Прочитав с вечера акафист по "случайно" обнаруженной у Тани книге о Ксении Петербуржской (у меня с собой был рукописный вариант, написанный чужой рукой, неразборчивый и местами непонятный), утром вышла за час до начала исповеди в храме смоленской Божьей Матери на смоленском кладбище. Однако дорога заняла вместо предполагаемого часа 1,5 часа, и в храм я вошла только в 6:54, почти к началу службы.
Исповедь вел священник, который вызывал к себе сам - показывая на кого-либо из ожидающих рукой. Я поняла это не сразу, как и то, что исповедует он очень быстро: человек еще говорит исповедь, а он уже покрывает его епитрахилью и читает разрешительную молитву. Моя длинная исповедь сократилась до 3-х ключевых слов. Растерявшись от такого огромного количества исповедников - около 20 - ждавших своей очереди раньше меня, выпустила из внимания молитву. Священник предупредил, что примет еще только несколько человек до начала службы. Заволновалась, спохватилась к молитве: "Господи, разреши мне исповедаться!" ...Показал на девочку рядом со мной. "Господи, помоги мне исповедаться! Не оставь меня без причастия - у меня ведь не будет уже другой возможности! И благословение о.Андрея - как же я смогу его выполнить: молиться, не причастившись? (Из фильма "Остров" я вынесла мысль, что причастие необходимо). Это ж будет не в полную силу - такое паломничество!" - сердце тревожно обрывалось. "Последний" - священник показал на меня. "Господи, спасибо Тебе!"
Не успела я поцеловать крест и Евангелие, преклонив голову, как он уже завершил разрешительную молитву и унесся за свечной ларек, бросив мне напоследок в спешке: "целуйте крест и Евангелие". Потом на причастии с недоумением я выслушала вопрос: "Вы сегодня исповедовались?" Правильно: благословение на причастие священник мне не дал - ведь покинул он аналой прежде, чем я опомнилась. И, ошеломленная происходящим - милостью Господа на мою молитву - и не подумала, что что-то не так, и отстояла всю службу с легким сердцем, очарованная убранством храма и пением. Поразило в богослужении этого храма то, что почти все священники - протоиереи. А стоящая на запивке бабушка поздравила еще и с новым годом!
После службы направилась в часовню. Заказала молебны, упомянув всех родственников, священников (не только монастырских, но и тех, к кому обращалась за наставлением, либо исповедовалась), знакомых мне послушников и монашествующих, а также монастырскую строительную бригаду.
Узнала имя священника, принимавшего исповедь - о.Роман. Он служил в часовне молебны: за здравие, и после короткого перерыва - за упокой, начинавшиеся по удару в колокольчик. Служил их так же стремительно, как и исповедовал. Стоя у гробницы Ксении Петербуржской, одной рукой читал записки, другой ставил маслом крестик на подходящих к нему от иконы к кресту на надгробии (по кругу), и при этом молился, попутно призывая всех принять участие в пении! Я добросовестно поучаствовала в пении величания: за остальными же возгласами, быстро сменяющими друг друга, угнаться я, увы, не могла. Поначалу стиль служения о.Романа казался мне небрежным и разбросанным, однако к концу молебна о здравии этот разрешающий на бегу исповеди и глотающий на полуслове молитвы батюшка стал симпатичен: возможно, Бог дает ему такое духовное зрение и силу молитвы, что слова становятся избыточными, а промедление из-за них, облаченное в продолжительные ритуалы - ненужным. Подобно тому, как бывают такие молитвы, когда всё просимое высказывается не словами - чувствами: сильно, с отчаянной неотступной решимостью - и уже во время самой молитвы чувствуешь, что молитва услышана и ответ на нее непременно последует. Послемолебенное напутствие о.Романа было: не оставляйте ваших молитв.
Помолившись, принесла Ксении Петербуржской земные поклоны - за себя, за род и за монастырь (наклоняясь в поклоне, называла про себя имена). А также поцеловала икону и сделала поклон за Ирину, просившую за нее подать записку, что я и выполнила. Обнаружив снаружи ящичек для записок Ксении Петербуржской, писала свою записку, пока не замерзли пальцы - в конце длинного ряда молитв на себя не хватило места. Восприняв это как должное, опустила записку - так, как высказывают, наверное, свои пожелания деду морозу дети, веря, что всё просимое ими непременно исполнится...