.
   - Бодрое утро, Нат! - крикнул Леш, не дожидаясь появления друга на кухне.
   Молчание.
   Натан слегка напугал Алик бесшумным появлением из серых сумерек коридора. Просто привидение, не иначе, решила она. Но и от сАмого что ни есть настоящего привидения так не веет самоуверенностью и пофигизмом, как от этого парня.
   Кивком ответив на повторное приветствие Леша, призрак взял предложенную ему чашку кофе. Алик старалась не смотреть на Ната. Слегка закусив губу, поставила на плиту чайник и поприветствовала его.
   Снова слабый кивок.
   - Ты разговаривать умеешь? - съязвила.
   Кивок.
   - Так разговаривай!
   Молчание.
   - Аля! - подал голос Леш.
   - Ладно, прости, - Алик постаралась взять себя в руки. - Нат, извини, я что-то не в духе...
   Он чуть улыбнулся в ответ, бросил на неё странный взгляд и сказал:
   - Я тебя понимаю, - голос был слегка простуженный. Сломанный, подумала Алик, но не удержалась:
   - О! Заговорил!
   Леш укоризненно посмотрел на жену, потом на Натана. Тот, не обратив внимания на повторную подначку, глядел в окно. "Что ему может быть понятно?" - недоумевала Алик. А Натану безумно хотелось сейчас только одного - подойти к окну, уткнуться лбом в стекло, как тогда у Сергея, когда он принял решение уехать, и просто ни на что не реагировать и даже не думать. Не думать... Блин, это оказалось сложно.
   "М-да... - подумалось Лешу, - они друг друга стоят".
   Натану всегда помогал холод оконного стекла, как напоминание о детской мечте - распахнуть створки и, хорошенько оттолкнувшись от подоконника, взлететь в самое небо. Однажды он понял, что это не так. Всё не просто. Летишь - да, но - вниз. И это больно. Как сейчас - думать.
   Чёрт...ненавижу жару и не переношу тепла. Стоящим является только острое белое солнце зимы, которое бьёт по высоким сугробам снега...или же настойчивые весенние лучи возрождающийся жизни...упорные лучи... А ещё - холодеющее солнце просвечивающее сквозь разноцветные осенние листья...
   Одна девушка сказала как-то:
   - Натан, ты никогда не будешь счастлив.
   Так твёрдо, так уверенно, что, блин, мне стало не по себе.
   - Почему? - спросил.
   Она прищурилась, улыбнулась лукаво...
   - Тебе всегда не хватает чего-то, - ответила.
   Я смеялся. А она ушла. Насовсем. Скучал? Нет. Жалел? Нет. Даже никогда не вспоминал о ней. До сегодняшнего утра... Неужели она была права?
   Кофе обжигал и напоминал о существовании этого мира. Мечты и воспоминания - позже, сейчас ты - здесь. Мир реален и...жизнь реальна, как Меркьюри когда-то пел. Хм...странно, но эта самая жизнь пока что относится к тебе весьма благосклонно.
   Так делай же, что должен, капитан, а там - будь, что будет. Даже если твой корабль разобьётся о скалы, в какой-то один-единственный момент, короткий промежуток времени, ничтожный, маленький...ты будешь лететь.
  
   Ветер, не имея возможности достать сидящих дома людей, отыгрывался на тех, кто отважился выйти на улицу. Леш старательно не обращал внимания на ледяные струйки воздуха, пробиравшиеся ему под куртку, за воротник, под шарф. Получалось плохо. Ещё хуже получалось не завидовать Натану: вон, идёт, куртка не застёгнута, и даже не пытается загородиться от яростных порывов. Ему, похоже, всё равно. Правильно, ему ж не петь.
   - Нат, заболеешь ведь, застегнись хотя б, что ли... Мне смотреть на тебя холодно.
   Только молчание и усмешка. С Натаном оказалось тяжелее, чем Леш представлял себе. Да что же с ним творится такое? Вроде бы ничего в нём не изменилось. И в тоже время - изменилось. Абсолютно всё. Иногда кажется, он - ребёнок. А сейчас смотрю... Чёрт, словно он идёт и знает все тайны мира и смысл жизни в том числе.
   Друг, ты кто?..
   Иногда Натан останавливался рядом с каким-нибудь местом, стоял некоторое время, нахмурившись, засунув руки в карманы куртки и покачиваясь с пятки на носок. Потом шёл дальше.
   Леший не мешал. Просто шёл рядом: у Ната свой маршрут сегодня, впрочем, он всегда ходил другими дорогами. Своими. По тем дорогам карт никто не составлял. Потому что некому.
   Веселье, напавшее на друга после благополучно завершённых разыскиваний "рыжеватой хрущёвки", покинуло его. Так надо. Надо перестроиться. Надо осознать. "Ждать... - вздохнул Леш, - придётся подождать".
   В автобусе Нат вцепился в поручень и всю дорогу смотрел только в окно, стараясь не встречаться взглядом с другими людьми. Он никому не смотрел в глаза, словно не хотел раскрывать чужие тайны и отдавать свои.
   Молчал. Думал о чём-то своём. Тяжело...
   Леший вытащил из кармана ключ, дубликат своего, и протянул Нату. Тоже молча. К чему слова?
   Нат повертел ключ в руках.
   - Помнишь, - кивнул, улыбнувшись, - как весь "Пентакль" несколько месяцев ночевал в подвале базы?
   Леш довольно ухмыльнулся:
   - Ещё бы!
   - Хочу туда... - еле слышно проговорил Нат, словно пел песню. - Хочу туда...
   Леш мог и не услышать его последних слов. Слишком шумно в автобусе. Слишком... Но слушать было даже не обязательно. Он понял и так.
   Не надо, брат. Не надо. Прошлого не вернуть.
  
   Дверь в подвал, где репетировали "Ветра перемен" была открыта настежь. "Когда видишь парящего над землёй орла - ты видишь совершенство. Так смотри в небо чаще", - гласила надпись.
   "А если ты живёшь там, где орлы не водятся, то придумай себе его", - продолжил Натан фразу. Мысленно.
   Женёк, сидя в своём любимом углу, разогревал перед репетицией руки. Периодически он начинал тихо и не очень ругаться: Strat совершенно не строил, и его это не устраивало. Абсолютно. Женёк хватал ключи и начинал копаться в бридже, изыскивая причину, и продолжая при этом изысканнейше материться. Он был огненно рыж.
   Пашка же был спокоен. Спокойнее бизона у кормушки: барабаны он отстроил ещё вчера и теперь, закинув ноги на запасной бас-барабан, приканчивал какой-то дрянной детективчик в мягкой обложке. По крайней мере, на корешке книжки была нарисована чёрная кошка, эмблема целой серии "про ментов". На приветствие он поднял руку, сложил её в "козу" и, помахав ей в разные стороны, продолжил чтение.
   - Привет, - Женёк, оторвавшись от гитары, посмотрел в сторону вновь прибывших. - А это кто?
   - Новый гитарист - Натан. Мой старый друг. Из "Пентакля", - Леш почему-то смущённо улыбнулся.
   - А-а-а, - протянул Женька и снова уткнулся в инструмент.
   Ещё несколько лет назад признав лидерство басистки, он с тех пор все её решения принимал безоговорочно, вдрызг ругаясь только из-за аранжировок и своих соло. Творчество для него было превыше всего, а что там решает Алька насчёт всего остального, его интересовало меньше, чем то, кто победит на следующих выборах в Гондурасе, а проводятся они там или нет - он принципиально узнавать не хотел.
   - Бред! - Пашка захлопнул книгу и бросил её на пол. Звонко шмякнувшись, книжка отъехала к усилку.
   - Что, с самого начала знал, что убийца - шофёр, но сильно удивился, найдя в финале подтверждение этому? - съязвили из угла.
   - Да ну тя на фиг! - барабанщик выполз из-за установки и протянул Натану лапу. - Здорово! Я - тутошний стукач, стучу по всему, что может издавать звуки, в том числе и по головам некоторых особо гитарных извращенцев.
   После такой рекомендации Натан недоверчиво посмотрел на протянутую ему конечность - вдруг укусит? - и осторожно пожал её. Ему ж здесь...на гитаре...вроде бы...
   Лешак, заметив реакцию друга, заржал в полный голос и хлопнул того по плечу: привыкай, парень, теперь тебе с ними играть. Нет, не играть, а жить-дружить! И это здорово.
   Леш с удовольствием отметил, что Нат чувствует себя непринужденно и свободно. Но беспокоило другое. "Новый гитарист" был глубоко в себе.
   - Мужики! Это надо отметить! - барабанщик уже предвкушал весёленькие посиделки с пивом, рыбкой, чёрным хлебушком и картошечкой в мундирах... И, если удастся напоить до необходимого состояния Альку, - с позволения Леша, разумеется! - то и офигительный танец живота...
   - Ле-еш, - позвал Нат.
   На стене - два плаката. И на них - два человека, чем-то неуловимо похожих друг на друга. Вихря Нат узнал сразу.
   - Кто это рядом с Вождём? - сколько Нат не пытался, он не мог вспомнить бородатого седого байкера в майке "Led Zeppelin". Он помнил только самих "Led Zeppelin".
   - Сталкер, - Натан автоматически пожал руку рыжего гитариста, ради знакомства с ним, оставившего свою гитару. - Алькин... э-э-э...
   - Первый муж, - закончил за него Леш. - Нат, прошу, при ней ни слова о Сталкере, хорошо? Она до сих пор его...любит.
   Нат кивнул. Он не соглашался, просто у него и в мыслях не было расспрашивать Алик о её жизни. Но раз просят... Тем более. Да она же...молоденькая совсем, как её угораздило успеть два раза замужем побывать??!..
   Леш тихо скрипнул зубами. До сих пор он не мог привыкнуть к призрачному присутствию прошлого. Ч-чёрт! Он же просто ревновал! Это глупо: ревновать к тому, что никогда уже не будет реальностью! Что умерло. Но до сих пор ему становилось не по себе при мысли, что однажды Алик, забывшись, по той или иной причине, не контролируя себя, позовёт не его, а Сталкера. Иногда Лешу казалось, Сталкер ей снится... и тогда она улыбается во сне... тогда ей становится очень тепло и очень спокойно...
   Чёрт.
   - Твою мать! Друг! - вдруг вскрикнул Натан, расплылся в улыбке и шагнул к стене. Там, на подставке...гитара...чёрный Gibson Les Paul...его, Натана, Gibson... Его проданная девочка... Разве это возможно?
   А?..
   - Леший!!! Я ж её продал!!! Каким...кхм...образом... - но Нат уже держал свою Gibs`у в руках.
   - Ну... э-э-э... - Леш был явно доволен произведённым эффектом. - Там мужик на фестивале на ней играл, а я признал гитарку-то. Ну...и перекупил обратно. Она ж...твоя.
   Нат уселся на кучу тряпок. Положил гитару на колени и принялся её рассматривать. Точно, он не ошибся, это она. А вот и скол на деке, оставленный кусочком бетона: когда они с Вождём крушили потолок на базе "Пентакля", то поранили инструмент. Как же Нат тогда матерился! Его девочку... Его Gibs`у... Да и пришедший в самый разгар процесса Леший тоже получил на память тонкий шрам - довольно крупный осколок рассёк ему висок. Так значит, голос, который вел его, не обманул. Значит, она звала.
   Нат тронул струны, взял несколько аккордов из "After the war" его некогда любимой "Iron Maiden". Пашка сразу же дело просёк, деловито уселся за установку и с превеликим удовольствием (очень уважал железо) сделал "барабанную пробежку", как он её называл. Леш включил микрофон, он был более чем доволен: "Не знаю, как голова, но руки у Ната ещё работают".
   Пьянка явно откладывалась.
   - Эй! Без меня и играть?! Через коромысло вас! За ногу! В задний карман!!! - Алик материлась редко, но уж если начинала...
   Бросив рюкзак на пол у входа, она определила происходящее как полное взаимопонимание и готовность к работе. Но с собой поделать ничего не могла. Не нравился ей этот...Натан. Неужели её Леш когда-то был таким? Ну, или почти таким? Она не верила, но приходилось. Какого лешего...тьфу ты...чёрта он припёрся? Алик видела в нём угрозу. Она покосилась на стену...может, это из-за того, что уже пришлось потерять одного любимого по вине внезапно появившегося друга? Однажды Сталкер уехал в гости к приехавшему в отпуск другу детства, а на обратном пути у него остановилось сердце. Просто остановилось. Без аварий, без столкновений, без... Просто "стоп". Она даже не знала того друга. Она даже ни разу его не видела, ни до, ни после. Даже на похоронах его не было.
   Аля тряхнула головой. Ладно... Разберёмся.
   - Давай-ка лучше "Be Quick"! - крикнул воодушевлённый Пашка, почуяв, что в лице Ната он нашел союзника.
   Натан весело усмехнулся. Алик внимательно следила за ним, чуть прикусив нижнюю губу. Женька тоже приглядывался. Новый гитарист был несколько напряжён, он обнимал гитару крепко и вместе с тем так, словно его смущала её красота. Он чувствовал себя вспыльчивым и наивным мальчишкой на первом свидании. Ха!.. Знаешь, Gibs...
   Он не отрывал глаз от бегающих по струнам пальцев. Только отвлекись на секунду, и палец слетит с жёстко натянутой струны. Только моргни, и Gibs`у, не признав хозяина, вырвется на свободу. Так, может, медиатор в руку и...
   Леш махнул рукой, и они в бешеном ритме сыграли "Be Quick". Поорать вот так, когда за твоей спиной Пашка, уже весь в поту, что есть силы лупит по барабанам, а гитаристы стремительно набирают темп, иногда очень нужно и даже полезно. Алик спокойно и методично проводила басовую партию. Она отметила про себя несколько явно лажовых нот, выданных Натом, но решила пока промолчать. Пока что. Лешу-то с его удивительным слухом никак их не пропустить.
   - Нет, ну вас к чёрту! - крикнул Женёк из своего излюбленного угла. - У меня так всё вааще полетит! - он озабоченно принялся ковыряться в бридже.
   - Что ты понимаешь! - пригрозил ему Пашка палочкой.
   Женька отмахнулся.
   - Кстати, - вспомнил Леш, - а где наши клавиши?
   Молчание и пожимание плечами. Только Нат что-то тихо поигрывал, перебирая струны и прислушиваясь к каждому их звуку. Наконец Пашка невинно предположил:
   - Говорят, наше золото вчера перетанцевало с шестом в "Чёрном пепле"...
   Леш ругнулся было, но, поймав неодобрительный взгляд Алик, замолчал. Он отлично знал её позицию в таких делах. И разделял её. Степень участия сам определяешь. Если тебя на репе нет, если ты предпочитаешь танцевать стриптиз в "Чёрном пепле" дни и ночи напролет, значит, тебе не очень-то и надо играть. Значит, иди ты к чёрту.
   Алик поняла, что сегодня уже вряд ли получится разыграть их новую песню, если всех так жёстко качнуло в сторону англоязычного металла. Она только попросила Женьку проиграть его соло, а потом, под настырным взглядом Пашки, сказала:
   - Ладно, други, давайте "Afraid to shoot strangers".
   Пашка прямо весь расплылся в довольной улыбке, приготовился мерно и спокойно постукивать по барабанчикам в нужных местах, Леш немного покашлял после своего отчаянного рыка и покосился на Алик. Аля ничего не делала просто так.
   - Ну, слава богу, пришёл разумный человек! - одобрительно кивнул Женёк на Алик.
   - Бери соло, Нат, - бросила Алик Натану, который успел уже немного разыграться.
   Соло. Брать соло. Он в свою очередь бросил на неё взгляд, полный то ли презрения, то ли просто пренебрежения. Или ей опять показалось? Алик с досадой начала играть. Ну, разве время сейчас вспоминать незабвенных "Maiden"?
   Она вопросительно посмотрела на Ната. Нат брал соло. Её равномерный и сильный бас проводил основную линию, создавая глубину, переборы Натана накладывались сверху. После двух заходов мелодичного аккомпанемента Леш с придыханием затянул сам текст, и Пашка ударил в барабаны.
   Нат вышел в ритм, он играл осторожно, в некоторых местах, пожалуй, слишком надрывно. Скорость постепенно нарастала. Нат знал, что его ждет долгий и довольно быстрый проигрыш. Он почти физически ощущал взгляд Алик. Но это совершенно не волновало. Его немного волновал взгляд, который кидал на него Леш, когда пальцы подводили Ната. Это не было явно заметно. Но это же всё равно было. В какой-то момент пальцы свело, и пришлось доигрывать, не чувствуя ни себя, ни Gibs`у.
   Факт остаётся фактом: ты можешь быть другом, но если ты плохо играешь, ты не будешь с нами работать.
   Ещё посмотрим.
   Когда последние отголоски музыки унеслись к потолку, Нат что есть силы выдохнул и тряхнул рукой. Нет, не устал. Просто... Блин, и смотреть ни на кого не хотелось.
   Он знал, что играл сносно. Да, нет проблем, сносно, для села вполне сойдёт... Fuck!!! Fuck... fuck... Есть вещи, которые в человеке не убьёшь ничем... Умрут они только вместе с ним. Например, амбиции. А ещё - гордость.
   "Ветра" вроде как собрались прорепетировать что-то своё, поэтому Нат взял куртку и кивнул Лешу:
   - Пойду покурю пару минут, - сказал он.
   Воздух был холодным, почти морозным. Натан подышал на сжатые в кулак пальцы и закурил. Он облокотился о невысокий забор из ржавых прутьев, посмотрел вдаль и улыбнулся. Ничего. Всё получится. Попытка - не пытка. Степень участия сам определяешь, решил он.
   Gibs просто...обиделась на меня. Ведь есть, на что.
   Сигаретный дым улетал прочь. Хм... Нат усмехнулся. А эта, Алик...так её зовут, кажется, она упорная девчонка... Как же Леша угораздило-то? Обалдеть...
  
   Леш задумался. Мысли бродили в голове разные. В конце-концов он лукаво поглядел на Альку, протянул ей микрофон и сказал негромко:
   - Спой "Пусть даже ехать долго..."
   Аля пожала плечами. Спеть? Ладно. Старая песня, не понятно чья, они иногда исполняли её, еще до Леша. В ней чувствовалась чистая тоска... Почему он вдруг вспомнил?
   - И пой погромче, - попросил Леш.
   - Ну, - протянул Женька, - сёдни прям день воспоминаний какой-то.
   Алик запела. Она любила петь и любила эту песню. Её голос пролетел по всем коридорам базы и вырвался на улицу. На холод. На мороз.
   Натан бросил окурок и оглянулся в недоумении. Оттуда, из глубины базы чей-то голос призывал его взять свой старый лук...натянуть тетиву потуже...направить прямую острую стрелу, поблёскивающую с лучах утреннего солнца, прямо в небо и... Он закрыл глаза и глубоко вдохнул ветра.
  
   Я был любим,
   И я любил.
   Но слишком часто уходил...
   Меня звала моя судьба,
   Дорога пыльная,
   Мечта...
   Конь подо мной рвался вперёд...
   Я без тебя встречал восход...
   И раз, вернувшись, понял я -
   Что больше ты не ждёшь меня...
  
   Дверь предательски скрипнула, запуская продрогшего гитариста. Его ждёт Gibs`у. Как он мог уйти даже на пару минут?
   Нат посмотрел на Алик. Она пела. Леш, улыбаясь, подыгрывал ей на гитаре. Пашка прилег на барабаны и о чём-то задумался. Женька улыбался.
   Нат взял Gibs`у и тоже подыграл Алик.
   Нельзя заставлять женщину ждать больше, чем...чем она может прожить. Если раз ты сделал шаг, шаг вперёд, к ней, значит, нет обратной дороги. Но если ты ушёл...надолго... Уходи навсегда. Нельзя заставлять женщин ждать.
  

ПРО ВОЖДЯ

  

Прошлое не мертво. Оно даже не прошлое

  
   Музыка стихла, только чуть гудели тарелочки Пашкиной установки. Но и их медленно заволакивала успокаивающая тишина. База опустела. Закончилась первая репетиция новой жизни. Она была плоха.
   Нат похрустел пальцами.
   Она была плоха. Но она же была. И будет. Лучше.
   - Сердце твоё не здесь... - тихо пропел он под перебор Gibs`у.
  
   Вереском укутано - ищи.
   Можешь ты пройти всю жизнь...
   Руки в кровь сорвать -
   Прости...
   Можешь тихо ждать пути...
   Верить, что есть сон и явь,
   Листья собирать,
   Плести...
   Смерть когда придет - прости.
   Можешь лезть в огонь,
   Терпеть,
   Можешь верить в чудеса.
   Но сердце твоё не здесь...
   Здесь останусь только я.
  
   Нат поглядел на Вождя. Вождь стоял довольный, поблескивал плакатным глянцем.
   - Ты везде преследуешь меня, - сказал Нат. - Как тень.
   Если бы Вождь мог нахмуриться или хотя бы плюнуть, он непременно сделал бы это. Нат почти слышал его грязные ругательства по поводу "сопливого пацана", который "голову себе морочит". Хм... Натан улыбнулся. Вовка всегда говорил так. Особенно во время периодических философских размышлений Ната.
   - Видишь эту штуковину с шестью струнами?! - грозно указывал он пальцем.
   - Ага, - смеялся Нат.
   - Так бери и играй! - кричал Вождь прямо в ухо. - И хватит твоих умствований! А то заставляю играть на такой же штуковине, но с двенадцатью струнами!! Understand?? Ну, а раз понял, то давай - и under и stand!
   Стоят два ядрёных байкера. На Вихре - косуха, волосы длинные седые, глаза чёрные, орлиные... Викинг. Нет, ну натуральный викинг.
   - Нат, ты идёшь? - позвал Леш из коридора.
   Всё грустно и светло.
   - А то придётся пешком драпать, - предупредил Леший, появившись на пороге.
   - Ты был на похоронах Вождя? - вдруг спросил Натан, даже не посмотрев на друга.
   Леш так долго молчал, что Нату пришлось оглянуться. Потом Леш мрачно кивнул и поглядел вопросительно: раз ты знал о похоронах, чего ж тебя там не было? Молчание. Натан сказал чуть осипшим голосом, словно и действительно хотел оправдаться:
   - Я...звонил ему...пару лет назад. Я...только тогда узнал. Мне какая-то женщина ответила.
   Леш кивнул. Ясно... Он присел за Пашкины барабаны и театрально постучал по ним, не издав ни одного звука.
   - Тебя там не хватало, брат, - сказал Леший. - Думаю, он хотел бы видеть тебя там.
   Нат обернулся, усмехнувшись. Ему показалось, что Вождь всё-таки ухитрится и вот-вот плюнет. И ведь попадет же, гад!
   - Смешно, - Нат покачал головой. - Вождь же хотел, чтоб его кремировали...и развеяли прах по ветру... - взмахнул он руками.
   - Над океаном... - уточнил Леш.
   - Да, точно...над океаном, - вспомнил Нат с досадой. - А у нас таким не занимаются. У нас могут только упрятать в ящик да закопать в чёртову холодную землю. Поставят сверху тёсаную каменную глыбу, прижмут ей на х..й к земле и всё! Усё, Леш! Ходят вокруг и радуются. Венки раскладывают, цветочки приносят... А тебе гнить вечность в этом поганом гробу... На кой мне, Леш, их лютики - ромашки?! Нет, брат, я не хочу видеть его таким. Даже думать, что это происходит с ним. Я б всё равно не пришел.
   Леш помолчал.
   - Некоторые люди хотят сохранить память, - сказал он.
   - В башке своей они её не могут сохранить, а?! - почти взорвался Нат. - Или у них там места нет - всё хламом завалено?
   Леший смотрел исподлобья.
   - А ты знаешь, как он умер? - спросил осторожно.
   Нат покачал головой, пожал плечами.
   - Это важно?
   Леш не ответил. Вот что так настораживало Лешего - нервозность. Под внешним пофигизмом и спокойствием скрывается какая-то буря несусветная. Самое интересное, и, пожалуй, самое ужасное, что всё это ещё кипит и кипит. До сих пор. Он-то, Леш, думал, что кризис миновал. А кризис перед ним!
   Друг с колес слетел непоправимо. Никакие доктора не вылечат. Важно ли, он спрашивает.
   - А ткни мне пальцем на то, что неважно, твою мать! - рассердился Леш.
   - Да и мать, и отца! - огрызнулся Нат. - Себе их забирай.
   Леш старался дышать ровно, спокойно... Выходило чертовски плохо.
   - Так значит, ты собираешься нас покинуть? - прищурился Леш.
   Он чувствовал себя настоящим провокатором. Но это произвело ожидаемый эффект: Натан сразу остыл.
   - Да пошел ты... - слабо отмахнулся Нат.
   - Да, уже ухожу, - поднялся Леший. - На фиг ты мне нужен.
   - А чё тогда вернулся? - бросил Натан ему вслед.
   Бросил вслед. Зачем?
   - Убил бы тебя, честное пионерское, - остановился Леш и вздохнул.
   - Да не был ты пионером, - добродушно усмехнулся Нат. - И я не был. Может, когда-нибудь станем. Если повезёт. Ладно, прости за эмоции. Прошу...расскажи мне, как он умер.
   Леш подозрительно покосился на друга через плечо: ты действительно хочешь знать или так, прикидываешься?
   - Снизошёл? - спросил он.
   Нат пропустил колкость мимо ушей.
   - Расскажи, - тихо повторил он.
   - Да, собственно, рассказывать нечего: после очередного байкерского фестиваля пьяный Вождь ночью заехал на бензоколонку и закурил.
   Молчание.
   - Закурил? - переспросил Натан.
   - Закурил, - кивнул Леший. - Зажёг, затянулся, стряхнул искры на асфальт... Закурил.
   Нат молчал, переваривая полученную информацию.
   - Закурил... - медленно проговорил он. - Ну, ничего себе... Закурил... - Нат повторял слова, словно произносил заклинание. - Искра...
   В конце концов губы его непроизвольно растянулись в улыбке, он хлопнул по плакату и базу огласил взрыв смеха.
   - Вовка! - смеялся Нат. - Ты сделал, как хотел!! С ума сойти!
   Леш сосредоточенно наблюдал за сценой, подсознательно пытаясь отыскать в старом друге очередные проявления болезни. Но не смог, да и не хотел, по правде говоря, подавлять в себе внезапно нахлынувший озорной смех.
   - Вихрь всегда был крут! - согласился Леший. - И всегда всё было так, как он хотел.
   - Точно! - Нат похлопал Леша по плечу. - Пошли отсюда, Леший! А то, чего доброго, разразит он нас громом небесным!
   Нат мельком оглянулся на Вождя. Ему показалось, Вождь подмигнул. Только показалось. И всего лишь послышалось, что в коридоре кто-то напевает им старое, раздолбайское, байкерское...
   А на улице радостно играл ветер. Где-то на Земле, над сухой потрескавшейся пустыней или же над горячим жёлтым песком, омываемым солёными и горькими водами...а может, над бирюзовыми волнами океана...летал Вождь.
  
  

ПИОНЕРЫ, или призраки осени

  
   Солнце выглянуло из-за туч, над головой пронеслась стайка птиц.
   - Иди, Лешак, - сказал Нат, - а то в школу опоздаешь, - он улыбнулся. - Я прогуляюсь немного.
   Леший тревожно поглядел на друга. Словно серьёзно размышлял, отпустить ли маленького ребенка гулять одного, и если да, то чем это грозит несчастным родителям. Хотел дать другу денег (у бедолаги же ни копейки нет!), но Нат отказался от такого широкого жеста, подняв руку и отстранившись. Леш понимающе кивнул - он знал, что спорить бесполезно. Хотя и понятия не имел, где собирается шастать его друг, и откуда у него порой так внезапно появляются деньги.
   Липовая аллея наверняка очень красива летом, подумалось Натану. Сейчас же её не узнать, ты шагаешь по узенькой дорожке из булыжников, а вокруг - только скелеты деревьев. Они жаждуще простирают к тебе руки, ну или что там у них, пытаются коснуться прохожего и отпить из него немного жизни. Чтобы продержаться до следующей весны.
   Нат поглядел на них и усмехнулся. Долго ж вам еще держаться. До весны-то. На дворе золотая осень, столь любимая Пушкиным. Как счастлив, наверное, был поэт, творя без конца и края. Писал, писал, писал... Зачем? Кому? Потомкам?.. Блин. Головой покачал. Вопрос творчества дико сложен. А всё потому, что каждый, в сущности, может найти ему строгое логическое объяснение и даже немного попрогнозировать, но никто всерьёз не станет этим заниматься. Так как всем просто нравится творить. Нравится лепить зверюшек из глины, писать картины маслом, плести корзины из лозы... Нравится писать музыку. Неужели вы станете разбирать по косточкам то, что работает, только будучи абсолютно целым? И более того, кроме полной целостности, ещё содержит некую тень загадочности, тайны. Короче, не лазь, убьёт.
   Аллея кончилась, и Натан оказался у перекрёстка.
  
   Я так хотел уйти,
   Забыться вечным сном,
   Покрыться пылью грёз...
   А ты все говорила:
   Не всерьез...
  
   Нат, насвистывая, перебежал дорогу и направился к шумящему городу.
  
   Ты говорила:
   Оставайся, будем жить,
   И, улыбаясь, закрывала шторы...
   И больше я не чувствовал опоры,
   Я зов не слышал,
   Я ослеп.
  
   Открой глаза мне,
   Если сможешь.
   Твоя любовь жестока...
  
   Хм... А даже, если и лазь... Причем, наверное, слазить стоит, то уж, прошу, разбери всё по деталькам как можно аккуратнее. А то потом фиг соберёшь. Детали лишние останутся...
   Нат озирался по сторонам, изучая город. В принципе, все города одинаковы, все они - усовершенствованные деревни с рвущимися к нему зданиями, все усыпаны яркими рекламными плакатами, предлагающими за бесценок приобрести полцарства, громкими афишами, уверяющими о рождении всё новых и новых звёзд... Похоже, на Земле звёзд скоро будет больше, чем на небе. Может, не так плохо? Будем все ходить...звездатыми, чёрт возьми. Э-э...не надо. Так лучше. Именно вот так, как есть.
   Натан мельком поглядел на витрины возвышающегося торгового центра и притормозил. "Ищем работников" - гласила надпись. Было б очень кстати, решил Нат и повернул в сторону центра.
  
   Скользкие ступеньки,
   Зеркальные полы, - тихо напевал он, пытаясь удержать равновесие, что было весьма нелёгким делом.
   Кто их только моет,
   Чёрт его дери!
  
   - Нам надо мыть полы, - произнесло лицо.
   - Полы? - переспросил Нат.
   Лицо хозяина магазина было широким, скуластым, узкоглазым и неторопливым. Все делало не спеша, и казалось даже, что время замедляет шаг рядом с ним.
   - Надо, чтобы было чисто, - продолжало лицо, с чувством величайшего достоинства двигая губами. - И полы блестели.
   - А-а, понятно, - кивнул Нат. - Спасибо...я найду работку погрязнее.
   Драить чьи-то полы...крыша, бля, съедет.
   Натан стремительными шагами направился к выходу. Но что-то, пойманное невзначай боковым зрением, снова заставило остановиться. Там, справа, у магазина с фирменной обувью "Adidas" стоял маленький мальчик. Нат застыл на месте, не решаясь повернуть голову в его сторону. Мимо шли люди. Покупатели. Обыватели. Просто люди, чёрт возьми. Не считаешь себя обывателем, не ешь. Не пей. Не выходи из дому и вааще ничего не делай. Настоящий революционер.
   Натан прикусил губу, засунул руки в карманы и прогуливающимся шагом приблизился к мальчишке. Куртка его была сухой, а кроссовки испачканы землёй. Нат даже различил отдельные травинки и лепестки цветов, застрявшие в резной подошве.
   Люди шли мимо. Где-то в толпе промелькнуло и деловитое азиатское лицо.
   У тебя всегда есть выбор. Остаться или уйти. Сделать одно или другое. Проваляться целый день на диване или всё-таки вынести мусор. Можешь валяться. Ничего, что вчера вы чистили рыбу, и её замечательный резкий запах теперь распространяется по всему твоему жилищу. Можешь видеть или не видеть. Хм... А когда видишь что-то независимо от своего сознательного желания, выбор тоже остается, не печалься. Признавать или игнорировать. Этот вопрос был для Ната, пожалуй, гораздо более сложным, чем размышления о творчестве. И гораздо более важным.
   - Хой, - сказал Натан.
   Мальчишка радостно улыбнулся, узнав его.
   - Привет, - ответил.
   Нат по-прежнему кусал губу, и уже почувствовал соль на языке. Хмуро поглядел на окружающих покупателей, потом снова на мальчика. Мысли разные бродили в голове...
   - Что ты тут делаешь? - спросил Нат.
   Мальчик, улыбаясь, пожал плечами. Нат протянул ему руку:
   - Пойдём, малыш, нечего тут торчать.
   Мальчик схватился за руку знакомого гитариста и согласился уйти с ним из обывательского торгового центра. Можно было, конечно, не подавать руки. Но пацан тогда ни за что не пошел бы.
   Они вышли на воздух, и Нат спросил, куда мальчик хотел бы отправиться.
   -Вон! - указал он тоненьким пальчиком.
   Они пошли туда. Нат ясно чувствовал тепло маленькой ручки в своей ладони и слышал негромкое пошаркивание кроссовок по асфальту.
   Улица была полна народу. Либо город так мал, либо меня каким-то непостижимым образом вечно заносит в его центр, решил Нат.
   - Стой!! - испуганно крикнул малыш и выдернул руку.
   Натан затормозил прямо посреди людского потока, хлынувшего с пешеходного перехода. Эй, ты чего? Что случилось?
   - Ты чуть не раздавил божью коровку! - негодовал ребенок.
   - Вот, блин, - с искренней досадой сказал Нат, пытаясь что-то разглядеть на асфальте.
   Но без толку. Мешало быстро севшее за последние несколько лет зрение и мелькающие ноги. Однако мальчишке удалось, похоже, увидеть её и теперь он пытался поднять животное.
   - Она жива? - спросил Натан.
   Мальчик радостно поглядел снизу вверх.
   - Да! - на детском личике снова заиграла улыбка.
   Он поднялся, бережно держа в кулачке жука. Довольный. Он спас жизнь. Коровку ждала поистине незавидная участь.
   - Дай поглядеть, - попросил Нат.
   Мальчик раскрыл ладошку, и Натан увидел крохотного круглого жучка с красными пятнистыми надкрыльями.
   - На, - ребенок посадил коровку Нату на куртку, и они пошли дальше.
   Долго шли молча. Минуя людей. Машины. Магазины. Осень и её призраков. Потом мальчик почему-то спросил:
   - А ты пишешь песни?
   Нат удивился. Пишу ли я...
   - Нет.
   - А почему? - не отставал ребёнок.
   - Хм...трудно сказать. Не получается.
   Мальчик замолчал, видимо, размышляя. В его маленькой голове явно шёл какой-то серьёзный мыслительный процесс. Наконец он решил, что эта проблема не стоит выеденного яйца, и по-взрослому махнул ручкой.
   - Ну, не хочешь говорить, не говори... - проворчал ребёнок.
   - Я правда не знаю, - заверил Нат. - А что, все должны писать?
   - Ой, смотри! - подпрыгнул мальчишка, указывая в небо. - Она полетела! Наша коровка улетела!
   И он побежал за ней, будто жучок мог и его научить летать. Подарить пацану маленькие крылышки и унести далеко-далеко. Нат постоял, проводил фигурку взглядом. Есть дети, за которыми не надо приглядывать. За ними не надо идти, не надо оберегать от опасностей... И есть взрослые, которым это требуется постоянно.
   Прямо перед глазами - стройка. Возводят престижные жилые дома.
  
   Подумай, тебе нужен дом?
   А если да, кто будет в нем?
   Поставишь кресло, стул и стол,
   Ковер постелешь,
   А потом?
  
   - Да, нам нужны рабочие, - кивнул запыхавшийся мужик в синем комбинезоне. - Горим, - сообщил он. - Должны были сдать ещё неделю назад... Два часа работы - две бумажки.
   - Хорошо, - с готовностью согласился Натан. - А чё делать-то?
   - Рамы оконные таскать, - мужик вытер со лба пот и поглядел вверх, на пятый этаж.
   - Рамы не гаммы...
   - Что? - переспросил мужик криком.
   - Куда идти, говорю?! - тоже крикнул Натан.
   - А-а... Вон, туда шагай.
  
   Ты вставишь окна и стекло,
   И дверь, конечно,
   Как без неё...
   Замок, ключи,
   Вопрос, ответ...
   А если в этом смыла нет?
  
   - Ещё этаж! - крикнул какой-то парень с параллельной лестницы, наверное, тоже доброволец. - Это четвёртый.
   Физическая работа полезна до крайности. Конечно, сил мало после нескольких лет пребывания в...клинике. "Интересно, - усмехнулся Натан, - как бы отнеслись будущие жильцы к тому, что их дом строили шизофреники?" Не будем об этом. Шизофреникам платят. Это главное.
  
   Создав вполне уютный дом,
   Ответь, ну кто же будет в нём?
  
   - В порядке? - тревожно спросил какой-то пробегавший мимо мужик, видя, как огроменная рама покачивается на плечах Натана.
   - В полном...бля...- заверил его Нат.
  
   Неужто пустует дом?
  
   - Да порасти он весь хоть мхом! - бросил Нат и выругался.
   Пот большими каплями падал на ступеньки, а мышцы спины ломило. Рук вообще не было.
   - Это снова четвертый, брат! - крикнул всё тот же парень.
   - Что б его... - простонал Нат и пополз дальше, на пятый.
   Рама так сильно закосила в лестничный проем, который ещё, конечно же, не был отгорожен перилами, что Нату пришлось упереться в стену ногой.
   Тик-так... Тик-так...
   Он остановился на секунду, чтобы отдышаться. Дыхалка ни к черту. Когда нынешний горе-гитарист был ребенком, он занимался спортом. Сто лет тому назад...настолько давно, что даже не уверен, правда ли это.
   Кто-то пошелестел крылышками прямо над ухом и затих. Блин. На раме...на моей раме сидит божья коровка. Целая жирная пятнистая корова уселась на мою раму!
   - Всё. Окна в этом доме будут заканчиваться на четвёртом этаже, - выдохнул Натан и осторожно опустил раму.
  
   Я вот подумал...
   Знаешь, друг,
   Мне ничего не нужно тут.
   Мне нужен только ветра свист...
  
   - Два часа - две бумажки! - продекламировал синий комбинезон, отсчитывая Нату деньги.
  
   Я буду счастлив,
   Зная,
   Что ты не выбрал рая.
   Ведь рай так скучен и спокоен...
   Опять же, помнишь ли, ты - воин.
  
   Площадь растянулась вокруг. От неё стремглав бежали в разные стороны узкие улочки, усыпанные бутиками, салонами красоты, барами, кафе... Всякими необходимыми для существования штуками.
   Неопровержимая истина, что человек привыкает к хорошему. Причём, настолько же быстро, насколько окружающие стараются его отучить обратно. Вертать в свою колею. Другое дело, что хорошее хорошему рознь...
   - Ой!
   Её каблук зацепился за неряшливо уложенную плитку, и Натан еле успел подхватить её за руки и удержать.
   - Спасибо, молодой человек! - улыбнулась она, поправляя персиковую шляпку и убирая за ухо серебристую прядь волос.
   - Осторожнее будьте, - посоветовал Натан и, удостоверившись, что опасность больше не грозит, отпустил её пальцы.
   - Уж лучше периодически спотыкаться, чем всё время смотреть под ноги, - улыбка, казалось, была естественным продолжением её лица.
   - Это точно, - кивнул Нат, удивлённый таким ответом.
   Она была женщиной. Не девочкой, с упоением трясущей плакатом любимой рок-группы. Не девушкой, кокетливо подмигивающей из-за угла. И не пенсионеркой, щёлкающей семечки с утра до ночи на излюбленной скамейке. Женщиной.
   Она осторожно отодвинула ножку мольберта, придав ему более устойчивое положение, и посмотрела на солнце. Сегодня замечательный день.
   Улочка, на которой оказался Нат, была очень похожа на московский Арбат, но намного более тихая, узкая... Вдоль неё тянулись зеленоватые и жёлтые шатры, увешанные разнообразными сувенирами, старыми значками, советской атрибутикой, глиняными колокольчиками, платками из тонкой шерсти...стенды с фотографиями и картинами... Уголь и сангина. Акварель и масло. Батик и наигрывающий откуда-то "Good night Amanda".
   - Вы рисуете? - спросил Натан.
   - Я пишу, - чуть улыбнулась она, прикрепляя белоснежный лист к мольберту.
   Нат смутился и поправился мысленно. Конечно, "рисуете" - это по-детски, согласился он. Она заметила его реакцию, и, кажется, всё поняла.
   На Ната смотрели лица. С картин. С портретов. Чуть улыбающиеся. Грустные. Весело хохочущие. Задумавшиеся. Захваченные моменты.
   - Хотите, напишу ваш портрет? - вдруг спросила она.
   Наверное, она была безумно красива в молодости... Сейчас же она красива спокойно. Большие синие глаза, блеск в которых никогда не померкнет...несмотря на годы. Разбегающиеся лучики морщин. Время никогда не отступает. Но иногда - украшает.
   Откуда-то зазвучал харисоновский "The light....", и ветер осторожно пошелестел листьями. Не знаю, музыка ли это сейчас, но она определённо созвучна с моей, внутренней.
   - Мой?.. - удивился Натан. - Портрет? Э-э...нет, не стоит, спасибо, - улыбнулся он, собираясь продолжить путь.
   - Отчего же? - лучики подчеркнули её глаза. - У вас красивое лицо, а уж я-то в лицах разбираюсь, поверьте.
   Нат улыбнулся.
   - Вам приходится видеть много разных лиц, да? - спросил он.
   - Садитесь, - изящная рука художницы раскрылась как цветок.
   Натан покачал головой, сомневаясь.
   - Садитесь, садитесь! - настаивала она шутливо. - Немедленно!
   - Я вам всех клиентов распугаю.
   Совершенно серьёзно предупреждаю...
   - Не нужны мне люди, которых так легко напугать. Давайте, я требую. Если вам совсем не нужен ваш портрет, я его себе оставлю.
   Нат вздохнул и присел на раскладной деревянный стульчик. Спина отчаянно ныла. Это было и больно и приятно одновременно.
   - Я не умею позировать, - предупредил. - И мне сложно просидеть неподвижно даже минуту. Я могу не двигаться, только если сплю.
   - А и не надо, - удивлённо подняла брови художница, будто он говорил о чём-то, что совершенно к делу не относилось. - Поза человека определяется состоянием его души. К тому же я пишу только портрет, - она выглянула из-за мольберта и улыбнулась.
   - Меня зовут Эмма Ильинична, - сказала она.
   Нат поглядел на стенд. Художница Туманова Э.И.
   - Почему у художников всегда такие красивые имена? - спросил он и прищурился - прямо в лицо запустило своих зайчиков осеннее солнце.
   - Разве? - послышался из-за мольберта её мягкий голос.
   - Ну-у...у хороших художников точно красивые имена, - уверенно сказал Натан.
   - Как у Монэ? - спросила Эмма Ильинична.
   - Да, у Монэ особенно, - кивнул он.
   Вечер опускался на город медленными шагами по невидимой лестнице. Светло. И совсем не грустно. Непонятно откуда взявшееся тепло окутало.... Тепло незнакомого человека.
   - Я рада, что вы любите Монэ, - карандаш послушно лежал в её пальцах. - А чем вы занимаетесь?
   - Я опять музыкант, - ответил и сам удивился вдруг выскочившему слову "опять".
   Он улыбнулся, и Эмма Ильинична, похоже, поймала эту улыбку. Она почему-то совершенно не удивилась.
   - У музыкантов обычно интересные руки, - сказала она.
   - Наверное, именно лицо и руки могут очень точно охарактеризовать человека, - предположил Натан и, забывшись, уперся кулаком в подбородок. - Пожалуй, сложно запечатлеть человека, который постоянно двигается. Непростая у художников работа...
   Эмма Ильинична посмотрела на него и понимающе улыбнулась.
   - Не надо запечатлять, - сказала она. - Только уловить образ. Ну, вот и всё. Прошу, посмотрите.
   Она сделала несколько последних лёгких штрихов и открепила лист. Натан встал и взглянул на себя.
   Ох, ты, чё-о-орт...
   - Глаза цвета дождя...- произнесла Эмма Ильинична. - Вам нравится, мой мальчик?
   Это...я? Правда, я?
   - Эт правда я? - спросил так, словно где-то внутри, глубоко-глубоко проснулся ребёнок.
   Эмма Ильинична рассмеялась.
   - Ну, конечно, кто это может быть ещё! - ответила она, складывая мольберт - день подходил к концу.
   - Я...- согласился Натан. - Только...пожалуй, несколько лет назад...
   Он посмотрел на художницу, и она снова весело рассмеялась.
   - Нет, - покачала головой, собирая карандаши, - сейчас. Так вам нравится? Вы заберёте его с собой или оставите мне?
   - Нет, я...не знаю. Не думаю, что...
   Она хотела настоять, но Натан решительно покачал головой:
   - Давайте, вы оставите его у себя, а я...напишу о вас песню.
   - Договорились, - морщинки побежали от её глаз.
   Нат вспомнил, что не назвал своего имени.
   - Натан. Меня зовут Натан. Простите, я об этом периодически забываю.
   - Не важно, что мы порой что-то забываем, - сказала она, - Прошлого нет. Как и будущего. Есть только сейчас.
   Он внимательно посмотрел на неё. Только сейчас. Хотел расплатиться за работу, которую считал поистине нелёгкой, потому как сам ничего в этом не понимал, но Эмма Ильинична категорически отказалась. "Настоящий художник, как и настоящий целитель, денег не признаёт" - заявила она.
   - А что же в этом случае настоящий художник ест? - усмехнулся Натан.
   На улочку выбежали дети, мальчик и девочка, и с веселыми криками "Бабушка!" понеслись к Эмме Ильиничне. Рабочий день закончился - они пришли за бабушкой.
   - А как вы сами думаете? - ответила она вопросом и подхватила на руки подбежавшую внучку.
   - Бабушка! Привет!
   - Тише, тише, не кричи, - рассмеялась она и пояснила Натану: - Я всегда говорю: я не бабушка, я дедушкина жена.
   Небо потемнело и запустило на улицы вечер.
   - Удачи вам, Эмма Ильинична.
   - Всего хорошего, мой мальчик, - кивнула она и присела на корточки, болтая с внуками...
   Нат засунул руки в карманы и направился к парку. Насколько он помнил, насколько память его функционировала, за парком была Снайперская.
   Эт я?
   Конечно, я.
   Несколько лет назад?
   Сейчас.
   А что изменилось?
   - Не приобретёте сувенир? - изрядно подмёрзший продавец пытался хоть напоследок скрасить свой день.
   Его жёлтый шатёр пестрел советской ностальгией. Натан заметил ярко алые пионерские галстуки рядом со значками и марками военных судов и тропических стран. Он кивнул на галстук и полез в карман за деньгами. Подумал, сказал:
   - Дайте ещё один.
   - Ещё один? - обрадовался продавец.
   - Да, пионерские отряды наступают... - усмехнулся Натан.
  
  

МАЛЕНЬКИЙ УРОК ДЛЯ БОЛЬШОЙ ДЕВОЧКИ

   Нет... ну...
   Урок прошёл просто замечательно. Все всё выучили, не устраивали того шума, который всегда сопутствует любому уроку в школе. Лешу повезло - в его любимом классе все занимались с огромным удовольствием, порой даже с некоторым остервенением. Вот и сегодня от него потребовали чего-то "этакого". Этим "этаким" стал "November Rain" группы "Guns`n`Roses". Он написал последовательность аккордов, ноты вокальной партии. Пару раз спел и сыграл её, потом сыграл, а пели уже все вместе.
   И вопросы, вопросы, вопросы...
   А как? А что? А почему?
   И как всегда Леш ушёл абсолютно вымотавшийся и абсолютно довольный. С детьми он просто отдыхал. Хм... Может, пришла пора для своих?.. Он попытался представить реакцию Алик на такой вопрос и потерпел сокрушительное поражение. Надо будет спросить при случае. Только так, чтоб натановского духу не было в радиусе как минимум десяти километров! Уж его-то ехидную рожу он представил совершенно отчётливо! Зараза!
   Здорово, что он приехал.
   Леш свернул в переулок, затем поднялся к зданию единственной в городе больницы. Намурлыкивая под нос простенькую мелодию, сочинённую им прямо на занятии, Леш добрался до дома и поднялся на два этажа вверх.
   Юля.
   В лёгкой, нараспашку, курточке и юбочке чуть ниже ягодиц она, цокая каблучками, спускалась вниз.
   - Лексей Николаич! Здрасте! - она, кокетливо взмахнула рукой, и её ресницы запорхали вверх-вниз.
   Леш завёлся моментально. Нет, день прошёл хорошо, просто замечательно, косые взгляды Алик, адресованные Натану во время репетиции, почти не испортили ему настроение. Леш понимал, что со временем всё устаканится, и эти двое перестанут доводить друг друга. Но это его друг и его жена! Кольнула злоба: до каких пор он будет шарахаться от этой малолетки?! Наглая, бесцеремонная, к тому же страдающая острой формой полового созревания, девушка уже около полугода просто не давала ему спокойно наслаждаться прелестями семейной жизни, доставала звонками Алик, придумывала всякую несусветицу. И абсолютно не понимала, к чему это может привести, вздумай она так играть с кем-то другим.
   Еле сдерживая раздражение, Леш попытался уменьшиться в размере, что при его росте и могучести ни к чему не привело. Нахальная девица даже не подумала посторониться, а, наоборот, проходя мимо него, специально вильнула в сторону и задела Леша плечом.
   Всё. Это был финал.
   Абзац, как говорит "продвинутая" молодёжь. Полный.
   Леш мягко развернулся и моментально оказался за спиной у Юли. Проучу малолетку. Только б не наворотить...
   Одной рукой он обхватил девушку за талию и прижал к себе.
   - Алексей Николаевич! - игривому возмущению не было предела. - Отпустите меня!
   Ага! Щазз!
   Другая рука нырнула в декольте. Лифчика, подражая Алик, Юля не носила. Леш с силой, шумно выдохнул ей в основание шеи и поцеловал, чуть прикусив кожу.
   - Леш! Пусти немедленно! Я кричать буду! - в голосе начали проскальзывать истеричные нотки.
   Кричи, девочка, кричи-и-ии... авось кто услышит.
   Леш пьянел от запаха молодого тела, запаха страха, исходившего от него, запаха...
   Только б не наворотить.
   Он развернул испуганную пленницу к себе, прижал к стене.
   - А-а-а-аааа!!! Пусти, урод!!! - Юля пыталась вырваться, но...
   Кирпичи, обрывки бумаги, газеты... Куча тряпок. В эту нишу никто не заглядывал. Там дальше были какие-то трубы, давно уже заваренные, ржавые. Он никогда туда не ходил. Незачем.
   Леш уронил девушку на тряпки, задрал её майку к шее... живот... грудь... шея... поцелуи-укусы...
   Как тогда. В пятнадцать лет.
  
   ...Она умоляла их остановиться, ревела в голос, тушь растеклась от слёз и покрывала лицо чёрными дорожками. Одежду они разорвали.
   "Тебе она больше не понадобится"
   А потом лидер их банды швырнул девочку на пол...
  
   Он замер. Сволочь! Это ты назвал "проучить"?!
   Урод моральный!
   Как мало порой отделяет нас от оборотной стороны.
   Леш поймал полный ненависти Юлькин взгляд.
   - Ты этого хочешь, да? - захрипел он ей в лицо. - Этого? Сальных взглядов, похотливых мыслей? Рваной одежды и слёз в подушку? Да? Хочешь?
   Юлька молчала. Только часто-часто дышала сквозь приоткрытый рот. Леш старался не смотреть на её грудь.
   - Девочка моя! - он не отпускал её, прижав своим весом к бетонному полу. - Принцы - в сказках. Здесь - только белые кони, но и они на самом деле серые! Юлька! Я - урод. Я - псих и извращенец! Я - сдержался. А нормальный мужик трахнет тебя и "спасибо" не скажет. Просто натянет штаны, застегнёт ширинку, и ты его больше не увидишь!!!
   Леш почти орал, надеясь, что до неё так быстрее дойдёт. Он отпустил девушку, но не спешил освободить ей выход. Юля судорожно поправляла одежду.
   - Запомни, Юлька, как дважды-два запомни, накрепко: все твои стрелялки глазками, юбочки, длиной с ширину шарфика, декольте до пупа - это хочется взять. Сломать. Чтоб никто после не посмел даже приблизиться. Поняла? Нормальных - больше. К сожалению.
   Она всё молчала и не поднимала глаз.
   - Юлька, такая грязь - не для женщины. Это... это... уходи. Иди домой, Юлька.
   Устал. Как он устал. Юля пробралась мимо, он услышал, как наверху хлопнула дверь.
   "Ух, какая я сволочь!" - подумал он, не заметив, что повторил любимые слова Вихря.
  
   Ледяная вода обжигала. Парадокс? Не-ет. Ледяная, она сдирала с него память...и не могла...слишком глубоко въелась память эта...
   Он вспомнил, как перехватил тонкие девчоночьи руки и, скрутив их ремнём, завёл ей за голову. Он вспомнил, как она, уже не сопротивляясь, безразличная ко всему, отвернулась в сторону, не желая его видеть. Теперь это пугало. А тогда...о-о-о-!..тогда он чувствовал себя героем.
   Жизнь назад.
   Сейчас он героем тоже не был.
   Он вспомнил девушку, парк, в котором они познакомились, вспомнил, как привёл её домой, где уже ждали друзья. Банально? О, да!
   Герой, мать твою.
   Ледяная вода жгла, жгла до самых костей.
   Он вспомнил впервые в жизни напившуюся девушку, с которой они когда-то учились, и то, как банально воспользовался ей. В мужском туалете.
   Жги, вода! Жги!
   Снимай память, с кожей снимай, отматывай назад плёнку.
  
   Леш взял кипящий чайник и не почувствовал жара. Весь жар он оставил в подвале. И в других подвалах, квартирах, подворотнях и парках. И жар от кружки с чаем - тоже. Не почувствовал.
   Зато его руки помнили другой жар. Жар Юлькиного тела, её страха, робкой радости: обошлось... не посмел.
   У-у-у, педагог х..в!
   Чай остывал.
   Дверь дёрнулась. Леш не отреагировал. Звякнул ключ.
   Чай продолжал отдавать жар.
  

ЧАЙ ДЛЯ МУЗЫ, или куда деться от любви

  
   Леш сидел за кухонным столом и, сложив руки на груди, в полнейшей тишине смотрел, как остывает его чай. Вечер всё настойчивей заявлял о своих правах. Но Леший даже не думал включать свет. Его укрывала темнота.
   - Апорт! - крикнул Натан из коридора и кинул другу жестяную банку с пивом.
   Леший поймал - реакция у него отличная. Но, что удивительно, даже не возмутился и не поглядел на Натана. Нат сбросил ботинки, стянул куртку и, потирая руки от холода, подошел к другу. Сел напротив.
   Молчание.
   - Это тебе, - Нат достал из кармана алый галстук. - На твоё "честное пионерское".
   Леш хмыкнул, чуть улыбнувшись.
   - А сам? - покосился он.
   - Ну так! - вскинул Нат голову. - Вот, - достал он второй галстук, - я тоже в банде.
   Леша передёрнуло. Банда...
   Он осторожно, как ядовитую змею, положил галстук на стол. Банда...ты, брат, не знаешь, о чём говоришь.
   Чай Лешего практически остыл. Нат молчал. Он чувствовал непонятно откуда взявшийся и куда направленный тяжёлый взгляд друга.
  
   Самый громкий крик - тишина,
   Самый яркий цвет - ночь...
  
   В пустоту.
   К себе.
   Через всех...
   Натан откинулся на спинку стула. Закурил. Тепло медленно проникало в тело, заставляя расслабиться. А с теплом проникали мысли.
  
   В почти полной тишине
   Стук часов напомнил мне
   О бывшей некогда беде,
   О надвигающейся буре,
   О тебе, друг,
   Обо мне
   И ещё о той звезде...
  
   Натан смотрел на зажигающиеся окна в доме напротив. Он мог бы придумать правдивую историю про каждое. Все они разные, эти окна. Кто-то зажёг синюю неоновую лампу. Может, он не терпит яркого света. Или наоборот боится темноты. Кто-то включил телевизор. Просто так. Для фона. Или для себя. А кто-то спит.
   Полная пепельница. Одна сигарета за другой. Жжение и горечь пепла на языке. Бесконечное тиканье часов. Ползучие стрелки. Белый дым покусывает глаза. Яркий огонёк сигареты. Ярче всех окон.
   Натан не знал, что беспокоит Леша. Он не знал, нужен ли ему сейчас. Но это не имело ни малейшего чёртова значения.
  
   Ты брось, махни своей рукой,
   И не смотри мне вслед.
   Я буду счастлив, если ты
   Жив будешь
   И здоров сто лет...
  
   Натан достал из угла свою раскладушку, втиснул её между стулом Лешего и плитой, и, как только опустил голову на плоскую блиновидную подушку, сразу погрузился в сон...
  
   - Леш, ты чего такой смурной? - Алик потянулась к нему, по-кошачьи мягко провела по его щеке кончиками пальцев. - Я только пришла домой, замёрзла и вообще...
   - Да...так...на работе... - Леш вздрогнул и едва нашёл в себе сил не отстраниться. - Аля, я тоже...замёрз...
   Хотя, на самом деле, ему было очень жарко. Нахватался жару... теперь горел... а тушить - нечем.
   - Аля, я...
   - Молчи. Я сейчас принесу чай, и будем греться... - Леш не сомневался, что чай, пока они будут греться, успеет остыть раз двадцать, если не больше.
   Только бы...
  
   - Вот...чёрт, - Алик ругнулась, пытаясь пробраться через спящего Натана к холодильнику.
   Она с радостью сложила бы раскладушку пополам вместе с её обитателем и выкинула подальше, но...Леш строго-настрого сказал: "Не будить". И для пущей важности покачал лохматой головой.
   Ну, не будить, так не будить. Тогда и банки свои пивные тоже пусть сам убирает. С пола.
   Алик сокрушённо вздохнула:
   - Dead drunk...
   - Forever drunk, - хриплым голосом пробормотал Натан.
   Так ты, значит, проснулся?
   - Хоть бы переоделся, что ли...- сказала Алик, заваривая чай.
   Нат поглядел на свою жуткую серую футболку с байкером. Ну, потёрлась. Ну, старая она... Ладно, грязная. Что такого?
   Алик бросила на него брезгливый взгляд. Нат нахмурился. Женщины...
   Она залила в кружки кипятка и сообщила, что чайник теперь в полном его, Натана, распоряжении.
   - У тебя, случайно, корней скандинавских нет? - спросил он.
   Аля покосилась.
   - Норвежские женщины с радостью отправляли мужей, викингов, на битву, - пояснил Натан. - С радостью встречали их как победителей. Если же мужья возвращались с позором, каждая женщина считала своим долгом зарезать своего мужчину.
   Алик поглядела на этого разлёгшегося на раскладушке, нога на ногу, "викинга".
   - Резать тебя некому, - кивнула она и ушла к Лешему в комнату.
   Натан рассмеялся и сел, потирая глаза. "М-да...и правда", - подумал лениво. И как это здорово!
   Он посидел немного, потом поднялся, встряхнув волосами. Сегодня ночью у него свидание. С той девушкой, что приходит внезапно, обнимает страстно, но не долго, а потом испаряется. Иногда безвозвратно.
   Нат достал две кружки и заварил чая покрепче.
   Как-то утром, очень и очень давно, она взмахнула пушистыми крылышками и улетела в окно. Навсегда.
   Не жди.
   Не проси.
   Не злись.
   Не приду...
   Тишина. Поступи не слышно. Натан выключил верхний свет и зажёг маленький тусклый светильник в углу.
   - Честно, я не знаю, какой чай ты любишь, - признался он. - Так и не узнал... Может, расскажешь когда-нибудь...
   Лимонно-бергамотовый аромат разнёсся по крохотной кухне, и Натан взял одну из кружек. Для себя.
   Ветер подозрительно затих. Огни большого города погасли. На город опустилась ночь. А старенькая Лешаковская акустика, дежурная, так сказать, "кухонная" гитара, тихонько запела.
   Иногда эта девушка оставляет детей. Ваших детей. Натан улыбнулся, перебирая тонкие струны. Это лучшее, что может с тобой случиться. Лови момент...
   А когда...когда ты остаёшься один, ты умираешь. Медленно. Нат хрустнул костяшками пальцев. Поэтому стоит позвать её...предложить чаю, например...
   Я точно знаю, чего ты не любишь, подумал он. По опыту.
  
   Я звал тебя сначала тихо,
   В полночном сумраке шептал.
   Я почему-то очень верил,
   Я почему-то умирал...
  
   И собирая, как осколки,
   Твои следы...
  
   Натан замолчал, нахмурившись, и навострил уши, как собака. Что за?..
  
   Хватал я нить.
   Ты что, не помнишь?
   Ты забыла...
  
   Тэк-с... Что это за бэк-вокал такой доносится из комнаты? Может...э-э...глюки?
   Натан так надеялся на глюки. Они, конечно, явление не особо приятное, но...в крайнем случае угомонить можно - в кармане куртки ещё оставались таблетки. Глюки безобидны. Ходят себе вокруг бледными тенями. Ну, болтают о чём-то иногда. Но... Ч-чёрт!! Глюки не занимаются любовью! По-крайней мере, даже болезненное воображение Натана не могло себе этого позволить.
   - Кролики! - крикнул Нат, не сдержавшись, и стукнул кулаком в стену.
   Эффекта, конечно, не произвело. Да и не ждали эффекта. Так, не обращайте на меня внимания! Лежу тут, музыкой занимаюсь, бля.
   - Леший, ур-род!
   Какая тут Муза, боже упаси. Не приходи ко мне сегодня, не надо. Под этот аккомпанемент я такого напишу, что потом сам же повешусь на ближайшем суку!
   - У-у-у!.... - зло завыл Натан, отложил акустику прочь и упал на подушку.
   Сон не приходил. Вот, блин. И чё делать-то теперь? Надо было сразу ложиться спать. Проснулся - и спать. Спать! Легко сказать. И абсолютно невозможно воплотить. Чёрт, завидно...
   Натан вымученно вздохнул, посмотрел на потолок. Как обидно, что Хрущёв умер так рано... Такие, бля, хорошие дома... С такой акустикой... Да здесь репетировать надо, мать вашу!
   Нат перевернулся на бок, закрыл глаза и стал старательно погружаться в сон...
   - Алик!! - он зло рыкнул и подпрыгнул на месте. - Прошу, замолчи... - Нат накрыл голову подушкой.
   Трудно дышать и перья лезут в нос. Куда деться от любви?
   - Ну-у... - жалостливо протянул он, - хотя бы потише...
   Сел на раскладушку и побарабанил ногами по полу. Куда же деться от них? Куда... Всё понимаю, кивнул он. Поглядел на часы. Хотя, нет, не всё...
   Балкон!.. Господи, балкон!! Натан оттянул шпингалет и открыл дверь. Потянуло холодом и улицей. Распахнул дверь настежь и втащил на балкон свою раскладушку. Хоть бы застеклили его, что ли... Ладно. Так сгодится. Не привыкать... Спасибо и на этом.
   - Влюблённые кролики! - крикнул он злорадно в кухню и захлопнул дверь.
   Зябко. Ветер дует. Северный. Но относительная тишина... А...впрочем...если завернуться одеялом, как мумия, и закопать голову в подушку, не так уж и плохо. Даже тепло. В некоторых местах.
   - Не, ну вы совсем обалдели... - Натан покачал головой. - Вас на улице слышно!!
   Пришлось вернуться в этот дом порока. И откопать плеер.
   - Извращенцы! - крикнул Нат напоследок и снова захлопнул дверь снаружи.
   Надеюсь насовсем. Надеюсь до утра. Усё. Бируши в уши и...музыку. Что б там не стояло...
  
   Секс на чердаке,
   Лезвие для вен,
   Палец на курке,
   Это круто!...
  
   Где-то там...под подушкой...Натан открыл глаза.
   - Убейте меня, убейте! - зарычал он.
  

ГРОУЛЬ

  
   Попытался рявкнуть будильник. Именно попытался: Леший зло запустил в него тапком и сбил с табуретки. Будильник захлебнулся звоном и в очередной раз развалился на две части. Лешу было всё равно.
   Вчера он что-то сделал. Что-то, за что сейчас расплачивался гадливым чувством к себе, поселившимся где-то в горле. И ещё ему казалось, что оно прорвётся чем-то ещё более противным. Он не хотел вспоминать вчерашний день. Вчера он встретил Лешака-героя и чуть не проиграл ему.
   Леш потянул на себя одеяло, но Алик, заворчав, резко рванула его обратно и, от неожиданности, Леш упустил добычу. Ситуацией моментально воспользовался сквознячок, острой тёркой прошедшийся по обнажившемуся телу. Так как отобрать у жены одеяло не представлялось ему возможным, у него был только один путь: наружу. В холодное утро нового дня, сопровождаемое тоскливым завыванием ветра в оконных щелях.
   Ничего. Переживём. Ночью-то он славно отогрелся... Леш довольно улыбнулся и спустил ноги с дивана.
   - Твою ма-а-ать!!! - раздолбанный будильник оказался способен на месть: какая-то мелкая деталь вонзилась Лешу в босую ступню. Злобно зашипев, Леш пнул остатки многострадального агрегата, нецензурно пообещав в следующий раз точно выкинуть ко всем известной бабушке. Прихватив одежду, на цыпочках прокрался в коридор. За закрытой на кухню дверью царила тишина. "Спит ещё", - решил Леш.
   Холодная вода прогнала последние остатки сна, в котором он блуждал по каменному лабиринту и не мог найти выход. Там он вышел в другой, ещё больший, лабиринт. Тоже каменный.
   Леший мотнул головой и уставился на отражение в зеркале. Лохматый, с сильной проседью в волосах, он напоминал себе древнего ведьмака-язычника, заблудившегося во времени и осевшего в маленьком городке на окраине мира. Вот только обратно ему категорически не хотелось.
   И ещё эта вновь отросшая щетина...ох, как же он ненавидел, причём взаимно, бритву!!!! Чёрт! Какой паршивец придумал, что мужчине просто жизненно необходимо бриться? Говорят, это была женщина...какая-то очень странная женщина... а вот его Алик нравиться, когда он "немного колючий"... Может, это моя Алька странная? Леш подмигнул своему двойнику. Конечно, ответил он, только совершенно ненормальная девчонка могла связаться с тобой, лешак ты, небритый маньяк и, чёрт побери, классный вокалист! "Маньяк..." - ухмылка Леша стала похожа на улыбку чеширского кота - никогда не знаешь, что он выкинет в следующий момент, и всегда прощаешь ему самые невесёлые проступки. "Маньяк!" - говорила Алик. "Но очень сексуальный..." Голос её при этом становился не менее маньячным, чем внешность её мужа.
   А то! Зря, что ли...
   Леш брался за бритву только по одной причине: он совершенно себе не нравился с бородой. Похожий в такие моменты своей жизни на какого-то террориста, да ещё и о-о-очень волосатого, Леш чувствовал себя настолько неуютно, что готов был терпеть прикосновение к своему лицу лезвий.
   Здорово! Он даже не порезался! Прогресс, однако!
   Вытирая с лица остатки влаги, он вышел в коридор. За стенкой хлопнула дверь. Цок-цок-цок по лестнице каблучки. Леш застыл. Юлька. Первая мысль - выскочить, поймать, объяснить. Ледяная ладонь легла ему на плечо: не надо. Леш вздрогнул и судорожно оглянулся. Никого. Даже Вихря, чей отчётливо слышанный голос и заставил его подскочить на месте. Твою мать! Дожил, блин! Шарахается от каждой тени, как баба беременная!
   Аля растянулась на диване, закинув руки за голову. Одеяло, прикрывавшее только её живот, почти полностью лежало на полу. Леш, зашедший в комнату за кружками с так и не выпитым чаем, откровенно любовался женой. Она вдруг потянулась, тихо засмеялась во сне и перевернулась на живот. Одеяло упало окончательно. Вдоль позвоночника тянулась татуировка: меч, обвитый шипящей коброй, над которой распахнул крылья громадный орёл. На левом плече танцевали чёрный и красный драконы, сплетаясь телами не хуже любовников. Как же его заводили рисунки на её теле!
   Леш поставил обратно на табуретку кружки, чудом уцелевшие при обстреле тапком и, подняв одеяло с пола, накрыл Алик.
   Выходя из комнаты, он не видел, как она лукаво улыбнулась, чуть приоткрыв глаза...
  
   Кайф от ночи, а потом - шок,
   А за ним - усталость.
   От любви осталась
   Лишь одна молитва...
   Но есть ли Бог?
   Пусть настанет завтра!
  
   Пропел Леш вполголоса, не желая будить своих сонь.
   Скрипнула дверь на кухню, и Леш поморщился: на столе лежал красный пионерский галстук. Вот угораздило же Натана притащить его именно вчера! Да и ещё с бандой с этой встрял...
   Ч-чёрт! Юля...
   Леш надеялся, что никто ничего не узнает. Иначе, как он объяснит Алик мотивы этого поступка? Никак. Не успеет. Она его просто прибьёт для начала, а уже потом будет разбираться, что к чему.
   Хрусть!
   - Твою за ногу, Нат! - взревел Леш. - Какого лешего ты не убрал банки?!! Нат! Нат?
   - Не кричи, Рыччи, - Алик приобняла мужа и, встав на цыпочки, куснула его в шею. - Детей перебудишь...соседских...
   Леш, иногда именуемый женой Рычаргом I, вздрогнул. Соседские дети...мать их...
   - А где, этот...который...forever dead drunk?
   - Кто? - не понял Леш. - Натан, что ли?.. Ну, если то мумиё, закатанное в одеяло, что маячит на балконе не Нат, то я тогда ни фига не понимаю в этой жизни!
   Аля поглядела через плечо мужа и залилась весёлым смехом - в проёме балконной двери стояло нечто. Нечто было длинным, промёрзшим, туго завёрнутым в одеяло.
   Леший озадаченно смотрел на друга. Что он, сдурел, что ли? Натан возвёл глаза к небу и издал бессильный протяжный рык. К сожалению, на большее он сейчас способен не был. Сотни огненных стрел пронзили воспалённое горло, впились острыми жалами... Штыки. Тёрки и бензопилы. Пробирающийся огонь. А-а... Как паршиво-то...
   - Леш, а что? - Алик вытирала слёзы, набежавшие от смеха. - Нам может понадобиться гроулинг-вокалист!
   Леший потёр лоб. М-да...
  
   Старый мастер подышал на пальцы и прикрыл дверцу поплотнее. Сегодня совсем студёно. Так и гуляет злая осень по его спокойному некогда уютному городу. И утро приходит как зимой - поздно. Хм... Сколько раз говорила его старушка: брось ты эту работу поганую, не таскайся, тем более в мороз. Всё равно копейки. Проживём как-нибудь.
   Мастер вздохнул, потёр махровой тряпочкой окошко и устроился поудобнее в потрёпанном кресле. Что ты, старая, любимая моя Глаша, подумалось ему. Что ты... Старость ведь приходит незаметно. Вот так раз...и она уже рядом сидит с тобой, чай пьёт да разговаривает. А душа-то просит. Работы какой-нибудь, дела, жизни. Жизни просит, Глаша, жизни! Людей хочу видеть, помогать, чем смогу... Да вон, хоть, собак дворовых покормить приду сюда. Эх, Глаша...
   А что глаза не те, так это ж понятно. Но на глаза, вон, окуляры есть... Поправить всё можно. Даже время.
  
   Мастер надел очки. Специальные. Для работы. Аккуратно разложил инструменты на столике, включил грушевидную жёлтую лампочку. Так, что у нас сегодня? Старые как мир, красивые наручные часы с резным ремешком. Поглядим, что с вами случилось. Какое время вы потеряли? Жизнь прожили... Маленькая ли деталька тому виной...или большая беда.
   Во дворе залаяли собаки. Мастер не обращал внимания. Мастер лечил время.
   Тук-тук-тук...
   - Здравствуйте, - улыбнулась девушка, когда он открыл маленькое окошко. - Можно часы отремонтировать? - в её ладони блеснул циферблат.
   Мастер внимательно осмотрел часы.
   - Для начала проверим батарейку, - со знанием дела сказал он и подсоединил проводки. - На нуле, - кивнул он девушке.
   Она улыбнулась. Куда бы не спешила девушка этим утром...она следила за движениями рук старого мастера. Худыми, жилистыми, с длинными пальцами. Точными. Спокойными. Уверенными.
   Мастер достал тонкую упаковку маленьких круглых батареек, отсоединил донышко часов, и вставил один серебристый кружок. Ожили. Но ремешок совсем порван - болтается. Мастер покачал седой головой. Потеряются.
   - Да, - согласилась девушка, - я знаю... Заменю сегодня же. Просто раньше...
   Мастер отдал часы. Потеряются, так потеряются. Это ваше время.
   Потянуло пронизывающим сквозняком, мастер хотел уже поспешно прикрыть окошко, но услышал знакомый гремящий бас на улице. Он усмехнулся. Потянулся за ключом.
   - Здрасте, Захар Лукич, - в окошке показалась лохматая голова Лешего.
   - Здрасте, здрасте, - мастер подал ему ключ. - Зачастили вы репетировать, - улыбнулся он.
   - Ага, - Леший чуть не ударился затылком о раму. - Ух! - он кинул ключ стоящему позади Пашке. - Не мёрзнете тут, Захар Лукич?
   Старый мастер хитро поглядел на музыканта из-под седых бровей. Это я-то мёрзну? Помилуй бог.
   - А-а...- понимающе протянул Леший, глядя на большой термос, и заговорчески подмигнул старику.
  
   Вода, хоть будь она
   В сто крат
   Покруче кипятка,
   Не греет так меня она,
   Как рома кружечка.
  
   "Старый пират!!" - подумал Леший.
   Мастер прикрыл окошко. Ну, так что там с вами, резной ремешок?
  
   - Эй! - крикнул Пашка, возясь с барабанами, - Что эт с тобой?
   Нат замотал вокруг шеи широкий шерстяной шарф, устремил два указательных пальца в сторону Лешего с Алик и еле слышно просипел:
   - Я...спал...на балконе!..
   Пашка озадачено моргнул. Чего? Из угла послышался дикий Женькин хохот. Тот всё просёк сразу и звонко похлопал в ладоши.
   Алька же как ни в чём ни бывало настраивала бас. Натан тихо зарычал, проверяя звукосниматели Gybs`y. Он порыкивал на Алик всю дорогу до базы, причём получалось так хорошо и живо, что девушке даже понравилась его новая манера общаться. Какой-то не такой колючий, что ли. Но, конечно, всё равно кактус.
   Коротко завыл микрофон.
   Ну, не лажать сегодня, не лажать, покачал головой Натан. Плевать, конечно, однако... Он сурово поглядел на Алик. Скандинавка. Не лажать. Надо...проснуться...
   Сначала Нат думал, что дело в отвыкших за время пальцах. Они перестали слушаться каждого приказа, а если и выполняли его, то лениво, с большой задержкой...с большим... латентным периодом. Он злился. На деревянные пальцы. Горло саднило, и на каждый порыв отчаянья, сопровождаемый косым рифом, воспалённо загорались глаза.
   Нат встряхнул волосами и завязал непослушную светлую гриву в узел. Леш пел.
  
   Помни,
   Муть воды, что мерещится,
   Помни,
   След глубокий...
  
   Нет, дело не в пальцах, решил Натан. Дело в голове. Как всегда - в голове, и меня не обманешь. Какие-то химические процессы затормозились... так, по крайней мере, рассказывали... Можно ли их разогнать снова?
   - Нат! - крикнула ему Алик. - Ты пропустил заход!
   Точно. Он кивнул и переиграл. Наверное, можно всё вернуть. Ну, по крайней мере, он попробует. Раз, два, три...
  
   Как камни
   У дороги...
  
   - Кхм... - кашлянул Леший, - Я сбился.
   Ты не сбился. Это я тебя сбил.
   ...- Дорогу потерял, приятель? - ухмыльнулся Вихрь. - Знаков опознавательных не видишь? - он почесал бороду, поглядел на Натана и раскатисто засмеялся. - Я те уголковые отражатели поставлю!!
   Чё-ё-ёрт, раньше ж тоже лажал. Иногда.
   - У меня аж пар изо рта идёт! - возмутился Леший. - Они отапливать помещение думают?
   - Осень...- напомнил Женька.
   Раз, два, три... Гроул!..
   - Ба!! - Пашкино лицо прям расплылось в довольной улыбке. - Наше золотце!
   На пороге показалась худая высокая девушка во всём чёрном. Лариса. Она поморщилась на барабаны и, поприветствовав всех тоскливым голосом, прошла к своим клавишам. Лара проводила одну половину своей жизни слишком бесбашенно, чтобы задумываться над другой. Конечно же, тонкие, как иглы, высоченные шпильки клавишницы придавили несколько проводов. За что девушка сразу же получила от Леша пару ласковых слов.
   Эх...
   Раз...
  
   Помни...
  
   - Тьфу! - Леший махнул рукой с досадой.
   Другой куплет. А он всё "помни" да "помни". Алик вздохнула. Пашка от нетерпения со всей силы пробежался по барабанам. Очередь до него никак не доходила. Ритм не шёл...
   - Натан! - Алик не сдержалась и ругнулась.
   Чё?
   - Ты оглох, что ли? - спросила она с вызовом.
   Блин, ответил бы я тебе... Он только сипло зарычал.
   Раз, два, три... Долго так будет продолжаться? Что с ним?
   Суровое молчание.
   ...Вождь щелкает языком, оглядывая эту рухлядь... Байк просто в боях побывал, не иначе. Корпус разбит, но это фигня. Вот внутри что... Поглядим...
   - Ты то медлишь, то спешишь! Ты ритм ловишь? - Алик отбивала ребром ладони простенький ритм песни.
   Злой рык из воспалённого горла. Тяжко мне...
   ...Мотор завёлся, и байк ожил. Тарахтение и пощелкивание. Вождь весь в смазке...
   - Ты вообще знаешь, что такое ритм?! - прищурилась Алик.
   Змейки на её татуировки зашипели.
   Показал бы я тебе ритм!
   ...Вождь похлопал мотоцикл по баку и ухмыльнулся...
   - Аля... - начал было Леший, но было слишком поздно.
   День не задался.
   - Леш, - крикнула она, - но я же права! Ты сам это видишь! - снова повернулась к Нату.
   Она хотела сказать всё, что думает об этом несчастном, никчёмном горе-гитаристе...но праведный гнев потонул в оглушительном риффе Gybs`y. Гитарный рёв словно сорвался со скал, обрушился, как смертельный ураган...и направлен был только на неё. На Алик. Обдал с головы до ног. Что есть простые человеческие слова по сравнению со стихией?
   ...Вождь довольно ухмыльнулся: я ж говорил, что мотоцикл жив!..
   - Нат! - возмущённо крикнула Алик. - Да ты...
   Он крепко сжимал гитару, словно её надрывный вой был единственным средством общения с окружающим миром. Музыка заполняла и со злостью разрывала пространство.
   - Fucking drunk!! - крикнула Алик, не в силах остановить эту лавину.
   Громогласный перебор ускорялся и жёстко отвечал девушке. Он вторил каждому слову и взгляду, он спорил. Драйв.
   - Круто! - усмехнулась Лара, наблюдая за сценой.
   Просто борьба не на жизнь, а на смерть. Её слово - рифф. Ещё один взмах её руки и... Натан откинулся чуть назад... Узел волос развязался, а шарф, уже согревший шею, соскочил под ноги.
   - Да пошли вы! - Алик развернулась и направилась к двери.
   - Аля! Натан! Да прекратите вы, наконец!! - голос Леша просто потонул в лавине звуков.
   Но музыка пошла следом, отвечая каждому её движению. Удаляющаяся Алик. Натан сделал несколько шагов за ней. Пальцы слушались. Они не просто слушались, они были естественным продолжением мыслей...
   Fucking!.. Fucking!.. Она со злостью схватилась за дверную ручку.
   - Алик! - нет, Леший, даже твоя могучая глотка не перекроет рык гитары и влюблённого в неё усилителя.
   Вдруг...темп Gybs`y резко упал, рёв заменил расслабленный саунд. Тише...тише... Gybs`y вспомнила своё блюзовое прошлое и затянула красивую протяжную мелодию: останься...прошу...
   Алик выдохнула, смиряя гнев и раздумывая. Сердце её усиленно стучало.
   Останься... Переборы-переливы...
   Алик повернулась. Нат стоял напротив неё, положив чёрную Gybs`y на колено.
   Казалось, он будет играть так вечность, если потребуется.
   Останься...
   Fucking...
   Останься...
   Да ты просто урод!
   Останься...
   И ни фига не умеешь играть!
   Ну и что? Останься...
   Улыбка скользнула по её лицу. Ладно... Она вернулась. Взяла бас. Поглядела на Натана. Эхо голоса Gybs`y медленно улетало прочь...
   Леший искоса смотрел на них. О-о-ооо! Они ещё дадут всем прикурить, эта гитарная парочка... Жарко будет всем.
   Он счастливо улыбнулся и вдохновенно зарычал в микрофон.
   Репетиция продолжается.
   ...Теперь мотор работал исправно, и Вождь, довольный, как чеширский кот, наевшийся сметаны, крепко сжал руль. Металл грел. Дорога струилась, как вода. Вождь скрылся за горизонтом...
  

ТЫ ТУТ?

   - Куда??!!
   Натан испуганно оглянулся.
   - Куда идёшь?!..
   Прямо на него смотрела большая серая тряпка.
   - Я ж тут полы мою!
   Ну...не тряпка, а...э-э...соседка. Господи... Фу. Чё орать-то?
   - Что вы шастаете туда-сюда, как не знаю кто! - гневно сморщилась женщина. - А вообще-то время рабочее! - она взмахнула тряпкой, крупные грязные капли разбились о кафель. - Середина дня, между прочим!
   Интересно, сколько ей лет? И почему моет она только половину площадки - свою?
   Натан поглядел на полосатую дорожку кафеля, так несправедливо мокрую только с одного края.
   По другой не ходит?
   Дверь сзади скрипнула, и на площадке появилась Юля. Нат мельком, рефлекторно, глянул на неё, роясь в кармане в поисках ключа. Девушка быстро опустила глаза и побежала вниз по лестнице.
   Что это с ней? Маниакально-депрессивный психоз, фаза вторая?
   Ключ легко провернулся в замке.
   - Ходят тут всякие... - ворчала соседка, любуясь проделанной работой. - Наркоманы!! - бросила она презрительно.
   Из квартиры призывно тянуло теплом и светом, но Натан оглянулся назад. Он просто оглянулся. И посмотрел в глаза. Соседка шмыгнула носом, быстренько схватила ведро с водой и скрылась за дверью. Он не хотел пугать. У него и в мыслях не было угрожать несчастной зашуганной женщине. Женщине, которая свела весь мир до пределов своей лестничной площадки. Нет. Половины площадки. Он хотел только спросить...
   Нат тихо ругнулся, горло противно заныло.
   Наркоманы...
   Квартира Лешака пустовала. Она была маленькой и пустой. Его логово. Его и...Алик. Действительно, пахло Алик...
   Узкий коридор, крохотная комната с потрескавшимися стенами, ещё меньше - кухня. Да это всё фигня. Это всё...
   Натан покачал головой.
   Не имеет никакого значения. Да, наркоманы. Самые что ни на есть. Больные люди, люди помешанные на...любви. К миру. К музыке. Друг к другу. И ещё к чему-то, что определить сложнее. Сошедшие с ума. Слетевшие на х..й с колёс... Ко всем чертям!
   Натан заглянул в холодильник, достал кусок хлеба и уселся на пол.
   Да...да...да...
   На всё - да.
   И на всё - нет.
   Ни за что.
   Разные они бывают, наркоманы.
   Он пожевал хлеб, но хлеб слишком сильно царапал. Оставалось пиво. Как можно назвать человека, который на единственные свои деньги покупает пиво?
   - Иди-ка ты, чувак, домой, - кивнул ему Леш после репетиции. - Выспись.
   Натан поглядел на раскладушку. А потом - на потолок. Чёрт, я опять на самом полу и не могу определить его высоту. Встать? Тёплое пиво стекает по горлу.
   Ни за что.
   А как быть?
   Хм...
   Спать... Это поможет. Всегда помогало.
  
   ...Листок под дверью отчаянно белел и требовал к себе внимания. Натан нахмурился и поднял бумажку. Пёс рядом перебирал лапами - звал снова туда, откуда они вернулись только что.
   Кто это вздумал писать ему письма? Она любит Suzi Quatro. Всего пара строк знакомым размашистым почерком:
  
   Ты давал слишком много свободы,
   Ты требовал слишком много любви...
  
   Когда-то она танцевала под Suzi Quatro...
  
   Натан открыл глаза. Он заснул на полу. Чёрт, на ядрёном холодном полу! Какая глотка это выдержит?
   Доплёлся до раскладушки. Сел.
   Кофе?
   Не-а...
   Горячего крепкого кофе... Ну?
   Ой, нет.
   Поглядел в окно. Закрыл глаза. Лёг.
   Почему так резко нахлынули воспоминания? Блин, да я в лучшие времена и половины не помнил... Словно... Словно долго был где-то. А сюда...не просто приехал. Вернулся. Воин. Которому суждено вернуться. Потому что не добил врагов.
   Нат усмехнулся.
   Да уж...
   А может... Да "не может", а точно: потому что всегда был здесь. И никаких врагов нет...
   Чёртов поганый мир! Ты тут?..
   Листья летали по городу...
  
   Думал, снег
   Не пропустит дом.
   Думал, время
   Коснётся ласково
   Не клинком чужим,
   А пером.
   Думал, солнце
   Послал ты жёлтое
   За дождём...
  
   - Нат... - подёргала Алик спящего Натана за штанину. - Ну, встань, пожалуйста, тут в кухне не развернуться!
   Бесполезно.
   - Натан! Ну, хоть подвинься - большего не прошу.
   Алик попробовала сдвинуть раскладушку с телом к стене. Какой тяжёлый! Впрочем, чего удивительного? Большой мальчик. И что его тянет на самую середину кухни? Понимаю, крохотная она, тесная, но всё же...
   Банки. Так и валяются, воняя пивом. И ведь если не уберу, никто не уберёт. Леш скажет, что я эксплуатирую личное пространство его друга.
   Алик вздохнула.
   Плевать. Это и моё пространство тоже. Прочь, жестянки, прочь...
   Совершив диверсию, она почему-то почувствовала себя не победителем, а побеждённым. Так...
   - Держись, Натан, мстя моя будет ужасна...- Алик, не долго думая, подняла с плиты чайник.
   Тонкая струйка тёплой воды полилась на ноги ничего не подозревающего мирно спящего человека. Ну-с?..
   - Что за?.. - Натан проснулся.
   Озадаченно поглядел на девушку с чайником.
   На свои мокрые ноги.
   Снова на девушку. Но уже с нескрываемым гневом.
   - Алик!!.. - зарычал он.
   - Доброго времени суток! - она улыбнулась. - Наконец-то я смогу пробраться к плите. Извини, конечно, но по-другому никак.
   Аля зажгла духовку, включила радио и занялась своими делами.
   Натан, зевая, потёр переносицу. Ну, вот, пожалуйста. Разбудила. Змея. Между прочим, я болею. И в горле першит. Пиво. Пиво? Где пиво?!
   - Весь хлам в мусорке, Натан.
   Змея... Всё. Курить. Лечить горло, потому что это настоящие муки ада, когда даже рявкнуть в ответ не можешь.
   - На, больной, - Алик поставила перед Натом большую полосатую кружку с чем-то сладко-пахучим.
   - Яд? - ломаным голосом спросил он, почти уверенный в этом.
   Девушка коварно улыбнулась. Всего лишь чай с малиновым вареньем.
   Не, я своим методом.
   Он вышел на балкон и свернул сигаретку.
  
   Дым.
   От костров,
   От пожарища.
   Вой.
   От людей,
   От товарищей.
   Сон.
   Глубок.
   Я.
   Одинок...
  
   Под балконом ходили люди. Маленькие дети играли на детской площадке. Их мир сейчас сводится, пожалуй, к этой квадратной песочнице. Нет. Сам себе вру. Трус. У них в данный момент в голове...много миров. А будет, надеюсь, куда больше.
  
   Я мир построю
   В голове.
   Я позову,
   Придёшь?
   Я попрошу,
   Останешься?
   Тогда не стану просить...
   Мне проще думать,
   Что ты...
  
   - Сашенька! - раздался крик женщины с соседнего балкона. - Перестань кидаться песком!
   Давай, Сашенька, давай.
   - Саша! - не унималась мамаша. - Брось камень!
   Что-о?!..
   Натан в недоумении повернулся к ней, но женщина пояснила:
   - Ну-ка брось камень на землю! Ты можешь кого-нибудь поранить!
   А-а... А я уж подумал... Тогда ладно. Тогда брось.
   Сашенька, мальчуган в красной вязаной шапочке и синей короткой куртёнке, бросил камень в куст. С возмущённым мявом оттуда выскочила полосатая кошка и, задрав хвост, шмыгнула под машину.
   Вот так. Из лучших побуждений - не порань! - всегда доставляем кому-то неприятности. Даже кошкам.
   Действие равно противодействию. Закон Ньютона, чёрт возьми.
   Белый густой дым струился в небо...
  
   ...- От деструктивности? - переспросили. - Получаете удовольствие от разрушения?
   - Да, - кивнул Натан.
   - И часто? - настороженность в голосе.
   Нат молчал. Он думал. Он думал, как ответить...с какого конкретного момента в вашей жизни начинается "часто"...
  
   Дым помог, и горло немного отошло. Теперь можно и малину.
   Алик смыла остатки майонеза в раковину и поставила чайник на плиту. Вернулся. Взъерошенный. С красными глазами. Курил он. Ку... Что за запах такой? Он травку курил?!
   - Травка? - спросила громким шёпотом.
   Глаза её сильно изменились. Нат нарушил какой-то неписаный закон. Когда вы кричите на весь свет, что не подчиняетесь законам, вы строго-строго...строго, прямо-таки непреклонно, следуете одному из них. Закону неподчинения миру. Всё предельно банально.
   - Чтобы этого не было в моём доме! - жёстко сказала Алик. - Ты меня понял?
   Нат молча смотрел на неё.
   - Я спрашиваю, понял ли ты меня? - металлический голос.
   На неё и сквозь неё.
   Потом отхлебнул из кружки, взял куртку и ушёл.
  

ПРОЧЬ

  
   Прочь.
   От друзей,
   От товарищей.
   Прочь.
   От дыма,
   Пожарища...
  
   Натан чувствовал холод скамейки. С неба сыпался мелкий белый мокрый...снег? Он развернул к небу ладонь. Крупицы снега медленно падали, таяли на пальцах и превращались в тёплые капли. Капли поблёскивали, переливались радужно и скатывались по запястью. Прокладывали всё новые и новые дорожки.
  
   Зверь крылатый
   Поселился
   У меня теперь.
   Ты не смейся -
   Вот беда-то:
   Не пролазит в дверь.
   Как зашёл он,
   Сам не знаю...
   Только выйти вон
   Не получится так просто -
   Он сломает дом.
  
   В порыве гнева уйти легко. И невозможно вернуться обратно. Но когда гнев остывает под осенним снегом... Ты не можешь вернуться уже по другой причине.
  
   Колючих сосен
   Протяжный скрип.
   Я здесь гулял,
   Но я отвык.
  
   Нат смотрел вниз. На мокрый асфальт. Как она тогда сказала? "Глаза цвета дождя"? Цвета мокрого асфальта...
  
   Ты солнце послал мне
   Жёлтое,
   Сильное.
   Небо синее,
   Игривое.
   Птиц звенящих,
   Быстрых.
   Глаз слепящих,
   Чистых.
  
   - Эй! Трэш!
   Натан оглянулся.
   - Трэш, ко мне! - парень, подросток лет шестнадцати, звал свою собаку. Он чуть нагнулся вперёд и кричал, призывно махая руками.
   Натан усмехнулся. Пёс, огромное непонятной породы животное, с пегими подпалинами и большими лохматыми ушами, игриво вилял хвостом.
   - Трэш!! Пошли домой! - умолял подросток.
   Трэш порыкивал - он держал в зубах огроменную палку и никуда не спешил. Пожалуй, даже не палку - бревно с растопыренными, словно шипы, сучьями. Потянул передние лапы, лениво прогнул спину, заурчал...глухо гавкнул, не бросая своей ценной добычи.
   Натан рассмеялся.
   - Ну, Трэш!!.. - парнишка говорил не с собакой - с другом.
   Нат протяжно свистнул, меняя высоту звука. Горло поскребло немного, зато пёс отреагировал мгновенно. Встал ровно, настороженно поднял уши и поглядел в сторону незнакомца. Натан свистнул ещё раз. Коротко.
   Тяжёлые лапы побежали к скамейке.
   Шерсть у Трэша оказалась густая, рыжевато-пегая и на удивление мягкая. А круглые собачьи глаза - карие. Натан взял палку обеими руками, окружив насупившуюся морду Трэша.
   Палку отдашь? Крепко схватился... Ну?..
   - Поймали его? - обрадовался мальчишка и пристегнул поводок.
   - Нет, - покачал Нат головой. - Это он меня поймал.
  
   Мир мал -
   Я знал.
   Но все равно по нему скучал.
  
   Одно окошко загорелось приглушённым красноватым светом. Натан стоял, засунув руки в карманы джинсов и запрокинув голову. Смотрел на окно. Можно придумать миллион историй про миллион окон... Но, быть может...стоит просто вернуться к одному из них?
  

ГРЯЗНАЯ РУКА КАПИТАЛИЗМА, или беспечный бог

  
   Где-то там, в пушистых облаках лазурного неба, под льющимся весеннее-летним солнцем...радостно летала стайка беспечных божьих коровок. Красненькие круглые жучки с яркими чёрными пятнышками на крыльях взмывали в высь, что-то щебетали на своем весёлом языке... Что? Они не летают стайками? Идите на фиг - это сон. Это мой сон, игра захворавшего воображения, что хочу, то и делаю. Вот. Между прочим, отлично вижу каждую зверушку.
   Какой кайф. Тепло. Тихо... Особенный, ни с чем не сравнимый кайф, когда светлый сон приходит внезапно. Когда ты не ждал совсем. Отчаялся, можно сказать. А тут...
   Порой ты один очень долго. Никто не звонит, не приходит в гости, даже не вспоминает о тебе, не пишет... Ты в мире один, и ты это очень явственно чувствуешь. Как тебе, кстати, такое состояние? Есть время подумать и ощутить время... Тихий пустынный город...пыльные дорожки... Но потом...что-то вдруг случается, щёлкает затвор...звонко, прямо над ухом...разъярённо трещит телефон.
   - Вы обдумали наше предложение? - послышался торопливый мужской голос, который почему-то сразу показался Нату въедливым. Сытым. Тщательно подбирающим каждую букву.
   Трубка не без труда нашла ухо.
   А-а...
   Но горло только нехотя скрипнуло. Где-то на границе сознания всё ещё летали счастливые божьи коровки... Ледяная телефонная трубка у виска, как злая хищная зверюга, пожирала каждое божественное летучее создание. Неотвратимо. Немыслимо. А-а-а...
   -...Вы не знаете, что теряете! - продолжал мужик, и говорил так быстро, словно от этого зависела его жизнь, а времени, чтобы эту самую жизнь спасти, оставалось катастрофически мало. - Мы сейчас интенсивно набираем темп, и по данным питсбургского статистического института, который ежегодно проводит исследования...
   Э-э...
   Хрип. Натан повертел головой, не в силах оторвать её от подушки и понять, наконец, что происходит.
   По мне, так человек, придумавший телефон... Не, ну, конечно, он желал всем добра...
   - ...Находимся на стадии стремительного экономического роста, - интонация изменилась, голос получал страшное удовольствие от произнесения подобных комплиментов себе. - У нас масса клиентов, и только благодаря моей к вам искренней симпатии и вообще стремления, так сказать, помочь продвижению отечественной музыки, так грубо и несправедливо отодвигаемой на второй план грязной рукой капитализма...
   - Погодите, вы не... - Нат поглядел одним проснувшимся глазом на часы.
   - ...Согласен - не просто на второй план - в подвалы и на задворки полностью опопсевшего шоу бизнеса, который целью своей ставит лишь пропихивание полнейших бездарностей, установление доктрины...
   Восемь утра?! Сейчас восемь часов субботнего утра, и какой-то хрен...
   - ...и пошлое зарабатывание денег, нет, я не скажу просто денег, этого, пожалуй, недостаточно...- где-то между воодушевлённым тарахтением и гневным восклицанием, призывающем сейчас же на баррикады, послышался вздох.
   - Стойте... - проскрипел Нат, отчаянно сопротивляясь надвигающейся реальности. Он попытался принять более или менее вертикальное положение.
   Пулемётную очередь не затормозить. Конечно, можете загородиться руками.
   -...а той фанерной, совершенно не профессиональной, музыкой... О каком профессионализме мы говорим, боже мой!..
   А здесь, видимо, должны были быть отчаянные взмахи руками и всхлипы. Блин, счастье было так близко...
   - Вы не с тем гово...
   -...Вы можете упустить потрясающий шанс глотнуть свежего воздуха. Меня просто ужас охватывает, когда я воочию наблюдаю...
   - Чувак!! Заткнись хоть на секунду! - Нат наконец овладел голосом.
   Молчание. Тихое потрескивание в трубке. Надеюсь, он там умер.
   - Я, конечно, знал, что дела плохи, но и не предполагал... - послышались нотки грусти.
   Тьфу!!
   - Ты вааще, кто такой?! - гавкнул Натан.
   Получилось очень чувственно, и на линии повисло обиженное молчание.
   Нат зло дышал в трубку, с остервенением распутывал завязавшийся в узел телефонный провод. Несчастные крылатые пятнистые создания...
   На другом конце трубки послышалось полное глубокого собственного достоинства покашливание.
   - Вениамин Матвеевич, - наконец представился мужик. - Я ваш менеджер.
   Нат застыл, пытаясь засунуть вторую ногу в остывшие за ночь джинсы.
   Ни фига себе. Какой ещё менеджер?
   - У нас есть менеджер? - спросил подозрительно.
   - Кхм...
   Настойчивый стук в дверь прервал разогнавшийся было мыслительный процесс.
   - Чёрт! - Натан бросил трубку на подушку.
   Пол холодный какой... И зеркало... Утром...на себя...в зеркало... Это жестоко. Зачем Лешак его повесил?.. Злой вредный тип.
   Там, на лестничной площадке стояли два мужика самого что ни на есть колхозного вида. С лысыми головами, в фуфайках, небритые и беззубые. С холщовым мешком.
   - Картошка! - крикнул тот, что был пониже ростом и счастливо засмеялся. - Вам нужна картошка??
   Расстрелять...
   Нат молча захлопнул дверь.
   - Ты чего, сдурел? - вылез из комнаты лохматый Леш. - Что шумишь?
   - Да я...- начал было Натан.
   Звонок. Осторожный. Настойчивый.
   -Тьфу! - Нат рывком открыл дверь и уже готов был выкрикнуть всё, что накипело в душе за последние пять-семь минут, но...
   На пороге стоял представительный джентльмен в полосатом костюме и вежливо улыбался. Голова его круглая, как футбольный мяч, уже изрядно полысевшая, чуть качнулась в знак приветствия. На щеках красовался какой-то совсем детский румянец.
   - Те чё надо? - буркнул на него Леший.
   - Вениамин Матвеевич, - представился мужик, словно имя его, как древнее магическое заклинание, распахивало все тщательно запертые двери. Он прижимал дипломатик к боку и опасливо косился на мужиков с картошкой.
   Но мужики, чертыхаясь, уже спускались вниз. По узким ступенькам грохотали их кирзовые сапоги, а вслед летел едкий запах спирта и колбасы. Леший нахмурился.
   - Ой, идите вы!.. - махнул рукой Натан, натягивая футболку. - Разбирайтесь сами. Я покурю лучше.
   Менеджер, боясь ненароком остаться вне квартиры, проскользнул внутрь и схватил Лешего за руку. Потряс немного, дружелюбно и участливо улыбаясь.
   - Аля... - позвал Леший опасливо.
   На балконе было зябко. Ледяной бордюр, шершавый пол... Но мороз, казалось, отпустил. Чуть теплее стало на свете. Нат поглядел на серые тяжёлые облака и затянулся. Будет дождь.
   Вереница чёрных скелетов клёнов и лип... Змеящиеся асфальтовые дорожки между ними... Утро. Он облокотился о бордюр и повертел на пальцах сигарету. Огонёк рисовал яркий полукруг. Потом лежачую восьмёрочку. Бесконечность...
   - Ну-ка сюда иди! - крикнул где-то внизу знакомый голос.
   Натан поглядел во двор и увидел резвящегося на площадке Трэша.
   - Посвистите ему! - взмолился мальчишка. - Это невозможная собака!
   Нат усмехнулся и покачал головой. Сигарета - смысл жизни.
   - Почему он от тебя сбегает? - спросил.
   Парень насупился и натянул на уши шапку.
   - Не знаю, - ответил, - он непослушный, вот и всё.
   Натан задумался. Непослушный... Хм.
   - Попробуй сам убежать от него, - сказал он и стряхнул пепел.
   - Чего?
   - Говорю, попробуй уйти домой и забыть его на улице! - пришлось перегнуться через бордюр и крикнуть.
   Сигарета выпала и шлёпнулась на газон, распугав скопившихся там котов.
   Блин. Кончился смысл.
   Парень прищурился, задрав голову. Размышлял, видимо. Потом поглядел на свою весёлую собаку и быстренько скрылся в подъезде. Спустя пару секунд Трэш осознал ужас ситуации. Он навострил уши, глаза его, и без того огромные, сильно округлились. Стал бестолково топтаться на месте. Потерял. Не углядел... На кошку полосатую отвлёкся!! Палка с глухим стуком упала на землю. Где?.. Где?! Где?!!!
   Ну, нос же у тя есть, вспомни... Не...сначала мы с виноватыми разберёмся.
   Трэш сквозь кошатник кинулся к балкону и стал громко требовательно лаять. Выгавкивать свой гнев. Ух!!
   - Ну, что? - смеясь, Натан только разводил руками. - Что ты от меня хочешь? Я ни при чём совершенно!
   Мальчишка позвал из подъезда, и Трэш, вне себя от радости, кинулся к хозяину.
   Как же боимся мы потерять то, что ценим. Ну...иногда, конечно, забываемся и ведём себя непростительно беззаботно... А потом спохватываемся. И... Где-где-где??.. Бывает поздно. Бывает - не вернуть.
   Натан присел на хромую табуретку.
   М-да... Он оглянулся. Там, на кухне, за столом восседал сонный Леш, рядом с ним - круглый по всем осям менеджер... Неужели в этом доме не принято гнать поганой метлой прямо с порога непрошенных гостей? Хм...странно.
   А Алик где?.. А-а...вот. Кофе варит. Тоже сонная.
   Глупо, наверное, постоянно думать о чём-то и трястись за его сохранность. Беззаботность - это от бога... Потеряешь, так что ж? Привилегия избранных.
   Натан с нескрываемым отчаяньем поглядел вниз, туда, к толпившимся котам. Огонёк сигареты погас.
   Ладно, хватит. Тоже кофеина хочу...
   Дяденька менеджер оккупировал кухонную табуретку, был этому, видимо, очень рад и сидел теперь, поджав лапки. Какое-то животное он напоминал Нату. Грызуна. Что-то мелкое, круглое и зубастое. В очках. Впрочем, совсем не злое...неуловимо знакомое...
   -...Вот я об этом, собственно, и говорю, Алексей Николаевич... - кивал менеджер торопливо, не забывая то и дело улыбаться Алик. - Необходимо брать инициативу в свои надёжные руки.
   - Революцию устраиваем? - Натан потёр ладони и уселся к стене на свободную табуретку.
   Леш хмуро поглядел на него из-под бровей.
   - От нас-то вам чего надо...э... Веньямин Матвеич? - спросил он менеджера.
   - Ну...- чуть смутился толстяк, - как же...эти самые руки...
   Леш молчал. Молчал и в кружку глядел. Какой, блин, вертлявый мужик этот менеджер... И вроде всё у него как по маслу...я вас, мол, под своё крыло беру из чисто благодетельных соображений...я вам концертик областной помогаю устроить...я вам...я вам...
   - Тем более, - продолжал неугомонный Вениамин, - в каких ужасных условиях живут творческие люди! - он оглядел кухню и развёл руками, словно призывая в свидетели самого господа бога. - И в такой тесноте!
   - А может, у нас шведская семья, - не удержался Натан.
   Леш поперхнулся кофе. Вениамин вытаращил испуганно глаза на это в высшей степени беспардонное небритое создание, сидящее слева от него и ухмыляющееся. Застыл, не дыша. Как это? Это как это?.. Не пугайте старого лысеющего человека!
   - Э-э...- протянул озадаченно менеджер, но все его опасения тот час развеяла Алик.
   Она быстро подошла к Натану и легонько стукнула его половником по голове. Размечтался!
   Блин, Аля! Моему возмущению нет предела! И помечтать-то с утра нельзя больному человеку...за больными ухаживать, между прочим надо, а не бить их половниками! Кстати, если ты не знаешь, мечты - это отнюдь не вредно!
   Нат был доволен: он отомстил за несчастных красненьких божьих коровок, которых ему пришлось покинуть в такой момент...а ведь они так летали...стайками... Он отхлебнул кофе и сердито посмотрел на Алик. Скандинавка, блин! А сахар?! Аля показала Нату язык и бросила кусочек рафинада. Попала. В кружку. Брызги красивым узором легли на майку Ната, на стол, даже до Леша долетела одна особо настырная капелька. Нат бессильно рыкнул. Переодеваться не буду, хоть убей! Хотя...в этом случае, тебе придётся переодевать меня самой: я буду на это уже не способен...
   Леш нехотя вытер с лица коричневую гостью. Зевнул. Нату даже стало ненадолго его жаль: сейчас бы лежал под одеялом, в обнимку с Алик и горя не знал. Вернее менеджера... Интересно, а как они вдвоём умещаются под таким маленьким одеялом?
   Да...действительно...кто ходит в гости по утрам...
   - Аль, дай сахару... - попросил. Перед ним возникла деревянная сахарница и маленькая ложечка. Натан хмыкнул, но ничего не сказал.
   Пока ты ещё не проснулся, тебя можно подбить на любую глупость. Абсолютно. Даже прыгнуть с крыши.
   Прыгать что-то не очень хотелось. Вернее, совсем не хотелось.
   Ну, концертик...ну, областной...а дальше? Вот вам, ребята, счёт, оплатите пожалуйста? На фиг нам такое счастье. Батрачить на кого-то. На фиг!
   Вспомнил ту дурацкую фразу про сыр и мышеловку.
   Эх, как прожить свою жизнь так, чтобы быть счастливым? Леш медленно помешивал в кружке почти остывший кофе.
   - Ну, так как? Я могу на вас рассчитывать?
   Да-а...так просто он не уйдёт... Аля! Ну, сделай же что-нибудь!!!
   Девушка поставила перед менеджером кружку с чаем, и села на табуретку рядом с Лешаком.
   - Знаете, Вениамин Матвеевич, - она задумчиво смотрела куда-то в сторону двери. - Так сразу мы ничего не можем сказать...
   Менеджер заёрзал на стуле и засопел. Обиженно.
   - ...определённо. Надо всё обдумать хорошенько, обсудить в группе, - кивок в сторону Натана. - У нас новый гитарист, он тоже должен принять участие в обсуждении...
   Вениамин просиял - есть надежда!
   - ...не хотелось бы принимать решение единолично, мы же всё-таки группа... Поговорим, перетрём между собой, а потом с Вами свяжемся.
   Э-э-э-ээ-э...а...он решился.
   - А, может быть, вы всё-таки отыграете на фестивале? Надо светиться везде, где только можно...
   Алик улыбнулась и кивнула.
   - Хорошо. Мы обсудим, но не думаю, что ребята откажутся. Нам необходимо размяться...
   Да и на нового гитариста посмотреть в деле тож не помешает.
   Радостный Вениамин был готов расцеловать всех...даже этого...семьянина...
   - Аль, - Леш хмуро позвал жену, закрывшую за менеджером дверь. - Не верю я ему.
   - Ты многим не веришь, есть у тебя такая черта. Леш, ну посуди, мы ж с ним контракт не подписали. Так ведь?
   Кивнул.
   - Отсюда вывод, - Аля говорила, проворно убирая со стола. - Мы свободны, словно птицы в небесах. Без бумажки он не имеет права нами распоряжаться, а подписывать её тебя никто не заставляет. Верно говорю, швед? - смахнула со стола несуществующие крошки и пыль.
   Нат вздрогнул от неожиданного обращения.
   - Угу, - буркнул.
   - Ну, вот. Даже твой зело смурной с утра друг согласен со мной...
   Ага, блин... Попробуй тут не согласись...тут же дадут...половником...
   - ...а концерт ещё никому не помешал. Тем более фестиваль. Леш, много народа, куча групп, а мы - не худшие! Ле-еш!
   Леший сдался. Она, чёрт...нет, леший!..её дери права на всю тысячу процентов. Эх, не умею я отказывать женщинам, тем более своей.
   - Хорошо, - кивнул, при этих словах Аля радостно стукнула по столу ладонью, - но, если я пойму, что он нас надул... Я из него...
   Алик приложила палец к его губам. Тс-с-с...не говори необдуманных вещей, потом пожалеешь - обещания надо выполнять. Чтоб не обесценились слова. Твои.
   Поцеловала.
   Э-э-э-ээ-э!!!! Нат кашлянул. А эт ничё, что я здесь?!
   Они засмеялись, и Леш с сожалением отпустил Алик. Эх, не было печали, купила баба порося...
   - Ты ж сам сказал, что у нас шведская семья! - заметила Аля, Нат поперхнулся. - А тогда скрывать нечего!
   Леш хохотал. Уела она таки его!!! Ох, молодец!!!
   Вот что значит - женщина у власти! Нат восхищённо проводил Алик - она шла в магазин - и, с поклоном, распахнул перед ней дверь. Скандинавка! Не, в матриархате явно были свои плюсы, жаль, что о них никто сейчас не помнит.
   На улице холодный ветер гнал по земле рыжие клёновые листья. Что ж делать...осень. Алик резким движением головы откинула волосы назад и бодро зашагала к магазину. Нужно купить хлеб и фарш - на ужин будут котлеты.
  

СОЛЬ ПО ВЕТРУ

То не потеряно, о чём не жалеют

   ...Фокс сидел на самом краешке скошенного дубового пенька, что вообще-то трудновато при его комплекции, и смущённо теребил пуговицу на рукаве. Круглую, металлическую, с эмблемой коня, вставшего на дыбы. Косматая, непропорционально большая голова Фокса бессильно повисла, подбородок упёрся в грудь. А взгляд совсем детских, таких извечно наивных глаз - в песок под ногами. Тяжело ему было невероятно.
   - Ребят... - промямлил он, - ну...простите...
   Глупый совсем и обычно смешной, сейчас Фокс не вызвал никаких тёплых чувств. Сидел, губу кусал, прятал своё заросшее широкое "маджахедское", как говорил Вождь, лицо. Да никто его не винил... Наверное. Вождь только со злостью выдохнул, будто хотел под ноль опустошить лёгкие, оседлал байк и скрылся в неизвестном направлении. Пашка после дикого ора вперемешку со слезами и упоминаниями всех известных ему богов...попытался с Фоксом подраться. Но толстяк настолько пал духом, что не то чтобы завести, растормошить его оказалось невозможно. Пашка, проклиная всех и вся, умчался со своей девчонкой прочь на пыхтящем "опеле". Не разбился б хоть...
   Эх...
   Леш вздохнул. Он сидел на тёплом песке, уперевшись в щёку кулаком.
   Натан ограничился благим матом, тряской могучих Фоксовских плеч...потом тоже предпочёл удалиться. С бутылкой - и в лес. Заливать горе дешёвым красным вином. Так что...в принципе, никто никого не обвинял. Всего лишь вспомнили Фоксу все его...особенности. И то, что школу окончить не смог, хоть и хотел, а отец не стал отдавать его в специальную - постыдился соседей, и то, что запомнить он ничего не может, записывает...с ошибками...на маленьких мятых клочках бумаги...которые потом теряет неизвестно где...и что на работу берут только грузчиком...да много всякого. Неприятного.
   Леший заставил себя повернуться и поглядеть на Фокса. Плечи опущены, бледный... Грустный великан. Страшно захотелось тоже уйти куда-нибудь, только бы не видеть. Ну, хоть в лес пить вместе с Натаном. Всегда же есть, куда уйти.
   Песок сыпался сквозь пальцы...
   Фокс рассказывал как-то: прадед его ещё в довоенные времена частенько ездил из деревни на базар соль продавать. Дорога дальняя, брал дед с собой только сало, лук и хлеб. Повозка тяжёлая, добротная, мешков с солью много...
   Леш отряхнул руки от прилипших песчинок.
   ...когда в гору ехать приходилось, дед лошадь распрягал и сам за место неё...тащил. Жалко было лошадь. А когда с горы...или по равнине...то всё чаще рядом с ней шёл...
   Как Фокса занесло в стаю? Хотя занести каждого может, а вот как он в ней остался...прижился...из складского охранника, путающего ключи, превратился в...
   - Леший...- выдавил из себя грустный великан.
   Вождь говорит, что у Фокса "духовская рожа, совершенно не испорченная интеллектом". И сил - немереное количество. Может, поэтому?..
   - Леший?..
   - Чего...Фокс?..
   Великан опустил свои огромные карие глаза и сильнее закусил губу. Когда он приехал на попутке около часа назад и, захлёбываясь, размахивая руками, попытался рассказать, что случилось...никто толком ничего не понял. Все как-то расслабились, упились...кто в палатке спал, кто прям тут, у костра, благо не холодно этим летом и звёзды ясные над головой... Единственное слово, которое Фокс мог членораздельно произвести, это: "Сгорели...". До Вождя первого дошло, что сгорела наша база. Нет, какая к чёрту база... Всего лишь Пашкина установка, моя гитара, всё обеспечение...которое с таким трудом собирали, паяли ночами, возвращаясь с работы...брали в аренду... Так уж у нас повелось...база была не просто местом репетиций. Это был дом. В нём жили и порой подолгу. А охранял дом Фокс.
   Леший поднялся.
  
   Леса, леса...заборы да ворота...
   Куда ведёшь меня, мечта?..
  
   То ли великан на посту заснул, хотя, как же он тогда сам выбрался...из подвала. То ли в туалет вышел. А кто-то решил, видимо, что "Пентакль" много чего пережил, а вот...не горел ещё. Решил да и подкрался с утреца с огоньком. Почему бы и нет?
   Леш поглядел на Фокса.
   Брови опалены...сразу и не заметили. Да и руки, между прочим, тоже красные. От огня. Эх, великан, великан... Сложно нам будет...восстановить. Хотя, даже не в этом дело, просто...невыносимо жалко.
   Фокс встал со своего пня, тяжело завалившись на правую ногу, как медведь. Взглянул мельком на Лешего, развернулся и решительно зашагал к дороге. Озеро блестело от утреннего солнца. На том, далёком берегу покачивались тоненькие молодые берёзки, на этом - кучерявые кусты боярышника. Ушёл Фокс...
   Леший нахмурился.
   А...собственно...куда он ушёл? Ему же кроме базы вроде как...и некуда идти...
   - Фокс! - крикнул Леший. - Стой!
   Фокс шёл очень быстро. Это он умел, как никто.
   - Фокс!
   Быстро-быстро. Далеко-далеко. Совсем навсегда. Не поднимая глаз. И когда крик Лешего услышал позади, только ускорил шаг. Да нет, не обиделся он...не рассердился...и не то чтобы ему поговорить не хотелось... Просто на асфальт падали предательские слезы. Солёные, они самопроизвольно скатывались по чёрной бороде, злили, уличали в слабости... Потом отлетали прочь, назад, по ветру. И где-то там, опускаясь на землю, разбивались. Никто им не приказ, даже разум. А на разум Фокс никогда не надеялся...не умел. Правда, не умел. Ну...ну, не получалось. Что хочешь, то и делай с этими...слезами. Как удержать?.. Не можешь? Тогда не показывай никому. Уходи.
   Дорога змеилась впереди.
   - Стой! - пытался догнать Леший. - Да чёрт со всем, Фокс!..
   Чёрные пятна масла на асфальте... Белая полоса... У края трассы - прорывающиеся кустики одуванчиков и мелкие камешки... Потревоженные ветром пластмассовые стаканчики и обёртки... Заросшая канава...
   - Чёрт с этой базой, Фокс!! Подожди...
   Запыхался Леший. Но не остановился...
   А почему, подумал Фокс, нельзя всерьёз размышлять об одуванчиках...о мелких камнях у дороги...фантиках от конфет... Почему? Наверное, потому что это глупо. И бессмысленно.
   Следы шин, тормозивших недавно... Палочка от мороженого... Зелёный кузнечик, сидящий на обочине и шевелящий усами...
   Фокс поднял глаза и увидел, что впереди стоит человек. Посередине дороги, с пустой бутылкой из зелёного стекла. Человек смотрит грустно и не выбрасывает бутылку. Правильно, потому что Фокс ещё в прошлый раз очень доходчиво объяснил Натану: мусорить нехорошо. Человек улыбнулся и пошёл навстречу.
   Фокс остановился и оглянулся назад. Обратного хода нет - там Леший.
   Свернуть в кювет? Глазами видишь, что можешь отмахнуться и свернуть, а...не свернёшь. Это ведь дорога. Это путь. Он твой и ты по нему идёшь.
   Леший догнал-таки и закинул руку на могучее Фоксовское плечо.
   Какие-то мелкие птички в небе...стрекоза пролетела мимо, шурша крыльями...
   И тогда Фокс подумал... Он ведь ничего не умеет. Совсем. Ну, просто катастрофически. Он...даже таблицу умножения не знает... Только одно, пожалуй, делает лучше всех на свете - разбирается в людях.
  
  

ЖЕНЩИНА ПОД ДОЖДЁМ

  
   Женщина на улице под дождём... Длинные дорожки и падающие капли... Ты одна среди воды... Когда я начал снова видеть сны?.. Ты мне никто. А я - тебе. Но это не имеет значения. Ты стоишь под дождём... ты чуть улыбаешься...где-то внутри... Я хотел мимо пройти...остановился... Мы друг другу никто. Просто мы вдвоём под одним дождём...
  
   Включи мне свет,
   Подойти поближе -
   Я ведь слёз твоих не вижу...
   Что ты ревёшь?
   Ты думала, мир прост...
   Всё ясно.
   Не грусти.
   Ты только никому не говори, но
   Мир напугал тебя...не всерьёз.
  
   Коридор был длинным, темным, загруженным разным древним инструментарием. Пару раз Натан чуть не упал навзничь, но какое-то животное чувство самосохранения позволило ему удержать равновесие. Этому невесть откуда взявшемуся ощущению стоит доверять.
   Так. Пашка сказал: "Найдешь тут все, что нужно". Надо только немного поискать и...
   - ...твою мать! - вырвалось у Ната, когда он в очередной раз чуть не растянулся на полу.
   Нет, у "Ветров" определенно есть будущее. Надо только найти это будущее среди хлама.
   Нат отворил дверь в кладовку, собираясь зарыться в её содержимом с головой, но вдруг притормозил. В конце коридора в полутьме он разглядел Лару. Лару-клавишницу. Лару, которую тот самый Пашка ласково и не без доли яду называл "наше золото". Раньше называл. Теперь не будет. По-крайней мере, это "золото" теперь не является частью "Ветров". Степень участия выбираешь сам...так, по-моему, сказала ей сегодня Алик. Лучших слов и не найти... Лара со всей силы хлопнула дверью...
   Сейчас же она сидела на полу, в тусклом свете, проникающим из кладовки, белели её острые голые коленки и зелёные глаза. Она тяжело дышала и, видимо, надеялась, что её не заметит этот незваный гость. Но от девушки так веяло злостью, практически ненавистью на весь мир, что Нат отыскал бы её даже в полной непроглядной темноте.
   Он ещё немного приоткрыл дверь, чтобы запустить чуть больше света в эту темную душу. Её длинные чёрные волосы растрепаны, на мокрых щеках - широкие ярко-чёрные дорожки туши, смешанной со слезами. Лара то затягивается сигаретным дымом, то со всей силы стискивает зубы, напрягает скулы, и дым выходит через острые ноздри. Она бросает окурки, измазанные помадой цвета граната, а её левая тонкая, как змея, рука сжимает початую бутылку "Джонни Уокер". Она плачет. Плачет от бессильного переполняющего её гнева и от острого ощущения потери. Но она плачет не так, как все. Плечи её не дрожат, дыхание глубокое, а слёзы просто медленно текут по лицу.
   - Что уставился? - с вызовом бросила она, когда поняла, что её заметили. - Проходи мимо!
   Он практически переступил порог и взялся за дверную ручку, чтобы оставить клавишницу в темноте, которая, видимо, ей больше по вкусу. Но притормозил и поглядел на неё ещё раз. Девушка ответила ему взглядом, полным неприкрытой злобы. Взгляд твердил: "Уходи..."
   Нат подошел и сел на корточки напротив Лары.
   - Что тебе надо?! - фыркнула клавишница.
   Он молча смотрел на неё. В полутьме было не разглядеть выражения его глаз. Лара отвернулась и шмыгнула носом. Что, он хочет видеть её позор? Её переживания по поводу очередного громкого провала? Её слабость?
   - Убирайся... - на выдохе сказала она.
   Нат протянул руку, осторожно погладил девушку по растрёпанным чёрным, как смоль, волосам. Словно трогал дикое животное, готовое накинуться в любую секунду. Но это не пугало. Животное можно приручить... Главное помнить, что оно вольно уйти прочь в любой момент.
   - Оставь меня в покое... - вяло потребовала Лара и выругалась.
   С минуту длилось молчание, девушка смотрела в сторону и кусала губы.
   Она хотела немного отхлебнуть из бутылки, но Нат забрал у неё "Уокера" и сам сделал глоток. Виски был обжигающим. А ещё - крепким. И, видимо, дорогим.
   Лара поглядела на него, он отставил бутылку подальше в сторону и рукавом своей рубашки осторожно вытер тушь с её мокрых щек.
   - Прости, у меня нет платка, - объяснил он.
   - Не сомневаюсь, что никогда и не было, - усмехнулась она.
   Натан взял девушку за руки и поднял с пола. Это оказалось очень легко, Лара была астенически худой, к тому же совсем не сопротивлялась, только возмущенно тряхнула головой. Он не отпускал её рук и чувствовал у себя на лице её дыхание, отдававшее почему-то миндалем, и сквозь чёрные пряди волос видел её кошачьи глаза.
   - Не грусти, девочка, - шепнул Нат, и его рука опустилась в задний карман её джинсов.
   Лара приблизилась и запустила руку ему в волосы. Губы её и щеки оказались очень солёными, а длинные руки и пальцы цепкими, как у настоящей пианистки. Она была неожиданно сильна, будто волчица...из той дикой стаи, что всегда свободна и вольна как ветер. Волки бегают по искрящимся в свете луны снежным сугробам... Волки... Во-о-олки...
   Стена показалась ей ледяной лишь на секунду. Она обвила его шею руками. Его прерывистое дыхание напоминало ритм-партию какой-то чрезвычайно быстрой песни... Ха! Здесь ты тоже можешь...подыскивать ритм...играть...так, как тебе по душе...немного быстрее, немного медленнее...
   Когда оба сердца, бившиеся в такт, сбавили темп, она сказала:
   - Ты безумен.
   Сказала так, будто это было комплементом. Может...так и есть? За спутавшимися прядями волос Нат различил лукавую улыбку. В этом мимолётном движении губ было ещё что-то. Что-то, чего не разглядеть в темноте души.
   Лара приблизилась и поцеловала его в губы.
   - У нас с тобой... - сказала почему-то шёпотом, - получилась музыка...
   Облизнула губы...и скрылась где-то в темноте коридора...
   Нат постоял немного, поднял с пола опрокинутого "Джонни" - в бутылке оставался ещё глоток. Потом услышал где-то в другом конце коридора Пашкин возмущённый голос:
   - Нат, чё так долго-то, что б тебя? Ты нашел, что искал?
   Да.

МАРМЕЛАДНЫЙ КЛЁН

   Пашка неторопливо шёл по дорожке, то и дело подбрасывая прилипающие к ботинку красно-жёлтые осенние листья. Кленовые. Дубовые. И ещё какие-то мелкие, похожие на животных, он не знал точно, с какого дерева. В голове намертво засели незабвенные барабанные перекаты Бади Рича. Правда, их то и дело тиранила невесть откуда взявшаяся бытовая мыслишка... Появлялась и ускользала, как пугливая белка. Хм... Убей, не помню - то ли мусор Маринка просила вынести, то ли чё...
   Сквер опоясывал узкий длинный канал, полный воды цвета металла. Такой тихой, мрачной... Но красивой. Вечерняя - лучшая вода, солнце склоняется к горизонту, и она становится похожей на ртуть. Не опоздать бы...блин. Поглядел на часы. Ну...есть чуток, минут пятнадцать, можно поторчать на этом косматом берегу и воздухом подышать...
   Пашка засунул руки в карманы и вдохнул полной грудью.
   Плыли утки. Жирные, неповоротливые. За ними - вереницей - более расторопные селезни с зелёными ошейниками. И вроде бы даже не весна...
   Внизу, у воды, сидел на брёвнышке сгорбившийся старик и ловил рыбу. Неужели здесь плавает что-то съедобное?.. Удочка, как послушная натянутая струна, висела в воздухе. Ждала. И старик ждал.
   - Эй! - крикнул Пашка. - Рыбка ловится?
   Старик оглянулся на зов, заулыбался беззубым ртом, забормотал что-то.
   Понятно. Не в рыбке дело, а в невыразимом словами удовольствии сидеть на мёрзлом берегу. Эх... Времени-то у тебя теперь сколько, дед... Делай, что хошь... Сиди...жди того, чего нет... Лепота...
   По правую руку от старика притулилась большая плетёная корзина. Из лозы. Пашка точно знал, что из лозы. Отец в своё время плёл такие же...
   Улыбнулся, вспоминая.
   Зимой, в мороз лютый по искрящемуся снегу...сапогами...и жесткими толстыми перчатками...за ветки...смех, запах чеснока и хлеба...и тонкие чистые палочки лозы... Или весной, в марте, по подтаявшему снегу, перепрыгивая поблёскивающие лужи... Летом, в августе, по скошенной траве...через коровьи лепёшки... Потом домой, в гараж...ветки руки царапают, тяжело...мне тяжело, мелкому, а отцу-то...что ему... И в гараж тащить, чистить...стружки пахучие во все стороны летят, мать ругается на чём свет стоит... Затем варить...часа два вроде, в большой такой жестяной бочке...
   Пашка вздохнул, осенний воздух наполнил лёгкие. Пора двигаться, а то сад закроют... Пошёл потихоньку.
   Зимой ветки ровные, "сухие", как отец говаривал...без почек там всяких, наростов... Клубы пара поднимаются к крыше... Варим... А как сварим, то разрезать рогатиной надвое и плести...гнуться они, слушаются...хочешь, жёлтыми сделай их, хочешь красными... Отец серу сыпет из холщового мешка...
   - Ну что, малой? - спрашивает. - Какого цвета делать будем?..
   - Жёлтый! - кричу.
   Правильно, красной-то лоза сама стать успеет...через полгода - годик...
   А я ж...так плести по-человечески и не научился. Рука тяжела...
   Пашка усмехнулся.
   Ну...эт ничего, даж на пользу в некотором смысле. Удар зато у меня мощный. Хм... Как же брательник тогда орал... Ой, ругался, блин... Сел я без спросу за его Dixon. Sub-entry... Дурачок, чего ругался, спрашивается? Весь дом на уши поднял, даже бабка прибежала... Была б то настоящая установка, тогда понимаю. А то... Пластик тонкий, сморщивающйся... Стойки дребезжат...
   Пашка резко остановился.
   Вот, что надо было сделать - в гараже убраться, чтоб его... Маринка так просто не отстанет. Говорит, пройти не могу. Ха! А зачем ей вообще там ходить?.. Ладно... Это дело десятое, мож и уберусь. Упорядочу.
   Невысокий стройный забор, покрашенный в цвета радуги, замелькал сбоку. Ага...вот мы и на месте.
   Во дворике дома с серьёзной табличкой "Детский сад N 54" росли клёны и липы. Практически все уже сбросили листву, только один...замешкался что-то. А возможно, ему просто нравилось стоять вот так, красивому, яркому, пышному...среди этих колючих чёрных скелетов. Клён был розовым, прямо мармеладного какого-то неестественного цвета и сразу в глаза бросался. Что там с ним происходило, один бог ведает, да только не собирался он, видимо, вообще что-то в своей жизни менять. Ни один резкой розовый листок не упал на землю. Красота... И долго держаться так будешь? Пока морозы не ударят? И тогда всё твоё пышное убранство разом ка-а-ак... Будешь такой же голый и безразличный. Как усе.
   Двери открылись, и из домика посыпались дети. Ой, как много вас! И каждый - по своей траектории бежит.
   - Папа! - знакомый звонкий крик. - Папа, папа!
   Пашка подхватил сына на руки. Маленький такой, шибутной, глазки горят...
   - А мы сегодня...- захлёбывающийся от нетерпения голосок.
   Делали бумажных драконов, знаю... Что, нет? Лепили? А? Что... Дрались?!..
   Медленно-медленно, тихо-тихо наземь упал большой розовый лист...
   Пашка покосился на клён. Тот притих.
   - А он сам... - спешил рассказать ребёнок и теребил папу за волосы. - Я вообще совсем ни в чём не виноват...
   Тут как-то внезапно нарисовалась воспитательница. Молодая, видимо, новенькая, в строгих очках и с решительным взглядом. Учителка.
   - Здравствуйте, вы Павел Аркадьевич?
   Определённо приготовилась к нападению. Пашка кивнул. Как-то она старательно выговаривает каждую буковку. Не к добру.
   - Ваш Миша сегодня подрался с мальчиком.
   Пашка кивнул. Понял я, он сам только что сказал. И?
   - Он первым начал драку... - методично излагала учителка.
   Мишка нагнулся к папиному уху, обхватил шею руками и громко зашептал:
   - Врё-ё-ёт!!
   Строгие очки чуть подпрыгнули на переносице.
   - Ну, тише-тише, малой... - покачал головой Пашка и сосредоточенно кивнул учителке.
   И?
   - Нам необходимо разобраться в этой ситуации. Ваш Миша ведёт себя агрессивно, не слушает воспитателей...
   - Живы все? - перебил Пашка.
   Она молча уставилась на него. Кивнула.
   - Ну, слава богу, - он поглядел на сына.
   Сын положил руки на папины могучие плечи и уже, казалось, обо всём забыл. Глядел куда-то в сторону, бормоча песенку, а когда его по требованию поставили наконец на землю, быстро побежал к остальной детворе.
   - Нет, вы, конечно, можете и игнорировать... - сказала учителка. - Если в вашей семье принято...
   Она не успела закончить тираду, потому что подбежал Мишка и замахал кулачками в воздухе.
   - Ты-ды-ды! Я буду как мой папа!
   Девушка вздрогнула.
   - Что...- сказала она, нахмурившись, - что...твой папа?
   Настороженность в голосе. Пашка вздохнул и довольно улыбнулся. Ну, как тут объяснишь?..
   - Мой папа барабанер!! - крикнул ребёнок. - Всё, хватит тут торчать, па! Пошли домой, мама ждёт!
   Пашка поглядел на недоумевающую девушку и пожал плечами, не переставая улыбаться. Да...барабанер.
   За забором было опасно. Была дорога. Поэтому Мишка сразу схватился за папину куртку, успевая одновременно и глядеть по сторонам и рассказывать что-то важное.
   Ну, пацан же, думал Пашка, что с него взять? Подрался, так подрался. Она правильно, конечно, говорит... Правильно. Но...пацан же!
   Мишка полез в карман.
   - Па, смотри!
   Какие же они громкие, когда маленькие!
   - Что?
   - Маме подарим!
   На круглой ладошке лежал красивый резной лист цвета розового мармелада.
  
  

ВЕЧЕРНИЕ КОТЫ

  
   - Мя...мя...мя... - раздалось в ночной тишине.
   Где-то сзади чуть постукивали стрелки часов, но они не мешали спать. Скорее успокаивали. Они - привычный фон. Натан зарылся в подушку поглубже. Голова стала невыносимо тяжёлой, её сдавил тугой металлический обруч...
   - Мяу-у... - протяжно, нараспев, а потом резко, неожиданно: - Мяу!
   Ещё не хватало...
   - Мяу! - требовательно.
   А потом с завыванием, разными голосами, мелодично, постепенно меняя высоту...
   - Мя!!
   Господи...кругом сплошная любовь. Даже у котов. Даже под балконом. О, да! Мысленно я с вами... Так держать... Вперёд...
   - Мяу-у-у!!..
   Да, да, да! Ну, и кто после этого скажет, что мир жесток? Пусть первым бросит в меня камень.
   - Аия-я-я!..
   Нат оторвал голову от подушки и испуганно поглядел на балкон. На секунду ему показалось, что коты совсем близко. Вот-вот залезут на балкон, гады... Лохматые, курносые, когти острые, тонкие... И не весна же, чёрт возьми... Ну, не весна же... Понимаю, люди - сезон размножения круглый год, но эти-то... Обезумели. Какая сволочь...короче, кто их тут развёл...в таком непереносимом количестве?
   Признаваться себе не хотелось, но...по правде говоря...немного сводило мышцы. На руках особенно. Одолело какое-то болезненное состояние... Состояние организма, вспомнившего вкус жизни...
   - Мяу!
   Фу-у... Не люблю котов. Вообще мало кого люблю, а уж котов-то... Крики, крики...не переставая... А таблетки кончились, и он твёрдо решил не покупать новую пачку. Нет. Ни за что. Уже достаточно привык. Пришло время попробовать отвыкнуть... Так, чисто ради интереса. Смогу, нет?
   Песни, серенады...сквозь время и пространство...сквозь щели в дверях и оконных рамах... Всюду проникает любовь. Ей нет преград. Ой, заткнитесь, прошу...
   Попробуй подумать о чём-нибудь отстранённом...приятном...
   Хм...да не том!
   Натан нахмурился, обнял подушку и упёрся в неё подбородком. Как бы их...успокоить, одним словом? Неужели они мешают только мне?
   По телу пробежал озноб, Нат потёр руки, а потом решительно встал с раскладушки и направился к балкону. Все звуки резки...
   Не верю в любовь.
   - Мяу! - протестовали там, на улице.
   Не верю.
   - Мя!! - отчаянный крик.
   Как не веришь?..
   Холод улицы пробежал по коже. Бр-р... Противно. Каждое прикосновение и движение было противно, когда вы переживаете болезненное состояние. Даже лёгкое царапание шторы...даже шершавая дверь с облупившейся краской... А-а...оставьте меня...поместите меня в изолированную камеру...нет...не просто в камеру - создайте там невесомость...не есть, не пить...от всего тошнит...не верю ни чему...
   Как это не веришь?!
   Там, внизу, настоящая кошачья стая. Обалдеть. Луной они хорошо освещаются, серые, чёрные, трёхцветные...
   Вам может быть на самом деле не так уж и плохо, но всё меняется, когда приходит подленькая такая мыслишка...а мож это навсегда? Насовсем?
   - Хей! - махнул Натан рукой. - Пошли прочь! Вон отсюда...
   Несколько пар светящихся глаз устремились вверх. Кто это вздумал беспокоить нас?.. А...это тот, что не верит...
   Жёлтые яркие глаза, круглые, как блюдо... Зелёные, отливающие синевой... Нат застыл, завороженный этими разноцветными огнями.
   - Брысь, - кивнул он.
   Ты сначала признай, что любовь есть, потом мы ещё подумаем...
   - Чего?!
   Как хочешь...
   Глаза исчезли, мордочки опустились...мурчание, безразличное, уверенное... Их даже не побеспокоили, так...просто сработал рефлекс.
   - Мя...мя...мя...
   Любовь, чёрт возьми... Ха!
   Натан оглядел балкон.
   Чем бы... Любовь, тоже мне...громкое слово...глупый напыщенный пафос...как в песнях поётся...никто в неё не верит или предаёт при первой же возможности, но если что - конечно, она есть! Конечно! А то про что ж петь?.. Тьфу... Какой здесь хлам... Лыжа. Одна. Не могу представить Лешего на лыжах, если честно. Ведро большое ржавое... Мож...воды налить и... Чего они там делают? Вроде притихли... Сидят. Сидят и смотрят, черти. Ждут... Ладно... Не, надо чё-нибудь посущественней...чтоб надолго их кошачьим мордам запомнилось - этот балкон - табу! Святое место, блин! Нельзя тут...любить. Особенно по ночам. Тёплым, осенним, лунным...
   Любовь надо убить...ну, или хотя бы конкретно напугать.
   Нат порылся немного, но ничего подходящего под руку не попалось.
   Блин...пара каких-то банок...несколько досок...горшки с...землёй...веник... чемоданчик со старыми инструментами, обрезанная фанера, кривое колесо от велосипеда...
   Любовь... Косая и кривая, хромая на одну ногу, злая и ядовитая...вот в такую верю...такая может быть...настоящей...
   Сел на корточки, прислонился к бордюру...померещилось...
  
   ...Не хочу её будить. И напугать тоже не хочу. Пусть спит... А я буду сидеть рядом. И дышать как можно тише.
   Если хочешь, я вообще могу не дышать... Это просто.
   А там солнце...за окном...тёплое и яркое. Утреннее. Впрочем, я не уверен. Я только в тебе уверен... Разве, надо больше?.. В тебе и в себе. Солнце бежит по простыням...к моей руке...
   Когда ты проснёшься, меня уже не будет здесь. Не спрашивай, почему...
   Ты красива... Тебе говорил об этом кто-нибудь? Мне хочется, чтобы ты знала это... Но я не могу...не хочу будить тебя... Впрочем, ты сама всё знаешь...если бы не знала, не была бы такой...
   Спасибо за тепло... На миг...на ночь...на жизнь... Ведь время не имеет значения...
   Прощай...
  
   - Мя!!
   Чёрт!
   Под руку попался полиэтиленовый пакет с какими-то яркими палочками и мишурой. Новый Год, догадался Натан. Это то, что остаётся от праздника, когда момент радости умирает. Он ведь изначально на это обречён.
   Ха! Бенгальские огни и петарды! Классно!! Сто лет не зажигал бенгальских огней!
   Что вы там?.. Всё ещё сидите. Разноцветные мохнатые спины... Так...где-то в кармане зажигалка была...точно была, потому что она там живёт. Я с ней вообще сплю. Какая огромная круглая луна...белая, яркая...висит прямо над головой... Другой карман... Словно из фильма о вампирах и призраках. А, вот. Фитилёк... Горит, надо же. Не отсырел - удивительно.
   - Получай, фашист, гранату...
   Меткий бросок...треск...шипение...
   - Мя!! - в ужасе.
   Искра! Ха! Слепящие огни в разные стороны, алые, синие, зелёные...
   - Мя!! - кто куда.
   - Не верю! - крикнул Натан, размахивая петардой. - Не верю! Не верю! Идите все на х..й!
   Свист разрывающихся снарядов, всё вокруг вдруг стало до невозможности светло. Будто вот так, резко, никого не спросив, начался день...новый день в радужных праздничных красках...
   Нат облокотился на балконный бордюр и улыбнулся.
   Красиво...
   Сон ушёл совсем. Пусть... Появилось настроение поиграть. Подумать. В одинокой ночи есть необыкновенная романтика. Есть энтузиазм, желание жить, поэтому ночь кажется вечностью.
  

КАМНИ У ДОРОГИ

   - Какой же ты белый и пушистый, когда спишь зубами к стенке... - сказала Алик, пробираясь утром к плите.
   Натан лежал к ней спиной, плотно, с головой, завернувшись в одеяло. В ванне зашумела вода. Леш. Алик чуть улыбнулась и поставила чайник на газ.
   -...ага, - пробубнил Нат сонно, - можно даже с палкой мимо пройти...
   Алик поглядела на него и усмехнулась.
   - Проснулся, значит?
   Рядом, осторожно прислонившись к раскладушке, лежала Лешаковская акустика. Видимо, её струны ещё не остыли от жаркой ночи... Хм...интересно. На полу - кружка с остатками кофе, какие-то смятые бумаги и пара бычков...
   - А я вааще не сплю, - пробормотал Натан в подушку. - Только дремаю. Как собаки.
   Алик прищурилась на окно - с улицы доносились беспокойные визгливые голоса соседок. Женщины что-то активно обсуждали, спорили, делились впечатлениями и мнениями... Они оккупировали весь двор своими криками. Бывает так, что голоса не слишком и громкие...но всё равно они почему-то неприятно режут уши... Может, дело в интонации, в настрое...в негативной окраске?..
   - Вот в Новой Гвинее, например, - продолжал Нат, нехотя поворачиваясь к свету, - люди дремлют большими группами, чтобы сквозь сон слышать дыхание соплеменников, поэтому...
   - Так тебе просто не с кем спать? - догадалась Алик и сама удивилась, какой же ядовитой она иногда бывает. - Швед!
   Звякнули кружки, засвистел призывно чайник.
   - Кхм... - Натан сел на раскладушке и поглядел исподлобья на девушку.
   Блин, какая ж ты... А чё! Я вообще не против сменить национальность...если обстоятельства располагают. Но обстоятельства, видимо, против. У-у...стоит, хлеб маслом намазывает... Чувствую, долго она мне этого шведа помнить будет.
   В коридоре показался лохматый Леший, не спеша он вытирал голову большим махровым полотенцем и напевал что-то весёлое. Ната всегда поражала одна чисто Лешаковская особенность: утром он часто был в духе. То есть каким-то непостижимым образом умудрялся быстро приходить в себя.
   - Леший, - крикнул Натан, - убери, пожалуйста, куда-нибудь свою жену!
   - А? - махнуло полотенце.
   - День, говорю, её куда-нибудь... - взмолился Нат. - Алик, тебе никуда не надо, а?
   Только коварно прищурилась. Ха!
   - Ну, хоть на пару-тройку дней, честное слово... Мы б с Лешим пробежались по...
   Из коридора в Натана полетело полотенце.
   Молчу. Молчу и складываю раскладушку. Злые рациональные люди...
   Глоток кофе, бутерброд в карман...всё, я ушёл!
   Солнце так ударило в лицо, что на несколько секунд полностью ослепило. Удивительно, ведь собирался же дождь. Уже давно собирается, собирается...но только покрапывает...никак не решится обрушиться на город. Происходит какая-то невидимая людям борьба, противостояние небесных сил...
   Вдруг неожиданно окружили расплывчатые, но очень озабоченные женские лица. Бла-бла-бла... Кто? Чего? Да отвалите вы...
   Натан выбрался из круга, услышав только обрывки фраз... "Вы ночью ничего не слышали?..", "Какой только негодяй...", "А сами из какой квартиры будете?"..
   Яркие кружки фольги на асфальте, тонкие полоски разноцветной бумаги и бенгальские палочки...
   А под балконом... Под балконом сидела кошка. Худая, какая-то неестественно длинная, серого, почти пепельного цвета. А рядом - много-много мохнатых комочков. Серых, чёрных, с пятнами...усатых, кричащих... Она безуспешно пыталась собрать их в кучу. Испуганный настороженный взгляд... Не подходи...
   Нат поглядел на неё. Соседки...котята...
   Автобус, подходящий к остановке, кучка детей с рюкзаками за плечами и в руках...они толкутся у дверей, оживлённо кричат что-то, потом быстро утрамбовываются и скрываются во внутренностях автобуса... Пенсионеры с авоськами, кошёлками... Маленькая полноватая девушка с сумочкой на остановке... Долговязый худой парень, поглядывающий на неё и не знающий куда бы деть свои длинные болтающиеся руки... Смущается.
   Натан усмехнулся.
   По аллее - цепочки гуляющих с колясками мам... В песочнице - дети в разноцветных комбинезонах...
   Озноб прошёл, как и боль в мышцах. Осталась только лёгкая слабость. Хм... Считается, что от большинства наркотиков физической зависимости не развивается...ну-у, травка, например... Или же синдром проходит через несколько дней и его вполне можно пережить. Привязать себя к кровати...ремнями... Глупо. Нет - закрыться в совершенно пустой квартире, консервов набрать, мешок спальный - на пол...и переживать... Возможно.
   Такие звери крепче держатся за психику. Мало ли? Да, бля, сверх достаточно. Ловкий ход. И не помогут тут ремни...
   На столбе объявление. "Худейте быстро, легко, надолго!"..
   Постоял немного, почитал. "Худейте с нами! Мы гарантируем результат!"
   М-да... По-моему, мир никогда не изменится. Что ни делай с ним, а вот такая бредятина всё равно останется и будет процветать...в мозгах людей. Больных. Кто-то умный сказал, что разруха начитается в голове... Как жалко, что она там не заканчивается, а распространяется, как зараза далее.
   Видения блокадного Ленинграда...люди-скелеты под опасностью смертельной пули... Нет, уже не пули. Голода. Себя.
   Может, мне устроиться санитаром в какую-нить больницу, а? В этом я хоть чё-нить секу... Типа: психов надо лечить психам.
   Девчонка, что стояла на остановке, не дождалась транспорта и пошла пешком, придерживая сумку на плече. Ремешок сумки был тонким, коротковатым и соскальзывал... Нат поглядел на долговязого. Ну? Ну, чё ты торчишь тут, как тополь? Бля!! Ну! Пнуть тя, что ли?.. Думает он. Голову свою стриженную чешет, сомневается... Да если б я в своей жизни столько сомневался, я б...
   - Не хочу в детский сад!! - крик справа вперемешку со слезами.
   - Тише, говорю тебе! - молодая женщина одёрнула кричащего малыша и, нагнувшись к нему, что-то быстро заговорила.
   Он обиженно засопел.
   - Ну, мама! - закричал снова.- Ну, я кушать буду! Честное слово! Я...я буду бабушке помогать!.. Ну, мама!
   Ух ты...настырный какой.
   - Успокойся... - мама присела на корточки и поправила ребёнку шарф.
   Малыш шмыгнул носом, надул губы, поглядел куда-то через дорогу...и вдруг улыбнулся...помахал рукой приветственно. Нат обернулся. По противоположной стороне дороги торопливо шёл мальчишка в спортивной куртке и кроссовках. Кроссовках фирмы "Adidas". Остановился, весело помахал и крикнул:
   - Привет, гитарист!
   Нат нахмурился. Хм... Потом плюнул и тоже помахал мальчишке.
   Долговязый парень сорвался с места и поспешил куда-то. Но девушка с сумкой уже скрылась из поля зрения. Осталось только спросить: ты этого ждал?.. Дур-р-рак! Люди дотошные, склонные копаться в себе и окружающих...возможно, никогда так ничего и не поймут.
   А кому-то...кому-то от рождения дано это понимание.
  
   ...За рукав...теребят. Нещадно. За плечо. Грубо. Жёсткими пальцами. Убирают с лица тонкое пропахшее хлоркой одеяло. А простынь пропитал пот... Неясные голоса... Хм... Всё равно мир для меня в тумане. Во-первых, я глубоко в подушке, а во-вторых, сквозь волосы вы расплываетесь и светитесь радугой... халаты белые...маленькие и большие... высокие и низкие...старые и молодые... В глазах от вас рябит, вот что. А во рту горечь...
   Кто-то приходит в зелёном халате... Хоть какое разнообразие. Листает журнал... Смотрит поверх очков... Умный взгляд безразличной души... Какого х..я вообще здесь делаю? Это он, халат, так думает, наверное. Не я. Я-то теперь точно знаю, что делаю. Здесь.
   - Подымайся! - доносится извне скрипучий старушечий голос.
   Господи...нет...снова эта бабка... Не уймётся никак. Ей что, дома делать нечего?.. Внуков бы воспитывала... А-а...она ж санитарка... Наверное, ещё с войны...1812 года...
   - Ну-ка вставай! - совсем близко, почти над ухом.
   У парня с соседней койки упал катетер, расплескал по полу всё содержимое... Бля, если мне когда-нибудь...только соберутся...если даже мысль у них такая возникнет... Я всех перестреляю. Нет, стрелять нечем. Задушу.
   Тусклый свет дневной лампы пробирается сквозь сон и мрак...ко мне... Натягиваю одеяло, но бабка хватается за противоположный его конец и тащит с силой. Ах ты блин... Сдохнуть можно. Ладно...я буду спать так.
   - Подымайся, злыдень!
   Злыдень - это я. И не просто какой-то там непонятный, а вполне конкретный - волосатый и немытый. Жаждет она меня постричь. Дура. Своими ржавыми столетними ножницами. Вшами пугает... Фу. Один раз такого наговорила, ещё с военных времён и своей бурной (о, не сомневаюсь!) молодости, что действительно потянуло помыть голову...
   Трясёт за руку... Не надо меня тр-р-рогать - нахамлю. Хотя...пожалуй, это ещё кто кого...от твоего, бабка...хм...разговора у меня у самого уши в трубочку сворачиваются... Где ты такого нахваталась и как врачи тебя терпят, не представляю...
   Слушай, ну потряси кого-нибудь другого, а?.. Вон, правым глазом вижу, сосед мой проснулся. Галстуки тормошит. Вечно его привязывают к кровати этими галстуками... Весёлые такие, разноцветные...
   Я никогда галстуков не носил. Не потому что не люблю, просто...
   - Подымайся!!
   Сейчас подымусь и убью тебя. Тапком. Если найду. Тапок. Ой, бабка... Вчера в меня загоняли тизерцин... Ты хоть знаешь, что это? Вот и я не знаю... А х..во так, как будто знаю.
   - Если не встанешь сейчас же, милицию вызову! - трясёт кулаком бабка.
   Затылком вижу, что трясёт кулаком. Сейчас, чего доброго, схватит за ногу и стянет на пол. Она может. Уж если по двадцать километров раненых в войну таскала... Стоп. Какую ещё милицию? Она совсем сдурела?
   Хватается за бок своими корявыми цепкими пальцами... Придётся перевернуться и лицезреть. Прикрываю глаза от внезапно яркого света. Боже, как вы прекрасны, баб Зин!..
   - Если сам к нему не выйдешь...- хмурится баба Зина и бормочет что-то невнятное.
   Пальцем кривым грозит. Уши у меня заложило... И затылок болит. А ещё - спина. Видимо, крылья растут...
   Закрываю глаза и высказываю ей всё, что на душе. А она...хватает меня за уши и сильно дёргает. Ору. От неожиданности и возмущения вскакиваю с койки. Это спасение - она маленькая, достанет мне до подбородка, только если подпрыгнет. Кроет, на чём свет стоит. Аж палата дрожит, и сосед мой слева стонет...
   Что? Кто пришёл? Куда пришёл?.. Ко мне пришёл?
   Медленно осознаю... Невозможно. Ко мне кто-то пришёл. Это меняет дело, потому что это просто ужасно. Меня ни для кого нет. Никогда. Навсегда. Ко мне никто никогда не должен приходить - я этого не хочу.
   Кричит - выйди. Я говорю - нет. Ни в жисть. Лучше сдохнуть. Лучше катетер...э-э...нет, лучше всё-таки сразу сдохнуть. Меня ни для кого нет, я для всех умер. Бабка, ты что, не понимаешь? Я сдох для них всех!!
   Никуда не пойду. Да задуши ты меня прямо здесь, на месте. Галстуком. Я никогда ни к кому не выйду, потому что...это уже не я. Другой.
   Падаю на койку лицом вниз. Осторожно натягиваю одеяло...
   - Скажи, что здесь нет таких... - мямлю.
   Рука от капельницы чешется... Из-под повязок - синяки смотрят нахально...
   - Да говорила уже! - кричит прямо надо мной. - А он сказал, больницу разнесёт!
   Страшно - сейчас опять за что-нибудь схватит и потащит к выходу. Вот настырная бабка... Кто там чё разнесёт?..
   - И разнесёт! - крик пронзает всё вокруг. - Огроменный как великан какой! Страш-ш-шный!! - шипит.
   Стук в окно. Камешки мелкие в окно...тук-тук...
   Поднимаю голову. Кто это мою баб Зину смог напугать?.. Обалдеть можно. Ему ж...того...памятник надо. Её ж даже фашисты...
   - Выйди к нему, злыдень, - говорит.
   Уж не знаю, куда послать тебя, бабка, фантазии не хватает...
   Камешки в окно...тук-тук...
   Ладно...злыдень выйдет... Им же хуже. Всем. И разом. Во-первых, ещё не факт, что меня узнают. Во-вторых...
   - Тапки одень!! - кричит вслед вперемешку с матом.
   Какие...к такой-то матери...тапки!
   Бр-р... Скользкий кафель сумрачного коридора... Мороз по коже... Видеть ничего не хочу. Босиком иду. Ну, кто же там пришёл, чтоб его... Как пришёл, как узнал... Ироды... Мож...мож, всё-таки не ко мне, а?.. Кто к психу в окно камешки кидать станет?..
   О, опять сидит этот мужик в коридоре. Вечно его...свои же соседи в коридор из палаты гонят. Сидит, в пол уставился. Тоже босиком сидит. Ноги худые, синие, ступни длинные...не ступни - ласты...
   Свет там, в конце коридора. Холл. Дошёл уже...вот, два шага сделать... Нет, останавливаюсь. Не пойду. Ни за что не пойду. Не заставите. Не имеете никакого морального и иного права.
   Справа коридор и слева коридор. И холодом тут тянет. Сквозняки. В пижаму кутаюсь, насколько это возможно. И сзади коридор. А впереди...дверь. Верх у неё стеклянный, но видно мало что - рифлёное стекло. Жёлтое. Пара фигур видна только и всё. Одна - большая, просто огромная, чёрная... И голос слышен...не просто бас, а грохот какой-то... Великан...
   Трогаю стекло. Хочу услышать, что творится в холле. Гул. Одинокий гул, спор какой-то, шум... Санитар там ещё.
   Кладу ладонь на стекло. Уходите. Вон. К чёрту.
   Нет? Сам уйду.
   Поворачиваю влево. Вот, там другой тёмный, сумрачный коридор. Длинный, до противоположного крыла здания... Если пролезть через запасную лестницу, которая уже лет пять на ремонте, можно попасть на террасу заднего двора...
   - Куда ты?!! - кричит баба Зина. - Куда пошёл?!
   Блин. Ладно...
   Выдыхаю медленно и решительно хватаюсь за ручку. Открываю. Вам же хуже. Что, страшных снов захотелось?!
   Фокс...
   Стою в дверях. Ни вперёд, ни назад ни шагу.
   Фокс. Откуда?.. Как?.. Зачем?.. Проехали. Ну и?
   Смотрит на меня. Застыл. Косматый, огромный, как северный медведь. Куртка на нём кожаная, джинсы...сапоги...борода до груди...
   Если честно...руки у меня дрожат... Я ручку дверную, собственно, поэтому и не отпускаю. Чтобы не дрожали. Или чтобы не так заметно было. Мне.
   Санитар возмущается, гневно говорит что-то... Фоксу. Говорит, что я - это я. И вообще приём у нас строго ограничен, по бумажке главврача, а ко мне - так вообще нельзя, потому что я - двинутый. Всем психам псих, блин. Вечно у него каждый подвернувшийся псих - самый главный.
   Фокс уже не слышит санитара, ко мне подходит. Широкими такими шагами. Решительными, уверенными. Руки у него - с лопату каждая. Ну...мне по крайней мере так кажется...
   Не говорит ничего, смотрит только очень внимательно. Он - на меня. Я - на него. Я по-другому смотрю. У меня горло сдавило. Не знаю, то ли от злости, то ли... Губу нижнюю кусаю, даже не губу - щёку.
   Дурак, зачем приехал? Знаешь...самое ужасное, что именно ты приехал... Если б кто другой...я б послал так далеко, как только могу...и кинул б что-нибудь вслед. Тапок. Которого у меня нет. Тебя...тебя, Фокс, не могу...ты...ты другой...ты особенный, если хочешь знать.
   Молчу. И ты молчишь. А большего мне и не надо.
   Серьёзно, внимательно так смотришь... Карими своими медвежьими глазами.
   Знаешь, Фокс...а ведь твои глаза - это зеркало.
   Улыбаешься... За плечи хватаешь. Смеёшься радостно, как ребёнок. К груди прижимаешь, пусти, Фокс. Задушишь. Брось эти сопли. Ну, отвали, чест слово! Тоже мне... И...Фокс...не говори никому, что меня видел. Никому. Знаю я вас, вы же оккупируете больницу... Рёв мотоциклетный поднимите, в гости ходить будете...каждый день...по нескольку раз...с гитарами...сестёр молоденьких соблазнять... Чёрт, а классно было б вообще-то! Шучу. Не надо.
   - Натан, - бормочет Фокс. - Друг. Ты живой.
   Смешной ты. Глупый. Что со мной сделается? Сдохнуть под забором намного легче, чем жить, Фокс. Застрелиться тоже просто. Насобирал огрызков смелости по углам, наскрёб решительности и...вперёд с транспарантом на шее, а за тобой там...процессия. Впрочем, это для тебя слишком сложно. Именно поэтому, наверное, твои глаза - зеркало.
   - Ты не пьяный... - говорит.
   - Пьяный? - смеюсь. - Что ты, Фокс...
   Хотя...ты меня, наверное, трезвым редко видел. Я всегда был пьян. И ты думал, что я всегда был счастлив...
   Хлопаю его по плечу... Иди, Фокс, домой... Впрочем, "домой" - это только говорится так. Просто иди.
   Старик всё сидит в коридоре. Ноги голые на полу. Он босиком, я босиком.
   - Пошли ко мне в палату, что ли... - беру его за руку.
   Старик как кукла, встаёт послушно, идёт за мной. Так вас всех можно...куда-нибудь увести.
   - О! - вскинула голову баба Зина, она как раз протирала полы между койками. - Привёл! Что мало тут вас, что ли?
   Поругалась. Очень. Как всегда. Я отмахнулся. Знаю я, почему вас не гонят отсюда, баб Зин. Только что понял. Даже врачи вас терпят, настырная вы, ядовитая бабка... А всё потому, что врачи брезгливы. Им - противно. Даже смотреть. А вам...вам почему-то нет. Даже делать.
   Пойду-ка я к окну... На подоконнике с внешней стороны - камешек. А на улице у ворот - Фокс. Лапой машет. Ой, иди уже... Бля, какой я слюнтяй стал...аж самому гадко. Ну, ничего...это всё тизерцин... Наверняка какое-то его побочное действие... Когда-то Великан всерьёз спросил меня, почему нельзя думать о камешках. Почему люди считают это глупым. Бессмысленным. Не понимают. Эх, Фокс...Фокс... Потому что у них никогда не было такого камешка, о котором можно было бы думать.
   - Зачем окно открыл, злыдень?! - тряпка по полу шмяк-шмяк.
   Да закрою, закрою сейчас. Заберу только...свой камешек...
  
   Воспоминания всегда цепляются одно за другое.
   А в городе Лешаковском какая-то вечная стройка. Куда ни глянь. Прям перманентная революция, не иначе. Слева громкие мужики в фуфайках кидают доски в открытый сверху рабочий трамвайчик. Переговариваются, пальцами туда-сюда тыкают: то надо сделать, это... Один умник, собрав силёнок, закинул с размаху на доски коробку с инструментами... В ответ откуда-то изнутри трамвайчика выскочила огромная широкая доска...перевернулась в воздухе...рухнула обратно. Ха! Мужики смехом заливаются.
   С одной стороны такая креативная разруха, разруха временная, предполагающая в недалёком будущем коренные изменения к лучшему...красивые дома...мосты...конечно, хороша. С другой...с другой, блин, не походишь в таких условиях по улицам, задумавшись и не глядя под ноги. Сегодня яма тут, а завтра - там. Сегодня утром ты обошёл груду камней вот так, а...возможно, уже вечером ты там споткнёшься и придётся искать другой путь. Не ожидай. Дежавю...
   - Возьмите! - налетают со всех сторон подростки в яркой одежде и суют бумажки с рекламой. - У нас акция!
   У кого это, "у нас"?..
   Ядовито зелёный фон и нарисованными улыбающимися лицами....бесконечные цифры, сулящие убийственные скидки... "Спешите! С помощью этого купона Вы можете выиграть машину, 2-местный номер в Отеле, оплату коммунальных услуг Вашей квартиры за полгода или три металлокерамических зуба!"
   Хм.
   Нат усмехнулся. Чёрт, зубы - это важно. Особенно в наше зубастое время. Чем больше у тя зубов, тем зубастее кажется время.
   Самое место рекламе в мусорной корзине... Так, дорогу надо перебежать вовремя...
   Сигналят. Не терпится. Сзади ковыляет по переходу старушка. Кажется, она не дойдёт никогда, рухнет и развалится на части. Нат намеренно замедляет шаг... Ждите, чтоб вас. Ждите, железные кони, я засуну руки в карманы и буду прогуливаться не спеша. Фура стоит молча и спокойно пыхтит. Пара каких-то дряхлых машинок в заплатках, как животные, перебирают задними лапами, ждут сорваться с места... "БМВ" сдал назад вопреки правилам. Серебристый пыльный "Мерс" мигал, сигналил, выпускал из окна бритую голову своего неугомонного хозяина и крыл матом.
   - Ох! - старушка отдышалась и благодарно посмотрела на Ната слезящимися глазами, когда ступила на тротуар. - Ой, сынок, я уж думала, они меня переедут... Что им...одним стариком больше, одним меньше...
   Мимо с рёвом пронёсся "Мерс", лысая голова в окошке исказилась гневом, гордо продемонстрировав средний палец...
   Лады, ты всех послал. Я тоже всех послал. И что?
   У обочины дороги сидят малолетние пацаны. Грязные, взъерошенные, интенсивно курят и неестественно активно смеются. Растворители...ацетон, толуэл... Запахи знаю, хотя сам никогда не опускался до такого. Да о чём, блин, говорить! Настал приход и они счастливы, как котята, напившиеся молока. Знакомо.
   Идиоты малолетние... Что я могу?
   А разве ты хочешь изменить что-то?..
   Один знакомый человек сказал как-то...он даже не сказал, он приказал, вывел правило. Одно, раз и навсегда. Это закон. И звучит закон так: не проходи мимо - лучше убей. Сразу убей. А не заставляй мучиться медленно, умирать постепенно...
   Бля, почему я всегда слушаюсь этих законов?.. Его законов... Наверное, потому что они впитались в мою кровь и теперь их не вытравить и не вывести...
   Нат остановился напротив пацанов и высказал им всё, что думает. Насторожились. Рассмеялись и разбежались... Прочь... В стороны... Убил? Спас?.. Нет, просто стою тут, а под ногами валяется пустая баночка из-под ацетона. И только-то.
  
   Зови меня
   От огня,
   Держи меня
   За плечо.
   Я, конечно,
   Всё равно уйду,
   Но...
  
   Но ты будешь знать, что старался. И спокойно уснёшь этой глупой ночью.
   - Ч-ч-чёрт! - Натан со злостью пнул банку, она звякнула отчаянно и разбилась вдребезги о ближайший камень.
   Из пролетающей мимо машины донеслось:
  
   А не спеши ты нас хоронить,
   А у нас ещё здесь дела...
  
   Бессильный. Бессильный гнев и хандра. Опустила на плечи свои непомерно тяжёлые руки. Корявые, старушечьи... Пропади всё пропадом. Сегодня одно - завтра другое. Время течёт. Сметая по пути твою жизнь... Так есть ли смыл пытаться что-то сделать?..
   Нат остановился. На асфальте под ногами были начертаны какие-то буквы...белой уже давно высохшей и кое-где облупившейся краской...большие неровные...послание... Послание одному из тех окон, что выходят на дорогу... "Маша, я люблю тебя"... Нет восклицательных знаков, нет больше ничего... Только четыре слова. И запятая. Безлико глядят окна. Но одному из них определённо стало теплее.
   Бело-зелёная аптека на углу... Надо зайти, кстати.
   Тяжёлая дверь с пластмассовыми вставками, маленький столик с буклетами и рекламами... Витрина пестрит таблетками, микстурами, витаминами всех мастей... Где, где то, что мне нужно...
   - Гематоген, дайте, пожалуйста, - маленькая девочка, школьница, протягивает десятку строгой женщине в белом халате. Седые волосы продавщицы собраны в пучок.
   Зелёно-жёлтый батончик исчезает в её ладошке... Пучок равномерно покачивается.
   - Цитрамон...- женщина средних лет тяжело дышит и роется в сумке в поисках кошелька.- Корвалол... И уголь дайте, пожалуйста...
   Перед кассой - полки переполнены разноцветными этикетками...увлажняющая помада для губ...укрепляющий лак для ногтей...мятная жвачка...леденцы от кашля...аскорбиновая кислота для детей...презервативы...аромомасла...одноразовые платки...
   Молодая девушка, бледная как полотно, тихо шевелит губами.
   - Инсулин, - говорит она, - и шприцы дайте тоже, пожалуйста...
   В её красивой тонкой руке мелькают герметизированные пачки одноразовых миллилитровых инсулинок, она облегчённо вздыхает и прячет их в сумку.
   Одна инъекция того, чего у меня уже давно не было, и я на вершине мира. Чёрт...а я ведь даже не думал об этом...
   - Слушаю вас, - кивает продавщица.
   Нат окинул взглядом прилавок. Шприцы...шприцы...вернуть мир, который живёт только в моей дурной голове или похоронить его? Есть ли надежда, что он умрёт, если его похоронят? Заживо. Дышащего и цепляющегося за руки. Сдохнет? Вероятнее всего, нет. Разбить его на мельчайшие осколки, разбросать по тёмным углам сознания, чтобы не видеть целиком...а потом испуганно оглядываться каждый раз, как только заметишь отблеск солнца на одном из осколков... Жить с ним? Жить в нём и верить ему безоговорочно? Да, веди меня, бабушка, куда хочешь веди... Я всего лишь маленький ребёнок. Кто-то дал мне крылья, чтобы затем обрубить их и сбросить с обрыва.
   Изменить его?..
   Вопросительный взгляд женщины в белом халате и с пучком на голове. Она ждёт. Просто стоит и терпеливо ждёт, какую дорогу я выберу. Откуда-то из внутреннего помещения доносится мелодия...рояль...Шопен...
   ..."Не хочу в детский сад"..."Маша, я люблю тебя"...
   Рояль...красиво... Никогда не был особым поклонником классики. И не особым тоже. Сейчас музыка лилась, струилась через пространство. Это не удары по клавишам, это падающие капли дождя. Кажется, что играть вот так одному и двумя руками сразу невозможно. Выбирать и изменять.
   - Что вам? - спрашивает продавщица и улыбается.
   - О, да, извините, - спохватился Натан, - я...заслушался Шопена.
   Изменять и жить.
   - Да, - кивнула продавщица, - жаль, что на радио классическую музыку ставят только в начале часа и то не везде...
   Жить. Но что купить-то? Надо же что-то купить...
   - Презервативы дайте, пожалуйста, - говорит Натан. - И гематоген.
  
  

БОЛЬШОЙ УРОК ДЛЯ МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКИ

Всё на свете проклиная,

Ты всё стерпишь, душа людская.

Ты не можешь в жизнь не верить!

Сил души твоей не измерить.

  
   Стук в дверь. Ну их! Леший сидел в комнате на полу, обнимая гитару. Перед ним лежал довольно помятый листок бумаги с записью аккордов. Муза, блин! Пришла, махнула подолом платья, совратила, пообещала и...пропала. Типичная женщина. Он вздохнул. Теперь точно, ни-че-го не выйдет...зар-раза!
   Щёлкнул ключ. Невнятные голоса. Приоткрылась дверь в комнату. Что-то Натан подозрительно тих...
   - Леш, удели внимание.
   - Нат! - рыкнул Леш. - Ну, ничего святого! Я ж тебе не мешаю!!! Музу ловить...
   - Да ладно! - хитро сощурился так и не вошедший Нат. Леш закатил глаза. О, да! - К тебе...это...Юля.
   Праматерь Волчица! Он отложил гитару. Ну, что ей опять надо?! Ведь всё же обсудили!!! Обсудили...хм...если это можно назвать разговором...
   Леш заглянул на кухню: Алик терпеливо крутила колки на басухе. Да, согласен с её хмурым настроением: струны поменять - не море перейти...а потом прииграть их, пока на место встанут...
   Нат варил кофе. И как он умудряется что-то найти в этом бедламе? Ну, ещё только Алик удаётся такое чудо...
   Леш взялся за ручку и потянул на себя. Тихо застонал сквозь зубы: за что-о-о?..
   Плотно прикрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. На лестнице пахло табаком и котами. А ещё кофе. И миндалём - от Юли.
   Она наконец взяла себя в руки. Это так бывает. Перед боем всегда страшно, а как прозвучит сигнал к атаке, так и бояться некогда, надо дело делать...
   - Леш... Алексей Николаевич... - она явно нервничала, но он не собирался ей помогать: ты сам должен говорить за себя. Юля вдруг подалась к нему и горячо шепнула в ухо: - Спасибо Вам...
   Вот те раз!
   - Алексей Николаевич, я...я поняла... - она быстро от волнения дышала. Поймала его взгляд - там...а чёрт его знает, что в его глазах! Смотреть в них порой страшно. Как в дуло наставленного на тебя пистолета. Даже если знаешь, уверен - не выстрелит.
   Юля говорила быстро, словно боялась растерять последние крупицы решимости. Сама того не замечая, она подходила всё ближе.
   - Я не хочу...так, как Вы сказали...я...по-другому хочу...
   Кто сказал, что загнанное в угол животное не сопротивляется? Тот, кто ни разу не был в углу, или не загонял туда никого сам.
   Ч-чёррт! Как же от неё пахнет...молодостью, страхом...сексом...
   Леш незаметно для Юли сильно закусил губу. Уймись! Леший, сволочь, тебе не пятнадцать, и ты женат!
   Но, как же от тебя пахнет, Юлька...миндалём...
   Девушка всхлипнула. Ну, вот...довёл...опять...
   - Юль...
   Запах миндаля просил о...защите. Леш обнял её. Юля разревелась, выпуская наружу весь свой страх, обиду...растерянность...
   Она перешла через мост, и он рухнул за её спиной, но она ещё маленькая девочка, которая только догадывается...или уже нет?
   С таким-то соседом...
   - Ю-улька-а-а...не реви...
   Хуже женских слёз только слёзы стариков, животных и детей. Все они беззащитны перед сильным, перед тем, у кого есть это право, дурацкое право силы.
   - Угу... - и ещё сильнее.
   Ну, хоть кто-нибудь в этом мире знает, как можно успокоить плачущую женщину?! Хорошо, в его случае, - девушку, но сути дела это не меняет.
   - Коганова! Юля! - ну, что мне с тобой делать, а? - Успокойся. Не хочешь, не будет так, как я сказал...
   А чего я там говорил? Ну, конкретно, то есть... Я ж только что-то помню, и то смутно...
   -...всё ведь от тебя зависит...
   Какие мудрые слова! Философ хренов!
   -...только ты вправе распоряжаться собой и никто больше...
   Ага! А сам? Дней этак несколько назад?!!
   Почему ей мать этого не говорит? Почему я? Тоже вечный вопрос...и такой же банальный. Или она не слушает свою мать? Видимо, действительно, проще принять прописную истину от постороннего человека, чем от родного.
   Леш свою мать почти не помнил. Смутный образ...запах, лёгкое прикосновение. И мечта - вот, уже очень-очень скоро, мама приедет и заберёт его домой. Навсегда.
   Не приехала. Не забрала.
   Он так и не смог узнать, почему...
   -...Не плачь...тс-с-с-с... - шипящие звуки успокаивают. Он слегка покачивался, гладил Юлю по голове, как маленького ребёнка.
   А она и есть ребёнок.
   - Алексей Николаевич...я...спасибо...домой... - она отстранилась.
   Друг напротив друга. Она - заплаканная - вспоминает, что тушь потекла, что глаза зарёванные, красные от слёз. Ну, короче, некрасиво. Ю-уль! И что? Ха!
   - Давай, - говорит Леш, - дуй до дома и...пошли ты это всё на х..й! И меня в первую очередь...
   Она фыркает, косится на него, прищурившись и...
   - А Вы не пойдёте, даж если пошлю!!
   И краснеет. Чё-о?! Юля! Начинаю почти что хрюкать от сдерживаемого смеха, потом хохочу во весь голос. Наверное, даже кошек всех распугал своим смехом.
   - Юль, - заговорщицки ей подмигиваю. - Спорим, что ежели я тебя пошлю, то...ты ж дороги не найдёшь! - бля-а, что я несу...
   - Сложно найти что-то, чего в глаза не видела! - смеётся Юля и быстро разворачивается, уходя.
   Бл..дь. Ты, Лешак, квалификацию потерял... Нашёл о чём с девушкой говорить! Стыдись!!!
   - Юль! - а, ладно...
   Хлопнула дверь напротив. И ещё одна - внизу, этажом ниже.
   Бля. Вот так, поговорили...
   Леш продолжал подпирать дверь. Безумно хотелось курить. И выпить. Вернее - напиться. Вдрызг. И обязательно что-нибудь разбить. Чью-то морду, свою башку об стену, или...выкинуть телевизор из окна, как "Rolling Stone,s".
   Всё. Пьянка.
   И Алик будет танцевать танец живота. На столе. И по фиг на этого Натана. Пусть смотрит и завидует. А потом идёт на...балкон.
   Леш развернулся и решительно открыл дверь.
   Алик и Нат одновременно посмотрели на его ехидную рожу.
   - Будем пить? - прищурился Леш.
   - Будем! - отозвался Нат.
   Алик вздохнула: dead drunk и её муж решили выпить, а, судя по лицу второго, - напиться. Что ж, она не против. Вернее, что она может с ними сделать? Ничего.
   - Нат, сгоняй до ларька...
  
  
   Мокрое тело кружилось в тумане,
   Наступая на лёд, наступая на пламя...
  
   Туман...сизый...горький...от каждого движения он меняет свои очертания, обвивает змеёй, закручивает новые и новые узоры вокруг гибкого тела танцовщицы. Ленты...обручи...змеи...
   Она и есть змея.
   Напряжение...дрожь...неподвижность...
   Рывок...в сторону...прогиб...
   Резкий выдох. Следом - вдох. И стон сквозь сжатые зубы...х-ха!
   Движутся рисунки на коже...кобра...драконы, сливаются в экстазе танца...или любви...хочу...к ним...к драконам...
   Завидую-у-у-у!!!! О-о-о!!! Змея!
   А он - змей. Дракон.
   Без музыки...без слов...только движения...мягкие, кошачьи...
   Может, она кошка?
   Маленькая гибкая хищница, только вот мурчала на коленях, перебирая лапами, впиваясь когтями в нежное тело терпеливого хозяина, а вот - она же! - гонит прочь громадного пса, посмевшего просто посмотреть на её котят.
   Кошка дикая? Змея? Кобра. Королевская. Сокровище стережёт.
  
   Музыка сфер,
   Что за музыка сфер?
   Параллели сплели в голове
   Фантастический узел...
  
   Движения...капельки...по телу...вниз...
   Щекотно. Приятно. Ах-ха!
   Горечь...миндаль...дым...смотрите, на меня, смотрите!!!
   Пламя. Чёрное пламя в них, манит, тянет. О-о-о!!! А в моём, огненном, не хотите сгореть? Хотят. Оба. Не-е-ет!!! Только один. Мой Дракон.
   Уйди, чужак, это - не для тебя!
  
   От сотворения до разрушения,
   Из поколение в поколение
   Танцуют дети,
   Танцуют растения,
   Танцуют ветра в небесах,
   На кончиках пальцев.
  
   Танцуй, моя дикарка! Для нас, для себя. Дай выход всему в танце. Дым скребёт по горлу, а ты - по сердцу. Не дам, не отпущу, не позволю...
   Вернись, не отходи! Да, так...так...
   Двигайся, танцуй!
   Мы одни, да. Теперь одни: чужой ушёл, а ночь - с нами. В нас. Она владеет нами, она даёт нам истовую веру. Как предки - шаманим.
   Эта ночь - наша.
   Танцуй, дикарка, танцуй! Небо и ночь - с нами. Сегодня можно всё.
  

DRUNK WALKING

  

For too long now there were secrets in my mind

For too long now there were things I should have said

In the darkness I was stumbling for the door

To find a reason to find the time, the place, the hour

  
   Куда идти-то?..
   Куда ноги ведут.
   Лестница...путается...извивается, как змея...танцует... Сзади - любовь... Ну их. Напоили, разогнали, совратили и...выгнали! Меня ж завести ничего не стоит!.. Fuck. Потом тормознуть сложно. Просто не реально. О! А слева - недоделанный помытый наполовину мир...справа...справа какая-то пропасть, не разберу...а внизу - тьма. Видимо...
   Ага, именно туда.
   Ещё раз fuck. Почему мне всегда в самую...
   Судьба такая.
   Заткнись. Ты ещё тут... Кстати, кто ты?
   Внутренний голос.
   А...всё сразу прояснилось. Обожжённое горло и горечь хмеля на скулах. Мороз под кожу запустил сотни острейших игл. Пар изо рта... Сигарету. Нет, не эту, другую. Да! Две жизни в одном кармане. Любую выбирай! Затяжка. Ох, ты...дьявол... Теплее. У кого-то там, на небесах, определённо полетела вся система, контролирующая погоду... А чё я курю одну, если у меня есть целых две?!!.. О...так лучше гораздо!.. Жги-и-и... Горечь пепла чувствуешь? Это ты горишь... Стоп. Какой ещё, на хрен, голос?!
   Внутренний.
   Приехали. Остановка "Психбольница", билетики на пол не бросайте, вещи не забывайте, выходите по одному... Осторожно, двери закрываются! Следующая остановка "Красная Площадь"... Ты офигел?!
   Ну, ты спросил, я - ответил. В чём проблема-то?
   Обалдеть... Он ещё спрашивает. В тебе!
   Мож...наоборот?
   Знал бы как, убил бы.
   Хе-хе-хе.
   Последний раз предупреждаю - за-мол-чи. А то вон, вишь, подростки у скамейки столпились...напугаешь их... Звёзды ночные. Звёзды, знаешь, голос, всегда найдут себе место. А-а-а... Тих-тих...стоп... Бутылка цела? Это главное. Глоток, чтобы убить ночь... И похоронить на задворках памяти. Закопать голыми пальцами...как собака лапами... забыть... Холодный воздух в лёгкие пробирается... Чё я делаю тут, а?
   В планетарном масштабе?
   М-м-м...
   Поня-я-ял. Пьёшь ты. Дрянь какую-то нефильтрованную. Пиво называется. Были б деньги, приобрёл бы чего-нибудь потяжелее. Вот видишь, какое это зло - деньги!
   Ещё бы! Ай...бля!
   Разбил?
   Не. Пронесло. Слышь, а эт нормально? Когда сам с собой разговариваешь?
   А с чего ты взял, что ты - это я?
   Ну-у-у... Ты ж сам сказал - ты мой внутренний голос...
   Ну и что? Это не мешает мне быть ещё чьим-то. Голосом.
   Чё?!! Серьёзно?!
   А что...
   Чё, правда, на свете есть ещё один такой же мудак, как я?!
   Хм... Нет, такого, пожалуй, нет. Много других.
   Не знаю, хорошо эт или плохо... Пошли, вон, на качелях посидим, а? Ну, чё ты молчишь? Знаешь, когда я последний раз на них катался? Я сам не знаю. Наверное, никогда. Идёшь?
   Да куда ж я денусь...
   Ха!.. Ледяные поручни...скрипучие железные суставы...ноги от земли отрываешь и летишь...шершавый песок внизу...чёрное небо сверху...окна домов перед глазами...танец жизни там, за спиной...вой продрогшей голодной собаки вдали...шум подростков где-то у подъезда...и голос в моей голове... Слушай...а сам ты чё здесь делаешь?.. Эй! Голос?.. Мне никакой планетарный масштаб не нужен. Я в нём не пойму ни х..я. Ты просто ответь. В масштабе дня. Ночи. А ещё лучше - мгновения... А?
   Вопросы задаю.
   Ха. Ха. Ха. Придурок, думаешь, кто-нибудь ответит на них?.. Вот, чёрт...пальцы обжёг...
   Ты.
   Я? Щаззз! Я не отвечу... Сигарета есть?
   Да куда ж ты денешься... Нет, не курю. Вообще дыма не переношу.
   Хм. А я вот испытываю жёсткую необходимость постоянно совершать какой-нибудь бесполезный акт... Например, выдыхать безвкусный дым...чувствовать жжение на пальцах...когда чувствуешь, ты знаешь наверняка - жив. Как, блин, здорово! Я б так всю жизнь...на качелях... Слушай, а если я...не смогу ответить...
   Ну, на хрена ты бутылку разбил?!
   Ладно те... Я пьян. Мне всё можно. Ну, так что?
   Да сам ты знаешь... Поди убери осколки, а...
   Рехнулся?!.. И вообще - не виляй. Что будет?
   Ничего.
  
   В странном мире я живу.
   Что я знаю - не хочу...
  
   Куда идти-то?
   Куда ноги...ведут.
   Fuck...чё так холодно... Щёки и губы жжёт шершавый ветер... Пошлячка луна за тучами скрылась... Асфальт перед глазами мелькает... Значит...значит, я иду. Куда? Вперёд. Это я думаю, что вперёд... А ты, голос?
   А я - за тобой...
  
   - Старик! А у тя ещё ром...остался?
   Спасибо... Неужели ты и ночами дежуришь, безумный?.. Старый старик сторож... Базу нашу охраняешь, что ли? И склады ещё... Тесно у тебя тут, ветер в щелях гуляет, радио кряхтит...книжки...термос...часы... Бля, сколько часов! Стрелок!.. И все идут?! Fuck in..! Зачем?! Невероятно! Окружил себя несущимися потоками времени и сидит спокойно, чай, бля, пьёт с бутербродами! Смеёшься? Как тебя там? Лукич?..
   - Что ж ты напился-то так, сынок? - кивнул Лукич.
   Мне так...думается лучше. Нет. Мне так просто лучше.
   - М-да...- протянул старик.
   Молчит. И я молчу. А ветер говорит, не переставая... Я уже лица не чувствую - настолько он лёдяной и северный...этот ветер... Дверь прикрыть думаешь? Нет. Не надо. Я ща посижу немного и пойду дальше. Мысли у меня путаются. Есть только одна чёткая прорисованная идея...
   - Хочу умереть молодым, - говорю.
   Нет - сдохнуть. Так как-то...приятнее, что ли. И правильнее. Не хочу я мудрой такой всёзнающей старости! Что улыбаешься? Причём, знаешь, старик, я ведь не хочу мучаться...болеть...чувствовать себя слабым и беспомощным... Глупо умирать тоже не хочу. Знаешь, из серии, например, упасть и долбануться обо что-то затылком... А? И не от передоза! Я от передоза тоже не хочу. Противно. К тому же...если честно...нету у меня столько. Чё? Ну, я...да. Ну, не смотри на меня так, старик! Наркоманов не видел, что ли? А? Да, ром - это правильно... Да знаю я все эти слезливые истории про военных ветеранов, у которых осколок во внутренностях застрял, и они на наркоту подсели... Что бы боль, мол, облегчить. Нет, осколков у меня нет. Нигде. И в армии я не служил. Никогда. Даже пионером я не был. И...не хочется. Слушай...а мож сгореть, а? И вечно по миру летать...как...как... Ой, ну его! Летает уже один. Место занято. К тому же...бля, я огня боюсь. Кстати. И высоты. Вот я урод, а... Что? Ты тоже так думаешь? Ха! Эт хорошо, когда тебя понимают! А? Спать? Базу откроешь? Не надо. Я не буду спать. Спасибо...
   Луна из-за облака серого выглянула...таинственная такая мистическая луна...
   Вот ты лечишь время, старик. Ещё собак дворовых кормишь. Знаю, кормишь собак - я своих за милю чую... Что ж мне хреново-то так, а...мастер времени... Часы? У меня никогда часов не было. И не надо. Мне на время начхать. А ему - на меня. Наверное, поэтому я всё ещё жив.
   Хочу умереть молодым. Вроде бы я всё ещё молод... Получится?
   - Отчего ж...- улыбается старик и тянется к термосу, - отчего ж не получится-то?
   Я тож так думаю... Что? Че-го?!
   - Что это?.. - трясу головой.
   Fuck, самый глупый на свете вопрос. Это ружьё. Откуда оно у тя, старый пират? Вы поглядите только на него!
  
   Fifteen men on a dead man's chest,
   Yo, ho, ho and a bottle of Rum! - ору.
  
   Чёрт! Круто! Заряжено? Мож у тя и бриг где-нить завалялся? А? В подвале, например... Нету? Жалко... Я?.. А-а-а... Слышь, старик, ты чего... В смысле? В смысле "стреляйся"?! Э-э-э...
   Тёплое какое ружьё...живое словно... Блин, спасибо за заботу... На задний двор? Хорошо...я пошёл... А? О, конечно, давай фляжку! Слушай, откуда у тя столько выпивки?! Давно уже...не держал в руках оружия... Чё-то я забыл про этот вариант. Жаль, что рядом нет реки...я бы побросал в воду камешки... Темнота, бля, только да...мусор всякий...
   Эй, планета-спутник! Ты ещё в небе? Скажи, не надоело тебе вечно мотаться вокруг земли?..
   Красивое...ружьё...старое...тёплое...охотничье...
   Почему оно тёплое, а я холодный?..
  
  

УМРИ, ЛИРИКА

  
   ...- Любишь? - спрашивает она, и её пушистые кудри падают ему на лицо.
   На ней тонкое белое платье в мелкий цветочек. Она любит Suzi Quatro. Нат изображает серьёзность. Искренне.
   - Это важно?
   Он лежит на полевой траве. Среди цветов. Кто-то кода-то сеял здесь пшеницу. Но она проросла маргаритками. Ромашками. Васильками. Не ожидай.
   Она недовольно хмурится, опускает ресницы. Злится. Рыжие веснушки бегают по щекам. Сюзи.
   - Ответь, - требует она и шутливо хлопает ладонью по его груди. - Хочу слышать.
   Он убирает руки за голову и смотрит на голубое высокое небо. Он молчит. Тёплый ветерок треплет волосы. Сюзи резко поднимается с земли и отряхивает платье. Но на нём и так ни травинки.
   - Дурак, - говорит она и пинает его в правый ботинок.
   Он улыбнулся, глядя на облака.
   - Значит, не любишь? - прищурилась она с коварством кошки. - Вот возьму сейчас и уйду! Насовсем! - пригрозила кулачком.
   Он чуть приподнял голову. Сюзи. Злится.
   - И тебе всё равно, да? - рыжие веснушки огненно вспыхнули.
   Как безбрежно небо.
   - И не вернусь! - замотала она головой, как лошадка. - Что? Думаешь, вернусь? Никогда! Прийти-уйти... Что за глупости? Ты что, перевалочная станция?
   Натан рассмеялся, покусывая травинку. Сюзи похожа на какую-то маленькую пёструю птичку. Фыркнула.
   - Ты собираешься разговаривать со мной? - спросила она.
   Он безмятежно улыбнулся. Она посопела немного, развернулась и стала пробираться через высокую траву. Ухожу.
   - Попробуй уйти от облаков, - крикнул он.
   - Глупый, - бросила Сюзи рассержено.
   Пырей и заливные луга.
   - Люди всегда хотят прояснить всё до конца или это только в отношении меня? - послышалось из травы.
   Никого там из травы не видно.
   - Ты совсем-совсем глупый! - крикнула она, не останавливаясь.
   - Ну, держись!.. - он весело поднялся.
   - А-а! Нат! Натан! Пусти меня, пусти!
   - Я всегда только с теми, кого люблю...
  
   Умри, лирика, умри.
   Закопаю мысли у ворот,
   Поищу прохладной пахнущей земли
   Чёрной, как воронье крыло...
   Погляжу на небо свысока:
   Быть дождю сегодня или нет?
   Там белее снега облака,
   А внутри меня - погоды нет.
  
   Умри, лирика, оставь...
   Лютики сорву, цветки ромашки,
   Бело-жёлто-синий фон...
   Может...напоследок поиграем в шашки?
   Я б взял чёрных...
   И - твой первый ход.
   Впрочем, ты опять меня обманешь...
   Я дурак,
   Хожу под кожаным зонтом.
   Ты меня укутаешь туманом,
   И опять домой с тобой пойдём.
  
   Что ты держишь так упорно руку?
   Отпусти, я встану и уйду.
   Думаешь, не выдержу разлуку?
   Ха! Мне это по плечу.
   Я семян насыплю на твою могилу,
   Чтоб здесь был потом цветущий сад.
   Слушай, будет очень мило.
   И никто совсем не виноват.
  
   Что ж...
   Да не хватай ты за штанину!
   Говорю тебе: умри!
   Пришёл твой смертный час.
   Что бормочешь?
   Я уйду без крыльев?..
   Врёшь - их с роду не водилось за спиной.
   Я и в детстве не летал,
   То было сном дурным и детской мечтой.
   Я ведь...
   Погоди...
   Постой!
  

НЕ ЕШЬ С НОЖА

  

Как и к другому, можно и к себе привыкнуть,

так себя и не узнав.

Чтобы найти себя, надо себя переделать.

   ...- Делай с ней, что хочешь, Нат, - плюнул Вождь. - Но чтоб я... - глянул из-под волос, - чтоб не видел я её больше. Никогда.
   И ушёл. Лужайку перед домиком шагами смерил, по ступенькам деревянным поднялся...легко так, взлетел почти...в домик зашёл и дверью хлопнул. Голоса какие-то изнутри...не разобрать. Друганы к Вихрю приехали. На шашлыки с водкой. Байкеры х..вы.
   "Делай...что хочешь"...
   Нат сложил руки на ограде из металлических прутьев и уткнулся носом в рукав.
   "Делай, бл..дь, с ней, что хочешь"...
   Птички вокруг поют... Весна. Х..ва весна. Вон, и мать-и-мачеха распустилась у калитки, и лютики там всякие...дурацкие...смотрят своими едкими жёлтыми глазами. На меня. С-с-суки...
   Укусил себя за рукав. Зубы сжал...пыль в рот попала, земля...запахи костра, что вчера разводили...ещё что-то...пуговица. С-с-суки... Не буду я ничего делать. Поняли?! Не буду я ничего с ней делать. Не могу. Не хочу.
   Горький такой, сладкий запах костра от куртки... Кто-то вёдрами пустыми громыхнул, проходя мимо по дороге... Нат провёл пальцами по сетке...не чувствуется особо...на пальцах - мозоли от струн...не привык ещё...
   Дура. Я же сказал тебе тогда: уходи! Зачем вернулась?!
   Стукнул по ограде ботинком, не зло, так...немного. Она даже не дрогнула. Хвостом только вильнула...словно землю подметала...уныло так махнула...
   Я же сказал тебе...
   Глаза подняла и посмотрела на меня. Если я снова прогоню, уйдёшь?.. Пожалуйста. Понятия не имею, что творится в твоей собачьей голове. Укусила ребёнка. Сильно так грызанула за ногу. Ну...и что? Ты злая просто. Я б, например, дай мне волю, тоже всех перегрыз... Давай, собака, всех убьём. На фига они нам нужны...
  
   Вождь глядел в окно.
   - Вождь, а Вождь!..
   Погоди ты...Шакал. Чё? Какие такие машины? А-а...наши машины... Не, я не перегонял ещё... Фокс, отвали ты тоже! Посмотри доски там, в подвале...
   На старую деревянную раму уселся комар. Первый весенний комар, зелёный...не летает ещё даже - только криво ползает по окну...
  
   Давай убьём. У нас с тобой на двоих зубов много...и злости тоже. Чего смотришь? Да не рассказывай ты мне... Это другим плести можешь, что пацан этот сам виноват, что он через кость твою за божьими коровками полез... Не так всё было. Не так. Ты, собака, просто...людей не любишь. Ну, не любишь и всё тут. Ты и меня кусаешь...не сильно, правда, но...пару шрамов останется. Кто-то же не любит...ну, не знаю...белок! Так, первое, что на ум пришло. Или змей! Я жуков, например, терпеть не могу. А ты - людей... И что такого?..
   Что там Фокс сказал? Приручить тебя? Не-е-ет... Фокс у нас глупый. Нельзя тебя исправить. Ты такая. И всё. Ты и дальше кусать будешь. Загрызёшь когда-нибудь. Увезли же, вон, пацана в больницу... Сильно ты его... А мамаша как его металась! Хотела меня убить. Спрашивается, почему меня?..
   Не пойму вот...чего ты ходишь за мной? Я отпустил...прогнал...даже кинул тебе что-то вслед...не помню... А, ну да, ветку. Надо было - камень. Мож, тогда ушла бы? А тебя...всё равно поймают, если не уйдёшь. Собачатники эти...чистильщики... Нас обоих загребут. Только кажется мне, что Вождь... Ну его в чертям! Твоим чертям, кстати. Много их у тебя?.. Ой, б..дь, уйди! Отойди от меня, а!.. Ну, б..дь, убери нос свой мокрый холодный от моей руки! Пшла на х..й!!..
   - Пшла!.. - ударил по ограде ногой. Зло ударил.
   А ей по фиг. А она не боится. Хвостом завиляла, улыбнулась даже... Типа, знаю я тя! Сама злая и веду себя также. Гавкнула. Разные у собак бывают гавки. Свой язык. Бывает гавк радостный, заливистый такой, на высоких нотах... Или предупреждающий, переходящий на низкий рык... Или грустный лай...ну, грустно ей просто, вот она и лает.
   Этот гавк был задорный. Почти весёлый. Этот гавк был такой, словно она на весь свет кричала: а мне по х..й! Ха-ха-ха!..
   М-да, собака...
   Подошёл, руку протянул, погладил по голове... Тёплая. На ухе - тату. Штамп, из тех, что породистым обычно ставят. Номера... Как у зэков!.. Значит, хозяева были когда-то... Представить себе такое не могу. Ох, бл..дь, и доставалось же им от тебя, наверное... Надеюсь, не сожрала. Ты ж нас - и то всех перекусала. Вождя погрызла немного... Но он не в счёт, ему тоже на всё по х..й. Этого нашего...крикуна, блин! Вокалиста. Лешего. Говорят, он машины гонял раньше... И правильно ты его!.. Почему? Не знаю. Мы с ним...не особо ладим. Снова: почему? Ну, соба-а-ака... Откуда мне знать. У людей - как у вас. Не любишь что-то и всё тут!
   А дети - это что, табу?..
   Я тебе, псина, ведь не хозяин и не хочу им быть.
   Мож, ты поэтому ко мне привязалась?..
  
   Комар явно был пьян. И уж если не запахами, что царили в домике, то уж весной - это точно. Усы у него какие-то мохнатые... Странно, они что, разные бывают, эти комары?..
   - Чё там? - выглянул в окошко Джефф. - А-а-а...- кивнул многозначительно. - А в чём вопрос-то? Давай я эту тварь раз и...- усмехнулся. - В два счёта!
   Вождь смерил Джеффа взглядом. И вроде знаешь, что не дурак...но часто в этом сомневаешься. Рожа, бля, довольная, отъетая...
   - Не надо, - покачал головой Вихрь. - Иди лучше гитару свою настрой... Или девушку свою найди...валялась где-то тут...недалеко.
   Хмыкнул. Бросил что-то, ругнулся... На что он там ругнулся? А-а...на сопли...на слюнтяйство... Что ты, бля, понимаешь в этом мире, Джефф...
  
   Какая ты большая, собака...пегая... Ну, такая светло-коричневая. Сильная очень. И глаза - тёмные. Ух, ты...блин. Не могу, псина. Не могу и не буду ничего делать. Это выше меня. Не могу я...себя убить. Ведь ты - это я практически... Ток с хвостом.
  
   - Фо-о-окс!.. - позвал Вождь.
   Из соседней комнаты донеслись скрипучие гитарные звуки, и он недовольно поморщился. Тебе, бл..дь, Джефф, что не дай в руки - гитару, женщину - всё ни слава богу!.. Урод. Надо гнать его...
   - Чего?
   Явился великан. С вилкой в лапе. На вилке - селёдка. Кто тя учил селёдку вилками есть, а?!.. Чё? С ножа? Вот же... Не ешь с ножа - злым будешь. Что значит, "как тогда есть"?!!.. Руками!!!
   - Вождь, - нахмурился Леш, - не кричи на него, а... Какая разница, чем он рыбу ест...
   - А я и не кричу!! - заорал что есть силы.
   Я так...горло прочищаю. Петь буду сегодня, вот и тренируюсь.
   Так, Фокс, стой - я тебя не за этим звал. Убери, на х..р, вилку свою!
   - Ружьё возьми там, наверху у меня, - кивнул.
   - Зачем?
   Бл..дь.
   - Отнеси ему, - в окно кивнул. - И скажи, что если сам не убьёт, то это сделают другие...
   Не поверит же. Бл..дь. Что ему эти "другие"...
   - Или я это сделаю! - крикнул вдогонку Фоксу.
   Надеюсь, услышал...
   Леш поглядел на Вождя.
   - А что...- спросил, - убивать обязательно?
   - Не убьёт - уйдёт.
   Э-э...кто? Куда?
   - Куда? - не понял Леш.
   Комар начал жужжать. Всё пытался взлететь, да не выходило. Отчего - кто его знает. Мож, у него...крылья ещё не доросли или...вылез он рано... Где они там спят зимой? Или они не спят?.. Куда?..
   - Откуда я знаю, куда, - Вихрь пожал плечами. - С собакой. Куда-нибудь.
   Леш усмехнулся. Он вот так возьмёт и сам уйдёт? С собакой этой?
   - Глупо как-то...
   Да никто и не говорит, что умнС. Просто это так.
  
   - На, - Фокс положил на траву ружьё.
   Нат глянул на него безразлично... Он сидел на земле, жевал стебелёк какой-то успевшей пробиться травинки. Жёсткий... Лютики эти поганые...уставились...и маргаритки у ограды...
   - Э-э...- начал Фокс, - Вождь просил передать, что...
   - Да знаю я, что он просил, - поморщился Натан. - Отвали.
   Ладно.
   Фокс сделал несколько шагов в сторону домика, машинально поглядел в окошко... В окошке - два лица. Вождь и Леший. Ох... Ох, Натан... Что, думаешь, всё равно им, да?.. Неправда. Мне, конечно, надоело вас с Лешим разнимать...ни дня без драки...задираете друг друга... Но...
   - Натан, - Фокс вернулся и присел рядом на корточки.
   Чего те?
   - Хочешь, я её...того... - брови сдвинул, головой махнул в сторону собаки...
   Фокс, б..дь.
   - Не хочу, - огрызнулся Натан. - Пошёл, бл..дь, отсюда, а...
   Ладно.
   Вздохнул, направился к домику... На пороге за рукав поймал Шакал. Когда Шакал улыбался, Фоксу казалось, что бледная его, даже немного желтоватая кожа лопнет на скулах. Очень бы хотелось, чтобы лопнула. Противный он, Шакал этот...
   - Слушай, - шепнул, - чё Вождь пацана мучает? Тяжко ему. Давай я?.. - и смотрит в упор.
   Фокс головой покачал и отмахнулся. Да не трогайте вы его...
   Ну, теперь четыре лица в окошке. За шторкой.
  
   Натан выругался. С-с-суки... Всё, достали.
   Встал, взял ружьё, открыл заветную дверцу... Собака хвостом вильнула. Нос чуть сморщила и тявкнула.
   Ну-ну! Тоже мне...разошлась. Погоди, дай я тя отвяжу... Блин, ну и узел ты затянула... Ща... Да кто ж его так завязал?! Я... Конечно! Кто ж ещё к тебе в клетку сунется! Ха!.. Трусы они все, собака! Мне, правда, тоже как-то с тобой не особо уютно, особенно, когда моя шея на уровне твоих зубов. Но...всё фигня. Верно? Правильно. Это мой девиз жизненный: всё фигня и пошли все на х..й.
   Во - отвязал! Пошли...отсюда. Ну, ты ток на меня не прыгай, ладно?.. Вон, вперёд беги, авось убежишь совсем... Чё смотришь? Говоришь, мы с тобой одной крови, ты и я? Ох, и сучка! Пойдём...пни там калитку...
   Натан оглянулся на домик. Нет, псина, просто так такие как мы не уходят.
   Нагнулся к куче мусора у забора, палки там, железки какие-то, кирпичи...
   О! Вот хороший кирпич! Так, не лаять! Оставь в покое эту тётку, видишь, как она орёт и шугается от тебя!.. Иди сюда, иди... Ща мы им покажем, какие мы, на х..й, оба злые...
   Развернулся, руку занёс и метнул кирпич в окно. Попал. Стёкла полетели... треск...мат...
   Ха!.. Давай к полю...
   А страшно, да, когда идёт человек с ружьём, а впереди собака злая?.. И не охотники они вовсе. Они сами по себе. Мир - сам по себе, и они - тоже.
   О, а солнце уже печёт. И землю даже прогрело. Немного пока, только верхние слои, но...факт остаётся фактом. Оставь кота в покое! Да х..й с ним!.. Собака!.. Что, не хочешь оставлять его в покое? Ты посмотри, какой толстый и неповоротливый!.. Fuck! Ха!.. Не, не, он в куст смородины прыгнул! Да! Да! Смотри, бля, сбежит!.. Лови его! Давай!!!.. Осторожно, блин, ветка... Давай... Лови!!!.. Ща, погоди, я помогу тебе... Я - справа, ты слева, усекла? Fuck!! Ха!..
   - Что ж вы делаете?! - женщина какая-то в халате бежит к нам от своего сарайчика.
   По тропке бежит, между грядками с клубникой.
   - Что вы делаете?!
   Как что?!!..
   - Гоняем кота!!!..
   О-о-о...собака... Ща нас с тобой зароют тут. Прямо под клубникой. Мотаем!
   Ор какой-то и мат вдогонку.
   На поле. На поле! Там...коровы пасутся! Будем пугать коров!.. Ой, fuck, у Петровича ж тоже ружьё есть. Пристрелит. Он точно пристрелит. Он давно на нашу банду косо смотрит. Ну, конечно, как тут смотреть иначе, когда Вождь на своих шести сотках за все годы даже укропа не вырастил. Ну...не растёт. Бля. Ха!..
   По х..й!!! Вождь глупость сделал, что ружьё мне дал!
   Ой, как же хреново мне, собака...
   Смотри, бля, и тут маргаритки. Белые и розовые. Мелкие мохнатые шляпки. Ну, затопчешь... Прально - ещё раз вырастут. Что нас не убивает, то нас делает сильнее! Так, по-моему, у Обороны поётся?
   Коровы. Пасутся. Животные. А ты - собака. Только свиньи в воздухе не хватает...
  
   Небо. Синее. Земля и правда прогрелась. Тёплая. Спиной чувствую. Облака... Офигенные облака, бл..дь. Такие...урывками...кучками столпились на небесах... практически через равные промежутки...узор...
   Fu-u-uck...
   - Чё ты тут делаешь?
   Бл..дь. Облака загородил Петрович.
   - Да мы вот... - не рычи на него! - мы вот коров твоих пострелять собирались...
   Усмехнулся. На палку облокотился и смотрит вдаль. Молчит. Потом говорит:
   - Да я и сам думаю...надо зарезать парочку. Не прокормлю зимой.
   Серьёзно?
   - Так до зимы ещё...
   Пожал сутулыми плечами.
   - А что изменится за несколько месяцев?.. Ты поспрошай, вашим там никому не надо...
   - Корову?
   - Мясо! - усмехнулся. Закурил...
   "Приму" он курит. Дерьмо редкостное.
   Мясо...
   - А её что, - кивнул на собаку, - не пришибли ещё?
   - Нет, - пожимаю плечами. - Слышь, Петрович...
   Чего?
   - Ты как думаешь, можно убивать...злых?
   Молчит. Косится то на меня, то на псину. Не рычи на него!.. Вот, блин, сучка.
   - Сука ваш Вождь, - бросил Петрович, палку свою взял и пошёл...на ходу закинул посох на плечо.
   Я глаза закрыл. Наверное... Просто у него...своя политика. Ну, надо ж мужику как-то жить, во что-то верить...он, вон, даже крестик православный носит. Дурак.
   Ну, что собака? Я, бл..дь, последний раз тебя спрашиваю...
   - Ты уйдёшь от меня или нет? - поворачиваю к ней голову.
   Смотрит.
   Пошла вон...
   Молчит.
   Приподнимаюсь с земли - мне стрелять лёжа неудобно. Я вааще стреляю плохо. Ну, и даю залп в воздух. Кыш-ш-ш!..
   Рычит. Зубы скалит. Дуло на неё направляю... Как же легко выстрелить, когда на тебя бросается дикий зверь. Когда человек на тебя бросается. Когда времени у тебя - в обрез. Вот так раз и... Кому-то ружьё отдавать - тоже легко. На, мол, я не могу! У меня, мол, сил не хватает, я...жалко мне. Сделайте это за меня, ё.. твою мать!!!..
   - Уйдёшь? - спрашиваю.
   Нет.
   - Почему?
   Не могу.
   Хорошо, тогда могу я. Стреляю.
   Испугались эти долбанные коровы... И Петрович где-то там, впереди оглянулся. И несколько птиц с дерева сорвались. А ещё бабка какая-то встрепенулась - она через поле за хлебом шла. С авоськой. Она испугалась больше всех. Потому что она старая...потому что звук вылетающей пули она ни с чем другим не перепутает.
   Поглядел на траву... Убил. Мог бы и не смотреть, итак знал...
   Собака...
   - Э-э... - где-то за спиной знакомый голос.
   Как же вы все зае..ли меня! Пошли вы все на х..й!!! Крикун этот ещё... Стихоплёт и бумагомаратель. Что тебе?!
   - Ты что...- нахмурился Леший, - ты что...плачешь? - так просто сказал, не спрашивал даже, а больше от удивления...
   Да пошёл ты на...!!!..
   Леший сел рядом на корточки, тронул собаку за ухо.
   - Пошли, - сказал, - там...стекло вставить надо.
   Какое ещё...
   - А...- прищуриваюсь, - а с тобой-то что?..
   - Ну, - плечами пожимает, - спроси у своего кирпича!
   - Как я, блин, метко! Хоть что-то стоящее за сегодняшний день сделал...
   - Да уж...
   Ладно, только...я уберу её. В лес.
   Знала же, что убью. Если бы сомневалась, не привязалась бы так ко мне...
  
  

СВЕТ МОЙ, СОЛНЫШКО, СКАЖИ...

  
   Он был бесконечно счастлив. И страшно благодарен. Потому что блестел. Ура. Наконец-то. Невероятное ощущение...чистоты и лёгкости бытия. От самого кончика стройной стоечки и идеально ровно полированного края тарелочки он переливался, ловил тусклый свет лампы, превращал его в яркие отблески, кружил-кружил...и, конечно же, не забывал благодарно подмигивать и позвякивать хозяину.
   Пашка же то и дело расплывался в довольной улыбке. Х-ха! Класс.
   Ещё раз внимательно осмотрел установку - не упустил ли чего - и, прицелившись, кинул тряпочку в мусорное ведро у двери. Попал. День начинался замечательно. Что странно и приятно одновременно. На коленях лежала свежая, ещё мажущаяся свинцом газетка с глупой статьёй "Настоящие инструменты начинаются от 1000$", рядом стояла очень вместительная кружка с кофе, куда "тутошний стукач" уже успел добавить рому из любимой фляжки, и вообще атмосфера, как говорится, способствовала.
   Всему.
   Закинул ноги на ящик, отхлебнул горячего крепкого, ни с чем не сравнимого кофе... Пусть Маринка сама пьёт свой болотистого вида зелёный чай, мне он доверия не внушает абсолютно...особенно, когда в нём неожиданно всплывают отходы производства... О! Конечно, это ранние цветки жасмина, собранные работящими китайцами...или кем там...корейцами - сам чёрт их не разберёт - никто не сомневается... И миниатюрные брёвна в моей кружке тоже чрезвычайно полезны. Да, да, Мариша, конечно...
  
   - Паша! - хмурится Марина. - А как же сердце, а?!
   Мариша...сердце стучать должно...биться. Если оно сильное, выдержит.
  
   Пашка глубоко вдохнул терпкий кофейно-ромовый аромат и продолжил чтение. Не спеша, со вкусом он смаковал каждое глупейшее новонапечатанное слово и бредовую мысль уже печально знакомого автора.
   - А я всегда знал, что ты дура-а-ак...- протянул нараспев.
   На улице потеплело, вспомнилось почему-то лето... Озеро... Как Мишку плавать учил... Красота...
   Эх, день задался.
   Не люблю...журналюг. Не переношу эту настырную и наглую породу. Они как...рыбы-прилипалы. Есть такие. Липнут к большим рыбинам, к китам там всяким, к судам... Хотят, чтобы их и кормили и защищали и носили на себе. Паразиты.
   Не люблю.
   Тяжёлая дверь скрипнула, Пашка чуть покосился на неё, не поворачивая головы. Ничто не заставит меня двинуться и нарушить это благодатное равновесие, подумал он. Всё равно. Плевать. Даже если через пару часов репетиции снова ждёт работа...надоевшая пыльная стройка...извёстка, батареи и плиты...орущие до хрипа прорабы...и железные леса, окутавшие дома... Нет-нет, конкретно сейчас я в другом мире. Грузить чугуний будем потом. Всему своё время.
   Всё просто. Приоритеты определи и живи.
   Хм...
  
   - Пашка, ты мусор когда вынесешь? - кричит Марина из кухни.
   Часто она так кричит.
   Мариш...скоро. Когда партию дозапишу. А если не дозапишу...значит, никогда.
  
   Ну... Чисто. Друг, ты блестишь. Позвякиваешь. Ты - готов. Всем своим стальным существом.
   Ну, где же все?!
   Что-то нерешительно замаячило в коридоре, и Пашка поглядел, нахмурившись. Эт ещё что за...пижон... костюмчик полосатый...галстучек... Дяденька, вам кого?
   Вениамин Матвеевич понял, что не ошибся дверью, смело ступил на порог и расплылся в улыбке. Лысина его радостно заблестела, а ручки приветственно потянулись к барабанщику. Здравствуйте, здравствуйте, я теперь ваш менеджер! Я, собственно, и раньше к вам заглядывал, не припоминаете? А, не важно!.. Теперь дела пойдут в гору, это я вам слово даю честное, шоуменовское. Кхм. Как вы раньше без меня жили?..
   Пашка скептически поморщился.
   - Просто замечательно, - ответил, пожимая руку менеджеру. - Просто замечательно мы жили без вас.
   - Здоров! - махнул с порога Леш.
   Следом за Лешим шла Алик, улыбающаяся, но немного бледная. Поня-я-ятно, кивнул Пашка. Весёленький вчера вечерок был, да?
   - Где мне сесть, чтобы я не мешал? - менеджер, казалось, действительно верил, что может помешать. Этому. Действу. И этим людям.
   - Да где хотите! - усмехнулся Леший, перепрыгивая через провода.
   Что это за беспорядок такой...творческий...
   Алик тронула бас. Потом свой лоб. У-у...голова вроде и не болит, а как-то...потрескивает, что ли... Словно разрядики маленькие бегают...
   - Не опоздал я? - Женька прикрыл за собой дверь и поспешно стянул куртку. - Вижу, как раз вовремя. А это...- он оглянулся было на менеджера, но Леший с Алик отмахнулись: ай...не надо вопросов...давай играть лучше. Работать давай.
   Ага...
   Вот тоже интересно, подумал Пашка, люди работой разные вещи называют. Для кого-то работа - это сидение в офисе по восемь битых часов. Бесполезный труд маленького человечка. И человечек, что самое страшное, бесполезность эту осознаёт, да только...деньги нужны. Чтобы жить. Ха! А может быть, для жизни кое-что другое нужно, поважнее, а?
   А потом он домой приходит...и гитару в руки берёт.
   Вениамин Матвеич сиял не хуже Пашкиной начищенной установки. Он устроился скромно, на каком-то маленьком удобном ящике, положил дипломат на колени и приготовился. Ну...присутствие "шоумена" было не особо и нужно... Точнее, не нужно вообще. Оно объяснялось исключительно его, Вениамина, собственным желанием и врождённым свойством докапываться до сути всех вещей. Он очень хотел, прямо жаждал "ознакомиться с творчеством вживую". Тварьчеством, как поправила его Алик... Ну, пусть так.
   Ладно. Сидите. Слушайте. А мы, пожалуй, начнём... С чего-нибудь старого...
   Пашка повертел в руках палочки. Знаю. Работа - это то, где ты выкладываешься по полной. И с удовольствием. С...кайфом. Или...драйвом, как сейчас говорят. Всё остальное...не имеет ни малейшего чёртова значения.
   - А-а... - протянул Пашка, взмахивая палочкой, - где же наш ритм?
   Какой ещё... Вот, чёрт. И правда. Почему у нас вечно кого-то не хватает, а? Что за на фиг? Gybs вон, одиноко так на подставочке стоит...чёрным лаком отливает...с царапинами.
   - Что-то не так? - осторожно поинтересовался Вениамин Матвеич.
   Все взгляды обратились к нему, менеджер заёрзал на месте и забарабанил пальцами по дипломату. Полосочки на строгом красивом костюме смущённо забегали. Ну, что вы? Я ж волнуюсь...
   Пашка ещё раз оглядел свои тарелочки. Какой идиот может чистить их механически?.. Изверги. Это кощунство... Или ещё...войлоком! А песочком не попробовали?! Не...лучше уж я потрачусь на химию, но хоть буду уверен, что не сдеру с них надписи!.. Химия эта, конечно, влетает в копеечку...американскую...только Маринке - ни слова.
   Женька провёл рукой по струнам, взял несколько аккордов и с удовольствием отметил, что всё строит и прекрасно звучит. Не зря, значит, посидел ночку, прииграл новые струны... Ну, не всю ночь, конечно... Хм... Кстати! А я ключи-то от дома взял?.. Похлопал по карманам джинсов. Вот, блин!..
   Лешу всё мерещились какие-то шаманские танцы на столе... Микрофон в ладони приятно холоден... Голос слушается... А чудо это в полосатом костюме сидит, уши навострил... Чё-то напоминает он мне героя пошлого старого комикса... И говорит притом, что приведёт к нам какого-то журналюгу. Сегодня, что ли? Ой...нет...только не сегодня. Как жестока и несправедлива жизнь. Из "Mus` review" журналюга вроде. Хорош журнал. Но всё равно - критики - эт неудавшиеся писатели. Эх... Знал бы ты...менеджер, блин, как надоели вы все...экономисты-юристы-сценаристы с музыкальным уклоном... Не люблю я людей, которые везде нос суют... И тут они...и тут... И нигде конкретно. Но, впрочем, ты вроде безобиден... А то смотри... Был у нас один шустрый в "Пентакле", так его я лично метлой поганой с лестницы гнал!..
   Алик улыбнулась. Классно было вчера... Да и сегодня, в принципе, тоже неплохо. Даже лёгкая похмельная слабость - не помеха.
   Что ж, думал Вениамин Матвеич... Поглядим, поглядим... Так и...не забыть бы купить "вискас"... Со вкусом цыплёнка... Эх...разбаловал же я Людвига, страсть как разбаловал... Ну, что поделаешь?.. Ведь животное же... Совершенно беззащитное и такое...такое беспомощное...
   - Пили, значит, - спохватился Пашка, чувствуя, что придётся, блин, ждать явление ритма, - пили и без меня?..
   У-у-у...головой косматой покачал.
   - Повторим, Пашка...- кивнул Леший. - Обязательно...
   Леш нахмурился. Чё опять дверь скрипит, а? Надо уже давно её смазать. Но всё как-то руки не доходят.
   Вениамин Матвеич задумался, глядя куда-то в пол. О разных вещах...
   - Ты. Сидишь. На моём усилке, - хриплый злобный голос откуда-то сверху заставил менеджера отвлечься от размышлений.
   А? Что?.. Он поднял глаза. Перед ним стоит странного вида парень, лохмат, небрит, пахнет от него...нет, несёт...пивом. Скорее даже угаром. И...ещё чем-то...
   На чём я сижу? Ой... И правда...извините-извините... Спохватился, подпрыгнул...
   Ни на кого ни глядя, Нат подключил гитару. Чёртов экономист. Маркс-Энгельс, чтоб тебя.
   Леший зарычал в микрофон. Женька завёл партию, окончательно осознав, что ключи всё-таки забыл дома на шкафчике для обуви.
  
   Меня научили быть вольным и диким:
   Я родился и вырос в тюрьме.
   Шрамы от плети на мне как улики
   Той жизни, что шла в страшном сне...
  
   Гхм... Вениамин Матвеич тихонько кашлянул в кулак. Мило...
  
   Меня унижали, мне в душу плевали,
   Я песни чужие учил.
   И я их боялся, я им подчинялся
   И по приказу любил....
  
   Леший чуть улыбнулся. Сквозь рык. Ну...ребячество, конечно... Песню эту я лет сто назад написал... Время было такое. Дикое, неспокойное и...злое. И состояние.
   Но что ему ещё петь, этому представителю музыкальной индустрии? Хороша, кстати. Песня. Будет ещё лучше, если сейчас вот Натан не слажает... О, ну?.. Хорошо... Голова пьяная, а руки своё дело знают. Ну, брат, у тя и вид...
  
   Но ветер гор-р-рдый, никем не пленённый,
   Мне ночью легенды пропел.
   О вольных духом, о вер-р-рных подругах,
   О тех, кто живут не как все...
  
   Их жизнь - это бег под Луной.
   Их жизнь - это споры с грозой.
   Их жизнь - паутина дорог.
   Им жить помогает сам Бог.
  
   Помогает...бог...
  
   Я теперь с ними, о ком вы забыли,
   Кто предков заветы хранит.
   Как вы ни мечтали, не вколотили
   Их ливни в дорожный гранит.
  
   Вместе мы - сила, и наша могила
   Пусть нас еще подождёт.
   Где б нас ни носило, наша стихия -
   Воля и скорость взахлёб...
  
   Леший...почему ты вдруг эту песню вспомнил, а? Почему про скорость...и про волю...
   Не понять мне по твоему лицу, не найти ответа.
  
   Нам смерть - это цепи и плеть.
   Нам смерть - под Луною не петь.
   Нам смерть - быть такими, как все.
   Нам смерть - подчиниться узде.
  
   Чего смотришь на меня, Скандинавка? Я всего лишь играю. Струн...шесть, и я...царапаю их медиатором.
   Что не так? Не тот ритм?
   Тот. Для меня - тот.
  
   Живи, как умеешь, делай, как знаешь,
   А там - как тропа повернет.
   Будь с собой честным, ведь не известно,
   Где нас Судьба заберёт.
  
   Но вместе мы - сила и наша могила
   Пусть нас ещё подождёт:
   Мы жизнь не прожили и Песнь не сложили
   Для тех, кто за нами пройдёт.
  
   Наша жизнь - это бег под Луной.
   Наша жизнь - это споры с Судьбой.
   Наша жизнь - паутина дорог.
   Нам жить помогает сам Бог.
  
   Будем огнём, а не туманом!
   Будем грозой и ураганом!
   Солнцем мы будем
   И будем метелью!
   Будь вместе с нами собой,
   А не тенью!..
  
   Сигаретку...
   Ветер настырно дунул. Натан поискал в карманах зажигалку. Ага! Во! Сдохла... Блин. Лукич! Эй, Лукич!.. Дай огоньку, а?.. Что? Да. Что? Нет. Ах, ты не куришь... Как не куришь?.. Ты издеваешься, что ли?!.. Неужели в этом мире остались некурящие стСящие люди?!
   Хм.
   Играют. Там, сзади, в...как это сказать?...подвале?...на базе?.. Не знаю. Там.
   Пусть.
   Огоньку бы... Хочу огня.
   Не, ну...до ларька что ль бежать прикажете?!
   - Люди!! - крикнул Натан в никуда и взмахнул руками. - Дайте огня!!..
   Подошёл, ковыляя, Лукич. Молча протянул огнетушитель.
   - Луки-и-ич!!..
   Ё-моё... Ну, у меня сигарета в одной руке, огнетушитель - в другой. И чё??!!.. Поставить его к нам? Для пожарников? А что, придут? Проверять придут. Соблюдение правил техники безопасности. Ладно...
   Что ты смотришь на меня, старик?
   - А у тебя право на ношение оружия есть? - спрашивает Лукич.
   Старик, нам с оружием не нужно это право.
   - Сынок...- прищурился на солнечный луч Лукич, - если ты взял ружьё...оно когда-нибудь выстрелит. Непременно.
   Знаю.
   - Не вчера так завтра, - добавил сторож.
   Знаю.
   Не по себе старику. Виноватым себя, что ли, чувствует...или боится чего.
   Смотрю на него. Молчу. Я, старик, знаю, что делаю. Когда я решу, тогда оно и выстрелит.
   Он нахмурился, губы покусал. Хочется ему ещё что-то добавить...спросить...
   О, человека вижу! По мобильнику говорит и к нам вроде направляется. Эй, парень...
   - Чувак, - говорю, - огоньку не найдётся?
   Парень, блондинистый такой, высокий, кивнул и щёлкнул зажигалкой.
   - О, чёрт...- затягиваюсь, - Спасибо... Пожарник?
   - Кто? - он удивлённо поднял брови.
   Не? Ну, тогда ладно. Женька? Рыжих там, внутри ищи. Ага, прям по коридору. На рык иди, не ошибёшься. А...впрочем...пошли, мне тож возвращаться пора. Ща... затяжка...ещё одна...
   Вон твой Женька, кстати, с экономистом вылезли на свежий воздух.
   - Или когда оно решит, - хлопнул меня по плечу Лукич и пошёл к сторожке.
   Гляжу ему вслед. Тяжёло старик идёт. Согнувшись немного.
   Или оно...
  
   Звякнули ключи в Женькиной руке.
   - Пасиб, Богдан! - улыбнулся он весело.
   Блондинистый парень поймал Женькину руку, нагнулся к самому уху, видимо, сказать что-то хотел...
   У Натана выпала сигарета. Хорошо, что не огнетушитель. Fuck!!!.. Парни, вы чё? Ёпс тудэй... Не-не-не, стоп, погодите, я и так, бля, мозги в кучу собрать не могу, и вы ещё...с утра...такое...блин... Ну, ни фига ж себе, а?!
   Женька рассмеялся, поймав офигевший взгляд Натана.
   А Нат...он не мог не смотреть, он застыл просто. Завис... Женька! У меня...одни междометья на уме, чест слово!! Я ж с тобой...в одной группе вроде как...того, играю. Ненормальный ты мудак!! Блин. Я даже...вообразить не мог...
   Вениамину было хуже. А-а-а... Э-э... Полосочки на костюмчике смущённо дёрнулись. Молодые люди?!
   Натан смущённо потёр пальцем лоб. Собралась, блин, компания. Верно, Маркс? Эй, Маркс! Очнись, бля!.. Давай, пошли к остальным. Ещё раз вернёмся.
   Понимаешь ли, Маркс...
   - Есть три вида извращённой любви... - Натан, чувствуя, что должен прояснить ситуацию и вывести мужика из транса, ободряюще похлопал его по плечу, -...любовь мужчины к мужчине, любовь женщины к женщине и любовь народа к партии!
   Вениамин бросил испуганный взгляд на лохматого человека с тяжёлым красным огнетушителем и поспешил вернуться к более адекватным, по его мнению, людям. Например, к мило улыбающейся Саше и басовым переборам её гитары.
   Нат оглянулся на парней у входа в базу. Разговаривают. Улыбаются. Он тоже улыбнулся, рассматривая почему-то дверной косяк... Так, первое, что на глаза попалось. Какой странный мир, а, думал Нат. Только решишь, что знаешь о нём всё, так он...злится словно на твою "мудрость" и подкидывает нечто такое...новое...неожиданное... Во! На тебе! Как на это отреагируешь?!
   Никак.
   Нат приткнул огнетушитель в угол.
   - На кой? - кивнул Пашка и подозрительно покосился.
   - Пожар души тушить...- плечами пожал Натан.
   - А-а...- понимающе протянул барабанер и начал настукивать ритм, теребя тарелочки.
  
   Сначала пришли тени,
   Уселись за столом.
   И грусть воспоминаний окутала мой дом...
   Спасёт лишь горький чай и старое вино
   От жизни,
   Что ушла...
  
   И что придёт ещё.
   - Желаю всем здравствовать! - послышался незнакомый голос с порога.
   Радостный такой тенор.
   - Здравствуйте, Игорь, - менеджер подскочил, очень обрадовался, протянул приветственно руку...
   Все поняли - явился представитель прессы. Хм... Парень худой высокий...лет двадцать пять-двадцать шесть максимум...волосы русые длинные собраны в хвост... фотоаппарат на ремне - через одно плечо, через другое - сумка кожаная чёрная...в ушах - наушники. Беспокойный такой, располагающий к себе, как все журналисты...оглядел всё быстро...галочки себе там где-то в невидимом блокноте поставил...руки всем пожал...
   И уже небось определил по этому рукопожатию, кто как настроен. На разговор. Пашка хмуро так сжал руку, с силой, с тяжёлым кивком. Леш - очень миролюбиво. Вернувшийся Женька - с улыбкой. Натан - лениво. Игорь протянул руку Алик и...сразу же сел рядом с ней, без лишних слов.
   - "Ветра-а-а"...- протянул, улыбаясь.
   Мы.
  
   - Алик, ты когда-то пробовала играть на безладовом басу... - Игорь прищурился так, будто в то время рядом стоял, - Почему всё-таки отказалась от этого инструмента?
   - Да, было дело...- кивнула Алик, - Ещё только когда мы с Женькой начинали, когда ещё "Ветров" и в помине не было, он притащил безладовый инструмент...это интересное ощущение...звук приобретает такую, знаете ли...певучесть, что ли...- как трудно иногда выразить мысль словами...даже нет, не мысль - чувство! - А отказалась... Просто мы играть агрессивнее стали, к нам такой инструмент теперь не подходит...
   Каждой песне - свой инструмент. Как каждому пути - свой путник.
   -...тут строй понижен, - продолжала Алик, - да и мне нравится, когда открытые струны по первым ладам щёлкают...хулиганство какое-то сразу...непричёсанность в звуке, - улыбнулась, поглядев на Лешего. - Но если потребуется, я с удовольствием вспомню прошлое...
   - А как называлась та группа, и что вы играли?
   - Играли что-то фолковое, Каштанка же у нас повёрнут на ирландской истории...
   - А то!!!! - из угла.
   Игорь понимающе кивнул.
   - ...а название...
   - "Nightmare". Это Алькино прозвище, - подсказал Женёк, не утерпев.
   Ага, подумала Алик, это было первое, что сказал Богдан, когда я к вам переехала... Так и сказал - кошмар. "Женщина в нашем доме... Кошмар!"
   Лешак офигел... Ну, да! Кошмар! Эт вам с Богданом кошмар, а мне... Жена!!!
   Натан прикрыл глаза ладонью - смеялся.
   - А сейчас "Ветра" исполняют что-нибудь из того...прошлого репертуара?
   - Ой, какой там репертуар?! - хохотнул Женёк - Так...три песни, два аккорда...
   Ха!
   - Да, ладно те, не прибедняйся! "три песни, два аккорда", - передразнила его Алик. - Мы играем "Искупление". Чуть утяжелили, конечно, да я к Женькиному тексту припевы дописала...
   - "Дым над водой, огонь над землёй!" - пропев строчку, с хитрецой подмигнул Игорь.
   - Ну-у-у... Мы ж выросли на "Deep Purple"!!! - ничуть не смутилась Алик.
   А чё, парень в теме! Это хорошо...
   - Да я поигрывал раньше...так, немного, - объяснил Игорь. - Каждый человек когда-нибудь берёт в руки гитару и пытается творить...- улыбнулся. - Вскоре понял, что я - слушатель. А ещё что-нибудь играете из старого?
   - Есть одна вещь...- Женёк с удовольствием делился планами и воспоминаниями, - инструментал, правда, пока... Никак не решимся её исполнить. Для Лешака она слишком женская, текст, в смысле, а Алик я никак не могу уговорить её спеть... Но! - поднял вверх указательный палец. - Не теряю надежды!..
   - Не буду спрашивать, что за песня, пусть сюрпризом будет! Алик, а почему именно бас? - прищурился. - И как родители отнеслись к появлению электрогитары дома?
   Э-э-э... Родители? Алик не сразу сообразила. А причём тут... Хм. Дай вспомнить... Кажется, что это было в другой жизни. Словно и не со мной вовсе.
   - Как? Равнодушно. Сидит девка дома, по мужикам не бегает, на гитарке бренчит... И что с того, что на ней четыре струны, а не шесть, как раньше?
   Да и кто там струны считал!
   - А с гитарами я не дружу... - усмехнулась. - Аккорды знаю, что-то там сбренькать могу, но... Музыки не получается... Видимо, просто, гитара...она - женщина, и не терпит противоестественных отношений... Жень, ну, не ржи ты, а? У-у-у!!! Жеребец стоялый! Я серьёзно!!!
   - Я тоже!!! - тряхнул рыжей гривой. - Бля, Колючка! Ты чё как ляпнешь! Хоть стой, хоть падай!!! Я ж помру с тобой когда-нить со смеху, и виновата в этом будешь ты!!!
   Сидит, смеётся! Каштанка!
   - У тебя просто гитары - извращенки...
   - Ага! Натан, бля-яа-а, ты попал в десятку! - гитарист состроил ему глазки. - Они у меня "Камасутру" изучают!!!
   Бл..дь!!! Нат кашлянул. Вот же...извращенец! Ещё и ржёт!! Зар-разза!! Леш! Уйми его! Леш? Эх...и ты, Брут...
   - Ага, - Игорь улыбнулся Алик. - Отсюда твой такой чувственный стиль игры, я так понимаю? Мужчину надо соблазнять... - подмигнул.
   - Да-а... С вами, мужиками, только лаской и совладаешь...
   Fuck! Скандинавка!!..
   - А что ж ты со мной тогда так...грубо? - поинтересовался Натан.
   - А ты не мужчина...
   Чё??!! Чё?! Эт, как не мужчина??!! Я...я ж...доказать могу!..
   Ой, Нат! Иди ты...лесом!..
   - ...ты - викинг!
   Хохот.
   А-а-а...ты в этом смысле! Ну, тогда ладно... На это согласен.
   - А скажи, при такой скорости игры, да ещё на тяжёлых струнах...руки не устают? А то многие басисты жалуются на боли от микровывихов...
   Не, Вениамин, ты кого нам привёл??? Всё-то он знает, мать его так!
   - Устают, конечно, но ведь искусство, как и красота, требует жертв...
   Бл..дь! Вся наша жизнь требует жертв! С кровью, с болью, чтоб, бля, жизнь эту... того...жить её не хотелось... Она испытывает словно: во, мол, какая я... Уверен, что хочешь продолжить?.. Да! Хочу!..
   - ...но это не смертельно, - продолжила, как и не было этой поганенькой мыслишки. - Тут главное не переборщить...дать отдых пальцам, струны полегче поставить, медиатором поиграть, в конце концов, хоть и не люблю я этого.
   - Почему? - удивился Игорь. - Ведь с медиатором можно увеличить скорость игры.
   - Между мужчиной и женщиной... - озорно блеснули глаза. - Не должно быть преград в виде всяких там медиаторов... - ласково провела по грифу лежащего на коленях баса, легонько стукнула по струне... Fender отозвался низкой, густой нотой...как кот, ласкающийся к хозяйке...
   Восхищённое молчание. Женщина!.. И этим всё сказано!..
   - Леш, - опомнился журналист...действительно, "Nightmare", ей идёт это прозвище... - упорно ходили слухи, что вокалист "Ветров" сорвал голос и петь больше не сможет. Слышал сегодня, что это неправда. Так что было на самом деле?
   Леший кивнул нехотя.
   - Да, действительно, мы отказались от нескольких выступлений, и виной тому был я, - признался. - Простыл, зараза, ангину подхватил...
   - Да, неприятно, - согласился Игорь. - А как решал эту проблему? Как восстанавливался? Ведь можно было бы не отклонять выступление, выйти, спеть пару песен и - свободен.
   Играл раньше, говоришь? А не пел случайно?..
   - Как? Лечил ангину и молчал. А что я ещё могу? Вон, выучили с Алик несколько жестов и общались их комбинациями...
   Ха!! Скандинавка, правда, что ли?!.. Обалдеть! Я б на это посмотрел!
   - ...а как понял, что здоров, начал понемногу распеваться, упражнения для связок... А не отказываться...- Леший огляделся. Хватит, бля, ржать! Хоть ты уймись, а, Пашка! - Понимаешь, конечно, можно было бы влить в глотку...ну, точнее, в гортань кубик адреналина, но...потом ведь голос сядет со страшной силой! Нет, мне этого удовольствия не надо. А ещё есть такая гадостная штука, как кровоизлияние в гортань...при ангине заработать - плёвое дело! На фиг!!! Я петь хочу...
   - Адреналиновый аферист! - крикнул Натан.
   Леш молча показал кулак.
   - Да...рубцы...узелки... - поморщился Игорь. - А ты учился где-нибудь петь?
   - Нет. Я сколько себя помню, столько и пою. Не Шаляпин, конечно, но...- усмехнулся. - Потом мужик один показал, как распеваться правильно, как связки разрабатывать, как прогревать перед выступлением... Он то ли в опере там пел когда-то, то ли в филармонии какой, я так и не понял, малой был...совсем.
   - Ладно-ладно! - улыбнулся Игорь. - Не буду выведывать профессиональные секреты! У тебя, насколько я понимаю в этом, баритональный тенор?
   - Не, ну, эт прям допрос!
   Помолчи, Натан!
   - Да, баритональный.
   - Я это вот к чему... На фоне тяжёлых скоростных рифов и виртуозных соло твой рычащий вокал звучит очень сочно и не теряется... Тебе удобно так...рычать постоянно?
   - Я не испытываю никаких неудобств, - пожал плечами Леший. - Тем более...эх...гадость щас скажу тебе, признаюсь...курю я. И тем самым ещё сильнее голос сажаю. Вот, недавно заметил, что низкие ноты брать стал увереннее. Но! Верхний регистр пока не страдает...и слава Богам!..
   - Я те пострадаю! - Алик пригрозила мужу. - Тут же на мятные конфетки перейдёшь!
   - Жестокая ты женщина, Аля! - Леш аж всплакнул...типа... - Я не люблю мятные конфеты-ы-ы...
   Женёк о-очень громко "шепнул" из своего угла:
   - А ты мне отдавай! Я люблю!..
   - Но-но-но!!! - Алик шутливо погрозила Женьке пальцем. - Ты, угловое существо! Неча тут мне детей плохому учить, нехорошестями совращать!
   А чё?! Я такой!!!
   - Леш, а какая самая высокая нота, которую ты можешь взять?
   - Ну... Рабочие у меня первая и вторая октавы, при желании могу "взлететь" в третью, до "ми"...ну, нижнюю "до" третьей я беру спокойно. Только не в этом дело... Ты Оззи ведь слышал?..
   Игорь руками развёл... Ну чё вы, в самом деле... Аж неловко как-то...
   -...Ну, так там диапазон - никакой, но владеет он им...он и с тем, что есть, способен достучаться до людей. И это главное, а не высота ноты, которую ты взял! А есть уникумы с тремя, даже пятью октавами, которые никому не нужны.
   - Ну да! А как же Пелагея? - Игорь был готов докопаться до дна. Вот ведь клещ!
   - А Пелагея - счастливое исключение, только лишь подтверждающее правило. Я лучше буду востребованным и иметь работу, чем непризнанным гением, ведь...- помолчал, - семью-то кормить надо...
   Тока что-то пока плохо с этим...эх...
   - Ну...правильно, наверное...- согласился Игорь. Потом рассмеялся, вспомнив что-то: - Трудно ж жить шведской семьёй!
   Леший обалдел. Чего-о-о?! Это...это ты откуда...это кто тебе такое сказал?! Вот, блин!!
   Алик еле сдержала улыбку, отвернулась чуть и сказала как можно серьёзнее:
   - Почему трудно?.. Мы по расписанию!
   Офигевшая тишина. Натан с Лешим мгновенно перестали смеяться, и ошарашено поглядели сначала друг на друга...потом на Алю. Спросили хором:
   - А я почему не в курсе??!!..
   Отмахнулась, рассмеялась... Мужики-мужики...что с вас взять?
   Игорь подмигнул Алик и повернулся к Пашке. Тот сидел весёлый, облокотился о стойку и никаких подвохов не ждал.
   - К барабанеру вопрос можно? - улыбнулся журналист.
   Ну...попробуй.
   - Паш, какой брэнд считаешь лучшим?
   Хм...
   - Ну, Yamaha, Pearl...Tama, конечно, как без них. Китайцев в расчёт не берём, - отмахнулся.
   - Согласен, хоть и не специалист, - кивнул Игорь. - Слушай, Паш...я вот с гитарой знаком, а барабаны...испытываю к ним дикое уважение, но совершенно ни в зуб ногой! Честно скажу, первое что поражает, когда на барабанщика смотришь, так это скорость, с которой он играет и...как это?...переключается с одного барабана на другой...
   Пашка улыбнулся.
   - Я тож так раньше смотрел, - сказал он. - В детстве на брата.
   - Тоже играл?
   - Да, а у меня голова шла кругом от количества этих тарелок...барабанов... Что же касается скорости, то...- плечами пожал, - да плёвое это дело, главное разогнаться. Когда ты разогнался, ты даже рук не чувствуешь, и...не знаю, как объяснить...ты просто знаешь, куда бить надо...куда и когда...
   - Хороша установка, - признался Игорь.
   - Да, но я подумываю прикупить нестандартные тома... Чё? Чё вы так коситесь на меня, а? Ну...есть у меня одна идейка...
   И, бля, вааще, тот, кто настраивает барабаны на определённую ноту, тот просто больной! Чё? Не, ну чё?! Эт не я сказал, а Бадди Рич!
   - Ха, барабаннер! Я с ним абсолютно согласен!
   Я раньше вааще гитару не настраивал... Играл, как есть. Пока мне некоторые здесь присутствующие по...хм...лицу не надавали за жестокое обращение...
   - Скажите...- Игорь, смеясь, сверился с блокнотиком. - А какое место нашей планеты вы бы хотели посетить?
   - Ирландия!!! - Женёк аж подпрыгнул на табуретке. - Я там уже был, но...
   - Согласна, - кивнула Алик. - А ещё Сибирь...в золотую осень...
   - Валаам. Соловки. Карелия.
   - Ле-еш! Я с тобой!
   - Аль, да ты у меня, оказывается путешественница! - обнял её. - Вот не знал!
   - Я б лучше в прошлое, - Нат пожал плечами.- На концерт "Pink Floyd" в Берлине...
   - "Кино" - серьёзно сказала Алик. - Любой концерт, но хотелось бы, чтоб до той бешеной популярности группы...
   - "Queen", - Пашка закрутил палочку в руках. Колесо изобразил, деревянное...
   - "Led Zeppelin" и я счастлив до гроба! - Женёк покосился на портрет на стене.
   - Да-а... Цеппелины - это нечто! Великие люди... Я с тобой, Жень, если что! Ага?
   - Да запросто, Лешак! Я не жадный! Я на всех билеты возьму...
   - Чем так привлекают Флойды, Натан? - повернулся к нему Игорь.
   Э-э...как это чем?! Парень, ты спятил...
   - Знаю, вопрос глупый, - согласился Игорь, - но всё-таки?
   Хм...
   Нат помолчал, раздумывая, потом спросил:
   - Ты смотрел "The Wall"?
   - Было дело. Давно правда уже...
   - Пересмотри, - кивнул Нат, - всё поймёшь. А вааще...нравится мне...рушить стены...
   Просто рушить...
   - Кстати...ещё один вопрос, без которого не обойтись. Как вы относитесь к тому, что рок-музыка непременно ассоциируется с наркоманией, с алкоголем...
   - Ха! - усмехнулся Пашка. - Сказал бы я тебе, с чем у меня попса ассоциируется!
   -...с деструктивностью, разрушением...- продолжал Игорь.
   - Ну, ассоциируется, - согласился Леший. - И что? Должен же кто-то в этом мире...- он помолчал, почесал затылок, - ...разрушать, пьянствовать и наркоманить!
   - Леш!
   Ну, что, Аль, я не прав, что ли? Не-не, Игорь, превратно не пойми, мы ничего подобного не пропагандируем. Просто...
   - Как это не пропагандируем?! - возмутился Нат.
   - Просто в мире должно быть равновесие, - объяснила за Лешего Алик. - Верно, Натан?
   А? Что?
   Я говорю "верно"?
   Кивнул. Верно. Я - винтик в часовом механизме. Всего-то. Да, быть может, без меня механизм бы полетел...к чертям...но...как-то не легче от этого винтику. Наплевать ему на всемирное благосостояние. И равновесие. В крошечном мире винтика есть только он сам. Ну...и ещё пара колёс...там, справа, слева... Но винтику по большому счёту и на них тоже плевать.
   Однажды винтик с собой что-нибудь сделает и остановит механизм. Или же...машина пережуёт...переварит его. И - дальше. Работать.
   Что может сделать винтик? И...зачем это ему?
   - Знаешь, Игорь, - Нат засунул руки в карманы, - я знал одного человека, который разрушал всё, к чему прикасался.
   - Брутальный, - кивнул Игорь.
   Ещё бы. Ты даже не представляешь себе, насколько. Он даже...сам этого не знал.
   - И-и...- заинтересовался Игорь, - и как же он?..
   Натан усмехнулся. Вот же чёрт... Вот же чёрт, а! Ведь никто, блин, не спросит, а как же...это...разрушенное?.. Что с ним стало?
   Никто. И правильно совершенно, ведь оно погибло. Слабое было, вот и погибло.
   Я, Игорь, этого человека больше всех на свете ненавижу и...люблю.
   "как же он..."
   Игорь ждал ответа. Вслух. Больше этого не ждал, наверное, никто.
   - Он, - Натан пожал плечами и улыбнулся, - он-то хорошо, а вот стена...
   ...теперь она разбирает себя сама.
  
   Натан притормозил у сторожки Лукича. Старик открыл окошко и посмотрел вопросительно. Нат протянул огнетушитель.
   Лукич нахмурился. Э-э...зачем? Я ж его вам отдал, чтобы...
   - Не нужно, - покачал головой Натан, - если я затушу пожар, то никогда не прощу себе этого.
  

БУДЬТЕ СЧАСТЛИВЫ!

  
   Леший обвёл взглядом пустующий класс - вроде бы ничего не забыл сделать - и, сунув ноты под мышку, вышел в коридор. Чертыхнувшись, вернулся: ключи от кабинета остались лежать на его столе, да и гитару в подставке поправить не мешало бы.
   Под стулом одиноко лежал медиатор. Леш поднял его и сунул в карман джинсов: наверняка же Гордей искать будет, ведь этот медиатор не какой-то там из магазинчика "на углу у вокзала", а самого "арийца" Холстинина, причём полученный прямо из рук гитариста. Круче, наверное, была только зажигалка Сукачёва, бережно хранимая Женечкой. Леш улыбнулся. Эх, дети, дети...для вас-то все эти вещи играют огромную роль, но, поверьте мне, обладание чьим-то полотенцем, напульсником или бутылочкой, из которой пил Кумир настолько не стоит затраченных усилий, что...
   - Аггрррхх! - Леш старался в школе не вспоминать нецензурных вещей, даже когда в тысячный раз спотыкался о вздувшийся линолеум и падал на колени. На этот раз получилось, но, твою мать, как же больно!
   Леш, морщась, встал и, прихрамывая, стал спускаться по лестнице на второй этаж.
   - Здрасьте, Василь Петрович! - старый электрик, уже в куртке и с зажатой в зубах незажжённой сигаретой, уже явно собирался идти домой. - Чего такой смурной?
   - Да, - старик махнул рукой. - Директор лютует.
   - А-а-а-а...
   Многозначительно помолчали.
   - Я это...у тебя в кабинете проводку завтра проверю, ладно?
   Леш кивнул и, попрощавшись, похромал дальше. Дед сказал, дед сделает. Факт.
   Оо-о-о-о!!!! Лестница кончилась!
   Тишина. Он любил вечернюю школу - почти все ученики по домам разошлись, а с их учителями он только здоровался и тут же убегал к детям.
   Лешак пригляделся. На жёлтой стене возле заветной учительской висели карикатуры. На всех учителей, причём явно рисовала не младшая группа...
   Евгения Владимировна, литератор, нежно любящая Пушкина, с этим самым Пушкиным и была изображена. Не, всё прилично, но намёк ясен... Геннадий Михалыч, прожужжавший всем уши своим умением играть на виолончели, любитель закладывать за воротник, с этой самой виолончелью и закладывал. Лешак фыркнул, и с огромным удовольствием просмотрел все рисунки. Ехидный физрук "дядя Стёпа" с рожками и заострённым хвостом, вдохновенная "англичанка" Марина, ну оч-чень фигуристая девушка, танцевала стриптиз прямо на рояле, за которым играл безнадёжно влюблённый в неё математик Сашка... Леш хмыкнул и подумал, что не отказался бы посмотреть на сие зрелище вживую... Познакомить её с Натаном, что ли? Тогда он, что мало вероятно, кстати, перестанет поминать "влюблённых кроликов" к месту и не к месту. Не, ну...сам виноват, спать надо по ночам, а не подслушивать! Леш хохотнул, вспомнив запелёнатого в одеяло друга, стоящего в проёме балконной двери. "Да иди ты на...балкон! " - фыркала теперь на Ната Алик, когда вроде бы и не за что, а погнобить хочется... Ну... в случае с его приятелем "не за что" бывало редко.
   Леш добрался до очередной карикатуры и растянул губы в довольной улыбке. И за что его так любят все дети, женщины и...кошки?
   Он, Леший, на переднем плане с микрофоном в руках...в его любимых коричневых джинсах и жилетке на голое тело... Леш почесал грудь: не ну он, конечно, не только на голове волосат, но не настолько же буйно! Ух! Красив, чер-ртяка! Наверняка кто-то из девчонок его кружка рисовал...надо будет провести допрос с пристрастием и попросить на память. Обязательно с какой-нибудь гадостной подписью.
   Леш был доволен. Приятно ведь, когда тебя любят! Он достал огрызок карандаша из кармана рубашки и подписал: "Спасибо!" под рисунком, не поскупившись и на роспись с ухмыляющейся мордашкой в углу листка.
   - Алексей Николаевич! - запыхавшаяся завуч явно горела желанием с ним серьёзно поговорить. - Как я рада вас видеть! - она прямо-таки источала сарказм и ехидство.
   У-у-уу...а я-то как рад! Прям до изнеможения! По мне не видно? Да ладно вам...
   - Алиса Евгеньевна! - он постарался, чтоб его голос прозвучал как можно более радостно, но старую стерву было не провести...
   Ишь, стоит тут, любуется. Лешак с печки бряк...
   - Алексей Николаевич! Пройдёмте в учительскую... - улыбочка стала не просто ехидной, она ещё приобрела покровительственный оттенок, который так ненавидели все в школе.
   У, блин, дева старая! Видит же, что я туда и так иду.
   - Вы понимаете, Алексей Николаевич...
   Фи...как официально! Будет бить.
   - ...у Вас очень ответственное положение. Вы - единственный молодой мужчина в нашей школе, музыкант, хороши собой. Девочкам нравятся такие, как Вы...на определённом этапе...
   А то!!!
   Недаром ему в прошлом году штук десять "валентинок" от учениц пришло...
   -...взросления...
   Ну, и что ты от меня-то хочешь?!
   - ...Вы не могли бы вести себя менее...э-э-э-э...вызывающе. Меньше привлекать к себе внимания...
   Ага, то есть, стать невидимкой. Понятно. Но, я - не волшебник...и даже не учусь.
   -...ну, Вы понимаете, о чём я?
   А как же! Только тебя и понимаю!
   Леш кивнул: с Мадам лучше не спорить.
   - Ой, как замечательно! Я всегда говорила, что Вы разумный человек. Я могу и впредь на Вас рассчитывать?
   Угу, как же! Всегда, блин...
   Осторожно кивнул.
   - Ой, как замечательно! Ну, всё, Алексей Николаевич, Вы можете идти.
   Как я рад! Меня отпустили!.. Надо же!
   Леш был раздражён, как никогда. Меня! Как котёнка! За шкирку! Какая-то. Склочная. Баба.
   Да будь она хоть двадцать раз завуч!..
   Ему вдруг остро захотелось домой, к Алик, к этому раздолбаю Натану2?Они ведь там опять переругались. Наверняка ведь.
   Он со злостью зашвырнул журнал на место. Мадам довольно смотрела ему вслед. Она была рада.
   В дверях Леш столкнулся с "англичанкой" Мариной и плотоядно улыбнулся, кивнув в сторону карикатур. Она слегка покраснела, но в глазах мелькнула знакомая хитринка. У него игра была такая: вгонять девушку в краску каждый раз, как он её видит. Марина знала, что это - не всерьёз, и старательно ему подыгрывала.
   Настроение улучшилось.
   Немного.
   Хочу домой, подумал Леш. Хочу домой и...
   - Алексей Николаевич!
   Нет. Из школы надо не уходить - убегать! Со всех ног, чёрт возьми! В окно! И по х..ру, что кабинет на третьем этже!!! Порой тебе долго никто не звонит, не спрашивает, не трогает... Иногда же... всех словно прорвало!
   - Видеть Вас искренне рад, - вежливо кивнул Директор и протянул руку.
   Ага...я тоже...
  
   Провожу пальцами по решётке - забору пустующего стадиона - чувствую тонкие крашеные в зелёный стальные прутики, холодные мокрые и скользкие. Кожа на пальцах становится грубее от струн, но ощущать окружающее ты не перестаёшь.
   Приспосабливаешься. Как и ко всему новому. Новое неизбежно становится старым. Это закон.
   Глазам же...мозгу...постоянно требуются впечатления. Вот ты и ходишь, ищешь эти самые впечатления. Где придётся. Новое является пищей для мозга, а у меня... у меня он, наверное, просто очень голоден. По определению. До жути. И я понятия не имею, отчего... Может, он...неполноценный, не может сам обеспечить себя...
   Гос-с-споди, хоть я в тебя и не верю, что ж я несу такое, а... Бред... Я ж вроде после вчерашнего ничего больше не пил. Курил - и то табак. Играл немного...мож, от этого?
   Чёрт, на город ветров, на Лешаковский город, внезапно обрушился целый поток дождя. Длинного и холодного. Вокруг оглядываешься, ты стоишь словно посреди туманного поля...стены дождя вокруг... Ха! А небо даже не успело принять соответствующий вид, стать серым и мрачным, как полагается. Оно быстро меняется, гонит куда-то прочь рваные облака...
   Через дырку в заборе попадаю внутрь.
   По зеленым скамейкам стадиона, пропитывая старое дерево водой, по расчерченным белой краской резиновым и асфальтированным дорожкам...всё дождь. По промёрзшей земле, голой и утоптанной усердными спортсменами...всюду вода, дотрагивается до лица, рук - холодная, катится по волосам - тяжёлая...
   Видимо, канализацию и стоки здесь давно не проверяли и не чистили, потому как стоит ударить дождю, и - всё. Алис. Капут. Город превращается в мутное, грязное море. А по морю плывут красно-жёлтые корабли. Листья.
   Джинсы промокли насквозь и прилипли...бля-а-а...как ж я их теперь сниму? Пробовали стягивать мокрые джинсы? Вот-вот. Ты в них словно в плену. Стянуть их с кого-то мокрого ещё можно, а вот самому с себя...
   Твоя вторая кожа.
   Поднимаюсь на верхние ряды, шагая по скамейкам, и прячу в ладони сигарету, чтоб ненароком не намокла. Она кусается иногда. Жжётся чуть. А дым от неё скользит между падающими каплями, вьётся и улетает прочь. Ты не убьёшь дым, не получится, потому что он здесь и нигде одновременно.
   За шиворот падают капли холодного дождя...бр-р-р...
   Вот я и на самом верху стадиона. Отсюда так здорово всё видно... Жаль только, смотреть особо не на что. Пустое футбольное поле, голые ворота, дорожки с задраной резиной вокруг...пара турников...и забор...
   Ты здесь всё равно что в капкане. В тюрьме. Вон с той стороны стадиона, что обращена к парку, есть даже колючая проволока. На кой она тут, чёрт её знает... Рваная. Кусками.
   Не помню, любил ли я когда-нибудь спорт. Наверное, не особо...
  
   Спортсмен, бл..дь. Физрук, что б тебя... Кто бы мог подумать: учитель физкультуры в средней школе и...директор. Не - Директор.
   Что смотришь на меня такими преданными и невинными глазами?
   - У нас, Алексей Николаевич, череда жёстких кадровых проверок...
   Отговорки, отписки, отмазки... Тошнит от этого. Да. Да-да-да!! У меня нет никаких бумаг, а те что есть...они...и не документы вовсе, а так...
   - Школа выходит на новый уровень! - говорит он мне с гордостью. - Вы же знаете, мы скоро станем лицеем.
   Ага. И я вам уже не подхожу. Недостаточно, блин, хорош. Бумажек мало для такой высокой должности как учитель музыки.
   - Если б можно было что-то сделать... - разводит руками Директор.
   Почему бы прямо не сказать: "уволен ты...идиот!!!". Слышал я, слышал, ты со своими сыновьями именно так и разговариваешь. Наверное, поэтому, у них и мозгов нет и руки не из того места растут...
   Урод.
   Упал-отжался, упал-отжался.
   - Такие вот дела, Алексей Николаевич... Мне жаль, что...
   - Да ни х..я тебе не жаль... - киваю ему, встаю с кресла.
   Он вроде хочет что-то возразить. А мне плевать. А выражаюсь так, как считаю нужным. И ещё...об увольнении обычно предупреждают...заранее.
   - Видите ли, ситуации бывают разные...
   Конечно. Вы закончили? Хорошо, я пошёл. Мне ещё надо сделать распечатки нот для завтрашнего урока...
   - Алексей Николаевич...
   ...и почитать книжку, ведь музыкальная теория и музыкальная практика - совсем не одно и тоже, особенно когда ты объясняешь всё это детям. Школьникам. Сам вот я сыграю без проблем, а вот объяснить как...порой бывает сложно.
   И не кашляй на меня. И не косись...физрук. Директор лицея.
   - Понимаете ли...
   Да заткнись ты. Ты меня заранее не предупреждал, а тебя - предупреждаю.
   - Э-э...- протянул непонимающе Директор, - о чём?..
   О том, что я через неделю увольняюсь.
   - Но-о...
   Я с бухты-барахты уйти не могу. Я вообще-то...с детьми работаю, и насрать мне, в лицее они или...ещё где...
   Когда мы "Gans`n`Roses" доучим, тогда и уйду.
   - Что ж, Алексей Николаевич... - говорит он мне вдогонку, - будьте счастливы!
   Непременно.
  
   Ух, ты, блин - дождь льёт!! Зонта нет, да и не нужен он совсем. Голова есть. И волосы, чтоб не было так холодно.
   Ну-у...домой, что ли идти? Домой! К Але и Нату. Деньги есть только на трамвай и...на хлеб с пивом.
   Хм-м...а если я всё-таки куплю сегодня пиво, то завтра не будет даже на трамвай. А послезавтра... Тьфу!! Не хочу об этом думать. Не плачь о былом, не пекись о грядущем...так вроде Омар Хайям говорил, если память не изменяет.
   Вывод: ну их, эти трамваи...
  
   А я ошибся, кстати. Не одинок я на этом стадионе. Сижу на последней самой высокой шершавой скамье и смотрю на поле.
   Кроме меня тут есть ещё...футбольный мячик. Белый. Он у самых ворот лежит, грязный забытый, покинутый кем-то.
   Здорово, что ты здесь! Я так давно не играл в футбол... Крепкий хороший мяч, не сдутый, кто-то действительно забыл его, а не просто выкинул за ненадобностью.
   Подбрасываю мяч на руках, ударяю по воротам без сетки... Бля! Круто! Прочь куртку!...я...играть хочу!!...и бегать...по полю...так, чтоб запыхаться...чтоб кровь в голову ударила, давно она там не была...
   Здесь ворота стоят слишком уж далеко друг от друга...или мне так кажется, потому что на поле я - единственный игрок?..
   Всё равно! Ха!
  
   Люблю дождь. И гулять под дождём - тоже. О! Радуга! Настоящая радуга! Красивая, яркая, длинная... Помню, как-то мы с Алей гуляли под радугой...летом...
  
   Ударила-таки кровь в голову, и стало даже жарко. Где-то в небе мне померещилась радуга, а дождь стал стихать... Кто-то сказал, что мужикам никогда не бывает больше пятнадцати. Это чертовски верно!
   Го-о-ол!..
   Фу-у...устал и запыхался...немного...ну-у, самую малость, не судите строго, во мне ещё куча сил.
   О, пацан какой-то...на дорожке появился.
   - Ты за мячом пришёл?
   Улыбнулся в ответ и постучал кроссовками о бордюр - на них налипла грязь. Привет, пацан, ну, держи свой мяч! Лови!! А ты сухой совсем, от дождя, что ли, прятался?
   Мальчишка кивнул и снова улыбнулся.
   - Не забывай его больше! - махнул я рукой и направился к дыре в заборе.
   - А я не забывал! - кричит мальчишка в ответ. - Я его тебе оставил поиграть!
   Оборачиваюсь на его голос. В смысле...мне?.. Но он уже скачет к выходу, бьёт мячом о землю, напевает что-то...что-то очень знакомое...
   - Эй! - кричу. - А ты разве...не потерялся?..
   Снова...не потерялся...
   Оборачивается, трясёт головой, вроде как - нет.
   - А ты? - спрашивает.
   А-а...я? Не знаю. Не уверен.
   Стою и думаю.
   - Нет! - отвечаю.
   Кивает и скрывается в парке. Ну а я...снова через дыру в заборе и...в сторону дома. Как тут, блин, с вами потеряешься! Тут захочешь потеряться и - не выйдет. Потому как...кто-то обязательно оставит тебе мячик. На поле. Так, просто...без всякой причины...просто чтоб не скучно было. Под дождём.
   Интересно, а этот мяч всё ещё где-то у Лешего валяется?
  
   - Вы из одиннадцатой? - обернулась суетливая женщина с большой серой сумкой через плечо.
   - Что? - я даж не заметил её в сумраке подъезда и хотел было пробежать мимо, но...
   Из одиннадцатой? Квартиры в смысле? Ага. Вроде бы.
   - Тогда вам письмо.
   Белый прямоугольный конверт с небрежно приклеенной синей маркой.
   Один...друг всю жизнь собирал марки, коллекционировал... Разные они у него были...гашёные и нет...новые и старые...но в основном, конечно, советские...
   Я хорошо помню толстый альбом с пожелтевшей бумагой и специальными прозрачными вкладышами...сшитый...с прочерченными простым карандашом прямыми линиями... И марки. Коричнево-зелёная, такая большая, почти на полконверта - "Ленинский мемориал в Ульяновске"...года 1971-го... Или же красивая, фиолетовая...со звёздами - "Луноход-1"... Слава советской космонавтике... Правда, слава. Я любого задушу, кто скажет, что нет... Женщина мулатка с ребёнком на руках на фоне голубого неба - что-то там про ООН и независимость колониальных стран... Весёлый кубинец в шляпе и с мачете... Дружба народов... Тухачевский... Фабрициус... Киквидзе... Дыбенко... Театр Вахтангова... Покачивающийся на волнах фрегат - открытие командорских островов... Но больше всего веселила одна такая до изнеможения патриотическая... Молодые люди с транспарантами и флагами на фоне профиля Ильича и гордая подпись: "Будем и дальше работать и жить по-ленински, созидая прекрасный памятник Владимиру Ильичу - здание коммунизма, великое и достойное воплощение его бессмертных идей"...
   Fuck... Ни фига...себе...память!
   Гхм.
   Одного только не помню совершенно - что это за друг был такой ...
   На конверте, что держу в руках, скромно синеет одна маленькая марочка с изображением голубя. Я не стал ничего читать, уловил только краем глаза: "Александре..."... Македонской, подумалось почему-то. Альке то есть.
   - Аля, танцуй, тебе письмо!
   О! Точно! Танцуй!
   - Что? - Скандинавка выглянула из кухни.
   Нестерпимо пахло супом и ещё чем-то жареным. Блин, а я понимаю отчасти Лешего (кстати, он ещё не дома?...не, нету...), потому как...приятно, блин, ты приходишь домой, а тут...еда! Горячая! Ну, и...женщина!
   - Танцуй, Алька, танцуй! - верчу конвертом и пытаюсь стянуть грязные промокшие ботинки.
   - Drunk`ер! - Алик зло прищурилась. - Ща как врежу...- пригрозила половником.
   Ну, не надо меня бить, Аля! Тебе тут письмо пришло...только помоги джинсы мокрые стянуть!
   - Иди на фиг, Натан!!
   Ха! Ла-а-адно... Держи, Македонская.
   Я ж говорю - вторая кожа...ничего, скоро высохнут... Э-э... Скандинавка, а ты чего...бледная такая?
   Крутит головой и уходит на кухню.
   - Аль! Случилось чего?..
   Не ответила, только дверь кухонную закрыла за собой и всё.
  
   Случилось? Да нет, drunk, мне просто пришло письмо...из прошлого.
  
  

LUDVIG VAN

  
   Чай, кофе... Воздух, какая разница, если для меня это уже ритуал... Ритуал, прерванный звонком в дверь.
   - А...
   Вениамин... Матвеич... С чем-то в руках. С пластмассовым чемоданом. Ну, помимо его...дипломата. Нервно так мнётся на пороге...
   - ...Алик дома? Мы с ней договаривались...
   Бля, ну почему все так и норовят, придя к нам домой, решать все вопросы именно с Алик?.. Типа дама и не нагрубит и не пошлёт? Ну...чаще всего так и бывает...
   - У-у. Нет её, - вздыхаю и... - Заходите, Вениамин... - э-э-э-э...
   - Матвеевич. Матвеевич я... - протискивается в коридор и ставит чемодан на пол. Оттуда доносится странный утробный звук.
   Матвеич косится на меня, потом на чемодан.
   - Там мой Людвиг. Кот... - и замолкает.
   А мне он на кой нужен?
   Смотрит на меня немного с опаской... Ну, как на незнакомца. Да не бью я... менеджеров, не бойся! Хм...я их сразу убиваю! И то не всех, а только особо надоедливых.
   Киваю ему, мол, проходи на кухню. Алик же потом ворчать будет, что не пригласил человека в дом. Да, если честно, я б половину тех, кто к нам ходит, спровадил бы подальше...или даже больше...
   Он аккуратно проходит в указанном направлении и ставит...всё-таки это клетка, а не чемодан...ставит клетку на табуретку, а сам садится на соседнюю. Ясно, постою...
   Предлагаю Вениа...бля, Матвеичу чай. Как ни странно, он соглашается. Хм... А я думал, что он меня боится.
   Не, мне не то, чтобы неприятен этот человек, наоборот! Симпатичен и даже очень. Такой весь деятельный, активный и, бля, искренен в своём порыве нам помочь... Но...то, что развивается как по маслу...оно просто не может закончиться хорошо. Факт.
   - И...о чём вы договорились с Алик? - спрашиваю просто, чтоб паузу заполнить... Слышу, как у соседки пищит "Маяк". Скоро... Скоро она придёт...
   Матвеич начинает усердно ёрзать на стуле... Смущается, как будто о чём-то особо секретном спрашиваю... Его движения прерывает хрипатый мявк из клетки.
   - Людвиг, что с тобой? - наклоняется к коту...
   По-моему, я понял... Я ж говорил, что до меня доходит медленно...
   "ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!!!!!" - думает несчастный кошак.
   ...и кормом кошачьим пахнет... Ха! Вот же, блин!..
   - А у вас, случайно, нет аллергии на кошек? - озабочено спросил Вениамин
   Как же легко сказать "да"! Тогда он заберёт кота, а... Аля на меня обидится.
   - Не-а, - хмыкаю, - аллергиями не торгую...
   Я вообще ничем не торгую...
   Матвеич посмотрел на Лешего, улыбнулся, мол, всё с Вами, товарищ Леший, понятно, отхлебнул чаю и покосился на кота.
   - Мяу! - донеслось из клетки.
   Кот сверкнул на Леша глазами. Оттуда, из глубины своей тюрьмы. Ну, ты хоть меня пожалей, а...
   Леш протянул руку к защёлке, подумал немного и открыл дверцу. Нечто большое и рыжее метнулось оттуда с такой силой, что клетка оказалась на полу, а Вениамин Матвеевич подскочил от неожиданности на своей табуретке.
   - Людвиг! Куда?!
   Блин! Как эт "куда"? На СВОБОДУ!!!! Тебя б так...покатали! В тесной вонючей... Бр-р-р... Так... Где в этом доме можно спрятаться и привести себя в порядок? Я тут...кошку чую. Чужую, но... Блин, настоящий мужик, даж перед чужими женщинами должен королём...хотя бы выглядеть!
   Лешак хохотал, глядя на метания кота.
   - Людвиг! - крикнул ему. - Там в комнате кресло есть! Можешь под него залезть!
   Ха! Я уже нашёл! Но...всё равно спасибо... Ух ты! Тут нет пыли!!!
   Леш уселся на освободившуюся табуретку и отхлебнул кофе. Утренний сплин и плохое настроение, вильнув на прощание, сбежали. Леший хохотнул, вспомнив, как подпрыгнул от кошачьего прыжка...
   "Тебя б так... - подумал кот под креслом, вылизывая лапу. - А тут...ничего так..."
   Леший смотрел на большое пятно на обоях. Не, ну точно, как львиная голова в профиль!
   Вениамин невольно улыбнулся, проследив взгляд Лешего.
   - На льва похоже, правда? - спросил.
   - Угу, кивнул Леший, - на сытого, обожравшегося льва...
   И добычу не он ловил, а его львицы. Нашли, поймали, а он пришёл и...
   - Фантазийный Вы человек, Алексей Николаевич... Вы тут все такие.
   Ну да...
   - Сахару? - спрашиваю.
   Он головой мотает, вроде как отказывается. С чего это вдруг? А чёй-то ты?..
   - Х-хорошо, - улыбается Матвеич, - только я буквально одну ложечку...
  
   Ой, нет! Сонц, нет. Я...почитать хочу. Просто полежать на диване и почитать книгу. Большую. Толстую, страниц на четыреста, чтоб на какой-нибудь обязательно уснуть, уронив её на себя. Знаешь, ты лучше Алю подожди... Я сегодня...не в состоянии взять ни одного аккорда, ты уж прости меня. Хорошо? Вот и ладно...
   Эй! Как там тебя? Людвиг? Тебя куда несёт-то? Ко мне?! Ну, ладно, давай. Ток ты тихо лежи кот, устал я до чёртиков. Рыжее ты, шелковистое существо...
  
   - Леш... это...Вениамин Матвеич приходил? - Аля смотрит на кота.
   - Аль, - вздыхаю, - давай я тебе вечером расскажу...
   Что-то я, блин, так устал...
   - Леш, у меня на вечер на тебя со-овершенно другие планы!..
   Алька-а! Ты у меня...маньячка!.. Аля и...пусть этот кот по мне не ходит, а...сделай с ним...что-нибудь...ну, пожа-а-алуйста....
   Ну, иди сюда, Людвиг, радость моя рыжая... Пусть Лёшка поспит.
   М-м-мр-р-р... Мяу-у-у...
  
   Натан застыл на пороге кухни. Господи...что это?...светится в темноте над входной дверью...у самого потолка? Что за...на хрен такой, а?
   Глаза. Почти круглые, едкого зеленовато-желтого цвета.
   Та-а-ак...где-то в туалете была швабра...я точно помню...длинная такая кусачая палка. И не надо меня пугать, я сам кого хошь испугаю. До чёртиков.
   - Мя-а-а-у!! - возмущённо донеслось сверху, глаза исчезли, что-то объёмное и мягкое нырнуло вниз и метнулось в сторону кухни.
   Бля! Да это кот!! Откуда здесь эта тварь?!
   Захожу на кухню осторожно, дверь за собой прикрываю, а палку от швабры сжимаю в руках.
   - Кошара! Давай знакомиться...
   Мне он орёт, что ли? Если б я знал, что здесь живёт...пёс...ни за что не остался бы...тут... Мя-а!..
   - Коша-а-ак!!..
   Ага. Разбежался. Ой, зачем же свет включать-то?! Ща...ща увидит меня...
   Натан постучал палкой по раскладушке, задумчиво поглядел по сторонам. Так. Кот. Я дико хочу спать, просто с ног валюсь...но я глаз не сомкну, если буду знать, что ты на кухне...где-то здесь, совсем рядом...в одном из тёмных углов...
   Ха! Да нужен ты мне...
   ...так что давай по-хорошему. Выметайся в коридор.
   Хм...
   Ну-с. Бить не буду. Сегодня. Чёрт, кто тебя вообще притащил сюда, а? Алик, наверное, у Леша на такую пакость рука не поднимется. Ну?! Я последний раз, бля, повторяю, давай проваливай в коридор! Иначе сейчас буду проверять каждый угол! Шваброй.
   Больной...
   Во - я те даж дверь открою. Распахну настежь. И...палку отложу подальше... О! Ура! Оно вылезло!! Из-за холодильника.
   - Бля, какой жирный!!
   Что-о-о?! Что ты сказал?!..
   - Ну, чё ты остановился? - пнул его ногой в коридор. - Раздумывает ещё, блин, идти ему или нет!!
   - Мя-а-а!
   Пшол!
   Хам!!
   Дверь захлопнул за ним. Фу-у...я ж думал...померещилось... Хм. А вдруг и правда...привиделось, а?
   Дверь распахнул в коридор.
   - Кот?! - шепчу громко. - Кот, ты здесь?
   Больной...не, ну я знал, конечно, что все псы чокнутые, но что настолько... Да! Здесь! Где мне ещё быть, блин?!
   Нат прислушался. Тишина. Ладно. Надеюсь, эт был не глюк. В любом случае, утром видно будет...
   Не люблю этих усатых гадов, они своенравны, эгоистичны и...
   Людвиг прищурился на кухонную дверь. Ха! Взаимно!
   Спать!! - решили оба и разошлись до времени по разным углам.
  
  

ЗАМЫКАЯ КРУГ, или взгляд назад

Мечтай! Мечтай!
Когда прикован к любящим сердцам,
Мечтай! Мечтай!

   - Леш, я не хочу туда... - она, закусив губу, смотрела куда-то в сторону, только не на мужа.
   Ну... Аля... Мы ж обсудили... Аль... Я вот и хотел бы встретиться с родителями, но... не знаю даже, живы ли они... Хотя, это правильно... Ни одно животное не вернётся туда, где ему было плохо. А у человека, так его раз так, есть разум... Не у всех, правда, но есть...
   Иногда приходится себя заставлять...
   - Алёнка, родная моя, я же с тобой. - смотрит так серьёзно-серьёзно. Голову чуть на бок склонил, глаза прищурил. Ну, не бойся, не надо. Я же - с тобой...
   Алёнка... Да, Лёшка...как только ты меня не называл... Кивну вот тебе щас в знак согласия, но тебя не проведёшь... Всё равно будешь чувствовать меня...
   - Лён, - обнял за плечи, руку сжал. - Мы ж пришли. Вот. Уже.
   Да, да, Леш, пришли. Вот он, этот подъезд. Серый. Неприметный, каких сотни в этом городе. Знаешь, а ступенек здесь по-прежнему три. И дверь с кодовым замком до сих пор не работает. Она, Леш, и дня не проработала, сразу сломалась.
   Нам, кстати, на пятый этаж. Квартира налево.
   - Леш, я не помню номера своей квартиры... - удивлённый взгляд, недоумение... Как так? Я не помню этой треклятой цифры!
   Ну и не надо, не мучай себя. Ха! Да мало ли, каких цифр не помню я, или та вон бабулька на скамеечке с коляской...не...не надо, Аль...
   Скрипнула дверь подъезда, выпуская девочку с собакой. Такса моментально задрала ногу у чьей-то машины. Лешак вспомнил свою вечно разбросанную по квартире одежду... Что ж, у него свои методы сказать всем - это мой дом...
   Дверь в квартиру на пятом этаже открыла женщина в тёплом халате. Охнула, руку ко рту поднесла.
   - Саша! Дочка!
   - Мама...
   Ладно, я пока тут постою, потопчусь... А у тебя ещё очень молодая мама. Ей бы только чуть-чуть больше уделять времени себе, а не дому и, наверное, мужу. Вот в кого, Аленька, ты у меня такая красавица!
   Блин! Аль! Меня осенило! У нас ведь имена-то похожи! Корень у них один... Алексей - Александра... Может, поэтому мы так прикипели друг к другу?.. Ну, и поэтому, видимо, тоже...
   - Мам, а это мой муж... Лёшка... Рыччи, мой...
   Хм... звучит как Риччи...Блэкмор, блин...
   - Муж... - недоверчиво она на меня так косится... Примеряет к себе, что ли... Не надо, всё равно ты б за такого, как я, не вышла бы... Волосатый, большой, громкий... Иногда...
   - Да, мам, - вздохнула. - Уже семь лет. Леш, это - моя мама...
   Семь лет... Господи! Семь лет!!! А сколько же они не виделись-то, а? Лет десять, наверное... Лешак тряхнул башкой. Не-е...так - нельзя. Она же - мать! Ч-чёр-рт!
   - Наталья Аркадьевна! Очень приятно! - Пусть я не помню некоторых цифр, но имя своей тёщи я помню прекрасно. Так звали и мою маму... Только она была черноволосая, носила огромную чёрную шаль и была похожа на цыганку. У меня ведь прадед - цыган... А моя мама гадала. У неё всё сбывалось...
   Леш незаметно ущипнул себя за руку. Не фиг!!! Стоп! Потом... Не сейчас...
   - Ой! Да что это я вас в коридоре держу?! Саш, давай на кухню, проходите-проходите!! Я сейчас.
   Она суетливо забегала, заметалась, только сейчас, видимо, осознав, что у неё гости, а в квартире именно сегодня - бардак, она сама нечёсаная с утра, и ресницы неплохо б подкрасить, и переодеться, и...помолодеть лет на двадцать... Ну, хотя б на пятнадцать... Слава богу, что хоть муж на работе, не будет позорить семью...которой нет.
   Алик с интересом разглядывала кухню. Тут, вроде, только обои переклеили, а так всё то же... И мебель белая, как в больнице, и стол, и табуретки вокруг него... Она была готова поклясться чем угодно, что у одной из них до сих пор расколота ножка...
   Неужели, подумала нервно, как я ушла, так здесь время остановилось?.. Только не для людей, для предметов. Вещей, в которых погрязаешь по уши, не в силах расстаться ни с одной, даже самой ненужной. Может, Леш тоже это чувствует, и именно поэтому у него так мало в доме Вещей? Чтоб не стареть...
   - Аль, а помнишь...нашу кухню? Ну...как мы тогда...пили? Ты ещё ко мне за процессором приехала? - Лешак улыбнулся жене и рухнул на предательски заскрипевшую табуретку.
   Помню, как же тут не помнить. Вроде бы, это было уже в четвёртый раз, когда я специально оставляла примочку в гримёрке...
  
   А ещё я не умею показывать свои чувства... Никогда не умела... Потому и считают, что я - холодная. Чёрствая. Мужичка, одним словом. А ведь порой так хочется сказать кому-то те самые нужные слова, которые от тебя так ждут, но...не знаю как... Не умею.
   Почему люди не понимают друг друга без слов?
   Ещё как понимают, только не осознают этого. Вот ты сейчас сидишь и боишься сама себя. Ругаешь за что-то. А не надо. Ты ведь пришла сюда ко мне, так ведь? За чем-то определённым. Ты мне можешь не говорить, но я-то знаю, зачем...
   Ты, Аль, пришла, чтоб остаться здесь. Навсегда.
   Надо закурить, но сначала - вылезти из-за стола... Ноги!.. Ч-чёрт! Подкосились... А ты...мягкий...большой и горячий. И руки у тебя красивые, правильные... И ведут себя...правильно.
   Ты пахнешь полынью. И пеплом. Ты, что - горела? Там, на руке - тату, или след от ожога? Да мне...всё равно... Ты... Дыхание перехватывает...от тебя... Пепельная амазонка... Надеюсь, ты не сожжёшь меня утром? У вас, вроде бы, принято...
   Кусаешься?! Не-е, если б кусался, мне было бы больно, а мне...приятно. О-оччень! Так, покусываешь слегка мою шею, чтоб знала, кто сегодня главный... Я давно никому не подчинялась...
   Закрой глаза, коснись меня, ты пахнешь соблазном и мёдом... Не-ет, не мёдом, - полынью! Но, всё равно - коснись!..
  
   В окне всё те же дома, в них, скорее всего всё те же люди... Только это не мой дом... У меня есть свой...своя...берлога. Наша с Лешим...
   Мама? Ты так быстро умеешь меняться. Я не могу... Ты сейчас всего лишь переоделась, а выглядишь...ну, если не королевой, то уж фавориткой короля - точно...
   Кем ты себя ощущаешь, мама? Хм... Помню, что ты мне говорила раньше... Фаворитка палача. Ха!
   А что ты мне скажешь сейчас, мама?
   - Ну, рассказывай, - она нервничала, но понемногу успокаивалась. - Как живёшь?
   А на меня не смотрит. Правильно, я ж ей чужой, узурпатор...я её дочь от себя к ней не опускаю. И, честно говоря, правильно делаю. Не нужна она здесь. Чую. Да и не держу я её... Сама не идёт.
   - Нормально, мам... Квартира своя...
   Я даже не знаю, о чём надо...нет, о чём можно говорить с ней теперь... Я и тогда-то не знала... Саша...
   - Играешь? - затяжка.
   - Да. А Леш поёт.
   Тишина. Молчание. Такой вкусный дым от тонкой сигареты в маминых руках... Ну почему я не могу найти для неё слов? Для всех же нахожу... Леш научил... а для...неё... Ле-еш! Помоги!! Видишь - тону!..
   Не получается у них. Да и не получится никогда. Здесь нет вдохновения, оно умерло. Или даже не рождалось.
   Нет, поправил себя Лешак. Оно ушло. Ко мне.
   - А папа как? Где он?
   Странное что-то в глазах.
   - На работе. Почти всё время, когда не пьёт, - горькая усмешка.
   Она уже успокоилась. Стала...обычной, какой Аля её и помнила всю жизнь. Но отца она до сих пор любит. Наверное...
   Только желтизны на её лице больше стало, морщин и седины в волосах.
   Леш смотрел в окно. Красиво. Дух захватывает. Одного нет, когда через стекло смотришь - ветра. Простора. Горизонта. Меня всегда называли психом из-за моей любви к высоте... Праматерь волчица! Да... Да вы можете считать меня кем угодно, главное, кем я сам себя считаю!!!
   Лешак встал.
   - Вы тут без меня пока, ладно? Я скоро.
   - Леш...
   - Аль, я не надолго, - наклонился и шепнул ей на ухо. - Вам обеим надо поговорить. Без меня. Я буду недалеко.
   На крыше.
  
   Люблю я тебя, Саша, люблю. Больше жизни своей непонятной. Только ты этого не понимала. Потому и ругалась я с тобой из-за всего. Из-за музыки из-за твоей жуткой, из-за гитары, из-за...него... Пыталась тебя под мои понятия о правильном подогнать, обточить, как на станке фрезерном детали обтачивают... Забыла, что ты - человек, хоть и маленький, что у тебя есть своё понимание правильной жизни. Вернее, не хотела вспоминать. Мне почему-то надо было, чтоб ты за меня мою жизнь прожила. Моих ошибок не сделала...
   Только, колючая ты у меня Сашка получилась... Ох, колючая... Кактус. Не подпустила. Не дала мне тебя переделать... Может, оно и к лучшему. Может...
   Знаешь, почему я так себя вела? Я просто... Просто я когда-то в молодости... Молчи! Пожалуйста, Сашенька, потерпи-и... Я не смогу потом тебе всё это... Я когда-то хотела жить так, как ты сейчас. Не смогла. Я... Я встретила мужчину. Озорной канатоходец, акробат... Как Тибальд, помнишь? Сказку свою любимую про трёх толстяков? Вот. Он был такой. Как Тибальд. Он погиб, Сашенька, я видела, как он сорвался. На камни. А потом, через два дня умер твой так и не родившийся брат... Мне цыганка в детстве нагадала, что мой ребёнок во многом повторит мою судьбу... Вот я и... Ты ведь понимаешь меня, Саша? Пойми, прошу... Мне это нужно... Хоть разумом пойми, а сердце...оно... Оно само тебе всё скажет... У тебя же будут дети... Ты...ты тогда поймёшь и вспомнишь меня... Ты им тоже говорить будешь или... Нет, не будешь. Ты им полную свободу дашь. Только, как волчица, иногда поглядывать будешь: не подошёл ли слишком близко какой-нибудь незваный гость, не грозит ли какая беда твоим...детям.
   Саша... Сашенька...
   Ты мне лучше о себе расскажи... Или...о нём... О том большом и лохматом лешем, что с тобой приехал. Что? Что я такого смешного сказала, Саш? А...его так и зовут... Знаешь, Саш, женщину видно не только по тому, как она готовит, стирает, детей воспитывает... Нас ещё и наши мужчины отражают. Ведь мы их за что-то выбираем, за что-то любим... Расскажи мне, пожалуйста, какой он, твой мужчина, твой... Леший.
  
   Мама, знаешь...я поверила его глазам. Сразу. Как будто плетью по обнажённому телу полоснуло. Такой позовёт, и пойдёшь сразу, не спрашивая куда, сделаешь всё, что потребует, перешагнёшь через всё правила и принципы, лишь бы не погнал. Плетью. Взглядом.
   Но ведь он и не попросит. И не погонит. Если уж позвал с собой, значит - навсегда. И захочешь уйти - отпустит. Сам, без скандалов, разборок и делёжек "моё-твоё". Только и отпустит тоже - навсегда, без права на возвращение. Будет рядом - поможет, если вдруг случится необходимость, но - ты сделала свой выбор - теперь на расстоянии вытянутой руки. Ближе не подпустит. Да и сама не подойдёшь.
   Стыдно.
   Я видела такое. Однажды.
   Больше не хочу.
   Первое впечатление - разгильдяй и бабник. И второе. И третье. Самый сложный вопрос в жизни: какое брать пиво, тёмное или светлое. Какую брать женщину: высокую блондинку, низенькую брюнетку, или вовсе рыжую? А может совсем не брать? Ни пива, ни женщин - только проблемы и от тех, и от других.
   Но.... Это первое, второе и третье.
   Постарел он. За семь лет превратился из весёлого лёгкого мальчишки в матёрого мужчину. Потяжелел. Взгляд. Стальные глаза научились менять цвет. Темнеть и рассыпаться стаей осколков, вонзаясь во всех, кто оказался рядом. Кажется, что можешь отвернуться, избежать попадания - найдёт, достанет. И разделит твою жизнь и душу на "до" и "после". Как кто-то когда-то разделил его. Надвое. Полоснул, шутя, прыснул в воздух словами-ножами, и - оставил в каждом движении обречённость, завершённость и крик.
   И пепла швырнул в волосы. И огня - в голос. Огня, прячущего в себе когти-крючья - зацепит, разорвёт-расцарапает и не отпустит. Никогда.
   И радуешься этому рабству.
   Не-ет, он великолепный артист. Никто и никогда не узнает, что там, за улыбками, прищуром глаз, в которые он так лихо подпускает кошачье настроение. Такой длинноволосый сердцеед-профессионал, сломивший сопротивление не одной молоденькой недотроги или прожжённой и, знающей толк в утехах, пресытившейся светской львицы.
   О-о-о! Это первое впечатление. И второе. И третье.
   Редко у кого складывается о нём четвёртое.
   Настоящее.
   Отгородился от всех талисманом на цепочке и не пускает. Даже меня. Подхватит на руки, закружит, поставит обратно на землю, и уже забыла, о чём спрашивала - мысли в голове весенние бродить начинают, кошачьи, подстать его глазам.
   Оттого ценны те мгновения, когда он сам вдруг начинает говорить о "себе-прошлом". Тогда надо замереть тихонько у него на коленях и слушать, впитывать, вскрывая скорлупку за скорлупкой, дверцу за дверцей, чтобы добраться до сокровища.
   Редкое у него такое настроение. Но я и не настаиваю. Придёт время, слетит последняя чешуйка и.... А, может и не придёт. Мне не важно. Важно - он. Рядом. Или где-то далеко, но - со мной.
   Может - навсегда.
   Может - нет.
  
   Было бы проще, если б как раньше...просто писать друг другу письма... Но... не смогу сказать ей этого. Но и ничего другого не скажу тоже...
   Какая же я...сволочь...
   Мама, я...постараюсь... Нет. Я обещаю. Я теперь буду приезжать к тебе. Редко, но буду...
   Не плачь, мамочка... Не плачь. Что? И я не буду...
  
   Она остановилась у перекрёстка. Замерла, прикрыв глаза. К чему-то прислушивалась, чего-то ждала...
  
   Ветер, ветер -
   Непокорная душа,
   Песней
   Брёл по свету,
   И опять
   Услышал я -
   Здравствуй, брат...
  
   Листок, кружась, упал Лешаку на голову. Он попытался увернуться, но маленькая растопыренная ладошка, запуталась в волосах.
   - Аль! - позвал. - Убери, а?
   Не слышит.
   - Аль, - тронул за плечо. - Ты чего.
   - А? Леш...не, ничего... - повернулась. Смотрит. - Ничего...
  
   ...Визг тормозов.
   - Эй! Осторожнее! - прямо перед ней замер громадный чёрный байк. Его владелец сердито смотрел на возникшую на его пути помеху. Довольно симпатичную, если честно.
   Девушка...нет, зверёныш... Помеха ожгла его взглядом. Лучше бы ты меня переехал.
   - Ур-род! - бросила она сквозь зубы.
   - Да ладно! - рассмеялся байкер. - Я себя в зеркале видел. Вроде ничё так мужик. Помят только слегка, но с кем с утра не бывает?!
   Он подмигнул ошалевшей девчонке, видимо ожидавшей чего угодно, только не весёлого озорного смеха.
   А он, действительно ничё...только вот седеть начал... Ну? И дальше что?
   - Поехали, прокатимся, - кивнул на сиденье позади себя.
   Что?! Да я тебя в первый раз вижу!!!
   Байкер, прищурившись, смотрел и ждал. В его глазах сверкали озорные искорки.
   А, и ладно! Пусть меня лучше пришибёт где-нить этот красавчик, чем идти домой.
   - Тебя как звать? - спросила, решительно отказываясь одевать шлем. Она уселась сзади, и - помирать, так с ветерком! - положила ему руки на бёдра, запустив пальцы в маленькие кармашки на штанах. От него пахло мотоциклом, табаком, потом. С наслаждением вдохнула этот запах. Сладко заныло внизу живота, в голову полезли картинки, подсмотренные в фильмах... Сердце ускорило ритм...
   Заворчал мотор, и улица - сначала медленно, потом всё быстрее - поплыла назад.
   А и какая, действительно, разница, как его зовут? Наверняка видимся последний раз в жизни.
   Байкер улыбался, глядя на дорогу. У него кололо сердце, отдавая болью куда-то под лопатку. Он уже свыкся с ней.
   К переменам болит, решил он.
   - Сталкер. Зови меня Сталкер...
  
   Алик улыбалась.
   - Знаешь, Леш... - она вдруг встряхнулась, будто сбрасывая с себя что-то ему невидимое...
   А-а... Сталкер? Опять? Ну...брат... Ну, блин! Ходишь тенью за ней. А? Ну, что за дела? Да я... не, я не злюсь, просто... Иногда боюсь я теней. Как Буцефал.
   Только... Слышь, Сталкер? Не покидай её...
   Листок сорвался с волос и, царапнув Леша по щеке, алым пятном покатился по асфальту. К ногам Алик. Она наклонилась, подняла. Чему-то улыбнулась.
   - Пошли, Леш, - потянула его за собой.
   Он вздрогнул. Показалось? Было? Будет? Кто-то проехал, или?.. Вот, гад! Когда эт я стал таким суеверным?
   Леш тряхнул лохматой башкой и пошёл вслед за женой.
   Домой. Вслед за кусочком огня в Алькиных руках...
  
   Верь мне,
   Как и прежде -
   Небом
   Будем вместе.
  
  

ЗАПАХ СОЛНЦА

   В очередной раз Натан осознал, что в этом мире ничего не бывает просто так. Всё зачем-то. Почему-то. И для. И с последствиями.
   Дисков у Лешака было много, в основном металл, свой и заграничный, хард...хард...старые записи...новые обложки...в самом углу стояли даже две пластинки. Невероятно, но это Синарта. Жаль, проигрывателя нету...винил покрутить...
   Нат достал из кармана диск Шопена, забросил его, переливающийся на свету радужными красками, и нажал на "play". И чтобы громко было... Очень... Чтобы песня рояля обрушилась, как водопад...
   Прилетает к тебе ласточка...весточка от кого-то давно забытого или навеки в памяти оставшегося... явления... события... человека. Вздыхаешь глубоко и летишь за ней. На свет...на звук...давай, держи меня за руку, я с тобой улечу, куда захочешь... Когда в музыку погружаешься...она тоже управляет тобой...находит ключики и лазейки, чтобы проникнуть до самого дна... Пронизать...прошить...прочными тугими нитками... Ты никогда больше не будешь прежним... Ты стал другим. Вот так, в раз. Ха... Поймали тебя, дружок...
   Когда музыка стихла, всего на пару секунд, а диск уже торопливо зашуршал, дабы не оставить благодарного слушателя в тишине дольше, чем положено, в дебри сознания пробрался внешний раздражитель... Лёгкий, но настойчивый стук в дверь, тихое потрескивание звонка и ощущение присутствия.
   Кого это черти принесли? Кого-то незнакомого, потому что свои приходят иначе... Начнём с того, что у своих есть ключи.
   Снова звонок.
   Интересно, а что за мужик был этот Шопен?.. О чём думал, когда писал...играл... Да, интересно, но абсолютно не имеет значения, потому что произведение, как только родилось, живёт своей абсолютно независимой жизнью. Уже никто...совсем никто не властен над ним...даже автор...
   Ох ты блин, ладно...иду открывать...если вам так не терпится.
   На пороге стояла девушка. Невысокого роста, кареглазая, с длинными рыжими локонами до пояса, она сначала облегчённо вздохнула, что на зов наконец-то откликнулись, улыбнулась, но потом... подумала, видимо, что ошиблась квартирой.
   - А-а...- протянула озадаченно, - Алик дома?..
   Она нахмурилась, отчего лицо приобрело немного наивное, детское выражение, и осторожно заглянула в квартиру. Рыжий цвет ей шёл определённо... оче-е-ень длинные прямые волосы и чуть приподнятые уголки глаз превращали её в персонажа какой-то красивой сказки... Показалось даже, что волосы скрывают острые эльфийские ушки... Нат непроизвольно, повинуясь какому-то подсознательному приказу, распахнул дверь пошире и пропустил девушку внутрь. Подсознание уверяло: свои.
   - Они...уехали с Лешим ненадолго. Скоро вернутся.
   Девушка огляделась, улыбнулась. Наверное, она давно здесь не была, и многое с того времени изменилось. Остановила вопросительный взгляд на Натане.
   - Чаю хочешь? - спросил он вдруг.
   Из комнаты тянуло классикой, возможно, именно это удивило её больше всего. Не дожидаясь ответа, или же считая вопрос риторическим, Натан помог незнакомке снять пальто и направился ставить чайник.
   - Меня зовут Тана, я подруга Алик, - крикнула она, разглядывая плакаты, висящие в комнате.
   - Я понял, - ответил Натан из кухни. - Я - Натан.
   Диск закончил свой бег, и Нат попросил поставить что-нибудь на свой вкус. Ведь жить без музыки нельзя на свете, нет... Послышались красивые аккорды испанской гитары... Испанка... Эльфийка... Оттуда, где высокие горы, поросшие кучерявой зелёной растительностью, синее до невозможности небо и зеркальные озёра... Сказка...
   Тана вошла на кухню и присела на табурет у стола. Она совершенно не могла сидеть спокойно, она словно танцевала, вся, до кончиков пальцев, превращалась в музыку. Получалось удивительно хорошо.
   Натан улыбнулся, засыпая в чашки заварку. Щепотка жареных листьев - пальцами из коробочки, прозрачный кипяток - из горячего чайника и мгновенно тающие квадратные кусочки сахара.
   Тана с благодарностью приняла кружку, обхватила её обеими руками, словно замёрзла, и её волосы опустились до колен.
   - Под эту замечательную румбу мы с Алик как-то придумали целое выступление, - сказала она и пояснила, что профессионально занимается танцами.
   Если Тана улыбалась, то улыбалась вся. Губы, лицо, руки, движения... Словно девушку освещало солнце... Нет, не так. Словно солнце поселилось у неё внутри и теперь грело всех, кто оказывался рядом, пусть даже случайно.
   - А я знаю только один танец, очень древний, - признался Натан, помешивая сахар, - но танцуют его исключительно вдвоём...
   Тана поглядела лукаво шоколадными глазами и рассмеялась. Есть много вещей, которые делают только вдвоём! Она отломила кусочек печенья. Пожалуй, чтобы не менялось здесь, у Леша с Алик, суть всегда останется... Теплом тут пахнет, чаем, музыкой, светом...
   Шкафчики охристого цвета...жёлтые маленькие полотенца...много разных кружек...чтобы для каждого, кто решит вдруг заглянуть в гости, нашлась своя... Где-то обязательно стоит бутылка вина, а ещё, наверное и мартини...и специи...уйма всяких кардамонов, миндаль, корица...чтобы замутить нечто неповторимое, если вдруг будет настроение... Каждый приносит Алик что-то своё и оставляет, словно говорит: я вернусь...
   К стене притулилась раскладушка, одеяло почти полностью сползло на пол, подушка застряла где-то в пружинных внутренностях этого агрегата и утыкалась одним уголком в гитарную деку.
   - И ты музыкант?
   Нат кивнул. Тана и не заметила, что всё время, пока она рассматривала кухню, вспоминала, ностальгировала, он внимательно рассматривал её. Улыбнулась смущённо. Ах, эти мужики! Ну, что с них взять!.. Прямолинейные, упрямые... А наглые какие, ужас!
   Нат заговорил что-то об испанских гитарах и особенной манере на них играть, но Тана призналась, что совершенно ничего в инструментах не понимает и даже в нотах путается.
   - Ай-ай-ай... - Нат шутливо покачал головой. - Стыдно. Давай научу.
   Глядел и улыбался.
   - Ой, что ты! - Тана безнадёжно махнула рукой. - Многие пытались...
   - Я научу, - уверенно кивнул Натан и потянулся к раскладушке за акустикой. - Эт просто на самом деле... - подмигнул заговорчески и поставил табурет совсем рядом, чтобы Тана могла видеть правильное положение рук при игре.
   - Смотри... - обхватил любовно гитару. - Левой чуть придерживаешь гриф... Но не сильно, немного... Пальцы на струны... Ставишь их по возможности перпендикулярно. Не критично, конечно, но так удобнее первое время...
   Испанская гитара притихла, уступая звонкой кухонной акустике. Тана вздохнула и покорно приняла эстафету. Что ж... Жёсткие струны врезались в пальцы, а ещё мешали ногти... Волосы опускались на деку, и девушка убрала их за уши. Прикусила немного нижнюю губу и сделала серьёзное сосредоточенное лицо.
   - Ага, вот так, - кивал Натан. - Чуть крепче. Теперь нажимаешь и как бы щипаешь струну...с усилием...
   Акустика издала несколько жалобных звуков. Тана весело рассмеялась.
   - Говорю ж тебе, я необучаема!
   - Не... - хотел было запротестовать Натан.
   Нет необучаемых людей.
   - Ты держишь гитару, как девушку, - пояснила Тана и хитро прищурилась, - у меня ж так не получится!
   - Ла-а-адно... - протянул он, довольно улыбаясь. - Попробуем иначе, - встал сзади и, обхватив Тану за плечи, коснулся струн.
   Признав вроде бы знакомую руку, акустика осторожно замурлыкала. Но очень осторожно, потому что рук было вообще-то четыре...две женские, совершенно чужые, с непонятными длинными ногтями...поверх них - две мужские, требовательные такие, мучающие уже которую ночь...
   - Получается что-то! - с удивлением воскликнула Тана.
   - Ага, не знаю что, но что-то получается, это точно!
   Рыжие огненные волосы пахли чем-то пряным, сладким...хной...и чем-то ещё, определить сложно... А губы - вкуса чая, чёрного с лимоном...и печенья с лесными орехами... Гитара обиженно звякнула - её неосторожно задели, стукнули о ножку стола, перевернули...потом совсем фамильярно практически кинули на пол...
   А раскладушка оказалась жутко узкой. Вдруг оказалась, ни с того ни с сего. Блин!..
   - Слушай, - сказала Тана, давясь смехом, - тебе никогда не приходила в голову мысль... чем бы ни занялись мужчина и женщина вдвоём...это заканчивается одинаково!
   - Ещё как приходила! Осторожно, батарея!.. - Натан поймал девушку за коленку, но ноги безнадёжно запутались в соскальзывающем одеяле.
   - Чёрт!
   Раскладушка предательски скрипнула и, перекосившись, уронила обоих на пол вместе с одеялом.
   Ха!
   - А-а!
   - Погоди...не смейся... - но Натан сам не мог остановиться, - я не могу сосредоточиться!
   - А чё, надо?
   Какая гибкая!..
   - Танцовщица!
   - Ну-у, - протянула Тана загадочно, - я ещё и учитель младших классов...
   - Чё, правда?! А-а!..
   Я знаю, чем пахнут твои волосы... Солнцем.
  
   - Э-э-э-э... - изумление в голосе...удивление. - Не понял...
   Эй! Что там? Ле-еш! Дай посмотреть!!!
   - Э-э-э-э... - не двигается, непонимающе топчется на пороге. Как конь, увидевший что-то непривычное на тысячи раз пройденной тропе...только, что ушами не прядёт...длина не позволяет...
   Леш! Подвинула его...вернее, просто толкнула внутрь с порога.
   Блин, эт-то что такое?! Там, на полу...
   Как что? Людвиг зыркнул глазами со шкафа. Тела. Обнажённые. В оч-чень недвусмысленной позе.
   - Тана?! - Алик узнала подругу, смешно так потягивающуюся и зевающую...блин, она ещё и выспаться успела?!
   - О, Аля, привет! - девушка встала и, заметив на себе взгляд Леша, прикрылась одеялом.
   Натан посмотрел на всех мутно. Чихнул.
   - Хэй! - хохотнул Леш, глядя на пытающегося найти одежду сонного Натана. - Кухня - не балкон, тут можно и без штанов!
   Тана непонимающе смотрела на хохочущих друзей и одного...Ната.
  
   - Тан, - Алик продолжала мешать макароны. - Ну...и как? - кивок в сторону балкона.
   Блин, и нечего так ехидно на меня смотреть! Я так...для приличия, между прочим, спросила...
   - Ух! Аля, - пара быстрых хитрющих взглядов по сторонам, - р-рр-рекомендую!
   Подмигнула.
   - Тана! Как ты смеешь! Я ж замужняя женщина! - засмеялась, откинув чёлку со лба. Когда же я подстригусь?
   - Ну-у-уу... - Тана потянулась за кофе, поймала на себе взгляд Ната и прогнулась сильнее... специально...пусть...понервничает...
   У-у! Dead drunk! Ну, ни на миг тебя нельзя оставить! Как ребёнок маленький, чес-слово!
   А то!!! Нат отсалютовал девушкам. Только, дети не...ты поняла меня, Скандинавка?!
   Тана смеялась, глядя на них. Какие же они... Вон, Лешак, курит, косится, конечно, но смешинка в глазах выдаёт его...ну, не умеет он притворяться серьёзным, когда ему весело.
   Так. Тарелочки-ложечки-вилочки... Тан, да сиди ты, ты ж в гости ко мне пришла... Ну, да... Он? Да я почём знаю... Старый друг Лешего, из его прошлого человек, музыкант. Как музыкант он меня вполне устраивает, а... Тан!!! Ну, хватит подкалывать: Леш ещё чё не так поймёт... Да... Лешак у меня замечательный!
   Шутливо погрозила подруге пальцем.
   - Хэй! Сильная половина человечества! Кушать подано...
   Тана перебила.
   - Извольте жрать!
   Людвиг, сонц, а это - тебе. Ну-у...не обижайся, хорошо? Чем богаты, тем и рады...
   Ща, не только...э-э-э-э...кушать, но и...
   - Слышь, Нат, нам с тобой невероятно повезло! - Леший протиснулся мимо кота, плиты... - Сегодня мы принимаем пищу с двумя красивейшими женщинами... - ой, ну не смотрите на меня так... - э-э-э...девушками! - так довольны, да? - нашего города! И за это надо выпить, как считаешь? А вы, дамы?
   Нат не возражал, женщины тоже... Лешак извлёк из шкафчика бутылку вина, Алик нашла четыре стакана. Гранёных.
   Алкоголики!!
   Ешь, кот!! И не...завидуй!
   - Не...ну...какая разница из чего пить? Главное с кем!! - Алик возмущённо откинула с глаз чёлку и, не выдержав, фыркнула...
   - Аль, а тебе не пора подстричься?
   - Нат, только в случае, если меня стричь будешь ты! А так как я тебя к своей голове близко не подпущу, тем более с ножницами, то получается, что...никогда!!!
   Натан встал.
   - У меня есть тост!..
   Ну-ка, ну-ка, Викинг...
   - ...за женщин!
   Алик покачала головой. Ты неисправим, dead drunk! За нас, так за нас... И, судя по тому, что на свою электричку Тана уже давно опоздала, то...спать сегодня ты будешь не один...
   Эх, подумал Людвиг, запрыгивая на продавленный диван в комнате... А мне с кем сегодня спать?
  

ВЕТВИ ИВЫ

Вспомним всё, что было...

Уходит миг куда-то вдаль...

Вспомним всё, что было.

То, что было, мне не жаль...

  
   Солнышко...осеннее. Ещё не холодное, но уже и не такое жгучее, как летом. Ласковое. Если весной хочется завалиться на скамейку и греть промёрзшие за зиму кости, то осенью... Она шепчет, притрагиваясь ладонями огненных листьев: "Не спи! Осталось немного! Лови! Лови!! Лови!!!"
   Только тучи обнаглели. Прут себе из-за высотных домов, и ничто не в силах их остановить... Хоть бы за антенну зацепились...
   Ау! Пакет стукнулся о бордюр. Дался он тут...бордюр этот. Только ноги об него ломать. А, не...нормально всё. Банка не разбилась. Живём!
   Алик втиснулась в узкий проход между столбом и забором. Ну, кто, скажите на милость, ставит заборы там, где люди ходят? И плевать я хотела на вашу стройку! Вы б лучше спортзал построили, а не...этот...бильярд. С дискотекой.
   Дискотека в их микрорайоне... А-бал-деть... Вон, светофор уже с год как не работает, а всем по фигу.
   Фыркнув, она перебежала через дорогу и показала язык истерично сигналящему "Мерседесу". Разъездились тут, блин. Даже вечно сердитая серая кошка соскочила со своего места у входа в их двор. Ну, эт не из-за машины: она Алик увидела. С сумкой. По кошачьему разумению, девушка не могла пройти мимо, не покормив её.
   - Что, Мушка, голодаешь? - Алик, оправдав надежды животного, вытянула из пакета сосиску. Зубами разорвав оболочку, она бросила кусочек на землю.
   Кусочек не долетел. Кошка, сорвавшись с места, прыжком настигла подаяние и, не отбегая далеко, злобно ворча на чёрного кота, начала есть.
   Вернее, жрать. Едят спокойно, а не в спешке заглатывая: вдруг уйдёт! Или этому прохвосту достанется больше...
   - А ты всё так же любишь животных... - мягкий глубокий голос сзади.
   Алик обернулась. Давешний водитель истошно вопящего "Мерседеса". Да и стоит, уперевшись в дверцу машины.
   - Вы меня знаете? - спросила.
   Он улыбнулся. Знакомо так...
   - Саша! Пятиэтажки квадратом, твои вечно разбитые коленки, собаки и кошки, с которыми ты нянькалась вечно... Помнишь, ты ещё добермана одного крепко побила за котёнка, которого он на дерево загнал...
   Лёгкое недоумение на лице сменилось радостным узнаванием.
   - Витя?!
   Ну ни фига! Как изменился курносый лопоухий крепыш из соседнего подъезда... Витька, вечно голодный, с сумкой через плечо...джинсовой. Он сам её сшил как-то из старых, протёртых "варёнок". Гордии-ился-а!..
   Только почему-то было неприятно, что он помнит её коленки... Алик непроизвольно посмотрела вниз, чтобы убедиться, что она в своих потёртых кожаных штанах, и её ноги надёжно закрыты от посторонних мужских взглядов. Буквально вчера они с Лешем передвигали кресла в комнате, и она сильно рассадила коленку. В кровь. О какой-то ржавый гвоздь... Леш даж настоял на посещении врача и паре уколов.
   - Мя-ау! - несправедливо забытая Мушка требовала новую порцию. Жёлтоглазый чёрный нахал справедливо надеялся, что кусочек сосиски достанется и ему.
   Правильно надеялся. Достался.
   А самым неприятным было то, что именно с Витькой она первый раз в жизни поцеловалась... Тогда ей, впрочем, понравилось.
   - Глупость скажу, - он вышел из-за дверцы, - но ты изменилась. Сильно. Еле узнал...
   Радостный такой. Здоровьем так и пышет. И никакой усталости ни во взгляде, ни в движениях, как у Леша бывает. Правильно. Мы ж Витькой ровесники, ну, два года - не в счёт.
   - ...Только по куртке твоей и признал: во всём городе только у тебя такая и есть...
   Ну да... Только у меня. А...почему мне вдруг стыдно, что я...в этой куртке, которой в этом году лет уже десять будет?
   Она посмотрела на руки. Сосиска. Наполовину съеденная котами. А в сумке - ещё одна. Значит, ещё минут десять стоять будем.
   - Мя-а-ауу!!! - в два голоса.
   Ловите! Алик бросила котам ещё по кусочку.
   Костюм, рубашка, галстук. Всё в тон, всё как надо. Даже носки, и те, наверное, в цвет. Галстука. Или к чему они там подбираются в тон.
   Скучно. Но...впечатляет. Вон, девчонки засмотрелись. Правильно, милый он парень, не красавец, нет, даже по средним, принятым в обществе большинства, меркам, но...обаятельный.
   - Ты-то как? Рассказывай! - Витя заметно волновался.
   А что? Ещё один кусок сосиски отправился на асфальт.
   - Ну-у... - подумала немного.
   А что у меня такого? Что такое важное, основное...характеризующее...такое, чтоб сказал и - всё. Больше ничего добавлять не надо.
   - Трэш играю... - пожала плечами.
   - Трэш? - удивился.
   И, судя по всему, не понял.
   Ну, да. А-а-а... Ты ж уехал в десятом классе к отцу в Америку и не застал этого куска моей жизни.
   Кивнула и распотрошила котам ещё одну сосиску. Сразу. Как-то неловко...вот так, на обозрении у всего двора. Поди потом объясни всем, что к чему... Лешу... Хотя...что объяснять-то? Я просто с человеком разговариваю, а кто он и откуда...не важно.
   - А как родители?
   - Нормально, - Алик отвернулась от него, делая вид, что что-то укладывает в пакете. - Недавно виделись. То есть, я к маме ездила...
   Я...боюсь там находиться. Даже если Леший рядом. Не знаю, почему.
   Кошки ушли. Мы теперь...вдвоём. И почти...наедине. Нет, меня это не пугает. Просто я давно его не видела и не знаю, о чём с ним говорить. Вроде бы и рада, что встретила. Но...он не мой человек совершенно. Может быть...если бы ра-аньше?
   - Саш, а это, - на руку показал. На правую. - Зачем?
   - Вить... - губу закусила. - Это мне Сталкер сделал. Мой первый муж.
   И по х..ру мне, что женаты мы не были.
   - Муж?
   Вскинула на него глаза.
   - А что в этом удивительного?
   Э-э-э...
   - Ничего! - рассмеялся и вдруг за руки взял. - Я ж тебя с девятого класса не видел! Помнишь, как мы в школьном саду прятались среди яблонь? Там ещё какие-то развалины были? - он сжал её руки в своих. - Помнишь, а?
   В его глазах - только радость и...не знаю, просто радость. Они светятся, глаза. Нет, ну, что я в самом деле, а?! Конечно, помню, Вить! Здорово было, только ты...руки мои отпусти.
   Руки вытянула, не резко, чтоб не обидеть, а просто чтоб понял - так делать не надо. И как целовались, Вить, тоже помню...
   Невольно улыбнулась, вспомнив, как они оба волновались. Она - потому, что впервые на неё обратил внимание парень из старшего класса. Он...наверное, боялся, как бы его нынешняя девчонка не застукала их вдвоём...
   Х-ха! Сталкер не боялся. Хоть на тот момент у него была женщина, он не боялся. Римме было плевать на их отношения. Сама уже давно нашла себе кого-то. Блин... Классная была баба, хоть и стерва.
   - С кем эт ты целовалась? - Леший притворно сердито смотрел на них, засунув руки в карманы куртки.
   Блин. Как это ты... Откуда ты вдруг, Леш?..
   - Со мной, - Витя пожал руку подошедшему Лешему. - В девятом классе.
   - А-а-а! Ну, эт не страшно.
   - Знакомьтесь. Леш, это - Виктор. Мы в одной школе учились. Вить, а это - Леш, мой второй муж.
   - А что...- Витя чуть нахмурился.
   Эх, Витька... Витька...ты всегда такой был. Вот и сейчас, я уверена, уже просчитал в уме: девятый класс, первый муж, второй... Брось, Вить. Не твоё дело.
   Леший как-то нехорошо сверлит его взглядом. И ты, Леш, тоже брось...
   - Вить... - обняла Лешего, - ты-то как? Семья есть? Вон, - улыбнулась, - какой мужчина видный.
   Улыбнулся счастливо.
   - Ой! Аль! Ты что? - руками развёл. - Не-е-е... Пока не встречу женщину своей мечты - не женюсь!
   Он, мне кажется, всё на Леша поглядывает. Зачем я вообще пошла кормить этих котов, а?.. Витя, а ты вот не изменился. Не смотри так на моего Леша, не за чем. Время, Вить, ушло, я встретила...Лёшку. И я рада. Очень.
   Не успевший к раздаче сосисок одноухий кот, флегматично пометил колесо "Мерседеса"... Алик невольно улыбнулась. Всё, Вить, теперь это его машина!
   Леш, заметив кошачью диверсию, пожалел, что на месте машины не оказались брюки этого...Вити.
   - Это нелегко... - Леший поёжился немного: струйка холодного воздуха нагло влезла ему под воротник, - ...найти её. Я вот случайно...
   - Ага, - хмыкнула Алик. - У тебя всё не как у людей! Даже жену нашёл по телевизору!
   Лешак делал вид, что довольно улыбается, хотя по его душе шлялся тот самый одноухий кот. И не один.
   - А кто тебе, Аль, сказал, - вполголоса шепчет. - Что я - человек? Я ж...леший!
   Леш сглотнул. Бля, что за бред я несу, а...этот слушает...
   - Леший? - руки Виктора как-то удивлённо дёрнулись.
   Алик только засмеялась.
   - Ну да! Это...как второе имя.
   Блин, мне порой кажется, что настоящее...
   Мальчик с котёнком, закутанным в свитер: к ветеринару возил, наверное. Ребёнок на качелях. Близняшки со своим сеттером, такса бегает, ворона примеривается к чему-то лежащему на земле.
   Дворничиха листья жечь собралась. Мальчишки её помогают ей, кучки листьев в ржавых вёдрах в одну большую таскают. И ветер...в наши окна. Эх...будем сегодня в дымной квартире спать. И окно-то не открыть, не просквозить: холодно будет слишком. Лешу простыть - легче лёгкого. Да и сама что-то расклеиваюсь последнее время, в горле вон уже соринка поселилась.
   Девушка с цветами. Бело-зелёные розы. В прозрачном пакетике с такой же бело-зелёной ленточкой. Нет, лучше тёмно-красных цветов нет. Или полевых... Нежно-синий цикорий, колокольчики, васильки... Леш правильно делает, что мне цветов не дарит. Не люблю. Единственное, что мы постоянно таскаем домой, так это весной сломанные ветки. С цветами. Они у нас как в...хосписе. Умирают радостно.
   Глупо как-то звучит...
   Может, пригласишь в дом, Саш...
   - Вить, я...действительно рада была тебя видеть, - она протянула руку за пакетом, одиноко стоявшем на тротуаре. - Но нам пора. Видишь, какой муж у меня голодный?
   - Ну, то-то он так на меня смотрит! Не, я не съедобный! Мной... - многозначительно покачал головой, - ...подавиться можно.
   Леш хмыкнул. Так...невольно вышло. Но громко. Очень.
   - Ну-у-у... - вмешалась Алик. - Мужчины! Вы ещё подеритесь тут!
   Да...запросто! Аля, мне не нравиться этот чувак и как он смотрит на нас...
   - Не буду, Сашенька, не буду...
   ...а на тебя - в особенности... Сашенька... Бля.
   Леш перехватил пакет.
   - Аля, ты его и так тащила чёрт знает откуда.
   Ой! Лёш, спасибо!
   - Саш, а можно...
   Нельзя!!!
   - Ви-ить... Не надо! Знаю я тебя! - шутливо отмахнулась Алик. - Тебе что как в руки попадётся... - засмеялась. Пожала Витьке руку.
   Бля, а я-то ему за что руку жать должен?! Ритуалы, блин. Завешались ими с ног до головы и радуемся, как свиньи в прохладе грязи. Ну же, Аль, пошли домой...пошли, а...
   - До свидания, Саш! - крикнул, уже садясь в машину.
   Она лишь неопределённо кивнула. До свидания...
   Тропинка. Узенькая. По ней только друг за другом идти. Или, враг за врагом. О! И навстречу кто-то.
   - Здравствуйте!
   Леш обернулся. Юля. С каким-то парнем. Такой...ну...волосатый, в общем. С брелком "Metallica" на шее. Правильный пацан. Ток, Юль, если что...
   - Это, что...из "Ветров"?! Это...они?! - слышим за спиной.
   Мы! А ты как думал, на Багамах живём?
   В треугольнике, блин, Бермудском.
   - Они...
   - Ну, ни фига ж себе... - восхищённый удаляющийся голос. - Повезло тебе!
   Фига-ни фига, а живём.
   Во дворе разворачивалась его машина. Ч-чёрт. На сигнал Алик машинально кивнула, думая о чём-то своём.
   Асфальт медленно покрывался мокрыми точками начинающегося дождя...
  
   ...- Вить, - она спрятала руки в карманы джинсов. - Нас тут точно не найдут?
   Точно! Я сюда не в первый раз хожу. Ток тебе знать этого не надо. Испугаешься ещё...
   - Идём, - взял её за локоть. - Не боишься?
   Ха! Чего бояться-то? Или...тебя? Шаловливая мыслишка закралась в голову. Ну, нет, брат! Не дождёшься!
   - Сюда...
   Руки у него...влажные... Так...надо? Не знаю...
   Вздрогнула, почувствовав его губы на своих. Как...непривычно...
   - Хей! - хотела остановить его руки, но...было слишком...приятно...
   Пусть...
  
   Лешак вяло возил ложкой по тарелке, размазывая пюре. Сосиску бы к ней ещё одну...или котлету... Так нет же - они у котов!! Эх, да не в сосиске дело...
   - Господи, Леш... Ты, что? - Алик нахмурилась, сдвинув брови. - Ты ревнуешь?
   Положил ложку. Молча отхлебнул чая.
   Она взобралась к нему на колени. Дурашка ты мой...
   Обнял её. Аль, а ты сама как думаешь? Ревную. Просто я не выношу, когда на моей территории появляется ещё... Бля! Аля! Я просто тебя люблю до безумия! Вот и ревную. И периодически бью морды...а что, нельзя? Я по-другому не могу.
   - Леш... Ты. У меня. Один.
   Неправда. Был ещё...один.
   Алик плотно сжала губы. Ты...и об этом тоже?
   - Да, - спокойно и твёрдо. - Был. Но его уже нет.
   - А... - он осёкся.
   Аль...а если бы он...вернулся?
   Алик вздрогнула. Поняла его мысль. Оттолкнулась от мужа. Склонив набок голову, прищурилась на него. Ты...к кому ревнуешь? А, Лёшка?
   Аля! Бли-ин! Придурок лагерный! Не уходи! Даже к окну...
   - Аль! Прости!!! - прохрипел, обняв.
   У окна стоим. Я ей в волосы лицом зарылся и чувствую себя та-акой сволочью... А она... Она на бабульку смотрит. Девочки в песочнице - среди них её внучка - под надёжным приглядом. Наверняка эта пожилая женщина считает, что её невестка неправильно воспитывает дочку, рассказывает ей про "наше время"...которое, блин, давно прошло. Ч-чёрт. А ведь и мне придётся как-нибудь смириться с тем, что моё время прошло... Если мне об этом дети не скажут. Мои.
   - Ты жестокий, Леш.
   Нет, Аль...я не жестокий. Я - дурак. К сожалению.
   - Леш, я...
   - Нет, Аля, не отвечай. Прошу...
   Ты бы не смогла выбрать между нами. Да и... Если бы он тогда не умер...я был бы тебе не нужен. Нас бы просто не было.
   - Аля...
   Тиш, Лёшка... Слова убивают не только людей.
  
   Затворилась навек дверь его
   А закат этот - символ разлук...
   Из того ж драгоценного дерева -
   Эта скрипка и тот же звук.
  
   Аль, ну не смотри на меня так...пожалуйста. Просто...вспомнилось.
   - Леш, - поправила ему волосы. - Это не разлука. Это...
   Разлука - это ивовые веточки.
   - Тс-с... Давай послушаем...закат.
  
   Саша.
   Нет, ну надо же, а...столько лет и... Господи, меня же что-то тянуло в этот треклятый город. Мог бы и не ехать, мог Валерке все дела скинуть, а сам - в Москву.
   Приехал. Я всё-таки приехал. Зачем?
   - С дороги, ч-ч-чёрт! - кричу бабке какой-то с авоськой.
   Переход пешеходный метрах в двадцати, так нет же, надо тут...потом ещё орут на водителей.
   - С дороги, говорю, уйдите!
   Саша. Ты боевая такая в школе была...дралась вечно...со всеми. И со мной...раза три, наверное...пока не влюбилась. А я - в тебя. Ну, любовь-не любовь, я уж не знаю, да только...потом вспоминал тебя часто.
   Что с тобой жизнь сделала, девочка? Уставшая...в каких-то штанах потрёпанных... Ещё эти татуировки страшные! Нет. Господи! У женщин не должно быть татуировок. Это некрасиво. Это вульгарно, вызывающе... Просто портит, вот и всё.
   Небось, ещё и куришь. Помню, как...чёрт, классное было время, а...как увидел тебя с сигаретой...
  
   ...На углу, за школой. Как всегда стоят, разговаривают о чём-то. Ну, девчонки, что с них взять. Верки нет там?.. О, Сашка!
   - Привет, - кивнула так, почти безразлично, и затянулась сигаретным дымом.
   Хм. Курит она. Носом шмыгает, затягивается... Смотрит на меня, будто спрашивает, ну ты чё остановился?
   - У вас физкультура? - кивает мне.
   Ага, физкультура...вырываю у неё сигарету и бросаю к чёрту. Злится.
   - Женщина курить не должна, - говорю...
  
   Нет, наверное, всё-таки не зря я вернулся. В этот город. Где там...двор тот? Ага...понял. Сашка, я...мож, я к тебе вернулся, а?
  
  

СНЫ

  

Я видел сон. Я был собой.

Не зверем вольным, не грозой.

Я был собой! Я был собой?

О, сны! Что делать с этою мечтой?!

  
   Сидел и курил. Медленно. Взатяг. На краю огромного пшеничного поля. Низкие хмурые облака, тёмно-серые, придвинулись так близко, что до них можно было достать рукой. На их фоне сигаретный дым был каким-то больным и раздражал.
   Леш прикрыл глаза.
   Тишина. Покой. Только ветер гонит волны по полю, отчего оно похоже на рассерженное животное. Ленивое. Ленивое рассерженное животное.
   Сигарета закончилась, и он не стал доставать другую. Хватит.
   Ласковые прикосновения почти холодного ветра...под спиной - раскалённый бок мотоцикла, запах бензина, горячей резины...цивилизации.
   Он встал, потянулся, всем телом ощущая окружающий его мир. Глубоко вдохнул воздух и ме-е-едленно выпустил его обратно.
   Улыбнулся: живу.
   "Лешак! Ты - живёшь. Это здорово!"
   Леш стянул с себя куртку и спустился с дороги вниз к полю. Пшеничное золото осталось за спиной.
   Он рухнул в траву, в пышный густой клевер. Поле гудело, стрекотало...жило. Сломавшиеся под его весом травинки кололи тело сквозь рубашку, он потянулся, чувствуя эти уколы. Нет, не больно: просто напоминание - ты в ответе за то, что сделал с нами, человек.
   Отвечу. Не сейчас.
   Высоко в небе кружил канюк.
  
   - Лёха! Пошли смотреть, как деда траву косит!
   - Бежим! Кто быстрее до изгороди?!
   Замелькали пятки, взбивая пыль на твёрдой, высохшей до каменного состояния, дороге. Валька, конечно, обогнал, но Лёшка не обиделся: вот если бы он был старше Вальки, то точно бы прибежал раньше долговязого брата! А так...
   Вжих! Вжих!
   Мерно посвистывала коса, лениво, сильно. Одинаково падала срезанная трава. Всегда на одну сторону. Пахло чем-то необычайно вкусным и свежим.
   Дед Тихон остановился, с прищуром посмотрел на мальчишек и подмигнул им. Нагнувшись, выдернул пучок травы и отёр им косу. И снова - вжих, вжих...
  
   Не-ет. То поле было другое, оно было больше, дикое, неухоженное. И, когда Леш падал в траву, то небо оказывалось перечёркнутым высокими стеблями. А дорога рядом была грунтовая, её весной размывало и проехать по ней было невозможно, только если верхом на отцовом Верном. Огромный, так по крайней мере казалось маленькому Лёшке, серый в яблоко жеребец был норовист, но безумно любил его, и Лёшка не раз ходил в лес за рекой в сопровождении Верного. Вместо пса. И никто не смел обидеть мальчишку, когда конь был рядом.
   Только однажды папа умер. А коня отравили. Брата увезли какие-то родственники, почему только Валентина, Леш не знал. Мама...а что мама?!
   Ничего.
   Высоко в небе продолжал кружить канюк.
   ...мгла какая-то. Туман. Леший открыл глаза. Что за чёрт?! Кто-то большой дышал рядом. В тумане. Ему стало страшно, он хотел кричать, но не мог. Дыхание приблизилось, замерло, не решаясь придвинуться ещё. Леш начал отползать, моля богов о защите. Дыхание решилось, и он замер, прикованный ужасом к земле...
   - Верный?!
   Могучий, седой конь лукаво смотрел на него. Что, человек, испугался?
   Лешак, оправившись от шока, гадил животное по морде, шее, спине... А вот и шрам, оставленный соседской собакой, а тут ожог - горело стойло и на жеребца упали горящие доски. Чудом конь вырвался из огня.
   Леш положил руки коню на спину. Тот стоял смирно, только переступил с ноги на ногу. Тогда одним прыжком Леший вскочил на Верного. Конь встряхнулся, всхрапнул.
   - Ах-ха! - скорее просто выдохнул, чем закричал Леш.
   Туман бросился навстречу, а страха не было: ведь с ним Верный!
   Куда он? Неважно...
   ...ни коня, ни девушки...а ведь только вот...впереди на белой лошади...в тумане...
   И тумана нет...
   ...Озеро. Тихое. Ветра нет. Нет ничего. Пустое, мёртвое озеро. Чёрное. Скелеты деревьев стоят по берегу, шепчут чуть слышно: "Беги!"
   Испугался до боли в сердце. Побежал, спотыкаясь и падая...
   ...Дорога...а по обочине - деревья. Мёртвые. Сухие. И никого вокруг, только ветер крутит мелкую красноватую пыль вокруг его ног. И следов нет. Даже там, где он только что прошёл...сердце...оно тормозит!!!
   Аа-а-а!!!...
   Леш вскочил и, затравленно озираясь, отпрыгнул в сторону.
   - А-а-а-а!!! - на него сверху упало что-то плотное, тяжёлое...душило.
   А-аа-а!!!
   - Леш! Леш! Лешак, твою мать!!! - растрёпанная девушка сильно врезала ему по лицу и приготовилась ударить ещё. Он дико посмотрел на неё и, когда та пошла к нему, схватил за шиворот и, толкнув в грудь, отшвырнул на диван...
   Он удивлённо смотрел на свои руки.
   - Аля...прости... Аля?
   - Не подходи. Не подходи, сволочь!!!
   Она попыталась, рыдая, проскочить мимо него в коридор, но руки у Лешего были слишком длинные...так ей казалось, по крайней мере. Леш перехватил её и сильно прижал к себе.
   - Прости, пожалуйста, прости, мне сон...сны страшные снились, очень...
   У-у-у-ууу-у! Урод!!!!
   - ...Хочешь, если я ещё раз так поступлю, убей меня?
   Она вздрогнула от этих слов, посмотрела ему в глаза. Леш понял, что сморозил глупость... Алик вывернулась из его объятий. Ушла. Только дверь хлопнула.
   Леш, не раздумывая, кинулся за ней.
   Она курила на лестнице этажом ниже, сидя на подоконнике и нервно затягиваясь. Огонёк сигареты то вспыхивал, то снова гас. И ещё ей было холодно. И она была босиком.
   - Аля...пошли домой...
   Она повернулась на его голос. Глаза красные от слёз, носом шмыгает...вот-вот опять разревётся. Вот, смотри, уже челюсти сжала, чтоб слёзы не брызнули.
   Ну, и сволочь же ты, Леший! Убить тебя мало! И что мне теперь делать, чтобы она... Эй, ты чего?!
   Алик взяла его за руку. Лёш, пошли домой. Всё равно у нас кроме друг друга никого нет. Ты понимаешь это?
   Понимаю. Прости.
   Я не умею на тебя злиться. Мне просто...ты только пообещай...просто обещай, что больше так...даже если не сможешь...
   Обещаю. Аленька, я... Я очень испугался... Мне снилось, что я...
   Тс-с-с... Не надо, не рассказывай. Я поняла.
   На кухне свистел чайник, пахло лимоном, а на столе стояло пиво.
   - Я подумал, что вы замёрзнете, в таком виде шастая по подъезду, - Натан многозначительно окинул их взглядом. - Только у меня есть одна ма-аленькая такая просьба...
   Какая?
   - ...чай выпейте до, а не после...я не хочу опять на балкон, может, успею уснуть...
   Нат, бля!..
  

ЧЁРНЫЙ КОФЕ

  
   Чёрный кофе скатывается по горлу вязкими струями и оставляет на языке шершавые крупицы. Горячего. Горького. Пламени. Он высасывает всю воду. Тебе - только сухой концентрированный осадок... Делай с ним, что заблагорассудится. Хочешь, ничего не делай. Прожигай...жизнь. Трать...трать... Всё до последней капли. В...пепел. Дыхание становится тяжёлым. Хочется курить. Прямо здесь...на кухне, не утруждая себя выходом на балкон. Но она ж убьет...
   Натан искоса поглядел на Алик.
   Прям вот этим салатным ножом. В красных осколках помидора. Позорная смерть...
  
   Чёрный кофе
   Мозгом чувствую...
  
   Алик засыпала пельмени в кастрюлю и мельком оглянулась - она почувствовала взгляд. Натан сидел, откинув голову назад, длинные, никогда не расчёсываемые, волосы спокойно лежали на плечах. Спокойно ли? Как приручённые каким-то непостижимым образом змеи?.. Он упёрся в стену затылком. А взглядом - в неё. Ладонью обхватил кружку. Знает она этот взгляд. Он приносит только боль. Банален насквозь. И ещё противен. Может, не всем, может только ей... Или только сейчас. Но - противен. Это совершенно точно, это каждой клеточкой чувствуешь. Потому что за взглядом - ничего. Лишь пустота и...
   Здорово она...режет салат. Тук...тук...тук... Нож по деревянной послушной доске. Ровно. Мерно. Нат постучал ногой о пол в такт. Кружка почти пуста. Татуировка на всю руку... Зачем ей?.. И шрамы на татуировке... Прячешься от кого-нибудь, девочка? От себя самой? Джинсы чёрные узкие... Локти острые...скользят...
   Алик мыла доску в раковине и смотрела на отражение Ната в чайнике.
   ...и ещё пошлость за взглядом. Хочется закрыть глаза, выдохнуть с силой, потом открыть и...нет никого. Нет взгляда. Но не получается. О чём он думает? Что за мысли бродят в этой шальной опасной голове?.. Странный он... Чего ждать? По спине пробежал холодок.
   Почему она босиком?.. Пол же холодный...
   Взгляд скользнул. Абсолютно неадекватен. Бред какой-то... Знаешь, друг, сколько раз я видела такие глаза, как у тебя? Знаешь, как я отвечала? Уж лучше бы тебя здесь не было. Особенно так близко. Алик стряхнула доску, капли полетели на стол, на пол, вытерла руки о вафельное полотенце.
   А лет ей сколько?..
   Алик достала тарелки, вилки и специи. Нет, вы только посмотрите на него! А я ещё, ненормальная, готовлю ему ужин!.. Точнее, и ему тоже. Поскорей бы Леш вернулся...
   Кусочек кобры на спине...
   Чёртов dead drunk, ты не понимаешь, с кем связался! Медленно нарастает напряжение. Спина - натянутая струна. И злость...
   Дикая, определённо дикая. Неужели, сумели приручить?.. Наверное, это было чертовски сложно... Он поднёс кружку к губам, не сводя глаз, хотел отхлебнуть, но...кофе кончился. На дне остался только чернеющий зернистый осадок. Как земля. Как самое дно.
   Что уставился? Алик демонстративно отвернулась. Лениво засвистел чайник, она потянулась, чтобы дёрнуть выключатель и убрать газ. Но наткнулась на руку Натана. Тот чуть улыбнулся и, взяв чайник, засыпал себе кофе и долил кипятка.
   Что в его безумных глазах? Леш точно хорошо знает своего друга?..
   Натан стоял с кружкой и не собирался возвращаться за стол. Он не сводил глаз. Улыбка исчезла с его лица, оно было серьёзным.
   Долгое напряжённое молчание. И дымящаяся кружка.
   Алик разозлилась. Слишком много сталкивалась я в своей жизни с такими идиотами...
   - Ты любишь его?
   Сильно запахло кофе. И ещё специями для пельменей. От неожиданности Аля застыла на месте. Люблю ли я Леша? Он что, обкурился опять? Сине-серые пристальные глаза...грязная футболка с байкером...
   - Да, - произнесла она жёстко и подозрительно прищурилась.
   Издевается он, что ли?
   Затаила дыхание.
   Натан нагнулся к ней, словно боялся, что их услышат, близко-близко, к самому уху.
   - Аля, - сказал он шёпотом, - это же здорово.
   Поставил кружку на стол и улыбнулся. Серо-синие мягкие глаза.
   - Когда я ехал сюда... - он поглядел на бурлящие пельмени и сделал газ потише, - я ожидал встретить Леша, - посмотрел на Алик. - А встретил вас.
   Возможно, она только думала, что знает этот взгляд. Возможно. Теперь пришла очередь Алик смотреть пристально. Изучающе. Что он...
   - По-моему, - сказал Нат со знанием дела, - пельмени уже готовы.
   Аля молчала.
   Ага, пельмени.
   Он выключил газ и пошёл в коридор. Погулять решил.
   - Хм... - Аля собралась с мыслями.
   Нас, значит, он встретил. Ладно. Она улыбнулась. Натан, Натан...не просто нас...
   - Натан! - крикнула Алик. - Ты когда-нибудь постираешь свою футболку?
   Офигевшая тишина в коридоре. Вроде даже ботинок с ноги упал.
   - Че-его? - он заглянул на кухню и озадаченно уставился на Алик.
   Ей стало смешно.
   - Да ничего, - кротко повела плечом. - Я, конечно, понимаю...викинги не мылись...
   - Хм... - Нат озадаченно почесал затылок. - Неожиданный поворот событий...- признался он. - А я к тебе со всей душой... - протянул полушутя-полуобиженно.
   - Ага, - кивнула Аля, вылавливая пельмени ложкой. - Душой. Вижу.
   - Что, это так важно? - спросил Нат.
   Издевается. Никаких викингов в моём доме не будет! Идите лесом!
   - После нескольких недель перестаёшь чувствовать грязь, - сказал он осторожно.
   - Правильно, потому что она, известно, со временем отваливается, - повернулась к нему Алик.
   Ага! Обалдел? Вот он, момент истины! Аля быстро взяла инициативу в свои руки, упёрлась кулаками Натану в грудь и стала толкать его по направлению к ванной, приговаривая:
   - И пока не постираешь свою чёртову футболку, не выйдешь!
   От такого неожиданного напора Нат рассмеялся, он не мог даже сопротивляться. Хм...возможно...приручить это дикое создание не так уж сложно. Но это, определённо, должен быть специально обученный человек!
   - Алик! - пытался он возмутиться. - Аля, прекрати!
   - Вон отсюда! В ванную!
   - Алик, убери руки!
   Блин. Натан не заметил, как оказался в ванной. Блин! Щелкнула задвижка. Не, ну ни фига себе!! Кто это ставит задвижки с наружной стороны ванной! Зачем?!
   - Алик! - забарабанил он в дверь. - Открой!
   - Ага! - откликнулась она уже на кухне. - Бегу. "Заодно и остудится..." - подумала про себя.
   Обалдеть... Меня ещё никто не запирал...в ванной.
   - Аля!!!!
   Без толку. Не откроет же. Скандинавка!
   - Алик! - рёв разъярённого мустанга.
   Даже если мустанги не ревут. Тут любой заревёт.
   - Не снеси дверь! - ответила она, впрочем, весьма спокойно. - Самому ставить придётся!
   Так...ужин готов...
   - Чёрт!! С ума сошла! - рык.
   Это ещё вопрос, кто больше сумасшедший...
   - Басистка, чёрт тебя дери!! - очень злой рык.
   Алик рассмеялась. Зашумела вода. Неужели дождались? Гроулинг стих. Только досадливое порыкивание. Успокоился? Алик на цыпочках подкралась к двери. Что-то непохоже. Не верится. Слишком просто. Что... Что за запах?
   - Ты что там делаешь, drunk?!!
   - Открой - увидишь, - было ответом.
   Пахло палёным. Он рехнулся?! Хочет квартиру спалить?!
   - Сдурел?! - Алик распахнула дверь.
   Натан, аккуратно разложив на плитке несколько газеток, сжигал своего грязного байкера в красной бандане. В руках - зажигалка. На лице - довольная ухмылка. Похоже, он сам был в восторге от идеи. И если бы не дёрнувшаяся ручка входной двери...если бы не вернувшийся с батоном и сметаной Леш... Натан сгорел бы вместе со своей футболкой.
   - О...- отшатнулся Леш. - Что это вы...тут...устроили...
   - Стир-р-раем... - Алик барабанила пальцами по дверному косяку.
  

ЦВЕТЫ НА ОБОЧИНЕ

  
   Р-раз, два-а... Р-раз, два-а...
   Закинув руки за голову, цепляюсь ногами за специально ввинченную в пол трубу - спину качаю. Мышцы уже приятно ноют и начинают требовать отдыха, но...не сдаюсь. Я вас, бля, ещё на турник загоню!
   Р-раз, два-а... Р-раз, два-а...
   Отдохнуть немного и...снова... Три подхода по двадцать раз... А можно и больше... Только лень-матушка, вперёд нас родилась...та самая, которая двигатель... Прогресса, блин.
   Уф!.. Всё... Хватит на сегодня упражнений... Ща полежать немного, потом повисеть... Ну, ланн, раз обещал, то подтянуться пару раз...
   Переворачиваюсь на спину. Бля-а...Штукатурка опять сыпется... Надо белить заново... Ток сначала купить шпаклёвку и заделать во-он ту трещину. Там шов на стыке плит, вот и сыпется всё. Как только сильный дождь, так сразу. Набухает, потом сохнет и рассыпается.
   Всё! На турник! Так же мерно и ровно. Не-ет, мышцы, вы - мои и я вас гонять буду. Как зачем? Чтоб не разленились... Чтоб я не обрюзг и не отрастил пузо... Бля! Да, да, да! Вы, бля, правы! И это - тоже! Чтоб нравиться женщинам. И в первую очередь моей Але...
   Э-э-э... Аль... А...ты...что делаешь??
   Ой, Лёш! Ну, не ребёнок же маленький! А то сам не понял... Щекочу... Пузико...
   Аля! Не выдумывай! Нет у меня пузика! Вааще!! Блин.
   Леш, виси спокойно! Если я щекочу, значит есть...
   А-аля-а! А вот это уже со-овсем не пузико...
   Правильно мыслишь! Не оно... А не фиг тут висеть так...удобно!..
   Ммм... Аль, я ща слезу и тебе будет...приятно!
   Так давно бы слез! Я тут что, зря стараюсь?! Я мож...специально...
   Леший мягко спрыгнул с турника. Аль... Я сегодня...свиреп и могуч, как всегда волосат и намерен вести себя как первобытный человек...
   Ле-еш...пещерный ты мой...лев... Ау! Ты...блин... Пол холодный. Зато ты...горячий...
   И...я говорила тебе... Руки у тебя правильные... И сам ты...правильный.
   Ле-еш...
  
   - Ну, и у кого тут пузико? - целую в шею. - А? Спорим, никакого пузика ты не почувствовала?
   Зато, я почувствовала много чего другого...
   А то!
   - Лёш, - смеётся, убирая волосы с моего лица, - как бы...у меня оно расти не начало...
   Дышу ей куда-то...под сердце, с дыханием своим никак не совладаю...
   - Аль, - голос глухой. - А я только рад буду... - харэ тебе глотать твои таблетки...
   Лица она моего не видит... Только понимает, что действительно рад буду...
   - Ой! Леш, - толкает в плечо. - Смотри! Он за нами подглядывал!
   Нехотя поднимаю голову и смотрю на шкаф.
   - И...что? Хэй, Люд! Ты всё понял или...повторить?!
   Ой, Лёш...боюсь я сейчас не в состоянии что-либо повторять...
   Ха! Ну вас, блин... На вас смотреть смешно! Всё, блин, не как у котов.
   Людвиг положил голову на лапы. Отвалите, блин, от меня!
   - Аль, как же удобно на тебе лежать... И подушки не надо...
   Леш, я понимаю, на тебе тоже...
   - Угу... Ток я меньше вешу... - говорит мне.
   Смеюсь. Чихаю. И сажусь рядом.
   - Леш, знаешь, этот мир полон несправедливости... И даже в нашей семье царит эта самая несправедливость...
   Так... Не понял... Поясни, а...
   - Понимаешь, - садится рядом со мной, но глядит в сторону. - Вот как раздеть женщину...так вы, мужики, быстро, а вот как обратно...
   Так, Аль! Да...запросто!!!
   Леш! Ты...у меня понятливый...
   Угу...ток... Ой! А это у тебя что?
   Леш, блин!.. Ха! Ненасытный...
   А то! Я ж сказал, я - первобытный человек сегодня... А они вечно голодными были... Ммм... Особенно, когда добыча...такая...вкусная попадалась...
   - Лёш...
   - Что? Я просто пытаюсь понять, как эту маечку на тебя одеть...
   - Ну... Так же, как и на тебя!
   - А мне так...интереснее... - и улыбаюсь.
   Знаешь, Лёш... Ты у меня тоже...во всех местах интересный...
  
   Кофе завариваю. В нашей семье без этого - никак. Это уже просто ритуал. Кто первый вышел на кухню, тот и ставит чайник, достаёт баночку, сахар, молоко. Чего-то не хватает - бежит в магазин. Без напоминаний. Просто мы так совпали, что уже понимаем друг друга без слов. Они...просто не нужны. Зачем сотрясать воздух, если достаточно взгляда?
   - Леш... - обнимает меня.
   Какие-то мы с ней сегодня не такие. От этого ощущения и страшно и радостно. Я...не люблю глобальных перемен. По мне, они должны происходить медленно и постепенно. Не сразу, чтоб приспособиться можно было, подумать и подготовиться к следующим... Нет, я, конечно, могу мобилизовать свои силы и справиться сразу со всем, но потом... Потом я не смогу даже... Алю одеть!..
   Стучится кто-то... Блин! Я точно сниму на фиг этот звонок, коли им никто не пользуется! За-чем я его вешал? Лучше б...кхм...делом занимался!
   Парень какой-то. В наушниках. Говорит что-то Але... Она там подписывает чего-то... Что за жизнь, а? Те чё, парень, дома не сидится? Тем более в такой замечательный дождливый день... Ан не... Понесло его к нам. Зачем?
   Эй! Чайник! Не плюй на меня кипятком! А то выключу...
   Па-арень! Ты...наушники вынь из ушей! Ты ж так всю жизнь по проводам, как по громоотводам, мимо себя проведёшь. Отвернёшь её.
   Можно гулять с музыкой. В плеере. Не люблю новые, тоненькие...цифровые. Они, как городская свалка поглощают суть. Суть того момента, в который тебе посчастливилось переживать сейчас. И той музыки, которая звучит в эту минуту. Ты напихиваешь в него куски из любимой музыки и делаешь вид, что так и надо. Мешаешь Флойдов с Роллингами, Шевчука с БГ и Котом, а можешь получить адскую смесь из Купера, Осборна и Эй-Си-ДиСи...если захочешь, конечно. Не-ет... Кассетный, только кассетный! Никаких поппури! Альбомы на то и создают, чтоб его воспринимать целиком! Попробуйте, выкиньте что-нибудь из "Chemical Wedding"... И как вам? Нравиться?! Так...может вы тогда Цеппов покромсаете?!! Сделаете свой собственный "бэст оф"?? Уже?! Ясно. Нам не по пути.
   Надо хоть иногда слушать что-то другое, нежели...мёртвый пластик, вопящий на разные лады голосами порой уже умерших людей. Да и нельзя её...на куски...
   Эй, кофе? Ты согласен? Во! Молоцца! Жаль, что ты на концерте никогда не побываешь... Как эт почему? Я ж тя ща выпью...
   Хлопает дверь. Слышу, как проворачивается в замке ключ. Два раза.
   - Аль...это кто был...
   Молчит. Аль, мне лень поворачиваться к тебе... Вернее, просто не могу оторваться от созерцания того, как величаво вращается накипь на дне нашего многострадального чайника.
   - Да, Аль, боевой у нас агрегат, - говорю и, хлопнув по пластмассовой ручке, наливаю воду в кружки. Одной рукой. А другой я бублики достаю. Из шкафчика, что рядом с плитой висит.
   - Леш...
   Мне не нравится её голос...
   - Аля, - разворачиваюсь к ней, чуть не уронив с плиты ковшик, в котором варятся две сосиски... - Что случилось?
   Так. Вижу что. Цветы случились... Огромный букет тёмно-бордовых роз. К таким, насколько я помню, ещё и открытки прилагаются.
   - Леш, - говорит, - там записка внутри, достань, а...
   А у самой глаза как-то...странно блестят. Словно плакать собралась. От обиды. Знаю я такой взгляд. Только у неё никогда не видел...
   Лезу в букет. Правильно, в таких букетах шипов не бывает. Их обрезают из лучших побуждений, а получается, что лишают розу самой её сути. Это как если бы ампутировать кисть виртуозу-пианисту...или сломать ногу великому танцору... Форма вроде бы та...но сути нет...
   О! Вот она. Аккуратненькая такая, светлого серо-жёлтого цвета. И на сургуче. Да-а... Буржуйская вещь.
   А, скажите на милость, сударь, какого х..я Вы лезете в нашу жизнь? А?! Сударь, какого??!! Кто Вам дал это право? Я точно знаю, что если б я - вдруг! - встретил бы ту, в которую был когда-то, очень давно, влюблён... Встретил бы замужнюю, счастливую... Никогда, слышь, никогда бы не позволил бы себе большего, чем просто разговор. Ни-ког-да! Семья, это... Это святое. Это то, что неприкосновенно. Это - оплот, последний рубеж, после которого - только сдаваться на милость победителя. Нельзя...с грязными руками, сапогами и прочим хламом в неё лезть! Нельзя!!!
   Так должно быть. А как...иначе?
   Алик уже цветы в вазу большую поставила. Они не должны погибать из-за наших...тараканов, скелетов, или что там у нас есть...такого...
   Они, цветы эти, ни при чём... Просто они - на обочине. На обочине нашей жизни. Нецензурной сплошь и рядом.
   Кладу плотную картонку на стол и продолжаю варить...ток что? Всё уже...сварилось.
   - Леш, - просит она, - прочитай, что в ней...
   А может, выкинуть её, а?
   - Сам только, хорошо?
   Хорошо.
   С кухни вышла, Людвига со шкафа согнать пытается. Аль, не мучайся - жрать захочет, сам слезет. Тем более, что сосиски уже готовы...
   Пока она не видит, срываю сургуч. Вот козёл!!! Её...на свидание?! Уро-од!
   Рву на мелкие кусочки записку и...сжигаю. Пахнет палёной бумагой, чем-то ещё...
   Свидание, говоришь? Кхм...я подумаю...
   Аль...а я ведь ни разу в жизни не приглашал тебя на свидание... Бля, теперь дождался... Козёл.
  
   Мысль только одна меня гложет. А...она со мной...счастлива? Может...мне её отпустить...когда попросит... Ну, если попросит...
   Аля... Аленька... Ну, зачем, а? Зачем он появился... Знаю, не ответишь мне. Ты ведь спишь сейчас. В комнате. На этом раздолбанном диване, который я уже и не помню где, когда и у кого... Или эт не я его приволок? Просто я уже лет десять на нём сплю...
   Я чувствую, что тебе что-то интересное снится. Знаю это. Откуда? Так...я ж говорил, что нам слова не нужны...
   А я вот на кухне...с гитарой... С гитарой-гетерой... У кого-то прочитал эти слова...гитара-гетера... И с цветами. С теми, что...с обочины... Только они теперь в вазе и...твои.
   Аль, я ведь трусом никогда не был... А тебя потерять боюсь. Боюсь, что когда-нибудь мне придётся спать одному. В одиночестве... Бля, женщину я найду, у меня с этим проблем не возникало, но...без тебя... Это немыслимо.
   Только я...старше...
   Грустные что-то у меня сегодня мелодии получаются. Лёгкие такие ритмы, прозрачные, которые потом Женька обовьёт своими соло, как плющ дерево или дом... Простенькие совсем, только чтоб биение слышно было. Аля и то интереснее партии прописывает. Ну, я не гонюсь за сложностью. Главное, чтоб в музыке мелодия была. И ритм...
   И по фиг, что мы трэш играем. Он тоже разный бывает...
   Бывает так, что тебе просто непонятно, что там твориться на сцене. Люди прыгают, носятся, вокалист - если так можно назвать! - орёт в микрофон... Просто каша, лавина, шквал звуков, убивающий всё живое в радиусе...наверное километра точно. Нет. Двух.
   Представителей назвать? Х-ха! Сами. Сами слушайте. И пытайтесь понять.
   А бывает, как у нас... С мелодией и с понятными текстами. Кто-то называет это арт-трэш, кто-то - поп-трэш.
   А мне всё равно, как...
   Но, у меня одна ма-аленькая просьба... Не слушайте только трэш...
   Музыка...она ж разная... Блюз есть, кантри. Классическая...
   Струна четвёртая... Как комплекты не меняй, всё вы, сёстры, строй не держите... Колок у вас такой...ненадёжный. Ленивый. Как я. Лень мне его заменить и...незачем. Вместе с тобой, брат, придётся и другие менять. Вас же...трое. Вместе и выбрасывать. Ещё фиг знает, что прикупишь... Не-е... Да и...привык я к нему...
   Так. Вроде бы...зазвучало.
  
   Птицы рвались на волю из рук соколятников,
   Чтобы камнем упасть в редкотравную степь.
   И под крики пьянеющих волей десятников
   Возвращаясь, впивались в равнодушную цепь.
  
   Ненависть. Она ослепляет. Банально, да? Но это так и есть. Она зацикливает на одном единственном: на том, кого ненавидишь. И думать о чём-либо другом уже просто невозможно...
   Хм... Стоп. А если так?
  
   Я бы мог исчезнуть навсегда,
   Сделав шаг мимо битого стекла,
   Но правды нет в асфальте под окном,
   Лучше просто не думать о былом.
  
   Не. Банально. Неинтересно. Было. И у нас тоже.
   А что в этой жизни не банально?! На все вопросы ответы уже даны, просто не все умеют их читать. Или, хотя бы найти. Ответы. А потом...поздно. Не искать, а...исправлять то, что натворил.
   Бр-р-р... Не-е... Никогда. И пусть меня назовут трусом, но...никогда. И другим не дам. Это - эгоизм, так решать свои проблемы. Не думая о тех, кто остаётся. Они ж всю жизнь потом винить себя будут...
   Я даж крысу убить не позволю... Только бешеную. Если мне это докажут. И пусть катятся к чертям все, кто скажет мне: "Я всё решил". Ща. Ага. За меня он решать будет!.. Как же! Кишка тонка, за меня решать. Авторитетов в мире нет. А если кто-то говорит мне, что вот этот человек...главный... Ха! Не поверю. Главные для того и существуют, чтоб их низвергать... Или, делая вид, что слушаешь, сделать по-своему.
   Я просто терплю. До поры...
   Эх... Жить, бля, дальше надо и решать...задачки. Только у жизни нет учебника...и нет ответов на последней странице...
   Ну, гитара, что-то там просится...наружу, бля. И грех не выпустить...
  
   Черти голосистые, черти волосатые,
   Рвут гитарам струны, песенки поют.
   А вокруг девчоночки, стервы голозадые...
   Посмотрел - от радости...волосы встают...
  
   Девоньки! Красавицы! Мы ж...такие страшные!..
   Очень нецензурные, пива много пьём...
   Машем ирокезами, или чешем лысину...
   В душу к нам полезете - по морде надаём.
  
   Мы же...черти старые, пьяные, развратные.
   Не ходите, девочки, на концерт одни...
   Втянем вас в гуляночку, в комнатку приватную...
   Долго помнить будете молодые дни...
  
   Так...вам это нравится?! Так... Добро пожа-аловать!
   Будем с вами вспоминать прошлые деньки.
   Только - чур! - не жалуйтесь: мы не будем баловать.
   Вы...с огнём играете, девчата-мотыльки...
  
   Бли-ин... опять меня на серьёзные вещи сбивает... Ч-чёрт!.. Ща... Надо подумать... Не, конечно "Ветра..." это не споют, а вот панкам отдать можно.
  
   Втянем вас в гуляночку, в комнатку приватную...
   Вспомним после сейшена молодые дни!..
  
   О! Так уже лучше... Лешак, я тебя, брат, люблю... А чё? Мы - такие. По крайней мере - для всех. Блин. Надо будет выловить Фузза и отдать ему этот текст. Он, бля, оценит. Ток ещё последнюю строчку поменяю...
   О! Точно! Так и напишу...
  
   С огнём в штанах играете, девчата-мотыльки...
  
   Ух! Пиво, девки, рок-н-ролл, блин! Мож нам с Алей на фестиваль махнуть...ЧО посмотреть...
   Она, кстати, рассказывала, как нас во сне видела. Мы книги читали. Старинные. На чердаке сидели, большом и пыльном. Говорила, что книги были старые, в кожаных чёрных переплётах. А ещё там были сундуки с зерном. И пшеничной крупой. Для кур.
   Снится же женщинам всякое...
   Не люблю, когда меня во снах видят. Ч-чёррт! Эт словно про тебя узнают какую-то вещь, - не плохую, нет! - просто...неправильную. И всем её рассказывают.
   Я давно снов не вижу. Аля говорит, что я не в той фазе просыпаюсь. Сна. Блин, Аль! Я...всю жизнь не в фазе! Есть такое понятие в электрике - противофаза. Вот я - в ней. В противофазе.
   Аля... Щас, подожди, гитара... Струны в темноте нащупаю...
  
   Меня научили грызть глотки и драться.
   Теперь я учусь тебе улыбаться.
   Так страшно... Так странно...
   С тобой наяву
   Я песни другие учу.
  
   Вот так. И это - про меня. Тож где-то услышал. У одного хмурого парня с убитой гитарой. Я аж удивился, как она вообще звучать может?! Там совершенно жуткие трещины на деке. Он мне потом, по секрету рассказал, что сверху просто наклеены куски дерева. То-оненькие такие, что не мешают звуку и создают вид покалеченного инструмента. "Покалеченного в боях за рок-н-ролл!" - сказал он мне, пожимая руку. Серьёзный был. Щас опять воюет где-то.
   Знаешь, гитара, мне опять не хватает в организме кофеина... Подожди чуть, хорошо? Это...недолго.
   Опять плита. Газ и кипящий чайник...
   Та-ак... Я её разбудил...
   Шаркающие шаги по коридору. Аль! Тапки, блин, обуй! Пол же холодный!
   Леш!.. Блин...
   На мои. Тебе нельзя босиком ходить по холодному полу. И ты лучше меня знаешь, почему.
   - Леш, а что, уже утро? - сонный голос.
   Нет... А с чего ты взяла?
   Улыбается. Чувствую прикосновение её рук к моей спине...плечам.
   - Кофе пахнет...

ГВОЗДЬ

Твоё сердце должно быть моим,

Твоё сердце вернёт мне весну...

  
   Леший вколачивал гвоздь. Долго и методично. Можно, конечно, и быстро... Шляпка раз-два...вправо-влево... В каждый удар - побольше накопленной силы. Дурной силы. Некуда больше деть. Да и сделать вешалку для полотенец тож не помешает, верно ведь? Такую...неудобную вешалку, с которой полотенце вечно бы соскальзывало и падало на пол... Кто-то сказал, что человеку, имеющему лишь молоток...весь мир кажется большим гвоздём. А?
   Тук...
   Чёрт, иди, Натан, к такой-то матери! Ходит вокруг...советует...Ты сам-то в руках хоть что-нибудь кроме грифа держал?.. Ну, вот и вали отсюда. Умник. И пошляк.
   Кусок шпаклёвки, которым Леш в прошлом году замазал уродливую щель, естественно, отвалился и упал в раковину. Грустно белел теперь, подняв облачко мутной пыли. Эх, опять Алик ворчать будет... Она... Она всегда старается сделать эту берлогу уютной и...тёплой, что ли...не знаю...ничё, я к весне обязательно сделаю. Всё сделаю. Точно.
   Тук...
   Гроздь кривой или руки мои?..
   Иди отсюда, Нат!! Чё те?.. Да сам пошёл. Подальше.
   Тук-тук...
   Шляпка как шляпка. Серая, круглая, побитая малость. Изуродованная силой. Ну...немного. Господи, какой же жуткий гвоздь...Вали, говорю, на фиг! Друг...тоже мне...брат...
   Тук-тук-тук.
   Леший нахмурился. Что... А-а, это в дверь. Стук в дверь. Коротко, интеллигентно и уверенно. Бля, а звонок, спрашивается, на что?! Для красоты?!
   Бросил молоток в раковину, кинул полотенце на гвоздь... Сердито повернул ключ и толкнул дверь от себя.
   Интеллигентный такой, и уверенный человек, оторвался от изучения узора лестницы, поднял лысую голову, галстук синий поправил...
   - Алик нет дома, - сухо сказал Леш, даже не поздоровавшись, и попытался закрыть дверь.
   Нога в коричневой кожаной туфле ловко свела все его усилия к минимуму. Стоп. Щель между берлогой и лестничной площадкой...
   - А я, собственно, к тебе, - и взгляд в упор.
   Долбануть его, что ли...хоть тем же молотком... Ко мне? На кой?
   - Поговорить надо, - глаз твёрдых не отвёл.
   Вот чего бы сейчас не хотел, так это...
   Леш сложил руки на груди. Лады. Проходи... Отступил...всего на шаг, но...шаг назад - начало бегства, не так ли, генерал? Чего хотел?
   Кивнул блестящей головой в сторону кухни. Как тя? Витя? Виктор... Там, за столом, на кухне Натан сидел. Советы давал. Теперь сидит молча, локтями в колени упёрся и смотрит на этого...
   - Пойдём на кухню, - снова кивнул Витя.
   Что ты, бля, Натан, смотришь на меня, как... Как... Иди... Вон, в комнату иди. На те гитару. Вали!!!.. Давай-давай... И дверь прикрой.
   - О чём говорить будем? - спросил Леш, опускаясь на табуретку.
   Глупый вопрос, сам знаю, о чём. Знал... Прям даж ждал.
   Виктор присел на табуретку, огляделся будто первый раз... Чё оглядываешься? Как зверь дикий осваиваешься. Вид делаешь только, так, для обману, а сам уже давно...
   Леш поморщился. Сам давно уже...
   - Я, собсно, вот о чём... - поправил рукав наглаженной белой рубашки...
   Ну?..
   Звякнул противно мобильный телефон на чёрном кожаном поясе. Какая-то модная привязчивая мелодия...
   - О, извини... - Виктор чуть улыбнулся, одними губами, нажал заветную кнопку - вызов отклонил.
   Отклонил вызов...
   Леший откинулся к стене.
   - Ну так?.. - вскинул голову.
   Виктор улыбнулся криво как-то. Не зло. Просто криво. И заговорил...Твёрдым голосом бизнесмена, уверенного во всем, а главное - в себе и в своей непоколебимой уверенности. Дела-то у него, наверное, в гору идут, подумалось Лешу. Ведь хватка у мужика есть. Умный, кстати... Вон, лысину какую заботами заработал... Бл..дь! Да что я говорю!..
   -...хорошее время было, - улыбался Виктор, - дети были. В одном дворе жили, в конце концов. Как тут...- бросил испытывающий взгляд на Лешего, - ...не дружить...
   Ну и чё?..
   -...думал, вот, не встречу уже...её...
   Аккуратный весь такой...накрахмаленный...блин. Прям сказка, а не мужик. Противно только почему-то...и кошки на душе...толпами...
   Звякнула пронзительно гитара из комнаты...
   -...а судьба-то свела! - Виктор чуть ударил по столу. Радостно так...
   Чёрт тебя принёс... Свела судьба... Стерва...
   - Тебе чего надо? - не выдержал Леший. - Не сказки ж рассказывать пришёл.
   Виктор помолчал, поглядел на потолок. С потолка капало. В тазик.
   Знаешь ведь, зачем пришёл, так что спрашиваешь?
   На плите косо стоял опалённый с одного боку чайник.
   Хочу от тебя услышать.
   Кап-кап... И тихий перебор струн из комнаты...
   Ладно, хочешь - услышишь.
   - Девочка она замечательная... - сказал Виктор зачем-то. - Таких ща мало, всех деньги интересуют. Она - другая...
   Леш словно оглох. Сидит напротив этот...Виктор...говорит что-то...али не говорит? Только губами шевелит?.. Аля... Аля, как я стар...и ещё...ещё... Чёрт, хоть глаза отвести, что ли...гвоздь побитый, кривой...и полотенце...на полу... Упало.
   -...любишь её? - спрашивает Виктор. - Так погляди, где её держишь?.. Хлевом даже не назвать! Крыша - и та течёт...
   Замолчи, что б тебя... А то...
   -...Я, если честно, не ожидал её увидеть вот так... Думал, она давно уж замуж вышла да за границу уехала. Она хотела...
   Замолчи!..
   -...А оказывается...
   Замолчи...пожалуйста...
   Кап-кап-кап... Звук упавшей гитары в комнате... Струны дёрнулись. Нервно.
   - Женщине в такой обстановке не место...- покачал лысой головой.
   Умный мужик...как не крути. Не дурак он. И не злой. И нравится она ему... Действительно нравится, похоже... Чё-ё-ё-ёрт!..
   Слова - гвозди. А он, Леш, - на кресте. Вот и услышал. Получите - распишитесь, бля!!..
   Лешак съёжился, промолчал, стянул с себя футболку и бросил в мусорное ведро. Руки подвели - не попал. Тихо в кухне. Виктор брелком от ключей по столу постукивает, глядит открыто... Металлический значок "Мерседеса" в ладони поблёскивает...
   Из комнаты - тишина...
   Леший закурил. Прямо здесь, на кухне, чего Аля никогда не разрешила бы...Не на Витька он злился. И вообще не злился. Просто молчал. И не думал ни о чём. Разве что о полотенце, валяющемся на полу...
   - А тебе она зачем? - спросил, завивая дым в ленты. - С чего ты взял, что она с тобой пойдёт?
   Бля...рука-то с сигаретой дрожит... Не знаю, чего ждать от себя...ударю наотмашь или же...
   Злые надрывные басы ударили послышались за стеной. Леш даже глянул непроизвольно в сторону комнаты...
   - Так...это ж нормально...- синий спокойный галстук и искреннее удивление в голосе. - Какая нормальная женщина предпочтёт...вот это?.. - Виктор обвёл руками кухню.
   Это?.. Это мой дом, бл..дь!!!
   - ...и любая мечтает о хорошей, устроенной жизни...- продолжал Виктор.
   - П..дец! - крикнул вдруг Леший. - А с чего ты взял, что Аля нормальная?!
   Виктор сморщился.
   Виктор Палыч. Во, как его звать, вспомнил Леший вдруг. Злость набирала обороты, но всё цеплялась за что-то и не могла сорваться...обрушиться...может, за гвоздь?..
   - Не матерись...- сказал Виктор презрительно, - как сапожник чес-слово! Я к тебе серьёзно поговорить пришёл. Сам рассуди...
   Щаз-з-з рассужу... Леший стряхнул пепел в банку из-под консервы. Поймал насмешливый взгляд. Глухо рыкнул...эй, брат? Да что с тобой?! Боюсь, что...да не-ет, никогда она...с этим...никогда... Не отда-а-а-ам!!.. Щёлкнул костяшками пальцев... Принял решение... Не отдам. Никогда. Никому. Ни за что. Не позволю...
   Кухонная дверь скрипнула.
   Никогда не отдам...
   Появился Натан. Прошёл по коридору, чуть не споткнулся о тазик с водой...полез на балкон. Виктор молчал. Смотрел. Напряжённо. Леш отвернулся. В окне бесновались облака. Загремело что-то на балконе...покачнувшись, упала старая одинокая лыжа...
   - У неё не было выбора, вот и связалась с тобой...- негромко сказал Виктор.
   Натан вернулся в кухню, пнул балконную дверь, чтобы та закрылась...что-то звякнуло у него в руке...промелькнул мимо...в коридор...
   Леш сбросил пепел...на стол...не заметил даже... Серая пыль опустилась на скатерть... Не было выбора... У неё не было выбора...
   Стукнула входная дверь...
   Натан сбежал по ступенькам вниз.
   Fuck, Леший!!..
   Лестничный пролёт... Соседская болонка в вязаном комбинезоне с трудом забирается на ступеньку. Пролёт... Пролетел...
   Струна... В руке у меня - настоящая струна. Толстая...металлическая...сильная... холодная...пальцы на ней смыкаются...с удовольствием...
   Леший встал с табуретки.
   - Ты всё сказал? - спросил Виктора.
   Тот почесал затылок, поглядел исподлобья... Хм... Всё ли я сказал?
   Натан выбежал на улицу. Свет, холод, ветер. Сила...музыка... Сейчас...
   - Сейчас будет...музыка! - крикнул, обеими руками обхватив кусок толстой металлической трубы.
   Музыка!!! Ха!.. Вот те...музыка... Вот, бл..дь, получай!.. И чтоб...никогда... никому...ни за что...сволочь!!..
   Леший нахмурился, поглядел на окно. Что там за...шум такой...вдруг...
   Тук-тук... Тук-тук... Тыщ...тыщ...бабах!!..
   - Ай, что творят, изверги! - испуганный визг соседки.
   По-о-олу-у-у-уча-а-а-ай!!..
   Отчаянный визг сигнализации... Виу-виу-виу...
   - Ай-ай-ай... - причитает соседка с болонкой.
   Виктор и Леш практически одновременно сорвались с места и кинулись на балкон. Что... Нат! Нат! Натан!!..
   - Натан! - первым закричал Леший. - Что ты творишь, мать твою?!!!..
   - Моя машина...моя машина...моя... - тихо шевелил губами Виктор.
   Брызги фар разлетались в стороны, как капли воды...по капоту - словно пилой... скрежет...стекло...побелело и стало похоже на тонкий потрескавшийся лёд...кусочки... Струна в руках стала тёплой...
   Никогда, слышь, никогда чтоб тебя не видел!!..
   - Натан!!
   - Ай!...ай...ай... - соседка, покачивая головой, быстренько забежала в подъезд.
   Шины пружинят...когда надоедает бить по капоту, по стёклам, Натан пинает дверцу ногой. А потом снова струной...смычком... Получай...
   Леший, отчаянно матерясь, рванулся было...того...выбежать на улицу...вслед за Виктором...но...оглянулся на Натана...толку-то?.. Кто его остановит?
   - Go home, yankee!!!.. - орал Нат, с силой опуская трубу на капот. - Go home!!!..
   Леший закрыл лицо ладонью. Бля... Что-то там металось в голове...мысль какая-то... Смешная мысль. Почему смешная? Понятия не имею. Взялась откуда-то, нашла мозг и благополучно поселилась. Леший не удержался - улыбнулся сквозь пальцы. А вокруг всё раздавался надрывный крик:
   - Go home, yankee!!!..
   И кусочки стекла - в воздух...
  

НЕСТЫКОВКИ, или по разные стороны дверей

Странный дар и наказанье

Быть к любви приговорённым,

Я клянусь, нет большей казни,

Чем земная любовь!

  
   Жизнь идёт полосами. Банально, но это так. Полосками, как экран сломавшегося телевизора.
   Она петляет среди холмов. То у подножий, где тихо и спокойно, то взлетает на вершину, и там тебя ждёт ветер, не всегда ласковый. Человек нуждается в убежище, чтобы достойно встречать этот ветер. А что делать, если в этом убежище протекает крыша, дует изо всех щелей, а жильцы донашивают последние джинсы...чуть ли не одни на двоих?
   Вот. Сейчас вокруг - ветер. Под ногами - вершина холма. Ох, и как же ещё далеко до дороги к его подножию...
   Тишина в доме. Да и на улице тоже тихо. Кто ещё на работе, дети - в школе, только он сидит сычом в кухне, перебирая чётки. Беззвучно. Скоро все вернутся, начнётся шум, гам во дворе. На лестнице будут хлопать двери, выпуская жильцов квартир то в магазин, то на свидание, то просто погулять, с детьми или в одиночестве. Собаки, выпущенные хозяевами погулять, начнут радостно облаивать кошек, да и не только их.
   Много чего начнётся.
  
   Алик нырнула в вечно мрачный и вонючий подъезд. Подъезд с оббитой краской, нецензурными надписями на стенах, обвалившейся штукатуркой и кучкой инсулинок под батареей. Скорей наверх! К себе на третий этаж, там хоть светлее, да и воздух относительно чище. Там Леш...
   Стоп. В почтовом ящике белели листки. Ма-а-ать! Счета...а они ещё за прошлый месяц не платили. Надо бы узнать, какой там вообще долг за квартплату...выселят ещё, к чёртовой матери...какой толк в их халупе государству? Её даже не продашь...только если бомжам ночлежку устроить...
   На втором этаже разговаривали. Громко. Скрипуче. Не иначе, как... Алик поморщилась, узнав голоса пенсионерок, славившихся своим скверным характером. Даже милиция почти уже не реагировала на их вызовы: вечно бабкам что-то где-то мерещилось. Причём особо смертельное и не терпящее отлагательств.
   Так, придётся мимо них бегом бежать...чтоб не успели обматерить и прочитать лекцию о нравах современной молодёжи...или не бежать? Вот в чём вопрос, блин!
   - Я же говорила тебе, что до этого дойдёт! Она беременна! - гордая своим знанием бабулька, отчего-то злорадно наблюдала за поднимающейся по лестнице Алик. Та решила не бегать...не маленькая, хватит.
   - Да у кого? Кто? - вторая пенсионерка просто изнывала от любопытства.
   Алик коротко поздоровалась, и, стараясь не зацепить ни одну из бабушек, как специально заполнивших собой всю площадку, стала подниматься к себе на третий. По маленьким кривым ступенькам.
   - Да эта, Коганова же! - Аля непроизвольно замедлила шаг.
   - Да ну! Так и беременна? От кого? - всё-таки баба Марья была настроена скептически. Мало ли что ей щас говорят, вот живот начнёт расти у малолетки, тогда и поверим...может быть...
   Баба Саша просто чуть ли не лопалась от чувства собственной значимости...в пределах этой лестницы. Она даже говорить стала громче...чтобы эта раскрашенная ничего не пропустила.
   - От этого...как его...ну, лохматый такой... Да вон, - Алик почти что увидела, как бабка ткнула пальцем наверх, даром, что уже была этажом выше. - С третьего...вон, девка его тока шо прошла.
   Ноги! Ну, за что такое предательство? Зачем вы подкашиваетесь именно сейчас, а?
   Бабуля стала рассказывать, боясь, что слушательница сейчас пропадёт куда-то, не узнав подробностей.
   - Иду я домой, а они на лестнице...он ей говорит про то, что от неё всё зависит, что она вправе распоряжаться собой как хочет. Видать добилась своего, но залетела, а теперь советик спрашивает. Ревёт, а он её обнимает.
   Алик едва попала ключом в скважину...вот ведь как...
   Бабушки искренне поцокали языками...а такой вечно вежливый, не нахамит... даром ведь, что лохмы по плечам болтаются... Ну, да ведь в тихом омуте...
   Она медленно потянула дверь на себя. В коридоре маячил Леш. Он повернулся к ней...
   Звонкий звук пощёчины.
   Звук, всегда знаменующий рубеж...
  
   Леший смотрел на противоположную стену. Облупившаяся краска сползала кусками, обнажая штукатурку. А над плитой давно уже, лет пять как, смотрели на весь этот бедлам кирпичи. Когда-то красные, сейчас они уже побурели от копоти и сажи. Люди седеют от прожитых лет, а кирпичи...просто крошатся.
   Наугад вытащил из горы кружек одну. Алькину. С каким-то непонятным геометрическим рисунком. И трещиной. Она довольно давно уронила её в раковину и с тех пор наблюдала, как трещина постепенно отвоёвывала всё больше места на блестящей поверхности. Каждый раз, когда Леш пытался выкинуть в ведро многострадальную вещь, Аля отнимала её, укоризненно смотрела на него и ставила на место. Лешак сдался. Да ну её, эту кружку!
   Кипяток яростно зашипел в носике чайника. Вода с бульканьем вырывалась наружу. Она больше попадала на стол и Леша, чем в кружку. Ну, на то он и кипяток. Его невозможно укротить...только охладить. Но на это надо время...
   Блаженство! Огонь по пищеводу, чувствуешь каждый сантиметр...вот огонь уже в желудке...свернулся...уютно так от него. Вдохнул аромат...кардамон...
   И кирпичи. Крошатся...каждое мгновение жизни...а у него прибавляется седины. Только вот стоит ли грустить по этому поводу? Наверное, только он не будет.
   Некогда.
   Остыл кипяток. Но кофе ещё хочется. Надо вставать. Ну, почему?! Почему, так всегда, когда не хочется двигаться, обязательно находится срочное дело, без которого жизнь - не жизнь?!
   Леш, кряхтя встал...ох, до чего же лениво...но...надо. Этого чёртово слово "надо"...
   Звякнуло железо. Что? Где? Вышел из кухни. А-а-аа-а!!! Он радостно обернулся на звук открываемой двери.
   Алик пришла!
   Звонкий звук пощёчины.
   - Аля... - Леш растеряно уставился на жену. - Ты чего?
   - Иди к своей...да, и оплати вот это! А то вам жить негде будет!!! - Алик швырнула ему счета, зло плюнула на пол и, хлопнув дверью, закрылась в комнате. Щёлкнул шпингалет. Изнутри. Даже не разулась.
   Леш недоумённо смотрел на дверь, словно ждал от неё объяснений. Скрипнул диван. Ну, да, как тут не заскрипишь, когда на тебя просто падают. С разбега, причём.
   - К кому, Аля? - он даже не надеялся на ответ, но...чем чёрт не шутит?
   - Тебе виднее...
  
   Аа-ааа-а-а-а!!! Урод! Сволочь! Не-на-ви-жу!
   Злой выдох, такой резкий, что сразу даже вдохнуть по новой не смогла, а то, что удалось отвоевать, прорывалось в лёгкие с жутким хрипом и свистом.
   С разбегу бросилась на диван, старые пружины застонали...разревелась... оставляя на подушке чёрные мокрые пятна.
   Уйду. Навсегда. К Женьке с Богданом. Будем, как раньше, втроём...
   - К кому, Аля? - вполне себе удивлённый, даже ошарашенный голос из-за двери.
   Артист хренов! Ненавижу!!!
   - Тебе виднее... - хотелось, чтобы фраза прозвучала зло и гордо, а получилось...обиженно. Очень. Как у девочки, вдруг обнаружившей, что её любимая кукла внутри пуста.
   Тишина за дверью.
   Уже не плачу. Совсем-совсем. Так, лежу на спине и смотрю в одну точку. На потолок - там когда-то Леший зашиб напившегося крови комара, побелка, если честно, вся в таких вот пятнах.
   Леш. Леш...
   А потолок с тех пор похож на простыню, на которой перебирали бруснику, отчаянно пахнущую лесом, мхом. Соком ягод, вытекшим из ран.
   А группа? Их с Лешем общее дело? Наша команда...разваливать? Я не смогу...каждый день с ним рядом...
   Перевернулась на бок, колени к подбородку подтянула...калачиком...как младенец в утробе матери.
   Умереть? Уснуть? И видеть сны, быть может?
   Получилось.
   Уснуть.
   А умерла...наверное, гораздо раньше.
  
   - Три чукотских мудрецааа...твердят, твердят мне без концааа! - орал Нат, поднимаясь по лестнице. - ...Металл не принесёт плода!...
   Чёрт, забыл! Тогда припев!
   - Я са-жа-ю а-люми-нивы-е а-гур-цы! На брезен-то-вом по-о-оле!
   Замолотил кулаком в дверь, продолжая горланить песню.
   - Эй! Ты чё? - встрёпанный Лешак открыл дверь. - Звонок же есть!
   И что? Так кулаками ж интересней!
   - Ай, Леший, забей на фиг! Я ещё ведь и ногами могу постучать!
   - Нат, а ты рогами не пробовал? - хмыкнул он. - А ключи на что?
   Ай, ну их туда же, куда и тебя, Лешак! Ещё чего! Вы дома, а я, значит, ключами открывать? Ни-фи-га!
   - Рогами, говоришь? Да запросто! Только завтра, ладно?
   Леш беспомощно развёл руками. Как скажешь.
   - Леший, - Нат склонил голову чуть набок. - А что так тихо?
   То есть "тихо"?
   Ну...знаешь, Нат, тут...такое...
  
   Как же хорошо так сидеть, на полу...и человек родной здесь, рядом...только обида между нами, какая-то нелепая. За что? Откуда? Для кого это так важно чтоб нам было неуютно в родном доме?
   Леш сидел, привалившись спиной к двери, и говорил. Громко, чтоб Алик слышала. Про Юлю. Только про урок в подъезде не всё рассказал. Ну, прижал в углу, попугал, чтоб впредь неповадно было... Про это - сказал, но ни слова про то, что чуть не довёл начатое до логического завершения...про...
   Натан слушал и офигевал. Ну, ты даёшь брат! А по виду и не скажешь... Эй, скандинавка! Молчит. Четыре часа как молчит. Только бренчит нечто злобное на гитаре уже минут двадцать и молчит...блин, ну хватит мучить гитару!!! Она-то не виновата...
   - Леш! Ле-еш! - он подёргал Лешака за рукав футболки.
   - А? Что? - тот вздрогнул от резкого движения Натана. - Тебе чего?
   - Я...эта...ключи потерял от квартиры. Дай, я копию сделаю. - Нат прекрасно помнил, что Алик свою связку забыла на Женькином усилке...
   - На... - Леш протянул другу ключи. - Тока быстро.
   - Ага.
   Натан подхватил нагретые от Лешака железки и выпрыгнул в коридор. Ха! Он злорадно вогнал ключ в скважину и повернул его. Два раза. Для верности.
   - Натан, бля, ты чё удумал?! - Леш подскочил к двери. Дёрнул за ручку. Закрыто.
   За дверью смеялись. Ч-чёрт! Какие копии?! Всё ведь кругом закрыто!!! Ночь на дворе, блин!
   - Лешак, вы меня за..ли! Честно! Я пока пошёл, погуляю, а вы сидите и думайте над своим поведением. Пока не помиритесь...бля, Леш! Я ж вас не выпущу!!!
   Довольный хохот.
   До Леша стало доходить...спасибо, брат!
  
   Пахло кофе. Со специями. Нет, не выйду, и не уговаривай! А вот, до ванны я б дошла...
   Леш, слышишь? Никуда я не уйду...не могу без тебя. Люблю. Слишком. Хотя, нет...слишком никогда не бывает.
   Я всё равно тебя люблю. Слышишь, Леш?
   Тихо лязгнул в ответ замок.
   Леш?! Каким...кхм...образом?!
   Эх, Аля, Аля...что мне этот шпингалет откинуть? Через такие-то щели...
   Он присел к ней. Плакала. Долго. Отобрал истерзанный Fender, тот благодарно стукнул об пол, куда его опустил Леш.
   Долго смотрел, искал что-то. Нашёл. Улыбнулся. Вытер с её лица следы туши...вернее, попытался...
   - Ну, рассказывай.
   - Я...уже...вроде бы, - голос бесцветный, выплаканный. Попыталась улыбнуться.- И то...там...через дверь...
   Леш ни слова не понял из её сумбурно, быстро и тихо произносимых слов.
   - ...Прости меня, Леш, а? Я, дура, услышала...я...мне...
   Ну, вот, сейчас опять заплачет.
   Ох, Аля, Аля! Это ты меня прости...
   Обнял. Крепко. Нежно. Моя.
   - Аля, - он строго, с хитринкой в глубине глаз, посмотрел на неё. - Я тебя и такую чумазую люблю...но не думаю, что стоит пугать...призраков...
   Пусть окончательно успокоится...под душем...
   - ...иди, а я пока тут...
  
   Алик, замотанная в потёртое полотенце, встала в проёме двери. Ему была видна каждая складочка её тонкого импровизированного одеяния. Ныло сердце...как же она красива...
   - За что ты меня любишь?
   Бровь взлетела вверх. Правая.
   Как это, за что?!
   Аля...сердце не успокаивалось ни на мгновение. Что ты получила, выйдя за меня? Что я могу тебе дать? Ничего ведь, кроме нищеты и этих ободранных стен...
   Себя, Леш, себя...
   Она повела плечами, высвобождаясь из полотенца. Влажное тело блестело в неярком свете лампочки.
   Ох, Аля...
   Тс-с-с...Леш...
  
   Щёлкнул ключ в замке. Ботинки, влажно хлюпая, не сразу слезли с мокрых ног. Продрогший и уставший Нат прислушался. Тихо...хм...что бы это значило? На кухне - никого, дверь отрыта, видно же всё. Оставляя на полу следы, он рискнул заглянуть в комнату. Ага! Вот оно как! Ха! Правильно, а как ещё могут помириться эти влюблённые...кролики? Одеяло, вон, на полу...чтоб не мешало. Одежда - там же. И полотенце.
   Чёрт! Как же тебе, Лешак, с ней повезло! Ты даже сам и не представляешь! Лежит рядом с тобой, голову на грудь твою волосатую положила, ногу...тоже на тебя... обнимает. Моё, мол, не дам! Да мне, собственно, и не надо. Я просто любуюсь вами. Вернее, Леш тобой не очень, пойми меня правильно, а вот Скандинавкой...гибкая, сильная, в наколках. Тебе хорошо ведь с ней, брат? Наверняка хорошо, иначе бы не улыбался бы во сне так...многозначительно.
   Тихонько стянув у Лешака тапки, Нат, утонув в них, двинулся на кухню. Насколько он помнил, где-то в холодильнике было пиво. Если только его не выпили во время прелюдии к примирению.
   Ч-чёрт! А они разве ссорились?
   Пиво было. Одна банка. С запиской. Рукой Леша, причём, сделанной.
   "Сволочь ты, dead drunk! Но порядочная"...и рожица в углу листка.
   Абсолютно пьяная.
  

ПЕПЕЛ

   - Что ты тут делаешь? - одна бровь изящно - вверх.
   Хм... Странный вопрос. Пью, конечно. Ну...и на тебя смотрю немножко.
   Улыбка одними губами. Помада цвета граната, какие-то сладкие манящие духи... Волосы длинные чёрные, дышит глубоко...натанцевалась. С шестом. Не стану говорить, что танцуешь ты классно - сама знаешь. Хей, бармен!
   Что пью? Да дерьмо какое-то... Здесь нет водки, прикинь.
   - Добавить? - спрашивает бармен.
   Чува-а-ак... Ну...не глупи.
   - Ромка, плесни мне джина, - говорит Лара.
   Ромка плеснул. А мне - пива бутылочку.
   Э! Э, золотце, зачем тебе моё пиво?!..
   - Как "Ветра"? - спрашивает и выливает полбутылки себе в стакан.
   Маньячка. "Ветра"? Круто. Что Алик?.. Да ладно тебе. Злюка.
   Слышь, ты реши, что пить будешь, и дай мне тоже что-нить... А...даже так? Хм... Эй, так близко? Учти, я только одной рукой за стойку держусь...
   Ромка, уйди, не видишь - ты тут лишний...
   - Лара... - зову негромко, - я сейчас со стула упаду... Эт ничего?
   Смеётся. Мож куда-нибудь в другое место пойдём, а?
   Это кто первый спросил? Ах, я... Ч-чёрт, все вы такие, женщины... Веди, куда хошь...
   Трамвай звенит, чтоб собака дворовая с путей ушла... Машины, машины... Лара, чёрт! Ха! Стой, стой, нас с тобой задавят тут и даже не извинятся. Стой, говорю, я тебя не пущу никуда. Во - светофор...
   Ты мне ухо откусишь... Учти, я отомщу!
   - Совсем подурели! - бабка какая-то мимо прошла...
   Какой этаж?.. О, давай в лифт! Ладно, как хочешь... Домой так домой...
   Тих ты, не упади!..
   Кто-то спит? Брат? Ладно...
   Запускает пальцы мне в волосы...длинные, подвижные, настоящие пальцы пианистки... Что у неё за привычка? Руки горячие... Хочу тебя... Здесь. Сейчас. Она улыбается, как кошка... Это загадочно, это всегда заставляет насторожиться. Не люблю котов, эти твари всегда сами по себе, эгоистичны, никогда не угадаешь, что у них на уме... Поэтому перестаю её целовать и пытаюсь разглядеть в сумерках выражение глаз... У меня во рту - сладковатый привкус её помады и горький - духов... Вот я знаю, чего хочу, а ты?..
   - Тебя бы в ванне замочить... - шепнула мечтательно и облизнула пересохшие губы.
   Шёпот был таким тихим, что никто кроме меня не услышал бы его...
   - Что? - усмехнулся я. - Ты меня сюда мыться привела?
   Нет...не разглядеть зелёных глаз... Пожалуй, я сам очень смахиваю на кошачьих...как ни странно признавать это... Я ценю свободу как ничто другое.
   - И мыться тоже, - она чуть прищурилась, поймала мою руку у себя на бедре, сжала ладонь.
   Это интересное ощущение, когда ты крепко держишь кого-то за руку...твои пальцы между его пальцев...в какой-то момент перестаёшь осознавать, где граница...где кончаешься ты...
   - Пошли, мустанг, - она решительно потянула от стены куда-то по коридору.
   Непередаваемо пахнет теплом. Теплом, проникающим сквозь тебя, словно ты весь покрылся льдом за долгие годы и сам не заметил этого... Дождь, мороз и чёрные скелеты деревьев... А заметил только сейчас, когда лёд начал медленно оттаивать. Оттепель... Ты стоишь в этом тающем снеге и разводишь руками - что происходит?..
   Яркий белый свет в ванной резанул глаза, гладкая плитка под ногами, лёгкий сквозняк пробежал по телу от стягиваемых джинсов...отблеск зеркала...а потом - окружила вода... Погружаешься в воду, будто паришь...летишь...тело теряет свой привычный вес... Волосы расползаются, захватывая всё новое и новое пространство, как змеи, приобретают более тёмный оттенок... Не чувствую себя... Чувствую только её влажную руку на лбу...
   - Не боишься, что я тебя утоплю? - она немного нагнулась вперёд, и жёсткие пряди её длинных чёрных волос опустились мне на лицо.
   - Нет, не боюсь. Топи...
   Мятный запах шампуня... Её глаза...серьёзные...тёмные...грустные... мягкие... Пузыри шампуня по воде...
   Блеснуло лезвие опасной бритвы в её руке... Ты уверена?.. Ты уже брила кого-нибудь? Он выжил?.. Улыбается. Когда она улыбается, её лицо полностью меняется. Становится ясным, тёплым...становится старше. Хорошо... Хотя, разве это от меня зависит? Ты уже проводишь лезвием по моей щеке. Я сижу спокойно, я не двигаюсь...делай, что хочешь... Тебе неудобно - придвигаешь свою табуретку ближе. Ты смешная...работаешь, как скульптор в порыве творческого экстаза...Как художник... Медленно, точно, уверенно, но в тоже время...немного опасливо...
   Чуть прищурилась и прикусила нижнюю губу... Держишь меня за подбородок. Ты взялась за реставрацию какой-то древней скульптуры и теперь боишься её повредить...изменить...убрать больше слоёв, чем нужно, сделать её недостоверной, испортить...оставить свои следы... Не буду тебе ни в чём мешать... Ты...хочешь вернуть первоначальный вид?.. Не нужно... Ты не бойся. Если что-то и изменишь, быть может, это к лучшему.
   Выдохнула и вскинула испуганно брови. Что такое?.. Чуть порезала щёку... Да я даже не чувствую. Капля крови у тебя на пальце медленно скатилась к запястью. Ага, у меня всё-таки есть кровь... Видишь? Это ж хорошо...
   - Больно?..
   Нет, что ты... Иди сюда. Иди ко мне... Сердце сильнее забилось, я теперь глаза твои очень ясно вижу... Колючие... Я тебя хочу... Нет, не ложись на плитку, она холодная... Чёрт...чёрт, прости, я уже разогнался! Такие острые локти и коленки... Кто тебя создал... Какой-то гениальный злой мастер, любящий острые углы... Бог... Дьявол... Я бы тоже, пожалуй, хотел что-нибудь создать... Можно?
   Неслышно приоткрылась дверь, откуда-то издалека позвал детский голосок:
   - Мама...
   Что?..
   - Ма-а-а...
   Я поднял глаза, не успел сообразить даже - ты вылетела из ванной, как стрела, от тебя пахло испугом и злостью. Схватила за руку стоящего в дверном проёме малыша в синей пижаме и скрылась с ним в тёмноте коридора. Я и лица его не успел разглядеть...маленький такой...
   Мама?.. Ты - мама?
   Холодный бордюр ванной. Ну, не я же... Надо джинсы натянуть, что ли... Где мои сигареты... Пустая пачка. Чёрт... Пустая пачка, пахнущая табаком и умирающая зажигалка с тлеющим пламенем.
   Блин, что-то в голове не укладывается...
   Торопливые шаги в коридоре.
   - Уходи, быстро, - сказала коротко, не глядя в глаза.
   - У тебя сигареты есть?
   Прищурилась. В чём дело? Почему ты так смотришь на меня?..
   - На, возьми, - кинула пачку из кармана халата, - теперь уходи.
   Почему?..
   - Убирайся, быстро!
   Злишься. Ты злишься и от этого дышишь ещё быстрее обычного. Твоё лицо бледное, белое, оно застыло в одном непонятном мне выражении, а губы будто стали тоньше и твёрже.
   - Это твой сын? - закуриваю не спеша.
   - Бля, какой ты сообразительный! - бросила в меня футболкой. - Пошёл отсюда... Убирайся!
   Толкает меня в спину. Ты уверена? Впрочем, я уже в коридоре... Нет, я уже за дверью. Бросила мне вслед куртку и ещё что-то - мне всё равно, пусть валяется. Хлопнула дверь решительно. Ты прикрываешься злостью... Все чем-то прикрываются... От чего-то... Зачем-то...
   Курю на ступеньке лестницы. Босиком. В сумерках. Не хочу даже футболку натягивать... Меня хватило только на джинсы и то с трудом...
   Тишина лестничного прохода...уныло висящие голые лампочки у высокого потолка...коврики у дверей...пыль в углах площадки...слой краски на слое краски... надписи на стенах, тщательно кем-то замазанные и всё равно проявляющиеся... перила с треснутым деревом...Топот где-то внизу...тяжёлые сапоги по ступенькам... Голоса... мужской, женский, детский...
   Сигарета в моей руке...
   Голоса ближе, усталая беседа...полуулыбки...отдышка...позвякивание вёдер... старики с внуками возвращаются с прогулки...нет, из леса - у них в руках корзины с грибами, ведро, сумка...за плечами - рюкзаки защитного цвета...
   Сигарета в моей руке...
   Испытующие незлые взгляды...притихший разговор... Сапоги мимо, осторожно... запах грибов, сосен, шишек...леса...поезда...масла... Нет упрёков.
   Сигарета...
   Говорят, что некоторые двинутые люди обладают способностью читать мысли других.
   Огонёк тлеет...
   Разве для этого надо быть двинутым?
   Тишина и сумерки. Слева чуть скрипнула дверь - какая-то хозяйственная соседка решила потрясти свой коврик. На ночь глядя.
   - Ты всё ещё там? - голос сквозь дверь справа.
   Коврик бьётся о поручень. А пыль летит вниз... Кому-то на голову... Мне, если б я сидел этажом ниже. Из приоткрытой соседской двери доносятся звуки телевизора и виднеется синий свет...
   - Да.
   Коврик скрылся, бросая подозрительные взгляды. Синий свет исчез.
   - Почему ты не уходишь? - она там, за дверью.
   Мне почему-то кажется, что она сидит на полу, прислонившись головой к двери и обхватив руками острые колени.
   - У меня голова мокрая... - гляжу на лампочки у потолка.
   Мне плохо её слышно, ложусь на пол у двери и смотрю на потолок, к которому улетает мой дым. Щурюсь и чётко различаю светящуюся нить накаливания. Вокруг лампочки летает одинокая заблудившаяся муха. И тихо, убаюкивающее жужжит.
   - Хочешь, чтобы я открыла дверь? - спрашивает Лара.
   - Нет...
   Муха там, у потолка, принялась летать восьмёрками...жужжать ей было уже лень... Неужели она не понимает, что кроме старой лампочки здесь больше ничего нет?
   Лара рядом, за дверью. Между нами нет даже полуметра... Почему она не идёт спать?.. Опускаю ноги на несколько ступенек вниз - так гораздо удобнее. Лестничные площадки надо делать пошире. Определённо. Шершавые ступеньки...
   Тишина...
   - О чём ты думаешь? - спрашивает она.
   Не знаю...
   - Полжизни провёл в коридорах и на лестницах, - улыбаюсь и ударяю по ступеньке.
   Она говорит, что это грустно. У неё усталый голос...
   - Нет, - заверяю, - совсем нет. С чего ты взяла? В коридорах ты видишь гораздо больше...людей, дверей... Вариантов...
   Чувствую, как сушит губы сигаретный дым. Зажигаю новую и затягиваюсь... Почему я так много курю?.. Потому что нравится? Привычка?.. Потому что необходимо?..
   - У тебя замечательный сын...
   Она долго молчит. Мне даже начинает казаться, что она ушла...Но нет.
   - Мне двадцать два года, ему - семь, - говорит Лара. - Считай.
   Двадцать два?.. Хм... Ты выглядишь старше... Но причём тут это? Разве от этого он менее замечательный?..
   - Я не умею считать в уме, - качаю головой.
   И, собственно...не хочу. Муха скрылась из поля зрения. Её куда-то сдуло прочь от лампочки... Я выдыхаю дым... Где же...муха?.. А, вот она...решила полетать вокруг... Не бойся. Я здесь. Господи...хоть я в тебя и не верю...как же хорошо с мытой головой... Даже мысли проясняются... Но веки становятся тяжёлыми, меня тянет в сон... неудержимо...невероятно...
   Она молчит. Потом спрашивает тихо:
   - Тебе там холодно?
   - Нет. А тебе? - спрашиваю и смотрю на дверь.
   Она молчит. Может быть, нет, но я чувствую, как меня окутывает густой туман сна... А тебе?..
  
   Свет нестерпимо бьёт в глаза. Какие-то вздохи-ахи и бубнение вокруг. Открываю глаза. Надо мной склонилась бабулька. Её сморщенное лицо смутно знакомо...она вчера вытряхивала коврик. Теперь - в плаще, сером вязаном берете - склоняется надо мной и строго отчитывает за что-то. Тру лицо, пытаясь проснуться. От меня-то чего надо? Поднимаюсь и сажусь на ступеньку. Открываю с трудом один глаз... Она не уходит и висит надо мной... А-а...чёрт. Не глядя, шарю рукой в поисках разбросанной на площадке одежды...Вы уже походили по ней? Спасибо, мне плевать. Да чё вы там бубните?..
   - Замолчите, - говорю.
   Её голос громче. Я гляжу на дверь, в маленькое окошко лестничной площадки...
   - Что это такое, я вас спрашиваю? - возмущённо тычет в меня пальцем.
   Щурюсь. Ни фига себе вопрос! Она указывает на меня и спрашивает, что это! Да если б я сам знал!!
   - Сколько времени? - спрашиваю, зевая.
   Мне почему-то очень хорошо. Мимо со смехом пробегают какие-то дети с портфелями. Школьники. Как далеко в моём сознании понятие "школа"... В школе, говорят, учат... Чему-то очень нужному в жизни. Пригодящемуся.
   А-а...сегодня же репетиция вроде как... Да бля, у "Ветров" каждый день репетиция! Безумцы... Фанатики... Разве можно так усердно работать, я скоро пальцы себе сотру в прах!.. Не опоздать бы...
  
Бегу вниз...
   ...-А-а-а!..
   Можно ли кричать от ничего?.. От боли можно. От радости - тоже... А...от пустоты? Да. А от ничего?.. Когда кричишь, пустоты нет. Мир полон...и ты...кричишь... Нет...ты поёшь... А кто-то слушает...или слышит...или проходит мимо. Пусть... Ты улыбаешься...потому что ты...влюблён в мир... А мир, между прочим, в тебя... Ты его прости, что он...не всегда проявляет эту любовь... Он просто...скромный... застенчивый. Этот мир. Но он искренне любит. Откуда я знаю?.. Потому что на свете есть ты.
   Захар Лукич приветливо машет рукой из своей будки. Вокруг будки толкутся собаки, поджидают момент, когда старик поделится колбасой с бутерброда... Опоздал прилично - знаю. Но пришёл же! Почти...
   "Когда видишь парящего над землёй орла..."...ты видишь себя.
   Всем - хай. Иди сюда, Gybs`y, солнце...
   - Слышь, drunk`ер, - шепнула Алик, - откуда такой чистый?
   - Ревнуешь? - прищуриваюсь.
   Фыркает, улыбается. Скандинавка!
  

STRIPPED

  
   Музыка вдруг сбилась, словно в сторону качнулась ни с того ни с сего... Люди, стоявшие у самой сцены, были это в основном подростки, мелкие такие...в банданах, растрёпанные, с горящими глазами...радостно кричащие и не опускающие рук весь концерт...они неожиданно взревели...причём так, что заглушили Пашкины барабаны... Что...
   Леш нахмурился. Что случилось?.. Оглянулся чуть назад, туда, к группе... Ребят, у вас там всё в... Аля, что с басом?.. Э-э-э... А-а-а... Что Э-Т-О?.. Ур-р-род хренов!!!.. Мать твою!! Блин, я чуть матом в микрофон не крикнул!.. Тьфу!!!
   - Это что, бл..дь, такое?! - Леший не выдержал - тихо прорычал, прикрыв микрофон ладонью. - А?!..
   Оглушительный визг толпы, свист...
   - Это не бл..дь...- Алик подошла ближе к Лешу. - Это - Натан!!!
   Хотя, наверное, что одно, что другое...есть ли вообще разница?! Аля попыталась сдержать нахлынувший смех, но не удалось - этот...этот fucking drunk`ер выбежал на сцену в чём мать родила!!.. Когда мимо пронёсся, думала - почудилось. Ага. Щаззз! Таких голых глюков не бывает! Одна лишь гитара у него в руках, чёрная, скорость стремительно набирает и ритм срывает в безумный галоп. Натан! Ты - псих! Откуда такой ненормальный взялся, а?!.. Ремень через голое плечо, босиком по брезенту, струны ревут, самому - в кайф...а благодарная публика от избытка чувств, по-моему, сейчас сцену снесёт. Ха!
   Леший сжал микрофон. Да чтоб ты... Да чтоб у тя... Да... Да... У меня даж...слов не хватает!!! Придурок!!! Это ж надо было...додуматься до такого!!..
   Пашка, надо отдать ему должное, по-прежнему молотил по барабанам. Усиленно. Видимо, чисто по инерции. А Женька, гитараст рыжий, волосами закрылся, лица не видно, но ясное дело - ржёт!..
   - "Ветра"!
   Леш поглядел в зал. Беснуются. Так. Стоп. Вам чё, нравится??!!
   - "Ветра-а-а"!..
   О-бал-деть... Воистину - хлеба и зрелищ! Не, не, ну вы посмотрите только, этот идиот ещё к краю сцены полез! Куда?! Там...там же...дети! Э...Натан!! Уймись! Во, тя понесло, а! Не затормозить! Как бес прям... Стой! Аля покачала головой. М-да, Натан... И что нам ждать в следующий момент? Даже представить страшно.
   Сто-о-ой, говорю!!.. Не ходи в зал!! НЕ НАДО!!.. А-а-а!..
   Истошный такой девчачий крик прямо у сцены и руки - вверх. Обалдевшие лица ментов. НАТАН!!.. Застыли стражи порядка, не знают даже, что и делать. Один прям на меня смотрит, спрашивает будто: эт у вас нормально?
   Нет!! НЕ нормально!!..
   Викинг! Ха! Что ты там за партию завёл, а?.. Нирвана?! Ну, держись...я тебе ща как подыграю!
   Они все спятили, решил Леший. Аля, что ты играешь? Женька-а-а! Блин! Ну...ну... Ну, ладно!! Ща я вам покажу, как ЭТО НАДО ПЕТЬ!!..
   Зал. Люди. Дети. Такие разные лица. Руки вверх...сами подпрыгивают... вспышки фотоаппаратные...кричат... Вы...только не задавите друг друга, хорошо?.. Чё?! Они ФОТОГРАФИРУЮТ?!!
   Там, на маленьком балкончике...справа, если смотреть со сцены...сидел на удобном мягком стульчике Вениамин Матвеевич. Стульчик он специально заранее отыскал за кулисами, принёс сюда...поставил так, чтоб видно хорошо было... Да, молодёжь говорит, что сидеть на подобных концертах - это кощунство. Что вы! Так нельзя...это же рок...это эмоции...голые нервы... Да что вы, молодые, понимаете! Если б не принёс я этот стул... Если б я сейчас стоял... Бог мой!..
   Кхм... Женька подмигнул Альке и подошёл ближе к Натану.
   - Let me see your stripped!!.. - вдохновенно прорычал он прямо над ухом Ната.
   Чё?.. Тот отшатнулся и чуть не грохнулся со сцены прямо в ревущую толпу. От ужаса. А толпа была бы рада...
   - FUCK!!! - заорал Натан.
   Рыжий ты мудак!! Я забыл совсем, что ты у нас... Бл.дь!! Не смотри на меня так!!! Э-э... Леши-и-ий... Ле-е-еший!!.. Убери от меня этого...извращенца!!! Что за на-а-а хрен?!!
   Леш злорадно ухмыльнулся. Ха!! Сам заварил кашу - сам расхлёбывай! Думать надо...чё творишь...
   А Женька смеялся до слёз. Надо же, напугал!
   И следом рёв из зала, похожий на взрыв...
   - "Ветра"!!!...
  
   За кулисами - голоса и какие-то люди. Чё, кто-то ещё собирается выступать после нас? Наивные. Бл..дь, где у этой футболки горло?!.. А, всё, нашёл. Хто-нибудь мой ботинок видел?! Ну, чё вы ржёте-загибаетесь, а? Мне ж теперь одеться...не помешает... Да, Алик, я и так могу! Но...холодно ж...
   - Чува-а-ак!.. - какой-то малолетний панк с фиолетовым ирокезом расплылся в улыбке. - Это было круто! Уважа-а-аю!..
   Ещё бы! Натан, довольный, пожал протянутую пацаном руку.
   - Не, ну серьёзно! - обернулся. - Где мой ботинок?!..
   - М-да... - протянул Богдан задумчиво, головой покачал. - Я думал, у вас в группе один извращенец. А оказалось... Ха!
   Э-э... Натан покосился на него. Ты эт брось... И вааще - хватит ржать!!.. Леш, ну ты хоть успокойся! Отмахиваешься... Да, домой!
   - Э-э... - невинный такой Женькин взгляд. - Тебя подвезти?
   - Что-о-о??!! - возмущённый рёв.
   Хохот.
   - Всё, всё! - закрылся руками Женька. - Молчу-у-у, stripper!
   - Кто??!! Леший!! Сейчас у нас будет мёртвый соло-гитарист!!
   - А-а-а!.. Насилуют!!
   - Что?! Это я-то?! Ну, всё...держись...
   - Не трогать моего Каштанку!.. - кричит Алик...
   Вениамин Матвеич стоял за дверью. Он всё...никак войти не решался. Туда. До него доносились только звонкие крики, истерический смех, звук чего-то падающего...
   - Пашка!
   - Погоди, Леший...ща, дай я успокоюсь! Ща...блин! Ха!
   Вениамин Матвеич подумал...мож, постучать? Мож, подействует? Вряд ли. Вчера он специально взял томик энциклопедии английского языка и прочитал статью про трэш. Что это такое... Называют теперь музыкой. А вот в книге написано, что переводится термин, как хлам, отбросы, мусор... А ещё - выжатый сахарный тростник и плавающие льдины. Что-то в дверь ударило... А ещё - деклассированный белый человек...Нет, пожалуй, входить не стоит. Я...потом. Позвоню лучше.
  

ПИВО С НАУЧНЫХ НОВОСТЕЙ

   - Ну, это... - Пашка улыбнулся, - эт тесть мой привёз. Фанат рыбалки, - он почесал затылок, задумавшись. - Или он не тестем называется?.. Вечно я в названиях родственников путаюсь. Короче! Маринкин отец!
   Все понимающе закивали. Блин, да какая разница, кто привёз...главное, что рыба! Много! И прямо вот здесь, аккуратненько так на газетке...на столике, точнее, на перевёрнутом ящике. Лежит и...пахнет... Пашка, ты - золото! Алик отложила в сторону ещё гудящий бас. Эх, подумала, кто б за пивом сбегал... Натан? Не, Натан усиленно ищет, на что эту рыбу раскладывать и куда чистить. Женька! А где он? Ах, уже побежал?..
   Нат, да возьми вон ту пачку...там газеты, журналы какие-то старые... А что это за рыба, Паш? Я, если честно, совсем в ней не разбираюсь.
   - Аля! - возмутился Леший, - это ж...карась! Видишь, какой он...круглый и сплющенный.
   Ясно. Да, Леш, вот ты хорошо в рыбе разбираешься, не пойму только...откуда? Рыбалку не любишь, сидеть на берегу и ждать, пока там кто соизволит пойматься - скучаешь, и по магазинам - тоже не особенно...
   - Из сплющенных я только камбалу сразу отличу, - улыбаюсь.
   - О, это да! - Женька, влетая на базу, придержал дверь ногой, - У меня вот...блин, никогда такое не забуду!.. училка в школе была, - он водрузил на ящик банки с пивом, - так она уверяла, что у камбалы один глаз!
   Чё, правда?!
   - Ага, - кивнул Женька. - Причём, настойчиво так!.. Нат, тащи макулатуру, а!
   Пашка открыл баночку с пивом...
   - Вот, блин, сколько не пробовал баночное...- покачал он головой, - лучше Питерского нет.
   Ну...эт никто не спорит. Только далеко до Питера.
   - А училка, между прочим, была по математике!
   - Жень, только не говори, что ты с ней спорил! Ей-то лучше знать...про рыбу.
   - Что ты, Леш! - с такими спорить себе дороже...но пару она мне всё-таки влепила тогда...так, чтобы лишний раз не выпендривался.
   Натан уселся на покачивающийся деревянный ящик у стены и подумывал, куда б закинуть ноги. Вообще удобнее всего было бы положить что-нить твёрдое на колени... гитару, что ли? Ха! Не. Однажды уже ел с гитары, как со стола. Вождь как увидел...я думал, он мне уши оторвёт на хрен.
   Откуда здесь вообще столько бумаги? Ну, газеты - это я ещё понимаю, а вот...что это?.. Курсовые работы?! Это, б..дь, тут на кой?.. Женька, эт твоё? Типа студенты пишут, а мы с них рыбу едим? Круто!
   - Карась вообще самый неприхотливый, - говорил Пашка, - его даж в сточных водах поймать можно...
   Фу, ты, блин, Пашка!
   - Это верно, - кивает Женька, легко расправляясь с рыбой, - мы в детстве столько их ловили в заросших прудах! В тине! А бывали случаи, что карасей...живых!...выкапывали из ила засохших озёр. Их тогда...ну, в веке девятнадцатом...называли "подземной рыбой".
   Леший усмехнулся.
   - Живучий значит зверь!
   Не то слово.
   Натан развернул очередной лист, исписанный крупным почерком и какой-то ядовитой фиолетовой пастой...что, неужели, кто-то ещё вручную пишет такое, а?!.. "...ТРИЗ введёт в школу дух современной научно-технической революции, введёт самую важную компоненту этой революции - новую технологию творчества..."
   Офигеть... Женька, вы чем там занимаетесь, а?
   - Да это из психологии, - отмахнулся, потягивая пиво.
   Офигеть... "...заставит учащихся задуматься над стилем жизни, даст представление о том, как выходить на творческий режим, поможет в выборе целей и планировании их достижения..." Слышь, гитараст! Мож, мне в ваш Универ поступить?! Если там такому учат, я, бля, только с радостью. Ну, чё ты ржёшь!
   - Ага, Натан, давай! А я у тя зачёты принимать буду, - Женька потёр руки. - И экзамены. Ха!
   Ну, блин...страшное место - Университет... Я это в глубине души всегда знал.
   А то!
   - ...вообще карася ловят с берега, - объяснял Пашка, - лодка для этого дела редко нужна. Он всё чаще в траве прячется. В этом году его много развелось, но типичный карасёвый сезон - эт лето... И вааще, Леший! Хватит увиливать - поехали на рыбалку, блин!!..
   Леш сокрушённо покачал головой. Ну, брат, поехать-то я мож и поеду... только вот на бережку сидеть да медитировать...уволь! Ездили мы уже с тобой! Помню. Сначала час ёлки какие-то водяные с кувшинками разгребали. Длинными такими граблями железными. Потом что-то там посыпали песком. Потом битых часа четыре...ты...рыбачил. Я за это время, блин, весь лес обошёл вдоль и поперёк и даже карту составил. Пошёл ты, барабанер, к чёрту!
   - Жень! Ну, ты хоть... - Пашка глядел с надеждой.
   - Я - за, но...ток с лодкой! Так интереснее!
   Факт, кивнул Леш.
   Пашка печально вздохнул. Ну вас. Накопаю червей и сам пойду. Один. Совершенно. Слышь, Нат... Эй! Ты там чем зачитался?
   Чё?.. Я и рыбалка? Да запросто. Только не с удочками, а...с динамитом. Так проще, эффективнее и быстрее. Ну, что такого, Аля? Зверьков жалко, что ли?
   Изверг ты, Викинг...мытый.
   - Тебя бы, Натан, динамитом... - нахмурилась Алик.
   - Не поможет, Скандинавка, - усмехнулся Нат, - я живучий очень!
   Тоже факт, кивнул Леший.
   Нат поглядел на журнал, лежащий на коленях. Обложка оторвана наполовину, какие-то там научные новости за...не понять, какой год... Здорово. Я пью пиво с научных новостей. В этом есть поэтическое нечто, бля.
   Полистаем... Жень, скажи честно, ты вот это вот читаешь? Серьёзно? И понимаешь что-нить? Это ж всё равно, что...другой язык! Термины сплошные.
   - Ну так, Нат, я и не спорю. Так и есть - язык.
   О! Аль! А это в тему!
   - Какую ещё тему, садист ты...
   В тему живучести! Так. В кайф! Ща, ща...страницу открою... Во!
   - Слушайте все! - выкрикнул Натан, подняв над головой банку с пивом. - Устами англоязычных товарищей глаголет истина! Какие-то учёные... - он прищурился, - ...Roney и Jones... "Выбирая себе партнёра, самка ориентируется на два показателя: качество генов самца и его возможную заботу о потомстве"...
   - Натан...
   - Слушай дальше, Алик! Обалдеть можно! "...выяснено, что качество генов напрямую зависит от уровня тестостерона у самцов: чем гормона больше, чем выше качество. Согласно теории...э-э...гандикапа информативной мерой качества генов...бля, ща по слогам читать буду...так, мерой качества генов может быть только тот признак, который вреден для выживаемости. Чем сильнее выражен такой вредный признак, тем качественнее гены его носителя"...
   Бля-а-а...
   - ...Однако! - Натан назидательно покачал в воздухе пивом. - "Такой высокий уровень тестостерона угнетает иммунитет...э-э...понижение уровня своей иммунной защиты могут позволить себе лишь те мужчины, у которых иммунная защита очень высокая в силу качественных генов"... Fuck! Я люблю науку!
   Пашка схватился за лоб. Нат, бля, а по-русски?
   - Барабанер!! - счастью Викинга, казалось, не было предела. - Ты чё, не понял?!! Пиво, девки, рок-н-ролл!! Forever!! И если ты после этого не подох - ты самый здоровый чувак на этом грёбаном свете!!
   Женька смеялся. Слышь, Натан, мож, те и правда к нам в Универ поступить, а?
   - А-а! - от смеха и счастья Натан уже не мог говорить внятно. - Fuck! Алик! Это специально для тебя! Слушай... "теория гандикапа, предложенная Захави, гласит: размер хвоста павлина является мерой качества его генов, так как с длинным хвостом сложно улетать от хищников и только очень высоко приспособленный самец (с хорошими генами) сможет с большим хвостом дожить до момента размножения. Точно так же яркая окраска оперения и ГРОМКИЕ ПЕСНИ самцов..."...
   Натан! Бля! Ща получишь банкой по лбу!
   - Скандинавка, ну, что ты... Я мож, всю жизнь мечтал вот такое где-нибудь прочитать. Смотри: вот лично Леш рад! Очень! Потому что Леш пьёт пиво и поёт громко! Ха!!..
  
- Всегда знал, что так оно и есть, - Пашка задумчиво качал головой и дожёвывал рыбий хвостик, - но, чёрт возьми, как приятно услышать...
   Натан вытянул ноги, уперевшись ботинками в усилок, и довольно улыбался. Всё-ё-ё...жизнь, бля, удалась. Определённо.
   Алик прищурилась на него. Викинг, а Викинг...
   Чего?
   - А что там насчёт второго пункта? - улыбнулась таинственно.
   - Э-э...в смысле?
   - Ну, второго показателя. Насчёт заботы о потомстве.
   Нат тоже прищурился. На Алик. Не очень, правда, таинственно, а скорее чуть злорадно. Повертел журнал, полистал...
   - Не знаю, Скандинавка...- пожал он плечами, - тут страница вырвана. И вааще: Леш, пошли исполнять свой долг перед эволюцией!
   Чё-о-о?..
   - Курить, говорю, пошли. Бля.
  

ВСЁ ПО СЕБЕ

  
   - Леши-ий, - Натан пододвинул к себе тарелку и хитро прищурился. - А ты ей когда-нибудь изменял? - шепотом спрашивает, осторожно так.
   Гад. Как зверь какой подкрадывается и...спрашивает. Разное. Ой, бля, Нат... Тебя, по-моему, в жизни больше ни-и-ичё не интересует. Извечно ты либо в космос, либо... кхм...
   - Ле-е-еш... - на лице улыбка застыла заговорщицкая.
   Ну, колись! Я ничё никому не скажу!
   Леш зажёг сигарету и медленно затянулся. Открыл окно и выпустил в него дым... Да плевать мне, скажешь ты что или нет. Или...нет?
   Нат даже про пельмени забыл. Блин, да я не верю! Сколько вы женаты? Семь лет?.. Охренеть можно. Леший так не бывает, я не верю... Ну, чё ты молчишь? Я прав или нет?
   Иди ты...Нат.
   Блин, брат...чё ты молчишь, а?
   Скрипнула кухонная дверь, и Алик втащила табуретку. Поставила у свободного края стола, заглянула в свою кружку...
   - И...кто выпил?! - удивилась.
   Ой, Аль, извини, я...
   Нат!
   Скандинавка!
   Викинг, блин...
   Леший смотрел в окно и вспоминал почему-то случай, когда на угнанной машине вёз в больницу девочку с астмой. Тогда от его скорости зависела жизнь. Он успел, и его арестовали. Вождь ни слова не сказал, забирая его под залог и подписку. А вот женщина пришла потом. Поблагодарить. Принесла денег, еды какой-то. А он...он просто стоял и не понимал, зачем она это... Это же...
   Пирожки съели, а деньги он не взял. Сволочь сволочи рознь.
   - Знаете, - голос Алик нарушил тишину. - Ко мне сегодня журналисты с нашего ТВ подошли. Спросили, верю ли в существование вещих снов, примет там всяких... совпадений.
   И?
   - Сказала, что не знаю. Хотя... - она лукаво прищурилась на Натана. - Есть одна древняя и очень верная примета...
   Леший оторвался от воспоминаний. Ну-ка, ну-ка, ну-ка...
   - ...если викинги не делали скандинавкам чай, то...
   Нат откинулся спиной к стене и расхохотался.
   - Леший! Как ты живёшь с этой невыносимой женщиной??!!
   Лешак потушил сигарету о жестяной подоконник.
   - Как все... А то сам не знаешь, как это делается...
   Лёшка!
   - ...Тем более, Нат, - Леш поднял вверх указательный палец. - Мне ничего не грозит, ведь я - не...викинг!!!
   Леша-ак! Fucking wood-goblin!!! Бля-а!..
   Так. Даже если ты мне сейчас объяснишь, как ты меня обматерил...всё равно стукну!
   Алик смеялась...
   - Леш... Он просто твоё имя на английский перевёл! Wood-goblin - это значит "леший"! Лесной гоблин! Вот и всё.
   Бл..дь! Да откуда в тебе, Нат, англоязычность эта...непонятная, а? Ты чё, язык когда-нить специально учил?
   Натан засыпал заварку в чашку.
   - Леш, - он пожал плечами, - я музыку просто слушал...
   А-а-а... Я тоже. Слушал.
   - Учил язык по "Битлам"? - улыбнулась Алик.
   Нат кивнул. Ага. Что-то вроде того.
   Леший покачал головой.
   - Видимо, мы с тобой, Натан, по-разному музыку...слышали, - сказал он. Или слушали в ней разное. - Мы с тобой вообще... - помолчал немного, - всё по-разному делаем.
   Всё. Ты понял меня?
   Понял. Гоблин ты...лесной.
   И что ты понял?
   Леший, бля!
   - Эй! - Алик махнула рукой, словно разводя разошедшихся боксёров. - Брейк! Вы чего?..
   Эти, правда...боксёры...драться вроде не собираются, но...их взгляды больно уж красноречивые... Свой язык. Ребята, я не люблю, когда вы вот так разговариваете. Молча.
   Леш, ты как Вождь, блин, прям...
   Ха!
   - Ребят...
   Эх, ладно.
   - На тебе чай, Скандинавка...
   Вот, другое дело! Спасибо.
   - Викинг! - возмутилась Аля. В чае плавала заварка. Много-много. Настоящий суп получился. А-а...сито взять слабо?!
   Ой, бля, извини...
   - Я просто... - Нат улыбнулся и на Леша глянул, - сам так пью, вот и меряю всех по себе.
  
   Гроза... Осенью. Редко, но иногда бывает. Уж не знаю сам, почему, но бывает...
   - Слышь, Леший, в вашем городе погода меняется, как...как не знаю, что!
   ...Помню, Женька как-то долго пытался мне про суперпозицию полей рассказать. Историк, блин. Я-то уже не помню, что это такое, что-то там про наложение то ли потенциалов, то ли полей зарядов, то ли ещё чего... Но точно что-то про векторы было... Хоть ты режь меня, не помню. Вот тут тоже... Суперпозиция маловероятных событий...
   А я теперь вижу в небе чудо. Грозу. С молниями. Но она слишком далеко - я ж грома почти не слышу. Что? Как далеко? Ну... Бля, Нат! Сам считай. Время засеки и на триста тридцать умножь. Влом? А мне, значит, нет? Бля, эт просто скорость звука в воздухе. В метрах в секунду, если ты не знал. Я? Да не учился я в школе, Нат, окстись! Я туда ходил...и то через раз... У меня...другие дела были...
   Молния. Красивая, белая...вразрез всему.
   Читал ли я книги? Нет. Не интересно было. Я на гитаре бренчал. Пил портвейн и дешёвое вино. Смотрел по видику концерты. Естественно! Любимый? Не, ты ещё и спрашиваешь!!! Сам, что ли, не знаешь... Конечно флойдовское берлинское выступление. The Wall.
   Скажи, бля, что у тебя не так!.. То-то.
   А ещё я сейчас искупаться хочу. В озере. В горах. В ледяной воде. Тёмной не от грязи, а от глубины. Чтоб и дна...даж намёка на него не было. Тогда, знаешь Нат, ощущение, как будто небо опрокинули, и ты в нём паришь... Как птица. Вольная птица. Орёл, которого ты сам себе выдумал. Твоя вторая душа, улетевшая на время твоей земной жизни. И, бес его знает, что произойдёт, если она вдруг вернётся до срока...
   - The books fell a prey to the flames, Леш...
   А? Ты эт чё?! Опять?!
   - ...And we are too... Shit! Still waters run deep, Лешак!!! And... What if The Flood?..
   Эй, Нат! Ну, я ж не понял ни черта! Переведи. Что?! Отвалить? Щазз! Отвалю! В морду... Ха! Точно. Обещаю. Если закурить не дашь... Угу, спасибо.
   Нат...ты эт...сходи пока куда-нить, а? Мне... Мне с небом поговорить надо...
   - Вождь! Слышь?.. Ты...не сердись, а?
   Как же! Щазз! Громыхнуло так близко, что у Лешака заложило уши.
   - Во-о-ождь!!!! Какая же ты сволочь!!!
   Во дворе истерично выли сигнализации... Что их взбудоражило? Волна там какая-нибудь? Воздуха. Звука.
   Блин. Небо...э-э...в смысле, Вождь...какая, на фиг, разница, кто. Ты. Слышь, я где-то слышал одну легенду...что мы потомки звёзд. Это правда, небо? Всё когда-то взорвалось и...вещество, бывшее в звёздах...теперь в нас.
   Красивая утопия, говоришь? А может...тебе просто стыдно быть с нами в родстве? А? Что молчишь, небо грозовое?
   А-а-а...понял. Всё понял, лучше молчи. Громко очень. Скажи только...чё ж мы тогда такие разные? Зачем? Знаю, так оно, конечно, лучше. Интереснее. Но всё же?
   Тонкая, гибкая и ломаная кривая появилась на небе. Мелькнула, озарила и исчезла.
   - Не понял, - признался Леш. Повтори, а...
   - Скандинавка! Давай потанцуем! - раздалось за спиной.
   Что там такое?.. А-а... Нат терроризирует мафон. Откопал где-то Зи-зи-топов. "Блюз голубых джинсов" врубил. А мне всегда там больше вступление нравилось, чем сама песня.
   - Иди ты, Викинг...
   Правильно, Аля, правильно... А? Что?.. Аль, я...сижу просто. Думаю. На балконе. Что значит, это место Натана?! В смысле?! А-а...ты...в этом смысле... Хм... А-аля-я...
   - Там сыро! - возмутился было Натан.
   - Ну... - Алик пожала плечами, - тогда могу предложить наушники...
   Нат фыркнул. Зи-зи-топ в наушниках. Аля! Злая ты! Ладно...где они?
  

РЫЖАЯ ГРУСТЬ, или полчаса на ржавой бочке

  

По осенней листве

Ухожу от беды

Ухожу я от слёз и утрат.

И пусть боли следы

Порывает навек

Листопад.

Листопад...

   У человека должен быть дом. Или хотя бы место, куда он возвращается с радостью, где чувствует себя в безопасности. Это - моя территория и прочь отсюда все лишние. Я сам решу, кого мне пускать в своё убежище.
   Алик решила побродить по городу, не идти сразу домой. Да и вообще идти, кроме как домой или на базу, было больше некуда. С работы она уволилась по "идеологическим соображениям", и Леш её поддержал в этом решении, сказал: "Ты - женщина. Ты должна быть в юбке и на кухне!" При этом по нему было видно, прям на лице было написано, что он не прочь ещё раз в этом убедиться...
   Она всегда жила в другом ритме, делала всё не торопясь, смакуя каждую секунду жизни. Даже если приходилось куда-то бежать в бешеном темпе.
   Аля потянулась, подставила лицо осеннему солнцу. Ну и что, что оно почти уже не греет? Главное, это - Солнце. Главное, чтоб оно было в жизни каждого человека.
   И мечта. Обязательно должна быть мечта. Такая, огромная, заведомо недостижимая, но... Мечта.
   Наверху хлопнула дверь. Аля обернулась и посмотрела наверх. Там, на площадке пожарной лестницы, стоял Натан и раскуривал сигарету. Он слабо махнул ей и выпустил струйку дыма. Дверь хлопнула ещё раз, как-то грозно и мощно. Леш. Алик улыбнулась. Он тоже - уголками губ, так, что посторонний человек и не заметит, и прикурил от сигареты Натана.
   На улице было по-осеннему тихо, совсем не похоже на прошлые несколько дней, когда лил дождь и ветер, разгулявшись не на шутку, творил с городом всё, что хотел. Светлый сегодня, пушкинский светлый день.
   Покосившись на мужчин, активно засоряющих лёгкие, Алик набрала воздуха в грудь и медленно-медленно выдохнула. Запах. Запах жизни, пусть засыпающей до следующей весны, но - жизни. Влажный, густой и терпкий, ни с чем не сравнимый, разве что с тем ароматом, который можно почувствовать в весеннем лесу или на свежевспаханном поле.
   "Всё, едем за город" - решила Алик. Они с Лешим любили бродить по чёрно-жёлтому лесу. "Ну, - говорил он. - Единорог к тебе по вполне понятным причинам не выйдет...но на эльфа можешь рассчитывать!.." Она только смеялась в ответ: "Зачем мне эльф, если у меня есть такой замечательный Леший?!"...
   Леш кашлянул. Ядовитый дымок натановской сигареты пробрал аж до глаз. Когда куришь это, создаётся ни с чем не сравнимое ощущение медленного самоубийства.
   - Фу... - он мотнул головой и усмехнулся.
   Если честно - привык к обычному человеческому табаку, разбавленному всякой пустой дрянью только для весу, а не к этому...жуткому месиву. Леш покосился на Ната. Тот сидел как ни в чём ни бывало на дырявой лестничной ступеньке, спокойно, очень медленно затягивался, ещё медленнее выдыхал. На новой его чёрной футболке красовалась гордая надпись красным: "Sex, drugs & motors". Хм... Где он их достаёт?
   Солнце баловало сегодня. Правильно, что Аля решила прогуляться... Иногда нам вдруг становится тесно, не хватает чего-то...надо пойти и поискать.
   - Лешак, - сказал вдруг Натан, - полезли на крышу.
   Леший оглянулся на друга. Что, полетать захотелось?
   А пожарная лестница и правде вела на крышу. Она опутывала базу, словно сжимала в тисках, и уходила потом туда, к небесам. Может, хотела раздавить обитателей...а может, унести их с собой ввысь. Чёрт её знает, эту лестницу.
   Леший поглядел вниз. Прямо под ними серела маленькая крыша сторожки Захара Лукича. Интересный он мужик, этот Лукич. Сидит как жук в своём крохотном домике, ремонтирует часы, "лечит время", как он сам выражается, сторожит их базу, собак с котами кормит... Несколько раз видел его жену. Женщина приходила на базу, приносила мужу бутерброды, чай в термосе, тушёное мясо с картошкой в банке... Эх... Пару раз даже подкармливала нас, заигравшихся музыкантов. Спрашивается, зачем? На кой, как любит говорить Нат. Да ни на кой...просто так. Просто голодных надо кормить, а больных - лечить...
   Леш поглядел на закурившегося Натана. Ещё секунду и дым пойдёт из ушей.
   - Ну? - Нат кивнул. - Идёшь ты или нет?
   На крышу. Иду ли я на крышу. Плоскую крышу с высушенными лужами. Всю в мазуте и мусоре. Конечно, иду!
   Ступеньки ненадёжные, перила узкие, высота внизу. И солнце, радостное солнце наверху. Натан шёл впереди. Нет, не шёл, бежал по ступенькам, словно опаздывал. Перепрыгивал через несколько, опираясь на перила. Чем руководствовался Вихрь, когда собирал их стаю? Искал таланты? Искал людей? Что-то человеческое, что-то близкое, то, что потерял сам, там...в Афгане?
   Крыша, собственно, и не изменилась совсем. Был тут последний раз очень давно и даже зачем уже не вспомню. Некоторые вещи не меняются или меняются с трудом.
   Натан весело свистнул и помахал руками, словно кого-то приветствовал. Тут, на высоте. Все мы остаёмся мальчишками, подумал Леший. А Нат - особенно. Кто-то со временем хотел повзрослеть. Повзрослел. Может, зря?..
   Нат сел на бордюр, весело кивнул Лешему и поглядел вниз. Там, внизу, дорога. Гаражи. Глубокие матового и серого цвета лужи...нет, не лужи, болота целые. Ещё остатки велосипеда и несколько утопших в грязи шин.
   А Леший на небеса смотрел. И пускал в них дым. Дым, казалось, уносился далеко-далеко и сливался с облаками. Нат внимательно поглядел на друга. Вообще, что такое дружба? Конечно, она разная бывает. Никто не спорит. Но иногда она бывает просто долгой. И тогда возникает мысль, а с чем это связано?.. Ну, вот не виделись мы с Лешим столько лет...и что? Изменилось что? Да ни фига. Кто-то скажет, что это просто привычка. Старая добрая привычка. Ха! Как бы не так. Даже привычка открывать дверь с ноги ничего не значит. Вам просто нравится так входить в помещение вот и всё.
   Нат тоже задрал голову к небу. Мелькнула мысль...
   - Слу-у-ушай... - протянул он задумчиво, - а я раньше в этом городе бывал?
   Леший нахмурился. Потом улыбнулся.
   - Все мы когда-то где-то бывали, - пожал плечами.
   Мимо с криком пролетела птица.
   - Пожалуй, - согласился Натан, провожая её глазами. - Нам не сидится на месте, - он усмехнулся и бросил вниз опалённый окурок. - Как говаривал Вождь...
   - ...есть такие люди - им мало, - продолжил Леший.
   - Ага.
   Леший прищурился.
   - А ты...собираешься когда-нибудь бросить якорь? - спросил он.
   Натан, поджигая сигарету, поглядел на друга исподлобья. Пламя зажигалки погасло, но он не убирал её в карман. Остановись, мгновение. Нет, ты не прекрасно, просто стой. Какой же Леший провокатор. Это невозможно! Вот она, дружба! Ничё, блин, не утаить... А самое-то главное...что и не хочется ничего скрывать. И не накричишь на него, волосатого, потому что не поможет. Не обидится он.
   Леш ждал.
   - Тебе в школу не надо? - попытался увильнуть Нат.
   Леший рассмеялся. В школу... Натан-Натан...
   - Нет Вихря, чтобы вправить тебе мозги...- сказал Леш.
   - Да, я очень распустился...
   - ...а я не знаю, стоит ли.
   Натан поглядел себе под ноги, раздумывая. Якорь. Когда ты бросаешь чёртов якорь, это надолго. Это, быть может, навсегда. Корабль твой гниёт, паруса теряют былую прочность, силу... Когда ты долго не путешествуешь, потом...уже очень сложно сорваться с места вот так, просто. Нет, на моём корабле нет якорей, подумал он.
   - А кто останется со мной там, на суше, Леш? - сказал вслух. - Со мной и якорем?
   Леший посмотрел внимательно. Натан не выдержал его взгляд и отвернулся. Сразу стало как-то не по себе, стыдно, что ли?.. Я боюсь, Леш. Об этом не говорят вслух. Об этом молчат. Чего боюсь? Того, что останусь на берегу один, а потом...даже уплыть не смогу...не на чем будет.
   - Скажи... - осторожно начал Леш, - а кто сейчас ходит с тобой в далёкие рейсы?..
   Там, под ногами, усиленно бегали рыжие муравьи. Они, что, не спят ещё? Спешат, спешат...несут веточки, травинки, мусор какой-то. Пробегают по ботинку. Наглые, чёрт их... Не...они ж не знают, что вот это сооружение, высокое такое, ненужное совершенно и мешающие им на пути...мой ботинок.
   Якорь... Сложно, Леш. Очень сложно иногда ответить. Почему? Врать не хочется... И не получится... А правду если... Сложно, Леш. Наверное, я всегда трусом был. Только не знал об этом. И никто не говорил мне, что я трус. Никогда. Ты сейчас говоришь. Только что сказал. Сам понял, что сказал?
   Леший сидел как будто и не говорил ничего. Так, ерунда всякая. Ответишь на ерунду?.. Ах, ты...Леший.
   Нат молчал. Не отвечу, Леш. Никогда не отвечу.
   Леший встал, потянулся, растягивая позвоночник.
   - Ладно, - сказал он, - пора...
   Подошёл, похлопал по плечу.
   Не уходи, Леш. Не уходи так.
   - Давай-давай, проваливай, - усмехнулся Натан и махнул рукой.
   Не уходи...вот так.
   - Пока. Увидимся.
   Спустился вниз. Скрипнул поручень, гравий на земле зашуршал. Крикнул что-то сторожу... Как его там?.. Неважно.
   Ушёл. Почему так невыносимо оставаться на крыше одному?.. Потому что здесь, на вершине...пусть и невысокой...пусть и лестница старая...на этой самой вершине зародились мысли. Ну, или проснулись. И поселились навеки.
   Чёрт! Леший!! Я приехал всего лишь играть на гитаре!! Попробовать, сумею ли. А не слушать всю эту чушь про якоря и корабли! Или...нет?
   Натан встал рывком и быстро пошёл к лестнице. Чёрт, чёрт, чёрт! Он поднялся на мою крышу, на мою высоту и поселил здесь...сомнение. Мысли. Теперь каждый раз, как только я вздумаю снова забраться повыше, я буду встречать это препятствие, буду сталкиваться...
   Лестница вниз показалась очень короткой.
   И пока не преодолею, не решу для себя...не посмею подняться.
   Нат спустился на гравий, постоял немного, с сожалением и злостью глядя на крышу. Ладно, решил он. Надо проветрить мозги. Прогуляться...
  
   Всю жизнь Алик просила: "Не лезьте в душу". Ругалась вдрызг с матерью, с учителями. Отцу было всё равно: он работал, пил пиво и смотрел телевизор. Однажды отец её ударил. Наотмашь. И сказал: "С каким бы удовольствием я тебя убил!" В ответ она принесла с кухни нож: "Давай! Только сразу - насмерть. Я не хочу мучаться". Он отстал. Орал только и крыл позорами.
   Теперь она ревностно охраняла своё счастье, каким бы странным оно ни казалось и каким бы маленьким оно ни было.
   Но...разве бывает маленькое счастье?
   Оно ведь всё равно - счастье.
   В лужах купались воробьи и, в поднимаемых ими брызгах искрилась радуга. Аля залюбовалась. Ей нравились эти серые комочки пуха и перьев, гораздо больше любых других птиц. Голуби слишком жестоки, вороны - наглы, а галки слишком крикливы и шумны. Воронов она просто боялась. Чёрных призраков несчастья.
   Вывески. Названия. Фонарные столбы. Афиши. Мелкие бумажки, суетящиеся возле мусорной кучи, вырисовывающие вместе с ветром свой загадочный рисунок. Рисунок, обречённый на смерть.
   Бабушка с авоськой, девочки со скакалкой, молодой мужчина, явно куда-то спешащий с букетом цветов. На свидание, или, может быть к молодой жене, родившей ему сына...или дочь. Женщина с суровым взглядом, ведущая за руку сына-первоклассника. Байкер на мотоцикле с гитарным кофром за спиной.
  
   Тени, тени, полутени,
   Жёлтых листьев голоса...
   Кто ты? Где ты? С кем ты не был?
   С кем ушёл на небеса?
   По каким дорогам веры
   Ты печаль свою пронёс?
   И куда, скажи... ответь мне...
   Сердце ты моё увёз?
  
   Грусть. Рыжая грусть. Она любила такое настроение. Гуляешь, бродишь, разглядываешь прохожих, город, его радости и печали... И вспоминаешь свои. Легко так потом становиться, радостно. А если загрустишь, то Леш обязательно придумает что-нибудь. Вы не смотрите, что он такой большой, лохматый и, порой, очень громкий и нецензурный. Он...он... Он просто Леш. Балагур, выдумщик и бродяга. Громадный пёс, мягкий, пушистый... Только зубы у него тоже есть - если кто-то посмеет обидеть тех, кого он любит... О-о-ооо!!!
  
   "Ты посмотри на других! Как хорошо выглядят твои подруги! Как они умеют себя преподнести! Как...как...как..." Это было очень больно и обидно. Тогда она ещё верила словам родителей.
   Поверила. Замкнулась, не считая себя достойной этой жизни.
   Депрессия? Да.
   Желание умереть? Нет.
  
   Алик присела на скамейку и, прикрыв глаза, наслаждалась воспоминаниями. Теперь они не причиняли боли. Была только грусть. Рыжая, как осенние листья.
  
   Сталкер принял её такую, как есть, со всеми тараканами в голове, подростковыми комплексами и бас-гитарой, размером почти с неё саму.
   Первое, чему научил: ты - уникальна.
   Второе. Никто не может прожить твою жизнь за тебя.
   Третье. Выбирай. Ибо того, что не сделаешь ты, сделают другие.
   Главное. Никому не верь. Никогда не плачь. Прорвёмся.
   Была ли это любовь? Возможно.
   Была ли это просто постель? Скорее всего, нет.
  
   Одинокий листок опустился ей на колени. Алик погладила его кончиками пальцев. Живой ещё. Скоро он уляжется вместе со всеми и станет частью совсем иной вселенной, нежели та, что существует там, наверху, над головами земных обитателей. И здесь, на земле, кто знает, что сотворит с ним хохотунья судьба? Он может быть затоптан и растёрт ногами, может сгореть в костре, разведённом дворником, а может стать частью новой вселенной, упав на землю среди деревьев. Но судьба этого конкретного листочка зависит сейчас только от неё.
   Алик встала. Да, да! В парк! В парк, к другим листьям, к новой вселенной для маленького жёлтого листочка! Она решительно перешла дорогу. Там, за чугунным забором начиналось царство осени.
   Она протиснулась в едва открытые ворота, и листья зашуршали под ногами. Она их стирает, топчет. Остановилась в нерешительности: может не ходить дальше? Не вдавливать в землю зарождающуюся жизнь? Аля присела, осторожно положила листок к другим. Деревья зашумели, словно приветствуя их. Обнаружив узенькую тропинку, она, поддавшись соблазну, пошла по ней. Может там её ожидает древний клад?
   Нет, клада там не было. Была плита с полустёртыми готическими буквами. Немецкий? Польский? Надо будет придти сюда с Лешим и Женькой: эти двое быстро раскроют тайну надписи. Леш своими фантастическими предположениями, а Женёк на то и кандидат наук, чтоб знать всё и обо всём.
   Алик постояла немного над плитой. Кто здесь похоронен? Или это мемориальная плита, посвящённая, например, закладке этого парка? Или ещё какое-то событие было решено увековечить в граните? Нет, надо затащить сюда хотя бы Женьку, а Лешаковских домыслов она и дома наслушается.
   Она хотела бы, чтобы на её могиле поставили огромный замшелый валун, могучий, как тот ледник, что сумел дотащить его с далёких северных миров. Нет ледника, ушёл обратно, но валун остался. "Так и меня не будет, но что-то должно остаться. Песни? Музыка? Что?"
   Ветер, сорвавшийся откуда-то из глубины сада, деликатно, но очень настойчиво подтолкнул её к выходу: незачем тебе, непосвящённая, присутствовать при таинстве увядания и возрождения.
   Алик подчинилась.
   Кошка, напугав её, подбежала к ней, призывно мяуча, но когда Алик наклонилась, чтобы коснуться серой шерсти, шмыгнула в сад, почти бесшумно скрывшись в редком кустарнике.
  
   Всё своё детство она хотела, чтоб её похвалили, обратили на неё внимание люди, которым она безгранично верила. Просто так, или за что-нибудь - всё равно. Как одичавшая домашняя Мурка, мечтает зимней вьюжной ночью о тёплых хозяйских коленях и мягких детских руках.
   Возможно, она и пошла тогда, как та замерзающая кошка, за первым, кто предложил ей ласку.
  
   Аля закусила губу. Столько лет прошло, а вот до сих пор иногда... Алик вспоминала, как ревела недавно в подушку, а Леш тихо сидел рядом и молчал. Боги! Как же он терпит?! Видно же, что ему не по себе от этих её воспоминаний, а молчит. Ждёт. Знает, что это всегда так будет, но молчит и терпит.
   Обнял её тогда, прижал к себе, как маленького ребёнка, и успокаивал, пока она не заснула. За что ей такое счастье? Его надо ценить, а не...
   - Смотри, куда прёшь! Больная! - довольно молодая, но уже заезженная жизнью баба, налетев на Алик, ни минуты не сомневалась в своей правоте.
   - Да! - спокойно ответила Аля. - И справка есть. Из дурдома.
   Тётка, выпучив глаза, шарахнулась в сторону и заторопилась прочь. Алик засмеялась. Эта справка совершенно не мешала ей жить, но мешала другим людям с ней общаться. За это она порой была благодарна врачу, выписавшего ей эту жёлтую бумажку: теперь с ней рядом были только самые адекватные - на её взгляд, конечно! - люди.
   Ну? Куда теперь? А, никуда. Куда дорога выведет.
   Аля шла мимо цветастых витрин, мимо забегаловок и мелких магазинчиков, книжных лавок, музыкальных киосков, кондитерских и магазинов одежды... Хм... В жизни многое, что случается "вдруг", порой круто меняет нас, но мы упорно не желаем замечать это "вдруг", у нас всегда находятся какие-то дела и оправдания.
   За стеклом, глядя куда-то мимо, сидел мальчик с собакой. То есть там был не сам мальчик, а его портрет. Соломенного цвета волосы, серые глаза и немного курносый нос. Такая же соломенного окраса собака, кареглазая и удивительно спокойная. А за ними - ограда парка, того, где камень-памятник.
   Она толкнула дверь, и где-то в глубине дома тихонько звякнул колокольчик. На мольбертах, расставленных в кажущемся беспорядке, висели портреты. Рыжий веснушчатый парень со своей девушкой, немного полноватой, но его это, судя по портрету, нисколько не смущало. Седой старик с потрёпанной акустикой на коленях. Байкер, в косухе и с пузом просто неимоверного размера. Ой! Та самая женщина, что нагрубила ей на улице, только не замордованная бытовухой, а моложавая, счастливая, с маленьким ребёнком на руках.
   "Интересно, а как бы я выглядела на таком портрете?"
   - Здравствуйте. Вам помочь? - молодая бабушка (да-да, именно так - молодая бабушка!) приветливо улыбалась Алик, хотя видела её впервые.
   - Я...просто зашла. Мне портрет на витрине понравился, и... - она бессильно махнула рукой.
   - Мой внук, - с гордостью сказала женщина. - Серёженька.
   Аля улыбнулась в ответ. Повезло внукам. С такой бабушкой можно и на велосипеде покататься, и в лес за грибами сходить, и в шахматы-шашки поиграть. Да что уж там! Она, наверное, и в футбольном матче им компанию составит.
   Женщина словно угадала её мысли:
   - У меня их много! - и снова улыбнулась.
   - Я...можно я просто посмотрю? - ч-чёрт, откуда это смущение и участившееся сердцебиение. Алик почему-то боялась, что ей откажут.
   - Конечно, смотрите! Если понадобится что - так я здесь, за стенкой, вы просто позовите.
   - А как... - было поздно: энергичная хозяйка уже скрылась за дверью.
   Алик осталась наедине с лицами и их историями. Мальчик с удочкой: наверняка с родителями был на озере, или только собирался. Студент в очках и с длинными волосами собранными в хвост: что-то его тревожит, но видно, что эта тревога светлая и не тяготит его. Две сестры-близняшки, одинаково одетые, но совершенно не похожие друг на друга на портрете: одна радостно смеётся чему-то, а вторая только слегка улыбается. Даже грустит. Женщина, изо всех сил старающаяся выглядеть моложе, но возраст её всё равно виден сквозь яркий макияж. Молодой мужчина, немного грустный, лукаво смотрящий на неё с портрета. Он думает о чём-то приятном, подперев голову кулаком.
   "На Натана похож" - подумалось ей.
   Так это и есть Натан!!!
   Она присмотрелась внимательней. Неужели это он? Немного растерянный, немного озадаченный чем-то, довольный, и совсем-совсем не колючий.
   Аля отвернулась от портрета и посмотрела в висящее напротив зеркало. Она улыбалась. Так вот ты какой, Натан, друг Леша...
   Её внимание привлекла тонкая коричневая тетрадка в мягкой обложке. Это оказалась "Книга гостей и друзей". Аля открыла её на чистой странице. "Вы смогли понять одного очень странного человека... Спасибо!" И нарисовала букетик цветов.
   Снаружи ничего не изменилось за время её отсутствия. Всё так же купались в лужах воробьи, всё так же пестрели витрины и афиши, всё так же шли мимо неё люди. Шли, озабоченные проблемами, кажущимися им наиважнейшими в жизни, а на взгляд Алик не стоящими и ломаного гроша. Аля решительно повернула налево: она давно не была в той части города.
   С каждым шагом гул улиц удалялся, становился тише, пока не пропал совсем. Её это нисколько не огорчало: только в тишине можно услышать самого себя. Только в тишине можно поговорить с собой.
  
   Тишина. Тишина и покой.
   Ты одна. Только тень за тобой.
   В дом войдёт, болью спустит курок.
   Ты одна... Тупо ноет висок.
   Где-то есть вход в иные миры,
   Только он под защитой Луны.
   Не достать сигарету с окна,
   Словно ты по ту сторону сна.
  
   Да. Именно так она и ощущала себя последние дни. По ту сторону сна. По ту сторону привычной ей жизни.
   Только одна не была.
   Она забрела в какой-то дворик. Тут, по всей видимости, никто не жил уже очень долгое время. Дома без стёкол, проржавевшие поручни, покорёженные качели. И Тишина. Аля села на перевёрнутую бочку без дна. Бочка ржавела, а местные бомжи приспособили её под печку: разжигали в ней огонь и грелись холодными ночами.
   Алик затихла. По золе полз жук. Спешил. Опаздывал. Не мог остановиться.
   Как те люди на улице. Спешат, опаздывают, бегут. Не могут замереть и послушать тишину. Забывают о том, как это: просто сидеть и слушать. Мир. Себя. Тишину. Врубают музыку как можно громче, телевизор или радио работают, не переставая. Ток-шоу, игры, бесконечные сериалы. И ни минуты - для себя и тишины.
   Боятся, что за эту минуту весь их привычный мир, с супермаркетами и доставкой на дом, исчезнет.
   А хоть бы и исчез.
   Всегда можно начать заново.
   Тишина не абсолютна. Нет. Даже сейчас Алик слышала, как в подвале капает вода. Откуда она здесь? Неважно. Где-то наверху стучал почти сорванный ураганом лист кровельного железа...ну, или чем там покрывают крыши?
   А прямо напротив неё сидела крыса. Огромный пасюк, старый, горбатый. Он не боялся, смотрел. Пристально. На неё. А она - на него. Усы, обрамляющие мордочку, двигались быстро-быстро, в такт вдохам-выдохам. Алик вдруг почувствовала себя лишней в этом мирке, отгороженном от всего остального домами, состоящими только из стен и окон. Без стёкол. И без наполняющих его жизнью людей.
   Тишина.
   За её пределами шёл человек. Шаркал ногами, насвистывал простенькую мелодию из детской песенки. Вот он споткнулся. Песенка прервалась, человек выругался. Так всегда: грязь и наивность ходят рядом, как этот мотивчик, вновь заметавшийся от стены к стене, и мат.
   Шаги всё ближе, но Алик не поднимает головы.
   Зачем нарушать тишину...
   Подошёл, постоял немного, сел рядом на бочку. Поёрзал, устраиваясь удобнее. Закурил. Легонько толкнул её в плечо: будешь? Она удивлённо повернулась: предлагать незнакомой девушке закурить...заглянула в знакомые лукавые глаза и приняла сигарету. Прикурила. Выпустила белый дым. Тело совершало ритуал, как будто и не было шести лет воздержания от табака.
   Только приехал, уже с пути истинного сбивает! Алик усмехнулась и затянулась ещё раз. На балконе второго этажа росла берёзка. Где-то там, на самом краешке, отчаянно цепляясь корнями-пальцами за...жизнь. Тоненькая, хрупкая. Корни между кирпичей. По ржавому железу. Держу, держу...не падай... Но скоро балкон обвалится, деревце погибнет. Пока же оно стремилось вверх, к свету, к Солнцу. К мечте. Алик задумалась: знает ли об этом берёзка? Конечно, знает...
   Забыл, когда последний раз чувствовал себя так... Когда смотрел на голубое небо через окна разрушенных домов. Не изнутри. Домов, от которых остались лишь стены.
   Аля поднесла к губам сигарету. Ещё одна затяжка. Скажи, зачем ты приехал?
   Не знаю. Ветер дунул в паруса...
   Разговор в тишине. Только упавшая с крыши черепица на миг ударила звуком. Всего на миг. Иногда...в тишине ты услышишь намного больше... Просто слушай.
   Фундамент. Ещё от этого дома остался фундамент. Дырявые стены, балконы без дна и...совсем нет крыши... Везде ты встречаешь себя.
   Пасюк ушёл, презрительно посмотрев на людей. Большие, шумные, бесхвостые создания, что с них взять? И пахнут дурно. Фу! Голые лапки мелькнули на прощание.
   Яма в форме арки... Края из кирпича, внизу - земля и солнечные блики. Закрыл глаза, чтобы представить это входом...куда-нибудь. Или выходом. Впрочем, если уж ты нашёл вход...выход тоже найдёшь. Голова кружится. Знаешь, я...
   Что?
   Тишина. Где-то скрипнули качели... Или только показалось?
   Скажи, почему терпишь меня?
   Алик стряхнула пепел. Веришь, сама не знаю...
   Из одного окна торчала труба. Изгибаясь, она проходила сквозь балкон и заканчивалась на следующем. Дорога в небо. Путь наверх. Ха!
   Поймав её взгляд, он улыбнулся. На таком балконе ночевать не буду. Ни при каких обстоятельствах!
   Аля слегка покраснела и отвернулась.
   Когда-нибудь от дома останется один кирпич. Только один единственный камешек. Прямоугольный и красный. Шершавый. А вероятнее всего...и его не будет. Будут серые крысы. Он долго выдыхал дым. А ещё зима...
   Нет. Всего лишь снег.
   А может быть всё же...
   Нет. Только снег. Белые пушистые снежинки. Резные, ажурные... Но и это потом. А сейчас - тишина.
   Для меня зима наступит, я знаю.
   Ты ждёшь?
   Тишина.
   Нет...
   Налетел ветер, заставив танцевать мелкий мусор и пыль у их ног. Бумажные фантики, обёртки... Всё обречено...измениться. Стать другим. Похолодало. Потемнело. Там, наверху, боги решили в пользу дождя.
   Кап-кап, капельки, кап-кап.
  
Он встал, отряхнулся, посмотрел на Алик.
   Пошли.
   Щас пошлю!
   Она сползла с крутого бока бочки. Чёрт, на джинсах останется ржавчина...
   Натан, посмотрела на него, так зачем ты здесь?
   Не знаю. Тебя подоставать...ехидная, но добрая улыбка.
   Ах ты...
   Ага, я...dead drunk!
   Алик потянулась. Ощутив на себе его взгляд, посмотрела сердито.
   А я чё? А я ничё. Я завсегда ничё...
   Викинг!
   Скандинавка!
   Ладно, пошли домой. Там Леш ждёт.
   Пошли. Натан оглянулся ещё раз на разрушенный дом. Ждёт...

ГЛАЗА - В ЛАДОНЯХ

  

Ну, допустим, ты пробил головой стену.

Что ты будешь делать в соседней камере?

   Затем, пожалуй, и нужны друзья - препятствия ставить. На пути. Или нет: вовремя указывать на уже существующие...чтобы корабль не сел на мель...не разбился о скалы, неожиданно наткнувшись на них в тумане...
   Чёртов Леший с его якорем. Знает же, гад, что если какая вредная скользкая мыслишка затронет мой мозг...труба. Поселится там навечно, да ещё и корни пустит. Это, видимо, благодатная почва. Чернозём, бля. И не вырвать...Руки на фиг обдерёшь в кровь...
   Компас мой сломался...а впереди - мгла...
   Музыка в голове странная, свист ветра на улице...
   Думай...
  
   Я приду,
   Запомни,
   Я приду.
   Спою - позову.
   Пойдёшь - заберу.
   Надоест - отпущу.
   Умрёшь - отыщу...
  
   Лешаковское. Старое. Вихрю нравилось. Потому что Вихрь такой же, блин, как и Леший. Два змия.
   Нат усмехнулся.
   Есть у обоих одна очень важная категория понятий...моё называется. Просто моё. Тронешь - убьёт. Под напряжением...
  
   ...- Ты хоть одну женщину в своей жизни любил?.. - спорил Леш.
   Когда-то неимоверно давно спорил. Когда деревья были маленькими приземистыми кустами, река - чистой, а мысли - в будущем.
   - Маму, - кивнул Натан.
   - Да ты же... - Леший в это время натягивал струну, и она чуть не лопнула.
   - Ну и что? - Нат пожал плечами. - Это дела не меняет.
   База "Пентакля" всегда жила. Утром. Днём. Ночью. Там всегда был кто-то, кто что-то не успел в другое время. Доделать. Доиграть. Додумать.
   - Урод... - фыркнул Леший, впрочем, вполне миролюбиво.
   Он привык уже. Сам, в принципе, не так давно придерживался мнения, что это инструмент должен быть один и на всю жизнь, а женщины...Теперь Леший вырос. Якобы. Ага. Верю.
   - О чём вы? - бас.
   Это Вождь пришёл. Он стоял в дверях, держал в одной руке толстый многослойный бутерброд, в другой - обожжённый с одного боку чайник. Чайник всегда страдал - его криво ставили на огонь, - и это, по мнению Вождя, потому, что "у некоторых руки из неприличных мест растут"...За широкой спиной Вождя маячил Фокс. Круглый такой, смешной. Из тех взрослых дяденек, которых всю жизнь путают с детьми.
   - Да вот, - кивнул Леший, проводя пальцем по струне, - говорю Нату, что он...- поглядел на друга, -...урод, каких поискать.
   - Пра-а-авильно...- растягивая гласные и покачивая чайником, пропел Вождь.
   Натан хмыкнул. Тоже мне. "Пра-а-авильно"...
   - А он, - Нат указал на Леша, - страшный собственник!...
   Вождь поглядел хмуро.
   Ладно, проехали, все вы тут такие...Один я...тополь на плющихе...
   - Ой, Вождь, - спохватился Натан, - ты с чаем? Налей в кружку, а?..
  
   Нат поглядел на дымящуюся сигарету. Тонкая, белая, горит. Испускает к потолку дым. Что-то душно стало. Жарко. И вообще...не хочется мне думать. Не то состояние...души. А есть ли у меня вааще душа? Ладно, это вопрос самый глупый на свете. Конечно, есть где-то.
   - Душа-а-а...- тихо позвал Натан.
   Эх, Леш...Знаешь, брат, я...Я...Я так рад за тебя, Леш. За тебя и за эту скандинавку. Твою скандинавку. За Алик...Девушку в татуировках и шрамах... Рождённую ветром. Как и я.
   Нат поднялся и сел на раскладушке.
   Неспокойно. Тревожно.
  
   Иглы острые
   На углу.
   Люди белые
   По пути...
   Не шагаю -
   Пространство краду.
   Время вылечит
   За рекой...
  
   А это уже про меня. И не лечит время. Хоронит. Ты не понимаешь суть. Не решаешь наболевшее. Забываешь на х..й.
  
   А паромщик,
   Седой, косой,
   Руку злую протянет мне.
   Ты не будь со мной,
   Ты не будь со мной...
  
   Есть выход. Чёрт, есть выход... Знаешь, какой? Не забывать. Доставать клещами всё, что так хочет скрыться... Только тогда свободен будешь.
   Надо походить...
  
   Я отдам ему
   Пять монет...
   За тебя отдам,
   За себя,
   За него,
   За неё,
   Ещё...
   За кого-то,
   Кто в пути просил.
   Только я забыл,
   За кого.
   Он был стар
   И смугл от песка,
   Погоди, паромщик,
   Дождись.
   Он идёт,
   Он придёт домой.
   Он махнёт рукой -
   Обернись.
   А река...
   Что река твоя?
   Кто ей меряет эту жизнь?
   Не река мертва.
   Голова.
   Ты, паромщик,
   Постой, уймись...
  
   - Что маешься? - послышалось сзади.
   Из темноты коридора.
   Нат остановился и осторожно вгляделся. Без толку. Темно слишком. И...пусто вообще-то. Если честно. Но это так...к слову.
   - Что не спишь? - снова голос.
   Бас.
   Включить свет, что ли?..
   - На фига тебе свет? - буркнули из коридора.
   Так...дышать... Сейчас переключатель щёлкнем и уличим себя же в безумии. Снова. Спокойно дышать...
   - Ха! Дышать он собрался! - громкая усмешка.
   Я никого не слышу, никого не слышу...
   - Щаззз!.. - шипение.
   Нат сел на раскладушку и обхватил руками голову. Свет...
   - Да на кой тебе свет, глупый? Ты что и так не знаешь, что это я? - недоумение в голосе.
   Ни х..я не знаю.
   - Хм...- озадаченно.
   Иди, откуда пришёл...Вождь.
   - Далековато вообще. Ты хоть знаешь, куда посылаешь?
   Вот чем дальше, тем лучше... Что же это творится такое?.. Куда деться?.. Балкон! Господи, есть же балкон!
   Сокрушённый вздох рядом, в темноте.
   - Давай-давай, катись...
   Молчание.
   Чёрт.
   Вождь, я, конечно, хотел увидеть тебя снова, но...
   - Не так, да?
   Да. Не так...
   - А что, страшно?
   Издеваешься?
   - А чего боишься-то?
   Рука на плечо. Сел рядом. Скрипнула Лешаковская раскладушка. Темно. Глаза - в ладонях. Я ни за что не открою их. Идите вы все...кривыми горными дорожками.
   - Вихрь... Я так долго пытался доказать себе и всем вокруг, что всё нормально... Что нету никого, кроме меня... А ты...являешься вот так...запросто и всё рушишь.
   - Спрашиваю, чего боишься? - нетерпение и твёрдость.
   Блин.
   - Я пытался убить тот бред, что в голове вертится...я пил и ещё...
   - Чёртов наркоман! - бросил Вождь и выругался. - Кто тя этому учил?
   - Да пошёл ты! - чуть не плюнул Натан. - Тоже мне, учитель нашёлся!
   - Какого дьявола ты вообще начал наркоту употреблять? - гнев в голосе. - Кайфа захотелось?
   Тьфу!
   Дышать, дышать... Всё всем прощает злость. Тихо, успокойся.
   - Ну??!! - возмущённый грохот.
   - Фу, Вождь, не ори так. Я оглохну.
   - Да я тя вообще сейчас убью! И никто не заметит разницы!
   Натан убрал ладони от глаз и повернулся к Вождю. Лицо решительное, чуть постаревшее, глаза чёрные орлиные, брови грозно нахмурены...от глаз разбегаются морщинки, как лучики солнца...волосы немного взъерошены...в левом ухе - серьга...пират.
   - Я размышлял над этим, - спокойно сказал Натан. - Знаешь, Вихрь, пожалуй, сначала я всё-таки сошёл с ума.
   Вождь нахмурился ещё больше.
   - А потом уже... - продолжал Натан, - чтобы вернуть ускользающую реальность... или чтоб клин клином выбить...Не помню точно...
   - Выбил?
   Чё?
   - Клин клином выбил, дурак? - Вождь не спускал глаз.
   - Нет...- поморщился Натан.
   Блин, зря я... Уходи, Вождь...
   - И что получил в результате?
   Допытывается...
   - Получил жёсткое нервное истощение и хроническую усталость, как умные дяденьки в книжках пишут, чтоб другим мозги засорять, - Нат побарабанил пальцами по раскладушке.
   Вождь выругался. Получилось это у него на славу.
   - Ну, а...- Вождь помедлил, - ...сумас...бля, безумие твоё?
   - Ну, а всё, что до этого было, всё благополучно осталось, - кивнул Натан. - Ничего, пару лет восстановления, и если смогу побороть депрессию, попробую ещё что-нибудь.
   Да на кой я вааще это говорю...
   - Например, что?
   - Не знаю...подумаю пока.
   - Ты на вопрос не ответил, - напомнил змий. - Чего боишься?
   - Не знаю, можно ли убить труп, но...
   - Какой ещё к чертям собачьим труп?! - раздражение в голосе.
   Или не раздражение. Или не в голосе. Или...
   Натан осёкся и затаил дыхание.
   - Fuck!!!
   Перед ним сидел Леш. Самый что ни есть Леш, живой, лохматый, с сединой в волосах, хмурый...Лешак!! Да это... Это никакому уму непостижимо! Где же начинается безумие, определяемое врачами, и заканчивается...реальность... Вот он, друг, сидит рядом на раскладушке... Что я ему наговорил? Что он слышал?.. Как понял... Fuck, fuck, fuck!
   Долго так Леш смотрел. Пристально. Ты...или не ты?
   Леш...ты ...что-то понял. Я - тоже.
   - Хм... - Натан повернулся к плите и озадаченно почесал затылок. - Леший, хошь чаю?
   - Давай, - кивнул Лешак.
   Натан набрал воды и водрузил чайник...опалённый с одного боку чайник...на горелку. Зажёг газ. Хм... Задумался. Улыбнулся.
   Не закрывайте руками глаза - лучше найдите для них достойную работу... Например...зажгите что-нибудь, что принесёт свет и тепло.
  

ПРИВЕТ, АЛЯСКА!

  
   А-а-а!!!
   - Какая сволочь?!!
   Бл..дь! Ну, почему, когда я начинаю стирать, кто-то начинает мыться?! И меня обдаёт кипятком. Бля. Соседка снизу, наверное, принимает душ. Воду холодную включила, а у меня...одна горячая из крана...
   - Жень, чего с тобой опять случилось?
   Чего-чего... Всё со мной случилось. И первое - я родился... Блин, Бог, ну что ты так на меня смотришь? Стираю я...
   - Жень, - говорит, откусывая кусочек от яблока. - А в машинке слабо?
   Бог! Это же концертная одежда! Её нельзя осквернять порошками и этими... агрегатами!.. Это кощунство! Такие вещи только на руках стираются!!!
   - Оставил бы, всё равно я стирать сегодня собирался, пока некоторые тут присутствующие будут экзамен принимать.
   В машинке?! Ни-ког-да!!! Тебя вааще нельзя допускать до моей одежды!.. Бля! Я уже трёх футболок недосчитался! Бог! Они не рваные были! А панковские!!! И штаны те...тоже...
  
   - Привет, Бог. Ты чего тут? - как неприкаянный... Ну, да, мы так заняты, что не можем просто поздороваться!
   Сидит на спинке скамейки и чертит на земле длинной тонкой веточкой. Тонкая коричневая куртка расстёгнута. Бля, Бог! Холодно же! Или это ты просто такой горячий?
   Женька прокрался за скамейку и стянул с Богдановых волос резинку. Тот вздрогнул и обернулся назад. Улыбнулся, узнав Женьку, и попробовал поймать его руки.
   - О! На меня обратили внимание Их Величество!
   - Же-ень, - смеётся. - Я на тебя давно уже внимание обратил.
   Ага. Ещё в Универе...
   - Бог, мне холодно на тебя смотре-еть!!! - заныл Женька, в надежде, что Богдан...как-то проявит сочувствие...
   Смеётся?? Вот...зараза, а!!!
   - А мне на тебя - нет!
   Блин, Бог! Ну...
   - Кстати, как хвостисты твои?
   Женька поморщился.
   - Трое так и не сдали. И вряд ли уже сдадут. Бог! Там...элементарные вопросы!!! Я их упростил донельзя, мне их декан утверждать не хотел! Я ему говорю, мол, сами же просили попроще вопросы составить, а он мне, что не настолько же! Бля! Они ни одной даты не помнят!! А девушка одна сказала, что Аляску Екатерина отдала!!
   Богдан подумал. Убрал с глаз волосы.
   - Она, наверное, "Любэ" наслушалась... - музыкантам порой верят больше, чем учёным...
   - Бог, а кто...Аляску Америке отдал? - хитро прищурился Женька, руки в карманы засунул и на кончик прутика смотрит.
   Жень...я могу, конечно, вспомнить, но...боюсь, у меня не получится... Лучше пошли, погуляем. Не хочу домой.
   Ладно, идём.
  
   Песок пересыпаю в руках. Тут его много - песочница детская у дома. Он холодный уже, и если достать его из глубины, так можно ему форму любую придать... Куличиков наделать. Вроде бы это пирожки, а девочки потом "в магазин" ходить будут, покупать их.
   А если сверху взять песка, то он тут же начнёт с рук стекать. Сквозь пальцы. Как вода. Это завораживает. Вот и сижу, просыпаю его из руки в руку, пока его вообще не останется на ладони. Потом нагибаюсь, зачерпываю снова и...
   Это в детстве была сахарная пудра. И соль. И все-все специи...
   У меня в детстве была такая же песочница. Мама с сестрёнкой в коляске гуляла вокруг дома, а я сидел и куличи лепил. Тогда казалось, что самые главные проблемы здесь, у этой кучи песка. Игрушку отобрал мальчик постарше, разрушили дорогу, по которой ты возил свою машинку... Да мало ли проблем у детей! Кажется, что дитё капризничает из-за вредности, а оно не так... У него свои беды, и они для него самые важные на свете! Скажите мне, о мои мудрые взрослые, что может быть важнее на свете, чем детские проблемы?
   Самое удивительное, что дети потом вырастают... Они сначала только играют во взрослых, а потом - р-раз! - и вырастают. И вот этот мальчонка в салатовом комбинезоне тоже. Вырастет. Нахватается взрослых правильных мыслей, заведёт себе...кого-нибудь. Постареет и умрёт.
   Я этого не увижу. И это просто замечательно. Я иногда представляю некоторых людей мёртвыми. Извращенец? Нет. Просто хочу знать, как сам буду выглядеть, когда умру... Я на первом курсе вообще очень часто рисовал похороны.
   - Бог, о чём думаешь?
   Женька. Сидит. На такой согнутой в дугу лесенке. Я их, когда пацаном был, крокодилами называл. Сидит, на солнышко щурится, волосы пытается за уши убрать, чтоб в глаза не лезли. Хм... Алю пора звать. Вон, уже корни светлые видны. Это у них уже целый ритуал: приходит Алик и красит ему волосы.
   - Как ни странно, Жень, почти не о тебе... - говорю ему, сжимая в кулаке пытающиеся сбежать песчинки. Они всё равно уйдут, как бы я ни старался их удержать.
   - А о ком?
   - О детях...и песке.
   Смеётся. Нашёл, типа, о чём думать!
   - А я о пивных пробках и окурках.
   Да-а... Жень, в твоей голове общепринятые мысли долго не живут...
   - Вот представь, - продолжает он, - насколько - хотя бы тут! - стало бы чище, если б крышки и окурки доносили до мусорки!
   - Жень, ты мечтаешь о несбыточном... Если б весь мусор доносили до мусорок...
   Чище жизнь не стала бы. Главный мусор - в головах. В мозгах. И его оттуда никакой метлой не выметешь... И шваброй тоже. Его даже не всякий ветер может выдуть. Там, в голове, наверное, есть такой...крючочек, чтоб мусор за него цеплялся. А у некоторых их, этих крючочков, явно больше, чем один...
   - Дядя, - мальчик тянет меня за штанину. - А моя мама говорит, что ты плохой.
   Ага. Нехороший. Неправильный. Наверное.
   И дружить со мной не надо.
   - Знаешь, твоя мама не права, - молчу, подбирая слова. - Я просто...не такой, как все, - присаживаюсь на корточки, чтобы быть с ним одного роста.
   - И он? - показал на хмурого Женьку.
   - И он.
   Почему не всем так везёт с мамами, как мне? Моя, когда узнала о моих...хм...предпочтениях, протянула мне одну из своих жутких сигарет и сказала: "Я всегда знала, что ты всё будешь делать по-своему". Х-ха! Я только после четвёртой или пятой понял, что они...самодельные... Ха!
   - А... - мальчишка помолчал. - А можно, я, когда вырасту, я тоже буду не такой как все?
   Ха! Пацан! Не только можно, но и нужно!
   - Конечно. Только, бороться придётся за это право... - блин, что я несу?! Это же ребёнок!
   - А почему она тогда говорит, что вы плохие?
   Ой, мама дорогая! Как хорошо, что я не сдал экзамены в педагогический!..
   - Наверное, ей не нравимся конкретно мы... - это самое большее, что я могу тебе сейчас сказать...чтоб потом в растлении не обвинили...
   Ладно, давай, беги к маме, она уже наверняка ищет тебя. А то обвинят нас ещё в...чём-нибудь... Бр-р-р-р... Таких...отстреливать надо.
   Встаю. Коленки у меня в песке. А отряхнуть его лень. Ладно...пусть он покатается на моих брюках. Мы пока с Женькой гулять будем, он осыплется. Я...ниточку песочную за собой оставлять буду. След. Хоть что-то...после меня. Хотя б...песок. Из чужой песочницы...
   Хлопаю себя по карманам. Та-ак...
   - Жень... Женя-а!.. - я чё, деньги дома оставил?
   Не реагирует. Куда-то вверх смотрит. На дома. Они рядом стоят, две девятиэтажки. Одна напротив другой. С того места, где мы сидим, кажется, что крыши почти сомкнулись. И провод между ними.
   - Бог, - говорит, - а тут удобно к соседям в окна смотреть, - хмыкает. - Я б не смог жить, когда напротив...чужие окна.
   Они б на нас смотрели...
   - Ты просто привык к нашей квартире и всё. Жил бы здесь, - киваю. - Не замечал бы.
   - Я б шторы плотные повесил бы... Бог, - поворачивается ко мне. - А, как же...небо?
   Эх, Женька... Музыкант ты, что с этим делать... Чего придумаешь себе порой, так и не знаешь, шутишь ты или нет. Я не понимаю тебя порой, Жень...
   - Небо, - говорю, - оно всегда с нами.
   Пошли ещё яблок купим...
  
   - О-о-о... Етишкина жизнь!.. Драть их всех за ногу!!!
   С трудом оторвался от компа. Потягиваюсь. Зеваю. Отхлёбываю кофе и снова утыкаюсь в монитор.
   Не люблю я общение по сети. Тут можно подумать, отложить сообщение, раз двадцать переписать его. Не-е. В живую интереснее. Глаза не врут. Почти. По крайней мере, не все настолько хорошо владеют их выражением.
   Я за живое общение.
   Так, что тут у нас? Форум, опять форум... Тоска-а!!! О! Про сигары... Ну-ка, ну-ка... Ну... Интересно, хоть я и редко курю...
   Сима!!! Ну... Ланн, оставайся. Ток! Ау! Без когтей, плизз... Си-имона-а-а!!!
   Хм...
   "...Marvin R. Shanken, издатель и главный редактор Cigar Aficionado интервьюировал Фиделя Кастро во Дворце Революции в Гаване 3 марта 1994 года..."
   Подумайте только...Дворец Революции... У нас вот, например, есть Дом Культуры. Чей-то. Не помню точно, в честь кого, он уже лет сто у входа в парк стоит. Его, несчастного, то в зелёный, то в белый, то...в голубой покрасят... Какая разница, всё равно в него никто уже да-а-авно не заглядывал. Канули в лету культурные дни... А здесь вот - Революции... Звучит, чёрт возьми. Интересно, заглядывают ли в него...теперь?..
   "Кастро: Сигары, безусловно, являются наиболее престижной статьёй экспорта. Повсюду в мире Кубу ассоциируют с хорошей сигарой достойного качества..."
   А вот у меня...сама Куба ассоциируется с...борьбой и...с победой ещё. Пусть, конечно, Че и говорил: "Моё поражение не будет означать, что нельзя было победить"... Победили же. Победили на Кубе, а там...в страшных лесах Конго...или в Боливии этой непонятной и вечно боящейся... Там, блин, Эрнесто, понимаешь ли...другое дело.
   Наверное, ты хотел много побед. Или одну всемирную большую такую...Победу. Независимость, свобода, равенство и братство...
   Ха, а вот, кстати, действительно...курит ли сам Фидель?..
   "Кастро: Я ожидал этот вопрос. Я начал курить в довольно раннем возрасте. Мой отец был страстным афисионадо и предпочитал хорошие сигары. Мой отец родом из Испании, точнее из провинции Галисия. Я помню, как за обедом отец вручил мне мою первую сигару, мне только исполнилось 15 лет. Он же и познакомил меня с миром сигар, открыл мне её прелести. В это же время он предложил мне попробовать сигару с вином..."
   О-бал-деть!!.. Действительно, культ... Хотя, нет - традиция...от отца к сыну... С вином. Надо будет потом про портвейн почитать...
   "Кастро:...Я хорошо помню, как выглядят великие сигары (в руках Фидель мял сигару Cohiba Esplendido). И я знаю, как они горят. Хорошая сигара, даже если её зажечь с одного конца, будет гореть ровно и вскоре выровняется. С другими сигарами, если Вы проделаете то же самое, такого эффекта не будет - сигара будет тлеть с одного конца. Поэтому я предпочитал марку Cohiba, которую курил 23 года после Революции..."
   Ну и...что такое твоя Кошиба, а, Фидель?..
   "Кастро: Вначале, как я уже говорил, их делал один наш скрутчик для себя и своих друзей, затем этими сигарами заинтересовался я и в какой-то момент подумал, почему бы ни поставить их производство на поток, чтобы качеством этих сигар могло наслаждаться большее количество людей?.. "...
   Фидель, всё, бля, так и делается. Всё стСящее так и делается. Случайно...так, хотел одно, вышло другое и вдруг...озарение. Я, знаешь ли, вообще сторонник теории...не помню, чья она...но суть такая: думаем мы в основном подсознательно. Не осознаём мы ту кашу, что в голове творится...а получаем только результат. Конечный. Зачастую мучаемся, мучаемся...думаем...ломаем голову...а надо-то всего забросить задачу в мозг да и...гулять себе спокойно. Ответ придёт. Сам.
   О, а вот и Че...
   "Sh: ...А как много сигар Вы выкурили вместе с Вашим другом Че Геваррой? 
   Кастро: Че Геварра действительно курил много и предпочитал хорошие сигары и отменную аргентинскую говядину..."...
   Блин, съесть, что ли, что-нибудь... Ладно, ща дочитаю, пойду за бутербродом. Блин, несправедливо, почему Бог спит, а? Можно было б соблазнить его на...горячие бутерброды! А так придётся делать самому.
   Так. Я не понял. Вождь Революции курить бросил, что ли? Да. Уже давно не курит. Только посмеивается, отвечая на вопросы этому...американцу. Вечные трения между Америкой и Кубой...огромный материк и маленький такой остров...
   Так что...
   "Кастро: ...Если вдруг я окажусь в Белом Доме, мне не удастся выкурить вместе с ним трубку мира или сигару!"...
   Потому как ты бросил. Ну...и ещё как минимум по одному поводу. Всегда уважал тебя, Фидель!!.. Знаешь, чувак...я б тоже с ним курить не стал.
  
   Э-э-э... Ой, бля-а...это ж...про нас!!! Х-ха!
   "Dark Warrior. Народ! Хто был на фесте? Вы "Ветра..." видели? Они там та-акое творили... У Лешего такая рожа была, словно он уксуса хлебнул!!! :))))"
   И ничего мы не творили, врёшь ты всё... И Леший уксус не пил... Водку только, и то после выступления... А закусывали мы бутербродами. Со шпротами и огурчиком...
   "Hilac. Ага! Плятт, та он просто аффигел!!!"
   "Moonspell_true. Hilac, ты ещё не видел, как он афигевает!! :о))) он в степени афигения тормозить начинает. Помнишь, как они на прошлом фесте выступали? А тут он даж подыграл..."
   "Dark Warrior. Он тада микрофон уронил!"
   "Гарнi Хло3,14..ц. Нипомню... :`о( Moonspell_true, Dark Warrior!!! Када цэ було?"
   А ведь точно было! Только Леший тогда не уронил микрофон, а бросил: у него в тот день три штуки сдохло... Он всех, блин, застроил, к стенке поставил и чуть не передавил от злости организаторов.
   "Меломанка. А правда, что Леший какого-то мужика привёл и они теперь втроём живут?"
   "Dark Warrior. Гарнi Хло3,14..ц, тебе русским чёрным по серому сказали!!! НА ПРОШЛОМ ФЕСТЕ!!! Пля! Ты хде был, что не видел??!!
   Меломанка, а ты это у него спроси!"
   "Cookie. Или у Алик!"
   "Dark Warrior. Точно! Cookie, сонц! Ты вернулась! Знай, я тебя всё ещё лю!!! ;~)"
   Да-а... Хрен редьки не слаще... О! Бля-а-а!!!! Щаззз!!! Ник бы какой придумать... О-о! Х-ха!
   "_Stripp`er_ Не-е... у них лучше не спрашивать... Побьют. Нада у етого...новенького спросить! ;-D"
   "Cookie. Я что, пропустила выступление Ветров? Мля-а!.. Как мну могло такое сделать?? *долбанная сессия*
   Dark Warrior, я тебя тож! Лю!!! *хачю встретица...*"
   "Гарнi Хло3,14..ц. Я слева сидел, перед...ну-у...вы меня поняли, кто там у них слева... Р-р-р-р!!!!!!! *не лю...*"
   "Dark Warrior. Cookie, пропустила... *намёк понял, ушол за пивОм ;~)*"
   Наверняка, не только за ним...
   "Hilac. _Stripp`er_, ты раз такой вумный, сходи и спроси!"
   "Dark Warrior. Кста! А я сдал! *препод - во!*"
   "_Stripp`er_. Спрашивал. Не отвечают... :`о(((( *мну плакаеть*"
   "Moonspell_true. _ Stripp`er _, а пошли спрашивать вдвоём! Ты - у новенького, а я к гитарасту попристаю... ))))"
   "Dark Warrior. Гарнi Хло3,14..ц, всё с тобой ясно... Тебе на Лешего просто некогда смотреть было! :~D Там же наш...гитарЭро...стоял... ;~D! *всё, теперь точно ушол за пивОм!*"
   "Hilac. Dark Warrior, да про вашего препода легенды ходят! Как сдавал? Натурой? }:->"
   "Гарнi Хло3,14..ц. Вы чё??!! Ухи, бл..дь, поели, а? Я НЕНАВИЖУ этих уродов!!! Ну, как нормальный мужик может...э-э-э-э...спать с другим??!! "
   "Moonspell_true. Аффтар!!! Выпей йаду!"
   Согласен! Выпей! Как как... Ты просто...не пробовал. А я вот тож не понимаю пару вещей про женщин... И что?..
   "_Stripp`er_. Moonspell_true, э-э-э-э... Я не поняль немнога... Ты...чё?.. Извращенец??? *валяюсь в обмороке пац сталом*
   Гарнi Хло3,14..ц, под одеялкой, в постельке... }:->"
   "Cookie. _Stripp`er_, ты совсем новенький и много не знаешь... Он у нас нетрадиционный и это факт. Но, признаюсь, парень милый. Если б не его пристрастия, я б ещё подумала... Dark Warrior, ты меня понял?"
   "Moonspell_true. ГитарЭро... Dark Warrior, а ты круто, бля, сказал! *целую воздушно!!!*
   _Stripp`er_, ДА-а-а!!!! Я такой... Гы! *барабанщика я лю больше, но он лю девочек* :`о(("
   "Cookie. Moonspell_true, до смерти не зацелуй, мне-то оставь немного! Он уже пива купил... Dark Warrior, купил?? *бля! Ну, хоть один извра...э-э-э-э...сволочь про концерт расскажет, а???!!!*"
   Мож мне ник сменить, а? На гитарЭроS? Ха! Не, ну я с них валяюсь просто!!!
   "Dark Warrior. Cookie, kupil-kupil... I k pivu to*e... }:-> Koncert, govoriw`?? B..d`! *al`, 4to tebja tam ne bilo! Oni igrali Nirvanu, a ih 4uvak, novij kotorij, igral, tol`ko prikrivwis` Gibson`om...!
   Hilac, aga! ЉmajonezomЉ"
   "Cookie. ГОЛЫЙ??? Хачу голого гитариста!!! *лежу в обмороке от хотения*"
   "_Stripp`er_. Голый-голый... }:->
   Dark Warrior, а чё у тя за препод такой? 8-О"
   Ой, бля! Бог же фотографировал... Наверняка у него есть эти кадры... ща-ща-ща...
   Нате!
   "_Stripp`er_. Тут кто-то хотел голого гитариста? ;-)))) Ловите! *нипугаццо*"
   "Moonspell_true. Ну, ни куя себе!"
   "Hilac. Пипец. Парень попал... Moonspell_true! Твой выход! ))))"
   "Cookie. Ой! Какая лапочка! *краснею*"
   "Dark Warrior. 4uvak **ot! Cookie, t.k. konec sveta ne nastupil i ljaguwki - kak minimum! - ne padajut s nebes na zemlju, pozvolju sebe ne poverit`, 4to ti krasneew`! Љtem bolee, 4to "lapo4ka" gitaroj prikritaЉ"
   "Cookie. Dark Warrior!!! Блин..."
   "Dark Warrior. 4ego tebe, Cookie? Љme*du pro4im, ja u*e edu k tebe, budet tebe wa golij gitarst!!Љ
   _Stripp`er_, tak...eta...gitarEro iz "Vetrov"..."
   Не понял?! Так, ребят, вы попали! Я ж вас...вычислю-у!
   "_Stripp`er_. Завидую-у... 8))) "
   "Moonspell_true. _Stripp`er_, а уж я как завидую...*плакаю*"
   "Cookie. Ура!!!! Dark Warrior!!! У меня будет голый гитараст!!!! *вскочила из обморока и жду*"
   "Гарнi Хло3,14..ц. Бл..ди! Вы ещё и фотки каких-то пидоров выкладаете!!! Я в шоке! Был же нормальный форум!!!
   Moonspell_true, бл..дь, если Ты мне в городе попадёшься!.. Бл..дь! Я...я... Я не знаю, что с тобой сделаю!!!"
   "Hilac. Не вопи. "
   "Moonspell_true. Гарнi Хло3,14..ц, в личку глянь."
   "Гарнi Хло3,14..ц. Ща кто-то получит."
   "Hilac. Уж не ты ли?"
   "Злобный_модер@B!ру. Гхм... *хотим в Албанию?*"
   Вот! Вежливо, но твёрдо.
   "_Stripp`er_. Нинада... Злобный модер, нинада в Албанию!! ))) Кста, чуваки-и!!! А моя со сцены смотрель... Ето бил кайф!!!
   Moonspell_true, ни плакай!.. Будет и на нашей улице праздник! }:->"
   "Cookie. _Stripp`er_, так ты...что... тоже??!! *скриплю винчестером и жгу перфокарты*"
   "Гарнi Хло3,14..ц. Стиппер, каким раком ты на сцену попал?!"
   Не, у мальчика это явно больной вопрос...
   "_Stripp`er_. Cookie, ага! Угадаля!
   Гарнi Хло3,14..ц, не-е... ТАК я туда не попадал... Я со всеми по ступенькам зашёл! "
   "Cookie. А потом? Стоп. По ступенькам??!!"
   "_Stripp`er_. "Cookie, потом? ;-))) "Может быть, всё может быть..." ;-D И ещё... Девушка, я летать не умею! Я ток ножками перебираю, помогая иногда себе верхними конечностями, особенно, когда пьян или гитару взял тяжёлую..."
   "Cookie. *напряжённо доскрипела мозгом* Евгений Петрович?! Это ВЫ??? *ой, бля-а...*"
   "_Stripp`er_. }:-> Бля-бля! Ещё какая бля! ))))) Та ланн тебе, Cookie, я не кусаюсь... ;-)))"
   Вру. Кусаюсь. Ха!
   "Moonspell_true. Oops... Мля... *sorry us, please!*"
   "_Stripp`er_. NEVER!!! ГитарЭро ничего не прощает!!! }:->"
   "Cookie. Ну пажалуста-а-а!!!!"
   "_Stripp`er_. Зачёт сдашь, тогда...может быть. ;))))"
   Я даж здесь блюду свои интересы... Какой я, однако, а!.. Аж сам от себя не ожидал!..
   "Dark Warrior. Wanta*ist! ЉCookie, prorvХmsja! Tem bolee, 4to ja u*e priehal! Otkrivaj!!!Љ "
   А то! Ещё какой шантажист! Ха!
   "_Stripp`er_. Вас там уже двое, я так понял... Догадываюсь, что изучать будете... }:-> Так, всем спать! Во всех смыслах! *мну ушло.спать.вы правильно подумали с кем! }:->*"
   Хм. Интернет - великая вещь. Только, как и от всех великих вещей, от него бывет зависимость. Можно за несколько минут найти огромное количество информации, познакомиться и поговорить с интересными и нужными людьми. Просто пообщаться. Ха! Пообщался.
   Стоп. В той ссылке одно из ключевых слов было "леший". Ну-ка, проверим, что ты мне выдашь, если я введу его в строку поиска уже отдельно...
   Ого! Ни фига себе! Ну, вы, блин, даёте... Страниц - 747760, сайтов - не менее 1838... Леший, а ты пользуешься популярностью!
   Так, мифы, славяне... Эт я и без вас всё знаю, сам расскажу не хуже, хоть во сне... Не, во сне не надо, Богдан не так понять может... Да-а... Бедные наши предки... Сколько же о вас понаписано...непонятного и неправильного... Хоть самому садись книгу пиши...
   Ух, ты-ы! Сим, ты только глянь, чего мы с тобой нашли! Ну, да, тебе не интересно, а я почитаю... Прикинь, Сим, Алик у нас, оказывается лешуха! Ну...жена лешего, значит. Класс! Та-ак... Леший любит пошутковать, не зло, а как умеет. И на зиму он в спячку впадает. Азартные игры любит, особенно в карты... Ха, Сим, они играют на зайцев и белок... Круто, правда? Нет, на кошек они не играют, спи спокойно.
   Бля-а-а! Сим, ты только послушай! Мне по фиг! Слушай, цитирую: "Настоящий леший голосист: умеет петь без слов и подбодряет себя хлопаньем в ладоши. Поёт он иногда во всё горло, с такой же силой, как шумит лес в бурю, почти с вечера до полуночи". Не-е...нада точно дать Лешему про себя почитать! И Але...чтоб знала, с кем живёт... И, если что, жаловалась Деду Лесовику... Ток надо дерево дуплистое будет найти, чтоб туда на досках жалобы подвешивать...
   Та-ак...чтоб леший не беспокоил, надо держать в доме трёхцветную кошку. Ну, ты у нас серо-полосатая...ничё, пойдёт!.. Или чёрного петуха. Или "двуглазую" собаку...ну, у которых пятна над глазами то есть...типа вторая пара... Не...бред. Лешак собак не боится. А петухов он, видимо, просто ест. Нет, Сим, не живых, а...ну, кароч, он в магазине кур покупает, варит и ест! Тушки, Сима, туш-ки!!!
   Фильм. Про спецназовца... Хм... А что, Лешак похож порой...
   Спектакль??? По Чехову? А-бал-деть! И лес он какой-то там выращивал...
   Так. А вот это уже интересно...
  
   "...Он сидит в траншее и курит. Взатяг. Нервно так, как будто... А ведь оно так и есть. Она последняя, эта ночь. Впереди - фронт, за спиной...тоже. Я смотрю на него и не могу понять, о чём он думает. Грязный весь, пропах табаком, пСтом...железом и смертью. Винтовка рядом, возле - ящик с патронами. К пулемёту. Пустой со вчерашнего дня. И связи - нет.
   Небо стало светлым. Почти утро. А я смотрю на его крепкие руки.
   - Саш, - пододвигаюсь ближе, и сердце начинает стучать сильнее. - Поцелуй меня...
   - Зачем тебе это? - он удивлён, а я краснею.
   - Я ещё...никогда...
   Вдруг меня убьют сегодня...
   Птиц почти не слышу. Только соловья. Ему плевать на войну. И на меня. У него - весна.
   А дома уже сирень цветёт.
   Сашка закуривает ещё одну сигарету от своей и даёт мне.
   - На, кури. Ты ведь никогда и не курила?
   Беру её, затягиваюсь, кашлять начинаю.
   - Хех, девчонка, ничего ты не умеешь... Давай сюда.
   Только бояться. И немного стрелять. То есть знаю, куда нажимать, чтоб винтовка выстрелила.
   Он на меня не смотрит. Уже жалею о своей просьбе, но...его рука...поверх моей.
   - Знаешь, - говорит, - это не главное. Иди сюда.
   Я запомнила, как он обнял меня, а вот, как уснула, укрытая его шинелью - нет.
   Проснулась часа через два. От его поцелуя.
   - Давай, девочка, пора... Выпей...
   Водки дал. Стакан.
   - ...для храбрости. У тебя ведь и бой тоже...первый?
   Киваю.
   - Эх, ты...пигалица. Маленькая совсем...
   Выстрел заглушил его последние слова. Началось..."
  
   Вот же, а... И подпись внизу - "А назавтра его убили". Бл..дь. Что за на х..й, а? Не хочу воевать. Никогда. Сколько ж им лет было, а?
   Профессор о войне почти не рассказывает. И ордена не носит. Награды, говорит, они вот...я, например. Типа я - ну, иносказательно конечно! - главная награда. Я ж живу... И Бог, и Леший, и Пашкин сын. И Алькин тоже будет жить.
   Если кто-то опять...не начнёт.
   Блин. Не надо было мне брать его мобильник! Так бы "мыло" проверил бы и...всё. А тут! Понесло Остапа, блин. Полез. Про лешего читать.
   Бля.
   Хочу играть музыку... Разную. Только не про насилие. Его и так хватает. И часто... Нет. Я, наверное, пацифист. Насилие... Ха! Ток если Богдан покусает!.. ну...или я его...
   Ой! Ой-ёй!.. Ой-ёй-ёй... Мама моя, хоть ты меня и не любишь, наверное, но спаси меня... Это... Это сайт вампиров... не-е... Мне Дракула симпатичнее, он хоть реальный чел. Был. Милые-милые детишечки... Да уж... Не дай бог мне такого студента... Убьюсь сам, бля, но сначала убью его...
   Что?! Робот-гитарист?? Ну, ни фига, а! А-а-а... Я то ду-умал... Всего лишь программируемая слайд-гитара. Да ещё и четырёструнная. Не интересно. Мне. Вон, Аля как-то играла на семиструнном басу!.. Вот это было то ещё зрелище! Она такая маленькая, а гитара такая большая!.. И гри-иф широченный. На такой мужик-то еле сыграет, а она...ничё, как на обычной акустике сыграла. "Цыганочку". И "Мурку".
   Так, а теперь распечатаем пару-тройку страниц и в койку!!!
   Рявкнул принтер. Загремел-загрохотал. Зачавкал бумагой.
   Всё. Хватит на сегодня отчётов, компьютера и фанатов!!!
   - Спа-ать!!! - стону и сползаю со стула.
   - С кем? - ехидно интересуется Богдан, ёжась от утреннего холода. В руках держит кружку с чаем.
   Блин! Как он это так незаметно подошёл?..
   - С тобой! - а ты как думал!!!
   Иду к нему. Ч-чёрт! Как же меня шатает!
   - Можно? - тяну руку к кружке. Уй ё! Я ж посуду не помыл! А ведь обещал...
   Конечно, Жень!.. Ты о чём?!
   - Ты замёрз... - сжал мою ладонь. - Давай, иди, сейчас приду, греть буду...
   - Ага, - не выпуская, впрочем, из рук кружку, иду в комнату. - Только я свернусь калачиком, хорошо? И просто буду спать...
   Богда-ан!!! Я сегодня не способен ни на что большее!!! Только спа-ать!!!
   - Ага, - улыбается, отбирая у меня кружку. - Так я тебе и поверил...
   Правильно, не верь...
   - Бог, а всё-таки, кто Аляску Америке отдал?..
   Женька!.. Зараза! Завтра скажу...если вспомню.
  
   Сима спрыгнула с кровати. Бля!!!! А аккуратнее никак, да??!! Бля! Бля! И ещё раз - БЛЯ!!!!! Ну что, не могла я никому другому под ноги кинуться!!! ИЗВРАЩЕНЦЫ!!!!!
   Ага. Мои...
   Мурр...
  

ПОРТВЕЙН ПОД ДОЖДЁМ, или мост через мою жизнь

Comedamus tandem, et bibamus, cras enim moriemur

   Музыка, затихавшая в помещении, продолжала звучать в каждом. Из головы - мыслями-ветрами - в сердце...заставляя его биться в ритм...а потом, через кровь, по сосудам...через пульс...на струну...и снова в звук...и это бесконечный круг...
   Алик улыбнулась и повернулась к группе.
   - Мужики, вы - супер!
   Сначала не хотела говорить вслух - загордятся собой, расслабятся...они такие! Но...В воздухе последнее время витало что-то особенное. Предчувствие? Что-то, что давало новый вкус...или его оттенок... А, может, просто... Какая вообще разница?! Ты ведь счастлив... Счастлив в данный миг, так зачем искать причину?..
   Растрёпанная, взмокшая, Алик не только не устала, но и готова была отыграть ещё пару таких репетиций. Снова и снова... Какое же это безграничное счастье - творить. И каким-то непостижимым образом ты понимаешь - получилось так, как надо...как хотел...чёрт...да ты словно попадаешь в резонанс со всем миром!..
   Да, мужики, вы - супер. И ты, dead drunk, был сегодня очень и очень неплох...ты меня, надеюсь, правильно понял... Не смотри так!
   Леший? У Лешего горели глаза - значит тянуло побезобразничать... Ох, ты... Что-то точно витает...и если это самое что-то не снесёт нам крыши, то я в жизни совершенно ничего не понимаю...
   - Чем займёмся? - невинно спросил Женька и покосился на Леша. На главного зачинщика всех приключений поглядывал украдкой и Пашка... Главного - до сих пор... вон, кандидат на его место на усилке сидит, делает вид, что играет. Ха!
   - Напьёмся! - гордо предложил Пашка. - Неужели могут быть варианты?! - руками развёл.
   Все посмотрели на Алик. Аля-я-я... Аль...
   Не, а я то тут при чём, а? Пейте! А я - с вами, конечно...куда деваться...
   Женек, прикрывшись гитарой, продекламировал из своего любимого угла:
  
   Пить, или не пить? Таков вопрос...
   Что благородней: духом покоряться
   Парам вина и градусам любви?
   Иль ополчась на слабого себя
   Нам стоит отказаться от веселий?
  
   Отказаться?! Женька, ты псих, или только прикалываешься?
   - На наше место? - Пашка деловито распихивал все барабанные принадлежности по местам...блин!.. Ну, чё их так много, а? Вон, Леш...рот закрыл, и рабочее место убрано!
   - Нет, - Алик, к великой Пашкиной радости, аккуратно поставила гитару в подставку. - Последние тёплые дни и пить в помещении - это кощунство!! Мужики, вы чё?..
   А сама что предложишь?
   - ...помните дом у реки? Там ещё развалины...и мост старый...
   - Мост! Алька...солнышко...
  
   Грозная тётенька за прилавком магазина переворачивает время и отправляет вас в родимое...советское...когда очереди на улицах...когда обед в магазине...
   Натан потряс головой.
   Не, ну что вы на меня так смотрите, как будто мне "меньше восемнадцати"?!
   Он сурово, как только мог, поглядел на продавщицу. Не получилось. Рассмеялся.
   - Портвейну мне, портвейну!!
   Ну?.. Леш, тащись сюда! Ты вон какой большой, тебе точно продадут!
  
   Парк раскрыл свои скрипящие ворота, словно старые пальцы...словно ладонь...проходи и будь как дома...думай и вспоминай...гуляй...мечтай...
   - Хэй! - Нат прыгнул на камень. - Предлагаю сочинить песню!
   Зелёная бутылка в его руке опустела так быстро...
   - Про что?
   - Как это про что?!.. Про нас! Тока условие... - он, покачиваясь на камне, помахал указательным пальцем, - ...сочинять прямо здесь, на камне!
   Алик подумала о том, что ещё можно делать на таком большом и удобном камне.
   - Ты первый! - крикнула.
   Натан расплылся в улыбке. Ха!.. Легко!
  
   Портвейн под дождём - это круто!
   Капля за каплей стекают минуты.
   Глоток за глотком, вдох и выдох..й. Откуда,
   Скажите, берётся средь лета простуда?!
  
   Гордо смотрю на всех с камня. О! Я - поэт! И что нам сам Сан Сергеич!!!
   - За Пушкина! - предложил Лешак, поднимая бутылку.
   - Не буду! - Женёк возмутился. - За Пушкина не буду. Не люблю его...Я...
   - Тогда пей за Пушкину! - подсказала Алик.
   - ...за Пастернака выпью...за то, что бы сияло за окном...ик...огоньком...
   - Каштанка! Сияло и мигало не у Мандельштама, а у Пастернака...
   - Что у него сияло? - обернулся Натан.
  
   Мело, мело по всей земле, во все пределы...
   Свеча горела на столе, свеча горела...
   Как летом роем мошкара летит на пламя,
   Слетались хлопья со двора к оконной раме
  
   Пашка пропел неожиданно сильным и густым голосом, так, что на компанию испуганно оглянулись несколько прохожих.
   - Будешь бэк-вокалистом! - ткнула Алик в него пальцем. - Как Роджер...
   Чё? Какой ещё Роджер? Тот, который весёлый?
   - ...Тэйлор из "Queen".
   А-аа-аа! Этот! Ну...я...подумаю...Блин, а ты уверена, что ты не забудешь свою идею до того, как протрезвеешь? Ты мне это уже давно обещаешь...
   Натан хлопал в ладоши в такт какой-то одному ему слышимой мелодии. Не, Пашка, мести ещё не скоро будет...сначала будет падать тихий несмелый снег, который растает, так и не задержавшись на мокрой холодной земле... интересно, а можно ли сделать вечную осень?
   - Эй! Драммер, а ну марш на камень! Твоя очередь!!!
   Да ну? Таки и моя? Ланна, ланна! Тока не делай такое зверское лицо, я испугаюсь и ничего не сочиню! Ну, значит...вот...
  
   Портвейн под мостом... Рыбаки жмутся к стенке...
   На стенке слова гениальной нетленки:
   "Лесом идите! Идите вы полем!"
   Давно эти буквы стали паролем...
  
   Алик фыркнула, подумала немного...заняла место на камне.
   Мост, Пашка, значит? Ну, мост, так мост...Интересно, а в моей жизни он есть? Мост над океаном...или над огненной бездной...и, в любом случае надо суметь пройти по нему, а страшно - ведь не безгрешен, а они вниз тянут...на камни, на дно.
   - Ну же, скандинавка, давай! - смеялся Натан. - Я в тебя верю!!!
   Ни на минуту в тебе не сомневалась, Викинг!
  
   Портвейн под дождём... Гитаристу неймётся,
   И вот он уже над жизнью стебётся.
   Э-э-ээ-э-э...о!
   Аккордик... Нетленка... Гитара намокла,
   А я вспоминаю того... Эмпедокла...
  
   Ехидный взгляд. Кого вспоминаешь?!..
   - Али! Ты чё? Какой, на фиг, Эмпедокл?!
   Как ты меня назвал, drunk,ер?? Готовься, ты ща будешь очень даже dead!!! Спрыгнула с камня и грозно двинулась на него.
   Схватил за руки, закружил, притянул к себе...Дыхнул ей в шею, втянул её запах...
   А ну, отпусти!
   Да, ладно тебе! Я пьян, потому и весел...всю жизнь! А-а-а-ааах-ха! Хорошо пахнешь, скандинавка! Звон разбитого о камень стекла...Чёрт...как хорошо...Лешак, не смотри на меня так! Мне ха-ра-шо и плевать я хотел на твои взгляды!..
   - ...был древнегреческим философом, создавшим фундаментальный труд...какой-то... Или это был не Эмпедокл? Или он вааще не философ?..
   Да, мой рыжий друг, тебе совершенно нельзя пить...
   Натан сел на камень. Посмотрел на свои ладони и, загробным голосом, начал вещать.
  
   Портвейн под мостом... В мурашках все лужи.
   И, кажется, голос навеки простужен.
   Да... Зря мы, наверное, чай весь скурили,
   Сейчас бы вот сели, портвейн бы запили...
  
   Ха! Курить, значит? Курить? Ща, па-аа-адажды...тока влезу... Ну, слухайте!
  
   Портвейн под дождём... А дождь на исходе...
   Гитара умолкла на третьем аккорде.
   Бедняжка расстроилась сильно за нас -
   Портвейна ведь нет, придётся пить квас!
  
   Квас?! Рыжий ты гитараст!!! Какой к дьяволу квас??? Ну его на х..йй, этот квас!!! А вот покурить я не против...хотя бы и чай...
   Что-то маленькое и холодное упало на нос. Леш чихнул от неожиданности. Капля. Воды. Вот ещё и ещё... Он задрал голову и...погрозил кулаком небу.
   - Я т-те! - ух, какой! Небу...кулаком. Ха! - Натан! Зараза!!!! Накаркал! Ща дождь пойдёт!!!
   Дык я того и хотел!!!
   - Да ты у нас прям сам бог! - Пашка смешно выпучил глаза. - Ты...какие жертвы предпочитаешь?
   Хохот.
   Я? Ну...не знаю... тока если... Да! Точно!!!
   - Девушками! Как дракон!
   - Уф! - Женёк изобразил крайнюю степень облегчения. - Мне это не грозит!..
   Натан фыркнул, представив, как дракон изничтожает Женька, и погрозил кулаком гитаристу. Тот в ответ состроил ему глазки, томно взмахнув ресницами...
   Fuck! Да я ща! Тебя...мать твою, ты это шутишь ведь так, да??
   Женёк ехидно ржал, наслаждаясь ошеломлённым видом пьяного Натана. Ага!
   Закапало сильнее. Всё сильнее и быстрее маленькие холодные гирьки били по оказавшимся на их пути к земле людям. Ух! Пакостно-то как!
   - Эй! Народ! Айда под мост!
   Пашка! Ты, бл..дь, гений!
   - А я постоянно говорю, что вы меня не цените!!!..
  
   Дождь, - заорал Женёк. - Звонкой пеленой наполнил небо майский дождь.
   Подхватили. Самыми дурными голосами, на которые только были способны.
   Гром, прогремел по крышам, распугал всех кошек гром.
   Я открыл окно, и весёлый ветер разметал всё на столе -
   Глупые стихи, что писал я в душной и унылой пустоте...
  
   - Где ты видишь майский дождь?! Жень...осень на дворе!
   Люди! Чё вы понимаете... Дождь же!!!!
   - Не, ну какая разница??!!
   - Один поёт, - хохотал Леш. - Другой дразнится! Вот, друг, и вся разница.
   Ох, как же я пья-а-ан! И счастлив!
  
   - Нат, - абсолютно серьёзная, пьяная Алик. - и как вам, богам, живётся?
   - Как? Легко!!!
   Смех. Лукавый он какой-то. Двойной. Шкатулочка с секретом. Только секреты бывают...разные.
   Богом. Да я был Богом! Да я и сейчас БОГ! В моих силах создать целый мир. И разрушить его, если он мне не понравиться.
   - Аля, - наклонился к ней и заговорил шепотом. - Знакомься: Бог. Просто Бог!
   Да пшёл ты!!! Леш! Тебя куда понесло?! Ле-еш!!! Там же дождь! Мокрый!
   - Я не намерен сидеть здесь просто так! Женька, пошли!
   Аля! За что?!
   Чтоб викинг не думал гадостей, ему надо хоть иногда давать по башке!
   У-у-ууу! Скандинавка!!!!!!
   А то!
  
   Портвейн? Ты принёс портвейн?? Лешак...зараза!
   Нет. Я принёс вино города Порту!
   Блин! Какой ты умный...когда пьяный!.. Давай сюды!
  
   - Лешак, ты проиграл!
   Чё? Эт почему вдруг?!
   - Ты стих не сочинял!
   Пашка, уймись! Ну, не в настроении! Импотенция творческая меня настигла! И хорошо, что только творческая!..
   - Штрафную ему, - подтвердил Женёк. - Как Петр I своих бояр за опоздания наказывал...
   И чё? Ах, спеть? Спеть вам?! Ну, всё! Нат, дуй сюды!!! Да не грохнись там по дороге!
   Посовещались...решили...Леш сделал жуткое, по его мнению, выражение лица. Зарычал. Натан выдавал совершенно непереносимый фальцет.
  
   Под дружное ворчание,
   Под бодрое рычание,
   Под дружеское ржание
   Рождается на свет...
   Большой секрет для маленькой,
   Для маленькой такой компании
   Для маленькой такой компании
   Огромный такой секрет!
  
   Допевали вместе, давясь смехом.
   Натан, бл..дь! Ты неисправимый ребёнок!!!
   Бутылки, принесённые Лешаком, внезапно опустели - стало даже обидно.
   - Господи, да что ж такое делается? Среди бела дня!!! Здесь же дети гуляют!!! - интеллигентного вида молодой человек возмущённо смотрел на разворачивающееся под мостом действо, но подойти не решался.
   - Присоединяйся! - пригласила Алик
   - Дети же играют... - продолжал парень.
   - А я тоже деть! Вон, она говорит! - Нат показал на Алик рукой. - И тоже, кстати, играю!
   Что?! Искреннее изумление. Такая дылда и...
   - Эх, прохожий, проходи! Эх, пока не получил!
   Натан!!!
   А чё?! Э-э-э-ээ-э!!! Леш, уйми свою жену! Аля, тока не по морде! Всё-всё-всё!!! Ухожу...злые вы...
  
   Так. Мост... Мокрый. Старый, каменный, мхом зарос или как там эта гадость называется... Неважно. Пройти по нему, что ли? Вон, как выгнулся над рекой. Не иначе, как любовь у них...
   Хм... Холодный. Мрачный. Даже агония листьев не радует исполина. А мне - нравится! Эй, листочек! Ты куда это собрался? В реку. Он спустился в реку. Эй! Там же холодно!!! Брат! Ты куда? Ты не доплывёшь, обязательно ведь застрянешь! Нет? Ну, ладно, удачи! Я тя понимаю!..
   А тот берег ничем не отличается от этого. Совсем. Почему тогда всех тянет на тот берег? Скажите, пожалуйста! Ответьте на вопрос, пока я добрый?!
   Перила. Широкие такие. Каменные. И, наверняка, очень скользкие. Значит... обратно - непременно по ним!...Это всё равно, что прыгать с самолёта, выбрав парашют из кучи, один из которых, обязательно неисправен...и, как узнать, может, он достался именно тебе? В таком случае надо проверить, кэп - прыгнуть!
  
   - Леш, бля! - Алик психовала не на шутку. - Ладно этот...у него мозгов с рождения нет!! Но ТЫ!!!! Какого ты полез на эти перила?!
   - Девушка, а у него мозги в волосы ушли... - какая-то женщина с девочкой-школьницей. Не иначе - мама с дочкой.
   Ой! Да что вы знаете про его...наши...вообще, про мозги?!!
   - Восьмиклассница-а-а-ааа!!!!.. - проорал Натан, вываливаясь из кустов прямо под ноги девочке.
   - А-а-а!! - моментально заголосила испуганная женщина. - Насилуют!!!!
   Ага! Как же! Мечтай!! Бл..дь!
   - Меня...даж...рядом...не стояло!! - крикнул Натан.
   Ч-чё-р-т! Сумкой-то зачем по голове?! Она ж и так больная... голова... Аа-аа-аа-а!!!! Ну, дай же мне уползти!!! Аа-а-а-а!!!
   Алик бросилась на помощь Нату.
   - Эй! Отстань от него!! - женщина не реагировала. Алик перехватила руку мстительницы. На мгновение глаза встретились. Серые ледяные и карие ненавидящие. Или...не ненавидящие, а просто испуганные?..
   - Мама! - девочка тянула за пальто женщину. - Не надо!!! Не бей их!
   Ты за нас вступилась, девочка? Тогда, fucking shit, я пока не буду уничтожать этот грёбаный мир. Может быть, потом... Эй, Леш, ты куда меня тащишь?! Ле-еш!!! Бл..дь! Выпусти!!! Аа-а-а!!!
   - Па-ма-гите!!!!
   Леший, сука, тут же мокро!!! Это же река!
   - Остынь, урод, - кивнул Леш.
   - Леш, я же пошутил!
   Шуточки, тоже мне.
   - Спасибо Вам! - кто-то тронул Леша за рукав.
   Хмуро из-под волос...взгляд...не до тебя мне.
   - Не за что... Я давно хотел его...искупать. Извините его. Он пьян.
   Мы все пьяны.
   Тонкие губы скривились. Появилась ранее незаметная складка на лбу. Она отвернулась, взяв девочку за руку, пошла по тропинке. К выходу.
   А он есть, этот выход?
   - Держи руку, урод.
  
   - Леш, всё, домой! Ты, вон, замёрз...
   Аля, да...не замёрз...просто, дрожу...холодно мне...
   - Скандинавка, а обо мне ты не побеспокоишься?
   - Нет. Викинги заботятся о себе сами. Иначе женщины их убивают.
   Ну...блин! Скажешь тебе что и...кранты!
  
   - Богда-аан! Забери меня отсюда!!! - стонал Женёк, изо всех сил стараясь не уронить мобильник. - Мне плохо-оо-о...
   Что, опять нажрался, да? Ну, сколько раз...говорил же Алик, что ему категорически нельзя пить!!! Что? Ах, она с вами...Тогда понятно...
   - Ну, Богда-аан! Ну, что тебе стоит?!
   Да, ничё, мне всего лишь надо уйти с работы...
   - У-уу-уу-у...
   Куда хоть ехать-то? В парк? Какой? Как не знаешь?! Ну, Женька!!!
   Отключился. Вот...гадёныш!
  
   Ну что за невезуха, а?.. Придётся развозить их по домам...эх, прибить бы их всех, начиная с этого рыжего гитарного пьяницы... Ну, не насмерть, а так, чтоб неповадно было...
   О, Маринка. Равнодушный такой, чуть брезгливый взгляд.
   Знаю-знаю, не любишь ты меня, но ведь...и я тебя тоже...не очень. Было бы странно, если б мы друг друга любили, правда? Мы оба имеем право на существование.
   - Мы с тобой одной крови, ты и я! - подмигнул Богдан сердитой женщине.
   Кто её знает, на что она больше сердится: на пьяного мужа или на то, в какой компании он пил...
   Ну, что ты смотришь на меня, как на маньяка?
   Маринка шарахнулась, что-то ворча, заторопила Пашку. Тот отсалютовал памятнику - огромному рогатому оленю, покрытому зеленью окислов, птичьими метками и фразами разговорной речи. Олень не отреагировал.
   Хоть бы рогом махнул, что ли, оскорбился барабанщик.
   Довольный произведённым эффектом, Богдан запихал в машину Женька. Ч-чёрт! Раскормил же я тебя! Тяжёо-олый... Лезь, горе...горе ты моё, луковое...
   В машине вяло переругивались Алик и Натан.
   - Эй! Кого куда везти?
   Натан объяснил. Доходчиво. Очень подробно.
   - Не! - усмехнулся Богдан. - Туда я не поеду! - выворачивая со стоянки, он посигналил старенькому "форду" Пашкиной жены. Проезжай, мол.
   Эх, подумал, а ведь...здорово...Здорово, когда тебе среди бела дня...среди работы...и суеты...может позвонить кто-то и сказать: забери меня отсюда...
   По радио играло:
  
   Однообразные мелькают всё с той же болью дни мои,
   Как будто розы опадают и умирают соловьи,
   Но и она печальна тоже мне приказавшая любовь
   И под её атласной кожей, и под её атласной кожей,
   Бежит отравленная кровь, бежит отравленная кровь
  
   И если я живу на свете, то только лишь из-за мечты
   И оба как слепые дети пойдем на горные хребты
   Туда, где есть лишь только грёзы
   В край самых белых облаков
   Искать увянувшие розы, искать увянувшие розы
   И слушать мёртвых соловьёв
  

УКРАСТЬ ДНИ

   Сигналит. Типа - ну, хватит уже, давайте, сворачивайтесь и - вперёд, блин! Дорога не ждёт. Тем более, если она из города и в лесную даль. Мы просто обязаны украсть последние тёплые дни.
   Всё идём, идём, барабанер, не переживай.
   - Что, - усмехнулся Леший, погружая пакеты с едой и всякой нужной разностью в багажник, - думаешь, уголь взял, так уж и не надо больше ничего?
   - Нет, - мотнул головой Пашка, - ещё нужен топор. Кстати...хлеб купили?
   - Конечно, - улыбнулась Марина. - Так, Мишка, иди-ка сюда! Там дорога, там машины, смотри как летают!..
   - Ма!
   - Давай-давай, - Марина нетерпеливо замахала сыну рукой.
   Пашка задумчиво прикусил губу.
   - Хлеб взяли?
   Бля. Да!
   - Сосиски?
   Да! Да! Да!
   - Что, - усмехнулся барабанер, - так много сосисок? Кхм...а пиво?
   Леш фыркнул. Пашка, бля, ты раз такой умный, что сам в магазин не пошёл?
   - Не люблю их, - Пашка поёжился, словно его противным чем пугали, мерзким.
   - Всё, - Марина пристегнула ремень, махнула рукой Алик и озабоченно оглянулась на задние сиденья. - Мы готовы.
   Готовы. Мишка сидит, вздыхает и шуршит фантиками от конфет. Он на маму немного обижен, потому что хотел поехать в другой машине, в машине Богдана. Там интересно, там Женька...и Леший! Но мама не разрешила, сказала строго: "Нет". А ещё обозвала капризным. Почему? За что? Пацан понять никак не мог. Придётся ехать с папой и с мамой... Ну, так нечестно! Я вас и так каждый день вижу!!
   Миша!
   Эх... Ну, а вот можно я этого дяденьку разбужу? Чего он спит и спит?
   - Ой, сын, - усмехнулся Пашка, выезжая на трассу, - лучше не надо.
   Мишка вздохнул. Блин. Так совсем несправедливо.
   - Как его хоть зовут? - спросила Марина и кивнула на "дяденьку".
   - Drunk`ер...- пожал плечами Пашка. - Тьфу...то есть Натан.
   Мишу больше впечатлил первый вариант.
  
   - И чё? - обернулся к Лешу Женька. - Что ему надо-то было?
   Леший усмехнулся и откинулся на спинку сиденья.
   - Да Панфутьевичу просто свистнули, чтоб разобрался, что у нас творится такое, вот он и пришёл. А так мужик он нормальный...хоть и мент...докапываться не будет.
   - Ой, Леш...- Алик нахмурилась, - не надо об этом.
   Женька поглядел на дорогу. М-да... "Go home, yankee", значит. Бог, а сколько ща стоит ремонт мерса?
   - Жень, смотря, что за машина и как ремонтировать...
   Не, ну, в среднем?.. Ясно. Бог, это какое-то очень высокое среднее. Леший, так он вам уже претензии предъявил? Мужик этот?
   Алик вздохнула. Блин, ну, попросила же: не надо об этом...
   - Нет, - Леший мотнул головой. - Панфутьевича...- не удержался от усмешки, -...бабки привели!
   Чё? Какие ещё...бабки?
   - Соседки, - объяснила Аля.
   А-а-а...ясное дело.
   - Да уж, - Богдан кивнул, - соседи вообще вещь страшная. Заявилась к нам недавно одна такая...пожилая интеллигентная женщина, она этажом ниже живёт...
   - Ой, Бог! - Женька закрыл лицо рукой, он смеялся. - Не напоминай, блин!
   Ну, ну? И что там?
   -...ну, пришла она...и говорит, - Богдан крутанул руль, - говорит: вы меня залили. Я, мол, сделала ремонт, всё заклеила-переклеила, а вы...негодяи такие...
   - Да, - заметил Женька, поднимая указательный палец, - это притом, что у нас под ванной во-о-от такой слой пыли!
   Ха!
   -...ладно пыль, - продолжал Богдан, - она ж заявилась в восемь утра в воскресенье!
   - Бл..дь! - вырвалось у Лешего.
   Да не то слово!
   - Но мы ей отомстили! - прищурился Женька.
   - Женя! - возмутился Богдан.
   - Ты ж сам начал рассказывать! Ха! Аль, когда она в квартиру зашла, ну, типа пыль проверить под ванной...
   Ну, ну, Каштанка...
   - Женя! - снова попытался возмутиться Богдан.
   Леш смеялся. Представить месть он, конечно, даже не пытался, но сам факт...
   - ...ну, - Женька обиженно покосился на Богдана, - в общем, выбежала она почти сразу же, вид имела до крайности испуганный, а когда я минут через пятнадцать спустился к ней на этаж...спросить же надо, поинтересоваться, насколько там всё серьёзно...с водой, я имею ввиду... Она даж дверь не открыла!
   - Да, - смеялась Алик, - воистину, кто ходит в гости по утрам...
   -...а теперь она со мной не здоровается даже! - пожаловался Женька. - Правда, я и имени-то её не знаю...
   - Нина Васильевна, - обернулся Богдан.
   - Кстати, Бог, а с тобой эта интеллигентная женщина здоровается?
   Она-то - да...
   - Я с ней сам не здороваюсь, - усмехнулся.
   Почему?..
   - Блин, Жень, я тебе что, не говорил?
   Не-а. А чё?
   - Да я её встретил на следующий же день, на работу собирался ехать, а она болонку свою выгуливала. Я спросил, как там ремонт, насколько серьёзно...действительно же жалко, если человек сделал капитальный ремонт, тем более под евро, а кто-то сверху...кран забыл закрыть.
   Ну, и?.. Чего ты смеёшься?
   - Жень!! Она когда мне сказала, что залили мы её год назад, я...я не знал, что с ней сделаю!
   - Бл..дь! - хором ругнулись Женька и Леший.
  
   Пашка покрутил колёсико на магнитоле. Блин, так хочется "Iron..." послушать... Марин, не против, а?
   Против, конечно. Паш, как ты вообще можешь это переносить? То, что вы играете, там хоть мелодия есть и текст...услышать можно. Мне даже многое нравится. Но... "Iron..." твои, из железа сделанные...или во! "AC/DC"! Я с ума сойду когда-нибудь. Кстати, хотела давно тебе сказать: хватит уже засыпать в наушниках! Ты оглохнешь!
   Марина...
   Да, и, Паш...
   - К нам на неделе мама приедет.
   Что?! Чья? А, ну, да...твоя, конечно. Чёрт. А мне смыться никак нельзя будет? Да, люблю я, люблю твою маму. Обожаю просто.
   - Бабушка? - заинтересовался Миша.
   Нет, сын, - тёща.
   Марина нахмурилась и поискала любимую волну...
   Ой, Мариша, лучше уж тишина...
   Так...где-то было...нет, не то, нет... Миша, оставь дядю в покое! Пусть спит. Устал, наверное. Ну, где же...
   Марин, ну, левее чуть, а...ну, ну, почти... О! То, что надо! "Def Leppard"!.. Не, не, Марина, верни назад! Они там, по-моему, их альбом крутят...
   - Верните Леопардов! - сквозь сон крикнул Натан.
   Марина поморщила нос. Нет. Ни за что. Делайте со мной, что хотите, но слушать мы будем Робби Уильямса.
   А-а-а...
   - Миш, - позвал Пашка, - ты кого хочешь слушать, Леопардов или какого-то там непонятного Вильямса?
   - Леопардов!!
   Вот. Вот, посмотри, женщина! Три голоса против одного.
   Марина поглядела на мужа. Подумала. Чёрт, как же он всё-таки болезненно воспринимает то, что ему не нравится. Просто органически не переваривает. Эх, ладно. Раз вас целых трое...ну, где там были...леопарды ваши...
  
   Леш глядел в окно. Дорога, освещаемая солнцем, бежала. Назад. Потому что машина летела вперёд... Хорошо Богдан водит. Чисто, ровно и уверенно. Сам я давно уже не водил... Хм. А ведь своей машины у меня никогда не было. Такой, официально оформленной и зарегистрированной.
   Панфутьевич по стеклу разбитому походил, посмеялся, да и махнул рукой. Ему, старику, такое даже...понравилось в некотором роде. Разнообразие какое-то. Опять же - мерс "нового русского"...
   Старик зато работу предложил. Мне. В автосервисе. С сыном его, с Егором, машины ремонтировать... Мож, и правда? С чего начал когда-то очень давно, к тому и вернусь.
   - О чём задумался?
   А? Да так, Аль. О разном.
   - Слушай, Леш...
   Что?
   - А у этого Викинга что, правда, паспорта нет? - удивлённо так на меня смотрит.
   Аль, да откуда ж я знаю? Может, и нет. Даже скорее всего - нет.
   Хм.
   Леш рассмеялся, вспоминая эту сцену... Панфутьич спрашивает: "Кто?", на раскладушку показываю: "Вот он!", старик бумажки там всякие достаёт, готов формы заполнять какие-то, заявы...
   "Кто Вы такой и что здесь делаете?"
   "Живу"
   "Имя, фамилия"...
   Натан молчит, улыбается только.
   "Документы покажите, пожалуйста..."
   Руками разводит. Нэту...
   "Как? Совсем?.. А где они?"
   А я слежу за этим действом, тоже посмеиваюсь, но начинаю медленно осознавать, что сам-то я, блин, тоже фамилии Ната не знаю. Ну, и что? Какая, на фиг, разница? Достаю осторожненько так три стакана и початую бутыль водки...
   - Аль, - кивает Женька. - Глянь, по-моему, мы поймали день!
   С обеих сторон трассы неслось поле. Широкое красивое поле, залитое солнцем. А там, вдалеке, лес...сосновый, быть может.
   Чёрт, как же красиво...
  
   ...Иду...по рельсам иду. Странно так, как же по ним поезда ходят, а? Тут же только одна рельса, блестящая, скользкая, узкая...а по бокам - по ряду деревянных широких шпал...
   Нат во сне дёрнул рукой.
   ...И ещё тут...опасно очень. Почему-то. И...высоко. Так, только вниз не смотреть! Я высоты...боюсь. Надо просто идти по этой белой прямой стреле...
  
   Пашка убавил скорость: Богдан фарами мигнул, значит, где-то в кустах менты сидят. Вот же...черти. Сидят в кустах, спрятались, как партизаны и ждут. Ждут, когда же кто-нибудь оступится.
   - Паш, - Марина обернулась к мужу, - ты карниз всё-таки перевесь на кухне, а...
   Пашка скривился недовольно. Ну, Марин, ну...зачем?
   - Ну, как это "зачем"? - удивилась. - Некрасиво, понимаешь? Штора короткая, там всего на несколько сантиметров же...чтоб батарею не видно было.
   На несколько десятков сантиментов, мысленно поправил Пашка. Марин! Ну, какая разница, а?!
   Вздохнула.
   - Тебе что, - повела бровью, - сложно перебить карниз и опустить его чуть ниже?
  
   ...пропасть там, по бокам...а шпалы...так и не понял: они либо в воздухе висят, либо вообще - иллюзия. И ещё...хрень какая-то...палка...не пойму, где, но...
  
   - Мариша, это, кстати, не карниз, а гардина.
   - Паша, мне всё равно! Мне просто нужно, чтоб...
   - А не проще штору новую купить?
   Знаешь, все вот говорят, что меня разозлить невозможно совершенно. Что мне всё по азимуту. Не. По барабанам. Так вот! Они не правы!! Потому как есть на этом свете одно милое красивое существо - жена называется! Мариночка, солнышко, да я специально для тебя...батарею переставлю, блин!
   Надулась. Обиделась.
  
   ...в бездну гляжу. И наплевать мне, что нельзя. Балансирую...
  
   - А это тоже Леопарды ваши? - спросила.
   Да! Они альбом крутят. Красиво, правда? Это пиапиновая версия. Что-то там "Miss you...", не помню, как точно называется.
   - Красиво, - кивнула.
  
   ...звуки слышу откуда-то. Рояль. Оглядываюсь, но только небо вокруг. И облака. На рельсу опускаюсь. Сажусь. Горячая, от солнца нагрелась. Стрела из чьего-то лука. И...понимаю вдруг, что она...пульсирует. Как...вена. Это пульсация солёной сути сил. Дорога. Как и на мне - вены-дороги. Трассы. В кювет заброшу правду зла. И сургучом залью глаза. И буду я слепым идти. Идти, пока не кончится стрела...
   А вокруг - мыльные пузыри. Круглые и радужные. Сильно пахнут шампунем... хвойным каким-то. Не пойму...
  
   - Миш, сколько раз говорить: не пускай в машине эту мыльную гадость, - Марина погрозила сыну пальцем. - И вылазь давай, мы приехали.
  
   ...и греет очень. Солнце. Даже жжёт. Душно. Стук...какой-то стук...
   Нат нехотя приоткрыл глаза. Что?.. Ой, идите вы, а...я...сплю...вроде как...утопаю просто... Леш...эй, Леш...ты, чё, тоже в моём сне?..
   - Нат, бля! Давай вставай, харэ спать уже. Помоги лучше.
   Ле-е-еш...
   - Вставай, говорю!
   Леш...какая же у тя дерьмовая водка...была...
   - Лентяй, - усмехнулась Алик, и заглянула в багажник. - Так, Лёшка, давай мне продукты. Мы с Мариной займёмся бутербродами-салатами, а уж шашлыки-сосики - это на вас, мужчины!
   Леш улыбнулся и кивнул на Натана. Аль, хочешь увидеть кошмарный сон наяву?
   - То есть?
   Ща. Ща устроим! Погоди, не уходи. Двери только закроем...захлопнем...та-а-ак...где у Пашки музыка включается?
   - Леш, - нахмурилась Алик, - ты что задумал?
   Как что? Смерть от попсы! От громкой попсы. Очень громкой.
   Ой, Леш...
   Леший повернул колёсико на максимум, и когда раздался страшный грохот и будоражащее душу завывание какой-то эстрадной дивы, выскочил из машины. И аккуратно захлопнул дверь. Не беспокойся, Аль, попсовая смерть - быстрая. Но оч-ч-чень мучительная.
   ...мир...по-моему, что-то происходит...рушится он, что ли?.. Откуда...это? Откуда? Что?! Fuck!! Что это за хня?! Ой, бля!.. ВЫРУБИТЕ ЭТО! А-а-а!!..
   - Ну, - Леш довольно усмехнулся, глядя на жену. - Я ж говорил!
   Ха!
   - А-а-а!!..
   Долбанувшись лбом обо что-то, споткнувшись и дико крича, Натан всё-таки добрался до приборной панели, сильно сжал заветное колесо и повернул его до отказа. В ноль. Fu-u-uck...хорошо-то как...тихо...
   Злой и испуганный, он вывалился из машины. Гады. Вот же гады, а! Леший, так нельзя! Это жестоко!
   А не фиг спать, когда другие работают!
   Блин. Мне сон такой снился...странный. Про рельсу.
   - Одну? - хмыкнул Леш.
   Ага. Одну. А ещё много-много шпал над бездной. К чему бы?
   - А может, наоборот...с чего?
   Над головой пролетела стайка птиц. Каждая кричала что-то своё...вразнобой...ссорятся они, что ли? Или нет - спорят. Например, о том, куда именно лететь. Спорят-то- спорят, да всё равно стая летит ровно...как косяк серебристых селёдок...в одном направлении...
   Спрашивается, смысл орать? Мож, они пугают кого? Хищников там...извещают, что мы приехали, мы страшные и нас много. Ну, прилетели в смысле.
   - Нет, Натан, - Леш достал шампуры, - лично мы - приехали!
  

ДАВАЙ, НЕ БУДЕМ РАСТИ?

   Брёвна были, конечно, сильно сырые, но желание развести настоящий большой костёр - ещё сильнее. Это ведь не просто согревающий и освещающий огонь, густой дым и звонкий треск прохладным осенним вечером в лесу. Это атмосфера...атмосфера тепла, свободы и неповторимой дикости. На какой-то, пусть даже ничтожный, промежуток времени вы превращаетесь в первобытных людей, вы собираетесь у большого огня после долгой утомительной охоты, греете руки, готовите еду, рассказываете друг другу о событиях этого дня... И с нетерпением ждёте следующий... Кто знает, может завтра в ваши ловушки попадётся дикий кабан или косяк серебристых рыб придёт в здешние воды на нерест... А быть может, завтра вас ожидает долгий и трудный путь...По горам и лесам...сквозь чащи и болота, окружённые вереском, усыпанные клюквой, укутанные туманом...сказочные леса и реальные опасности... Но сейчас...от костра струится ни с чем не сравнимый...ну, и, кстати, мало чем перебиваемый запах...
   Эх...
   Пашка вздохнул мечтательно, похвалил сам себя за то, что взял много мешков с углём и поискал сухих веток для затравки. Они всегда найдутся, если очень хочешь...Во! Доски какие...немного червячком изъеденные... Но вполне замечательно!.. Надеюсь, никто из них дом строить не собирался?
   Пашка, набрав досок подмышку, довольный, махнул Лешему - тот доставал пакеты с едой из багажника.
   Ну...какой дом, блин, когда тут костёр пропадает! Тэкс... Брёвнышки...
   От грозных точных ударов топора разлетались во все стороны кусочки сухого пахучего дерева...
   - Па!...- вокруг бегал Мишка, дожидаясь, когда же топор дадут ему.
   Так. Сын. Не мешайся. Иди к маме.
   Малой надул щёки и нахмурился, прямо как папа. Засунул кулачки в карманы и стоял так. Ну, прям обиженный щенок!
   Эх... Топор ты не получишь.
   - Мишут, - сказал Пашка как можно серьёзней и твёрже, - не мешай - под топор попадёшь, вишь, как щёпки летят? Иди лучше... - он огляделся в поисках чего-нибудь, точнее, кого-нибудь, спасительного...
   Хм... Леший ушёл в домик... В зоне видимости был только Натан, пытающийся, видимо, уже раз в десятый объяснить что-то гитарное несчастному Богдану. Тот, бедняга, сидел совсем загруженный, практически обхватив голову руками, на лице читалось однозначно: бля, зачем я это спросил?!
   -...собственно тогда папа Мартин и придумал икс-образное крепление пружин... пружины приклеивались крест накрест... - доносился активный голос Ната.
   Он даже рисовал что-то палочкой на земле, наверное, схему крепления, но...всё без толку. Пашка усмехнулся и покачал головой. Ну, чел из другого мира, что с него взять?
   - Погуляй, - сказал Пашка, - вон, с Натаном...
   Сопит малой и смотрит сердито: хочу топор!
   Хе!
   - Разведай местность, сын, - хитро прищурился Пашка.
   Ну? О, сработало! Посопел, посопел...да и побежал. Держись, Натан!
   -...что делало верхнюю стенку более прочной, - говорил Нат, - но, вместе с тем, позволяло ей вибрировать. Звук усиливался. Гитару хоть через банджо с мандолинами слышно стало... - усмехнулся.
   - Ну, тогда в чём отличие от Гибсона? - разводил руками Богдан. Ладно, спросил, так надо уж до конца всё узнать...
   - Гибсонов делали как скрипки... - начал было Натан, но тут подбежал Мишка и призывно дёрнул гитариста за рукав.
   - Пошли грибы искать! - крикнул мальчишка воодушевлённо.
   Чего?
   Нат обернулся. Какие ещё грибы?
   - Пошли, drunk! - заныл Мишка и запрыгал на месте.
   Богдан усмехнулся.
   - О-о... - Нат отрицательно покачал головой, - пацан, мы с тобой такого насобираем...
   Не, не, не...Бог мой, какие ещё...
   - Грибы, грибы, грибы, - уверенно закивал Мишка и, обхватив руку Ната так сильно, как только мог, настойчиво потянул его с бревна. Уж эту добычу не упущу!
   Эх... Господи. Грибы. Натан улыбнулся. Ну, ладно...
   - Пошли... - сказал он, лениво поднимаясь.
   Побежал вперёд, чертёнок... Радостный такой...
   А Гибсон, между прочим, действительно отталкивались от скрипок, они делали выгнутую переднюю стенку...контрабасовский порожек...а вырезы - по краям...здорово так, у всего своя история...
   - Не потеряй ребёнка, - послышался строгий Алькин голос.
   А? Нат обернулся. Стоит...джинсы...свитер серый грубой вязки...серьёзная вся такая... Ха! Расплылся в довольной улыбке и послал воздушный поцелуй. Только головой покачала в ответ...
   Ладно те, Аля! Куда мы денемся...
   Такие сосны высокие...вверх тянутся... Если голову поднять к небу, кажется, что они там, в высоте сходятся...или, по крайней мере, пытаются сойтись... Запах в лесу особенный. Чистый. Насыщенный. От него становишься пьяным...
   - Смотри! - крикнул Мишка. - Мухомор!
   Ага, вижу. Красный, яркий-яркий, с белыми пятнами.
   - Давай возьмём!
   Ну его... Смотри лучше Мишка, какая под ногами хвоя...ковёр просто... сплетённый соснами и елями... Ель. Она придает звуку более резкий и звонкий оттенок... Если из неё - гитара.
   Что за крик? Ворона, что ли?.. Чёрный вестник. Всего лишь птица...Почему-то захотелось услышать палисандр...такой...глубокий и вязкий...особенно на басах...
   - Это что?
   Хм... Ножка тонкая, серая, кривая...
   - На поганку похоже...
   Ну её... Помню вклеенный гриф из красного дерева...
   - А это? - Мишка упёрся в землю коленками.
   Незнакомый такой гриб. Что ты тут делаешь, гриб, а? Кто ты? Чё смеёшься, Мишка? Ха! Не, мы не берём грибы без опознавательных знаков. Что это шуршит по ковру?...
   - О, пёс! - кивнул Натан.
   Вертлявая такая, весёлая таксочка... Она прям сгибалась пополам, когда хвостом виляла. Длинная, рыже-коричневая...
   - Это не собака! - замотал головой Мишка.
   - А кто же? - Нат нагнулся, погладил таксу по голове.
   - Ну-у...- протянул Миша задумчиво, - собака должна быть большой... А это... Это половник какой-то!
   Ха! Ну, брат, у меня с половником несколько иные ассоциации...
   - Мама всё обещает мне завести собаку...
   Да? И что, никак? Да без проблем, пацан! Хошь, я тебе заведу собаку?! Мама нам, эх, не помеха... Ладно. А какую тебе собаку-то? Они же разные бывают...и по характеру тоже...только бойцовских не заводи...не надо. Злую, значит, хочешь...большую... А зачем тебе злая? Нет, не плохие. Плохих не бывает. Как и злых. Бывают только преданные или брошенные. Сильную хочешь...чтобы защищала... От кого? Врагов?.. Обалдеть, пацан! У тебя враги есть? Поделись, а...внешними врагами поделись...у меня они закончились... А? Это лисички, видимо... Жёлтые такие, мелкие шляпки... Между нескольких ржавых листьев и не различить...
   - Давай соберём, - Мишка разгребает листья.
   - Не. Пусть растут. Таким большим как мы с тобой нужны и грибы побольше.
   Ты их лучше вообще спрячь...листьями укрой...ржавыми... Серьёзно тебе говорю, мелкие они ещё. Надо ждать...
   - А ты кем хочешь стать, когда вырастишь, малой?
   - Музыкантом, - улыбается. - А ты?
   Музыкантом - эт правильно... Что? Я?.. Да я вроде как...вырос уже. Совсем. Окончательно и бесповоротно. Фу, жуть...страшно даже стало... Не, не вырос. Когда ты вырастаешь, тебя обычно срезает ножиком какой-нибудь заядлый грибник. Может...не будем...расти?
   - Змея! - Мишка чуть присел и показал пальцем на утоптанную дорожку.
   Изгибаясь всем телом, быстро и умело опираясь на блестящие бока, змея прошуршала мимо. Юркая, стремительная...скрылась в канаве. Съест там мышь какую-нибудь. Крысу... А ведь у змеи нет ног! У неё судьба такая - вечно ползать...по твёрдой каменистой земле...поэтому бока - в броне...
   - Мама змей боится... - сказал Мишка. - Надо ей рассказать!
   Добрый мальчик! Не пугай маму...Или всё же лучше предупредить? Сказать: готовься, тут змеи водятся... Или не пугать? Мама, всё...хорошо... Знаешь, Мишка, мне всегда было по фиг, кто там что решит...
   Болотце...вдруг.
   По мокрой...мягкой, как губка, земле...пузырящейся от воды...ботинками осторожно...Осторожно лишь потому, чтобы не поскользнуться и не упасть в грязь. И не погрузиться в природу, так сказать, по уши...
   Лужи под ногами разные...большие и маленькие, глубокие и не очень... прозрачные и не потревоженные ещё. Здорово...вот так опуститься на корточки перед одной из них...Тиха и спокойна прозрачная, как стекло, вода...под ней - жёлто-зелёные травинки собраны в кустики, земля чёрная, мелкие камни...всё застыло...горы...леса... долины и овраги...там, под водой, мир, в котором можно жить...
   Ветер укусил за поясницу... Хм...
   Вдруг равновесие нарушилось, по луже пошли ровные ребристые круги...на дно опустился небольшой неровный камешек...и поднялись весёлые мутные клубы... Мишка смеётся. Он бросил камешек в мир, в котором я собрался жить... Спасибо.
   О, глянь, а это вереск...Знаешь, малой, всё в жизни повторяется. Или нет - ты повторяешь. Или...всё повторяет тебя?.. Fuck. Какая разница...я снова вижу вереск. Он другой, конечно, чем тогда...и на нём нет привязанной бирюзовой ленточки... Жаль.
   - Лоза, - махнул рукой Мишка.
   Да. Тугие ветви. Дед, говоришь, плёл из лозы?.. Корзины?.. А потом куда девал? Продавал? Да... А кто-то потом собирал в эти корзины грибы. Наверное.
   Ворон на дороге... Грач? А ты откуда знаешь? По глазам... Здорово. Сидит, смотрит на нас, держит в клюве куриную кость. Что? Чёрный, как во фраке?.. Ха! У меня вот даже...представь себе...ни разу в жизни костюма не было! Только один раз надел галстук. Потом сразу снял. И выбросил. Почему? Да откуда ж я знаю... Не для меня, наверное. Не по мне...не то, что нужно...моей панковской душе...
   Мелкие приземистые кустики черники...по ним ползёт иссиня-чёрный жук-навозник... Панк? Я? Да-а-а!!!.. У меня с фраком только Пол ассоциируется...ну, который Пол Лес...Он говорил, что"...когда вы на сцене в черном фраке и с черной гитарой, люди видят, как двигаются ваши руки, фокусируясь на них: они видят, как ваши руки порхают"... Только руки... А? А что моей душе в таком случае нужно? Хм... Дай подумать...
   Моя Gybs, кстати, тоже чёрная. Она...как цыганка...свободолюбивая и требовательная. Единственная женщина, которую я готов слушать. Долго. Строптивая... Что? Про женщин, малой, ты когда-нибудь сам всё поймёшь... Ты только захоти понять.
   Темнеет, кстати...пошли обратно, что ли... Темнеет, брат, быстро, не успеваешь даже оглянуться. Назад. А впереди уже - темно...
   Не собрали ничего? Это не важно, Мишка...Что нужно панковской душе?.. Я тебе скажу, когда ты решишь вопрос с собакой.
   Далековато мы с тобой как-то зашли...
  
   - Ты с кем ребёнка оставил?! - кричит Алик Пашке.
   Как, с кем он ребёнка оставил?! Со мной! Кхм...а чё...нас правда долго не было? Э-э-э...Али!! Ты чего?! Как где были? Гуляли, блин! Ну вы... Да нету у меня часов! Смеёшься, что ли?.. Я и...часы!!! Fuck in shit! Какой, к дьяволу, мобильник, Марина?! Да не терялись мы! Для нас мы не терялись! Это для вас... быть может...Что значит, мозгов у меня нет?.. Басистка!!!
   - Да от одного твоего вида все звери разбегаются!
   Алик!! Звери? Разбегаются?
   - А вы почему всё ещё тут? - прищуриваюсь.
   А-а-а... Бл..дь. Надо. Было. Молчать. Барабанер, чтоб тебя?! Чё кулаки распускаешь?! Ч-ч-чёрт...больно же! Блин. Ну, я же не бас-бочка!!! И даже не тарелочка. Да не ругаюсь я...матом. Леший, уйми его!
   - Нат, бля...- плюнул Леш.
   Та-а-ак... Хорошо...осознал. Уберите теперь от меня Лешего! А-а-а!!!..
  

THE SAME

   - Паш... - Марина обеими руками обхватила кружку с горячим чаем и облокотилась на мужа. - Паша...
   А? Что? Блин, надо ещё дровишек подбросить...трещит сильно... Натан! Эй, маньяк! Ха!.. Да ладно! Подкинь чё-нить!.. Да! С твоей стороны там много всякого... дерева... Вон, акустика Лешаковская, например...
   - Паш... - Марина поглядела на него снизу вверх. Ну, обрати на меня внимание, а...
   А? Леший, это не я предложил!! Честно! Уйди! Ха!.. Во, теперь горит классно... Чё, Мариш? Замёрзла, что ли? Ща, погоди, разгорится... Аля, уйми его!.. Как эт кого?! Мужа! О, правильно! Женька, ты - молодец! Леш, пой!..
   - Хм... - Марина глядела на огонь.
   Красный, жёлтый, горячий и яркий. Говорят, на него смотреть можно бесконечно. И правда... Аля, хлеба подай, пожалуйста... Спасибо. Не, не...мне уже хватит. А то я так и усну. На Пашке.
   - Что это бегает вокруг, а? - Женька старательно вглядывался во тьму.
   Не, ну я точно что-то видел... Мелкое такое...вертлявое...
   - Это половник! - крикнул Натан. Так, кто мне нальёт?
   - Чё-ё-ё?.. - обернулся Женька. - Какой ещё...
   - Ну, собака в смысле! - смеялся Натан. - Такса!
   - У-у-у... - покачал головой Богдан. - Это серьёзно...
   Леший обнял гитару. Старая...потёртая...акустическая...звучит... Вы ничего не понимаете. Это гитара...она специально для такой вот ночи...для костра... Тьфу! Бля, барабанер! Не в том смысле! Тебе только волю дай! Чё, Аль? А-а...хорошо...
   Так. Алик решительно поднялась с бревна, держась за плечо Лешего. Ну, что за дела, а? Музыка вон есть, а...танцы?!
   - Танцы?! - Натан аж стаканчик чуть не выронил. Пластмассовый.
   Скандинавка! Да я... Да я... Да мы с тобой!..
   Викинг, Викинг...да тебя ж ноги уже не носят!
   - И прально! - Леший хмуро глянул на друга и сунул ему вторую гитару. Ну-ка подыграй мне лучше... Блин! Натан, чтоб тебя! Откуда у тебя руки растут, а?! Ха!..
   - Ну, вас! - обиделся Нат. - И руки вам не те...и ноги...
   Скандинавка, я всё равно с тобой станцую!
   - Ой, смотрите, кто к нам пришёл... - Марина улыбнулась, погладила подбежавшую таксу.
   Маленькая такая, коричневая...гладкая...глазки горят...она всё-таки решилась подойти ближе к этим странным весёлым людям. Пашка! В конце концов, я тоже собаку хочу!...Как, где жить будет? В гараже, конечно!..
   - Блин, - очень удивился Пашка, обнимая жену за плечо, - и правда собака...Чё? У нас дома? В гараже?! Марина-а-а!..
   - Аль...- Женька улыбнулся, - потанцуем?..
   Каштанка... Ты ещё спрашиваешь. Посмотри... Леш и Нат играют, пламя костра освещает их пьяные довольные лица. Они даже рук своих не видят...и вообще не думают о струнах... Здорово, правда же?
   Да, здорово... Мы тут не споткнёмся с тобой, а?
   Каштанка...
   Что, Колючка?.. Я...не хочу тебя уронить... Я потом сам себя уроню. Насмерть. Как же здорово с тобой, Аля. Как с тобой тепло и легко... Я тебе об этом говорил когда-нибудь? Говорю. Знаешь, Алька... Ну, совсем не пьян! Только немного...
   Леш перебирал струны. Даже петь не хотелось... Это музыка в ночи... Её только одной - уже очень много. Вон, даже Пашка непроизвольно по бревну постукивает... Синяя темнота вокруг и наш огонь...внутри... Вы хорошо смотритесь, Аля...вот так вдвоём...с Женькой... Ладно, я...ну вас! Даже спрашивать не хочу. И думать тоже... Только играть.
   Богдан улыбнулся. Колючка, я сейчас ревновать начну!
   Алька...
   Классный ты какой, Каштанка...
   Нет, не буду ревновать... Только любить. Можно?
   - Хм... - Марина чуть прикусила губу. Блин, Аля! Как ты...как ты можешь даже дотрагиваться до...этого извращенца?.. Ну...ну это же ненормально! Это... Это противоестественно!
   - Ты чего, Мариша? - нагнулся Пашка к жене.
   Вздохнула. Он спрашивает "чего"... Вот кого совсем не понимаю, Паш, так это тебя. И если б знала, что...не поехала бы сюда. Ну, уж Мишку бы точно не взяла! У тебя вообще голова на плечах есть? Отец...тоже мне... Один идиот ребёнка в лесу теряет, другой...точнее, другие... Нет, Альку с Лешим я люблю...но...
   Натан прищурился на огонь. Говорят...он сжигает...так ли?
   Так. Пашка, пусти, не могу больше... А? Что ты смотришь на меня? Я против твоих друзей ничего не имею...просто...неприятно...
   - Паш... - нахмурилась, - Ну, почему я должна это выносить, а? - спросила тихо. Как могла тихо. И глаза отвела.
   Не понял. Ты...о чём?
   О, ты наконец обратил на меня внимание! Ну...блин, ну как это о чём?! Я что одна тут могу нормально мыслить?! И...не смотри на меня так, Богдан. Что тебе надо? Скажи ещё, что я неправа.
   Не во всём...Марина. Мне жаль, что...ты так... Не знаю, почему. Правда, жаль... Я виноват перед тобой в чём-то? Ах, всего лишь в том, что существую... Ты...ты зря. Что такое любовь? Ответишь?.. Нет?.. Так как же ты можешь судить...
   - Можно потанцевать с тобой? - Богдан протянул Марине руку.
   Что??!! Да вы тут совсем рехнулись! Пашка! Ты...тебе что, всё равно?!..
   А я тут причём, Мариша? Тебя вон...на танец приглашают...
   Что?.. Да никогда! Да чтобы я...
   - Нет, - сказала сдержанно, - Нет, спасибо.
   Отвернулась в сторону. Лучше вон на Лешего смотреть... Тебе-то что, Натан?
   Ничего.
   А что смотришь?
   Вспоминаю слова...
   Какие ещё...слова?
   - Эй, - Аля нахмурилась, - ты чего, Женька?.. - тронула его за щёку. - Чего загрустил?
   О, я вспомнил...слова! И даже аккорды. Fuck. Как тебя там? Марина?
   Нат дёрнул по струнам... Слушай, авось услышишь. Я петь буду. А ты, Скандинавка, танцуй...
  
   The world expects a man...
   To buckle down and to shovel shit...
  
   Леший поглядел на друга. Нат, эт чё?
  
   ...What`ll you do for loving
   When it`s only just begun?
   I want you to be a woman,
   Tried to be a teacher and a fisher of men
   An equal people preacher
   Will you lead...
   Will you lead as all the same?...
  
   - Нат, - усмехнулся Леший, - А-а...по-русски можно? Чё эт тебя?..
   Fuck, Лешак! Да это ж хорошо, что никто из вас английского толком не знает. Господи, как хорошо! Богдан вон...видимо, знает. И Женька тоже - понял. Наверное, поэтому улыбнулся. А большего и не надо. Я...я для них и пел. Давай-давай, Леший! Что-нибудь из Нау...или из Цоя... Ага! Носков - эт тож хорошо. Да не переведу я те текст! Язык учи. Бля. Только сначала...забудь, что я спел...и в словарь не вздумай лезть!.. Ха!
   - Викинг...
   А? Чё, Аль? Заказы на музыку?.. Нет? А чё? Хочешь...потанцевать со мной?.. Хм. Серьёзно? Я... Давай!.. На те, Женёк, гитару. Алька, я плохо танцую...если честно...а если совсем честно, то... Но буду стараться - обещаю! Эт ведь главное, правда? А чё эт ты вдруг, а, северная женщина?.. Какие тёплые у тебя руки... А-а...понял. Ты...тоже умеешь слушать, да, Аля?.. Спасибо. Я всегда это знал.
  
   Дым от тонких ветвей согревает шатёр,
   Водопадом теней затуманит костёр,
   Ошибается ум, на земле буду спать,
   Уходить, утолять, находиться, терять...
  
   Ладонью трону глаза: "Доброй ночи",
   Растворюсь в глубине
   Покорно тает душа: "Доброй ночи",
   В хрупком радужном сне...
  
   Же-е-енька-а!
   Стараюсь звать и тихо (чтоб остальных не разбудить) и громко (чтоб гитараст мой услышал). Темно тут, в домике...страх, как темно... Не наступить бы ни на кого... Особенно почему-то не хочется наступить на Марину.
   Ей сегодня досталось от нас от всех. Наслушалась и насмотрелась. Правды и любви.
   - Бог, чего ты кричишь, а? - сонный голос.
   Ах, вот ты где. Я не кричу, я тебя ищу. Можешь подвинуться?.. Ну, чего ты улыбаешься? Ха, Женька, я даж...приставать к тебе не буду! Сегодня. Обещаю!! Ну-у-у, пожалуйста!!
   Спасибо. Всё - спать...
   - Чё, совсем-совсем?
   Т-с-с! Люди спят. Вокруг. Ты про "приставать"?.. Ну, если только сам попросишь...
   - Я тебя уже попросил. Однажды.
   Женька, ты ж спал! Только что! Ну, чего улыбаешься, а?..
   - Откуда ты знаешь, темно же...
   Жень, я не просто знаю...я чувствую. Губами.
   - Доброй ночи...
   Доброй...
  

СЛУШАЯ ДУШИ

  

If you think I'll sit around as the world goes by,

You're thinking like a fool cause it's a case of do or die,

Out there is a fortune waiting to be had,

You think I'll let it go - you're mad...

   Пальцы пахнут печёной картошкой. И вином. И хлебом. С солью. А ещё они горят немного - от огня. Жгутся. Больно чуть. Чувствуешь? А если ими - да ещё и по струнам... Теперь чувствуешь?.. А музыку...музыку слышишь?.. А скрип сосен? Сосны... деревья...соскучились они по тебе. Угли шипят...переговариваются о чём-то важном... ночь жизни... Почему ты ничего не чувствуешь? Может...тебя нет?
   Глаза закрой... Смотри...вот истории и легенды людей, которых никто и никогда не видел...события, которые никогда не происходили...времена, которых не было... И стрелки часов идут вспять. А там, вон, видишь! В небе! Птица над полем... Птица кружит. Орёл. Гребневидные потоки воздуха от земли поднимаются... Он парит... Ну, неужели ты не видишь?! Fuck. Врёшь! Не верю. Этого быть не может. Потому что вообще не может быть. Просто устали твои глаза...
   Открой их... Меня видишь? Нет... А чувствуешь? Не важно. Ты просто доверься мне и руку вверх подними - к тебе летит птица, которой нет... Не важно, существую я или...так...парю в окрестностях...духов старых тревожу... Нечего им, седым, спать. Смотри...твоей руки коснулись цепкие когти...и крыло...
   - Хорошо на воздухе спится, да?
   А? Натан с трудом открыл глаза. Уснул... Под небом открытым уснул. У едва тлеющего медленно умирающего костра... В темноте и покое. Что?
   Напротив сидел какой-то незнакомый мужик, усмехался...курил... Охотник, что ли? Похож на охотника. И на лесника - тоже. Хранителя леса. А ещё на моджахеда похож. На партизана, отправившегося в разведку. За я-зы-ком... Кхм. На огонёк зашёл? Да не то слово...мне везде хорошо спится, мне всюду - дом... А то!
   Слышь, мужик...а ты тут чё, в ночи бродишь? Стреляешь кого, что ли? Ещё бы, блин!.. Я б тоже...не отказался...немного пострелять. Отдачу прочувствовать плечом... Наблюдаешь?.. Птиц? Серьёзно? Fuck. И кого можно вот так в темноте увидеть?..
   - Вальдшнепа, например, - деловито кивнул мужик, закуривая.
   Кого-кого?.. И это птица? Да кто ж её назвал так, а?.. Ха! Ну, сову-то знаю... О, вино осталось! Давай выпьем. А то чё-то холодно стало...зябко...душе. Ну, согласен - вино - это не серьёзно. Hell with him! Спирт?! Great!.. Дай руку те пожму!
   - Арсен, - представился птичник.
   - Натан.
   Погоди, здесь хлеб был где-то... Не, колбасу кто-то сожрал. Я даж знаю, кто. Во - держи! Единственное достойное изобретение цивилизации - пластмассовый стаканчик. Великая вещь, скажу те! Ты сдохнешь и сгниёшь...минует сто лет...тысяча...а он всё ещё будет. Жить. Да нет, что ты...мы не мусорим. Ну, стараемся, по крайней мере. Мы только в своих головах мусорим...понемногу. Иногда - в чужих.
   Чёрт, подошва оплавилась от этого костра...А на кой тебе птицы?..
   Помолчал моджахед, бороду почесал, посмотрел странно из-под широких чёрных бровей...
   - А на кой тебе небо? - спросил.
   Эх, небо... Ну...Оно без меня может, я без него - с трудом. Мой потолок. Ведь если потолком окажется небо, это не так уж плохо, верно, птичник?..
   - Пожалуй, - согласился Арсен.
   Тишина...где-то вдали загрохотал поезд...Чоканья пластмассовых стаканчиков не слышно. Цивилизация требует покорности и тишины...смирения...
  
   Рельсы, шпалы и составы.
   Поезда и города.
   А у рельс в мазуте - травы.
   Горько-сладкая мечта...
  
   И много здесь птиц водится? Э-э-э...ну, да, мы тут...играли немного...пели... пили... Чё, правда всю живность распугали в округе? Ух ты! Ч-ч-чёрт...Сильный у тя спирт... А?! Технический?!.. Мощно.
   - За что пьём? - спрашиваю.
   Арсен улыбнулся чуть, потрепал палкой угли в костре...
   - За иман, - сказал и стакан поднял.
   Иман. А...откуда ты, Арсен? Откуда, что за веру пьёшь? Так, просто спросил...интересно стало. Вдруг. Кавказ? Дагестанские огни? Чё, правда, что ли?... Горец, значит...действительно, боец...
   - С берега Каспия, - затянулся дымом.
   Хм...я там был. Однажды.
   - Горы - это дом.
   Тогда - за горы!.. Я откуда?.. Думал уже. Пока не решил. Честно. Слушай, ведь говорят же, что раз побывал в горах...вернёшься туда...обязательно вернёшься... Зовут они. Горы. Словно выбрали тебя... Для чего? Если б я знал!
   - Давай за то, - опустошил фляжку Арсен, - чтобы они всегда звали, а ты...ты всегда слышал.
   Зов. Откуда в человеке вообще берётся дом...Он как-то...не знаю... появляется... зарождается изначально... Чё смеёшься? А? В смысле, зов - это и есть дом?.. Точно. Блин. Я ж сам об этом говорю и...сам себя не слышу... Это бывает. Бывает, что мы путаемся...в себе. Но трудно если становится, надо на небо смотреть. Искать орла... Ха! Кто сказал? Как кто... Брат мой сказал. Тот, что колбасу съел.
   - Ну, - кивнул Арсен, - если брат сказал, значит, правда.
   Ещё бы.
   - Здесь водятся орлы? - спрашиваю.
   Усмехнулся птичник, стаканчиком махнул.
   - Они везде...водятся. Просто их не всегда увидишь.
   А не видишь, так придумай? Знаю, знаю...старая сказка старого мира. Э, а ты же мусульманин? Аллах за спирт ругать не будет?.. Спит он ночью...ясно. Ночью все нормальные спят. И люди и боги. Непонятно только - зачем...
   Сигару бы...только вина красного початая бутыль осталась... Кубинскую бы сигару... Cohiba...завёрнутую в пальмовый лист...и скрученную индейцами... Но есть только травка. Притом паршивая. Будешь?
   Кстати, как ты сам на счёт гор? Здесь, видишь ли, сплошные равнины. Тоска. Тишь да гладь. Нельзя? Почему? Шариат запрещает вернуться... Путь воину закрыт. Закрыт путь человеку с неспокойной душой. Куда ж её деть-то, душу эту? Сердце можно вырезать. Мозг. Лёгкие... А эту дуру куда девать?!!!..
   Поить её надо, поить...
  
   Не чокаясь, выпьем дрянного вина
   За тех, с кем теперь Аллах.
   И пусть мы отправили сами
   Туда...
   Кто-то отправит и нас.
  
   Арсен помолчал, нож перочинный покрутил...Земля под ногами рыхлая, чёрная, мягкая...Костру всё никак не дадут умереть... Вот уже и рассвет рождается. День новый, день ясный. Кто-то и нас, говоришь, отправит?.. Пусть. Попробует.
   Нож в землю воткнул - лезвие по рукоять вошло...Не со зла. От силы. Присыпал тлеющие угли... Сдох костёр. Убил. Не со зла. И не от силы.
   О, да ты, брат, пьян... Спи уж. Напоил, значит, душу свою? Женщина она у тебя, душа-то...Мятежная и ревнивая...Не мудрая. Не вечная. Умрёт когда-нибудь. Просто птица. Услышал б её кто...и увидел.
   Ну, бывай. Да, и...за хлеб - спасибо.
  

КОРОЛЕВА КРАСОТЫ...

  
   ...Женька нырнул в арку. Ветер как специально был злой, колючий, холодный... Кусался жутко... Невозможно было даже дышать: казалось, воздух острыми ножами располосовал лёгкие, а теперь при попытке вдохнуть просто льдинками застывал на ранах.
   И руки моментально замёрзли. Даж в перчатках. А ведь ещё надо достать из кармана джинсов ключи, открыть дверь и - о нет! - взяться за металлическую дверную ручку. Крепко так взяться, чтоб можно было сдвинуть эту тяжёлую железную дуру с места. Причём ровно настолько, чтоб просочиться в подъезд через у-у-узенькую щель...
   Эх...и Богдан ещё на работе...
   - Б..дь! - Женька споткнулся обо что-то маленькое и мягкое. Сделал по инерции несколько шагов и... Не выдержал, обернулся, Ну...что там такое?
   Там сидел котёнок. Вернее, пытался - сильный ветер просто сдувал его со ступенек, ерошил редкую шерсть, не позволял даже ухватится за треснувший кусочек бетона...
   - Мяу! - предатели вы, люди...
   Предатели. Да. И я, котёныш, тоже... "Жень, позови Мальчика!.." - звучит где-то в голове мамин голос...издалека...
   Женёк наклонился и, подхватил животное на руки. Какое ж ты грязное, маленькое и лёгенькое существо! Ну, и кто нас обидел? Жизнь? Да, она такая... Чё? Ты...мурлычешь? Уже? Да я ж тебя тока на руки взял! Ладно, пошли к нам, подумаем, что с тобой делать...
   Лифт не работал. Впрочем, Женька и не надеялся даже на такое маленькое чудо. Хрен с ним, с лифтом. Хотя пешком на девятый этаж...эт вам не хухры-мухры... Фыркнул, вспомнив Профессора. Ща сидит где-то возле костра и в ус не дует... Бля, у меня защита на носу, а его носит где-то!..
   Дверь на этот раз не артачилась. Сразу открылась, даже не скрипнула.
   Тихо в квартире. Пусто. Только часы на телевизоре тикают. Размеренно так, как ни в чём ни бывало... Въедливое "тик-так" проникает, кажется в самое нутро, под черепную кость и ввинчивается оттуда в мозг ма-а-аленьким таким шурупчиком, мол, я здесь, и вам от меня никуда не деться. Время, блин. Вредная тётка.
   Женька прошёл в комнату, положил угревшегося котёнка на кресло и укутал его своей курткой. Кстати, а...чем их, кошек, кормят? Мда-а... Тем более, таких маленьких и грязных? В холодильнике вроде должна быть колбаса...если я её ночью не съел...
  
   - Ну, ты, прям королева красоты, блин! Полосатая королева! О! Точно! Ты у нас будешь Симоной. Симо-она, королева кра-со-ты! - пропел он, выключая фен. - Изволите ли Вы откушать со мной, мадам Симона?
   Кошка одарила его изумлённым взглядом: знаешь, вот, не буду. Я ж обожравшаяся-а! Щас лопну прям! Блин.
   Женька подхватил её на руки и понёс на кухню. Там уже стояло блюдце с молоком и на мисочке - несколько кусочков фарша. Ну...чего нашёл...
   Сима принюхалась. Осторожно подошла к еде... Оглянулась назад. Сидит. На полу. Смотрит. Ну, и пожалуйста. Я есть - вернее, жрать! - хочу! И этот человек мне не помеха. Ладно... Подойду потом к нему, потрусь о его ноги. Он же...спас.
  
   Щёлкнул ключ в замке.
   Богдан. Бля... Ща будет самое ответственное... Сим, слышь... Он хоть женщин не и любит, но ты просто обязана ему понравиться. Ну, хоть немного, самую малость. Постарайся, а? Я ж не смогу вынести тебя обратно...на холод. Отдать. Смерти. Как, бля, пафосно это звучит... Но, что поделаешь, если правда?
   - Привет!.. - Богдан кинул шарф на крючок, повесил пальто. - Холодно там, снаружи. Чай сделай мне, пожалуйста.
   Так...чай готов давно. Я ж тебя ждал. Точнее - мы.
   Мы? У нас, что, гости?
   - Мурр-муррр...
   - Э-э-э-э... Эт что такое?! - нахмурился Богдан. Кошка? Да... Зачем??!!
   Женька вздохнул. Сима!!! Ну, сделай же что-нить!!! Блин!
   - Симона...
   Котёнок поглядел-поглядел...подумал немного...бесстрашно подошёл к сидящему на корточках человеку. И хто это? И чего смотришь на меня? Чё те надо в моём доме?
   Богдан протянул руку. Ха! Лапу, как на пружинке, выбросила вперёд. Ударила. Слабо так получилось, даже когти не выпустила...зашипела, даж, скорее, плюнула на чужака.
   - А ты у нас дама боевая! - засмеялся Богдан.
   Боевая дама, немного нерешительно подкралась к Богдану и ещё раз обнюхала его руку. Пахло...землёй, чем-то травяным и, немного совсем, дымом. Горьким. А ещё дождём и холодом. Осенью. Эх! Она, задержав дыхание - страшно, вдруг укусит! - ткнулась носом в расслабленную ладонь человека.
   - Ого! Глянь, признала меня твоя женщина.
   - Почему моя? - пожал плечами Женька. - Наша...
   Сказал и равнодушно так глаза в сторону отвёл... На меня даж не смотрит. Наша. Женщина. Ага. Как же! Всё равно ему, что я решу...
   Богдан чуть улыбнулся. Косишься же...переживаешь... А вот помучайся!
   - Богдан, я...пойду ужин разогрею.
   Ну, иди.
  
   - Так...как? - Женька ни на минуту не сомневался, что котёнок останется, он уже можно сказать...остался. Просто надо было заручиться...э-э...официальным согласием. А то вдруг чё...
   - Ну...- Богдан положил ложку в тарелку и пожал плечами. - Жень, это ж... ответственность какая...
   - Да я... Я понимаю! Убирать за ней, кормить-поить... Да я... - он с надеждой посмотрел на Богдана.
   Богдан улыбался. Ага. Ты у нас и посуду за собой моешь, и стираешь, и даже - иногда, но всё же! - по полам... тряпочкой возишь... Правда, ты просто изумительно готовишь... И за что я тебя люблю, оболтуса такого?
   Ну... Ну, Богда-ан!!! У меня, между прочим, скоро день рождения!
   Симона, аккуратно устроившись у маленькой тарелочки с едой, наблюдала за людьми жёлтыми, слегка раскосыми глазами. Тепло. Сытно. Спокойно.
   Где-то в глубине её груди зарождался звук. Мяу! Спасибо...
  
   - Женщина в нашей постели! Жень, это немыслимо!!! - Богдан засмеялся, приподнялся на локте и погладил котёнка. Симона даже не посмотрела на него - она мурлыкала, а это было важнее всего остального в мире. Лежать в тёплой кровати, под одеялом и... мурлыкать.
   А как ещё я могу их отблагодарить? Никак. Странные они... И я, по-моему, их уже люблю... Мурр-рр-мурр-рр-мурр-рр... Э-эх!.. Мурр-рр...
   - Ну...против этой женщины я ничего не имею. - Женёк потянулся, хрустнув суставами. - Сим, ты где там? - ага, вот ты... Богдан! Я тож хочу её погладить! Ну, и...тебя... А ты, чё, сомневался?
   - Мурр-рр!.. - а это приятно, когда тебя гладят...вдвоём... - Мурр-рр-мурр-рр...
   - Богдан?..
   А? Чего? Спи, а...
   - Ты не сердишься?
   Женька, Женька... На тебя невозможно сердиться...дольше пяти минут. И ты, Заразочка, этим бесстыдно пользуешься!
   - А надо? - улыбнулся Богдан.
   - Не знаю... - наверное...
   Мурр-рр...
  

ПРИЗНАНИЕ

   Лешак готовил ужин. Решил, как раньше, устроить небольшой сюрприз Алик. Эх, как это здорово, когда рядом есть кто-то, кому можно устраивать такие сюрпризы!.. Леш напевал что-то непонятное, на ходу придумывая простенькие мелодии.
   Так, салатики есть. С трудом, но нарезал. И как Аля только каждый день готовит? Это же так муторно... Теперь надо найти в этом бедламе бокалы...или хоть что-то на них похожее...
   Легонько стукнула входная дверь. Алик пришла, понял Леш.
   Он вышел навстречу, обнял...начал целовать...
   - Леш...не надо... - она выскользнула из его рук.
   Ну во-от!.. Блин. Ну что за...
   Алик посмотрела на разочарованного мужа и хитро прищурилась.
   - Леш...мне придётся сообщить тебе несколько неприятную для тебя новость...
   Что?! Так, судя по её лицу, новость не смертельная...вроде бы...
   - ...мы...короче, некоторое время нам придётся...тебе придётся обходиться без моего внимания к тебе как к мужчине...
   Э-э-э-э...то есть? Ну ни фига ж себе! За что-о?!
   Леш окончательно впал в ступор. Что-то она того...это...блин, ну почему он не умеет читать мысли!!! Хотя бы своей жены...
   - Аля, что случилось?
   Ну! Догадайся же! Ну!!! Ле-еш, сделай усилие!!! Господи, ну почему все мужчины такие...непонятливые, а?!
   Какая-то она...загадочная...как будто тайну происхождения жизни на земле узнала. Стоп. Тайну. Происхождения. Жизни. Жизни?! Жизни!!! Ну-ка, ну-ка, ну-ка...и это она называет неприятной новостью?!!
   - Аля, иди сюда... - он хотел состроить ну очень строгое лицо, но не вышло. Его губы непроизвольно растянулись в совершенно глупую и довольную улыбку... - Алька!!!
   - Эй, полегче, медведь!!
   - Не-а, леший! - он подхватил её на руки.- Аля-а-аа!!!
   - Да я здесь, здесь! У тебя на руках, между прочим! Леш, ты чё?!
   А он был готов любить весь этот сволочной мир, каким бы поганым тот ни был...
   - Поставь меня обратно! Вернее нас!!! - она отбивалась в шутку, и Лешак это чувствовал.
   Их...на место...их...ч-чёрт, как неимоверно быстро он привык к слову "их"...
   - Леш...скажи это вслух.
   - Что сказать? - он подумал. - Аля... Я. Тебя. Люблю.
   - А дальше?
   Ммм?
   - Я. Буду. Папой! - какое приятное слово. Вкусное. Я - и папой. Здорово!!! - Аля, а когда это...ну...случилось?
   - Ну...вроде бы тогда, когда Нат ночевал на балконе, - отпущенная Алик не спешила поправлять растрёпанные волосы.
   - Алька-а... - Лешак обнял её и как-то неуверенно дотронулся до её живота. Здесь уже живёт маленький человек. Совсем-совсем маленький. Его даже не видно. Скоро он подрастёт, начнёт двигаться, потом захочет увидеть, что там, снаружи...
   И я, так меня растак, имею к этому вполне определённое отношение.
   Снова на лице появилась довольная, слегка офигевшая, улыбка.
   Алька радостно рассмеялась, глядя на мужа. Почему-то она не сомневалась, что будет мальчик...и тогда в её доме будут жить два Леших: большой и маленький!
   - Аля, - серьёзно сказал Леш, усаживая её на табуретку за стол. - С этого дня никаких репетиций, беготни по городу, работы по дому. Если буду к тебе приставать, можешь бить...по голове... - тут он слегка улыбнулся, а ещё через мгновение уже смеялся, опустив голову, чтоб хоть как-то закрыться волосами от Алик.
   - Ну да! Как же! Ни репетиций, ни беготни...вот работу можешь забирать себе. И ещё... - она плотоядно сощурилась. - Это мы ещё посмотрим, кто к кому приставать будет!..
   - Так...сама же сказала... - он понял, что бесполезно ставить ей рамки. Всё равно будет так, как она решит. Упрямая.
   - Ну...эт... Мы подумаем, и я решу...
   Леш мысленно пообещал, что за всё время ни разу к жене не притронется...блин, а ведь уже охота...притронуться. Ладно, буду, только не так часто...ну, подумаешь...что такое какие-то семь месяцев? Так, мелочи...блин.
   Он снова улыбался, глядя на неё.
   У нас будет ребёнок.
  
   Натан, громко матерясь, пытался вытащить ногу из ботинка. Мат не помогал, но ему становилось легче просто от процесса издавания звуков. Из комнаты вышел Леш.
   - Нат! Не шуми!
   Господи, да я тих, как никогда! Если б я шумел...
   Он посмотрел на друга. Тот выглядел, как человек, получивший мешком цемента по голове...ну, или хотя бы кирпичом...по ней же...
   - Ле-еш, - позвал. - Ты где летаешь?
   Вместо ответа он потащил Ната на кухню.
   - Эй! Друг, какая муха тебя укусила?!
   - Тише! Ты их разбудишь!
   Их? Кого их? Объясни-ка!
   Тем временем из холодильника были извлечены две бутылки пива. Последние...
   - Скоро у моего ребёнка день рождения. А праздновать мы начнём сейчас!
   - Ребёнка?! Леший, проснись, у тебя же нет детей!
   Нат озабоченно пригляделся к другу. Вроде ничё, на психа не похож...разве что самую малость...что? А кто в этом мире, стесняюсь спросить, хоть немного не похож на психа?! Нет таких!
   Только признаков безумия, как Нат ни старался, на счастливой физиономии Лешака не обнаруживалось. А старался он обнаружить их очень хорошо...знал, где искать.
   Тогда...только один вариант...
   Нат расплылся в довольной улыбке. Блин! Значит не зря я...на балконе!
   - Дру-уг! Поздравляю!
  

ВНУКИ

  
   Натан резко затормозил на краю тротуара.
   - Ты чё? - обернулся к нему Леший.
   Нат стоял неподвижно и внимательно во что-то вглядывался. Леш покосился на друга подозрительно, потом проследил за его взглядом... Навстречу ковыляла бабка. Небольшого роста, вся сгорбленная...лицо маленькое круглое - в глубоких морщинах, словно сетью опутано...волосы белые седые завязаны сзади в пучок...взгляд - в землю...руки - верёвки, венами переплетённые, крепко держат две огромные кошёлки. Кто ещё кого держит... Леш и не заметил бы её, если б... Нат, ты чё?
   Бабка подошла поближе и обнаружила, наконец, что привлекла чьё-то внимание.
   - Что стали поперёк дороги?! - крикнула гневно. - Лбы здоровые!
   Глаза старушки превратились в две тоненькие щёлочки, по лбу побежали морщины. Сумки тяжёлые были, видимо, но она их на землю не опускала.
   - Баб Зин?.. - проговорил Нат, сомневаясь.
   Старушка глядела на него в упор секунд десять, не меньше. Что в её маленькой ссохшейся голове творилось за это время, один бог ведает. По выражению строгого и, пожалуй, даже гневного, лица было не понять. Наконец, глаза чуть приоткрылись, и она снова закричала:
   - У-у-у, стоят! - старушке даже удалось немного махнуть сумкой. - Руки в карманы позасовывали, псы такие, глядят, как бабка старая уродуется! Ну-ка, на! - она расторопно сунула каждому по сумке.
   Откуда-то вдруг взялся ещё и пакет. Полный картошки. И тяжёлый, подлюга. Она доверила пакет Лешему, и, махнув нетерпеливо рукой, повела куда-то через двор. Ходит она быстро, надо признать. Даже летит.
   Двор как везде несуразный, как везде грязный. Где-то провалы и ямы, заполненные дождевой мутной водой, где-то целые горы жёлто-серого песка. Видимо, песок - это детям - на площадку. Наверное. Только на кой он им нужен?..
   - Это кто?.. - шепнул Леший и кивнул на старушку.
   Нат только усмехнулся.
   Бабка даже не притормозила у подъезда, а сразу, без лишних пояснений, скрылась в его темноте. Дом был серый, немного охристого оттенка, из блоков, пятиэтажный. Вокруг бегали мелкие вертлявые собаки, гоняли котов...малые дети в комбинезонах, шапках, натянутых практически на глаза...стайка жирных наглых голубей оккупировала разбросанные на асфальте семечки...под балконом первого этажа лежали остатки какой-то еды, кости собакам, скелеты рыб...пара газет, измазанных жиром...Натан почему-то не сомневался, что им обязательно надо на пятый. На самый последний этаж. Как на самый последний вагон поезда...
   Леший уже ничего не спрашивал, а только пофыркивал где-то сзади. Подъезд был неудобный, с невозможно узкой лестницей, кривыми ступеньками, торчащими на разные лады и под совершенно произвольными углами...тёмный...с шатающимися деревянными перилами...с многочисленными надписями на стенах...
   - Чтой-то, баб Зин, внук к вам приехал?
   Женщина на лестничной площадке улыбается. Лет сорока, но старательно это скрывает, в каком-то двусмысленно ярком зелёном плаще и высоченных сапогах на шпильках. Баба Зина только сморщила нос, гремя ключами в кармане, и проворчала:
   - Да в гробу я видывала таких х..вых внуков!
   Леший, там, сзади, чуть не упал, бедняга. Да...Натан чуть поморщился и усмехнулся. Ох...бабка! Остра! Леш, ты там жив? Жив. Только смотрит ошалело и ни фига не понимает. В правой руке - картошка, в левой - ноги какие-то свиные, замороженные, хлеб, лук торчит из сумки... Конечно, что тут, блин, поймёшь. Встретил друг на дороге какую-то бабку и тащит теперь неизвестно куда её сумки... Эт ничего, Лешак, эт нормально.
   Баба Зина отворила дверь. Из квартиры пахнуло какой-то выпечкой, теплом, котами...
   - Ну, проходь, чего встал, сивый мерин? - вскинула голову.
   Гхм...
   - Давай, давай, нечего холод в дом пускать.
   Это уже Лешему. Он немного опустил голову, перешагивая через порог - низковато, на него не рассчитано. Баб Зин, вы тут живёте? В этом городе?..
   Квартира небольшая, причём, заставлена мебелью так, что развернуться вообще негде. Это так бывает. Ковры разноцветные на стенах, тумбочки старые, шкафы высоченные, антресоли, секции...
   - Сюда, сюда, - командовала баба Зина озабоченно. - Сюда, говорю тебе. Картошку на пол не ставь! - тычет пальцем. - Ох, царица небесная...- руками разводит. - А рыбу в умывальник! Ох...оболтуи... Садитесь! Не мешайтесь мне тут!
   Сели. Столик маленький квадратный, у стенки стоит. В кухне душно, всё кастрюлями и банками заставлено. Много-много полочек со специями, плита чёрная вся от старости, но тщательно вымытая, обрезанные пластмассовые стаканчики с землёй на подоконнике. Видимо, там что-то посадили. Теперь ждут.
   - А вы... - начал было.
   - На пенсию я ушла, - перебила его бабка, суетясь у плиты. - Давно уже.
   А...понятно. Скатерть цветастая, лимон, чуть подсушенный срезанный с одного боку на тарелочке лежит...чай недопитый в оранжевой кружке...и взгляд Лешего. Упёрся локтем в край стола и смотрит то на меня, то на бабку.
   Тут баб Зина выключила газ, обернулась к нам и быстро поставила на стол белые глубокие тарелки. Кинула рядом ложки, вилки, хлеб.
   - Да мы не голодные... - запротестовали мы.
   Тарелку окрасил яркий красно-жёлтый борщ.
   - Не, не, не... - отмахиваемся.
   Поздно. Бабка встала в позу. Смешно это у неё получилось: маленькая, руки в бока, губы поджала. Борщ, котлеты, холодец... Не, не...
   - Эт ещё чё? - прищурилась подозрительно. - Мужики вы или нет?
   Ну...ясно дело...
   - И тапки оденьте, - пригрозила зачем-то. - Пол студёный.
   Нат вздохнул. Боже...тапки...с ума сойти можно. Кинула под стол две пары тапок.
   - А сами? - спрашиваю.
   - Ты жуй, - сказала баба Зина тоном, не терпящим возражений, - и лишнего не болтай.
   Взяли ложки. Борщ густой, похоже, в нём только мясо, свекла и капуста. Не суп - каша. Леший одобрительно закивал. Я тоже. Бабка усмехнулась: ей одобрение не нужно, она и так знает, чем мужиков кормить надо. Пытаемся что-то бормотать, но она только кулаком по столу постукивает грозно и чайник на огонь ставит.
   Тепло у неё тут, на кухне. Свой странный мир. Даже настенные часы...вон висят...и то остановились. Не знаю, когда, не знаю, почему, может, батарейки сели. Может, сломалось что. Только стрелки стоят. Висят в воздухе призрачно... Даже эта...мелкая, юркая, самая быстрая и нещадная...
   Леший уже не хмурится. Ему уже на всё плевать, он начинает посмеиваться.
   Свист чайника на плите и кружки с чаем - на стол. Запах шиповника по кухне распространяется. И ещё каких-то сушёных фруктов...яблок, что ли...
   - На, милок, сахарку... - говорит баба Зина Лешему.
   Он чего-то сказать хотел, возразить, но она перебила:
   - Ишь ты! Да если б этот сахар солдатикам во время войны...
   Всё. Едим. Вдвоём. Ложками.
   - Едим, едим... - кивает Леший с готовностью.
   - У-у... - бабка головой качает, но...вроде как улыбается довольно. - Волосатые-то какие, господи боже...
   - А то... - Леший тоже расплывается в улыбке.
   Чай горячий. Благодарим. Она только чуть щурится. И ещё... Улыбается она. Нет, всё-таки она улыбается. Не может быть...она рада нас видеть. Сидеть вот здесь, кормить незнакомых мужиков...ну, или почти незнакомых. Да и какие мы для неё...мы ей как внуки, наверное... Может...ей просто одиноко? Кстати, внуки у неё вроде были...или мне так только казалось...или мне так только хотелось...
   Пар от кружки поднимается куда-то высоко-высоко, к самому потолку.
   - Да разругалася я с дочками... - отмахивается бабка.
   - Да, баб Зин, язык у вас... - киваю.
   - Ой! Ой, ой, - старушка покачивает седой головой из стороны в сторону. - А у тебя-то самого? А?
   - Ну, - пожимаю плечами, - и у меня тоже.
   Леший смеётся.
   - Ничё...чего надо будет, так сразу прибегут...- сказала она, подумав немного. - Правильно говорю?
   - Конечно, - кивнул Леший.
   Я тоже кивнул. Конечно. Конечно...
  
   ...- Пирожков возьмите, - баба Зина не спрашивает, она запихивает пирожки нам в карманы. - С капустой, с картошкой... Возьми, говорю! У-у! Злыдень!
   Эх... Ладно, будем теперь кормить Алик. А Леший бабке понравился, кстати...Ну, это так, к слову.
   Лестница вниз бежит, баба Зина прощается, бурчит что-то, ругается немного, я уже не пойму на что... В подъезд проникает свет из квартиры...
   - Женихов водите?.. - это, видимо, уже другая соседка.
   Леший ухмыляется.
   - Ой, ой! - ворчит баба Зина. - Мне старой только женихов водить и осталось...- потом, уже тише, на соседку: - Вертихвостка!
   - Мож тогда они и ко мне как-нибудь заглянут... - лукавый такой голосок.
   Мы с Лешим оборачиваемся на этот голосок. Переглядываемся. Он смеётся, я только головой качаю. М-да...
   - Мож и заглянут, - говорит баба Зина.
   - Не, баб Зин, - улыбаюсь старушке, - я вас люблю.
   - У-у... - грозит мне кулаком.
   Но она снова улыбается. Это не скроешь, она, правда, улыбается.
   Бегу по лестнице за Лешим...
  

НАЕДИНЕ С СОБОЙ

  
   Тишина... Только дверь скрипнула. Тихонько так, словно ей лень было полноценно заявить о моём появлении. Завизжать истерично, застонать, как от неразделённой тоски по нарушенному покою.
   Это я её потревожил. Достал ключ, крутанул его в замке. Два раза. Почти до упора повернул ручку. Вот теперь она в полный голос поёт, здоровается со мной. Здорово!
   Мне порой совершенно простые вещи нужны. Запах. Тепло. Свет. Чтоб чисто было. В душе. Ну...просто в квартире и убрать можно, это легко. А вот...
   Воду включаю сразу на полную мощность. Чтоб ванна немного прогрелась, пока я раздеваться буду. Как ни странно, я раньше не обращал внимание на температуру воды, воздуха... Мог мыться хоть ледяной водой. А теперь...
   Старею.
   Хлёсткие струи бьют по коже. Это приятно. Стая маленьких водяных ос летает рядом, кусают, а я их не гоню. Я люблю воду, хоть почти и не умею плавать. Так, держаться на воде... А вот Аля плавает великолепно. Хм... Мне всегда больше нравилось наблюдать за ней, чем самому бултыхаться в воде у берега.
   Ну...мне так просто...приятнее!
   А потом можно уединиться. Просто побыть вдвоём. Вместе. Когда больше никто не знает, где вы, можно представить, что вы в полном одиночестве. Что весь мир вокруг вас исчез. У меня в детстве мечта была, чтоб не стало всех людей в мире. Только я и мои друзья. Правда, пришлось сделать кучу допущений!.. Вроде бы продукты не портятся, болезней нет и всё такое... Ха! Я мечтал о весёлых и неопасных приключениях, где я всегда всех спасал... В конце концов, снова появлялись люди, и мы становились героями - так долго жить в одиночестве!!! Ха. Ха. Ха.
   Взрослым не нужны дети-герои. Они просто не заметят, что отсутствовали.
   Да и... Брэдбери о таком давно написал...
   Бр-р... Пол холодный у нас до жути. Я ж доску под ноги не положил... Память у тебя, Лешак, уже далеко не та... Хотя...до доски ли, когда согреться хочется... Пляши теперь, брат, на кафеле и матери сам себя.
   Хоть ковриков каких покидать бы на пол. А ещё б в комнату большой ковёр с мягким ворсом. Тёмно-коричневого цвета медвежьей шерсти. Такая шкура лежала когда-то давно у меня в комнате. Ха! Не, врать не буду!.. Его убил не я, а дед.
   Эй! Воздух! Не кусайся!!! А то я дрожать начну от тебя...и займусь...спортом, чтоб согреться. Или...пошли пить кофе!
   Я, помню, в школе был влюблён. В девочку из класса. Она сидела чуть впереди меня на соседнем ряду, и я всё время видел её худенькие плечи и острые лопатки. Мне казалось, что если мне когда-нибудь придётся защищать Светку, то она, в благодарность, тоже в меня влюбится.
   Ха! Наивный маленький мальчик...
   Один раз на неё собака напала. Ну...то есть, мне показалось, что напала. Она играла, а я взял камень и бросил в псину. Светка со мной не разговаривала потом вообще.
   Я всё-таки защитил её. Мы тогда...охотились, и Хантер выбрал её... Меня никогда так не били. Ни до, ни после. Никто. Даже Вождь.
   Светка даже не поняла, видимо, почему я так и не вернулся в школу. Её это вряд ли интересовало. А вот Ванэс пришёл. Прямо туда. К Хантеру. Мы с ним молча пили у костра и... С некоторыми людьми не нужно слов.
   И слава Богам! Слова искажают то, что ты хочешь донести. Опошляют. Ты хочешь сказать вполне определённую вещь, совершенно однозначную, но этот подлый орган начинает заплетаться и нести околесицу. Словно кто-то другой, тот, кто так некстати проснулся и вылез из дальних уголков твоего мозга, перехватил управление.
   Я помню, с какой брезгливостью она смотрела на меня, избитого, в крови, когда я как-то попал в милицию. Бля-а... Она...я так и не понял, зачем она туда приходила, но... Я её глаза помню до сих пор. Какие-то... Словно она слизня увидела... Ну да. Семнадцатилетнего слизня. Такого, в мускулах и без мозгов.
   Мало меня Вождь бил. Особенно тогда.
   Это теперь мне сложно одному.
  Я порой чувствую себя Фоксом по отношению к другим людям. Они сидят, говорят о чём-то, а я не понимаю о чём. Вернее, понимаю по-своему. Но и тогда на меня смотрят, как на дурака. А мне стыдно, что я не осознаю таких очевидных - для них! - вещей. "Это же элементарно, Лёшка! Как ты не понимаешь этого?" - изумлялась Она. А я...не хотел в тот момент ни о чём думать.
Какое-то время я даже пытался понять их. Но, как только мне казалось, что я ухватил суть происходящего, как р-раз! И снова я отстал.
  И рад, что отстал. Равенство - миф.
  Отставших...нас много.
  Я думаю иначе. Мне гораздо больше времени надо на переваривание нового. Меня почти никогда не тянуло переделывать этот мир, мне хватало тех событий, что происходят в рамках этого. Я фактор стабильности, что ли. Последний лемминг. Он тащится позади всей той колонны, что несётся к обрыву в море. Я выживу, вернусь в свою нору и сделаю всё, чтоб у моих потомков была возможность совершить паломничество к морю и - может быть, в числе первых - глотнуть соли.
  Иначе - не значит "неправильно".
  Это сейчас мне плевать, что могут обо мне подумать. Я тут осознал, что некоторые  мне завидуют! Ну, кроме тех, кто в голове колонны. У меня есть право первым повернуть назад. Просто возможность это сделать.
Первые тоже хотят жить, хоть и бегут вперёд.
  Нет неправильной точки зрения. Есть твоя и другая. Это как две пересекающиеся плоскости. Они сходятся только на протяжении одной-единственной бесконечной прямой. А вся оставшаяся их личная бесконечность одинока.
Мне не нужен начальник. Я - сам. Сам за себя всё решу. А кому-то необходим тот, кто будет идти рядом. Просто рядом, не облегчая выбора, а поощряя за само желание этот выбор сделать. Меня, например, жалеть не надо. Сам справлюсь. А Але порой надо выплакаться, почувствовать себя слабой, беззащитной. Услышать похвалу за совершенно пустячное дело. За что-то, что она делает каждый день потому, что этого не делаю я. Просто ма-аленький кусочек радости оттого, что её труд замечают. И что с того, что я в грязной обуви пойду по только что помытому полу? Я же вижу, что он чистый и говорю об этом. Да и, в конце концов... Я могу взять швабру и вымыть то свинячество, которое навёл...
Мне нужен рядом тот, о ком я могу заботиться. Я не могу жить просто так. Мне смысл нужен.
И я его нашёл.
   Выбор, да? Выбор делать что-то или не делать. Например, не мыть посуду. Не хочу мыть и не буду. Но...когда-то же чистая закончится. Тогда выбор номер два: купить новую или помыть старую... А не проще ли старую мыть сразу?
   Ну, может быть, это примитивно, но верно. Я именно так мыслю. Совершенно земными понятиями...
   Да и... Должна же стая обеспечить выживание тех леммингов, которые первыми тронутся на север.
   Только... В леммингах есть программа - ты должен прыгнуть! И, хоть ты сдохни, ты прыгнешь. Тогда сила тех, кто отстал - в слабости программы... А те, кто идут впереди - просто приговорены к смерти. Они ещё и других...заразили. Тягой к ней.
   Хм... Если погибнут сильные...тогда что, ослабление и деградация? А?
  
   Я там, где моё сознание
   Чертит круги на полях
   Стареющих фермеров:
   Я так плету заклинание
   И на звенящих цепях
   Соло играю для Цербера.
  
   ...Одному Человеку приснился сон, что он идёт рядом с Богом по берегу моря, оставляя на мокром песке следы. За ним - вся жизнь и две цепочки следов -- его и Бога. В самые трудные моменты жизни Человека, на песке оставалась только одна цепочка следов...
   - Ты всегда говорил, что любишь меня. Но...смотри! Когда мне было плохо, плохо настолько, что хотелось умереть... Там, - Человек показал рукой назад, - там только одна цепочка следов... Значит, ты...бросал меня?
   Бог ответил, глядя на Человека с улыбкой:
   - В эти моменты я нёс тебя на руках...
  
   Дайте мне инструкцию, и я всё сделаю по ней. Буду долго и методично выполнять все ваши долбаные пунктики. Ровно до тех пор, пока она будет меня устраивать. А потом я просто...займусь своим делом.
  

ЭТО ЗДО-РО-ВО!!!

  
   - Слушай, - Женёк из-под волос посмотрел на Алик...лукаво так... - Сколько лет я тебя знаю, всё время рядом со мной бегал моток колючей проволоки на ножках... Колись, давай, что случилось?
   Алик ошарашено уставилась на него. Эт-то чего вдруг?! Пашка упорно делал вид, что протирает тряпочкой тарелки...маньяк барабанный...только посматривал на неё поверх установки. Не менее хитро...
   Леш? Ты им что-то сказал? В потолок смотрит...типа меня и рядом нет...не замечает...ну, блин, погоди!..
   - Ну??!! - почти хором.
   И выжидательные взгляды из всех углов.
   Ну?!
   Аля расплылась в улыбке. Да! Да! Да!!! У нас с Лешаком будет ребёнок и это здо-ро-во!!!
   Ей заложило уши...взревел Fender, загудели барабаны... Gibs`у пропела нечто блюзовое...
   Пашка успел первым. Выскочив из-за установки, подхватил Алик на руки.
   - Это здорово!!! - орал он.
   Леш поглядывал на разошедшегося барабанщика: вдруг уронит? Тогда я уроню его. По морде.
   - Пашка, блин! - только и смогла выдавить из себя отпущенная на волю Алик.
   Женёк был сдержаннее.
   - Поздравляю, - сказал, обняв и зарываясь ей в волосы лицом. - Поздравляю, Колючка.
   Грустно у него это вышло.
   Какой же он всё-таки...тёплый. Жень, ты что? Перекрасился?! Без меня??!! Пеплом голову посыпал... Жень, ты всё равно...огненный...и грустный... Или ты...седеешь? Рано же ещё...вроде бы...
   Поседевший золотой дракон.
   - Эй! Лешак! - Нат пихнул его локтём в бок. - Ты чё? Твою женщину так...э-э-э-э...обнимают...а ты столбом стоишь?!
   - Нат, бля, не твоего ума дело... - что ты знаешь, кто ей Женька?! Я, вот, так до сих пор и не понял...
   Пашка протянул руку Лешу.
   - Ну, всё. Совсем мужик! С тебя простава!
   - Тебе бы только отмечать! - фыркнул довольный Лешак. В его лохматой башке всё ещё плохо помещалась мысль об отцовстве... Не, мужики...блин...
   - Пашка...а это как....быть отцом?...
   - Ох! Тяжело, но...классно! Понимаешь...бли-и-ин... - он как-то по особенному улыбнулся. - Знаешь, вот оно лежит в кроватке, вроде бы твоё, а вроде бы уже совершенно...ну, как бы это...отдельное от тебя... Блин! Лешак, на фиг тя, давай я тебе лучше про футбол расскажу, или, там, автогонки... Ей богу, это проще! Проще квантовую физику выучить!!!
   - Аль, - Натан откинул волосы с глаз. - А вот скажи...как ты будешь играть, когда у тебя живот вырастет?
   И хитренько так смотрит... Gibs`у своей прикрылся. У! Dead drunk!
   - На подставочке, Нат, на подставочке! Как у Scorpions!
   Чё?! Леш оторопело моргнул. Какая такая подставочка?!! Какие ещё, на фиг, Scorpions?!
   - Аля... - постаравшись придать лицу серьёзное выражение, он погрозил ей пальцем. - И не вздумай! Scorpions ей...
   - Угу! В полном составе!..
   Аля! Ну что ты как маленькая, в самом-то деле, а?
  

ЧП "ЧИСТОТА"

  
   Ну-с? С чего бы начать, а? О - пыль! Хм, а-а...а, ну, да, тряпка же сухая. Ща намочим, плёвое дело...
   - Алька! - кричу, открывая кран. - А ты уверена, что привлечь меня к уборке - это хорошая идея?
   Ща будем ловить пыль...
   - Викинг! - откликнулась из комнаты Алик. - Не поняла, ты что-то имеешь против?
   Я? Да нет, что ты...эт я...типа...предупреждён, значит вооружён!!
   Не помню, когда последний раз этим занимался...наверное, никогда. Убираться в квартире - это ж спятить можно. Понимаю ещё мусор там, выбросить, (эт я уже совершил, вследствие чего очень собой горжусь!) посуду, блин, помыть, но...вытирать пыль!!
   - Аля! В воскресенье вообще нельзя убираться - это грех!
   - Натан!
   Ладно-ладно, злая женщина.
   - Чё ж вы...пыльные-то такие, а? Ну, прям...dustyhouse, не иначе!
   - Вы? - послышался сзади удивлённый Алькин голос.
   Хм. Стоит в дверях и глядит так...хитро... Ну, не "вы", а..."мы", наверное... Мы все. Так вроде поглядишь - ничего, а как убираться, так...пыльные, грязные и мусорные...
   Смеётся.
   Знаешь, Скандинавка, у нас на базе всегда был бардак. Страш-ш-шный бардак, потому как никто...а?...да, на базе "Пентакля"...потому как никто убираться не желал. Так, если только Фокс за веник возьмётся, эт с ним порой случалось, или нас Вождь за уши подёргает...
   - Фокс? - спросила Алик.
   Да. Фокс. А ты... Леший тебе не рассказывал про...Фокса?..
   - Натан, лезь на стол, штору надо повесить.
   Алик, я высоты боюсь. Ха! Да шучу-шучу!.. Давай штору.
   - На.
   Вот же, блин, цеплять её ещё...за крючки...аж голова кружится...петли за крючки...или наоборот...
   - Аль, вруби музыку какую-нибудь, а!
   Тошно вот так в тишине вешать длинную штору...и перед окном стоять...словно на подоконник шаг и - полетел. Нет, щёлкни там что-нибудь другое, а...
   - Натан, отвали! - отмахнулась и ушла в комнату заниматься своими делами.
   Блин. Чё, думаешь, я из вредности прошу? Тебя погонять? Да нет же, просто на меня музыка очень сильно действует. На меня всё действует сильно. Любая дрянь приставучая развивает во мне зависимость. Я, если хочешь знать, эту штору могу тридцатью тремя разными способами повесить в зависимости от того, что за вещь будет играть...
   И живу я также.
   А про "Пентакль" тебе, видимо, Леш вообще мало что рассказывал...а ты и не спрашивала. Правильно, это прошлое. Которое прошло и теперь не имеет ни малейшего чёртова значения.
   Fuck. Так, значит, и я...тоже?..
   Гхм. Харэ баллад, тяжеляка мне, тяжёлого раздробляющего драйва!
   - О! - вскинул голову вернувшийся из магазина Леш. - Панки, что ли, хой!
   Что ли - хой. Панковская музыка мне нравилась всегда, рваная она, резкая...по нервам бьёт, словно ты до оголённого на зубе нерва дотрагиваешься...и больно и...блин, не дотрагиваться не можешь. Будто каждый раз забываешь. Или просто надеешься, что всё изменилось. Нерв больше не ноет.
   Выходит только по-иному. Так уж принято в этом мире: либо нерв отомрёт, либо будет вечно пронзительно ныть...
   Закон.
   - Натан! - рыкнул из комнаты Леший. - Бл..дь! Ты чё сделал?!
   Та-а-ак...много чего. Тебя что конкретно интересует? Ну-у...мусор выбросил, а что?
   - Зачем?! То есть...куда?
   Леш, бля! В мусорку! Э-э...а чё, нужное что-то...Чё?! Леший, бл..дь, ты спятил?! Что значит: "иди и достань обратно"?! Из контейнера мусорного? Нет! Пошёл ты знаешь куда...
   - Я те ща пойду!!
   Леш. Да на хрена тебе эти бабины старые?! Они всё равно уже не пашут!
   - А ты проверял?! - рычит.
   Да ты что, издеваешься, что ли? Долой вещизм, Леш, я с места не сдвинусь...
  
   Бли-и-ин...ну и...где тут что? Рыбьи кости и апельсиновые шкурки... Пару раз за всю жизнь мне приходилось рыться в мусоре, и всё, кстати, по той же причине. Что-то выкинутое оказывалось вдруг нужно. Срочно. По-иному никак не достать.
   Ч-чёрт, а ведь настроенье было хорошее, почти лирическое.
   Да я ж сюда вроде бросал...где?...где?...бутылки, банки, пакеты...осколки...хлам, отбросы цивилизации, её мусорное достояние. Тряпки в картофельных очистках, консервные банки, дырявые носки...пара старых прожжённых чем-то книг...в порошке каком-то...щёлочь вроде бы...тапки чьи-то...
   Что за...ух, ты, блин - чуть голубя мусором не завалил! Чё ж ты, друг крылатый, расслабился да по сторонам не глядишь?!
   Подошла какая-то женщина, покосилась подозрительно на меня, осторожно поставила свой мусорный пакет в дальний угол контейнера...
   Да за что вы боитесь-то? За мусор свой? Вроде ж как - раз выкидываете, значит, и не нужен он...уже... Или тут другое? Боитесь, что я весь контейнер перепотрошу, в ваш пакет залезу и...узнаю что-нибудь...о вас? Ха! В мусоре скрыта истина.
   Да не надо мне чужой правды, мне бабины нужны...Лешаковские... О-о!
   - Это. Моё.
   Что?
   Глаза поднимаю - напротив стоит мужик. Роста небольшого, коренастый такой, крепкий...в толстой серой фуфайке, грязный, заросший - страх... Схватился руками за противоположный край контейнера и грозно выглядывает из-под капюшона.
   - Чего тебе, старче? - киваю ему.
   Щурится.
   - Я. Тут. Живу, - говорит.
   Ну...и?
   - И всё что здесь есть - всё моё!
   Этого ещё, бля, не хватало!
   - Слышь, мужик, я эту хрень всего полчаса назад выбросил...
   Бомж утвердительно кивнул и погрозил пальцем.
   - Вот! - сказал. - Хрень уже полчаса как моя!
   Чё?! Да ты...да ты даж не знаешь, что это такое и зачем...
   - Зачем тебе это?! - ушам своим не верю!
   - А тебе зачем? - прищуривается.
   Fuck!.. Да откуда я знаю. Это вообще Лешу надо... Хватаю бабины и плевал я на этого...бомжа чокнутого...но откуда-то у него в руках оказывается кусок разбитой бутылки...
   Оцениваю ситуацию, а пока оцениваю, начинаю медленно, но верно звереть... Не надо меня...злить. Не надо. Я и так очень злой.
   Обхожу сбоку контейнер, меня уже бабины в последнюю очередь интересуют... Вождь всегда говорил, что я напоминаю ему хищника. Слабого и больного хищника, потому как во мне немного силы, но стоит только почуять кровь...и я схожу с ума.
   Чёрт. Чтобы оценить противника, посмотрите на него в полный рост. У этого бомжа нет ноги. Она ампутирована аж до бедра. Правая. А в левой руке он по-прежнему сжимает кусок стеклянной бутылки, чтоб отвоевать то, что...
   - Слушай, - говорю, - давай я те лучше хлеба принесу, а?
   Предложил бы колбасы, да её у нас нет...
   Молчит.
   - Понимаешь, это вещь моего друга. Это память, это часть его...прошлого... - о котором он никому не говорит, но всё равно продолжает помнить...
   Ну? У меня больше нет ничего. Хлеб...да хлам всякий на балконе...опять же не мой...помню, валялось там колесо велосипедное, ящики какие-то...
  
   - Аль... - стою под балконом.
   Аль, скинь лыжу, а...
   - Что сделать? - смотрит на меня удивлённо.
   Лыжу скинь. Та, что на балконе. Одна. Длинная такая... Ну, не смотри так на меня, у нас тут...бартер, бля. Взаимовыгодный обмен.
   Гляжу на мужика у контейнера. Он бутылкой уже не грозит, роется себе тихонько в мусоре.
   - Лови! - смеётся Алик и кидает лыжу с балкона на газон.
   Доска пикирует, вертится и наконец плавно приземляется на землю.
   Хм-м...я не знаю, на кой мужику лыжа, тем более...fuck...тем более одна... ровным счётом, я также не знаю, зачем Лешу эти чёртовы бабины, и зачем мне - моё чёртово прошлое.
  
   Раскладушка. И кот на ней. Рыжий, наглый и толстый. Спит. Людвигом его, кажется, кличут.
   Ха! Людвиг, меня вот всегда интересовало, как это кошки, падая, всегда приземляются на лапы?..
  

РЫЖИЙ БЕС, или какому коту жить хорошо...

  
   Тяжело дышать. Что-то сильно давит на грудь... Леш с трудом приоткрыл глаз. Правый. На него смотрела морда. Рыжая. Наглая. С усами.
   Эх, подумал, лучше бы на мне лежала Алик...
   - Аля, - легонько толкнул жену в бок.
   - Ммм...
   - Сними с меня это...
   Ну, кот. Ну, лежит. И что? Ле-еш! Ты вон какой большой, неужели на тебе не найдётся места для кота?! Одного единственного рыжего кота?!
   - Аля-а-а... - страдальческий стон.
   Не, мне конечно, по фигу, но чтоб...с утра...на мне...кот!!! Немыслимо!
   Алик перехватила животное поперёк живота и, не обращая внимания на его возмущённый взгляд, сбросила на пол.
   Шмяк! Утробный кошачий выдох.
   Мр-р-мявк! Кот прошёлся по Алик на другую сторону дивана.
   - Аля! - рык, приглушённый подушкой: Леш успел перевернуться на живот.
   Она взглянула в сторону рыка, уже перешедшего в невнятные ругательства и хихиканье. Фыркнула, прикрыв лицо ладонью, а затем, не выдержав, рассмеялась. Нахальный кот, вернувшись на прежнее место и растянувшись по Лешаковской спине, методично и равномерно перебирал передними лапами, мурча и жмурясь. Одеяла на Лешем не было...
   Аля! Тебе смешно, но когти-то в меня втыкают!!!
   - Аля! Солнце моё! Радость моя!! Убери его!!..
   Леш уже сам ржал в подушку.
   - ...Алечка! Ладно, ты царапаешься в приливе нежности...так это ж ты! Но шоб... Убери от греха подальше-е!!!
   От греха в смысле...с тебя? Хорошо, уговорил...
   В очередной раз, игнорируя недовольство хвостатой бестии, Алик выкинула кота в коридор и закрыла дверь. Изнутри. На шпингалет.
   Лешак с унылым видом смотрел из-под запоздало натянутого одеяла...
   - У-у-у-у! Мерзкое создание! Бо-ольно!..
   Ага! На жалость, значит, давишь?!
   - И где это у нас болит? - голос был полон кошачьих интонаций.
   Леш показал. Она стянула на пол одеяло с явным намерением приступить к лечению...
   - Убью гада!!! Какая, на х..й, сволочь пустила сюда этого б..дского кота?!
   Рёв. Громогласный и нецензурный. Удар чего-то обо что-то, истеричный кошачий вопль, дикий скрежет когтей по полу под аккомпанемент истошной ругани Натана. Грохот падающего мусорного ведра. Удар. Сдавленный мявк. Топот лап по коридору. Тишина.
   Леш и Алик переглянулись.
   - Чур, я ловлю кота! - хором воскликнули они и расхохотались.
   На кухне злобно ругался Натан, а кот, обиженный на свою кошачью судьбу, сидел под ванной.
  
   Людвигу приснился плохой сон. Сначала. А вот теперь... Сон грозил стать явью и материализовался в двух метрах от него в виде небритого двуногого существа, нехорошо смотрящего из-под длинной шерсти на голове. Что-то подсказывало Людвигу, что ему лучше держаться как можно дальше от этого существа. Тем более, что оно встало на задние лапы и двинулось в его, Людвига, сторону... Так, решил Людвиг, буду прорываться в сторону ванны...здорово, что у них такие длинные задние конечности! Между ними я и проскочу...
   Что за??!!! Не, что за на хрен, я вас спрашиваю?! Ушли, бл..дь, а я...
   Бля-а-а!!.. Надо было сразу убить этого х..ва кота!
   Ну, да, я выкинул его с балкона, да из-за меня он сначала потерялся, а теперь нашёлся, да, пришёл грязный с порванным ухом - тоже из-за меня. Но это не повод, заставлять меня его мыть!!! Ишь, бля, зыркает на меня из угла, бестия рыжая... Задумал что-то, сволочуга.
   Как там надо их звать? Кис-кис-кис? Не знаю...бля! Да лучше б целую стаю овчарок перемыл! Кавказских! Без намордников!
   - Ну, ты...кот! Иди сюда!
   Не хочешь? Сам, бля, напросился!
   - Кс-кс-кс-кс... Бля! Ты куда??!!! Сука!!!
   Кот, не дожидаясь пока его схватят, кинулся под ноги Натану.
   Уф! Аа-а-а-а!!!! Прорвался! Ванна!!! Ох, сердце, уймись, прошу, надо дожить до прихода того, большого лохматого и его кошки... Они хоть более вменяемые. Э-э-э-э!!!! Эй, ты! Пёс тебя раздери! Ты чё удумал?! Швабра??!! Ма-а-ма-а!!!!!
   Ща я его...ща... Ну? Где ты там? Вылазь давай, пока я добрый!! Вернее, пока ещё не окончательно озверел... Шипеть?? На меня?? Ну, всё, кот, ты попал! Теперь я точно знаю, что ты там! Чё? Ты там ещё и лапами орудуешь?
   - Бл..дь, кот! Ты теперь мой личный враг и я объявляю тебе войну!
   Как будто бы поймать его от этого легче станет!..
   - Знаешь, кот... - Натан достал сигареты, сел на кафель и закурил, прислонившись к дверному косяку. - Я в своей жизни всегда ненавидел таких, как ты и с опаской относился к рыжим... а теперь мне подсунули тебя... Кота! Да ещё и рыжего!!! Ну, Лешак, ну подлюга!
   Кот молчал и соглашался. Нат курил. А что им ещё оставалось делать?
   У Натана закончились сигареты... Та, что он скурил, была последняя...
   - Кот! Ты ещё там? Я иду!!!
   Нервы Людвига не выдержали. Это двуногое ещё и исторгает дым! От него противно...воняет. И ещё он...он...он просто псих!
   При первых словах Ната, кот пулей вылетел из-под ванны.
   - А-а-аа-аа-а-а-а!!!!!!! Сука!!!!! Падла!!!! Бля! ТЕБЕ НЕ ЖИТЬ!!!!!!
   Нат вскочил на ноги, задрал продырявленную футболку и смотрел, как наливается кровью несчётное, как ему казалось, количество глубоких царапин. Убью. А потом вымою. Просушу Алькиным феном и чистого закопаю.
   Живым не дамся!!! Ма-ама-а!!! Куда? Куда?! Куда??!!
   Людвиг метнулся к кухне, но истошный вопль Натана шарахнул его в сторону комнаты. Куда??!! Над головой свистнул тапок. Второй. Кот вжался в пол и бешено зашипел на приближающегося Ната. Тот на мгновение остановился...а может, ну его, этого кота?.. Целее буду...
   Кот воспользовался его замешательством и, перестав шипеть, шустро оббежав замершего человека, забился под кресло. Достанет! Всё равно же достанет!..
   Ма-ать!!! Этот бл..дский кот!!! Всё, ща я тебя...
   Хлопнула входная дверь.
   Господи! Неужели они вернулись?! Людвиг прислушался...шагов не слышно... Не, видимо ушёл этот... Пёс... Кот вздохнул и подобрал под себя лапы, аккуратно устроившись под креслом, стараясь занимать как можно меньше места... Выходить до прихода Главного и его кошки он не собирался...
   Наивный, подумала Судьба, ехидно потирая руки...
   Кота разбудили шаги... Не-ет, он не настолько спал, чтоб тут же, испугавшись, сорваться с места и бежать, сломя голову, куда глаза глядят. Он присмотрелся. Ноги явно принадлежали Псу, а возле ног...
   Ма-а-маа-а-а!!!!! ПЫЛЕСОС!!!!! Это...это... Это немыслимо!!!!! Кто?! Как?! За что??!! Как со мной так можно обращаться??!! Я же ПОРОДИСТЫЙ!!!!!
   У Людвига начиналась истерика. Он смертельно боялся всяческих электроприборов, особенно, если они издавали жуткие звуки и двигались... Ноги двинулись к стене, а в стене была розетка...
   ОН ЕГО ЩА ВКЛЮЧИТ!!!!!!!! А-аа-ааа-а-а!!!!
   Пылесос взвыл, а кот, увидев приближающуюся к нему трубку, пулей вылетел из своего убежища. Когти отчаянно скрежетали по полу...
   - А-а-а!!!! - Нат, не выпуская из рук пылесоса, бросился за котом.
   Туда!! Куда "туда"?? А-а-аа-а!!! Это что такое там, впереди??!! А-аа-а-а-а!!! Я любви хочу, а не от этого двуногого бегать!!!
   - Не-ее-еееет!!!! - Натан, бросив гудящий агрегат, кинулся на пол. Успел. Поймал. Буду жить... Он аккуратно поставил подставочку с басухой на место...
   Кот мчался в коридор...
   - А-аа-а!!! Попался!! - торжествующий крик.
   Чё? Ни-ког-да!!!! А-а-а-а!!!!!
   Лапы разъехались в стороны, и кот упал. В лужу. Сверху его накрыло что-то большое, мягкое... Тряпка...
   Не дамся!!!!! Людвиг извернулся и, выпустив когти, начал судорожно вырываться из мягкого плена. А-а-аа-а-а!!! МЯ-ЯАА-А-УУУ!!!!
   - Чё орёшь? А, кошара?
   Когти впиваются во что-то мягкое...вой и мат над ухом...
   - Знаешь, кот, как собак учат плавать?.. - коту было жутко слышать азарт и смех в голосе своего мучителя...
   Нет! Нет! Не-ее-ет!! Не знаю! Не хочу!! Не-ет!!! Только не в ванну!!! Только не в воду!!! Я не умею плавааать!!!!
   - ...их просто бросают в воду!
   Всё. Пусть делает со мной всё, что хочет... Мама-а...я умираю.. нет, я уже умер...
   Нат занёс кота над водой, вытряхнул его из тряпки и выскочил в коридор.
   - Мойся сам, сволочь!!!!
   Захлопнул дверь, и, ехидно смеясь, пошёл на кухню. После пережитого дико хотелось выпить... Хотя бы кофе...
  
   - А вы не могли бы вернуть наш пылесос?
   - Чё? - Лешак недоумённо уставился на лысеющего сорокалетнего мужчину в белой майке и потянутых на коленях спортивных штанах. Мужчина явно нервничал.
   - Тут молодой человек заходил, попросил пылесос, сказал, что вы уборку делаете, - мужчина заглядывал в комнату. Ну, думал он, хоть насчёт уборки не соврал - вон, полы какие мокрые! Зря на меня Светик кричала...
   Леш пожал плечами и нахмурился... Какой ещё к чертям собачьим пылесос?!
   - Натан!!! Иди сюда!!! - рыкнул. - Тут, вроде, по твою душу пришли!!! - только, бля, есть ли она у тебя... - Этот?
   Мужчина кивнул. Этот. Парень в смысле...
   - Нат, верни пылесос... - сердитый Леш не собирался ещё наживать проблем с соседями...их и так хватает...проблем. Этот...брат, бля, умудрился попросить у людей пылесос, а потом залить их же!!!! Урод!
   Алик сердито поглядывала в сторону Ната: она никак не могла простить ему жестокого - по её мнению, но никак не по мнению этого...drunker`a! - обращения с животным. Причём животное было полностью согласно с ней. А уж после того, как кот сушился на их с Лешаком диване...разговаривать с этим...чудовищем - не котом, не-ет! - не хотелось совсем.
   - Да как... Боги, да как ему могли что-то доверить сложнее зубочистки?!
   Кот, не рискуя выйти в коридор, торжествующе смотрел из-под батареи на Натана... Зар-р-рр-раза немытая, думал он, сверля глазами своего мучителя.
   - Аля! - Нат пребывал в отличнейшем расположении духа. Как же, кота ж он вымыл!!! - Это только тебе я не внушаю доверия.
   И правильно, думала Алик... И правильно. От тебя надо подальше держаться. А то потом больно будет. Сволочь ты, позорная!!!
  

* * *

   - Что это за на хрен?
   А?
   Натан кивнул в угол.
   - Как что? - усмехнулся Пашка. - Наша новая клавишница! - кхм, металлическая... - Бешеных, блин, денег стоит, Нат! Но Леш пнул одного...
   - Да сам вижу, что не миксер! - огрызнулся Натан. - Я спрашиваю, что эта бандура тут делает?
   Леший нахмурился. Как что...играет. Ну, в смысле, будет играть. Нат, ты чё?..
   Только плечами в ответ пожал, даже не пожал, а так, встряхнул ими небрежно...ничего, мол. Засунул руки в карманы, отвернулся и громко-громко шёпотом ругнулся.
   Пашка недовольно хмыкнул. Ты, Нат, за языком следи, а то чего доброго...
   - Э-э...- протянул Леш, чувствуя, что атмосфера стала приобретать какие-то мрачноватые тона, - Паш, давай ещё раз вступление отыграем, а?..
   - Натан, - осторожно позвал Женька, - а в чём дело-то?
   Нат покосился подозрительно. Чё?
   Ты чё разошёлся, говорю?
   Хм... Блин. Как тебе, гитараст, объяснить...прям даж не знаю... Ну...старая мне нравилась больше...
   - А-а... - хитро улыбнулся Женёк. - Я тя понимаю, Натан! - шепнул. - Железо, оно холодное и...невзаимное!
   Ах ты ж... Ну, да. Прав ты. Наверное...
  
   Сколько в мире холодных вещей...
   Натыкался на них я не раз.
   Острый гвоздь, ржавый стон, меди звон...
   Всё про нас.
   Лёд в руках, лай собак, ветер ноет в суставах...
   Озноб.
   Болен тот, кто идёт.
   Болен тот, кто идёт сквозь весь холод вперёд.
   Но за ним, за больным, за уставшим с дороги,
   Льёт дождь -
   Снег, согретый теплом шагов прочь.
  

ВОЙНА ПРОТИВ ХАОСА

Ночь таится зверем, ночь в любом из нас -

Подразни её огнём, лучше - светом дня...

Промолчит, не выйдет на поклон.

Или мир вдруг снесёт одним прыжком.

  
   - Леш, - Нат выпустил струю дыма. - А ты уверен, что ребёнок от тебя?
   Леший медленно повернулся к нему. Серо-синие равнодушные глаза... Натан облокотился о балконный бордюр, небрежно держит сигарету между пальцами...и получает страшное удовольствие от медленного отравления себя дымом...
   Ты...ты охренел??!!!..
   - То есть, уверен ли я?! - выдохнул Леший. - У тебя что, есть какие-то иные соображения на этот счёт?
   Что за... Что за... Нет слов! Издевается он, что ли??!! Пошутить решил?! Леш сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. Убью-ю-ю...
   Натан отодвинулся от начинающего звереть Лешака - если ударит, мало не покажется... Что он разошёлся-то?..
   - Да не...
   - Бл..дь, Натан! Сволочь! Ты что, в морду хочешь? Если да, то просто попроси...я тебе по дружбе, просто так наваляю...но если ты. Ещё. Хоть раз... Убью, на хрен!!! Ур-р-род!
   Эйфория улетучилась. Чёртов...Натан!!! Кто его просил влезать с...какими-то х..выми. вопросами? Уверен ли я? Ха! О чём разговор?! Уверен! И ни разу я не сомневался в...
   Леший застыл. Предательский холодок пробежал по спине.
   А...может... Сомнения... Сомнения... Самая страшная и изнуряющая на свете вещь... Убейте мня, разрежьте на части... Может...нет-нет...это... Ха! Эт бред!
   Леший криво усмехнулся... Мимические мышцы свело судорогой...
   Может, этот...может он...он...а она молчит и боится...сказать? Тем более теперь?
   Тряслись руки. Закурил. Затянулся. Легче не стало. Ни на каплю никотина. Знаю я, как такое делается...невинные разговоры, а сам всё ближе, ближе, ближе...пока уже бежать некуда и звать некого...тогда ты - царь и бог...властелин. Ты - банально сильнее, и ты принуждаешь...в этом - особое удовольствие, в подчинении себе... А Натан... Чёрт, да он же невменяем!!!
   Лешего вдруг затрясло, как при лихорадке. Он представил... Алик... Натан...а она ничего против не может. Знаю...
   Нет! Не может такого быть! А-а-а!..
   Леш только сейчас заметил, что курит уже третью сигарету подряд.
   И почувствовал, как холодный ветер из прошлого прошёлся наждаком по его телу.
   Как же холодно...одному.
  
   Что? Что ты смотришь на меня? Пройти дай, Алик. С балкона выпусти, мать твою!!
   - Какая же ты сука, Натан, - тихо так сказала, без эмоций.
   Застыл, глядя на неё.
   Чё? Глаза у Альки большие и как будто другого цвета, чем раньше. Чё?.. Бледная такая, как привидение. Бл..дь, ты что, слышала всё?.. Хм. И какого хрена?
   Стоит она и смотрит. В глаза.
   Да пошли вы...Воды хочу. До смерти - от курева в горле не осталось ни грамма влаги. Чайник. Ка-а-айф! Тёплая вода течёт по горлу, заполняя внезапно образовавшуюся пустоту...
   Ты - сука, урод и ещё куча самых поганых в мире вещей, говорила она беззвучно. Губы сухие почти не двигались.
   Как ты мог...даже просто подумать...а уж тем более сказать...ему...
   Хмыкнул. Злой я, да? Очень злой. А мы, оказывается, такие, бля, чувствительные!
   А ты думала что??!! Мир прекрасен??!!..
   - А ты уверена, что Леш не такой?.. Не такой как я? - грохнул чайником о решётку плиты.
   В огромных, почти жутких серых глазах плеснулся и хлынул через край страх.
   Уйди-и-и!!!!
  
   Где этот х..в наркоман?!..
   Хлопнула входная дверь. Леш всмотрелся в полумрак кухни. Ушёл. Нет - сбежал. Всегда только бежит, бежит быстро, не оглядываясь, оставляя за собой... Фу. Сволочь, никогда ни о ком не думающая. Хрен с тобой.
   Маленькие холодные ладошки забрались ему под рубашку, замерли, отогреваясь. Алик. Разбудили таки её...тут же слышимость... Уткнулась ему в спину. Дышит. Запах запоминает.
   Леш повернулся к ней. Что за...
   - Тс-с-с... - она приложила палец у его губам. - Я слышала всё, что сказал этот... Если ты сомневаешься... - прерывистое дыхание.
   Боги, да она боится! Меня!!! Но... Бля, я убью его!!!
   Леш чуть не взревел.
   - Аля, - он твёрдо посмотрел на неё, сжав руками её, начинающие подрагивать плечи. - Я тебе верю, как самому себе. А я - единственный человек, которому я безоговорочно доверяю в этой жизни. Поняла?
   Кивнула. Вот и хорошо. Только в глазах, глубоко-глубоко...слёзы. Потому и смотрит в сторону. И губы...дрожат...
   Ната я убью...при случае.
   Пока мне есть, чем заняться. Например, успокоить Алик. И...
   Леш притянул жену к себе и, крепко обняв, зарылся лицом в её волосы.
   - Тише, девочка, - он вдруг как никогда остро почувствовал разницу в возрасте. - Тиш-ше...я с тобой. Всё хорошо. Нас теперь трое...
   И я несу теперь ответственность не только за тебя, но и за того, кому мы дали жизнь.
   Он чувствовал подбородком её затылок. Какая она маленькая...тёплая. Совсем-совсем моя.
   Улыбнулся.
   - Аля, - воздуха в грудь, чтоб вдруг дыхание не сбилось. - Я люблю тебя.
   Хотелось кричать об этом на весь мир. Только ты успокойся, хорошо, а? Тебе ведь нельзя волноваться...
   Внизу заливисто лаяла собака, и ругались соседки. Опять. У них всегда есть повод. Один рождается ребёнком, другой - стариком... Кто-то плакал. Навзрыд. Ветер гонял старые мокрые листья и звал зиму. Серое небо. Серый мир.
   Где-то там, внизу, под дождём, шёл Натан, шаркая ногами по асфальту.
   Ну и пусть...идёт. Где-то...
  
   Алик сидела на раскладушке и с удивлением наблюдала за мужем. Им овладело какое-то совершенно безумное желание вычистить в квартире каждый сантиметр. Особенно на кухне...вернее, только на кухне.
   Ну, почему, кипучая конструктивная деятельность просыпается в человеке только тогда, когда ему паршиво? Правда не у всех...некоторых, наоборот, тянет громить всё вокруг... А...уборка в квартире, это что? Разрушая царящий в ней хаос, создаём некое подобие порядка, чтобы потом...
   Прям лента Мёбиуса какая-то...
   Она тряхнула головой и тут же поймала на себе внимательный взгляд Леша, мол, ты как? Нормально, всё нормально...почти... Она отвернулась. Вроде бы на кирпичи над плитой смотрит...
   Ага, как же...на кирпичи...Аля! Я тебя насквозь вижу...тебе же хреново...как и мне...
   Шкряб, шкряб, шкряб - шваброй по полу...вернее тем, что от неё осталось. Так...пара палок, сколоченных...
   Так, теперь отсюда, отсюда и отсюда...ух ты! Сколько же мусора у нас в доме: бычки, банки, пакетики из-под чая, кофе...кхм...презервативы...ну, это как раз таки и ничё - было бы удивительно, если бы их не было...
   - Леш, ты чего? - смотрит недоверчиво, с опаской, как на вышедшего из леса дикого зверя: а что он дальше сделает, пройдёт мимо или...
   - Ну...я же обещал освободить тебя от домашней работы! - Леш старался, чтобы его голос звучал бодро...мда-а...таким даже цыплёнка не успокоишь.
   Она звонко засмеялась.
   - Кто так уборку делает!
   Ура! Есть контакт!
   - Я! - гордо, так, словно, новый закон физики открыл...хотя...на фига им с Алик закон физики, даже новый?
   И с удвоенной энергией снова...налево, направо - пыль по углам, в воздух её, чтоб плясала в последних лучах заката, золотилась, снова оседала на пол...до следующей войны против хаоса...
   Так. И куда это теперь? Леш задумчиво почесал затылок...а вслед за...этим... Решительно распахнул дверь.
   Х-ха! Банки загрохотали по лестнице вниз, вдогонку полетели - бычки, бумажки, пачки от сигарет, пакетики чая...стоп! А вот это я уж как-нибудь сам вынесу...дети же...напротив...
   - Что же вы творите на ночь глядя-то, а? Ироды! Щас милицию вызову!!! - Ксана Марковна была настроена решительно. Леш - не менее...
   - Уборку! - крикнул Леш и, от греха подальше, запрыгнул за дверь. Вот. Теперь пусть вызывает. Хоть два раза. С Панфутьичем мы легко найдём общий язык...
   Так. Осталась ещё одна вещь. Леш посерьёзнел.
   На раскладушке так и сидела Алик.
   - Аля, - вкрадчиво начал он. - Можно тебя попросить?
   Удивление.
   - Да, - настороженно. Видимо зверь повернулся и смотрит на неё, вместо того, чтобы уйти...
   - Встань, мне надо под ложем вымести, - слово "ложе" прозвучало не смешно.
   Да, пожалуйста!
   Леш ухватил раскладушку и понёс к выходу.
   Алик пошла следом, искренне не понимая задуманного Лешаком. Поняла только на улице, под дождём, у мусорного бака, куда с диким грохотом был отправлен объект её недоумения.
   - Ржавая, - пояснил Леш. - Новую куплю...
   Окстись, на какие деньги, подумала, но не сказала Алик. Даже не спросила, где будет спать...Натан.
   -...может быть... - добавил Леший.
   Мокрые коты злобно следили за двумя фигурами, скрывшимися в подъезде. Какая разница, где спать, лишь бы не пришибло...да и пожрать было бы.
   А у фонарного столба, единственного светоча во дворе, выла грязная чёрная собака.
   .

EASY RIDER

  

Если манит даль, то педаль до отказа

Ледяной асфальт - зеркало судьбы

Улетай душа, шире шаг, больше газа

В этой суете ты почти забыл

Всё, что так любил...

  
   ...- Эй, пацан!
   Тяжёлая рука. На плечо. Мне. Бл..дь! Замираю и не двигаюсь. Ща он скажет, чё ему надо, а там видно будет, что к чему.
   - Ты это чего делаешь?
   А то, бля, не видно! Книжку читаю! "Обломова"... Вот баран!
   - Я с тобой разговариваю, или как?
   Со стенкой!
   - А ну... - хватает меня поперёк живота и пытается развернуть лицом к себе. - А-а-а! С-сука!!!
   Не х..й лапать! Один уже получил в живот. Этим же ножиком. Который ты, бл..дь, у меня отобрал. Аааа-аа-а! Больно! И в глазах звёздочки летают...
   - Сволочёнок ты патлатый, а! И где только вас таких разводят? - костяшки потирает. Для виду. Если б хотел, зашиб сразу. Насмерть. Ну и х..й с ним. Всем бы легче стало. Точно.
   Руку отпусти!!! Ур-род!!! Бля, как же башку теперь ломит...
   - Ты разговаривать умеешь?
   Отпустил. Прижимаюсь спиной к машине. Жду. Отмычки прячу. На всякий случай.
   - Спорим, что не вскроешь?
   - Что? Я? Этот хлам??!! - я в шоке. - Да я её уже вскрыл!!! - открываю дверцу.
   Что? Съел, да? Ха! А мужик уже кивает мне изнутри машины. Садись, покатаемся.
   - Я тож вести могу... - зло бросаю, так, по-взрослому.
   Ха! Взрослый, бл..дь! Взрослые морду бьют, когда у них отбирают трудом нажитое, а я... Сопляк. Маловат ещё, для мордобоя...
   - Садись, - рычит и ухмыляется. - Сегодня я катаю! Чё? Обидно, что я у тебя игрушку отобрал? Да ты, пацан, талант! Ты себе таких игрушек нагребёшь!
   Он прав. Я силу чую. В себе.
   - А, ладно, пацан, - рукой машет. - Садись ты за руль!
   Да легко!
   Та-ак... А музыки тут почему нет? Щазз, будет! "Painkiller" Пристов. И ни хрена вы не понимаете в музыке!!!
   - Да ты у нас меломан! - хохочет. - Ну, Меломан, будем знакомы, я - Хантер.
   Бля-а! Машина вильнула по дороге. Сзади отчаянно давили на клаксоны, кто-то в кого-то врезался. Хантер. Сам Хантер?! Ну, бля, дела! Бурчу что-то неразборчивое, и только всё сильнее жму на педаль. Мотор отчаянно воет, набирая обороты.
   - Не боишься? Вдруг тормоза откажут?
   Сжимаю зубы и молчу. Злость рвётся наружу, рвёт изнутри. Мне больно от её желания выйти из меня. И приятно. Я... Это неописуемо, то, что испытываешь на бешеной скорости... Тем более на незнакомой машине, будь она хоть трижды идеальна...
   Знаешь, Хантер, тормоза придумали трусы! Х-ха! Ах-хха!
   Говорю ему об этом. Он демонически хохочет, хватает руль и выворачивает на встречную. Я выжимаю из машины последние её железные силы. И ещё больше. Я не трус.
   И, как назло, никого навстречу...
   Может, я просто хочу боли? Говорят, что боль очищает. Только от чего - молчат.
   - Развлечься хочешь?
   Че-го?! Кошусь на него. То есть? А-а... Уфф... Не, мне пыли не надо. Тем более ангельской. Не люблю я этих бесполых существ. Языческие боги проще. Понятнее. У них всё, как у людей.
   У меня своей пыли хватает. Хочешь, поделюсь? Только от неё никуда не улетишь.
   Хантер хохочет и откидывается на спинку сиденья. Похоже, ему всё равно, куда мы едем. Куда я его везу.
   А мне всё равно, куда еду я.
  
   Горит! Ты гля, как горит! Ух ты! Восторг. Сердце колотит в рёбра, аж сломать хочет. Сиди, глупое! Без них ты и десяти минут не проживёшь! О-о-оо-о!!!
   Пламя. Дикое, необузданное, словно бешеный хищник, на мгновение выскочивший из клетки. Только несколько секунд есть у него между прыжком и выстрелом. Эй! Хищник! Убей дрессировщика! Убей его!!!
   Чувствую на себе взгляд. Смотрит. Изучает. Как зверь перед прыжком. А у меня нет даже ножа.
   - А ты злой, Меломан, - закуривает.
   Отворачиваюсь. Я не злой. Я беспомощный. Вот и злюсь...
   - Здорово горит, правда? - весело. Он счастлив. Вроде бы...
   Угу.
   - Я давно хотел от неё избавиться.
   Что? Это была его машина?! Уй ё...
   - Ну чё, Меломан, пошли? - протягивает мне сигарету.
   Смотрю на него ошарашено. Затягиваюсь.
   - Куда? - спрашиваю, давясь дымом и кашляя.
   - Туда, - Тихий стал. Плюнул. Посмотрел на север. - Ты меня от прошлого избавил. А за это платить надо.
   Или расплачиваться.
   Бля. Вещи, которые никому не нужны. Их дарят, передаривают, отдают... А потом находится кто-то сердобольный и прекращает всеобщие мучения, выбрасывая или ломая её... Или дурак, типа меня.
   Оказывается, бывает ещё и ненужное прошлое... Жизнь, бля, взрослая. Не хочу. Но...придётся.... Детство... Когда оно ушло? Куда? Эт, конечно, хорошо, когда тебе говорят, что оно не уходит, а либо остаётся внутри, либо умирает навсегда... Не, это умный человек сказал. У него так, наверное, и было. Его детство осталось с ним. А моё...убили. Отравили стрихнином, забрали родственники, просто увезли куда-то, оставили в одиночестве. Оно умирало с пеной на губах, хрипя и выгибаясь, закидывая голову назад. Уезжало, плача, в машине. Не пытаясь ничего сделать, - или не умея, или не зная, что можно, - оставалось у крыльца, глядя вслед.
   Был бы один - не заплакал бы. А сейчас - плачу. Только темно и никто этого не видит, тем более что костёр уже погас. Больше никогда не увидит. Клянусь... Ну, обещаю, это точно.
   - Ну, что? По бабам? Или ты ещё маленький? - отгоняет воспоминания. Ухмыляется, сволочь.
   Молчу. И чувствую, что краснею. Я тут, о вещах думаю, о детстве, а он...
   - Тогда точно по бабам, - удовлетворённо усмехается Хантер. - Пошли, тут...недалеко. Тебе ведь некуда идти.
   Утверждает, с-сука. Да. Некуда. Давно - некуда.
   Он глубоко вдохнул дым, развернулся. Пошёл по дороге, пиная ногами камешки.
   Я - за ним.
   На север...

Ты не виновата

  
   Чёрная. Шикарная. Живая.
   Ты не виновата, девочка, что он тебе достался... Один раз продал, другой раз - бросил. Вернётся? Не знаю. Поверь, ему лучше не приходить. Убью.
   Я только одно накрепко выучил. Он всех бросает, уходит, убегает. Только тебе он ничего не сказал...
   Ты...извини, а... Ну, он-то, даж если и вернётся, не извинится. Это я точно знаю...
   - Жень! - не слышит. Уткнулся в свою неопределенной породы гитару, наушники натянул и чего-то там наигрывает. - Женя!
   - А?
   Два!
   - Ле-еш, - смотрит на меня, нахмурившись, волосы за уши убирает. - Ты чего?
   Бля-а, Жень... Чего-чего... Ору я на тебя, вот чего. Почему? Дурак я, вот и ору. Слабохарактерный дурак. Получите-распишитесь. А на кого мне ещё орать? На Пашку? Так ему всё по х..ру. Алик? Да я себя скорее прибью, чем на неё голос повышу. А ты, Жень, - да, я эгоист, как и всякий человек! - мало того, что не пошлёшь меня куда подальше, так ещё и выслушаешь. Потом, если надо, дашь в морду, обматеришь...но только потом...а сначала, глядишь, и скажешь чего полезное...
   - Жень...
   - Да?
   Выслушаешь, хорошо? Спасибо, Жень...
   Знаешь, сейчас...я сам себе напоминаю сожжённую спичку. Причём мной костра не зажгли...пожара не устроили...даже банально газ на кухне и то... Просто подняли с пола - из коробка, мол, выпал, - чиркнули по сере, поглядели...пламя вспыхнуло...ну, и бросили в пепельницу. Теперь не мешаю, и на полу чисто, и коробок открывать не пришлось, и...
   Так ведь проще. Чирк... Короткая вспышка... Нет спички - нет проблемы.
   - Леший, - серьёзный такой. Хмурится. Опять. - По-моему, тебе надо пойти домой и хорошенько выспаться...
   Ага. Надо. Но так лень вставать...
   - ...у тебя вон, круги чёрные под глазами...
   Наверное. Не смотрел я сегодня в зеркало. Даж не брился. Заметно? Ха! А то!.. Да ладно...только просьба одна к тебе...
   - Жень, - не смотрю на Gibson. Жень... - Подержи её дома, а, - киваю в сторону.
   Убери её отсюда!
   - Хорошо...
   - Забери, - бл..дь! Ну, что у меня за тон?! Я, Жень, сёдни не в себе...
   Да вижу, Леш, вижу. Ладно.
   Бумага. На полу. Бл..дь! И кто опять свинячит?! До мусорки, бля, дойти - никак, да?! Так, и чё там написано?..
   "...ИС) и технологии в коммерческой деятельности. Структура и состав АИС. Понятие информационного обеспечения как части АИС.
   Возможность и уровень автоматизации торгово-экономических задач. Классификация АИС и автоматизированных информационных технологий (АИТ)".
   Бля.
   "...Методы классификации и системы кодирования информации. Клас-сификаторы информации и технология их применения. Разработка классификаторов товаров, поставщ..."
   Ясно. Женька. Припёр опять какие-то листы из универа... Ма-а-ать!! И как там они такую чушь изучают? Бр-рр-р... Еле этот огрызок дочитал, а они там годами...такую дурь... Ладно, история. Эт хоть интересно. Люди, о которых сейчас рассказывают, жили, любили, страдали...когда-то. Чертовски давно. Но: они были. События - тоже. Они людьми...бля, слово-то как подобрать?.. Делались? Не. Они происходили. С людьми. Как со мной сейчас. Тоже что-то происходит...
   Ща, огрызок, я тя выброшу, куда полагается... Чтоб ещё кто-нибудь об тебя, такой же умный, бля, как я, мозг не сломал. Так, стоп. А тут что? С другой стороны...
  
   Брат, не спи, проспишь дорогу...
   Вместе с ней - себя...
   Заглуши свою тревогу,
   Отпусти меня.
   Я б ушёл, да только нужен
   Повод...
   Чтобы...навсегда.
   Брат, а голос мой...завьюжен.
   И внутри - зима.
  
   Бля-а... Поэт х..в. Зараза, писать можно разборчивей, а? Как был, бля, почерк...лет в пятнадцать...так и остался...каракули... Хотя, какая, на х..р, уже разница? Тут и отпускать не пришлось. Сам, с-сука, ушёл.
   Же-ень! Знаешь, что? Если б я мог, я стал бы ветром...
   - Че-его?! Леш! Стой!
   Дверь завизжала и закрылась. Женька вздохнул. Ветер. Не-е-е, Лешак. Эт хорошо конечно, когда ветер...есть. Где-то. Но ты у нас - земля. Твёрдая. Надёжная. Вот и достаётся тебе весь груз...
   А у неба свои проблемы... Что ему до нас, земных?
  
   Будем знакомиться? Ах, ну да...знакомы уже... О! Давай!
   А-а-а!!! Извини, я сделал тебе больно?! О-ой! Прости-прости-прости-и!!! Я...не умею обращаться с женщинами... Да и не хочу...теперь. Поверь, женщины тоже умеют делать очень больно. Честно. Так, что потом ты... Ч-чёрт! Ты себя даж человеком не считаешь. Самое паскудное, когда о тебе потом рассказывают... Всё. И даже больше. Того, чего не было никогда, чего никогда и не думал делать...
   Понимаешь, я...счастлив. Сейчас. Оче-ень!.. Знаешь, говорят, что в появлении таких как я, тоже виноваты женщины. Верю. Ох, б..дь, как верю-у! Что-то там про нехватку гормонов. Мужских. Половых. У женщин! Х-ха! Удивлена? Типа потом у мальчиков мозги по-женски работать начинают... Не, бля, круче! Он по женскому типу развивается! Во! Прикинь, да?! Мозг! Хотя... Эт, бля, мужчины говорят... Ха! Да кто там их проверит? Мужчин этих... Мало ли, что они скажут.
   Что? Утомил? Ну, вот... Я ж говорил, что не умею обращаться с женщинами...
   - Симо-она! Ну... Ну, куда тебя несёт, а? - Богдан беспомощно смотрел на монитор. Там посреди текста договора о сотрудничестве вылезла совершеннейшая чушь. - Сима-а-а!!! Ну, клавиатура ж это не проспект!!!
   А я-то чё? Я, между прочим, до сегодняшнего дня была единственной женщиной в этом доме!!! А теперь?! Терпите! Блин. Фсё! Я - ревную! Вышла, блин, на тропу ревности!
   - Женька! Уйми свою женщину!
   Ой, Gibs`y, sorry me, please, я ща...
   - Сим! Сима! - куда??!! - Симона-а!! Ну...будь ты человеком!
   Ага, щазз! Кто другую привёл в дом? А? Не, ладно бы привёл, так на меня ещё и ноль эмоций!!! Сидишь с этой...деревянной...странной...чужой...
   Богдан смотрел, как кошка нырнула под кресло. Женька, упав на живот, выманивал её оттуда. Да-а, Жень... Теперь она даст жару...
   - Богдан! Да не смейся ты, а помоги лучше!
   Ага. Уже.
   Богда-ан! Ну, хоть ты!.. Будь человеком, а?..
   - Ха! Жень! - Богдан, распластавшись по полу, пытался вытащить кошку из-под кресла. - Мне кажется, она ревнует!
   Кто? Симона?
   Хто? Я? Щазз! Ну...если только чуть-чуть... Я ж...женщина...хоть и кошка...
   Сима выскочила с противоположной стороны от Богдана и...попалась ЖенькЩ.
   Щас! Ага! А ну, пусти! И без рыбы не подходи! Я - обиделась!!!
   - Ау! - Женька вскрикнул: кошка вывернулась из его рук и побежала к дивану. На руке медленно наливалась кровью царапина.
   - Симона! Только не по при...мочке-е... Симона! - Женька не знал, то ли ему плакать, то ли смеяться. Богдан, сидя на полу, уже давно выбрал второе... - Сима! Ну, как я теперь играть буду?!
   Не-зна-ю! Ты у нас гитараст, или где?
   - Сим! Мне теперь при таком звуке тока "Гражданскую оборону" играть! - Женька ударил по струнам, заиграл. - Что нас не убивает, то нас делает сильней! То, что нас не убивает, то нас делает сильней!
   Что смотришь? Какой звук, так я и играю! И пою... Сама мне его отстроила, а теперь не нравится!
   - Оставь женщину в покое, Жень...
   Хм...ну да...
   - Тогда за её покой расплатишься ты! Натурой...
   Богдан ехидно фыркнул.
   - Майонез в холодильнике на средней полке, салат тоже там... - взглянув на Женькино лицо, не удержался и добавил: - Кстати...- глаза в потолок... - Натурщик у нас - ты! Забыл? - рассмеялся.
   Богдан!!!
   Ха! С кем поведёшься, Жень, с кем поведёшься... получишь ты свою "натуру", не переживай...
   - Сыграй, Жень...
   Да запросто! Что, Gibs? Ты хочешь...со мной?! Я ж тебе больно сделал. Только что. Ты...привыкла?! Да он...этот... Слов, бля, нет! Ну, если ты настаиваешь... Я...попробую. Я не обещаю, что смогу... У меня не получается с женщинами... Поможешь мне, хорошо?
   Смотри, Жень, даже Симона вылезла. Слушает, как ты играешь. Правда, Сим, он здорово играет? Ой! Ну, Сим, попросилась бы, а!.. Ну да, влезть по моим штанам интереснее, понимаю... Эх, только, знаешь, под штанами-то - ноги... Больно.
   А я, вот, когда-то на флейте играл. Может, и вспомнил бы чего... Вон, Леший всё достаёт, бросай, мол, ты свои цветочки, приди да сыграй. Там в песне надо, соло какое-то гитарное заменить... Не нравится ему там что-то... Музыкант, что поделаешь. Они, видимо, все такие, из особой глины сделаны. Может, действительно, сыграть? Попытка - не пытка, факт! Порепетировать дома с Женькой, а потом и к Лешему можно. Он ж звереет, если в записи что-то не так... Что, Сим? Честно-честно! Играл на флейте. И немного на скрипке... Стриптиз? Девушка? Это откуда у Вас такие мысли?! Не-е... Ха! Эт Женька когда-то... Да-авно-о-о! Ой, Сим, ты только никому не говори, ладно? А то Женька меня прибьёт... Ну, ладно, не прибьёт, а так...стукнет. Он у нас парень горячий...и рука у него тяжёлая. Меня? Не, не бил. Никогда. Нам же, Сим, приходилось одно время выбивать своё право на жизнь среди нормальных людей... Их он и бил... Нормальных этих.
   Знаешь, тебе проще. Вот у тебя практически хвоста нет...так, кусочек. А другим котам и кошкам по фиг. Вы ж звери. Маленькие хищники, которые просто снизошли когда-то до людей. Вам так удобнее, видимо... Вот и терпите нас рядом.
   Си-им!!! Давай лучше Женьку послушаем, а? Он сегодня просто... Не такой... Давай, а?
  
   Ну и?
   Симона лениво приоткрыла один глаз. Левый. Посмотрела на Женьку. Потом на Богдана. Чё нада? Я, блин, сплю!
   Да, мы вроде тоже...спать хотим...
   Эт в каком смысле?
   В прямом! Сима, сколько раз говорить, ну... Господи! Сима! Ну, почему ты ото всех всегда самое плохое цепляешь, а?
   Идите вы...спать!
   Тогда подвинься!
   Куда?! Я и так между подушками сплю! Эй! Вы...чё? На пол? Меня?! Уй ё!! Ну... Ланна, раз у вас сёдни такое дело...пойду спать на кресло... Блин.
  

БАНДА

  
   ...- А-а! - раздался звонкий мальчишеский вопль. - Пусти, гад! Ты мне руку сломаешь!
   - Ах ты, сука, голосок прорезался, значит?! - поднял брови Вождь.
   Серым металликом отливал в ночи бок верного коня. Вождь недоверчиво покосился на машину - что ж ты, конь, молча стоял да ждал, пока тебя уведут, бля, на верёвочке да за заборчик?! Вчера ж тока сигнализацию проверял!
   Вождь наступил сильнее, медленно переводя весь свой вес на правую ногу. Больно, что ли? Неужели, правда, больно?.. Не верю - фальшивишь!
   - А-а-а! - заметался подросток.
   Он вопил что есть силы, пробовал пинаться, бить кулаком и даже кусаться, но всё без толку. Словно кто-то вбил тебе в запястье кол или огроменный гвоздь, рука совсем онемела под тяжёлым байкерским ботинком. Можешь про остальные три конечности напрочь забыть, они не помогут, будут только бессмысленно болтаться вокруг, отчаянно стуча по земле...
   - А!.. - из последних сил и с последними на свете ругательствами.
   Послышался какой-то страшный хруст...
   Моя рука! Чёрт, убьют ведь! Убьют! Нет!.. А, сволочи!! Пусти!
   Вождь убрал ногу, но не дал мальчишке даже помниться и подняться - схватил за ноги и потащил куда-то пузом по земле. По рыхлой, чёрной, холодной земле...как в самом страшном кино...мальчишка хватался за землю пальцами, ногтями за камни, но всё равно скользил...Сквозь крик и слёзы увидел, как разбегаются за забором друзья...как бегут прочь, сломя голову... Предатели! Меня же убьют! А-а! Помогите!!.. Зачем я вообще сюда полез!..
   Руки, ноги, живот - всё горело страшно, испытав на себе силу трения о землю, камни и асфальт. Поэтому когда Вождь швырнул малого разбойника в угол каморки на какой-то пошатывающийся стул, у того осталась лишь злость... Поглощающая и объясняющая всё.
   Чёртов байкер!..
   - Как звать? - рявкнул байкер.
   Молчаливое сопение в ответ. Никого я не боюсь. Пошли вы...
   Вождь сел напротив, верхом на стул, спокойно положил руки на спинку. Смотрел долго, испытывающее. А позади стоял великан... Настоящий великан... Страшный и ужасный... Весь чёрный, бородатый... А ещё пахло какой-то рыбой...и машинным маслом...
   Убьют, решил мальчишка. Точняк, убьют...
   - Машины, значит, нравятся? - спросил Вождь ехидно.
   Помирать так с достоинством... Сопение и взгляды исподлобья.
   Вождь ещё раз спросил. Грозно. Казалось, сейчас как долбанёт чем-нибудь тяжёлым...и всё. Конец. Умирать-то умирать...ладно... Только уж...не очень почему-то хочется... Машины? Нравятся ли машины?
   Кивок.
   - И разбираешься в них? - недоверчиво покосился Вождь.
   То, что сидел перед ним именно Вождь, парень знал точно. Как не знать?..
   Кивок. Злой. Решительный. Уверенный в себе.
   Вождь прищурился: осмелел он, что ли? Когда успел?
   - А чё ж гробите машины-то? - спросил он. - Угоняете да бьёте? - так как мальчишка молчал, поджав губы, Вождь продолжил: - Перетаскали у меня лучших коней, сукины дети. Из-за вас только и пришлось забор ставить... Знаешь, на сколько загремишь, если я постараюсь?..
   А мне всё равно...
   Вождь поглядел внимательно: сидит, голову повернул в сторону, на меня не смотрит...волчонок...
   - ...А я и стараться не буду... Я тя прям вот здесь убью. Тело закопаем вон, на заднем дворе, никто не найдёт.
   Чего?!
   Обернулся-таки парень. Вождь сидел, совершенно спокойно раскуривал сигарету.
   Мальчишка презрительно фыркнул.
   - Что, искать некому? - Вождь выдохнул дым. - И не боишься ничё?
   Молчание. Наглое. Уверенное. И чуть-чуть...испуганное. Но это там, внутри, очень-очень глубоко... На лице, измазанном землёй, не увидать.
   - Ладно, - кивнул Вождь, тоже помолчав, - тогда живьём закопаем. Фокс, - чуть обернулся к великану, - лопату тащи.
   А...как...как это "живьём"?!
   Глаза мальчишки непроизвольно округлились, лицо сделалось совсем испуганным и детским. Байкер только усмехнулся.
   - Я это...- загремел великан, - яму пойду...
   - Ага, - кивнул Вождь, - И поглубже. Шоб голосок не пробился.
   Хлопнула дверь за великаном...
   А...как же... Блин, мамочка! Нет. Так не бывает! Не-е-ет!! Чё...чё им надо-то от меня теперь? А-а!...
   Вождь чуть брови поднял: хошь сказать чего?
   Молчание. Теперь совсем испуганное. Дыхание частое-частое. А внутри крик: не надо! Не хочу!.. Глаза горят, бледный стал такой... Пот на лбу выступил... Что же делать... Что же делать...
   Вождь выкинул сигарету, почесал устало бороду и прищурился на мальчишку. Тишина...только постукивание лопаты во дворе. Сидит пацан, ни жив ни мёртв. Сидит и словно язык проглотил. Чё ты молчишь? А, глупый?.. Поори хоть...
   Блин...убьют... Закопают живым...такое даже во сне страшном не приснится... Из-за каких-то долбанных машин... Зачем я сюда полез, зачем?! Дурак! Х..ва банда!
   В глаза смотрит, малой. Ишь ты. Смелый какой нашёлся.
   Да к чертям банду!.. Да пошли вы все!...
   У-у...глаза какие! Горят прямо огнём. Смелый ты, пацан. До глупости.
   Слушайте...ну...не убивайте, а? Пожалуйста... Ну, что я вам сделал такого? Ну...машины, подумаешь! Да я... Да я...
   Скрипнула дверь... Лопата, вся в земле, стукнулась об угол.
   - Готово, - буркнул великан коротко.
   А...что?.. Сердце убежало в пятки. Во рту пересохло.
   За ноги, за руки...брыкающееся и вопящее на все лады тело. На улицу. В яму.
   - А! Помогите! А-а-а!!.. - вопль, стон, визг...
   - Заживо погребённый будешь...- смеётся Вождь. - Немногие такой чести удостаивались!
   - А! Пустите, сволочи! - отчаянный крик.
   Господи! Помоги! Они ещё и поют что-то! МАМА!
   Испугался пацан не на шутку. Фокс поглядел сквозь брови на своего Вождя. Нахмурился.
   - А вот и...яма! - обрадовался Вождь.
   Мама... Закрыл глаза. Нет! Страшно! Темно! А! Бросили, бросили, сейчас землёй засыпят, убийцы, и всё! Мамочка! Холодно...холодно и...мокро! Мокро - вода кругом! Не могила это - река! В реку бросили!
   - Я плавать не умею! - пронзительный вопль.
   - Ха!
   Вождь и Фокс стояли на берегу и практически покатывались со смеху. А парень барахтался и отчаянно кричал. Вот же крикливый малый!
   - Так как звать, лохматый? - кивнул ему Вождь.
   А ведь и правда плавать не умеет! Барахтается неуклюже как муравей, воду глотает, руками машет... Видно, что существо дворовое...голодное до всего...но неумелое...
   - Алексе-е-ей! - из под воды донеслось.
   Речная гладь пошла волнами. Вода, как хищное животное, с жадностью хватало жертву: не уйдёшь!..
   - Лёша, значит...- Вождь почесал затылок задумчиво.
   - Леший...- усмехнулся Фокс.
   Фокс всегда как-то метко подбирал прозвища. Чётко. Прям в точку.
   Макушка показалась из воды. Потом рука с растопыренными пальцами. Правая рука. Жива значит рука-то? Вождь усмехнулся. Жива и к небу тянется! Подальше от смерти, поближе к жизни.
   - А лет те сколько? - нагнулся над водой.
   - Пятнадцать! - голос захлёбывался, вокруг разлетались брызги.
   На стоянке лениво погавкивали собаки. Вот кто во всём виноват. Фокс. Не кормил бы псов на убой, так и воров бы не было! Надо злых собак брать, чтоб сразу зубами щёлк - и пополам! А это... Хвостами виляют, брюхо висит до пола... Потом ещё, чего доброго, щенков приносят... Ну, почему не получается у нас вывести злых собак?!..
   Вождь хотел переспросить парня, крикнуть ещё что-нибудь вроде: "А? Не понял, повтори-ка!", но вода почти укрыла мальчишку с головой, а Фокс нетерпеливо затоптался на месте. Ишь ты...беспокоится. В воду сейчас сам бросится, чего доброго.
   - Давай руку, глупый, - Вождь протянул пацану свою большую ладонь.
   Не доверяет...барахтается... Предпочитает утонуть, что ли?
   - Ну, давай-давай, - поморщился Вождь нетерпеливо. - Наглотался ж воды... Она тут грязная, не утонешь, так от заразы какой помрёшь!
   Мальчишка крепко схватился за спасительную руку.
   Вот...че-е-е-е-ерти....
   - Я... - пробормотал он сипло, - я...жить хочу!
   Вождь усмехнулся, затаскивая парня на берег:
   - Вижу... Теперь вижу. Но хотеть, брат, мало...
  

КРЕПОСТЬ

  
   Людвиг! Здравствуй, Людвиг! Ну, ну... Тише, радость моя рыжая... Тиш ты! Дай разуюсь и возьму тебя на руки... Ай! Ну не кусайся-а же ты! Щас! Любви он, видите ли хочет! Ща! У, нетерпеливый какой!..
   Ну, всё, иди ко мне... Давай просто посидим здесь, на полу, в коридоре. Эй, оставь моё ухо в покое!! Людви-иг!!!
   Что это? Это слёзы... Тебе удивительно, правда? Коты же не плачут. Даже когда им больно. Эх, Людвиг... Как всё просто у вас, у кошек. Всё на морде написано. Все эмоции, пристрастия, всё, абсолютно всё можно прочесть среди ваших хвостов-лап-усов-полосок... Вы всегда говорите только то, что думаете... Перед нападением - предупреждаете. Долго, чтоб дойти успело до нас, таких непонятливых людишек. Сначала шипите и отскакиваете...потом вжимаетесь в пол и ворчите...воете, уши прижав к голове и разъярённо стуча хвостом... И только в самом крайнем случае - нападаете, замерев сначала на трёх лапах, приготовившись к драке. Но и бьёте вы тоже - не жалея. Оно и верно, зачем жалеть? Ведь предупреждал, говорил ведь, даж не намекал.
   Как генерал, готовящийся к осаде, сначала великодушно предлагает сдаться на милость победителя...
   А люди зачастую бьют в спину. Порой очень медленно и аккуратно вводя нож в твою душу, вспарывая её, как мясник баранью тушу... А если у кого достанет смелости ударить, глядя в глаза своей жертве... То столько наслаждения можно увидеть в глазах напротив... Ещё и нож возьмут особый..."бабочку"... Или... Нет, всё таки не так называется нож, в котором лезвия, попадая в тело, раскрываются. Как лопасти вертолёта... Ты не знаешь, что такое вертолёт? Людвиг, это не суть важно... Такой нож, если его повернуть...он очень подлый, этот нож... Он не оставляет шансов, Людвиг. Он крушит внутренности, на лохмотья рвёт...после такого удара - не выжить, Людвиг...
   Людвиг! Ай! Ну, ладно, может, если ты вылижешь мне лицо, оно станет чище...говорят, что у тебя есть фермент, который убивает всякую заразу... Только, не поможет, боюсь... Против этой грязи...
   Душу не вылижешь...
   Бьют, не жалея. Ногами, да чем угодно. Не жалея самого святого, что есть в этой жизни. Не знаю почему... А ты? Из зависти, говоришь? А, может, ты и прав... по принципу "так не доставайся же ты никому". Порой это... порой такой поступок - предательство - это самое значимое, что человек делает за всю свою жизнь.
   Это легко, Людвиг, - предать... Сложнее потом осознать, что ты сделал. А некоторые не осознают...никогда. Им всё равно. Они такие по сути своей. Им не понятно, как это, когда слова - жгут.
   Такие потом просто уходят.
   А бывает, Людвиг, что люди заранее планируют то...то, что делают...
   Да, да, Людвиг... Я всё ещё плачу... Это очень тяжело - душу сшить. Это больно. Это очень долго, надо долго, кропотливо складывать и сшивать разорванные кусочки. Это тебе не чашку разбитую склеить... Чашку, в конце концов, можно и выкинуть...
   Заскучал уже со мной, да? Потерпи чуть-чуть... Я успокоюсь, встану и пойду на кухню... Леш придёт, кормить его надо. Что? А, ну да...и тебя тоже.
   Видишь, я уже не плачу...почти...
  

МЕЛОМАН

  

Всем вокруг всё равно, кто мы,

И какую боль носим в сердце...

   - Меломан!
   Леш вздрогнул, спина мгновенно взмокла, и рубашка прилипла к телу. Намертво. Нет-нет. Этого не может быть! Это не его зовут!!!
   - Меломан, бл..дь! Мне чё, за тобой бегать, да?! - тяжёлая рука опустилась ему на плечо.
   Лешак повернулся и чуть не застонал...непроизвольно стащил с пальца обручальное кольцо и спрятал его в карман... Он. Поползень.
  
   ...Костёр горел жарко. Очень. Отблески огня плясали, как хотели. Вобла играл на гитаре. Что-то там пел. Меломана трясло: пел Вобла ещё хуже, чем играл.
   Там, в темноте, за пределами круга, Хантер и его новая пассия выдирали друг у друга удовольствие. И слышно их было, наверное, даже глухим. Меломан лениво подбросил дров в костёр, пламя благодарно прыснуло искрами, отодвинув на мгновение темноту дальше от них. Спешить некуда: до него очередь дойдёт, а вот Вобла уже извёлся. Ха! Музыкант х..ев, после меня пойдёшь, мало ли там чего ты хочешь, урод.
   Вернулся Хантер и кивнул Поползню. Тот исчез в темноте. Короткий вскрик резко оборвался. Поползню бесполезно сопротивляться, если ты - женщина.
   Меломан отобрал у Воблы гитару и, подтянув струны, заиграл... Финал здесь всегда одинаков...
  
   Бл..дь, подумал Леш, а ведь их имён-то я вообще не помню. Да и знал ли?
   - Ну, чё? Здрасти тебе, чё ль... Меломан, на х..й тебя... - довольно осклабился мужик и полез обниматься.
   Да, да...и тебе здравствовать...недолго.
   Ты и не изменился почти, Поползень. Такой же хват, как и был. Стрижен накоротко, бесцветный какой-то. Увидишь в толпе, ну никак не запомнишь. А тебе ведь этого и надо. И глаза у тебя...водянистые. Ресницы светлые-светлые, короткие. И бровей почти нет. На моллюска ты похож. Такой...бессмысленный. Это обманывает. Ты... А?
   - Чё сычом смотришь, говорю? Разожрался, смотрю, бл..дь. Да тебя, помню, сквозняком с бабы сдувало!.. - хохотнул, довольный шуткой. - Зарос совсем, аж противно. Даж глаз не видно. Я не люблю, когда глаз не видно. Помнишь это? - голос изменился моментально. Глаза-буравчики. В душу. Насквозь...
   Лешего передёрнуло. Хантер, бля, и тот человечнее был. А...кличку.... Помню, с-сука. Помню. Только я теперь не в той стае. У меня - своя.
   - Ну, чё? По пиву и оформим сделку? - подмигнул. - Да ладно те! Не напрягайся! - Поползень вдруг оказался так близко, что Леш попятился. - Я со "сломаными" не работаю.
   И на том спасибо, бля...что предупредил. Интересно, а что ты с ними делаешь? Не маринуешь же...
   - Пошли, - Лешак развернулся в сторону забегаловки. Тенты, пластиковые стулья. Всё одноразовое. Ч-чёрт. Жизнь тоже штука...одноразовая.
   В отличие от шприца.
   - Машины гоняешь? - лениво спросил. Мол, и не интересно даж. Можешь и не отвечать...
   Ага. Не отвечать...
   - Нет.
   - А чё?
   - Не хочу. Я тебе, Поползень, вот что скажу... - Леш помолчал, провожая взглядом девушку в короткой юбчонке. - Оставь меня. Ты прав. Меня сломали, посмотрели, что внутри, и собрали заново, - он подался к нему. - Меломан мёртв. Давно. Понял?
   Вернее, меломан полюбил другую музыку...
   - Даж та-ак... - протянул. - А Он... - многозначительно помолчал. - Тоже мёртв?
   Бл..дь! Ты про Rider`a? Нет. Живой он. Когда-то тот, кто рисковал переделать "Изю", долго потом не мог адекватно дышать...а иногда и жевать... И по фиг, что мне тогда всего четырнадцать было...
  
   ...Щёлкнул замок. Ну, наконец! Открыть дверь и внимательно посмотреть, а не оставлен ли там сюрприз...не, этот лох даже кнопок не насыпал...ну, теперь поминай как звали!
   Заурчал мотор. Нежно, ласково. Как громадная домашняя кошка.
   Я люблю кошек.
   И машины. Особенно с сигнализациями...
   Та-ак, теперь осторожно, со двора, так, моя девочка, так, полегче...всё, теперь мы вместе! Ты и я!..
  
   Easy rider... Нет. Райдер жив. Не надейтесь... Только некий Лешак держит его глубоко внутри на цепи и не выпускает. Никогда.
   - Мёртв, Поползень. Он тоже мёртв...
   Тот вздохнул. Пустая бутылка звонко ударилась о жестяную мусорку.
   - Жаль. Мне их будет не хватать.
   Он встал и, вразвалочку пошёл прочь. Леш смотрел ему вслед.
   Мать твою!!! Да это ж здорово!!! Бля, вот, слепой, а? Да у него ж номера московские!!! Он уедет! Боги, он уедет к себе туда...и вместе с тем прошлым.
   - Знаешь, что? - Поползень вдруг повернулся к Лешаку.
   Нет, конечно. Не знаю. Что?
   - Если вдруг встретишь где Меломана...или Райдера... Просто передай им, что... - вздохнул. - Передай, что старая птица скоро улетит навсегда, а молодая...
   Он махнул рукой. Лешаку показалось, что голос нестарого ещё впрочем, мужика предательски дрогнул. Улетит, говоришь? Тогда... Пусть её полёт будет быстр, а настигнувший её хищник милосерден.
   Я же видел твои руки, Прошлое. Они больны. Они - в ранах. Они...как у одного моего...хм...друга. Только там раны старые.
   Короткого тебе полёта, Прошлое.
  
   Я свободен от любви,
   От вражды и от молвы...
  
   Машина Поползня уже отъехала от перекрёстка, но слова остались.
   Бля! Освободиться от всего может только умерший. Лежишь себе под землёй, и ни до чего тебе нет дела. Любовь и смерть, добро и зло... Уже всё не важно. Если живёшь, и живёшь по-настоящему, как в последний раз, то никогда не свободен.
   Даже неформалы, кричащие на каждом углу о своей свободе, тоже рабы правил. Других, но правил. Уходя от одних границ, всегда попадаешь в другие. Если только через оцепление прорвёшься... Как там, в нашей песне? "За дверью нас ожидает другой лабиринт".
   Чёрные, или иные, одежды... всё равно же - винтики. Только система другая. Неформальная. Или неформатная... Что делать, у человека общий предок с обезьянами, а те - стадные животные. Вот и тянет в "стадо", только все они называются по-разному.
   Какой уж тут "Я Свободен!"? Мечта, это, Валера, мечта...
   Красивая. Недостижимая.
   Ради неё стоит жить.
   Только, вдруг, если так случиться, что ты достигнешь её, что делать дальше?.. То-то и оно, что уже ничего не останется делать...
   Не хочу я свободы. Такой вот, картонной. Пластмассовой, пластилиновой, как хотите называйте. Навязанной. Да, чёрт вас р-раздери! Я как-нибудь проживу без ваших правил... Ну, в крайнем случае, придумаю свои...
   Стоп! Лешак рыкнул. Так, брат и до шизофрении недалеко - сам с собой разговаривать. Ты лучше под ноги, бля, смотри! Вон, вляпался уже в грязь. Даж штаны забрызгал. Аккуратнее, бля, надо быть! Аля опять ворчать будет... Мыть всё заставит. Он улыбнулся. И правильно, надо уважать чужой труд... Ну, а что я могу с собой поделать, если меня вечно куда-то тянет влезть? Хотя бы в грязь... Ну, ладно...с возрастом меньше, но всё-таки... Эх, верно Аля говорит, что мужчина - тот же ребёнок, только больше ростом и с несколько...расширенным списком потребностей...и игрушки у него больше... Ха! Верно говорит, ч-чёрт!
   Блин, а плеер дома оставлять слабо?!! Ну... Теперь на меня ещё и наехали... Надо было ещё спасибо сказать, что не уронили! Не, я-то не против, только смотри-то куда едешь... Ты хоть и легче меня, но на такой скорости... Мне даж и твоих роликов хватит... Жить хочу, блин...
   О! Пришёл. Моя остановка. Теперь ждать... Я всегда чего-то жду. Только меня ждут не все.
   Да мне все и не нужны.
   Далековато отсюда до дома... Ничё, весной с Алей будем пешком ходить. Под дождём. Вдвоём, без зонтика. В обнимку... А потом, позже, и втроём... Здо-оо-рово!!! Ха!
   Лешак сунул руки в карманы и принялся насвистывать из "Creedence"
   Помешали... Другая музыка...
  
   Что такое осень - это небо.
   Плачущее небо под ногами.
   В лужах разлетаются птицы с облаками.
   Осень - я давно с тобою не был.
   Осень, в небе жгут корабли.
   Осень мне бы прочь от земли.
   Там, где в море тонет печаль -
   Осень, тёмная даль.
  
   Леш посмотрел вправо. Там, на побитой временем скамейке, был магнитофон... Просто был. И стайка подростков вокруг.
   И осень. Осень и дождь...
   С укутанного тучами неба падали первые капли...
   Have you ever seen the rain? - тихо пропел Леш, спрашивая сам себя...
   - Молодой человек, вы что-то сказали? - немолодая женщина. Сердита. Помешал её мыслям о насущном.
   А? Что? Нет. То есть да... Я спросил. Скажи, а видела ли ты когда-нибудь дождь? Изнутри? Тот ливень, который смывает всё. Напрочь. И оставляет только... Бля! Да не знаю я, что он оставляет. Остов. Костяк. Скелет.
   Нет. Скорее всего, нет... Ты не видела. И я. А жаль...
   Люди на остановке задвигались: в конце улицы показался долгожданный автобус. Рыжий, старый, скрипучий. Эх, я б ещё постоял...под капельками. Они так щекотно бьют по моему лицу. Словно кусают. Мне приятно...
   В автобус Леший запрыгнул последним, пропустив всех бабушек, девушек, наглых типов... и сразу же столкнулся с внушительного вида кондукторшей.
   - Оплачиваем! - прогорланила женщина.
   - Ща, ща, ща... - закивал поспешно Леший, роясь в карманах.
   - Заранее надо деньги готовить!
   - Всё заранее не приготовишь... - тихо сказал Леш, расплачиваясь.
   Себе сказал, не ей... Но женщина услышала и поняла по-своему. Как могла. Фыркнула. Сунула грубо сдачу, уронив половину монет на пол, и стала пробираться дальше в салон, демонстрируя чудеса манёвренности.
   What,s a matter your...people? Леш прислонился к стеклу. Он крутил пальцами холодный рубль. Люди...Люди... Что с вами?...
   Зазвонил телефон. У кого-то, кто кому-то вдруг стал нужен...
   - Привет! - девушка лет восемнадцати. Довольная и, наверняка счастливая. - А я уже домой еду...
   Леш посмотрел в окно. Я тоже... Только у нас дома разные...
   - Мама, смотри!
   Молодая женщина с девочкой на руках. Что ты там увидела, маленькая? Собаку? Школьников с яркими воздушными шариками? Или вон того бомжа под забором? Ему уже не помочь. Я вижу. Лучше на парня со скейтом смотри...или на его совершенно безбашенную девушку... Она красивая. Как и ты... Ты ведь вырастешь когда, тоже чьей-то девушкой будешь... А во мне для тебя нет ничего интересного... Ну, если только причёска...
   - Катя, нехорошо так на людей смотреть. Дядя может заругаться. Вдруг ему не хочется, чтоб на него смотрели, а ты смотришь...
   Ой, женщина! Да пусть! Да я... Я только рад! Если я чувствую на себе чей-то взгляд, значит я ещё жив, я ещё здесь и кому-то интересен... Пусть даже только твоей маленькой дочери.
   - Да пусть! - великодушно разрешил Леш. - Не буду я ругаться, что Вы?!
   Женщина с некоторой опаской посмотрела на волосатого мужика в кожаной одежде и чёрной футболке с гитаристом и надписью "Non-stop trash!" Она заглянула ему в глаза и непроизвольно улыбнулась. "Мужик", оказывается, ещё очень молод, просто поседел раньше времени, а главное - он улыбался. Так же искренне, как и её дочка - ему. Она искоса, из-под полуопущенных ресниц - не дай Бог заметит! - рассматривала Лешака. Силён, можно сказать, могуч. Медальон какой-то на шее...не знаю, что он значит, и...кольцо. Обручальное. Тускло так поблёскивает, сразу и не заметишь...
   Она вздохнула. Какой-то женщине очень повезло...
   - Эй! Ты! - она обернулась. На неё смотрело горлышко бутылки. - Убери своего огрызка! - горлышко сдвинулось и показало на Катю.
   - Да как вы смеете...
   - Раком! - мужик заржал и изобразил как это. Пиво выплеснулось из бутылки на девочку. Испуганный ребёнок захныкал.
   - Ездят тут всякие, мешают нормальным людям... - бушевал, размахивая бутылкой.
   По-шакальи заголосило несколько бабок. О нравах современной молодёжи. О том, что раньше было "не так", что...что...что... Только взгляды они кидали почему-то мимо бугая, на ни в чём не повинную женщину.
   Девочка плакала, совершенно не реагируя на уговоры мамы успокоиться и "вести себя прилично"... Не помогало. Это взрослые свой страх прячут и ведут себя "прилично", а дети плачут.
   - Давай, Катя, пошли. Вот наша остановка...
   Ехать нам ещё две...или три, но...пошли лучше, дочка, отсюда.
   - Куда? Я ещё не договорил!..
   Женщина испуганно шарахнулась, налетев на Лешего, и закрыла собой ребёнка.
   Леш не выдержал.
   - А ну, пропусти её, - рука легла на плечо скандалиста.
   - Чё? - как ты смеешь ко мне прикасаться??!!
   Спокойно.
   - Ничё. Чёкать бабе своей будешь, - Лешак зверел.
   Он был шокирован. Бл..дь! Грёбаный мир! Целый автобус...людей, а никто даже с места не двинулся. Всем по х..й. Абсолютно всем. Мы потом удивляемся, почему наши дети так себя ведут, почему наши женщины бояться выпускать их из дома, а сами ходить вечерами по улицам...
   Вот из-за таких вот уродов, как в этом автобусе. Просто одни...бля...дело делают, а другие дразнятся... И разницы между ними никакой совершенно.
   - Она те чё, жена?
   - Нет. Но будь здесь моя жена, ты б, с-сука, давно валялся с разбитой мордой...
   Мужик замахнулся. Бутылкой.
   - Вася! Мать твою так! Останавливай автобус!!! - визжала кондукторша. Но к дерущимся не приближалась. Правильно, оно ей надо?
   Автобус дёрнулся и замер.
   Мужик промазал. Попал по поручню. Осколки - в стороны...
   Б..дь, теперь он... Ну его на х..й!
   Лешак ударил. Сзади. По почке. Мужик охнул и выпустил из рук разбитую бутылку. Развернулся. Зря. Наткнулся на кулак Лешака. Лицом. Что-то хрустнуло, а от резкой боли в животе помутнело в глазах, и мир вдруг стал таким большим-большим...Вернее высоким. Он таким всегда кажется, если лежишь на полу...
  
   - Господи, Леш!.. Что... Что случилось??? Боже... ну-ка, садись давай. Давай-давай не ерепенься! Дай посмотрю, что там у тебя...
   Бог мой... Да...кто? За что???
   - Аля, успокойся, пожалуйста... ну...прошу, выслушай... Аля! Сядь! - он с силой усадил перепуганную Алик за стол. - Подрался... - вздохнул.
   Да уж вижу, что не танцевал...
   - В автобусе. Там урод один на женщину с ребёнком начал...ну, скажу мягко...обидел, а... никто! Ты понимаешь, Аль...НИКТО! Даже не пошевелился!!!!
   Эх...герой ты мой. Просто они все о себе думают... боятся, что не справятся. А ты, Леш, знаешь, что для тебя нет почти ничего невозможного... А результат - на лице... Вон, уже синеть начал. Результат.
   - Потом меня в ментовку забрали, вместе с тем козлом. А перед тем, как забрать...Бля! Аля! У меня взяли автограф!!! Те менты в оцеплении стояли, когда...на том концерте... ну, когда придурок наш обкуренный...
   Алик фыркнула. Да...нескоро забудут здесь тот концерт...
   И вдруг...без перехода...
   - ...Там... Бл..дь! Я ненавижу этот сволочной мир!!! Ну... Аль, можно я успокоюсь сначала? А?
   Можно. Можешь даже не рассказывать. Я не обижусь. Алик сунула ему в руки большую кружку с чаем.
   Лешак, отхлебнув слишком большой глоток, обжёгся, зашипел от боли, и...
   - Ой... - то есть... Бл..дь!..
   - Леш! - Алик укоризненно на него посмотрела. Ну, что ты как маленький ребёнок... Ну куда ж так торопишься?
   - Извини, Аль... Извини. Я...не хотел... - Блин! Да...что за!.. Кружку разбил...
   Пока Леш ругал себя, Алик принесла тряпку.
   Не-е...дай её сюда! Я разбил, я и уберу...
   - Ле-еш! Отдай! - она, шутливо хмурясь, потянула тряпку на себя.
   - Ни-ког-да!
   - Ну, Ле-еш!!!
   Щазз!! Ага!
   - Лёшка! Отпусти!
   Угу... Тока сначала ты...
   Ну, блин, ладно!.. Эй! Ты чего? Леш! Леш!!
   Поймал её и, сильно прижимая к себе, зашептал на ухо:
   - Я сам. Всё. Сделаю.
   Эх, ладно, уговорил. Только...кажется мне, что тебе уже не до тряпки...
   - Кофе мне сделай... Аля-а! Ну, пожалуйста!.. Ты эт чё... Чё ты делаешь??!!
   Какой тебе, на фиг, кофе, если у тебя есть я? А?
   И то правда. Ну его, этот кофе... Аля-а!..
  

ВОЛКИ НА ПРОГУЛКЕ

А, может быть, и не было меня?

Ага...молчим.

И сердце без меня само стучит,

И рвутся струны сами собой,

Как будто разрывается свет...

  
   Стая волков вышла на охоту. Лапами перебираем неслышно по лесной мягкой земле... Пахнет...мышами...и ещё - ягодами какими-то. Тени между деревьев... Мохнатые спины с жёсткой шерстью... Высоко в небе висит круглая жёлтая луна. Хэй! За мной!!..
   Овраг...вниз, во тьму...вверх - прыж-ж-жок!! Ловко! Сердце стучит сильное, дикое, волчье. Ф-фу! - на нос упали капли с кустов. Бр-р-р!... Хэй!! О...эт чё...такое?... Следы, следы...
   Нашёл чего, Райдер?
   Ой, бля, отойди! Тут...полёвка пробегала...Отойти, след собьёшь! Ну, вот!! Всё на фиг затоптал!.. Урод пьяный.
   Да в норе она уже. Полёвка твоя. А...пошли отроем!!
   М-да...уж. С тобой её не рыть надо, а выкуривать!
   Fuck, это идея!.. Надо обязательно попробовать, а то у меня вечно с охотой проблемы... Глянь, Райдер, какая луна!!
   - Ау-у-у! - на луну.
   Слушай, Бродяга... Э-э... Трампер, то есть...иди своей дорогой, а...
   Да у нас же с тобой она одна!
   Дорога-то? Думаешь?..
   Fuck, Райдер! Чё за вопросы! Погнали вон лучше вперёд, отстали мы чё-то...от стаи...А там же граница скоро. Псы сторожевые... Вот, блин, репейник этот! В холке запутался...
   Псы. Да...там псы...и ружья.
   - Чё замешкались? - из-за дерева вышел большой серо-чёрный волк.
   А? Вождь, да мы тут...мышку приметили...во мхе.
   - За смертью вас только посылать.
   Спасибо, Вождь. Но, боюсь, если мы за ней вдвоём отправимся...испугается она. Сильно испугается. Эй, Трампер, ты чё делаешь?
   Ищу...
   Кого?
   - Гляньте!! Тут светлячки!!!
   О, Гос-с-споди... Трампер!!!
   - Гляньте! Они светятся!!!
   Вождь, давай его с откоса скинем, а? На хрен нам такой волк... Ни охоты с ним, ни... Ну, чё ты ухмыляешься? Я серьёзно.
   - А они...- Трампер прищурился, хвостом помахал, - они кусаются?
   Кто??!! Светлячки??!! Райдер покачал головой. Вот же...блин. Свалился на голову... Ещё про дороги что-то говорит. Вождь, ну, чё ты ржёшь?!
   - Ага, - кивнул Вождь, глаза в свете луны сверкнули. - Сожру-у-ут!
   - Фу, блин! - Трампер отшатнулся резко, на месте потоптался.
   Кто-то гавкнул там, впереди. Вождь оглянулся. Пора.
   Ну, раз пора - бежим. Втроём. Я, Вождь и Трампер. Охота? На грызунов, оленей и птиц? Нет - это прогулка. Серые волки на ночной прогулке. Что-то оглушило... А? Выстрел?
   - Охотники! - метнулся Трампер.
   Прогулка? Райдер настороженно огляделся. Нет - охота. На нас. Вождь! В чащу! Вон, туда! Трампер... Э-э... Бродяга! На кой тебя в чернику понесло?! Что там метнулось впереди? Фокс? Тих...лежим в траве, не шевелимся... Они не чуят, они без собак... Глупые люди. Они не знают, что волки могут прятаться. До времени. Они не знают, что волки могут.
   - С-с-суки...
   Трампер, заткнись. Подумаешь, на букашку твою наступили. Не рычи. Б..дь, и ведь никуда не денешься - их тут несколько. Охотников. Окружили... Вождь, мож прорвёмся?
   Тихо. Вождь прижал осторожно уши. Не дёргайся. Подождать надо.
   - Чего ждать?!
   Трампер, заткнись! Райдер не удержался - рыкнул. Фоксяра-а-а!.. Фокс!.. Ты чего назад вернулся?
   Как эт чего?
   Блин, теперь четыре волка...
   - Так! - Вождь выдохнул со злостью. - Было четыре, станет - ноль! Всем закрыть пасти!!..
   Тишина.
   Шаги осторожные по мху. Сапоги. В руках - ружьё. Оглядывается человек, воздухом дышит...кепку поправил...стоит...не уходит...Ч ё он не уходит так долго? Он нам путь преградил... А мож мы его...а? Райдер вопросительно поглядел на Вождя.
   Тишина.
   Нас же вон сколько, а он - сейчас один! Он остался тут один! Пока остальные сообразят...пока добегут...мы уже...
   Фокс с готовностью стиснул зубы и пролез вперёд, между Райдером и Трампером, поближе к человеку. К чужаку. Если что - я первый! Да, да! Я - прямо на небо, Райдер - с правого фланга, Вождь - слева, а ты, Трампер, если чё - кусай за пятки!
   Чё?! Я - за пятки?!
   Вождь со злостью щёлкнул зубами.
   Ладно, молчим...
   Тишина.
   Райдер вытянул вперёд лапы и положил на них голову. Человек же один, Вождь... Один... Не, ну ты глянь! Вся его стая уже к западу двинулась... Покричали чё-то на непонятном человеческом языке и ушли. Этот только... Глянь, на бревно сел! И ружьё рядом положил...закурил...щёлкнуло что-то в ладони...зажигалка? А руки какие у него...бледные, вены синие через суставы... Вождь!
   Вождь молчал.
   Райдер вздохнул. Тогда уйдём. Осторожно, тихо...пригибая спины к земле... Попробуем. Вон, по той тропе...потом через кустарник...нас не много, он не заметит. Что там шуршит сзади?.. Шакал?! Шакал. Худой, с глазами горящими и неизменной усмешкой. Нет - оскалом. А сзади - ещё несколько серых спин. Стая, блин!!..
   - Вы тут...какого рожна?! - зарычал Вождь и выругался. Как-то даже не по-волчьи выругался, непонятными заковыристыми словами.
   - А ты думал, мы вас оставим тут, да?! - хитрый шакалий оскал.
   Райдер снова вздохнул. Теперь нас много. Если только сам Вождь нас не перегрызёт... Вождь, а чего мы ждём? Трампер, ты понимаешь, а? Я тоже. Странный такой человек...сидит...курит...один в лесу...от стаи своей отбился...свернул... Ты думаешь, ты тут один? Ха! Вокруг тебя - волки. Много-много серых ночных зверей. И нас ничего не останавливает... Только... Вождь, чего же мы ждём-то?
   Ничего. Мы просто смотрим.
   На что?
   Шорох листьев...
   - Трампер!
   Да мне колючка вцепилась в лапу! И вообще - тут жуки! Я не люблю жуков! Они меня...раздражают! Синие навозники! Фу!
   Злой скрежет когтей по дереву...
   Да молчу, молчу... Ну, уберите кто-нибудь от меня этого навозника!!..
   Трампер!!..
   Он по лапе моей ползёт!!..
   Человек заметил движение в кустах, нахмурился...рука непроизвольно легла на ружьё. Что там во тьме?.. Только тьма. На небо посмотрел... Нет - в небо. Ружьё своё взял...
   - Охотник! - усмехнулся сзади Шакал. - Знаем мы таких...
   Грохот.
   Райдер подскочил. Это чё было?! Чё? Где? Кто? Попали в кого?.. Фоксяра, ты тут? А... Вождь? Трампер, бля? Вижу. Шакал?.. А...не понял... Райдер нахмурился. Куда ж он стрелял тогда? Мы ж все...тут.
   - В себя.
   Вождь, как это?.. Чё, правда, что ли?.. Эй, человек! Челове-е-ек! Привалился к бревну...оружие куда-то в траву упало - не видно. Застонал тихо...и не услышишь даже. Рукой прикрыл...сердце, что ли? Не знаю. А у людей сердце там же где и у нас? Ничего не пойму, зачем он в себя стрелял? Он же...охотник...вроде бы...
   Вождь поднялся, пошёл осторожно вперёд, туда, к человеку на траве. Он был ещё жив. Немного.
   Райдер и Трампер переглянулись. Тоже поднялись.
   Пахнет от него человеком... Носом мокрым ему в руку тычешься, рука тёплая... Столько запахов незнакомых... Эй, человек!.. Эй...человек... Ты чего?.. Смотрит на нас из-под полуопущенных век. Вот мы, волки, человек, ты разве не на нас пришёл охотиться? Смотри, сколько нас!! Какие мы разные и - все вместе.
   Чё ты там говоришь такое? Мы ж твоего языка не понимаем...Ты...ты по-нашему говори, ладно? Ты...улыбаешься... Странные вы...люди.
   А хочешь...с нами бежим?.. Хочешь?
   Умер...
   Нет, не умер, просто сердце перестало биться. Просто ты его остановил.
   Это не имеет значения. Хочешь, бежим с нами?..
   - Леш? Ле-е-еш!..
   А? Что?..
   - Лешик, ты...чего?
   Рука тёплая на моей щеке... Аля? Аля. Ой, блин... Мне сон...приснился. Странный. Я во сне разговаривал? И тебя разбудил?! Ну, блин! Прости...Прости...Да нет, ничего особенного. Просто - сон. Почему ты так смотришь?.. Ну...я напугал тебя, да?...
   Всё, всё, давай спать! Никаких больше снов! Иди сюда...
   Положила голову мне на плечо.
   - Леш...- позвала осторожно, - А кто такой Райдер? И Трампер?..
   Блин.
   Застыл. Глаза прикрыл...
   - Это...- помедлил, - это волки.
   - Тебе снились волки? - улыбнулась.
   Ага.
   - И что они делали? - уже сквозь сон.
   Вздохнул, поглядел в потолок...Осторожно так вздохнул, чтобы не разбудить...её не разбудить...не потревожить...
   - Гуляли...- тихо ответил Райдер. - Спи, Аленька...
   Они гуляли...
  

THE NEXT

  
   - Людви-и-иг!!! Не возбуждай меня!!! - голос Лешака, немного истеричный, но не более того...
   Чё?! Какой это ещё Людвиг?! Да ещё и возбуждающий Лешака??!! Хм...
   Женёк, стянув кроссовки, осторожно, чтоб не спугнуть Лешего и этого загадочного Людвига, заглянул в комнату.
   Аа-а-а...вот оно в чём дело! Ха! Кот! Я-то ду-у-умал... Тьфу! Но до чего ж нахальный!.. Лежит у Лешаковской головы, кусает его за шею, ухо...запустив при этом лапы ему в волосы. А Леший, бедненький, не знает, как с ним совладать. С собакой - знает, а вот с котом... Кошки - они такие, они грубости и фамильярности не терпят. А ещё они - жуткие собственники... По нашей Симоне знаю...она меня даже к Богдану ревнует... Что с неё взять? Женщина! Хоть с хвостом и усами...всё равно - женщина...непонятное существо. Совершенно.
   - Же-еня-яа-а-а!!! Убери от меня этого извращенца!!! - мольба в голосе.
   - Так он тоже, как я, извращенец?! Ух ты! - Женёк плотоядно хмыкнул.
   - Мне всё равно! Ты знакомый извращенец, а эту тварь я всего несколько...а-а-а...зна-аююуу!!
   Женька осторожно освободил Лешего из кошачьих объятий и взял животное на руки. Кот, то ли не заметив подмены, то ли поняв, что новый человек не против его проявлений любви, обхватил Женька за шею и начал кусать ему ухо. Парень только смеялся:
   - Леш, по-моему, у нас с ним любовь!
   - Да у него со всеми любовь, - Алик, вытирая руки полотенцем, вошла в комнату. - Это настолько же любвеобильная тварь, насколько и наглая. Верно, Людвиг?
   Она почесала кота по шее, и он моментально потянулся к ней лапой.
   - Аленька, - Лешак ехидно посмотрел на жену. - А ты это о ком?
   - То есть? - не поняла девушка.
   - Ну, про любвеобильную тварь?
   Алик засмеялась и запустила в Леша мокрым полотенцем.
   - Да вы оба друг друга стоите, что ты, что кот...
   Лешак заулыбался. А то!
   - ...Но в данном случае я про кота!
   Ну, во-от! А я-то думал!..
  
   - А чего эт он так котом занялся? - Женька уже вовсю хозяйничал на кухне: отогнав Алик от плиты, он помешивал ярко-красный, густой борщ. Сумасшедшие запахи распространялись по квартире...
   Алик смеялась.
   - Взрослые животные должны порой выяснять отношения... Ну, типа кто сильнее, чья территория, чья самка... Вот Людвиг и доказывает...
   - Да уж... - хохотнул Женька. - Вижу!
   - Не...ну... Леш! - Алик возмущённо смотрела на мужа. - А я чего теперь делать должна?!
   Лешак отобрал у неё тряпку и, ненавязчиво так оттёр её от раковины. Алик обиженно прикусила губу. Не, я теперь, что, нетрудоспособная, да?
   - Аль, а ты с нами разговаривай и всё. Мы сами всё сделаем, - Леш видел, что на него обиделись, но не смертельно. Так, приличия ради... Ну, действительно, мы, что не управимся? Два взрослых мужика и один...кот! - И вообще... Территория... Лидерство... Слышь, Людвиг! - кот внимательно посмотрел на Лешака. - А вот самку я тебе не отдам, и не мечтай.
   Кот глухо муркнул, мол, нам чужого не надо, и гордо, высоко задрав хвост, прошествовал к комнате.
   Женька задумчиво посмотрел в коридор.
   - Аль, - позвал он. - Я там принёс кое-что. Тебе. Посмотри в рюкзаке.
   Леш принёс нечто синее и джинсовое. В нашивках, булавках, надписях... Оно? Ха! Конечно, оно! По чьему ещё рюкзаку кроме Женькиного можно узнать всю историю рок-н-ролла?!.. Бо-о-оже...живого места не осталось...
   - А мне можно посмотреть? - прищурился. - Или это...личное?..
   Леш, блин! Да конечно смотри! У меня нет секретов от тебя, особенно в том, что касается Альки! Блин! Ну, ты... Женёк возмущённо постучал половником по краю кастрюли.
   - Ой, Жень! Ты - гений! Грибочки! Маринованые!!! Пасиба-а!! - я тебя ща расцелую!...
   - Аль, - Лешак полез в рюкзак снова. - Тут ещё одна баночка есть...огурчиков...
   Же-еня-а-а-а!!!
   Смеётся. Гловой мотнул, волосы с глаз откинул.
   - Я там ещё попозже принесу лучок...
   - Женька-а!..
   - ...всё равно Богдан его не очень уважает, а я много сделал... Не пропадать же добру!..
   Конечно, не пропадать! Да я и сам твои салатики-огурчики-всё-такое-прочее обожаю!!!
   - ...ты, Аленька, там ещё глянь в рюкзак...
   Ещё? Ладно. Хотя, вроде бы, всё нашли, что там было...
   Алик достала из джинсового нутра нечто, свёрнутое в трубку. Плакат?.. Хм. Не-е-ет... Фотография.
   Бог мой! Не верю! Да...я и не помню тебя таким... Серьёзно? Такой грустный... Не спорь, Леш! Грустный. Хоть и видно, что улыбается... Разве нельзя, улыбаясь, грустить?..
   Леш, стоя у жены за спиной, смотрел. На Женьку. Сравнивал. Не, брат, меня не проведёшь! Какой был, такой и остался, разве меняет что-то время?.. Глупости.
   Смешной, улыбалась Алик. Рыжий, с белыми всполохами в огненных волосах. Голову наклонил, куда-то в пол смотрит... Думает о чём-то...
   - Угу, - Женька кивнул и сделал газ потише. - Я даж помню, о чём... - усмехнулся тихонько, вспоминая. Так, где у нас тут перец был...
   - Ну-ка, ну-ка!.. - Аля поймала парня за рукав. - Колись!..
   Да чё колоться-то? Я что, не рассказывал вам?.. Ну, это ж ещё со студенческих времён! Когда с Богданом только познакомились. Нет?! Ну...блин...
   - Я тогда на пятом курсе учился, - Женёк быстро и ловко продолжал нарезать лук на салат, отдав половник Лешаку. - Жить негде - из общаги новый комендант попёр, сволочь. Жрать нечего, да и не на что... Пытался работать хоть где... Комнатушку снял у какой-то психованной бабульки, - покачал сокрушённо головой. - Представляете, она в восемь вечера закрывала квартиру на ключ, и если ты опаздывал хоть на пять минут, то ночевал на улице - она просто не открывала дверь!.. Боялась чего или принципиальная такая была - я так и не понял...
   Да-а... Бабульки - страшная сила, Жень, я те сочувствую!
   - ...Так в очередной раз отсутствие денег и желание поесть погнали меня в соседнее крыло корпуса к скульпторам. Натурщиком. В пересчёте на наши деньги сейчас - где-то за 50 рэ в час...
   Же-е-е-енька!..
   -Ну... - он лукаво посмотрел на Алик. - Девчонки были в восторге! Маладой, красывый, нэ жэнатый!..
   Леш фыркнул.
   - Мне жаль этих девушек! - он ткнул в сторону Женьки ножом. - Так обломать! Ты точно - извращенец! Они тебя не прибили потом, когда узнали?
   - Пытались! - рассмеялся. - Ну, я ж ща с вами стою...
   - Жесто-о-окий! - протянула Алик, вспоминая, что ей Женёк понравился сразу, с первого взгляда, как будто всю жизнь его знала. И всю жизнь он был другом. Руки его... Глаза... Он как будто знал всё про всех, только молчал, не желая огорчать грустными прогнозами.
   Женька достал из холодильника майонез.
   - Я тогда позировал, - сказал, помешивая салат. - И Богдану в том числе. Причём даж всезнающая Валентина - была там у нас одна...мягко говоря, сплетница - не подозревала о нём никаких...гадостей. Всё Богдан да Богдан... Проходу ему не давала. Он от этой Валенты потом натерпелся! Да и мне досталось...
   - Да-а, бля...
   Ну, чё поделаешь...
   - Как-то однокурсник мой, Серёга, - тож человек всезнающий! - спрашивает: не приставал ли к тебе этот, мол...скульптор. Богдан то есть. Я удивился тогда: а что, говорю, должен был? Ну, тут Сергей ... - Женька помолчал немного, подыскивая слова, - не скупился он на описания, как, по его мнению, Богдан должен был себя вести... - хмыкнул и кинул соли в салат. - Ох, и врезал же я ему! А он - мне!
   - Да уж...горячий финский парень... - покачал головой Лешак.
   Ещё бы! А, блин, и правда жарко!..
   Женька стянул футболку.
   - Подрались, - кивнул он радостно, - Причём, до Серёги так и не дошло, из-за чего. Ну...вааще-то я ему благодарен. Если б ни его слова... Бля! Я б даже не догадался, что Богдан...- многозначительно поднял вверх указательный палец и рассмеялся.
   Леш усмехнулся. Да по вам книгу можно писать!.. Кстати, Женька... Кхм...
   - Жень... - Лешак замялся. - Ты...тока правильно пойми... Ладно, я знаю, как за женщинами ухаживют, а вот... - и замолчал...
   Ха!.. Леш! Он-то правильно поймёт, а вот я...могу сделать вид, что поняла не так!..
   Да всё я так пойму, Леш, ты чё?! Я ж не первый год тя знаю.
   - А мы просто изо дня в день работали вместе... - плечами пожал. - Не знаю, как другие, но мы просто вместе работали...
   - Да, Жень...ты самый нормальный извращенец, которого я знал...
   - А то! - Женёк довольно точно скопировал не только интонацию Лешего, но и его выражение лица. - А у тебя что, много знакомых извращенцев?
   О, Аль, - салат готов! Глянь, какие мы молодцы!
   Да я и не сомневалась!
   - Всякое бывало... - протянул, вспоминая, Леш.
   Ле-еш! Не пугай меня!
   Ну-ка, ну-ка, попрошу поподробнее!
   - Аль! Не смотри на меня так! Эт я к слову... А если честно, в детдоме один, б..дь, воспитатель, на х..й его, урода, приставал ко мне... Да и не только ко мне... Ну, когда я его...побил, отстал.
   Ур-род! Не, Аленька, не бил я его. Я его...ножом. В живот. Маленьким таким, ножичком... Б..дь! Как же мне повезло, что я промазал!!! А то сидел бы ща... А, может...может, и не сидел бы... Не знаю. Но всё равно - хорошо, что промазал...
   И?
   - Его за растление посадили, мне выговор объявили...за нанесение телесных... Потом пришёл его сожитель, долго орал, что с меня б не убыло... Пришлось и его...припугнуть немного... Трусливый оказался, падла!..
   Ну, ни хрена ж себе, Лешак! Да я б на твоём месте от таких, как я, держался б подальше, а не пускал в гости... Ты, Леший, бля, золотой мужик!.. А что до трусливых...так это ж обычное дело - кто больше всех орёт, тот больше всех боится и мало что может...
  
   - Знаете, - Алик покачала головой и постаралась занять место так, чтоб утреннее солнце не било в глаза. - Я когда маленькая была...я иногда выходила на дорогу и бежала...бежала изо всех сил... Даже руками пыталась махать, так мне хотелось взлететь... верите, мне казалось, что если смогу оторваться от земли, то когда я коснусь её снова, то это уже буду не я...вернее, другая я...
   Она беспомощно посмотрела на мужчин... Ну, как?! Как мне вам объяснить?! Сложно иногда подобрать подходящие слова. Очень сложно.
   Лешак крутил в руках монетку и вспоминал... А у меня такое было? Чтоб хотелось взлететь? Не помню... Видимо, я слишком крепко стою на земле...
   - Эх, Аля, - Женёк дотянулся через стол и убрал ей выбившуюся прядь волос за ухо. - Какая ты...
   - Какая?
   Он промолчал. А то ты не знаешь, какая... Единственная женщина в моей жизни... Женёк отвернулся. Тускло блеснул трилистник на его шее... Нашей с Богданом жизни...
   По идее, вяло подумал Лешак, я должен ревновать... Но - только по идее. Вот не буду. Так быть должно...что они рядом, вдвоём...
   В окно ворвалась песня: кто-то слушал в машине нечто навязчивое... прилипчивое...противное...голову так забивающее, что и не отделаться... Алик поморщилась. Ей не хотелось, чтоб песни "Ветров" звучали так. Из выхолощенных динамиков автомагнитол. На каждом шагу. У всех в ушах. Чтобы были заезжены и набили оскомину. Странно... Но ведь это и есть популярность, признание, разве нет? Этакая вездесущность... Ты везде, тебя все хотят...обсуждают...хвалят... Разве нет? Есть же хиты, которые слушают веками... Ну, во всяком случае, многими-многими десятилетиями.
   Крутишь, крутишь песню... Не замечаешь, как она...всё тусклее и тусклее становится... Так часто бывает. А массы... массам много не надо... куда уж им... философия...размышления...
   - Аль, - Женька тронул её за локоть. - Ты о чём задумалась?
   - О философии, - она пожала его руку и шепнула: - А ещё о том, что у тебя сейчас всё сгорит!
   - Бл..дь!
  
   - А хлеба, что, нет? - Алик полезла на полочки, в хлебницу, и даже заглянула в холодильник - однажды Леш после основательной гулянки оставил там целый батон.
   - Не-а...
   - Же-ень, Ле-еш... Я так не играю... - она обиженно поджала губы. - Стойте! Вы эт чё? Куда?! Тпру-уу!!!!!
   - За хлебом! - бодрый хор. Радостный такой. Как будто в жизни нет ничего более важного, чем принести в дом хлеба... А разве это не важно? Хлеба принести...хоть краюху...
   Ого! Какие у меня мужики!!! Аж самой себе завидую...
   - Не-е... Я сама. Заодно и прогуляюсь.
   И уже из коридора крикнула:
   -Жень, я те доверяю, проконтролируй, чтоб мой вечно голодный муж не съел всё до моего возвращения!
   Аля! Да ты чё?! Да в меня ж столько не влезет!
   - Аль! Я не только проконтролирую, но и помогу в изничтожении пищи!
   Ха! Блин... Мужики... Без вас было б скучно... Однозначно!
   А то!
  
   Леший смотрел на Женьку. Что-то было в этом парне, что заставляло им любоваться. Хм... Наверняка он и на меня так иногда смотрит, но мне почему-то это по фигу. Он бы в Древней Греции наверняка добился бы большего, там, говорят, нравы свободнее были... Да и здесь тоже, неглуп ведь... Только отрава в нём бродит... Музыка... Рок-н-ролл. Играет, и всё ему до Пашкиного инструмента...до барабана, то есть. Мож, оно так и надо?..
   Да во всех нас отрава бродит...
   Знаешь, Леш... Иногда я думаю, что ты свой выпускной экзамен в жизнь сдал на отлично. Даж экстерном. И ни одна сволочь, вроде нашего разлюбезного Борис Осиповича, не посмела тебе и слова поперёк сказать. Эх, блин... Научил бы ты нас всех своей уверенности в том, что всё происходящее есть суета. Что всё - фигня, кроме твоей семьи и друзей. У тебя вон даж телевизора нет уже лет семь, а ты и не страдаешь.
   Мож, и нам с Богданом, тож его...из окна? Как Rolling Stones...
   - Ле-еш!
   - А? Чё?
   - А ты случайно не знаком с одним таким волосатым-волосатым мужиком - он на тебя, кстати, очень похож - проживающим в этой квартире? Он мне должен...
   Чё?! Какой ещё мужик??!! И чё он те должен, блин??!!
   - Партию в шахматы... - в потолок смотрит...поза - крайняя степень ехидства...
   А-а-аа-а!.. Бл..дь. Ты эт просто шутишь... Даж я иной раз попадаюсь... Не, ну вы только посмотрите на него! Он ещё и ржёт!!! Знаю я такого мужика... Всю жизнь с ним живу... Чё? А ты думал, ты у нас один такой? Ха! Ща принесу доску...
  
   Стук фигур по дереву. Белое-чёрное. Чёрное-белое. Вернее, вместо белого - жёлтое. Хорошо, хоть не серое. Сидят, сосредоточенные такие... Я не понимаю ничего в этой игре, а вы - вон как лихо... Может, я просто не люблю усложнять себе жизнь?
   - Кто будет чай?
  
   Стукнули в дверь. Тихонько, вежливо.
   Женёк пошёл открывать. Ой, девушка! Здравствуйте, девушка!
   - Извините, Алик дома?.. - Юля удивлённо застыла на пороге. - Ев... Евгений Петрович?! Это Вы?!.. Мне б соли...
   - А перцу? - подмигнул.
   - Нет, спасибо, у меня есть, - совершенно серьёзно ответила Юля.
   - Каштанка, кто там?
   Ой, слава богу, Алик дома...
   - Одна очень серьёзная и вдумчивая девушка с подготовительных курсов, - Женька засунул большие пальцы рук за пояс джинсов. - Юля. Я правильно помню?
   Юля почему-то покраснела. Беспомощно перевела взгляд на Лешего, вышедшего из ванной.
   - Эт, Юль, наш гитарист. Женёк, - щёлкнул выключатель. - Во! Р-рекомендую! Если вздумаешь учиться играть на гитаре - он тебя таким извращенствам научит!
   - Не, блин! - Алик выглянула из кухни. - Бедный ребёнок уже и забыл, зачем пришёл. Не слушай его, - подошла, обняла обалдевшую девушку за талию и повела на кухню. - У него ж язык без костей!
   Поймав укоризненный взгляд жены, Леш не выдержал и показал ей язык. Женька сзади фыркнул.
   - Ой! Шахматы! - Юля склонилась над доской. - А чёрные сейчас проиграют, - подумала. - За четыре хода.
   Лешак хмыкнул. Ага! Щаззз!
   - Садись.
   Чёрные действительно проиграли. За четыре хода.
   - А в карты слабо? - Женька достал из рюкзака изрядно потрёпанную колоду.
   - А на что?
   Как на что?! На раздевание!
   Ой! Да со мной бесполезно играть! Я ж выиграю!!! На мне одежды больше!..
   Угу... Птица тож думала, пока в суп не попала...
   - Юль, - Аля тронула её за плечо, - разденет, он такой...
   Чё? Аля! Я? Раздену женщину?! Ни-ког-да! Они при мне сами раздеваются...
   - Эт как? - Лешак притворно нахмурился. - В смысле? - а сам смеётся, зараза!
   - А так, я с ним как-то уже играла...лет много назад... - аккуратно пересыпала соль в баночку. - Блин! За полчаса раздел!!!
   Женька тасовал колоду. А то!
  
   Эх... Взялся за резинку плавок. Ну...кто меня просил с ней связываться...
   Юля опустила глаза и сосредоточенно разглядывала карту. Вальта червей...
   - Каштанка!..
   Чё, Колючка?
   - ...не пугай ребёнка! Ладно я, меня ничем не...проймёшь... А ты... Юль, ты чё? Он у нас смирный, не боись, не кусается...
   Кусаюсь-кусаюсь! Тока об этом Богдан один знает...из личного опыта... Ну, ещё пара человек...
   Юля, смеясь, подняла голову.
   - Ой, Алик, я ща гадость скажу... - только вам всем, по секрету...
   Какую же?
   - ...я может, специально играла, - преувеличенно скорбно вздохнула. - Чтоб посмотреть...
   Ого! А девочка-то...выросла!
   - Ю-уль!!! Да...ты б...попросила б просто и всё!
   - Просто просить - не интересно.
  
   - Евгений Петрович... то есть... Жень, а правду говорят, что Вы... Ты...
   Бля-а... Опять...
   - ...балетом занимался? - и внимательно так смотрит.
   - Пока, Леший! - Женька махнул на прощание.
   Чё, Юль? А-а-а... Ты об этом!..
   - Угу. Балет... знаешь, это просто дьявольская вещь. Это, - Женька задумчиво посмотрел вниз, перегнувшись через перила, - сродни йоге, что ли... - плюнул. - Не имея ничего внутри, ты не сможешь показать снаружи ничего настоящего. Только фантом. Или его подобие, - помолчал. - Это ежедневный физический и духовный труд.
   - А почему ушёл?
   Вот же дотошная девчонка!..
   - А я ленивый! - засмеялся Женька. - Не веришь? Зря. Вот поступишь, у Профессора спросишь... Ха! Мне сказали, что танцевать главные роли я не буду, чего-то там не хватает, а тогда...зачем? - пожал плечами. - Это была причина, а повод, банален до невозможности - сухожилия стали сопротивляться растяжкам, боли...
   Блин. Как умно я заговорил...
   Обернулся к девушке. Она слушала с искренним любопытством, как первоклассник своего учителя. Улыбка тронула губы. Только, бля, не становись, пожалуйста, этакой...женщиной. Ну, в моём понимании этого слова.
   - А меня мама отдала в музыкалку с семи лет. Виолончель...вокал... Бр-р-р... - Юля поёжилась. - Тоска. Особенно сольфеджио!
   Женёк, глядя в сторону от неё, провёл рукой по перилам. Мама... Блин. Мамы, они такие. Отдают. Всё. Даже то, что не надо тебе совершенно...
   - Виолончель, кстати, самый...сексуальный инструмент для девушки, - заметил он.
   Женя! Ну...
   - Евгений Петрович! Как Вы можете?!..
   У-уу-у!.. Я ишшо и не так могу!
   - Не хочешь - не надо! Тебя ж никто не заставляет музыкой заниматься.
   Юля чуть улыбнулась.
   - Знаете, я с детьми работать хочу... И историей заниматься. Это реально?
   Конечно! Всё реально, если ты чего-то хочешь по-настоящему. Если это настоящая мечта, а не придумка...растущего организма.
   Кивнул.
   - Смотри! - и сбежал вниз по пролёту. - Птицы...
   Летят. К Солнцу. За мечтой.
   Эй! Может, нам по пути?

BICYCLE RAСE

Bicycle races are coming your way,

So forget all your duties, oh yeah!

  
   ...Разной бывает осень. Иногда она - такая. Особенная. Стоишь вот тут, в пустом полуподвальном помещении...нет, в студии, что это я!...в окно смотришь и думаешь: откуда столько солнца? Откуда, а? Здание же совершенно неправильно расположено. Университет, тоже мне. Убил бы архитектора этого...если б он сам не умер лет сто назад. Я б сделал всё по-другому...так, чтобы в каждое окно западного крыла - по солнцу...так, чтобы в коридоры наши тёмные и холодные - свет...килограмм света...литр! И того мало...чтоб согреть. Хватит только...подразнить.
   Но, может...не надо ничего переделывать? Солнце же есть. Я и через окошко это маленькое и пыльное всё равно его вижу. Там, снаружи где-то. За стеклом. Подумаешь, что смотрю из подвала...
   Богдан повертел в руках карандаш и покосился на мольберт. Да. Надо не переделывать, а создавать. Новое. Творить! Ага...творить... Только почему-то сегодня не очень хочется... Ну, ничего. Сейчас придёт Женька...будем творить.
   Вздохнул. Почему - сам не понял. Достал из папки бумагу, провёл ладонью по чистому белому листу - для живописи шершавая сторона, для графики - гладкая...и стал старательно крепить лист к мольберту кривыми металлическими кнопками. Дерево было старым и измазанным краской. Акварель, масло... Сразу видно - работают люди! Как же не хочется завтра на композицию идти, а... Опять тётка эта со своим пластилином... Смешно - пятый курс...а всё те же претензии...траву вы не так рисуете, глаз таких не бывает, композиция не верна с точки зрения...не помню кого. Кого-то. Но главное, что не верна. Как она может быть верна, она же женщина!
   Усмехнулся.
   А солнце всё отпускать не хотело и напоминало о себе через стекло. Э, я тут! Ты про меня не забыл?.. Да как тут забудешь - ты ж прямо на лист светишь, слепишь глаза...
   Дверь чуть скрипнула, немного так, скромно...но в студию ворвался целый вихрь. Сумасшедший и рыжий. Женька. Маленькое такое стихийное бедствие, которое всегда, как присутствие сытого кота, вносит некий хаос в жизнь разленившихся мышей. Богдан не поворачивая головы, кивнул налетевшему урагану. Привет...
   Женёк бросил рюкзак в угол и, протанцевав мимо подиумов, выдал серию умопомрачительных фуэте. М-да-а-а...
   - Чем занимаешься? - встал за спиной у Богдана и заглянул ему через плечо.
   Богдан развернулся на стуле. Потянулся.
   - Да так... Эскиз хочу сделать к следующей скульптуре. Жень... Станцуй ещё, а?
   Улыбнулся рыжий бес. Конечно!!! Да и размяться надо...
   Женька, пританцовывая - ну настроение хорошее же! - стянул футболку. Богдан вертел в руках карандаш и старательно его рассматривал. Карандаш. Гхм...Какая у нас тут твердость грифельная?.. Аш-Би?.. Не, не то... Надо Два-Аш... Э-э... А кто это тебя...
   - Эй! - крикнул Женьке. - Кто это тебя разукрасил?
   - Да так... - отмахнулся, - подрался. Давай потом, а? Я танцевать хочу... - Женёк скомкал футболку...
   Ладно... Потом, так потом... Во, Два-Аш...
   - Ха! - Женька запустил футболкой в свой же рюкзак. - Так! Тут есть нормальная музыка?! А то одни сопли...розовые...
   Богдан хмыкнул. Розовые? Сопли?..
   - А посмотри там, в ящике... - кивнул. - Должно быть что-то дельное, я приносил. Там просто обычно девочки хозяйничают...
   - На фиг девочек! - крикнул Женёк. - Нада чё-нить поприятнее...
   Чё?.. Ты, Жень, что сказал?
   О! Rammstein!
   - Ты не против? - диск отправился в проигрыватель. Так... И хде здесь заветная кнопочка "play"? О! Поехали!
   Женёк сделал вид, что у него в руках гитара и он на ней - играет. Не... Чё-т не то... Нада чё-то в руки взять... А!.. Вот же! Веник!!! Та-ак... Верёвочку привязать... Бл..дь! Терь я гитарист... не - гитараст! Так, бля, вернее!.. Ха!
   Богдан хохотал. Не, эт круче, чем весь Rammstein вместе взятый! С таким лицом! А-а-а-аа-а! Да я ж теперь работать не смогу! Заразочка пегая... Женька...
   А Женька вошёл во вкус... Он начал пританцовывать, двигая плечами, становился "в стойку гитариста", широко расставляя ноги, тряс головой. Всем своим видом показывал, как ему - в кайф!! Он чувствовал, что им любуются, и это было...приятно. Заводило... Тянуло на подвиги и глупости. Причём, где тут разница он не мог сказать совершенно. Если посмотреть на подвиг "в профиль", то он мало чем отличается от глупости. Ну, в большинстве случаев. И то и другое - иррационально.
   Богдан улыбался. Чё с ним такое, а? Такой...вдруг весёлый...бешеный... Подрался - и сча-а-астли-ив!...
   - Ну, что? - прищурился Богдан. - Давай работать?
   А давай! Конечно! Только, боюсь, сёдни работы не получиться - у меня са-авсем нерабочее состояние! И планы...другие - надо выяснить отношения с одним художником... У меня...есть один вопрос...только не знаю, как его задать...
   Блин, карандаш сломался... Нет. Сегодня явно у меня будет вечер ошибок и неудач... Женька вон как разошёлся, а я уже не могу...спокойно на него смотреть... На это чудо...почти рыжее. А месяц назад он удивлял всех чёрно-красной причёской, а ещё как-то покрасился в зелёный. Ха! Потом-то выяснили, что это был всего лишь гель, но это ж потом! А он ещё и на экзамен к Балыку пошёл в таком виде! Маньяк! И кто из нас после этого извращенец? Хм... Так. Спокойно. Ри-со-ва-ть...
   А, может наоборот, Муза снизойдёт? Греки, вроде не были против нетрадиционных отношений... Наверное, и их боги тоже... Стоп. Ри-со-ва-ть!!.. Просто рисовать и ни о чём больше не думать... Стараться не думать. Как всегда.
   Джинсы прочь! На рюкзак, к футболке. Сквознячок... Приятно так по телу... Ласкает, нежности просит. Эх, да я б с удовольствием, но... Нет у ветра тела!!! И хоть ты тресни! Так. Я готов!
   - Всё, - кивнул Женька, - можешь ставить меня в позу, блин...
   - В пластическую?.. - выглянул из-за мольберта Богдан. Блин, что я несу...
   Чё? А просто в позу...никак?
   Богдан засмеялся.
   - Раньше вот это, - он показал на расположившегося на тумбе Женьку. - Называлось "демонстратор пластических поз"...
   Ха! Так я всю жизнь знаю, что я - позёр! Тож мне - секрет открыл!
   - Все натурщики...- Богдан сделал очень строгое лицо, отчего Женька начал хохотать. - Ну, ты чего? Сиди спокойно! А то я сейчас тут такого нарисую... - карандашом по бумаге старательно провёл. - Так вот, все натурщики...
   - Позёры!
   Эх, да что с тобой делать-то, а? Ладно, языком можешь трепать, сколько душе твоей угодно, только сиди хоть по-человечески!.. Не двигаясь!!
   - Ну, ладно, Богдан! Чё замолчал? Ты сказал: "Так вот, все натурщики..."
   Да-а, Жень, что-то не так с тобой сегодня. Даже смотришь как-то...по-другому. Или мне только кажется?
   - Так вот, все натурщики... - как Богдан и ожидал, Женька начал истерично постанывать - сил на смех не было - и совершенно выпал из образа. - Должны знать - цитирую, учти это, по документу! - "...основные принципы пластической и мимической выразительности человеческого тела и лица; правила и условия демонстрирования пластической позы в одежде и в обнаженном виде; правила техники безопасности при демонстрировании пластической позы и движения в различных условиях; приемы раскрытия образа позы в зависимости от её характера..."
   Женька замер.
   - Эт чё такое было?! Богдан!!! Что значит: "правила техники безопасности при демонстрировании пластической позы"??!!
   Ну...
   - Это должностная инструкция натурщика советских времён... - объяснил.
   - О! Дашь почитать?
   - Дам, дам... Ты тока сиди спокойно... Чудовище...
   Спокойно? Как эт, спокойно? Не, не могу. Сегодня не могу! Только не сегодня! Б..дь! Как же шея ноет... и спина... Изверг. Тут сквозит...Садист!! Извращенец!!! Ну, да...наверное. Надеюсь. Да и...какой ещё "сквознячок"?! Тут...целый сквознячище! Богда-а-ан!!!! Мне холодно! Осень на дворе, а тут не топят! Вот заболею и умру! Буду к тебе похмельным глюком являться! Бл..дь! Ты ж не пьёшь... Ладно, тогда просто являться буду. Глюком.
   Чего ты так смотришь, а?.. У меня даже...ладони вспотели... Всё!
   - Всё! Перерыв!
   А-аа-а! Ну, наконец-то! Чай хде? Давай, ищи, а я за водой сбегаю...
   Богдан, пока его замёрзший соавтор - а кто скажет, что нет? - бегал за водой, быстро сделал бутерброды.
   Закипел чайник.
   - А-а-а... Кайф! Ты гений!! - чай, обжигая, прокатился по пищеводу и согрел желудок. И кто сказал, что душа находиться в сердце? У замёрзшего и голодного человека она - в желудке!!! Спросите любого студента, он подтвердит...
   А сыр, намазанный на чёрный хлеб, - разве это не божественно?! Бли-и-ин!...
   Богдан облокотился на спинку стула и осторожно смотрел на Женьку. Побитый. Немного. Синяк, вон, царапины... и ещё синяк...
   - Жень, вот смотрю я на тебя и думаю...чего ты такой несдержанный? Кто на этот раз?
   - Серёга, - отмахнулся Женёк, жуя бутерброд. - Однокурсник.
   Сволочь! Мало я ему ещё... С-суке позорной!
   - И что сподвигло его... - Богдан помолчал, подыскивая слова, -...сподвигло покушаться на такое тело?!
   Женёк проглотил кусок хлеба и покосился.
   - А чё, - спросил, улыбаясь, - нравится тело?
   Богдан немного напрягся и отвёл взгляд. Зачем я это сказал... Блин, зачем...
   - Нравится, - ответил. Ну, кто его за язык тянет?! - Я ж художник...
   Да, художник, скульптор и...
   - Он сказал, - Женька отхлебнул чая. - Про тебя одну вещь. В очень грубой форме. То, что он сказал, напрямую касается и меня... Ну, я и дал ему в морду... - плечами пожал. - А он - мне. Так и подрались...
   Убить бы этого Серёгу, думал Богдан, глядя, как Женёк легко взбирается на тумбу и исполняет какие-то замысловатые движения. Какое кому вообще дело...до меня. Не спится кому-то...и не живётся спокойно...видимо. Эй, Женька!
   - Не переживай, - Богдан мольбертом загородился. - Можешь работать спокойно, приставать не буду, обещаю. Или... - губу закусил, - сразу уходи.
   Давай, давай... У-хо-ди. Так будет лучше. Наверное... Только кому?! Не мне...
   Женька спрыгнул с тумбы и сел на пол прямо напротив Богдана. Эх... Как бы мне тебе так сказать? Склонил голову набок, отчего волосы с одной стороны головы упали на глаза, совершенно закрывая обзор. Ну, вот. Ты мольбертом своим загородился, я - волосами. И чё дальше делать будем?
   Вечернее солнце, заглянувшее на прощание в комнату, щедро вызолотило и без того загорелое тело парня. Женька упёрся кулаком в щёку. Ну, выгляни ты из-за своей...доски...
   - Знаешь, Богдан, - бл..дь, да чё с голосом?! - Серёга не прав как минимум в одной вещи...
   О, выглянул! Ура.
   - И-и...в какой же?
   - ...почему эт я должен быть против того, чтоб ты ко мне приставал?!
   Карандаш упал. Чего-о?! Ты-то сам понял, что сказал?! Не шути! Блин, ну, не шути так, а!!.. Издеваешься, что ли?! Да плевать мне, издевайся, сколько хочешь, только... Э-э-э... Женька... Ты чего?.. Что ты...делаешь?..
   - Прости, руки холодные...я...замёрз...
   Ты, правда, не шутишь?.. Теперь...верю...не шутишь... Женька-а-а...
  
   Скрипнула дверь. Тихо так, словно ещё не решила: застонать ли ей в полный голос, пугая всех, либо вообще промолчать... Ведь вон, там, внутри, вообще не до её скрипучих песен и проблем... В студию заглянула девушка. Зачем-то там важным она заглянула, но...сразу же про всё забыла. А-а-аа-а-а-а... Вы чё? Целуетесь?!
   - Бо... Бо... Богдан?! - выдохнула в ужасе.
   А? Что? А, это ты, Валента? Ну, да. Я. И, как видишь, не один. Поэтому, уйди. Не поняла до сих пор, что тебе здесь места нет?..
   Стукнула дверь, и в коридоре быстро-быстро зацокали, удаляясь, каблучки...
   Женщины... Одни проблемы от вас... Богдан поморщился. Или это только нам такие попадались?
   Женька радостно смеялся, растянувшись на полу. Да-а-а... Завтра весь универ будет знать, чем занимались скульптор и его натурщик наедине. И мне на это плевать! С большой колокольни! И тебе, Богдан, тоже? Шикарно!
   Богдан провёл рукой по Женькиному животу, потом по груди...шее...там, где несколько родинок образовывали рисунок, очень похожий на созвездие Большой Медведицы. Повернул его голову к себе.
   И что теперь?
   Ну...жить, б..дь, будем. Творить. И любить. Это ж одно и тоже! Ха! И плевать на этих ханжей, непонятно чем деланных! Валентин там всяких... Да мы ж с тобой, Богдан... Вспомни Хэлфорда, Фредди... Бля! Мы ж великие люди, а эти... Эти приняли что-то за норму, и теперь вцепились в неё, как в спасательный круг... Нет, б..дь! Я. Не. Согласен. Не согласен с нормированием - бля, а я, кстати, и такие слова знаю, а не только матерные!!! - отношений между людьми... На продукты там, на технику, ещё на чё-нить - ладно. Но не на людей.
   - О чём думаешь, а?
   - О норме, - Женёк приподнялся на локте. - Представь, сидит ща где-то чувак и пишет некий ГОСТ на любовь. Мы ж с тобой в него не попадём. И чё делать? Негодные вещи уничтожают...
   - Мы не вещи, Жень. Мы - люди. А люди разные бывают. Во всех отношениях. А то, о чём ты говоришь, уже описывали. Тот же Замятин...
   Дверь скрипнула снова.
   Блин, надоело ей, наверное, скрипеть!.. Смазать надо, подумал Богдан. Давно уже надо. Хотя - нет, что это я?!.. Если она вот так скрипеть не будет, извещая о каждом непрошенном госте, то... У-у-у... Не-на-до...
   Бл..дь! Да кого там ещё черти несут?! А... Игнатий Матвеич. Ну... Здрасти, что ли...профессор...
   - Молодые люди, - глубокий такой баритон, - зачем девочку напугали?...
   - Какую? Эту кобылицу Вальку? Да ну её к вСронам! - Женька сел на полу, скрестив ноги по-турецки. - Уже чё-то наговорила, да?... И чё терь? Гнать в три шеи будете, да?!! - он почти кричал.
   - Жень! - Богдан ткнул парня в бок. - Тише, пожалуйста...
   Горячий ты какой...
   - Не буду я молчать!.. - повернулся к Богдану. - Не буду!
   Игнатий Матвеич нахмурился.
   - Евгений! - посмотрел укоризненно, покачивая тростью. - Ну-ка встаньте! Вы когда-нибудь научитесь выслушивать до конца, не перебивая собеседника?
   Женька встал. Чёрт...
   - Евгений! Вам почти двадцать три года, а ведёте себя, как маленький ребёнок. Никто никого гнать не будет. Тем паче, что шея у Вас всего одна.
   Трость описала полукруг. Ходили слухи, что он привёз её из очередной экспедиции и что это подарок то ли шамана, то ли вообще духа...то ли Матвеич её сам из могилы выкопал... Причём, сторонники третьей версии настаивали, что из своей...
   - А что тогда? - осторожно спросил Женька.
   - Тогда? - профессор посмотрел непонимающе, так, словно уже и забыл про всё. - Ничего. Богдан, покажите мне свои сегодняшние наброски.
   А? Что?.. Наброски... Уй ё!
   - Игнатий Матвеич, я...
   - Давайте-давайте, молодой человек, мне некогда.
   Богдан обречённо вздохнул и протянул пачку листков. Чё-ёрт! Там же... Я ж там... Женьку рисовал... А-а-а!!..
   - Ну, неплохо... - качал головой профессор. - Неплохо. Весьма, - глаза его, умные такие глаза, внимательно изучали эскизы. - Только... - Матвеич вдруг хитренько подмигнул парням. - Вы изобразите процесс...рабочий! А не тот, что я щас видел...
   Э-э-э... Бл..дь! Я краснею! Драть их всех, а! Богдан, и ты...тоже?! Ай да Профессор, ай да сукин сын!..
   Игнатий Матвеич чуть улыбнулся.
   - ...Сюда идёт ваша любимая Большая Женщина, - серьёзно так сказал, - и если вам дорого место в университете, советую приступить к работе. А я к вам не заходил... Запомнили? И, ребят...- на пол-тона ниже, заговорщицки так, уже почти у порога. - Если что - ко мне смело обращайтесь, я не параноик, как...многие в этом мире.
   Он что?!.. Тоже??!!
   - Эх... Где ж мои хиппейские годы... - пропел Профессор, поворачивая дверную ручку. Потом обернулся и прищурился на них. - Хиппи эт вам не хухры-мухры!
   И закрыл за собой дверь.
   Тишина... Парни переглянулись. Ни фига ж себе!!.. Профессор...одним словом.
   - Давай, - улыбнулся Богдан, - лезь на тумбу, а то... Большая Женщина эт вам не хухры-мухры!
   Хохот. Ещё бы! Надсмотрщица!... Завхоз!...
   - Не "вам", Богдан, а "нам"!
   - Лезь уж! Горе ты моё...
   - Луковое! - Женька многозначительно поднял палец вверх. - Только луковое!
   - Лезь!
   Ну, лезу-лезу... Уже залез... Ух! Как она остыла-то... Так, а вот и мои следы... Так, на них встать и замереть. Б..дь! Неохота мне чё-то... Но придётся. Учти - долго не простою!!..
   - Богда-ан! А мне лучше так или так? - демонстративно принял несколько поз.
   Че-го?!
   - Ну... Мне все варианты по душе, но...сегодня я предпочитаю классику!
   - Эх, - Женёк встал, выпрямился, небрежно откинул волосы за спину. - Поза номер такая-то, под названием "злой скульптор мучает натурщика"...
   Нет. Ну, с тобой работать сегодня совершено невозможно!
   - Женя! - потребовал. - Ну, будь чуть серьёзнее! А то ща придёт Большая Женщина...
   - А и х..й с ней!...
   Действительно, х..й Кхм. Я уже...и ругаться начал.
   - Нет, ты определённо ничего не понимаешь в анатомии! Она же ЖЕНЩИНА!!!!
   Ну, а на меня чё бычишь? Сам же себе работать и не даёшь...
   Некоторое время молчали. Друг на друга смотрели... Лохматые оба, молодые, красавцы... Потом Богдан вспомнил, что он вроде как рисовать должен.
   По бумаге зашуршал уголёк. Богдан иногда вскидывал голову и смотрел на стоящего перед ним Женьку. Теперь он задерживал взгляд несколько дольше. Ну... Рисунок ведь не эскиз...тут важно детали передать.
   - Знаешь, в художественном училище, на занятиях по рисованию с натуры, студентам разрешается даже, если что-то непонятно, подойти и пощупать изображаемое тело... - сказал Богдан.
   - А тебе что, что-то непонятно?
   - Да нет. Всё понятно. Только мне ж...предлог нужен...
   Скрипнула дверь. Требовательно. Зло. Вернее, сердито.
   - Эльвира Марковна! Здравствуйте!
   Буркнула что-то в ответ. Покрутила головой, словно принюхивалась. Мол, знаю, чую непотребство... Недоверчиво косится на нас, будто мы звери дикие, укусим. Да нет, что вы! Мы люди, только тебе в это не верится. Ага, ты ещё за тумбу посмотри... А, собственно, что ищешь-то? Может, я подскажу? Нет. Вазелина тут точно нет. Ну, ни грамма. Точно. Мне - и не знать, что есть в этом холодном неуютном помещении. Ну да. Ты ещё за шкафом не посмотрела. А... Боишься найти то, что ищешь, потому и не смотришь там, да? А это точно не оно. Это всего лишь Женькина одежда. Я? Я что делаю? Рисую. Его. Тьфу! То есть делаю рисунок, можно сказать, материализую свою идею. Ну, чего вы так смотрите, Большая Женщина? Уж спросили бы прямо. Хотя, нет, не надо...я ж отвечу. Причём, правду.
   Уф! Ушла... Жень, если ты ещё раз так будешь себя вести в присутствии посторонних - тем более таких! - буду ругаться. Не матом, но всё-таки... Она ж не виновата, что её выдрессировали жить по правилам... Верно? Ну...мож и виновата... Да ну её вообще!
   Точно... И вааще, ты не художник, ты - маньяк!! Сколько можно рисовать?! Давай, кончай... Бл..дь! Заканчивай, то есть... А то я ща сменю позу, и она будет называться "задубевший натурщик убивает скульптора"...
   Ну, ладно, уговорил. На сегодня хватит. Давай, одевайся.
  
   - А как же негласный запрет на отношения между художником и моделью? - Женёк уже натянул куртку и ждал, пока Богдан закроет дверь студии.
   Ого! А с каких это пор тебя стали интересовать правила?
   - Он на то и негласный... Да и...какая в общем разница?
   Женька улыбнулся. Ни-ка-кой!!
   - Тебя подвезти? - Богдан звякнул ключами.
   Ну же! Соглашайся!!!
   - Не, не надо...
   Ну...ну... Жаль. Ну...почему?..
   - ...лучше поехали к тебе...
  

МНЕ НЕ СТРАШНО...

Музыка вместо хлеба,
К жизни - одни вопросы,
Но между землей и небом -
Ощущенья смерти нет...

   Мне не страшно... Бля, как же мне не страшно...
   Лешак сидел на лестнице у открытого окна и курил. И слушал "Pink Floyd". Прямо перед ним стоял маленький кассетничек, старый, с отбитой краской на корпусе, без решётки на динамике и без крышки...ну, той, куда кассету вставляют. Это завораживало. Вид крутящихся чёрных колёс плёнки через клубы сизого дыма, который он специально выдыхал вниз, к полу, приводил его в состояние, близкое к нирване. Ну, так, как эту самую нирвану он понимал... Может, она какая-то другая на самом деле, но у него именно такая... Можно было подумать, что человек сидящий на лестнице среди окурков совершенно спокоен. Можно было.
   Если бы пальцы, державшие сигарету, не сжимали её так судорожно...если бы не дрожали руки...если бы не колотилось так бешено сердце. Если бы...
   Очередная струя дыма окутала магнитофон. Конечно, если курить в окно, то меньше шансов, что тебя найдут, но Лешему было всё равно. Какая разница, от чего сдохнуть? Да и такие спецэффекты очень подходили к его настроению и музыке. И ещё он не хотел видеть никого с той стороны стены.
   Ч-чёрт! Как же мне не страшно! Аж сам себе удивляюсь! Другой сидел бы ща и дрожал, как лист осиновый, а тебе, брат, видимо всё по х..й! Или это на тебя так "Pink Floyd" действует? Вкупе с сигаретами?
   Эт я, бля, тока вид делаю!.. А на самом деле мне... ох! Руки же...руки...дрожат...
   Лешак стряхнул пепел под ноги. Снова затянулся. Выдохнул. Там, за стеной, внизу смеялись дети. Звонко, радостно, искренне. По-настоящему. И плевать им на какого-то мужика, который сидит где-то на лестнице и курит. Да они просто не знают о его существовании. И не узнают, усмехнулся и выпустил очередную порцию дыма.
   Где-то наверху скрипнула дверь - вот ведь нашли ж, где я сижу!!! - и кто-то стал спускаться вниз. К нему. Он даже не пошевелился, но его организм отреагировал сам: кажется, адреналин ускорил всё, что только ещё можно было.
   Ну, что, тебе всё ещё не страшно? И палочка пепла - вниз. На тапок. Ну и пусть. Ей там и место. Серый пепел на таком же сером тапке...
   Бля, я... too old to rock-n-roll, too young to die!!! И мне это не нравиться!!! Хотя строчка классная. Too old to rock-n-roll... Не, too old никогда не буду. Рок-н-ролл это стиль жизни, это болезнь, от которой можно умереть, как, собственно и от этой самой жизни, но...если хоть однажды ощутил состояние рок-н-ролла, пустил его в свою душу, в кровь - или куда там принято пускать - то будешь пребывать в нём навеки.
   Шаги замерли за его спиной. Ну?! Чё надо??!!
   - "Pink Floyd"? - спросил молодой врач, присев рядом на ступеньку, и тут же уточнил. - "The Wall"?
   Очки на нём без оправы, тонкие рыжие усы, бородка...вернее, небритость, дней пять... Глаза тёмные, только хрен их цвет в темноте увидишь... Тощий. И одеколон у него дорогой.
   Леш кивнул. Мне не страшно, напомнил себе. Совершенно и абсолютно! Бля-а-а... Как же мне не страшно!..
   Парень потянулся за сигаретой. Лешак мотнул головой и достал пачку.
   - На, бери целую, - усмехнулся. - У меня есть.
   - Володя, - сделав затяжку, врач протянул руку.
   - Леш, - рука оказалась на удивление сильной и горячей.
   Две дымные ленты переплелись, окутав магнитофон едким вертлявым облаком.
   Музыка Флойдов придавала Лешаку ощущение нереальности происходящего. Это не он сидит тут и ждёт оглашения приговора, как преступник в тёмной камере, а кто-то другой... На самом деле он лежит счас на дороге, сбитый машиной, или его застрелили, или его ударило током, или он упал с крыши... Но обязательно сразу. Быстро и насмерть. Ему не верилось, что он будет умирать долго, где-то в больнице среди медсестёр, катетеров, капельниц, шприцов... Умирать долго... Это слишком...обременительно, что ли...
   Лучше сразу - насмерть.
   Бля, подумал, а ведь закон об эвтаназии у нас так и не приняли...
   - Знаешь, - ещё одна дымная лента затанцевала в воздухе. - Мне кажется, что после их музыки никаких наркотиков не надо... Поставил пластинку и - крыша улетает... У них кайф - в музыке...
   Леш согласно кивнул. Только не все это понимают...
   А, может, всё-таки, это - приговор, и рядом сидит не Володька, а священник, пришедший принять последнюю исповедь и отпустить грехи перед казнью?
   Володька искоса, сквозь дым, посмотрел на нового приятеля.
   - Ты чего ждёшь?
   Бля! Да ничего я не жду!!! Я надеюсь! И, немного совсем, - верю! Что мимо...не ко мне...не за мной...
   - Ответа.
   А ещё я хочу горячего кофе и жареной картошки с солёными огурцами...
   Молчание. Не, не то тягостное, когда судорожно пытаешься придумать тему для разговора... Другое. Тут все друг друга понимают... Какие ответы на какие вопросы... Потому и молчат. Чтоб не мешать ждать.
   Леш покосился на Володькины часы. Вот мать! Уже двадцать минут, как он должен быть на приёме... Он дотянулся до стены и затушил бычок об неё... Шестнадцатая точка, оставленная им на этой стене за эти два дня. Больница, чтоб её...
   - Мне пора, - специально не уточняя куда. Чтоб не сглазить, что ли...
   - Удачи.
   Снова руки пожали. До встречи, мол, увидимся...
   Наверх. По ступенькам. Леш шёл согнувшись: ему казалось, что если он выпрямится во весь рост, то обязательно заденет головой за потолок... Странно, думал, я вот иду, а то, что я считаю потолком, для кого-то является полом... Хм...
   Всю свою жизнь ты пытаешься вскарабкаться на, каждый на свою, вершину... Но... All in all you are just another brick in the wall. Просто боишься в это поверить.
   Это больно, когда ломают стены...
   Особенно, если стена, это - ты...
   Коридор. Тусклые лампочки, скамейки, оббитые чёрной кожей, чахлые цветы на стенах, не менее чахлые - в пластмассовых горшках на полу.
   Белый, серый, чёрный, красный... Белый, серый, чёрный, красный... Что за обдолбанный архитектор придумал такое сочетание цветов на полу? Этот пол, эта плитка...идеальный образец того, как не надо подбирать цвета. Да и ещё она по размеру разная: красная больше других... И плинтус вдоль стены - коричневый... Представьте теперь, что за мозаика получилась... Не получается? Леш хмыкнул. Что ж, тогда послушайте "Pink Floyd"...
   Так, мне направо... Вот в эту дверь с номером семнадцать...
   В кабинете врача был линолеум. Серый. Но от этого не полегчало. Стол. Стулья вдоль стены и два - у стола. Шкаф, забитый карточками, на столе - бардак, а в нём его приговор...
   И иконы - в углу.
   Мне не страшно... Бля, как же мне не страшно...
   За столом - молодая женщина, почти что ещё девушка... Крестик на шее православный, ромбом... Ухоженная, аккуратная и, наверняка, пунктуальная до жути. Щас будет мораль читать за опоздание...
   Не, не стала. Заинтересованно посмотрела на Леша, оценивающе так, как на породистого скакуна. Лешак не обиделся - не так ещё на него смотрели. Даже специально башкой тряхнул, чтоб волосы по плечам растрепались, а рубашку он давно наглухо не застёгивал - пусть смотрят, жалко, что ль?
   Она заметила и оценила манёвр Лешего. С лёгкой полуулыбкой пригласила его к столу.
   - Присаживайтесь. Я - Ольга Андреевна, Ваш лечащий врач...
   Глаза б мои тебя тыщу лет не видели!! По поводу моего лечения, конечно... Мне паршиво, а она...
   - ...только боюсь, наше знакомство с Вами будет недолгим...
   Чё??!! Руки вцепились в подлокотники мягкого серого стула... Ты, чё...эт, правда??!! Сердце бешено ударилось о рёбра...
   - ...вы вовремя к нам обратились и Ваша опухоль в идеальном состоянии...
   Как ты сказала?! "В идеальном состоянии"???? Ну...слов нет!!!
   - ...для операции, это доброкачественное образование и не представляет опасности для Вашего здоровья...
   - А мож...тогда не надо её удалять, раз она не опасна?
   - Надо, - посмотрела на стол, видимо в карточку. - Алексей Николаевич, надо. Хоть она и не раковая, но она растёт и со временем перекроет Вам гортань... Что при этом произойдет... Сами, надеюсь, понимаете, не маленький ребёнок, не так ли? - подмигнула.
   Б..дь! Понимаю...но как же не хочется под нож...вернее, скальпель...
   - Когда?
   - Скоро. Надо подготовиться к операции. И ещё, Алексей Николаевич, Вам обязательно надо бросить курить...
   Чё??!! Да ни в жисть!!!
   - ...коли у Вас появилась опухоль, то есть фактор, это вызвавший. Если, не дай Бог это повториться, - она перекрестилась. - то именно такие, заядлые, имеют все шансы попасть в онкологию, ведь доброкачественная опухоль может переродиться в раковую... Вот книжка, ознакомьтесь, пожалуйста, на досуге.
   Ага...попробую, но не обещаю...
   - Так, теперь дайте, я посмотрю, что там у Вас в горле...
   Близко подошла, наклонилась...чё-то в руках там у неё...запахом духов обдала...
   - Да, вот она, красавица! - она совершенно не интересовалась офигевшим Лешим. - Достать легко, быстро... - вернулась за стол. - Бросайте курить, мой Вам совет.
   Девушка, милая! Если б ты знала, как я сейчас тебя люблю!!! За такие новости я тебя на руках таскать должен!!!
   Но курить не брошу. И не проси!
   - Вам надо будет пройти ещё некоторые анализы... - она начала что-то быстро писать. - Сходите сегодня в лабораторию на первый этаж... Вы меня слушаете?
   А? Что? Девушка!! Ольга Андреевна! Вы мне...да... да не до анализов мне! У меня...такое...а Вы!.. Фи! Какие, ну какие могут быть анализы!..
   Леш заметил, что девушка улыбается, глядя на него. Понимает. Ждёт. Он радостно ответил ей. Вдохнул глубоко-глубоко, как только смог. Ну, ладно, смиряюсь, я - в ваших руках...что там за анализы?.. Слушаю, ангел мой...
  
   Леш смотрел на асфальт с высоты третьего этажа. Какой он ровный отсюда, гладкий. Мусора не видно. Красота. Ничё, ща будет. Мусор.
   Леш разжал руки...
   Вниз...вниз...вниз... Маленькие белые палочки... Вот ветер подхватил, в сторону понёс... Где-то они упадут и украсят собой серый безжизненный асфальт. Или траву. Или песок. Хе! Ничё...попробую жить без вас. Не обещаю, что смогу, но...
   В руках оставалась зажигалка. И как этой девочке в белом халате удалось меня уговорить на такое? Вздохнул. Размахнулся и бросил. Как можно дальше, как можно сильнее. Металлический корпус сверкнул в лучах заходящего солнца. И - вниз.
   Звука падения он не услышал.
   А ты позёр, Лешак, не думал о тебе такого... Ч-чёрт! Как же хочется закурить...
  

НИКОТИНОВЫЙ ВЕК

Стихают звуки,

Тает свет.

Эхо слышу рикошетом от мраморных стен...

  
   Пашка мастерски повертел палочку между пальцами. Никто не умеет делать это так как он. Вертится, вертится, кружится...Уже и самой палочки не видно ни фига, только размытое крыло... А! Смотрите, я мастер! Я фокусник! Эх, бля... Палочка извернулась и чуть не упала. Чуть!
   - Аля, - покачал Женька пепельной головой, - соло всё равно - дрянь. Я над ним ещё поколдую.
   Алик молча пожала плечами. Спорить не хотелось. Делай, как знаешь, и будь что будет. Капитан... Толстая струна заныла басом... Что-то ещё осталось. Недоделанным. Недодуманным.
   Женька поглядел на девушку подозрительно.
   - Жёстче его надо сделать... - сказал он. - Контрастнее.
   Леший тронул Алик за руку и попытался встретиться глазами. Э, ты чего?..
   Алик поиграла перебором... Пальцы, пальцы, пальцы...по струнам... Красиво, бог мой, как красиво получается... Так просто... Четыре струны... Слушала бы век... Жёстче, значит, надо... Чего ты, Лешак? Ой, не делайте из меня инвалида! Алик улыбнулась. Ладно... Эт я так... Это бывает. Блин, какие вы все участливые до невозможности прямо!
   - Ну, чё? - Пашка довольно потянулся. - Харэ, что ли?
   Маринка ж ждёт. Эх... Ну, почему? Почему в этом мире есть тёщи... И почему у них, этих самых тёщ, случаются дни рождения?.. Блин. Тащится к ней теперь...через весь их маленький город... А мож... Мож ещё поиграем, а?
   Пашка с надеждой поглядел на остальных. Ну?..
   За дверью раздались какие-то торопливые шаги и голоса.
   - Стой, Макс... - знакомый женский голос.
   Дверь отворилась осторожно, со скрипом как всегда, и показалась весёлая детская мордашка. Глазки горят, на щеках - лёгкий румянец.
   - Максим!
   Не, мама не догонит! Ух ты... Здорово как!
   Пацан лет шести, может, восьми... Вбежал радостный, весь светился от счастья. В синих джинсах со множеством карманов, растрёпанный... Вбежал, а сам сразу же застеснялся, губы прикусил, оглядывается. Такой я взрослый-взрослый и чрезвычайно деловой!
   Леший улыбнулся мальчугану, и тот сразу же бросился к нему словно на зов. Микрофон! В него можно покричать! И... ГИТАРА! Настоящая, большая!.. Можно? Можно я?.. Как в телевизоре! И на концерте!
   - И откуда мы такие любопытные? - Алик позволила коснуться гитарной деки, и мальчишка, казалось, перестал дышать от восторга.
   - Макс... - на пороге стояла Лара и с укором глядела на сына. - Ты что как дикий, в самом деле? - слова её не возымели действия.
   Мама, ты что, не видишь?! Тут...тут...
   - Да ладно, - махнул Леший.
   Какой классный мальчуган!
   - Привет, - буркнула Лара как-то скованно и обвела всех взглядом, словно не ожидала увидеть столько людей и вовсе не собиралась здороваться.
   Да, да, привет... Привет. Странно видеть тебя здесь...Лара. Та и не та. Худая...строгая...серьёзная... Волосы длинные, ярко чёрные прямые собраны в хвост... Майка под курткой какая-то не по погоде совершенно...джинсы старые протёртые и...кроссовки. Алик смотрела и не могла сообразить, что ещё было не так... Что ещё нового, незнакомого в знакомом вроде бы человеке...
   Макс обнаружил барабаны. Всё. Труба. Вы что, не понимаете, это же БАРАБАНЫ!
   Пашка, довольный до невозможности таким к своей персоне вниманием, расплылся в улыбке. Конечно, я здесь самый громкий! И самый главный. Именно поэтому. Ха! Давай пацан, иди сюды! Что нам эти дёргатели за струны!.. Во, где сила...
   - Зашла нас проведать? - спросил Женька.
   Сунула руки в карманы. Взгляд какой-то рассеянный... И глаза. Не те.
   - Что-то вроде того, - кивнула и огляделась.
   А на лице, бледном и без макияжа, лежали непонятные тени. Полумрак у нас здесь всё-таки, подумалось Алик. Надо...получше лампочки вкрутить...
   Лара смотрела отстранённо. Ничего здесь не изменилось. Те же хайрастые байкеры пялятся со стены чужыми глазами прошлого. Чужого прошлого чужими глазами.
   - Соскучилась? - усмехнулся было Женька, но Лара практически одновременно спросила:
   - А-а...где Натан?
   Получилась запоздавшая тишина. Словно пробел в бурном разговоре. Пустое место.
   Гхм... Леший молча поглядел на Лару. Женька задумчиво почесал затылок.
   - Уехал, - подал голос Пашка, продолжая втолковывать что-то мальчугану и обращать его в свою, барабанью, веру. - Уже, наверное, неделю как.
   Лара отвернулась, рассматривая новую, металлическую, клавишницу. Равнодушно. Абсолютно безразлично. Словно сквозь. А...ясно. Понятно.
   Что было недоделано и недодумано, вспоминала Алик. Соло?.. Моя партия?.. Песня?.. Жизнь?.. Леш, включи микрофон... Женёк, бери своё чёртово соло...
  
   Спит звук?
   Ты тронь его рукой,
   Он ведь в тебе, он ведь с тобой,
   Коснись...
  
   Лара сидела к ним лицом и курила, глядя в пустоту. Упёрлась локтями в колени... Одна сигарета, другая... Снова и снова... Музыка - в уши, голос Леша - от стен отскакивает...
  
   Коснись его,
   А не поймёт - ударь,
   Но разбуди...
  
   Дым...дым...дым... Как, наверное, надоел он Максу. И запах этот сухой, и пальцы жёлтые от сигарет... И я.
   Прости, Макс...это просто никотиновый век.
  
   Коснись, ударь,
   Убей...
  
   Глаза закрыла на секунду...молнии белые забегали, красные и жёлтые круги...а когда открыла, было уже совсем тихо. И кто-то выключал свет, накидывая на гитары чехлы. Чёрные грубые чехлы...
   Что, Алик? А...да, пойдём отсюда. Пошли...
   Бежит впереди мальчик, размахивает подаренной старой палочкой... Подпрыгивает на обочине... Напевает что-то... Он счастлив. Это один из самых ярких и светлых для него дней... Он весь тянется туда...вперёд...в неизведанное и такое манящее будущее... Оно будет ещё ярче и светлее. Оно обязательно будет, потому что...мальчик так этого хочет. И совсем не оборачивается на двух женщин, молча идущих позади. Не за чем. Не надо... Не хочу... Я не хочу.
   Листья, эти многочисленные листья, карябают асфальт дорожки. Когда же кончится осень, а?.. Закончится и похоронит их. Чего она всё ждёт-ждёт и не уходит... Глупая. Прогони осень, Макс... Ну, её. Знаю, ты можешь. Если я попрошу, прогонишь? Пожалуйста... Я больше так не могу. Измени всё...
   Тишина. Только шаги наши по земле. Очень тихо. Так, что хочется кричать. Так... Две параллели мыслей. Странно...правда, Алик?..
   Странно... Кажется, что деревья над головой летом шуршат. Глаза поднимаешь - только ветки колючие видишь. А...в ветках тоже много красоты. А небо...серое, бурлящее, такое быстрое...жуть. Словно в кино! Здорово. Ветер там, высоко, уже гоняет вовсю облака... как клубы никотинового дыма...а тут, на земле, пока тихо.
   Дождь. Капли на лице. Беги в беседку, Макс, промокнешь. Мы - следом... Ты глазами такими детскими и наивными не смотри на меня... Смотри лучше в дождь. Он лучше. Он чище.
   - Мам! Иди к нам под крышу!
   Не хочу, Максим... Как же я не хочу... А-а-а...
   - Смотри, отсюда всё видно, мам!
   Да... Головой - к деревянному столбу. Спиной - к стене... Руки - за спину и пальцы сжать покрепче... Волосы на лице - мокрые и холодные...
   Ты сидишь на скамейке под прохудившейся крышей, маленький мальчик, и гоняешь загулявшего сонного муравья. Мой мальчик. Замечательный мальчик...
   Всё. Не могу. Стоять и смотреть в никуда...
   Лара повернулась к Алик. Улыбнулась немного. Грустно. Но тепло. Кивнула: мы пойдём. И вышла из-под крыши под струи дождя. Одна.
   - Ма! - крикнул Максим и поспешил за ней. Обернулся на ходу, крикнул весело Алик: - До свиданья!
   Алик улыбнулась. До свидания... Я постою ещё немного. Подожду, когда закончится холодный осенний дождь.
  

NIGHTMARE

Ровно полночь. Слышу тихий голос -

Шепчет имя, плачет и зовёт меня,

И белым туманом

На стёклах чей-то вздох оставлен,

И гаснет вдруг пламя, хотя нет ветра.

Вижу тень я - некто в чёрном у окна.

   - Мужики!..
   Леший. Там сзади. Тяжело так идёт, как будто хочет эту землю у него под ногами поглубже продавить. До самого нутра. Или растоптать. Уничтожить.
   Сутулится. Плечи к земле пригнул. Сложиться хочет, меньше стать. Чтоб не заметили, мимо прошли. Руки в карманы засунул, губы плотно сжаты, а глаза... Эх, Лешак... Глаза у тебя жуткие всегда были. Они...не лгут. Ты умеешь управлять их выражением, но не делаешь этого никогда. Ты, Леший, как зеркало - что в нём увидел, то и есть ты...
   - Привет, Богдан, - руку мне жмёт. И плевать он хотел на тех, кто думает всякое... Горит на тебе всё, Лешак. Горит...огнём. Как в вашей новой песне...
   - Женя, - кричу. - Вылезай! Иди сюда!..
   Вылез. Растрёпанный, уставший. Глаза слезятся. Болеет. На кафедру - так калачом сейчас не заманишь, а как на репу... Да... Как там у тебя на кофре написано? Музыканты и собаки - последние ангелы на земле? И где ты только такого нахватался... Причём мне порой абсолютно непонятны и те, и другие.
   - Чё? - и носом хлюпает. Жень! Ну...салфетки же есть! Вот ведь дитё великовозрастное!
   Молчание. Леш молчит. Мы молчим.
   Только машины с воем проносятся там, снаружи. Надо перейти через арку, преодолеть огромное пространство автостоянки. Мимо громадных грузовиков, рейсовых автобусов... Мимо свалки, где можно найти кучу полезных вещей. А можно и не искать, а просто купить у живущих там бом...э-э-э...людей.
   Вот так, возле всего ненужного - жить. Потому, что сам не нужен стал...
   Леш! Ну, чего ты? Может...с Алик чего?..
   - Жень, Богдан... - сделал странный жест, будто сигарету в руках держит. - Если со мной вдруг что... - голос дрогнул. - Обещайте, что Алю мою не бросите.
   И на нас в упор смотрит. Только зубы сжал...и кулаки - в карманах. Лешак, да ладно тебе... Я ж вижу, что глаза у тебя блестят...нездорово. Ты, вообще, сколько спишь?
   Облокотился о крышу машины и на Женька смотрит. Да понял, он, понял. Он за твою Алик кого хочешь...порвёт.
   - Это с горлом связано? - спросил.
   Кивнул. Облизнул губы.
   Страшно тебе, Лешак. Это потому, что ночь опять подходит, а ночью все самые потаённые мысли вылезают наружу, все страхи. Знаю. Только, Леш, ночей впереди - великое множество, а страх - один. Тот, который настоящий. Так...не проще ли один раз его перебороть, а потом наслаждаться каждым мгновением ночи?
   Леший, Леший... Не бросим мы её. Никогда. Клянусь.
   Хлопнул ладонью по крыше машины, выдохнул резко, глядя мимо нас куда-то вдаль, и пошёл. Обратно в берлогу. На базу.
   - Богдан, - смотрит вслед Лешаку - Убей меня, если я чё-нить Але скажу.
   - Всенепременно.
   Кажется мне, что Леш ей сам скажет...
   Где-то снаружи просигналила машина. То ли требовала чего-то ли...просто так. От избытка эмоций.
   И не надо мне говорить, что есть люди, которые ничего не чувствуют.
   Не поверю.
  
   Аленька! Возвращайся быстрей! Да, знаю, что уже завтра ты приедешь от этой взбалмошной Таны, но... Ты мне сегодня, сейчас нужна! Потому как страшно мне. Сегодня. Сейчас. Без тебя.
   And nothing else matters, как поёт Хэтфилд...
   Надо лечь, закрыть глаза и уснуть. Хотя б попробовать. Но...лезет в голову всякое. И не выгонишь это "всякое" никак. Так уткнулся б тебе в плечо лицом, да и успокоился, наконец. Уснул...
   Нет. Не могу. На кухню!!! Там хоть Людвиг есть.
   Чаю. Кофе. Много... хотя... Зачем? Я ж не усну потом... А и хрен с ним, всё равно не могу. Спать...
   Может...музыку? Не, чёрт его знает, что там ща в проигрывателе, а вставать и идти за чем-то безобидным совершенно не хочется... А, если не сходить, то можно и нарваться на что-то жуткое. Есть у Али пара дисков death-групп. Их и днём-то жутковато слушать, а сейчас два часа ночи...
   Час быка. Час демона. Час, когда все потаённые желания и мысли, страхи овладевают человеком. Самое тяжёлое время ночи. Явь и сны переплетены, связаны в тугой узел, и нет ничего, что может удержать их от того, чтоб поменяться местами.
   Ага. Особенно в твоём, брат, приболевшем воображении. Б..дь! В котором только одна мысль - та штука в твоём горле. И все прелести, что ей сопутствуют.
   И ветер на улице разбушевался, сволочь, воет, стонет...по крыше гремит жестяными листами. Руки бы поотрывать этим горе-строителям...
   Б..дь!!! Как... Что за... Уро-оды-ыы!!! Так, на балкон... А, б..дь, забыл...так, вот они... На! Сколько раз предупреждать можно!!! Ещё раз поставишь... Н-на!.. Свою грёбаную машину... Ещё! Получай!.. Под моими окнами... Ха! Яйцами не отделаешься! Н-на!!! Куриными по капоту... Своими расплатишься, сука...
   Так. Спокойно. Воды ледяной в лицо. Ещё. И ещё... Может, поможет. О! Чайник закипел. Чаю. Зелёного. Без сахара. Это извращение - пить зелёный чай с сахаром.
   Не. Музыки хочу. Led Zeppelin. И рисовать. Людвиг, иди ко мне на колени...тока тихо сиди - я рисовать буду. Надо прогнать все эти...страхи. Я ж, бля, просто боюсь. Умирать.
   Не. Умереть бояться все. Факт. Но я боюсь именно умирать. Долго. Осознавая, что происходит, но, не имея возможности ничего изменить в свою пользу. Я это уже понял давно. Сразу, как родился, наверное. А вот тогда, в больнице на лестнице, я это вспомнил. И сейчас продолжаю...вспоминать.
   Ну, и где здесь был диск с буквами "LZ" и толстенным буклетом внутри коробочки? А! Вот же он! Ну, бля! Ща будет...блюз!
   Так. Чай не помогает. Есть что ещё, а, Людвиг? Е-есть! Я ж мужик запасливый!.. Не, кот, тебе не налью, низзя тебе такое. Да и мне тоже...низзя... Но, нада... Оно, кот, страх притупляет... Ну, ладно, вру, не страх, а осознание его присутствия. Тогда можно сесть и выпить с ним на брудершафт. И о чём-нить договориться. Ну, чтоб пореже приходил, что ли...
   Вот! Наконец!! Музыка... Величайшие музыканты, величайшие импровизаторы Вселенной... Просто черти! Led Zeppeli-in!!!! Стоп... Приехали. Бля. Там Плант играл, или Пейдж? Ч-чёрт, не помню!!! Я не помню, кто играл в Led Zeppelin!!! Ч-чёррт! Что? Буклет? Ну, если верить буклету, то Пейдж... Чё, Людвиг, верим буклету? А? Написанному - верить, говоришь? Ладно, если что - виноват ты будешь. Как, ты тут при чём? А кто не знает людей из Led Zeppelin? Я или ты? А? Ну, ладно, Людвиг Ван, не обижайся... Ты прав... Я не знаю...
   Ха! Люд! Я те главного не сказал! Ухо подставь, ибо тайна это... Я её ток щас вспомнил. Кароч, Люд, ОНИ ТАМ ОБА ИГРАЛИ!!!!!
   Смотри-ка, кот! Листок-то уже не белый. А я и не помню, как рисовал... Дорога. Дорога вдаль и два путника на ней. Им не разойтись - кто-то обязательно должен сойти на обочину, канаву. Но...гордость. Гремучая штука. Опасная...
   Людвиг! Сука! Ты...чего?! Что ты там... Ма-моч-ки-и-и... Там...кто? Что за звук??!! Бля-а-а... Эй, Людвиг! Ты куда? Что там? Вы же...чуете такие вещи...потусторонние. Что за зву-ук??!! Нож - в руку. Лезвие - от себя, как Хантер когда-то учил. Кто вздумает напасть, обязательно напорется. Тюль резко в сторону... Бл..дь! Ха! Что... Ну, и, Леш, штаны, как? Сухие? Ты ж сам недавно окна утеплял. Пенопласта на халяву достал и на радостях попихал в щели. А его выдуло ветром. Вот и скрипит по раме, воет, человеков с такими вот ни на что негодными нервами до дрожи доводит. Во! Так тебе! И так - тоже! Теперь, бля, не поскрипишь, когда поглубже запихали.
   Что? Я...плачу?! Да...да...не может быть! Я... Действительно. И что тут такого? Мужчины не плачут? Да кто это придумал?! Какой урод? Точно, кот...тот, кто не умел плакать. Или не умел любить и бояться за любимых...а, значит, и за себя...
   Ветер...ветер... Снёс всё ветер... Меня, себя... Себя? Эт как? А так, блин! Нёс-нёс, и унёс. Пролетел мимо, порушил всё вокруг, да и дальше... В другом месте рушить...
   Что, Людвиг? Стих, говоришь, получается? Не, ты чё... Просто мысль интересная... Ща, погоди, запишу её...только пошли, кот, в комнату... На том столе писать удобнее.
  
   Ветер, ветер... снёс всё нервный...
   Снёс слова, дыханье...сны.
   Ветер, знаю, я - не первый,
   На твоём стою пути.
  
   Так и сбил бы меня... Боже!
   Сбил бы! Ну, чего молчишь?
   Улыбаешься. Ты...тоже
   По родне своей грустишь?
  
   Ну, так, может...полетаем?
   Над ночной землёй, и - вниз?
   Что ты, ветер? Я? Скрываю?!
   Только, разве что...эскиз...
  
   Что на нём? Убей - не знаю.
   Может, там моя судьба
   Рисовала? Да, играю.
   Для тебя? Лети сюда!
  
   Ветер, что это? На флейте?!
   Ты... с ума сошёл?! Ах, сам...
   Ты, играй. Для всех на свете!
   Всем на свете парусам!
  
   Ты играй, а я - поймаю,
   Я... гитару попрошу.
   Да, умею. Ноты знаю.
   Хочешь, ветер, покажу?
  
   Ноты? Это, брат мой, - сила.
   Это словно...ураган!
   Знаешь, музыка сносила
   Стены. Если верить снам...
  
   Как когда? В Иерихоне.
   И в Берлине. Ты ж там был.
   Ну и что, что ты невольно
   Пылью облака закрыл?..
  
   Ты не знал, что мы - не помним??!!
   Облака... Они ж...туман...
   Мы же - люди. Мы же - тонем!
   Почему? Подумай сам.
  
   Что? Ах, да... Уже играю.
   Ты что? Плачешь? Ну...ну что ж...
   Это... слишком утомляет.
   Всё? Не будешь? Брат. Ты - врёшь!
  
   Ну... А я не зарекаюсь.
   Слёзы - это благодать.
   Да, смотрю. Не собираюсь.
   Что ты! Мне б экзамен сдать.
  
   Как какой? На жизнь, быть может...
   А получится ль? Как знать...
   Только...что-то сердце гложет...
   Брат мой, ветер, мне б...поспать...
  
   Отпускаю. Возвращайся!
   Навсегда - не уходи.
   Буду ждать, ведь это - счастье,
   Знать, что встреча впереди.
  
   Ну, конечно! Чай согрею.
   Любишь кофе? Тоже есть.
   Ах, покрепче? Я? Хмелею!
   Это? Маленькая месть!
  
   Ну, давай-давай, подальше
   Улетай. Чего стоишь?
   Я? Давно не тот, что раньше.
   Ты... Ну вот! Опять грустишь.
  
   Так. Давай. Собрал все мысли,
   Все слова свои собрал...
   Прочь! Там паруса повисли!!!
   Был же ветер, но пропал...
  
   Всё! Я злой... Пошёл отсюда!!!
   Буду рад, когда уйдёшь.
   Не жестокий. Просто груда
   Навалилась. Не свернёшь...
  
   Ух! Ушёл! А мне - не грустно.
   Правда, я не спал давно.
   Я...пойду? Экзамен? Устно.
   Чёрно-белое кино.
  
   Да, цветные сны - у психов.
   У меня? Что за вопрос?!
   Это ветер... Как он лихо!..
   Он вернётся. Да. Всерьёз!
  
   Гляди-ка, Людвиг! Точно, получилось!!! Ты, кот - гений! Ну, и я...немного...
  
   - Леш, - Алик решительно отобрала у него бритву. - Не брейся пока, а? Мне очень нравиться, когда ты...
   - Колюсь как ёж! Аля, ты уникальная женщина! - и при этом - моя жена!!! - Ух, щас помру от зависти к себе, что ты такая у меня есть!
   Алик взъерошила ему волосы.
   - Леш, ты, что, опять не спал всю ночь? Меня не было... Тогда, что тебе мешало? Или кто?.. - хитрюще так, мол, знаю, что сам себе не давал глаз сомкнуть, но...приличия требуют подкола. Да и настроение тоже...
   - Аля! Ну что ты? Да...никто!!! Я...сам не спал. И делал глупости и гадости. - про глупости расскажу, а вот про гадости не спрашивай. Хотя...все мои вчерашние гадости можно смело считать глупостями. Блин, придётся рассказывать всё...
   - Ну... Я сегодня ночью закидал яйцами Валеркину машину...
   Алик фыркнула и потянула Лешака в комнату.
   - А он что?
   - Пока ничего. Молчит.
   Она подозрительно принюхалась...
   - Ты пил, - утверждение.
   Не помню. Может быть... Да. Пил. И мне не стыдно... Почти...
   - Ну, так...есть немного... - виновато покосился на пустую бутылку, лежащую у ножки дивана.
   - Леш, не пугай... Пить в одиночестве...
   - ...первый признак алкоголизма, - вздохнул. - Знаю, Аля...
   Знаю, потому клянусь, что такое не повторится. Я, если, что, лучше снотворного выпью...под чьим-нибудь чутким руководством.
   Потом, думала Алик, потом он мне сам расскажет, с какого перепугу - или радости - он пил ночью один и писал стихи...может быть.
   - Ой, Леш! Я ж тебе кое-что купила!.. - она смешно подпрыгнула и выскочила из комнаты. - А то ходишь у меня как неприкаянный холостяк!.. - в коридоре взвизгнула молния на сумке. Алик чертыхнулась, чем-то зашуршала.
   Ага. Холостяк... Если б все холостяки так одевались... Ха!
   Алик протянула Лешему пакет. Там было что-то мягкое и хрустящее. Что-то из одежды, раз она про холостяков вспомнила, решил Леш. Он посмотрел на свою, в которой был. Чёрная футболка, застиранная, штопанная им собственноручно уже раз шесть, если не больше. С надписью "Hard Rock Cafe. Berlin" Эх, подумал, скоро совсем расползётся. Жалко. Не отдам Але на тряпки. Лучше сам порву и выброшу. Или сожгу. Там, за базой вечно мусор какой-то жгут. А кому-то отдать... Не, нельзя любимые вещи отдавать чужим. С ними и немного себя отдаёшь. Мало ли, вдруг тобой полы мыть будут...
   Да и джинсы...не целее... Не, не рваные, но изрядно истончившиеся...в некоторых местах...да и на коленках уже почти появились прорехи...
   - Ух, ты! - Лешак уже открыл пакет и теперь держал в руках нечто кружевное и чёрное. - Ух, ты! - повторил. - Ну, эт точно не мне!..
   - Ой! Леш... Забыла выложить... - Алик залилась румянцем.
   Он отложил пакет на диван и притянул жену к себе на кресло.
   - Одна из тех вещей, за которые я тебя люблю, это то, что ты до сих пор краснеешь!.. Аля, признайся честно, - притворно строго посмотрел на неё, - Ты ведь специально не вытащила своё новое бельё, чтоб меня подразнить?
   Вместо ответа она расстегнула свою рубашку.
   Бля-а!!! Аля!!! Ты меня с ума сводишь... Меня всего, а мои руки в особенности: вон, уже как забегали по твоему телу... Ч-чёрт! Аленька, ты меня разбаловала!! Я уже не помню, как оно...ну, вот это, такое же кружевное...расстёгивается!!! Он с лёгким сожалением отпустил её.
   - Не одевайся, а... Дай любоваться буду... Зачем тебе всё это? - кивнул в сторону дивана, на пакет с одеждой.
   - Чтоб некоторые особо волосатые особи мужского пола... - она лукаво посмотрела на Лешего, - ...немного понервничали... - Она потянулась, встав на цыпочки, и почти достала до потолка.
   Леший закусил губу. Он обожал такие игры, когда ему надо было ждать, ждать долго, как хищнику у водопоя, чтоб заполучить свою добычу. Да и добыча того стоила...
   - Ага. Особо волосатый, особо наглый и вечно жаждущий. - Лешак подхватил её на руки. - Мне без тебя так паршиво было... - признался он.
   - За одну ночь ты так соскучился?
   Да. За одну очень страшную, просто жуткую ночь. И дело не в полнолунии и прочей мистике...
   - Аленька, мне действительно было без тебя очень не по себе...
   Верю, Лёшка, верю... Тебя ведь стихи тянет писать когда тебе очень хорошо, или очень плохо. Причём именно стихи, а не тексты к песням. Текстов ты штук двадцать за день наваять можешь. Довольно неплохих, ведь мыслей в голове у тебя...не передумать и за три жизни, не то, что за одну ночь...
   Леший обнимал жену и сам себе удивлялся. Откуда пришёл его ночной страх? Где? Когда? От кого он подхватил эту заразу - шарахаться собственной тени у себя же дома?! Сейчас-то что? Кошмары растворились, сбежали, испугавшись Али... Никуда её не отпущу больше.
   - Леш! - Алик потянула его за ухо. - Отпусти, а?
   Она соскользнула на пол, успев провести горячей ладонью по его колючей щеке, по шее...
   - Примеришь?
   Конечно, Аля! Только одни футболки, ладно? Остальное сама носить будешь, а я с тебя это снимать, хорошо?
   Лешак стащил с себя свою любимую "Hard Rock CafИ" и повёл плечами...
   - Ты, что это специально так, да? - шутливо обиделась Алик.
   - Да нет, что ты... - подмигнул Леш ей в ответ.
   Конечно же, ДА!!! А ты как думала? Ха! Я тож на нервах играть умею... Мурр-рряу!
   Футболок было две. Серо-синяя, с надписью "Castle of Rock" и соответствующим рисунком. А вторая...
   - Аля-а!...
   На чёрном фоне призма, преломляющая свет. И подпись "Dark Side of the Moon". Лешак не утерпел. Одел и повернулся к Алик.
   Ну, как?
   Ма-ать... По-моему ща я её с него того...и очень быстро...
   - Во! - сказала Алик и подняла вверх большой палец. - Шикарен, зар-раза! Теперь буду ревновать даже к фонарным столбам!..
   А то!
   Леший повернулся к ней. Прокашлялся. Это - тебе.
  
   Старый парк...паутина искрится на солнце,
   Ветер дремлет в объятиях рыжей листвы,
   Отражения звёзд улыбаются мне из колодца,
   На скамейке - письмо на кусочке немой бересты.
  
   Приблизился...дотронулся до руки, привлёк к себе... Аля-а...
  
   Я устал...под ногами шершавые листья
   Шепчут мне про великий оранжевый бал,
   О тропинках, в хрустальной протянутых выси,
   О словах, что когда-то я Вам не сказал...
  
   Ей...на ухо... Тихо так - вдруг кто-нибудь ещё услышит эти слова...
  
   Леди, стойте! Прошу Вас, не надо обиды!
   Не к лицу Вам порой дождливая хмурая проседь...
   Улыбнулась она, расправляя складки хламиды,
   Золотая судьба, мной любимая вечная осень.
  
   Алик молчала. Дышала быстро и неровно, кусала губы.
   - Аля... Ты...плачешь?! Я...что-то не то сделал?! Аля-я!..
   Какие же вы, мужчины, странные... Леш! Ты... Ты мне... Да... Боги! Сколько женщин на этой планете мечтает о том, что их мужья, сыновья, внуки посвятят им хоть пару строк! Пусть чужих, где-то прочитанных и выученных... А ты... Леш! Ты...
   - Лёшка! - выдохнула, уткнувшись ему в плечо. - Ты у меня самый лучший...
   - Я... Я тоже тебя люблю, Аля... - и, в отличие от многих, я никогда не забуду, когда у тебя День Рождения. Скоро, блин...
   Вокруг них ходил рыжий кот и довольно мурлыкал. Нет. Зря этот че-ло-век - какое сложное слово! - так напугался. То, что приходило, было совершенно не опасно, а просто любопытно, как маленький котёнок. Оно играло. Вы, че-ло-ве-ки, когда взрослеете, слепнете, потому и страшно. Дети только видят и не боятся. Муррр... Оставлю-ка я вас наедине... Вон, обнялись, в кресле сидят... Она улыбается, он ей что-то го-во-рит.
   Странные вы...
  

Быть снаружи

  
   Пакет. Объёмистый такой. С печатями. В ящике. Просовываю ключ между дверцей и стенкой, откидываю защёлку. Письмо. Из архива.
   Сердце замерло, нервно стукнулось туда, куда не следует. Снова трепыхнулось. Застучало. Лучше бы оно не делало этого. Ладони сразу стали влажными, кончики пальцев похолодели.
   Вверх! Вверх, туда, где грязи и мусора не видно!!! Домой...
   Дверь открываю, пакет - на стол в комнате. Сажусь рядом. Молча. Не раздеваюсь. Только ритм сердца слушаю. Ускоряющийся. Там...он. Страх.
   Жарко стало. Куртку - прочь. На пол.
   Лучше б это происходило не со мной. Или вообще не происходило. Или... Или...
   Потянуло закурить. Бл..дь! Нельзя...
   Снаружи находиться интересней. Смотреть, как бегут другие по дорогам, мостам, сворачивая не там и не туда... А тебе кажется, что только ты свернул туда, куда надо... Да ещё и в самый подходящий для этого момент. Ща! Эт только кажется...
   Может, не надо сворачивать? Может, надо идти туда, куда дорога ведёт? Ей же лучше знать, куда мне надо...
   Или всё-таки нет?..
   - Ч-чёрт...
   Лёг на пол. Руки под голову. Глаза закрыл. Не думать...
   Озноб... наверное, это нервное.
  
   - Леш! Э-эй! Не спи!
   Аля...я не ждал тебя...так быстро...
   Нахмурилась.
   - Ты б разделся б, что ли... - вон, грязи сколько нанёс с улицы... - Леш?..
   - Аля, - не отрываю взгляд от потолка. - Там. На столе.
   Зашуршали бумаги... Тишина.
   - Лёшка...я не...я не знаю, что сказать, прости... - положила мне руку на лоб. - Лёш, у тебя температура...
   Ага. Уже четыре часа. Как домой пришёл...
   - Аль, а я не знаю, что мне теперь делать...
   И надо ли вообще что-нибудь делать...
   - Давай, иди в душ и ложись в кровать, я тебе щас чаю... - торопит меня Алик.
   - А ты придёшь ко мне?
   Мне...страшно?..
   - Да, конечно. Ле-еш, давай, бегом мыться! Я кому сказала?!
   Эх...мне... Иду.
  
   Шумит душ. Хотя...какой тут у нас душ? Так, ржавая ванна и лейка под потолком. Да и воды не бывает горячей месяцами. Особенно летом.
   Сегодня - есть. Зима же скоро.
   Есть люди самодостаточные. Им никто не нужен для жизни. Только они сами. Ну, или почти никто. С такими интересно. Никогда не знаешь, что твой друг выкинет в следующий момент, куда занесёт его простая мысль "пойти прогуляться". Это некий фактор неожиданности, порыв ветра, врывающийся в комнату и сметающий со стола пачку непронумерованных листов с текстом.
   Я не такой. Мне ещё отец говорил, что я существо социальное, без людей не могу. И верно. Мне рядом нужен кто-то о ком я заботиться буду. Мне, оказывается, семья нужна, друзья.
   Хм... Получается что? Я - чей-то фактор стабильности? Х-ха!
   Я - чей-то якорь.
   Вода...по телу. Горячая. Жжёт. Только мне...холодно. Внутри.
  
   - Лёшка, господи, что с тобой?
   Она напугана. Правильно, лежу, меня колотит, зубами стучу. Всё одеяло на себя натянул. Холодно мне, Аленька. Оч-чень...
   Лоб мне щупает. Охает, накидывает на себя халат и бежит на кухню за градусником. Взволнованная такая. Ч-чёрт, ей же нельзя нервничать... Чёо-орт! Ща. Ща я встану и сделаю вид, что совершенно здоров, что озноб - это нервное, что... Что... Как же болит голова!.. И глаза...словно по ножу в каждый вогнали... Аля? Что? Градусник? А, ладно, давай... И, пожалуйста, солнце моё, убери этот чёртов свет!!!
   Сколько?! Тридцать девять?! С чем-то... Нет? А сколько? И...теперь что? Эй, ты что? Раздеваться? Я вроде бы болею... Не до того... А-а-а!.. Ты меня обтирать будешь? Водкой?! Да я её лучше...внутрь употреблю... Извини... Я...больной. Ага. На голову. На всю...
   Аль... Сил нет не то, чтобы встать, а просто руками пошевелить. Ой! Блин... Холодно. Аль... Мне холодно... Ау! Она хо-лод-ная! Водка. Когда снаружи. Никогда не думал... Бр-р-р... А вот руки твои...тоже. Но это они от водки такие. Как же я их люблю. Ласковые, нежные, порой очень требовательные: так можно, так нельзя, но сейчас я больше всего хочу вот так... А "нельзя", правда, звучит редко. Почти не слышу... А ещё они в мозолях от струн, в мелких ранках от постоянной стирки и от этих жутких порошков. И ещё Людвиг царапает их, зараза.
   Сел. А-а-а! Холодно. Водка, испаряясь с моей спины, охлаждает её. Так, вроде бы, задумано. Ой! А живот зачем? Холодно! Не буду-не буду... Ладно, давай и ноги оботри... Ну, блин! Меня касается любимая женщина, а я лежу, как бревно! Ну и что с того, что я болею? Аля-а! Мне стыдно. Не, не за то, что заболел... Как эт "за что"?! За бревно...
   Ох, мне легче стало. Опять градусник? Да сколько можно! Ладно, не спорю. Давай его сюда. Ты куда? Не уходи, побудь рядом, а... Чай? У нас нет. И малиновое варенье съели...
   Дверь хлопнула. Два часа ночи. Аля-а!! Ты куда уходила? Да, я хотел спросить только это. А, к Петровне. Зачем? За вареньем? Аленька... Всё, лежу смирно и болею...
   Чай. Малиновый. Кислый. Сахара-то нет, а Аля постеснялась у Петровны попросить. Ну и ладно. Так выпью. Главное, чтоб помогло. Чтоб в пот кинуло...
  
   Аль... Аля... Проснись пожалуйста. Мне помощь нужна. Дойти. До ванны. Боги! Аля!!! Не надо! Я сам. Не помираю ведь. Что? Хорошо, дурак. Согласен. Но, я - сам. И не уговаривай. Аля! Блин!!! Не надо мне ничего нести!!! Я, бля, поползу, но...
   А тяжело вставать-то... И идти. Так, только не налегать на Алю... Во мне ж весу...
   Так. Ты, Леший, молодец. Дошёл. Сам. Ну...почти. Стоп! А ты куда? Со мной?!
   - И с каких это пор мы такие стеснительные стали, а?.. - спрашивает меня сердито.
   Лешак, бля, не смей хамить жене, она вон как за тебя переживает, сволочь ты, неблагодарная.
   - ...вдруг что с тобой случиться? Ты упасть можешь...
   Аль. За мной не ходи. Если я упаду, ты услышишь.
   Обиделась. Но осталась снаружи. Ну и хорошо. И славно...
  
   Ой! Женщина! Автограф??!!
   - Мой сын большой ваш поклонник. Да и я с ним была на вашем выступлении.
   Боги! Надеюсь, не на том, где... Что?.. Именно на том? Бл..дь! Мне стыдно... Вам понравилось??!! Не, я ничего не понимаю в этой жизни...
   - Алик, а теперь уговорите своего мужа повернуться на живот и предоставить мне, так сказать, поле для деятельности... - достала шприц, ампулы...
   Что? Э-э-э...
   - Леш, не делай такое лицо, давай, переворачивайся...
   Аля, я не люблю...э-э-э...обнажаться перед незнакомыми женщинами!!! Тем более, такими молодыми... Замечательно. Эта незнакомка в белом халате ещё и смеётся. Надо мной...
   - Ой, да что я, мужских ягодиц не видела? Насмотрелась уже-е, во!.. - пальцем тонким покачала в воздухе и чиркнула ногтём себе по горлу. - Муж скоро обижаться начнёт, что я его ягодицам мало внимания уделяю... Давайте-давайте, некогда мне, на другой конец города ехать ещё...
   Ну, что делать? Разворачиваюсь. Стягиваю плавки... Проспиртованная ватка касается кожи, опять холод... Бл..дь!!! Как бо-ольно!! У-у!.. Вою тихонько в подушку. А ведь есть люди, которые сами себе колят... Диабетики, например. Или...наркоманы. Не-е... Я уколов боюсь. Оказывается.
   - Вот и всё. И чего сжиматься, а? Так ведь ещё больнее...
   Смущённо и тихо скулю. Всё в ту же подушку.
   Аля улыбается. Немного ехидно так... Ну да. Точно. Больнее. Тут главное настроиться, на боль: р-раз, и нет её. Интересно, а девушки как...тож настраиваются? Надо будет потом у Али спросить. Если не забуду...
   Процокали к выходу каблучки, щёлкнул замок на двери. Тихие шаги Алик. Присела рядом, руку на лоб мне положила.
   - Напугал же ты меня, Лёшка...
   Прости! Ну...
   - Аль... - ловлю её ладонь. - Я больше не буду. Веришь?
   Улыбается. Верит. Наверное. Не видно мне - она не на меня сейчас смотрит, на почти голые ветки берёзы, растущей за окном.
   - Аля, - прошу тебя-а!!! - Не уходи спать на кухню, хорошо?
   Любовник из меня сегодня вааще никакой, но ты просто будь рядом, ладно?
   - Что, папа с мамой спят вместе, потому что боятся темноты?
   Боги! Аля... Какая ты у меня красавица... Да и какая темнота? Рассвет скоро. Ты ж со мной всю ночь провозилась. Вон, Людвиг, и тот просидел в углу, глаз с меня не спускал.
   - Ага! - пытаюсь смеяться, но неудержимо клонит в сон. - Сегодня...
   Зеваю. Собираюсь уснуть, но мне снова дают градусник. Здорово. Тридцать семь и три... Нормально. Почти.
   Алик ныряет под одеяло рядом со мной. Прижимается. Вздыхает.
   - Заболеть не боишься? - спрашиваю.
   Легонько шлёпает меня по губам.
   - Тих! Молчи! Спать давай! Экий ты у меня, даж укол на него не действует.
   Действует, блин, ещё как действует! Ща...усну...
   - Я, Аль, спросить хотел, - отчаянно зеваю. - Тебе тоже...надо было на боль настраиваться? Ну...тогда?..
   В предрассветном свете вижу её лицо. Почти. Улыбается.
   - Не-а. Мне слишком хорошо было, чтоб вспоминать о какой-то там боли. Всё, спи.
   Молчу. Зеваю. Думаю. Интересно, а со мной ей хорошо? Блин. Наверное, да. Столько лет вместе...
   - Лёшка-а... - проводит рукой по моей шее, щеке, запускает пальцы в волосы. - Мне так хорошо с тобой...
   Она, что, мысли читает? О-бал-деть!
   Всё. Сплю...
  

* * *

  

Солнечным светом сердце сжёг,

Часто бывает, людям невдомёк...

Все мы чужие, кто же здесь свой?

Ветер за спиной...

   Провернул было ключ в замке... Не получилось. Ключ наткнулся на неразрешимое противоречие - дверь уже открыта. Хм...
   Леш нахмурился и решительно взялся за ручку. Что, Аль? Подожди, Аля... Отстранил её и шагнул в квартиру первым.
   - Леш...
   Погоди. Я, конечно, люблю открытые двери и сам всегда...открываю то, что мне нужно. Ключом. Нет ключа - по-другому. Нельзя по-другому - тогда с ноги... плечом... или ещё как... с размаху... Только вот конкретно сейчас - погоди.
   Тишина квартиры. Пустота и спокойствие. Как оно, а? Ты возвращаешься домой, а дом твой... Тот да не тот. Знаешь, что не тот. Откуда? Да сам он тебе об этом и говорит...дом.
   Леший прошёл по коридору на кухню. Не разуваясь.
   Тепло. Спокойно. Тихо.
   И что не так?..
   На балконе стоял Трампер. Стоял, смотрел куда-то вдаль и курил, сильно затягиваясь, жадно глотая дым...
   Алик осторожно тронула Леша за плечо... Что там, Леш? Кто...
   Волк.
   Уткнулась лбом ему в спину... И что же надо здесь...волку?
   Аленька...спроси лучше, что ему надо было там! Или что ему вообще надо...
   Балконная дверь как-то глухо стукнулась о батарею. Запустила в кухню холод. А ещё немного едкого дыма от паршивых сигарет, потому что Трампер забыл выбросить окурок - так и держал его в руке... чуть дымящий... умирающий... Дверь прикрыл, потом вспомнил, чертыхнулся и открыл её снова - бросил окурок прочь. На улицу.
   Как почти тепло, спокойно и тихо... Но тепло - это от плеча Леша...горячего плеча... Ой, здравствуй, Людвиг... Здравствуй, радость моя рыжая, ты ходишь, ходишь, тычешься мне в ноги, а я сразу и...не заметила... Прости. Спокойно ли? Не очень... Разве что тихо...
  
   Never, never let you go! - раздалось откуда-то из-за стены, то ли сверху, то ли снизу...
  
   Да, кивнула сама себе. Тихо. Было.
   Натан поглядел на стены, сотрясаемые попсой...поморщился...
   - Fuck! - сказал непроизвольно. - Это ж... - замолчал.
   - ...надолго, - продолжила фразу Алик.
   Леш стянул куртку. Надолго бывает, подумал он... А навсегда? Нет, наверное. Ничто не вечно. Кроме одной вещи...
   - Натан...- покачал головой Леший, - тебя только за смертью посылать...
  

PEACE`у - PEACE

Сильнее всяких войн -

Воля и разум!

   - Гхм... - Леший кашлянул в кулак.
   Получилось очень неестественно и как-то нервно. Словно готовился долгое время. Мож, и правда готовился? Во всяком случае, ждал.
   - Натан...- глянул хмуро Леший, - пошли выйдем. Поговорить надо.
   Стоит, чёрт его, смотрит... Взгляд блуждающий, странный какой-то, неспокойный... Волосы от пыли стали тёмными, серыми... Руки - в карманы...как всегда... Куртку накинул. Пошли, говорит. Грязный ты, Нат, как... Где валялся, а? И кто тебя назад воротил?
   - На улицу, - буркнул Леш, когда оба оказались на лестничной площадке.
   Вперёд иди...drunk`ер... Так, значит, тебя Аля зовёт? Косточки в кулаках как-то непроизвольно хрустнули... Ты забыл кое-что...друг... Граница для тебя значение потеряла. С одной стороны поле и с другой - тоже поле. Пшеничное, почему-то кажется. Думаешь, разницы нет? Есть...
   Леший посторонился, пропуская соседку наверх...
   Пересёк границу, думал, значит, так...просто... Твои же собаки на границе стоят...бра...брат. Сам выучил своих псов, натаскал их. Как Вождь просил, как Вождю надо было... А теперь вздумал, что... На границе, друг, пограничники обычно водятся...с оружием...
   Леший выдохнул и почувствовал, как вскипает кровь...
   Идёт...шагает...шаркает по ступенькам...лениво ноги переставляет...
   - Алексей Николаевич, - заискивающе обернулась к Лешу соседка, баб Саша. - Вы на лестницу деньги сдавали?
   Чё? Какая ещё...
   Леший нахмурился. Непроизвольно поглядел под ноги.
   А-а... На ремонт в смысле... Нет, конечно, что за вопросы. Фыркнула соседка, вскинула крашеную в непонятный цвет голову, бровью повела... Натан там, на лестничном пролёте, усмехнулся и крикнул на весь подъезд:
   - Хочу сдохнуть молодым!!..
   Урод, подумал Леший. Я тебе в этом сейчас помогу, не беспокойся... Баб Саша стукнула своей железной дверью, глухо ругаясь...
   А холодно на улице. Наверное. Кому-то. Тому, кому сейчас на душе спокойно и уютно. Леший губу прикусил. Сильно. Даже нет - закусил... А мне сейчас - горячо. На скамейке перед подъездом - ещё две соседки. Какая-то сволочь из них, что-то сказала Алик...что-то про... Тьфу!!.. Сидят, бл..дь, мирно беседуют. Семечки грызут. Зачем?.. Почему?.. В сериалах утренних-дневных-вечерних что-то недодумали и вам жизненности не хватило?.. Вырву как-нибудь эту грёбаную скамейку вместе с...
   Натан вскинул голову, обернулся к Лешему...
   Леш ударил. С размаху. Со всей силы могучей - в лицо. Кулак наткнулся на кость...
   - Ты что, ох..л?!! - Натан, ругаясь, схватился за переносицу, сделал шаг в сторону...
   А кулак не разжимался почему-то... Ударил - а легче не стало. Только ещё хуже. Ну, и пусть хуже. Зато правильно.
   - Что ж вы делаете!.. - запричитали соседки. - Ах!..
   Семечки в разные стороны полетели, шелуха... Не отличить зёрна от плевел... Натан смахнул с пальцев кровь и поморщился. Убью его, подумал Леший. Тогда станет легче. Точно. Кулак...скула...разнести тебя в прах... Легко...
   - Рехнулся??!!.. - заорал Нат со злостью.
   - А! - взмахнули руками бабки. - Что делается! Среди бела дня!..
   Капли красные на асфальт брызнули. По листьям. По шелухе семечек... Ах ты... Даж не думай, бля!.. Что мне твоя рука! Ха!.. Да я те все рёбра переломаю! Ч-ч-чёрт... Сука!!.. Отмахиваться вздумал?!
   - Ле... Леш!!..
   - Милицию, милицию надо вызвать! - визгнула бабка. - Убьют друг друга!
   - Зар-р-раза, Леший!!!.. Какого... А-а-а...
   К асфальту припечатаю!!.. Сил, мать твою так, у тя, наркомана, вааще не осталось! Уж и забыл...как кулаками работать! Бля! Под дых! Сволочь!! Изворотливая сволочь! Всё...убью на хрен!!! Как грушу боксёрскую измолочу...
   Леш тряхнул головой... Вокруг всё словно померкло и значение потеряло. Важны только вот эти пара-тройка асфальтированных метров дороги. Ты и Враг. Боль, мож, конечно, она и есть, но не чувствуется совершенно. Я тут, Враг - напротив. От кулака увернуться и с сильным выдохом ударить...обрушить...разрушить...убить...
   Убить то, что убивает, чтоб оно потом...
   Натан дышал часто и сплёвывал соленую противную кровь под ноги. Ругался, как только мог... Крыл всех...всё...весь чёртов мир... Но про себя. Не вслух. Это всегда помогало и заводило... Злило... Вселяло ненависть и жажду... И выгоняло все мысли напрочь...
   А-а... Леш зарычал. В зубы?!.. Получай, сволочь, теперь я даже уползти тебе не дам... Кровь по венам мчится, как бешеная...и во рту...солёная... Тьфу! Руку щаз-з-з тебе сломаю!.. Как ты посмел...её...ей... Как ты... Что? Выкрутиться уж никак? Кончились силы?!! Ненадолго тя хватило, ур-р-род!!! Завизжали где-то соседки. Смутно их слышно. Сквозь оглушившую и ослепившую злость...
   - Бл..дь! - Натан стиснул зубы что есть силы и попытался заехать Лешему локтём, но...не вышло. Крепкий он, сука...сильный...откормленный, бля!!..
   Развернуться, подумал Натан, и...и...что-то перед глазами мелькнуло...правило... закон...неизвестно кем выведенный...так не бить...так нельзя...на что тебе руки? Чёрт, но он же сейчас сломает мне эту самую руку!!!!!
   У Лешего в глазах померкло от гнева...через край...захлебнуться можно...и сдохнуть...дышать тяжело... Он нагнулся к Натану и рявкнул:
   - Я тебя в дом свой пустил!!.. Как ты посмел!!! Как посмел...тронуть...мою...Алю...
   Что??!! Натан всё-таки вывернулся и заехал Лешему в зубы. Локтём. Из последних сил. А у самого нос заложило кровью... Тьфу... Тьфу, блин... Что? Я? Тронуть?
   - Я её никогда не трогал! - схватил Лешего за запястье. - И не трону! Fuck! Лёха! Это же ТВОЯ ЖЕНЩИНА!!
   Леш выдохнул. Ты...в глаза мне смотришь? Не верю, брат. Не верю... Зачем этот взгляд?.. Он ведь пронизывает острыми иглами... выжигает подлость и трусость калёным железом...если таковая имелась... Давным-давно после этого взгляда бесконечные драки двух малолетних пацанов превратились в дружбу...такую, корявую...с синяками, со сломанными рёбрами...наивную, быть может...но самую сильную на свете.
   Натан сглотнул кровь. Лешак, я...я правду говорю...честно...
   - Никогда не трогал и не трону, - повторил.
   Верь мне. Прошу.
   Молчание.
   Я ничем своих слов доказать не могу. И никогда не мог. Поэтому просто верь.
   Что изменилось? Всё вокруг перестало меркнуть и глухота медленно, но верно отступала... Леший тряхнул рукой. Рука, налитая злостью, оказывается, ныла. Всё изменилось. Только жажда драки, чисто мальчишеская жажда...ещё кипела...так, по инерции...как раньше...
   Не трогал.
   - А вот тебя, брат... - Натан улыбнулся, - сейчас точно убью!
   Леший криво усмехнулся. Ага!! Щаз-з-з!
   - Попробуй!
   - Ха! Легко!..
   Удар...кулак...теперь больно...теперь злости нет, вот и больно...а ещё...чёрт, как классно иногда подраться!!.. Тьфу, ты, Натан, сволочь! Получите сдачи, распишитесь... Пусть даже по инерции от очень большой беды. Беда мимо прошла, хвостиком вильнула... Беда ли?
   - А!! - визг бабок на скамейке.
   Чёрт, а они ещё тут? Они вообще...тут? И люди вокруг какие-то ходят... Точнее, обходят...С работы, наверное, возвращаются...Уф!!...
   - Как же вы меня зае..ли!.. - дикий истерический крик где-то рядом...и мат... мат... звонкий такой крик, не визг...
   Что?.. Аля?.. Она...она, оказывается, всё это время бегала рядом и кричала что-то...пыталась остановить... Аля, мы...не слышали ничего...и не видели... Стой, бля, Нат, не падай... Обопрись о что-нить... Ща, дай отдышаться... Ну, хоть о плечо моё обопрись, если больше ничего нет!..
   - Аля... - пробормотал Леший удивлённо.
   Это она сейчас кричала? Неужели она...я такого от неё никогда не слышал... Стоит, растрёпанная, с румянцем на щеках...дышит быстро-быстро...тяжело... испуганно... Кажется, я сердце её слышу... Или эт моё? Или этого урода, покачивающегося рядом!? Она...очень испугалась...
   Аля перевела дух, и, прикусив губу, с новой силой закричала...
   - Домой! Оба! Быстро! - и полотенцем, полотенцем по головам...ну, и не только по головам, конечно...по всему, что попадётся...
   По дороге асфальтированной...мимо соседок, чуть не упавших со скамейки...в тёмный вонючий подъезд...домой...спотыкаясь на чёртовой лестнице...которую действительно пора ремонтировать...обгоняя друг друга...потому что тот, кто последний - тот под Алькину руку попадёт...с полотенцем...пошатываясь...перепрыгивая через несколько ступенек...наверх...смеясь и сплёвывая соль...
   - Аленька...
   - Домой!!..
   Домой...уже...уже дома...
  

ПЫЛЬ

  
   - Ну и?! Как это, вашу мать, понимать изволите? А?
   Такая вся растрёпанная. Злая. Львица. И полотенце на плече. Белое в кровавых отметинах.
   - Не, мужики! - ближе и ближе подходит. - Я фигею с вас, а!
   Руки в бока упёрла, смотрит из под волос - чёлка ей длинная на глаза падает. А в коридоре темно, лица не видно, только глаза блестят, огромные, злые. В их глубине - страх. Не за себя, за нас. Таких вот непутёвых двух придурков, которые устроили бардак в собственных головах, а болеть за них обоих она одна должна. Ведь...ведь...покалечить легко, убить - ещё проще...особенно в гневе...
   - Аля...мы...эта... - а говорить нормально не можем. Как дурачки переглядываемся - отходить начинаем от учинённого безобразия. И хихикаем. Тихонько...по крайней мере стараемся, чтоб тихонько...
   - Что "эта"?? Что "эта"? А? Олухи царя небесного!!! Вы себя в зеркало видели???
   Нет. Что? Посмотреть? Не-е, Аля, это уж слишком...страшно.
   - Так. Двигайте на кухню, - и толкает в живот. Каждого, чтоб никто не усомнился в том, кто здесь главный.
   Эт зачем? Скандинавка, ты что там ищешь?
   Гремят дверцами шкафчики, что толку-то? Того, что мне надо там нет. О! Перекись...а, чёрт! Выдохлась. Марганцовка...не пойдёт. Мало её. Вата. Хорошо...ща, мужики, я только к соседке схожу...
   Сидим. Блин. На кухне, на стульях. Друг напротив друга. А Аля, злая всё ещё, решительная такая...мажет зелёнкой. Меня. Соседкиной, так как у нас нет своей. Ой, блин... Аль... Больно... Лицо горит, бок ноет...зелёнка, змея, жжётся... Ай... Смотрит на меня, прищурилась... Аль...ну, Аль... Чёлка упала ей на лоб...улыбнулась...подула на зелёнку...
   - Дурачина ты, - ласково так мне на ухо, чтоб Нат не слышал. - Большой какой, а всё как ребёнок себя ведёшь. И ведь не уследишь...
   Да, да, Аля...не уследишь... И, ведь, знаешь, что мы, как дети...и, ведь это вы, женщины, нас так разбаловали... - и рука по моему плечу... Аля-а-а...
   Эх, Лешак, завидую. Честно. У меня вот уже и шея затекла так сидеть, задрав голову к потолку. Красивый у вас потолок, весь в разводах от просачивающейся с крыши воды, но...
   Аля отошла чуть в сторону от Лешего и полюбовалась на враз позеленевшего местами мужа. Красавец, как ни крути. Так. Теперь действие второе без перерыва на антракт. Натан.
   Повернулась к нему с зелёнкой...
   - Теперь твоя, drunk, очередь...
   - Не надо, - отмахнулся Натан.
   Да уж! Не надо! Вижу, как не надо!
   - Уди...
   - Леш, подержи эту сволочь, я его зелёнкой намажу...
   Натан бросил на девушку обалдевший взгляд. Чего??!!.. Как это "подержи"?! Что значит "подержи"?! Ха! Тоже мне! Алик!! Э! Э-э-э... Леший, за ногу тебя!!...
   - Предатель! - а толку-то! Улыбается...зараза!..
   С мужиками проще - им можно дать в морду. А тут как быть?.. Нет, проще один раз отдаться, чем долго и нудно объяснять, почему не хочется... Всё-всё, Аля, отдаюсь - тебе! Ведь бесполезно сопротивляться...когда Лешак за плечи держит и ехидно так поглядывает.
   - Сижу, сижу... - только терпеть и ругаться тихонько, не вслух, остаётся...
   - Тихо...
   - Пису - пис, Скандинавка! - усмехнулся слабо и сразу скривился - больно, блин!
   - Терпи, казак, атаманом будешь!
   Аля, зачем мне быть атаманом?! Как?! Я собой-то еле управляю, а ты...атаманом! Ха! Ай! Ну, может, хватит меня пытать?..
   Строго так посмотрела. Строго, но уже не зло...почти. Устало.
   - А вы раньше часто дрались между собой? - вдруг спросила.
   - ВСЕГДА!!!!! - хором и счастливый смех.
   Да... Отчего мужики...такие? Казалось бы, одни проблемы от них. Особенно от этого...шведа, бля. Но...вот...пришли, а я уже и рада, хлопочу тут, понимаете ли над ними...
   Бл..дь! Ну...ну...ну, что за... что за нахрен?.. Натан! Ты даже сидеть спокойно не способен! Ну, ты только посмотри, а?
   Пятна зелёнки радостно расползались по полу и намертво сели на одежде Алик и Ната.
   Лешак довольно посмеивался.
   - Аля... - удивлённо: она, дотянувшись до кончика Лешаковского носа, мазнула ваткой, оставив ещё одно яркое зелёное пятно на его репутации...
   - Красавцы, мать вас!
   Не, Аль... Аля...ну не ругайся, а?
   Ага, не ругайся на вас, совсем облик человеческий потеряете...
   - Аля, - рука Лешака на её плече. - А что у нас насчёт поесть? - и хитренько так в потолок смотрит.
   Алик не выдержала и фыркнула.
   - Да-а...воистину так: поесть, поспать, подраться и... вы меня поняли, что ещё... Это всё, что надо настоящему мужику... - смеётся.
   - А то! - хор. И глаза - блестят.
   Вот, слов на них не хватает!!! Ну, и что мне с вами делать теперь прикажете?
   Накормить! На кухню?! Да мы уже тут!
   Бухлёр!!! Горячий! Аля! Ты волшебница! Картошечка...тушёночка...лучок... Бульон густой-густой... Только, Аля, радость ты моя, сольки чуть-чуть и тогда совсем будет хорошо...
   Лешак, прислонившись спиной к стене, наблюдал за тем, как мелко-мелко дрожат листочки аспарагуса, стоящего на холодильнике. Кто, когда приволок сюда это растение, Леш не помнил - оно просто было. Давно.
   Стукнула тарелка по раковине, ругнулась Алик. Леш вздохнул - ну, что это я, в самом деле, как барин! - и отобрал у неё тряпку.
   - Сядь, отдохни, ты и так сегодня... - а болит-то как...каждый удар натановский по всему телу отдаётся, как будто не человек бил...вернее, человек, но не кулаками, а палкой. Или камнем. Да-а, а ведь Нату щас похуже будет, у меня рука тяжелее...да и бил несравненно сильнее... Эх, Натан, Натан...бедовая твоя голова... Паруса твои...чёрные...
   - Нат, бля, харэ курить! Иди сюда!! Кофе сделай!
   Вспыхнул газ. Чайник звонко стукнул по решётке.
   Б..дь! Я ж воды не налил! Лешак, а у вас вода есть? А-а-а, только под краном... Понятно. И не смотри на меня так...косо... может, ты мне сегодня последние мозги, последние разнесчастные извилины, отбил!.. Подвинься, бля, дай чайник наполнить. Водой. Холодной.
   Шумят там что-то на кухне, посудой гремят. Не сломали б чего... Казалось бы, радоваться должна, что за неё мужики друг другу морды бьют, но...не радуюсь... Вот ведь в чём дело: они - друг другу. Ну...нельзя заставлять выбирать между другом и любимым человеком. Как ни крути, кого-то ты предашь. Нет, Леш, ты не будешь выбирать...не допущу предательства.
   Простыни шуршат...и какая кому разница, что они не идеально белые? Главное, что чистые, что...что...
   Апчхи!..
   Что-то в нос попало. Летает тут всякая пыль, много её по углам скопилось, не каждый раз её оттуда доставать хочется. Вот и лежит она, ждёт своего часа, как сейчас видимо. Подняли её от дури великой в воздух, а она теперь ой как долго будет оседать, но не по прежним местам, а по всей квартире... И её тогда только мокрой тряпкой и уберёшь. Вон из дома, подальше, по воде - в реку, а оттуда куда-то ещё дальше, куда я не хочу...никто не хочет...туда, в то непонятное "дальше". Никто, кроме одного человека, варящего сейчас за стенкой кофе. Ветер уведёт его...куда-то так далеко, что может и не хватить сил вернуться. А в том, что захочется ему назад - уверена. Он же человек, а не бездумная пылинка, которую по собственной прихоти кружат тонкие струйки сквозняков по квартире. Да и...сейчас же он...пришёл. Вернулся...
   Только бы не встретился ему на пути ураган...
   - Аль, - могучая фигура Лешака загородила свет из коридора. - Пошли, мы кофе сварили... Нат сварил...
   По твоей просьбе. Сам бы он только себе бы сделал. Наверное...
   - Э, а чего ты опять белье меняешь? Ты ж недавно чистое стелила...
   Эх, Леш...Лёшка...пыль. Пыль на них осела...та, что из углов.
   - Леш... - лукаво посмотрела, провела рукой по простыне. - Да нам с тобой... - не выдержала и засмеялась.
   Паршиво тебе, Аля, на душе, вот и взялась за уборку...придумала её себе... думаешь, не понимаю? Понимаю... Только кофе тоже пошли пить. Тебе, наверное, много нельзя, но ты тогда просто рядом посиди, хорошо?
   И ещё...знаешь, Аль...сегодня умерли сомнения. Навсегда.
   - А то! - теперь вдвоём смеёмся. - Пошли! - Кивнул и руку протянул. Давай. Мы - вместе.
   Кофе...на кухне мы сейчас собрались, чтобы быть вместе. И что из того, что Лешак разглядывает трещину на потолке, Викинг настороженно смотрит в окно, а я - изучаю до боли родной узор на столешнице... И что из этого? Мы, в добавок ко всему, ещё и молчим. Как семья, где всё понятно без слов. Леш, если так и дальше пойдёт, у нас будет два ребёнка - один совсем-совсем маленький, а второй - совершенно взрослый и вечно пьяный...
   Эх, жаль, что быстро заканчивается кофе... Леш, ты меня разбалуешь... Ну вот... Опять взялся за мытьё кружек-чашек-ложек...
   Тишина смотрит с улицы. Поздно. Все уже спят, а мы...живём ещё. Кофейничаем на ночь. Смешно, да: кофе - и на ночь? Не, сны видеть - это тоже работа, причём не из лёгких, уж можете мне поверить, знаю. Только мне они не снятся...они ко мне наяву приходят.
   Алик встала с табуретки, повела затёкшей шеей...
   - Кто как, а я - спать. Всем спокойной ночи.
   Ушла. Сначала пошумит водой в ванной, потом ещё раз, наверняка заглянет на кухню - всё ли убрано, всё ли выключено и, только тогда - в комнату, к Лешаку.
   - А где я...спать буду?.. - Нат поискал глазами привычный прямоугольник.
   Что? Как где?! На раскл... Бл..дь!!! Я ж её...того...на мусорку... Кружка раздражённо стукнула об полку посудного шкафчика.
   - Вон, - кивнула заглянувшая из коридора Алик. - На стуле лежит твоя постель.
   Обернулся. Посмотрел.
   Чего-о?! Одеяло?! Ах, нет, два-а-а...одеяла...
   - Как собаке, да? - то ли пошутил, то ли обиделся.
   - Ага.
   Ну ни х..я себе! Вы только поглядите-ка на них!.. Не шутят - точно спать буду на полу, между двух одеял...
   - А раскладушка? Я к ней так привык...с ней связано столько приятных моментов моей жизни!..
   - Нат, бля, не шуми. Я её...выкинул...
   Лешак! Ты чё?
   - Как это - выкинул?!
   - Руками. Отнёс на мусорку и - выкинул... - аж зубами скрипнул. Непонятливый какой, бля...
   - Почему?!
   - Ржавая она стала. Ненадёжная... - со значением сказал. С интонацией. И понимай, мой друг это как хочешь.
   А взгляд - в сторону, в стенку, куда угодно, только не на меня. А...ведь ты прав, Леший, чертовски. Но...я пришёл и...
   - Тебя очень сложно понять, Натан... - тихо так, почти прошептал, Леш, но Нат услышал.
   - Сам мучаюсь...
   И других - мучаю...
  
   Боги! Как же мне хорошо с ней. Просто вот так, лежать рядом и ни о чём не думать. Греться...
   - Леш...
   - А?.. - сквозь накатывающий сон.
   - Ты такой горячий у меня...как печка... Мы с тобой даже в самые лютые морозы не замёрзнем.
   Никогда, Аленька, никогда не замёрзнете. Давай, прижмись ко мне посильнее и спи...вот так, да.
   Никогда. Никому. Не отдам.

ТА, ЧТО ИДЁТ ЗА ТОБОЙ

Там, где ты проходил, засыхали цветы,

Ты рвался в проигранный бой.

Но ты знал, что причина, причина не ты,

А та, что идёт за тобой.

   Ночь вокруг. Темно и тихо. В душе. И сыпется что-то непонятное, мерзкое...по подоконникам с облупившейся краской, по серому бетону балконов, по бельевым верёвкам, по стенам и крышам домов-памятников... Моросит. Давит. Тяжело становится.
   Эх...чёрт...
   Натан упёрся кулаком в подбородок.
   Глупо вот так сидеть и смотреть на них. Спят же. Два человека, нашедшие друг друга в пустоте и мраке мира. Не...уже три человека. Причём, если один из них сейчас проснётся, то тогда уж носом побитым мне не отделаться... Придётся в хирургию ложиться. Ну, и пусть. Мож, мозги вставят... Тока мне, пожалуйста, баб Зину в санитарки... Спи, Леший. Мне нужен сейчас другой человек.
   - Аля... - позвал очень тихо, как только мог.
   Аля, знаю, что я сволочь, каких поискать, но...
   - Аль...
   Дёрнулась сонно. Ну, что я, до завтра подождать не могу...в самом деле... Не могу. Вдруг завтра на меня снова нападёт сволочность...и я не скажу того, что должен. Вдруг завтра... Предчувствие...зимы...Аля-я-я, ну проснись, пожалуйста...Тронул её за плечо, она пробормотала что-то, волосы упали на лицо.
   Прости, я любуюсь тобой. Кто-то, наверное, скажет, что я законченный псих. Ну, и ещё чё-нить...правдивое... Да. Да. И что? Идите своей дорогой...
   - Ты красива, Алик. Очень.
   Ты красива, тебе говорили об этом миллионы раз - знаю. Но я ещё один раз скажу. Миллион первый. Она пошевелилась, открыла глаза и, нахмурившись, поглядела на меня.
   - Что?.. - прищурилась во тьме. - Натан...ты...тебе чего надо? - настороженность и даже испуг в голосе.
   Но испуг быстро прошёл - Леший рядом. Вот он, спит...уткнулся в подушку... устал... Но если что...
   - Что? - села на диване.
   Сонная. Немного злая. Даже не немного, пожалуй. Зову её на кухню. Мне... поговорить с тобой надо. Прости, что вот так...посреди ночи... Так получилось. Пойдём, а? Там, на столе...две кружки чая стоят...не для музы...
   Нахмурилась, посмотрела опасливо. Что ты задумал?
   Да ничего...правда ничего...ну... Алик...
   Хорошо. Встала осторожно с кровати, накинула плед на плечи, поправила на Лешаке одеяло... Волосы на лицо падают... Хочет укрыться в них...спрятаться...нет, не спрятаться - просто отгородится от меня. Ишь, вздумал - чаем по ночам поить!
   Да, дурак я - знаю. Но что поделаешь? Вот...возьми лучше кружку...твою, с трещиной...Чай чёрный...крепкий...с молоком...с сахаром...как ты любишь.
   - В чём дело, Натан? - уже проснулась, смотрит строго, готова к боевым действиям.
   - Да я...- начал было...
   Но мельком взглянул в окно...а за окном - снег. Настоящий, зимний, хлопьями падает на землю, кружится...белый, лохматый...и мороз ночью будет и...
   - Снег...
   Блин, не ожидал, что...зима придёт так быстро.
   - Ага, - Алик кивнула на окошко, - Но ты ж её знал, drunk, вот она и явилась.
   Что?...Аля, я...ты откуда про мою зиму знаешь?.. Ладно, это...это не важно. Я не то хотел сказать. Совсем не то. Чёрт, а ведь сложно... Но ты почему-то сидишь, не уходишь, пьёшь чай и смотришь на меня. Строго. Очень. Потому что я обидел тебя. Потому что за все свои поступки надо отвечать. Аля, я приехал неизвестно откуда и обидел тебя. Это, пожалуй, самое значительное, что я вообще сделал за последнее время.
   Руки мои - в зелёнке... И твои, между прочим, тоже. Но зелёнка скоро исчезнет, сотрётся, будто и не было её, а раны заживут...не оставят даже следа... Так надо? Впрочем, некоторые раны останутся навсегда. Например, шрамы на твоих руках...на моих руках...шрам у Лешака на виске...
   - Самую страшную боль мы причиняем тому, кого любим, - говорю, глядя куда-то в сторону. Когда, чёрт меня возьми, я перестал смотреть людям в глаза?.. - Не знаю, почему. Думаем, наверное, что...он снесёт всё, переживёт...на то он и...друг...
   Чай получился очень крепкий. Даже скулы свело.
   - ...чтоб страдать от наших... - не знаю, как объяснить...Она сидит молча и смотрит на меня. Спасибо, что не уходишь. Спасибо, что смотришь так строго. Спасибо, что не безразлично...
   Молчу. Непонятно говорю, да? Да я сам себя не понимаю. Так. Короче. Хватит вилять.
   - Алик. Прости. Меня. Пожалуйста.
   Блин, как тяжело...
   Ты молчишь. Не молчи, а... Лучше пошли меня подальше. Я...мысли не умею читать. Врут всё про шизофреников. Не читаю я мыслей... Если б мог...И...я вот ещё что хотел сказать... Собственно, хотел-то я сказать только это, а вышло...
   - ...слушай...если тебя...когда-нибудь...обидит какой-нибудь близкий человек...ты позови меня, а?
   Я тогда его просто убью. Я могу...
   Прищурилась. Молчит... Смотрю ей в глаза.
   - ...а если не позовёшь, сам приду! Поняла?..
   Какой крепкий чай...
   Ну...ну скажи что-нибудь, Скандинавка!
   - Хорошо, - Алик чуть кивнула, - буду иметь ввиду...
   Хлопья белые за окном...а так хочется весны...
   -...но только и я тебя попрошу кое о чём... - сказала Алик.
   Да что хочешь...
   Алик сделала глоток чая...сильнее закуталась в плед... А ведь трещина-то на кружке растёт. Скоро придётся выкинуть... Поглядела серьёзно. Твёрдо. Не замечал я раньше у тебя такого взгляда. О чём попросить, Аля?
   - Отпусти её, Натан...
   Что?
   - Отпусти...видишь, она ходит за тобой, как покинутая невеста, эта белая холодная зима...
   Аля... Аля...откинулся на спинку стула...
   -...холодная и мёртвая...седая...на века привязанная...пусти на свободу...ей одиноко. Вы с ней разные, Натан. Она не из твоей стаи...
   Чё-ё-ёрт...закрыл глаза рукой...чё-ё-ёрт... Какие, на хрен, шизофреники - это женщины читают мысли...
   - Давай, я ей прямо сейчас скажу... - Алик встала из-за стола и, открыв балконную дверь, выглянула в ночь, - ...как женщина женщине скажу...
   Что скажешь? Кому... Аля...
   - ...Бр-р-р...холодно... - Алик смотрела на кружащиеся снежинки. А там, высоко, - звёзды. - Ну, здравствуй, красавица зима... - улыбнулась. - Торопилась ты. Звали тебя... - поймала в ладонь резную снежинку, - Как вестника звали... Как знак... Как окончание... Вот, я пришла, что ты хотел?.. - снежинка растаяла в руке, превратилась в прозрачную тёплую каплю. - ...Дать тебе свободу...
   Аля взглянула ещё раз на небо...закрыла дверь, поправила шторку, и холод сразу утонул в тепле кухни. Какая разница, что делается за окном? Пусть даже дождь. Ливень. Пусть мир рушится...
   Алик оглянулась. Там, за столом, прикрыв глаза ладонью, сидел Натан. Drunk. Викинг и швед. А, может быть, и нет. Всего лишь мальчишка. Он тихо так сидел, наверное, очень хотел, чтобы не видели...как по щекам небритым, колючим, в зелёнке, текут капли солёного дождя...
  

ТАРАКАНЫ

  
   Эх...хорошо как... Утро. Рассвет... Небо - оранжево-розовое, нежный-нежный такой цвет. Тишина. Весной в это время уже бы пели птицы, оглашая для каждого живого существа - это мой дом! А так...всё как обычно. Галина Петровна выгуливает своего бульдога. Он важно вышагивает рядом с хозяйкой. Сколько живу тут, столько и вижу по утрам женщину с бульдогом. Это - ритуал. Утро, кофе, и женщина с собакой.
   Почему-то именно сейчас потянуло закурить.
   И съесть огромный жирный кусок жареного мяса...под соусом. Но...в холодильнике - ти-ши-на-а... И кофе - нет...
   Алик поставила чайник.
   Её мужчины спали. Леш похрапывал в комнате, подмяв под себя обе подушки и накрывшись с головой одеялом, а вот ноги, как всегда не помещались и, видимо, отчаянно мёрзли. Второй только начал просыпаться. Заворочался, засопел, воюя с одеялом...
   Пора заварить травы. Ещё пару кружек. Может, хоть липа осталась...помниться Галина Петровна давала...а ещё, вроде бы была мята и чёрная смородина...где-то...
   От банки с водой на стене колыхалось пятно света. Медленно, величаво так. Оно никуда не спешило. Алик положила на него ладонь. Нет, пятно не исчезло...оно теперь танцевало на её руке. Или, пятен стало два? На стене и на руке? Разные...
   Вздохнув, она натянула поверх футболки первую попавшуюся рубашку Лешего и пошла на балкон. Искать хоть что-то, что можно заварить вместо чая...
   Эх, будь у чайника возможность, он бы засвистел, запел, затребовал к себе внимания, но...нужная деталь была потеряна. Поэтому он просто забулькал, выпуская из носика своё возмущение, а ещё пар и жгучие капельки воды.
   Чё?! Чё?! Чё-о-о??!!
   - Fucking great!!!! - ноги моментально исчезли под одеялом. - Бл..дь!!! Алик!
   Натан рывком выскочил из-под одеяла. На кухне - никого...только он и чайник. Б..дь! Дотянулся до вентиля и перекрыл газ. Чайник последний раз булькнул и затих. Натан злобно ругнулся.
   - Что за вопли над Дунаем? - встрёпанный сонный Лешак набрал из-под крана воды в кружку. - Чего бушуешь с утра?
   В кружке зашипела какая-то таблетка. Натан покосился: что ты там употребляешь, друг?
   - Поделись?
   - Нет. Если что у тебя и болит, то это явно не горло, - Лешак скомкал опустевшую упаковку. - А то, что болит - не лечится, - усмехнулся и отправил бумажку в мусорное ведро.
   Натан хмыкнул.
   - Ты тож хорош, - Алик с громким стуком захлопнула балконную дверь. - Горло воспалённое, а воду хлещешь холодную. Ты б за ним присмотрел, викинг, а то я тебя, если что, к микрофону поставлю... - наклонилась к Нату и шепнула ему на ухо. - Голого!!!!
   Голого?! Да я запросто!!!! Хоть ща! Не... ща не буду - Лешак...стукнет... Жить хочу, как ни странно...
   Аля...если он за мной будет присматривать... Бля! Да тут весь город на уши встанет!!!
   - Аль, мы ж вдвоём...такого наворотим!!! - Лешак упал на стул и расхохотался. - Ты... Блин, Аля! Мы...Если тебе рассказать хоть парочку историй!...
   Он не договорил.
   - Знаю-знаю, - Алик, хохоча, кинула в него рубашкой. - Ржевский обзавидуется!
   - А то! - поймал, но одеваться не стал. Успею.
   Во. Гляньте на них! Сидят, ржут до истерики. Волосами занавесились, чтоб лиц не было видно, и над чем-то там своим веселятся. Эх, мужики... Перед Алик остывала кружка с заваренной мятой, а она всё любовалась ими... Оба были только в джинсах, и утренние лучи золотили их кожу. Звери рассвета. Красавцы. Особенно Леш... А этого... drunker?a... откормить надо... Хащик, бля, нэвмерущий...
   За что мне такое наказание? Хуже только тараканы...и гости...незваные...
   - Да, брат, мы все тогда такой трэш воротили... Х-х-ха! - Леший потянулся, выдохнул резко, звонко хлопнул ладонью по столу...
   Алик загадочно улыбнулась... Трэша вам, значит, не хватает?.. Щазз!!!
   - Нат, - повернулась к нему, прищурилась хитро, - заберёшь сегодня ребёнка из детсада?
   Э-э-э... Чай как-то сам, непроизвольно совершенно, вылился на джинсы. Че-го?! Какого...ребёнка?! Я?! Аля, очнись!
   - Аль, Аля-а... - Лешак не на шутку испугался. Кружку в сторону отставил и смотрит так внимательно-внимательно. - С тобой...всё в порядке?
   Как никогда! Она не выдержала и рассмеялась. Ой, ну куда деваться! Уже прям так и перепугались.
   - Мне сон приснился, - сказала Алик, - что сижу я в комнате, а Нат на работу уходит...
   - Чё?! Я?! На работу?! - аж поперхнулся от удивления. - Не, Аль, ты точно не в себе.
   О! Я понял!!! Это - токсикоз, вот к тебе глюки в снах и приходят!!!!
   - ...а я ему и говорю, мол, забери ребёнка из садика...
   Аля!!! Блин!!! Ну, ну...ну нельзя же так пугать седых рокеров!!! Сон ей приснился!! Да мало ли, что мне сниться! Или Натану...
   - А Лешак где был? - заинтересовался Нат.
   Натан, бля! Опять в морду хочешь??
   - Как где? Спал. На диванчике под одеялкой... - улыбнулась, представив себе всё, что только что описала...
   - Чё? Я - на работу, а он - спал??? - возмущению не было предела...
   Точно. Токсикоз! Ха! Я...и работаю! Ха! Ха! Ха! Бл..дь!
   - Ну, - пожала плечами. - Хоть во сне ты должен работать.
   Хм.
   И в глаза смотрит. Твёрдо. С намёком. Сон, говоришь? Бл..дь! Отвернись! Ты ж знаешь - не люблю я, когда мне прямо вот так...в глаза. Я, как хищник...долгий взгляд в упор - и я нападаю. Был ли сон, Аля? Мож, ты специально?
   - Нат! Алик! Вы ещё, бля, тут подеритесь! В воскресенье с утра!.. - Лешак умоляюще посмотрел на каждого. - Вам, чё, ругани мало, что ли? Я тут, понимаете ли болею, а вы... Мне покой нужен, ласка и уют...а они ругаться!
   Алик перебралась с табуретки Лешаку на колени.
   - Есть один шикарный способ лечения...
   - Я согласен... - руки - ей под футболку...
   Мож и специально. А мне какое дело? Всё, ушёл! Я тут не нужен никому...так что одеваюсь и ухожу...уже оделся...
   Хохот из кухни.
   - Эй! Ты куда?
   Знаешь, Леш... Чёрт, шнурок порвался!...
   - Погулять. Пока вы тут...лечитесь.
   Не! Ну... чё за неприличный ржач, а??!!
   - На-ат! - Алик смеясь, ухватила его за руку и, затащив на кухню, усадила на прежнее место. - Сиди! Мы ж не изверги какие, чтоб с утра тебя из дому гнать!..
   Ага. Вечером выгоните.
   - Злые вы... Уйду я от вас... - и на Леша покосился: что скажет? А ты, скандинавка?
   Алик, повернувшись к Нату вполоборота, сказала:
   - Врёшь! - улыбнулась. - Тараканы не уходят! Особенно с кухни!
   Чё??!! Какие ещё на фиг... Та-ра-ка-ны?!! Это я-то?! Насекомое?! Ну-у-у...блин... Держись!
   - Я кукара-Ча! Я кукара-Ча! А я рыжий таракан!!! - вдруг заорал на всю кухню Нат. - Я кукара-Ча! Я кукара-Ча! Я рыжий таракан!!! - и осёкся: Алик истерично захохотала, просто смехом захлёбываясь... Этот таракан, мало того, что на кухне сидит, нет - живёт! - так у него в башке тож...полно сородичей...и ведь не выведешь!..
   Леш только хмыкал, придерживая жену за талию... Да где ж найти такой инсектицид!!!
   - Эх, блин, - Алик вздохнула мечтательно. - Вывести б у тебя из мозгов сородичей, и цены б тебе, Нат, не было!
   - Не надо!! - Викинг отчаянно замотал головой. - Алик! Ничё ж не останется! Именно они и есть я!!!
   Смотрит, улыбается...в зелёнке весь... Ха! Останется, Викинг, останется! Пустота!
   - Чёрт с вами! - Нат махнул рукой и встал долить в кружку кипятка. - Malum nullum est sine aliquo bono...
   Эх, Алька... Тараканы - это звери. Шустрые такие, живучие, с лапами и усами...по ночам шуршат, спать мешают...едят всё подряд...размножаются в невероятных количествах...в гости друг к другу ходят! Анекдот даже такой есть, старый очень, - про войну тараканью... Мне иногда кажется, что мои - самые брутальные! Всех победили и домой привели. Пленных. Но... Malum nullum... А воды, что, нету больше?
   Натан оглянулся. Чё? Чё вы так на меня смотрите? Мне б воды...
   - Ты что сказал сейчас, drunk`ер?... - спросила как-то серьёзно Скандинавка. - Это что...- подняла удивлённо брови, - ...латынь?
   А?
   - Не, что ты, - Натан поглядел тоскливо в свою пустую кружку. - Какая латынь...это тараканы.
  

HOW WOULD IT BE...

  

How would it be if you were standing in my shoes?

Can`t you see that it`s impossible to choose...

  
   - О! Маленькие зелёные человечки! - воскликнул радостно Пашка и загремел ключами.
   Женька повернулся. Хде? А-а!.. И у меня тоже!
   - И вроде бы не пили...- головой покачал.
   - Ну, - кивнул, соглашаясь, барабанер.
   Однако ж человечки были. Зелёные и целых три. Два каких-то малость помятых... сонных...ссутулившихся немного...больших таких, высоких...хмурых... Но! Женьку не проведёшь, Женька сразу понял, кто у них там главный. Вот этот вот...ростом поменьше...улыбающийся, симпатичный такой...человечек...
   - Здравствуй, Колючка! - крикнул.
   Улыбнулась в ответ. Здравствуй...
   Пашка на Лешего поглядел, головой покачал, поворчал что-то...
   - А чёй-то ты сразу: "маленькие"?! - обиделся на него Леший. - Большие мы!
   Ага, кивнула сама себе Аля. Конечно. Вижу. Вы, мужики, никогда большими не бываете.
   Женька смеялся. Бля, вы себя со стороны видели?!..
   Ой, не надо... Пошли лучше...работать...
   - Евгений Петрович! - отчаянный такой голосок где-то сзади.
   А?
   Женька нахмурился. Это кто с утра да ещё так...по имени-отчеству. Не к добру, блин. А-а...привет, Стас. Ты тут чё делаешь?
   Подбежавший мальчишка упёрся рукой в дверной косяк, запыхался бедняга... Рюкзак на плече висит, глаза красные, сонны-ы-ые! Жуть просто. Но улыбается. Потому что, поймал, наконец, своего научного руководителя! У-ра! У-ра! Как, блин, хорошо, не придётся теперь топать в канцелярию, доставать всякие бумажки, заявления... А уж тем более - идти с повинной к СамомЩ! К самому Мухрычу!!..
   - Тебе чего? - кивнул Женька, потом вспомнил, рассмеялся...- Чё, неужели, свершилось? Неужели ты, наконец, курсовик дописал, а?!
   Да, да, да! Только - молю! - не заставляйте меня к Мухрычу идти!
   Стас полез в карман за диском.
   - Тока почитайте Вы, а... - скривился просительно. - Ну, не хочу я...к Профессору!..
   Ну, я...даже в кабинет его заходить боюсь! Вечно он там сидит в кресле, дымит трубкой и смотрит поверх очков на любого, кто решился пересечь границу его владений... как на чудом сохранившегося со времён конкисты индейца.
   - Ладно, - усмехнулся Женька, закидывая в рюкзак высоконаучный труд. - Я сегодня посмотрю и скину тебе на мыло.
   Мальчишка кивнул радостно, поправил рюкзак и с места сорвался - дальше, дальше, "хвостов"-то много! На бегу ещё чё-то крикнул, рукой махнул и скрылся за углом.
   Женька покачал головой. М-да...студенты... Ну, и кто в нашем Универе правило такое завёл: каждый кандидат в кандидаты и просто кандидат должен вести руководство... Тьфу! Нет, ну вы посмотрите только! Придётся, бля, почитать... Какая у него хоть тема?.. На что убью драгоценные двадцать минут сегодняшнего вечера?..
   Что, Нат?.. Чё ты ржёшь?
   - Жень, - прищурился Натан, - тебя что, на малолеток потянуло?
   Женька остановился в проходе. Чи-во?..
   Натан смеялся. Глядел на него и смеялся. Ну, чё молчишь, а гитараст?.. Ха!.. Ты чё? Чё серьёзный такой вдруг стал, а?
   - Пошёл на х..й, - бросил Женька, через порог шагнул и прошёл мимо.
   Серьёзно как-то это у него вышло... Даже не как-то, а очень. Холодно. Просто факт констатировал. Бл..дь, Женёк, ты... Да я ж... Да что ж мы все такие обидчивые, бл..дь?!!
   Натан выругался и плюнул. Себе на ботинок. Бля!
   Всё - курить!
  
   Толкнул вперёд дверь...не послушалась. Заныла протяжно, тонко скрипнула... Ругнулся и толкнул сильнее. Выпустила. На пролёт лестничный выпустила, в воздухе повисший...словно ступеньки в небо... Ну, не в небо - на крышу...
   Жажду курить. Жажду...блин. Где моя последняя сигарета?.. Вот ты. Ща мы тя иску-у-урим. Ща мы тя отымеем и выбросим. Ха!..
   Поднёс зажигалку к белому бумажному кончику...
   Скрип-скрип... Дверь, качнувшись, криво повисла на петлях и теперь противно так, до невозможности пронзительно, поскрипывала...постанывала где-то за спиной. Как щенок обиженный. Как кошка, которой на хвост наступили. Не...кошки в таком случае оглушительно орут. Эта же... Дура-дверь. По нервам...как ногтями по стеклу...Скрип-скрип... Своё что-то рассказывала, грустное, ржавое, дверное...
   Скрип-скрип...
   Бл..дь!.. Заткнись!
   Затянулся... Заткнись, говорю!.. Ах, не хочешь?!
   Развернулся и ударил в неё ногой со всей дури... Получай, Бл..дь!
   Открылась, распахнулась так широко, как только могла, насколько душа позволяла, и утонула где-то там, внутри коридора базы.
   Скрип...
   Бл..дь!..
   Выругался, поймал дверную ручку и...з-з-захлопнул. Закрыл. С грохотом. А когда ручку отпустил... съехала. Пошатнулась неуверенно, заёрзала на месте и съехала к чертям.
   Сломал, бля, дверь!.. Да почему, ё.. твою мать, в этой жизни всё ржавое, старое, дыхнёшь - так непременно сломается?!.. Развалится! Подохнет! Словно, сама эта жизнь - лишь отголосок, калька, бля, какой-то другой, что прошла уже. А это...так, остаток сухой и горький - нате вам, пожалуйста, пользуйтесь. Поле, бл..дь, минное после войны.
   Или эт только то, к чему я притрагиваюсь?.. Ну, и по х..й.
   Выдохнул со злостью, на перила облокотился...
   Ну, и...пошло всё. У меня вон сигарета есть. Ща докурю и...выброшу. Своё дело сделала и не нужна больше. Это зажигалки бывают многоразовые, а сигареты и спички - нет. Долго живёт только то, что само создаёт огонь. Бля.
   Внизу - крыша сторожки Лукича. Лужи на ней. На крыше. Зеркальные...небо отражается синее...прозрачное такое...и даже облака... А уж есть захочешь, то и ветер увидишь. В луже. Бля, а почему небо синее?.. Там вроде...преломляется что-то... отражается... Что б там ломаться могло, а? В небе?
   Голову вверх задрал - ответа не получил. Небо только разводило руками. Да чё у меня может ломаться?.. Совершенно нечему. Всё отлажено, исправно работает...
   А-а-а... Вспомнил. Свет. Свет там преломляется. В облаках. Плюнуть бы в небо. Да нельзя. Не получится... Исправно у него всё работает, видите ли. Да, небо ржавым не бывает. И притом оно для всех твоих жизней одно. Усёк?!!..
   А если на лужи под определённым углом посмотреть, они тёмные такие становятся...небес не видно... Одно слово - дыры. И вот...вот как же, бля, жизнь свою прожить, чтоб в каждой луже небо видеть, а не дыру?!.. Как смотреть надо?!.. Как?!..
   Да пошло всё на х..й.
   Закашлялся. И мысль посетила. Здравая. На сигарету поглядел... Дымит чуть. Огоньком красным поблескивает. Белая такая...палочка. Тонкая...одноразовая... Горит и шепчет: "Я тебя убива-а-аю!"..
   Усмехнулся, затянулся... Я тебя тоже. И намного быстрее.
   Легко ли это, бросить?.. Конечно. Это словно вы перестаёте есть. И пить. И спать. Одновременно. А когда бросите, начинаете думать: а на х..ра-а-а-а...
   Пепел стряхнул... Полетели в потоках воздуха лёгкие серые пылинки. Закружились.
   На хера курить бросил? Пить кофе? На х..ра музыку бросил? Наркоту? Пиво?.. На хера слова те бросил?..
   Fuck!!!.. Что эт... А-а-а... Ну, да, б..дь, молодец, - ударил со всей дури кулаком по перилам металлическим!!.. А-а-а... Прям между суставами попал...бли-и-ин...больно...
   Рукой тряхнул - помогло немного. Сбросил боль, как приставшую к ладони жвачку. Пальцами пошевелил...ничего, работают. Отрезал бы, бл..дь, если б работать перестали!
   Стоп. Я чё...злюсь?..
   На лужу внизу поглядел... Ветер дул на неё, создавал мелкую рябь. Постарела лужа, стала морщинистой и некрасивой... Облаков теперь не видно... Какие, к чёрту, облака. Вода там, вода да шифер потрескавшийся. Ну, и Лукич внутри. Время лечит. Старый... Старый человек. С ружьём.
   А почему я злюсь?.. И...на кого?.. Чё сделал, чё не так?.. Чё опять не так?!!..
   Ты ещё жива, сигарета? Жива-а-а... Знаешь, сигарета, вокруг такое происходит... Обалдеть можно. Столько всего...интересного. И так стремительно... Потоком. А ты маячишь где-то в районе горизонта, барахтаешься...нет, ты не тонешь. Зачем же тонуть. Ты есть. В этом море ты просто есть. Думаешь, утонул - так герой? Ха!..
   Помолчал. Попробовал ни о чём не думать. Не вышло.
   Что со мной, а?.. Что, сигарета? Я ничего не понимаю. Они там играют без меня, а мне не хочется возвращаться. И играть тоже не хочется. И я не знаю, отчего...
   Закружился пепел в воздухе, замотало его ветром...то к тебе, то от тебя... Эт Вождь дурачится. Летает... Блин. А ему ж там холодно, наверное. Плевать, что солнце близко. Всё равно - холодно. Нас же там нету, значит холодно.
   Я те, Вождь, когда позвонил...тогда...давно... То сам не понял, зачем. Мне просто невыносимо захотелось...жутко просто...захотелось голос твой услышать. И чтоб ты меня послал. Подальше. А я б ответил. Злое что-нибудь... Ну, или не злое, а так...как всегда. Усмехнулся бы и спросил: как дела? А ты бы рассказал. Что купил новый байк... Не! Что поставил на ноги старого мудрого коня! Этого твоего...как его?.. Ну, Бронтозавра...чё те отец с рейса привёз триста с гаком лет назад. Что ещё?.. Ну...что барабанер наш драгоценный наконец-то определился, какую он хочет машину! И что он её разбил. Да-а-а!.. Что Фокс уехал в горы. Точно! Он же всегда хотел!.. Ещё что? Дай подумать... Что Леший женился!! Ха!!.. Хм. Он же и правда женился. Fuck!
   Я б спросил, а как у него дела? Ты б... плюнул да сказал: "Ну, так позвони ему сам, мать твою!!.." А я бы: "У меня нет его телефона. Дай". А ты: "Ну, бл..дь, давай, записывай!". Пишешь? Да... Три восьмёрки, а дальше?.. Ага. Понял...
   Ветер в лицо ударил, чуть сигарету не выбил... Записал?!
   Ага. Даже позвонил.
   Знаю...
   Вождь, откуда ты всё знаешь, а?.. Мож, подскажешь, где мой паспорт? Мне по фигу, конечно, просто я тут однажды пытался вспомнить, где прописан и...не получилось. А? Не в курсе? Ну, вот... Значит, так и не удастся узнать.
   Блин, рука теперь ноет... От выраженной через неё злости. И бок...от кулаков Лешаковских. Ну, не будем уточнять, что ещё болит, потому что вообще-то - всё!!
   А злюсь на себя. Как-то я последнее время часто на себя злюсь. Это ненормально, наверное. Противоестественно.
   Вождь, я только голос услышать хотел. Большего - не надо. А ты...
   - Ты, бл..дь, меня обломал!! - рыкнул зло ветру.
   Это мне можно...уходить в никуда. Мне! Мне...
   Когда ж ты сдохнешь, сигарета?.. Это я так быстро думаю или ты так медленно умираешь?
   Что-то громыхнуло сзади...
   Опять дверь?!!.. Нет. Это Женька. Покурить вышел. Что я тут торчу так долго? Да я тут...злюсь. Стою, бл..дь, и злюсь.
   - Сигарета есть? - усмехнулся Женька.
   А? Сигарета... Ща, погоди... Блин, это ж у меня последняя была... Точно, последняя. А что тогда в карманах роюсь, как придурок?!.. А-а... Чёрт. Прикинь, нашёл! Когда очень хочешь - отыщешь даже то, чего нет! На!..
   - Спасибо, - Женька взял эту одноразовую убийцу, зажёг её, затянулся...
   И заговорил о чём-то. Какие-то там, блин, провода...колонки...
   - ...и когда подключаешь, звук накладывается...
   Женя-я-я... Жень...
   - ...ну, по крайней мере, эффект получается такой...
   Же-е-ень... Погоди, я...сообразить не могу никак... Же... Тьфу, я ж молчу! Блин! Толкнул его немного локтем, он повернулся, посмотрел вопросительно, типа: чего? Как это, блин, чего?!!..
   - Ты...- спрашиваю, - ты, что, не сердишься?!
   Ну, или не обижаешься... Не знаю, как правильнее. Наверное, один фиг, что одно, что другое.
   Он нахмурился непонимающе. Словно всё напрочь забыл. А на что сердиться-то я должен?
   Ну...я там...того...палку перегнул, помнишь? Сказал пару слов... Молча так ему объясняю...
   - Брось ты, - тряхнул Женька головой. - Я такого за свою жизнь наслушался, что...- отмахнулся.
   И снова про какие-то провода... Увлечённо так. Изоляция там, видите ли, другая. Улыбается, рассказывает. Жень! Я с тебя ФИГЕЮ! Fuck! Я б убил, руки о тряпочку вытер и пошёл дальше, довольный собой. За слова. А тебе что, по фиг?! Женя! Реально?! Чува-а-ак...ты - крут! Серьёзно те говорю. Молча, правда, но...не важно.
   - Слышь, Нат... - Женька усмехнулся и потушил сигарету. - А ведь ты пошёл!
   Э-э-э...куда?
   - В смысле? - спрашиваю.
   - Ну, я тя послал, а ты и пошёл! - улыбается.
   Куда я пошёл?.. Я на х..й пошёл?!!.. Fu-u-uck!..
   - Fuck!.. - за лоб хватаюсь.
   И правда. Пошёл. И довольно долго там был. Ах, ты гитараст!.. Уже, правда, не рыжий, но сути это не меняет. Смеётся он! Ну, и я тоже...
   Изоляция, Жень, это - сила! Жуткая такая сила, особенно если она - в мозгах. Ничего тебе не проскользнёт...какие там электроны?! С ума сошёл!.. Если б только электроны... Люди, люди изолированные - вот это...действительно страшно.
   Ведь от нас с тобой, Женёк, многие люди шарахаются. По поводам разным, но результат-то - один..
   - Пойдём, - Женька кивнул в сторону избитой двери, - у меня есть одна твоя...вещь.
  
   Это оказалась не вещь. Это оказалась моя гитара. Gybs, что он с тобой сделал, а? Он тя что, помыл, что ли? Не, ну, серьёзно, ты выглядишь так... Блин, даже этот чёртов винтик не отваливается! Ты словно помолодела лет на...не знаю сколько. Много. Я вааще не знаю, сколько тебе лет. Ну...женщин об этом и не спрашивают...
   - Натан!
   Алик. Чё?
   - Ты играть думаешь? Или...так...
   Чё "так"? Чё за неприличные жесты?! Али-и-ик! Ты сама зелёная, не обзывайся. Блин. Gybs...ну...у меня нет слов. И не смотрите на меня так, девушка, я - грубый и злой. Я так с Вами обращаться не буду. Боюсь тебя даже подключать...
   - Знаешь, Женька... - я всё-таки решился дать Gybs голос. - Врёшь ты... Врёшь-врёшь. Ты умеешь обращаться с женщинами.
   Улыбнулся. Ги-та-раст!
   - Натан!
   Алик, блин! Вот неугомонная женщина, а!! Не ломай кайф... Ща я буду играть. Я хочу играть. Очень хочу...
  

writing drunken poems

  

And you're writing drunken poems

And you're kissing your sweet muse

Candles burning on the tables

And the night belongs to you

  
   Че-ерти-и!!!! Ну, ведь натуральные черти! Оба, блин.
   Алик сидела на кухне. На полу. С гитарой. Абсолютно сонный Лешак - на табуретке у холодильника, и совершенно не желал идти в магазин. Растрёпанный, весь взъерошенный какой-то. Зябко передёрнул плечами. Правильно, нечего было днём спать, вот и не мёрз бы сейчас... Весь мурашками покрылся, носом уже шмыгает, ноги босые, а одеться - лень!
   - Леш, - Алик на мгновение оторвалась от баса, - мне холодно на тебя смотреть.
   Лешак тоскливо поглядел на жену. Он завидовал. Аля...вот если б у меня были такие длинные волосы...я б точно не мёрз!!! Эх...
   - Подержи, - Алик встала и отдала Лешему бас. Вот зараза волосатая, а...- Я щас, - нырнула в полутьму коридора.
   По дороге собрала тапки, подпрыгнула до полки и стянула плед...
   Леш облокотился было о холодильник, но тут же понял - зря. Холодно, блин. Кофе бы кто сделал... Аля, солнышко, ты за майкой пошла, что ли?..
   - На, - Алик протянула ему футболку. - Одень, а то мы действительно замёрзнем, на тебя глядя...
   Леш послушался жену. Эх... Вы!!! Уткнулся Алик в живот. Выдохнул, слегка бодая её головой. Вы...
   Алик погладила его по голове, взъерошила и без того встрёпанные волосы... Мы...
   - Будешь кофе? - спросила.
   Леш посмотрел на неё изумлённо.
   - Аль, у тебя в роду магов не было? - у вот меня были. Только не маги, а цыгане...
   Маги? Ты чего это вдруг?
   - Ну... Я только что подумал: хорошо б кто кофе заварил...
   Аля рассмеялась и потянулась к вентилю, перекрывающему газ. У маленькой кухни есть большие преимущества: вы можете сделать всё, что угодно, практически не двигаясь с места.
   - Лёшка...кофейная ты душа! Я просто хорошо тебя знаю.
   Наверное... Правда, ты иногда делаешь вещи, от которых мне становиться жутко...
   - Ой, Аль, - улыбнулся, - кто бы говорил!
   Ну, да...я тоже. Кофеинщица!.. Сейчас-сейчас будет тебе кофе... А всё-таки знаешь, Леш, удачная это идея - постелить одеяло на пол. Оно толстое, мягкое и ноги не мёрзнут. Так даже...уютней как-то стало...
   - Эй! - возмущённый голос из угла. - Тут чё, дискриминация? А мне налить?!
   Натан сидел на полу, скрестив ноги, и подкручивал колки на старенькой акустике. Вид имел самый занятой и озабоченный. Леш усмехнулся.
   - Только если в магазин сходишь ... - Лешак свято соблюдал свои интересы. Ты хочешь кофе, я не хочу идти на улицу. Бартер, бля.
   Чё?
   Ни "чё", а давай в темпе!
   - Нат, блин, ты бегаешь быстрее. Как раз заварится к твоему приходу.
   Ну да. Бегаю. Не, ну вы чё, сговорились?! Я, видите, делом, бля, занят... Ладно. Чёрт с вами.
   Натан, отложил гитару, вышел в коридор, и... Блин! Кхм... А...что и на что??
   Упёрся плечом в дверной косяк и, из-под упавших на глаза волос, разглядывал обоих. В уголке губ покоилась спичка.
   - Нат, список и деньги - на холодильнике...
   Ага... Чуваки, мне нельзя давать деньги! Я ж конфет куплю. И презервативов. Аль, пакет дай какой-нибудь... Так. Бля. На холодильнике, значит? Здесь кот! Спит...вроде бы...нет, не спит - делает вид, что равнодушно наблюдает за...моей рукой... Fuck!
   - Леш... Аль... - кто-нибудь!!! - Уберите этого...Людвига, блин, вана!
   Да пажалуста-а!!!
   Людвиг злорадно сверлил человека взглядом.
   - Люд, злыдень ты... Иди сюда, - Лешак аккуратно - а кто, блин, знает, что у этой зверюги на уме! - стащил кота с холодильника. Кот тяжело вздохнул и смирился. С этим лучше не спорить. Вожак, бля.
   Хлопнула дверь.
   Натан бежал вниз по лестнице, и ему казалось, что ступени жалобно поскрипывали под ногами. Бетонные? Ха! Да не такой уж, блин, я тяжёлый! Чтоб подо мной бетон скрипел... Могу и лететь! О, бля, точно! Сто лет этого не делал...перила, правда, узкие и как-то ненадёжно покачивающиеся...да плевать!!.. Ух-х...
   - Ну, что делаете, а?! - всплеснула руками бабка, она уже открыла дверь своей квартиры и даже поставила сумки через порог, но не смогла удержаться от замечания. - Взрослые же люди!
   Нат усмехнулся и вылетел на улицу. Так. Главное - это бумажку не потерять. Где...а, в кармане. Какой двор пустой...качели только покачиваются слегка. Кто-то только что был здесь...да ушёл. Кто? Теперь ни за что не узнать.
   Темнеет. Пока потихоньку. Но последнее время темнеет всё быстрее и всё раньше. Пережить бы зиму. И переждать. А там видно будет. Когда придёт чёртова весна, я услышу. По гулу мотоциклов на дорогах - байкеры проснутся.
   Иду по песку. Сюда вроде бы недавно привозили целую кучу песка. Для детей. Теперь гору эту растоптали в хлам, в практически плоскую серо-жёлтую зыбкую площадку. И теперь здесь видны следы! Собачьи...человеческие...
   Магазин. Прямо на меня призывно смотрит огромный такой супермаркет. Яркий. Одним взмахом двери он заглатывает с десяток покупателей. Я боюсь к нему даже подходить. Двери открываются и закрываются автоматически.
   Невдалеке у столбиков с оставленным на время велосипедом - привязанная собака. Алабай. Бежевый, чистый и расчёсанный, он зевает - заждался уж хозяина... Глянул на меня, уныло махнул хвостом. Свои.
   "Эй, чувак! Увидишь в этой большой будке моего, скажи, чтоб закруглялся - пора забирать нас с этим круглоногим железным инвалидом и домой валить!"
   "Ладно..."
   Стеклянные двери. Везде. Честно, если б они открывались вручную или просто медленно, я б точно врезался. Стою с пакетом, засунув руки в карманы, и оглядываюсь по сторонам. За кассами - скамеечки, на них расселись ожидающие. В основном мужики. Многие с газетами. А у касс - преимущественно женщины. Разные. Мало кто из них спешит расплатиться и запихать продукты и всякое там другое купленное и очень нужное дерьмо в сумки-пакеты. Это ж...не просто необходимость, приходить сюда - это всё равно, что отдыхать. Или навещать старого друга. Стрессовыводитель.
   Какая-то баба у первой кассы всё ищет мелочь в кошельке, на столе перед ней - куча разных банок и консервов, хлеба...на месяц, наверное...тапки в мешке...отвратного зелёного цвета...сосиски-сардельки...маринованные огурцы...
   - Карта скидок? - спрашивает кассирша. - У вас есть карта скидок?..
   За этой, с тапками, стоят малые девчонки-подростки, жуют жвачки, постукивают ногтями и глядят нетерпеливо. Толстый лысый мужик увлечённо погружает бутылки с водкой в пакет. Старушка отсчитывает жёлтые копейки за апельсины...
   Замечаю, что торчу посередине прохода и тупо разглядываю людей. Блин. Светло тут, как самым ясным летним днём. И играет какая-то заезженная песенка.
   Вперёд, мимо охранника и металлических поручней. С корзиной тошнотворного красного цвета.
   Молодая женщина у прилавка сомневается. В правой руке она держит рулон туалетной бумаги розового цвета и в ромашку, а в левой - такого непонятно голубоватого и тоже с каким-то рисунком. Когда я прохожу мимо, с ужасом узнаю, что эта бумага ещё и пахнет. Я не хочу спрашивать, зачем. Честно...в некоторых вещах я консерватор, каких поискать. Испытываю немое уважение к этой даме. Она всё-таки предпочла ромашки. Быть может, правда, её чуть поторопил мой офигевший взгляд...
   Прогуливаюсь между стенами. Это реальные стены. Их даже Флойдам не сломать, потому что это стеллажи со жрачкой. Всякой. Считается, что чем они выше и разнообразнее, тем лучше жизнь. Качественнее. Обеспеченнее и разнообразнее.
   Сворачиваю в чайно-кофейный коридор и сразу же хватаюсь за банку, от которой просто веет кофеином. Хмурый мужик рядом озабоченно роется в чайных пачках-коробках. Бубнит сердито. Ему нужен чай с лимоном и жасмином, а попадается сплошной бергамот.
   Наблюдаю за ним с минуту, наверное, а потом просто начинаю ржать. Громко и неприлично. Но мне по фигу. Как-то чисто инстинктивно меня тянет в дальний конец этого хлева, туда...к поблёскивающим на неоновом свету стеклянным бутылкам...и плевать, отдают они там жасмином, тмином, перцем или ещё чем. Факт-то остаётся фактом: в них есть спирт. Это главное и всё подавляющее обстоятельство.
   Жаль только дорога до полочек с бутылочками проходит через молочный павильон, и я успеваю узнать достоинства и недостатки всех представленных здесь йогуртов, Бл..дь. Ха! Оказывается, если на йогурте написано "PP", это гораздо лучше, чем надпись "PS", так как полипропилен более устойчив, чем поли...какой-то там...стирол. Типа не разлагается и не вреден. О! А ещё х..ва туча каких-то там кефирных извращений с бактериями. Это - тоже полезно. Против...дизбактериоза. Оглядываюсь на разговаривающих дам. Офигеть. Эт что ж такое вы с собой делаете, что микробы не выдерживают и дохнут?!
   Нет. Мне нужна выпивка.
   Крутой стеллаж с прозрачными бутылками. Водка. Нет. Не то. Красно-жёлтый ряд... Вино. Никогда кислое не любил. Не гурман. Мне всё вино одинаково. И сладкое - тоже не особо. Только горькое. Чтоб скулы сводило. О! Витамин В, бля!
   Витрины с хлебом и булками пестрят. Женщины снова сомневаются. Тут вопрос проще: съесть или не съесть? Ну, съесть. А последствия? Ха! Что, бля, нелинейная логика, да?! Лады, подсчитаем калории... Fuck, знал бы тот физик, что ввёл эту единицу, насколько ненавистной она станет...женщинам... Хватаюсь за буханку чёрного хлеба и вспоминаю: наверное, надо мяса какого-нить прикупить...
   - Что ты будешь? - интересуется у мужа одна дама.
   - Ну... - тот чешет затылок, - можно, конечно, взять с ореховой начинкой...или с маком... если свежие, конечно...
   Понял. Это пытка такая. Для меня. Женщина! Меня накормите, а! Я съем всё, мне плевать, орехи там, бля, мак...свежее, не свежее...это же - еда!
   Сосиски. В непищевой одежде с красными продольными полосками. Мож...огурцов? Не, я не питаю к ним особой любви, просто там девушки у прилавка с овощами скопились...активно так обсуждают, какие именно огурцы вкуснее...ну, вариантов много, на самом деле. У меня. Главное, чтоб не огрели потом сумками...ну, типа корзинками. Мне уже смешно, я уже разогнался...
   А? Что?.. За рукав дёргает какой-то старик. С палкой. В очках с офигенной оптикой. Чё?.. Не, отец, я не видел тут сухарей...и консервов... Здесь действительно можно заблудиться. Ну, чёрт, папаша! Ищите сами свою кильку, бля!
   Чёрт. Снова замечаю одну вещь. Опосля. Как всегда. Я стою и практически кричу на него. Видимо, он глух и плохо слышит. Зато слышат все вокруг, в том числе и девчонки с огурцами. Неодобрительные взгляды общества из всех углов. Нельзя обижать стариков. Нельзя повышать на них голос. Можно только не выплачивать им пенсии и, задрав голову, проходить мимо.
   Fuck. Я не люблю старость. В какой-то момент я понял - она раздражает меня. Она бессмысленна. Тупое доживание. Постсуществование. Я...её боюсь? Нет. Я просто не люблю её, как не люблю вино. Крепкое, выдержанное, дорогое...
   Бегу его за локоть и мы идём искать кильку в масле. И сухари. Чёрные. Какого-то там хлебозавода. В процессе этого увлекательного действа узнаю, точнее, до меня доходит, что он почти слеп. И он один в этом ёб..м супермаркете.
   Знаешь, отец, было время, когда я питался исключительно консервами. Пару лет. ТУ. И была это в основном килька, потому что Фокс в то время на заводе консервном работал. Вот и таскал. Еду. Вождя гнали отовсюду, сегодня на работу взяли - завтра выгнали, бумажка там какая-то пришла...на него...от кого-то... Леший машины ремонтировал. Ночами. Днём усиленно работать было запрещено - он ж несовершеннолетним был. И без документов. Шакал контрабандничал потихоньку. Мы отбивались от людей в форме - из военкомата и людей в дорогих костюмах - из каких-то попечительских советов. Социальных работников, бля.
   А я собак тренировал. Гонял по площадке в целое поле величиной. Кидал им палки и носился по снарядам, как...псих. И больше мне ничего не было нужно. Мне и сейчас... ничего больше не нужно.
   Вот она, пресловутая килька. Вечная килька. Спасительная килька. Маленькие рыбки в жестяной банке.
   Ты скрипишь: "спасибо". Погоди, дай погордится собой...я ща за сухарями ещё полезу... Какие тебе? Ну, бля, тут с изюмом есть, с маком...ещё с чем-то...
   Отодвигаю пачки с шуршащими кусками хлеба. Смотрю на них и между ними. Да ща, ща!.. Погоди ты...дед... Блин. Я забываю про сухари, я упираюсь в полку локтями и смотрю сквозь стеллаж. Там женщина идёт. Она улыбается, держит под руку мужчину в очках, с седой бородой, в костюме...интеллигентного такого вида... Она в шляпке персикового цвета, шарфике и пальто. Она - художница.
   Мужчина катит впереди продуктовую коляску...там бутылка красного вина, чай... Не важно...
  
   Я хожу по Морю-Сердцу,
   А Птица надо мной - Душа.
   Не верна она мне, знаю,
   Но она никому не верна....
  
   На, отец. Вот тебе сухари. Чёрные и без всего. Ну, без добавок в смысле... Я тоже не люблю жизнь с добавками...
   Не решаюсь глаза на них поднять. На них. Не хочу. Она, быть может, увидит, она, быть может, узнает. Хотя, с чего это вдруг? Миллионы портретов в миллион дней... Всё, отвали, старик. Мне - к кассе.
   Очередь. Back to CCCP. Облокачиваюсь на стойку и первое, что попадается на глаза - это жвачки, шоколадки и презервативы. Ну, точнее, последнее попадается первым.
   - Карта скидок? - то и дело спрашивает кассирша у покупателей.
   Нет. Нет, ну, зачем, а... Художникам к другой кассе, блин. Отворачиваясь, чувствую себя последним трусом. Почему-то. Губу кусаю зло и кидаю в корзину пачку презервативов. Плевать, что они здесь - сплошное дерьмо. Это называется, хотите неприятностей - купите презервативы в продуктовом магазе. По х..й.
   Очередь моя подходит, я достаю деньги, отдаю их девушке и...среди купюр натыкаюсь на бумажку. Там Алькиным почерком написано: "молоко, творог, майонез, масло подс.".
  
Гляжу, за что я собственно расплачиваюсь... Пиво раз, пиво два, пиво три...а, ну, конечно, - хлеб! Сосиски. Кофе. Презервативы. Килька.
   Fuck. Были у меня вроде деньги какие-то в кармане...ну, типа, свои...вроде...
   - Карта скидок? - спрашивает девушка.
   Ага. Щазз. Ночной абонемент.
   Стою с полным пакетом посередине прохода. В кармане - десятка. Помятая. Моя. Не помню, откуда. Ну, и...ещё копеек двадцать, наверное.
   Побьют. Нет, совершенно определённо - побьют. Оба.
   Ну, я же говорил...нельзя меня в магазин запускать...совершенно нельзя... категорически...если что-то поручили мне, это плохо кончится... Блин, а ведь беременным нужен кальций. Ну, типа, молоко и творог. Какая же я сволочь.
   Стеклянные двери распахиваются, выпуская меня на вечернюю улицу. Алабай мотнул головой: "Ну?!". Я только пожал плечами: "Не видел я твоего...хозяина". Он вздохнул и положил голову на лапы. Придётся ждать.
   У остановки сидят какие-то бабки. Семечками торгуют. Укропом. И одна - у самого киоска газетного - цветами...тюльпанами...
   Если теперь на песке и есть следы - их видно всё хуже. Скоро совсем стемнеет. Забегаю в подъезд - как же, бля, холодно стало! Соседка, бабка эта с первого этажа, что за перила на меня ругалась. Стоит. Смотрит, прищурившись. Узнала. Вид такой, будто скажет сейчас: а вот давай, бл..дь, теперь также наверх!!
   Бегу. Наверх. По ступеням. Бр-р-р...руки замёрзли...а кофе, наверное, давно остыл...
   - Натан!! Это...что такое?! - это Аля в пакет заглянула.
   Бля. Аль, я...
   - Нат, ну, ты... - у неё даже слов нет.
   Смотрит на меня так, будто... А я стою в ботинках, не разуваюсь пока - вдруг выгонит. Держу за спиной цветок...красивый красный тюльпан...протягиваю ей.
   - Аль, ну, я...забыл как-то... - говорю.
   Прости, это всё, на что хватило той десятки... Нет, ну, погоди, нам что, кофе не нужен?! А хлеб? Алик, а килька!..
   Вздыхает. По взгляду её вижу, что ботинки мне всё-таки можно стянуть, не опасаясь за свою жизнь.
   Совесть? У меня?.. Ну, есть, наверное...где-то...имею я его иногда...она же меня - о-о-очень редко...в этом вся и беда.
   - Тебя где носит? - кричит Леший из кухни. - Опять придётся чайник греть!
   Кофе пахнет...специями...и...салом?! Сало на ночь?
   - Не хочешь, не ешь, - Леш равнодушно пожал плечами, а потом кинул взгляд на меня, - мне ж больше достанется...
   Щазз! Ага! Не ешь... Нож дай! О! А тут что? В кастрюльке. Что улыбаешься так хитро, Скандинавка?
   Как это что? Струны, Натан, струны!
   - Аль... - отхожу от неё подальше. - Ты ж...себя варишь!
   - А кто сказал, что жизнь музыканта легка и полна приключений? - она ловко доставала из кипящей солёной воды струны и тут же насухо вытирала их мягкой тряпочкой.
  
Лешак поставил на стол тарелку, потянулся и принялся аппетитно хрустеть луковицей, макая её в соль и закусывая хлебом.
   - Аль, - он протянул мне нож, не переставая жевать. - Чего-чего, а уж приключений в нашей жизни хватает!..
   Ага, подумала Алик, и главное моё приключение - это ты.
   - Не п-понял... - Лешаковский бас за моей спиной. - Чё эт ты, брат?!.. - и смотрит удивлённо так и настороженно.
   Ну, он хотел сказать: какого...ты моей женщине цветы даришь?!
   - Леший! - оборачиваюсь. - А почему эт я не могу красивой женщине цветы подарить?! Ну...хотя бы один...цветок... Просто так, блин!!
   Алик смеётся. Целует Лешего в лоб, берёт свой бас и занимает место на одеяле.
  
- А ужинать? Аль... - обеспокоено спрашивает Леш.
   - Не, я ж готовила, - аккуратно, по капельке, масло стекает в струнодержатель. - А ты лопай-лопай, равняй хаер с...попой...
   Леш хмыкает. Аля! Блин... Аля-а... Настроение у меня романтичнее некуда... Вот...ты сидишь. И я...а если б мы не встретились?.. Бля-а!.. Ж-жуть! Даж думать об этом не хочу!!!
   Руки у тебя красивые. Сильные. Вон как ловко со струнами управляются. Протягивают их в струнодержатель, укладывают вдоль грифа, колок крутят... Один, потом другой. Ты сосредоточена на своей работе, но... Ты же женщина. Наверняка ж думаешь о тысяче вещей сразу... Что играть на следующем концерте, куда пойти работать, что приготовить на ужин... Ну, и, наверняка ещё что-то, о чём я могу только догадываться. Я ж...мужик. Вроде как... Я только об одном думаю... Ха! Одну мысль в одно мгновение. Зато долго и основательно. Как древний ламповый компьютер с перфокартами...
   Ну, мож всё-таки что-нить съешь, а?.. Глянь вон на этого...drunk`ера, чтоб его! Взял за гриф кухонную акустику, поставил тарелку с макаронами и котлетами слева, кружку с дымящим кофе - справа, а вперёд вытянул ноги.
   Не, Лёшка, я, правда, есть не хочу...
   - Аль, - позвал Леший. - Ты тока меня не убивай сразу...
   Что, Леш?
   - ...а ты не думала о новой татуировке? Я тут рисунок красивый нашёл...- глаза невинно так в потолок.
   Новая?! Тату?? Бля-а... Да запросто! Только...
   - Где? - спросила.
   На бедре...Такой, знаешь, красивый узор... С драконами...
   - Здесь, - Леш провёл рукой по её бедру. - А, Аль?..
   Нат головой покачал, слушая четвёртую нелюбимую струну. Лешак! За-чем?! Не понимаю.
   Ты, Нат, и не поймёшь. Нравится мне. Извращенец? О, да!.. Все мы тут извращенцы. Помешанные. Буйно. Просто каждый - на своём.
   Drunk`ер хмыкнул. Эт точно...
   - Помнишь, Леший, чувака, который свою гитару по "Enter Sandman" настраивал?
   - Не по "Sandman", Натан, а по "Unforgiven"...
   А, ну, да... Мастерски он это делал. Слышал идеально. Мог всю вещь на слух на нотки разложить, на... Что там с ним потом стало, ты не в курсе?
   - Не-а, - Леш покачал головой, накручивая макароны на вилку.
   Аля поставила бас на подставку и поглядела на акустику. Дай, Нат, её сюда, не мучай девочку...
   Не. Не дам.
   Натан!
   Не. Ни за что. У нас с ней сегодня романтический вечер. Аля, блин! Ну, злая ты! У тебя вон, муж есть, оставь мне хоть гитару... Смеётся, по струнам проводит, аккорды берёт знакомые какие-то... Ладно. Я пока поем. Когда ем, мне, кстати, зачастую лучше думается. И когда курю - тоже. Когда играю. Короче, лучше мне думается всегда, когда думать - это не основное занятие. Чтоб это значило, а?..
  
Так. Кто снова будет кофе? Ага. Все. Засыпаю ложки в чашки...чёрный кофе в светлые кружки. У меня такое ощущение, что...пришёл дядя Драйв. А если он пришёл...это всё - туши свет, кидай гранаты, плачь, ругайся, люби, пытайся нормально спать, нормально есть... Без толку. Он к тебе уж раз заглядывал, видимо, а если так, то...считай - прописался. Просто иногда уезжает в командировки. На Северный полюс. Или в тропики. Квартирку не списывает, иждивенцев не берёт, соседку просит иногда пыль протирать. А сам корявым почерком царапает на холодильнике: "вернусь!".
   Уж не знаю, в каком они родстве с Музой. Дочь? Сестра? Любовница? Спрашиваю потому, что просто интересно: она всегда приходит с ним и редко одна. Если одна, то ненадолго...так...проверить обстановку. В тебе. Ха! Обстановка в тебе. Погода в тебе... Подкинет пару мыслишек и скроется. Женщина! А вот Драйв - это мужик. Сразу видно. Он как явится, то уж не выгонишь. А будешь сопротивляться - в морду заедет...
   - Чё ты там бубнишь, drunk?
   Чё? Алик, да так...
   - Думаю об истоках творчества, - говорю.
   Головой качает. Ишь ты! Ну-ка отдай мне девочку! На тебе за это кофе.
   - И до чего додумался? - спрашивает, обхватив ладонями кружку.
   Леший обнял Алик за плечо, к стене притулился и царапает что-то на бумажку. Неужели...стих пишет?.. Я до чего додумался?.. Ща, погоди, спою...только усядусь на полу поудобнее...
  
   Ты мои слова запомни.
   Я. Ходил. По краю. Рая.
   Там... одни каменоломни...
   Там... прости, я - засыпаю...
  
   Что в Раю? Там грустно очень.
   Там земными грезят снами,
   Слишком звёздные там ночи.
   Охраняемые псами...
  
   Мне небесного не надо...
   Мне другого дайте счастья.
   Мне бы...ветра... Вот награда -
   Душу рвущее ненастье.
  
   Чтоб вернуться до полудня,
   А потом - бродить полночи
   По аллеям сыном блудным,
   Самого себя морочить.
  
   В горсти листья собирая,
   Отпуская их на волю...
   До земли так близко... знаю.
   Быть бы змеем... да над полем...
  
   Плохо всё-таки настроил...блуждает четвёртая струна...
  
   Пролететь. Я...умираю?
   Я... Я музыку услышал!
   Стой! Отдай! Я...замерзаю...
   Не догнать... Ты просто...выше.
  
   Уходи! Я...умоляю...
  
   - Ну, брат, - после недолгого молчания Леш улыбнулся, - на тебя снизошла...Муза!
   Не на меня. До меня... А что касается Музы, то...блин...Леший! Ха!
   - Лешак, я тут только одну Музу вижу! Как делить будем?
   Алик аж от кофе оторвалась. Чего?!.. Эт кто кого делить собрался?
   - Не, - покачала головой, - эт я вижу тут двух Музов! И, как меньшинство, имею право выбрать...
   Натан очень огорчился.
   - Скандинавка! Так неинтересно! Твой выбор предсказать - не фиг делать...
   Блин, жарко становится...от кофе, что ли... Так. Стоп. Двух...Музов?! Не понял, это что, Муза мужского рода?
   - А чего ты удивляешься, Натан? - пожала Алик плечами. - Муза меня не возбуждает, а вот Муз... - улыбнулась и повела бровью.
   Ух ты, блин.
   - И сейчас твой Муз с тобой?
   Кивнула.
   - Бывает, что он уходит...и творит где-то на стороне... - сказала задумчиво, - но всегда возвращается.
   Чё?! Скандинавка! Обалдеть!
   - Аль, это ж...- прищуриваюсь, - это ж творческая проституция, чёрт возьми!!
   Плечом повела. А кто сказал, что нет?.. Да и...что такого? Ему хорошо и мне хорошо. Нужно что-то ещё?
   - Девушка...вы поражаете меня своими революционными идеями... - говорю.
   Не ответила. Только улыбнулась. Кофе пьёт. Глоток за глотком. Думает о чём-то. Леший нахмурился и сосредоточенно карябает что-то... Сколько помню, он всегда таким был. Когда Леш пишет, Леш уходит. Это не важно, что он рядом сидит, можно дотянуться, практически с пола не поднимаясь и по плечу хлопнуть. Или по лбу. Здесь только бренное тело, душа, мысли - всё витает вокруг и...творит...
   Всё просто: он так думает. Он делает это не для чего-то. Просто не может иначе. И я не могу...
   - Нат, откуда? - вдруг спросила Алик.
   Мужчины вздрогнули.
   Чё?
   - Что, Скандинавка? - Нат слегка напрягся. Загадочная она сегодня... Впрочем, женщины...они всегда загадочны.
   - Шрам, - Алик неопределённо махнула рукой. - На спине.
   Ну, Нат...вдоль позвоночника. Тонкий. Почти не заметный. Если б не вечерние лучи, то и не виден он. Так, ниточка. Тонкий волос. Как линия жизни. Длинная. Непрерывная. Откуда он, Натан?
   Шрам? Не помню, Аль...честно, не помню... Он, наверное, всегда был.
   Алик одним плавным движением встала с одеяла. Леший с Натом начали о чём-то спорить. Что-то о ритме. Мол, ритм должен быть простым. Не отвлекать от соло. Нат, вот этим ты просто поражаешь! Как ты можешь говорить о простоте ритма? Ты...не простой. Ты крушишь даже этот момент. И попробуй тебе об этом скажи, ответишь же, что просто играешь разный ритм. Часто переходишь с одного на другой. Знаешь, а ведь именно из этого получатся...соло!
   Ты не ритм, мать тебя так, Натан, ты, блин, соло.
   Закат сегодня...
   - Ребят! - зову. - Вы только посмотрите, красота какая в небе...
   Решительно нараспашку балкон. Холодно. Ай, ну и пусть! Зато...красота ведь, правда? Вышли. Рядом стоят.
   Там, над крышами домов, две линии облаков встали друг против друга. Алые. А между ними - бледно-розовое небо. Такой грязный цвет... На розу пролили грязную воду, в которой мыли кисточки. Ну, которыми дети школе рисуют пап и мам на уроках. И она впиталась, проникнув полностью в лепестки. И получилось...
   - Красиво... Леш... Ой! Спасибо...
   Накинул на меня свою куртку. А я ведь действительно замёрзла...
   Обнял, лицо мне в волосы уткнул... Лёш, я ж не мыла их...дня три... Ну, да, и правда, какая разница?..
   - Нат... - ну, не хочу ругаться, но придётся. - Сигарету потуши, а?
   Чёрт-не чёрт, а потуши. Блин.
   Тушит. С сожалением. И даже выбрасывает на газон вниз. Бросает на меня быстрый взгляд - как отреагирую. Да никак. Мусорить в своём доме или нет, выбор каждого. Ты - мусоришь. Везде.
   - Нат, - немного повернула к нему голову. - Кофе сделай...
   Обалдевший взгляд на меня: типа, опять кофе?! Нет. Снова.
   Ушёл. Кастрюлями гремит - с места на место переставляет, чтоб не мешали. Вода зашумела. Чиркнула спичка.
   Леш...а то ты не догадываешься, зачем я его прогнала...
   - Догадываюсь, - ворчит мне в ухо...
   Да-а... Леш... Только не увиливай сёдни и не сваливай на моё "состояние"! А то...
   - Изнасилую... - продолжаю вслух свои мысли.
   - Че-го?! - изумлённый голос Лешего.
   - Того... Изнасилую говорю. Сегодня ночью... - мурлычу ему на ухо. - Готовься исполнить свой долг передо мной!
   Аль! Да я!..
   - Хоть ща! - смеётся.
   - Ну-у... Ща не нада. Увидит кто, потом специально подглядывать будут.
   - Они уже слышали... Пора и посмотреть.
   Леш! Ну тебя!
   Не ну! Назвался груздём, блин, сама знаешь!.. Куда лезть надо...
   - Ле-еш... - треплю его за ухо. - По-тер-пи...
   Ладно, Аль, потерплю... Только недолго и...отпусти моё ухо...
   Закат и рассвет. Если никогда не видел или специально не останавливал свою жизнь, не бросал все дела, чтобы посмотреть...не жил, значит.
   Опять они за гитары ухватились - Леш свою принёс из комнаты. Играют. А я поливаю цветы. Ой! А ты...кто? Мне кажется, что одуванчик. Точно! Одуванчик! Только ма-аленький ещё совсем. Тепло у нас на кухне, вот и вырос он. Проросло семечко.
   - Да вырви ты его, - Нат руку тянет. - Ау!
   - Не трогай.
   Ага. Не трогай!.. Аля!
   - На хрена тебе этот сорняк?! - объясни, а...
   Эх, Натан... Это тут он - сорняк. А где-то там, в поле... Он там дома. И ему там будет лучше.
   Ты, Нат, тоже - сорняк. Тебе дома в тепле - плохо. Цветок-то, ладно, я пересажу, а вот, что делать с тобой? Как же хорошо, что ты уже рядом с Лешим сидишь и меня не видишь...
   Вот растут сорняк и цветок рядом... Им обоим надо выжить и вырасти. У них цель общая, но способы разные. А порой и результаты. Это когда сорняк - паразит.
   Надо будет принести ещё земли. И пересадить тебя, маленький одуванчик...
   Так спать безумно захотелось... Долго, так, чтоб никто не смел будить, чтоб ни у кого мысли не возникло будить... А ведь возникнут. Обязательно.
   Потянулась. Аж в спине захрустело. Леш повернулся посмотреть, что за странные звуки доносятся. Посмотрел. На хитрую улыбку мужа Алик ответила не менее лукаво... Специально потянулась ещё, сильнее прогибаясь...
   - Аля! Не рви меня! - засмеялся он.
   Буду!
   - И кота! - Нат показал на Людвига, сидящего на шкафчике.
   Кот отвлёкся от Алик и сурово смерил Натана тяжёлым взглядом. Я, мол, на чужих женщин не только смотрю. В отличие от некоторых, - завидуй, несчастный! - мне дозволено с ними спать!
   Бля! Вот...зар-раза!..
   Да, я такой... Кот потянулся и прыгнул рядом с Лешим на пол. Ещё раз окинув всех взглядом, пошёл в комнату.
   - Как препод в школе! - хохотнула Алик. - Учите, детки, я приду, проверю!!!
   - Ну, да, с него станется... - зевнул Лешак...
   Нат покосился на друга. Леш, а что ты...пишешь, а? Почитать можно?
   Нет.
   Почему?
   Потому что оно не родилось ещё. Чёрт, не люблю средний род, словно это ругательство какое оскорбительное. Он не родился. Стих. А может...она. Песня.
   - Ну, а потом? - Нат поставил пальцы на струны. - Потом?..
   - Может быть, - кивнул Леш и улыбнулся.
   Нат хмыкнул. Может быть...всё может быть... Может быть, по дну колодца мне к себе придётся плыть... А может, вернётся солнце... Утром - обязательно. Просто работа у него такая - исчезать за горизонтом и возвращаться.
  
   ...Кур-лы, кур-лы, кур-лы...
   А-а-а! Как...хорошо-о!.. Переворачиваюсь на живот. Сухое сено приятно колет кожу. Почти тишина. Почти, потому, что я многих звуков не слышу. А их очень много. Мыши в траве, птицы...взлетают иногда...шумно так, аж пугаешься...
  
   ...Мы встретимся снова, говорил он, уходя.
   Я жду его на обрыве утёса. Одна. Тут никого. Только ветер. Каждый раз я сюда пешком иду. Долго это, тяжело, но я не жалуюсь. Мне нравиться эта дорога среди камней. Из тёплой и уютной долины внизу сюда...наверх. В небо. Тут почти что лестница. Иду по почти невидимой тропинке. Она петляет, как хочет. А я ей подчиняюсь...
  
   ...Меч. Ещё только начало меча. И огонь. Жгучий. Дикий. И человек рядом с ним. Они равны. Они - соавторы чего-то большего, чем огонь и человек по отдельности.
   Меня...
  
   ...Трава в росе. Седая. Капельки, если сильно прищуриться, видны. А во-он там, кто-то уже прошёл - тёмно-зелёная тропка резко контрастирует с серебром утра.
   Туман. Пытается подняться вверх, чтоб потом упасть на землю дождём, но...не может. Мне кажется, что я слышу его грустные вздохи. Шёпот, с которым он опускается на острия листьев диких трав. Они рвут его на ма-аленькие лоскуточки, почти моментально пропадающие среди стеблей
   И паутина. Звенит. Узорная...
  
   ...Ведь он ждёт меня там. На вершине. Где ветер.
   И каждый раз я боюсь, что он не придёт.
   Когда-нибудь это произойдёт, но...не сейчас. Сегодня он - здесь.
   Чувствую холод на губах. На щеках. Он пронизывает насквозь, проходит сквозь и возвращается, оставляя частичку себя внутри...
  
   ...Я только что осознал себя. Во мне - они оба. Лучшее, что есть у них. Я, как и они, могу танцевать. Я могу петь. А могу петь и танцевать одновременно. Как...захочу.
   А ещё - удары. По мне. А потом - мной.
   Мне легко разрубить тонкий шёлк. И легко раскрошить камень. Главное, правильно меня попросить...
  
   ...- Лео... - тихий голос. - Мне пора...
   Что?! Уже?! Не...не уходи!..
   Растаяла. А она...была?
   - Ты...кто? - кричу ей вдогонку. - Эй! Ты...вернёшься?
   Только журавли кричат в небе...и колокольчики...в траве...
  
   ...Холод - это всё, что осталось.
   Он, когда уходил, не знал, что навсегда.
   Всё. Теперь обратно. Вниз. Там порой бывает слишком тепло. Кому-то.
   А мне всегда холодно. Меня греть нужно.
   Всегда...
  
   ... Порой меня надо поить вином. Алым. Густым. Солёным. Понемногу, чтоб не отвык. Но и чтоб не привыкал тоже. А потом опустить в ледяную воду. Чтоб ленты алые по воде. С меня. Жирные. Как богам дань. Как подношение.
   А когда-нибудь меня поставят вместо креста.
   Но молиться мне никто не будет.
   Некому...
  
   Ты совсем под ноги не смотришь!
   Так часто падаешь,
   Что я...
   Боюсь.
  
   Ты совсем под ноги не смотришь!
   И так часто - в небо,
   Что я...
   Стыжусь.
  
   Ты совсем под ноги не смотришь!
   Посмотри...Нет, не надо!
   Не смей...
   Руку дай - упадём, так оба!
   Ни меня, ни себя
   Не жалей.
  
   Что останется - заберём с собою,
   Разобьём - так тому и быть...
   Не хрустальное сердце,
   Сердце - море.
   Как же море можно убить?
  
   Я попробую,
   Разрешишь ли?
   Разобью о камни бутыль...
   А осколки острые брошу
   В волны...
   Так тому и быть.
  
   Я хочу испытать сердце,
   Я хочу знать его глубину,
   И тогда, поверь мне, птица...
   Тогда я тебя отпущу.
  
   Душа-Муза, моя Душа,
   Душа-Женщина в колеснице...
   Посиди со мной на песке.
   Угораздило ж нас родиться!
  
   Сколько времени надо волне,
   Чтоб сточить острый режущий край?
   Чтоб вернуть его
   Мне,
   Тебе...
  
   Что ты видишь там?
   Это...фрегат.
   Выпить море не так-то просто,
   В нём соль слёз и горечь утрат.
   Но лишь в море...
   Именно в море,
   Только в море жить может
   Пират.
  
   В неизвестные следует дали,
   Грозно режет морскую волну...
   Ты сердце разобьёшь едва ли.
   Дай я лучше в нём утону...
  
   Душа-Женщина, Душа-Муза,
   Я точу в нашем сердце боль.
   Не хочу проверять я море...
   Я хочу ходить в море
   С тобой.
  
   Нет, не так - я уйду один,
   Мне сказали, Нептуну нужен брат.
   А ты...под ноги никогда не смотри...
   Рождена на земле для небес...
   Умрёшь же -
   У меня на руках.
  
  

* * *

   Так... Это не его... это тоже... это - её. Кошки... Мрр-р-рр-р... Какой приятный у неё запах...котята у неё скоро будут... А у её кота тоже хороший запах. Правильный. Не-е-е, уж увольте, с ним я драться никогда не буду, я не самоубийца. Жить хочу, своих котят завести...
   О! Вот! Его!!! Этого...пса...недоделанного...
  

KITCHEN LYRIC

  

I am a wind to fill your sail,

I am a cross to take your nail -

A singer of these ageless times,

With kitchen prose, and gutter rhymes.

   Бля-а... Хорошо-то как!.. Тепло!.. С одного боку... Э-эх!.. С другого бы так... И обнимать это "тёплое и мягкое"... Хорошо!.. Всё. Сплю дальше. На х..й вас всех.
   И?.. Сколько-сколько? Восемь утра?! Бля! Концерт! Мы ОПОЗДАЛИ!!! Аля-а!!! Концерт!!! Вставай! Может, ещё успеем!!!
   - Спи, Леш, какой к чертям собачьим концерт?! У, бес немытый! Разбудил... Спи!.. Бля.
   - Сам бля... - сонный голос откуда-то справа.
   Чё?
   Ну, немытый у нас тока один... Тот, который там... Уа-аа-афф!.. Дай, обниму, и спать, коль нет концерта, а жаль... Я б ща сыграл...и спел... А-аа-афф...
   Спи, блин! Тока не дыши мне в шею, а то...додышишься...до приятного. Ле-еш!
   Тишина... Только мерно тикает на холодильнике будильник, погавкивают на машины и котов собаки во дворе. Даже кот Людвиг спит на шкафчике...от греха того волосатого подальше. Но всё это глупости - дремлет он. Так...осторожно один глаз приоткрыв, смотрит на трёх непонятных существ, с вечера уснувших здесь, в кухне, на одном одеяле. Кто знает, что ему, коту, при этом думается...
   Тишина-а... Недолго.
   Умц-ца-ца! Умц-ца-ца! Умц-ца-ца!
   Бли-ин! Ну, за что?!
   - Великое Дао! Скажи, пожалуйста, какого хрена??!! - простонала Алик сквозь зубы.
   Цитата не помогла. Придётся вставать.
   Стоп! Это как же ж, вашу мать, извиняюсь, понимать?! И... И...как мне теперь из-под вас выбраться?! Че-ерти!!!
   Эх... Лешак, по хозяйски так, положил руку мне на грудь. Ле-еш! Ты, блин, даже во сне...готов, как пионэр...
   Так... А это что ещё за дела такие??!! Ну...там...ниже?
   Уткнувшись лицом ей в живот, спал Нат. И обнимал за ноги. Алик ощущала его дыхание сквозь ткань футболки.
   - Натан! - пихнула его кулаком в макушку. - Слезай с меня!
   - Уйди, садистка! - сонное бормотание. - Не слезу. Мне так мягко...
   Ну...блин...
   - Тих ты! Слезай!!!
   - У-уу-уууу-у!!!!! Зверюга!
   Алик улыбнулась, глядя в расцвеченный ржавыми разводами потолок.
   - Ты выбрал оч-чень экзотический способ для самоубийства...
   Что? Самоу... Fuck, Аля. Ну ты и скажешь с утра!..
   Я-то только скажу, а вот Леш, который, кстати, почти проснулся...
   Fuck!
   - Не понял... - Леший, потянувшись, сонно смотрел на Натана. Одним глазом. - Ты эт чё?
   Так. Тут кто-то хочет в морду... Чё, страшно, да? А я такой...стра-ашный... Ха! Ланна, побить-не побью, а вот стукнуть...не помешает!..
   А-а-а!!! Лешак! А-аа-а-а-а!!!!.. Сидит на мне верхом и хохочет. Блин, вот урод безумный! Леш, мать твою!!! Словно обкурился чего. Придавил к полу, прижал мои плечи к нему и не отпускает. Бля... Я тоже начинаю хохотать.
   - Урод ты, Нат.
   Ага. И ты тож... Теперь, Лешак, давай слезай с меня ты... Я ж... Уф! Отпустил... Ка-айф! Алик хохочет, смешно ей...
   - Блин, Скандинавка! - говорю ей. - Тебе смешно, да? Если честно, то... - как бы так, что б Лешак не убил, сказать... - привык быть...сверху, а не наоборот!
   Fuck! Уйди, Леший!!! Я ж...не шучу!.. Совсем! Бля-а-а!!..
   - Эх, Женьки на тебя нет...
   Че-го?! Алик! Ты - злая женщина!!!
   Угу. О-очень!.. Викинг, блин.
   - Леший, бля! Ты, зараза, сколько весишь?! Бл..дь, чуть в блин не раскатал!!!
   Хмыкает, сволочь, ехидненько так. Не злится. Если б злился, давно б пришиб... О! Аля-а... Блин! Аж сам чувствую, как глаза загорелись...
   - Аля... Мне тебя жалко... - грустно так говорю...
   То есть? Объясни. Я с утра не соображаю.
   Ха! Ща. Лешак уже понял... Уже ржёт.
   - ...как ты такой вес выдерживаешь? Да ещё и...в движении?..
   - Натан! Бля!!! Да...да... - вот зараза! Леш! Уйми его! Че-го?! Ты... Ну, всё, блин. - Спокойно! - Аля мечтательно посмотрела на Лешего. - И с огромным удовольствием!
   - Скандинавка! А я и не сомневался... - Вон Лешак какой довольный сидит.
   Пошёл на х..й, Викинг!
   Нат улыбнулся и тряхнул головой. Ой, бля, пойду, куда хотите, только вот...
   - Кто будет кофе? - спросил, набирая воды в чайник.
   Все!!
  
   - Бл..дь!!!!! Ты... Он... Аля-а-а!!! Этот урод нассал в мой ботинок!!!!!
   Алик приподняла бровь: а я-то тут при чём? Это ваши с ним мужские отношения, вот и разбирайтесь...
   Натан крутился на одной ноге, снимая пострадавшую дурно пахнущую обувь, и
   пытался найти кота, чтоб...чтоб... Бля! Да я даж не знаю, что я с ним сделаю!!!
   - Лю-у-дви-и-иг!!! - злобный рык. Нет, скорее даже рёв...
   Людвиг мрачно взирал на психующего парня... Х..р ты меня со шкафа достанешь!
  

МИР, в котором я живу...

Грязный мир, равнодушный мир,

Он совсем другой в сказках или песнях.

   Выстрел.
   Истошный собачий визг. Удивление. Ужас.
   Их как взрывом подбросило. Что за на х..й!!!
   Женька пролетел через арку, следом топал Пашка и приехавший за Женьком Богдан. Богдан был готов начать материться.
   Мать вашу, бл..дь!!!
   По стылой осенней земле, в грязи, среди битого стекла и кирпичей, билась в агонии собака. Маленькая, чёрная, с густой сединой, пузатая собака. Короткие кривые лапы судорожно скребли землю, отчаянно пытаясь задержаться, зацепиться... Хотя б вот за тот сучок...или за этот камешек...а ещё вот за это...и за то...
   А жизнь вытекала...толчками...оставляя алый след в месте, где начала разбег в свой собачий рай.
   Боль...боль...боль... Она истощает, уводит от мира куда-то вглубь, туда, где нет ничего, кроме её самой. Мир сворачивается в точку. В одну большую пульсирующую точку. Эгоистка, она сосредотачивает на себе. И только на себе. Как ревнивая жена, она не даёт жить спокойно, мучает, превращая всё в кошмар.
   А ещё боль убивает. И чаще всего, даже самые сильные пасуют перед ней.
   Собака замерла. Ещё живая, она сдалась. У неё не было сил выгрызать из себя горячий уголь, засевший внутри. Жизнь больше не выбрасывалась наружу. Она просто стекала по седой шерсти...задерживалась ненадолго на губах алыми пузырями...
   Как хорошо, что не видно собачьих глаз.
   Выстрел. Просто ещё один выстрел. Короткий взвизг. Маленькое тельце дёрнулось - отдача - душа стартовала.
   Три головы повернулись на звук. Там, в десяти метрах тощий чернявый парень прятал в кобуру пистолет. Пашку перекосило. Мент. Мент, похожий на шакала даже внешне. Брезгливое выражение лица, взгляд, полный превосходства и сознания свой безнаказанности. При исполнении, бля.
   - За что?! - Женёк рванулся в сторону парня с шакальей мордой.
   - Тихо! - Богдан схватил его за куртку. - Куда?
   - Старая, - парень спокойно достал сигарету. - Хозяева - инвалиды. Им и так тяжело, а ещё она... Прикурить есть?
   Всё верно, палач не может быть хорошим или плохим. Он просто палач.
   Женьку стало трясти Старая?! Старость - повод для расстрела?! Пашка сжал кулаки, но, снова увидев кобуру, сунул их в карманы и отвернулся. Жалко, конечно, но у меня - ребёнок дома, что мне эта собака.
   - Это предательство, - Женька как-то притих под брезгливым взглядом мента.
   - Они - люди, а это - собака. Она жила для них, а не они - для неё. Они меня сами попросили, - он посмотрел на парней. - Я выполняю свою работу, - пожал плечами и пошёл к выходу со двора.
   Оправдываешься, да? Не-ет! Издеваешься. Такие, как ты оправдываться не умеют.
   - Предатели, - Женька дёрнулся. - Отпусти.
   Богдан выпустил куртку из рук, но не отошёл. Мало ли, что придёт в голову этим психам. Настороженно наблюдал за Женькой...мало ли что...
   - Могли бы кому-нибудь отдать, - буркнул Женёк, отворачиваясь.
   Игрушки, ставшие ненужными, одежда, из которой ребёнок вырос, старики, определённые на "срок дожития"... Дети, оказавшиеся "не такими", как ожидалось... Совсем не такими. Тогда их всех, и детей тоже, ну если не расстрелять, то выгнать. Чтоб не мозолили глаза и не мешали жить так, как это принято... Чтоб не было стыдно перед соседями за непутёвого сына или беременную от кого-то дочь, чтоб не мешал развлекаться пожилой отец или больная мать... чтоб... чтоб... чтоб...
   Да пошли они на х..й, такие...люди!!! Женька тихонько завыл и уселся на какие-то кирпичи.
   - Ээ-э-эй! - Пашка встал перед ним. - Ты эт чё? - Ему было дико смотреть на скрипящего зубами гитариста, остервенело, словно там враг или что-то очень-очень важное, смотрящего в одну точку. На мёртвую собаку...
  
   ... - Жень, позови Мальчика! - попросила мать.
   Двор, засаженный клёнами и липами... Громадный дуб, который при строительстве не стали спиливать, был отдельным миром для детей. Для светловолосого вихрастого мальчугана и его приятеля Вальки это дерево было почти что вторым домом.
   - Мальчик! Мальчик! Мальчик!!
   Из кустов, выскочил, перепрыгнув через низенькую скамейку, мелкий белый кобелёк. Он тут же ткнулся мальчишке носом в подставленную ладонь и довольно заворчал. Пёс признавал только его, ну и ещё терпел рядом Вальку. Женька довольно засмеялся.
   - Мама! Смотри! Он пришёл ко мне!!!
   - Да, сынок, вижу... - какой-то странный у мамы голос, подумал Женя. Солнечный луч резанул мальчишке по глазам, и он на миг зажмурился.
   На шею пса лёг тонкий поводок-удавка. Женщина резко потащила его на себя. Пёс удивлённо заворчал, а потом упёрся лапами в землю. Петля затянулась. Ещё. Туже.
   - Мама!!! Что ты делаешь??!!
   Она не ответила, а только ещё сильнее, рывками, тянула за поводок. Чтоб не задохнуться, пёс сделал шаг вперёд. Потом ещё и ещё. Туда, куда влекла его неодолимая для его собачьих мышц, сила.
   - Не-е-е-ет!!!!!!! - Она тащит его к люку!!! К канализации!!!! - Нее-е-е-ет!!!!
   Женька бросился на помощь собаке, но чья-то бабушка перехватила его.
   - Не надо. - пожилая, совершенно чужая, она держала так крепко, что... - АЙ!!! Ах ты, подлёнок!
   Мальчишке было всё равно, что там орёт какая-то укушенная бабка - уже понимая, что не успевает, что поздно, он бежал к канализации. Там другу плохо!!! Его... убивают!!!
   Верёвка уже не дёргалась.
   - Варя, ты молодец! - Валькина мать с уважением смотрела на подругу. - Житья от этого пса не было.
   Руки медленно разжались, и тонкая белая змея скользнула следом за своей жертвой. Глухой удар. Тишина.
   - За что? - они обе вздрогнули - дети так не смотрят на мать. Так смотрят взрослые... На врагов.
   - Он мешал всем, сынок, - говорила она, не смея прикоснуться к нему. - Лаял, не давал спать соседям... Он мог покусать кого-нибудь. Зачем ты его прикормил? Он был бы жив...если б не пошёл с тобой.
   Тогда мальчишка первый раз в жизни сказал женщине:
   - Ненавижу!!!!!...
  
   - Паш, - Богдан ткнул его кулаком. - Убери, ради бога, ты эту собаку, а?
   Пашка молча кивнул и пошёл к арке.
   - Же-ень! Давай, поехали домой... - он сел рядом и, чуть помедлив, дотронулся рукой до его плеча. - Поехали, ну же!
   Женька повернул к нему голову.
   - А ты меня...так же? Если вдруг не нужен стану?
   Что-о??!!
   - Ты...обалдел??!! Псих!!
   - Но ведь, всякое... - он не договорил.
   - Не вынуждай меня ругаться матом! Уу-уу-у-у!.. Зараза! Удумал, тоже мне! Ты с чего это, а??? - Богдан ничего совершенно не понимал...а казалось бы...столько лет вместе...
   - Прости... Я тебе дома расскажу, хорошо? - Женька потёрся щекой о холодную руку на своём плече. Замёрз...
   Богдан кивнул. Дома, так дома... Дома, решил он, я его напою, и пусть спит. Целее будет. А похмелье... С кем не бывает?
   У машины они встретили Пашку. Он нёс завёрнутую в старую куртку собаку. Женька отвернулся. Её предали и выкинули. Обнулили смысл всей её жизни.
  
   Мир, в котором я живу, называется мечтой... - острый визг.
   Хочешь, я тебя с собой возьму? Хочешь, поделюсь с тобой?
  
   Пашка сжал зубы, сплюнул на асфальт и выругался.
  
   ...Я подарю тебе любовь, я научу тебя смеяться,
   Ты позабудешь про печаль и боль, ты будешь в облаках купаться!..
  
   Бл..дь! Расскажи это кому-нибудь другому...
   Он сел в машину, постучал пальцами по панели. Нехотя потянулся к магнитоле и врубил звук на полную мощность. "Hammer Fall" вперемешку с "Children of Bodom". Ну...почти то, что надо. Ему не нужна была музыка, но в тишине звучал собачий визг, Женькина истерика и розовая песенка с приглашением прогуляться по миру...
   Пашка добавил басов. И громкости.
   Грёбаный сволочной мир! Ну его на х..й! Тони в звуке!!!! Тони!!!!!! Захлёбывайся, умирай! Руки не подам! Я - не Лешак, который, бля, каждую сволочь, которая раскается, мать их так, готов простить. Ни-ког-да!
   Тони!!!!
  

ПЕРВАЯ МОЯ...

  

Мы колесили по дорогам,

Меняя струны и подруг.

О, нам не хватало рук...

  
   - Мне эти и эти, - Леш показал продавцу на нужные комплекты струн.
   Да-а... Аля точно не похвалит за такие расходы. Но и не пришибёт, эт точно. Да и вообще...на носу - фестиваль, отыграть надо по первому разряду. Да и сколько можно варить струны!!! Или вымачивать в ацетоне... Они не рассчитаны на такое обращение.
   Леш достал из комплекта четвёртую струну и размотал её. Точно. На таких же и Алик играет - с круглой оплёткой, без всяких там наворотов в виде сужений или открытых центральных жил. Классика.
   Эх, отгребу, снова подумал Лешак и наглухо закрыл на "молнию" карман куртки - ещё не хватало потерять. Тогда точно...плохо будет...
   Где-то в его мозгу шумели. Сильно. Нет, всё-таки не в мозгу, а в этом самом чёртовом магазине. Мальчишки, лет по тринадцать-пятнадцать... Пришли покупать Гитару. Первую в своей жизни. А глазёнки-то разбегаются, за что хвататься - не знают. Всё красиво, всё хочу, а главное, есть одна только вещь - играть хочу!!! Хоть на чём!
   - Не, вы покупаете или как?! - продавец толстеньким колобком катался вокруг пацанов.
   Леший поморщился. Не, Петрович, конечно, мужик хороший, но это тайна, которая открывается после долгого с ним общения. И то не всем...
   - Петрович, - пожали друг другу руки. - Не ворчи.
   - Да я это так...ты ж знаешь... Слушай, разберись ты с ними, а то я уже... - поморщился и махнул рукой.
   Ну да. Ты уже. Ага. Здоров ты, Петрович, с больной головы на...мою перекладывать.
   Старший мальчишка недоверчиво покосился на Лешака. Ха! Сам управлюсь! Безо всяких там волосатых!
   А я и не собираюсь подходить! Больно мне надо! Я, вот лучше чё-нить сыграю... Знаете, как ловят любопытных животных? Да очень просто! Достаточно просто встать на голову... Леш попытался представить себя стоящим на голове...получилось плохо...
   Стоп! Леший тя раздери!!! Ты можешь хоть что-то сделать серьёзно?! Нет? Ну я так и знал...
   Аккорд... Так, она расстроена...да и струны стоят палёные, на таких не поймёшь, что за звук... Бл..дь! Трещина на деке! На слух слышно. Мне.
   - Петрович!!! Бля!!! - даж детей не постеснялся. - Иди-ка сюда!
   Только языком поцокал. Убрал. Чтоб не позориться. Леш знал, что больше этой гитаре не стоять на прилавке - с неё снимут струны, гриф, а короб либо приспособят подо что-нибудь, либо просто сожгут, это не дело, чтоб гитара на мусорку отправилась.
   В его руках уже была другая. Она неохотно отвечала на его прикосновения, но Лешака это не смущало. Капризная гитара, всё равно, что женщина с характером - с ней сложно, но интересно. Так, так девочка, ещё немного... Ого! Потише, потише! Легче, солнце моё, я ж далеко не молод. Ух! Вихрь! Буря! У-ра-ган! Лешак с сожалением поставил её обратно...купил бы я тебя, но...вы ж с Алей ссориться будете... Мож Женьку сюда направить?
   Ребята поглядывали на Лешего.
   - Никита. Ник, - мальчишка постарше решился и протянул Лешаку руку. - А это мой брат, Данил. Мы ему гитару покупаем. - потом добавил гордо, - у меня уже есть! Правду ведь говорят, что у каждого должна быть своя гитара?
   Правда, ещё как правда... Вон, Алик просто не расстаётся со своим Fender`ell-ой, Женька - с какой-то непонятной, неопределяемой гитарой, с совершенно фантастическим звуком. Тем более, что она у тебя - Первая. А всё когда-то бывает в первый раз...улыбка, боль, женщина... И это, самое первое, откладывает нестираемый отпечаток на всю жизнь, переворачивая её порой с ног на голову...
   Вот ты, младший брат, примеряешь щас на себя все роли. Примеряй пока, играй, потом выберешь свою.... Или ни одной, а просто возьмёшь и напишешь себе свою книгу...
   Данил покосился на Лешака и зашептал что-то Нику на ухо. Тот кивнул и снял со стены указанный братом инструмент. Протянул его Лешаку.
   Небольшая "Rozario", с тёмной лакированной декой. Что-то в ней есть... Только опять не слышно ни черта. Струны... Бр-р-р... Хлам! Врагу таких не пожелаешь...
   Что ж, братишка, давай попробуем.
   Петрович, ворча, что Лешак просто красуется, принёс-таки набор новых...медных... Леш сел на низенькую табуретку и быстро перетянул струны. Так, теперь поиграть на них, чтобы на место встали, а то... Ну, вот! Уже расстроилась! Блин!
   Не, ну совершенства в мире нет, конечно... Главное - гриф идеален, и дека - целая. Третья струна строит чуть хуже, видимо колок слабее... Зато пятая стоит чуть ли не намертво - по ней потом удобно будет отстраивать звук. Так... ещё немного... О!
   Леш сел поудобнее. Ща...
  
   Белый снег, серый лёд на растрескавшейся земле,
   Одеялом лоскутным на ней, город в дорожной петле.
   А над городом плывут облака, закрывая небесный свет,
   А над городом жёлтый дым, городу две тысячи лет,
   Прожитых под светом звезды по имени Солнце.
  
   Четыре аккорда...всего четыре аккорда... и столько эмоций... Картинка.
   Только гитара опять не строит... Эт ничё...просто струны - новые, а новое всегда доставляет сначала только хлопоты...
   На него смотрели, раскрыв от восторга рот... Да, ребят, я ещё и пою...оказывается.
   На, держи, парень. Только не ударь и...не предай...
   Она же...первая.

МУСИКА БИ...

  
   - Бог, а что эт с кошкой?
   Симона лежала на кверху пузом и внимательно смотрела на Женьку...
   Как эт, "что со мной"??!! Вот смотрю я на тебя и х..рею... МУЖИКА ХОЧУ!!!! Вот что! Ты, когда мужика хочешь, что делаешь? Пральна, к Бог-да-ну идёшь... А я? Обо мне ты подумал?! ИЗВЕРГИ!!! В "Greenpeace" на вас подам за жестокое обращение с животными!!! В ООН!!! В... В...
   Симона подползла на брюхе к Богдану и потёрлась, мурча, о его ноги. Тот погладил её. Симона замурчала сильнее и припала к полу.
   Му-уу-урр! Ну, хоть ты, а?.. Не будь редиской!!!!
  
   - У нас - товар, у вас - купец! - радостно объявил Женька в трубку. - Как эт "то есть"? Леш! Блин... Мы? Гуляем-с! Леш! Вот, бля... Ой! Аль! Привет... У тебя муж что, с утра... Упс... Сори, Аль... Как-то не подумал... А я вам, в принципе, именно по этому вопросу и звоню... Аля!!! Ну... Ну и шуточки, блин! Х-ха! Не, Аль, не в этой жизни... Нам, вообще-то, мужчина нужен, а у тебя он точно есть... Аля!!!! Не смей говорить Лешему!!! Бля-а-а... - ну всё, теперь получу в морду... - Лохматого седого и двуного нам не надо! У нас есть мы! А вот от рыжего, полосатого и четвероного мы б не отказались... Конечно же для Симоны!!! Ну не для нас же, а! Аль!.. Можно, да? А когда? Прям ща... Ладно. Аль... Аль, ты эта... Лешего успокой, а... Леш... Блин, ну я ж не знал... А? Чё? Не, блин, ну не смейся!!! А мы отключаем! Оба! И нам никто не мешаеть... Таки воть... учти-учти...
   Женька, хохоча, положил трубку...
   - Бог, пакуй Симону! Я ей мужа нашёл!!!
  
   В настоящей семье, как у мушкетёров, - один за всех... ну, и далее по тексту... Вот Леший никогда не позволит превратить свою жизнь вот...в такое. Женька вздохнул... Бля, всю жизнь считал - меня минует, но... Ч-чёрт! Всё равно, как ни крути...то же вышло. Пародия. Только с точки зрения остальных...клоунада. Игра. И не всерёз... Да, что они знают, что значит "серьёзно"...
   Замурчала Сима. Попробовала вылезти из сумки.
   - Сиди, Сим. К жениху едем к твоему.
   Мой? Вон, за рулём сидит.
  
   Ну? И хде обещанный мужик?! Вот этот, может и мужик, но явно не в моём вкусе...
   - Что это?!
   Натан недоумённо смотрел на кошку в руках Женьки.
   - Симона! Знакомься, Нат... - и отпустил кошку на пол.
   Сима проворно побежала к босым ногам в драных джинсах...
   - Мурр-му...! - вдохновенно начала она...
   Ноги моментально исчезли...
   Fuck!!!
   - Бл..дь! Уберите её от меня!!!
   Богдан ехидно прищурился.
   - Не понимаю, - сказал, старательно разглядывая потолок. - Женщина хочет тебя погладить, а ты... Не, ещё пара таких твоих поступков и я начну очень хорошо о тебе думать...
   Бля-а...
   - Ну вас на х..р! - и осёкся...
   Лешак ржал на кухне, глядя на матерящегося Натана.
   - Хэй! Не боись, Нат... Я тебя спасу...может быть...
   Леший, ур-род!!!
   Ага!
   - Нат... А как же твоё любимое "в жизни всё надо попробовать"?
   Аля! Бли-ин!..
   Что за шум?.. Людвиг, не спеша, вышел с кухни.
   Мужик!
   Что? Где? Я?! Му... Ах, ну, да, точно... Точно! Э-э-э... Девушка! Девушка... Э-э-э... Это, что? Мне? Ну, ни фига ж себе...
   - Лю-удвиг! - Лешак хохоча подставил коту ногу, отчего тот не успел юркнуть за холодильник. - Людвиг, не позорь меня...
   Ага, не позорь... Как же... К тебе твоя кошка что, так же...бросается? Что-о?! Так же?? Мама дорогая... Куда я попал... Ау! Опять...она... Ну, ну. Ла-адно, блин, уговорили... Ща... Подождите.
   Ну, всё... И да поможет мне...ну, кто там должен помогать в таких случаях...
   - По-моему, они поняли друг друга... - протянул Женька, глядя, как полосато-хвостатые обнюхивают друг друга. - Мы тут уже не нужны...
   Людвиг сердито зыркнул на него: только вас мне теперь и не хватало. Сам как-нить управлюсь...
   - Нат, - Алик, уже в куртке и ботинках, тронула его за руку. - Мы - в парк. Ты с нами?
   - Угу.
   Лучше Женька с Богданом, чем эти...любовнички...
  
   Мадам! Позвольте предложить Вам пройти в комнату...э-э-э...я имел ввиду лапу и сердце! Что? Вам не надо моё сердце?! А что... Мадам! Ну, что за слова...
  
Симона смерила Людвига ледяным взглядом...
   Какое, на фиг, сердце и какая, на хрен, лапа??!! Мне они не нужны! И не прикидывайся, что не понимаешь, что от тебя требуется!! Да!!! Всего-лишь навсего!.. Х-ха!
   Эй! Блин! Полегче, а!.. Я ж всё-таки...девушка...
   Fu-u-uck!!! Я уважаю твоих людей, Сима!
  
   Людвиг аппетитно хрустел кошачьим кормом.
   - Ну, что? Умаялся? - Лешак почесал кота за ухом.
   Кот покосился. Не-а. Просто...жрать хочу! И не х..й на меня так смотреть... За собой проследи, какой ты...по утрам! Хотя... Э-эх... У тебя кошка больше...
  

ПРОСТО ЗДРАВСТВУЙ, или пусть будет так

  

Forever - is our today,

Who wants to live forever,

Forever - is our today,

Who waits forever anyway?

   Наглухо. Дверь. Нет - все двери заперты наглухо.
   - Эт чё? - нахмурился Женька. - Нас на базу не пускают...
   Леший поглядел сквозь щель в сторожку. Хм...странно...темно и тихо. Час который?...Странно...
   - Жень, - Алик дёрнула парня за рукав. - Ты у нас один телефонизированный...
   - А? Да, точно...ща...- в сумке порылся. - В кои то веки собрались все и вовремя...блин. Ща...
   Леш засунул руки в карманы, на здание серое смотрел. Мокрое оно какое-то, всё в подтёках...Вон там, справа - склад. Броский рекламный щит. Автозапчасти. Низкие корявые деревья вокруг... лестница...на крышу...слазить, что ли?...
   - Здрасте, - говорил Женька в трубку, - слушайте...мы тут стоим перед... Да. Да, закрыто...
   ...хотя - зачем? Был ведь там уже...с Натаном. Э, Нат!..
   -...Слыште, да тут всё закрыто... Ага, Захар Лукич... Что? - Женька нахмурился, волосы за уши убрал. - Это...как это? - закивал, вниз куда-то глядя, отключился.
   - Ну? - кивнул Пашка нетерпеливо.
   - Умер старик. Вчера, вечером...с сердцем что-то.
   Тишина. Наглухо.
   Пустота.
   Лестница вверх...дом сжимает...уносит ввысь...
   Леш выругался. Почему-то. Сам не понял, почему. Просто так...получилось. В жизни всё происходит резко...неожиданно...точнее - нежданно...для тебя. Бац!! Словно кто обухом - по голове, очухаться не успеешь, как уже... Всё уже. Уже прошло. Пробежало. А ты - не заметил. Пропустил... Важное было? А хрен его знает... Оно было. Аль...
   Что, Леш?..
   Блин...что делать-то...
   С чем?
   Ну...Аля...
   Леш...я...домой хочу. Как-то мне...не по себе...
   - С тобой всё...
   - Да, - перебила поспешно, - всё нормально.
   Давай уйдём, а? Не хочу...быть здесь...тесно и...страшно... Как будто кто-то здесь есть... Наблюдает. И вот сейчас подойдёт - за руку схватит... Мне страшно, Леш...
   - Подвезти вас?.. - Пашка махнул ключами. Тоже куда-то в сторону глядел. Поехали, а...
   Да. Леш, давай ты сначала домой, а потом уже на работу?..
   - Вот же... - Женька губу прикусил. - Жалко старика... А? Не, не надо - я пешком пройдусь...
   - Нат, - позвал Леший. - Ты с нами?
   Не реагирует. Сидит на дорожном бордюре, под ноги себе смотрит, сустав на пальце гоняет... Едешь?
   - Нет. Посижу...с ним.
   Лады. Давай...мы того...поехали... Погоди, с кем посидишь? Леший нехорошо нахмурился. Пашка рукой махнул из машины.
   - Брат, ты в себе? - спросил Леший осторожно.
   - А в ком ещё?! - рыкнул зло. - Проваливай...
   Леш хмыкнул. Ну...как знаешь.
   - Снова он умер, - Натан стряхнул пепел себе на ботинок.
   - Что? - оглянулся Леший. - Кто?
   Натан...не смей чудить, а... Брось ты эти штучки. Достал уже. Ты, если уж на то пошло, один из самых адекватных людей, которых я знаю...
   - Бросил.
   Ну и лады... А? Ты...сказал чего?
   - Я молчал.
   Э-э-э... Леший постоял немного у машины, поглядел на сгорбленную фигуру, сидящую на обочине. Как же ты меняешься быстро...друг... Скажи, почему ты мне друг? Или это я у себя должен спрашивать?
   - Леш?..
   Сейчас, Аленька...что-то мне...не так...не совсем и не до конца...
   - Кто, Натан? - крикнул. - О ком ты говоришь?
   Пепел на ботинок упал...искра побежала по асфальту, отбрасывая мелкие чёрные кусочки...погасла где-то у противоположного края дороги. Ты мне друг, Леший, потому что делаешь сейчас то, что делаешь...
   - Rimus inter pares, Лешак! - крикнул Натан в ответ и усмехнулся. - Они всегда умирают первыми!
   Из салона машины настороженно глядел Пашка. И Аля...но она - по-другому. Совсем. У обочины сидел и курил Натан. Он смотрел на кончик сигареты. Где-то по дороге, наверное, через парк, шёл Женька... Мож под ноги глядел...мож...на людей или в будущее... А он, Леший, - в небо.
  
   Я посижу с тем, кто крадёт жизни. Зашуршали шины по асфальту... Он тут - знаю. Чувствую. Может, я спятил, может, - он. Плевать. Просто...
   - Просто здравствуй, Смерть.
   Я тебя не звал. Я тебе не рад. И я не чувствую печали...горя оттого, что ты заглянула. И что заглянула не ко мне... Может, только самую малость. Да, ты права. Ты ничего не крадёшь. Ты... А что же ты делаешь? Возвращаешь? Стираешь? Воскрешаешь? Что?..
   Я - язычник, Смерть. Я - ветер. И у меня много богов. Которым я не поклоняюсь. И не подчиняюсь. А ты? Знаю...ты - тоже.
   Снова права. Напоминаешь. Заканчиваешь. Ты щедра. К тем, к кому приходишь лишь раз. К кому-то - постоянно. К тем, кто постоянно возвращается. Сам. К ним.
   Я знаю, ты понимаешь меня. Ты - как я.
   - Просто здравствуй, Смерть.
   Просто...здравия. Не болей.
   И...let it be.

НЕ УХОДИ...

  

Не улетай, не улетай!

Ещё немного покружи...

И в свой чудесный дивный край

Ты мне дорогу покажи!..

И хоть он очень далеко,

Ты долетишь туда легко.

Преодолеешь путь любой...

Прошу, возьми меня с собой!

  
   Люди уходят. На день. На год. Навсегда. А если и возвращаются, то слишком поздно. Когда их место уже занято кем-то другим. И занято навсегда. Тогда что? Уйти снова, гордо задрав голову, мол и не больно-то и хотелось обратно? А на самом деле, глотать слёзы, давясь ими, как застрявшей в глотке косточкой... И не чувствуя к себе жалости. Ни мгновения. Ни от кого. Особенно - от себя.
   А стоит ли их жалеть? Тех, кто уходит...не прощаясь? Тех, кто...вообще уходит. Они где-то там, далеко. Им и без тебя хорошо. А ты - ждёшь. Пусть неосознанно, но... Это гораздо хуже, когда мучает что-то, не отпускает, а не знаешь, что.
   Когда уходят, не объясняя причину, это страшно.
   А, может, наоборот, не отпустить уходящего - эгоизм? Не знаю, чёрт побери, действительно не знаю...
   Я однажды хотел уйти. Даж вещи собрал...но... Не смог. Я не смог оставить тех, кто утром бы спросил - где? Где тот чувак, который спал рядом со мной, потому что места другого не было? Где тот чувак, который делился со мной одеждой, едой, женщинами? Куда делся этот сукин сын? Кто ему разрешил...нет - дал право! - так поступить с нами?! Он ща где-то там, без нас, причём всё равно где это пресловутое там находится... Главное, что...
   Но я знаю одного человека, который был бы рад моему уходу. От него я бы точно услышал: счастливого пути, брат!
   Тот, кто ушёл, когда-то покинет и то место, куда так стремился. И снова оставит тех, кто его будет ждать. Он - один, а ждущих его с каждым путешествием становиться всё больше...
   Есть люди, слишком крепко стоящие на земле. Они врастают в неё, не желая знать ничего другого, кроме как быть на одном месте, как ледниковый валун и медленно покрываться мхом.
   Как я...
   Никогда не хочется отпускать того, кого любишь. Эгоизм? Тоже да. Как и уходить. Но ведь это, на самом деле, не важно, где находится твой брат, друг или ещё кто-то... Главное, что он где-то есть. Что он смотрит на то же небо, что и ты... Оно ведь одно для всех.
   Сложно найти силы, чтоб сказать: "Да катись ты к чёрту, урод!"
   Очень.
   Но, если находишь - это и есть любовь.
   Только, чёрт побери!.. Я всегда оставляю немного места для тех, кто ушёл... Глупо? Может быть. Но я только так и умею. Оставлять маленькую надежду. Себе. Да и...
   Возвращаться всегда легче, когда знаешь, что тебя ждут...
  

ОРЁЛ ИЛИ РЕШКА?

  
   Который сейчас час? Темно, как в... Надо вытащить Лешака на улицу, вкрутим с ним хоть лампочку что ли...в фонарь... А фонари тут вообще водятся?..
   Натан остановился посередине аллеи, запрокинул голову и глубоко вдохнул холодного воздуха... Глаза закрыл, и голова закружилась. Ха! Fuck!.. Какая на хрен лампочка, я на ногах еле держусь! Даже пиво чуть не выронил...
   Вокруг - наглые разноцветные глаза домов... Их не так много, по пальцам пересчитать - сине-зелёные окна полуночников, которые не могут оторваться от телевизора...или не могут уснуть... У Лешака окошко не горит...спят...
   Нехорошо пустые бутылки бросать...об асфальт... Вдребезги...
   Шум... Какой-то странный шум сзади, в темноте соседних дворов, между серо-чёрными ночными домами. Свист сорвавшейся с места машины, топот и крики...глухой лай... Что за...
   Натан оглянулся. Разные они бывают, шумы и крики... На что-то ты даже не обращаешь внимания. На что-то - бежишь, сломя голову, перепрыгивая через кусты с растопыренными ветками, ботинками - по стеклу от только что разбитой бутылки пива... спотыкаясь о валяющиеся кирпичи...еле удерживая равновесие...
   Крик какой-то злой, отчаянный...плач...
   Бл..дь, я ни х..я в темноте не вижу!
   - А-а-а!...- из темноты переулка...и невнятные выкрики, ругательства...
   Да что тут...творится... Fuck in...
   - Пацан! - Натан подбежал. - Что стряслось? Чё ты орёшь?..
   Слёзы, сопли и крики...ничего не понять... Сидит на асфальте, шапка рядом валяется, рюкзак... Побили тебя, что ли? Эй... Это ты, у которого собака такая большая оранжевая? Как её там...
   - Трэш!!.. - заорал мальчишка, голос его дрожал. - Трэш, что они с тобой сделали...- склонился над землёй. - Трэш, Трэш...
   Не над землёй склонился, над собакой. Пёс лежал на дороге, сипло дышал и скрёб по мокрому асфальту передними лапами. Иногда из открытой пасти вылетало тонкое поскуливание... Вокруг - пятна тёмные...кровь? Натан опустился на колени рядом. Сердце почему-то бешено стучало. Чёрт...чёрт...что...
   - Что случилось?!
   - Мы...а он - на улицу... - мальчишка захлёбывался слезами и не мог говорить внятно, от страха свело горло, он только судорожно всхлипывал и размахивал руками. - Они... они...его ножом ударили! ПОМОГИТЕ!!..
   Сипло дышит собака, не поднимается... По-мо-ги-те... Я не вижу здесь ни х..я! Куда ударили?! Ты сам жив?! Только вопли в ответ. Он боится, мальчишка, он не знает, что делать... Кровь вокруг, уже руки мои в крови. Трэш, ну? Чё с тобой?.. Где...тут?
   Раздался болезненный визг...
   - В клинику звони! - рявкнул Натан, поднимая собаку на руки. Тяжёлый, чёрт! - В ветлечебницу! Быстро!
   - Я...я...не знаю...- мямлил мальчишка. - У нас тут нет лечебницы!...
   Fuck!.. Какого...!... Трэш прерывисто дышал в правую руку и скулил. Куда идти, пацан?!.. Где ты живёшь?!.. Веди, мать твою! Тихо, пёс, тихо...
   - А его мо...можно...поднимать?... - глаза, полные слёз. - Может быть нельзя!
   - Веди меня!.. - заорал Натан не своим голосом.
   Выругался, как мог. Злость, непередаваемая злость от страха потери времени...и жизни...и ещё от чего-то...Бесполезно на пацана орать - он невменяем. Первый этаж? Хорошо...это хорошо... Есть два основных варианта - либо в грудь удар был...
   - Осторожно - ступеньки!.. - крикнул мальчишка, его трясло, даже в темноте заметно.
   Да вижу я!.. Либо в живот. Крови много... Но пёс в сознании, шока нет... Значит, грудь. Кашляет... Тихо, собака, тихо... Грудь...лёгкие...ты только дышать не переставай, ладно?.. Я весь мир этот разнесу...к чертям...собачьим...
   В глаза ударил яркий свет из квартиры, забормотал телевизор, замелькали незнакомые люди, послышались испуганные крики...Куда, бл..дь, идти?! Показывай!.. Дайте пройти! Кухня...кухонный стол...светло, аж глаза режет... Спирт! Мне нужен спирт! Йод! Бинты! Бля, всё! Быстро!..
   - Андрюша, что случилось?.. - женский голос сзади.
   - Мама!..
   Натан осторожно положил пса на стол, скинул на пол всё, что мешало... стаканы... тарелки какие-то...ваза тонкая, хрустальная с тюльпанами... Андрей, тащи бинты! И ножницы...ножницы принеси... И звони в клинику! Как хочешь звони, понял меня?! Ищи телефон...
   - Тихо, Трэш...- Натан погладил пса по голове, оставляя на шерсти яркие красные полосы. Ну...напуган ты, знаю. Больно тебе...дышать трудно...главное, что ты в сознании и что сердце бьётся...быстро очень... Андрей, ты спирт принёс?! Ну, так давай на х..й водку! Лежи спокойно, собака...
   - Сколько крови!.. - заныла где-то сзади женщина.
   Не кровь сейчас важна...а воздуха свист...через грудную клетку... Андрей, держи его! Держи, чтобы не дёргался! Если он дышать перестанет, он сдохнет, понял ты меня!! Не ори! Это я...орать могу. Мне можно. Глубокая рана...глубокая... Держи вот так края раны, понял меня? Что пёс...наглотался воздуха? Ничего, сейчас попробуем...
   - Крепче держи, мать твою!!!
   - Я не могу, он дёргается!!
   Натан прикусил со злости губу. Крепче...сильнее края своди... Блин! Да я знаю, что ему больно, ведь ты кожу держишь!! Сильнее, сказал!! Сука... Так...да... Сейчас водкой смажем... Закрывай рану так, чтобы воздух не проходил! Стягивай кожу... Так, давай я...
   - Мажь йодом... Больше! Вазелин есть?
   - Мама!...
   Мажь вазелином...погоди, здесь тоже... Трэш, лежи спокойно!
   - Рана же открывается! - крикнул пацан испуганно.
   - Да вижу я! Но надо промазать так, чтобы всё было герметично!!
   Ещё раз... Хорошо. Убери мать свою отсюда!!..
   - Трэш!! Лежи, не дёргайся!!
   Ткань нужна...нет, не бинты, чистая плотная ткань... Обмакни её в водку и водой холодной ещё... Так неси простынь!!.. Сильнее! Погоди, я шерсть остригу вокруг раны... Бл..дь...руки дрожат... Бл..дь, мои руки дрожат!...
   Кляп - в рану...плотнее, сильнее надо вталкивать...Так, чтобы он не выпадал и не проникал в грудную полость...
   - Остриги шерсть ещё вот тут...да...она мешает...
   Фу, чёрт...чёрт, я же под кайфом...я же под кайфом... Клеёнка нужна! Полиэтилен какой-нибудь! Пакет... Да, в спирт, конечно... Держи сильней!!...
   - Андрюша... - визгливый голос сзади.
   - Пошла на хрен отсюда! - плюнул Натан.
   Собака, если ты сейчас дышать перестанешь, я даже искусственное дыхание тебе сделать не смогу...и массаж сердца тоже...поняла? Так что дыши!
   - Андрей, пакет разрежь и клади поверх раны, пока я держу...давай... Так, чтобы полностью исключить доступ воздуха...
   Да...плотнее... Теперь вату сверху и бинтом обмотать крепко... Лапу осторожно... Хорошо. Погоди, через другую лапу... Кашляет? Андрей, он будет кашлять, в грудную клетку попал чёртов воздух. Он...не может не кашлять...
   Хорошо...
   Сердце бьётся - мне больше ничего не надо. Ты дозвонился? Ур-р-роды... Ладно... они должны...новокаину ему вколоть...кокаину то есть...и воздух отсосать...
   Блин...
   Блин, что-то я устал...что-то меня...шатает... Кровь? Да, вижу. Лапу что ли сломал? Плесни водкой - перелом. Не страшно... Палочку принеси какую-нибудь и бинт ещё... Трэш, не дёргайся! Откуда у тебя ещё силы остались дёргаться, а?
   Да, остриги шерсть вот здесь и забинтовывай слева направо... Не так! Fuck!..
   - Чтобы каждый последующий виток...перекрывал предыдущий... Тебя чему в школе учат?!.. Меня вот ни чему, бл..дь, не учили... Всё. Придерживай его, чтобы не дёргался.
   Натан отошёл к раковине помыть руки. Белая, начищенная до блеска, раковина окрасилась в алый. Поглядел на себя в зеркальную дверцу шкафчика для посуды... Поглядел ещё раз... Умылся лёдяной водой... Легче почему-то не стало.
   - С ним же хорошо всё будет, да? - мальчишка почти успокоился, он аккуратно придерживал свою обессилевшую собаку за лапы и ждал...ждал звонка в дверь...врача... ветеринара...чтобы откачать...чтобы зашить...
   Где-то в коридоре маячили люди...
   Будет ли всё хорошо? Натан смахнул воду с рук на пол. Какого...я знаю! Я понятия не имею. У меня вообще...
   - Всё будет так, как будет, - ответил. - А вот что нам с этим потом делать - разберёмся.
   Трэш дышал. Прерывисто и тихо. Больно ему. Очень. Уже не дёргался - потерял много собачей крови и собачьих сил... Натан присел на табурет. Погладил пса по большой лохматой голове... Если б у меня был кокаин, я б с тобой поделился, честное слово... А пока - терпи. Боль. Иногда она исцеляет. Возрождает. Иногда она заставляет вспомнить...
   Потёр рукой глаза - глаза болели, и в сон клонило страшно. Где эти... ветеринары...чтоб их...
  
   ...Вождь чуть не споткнулся, когда пробирался через стоянку к домику...
   - Это ещё что?!
   Он услышал визг и поглядел под ноги. Щенок. Толстый, прямо круглый какой-то, лохматый весь, уши висят, хвост торчком, лапки короткие...одну, переднюю, поджал и скулит. Наступили. На лапку. Большим грязным ботинком.
   - Откуда? - выдохнул Вождь.
   Почему? Зачем?..
   Вождь медленно поднял глаза...
   - Натан, мать твою! - взревел. - Что ты тут развёл?! Что за...детский сад?
   По полу гаража бегали щенки. Везде. Точнее, Вихрю показалось, что везде, потому что раньше их вообще не было. Никогда. А сейчас пять или нет...шесть... Один играет со шлангом, второй грызёт обшивку, третий - хвост второго...
   - Натан!!
   На этот нечеловеческий рёв щенки дружно обернулись, но пугаться и тем более прятаться никто даже не думал. Ладно, взрослые псы, это понятно... Ладно, пусть бегают они на площадке перед свалкой машин, тренируются... Но...
   Чёр-р-рт! Натан!
   В дверях показался Леш, но он сразу как-то быстро скрылся, чуть улыбнувшись и сказав только:
   - Привет, Вождь.
   - Чего? - появился за ним Натан.
   - Что значит "чего"? - Вождь раскинул руки в стороны. - Эт я тя спрашиваю - чего?!
   Ухмыляется, молокосос. Сукин сын! Стоит и ухмыляется! А за его спиной Леший уже вообще нагло и в голос ржёт! И бубнит что-то вроде: "Я ж те говорил!".
   - Убери их... - Вождь устало покачал головой. - Убери отсюда...
   - Куда? - пожал Нат плечами.
   Вождь метнул злой взгляд. Но сил не было. Он...почему-то с дороги устал. Очень устал. Присел на шину у разобранного байка. А по ботинкам стали ползать...эти...дети лохматые... Щенки...
   - Не, - сказал Натан, подходя, - эт не просто дети, Вождь. Это маленькие собаки...
  
   Звонок резанул слух...
   Натан посмотрел на пса. Живой ещё. А что будет, если сдохнет Трэш? Что будет, если умрёт трэш?.. Нет, не так: будет ли что-нибудь, если трэш умрёт?.. Блин, я спятил. Окончательно и бесповоротно. Надо ведро ледяной воды на голову...
   - Андрей... - позвал Натан мальчишку. - Почему твою собаку зовут Трэш?
   Мальчишка, казалось, вообще не воспринимал действительность. Сколько я ему лет давал на вскидку? Пятнадцать? Не, он малой совсем...подросток...Так, почему?.. Эт не врачи, эт соседка пришла...
   - Ой! - всплеснула руками. - Сколько крови! Что это тут...
   Натан лениво послал её подальше, женщина возмутилась...заругалась...и скрылась. Да, знаю, вид у меня...не располагающий. Ни к чему. И всегда так было. И всегда так будет. Не переживай, парень, твои врачи могут вообще не приехать. Ты не ответил, почему...
   - Спасибо, - шмыгнул носом мальчишка. - Спасибо, что спасли Трэша...
   Я ещё никого не спас... Я только попытался.
   На полу валялись осколки стаканов и разбитая ваза...сломанные цветы...розовые тюльпаны...с раскиданными лепестками...Стрелки часов нагло перебирались с одного деления на другое.
   Протяжный собачий стон - в тишине.
   - Я не знаю, почему его так назвали, - кивнул мальчишка, - мы купили щенка, у него уже было имя...
   Да, Трэш просто есть, его не может не быть. Прости, брат, но я ничего больше для твоего пса сделать не в состоянии. Я всё-таки не хирург. Я вообще никто.
   Звонок.
   Розовые лепестки покатились по полу - на них дунул ветер.
   - Ах! - незнакомая пожилая женщина заглянула в кухню и взмахнула руками. - Ваза!
   Бл..дь.
   - Бабушка! - крикнул Андрей. - Какая ваза?! О чём ты...
   Да самая настоящая, парень, хрустальная, видимо. Дорогая и памятная.
   - Дедушкина ваза... - женщина поглядела тоскливо на осколки.
  
Да, чёрт возьми, или разбить вазу умершего человека или спасти жизнь собаке... Кто может судить? Так. Я вообще-то звонок слышал. Ну, и где?
   В коридоре замаячил одинокий белый халат. Серьёзный взгляд из-под очков, высокий лоб и волосы с проседью... Здравствуйте... Мы тут умираем...
   - Хорошо, - кивнул врач, бегло осмотрев собаку. - Вы всё правильно сделали...
   Кто бы сомневался...
   - ...серьёзная рана...сейчас я ему укольчик и...
   Только не убей его. Ты понял меня? Не убей. Я однажды...убил собаку. Так было надо. Просто надо, вот и всё. Не спрашивай, почему. Я не отвечу.
  
   По зелёным осколкам - домой. На кой я бутылку эту разбил, а?! Чуть подошву не порезал... Воздух холодный...ночной...Даёт жизнь и убивает. Две стороны одной монеты. Смотря как используешь его...воздух. Не только. Со всем - такая же фигня. Вот тебе монетка...подбрось в воздух...посмотрим, как ляжет...
   Натан порылся в карманах в поисках копейки или рубля. Нашёл. Подбросил.
   - Ну? Орёл или решка?
   Блеснула несколько раз в свете звёзд заветная монета и упала куда-то вниз, в темноту. Утром. Может быть, ты найдёшь её утром. Если захочешь найти.
  
   Я не придумываю правил своим мыслям -
   У этой жизни здравых нет идей.
   Считаю время, подчинённый числам,
   Но в снежных картах
   Стёрты масти козырей.
  
   Я понял, брат... Мы спутали тропинки...
   Мы промахнулись... И ушли от егерей!..
   Под звуки скрытой в небесах волынки
   Мы песни пели празднику теней.
   Да только песня нас разъединила -
   Она теперь
   У каждого своя...
  
   Хочу туда,
   Где стены - из бетона,
   Где звуков власть и больше ничего
   Давай разбей
   Все стены, двери, окна!!!
   Разбей себя!..
   Но прежде - обернись...
  
   Я не устал... Я просто... вспоминаю...
   Ты в снах один за каменным столом.
   И пепел постепенно засыпает
   Дороги, разогретые огнём...
  
   Но знаешь, брат... Когда-нибудь...нескоро
   Мы встретимся опять в глухих лесах...
   Мы песню допоём... Про наши горы...
   О разделяющих границы голосах.
   А вместо пули в сердце будет высота -
   Для нас с тобой дорога,
   Всем чужим...
  
   Гори огнём!
   Гори, пока не поздно!
   Я не хочу влюбляться в эту жизнь!
   Я не герой,
   А, значит, всё возможно...
   Держись, мой брат...
   За воздух ледяной!!!

ЗА ВОЗДУХ

  
   Нестерпимо болели руки.
   Кто-то очень злой и сильный выкручивал по косточке пальцы из суставов, снимал сухожилия и мышцы с их мест и, переставлял на другие.
   Руки не просто болели, они ещё и дрожали.
   Дрожали и мысли, путались, ускользали, не хотели жить в этой больной голове.
  
   Всё, что наболело
   Ливнем отшумело,
   Птицей улетело...
   Я держусь,
   Пусть за воздух,
   Но держусь...
  
   Бывало в жизни паршиво, но чтоб так...подумал, что может быть и хуже. Полегчало: ведь сейчас, значит, и не так плохо. Это ему просто кажется, что плохо.
   Паршиво...пива, что ли выпить? А, ну его, это пиво.
   Может ты, гитара, что подскажешь?
   Аккорды как-то сами легли на струны, легко, как первый зимний снег на истосковавшуюся по нему землю. Как листья, уставшие летать под хмурым свинцовым небом.
   Слова...вслед за аккордами, из ниоткуда.
   Надеюсь, запомню...
  
   Вот тебе соринка в глаз. Пей до дна!
   Вот тебе бокал вина. Бей с плеча!
   Это очень далеко - вверх идти.
   Это очень нелегко - смысл найти.
  
   Отбросил медиатор. Не нужен он ему сейчас. Тут надо пальцами прочувствовать. Каждую струну заставить говорить...рукой, а не мёртвым кусочком пластика.
  
   Вырви сердце, да отдай. Потом вспомнят.
   Выбор жизни - путь Творца. Не догонят.
   Хлябь дорог среди снегов. Вокруг - воля.
   Не жалейте никогда волчью долю.
  
   Больно это, сердце вырывать, а отдавать жалко: не оценят, не вспомнят. Ногами затопчут, в грязь, в канаву сточную выкинут.
  
   И распяли на снегу. Налетели.
   Полоснули на скаку. Сталью спели.
   Промахнулись! Не в меня! Но навстречу
   Конь летит, грозой хрипя - покалечит.
  
   Голос хрипел и срывался, руки не дрожали больше, но боль в усталых мышцах стала ещё сильнее. Ничего, от такой боли не умирают.
   Приятно. Каждая клеточка гудит маленьким трансформатором.
  
   Увернуться не сумел. Затоптали.
   Всё, что спрятать не успел - всё забрали.
   Ты не бойся: я проснусь. И воскресну.
   Я во сне всего лишь дух. Бестелесный.
  
   Тишина после бури. И тихая радость: выстоял, выжил. Сумел.
  

БЕГИ, ФОРРЕСТ, БЕГИ!

  

А на меньшее я не согласен...

  
   Глаза...закроешь чуть, - ну, на секунду прям, на долю секунды - и сразу тонешь...в подушке утопаешь...в сон проваливаешься...вынырнуть, ну, никак невозможно... А с кровати встать - это вообще из серии невероятного...и неочевидного... Выспался же...ты ж уже вроде выспался... Разве нет? Вставай, давай вставай... Пора-пора, начался новый день...
   Женька потянулся и потёр глаза. В окно смотрело солнце. Круглое, почти белое, медленно остывающее... Шторки тормошил сквозняк, пробирающийся через форточку... Повернул лениво голову... Спят. Как же они, блин, мило спят. Богдан уткнулся в подушку, волосы упали на лицо, глубоко так, спокойно дышит, а Симка свернулась у его плеча ма-а-аленьким серым калачиком...
   Руку к ней протянул... Эй, Симо-о-она!.. Живность пушисто-полосатая! Тепло тебе, да? Ха! Ещё бы. Разве может быть кому-то с ним не тепло? Э-э! Тих ты, тих...не разбрасывай лапы - разбудишь! Симка! Он полночи за компом сидел! Говорил же: пошли, Богдан...ну, типа, спать. Так нет, бля, у нас там какой-то проект дизайнерский...чего-то там мощение...дорожек, что ли... Маньяк.
   Женька усмехнулся. Не - художник!
   Эй, Сима! Ну, Сима!!..
   Богдан рефлекторно убрал со щеки кошачью лапу, пробормотал что-то во сне и перевернулся на бок.
   Женька упёрся локтём в подушку. Ну, вот! Чего натворила, а, хулиганка?..
   Форточка, там, за спиной где-то, призывно стукнула, запустила целый поток холодного ветра и запахов осенней листвы...
   Эх, ладно...встаю. Вааще - хана праздному образу жизни! Надо заняться активным чем-нибудь. Встряхнуться... Точно! Что-то давно я...
   О, мои джинсы. На полу. Вместе с футболкой. Ну, да... Кто б сомневался, что я их у кровати, бля, брошу! Ну, почему?! Почему я не могу, как Богдан, аккуратно так вешать свои вещи на спинку стула... А?! Самое поразительное - он ещё и помнит, где у него что лежит...и где у меня что валяется... Богда-а-ан!!.. Где мой второй носок?!!..
   Блин. Есть несколько равновероятных вариантов. Первый - где-то под одеялом.
   Женька поглядел подозрительно...
   Не. Проверять не буду. Я ж вроде собрался спортом заниматься. Ещё под кроватью может быть... Б..дь, пол какой холодный!.. Нет, нету... Пус-то-та... Мож, в ванне?.. О, вода совсем ледяная из-под крана... Давай, стекай-стекай... Бриться не стану. Блин, ни за что!.. Умоюсь только немного...и воды глотну, чтобы вязкость крови понизить... Надо же - а у меня с утра даже мысли какие-то умные бродят, блин!
   Так. Балкон...и в районе кроссовок носка тоже нет. Странно... Богда-а-ан, ну, почему ты спишь, а?! Ну, кто кроме тебя мне сейчас может помочь?!
   Хм... Ладно, соня, я твои возьму.
   Что ещё не сделал?.. Волосы надо завязать в хвост... О, и ключ в карман кинуть...
   Женька поднял с пола упавший тетрадный листик, достал из ящика карандаш и нацарапал: "Я ушёл бегать". Подумал...не хватает чего-то...и добавил три восклицательных знака. Для убедительности.
   - Симка! - шепнул строго и погрозил пальцем. - Смотри! Оставляю его на тебя!
  
   На улице страшно дул ветер.
   Дул в разные стороны, сначала толкал в спину, потом бросал в лицо огромные воздушные массы, так, что, казалось, вот-вот захлебнёшься ими...или же вообще лишал возможности сделать вдох. Играл. Эй! Я вон туда полетел - догони!.. А может, он делал генеральную уборку у себя там, в небесах. Выметал всё лишнее, всё ненужное, надоевшее...очищал... Мелкая пыль и бумажки летали по двору, высоко над головой поскрипывали деревья, они отбрасывали на асфальт извилистые серые тени...
   Догони-догони-догони!
   А ещё светило солнце, гоняло по кроссовкам солнечных зайчиков, выглядывало из-за деревьев и пыталось немного тебя согреть.
   Быстрей-быстрей-быстрей!
   Лёгкие наполняются холодом при каждом глубоком вдохе, а мышцы...ну, те, которые межрёберные, чуть ноют с непривычки - их заставили работать...так рано...и так интенсивно. Эх, их заставили вспомнить своё истинное предназначение... А по сосудам побежала кровь...нет...понеслась! И ударила в голову! Так, что даже в глазах на секунду потемнело, Женька мотнул головой и усмехнулся. Он слышал сердце. Своё сердце, радостно и энергично отбивающее ритм движения...
   Парковая дорожка вела к небольшому озеру со сломанным мостом. Можно, например, сделать пару-тройку кругов вокруг этого озера... Нет! Оббегу один раз, а потом - другой, новой дорогой!.. Какой - ещё не знаю, там видно будет. Не нарваться б только на псину, что охраняет стадион...
   Впереди, не спеша, шла женщина с ротвейлером. Размеренно и спокойно прогуливались они по тропинке, собака, больше похожая на диван на коротких кривых ножках, и хозяйка - средних лет женщина, рассеянно глядящая по сторонам... Когда Женька пронёсся мимо, собака, видимо, вспомнила, что положено ей было гавкнуть. И глухо так, закашлявшись, тявкнула вдогонку этому сумасшедшему вихрю.
   А ветер всё звал вперёд. Ну, давай-давай! Животное ты или нет?!.. Ну-ну-ну!! Ты что, запыхался уже?! Нет? Ну, смотри мне! Себя надо гонять. НАДО. А то будет всё вот так спокойно, сонно, размеренно...и организм решит, что уже сдох!
   Два пьяных дворника скребли по асфальту вениками из тонких веток и с неподдельным изумлением наблюдали за бегущим человеком. Спрашивается, куда и зачем?.. Куда и зачем, если у нас там, в закромах, водки бутылка! Третьим будешь, парень?
   Ветер смеялся.
   Женщина, одиноко идущая по дороге с сумкой на плече...с усталым бледным лицом... Мальчишка с рюкзаком, нахмурившись, шагает в сторону школы... Какой-то заснувший у кустов бомж... Женьке так хотелось крикнуть: Бля! Люди! Кровь же...гонять надо!!.. Ну, не должна она стоять, как...как... Хм. Чё т я не о том думаю. Когда стоит - эт тоже хорошо... Даже очень.
   Ветер рассмеялся и толкнул в спину. Беги! Ни о чём не думай! Обгоняй их всех! Ты живой!.. Ты живой и я!.. Ну, кто кого?..
   Пара уток в озёрных камышах встрепенулась - их покой нарушен чьим-то безумным движением вперёд.
   Та-а-ак... А вот эту процессию надо как-нибудь благополучно миновать... Ссутулившись, идёт женщина, а вокруг неё - штук семь мелких разношёрстных собачонок. Гав-гав! С разных сторон визгливые окрики и мелкие острые зубки, норовящие ухватить за штанину... Гав-гав! Вот же...бля. Чёрт! Бл..дь!.. Почему, чем собака меньше, тем она злее?.. Обернулась хозяйка, глянула безразлично... Нет, не просто женщина, а очень молодая девушка с какой-то печатью тоски и безысходности на лице...
   У-у-ух, люди! Большинство из вас мне совершенно не понятны. Ходите вокруг замученными угрюмыми тенями, смотрите вслед строго, порой осуждающе, порой - с опаской, иногда - с откровенной злобой...или...ну, или как вот эта девушка, идущая навстречу... Э-э-э... Ой, девушка! А Вы по-другому смотрите!
   Она улыбнулась и чуть замедлила шаг.
   Только, блин, ничем не могу Вам помочь! Ну, совершенно! Честно!! У меня там дома...спит один человек... Я страшно рад, что он у меня есть.
   Грустная улыбка вслед...
   Школьники идут группкой...маленькие мальчишки и девчонки...с разноцветными рюкзаками, шумные, смеющиеся... Дети. Вырастут и будут смотреть по-другому. Иначе. Правда, только в том случае, если их кто-нибудь этому специально и настоятельно научит.
   Никогда.
   Никогда-никогда-никогда я бы такому не учил...
   Дети... У Колючки тоже скоро будет ребёнок.
   Ветер дунул в лицо. Почему-то показалось, что тёплый. А сквозь ветви деревьев выглянуло яркое солнце...
  
   - Привет... - сонный и немного удивлённый голос.
   Потягивается, зевает, на щеке - след от подушки, а глаза до сих пор красные из-за этого долбанного компа. Хрен ты у меня сегодня за него сядешь! Попробуй только. Не шучу. Никаких, Богдан, дорожек!.. Сегодня суббота, по субботам их не мостят, пусть даже виртуально, по ним - бегают!
   - Привет.
   - Ты откуда такой бодрый и осенью пахнущий? - улыбнулся Богдан.
   Бегал? Молодец... Я тобой горжусь. Все собаки облаяли? Ах, только особо обученные... И девушки?! Что, они тоже лаяли? Ха! Же-е-енька... Я? Не, Жень, ты ж знаешь, мне гантели как-то ближе. Это ты у нас горячий, на месте усидеть не можешь... Ну, вот, я ж говорю! Хотя...так гораздо лучше. Ага. У тебя спина мокрая... Осторожно, Симону не задави!
   - Ой, прости, Симка!
   Женька, блин!!.. Э-э...
   Ну, чё? Знаешь, как там на улице холодно? Там - ветер вообще-то!
   Да ты чё? Ну-у-у...раз ветер, тем более северный... Чего ты уже успел? Но чай-то ты мне точно заварить не успел.
   Тебе ещё и чай?!
   - А на меньшее я не согласен! - рассмеялся Богдан.
   Женька улыбнулся. Ла-а-адно... Ща, Бог, погоди - в душ только залезу. Я быстро. Чё? Со мной? Ха!.. Тогда быстро не получится!
   Симона, мурлыча, растянулась на одеяле... Иэ-э-х! Кровать, такая большая и вся теперь - моя!..
  
   - Богда-а-ан...
   - А?
   Блин, вода ещё не стекла... Что ты говоришь?
   - У меня, знаешь, такие странные мысли последнее время в голове бродят...
   Бр-р-р! Погоди, душ переключу...
   -...такие, совершенно ничем не обоснованные...ну, вааще просто...
   И куда-то в сторону смотрит. Мимо. Стой, там вода ещё холодная!.. Женя, какие мысли? Ты шутишь или серьёзно? Лови мочалку!.. Улыбаешься вроде хитро так... Ну? Если начал говорить - договаривай. Ну, блин, ты чего?.. Э-э-э! Тоже мне, удумал! Я от тебя теперь не отстану - рассказывай мысли. Хм. Молчит и головой качает. Мол, забей. Ерунда. О чём-то заговорил...о чём-то другом - сразу понятно. Ага! Конечно! Ну-ка вербализируй мысли!
   Чего?!
   Рассказывай давай. Что-нибудь случилось?
   Не, ничего, иди лучше сюда.
   Иду-иду. Так. Слушаю тебя.
   Блин. Чего ты так серьёзно на меня смотришь, а Бог? Мне аж...неловко как-то. Ты когда серьёзный, ты...меняешься сильно.
   - Евгений!
  
Женька вздохнул. Сердится. Бля-я... Нет - волнуется. Брось, некоторые вещи вслух говорить глупо. Очень глупо. На дешёвое кино похоже. Паршивое такое третьесортное... чисто ради денег снятое и на массы рассчитанное. Я б на такое кино ни за что не пошёл. Плюнул бы только. А когда говоришь часто...то смысл их, вещей этих, если и был когда-то, вообще теряется. Зря я начал...
   - Жень... - Богдан подходит близко, за шумом воды слышно плохо, - ты бегай сколько хочешь, но только не от меня, ладно?
   И не от себя. Впрочем...от себя бегать можешь. Если что, я тебя к тебе же верну.
   Да я сказать-то хотел всего лишь, что...
   - ...я тебя люблю.
   Вот. Сказал. Глупо? Правда, глупо?.. Хотел в шутку сказать - не получилось. Почему-то. Бог, ну не будь ты таким серьёзным и не молчи! Первый раз слышишь от меня эти слова. Дурацкие. Знаю. Ну, Богдан, блин!!.. Ну, перестань смотреть так, а то больше не скажу! Ни-ког-да! Бля, теперь он смеётся...
   - Жень... - улыбнулся и до руки моей дотронулся, - я тебя тоже. Очень.
   Шелест воды...плевать, какая она там, холодная или горячая...и какой ветер, северный или южный. Он, быть может, вообще из прошлого и западный. Из чужого прошлого. Почему тогда в твою спину дует?.. Нравишься ты ему. Ветру. И рад он тебе помочь.
   Чёрт, Богдан, а классно иногда делать глупости...
  

КТО НАС СЖЁГ?

   Почему здесь ни хрена не работает, а?! Или это только у меня?
   - Fuck! - ругнулась зло.
   - Да запросто! - послышалось в ответ.
   Чего-о-о? Если б взгляд мог убивать! Вот такой, ядовитый, полный ненависти... Ща насобираю ненависти по углам, её хватит на целый огромный и бестолковый мир.
   Кто там умный такой?.. Натан? Чёрт. И правда Натан. Разве ты... Стоит в дверях, о косяк облокотился, бутылку пивную держит...взгляд блуждающий...
   - Пива хошь?
   Ага. Пива. Всю жизнь, Бл..дь, мечтала. Да убери ты бутылку свою... Что смотришь? Чего тебе надо?.. Явился. Запылился только...слегка. Где валялся, а?.. Пивом от тебя прёт и ещё...пеплом. Чем-то сожжённым. Горьким. Не пойму, отчего... Просто чувствую. И это отталкивает. Отойди... К дьяволу, Натан! У нас выступление через двадцать минут... Отойди от меня, не понял, что ли?!
   - Да ладно тебе...
   Ты, по-моему, только одну ванну в своей жизни знал - мою. Горячий, да? Очень. Кажется, дотронешься до тебя и - ожог. Что, сердце стучит? Ударю сейчас. Учти, больно будет...
   - Как пионер, значит? Всегда готов?
   - Ага...
   Руку убери. Горячую свою руку. И не подходи так близко, а то я...удержаться не смогу. Молчишь и щуришься... Ответить нечего? Да ты...
   - Да ты под кайфом!
   Вот же...ур-р-род...
   - Имеешь что-то против? - полуулыбка.
   Против кайфа - нет, тебя - да. Ну-ка...дай-ка, я посмотрю...
   - Лара! - резко одёрнул руку, в глазах блеснуло что-то...злое... - Я, бл..дь, не лошадь, что б меня на допинг проверяли!!
   Лучше б ты лошадью был. Диким мустангом. У него мозгов больше. Он, по крайней мере, на одни грабли дважды не наступит. Хотя бы из чувства самосохранения.
   - Зверя видела когда-нибудь?! Ща увидишь! - бутылкой взмахнул, пиво на пол брызнуло...
   Ах ты, дурак... Зверя, значит? Я тебя предупреждала...
   - Пошёл к чёрту! Убирайся!!
   - Лара!! - закрывает голову руками, теперь я - в пиве, он - в пиве... Знаешь, Натан...я ненавижу пиво!!.. Получай! И по голове...и по спине...и по заднице особенно...
   - Прочь!!..
   - Ты с ума сошла?!
   Вот тебе! Тяжёлая стойка барабанная, да? Ну уж, что под руку попалось... Получай!
   - Вон отсюда! Пошёл прочь!!..
   Да, да, на порог - и во-о-он! Вон...
   - Из тебя даже лошадь х..ая выйдет, Натан!
   Ненавижу!.. Ушёл? Нет - сбежал.
   Ненавижу! Я...я крикнула это ему вслед? Что, действительно, крикнула?.. Или только...
   - Кто тебя сжёг, Натан?!! - через дверь кричу - он не услышит. Да я и не надеюсь...
   Кто...нас...сжёг...
  

ШКИПЕР! МЕЛЬ!

   Коридор...сжимает стены. Мчится вперёд. Он полон людей. Мелких суетливых букашек, попадающихся на пути... Лысые и лохматые головы...локти и пальцы, сточенные струнами...ноги...гитары... Мож, это уже не люди, а так, сливающиеся в единые полосы огни?.. Ночная трасса. Как бы ты ни извернулся, тебе не выскочить на встречную и не разбиться насмерть. Здесь нет встречных убивающих полос...Вот облом, да?!
   Не противно. Нет злобы и ненависти. Никак...
   - Эй! Осторожнее! - возмущённый крик. - Остынь, чувак...
   Лица. Потёкшая акварель... Попавшая под дождь незаконченная картина. Краски медленно сползают с листа, смешиваются, становятся грязными...а бумага - снова белой. Чистой. Такое бывает?..
   - Натан?..- удивлённый женский голос рядом. - Привет, - осторожная полуулыбка.
   Девушка держит за руку какого-то квадратного хмыря. Хмырь косится.
   Мимо. Мимо, к чёрту!..
   - Натан! - обеспокоено вслед. - Постой! Погоди, Дим, я сейчас...
   Она поднимает якорь, отходит от пристани и покидает знакомую гавань... Судно покачивается на волнах. Какой флаг вы выбрали, сударыня? Мне не разглядеть за дымом пушек...
   - Люся...- парень протянул к ней руку.
   Поздно. Его широкая ладонь повисает в воздухе, как застывшая птица.
   Это перелётная, капитан. Определённо.
   Вы уверены, шкип, что не ласточка? Ведь коли ласточка, значит, земля совсем близко...
   Да забери меня сам морской дьявол, капитан, если когда-нибудь я подойду к земле хоть на несколько миль!
   Корабль ушёл в плаванье... В далёкие бурные воды, неизведанные и именно поэтому манящие. Боюсь, что только поэтому... Могу предложить лишь иссиня-чёрный пиратский флаг, мадам! Весёлого Роджера! А ему дорога только в британские застенки Её Величества...
   Поддерживаю вас полностью, шкипер! Однако...не упоминайте дьявола. Всуе. Он ещё пригодится нашим парусам.
   Вы держите курс...на меня? Не стоит, мадам. Кто бы вы ни были. Я не подхожу на роль маяка, мой бриг следует на север кривыми дорожками холодных течений. Туда, куда я его веду. Моя команда давно покинула корабль, выбросившись за борт. Капитан уходит последним...
   Шкипер!.. МЕЛЬ!..
   Барьер и темнота.
   Люся, не задумавшись, перескочила через порог и оказалась почти в полной темноте. Кусается она, темнота...
   - Ай! - каблук зацепился за что-то.
   Остановилась, чтобы перевести дыхание. Не скорость, с которой бежала по коридору, заставила биться сердце. Другое.
   Это, правда, был ты или мне показалось?..
   Какой глупый сентиментальный вопрос.
   Там, над головой, - тяжёлые шаги. Это сцена. Сиплый голос в микрофон, крики приветствия и свист впереди, пронзительный гитарный рёв, пролетающий мимо, как сорвавшаяся стая птиц... Звук - вибрацией через тебя - в землю. Ты - проводник, мурашки - то, что оставлено тебе после...
   Почему ты...ушёл?..
   Мелькающие впереди огни. Концерт. Синий...красный...глаз прожектора. Яркая вспышка резанула по лицу. По ногам - противный холодный сквозняк...
   - Нат? - оглянулась на сужающуюся полоску света из коридора.
   Не вижу здесь ничего практически... Только неясная тень сзади, рядом с дверью. Неподвижно. Тихо.
   - Я... - начала растерянно, - ...просто хотела спросить...
   Толкнул дверь. Ногой. Захлопнулась.
   Там...на сцене...гитара и скандирование толпы. А здесь, здесь стало совсем темно.
   Она в этой неуютной темноте. Не одна.
   Красный отблеск скользнул по его щеке. Дыхание на лице. Сухие горячие губы. Пальцы - на её запястьях.
   - Послушай...- отодвинулась немного, но он сильно дёрнул к себе...- Эй!..
   Испуг, пробегающий волной по телу... Ты...ты что делаешь? Отпусти!!..
   Усмехнулся. Девушка...девушка...я ж Вас предупреждал, что в этих водах всё может случится... А от Вас страхом пахнет. И сердце Ваше стучит быстро очень. Только вряд ли ему убежать...сердцу. Оно же...в груди... Я его...губами слышу...
   - Натан!.. Отпусти... - выдохнула, попыталась оттолкнуть, - Пусти меня!!
   Люблю джинсы на "молнии"... Пуговицы терпеть не могу...
   - Прекрати!!.. - увернулась, руку одну высвободила и ударила его по лицу. Сколько было сил и злости, страха, столько и вложила в удар.
   Он даже внимания не обратил.
   Ты какого х..ра за мной пошла, а?.. Теперь придётся...падать. На землю. Вниз. Ага.
   - НАТАН!!!..
   Вот именно так. Куда уронить тебя - поглядеть не успел... Уж как вышло!! Когда я ухожу, никто не должен идти за мной!!! Поняла меня?!! Никто!! Никогда!! Я - один. Оди-и-ин!!
   - Прошу...пусти меня...пусти... - сквозь слёзы.
   Что ты можешь сделать, когда один человек уже всё решил...
   Там, наверху где-то барабаны отбивают стройный ритм. Бас-бочка бьёт по голове.
   Горячо... Чёрт, Натан! Натан! Натан!.. Остановись!
   - Что ты делаешь...- вылетели слова.
   Скандирование толпы...
   - Ты не поняла ещё?! - усмешка. - Сейчас...объясню...
   Вот так...понятно?.. По-моему, более чем. А так? Мы с тобой даже попадаем в ритм... Fuck...
   - Когда идёшь за кем-то...- выдохнул, - ...то доверяешь ему, разве ты не знала?
   Горячее частое дыхание на лице. У него мокрый лоб и спина.
   - Зачем ты...так...
   Скрип микрофона на сцене... Холодная твёрдая земля...
   - Кто...ты? - спросил. Голос безразличный и чуть хриплый.
   Он устал. Натан... Что? Кто...я?.. Ты...ты меня не помнишь?!! Господи...ты и правда не помнишь...
   Встал одним рывком, куртку отряхнул, сделал несколько быстрых шагов и дверь толкнул...кулаком. На секунду появился свет, а потом захлопнулся с грохотом.
   Какая же всё-таки холодная земля...и как же всё-таки темно здесь...и глухо...
   Одна.
  
   Коридорные неоновые лампы ослепили.
   Если бы сомневалась, не пошла бы за мной...
  

ЯМЫ В НЕБЕ

  
   Блин, Аленька!.. Ты из тех женщин, которых только украшает... Аль, знаешь, под моими ладонями сейчас - огонь... Ты... Ох!.. Ты до сих пор откликаешься на мои ласки, как девочка... Словно впервые... Ну... Ну, как мне объяснить свои ощущения? Не надо? А что тогда? Просто продолжать? Да... Я... О-о-ооо-о!!... Сумасшедшая-аа-а!..
   Аль... Аля! Ещё немного и мне станет стыдно, несмотря на то, что мы женаты... Ну...минут на пять, не больше! Аль...а могу ли я сделать что-то, чтоб тебе стало стыдно? Не-ет??!! Ну, ни фига ж себе, а!.. А...можно хоть попробовать? Ну, теперь не увильнёшь... Сама согласилась...
   Дверь распахнулась и в гримёрку ворвался стриженый на полголовы Диггер.
   - Лешак!!! Там вашего гитариста какой-то мудак бьёт!
   Бля-а... Ну...
   - Какого хрена? Бл..дь!!! Диггер!
   - Не, - мотнул головой. - Я ток сказал, а вы тут сами решайте.
   Дверь закрыл и ушёл.
   - Ле-еш... Вдруг с Женькой что...
   Блин. Вот только из-за этого я ща встаю и иду убивать того...э-э-э...чудилу... который меня отрывает от заслуженного отдыха!!! От тебя, Аля. Сво-о-олочь! Только из-за твоего к Женьке отношения. Но, если это не Женька... Убью, на фиг, обоих!!!
   Выхожу на улицу. Ну и?.. Тихо начинаю звереть. Где?!
   - Там! - машет руками Диггер. - У сцены!
   Вуайерист хренов. Придётся идти...точнее, бежать - драка некислая. Орут. Звуки ударов слышу. Ну, что опять не слава богу...
   Бегу. Врубаюсь в толпу, расшвыривая всех в стороны. Они, расшвыриваемые, по-моему, рады только. По глупости зацепились в эту свалку. А теперь... Сами отходят. Зашибу ведь. Случайно.
   Там чужак. Бьёт Натана, орёт что-то совсем неразборчивое, прям слюной брызжет. Кулаками машет. А эта...эта сволочь, бля...гитарист этот недоделанный...уже на ногах не стоит, а всё ещё пытается что-то ответить... Изворотливый он, с-сука. Только поэтому и держится. По жизни. А силы - ни на грош. Прибью. Когда-нибудь...
   Рычу.
   Сгребаю чужака в охапку, оттаскиваю в сторону и крепко-крепко так держу. Поперёк живота. Он вырваться пытается, кричит что-то...хрипит...матом захлёбывается... Пару раз ударяю - стонет...
   Отпускаю. Какие-то козлы столпились вокруг, кричат, подбадривают... Вот же... сволочи. Вороны. Шакалы.
   Бью парня по шее. Он поворачивается, пытается меня ударить... Щас. Наивный мальчик. И очень медленный. До неприличия. Бью. Чтоб упал. Чтоб хорошо так, надёжно упал. Хватаю за горло и держу, прижимая к земле...
   - Какого хрена руки распускаешь, сволочь? - ору. - А?!! Не видишь, бля, он на ногах еле стоит!!! Нашёл, с кем тягаться, - в самое ухо ему ору. Громко. Стараюсь, чтоб страшно стало этому придурку. - Он же...наркоман!! Он больной!!
   Парень бьёт рукой по земле. Сильно бьёт. От злости и бессилия.
   - Больной?!! - хрипит и голову пытается повернуть. - Это он для вас больной, а...Люську мою... Не больной, да?!!..
   Медленно отпускаю. Он остыл уже вроде, кривится, плюётся... Я встаю. Бл..дь. Губу закусил. В кровь. Больно. Люську твою, говоришь...
   - А ты где был?!! - кричу.
   Нет - ору. Так, что горло скребёт.
   - Искал!! - и мне в глаза смотрит. - Её искал!.. - и объяснять что-то начинает...не пойму уже...
   Искал он. Плохо, бл..дь, искал, значит!
   О, чёрт...паршиво-то как... Как же паршиво-то... Алино лицо где-то в толпе... Говорит с кем-то, кого-то успокаивает...девушку...
   Почему-то сильно болит сердце. Или где там может болеть в таких случаях...
   Натан.
   Стоит, пополам согнулся, кашляет...кровью. Когда же тебя убьют...
   Натан.
   Интересно, бля, эт имя твоё или просто прозвище? Погонялово. Кличка. Я никогда не думал. И не спрашивал. Сука ты, а не Натан. По крайней мере, не тот, которого я знал... Тот похоронен где-то, а ты - призрак. Неудачная копия. Калька, сделанная с плохой фотографии. Так проще, считать, что ты калька. Тогда совесть чиста будет, если я тебя щас убью. Вдруг. А, может и не вдруг. Специально виском на камень сброшу, кость лопнет и осколок убьёт то, что осталось от мозгов. А следом - и тебя. Моего, бля...друга.
   И виноват буду не я. Осколок.
   Ты - не ты.
   А когда-нибудь...ты вообще был?.. Хоть где-нибудь?
   Бешеных собак не лечат. Их отстреливают. Уж тебе ли не знать... Даж, если вдруг изобретут лекарство, их всё равно будут стрелять. Убивать пулями, ядом, дозой снотворного, способной усыпить роту солдат. А потом сжигать в печах. Или, что вероятнее всего, просто в мешках выкидывать где-нибудь на обочине. Или в озёра.
   Просто кому-то надо убивать. Просто жизненно необходимо.
   В этом мире просто есть бешеные собаки.
   Тебя бы выкинуть... Не убивая. Отделаться. Избавиться. Так ведь, с-сука, подберут, такого милого и обаятельного. И ты опять покусаешь. Цапнешь и побежишь дальше. Тебе не важно, кого. Ты не злой. Ты просто не можешь не кусать. Оно у тебя в крови. Как у...собаки той...помнишь?..
   Выпустить тебе надо кровь. Всю.
   Прямо сейчас. И прямо здесь. О-о! Куда?! Стой!!!!
   Догоняю, бью. Под дых. Чтоб совсем согнулся и не мог сопротивляться, когда я ему кровь, твари, пущу. Ягнёночек, бл..дь!!.. Сволочь!!.. Бью, бью, бью...
   На секунду мелькает какая-то страшная мысль...не успеваю осознать, но нутром чую - страшная... "Лучше б Женьку тут били"... Я бы...раскидал всех... Я бы...
   А сейчас? Просто бью...
   Скажи мне, х..ев брат, можно ли убивать чужие мечты? Надежды. Рвать. Брать. Зачем? Почему ты это делаешь?.. Своё не можешь найти? Нет ничего своего?! Нет внутри ничего, вот и... Пустота! А ты заслужить не пробовал?.. Не-е. Для этого, бл..дь, работать надо. Над собой. Ты привык...по течению. П? ветру: куда дунет, туда и ты.
   Он щас на землю дует. В грязь!!!..
   Вот и...падай с ним...
   Нет у тебя ничего, говоришь? Никогда, Натан, никогда и не будет.
   Одно удивляет, сука ты позорная...откуда в тебе живучести столько...
   - Разнимите их!!! - крик Алькин слышу. - Он же его убьёт!
   Нет, Аля. Не разнимут. Никто. Это шакалы. Наблюдатели.
   Я бью - а он отмахивается.
   Я сильно ударяю - он бессмысленно кидает кулак в воздух.
   Откуда в тебе...силы?..
   - Остановите их!!
   И тут до меня доходит. Люди вокруг вроде разбредаются... Нет у него сил. Это только подобие. В глаза мне посмотри. Посмотри мне в глаза, сука!!! Посмотри!! Крикни хоть что-нибудь!!!
   Но кричит только Аля. Вечно тебе, девочка, достаётся из-за нас...волков.
   У волков, Аля, есть закон. Слабый всегда сдаётся первым. Сильный не добивает побеждённого.
   Сейчас слабый волк не сдаётся, хоть и знает, что слаб.
   Он хочет, чтобы его убили.
   Он хочет, чтобы его убил я.
   Останавливаюсь...смотрю на него сверху вниз... Лежит. На земле. Не сплёвывает кровь. Глотает... Почти труп. Только попробуй встать и замахнуться на меня. Ну? Всё, сдох? Отдышаться не можешь? Хреново тебе, да?.. А хуже всего оттого, что не добили. Пошёл ты. Много чести. Добивать то, что и так...полумертво.
   Живым я тебя, брат, пожалуй, никогда и не видел.
   - Вставай, - говорю. И руку протягиваю.
   Если честно, не знаю, возьмёт ли. Но долго ждать не буду. И второй раз предлагать - тоже. Прогадал ты, брат. Очень сильно прогадал. В небо стремился, а попал...
   Если за руку схватишься, я тебя потом кое о чём спрошу. Правда, ты, сволочуга поганая, не ответишь. Ни-за-что!
   Хватается за руку.
   И резко дёргает на себя. И об землю... Головой. Меня. Ч-чёрт!.. Сука! Значит...не насмерть я тебя, падлу... Не насмерть... Терминатор х..ев.
   Ругаюсь зло, на землю сажусь, лоб потираю...
   Молчим.
   - Леший, бл..дь...- Нат мотает головой. - Ты садист!!.. - поглядел на меня.
   А ты не знал? Ха! Руки об тебя марать ещё... С-с-сволочь.
   Сидим на земле. Молчим. Вид, наверное, со стороны у нас очень глубокомысленный. Блин, знаешь, Нат...кажется мне иногда, что нам с тобой...в драке лучше думается. Серьёзно. Озарение находит, что ли...
   - И волк из тебя х..ёвый...- кивает своим мыслям Натан.
   - Бл..дь, Нат...- рыкаю на него. - Волк, тоже мне... Я, Нат, человек. ЧЕЛОВЕК!! Когда ты это поймёшь тупой своей башкой, а?!!
   -...а из меня - лошадь, - договаривает.
   Ну...Приехали. Теперь мы лошадь. Офигеть.
   Гляжу на него. А он - в сторону куда-то. Вдаль...задумчиво так... Ха!!.. Начинаю ржать. Сначала немного посмеиваюсь...отчего - сам понять не могу...и остановиться тоже не могу... Бл..дь! Ха!.. Вот же...блин!!..
   И он тоже смеётся. Сука ты, Натан. Кровь со щеки вытираешь. Рукавом.
   - Она не особо была против... - вскидывает он голову.
   Хватаю его за ухо и поднимаю с земли.
   - Леший!! Отпусти, бля-а-а!.. - смеётся он там или плачет, я уже понять не могу. Похоже, смеётся. Потому что вспомнил. Ухо своё. Так всегда Вождь делал. Когда бить уже надоедало. - Блин, безгрешных, Леший, на этом свете нет!!
   Глядит мне в глаза. Улыбается. Я...тоже улыбаюсь. Но по-другому. И говорю:
   - Убьёшь ты себя сам когда-нибудь, Натан. А пока...за свои поступки отвечать надо.
  
   ...С-сучонок мелкий!!!
   - Фокс! - кричу. - Где этот... Леший?
   Пожимает плечами. Там...вроде...
   На стоянке. Значит. Ща. С машинами. Да как он...может вааще к ним прикасаться?!
   Ну и? Ага!.. Вон он... Подлюга.
   Пинаю ноги, торчащие из-под машины. Сильно пинаю. Так, чтоб, бля, больно было. Тело зашевелилось. Зашуршали по дорожной пыли колёса поддона, на котором оно лежало. Никогда не мог запомнить, как эта штуковина называется. Да и не надо. Главное - работает, и ладно.
   - Чё те? Полегче, бля! - хмуро смотрит, вытирая руки о промасленную тряпку. Грязные руки о грязную тряпку... Ну-ну... Тряпка определённо стала чище.
   Да, Лешак... Бабы по тебе, бл..дь, сохнут... Ты уж им и счёт потерял... Вон, волосьё своё по плечам растрепал и рад, сволочь. Тощеват, но мясо есть на чём растить...
   Бью. Ещё. Что, упал? Так я ещё ударю. Чтоб, бля, знал.
   - Вождь! С-сука! - футболка на нём задралась, открывая живот. На животе - грязный след от моего казака.
   Чё??!! Эт ты мне?
   - Вырос, да, сопляк? - рывком поднимаю его с земли, но только для того, чтоб ударить снова. Ползёт. Прочь. Чуть ли не на четвереньках убегает. Не уйдёшь. Потому что я не отпущу.
   Догоняю. Пытаюсь пнуть, но он уворачивается. Бля. Угорь. Натуральный угорь. Только сухопутный и с ногами...
   - Да! Да! Я - сопляк! - орёт мне, снова уворачиваясь от моих ударов. - Хорошо! А теперь объясни, какая больная энцефалитом муха тебя укусила??!!
   Ну, всё, мне надоело! Не понимает он!
   - Ты че-го??!! Во-о-ождь!!! Лежачего не бьют! - воет. Понял, зараза, что не уйти. Поднялся с земли, согнулся, за живот держится. Интересно, а я ему много там чего отбил? - Это не честно!!!
   Это плохо, что испугался. Так не интересно. Не люблю, когда меня боятся... Вааще не люблю трусов.
   - А как ты - честно, да? - ору ему в ухо, хватая за волосы.
   Вырывается. Бьёт. Меня. В челюсть. Сильно. Х-ха! Ты, бл..дь, ещё каши маловато ел, чтоб со мной тягаться. Ишь, чё удумал. А синяк, бля, точно будет. Вождёнок... Сквознячок, бля. Тебя ещё бить и бить, чтоб ты ветром стал.
   Бегу за ним. Недолго - он уже выбился из сил. Хватаю за волосы. И плевать, что я так уже делал. Многие вещи в этом мире начинаются одинаково, а заканчиваются по-разному. Жизнь, например... Хотя... Жизнь, она, бл..дь, и заканчивается у всех... одинаково... Тут тока промежуток между можно провести по-разному...
   Мордой его. По асфальту. Ещё раз. Больно ему, орёт, матерится, но вырваться... Ха! Говорю же: каши мало ел!!!
   - Во-ождь! За что-о!.. - вопит в перерывах между ударами.
   - Сам с-сука догадайся!
   - Во-ождь!!!
   Какой же ты ещё мелкий, пацан. Вымахал в высоту, а никак понять не можешь, что мозги ещё никто не отменял. У меня в стае. Не можешь понять - буду бить. Часто. Сильно и больно. И по х..й мне, что это не пе-да-го-гич-но!!! Зато работает. И доходит быстро.
   - Я не один там был!
   - А мне по х..й! - держу его, прижимая к асфальту коленом. - Мне попался ты. И ответишь за всех!
   - Почему??!!
   Почему? Да ты единственный в этой банде способен стать нормальным человеком!! В моём понимании этого слова...
   Последний раз бью. В ухо. Не сопротивляется. Только сопит. И плюется. Кровью. Ух, как я его отделал! Ничё, бля, до свадьбы заживёт. На нём вааще всё заживает как на...ящерице. Той скока хвост не рви, всё равно новый вырастет.
  
   - За что эт он тебя? - Натан смотрел вслед Вихрю.
   - За дело... - Лешак потрогал разбитую губу и скривился от боли. - Наверное.
   Посмотрел на Ната. Тот курил. Пепел падал с кончика сигареты прямо на рыжую от дорожной пыли футболку. На ней ещё можно было разобрать надпись: "Было у отца три сына: двое умных, а третий - музыкант". Да-а, Крупский, ты, бля прав.
   Дурак я. Хоть и не музыкант...
  
   Так я и не поумнел. Может, уже поздно было?.. Кошусь на Ната. Ну, уж если мне тогда поздно было... Ай, всё равно, Вождь, - спасибо. Не знаю, исправил ли мы меня...переделал ли...но изменил что-то, это точно.
   А ты, брат, - волк. Дикий. Из тех, что вечно смотрят в лес... Не пойму только, зачем тебе это? Зачем, а?.. Но я не спрашиваю. Не потому, что "о таком не спрашивают". Потому что (я уверен) ты сам ответа не знаешь...
   Э-э! Нат, ты чё?.. А? Что написано?
   - Леш, да ты только глянь...- кивает он, прищурившись. И кулак уже сжимает.
   Где написано?!.. Поворачиваюсь. На парне написано. Которого я молотил только что. На майке. Грязная от земли майка, уже порванная...рукав вон болтается...несколько кровавых отметин... И грозный призыв логотипом красуется на груди этого идиота, теряющего своих девушек: "Гоните пидоров со сцены!".
   Чи-во?!.. Это кто тут...кого гнать собрался?..
   - Fuck!!..
   Парень ругнулся в ответ.
   - Где? На моей майке? - усмехнулся. - Что я думаю, то там и написано! - гордо так заявляет.
   Я...психую немного. Так, самую малость. Точнее, не я, а мы с Натаном. Эх, парень-парень, забери свои слова обратно, а то... Что?! Что ты сказал?!..
   Эх, парень...плохой у тебя сегодня день...неуда-а-ачный.
   - Я сейчас тебя, с-суку, гнать буду!!! - ору так, что горло сводит, аж на визг перехожу. - Пошёл вон!!!!!
   Задирается он, вякает что-то, но...страх у него в глазах вижу. Натуральный такой страх. И не столько от того, что ща снова в морду получит...сколько оттого, что перестал понимать происходящие вокруг события...за что его, правильного такого...праведного... с такой правильной майкой сейчас тут закопают...
   Слышу чей-то крик. Алин, наверное...
   - Ле-еши-ий! - точно, Аля: на мне повисла, не даёт дальше идти. - Остынь!! Пожалуйста!!!
   Да, Аля, да... только сначала этому хмырю его драную футболку в...кхм...туда запихаю... Нат, б..дь, не добивай этого...гомофоба, бля, борца за права большинства, на х..й его, мне оставь! Хоть что-то...
  
   - Всё-всё, Леш...- Алик схватила мужа за руки.
   Хватит, Лёшка... Правильно, Жень, уведи этого...в футболке. И подальше...
   - Ты не обращай на них внимания, - Женька тащил парня прочь от разошедшихся музыкантов. - Они немного психи, но ребята нормальные.
   Нормальные?! Бля, чё я несу??!! Зачем я вру мальчику?!!
   - Да это, б..дь, полное дерьмо! - орёт парень. Офигевший такой голос. - Этот ваш...мою... А этот потом мне навешал по морде! А ещё этот...лохматый!..
   Лохматый... Да-а... Лешак он такой... Лохматый и справедливый. А Натан... Ничё, чувак, он своё ещё получит. Не переживай. Леший там ща наведёт порядок. А вот ты, брат, похоже занят сейчас только собой. Гляжу на него. Разошёлся. В глазах - то ли ненависть, то ли страх... Да и то и другое, наверное. Ты, парень...совсем про неё забыл. У неё сейчас не лицо разбитое болит...не били её... Там всё хуже... Или я ничего не понимаю...
   - Бля, да за что они на меня кинулись?! Что...я вааще не врублюсь... Слушай, вы чё, рокеры, все такие ненормальные?!
   Ага! Только это для тебя ненормальность, а для нас...закон. Закон жизни. Такой же, как у мушкетёров.
   Женька ехидно ухмыльнулся. Один под всех и все под одного! Ха!.. Ну, и вид у тебя...парень. Ошалелый. Глупый. О-ой! Чё я приду-умал! Леш мне, конечно, и морду набить может за такие дела, но...эт, если и будет, то потом. А ща-аа-аа!..
   Надеюсь, тебе на пользу пойдёт...
   - Привет! - басист "Грязной Жизни", пожал руку Женьке. - Ты эта, не будь портянкой, передай Богдану, шоб к мамке моей подкатил на неделе, тама чё-то с ёлками не то...
   Ёлки? Портянкой ему не будь... Ланна, не буду. Передам. Вот же блин! Панк панком...а надо же... О маме заботится. Да и кто ж в городе не знает Марию Васильну? Марзу...и её трёхэтажный "флэт" с садом соток в двадцать... Приют заблудших душ. Они находят там покой и - как там? - отдохновение.
   - Это кто? - офигевший Димкин голос.
   А, ты, бля, любопытный парень! Что, ирокез впечатлил? Это - Панк. Настоящий. Фирменный, так сказать...
   - Ну ты, блин, даёшь! - изо всех сил изображаю последнюю степень охренения от удивления. - Это ж Крематорий! Его, да и не знать!.. Вот, блин!
   - Откуда ж мне...
   Ну да, откуда... О! Наши. Много. Щазз, будет вам на салат крошево!.. Вон и Пашка с Дроздом стоят... Фсё. Я начинаю разгоняться...
   Кхм. Дима-а-а...а ты правда думаешь именно то, что на майке написано?..
   - Ди-им... - делаю такой писклявенький голосок, такой, каким, по общему мнению, я должен говорить при моих-то тараканах... - А ты где такую маечку достал? Я тож такую хочу...
   Дима подозрительно косится, но решает, что ему показалось. Щазз! Ага...
   - Ну... - говорит, решая, что никакого подвоха в моём вопросе нет и мне действительно интересно. - Знаешь магазин на площади, там ещё сэкондом в подвале торгуют?
   Ага. Я ж тока там и одеваюсь... Если, конечно, Богдана рядом нет. Там, блин такие шикарные штуки найти можно!
   - Не-е... Не зна-а... А где именно? - подхожу ближе, но не настолько, чтоб напугать. Не время - ещё не все поняли, что происходит... Но те, кто понял, уже начинают ржать...
   Панки, блин.
   - Ди-им... - вдохновенно начинаю строить ему глазки. - Может, мы как-нибудь встретимся и...ты мне покажешь... - специально выдерживаю паузы. - Этот...магазин?
   Блин! И стою-то я как удобно! Сбоку и немного сзади... Потому и руку ему под майку, на живот...и в шею дышу... Бр-р-р... Противно, бля. Главное - не рассмеяться!!! Ого! Так ты ещё не понял? Ща! Тады позволим руке совершить - ме-едленно так! - небольшое путешествие по твоему, Дим, животу вниз...немного...
   - Бля-а-аа-адь!!!
   О! Проняло! Ха!
   - Пошёл прочь, пи..р несчастный!!! - настоящий, неподдельный испуг в голосе.
   Да. Я такой. Только... Оч-чень даж счастливый!
   Здесь по-моему есть один очень несчастный человечек, и я ему помочь ну никак не могу... Только ты, Дим. Если тебе не всё равно, конечно.
   - Ты, - говорю ему. - Не ори, а лучше найди свою девушку и успокой её. - ей сейчас гораздо хуже, чем тебе. Тебя только тронули...и то не всерьёз.
   Смотрю. Вроде дошло до парня. Бросил на меня злой взгляд, передёрнулся. От отвращения. Пошёл. Прочь. Искать. Наконец-то.
   Панки уже не ржут. Уважают. Все.
   Только один смотрит на меня в упор и его лицо вааще ничего не выражает. Обкурился. И сильно. Или унюхался чего...
   Нет. Их два. Ничего не выражающих лица. Но обкуренное только одно...
   Уй ё-о-о! Второй - это Богдан!!.. Бля-а-а... Ну, чё за наффикк? Богда-ан!! Эт совсем не то, о чём ты поду-ума-а-ал! Бл..дь!!..
   - Так. И как я должен это понимать? - так быстро оказался рядом...
   Сердит. Сурово на меня смотрит... Богда-ан!
   - Что понимать? - пытаюсь улыбнуться: это ж шутка, мол, была! - Да это ж...
   Голос подводит - ну, ничё-ё-ё вразумительного сказать не могу! Я ж, блин, только пугал его, козла такого... Богдан!
   - Ща я тебе всё объясню...- говорю торопливо.
   Головой в ответ качает, типа, не надо мне ничего. Видел я всё. И вообще... Что? Ты...уходишь?! После всего?.. Из-за какой-то глупой шутки?! Ну...не совсем шутки, но... бля-а... Ну, и иди, бл..дь!! Скатертью дорожка! Давай! Вали!!
   Бля. Он действительно ушёл...
   Бля-а...
   - Богдан! Стой! - бегу за ним. Далеко успел уйти: вон, уже за дом заходит. Не оборачивается. Какой же я осёл!!! - Богда-ан!..
   Влетаю за поворот... Хватаю его за плечо. Стой! Ну, стой же!!.. Разворачиваю к себе. Слава богу, нас никто не видит. Кошки и птицы - не в счёт. Деревья тоже. Им по фиг.
   - Богдан...
   Он толкает меня к стенке. Сильно. Аж затылком ударяюсь о кирпичную кладку. Упирается руками в мои плечи, зло смотрит... Ненавидяще так...холодно...
   Ну, зачем я это сделал?! На кой х..р мне это надо было, а??!! Зачем? Чтоб на меня потом так смотрели?!! Боже-е! Действительно, бля...хотел как лучше, а получилось...
   Богдан сильно сжимает мне руки. Больно. Очень. Синяки будут. Точно. Резко выдыхает и...начинает хохотать.
   - Чё, напугал, да? - смеётся. И ни капли ненависти, ни в глазах, ни в улыбке...
   Урод! Идиот! Сволочь! Артист, бляха муха!.. Конечно же - ДА!!!
   - Ты...ты... - у меня даж слов нет!
   Блин!! Гад! Разве ж можно...так?! Я чуть...
   - Брось, Жень. Мы ж с тобой...
   Не даю ему договорить... Целую. Он не против. И очень даже не против. И по фиг на бабульку в окне. И кошку её. Там же. Нам хо-ро-шо-оо-о!..
   - Поехали домой, - говорит. - Симу кормить надо...
   Ага. Симу. Кормить... Как же! Ничего, что она у Лешего?
   - Что, это теперь так называется? - прищуриваюсь. - Или мы едем к Лешему?
   Не-е... По Богдановой физиономии вижу, что едем мы именно домой... Алик-то по фиг, она жила с нами... Тьфу, бля! У нас то есть. Ей вроде даж интересно было. А Лешак... Не-е... Ну его.
   Хэй, Бог! Сбавь обороты! Мы ж ещё не дома... И даж от стенки ещё не отошли! Ч-чёрт! Знаю, я после концерта на тебя всегда так действую. Ты аж звереешь немного...
   Не, не сбавляй... Мне нравится, когда ты немного груб...
   - Крематорий просил к его маме заехать...- вспоминаю вдруг.- Там что-то с ёлками...
   - Хрен с ними, с ёлками... И с Крематорием... - хрипит. - Поехали... - взгляд немного безумный...
   Поехали... А то и у меня ща голос охрипнет от тебя.
   Да и незачем пугать бабульку: вон, она уже за занавесочку спряталась. Но всё равно смотрит. Интересно же. Я б тоже смотрел. Эт вам не белые тигры в цирке... И не британские голубые на диване...
   Кошки, в смысле...
   Блин.

* * *

  
   - Э-э...Лара...ты чего?..
   Она только прищурилась, на бледном лице сверкнули глаза, тёмные, сине-зелёные, как буйная морская волна, выбравшаяся на песчаный берег... Толкнула настойчиво в плечо, туда, к кулисам. Эй, что ты задумала?..
   - Стой, не дёргайся, - задрала футболку у меня на спине, откинула волосы на лицо.
   Красные немного волосы от крови.
   Да я, собственно... Блин, даже представить не могу. Странная ты, злая женщина. Знаешь, Лара, я вот подумал...меня окружают только такие вот..."злые" и сильные женщины... Отчего? Оттого, что я не люблю других. И извечно получается у нас...борьба.
   Упёрся в стену рукой. Шершавый холод кирпичей под ладонью...
   - Лара, - поглядел опасливо через плечо, шмыгнул носом, - мне уже страшно...
   Только улыбнулась как-то не по-доброму...
   -...честно, страшно... - кивнул.
   Ткнула в щёку острым пальцем - отвернись.
   Юркий сквозняк по голой спине...её тёплая рука на моей шее... и пальцы на правой лопатке... Что... Что ты делаешь, ненормальная?.. Прикосновение к коже...
   - Лара...
   Только ударила ладонью по спине. Блин. Сумасшедшая! Она... Она что-то на мне пишет. Тонкой, почему-то кажется, что шариковой ручкой, старательно выводит буквы на правой лопатке. Лара!!
   - Ты замолчишь или нет? - спросила строго.
   Металлический голос с сильным запахом лимона. Кхм... Молчу. И в стену смотрю. Темновато только...сумрак да и волосы мешают... В себя прихожу медленно, но верно...
   - А зачем ты...ты не можешь просто меня обматерить?
   Злой взгляд чувствую затылком. Конечно, может. Чёрт... По кирпичу ползёт мохнатая мокрица. Медленно так ползёт, неуверенно, перебирая многочисленными лапками. Конечно, ведь впереди - жуткое препятствие - моя рука...страшно ей, наверное... Можешь обползти. Или вернуться. Только уж извини...я, как видишь, с места сдвинуться пока не могу... Не разрешают мне. Нельзя...
   - Всё, - Лара отошла в сторону, отвернулась резко, - иди теперь к дьяволу...куда хочешь... - сунула ручку в задний карман джинсов, взяла куртку и спрыгнула со сцены.
   Сделал было шаг... Мерный стук её каблуков по паркету... Отчаянно хлопнула дверь. Хм...
   Многоногое пугливое животное спокойно перебралось на следующий кирпич... Видимо, у животного был путь. Особенный, неизменный. Ни с чем ни сравнимый. По треснувшему красному кирпичу...ему куда-то надо было бежать... Захотелось его раздавить. Убить. И оставить на стене грустное мокрое пятнышко.
   Чёрт, холодно!...
   Прислонился к чему-то... Сел. Тихо как... Акустика в зале хорошая... Звук быстро разлетается по всему дозволенному пространству, звонко ударяется о стены и возвращается обратно. К тебе. В тебя. Бирюзовой захлёбывающейся волной...размывая песок, унося его прочь, в океан...а на берегу оставляя камни...
   Потёртый брезент на полу...следы ботинок, вмятины, царапины...погнутый огрызок мягкой медной струны...улетающий прочь дух музыки...
  

ГОЛОДНАЯ ВОЙНА

  

Уйдёт печаль,

Когда проснётся ветер,

К трём временам за помощью приду...

  
   ...Сижу на крыльце. За спиной - дверь. Большая, высокая такая. Когда ступаешь через порог, не приходится опускать голову, кланяясь неизвестным богам и домовым. Старая дверь. Деревянная, обшарпанная, с вздувшейся и местами облупившейся красно-коричневой краской, которую сцарапываешь ногтём...потом морщишься и ругаешься, - острый, затвердевшей лет сто назад кусок впился тебе под ноготь... У-у-у!.. Но не делать этого не можешь, так как хочется обнажить серое сырое дерево под краской. А ещё там, под покровом, скрывается плесень. Немного, в углах только, - в основном же её сживает солнце.
   По голому дереву - мелкие красные жучки. Точки. Притаившийся паук. И пара прогрызенных кем-то извилистых дорожек.
   Скорлупки, упавшие на порог и на траву, на изломе разноцветные, полосатые, несколько ярких слоёв. Коричневый, синий, тёмно-зелёный. Как годовые кольца на спиле дуба. Только они - прямые.
   Гладкие, тонкие куски краски...пальцем проводишь и оставляешь пыльный отпечаток...ломкие, а на краях - острые. Ай, fuck!.. Порезаться можно. Краской. Блин... Тряхнуть рукой, и капля крови - с пальца...на ступеньку бетонного крыльца. На вторую ступеньку, а всего их - три. Упала, разлетелась на множество мельчайших круглых крупиц. Жучков.
   Сижу на самой высокой бетонной и шершавой ступеньке. Солнце уже прогрело её - не холодно. Даже горячо. Ладонью провожу по бетону, с камнями замешанному. Скользкие островки камней. Кустик одуванчиков вырос под ногами. Прорвался сквозь. Слился с человеческим миром.
   В жёлтых тонких одуванчиковых лепестках запутался муравей. Худой, чёрный, с перешнурованным надвое телом. Листья...зелёные...кривые...с несколькими пятнами и надрезами. В центре листа - жилка. Сосуд. Как у меня. Вскрываю лезвием ножа - кровь не капает, только блестит прозрачная на солнце. Сок.
   Щурюсь, чувствую - жжёт щёки весеннее солнце. В куртку кутаюсь - с одного и другого бока дует ветер. Мог бы, он завернулся бы кучерявым вихрем и - ко мне! Но... сейчас я скрыт за кирпичными стенами дома. Я - урбанистический король каменных джунглей. Я это...читал где-то. Не помню.
   Курю. Табак. Который почему-то сильно отдаёт чесноком. Чуть горький на губах. Я его...у Вождя спёр. Пепел скидываю щелчком пальцев, он отлетает резко...искра мелькает красно-жёлтая... Курю. Потом замечаю, что одна звёздочка не улетела далеко - приземлилась мне на джинсы, зацепилась и намерена прожечь ма-а-аленькую такую дыру. На коленке. Правой.
   Пусть.
   Вокруг - пустырь. Домов мало и они - ровными квадратными коробками, двух- и трёхэтажными рыжими, - на поле стоят.
   Не смогла. У неё сил не хватило прожечь мои джинсы и добраться до кожи. Чтобы почувствовал. Она хотела очень. Но не получилось. Умерла раньше.
   Жаль.
   Дую на кончик сигареты - разлетаются красные звёзды.
   Верёвки бельевые у соседнего дома натянуты. Сушится там что-то. Пара простыней, колготки... Порвана верёвка, прямо посередине - узел затянут. А у дерева, к которому привязана, потёрлась совсем, стала лохматой.
   На дверь облокачиваюсь, тепло её спиной чувствую.
   На подоконнике напротив - кот. Спит. Калачиком свернулся. Как же хочется...кинуть в него что-нибудь. Нет, не камень, нет... Клубок ниток. Бордовых и шерстяных. Пока лететь будет, распутается, конечно, но нужный эффект на кота всё равно получится...
   А там, у крыши, ласточки свили круглое гнездо из кусков глины. Оставили одно маленькое окошко. Теперь выглядывают оттуда и пищат. Иногда кажется - запаял бы...чтоб замолчали. Но...сам же, блин, лестницу искал, чтоб запихнуть обратно в гнездо вывалившегося птенца. Нашёл лестницу у соседа. Тяжёлая она была, длинная... Вдвоём с Лешим несли. Через поле. Ночью. Он меня потом чуть не убил, когда узнал, зачем мне лестница. Ну...а потом второй раз чуть не убил, когда я ему теорию свою изложил. Идиот! Я - идиот. Я ему говорю, мол, Леший, ты, бля, сильный, сволочь, и на слабР тебя взять легко, особенно на что-то безрассудное...мол, использовать, использовать тебя надо!.. Думал, он меня этой лестницей...пополам...перешибёт... Не. Сдержался. Пол поля рассказывал мне, что птенца этого мать уже не примет, потому как...запах у него другой. Чужой. Тем более - человеком уже пахнет. То бишь, мной.
   - Примет, - говорю.
   Хмыкает. Нет.
   Примет. Вот увидишь. Поспорить можем. Не пахнет он мной.
   - Эт почему же?..
   Неси лучше лестницу.
   Гнездо так и висит у крыши. И каждую весну сюда снова прилетают ласточки. И та ласточка - тоже. Мне так кажется почему-то.
   Будка трансформаторная одиноко в поле торчит. Дверка покачивается и скрипит. А вдали у горизонта - башня водонапорная. И лестница на неё - ржавая, из прутиков. Был я там. Даже падал. С высоты...э-э...не помню...с высокой высоты - ногу сломал. Потому что у меня тогда руку свело. Резко и больно.
   Я оттуда закат люблю смотреть. И восход.
   Крыша у дома черепичная, скользкая... Ступишь - поедешь. Я ездил. Два раза. И оба - до логического конца, Ньютоном прописанного. Тогда же понял, что третий этаж меня не убьёт. Не высоко. Только дразнит.
   Окна напротив тоже бил. Мячом. Но свои - чаще. Соседские несколько раз - камнем. За собаку. Которую увезли. Кто-то и зачем-то.
   А вон об ту хрень я вечно спотыкаюсь, когда иду. Не знаю, что это. Торчит из земли корявая железка. Пытался отрыть. Но глубоко слишком. Страшно подумать, насколько же глубоко и...что это вообще. Когда-нибудь споткнусь в очередной раз - взорвётся к чертям. Но пока...только шишки бью.
   Пустынно на улице, а я...чего-то жду. Логического конца, наверное.
   В кармане - кусок хлеба, почти сухарь. Чёрный. Нет ничего вкуснее. Фокс обещал достать консервов.
   Вспоминаю - рельсы за домом старые, из земли вытащенные. Ржавые уже. Длинные. Те, что в самом низу, - со шпалами в мазуте. Так...лестница, на земь опрокинутая, так...кто-то однажды сказал... По ней мои поезда ходят. Поезда вообще нужны для того, чтобы добираться от одной лестницы до другой. И только.
   Однажды меня придавило этой рельсой. Блин. Не было никого рядом. Но я выиграл. Я сильнее. Ну...или изворотливее. А это ни одно и тоже? Леш говорит, что нет. Не знаю.
   Видел людей, которые используют поезда по-другому. Они в них живут. Это проводники. Нет, не электричества, хотя...и его тоже. Они вам подают кофе. И чай.
   Я тоже живу в поезде. Только с чаем - это не ко мне. Сами заваривайте. Кружки, ложки, вилки... Разве что иногда, в приливе человеколюбия... Все на меня за это орут. За эгоизм. Именно орут, а не обижаются, потому что обиды у нас не приняты.
   Мой поезд по тем рельсам ходит, что на заднем дворе лежат. Там ровно двадцать две ступеньки. В мазуте. А-а...ну, и ещё одна...она не считается, потому что лежит отдельно и разбита. При желании на неё можно, конечно, прыгнуть и даже равновесие удержать, но...на фига? Ты там один, вокруг - море колышущейся травы и тонкая молодая яблоня неподалёку. Ствол белый на одну треть - покрасили. От зайцев. Ну, так вот, если ухватишься за неё, то прибьёт этот седой горбатый дед из соседнего дома.
   Тарзанка над склоном висит...
   Прокатимся?..
   Да трос всегда трещит, не волнуйся. И ветка качается тоже всегда. Градусов на...не знаю, сколько. Много. А там, внизу, под ногами...свалка. Много всякого хлама. Машины тоже есть. Леш на них почему-то с тоской смотрит. Я не спрашиваю, почему. Ни фига, блин, в машинах не понимаю. Как он ржал и издевался, когда узнал, что я...водить не умею... Бля-а-а... Сволочь. Спрашивается, что ржать-то? Научи!
   Научил. Врезались мы вон в то чёртово дерево... Сказал тогда - "руки у тя не из того места растут!". Ну...эт правда. Я всегда или очень спешу или страшно опаздываю. Бля.
   Чёрт! Кататься классно! Ветер в лицо... Только заносит слегка к стволу дерева... Но эт ничего, ногой от него отталкиваешься в правильную сторону - и проблем нет. Куда именно? Ну...
   Смотри - лечу!! Я руки могу отпустить...на несколько секунд, правда... Ну и что. Эти несколько секунд я лечу! Разгоняюсь. И остановиться уже сложно.
   О, блин, по-моему, я просёк - не надо от дерева отталкиваться! Так ещё хуже, так тебя занесёт в кусты...в живую изгородь... Что ж... Тогда и стороны правильной стороны нет? Конечно же, нет. Есть только твоя и не твоя. А правильная - это для детей. Чтобы не путались...сначала...
   - Натан! - крик девчачий где-то позади.
   Галка. Что тебе надо, мелочь сопливая?
   - Галка, отойди в сторону!
   Блин! Я ж...ударить могу. Точнее, мы с тарзанкой. Ну, чё те?
   Стоит, к дереву притулилась, прищурилась хитро так и в сторону смотрит. Ну, кто тебе завязывает этот дурацкий бант?! Господи, жуть какая! Бабушка? Кошмар-р-р! А?.. Ну, что надо-то, детский сад? Ах, конечно, прости, мы ж того...взрослые...третий класс... Ага.
   Качели нужны, что ли? Ну, я слезу только ради того, чтоб развязать тебе этот гнусный бант! Ща...
   Во. Так лучше. Ленточку бирюзовую по ветру пустим...
   Всё. Теперь - вали. Иди вон...в куклы играй.
   - Натан! А ты в школу ходишь?
   Не-а.
   - А почему?
   Не хочу.
   - А моя мама говорит, что...
   Ой! Плевал я на твою маму!
   Надула щёки. Обиделась.
   - А ты в каком классе? В десятом, да?
   Ну, почему все женщины такие любопытные, а? Ну, да... Ты ж не женщина ещё.
   - Почему?!
   Дура. Потому.
   Опять обиделась.
   Ну, Галка... Потом станешь. Вырастешь, поумнеешь и станешь. Человеком. Пока ты - ребёнок. Маленький. Что? Ну, скоро, скоро ты вырастешь...не успеешь, блин, заметить... Я, вон, не успел оглянуться, мне уже семнадцать стукнуло.
   - Галя! - о, эт мама её...
   Бельё вышла вешать. Бубнит о чём-то с соседкой. Не понимаю только, о чём, если они дома сидят целыми днями.
   - Мама! - крикнула Галка радостно. - Мне Натан сказал, что я скоро стану женщиной!
   Уй ё-о-о-о!!! Галка!!! Ты чё несёшь такое, а?!
   Перестали эти бабы бубнеть. Оглядываюсь осторожно. Смотрят. Обе. На меня.
   А я...на качелях...катаюсь... На тарзанке.
   Блин. Галка, иди домой, а. А то они меня ща...пришибут. Какие ж вы, дети, непосредственные, блин. Аж страшно.
   Не, не идёт. За ветку нижнюю зацепилась, повисла и болтается. Малявка.
   - Натан! А девочек, правда, нельзя обижать?
   Правда. Погоди... А тебя что, обидел кто?
   - Нет, - головой замотала и нахмурилась: ну, почему вам, взрослым, всегда всё объяснять надо! - Саша в школе подрался с девочкой, а папа его ругал дома и сказал: "девочек обижать нельзя".
   А-а... Дурак твой Сашка. Один плюс - вратарь хороший.
   - Нат...
   Уймись, малявка!
   -...а тебя папа не ругает за то, что ты в школу не ходишь?..
   Да сколько тебе раз говорить: Вождь - мне не папа! У него вааще детей нет. Насколько я знаю...
   Вздохнула. В её маленькой детской головке это не укладывалось. Ну, как это не папа? Он вас воспитывает? Воспитывает. За уши тягает? Ещё как.
   - Дядя? - спросила.
   Ох, ты ж, блин. Не. Не дядя. Снова нахмурилась, серьёзная такая... Малявка. Волосы распустились - я ж ленточку выбросил - и лицо почти закрывают. Маленькое. Детское. Светлое. Ну...ты не переживай, Галка, эт мало у кого в голове укладывается. Ни у мамы твоей, ни у папы... Они вас, детей, вон, Фоксом пугают, как чудовищем каким из детской сказки. А вы - смешно, блин! - не боитесь его совсем. А чё его бояться... Он большой, сильный, глупый и добрый.
   - Ну, - говорит, - тебе же Лёша брат...
   Чё? Леший? Я его называю так просто.
   - Значит, неправда?! - спрашивает громким шепотом.
   А-а-а... Уберите её кто-нибудь!!.. Правда! Да! Брат! Да!
   - А мама?
   Слушай, женщина...маленькая. Тебе уроки не пора делать?
   - Галя! - крикнула её мама. - Иди обедать!
   Побежала. Сорвалась.
   Блин, как же я тоже хочу жрать. Ну, где Фокс со своими консервами... Тяжко бывает весной. Летом можно просто пройтись по огородам соседей. Ладно... поискать, что ли, чего съестного по закромам... Бес толку, правда, но...чем чёрт не шутит.
   Толкнул дверь кулаком...
   Шакал. На полу сидит, к стене - затылком, глаза - к потолку. Жгут резиновый сжимает в левой руке. Просто он - левша. Губы облизывает...в горле сохнет... Глубоко так задышал...спокойно уже...легче стало, значит...
   Нет у нас ничего пожрать, есть только вода.
   Шакал смеётся. Чему-то там своему. Уходить ему скоро. Из стаи. Я это чувствую. Кивает на меня. Будешь?..
   - Я, Шакал, есть хочу, а не колоться.
   Смеётся.
   А что, помогает? Серьёзно?..
   - Как раз...- губами с трудом шевелит, -...от голода...
   Руку протягиваю - давай.
   Прищуривается.
   Ну, давай же! Что, жалко стало?
   Смотрит. Молчит.
   Ну?!
   - А ты колоть умеешь...в вену?.. - спрашивает.
   Да - собакам же колю, значит, и себе смогу. Там сложного ничего нет, просто аккуратно надо.
   Серьёзно так смотрит. А мне надоедает с протянутой рукой стоять, хмыкаю и головой качаю: понятно, мол, зажал. Жалко, да?
   - На, - губу чуть прикусив, набирает шприцом мутную жидкость из ложки.
   Жду.
   - Не боишься? - спрашивает он вдруг.
   Чего бояться?
   - Что привыкнешь, - подаёт мне шприц и жгут.
   Я и так...ко многому привык. И ко многим. Даже слишком. Пора с этим кончать.
   - Ты изменишься, - говорит.
   Ха! Вздумал мораль мне читать, что ли?.. Ничто не может меня изменить. Только проявит какую-то сторону. Одну. Сильно.
   - Ты откуда такой умный? - усмехается.
   Жгут стягиваю. Я не умный. Это только кажется. Со стороны.
   - А потом...- продолжает он с улыбкой, - когда подсядешь крепко...винить меня будешь...
   Не буду. Я ж маму свою не виню, что родился. Чёрт, я напустил воздуха в шприц... Ща...выпущу его...на свободу...
   Он замолчал. Задумался о чём-то. И за иглой следит.
   - Значит, себя винить будешь...
   Ты заткнёшься?! Я тут вену ищу, а ты...
   - Натан! - крик детский с улицы.
   А? Блин, Галка, ты тут чё? Стоит и в окошко смотрит. Прячу шприц за спиной. Красивая игла, блестящая... Мне нравится всё острое. Своенравное...ну, кроме котов! Ненавижу этих тварей!..
   - Что тебе? - жгут руку сжимает.
   Улыбается, щёки розовые - спешила, видимо. Бежала.
   - Пошли с нами обедать! Тебя мама зовёт. Она пирожки напекла!
   Мама? Пирожки?
   - Ну, пошли! Они остыну-у-ут!! - головой мотает. - Пошли-и-и!..
   Шакал приподнялся резко так с пола, я даже не заметил как, и выхватил у меня шприц.
   Чё?.. Ты чё это?
   - Иди, - усмехнулся он криво, - зовут тебя. Это...не тот голод, который утолить нельзя.
   Чё?
   - Иди, говорю, - морщится. - А то решу, что ты и правда умным только кажешься.
   Тоже мне... Ладно. Я те принесу чё-нить. Съестное.
   - Не надо, - головой качает. - Я лучше себе...твою дозу...так лучше будет...
   Всегда знал, что ты жмот!
   - На-а-атан! - кричит Галка.
   Да иду я, иду.
   Схватила меня за рукав. И повела. Галка! Не тащи меня так! Хотя...тащи...а то я сам, вот так запросто, не пойду ни за что. Пнуть меня надо. Порой.
  
   Толкнул дверь кулаком.
   А Фокса всё ещё нет. И консервов. Только Шакал на полу сидит. Си-дит... Опускаюсь напротив на корточки.
   - Э-э... Шакал... - за ворот курки его дёргаю. - Эй...
   Только не говори, что ты...
   Слюну сглатываю. Бл..дь. Я тебе тут...пирожков принёс...с картошкой...с яблоками... Да ты, вижу, уже не голоден... Пульс щупаю. Ти-ши-на. За плечи трясу. Ти-ши-на. Падает только. По стенке сползает. Веки опущены, зрачки...фонариком свечу...не реагируют...
   Одно время для меня это была целая проблема: определить, жива ли собака. Разные бывают ситуации...порой это сложно. Она не говорит. И не лает. Не скулит и не двигается, пульс не прощупывается, дыхание на ладони не ощущаешь. Она уже мало что может, но... нужна ли она теперь такая, вопрос другой.
   Губы кусаю, жгут в руках верчу...узлы из него вяжу...
   Но это раньше я сомневался. А потом понял, когда приходит настоящая смерть, ты это...как-то сразу понимаешь.
   Я теперь знаю, что происходит с человеком, который полностью утоляет свой голод.
  
   Сижу на крыльце. За спиной - дверь. Большая, высокая такая. Приоткрыта чуть. Курю. Табак чесноком сильно отдаёт. Но мне...не целоваться же. А даже если и...ей обычно всё равно. Чесноком от меня пахнет или ещё чем. Иногда мне кажется, что она вообще ничего не чует. И не чувствует.
   Я? Я чувствую... Наверное, слишком много. И слишком сильно.
   Ласточки прилетели. Снова. Надеюсь, среди них есть и моя. Мы с Лешим тогда запихнули её в гнездо. А потом от деда драпали, что за лестницей своей пришёл, потому мы её тогда стащили. Без спроса взяли.
   Больше птенцы не падали. Поняли, что бесполезно.
   Бельё с веревки бабка снимает. Две простыни и колготки. А я сижу на крыльце. На самой верхней ступеньке, и плевать, что их - всего три.
   - А чёй-то ты не в школе? - скрипит на меня бабка.
   Ага. В школе. Я. Почему все женщины такие любопытные?
   Головой качает, снимает последнюю прищепку и - в дом. Мне в дом не очень хочется. Да плевать мне на всё...мне туда никогда не хочется...
   Голоса какие-то за углом. Гул знакомый... Вождь. И Фокс. И третий - незнакомый. А-а...понятно. Немного знакомый. Это тот идиот из военкомата. Он...за нами с Лешим уже не раз приходит. Бумагами тычет. Ругается. Грозит что-то. Ха! Вождю грозит! Смешно. Ну, чё на этот раз?.. Снова его отбрили. И довольно круто. Ух-х...
   - Это мы ещё посмотрим! - гавкает мужик...но он уже в пути...в обратном...уходит...
   Фокс сопит, Вождь плюётся.
   Во. Появляются из-за угла. Вождь - в старых спортивных штанах и рубашке в клетку. И кроссовках. Фокс...ну, Фокс как всегда...в джинсах чёрных драных...гол по пояс - мышцами пугает. Есть, чем пугать. Очень даже есть.
   Вождь хмыкает на мою сигарету. Чувствую - дёрнул бы за ухо, да...устал он. И думает не о том.
   - А как же Родина, Вождь? - спрашиваю.
   Ну, я...по дурости большей частью спрашиваю, так как...на Родину мне эту...с большой колокольни... Не знаю, конечно, как Лешему...
   - Себе попытайтесь послужить...- отвечает он. - Хотя бы попытайтесь. Большего не прошу.
   Удивлялся Шакал, почему я такой умный. С кем поведёшься...блин. А как это - себе?.. В смысле, делай, что хочешь и как хочешь?..
   Не, я в армию не пойду хотя бы потому, что там стричься придётся. Не хочу быть обезьяной. Лысой и с автоматом. Лучше буду волосатым и с охотничьим ружьём.
   - Во! - Фокс из сумки достаёт консерву и кидает мне.
   Ловлю. Килька. В томатном соусе. ТУ. И хлеба кусок тоже кидает. Полбуханки. Белого. Ловлю. Свежий хлеб, мягкий. Он даже мёдом почему-то пахнет.
   На землю бросаю. Как-то случайно...непроизвольно...жестяная банка о бетонную ступеньку стукнулась...
   Вскакиваю и за дом шагаю. Быстро.
   - Э! - кричит Великан мне вдогонку.
   Погоди ты, Фокс... Ща... Меня просто...тошнит.
   Очень сильно...
  
   Шум в коридорах стал стихать. Правильно, концерт, бля, закончился. А он...вааще был?.. Чё т я уже забыл. Помню только - кто-то бил мне морду. Потом - я кому-то. Потом Леш - мне. А потом мы с Лешим...этому квадратному хмырю, блин. Чё, правда, был концерт?
   Бля-а-а...меня тошнит...так...немного...до ужаса сильно.
   Сижу и курю. В гримёрке. В одиночестве. Не табак. Голова ныть начинает...в висках постукивает...словно там дятлы поселились...бока болят...и шея... Когда Леш меня ударил...там...в конце уже...я себе щёку, бля, прикусил... Хорошо, что не прокусил.
   Куда все так быстро подевались?..
   Gybs лежит рядом. Кошусь на неё. У нас сегодня было что-то?
   Молчит.
   Ну...ты же понимаешь, о чём я. Трясу головой. Волосы в крови. Солёные. Не мучай меня, отвечай. Что, неужели я был так плох, что ты молчишь?
   А-а...я был груб...но не с тобой...
   Война? Да, маленькая такая междоусобная война. Что? Стыдно? Смеёшься, что ли... Мне стыдно не бывает, у меня либо кайф, либо сплин.
   Сейчас сплин.
   Жёсткий.
   Запутался? В чём? Да молчи уж... Отчего женщины такие любопытные?!
   Ну, вот. Наорал на тебя. Ты мне отомстишь потом - знаю. Развалишься прямо в руках или потеряешься. Забудешься. Украдёшься. Сгоришь. К гитарасту этому, бля, уйдёшь! От меня!
   Что?! Схватил её за гриф. Ага, щаззз! Разбежалась.
   Иди...
   Гриф отпускаю. Будь там, где тебе лучше. Там, куда тянет. Сердце. А если оно всегда куда-то тянет? Ну, что ж...судьба, значит, такая...непостоянная женщина... ветреная... Шлюха.
   А? Нет, не ты, - Судьба. Блин. Ты ж и есть моя судьба. А я - твоя. Хм... Ну, значит...оба мы... Знаешь, блин, а я не против!
   Дверь отворилась, запустила немного холода и шума из коридора. От сквозняка передёрнуло. От шума что-то треснуло в голове. Завертелось-завертелось там...колёсико какое-то...упало с грохотом...в пустое пространство мозга...
   Вам, дяденька, чего?..
   Странный такой мэн. Сначала пригрезилось, что в костюме, но - нет, в джинсах, рубашке и свитере. Седой. Бородатый. Чувак, тебе чего? "Ветра"? Да. Мы. Я вот, видишь, главный ветер. Бля.
   - Молодой человек, Вы курите неправильно.
   Э-э... Что? Я чуть не подавился. Кровью с дымом и пеплом вперемешку. Чё?!!
   Тростью чувак постукивает и смотрит поверх очков так...знающе. Блин. Да ты знаешь, сколько я всего скурил за свою жизнь?!
   - Я, молодой человек, семена замачивал, когда Вас ещё в проекте не было.
   Ни фига себе. Не верю. Я был всегда.
   Стоит. Улыбается. Ну, блин, присаживайтесь, что ли, раз такое дело... угощайтесь... Что? Да, Гибсон. Я на ней, девочке, играю. Я - ритм. Этого fucking момента.
   Он улыбается и берёт стул.
   - Absofuckinglutely, - кивает.
   Чуваа-а-к...
   - ...are we having fun yet, aced out population?.. - затягивается, но не сильно, так, чтобы вкус прочувствовать.
   Молчу. Гляжу на него. Седой. Мудрого такого вида. Сидит напротив, закинув ноги на ящик, и курит мою марихуану. Трость рядом. Дяденька... aced out population?.. я чё... всё-таки сдох?
   - Вдыхая дым так глубоко, - говорит он, - Вы, видимо, хотите заполнить им лёгкие и достичь эйфории.
   Ну, я...
   -...однако при таком способе курения Вы сжигаете больше дыхательного эпителия, чем получаете кайфа.
   Ох, лучше б я...
   -...вентилируя носоглотку несколько секунд и выпуская дым, - он выпустил к потолку густой белый дым, - Вы совершаете all-out.
   Вот же, блин, fuck.
   - Are you for real? - спрашиваю и верчу на пальцах сигарету.
   Улыбаясь, он разводит руками. И говорит, что вертеть в пальцах сигарету, особенно самокрутку, а тем более - жуть какая! - в зубах её держать, - это вааще удел людей недалёких. Табак размягчается и теряет твёрдость. Она же... она не терпит такого пренебрежительного отношения к своей персоне.
   - ...с подобным же успехом Вы, молодой человек, можете жевать сигаретный фильтр. И она у Вас...- хмурится, - просушена мало...
   Да эт не я сушил. Я только купил. Правда, у меня самого тож терпения ждать, блин, три-четыре дня, никогда не хватало... До-о-олго... Хожу вокруг, хожу...а она... лежит... сохнет...а я - по ней...тоже сохну... А-а-а...
   -...такую только в пирог.
   Пирог?! Откидываюсь на спинку стула. Если я и сдох, то это самый кайфо-хипповый рай, который только можно себе вообразить.
   - Зато, - говорю, - я курю как Модильяни.
  
   Леш через порог шагнул, хотел было дверь за собой прикрыть, но в гримёрку ворвался Женька, через усилок прыгнул и начал с удивительной расторопностью укладывать гитару в кофр. Спешил. Точнее...не мог не спешить. Чёй-то с ним? Жень, а Жень...
   - Леш, давай потом, а?
   Ладно... Ты ток не растеряй ничё...впопыхах...
   Глянул сквозь дым в дальний угол комнаты. Двое. Сидят. Курят. Разговаривают.
   - ...и курить надо...девочек, - кивает один, седой такой мужик, он закинул ноги на ящик и неторопливо так, с большим вкусом и знанием дела, пускает белый дым к потолку.
   Второй же, отдалённо знакомый, лениво головой мотает и откидывает волосы с лица.
   - Согласен...- говорит. - Но где ж их взять? Девочек? Они стоят...офигенно. Приходится курить мужиков!
   Леш отмахнул рукой дым. Чёт я...чёт я не понял...
   Женька только усмехается, сгребает рюкзак, кофр, жмёт всем руки и - уже практически на пороге!
   - Как я понимаю, Евгений, - седой рассматривает плакат на стене, - до Вас сегодня дозваниваться бесполезно? - в глазах даже сквозь очки блестит заговорческий огонёк.
   Женька мотнул головой.
   - Ага!
   - Fucking a, you're a hot guitar player! - добавляет седой.
   Леший тормознул ЖенькЮ за рукав и, нахмурившись, глянул в сторону укуренных. Жень...
   - Эт вааще кто?
   - Леш...это, - Женька поднимает указательный палец, - Профессор!
   Хм.
   - Хэш хорош для трубки... - рассуждает Профессор.
   - Absofuckinglutely, - кивает Натан.
   Леш смотрит на клубы дыма. Они медленно закручиваются и растворяются, поднимаясь к потолку.
   Порой бывают ситуации, для которых не подобрать слов.
  
   Aced out population кануло в лету как и многое другое. Времена не выбирают, в них живут и помирают, как в песне поётся. Всё когда-то уходит, и это до отврата естественно. И всё было бы круто, да только...fuck...память мешает. Людям. Мы сравниваем. Мы ищем лучшее в прожитом и достаём пыльное и гнилое прошлое из могилы...не понимая, что время, всё равно что море, непрестанно сменяющее волны и забирающее песок с пустынного берега.
   Когда я откопаю из земли все свои скелеты, что похоронил за время битв...к сожалению, не буду знать, что с ними делать. Смогу только перезахоронить. Эй, Леш! Поди, бля, сюда, помоги мне тут... Лопату возьми. Да не ту! Большую возьми. У тя ж силы полно!
   Да. Давай закопаем это тут.
   Ой, Натан, на кой?! Здесь дождь всё размоет...
   Какого мне х..йя, Леш, что его снова размоет! Просто меня он достал уже. Так что роем здесь. Не помню, в какую из битв досталось мне это счастье. Вождь оставил нам по одной своей войне. Наверное, посчитал, что с нас хватит. Лешу - своя, мне - своя. Война. "Послужите себе, большего не прошу...". Только вот...оружие друг другу подкидывать он не запретил. Помогать.
   - Леш... - говорю.
   Он оборачивается. Чего?
   - Спасибо.
  
   ...Иду по полю. Травы наросло...жуть. По пояс. Ладонями дотрагиваюсь до пушистых колосков. Где-то слева - водонапорная вышка. А впереди бежит Галка. Нет - летит. И размахивает свёрнутым полосатым полотенцем, в нём - горсть жёлтой алычи.
   За яблоками мы идём, что у края леса растут. Дикими, маленькими и кислыми.
   Для пирожков.
  

* * *

Если я проиграю эту войну...

то завтра начну другую под фамилией моей жены

  
   На полу. В одеяле. С головой. Хочу сдохнуть. Желательно быстро и безболезненно. Damn it! Даже мокрица знала, куда ей ползти. Я тоже, впрочем, знаю...куда ползти. Только хочется почему-то идти...Шаги вокруг. Где-то у плиты... Здесь есть живые люди? Аля? Как же мне паршиво...
   - Аля...- зову глухо.
   Тишина в ответ настороженная. Как же меня зае..ла тишина!
   - Что? - спрашивает.
   Хм. Ну...
   - Мне помощь твоя нужна, - отрываю голову от одеяла и гляжу на Алик.
   Волосы мешают. Я тут вспомнил, что на мне что-то написано. Я даж не в курсе, что. Не, я, конечно, представляю...и вполне конкретно...Но хотелось бы уточнить.
   Аля смотрит внимательно. Настороженно. Ну, что? Иди сюда.
   - Ближе подойди, я не кусаюсь, - говорю.
   Хотя с чего эт я взял? Что не кусаюсь? Вообще-то даже очень...Стягиваю футболку. Да не смотри ты на меня так - джинсы снимать не собираюсь. Знаю, на меня не похоже, но...всё-таки. Косится опасливо. Но опускается рядом на колено. Интересно, да?
   - Что тебе, Натан?
   Блин, ну и вопросики у вас, девушка! Что мне! Мне всё и сразу.
   - Прочти...- утыкаюсь в одеяло, - пжалуста...
   Молчит. Ну?.. Ну, на плече погляди, а...
   - Хм...
   Снова шаги. Тяжёлые такие.
   - Чё эт вы тут делаете? - Лешаковский бас.
   Ой, ща как отвечу...
   - Поэзией занимаемся! - смеётся Алик.
   Почему это поэзией?
   - Чё? - оборачиваюсь. - Какой ещё...
   - Что это? - ухмыляется Леший.
   Нагнулся и читает. Аля улыбается. Бля, а я?! Эт ничего, что написано на мне?! Ну?!! Читает вслух наконец-то...
  
   Видели всё на свете
   Мои глаза - и вернулись
   К вам, белые хризантемы.
  
   Что?...
   - Похоже на хокку...японское...- говорит Алик.
   Ты...ты не шутишь, басистка?..
   - Кто это тебя так, drunk?
   Любимая женщина... Чёрт, я это вслух сказал?!! Быть такого не может. М-да...по лицам вашим вижу - сказал. Ну и пусть! За окном снег... Снежинки - это лепестки белых хризантем... Так, подумалось почему-то. Ну, что вы ржёте, я не могу хоть раз в жизни правду сказать?..
  

БЕЛАЯ ПТИЦА, или с неба снова падает снег

У царя России Николая

На плече - дракон,

Кто колол тогда - никто не знает,

Царь-то был - ого!

   Тьма разверзлась, и из подвала вынырнуло нечто. Бледное, с длинными крашеными в чёрный волосами, в чёрном же развевающимся плаще и высоченных гадах с шипами во все стороны. Блеснуло огромными, на полгруди, знаками анкха на пару с пентаграммой, испепелило взглядом и прогрохотало мимо тяжёлыми сатанинскими шагами...
   Натан подозрительно покосился на Алик: а ты уверена, что нам...сюда?
   - Прямо по курсу, - усмехнулась Аля и показала туда, вниз, во тьму...
   Хм...Нат пожал плечами. Ну, ладно. Ступеньки были каменными, узкими, скользкими почему-то, а корявая надпись сажей над дверью гордо возвещала: "Салун". Синий сумрак вперемешку с белым густым дымом заполнял подвальное помещение, тянуло готическим роком, сильно пахло табаком и чем-то пряным...опиумом, что ли?..
   - Что, - коварно шепнула Алька через плечо, - страшно, drunk`ер?
   Fuck, Нат плюнул, вздрогнув от неожиданности. Аля...блин!!..
   Внутри темно, сыро, над потолком грустно покачивается голая грушевидная лампочка, тусклый желтоватый свет падает на противоположную стену, освещая табличку: "Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмён. Я Господь. Левит 19:28".
   - Бля, - непроизвольно вырвалось у Ната.
   Послышался грохот двери, ударяющейся о стену, грозное ворчание сквозь ударившую по ушам жёсткую готику и вдруг - радостный крик:
   - Девочка моя пришла!
   Алька, улыбаясь, призывно дёрнула Натан за рукав и решительно пошла по коридору на крик.
   - Здравствуй, моя девочка!
   - Здравствуй, Чародей!
   Натан стоял и молча щурился, пытаясь хоть что-то разглядеть. Потом из тумана вышел высокий...хотя, нет...скорее очень худой и длинный, как Кощей из детской сказки, мужик... Весь угловатый, состоящий, казалось только из костей и бугристых мышц, он по-отечески обнимал Алик за плечо и радостно улыбался. Чародей. Глаза непонятного прозрачного цвета очень выделялись на жёстком остром лице и смотрели пристально. Пронизывающе. Словно испытывали, проверяли на прочность. Седая щетина...глубокие морщины на лбу...и длиннющая коса из серебристых седых волос до поясницы...
   Чародей довольно вежливо поздоровался, протянул крепкую костлявую руку Натану и пригласил в мастерскую. В татуажную берлогу. В логово. Переступил через порог - и ты во власти этой атмосферы...Дым, запахи краски и чего-то горелого, музыка, настраивающая на суицидальный лад, стены, выкрашенные чёрным...
   Нат засунул руки в карманы и огляделся.
   Здесь не просто работали, здесь жили. Дым - сигарный, причём, сигар хороших, горелым несёт от забытых в микроволновке бутербродов, музыка трещит из динамиков, умело расставленных по углам, чтоб эпицентр звука приходился как раз на рабочее место... Стены изрисованы аэрозольной краской, справа, частично закрывая огромные буквы LSD, висит старенький Ramirez. А поодаль - потёртые плакаты со знакомыми лицами... Джимми Хендрикс, Толик Крупнов и...
   - Кто это? - Натан кивнул на синий плакат в углу.
   Чародей о чём-то оживлённо беседовал со "своей девочкой", которая уже успела удобно устроиться в большом бордовом кресле, и ответил не сразу. Поглядел из-под густых седых бровей...блеснул на его шее кельтский крестик...лоб сморщил и сказал укоризненно:
   - Это вообще-то Паганини...
   А-а...ясно. Скрипач.
   Противоположная стена была вся в рисунках, эскизах татуировок и росписях каких-то людей, которые, видимо, побывали здесь и посчитали нужным это столь значительное событие увековечить. Драконы...красные, жёлтые, чёрные...извергающие языки пламени...змеи, шипящие и извивающиеся...волки с зеркальными глазами...когти и зубы...порванные звенья цепочки...силуэты танцующих деревьев...глаза...руки... живые, извивающиеся гитары... Ну, вообще-то, было красиво. Надо признать. Как в сказочном лесу. Не знаешь, что встретишь за следующим танцующим деревом. Поэтому любуешься окружающим, но...идёшь вперед с опаской...
   А ещё там дорога была. Из потрескавшихся каменных булыжников...с отколотым кусочком бордюра...с парой-тройкой луж...и белым пером, упавшим, наверное, с пролетавшей мимо птицы. Казалось, его сейчас унесёт ветер. Не дышать... Дорога уходила вдаль, скрывалась в сером тумане несуществующего пространства...
   - Хочется пройтись?
   А?
   Чародей усмехнулся. Он стоял рядом с Натаном и тоже глядел на нарисованную дорогу. Мечтательно. Сложив длинные сильные руки на груди. Левая - вся в рисунках, что-то явно на библейскую тему, правая - абсолютно чистая.
   Пройтись по дороге?
   - Да, - кивнул Нат, - здорово было бы...
   Чародей грустно улыбнулся. Здорово...вот так, просто посмотреть, конечно, здорово. Если не думать, что по той дороге когда-то ушёл близкий, родной человек... ушёл насовсем...в никуда...
   - Так! - Чародей с готовностью потёр ладони, - Что делаем-то?
   - Вот, - Алик протянула ему квадратный листик бумаги со стихами.
   Мастер поморщился:
   - Текст?
   Ага.
   Чародей не особо любил тексты. Легко это - накарябать буквы...точки... запятые...знаки восклицательные...всё ровненько так, прям по линеечке...твёрдой рукой провести - и готово. А дорогу...дорогу как словами выразить?.. Он ещё раз мельком глянул на неё, потом на бумажку. Хорошо.
   - Шрифт надо выбрать.
   Усадил Ната за стол.
   - Острое что-нибудь... - сказал тот, уперевшись кулаком в щёку.
   - Цвет? - Чародей готовил инструменты.
   - Чёрный, конечно.
   Что за глупый вопрос...
   - Чёрный...чёрный... - пробормотал тату-мастер, раскладывая на полотенце свой инструментарий и насвистывая, - Все почему-то выбирают чёрный, а в соответствии со скандинавскими магическими...тэк-с...где у нас тут спиртик был...магическими хекс-знаками, чёрный сулит смерть...ага, вот он, родимый...
   Натан усмехнулся, гладя на Алик. Девушка с интересом листала тату-каталог, перебросив ноги через подлокотник кресла.
   - А я скандинавам не верю, - сказал он.
   Алик фыркнула и показала язык.
   - Оч зря, - Чародей аккуратно расстелил салфетку на столе и положил перед собой листок со стихами. - И где будем это писать?
   - На спине, - ответил Натан.
   - Тады разворачивайся, брат!
   Нат развернулся, стянул с себя свитер и футболку. Хотел запульнуть ими в Алик, но даже предварительный прогноз последствий такого необдуманного поступка ужаснул. Эх, ладно...Северная женщина. Сидит, блин, листает журнал. Почему, глядя на неё, всегда хочется сделать какую-нибудь гадость, а? Сотворить что-нить...этакое...
   - На плече или от плеча до плеча?...- Чародей приготовился к дезинфекции рабочей поверхности.
   Ух ты...что-то я не подумал об этом. Пожалуй, второй вариант.
   - Да, ты, я вижу с иглами уже знаком... - голос Чародеевский сзади.
   Что? А-а...ну, да. Немного.
   Натан поглядел на свои руки. Как это называется, обратная сторона локтей? Или просто - обратная сторона...Алик бросила быстрый ничего не значащий взгляд и снова углубилась в чтение и рассматривание картинок. Надо отдать старику должное: он всё-таки был талантлив. Настоящий художник.
   Чародей куском бинта, смоченным в спирте, протёр Нату спину и взял маркер для предварительно наброска. Холод испаряющегося с поверхности кожи алкоголя, лёгкий чуть едкий запах...
   Чёрт, а как выглядят хризантемы? Я не помню...
   - Аленькая, - сказал Чародей, - ты кофейку попей. Долговато будет... У меня вон египетский есть и перец к нему красный, - довольный, он улыбнулся девушке. - И, радость моя, саундтрэк щелкани там, пожалуйста, поприятней...
   - Ура, Чародей, - обрадовалась Алик, - я уж испугалась, что ты совсем в этой готике погряз!...- направилась к стерео. - Что тут есть?
   Так...так...Логово огласил пронзительный гитарный рёв... О, то, что надо!
   Натан лениво обозревал стену напротив. А мне кофе? Что?.. Как нельзя? Почему нельзя?.. А? Какие реакции? Сосудистые... Блин. Ну, вы даёте... Ладно, потерплю.
   Рядом с плакатом, изображающим целую галерею Gibson`ов, было написано: "Я непременно буду художником!", и подпись ниже: "Адольф Гитлер". Гхм... Лучше смотреть куда-нибудь в другую сторону. На Алик, например. Чёрт, интересно, а насколько это больно вообще, а?.. Спросил. В ответ получил громогласный Чародеевский хохот и хитрую улыбку Скандинавки. Лиса...
   - Не-е-е... - посмеивался сзади татуировщик, - не больно. Как девственности лишиться.
   - Э-э...да?
   -...чем быстрее, тем болезненнее, - добавил Чародей, разрисовывая спину Натана фломастером.
   Ага. Умники.
   - Аль, - позвал Нат, - насколько больно?..
   Алик прикрыла лицо журналом - она смеялась.
   - Drunk`ер! Тебя какая именно боль интересует?
   - Блин, Аля!.. Ну не...
   Усё. Вааще молчу. Буду только орать. Шучу. Не буду. Мне как-то по фиг...
   - А если серьёзно? - не выдержал.
   На глаза попалось новое настенное высказывание: "И Начикетас сказал: Земные ценности непостоянны, а истинной сути нельзя достичь, пользуясь непостоянными вещами. Но я принёс непостоянное в жертву огню Начикетаса и достиг этим истинной сути"...
   Бля.
   - Серьёзно? - переспросил Чародей. - Если серьёзно, то чем ближе к кости, чем больнее. Спина в этом плане - нормальный вариант. Если позвоночник в расчёт не брать...
   - Что не брать? - чуть обернулся Натан.
   - Ничего...эт я так. Ты не боись, боец, я дохтур...
   - Патологоанатом, надеюсь? - усмехнулся Нат.
   - Не, отоларинголог.
   - Кто?!
   - Сиди-сиди, брат, не дёргайся. У мя усё по правилам: иглы, перчатки - всё одноразовое, - Чародей усмехнулся. - Как жизнь!
   Гхм... Там, в динамиках, гитара сорвалась на отчаянное соло... Алька оторвалась от каталога и, затаив дыхание, стала слушать. Глаза - в пустоту. Просто в никуда, они сейчас не особенно и нужны. Нужны уши...чтобы слушать...и чтобы слышать...
   - Четыре строки, - констатировал Чародей, оценивая эскиз.
   - Нет, - Нат мотнул головой, - надо три.
   - Почему именно три?
   - Это хокку.
   - Бл..дь, - развёл руками татуировщик, - мож те ещё иероглифами написать, а?
   - Три строки, - настойчиво повторил Натан.
   - Лады, - усмехнулся Чародей добродушно, - Тэк...хаэр в сторону, буде добры...
   Всё когда-то происходит в первый раз. Нет, наверное, не всё. Что-то может и не произойти совсем. Никогда.
   - Аорита! - сказал Чародей и удалился в соседнюю комнатушку, прихватив полотенце.
   Что?
   - Сейчас придёт, - кивнула Алик Натану. - "Аорита" значит "минуточку"...Он за иглами пошёл.
   Грамотеи, блин. Натан упёрся кулаком в другую щёку и глядел на Алик.
   Что тебе, drunk`ер?
   Ничего. Так...
   - Жалко мне будет с тобой расставаться, скандинавская ты женщина...- сказал.
   Алик прищурилась подозрительно. Что там бродит у тебя в безумной голове, а? Почему тебе спокойно не живётся?..
   - А как у вас на творческом фронте дела, Аля? - Чародей вернулся с какими-то блёстящими коробочками. - Что-то я про вас не слыхал давно. Раньше всё "Ветра", "Ветра"...
   - Трэш, Чародей, - вздохнула Аля. - Мы играем трэш...Кстати, у нас концерт недавно был! Ты хоть бы иногда из берлоги своей вылазил!..
   - Всё равно всё из панка пошло, - отмахнулся мастер. - Готик - и тот...
   -...поглядел бы на нашего гитариста нового... - протянула Алик задумчиво.
   - А чё, хорошо играет? - Чародей подкручивал винтики на держателе тату-машинки.
   Аля улыбнулась, вспомнив...
   - Насчёт играет, это я особенного ничего не скажу...а вот на сцене смотрится эффектно!
   Голым. Ха!
   - Скандинавка...- тихо зарычал Натан.
   Чародей усмехнулся:
   - Ты, что ли скандинавка, Алька? - спросил он. - Не... Скандинавы, норвежцы там всякие, шведы...все они к тату испокон веков относились очень настороженно... Чё? Чё ржёте-то?.. Хм...- Чародей вставил иглу и подключил готовую машину клип-кордом.
   Нат чуть обернулся на звук. Сейчас будет мясо.
   - А кто там ещё был? - спросил Чародей, вонзая иглу в кожу. - На фёсте?..
   Натан поморщился. Ой, бля... Твою мать!!!..
   - Много разных... - ответила Алик. - Эти были... "Туманные...", которые альтернативу играют.
   Твою...мать!!!
   - Ай... - Чародей чуть поправил машинку, чтобы игла входила строго перпендикулярно. - Альтернатива - та же инди! Фигня... Вы альбом думаете писать?
   Алик отложила журнал прочь, глянцевые странички немного хрустнули. Думаем. Конечно. Блин...
   Чародей прижал машинку ближе к коже, чтобы загнать краску поглубже, и похвастался Алик:
   - Я у ся "магнум" завёл недавно!
   - Круто! Он же дорогой...
   - Ну, что поделаешь... Дорогая игла, зато хорошая, широкая... Так что приходи ко мне. Нарисуем что-нибудь...красивое. И Лешего приводи, - покосился на Алик и рассмеялся.
   Алик головой покачала. Лешего... Не. Не пойдёт.
   - Слушай, - обернулась к Чародею, - сатанисты к тебе зачастили? Ну, мы там, на лестнице, натолкнулись на одного в высшей степени...
   Чародей отмахнулся левой татуированной рукой.
   - Да вааще! - воскликнул возмущённо. - Пришёл парень cover up делать...бля...
   Замолчал, прицеливаясь иглой...
   - Ну? - спросила Алик. - И что дальше?
   - Ой, Аля...- покачал Чародей седой головой. - Я ему предложил это на лбу выбить, но он почему-то отказался...
   Алька усмехнулась. Да, извращенцев хватает, что правда, то правда...малолетних глупых детей, которым обязательно нужна в этом мире какая-то зацепка...вера во что-то...знаки...отличия...внешние атрибуты силы, которой нет внутри...
   Натан рассматривал инструментарий. Делать больше нечего... Какой-то седой безумный урод втыкает тебе в спину металлическую иглу со скоростью... Кста, а какая у иглы скорость?
   - Ну... - протянул Чародей, - современная машинка даёт где-то до трёх тысяч ударов в минуту...вертикальные поступательные движения...
   Круто.
   -...Американская машинка, О`Рейли, все они в принципе по одной схеме делаются... А раньше, - усмехнулся мастер, - раньше в России использовались дешёвенькие тайваньские... Пакость страшная!
   - Неправда, - тихо буркнула Алик.
   Она помнила одну тайваньскую машинку...и её след на своей руке... Неправда...
   - Ну, мож и не все, конечно... Всё ведь от профессионализма зависит...
   Fuck in...!! Натан поморщился. Урод... Это, наверное, как раз кость...
   -...в последнее время появились хорошие индукционные...- продолжал Чародей.
   - А в чём разница? - спросил Натан.
   - Роторная машина больше для тонкой работы подходит, а боёк индукционной - штука более универсальная...
   Игла - под кожу...оставляя несводимый след...краску...штамп...клеймо...память?
   Алик, сдерживая улыбку, поглядела на Натана. Интересно, как он, а? Ему ж больно. Знаю, что больно. Сидит, стену рассматривает, баночки из-под краски... По выражению лица не понять, насколько ему...хорошо. Уже совсем или пока ещё жить можно. А мож ему и правда не больно?.. Викинг же.
   - Ты живой, drunk`ер?
   Покосился, сдувая волосы, упавшие на лицо. Хм...кактус ты, Натан. Колючий кактус. Почти всегда. Сначала уколешь, а потом извиняешься. Впрочем...не все ли мы делаем так?...
   Натан взял серебристую баночку из-под краски и, уперевшись в лоб большим пальцем, стал внимательно изучать, что на баночке написано. Надпись практически стёрлась, что-то похожее на "Дьявол"... А ещё многочисленный состав...рекомендации по использованию и строгое предупреждение: "Использование общего наркоза в тату-салонах запрещено!". Да кому он нужен...это наркоз...кокс...
   - Там бред пишут, - кивнул Чародей, - Самое то, это когда в качестве пигмента используется сажа, смешанная с сахаром и пеплом и разведенная в моче...
   Чего??!! Нат непроизвольно дёрнулся, игла наклонилась, и стало намного больнее. Чёр-р-рт!! Ладно...сижу...тихо...
   - ...а для цветной татуировки используется паста из стержней шариковых ручек - в тюрьме так делал...- продолжал Чародей.
   - Fuck! - тряхнул головой Натан, всё-таки краска ему не давала покоя. - Какая ещё...моча?!
   Смех. Смеются, блин, злые люди. Надеюсь, пошутили... Шариковые ручки? Чё, правда, что ли?
   - Да-а, - протянул мастер со знанием дела, - Но эт в тюрьме. Там дефицит. Большинство же приличных красок разбавляют дезинфицирующей жидкостью...спиртиком... глицеринчику добавляют, гликоля там, листерина... Для стойкости.
   Игла - под кожу правой лопатки...Каждое прикосновение очень явственно чувствуешь... Нет. Это только кажется. На самом деле ты ощущаешь лишь общее жжение...
   -...вот Аленьке я краску на гликоле делал...
   Ага...
   Жжение и мерное постукивание иглы. Пробивай...разрушай... Может крылья вырастут наконец, а? Сколько их ждать?
   - А почему старые татуировки синеют? - спросил Натан, вспомнив давно мучающий вопрос.
   - Потому что делали их раньше чертёжной тушью, а тушь расплывается со временем, - сказала Алик.
   Хорош кофе с перцем... Сильный, крепкий, горячий, горький...
   - Аля, мож мне глоток дать, а? - Чародей вроде как начал вторую строчку. - Ой, спасибо...
   Эй, Алька!.. А я? Ну, ладно, ладно... Только по голове не бей. Нашла слабое место, тоже мне...Нельзя так, нельзя...
   - Мне больше по душе старые мастера, - продолжал Чародей, - они краски делали с помощью минеральных пигментов...оксиды железа, меди, титана...
   На столе написано чёрным перманентным фломастером: "Если б я мог стать мудрее! Если б я мог стать мудрым вполне, как змея моя! Но невозможного хочу я; попрошу же я свою гордость идти всегда вместе с моим умом! И если когда-нибудь мой ум покинет меня - ах, он любит улетать! - пусть тогда моя гордость улетит вместе с моим безумием!"...и нарисованы две сплетающиеся кобры...такие же кобры - на левой руке Чародея.
   Музыка стихла, подарив несколько минут тишины. Алька вставила новый диск и вернулась в любимое кресло. Натан закрыл глаза. Мысли как-то путались...Отчего? Почему?.. Темно стало и жутко. Внутри. На одну ничтожную секунду. Поймай её за хвост...секунду...мгновение... И дорога зовёт. Каменная, из потрескавшихся булыжников. Манит. Не, всё это бред сивой кобылы. Чё там секунда? Поймай её, расспроси, в чём дело...Убей, если не расскажет...
   - Хорошо получается, - кивнул где-то сзади Чародей, довольный своей работой. - Ярко, остро, с лёгким готическим настроением...
   Ага... Как вечное напоминание. Которое самому владельцу не видно - ибо на спине. Но это не важно, совершенно никакого значения...
   - Устала девочка... - тихо сказал Чародей.
   Что?
   Он кивнул на Алик. Алик уснула. Как сидела, перебросив ноги через тряпичный бордовый подлокотник, так и уснула...облокотилась о широкую спинку и утонула в кресле...
  
   - Басистка... - Нат осторожно тронул девушку за плечо. - Эй, Алька...
   - Не буди, - сказал Чародей, складывая инструменты, - пусть поспит. Пошли лучше на улицу - покурим...
   Пошли...
   При выходе из логова нацарапаны слова: "Сам себе господь"...
  
   Алик потерла глаза, приходя в себя. Как же тут тепло и уютно, в этой Чародеевской берлоге, чёрт её возьми! Но пора возвращаться в свою. Улыбнулась, огляделась... А мужики куда делись?..
   Дверь скрипнула, на пороге появился сначала Чародей, немного продрогший от холода, следом за ним - Натан.
   - Ну? - Аля прищурилась.
   Нат усмехнулся. Ага. Ритуал окончен. Что? Показать?.. Во.
   Алик одобрительно хмыкнула. Ничё так получилось... Немного агрессивно, вызывающе, чёрные острые буквы... Но...этому вредному drunk`еру, надо признать, идёт...
   - Короче, - давал наставления Чародей, - картинка "дышать" должна...А вообще, заживёт на тебе быстро, как на собаке. Но месяц поноет немного - эт я гарантирую...
  
   На улице похолодало. Алик застегнула молнию до самого подбородка и обернулась на татуированного. Он шёл в одной футболке, обдуваемый хитрыми ветрами грядущей зимы, а куртку в руке держал. Мокрые снежинки, как перья сказочной белой птицы, падали на плечи, волосы, лицо...он щурился... Холодно? Бр-р-р... Но уж лучше пусть будет холодно, чем больно от жёсткой куртки по травмированной спине. Бедолага...
   Натан поглядел на Алик, улыбнулся лукаво.
   - Оказывается, это больно - жить, - сказал он весело и поморщился.

NEED FOR SPEED

  

Если ложью стало слово "жизнь",

Вспомни про заветную мечту:

Вырви тормоза и разгонись,

И лети по трассе в пустоту.

  
   ...Господи! А как невинно всё начиналось!..
  
   - Э-э-э-э... - Нат засунул руки в карманы и как-то весь съёжился, - Мы её чё, угоняем? - спросил осторожно.
   Леший, бля!! Мы её чё, угоняем??!!!.. Ты...рехнулся, брат?! Зачем?!
   - Заткнись! - зашипел зло Леш. - Поди вон, в сторонке постой...
   Нат, блин! Не, я ща у хозяина спрошу разрешения покататься!!!
   - А сигнализацию ты отключил? - голос сзади взволнованный.
   Бл..дь!!!
   - Пошёл на х..й! - рыкнул Леший.
   Ну, за угол, то есть. Там меня и жди! Нет тут сигнализации. Вчера сняли. Чтоб я её угнал и убил. Иди...покарауль. НИчего, правда, караулить, но ты всё равно иди.
   - Бля...
   - Пошёл отсюда на х..й!!
  
   Я давно этого не делал. С тех самых пор...
   Кровь лихо несётся по телу. С ума сходит. Застоялась. Не пробила б мне вены-капилляры и не вышла наружу... Хотя, зачем это ей? Не та это кровь, чтоб виноград питать. Негодное, кислое вино получится. Не пейте такого вина.
   Замок сдался легко. Совершенно. Ждал он меня, что ли?.. Ждал, конечно. Красивая ты... Не грусти, девочка. Мы напоследок дадим всем прикурить. Согласна? А то!
   Ну, не дрожи, рычи осторожно, ровно...так...панель у тя какая, блин...с ума сойти можно. Да знаю я, знаю - это всё внешнее...главное - внутри. Как всегда.
   Чья ж ты? И в чём виновата?
   Знаешь, умирать надо по полной. На максимальной скорости, не контролируя ни себя, ни...ничего не контролируя. Рычаг дёрнул - и улетел. Медленно - значит мучительно, долго и...нудно.
   Скорость. Она у всех по жизни разная.
   Ну, что? Потанцуем над разделительной полосой?!
   - Где потанцуем? - Натан запрыгнул на сиденье.
   Хмурится. Глядит на меня волком. На-а-ат...ты вроде как просил научить тебя водить?..
   Ну, типа да.
   Ну, типа садись за руль. Она...завелась уже.
  
   - Леши-и-ий! Ты что творишь, мать твою?! Это ж...встречная полоса!!.. Отпусти руль!!
   Ага! Щазз! Рулишь ты, брат, как...кхм... Стыдно, блин, братом называть!!
   - Леши-и-ий!!..
   Ха! Чё, боишься?!! Страшно? Неужели ты никогда...не ездил по встречной?!
   - Тормози-и-и!! Сволочь! - орёт.
   - Тормоза придумали трусы!! - ору в ответ.
   - А-а-а!!..
   Тьфу на тебя! Ты б ещё, бля, отвернулся, за рулём сидя! Кто ж глаза закрывает, когда перед ним фуры сигналят и в сторону разъезжаются?!
   - С-сука!!
   А ты как хотел? Ой, бля, пошёл на х..р, давай двигай в сторону, я за руль сяду.
   - Чё?!.. На ходу?!
   Нет, брат, - на лету! Отпихиваю его на соседнее сиденье, спотыкается там обо что-то, падает, лбом о приборную панель ударяется... Кричит истошно, мне его вой прямо в мозг ввинчивается.
   А впереди огни. Жёлтые вроде бы. Они глаза режут, и все напрочь белыми кажутся. Огнём. Самым горячим на земле. Мне тоже очень-очень жарко.
   - Райде-е-ер! - кричит Натан. - Ты - козз-зё-о-ол!!
   Со спинки сиденья съехал, голову руками закрывает, а кроссовками - прямо в лобовое стекло упёрся. Урод. Страшно ему. За свою паршивую никчёмную жизнь. Трус. Ты как меня назвал?..
   Какого...ты за руль хватаешься?!.. Получите - распишитесь! В морду!
   - Оглянись назад, Натан! - ору, на газ жму. - Там никого! За нами никого! Они нас потеряли!
   Смотрит на меня бешеными глазами.
   - Кто?!
   Они...они все.
   Да катись ты отсюда, коли боишься! Вали! Давай, ур-р-род! Но только - на ходу! На ходу!! Я те даже дверь открою...
   Магистраль несётся, вся перед глазами смешивается, сливается. Серое что-то...и ветром прямо в лицо дунуло. Я руль одной рукой держу. Левой. Я не боюсь - она меня слушается. Может...ей нравится подчиняться мне? Или нет...быть со мной?
   Захлопнул дверь этот придурок. Замолчал. Отвали, брат, мне сейчас не до тебя...
   Кто-то впереди. Он первый свернёт.
   Прости, девочка. Надо так. Сейчас тебе хорошо - я это чувствую...
   Он свернёт.
   ...а вот за потом - прости. Я силён, груб...знаю...
   - Леш! Сворачивай, ч-ч-ёрт!.. Свора-а-ачива-а-ай!!
   ...неужели ты...уже влюбилась в меня? Ты - живая. Ты - живая, кто бы там что ни говорил. Знаешь, они просто чувствовать не умеют. Они тупы. Глупы. Это они - машины.
   Этот? Боится он. Очень. У него это впервые.
   Смотри - начался дождь. Но нам ни к чему дворники. Ты сама видишь всё за меня...
  
   Потанцуй со мной немного...
   Потанцуй в последний раз.
   Погаси свою тревогу
   Отпусти себя... Сейчас.
   Да, чужой... Немного грубый.
   Обезумевший и...
   Тебе нравится?! Я? Глупый?!
   Хорошо.
   Тогда - за нас!!!
  
   Будет страшно. Будет больно.
   И победа без наград.
   Соблазняю. Детка, вольных
   Не бывает на земле.
   И нет преград.
   Мы - на трассе... Время диких
   Наступило.
   Всем отставшим - пыль.
   И град.
   Небесам, что заслонили
   Звёзды -
   Ошалелый пьяный мат.
  
   Потанцуем, ночью, детка?
   Потанцуем под дождём?
   Пуля, пущенная метко,
   Обезумевшим вождём
   Не достанет. Мы - по встречной,
   Мы - тараном, мы - пройдём!
   В жизни, знаешь, всё не вечно,
   Следуй, детка, за огнём.
  
   Ты увидела границу? Где?
   Разбей её собой.
   Отпусти из рук синицу.
   Отпусти. Я - за грозой.
   Разогнались. Кровь по венам.
   Тормозить? Да ни-ког-да!
   Лучше...по тропинкам белым...
   Напоследок... Ты и я.
  
   Не догонят. Слишком низко...
   Слишком...близко полоса!..
   Ослепляющая искра
   Разделила небеса...
   Чёрным дымом стала вера.
   Песни, чьи-то чудеса -
   Пеплом, серым жарким пеплом...
   Что нам чьи-то голоса?..
  
   Потанцуем напоследок?
   Потанцуем?
  
   - Леши-ий... - зову осторожно.
   Леш, пошли, бля, холодно тут торчать! Ну, давай, поджигай её уже, а! Зар-раза ты. Ну...жги. Чего ты сидишь на траве? Мы ж её разбили уже. Почти совсем.
   - Отвали, Нат.
   Неужели ты, бл..дь, не понял ничего?..
   - Не отвалю.
   Тьфу!! Достал. Уйди. Отмахиваюсь от него. Мне...поговорить с ней надо.
   Ладно. Отхожу подальше, туда, к дороге. Мокрая она, дождь-то льёт... И на меня - тоже. И под футболку - по спине. Кроссовки хлюпают. А мне плевать - я на Райдера смотрю. Зря я...он ведь обязательно спросит, с какой радости я его назвал так. Откуда. Я. Знаю. Да я, Леший, и не знаю, собственно, ничего. Просто я однажды на гитару бренчал, а ты на полу уснул...там...в углу...на тех мешках, что Фокс притащил. И снилось тебе что-то.
   Ну, бля, Леший, мож мы всё-таки пойдём, а? Не, не реагирует.
   - Леший!
   - Вали, Нат! Ва-ли!
   Не понял, почему эт?..
   Я...себя убиваю...
  
   Плюнул. И руки о джинсы вытер. На светлой ткани появились ещё пара грязных жирных линий. Смотрит на меня, как на... Не знаю. По х..й. Чёрные клубы дыма поднимаются к небу. Гарь. Гарь и вонь. Как в аду, наверное. Никакой дождь пожар этот не потушит.
   Жутко так глядит на меня. Хмыкает. Поднимает что-то с земли, суёт в карман, морщась от боли - горячее видно. Очень. Рукам, значит, больно.
   - Пошлю ща. Тебя, - толкает в сторону дороги. - Нат, не только посылать надо, но и направление показывать.
   Бля. Ле-еша-ак!..
   Молчит. Жуёт травинку. Скривившись, наступает на коробок. Из-под спичек. Их там три всего было. Осталось - две...
   Специально наступил.
   - Закурить дай, - руку протягивает. Не для того, чтоб помочь подняться на склон, а за сигаретой. Ну...у меня нет. Обычных.
   - Давай, бля! - из под бровей смотрит.
   На. И зажигалку.
   Затягивается. Не сильно.
   Пока он курит, пытаюсь взобраться на эту чёртову дорогу. Поскальзываюсь на мокрой траве. Бл..дь! И еду...вниз...на заднице по грязи. Fuck!
   Усмехается. Ловко хватается за тонкие стволы деревьев и - уже наверху. Я на него гляжу и мне не смешно - да плевал я, что в луже лежу, в болоте практически - мне почему-то просто не смешно.
   Леший, бля! Я думал, я один такой ё..тый. На тебя-то что нашло, а?!
   Эй, на хрен тебя, куда ты меня тащишь, я тока... Эй! Стой, брат! Ты...ошалел? Куда мы идём-то?
   В бар. Первый раз этот бар вижу. А ты, по-моему, не в первый... Тебя тут, чё, знают? Не. У тя просто рожа доверие внушает. Всем.
   Какой-то лысый мужик перегораживает мне вход.
   - Он со мной, - зло бросает Лешак. Нога убирается, и открывает дорогу в прокуренное помещение, полное людей неопределённого рода занятий и ориентации.
   - Пиво, - кивает Леш. В сторону куда-то глядит. Думает о чём-то.
   Ты тут чё, бывал раньше?
   - В прошлой жизни, - шипит, сплёвывая - когда врезались, он об руль губы разбил.
   Ледяное пиво. Если честно, мне и так не жарко. Да меня колотит просто! Не пойму, правда, от чего больше: от холода или...
   Девушка. У стойки, недалеко. Смотрит на нас в упор. Такая уверенная в себе особа.
   Хороший бар. По крайней мере, здесь не спрашивают, сколько тебе лет.
   Леш не выдерживает и идёт к ней. С коньяком и чем-то лимонно-шоколадным. Разговаривает. Улыбается. И она тоже - улыбается. Как тебе это удаётся, а, Леш?
   Карябаю на стойке слова... Танец над встречной полосой. Плевать, что не видно ничего. Это вам не видно.
   Ясно. Ей не мы нужны, а деньги наши. Девушка! Откуда у нас деньги?! Вы только гляньте... Э-э, Леш, я чёт не понял... Ты будешь ей платить?! На кой... Бля. Что? Я не понял, ты заплатил ей, что ли?
   - Пошли...- кивает мне.
   Куда?!
   - Опять боишься? - щурится на меня.
   Б..дь. Да пошёл ты!.. Пинает меня к выходу. Типа, вместе пойдём. Леш, бля! Я-то вам зачем?! А?.. Да мне холодно просто. Да ни хрена я не боюсь!!
   Это не дома. Это - сбитые с колеи маленькие вагончики. Тёмные. Здесь что, бля, живут?
   Живут. Девушки. На Лешего оборачиваюсь. Сегодня, брат, странный день. Я тебя не узнаю.
   Морщится. Типа не до меня.
   Она - миниатюрная такая...маленькая...кругленькая... Везде. Смуглая, словно у неё дома солнце ночует. Смешливая, волосы длинные тёмные, красной ленточкой перетянутые.
   Леший не стал даже здороваться. Здесь, наверное, не принято. Сразу - в комнату.
   Вот же...fuck. Да я ж, блин...смотрю на них! Бля!
   - Ты ещё скажи, что не понравилось... - прохрипел Леший, отпуская её.
   Она, всё ещё тяжело дыша, провела по его плечам острыми ногтями, оставляя на коже новые медленно наливающиеся кровью, царапины.
   - С тобой? - слышу, как шепчет ему на ухо... - Не прибедняйся.
   - Ну, не с ним же!..
   Вместо ответа она сползает ниже по его телу...
   Ой, бля, пошёл-ка я отсюда...
   - Эй! Ты уходишь?
   Она уже смотрит на меня. С пола. Сидит рядом с Лешаком и смотрит, не торопясь поправлять распахнутый им халатик.
   - А он не убежит? - кокетливый взгляд.
   - Сама у него спроси, - фыркает, застёгивая ремень.
   Ах вы...гады. Зачем спрашивать-то? По мне что, не видно?! Что не убегу.
   Лешак смотрит на меня, ухмыляется. Поднявшись с пола, кивает девушке и лезет ко мне в карман.
   - Леший! - шарахаюсь от него.
   Он только щерится. Вытаскивает из пачки сигарету и уходит на кухню.
   А она тянет меня за рукав. Чувствую, как ногти, красные, как и проступающая из-под них кровь, впиваются мне в спину.
   Fu-u-uck!!.. Леший, ты умеешь...выбирать женщин.
  
   Сидим. Курим. Я и девушка-успокоительное.
   - Тебя как зовут? - спрашиваю.
   Улыбается и пепел с сигареты на пол стряхивает.
   - Меня не зовут... - смотрит через открытую дверь в комнату. - Ко мне приходят.
   Ага. Ясно.
   Там, в комнате, на диване, Леш. Он спит. То зовёт во сне мать, то какого-то Хантера вспоминает. И иногда снова - Райдера. Она ёжится всегда при слове "Хантер". А я молчу. Да, собственно, что мне говорить-то?
   А ещё Лешак порой дико воет во сне. Но ни я, ни она не будим его. Со своими кошмарами надо, как с женщиной, ночь переспать.
   И не раз.
   Бледная она такая.
   В окно стучат капли дождя. Сильно. И ещё по жестяному подоконнику. На стене - картинки, вырезанные из журналов и приклеенные, как попало. Девушки. С цветами. Одинокие, это по глазам видно.
   А за окном - грязь.
   - Сволочь он, - говорю.
   Недоумённый взгляд. Потом она хмурится, но её лицо становиться не сердитым, а...обиженным.
   - Почему? - стучит сигаретой по краю кружки. Там - недопитый холодный кофе.
   Пепел опускается вниз, к самому дну. Почему-то.
   Пожимаю плечами.
   - Пришёл. Меня привёл.
   Она кивает на окно. На подоконнике, рядом с каким-то растением - лампа. Алая. Сигнальная. Как в такси. Это значит "занято".
   - Не он, так кто-нибудь ещё. Сейчас редко бывает, чтоб никто не приходил.
   Бля. Вот так. Занято. Красный свет. Сейчас, говоришь? Что, время какое-то особое? Переменчивое. Неспокойное.
   - Мы, - говорю, выдыхая дым, - сегодня могли кого-то убить.
   Молчит. Похоже, ей всё равно.
   - И себя тоже, - продолжаю.
   Поднимает глаза. Смотрит на меня, словно и так всё знала, а я тут...глупости говорю. Очевидные вещи. Какой смысл?
   На плите - кастрюля. С макаронами, сваренными ещё вчера утром и дико солёными - пробовал. Потому что очень хочу есть. И выпить. Правда, мне уже совсем не холодно.
   Она встаёт и тянется к шкафчику. Медленно, наслаждаясь движением. Халатик скользит по ногам вверх... Оглянись, а... Так он...ещё выше задерётся... У тебя ноги...красивые... Уф-ф-ф...
   Сахар достала, в ложку насыпала и над огнём его держит. Жжёт.
   - Воды налей в кружку, - говорит. - Да не в эту! В ту...
   Иду мимо неё к раковине. Отстраняется, будто...не было ничего. Стыдно ей, что ли, не пойму. Наверное. Почему? Это же естественно... Вроде как...
   Зашипел в кружке жжёный сахар. Брызнула вода.
   - Ау!
   Больно ей. Беру руку и целую ожог. Прижимаю её к столу. Ловлю стук её сердца. Руками. На груди...
   Ложка - на пол...
   - А-ААА-А-А!!!!
   Отскакиваем друг от друга...
   Грохот в комнате. Мат.
   Прислушались. Она было рванулась на крик, но... Не пустил. Сунулся в комнату сам - Лешак сбросил на пол покрывало и зацепил коробку с кассетами. Не проснулся. Только на живот перекатился.
   Она поправила на Лешем одеяло. Полуулыбка. Ну и что, что он не видит? Ну и что, что он не знает.
   - Спи, - шепнула ему на ухо. Леш, во сне, поймал её руку.
   - Мама, не уходи-и... - стон. И руку не отпускает.
   Она провела по его волосам и, вздохнув, вышла. На кухню.
   Перешагнула через ложку, даже не заметив её. Залпом выпила стылый кофе. С пеплом.
   Я молчу.
   Вдруг резко - стук в дверь. Она испуганно повернулась.
   - Сиди здесь и не высовывайся, - бросила мне.
   Ага. Ща.
   Щёлкнул замок. Звякнула цепочка. Кому она нужна, цепочка эта? Её сорвать...как не фиг делать. Эт даж я могу.
   - У меня клиент... - тревожный голос. - Ты же видишь. Я...заплачу. Они... Он... При деньгах!
   Шум, возня в коридоре.
   - Уйди! Я...на работе! Уйди, урод!
   Звук пощёчины.
   Ищу что-нить тяжёлое. Или острое. Нож... В руке его сжимаю. Она стонет и тяжело дышит где-то в коридоре. Она...на работе.
   Шаги сюда.
   На меня оно не смотрит. Нет тут меня. Вааще. Наступив на ложку - материться, пинает её ботинком. Роется в шкафчиках, в холодильнике. Пусто тут. Нет ничего. А что было - я съел. И Леший. Только она этого не скажет.
   А ему и не интересно. Он тоже...на работе.
   Хмыкает. Я крепче сжимаю нож, прячу его за спиной. Он забирает последние полпачки сигарет и идёт в комнату. Мы - следом.
   Хмыкает.
   - Р-расплатишься? - рявкает на неё. - Ну, бл..дь, смотри мне, с-сучка. На улицу пойдёшь.
   Не угрожает. Факт. Хлопает дверью, уходя. Аж штукатурка сыпется с потолка. Я нож в угол стола кидаю. Хочу, чтобы она не заметила, но...она увидела.
   - У меня раньше другая квартира была, - заваривает какую-то дикую травяную смесь - кофе тоже забрал...этот... - Я там тоже работала. Теперь здесь. А дальше...
   Мне страшно хочется спросить: а по-другому, б..дь, нельзя?! Но я молчу. Она нервничает, ложка негромко стучит по краям кружки, а на лице - алая ладонь. Чёртов отпечаток чёртовой ладони!
   Девушка-успокоительное.
   Улица у тебя дальше. Машины. Какие-то уроды, вроде нас с Лешаком. Только, наверное, хуже. Хотелось бы, чтобы лучше. Знаешь, мне как-то проще. Я и так снаружи. Стать снаружи неизбежно. Просто надо найти свою улицу.
   Он ведь...Райдер этот х..ев...не заплатил тебе, да?
   - У меня деньги есть, ща погоди... - в карманах роюсь, но...вспоминаю вдруг, что они сгорели вместе с машиной и курткой.
   Бл..дь.
   На миг - короткий, как четверть вдоха - в её глазах появляется надежда. Угасает ещё быстрее. Только дымит немного. Как и чай в кружках.
   - У таких как он... - оглядывает меня с ног до головы, - ...как ты... Нет таких денег.
   Берёт осторожно горячий отвар и несёт его в комнату.
   Я пинаю батарею. Ну, или что это? Труба. Больно пинать её кроссовками. Вагончики поезда осели здесь навсегда и через них провели трубы, пронзили, прошили железными дурными жилами. Закрепили. Толку-то. Они - холодные, ледяные просто. Я уверен, что они круглый год такие.
   Почему тогда мне не холодно?
   Всё. Меня больше здесь нет. Fucking world. Дураков и больных нечего жалеть. Их надо, как в Спарте - с обрыва бросать. Когда ж нас с Лешим с обрыва-то...мож Вождь когда соблаговолит? Надо его попросить.
   Смотрю, как она быстро и ловко расчёсывает волосы, бежит к раковине - умыться ещё раз. Переодевается, косясь на меня. Ну да. Теперь мы стесняемся. А-бал-деть! Будит Лешего. Нам уходить пора... Нет. Не нам. Мне. Хотя б на кухню.
   Я лишний здесь.
  
   Дверь открылась немного, потом стукнула по стене, распахнувшись полностью. Стоявшее за ней ведро, жалобно звякнуло и опрокинулось. А из ведра - по полу картофелины...
   - Леший, урод! - взвыл Солёный, хватая разложенную на полу для просушки куртку. - Ты, бля, чё творишь?
   Леш не ответил, он прямо на Вождя пошёл, не сворачивая. Злющий, как чёрт... Не-е. Не злой. Очень спокойный. Ярость порой похожа на злость. Внешне.
   Дымом пахло. Гарью. Так, словно он целый день жёг резину.
   А ещё - сгоревшей краской и...ненавистью. Он почти без замаха. Ударил. Вождь только головой мотнул и прищурился. Правда, ложку выронил...
   Бей.
   Мальчик умер.
   Да здравствует мальчик.
   Бей.
   Фокс схватил Леша за шею. Сильный, ч-чёрт... "На локоть" поймал. Вон, еле трепыхается Лешак...
   - Не трогать! - рёв Вихря, сплёвывающего кровь на пол.
   Фокс нахмурился, глянул непонимающе и нехотя отпустил задыхающегося Лешего. Чего тут происходит? Вы чего?!
   - Не трогать, - повторил Вождь, нагнулся, ещё раз плюнул, поднял упавшую ложку...
   И продолжил есть суп.
  
   Кровь... Она мне тромб сорвала. Закупорила весь кайф. Мне ща паршивенько так, что... Лучше б сдох. Сдох и не чувствовал тромба. Т?рмоза для крови.
   - На.
   Рядом на шершавую ступеньку садится Вождь. На одну ниже. Я только его затылок вижу. Ты эт специально? Чтоб мне в глаза не смотреть?
   В руках - две бутылки. Black Label. Бл..дь. Тут, бля, жрать нет ни х..я, а у него Black Label. Беру одну и делаю длинный-длинный глоток. Чтоб аж захлебнуться. Почти получилось - поперхнулся. Горло аж свело.
   Ты, бля, что со мной сделал, а? Так не...перевоспитывают. Во-ождь! Все твои труды - насмарку. Бывших не бывает. Я сорвался, Вождь. Мне уже не пятнадцать... Я могу теперь дать отпор. Даже тебе.
   Где-то за домом рычит мотор, шуршат шины по асфальту. И тишина. Только у Вождя зубы по горлышку стукнули. И в бутылке - булькает.
   Напиться решил, значит?
   Ну, да, в общем.
   Ты хоть, знаешь, где я сегодня был?
   Знаю. И что?
   Ур-род!
   Ты мог отказаться. Её кто-нить другой бы убил.
   Не мог я отказаться!!!
   Ты только сам знаешь, что можешь, а что нет. Мне откуда?
   С-сука.
   Да.
   Какая же ты сволочь...
   Снова прав.
   - Вождь, бля!..
   Хмыкнул. Не откликнулся. Только свои жуткие папиросы достал.
   - Знаешь, сынок... - чиркнул спичками. Тремя сразу... - В этой жизни... - вспыхнули все три спички, Вождь затянулся, - ...ты - сам...
   ...должен хоронить свои скелеты. И упокаивать оживших мертвецов...
  

* * *

  
   Шорох какой-то, чайник о решётку на плите стукнул... Открываю глаза. Аля. Чай пришла заваривать. На ночь. Они, наверное, с Лешим замёрзли.
   Она в плед какой-то полосатый укуталась, заливает кипяток в кружки. Ложкой стучит - сахар размешивает...в своей кружке.
   - Аль...
   Что?
   - Люди меняются со временем, ты как думаешь?
   Молчит. Хмурится немного. Больно это - думать, я знаю.
   Молоко налила в кружку. Тоже себе.
   - Конечно, меняются, Натан, - оглянулась на меня. - И даже очень сильно, если они этого хотят.
   Взяла две большие кружки с чаем, дверь кухонную приоткрыла ногой немного и уже почти нырнула в темноту коридора.
   - А как же со скелетами быть, Аля? - спрашиваю несмотря ни на что.
   - Какими ещё...
   Кружки в воздухе повисли. Дым от них поднимается к потолку... Не. Не дым - пар.
   - Ну, с теми, которые на кладбище, - на спину переворачиваюсь и вскакиваю: больно, бля! забыл совсем...так как же...с могилками-то?
   Задумалась. Покачала головой.
   - Нет, Натан, - сказала, - если остаются скелеты, человек не меняется. Спокойной ночи.
   Прикрыла за собой дверь.
   Тишина. Только я и тишина. А если я...не помню, где захоронил свои скелеты? Что ж мне теперь, жить с ними вечно?
   Вообще, их хоронить...надо? Это лучший вариант? Мож, лучше...сжигать?
   Чем?
   Скоростью.
  

ГОСПОДА!

  
   - Господа студенты!
   Ага. Из года в год, сколько себя помню в этом Универе, Профессор именно так и начинает экзамен. Становится возле кафедры, опирается на неё и, покачивая тростью, вещает. Долго и основательно. Трость для него - нечто вроде...ну, не знаю...маяка, лампы опознавательной...привлекает к себе внимание студентов, гипнотизирует.
   Так что...те десять-пятнадцать человек, сидящие перед ним, начинают потихоньку сходить с ума. У нас экзаме-ен, эй! И так нервы на пределе, а ты... Проф это знает и...говорит дальше.
   Он такой. Нравиться ему говорить. Иначе мотался б по экспедициям, заезжая в город только чтоб сдать - нет! - сгрузить полевой материал в свой "архив" да поменять одних замотанных спутников на других. Менее замотанных.
   Он такой.
   Студенты до сих пор говорят: если ты не прошёл практику у Профессора, значит ты не археолог. Согласен. Только первое, чему научит тебя Матвеич, так это не копаться в земле, исходя на истошные вопли при виде очередного черепка, рёбрышка или монеты, не просиживать дни напролёт в архиве, а...смотреть в небо. Всего лишь смотреть в небо и считать звёзды.
   Вам кажется, это мало? Неважно и не имеет к делу никакого отношения?
   Тогда мне Вас жаль.
  
   Заучила билет. Глупо так вызубрила строчки и совершенно не понимает, о чём говорит. Рыжая. С большими раскосыми глазами. Она почему-то неприятна мне, хотя в общем-то симпатичная, милая такая...вроде бы.
   У неё резкий неприятный голос. И о-очень высокий. Нет, я не привередливый, но надо ввести обязательные вокальные кружки, особенно для людей с такими вот писклявыми голосами.
   И такими длиннущими ногтями! Синими! Господи! Да как ты умудряешься ручку держать?! И...зачем тебе такие страшные неудобства?!
   Эх, ладно. Первый вопрос, слушаю Вас, девушка... Ну, да, строение чего-то там я тож знаю плохо. Блин. Наглая девица. Ха! Ещё и строит мне глазки. А-бал-деть!!! Де-евушка! Я давно определился!!! Я - однолюб!
   Строение белка? Что-о? Растительные белки - "полноценные"?! Ага. Верю - для Вас они полноценные. Кушайте на здоровье. И что такое ДДТ, она тоже не знаем. Х-ха! Не, отнюдь не диэтиламиддихлорэтан, а батька Шевчук со-товарищи.
   Эх...тоска-а-а... Скучно с Вами, милая рыжая девушка.
   Да поставлю я Вам оценку, нарисую, эт само собой, вот только... Что?! Вас интересует, какую именно?.. Значит, совсем дело плохо. Вы неизлечимы. Мне грустно за Вас. Именно "за Вас", потому что Вы сами своего бедственного состояния не осознаёте.
   Мне...мне редко нравятся девушки. Когда-то, пожалуй, нравились больше, чем сейчас. Немного больше и очень давно.
   Но я люблю смотреть на людей. Просто смотреть на разных людей. Бывают настолько приятные лица, что хочется улыбаться. И...дарить цветы. Слышал как-то в столовой, что у меня такое лицо. Не знаю...может быть.
   Что, девушка? Не понял?? Какой ещё "срок годности"?? Ты ещё мне про срок реализации расскажи! Проф... Только не лекцию-у! Можно, я выйду? Ну, я ж это знаю всё! Ну да, знаю...про мать и учение...
   Матвеич! Ставьте ей "три" и всё! Бля.
  
  
   Знает. Только б с листа не читала. Да и...читает быстро. Но материал знает.
   Ха! Утюги... Бог не любит, когда я мятый...а я не люблю гладить. Особенно современными навороченными агрегатами. Мне б...чугунный. На угле.
   Быстро она ответила. Я даж не успел ничего почувствовать... Никакого удовольствия от ответа. Не солидно, блин. Я кайф привык ловить от процесса.
  
  
   Эй! Харэ с листка читать!!! Своими словами, а... Не грузи! И не грузим будешь! А то я после вчерашних возлияний с Богданом... Про-оф! Да. И не только возлияний!.. Какой Вы, блин, всезнающий!
   Стоп! Кончила?! А-а-а... Ты в смысле...
   Бля. Опять. Эта. Модель. Р-р-р-р... Фоменко, блин. А? Хорошо, Проф, не ворчу...
   Так, о чём я там говорил? А! Про возлияния. Бог вина достал. Красного. Густого... Эх... романтический вечер с вином и Богом... Мало кто в этом мире может таким похвастать!
   Ой! Ну... Извините, Валентина Игоревна... Я сточил Ваш карандаш. Он просто...химический. И так красиво спиральками закручивается... Жаль только, что они не пахнут так, как пахнет настоящая древесина. У нас дома есть целый набор карандашей. Богдан, когда рисовать начинает, то возле него поселяется просто офигенный запах!.. Знаете, Валентина Игоревна, я тогда сажусь и просто смотрю, как из-под острого грифеля возникает что-то изумительно красивое...
   А? Что? Ответ? Ну... Хороший. Только я его не слушал. Может, он потому мне и понравился?
  
   Бля. Полный. Стриженый. Рыхлый. Я б на такого б не посмотрел. Ну, как можно быть таким, а?! Это же ужасно.
   Профессор, заберите у него листок. Да, чтоб сам говорил. Списать, бля, все могут, а вот потом правильно изложить мысль, чтоб я поверил, что вы знаете, о чём говорите - это уже талант!..
   Я заметил одну пакостную вещь - Вы говорить вообще не умеете. Мямлите поголовно...чушь какую-то...а если даже и не чушь, то всё равно не разобрать и не понять. Словно родились картавыми, кривыми, косыми и со страшными дефектами речи.
   Блин, Проф, пора ввести обязательный кур лекторского мастерства! Начиная со школы. Мы вот...ещё в школе прошли нечто подобное...у нас была замечательная учительница, Тамара Георгиевна - просто золотая женщина! - хоть и вела физику - она учила нас говорить. Мы рассказывали стихи перед всем классом. Сами искали, что интересно, готовили...не из под палки, а что понравится. Я Гумилёва учил, Пастернака, Ахматову, Блока...много стихов. Тамара Георгиевна говорила: "Вы должны рассказать так, чтоб каждый захотел выучить сам и рассказывать так же, как вы". И ещё...чтобы каждый что-то понял...и что-то почувствовал.
   Здорово было. Тебе, стриженый, не понять. Шея...толстая, сальная...уши маленькие и красные. Бесцветный. Невкусный. И тупишь сильно. Эх. Принял бы я у тя экзамен...если б ты в самодеятельности участвовал... Вон, тут один волосатый ток на самодеятельности и проехал. У Матвеича.
   И ходишь ужасно. Косолапишь. И ступни вовнутрь заворачиваешь... Парень, очнись!
  
   Симпатичная. Только похудеть. Немного. И...по-моему, я у тебя симпатию вызываю... Ой! Я понял! Ты мне цветок напоминаешь. Оранжево-красную циннию. Мой любимый цветок.
   И, кстати, мы с тобой - тёзки.
   Краснеешь? Да я не опа-асный! Вон, у Профессора глаза как горят. Он, скажу тебе по секрету, тебе в вырез заглядывает. Эй! Проф! Я всё вижу, но никому не скажу! Я б тоже, наверное, смотрел... А так... Просто любуюсь приятным человеком.
   Что? Вопросы? Нету. Я лучше завтра позверствую. Да и готовилась она. Это ж сразу видно, когда человек готовился к экзамену.
  
   Де-евушка! Ну не волнуйтесь Вы так, а... Ни я, ни Проф...не злые!!! Мы даже на Вас не рычим! Хотя могли бы!
   Нет. Третий вопрос не надо. Я его у тебя ещё на семинаре принял. Ты... Великую Отечественную знаешь, как никто на курсе. Хочешь всё-таки рассказать? Ладно, Катерина, отвечай. Порой нас всех заставляют молчать, так что...говори. Особенно о том, что волнует, что интересно. И пусть все остальные подавятся своим ядом и воплями о занудстве. Это просто здорово, когда есть в жизни интерес. Значит, ты - живой, и душа у тебя...дышит.
   Я никогда не мог сдержать в себе...себя. Потому и живу теперь...так. А как, ты знаешь.
   Надо жить, а не играть в жизнь. Нравится что-то - делай. И пошли все...лесом.
  
   Молодой человек! Роман, бля! Читай...громче!!! Я не слышу!!! А ты себя сам слышишь?? Тогда, это у тебя диалог с самим собой...
   Не-е, чувак. Ты ничего не знаешь. Чуть в сторону свернул - и всё. Поплыл.
   Спортивно выглядишь. Приятен, но...лжив немного. И глазки бегают.
   Плаваешь. Что-то там знаешь, но что - не понять, к тому же... мало. И это твоё "как бы"... ты б лучше "бля" говорил. "Бля" - это нечто определённое. Отношение твоё. А "как бы" - это твои сомнения, мол, ошибусь если, и начнут ругать, то у тебя есть ответ: "Я же говорил "как бы"... Бля! Определяйся давай! Ты должен сам верить. Тогда появятся те, кто поверит в тебя. Ты...и живёшь тоже "как бы"?
   А точно! Стиль речи может рассказать многое о человеке!
   И не фиг смотреть на меня как на динозавра. А то я посмотрю на тебя как на объект посылания на х..й. Виртуально.
   Бл..дь, ты ж такой... Можешь и в реале пойти... В "Прихоть"...
  
   БЛЯ! Вы ж когда читать перестанете?! О! Говори!
   Ой-ой-ой! Заканчивай! Я понял, что этот вопрос ты знаешь! Сама уже рассказывать устала. А у меня впереди ещё...семь таких, как ты...
   Знаешь, тебе б макияж другой подобрать. Поярче. Причёску сменить, да и...джинсы тебе однозначно пойдут! И никаких юбок. Таких вот, старушечьих. Легкомысленная светлая Джинса. Лохматая, с карманами, пара фенечек, волосы распустить, коль не хочешь причёску делать... Тапочки пляжные и бо-ольшую сумку из светлой ткани. Яркую. Жёлтую. И такой же цветок тебе в волосы. Ромашку.
  
   О! А у тебя голос, как у моей однокурсницы Наташки. Она щас в Турции...или в Египте. А жаль. Эх, Наташка С Исторической Фамилией...
   Стоп! Ты что щас про радиоуглеродный метод сказала? Ну-ка... А период полураспада? Каков предельный возраст образца, который может быть определён радиоуглеродным методом? Пральна! Э-э-э... Не надо мне про проблемы! Я и так знаю... И про загрязнения. Х-ха! Я как-то набрал травы у дороги для лабораторки... Ну...в кои-то веки, блин... Так её возраст вышел порядка миллиона лет!!! Круто, да? Ну, и я о том же, нашёл, где рвать!
   Пробы вааще, блин, чистить нада... Та-ак. Давай об исторических и культурных слоях поподробнее, это на самоподготовку было... И... Так. Мне всё не надо. Ты сразу рассказывай об их соотношении с геологической шкалой...
   Бл..дь. Знаешь, а!.. Проф! Ей - "пять"! Иначе, бля, в архив я больше не хожу!!! Эй! Ты куда?! Ты сёдни мне вааще ничего нового не рассказала!.. Да это ж просто за-ме-ча-тель-но! Ага. Буду. На практику? Еду. Куда-нить в Карелию... А, если выгорит, то к финнам. А давай ко мне в группу? Хоть ещё один чел работать будет. И, должен же кто-то пример всем подавать?! Отлично! Тогда пиши заяву на выезд, а я Мирону скажу, что ты со мной.
   Что? Окститесь, Профессор! Я? Я работать не буду! Как "почему"? Со мной Бог поедет... Ну...Игнатий Матвеич! Не смейтесь надо мной, а... Вы бы, вот, смогли месяц...без любви? А два? Проф! Не кривите душой! А то я не знаю ничего!.. Вот. Если уж Вы, Игнатий Матвеич, не можете, то куда уж мне...без Бога...
  
   Эх... Вы, девушка Саша, химию не знаете совершенно... Так, блин. Едешь со мной. К финнам. Буду тебя химии учить. К Славке приставлю, и будете вдвоём заниматься...анализами... Мож хоть на человека похож станет. Кто? Славка...
   Девушка Саша! Вы только не читайте, хорошо? Этому ещё в первом классе учат...
  
   Бля! А вас даже читать надо учить! Чётче! Артикулируйте, а не тащите дохлого удава по щебёнке! Ты меня, бля, не спрашивай, раньше надо было спрашивать, пока лекции шли. Ну, отвечай на вопрос, а не смотри на меня! На лбу у меня ничего не написано, там подсказок нет, я проверял. У меня на спине только надпись есть. Вдоль позвоночника. Руны, древнее кельтское заклинание написано на мне. На защиту. Но тебе оно не поможет. Правду говорю.
   Всё, Проф. Как Вы можете этот взгляд выдерживать?! И эти провалы в памяти. Да тут не провалы даже, тут бездны. Да, именно во множественном числе.
   Бля! Да ты что говоришь? Невский тогда не жил!!!
   Эх... Для тебя мои лекции мимо прошли... Общая история мира в картинках. Я сидел ночами, делал... Вон, Пашка ваш моим Санчо Пансой был, проектор таскал, да на кнопочки жал... Ладно, мой! Ты его труд не уважаешь тоже. Хоть бы с листа выучила то, что списала. Бля. А то я не видел, как ты списывала!
  
   Ой! А Вы...уже ответили? А я отвлёкся на муху... А Вы уже... Ладно. Дальше. Второй вопрос.
   Мухи. Они вечны. Эти нахальные вездесущие зверюги... Проф! Мне по фиг, что мухи - эт насекомые. По фи-гу-у!!! Так вот, эти зверюги лезут всюду. Жужжат себе, летают по каким-то своим воздушным дорогам. Эй, мухи! А...зачем вы...летаете?
   Хм... Девушка, а поехали со мной в Карелию? Ну, или к финнам? УРА!
  
   Никакая совершенно. И не знает ничегошеньки. Ты, бля, уже три раза одно и то же сказала, ток разными словами. Харэ мне тут мячик поворачивать... Он со всех сторон одинаков. Я, блин, сам студентом был...и так же, как ты, сдавал. Пару раз...
   Бледная. Без косметики. Такая вся, худая. Как же ты ща по улице ходишь, а? Щас же...ветер. Сильный. Холодный. Он тебя не сдувает? На таких-то каблуках... Ты, наверное, только возле бордюров и стен ходишь...чтоб не унесло. Бля-а... А, что ты делаешь, когда дождь? Зонтик же...как парус!
   Эх... Давай, блин, иди. Не знаешь ты... Ни хрена. Пошля-ачка!!! Давай, после каникул на пересдачу приходи. Учи. Мне жаль будет, если вылетишь. Честно.
  
   Девушка, вы - одуванчик! Вернувшееся летнее солнышко! Вик, жаль, что ты со мной не поедешь... Знаю, что ты с Мироном. Вдел вас... Рад, бля!
   А маечка у тебя такого же цвета, как обёртка во-он у того букета. Я уж было решил, что у меня в глазах двоится. После портвейна. И вина. И ещё... Знаешь, Вик, я ж тока вчера в себя пришёл...
   И вопросов у меня к тебе нет! У тебя ко мне? Задавай! Как эт, "не вопрос"?! А что тогда? Приглашение?? Куда? На свадьбу??!! Э-э-э... Дай, угадаю. Твою с...Мироном. Бл..дь! Конечно, приду! Бог? А то!
  
   А-А-А-А!!!! Ты - последняя!!! Обычно запоминается всё первое, а я... Бля-аа-а!! Проф, я так шшаслиф!
   Упс... За излияниями своими я чуть не пропустил твою ошибку... Грубую. Эх, ну что ж ты так, а... Расстроила и меня, и Профессора...
   Жаль. Но тебе трояк.
  
   Цветы-цветочки. На столе. Умирают. Мне всегда жалко умирающие цветы. Но я не...бог. Я только не срывать их могу.
   Конфеты. Напитки.
   Ой! Бля-а-а... Ещё ж...банкет... У-у-у-у... Напьюсь ведь...
   Что? Уже обсуждение? Тройки ставим? Как нет??!! Эт как это нет??!! Я возмущён! "Три" - это показатель... Это некое мерило. Творческого состояния личности. Я, вот, всё время был "троечником". В школе. Не, ну как можно учиться, если у тебя дома...гитара. А у кровати в подставке - виолончель.
   Проф! Ставьте всем по "пятёрке" и пошли отседа! Ну, не хотите, тогда по "четвёрке".
   БЛЯ! Я домой хочу! Ставьте по "три". И-и...
   Меня Бог ждёт!!! И Симона.
   Да-да, Валентина Игоревна! Зачитывайте оценки и идём все...по домам! У меня там дома коньяк недопит. Про-оф! По "домам", а не по "дамам"... Вы ж меня знаете...
   О, бля-а-а... До меня ж только дошло... Завтра... Ещё один день... Убейте меня, а... Проф, ну пожалуйста!
   Злой вы, Игнатий Матвеич.
   И ещё дипломник ждёт. Вовка придёт с замерами. Блин.
   Переживём. Ч-чёр-рр-рт! Напьюсь я сегодня, Профессор. Вместе? А приезжайте! Мы к Вам? Так мы ж Богом напьёмся, непотребства снова творить будем... Не боитесь?! Здорово! Тогда ждите! С портвейном. Или...с вином.
  

ЁЛКИ, ПАЛКИ И ПАНКИ

  
   - Же-ень...- Богдан покосился, - поехали со мной, а... Я один боюсь.
   Чё? Поехали, конечно, что за вопрос! Погоди, я только Пашке диски отдам... Я у него "Rainbow" брал. А, куда, собсно, едем-то?
   - К ней, - Богдан положил руки на руль и вздохнул. К ней.
   Хм. А-а-а...ясно. Ха! Туда, Бог, я б тебя одного и сам не пустил. Ща...
   - Колючка! - призывно машу рукой. - Поехали с нами к Марзе!
  
   Панки. Много и разные. Нет, ну, в сущности они, конечно, едины...если сомневаешься, погляди вон на ту парочку у синей беседки. Честно, я не пойму...кто-то из них определённо девушка, но вот кто... А? Что, Бог?..
   - Секатор мне подай, говорю... Спасибо.
   ...есть ещё группа совершенно лысых и татуированных чертей, тусующихся на заднем газоне...на вид - диких и страшных, в душе же...
   - Жень, подержи вот эту ветку... Ага, вот так...
   ...ну, не знаю, как там у них с душой, но на Алик они смотрели уважительно. Типа своя. Типа в драконах. Они это любят. Ч-чёрт, Богдан, твои ёлки колются!
   - Мыши плакали и кололись...но всё равно продолжали есть кактус, - смеётся Бог. - Тебе что, перчатки дать?
   Не-а. На фиг. И вообще...на кой чёрт ты делаешь всё сам? Ты ж...вроде как...давно уже только планы рисуешь, чертишь...эскизы там всякие... А, ну да, забыл. Прости. Марза же доверяет только твоим рукам. Свой сад.
   Глянь, а тот дед, тянущий косяк в беседке, всё ещё живой!
   - Уверен? - глянул из-под упавших на лоб волос Богдан.
   Кхм... Не-а. Он просто также в кресле сидит и самокрутку в зубах держит...в фуфайке...в кепке с логотипом какой-то японской фирмы...и в валенках... Пойти, что ль, проверить?..
   - Давай!
   Не издевайся, блин! А вдруг он...и правда...дед этот... Э-э-э... Ну его. Не пойду. А то ещё мир перевернётся, если я его потревожу. Страшно, блин.
   - Слышь, Богдан...а ёлок здесь больше стало... Чё с ними вообще делать надо?
   - Хм...по правде сказать, - усмехнулся, - я б тут всё асфальтом залил и раскатал... ровненько так...
   Ха!! Хорошая идея. Я б те помог. Хотя, нет, знаешь, жалко это логово разврата... Ты только посмотри на этих лысых! Бля!
   - Жень...на фига они мне нужны?
   Правильно, Бог. Не надо. Не смотри. Плохому научишься. Ой, бля, жуть какая...
   - Женя!
   Да молчу, молчу... Только пошли к другой ёлке, а? Ну, что ты смеёшься?..
   - Эт не просто ёлки, - качает головой Богдан, - это Picea abies и Picea pungens! И высадить сюда эту Picea было сущим кошмаром...
   Помню, помню...но не пугай меня латынью!
   Хм...бабка какая-то, соседка, видимо, стоит с той стороны забора и смотрит. На нас. На всех. Так...удивлённо-внимательно... Может, даже записывает. Услышанное и увиденное. А, может, просто...как в цирк пришла...поглядеть.
   В конечном счёте, знаешь, Богдан, я понял одно: всем, как бы там кто ни относился...ни думал...как бы ни плевался ругательствами вслед или...наоборот...всем всё равно ИНТЕРЕСНО, блин!! Интересно и всё тут. "А как?.. а что?.. Я там, бля, на вас перекрещусь, как на чертей каких, исчадий ада, сатанистами обзову, извращенцами, музыку вашу матом обложу...но всё равно...чуть-чуть из-за шторки выглядывать буду... Скучно мне в своей правильной до отврата жизни... вернее, я вот такими как вы и живу...". Ха!..
   Та же Марза. Бог, помнишь её милые кокетливые улыбки и фразы типа: "Мальчики, ну...в жизни всё надо попробовать! Не понравится, так не понравится...". Бл..дь! И плевала она на мои отмашки: мне, бля, один раз уже не понравилось, отвалите!.. Не, Богдан, на тебя она вааще по-особенному всегда смотрела. Ха!!.. Не спорь! Ну, блин, серьёзно! Просто в её прокуренных мозгах...заметь - мозги-то у неё есть!.. так вот - у неё в голове не укладывалось, как такое вообще может быть! Она. Тут. Вот. А ты - ноль внимания, блин! А?.. Ну, да, не ноль, а много-много, только...в мою сторону! В этом, Богдан, есть даже какой-то элемент садизма!
   - Гхм...
   Ну, чё?! Я чё, не прав? Не, она вообще-то нормальная тётка. Адекватная. И даже добрая. Пустила же нас в свой дом, когда...
   - Не представляю, как мы могли жить у неё целый месяц! - смеётся Богдан.
   Да уж... Не, Бог, это ты меня к хорошему приучил. Если б не ты, я б до сих пор жил вот так...как все эти люди... Ты, кстати, не знаешь, та орава бегающих и орущих детей...это всё её?
   - Женя, - Богдан чуть усмехнулся. - Откуда я знаю...
   Ага. Думаю, этого, бля, никто не знает.
   - Эй! Крематорий! - кричу. - Ты Альку нашу не видел?
   Ну, да. Она вообще-то с нами пришла. Чё?! А...не трогать басистов, когда они делом заняты... Ясно. Э! А каким это вы там делом заняты?!.. Смотри мне, бл..дь!! Что?.. Бог, да я не ругаюсь... Эт такая манера...мысли излагать...ты же понимаешь. Ага. Они по-другому не излагаются.
   - Знаешь, - говорю, - а Марза мне чем-то маму твою напоминает...
   - Чего?!!..
   Есть нечто общее. Правда.
   - Подержи лучше теперь вот эту ветку...
   Мож, я лучше хардом займусь, а? Мне софт надоел.
   - В смысле?
   В смысле подправлю бордюр! Дорожный. Что значит "не трогай"? Почему это... Раз я пришёл тебе помогать, то... Ты мне что, не доверяешь?!
   - Ты музыкант или как? - хмурится.
   Музыкант, конечно!
   - Ну, так побереги руки, - говорит Богдан. - Засунь лучше их в карманы и ходи вокруг, рассказывай мне что-нибудь...
   Блин. Руки... А ты - художник между прочим! Тебе что, руки не нужны?
   - Так. Умник.
   Ладно...не сердись только. А у меня Профессор, кстати, снова в Мексику едет. Чёрт старый. Сразу после Славкиной защиты и на...как он выразился...неопределённый срок. Душа у него, видите ли, тепла просит. А может, их с Марзой познакомить, а?
   - Сводник.
   Богдан!
   - Сначала ты хотел мою маму с ним познакомить, теперь...Марь Васильну... Ничего, что он женат?!
   Подумаешь...
   - Действительно. Делов-то...
   У него вообще детей...штук семь...или восемь...или там уже внуки... Короче, точно я не знаю, но факт остаётся фактом: мой научрук был женат несколько раз, жёны уходили и оставляли детей ему. Каково, а? Вот, я тоже так думаю. Но "интересно" - это мало сказать. Показательно.
   - Жень...
   А?
   - Можешь то ведро с землёй принести, что у гаража?
   Ага. Эт ничего, что я по газону пройду между ёлками?
   - Ну, тут все так и делают... - пожал плечами Богдан.
   Бог, эт "все", а эт "я". Лично мне твоих трудов жалко.
   - И поэтому ты сначала спросишь, а потом пойдёшь, да? - усмехнулся Богдан. - Иди уж! - рукой махнул. - "Газон", Женька, с французского переводится как "дёрн". Он к вытаптыванию должен быть специально приспособлен.
   Тогда ладно. Травка тут...мелкая такая...какой-то безумный осенний вариант, не боящийся первых заморозков...и тяжёлых толстых подошв.
   Хвоёй пахнет. Как по лесу ходишь...грибов только нет, есть отдыхающие кучками люди. Между двумя косматыми елями сидят две обкуренные девушки и ведут беседу. Когда я прохожу мимо, одна из них, с длинными такими волосами до самой земли, показывает на меня и говорит, словно подтверждая свои слова: "Ну, вот как этот чувак!"
   Слева виднеется симпатичный деревянный заборчик. Под кантри. Он давно тут стоит, эт мы ещё помогали Марзе его выбирать, а потом устанавливать. Лето было. Жарко. Бог что-то там выравнивал, вымеривал...я лично вбивал колышки. Мне почему-то нравилось это дико. А Марза поливала нас из шланга прохладной водой... Кайф.
   Гос-с-споди, что там за звуки из соседних кустов, а? Да тут ходить опасно, блин!
   На крыльце дома - сама хозяйка. Она в длинном махровом халате, в левой руке держит тонкую дымящую сигарету и смотрит куда-то вдаль. Если честно...я не видел более энергичной, властной и свободолюбивой женщины.
   Она улыбается, когда я прохожу мимо с ведром, полным земли. Порой кажется, она знает нечто такое, что другим нельзя...или не дано...секрет...тайну... Не, спасибо, Марья Васильевна, я давно уже хэш не курю.
   - Скамейку, что ли, для них поставить... - говорит она задумчиво.
   Для кого? Оглядываюсь... А-а...для этих бабок-соседок? Их там теперь уже две. За заборчиком. Не, не надо. Не оценят ход, только не поймут и обидятся. К тому же им и так неплохо - у вас самый низкий забор в округе. Потому что он - для красоты, а не от глаз.
   Бог крутит какие-то вентили на трубе автоматического полива. Рядом с ним на корточках сидят трое мелких...ребёнков, как говорит Марза...и активно интересуются, чем это он занят.
   - Саду пора спать, - поясняет Богдан.
   То есть скоро зима, и полив не нужен. Разве что хозяйка вздумает сделать каток на месте... Бог, как это называется?
   - Плиточный круг.
   Точно. На месте плиточного круга на заднем дворе. Высыпаю землю под высокую мохнатую ель.
   - Ты привидений не боишься? - прищуривается на меня Богдан.
   Чё? Ты эт к чему?
   - Надо подземные водонапорные колонки проверить, - говорит Богдан. - А ещё Марь Васильевна просила в погреб заглянуть...- подмигнул, - хочет напоить нас коньяком.
   О-о! Да какие уж тут, блин, привидения! Полезли!
  
   Темно тут. Ступени деревянные крепкие, - ну, ни одна не скрипит! - вниз бегут. Спускаюсь следом за Богом в погреб.
   - Богдан, - говорю, - а тебя дети любят...
   Он оглядывается на меня и улыбается. Пусть темно, но я знаю, что он улыбается. Чувствую.
   Кстати, ты в курсе, что есть две версии происхождения коньяка?
   - Ну-ка, ну-ка...
   Ну, одна гласит, что коньяк появился случайно. Где-то в первой половине восемнадцатого века, во время войны за наследство испанцев, английский флот атаковал французское побережье...
   - Погоди, Жень, не так быстро...- качает головой Бог, открывая замок, - англичане и французы за наследство испанцев?
   Ага. Ну, так вот... Флот блокировал побережье, и торговля застопорилась. В подвалах французских виноторговцев тогда скопилось бо-о-ольшое количество виноградной водки...
   - Эх, - вздохнул Богдан и повертел в руках фонарик, - а сбыта нет...
   ...забыли как-то про эту водку, а через некоторое время заметили, что вкус изменился. Что вообще вкус и...как это говорится?...букет при выдержке на дубовых бочках становятся значительно лучше. Вот и стали производить напиток по новой, изменённой технологии, а первый город, где этим занялись, назывался Коньяк.
   - Здорово... Осторожно, не споткнись, тут порог высокий.
   Вот, а по другой версии коньяк появился ещё в первой половине шестнадцатого века в Италии, вроде бы какой-то хитрый итальянец его и придумал... Во всяком случае на свадьбе Генриха с Екатериной виноградное бренди уже активно употребляли...
   - Смотри, красота какая... - Богдан включил подсветку и тёмный погреб сразу преобразился.
   Аккуратные деревянные полочки и ряды скромно поблёскивающих бутылок... "Trois Etoiles" читаю на каждой...ну, впрочем, на некоторых - "V.S. "... Что это значит?
   - Три звезды, - объясняет Богдан. - То есть коньяк имеет выдержку в бочке не менее двух с половиной лет.
   Хороший и дорогущий?
   - Крепкий, - улыбается Богдан.
   Тихо тут. Прохладно... Правильно, это же хранилище вин.
   - Гляди, - смеётся Бог и листает какую-то старую книжку-этикетку, - здесь говорится, что пить сей напиток с чем-либо кроме Chocolat, CafИ, Cigare, всё равно, что совершать преступление по отношению к...ща, погоди, стёрлась надпись...о-о! Женька! Преступление по отношению к истории!
   Ха! Блин, Бог, я люблю раритеты, но у меня...как-то даже рука не поднимается что-то отсюда взять...
   - Ага, - кивает, - у меня тоже.
   - И совершеннейше зря! - доносится голос откуда-то сзади, из укромной темноты...
   Оглядываемся. Не видно ни фига... Друг на друга смотрим, а потом снова назад, в эту густую тьму. Блин. Показалось, что ли? Бог пожимает плечами и достаёт из кармана фонарик.
   Э-э...кто здесь? Пустота и тишина в ответ... Ха! Бог, бля! Кто мне про привидения говорил, а?! Что смеёшься?
   - Ща, погоди, Жень... - светит фонариком по углам.
   Ни-ко-го. Нигде.
   Так! Бля! Богдан, ты куда меня привёл?! Я с ума ещё не спятил...я тут...кого-то слышал...определённо...ща полезу, проверю...между полками...
   - И этот кто-то ещё курит сигары... - принюхивается Богдан.
   - Причём, самые лучшие! - отвечают из темноты.
   Бл..дь.
   Хватит, Богдан, смеяться! Хватит, говорю...эй... Э-эй... Ловлю его за руку и притягиваю к себе.
   - Женька, блин...
   Ну, что?.. Я всего-то держу тебя за руку. Что такого? А-а, я стою несколько ближе, чем приличия позволяют? Не, Бог...эт ещё не близко... А вот так в самый раз. Так я твоё дыхание на лице чувствую.
   - Женя! - громкий возмущённый шёпот. - Тут же кто-то есть!.. - сжимает мои пальцы.
   - Что вы, что вы, молодые люди, - уверяет голос, - меня совсем нет.
   Вот видишь - нет его. Всё иллюзия. Всё, кроме твоих тёплых рук... Практически всегда они тёплые, что с тобой ни делай. Ну, в смысле кровообращение хорошее, вот и мёрзнешь редко. Бог...а даж если ты и замёрзнешь, у тебя есть я. Целую его в шею...горячая кожа...
   - Не смущай дядю, - шепчет мне в ухо, - к тому же...мы вообще-то за коньяком пришли!
   - Коньяк - это хорошо! - голос хрипловатый из темноты.
   Слышно, как кто-то зашаркал по полу...не ботинками даже...скорее тапками. Так тапками шаркают. Так Леший тапки по коридору ловит, когда я к ним с Алькой в гости захожу. Дымом сигарным пахнуло. Я забрал у Бога фонарик и для верности ещё раз осветил углы - нет никого. А голос, хриплый такой мужской, говорит:
   - Бутылочку я вам советую вон ту взять, что на верхней полочке, коричневая такая...с краю. Да, вот эту... Сигары там рядом, на ящичке. И бокалы тоже. Ну...кофе подогреть здесь негде, а сладкое я не люблю. Пойду, прогуляюсь, давно уж собирался, да всё... повода не было. Всего доброго.
   И тишина. Только приглушённый свет на стеллажи с коньяком.
   - Иллюзия, говоришь? - улыбается Богдан. - Жень, с ума ведь поодиночке сходят.
   Не, Бог, это наша совместная иллюзия! Мы, можно сказать, её творцы. Слу-у-ушай...а это...не Черчилль был случайно?..
   Смеётся и тянет меня за руку. Настойчиво так.
   - Иди сюда, творец иллюзий!
   У-у-у...чувствую, я влип. Какой ещё на фиг коньяк...блестят спокойно старые бутылки...чёрт знает какой выдержки... Бог...ты чего делаешь, а...
   - Красивые у тебя руки...- хитро так смотрит мне в глаза и...
   Брось, обычные совершенно...ну, Богдан...чего творишь? Ты же мне...палец откусишь...блин. Точнее, пальцы...
   - Ага! - прищурился, улыбаясь, - меня значит, можно целовать, а тебя нет?!
   Ты же не целуешь, ты...ты кусаешься! И...здорово, блин, это у тебя получается...
   - А сейчас?
   Кхм. Бог, ты где такого нахватался, а?!
   - Ты меня вдохновляешь просто...
   Слушай, я тебя порой даж боюсь...
   - И правильно... - руки скользнули по моим джинсам, - Есть чего.
   Чё-о-орт...быстрый ты какой...не, ну, ни дать - ни взять настоящий зверь!.. Богдан!!
   - Чего? - тяжело дышит мне в шею, сжимает запястье...
   С тобой не успеешь оглянуться, уже без штанов, блин, останешься... Правильно, ну их...к чёрту... ай, бля! Шнурок в узел завязался...на ботинке...
   - Женька, кончай давай со своим шнурком!
   Бог, держи меня, иначе я ща тут навернусь... Чи-во ты сказал?!
   - Ха!
   Пошля-а-ак...
   - Дай помогу, горе моё...луковое. Стой-стой...
   Сильный ты...а иногда - даже очень... Как бы только стеллаж не грохнулся на хрен. Ай, ё!
   - Же-е-енька!.. Ты так удобно упал!
   Докажи!
   - Вставай...- горячая ладонь по моему животу, - холодно на полу... - кусает меня за плечо.
   Ха! Как же я, Бог, теперь встану, когда ты... Тяжёлый ты, бля! И кусаешься больно! Разве холодно?.. Богдан...а ты сделай так, чтоб жарко стало...не хочу я...вставать...
   Чё-о-орт...
   - Я не слишком...- прерывистое дыхание, - ...груб?
   Горячие губы чувствую на спине и руки...горячие. Не, разве что...немного, ты...ты - БОГ!!
   - Женька!
   Ну...я тоже умею кусаться! А ты как думал?!
   - Ау!.. Ха! Спорим, у тебя больше не получится!
   Что-о?! Ну-ка...блин...ау! Богдан!! Это уже не любовь, это борьба! Ах, ты смеёшься?! Ну, ладно...держись...
   - Блин!! - улыбается, упав на спину, и убирает с лица волосы. - Ты тоже быстрый!
   Упираюсь рукой ему в плечо, тоже смеюсь. Да! И кто тут проспорил?.. Ладно, я кусаться больше не буду...почти...целовать только...
  
   Когда наливаешь коньяк в круглый такой широкий бокал, он сначала по краям скатывается, омывает стекло, оставляет там свои следы, только потом уже...получается виноградное море цвета позднего заката. Одно. Потому что даже если вас двое, второй бокал - это излишне... Блин, Женька! Дай сюда!
   - На, - улыбается и протягивает мне бокал.
   Мы лежим на полу и глядим в потолок. Беру его за руку и поднимаю бокал поближе к тусклому свету, море отбрасывает на Женькино лицо огненных зайчиков. Коричневых и красных. Жень, а вот эти густые прозрачные капли, скатывающиеся по стеклу, когда наклоняешь бокал, называются ножки побежалости.
   - Как они называются?
   Ножки. Побежалости. По скорости их бега тестируют качество вина. Его...густоту. Насыщенность. Не знаю...наверное, крепость.
   - Богдан...
   М-м?
   - А где у этого...погреба потолок?
   Гляжу вверх. Темнота. Подсветка на стеллажи сбоку подаётся, а потолок... Высоко. Или низко. Без разницы, ведь нам не видно его. Может быть...его нет вообще.
   Коньяк жаром обдаёт горло, на языке оставляет травяной привкус.
   - О чём ты думаешь?
   А?.. Не знаю, Жень, я просто...мне просто хорошо. Наверное, ни о чём конкретно. Хотя погоди...о музыке.
   Женька приподнимается на локте и удивлённо на меня смотрит.
   - Да? О какой?
   Трогаю его щёку. Небритый ты... Провожу пальцем по лбу вниз, по носу к губам...
   - Бог, о какой музыке? - прищуривается.
   О той, что внутри. Зачем она?
   Молчит и улыбается. Долго. Видимо, что-то задумал... Женя, колись!
   - Богдан, я такую флейту у Петровича присмотрел...
   Ах ты ж...слов на тебя нет. Ты же ничего в них не понимаешь!
   - Ну так...надо пойти, поглядеть...ты мне всё и объяснишь.
   Хитрый ты, и губы у тебя горькие...от коньяка.
   - Н-ну так?
   Я подумаю.
   - Я уже подумал за тебя.
   Евгений, Вы...
   - Бо-ог...- наклоняется ко мне, - не спрашивай сейчас "зачем музыка", вот если вдруг она исчезнет... Я не знаю "зачем она есть". Я знаю, что без неё никак.
  
   По лестнице вверх к свободе и свету. Дневному. Солнечному.
   - Женька, не споткнись, там порог! - говорит Богдан.
   Я помню! Ты сам смотри...
   Бог закрывает дверь, вставляет ключ в замок и, словно вспомнив что-то важное, оборачивается ко мне.
   - А как же... - говорит, - как же Черчилль? Он вроде...погулять пошёл.
   - Не беспокойтесь, молодые люди, - доносится откуда-то изнутри, из хранилища, - я уже давно вернулся.
   Богдан застыл. На меня глядит, глаза такие ошарашенные...типа, когда это он успел?! А мож...и не уходил вообще?!
   Чёрт, Богдан, как же я люблю, когда ты краснеешь, а!
   - Женя!
   Ха! Да ладно тебе, Бог, это ж...сам Уинстон Леонард Спенсер! Сначала консерватор. Потом либерал. Потом снова консерватор. Потом...
   - Снова либерал? - усмехнулся Богдан, поднимаясь по ступеням.
   - Не...- говорю, - потом Нобелевская премия по литературе.
   Свет дневной резанул глаза. На пороге дома стоит Марза.
   - Мальчики, давайте обедать! - махнула нам рукой.
   Ага. Я ток сначала Алю найду...
   У входа в погреб сидит обкуренный панк. На вопрос "какого хрена он тут торчит?" ответил, что сторожил "винную берлогу" от посягательств, так как...типа, она занята была. Нами.
   Бог в шоке.
   - А-а-а!.. Женька!! - утыкается носом мне в плечо. - Я сюда больше не приду-у-у!! Ни за что-о-о!..
   - Богдан...- таинственно улыбается Марза, - я вот подумываю сделать в саду площадку в греческом стиле...
   - У-у-у!.. - он всё ещё в плечо моё уткнулся и видеть не хочет этих страшных людей.
   - Эй, Бог! - шепчу ему. - Бо-ог...
   - Что?
   Хм...
   - А со мной ты сюда придёшь снова? - спрашиваю.
   Поднимает на меня глаза, щурится...улыбается... Богдан, ну...мне просто понравилось. К тому же... К тому же, Богдан, блин! Надо ж Черчиллю собирать материал на вторую Нобелевку!!
   Улыбается...
   А флейту я тебе, Бог, всё равно куплю. Музыка должна звучать.
  

ПРИХОДИ ПОКОРМИТЬ МОИХ СОБАК

  

Человек всю жизнь не живёт, а сочиняет себя...

  
   Когда люди уходят, всё немного меняется. Чуть-чуть...самую малость...
   - Эй, на х..й тебя!!! - кричу водителю автобуса.
   Он не вовремя закрыл дверь, и эта мерзавка поймала меня за куртку. Крепко так. "Не пущу!" - сказала она, но водитель уже нажал заветную кнопку...отпустила...пальцы свои резиновые плоские разжала. Два пальца.
   Когда смотрю на двери с надписями "вход" и "выход", у меня что-то переглючивает в мозгах, и читаю я это иначе...мне мерещится "вдох" и "выдох". Может, только у меня так?
   Не знаю. Просто слушаюсь и дышу.
   Проехавшись разок в автобусе, вы можете уже больше ничего в жизни не делать.
   Я читаю рекламу, неряшливо приклеенную к стеклу: "В нашем городе должен быть хоспис"... Сижу у окна и оглядываюсь на окружающих меня людей. Неужели, действительно только у меня в мозгах сбой произошёл, а? Я вот считаю, что его быть не должно. Хосписа.
   Не знаю, почему. Просто не должно.
   Аккуратно так отрываю рекламу - на оконном стекле остаётся рваный бумажный след. Сидящая на соседнем сиденье женщина смотрит на меня удивлённо.
   Зачем? Зачем Вы это сделали?
   Я достаю из кармана помятый пакетик с листьями и сворачиваю на коленях самокрутку. Женщина делает вид, что ей всё равно.
   Курю. Стараюсь не глотать дым и не грузить им лёгкие, а вентилировать носоглотку. Блин. Не знаю, почему у меня ещё нет рака. Я курю с двенадцати лет. А может...он есть? Рак?
   Нет, - я слишком для здоров для болезни.
   Я еду до окружной. Когда я спросил Скандинавку, где в их городе кладбище, она усмехнулась и обозвала меня готом. Ха!.. Да, Аль, ты ни на секунду не усомнилась, что я просто погулять хочу. По кладбищу.
   Как же мне объяснить...это светлая грусть, не более.
   - Здесь нельзя курить!
   Эта женщина, что сидит рядом, всё-таки не выдержала.
   - Знаю, - лениво отвечаю я.
   Как же мне объяснить тебе... Я всё знаю, просто...знать и соглашаться - вещи разные. Когда я говорю кому-то, что понимаю его, это совсем не значит, что я его поддерживаю. Просто - отыскал некоторую логику в его рассуждениях. Не более.
   - Вы случайно не за окружную едите? - спрашиваю.
   Она хмурится...кивает осторожно...
   Есть! Поймана на крючок. Теперь ты никак не отвертишься.
   - Прошу, - говорю, - разбудите меня на предпоследней остановке...
   Сползаю по спинке на сиденье и стараюсь принять чуть более горизонтальное положение, чем это возможно. Жжётся спина. Тушу сигарету - я не хочу, чтоб от моей дури сгорел весь автобус. Будет обидно, потому что дурь не лучшего качества.
  
   ...Я сижу на подоконнике. В больнице. Ощущение такое, что сижу на улице - весна за окном, меня обдувает этот вездесущий ветер, запахи цветов, пение птиц...я кручу в руках гладкий серый камень, что не так давно закинул мне в палату Фокс.
   Тот придурок с галстуками уже выписался. Его забрала жена. Милая такая молодая женщина, накормившая нас всех какой-то выпечкой с корицей и сахарной пудрой.
   Чувак, чья койка теперь слева от моей, опять читает что-то. Спрашиваю - что?
   - Кизи, - отвечает он.
   Я удивлён. В прошлый раз он читал Уэлша. Насколько его вообще можно читать. Когда он цитировал и, получая дикий кайф, декларировал вслух, краснел даже я. Он смеялся, подшучивал, а я всерьёз доказывал ему, что такого я с женщинами никогда не делал. Просто...не умею.
   Он смешной, этот чел с левой койки. Левый Чувак. Я не знаю его имени. Так зачитывается, что забывает про всё на свете. Кизи. Теперь он даст мне в руки швабру, а на баб Зину напялит белый колпак - я уверен.
   - Чувак, - говорю ему, - у меня нет индейских корней.
   - Это не важно, - отмахивается.
   Да, конечно.
   Я смотрю на небо. Оно синее. Нет - голубое. И облака...и чайки...жирные такие чайки. Эй, Чувак! Тащи свой хлеб!.. Ну, же!.. Давай! Смотри, сколько налетело птиц!
   Мы кормим чаек. С рук. Эти заразы не боятся.
   Мы смеёмся.
   Я бросаю горсть рваных хлебных кусков в воздух. Ловят. На лету. Кричат. Крыльями широкими белыми машут. Старик, что лежит у стены и извечно спит, начинает что-то напевать. Что-то советское и высокопатриотическое.
   А мне прямо в глаза попадает яркий солнечный зайчик. Он от стекла оконного отразился. Кусок солнца. Концентрированный луч.
   - Идите обедать, - слышу сзади голос.
   Девушка в белом халате с пакетиками таблеток. Русые волосы убирает за уши. Мая. Улыбается. Майка.
   - О! - радуется Левый Чувак и, потирая руки, ищет свои тапки.
   Я, конечно...хочу есть...но у Майки скоро смена заканчивается... Так что на обед у меня совершенно нет времени.
   Она щурится. В комнате только она, я и патриотический старик.
   Мая раскладывает на тумбочки по две розовые таблетки на бумажках и доливает воды в гранёные стаканы. Я стою, облокотившись о подоконник.
   Мой стакан пуст.
   Мая подходит и, улыбаясь уголками губ, кладёт две таблетки мне на язык. Горькие. Противные горькие таблетки. От того, что они отвратного розового цвета мне ещё противнее. Морщу нос. Фу, гадость какая!
   Смеётся...обнимает меня за плечи...а я её - за талию. Утыкается носом мне в плечо.
   Стоим и молчим. Где-то там, сзади, слышен крик чаек.
   - Зачем тебе камень? - вдруг спрашивает Майка и негромко стукает им о подоконник.
   - А-а...откуда ты знаешь, что камень мой?
   Улыбается. Я этого не вижу, но чувствую.
   - А чей же он ещё может быть? - спрашивает.
   Не знаю, как ответить. Поэтому молчу и слушаю - пытаюсь разобрать, что же, блин, напевает тот старик у стены...
  
   Холодные волны вздымает лавиной
   Широкое Чёрное море,
   Последний матрос Севастополь покинул,
   Уходит он, с волнами споря...
  
   Шнур от капельницы чуть подёргивается. Мая хмурится, ворчит озабоченно и подходит к старику, чтобы поправить иглу. Плохо, если от избытка чувств и воспоминаний у мужика игла выйдет из вены.
  
   Друзья-моряки подобрали героя,
   Кипела вода штормовая.
   Он камень сжимал посиневшей рукою
   И тихо сказал, умирая:
   "Когда покидал я родимый утёс,
   С собою кусочек гранита унёс,
   Затем, чтоб вдали от крымской земли
   О ней мы забыть не смогли".
   "Затем, чтоб вдали от крымской земли
   О ней мы забыть не смогли".
  
   Подкидываю на ладони свой камень.
   - Лежите спокойно, - даёт наставления Мая. - Вот так...тихо...
   Смешной старик.
   - Ничего не смешной, - оборачивается она. - Ты такой же...
   Я?
   Отвожу руку и, прицелившись, бросаю камень в окно. По моим расчётам он должен улететь далеко за ограждение. Глазомер меня никогда не подводил.
   Так и есть. Приземлился куда-то в траву. На газон. Распугал кучку сизых голубей.
   -...если б ты спокойно лежал, - продолжает она строго и обхватывает мою шею руками, - не оставалось бы потом таких шрамов...
   Я не могу спокойно. Подумаешь...шрамы. Это от моей личной войны. Так. И вааще. Чё-то я не пойму... Я чё, обедать сегодня иду?
   Смеётся. Качает головой.
   Понял. Мы сегодня на ночную смену остались. Подругу заменяем. Уйма времени.
   Но обедать, Мая, я всё равно не пойду... Я люблю...голод...
  
   Кто-то теребит за рукав.
   - Молодой человек!
   Что?..
   - Вставайте! Ваша остановка...
   Гляжу в окошко, вижу лысое пустынное поле и лесок невдалеке. Машины бродят... антенны какие-то и тарелки маячат на горизонте...пара кранов...строящаяся бензоколонка...автостоянка...кафе...ну, полный комплект. Всё как положено.
   - Спасибо, - киваю и поспешно выскакиваю из автобуса.
   Под ногами - гравий шуршит. Иду по дороге. Не сочтите меня дураком - я так люблю дороги. И ходить по ним голодным. Руки засунув в карманы, шаркая по вялой коричневой листве... Не люблю, когда она резко сворачивает и впереди - лишь стволы деревьев, поэтому обычно добегаю по поворота, а там дальше...опять шагаю...лениво переставляю ноги.
   Пусть лучше дорога уходит в туман. Над ней склоняются чёрные худые ветви. А справа и слева - кресты...обшарпанные кривые оградки...старые унылые памятники... ворохи жухлых листьев...мусор...фантики...бутылки...мышь рыжая мимо пробегает... По-моему, это Наполеон сказал: "В России нет дорог, а только направления...".
   На меня смотрят.
   Я мимо прохожу. Я не знаю, к кому я пришёл. Он...наверное...позвал...или она... Но я не уверен. Зов слышу, а чей... "...чтобы они всегда звали, а ты всегда слышал...".
   Наверное, я самый сентиментальный обкуренный дурак в этом мире. Я так этому рад. А ещё я рад, что могу говорить с вами. Да, понимаю, вы только в моей голове, в воображении...в реальном мире вас нет...
   - Сынок...
   А?
   - Сынок, - какая-то бабулька подошла и суёт мне конфету. Просит помянуть мужа.
   Она сгребает листья с могилы, внимательно осматривает ограду... Помогаю ей убрать огромную ветку, упавшую прямо на памятник...а ещё - бутылки пивные, они здесь везде.
   Постоянно вполголоса она говорит о чём-то. Я не слушаю - это не мне. Это - ему. Рассказывает, что нового случилось в её жизни...внук, вроде бы, родился...у дочки. А сын уехал. Далеко. Там у него тоже какие-то дела и проблемы... Кошка принесла котят. Семь. А?.. Мне кота? Не, не надо. Я их не люблю. Просто не переношу. Что? Ну, э-э-э...не знаю, я не уверен, что это так. Она же повторяет снова:
   - Мужчина, который любит кошек, никогда не обидит женщину!
   Ну, и что? Я обижу. Смеётся...
   Рыхлит землю железной лопаткой, делает ямки, поливает их водой из бутылки и сажает цветы. Какие-то мелкие кустики с пушистыми листьями. Потом протирает оградку влажной тряпкой. И памятник. Разламывает булку, кладёт её у цветов...ещё яйцо, кусочки сыра, колбасы... А что, разве пасха сейчас?..
   На памятнике - старая чёрно-белая фотография. Мужчина, лет сорок, не больше, серьёзный такой...похоже, военный моряк...
   Бабка садится на специально принесённый с этой целью складной стульчик и продолжает рассказывать. Похоже, её мало волнует, что рядом, облокотившись на ограду, стою я. И жую конфету. Карамель.
   А может, я к Вам шёл?.. Не знаю.
   Нет, мне точно не нужен котёнок. Куда я его дену?.. У меня есть только то, что Вы сейчас имеете счастье лицезреть. Улыбается, собирает свои вещи, сумку, пакет... крестится...
   О-о...блин. И меня тоже крестит. Или как правильно? Перекрещивает?.. Изыди, мол, нечистая сила. Мне смешно, но я молчу. Я к религии слеп и глух. Грызу конфету. Вот так, пойдёшь голодным по дороге неизвестно куда и зачем...тебя и накормят и дьявола изгонят.
   Упираюсь кулаком в щёку и смотрю на моряка. Каково по Уставу служить? Заранее написанному. Я вот свой Устав всю жизнь пишу и вряд ли когда-нибудь закончу. Я как плохой недальновидный политик вечно всё меняю, перечёркиваю, принимаю тысячу поправок... Сегодня вешаю кого-то, а завтра...пью с ним.
   Конечно, у меня есть столпы. Но они нецензурные. Можно не озвучивать?
   Шорох листьев... Пришла собака. Худю-ю-ющая такая, дворовая...рёбра торчат... усы на вытянутой морде поломанные чёрные. О, собака, да ты у нас...мама! Прогнула спину, подползла под оградой и - к могиле. К цветам и...к еде. Там, на взъерошенной земле лежит то, что поможет ей. Там хлеб, сыр и колбаса...
   Давай, я помогу тебе.
   Ща, погоди, уберу скорлупу и стряхну землю с колбасы. Да не буду я её есть, не бойся. На. Блин, голодная...слюна капает...куски из пасти вываливаются...тут же подбирает их судорожно...на меня подозрительно косится...а я - на моряка.
   Звал меня? Что, нет? Ну уж, приятель...раз я пришёл, значит, ты - звал.
   Жаль, что карандаша с собой нет...забуду же...
  
   Приходи.
   Посидим у сырой земли,
   Подышим свежими ветрами,
   Послушаем шёпот листвы и
   Помолчим о том, о сём,
   Приходи...
  
   Не неси мне живых цветов,
   И бумажных тоже не стоит.
   Тюльпаны красные и синие ирисы...
   Дождь всё смоет.
  
   Не неси мне печали и мёртвой любви,
   И слёз своих...не стоит.
   Наливаются чувства соком полыни-травы...
   Время всё скроет...
  
   Посидим-помолчим,
   Если хочешь, расскажу тебе
   Холодны ль здесь ночи...
   Жива ль земля...
   И кто разбил фонарь,
   Которому так грустно у дороги...
  
   Чьи ломаные руки
   Написали на ограде...
   Мне непонятные фальшивые слова...
   И чьи бутылки, так пусты, угрюмы,
   Сутуло примостились у соседского венка...
  
   Когда сломалась ветка...
   Засохла так давно и умерла,
   Но всё болталась где-то меж
   Раем, адом... меж землёй и небом...
   Упала-таки.
   На меня...
  
   Не убирай, пускай лежит.
   Ей место выбрано...
   Как мне.
   Весенний муравей бежит
   По ветке к тоненькой реке...
  
   Ты, кстати, приходи весной,
   Здесь распускаются цветы.
   И летом. Осенью.
   Зимой...
   Белым-бело...
   Сугробы глубоки...
  
   А коль не сможешь,
   Листья жёлтые -
   Дань осени, меняющей пути, -
   Укрою снегом, заморожу...
   Потом...тебе отдам,
   Ты только приходи...
  
   Здесь так спокойно...
   Тихо очень.
   Здесь шёпотом кричат.
   И лишь собаки...
   Уличные псы, голодные до жизни,
   Эти твари...
   Хрустят над ухом сухарями,
   Что сердобольные старушки принесли
   В надежде накормить...нас...
   Но...
   Едва ли.
  
   Приходи, приходи,
   Незнакомое сердце родное...
   Я не знаю тебя
   Совсем.
   Мы побудем вдвоём немного...
   Только нести ничего не смей!
  
   Хотя, впрочем...
   Придёшь ты вряд ли...
   У живых ведь много забот...
   Не спроста пилигримами стали
   Те, кто верной тропою идёт...
  
   Пилигрим, вечный странник!
   Перекрещенные в мыслях мечты...
   Полосатая жизнь на изнанку...
   И прогулка в три медных струны...
   Знаешь...
   Принеси с собой сухари!
  
   Покорми моих ветреных псов.
   Они так голодны...
   Они живы, как ты...
   Покорми жизнь, пилигрим...
   Она подарит новые...прекрасные
   Мечты...
  
   Погулял. Пока шёл обратно, обдумывал фразу, что в принципе вывернутая наизнанку жизнь всё равно остаётся полосатой. Или нет? Если нет, то уж в одном я уверен на все сто. На изнанке есть швы. Просто они должны где-то быть.
  
   ...- Нат, Нат... Натан!
   А? Что?..
   - Лежи спокойно, рукой не дёргай, а. Я ж не могу всю ночь около тебя сидеть и следить за иглой.
   Ну...
   - А то привяжу к койке. Галстуками.
   Злая ты. Мая. Ну, привязывай.
   - Не буду.
   Почему?
   - Боюсь, будет ещё хуже...
  

ДАМА ШУТИТ

  
   По столу полз таракан. Даже не полз...лениво прогуливался вдоль вилки. Коричневый. Усами шевелил, ножки почему-то уныло заплетались в косички... Марь Васильевна, Вы их травите чем-нибудь?.. Зачем? Хм. Действительно - зачем...
   Скатерть, на удивление белая и кружевная, ниспадает со стола красивыми художественными складками. На пол. Там она тоже образовывает красивые складки, просто горы...в них всегда ноги путаются, в них забывают и теряют разные вещи. А сам огромный стол опоясывают змеевидные зелёные диваны. Ещё - несколько стульев со стороны плиты. И сама хозяйка. В розовом халате с двусмысленными зайчиками.
   А вот здесь должно быть... Поднимаю один край скатерти и заглядываю под стол. Точно. Жвачки. Разноцветными жвачками усеяны все ножки. Кто-то даже пытался вылепить из них название какой-то группы... Похоже на то.
   Помню, когда я поехал сюда в первый раз - осматривать сад и делать чертежи - меня предупредили: в доме живёт Дама. Да-ма. В высшей степени странная. Одна. Хм... Честно если - я до сих пор понять не могу, почему для всех...официально то есть...Марья Васильевна живёт здесь одна. По-моему, каждому разумному и не глухому человеку ясно, что живут здесь...
   Откуда-то сверху истошно заорал Мэнсон. Тот, который Мэрлин. Какой же всё-таки он страшный. У парня определённо были серьёзные психологические проблемы в детстве. Причём, они так и остались нерешёнными. Даже грустно...
   Что?.. Э-э... Марь Васильевна, давайте я лучше отойду в сторонку, чтобы не мешать Вам... Не надо, говорите? Ну...э-э... Марь Васильевна... я как-то не расположен шутить сегодня...на эту тему...
   - Тебя расположить?.. - улыбается таинственно.
   Запах духов - мне в лицо. Кхм. Женя!! Где ты?!! Какой чёрт понёс тебя на второй этаж к этим панкам?!.. Нет, спасибо, я уж как-нибудь...точнее, мы уж как-нибудь...без Вас...
   Протискиваюсь между плитой и её телом и ныряю на диван. Дама смеётся, доставая из духовки что-то активно пахнущее сдобой и шоколадом. Кто ж её знает - шутит или нет.
   Мэнсон там, наверху, совсем разошёлся. Эх, блин. Зря я привёз сюда Женьку. Одно успокаивает - с ним Алик. Хотя...почему-то успокаивает плохо. Мне ещё домой её везти...к Лешему. Кто их знает, этих гитаристов...басистов...чего они могут натворить... особенно беременные...
   На диване - газетные обрывки, какие-то конфеты...пепельница с парой бычков... пуговицы...несколько салфеток с изображением новогодних шаров и палочка от яблока...
   - Ты руки мыл? - спрашивает меня Дама наставительным голосом и улыбается.
   А Женька прав...она действительно чем-то похожа на мою маму. Не внешне, а... Мыл, конечно. Я же с землёй работаю. Но...пожалуй, пойду помою ещё раз...авось Женька с Алик к тому времени вернутся... Смотрю мельком на стол - таракан снова здесь. Ходит он за мной, что ли? Перешагивая через квадратные крупицы соли и крошки хлеба, животное намеренно идёт к тарелке... Пока ещё пустой.
   На стенах в коридоре висят маленькие картины. Масло, акварель... Мне по душе больше тушь. Сангина. Уголь... Белое-чёрное...белое-красное... Краски всегда можно увидеть, если смотреть правильно. О, а эту аллею я рисовал... Давно очень. Липовая аллея, уходящая вдаль... Лето. Зелёно-жёлтые тона... Одна из немногих - она написана маслом. У меня с этой картиной есть один секрет. Только я и она знаем, что вон там, вдали, по обочине идёт человек...никто его не видит, потому что фигура сильно размыта, её затеняет яркая листва...
   Кручу в руках прозрачное мыло, пахнущее лавандой...из крана льётся шипящая вода. Можно подумать, что это кипяток. Если со стороны смотреть. На раковине стоят несколько стаканов, в них - зубные щётки. Потёртые. Штук...пятнадцать, наверное...
   Дама. Не знаю, Жень, кто из бегающих на улице детей её...биологически... Но мне почему-то кажется, она считает, что все. Абсолютно все. В каком-то кривом смысле и мы с тобой тоже... Таком, странном и извращённом смысле!.. Ха!
   Смотрю в зеркало. Себя вижу плохо, потому что поверхность зеркала сильно поцарапана и перечёркана парафином. Извечное: "Punks not dead" и приписка рядом, залезающая на стену: "Никогда!". А вообще эта штука уже давно зеркалом не является. Это...окно. И оно даже открывается, если откинуть вот эту защёлку ...
   Шум голосов сзади. Люди. Причём, я совершенно не разбираюсь, кто они... металлисты...панки...хиппи...или вообще...музыканты... Все они решили принять ванну. Разом. Уже начали процесс подготовки к этому действу. Окрики и попытки расстегнуть длиннющий корсет готов...точнее, расшнуровать...тонкими пальцами с чёрным ногтями...или же, кроя матом, грубыми большими руками с татуировками... заклёпки на куртках...небритые морды...цепь громыхнула по ванне...розовые ирокезы мелькающие из-за шторки...лысые смеющиеся головы..."гады" на бирюзово-розовом кафеле и чьи-то стоптанные напрочь кроссовки с порванными шнурками...косуха - на пол...
   Блин, мотать надо отсюда, мотать!! Здесь полно всякого сброду! Я понял! Понял! И панки моются! И бомжи! И хиппи! И даже металлисты! Но только - все вместе!..
   Останавливаюсь в дверях... Оглядываюсь. Над их головами летает лёгкий запах лаванды и пара пёрышек из чьей-то фенечки...
   - Эй! - громогласно кричит мне помятый и обкуренный парень, погружаясь в воду. - Чувак, прикрой дверь, сквозняк же, бли-и-ин!..
   Прикрываю. Изнутри...
  
   Что тут...творится такое?.. Вода-вода...шмотки какие-то валяются... Ох, ни фига ж себе!!.. Богдан! Ох..еть можно! Тьфу, прости, эт у меня от избытка чувств вырвалось!! Бли-и-ин!!.. Чуть не споткнулся! Бог...ну, ты...даёшь... Это ж... Смотри, Алька! Он... рисует...их...
   Вижу... Здорово...
   Женька наклонился и посмотрел Богдану через плечо. Тот сидел на краю тумбочки, на его коленке балансировала какая-то тонкая красная книга в твёрдом переплёте...по яркой обложке сильно смахивала на детскую сказку...а на книге - несколько белых плотных листов... Появлялись линии. Они возникали. Создавались уверенной быстрой рукой. Чёрные. Угольные. Плавные и лёгкие. С косым налётом сажи и мелкой пылью - разлетевшиеся по плечам влажные от воды волосы девушки... Густые линии с резким нажимом. С заштрихованными тенями - углы локтей и коленей, глаз и губ...
   Бог...классно!!..
   - Я уже не рисовал лет сто, - усмехнулся.
   Знаю...но, по-моему, этот период закончился!
   На бледное лицо гота упала прядь прямых чёрных волос, словно границу провела... полуулыбка бледных губ...острый нос и широкие зрачки... Со щеки девушки тёплая вода стёрла белую пудру, с глаз - избыток туши... Капли воды застыли на чьих-то удивительно длинных ресницах... Глубокая морщина, пересекающая лоб какого-то парня с серьгой в ухе... Совершенно брутальный мэн в кепке сидит в ванне и смотрит куда-то вдаль... Девушка протягивает руку к покачивающейся у самого потолка одинокой лампочке...по-моему, она что-то поёт... Вторая, смеясь, взмахивает ногой...
   Изящные тонкие пальцы в кольцах обхватили край ванны... Стукнуло по керамике квадратное нефритовое кольцо... Крепкие точёные руки с татуировками до плеча вверх взлетели - на листе - а за ними вдогонку кинулись вытянутые капли блестящей воды...
   Смех...откинутая назад голова и грива волос до пола... Чьё-то широкое плечо и раскрытая ладонь... Бритый затылок... Коленка из-под воды...
   Огромные ботинки с металлическими клёпками и высокой подошвой облокотились друг на друга... пара модельных туфель на шпильках... красная бандана... широкий кожаный ремень поверх голубых потёртых джинсов...
   Богдан улыбнулся и стряхнул угольный пепел с пальцев. Теперь все руки - чёрные...и мыть их не хочется совершенно... А Женька, прищурившись, внимательно глядит на мой рисунок. Чистый, блин! Не-е...так не пойдёт! Во!..
   Бог, бля! Я теперь тоже весь в угле! Блин! Ха!..
   Смешной ты какой...
   Ах, так! Аля! С тобой мы тоже одной крови!.. Передай другому!
   Каштанка!..
   Ветер дунул в окошко-зеркало. Защелку откинуть-то откинули, а обратно...забыли.
   Какая-то девушка приподнялась на локте из тёплой уютной воды, сигарету дымящую в мусорку бросила, от холодного воздуха поёжилась и...распахнула окошко настежь.
   Запах хвои проник в помещение...толкнул входную дверь...
   - Чуваки-и-и! Сквозняк!!..
   Белые чайки резко поднялись в небо... Целая стая и все - к одной ярко-жёлтой лампочке у потолка...
   - Лови! - крикнул кто-то.
   И капли воды - в воздух. Алькина рука, вся чёрная от сажи...к чайке...
   - Эх, ёлки, - Богдан, улыбаясь, смотрел на разлетающиеся листы. - Эх, ёлки-палки...
  
   На тарелке сидел таракан. На моей. Не знаю, блин...он так удобно устроился... сидит, не двигаясь, чуть шевелит усами. Его совершенно не заботят все эти громогласные люди вокруг... Он привык.
   - Чувак! Котлету мне передай!.. Ага! Вместе с вилкой!..
   Алька, салат будешь?..
   - Дайте хлеба, блин!!!
   - Так! Сволочи! Только что на моей тарелке лежал кусок колбасы!!..
   Марья Васильевна наливает суп из большой эмалированной кастрюли... Она хочет замостить площадку в своём саду по греческому стилю и поставить там качели. А ещё песочницу. Рисую на салфетке приблизительный эскиз... Иногда...редко так, но бывает... у меня возникает вопрос...откуда у неё столько денег? Но в отличие от многих я всегда его задаю...
   Скидываю таракана Женьке, пока он не видит.
   ...Задаю, потому что мне правда интересно. И она всегда отвечает. Честно и прямо. И каждый раз - по-новому...
   - Богдан, блин!!.. - возмущённый Женькин голос. - Это что за зверьё?!..
   Наверное, у неё каждый раз новая правда. Однажды она даже показала мне свой паспорт. Там столько штампов о свершении акта брака, что страничек не хватает. Использованы и те, что для воинской обязанности. Мужа ни разу не видел. Ни одного.
   - Женщины... - говорит Дама и кладёт руку мне на колено, - Обращайтесь с женщиной осторожно! - улыбается лукаво. - Она сделана из кривого ребра, Бог не сумел создать её прямее; если захочешь выпрямить её - сломается; оставишь в покое - она станет ещё кривее...
   Дама. Кто ж знает - шутит она или всерьёз...
   Смотрю на неё. Дама хочет греческий стиль и скрипучие качели у себя в саду... чтобы просыпаться под их скрип по утрам...а в солнечные дни собирать одуванчики, выросшие между камней... А ещё ей нужны круглые ямы между ёлками...чтобы собирать в них дождь.
   Улыбается немного грустно и убирает руку с моего колена.
   - Мальчики... - говорит весьма отстранённым голосом нам с Женькой, - а моё предложение всё ещё вы силе. В жизни всё надо попробовать...
   Дёргаю Женьку за рукав. Я понял.
   Дама шутит всегда.
  

ТАБАК ВОЖДЯ, или...снова в дурака?

  
   ...- Ты - дурак.
   Говорит и довольно улыбается. Гордо. Просто расплывается весь от радости.
   - Натан, ты - дурак! - ладонями раскрытыми по коленям ударил, ясное вроде как дело, чего тут лишнее болтать. Факт общепризнанный. Баста, бля, весь мир свидетель моего провала сокрушительного...плевать, что весь мир сейчас сводится к пустому практически вагону поезда. В этом вагоне только мы. И бабка ещё какая-то у входа сидит с молодой перебинтованной яблоней. Наверное, собралась на огород...высадить эту калеку на сухую твёрдую почву, сдобренную коровьим дерьмом. Fuck, да я ушам не верю. И глазам - тоже. Как ты выкрутился, а, Фокс?
   - Ха! - Шакал перегнулся через спинку сиденья и дал мне подзатыльник. - Ну...- безнадёжно головой покачал, - ну, ты вааще...продуть Фоксу...
   Бля, да что вы...в самом деле... Карты в руках перебираю и не пойму ни фига. Ты ща чем ходил? Пытаюсь в уме ходы просчитать, вспомнить, кто чем крыл... Ржут. Оба ржут. Один, Великан, напротив меня сидит, кулаками в колени упёрся, а второй, Шакал, блин, сложил руки на спинке сиденья...
   Ну-ка, хватит ржать!
   - Натан, заткнись! - рык справа.
   Ага. Натан. Нашли, бля, самого громкого.
   Леший морщится сквозь сон, он удобно так растянулся на этой жёсткой деревянной скамейке, ноги в проход вытянул, причём так, что кондукторше перешагивать пришлось, как через забор, и теперь пинает меня ботинком.
   - Ты не громкий, - бормочет, - ты просто...хм...просто заткнись.
   - Леш, - пинаю его в ответ, - бля, какое заткнись...меня тут дураком обзывают...
   - Я всегда эт знал, просто...- усмехается, уткнувшись в куртку, - расстраивать тебя не хотел...
   Ах ты ж, блин! Дикое желание пнуть его ещё раз, да только...устал он. Очень. Два дня без сна они с Вождём со страшным азартом мучили машины. Они и сейчас вон, в масле все, аж вагон бензином пропах.
   Кидаю карты на наш "стол". Столом в этот раз служит старый огромный рюкзак Вождя, ещё армейский. Тёртый и с какими-то невообразимо прочными ремнями.
   Ага! Фокс, мать твою!
   - Чего? - косится на меня. Не понимает он, видите ли.
   Как эт "чего"? Где семёрка треф?! Ну-ка, гони! Давай-давай, нечего, блин, мухлевать! Кто тебя вообще этому научил, рожа ты духовская?!
   При упоминании духов Вождь отрывается от созерцания мелькающих в окне пейзажей и глядит на меня. Он не зол. Даже не сердит. Просто думал о чём-то далёком, в окно глядел, уперевшись в порожек сапогом, и вдруг слово услышал...зацепило...
   Не люблю я, когда его вот так...цепляет. Не люблю, потому что неприятно ему это до жути. Ну...мне так кажется. В Вихре не разберёшься. Я спрашиваю чего - он молчит. А если и отвечает, то либо морду бьёт, либо за уши тягает, либо...хм...один раз удивлённо так спросил: "А ты что, не знаешь, что о таком не говорят?".
   Теперь знаю. Что молчат. Но по-прежнему осталось неясным, отчего.
   Леший, бля, ты зачем Фокса научил мухлевать?!.. С воем кидает в меня кепку. На большее, видимо, нет ни сил, ни желания. Да знаю, знаю, я сволочь, я эти два дня, все практически, провёл или на пшеничном поле...с Машкой...или на крыше с голубями. Ну, я учил Машку свистеть. Честно. Потом мы ходили искать вереск. И...даже нашли. Потом.
   - Великан, - говорю как можно серьёзнее, - нехорошо обманывать.
   Я даю наставления. Обалдеть. Он слушает внимательно так, брови хмурит...и начинает смеяться. Здорово он смеётся. Как-то...заразительно, что ли. Порой смеётся своему чему-то, там, внутри, глубоко, а ты не можешь удержаться и - тоже...
   Не буду с тобой больше играть. Отвали. Вон, Леша потряси, он тя научил, пусть теперь сам и расхлёбывает. Ах, со мной? Почему это?
   - Ты мне не подыгрываешь, - говорит негромко.
   Ха, а ты, значит, дураком любишь оставаться? Ладно...тока семёрку верни. Руками разводит. Как нет? А где ж она?
   - На! - Шакал, снова перегнувшись через спинку сиденья, откуда-то сзади, кладёт семёрку мне на плечо.
   Э-э... В смысле, ты у меня её и стянул? У меня?! Ну, ни фига ж себе!.. Раздавай, бля. Вождь, мож, ты с нами? Ясно. Не переживай, я уже осознал всю свою бренную сущность, можешь не распыляться.
   Так. Кто раздавал, тому руки надо оторвать.
   Тум-ба-ба-ба... Тум-ба-ба-ба...
   - Закурить дай, - зевает Шакал.
   Что, тоже спать собрался?.. В карман лезу за спичками. На. Он косится. Что? А-а... Шакал, тебе не понять, это ленточка. Бирюзовая. С волос и ветра, гуляющего на пшеничном поле.
   Хмыкает. Говорю же, тебе не понять. Ты...другой. Мы разные.
   - Гляди! - кивает он в окно.
   Там птица какая-то над полем. Парит. Одна. В небе синем. Вольная такая хищная птица... Слышь, Шакал, она совсем крыльями не машет...прям за воздух держится...это возможно?
   - Она, Нат, потоки воздушные от земли ловит, - усмехается Шакал.
   Э-э...ветер в смысле?.. Ну, блин, прости, я не такой умный, как некоторые!
   - Не ветер, а тёплые гребневидные потоки воздуха, поднимающиеся от земли, - объясняет он.
   А-а...ловит тепло. Ясно.
   - Шакал, - закидываю ноги на сиденье и бью Фоксовского короля, и король и Фокс этим очень огорчены, - а ты чем до зоны занимался?
   Молчит. На меня смотрит. Ой, бля, только не говори, что "о таком не спрашивают"! Я спросил. Ну?
   - Я, Нат, - он затянулся пару раз, а потом с некоторым сожалением потушил сигарету, очень уж в сон клонило, - физику преподавал.
   Приподнялся, сигарету, целую почти, в окошко выкинул и вытянулся на скамейке, прям как Леший.
   Физику?.. Фокс, ты снова бит. Давай, собирай колоду...
   -Эй, - на Шакала гляжу, а он уже руки за голову положил и глаза закрыл, - а почему перестал? - спрашиваю.
   Улыбается. Когда он улыбается, ощущение немного жуткое, морщины, как глубокие страшные шрамы, по лицу разбегаются.
   - Не перестал, - немного головой качает.
   В смысле?
   - Ну, только ж что... - хмурится, типа "отвали!" и переворачивается на бок, - тебе...преподавал...
   А ты в школе работал?
   - Отвали, Нат, а... - кулаком по спинке сиденья стукнул.
   Учитель или преподаватель?
   - Учителей нет, - зевнул, - есть только преподаватели. Они предлагают взять, а брать или нет - дело твоё.
   В окно гляжу. Нет там птицы. Проехали мы её. Там теперь пара коней и овцы.
   Я бы взял. А ты, Фокс? Удивлённо плечами пожимает, мол, в чём вообще вопрос, конечно - да!!
   Смотрю на Вождя. Почёсывая щёку большим пальцем, он, не отрываясь, следит, как несётся за окном...что-то. Не знаю, что. Проносится. Мимо. Всё медленнее и медленнее, потому что скоро, видимо, остановка.
   Фокс складывает руки на груди, овец рассматривает. Стадо кучерявых глупых овец.
   Ну, что ж, а я - курить! От вас от всех тянет если не сном, то каким-то...размышлятельным, блин, настроением. Если честно, не могу уже сидеть, всё затекло. Я же предлагал...выдвигал, бля, идею ехать на машине. Грузовой. С картошкой. Так нет же, в поезде, видите ли, есть особая романтика. По мне - так это в картошке романтика. Её можно было бы потом прихватить с собой... Не всю, конечно, но...
   Пойду курить в тамбур. Чёрт, Леший, достали меня твои ноги! Чё большой такой вырос, а?
   Романтики, бля! Один машины гонял, второй из зоны недавно вернулся, третий...хм...нет, Фокс у нас хороший... А Вождь... Вождь - вааще разговор особый!..
   Курить.
   Не. Не в тамбур, а туда, где вагоны цепляются друг за друга. Ты стоишь на мелкой пошатывающейся во все возможные стороны, в том числе и вверх, площадке, под ногами - мелькают шпалы. Ну, само собой, шпал ты не различаешь, а только жёлто-зелёное месиво. Отовсюду - грохот и вой. Скрип и...тум-ба-ба-ба...тум-ба-ба-ба...работа каких-то хитрых механизмов, рычагов. Ты стоишь. И затягиваешься. Как я сейчас. И страшный грохот - мне в уши. Дверь стоит приоткрыть, одну или другую...нет, тише не станет, станет громче. Там. А здесь громко и шатко всегда.
   Ты торчишь тут, вдыхаешь дым, который сразу же уносит, и думаешь...думаешь, бля...а ведь вагоны могут оторваться...железнодорожник выпил лишние сто грамм, власть пожалела денег на...
   Как круто, чёрт. Ты можешь сдохнуть в любой момент, и смерть, поверьте, спокойной не будет. Куда уж. Резаной она будет. И красной. В бордовых таких тонах. Красиво...кому-то. Кому-то со стороны. У кого нервы крепкие или кто не сразу поймёт, что упал меж вагонов человек.
   Хотя...на такой скорости понять...увидеть... Разве что потом. На рельсах. Тогда понятно будет даже случайно заблудшей овце...что выпил лишнего чувак в оранжевой жилетке.
   Есть три варианта... Первый - я уеду, а остальные все останутся. Позади. Потому что сели мы в последний вагон. Нет, не специально, просто поручни последнего виляющего вагона - эт всё, до чего мы успели добежать, роняя вещи по платформе.
   Второй вариант - я тоже останусь. Почему? Да я просто правой ногой стою на железяке, которая, как я понимаю, к последнему вагону относится. Может, и нет. Кто их знает, как они цепляют вагоны...
   Ну, а третий вариант - меня разорвёт на хрен.
   Ха! Круто! Не...чтоб потом какие-то овцы тупые... Не. Круто в смысле крутой поворот. Резкий. Но мне его не очень нужно.
   Чёрт. Роняю спичку в промежуток между железками. А поезд, видимо, всё же тормозит. И - почти что тишина. Ну...теперь здесь не интересно.
   Трогай. Остановка кончилась. Трогай.
   Короткий рывок вперёд и длинная отдача назад - он ещё не решил, стоит ли. Стоит, бля, трогай! Резкий сильный рывок вперёд...
   Выхожу в тамбур и, уперевшись локтями о выступ стенки, гляжу в окно. Вышла та бабка с яблоней. Направляется к посёлку, наверное...а мы набираем скорость.
   Я тут подумал, что есть ещё и четвёртый вариант. Ничего не произойдёт. Мы просто останемся. В последнем вагоне. А если...если отцепимся, то чуваки в предпоследнем... Ну, вы поняли меня.
   И что тогда? Вечно так?.. Вот же идиот, что несу... Гляжу на сигарету. Эт Вождя сигарета, у меня свои кончились...месяца четыре назад. Вместе с деньгами. Так что... курю табак. Я курю табак, а Леш теперь при каждом удобном случае усмехается. Типа, да иди ты...курить табак! Обидно. Блин.
   Ну...так, и что? Если вечно?.. А ничего. В голове поезда полно всякого сброду. Там есть главный водила, который везёт всех...по накатанной колее, с которой, бля, не свернуть. Ни-ку-да. Разве что в обрыв. Думаю, что сошедший с рельсов поезд - это страшно. Как сошедший с ума человек.
   Ещё там контролёры. И людей больше. Наверное. И шатает и грохочет там гораздо меньше. Чем здесь.
   А ещё...бывает, что у поезда две головы. Они попеременно работают. Просто в данный длительный рейс одна из них отдыхает. Та, что рядом с нами. Но если чё... Не, увольте, я никуда вас не повезу. Пусть меня лучше разорвёт. На хрен.
   Ехать будем.
   Тум-ба-ба-ба...тум-ба-ба-ба...
   И иногда я буду выходить покурить. Сюда. Иногда. А курить буду...надеюсь, разное. Скучно чувствовать одно и тоже. Хочется нового. Бывает, что чувство нравится, и тогда появляется желание его повторить. А ещё круче - запечатлеть и сохранить. Как дымок марихуановой самокрутки. Только от неё голодный. Сначала классно и спокойно. А потом понимаешь, что...есть, блин, хочется.
   Табак. Его тоже буду курить. Табак Вождя. Вон он, кстати, по мосту идёт... Стоп. Что?! Как... Э-э! Вождь!! Бля!! Стой! Куда ты...разве нам тут...
   Коленкой в стену упираюсь и вылезаю в окно.
   - Вождь! - кричу. Эй, Вождь, ты, блин...куда?
   Мост мимо...куда?..
   Ветер волосы растрепал, я почти по пояс из окна вылез, одной рукой только за стекло это держусь, точнее за резину, что поверх стекла...
   - Во-о-ождь!
   Кто-то сзади сильно дёрнул за ремень. Бля! Я головой об окно долбанулся, оттолкнулся от стены кроссовками и спрыгнул...назад...в тамбур...
   Фокс. Стоит и грозно так на меня смотрит. Фокс, что за... Я ничего не пойму! Почему Вождь...а мы что, дальше едем? Фокс!
   Наклоняется ко мне и спокойно так говорит:
   - Натан, ты - дурак.
   Что?..
   Он молчит. И я молчу. А поезд скорость набирает, и вокруг - месиво полей.
   - Почему? - спрашиваю.
   Хмурится, а потом...улыбается. Немного. Самую малость. У него такая борода, что и не заметишь. Улыбки. Хитрой... Как это? Фокс и...хитрый?!
   Так, почему?
   - Потому что думаешь, что играешь честно, - говорит.
   Дверьми хлопнул, - ну, точнее, они сами собой хлопнули, - и ушёл. В последний вагон. Я стою. Тут, в тамбуре, где ж ещё.
   Понял. Он опять...ушёл. Неизвестно куда. Нам неизвестно. Он иногда...уходит.
   Когда-нибудь он пришибёт меня всё-таки. Потому что даже об этом...я у него один раз спросил. Морду не бил. За уши не дёргал. Вообще молчал. Тогда я добавил, что мне...просто хотелось бы знать... Вождь, мне просто интересно, куда, потому что... да потому что мне не наплевать, вот и всё! Он сказал: "Какая разница, куда, если я всегда возвращаюсь обратно". Он не спросил. Он...утвердил. А я не придумал ничего умного в ответ. Жаль. Наверное.
   - В карты? - Фокс открыл двери и выглянул в тамбур.
   Фокс, я тебе не говорил, что меня мама чуть в поезде не родила?
   - Нет, - головой качает.
   Ну, значит, считай, что не и говорил. Потому что "чуть" не считается. А земля...всех носит. И сносит. Не понять мне её...я бы сбросил в бездну полчеловечества... Э, Фокс, ты не знаешь, случайно, как цепляются вагоны? Ну, друг за другом их как крепят?
   Великан руками повертел и показал какой-то замок. Ясно, Фокс, ясно... Ты знаешь, задолбали меня эти карты. Надо тебя шашкам научить...и шахматам...
   - А ты умеешь? - спрашивает.
   Да. Только иногда забываю об этом. Когда приедем, Фокс, - обязательно. Помню, где-то на чердаке у нас была доска...

LADY IN BLACK

И опять за окном ночь,

И опять где-то ждут меня,

И опять я готов идти.

Опять...

   Я не могу идти по дороге просто так. Мне нужна цель. Не просто переместиться из одного места в другое, а придти к какому-то результату в конце. Что-то увидеть. Что-то понять или узнать.
   Или просто устать до чёртиков собачьих. Упасть и уснуть, не помня ни кто ты, ни откуда... И уж тем более не зная куда ты так долго шёл. И надо ли идти куда-то завтра...
   Просто так бродить... Не получается. Всё равно за что-то цепляешься. Даже просто наслаждаясь утренним туманом где-то на тропинке в лесу, или пытаясь поскорее пересечь поле в грозу... Что-то видишь, что-то слышишь, о чём-то помнишь.
   Дороги бывают разные. Они то петляют, изматывая, то прямы, как туго натянутая струна. Они могут скрадывать расстояние, приближая далёкие предметы, а могут, резко вильнув, привести прямо туда, куда ты хотел попасть всю жизнь.
   Я не люблю прямых дорог. Они...слишком однообразны. Вот ты, вот - она. Вперёд, мой мальчик! Не оглядывайся назад! Всё равно там то же самое, что ты видишь перед собой. Мне зацепки нужны. Якоря.
   Я не смог бы ходить степным или пустынным путям.
   Неважно, что там, снаружи. Когда вокруг тебя начинает свой танец тончайшая рыжая пыль, или тёмные провалы луж, представляя себя воротами в ещё более странное место, зовут в себя... Уже ничто не может стать важнее. Танцев. Зова. Движения.
   Можно идти с музыкой. Нести с собой маленькое радио, которое и в городе-то плохо ловит волну... Но...не люблю. Кто-то набивает эфир музыкой, а ты слушаешь со счастливым лицом то, что тебе предлагает этот самый кто-то. После блюза звучит хард или джаз. Потом, после Элвиса, - Присты, а за ними, сразу, без перехода - "Hotel California" или "Queen"... Не-ет, так не пойдёт. Я с детства кашу не люблю...
   Меня давно научили свою музыку носить в сердце и не слушать её...из колонок.
   Сейчас я слушаю "Lady In Black". И мне по фигу, что вы не знаете, кто такие "Uriah Heep"...
   И поле вокруг. Дикое. Здесь траву косили когда-то. Откуда знаю? Уж поверьте мне, я не всю жизнь в городе прожил.
   Дорога. Она тёмная. Когда-то, один-единственный раз заасфальтированная. Теперь творение рук человеческих побеждено маленькими одуванчиками, пробившими себе путь наружу. И остальным, кто пойдёт следом. Я - уже иду. По одуванчикам. Босиком.
   Я обувь просто оставил. Ходить по дорогам в обуви... Только в заплёванных и заполненных битым стеклом городах. А здесь даже грязь...чистая.
   Ветер. Он мой спутник. Ласково касается моего лица. А я ему улыбаюсь. Он тоже слышит мою "Lady In Black".
   Я давно не хожу в тишине. Она меня боится.
   Облака почти разошлись. У них другая музыка и они уносят её в другие места. Туда, откуда я ушёл утром по холодной лесной грязи, настолько густой, что она выдерживала меня. Там сейчас звучит "Black Sabbath". Или "Metallica". Я не разобрал: было ещё очень тихо, только противно мерно стучала вода из умывальника по ведру. Да и как можно что-то понимать другое, если ты слышишь голос?
   Я так и уходил - на голос. По лесу, в тумане, рядом с дорогой по прошлогодним листьям, вдыхая сырой грибной запах.
   "She came to me one morning... One lonely Sunday morning..."
   Мне не нужен фотоаппарат. И я рад, что не умею рисовать. Иначе мне не хватило бы плёнки, красок, холстов...и карандашей с альбомами тоже. Я потом это вижу во снах. Я не эгоист. Просто...учитесь видеть сами.
   Ч-чёрт! А ведь тут нет даже столбов! Значит там, куда я иду, нет света. И есть печь. Которую я умею топить. Только сначала надо будет наколоть дров.
   Можно и не идти. Можно ехать. Сейчас - только на скрипучей телеге, запряжённой обязательно гнедой лошадью. Старой, спокойной, мечтающей поскорее дойти до стойла. И колёса должны быть деревянные. Со спицами и железным ободом. Такие иногда задевают за бортик и тогда скрипа становиться ещё больше. Лошадь вздыхает и идёт дальше. Ей не нужен возница - она знает, куда надо попасть её человеку. Только он туда не хочет. Вернее, не знает как. А спросить лошадь стесняется.
   А можно и на велосипеде. Но это уже не то... И ни в коем случае не на машине и не на мотоцикле - для них есть гладкие автострады и тесные города. Хотя... Нет, для мотоцикла всё-таки нужна дорога шире и длиннее, чем та, по которой я иду.
   Ветер! Я так долго иду, что дорога опять изменилась. Она теперь покрыта ровным шершавым асфальтом. В нём много камешков и мне больно. Я же босиком. Но не возвращаться же из-за такой мелочи назад, правда? Я, вообще, никогда не знаю, больно мне или нет. Просто... Я не знаю...когда она начинается, с какого момента. Мне не с чем сравнить. Я каждый раз забываю это сделать.
   Скажи, ветер, мне сейчас больно? Вот и я не знаю...
   Однажды меня в лесу застала гроза. Нет ничего страшнее ельника в грозу. Да и... Ель считается самым опасным деревом. Мне прадед объяснял. А почему - я не запомнил... После той грозы я уже ничего не боюсь.
   Наверное.
   Я почти всегда хожу по краю дороги. Даже если уверен, что никому не помешаю. Если знаю, что кроме меня на многие километры вокруг нет того, кому срочно куда-то надо, кто спешит, летит мимо, не останавливаясь, думая, что всегда успеет...Он ошибается. Скорость тоже - наркотик. Один раз попробовал, не остановишься никогда.
   Я только по тропинкам хожу по центру. И по проселкам. Мне нравиться, как трава царапает меня по босым ногам. И...на таких дорогах не принято спешить.
   Маленькие кованые ворота. Я пришёл. Сейчас они заскрипят и откроются. Но у меня есть ещё немного дороги до ступенек. До деревянного скрипучего крыльца и тяжёлой дубовой двери.
   Мой спутник заигрался в кронах деревьев. Они рады ему, рады поговорить с ним, узнать новости. Послушать обо мне. Ветер, расскажешь мне когда-нибудь, кто я, а? Почему? Ну, ладно... Как хочешь. Я не настаиваю.
   Если честно, я сам не хочу о себе ничего знать. Нового.
   Дом. Поленница. За домом - сарай с сеном и хлев. Там уже кто-то фыркает и мерно жуёт. Их там много, поэтому я не могу понять кто. Так... Глухо ухнула задвижка, скрипнула дверь... Ну! Давай заходи же!.. Почему куры такие глупые и пугливые?
   Никогда не хотел быть птицей... Если только хищной. А в детстве всегда хотел быть самым сильным на свете животным. Доставал всех: кто? Потом только понял - человек. Теперь стал бы...ветром. Да-да, брат! Мы б с тобой... Х-ха! Такого бы наворотили!..
   Конь всхрапнул. Он там. За домом. В начинающем появляться тумане. Лёгкая дымка окутала бабки и не спешит подниматься выше. Слышу, как СоловкС вздыхает. Знаешь, ты, брат, как я - всю жизнь в пути. Только мои дороги не всегда по кругу. Порой они ведут в разные места...
   Сворачиваю на тропинку в сад. Ловлю седую морду коня руками. Привет. Давно я тебя не видел. Скучал, да? Я тоже. Тих ты! Щас дам. Чуешь, зараза, что хлеб в кармане. Для тебя специально с кухни стянул. А в другом кармане - соль. У меня во всех карманах есть немного соли. Она смешалась с табаком, с хлебными крошками, невесть как попавшими туда семенами трав. Так вкуснее даже, сидишь и пытаешься угадать, с чем на этот раз смешалась соль...
   Во! Готово. На. Жуй. Тих-ха!.. Не бодайся. И не смотри так укоризненно, Соловко... Я те завтра целую краюху вынесу. Буду сидеть рядом с тобой, а ты будешь её есть. Может и со мной поделишься... Нет? А я всё равно принесу...
   Ладно, брат, пойду... Видишь - в окне свет зажёгся. А-а-а!.. Вот оно что! Тот гул... Мотор приспособили... Ну, да ладно, я его выключу. На пару дней.
   Пока здесь буду.
   Калитка. Скрипит. Как я её тогда сделал, так она и стоит. Даже вон гвоздь торчит так же, как я его вбил. Надо завтра его загнать до конца в доску, а то сам же сколько раз об него руку ранил.
   Ух! Холодно ногам-то по вечерней росе. Утром ты не так мёрзнешь - знаешь, что выйдет солнце и согреет. А сейчас, когда ночь пришла...
   Lady in black...
   С ней холодно порой. Особенно теперь, когда отгремели летние грозы, когда с полей почти всё убрано... Оно так всегда. Ведь...время свадеб. Теперь бы наши предки засылали сватов, собирались на гуляния...
   Так то предки. Мы - не они. Верующие язычники. Чужие боги, чужие слова, образ мысли - чужой. Всё быстрей и быстрей, вздымая за собой клубы пыли и не понимая, что самый слабый уже погиб, а остальные просто не успевают. Куда только так спешить? Зачем? Даже моему Соловко не угнаться за вами. Мы с ним даже не стартовали. Подождали, пока пыль осядет и продолжили жить как и раньше.
   Потом вернулись выжившие.
   А я ушёл. В разведку вроде как... А теперь брожу между...мирами и не могу нигде остаться.
   А надо ли?
   Та-ак, старый пират!.. Ты эт что? Квалификацию потерял? Или нюх?? А? Почему хозяина не встретил? С Соловко всё ясно, он - конь, а вот ты, приятель, - пёс! И встречать меня должен задолго до того, как я дом увижу...
   Ладно, Пират, не горюй. Я тоже...постарел. На, вот, съешь. Я от Соловко припрятал... Давай, веди меня...к ней. Ток я докурю сначала, хорошо?
   Огонёк сигареты горит в темноте. И в доме - тоже...огонёк. Ждём. Я - тут, она - там. И Пират ждёт.
   Ладно. Хватит сидеть. Пошли, брат.
   Поворот. Тень в окне. Скрип двери внутри дома.
   Вот они. Четыре ступеньки вверх. А утром было шесть. Вниз. И моя тень смотрела прочь от них... Сейчас? Не знаю... Солнце село...
   Меня здесь...тоже ждут...
   - Здравствуй... - руки на моей шее. И губы...горячие.
  
Знаешь, главное, что я узнал о дорогах - они...живые.
  

ALL THE BAND

  
   - О! - Натан стукнул о деревянный стол пивными бутылками. - All the band!!
   Пашка довольно ухмыльнулся и хлопнул Ната по спине. Ещё бы, блин! Ты, бля, молодец - пиво - соль жизни! Особенно, когда есть, что отметить! Знаешь, Леш, когда я узнал, что Маринка беременна... Э-э... Нат, ты чё?! Чё кулаками машешь?!!
   - Больно же...- скривился Натан, - сволочь ты, барабанер!..
   Не поня-я-ял... А чё случилось-то?
   - Его тут недавно, - Леший, смеясь, кивнул на Ната, - девственности лишили...
   Чё-о-о-о?! Меня?! Леш!!
   Ха! А не фиг!
   - Э-э... Эт в каком смысле? - Женька кинул рюкзак подальше к стене и заинтересованно прищурился. - Кто успел?!
   Fuck!! Гитараст! Блин!
   - Какой-то седой волосатый мужик! - пожаловался Натан, за лоб хватаясь.
   - У-у-у...- Богдан сокрушённо покачал головой, открывая бутылку.
   - Его Алька к Чародею водила, - объяснил Леш. - У меня терь, бля, татуированный друг!
   А что татуировали?..и...где??
   Отстань, Женёк...всё, что к моему телу относится, тебя не касается...
   Ха!
   К столику осторожно прокралась девушка. Официантка. Покосилась на ржущих до слёз мужиков, словно ураган ввалившихся в бар, на пивные банки с бутылками и скромно спросила:
   - А вы...заказывать что-нибудь будете?
   А то! Девушка! Конечно!
   - Мяса! - мотнул головой Леший. - Так что там про Маринку, Паш?
   -...это ладно у меня такая тёща, - уже горланил во всю барабанер, - но чтоб у моего сына такая бабушка!..
   Поня-я-ятно...
   Леш поглядел на стену. Кто-то определённо приложил руку к оформлению этого питейного заведения. Этакий жёсткий...ну, хардкор, короче. Стены, словно опалённые... словно лава застывшая и чёрной сажей покрытая...чуть обожжённые газетные вырезки из разных времён...фотографии знакомых лиц...и...гитары, конечно. Висят. На стенах.
   - ...не, эт кто купил, а? - возмущённый Женькин голос. - Вот это вот... Вот эту вот хрень... Мне с этим даже сидеть рядом стыдно!..
   Леш не помнил, почему бар назвали "Пеплом". Это было так давно... Натан, бля, не маячь! Сядь куда-нибудь, а!! А, ну да...на стол, конечно, удобнее... Когда-то настенные гитары были не только атрибутом стиля. Элементом пафоса. Обстановки. На них играли раньше. И очень часто. А сейчас...пылью вон, покрылись... И караоке этого дурацкого не было! Охренеть можно! Телик у стойки висит...
   - Леш, блин!! - кричит Пашка. - Мы ж за вас с Алькой пьём! Прими участие!
   О! Да запросто...
   Полуподвальный бар. Стриптиз - это там, наверху. Здесь - только выпивка. И музыка. Ух, вы гляньте только - мы ж распугали всех! Ха! Теперь - почти пусто. Наш band тут практически в одиночестве.
   - ...а она, чёрт возьми, спрашивает, зачем тебе вторая установка, да ещё в комнате...
   Женька стянул куртку. Жарко, блин, становится!
   Нат ударил себя по лбу, бар огласил истерический вопль:
   - О, господи! Бл..дь! Женька!!
   А? Чего? А-а...ты, Нат, про футболку, что ли? Ну так! Я ж...до магаза дошёл! Мне ж она понравилась!!
   - Fuck! - гитараст ты...слов на тебя не хватает...- Богдан, блин! Как ты его не убил?!
   - Эт почему? - удивился Бог. - Я его только поругал немного. Что не купил две. Я тоже такую хочу.
   Натан решил, что лучше выпить. Если чувствуешь, что мозги на изнанку выворачиваются, надо выпить.
   - За свободную любовь, бля!! - крикнул воодушевлённо и поднял бутылку над головой.
   Ой, Натан...чтоб тебя... Придурок, блин! Ха!
   - Ваш заказ... - девушка поставила тарелки и быстренько ускользнула. От грехов волосатых подальше.
   Леш махнул рукой бармену. Ну...чёрт...ты нам ещё, блин, "Виагру" поставь, вааще в ауте будем! Понял меня?.. Да давай хоть Кинчева! Рехнулся, что ли, парень?!
   Парень понял - лучше не спорить. Власть переменилась, - а то, что это именно она, бармен не сомневался, - власть - то, что может убить или увести за собой.
   К стойке подсели девочки. Бармен усмехнулся. А вы, дамочки, совершеннолетние?
   - Ты чё, слепой? - детские такие голоса и удивлённые глазки.
   - Ха! - кокетливые улыбки и брови вверх...
   Ну... Если у вас есть деньги, я готов на время ослепнуть. За деньги можно и...возрасту прибавить.
   Малолетки, накрашенные - страх, юбки - не юбки, а так, пояса, майки облегающие, вырез чуть ли не до живота... Это в такой-то холод! Шпильки...тонкие такие, в полу застревают...ноги у них, наверное, болят потом от каблуков таких... Вы же ходить на них не умеете! Морщитесь, кривитесь, а всё равно - мучаетесь. Русалочки, блин!
   Только две девчонки одеты более или менее. По погоде. В джинсах. Вот им и налью! Ой, Юлька, привет!.. Так, и плевал я на возмущённые ваши визги!
   - Юль, что пить будешь?
   Грог? Вот это я понимаю. А подруг твоих, видимо, выпивка уже мало интересует... Ты глянь только! Медленно так русалочки переместились в сторону во-о-он того столика...весело орущего и пьющего за...кхм...свободную любовь, насколько я понял...
   Юля рассмеялась. Ага! Девочки дичь почуяли...аж целых пять волосах дичей!
   Улыбки...улыбки...улыбки...кокетливые такие...играющие...взгляды из-под волос на бигудях накрученных...нога на ногу...
   Натан сполз со стола. Ух, ты...блин. Как я удачно стою тут, а! Чё? Вас пивом угостить? Запросто!
   - Леший, - Женька смеялся и кивал в сторону этой полуголой оравы, - это ты заказал?
   Чё?!
   - А почему тогда нас обделил?
   Женька, ты что говоришь такое, а?! Бог, ну ты хоть... Уй, ё-о-о!.. Шутники...блин.
   - А вы музыканты, да?
   - А мы вас знаем!
   - Мы были у вас на концерте!
   Вот, блин. Юлька у стойки сидит, с барменом разговаривает, на нас поглядывает и посмеивается. У меня, бля, сил не хватит всех их уму-разуму учить! Уроки давать. Юля! Уйми своих подруг! SOS! Ну...хоть преподавателя своего пожалей - он сейчас со стула рухнет от смеха!
   - Русалочки... - покачал головой бармен.
   Юля улыбнулась.
   - Смеются над ними, - сказала она негромко. - В открытую. А они, дуры, не понимают. Неужели, правда, не понимают?
   - Давай я те ещё грога налью, - кивнул бармен, - Холодно там, на улице?
   - Ага.
   - А у меня, блин, Дашка в осенней лёгкой куртке сегодня в школу пошла. Говорил же - зимнюю пора одевать!..
   Женька подвинулся ближе к Богдану. Бли-и-ин... Девушка, милая, я, конечно, лично против вас ничего не имею, но... Бог, хватит ржать, а! Меня тут ща...изнасилуют, а он смеётся!
   Жень! Ну, чё я поделать могу! Я вот у самой стены сижу - не добраться никому. Спрятался, можно сказать, за твоей широкой спиной! Девочки только взгляды кидают. Многообещающие. Эх...
   Леш прикусил губу. Атака - полным ходом. Мы - в осторожной обороне. Пашка - молодец, держит всех на расстоянии вытянутой руки. Буквально. Руку вытянул и спокойненько так пиво попивает. Девочки! Дорогие! Вы не знаете, с кем связались! Богдан смеётся, к стене откинувшись, только головой качает на призывные девчачьи взгляды. Женька...ну, Женьке, похоже, несладко. Он на переднем фронте. А вот Натан...
   - Натан, бля!! - рыкнул Леш. - Ты чё творишь?!
   Хм. Да так...
   Ща я те покажу "да так"!
   - А вы... - томный взгляд на Лешего, - поёте, да?
   Близко-близко так подкралась. Бл..дь. Девочка, солнышко...вали отсюда, а!!
  
   Долгая память хуже, чем сифилис,
   Особенно в узком кругу! - пропел Нат и свистнул.
  
   - Эй, Натан! - крикнул Леший. - Угомонись!
   Ща-а-а...
   - Натан! Бл..дь!!.. - Пашка успел первым.
   Врезал. Эх...с размаху... А нечего руки распускать! Они ж ещё...дети! Подумаешь, что наглые и мнят о себе чёрт знает что! Всё равно же...дети.
   - Shit! - Натан поморщился.
   Он смеялся. Fucking shit, hey you are!!
   - Да по тебе статья плачет! - пригрозил Пашка, - 135-я...сроком до 3 лет.
   - А ты откуда знаешь?
   Пашка хмыкнул. Ну, я ж...не всегда чугуний грузил...
   Леш кашлянул в кулак, а Натан снова забрался на соседний стол. Кхм, да...
   Женька умоляюще смотрел на Богдана. Help! Ну, блин...help!
   Бог вздохнул. Эх, ладно. Так и быть...
   Девочки остолбенели. Робко так отодвинулись. В почтительном молчании. Сначала от Женьки с Богданом. Вы...вы эт серьёзно?.. Целуетесь?.. Вы, правда... А эти остальные...тоже?
   "Эти остальные" многозначительно молчали. Пашка постукивал по столу крышечкой от пивной бутылки, Леш задумчиво потягивал пиво.
   Девочки отодвинулись совсем.
   В воцарившейся на несколько секунд тишине Нат печально вздохнул.
   И девочки метнулись к выходу. Их провожал истеричный смех.
   Юля качала головой, помешивая грог в бокале.
   - Ты за Дашу не беспокойся, - сказала она бармену, - нам разрешают на уроках сидеть в куртках, если холодно.
  
   Натан сидел, задрав голову, и зажимал нос салфеткой. Пытался ещё отхлёбывать пиво из бутылки. Получалось плохо. Пиво проливалось на футболку либо попадало не в то горло...
   - Эт кто его уже успел?..
   Аля! Ну, наконец-то ты пришла!
   - Не обижайте мальчика!.. - улыбнулась Алик, подсаживаясь к Лешему. - Богдан, открой, пожалуйста, окошко... Дымно тут как...
   Женька усмехнулся.
   - Ой, Алька, - сказал он, - у тя материнский инстинкт проснулся?
   Ага. Лёшка, я так замёрзла! Там настоящий мороз! А у вас тут...тепло...особенно с тобой рядом...
   - Мальчика?! - Пашка аж пивом брызнул. - Вот этот пьяный урод?! - ткнул пальцем в Натана. - Мало я ему ещё... А был ли вааще мальчик?!
   Ради такого дела Натан даже оставил в покое бутылку.
   - Был! - энергично замотал он головой. - Когда-то очень-очень...очень-очень давно - был! Честно!!
   Пашка плюнул. Ну, я ж говорю - ур-р-род!
   - Гос-с-споди... - Леш откинулся на спинку стула и почесал затылок, - чё-то я такого не помню... Нат, эт в детском саду, что ли?
   - Леша-а-ак... - ну, чё ты...в самом деле...и вааще, сколько можно мне морду бить?!
   Женька прищурился.
   - А-а...симпатичный был мальчик? - спросил невзначай.
   Бл..дь!
   Натан спрыгнул и долбанул ботинком по ножке стола.
   - Шучу-шучу! - Женька, смеясь, стал отмахиваться. - Знаю, что симпатичный.
   - Чё?!!!
   - Ха!
   - Натан!! - возмутился Леший. - Разнесёшь же стол, чтоб тебя! Нас сюда больше не пустят... Аль, ты что есть будешь?..
   - Жень, - Алик улыбнулась. Да что угодно, Леш. Что есть, то и буду. - Не дразни его, Жень. Видишь, какой он у нас...сдуру буйный. Да и к тому же...- бровью повела, - он тебя просто боится, вот и реагирует так. Неадекватно.
   Я? Боюсь?! Его?! Fuck!
   А чё, нет?
   Нет, конечно!!
   Правда?
   Блин! Да чё за вопросы!!
   Кхм...
   Женька притянул стул от соседнего столика и поставил его между собой и Богданом. Ну...так садись!! Раз смелый такой!
   Алька покачала головой. Ой, какие вы уже пьяные...
   Нат завис. Ох, ты ж, блин...попал. Хм... Да запросто!
   - Смертельный трюк, - комментировал, протискиваясь к стулу и давясь смехом, - мной исполняется впервые. Надеюсь, останусь жив. Бля.
   - Живым останешься, гарантирую, - кивал Богдан.
   Бля.
   - По заслугам ему, Аля, по заслугам... - объяснял Пашка. - Нечего к детям приставать.
   - Эт кто к кому приставал ещё! - выкрикнул Натан, добравшись до места назначения.
   Ребёнок, не, ну, натуральный ребёнок.
   - Да тебя вообще кастрировать надо!
   Скандинавка! Ты что?!!
   - Аля!!.. - Натан обалдел. - Ты чё?! А зачем же тогда жить?!!.. - неподдельный ужас в глазах.
   Леший обнял жену за плечи.
   - Аленька, - сказал он, - ты ужасные вещи говоришь! Понимаешь...понимаешь, это только со стороны кажется, что все мужики...ну...ну, как это...
   Ну, мы все тебя поняли.
   -...на самом же деле, - продолжал Леший самым серьёзным голосом, на что Натан энергично кивал, - мужчина всегда и всё делает ради женщины. Гормоны же...они стимул дают...
   Ой, Лёшка...знаю я всё, что ты... Без вас, балбесов таких, жизнь была бы скучной до безобразия!..
   Бармен облокотился на стойку. Две молодые официантки стоят рядом и смущённо о чём-то переговариваются. Прислушался немного - спорят. Ха! Спорят, чья очередь идти к столику этих буйно помешанных.
   - Иди к ним ты... - говорит одна, нахмурившись.
   - Нет, я ходила в прошлый раз!
   - А вы обе идите! - усмехнулся парень. - Так не страшно будет!
   Девушки переглянулись.
   - Аль, - Пашка протянул бутылку. - Давай стакан!
   - Ей нельзя! - активно вмешался Леший.
   Тьфу, точно! Я, блин, забыл совсем...
   - Я лучше сок, - кивнула Алик.
   Натан, разговаривающий о чём-то с Богданом, аж обернулся. Сок?!
   - Скандинавка! Давай я те намешаю чего-нить...по-быстрому...
   - Так, Натан! - перед носом пролетел Пашкин кулак.
   Ладно, ладно... Ой, девушка, вы на меня пиво пролили! На джинсы, блин!
   - Извините... - засмущалась официантка, - я сейчас...
   - Идите, девушка, не обращайте на него внимания. Высохнет.
   Fuck. Леший, ну, что за дела?! Не высохну!! Может, мне девушка понравилась...
   Натан... Когда нравится девушка, обычно ведут себя по-другому.
   Я наглый, кивнул Натан, знаю. Не скажу, что в этом моё счастье. Но...мне просто нравится быть таким. А по-другому...не получается.
   А ты что, пробовал?!
   Ну-у...
   - Хм...- Алик смотрела на Леша и Натана. Опять они общаются молча. На непонятном странном языке. Только в глаза друг другу смотрят.
   Ну-у...не пробовал. Поздновато уже. Наверное.
   - Нет, Пашка, бля, не в том дело!.. - мотал головой Женька. - Понимаешь, там акустика хреновая...
   Богдан вздохнул, осознав, что, наверное, никогда не отучит Женьку материться. Наверное, поздно. Уже. А ещё, наверное...
   -...не надо, - договорил за него Натан.
   Бог кивнул.
   - Ой, Нат, - отмахнулась Алик, - да у тебя вообще в лексиконе два слова! Бля и fuck. Причём, они объясняют всё!!
   Скандинавка...
   -...а, прости-прости, забыла! Есть ещё буква "Э-э...".
   - Аля, не ругайся...
   - Леший, что ты, я - цитирую!
   Нат вздохнул. Блин, Аля, ты не въезжаешь!
   - Али, - Натан даже перегнулся через стол, чтобы донести истину, правда, чуть не упал на него, - "бля" - это универсальная мысль. Это даже не слово, а...состояние души! Когда я его произношу, совершенно не значит, что я ругаюсь или хочу кого-то обидеть. Я просто стараюсь понизить энтропию...
   Леш поперхнулся пивом. Чиво?!
   - Нат, блин, ты бутылку опрокинул!
   Sorry, барабанер!!..
   - Нат, you are the smart ass!! - заметил Богдан.
   Ещё бы! Э-э...как ты сказал? Ass?..
   Женька обернулся к Богдану.
   - Ты...ругаешься?! - удивился.
   - Эх... - улыбнулся Бог, - этимологически и исторически "ass" - это другой вариант написания слова "arse", впоследствии он смешался со словом "осёл" и повлиял на осмысление идиоматики...
   - Богдан! - негромко шепнул ему Натан. - Честно, я б тебе врезал, если б...ты не был так прав!!
   Ха!!
   Что-то резануло Лешу слух. Сразу даже не понял, что. Ай, ё-о-о! Врубили караоке! Какие-то козлы пришли сюда и поют у стойки фальцетом в два голоса. А-а-а... Ничего, что у меня даже барабанные перепонки сводит? Если такое, конечно, возможно. По фигу! Сводит! Блин! Заткнитесь!
   Бармен с сожалением пожал плечами. Прости, брат, вижу, что тебе хреново, я сам не в восторге, но...это бизнес.
   Хорошо. Тогда мы тоже. Правда, без караоке, а так...в шесть пьяных голосов. Точнее, пьяных - пять. Хотя, кто чем пьян...
  
   По руслу дорог текут реки огней.
   По их берегам спешат толпы людей.
   О чувствах помнят только грязные кошки,
   Радость наша и злость, и любовь - понарошку.
   Мы в игры играем, их жизнью зовем,
   Ради выгоды мелкой интриги плетем.
   Дружим с врагами, прочь гоним друзей...
   Мы стали пародией, тенью теней.
  
   Натан откинул волосы. Жарко...
   - Что, - Алик коварно улыбнулась, - согрелся там рядом с Каштанкой, да?..
   Ну...ну, Аля...бля-а-а...
   - Да!! - кивнул.
   Довольна?
  
   Пытаемся греться неоновым светом,
   Ночь раздирая неестественным цветом.
   Даже звезд в небе ярких не видим в упор,
   В нашей были не нужен созвездий узор.
   В доме вранья и голодных отрыжек
   Мечтать не желаем - нам лишь бы выжить.
   Боль за тоскою, за муками - смерть.
   Хорошо или плохо - это как посмотреть.
  
   В жарком мареве дня и в сумраке ночи
   Тени ищут меня, чтоб меня опорочить.
   Надо бежать, здесь нельзя оставаться,
   Кто-то должен уйти, чтоб с душой не расстаться.
   И кто-то уходит, кто-то бежит,
   Но я остаюсь, я остаюсь, чтобы жить.
   Я здесь не один, со мной вера с надеждой,
   И они согревают меня как и прежде.
  
   Боль за тоскою, за муками - смерть.
   Хорошо или плохо - это как посмотреть.
   И кто-то уходит, кто-то бежит,
   Но я остаюсь. Я остаюсь, чтобы жить.
  
   Бармен повесил табличку: "Извините, сегодня караоке не работает". С огромным удовольствием повесил.
   - Парень! - махнул ему Леший. - Иди выпей с нами!
   - Женёк, - вспомнил вдруг Натан, - а ты кандидат в кого?
   Я? Oh, yes...
  
   Oh, yes, I'm the Great Pretender!
   Pretending I'm doing well.
   My need is such, I pretend too much...
  
   - Freddi, fuck, - Нат развёл руками, - where you are?!!.. I`m lonely, but no one can tell... Давай, Женька, за больших претендентов и кандидатов!
   Чокнулись бутылками.
   И пусть претендуют люди на многое...на большее...на всё, бля! На всё и сразу!
   - ...да, Мэй крут...- Пашка пытался насадить на вилку кусок мяса, - он и его самопальная "каминная" гитара. Дека - из куска красного дерева, выпиленного из папиного камина двухсотлетней давности, а пружины для тремоло он взял из старого мотоцикла!
   - Ну, чё ты хочешь, - пожал плечами Женька, - он у них физиком был. Эт барабанер - дантист!
   Женя-а-а...
   - Скандинавка, а ты мальчика хочешь или девочку?
   Аля улыбнулась.
   - Тебя этот вопрос в каком смысле интересует, Нат?
   Гитараст! Сиди спокойно...со мной, бля, рядом...и молчи!
   Не, с тобой рядом спокойно не могу!
   Гхм.
   - Мальчика! - уверенно кивнула Алик. - Во всех смыслах!
   - Пра-а-авильно мыслишь... - поддержал Богдан.
   - Блин, басистка... - Натан задумчиво поглядел в потолок, - это ж будет целых два Леших... Справишься с ними?
   Хотя, что я спрашиваю! Глупый вопрос.
   - Давай на брудершафт? Давай-давай, быстро!! Пока Леш отвернулся! - он, вон, увлечённо разговаривает о чём-то с барменом...
   - Ха! Drunk`ер!..
   Ну, брудершафт так брудершафт.
   О, я ради такого дела даже пиво в стакан налью!.. У нас есть стакан?..
   - Нат, эт не стакан, это...
   - It's not the size that matters, Алик! It's how you use it...
   Пошляк!!
   Давай-давай, Скандинавка! За тебя! За вас с Лешим.
   - Ты зачем девушку напугал?! - Женькин возмущённый возглас.
   - Я?! - искренне удивился Богдан. Я? Девушку?! Это ту, которая с подносом мимо проходила? - А кто первым целоваться полез?
   - Э-э-э...- оглянулся на парней Натан. - Леш, дай-ка я к тебе лучше сяду... Мне как-то с тобой за себя спокойнее...
   Drunk`ер!..
   - А со мной тоже? - спросила Аля.
   - Скандина-а-авка-а-а... Я весь - твой!!
   Ох, и пьяный же ты! Ну, давай, иди на нашу скамью, не упади только по дороге. Думаю, Женька с Богданом тебе только благодарны будут. Леш, поймай его там, по пути... Грохнется же. Ага. Пролазь давай... Эй! Нат! Тебя всё-таки надо кастрировать! Мамы шведов хорошим манерам учат?
   - Ага. Хошь, тебя тоже научу?
   - Я те научу!!.. - моментально отреагировал Леший и, хватанув Ната за плечо, усадил на скамейку.
   - Femina nihil pestilentius!!! - вздохнул Натан.
   Аля посмотрела на него. Ты, Викинг, даже здесь на одном месте усидеть не можешь... Блуждаешь. От одного маяка до другого. Да, кстати, откуда вусмерть пьяные викинги знают латынь?
   - Я ж говорил тебе: тараканы!! - да и...почему это "вусмерть пьяные"?!
   Женька заинтересовался.
   - Слушай, поделись тараканами, а? У меня вот с латынью вечно было...как-то...не очень...
   - НЕ НА-ДО!!! - энергично замахал руками Богдан. - Не надо! Мне с ним ещё жить!
   Ладно, умники! А-а...как это переводится? То, что это латынь, я поняла, а вот...
   - Аль, ну...к тебе это совершенно никакого отношения не имеет...
   Успокоили.
   - Давайте выпьем, - подал голос Леший, и они с барменом подняли бутылки.
   Конечно, давайте! За что - значенья уже не имеет...
   - За Музу, - сказал бармен, - и за творчество.
   Чува-а-ак!
   Стук стеклянных бутылок над столом и вылетающие пивные брызги.
   - И...за Муза! - заметила Алик.
   - И за крылья! - добавил Натан.
   А? Хорошо, и за них тоже.
   - Крылья не нужны, Нат, когда не чувствуешь ветра в лицо...
   Что? Алик...ветер?
   -...так что за ветер! - сказала Аля.
   Ой, а Пашка, по-моему, уснул... Вставай, барабанер, мы пьём за ветер. Нет ничего важнее ветра, бросающегося в лицо.
   Эй, парень! Бармен! Как тя звать-то?.. Влад?
   - Влад, а ты не знаешь случайно...чей вообще "Пепел" изначально? - спросил Леший. - Я вот сколько себя помню, бар этот всегда тут был. И всегда был "Чёрным Пеплом".
   Парень задумался.
   Не, я просто подумал, раз ты тут работаешь, мож знаешь.
   - Не знаю, - Влад покачал головой. - Когда маленьким был, ходил мимо него в школу... Тут ещё много байков собиралось. И стоянка была...вроде бы. Говорят, второе подвальное помещение тоже использовалось, там иногда концерты проходили...ну... запретных тогда групп. Подпольных. Хотя...эт вам лучше знать.
   - Было такое, - кивнула Алик. - Я помню.
   - Я тоже, - сказал Нат
   Леш усмехнулся.
   - Да ты-то откуда знаешь?
   - Леший, мы ж выступали как-то...прямо здесь или нет, я не помню...но было дело. Ну, бля, Леший, fuck, в "Пентакле"!! Мы тогда гитариста искали ещё!! Ну!! - постучал другу по лбу. - Ау!!
   Вспомнил? Ну, блин, друг... Я - и то.
   - А гитариста-то нашли?
   Чё, Алик? А, да, нашли. Так, я эту бутылку допиваю внаглую один!!
   - Нашли, - кивнул Натан. - Правда, выбор был не велик. Так...два парня, по-моему, заблудились к нам на базу. Играли отвратно. Но это ещё не беда. Они учиться не хотели. Поэтому Вождь их и послал. Жёстко. Эти козлы ещё возмущались! Мы тогда с Вождём потолок раздолбали к чертям! - глотнул пива, подумал. - Нет, не тогда. Эт мы после девчонки одной его раздолбали.
   Алик улыбнулась. Ну, вот, всё опять из-за женщин!
   - Что, она тоже на прослушивание приходила? - спросила.
   - Ага. Слышь, Аль, а ты правда пива не хочешь, а то я сижу тут, пью...
   Ой, Натан! Ну, сиди и пей! Нашёл ценность великую - пиво.
   Ну...чем богат.
   - ...Вождь её тоже выпроводил...- вспоминал Нат, - потом, правда, догнать хотел...
   - Играла хорошо?
   Из угла послышался Пашкин храп. Нат усмехнулся и мотнул головой.
   - Не. Так, три аккорда... Просто Вождь подумал, что обидел её. Он с женщинами всегда такой был. Он, Аля, только на мужиков орал и бил почём зря. Ну...и за дело тоже. А женщине и слово на полтона выше сказать не мог. Точнее...не хотел.
   Ну...значит, правильный мужик. Был.
   -...но я его тогда тормознул.
   А ты - Викинг! Злой Викинг.
   - Жень, звякни Марине, а? Чтобы подъехала за Пашкой. Мы его...погрузим.
   Аля... Я? Марине? Да она ж...испугается очень.
   - Я и телефона-то её не знаю... - руками развёл.
   Я тоже. Ладно, тогда растолкаем. Правда, это...ещё никому не удавалось. Никогда. Разве что сам проснётся. Леш, а может, мы его к нам домой дотащим, а? Вернее, вы с Натом. Тут же через пару дворов и...дома. А то за окном темно уже...
   - Аля, да мы его в нашу машину погрузим, - сказал Богдан, - и домой завезём. Не волнуйся.
   Улыбнулась. Бог...ты хочешь, чтобы у Марины обморок случился? Или что похуже?
   - Нат? - чуть толкнула его локтем.
   Что? Блин, закончилась последняя бутылка...ещё что ль взять?..
   - Ну, так...почему ты его тормознул? Вождя. А, кактус ты колючий? Вдруг девочка пошла да сбросилась...с крыши.
   Викинг улыбнулся и пожал плечами.
   - Понимаешь, Скандинавка... Он не оскорбил её и не обидел. Он просто сказал: ещё рано. Ещё учись. Сама, - Натан по привычке поставил бутылку под стол. - Если она была сильной...настойчивой...если в ней вообще был толк, то пошла и научилась. А крыши...- отмахнулся. - Крыши для слабаков, Алик. Да и вообще! Ха! Зачем слушать каких-то козлов, которые крутых металлистов из себя строят?!..
   Точно. О! Пашка проснулся!
   -...но я был бы не против, - продолжал Нат, - если б она к нам потом пришла...
   - А она не пришла? - кусочком лимона Алик рисовала на тарелке невидимый узор.
   - ...только...инструмент надо было выбрать. Мож...потяжелее что... А? Нет, не пришла.
   Лимон отдал свой сок - по краю тарелки скатилось несколько блестящих жёлтых капель. Она бы пришла, Натан. Обязательно. Просто...так получилось. Так вышло. Хотя, знаешь...всё было бы по-другому. А ты, кактус, совсем пьян. Натан...я вот давно заметила - ты, когда пьянеешь, ты обычно грустишь. Почему-то.
   - Drunk! Ты совершеннейше пьян! - улыбнулась.
   Я? Аля, ничего подобного! Я тебе сейчас докажу... Знаешь, как? Я спою. И сыграю. На чём?.. Ха! Да хоть бы и на тех вон гитарах. Настенных. Харэ им висеть без дела!.. Ничего в этой жизни не должно вот так тупо лежать и покрываться пылью. Иначе оно сдохнет... Леший, бля, подвинься немного, я к гитарам пролезу. Ну, бля, чё ж ты такой большой вырос, а?!..
   Ща... Ну, девушки, кто из вас не против знакомства поближе?..
   - У-у-у!.. - Женька схватился за голову. - Натан, это ж не инструменты, а хлам!
   Нич-ч-чё подобного! О, пыльная какая... Скажи, какая сволочь оставила на тебе пыль? Ну...по струнам проведём... Да, ты расстроена, конечно. Сильно. Но...и я тоже. Расстроен.
   Натан упёрся ботинком в скамейку, положил гитару на колено и немного подкрутил колки.
   Сойдёт.
   Знаешь, гитара, я часто почти физически чувствую эту дребезжащую четвёртую струну... Не настроена. Только немного подогнала к остальным пяти... Ведь во мне тоже...шесть струн. А может...семь. Ну, уж точно не двенадцать. Это круто слишком.
   Люблю играть. И люблю создавать ритм. Может быть когда-нибудь...
  
   Может быть, всё может быть...
   Может быть, вернётся солнце,
   Может быть по дну колодца
   Мне к себе придётся плыть...
  
   Чёрт, дребезжит четвёртая...а голос хрипит...слегка...let it be.
  
   Посмотри, вдруг там осталось
   Кофе. Хоть на дне стакана...
   Или чай... на два глотка...
   Может, только показалось?
   И болит чужая рана?
   И петля - на два витка?
  
   Может... кто-то обознался?
   Те слова сказал... не я?!
   Я давно так не боялся
   За пустынного себя...
  
   Слушай, дай хотя б портвейну...
   Хоть воды! Хоть соли! Дай!!!
   Я... просить я не умею...
   Я прошу - полжизни... дай?
  
   Может... музыка осталась?
   Ты молчишь? Моя... душа?
   Вижу... вон - струна порвалась...
   Доигрался... до гроша.
  
   Я обидел? Знаю. Помню.
   Получу сполна. Ну, что ж...
   Только... я такой... невольно.
   Просто калька. Ты... сожжёшь?
  
   Слушай, может всё же...
   Кофе? Нет? Не хочешь?
   Мне так жаль,
   Что покинула ты... Боже!!!
   Муза! Знаю! Ты же можешь!!!
   Полетим со мною?..
  
   Полетим со мною?..
  
   Жаль...
  
   Нат смахнул с инструмента оставшуюся пыль и вернул гитару на место. Хотя очень не хотелось...на место. Хотелось кому-то отдать, и чтобы этот кто-то играл. Не на ней. С ней. Вдвоём. И чтобы кто-то всегда приходил. Куда-нибудь. Уходил и возвращался обратно. Зачем?.. Это странный вопрос. Возможно, если кто-нибудь ответит на него, мир перевернётся. Во всяком случае, я не отвечу.
   Не хочу.
   - Леш, - Нат дёрнул его за рукав, - сигарет дай. Я пойду прогуляюсь.
   - Брат, - усмехнулся пьяный Леш, - ты гуляешь всю жизнь!!..
   Ага. Как это у тебя нет сигарет?! Ты что...курить бросил?.. Леш? Почему?..
   - Лови! - Женька кинул пачку.
   Нат поймал на ходу. Почти полная.
   Спасибо.
  
   Люблю вечер. И ночь - тоже. И гулять, вдыхая морозный кусающий воздух. Мешают только эти кучки пьяных веселящихся подростков.
   Эт что, Юля, что ли?
   - Девушка, чёй-то Вы в такую темень и одна? - спрашиваю.
   А? Пешком собралась домой? Через дворы...а, ну, да, всего-то через два двора и сквер пройти, подумаешь...
   Ты, говорю, вернись, подожди наших, они скоро тоже по домам расходиться начнут.
   Вернись.
   - Что Вы! - отмахивается. - Тут идти-то...
   - Юлька, - говорю и чувствую, как меня качает в разные стороны, - я не сомневаюсь, что куда-нибудь ты дойдёшь...одна...
   Но тебе ведь не куда-нибудь, а домой надо, не так ли? Я б тя сам проводил, но мне сегодня в другую сторону.
   Посмотрела, плечами пожала.
   Я когда через дорогу перешёл, оглянулся назад, на бар. Мне показалось, что она вернулась.
  
   Пеплом пахнет от тебя...
   Жгучей, едкой меткою...
   По глазам ударь меня
   Гибкой веткою.
  
   Я не ждала... Я тебя...не помнила.
   Как с тобой пришла зима -
   Проворонила.
  
   Ты невесту отпусти,
   Что ей, бедной, маяться,
   Дай ей снега, две горстЗ:
   Серебром покажется...
  
   Она уйдёт. Надолго не останется.
   Я её пустила в дом...
   Странницу...
  
   Дикий зверь бежал, не ты...
   По теням, по запахам...
   Он ловил её следы...
   Но...поля - распаханы.
  
   Ты - за ней. Всё тот же зверь,
   В серебре - окалины.
   Что теперь?
  
   И догонишь ли? Как знать...
   Зимы нынче злобные.
   Тебе сложно не летать
   В небеса холодные...
  
   Ты сказал, а я...прощу...
   Я уже простила.
   Но...грущу.
  
   Я буду ждать...
   Чтобы ты...вернулся.
   И дороги выпрямлять,
   Чтобы не споткнулся...
  
   Как приедешь - заходи.
   На замкИ - царапина.
   Ты оставил...
   Приходи!
   Пепел - это...правильно.
  

НЕМНОГО СЕБЯ

- Hey, little girl,

Where do you come from?

- Hey, little boy,

Where do you come from?

From the valley...

from the valley...

  
  
   Ты чё, пьян?.. Лара усмехнулась. Опять?! Нет - снова. Слышь, Натан, а ты ещё что-нибудь в этой жизни делать умеешь? Стоит, шатается, за косяк дверной держится. Ну, пытается держаться - мир ведь кружится. И глазами - в потолок. Задумчиво так. Как же! Ты хоть различаешь где пол, где потолок?
   Ну... Ну, не смотри на меня так, Лара... Я тут чисто мимо проходил. Гулял. Точнее, меня мимо проносило. Последние месяца полтора. В смысле проносило или в смысле мимо? Fuck... Верните мне крышу. Ты...не спишь?
   - Слушай, а чё у вас подъезд такой чистый? - спросил невзначай.
   Подъезд?.. Это не он чистый, это ты грязный. Ну, проходи, что ты как...точнее, вваливайся. Куда ж тебя девать теперь? Хорошо, что Макс рано уснул...
   - Поставишь на место мою крышу? - пьяный такой голос.
   Тихо ты. Не шуми.
   - У тебя не было никогда крыши. Где ж я её возьму?
   Сокрушённый вздох.
   - Мою б кто поставил...
   Бля, рукав... Если ты мне зеркало снесёшь... Чёрт, убила бы. По крайней мере, побила - это без вариантов. Только устала - жуть... Сил нет даже кружку помыть. Натан!
   - А-а-а... - морщится.
   Что? Ну, что ты орёшь?! У меня вообще-то ребёнок спит в соседней комнате! Ты что, забыл? Он никуда за это время не делся, он всё ещё есть.
   - Спину не трожь, а... - стон.
   Спину? Причём тут... Ща как врежу по морде! Эй...по моим туфлям, бля!!.. Ну...ну... Да вижу я, что ты пьян. Но от этого туфлям не легче! Их у меня, между прочим, ограниченное количество. Строго ограниченное. Вот же...свалился на голову. Невменяемый совершенно... Погоди, не споткнись...
   - Что?.. Какой на фиг кофе?!
   Зачем тебе кофе, если ты напился вдрызг! Обалдеть. Чё? Чё ты там сказал? А ну - спать!!!.. Упал. Лицом вниз на кровать. По диагонали. Слушай, я, конечно, ничего против не имею, но...ты хоть что-нибудь по-человечески делаешь?! Да, да...кофе ему. Как же.
   - Да тебя вообще усыпить надо!
   - А?
   Бэ, блин.
   - Не надо меня...усыплять...это подло...
   Чё-о-о?!! Разговорчики... Так, ну-ка подвинься, я тоже собираюсь спать. Хоть несколько часов, мне ведь на работу завтра. Точнее, уже сегодня...
   - Fuck!!!.. - тихий такой злой рык.
   Ну, что опять не так? Если ты Макса моего разбудишь... Что? Да не трогаю я тебя, не трогаю. Только подвинься, ладно? Какой же ты тяжёлый и...извечно потеряный. Спи. Глупый.
   - Почему все говорят, что я глупый, а? - сквозь подушку.
   Так, ясно. Спать мне не грозит. Чёрт.
   - Говорят, потому что это действительно так! - огрызнулась и накинула на него кусок одеяла.
   Молчание.
   - А. Ясно. Тогда плохо дело... - ответил.
   - Слушай, - не выдержала, - ты хоть когда пьян, можешь не думать, а?!
   Молчание. Уснул?.. Ах, нам жарко в одеяле? Ну, как хочешь. Мне же теплее. Спокойных тебе пару часов перед рассветом. К окну отвернулась...глаза закрываются...в голове шумит...тяжело... Господи, как я на работу пойду, а? Выгонят же. Так, будильник поставила? Да. Хорошо... Когда приходится долгое время не спать, появляется ощущение, что ты отравился...температура повышена...слабость... Ну, кому я объясню, что позавчера у меня болел ребёнок, вчера я играла ночь напролёт и иначе было нельзя, а сегодня... Так может...не надо никому ничего объяснять? Пошли все на. Ну, выгонят. Ну, сдохну с голоду и что? Что, что... Макс у меня вообще-то в соседней комнате спит. А если б не было его? Если б не было Макса? Что тогда?.. Лучше? Хуже? Легче? И этот ещё... Вроде бы тоже спит. А если б тебя тоже не было?.. Мне было бы легче?..
   Ты же мне почти чужой...
   - Я...- пробормотал сонно, - уезжаю завтра.
   Хм. Завтра уже наступило, Натан. По крайней мере, по астрономическим меркам. А если б не было завтра?.. Блин, я уже не усну, это точно. Чёрт бы побрал тебя! Едь, куда глаза глядят. Твои глаза. Мне-то что? Мож...действительно кофе заварить?
   - Насовсем, - добавил зачем-то.
   Кофе. Крепкий и чёрный. Пол холодный какой...темнота вокруг...несколько звёзд на небе...то появляются, то снова меркнут. Где-то тапки были... Ладно, какие уж тут... тапки. Насовсем - это значит навсегда? Нашёл, чем удивить... Спал бы лучше, так нет! Ты кофе будешь? Ну?! Ладно, сейчас...сейчас...
   Потревоженный в ночи чайник. Горячая немытая кружка. Зачем её мыть, если пьют из неё всегда одно и тоже? Изо дня в день.
   На, изверг. Голову оторви от подушки. И глуши алкоголь кофеином. И только попробуй попросить сахара! Я за ним на кухню возвращаться не буду. Пошёл на хрен. Да, конечно, сидя пить удобнее... Не включу я свет - глаза болят... Что, тяжко? То-то.
   Какой же ты бледный... Даже в темноте заметно. Привидение. С мотором. В заднице. Что ты кашляешь? Кофе крепкий? А я наполовину не делаю ничего. Никогда. Что? Дома не курю. И ты, бл..дь, тоже тут курить не будешь!!.. Дай сюда свою сигарету!
   - Ну...- обиженно в темноте. Последняя из Женькиной пачки...остальные я потерял по дороге...
   - Что "ну"?!.. Помню, когда я пьяная приходила домой...раньше...очень давно...так мама меня даже на порог не пускала.
   Чёрт, уже пятый час грёбаного нового дня... И правильно делала, наверное. Мама. А? Да просто вспомнилось почему-то.
   - Я в таком состоянии вообще домой не шёл...
   А у тебя был дом?
   - А куда шёл? - повернулась к нему. - Мне вот больше некуда было.
   - Да мне тоже...- плечами пожал. - Я просто гулял.
   И однажды загулял совсем? Вообще не вернулся?
   - Не ждали? - спросила.
   - Ждали...только...зачем?
   Дурак.
   Молчание.
   Дурак. Дурак. Дурак. Сахара хватает?
   - Что? - повернулся.
   - Сахара.
   - А...да я вообще-то не чувствую... Да. Наверное...
   Ты что-нибудь точно знаешь? Чтобы без "наверное"... Чтобы конкретно. Раз и навсегда. Так было б куда проще. Ориентироваться. Зачем, видите ли. Да откуда они знают, зачем?! Они просто ждут. Чёрт... А сам почему спрашиваешь "зачем"? Что молчишь?..
   Слушай, Лара, я... Хотя, как ты, блин, можешь слушать, если я вслух не говорю? Тупо. Мы все почему-то надеемся, что наши мысли прочтут. Может, и прочли бы...если б действительно были мысли... Классный кофе. В голову ударил.
   Ничего на самом деле не имеет значения, Натан. Сижу вот сейчас, облокотилась о стену...кружку держу в руках...смотрю тебе в спину. Уже. Что важнее, Натан? Один раз в глаза посмотреть или вот так...долго...вечно...в спину...
   А если есть мысли, значит, и слова есть. Блин... Спать не даю, да? Fuck, почему я вечно всех тормошу?! Может, у меня предназначение такое в этом мире? Никому не давать жить спокойно.
   А сахара у тебя в кофе вообще нет... Так, к слову. Может...повернёшься хоть, посмотришь на меня?..
   Но виноватым я себя почему-то не чувствую. С чего бы?.. Как там у Чародея было написано..."и достиг этим истинной сути"... Кто именно и какой сути - не помню, но чувак, видимо, был крут.
   Не пойму, ты что, протрезвел? Так быстро? Потянулась к нему... Какой ты... нестриженный, нечёсаный, лохматый....волосы спутались совсем... Держу в руке прядь твоих волос. Говорят, что на голове, то и в голове. Может...если тебя расчесать...
   А?
   Да сиди ты спокойно. Не бойся - не буду расчёсывать. А то...вдруг ускользнёт что-то, что мне очень дорого... Лоб горячий. Твой. Что покоя не даёт? Что не спишь? Если я ладонью закрою твои глаза, уснёшь? Давай попробуем... Что смеёшься? Ну, спи же, мальчик. Ну, спи, пожалуйста...
   - Лара... - смеётся устало.
   Почему мне надо всех спать укладывать, а? Тебя, Макса... Не знаю даже, кого сложнее - ребёнка, которому приснился страшный сон или...ребёнка, которому приснился страшный сон. Сейчас рассержусь, и тогда худо будет всем. Детям. Я серьёзно.
   - Спать!! - громко шепчу ему в ухо и тяну за плечи.
   Так, ну-ка лёг! И не смей сопротивляться.
   - Как можно так отправляться в дальнюю дорогу...ты ж на ходу заснёшь!
   Что смешного? Голова твоя - у меня на коленях... Смотришь в глаза, улыбаешься грустно как-то. Что, больно лежать на коленях? С чего это?.. Слушай, Нат...
   - Ждать тебя не буду, - говорю ему. - Ни секунды.
   Тишина... Уже не смешно, да? Не смешно...
   - Я не их тех, кто постоянно ждёт, Нат. Я из тех, кто постоянно ищет.
   Глаза отвёл, помолчал...
   - Да я и...- начал было, - я и не думал даже... - я это и так знал.
   Что ты, Лара... Я даже... Дай, встану.
   Ага, щаззз!
   Лара...блин...
   Машина где-то там, на улице, со свистом пролетела, разогревая трассу... Кто-то - проснулся. Кто-то - куда-то идёт. С неба капает новый день. Дождём или снегом - не важно. Возможно, будет солнце. Возможно, ветер. И я - я тоже пойду. На работу. Но только когда будильник подаст сигнал... Не раньше. А ты...ты уже почти ушёл... То что ты пока рядом - это просто недоразумение. Убирайся... Проваливай... Что смотришь? Да, да, мне плевать, куда ты пойдёшь...зачем...надолго ли...навсегда...вернёшься или нет... плевать, хочешь ли ты чего-нибудь...плевать, о чём думаешь...плевать, что ты там для себя решил... На всё, на всё плевать. Понял? Только...тебе придётся кое-что сделать... придётся оставить мне...немного себя...
   - Лара, я...
   Молчи. Я. Так. Хочу. Понял? Остальное...не имеет значения...
  
   Легла тесьма на лоб чертой,
   И оберег на шее - камнем,
   А мысли все - за той стрелой,
   Что пущена на поле брани...
  
   За той стрелой - такой же я,
   Мечтающий о подвигах и славе,
   И по клинку - чужая, не своя -
   Жизнь потечёт, и битва позабавит.
  
   А я - вперёд! Уже в прыжке...
   И криком не предупреждаю...
   Я здесь - один. И сердце - налегке:
   Не для себя...
   А от себя спасаю...
  
   Но не сошлись,
   Не лязгнули клинками:
   Сон оборвался
   С утренней зарёй.
   Но скоро зазвучит
   Под облаками
   Мой самый долгий
   И последний бой.
  
   Я ухожу, куда - не знаю даже...
   Меня не жди...
   Надеюсь, будешь ждать...
   Я сам - судьба. Меня она накажет,
   Сильней,
   Чем смел о том мечтать...
  
   Я ухожу... Тебе тесьму оставлю.
   А с ней - как знать! -
   Ещё чуть-чуть себя...
   И ветер я вдогон тебе отправлю,
   Холодный, колкий...
   Острый, как и я.
  

ПО КРАЮ НЕБА...

  
   Аля! Аленька! Смотри, красота какая! Видишь? Звёзды...они - для нас. Навсегда. Смотри! Одна падает! Загадывай скорее, загадывай! Я? Не буду, лучше ты, у тебя лучше получиться. Почему? Ты - женщина, вы ближе к природе, говорите с ней. Хранительница ты моя...
   Загадывай! Забудь о том, что говорят эти горе-учёные. Это не мёртвые камни горят в атмосфере...или где там они горят... Это звёзды умирают... Аля, они умирают для нас...
   Там, внизу, город... Люди... Они спят, видят сны...занимаются любовью...или просто тупо пялятся в экран телевизора. И никто из них не видит этой красотищи, они все слишком заняты собой и друг другом. А мы...Аля...мы всё это время смотрим в одну сторону...видим одну дорогу...
   Знаешь, в чём была главная проблема, когда мы встретились? Это твоя боязнь сделать что-то "не так". И постоянные оглядки на него. Ты и сейчас иногда думаешь о нём, но... Знаешь, Аля...без него ты - не ты. Другая ты. Мне хочется руку ему пожать за тебя. За тебя и за то, что ты - моя.
   Ты - моя... знаешь, это странное ощущение, говорить о живом человеке - мой. Но...оно мне нравится. В этом городе, даже в нашем маленьком городе, не то что на всей планете у нас не найдётся более близких людей... Мы - вместе, Аля...и кто бы что там ни говорил..
   Аленька моя... Гляди: два неба друг на друга смотрят. Одно боги создали, другое - мы, люди. А теперь они изучают друг друга. Пристально, не зная, чего ждать от того, кто напротив... огни, огни, огни...над головами нашими и там, внизу...
   Вот и ходим мы...по небу. Или, всё таки по его краю? Как считаешь? По краю? Почему? Хм...а я и не подумал. Точно, нельзя нам по небу...тогда мы только одно видеть будем, то, недостижимое, что над головой...и то вряд ли... Когда очень близко на что-то смотришь, деталей не видно, они пропадают, стираются. Теряются. Мы будем... Нет. Мы ищем второе небо, под ногами, но не видим его, слишком близко оно...а до звёзд тогда нам нет дела: тому, кто небо потерял!
   Аля...дай запах твой вдохнуть...запомнить... Хотя, что я, дурак волосатый, говорю?! Я твой запах...наизусть...навсегда...он впечатался в меня, как твои тату - в тебя. Даже сильнее...намного. Мне иногда кажется, что у меня нет запаха, и я пахну тобой. Аля! Ну не смейся ты надо мной, а! Есть, говоришь у меня запах? А-а-а... Мужиком значит пахну... Нет??!! А-а-а...чем тогда? Самцом?! Ну ты и скажешь!
   Аль! Аля! Ты чего? От счастья? Плачешь? Ну...ну не надо маленькая моя...не надо, морщинки пусть лучше от смеха появляются, а слёзы я сейчас... Дай поцелую, ты не плачь только больше, ладно? Ах! Так ты специально, чтоб я тебя поцеловал?! Тогда иди ко мне, я и так...без слёз...
   Вот, нет больше их, солёных дорожек на твоём лице...и не будет, пока я рядом. Пока мы - вместе.
   Что? Любишь меня? Аля-а-а!!! Вот. Смотри мне в глаза. Что там? Не, ну...там не только это...да... Я люблю тебя. Хоть и редко это говорю, но... Что мне сделать, чтобы доказать тебе? Ничего? Аль, а как же подвиги, которые рыцари совершали во имя дамы сердца? Тебе не нужно моих подвигов? Ну, вот...а я уже дракона одного приметил, чтоб голову его тебе в дар преподнести... Что? Вонять будет? А и то верно. Пусть живёт дракон, драконят делает...
   Аль, а теперь честно...что мне такого сделать...как ничего? А-а-а... Тебе хватает того, что я просто рядом? Хорошо. Только...можно я иногда буду не просто рядом, а совсем рядом? Можно? Как это "совсем рядом"? Аль! Ну...ты ведь взрослая женщина! Ну... О! Поняла, вижу! Разрешаешь?! Ур-ра? Как, что делаю? Обнимаю тебя, по крыше на руках таскаю!.. Ой! Извини...дурак, да... Стоп! Как ты сказала? Дурак? Всё! Я обиделся. За "дурака"... Мр-р-р... Теперь не обижаюсь... Аль, повтори, а? А то обижусь!
  
   Обидишься? Хм... Леш, я не хочу, чтоб ты на меня обижался... стой! Куда пошёл! Я не закончила, я только во вкус вошла! Да, мы, беременные женщины все такие...м-м-м...озабоченные... тебе что, не нравится? А что ребёнок? Пусть уже сейчас чувствует, как мы друг друга любим... Он ведь всё равно это узнает...
   Леш... знаешь... Я не хочу сейчас ни о чём думать...можно не буду? Спасибо...
   Мне сны стали сниться...разные. А раньше - нет. Или только кошмары были. Помнишь, я иногда просыпалась от страха? Что? Я во сне никогда не кричала? Наверное...тебе виднее. Вот вчера ко мне приходил белый волк. Звал куда-то. Я пошла за ним, а он привёл меня на край огромной пропасти, через которую был перекинут тонкий-тонкий мост. А в небе - звёзды... Я пошла по мосту на тот край. Смотрю, а это и не мост вовсе, дорога над океаном. Она просто висит в воздухе, а по ней идут люди. И никто не упал. Все дошли... А на той стороне был такой же волк. Или тот же...Он повёл всех дальше. Я не пошла. Меня кто-то позвал и я проснулась...
   Мне с тобой ничего не страшно. Я только за тебя боюсь... Леш, ты меня одёргивай, если я начну вдруг на эту тему... Эй! Ты чего?! Одёргиваешь??!! Ле..Ле-е-еш... И кто после этого озабоченный?!
  
   Боишься, Аленька? Да что со мной может произойти? Пока ты рядом - ничего.
   Знаешь, мне тогда лет пятнадцать было...я лежал на крыше машины и смотрел в небо. А кругом - ни души. Только я и остывающий мотор под капотом. Помню, думал, что лучшего момента в моей жизни не будет. Да, таким вот наивным я был...
   Аленька...золотая моя... Пойдём домой? Я хочу залезть под одеяло, прижаться к тебе как можно крепче и не отпускать до утра...вообще не отпускать... Знаешь, как это для меня важно сейчас - просто быть рядом с тобой? Очень!
   Ну вот...опять я тебя расстроил...пошли, пошли домой. Там тепло. Там мы отдельно от всего остального... Идём...
  
   Маленькая летучая мышь посмотрела им вслед и возмущённо пискнула. Она не понимала того, что сейчас произошло, да и ей это не надо было. Обругав своих мышиных богов, она сорвалась с места и, вереща, улетела.
   Мужчина и женщина не слышали голоса мыши - не дано. Да и не надо. Зато они очень хорошо слышали друг друга.
  

* * * * *

  
   Странный вижу коридор...и я внутри. Не знаю почему, но надо по нему идти...идти вперёд, куда "вперёд", определяешь сам... Порой по маякам. Порой по редким фонарным столбам.
   Я лампочку вкрутил вот здесь, когда не помню точно, но помню оголённый провод и помню жгучий колющий ответ. Её. В обмен на свет.
   Хожу кругами?.. Нет.
   Пуст коридор и длинная дорога. В побелке куртка, словно кто-то...пытается меня очистить... Или же стереть. Стереть с листа, и сделать его снова белым. И не было меня, и лист готов к работе...новой жизни...поэме новой, песне и стихам.
   Я стряхиваю мел. Мне белый цвет противен. Я устал...
   Со мной гитары нет, но руки не пусты.
   Смеюсь - легко стрелять в кусты. И в пустоту. И в бешеную злющую собаку...и во врага, когда, не зная сам, ты им становишься себе...и понимаешь вдруг, что только так рождаются враги.
   А как рождаются друзья?..
   Я вижу одинокий стул и стол. Здесь вековой ремонт...из тех, что никогда никто и не закончит. Лишь потому, что не помним...кто начал... Пусть так.
   ..Они приходят ниоткуда. К тебе приходят, подают ладонь. Или же сам...вдруг обернувшись, хватаешь за плечо его...Эй! Стой!.. Постой и здравствуй.
   Друг.
   К тебе привык я...что теперь? Ах, чёрт, ты закрываешь дверь...
   Спасибо. Мне, как бешеной собаке, это нужно. Очень. Не злой. Я просто...просто я люблю. И ревностно любимых защищаю.
   И от себя. Я - главная помеха. Я - точка. Где-то там...в конце строки... Хотя, нет, пожалуй, многоточие. Нет - точка!!.. Раз поставил и - кранты.
   Конец. Очередной эпохи и железнодорожной ветки. Приклад не греет рук, он холоден...в кармане пачка сигарет...но зажигалки нет, и это для меня тревожно.
   Фонарь я жгу. Жаль не факел, я бы прикурил...и вижу ничтожно мало в этой темноте... Лишь тени, что отбрасывают стены...и полосатым вдруг становится...мой путь. Везде полоски, тень и свет, всё тень да свет, всё чередой и без ответа... Быть может, истина за светом...за светом, что в конце. И я к нему иду. Определяю это как "вперёд".
   Я странно говорю, сам знаю, но...поверь, я не курил. Мне нечем дать огня. Я растерял все спички по дороге.
   Быть может там, вдали, горит костёр...хотя и непохоже. Но...разные бывают же костры. Не все я видел. И увижу я не все. Не все согреют руки.
   Ко мне приходит мысль: быть может, это сон?
   Иду по коридору и не вижу потолка...темно вокруг, всё пахнет мелом, я слышу эхо от шагов. Своих...
   Не сон. Не сон - я просто знаю. Знаю - где-то заплутал...
   Что это? Лабиринт?.. Или прямая колея...путь вверх и без ступенек...и горка вниз...качусь, не зная сам, куда...
   О, чёр-р-рт!!.. Здесь ветра нет...совсем нет ветра... Здесь пусто. Тихо. Спокойно очень и тепло. Мне страшно...так не может быть...меня покинул Вождь...меня покинул вождь... Возможно?
   Нет никого. И я один. Иду вперёд на свет, что мне ответит.
   Ха...если честно, я ожидал другого. Я ожидал увидеть поле. Огромное, бескрайнее, зелёным покрывалом, касающееся самих небес на горизонте... За полем - лес...густой, шумящий, полный вереска. Болота, окружённые туманом. И речка. Мост над ней. И шпалы старые...из прошлой жизни...не моей...
   Не ожидай - увидишь ты другое...поле.
   Свет близится...становится смешно...иду на свет, как будто сдох давно!!.. Туннель? Всего лишь коридор.
   Свет движется. Навстречу.
   Я останавливаюсь...
   Жду. Произойдёт ли чудо...и что вообще произойдёт...
   Там человек. Он с кофром за спиной.
   - Эй, парень!.. - я кричу.
   Подходит ближе - он мне незнаком.
   - Эй, парень...ты куда идёшь?
   Молчит. И долго смотрит на фонарь. На мой фонарь...не сводит удивлённых глаз.
   - Иду...на свет, - он щурится от света.
   Я тоже. Щурюсь и иду.
   Молчим...
   В карманах роюсь... Выходит, мы с тобой всё ошибались, шли неверно...неверной изворотливой тропой...и вот столкнулись. Два человека. Два фонаря. А у тебя есть спички?.. Не может быть!!.. Одна?..
   Всего одна. И горы пепла. Ты - не я...давай сожжём твою гитару!!.. Мы спичкой разожжём костёр, я видел стол и стул...гитара - для затравки... Поверь, я жёг, гитары хорошо горят...
   Нет, мне не холодно...мне просто хочется огня...
   - Хм... - он смотрит долго в стены. - Давай не так...
   А...как давай?
   - Наоборот, - и отдаёт свою гитару...
   - Я не возьму, зачем она...
   ...и забирает у меня ружьё. Уходит, путь освещает фонарём.
   Стою. Фонарь в руке...а на полу оставлена гитара... Зачем?.. Постой!.. Постой же, обернись! Вот, чёрт тебя, зачем ты это сделал?!..
   И...кто ты?
   Друг. Постой и здравствуй. Здравствуй и прощай.
   Я опускаюсь на колено...бегу её за гриф...Э-э...стоп. Тут ещё спичка. Тонкая, одна, с коричневой головкой.
   Ты обманул. Оставил слишком много.
   Что делать, спичка?
   Я курю.
   Мы убиваем медленно друг друга...ты и я...ты тянешь силы...я сжигаю...табак и пепел... Пепел и табак... Но если спросишь что...отвечу только...
   Fuck.
   Эй, парень, ты ж...мне музыку оставил... Как сам ты без неё?..
   Она внутри...
   Играет.
  
   Нет ничего, что доставит мне печаль
   На крыльях ласточки морской,
   Нет ничего, что птица бы смогла
   Мне принести осеннею порой.
  
   Я крылья спас, отвергнув дань,
   И изменил ей путь,
   Ты встретишь где-нибудь её...
   Ты встретишь где-нибудь.
  
   Я думал раньше,
   Что убью, пусть только подлетит,
   И перья снегом упадут
   На мой немой гранит.
  
   Но оказалось - прикормил...
   Её. Её одну.
   Лишь потому, что отпустил
   Однажды
   И не жду.
  
   Она - ко мне спешит,
   Крик вторит чёрным парусам,
   На чёрствый хлеб
   В вине,
   На то, что я отдам...
  
   Лишь потому, что отпустил?
   Лишь потому, что знал - когда.
  
   Порою кажется, что крылья эти...
   Мне птица
   Отдала.
  
  
  
   Natan close up [Denoro]

Верь мне,

Как и прежде -

Небом

Будем вместе.

  
  
  
  
  
  
   Авторы выражают БОЛЬШУЮ благорадность редакторам (ОНИ ЖЕ - ПЕРВЫЕ ЧИТАТЕЛИ И КРИТИКИ) "ветра" :
  
   Йениффэр,
   INGVARR-Curunir,
   Ирина Анатольевна,
   САФО,
   Лена светличная,
   АМЕЛИ,
   Творец Иллюций,
   Зима,
   Lapa,
   Reina,
   ФЕЯ... ... ...
  
   СПАСИБО ВАМ ЗА ВАШУ ПОМОЩЬ И УЧАСТИЕ.
  
  
  
  
   2006 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Ю. Шевчук, "Железнодорожник" 1995 г.
   "Мастер", песня - "Надоело"
   Стихи Ники Тебай
   "Ария", песня - "Небо тебя найдёт"
   "Аквариум", песня - "Серебро Господа моего"
   "Pink Floyd", песня - "Have a cigar"
   Альбом С. Маврина
   "Крематорий", песня - "Мусорный ветер"
   "Мастер+Маргента", песня - "Музыка сфер"
   "Queen", песня R. Taylor - "Fight from the inside "
   Ф. Ницше
   "АвАрия" В. Холстинина и В. Дубинина, песня - "Ужас и страх"
   Здесь и далее в эпизоде: "Мастер", песня - "Кресты"
   "Кино", песня - "Время есть, а денег нет"
   "Queen", песня J. Deacon - "Spread your wings "
   В.О. Ключевский
   "The Beatles", песня - "Let It Be"
   "The Beatles", песня - " Let it be "
   "Pink Floyd", песня - "Another brick in the wall"
   "Аквариум", песня - "Блюз НТР"
   "Queen" & D. Bowie, песня - "Under pressure"
   "Metallica", песня - "Nothing Else Matters"
   "Машина времени", песня - "Однажды мир прогнётся под нас"
   "Мельница", песня - "Воин вереска"
   "Nirvana", песня - "Come as you are "
   Д. Билан, песня - "Never let you go"
   Стихи Дмитрия Пинского
   "Metallica", песня - "Low man`s lyric"
   Песенка про колобка
   У. Фолкнер
   "Bonfire", песня - "Good night Amanda"
   G.Harrison, песня - "The light that has lighted the world"
   "Пикник", песня - "Самый громкий крик - тишина"
   "Мастер", песня - "Песни мёртвых"
   С. Маврин, песня - "Пусть настанет завтра"
   Р.Л. Стивенсон
   "Чайф", песня - "Не спеши"
   Песня группы "Смещение", перепетая группой "Мастер" на альбоме "33 Жизни"
   "Мастер+Маргента", песня - "Вначале был танец"
   "Мастер+Маргента", песня - "Музыка сфер"
   "Мастер+Маргента", песня - "Вначале был танец"
   Bruce Dickinson, песня - "Tears Of The Dragon"
   Песенка пиратов
   Г. Ландау
   "Мастер+Маргента", песня - "Мечтай"
   "Ария", песня - "Искушение"
   "Мастер", песня - "Ветер"
   То же
   С. Маврин, песня - "Всё в прошлом"
   А. Ахматова, "Ташкент", 1950
   "Пикник", песня - "Твоё сердце должно быть моим"
   С. Маврин, песня - "Приговорённый к любви"
   У. Шекспир, "Гамлет"
   "Кино", песня - "Алюминиевые огурцы"
   То же
   "Rammstein", песня - "Stripped"
   Теория гандикапа, предложенная в 1975 году Амоцом Захави
   "ZZ TOP", песня - "Blue jeans blues"
   "Легион", песня - "Листопад"
   С. Ежи Лец
   Интервью Фиделя Кастро для "Cigar Aficionado", 1994 г
   Э. Гевара
   Стихи Пастернака
   Песня группы ДДТ "Дождь"
   Детская песенка
   "Кино", песня - "Прохожий"
   "Кино", песня - "Восьмиклассница"
   Н. Носков, "Романс"
   "Def Leppard", песня - "Miss you in a heartbeat"
   "Queen", песня B. May - "Son and daughter"
   То же
   Н. Носков, песня - "Доброй ночи"
   "Judas Priest", песня - "You've got another"
   В. Кузьмин, песня - "Симона"
   А. Грановский, песня - "Элегия"
   Н. Носков, песня - "Стёкла и бетон"
   "Гражданская оборона"
   С. Маврин, песня - "Химический сон"
   "Кипелов", песня - "Я свободен! "
   "ДДТ", песня - "Что такое осень"
   "Creedence C.R.", песня - "Have you ever seen the rain? "
   "Kelly Family", песня - "What,s a matter you people"
   "Пикник", песня - "А, может быть, и не было меня"
   "Queen", песня F. Mercury - "Bicycle race"
   А. Грановский, песня - "Поколение YZ" с сольного альбома "Большая прогулка"
   Альбом группы "Jethro Tull", 1976 г
   "Pink Floyd", песня - "Another Brick in the Wall" с альбома "The Wall"
   "Ария", песня - "Кто ты? "
   М. Пушкина
   "Мастер", песня - "33 жизни"
   Д. Билан
   "Ария", песня - "Воля и разум"
   "Чёрный Обелиск", песня - "Женщина в чёрном"
   Песенка про кукарачу
   "Queen", песня - "Too much love will kill you"
   Мимо пролетало...
   "Metallica", песня - "Enter Sandman"
   "Metallica", песня - "The unforgiven"
   "Jethro Tull", песня - "Songs from the Wood", 1977 г
   С. Маврин, песня - "Химический сон"
   К. Орбакайте, песня - "Мой мир"
   То же
   "Ария", песня - "Замкнутый круг"
   М. Фрай
   "Кино", песня - "Звезда по имени Солнце"
   "Queen", песня B. May - "Who wants to live forever"
   А. Маршал, песня - "Орёл"
   Здесь и далее в эпизоде А. Грановский, песня - "Элегия"
   Н. Носков, песня - "На меньшее я не согласен"
   Н. Носков, - песня "По пояс в небе"
   Группа "Чернусь", песня - "Леннон! Марли! Че Гевара!"
   С. Ежи-Лец
   Хокку Иссё
   "Мастер", песня - "Тату"
   "Катха Упанишада"
   Процедура перебивания татуировки
   Ф. Ницше, "Так говорил Заратустра"
   Виталий "WB" Белов, "Скорость"
   Ф.М. Достоевский
   Жаров А., Мокроусов Б., песня - "Заветный камень"
   То же
   Гёте
   "Кино", песня - "Сосны на морском берегу"
   "Uriah Heep", песня - "Lady In Black"
   Борис Гребенщиков, песня - "Электрический пёс"
   "Queen", песня - "Great Pretender"
   То же
   К/Ф "Город Ангелов"
   John Kelly, песня - "Hey, little girl" с альбома "Secret forest"
  
  
Оценка: 1.00*2  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"