Аннотация: ...Время от времени, мысленно, я возвращаюсь к ней, но у меня уже нет
страха. Я обязательно приеду туда опять, совсем по-другому. Как только решусь...
Один и тот же сон -
кольцо скалистых гор,
тягучий лунный свет,
заполнивщий Долину
безмолвие и страх...
он вновь меня настиг..
Я стояла на краю узкого плато. Было жарко, невыносимо жарко. Так жарко, что казалось уже невозможно дышать. Казалось, что солнце застыло намертво и зло выжигает под собой все, что попадается ему на глаза. Воздух расплавился и застыл раскаленной тягучей массой, покачиваясь маревом над странным, фантастическим пейзажем. У моих ног земля обрывалась глубоко вниз черными и багровыми скалами, а затем охватывала этим рваным, жестким кольцом глубокую, вогнутую плоскость.
Я не могла сдвинуться с места. Потому что все это я видела раньше. Много раз эта картина виделась мне во сне, много раз она приходила ко мне на грани яви и сна. Только там всегда была ночь. Иногда луна ярко освещала скалы, и тогда черные тени резко подчеркивали остроту пиков, крутизну склонов и разлившееся мертвенным светом, далекое дно долины. Иногда луну закрывала дымка, тогда темнота наползала снизу, тая под собой черную бездну...
Никогда я не связывала эту картину с чем-либо существующим. Казалось мне, что я ее придумала или увидела однажды в фильме, уж очень это все было похоже на космический пейзаж.
Внизу подо мной лежала Долина Смерти. Она была живая. Она дышала страшным жаром и ждала...
...Бежать, немедленно бежать, как можно дальше! Что могло связывать меня с этим затерянным, Богом проклятым местом? Какая тайна хранится в подсознании, готовая вырваться наружу и разрушить мой мир?
Растерянно оглянулась я по сторонам, в надежде увидеть что-нибудь реальное, что помогло бы мне зацепиться сознанием за действительность, что не дало бы мне соскользнуть в неведомое, приоткрывшее, бесстыдно, свой лик ровно настолько, чтобы я почувствовала его пышащую жаром пасть.
Огромный черный ворон смотрел на меня насмешливо одним глазом. Похоже было, что происходящее доставляло ему удовольствие, потому что он, переступив с ноги на ногу, повернулся ко мне вторым глазом, чтобы получше рассмотреть. Нет, ворона в моих снах точно не было. Да и никого живого не было. Было ощущение одиночества и отрешенности. А еще чувство бесконечного ожидания. Такого долгого, будто вся моя жизнь прошла там, но ни разу пейзаж не изменился.
Машина спускалась по дороге, казалось трогая ее наощупь, мелкие камни вылетали из-под колес, со скал сыпались булыжники достаточно большие, чтобы убить зазевавшегося путника. Дорога круто огибала скалы и я ждала, что вот-вот за одним из поворотов она оборвется в бездну, устроив мне ловушку. Тем не менее, я благополучно достигла дна Долины Смерти. Это было именно дно. Как если бы воды океана внезапно расступились по сторонам, оставив землю, зависли угрожающе над головой и окаменели.
Странно, почему же я, все-таки, не повернула назад, когда еще было можно? Почему я, как кролик, двигающийся навстречу удаву, еду навстречу наводящей ужас, и в то же самое время, завораживающей меня, Долине?
Более того, я ведь не поехала и по вполне наезженному туристами маршруту, а свернула на едва видимую на сухой, как старая кость земле дорогу. Кое-где ее пересекали языки мелкого песка, который перемещался по поверхности, похожий на медленный поток. Песчаный поток... его нельзя пить, но в нем можно утонуть, он может заполнить собой рот, нос, втечь в горло, легкие... превращая человеческое тело в часть себя, существующего вечно. Да и что может случиться с человеческим телом в мире, где нет ни зверей, ни птиц, ни насекомых... он может только высохнуть в этой жаре как сухарь, а потом рассыпаться в прах, перемешавшись с песком...
Может быть и я брела когда-то среди этих редких, чахлых кустов креозота? Интерсно, а как они могут существовать в таком пекле? Хотя зимой здесь иногда выпадает снег... или нет? Не помню... Не не помню, а не знаю, помнить я этого просто не могу, потому что приехала сюда первый раз в жизни, по собственной глупости, подчиняясь непонятному желанию.
Дорога, похоже, достигла своей конечной цели... если цель эта - два странных камня, стоящие рядом. Ну и что мне в этом?
Кондиционер работал на полную мощность, тем не менее, изнутри до стекол было не дотронуться. "Как-будто до стекла в духовке," - подумалось мне.
Откуда же это чувство присутствия чего-то... невидимого, ощущаемого легким покалыванием кожи, шевелением волос на затылке, как от чьего-то затаенного дыхания? Я ловила себя на мысли, что хочется обернуться, увидеть, кто же это за моей спиной.
Сигарета не отвлекла, но позволила немного расслабиться, да и жара начала спадать как-будто...
...И снова наступила ночь... Хоть какое-то облегчение принесет... жара немного спала, ветер поднимается... Сколько же дней прошло с тех пор, как я осталась одна? Не вспомнить... Пока есть у меня вода - живет и надежда... Хотя на что я надеюсь? Вяленого мяса осталось на три дня, то есть я могу разделить то, что осталось на три дня. Это будут кусочки размером с листик ивы. А вода едва плещется на дне фляжки. Сколько я смогу протянуть без воды?
Несколько дней назад я проснулась утром одна. Спутники мои снялись ночью и ушли, оставив меня. Я уже давно была просто обузой. Кому нужен лишний рот, когда вода и еда на исходе?
Сначала мы двигались в Калифорнию вместе, большой группой, в которой было несколько семей, повозки, волы, лошади. Мы были полны надежд, нас манила новая земля, богатая золотом. От Солтлейк-сити наша группа решила идти коротким путем на запад и пересечь долину, лежащую в кольце скалистых гор. Не удалось найти проводников, но была старая трапперская карта и, судя по ней, путь не казался особенно опасным. Первый перевал прошли довольно легко, найдя проход в долину сквозь узкое ущелье. Вот только пришлось оставить повозки и часть поклажи. Остальные вещи разложили на волов и лошадей в переметные сумки. Детей... с нами было трое детей... тоже посадили в сумки. Взрослые пошли пешком.
С каждым днем идти становилось все труднее. Уже в двух местах, обозначенных на карте, как колодцы, воды добыть не удалось.
Первыми пали лошади. Стало ясно, что и волов вот-вот постигнет та же участь. Они старались жевать жесткие ветки кустов креозота, единственной растительности, встречающейся по дороге, но толку от этого было немного. Семьи стали держаться особняком, изредка бросая друг на друга косые взгляды. Люди почти перестали разговаривать. Каждый старался выжить в одиночку. У нас с мужем оставался один старый, одноглазый вол, похожий на скелет, который тащился позади всех. Мы решили забить его, чтобы получить хоть немного сушеного мяса. О поклаже речь уже больше не шла. Мы понимали, что смерть идет за нами по пятам...
Весь вол уместился в два заплечных мешка. Но это была еда и надежда. А наутро мой муж не проснулся. Он просто уснул навсегда, оставив меня одну. Я не чувствовала ничего, кроме обиды и досады, будто он совершил величайшее предательство по отношению ко мне.
Через день ушли среди ночи Антонио и Глен - одинокие мужчины, оставив меня и две семьи с детьми. Вместе с ними исчез один из моих мешков с сушеным мясом.
Через два дня я проснулась одна. Не знаю, как удалось моим спутникам сняться с места настолько бесшумно, что я ничего не услышала. Пропал и последний мешок. У меня осталось только несколько полосок сушеного мяса в кармане юбки, да фляжка с водой, которая была у меня под головой. Пролежав неподвижно весь день и не дождавшись смерти, я решила все-таки идти по ночам. Однажды ночью я наткнулась на тело Антонио. Я провела день рядом с ним, стараясь оставаться в тени двух огромных камней, стоящих на совершенно ровной поверхности вдали от скал. Как они сюда попали, интересно?
Едва переставляя тяжелые, будто налитые свинцом ноги, я медленно передвигалась вперед. Хотя может быть и не вперед. Может быть я уже давно хожу по кругу. Заколдованному кругу, выбраться из которого мне никогда не суждено. Меня окружают высокие острые вершины, похожие одна на другую и я, как выброшенная на берег отливом, рыба, кружусь на месте в последнем, смертельном вальсе. А еще, это похоже на котел, в котором медленно варится чья-то похлебка, лениво помешиваемая, время от времени, ветром, перемещающим песок. И меня... потому что я давно уже отдалась на милость Божью. А есть ли он... есть ли он в этом забытом им месте... или проклятом... А может быть это место других Богов... или... нет, об этом лучше не думать...хотя какая разница? Я давно уже не контролирую свои мысли. Скорее всего я просто смотрю, как они медленно проплывают мимо меня, почти осязаемые, похожие на различного размера рыб. Иногда они приостанавливаются передо мной, чтобы я смогла понять их и даже нетерпеливо помахивают хвостами, стараясь привлечь мое внимание, иногда пролетают мимо, похожие на стайку пестрых рыбок-птичек. Или это вовсе не мои мысли? Просто чьи-то мысли, выпущенные или вырвавшиеся на свободу, живут теперь сами по себе... дружат... ссорятся... Просто в обычном мире слишком много жизни и никто их не замечает, а здесь... здесь нет никакой жизни... здесь нет птиц, здесь нет зверей... здесь даже насекомых нет...
Похоже, что я уже видела эти два больших камня... или нет... да, точно видела, потому что дальше, в кустах креозота лежит тело Антонио. Я нашла его две ночи назад. Значит, я все-таки хожу по кругу. А оно совсем не изменилось, его тело. Только песок постепенно прикрывает его собой... Песок затекает медленно в его полуоткрытый рот... заполнил глазницы... А может быть это и не песок вовсе, а странное живое существо, растекшееся по поверхности, меняющее форму, обволакивающее собой неизвестно как попавшую сюда жизнь, с тем, чтобы растворить в себе, превратить в себе подобное и оставить здесь навечно.
Опустившись на песок, я стала тупо смотереть на то, как ветер начал медленно подгребать песчаный ручеек к моим ногам. Это было даже приятно. Он нежно касался моей иссушенной, воспаленной кожи, ласкал ее своим прикосновением. Легонько шурша, песчинки переговаривались на своем языке, будто советуясь, что со мной делать? Ветер замер, вдыхая, и подул сильнее. Я легла на спину. Теперь все мое измученное тело отдалось, в изнеможении, этой последней ласке.
Стало удивительно спокойно... мне больше не нужно никуда идти... больше нечего бояться... потому что...
...Племя ушло. Мать, украдкой, посмотрела на меня, проходя мимо. Остальные прошли, не поднимая голов. Нельзя оставлять со мной взгляд, иначе Боги поймут, что в племени много людей и начнут требовать новых жертв. Думаю, что мать сделала это нарочно, она не могла остаться со мной сейчас, но она придет ко мне скоро в страну Духов, чтобы уже никогда не расставаться. Она оставила со мной свой взгляд и сердце.
Жрец дал мне напиток в высушенной тыкве. Я выпью его на закате. Что будет со мной дальше он не сказал, но все и так знали, что я должна буду остаться здесь у этих священных камней навсегда. За мной придут...
Один раз в году, в конце зимы, племя оставляло на этом месте девушку в жертву Богам Долины. И никогда не находило даже следов, когда возвращалось назад, чтобы повторить ритуал.
Солнце клонилось к закату. Мне было страшно, но я должна была остаться здесь, чтобы люди моего племени смогли жить. Боги пошлют им хорошую охоту, защитят от болезней и врагов. Дети перестанут плакать от голода, пустыня покроется цветами, в долину вернутся антилопы.
От выпитого закружилась голова, страх прошел. Мне захотелось лечь на мягкий песок и слушать, как пели песчинки вместе с ветром... ветер подбрасывал их в воздух... и тогда на фоне заката я видела рядом со священными камнями странные фигуры... огромный кугуар... человек... высокий, как гора... лицо... будто песок покрыл собой нечто невидимое и принял его форму...
Глаза мои закрылись и только музыка песка продолжала звучать в моей голове, постепенно стихая...
...Внезапно очнувшись от странного забытья, я помотала головой, стряхивая с себя остатки наваждения. Сигарета в моей руке почти догорела и столбик пепла готов был упасть мне на колени. Я погасила ее и посмотрела в левое боковое окно на камни.
На одном из них сидел старый индеец.
Он был похож на продолжение камня, его застывшая фигура, лицо, были будто высечены несколькими ударами скульптора из того же материала. Длинные седые волосы, заплетены в косы со вплетенной бирюзой. Вот только одет он был вполне современно - в клетчатую рубашку, джинсы и ковбойские сапоги.
Индеец не смотрел на меня, но я знала, что оба мы здесь не случайно. Наверное, я должна была бы испугаться... но мне не было страшно. Впервые, с того времени, как я увидела Долину Смерти, на душе у меня было странно спокойно и тихо.
Солнце стало клониться к закату, раскрашивая далекое безоблачное небо и приближая его к Земле. Было очень тихо.
Вместе с индейцем мы смотрели на путь солнца по небу. Мое сознание следовало за ним. Солнце тянуло, звало меня за собой. Такое раскаленное днем, ненавидящее все живое и готовое уничтожить, сейчас оно не хотело оставлять меня здесь одну. Я ощущала физически натянутую между нами нить. Связь между ним и моим сердцем. Солнце уводило меня за собой...
И я поехала впред - на закат, на запад, к жизни...
Стараясь не смотреть на индейца, так и не изменившего своего положения, краем глаза я все же заметила легкую улыбку, тронувшую его жесткие губы...
На этот раз Долина Смерти меня отпустила...
Иногда видение Долины Смерти приходит ко мне во сне, или на грани яви и сна. Но теперь я вижу ее не только в лунном свете и пугающей темноте, я вижу ее в свете заходящего солнца. Она живет своей древней, непонятной жизнью, она соединяет в себе пространство и время, силу и величие, жизнь и смерть, память и забвение.
Она помнит меня... я никогда не смогу ее забыть...
Время от времени, мысленно, я возвращаюсь к ней, но у меня уже нет страха. Я обязательно съезжу туда опять, совсем по-другому.