В одной деревушке у Леса жил колдун. Добрый, совсем не злой. Младенцев не похищал, порчу не наводил. Даже помогал деревенским жителям время от времени. Кого от болотной лихорадки подлечит, кому руки-ноги выправит. А в Голодолетье, говорят, всю деревню спас, когда на опушке появились первые стаи волков. Никто, правда, не знал, каким образом он зверюг отвадил, но с тех пор в округе волчьего воя даже зимой не было слышно.

Тихо и мирно жила деревушка. Беды обходили стороной, урожай был достаточный, в речке рыба не переводилась. Даже чужаки в здешние края давно не забредали. Так давно, что и старейшины не знали - есть ли где-нибудь другие люди или они все сгинули. Сказывали, конечно, долгими зимними вечерами, что за болотами еще люди живут. Аж целыми большими селениями в десятки домов. Но в это мало кто верил. А проверять никому в голову не приходило. И то правда - что делать за болотами? Даже если трясины пройдешь, все равно ничего хорошего из этой затеи не получится, огорчение одно. Вот и жила деревушка обособленно, два десятка семей, в каждой детишек по трое-четверо, да один колдун бобылем на отшибе. Пахали, сеяли, охотились да рыболовили. Хорошо жили. На судьбу не жаловались. Чтили Предков, что в незапамятные времена здесь поселились, перед их образами в часовенке свечки ставили.

Но как бы спокойно не протекала жизнь, все равно рано или поздно что-нибудь случается.

Вот и в этот раз не уберегли Предки, допустили странное.

Произошло это летним утром, когда все бабы вышли на поле у опушки, урожай собирать. Солнце припекало, слабый ветерок колосьями шелестел, с реки доносилась протяжная песня, что выводили парни, ночной улов на берег вытаскивая. Из-за этой-то песни, видимо, и не услышали бабы треск веток, не обратили внимания на колыхающиеся заросли, с каких Лес начинался. Только когда Настя Посудница голову подняла, да глянула случайно на опушку, только тогда визг поднялся.

У самой лесной кромки стоял чужак, опираясь на корявую длинную палку.

То, что это чужак, поняли все и сразу. Ни у кого из деревенских не было такой одежи, да и быть не могло. Что-то длинное, вроде балахона, плотное, неестественного темно-красного цвета.

Чужак пошевелился, оглядываясь. И медленно двинулся к вопящим бабам, тяжело опираясь на палку и заметно пошатываясь. Те бросились к хатам, мужиков звать. Остались только самые отчаянные молодухи да старейшина Михась, что любил по утрам выходить в поле, наблюдать за работами. Оставшиеся похватали деревянные колья из старой ограды и сгрудились вокруг старейшины, чужака ожидаючи.

Чужак остановился в десятке шагов, увидав приготовления.

- Кто таков?! - взвизгнула Малша, новая жена Семена-охотника. - Зачем явился?

Сперва чужак молча стоял, все сильнее покачиваясь. Потом выронил палку и рухнул на землю.

- Никак раненый, - прошептал Михась. - Понятное дело, из Леса выбрался. Издалече, видать, к нам прибрел.

- Помогите... - донесся хрип.

- Ага, точно раненый, - чему-то обрадовался старейшина и подковылял к чужаку ближе. - Ты кто будешь, чужой человек? Чего ищешь? Чего надобно?

- Лекаря надобно, старый, - просипел чужак, с трудом пытаясь подняться. Только сейчас деревенские увидели в прорехах изодранного балахона кровоточивые раны.

- Кто это тебя так, чужой человек? - опешил старейшина.

Чужак не ответил. Сел с трудом на землю, глядя на собравшихся из-под грязных волос.

- Зачем пришел, спрашиваете? Беда идет. Страшная. Недобрую весть я вам принес...

Михась встрепенулся, закричал вдруг:

- Тихо! Ни слова больше, странник! - бабам: - А ну-ка все закройте уши живо!

Бабенки тут же присели, зажав головы ладонями.

- Нехорошо это, чужой человек, - укоризненно покачал головой старейшина. - Не надобно нам никаких вестей, ни хороших, ни дурных. Грех это. Оставь при себе вести. Не рассказывай. Тебе же лекарь нужен. Вот и лежи, ожидай. Сейчас колдун наш придет, тебя вылечит.

Чужак с трудом усмехнулся.

- Да нет, старый. Лекарь мне не для того нужен. Недолго уже осталось, он не поможет. Говорили мне, что вы все здесь мхом заросли. Одна надежда на лекаря, что он не такой трухлявый... Колдун, говоришь... Ну, тем лучше. Может, не совсем все запамятовал... Зови скорее, отхожу я...

Он тихо застонал и откинулся на спину.

От домов уже сбегались мужики с дубьем. Бормоча тревожно, сгрудились вокруг.

- Кого недобрая принесла? - тихо спросил Семен-охотник.

- Странника, - ответил Михась. - Издалека. Звери погрызли.

- Оно и видно... Звери, они такие...

Тут топорщившийся у плеча странников балахон вдруг зашевелился, и на свет выполз черный свалявшийся комочек шерсти.

- А вот и звери, - сказал Семен, беря дубье на изготовку. - Забьем, мужики!

- Стойте, - прохрипел чужак. - Это Бер, мой медвежонок. Не трогайте его.

Медвежонок пискляво заверещал, поводил мордочкой из стороны в сторону и залез обратно.

- Дивные дела Предки иногда творят, - пробормотал Михась. - Медведь прирученный... Кто ты, чужой человек?

- Это неважно. Лекарь где?

- Я здесь.

Мужики расступились, пропуская колдуна. Чужак поднял голову, пытаясь рассмотреть пришедшего. На вид колдун ничем не отличался от прочих деревенских. Та же холщовая рубаха, подпоясанная веревкой, обветренное лицо, выгоревшие волосы.

- Ты и впрямь колдун? По тебе не скажешь.

- Колдовство не снаружи, странник. Оно внутри.

Тот усмехнулся.

- Уже хорошо, что понимаешь. Лечить меня бессмысленно, сам должен видеть.

Колдун кивнул.

- Рана на шее. С такой долго не живут. Давно?

- Ночью.

- Кто?

- Неважно... Слушай, колдун... у меня мало времени... у вас его немногим больше... Я долго до вас добирался. Моя весть...

Народ зароптал.

- Да, селяне, - громче захрипел чужак. - Весть. Если она не для ваших заросших ушей - уйдите. Для вас любая весть грех...

- Предки завещали... - начал было Михась.

- Да, конечно, - скривился чужак. - Предки. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу. Так вроде? Уйдите. Я буду говорить с колдуном.

Мужики стали нехотя расходиться, оглядываясь.

Колдун присел рядом с лежащим странником.

- Я слушаю.

- Надеюсь, для тебя вести - не грех? - усмехнулся чужак.

- Грех. Но я грешить люблю.

- Это хорошо. Я хотел попасть в Город.

Колдун напрягся.

- Ведь он здесь? Где-то рядом? Я не ошибся?

- Не ошибся, странник, - медленно ответил колдун. - Здесь. В двух днях пути. Зачем он тебе?

- Ты был там?

Колдун не ответил.

- Понимаю. Для вас Город, наверное, еще больший грех, чем вести.

- О нем не говорят. А многие и не знают. Рассказывай.

Чужак немного помолчал, хрипя и собираясь с силами.

- Я из большого села. Его название тебе ничего не скажет. Оно там, за Лесом. Далеко. Я до вас дней восемь добирался, - он снова замолк, пытаясь вдохнуть глубже. -Теперь его больше нет. Совсем. Ни домов, ни людей. Ничего. То, что его погубило, шло за мной по пятам...

- Что это?

Чужак захрипел. Из рваной раны у плеча толчками выдавились сгустки крови.

- Не могу... Бер скажет...

- Бер? Твой медведь?

Чужак уже явно бредил. Его глаза заволакивала белая пелена.

- Город... Там можно найти помощь...

- Там уже ничего не найти, странник. Город пуст уже очень долгие годы.

- Помощь, колдун... Надо в Город...

Медвежонок снова высунул мордочку из складок балахона.

- Помощь против чего, странник?

Но тот уже молчал, глядя стылыми глазами в небо. Медвежонок, неуклюже перебирая лапками, выбрался на волю и заскулил. Колдун осторожно погладил его по загривку, потом взял на руки, взгромоздил на плечо и медленно встал, придерживая. Оглянулся на толпящихся невдалеке деревенских.

- Наш гость умер, люди. Надо его похоронить.

***

Медвежонок Бер неуклюже ползал по столу, тыкаясь в разбросанные связки трав и задевая лохматыми боками глиняные посудинки с отваром.

- Ну и что ж ты можешь рассказать, зверюга? - колдун притянул его к себе, нащупывая металлические бляхи ошейника. - Или письмецо какое тебе к загривку привязали?

Но кроме колючего железа пальцы колдуна боле ничего не нащупали.

- Ишь ты, ошейник из камней плавленных. Богат был твой хозяин, ничего не скажешь. Где ж он вести в тебе спрятал? Что видел, да рассказать не захотел?

- Не видел...

Колдун не сразу понял. А когда понял - встал.

Медвежонок плюхнулся на спину, зевнул с урчанием.

- Ничего не видел... Пришел поздно... Что уставился? Говорящих медведей не видал?

Оторопелый колдун снова сел.

- Н-нет. А что, за Лесом таких много?

- Много. Но я самый разговорчивый.

Слова, доносящиеся из медвежьей пасти, мешались с урчанием и порыкиванием, но разобрать было можно.

- Он когда пришел, уже поздно было... Все кончилось... Лес пришел, все забрал...

- Кто-то пришел из леса и все забрал?

- Ну да, я и говорю, лес пришел...

Бер, видимо, хоть и умел говорить, но некоторые слова еще путал.

- А кто пришел?

- Не знаю я... Кто-то... Когда люди... умирать стали, я недалеко был, все видел... Это скоро здесь будет. В Город тебе нужно. Хозяин говорил, там можно... найти... защиту... слово забыл... - Медвежонок наморщил мордочку, потер лапкой морду. - Да! Способ... способ защиты. Так хозяин говорил. Хотел сам найти, но не успел.

- Чтобы способ найти, надо знать, против чего искать. Подробнее говори.

- Не знаю... Я только видел... Описать не могу, сам скоро увидишь. Хозяин говорил, в Городе умные люди живут. Все знают, могут помочь.

Колдун покачал головой.

- Нет там людей давно. Мне еще дед сказывал, что все еще до его рождения сгинули. Развалины одни остались.

- Тогда плохо. Тогда вам ничего не поможет.

Колдун вскочил, прошелся по горнице туда-сюда, пытаясь собраться с мыслями. Потом встал, разглядывая валяющегося на столе звереныша.

- Давай подробнее. Что ты видел?

Бер потянулся, запустив когти в почерневшие от времени доски.

- Много видел... Лес видел... Как ветки растут видел... Траву видел... Деревья...

- Это понятно, - колдун уже начинал злиться. - Это и я видел. Что ты видел такого, чего я не видел? Тогда?

Звереныш с видимым усилием задумался.

- Хозяин прибежал... Меня схватил и в Лес... Мы долго бежали... Потом шли... Потом хозяина догнали... еле спасся... Они рядом.

- Кто - они?!

Какие-то далекие крики донеслись из-за бревенчатых стен. Донеслись и затихли. Колдун умолк, прислушиваясь.

- Это они, - проурчал медвежонок. - Они уже здесь.

Колдун бросился к двери, машинально схватил стоящую у косяка длинную палку и выскочил наружу.

Маленький домик стоял у самого края деревни, на небольшом пригорке. Справа радостно сверкала речка. Спереди начинался Лес, слева узкой полосой между Лесом и деревней тянулись поросшие высокой травой поля. По траве в панике убегали к домам деревенские, вопя и причитая. А из Леса выходили чужаки. Их было много. Столько чужих людей колдун еще никогда не видел. Они шли молча, заполняя всю опушку от берега до скрытого утренней дымкой Бурелома, где Лес становился непроходимым. Наверное их было несколько сотен, одетых в черное чужаков. Они медленно продвигались к домам, выставив перед собой длинные остроги со сверкающими наконечниками. Убегающие жители вдруг остановились, и тогда колдун увидел, как из-за домов показались такие же черные шеренги. Прошло совсем немного времени, а сгрудившихся в маленькую кучку деревенских уже окружили кольцом на поле.

Что-то больно кольнуло колдуна в плечо.

За спиной стоял чужак. Черный плотный балахон скрывал тело до пят, из-под капюшона зыркали жесткие глаза.

Чужак снова ткнул колдуна острогой в руку и показал жестом в сторону основного действия, мол, вперед, трогай. И колдун стал медленно спускаться с пригорка, подгоняемый чужаком. Под ногами путался то и дело взревывающий медвежонок, но сейчас было уже не до него.

- Что за беды на нас Предки напустили?! - запричитали бабы, когда черное кольцо расступилось, пропуская колдуна к пленникам.

- Кто это, колдун? - подковылял к тому Михась, моргая слезящимися глазами. - Ужель тоже не знаешь? Они хоть по-человечьи разумеют? Из нас только ты по окрестностям шастаешь. Может, встречал?

Колдун пожал плечами.

- Не встречал.

- Люди! Вы кто? - Михась бросился к чужакам.

Чужаки молчали, глядя на деревенских рыбьими глазами и не опуская остроги.

Запыхавшийся от бега медвежонок ткнулся колдуну в ноги и хрипло заревел. Колдун наклонился.

- Зверь, как тебя... Бер, это те самые люди? Кто они?

- Не-е... Лес... Ветки растут... Деревья...

- Балда лесная, - ругнулся колдун, выпрямившись.

- Страсти предковы! - ошалело прошептал Михась. - Еще и медведь разговаривает! Что деется, селяне, а?

- Если б он еще с толком разговаривал, - проворчал колдун. - Бред один. Ветки растут...

И тогда донесся голос.

Он прошелестел над головами чужаков, словно тихий ветер.

- Вы должны исчезнуть...

Голос был холоден и мертв. В нем было что-то, заставившее пленников притихнуть.

- Вы мешаете... Вам нет здесь места...

- Это как это? - дрожащим голосом спросил Михась. - Спокон веков здесь живем. Никого не трогаем. И нас бы хорошо не трогать.

- Пора. Пришло время уходить.

Строй чужих расступился, пропуская вперед фигуру в черном балахоне.

- Ну вот, - пробормотал Михась. - Главный явился. Сейчас говорить будем.

Но чужак говорить не собирался. Остановился в нескольких шагах от сжавшихся жителей. Поднял руки. Плотный капюшон упал на плечи, обнажив маленькую совершенно лысую голову, такую темную, словно вырубленную из куска почерневшего от времени дерева.

Колдун не сразу понял, что происходит. Только услышал, как затрещал по швам балахон чужака. Увидел, как воздетые к небу руки вдруг разом стали покрываться страшными нарывами. Балахон с жутким треском разорвался, и наружу метнулись длинные корявые щупальца.

Колдун уже не слышал, как завопили за спиной бабы, не видел, как в панике забегали деревенские. Он просто стоял и смотрел на чужака, из которого рвались черные засохшие ветви.

- Ветки растут... - донесся до него сиплый рык медвежонка.

Покрытое драным балахоном тело на глазах твердело, покрываясь серым мхом. По утоптанной траве зазмеились корни. И только когда над черным строем пришельцев выросли разветвляющиеся на глазах тысячи голых отростков, только тогда он побежал. Врубился в затрещавшую шеренгу чужаков, расталкивая локтями твердеющие, покрывающиеся жесткой корой тела, не обращая внимания на цепляющиеся за одежду ветви, которые быстро покрывались длинными шипами. "Ветки растут, - билось в голове. - Ветки... Лес пришел".

***

- ...А потом они все превратились, - проурчал Бер. - Стали лесом. Корни пустили. Потом корни к домам подобрались. И дома тоже... Ветками стали. Деревьями.

- Как это? - колдун замазал раствором последнюю ссадину на ноге.

- Просто. Домам это легче сделать, чем людям. Ветвями покрылись. Стали похожи на сросшиеся в одно целое рощицы. С твоей деревней сейчас то же самое. А потом пришел хозяин, и мы убежали.

Они добирались до Города два дня и две ночи. Сейчас они сидели над обрывом и смотрели вниз, на видневшиеся в тумане развалины.

- Что твой хозяин здесь найти хотел? Тут уже давно люди не живут.

- Хозяин говорил, старые люди - мудры. Ты бывал здесь?

Колдун вздохнул.

- Бывал. Один раз. В ту зиму в Лесу волки объявились. Много. Я хотел найти способ от них избавиться. И пришел сюда.

- Нашел?

- Да. Но с тех пор здесь больше не появлялся. Грех это.

Медвежонок фыркнул.

- Пошли, - сказал колдун, вставая. - Времени мало. Надо будет до заката из Города уйти.

Первые развалины выступили из зарослей уже под самым обрывом. Песчаная тропинка уткнулась в залежи раскрошившихся камней, вильнула в сторону, уходя в тень от остатков щербатых стен. Над руинами висела тяжелая давящая тишина.

- Когда-то это был огромный город. С большими домами, - пробормотал колдун, чтобы не молчать. - Дед рассказывал, будто в его время здесь даже целые дома встречались.

- А почему отсюда люди ушли? - медвежонок едва поспевал за ним, переваливаясь через валяющиеся булыганы.

- Не знаю. Просто ушли. Я бы тоже не смог жить в каменных домах.

Они медленно брели по плитам улиц, обходя заросли колючего кустарника, пробивающегося сквозь трещины. Слева и справа тянулись бесконечные стены с дырами окон. Восходящее солнце светило в спину, и длинные тени вяло шевелились впереди, натыкаясь на кучи векового мусора.

Когда они вышли на площадь, был уже полдень.

- Это здесь, - тихо сказал колдун, показывая на низкое строение в центре. Дом был маленький, с полуобвалившимися стенами и рухнувшей в стародавние времена крышей. За прошедшие несколько лет здесь ничего не изменилось. Только у входа в подвал высился небольшой заслон из упавших сверху каменных блоков. Колдун с трудом протиснулся внутрь и, оскальзываясь на ступенях, спустился в холодную темноту.

Света было мало. Только из трещин на потолке пробивались узкие солнечные полосы, падающие на захламленный пол и на знакомое возвышение у противоположной стены.

Колдун медленно подошел ближе, пытаясь собраться с мыслями. Положил руку на постамент. Ярко светящееся полотно развернулось перед глазами.

- Лес. Катастрофа. Способ защиты, - произнес колдун ключевые слова.

На полотне замелькали цветные образы, и поползли закорючки текста.

***

Ночь нахлынула внезапно, как это обычно бывает на открытых пространствах.

Колдуна трясло.

Он с трудом взобрался на откос, стараясь не смотреть вниз, на развалины. Достал из-за пазухи фигурку Предка, нашел место поровнее и опустился на колени, прижавшись лбом к теплой земле.

- Что ты делаешь? - звереныш плюхнулся рядом, с любопытством разглядывая коленопреклоненного человека.

- Я никогда столько не грешил, - прошептал колдун. - Бродил по Лесу, собирал сведения. Даже разбирал древние письмена, что таят в себе мириады вестей. Но я еще никогда не получал столько знаний. Это грех. Боюсь, Предки меня не простят.

Медвежонок почесал за ухом.

- Странные вы люди. Знание - хорошо. Мы, беры, встречаемся, рассказываем друг другу всё. Новости. Целыми днями разговариваем, когда на Большой Поляне. У вас запрещено, странно.

Колдун поднял голову.

- Когда-то, говорят, и мы любили вести. Охотились за знаниями, собирали их. Весь мир был связан невидимой сетью, и каждый человек знал, что происходит в другом селении, за рекой, за Лесом, везде. Это плохо кончилось. Люди бывают разные. Многие очень любили пользоваться вестями в своих целях. Все знать невозможно, а значит тот, кто служил источником, мог внушить другим все, что хотел. И тогда до людей дошло, что знания порабощают. А некоторые - убивают. Потом была война, и Предки ввели запрет на вести. Это был их способ защиты от порабощения. Предки победили. Лучше ничего не знать, чем жить рабом знаний, рабом других людей.

- А что потом?

- Ничего. Люди стали жить свободно. Так, как хотели. Свободно и счастливо.

- Не разговариваете, не встречаетесь. Знали бы заранее - подготовились. Сейчас вас убивает незнание.

Колдун помолчал.

- Хочешь сказать, что мы пожинаем плоды тогдашней победы? Да, наверное, ты прав. Любая победа рано или поздно становится пылью. Пришло время действовать по-иному.

Потом они долгие дни и ночи брели по заросшим горам. Колдун не знал, куда идти. Просто хотел выйти к человечьему жилью.

На излучине большой реки, там, где горы становились холмами, а Лес превращался в непроходимый бурелом, они наткнулись на оставшихся деревенских.

Их было только десять - грязных и оборванных людей. Колдун с трудом узнал тех, рядом с которыми жил всю жизнь.

- Колдун... - прохрипел старейшина Михась. - Ты тоже смог убежать, - его глаза лихорадочно блестели. Болотная хворь, понял колдун. Последняя стадия.

- Нам больше не надо бежать, - сказал колдун. - Теперь я знаю, как победить Лес. Надо...

- Тихо! - старик с трудом поднялся, опираясь на посох. - Селяне, заткните уши! Колдун, ни слова больше. Из-за таких как ты Предки наслали испытание. Ты не соблюдал их заветы. Ты шастал по Лесу и пробудил неведомые силы. Уходи. Ты мешаешь.

Колдун отступил, глядя на этих жалких людей, что смотрели на него сейчас с нескрываемой ненавистью.

- Да, - тихо сказал он. - Я мешаю вам умереть.

И они снова ушли в заросли.

Следующим вечером, когда они остановились на ночлег, Бер спросил:

- Ты впрямь знаешь, как победить Лес?

- Знаю. Старые люди многое знали.

В наступающей ночи весело играл костер. Они сидели на маленькой полянке около огня, стараясь не смотреть на подступающую со всех сторон плотную стену деревьев.

- Поговорить хотят, - наконец проворчал медвежонок и мотнул лобастой головой в сторону опушки.

Колдун обернулся.

Черные сгорбленные тени отделились от зарослей и медленно двинулись к ним.

Медведи подходили по одному, приветственно урчали и усаживались у костра.

- Расскажи им, что знаешь, - сказал Бер.

Колдун посмотрел на гостей, на яркое пламя костра, что плясало в их глазах.

И стал рассказывать.