Круглые лампы под потолком светили едва ли не в четверть силы. Кальвин почувствовал, что слепнет. Он сгорбился над меню - маленький, тощий человечек в бифокальных очках. Палец поехал вниз по списку, застревая на сложных французских словах, а, добравшись до конца, двинулся в обратный путь.
- Комплексный обед, профессор?
Пожилая официантка решилась помочь - как обычно. Кальвин заморгал. Он вызывал чувство жалости и знал об этом. По правде говоря, он вызывал его намеренно.
- Будьте так любезны.
Дожидаясь первого, он вытащил из сумки истрепанную книжицу, открыл на заложенной спичкой странице и окунулся в сплошной, бездиалоговый текст. Глупый текст, если судить строго. Вокруг что-то происходило: звенели приборы, скрипели стулья, кто-то смеялся, десятки голосов соревновались в искусстве перекрыть соперника на лишний децибел; Кальвин умел уходить от суеты.
- Простите?
Не удалось. Суета в очередной раз продемонстрировала свое могущество. Кальвин оторвался от книги с тихим вздохом, достаточным, чтобы донести до собеседника недовольство, но не нарушить приличия. Предосторожность оказалась излишней: перед столиком застыл молодой человек, явный студент, хотя лица его Кальвин не помнил. Но он вообще не помнил лиц.
- Простите, я отвлек вас, но... Я присяду?
Молодой человек нырнул за столик, причем сделал это так почтительно, что Кальвин не нашел оснований для возмущения.
- Я еще раз извиняюсь, профессор, но... Такое важное дело, что я просто вынужден вас побеспокоить, и... Мартин меня зовут, видите ли...
Он был очень оживлен - по-хорошему, словно в предвкушении важного дела. На отвороте его спортивной курточки болтался значок - весы и кинжал, и точно такая же эмблема была вышита на рукаве.
- Орден Атэ, - охотно пояснил юноша, поймав взгляд Кальвина. - Я, собственно, потому и... Видите ли, я третьегодок, и...
Орден Атэ мог относиться к группе Разрешенных Орденов. А мог и не относиться. Кальвин почувствовал себя неуютно. Он не любил неопределенности.
- Чем могу служить ?
- Ой! - Мартин аж вибрировал от возбуждения. - Я читал ваши работы о роли личности в истории...мы все их читали, но дело, конечно, не в этом, просто...Я хотел сказать, что уважаю, и... если можно, автограф...
Откуда-то из просторных штанов он извлек ручку и брошюру. Кальвин узнал самое первое, еще в мягкой обложке, издание "Века больших людей".
- Разумеется.
Со вздохом облегчения он поставил закорючку на обороте, прямо под своей (боже, какой молодой!) фотографией. Свободен?
Мартин не уходил.
- Видите ли...Я должен сообщить, ну...вот.
Мятая записка легла на стол. В вернем углу блестела голографическая печать Государственного Ордена.
"Многоуважаемый___(от руки вписано имя и звание Кальвина)! Счастливы сообщить Вам, что Вы избраны быть Врагом послушника Атэ третьего года___(вписано имя юноши). Предъявитель сего уведомления будет иметь честь уничтожить Вас завтра. В соответствии с Указом 231 от 1.4.2054 Враги наделяются равными правами. Сохраните уведомление для предъявления его сотрудникам правоохранительных органов".
- Чего? - неинтеллигентно спросил Кальвин.
Мартин прочитал еще раз - с выражением. Захлопал длинными, как у девочки, ресницами.
- Видите ли, у нас, третьегодков, квалификационный экзамен. "Добро должно быть с кулаками"... ну, знаете. А Враг - это...Это, ну, ключевая фигура, это, вообще, мощное понятие! Ну, как муза - наоборот. Понимаете?
- Нет, - сказал Кальвин, томимый предчувствием.
- "Все, что совершаем мы - совершаем в глазах Врага", - процитировал Мартин. - "Мы живем для Него и в борьбе с Ним умираем". Я вами восхищаюсь, профессор.
- Я тоже, - Кальвин умоляюще поглядел на официантку. Она поставила суп и отошла.
- Я выбрал вас, и Отец-Секретарь сказал, что я молодец, и это достойный выбор...А что вы читаете, кстати ?
- "Философию самоубийства". Глупая книга, в общем и целом... Послушайте !...
- Вы же не сердитесь на меня, профессор? Я постараюсь быстро. А если вы меня - то...ну, я же прославлюсь в веках. Спасибо за роспись. До завтра!
- Послу...
Официантка подошла и встала, избоченясь.
- Как суп?
Кальвин потерял аппетит.
Вечером, едва дождавшись окончания "Новостей", он позвонил бывшему коллеге, Бриксу, служащему теперь в Министерстве Орденов.
- Поздравляю, - в голосе Брикса звенело сочувствие. - Это типовая процедура. Ты хороший человек, Кальвин.
- Я знаю.
- Вот ведь...- Брикс вздохнул. - Я могу что-то сделать? Если бы ты позвонил пораньше, я бы постарался обеспечить оружие.
Кальвин повесил трубку. Его трясло.
Он проспал - впервые за пятнадцать лет. На работе уже знали: новая инспектор деканата проворковала медовым голоском: "О, конечно, конечно, профессор, я уже оформила - по семейным обстоятельствам. Как интересно, правда?" Да, согласился Кальвин, интересно. Чрезвычайно.
Он накинул плащ, вышел на балкон. Дождило. По тротуару прогуливался парень в блестящей куртке с капюшоном. Нарезал круги, невзирая на морось, и чего-то ждал. У Кальвина заболел живот.
Спустя полчаса, в дверь постучали. Потом еще. Бухали кулаком, молча, страшно. Кальвин потрусил на кухню, снял разделочный нож. Давя ладонью колотящееся сердце, прижался к глазку.
На лестничной площадке - никого.
- С-скотина! - выдавил Кальвин и сам себя испугался. Из зеркала на него глянуло осунувшееся, небритое, словно поросшее мхом лицо. На виске трепыхалась жилка.
- Бред какой!
Он налил себе чаю, чтобы успокоиться. Чай пах табаком, а на поверхности плавали соринки. Кальвин отставил чашку и вышел в коридор, в спасительный полумрак - отдохнуть. Закрыв глаза, он обонял тишину - сырую, с привкусом гари, сочащейся с лестничной площадки. Позвольте, с привкусом гари?
Глазок встретил его непрошибаемой, клубящейся мутью. Подъезд ожил. Сверху и снизу перекатывались гулко ставшие чужими голоса. "Пожар?" - вскрикивал заполошный женский голос, и ему отвечали - многословно и нецензурно. "Беда, беда!..." - Кальвин скатился вниз по лестнице. На полпути темная фигура - настоящая гора - заслонила дорогу, надвинулась угрожающе. Щелчок. Сверхъестественным, внутренним зрением Кальвин углядел тусклый блеск металла, пискнул - горло перехватило, и, замахав руками, оттолкнул гору, ломанулся наудачу, вперед, вниз, вперед, и...
Все кончилось!
Он держался за оградку и вдыхал осенний воздух. Из подъезда валил дым. Сосед сверху, толстяк с герцогской бородкой, тряс головой и смотрел на Кальвина как на незнакомца.
Убийца остался внутри! Кальвин выпрямился, поддернул поясок халата и зашагал по улице, прочь, прочь отсюда. Безо всякой цели, только прочь!
Он проходил квартал за кварталом, придерживая полы халата. Не оглядывался - незачем. Он и так знал, что по пятам следует тень с горящими от возбуждения глазами.
Дыхание прервалось - внезапно, будто чья-то рука повернула вентиль и кислород перестал поступать в легкие. Кальвин согнулся в кашле.
Он стоял напротив летнего кафе, не успевшего еще свернуть свои полотняные зонтики. Фигура под ближайшим зонтиком пошевелилась. Приветственно взмахнула рукой. Кальвин взялся за сердце.
Мартин раздвигал губы в добродушной улыбке, что-то говорил и тянул из-за пазухи черный огромный пистолет...
Кальвин побежал.
Он свернул во двор, потом в другой, третий. Скользил по глине бесконечных строек. Протискивался между гаражами, обдирая бока и локти, падал и поднимался и бормотал что-то про себя.
А, завернув в очередной раз влево, обнаружил, что дорога кончилась.
Прямо перед ним высилась бетонная стена трансформаторной будки, слева - кирпичный сарай, справа - провал в преисподнюю с трубами и кипящей "технической" водой, а дальше - ограждение корта. За спиной...
- Здрасьте! - сказал Мартин.
Кальвин попятился. Улыбка юноши потускнела.
- Я быстренько, - пообещал он почти жалобно.
- Уйди! - попросил Кальвин, ощущая дурноту.
Мартин приближался. Кальвин схватил деревяшку, бросил ее в студента. Наклонился за обломком кирпича.
- Вы замечательный человек, профессор !
Тявкнул пистолет. Кальвин заревел и бросился на юношу. Вместе они покатились по грязи, задыхаясь и отплевываясь. Мартин извернулся и укусил профессора за шею. Кальвин захрипел и что было силы оттолкнул противника, а потом захлебнулся кашлем и осел наземь.
- Извините, - сказал Мартин.
Они сцепились вновь: теперь юноша пытался достать Врага ножом. Остро заточенное лезвие играючи прорезало ворот халата, и в лицо Кальвину брызнула кровь. Отвратительная, теплая! С нутряным воем Кальвин замолотил кулаками вперед и вверх, задергался в судорогах и вдруг оказалось, что руки свободны, тяжесть ушла, а в рот и нос набилась земля.
Он лежал лицом вниз на самом краю провала в преисподнюю.
- Ай! - сказал Мартин. - Горячо!
Студент висел, держась за железную скобу, торчащую из земли. Нижняя половина тела скрывалась в пару. Пистолет упал вниз. Глаза Мартина были вытаращены а по лицу текли крупные капли - то ли пота, то ли слез.
- Дурак! - сказал Кальвин.
Мартин заплакал.
Ватными, чужими руками Кальвин взялся за отвороты куртки и потянул вверх, слыша, как трещат позвонки. Студент замер, а потом начал помогать.
Обессиленные, лежали на краю канавы и глядели в неприветливое небо. Кальвин повернул голову. Мартин улыбнулся ему разбитыми губами.
- Извините... еще раз...
- А ну тебя, - сказал Кальвин. - Зарежешь теперь? Ради экзамена.
- Не-ет, - на лице юноши медленно расцветала радость. - Теперь и не надо. Вы спасли жизнь. Вы...Друг ! Друг - это...
- Мощное понятие, - сказал Кальвин. - Я знаю.
Закряхтел, поднялся на ноги, запахнул халат и побрел домой.
Ровно год спустя Кальвин получил заказное письмо.
И с трудом удержал в себе завтрак при виде голографической печати.
- Откройте, - попросил почтальон. - Так положено.
"Многоуважаемый___(от руки вписано имя и звание Кальвина)! Счастливы сообщить Вам, что Вы избраны быть Другом послушника Атэ четвертого года___(вписано имя юноши). Совместно с вышеназванным Другом Вы будете иметь честь завтра уничтожить Врагов Ордена. В соответствии с Указом 234 от 5.8.2054 Враги наделяются равными правами. Сохраните уведомление для предъявления его сотрудникам правоохранительных органов".
Кальвин сложил письмо, закрыл за почтальоном дверь, налил себе чаю. Затем вернулся в кабинет и стал ждать звонка Мартина. Умостившись в кресле, он почти машинально протянул руку к книжной полке, достал "Философию самоубийства", раскрыл...
В общем и целом, книга уже не казалась ему такой глупой.
(C)
Туман, 2004