Тутова-Саблезубая Наталия Сергеевна : другие произведения.

Ветер в дырявом мешке

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Совсем старая вещица. Более того - самое первое Большое произведение, мною доведенное до конца (не люблю я этого дела, ленива очень ^^).
    С тех пор, как водится, утекло много водицы, изменились и стиль, и общая направленность... Здесь еще очень мало описаний и много действий... последние мои рассказы, насколько я сама могу судить, отличаются тенденцией к обратному...
    Впрочем, не надо о грустном) Всей этой болтовней я лишь хотела навести вас на мысль, эта штука тоже имеет право быть тут ;)

   Ветер в дырявом мешке

В каждой ведьме должна

быть своя безуминка...

  
  
  
   Пролог.
  
  
   В небе над деревушкой красовалось весеннее солнышко, круглое и жаркое, как блин со сковородки.
   Корявая деревянная дверь со скрипом распахнулась и продемонстрировала народу лохматую голову повитухи Любавы. Она обвела людей хитрыми глазками и вновь исчезла, оставив их в неведении относительно происходящего в доме.
   А потом небо раскололось на мелкие осколки яростным криком.
   Люди на улице зашевелились, бабы перешептывались и озабоченно друг другу подмигивали.
   Повитуха вновь высунулась из двери и застыла, любуясь наставшей тишиной.
   - Девочка! - Объявила она, и толпа недовольно загудела.
   Было жалко Малашку. Они надеялись, что бедная вдова родит мальчика - кормильца семьи, а проку от еще одной девчонки - никакого. Одни проблемы, как прокормить да замуж выдать.
   Люди развернулись и стали расходиться по домам, но остановил их звонкий голосок младшей из трех других дочерей Малашки:
   - Нет! Две девочки! Одинаковые, как две капельки воды!
   Бабы в толпе только жалостливо вздохнули, а повитуха втянула девчонку в дом и подсела на постель к огромной как гора Малашке. Лицо у той было недовольное, даже немного обиженное.
   О чем говорили женщины - одному Богу ведомо, только незаметно как-то исчезли близняшки из Малашкиного дома и жить стали у Любавы.
   Люди их понимали - и Малашка от двух голодных ртов избавилась, и старой деревенской знахарке нужно было знания кому-то передать, а своих детей у той не было. Знали б люди, чему она девочек учит - камнями бы закидали да на костре пожгли. А когда узнали, уже поздно было. С одной старой ведьмой еще можно повоевать, но с тремя - никак. Особенно когда две из них, юркие молодые девицы, за небольшую свою жизнь порядком помучили всю деревню...
  
  
   Глава 1.
  
  
   Тощая длинная девчонка влетела на крыльцо и, довольно поблескивая глазами, протянула вперед ладошку. Веснушчатый носик ее сестры недовольно сморщился, и та плечом попыталась оттолкнуть ладонь от себя.
   - Лягуху-то зачем притащила? - Недовольно пробурчала она, не отрываясь от вышивания. - Ей в болоте лучше должно быть! Или ты собралась ее в декокте сварить?
   - Ничего ты не понимаешь! - Отмахнулась первая, продолжая сжимать в руке маленькую зеленую лягушку. - Это ж Ульянкин сынок! Мы его тогда недостаточно далеко забросили!
   - Ааа! - Оживилась девица, вставая со скамейки и откладывая пяльцы. - Давай, что ли, расколдуем его! Не век же ему по кувшинкам скакать.
   Она перевела взгляд на сестру и без удивления отметила, что та перехватила лягушонка поперек туловища, поднесла чуть ближе к лицу и, лукаво поблескивая глазами, пару раз издевательски чмокнула губками в воздухе. Лягушонок с надеждой прикрыл глазки и приготовился расколдовываться.
   - Тася, очнись! Что там с ним надо делать? - Не выдержала она.
   Девица оглянулась на сестру и протянула ей лягушонка.
   - Я сейчас все принесу!
   И вихрем пронеслась в сторону дома, перебирая в голове, какие травы им могут понадобиться.
   Ее сестра Татьяна устало опустилась на скамейку, посмотрела лягушонку в глаза и пробормотала:
   - Ну, и как оно, быть маленьким и зеленым? - Лягушонок в ответ печально квакнул. Таня горько хмыкнула и доверительно ему сообщила:
   - А ведьмой быть не лучше! Не пойму, что Тася в этом находит... Мы с ней такие разные! Она хочет стать настоящей ведьмой! А я бы все отдала, только чтобы пожить обычной жизнью, как простой человек...
   В этот момент на крыльце вновь появилась Тася. К груди она прижимала охапку зелени, а в зубах поблескивал маленький флакончик с болотной жижей, настоянной на волоске из правой ляжки старой болотной кикиморы.
   Она бросила травы прямо на вышивку, и Татьяна обреченно подумала, что травяные пятна плохо отстирываются.
   Тася зубами выдернула пробку и, раскрыв лягушонку рот, щедро влила внутрь дурно пахнущее зелье, добавив к нему щепотку каких-то трав.
   - А теперь колдуй! - Торжественно объявила она сестре и уставилась на нее во все глаза. Она всегда внимательно смотрела, как другие произносят заклинания. На их протесты, что под ее взглядом невозможно сосредоточиться, Тася делала мордочку кирпичом и сквозь зубы цедила:
   "Когда-нибудь придет время, во мне проснется талант, и я тоже так смогу! А пока просто буду смотреть и учиться..."
   Самое время, наверное, сказать, что сестры, так похожие внешне, в душе были совершенно разными. То же касалось и колдовства. Как ведьма Любава ни билась, в Тасе способности к колдовству она не обнаружила, в отличие от Татьяны, которая с легкостью выполняла самые сложные задания. Но желание колдовать у первой было настолько велико, что она мигом запоминала все, что хоть как-то касалось колдовства.
   Так и вышло, что Тася прекрасно разбиралась в травах и заклятьях, но произносила их всегда сестра.
   ...А за шалости, придуманные первой, отдуваться приходилось обеим...
   Воздух вокруг Татьяны всколыхнулся и с силой ударил вперед. Тася резко выпустила лягушонка из рук и отступила. Перед глазами зарябило, мир треснул и ушел куда-то вбок. На месте зеленого лягушонка стоял смуглый парнишка, оглядывая мир выпуклыми мутными глазами.
   - Ква! - Возмущенно заявил он и подпрыгивающей походкой устремился к калитке, с явным намерением убраться от молодых ведьм как можно дальше.
   - Что ты сказал? - Не осталась в долгу Тася, не понимая его, но, подозревая, что сказал он что-то нехорошее.
   Парнишка нервно оглянулся, поймал ее взгляд и, позабыв про калитку, перемахнул через забор. Ветер вдогонку ему бросил веселый хохот юной ведьмы.
  
  
   Деревня радостно гудела. Лишь трое в ту ночь плакали. Две юные ведьмы провожали свою учительницу в последний путь. Кто плакал третьим? Небо. Да и оно, наверное, плакало от радости, что никогда больше ведьма не омрачит его взгляда, что не будет она ходить по лесу, пить воду из ручья, дышать...
   Старая ведьма лежала на кровати. Она была бледна как никогда. И как никогда красива. В последние свои часы Любава сильно изменилась. Не было ни глубоких морщин, ни усталости во взгляде. Перед ними, обвитая длинными черными косами, лежала девушка. Губы изогнулись в теплой улыбке, и она без конца умоляла запомнить ее именно такой. Юной и красивой. Настоящей.
   Сестры изо всех сил старались не плакать. В эту ночь они теряли последнего по-настоящему родного человека, они оставались одни.
   На улице хлестал ливень.
   - Малышки! - Проникновенно начала ведьма, став в мгновение серьезной. - Сегодня вы остаетесь одни. Ты, Татьяна, наконец-то сможешь оставить колдовство. Тебя ждет обычная жизнь. Ее ты проживешь в довольствии и счастье. А теперь, прошу, поцелуй меня и выйди, не оглядываясь назад.
   Таня всхлипнула, наклонилась к Любаве, прикоснулась губами к холодной пергаментной коже и вылетела из дома. Во дворе что-то треснуло, упало и затихло. Только ливень яростно колотил по листьям.
   - Тася... - Обернулась с улыбкой ведьма. - Моя маленькая девочка... Наверное, я не должна... но... Скажи мне, как есть на сердце, хочешь ли ты больше жизни своей стать ведьмой?
   - Хочу. - Отрешенно пробормотала девчонка.
   - Готова ли ты заплатить за дар огромную цену?
   - Готова.
   - Тогда запомни...
   И в тот миг на небе загрохотало, словно Боги не хотели, чтобы кто-то кроме этих двоих узнал тайну, и заглушили ее дождем...
  
  
   Сорок дней. Сорок ночей. Безмолвных и пустых. Именно этот срок прошел с момента, как Любаву опустили в сырую после весенних ливней землю за оградой деревенского кладбища. Вместо креста - просто плита. Таня пальцем начертила имя, и оно навечно запечатлелось в камне как высеченные твердые линии ее лица, как трудный путь, который ведьма прошла от начала и до конца.
   Лето входило в цвет. Становилось все теплее и теплее. И уже не было так мучительно произносить ее имя вслух, лишь в груди тягучим медом разливалась боль.
   В ту ночь Тася сунула за пояс тупой серебряный нож и под укоризненным взглядом сестры поплелась на кладбище. Было страшно как никогда в жизни. Раньше она прогуливалась по кладбищу, но лишь для того, чтобы люди не забывали, что она ведьма. Поддерживала, так сказать, авторитет... Но именно сейчас ей казалось, что она беззащитна среди безмолвного присутствия веков. Раньше она не обращала внимания на то, какой болью пропитан воздух. Он жал грудь, мешая дышать. Тася подошла к одинокой плите, стала на колени и закрыла глаза, как учила ее Любава.
   Спустя, казалось, годы, подкралось чувство, что за спиной кто-то стоит. По телу пробежала дрожь. В висках запульсировала кровь. Нож в руках дернулся как живой, потянулся куда-то наверх. Воздух и земля затряслись, и тогда Тася поняла, что пора. Она с трудом воткнула упирающийся нож в землю по самую рукоять.
   Небо разлетелось на куски от жуткого крика.
   Девчонка стояла на коленях, зажмурившись и, изо всех сил пыталась удержать нож в земле. Снизу его толкала какая-то неведомая сила. Дать ей волю - и она вырвется наружу. И лишь Тася может ее остановить...
   - Отпусти! Пусти меня! Не смей! - Кричал ветер знакомым до боли голосом.
   - Отпусти ее! Не мучай душу! - Крикнул мужчина.
   - Любимая, иди ко мне! - Вторил ему какой-то другой голос, и Любава под землей горько заревела.
   - Пусти!
   - На волю!
   - Пусти!
   Голоса сливались в один общий гул, дикий вой.
   - За плату! - Крикнула, наконец, девчонка и ощутила, как все вокруг стихло, поблекло. Слышен был лишь вой ветра, но и тот был где-то далеко.
   - Чего ты хочешь? - Спросил безликий голос. - Несметных богатств? Красивого лица? Известности? Любви? - Тася лишь качала головой, не раскрывая глаз.
   Голос на мгновение смолк и с сомненьем вопросил:
   - Власти? Да-да! Наверное, ты хочешь власти! Все смертные хотят власти...
   - Отдай мне колдовской дар Любавы! - Крикнула Тася, разрывая липкую нить его слов.
   - Но он стоит много больше, чем душа старухи! - Тут же всполошился голос. - Отдай мне и свою душу тоже!
   - Нет! - Крикнула она. - Я никогда не продам свою душу! Пусть это будет тем единственным, что останется со мной на всю жизнь...
   - Три четверти твоей жизни! - Тут же предложил голос.
   Тася без конца мотала головой.
   - Половину. - Резко бросил он, и в голосе засквозило нетерпение.
   Все вокруг накалялось, потрескивали искры.
   - Вторую половину. - Не отставала Тася.
   Тяжкий вздох.
   - Хорошо, вторую половину.
   - Согласна!
   ...и мир рассыпался.
  
  
  
   Тася стояла в темном длинном коридоре. Справа и слева от нее, шагах в пятидесяти, горели два огонька. Она перевела взгляд на один из них, и он призывно мигнул, словно говоря: иди ко мне, не пожалеешь...
   Она повернула голову к другому, но тот, внезапно, исчез. Испугавшись, что первый огонек тоже вот-вот испарится, Тася побежала к нему.
   - Посмотри-ка! - Удивленно пробормотал безликий голос. - Никогда не видел, чтобы живые так торопились в ад...
   - В ад? - Воскликнула она, остановившись так, что искры полетели из-под ног.
   - Ну, да! - Рассмеялся все тот же голос. - Свой рай ты уже упустила. Теперь туда дороги нет... но зачем же торопиться в преисподнюю?
   Тася мотнула головой, пытаясь прийти в себя.
   - А кто ты? Я никогда не слышала о ком-то, кто сидит в темноте и поучает людей, куда им идти. И где я, в конце концов? - Выдала она, пытаясь выиграть время и привести мысли в порядок.
   - Ты в туннеле, в конце которого виден свет. - Пояснил голос. - На самом деле это что-то вроде перекрестка. Вы все приходите с одной стороны, а здесь выбираете свой путь. А я - регулировщик движения. Когда-нибудь люди обо мне узнают... А один умный человек даже скажет: "Ну, ГАИшники-то, они везде есть, даже в ад без них не проедешь!" И будет прав... - Хмыкнул он.
   Тася напряженно вглядывалась в огонек. Речь его была ей непонятна. Вроде, по-русски говорит, но как-то иначе... А огонек манил...
   - Да не напрягайся ты так! - Усмехнулся он, отследив ее взгляд. - Ад от тебя никуда не денется, будет ждать тебя всю жизнь...
   Тася улыбнулась ему в темноту и сказала:
   - Но я, все-таки, пойду...
   - Ладно. - Согласился ГАИшник. - Только не превышай скорость!
   Тася хмыкнула и пошла на огонек.
   Вскоре, тот стал превращаться в дверь. Она светилась тихим успокаивающим светом.
   "Разве это - ад?" - Удивилась Тася, открывая ее и шагая внутрь.
   Она оказалась в маленьком старом кабинете. Почти все свободное место занимал огромный деревянный стол, сплошь уставленный бумажными башнями.
   - Есть здесь кто-нибудь? - Рассеянно позвала Тася, пытаясь пройти через завалы различных непонятных предметов.
   Из-за стола донесся усталый мужской голос:
   - По какому вопросу пожаловали? Если вы опять будете орать и проситься на Землю, то дверь справа.
   Тася повернула голову в указанном направлении и громадная деревянная дверь услужливо распахнулась.
   - Вы еще не ушли?
   - Нет. - Обрадовала его Тася. - Но я по другому вопросу!
   - Ну, коли так... Я вас слушаю! - Из-за бумаг вынырнул низенький осанистый старичок. - Садитесь, в ногах правды нет!
   Что-то толкнуло девчонку в грудь, и она повалилась назад, неожиданно мягко приземлившись в огромное кожаное кресло.
   - Я тут, собственно, за даром колдовства пришла... - Пробормотала она, барахтаясь в огромном кресле в попытках усесться поудобнее.
   - Да-да... - Старичок посмотрел на Тасю жалостливо. - Приходил такой документик... помню.
   Он забежал за стол, бодро перепрыгивая через громадные завалы векового хлама. Там, скрывшись от Тасиного взгляда, взгромоздился на табуретку и начал перебирать груды бумаг.
   - А как вас зовут? И кто вы? - Девчонка не смогла сдержать своего любопытства.
   - Я - секретарь местный, Борис Игнатьевич! - Представился старичок и, прицелившись, вытянул из-под самой большой стопки жалкий мятый листочек. Стопка качнулась, но выстояла. Борис Игнатьевич довольно осклабился, спустился с табуретки и уселся на край стола, свесив ножки. - Работаю я здесь... Вот: Настасья Владимировна. Пятнадцать годков отроду. Росла в деревне Жароптичково... так-так... Ага, заключить контракт на передачу колдовского дара. Плата - вторая половина жизни вышеназванной девицы. - Старичок глянул на Тасю и тихонько вздохнул. - Надоумил кто-то просить, чтобы плату брали после выполнения Высшими Силами условий договора?
   - Угу. - Кивнула Тася, нервно теребя в руках край юбки.
   - Ладно, чего уж тянуть... - Вздохнул Борис Игнатьевич.
   Он взял чистый лист, положил на колено и шустро набросал пару слов.
   - На, прочитай и распишись внизу, в самом углу.
   Тася нервно пробежалась глазами по листу и, припоминая советы Любавы, перепроверила документ несколько раз. Читала она медленно, неумело. В конце концов, когда жалко стало секретаря, нервно ерзавшего на жестком столе, Тася кивнула и подмахнула договор поданным пером.
   Кровью, как ни странно, расписываться не просили...
   - И что теперь? - Поинтересовалась девчонка, осознав, что никакие силы не собираются переносить ее обратно на Землю.
   - Дверь слева. - Неохотно пояснил старик.
   - А я уже... ведьма? - Внезапно севшим голосом спросила Тася, разглядывая свои руки.
   - Еще нет. - Усмехнулся Борис Игнатьевич. - Договор вступит в силу, как только ты вернешься в свое тело и выпустишь душу старой ведьмы на свободу.
   Тася вздохнула, поднялась, но застыла, наткнувшись на темный измученный взгляд Бориса Игнатьевича. Ему, наверное, очень одиноко сидеть здесь одному. Девчонка плюхнулась обратно в кресло и приготовилась послушать жалобы о плохой пенсии и радикулите.
   - А почему вы здесь работаете? Вам не тяжело одному копаться в стольких бумагах?
   Глаза у старичка загорелись, Тася поняла, что за эти несколько слов, старик будет благодарен ей по гроб жизни. Он, казалось, помолодел годков на пятнадцать, подтянулся и принялся рассказывать:
   - Дело было шестьсот тридцать пять с половиной лет назад... - Начал он, мигом поставив Тасю в тупик - таких больших цифр та никогда не слыхала. - Я тогда подумал, как хорошо было бы стать бессмертным. Пошел к колдуну и тот посоветовал наняться на работу в ад. Он мне тогда так сказал: "Проработаешь половину жизни, а потом гуляй бессмертным, где вздумается". Я обрадовался - мне тогда уже четвертый десяток пошел, не больше двадцати лет жить оставалось. Отработаю, думал, десять лет, а потом века проживу как душе угодно...
   Пришел - сидит тут один. Морда гнусная. Присаживайтесь, - говорит, - зачем пожаловали? Бессмертия хотите-с? Это мы мигом! Сделаем вас бессмертным в лучшем виде! Поработаете чуток и обратно на Землю! Цветочки нюхать, детишек стругать...
   Я молодой был, глупый - согласился! Теперь вот пытаюсь отработать половину своей бессмертной жизни...
   Старик замолчал, прикрыв глаза.
   Тася зачем-то подошла поближе, обняла Бориса Игнатьевича и тихонечко всхлипнула.
   - Все-все-все! - Смутился старик. - Иди, тебе пора.
   Тася посмотрела ему в глаза, кивнула и подумала:
   "Вот для того, чтобы помочь таким людям как он я и стану настоящей ведьмой..."
  
  
   Тася вернулась в дом на рассвете. Волосы спутаны, лицо в грязи. Она уснула прямо там, на кладбище... И не плохо, между прочим, выспалась. Вот просыпаться было не очень, да и шея затекла немножко...
   Сестра встретила ее на пороге, обежала взглядом и поджала губы. К бледному лицу медленно приливали краски.
   - Ну, и как? Что ты там такое делала? - Зло прошипела она.
   - В чем дело? - Удивилась Тася, бросившись к сестре и хватая ее за руки. - Скажи, что случилось?
   Так уж повелось от рождения, что Татьяна всегда прибегала к сестре жаловаться, если в деревне ее кто-то обижал. А уже после Тася шла к деревенским детишкам и совершенно не по-ведьмински хлестала их крапивой по шее или посыпала какой-нибудь новой травяной смесью, да так, что те или чихали недели напролет, или от жажды страдали так, словно месяц по пустыне ползали или нос у них краснел, опухал, и приходилось стыдливо отсиживаться дома.
   Но в тот момент Татьяна вырвала у сестры свою руку, отвернулась и вошла в дом. Тася схватилась за щеки, почувствовав себя так, словно та ударила ее по лицу.
   Она вломилась в дом вслед за сестрой и с ужасом обнаружила, что все внутри перевернуто вверх дном. Пол усеян, словно снегом, пухом из старых мягких перин, кучами валяются страницы бесценных книг, в нос ударил резкий запах различных настоек. Многие из них без того пахли не лучшим образом, а уж, перемешавшись в одну горючую смесь, и вовсе лишили девчонку обоняния. Даже слух немного притупился, а в глазах все помутилось.
   Слезы полились по щекам, Тася села на пол и расплакалась так, словно именно в этот момент жизнь ее разрушилась. У нее теперь есть выбор - она может идти в любую сторону. Лишь путь назад отрезан навсегда. Она знала, что такое должно произойти, но не подозревала, что это так больно...
   А Татьяна лишь подливала масла в костер:
   - Ты не подумала о том, как отреагируют люди на твои крики с кладбища? Даже у меня кровь стыла от ужаса!
   Тася мотала головой, обхватив себя руками, но сестра все продолжала:
   - Они пришли сюда, всей деревней. Обозленные, сумасшедшие люди. Я спряталась и не могла ничего поделать с ними. Я просто спряталась и смотрела...
   Тася поднял глаза на сестру и попыталась что-то сказать, но слова не шли на язык.
   Татьяна бросила на нее взгляд, и глаза ее залились слезами.
   - Извини меня! - Она обняла Тасю, но та легонько оттолкнула ее от себя. Девчонка заставила себя встала, опираясь на стену, и, едва ворочая языком, прошептала такие трудные слова:
   - Нужно уходить.
  
  
   Глава 2.
  
  
   Пару дней они пробирались через лес, срезав тем самым путь на целую неделю. Все тропинки в этом лесу сестры еще в раннем детстве исходили вдоль и поперек. Любава никогда не ругала их, если они неделями не приходили домой, и никогда не спрашивала, где они были. Тася всегда думала, что ведьма оборачивается голубкой и летит за ними по пятам. Вычислить ее, однако, ей так ни разу и не удалось.
   Еще три дня они шли по главному тракту. И вот перед их взглядом предстал величественный Ярилов-град.
   Стены белокаменные стояли вровень с солнцем, а башни распарывали облака.
   Тася шла, вскинув голову вверх, разглядывая невиданные строения, и не могла подавить удивления. Шум, болтовня, сотни и тысячи лиц. Она никогда не уходила за пределы леса, окружавшего их деревню...
   Сестры, взявшись за руки, беспрепятственно вошли в городские ворота, и толпа тут же повлекла их вперед. Куда они движутся, девчонки узнали лишь когда толпа чуть расступилась и, как волна, выбросила их на площадь.
   Стеной обрушились на них крики торговок, смех детей и безостановочный топот тысяч ног о мостовую. Аппетитные запахи кружили голову.
   Девчонки переглянулись и, влившись в толпу, двинулись вдоль пестрых рядов.
   Тася то и дело останавливалась у прилавков, пощупать нежные тонкие ткани, полюбоваться блеском колечек и браслетиков, втянуть нежный аромат цветов.
   Откуда-то слева лилась музыка. Очаровательная танцовщица в пестром платье задорно отплясывала под игру гармониста, в такт песне помахивая белым платочком.
   В другом углу, окруженный молоденькими девицами, расположился жутко странный субъект. Симпатичный молодой парень, одетый в длинную холщовую рубаху, стоял, опираясь на точеную трость. На голове его красовался крашеный овчинный треух с плюмажем из гусиных перьев. Он что-то озабоченно втолковывал девушкам, размахивая руками и не переставая улыбаться. Девицы хихикали, теребили косы и обстреливали парня многозначительными взглядами.
   Торговки бодро переругивались через стену людей, щедро одаривая друг дружку обидными выражениями вроде таких:
   - Из молодого телка, говоришь, твои пирожки? Да там столетний Бобик покоится! В лучше случае - вперемешку с Шариком!
   - Сама-то, поди, свои пирожки и есть не станешь! А честной народ ими травишь! - Не оставалась в долгу другая.
   - Чья б корова мычала, твоя б молчала! До чего надо дурной быть, чтобы Бобика свежевать и есть потом при честном народе!
   Тася расхохоталась. Она так увлеклась, так прониклась общим веселым настроением, что не скоро заметила отсутствие сестры.
   Но только она поняла, что потеряла Татьяну, веселье улетучилось, уступив место зыбучей тревоге.
   Она, разбивая недовольно гудящую толпу надвое, побежала туда, откуда они пришли. Сестры нигде не было. Мир перед глазами перемешался, померк, голоса слились в один единственный гул. И тут, совершенно внезапно, Тася увидела сестру.
   Татьяна стояла у одной из палаток и, глупо улыбаясь, смотрела внутрь. Тася подошла и удивленно на нее уставилась. Таня никогда не интересовалась оружием, и странно было увидеть ее в оружейной палатке.
   Тася подошла ближе и неуверенно проследила за ее взглядом. Перед Татьяной стоял высокий красивый молодой человек. Длинные светлые волосы лениво трепал ветерок. Блондинчик смотрел Тане в глаза и та, неловко краснея, ткнула пальчиком куда-то между боевым топором и огромным двуручным мечом.
   - А для чего этот ножик? - Тихо поинтересовалась она, не сводя с мужчины глаз.
   - Для разделки мяса... - Отрешенно пробормотал он, даже не посмотрев в указанном направлении.
   - А этот? - Спросила Татьяна.
   - А у вас красивые глаза... - Ответил блондин, и Таня залилась краской, сделавшись похожей на очаровательного маленького поросенка.
   Тася наблюдала за ними, удивленно раскрыв глаза. Все это выглядело так забавно, что она неловко закашлялась, стараясь не засмеяться во весь голос. За ними и без того во все глаза наблюдал народ.
   Татьяна дернулась и повернула голову, уставясь на Тасю так, словно впервые в жизни ее видела. Мужчина тоже повернулся, собираясь бросить Тане еще один комплимент, да так и застыл с раскрытым ртом.
   Девчонки недоуменно переглянулись и расхохотались. Как могли они забыть, что все люди, впервые их увидав, впадали в легкий ступор? Все же внешне они были одинаковы как две капли воды...
   - Э-э-э... - Сказал мужчина, переводя взгляд с одного лица на другое. Наконец, его взгляд остановился на Татьяне, и он спросил чуть осипшим голосом. - Близнецы?
   Сестры синхронно кивнули, вогнав его в очередное оцепенение.
   - Таня и Тася. - Пояснили они.
   - Владимир. - Откликнулся он и зачем-то добавил. - Кузнец.
   - Очень приятно! - Прокричали они и радостно улыбнулись.
   Тасе пришлось потратить много сил, чтобы оттащить Татьяну от Владимира и заставить пройтись по бесконечным торговым рядам. За все это время Таня не проронила ни слова, а Тася только ворчала о чем-то себе под нос.
   И лишь тогда, когда небо начало темнеть, сестры вспомнили, что не позаботились о ночлеге.
   - Давай спросим у того кузнеца... как там его зовут? - Татьяна вскинула глазки к небу и сделала вид, словно не может припомнить его имени. Все эти ее ухищрения смогли вызвать лишь ухмылку на лице сестры.
   - Ты прекрасно помнишь его имя! Передо мной можешь не притворяться...
   Татьяна недовольно глянула на Тасю и чуть покраснела.
   - Ну, давай спросим его, где здесь можно переночевать! Мы же никого в городе больше не знаем!
   - Можно спросить у любого прохожего.
   - Нет! - Таня схватила сестру за руку и потянула к оружейной палатке, вызвав у той повторный приступ смеха. Тася никогда не видела сестру такой - ей всегда удавалось убедить ее во всем... но на сей раз, Татьяна казалась непреклонной.
   Однако, в двух шагах от палатки, она вмиг растеряла весь свой боевой настрой. Лицо ее побледнело, она прикусила нижнюю губу и невидящим взглядом уставилась в какую-то точку перед собой.
   Тася, хмыкнув по поводу нерешительности некоторых молодых влюбленных особ, не особо церемонясь, толкнула сестрицу коленом под зад. Та, получив заметное ускорение, вскачь понеслась на палатку и, снеся половину прилавка, влетела прямо в раскрытые объятия Владимира. Тот, так и стоял, не в силах прийти в себя от изумления: девица его мечты, раскинув для равновесия руки наподобие маленьких детей, что играют в птичек, летит на него, волосы ее развиваются по ветру, от блеска огромных глаз зацветают розы, а от речи вянут уши у нечаянных свидетелей...
   Тася медленно осела на мостовую, и смех ее взвился над Ярилов-градом, навсегда запечатлевшись в сознании маленьких детишек...
  
  
   Они стояли у небольшого деревянного домика. Окна его были раскрыты, позволяя узорчатым занавескам полоскаться на ветру. Кругом расположился небольшой огородик - едва ли там могло вырасти что-то, помимо петрушки да большого куста крыжовника, но и этого показалось Тасе достаточно.
   Он был еще зеленый, но она все равно умудрилась найти и сорвать несколько крупных ягодок, а потом, прикрыв от удовольствия глаза, затолкать их к себе в рот. Крыжовник был ее самой любимой ягодой. После вишни, конечно, которую она могла поедать целыми бочками, опустошая как огород Любавы, так и все соседние...
   Дверь дома распахнулась, и навстречу им вышел Владимир, довольно ухмыляясь. Зачем он заходил внутрь - так и осталось для сестер загадкой.
   - Проходите! - Сказал он, пропуская их вперед. - Будьте как дома!
   Наверное, нужно пояснить, что Владимир предложил им остановиться в его доме, пока они не подыщут работу и какое-нибудь жилье. Не подумайте ничего плохого, жил он в этом доме не один, а со старой матерью.
   - А вот и моя мама! - Обрадовал их Владимир, указывая на необъятную бабушку в сизом платочке, мило улыбающуюся с крыльца. - Мама, познакомься, это Тася и Таня. - Сказал он, беспорядочно махнув рукой в их сторону.
   - Здравствуйте, девочки! - Тут же проорала старушка. Со слухом у нее, похоже, были проблемы.
   - Здравствуйте, Ульяна Дмитриевна! - Хором выдали сестры, просвещенные Владимиром насчет имени-отчества бабульки.
   - Просто Ульяна... - Расщедрилась та, оглядывая их маленькими серыми глазками. Но вот, она что-то разглядела и с интересом спросила: - А вы, случаем, не сестры?
   - Неа! - Зачем-то ответила Тася.
   Старушка немного огорчилась.
   - Ах, ну да... Мне просто показалось, что вы немного похожие... но, нет... А на нет и суда нет! - Внезапно окончила она и радостно возвестила: - А пойдемте-ка пить чай с бубликами!
   "Со зрением у нее проблемы посильнее..." - тут же решила Тася.
   Они с громким топотом ввалились в кухню.
   Ульяна Дмитриевна усадила сестер по обе стороны от себя и выжидательно уставилась на Владимира. Тому ничего не оставалось, кроме как подняться со скамейки и наладить самовар. При этом Татьяна не сводила с него восхищенного взгляда и, в конце концов, Владимир разбил-таки красивую расписную чашку.
   - К счастью! - Тут же обрадовалась Ульяна, а Татьяна бросилась помогать ему собирать осколки. Руки их то и дело сталкивались и тогда они застывали как два каменных памятника, умудряясь выронить из рук все уже собранное.
   Тася со старушкой переглянулись, вздохнули одновременно и тихонько рассмеялись, словно только что узнали один маленький, но интересный секрет.
   - А что вы умеете делать, девочки? - Поинтересовалась Ульяна Дмитриевна, когда пол был убран (пришлось Тасе отогнать голубков и самой все собрать), а ароматный чай заманчиво лился в кружку из носика самовара.
   - Таня умеет шить, вышивать, готовит хорошо. - Принялась перечислять Тася. - А я разбираюсь в травах... Меня научила знахарка в нашей деревне...
   - Хорошо! - Обрадовалась старушка. - А я когда-то тоже хорошо шила... Деточка, - обратилась она к Татьяне. - Покажи-ка мне какую-нибудь из твоих работ. Может, я смогла бы порекомендовать тебя кому-нибудь из своих друзей.
   Таня секунду смотрела непонимающим взором, а потом встала и направилась в комнатку, которую отдали им под спальню. Минуту ее нет, вторую...
   Владимир нервно заерзал на стуле, и стояло только его матери тихонько пробормотать что-то вроде: "Что ж это она так возится?", как он тут же сорвался с места, чуть не опрокинув скамью и Тасю с ней за компанию.
   - Я посмотрю, что случилось. - Сказал он и широким шагом удалился вслед за Татьяной.
   По-настоящему Тася забеспокоилась лишь тогда, когда прошло минут пятнадцать с момента его ухода. В голову закрадывались нехорошие мысли об упырях и вурдалаках. Они с Ульяной переглянулись и, встав со стола, на цыпочках прокрались к приоткрытой дверке.
   Резким движением распахнув ее, Тася приготовилась шурнуть в упыря магической молнией, но то, что она увидела в комнате, потрясло ее еще сильнее, чем полчища нечисти, которым, кстати, сейчас не поздоровилось бы, надумай они выскочить на Тасю из-за угла в тот миг...
   Посреди комнаты стояли эти двое. И целовались!
   Ульяна расхохоталась, а Тася ощутила, что щеки ее загораются. Еще секунда и из ушей клубами повалит пар. Она вылетела из комнаты, не в силах прийти в себя.
   Во дворе нашелся ушат воды. Она, не задумываясь, вылила его себе на голову. Вода оказалась ледяной, и под кожу впились сотни маленьких иголочек. Тася осела на землю и расхохоталась. "И зачем так нервничать? - Спросила она себя. - Что в этом такого?" На душе сразу стало спокойнее. Она привычным движением, намотала косу на руку и попыталась отжать из нее воду. За этим действием ее и застала Татьяна. Она присела рядом с Тасей и заботливым движением убрала с лица прядь мокрых волос.
   Говорить что-то? Им не нужны были слова. Они обнялись, и лишь Татьяна не выдержала и прошептала сестре в самое ухо:
   - Не знаю, как, но я его по-настоящему люблю, это правда, поверь.
   И Тася ей поверила, потому, что понять не могла, но знала, что сестре нужно верить...
  
  
   На следующий день Владимир, стараясь не особенно засматриваться на Татьяну, повел девчонок в свою кузницу. Они очень сильно просили все им там показать.
   Потом Тася не менее сильно раскаивалась - совершенно невероятное удовольствие изучать груду металлолома в большой душной закопченной комнате. Начиная с того, что центром всего этого царства служила громадная наковальня, старше самого Владимира лет на сто. Потом он старательно показывал им все молоточки и щипчики, каждый называя своим названием, и она, сквозь накатывающий волнами сон, подумала, что Татьяна такого зануду непременно разлюбит... Но сестра была неутомима и с искренним интересом оглядывала громоздкие железки.
   Сон с Таси как волной смыло, когда Владимир решил показать им уже готовые вещи. Они вошли в кладовую, закрытую на мощный кованый замок и словно очутились в пещере у старого дракона-металлиста. Чего там только не было! Голова у Таси закружилась. Владимир и Татьяна с грехом пополам сумели вытащить упирающуюся девчонку из кладовой, за что она обижалась на них ровно десять с половиной минут.
   А потом не выдержала и все-таки спросила:
   - И это все ты делаешь сам?
   - Я и мой друг. Мы работаем вместе.
   - У вас хорошо получается... но почему же все это у вас не скупили сразу же? Я бы вот тот меч прямо с наковальни утащила!
   Владимир чуть покраснел довольно, но потом в его глазах мелькнула печаль, словно вспомнил что-то нехорошее. Мотнув головой, отгоняя мысли, он пояснил:
   - Нынче хорошие дорогие доспехи не покупают. Заказывают что попроще.
   - Почему? - Удивилась Тася, заглядывая Владимиру в глаза.
   Он открыл рот, чтобы ответить, но слова его прервал зычный глас трубы.
   - Я потом расскажу... - Недовольно пробормотал он. - А теперь, девочки, идите-ка домой.
   Сестры разочарованно на него покосились и вышли, оставив Владимира одного в кузнице.
   На пороге их встретила Ульяна Дмитриевна. Вид у нее был потрепанный, глаза взволнованно блестели.
   - Владимир пошел на площадь? - Спросила она, пытаясь изгнать дрожь из голоса.
   - Не знаю... - Растерявшись, ответила Тася. - Он сказал нам идти сюда.
   Старушка всполошилась, ринулась с крыльца вниз и, перемахнув через две ступени, внезапно потеряла равновесие и нелепо махнула руками.
   Да так и зависла в воздухе, сантиметрах в трех от земли.
   Тася раскрыла рот и лишь тогда ощутила, что это она остановила падение.
   Остановила колдовством.
   Время замерло, смазалось.
   Пытаясь замять происшедшее (а точнее, просто не дать старушке понять, что произошло) она подскочила к ней и, придержав за место, где, предположительно, должна была располагаться талия, потянула вниз и опустила на землю.
   Оказалось, не прошло и доли секунды. Ульяна удивленно поморгала и прощебетала: "спасибо, деточка".
   После чего выплыла из ее рук и посеменила к калитке.
   Тася глубоко вдохнула, ощутив себя так, словно пробежала насквозь весь лес вокруг их деревни.
   Медленно развернувшись, она натолкнулась на удивленный взгляд Татьяны.
   - Что это было? Колдовство? Это ты колдовала? - Спросила она, заглядывая Тасе в глаза.
   - Не знаю. - Излишне поспешно ответила та и пошла по дорожке, ведущей из сада, буркнув напоследок: - Надо догнать Ульяну и спросить, что происходит.
   Татьяна за ней не пошла - села на ступеньки и прикрыла глаза, пытаясь понять, что же здесь произошло. Она не привыкла, чтобы сестра ей врала. Более того, она чувствовала малейшую фальшь в ее голосе. Сейчас в ее словах не было и доли правды.
  
  
   Шла Ульяна довольно быстро, по сторонам не оглядывалась, и Тася без проблем смогла дойти за ней до той самой площади, куда они попали в первый день пребывания в Ярилов-граде.
   Там, блистая усталыми лицами, застыла толпа. В центре - пятеро древних старцев и десятка два мужчин. И Владимир в числе последних.
   Где в тот миг была Ульяна - Тася уже не знала. Ее с ног до головы затопило дурное предчувствие, словно в этом собрании есть что-то нехорошее, словно беда надвигается. Впрочем, все кругом были удручены не меньше нее.
   Самый дряхлый старец вышел вперед, величественно неся в правой руке длинную деревянную корягу. Рядом с ним застыли четверо маленьких детей, - вероятно, внуки, - поддерживая дедушку и его непосильную ношу. Стояли они с таким видом, словно им оказали величайшую честь...
   - Встаньте в ряд. - Не громко сказал старик мужчинам, но горожане застыли, не издавая ни звука, и эти тихие слова разнеслись по всему Ярилов-граду.
   Мужчины в молчании встали друг за другом. Кто-то смахнул со лба испарину.
   - Осознаете ли вы, молодцы, что призваны спасти свой родной город? Может, добровольно пойдете? - Вопросил старец дребезжащим от серьезности голоском.
   Напоминал он в тот момент кота, который предлагал мышке выйти из норки и отпить с ним молочка...
   Молодцы в ответ невразумительно что-то промычали, нервно переступая с ноги на ногу. "Что ты, котик, я лучше крошек покушаю. От твоего молочка я рискую заработать несварение, а то и чего похуже..."
   Старик махнул рукой, отчаявшись решить дело миром, и коротко разъяснил, что среди них нужно избрать одного молодца (а не трех, как ранее бывало), что пойдет "за град родной на битву великую".
   Полагалось им всем по очереди браться за палку и чья рука сверху окажется - тому и "дюже свезло".
   Мужчины зашевелились, стали в круг, но тут над их головами разнесся яростный женский вопль:
   - Володенька! Не надо! Дурное чувствую! Оставь ты это! Ты же нужный народу работник - ты не обязан идти!!!
   В круг влетела Ульяна и, разбросав посторонних свидетелей в разные стороны, бросилась сыну на грудь.
   Владимир нервно огляделся. Бабы в толпе понятливо на старушку косились, а вот мужчины посмеивались.
   - Что ж ты, Володенька? Послушай мамочку! - Ехидно предложил чернявый парень - ровесник Владимира, стоящий в общей толпе. - Давай-давай, сынок маменькин! Ты же свои решения принимать не можешь!
   Дородная бабища ткнула чернявого под ребра и виновато уставилась на Владимира. А тот уже мягко, но твердо убрал Ульянины руки, обернулся к толпе, обвел ее сердитым взглядом и проорал излишне громко, не давая себе и секунды, не оставляя возможности передумать:
   - Я пойду! И будь что будет!
   Ульяна залилась слезами.
   Владимир протиснулся мимо матери и удалился с площади, громко печатая шаг. Люди сторонились, давая ему дорогу. Вскоре напряженно прямая спина скрылась за поворотом, и горожане начали молча разбредаться прочь.
   Тася медленно подошла к захлебывающейся слезами Ульяне и присела рядом на корточки.
   - Успокойся, все наладится! - Выдала она дежурную фразу, но старушка на нее среагировала неожиданно буйно:
   - Ы-ы-ы! - Взревела она и замахала пухлыми белыми ручками.
   Тася на всякий случай отодвинулась подальше - жалость жалостью, а такой рученькой и прихлопнуть можно ненароком...
   - Все будет хорошо, все будет хорошо... - Как заведенная повторяла она. - Но для этого нужно утереть слезки, успокоиться и все-все мне рассказать...
   Из-за спины раздался горький смешок.
   - Она скорее успокоится, если ее оставить одну или чем-нибудь напоить... Впрочем, нет. Не думаю, что несчастной матери даже это поможет.
   Тася оглянулась. Позади стоял, сочувственно поглядывая на Ульяну, высокий черноволосый мужчина. Широкие плечи загораживали садящееся солнце, чей свет слепил девчонке глаза, не позволяя разглядеть его лицо. Но, все же, она увидела, что одет он не так, как одевались здесь, а сапоги покрыты толстым слоем мелкой дорожной пыли - в городе такой и не найдешь. А еще от него веяло чем-то диким, чего не было у городских ремесленников: ветром, полем и лошадьми.
   Все это могло означать лишь то, что он приезжий. Довольно интересный, надо заметить...
   Тася поднялась, встала напротив и, сделав решительное лицо, спросила:
   - Вы не знаете, что здесь происходит? Куда и зачем Владимир должен идти. И почему все это так плохо?
   Мужчина хмыкнул, и Тася недовольно осознала, что очень неудобно с ним разговаривать - приходится задирать голову наверх и щуриться на солнце. Она даже не поняла, почему начала злиться.
   - Он должен идти на смерть. - Ответил мужчина после длительного молчания. - Но, он может и вернуться. В этот раз все будет не так, как раньше. А кто ты ему?
   - Знакомая. - Ответила Тася и раскрыла рот, чтобы спросить, как же оно было раньше, но мужчина словно растворился в воздухе.
  
  
   - И теперь каждую седмицу мы отправляем ему трех мужчин на поедание. Обязательно в полном вооружении и обмундировании. Мы предлагали высылать девиц, но тот их не засчитывал. Впрочем, и не возвращал ни разу. Правда, на сей раз одним из троих пойдет наемник, но да он не первый и не последний! - Необъятная бабища в синем сарафане закончила рассказ и выжидательно уставилась на Тасю.
   - Ну, как же? - Удивилась та. - Неужели так просто: прилетел и потребовал? И ничего не объяснял?
   Бабища вытянула вперед огромную пухлую ладонь.
   Тася неохотно плюхнула туда мелкую монетку.
   Ее собеседница недовольно на монетку посмотрела, подумала секунду и ответила:
   - Прилетел и потребовал. А что в том такого? Он же, чай, не принц заморский, а Змей Горыныч! Вечно голодное трехглавое чудище!
   Тася разочарованно вздохнула и пошла прочь. Большего она здесь не услышит.
   Понятно лишь, что Змей решил перекусить жителями Ярилов-Града, но зачем глодать консервы, когда ему предлагают сочных свежих девиц?
   Или он решил сесть на диету? Пока одного рыцаря расковыряет - половина дня пройдет... Ну, не с упаковкой же он их поглощает, это глупо!
   Не прекращая прокручивать в голове сотни неоформленных мыслей, Тася добрела до дома Владимира. На крыльце сидела Ульяна Дмитриевна. Вокруг нее суетилась Таня, силясь разобраться в происходящем. Она, вероятно, совсем извелась, потому что рванула Тасе навстречу, позабыв обо всех обидах. Но не успели они и словом обмолвиться, как калитка вновь скрипнула и впустила в сад кого-то еще.
   К ним медленно приближался Владимир. Выражение лица у него было такое, словно он был мышкой, которая хвасталась перед друзьями, что вытащит из мышеловки сыр. И очень удивилась, когда мышеловка захлопнулась.
   Тася проскользнула в дом, не в силах смотреть на них. Каково же должно быть Владимиру, когда он знает, что завтра умрет? Она повалилась на кровать. Та в ответ жалобно скрипнула, но Тасе сейчас было не до того. Она мгновенно забылась в тревожном сне.
   И тут же открыла глаза. Комната была залита беспокойным красным светом. Тася подскочила, и огляделась. Нет, все в порядке. Свет льется из окна.
   Просто прошло не так уж мало времени. Садится солнце. И тишина, спокойная мирная тишина.
   Тася постояла так еще минуту - пока солнце совсем не скрылось за горизонтом - и тихонько вышла из комнаты.
   В кухне сидела Ульяна Дмитриевна. Подперев пухлую щеку рукой, она следила красными от слез глазами за пламенем маленькой свечки. Тася с минуту глядела на нее, после сбегала в комнату и принесла горсть пахучих трав.
   Поставила самовар, сделала особый чай. Он должен был помочь Ульяне успокоиться, если повезет, то и уснуть.
   Старушку даже не пришлось уговаривать его выпить - она махом опрокинула в себя половину кружки. Вторую половину пить не стала - ощутила, какой у чая мерзкий привкус. "Ну и не надо!" - Мысленно пробурчала Тася.
   Чай, однако, оказал на Ульяну странное действие. Словно она за раз выпила здоровый бочонок медовухи. Она повернула голову и уставилась на Тасю стеклянным взглядом.
   - А Володенька дома? - Громогласным шепотом поинтересовалась она. - Надеюсь, он покушал? Я делала ему пирожки с капусткой!
   Ульяна выскочила из-за стола, с грохотом повалив на пол лавку. Тася зажала уши руками - ночью любой шум кажется громче. Старушка и ухом не повела, сунула голову в печь, обнаружила там пирожки и очень обрадовалась.
   - Вот, а теперь отнесу их Володеньке! Опять он с Демьяном в кузнице работает. - Ульяна обежала Тасю взглядом и доверительным тоном сообщила: - Он очень старательный мальчик, и талантливый. Недавно свою первую подкову выковал! Она, конечно, кривовата чуток... но он так старается!
   Старушка умильно закатила глазки, привычным движением связала гору пирожков в узелок из скатерти - столько не одному мальчику, всей деревне не съесть - и выбежала во двор.
   Тася поспешила за ней, в голове перебирая сбор из трав, которым напоила Ульяну. Смертельного там, конечно, ничего не было, но вот узнать, из-за чего она захмелела, не помешало бы.
   Ульяна на улице малость успокоилась, скатерть с пирогами положила на землю и вышла за калитку. Внезапно, что-то вновь ударило ей в голову, и она пронзительно завопила:
   - Сыночка моего единственного убивают! Спасите-помогите люди добрые!
   Девчонка схватилась за голову, представляя, как сейчас набегут соседи, начнут ругаться, кричать...
   - Никто его не убивает! - Попыталась она успокоить Ульяну. - Скажи мне, кто его убивает?
   - Да Старейшины и убивают! - Тут же нашла виноватых старушка. В глазах ее мелькнуло что-то непонятное. Она развернулась и вбежала в дом, едва различимо прошептав: - Старейшины...
   Спустя половину минуты, Ульяна вернулась. В руках ее воинственно блестел ухват.
   - Старейшины. - Повторяла она как заклинание. - Старейшины!
   Тася застыла, завороженная выражением ее глаз. А когда пришла в себя - Ульяны уже не было.
   Она выскочила из сада, но не увидела ни одной воинственно настроенной старушки с ухватом...
   Тася разочарованно покачала головой и заставила себя вернуться в дом.
   Уснуть не удалось. Под окнами их с сестрой комнатки на горке дров устроились Татьяна с Владимиром. Криков Ульяны девчонка, казалось, не заметила, продолжая плакать на его плече. Он же ничего не мог слышать из-за громко хлюпающего Таниного носа.
   - Не уходи! - Провыла-простонала Татьяна. - Я без тебя жить не хочу!
   Владимир молча медленно гладил ее по голове, но та не успокаивалась.
   - Давай сбежим. Уйдем прямо сейчас! - Таня подорвалась с горки, но Владимир ее удержал.
   - Не уйду я. - Пробормотал он, нахмурившись. - Недостойно мужчины стать завтраком для Змея, но бежать от опасности вдвойне недостойно!
   - Так мы не от опасности сбежим, а от смерти! - Яростно зашептала Татьяна. - От нее бежать не стыдно, ее все боятся!
   Владимир тяжело вздохнул, но головой помотал отрицательно.
   Татьяна всхлипнула в последний раз и вновь уткнулась ему в плечо.
   Тася вышла из комнаты и села в кухне, забравшись с ногами на скамейку.
   Минуты потянулись так медленно, словно утром она ждала своей смерти. А, быть может, так оно и было...
   Дверь тихонько отворилась. Две пары ног проскользнули внутрь, чуть-чуть потоптались у их комнаты. После одна пара вновь вышла из дома. Скрипнула кровать - это легла Татьяна.
   Тася вновь погрузилась в полудрему.
   Разбудил ее тихий металлический перезвон. Девчонка заставила себя встать и выглянуть из кухни. Со стороны входной двери на нее надвигалась груда металлолома, в иной среде называемая попросту рыцарем, а по старинке - богатырем. Доспехи сверкали начищенными боками, сверху гордо глядел шлем, вывернутый под неестественным углом.
   Тася сказала:
   - Ой! - И медленно сползла по стенке.
   Гора дрогнула, сделала еще один шаг, после чего аккуратно свалилась на пол. Перед Тасей застыл Владимир, а его обмундирование теперь покоилось внизу.
   Девчонка захлопнула рот, едва не прищемив язык. Ее разобрал истерический смех.
   - Хи-хи-хи! - Сказала она и показала на доспехи пальцем. - Хи-хи!
   Владимир недовольно на нее поглядел, пробормотал:
   - И как я теперь это все соберу?
   И принялся сгребать кусочки богатыря в кучку. От этого Тасе стало совсем нехорошо и она, продолжая глупо хихикать, опустилась рядом на корточки и ухватила пару-тройку небольших деталей.
   В два захода они перетащили-таки рыцаря на кухню.
   Тася так и не смогла понять, почему основным местом действий в этом доме являлась именно кухня, но факт оставался фактом.
   Владимир поднял опрокинутую Ульяной лавку и уселся, грустно уставившись на самовар.
   - Чайку хочешь? - Спросил он, когда понял, что нужно что-то сказать.
   Тася кивнула.
   - Давай я сама заварю, с травами. Успокаивающий! - Внезапно выдала она.
   Владимир подумал с секунду и согласился.
   Тася прокралась в свою комнату, бросила взгляд на спящую сестру и залезла в сумку. Большого труда ей стоило отыскать заветную баночку. Травы еще Ульяна собирала, а потому никаких сюрпризов от этого сбора ждать не приходилось. Тася вернулась и щедро сыпанула из баночки в чайник.
   Вскоре, как и полагалось, Владимир задремал. "Раньше обеда не проснется". - Констатировала Тася и взмахом руки заставила доспехи подняться в воздух и вылететь через окно на улицу.
  
  
   Глава 3.
  
  
   На рассвете, громко побрякивая латами, на площади возник богатырь. Доспехи его притягивали свет, отбрасывая вокруг солнечных зайчиков, тень остроконечного шелома закрывала лицо.
   Он сделал несколько больших шагов и приблизился к замершим перед ним людям.
   А стояли перед ним четверо старейшин, полдюжины стражников, двое других богатырей и хилая фигура в старом сером плаще, в которой прибывший с трудом распознал пятого, самого главного и древнего старейшину.
   Тот, несмотря на веселое летнее солнышко, яростно кутался в свой плащ, особенно стараясь прикрыть от присутствующих лицо.
   "Совесть его, что ли, замучила? - Подумал богатырь. - А и то верно, людей на верную смерть отправляет!"
   Присутствующие поприветствовали прибывшего богатыря сдержанными кивками и перевели взгляд за его спину.
   Из-за угла выплыл пожилой бородатый поп. Праздничную рясу, что была на нем, вчера весь вечер чистила жена. Громадный серебряный крест сверкал на солнышке. Обыкновенные холщовые штаны поп подвязал под брюхом веревочкой и теперь злился на них за то, что при ходьбе они сползали вниз.
   Оттого, когда подходил он к ним странной виляющей походкой, на лице его запечалилось выражение безнадежной скорби.
   Наконец, поп закончил свое шествие и остановился перед мужчинами.
   - Дети мои! - Хорошо поставленным голосом начал он. - Преклоните колена, снимите шеломы да примите благословение мое!
   Первые двое бодро попадали на колена, третий чуть заколебался, но тоже исполнил приказ попа.
   А вот снимать шлем - этого ему никак нельзя было. Если снимет, весь план коту под хвост. Посему, когда другие богатыри постягивали с голов шеломы, третий лишь ниже опустил голову.
   Ничего ему не сказали - да и что с него взять, коли последние минуты он доживает на этом свете?
   Поп перекрестил их, прочитал молитву "за упокой" и разрешил подняться. Все трое, как один, обвели площадь прощальным взглядом и, в окружении стражников, пошли к городским воротам.
   - Ну, и чего мы молчим? - Внезапно поинтересовался один из богатырей.
   - А мы должны что-то говорить? - Отрешенно спросил третий, все еще не снявший шлема. Он повернул голову, с любопытством оглядел идущего рядом человека. Им оказался молодой крупный мужчина, кого-то богатырю напомнивший. Черные волосы его трепал ветер, а лица, как и в прошлый раз, на площади, было не разглядеть. "Вероятно, он и есть наемник, потому, что второй на наемника ни капельки не похож" - Решил богатырь и вновь перевел взгляд на второго.
   Того парня он узнал сразу - молодой, красивый. Он умудрялся даже в обычных доспехах выглядеть не как все. Тася - думаю, это уже просто глупо продолжать и дальше называть ее богатырем, ибо с самого начала им была она - хорошо запомнила его еще тогда, на ярмарке. Он стоял в окружении кучки симпатичных девиц и демонстрировал белые зубки в обворожительной улыбке. Должно быть, он рассказывал им что-то очень интересное. Тася назвала его про себя сказочником.
   Ей совсем не казалось странным, что она и раньше видела их всех - город небольшой, все друг друга знают...
   Из задумчивости девчонку вывел подлый булыжник, улегшийся посреди дороги, и о который она тут же споткнулась.
   Стражники продолжали бодро отбивать дробь по каменной дороге.
   - А и правда! Чего молчим? - Внезапно проорала Тася, пытаясь придать своему голосу как можно более низкое звучание. - Авось, не на похороны идем, а на званый обед!
   Наемник хохотнул.
   В ответ они удостоились удивленных взглядов стражи, но это не могло их остановить.
   - Скажите-ка, парни, верите ли вы в жизнь после смерти? - Подхватил второй богатырь - сказочник - и все трое покатились со смеху, обнаружив, что не так страшно идти вперед, когда рот растянут в веселой улыбке.
   Стражники обменялись непонимающими взглядами, кто-то покрутил пальцем у виска. Они покивали, прейдя к взаимному решению, что мужики поголовно посходили с ума от ужаса, и продолжили идти вперед.
   - А что это у вас, господа стражники, такие кислые мины? - Тут же подал голос наемник. - Только не говорите мне, что жизнь ужасна! Вы просто не умеете жить!
   Стражники не ответили ничего - они как раз подошли к городским воротам и теперь ждали, пока сонная охрана отворит ворота.
   - Сознайтесь, вы просто не умеете жить! - Подхватила Тася, стоило им только покинуть город.
   - Займитесь чем-нибудь другим! - Посоветовал сказочник, заставив компанию вновь захохотать во весь голос.
   Городская охрана проводила их ошарашенными взглядами.
   Тася же с удивлением отметила, что напряжение прошлой ночи медленно рассеялось, оставляя место здоровому расчету. Не малую заслугу в том имело и наличие некоего плана действий...
   Что чувствовали другие рыцари, она не знала, но подозревала, что нечто похожее.
   - Я не представился! - Внезапно припомнил наемник. - Меня зовут Олег.
   - А я Жан! - Сказал сказочник.
   Тася поколебалась секунду и сказала:
   - Владимир.
   Стражники негодующе покачали головой.
   - Вы, вообще-то, на смерть идете... - Неуверенно напомнил один из них.
   - Это не мешает нам познакомиться! - Отмахнулась Тася с немалой долей кокетства - что выглядело несколько нелепо, учитывая ее нынешний внешний вид.
   Тем временем все они вошли в маленькую березовую рощицу. Она лежала как раз на пути к полю, где расквартировался Змей-Горыныч.
   "Вот и настал момент". - Подумала Тася, останавливаясь как вкопанная.
   Стражник, что шел за ней, сбился с шага и уткнулся в спину.
   - Ты чего застыл... - Начал он, но замолчал, вытаращив на нее ставшие вмиг квадратными глазки.
   Тася потянула шлем наверх, тряхнула головой, позволив волосам свободно рассыпаться по бронированным плечам. Такого глупого выражения лица она не видала никогда раньше.
   Даже мать, на глазах которой горкой снега осыпалось любимое чадо, и та выглядела спокойнее. А ведь Тася отказывалась его расколдовывать во что бы то ни стало!
   Но вернемся к героям, вернее к вытянутым лицам стражников. Тася поймала их взгляды, оглядела с ног до головы, моргнула, молвила слово волшебное и они, и без того в удивлении застывшие, совсем истуканами сделались.
   - Вы, - молвит она, - стражники, сейчас пойдете вглубь леса, найдете там большой малинник и, покуда все ягодки в нем не съедите, в город не воротитесь! Выполнять!
   Стражники моргнули понятливо и понеслись бегом в лес.
   Тася удовлетворенно вздохнула - до ужина они в город не вернутся, им же еще дорогу обратную искать...
   Она улыбнулась и повернулась к богатырям.
   - Тася. - Представилась она. И пояснила, чтобы добавить себе значимости: - Ведьма.
   Мужчины молчали.
   - Чего хочешь ты от нас? - Прошипел наемник Олег, первым пришедший в себя. - Или пришла ты, чтобы со Змеем сговориться, зло задумавши?
   Тася даже обиделась немного.
   - Больно оно надо! - Пробормотала она, уткнув взгляд в землю. - Я, может, сама хочу Горыныча извести! От этого зависит счастье одного близкого мне человека.
   Мужчины просверлили Тасю недоверчивыми взглядами и одновременно подумали о некоем Владимире, вместо которого она здесь появилась. Вопросов задавать не стали, хотя наемник проводил ее странным взглядом.
   Рощица, тем временем, начала потихоньку редеть, богатыри совсем пришли в себя, и Олег даже пробовал пошутить:
   - Какая милая у нас получилась компания: наемник, ведьма и юный прелюбодей...
   Жан, услыхав последнее, стремительно залился краской и, смущаясь, поведал:
   - Дело вечером было. Захотелось мне с кем-нибудь потолковать о мироздании... Встретил я Матрену, жену Никодима-Кашевара. Сели мы, зелена вина хлебнули, закушали зеленым огурцом, а только разговаривать начали, как муж воротился домой! Хотел меня побить, а потом передумал и, чуть не снеся по спешке дверь рогами, побежал жаловаться своему батюшке! А батюшка у него - старейшина! - Жан недовольно шмыгнул носом и обиженно закончил. - Вот и объявили меня прелюбодеем, да на поедание отдали... А меня нельзя на поедание, я ж на самом деле этот... как его... иноземец, француз! Из Французии я!
   Тася покивала головой, и, хотя она никогда в жизни не видела иноземцев, представляла их себе несколько иначе... Но и уличать парня во лжи нельзя было - вдруг, и правда француз?
   Да и времени терять не стоит.
   - Остановитесь. - Попросила Тася богатырей.
   Те послушались, уставились на нее. И очень удивились, когда услышали просьбу снять доспехи.
   - Для дела надо! - Пояснила она, нетерпеливо подскакивая на пригорке, в попытках отцепить крючок, поддерживающий наплечники. Как она застегнула их тогда, ночью - Тася не понимала сама. Наверное, очень нервничала... Да и приколдовала малость...
   Кто-то из богатырей сжалился, помог, да и сами они начали неуверенно стягивать обмундирование, складывая все в общую кучку.
   Остались в простых одеждах. Жан из шлема своего перья гусиные выдрал и вставил прямо в волосы.
   Тася хмыкнула, прикрывшись ладошкой но, поймав его взгляд, постаралась соорудить на лице как можно более милое и безобидное выражение.
   Потом вмиг посерьезнела, хлопнула три раза в ладоши. Крючки все посоединялись сами собой, взвились доспехи в воздух, встали на ноги, повернулись к Тасе пустыми шлемами, отдали честь.
   Богатыри так и осели на сыру землицу, растерянно хлопая глазками.
   Тася махнула доспехам рукой и те стройненько потопали по дорожке.
   - Эй, поднимайтесь! - Крикнула, спустя пару секунд, Тася богатырям, с ужасом наблюдая за удаляющимися доспехами. - Гляньте, какой они темп взяли! Ждать нас не станут!
   И все трое понеслись вслед за своим обмундированием.
   Поле выскочило им навстречу совершенно внезапно. И расплылось перед глазами морем васильков. Доспехи чуть сбавили ход и хозяева смогли их догнать.
   - А что будет-то? - Чуть восстановив дыхание, прошипел Олег.
   - Увидите! - Пробормотала Тася и добавила: - Надеюсь, вам жизнь дороже потерянных доспехов...
   Олег не нашел ответа, только вздохнул грустно, а вот Жан хмыкнул:
   - Мне-то не жалко! Мне их Никодим дал поносить!
   И тут все застыли, увидав одно и то же.
   Посреди синих цветов спал, свернувшись клубочком, злобный трехглавый Змей. Огромное тело его покрывала зеленая, в темных разводах, чешуя, от кончика хвоста до каждого из трех затылков тянулся ряд шипов, когтистые лапы он вытянул перед собой, а темные до черноты крылья разложил так, что они закрыли собой не менее четверти всего поля.
   - Здоровый, гад... - Пробурчал под ухом Жан и неуверенно предложил: - Может, ну его, а?
   - Вот еще! - Хором отозвались Тася с Олегом и сделали первый шаг навстречу Горынычу.
   "А ведь не будь у нас с собой шумных доспехов - легко могли бы к Змею подобраться незамеченными!" - Так подумала Тася, с удивлением обнаружив, что трехглавое чудище даже ухом не повело, когда троица преспокойно шла к нему, и открыло здоровый красный глаз только когда один из пустоголовых (вернее, просто пустых) богатырей поскользнулся и с грохотом повалился в высоченную траву.
   Все трое - Тася, Олег и Жан - повернули к нему головы.
   С секундным опаданием к ним присоединились еще три головы, чешуйчатых и красноглазых.
   Недовольно буркнуло у кого-то в огромном животе. И вот тут вторая троица столкнулась взглядами с первой.
   - Хрум-хрум пришел! - Радостно пробасила средняя голова, разглядывая пришедших. - А что это у нас сегодня, праздник желудка? Акция особенная? Закажи трех человечков и получи вдвое больше! Господа провожающие, встаньте в очередь! Не все сразу!
   И вот тут нервы у доспехов не выдержали, они вышли из-под Тасиного магического контроля и со всех ног рванули с поля.
   Змей не стал долго думать и быстренько проделал ожидаемое "хрум-хрум". Доспехи Никодима-Кашевара был проглочены разъяренной правой головой.
   Как ни странно, остальным двоим удалось бежать.
   Думать о том, что будет с двумя пустотелыми богатырями в лесу Тасе не хотелось, и она решила сосредоточиться на собственной судьбе. Направляясь сюда, она хотела позволить Горынычу заглотить пустые доспехи, а самой, воспользовавшись тем, что все его пасти будут заняты, обстрелять его магическими молниями и оглушить особым заклинанием... но теперь в ее плане стали появляться огроменные дыры, сквозь которые шел свет, очень похожий на тот, что виднеется в конце одного небезызвестного туннеля... придется ей планы менять... притом менять их придется прямо на бегу.
   Не сговариваясь, они рванули в три стороны, позволив Горынычу, что несся к ним с четвертой, растерянно застыть на "перекрестке".
   Спустя половину минуты, Змей выбрал-таки первой жертвой Жана. Вероятно, яркий наряд не пришелся ему по вкусу... А, может, он просто любил красивых сочных юношей?
   Как бы то ни было, парня он догнал почти мгновенно. Жан, успевший к тому времени добежать до проселочной дороги, споткнулся, упал и не нашел в себе смелости встать. Горыныч торжественно раскрыл правую пасть, но тут же поправился и открыл левую - правая уже обедала. Он прикрыл глаза в предвкушении и, внезапно, вскрикнув диким голосом, оглянулся. В поле, отбежав довольно далеко, с гнусной ухмылкой застыла Тася - она запустила в Змея молнией и теперь жутко собой гордилась, попав прямо в цель (мудрено было бы промазать).
   Обстрелянный Змей яростно заревел и помчался на нее. И очень удивился, что из-за внезапно налетевшего ветра, не то что не приближается к девчонке, но и даже отдаляется немного. Горыныч разочарованно опустился на землю и припомнил, что не пробовал съесть третьего человечка. Он без проблем подлетел к Олегу, осторожно опустился на землю... и уткнулся взглядом в длинный сверкающий меч.
   Его с ног до головы затопила жгучая обида. Горыныч пустил по чешуйчатой щеке горючую слезу и, изловчившись, выхватил меч из рук застывшего от ужаса наемника. Взял его в когтистую лапу, неторопливо поковырялся в зубах, после чего проглотил целиком.
   Олег шумно заглотил ком, застрявший в горле, и приготовился к смерти, когда из-за спины Змея кто-то окрикнул. Горыныч недовольно отвернулся от жертвы и прислушался. Кричал Жан громко, но против ветра. Не разобрать ничего.
   Горыныч озадаченно переспросил:
   - Ась? Чего говоришь?
   Жан сперва пробовал громче крикнуть, потом плюнул на эти попытки и прекрасно объяснил все свои слова жестами - показал Змею кулак с оттопыренным средним пальцем.
   У Горыныча пар повалил из ушей. Он разогнался и полетел наказывать некультурный завтрак, но остановился на полпути, сопроводив остановку громким нецензурным выкриком.
   Тася опять улыбается, не промазала. Все 220 вольт под один хвост.
   А Горыныч вдруг залился слезами, завыл обиженно.
   Вся троица драконоборцев внезапно почувствовала себя дракономучителями, так жалобно плакал Змей, причитал что-то про то, как гоняют его в три шеи, что всякий сиротинушку обидеть рад...
   Первой к Горынычу подошла Тася. Сказались женские инстинкты. И вот уже Грозный Змей уткнулся ей в плечо, стал душу изливать. Чуть позже подтянулись и Олег с Жаном. Вид у первого был, пожалуй, даже более необычный, чем у рыдающего Змея. Наемник выглядел растерянным и испуганным и даже Жан на его фоне смотрелся великим богатырем.
   Змей тем временем поведал Тасе свою историю:
   - Около пары месяцев назад заметил я, что стал часто болеть, уставать начал рано. Раньше мог всю землю облететь по краю, а теперь на полпути устаю, отдыхать присаживаюсь... А я ведь еще не так уж и стар... Полетел я к знахарю, спросил, что со мной. Он меня осмотрел всего, чешуек надрал, лапу проколол - крови в баночку набрал и сказал, что знает, чем я болен. У меня недостаток железа. Хотел еще что-то добавить, но я не вытерпел, съел его - слишком он был аппетитный... - Горыныч мечтательно вздохнул, а Тася икнула от ужаса. Только сейчас в полной мере осознала, кого успокаивает. А еще восхитилась тем знахарем - мужик-то тоже не дурак был, не сожри его Змей, он бы неплохие деньги за чешую и кровь заработал...
   Из задумчивости ее вывело тихое покашливание - Олег намекал ей, что она малость переборщила с ролью заботливой мамочки-драконихи и Тася была вынуждена признать, что он абсолютно прав.
   Она заставила себя тихонько рассмеяться Горынычу в ухо, погладить его по колючей голове и ласково заметить:
   - Зря ты его съел, он бы тебе наверняка сказал, что закаленное железо плохо усваивается даже драконами. А я тебе скажу правильное лекарство, если пообещаешь меня и друзей моих не есть, а после улететь подальше от Ярилов-Града. - Змей, после продолжительной паузы, пробурчал что-то, долженствующее означать "обещаю", и Тася улыбнулась облегченно, ибо даже Горыныч клятвы не нарушит. Она осторожно сняла с драконьей шеи несколько чешуек, надеясь закончить до конца дело предыдущего знахаря, и сказала:
   - В сотню раз полезнее орехи есть. В них железа очень много! - А про себя с внезапным злорадством добавила: "А еще полезнее есть мясо, но тебе я об этом не скажу!"
   Горыныч удивился, откуда в простых орехах может железо взяться, но решил поверить на слово.
  
  
  
   Солнце перевалило через половину неба и стало медленно клониться к западу, когда в городские ворота прошли четыре странные фигуры. Двое мужчин, измазанных в глине и траве, словно вдоволь поплавали в болоте, а потом катались по траве. Волосы первого превратились в один сплошной колтун, смешавшись с кучкой перьев, будто спал он в бешеном курятнике, страстно обнимая его обитателей. Второй шел, не переставая сожалеть о столь бездарно утерянном мече и радоваться неким нашедшимся доспехам.
   Третьей была девушка в мужской рубахе, насквозь промоченной водой. Лицо ее было покрыто толстым слоем копоти, на котором особенно ярко выделялись крупные белые зубы, демонстрируемые ею всем в довольной улыбке. Длинная, некогда светлая, коса напоминала теперь деревянную палку.
   Четвертым был богатырь в грязных доспехах, при ходьбе грохотавших так, будто изнутри никого не было. Шелом он надвинул на самое лицо, так, что и не разглядеть ничего.
   Четверка направилась прямо на площадь. Там их уже ждали, хотя вернее будет сказать: "обсуждали".
   Толпа гомонила, кто-то что-то выкрикивал, кто-то кричал тем, кто выкрикивал, чтобы они не кричали, таких крикунов в свою очередь успокаивали другие крикуны...
   Посредине, на трибуне, стояли все те же старейшины, причем пятый продолжал кутаться в свой плащ. "Уж не вампиром ли заделался? От солнышка прячется?" - Подумала девчонка и хмыкнула.
   Рядом со старейшинами стыдливо застыли объевшиеся малины стражники, красные от ее сока, не менее красный, но от стыда, Владимир и порозовевшая от ужаса Татьяна.
   Впрочем, она сразу же раскраснелась, когда узнала в появившейся девице свою родную сестру.
   Надо отметить так же, что появление всей компании не прошло незаметно. Крикуны замолчали, молчавшие заговорили, а пятый старейшина (предположительно вампир, вурдалак и упырь) от удивления отпустил капюшон, который тут же подхватил ветер и бросил за спину.
   И тут захохотала Тася, которая наконец поняла, что же скрывал старейшина. На его лбу красовался яркий след от удара ухватом...
   А еще секундой позже на нее бросилась Татьяна, задушив в объятьях.
  
  
   Тася застыла напротив маленького деревянного домика, успевшего стать ей очень близким, словно не несколько дней здесь провела, а несколько лет.
   Татьяна стояла на крыльце, положив голову Владимиру на плечо и периодически подносила платок к лицу, чтобы стереть слезы. Тасе тоже не нравилась мысль, что они с сестрой расстаются, но жить в Ярилов-Граде она не смогла бы. Тем более после того, как уже "понюхала пороху" и без опасности жутко заскучала.
   Еще одним аргументом к отъезду служила подаренная городом бойкая вороная двухлетка, тут же поименованная Вороной. Татьяна покривилась, узнав, как Тася назвала кобылу, но удержалась от длинной речи, ограничившись намеком, что ворона - птица не добрая. Тася, естественно, и не подумала ее слушать, любуясь на дорогой подарок.
   Тогда Таня стала уговаривать ее остаться на их с Владимиром свадьбу, но и здесь Тася была непреклонна, не желая ждать назначенный месяц...
   И вот, этим утром она с третьей попытки сама оседлала Ворону и пристегнула к седлу тяжелые сумки.
   Татьяна шмыгнула носом и повисла на шее у сестры, скороговоркой выдав ей пожелания счастливого пути, здоровья и скорого возвращения.
   Ульяна Дмитриевна, не теряя времени даром, подложила пирог с капустой в седельную сумку. Тася, яростно сверкнув глазами, подскочила, вытащила аппетитно пахнущий подарочек, и протянула обратно Ульяне. Та, не собираясь сдаваться без боя, убрала руки за спину. Девчонка приподняла одну бровь и, печатая шаг, отнесла пирог в дом. Старушка тем временем вытащила из кармана большой пряник и, оглянувшись по сторонам, сунула его в сумку, заставив Татьяну расхохотаться.
   Владимир на прощанье протянул Тасе кинжал.
   - Я думал, что те мои доспехи пропали безвозвратно. - Признался он. - Но раз уж они ночью сами вернулись домой, то я решил тебе сделать подарок.
   Тася кинжал взяла - в дороге пригодится.
   Присели они на дорожку, Ульяна принесла икону, Тасю на дорогу благословила.
   А на прощанье ей Татьяна шепнула тихо-тихо:
   - Ты с колдовством только осторожнее будь... и обязательно вернись...
  
  
   Башни исчезли где-то далеко, затерявшись в облаках, а солнце как раз поравнялось с белокаменными стенами, полукругом чернели северные ворота, через которые Тася покинула Ярилов-Град.
   Она оглянулась в последний раз, стукнула Ворону пятками, и кобылка резво понеслась по наезженной дороге.
   Девчонка радостно взвизгнула и прикрыла глаза, отдаваясь захватывающему ощущению свободы. Она не сразу поняла, что по дороге едет не одна. Впрочем дорога-то общая, кто хочет, тот по ней и ездит...
   И тут кто-то весело ее окликнул:
   - С добреньким утречком, сударыня ведьма!
   Тася оглянулась и почти без удивления обнаружила за спиной Олега. Яркий пернатый треух, впрочем, тоже не отставал от него более чем на три корпуса...
   - Доброе. - Ответила она, и добавила из вредности. - Сударь наемник и господин прелюбодей!
   Олег рассмеялся и, подъехав ближе, спросил светским тоном:
   - Куда держишь путь?
   - Куда глаза глядят. - Ответила ему Тася, вглядываясь в дорогу перед собой.
   - Как странно! - Восхитился он, переведя вперед взгляд. - И мы вот, с Жаном, тоже придерживаемся этого правила! И куда же смотрят твои глаза?
   - Вперед. - Улыбнулась Тася. - На Север! Говорят, там еще остались страшные чудовища и жуткие опасности...
   - Как странно! - Вновь воскликнул Олег, сверкая белозубой улыбкой. - А наши глаза смотрят туда же!
  
  
   Глава 4.
  
  
   - А кто ж другой быть может? - Удивился Олег, и, подскочив на ноги, пробежал несколько нервных кругов по поляне. Закатное солнце лениво скользнуло по черным волосам и зацепилось за рукоять меча.
   Немного успокоившись, наемник решил сделать вид, что вставал взять пару поленьев для костра. Схватив первый попавшийся сук, не сильно, впрочем, отличающийся от целого и прилично пожившего деревца, он с размаху закинул его в костер, чуть не потушив и без того слабый огонек. Под недовольное бурчание Жана, Олег плюхнулся на землю и принялся наблюдать, как парень, шипя от боли, пытается вытащить здоровенный сук из стремительно потухающего костра.
   - Кроме Кащея - ну просто некому! - Вновь заговорил наемник, когда смотреть стало не интересно, а запас нехороших слов у Жана стал заметно истончаться. - Кто еще может украсть молодую красивую умную девушку в наше-то время?
   - Вот именно... некому больше... - Усмехнулся Жан, с опаской поглядывая на едва тлеющий костерок. - Кому, кроме Кащея, нужна молодая умная и красивая девушка? Просто представить себе не могу!
   Олег на его слова внимания не обратил, вновь подскочив и обежав поляну.
   - Спасать-то ее все равно надо! - Проветрившись, проворчал Олег, чувствуя, что сморозил большую глупость и, в попытках успокоиться, затеял еще один кружок.
   - Спасать надо. - Согласился Жан. - Значит, теперь нам нужно в замок Кащея попасть и освободить ее?
   - Ну, да! - Воскликнул Олег, от переизбытка чувств, перепрыгнувший прямо через костер.
   - На караул его сегодня ночью, все равно не уснет. Хоть польза какая... - Проворчала Тася, высовывая голову из-под тощего одеяла и провожая взглядом настырного комара, который, словно подражая Олегу, наворачивал километры вокруг ее головы. - Давай поподробнее. - Попросила она, отмахнувшись от настырного кровососа.
   - Куда уж подробнее... - Хмыкнул Жан, но слушал внимательно.
   Олег вздохнул и вновь поведал, как вернулся после долгого похода в родную деревню и узнал, что невесту его, Василису Прекрасную да Премудрую, нагло похитили.
   - Гром в ту ночь был, все небо искрами осыпалось, ветер рыщет да свищет - волшебство, как пить дать! - Закончил наемник. - А от Василисушки не весточки, ни письмеца, ни строчечки... Беспокойно у меня на сердце, беда с нею, сердечною!
   Тася сочувственно вздохнула.
   - Значит, на Север ты едешь ее освобождать... - Подвела итоги Тася.
   - Мы едем! - Поправил Жан и уставился на Олега взглядом старого преданного друга.
   Тасе припомнилось, что эти двое, несмотря на их внешнюю слаженность, совсем не знают друг друга, да и она их тоже...
   Встретились мужчины в то памятное утро у северных ворот Ярилов-Града совершенно случайно и удивились еще сильнее, узнав от стражи, что сударыня ведьма "изволили выехать секундов десять назад", в чем они, впрочем, сразу же убедились, догнав Тасю на дороге.
   С тех пор уже третий день клонился к концу, дорога час от часа становилась все менее ухоженной, деревеньки редели и эту ночь им впервые предстояло провести в лесу... приятная перспектива...
   Первым спать улегся, наплевав на караул, Олег.
   Он вообще не переставал Тасю удивлять - на наемника, тренированного, спокойного и уверенного в своих силах, он походил только внешне, да и то если глядеть издалека... впрочем, в деле (не считая, конечно, Горыныча) она его и не видела. Он мог и растеряться чуток - не каждый день со Змеями огненными сражается... Как бы то ни было, за новоприобретенный меч Олег держался вполне уверенно, на ночь клал его рядом с собой, а уж в деле запугивания легковерных деревенских жителей ему вовсе цены не было...
   Эти мысли перебила одна, довольно въедливая и, как казалось, самая последняя за этот вечер:
   "Кажется, придется сегодня первым караулить Жану... Надеюсь, меня они разбудить забудут..."
  
  
   - Тоже мне, рыцари благородные, богатыри, защитники земли русской! Джентльмены, в конце концов... - Тася недовольно бормотала себе под нос, позевывая и обходя поляну вокруг.
   Жан не стал мудрить и разбудил ее через три часа. Иными словами, ей для дежурства выпало самое мирное время - что-то около полуночи...
   Подкинув пару щепок в костер, Тася вновь уселась, натянув на плечи одеяло. Не уснуть ей помогал лишь тот же ненасытный комар, то и дело пикировавший ей на ухо и всегда вовремя улетавший под взмах руки. Да Тася ни за что и не стала бы его убивать - совсем одиноко стало бы без этого милого маленького живого существа...
   Она в очередной раз прикрыла глаза и смутно подумала, что надо бы разбудить Олега, да идти спать, но заставить себя подняться она не смогла...
   Зато ее мигом подкинул на ноги, стряхнув остатки сна, непонятный тихий звук. Словно удар ладошкой по барабану. Мужчины спали и ухом не вели.
   Удар повторился, чуть ближе, еще один.
   Шаги.
   Тася осторожно отступила к своим спутникам, да так и застыла.
   Справа от нее, в кустах, стояло что-то огромное. Квадратный желтый глаз с две Тасины головы светился ровным мягким светом, в темноте смутно угадывалось тело, в размерах не уступающее здоровому добротному дому. Чудо-Юдо застыло, словно готовясь к прыжку, что-то внутри него затрещало, зашумело.
   "В животе у бедняжки бурчит... его бы покормить..." - Внезапно подумала Тася и расхохоталась, громко, в голос. Так хохочет злобная ведьма, затеявшая гадость мирового масштаба.
   Чудище приостановилось, ошарашенное столь бурной встречей. Тем временем мужчины повскакивали на ноги и, раздирая глаза, поспешно хватались за колюще-режущие предметы. Лесное Чудо-Юдо совсем пригорюнилось, уменьшилось чуток, поворчало чего-то и сделало "кругом".
   Будь на месте Чуда-Юда Избушка на курьих ножках, девчонка обрадовалась бы, решив, что оно исполнило извечную просьбу "Стань ко мне передом"... Но это же Чудо-Юдо! Все его маневры могли означать лишь "Стань ко мне раскрытой пастью". Ну, или еще какую-нибудь гадость...
   Заскрипела дверь, в высветившемся прямоугольном проеме проявилась тоненькая фигурка, оттуда же донесся и излишне веселый, чуть надсадный, девичий голосок.
   - А ну-ка, касатики, заползайте в хату!
   Вспыхнули кругом сотни и тысячи маленьких зеленых огоньков, высветив в темноте "тело" чудища.
   В наступивший тишине оно, застеснявшись под пристальными взглядами богатырей, неуклюже поджало куриные ножки и изобразило реверанс, покачнувшись всем своим огромным деревянным телом.
   Девица в дверном пролете пошатнулась, взвизгнула тоненько, сказала одно единственное емкое слово и избушка застыла, продолжая лишь обиженно поскрипывать старыми половицами.
   Богатыри за Тасиной спиной потоптались, глядючи нерешительно на курьеногую избушку. Обитательница ее оценила их нерешительность по-своему - сбросила им веревочную лестницу, ибо как иначе залезть в дом, возвышающийся над землей метра на три?
   Первым на этот раз пошел Олег. Смело взобравшись по лестнице, он скрылся в избушке и, спустя долгую половину минуты, высунулся наружу и крикнул, чтобы все заходили.
   Жан мигом взлетел по лестнице, а вот Тася застряла на середине пути и жалостливо провыла что-то по поводу боязни высоты.
   Ее втянули вверх прямо с лестницей. Мужчины тихонько посмеивались, наблюдая как она с дрожью в голосе их благодарит.
   А потом на поляне недовольно заржали кони.
   - Ой! - Сказала Тася. - Я же Ворону забыла!
   Веселый голосок хозяйки избушки искренне удивился:
   - Да что с ней сделается, прилетит как миленькая...
   Но Тася помотала головой и, не подумав, выпрыгнула из избушки.
   Коней отвязала от дерева и прицепила к какому-то крючку, неподалеку от двери, после чего встала под крыльцом и горестно провыла, осознав свою ошибку:
   - Втяните меня, пожалуйста, внутрь...
   Втянул гнусно хихикающий Олег, за что и схлопотал по загривку. Не сильно, так, для профилактики...
   - К столу пожалуйте! - Пропела тем временем девица, протискиваясь по коридору мимо гостей. - Ой как же я рада вам! Так одиноко здесь! Хоть иди да вешайся на первом попавшемся дереве, а то и в печку лезь, благо места там хватает...
   Тася ухмыльнулась и позволила себе разглядеть обитательницу избушки. То была высоченная стройная девица, в ее огромных светло-бежевых, как у молоденького теленка, глазищах плескалась искреннейшая радость, коротко остриженные волосы стояли веселым рыжим ежиком, таинственным образом притягивая к себе отблески горящих всюду свечей.
   Девица усадила их за стол и полезла за печку.
   Пользуясь моментом, путники переглянулись.
   Жан закатил глазки, всем своим видом давая понять, как впечатлила его девица.
   Олег покрутил пальцем у виска, пытаясь донести до спутников свое мнение о молодой хозяюшке.
   Тасю же заинтересовало совсем другое. Всем известно, что в избушке на курьих ножках должна жить старая страшная Баба-Яга... Девица, чей обтянутый старым серым сарафаном зад сейчас словно цепями приковывал к себе взгляды мужчин, на древнюю злобную ведьму не походила ну ни капельки!
   Девица вернулась, победно улыбаясь, расстелила на столе скатерть и что-то тихонько шепнула ей. И из скатерти повалила еда, пытаясь обогнать друг друга, подпрыгивая по столу в нетерпении, источая яростный аромат вкусной полезной пищи... В животе путников предвкушающе забулькало.
   На протяжении всей трапезы ни один не произнес ни слова и прошел не один час, прежде чем они смогли, наконец, оторваться от стола.
   "Бедные кони! И как они будут таскать такую тяжесть, какой сейчас являюсь я?" - Подумала напоследок Тася, чувствуя как веки наливаются тяжестью, а глаза медленно закрываются.
   Кто-то вовремя уложил ее на лавку, что-то подсунул под голову, прошептал "спокойной ночки", и мир ухнул в пропасть.
  
  
   - Ого! - Глупо повторила хозяйка избушки и в который раз недоверчиво выпучила глазки, а Жан все не унимается.
   Уж и про Горыныча рассказал ей.
   По всему выходило, что Змей на него напал из засады, разорвал на клочки и проглотил, но могучий иноземный богатырь Жан собрался воедино, меч достал и разрубил Горыныча изнутри. Опосля же, выбравшись, все головы Змею поотрубал, да настрого наказал больше не шалить.
   Этого Жану показалось мало.
   - А однажды я один ходил супротив целого войска басурманского! Выехал я на коне златогривом в чисто-поле, с одной стороны басурмане стоят, полчища невиданные до самого края земного раскинулись. - Парень развел руки в стороны, показывая, как велико было войско. - С другой - весь Киев-Град застыл, испужавшись орды басурманской! Плачут богатыри великим плачем, девицы мне платочками машут. А мы с конем стоим посредине, между ними, как последняя надежда Русской Земли, как настоящий воин, который и один в поле велик, как... - Жан замолчал, подыскивая подходящие слова. - В общем, говорю я хану басурманскому: "Выходи, собака, на честный бой с богатырем русским!" Он возьми, да и вышли на меня все войско! Но и я не сплошал. Вытащил меч-кладенец, махну направо - половина войска полегла, налево - вторая половина. Я глядь, а за спиной третья застыла!!! Опять я мечом взмахнул - и нету третьей половины. А опосля против меня сам хан вышел! Ох как бились мы, как сражались! Я его и так, и этак, а он все уворачивается! Но я развернулся, подпрыгнул и кааак...
   - Ой-ой-ой!!! - Воскликнула девица, еще сильнее пуча прекрасные бежевые глазки.
   Жан подскочил, сильнее замахал руками.
   - А я его так! А потом еще вот так! И еще...
   Хозяюшка издала очередное: "Ох!" и притихла, продолжая стискивать его запястья белыми тонкими пальчиками.
   Тася, не в силах больше притворяться спящей, медленно поднялась с лавки, изо всех сил пряча улыбку за всклокоченными волосами.
   Девица, увидав, что кроме них с Жаном в избушке есть еще одно живое существо, покраснела до кончиков ушей, и даже цвет волос ее стал насыщенно красным. Тася улыбнулась чуть увереннее и даже попыталась пригладить взбесившуюся челку.
   - Здравствуйте, сударыня ведьма! - Пробормотала девица, пристально следя за Тасиными руками. - Меня Оленькой звать, а вот люди Ягишной прозывают...
   Тася так и села обратно на лавку. Как-то подзабыла она, в чьем доме ночь провела, а сейчас словно бы проснулась. В груди холод разлился.
   - Отлично... - Пробормотала она, стараясь выглядеть как можно увереннее. - Зови меня просто Тася.
  
  
   Олег проснулся чуть позже - вчера он продержался дольше всех и успел даже перемолвиться с Ягишной парой словечек. Так она и узнала все про Тасю, Жана и самого Олега, а, заодно, и что держат они путь к замку Кащея, Василису Прекрасную выручать. Остальное успел разболтать девице Жан этим утром, и Тася в который раз отметила про себя, что намного лучше быть девушкой - ни одна красавица не сумеет вытянуть из тебя секретную информацию...
   За завтраком - Тася, несмотря на страх перед хозяйкой избушки, жадно глотала бутерброды и заливала их сладким чаем, - Оленька-Ягишна поведала им свою историю:
   Когда-то давным-давно отправила злая мачеха маленькую девочку-Оленьку в березовую рощу за новогодней елкой. Да не просто елкой, а что б украшенная была, да большая и пушистая. Пошла девочка покорно, платочком до ушей укутавшись. Идет по лесу, ищет елку, да все не находит ничего, одни березы кругом, да пара дубов приблудных. А и правда - какие елки в березняке! Вернулась Оленька домой без дерева искомого, а мачеха с дочерью ее и на порог не пустили! Бросили, как собаке, хлеба краюху и отправили в лес обратно, сказав, что б без елки не возвращалась. А на улице холодно, дождь - конец осени уже, самое время к новому году готовиться! Оленька замерзла вся, но делать нечего, пошла вглубь леса. День шла, два, а потом упала без сил на землю и заплакала. Нашла ее Баба-Яга, принесла в избушку, накормила, напоила да и оставила у себя - за чистотой в избе следить, кашу-щи варить, котлы чугунные ее от пригоревших снадобий отдраивать, а то и просто беседой вечерок скрасить. Яга как поняла, что девчонка умная, читать-писать ее научила, даже обещала, когда та подрастет, замуж пристроить.
   Так осталась Оленька у старухи. Они даже сдружились за годы совместной жизни - бабка-то она не плохая, добрая даже... в душе. А вот несколько месяцев назад Баба-Яга пропала. Прям испарилась, и нету ее. Оленька одна осталась. И избушку ей покидать нельзя - двери заколдованные, не выпустят ее. Яга их давным-давно зачаровала, еще когда Оленька бежать пыталась, а снять наговор позабыла. Вместе с избушкой же далеко не уйти - она только Ягу слушается. В лесу Оленька еще может ей приказывать, а дальше опушки изба не пойдет, вредная она.
   Путники искренне девицу пожалели - Олег по головке погладил, Тася всхлипнула в такт, а Жан сделал печальную мордашку и ляпнул излишне громко:
- Не плачь, мы горю твоему поможем...
   Все притихли, Оленька бросила на Жана благодарный взгляд красных заплаканных глаз, подскочила к нему, в щеку чмокнула и полезла за печь.
   Застывшего в радостном изумлении Жана привели в чувство два кулака, одновременно вылетевшие на него с разных сторон. Молодец даже перепугался - в тех сторонах как раз друзья его стояли, вдруг на них разбойники напали, скрутили, а теперь за него - Жана - принялись? Ан нет, стоят его друзья в целости и сохранности, только смотрят недобро, да Таська кулак потирает - ударила, видать, обо что-то твердое...
   - Что это бы... - Начал Жан, но замолчал, все слова в миг подрастеряв.
   Из-за печки тащился на них древний холщовый мешок. Грязный, пыльный, на боку заплатка косо пришита, отовсюду нитки торчат, горло ленточкой-бантиком перевязано, юбка серая до колена, ноги в сапожках красных...
   Первым опомнился Олег и расхохотался. Громко так, издевательски, изредка поглядывая на друзей, чтобы отследить тот момент, когда и они поймут...
   - Что-то случилось? - Несмело вопросила Оленька, выглядывая из-за мешка.
   - Все в полном порядке! - Хором ответила троица и два злобных взгляда уставились на все еще всхлипывающего Олега.
  
  
   Глава 5.
  
  
   - Ну, и кто же это тебя за язык тянул? - В который раз повторяла Тася, и если бы каждое слово ее превращалось в каплю дождя, жаркие пустыни, о которых так красиво рассказывают в сказках, давно и безвозвратно затопило бы. - Ты хоть понимаешь, что мы торопиться должны? Там Василиса у Кащея чахнет, а ты решил из себя благородного воина строить! Так выручай девицу, чего ты ждешь?
   Жан пригорюнился, свою ошибку понял, бормочет под нос виновато:
   - Я не думал, что она это так поймет...
   А Таське только того и надо:
   - Правильно! Не думал! Ты никогда не думаешь, только павлином перед девицами шастаешь! Ишь какой выискался! Богатырь, заступник юных дев...
   Их перепалку непечатным словом прервал Олег, а когда Жан с Тасей недоуменно на него уставились, коротко пояснил:
   - Он убегает!
   Парочка тут же перевела взгляд на дорогу впереди и едва разглядела на горизонте маленькую красную точку.
   Еще два непечатных слова. В раз сказаны, и не разобрать, какие - только догадываться остается...
   Таська опомнилась, от души стукнула Ворону пятками и, под недовольное фырканье кобылы, понеслась вперед. За ней с топотом последовали молодцы.
   Точка на горизонте стала чуть ближе, но продолжала двигаться все с той же немыслимой скоростью, словно и не путеводным клубочком была, а конем ошалелым.
   Спустя полчаса они его все же догнали, придержали уставших коней и с ненавистью уставились на замерший невдалеке красный клубок. Вид у него был такой невинный, словно не он только что летел по дороге, издевательски сверкая шерстяными боками.
   Таська хотела подойти поближе и пнуть его хорошенько, но, будто прочитав ее мысли, клубок откатился подальше. Задумчиво поглядел он на дорогу, перевел взгляд на запыхавшихся путешественников - словно не на конях скакали, а бежали рядышком! - и смилостивился, откатился на полянку, предлагая устроить привал.
   Вся Тасина ярость в миг испарилась, полезла она в сумку седельную, достала крупу, мясо свежее, хлеб. Оленька им на прощанье столько еды натолкала, что не то что троим не съесть - дружина богатырская, и та не управится, хотя кто-кто, а они на всю Русь своим аппетитом славятся! Бывало, заедут после сражения в деревеньку какую-нибудь, пробудут там минуток десять, уедут, а в деревне ни крошки, только сквозняки и гуляют...
   Обед обещал быть вкусным, ибо на голодный желудок - все вкусное, тем более, ежели оно и правда вкусное... Впрочем, мы отвлеклись.
   Аромат над полянкой витал весьма соблазнительный. Никто даже и не удивился, когда к ним из леса неуверенным шагом выбрался упырь...
   Любава однажды рассказывала сестрам о том, как должен выглядеть упырь и как от него защищаться надобно, но то, что казалось смешным на словах, в реальности было не таким уж и забавным...
   Упырь оказался мерзенький, волосатый и тощий - ребра можно прямо так пересчитать, ростом по коленку, шерсть свалялась, темно-зеленого цвета, вместо носа пятачок поросячий, клыки длинные, желтые, вниз, как у бобра, растут, а сзади хвостик наподобие заячьего...
   - Тась, - пробормотал Олег, тихонечко назад пятясь. - Ты тут его это... молниями поотгоняй, что ли, а я пока в лес сгоняем... за колом осиновым...
   - Я с тобой! - Тут же отозвался Жан.
   Тася хотела сказать им, что кол - это от вампиров, но и рта раскрыть не смогла - от ужаса словно задеревенела да корни пустила.
  
  
   - Ишь ты какой! - Расхохоталась Таська, разглядывая умильную мордашку смертельно опасного представителя нечистой силы и вываливая перед ним мясо из собственной миски... а потом и из мисок своих попутчиков. - Мясо без каши ты, значит, ешь, а кашу без мяса уже не хочешь!
   Олег с Жаном так и застыли на опушке. В каждой руке по кривому березовому колу зажато, - какие осины в березняке? Лица вытянутые, все в какой-то грязи извозились - сами на упырей дюже похожие.
   - Как бы мне тебя назвать? - Ворковала Тася, задумчиво чеша упыря за ухом. Они у него для того удобные - острые такие, с кисточками, шерстка мягкая... А сама на молодцев глядит злобно. - Назову-ка я тебя Жаном! Нет, лучше Олежкой! Тебе нравится имя Олежка?
   Молодцы виновато опустили головы, а Тася смерила их уничижающим взглядом и, демонстративно положив в свою миску каши, остальное отдала упырю Олежке. Вместе с котелком. Храбры молодцы позеленели, ничуть не уступая упырю в яркости окраса и тихонько попятились к лошадям.
   Только Жан заикнулся было:
   - Как же мы?
   На что Тася, недовольно прищурившись, ответила лишь:
   - А вы отберите...
   Словно по команде, упырь высунулся из котелка и продемонстрировал довольную измазанную в каше морду.
   За сим разговор себя исчерпал.
   Олег с Жаном разделили между собой краюху хлеба и, вздрагивая при каждом ударе упыриных клыков о стенки котелка, быстро-быстро ее зажевали.
   - Извини уж нас... - Пришли виниться молодцы.
   Тася на них взглянула заинтересованно - что де скажут в свое оправдание?
   Ну, они и сказали:
   - У меня, - через силу начал Олег, - в голове все путается, когда нечисть вижу. Еще маленьким был, когда маму с папой вурдалак загрыз. Они меня на крышу посадили и велели ждать, пока кто-нибудь не придет, а сами... - Олег надолго замолчал, пытаясь в словах изложить чувства. - Я долго-долго сидел один, а потом побежал через лес в соседнюю деревню к родственникам. Я хотел отомстить вурдалакам, но оказалось, что они меня победили еще тогда, в тот миг, когда умерли мои родители. Я пытался побороть в себе страх, но безуспешно...
   Тася ошарашено на него поглядела. Всегда казалось, что Олег в их компании самый надежный и спокойный человек, а тут такое! Захотелось даже его пожалеть, но такого себе она позволить не могла - как бы ты чего-то не боялся, а бросать друзей в беде нельзя...
   Все испортил Жан.
   - А я вообще тут не причем! Я лишь бедный несчастный француз...
   За такие слова Олег хорошенько приложил его по затылку. А Тася еще белой рученькой с зажатой в ней деревянной ложкой добавила.
   Так они и узнали, что Жан на самом деле никакой не Жан, а обычный русский Иван. И живет он не в достопамятной Французии, а в деревеньке Лопухово, что в трех днях ходьбы от Ярилов-града. Что он - младший сын кузнеца - решил славы да богатств на земле Русской сыскать.
   И что девицы дюже на иностранцев падки - тоже узнали.
   Тася хотела нецензурно по этому поводу высказаться, но именно в тот миг клубок решил, что раз путники так весело орут и скачут по полянке, то отдыха с них хватит и, попрыгав немножко вокруг, рванул по дороге к горизонту.
   Все обиды были в миг позабыты. Олег похватал разбросанные вещи, Жан отвязал и подвел коней, а Таська нерешительно отобрала у упыря Олежки, - да тот и не слишком сопротивлялся, доедать там было уже нечего, - блестящий чистотой котелок.
   Все трое в миг повскакивали на коней и понеслись за клубком путеводным. Только однажды Тася обернулась поглядеть, где там Олежка, но позади его не оказалось. Даже грустно стало немножко.
   А потом заметила, что трава у обочины какая-то необычная, движется рядом с Вороной, ни на шаг не отстает...
   - Олежка! - Обрадовалась Тася, а упырь даже оглянулся на нее - умница, на имя отзывается. Она еще тогда, когда парни сбежали, ее в лесу оставив, заметила, что глаза у него умные, почти как у собаки. И совсем-совсем не злые!
   Олег тоже оглянулся. Лицо у него перекосилось при виде радостного лица Таси и довольной морды тезки упыря.
   А кони на нового попутчика даже внимания не обращают, словно так оно и надо, словно он - верный пес, сопровождающий хозяина...
  
  
   К вечеру они добрались до деревни. Потрепанная старая доска, криво прибитая на столб у въезда, лаконично поясняла, что зовется деревушка Денниками.
   По всему видно - самая обыкновенная. Дорога тележками накатана, избы деревянные, всего-то с два десятка, частокол местами продырявился. Тут воров не боятся - приличные воры так далеко от городов не уходят, по захудалым деревням не шастают.
   Да только одно настораживает - тихо в той деревушке как на кладбище, только что вороны не летают. Да и где ж это видано, чтобы на чужаков ни одна собака не брехнула и коза не мекнула? Даже куры, казалось, забились на свои насесты и молчали оттуда в тряпочку.
   Клубочек сбросил скорость и уверенно покатился через всю деревушку к одинокому домику. Вид у того был более живой - во дворе горкой свалены дрова, окна раскрыты и - показалось, или правда? - в них осторожной бабочкой мелькнул огонек.
   Троица спешилась, упырь уютно пристроился у Таси в ногах, вселяя некоторую уверенность, Олег медленно занес руку над дверью...
   Та раскрылась даже раньше, чем он успел постучать. На пороге с очаровательной кривозубой улыбкой застыла Баба-Яга. Клубок-поводырь радостно мявкнул, подпрыгнул и обернулся в ее руках маленьким рыжим котенком.
   - Ну, проходите, чего застыли? - Посмеиваясь, предложила Яга, почесала Клубка за ухом и посторонилась, пропуская гостей.
   На упыря, жавшегося к Тасиным ногам, она взглянула спокойно, пообещала налить для него молочка и отдать косточку из супа. Олежка ее прекрасно понял и вольготно устроился под лавкой.
   На лавку же уселись гости и получили по миске горячего супа.
   Тася торжественно вручила Яге пыльный мешок, перевязанный кокетливым бантиком. Подарку Оленькиному старуха обрадовалась безмерно, и на радостях добыла из закромов связку бубликов и баночку меда.
   Удостоверившись, что все чувствуют себя вполне комфортно, Баба-Яга принялась за расспросы: "Где, да что, да как там с Оленькой..."
   Путники наперебой уверяли ее, что с Ягишной все хорошо, - лес стоит на прежнем месте и избушка по нему гуляет безнаказанно, только вот скучает Оля безмерно и спросить велела, когда госпожа Яга воротиться изволят.
   Бабка вздохнула печально и начала свой рассказ:
   - Ночью как-то постучался старец - седой, взлохмаченный, борода колом, глазищи горят зеленым пламенем, - в окно ее избушки и давай шептать-лепетать, что в Денниках беда великая приключилася. Мрет народ - только гробы лепить успевай, да не от болезни - от колдовства чьего-то недоброго. Сам тот старец сильным колдуном оказался, но и он не сумел побороть то зло, скончался в тот же час на моих руках. Я собралась быстро, Ольку будить не стала, побежала в Денники. Зашла я в домик этот - поглядеть, есть ли кто живой еще, но не нашла ни души, а выйти не могу! Дверь открываю, а воздух тьмой сгущается и пройти не дозволяет! И чем только я не пробовала эту тьму...
   Тася сочувственно вздохнула, а после ее вдруг посетила одна неприятная мысль. Она подскочила к двери, распахнула ее и с удивлением обнаружила, что никакая тьма перед ней не сгущается, сошла на крыльцо - никаких проблем!
   Молодцы подошли, тоже попытались через порог перешагнуть, но не тут-то было! Мельчайшими точками со всех сторон налетела тьма и перекрыла проход, став заместо двери.
   - Ай! - Воскликнул Жан сердито. - Она холодная! И не пускает!
   - Не трогайте ничего. - Посоветовала им Тася и медленно двинулась прочь от дома. - И не отходите далеко, стойте на пороге. Нужно, чтобы он продолжал колдовать...
   Сквозь тьму тихонько выскользнул упырь и прижался к Тасиным ногам. Она благодарно на него глянула, и уже вместе они вышли на дорогу.
  
  
   Если закрыть глаза, то можно услышать тихий звон маленького колокольчика. Если прислушаться, он исчезнет, но если позволить ему звенеть, проникнуться этим звоном, то, идя по его зову, можно найти то, что хочешь. Главное - доверять ему и твердо ступать на землю, ничего не видя перед собой...
  
  
   Тася распахнула глаза лишь когда уперлась выставленной вперед рукой во что-то твердое и шершавое. Перед ней - закрытые ворота. Они распахнулись от малейшего прикосновения к холодному металлическому кольцу. Следующая дверь была уже открыта. Тася не стала пренебрегать приглашением, шагнула внутрь и очутилась в темном и сыром - будто склеп какой-то - помещении.
   Стены каменные... И это притом, что дом снаружи деревянный!
   Тася прошла, осторожно ступая на скользкий пол, в следующую комнату.
   И первое, что увидела она - четыре здоровенных вурдалака. Они заслоняли собою всю левую стену - каждый с порядочную корову, лохматые, по длинным белым клыкам медленно стекают слюни и капают на холодный серый пол... в общем и целом выглядели они подозрительно голодными.
   Тот, что находился к ней ближе всех, нерешительно зарычал. Второй и третий лаконично продемонстрировали зубки, а вот четвертый, по всему видно, самый молодой и нетерпеливый, рванулся вперед.
   За что и поплатился.
   Невидимые ранее границы клетки вспыхнули красным, вурдалак взвизгнул от боли, внезапно пронзившей его со всех сторон, и повалился на пол. Комната словно накалилась, переполняясь болезненным прерывистым дыханьем зверя, его бока тяжело и редко поднимались. Остальные трое вмиг притихли.
   Повинуясь какому-то смутному чувству, Тася медленно перевела взгляд правее. Сперва она разглядела тумбочку, уставленную фигурными бутылочками и бокалами. После - два мягких кресла с резными спинками. Одно из них было приставлено к стене. Перед ним, подобострастно согнув ножки, застыл низенький столик, золотой поднос на нем был полон невиданных доселе сладостей...
   Но взгляд упорно обращался лишь к сидящему в том кресле светловолосому мужчине. Лицо его было нарисовано гладкими мягкими линиями. Тасе такие лица никогда не нравились, ей казалось, что они слишком красивы, чтобы принести в этот мир что-то хорошее. На ее памяти такие люди оказывались либо слишком глупыми и неинтересными, либо редкостными мерзавцами.
   Этот человек не было глуп, напротив, в его глазах плескался редкий ум.
   Вот только сами они казались омутом, на дне которого притаилась смерть...
   Он был одним из "Повелителей жизнью", как называли они себя. Или "Дарителями смерти", как прозвали их простые жители. "Повелители" имели дар управлять всем живым, давая жизнь и забирая ее так же легко, как спят, едят и живут.
   Некромаги по-научному.
   - Это ты? - Спросил он Тасю так, словно именно ее он и ждал, пополняя свои силы или просто для забавы, отнимая жизни ни в чем не повинных людей.
   Тася тут же решила, что согласна на все, лишь бы вырваться из этого склепа, втянуть полную грудь воздуха... и убежать, убежать куда угодно, только бы быть как можно дальше от него.
   Утвердительный кивок для начала его вполне устроил.
   - Принесла? - Еще один кивок. - Хорошо. Мне надоело ждать.
   Колдун поднялся, подкинув Тасе еще один неприятный сюрприз, - оказавшись на две головы выше нее, - отошел чуть в сторону и тихо мелодично рассмеялся:
   - Я понимаю, что это глупо, но давай выпьем! - Глаза его опасно загорелись а Тасины щеки предательски запылали. А он продолжал все тем же вкрадчивым тоном. - У нас с тобой есть и превосходное вино и отличный повод! Все готово для нашей последней битвы, мы, как никогда, близки к Цели. Почему бы нам не отдохнуть сейчас?
   - Д-давай... - Прозаикалась Тася, испугавшись вдруг еще сильнее, чем в тот первый миг, когда увидела его. Он, вероятно, списал ее волнение на предвкушение "последней битвы", или и вовсе на собственное присутствие. С него станется - самодовольства в нем достаточно, чтобы считать, что солнце день за днем светит лишь для него...
   - Итак, - начал он, повернувшись к Тасе спиной и наливая в высокие бокалы темно-красное, как кровь, вино, - расскажи мне, где он!
   - Тут... - Пробормотала Тася и, с ужасом осознав, что это ее единственный шанс, опустила тяжелый поднос ему на затылок.
   Сласти разлетелись в разные стороны, колдун охнул и мучительно медленно развернулся. От ужаса Тася заледенела, ударный инструмент выпал из оцепеневших рук и протяжно дзынькнул. А вслед за ним повалился на пол и сам некромант. Лицо его при этом выражало безмерное удивление.
   Тася с искренним любопытством наблюдала, как каменная комната превращается в обыкновенную, деревянную, кресла - в тюфяки, а сласти в...
   Ее замутило. Но действительно дурно сделалось лишь тогда, когда клетки с вурдалаками сначала стали отчетливо видны, а потом начали медленно растворяться, становясь полупрозрачными, едва заметными, исчезая совсем...
   Вурдалаки, не веря собственному счастью, застыли на месте, недоуменно переглядываясь.
   Опомнился упырь, все время их с "дарителем" разговора, просидевший под лавкой. Он тихонько пискнул, дернул Тасю за рукав, и они вместе рванули к выходу.
   Вурдалаки радостно зарычали, но тут некромант пришел в себя, застонал и неуверенно пошевелил рукой. И звери почему-то решили, что бывший хозяин намного аппетитнее, чем худосочная девица и тощий костлявый упырь. Тем более, что малосъедобная парочка была уже далеко, а хозяин-то - вот он, туточки...
   Но все же, один из вурдалаков или оказался редкостным жмотом, или справедливо рассудил, что от хозяина ему мало что достанется, а тут - никакой конкуренции... и припустил за беглой ведьмой.
  
  
   Презрев гостеприимно приоткрытую дверь и собственную боязнь высоты, Таська с разбегу влетела на крышу, усадила Олежку на печную трубу и задумчиво поглядела на выбежавшего на охоту за ними вурдалака. Он опустил нос в землю, взял след и шаг в шаг направился на поиски. Ему невдомек было, что они с Олежкой прилично попетляли по деревушке.
   И вовсе даже они не пытались сбить его со следа. Просто Тася забыла, в котором доме поселилась Яга.
   Подсказать им дорогу не смогли даже кони - они преспокойненько щипали анютины глазки из клумбы, раскинувшейся в самом центре Денников.
   Четверокопытные садовники довольно быстро вурдалака заметили, но решили его не нервировать и не отвлекать от столь важного и трудного дела - поисков наглой, но аппетитной ведьмы в маленькой опустевшей деревушке. Ворона лично возглавила героический отход - кони, едва ли не ползком, пробрались к лесу и уже там, судя по топоту, припустили со всех ног...
   Тася мысленно пожелала лошадке удачи и вновь сосредоточилась на своих наблюдениях.
   Наконец, вурдалак Тасю отыскал. Радость его оказалась просто поразительной - он только что хвостом не махал! Что и не удивительно, ведь он уже два раза успел обежать деревню по периметру, - "Халявщик! - мысленно проворчала Тася - Я все три бегала!" - когда совершенно случайно задрал морду и заметил сидящих на крыше беглецов.
   Тасе внезапно стало стыдно за свои мысли. Она-то бегала после обеда, а вурдалака по всему видать, давно не кормили...
   Тем не менее, она героически сложила кукиш и продемонстрировала его зверю. В ответ тот тихонько зарычал. Жалости к нему поубавилось и стало чуток полегче.
   Из окошка на рык высунулась любопытная мордашка Бабы-Яги. Старушка быстро оценила ситуацию и радостно заорала:
   - О! Какие нелюди!
   Ей хотелось еще что-нибудь крикнуть, но она не рискнула, под пристальным взглядом вурдалака поспешно пряча голову обратно.
   Спустя еще пару минут из дома донесся взволнованный голос Жана (Тася его по привычке Иваном не называла):
   - Ну, рассказывай, что там было!
   Ведьма задумалась, уместно ли будет орать на всю улицу о происшедшем, да еще и с оголодавшим вурдалаком под носом. Решила, что вполне уместно и выдала им пространный рассказ.
   Жан, под впечатлением от услышанного, взял с нее обещание, что Тася позже перескажет его еще раз, но медленно, чтобы он смог все законспектировать, а позже, возможно, целую книгу написать...
  
  
   Вурдалак оказался на удивление упорным и настойчивым. Уже солнце коснулось земли, а он все сидел, задумчиво глядя на вовремя смывшийся от него обед. Запрыгнуть на крышу он не мог, а уйти не позволял воистину волчий голод.
   Двое других вурдалаков давно уже вышли из дома некромага, довольно облизываясь и издевательски поглядывая на неудачливого товарища. Составить ему компанию они не спешили, предпочитая отсидеться (а лучше отлежаться и отоспаться) где-нибудь в тени деревьев.
   Наконец, его упорство возымело первый, хоть и весьма сомнительный успех - Тася разозлилась. Сначала она орала и прыгала по крыше, потом уселась и, глядя вурдалаку в глаза, начала красочно расписывать, какие ужасные вещи с ним могут произойти, если он еще на секунду здесь задержится. Вурдалак смотрел на нее внимательно, чувствовал, что говорит она что-то неприятное и нехорошее для него, но ничего не слышал - в животе бурчало намного громче.
  
  
   Ночь Тася проспала на крыше, а, проснувшись утром, с удивлением обнаружила в своих объятиях упыря Олежку. Сон как рукой смело!
   Упырь недовольно во сне чего-то промычал, но глаз не раскрыл, уютно свернувшись клубочком. Тася потянулась, ощутив, что с каждым днем становится все холоднее - они все сильнее углублялись в северные земли.
   Девчонка поймала себя на мысли, что не прочь была бы лечь обратно, к упырю, - кем бы он ни был, а шерсть у него теплая, мягкая...
   Мысли эти она отбросила подальше и сделала пару шагов к краю крыши, поглядеть, здесь ли еще вурдалак.
   Он и не думал ее покидать. Уснуть на голодный желудок он не сумел, а громкое повелительное ворчание в животе заставляло держаться поближе к людям, не позволяя сбегать в лес и заморить червячка. Впрочем, можно и мышку, или даже зайчика...
   Таське зверь обрадовался безмерно.
   - Не надоело еще? - Позевывая спросила его ведьма, от нечего делать "крутившая велосипед", лежа на спине. Хорошее, между прочим, упражнение, ноги укрепляет. Не так, конечно, как бег по пересеченной местности, особливо от кого-нибудь злого и зубастого, и все же...
   - Мне так жаль! - Слезливо воскликнул у нее за спиной мужской голос. Таська подскочила, как ужаленная, и удивленно уставилась на застывшего позади измазанного в саже и копоти, словно через трубу на крышу влез, Жана. - Я должен был еще вчера тебя спасти, а теперь уже поздно! Ты окончательно и бесповоротно сошла с ума...
   В следующую минуту единственным, о чем мог думать Жан, был расчет траектории бега по крыше от взбесившейся ведьмы. Не такое уж это и простое занятие. Нужно было учитывать и принудительно худеющего представителя волкообразной нечисти, молящего своих богов, чтобы неудачливый шутник поскорее свалился к нему в пасть...
   Не выдержала Баба-Яга. От топота у нее разболелась голова, о чем она не тут же всех оповестила громкими недовольными криками. А потом, как нечто само собой разумеющееся, через окошко запустила в зверюгу молнией. Тася бы не рискнула - спалила бы весь дом.
   Хвала богам, бабка промазала. Тасе было бы вурдалака очень жалко - такой целеустремленный и настойчивый зверь в наше время - истинная редкость.
   Обиженный и голодный вурдалак горестно вздохнул, бросил на Таську прощальный взгляд и... убежал в лес.
   - А раньше ты так не могла??? - Возмутилась Тася, спрыгивая с крыши и с кулаками бросаясь на Бабу-Ягу.
   Кровопролитию помешало лишь одно маленькое, но веское обстоятельство - из горшочка, выжидательно застывшего на столе, по всему дому разнесся аппетитнейший аромат вареной картошечки...
   "С укропом!" - Обрадовалась Тася.
   "С мясом!" - Облизнулся голодный сонный упырь.
  
  
   На прощание, Яга вручила им чего-то пожевать в дорогу и пыльный мешок, - близнец того, первого, что давала Ягишна, - наказав отдать его Оленьке, а на словах передать, что сама бабка вернется через недельку-другую, только попытается деревню привести в порядок, да людей поискать. Вдруг, удалось кому-то от некроманта убежать!
   Коней у них теперь не было, а посему, мешок-подарок сгрузили на Олега, поменьше, с едой, на Жана. Тася, довольно ухмыляясь, прятала руки за спину и повторяла, что девушкам тяжести носить вредно.
   - Особливо, когда такие молодцы рядышком! - Поддакнула Яга, отводя Тасю в сторону.
   Взгляд ее вмиг сделался серьезным. Она глянула по сторонам, проверяя, не смогут ли их услышать пыхтящие от натуги молодцы.
   - Случилось что-то? - не выдержала Тася, взволнованно поглядев на старушку. А та словно того и ждала, зашептала тихонечко:
   - Ты-то, Тасенька, понимаешь, почему сей колдун злобный тебя с кем-то другим перепутал, а во мне и не усомнился даже? - Натолкнувшись на непонимающий Тасин взгляд, Яга на секунду замолчала. - Неужто не знаешь ты, что сила твоя, от Дьявола полученная, даже если ты ее на добрые дела пускаешь, все равно недоброй остается?
   Тася отрицательно помотала головой, чем повергла старуху в настоящий ужас.
   - Кто ж учил тебя, что не знаешь ты ничего?
   - Кто учил, тот рассказать уже не может! - Внезапно разозлилась Тася, бросив недовольный взгляд на Ягу.
   Та тут же глаза опустила, вину свою осознав.
   - Извини девочка... - Минута молчания. Тася медленно кивнула и через силу улыбнулась.
   Бабке разом полегчало, и рассказала она тогда:
   - Знаешь ли ты, что "Дарители смерти" - люди обычные и все они купили свой дар у Дьявола, взамен душу свою ему оставив? И теперича они и не люди вовсе. Человеческого в них - только страсти недобрые, все, что в человеке Дьяволу всегда подвластно было, то в них и сохранилось, а ни Любить, ни Сочувствовать они не умеют. Твой же дар - иной, но то, что получен он от Дьявола, немного сближает тебя с теми колдунами. Они в тебе признают свою, не могут от себя отделить, разницу увидеть...
   У Таси от услышанного в глазах помутилось. Как может она что-то общее с ними иметь? Холодный ветер пробирал до костей.
   И захлестнуло жуткое отвращение к магии в общем и к себе в отдельности...
   Все это, вероятно, отразилось у нее на лице, потому как Яга сочувственно вздохнула и попыталась ее успокоить:
   - Но ведь ты не такая как они! Не нужно отрицать свой дар, ты используешь его во благо людей, а потому ничего общего с ними не имеешь! - Тася непонимающе уставилась на старуху, а после бросилась к ней на шею, не сумев разобраться в собственных чувствах. Бабка же все свое гнет: - Дар тебе для другого дан! Ты-то знаешь, в чем вы отличаетесь... Ты смогла бы их побороть!
   Своего Яга добилась - слезы по щекам литься перестали, на лице появилось вполне осмысленное выражение.
   - Я им не позволю добиться Цели! - Пообещала Тася. - Во что бы то ни стало!
   Баба-Яга совсем обрадовалась и заодно пояснила и почему тот вином Тасю угостить решил:
   - Яду туда подмешал, даже и сомневаться не нужно! Мог бы колдун тебя своими силами убить, да только тогда на тебе словно клеймо его осталось бы, любой маг с первого взгляда определил бы, кто тебя убил. Но он считал, что ты одна из них. "Дарители" не поощряют убийств среди своих, а оставлять тебя в живых некромаг все же не хотел. И травил наверняка мухоморами - бросил бы в лесу и все дела...
  
  
   С Ягой путешественники простились сердечно, чувствуя, что судьба еще сведет их вместе.
  
  
   Глава 6.
  
  
   Друзьям Тася ничего рассказывать не стала - ни к чему их беспокоить, все равно не может она их оставить, прежде надобно Василису спасти, ей сейчас даже хуже должно быть! К тому же, некромаг этот явно был значительной фигурой в запланированной "Дарителями" игре. Пройдет какое-то время, прежде ему найдут замену и еще больше времени, чтобы эта замена твердо утвердилась на его месте.
  
  
   Плохое настроение молодцы списали на неприятное столкновение со злобным некромагом и последующее недосыпание - им невдомек, что даже в компании с вурдалаком, отнюдь не тайно мечтающим ее съесть, Тася умудрилась выспаться превосходно.
   Упырь Олежка изо всех сил пытался ее развеселить, путался под ногами, а пару раз даже отбегал в лес, находил малинник и оттуда звал ее - предлагал подкрепиться. Голосок у него, кстати, оказался премиленький, разговаривать он не мог, и все свои мысли выражал мяуканьем. Да не так, как мяукал бы кот, а как здоровенный охрипший за зиму медведь, с пригавканиями и поскуливаниями в самых трогательных местах...
   А еще он постоянно пытался угоститься мухомором. Тася изо всех сил пыталась отговорить его от этой затеи, прекрасно сознавая, что ни для человека, ни для упыря в мухоморах никакой пользы нету. В конечном счете, упырь отложил мухомор и грустно вздохнул. Тася с чувством выполненного долга отвернулась, а когда повернулась на странный хруст, вытаскивать мухомор из его пасти уже не стала.
   Упырь никакого беспокойства по поводу ядовитости съеденного гриба не выражал и вскоре Тася успокоилась.
   А когда, спустя половину часа, на него поглядела - увидела, что Олежка немного повеселел и равномерно покрылся круглыми белыми пятнами. Чувствовал он себя, однако, все так же хорошо и Тася решила, что беспокоиться за него не следует. Ему лучше знать, что следует есть упырям.
   Более того - он нашел еще один малинник и думать стало некогда...
   Без улыбки на его заботу смотреть было невозможно.
   Ничего удивительного, что Тася вскоре повеселела, наелась малины от пуза и, разглядев невдалеке серебристую гладь лесного озера, милостиво предложила устроить привал.
   Чтобы подобраться к озеру, пришлось обойти небольшой овражек - из-за травы его было практически не видать, посему путешественники едва гроздьями туда не попадали. Благо, Тася вовремя споткнулась, упала и обнаружила, что еще бы шаг - и все, соскребали бы молодцы ведьму со дна, да и то лишь после того, как сами бы от него отлепились. Об этом она громко и непечатно молодцам пояснила, подстегиваемая ужасом от представленной картины и болью в содранных коленях.
   Наскоро примотав к коленкам листья подорожника, три случайно спасенных человека и веселый пятнистый упырь, добрались-таки до озера и радостно покидали на землю мешки.
   Молодцы слаженно упрыгали в лес за хворостом. Очень они за последние дни сдружились. У них была теперь еще одна общая тема для беседы - как избавиться от этого мерзкого зеленого упыря.
   И чего они только не придумывали! То и дело из леса доносился громогласный злобный хохот, от звуков которого Олежка подпрыгивал и начинал боязливо озираться по сторонам. Тася его в те моменты как могла пыталась успокоить, пообещав себе хорошенько наподдавать молодцам за их "подвиги".
   Ну где тут мужество - напугать ни в чем не повинного упырюшечку?
   Олежке от того легче не становилось.
   Вскоре, в голове его возникла какая-то интересная мысль. Глаза его сверкнули зеленым пламенем и он с разбегу влетел в озеро.
   Тася сначала даже взвизгнула от страха, никак утопиться решил! А после увидала, что упырь, по-собачьи перебирая лапками, уверенно плывет по сверкающей водной глади, успокоилась. Поняла все сразу - решил Олежка показать молодцам, что и сам может себе пищу добывать и что в их опеке он не нуждается.
   Как есть угадала! Пришли молодцы. Хворост несут. Охапки - не охапки, так, по три хворостинки приволокли. Да еще пот утирают, словно они уработались! А Олежка - тут как тут, вылазит из воды, по-собачьи отряхивается, - теперь он сухой, а молодцы с ног до самых макушек мокрые, - а в зубах у него рыбина здоровенная. Прямо под их взглядами и проглотил, те только рот разинуть успели. А Тася на Олежку взгляд перевела и охнула - не буро-зеленая шерсть у него, а изумрудная, да переливается красиво на солнышке... И вообще он весь стал какой-то мягкий, пушистый. Уж и не упырь даже - котенок-переросток, на которого краски зеленой ведро опрокинули.
   Упырь, довольный их реакцией, растянулся на солнышке. Нецензурных замечаний в свой адрес он уже не слышал. Храп его эхом разносился над лесом...
  
  
   Ягишна, их увидав, такой радостный визг издала, что уши всем вмиг заложило. Смущенная Оленька покаялась, что Соловей-Разбойник ее дедушкой был. Троица уважительно протянула "Ооо!"... и вновь зажала уши - Олька увидела упыря и бурно поприветствовала, зачем-то переходя с потрясающих сознание воплей на истеричный ультразвук.
  
  
   Олежке пришлось остаться за порогом. Он тихонько выл и мяукал, но уйти не пытался. Потом ему удалось каким-то образом забраться на подоконник, и все оставшееся время - из-за него путешественники даже отказались переночевать в избушке - ловил Тасин взгляд и жалостливо скулил что-то, должное означать: "Ну пойдем, а? Здесь так плохо и скучно..."
   Уйти так быстро им не удалось - Ягишна потребовала подробного отчета. По взаимному молчаливому согласию, честь рассказывать предоставили Жану.
   Со своей задачей он справился превосходно, заставляя даже непосредственных участников то вздрагивать, то замирать от удивления. Тася даже едва со стула не упала на месте: "а я как мечом махнул - полчища вурдалаков разом в штаны себе понаделали!".
   Скрывая улыбку, она поспешно устремила взгляд в давно опустевшую чашку, в поисках какого-нибудь для себя занятия. "Как там гадают по кофейной гуще? Интересно, а по чаю можно? Вот тут, похоже, солнышко. Это - горы, а тут... опаньки! Дракон! Прям как настоящий! И на Горыныча дюже смахивает... Наверное, свидимся скоро".
   Тася хмыкнула, припомнив вышеупомянутого огнедышащего гада и прислушалась к болтовне Жана.
   Рассказ его как раз подходил к концу, тобишь к последней битве с истекающим кровью "Дарителем смерти", которого он, мужественный иноземный богатырь, естественно, победит через пару минут ожесточенного сражения...
  
  
   Ягишна свое обещание выполнила - сказала, как есть, где Кащеев замок.
   На Севере!
   Словно кто-то в том сомневался! Да где ж еще Злодею жить, как не на севере? Все южные территории народ заполонил, развернуться негде, а где попрохладнее - простор и тишина, так необходимые для составления и обдумывания грандиозных злодейских планов...
   Впрочем, кое-какая польза от нее была - она сказала, что ежели двигаться в указанном направлении, то можно обнаружить старый монастырь. Там точно знать должны, где живет Кащей Бессмертный - дюже библиотека у них богатая, а мудрецы ученые...
   Ох, как же ей хотелось сейчас побежать обратно к Ягишне и хорошенько заехать ей в глаз кулаком. Это же надо было так их надуть...
   Из мира недовольных мыслей ее извлекли весьма неделикатно, не прикладывая, впрочем, к этому никаких усилий - просто остановились перед ней и позволили со всего размаху впечататься в жесткую спину.
   - Ууу... - Взвыла Тася, схватившись за голову. В эпицентре удара - на лбу - со скоростью света росла здоровенная шишка.
   - Отвлекись немного и посмотри сюда! - Довольно грубо оборвал ее стенания Олег. Таська хотела было на него обидеться, но передумала, решив, что без повода он бы грубить ей не стал.
   Повод был на лицо.
   Развилка. Три дороги перед ними. Посредине камень здоровенный, серый.
   О, да. Про такие все слышали, а вот повидать удалось не многим - только в заброшенных уголках земли они и остались.
   Все три дороги, в конечном счете, ведут в одно и то же место, только вот дороги те - платные и плату можно выбирать самим...
   Итак, направо поедешь - жив будешь, а коня потеряешь, прямо поедешь - вместе с конем сгинешь, налево поедешь - коня сохранишь, да сам голову сложишь.
   Выбор был не так уж и труден.
   Коли коней нету, то направо им идти просто Бог велел!
   Тропинка виляла и изгибалась так причудливо и дико, что конь тут и не прошел бы. Видать, прокладывали ее так, чтобы не в меру жадным богатырям не пришло в голову пролететь на горячем коне лес насквозь, пошлины проездной не уплатив.
   Час идут они, два. Тропинка лучше не становится, коней у них отбирать никто не спешит...
   - Может, у разбойников сегодня выходной? - Робко предположила Тася.
   Накликала!
   По дороге к ним идет серый волк, улыбается во всю клыкастую пасть. Впрочем, улыбка его стала менее широкой, когда он подошел поближе и разглядел хорошенько их безлошадную компанию.
   - Не стыдно? - Укоризненно пробормотал он, переводя взгляд с одного лица на другое. - То, что поедание человечины не входит в мою новую диету, еще не означает, что я должен безнаказанно допускать подобные выходки! Ишь, какие наглые пошли... Аферисты-юмористы! Ну, говорите, куда коней дели?
   Четверо - не забывайте про упыря! - наглых афериста сделали виноватые мордочки и вкратце поведали, в чьих желудках остались их кони.
   - Жалко... - взгрустнул серый волк, задумчиво их оглядывая. - Но вы, выходит, в этом случае - не виноваты... Что же мне с вами делать?
   - Пожалеть! - Предложил Олег.
   - Деньжат одолжить. - Решил Жан.
   - Подкинуть до ближайшего населенного пункта. - Добавила Тася и выжидательно на волка уставилась.
   Серый зверь задумчиво почесал бока и предложил:
   - Давайте так: я вас вывожу из леса, жалею вас, даю полезный совет и желаю здоровья, удачи и много-много денег... Такой вариант вас устроит?
   - Да! - Хором ответили путешественники, полезая на гостеприимно удлинившегося и подросшего волка - на обычного трое людей, мохнатый упырь и мешок с едой одновременно не влезут!
   И волк побежал.
   Поступь у него была мягкая, шаги легкие, сидеть удобно, а уж скорость... Будь он конем - цены б не было!
   До опушки добрались в считанные минуты.
   Волк глянул, как обещал, жалостливо, прочитал речь о вреде алкоголя и пользе пеших прогулок.
   За сим махнул хвостом и был таков.
   Тася долго стояла и махала ему вслед платочком, как правилами приписывалось.
   Но делать нечего, дальше идти им придется пешком. Хорошо бы, конечно, раздобыть лошадей, но стоят они дорого, да и сколько еще идти до следующей деревушки, они не знали.
  
  
   До следующей деревушки они добрались за пару часов. И не потому, что располагалась она недалеко, и даже не потому, что они бежали со всех ног.
   Все было проще. Сразу же после ухода волка, из леса выскочили трое.
   Здоровенные, грязные, как болотные хмыри...
   Кони!
   На Тасю, задумчиво склонив набок здоровенную морду, влюбленными глазами смотрела Ворона. Долго, впрочем, любоваться хозяйкой она не пожелала и тихонечко заржала:
   "Может, не будешь так стоять, а покормишь меня? Погляди, молодцы своим коням уже и хлебушка дали...
  
  
   - А почему так мало???"
  
  
   Заросли орешника плотным кольцом окружали Скорлупкино и только накатанная дорога давала понять, что жизнь здесь теплится. Да еще как!
   В наступающих сумерках ярким пятном просвечивал высоченный костер. Нет, не горели избы, не плакали женщины. Более того, еще за версту слышно было, что девицы кокетливо смеются, а вторит им жизнерадостное ржание молодцев.
   Все просто. Из Больших и Малых Липок парни холостые приехали, девок поглядеть, вдруг да приглянется им кто, свадебку бы справили...
   Путешественники празднику обрадовались безмерно. Тем более, что можно было без проблем влиться в толпу, а заодно и покушать на халявку...
   Их приезд, как всегда, незамеченным не остался.
   Упырь, преспокойно покачивавшийся в Тасином седле, проснулся как раз в тот миг, когда они въезжали на полянку - жечь костры посреди деревни молодежи, вероятно, запретили. Олежке костер не понравился. Он внезапно заверещал, спрыгнул с Ворониной спины и ускакал в лес. Все взгляды были обращены на Тасю.
   - У вас глюки! - Авторитетно заявила она, неуверенно спешиваясь.
   Молодцы ее опередили, поспрыгивали и в четыре руки с лошади сняли.
   "Что это на них нашло? Словно я сама не могу!" - Попыталась Таська усомниться в доброте их намерений.
   Намерения оказались самыми, что ни на есть, дурными.
   Олег подскочил к ней, чтобы наскоро отчитать за упыря.
   Обходительность Жана и вовсе к ней никакого отношения не имела - просто девки деревенские заботливого кавалера оценили и принялись активно строить ему глазки.
   Да и Тасю противоположный пол вниманием не обошел. Молодцы на нее только и смотрели - все девки к их приезду принарядились, сарафаны новые натянули, косы заплели причудливо... а на Таське штаны мужские, рубаха грязная, лицо пылью припорошено, голова растрепана. Да взгляд шальной для полноты картинки...
   Тут же ее окружили вниманием и заботой. Одна сердобольная девица, Аленка кажется, дочь купца местного, предложила ей сходить в ее избушку, переодеться и привести себя в порядок. Не по доброте душевной. Просто не понравилось ей, что все внимание на прибывшую девицу обратилось.
   Тася отказываться не стала и, спустя пять минут, с наслаждением фыркала, умываясь ледяной водой в Аленкиной избе. Сарафан ей тоже дали - старушка какая-то одолжила. Впору пришелся. Только с расцветочкой подкачал - по всему видать, бабка его себе на последнюю дорожку шила и он должен был превосходно гармонировать с саваном...
   Возвращение на поляну опять же вышло запоминающимся - на нее из кустов выскочил перепуганный Олежка, как никогда похожий на настоящего упыря. Глаза у него горят, шерсть дыбом, с клыков каплет слюна...
   Тася от неожиданности взвизгнула и почти все мужское население побежало к ней. Исключение составили лишь четверо: Жан, Олег, здоровенный приторможенный парень, даже с виду не один десяток раз в детстве падавший с печки и широкоплечий светловолосый богатырь со странным пронзительным взглядом.
   При всем при этом мужское население умудрялось орать матом и размахивать кто дубинками, кто палками, а кто - так, кулаками.
   Навалились всем скопом, едва их с Олежкой не придавили.
   Девки сельские визжат от зависти, понять не могут, как замарашка приезжая могла такой ажиотаж вызвать.
   Упырь к Тасе прижался испуганно, дрожь его бьет...
   - Беги, - шепчет она ему, - к лошадям, прячься в сумку и сиди там!
   А когда ее маленький зеленый друг скрылся в темноте, настороженно огляделась. Молодцы ожесточенно дубасили друг друга по любым попадавшимся на глаза и под кулак местам, позабыв, чего ради повалились на землю. А еще ей показалось, что спину ее сверлил чей-то тяжелый пронзительный взгляд.
   Не ошиблась. Богатырь, недвижимо стоявший у огня, не сводил с нее глаз.
   И даже сомневаться не стоит, он видел и понял все.
   - Что молчишь? - недовольно спросила Тася, подойдя к нему ближе, вставая рядышком и протягивая ладошки к огню. - Почему не кричишь, что я, такая сякая, с нечистой силой дела веду?
   Девушки совсем от подобной наглости ошалели - мало, мол, Таське груды молотящих друг друга молодцев, за следующего взялась!
   Тут же два десятка юных обозленных деревенских красавиц накинулись на тройку самых стойких - столбом застывшего слабоумного здоровяка и ставших за время совместных путешествий невосприимчивыми к Тасиным "чарам" молодцев.
   - Не буду я ничего кричать. - Ответил, наконец, богатырь, не глядя на Тасю.
   Она едва в костер не свалилась!
   Где ж это видано, чтобы к упырям в деревнях относились как к чему-то совершенно обыкновенному и хозяев их не жгли на костре...
   Нет, тот богатырь не из деревни, не даром он так отличается от остальных. И взгляд особый, и одет вроде так же, а по-другому, плечи прямо держит, походка мягкая, а встал так, чтобы при нападении к дереву прильнуть спиной. Так защититься проще было бы...
   - Ты кто? - Спросила его Тася, не рассчитывая на ответ.
   - Да уж не человек - это точно! - Внезапно усмехнулся он и, полюбовавшись на ее изумленное лицо, отошел в сторону.
   Тем временем, кучка из молодцев расползлась по поляне и принялась извиняться перед своими девушками за временное умопомрачение.
   Один, особо предприимчивый, достал гармошку и, проорав дурным голосом: "Оленька, извини меня! Для тебя сию песню играю и прощенья прошу!", извлек из инструмента трогательный писк.
   Одна девица мощным басом запела:
   - Ой цветет калина в поле у ручья...
   - Парня молодого полюбила я! - Радостно заглушили ее молодцы дурными голосами.
   Тася схватилась за живот и хохотала до тех пор, пока ее не отвлекли:
   - Потанцуем? - Неуверенной походкой приблизился к ней чернявый молодец со стремительно опухающей нижней челюстью и синеющим глазом. Не дождавшись ответа, он нетерпеливо потряс Таську за плечо.
   Девчонка неуверенно помотала головой, но было уже поздно - руки железным кольцом сомкнулись вокруг ее талии.
   Несколько шагов - и они уже в кругу танцующих.
   - Меня Ваня зовут! - Представился чернявый, выдохнув Тасе в лицо ядовитую алкогольную смесь. - А тебя как, красавица?
   А "красавица" его и не слушает - взгляд ее все к тому богатырю обращается. Не нравится ей что-то в нем. Да, не человек он. В том сомнения нету. Дух от него нехороший... но кто он тогда?
   Мысли ее прервал топот копыт. Пятеро тяжело вооруженных всадников въехали на поляну. Спешиваться не стали, только внимания потребовали:
   - Господа празднующие! Извольте выслушать объявленьице!
   - А отчего бы и нет? - Удивился молодец преклонных лет, повинуясь торжественности момента вынувший лицо из блюда с закуской. - Валяйте!
   И, уже вновь растекаясь по стулу, пробормотал:
   - Я весь - одно сплошное внимание!
   Никто больше и слова не сказал, только покивали головами: "Быстрее, - мол, - у нас тут закусь стынет..."
   Всадники переглянулись, один из них вперед выехал, прокашлялся и выдал на одном дыхании:
   - Из подземелий одного знатного господина сбежало зла исчадие, убивец проклятый, зверь ночной, тать лесной, гад ползучий, волк бегучий, летун летучий...
   - Дык, а зачем сей знатный господин у себя такой зоопарк держит? - Удивились пьяны молодцы и заржали под пугливое "ойканье" девиц.
   - Это одно существо! - Возмутился всадник и с детской досадой добавил: - Не перебивайте меня, я еще не закончил... Он совращает души с пути праведного, соблазняет жен в отсутствие супругов, вытаптывает грядки морковные, соседям тайны ваши рассказывает, окна камнями разбивает... и нагло ворует с прилавков копченую колбасу!
   - На кол его за последнее! - Робко воскликнул кто-то. Его поддержали бурными аплодисментами.
   Всадник неумолимо продолжал:
   - Зубы его острее стали, глаза его зорче соколиных, мчится вровень с ветром, а уж сил ему для дел недобрых Дьявол выделил и вовсе немерено...
   - Да кто же это! Хватит говорить загадками! - Возмутились мужики, покрепче сжимая дубины.
   Рассказчик выдержал длительную паузу и торжественно, словно объявил только что титулы, а сейчас намеревался добавить имя их владельца, проорал:
   - Оборотень!
   И ткнул пальцем куда-то в центр толпы. Прямо в Тасю, гад, попал.
   Все взгляды на нее переметнулись, девки глядят недобро, молодцам своим чего-то на ухо шепчут.
   Тася только рот раскрыла, сказать что-нибудь, как ее опередили!
   - Видели мы такого, а как же иначе! - Не менее громко ответил Олег. - Он как раз на жену мою напал. Вот тута прямо и было. Все видели.
   Подошел, отцепил от Таси чернявого, за плечи ее приобнял.
   - Ага! - Подключился Жан. - Здоровенный он такой был, с корову, мохнатый, глазки злобные. Зеленый такой...
   - В смысле? - Удивились всадники. - Наш оборотень не был зеленым! Он был серый, точно знаем!
   - Дык тут болото неподалеку есть! - Подал голос какой-то парнишка из аборигенов и повалился на лавку, досыпать.
   - Он там, поди, и извозился! - Подхватили другие.
   - Хммм... - Задумались всадники. - Ну, может, и так... А куда он побежал?
   Тут же несколько десятков рук поднялось в воздух и показало одновременно во все известные стороны света. Даже вниз кто-то указал. И ни один не повторился, словно сговаривались заранее!
   - Туда он побежал! - Махнула Тася в ту сторону, откуда всадники прискакали. - Я-то точно знаю, он на меня нападал!
   Всадники пошушукались немного и, наскоро поблагодарив всех, поскакали прочь.
   - Мне кажется, или ты кого-то пытаешься спрятать? - Нагнувшись к Тасиному уху, проникновенно шепнул Олег. Со стороны это должно было выглядеть довольно мило, а вот слова подкачали. - Неужто тебе одного упыря мало? Теперь у тебя еще и оборотень есть... Может, ты и того вурдалака на цепь посадишь и за собой, как собачонку, таскать будешь? Кстати, ты не пробовала разводить драконов? Думаю, ты бы в этом преуспела...
   - Да ну тебя! - Разозлилась Тася, стряхивая его руки с плеч. - Ты меня не поймешь никогда.
   И потопала к костру, изо всех сил стараясь не выдавать своего напряжения.
   Как же она испугалась в тот миг, когда всадник указал на нее пальцем! Она всегда боялась, что ее могут сжечь на костре. И, хотя последние несколько лет на ведьм охота шла не так активно, вполне обычным делом было на Русской земле, когда обвиняемых в колдовстве женщин сжигали заживо...
   Нет, Тася никогда не видела смертных казней - слишком далеко их деревушка располагалась от крупных городов. Своей церкви у них тоже не было. Иными словами, некому было подбивать людей на такое богоугодное дело как убийство исчадия зла в ее лице.
   Зато раньше ей часто снились сны, как она сгорает на костре. А вокруг спокойные, бездушные лица. В пустых черных глазах отражается пламя...
   ...пламя...
   Сейчас оно отражалось и в ее глазах. Может, не таких бездушных, но...
   Тася мотнула головой и постаралась улыбнуться.
   И почему она так нервничает?
   "Наверное, это из-за темноты, костра, всеобщего возбуждения и радостно горящих взглядов влюбленных парочек". - Решила девчонка и протянула ладошки к костру.
   - Почему ты не сказала им, что я здесь?
   "Да. И еще из-за того, что этот оборотень на меня смотрит, не отрывая глаз. - Тася всегда старалась быть честной хотя бы с самой собой. - Он специально заставляет меня нервничать!"
   - Это к тебе никакого отношения не имеет! - Попыталась она увильнуть от ответа.
   - Как же, не имеет, если меня едва на кусочки не постригли только что! - Не отставал он, пристально вглядываясь в ее лицо.
   - Я пыталась спасти своего зеленого друга. - Наконец ответила Тася. И зачем-то добавила: - И себя тоже...
   Оборотень удивленно приподнял кустистые брови и внимательно ее оглядел.
   Ничего необычного он в ее внешности не заметил. К нечисти ее никак не отнести...
   - Они бы меня на костре пожгли. - Намекнула Тася.
   - Ааа! - Искренне обрадовался оборотень. - Ясно! Ведьма, значит!
   Девчонка настороженно по сторонам огляделась, не мог ли кто-то его услышать, но кругом было настолько шумно, что они и ее крик предсмертный не услышали бы, надумай оборотень ее сожрать.
   - И куда же изволит ехать ведьма с мужем, маленьким зеленым питомцем и светловолосым красавчиком, в этот миг развлекающим толпу юных девиц? - Поинтересовался оборотень.
   - На север. - Выпалила она. А потом пришли сомнения, следовало ли ему говорить, куда они едут... - К бабушке! Я ей пирожки везу и привет от мамы...
   - И ее домик, конечно же, стоит посреди бесконечной тайги? - Вкрадчивым тоном поинтересовался он.
   - Угу! - Закивала головой ничего не подозревающая Тася.
   - Итак, Красная Шапочка, ты только что встретила серого волка! - Расхохотался оборотень, схватившись за бока.
   Спустя мгновения девчонка к нему присоединилась.
   Хохочущая парочка быстро привлекла к себе всеобщее внимание.
   - Может, объяснишь мне, супруга моя разлюбезная, что тут происходит? - Раздался в наступившей тишине голос Олега. Он, как мог, старался изобразить из себя мужа, встревоженного стремительно растущими рогами.
   Девицы злорадно посмеивались и строили оборотню глазки.
   - Молчишь? - Угрожающе зарычал Олег, метнулся вперед, схватил Тасю за руку и потащил в лес.
   Отойдя чуть подальше, чтобы с поляны их не было видно, он ее отпустил и громко, с надрывом, крикнул:
   - Как смела ты?
   - Ах, милый, это совсем не то, о чем ты подумал! - Взвыла Тася ему в ответ. После чего жарко зашептала: - Ну, и зачем ты меня сюда приволок?
   - Да как не стыдно тебе! - Проорал Олег и добавил шепотом: - А ты хотела, чтобы эти завистливые кикиморы тебя разорвали на кусочки?
   - Милый, я все тебе объясню! Выслушай меня! - И шепотом: - Это был оборотень!
   - Не нужно мне ничего объяснять! Я и так знаю все! Какой оборотень? Где оборотень? Он, тот богатырь?
   - Он мой сводный брат! - Взвыла из последних сил Тася, словно вышеупомянутый оборотень собирался ее сожрать, а она все никак не могла накричаться перед смертью.
   - Правда??? - Искренне удивился на весь лес Олег и даже присел на землю, чтобы не упасть.
   - Да! - Рявкнула девица и чувствительно стукнула его по затылку, зло прошептав на ухо: - Нет конечно, идиот, как мог ты такое подумать?
   - Это меняет дело! - Во всю глотку обрадовался Олег и, взяв Тасю за руку, добавил: - Идем, познакомишь меня с братиком. А то как-то не хорошо получается...
   Стоило им появиться на поляне, как все тут же зашевелились, начали разговаривать, неуклюже танцевать, не сводя с них при этом взглядов.
   "Все слышали, не прошел спектакль зря". - Удовлетворенно кивнула Тася и подвела Олега к "сводному брату".
   - Знакомься, братик, это мой муж, Олег. - Начала она, напряженно улыбаясь. - Супруг мой любимый, это мой сводный брат... эээ... - Тася не представляла себе, как его зовут, а потому тянула время. - Матери у нас были разные, а папочка, мир душе и праху его, один. Мы в детстве часто вместе играли...
   - Илья. - Смилостивился оборотень и протянул Олегу руку. - Сестренка много о тебе рассказывала.
   - О, да! - Согласился Олег. - Она вообще не может заткнуться ни на секунду!
   - Ах так! - Разозлилась Тася и проорала: - Я, как законная супруга, имею право отлупить тебя за дерзость! Несите мне скалку!
   Деревенские девки отнеслись к ее требованиям весьма серьезно, мигом притащили ей воспитательное орудие... И Олег под их довольный смех бросился бежать прочь.
   Тасю после этого девицы зауважали и пригласили с ними вместе водить хороводы.
  
  
   Проснулась она поздно утром, когда в высокое окошко избы начали заглядывать робкие лучики солнца. Поднялось оно не слишком высоко, но достаточно, чтобы осветить квадратный кусочек деревянного пола, старую пожеванную молью шубу и лицо человека, обнимавшего ее во сне...
   - Я что тебе ночью сказала? - Яростно зашипела Тася, тряся Олега за плечи. - Я сказала: "спать ложись в углу!" И где же ты?
   Олег сонно хмыкнул и, перед тем как провалиться обратно в царство Морфея, пробормотал скороговоркой:
   - Мы же муж и жена, как по-твоему отнеслись бы к этому хозяева? Они, между прочим, нас приютили, постелили нам шубу... Кстати о шубе, не мог же я спать на голом полу! А вместе-то оно теплее...
   Тася фыркнула и встала. На печи кто-то завозился.
   Тощий низенький мужичек, обросший бородой так, что и не видать окромя нее ничего, сполз вниз, неторопливо натянул штаны и заплетающимся языком пробормотал: "С добреньким утречком!"
   Тася кивнула ему и продолжила наблюдать, как он планомерно обшаривает кухню. Наконец, бородач извлек из-за печи здоровенную бутыль, полную подозрительно мутной жидкости, понюхал, хмыкнул одобрительно, опустошил на половину, и тут же лицо его просветлело, сделалось веселым и счастливым.
   На печи показалась еще одна взлохмаченная голова. Женщина улыбнулась сонно и плюхнулась обратно.
   Бородач, слегка пошатываясь, подошел к двери и выскользнул на улицу. Не долго думая, Тася последовала за ним.
   Мужик целеустремленно направился в следующий домик, а девчонка присела на землю, щурясь на солнышко.
   Сидела бы она так хоть целую вечность, да не судьба, видать...
   - Ааа! - Взвизгнула женщина в том домике, куда зашел мужик.
   Тут же в окне зашевелилось что-то, показалась светловолосая макушка. Жан - а это был именно он - затравленно оглядел улицу, бросил на Тасю беспомощный взгляд и начал вползать обратно.
   Нет, не вползать. Кто-то втягивал его за ноги.
   Девчонка проводила его взглядом и влетела в дом.
   Картина, открывшаяся ей, заставила Таську застыть на пороге. Посреди комнаты, размахивая руками и безостановочно что-то вереща, стояла огроменная бабища в длинной белой рубахе. Коса у нее растрепалась, пухлые щечки побледнели...
   Жан изо всех сил цеплялся за окно. За ноги его держал все тот же бородатый мужик. Выглядели оба не лучшим образом. Бородач с перепития не слишком хорошо держался на ногах, а Жан, по всему видать, еда успел перед его приходом штаны натянуть... а застегнуть не успел...
   Не обращая никакого внимания на Тасю, бабища сдвинулась с места, схватила бородатого за шкирку и дернула со всей силы на себя.
   Жан с нецензурными воплями отцепился от окна и упал на пол. Сверху на него повалился бородач, но баба крепко вцепилась в ворот его рубахи, подняла на ноги и оттащила подальше.
   - Ты зачем на него набросился? - Вопрошала бабища, сунув увесистый кулак бородатому под нос. - Что он тебе сделал?
   - С женой моей спал! - Негодующе воскликнул мужик, молотя ножками воздух. Наконец, он отчаялся и повис в ее руках, как нашкодивший кот. Приготовился, что сейчас его начнут тыкать носом в произведенные им беспорядки.
   Долго ждать ему не пришлось:
   - А сам-то где ночь провел? - Ехидно поинтересовалась баба, яростно его встряхивая. Ножки безвольно мотались в воздухе в такт взмахам ее руки.
   И тут они заметили Тасю.
   - А это кто? - Тут же ощетинилась баба, отпустив мужичка. Тот с грохотом приземлился на пол и забился за печку. - На девиц молоденьких ты, оказывается, падок, хрыч старый!
   Баба медленно оправила рубаху, закатала рукава и, с непередаваемой грацией беременной слонихи, двинулась на Тасю.
   Девчонка сперва растерялась, но когда до нее дошло, что сейчас ее будут бить, в голове мигом прояснилось. Вкрадчивым голосом она спросила ее:
   - Что ж это вы, девушка, затеяли? Озверели опосля общения с оборотнем?
   - Где оборотень? - Ахнула бабища, мигом подрастеряв всю свою воинственность. Рот ее приоткрылся, глазки расширились, медленно в них появлялось осмысленное выражение.
   - Как это - где? - Искренне удивилась Тася и, жалея пропадающую в ней актрису, ткнула пальцем в Жана. - Вот где!
   "Оборотень" с удивлением посмотрел в указанном направлении, заметил, что конечной точкой является он сам и неуверенно сказал:
   - Рррр!
   Баба и бородач одновременно подпрыгнули на месте. Мужичек счел за лучшее спрятаться за спину любимой жены, куда и переместился, мелькнув молнией мимо застывшего от такой наглости "оборотня".
   - А зачем он здесь? - несмело спросила баба.
   - Как зачем? - Изумилась Таська. - Неужто ль забыли, что он: убивец проклятый, зла исчадие, зверь ночной, тать лесной, гад ползучий, волк бегучий, совратитель жен и сворователь колбасы? Надеюсь, девушка, он вас не кусал?
   Баба внезапно покраснела, заставив Тасины глаза блеснуть на миг искренним изумлением.
   - С-с-сделай что-нибудь, красна девица! - Прозаикался мужичок, выглядывая из-за жены.
   - Куда ж я денусь? Сделаю... - Зловеще пообещала Тася. - Но, чтобы никто не пострадал, вы должны принести мне длинную веревку. А еще сходить в дом соседский, мужа моего разбудить и сказать, что мы ждем его здесь. Да, и хлеба краюху нужно...
   В ответ на удивленные взгляды, девчонка авторитетно заявила, что хлеб оборотня лучше всяческих веревок повяжет. Он же всему голова!
   Супружеская пара покивала и выскочила из дома. Под запоздалый крик: "Маслица не забудьте!"
   - У нашего молодца нет забавам конца... - Прошептала она себе под нос, но молодец так и не услышал ни слова, в то время как Тася все сильнее распаляла себя. Жан не сводил с Таси глаз, предчувствуя что-то нехорошее. Она стояла неподвижно, руки безвольно повисли вдоль тела.
   Впрочем, девчонка очень оживилась, когда в дом скользнул сонный, зевающий Олег, а в дверной проем просунулась здоровенная пухлая ручка, протолкнувшая за порог все заказанные ранее предметы, призванные укротить оборотня.
   - Олег, - угрожающе начала Тася, пристально вглядываясь в глаза Жана. - Подержи пожалуйста этого дамского угодника...
   Молодец медленно попятился назад, но, повинуясь Тасиному взгляду, ставни захлопнулись, а скамейка взлетела и улеглась, перекрывая дверь.
   - Из кучи молодых красивых девушек. - Медленно растягивая слова, говорила Тася, зловеще приближаясь к молодцу. - Ты умудрился выбрать замужнюю бабу! Да притом не успел убежать, когда это было нужно... Да нас же камнями закидают!
   Жан виновато всхлипнул.
   - Молчишь? - Взвизгнула она, подлетая ближе и замахиваясь на него рукой. - Стыдно? Из-за тебя у нас крупные неприятности!
   Табуретка, которой Жан тщетно пытался от Таси защититься, полыхнула синим пламенем. Он вскрикнул, отбросил ее в сторону и с мрачным интересом наблюдал, как она в полете рассыпалась пеплом.
   Еще секунду Тася молчала, разглядывая ровный серый слой, покрывший полы. Она осознала вдруг, что никаких особо крупных неприятностей у них нет, камни легко можно отразить заклятиями, а она просто разозлилась на Жана, совершенно, при том, не понимая, зачем...
   - Стыдно? - Еще раз повторила она, но рука уже опустилась, она перевела взгляд в пол и вновь застыла.
   Тихонечко проскользнув мимо нее, Жан прокрался к двери и стал суетливо оттаскивать лавку прочь. Результатов не последовало. Скамья словно пристала к полу и весила как две или даже три таких же скамьи.
   - Погоди. - Пробормотала, наконец, девчонка, подошла ближе к Жану, подняла с пола веревку и обвязала конец вокруг его талии.
   Задумчиво отломив кусочек от хлебного каравая, Тася даже улыбнулась.
   - Зачем ты меня позвала? - Тихо поинтересовался Олег, наблюдая как лавка взлетает в воздух словно невесомое перышко и, пронесясь над их головами, становится на место.
   - Чтобы ты не дал мне его придушить. - Ответила она и, отворив дверь, вышла наружу, вытягивая за собой "оборотня" на поводочке.
  
  
   Жана они привязали к дереву, приставив старейшину его сторожить.
   - Если будет вас уговаривать его отпустить или попытается вырваться сам - орите. - Посоветовала ему Тася.
   - Угу! - Закивал головой старичок и опасливо покосился на хлипенький канатик.
   - Веревка надежная! - Успокоила она его и добавила для значимости: - Я же профессиональный ловец оборотней!
   - Ооо... - Уважительно потянул народ, застывший вокруг.
   - Но если кто-нибудь в него камнем запустит, он может разозлиться и вырваться! - Предупредила их Таська и, взяв Олега за руку, только-только развернулась, чтобы отправиться в лес - искать сваливших куда-то ночью лошадей, как нечто заставило их остановиться.
   В роли "нечто" сыграло невинное замечание маленькой очаровательной девочки:
   - Весело у нас! Сначала Змей Горыныч прилетел, теперь оборотень... Папочка, научи меня из лука стрелять, а то нападет на меня кто-нибудь, жди потом богатырей-спасителей... Самой оно как-то надежнее!
   - Что ты сказала? - Присев перед ней на колени, поинтересовалась Тася. - У вас тут Змеи водятся?
   - Ага! Один. - Для наглядности девочка сунула Тасе под нос один грязный палец, заставив ту замереть от неожиданности.
   Впрочем, несильно получив от папы по затылку, девочка тут же поменяла средний палец на указательный.
   - Это правда? - Удивилась Тася, поднявшись на ноги и обращаясь к старейшине.
   - Да, прилетел тут один. - Согласился старец. - Да только он нам и не мешается вовсе - девиц на обед не требует, коров не ворует... только вот зачем-то орешник выгрызает... Но да он тут как сорняк, не жалко даже...
   Троица переглянулась, поухмылялась и, разузнав, где Горыныча сыскать можно, тут же к нему и направилась.
  
  
   Глава 7.
  
  
   Змея они застали за обедом.
   Сначала они услышали громкое "хрум", после чего, шелестя листвой, куст повалился на землю. Из зарослей показался длинный чешуйчатый хвост, удовлетворенно подрагивающий а такт весело похрустывавшим на здоровенных зубах орехам.
   - Приятного аппетита! - В три глотки воскликнула компания, осторожно заглядывая в заросли орешника.
   Хрустеть стало чаще и злее. Змей шумно сглотнул.
   - Кто потревожил нас? - Прогромыхало перед ними.
   - Это я, ведьма! - Проорала Тася. - Ну, помнишь, в Ярилов-граде мы тобой и моими друзьями в салочки играли?
   Горыныч закашлялся, словно подавился чем-то. Полыхнул ярким пламенем ни в чем не повинный кустик.
   - Помню... - Выдавил он из себя придушенным голосом, после чего радостным тоном добавил. - Как видишь, я твоим советам следую, орехи кушаю!
   - Умничка! - Похвалила его Тася, вздохнув с облегчением. Она побаивалась, что Змей мог их забыть. - И как самочувствие? Есть успехи?
   - О, да! - Глаза Горыныча довольно сверкнули. - Я никогда не чувствовал себя таким... сильным, здоровым...
   Таинственная улыбочка сверкнула на его мордах, он наклонился пониже и тихонечко прошептал, синхронно подмигнув Таське тремя левыми глазами:
   - Я уж подумал, что мог бы захватить парочку городов и даже похитить десяток-другой юных дев!
   Он счастливо расхохотался и, внезапно, предложил:
   - Не стойте истуканами! Угощайтесь!
   Тася и Олег, несмотря на полную неспособность что-то есть, послушно прожевали предложенное от души угощение.
   Отказываться было нельзя - слишком редко огненные Змеи вообще что-то дарят. Чаще всего за их "дары" приходилось заплатить немалую цену... и хорошо еще, если коровами, а не собственной рукой или ногой...
   Навлекать на себя гнев добродушно настроенного Горыныча никто не собирался. Тем более, что Тася по дороге коротко изложила им свой коварный план.
   - И что же думаешь делать ты со своей богатырской силушкой? - Подобострастно заглядывая в здоровенные желтые змеиные глазки, поинтересовалась Таська.
   - О! - Тут же отозвался Горыныч. - Я собирался навестить бабулю. Она несколько веков назад улетела в теплые страны, на юг... Я скучаю по этой мерзкой ядовитой старухе. - Добавил тихонечко Змей, стыдливо опустив глазки.
   - Какое совпадение! - Улыбнулась Тася самой очаровательной из своих улыбок. - А ведь нам нужно в ту же сторону. На север! Мы в гости едем.
   - Да? - Удивился Горыныч, бросая на компанию заинтересованный взгляд. - А мне казалось, что север немного в другой стороне...
   - Он немножко севернее, чем юг. - Согласилась Тася. - Но нам по пути!
   - Позволишь ли ты составить тебе компанию? - Не выдержал дикого напряжение Олег.
   Головы Змея собрались в здоровенный узел и зашушукались.
   - Мы посовещались. - Ответили наконец они. - Мы разрешаем вам сопровождать нас.
   - Это великая честь для нас! - Проорала радостно Таська и отвесила им поклон до земли. - И когда же мы отлетаем?
   - Отлетаем? - Удивился Змей, переводя на нее три пары желтых глаз. - Разве вы, люди, умеете летать?
   - О, да! - Заверила его Тася. - Мы прекрасно умеем летать. Но до Горынычей нам, все же, далеко...
   И глядит на Змея выразительно...
  
  
   Едва вернулись они в Скорлупкино, тут же донес им кто-то, что кони нашлись. Привел их из лесу незнакомый светловолосый богатырь, поставил в стойла и велел сказать о том охотнице на оборотней. Сам же ушел в неизвестном направлении.
   Тут же выяснилось, что в деревушке есть своя собственная корчма, в чье стойло и определили их лошадок. Заправляла корчмой краснощекая, до странного молчаливая и крайне непонятливая вдовушка Людмила.
   - Коней мы оставим здесь. - В который раз повторила Тася, в отчаянии стуча кулаком по столу, словно бы указывая, где располагается это "здесь". - А сами отправимся выручать девицу из плена.
   - А где находится "плен"? - После нескольких минут молчания, голос Людмилы показался особенно громким и совершенно неожиданным.
   - Что? - Переспросила Тася, ошарашенно глядя на заговорившую вдову.
   - Ну, куда ехать-то собираетесь? - Послушно и медленно, словно умалишенной, повторила она, глядя девчонке в глаза.
   - К Кощею Бессмертному. - Пояснила Тася, сказав это так спокойно, словно каждые выходные только и делала, что ездила в гости к Великому и Ужасному (а главное совсем-совсем Непобедимому) Злодею на чай с баранками.
   - Погибнете вы! - Выпалила Людмила, едва только пришла в себя настолько, что сумела выговорить эти слова.
   - Ну, если погибнем, - разозлилась Тася, - то коней можете продать или себе оставить...
   Ее собеседница как заведенная качала головой. По всему видать, совсем уверилась, что перед ней сумасшедшая.
   - Все равно погибнешь!
   Пропустив эти слова мимо ушей, Тася подвела итог:
   - Если не вернемся мы через неделю - кони ваши.
   Для внушительности плюхнув на столешницу кошель с монетами на содержание лошадей (почти все деньги, что им старейшина отдал за "укрощение" оборотня), девчонка вышла из корчмы и направилась к друзьям.
   Жан и Олег сидели в окружении безостановочно говорящей толпы. Оба были намертво примотаны к дереву.
   - Это еще чего? - удивилась Тася.
   - Оборотень вашего мужа укусил! - Тут же наябедничал ей старейшина. - Мы мужа вашего скрутили и тоже привязали. Вот. Вас ждем!
   Тася хмыкнула. Ей было очень интересно, что такого обидного мог сказать Жану Олег, что тот решил столь жестоко ему отомстить?
   - Вторую веревку мне принесите, а то им вдвоем неудобно. - Попросила она.
   Так, с двумя оборотнями на привязи, Тася покинула гостеприимную деревушку.
   Едва скрывшись в лесу, молодцы остановились и принялись распутывать узлы под веселый смех ведьмы.
   Покончив с веревками первым, Олег подскочил к Жану, схватил за плечи, встряхнул и, глядя в глаза, проорал:
   - Ты зачем меня укусил? Совсем озверел?
   Тася тут же передумала вмешиваться - ее саму более чем интересовал этот вопрос.
   - Да мне скучно одному сидеть было... - Робко ответил Жан.
   Олег молча продолжал глядеть на него, после чего с размаху заехал ему в глаз и отошел.
   Тася протянула "оборотню" монетку и велела прижать к стремительно оплывающему глазу.
  
  
   Змей Горыныч встретил их с распростертыми объятьями. Ему не терпелось поскорее увидеться с бабушкой, а попутчики изрядно задерживались.
   Первой неприятной неожиданностью оказалось то, что попутчиков стало не двое, а трое.
   Второй - что они намеревались лететь на нем самом.
   - Не, так не пойдет! - Пошел он на попятную.
   - Ты же обещал! - Заканючила Тася и пустила из глаз две маленькие слезинки - на большее не хватило актерского таланта. - Как же мы без тебя?
   Горыныч затравленно огляделся, но не нашел, что на это ответить.
   - Ладно, грузитесь. - Вздохнул Змей.
   Но едва друзья с трудом вскарабкались наверх, рассевшись так, что каждому в распоряжение досталось по одной голове, появилась третья неприятная неожиданность.
   - Мяааау! - Заорал кто-то из кустов и стремительно вылетел на поляну.
   - Олежка! - Обрадовалась Тася и помогла упырю забраться на Змея, усадив его перед собой.
   - Мы так не договаривались! - Проворчал Горыныч. Но, вероятно, уже смирившись с выходками этой ведьмы, вполне дружелюбно спросил: - Больше ничего не забыла?
   Тася задумчиво наморщила лоб и поспешно покачала головой.
   - Ничего!
   - Можно отправляться. - Подтвердил Олег.
   - Поехали! - Крикнул Жан, не в силах оставить за Олегом последнее слово.
   На наемника он жутко обижался, ведь теперь перед ним стояла сложная задача - одной рукой держаться за шею Змея, а второй прижимать к глазу монетку.
   Горыныч расправил широченные крылья, подняв в воздух груды мусора и комья земли.
   Тася закрыла глаза, чтобы их не забило пылью. Вот она ощутила, как мышцы под нею медленно перекатываются, принимая другую форму. Что-то внутри перевернулось, воздух и земля словно бы поменялись местами. Еще несколько толчков - взмахов крыльями.
   И она не ощутила, а скорее поняла, что твердая земля осталась далеко. Осторожно приоткрыв глаза, девчонка лишь утвердилась в своих догадках. Впрочем, все было еще хуже.
   Она висела в воздухе вниз головой. Отчаянно взвизгнув, Тася покрепче обхватила шею Горыныча ногами, прижала к себе всхлипывающего (показалось, или и правда от восторга???) Олежку.
   Змею этого показалось мало. Он перевернулся, наконец, в нормальное положение, но не остановился на этом, а, вытянув шею и хвост в прямую линию, спикировал вниз, схватил зубами ореховый куст и выровнялся, продолжая звучно хрустеть.
   Олег поливал Тасю (Змею бы тоже перепало, но наемник побоялся последствий) такими отборными ругательствами, что ей захотелось заткнуть уши.
   Горыныч же расхохотался так, что под ними все запрыгало и заходило ходуном.
   Только Жан молчал. Причина его молчания была проста - он зажмурился еще на земле, а глаз до сих пор так и не раскрыл.
   Вскоре и Тася последовала его примеру - Давали о себе знать страх высоты и, за неимением водной, болезнь воздушная.
   На протяжении всего путешествия единственными звуками, что различала Тася, были свист ветра в ушах, короткие нецензурные очереди Олега и жалобы Змея на то, что она слишком передавила ему шею...
  
  
   Спустя час (или что-то около того) Олег, перекрывая ветер, крикнул Змею, что именно тот здоровенный черный домина им и нужен!
   Лишь ощутив, что больше нет ветра, а их не бросает в разные стороны, Тася раскрыла глаза и уставилась на монастырь, любезно застывший посреди низенького хвойного леса.
   Это было громоздкое сооружение более подходящее для рыцарского замка, нежели обители умных и не столь воинственных монахов. Высокие каменные стены, концы башен зависшие над ними, вокруг - пересохшая канава, с перекинутым через нее некогда подъемным мостом. По всему видать, его бы с радостью подняли, чтобы всяческие люди-нелюди рядышком не шастали, но цепи не смазывали уже несколько лет, да и дерево заметно прогнило, перестав быть надежной защитой еще до Тасиного рождения.
   Едва встали они на мост, как на другом конце объявилась тощая фигура, замотанная в старый потертый плащ - от холода.
   - Куда путь держите? - крикнул привратник.
   - На север, в горы. - Наугад ляпнула Тася, уверенная отчего-то, что на севере обязаны быть хоть какие-нибудь горы.
   - Ну и шли бы туда... - Неуверенно предложил монах.
   - Ох и устали мы! - тут же затянула Тася.
   Заметив, что это ее восклицание монаха ни капельки не тронуло, она решила прибавить ситуации трагичности:
   - Брат мой старший, - кивок в сторону Олега, - слабоумный! Второй мой брат, - взгляд на Жана, - глухонемой. А младшенький, - добавила Тася, почесав пятнистого зеленого упыря за ухом, - болен неизлечимой болезнью! Незаразной неизлечимой болезнью... - Тут же добавила она, глядя, как привратник пятится назад.
   - Бог с вами... - Прошептал тот и, не в силах выговорить больше ни слова (Тася отчаянно желала, чтобы от жалости), красноречиво кивнул на дверь, к которой компания тут же направилась, обстреливая единственную в их "семье" здоровую "сестру" недовольными и не обещавшими ничего хорошего взглядами.
   Огромная квадратная фигура в драном плаще и выглядывающей из-под него грязной рясе догнала их уже у самого входа. Судя по любопытным взглядам из-под капюшона, это был уже другой монах и он не слышал душещипательной истории о трех безнадежно больных братьях.
   Жан не сдержался и поведал ему все от начала и до конца.
   - Брат мой старший, - начал тот и ткнул пальцем в Олега, - глухонемой. Сестрица, бедняжка, - слабоумная. А этот зеленый хмырь на самом деле никакой не хмырь, а младший братик наш, Олежка. Он по дороге подхватил мухоморную ветрянку. Но это скоро пройдет!
   Пользуясь темнотой монастырских коридоров, Тася и Олег немилосердно ущипнули Жана с обеих сторон за предплечья.
   Он тихонько пискнул.
   Казалось, именно это привело монаха в себя. Он перевел мутный взгляд на упыря и робко дотронулся до его клыка указательным пальцем, словно проверяя, настоящие ли они.
   - Ууу... - Глубокомысленно протянул он, после чего стянул с себя плащ и надел на упыря, пояснив это кратко: - Не нужно братьев смущать столь неподобающим видом. - После чего, проведя огромной лапищей по коротким соломенным волосам, представился. - Коридорный я. Брат Никола.
   Путники покивали, после чего были-таки доставлены к здоровенным - в два человеческих роста - деревянным дверям, обитым тяжелыми железными пластинами.
   Никола постучал в них неожиданно робко и, не дожидаясь ответа, словно пушинку распахнул створки.
   За дверями оказался круглый кабинет, от потолка до пола заставленный книжными шкафами. Посреди всего этого стоял маленький столик с не менее маленьким стульчиком и совсем уж крохотным бородатым мужичком на нем.
   - Здравствуйте, отец Григорий! - Пробасил Никола. - К нам тут ущербные в гости пожаловали!
   - Ну так дай им хлеба и монетку, да пускай идут себе дальше, Бог с ними. - Не отвлекаясь от бумаг, лежащих на столе, мягким певучим голосом ответил Григорий.
   - Да они какие-то уж слишком ущербные. - Пожаловался коридорный и, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, добавил. - Мне привратник, брат Емельян, сразу посоветовал их к вам привести! Вы уж сами на них полюбуйтесь, а то, может, гуманнее их так прямо и того... от жизни такой... освободить?
   Друзья, стоящие за спиной Николы, так и попадали на пол он ужаса.
   - Во! - Ликующим тоном добавил коридорный. - Они уж и на ногах не стоят!
   - А ну-ка, давай их сюда. - Заинтересовался грохотом отец Григорий.
   Никола бережно собрал их кучку и, умудрившись поднять сразу всех четверых, словно счастливых невест, перенес через порог.
   - Оставь нас, брат. - Пропел Григорий, довольно бодро соскакивая с высокой табуретки.
   Едва за Николой захлопнулись двери, Олег, словно всю жизнь ждал этого момента, тут же раскрыл рот и выдал скороговоркой:
   - Брат мой слабоумный, в детстве из люльки выпавший, буйный. Сестра глухонемая, шизофрения у нее. - Тася смерила Олега яростным взглядом, но выражение лица у того даже не изменилось. Что уж там говорить о раскаянии! Он только добавил, жалостливо взглянув на "сестренку": - И глюки случаются, редко правда, зато количество легко переходит в качество... - Он выдержал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом, после чего продолжил. - А младший братец в дороге подхватил упыриную болотистость. Страшную болезнь, при которой у больного зеленеет кожа, краснеют глаза и отрастают клыки... Да вы не бойтесь, она, хоть и заразная, но через год-два зелень слезет и он снова станет обычным человеком... ну, почти обычным...
   С лица монаха медленно сползло выражение мудрости и значимости. Кажется, даже пропал налет человеколюбия.
   - И чего надобно вам в наших краях? - Опомнившись, задал он вопрос.
   - Да вот, невесту мою Кащей Бессмертный украл... - Совершенно искренне посетовал Олег.
   - А зачем вы на Кащея всей семьей-то пошли? - Удивился Григорий.
   - Дык... - Олег запнулся, раздумывая, чего бы такого еще наврать. Решил остановиться на самом простом: - На кого ж я их оставлю? Они без меня не смогут ничего!
   - Эгы! - Подал голос Жан и, пользуясь тем, что он нынче слабоумный, выхватил из шкафа здоровенный пыльный фолиант и приложил им Олега по голове.
   Глаза его засветились искренним восторгом. "Месть моя свершилась!" - Радостно подумал он, глядя как Олег, сдерживая ругательства, потирает затылок.
   - Так вы, может, переночуете в наших стенах, а завтра, с утречка пораньше поедете к Кащею? - Предложил отец Григорий, стараясь не обращать на сумасшедшего внимания.
   Друзья радостно покивали головами.
   - Только вот где замок Кащея мы не знаем. - Уже на выходе признался Олег. - Вы нам не подскажете?
   Григорий открыл рот, чтобы отказаться, но наемник его опередил:
   - А то нам придется тут застрять на несколько дней - это же надо как-то найти, куда нам дальше направляться!
   Старый монах подавился отрицательным ответом, закашлялся, после чего пообещал, что к утру им обязательно расскажут, как добраться до Злодея.
   За сим они и простились, пожав друг другу руки.
   Тася едва удержалась от того, чтобы не пожелать старцу доброй ночи, припомнив, что теперь она глухонемая. Она лишь изобразила ослепительную улыбочку, чмокнула его в щеку и, вильнув задом, выскользнула из библиотеки вслед за молодцами.
   Отец Григорий долго еще стоял, вглядываясь в захлопнувшуюся за ней дверь.
   Брат Никола ждал их за дверями.
   - Что-то есть хочется... - Недовольно заметил Жан, игравший в обществе Николы роль "нормального" брата.
   Монах задумчиво почесал затылок, после чего предложил:
   - Ужин братьев заканчивается. Вы могли бы спуститься в трапезную и перекусить...
   - С радостью! - Заверил его Жан.
   - Угу! - Подтвердила Тася, радуясь, что теперь она всего лишь сумасшедшая и может говорить. Она не безосновательно полагала, что долго молчать ей не по силам.
  
  
   Трапезной оказался просторный зал, уставленный рядами деревянных столов. Потолки терялись в темноте, а пол оказался предательски скользким. Почти все монахи, как и обещал Никола, в это время ужин уже закончили и ушли готовиться к вечерней молитве.
   Никола усадил друзей за один из столов, а сам направился за едой.
   Не прошло и минуты, как к ним подошел некий тощий и весьма лохматый субъект.
   - Как чувствуют себя ваши больные браться? - Спросил он у Таси, внимательно оглядывая вышеназванных.
   - Да живые, что с ними сделается? - Пробормотала она, донельзя удивленная тем, что уже, кажется, весь монастырь знает их печальную историю.
   - Я Емельян, давешний привратник. У меня смена закончилась. - Пояснил монах, видя ее изумление.
   Едва наклюнувшийся разговор прервало появление в зале отца Григория. Войдя, он поприветствовал присутствующих, извинился за опоздание и уселся за стол. В тот же миг кто-то принес ему миску с кашей.
   Вернулся и Никола.
   И тут произошло то, чего никогда не случилось бы, будь их команда дружнее и слаженней.
   Упырь Олежка, увидав что-то интересное, сорвался с места и налетел на идущего с кухни молодого - совсем еще мальчишку - послушника. Увидав в непосредственной близости от себя зеленое клыкастое чудовище, тот поступил так, как поступил бы любой неподготовленный человек.
   Он завизжал.
   Олежка, для которого столкновение являлось такой же неожиданностью, как и для мальчика, перепугался и тоже начал визжать, судорожно хватаясь за окружающих маленькими тощими лапками.
   Тася, не в силах глядеть на это, подскочила к упырю и, схватив его в охапку, начала успокаивать, пытаясь перекричать галдящий зал:
   - Олежка, милый, успокойся! Все хорошо!
   Упырь невозмутимо бился в истерике, заливая деревянные полы горючими слезами.
   - Да замолчите вы все! - Одновременно заорали Жан и Олег, подбегая к ведьме и упырю.
   И все замолчали.
   - Свершилось чудо! - Спустя бесконечно тянувшуюся секунду, провозгласил отец Григорий, подходя ближе. - Безумец и глухонемая излечились! - И, пользуясь моментом, добавил: - Вот как влияет обстановка любви и понимания в нашем монастыре! Плач ребенка сотворил чудеса, вернув им разум, голос и слух! Поблагодарим же Господа...
   - Подождите! - Возмутился Никола. - Я совершенно точно помню, что девица была сумасшедшей, в то время как другой ее брат не мог говорить...
   - Нет же! - Тряхнув лохматой головой, поправил их привратник Емельян. - Девица была нормальной, а вот братья ее - ущербными!
   На некоторое время в зале вновь воцарилась тишина.
   - Я ничего не понимаю! - Пробасил кто-то из толпы, плотным недоверчивым кольцом окружавшей их. - Получается, что все они были ущербные, а сейчас вдруг в миг исцелились?
   Вероятно, подобное объяснение отца Григория не устроило, потому что он потемнел челом и велел Николе с Емельяном доставить всех четверых в библиотеку и дождаться его там.
   Монахи взяли ущербных под белы и зелены рученьки, доставили куда надобно, поставили, как провинившихся детишек, лицом к стене, а сами застыли сзади, пыхтят недовольно.
   А время идет, Тася уж все корешки книжные глазками оббежала, Олег все трещинки в полу пересчитал, упырь, судя по раскатистому храпу, и вовсе наплакался и уснул, как есть, стоя.
   А Жан все трясется. Закрыл глаза, думал, что сумеет успокоиться, да перед ним словно картинка застыла, еще горше сделалось...
  
  
   Жил в маленькой кособокой избушке в семье кузнеца мальчик Ваня. Умный да красивый сверх всяческой меры. Поп деревенский лично его грамоте учил да удивлялся, как тот легко науки усваивает.
   Только вот беда с мальчишкой была - совершенно он был к жизни не приспособленный, стеснительный, слабенький. Всяк его обидеть мог, сестры старшие поколачивали почем зря, девки деревенские от него нос воротили, парни и вовсе не желали с ним знакомства иметь. Да и чего сказать? Им, девкам, скучно с Ванюшей. Он про расположение звезд, про солнце, про книжки ученые, а им бы цветочки подарить, слов о красе их неписаной нашептать. Уж и надоели всем его звезды! Хоть бы целоваться лез, все лучше, чем занудствовать.
   Так и был Ваня один всегда. А парнишка-то рос, и не такой уж он и слабенький стал. От сверстников, конечно, отставал изрядно, но кой-чего уже мог по хозяйству делать. Умный-то парень, он всегда сумеет своей силой распорядиться правильно. Девки на него глядеть стали, да только едва он рот откроет, как тут же все и рушится. Опять он им про книжки.
   А ему внимания хотелось, любви...
   Отчаялся молодец, взял камень тяжелый, обвязал веревкой, надел на шею и побрел к озеру. Топиться.
   Уж совсем до озерца пути осталось мало, слышит - разговаривает кто-то, голоса мужские, тихие.
   - Принес камень? - Требовательно вопросил первый голос.
   - А то! - Положительно пробурчал второй. - Большой такой, кого хочешь на дно утянет!
   - Это хорош-шо, что хоть кого-с. - Согласился третий голос. Был он тише остальных, выше и с каким-то присвистом, словно зуб говорившему выбили и теперь через дырку ветер дует, стоит только рот приоткрыть. - А то он тощ-щий какой-то, не дай Бог - вс-сплывет-с.
   Мужчины похохотали злобно, чем возбудили в Ване жуткий интерес. Подкрался он ближе, выглянул из кустов и испугался: сидят на песочке у берега шестеро страшных оборванных мужчин, еще трое, в тенечке от пышного дерева стоят. На траве у их ног лежит темноволосый мужчина. Руки-ноги у него связаны так, что шелохнуться невозможно, во рту тряпка какая-то. Только глазом злым косит на разбойников. Один из троицы наклонился к нему, надел на шею камень. И правда булыжник здоровый - не то что любого на дно утащит - он бы всю банду утащил. Не даром тот, кто веревку с ним на шее у мужчины затягивал, язык от напряжения высунул. Вдвоем тащили, не иначе.
   - Развязать-с надо... - Прошипел застывший чуть в отдалении последний разбойник. Видя непонимающие взгляды коллег, он пояснил: - Не поверят-с, что он с-сам с-себя с-связал и утопилс-ся!
   Мужчину тут же развязали, руки за спину ему завели, только тряпку изо рта не вытащили.
   - Топайте-с. - Приказал шепелявый как нечто само собой разумеющееся. Главный, значит, среди них. И его послушались.
   Все разбойники, кроме одного, державшего темноволосого, мигом снялись с мест, пошли с поляны. Главарь к последнему и обратился: - Брос-сай его и пош-шли. Дел у нас-с не меряно...
   Так и поступили. Секунды не прошло - темноволосый уже в воде, руками затекшими за веревку хватается, а камень его ко дну тянет. Побарахтался еще с секунду и на дно пошел.
   Разбойники на него любоваться не стали, развернулись и скрылись в кустах.
   А Ванюша все видел, рядом он. Да еще батька его учил, что хорошему человеку всегда помочь надо.
   В том, что темноволосый может оказаться не слишком хорошим, молодец в тот миг не думал. Едва только спины разбойников исчезли среди листвы, тут же он нырнул в воду и... пошел ко дну.
   Вот уж до чего умный мальчик был, а забыл про две вещи: про висевший на его шее камень и про то, что не умеет плавать.
   Стремительно погружаясь под воду, Ванюша все же не забыл выхватить из-за пояса припасенный ножик. Его он взял не просто так - слыхал от знакомых, что человеку перед смертью ангелы рассказывают какую-то тайну. Вот и хотел он, если и правда тайну узнает, перерезать веревку на шее и всплыть на поверхность.
   Раскрыв под водой глаза, Ваня увидел прямо перед собой лицо темноволосого. Глаза его показались молодцу бездонно-синими.
   Выпустив изо рта множество маленьких пузырьков, он принялся пилить веревку на шее мужчины. А потом осознал, что выкарабкаться они не успеют, в горло хлынула холодная вода, Ваня потерял сознание.
  
  
   В закрытые глаза ударил яркий свет. Ванюша тихо пошевелился. Грудь немилосердно сжало, а в горле противно заклокотала вода. Кто-то заботливо перевернул его на живот и, наклонив к земле, хорошенько приложил ладонью по спине. Изо рта струей хлынула вода, смешанная с кусочками водорослей и ила.
   Спустя, казалось, годы мучений, его посадили на землю и прислонили к стволу дерева.
   - Как ты, парень? - Прохрипел, тяжело дыша, мужчина. Теперь его глаза не казались Ване голубыми. Они были мутно-зеленого цвета, без искорок и, кажется, даже без блеска. Мокрые волосы облепили овальное лицо, увенчанное острым подбородком, сделавшись еще темнее.
   - Кошмар! - Пробулькало где-то в груди у мальчишки.
   - Жить будешь. - Обрадовался темноволосый, опускаясь на траву рядом с Ваней. - Ты ведь деревенский?
   - Угу. - Согласился молодец, закрыл глаза и провалился обратно, в неизвестность.
  
  
   Вновь пришел в себя он лишь ночью, лежа на лавке, заботливо укутанный в четыре одеяла. На печи безмятежно храпел отец. Мать тоже храпела, но не так безмятежно. Напротив Вани сидел, прислонившись к стене, все тот же мужчина.
   - Проснулся? - Тихонько спросил он Ванюшу.
   Парень в ответ лишь кивнул.
   - Идем, поговорить надо. - Сказал он, поднимаясь.
   С трудом вывернувшись из одеял, Ваня сложил их горкой на лавке и вместе с мужчиной вышел на улицу.
   - Тебя Ваней звать? - Спросил его мужчина, прислоняясь к яблоне. Это, кажется, вошло у него в привычку - к чему-нибудь прислоняться.
   Мальчишка уселся на крыльцо напротив.
   - Ваней, - согласился он.
   - И что ты, Ваня, у озера делал? - Поинтересовался темноволосый.
   - Гулял. - Не задумываясь соврал парнишка.
   - С камнем на шее? - Почти искренне изумился собеседник.
   Некоторое время мальчишка молчал, после чего лицо его изменило выражение, заострилось, в глазах появился подозрительный блеск. Он медленно раскрыл рот и выпалил на одном дыхании:
   - А что ты сам там делал? Почему тебя связали? Кто ты такой? Откуда ты? И кем были те люди? Какое ты к ним имеешь отношение?
   Вид у мужчины сделался обиженный. Он внимательно выслушал обрушившийся на него град вопросов, принявшись при этом нервно мять подбородок.
   - Не привык я, чтобы вопросы мне задавали. - Хмыкнул он. - Да еще столь нагло...
   На провокацию Ваня не поддался, а извиняться и вовсе не подумал. Только глаза прикрыл, словно устал ждать ответа.
   - Сыщик я. - Пояснил мужчина. - Я за этой бандой следил, да только прокололся по сущей случайности...
   На этих словах сыщик заметно покраснел, наводя на мысль о том, что в случайности был виноват сам.
   - А теперь ответишь на мой вопрос? - Вздохнул мужчина. - Зачем ты утопиться хотел? И нож у тебя для чего с собой был?
   Ваня помотал головой отрицательно, но рассказал все как есть, ничего не утаивая: что слабый он, что девицы на него и не смотрят, что стыдно перед другими молодцами... Про нож и вовсе выдал нечто странное, заставив мужчину лишь удивленно моргнуть и отчаяться понять этого странного мальчишку.
   - Хочешь, я тебе секрет раскрою? - Спросил темноволосый, дослушав историю до конца.
   - Раскрывай. - Кивнул Иван.
   - Хорошо. - Улыбнулся сыщик. - Когда охотник ставит капкан, он пытается подманить зверя поближе к ловушке. Когда я ловлю разбойника, я показываю то, что ему нужно и он сам идет в капкан. А если ты покажешь девице то, что ей нужно - в капкан пойдет она.
   - А что им нужно? - Заинтересовался Ваня.
   - А черт их разберет! - Не задумываясь ответил мужчина, но опомнился и, почесав затылок, исправился. - Им хочется, чтобы цветы дарили, говорили о их красоте... А еще чего-то особенного.
   - Чего именно?
   Мужчина задумался.
   - Ну, например, чтобы за них жизнью пожертвовали, или отдали бы первую ягоду земляники, назвали в их честь звезду... - Сыщик вдохновенно прикрыл глаза, смутно понимая, что едва ли его разговоры приведут к чему-то хорошему. - Или, на крайний случай, чтобы рядом с ними был необычный человек...
   - Необычный? - Совсем удивился Ванюша.
   - Ну, да! Такой, какого ни у кого не было бы. Чтобы подружки завидовали... Например, скажем, иностранец...
   - Иностранец?.. - Пробормотал Ваня.
   Кажется, сыщик говорил что-то еще, о том, что жить нужно, что нельзя губить себя... Да только молодец его и не слушал уже. В голове у него крутилась лишь одна мысль.
   На следующее утро, получив благословение родителей, он отправился в путь.
   А когда в ближайшем городе спросили его имя, ответил, что он Жан из страны Французии...
  
  
   Воспоминания его были прерваны громоподобным стуком - так закрылась обитая блестящими металлическими пластинами дверь библиотеки.
   Жан протер глаза и лениво проводил взглядом гордо прошествовавшего к своему столу отца Григория.
   Монах поравнялся с табуреткой, схватился за край стола и, как на коня, забрался на свое место.
   - Хотите, мы вам подставочку для ног смастерим? - Тут же предложила Тася. - Мы же плотники!
   Григорий покраснел, закашлялся и выдавил из себя что-то, должное означать: "без вашей помощи обойдемся"...
   - А чего это вы, плотники, ущербными притворялись? - Усомнился Никола.
   Наступило молчание.
   Тася спешно перебирала в голове возможные варианты ответов.
   - Может, правду скажем? - Наконец предложил Олег. Вероятно, все это вранье ему приходилось не по душе.
   - Расскажем. - Совершенно внезапно согласился Жан. И рассказал: - Сыщики мы. Нанял нас жених Василисы Прекрасной - пропала она при весьма подозрительных обстоятельствах. Следствие установило, что похитителем является Богомерзкий Колдун Кащей Бессмертный. И, так как нашей целью является доставка Василисы Премудрой к жениху, мы направляемся в замок Кащея, на север. Но точное расположение его обители нам не известно, а посему мы вынуждены были прийти в ваш Распрекрасный монастырь и просить помощи.
   Некоторое время в кабинете висело молчание. Нарушало его только шумное дыхание ошарашенных "сыщиков" и тихое посапывание спящего в углу упыря.
   - Правда-правда. - Не выдержав напряжения, заверила всех Тася.
   - А чего ж вы, сыщики, лгать вздумали? - Усомнился привратник Емельян.
   - Ну, так ведь эта, как ее... - Почесал затылок Жан. - Конспирация! Неужто могли бы мы так близко к Логову Злодея подобраться, кабы на каждом углу трубили, кто мы такие и какая у нас цель!
   Оглядев недоверчивые лица монахов, рассказчик постарался придать своему лицу более убедительное выражение - скорчил весьма умильную рожицу.
   Отец Георгий внезапно улыбнулся.
   - Ну, коли сыщики, дам я вам задание! По специальности вашей - тобишь сыскать!
   - Чего сыскать? - Удивленно моргнул Жан.
   Говоря по чести, хуже всего на свете ему удавалось что-либо искать. Он все как-то больше терять привык...
   - Сыщем, - тем не менее пообещал он, зачем-то опустив глаза.
   - Ну, и чудненько! - Еще шире улыбнулся Георгий. - Завелся у нас в монастыре шпион. Пакостливый такой, неаккуратный - прямо жуть! А главное - работает жуть как оперативно. Все летописи у нас переписал, документы важные перекопировал... Всего-то за полгода! А ведь то, что вы видите, - монах обвел руками высоченный книжные полки, - это самая малая часть Большой Библиотеки!
   - А как вы узнали, что он все переписал? - Заинтересовалась Тася. - Вот если бы он летописи уничтожал - тогда заметно, а так... Стоит себе книжечка на месте. И не поймешь даже, что ее брал кто-то...
   - Говорю же, неаккуратный он! - Вздохнул Георгий. - Он копирует летопись и жует пирожки... А на оригинале потом жирные пятна появляются! Однажды он и вовсе три страницы чернилами залил! Так и догадались.
   - Ну, и чудесно! - Внезапно обрадовался Жан.
   - Чего чудесного-то? - Недовольно фыркнула Тася.
   - Возьмемся мы за это дело. - Невозмутимо продолжил молодец. - Но нам может понадобиться ваша помощь...
   Отец Георгий едва рот раскрыл, что бы спросить, что может им понадобиться, как Тася схватила молодцев под руки и уволокла в сторону, крикнув монаху:
   - Извините, нам с друзьями пошушукаться нужно!
   Георгий только головой покачал, удивляясь, какая же нынче пошла невоспитанная молодежь.
   - Ты чего удумал? - Нападала тем временем на Жана Таська. - "Возьмемся мы за это дело". - Передразнила она его.
   Олег поглядел на обоих укоризненно.
   - В монастыре мы, - неуверенно напомнил им наемник. - Не хорошо как-то врать в святом месте...
   На его слова внимания никто не обратил.
   - Да что понимаешь ты в деле сыска? - Не отставала ведьма.
   Жан прикрыл глаза и повторил, словно чьи-то заученные наизусть слова:
   - Когда охотник ставит капкан, он пытается подманить зверя поближе к ловушке. Когда я ловлю разбойника, я показываю то, что ему нужно и он сам идет в капкан.
   По лицу его мелькнула тень, а губы растянулись в чуть заметной улыбке. Чувствовалось, что эти слова много значат для него.
   - Что ты имеешь в виду? - Удивилась сначала Тася, а потом вдруг поняла все от начала и до конца.
   - И все-таки ложь - это плохо... - Не унимался тем временем Олег. - Я думаю, надо правду сказать!
   - Ой, да ладно тебе! - Фыркнула девчонка и, просияв довольной улыбкой, подошла к Георгию.
   - Итак, вы обещали нам посодействовать? - Переспросила она. Дождавшись утвердительного кивка, продолжила. - Тогда слушайте мою команду: сегодня же вечером все, повторяю, абсолютно все, должны знать, что к вам тайно приезжал гонец и привез он весьма важные документы, которые всю ночь будут лежать одни, совсем без присмотра, в этой самой комнате!
   - Но сие же ложь выходит! - Возмутился отец Георгий и даже покраснел от досады. - Как могу я столь пагубный пример подавать братьям моим?
   Тася нахмурилась, недовольно поджав губы. Несговорчивость некоторых личностей начинала действовать ей на нервы. Она подошла к монаху, нагнулась и прошептала тому что-то на ухо.
   Отец Георгий пуще прежнего раскраснелся, покрылся испариной и даже заерзал на табуретке.
   - Да как можно? - Возмутился он, едва пришел в себя на столько, что способен стал возмущаться. - Это же просто неприлично!
   Ведьма еще сильнее нахмурилась и спросила, медленно и тщательно, как маленькому, выговаривая слова:
   - А вы решайтесь! Либо так, либо живите со своим шпионом...
   И развернулась, сделав вид, что уходит.
   За несколько последующих секунд выражение лица Георгия менялось сотню раз, и Тася искренне жалела, что не может на это посмотреть. Но оборачиваться назад или подглядывать через плечо было нельзя - пропал бы весь эффект.
   Тишина затягивалась и ей пришлось протянуть руку к ручке двери.
   - Я согласен! - Выпалил наконец монах.
  
  
   В полнейшем молчании брат Никола проводил их до комнатки в конце коридора.
   Внутри царил неестественный, идеальный порядок. Впрочем, какой можно устроить непорядок в комнате два на два метра, единственными вещами в которой являлись четыре матраса, столько же одеял и почему-то лишь три подушки?
   Тишину разорвал голос монаха:
   - Отдохните, после вечерней молитвы я зайду за вами и отведу в библиотеку.
   Друзья кивнули и остались одни в темноте, разбиваемой лишь малюсеньким огоньком свечи, что была помещена в грязную глиняную миску и вручена коридорным Олегу на прощание.
   - Что ты ему сказала? - Не выдержал Жан, едва только шаги Николы стихли вдали.
   Тася ухмыльнулась и выдержала паузу, в течение которой любовалась озабоченными лицами своих спутников.
   - Я ему сказала зажать в кармане кукиш. - Ответила она наконец и расхохоталась, представив себе краснеющего от стыда и сжимавшего фигу монаха, активно наматывавшего лапшу на уши своей паствы. Ему предстояло вбить в головы монахов знание о непонятном и никому не нужном, но, тем не менее, очень важном и пользительном, клочке бумаги. Между тем, клочок действительно существовал - Тася схватила первый попавшийся на столе Георгия свиток и всунула тому в руку, наказав демонстративно им помахивать во время вранья.
   Сквозь смех и выступившие на глазах слезы, Тася так и не сумела разобрать всех слов Олега, но лицо у того было весьма недовольным. Кажется, он жалел Кащея Бессмертного, которому предстояло в самом ближайшем будущем встретиться с сей ненормальной ведьмой, а Жан добавлял, тоже начиная хохотать, что никакое Бессмертие не помешает Таське вогнать бедного колдуна в могилу...
  
  
   Глава 8.
  
  
   Дверь за Николой закрылась все с тем же ненавистным железным грохотом. Три человека и спящий на ходу упырь остались в темной комнате. Кроме миски с маленькой свечкой в руках Олега и одеяла с подушкой, спешно прихваченных Жаном, ничего у них с собой не было.
   Библиотека, показавшаяся вечером не такой уж и большой, в столь скромном освещении выглядела по-настоящему огромной, потолки утопали в чернильной темноте. Картинка нагоняла тоску и в целом выглядела весьма неуютной.
   Таська отобрала у Олега свечку и от нее подожгла фитилек масляной лампы на столе Георгия. Стало малость повеселее. Она уселась на его табуретку и, соорудив на лице умное выражение, принялась ворошить груды свитков, сваливая их на пол и тем самым расчищая место для локтей.
   - Что делать будем? - Поинтересовался тем временем наемник у Жана. - Ты у нас тут главный сыщик...
   - Я лягу спа... в смысле, я залягу в засаде э-э... под столом! - Выдал главный сыщик после некоторых размышлений. - А вы пока займите позиции по обе стороны от двери и ждите шпиона.
   В подтверждение своим словам он подхватил одеяло и принялся поудобнее устраиваться в выбранном месте, периодически чихая и жалуясь на пыль.
   А потом все смолкло. Устроился.
   - Лампу затушите! - Донесся из-под стола голос. - Она мешает здоровому сну... может отпугнуть шпиона, а нам это ни к чему.
   Олег фыркнул, но послушно подошел к столу и потушил огонек.
   Из засады донеслось одобрительное похрапывание. Упырь завистливо посопел и, бросив на Тасю виноватый взгляд, зевнул и тоже полез под стол.
   Девчонка глянула туда же, скорчила недовольную мордашку, и протянула руки, чтобы разбудить нагло спящую на посту парочку и хорошенько отчитать, но ее остановил Олег, прошептав, что они, вероятно, слишком устали и не имеют, в отличие от некоторой известной им ведьмы, запасного моторчика.
   Тасина злость тут же перекинулась на него, глаза ее недовольно заблестели, руки сжались в кулаки.
   Испугавшись, что она, по известной женской привычке, закатит истерику (причем, истерика обыкновенной женщины - это просто катастрофа, что и говорить об истерике ведьмы) и всенепременно перебудит весь монастырь, Олег тут же принялся ее успокаивать всеми доступными ему способами.
   Для начала он попытался извиниться, но совершенно не представлял себе, за что. А потому начал с самого простого:
   - Извини, что перебиваю...
   На это Тася отреагировала весьма странно, принявшись топтаться по комнате, словно перепила за ужином воды и теперь искала маленькое деревянное строение, по обычаю располагавшееся позади любого жилого дома.
   - Погляди лучше на них! - Выдала она первый оформленный в слова звук. - Вызвался быть сыщиком, а теперь дрыхнет без задних ног!
   И потянула его под стол.
   Картина, вскоре открывшаяся им, могла бы стать шедевром в руках умелого художника: свернувшись калачиком, на одеяле спал Жан. На лице его застыла ангельская улыбка, а разметавшиеся вокруг головы светлые волосы, придавали ему еще больше сходства с вышеназванным обитателем небес. Настоящая подушка почему-то находилась у него под ногами, но к груди он, словно ту самую подушку, прижимал мирно посапывавшего упыря. В мягком свете единственной свечки, Олежка тоже напоминал ангелочка, но весьма обросшего, зеленого и клыкастого.
   Олег, фыркнув, тут же схватил Тасю за руки (уже тянувшиеся к бесхозной подушке, дабы дать ею по лбу спящим в засаде товарищам) и оттащил подальше, к двери, поставив спиной к столу.
   Да так и застыл - показалось ему, что кто-то за дверью ходит.
   - Ты чего? - Недовольно прошипела девчонка, пытаясь отцепить его руки от своих запястий, но он замер и не шевелился, словно забыл вмиг обо всем на свете. Только шикнул на нее, чтобы помолчала хоть секунду.
   Тасю такое пренебрежение безмерно оскорбило, и едва только начавшая пропадать ярость, вспыхнула в ней с новой силой.
   - Ах так... - Прошипела она и в голосе ее появилось что-то недоброе, не предвещавшее ровным счетом ничего хорошего.
   Это-то и привлекло к ней внимание Олега.
   Воздух в комнате накалялся. Казалось, еще секунда - и из ниоткуда начнут с треском вылетать и вспыхивать во тьме разноцветные искры. Он вконец отчаялся услышать что-либо. Следовало для начала разрядить обстановку.
   В его арсенале оставалось не так уж и мало способов успокоения разнервничавшихся девушек, но, к сожалению, почти все из них сейчас были бесполезны. Так, например, негде ему было достать букет цветов или новую ленту в косу. Точно так же не мог он и дать Тасе по лицу, ибо, хоть способ и был весьма действенным, но ведьму это не остановит, а, насколько он ее знал, так только пуще разозлит. Оставалось просто заткнуть ей рот. И, хотя он считал, что ведьме его приставания совершенно ни к чему, решил, что ведьма - тоже женщина. А значит, внимание ей всегда приятно.
   Отводя глаза, он быстро, чтобы Тася не успела воспротивиться, схватил ее за подбородок и... наткнулся-таки на ее взгляд. Злой, недовольный и совершенно неосмысленный. Олег замер, уловив, вдруг, как в ее глазах появились маленькие смешинки. А потом показалось, что смотрит она совсем не на него, а куда-то за его спину, на дверь. А его и не замечает вовсе. Но понять ничего не успел, потому что воздух разрезал тонкий пронзительный визг, отбросивший их в разные стороны.
   "В этом монастыре есть еще одна женщина и ей только что приснился кто-то страшный вроде нашего упыря..." - Мелькнула у него в голове мысль, пока он разворачивался к двери.
   И он оказался в какой-то мере прав.
   На пороге едва прикрытой двери застыл светловолосый мальчишка - тот, что вечером столкнулся с Олежкой в обеденной зале.
   Напротив него стоял вышедший его встретить и вмиг проснувшийся от громких звуков упырь.
   Молоденький послушник, как и в прошлый раз, проявлял живую и понятную реакцию - стоял столбом и визжал. Из рук его выпала и с грохотом раскололась на махонькие осколочки огроменная миска, полная чуть подгоревших, но пахнущих весьма аппетитно пухленьких пирожков. Пирожки, вперемешку с осколками, повалились на пол, но даже это не мешало мальчишке будить округу своими воплями.
   Его Олег целовать не стал и, размахнувшись, привел в себя несильным ударом по лицу.
   Визг прекратился, сменила его на редкость однообразная, но от этого не менее выразительная русская речь из-под стола - так Жан выражал свое недовольство от того, что его побеспокоили в засаде, прервав такой интересный сон...
   Мальчишка теперь лишь молча пялил глаза на зеленое помятое чудовище.
   Тася стояла, прислонившись спиной к книжной полке, ожидая, что с минуты на минуту сюда сбежится весь, без остатка, монастырь.
   Но тишину нарушало лишь недовольное пыхтение вылезавшего на свет Жана.
   Либо стены в монастыре были на зависть хороши и звуконепроницаемы, либо монахи на ночь так умолились, что ничто не могло заставить их проснуться. Был и еще один вариант, что здесь каждую ночь кто-то визжал и орал и все к этому привыкли на столько, что ленятся даже почесаться по столь незначительному поводу, но он вызывал у Таси огромные сомнения.
   Тем временем мальчишка пришел в себя ровно на столько, что сумел членораздельно пискнуть:
   - Мамочки! - И, развернувшись к двери, навалиться на нее всем своим небольшим тельцем. К его величайшему разочарованию, дверь открывалась в другую сторону, но сообразить этого так и не сумел.
   Упырь Олежка был незаметно отведен Олегом под стол и напутствован просьбой не высовываться до дальнейших распоряжений.
   - Ну-с, и что мы тут делали? - Тем временем поинтересовался Жан, подходя к мальчишке и за плечи разворачивая того к себе лицом.
   Парнишка, однако, кроме очередной "мамочки" ничего сказать не сумел, только шарил по комнате глазами, выискивая чудовище, совершенно точно решившее его съесть - вот уже два раза, как оно на него нападало! Молодца это изрядно разозлило и, встряхнув парнишку в руках, он опустил его на ноги с повторным вопросом, перемежая теперь его с непечатными выражениями.
   - Я, конечно, понимаю, что ты не выспался... - Не выдержал Олег и, в который раз за эту ночь, постарался избежать конфликта, оттащив нападавшего на изрядное расстояние от жертвы. Но молодец - это не тощая девица, задача оказалась посложнее.
   Покуда он волок Жана в другой конец библиотеки, Тася очнулась и пресекла еще одну попытку бегства маленького шпиона, положив ему руку на плечо.
   - Погоди немножко. - Попросила она тихонько.
   Мальчишка послушно застыл.
   А потом вдруг громко всхлипнул и принялся рыдать во все горло.
   Тася удивленно застыла, не ожидая такого поворота событий и про себя ругая нехорошими словами Жана, зачем-то напугавшего бедного ребенка.
   Ребенок, оставив все попытки к бегству, осел на пол и, ткнувшись головой в металлическую пластину на двери, принялся хлюпать носом и размазывать грязными руками по щекам огромные слезы.
   Ведьма привычным движением переложила голову мальчишки к себе на грудь - сказывался опыт успокоения обиженного жизнью Змея Горыныча, да и раньше сестра ее, Татьяна, не раз плакала на Тасином плече. А сама все никак в себя прийти не может - все ей кажется, что должна была сразу Жана остановить, а лучше и вовсе к ребенку не подпускать. Этой ночью тот вел себя совершенно неадекватно и подобный случай легко можно было бы предугадать.
   Молодцы, между тем, тоже застыли, уставившись на ревущего мальчонку и недовольную ведьму, рассеянно водившую рукой его по светловолосой макушке.
   В Жане проснулась совесть и он, ощутив себя всецело виноватым в произошедшем, начал искать способ исправить положение.
   И протянул мальчишке прямоугольный кусок белой льняной ткани. Не глядя, тот схватил платок и шумно в него высморкался, после чего хотел им же вытереть и слезы, но Тася вовремя вырвала тряпочку из его рук и вытерла слезы уголком своей рубашки.
   И ничуть не удивилась, когда им не пришлось уговаривать маленького шпиона рассказать свою историю. Словно так и надо, на Тасином плече мальчишка, оказавшийся Сережей, мгновенно выболтал им все, начиная от многодетной семьи и своего неосмотрительного побега из оной, заканчивая историей, так интересовавшей вмиг превратившихся в одно сплошное внимание сыщиков:
   - С ранних лет появился у меня сей злосчастный дар, - взахлеб рассказывал Сережа, не переставая поливать Тасину рубашку горючими слезами. - Что бы ни существовало на свете, ни разу в жизни этого не видя, я сумею подделать так, что автор настоящей вещи их различить не сумеет. Но хуже то, что это подобно болезни - чесотке. Чем больше чешешься, тем больше хочется. И я уже не могу остановиться, каждую ночь прихожу в библиотеку, чтобы переписать какую-нибудь летопись...
   - А жирные пятна-то зачем лепить? - Тихонько поинтересовался Олег, присаживаясь на корточки и выбирая из осколков остывшие пирожки, после чего подошел ближе к свечке и принялся очищать их от мелких глиняных осколков - очень уж хотелось чего-нибудь съесть, а в монастырской столовой их накормили странного вида безвкусной кашей. Тут же возник в голове еще один вопрос: - И пироги где достал? Я не припомню, чтобы их готовили...
   - Я в монастыре поваренком работаю за еду и кров. Посуду мою. - Пояснил Сережа и, покраснев, добавил. - Только кормят здесь плохо. А я поесть вкусно люблю. И печь, и жарить умею! Хоть и говорят, что не мужское это дело, но я раньше всегда маме готовить помогал.
   - Кусно... - Пробубнил с набитым ртом Олег и мальчишка улыбнулся.
   - Спасибо, я старался.
   - Ты вообще молодец. - Постарался исправить прежнюю свою ошибку Жан и присоединился к Олегу, продолжая осыпать Сережу неразборчивыми комплиментами.
   - А вы кто такие? - Поинтересовался наконец шпион. - Мне говорили, что ущербные, да только вы, если и ущербные, то точно не глухие и немые... Слабоумные - может быть...
   Схлопотав предупредительный несильный подзатыльник, мальчишка лишь рассмеялся, продемонстрировав сыщикам белозубую улыбочку.
   А потом пришло время ухмыляться сыщикам, ибо ведьма быстро и находчиво объяснила мальчишке, кто она такая.
   Пришлось вновь успокаивать мальчишку. Впрочем, с этой задачей легко управились пирожки, еще прежде сваленные Олегом на некий свиток (по виду, довольно важный). Даже упыря теперь Сережа не боялся - разве можно испугаться того, кто с таким аппетитом и довольной ухмылкой поедает пирожки? Можно, конечно... Но Сережа решил, что не стоит себя этим утруждать и по-братски отломил Олежке кусок от своего пирожка. Тася едва успела прихватить себе последний - с такой скоростью смели их со стола молодцы.
   А когда есть стало нечего, Сережа присел на одеяло и, откинувшись назад, к ножке стола, блаженно улыбнулся.
   - А что вы здесь вообще-то делали? - Заинтересовался он, сонно потянувшись.
   - Да так, тебя ждали. - Безразлично пояснила Таська, а потом как-то сразу оживилась и даже мотнула головой, отгоняя здоровый сытый сон. - Кстати, тебе больше здесь находиться нельзя, главный ваш, отец Георгий, нас нанял, чтобы мы тебя нашли и ему предоставили.
   - Это еще как? - Насторожился вмиг проснувшийся Сережа.
   - Очень просто, - вступил в разговор молчавший до этого момента Жан: - мы тебя сейчас связываем, а утром сдаем настоятелю.
   Описанная перспективка мальчишку не порадовала. Она, кажется, ни кому в их компании не прибавила энтузиазма - все глядели в пол, отбивая пальцами нервную дробь.
   Сережу такая перемена сильно напугала.
   - А можно как-нибудь иначе? - Дрожащим от волнения голоском поинтересовался он.
   - Вот о том мы и думаем сейчас. - Пробурчала Тася. - Не решил же ты, что мы так просто тебя подставим?
   - А разве нет? - Тихонько удивился Жан, но в ответ наткнулся лишь на недовольный взгляд ведьмы.
   - Опять будем врать? - Недовольно пробурчал Олег. Ему не слишком нравилась их привычка при первой возможности говорить не правду.
   Ведьма, совершенно внезапно, тоже нахмурилась и принялась думать.
   - Вот что, - спустя какое-то время, вновь заулыбалась Тася. - Мы с тобой заключим сделку! Должен же твой дар принести тебе пользу... Ты обменяешь его на свое спокойствие! Мы расскажем, что жирные пятна в летописях - дело лап домового, а ты за это пообещаешь, что, по первому нашему требованию, подделаешь три вещи. По-моему, это будет честно!
   - Но только не то, что можно обратить против добрых людей. - Проявил невероятное для своего малого возраста благоразумие Сережа.
   - Идет! - Кивнула Тася и протянула мальчишке руку.
   Тот не смело ее пожал, заставив девчонку еще сильнее удивиться - такая у него была маленькая ладошка.
   - А теперь, - весело предложила ведьма, - нужно навести здесь порядок.
   И, словно подавая пример, небрежно смахнула все свитки со стола на пол.
   - Чего застыли? - фыркнула она, довольно бережно снимая несколько огромных фолиантов и раскладывая их на полу в художественном беспорядке. Казалось, никто не понимал ее действий. Тогда она поспешила разъяснить, что к чему. - Мы этой ночью гоняли домового, если вы не забыли, конечно! Не могли же мы быть настолько осторожными, что при погоне ничего не уронили!
   Молодцы улыбнулись, по-настоящему обрадовавшись, что ведьма не окончательно еще сошла с ума...
  
  
   С утреца пораньше в библиотеку проскользнул Никола. И застыл на пороге, увидав картинку, каких за всю свою не малую жизнь ему никогда не приходилось видеть.
   Начать с того, что в библиотеке, где ранее бывал лишь идеальный порядок, сейчас о порядке напоминали лишь книжные полки, чудом оставшиеся на своих местах. Все их содержимое неровным толстым слоем покрывало пол. Посередине, тесно прижавшись друг к дружке от холода, спали сыщики, подтянув под головы особо крупные фолианты. Одеяло с подушкой, лежащие чуть в отдалении, вечером они проигнорировали, и теперь на них с комфортом возлежал зеленый младший братик.
   - Э-э-э... - Замешкался Коридорный и отпустил дверь. Она, не теряя времени даром, захлопнулась с кошмарным металлическим звоном.
   И первой мыслью, возникшей в Тасиной голове, когда она подскакивала на ноги и, споткнувшись о чью-то ногу, падала обратно, на пол, стала мысль о том, как она с удовольствием снесет эту дверь с петель.
   Когда же она, наконец, долетела до пола, мыслей почти не осталось. Осталась лишь обидная боль - кажется, на скуле будет синяк...
  
  
   И синяк уже был с нею, когда они покупали провизию в последней деревеньке на пути к Кащею. Дорогу в монастыре им описали весьма точно, особенно когда Тася продемонстрировала им старый облезлый и просто изрядно ощипанный Любавой и молью хвостик лесной шушеры (нашелся и такой среди ингредиентов для зелий в ее сумке), нагло выдав последний за нововыдранный хвост расшалившегося домовенка.
   Девчонка, как и полагалось, предложила монахам взять сию добычу на память, но те почему-то отказались. Ну да ей же лучше, он еще пригодится - в стольких зельях используется!
   Как бы то ни было, дорогу к замку колдуна они теперь знали и, по самым скромным расчетам, должны были бы прийти на место уже на следующее утро, однако оказались там много раньше, поздним вечером - так напугали их места вокруг жилища Злодея, что они всю предыдущую ночь без устали прошагали.
   Нет, ни обезумевшие скелеты, ни голодные трехглавые псы, ни даже зайчика какого по дороге им не встретилось. А в лесу и вовсе ни одна птица не пролетела. Да и леса-то не больно много было - все как-то больше пустыри.
   А вот мошкары хватило бы на две такие же территории. Летали здесь комары и оводы не поодиночке, а целыми стаями. Бывало, глядишь на приближающееся к тебе черное жужжащее облако и не знаешь, что делать, куда спрятаться... По всему видать, где-то неподалеку было озеро. Или, на худой конец, болото.
   Такая тишина пугала, заставляя путников нервно вздрагивать от собственных же шагов.
   А потом все изменилось - стояло лишь опуститься на землю сумеркам, как вдалеке вспыхнул костер из искр и красок. Только сейчас путешественники поняли, что та странная черная скала, что весь день мелькала перед их глазами, не скала вовсе, а цель их пути.
  
  
   Было уже достаточно поздно, когда они добрели до пылающего разноцветными огнями замка, предусмотрительно остановившись несколько дальше, чтобы никто их не заметил, в пышном зеленом саду.
   - Какой у нас план? - Поинтересовался Жан, часто поглядывая на напрягшегося Олега - тот уже изготовился убивать Кащея Бессмертного.
   - Как это, какой? - Удивилась Тася, зевая. - Прокрасться в замок, найти яйцо со смертью в купе с Василисой и бежать отсюда, пока не поздно.
   Некоторое время шло обсуждение хороших и плохих сторон этого плана. Самой плохой, по итогам наспех проведенного голосования, была объявлена проблема нахождения яйца в огроменном замке. Второй по значимости оказалось само попадание в замок.
   - Черт с ним. - Наконец решил Олег первую проблему. - Если не убью, так хоть отобью ему охоту невест чужих красть.
   Решение второй проблемы долго себя ждать не заставило.
   В небе, далеко-далеко, появилась маленькая черная точка. Она двигалась в направлении замка так быстро, что уже спустя пару мгновений превратилась из простой точки во вполне обыкновенную карету, за тем малым исключением, что никто не был в нее впряжен, и ехала она по небу. Стремительно снизившись, экипаж довольно плавно застыл в локте над землей. Дверца открылась и наружу выбрался мужчина. Он повел плечами, словно те затекли во время поездки, после чего помог выйти из кареты девушке в ярко-оранжевом платье и с лисьей мордашкой вместо лица.
   Тася охнула и закрыла глаза, после чего медленно их раскрыла и убедилась, что лисичка не исчезла, а лишь повисла на руке мужчины и направилась к дому, продемонстрировав подглядывавшим из придорожных кустов путешественникам рыжий хвостик, аккуратно пришитый к юбке.
   - Маска! - Вздохнула Таська с заметным облегчением и повторила, как гениальную разгадку некоей тайны: - на ней маска!
   Молодцы поглядели на нее сперва как на безумную, после - как на несчастную, в жизни не видавшую масок.
   - А там, где маски обязательно должен быть маскарад! - Гнула свое Тася. - А на маскарад девушка вроде меня всегда сможет попасть!
   Молодцы пофыркали, но были вынуждены признать ее доводы вполне логичными.
   Ведьма обрадовалась и, подхватив сумку с вещами, полезла в кусты - приводить себя в порядок с дороги.
   Тут же нашлась мужская красная "выходная" рубаха, невесть на кого шитая и непонятно, как в ее сумке оказавшаяся, но девчонке доходившая едва ли не до колен, а потому сошедшая за платье. Лишь подпоясавшись куском веревки и приступив к поискам гребня, она поняла, откуда взялась эта рубаха - из сумки Жана, которую она по ошибке приняла за свою.
   Впрочем, решив не зацикливаться на мелочах, она вернулась к товарищам и, тихонько поставив сумку молодца, добыла из своей гребень и переплела косу.
   Чуть позже, повернув Тасю лицом к свету, молодцы недовольно поцокали языками, глядя на синяк, украшавший ее скулу и к тому моменту сделавшийся веселого ярко-синего цвета.
   А потом, когда думали, что она не слышит, Жан тихонько пожаловался Олегу.
   - Бесполезно отправлять ее на разведку - на разведку направляют талантливых и милых... А в ней нет ничего женственного... У нее мало шансов. Какая еще девушка пошла бы на маскарад в мужской рубахе? Между прочим, у меня такая же... И причесана она не аккуратно, и манер никаких...
   Олег ему что-то отвечал, когда Тася обиженно фыркнула. И решив, что их мнение ее вовсе не волнует, вынырнула из кустов, на ходу поправляя обхаянную прическу, и потопала к таким высоченным дверям, что легче было бы назвать их воротами, куда еще раньше вошли мужчина с лисичкой.
   Молодцы опомнились поздно, когда она уже поднималась по белым мраморным ступенькам, и остановить ее уже было нельзя.
   У дверей замерла резная каменная стража. Удивительно красивые и высокие молодые воины вытянулись шеренгой вдоль стены и выглядели невероятно живыми. Тася задержала взгляд на одном из них, и тот, внезапно, ей подмигнул. Ноги у девчонки подкосились и большого труда теперь стоило просто дойти до дверей.
   - Сударыня, постойте. - Прогрохотало позади нее. - Это же бал-маскарад! Без костюма нельзя...
   Тася оглянулась и увидела, как все тот же стражник глядит на нее.
   - Но как же... - Тихо начала она, но была вынуждена замолчать.
   Двери-ворота резко распахнулись и, спустя несколько секунд, из них вылетела миниатюрная девица, вся в черных локонах и кудряшках. Вокруг нее свистел ветер и вообще она напоминала юную фурию. В раскрытые двери тут же пробилась музыка, но разобрать ее Тася не сумела, да и не до того было в тот миг. Она, не задумываясь, отступила назад, за спину каменного воина.
   Фурия, казалось, не замечала ничего. Она резко отбросила прижимаемую к груди алую тряпицу, украшенную перьями и яростно вскрикнула. Резкий порыв ветра повалил пару высоченных деревьев в саду, а после к девице подлетел вихрь и унес ее куда-то вдаль.
   Тася продолжала стоять, глядя ей вслед.
   На ее незаданный вопрос ответил стражник:
   - Здесь такое не редко случается. Не так давно Кащей объявил, что ищет себе невесту и ведьмы со всех концов земли просто повалили в его замок. Я, конечно, понимаю - кем бы ни был наш господин, он обладает завидной властью и такое обилие невест никого не должно удивлять... но уж больно он к ним не справедлив - только за этот вечер улетели уже трое... Четверо, - поправился он.
   - Он так жесток? - Тихо переспросила Тася, со странным чувством припоминая, что на глазах фурии блестели слезы.
   - Пожалуй, он через чур суров с ними. - Кивнул стражник. - Но и они тоже не ангелочки - все деревья в саду повалили. Каждая считает своим долгом оставить на память о себе пенек. Скоро на всех зелени хватать перестанет...
   Некоторое время стражник молчал, потом поинтересовался:
   - А ты тоже собираешься попытать свое счастье?
   - Неа. - Помотала Тася головой. - У меня к Кащею другое дело.
   - Что ж, - улыбнулся он. - Тогда подбери выброшенную ею маску и иди.
   И только тогда девчонка разглядела, что бесформенный кусок красной ткани, лежащий на мраморных ступенях, на самом деле обычная маска.
   Она сбивчиво поблагодарила воина и вошла в открытые двери, со стуком захлопнувшиеся за ней.
   С этим стуком внутри нее все оборвалось.
   Еще несколько десятков неуверенных шагов по просторному коридору, и тут же Тасю окружили музыка, смех, свет и яркие краски. Перед ней сотни людей: дам, одетых в прекрасные платья, прикрывавших свои лица, и статных мужчин в богатых одеждах. Тася тут же припомнила слова Жана и поджала губы. Да, все собравшиеся казались ей красивыми, но ведь они прячут свои лица за масками. Кто знает, каковы они? В этом их преимущество перед ней, но в этом же они ей проигрывают...
   Маска тут же полетела в угол.
   И разве необходимо быть женственной, чтобы схватить Кащея и заставить рассказать, где хранится его смерть, и томится Василиса? Совсем даже и не обязательно! Тут важнее неожиданность...
   Расхрабрившись, Тася сделала еще несколько шагов и оказалась в просторном светлом зале.
   Ее появление осталось незамеченным и девчонка принялась шарить по залу глазами в поисках Кащея.
   И, спустя всего несколько секунд, нашла.
   Кому в этой пестрой компании быть Кащеем, как не тому мужчине?
   Он застыл в отдалении, без интереса наблюдая за веселящимися гостями. Вокруг увивалось несколько очаровательных стройных девиц, то и дело бросавших на него заинтересованные взгляды.
   "Как странно, - подумалось Тасе, - что злодей не оказался седовласым злобным старцем, опирающимся на клюку и демонстрировавшим девицам кривые желтые зубки!"
   В длинных темных волосах проскальзывало лишь несколько седых нитей, лицо с выдающимися скулами, тонкие губы, изогнутые в презрительной усмешке. Но внимание привлекали глаза, умные и глубокие. А взгляд на удивление усталый...
   Но, кажется, последнее лишь показалось Тасе, ибо спустя секунду он с доброй долей цинизма и презрения оглядел веселящуюся толпу.
   Решив не терять больше времени, девчонка, не сводя с Кащея взгляда, начала пробираться к нему через толпы танцующих.
   И тут же споткнулась, запутавшись в пышной юбке некоей дамы. Дама смерила девчонку яростным взглядом и, выдернув из-под ее ног край платья, фыркнула:
   - Какая нынче невоспитанная пошла молодежь... Кто же за тебя будет извиняться? Подралась с кем-то и на бал пришла! Фу, какая же ты неопрятная!
   И Тася зарделась, от затопившего ее стыда. Она и в самом деле неженственная, неуклюжая деревенская дурочка... И хотела зареветь от обиды, но подумала, что это было бы слишком большой наградой для той женщины. По всему видать, редкостной хамки, ибо она уже раскрыла рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость.
   Девчонка ее опередила, зачем-то нецензурно отозвавшись насчет зарвавшихся старушек. И не рассчитала сил, проорав это на весь зал... Правду говорила Татьяна, что у нее слишком громкий голос и с подобной глоткой ей бы запевалой в богатырской роте служить...
   Музыка оборвалась. Лишь надсадно пискнула одинокая скрипка и тоже затихла. Люди поворачивали к ней головы, а дама, в чей адрес было высказано это обвинение, покраснела от ярости и принялась осыпать Тасю такими словами, что базарные торговки, услыхав ее, непременно умерли бы от зависти. Вскоре, хамка так увлеклась, что потеряла девчонку из виду и та, пользуясь всеобщим изумлением, без проблем прокладывала себе дорогу к Кащею.
   Она уже почти добралась до него, когда присутствующим прискучило слушать некультурную брань, а музыканты вновь принялись играть что-то приятное и незатейливое.
   Но Тасе от этого легче не стало - неожиданно для самой себя, она ощутила, что у нее дрожат руки, а ноги подгибаются, отказываясь держать ее в прямом положении...
   И тут, когда оставалось всего несколько шагов до Злодея, мимо проскользнул мужчина с подносом в руках. Не задумываясь, Тася поравнялась с ним и стянула с подноса высокий золотой кубок. Не давая себе передумать, она опрокинула его содержимое внутрь себя и почувствовала, как по горлу прокатилась теплая жидкость, а потом и внизу живота потеплело. Блаженно улыбнувшись, девчонка не сразу заметила, что вновь стихли музыка и разговоры.
   Оглядевшись, она с необычным для себя безразличием отметила, что взгляды всех присутствующих вновь обращены на нее. Кащей приподнял брови, в глазах его читалось недоумение. Быстро перебрав в голове свои последние действия, Тася решила, что все дело в выпитом кубке. И оказалась права, ибо, едва подняла кубок к глазам, заметила на его боку крупную гравировку: "Посуда Кащея Бессмертного, только для личного пользования".
   "Меня сегодня убьют". - Решила Тася, а, прочитав приписку, и вовсе ощутила, как у нее почернело в глазах, ибо последняя надпись на кубке прямо так и гласила: "Кто притронется - прибью". И была нацарапана от руки самим хозяином кубка.
   "Тут никакая магия не спасет. - Решила девчонка. - Ведь здесь все маги и колдуньи... И гибель моя неминуема".
   И заржала. Громко так, даже весело, потому как умирать с трагической миной ей не хотелось. А еще ей нечего было сказать, но молчать она не могла.
   Кащей внезапно фыркнул и тоже улыбнулся. Вероятно, подобная реакция поразила даже его. Но Тася всегда была мастером на необдуманные и бессмысленные поступки (а чаще просто на опасные авантюры).
   Она твердым шагом - ноги от страха у нее не сгибались - прошествовала к Колдуну и нагло заявила:
   - Я, вероятно, в последний раз в жизни появилась на маскараде, так что давай танцевать! Но учти, что я танцевать не умею...
   Кащей застыл, но когда потрепанная побитая девчонка с неописуемым выражением страдания и ужаса на лице сложила руки ему на плечи, рассмеялся и повел ее в танце, ловко уворачиваясь от ног, которые с необыкновенным проворством оказывались в том же месте, где и его. Вскоре, это начало казаться игрой для затуманенного вином рассудка и Тася нарочно пыталась наступить Кащею на ногу.
   Пару раз ей это удалось.
   Кажется, все смотрели лишь на них. И Тася, не сдержавшись, прямо в танце выпила еще пару бокалов вина.
   Учитывая, что к подобным вещам организм ее был непривычен, вскоре она и вовсе перестала что-либо понимать.
  
  
   Глава 9.
  
  
   В себя Тася пришла на балконе, привалившись к низким перилам и уставившись в небо. Сначала она глядела неосмысленно, а потом начала замечать, что в небе висит довольно красивая луна, еще позже были замечены и звезды.
   Кащей стоял неподалеку, вероятно, чтобы подхватить ее, если она начнет падать. Он же, скорее всего, и притащил ее сюда, чтобы ветер и свежий воздух привели Таську в себя. Наверняка и приколдовал малость, ибо ведьма никогда не слышала, чтобы люди так быстро трезвели.
   Зачем она оказалась здесь, оставалось загадкой ровно до того момента, как он понял, что девчонка вполне осмысленно смотрит наверх, да и держится уже прямее и не норовит то и дело свалиться вниз.
   - Кто ты? - Спросил Великий и Могучий Злобный колдун Кащей Бессмертный, которым в детстве Таську пугала Любава, если та путала что-то при приготовлении зелий. Сейчас в голосе Великого и Могучего звучало искреннее недоумение: - Я раньше не видел тебя здесь. И не стоит говорить, что я тебя не замечал - тебя сложно не заметить. Особенно с твоей привычкой находиться в центре внимания.
   Тася на это лишь фыркнула. А Кащей молчал, словно ждал, что она сейчас расскажет ему все.
   "А почему бы и не рассказать?" - подумала Тася. И рассказала. Вышла почти правда...
   - Меня Тасей зовут. И мы с сестрой с раннего детства у ведьмы жили, она же нас и учила тому, что знала сама. А потом умерла она, и нас из деревни выгнали. Таня, сестра моя, в Ярилов-граде осталась, жениха себе нашла, не захотела ведьмой быть... А я ушла - мне в городе неуютно было. И вспомнила, что где-то на севере колдуны живут. Вот и пришла... я остаться хочу среди таких же, как я.
   Кащей поглядел на нее удивленно, несколько даже озадаченно. Он чувствовал, в каких-то ее словах ложь, но так и не смог отделить ее от правды. Наконец, он пробормотал:
   - Здесь таких не бывает... здесь смертная скука, кошмарные тайны. Красота здесь лишь внешний налет... Мрачное место.
   - Да? - Удивилась Тася, оглядываясь. - А мне понравилось здесь. Весело так...
   Кащей совершенно неожиданно расхохотался.
   И девчонка вновь задумалась, для чего он украл Василису Прекрасную. А по виду и не скажешь, что злодей... А он еще и Бессмертный...
   - Да сколько тебе лет? - не выдержав, задала Тася один из мучивших ее вопросов.
   - Двадцать три. - Честно ответил Злодей.
   - Тысячи? - Воскликнула девчонка и с сомнением оглядела колдуна. - Ты неплохо сохранился...
   Его вновь разобрал судорожный смех.
   - Года. - Прохрипел он, хватаясь за живот и, по стене, сползая на пол.
   - Глупости! - Тут же отреагировала Тася, усаживаясь напротив. - Ни за что не поверю! О тебе сказки еще до рождения моей бабушки рассказывали, а потому выходит, что ты, как минимум, старше нее!
   Кащей всхлипнул еще громче, потому что никто раньше не пытался высчитывать его возраст бабушками.
   А потом сделался серьезным и заговорил:
   - Я никогда не видел своего отца, - тихо начал он. - Но в этом не было необходимости. Достаточно лишь заглянуть в зеркало - и я уже вижу его... - Колдун вздохнул и продолжил. - Так было всегда. Некогда жил здесь мой предок, кажется, пра-пра-прадед, были у него жена и любовница. И вот, у любовницы родился сын. Выглядел он копией своего отца, год от года становясь все более на него похожим. Предок не мог на него нарадоваться, все чаще уезжая к нему, меньше времени проводя дома. Жена догадалась про любовницу и подговорила молодого ратника убить мужа, что тот и сделал. А вот сына с матерью найти не смогли - им удалось бежать. Сын вырос, стал невероятно похож на своего покойного родителя, и в голове его созрел план мести. Он явился в этот замок и назвался именем отца, сказав, что обрел бессмертие, когда украл у Богов волшебную иглу и вселил в нее свою жизнь. И объявил, что убить его можно, но он возродится и покарает убийцу. А в подтверждение наказал предателей, погубивших первого Кащея. - Несколько секунд помолчав, он все же закончил: - С тех самых пор мы имеем одно лицо и зовемся одним именем.
   Повисло молчание.
   - А почему ты мне это рассказал? - Тихо спросила Тася, все еще потрясенная его рассказом.
   - Никто уже не верит в сказку о бессмертном колдуне. - Фыркнул Кащей.
   - Верят. - Покачала головой девчонка. - Многие верят. И я верила.
   Он снова фыркнул, но промолчал, запрокинув голову и глядя в небо.
   - Я все никак понять не могу, зачем ты невесту у Олега украл... - подумала она, не заметив, что произнесла свои мысли вслух.
   - О чем ты? - Удивленно поглядел на нее Кащей.
   - Что? - Опомнилась Таська. И нервно хихикнула: - Ни о чем! Тебе показалось!
   - Тася! - Тихо, но достаточно грозно одернул ее колдун. - О чем ты говорила?
   Было непривычно слышать свое имя от, пусть и не Бессмертного, но от того не менее Великого и Могучего, Колдуна Кащея. И Тася, расхрабрившись, продолжила высказывать мысли, крутившиеся в ее голове последние несколько минут.
   И тогда Кащей с искренним удивлением узнал, что на самом деле он, весьма коварный и злобный тип, похитил некую Василису Прекрасную из-под носа ее жениха Олега. А, дабы скрыть следы преступления, объявил, что ищет себе невесту - так ни у кого не могло возникнуть и мысли, что невесту он уже нашел, да только не свою. И другие ему не нужны - вот и убегают они от него в слезах стройными рядами. И теперь он, редкостный злодей, обязательно убьет Таську и всех ее друзей.
   Некоторое время между ними висело молчание. И в это мгновение на балкон заглянула юная девица, больше похожая на прелестную нимфу, и жутко выпучила глаза, увидав Тасю все еще живой.
   - Брысь. - Буркнул Кащей. И со странным выражением лица пожаловался Таське: - даже ради сокрытия преступления я не стал бы говорить, что ищу невесту. Это кто-то из них - быстрый кивок на недовольную нимфу - слух распустил. И, сколько бы я им не говорил, что никого не ищу, они мне не верят.
   Тася хмыкнула, глядя на обиженно дующую щеки девицу, и та резко вылетела с балкона.
   - Еще одному дереву конец. - Тихонько подвел итоги колдун. - А ведь я ничего ей не обещал, никогда не говорил, что ищу... Послушай, а зачем ты ищешь эту самую Василису?
   - Ну, как же? - Удивилась девчонка. - Олег мой друг и я помогаю ему... А ты что, и правда ее не крал?
   - Честное слово. - Хмыкнул Кащей, несколько уязвленный ее недоверием.
   - Доказать сможешь? - Спросила Тася. И сама же ответила: - Хотя, как уж тут докажешь...
   - Но я могу ее поискать. - Усмехнулся он.
   - Да? - Обрадовалась Таська и подскочила на ноги. - А как?
   - Гляну в блюдечко с золотой каемочкой. - На полном серьезе заявил он. А после поинтересовался. - Эти двое, жених с другом, они тут?
   - Угу! - Покивала она головой.
   - Тогда не помешало бы и их взять с собой. Ведь ты же никогда не видела этой Василисы - вдруг покажет нам блюдечко какую-нибудь другую...
  
  
   Тася с первыми же шагами прочувствовала все прелести морской болезни - стоило только чуть мотнуть головой, как лицо ее принимало неестественный зеленый оттенок. Ее качало как неопытного юнгу, сошедшего на землю после шторма. Так что пришлось ей покрепче вцепиться в подставленный локоть и идти, делая много-много мелких шажков. Так, семеня рядом с Кащеем, она и покинула замок, провожаемая множеством недобрых взглядов.
   У дверей-ворот ей подмигнул каменный стражник, в ответ он получил недовольную зеленую гримасу с высунутым бурым языком и выпученными злыми глазами. Страж только улыбнулся в ответ на столь бурное проявление эмоций.
   Девицы, подглядывавшие за ними из дверей, окон, балконов и даже из кустов, приняли язык на свой счет и в ответ, кто как может, продемонстрировали Таське свое к ней отношение.
   У кустов их встретили Жан с Олегом. На Кащея они вылупились так, что смотреть страшно.
   И, в то же время, очень смешно.
   Но молчание затягивалось.
   - Ребята, я тут заложника привела! - Попыталась Тася разрядить обстановку, но вокруг все только охнули и сделались еще злобнее и напряженнее. - Да ладно, шучу я... - Пробурчала девчонка, покрепче хватаясь за локоть.
   А колдун протянул молодцам руку и представился:
   - Кащей.
   Олег руку жать не спешил, все еще удивленно и недовольно глядя на Таську.
   А нервный Жан просто осел на землю.
   В который уже раз за этот вечер фыркнув, колдун пристально оглядел молодцев.
   И тут из кустов вылетел Олежка и, радостно виляя хвостом, бросился к девчонке.
   Ко всеобщему удивлению (особенно удивлялись визжащие в дверях, окнах, балконах и кустах девицы), Кащей упырю удивился. И только.
   - И упырей не боится! - Охнула Таська, глядя как колдун чешет предположительно злющую нечисть за ухом. - Ну, ничего себе!
   - Каких упырей? - Удивился Кащей Бессмертный и расхохотался. Спросил, кивнув на зеленого Олежку. - Уж не этого ли? Или упыри - они?
   Молодцы обиделись, что их обозвали упырями, переглянулись, но успокоились мигом - решили, что колдун свихнулся. Как-никак Бессмертный он, навидался всего...
   - Его, его... - Указала-таки Таська на Олежку. - Кого ж еще?
   - Какой же он упырь? - Поразился Кащей. - Какой он упырь, если он - самец кикиморы? Упырь его на голову выше, шерсть имеет менее густую и бурую... И с людьми он не уживается! А кикимор люди раньше в качестве собак держали... А вообще, вам несказанно повезло! Самцы кикимор - это редкость! А тут такой крупный экземпляр...
   Кащей церемонно пожал Тасе руку, предварительно отцепив оную от своего локтя и поинтересовался:
   - Ну, так мы идем?
  
  
   Румяное аппетитное яблочко каталось по блюдечку, но на него в этот момент никто внимания не обращал и съесть не норовил. А все оттого, что блюдечко показывало весьма занимательные картинки.
   Сначала оно показало большой зеленый остров. А потом и девица красивая длинноволосая появилась. Лежала она на песочке у самого моря, а вдали деревья странные росли - из земли словно палка корявая, и листья огроменные только наверху в разные стороны торчат. Кащей их пальмами назвал.
   Тем временем, люди с кожей черной девице кушанья поднесли, кланяются поясно, а она только сок из стакана через трубочку тянет и улыбается довольно.
   А потом показался какой-то низенький бородатый человечек в веселеньких цветных плавках. Говорит ей что-то, да только отмахивается Василиса, нет ей до него дела. Намного приятнее глядеть на голубое небо и бесконечное море...
   Больше блюдце ничего не показало, но, даже когда картинка погасла, никто не шевелился.
   - Это она? - Не выдержал Кащей, хотя вопрос был излишним. Достаточно было бы поглядеть на ошарашенное лицо Олега, чтобы догадаться, что это и есть его невеста Василиса Прекрасная.
  
  
   Когда легкую фиолетовую дымку подхватил прибрежный ветерок и унес куда-то вдаль, компания с удивлением обнаружила себя на зеленом острове у самого синего моря. Тут же до них донесся аромат невиданных ранее цветов, вдали росли корявые голые пальмы.
   Олег нервно втянул в грудь чистый морской воздух и принялся усиленно озираться в поисках Василисы. Она не заставила себя долго ждать, с радостным визгом подскочив с песка и бросившись ему на шею.
   - Спаситель мой! - Провыла она и радостно заскакала вокруг молодца. - Ты за мной явился!
   - А ты, я погляжу, тут не слишком тосковала... - Пробурчал Олег, уворачиваясь от поцелуев невесты.
   - Да, ну! - Фыркнула Василиса, прелестно сморщив носик. - Что тебе этот мелкий старичок? Он только и знал, что осыпал меня изумрудами-бриллиантами, кормил как на убой да по два раза за час попрекал невыполнением супружеского долга...
   - Чего супружеского? - Возмутился Олег, мигом скидывая ее руки со своих плеч.
   - Долга. - Невозмутимо пояснила Василиса, обиженно прижимая белые ручки к груди. А после недовольно добавила. - Ну, да, я вышла за него замуж... А ты чего хотел? Думал я смогу долго терпеть такое хорошее обращение? А ты все не приезжал меня спасать! И я подумала, что с тобой живя, не то что изумрудов - венка позолоченного не увижу! И вообще, вы все забываете, что я не только Василиса Прекрасная, но и Премудрая!
   Воцарилась тишина. Со стороны моря к ним, умильно перебирая короткими ножками, бежал маленький мужичок с многометровой бородой, бережно намотанной на локоть.
   - Ты что же, не знаешь, что означает слово "Премудрая?" - Возмутилась девица, прерывая затянувшееся молчание. - Это означает: "Не дура!" И я, не будь дурой, согласилась, вышла за него замуж... Теперь у меня богатства невиданные, два замка и загородный дворец на Канарах! - Понизив голос до шепота, она добавила: - Но ты можешь убить этого сморчка - моего мужа, - и тогда все это станет нашим!
   Олег молчал, глядя на Василису так, словно впервые ее увидал. И увиденное ему явно не пришлось по вкусу.
   А вот добежавший до них к тому моменту "сморчок" молчать не стал, сильно возмутившись этому определению в отдельности и столь наглому заговору в целом:
   - Молчи, жена! - Взвизгнул он тоненьким голосом. - Я Черномор, величайший чародей на всей земле...
   Кащей, до того молча стоявший за Тасиной спиной и глядевший на разыгранное перед ним представление, недовольно закашлялся.
   Повернувшись на его голос, Черномор тут же умолк и принялся изучать свои грязные мокрые ноги. Вероятно, среди чародеев авторитет Кащея был неоспорим и Черномору только что об этом деликатно напомнили.
   Тася отвернулась к морю, чтобы не рассмеяться, глядя на его обиженное лицо.
   Тем временем опомнился Олег и твердым тоном уведомил Василису, что убивать никого не будет, да и невеста такая ему теперь без надобности.
   В ответ послышалось недовольное:
   - Не очень-то и хотелось!
   И Кащей вновь перенес их в свой замок, опасаясь, как бы обозлившаяся бывшая невеста не расцарапала молодцу лицо - хоть Олег и не слишком ему нравился, колдун чувствовал по отношению к нему некоторую жалось. Очень обидно быть обманутым!
  
  
   За время их отсутствия, а, кажется, прошло не больше получаса, в замке ничего не изменилось. Гости нервно прохаживались по саду, ожидая возвращения хозяина.
   Стоя в окружении галдящих людей, Таська внезапно глупо хихикнула.
   - Ты чего? - Заинтересовался Жан.
   - Да, так... - Улыбнулась девчонка. - Я только что, совершенно внезапно вспомнила, что сегодня у нас с сестрой день рождения! - И еще раз хихикнула. - Теперь мне шестнадцать! Можете меня поздравить!
   Олег удивленно поднял на нее глаза. Вид у него оказался малость потрепанный - неверность Василисы сильно его задела.
   Но взгляд был достаточно осмысленным.
   Однако, едва только хотели молодцы сказать что-нибудь, соответствующее случаю, как в землю перед ней ударила молния.
   Пронзительно взвизгнув, Тася сделала несколько шагов назад.
   А потом рванула обратно и повисла на шее возникшего вместо молнии человека.
   - Борис Игнатьевич! - Радостно пропищала она, обнимая старого знакомого.
   Осанистый старичок, из-за давней своей ошибки служащий теперь секретарем в аду, натянуто улыбнулся, но в глазах его все же оставалась печаль.
   - Здравствуй, девочка... - Тихонько пробормотал он.
   - А мне теперь шестнадцать! - не обращая внимания ни на что продолжала Тася. - Какой хороший день!
   - У меня плохие новости! - Не выдержав, буркнул Борис Игнатьевич и отцепил девчонку от себя. - Твое время закончилось...
   - Вы о чем? - Мгновенно помрачнела Тася, почему-то сразу догадавшись, каким будет его ответ.
   - Я нашел на своем столе один неприятный документ. В нем говорилось о том, что пришел твой срок выполнения обязательств. В книге бытия записано было, что жизнь твоя прервется в полдень после тридцать второго дня рождения... Но из-за заключенного договора выходит, что ты умрешь... завтра на рассвете...
   Тася молчала, как молчали и все присутствующие здесь.
   - О чем он говорит? - Возмутился Олег.
   - О том, что я заключила контракт и теперь пришло время за него платить. - Тихим безжизненным голосом пояснила Тася. А потом, когда в глазах ее появился странный нездоровый блеск, поинтересовалась: - А как я должна была умереть?
   Старичок замешкался, но рассказал.
   - На твой тридцать второй день рождения твоя маленькая дочь совершенно случайно напутает что-то в зельях и в испеченный для тебя торт добавит опасную и не совместимую с жизнью смесь...
   - Дочь? - Поразилась девчонка. - У меня будет дочь? - И сама же себя поправила: - У меня была бы дочь...
   - Ей было бы шесть лет. Талантливая юная ведьма, унаследовавшая от матери все, включая и полное неумение обращаться с зельями...
   - Дочь... - Прошептала Тася. И, сорвавшись с места, убежала прочь, в глубь зеленого сада, размазывая по лицу крупные злые слезы.
   "Я была настолько глупа, что думала лишь о себе... и убила маленькое живое существо еще до рождения..."
  
  
   Они сидели с Татьяной на скамейке перед домиком. Высокая зеленая яблоня бросала на них тень, защищая от жаркого летнего солнца. Любава варила какое-то особо вонючее зелье и, чтобы у девочек с непривычки на разболелась голова, сказала им посидеть на улице.
   И тогда Таня спросила сестру:
   - А когда мы вырастем, кто у тебя будет, сын или дочка?
   Тася, не задумываясь, ответила тогда, что у нее будет сын.
   - А мне кажется, что дочка! - Сказала Таня, улыбнувшись. - И она тоже ничего не будет понимать в травах и зельях... но будет делать вид, что понимает!
   Таська недовольно надулась и пообещала, что у Татьяны будет четыре сорванца, и все, кроме одного, такие же зануды и вредины.
   Тогда девчонки по привычке поссорились и до обеда друг с дружкой не разговаривали.
   А когда помирились, Тася призналась сестре, что девочка - это не так уж и плохо... И что назовет она девочку Варенькой...
  
  
   Олег нашел Тасю в весьма странном состоянии: она бегала по садовой дорожке от клумбы к клумбе, периодически спотыкаясь о лежащее поперек ее пути поваленное дерево.
   - Ты как себя чувствуешь? - зачем-то спросил молодец.
   Тася вместо ответа пробубнила что-то невразумительное.
   Заметив, что ее не поняли, девчонка остановилась и повторила:
   - Сходи, пожалуйста, к Кащею и попроси у него лист бумаги и перо с чернилами. Я хочу написать письмо...
   - Э-э-э... Но я пришел сказать, - начал было он, но замолчал, наткнувшись на стеклянный взгляд Таси.
   И рванул в замок, решив, что она собирается написать письмо сестре... Бедная девочка... Каково же ей сейчас должно быть - знать, что жить осталось так мало...
   Получив заказанные лист и перо, Тася немного приободрилась, сотворила сверкающий шарик и, приладив бумагу на пенек, в его свете принялась что-то быстро на листке царапать.
   Когда с этим увлекательным делом было покончено, лист был скручен в рулон и обращен в голубя. Сизая птичка неловко взмахнула крылышками и рванула с места на невообразимой скорости, уже через секунду скрывшись из виду.
   Проводив письмо взглядом, девчонка улыбнулась и направилась в замок, где, во избавление от гнусных мыслей о смерти, напилась до бесчувственного состояния в отведенной ей комнате, значительно сократив запасы винных погребов Кащея...
   Чуть позже к ней поднимались молодцы в компании с колдуном, но никакие их ухищрения и заклинания не сумели привести Таську в чувство, а потому попрощаться по-человечески им не удалось.
   Лишь под утро, когда небо едва-едва принялось светлеть, а солнце еще не показалось на горизонте, Таська подскочила с кровати, разбуженная звоном разбитого окна. На подоконнике сидел голубь, при ее прикосновении легко обратившийся в бумажный лист.
   Непослушными заплетающимися пальцами она развернула письмо и лицо ее осветилось улыбкой.
   Крепко сжав письмо в руке и зажмурив глаза, Тася приготовилась ждать.
  
  
   Опять черный коридор. И только один огонек перед ней.
   "Свой рай я уже профукала. - Напомнила себе Тася. - Как бы еще и от ада откосить?.."
   В руке она твердо сжимала все то же письмо и это обстоятельство радовало ее несказанно.
   Довольно быстро дойдя до двери, она постучалась и зашла внутрь.
   Здесь ничего не изменилось. Все та же маленькая комнатка, разбросанные по ней непонятные вещи и огроменный стол, уставленный башнями из документов.
   Борис Игнатьевич встретил ее на пороге с прискорбным выражением лица.
   - Как жаль, что ничего нельзя изменить. - Пробормотал он. - Среди людей, бывавших в этом кабинете, редко встречаются такие, как ты...
   - А я вам документики принесла! - Оборвала его Тася.
   - Какие к чертям документы... - Пробормотал старик, но протянутое Тасей письмо взял.
   И побледнел как полотно.
   - Как это? - Прошептал он. - Где ты это взяла?
   Объяснять ничего Тася не стала, только с нахальной ухмылкой процитировала наизусть то, что в письме содержалось, опустив всяческую бюрократию и прочее:
   - Борис Игнатьевич, ныне по контракту в секретариате адском работающий и Настасья Владимировна, получившая дар волшебный... пропускаем условия заключения договоров и их порядковые номера... Ах, вот, тут интереснее... За неоценимые заслуги перед Тьмой вышеназванные освобождаются от выплаты своей части контракта и отныне сами могут распоряжаться своей жизнью. Заверил: Его превосходительство Князь Тьмы. Он же Дьявол. Подтвердила: Смерть.
   В комнате повисло молчание.
   - Неужто настоящее? - Прошептал Борис Игнатьевич, прижимая руку к бешено бьющемуся сердцу.
   - Не совсем. - Остудила его пыл Тася, но уверила: - Никто и никогда не сумеет определить, что это подделка! Гарантия производителя!
   И весело расхохоталась, представляя себе лицо мальчишки, когда тот получил от нее просьбу подделать такой документик...
   - Что теперь будем делать? - Отсмеявшись, спросила девчонка.
   - Мы свободны как ветер! - Улыбнулся Борис ей в ответ. - Ничто и никто не в силах нас удержать! И для начала мы отпразднуем освобождение... А если после нашей гулянки в этом мире не останется ничего, что можно было бы сломать, отбить или покорежить, мы отправимся в другой мир...
   - А что, - удивилась Тася, - есть и такие?
   - О, да! Есть! И их много... На наш век хватит... - Старик внезапно замолчал. Лицо его переменилось. - Но сначала я хочу повидать родные места, я понимаю, что многое изменилось с тех пор, как я исчез из того мира... и все же...
   Девчонка кивнула.
   - И у меня еще есть дела в этом мире. Давай встретимся через год и тогда закатим праздник!
   Старик кивнул и улыбнулся.
   - Только я позову своих друзей, ладно? - Воскликнула Тася, подпрыгивая на месте. - Обещаю, что с ними не соскучишься, даже если Вселенная внезапно просто исчезнет!
  
  
   Эпилог
  
  
   Очнулась Тася в своей кровати, одетая в чей-то опрятненький и хорошо выглаженный белый сарафан. Вероятно, прошел целый день, потому как, выйдя на балкон, она могла лицезреть ослепительной красоты закат.
   Кажется, никогда в жизни она такого не видала...
   Хлопнула дверь - кто-то вошел в комнату. Выглянув с балкона, Таська обнаружила, что Жан, нервно кусая нижнюю губу, заглядывает под кровать.
   Наверное, он решил, что труп ведьмы свалился и закатился вниз.
   Тася расхохоталась. На звук ее голоса молодец обернулся и застыл. Все еще хохоча, девчонка подлетела ближе и обняла друга. Судя по его судорожному вскрику, у того, как минимум, должны были треснуть все ребра.
   Таська вылетела из комнаты, захлопнув дверь и оставив Жана наедине с собственными мыслями об оживших мертвецах и посмертно сходящих с ума ведьмах.
   Отыскать столовую оказалось не трудно. Еще приятнее было видеть полулежащего на столе Олега, в окружении пустых бутылок. От падения лицом в салат его спасали лишь случайно упершиеся в стол локти.
   Тася осторожно его позвала.
   Подняв голову и зафиксировав ее руками в устойчивом положении, Олег радостно прохрипел:
   - О, Тася! Как хорошо, что ты пришла! А я все мучился... Я забыл спросить, что лучше сделать с телом!
   Не задумываясь, Тася ответила:
   - Сжечь, конечно же! Каждая приличная ведьма просто мечтает, чтобы ее сожгли! Желательно при жизни, но и посмертно тоже сойдет...
   Несколько секунд они молчали.
   Потом девчонка не выдержала, бросилась к Олегу на шею и звучно чмокнула того в щеку.
   - Эй, погоди! Ты же померла! - Прохрипел он, ощутив что Таська в некоторой мере еще живая и даже весит достаточно, чтобы опрокинуть его на пол вместе со скамейкой и столом.
   - Черта с два я помру! - Улыбнулась Таська, когда они все же упали на пол. - Так легко вы от меня не отделаетесь! Ну, посуди сам: как можно удержать ведьму вроде меня в этом дырявом как старый дуршлаг аду? К тому же я натура романтическая, а черти меня в этом плане совершенно не устраивают...
  
  
   Июнь 2006 года
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"