Аннотация: О скандинавских эмигрантах. И о том, как иногда полезно оставаться в родной стране, как бы в ней плохо не было
ЗДЕСЬ МОЙ ДОМ
- Убегаете... Вы все убегаете...
Ивар сидел на камнях пристани, натянув на голову рубаху и подставив голую спину ледяному ветру. Темные волны иногда доползали до его ног, и тогда Ивар зябко ежился и прижимал к груди покрасневшие от холода кулаки с зажатой в них маленькой костяной статуэткой.
- Зачем вы убегаете? - он поднял голову и впервые за долгое время посмотрел в упор на Торгейла.
- Затем.
Торгейл не любил этот по-идиотски чистый и невинный взгляд местного дурачка. Ему казалось, что бледно-голубые глаза сверлят его душу насквозь.
- Затем, что мы жить хотим. Иди домой, Ивар. Там тепло. Хорошо. Здесь - холодно, сыро.
- Вы убегаете...
- Да, убегаем, Ивар. Также, как десять лет назад убежал Эйрик, а за год до этого Бородатый Свейн. И ты бы мог убежать. Только не хочешь.
- Не хочу. Если убегу я, Зеленая Страна останется совсем без людей.
"Она все-равно останется без людей, - подумал Торгейл. - Она уже без них осталась. Мы последние."
Страна умирала. В Восточном Поселении уже десять лет, как оставалось только семейство Торгейла. Правда, домашние рассказывали, что в Хвальсее еще жила пара семей, да над холмом, за которым находилась епископская резиденция иногда поднимался тонкий сизый дымок. Но были то люди, или заморыши - Торгейл не знал. А проверять не хотел.
Погрузка заканчивалась.
Почерневший от времени корабль мерно качался на волнах, полуспущенный парус громко хлопал на ветру, елозя по палубе оборванным гнилым канатом. Судно было очень старым. Наверное, оно помнило еще то время, когда Зеленая Страна была действительно зеленой. Залатанный в нескольких местах корпус, полусгнившая кормовая надстройка, изуродованная голова дракона с выщербленной пастью. И команда под стать - больные стариканы в лохмотьях. "Я возьму тебя с семьей только при одном условии, - сказал ему вчера Хальвдан Беловолосый. - Будешь сидеть на веслах. Жена будет готовить еду. А дочка... - Хальвдан осклабился. - Ну и дочке работу найдем." Торгейл согласился. Это был первый корабль за десять лет. И наверное последний.
Над бортом показалась обветренная физиономия Хальвдана.
- Зеленостранец, залезай. Скоро отплываем.
Торгейл встрепенулся.
- А бивни? У меня еще десять тюков отборных моржовых бивней. Их надо загрузить.
- Нет, - помотал головой капитан. - Не надо. Все забито. Еще пара мешков, и до Хельгафеля "Великий Змей" не доплывет. Брось их здесь. Все равно на Острове они никому не нужны. А на материке и подавно.
- Это все что у меня есть, Беловолосый. Их еще можно продать. Хотя бы за полцены.
Тот пожал плечами.
- Твои проблемы. Доберешся до места, наймешь посудину вместительнее.
Он посмотрел на безучастно сидящего Ивара.
- А дурака тоже здесь оставляем. Балласт мне не нужен.
Ивар посмотрел на него пустым взглядом и крепче сжал в руках костяную фигурку.
- Я никуда не побегу.
- А я тебе и не предлагаю, придурок.
- Я никуда не побегу.
- Ну вот и ладно.
- Здесь мой дом.
- Ага, конечно, - Хальвдан усмехнулся.
С гор налетел холодный ветер, и Торгейл плотнее закутался в плащ.
- Иди домой, Ивар, - повторил он. - Мы уплываем.
- Да. Я иду. Вы уплываете.
Дурачок неуклюже поднялся с земли.
- Я еще вернусь, Ивар. Через год, в начале лета.
- Да.
Дурачок потоптался на месте, стараясь прикрыть лохмотьями голые ноги. Потом медленно двинулся к домам, ссутулившись.
- С голоду помрет, идиот, - тихо сказал Хальвдан. - Или заморыши зарежут.
- Он сам это выбрал.
Капитан хмыкнул.
- Одно слово - дурак. Кстати, а что у него в руках? Какая-то ценная вещица?
Торгейл покачал головой.
- Нет. Простая костяная игрушка. Подарок матери-покойницы. Нашли в каком-то захоронении. Наверное, идол Странных Людей, что жили здесь еще до нас. Никогда с ней не расстается.
- А...
Торгейл еще долго смотрел вслед дурачку, который поднимался на холм, постоянно оскальзываясь на голых скользких камнях.
- Ну ладно, зеленостранец, - сказал Хальвдан. - Хватит сопли жевать. Пора на борт.
Торгейл окинул взглядом свой бывший мир. Сейчас Восточное Поселение выглядело еще более мертвым, чем обычно. Низкие бревенчатые дома с провалившимися крышами, заброшенные десятилетия назад амбары и склады. Огромная епископская церковь, где последняя служба прошла еще в те времена, когда Торгейл был маленьким. И серая бесплодная земля с покрытыми снегом горами на горизонте. Когда-то эта земля была зеленой.
Он вздохнул, отвернулся и медленно взошел по сходням на борт.
***
Ивар не видел как уходит в море длинный черный корабль с последней семьей Восточного Поселения. Он тихо брел между полуразрушенными остовами домов, поземка мела камни под ногами. Он не чувствовал холода и не замечал ничего вокруг. Маленькая вырезанная из кости фигурка притягивала взгляд, ласкала пальцы теплом. Он шел вперед, проводя ладонью по гладкой костяной поверхности, по мелким кусочкам белого обсидиана, вставленными идолу в глазницы. Дух Страны с белыми глазами - это было единственное, что осталось от прошлой жизни.
- Я иду, - бормотал Ивар. - Я иду домой.
Он поднялся на холм и только тогда поднял голову.
Впереди лежало поле. Когда-то оно было покрыто роскошной травой, на нем собирались все жители Поселения в дни праздников и тинговых собраний. Стояли шатры, длинные столы ломились от еды и питья. Бегали дети и веселились люди. Много людей. Теперь здесь были только голые заснеженные камни.
- Я иду, - сказал Ивар и снова пошел вперед.
Если бы он оглянулся в этот момент, то смог бы увидеть, как вслед за ним, прячась за стенами развалин, осторожно крадутся низкие темные тени. Но он не оглянулся.
Спотыкаясь и оскальзываясь, Ивар добрел до середины тингового поля, взобрался на древний покрытый стершимися рунами камень, установленный здесь еще первыми поселенцами, и сел на вершине, положив идола перед собой.
Он ни о чем не думал. Наверное, просто не умел. Только сидел и смотрел, как отражается тусклое солнце в двух кусочках обсидиана. Потом закрыл глаза.
И не видел, как из тени ближайших построек беззвучно вынырнули низкорослые, одетые в звериные шкуры существа.
Заморыши медленно, словно опасаясь, подошли ближе, окружили рунный камень, тихо лопоча что-то на своем птичьем языке. Потом один из них положил на мерзлую землю короткое копье с привязанным жилами костяным наконечником, что-то гортанно выкрикнул и повалился перед Иваром на колени.
***
- Ничего за год не изменилось, - тихо сказал Хальвдан, вглядываясь в надвигающийся темный берег. - Только льда стало больше.
Корабль медленно двигался по свинцовым волнам, раздвигая штевнем редкие льдины. Теперь это был пузатый двухмачтовый когг, случайно занесенный на Остров прямиком из Ганзейской Лиги. Его трюм был пуст, и капитан - краснорожий тощий алеман - нехотя, но все-таки согласился забрать бивни из покинутого Восточного Поселения. "Я бы на твоем месте ему не доверял. - сказал Торгейлу Хальвдан, когда они сидели у старого Олавсона. - Бивни заберет, тебя убьет и за борт выкинет. Дикий народ - алеманы, хоть и живут в городах. Одно золото на уме. - Он хлебнул эля, хитро глянув на собеседника. - Я с тобой пойду. Все-равно делать нечего, пока "Великого Змея" латают. А вдвоем мы от южных сморчков точно отобьемся."
Они стояли на кормовом кастле, прячась от ветра за квадратными зубьями ограждения. Над головой хлопал красно-белый флаг Лиги. Берег приближался, темными пятнами проступая из белесого тумана.
- Изменилось...
Только сейчас Торгейл увидел, что Восточного Поселения больше нет. Исчезли дома на тинговом поле, сарай Бородатого Свейна на берегу, загоны на дальних холмах. Даже от епископского подворья ничего не осталось. Город исчез, словно его никогда не было.
- Заморыши, клянусь Синезубым, - проворчал Хальвдан. - Растащили все по бревнышку. Надеюсь, бивни ты не в сарае хранил?
Торгейл не ответил. Мрачно-серый каменистый берег с остовами высохших кривых деревьев притягивал взгляд.
Их ждали.
Маленькая завернутая в темный плащ фигурка виднелась на вершине прибрежного холма. Человек стоял неподвижно, глядя на приближающееся судно. Ветер трепал пегие волосы.
- Глянь-ка! - хохотнул Хальвдан. - Это ж ваш придурок. Выжил-таки. Правильно говорят, дуракам везет.
Днище царапнуло по камням. Вылезшая на палубу команда засуетилась, спуская на берег сходни.
- Эй, блаженный! - крикнул Хальвдан. - Места теперь много. Собирай пожитки.
Ледяной ветер налетел с дальних гор, взвыл, чуть не оборвав тяжелый флаг. И Торгейлу вдруг послышался среди жуткого воя далекий нечеловеческий шепот.
- Говорила мне мама, не пей много эля по ночам. Ты что-нибудь слышал?
Торгейл, чувствуя, как пробегает по телу озноб, смотрел на неподвижную фигуру безвредного дурачка. Даже отсюда было видно, как плывет в глазах Ивара белое пламя.
- Уходите. Вам нечего здесь делать.
Превозмогая усилившийся ветер, Торгейл шагнул к ограждению кастла.
- Мы заберем бивни и снова уйдем, Ивар.
- Нет, - принес ветер. - Вы предали эту землю. Уходите.
- Только бивни, Ивар! Пропусти нас.
Новый порыв оборвал часть такелажа. На палубу посыпались деревянные держатели.
- Ничто рожденное здесь не принадлежит вам, люди фьордов. Зеленая Страна долго терпела. Но любому терпению приходит конец. Вы пришли сюда в благодатное время. Здесь были леса, полные дичи. Здесь были реки, полные рыбы. Поля, полные высокой травы. Вы уничтожили все. Вам нет здесь места. Уходите.
- Раньше он говорил не так многословно, - пробормотал Хальвдан. - Не знал, что с голодухи умнеют.
- Я пришел за своей собственностью! - крикнул Торгейл. - И без нее не уйду.
- Эта земля не ваша.
Ивар поднял руку.
Казалось, что все окружающие бухту холмы вдруг зашевелились. Сквозь слабую дымку было видно, как покрывает вершины темная масса.
Их были сотни - маленьких существ в звериных шкурах с плоскими лицами и узкими глазами. Бледное солнце тускло играло на костяных наконечниках копий.
- Теперь страна принадлежит им. Уходите.
На палубе гортанно залаяли алеманы, прячась за ограждением и выкатывая к бортам тяжелые арбалеты.
- Убери заморышей, Ивар! Против людей им не выстоять.
Ветер взвыл с новой силой, принеся вместе с многоголосым шепотом дикий смех. И тогда Торгейл увидел, как морская вода рядом с кораблем покрывается коркой льда. Мелкие льдины, лениво дрейфующие в бухте, на глазах увеличивались, срастались друг с другом, надвигаясь на затрещавший корпус когга. С потемневшего неба хлынули колючие хлопья снега.
- Здесь мой дом, люди фьордов. Не ваш.
За спиной хрипло орали и бегали в панике алеманы. Капитан в два прыжка взлетел на кастл и прокричал, толкнув Торгейла в плечо:
- Я хотеть уплывать, данменш! Я не хотеть развалиться когг! Вы слышать?!
Сгрудившиеся у борта льдины лезли друг на друга, с треском начиная продавливать доски обшивки.
Горячая ярость ударила в голову, словно проснулись где-то в глубине давно спавшие дикие предки.
- Я еще вернусь, Ивар!
Смех донесся сквозь вой бури.
- Нет. Не вернешся.
С гулким хлопком раскрылся основной парус. Холодный ветер наполнил его до отказа, так что затрещала рея. Раскачивающийся на бурных волнах когг стало быстро относить в открытое море.
Люди фьордов все так же стояли на кормовом кастле, постепенно успокаиваясь и глядя, как скрывается в тумане темный берег.
- Иногда надо быть дураком, чтобы потом стать умным, - сказал Хальвдан.
- Он не умный. Он бог. Богу не обязательно быть умным.
- Слышал бы тебя наш епископ. Бог один.
Торгейл помолчал.
- Да. Только Зеленая Страна об этом не знает, - и добавил. - Но я еще вернусь. И тогда посмотрим, чей бог сильнее.
Темная полоска земли удалялась и, наконец, скрылась за горизонтом. Тогда ветер стих, и сквозь тучи выглянуло солнце.