Аннотация: Проба пера в теме самоанализа ... когда с каждым может случиться ...как относиться к себе любимому в разных обстоятельствах... и местах!
Темный восход
Длинный призрачный туннель окончился каким-то тёмно-серым, в сильном полумраке помещением без всяких окон. Не пойми где, стоял стол - то ли в центре помещения, то ли у стены, то ли в углу. Перед столом боком к нему находился стул. Со стола на стул глядела бледным неярким светом конторская лампа. От неё и образовывался этот загадочный полумрак. Вот на этот бледный свет и шёл Казимир Иванович по туннелю. Его слабого сияния хватило, чтоб Испытуемый с трепетом ощутил окружающее туннельное пространство.
За столом кто-то был, невидимый и тихий. Всё замерло здесь в ожидании Казимир Ивановича, и он тоже встал недвижим, не зная куда себя девать. Загадочная неподвижность протянулась некоторое время.
Странное место! У Казимира Ивановича появились ощущение полной собственной прозрачности и чувство неясной вины. Обнаружилось необычайное свойство этого нового пространства. Казимир Иванович физически осязал что в воздухе стали порхать и носиться, как рой ночной мошкары, его испуг и обескураженность от непонятного приключения с ним. Где он находится? Кто там за столом? Как вернуться, как выбраться отсюда ? Вопросы именно что носились вокруг него, а не удерживались внутри головы! "Виноват, во всем виноват!". Внутренний вопль вывалился из головы Испытуемого туда, в сумеречное пространство, и стал очевидным для всех присутствующих.
От выпорхнувшего в помещение внутреннего крика Казимира Ивановича за столом вдруг ожил некто, будто бы его включили, завозился, как будто поудобней устраиваясь, и, наконец, произнёс низким голосом:
- Проходите к стулу, Казимир Иванович, садитесь!
Испытуемый Казимир Иванович вздрогнул, всмотрелся в сумрак за столом, но ничего толком рассмотреть не смог. Воображение предоставляло его отчаянию всякие несуразные тени, но надо было идти, туда, к столу и стулу! Отчего надо идти Казимир Иванович не знал, но решился и зашагал к стулу. Шёл необычно легко, ног не ощущал под собой, нёс чувство вины и ожидание неизвестности. Шёл то он шёл, уже минуту, другую, но ни что никак не приближалось к нему, комната как будто с каждым шагом удлинялась, вытягивалась от него как раздвижной пенал. Стол, стул и тот, кто был за столом отъезжали от Казимира Ивановича со скоростью его устремления к ним.
- Ну что же вы, Казимир Иванович? Неужели как и другие, не спешите к нам?! - задумчиво произнесли из-за стола. "Голос знакомый, где я его слышал?" подумал неосторожно Казимир Иванович, уже почти перейдя на бег.
- Скоро узнаете, Казимир Иванович, скоро узнаете! Вы давайте поменьше думайте и поскорее садитесь!
- Так я ведь не могу даже приблизиться к нему - выпалил без всякой одышки, на бегу Казимир Иванович, показав на стул, и в силу служебной выправки добавил - не моя вина!
- Ах вот в чём дело! - протянул удивлённо голос из-за стола, - сейчас поправим! Вы не бегите, идите спокойно. У нас тут свои ... измерения...ко всему!
Казимир Иванович перешёл на простой шаг, приблизился к стулу и сел, от испуганности стараясь не смотреть за другой край стола. Посидели, помолчали некоторое время, затем с той стороны стола строго спросили:
- С чего начнём Казимир Иванович!?
1
- Не могу знать! - быстро ответил Казимир Иванович, опустив взгляд на пол. Ничего он там не смог рассмотреть, даже собственных ног. Свет от лампы резко обрывался под верхней половиной туловища, в его пятно попала только мятая застиранная пижамная куртка с оттопыренным, ни к чему не годным нагрудным карманом. При любом наклоне тела или неудачном взмахе этой куртки из него всё вылетало или вываливалось в больничное пространство! Вываливалось, пропадало и редко когда находилось!
-Я здесь по ошибке! Произошла чудовищной ошибка! Где-то...!? - Казимир Иванович, наконец, смог заговорить, слова, одно за другим, стали выскальзывать из него, цеплятся друг за друга и слагаться в необычное, неприсущее ему красноречие.
- Не убил никого, ничего не украл, ну, разве, мелочь всякую по малолетству, по беспамятству! Много не пью, с женой живу мирно, ругаемся конечно, но как без этого! А по поводу всего остального - ну так жизнь есть жизнь! Разное бывало! Но всё от чистого сердца, от искренности чувств и мыслей! Если что не так делал, то потом осознавал, чистосердечно каялся, корил себя за это, отрабатывал душой, так сказать, как мог! Да не убивал я никого! - вдруг выкрикнул он.
"Язык как помело!" подумал Казимир Иванович: "Чего -то болтает, а зачем - не пойму!". На той стороне стола замерли в вопросительном молчании, Испытуемого внимательно слушали и наблюдали за его мысленным брожением! Может быть, даже, чего-то ждали от него! Чего-то очень сокровенного!
Собрав остаток воли в кулак, загнанный на этот стул, Казимир Иванович почти шёпотом спросил:
- А в чем меня обвиняют?
Спрашивающий вздохнул огорчённо и произнёс:
- Это не следствие, Казимир Иванович, и не оперативные мероприятия!
- А отчего ж вы меня допрашиваете?
- Так я ведь и слова не произнёс! Это вы сами, Казимир Иванович, всё сами!
- Понял! - тут же покорно согласился Испытуемый и повесил голову, опять устремив взгляд в темноту, под стул. Наступила тишина. Слава богу мыслей больше не приходило в голову, но в Казимире Ивановиче появилось беспокойство недосказанности. От него ждали важных признательных слов и от того, какие слова он скажет, зависело судьбоносное для него решение неизвестных органов, как распорядиться дальнейшем его существованием.
"Ну что я должен сказать?" подумал он и поморщился как от зубной боли, осознав очередную очевидность своего вопроса. "Что хотел, все сказал!" помыслил ещё он, в душе махнув рукой на физическую очевидность своих размышлений.
- Всё ли!? - тёмная тень с той стороны стола покачнулась.
"Как будто его включают? Может робот? Ах ты, опять мыслю!" раздосадовался Казимир Иванович.
2
На той стороне стола недовольно хмыкнули, снова завозились и затем Спрашивающий предложил:
- Вы подумайте, вспомните! Я сейчас отойду на минутку, но скоро вернусь!
Казимир Иванович впервые поднял глаза и внимательно всмотрелся в застольную мглу. Там раздался звук отодвигаемого стула, собеседник, кажется, поднялся со своего места. Глаза Казимира Ивановича различили в сумраке очертания его фигуры. Она казалась огромной. Фигура два раза кашлянула, как бы прочищая горло для дальнейшего разговора и затем, тяжёло топая, растворилась в темноте, по ту сторону стола.
Казимир Иванович оглянулся вокруг, но ничего в том же тёмно-сером сумраке не разглядел. "Где же это я? Что со мной?" тоскливое ощущение важной потери влилось в Испытуемого, он наполнился туманом отчаяния и ожиданием чего-то ужасного и непоправимого! Настолько непоправимого, чему он и описания не знает. Или знает, но не может позволить себе даже и помыслить об этом!
"Туда за стол, на ту сторону мне никак нельзя!" ощутил Казимир Иванович уже скорее не мысль, а состояние ужаса. Стол начал казаться ему не столом, а перегородкой, каковые бывают в общественных учреждениях. С этой стороны толкутся и топчутся обыкновенные граждане со своими квитками и обречённо ждут номерного приглашения пройти, а там, с другой стороны перегородки, иногда даже за стеклом, ими распоряжаются тоже люди, но уже другие, с функцией. Откуда эта функция взялась, от бога ли, от дьявола ли - это мало кому известно, но люди, к ней особым образом прикреплённые, становятся избранными, допущенными к растягиванию чужого времени и осуждению.
От грустных видений и размышлений Казимира Ивановича отвлекли звуки шагов, но уже не отдаляющиеся и гаснущие в сумраке неизвестности, а идущие к столу-перегородке. Они приближались и несли Испытуемому как испуг от грядущей скрытой неизвестности, так и радость от присутствия ещё кого-то в мрачности тёмно-серых сумерек. Тяжёлый топот был ему знаком, но рядом быстро перебирались легкие, то ли женские, то ли детские шажки. Шаги остановились, Спрашивающий тяжело сел на жалобно заскрипевший под ним стул. На некоторое время восстановилась тишина в помещении.
- Иди поговори с Казимир Ивановичем! - попросил знакомый мужской голос, задумчиво и неуверенно.
"Где-то я его слышал?" опять помыслил Казимир Ивановичем. На той стороне стола замолчали, не зная, что ответить на эту каверзную мысль.
- Пойдешь или нет? Решай скорей?
Ребенок, судя по звонкости голоса, отвечал скороговоркой:
- Не хочу! О чем мне с ним говорить!?
- Ну хоть покажись ему, может вспомнит!
На что детский голос удивлённо ответил:
- Как можно вспомнить, то, чего не было!
Спрашивающий протяжно вздохнул скрипнул стулом и сказал:
- Дорогая моя, при некоторых обстоятельствах можно вспомнить не только того, чего не было, но и то, чего просто не могло быть!
Ребенок молчал, пребывая, наверное, в размышлениях, Спрашивающий вместе с Казимир Ивановичем ждали. Наконец дитё протянуло недовольным голосом:
- Ладно! - и пошло вокруг стола на сторону Казимир Ивановича.
3
Казимир Иванович озадачился окончательно непониманием происходящего, зажмурил глаза от волнения и загадочности личности, которая предстанет из сумрака и стал считать шаги ребенка. Досчитал до семи, а когда открыл глаза, то увидел девочку, обыкновенную, лет двенадцати, стоящую перед ним. На ней было светлое платье. Спереди на платье в районе талии была то ли вышита, то ли напечатана голова одинокого Рафаэлевского ангела, скрестившего руки и задумчиво глядящего куда-то вверх, в подбородок ребенку. Локоть ее руки покоился на краю стола, русую головку свою она подперла ладонью и с интересом рассматривала пожилого человека в пижаме, сидящего в согбенной позе на плохо освещенном стуле перед столом.
- Нет! Не видала я этого человека! Никогда! - звонко произнесла она, повернула голову и посмотрела через стол на темную сторону.
- Ну может, Казимир Иванович видел тебя или знал о тебе! Казимир Иванович, что скажете?
Казимир Иванович промолчал. Он начал вглядываться в черты лица ребенка и тут с ним случилась метаморфоза. Он успокоился! Разглядывать предметы и людей он любил, выносить свое суждение о них умел и проделывал это всё при всякой выпадающей ему возможности. Он обладал в этом деле особой проницательностью и даже можно сказать особым художественным талантом. Потому что тонким натренированным чутьем обнаруживал невидимые, неявные связи в далеко не самом изысканном мире людей. Устанавливал и обличал самые нелепые и тайные отношения между объектами, субъектами и прочими субстанциями, намешанными в человеческой природе, измученной нагромождением страстей. За это его высоко ценили на прежнем месте работы и даже выдали медаль!
- А как вас в детстве звали? - обратилась к нему девочка с некоторой игривостью. Голос у нее и правда был очень звонким и очень по-детски чистым. Казимир Иванович ничего не отвечал, он и не расслышал вопроса, отдавшись счастливому созерцанию еще одного человека в столь неприветливом и таинственном месте.
Он продолжил пристально смотреть на это милое дите. Девочка как девочка, почти подросток, вытягивающийся организм, русые прямые волосы до плеч, глаза светлые, родинка слева на шее, очень приветливое лицо, кто родители - неясно, поскольку одета скромно, но со вкусом! Он вдруг обнаружил, что ангел на ее платьице теперь с удивлением и лаской смотрит на Казимира Ивановича и вздрогнул от того любопытства, которое обозначилось во взгляде младенца.
Юное создание нисколько не смутилось под пристальным взглядом пожилого мужчины, не отвело глаз, а тоже, даже с какой-то иронией, изучало Испытуемого.
- Молчит! - разочарована сказала девочка и вопросительно повернулась в сторону Спрашивающего.
- Ну, а как бы ты его звала? - Спрашивающий произнёс это будто бы с усмешкой, но Казимир Иванович решил, что ему это показалось.
- Я бы Козей, конечно! Но вот только ему это не нравилось, - она внимательно взглянула на Испытуемого, потёрла лоб маленькой ладонью и вздохнула, - и сейчас не понравиться!
Казимир Иванович наконец очнулся от созерцания таинственного ребёнка. С ним снова случилась метаморфоза. Всё что отвечало за переживания и раздумья в нём, всё что подспудно изумлялось происходящему наконец вспыхнуло ярким душевным огнем.
4
Испытуемому нужно было ясное осознание происходящего. Личная, отсчитывающая события как часы секунды, причинно-следственная логика упёрлась в некое препятствие, которое никак не выводилось из прежней жизни Казимир Ивановича. Он плавно подался телом вперёд, боясь испугать девочку с ангелом на ней, протянул в её сторону руки, затряс ладонями и полушёпотом задал свой главный вопрос:
- Где я?
- Да вы знаете где! - ответила без всяких эмоций сейчас же девочка.
Испытуемый закрыл лицо ладонями, опустил голову и замолчал.
- Может быть, воды? - предложила ему его юная собеседница. Казимир Иванович, не отнимая рук от лица отрицательно покачал головой
- Давайте сделаем здесь все по-другому! - мило улыбнулась девочка, - чтобы стало красиво!
- Можно? - спросила она чуть погромче, вместе с ангелом на платьице ласково глядя на Казимир Ивановича. Казимир Иванович понял, что спрашивают не его и что прелестное создание не сильно заботиться о возможном ответе. Вопрос так, для порядка, в виду сложившихся в этом месте отношений и неизвестных посторонним посетителям обстоятельств. Спрашивающего снова как будто включили, он произвёл скрип в своей тайной застольной скрытности и с лёгкой досадой пробурчал в ответ:
- Можно! Проводникам всё можно! -
Девочка улыбнулась..., и они очутились в южном саду!
Казимир Иванович сидел на том же стуле, в той же позе, но уже не в сумрачной неизвестности. Над ним зелёным пахучим шатром раскинуло свои ветви прекрасное дерево из тех, которые отмечаются на юге, у моря. Дерево-мать, дерево-птица, старающееся укрыть в своей тени от плотной листвы как можно больше птенцов севера, успевших за положенные отпускные недели устать от зноя и жары.
Поверхность, на которой сидел Испытуемый, была неупорядоченно выложена светлыми крупными каменными плитами. Они выходили из-под самого дерева и метров через десять по прямой упирались в белую стену дома. Плиты были истёрты и отполированы, какая-то упрямая трава торчала между ними. Влево от Казимира Ивановича площадка оканчивалась метровой высоты сплошным белым парапетом, тоже упирающимся в дом. В специальной выемке на парапете стояла ваза. Из неё во все стороны водопадом красно-белых цветов стелилось красивое растение. Крона дерева, парапет и стена дома образовали пространство наподобие огромного окна, через которое мягко проникал и распространялся во все затаённые места сада неяркий, вечерний, с закатным розовым оттенком свет.
Казимир Иванович помнил такой свет!
В Софьино его участок ограждался с западной стороны полем и в поздний час, когда солнце шло низко и ничто уже не давало вертикальной тени, становились видны тайные при дневном свете предметы. Казимир Иванович от наслаждения такой явью всего скрытного принимался считать яблоки на яблонях, и на своих, и на соседских для сравнения и уточнения будущего плодового урожая.
Девочка стояла, опершись спиной на стену дома, ладони вытянутых вниз рук тоже были прижаты к стене. В падающем слева розовом свете лицо ее разделилось на светлую левую часть и на темную правую. Платье на ней тоже стало почти розовым и ангел на нем теперь задумчиво смотрел со скрещённых рук туда, за парапет, навстречу свету.
- Так спокойней, Казимир Иванович? - спросила девочка участливо...
5
............................(голосуй просмотром, если интересно)))................................