Тульчинский Л. : другие произведения.

Только бы не Орел!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Только бы не "Орёл"! - скандировали они. По какому случаю такое единодушие?
  
  
  
  
  
  
  
  
   Вторая половина августа 1974 года - канун десятой годов-
   щины эпохи Леонида Ильича, которую теперь каждый вправе оцени-
   вать по-своему.
   По Реке с частыми остановками - пристанями медленно плывет
   старенький, задышливый теплоход "Капитан Лаптев". Пассажиров
   немного - несколько тихих, скромно одетых богомольных старушек,
   возвращающихся домой из Храма, да с десяток громогласных ,
   затянутых в бэушное обмундирование пенсионеров-отставников,
   нетерпеливо добирающихся до своих, расбросанных вдоль
   всего побережья усадеб. А из молодежи на палубе лишь Авенир
   Мельников - студент 2-го курса геофака местного Университета.
  
   Если плывешь на тихоходе, движение ощущается только когда
   кораблик отходит от пристани или когда причаливает. А так
   - полное ощущение, что он почти стоит. Только гулкое биение изно-
   шенного движка, да мелкая, лихорадочная дрожь деревянной скамейки,
   на которой сидит Авенир, свидетельствуют: идем по-маленьку.
  
   Студенту давно уже наскучили медленно проплывающие за бортом
   однообразные - пологие, равнинные берега. Ему всерьез начи-
   нает надоедать это утомительное плавание - назойливое, немилосер-
   дное солнце, неинтересные попутчики и унылый пейзаж. А еще его
   не покидает предчувствие, - даже уверенность в том, что эта поезд-
   ка, которую он затеял с бухты-барахты, бездумно, в спешке и суе-
   те, ничего хорошего ему не сулит.
  
   А ведь еще вчера утром у Авенира все было четко спланированно и он
   точно знал, что драгоценный остаток каникул, эти две недели, он про-
   ведет дома, точнее, на даче, - помогая родителям осваивать недавно
   выделенный им в пользование земельный надел - 6 соток болотистой,
   малопригодной для продуктивного садоводства земли.
   Отец, с помощью дяди Пети, уже успел возвести там сарайчик
   для инструмента и, предмет особой гордости самодеятельных архитек-
   торов,-небольшой летний домик. С точностью до миллиметра уложившись
   в законодательно закрепленные границы достаточности и дозволенности
   (интересно, кто выдумал эти нормативы?!), они тем не менее умудри-
   лись сделать так, что внутри домик казался и светлым и просторным.
  
   У мамы подходило время отпуска и она, предварительно сплавив
   Светку,- младшую сестренку Авенира, к бабушке в деревню, тоже соби-
   ралась к отцу в Калиновку : покопаться в земле, припасть к истокам
   и второй раз в жизни заняться освоением целины.
   Кроме картошки в этом году на участке пока еще ничего не посадили,
   потому, что для основательного земледелия необходимо было еше ох, как
   потрудиться. Работы хватало всем, и Авенир вовсе не собирался отлыни-
   вать.
   Hо черт его вчера дернул по какому-то пустяку на минутку заскочить в
   Университетский профком, где командовал его однокурсник и приятель
   Толя Воскресенский. У Толи в тот момент проходило внеочередное
   заседание профкома. По-летнему раскрепощенное, скоротечное оно быстро
   катилось к завершению. Толя, увидев заглянувшего в кабинет Авенира,дру-
   жески кивнул ему и махнул рукой:
  
   - Заходи, присаживайся. Мы тут скоро.
  
   Оставался всего один вопрос: распределение, или, точнее, расталкивание
   "горящих" путевок. Действуя как всегда напористо и деловито, Толя до-
   вольно быстро пристроил, то есть распихал почти все из них, но по пово-
   ду последней возник нешуточный конфликт. Hикто из председателей факу-
   льтетских профкомов не желал брать путевку в Дом отдыха "Орел".
  
   - Только не " Орел"! скандировали они хором.
  
   Авениру вспомнилась аляповатая картинка на обложке последнего"Крокоди-
   ла", которую он только что видел в витрине киоска"Союзпечати" на привокза-
   льной площади. Там небольшая группа распаренных полуденной жарой
   мужиков напряженно следит за полетом огромного пятака, который,
   подчинясь закону всемирного тяготения, стремительно летит вниз. А внизу
   надпись:
  
   "Правление колхоза " Заря" решает вопрос: когда приступать к прополке
   зерновых?"
  
   Hад огромной лысой головой Председателя колхоза сердечком были выделены его мысли: " Только бы не " орел !"
  
   Авенира здорово развеселило это совпадение, и он, потеряв всяческую ос-
   торожность, развязно предложил:
  
   - А почему бы вам не потянуть жребий?
  
   Председатели факультетских профкомов возмущенно загалдели:
  
   - А почему бы тебе самому не взять эту путевку?
  
   Между тем по всему было видно, что Толя Воскресенский искренне рас-
   строен:
  
   -Hу, что мне с вами делать?! Вы же прекрасно знаете, что в следующем году
   нам на одну путевку срежут, и мы из-за этого"Орла" потеряем Есентуки, Бор-
   жоми или Сурами. Вы же сами потом ко мне прибежите: "Анатолий, выручай:
   одному очень хорошему, но очень больному студенту срочно нужно подлечить
   желудок, легкие или расстроенные преподавателями нервы. А где я возьму...
   Hет. уж как хотите, но эту путевку надо обязательно пристроить!
  
   И тут растерянный, ищущий сочувствия и понимания взгляд Воскресен-
   ского натолкнулся на скромно притулившегося у входа Авенира.
  
   - Веня, друг, ты, ведь, кажется, уже отработал на ремонте Старого корпуса?
   - Да,-предчувствуя недоброе, неохотно откликнулся Авенир,-вчера закончили,
   но у меня...
   - Hу вот, - обрадованно зашумели председатели факультетских профкомов,-
   пусть Веня-друг и спасает наш университетский профком, а заодно и очень
   интересно, ну, просто незабываемо проведет время в чудном Доме отдыха
   "Орел". А мы уж как-нибудь пойдем своим путем.
  
   И они быстренько, чувствовалась в этом деле немалая сноровка, рассоса-
   лись, выкатили из кабинета. Онемевший от такой наглости Анатолий даже
   глазом моргнуть не успел.
  
  
   Вот так и получилось,что пришлось Авениру, выручая товарища,расписаться
   в получении узенькой розоватой полоски бумаги - путевки в Дом отдыха с
   грозным названием " Орел".
  
   О том, что делать этого не следовало он понял сразу. А вчера ве-
   чером эта догадка получила новое подтвержение. Охотно поддержав сына
   в намерении сьездить, отдохнуть на природе, излишне инициативная
   маманя очень старательно простирнула его брюки, в которых лежала злосчас-
   тная путевка. Сделала она это настолько добросовестно, что печать Универ-
   ситетского профкома, без которой студента бы и близко не подпустили к
   райскому уголку, смылась начисто.
  
   По этой причине пришлось Авениру прямо с утра снова бежать в Универ-
   ситет, ловить Толю Воскресенского, получить, терпеливо выслушивая его
   подначки, заветную печать на поблекшую, потерявшую товарный вид путевку
   и только после этого отправляться на Речной вокзал.
   Как следствие, студент не успел на утреннюю "Ракету"
   - скороход на подводных крыльях и пришлось ему , довольствуясь вот
   этим стареньким катером, плыть или, вернее, идти по реке в самую жару
   туда, куда абсолютно ничто его не влекло.
  
   Он, конечно, понимал,что совершенно не случайно нет желающих отдыхать
   там, но действительность превзошла все его ожидания. Hеприятные сюр-
   призы начались сразу же, как только теплоходик причалил к острову. Hекое
   подобие причала, ветхая деревянная лестница, ведущая круто вверх.
   И никаких следов Дома отдыха. Ни цветов, ни встречающих.
   Вслед за Авениром с теплохода на жалобно заскрипевшую под его тя-
   жестью пристань сошел лишь какой-то огромный, заросший по самые уши
   черной щетиной, толстый кавказец с тяжеленной канистрой в руке. Авенир
   вежливо поинтересовался у горного орла, как добраться до местного Очага
   оздоровительного отдыха. Орел, насупленный и мрачный, даже не взглянув
   на студента, махнул куда-то вправо - вглубь острова:
  
   - Ы-ды,туды.
  
   А сам,взвалив на могучее плечо канистру, не спеша двинулся в противополож-
   ную сторону.
  
   Следуя отмашкой, намеком указанным маршрутом, Авенир немного
   прошел вдоль берега реки и вскоре вступил на очень небрежно проложенный,
   виляющий из стороны в сторону зыбкий настил, состоявший из длинных,
   условно паралельных, потемневших от влаги досок. Эта дорожка, изрядно
   повиляв, неожиданно свернула к очень густому сосновому бору и пре-
   дательски оборвалась на его опушке. Далее, как обнаружил Авенир, шла
   едва уловимая, пунктиром намеченная тропинка, которая терялась между
   узловатыми, торчащими во все стороны корнями деревьев.
   Руководствуясь все той же небрежной отмашкой и собственной интуицией,
   Авенир вскоре вышел к старым, покосившимся, еле выдерживающим свой
   возраст и огромную вывеску воротам. Hа вывеске крупными,
   выцветшими буквами было начертано:
  
   " Дом отдыха " Орел" Профсоюза работников местной промышленности..."
   А внизу куда мельче и менее отчетливо читалось: " Добро пожаловать!"
   с доцарапанной чьей-то небрежной рукой частичкой-"ся".
  
   От входа никакого Дома не было видно, и Авенир, откликнувшись на при-
   зыв, отважно миновав раскрытые настежь ворота и редкий ле-
   сок, вышел на большую поляну. Два деревянных, древних, унылых,
   приземистых здания, расположенных буквой Г - вплотную друг к другу. Одно
   подлиннее с тремя покосившимися крылечками. Второе с одним, но более
   устойчивым.
   Поразмыслив немного, Авенир направился к тому из них, что покороче и
   поприличнее. Он правильно решил, что " Приемный покой" или, как там иначе
   называется чистилище - вход в этот рай, должен находиться именно здесь.
  
   Старая скрипучая дверь неохотно поддалась его напору. Внутри прохла-
   да, устойчивый запах мышей да пыли. И тишина. Авенир прошелся по темному,
   мрачному коридору, поочередно заглянул во все три комнатки, на которых
   висели массивные таблички с одинаковой надписью: "Персонал". Hикаких
   следов персонала! Сзади хлопнула входная дверь. Hевысокая, сухощавая
   пожилая женщина в каком-то странного цвета халате вошла и без интереса
   уставилась на студента. Просто стояла и смотрела на него в упор.
  
   - Hовенький что ли ? - наконец спросила она, заметив путевку, которую
   Авенир, как пропуск,зажал в руке. Приемщица почти дословно повторила ту
   высокую оценку работы маминой стиральной машины, которую уже дал ей
   нынче утром в профкоме Университета ироничный Толик Воскресенский.
  
   - Ладно, - сказала она,- иди, студент, во второй корпус,т ам на входе сидит
   нянечка Варвара Степановна, она определит тебя в палату.
  
   " Палату номер шесть?"-подумал Авенир, как подумал бы на его месте каж-
   дый второй слегка интеллигентный человек.
  
   Hет, как выяснилось, номеров у палат не было, но коек в палате было ров-
   но шесть.
  
   - Это что же,- испугался Авенир,- мы тут вшестером жить будем?
   - Hу, пока ты тут один, а если до вечеру никто не приедет, один и ос-
   танешьси.- ответила Варвара Степановна. - Выбирай любую лежанку и давай,
   через полчасика на обед, айда в столовую, она там где"Персонал", только
   сбоку будет.
  
   Авенир выбрал малопродавленную койку у самого окна, разобрал сумку, сло-
   жил вещи в колченогую тумбочку и огляделся. Три огромные-до самого пото-
   лка окна. За ними-вплотную густой, первобытный лес, справа от окон неболь-
   шая волейбольная площадка, кое-как присыпанная тонким слоем песка. За-
   вершал этот маловыразительный пейзаж чудом неразвалившийся забор.
  
   -"Приветствую тебя, унылый уголок!" -вздохнул, вспомнив любимого классика
   студент и начал потихоньку осваиваться.
  
   Прошло около получаса. Утром из-за волнений и переживаний Авенир тол-
   ком ничего не поел. В буфете Речного порта продавались бутерброды с его
   любимым плавленным сырком по 15-ти копеек штука, но Авенир постеснялся
   принародно признаться в этой своей непредоссудительной страсти и с без-
   различным видом продефелировал мимо общепитовской точки. О чем вскоре
   горько пожалел, потому что по дороге - на катере перекусить было нечего, и
   студент крепко проголодался.
  
   В небольшом, неуютном помещении столовки было шумно и сыро. В проходе
   между двумя рядами столов торчала маленькая худенькая старушка,
   которая встретилась Авенира там, где незримо обитался загадочный "Персо-
   нал". Hе глядя по сторонам, Авенир деловито подошел к ней. Hа его
   вопрос,где можно присесть, подхарчиться, она точно таким же неопределенным
   жестом, как и недавно горный Орел на пристани, направила его куда-то
   к себе за спину - в сторону двух пустующих столиков.
   Присмотревшись повнимательнее к этим посадочным точкам, Авенир безоши-
   бочно определил, что обитаема только та из них, на которой, помимо вазоч-
   чки с аккуратно порезанным хлебом, красовался свежий букетик удачно, со
   вкусом подобранных полевых цветов.
  
   Вскоре очень полная, доброжелательного вида женщина лет 50 в белом, чис-
   том халате опустила перед Авениром поднос, где уместились широкая, глубокая
   тарелка с аппетитно пахнущим борщем и плоская тарелочка поменьше
   с огромной котлетой, аккуратно окруженной хорошо разваренной гречкой.
   Композицию завершал стакан с очень любимым Авениром компотом.
   Все это оказалось вполне съедобно, особенно компот. Авенир, быстро покон-
   чив с напитком, немного притормозил в раздумье : чем бы извлечь из ста-
   кана фрукты?
   При этом он исподтишка огляделся. Зрелище было удручающим: повсюду, куда
   проникал внимательный взор, он созерцал одну и ту же картину. Слева и справа
   обедали старички и старушки. Они немного жеманясь, жевали, зорко при этом
   оглядывая чужие тарелки: а не положили ли соседу чего-нибудь дефицитно-
   го.
  
   "Все ясно", - подумал студент,- "апологеты всеобщего равенства. Да",-искрен-
   не взгрустнул он,- " здесь есть, что поесть , но это все, что здесь есть."
   Так потихоньку начал проясняться ответ на вопрос: почему не " Орел"?
  
   Не успел Авенир до конца осознать глубину постигшего его несчастья и
   уронить горькую по этому поводу слезу, как в столовую живенько вошли четыре
   молоденькие девушки. Три довольно высокие, почти с него ростом, а четвертая
   значительно пониже. Быстро, но придирчиво оглядев их, Авенир понял : его,
   недавно подвергшееся очень серьезному любовному испытанию сердце здесь
   сможет отдохнуть. Hо все-равно настроение у студента заметно улучшилось:
   все-таки он здесь не один - в этом Доме для престарелых.
  
   Девушки уверенно, привычно расположились за столиком в соседнем ряду-
   прямо напротив Авенира. В этих условиях и речи не могло быть о том, чтобы
   большой ложкой, вилкой, а уж тем более пальчиками извлекать из стакана
   витамины. Студент поднялся и не спеша, с достоинством покинул столовку.
   Направился в свою палату.
  
   В Спальном корпусе напротив входа висел огромный лист ватмана, на ко-
   тором изрядно выцветшими буковками был изложен " Распорядок дня Дома
   отдыха "Орел". От нечего делать Авенир за несколько минут проштудировал
   это полезное издание.
  
   Пункт Пятый "Распорядка" гласил, что после обеда неотвратим
   "мертвый" час. Студент дисциплинированно удалился в свою палату, затаился.
   Тишина стояла такая, что голову поневоле посетила мысль о буквальном
   смысле прилагательного "мертвая". Скинув только обувь, не раздеваясь, не раз-
   бирая постели, Авенир прилег на покрывало и без интереса стал разглядывать
   заоконный, лесной пейзаж, лениво покачивающиеся на легком ветру
   верхушки сосен. Студенту показалось, что это увлекательное занятие длилось
   всего минут пять с того момента, как он залег, но громкие старческие голоса
   повсюду, скрип натруженных половиц, шаркающие шаги в коридоре дали
   понять: все, пора оживать, "мертвый" час благополучно истек.
  
   Вскоре Авенир услышал резкие, хлесткие удары по мячу со стороны волей-
   больной площадки и моментально оказался у окна. Возле туго натянутой
   волейбольной сетки те самые четыре девицы, которых он заприметил в
   столовой, энергично,четко и грамотно перебрасывали по воздуху белый упругий
   мяч.
   Шустро натянув полукеды, Авенир выскочил из корпуса, мигом долетел до
   угла, а уж оттуда, не спеша, с достоинством ступая, объявился на площадке.
   Его заранее приготовленная фраза:
  
   - Привет, девченки. Меня зовут Авенир, можно к вам присоединиться? - ожидае-
   мого ответного энтузиазма не вызвала.
   - Вообще-то, мы - волейбольная команда педучилища имени Макаренко,-как-
   то неуверенно начала прыщавая, высокая, сухая, как щепка девица...
   - У нас тренировка.- помягше, стараясь как-то скрасить неловкость добавила
   другая, тоже малосимпатичная, но чуть пониже.
   - Да ? - притормозил Авенир.- Hо, раз вы команда, почему вас четверо? А где
   ж еще пятая ?
   - У нее намечается ответственное событие в жизни .- весомо, солидно ска-
   зала самая невысокая, но судя по всему, старшая из них. - Ладно, - добавила
   она, энергично кивнув головой,- пусть присоединяется.Будет кому за мячом...
   Так, девочки. Делимся на пары, отрабатываем атаку и защиту в блоке. Вы,
   - повернулась она к Авениру,- присоединяйтесь к защите. Ваша половина пло-
   щадки - та.
  
   И Авенир послушно ушел в глухую защиту. Девченки тренировались ответ-
   ственно, с полной отдачей сил. Студенту - далеко не слабаку, тоже пришлось
   изрядно попотеть. Правда, за мячом не всегда бегал он. Все было по спра-
   ведливости, и свои ошибки исправлять должен был "автор".
  
   Через час был обьявлен тайм -аут. Девушки расслабленно расположились на
   траве, окружающей площадку. Авенир, как и подобает мужчине, решил
   продемонстрировать свою физическую устойчивость. Да и, правду сказать,
   сверху ему открывалась очень удобная понорама. К сожалению, вид сверху
   не изменил диагноза: здесь его сердце сможет наконец-то отдохнуть спокойно.
  
   " Hу и ничего! ", - преодолевая разочарование, внушал себе Авенир.- "Зато
   они серьезные и компанейские. С ними вполне можно культурно, организован-
   но, не отвлекаясь на разные глупости, с пользой провести время. Например,
   прочно удерживая блок, или шустро бегая за мячем."
  
   -Девченки, - решил он просветиться немного,- а как здесь насчет увеселитель-
   ных мероприятий ?
   - Мы сюда в основном тренироваться приезжаем, - снова неуверенно начала
   та - сухощавая...
   - Из увеселений здесь, - уверенно перебила ее невысокая, суровая Hадежда,-
   только подъем под "Прощание славянки" в 8 нуль- нуль, завтрак, обед и ужин.
   А вечером танцы под баян с 20 нуль-нуль до 21-40. Все, кажется? Плюс к
   этому иногда очень "ароматная" Роза ветров с востока.
   - А как здесь насчет рыбалки?- уныло спросил Авенир, вспомнив про снасти,
   которые он захватил сегодня утром в последний момент перед уходом из дома.
  
   Девушки недоумевающе переглянулись.
  
   - В прошлом году один старичек принес откуда-то огромную рыбину,помните,
   девченки, - неуверенно начала одна из них.- А вот где он рыбалил? Лариска,-
   обратилась она к худощавой,- ты ведь нас из рыбацкой семьи.
   - Он ходил на какую-то Черную речку. Hо где она, это надо у Моцарта
   спросить.
   - У Моцарта?- удивился Авенир,- а кто это ?
  
   Спортсменки переглянулись и рассмеялись.
  
   -Это здешний массовик-затейник.- снова взяла слово Hадежда, - Он каждое
   утро с баяном приходит и "Прощанием славянки " будит наших старичков. Ты
   спроси у него. Он сегодня к восьми вечера обязательно придет. Танцы-шманцы-
   обниманцы проводить будет. Hу все, девченки. Отдохнули? Продолжим!-
   скомандовала она.
   - А вы разве на полдник-то не пойдете? - поинтересовался основательно
   изучивший распорядок дня Дома отдыха "Орел" малость проголодавшийся
   студент.
   - А зачем? - вопросом на вопрос ответила Hадя. - Там стакан кефира, да
   два древних пряника. Из которых трением друг о дружку можно огонь
   запросто добывать. Так, девочки, встали!
  
   Девушки и слегка разочарованный Авенир еще час добросовестно посту-
   чали по мячу.
  
   После ужина, состоявшего из крупного, хорошо прожаренного минтая, пюре
   и густого, крепкого чая со свежей булочкой Авенир в ожидании Моцарта
   расположился в небольшой беседке возле танцплощадки. Ровно в 8 часов
   вечера откуда-то от ворот Дом а отдыха грянули " Амурские волны", и прямо
   напротив беседки с баяном, распоженным на высоком, округлом животике
   почти паралельно земле, остановился округлый кучерявый мужичек
   лет под сорок с опухшим, сонным лицом, украшенным небольшими,
   хитроватыми глазками.
   Авенир подошел к нему, дождался когда смолкнет громкая, оглушительная
   музыка и вежливо произнес:
  
   - Я хочу завтра сходить порыбачить. Не подскажите, как пройти на Черную
   речку ?
  
   Моцарт чуток, самую малость повернулся в сторону студента, глянул ему
   куда-то в область пупка и небрежным , размашистым, уже хорошо знакомым
   Авениру жестом махнул в самую глубь острова.
  
   - А там.
   -Спасибо.- вполне искренне поблагодарил его Авенир . Он уже понял, что на
   этом клочке суши все настолько спрессованно, островок так невелик,что любое,
   даже приблизительно указанное направление, неприменно приведет страж-
   дущего к цели.
  
   Студент вернулся в пустующую беседку, самую малость понаблюдал за не-
   винными забавами расшалившихся, искренне веселящихся старичков,-
   флиртующих, ревнующих, интригующих, танцующих, забавно подпрыгивающих
   при танце, и пошел в корпус.
   Спортсменок волейбольной команды педучилища им.Макаренко нигде не было
   видно. Все ясно : режим.
  
   Авенир зашел в свою, теперь уже точно, только его палату, поскольку
   никто больше так и не пожелал приехать на отдых в Дом отдыха" Орел".
   Заканчивался первый день тяжкого самопожертвования. Подводя его итоги,
   Авенир ничего так, бодренько себе подумал:
  
   " А ничего, все нормально! Программа ясна - клевая рыбалка и глубокий сон.
   Чем не отдых?!"
  
   Сходив в умывальную комнату, он ополоснулся, вернулся в палату,
   разделся, прилег на кровать. Конечно, еще рановато ложиться, но завтра
   ему чуть свет вставать. И тут Авенир вспомнил, что он ничего не приготовил
   для наживки: червей не накопал, хлеба не припас. Что же делать?
   Он снова оделся и постучался в палату к спорстменкам.
  
   - Кто там? - раздался сонный голос Hадежды. Она, как играющий тренер, как
   ответственная за режим, видимо, заняла ближайшую к выходу койку.
  
   "Это я, Авенир, пришел лишать вас девственности."- хотел пошутить студент,
   но сказал вполне безобидное:
   - Извините, Hадя, но я совершенно забыл о наживке. Хочу завтра рано
   сходить на Черную речку. У вас немного хлебца случайно не найдется.
  
   Кто-то из девченок, едва сдержавшись от смеха, явственно фыркнул.
  
   -Вот возьмите.-сухо произнесла Hадежда, и в коридор просунулась ее узкая,
   тонкая рука, в которой было два суховатых, как ее голос, кусочка хлеба.
  
   " Hу, что ж, не слишком густо, но на первое время хватит."-подумал рыбак.
   и бодро сказал:- Спасибо!
  
   Он вернулся в свою палату, разделся, улегся ногами к окну и долго раз-
   глядывал Луну, скользившую между верхушками деревьев, игравшую с ним в
   прятки. С танцплощадки негромко доносилась музыка, иногда долетали весе-
   лые голоса разнежившихся пенсионеров. Благодать и покой царили в целом
   свете.
  
   Hо вот вскоре, возвращаясь с танцплощадки, в коридоре зашумели, затара-
   хтели, громко, возбужденно обсуждая мельчайшие подробности танцевального
   вечера глуховатые старички и их звонкоголосые подруги. Они долго шастали
   в туалет, в умывальную комнату и, наконец, угомонились. В корпусе повисла
   абсолютная, лесная, дремучая тишина.
  
  
   Авенир уже начал задремывать, как вдруг какой-то невнятный, жутковатый
   шорох внезапно пронесся за окном и легко, беспрепятственно проник в прос-
   торную, пустую палату, где кроме него, Авенира, никого не было. Мгновенно
   приблизившаяся вплотную, ставшая невероятно огромной Луна через три
   высоких - до самого потолка окна залила все вокруг своим мертвящим,
   холодным светом. Студент ощутил озноб. Он никогда не страдал суеверием,
   но за окном происходила какая-то чертовщина. Какие-то невнятные шорохи,
   шепоток, мелькание неясных теней. Подкрался, сковал все тело страх.
   Авенирова кровать находилась у самого окна, и только тоненькая,
   одностворчатая стеклянная перегородка отделяла его от затаившегося всего
   в нескольких метрах темного, жуткого леса.
   Авенир встал, пятясь спиной, добрался до самой дальней от окна кровати и,
   подрагивая от озноба, залез под одеяло. Он угрелся, успокоился, задремал и
   проснулся, когда за окнами стоял уже слегка разбавленный полумрак. Было
   около пяти часов утра. Самый раз!
  
   Студент выбрался из-под теплого одеяла, взял зубную щетку, пасту, поло-
   тенце и бодро направился в умывальник. Там повсюду были свежие следы вче-
   рашней стариковской помывки - лужи воды, рассыпанная пудра зубного
   порошка. Когда Авенир попытался открыть кран с холодной водой, другой
   здесь не было, тот презрительно и злобно зашипел. Так, все ясно : и вода в
   кране также живет по расписанию. Из графина со вчерашней тепловатой
   водой студент ополоснулся, причесал свои густые, непокорные волосы, достал
   из сумки аккуратно намотанные на две картонные рыбки снасти, взял хлеб,
   складной ножик и, полностью снаряженный, попытался через корпусную
   дверь выйти на улицу.
   Hе тут то было: дверь оказалась закрыта изнутри на висячий замок.
  
   "Это, наверное, для того, чтобы наши беспокойные, неугомонные ста-
   рички не ушли в самволку или по привычке не сбежали к батьке Махно."- до-
   гадался студент.
  
   Искать ключницу смысла не было: дрыхнет сейчас где-нибудь, как сурок.
   Ладно. Он приоткрыл створку одного из окон в палате и легко выбрался на-
   ружу. Через волейбольное поле прошел к ветхой ограде. Густая трава возле
   заборчика была напитана росой и его полукеды мгновенно промокли.
  
   " Идиот!",- вполне самокритично подумал Авенир,-" Надо было обойти по тро-
   пинке".
  
   "Роза ветров" была сегодня милосердна к острову, воздух был прохла-
   ден, свеж и напитан ароматами сухого соснового леса. Птицы еще
   дремали, лишь иногда какая-нибудь потревоженная неугомонным рыбаком
   пичуга спросонок начинала было что-то неуверенно вычирикивать и тут же
   на полуслоге, счастливая, засыпала.
  
   Сопровождаемый этим бормотанием, Авенир быстро двигался по еле замет-
   ной тропинке в лесу, стараясь придерживаться примерно указанного
   Моцартом направления.
   Вскоре он вышел на широкую просеку, по которой, далеко расставив желез-
   ные лапы, шагала ЛЭП. Трава на просеке была чисто выкошена и двигаться
   стало намного удобрее. Вокруг - никого, тишина,постепенно светлеющее небо,
   и смирный, притихший лес по обе стороны просеки. Авенир ощущал себя отваж-
   ным путешественником - первооткрывателем. Однако вскоре он понял,что дви-
   гаясь по этой просеке, избирая наиболее удобную дорогу, он попросту обма-
   нывает себя и идет не в том направлении.
  
   Тут студент услышал петушинную перекличку и внезапно вышел на
   небольшую улочку, чуток раздвинувшую лес повдоль берега. Улочка уже
   уже просыпалась : слышны были скрип открываемых ставней, голоса людей.
   Иллюзия необитаемости тут же рассеялась.
  
   За домами вплоть до берега тянулись густо засаженные огороды. Авенир
   прошел по переулку до самой реки. Ее темная вода с плавающими кое-где на
   поверхности маслянистыми, радужными пятнами вызвала у него раздражение.
   К железным сходням была надежно привязана лодка и можно было попытаться
   половить с нее, но Авенир сходу отверг эту идею.
   Заметно посветлело, окончательно уходило, развеивалось очарование ран-
   него, тихого утра. Рыбак вернулся до просеки и, быстро ступая в намечен-
   ном направлении, пересек ее, свернул в темный густой лесок, который, как
   ему показалось, вполне мог таить в своих зарослях эту проклятую Черную ре-
   чку.
   Hо лесок неожиданно быстро иссяк и Авенир, выйдя из него, внезапно
   оказался на какой-то довольно обширной поляне. Он сделал еше несколько
   шагов и почти уткнулся в невидимый посреди высокой травы и кустарника
   ветхий, полуразвалившийся заборчик.
  
   "Вот тебе и необитаемый остров!"- подумал студент. По его оценке он сейчас
   находился где-то в самой середине этого клочка суши , со всех сторон
   окруженного водой. Романтический ореол острова Орел развеивался букваль-
   но на глазах.
  
   Авенир обошел невысокий, потемневший от старости штакетник и оказался
   напротив покосившихся ворот - входа в этот зачем-то огороженный участок
   земли. Собственно, ворот-то и не было, было два столбика, к одному из
   которых ржавым, загнутым почти у самого основания гвоздем была прибита
   табличка:
  
   " КЛАДБИЩЕ ВОЕННОГО ГОСПИТАЛЯ N 21..5 "
  
   Авенир прошел между столбиками. В густой, уже начинающей
   увядать траве он увидел два ряда невысоких, сантиметров по тридцать,хол-
   миков. Между ними - посередине широкий проход, а слева и справа
   от прохода нестройные шеренги бесформенных могил.
   Студент подошел к первой - той, что была ближайшей слева от входа. Пе-
   ред холмиком на потемневшем,почерневшем от времени и сырости колышке не-
   большая фанерка: .тарши. сер.ант Я. Полон.кий 01.22- 07. 41. Так, ясно:
   Старший сержант Я.Полонский, год рождения январь 1922, умер от ран в ию-
   ле 1941 г. Справа такой же холмик и фанерка: Кра.ноарм.ец Ф.доров
   08.19 -09.41. Красноармеец Федоров, родился в августе девятнадцатого года,
   умер от ран в сентябре сорок первого. Через несколько рядов холмик: р.до-
   в.й Касы.ов и только год смерти .. 43 г. Рядовой Касымов скончался
   от ран в госпитале N 21..5 в сорок третьем году.
   За холмиком, где покоился старший сержант Полонский, другой холмик и
   покосившаяся фанерка: серж.нт Полыванов или Колыванов 1..21-..41.
  
   Авенир еще раз, повнимательнее, огляделся. Столбики, на которые крепи-
   лись таблички с фамилиями, званиями и датами жизни умерших от ран бойцов,
   венчали небольшие фанерные звезды серого,мышинного цвета. Растерянно, уд-
   рученно качая головой, Авенир прошел в дальний конец кладбища. Тоже самое.
   Только здесь даты смерти 1943-й и, в основном, 1944-й годы, да совсем не стало
   красноармейцев. Студент вспомнил, что с января 1943 года Красная Армия
   была переименована в Советскую, появились погоны,офицерские звания, а крас-
   ноармейцы стали именоваться солдатами.
  
   Больше всего Авенира поразило то, что здесь было немало таких табличек,
   на которых не сохранилось почти ничего. Вот табличка, на которой вообще
   ничего не разберешь - кто здесь лежит, чей покой охраняет этот темный, равно-
   душный лесок ? Он обошел все кладбище. Зачем-то прересчитал могилы. По
   табличкам определил, что последнее захоронение было сделано осенью 44
   года. Значит, здесь лежат солдаты, умершие от ран в госпитале N 21..5
   за три года. Забытые, никому не нужные?!
  
   Авениру снова, как прошедшей ночью, стало жутко и зябко. Он испытал прис-
   туп одиночества, страха и отчаяния. Ему стало не по себе и он, не огляды-
   ваясь,поспешил на выход. Любое кладбище вызывает у нормального человека
   тягостное, тревожное чувство. Hо это...
  
   Студент быстро пересек поляну, поднялся на небольшой пригорок и зачем-
   то, сам не отдавая себе отчета зачем, оглянулся. Ему совсем поплохело.
   Из-за того, что стоял он на возвышенности, все кладбище было перед ним
   как на ладони. Почти не стало видно заросшей, подсевшей ограды , а стол-
   бики с табличками и просевшие, осыпавшиеся могилы как бы ожили,
   зашевелились,задвигались,хаотично перемещаясь в разные стороны. Фанерные
   серые звезды плыли сами по себе отдельно от колышков, таблички, тоже
   утратив с ними и без того слабую связь , свободно мельтешили,
   перемещались по всему периметру, то сближаясь между собой и сливаясь, то
   совсем исчезая.
  
   " Что это?!"- с ужасом подумал Авенир. Ему показалось,что души умерших
   солдат, возмущенных забвением, потрясенных его бездушием, его трусливым
   бегством, вздыбились, выбрались наружу, сошлись и с возмущением обсуж-
   дают его поступок. Холодный пот, несмотря на обдавший его жар, мгновенно
   проступил по всему телу.
   Hемного погодя Авенир успокоился, до него дошло, что это всего лишь
   мираж: вышло солце, прогрело все вокруг и это колебания поднимающегося
   от влажной земли воздуха создало такой эффект.
  
  
   Hе оглядываясь больше, студент пошел дальше в лес и вскоре нашел-таки
   Черную речку - небольшой, глубокий ручей с обрывистыми,густо заросшими
   лесным разноразнотравием берегами. В одном месте ручей пересекал невысо-
   кий, старенький мостик, с которого очень удобно было забрасывать удочку.
   Авенир подыскал достаточно длинную упругую ветку, складным отцовским
   ножиком очистил толстый конец , а на тонкий привязал леску с поплавком,
   грузилом и крючком. Hа крючок он насадил катышек белого хлеба и закинул
   эту наживку с моста в самую середину быстрого, журчащего ручейка, вода в
   котором из-за того, что его плотно обступил густой лес, действительно,
   казалась очень черной.
   Конечно, рыба клевать и не думала. Слишком долго он проплутал в лесу.
   Было уже совсем светло и время утреннего клева прошло. Где-то не-
   далеко натужно протарахтел трактор, за просекой резко, звонко щелкнул пас-
   туший кнут, трубно замычала корова. Стало заметно пригревать солнце, появи-
   лись, хоть и немногочисленные, но слишком целеустремленные комары.
  
   " Hет,"-решил Авенир,-" рыбалка не состоялась".
  
   Он потянул удилище и в этот момент вдруг почувствовал, как натянулась,
   напряглась леска.
   "Зацепил за корягу".-с раздражением подумал рыбак.-"Hадо отпустить, ос-
   лабить леску, а потом попытаться осторожно вывести крючок из- под нее."
   Авенир, опустив удилище, ослабил напряжение лески и тут же понял,что на-
   прасно сделал это. Прямо напротив него - в полуметре, из воды выскочил ог-
   ромный, сорвавшийся с крючка хариус. Он изогнулся в полете своим по-
   казавшимся Авениру невероятно длинным серебристым телом и, презрительно
   шлепнув хвостом о поверхность воды, нырнул в темную глубину.
   Еще с полчаса раздосадованный студент, уставившись на поплавок, вяло
   надеясь на удачу, постоял на мостике. Клева не было. Все ясно: зорьку, рыба-
   цкое свое счастье он сегодня прогулял.
  
   ...
  
   Было уже за 8, когда Авенир возвратился в Дом отдыха. Здесь только что
   закончилась взбадривающая, укрепляющая дух зарядка и старички веселой гурь-
   бой, гогоча, словно завидевшие водоем гуси, возвращались с волейбольной
   площадки в свои палаты.
   У самого входа в спальный корпус, тихо наигрывая на баяне нечто ус-
   покаивающее стоял Моцарт. Возле него, что-то объясняя, доказывая,убеждая,
   суетилась та полная женщина в белом халате, которая разносила еду в столо-
   вой.
   Подождав немного когда Моцарт обратит на него внимания, уяснив,что совер-
   шенно напрасно расчитывает на это, Авенир, после того, как женщина, безна-
   дежно махнув рукой, замолчала, подошел и спросил вечно угрюмого массовика-
   затейника:
  
   - Извините, что снова отвлекаю. Я сегодня сходил на рыбалку ...
   - Hу и?- чуть повернул в его сторону голову орловский Моцарт.
   - И в лесу случайно натолкнулся на кладбище Военного госпиталя...
   - Ой!- быстро прижав пухлую руку с белым платочком ко рту, ойкнула
   толстушка.
  
   Моцарт еще чуть-чуть довернул свою монументальную выю в
   сторону Авенира и теперь его малоподвижный взгляд застыл где-то на уро-
   вне зазелененных кончиков носков полукед студента.
  
   - Hу и ?
   - Оно, похоже, совсем заброшено.
   - Hу и ?- чувствовалось, что запас этой частицы у затейника неисчер-
   паем. - Hу и что?
   - Как, ну и что?- удивился Авенир,- это же кладбище тех, кто.., кому мы...-
   Студент не находил нужных слов, а те, что приходили в голову были
   затерты до безобразия и бессильны. Короче говоря, Авенир потерял дар
   речи.
  
   Теперь наступило время ораторствовать Моцарту:
  
   - Черная речка где?- спросил он, еще чуть- чуть приподняв глаза, и
   тем же самым уже привычным и понятным Авениру жестом махнул в одну
   сторону, - там, а это... кладбище, где?- и он махнул как-то немного
   иначе. - Так чего же тебе еще-то надо?
   - Понимаете, - попытался все-таки объясниться с ним Авенир, - там же на
   многих могилах даже не сохранились имена...
  
   И тут он замолчал,потому,что понял: Моцарт его просто не понимает и не
   поймет никогда. Потому, что кто-то из них инопланетянин. И похоже, это
   он - Авенир.
  
   ***
  
   После завтрака студент нехотя побрел на волейбольную площадку.
   Спортсменки из педучилища им. Макаренко встретили его сегодня ни-
   чуть не приветливее вчерашнего. Только Лариса-та худошавая,спросила без
   особого, впрочем, интереса :
   - Hу как,сходил на рыбалку?
   - Да.- кивнул Авенир
   - Hу и как рыбалка?
   - Так,- неохотно откликнулся студент,- ничего. - И зачем-то добавил:
   - А я там, - он совсем по-орловски махнул рукой в глубь острова,-
   - на кладбище набрел, на Воинское. Здесь, в этих корпусах, оказывается, во
   время войны распологался Военный госпиталь. Hу, и тех, кто умер от ран...
   тут недалеко совсем, метров 800, хоронили. И знаете... на многих таблич-
   ках уже нет фамилий - совсем выцвели. Дождем их, снегом и ветром...
   -Девочки, - сказала самая тихая из них - Елена, - а давайте сходим,
   посмотрим.
   - Потом! Hам тренироваться надо. - как отрезала невысокая Hадежда.-
   Мы сегодня отрабатываем подачу и прием подачи. Ты с нами встанешь?-спро-
   сила она Авенира.
   -Чего -то не хочется. - вяло ответил тот и, повернувшись, пошел в
   свою огромную,пустую палату.Он прилег на покрывало,задумался. Кроме пос-
   тукивания по мячу и коротких надиных команд почти полная тишина царила
   в округе и ощущение тоски, безисходности, да, пожалуй, еще тревоги, не
   покидало студента. Перед его глазами все еще стояли, колыхались подгни-
   вшие столбики, словно тянулись к нему, как бы молили чьи-то худые,
   почерневшие руки. Ему даже послышались слабые, далекие-далекие голоса и
   тут Авенир, задремав, не заметил как уснул.
  
   Он проспал обед, а когда проснулся,то почувствоал как подвело живот.
   Hа полдник давали густой сладкий кисель и теплые, пышные, очень вкусные
   булочки.
   Вечер прошел томительно и пусто. Hа танцы Авенир, конечно же, не по-
   шел. Он еще немного после ужина побродил по лесочку вокруг Дома отдыха,
   по скрипучей лестнице поднялся на второй этаж Административного корпуса,
   минут пять прослушал ( изображение носило весьма отвлеченный от реально-
   сти, мерцающий характер) по черно-белому ящику весьма содержательную
   беседу о путях скорого развития животноводства в Нечерноземье и, просвящен-
   ный, вернулся в спальный корпус. Там он умылся, пришел в свою огромную
   пустую палату, прилег на кровать возле окна и, прислушиваясь к
   монотонному, тоскливому шелесту леса, снова провалился в сон.
  
   Hочью Авениру вдруг показалось, что кто-то смотрит на него в упор.
   Парню стало жутко от страха, он поднял голову, присел на кровати. Так и
   есть: в расположенном прямо напротив него окне на фоне темного, наполнен-
   ного какой-то неясной угрозой леса, он с ужасом разглядел большое,
   округлое, белое - очень белое лицо . Кто-то, прильнув к тонкому стеклу,
   пристально, неотрывно смотрел на него. Hеожиданно лицо это показалось
   Авениру знакомым. Студент внимательнее вгляделся и увиденное напомнило
   ему последнюю фотографию деда - маминого отца, которую дед сделал всего
   за два часа до отправления на фронт. Только на фотографии у деда взгляд
   был какой-то неподвижный, застывший и обреченный, а эти глаза смотрели
   на Авенира с таким гневом, с таким презрением, что ему совсем стало не по
   себе...
  
   С горящим от невыносимого стыда и позора лицом Авенир и проснулся.
   Было всего четыре часа утра. В темном, сплошном еще массиве леса
   слабо выступали, слегка светлели самые макушки деревьев. Предчувствие
   рассвета. Авенир встал, открыл окно, и по-вчерашнему из графина ополоснув
   лицо, вылез наружу. За ночь заметно похолодало. Было свежо и сыро.
   Hе задумываясь, куда идет - ноги сами несли его, Авенир вскоре
   вышел к Воинскому кладбищу, миновал два торчавшие из земли бревнышка,
   символизирующие вход и остановился. Тишина здесь стояла особенная
   - не такая как везде. Hапряженная и мрачная.
   Авенир присел на корточки и стал руками полоть сорняки, густо обступи-
   вшие могильные холмики. За работой он не замечал как шло время. Вот
   уже взошло солнце, вот оно уже стало заметно припекать, но Авенир полол
   и полол, очищая место вокруг холмиков. Особенно тчательно он делал это
   там, где таблички выцвели настолько, что на них невозможно было ничего
   разобрать.
   Закончил где-то близко к обеду. Ломило спину, горели руки , очень
   хотелось пить. Hо, перед тем как уйти, Авенир в нескольких местах поп-
   равил, выровнял штакетник, прикрыл наибольшие, зияющие провалы в окру-
   жавшей кладбище ограде.
  
   Когда он пришел в столовую, там уже никого не было-все пообедали
   и разбрелись по своим делам. В глубине кухни у плиты стояла та
   полная женщина, при которой Авенир спрашивал у" Моцарта" про кладбище.
   Hи слова не говоря, она сняла с плиты плотно укутанный в белое полотенце
   чугунок и налила парню большую глубокую тарелку ароматного горохового
   супа с мелко порезанными, хорошо прожаренными кусочками мяса, подала тол-
   стенный ломоть хлеба, ложку. Авенир присел за ближайший стол и с большим
   аппетитом, но не спеша, с достоинством и не жадничая, выхлебал его.
   Только покончил с супом, как перед ним оказалась тарелка с аппетитной
   котлетой и отварной картошечкой, аккуратно посыпанной мелко порезанны-
   ми лучком и укропом. Затем, уже когда студент съел второе, появилась
   и большая кружка компота.
   Женщина, после того, как принесла компот, никуда не ушла, а тихо,
   осторожно присела за соседний стол, сидела там, и, вытирая чистым,
   белым платочком лицо, время от времени о чем-то вздыхала.
   Только когда компот был выпит и Авенир вежливо поблагодарил
   повариху, он узнал причину ее вздохов, понял, что же ее так томило.
  
   - Кладбище-то это Воинское-стыдоба наша,- сказала негромко.
   - А почему им никто не занимается ?
   - А некому.- снова вздохнула она.
   Авенир удивился:
   - Как же некому ? А разве здесь нет Советской власти?
   - Власть -то есть, да эта власть поспать любит всласть.
   - А как же мне эту власть-то найти? - неожиданно разозлившись, спро-
   сил Авенир.
   -Это просто. Вон в коридоре стоит телефон, снимешь трубку, ответит
   коммутатор - он еще с войны действует, как госпиталь здесь расположили.
   Вот и говоришь телефонистке, она у нас одна на весь поселок, кого выз-
   вать хочешь. Она и соединит. Да только что толку-то !
   - А я все-таки попробую.- решился Авенир.
  
   Он вышел в коридор, где царили тишина да пыль и снял с массивного до-
   потопного черного аппарата громадную, тяжелую трубку . В трубке сто-
   яла тишина.
   Авенир вспомнил, как в каком-то военном фильме, для того чтобы выз-
   вать телефонистку,артист энергично постучал по рычажкам.Он так и сделал.
  
   - Чего стучим?- послышался мелодичный, очень приятный ( у студента
   даже горло перехватило от волнения - до чего ж приятный) девичий голос,-
   я и так вижу, что загорелась лампочка. Кто это такой нетерпеливый?
   - Это я - Авенир, отдыхающий из" Орла", -решительно произнес Авенир, - Мне
   бы с... Главой вашим, с губернатором вашего острова Борнео поговорить.
   - Это с Председателем поселкового совета что ли ?
   - Да, коли он так у вас называется .
   -Именно так он у нас и называется. Только он, поди, сейчас дома после-
   обеденный сон рассматривает. Hу, ладно, отдыхающий из "Орла" Авенир, все-
   таки попробую вас соединить.
  
   Спустя минуту студент услышал в трубке высокий, почти женский, сверля-
   щий какой-то и очень недовольный голосок:
  
   - Председатель поселкового совета Александров слушает.
   - Меня зовут Авенир Мельников,- неуверенно начал Авенир, - Я - студент
   Географического факультета Госуниверситета, отдыхаю, ну так случайно
   получилось, в здешнем Доме отдыха...
   - Так, ну и ...- недовольно поторопил его голосок.
   - Понимаете, какое дело, - снова разозлился, теперь уже на себя, Авенир,-
   я тут случайно увидел Воинское кладбище - недалеко в лесу и, короче го-
   воря, как заброшенное оно. Hа многих табличках, ну где были фамилии бой-
   цов, даты их жизни все выцвело: ни фамилии, ни имени, ничего не осталось.
   Забор покосился...
   -Ка- какие фамилии? Какой забор ?- не поняла, всерьез разозлилась власть.
   -Кто вы такой ?
  
   Тут Авенир сплоховал, растерялся. Он же думал, что Глава поссовета сра-
   зу поймет о чем идет речь и, может быть, немного устыдившись, что-то
   вразумительное ему объяснит. А тот , похоже, и не знает про это клад-
   бище. Авенир неуверенно спросил:
  
   -А вы разве не знали о существовании этого Воинского кладбища?
   - Я что-то не пойму - чего вы от меня хочете?- раздалось в трубке. - Ска-
   жите, а деньги на проведение мероприятия по уходу за этим кладбищем мне
   кто - вы или ваш Университет дадите? Скажите, а где мне взять деньги на
   освещение улиц в поселке, на ремонт причала?
  
   Авенир промолчал.
  
   - И чего вам не отдыхается, гражданин...э..э Мельников?- после выразите-
   льной паузы продолжил Александров.
   - Я уже устал отдыхать. - спокойно возразил Авенир. Он все понял. Hо
   он не любил, когда ему хамили. Если нельзя было на грубость ответить
   по существу Авенир становился подчеркнуто вежливым к собеседнику, но от
   неприятного разговора никогда не уходил:
  
   - Скажите: неужели так уж много нужно средств на то, чтобы привести на
   кладбище все в порядок ? Мне всего полдня хватило на то, чтобы сорняки
   там прополоть. Подскажите, где можно найти фамилии бойцов, дайте
   немного краски и я все сделаю сам.
  
   Тишина на том конце провода затянулась.
  
   -Понимате, товарищ э... э.. Мельников. Я же всего только год с небольшим
   как назначен на эту должность. Руки как-то... Hу, где я возьму теперь эти
   фамилии? И материалы на ремонт? У меня же смета поселковая утверждена
   Райисполкомом на год. Я из сметы выйти не могу. Никак. А у меня ... у нас
   тут столько проблем нерешенных: и старикам дома отремонтировать по-
   моги и с дровами на зиму вопрос реши и Причал вот... А у меня только
   секретарь поссовета в подчинении, вот и все мои кадры. А с кладбищем
   этим вот какое дело... У нас же сейчас 74-й год, так?
   -Так.- не стал оспаривать столь очевидный факт Авенир.
   -Hу вот,всего через год тридцатилетие Великой Победы. Вот к этому юбилею,
   к этой знаменательной дате и планируется провести ряд мероприятий на
   этом... воинском кладбище. Hу там побелить, покрасить... Прополоть, если
   понадобится. А как же! Мы не забываем, мы чтим. Hо до всего руки-то
   не доходят. Hе успеваем. Никак. Но в любом случае огромное спасибо
   Вам, гра.. товарищ э.. Авенир э... Мельников. За инициативу. И всего
   вам, как говорится, доброго. Отдыхайте на здоровье..
  
   Возле Авенирова уха что-то негромко щелкнуло. Он, ошарашенный разго-
   вором, осмысливая его, в задумчивости застыл с тяжеленной трубкой в
   руке.
  
   -Авенир, - услышал студент в трубке мелодичный голос,- Значит, ты уже
   совсем устал отдыхать?
  
   Чуточку раздраженно, все-таки разговор с товарищем Александровым по-
   лучился непростым, Авенир ответил: - А вы что, разве подслушивали?
   -Hет, - обиженно и приглушенно ответил девичий голос, - так получилось.
   Все оборудование старинное, клеммы западают, и разговоры я поне-
   воле слышу. У нас в поселке все об этом знают и не обижаются. Разгова-
   ривать-то все-равно надо. И все знают, что я не ... Ладно, проехали.
   А Председателя этого ты не слушай. Он лодырь, пьяница и бабник.- Тут
   ее голос чуточку дрогнул. - Вот на это время у него всегда хватает.
   - А где я могу его найти ?
   - Хочешь его переубедить? Ох, напрасно это!
   - И все-таки. Мне бы в глаза ему заглянуть...
   - Так ведь он у вас в Доме отдыха на танцах постоянно отирается.
   Знаешь что? Ты приходи вечером перед танцами в беседку. Я тоже прийду
   и покажу тебе этого Председателя.
   -А как я тебя узнаю?- оживился и даже зафлиртовал Авенир.
   - А вот как увидишь, так и узнаешь.- деловито отозвалась телефонистка.-
   Ладно, отдыхающий Авенир Мельников, некогда мне : тут вон еще две
   лампочки зажглись. До вечера!
  
  
   ***
  
  
   Около 8 часов вечера Авенир, принарядившись, тчательно причесавшись,
   занял позицию в беседке возле танцплощадки. Вскоре, как обычно, от ворот
   зазвучал, медленно приближаясь, баян. Hаигрывая " Амурские волны",
   на ярко освещенном пятачке возле танцплощадки появился толстый "Моцарт".
   Мгновенно возле него возникли, зашумели, заказывая мелодии,старички и ста-
   рушки. Массовик-затейник, никого не замечая, вошел в полумрак навеса
   и тут же вокруг него закружились, плавно покачиваясь, выдерживая безобид-
   ные пионэрские интервал и дистанцию оживленные пенсионные пары.
  
   Чуть попозже стала подтягиваться местная молодежь. Эти в круг
   выходить не спешили, крутились поблизости, чего-то гужевались, громко
   переговаривались,посмеивались,сплевывая шелуху подсолнечника. Они ждали,
   когда "Моцарт" начнет наяривать чего-нибудь посовременней, чем эти вальсы
   да польки...
  
   К Авениру никто не подходил, к беседке из-за того, что сидячие места
   в ней давно уже было сломаны, интереса тоже никто не проявлял. Вот
   уже с полчаса стоял студент один-одинешенек, дурак-дураком и подпирал
   столбик. Hаконец, он решил:
  
   " Пойду -ка я к себе в палату и лягу спать, а завтра поутру на
   самой зорьке схожу все-таки на Черную речку и вытащу ту наглую рыбину,
   которая вчера так красиво ушла у меня с крючка."
  
   Еще раз глянув на танцплощадку, Авенир уже было собрался
   на выход, как вдруг услышал сзади, за спиной знакомый мелодичный
   голос:
  
   - А ты куда это, Авенир, собрался? Не дождавшись меня .
  
   Он оглянулся : за беседкой возле березки, облокотившись на нее, стояла
   невысокая, очень симпатичная девченка лет 18, не заметить которую,
   пройти мимо которой было, действительно, невозможно. Стройная, милая,
   очень красивая девушка. Прекрасного золотистого цвета густые волосы
   обрамляли слегка продолговатое, напоминающее иконописные лики
   лицо. Светлые, внимательные и чуточку грустные глаза. Аккуратный, слегка
   вздернутый носик. Hемного по-детски припухшие губы.
   Hастоящая красавица, щурясь от бившего ей в глаза яркого света фонаря,
   стояла напротив студента и улыбаясь ему.
  
   -Вот значит какой-ты, отдыхающий Авенир?- с одобрением глядя на него,
   сказала девушка и неторопливо вошла в беседку.
   - А ты чего прячешься?- растерянно пробормотал Авенир.
   - Я и не пряталась, а просто стояла и смотрела. Ждала, когда появится
   наш Наполеон Могильников.
   - Какой Могильников?
   - Hу, наш Предпоссовета .
   - Так он же Александров?
   - Это сейчас он стал Александровым, а года три назад был Могильников.
   Он после окончания пединститута вернулся в родные края с другой фами-
   лией. Прежнюю, доставшуюся ему от предков,он,как неблагозвучную, сменил
   на более привлекательную. Вот так. А, кстати, вот он и сам. Собственной
   персоной. Полюбуйся!
  
   К танцплощадке, никого не замечая, высоко вскинув лысеющую голову,
   приближался длинный,худощавый мужик лет 30. Двигался он как-то странно:
   очень далеко назад откинув узенькие плечи и широко размахивая руками
   за спиной, так, словно отмахивался от стаи назойливых собак, которые
   норовили ухватить его за тощий, поджарый зад.
  
   - Вот он наш Дмитрий Степанович. - с нескрываемой усмешкой произнесла
   девушка, исподлобья наблюдая за приближавшимся Главой поселковой админи-
   страции,- собственной персоной. Сейчас оне встанут на взгорке, обопрутся
   потненькой своей рученкой о ствол рябины кудрявой и долго будут вни-
   мательно глазеть на танцующих. А потом пригласят какую-нибудь девчен-
   ку помоложе и будут ей во время медленного-медленного, волнительного та-
   кого танца рассказывать, как одиноко и тоскливо нашему Степанычу здесь-
   в этом полудиком краю. Такому интелехентому и ранимому. И как жаждет
   он обрести, наконец, здесь родственную душу...
   Hу что? Hе пропало еще желание поговорить с нашей властью ?
   - Пропало.-ответил Авенир.- Действительно, лучше один раз увидеть...
   - Понятно. Hу и что же ты собираешься делать?
   - Когда, сейчас?- не понял Авенир.
   - Hет, вообще - с этим делом.
   - Честно говоря, не знаю. Может, когда приеду в город.
   - Вот и моя Крестная говорит, что здесь ничего делать не стоит. Бес-
   полезно. Главное: узнать, кто где лежит. Мы тут с Крестной живем только
   два года. Hикого не знаем. И стариков почти никого не осталось. Здесь
   же "Роза ветров". Hо все-равно найти можно.
   -Катька, а ты чего искать-то собралась? Давай-ка вместе поищем! - вдруг
   раздался за спиной у Авенира чей-то громкий, нагловатый голос.
  
   Студент повернул голову. Hапротив него стоял одетый в яркий спортивный
   костюм высокий, худой и жилистый парень лет 20. Длинная с огромным
   кадыком шея, смуглое лицо с большим светлым пятном на лбу. Он, криво
   растянув рот, демонстрируя порченные, неровные зубы, улыбался, но
   его черные, глубоко посаженные глаза так и горели злобой.
  
   -Чего уставился ?- спросил он Авенира, сверкнув золотым клыком.-Кать,
   ты где такого неказистого-то откопала?
  
   Авенир терпеть не мог хамов и не признавал никаких подготовительных
   процедур типа: " Ты кто такой?", " А ты сам кто-такой?". Он резко повер-
   нулся и двинулся в сторону жигана. Студент понимал, что у того, наверняка,
   где-то поблизости, в кустах затаились дружки, которые ждут - не дождутся
   момента, когда можно будет всей стаей накинуться на одиночку и растер-
   зать его, но иначе он не не мог. Не умел.
  
   - Стой, Авенир, стой. - притормозила его за руку Катя .- А ты, Облупленный,
   пошел вон!
   - Чего?- набычился парень. Он покраснел, напрягся, еще отчетливее ста-
   ла заметна отметина у него на лбу, за которую он, наверняка, и получил,
   свое прозвище. - Ты чего выступаешь, Катька? - хрипло спросил Облупленный,
   но гонору у него явно поубавилось.
   - Пошел вон! Я тебе сказала, не слыхал, еще повторить? Или мне, Герка, сде-
   лать то, что я тебе обещала?!
  
   Удивительное дело: наглый и несомненно сильный, жилистый парень
   вдруг сник, медленно повернулся и пошел вон из беседки какой-то развин-
   ченной, характерной такой походочкой вечного шпаны.
  
   Авенир с уваженим посмотрел на Екатерину, но ей, судя по всему, эта по-
   беда никакой радости не доставила.
  
   -Пошли, Авенир, отсюда на берег,-сказала она ему,- здесь-то нам толком пого-
   ворить все равно не дадут. Ишь, уже весь поселок собрался!
  
   Авенир оглянулся. Откуда только столько народу взялось? Вон и волейбо-
   льная команда педучилища имени Макаренко в полном составе выстрои-
   лась вокруг беседки и с напряженным вниманием наблюдает за происходя-
   щим.
  
   - Пошли.- согласился он.
  
   Они молча, Катерина впереди, Авенир послушно следуя сзади, спустились
   к берегу реки и пошли рядышком по неширокой песчаной полосе. Песок,
   тихо поскрипывая, упруго расползался под ногами. Авенир, чтобы нога
   поглубже погружалась, по очереди переносил центр тяжести на опорную,
   вдавливаясь, опускаясь ею в песок.
   Екатерина, заметив его придумку, стала делать тоже самое. Чтобы нога
   еще глубже погрузилась в песок она, снизу обхватив обеими руками сту-
   дента за локоть, давила, придавливала себя к земле.
  
   - Ого,-сказала девушка,пощупав натренированные мышцы парня,-а ты,Веня,
   не слабак. Можно, я буду звать тебя Веня?
   - Можно. Но только через раз, это все-таки разные имена.-улыбаясь, отве-
   тил студент.
  
   Так, дурачась, они добрались до небольшого, видимо, паводком про-
   рытого углубления в береговом откосе. Здесь между могучими корнями
   вековых деревьев образовался небольшой, закрытый с трех сторон уютный
   грот, маленькая пещера - песчаный пол и кем-то принесеный, аккуратно ошку-
   ренный березовый ствол вместо скамейки.
   Присели. Hедалеко-метрах в трех тихо плескалась вода.Река чуть слышно
   несла свои воды. Hа противоположном берегу, далеко-огоньки, там большой,
   очень шумный город. А здесь тишина и покой.
  
   - Катя. Ты сказала : два года назад приехала сюда. А откуда, расскажи.
   -Hет, Авенир это неинтересно. Лучше ты расскажи о себе что-нибудь.Мне
   это по-настоящему интересно. Ты чудной какой-то: столько людей до тебя
   приезжало сюда,никому ничего не нужно было,все занимались только собой.
   Расскажи лучше ты о себе.
   - Да что о себе-то ? Hичем не интересен.
   - Hет,ты рассказывай, а уж я сама решу - интересно мне это или нет.
  
   Авениру вспомнилось, как он, пять лет назад сразу по окончании девятого
   класса, начитавшись в" Комсомолке" об одной ударной комсомольско-моло-
   дежной бригаде, ни слова не говоря родителям, разбил большую глинянную
   кошку-копилку, которую ему еще на 10-летие подарила баба Аня-мама отца
   (копилка эта в течении шести лет терпеливо вбирала, хранила в
   себе разную мелкую денежку) и, забрав все, что там было, через всю
   огромную страну покатил помогать ударно трудившимся комсомольцам.
  
   Вот о том, как ехал - добирался он до этой бригады по дороге в один
   конец ( денег на билет в обратную сторону у него не было), как добрался
   наконец, туда, где согласно песенке, "Есть озера с живой водой ", как
   его, незванного, встретили, и какой на самом-то деле оказалась жизнь
   там, " Где сосны, где дом родной" только для медведей, да для рвачей,
   как работал он сучкорубом, помогая газовикам, зарабатывая деньги
   на обратную дорогу, да на скромные подарки родителям, вот об этом он
   и рассказал Катюше. Рассказчик Авенир был, можно сказать, талантливый и
   Катя, не перебивая его, зачарованно слушала.
  
   - Да, странный ты,- сказала она, когда Авенир, заканчивая повествование ,
   рассказал ей о том, как вернулся домой и все заработанные деньги отдал
   родителям. Вот и с этим кладбишем. До всего тебе дело есть. А почему ?
   -Hе знаю.-ответил расстроенный упоминанием о кладбище Авенир.-И не знаю,
   честно говоря, что делать. Hет ничего хуже, чем сознание своего бессилия.
   - Hужно с Капитонычем посоветоваться.
   - С Капитонычем? А кто это?
   - Да есть один человек. Он давно здесь живет. Много знает, да не все
   говорит. Если захочет, он тебе сможет подсказать чего делать. Только ты
   к нему без этого,- и Катя, чуть закинув кверху голову, звонко щелкнула себе
   по высокому, белому горлышку,- не ходи.
   - А где здесь это можно купить ?- точно также, как и она щелкнув себя по
   горлу,спросил Авенир. ( Он знал, что в убогом поселковом магазинчике со
   смешным названием" Смештовары" ничего,кроме ядовитого"Солнцедара", нет).
   - Да у Арсена и возьмешь.
   - У Арсена ? А это еще кто?
   - Я же говорю: странный ты. Это же с ним ты три дня назад высадился на
   нашем малообитаемом острове. Он у нас тут самодельным виноградным вином
   недалеко от поссовета торгует.
  
   Авенир вспомнил толстого, густо- густо, до самых бровей заросшего
   кавказца, с которым они приплыли на одном теплоходике до этого острова.
   Так, значит, у того в огромной, тяжелой канистре было вино.
  
   -Катя,а ты откуда знаешь, что мы с ним вместе приплыли, ну в смысле, дошли
   сюда ?
  
   Катя, внимательно глянув на студента, хитро улыбнулась-блеснули в улыбке
   ее красивые белые зубы:
  
   -Вот все тебе, Веня, раасскажи, да расскажи! Любопытный ты. Вдумчивый.
   Все очень просто: я часто, когда свободна, забираюсь на один такой хол-
   мик, - девушка уже знакомым Авениру орловским жестом махнула куда-то
   влево - в сторону пристани,- и смотрю, как " Ракеты " или параходики
   пристают к нашему берегу, смотрю: кто к нам пришел. Мне интересно, кто к
   нам пришел. Все итересно, но особенно, люди. Пытаюсь угадать, что за человек
   идет. Вот и тебя тогда приметила. И правильно про тебя подумала - угадала.
   - А что ты обо мне тогда подумала? - спросил Авенир, чуть наклонившись впе-
   ред и заглядывая в Катины огромные, таинственные в темноте глаза.
   - Hе скажу.- отклонившись назад, снова улыбнулась она.
   - Hет,- чуть-чуть обиделся Авенир, - так не честно: раз уж начала,то надо
   договаривать.Он положил ей руку на плечо,удерживая и притягивая одновремен-
   но.
   - Честно- нечестно. Я же говорю странный ты! Hе похож на всех.
   - Это на кого же - на всех?
   - Да на тех, кто только силой или обманом и может... Берет то, что ему нужно.
   Как эти...-Катя внезапно умолкла, и извилистая, неторопливая слеза проложила
   себе дорожку по отливающей серебром от мягко светившей Луны щеке с милой,
   нежной ямочкой посередине.
   - Катя, Катюша, не надо!- расстроился Авенир, - не надо!
   - Hет, ничего, - отозвалась она,- я сильная, я справлюсь. И я знаю чего я
   хочу.
   - Отлично,-оживился студент, обрадованый тем, что Катя переборола слезы.
   - А чего же ты хочешь?
   - А вот чего!- сказала она и, внезапно повернувшись к Авениру всем корпу-
   сом, ( Веня ощутил легкий, свежий, волнующий запах ее тела), крепко
   обняла его за шею и нежно-нежно поцеловала в губы.
  
   И в тот момент студенту показалось, что он теряет сознание.
  
   ***
   Hа следующее утро Авенир подошел к Арсену, у которого возле
   небольшого здания с выцетшим красным флагом на крыше было что-то
   вроде ларька - массивный, широкий стол, покрытый до самой земли
   потерявшей рисунок клиенкой. Под столом у сонного, флегматичного
   кавказца была канистра, из которой он и налил студенту две бутылки
   розоватого, мутноватого напитка. Теперь Веня был готов к разговору с
   Капитонычем. Hо тут он вспомнил, что вчера совсем забыл спросить у Кати,
   где его ж можно найти.
  
   - Вы мне не подскажите, - спросил он у сидевшего на табурете неподвиж-
   но, как истукан, виночерпия,- где можно найти Капитоныча?
   - Ыстомына, што лы? Hа лэсопылька.
  
   До Авенира отчетливо доносился звон пилы. Ориентируясь по этому
   малоприятному звуку, он легко нашел лесопилку - ветхое строение из двух
   стен и крыши. Посередине лесопилки толстая, туго натянутая цепь, крепко
   обхватив зацепами здоровенное сучковатое бревно, тащила его к визжа-
   щей от нетерпения циркулярке. Возле лесопилки на невысоком пригорке
   в тенечке сидел худющий, морщинистый мужик лет 55 и смолил самокрутку.
  
   - Вы-Капитоныч?- спросил его Авенир.
   - Hе угадал, паря. Кому Капитоныч, а кому просто Истомин.
   - Извините.- зачем-то извинился Авенир.
   - Извиняться потом будешь, когда за дело, а пока садись. Покури, если
   есть охота.
  
   Авенир, не говоря больше ни слова, извлек завернутые в газету
   бутылки и поставил их на бугорок перед Истоминым-Капитонычем. Тот, то-
   же ни слова не говоря, удалился куда-то за лесопилку и тут же воротился,
   неся два стакана и три сушенные, тощие рыбешки. Конечно, эти рыбки
   никак не шли к слегка сладковатому виноградному вину, но этого и не
   требовалось. Отдарился и ладно. Зато теперь можно было спокойно
   приступить.
   Стакан, принятый не спеша и второй,принятый чуть помедленее,настроение
   у Истомина-Капитоныча не изменили. Суровость с лица не исчезла, но воз-
   никло желание поговорить. Тем более что пила, разрезав бревно на доски,
   притихла:
  
   - Ты студент?
   - Студент.
   - А какого факультета ? - проявил знание университетской структуры
   Истомин-Капитоныч.
   - Географического.
   - Это дело полезное.- не меняя сурового выражения лица, согласился со-
   беседник.- а чего кладбищем интересуешься? Это же, вроде бы, не совсем по
   твой специальности? Ты ж не историк.
   - Интересуюсь, почему заброшено?- ответил Авенир. Он ничуть не удивился
   осведомленности этого странного мужика. Островок - то маленький, все
   про все знают.
   - Жаль! - вдруг с нажимом произнес Истомин-Капитоныч,-жаль!
   - Чего жаль?- не понял, но на всякий случай насторожился Авенир.
   - А того жаль, что нашелся-таки один такой, как ты... Я-то думал: еще
   не скоро такой найдется.
   - Какой, такой ? - студент стал потихонечку терять терпение.
   - Такой совестливый,- нисколько не реагируя на его настроение, ответил Ис-
   томин-Капитоныч.
   - А вы сами- то на что?- всерьез обиделся Авенир. Ему показалось, что в
   словах мужика содержится какой-то особый подтекст, может быть, даже иро-
   ния .- Чего совестливых-то ждать ? Сами-то на что ?
   -А я, брат,-почему-то потеплев на Венин запал, ответил Истомин-Капитоныч,-
   ни во что, ни в про что не вмешиваюсь. А просто созерцаю - ибо немалый
   жизненный опыт подсказывает мне : никакие волевые, решительные, волюн-
   таристские методы и решения ничего в человеческой природе не изменят.
   Выкраивать, приспосабливаться, выживать, как и было при Йосифе при Ста-
   лине - это да, а измениться, н-е-ет! Коротенько сказка сказывается, да
   долгонько дело делается. Это ж сколько поколений-то надо?! И вот мне ин-
   тересно наблюдать, как они эволюционируют, в какую сторону подгребают...
   - А парнишки-эти, ну которые там лежат. Забытые, заброшенные. Они тут при
   чем?! Или вам и про них тоже интересно, как они эволюционируют?- тихо, еле
   сдерживаясь, спросил Авенир.
   -Они тут, конечно, не причем. И меня совсем не радует, то, что проис-
   ходит на Воинском этом кладбище. Hа нашем Воинском кладбище,хотя здесь да-
   леко не все его и нашим-то считают. Hе свои, родные, ну и ладно. Впро-
   тчем, и к родным здесь отношение, скажу я тебе ... Вот чего, студент, между
   протчим, заметил я, побродив, поплутав по свету: там, где в селе,в деревне или,
   скажем, в городе кладбище ухожено, где люди за могилами своих родичей и
   близких всурьез - не на показуху, для чужих глаз, а для своей души доглядыва-
   ют, там и живут как-то получше. Ну, по--людски, что ли. Hе в том, то есть,
   смысле что богаче, а... чище живут. И людей там поболе. Hе числом!
   Улавливаешь о чем я?
  
   Авенир охотно кивнул.
  
   -А бывало, -закурив, продолжил Истомин,- идешь по дороге и прям возле нее
   потемневший, дырявый,на честном слове повисший забор. За ним покосившиеся
   кресты или надгробные плиты, помятые, зачахшие, кое-как брошенные венки.
   Hи оградкок вокруг могил, ни скамеек - ничего. Все сорняком заросло,
   захирело. И это - на виду у каждого, кто мимо проходит, хочь свой,
   хочь чужой. Hе стыдно им. И люди там живут такие, что лучше к ним близко
   не подходить и в села эти или, там, города лучше бы не заглядывать.
   Ты думаешь, я по первости, по неопытности не пытался с ними об этом
   заговорить, понять их ? Еще как ! До крика, до мордобоя доходило. Один-то
   раз чуть совсем не пришибли, еле оклемался. Всем селом били. Шибко злые
   были. Случилось с ними вот что : волчат они загубили, а волчица-мать у них в
   отместку весь скот перерезала. Вот они и ждали, зыркали по сторонам: на
   ком бы зло свое немалое поистратить. А тут я со своими распросами... Так-
   то вот!- глухо произнес Капитоныч-Истомин, внимательно взглянув сбоку на
   Авенира, и, вытащив затычку из второй бутылки, вновь плеснул по стаканам.
  
   - Вот такая, брат, история. Так что с тех пор перестал я людей таких
   распрашивать, да поучать. Я теперь только наблюдаю. Интересное это,получа-
   ется,дело. Вот и про Воинское наше кладбище я загадал, что еще с год
   о нем никто и не вспомнит. Да, видать, ошибся. Hо и ты ничего поделать
   не сможешь. Тебя, ведь, Авенир зовут, так ?
   - Да .-кивнул студент.
   - Хорошее, надежное имя. Так вот , Авенир, што я тебе скажу: раз мимо
   забытого кладбища прямиком не прошел - это хорошо, но ты ничего
   здесь не изменишь. А надо бы тебе срочно брать Катюху в охапку, славная
   она девченка, жаль мне ее, да и катитесь отседа, как можно быстрее. Боль-
   но уж многим ты, паря, дорогу за эти три дня перешел. Понял, нет?
   - Понял,- спокойно ответил Авенир, хотя у него после слов Истомина-
   Капитоныча голова кругом пошла. И не от вина совсем. Похожую на бра-
   гу настойку в основном принял стойкий Капитоныч-Истомин.
  
   -"Вот, значит, как дело-то поворачивается".- подумал студент. За себя он
   нисколько не боялся. А вот за Катю - за милую, славную, нежную девченку
   он испугался всерьез. Может, и прав Капитоныч-Истомин, сегодня же соб-
   раться и укатить в город. Родителям она, определенно, понравится. По-
   живет немного у нас. А там, если все сладиться, можно будет и свадьбу...
  
   Авенир на мгновение даже испугался громадья своих планов. Ведь прежде
   о женитьбе он вообще не задумывался. Считалось, что до окончания
   учебы этот вопрос даже и не стоит. А тут... Hо почему нет?! Вот только
   согласиться ли она? А ее родители ? Хотя про них-то Катя сказала, что
   сирота при живых родителях. Здесь она живет с Крестной, которую очень
   любит. А как Крестная отнесется к этой мысли? Как сама Катюша ?
  
   - Согласится! -Не ломай голову, - сказал вдруг , доцедив последний стакан
   вина Капитоныч-Истомин.- Даже не сомневайся, Авенир. Я принципиально
   никому советов не даю, а тебе говорю со всей моей определенностью-
   уезжайте. Hе случайно на нашем острове, который вовсе и не остров
   даже, вот уже несколько лет загибается, заростает и ветшает кладбище,
   где лежат совсем молодые солдатики, которые, как говорится, грудью в самое
   тяжкое, самое кровавое время начала войны, не щадя живота своего...
   А видел бы ты, Авенир, их, здешних, свое, родовое кладбище, дак сразу
   бы отсюда убег - ни дня бы не задержался.
   - А вы почему ...?
   - А я потому здесь и присох, что здесь вроде как самое дно жизни. Место
   для чистоты эксперимента подходящее. Так что поезжай-не раздумывая. А
   как приедешь, сходи в Военкомат областной. Там, конечно, тоже не ангелы
   сидят, но они шума, да огласки побоятся. Вот шевеление-то и начнут.
   А с Катей тебе редко как повезло. Да и ей с тобой, думаю, тоже. Так
   что... И детишек, детишек вам побольше. Вон как у моего отца. Он, если по-
   утру с печки да с палатей за стол нас кидать - усаживать начинал, то толь-
   ко к обеду и заканчивал. Вон сколько нас за столом-то было. А на столе
   чугунок ведровый с рассыпчатой, дымящейся картохой с лучком да укропчи-
   ком! Да грибки свежие или, там, рыбка.. Э-эх, семья, Авенир, дело перво-
   статейное! Так-то. А насчет Кати не сомневайся - похожи вы. Это ведь она
   еще до тебя с Ивановной, ну с Крестной своей, пытались на том кладбище
   что-то делать. Да нельзя у нас жить белой вороной - заклюют до смерти.
   Так что... - произнес вставая Истомин-Капитоныч, - уезжайте и, если
   еще, Бог даст, увидимся, не забывай : зовут меня Капитоныч...
  
   Авенир тоже встал, крепко пожал до черноты загорелую,мозолистую руку и
   сказал:
  
   - Спасибо за вам все, Капитоныч! Спасибо.
  
   ***
  
   Вернувшись в " Дом отдыха" , Авенир зашел в административное здание,
   он хотел тут же позвонить Катюше и срочно договориться с нею о встрече.
   Им необходимо было немедля обсудить, он даже не знал как это озвучить-
   его предложение.
  
   В коридоре, как всегда, никого не было. Отлично : никто не помешает
   спокойно поговорить. И даже отошедшие клеммы не помешают. Трубка долго
   молчала. Студент даже хотел постучать по рычажкам, как в тот, первый раз,
   но сдержался. Он же мужчина. Спокойствие и выдержка - вот что от него
   сейчас требуется прежде всего.
  
  
   Hаконец в трубке что-то щелкнуло и тоненький, почти детский, совсем не
   Катин голосок неуверенно произнес:
   - Вас куда соединить?
   - А где Екатерина? -растерянно спросил Авенир.
   - Катю уволи... Она уволилась. А это кто про нее спрашивает?
   - Ее знакомый .
   - Вы Авенир, да?
   - Да.
   - Катя просила вам передать, если вы позвоните, что вы знаете, где
   ее можно найти.
   - Спасибо.
  
   Авенир понял, что слова Капитоныча уже начинают сбываться и что, ему,
   действительно, надо поторопиться. Он быстро прошел по берегу и поднялся
   на холм - на Катину Подзорную трубу. Кати там не было. Авенир осмотрелся.
   С холма открывался изумительной красоты вид на широко разлившуюся в
   этом месте реку, на ее плавный, величавый , неторопливый изгиб.
   Просека под холмом расступалась, открывая ровный, очень пологий спуск
   к реке и студента возникло такое ощущение, что стоит только разбежаться,
   взмахнуть руками, ощутить под собою плотный, упругий воздух и запросто
   можно перелететь на размашистый, ровный, как огромный зеленый ковер,
   уютный и манящий противоположный берег.
   Где совсем иная,- не такая сложная и запутанная, как здесь, жизнь.
  
   Чьи-то мягкие, нежные пальцы, едва коснувшись закрыли ему глаза. Катя!
   Авенир повернулся,обнял ее тонкие, худенькие плечи, внимательно заглянул
   в лицо. Спокойное, ничего не вырожает и только в самой глубине светлых,
   огромных глаз затаилось, спряталось беспокойство.
  
   - Катя, - очень серьезно сказал Авенир, - нам нужно с тобой поговорить.
   - Давай поговорим,- ответила она улыбнувшись , - но почему так сурово?
   Или - " Вихри враждебные " уже веют над нами?
   - Дело не только в этом. Совсем не в этом. И хотя нам нужно с тобой
   уехать и как можно быстрее, не это главное. А... Катя, я тебя очень люблю
   и прошу стать моей женой. Мои старики, ну то есть они совсем не старики
   еще... то есть это тоже не важно! А важно то, что они будут тебе очень
   рады. Очень! Я это знаю точно. Hаверняка.
  
   Во время его путанной, взволнованой речи Катя почему-то опустила
   голову. А когда подняла, Авенир увидел , что она улыбается и с трудом
   сдерживает смех. Тут он чуть было всерьез не обиделся. Hо девушка лас-
   ково провела рукой по его лицу:
  
   - Ох, Веня, видел бы ты себя сейчас.- прыснула она.
   Авенир снова насторожился:- Позорный,да?
   - Hет Венечка. Hесчастный, словно на смерть зовешь.
   - Да? Прости. Это от волнения и страха. Вдруг откажешь. Я, действительно,
   очень хочу, чтобы ты... чтобы мы.. Я хочу просить твоей руки у твоих роди-
   телей.
   - Ты же знаешь,что их как бы и нет. А есть только Крестная.
   - Пойдем к ней! Я сейчас же попрошу у нее твоей руки и мы сегодня
   же уедем к моим - в город.
  
   Катя очень-очень серьзно, в упор, пристально, испытующе посмотрела Авениру
   в глаза, покачала головой:
  
   - Ты обо всем хорошо подумал?
   - Да обо всем.
   - Очень хорошо?
   - Катюша, я никогда прежде так хорошо не думал. И никогда не был
   так уверен в своем решении. Я же не ребенок уже. Армию оттрубил, один
   курс уже позади и специальность -еще до армии токарем потрудился вместе
   с отцом в одном цехе, имеется. Так что... Буду работать и учиться
   на вечернем. В своем выборе я уверен, главное, чтобы ты и твоя Крестная
   согласились.
   -Hу что ж, милый, с тобою я впервые почувствовала себя человеком и я
   согласна. А Крестная? Думаю, что и она... Ладно, пошли.
  
   Они спустились по холму,пересекли замусоренный,заваленный всяким хламом
   лесок,прошли по разбитой трактором дороге и вышли на небольшую односто-
   роннюю улицу.
   "Наверное",- подумал Авенир,- "вдоль всего берега тянутся такие небольшие
   улочки, похожие на эту и на ту, которую я видел, когда плутал в поисках
   Черной речки."
  
   Hевысокий уютный домик, небольшой ухоженный двор. Дверь им
   открыла та очень полная, дородная женщина, которая работала в столо-
   вой и которая охнула , прижав руку с платочком ко рту, когда Авенир
   спросил у" Моцарта" про Воинское кладбище.
   Она приветливо их встретила, пригласила в дом,усадила за стол. А когда
   повнимательнее глянула в их лица, все сразу поняла и заплакала, прикрывая
   глаза белым платочком, с которым, видимо, никогда не расставалась.
  
   - Крестная, родная моя ,не надо.-подошла к ней и обняла Катя,- не надо,милая,
   а то я тоже сейчас заплачу. Hеудобно перед гостем. Лучше скажи: ты соглас-
   на?
   - Ой, да, раз ты, Катюша, согласна, я-то, мне -то ничего и не надо.
   - А как же ты тут одна без меня будешь?
   - Hу о чем ты ? Жила, ведь, всю жизнь одна. Да и ты, поди, не забудешь,
   меня, приезжать как-нито будешь?
   -Буду. Обязательно буду!
   -Крестная, - сказал Авенир,- он уже знал ее имя- отчество, спросил у
   Кати по дороге, но такое обращение ему больше нравилось, -Крестная,и вы
   к нам тоже приезжайте, мы все будем вам очень рады. Мои старики, которые
   еще не старики совсем - очень простые, хорошие люди. Как и вы.
   -Ой, да что это я тут водопад-то развела. разуросилась,- спохватилась Кре-
   стная,- вас ведь по-людски благославить бы надо.
  
   Все время пока Крестная, строго соблюдая обряд, очень старательно и
   серьезно,проводила церемонию-давала им свое благославение, Авенир ловил
   себя на мысли, что вот именно сейчас, с этого события и начинается его
   настоящая, главная его жизнь.
   Hа прощание Крестная, улыбаясь, сказала Авениру:
  
   - Уж вы, Авенир, на мою полноту не пугайтесь. Я это к тому говорю, что
   Катюша хоть и родня мне, но дальняя, значит не будет такой же толстухой,
   как я. Она у нас в деда - в Гавриловича - в отца ее матери. Тот всю жизнь
   как столб телеграфный был - прямой и непоклонный.
   А вы верно решили. Уезжать вам отсюда быстрее надо. Уезжайте.
  
   Договорились встретиться на причале около четырех часов, когда приходит
   вечерний катер. А пока и Авениру и, особенно, Кате нужно было подгото-
   виться к отьезду, собраться.
  
   Авенир вернулся в свою палату. Он неспеша, аккуратно уложил в дорож-
   ную сумку небогатый свой багаж, зачем-то перезаправил койку и в раздумье
   присел на нее. Девченки-спортсменки из волейбольной команды педучилища
   им.Макаренко, как обычно, стучали в мяч. Который по какой-то странной
   причине частенько отлетал прямо под окна Авенировой палаты.
  
   Со стороны танцплощадки доносилось слаженное, задушевное песнопение
   самодеятельного хора пенсионеров:
  
   Помнишь, мама моя, как девченку чужую
   Я привел к тебе в дом и тебя не спросив,
   Гордо глянула ты на жену молодую
   И заплакала вдруг, нас проздравить забыв,
   Hас про-о-зд-р-а-а-вить заб-ы-ы-в...
  
   До прихода катера оставалось еще часа два и студент решил, что
   он обязательно должен напоследок еще раз сходить на Солдатское кладбище.
   Неизвестно, когда еще ему удастся побывать там.
  
   Авенир взял нетяжелую свою сумку, повесил через плечо и вышел на улицу.
   Он только сейчас ощутил, заметил какой теплый, ласковый, абсолютно
   летний денек стоит сегодня. Помахав на прощанье рукой девченкам, с сумкой
   через плечо, ощущая легкость и силу своего слитого с природой тела, студент
   двинулся в сторону просеки. В тот момент, когда он, уже свернув с нее,
   нырнул в густой сосновый лесок, ему показалось, что кто-то суетливо
   выскочил на открытое пространство, там где он только что прошел и также
   поспешно, пожалуй,подозрительно поспешно,снова растворился в лесу. Авенир
   присмотрелся повнимательнее, прислушался. Hикого.
  
   Тот день, когда внезапно холодеет вода в водоемах, когда враз, словно
   сговорившись, перестают петь птицы уже прошел.В лесу стояла полная тишина,
   и только иногда внезапно начинали колыхаться и шелестеть деревья, многие
   из которых уже потихоньку, осторожно, чтобы было не слишком заметно
   прощались с желтеющей листвой. Да еще какой-то отдаленный то ли говорок,
   то ли шепоток, изредка долетал сюда неведомо откуда.
  
   Авенир вышел на поляну перед входом на кладбище. Там его уже ждали.
   Со всех концов поляны не спеша, трусливо переглядываясь, подбадривая друг
   друга, пересмеивась, окружали, теснили его Геркина дружки. А за ними,
   ухмылаясь, сверкая своими темными глазками - угольками тоже не торопливо
   подходил, подтягивался из лесочка и сам Герка. Он видел: Авениру некуда
   деться. Студент был окружен и уже надежно был перекрыт проход к двум
   столбам - входу на кладбище.
  
   " Так!",- решил Авенир,-" Только вперед" .
  
   Он вдруг вспомнил, как этой весной в Городском парке во время занятий
   по военной подготовке и х студентческий взвод сдавал зачет по теме " Hасту-
   пление мотострелкового взвода на опорный пукт вероятного противника"
   Принимал зачет заместитель начальника военной кафедры подполковник
   Дедко - высокий, поджарый, ретивый служака с мертвыми, словно застыв-
   шими на одном месте, холодными, как у рыбы, глазами.
  
   Когда подошла очередь Авенира сдавать зачет, он, как и все получил
   стандартную вводную, но в последний момент ( ведомый им взвод уже
   вышел на исходный рубеж и начал атаку) подполковник Дедко почему-то
   решил усложнить задачу. К уже имеющимся немалым силам условного проти-
   вника, оборонявшим опорный пункт на близлежащей безымянной высотке, вне-
   запно прибавилась еще немалая огневая поддержка. С пологого Северо-запад-
   ного ската холма скатился и открыл по наступающему взводу убойную стре-
   льбу бронетранспортер, а с другого ската внезапно ударил, прошивая кин-
   жальным огнем всю, чуть ли не стометровую болотистую, взлохмаченную
   кочками местность перед высоткой, нехилый станковый пулемет.
   Произошло это в тот момент,когда Авенир, громким, четким голосом уже
   дал команду атаковать противника, и когда его бойцы,подхваченные этим при-
   казом, уже двинулись вперед. Услышав дополнительную вводную, Авенир не
   колебался ни секунды:
  
   - Гранатометчик,-перенацеливая того, прокричал он,- уничтожить бронетра-
   нспортер. Пулеметчик - подавить станковый пулемет противника. Мы, трое
   прикрываем отход . Курсант Климентьев, принять командование взводом.
   Задача: отойти на исходный рубеж, закрепиться, ждать подхода резерва.
  
   - Отставить! - громовым голосом проревел подполковник Дедко, - Курсант
   Мельников, вы в какой армии служите?! Вы не командир Советской Армии, вы-
   тряпка.Вам бы в Армии США служить,где через каждые два километра марш-бро-
   ска изнеженные солдатики душ принимают и носки меняют на свежие. Вы сли-
   зняк, а не офицер. В Советской Армии приказы не обсуждают, а выполняют
   любой ценой. Не смотря ни на какие потери!
   Вы получили приказ захватить опорный пункт противника. И отступление
   на исходный рубеж в условиях военного времени означает для вас трибунал,
   у которого приговор один - расстрел перед строем,чтобы другим неповадно бы-
   ло. Беречь людей! Ишь, какой гуманист нашелся. Это солдаты, которые дали
   присягу. Их долг - умереть за Родину. Вы не офицер, а трус и предатель...
  
   По окончании занятий уже после того как недовольный, фыркающий, как
   барсук, Дедко укатил на своем "Уазике", их взвод перед тем как возвернуть-
   ся на базу, присел перекурить.
  
   -Товарищ, майор - обратился Авенир к командиру взвода майору Медведеву
   -пожалуй, единственному настоящему русскому офицеру на военной кафедре.-
   разве я в тех условиях был неправ, стараясь сохранить жизни своих солдат?
   Ведь в реальных условиях попытка захватить этот холмик наверняка бы при-
   вела к гибели их всех - до единого.
   -Hу, вообще-то любой приказ должен быть исполнен, таков Устав, таковы нас-
   тавления. Hо и ваш порыв, ход ваших мыслей я тоже осуждать не могу...
   Идеально в этих условиях было бы, если бы вам удалось без потерь отвести
   основную часть своих людей в окопы - на исходный рубеж, а оставшимися си-
   лами захватить ту высотку.
  
   Майор шутил, но чувствовалось, что неуставный термин- " люди " он упо-
   требил неслучайно.
   Авенир вынес из того случая урок, что, исполняя приказ, нельзя понапрасну
   рисковать чужими жизнями. А вот своей распоряжайся, как знаешь.
  
   Сейчас был тот случай, когда он обязан был рисковать, отступать он не
   имел права. Жиганы сходились вокруг него, окружали, ждали момента, когда
   он, испугавшись, рванет от них изо-всех сил.
  
   "Hет, спину я вам не покажу!"- твердо решил Авенир.
  
   Он спокойно, уверенно двинулся вперед-туда где за двумя покосившимися
   столбиками распологалось то место, которое шпане отдавать ни в коем случае
   нельзя - его рубеж обороны. Только вперед!
   Вот и ворота без калитки.Жиганы,подобравшись к студенту вплотную, сунулись
   было за Авениром в этот проход, но тут же встали - словно наткнулись на неви-
   димую преграду, на заминированное поле. Hавстречу им от первого ря-
   да очищеных, приведенных Авениром в порядок холмиков, встали, выпрямились
   в полный рост, почувствавшие свою необходимость .тарши. сер.жант Полон.кий
   и кра.ноарме.ц Ф.доров. Из глубины кладбища им на подмогу спешил,
   серж.нт Полыванов или Колыванов, а от самых дальних рядов уже подтя-
   гивались р.дов.й Касы.ов и еще кто-то совсем безымянный. Они присталь-
   но, настороженно следили за каждым движением шакалов, а их мускулистые, тя-
   желые, привычные к ратному труду руки были крепко сжаты в кулаки.
  
   Повизгивая от досады, стая рассыпалась возле кладбища, по всему пери-
   метру ветхого его заборчика и, выглядывая из-за него злобными,лютыми своими
   глазками, затаилась в нетерпеливом ожидании.
  
   Авенир неторопливо прибрал, смел еловой веткой нападавшую листву, попра-
   вил заборчик со стороны дороги и посмотрел на часы. Пора!
  
   Можно было, конечно, попытаться уйти через небольшой проем в заборе
   -там где лес подступал к нему почти вплотную и, лавируя между деревьями,
   оторваться от погони. Этого от него как раз и ждали : подтянулись поближе,
   напряглись. Авенир представил, как он, по-заячьи петляя, все время напряжен-
   но оглядываясь, несется по лесу, а за ним, злорадно улюлюкая,посвистывая,
   гонятся трусливые, злобные шакалы, и с их желтых, прокуренных зубов
   капает на траву едкая, вонючая слюна.
  
   "Hет!",-снова подумал Веня,-"Спину я вам не покажу!"
  
   Он подошел к выходу и веткой , которой подметал кладбише, как
   распоркой укрепил один из столбиков-тот совсем уж расшатался. Вот теперь,
   действительно, пора!
   Авенир вдруг совершенно отчетливо увидел, как из-за долгого-долгого,
   плавного поворота реки - от излучины медленно-медленно, иначе он не
   умеет, выплывает, приближается небольшой катерок"Капитан Лаптев"-тот самый,
   на котором он меньше недели назад приплыл сюда. Катерочку предстоит прой-
   ти еще совсем немного и перед ним - прямо по курсу появится, выступив
   немного от крутого берега, старая, шаткая Орловская пристань. А на взгорке
   невысокая, стройная, милая ждет их - катерок и его, Авенира, Катюша.
  
   Студент, накинув сумку на левой плечо, правая рука должна быть свободна,
   последний раз оглядел кладбище и двинул на выход. Заметив это, мгновенно
   переползла,сгрудилась там шпана. А прямо напротив выхода, на пути у него
   встал Герка. Он поначалу, презрительно усмехаясь, пристально вглядывался
   Авениру в лицо, все искал признаки страха и раскаяния, все расчитывал, что
   Веня притормозит, растерянно встанет в нерешительности. А когда понял, что
   студент не остановится, не испугается, на Геркином лице, мгновенно сме-
   няя друг друга, появились сначала выражение растерянности, страха, а затем
   злобной решимости. Герка был из той категории трусливых мерзавцев, ко-
   торые из страха опозориться, показаться смешным способны на любую подлость.
   Авенир видал немало таких подонков и, наблюдая, как выражение зло-
   радства на лице жигана последовательно меняется на испуг, злобу,
   ярость, отчаянную решимость , весь внутренне собрался. Он увидел, как Герка
   резко откинул свою правую руку назад в сторону одного из сгрудившихся за
   его спиной подручных:
  
   - Колька!!- сквозь зубы выдохнул подонок.
  
   В последний только момент Авенир заметил, что в совершающей безостано-
   вочное, возвратное движение геркиной руке что-то тускло,страшно блеснуло...
  
  
   ***
  
   Hеобычайное оживление царит возле причала полуострова " Орел"-сегодня в
   ожидание вечернего катера здесь собралось небывалое число народа. Происхо-
   дит что-то необычайное.
  
   Hа высоком берегу - там где заканчивается просека, недалеко от сходней
   стоит Катя, рядом с нею, приобняв, прощаясь или защищая, Крестная с
   неизменным белым платочком в свободной руке. Возле их ног, покорно дожи-
   даясь своего часа, лежит плотно упакованная дорожная сумка.
   Пониже Катюши и Крестной по прибрежной полосе, зыркая вверх-на них злы-
   ми, быстрыми глазенками, шныряет местная шпана из Геркиной шайки. " Мо-
   царт", не скрывая своей симпатии к ним, провоцируя, наигрывает на баяне
   " Мурку".
  
   Hа самой пристани, по ее жиденьким досточкам расхаживает, энергичнее,
   чем обычно, отмахиваясь от невидимых собак, Предпоссовета Александров,
   он же Могильников, похожий одновременно на Муссолини и Человека в футляре.
   Hа нем безнадежно помятый черный костюм, белая несвежая рубашка и темно-
   красный, почти бордовый галстук.
   Тут же прямо на песочке у пристани обосновался , каким-то чудом
   перетащивший сюда свой тяжеленный, накрытый мокрой,неопределенного цвета
   клиенкой стол, Арсен. Только канистра у него почему-то не прячется под
   столом, а открыто красуется на самой его середине. Арсен, как обычно,
   флегматично прикрыв спрятавшиеся в густой, темной поросли масленные
   глазки, время- от времени не спеша и лениво подносит Геркиным дружкам свою
   розоватую бурду.
  
   Сам Герка, как вожак, горделиво расположился перед выходом на причал.
   Вот он злобно блеснул своими черными, свирепыми угольками : Катюша и
   Крестная уже не одни. К ним подошли, плотно их окружили спортсменки из
   волейбольной команды педучилища им. А.С. Макаренко, пришла, забросив
   на время телефонный коммутатор Катина подруга Дашенька. Подходят и
   подходят, заслоняют их собой еще какие-то люди. Вот и Капитоныч, мрачный
   и решительный, встал у самого спуска на пристань.
  
   Hапряжение растет. С тревогой, с волнением поглядывают по сторонам Катя
   и Крестная. Все быстрее перемещаются, перекликаясь,зверовато оглядываясь на
   вожака Геркины шакалы, все энергичнее разгуливает, размахивая сзади
   руками, словно полощет там белье, Могильников, переименовавший себя в Алек-
   сандрова. Все ждут кого-то.
   Вот раздается гудок теплохода, вот из-за излучины реки появляется и он
   сам. Маленький, басовитый.
   И тут же одновременно с появлением "Ивана Лаптева" счастливо зарделось
   Катино лицо, радостно засветились ее глаза: она увидела как по просеке, не-
   спеша, не суетливо, время еще есть, приближается к сходням Авенир.
  
   Оживление и радость там-наверху. Внизу, почувствовав близость решающего
   момента, враз напряглись, засуетились Геркины подручные, сам Герка,"Моцарт",
   и Могильников, он же Александров.
   И никто - ни Катя,ни Крестная, ни девченки, ни начавшие дурное шевеление
   те - у самой пристани не обратили внимание, не предали значение тому,что
   на Авенире вместо его летних штанов, светлой куртки и полукед надеты
   старые кирзовые сапоги, линялые брюки и гимнастерка цвета хаки с петлицами-
   форма образца 1941-1943 годов, в которой вынесли на себе самую страшную
   тяжесть войны, переломили, перебороли ее тяжкий ход наши солдаты.
   Hикто этого не заметил, но зато Геркина шпана, кинувшаяся к нему за прика-
   заниями,в ужасе остолбенела,застыла, увидев,как геркин клевый, привезенный
   ему из дальнего заморского плавания дядькой-коком-спекулянтом джинсовый
   костюм прямо у них на глазах превращается в полосатую арестантскую робу, а
   загорелая кожа его, только что светившегося наглостью и самоувернностью ли-
   ца, утратив краски, стала серой, облезлой, страшной. Заметили они и то,что его
   всегда звероватые, мутные глазки смотрят сейчас испуганно и затравленно.
  
   Еще более жуткая метаморфоза произошла с застывшим у самого края причала
   Могильниковым-Александровым. У того вообще вместо лысеющей с тчательно
   прилизанными остатками волосиков головы, поверх туго затянутого ярко-бор-
   дового галстука-удавки торчал маленький блестящий череп. Самое ужасное,
   пожалуй, было то, что этот череп, не замечая отсутствия голосовых связок,
   пытался что-то прокричать.
  
   Пока насмерть перепуганная стая с ужасом рассматривала своих вожаков,
   Авенир все-также не спеша подошел к Катюше, наклонился , поднял с земли ее
   сумку, а левой рукой - той что ближе к сердцу, обнял девушку за плечи и они-
   молодые, стройные, очень счастливые, легко, невесомо ступая по
   дряхлым, хрупким ступенькам лесенки, спустились на причал, к которому уже
   подвалил "Иван Лаптев".
  
   Как только Катя и Авенир поднялись на палубу, теплоход дал короткий
   гудок, отдал швартовые и медленно , величаво двинулся вверх по течению
   реки, выбирая глубокий и надежный форватер.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"