Доктор Эм : другие произведения.

Навязанная страсть (общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История человеческой бесчестности, алчности, бессердечия. Судьба маленького человека, которому будет дан шанс вырваться из клетки. Герою останется только решить, каким он выберется на волю: одержимым своими желаниями зверем или всё-таки более-менее человечным.
Секс есть, секса будет много.
Туда же пытки, мучения, файрфайт на автоматах, научка и технологии 2020+.
Иначе говоря, фантастический порно-хоррор (хоррор будет, если удастся:)). Надеюсь, все оценят) "Ради этого вся песня писалась" (с)
  Глава первая
  ЧИСТОТА ЭКСПЕРИМЕНТА
  
  Симфоническая музыка странная вещь. При моей любви к heavy metal, неожиданностью стала моя внезапная симпатия к гармоничному сочетанию струнных и духовых. Хотя в моих условиях я бы полюбил и этническую музыку шаманов племени Тумба-Юмба. Так вот, симфоническая музыка. Она дарит гармонию. Отвлекает мысли от условий моей... жизни. Наверное, всё же жизни, а не существования.
  Из динамиков аудио системы льётся произведение Локателли, что-то 'в до-мажор'. Итальянец из Бергамо создавал красивые вещи. Тело само реагирует на каждый звук, извлекаемый из меди или струн. Всё никак не поговорю с обследующими меня врачами, на предмет анатомического справочника, или как там они называются? Атласы? Чтобы знать, какие мышцы я сокращаю под музыку. Назвать мои действия 'танцем' я бы не рискнул. Это именно сокращения мышц. Но другому не обучен. Рука поднимается вслед за музыкой...
  - Пятнадцатый, в изолятор, - грубо прерывает музыку женский голос.
  Пятнадцатый - это я. 'Объект Альфа-пятнадцать', когда-то давно - Грегори Лайн. Но Грегори Лайн официально умер в тюрьме штата Вайоминг во время бунта в 2012 году. Тогда же появился я. Сначала как 'пациент-пятнадцать', а после трёхмесячного курса терапии и операций - 'Альфа-пятнадцать'. Первый удачный образец.
  Изолятор встречает меня удобным креслом и темнотой. Тут есть светильник, но я им не пользуюсь. Не успел зайти в маленькую комнатушку, как за мной опускается толстая стена стеклопакета. Загудела система климат-контроля, а значит сейчас я на изолированном жизнеобеспечении. Герметичный коробок, а не комната.
  Усаживаюсь в кресло, вытягивая уставшие ноги и руки. Трудно быть дирижёром, но раз уж у меня нет возможности использовать спортзал, то хоть такая нагрузка для мышц. В комнату, оставшуюся по ту сторону стекла, входят три человека в белых костюмах высшей биологической защиты. Но я знаю, что тот костюм, который пониже, принадлежит доктору Милане Ниц. Прекрасная женщина, отвечающая за меня. Жгучая брюнетка с острым носиком, высокими скулами и серыми глазами. Местная Менгеле.
  У второго костюма в руках коробка. Судя по картинкам на ней, принесли запрошенный мной ноутбук с книгами. А то одной музыкой сыт не будешь. Почитаю, поведу дневник. Бумагу-то в моём присутствии не оставляют. А вся обстановка апартаментов, в случае чего, должна быть утилизирована по протоколу для высокоактивных биологических отходов.
  У третьего костюма в руках штурмовая винтовка, типа М-16, но покороче, обвешенная свистулькальми всякими: рукоятка под стволом, фонарик. Охранник. Чтобы, значит наделать в моём бренном теле дырок, если я вдруг решусь напасть на персонал лаборатории. Добрый взгляд человека за прозрачным забралом герметичного шлема, и тёмный провал ствола. Диссонанс.
  Я узнал много умных слов, когда попал сюда. Кстати, я не знаю где это 'сюда'. Весь мой мир ограничен этими апартаментами и несколькими лабораториями. Окружающие говорят по-английски, поэтому я могу быть всё ещё где-то в Штатах, но... это очень общее географическое указание.
  - Как самочувствие? - доктор Ниц встаёт напротив моей маленькой тёмной комнаты. Нашлемный фонарик освещает мою простую одежду: льняные штаны и рубаха, простые резиновые шлепанцы, белые перчатки.
  - Как обычно, - пожимаю плечами, чувствуя, как натягиваются шрамы в основании шеи. - Ничего не болит. Хочется какой-нибудь кислинки и острого. Не отказался бы от мяса.
  - Я помню твои гастрономические предпочтения, Пятнадцатый. Они не изменились с нашего последнего разговора. Новых желаний не возникло? - её голос зазвучал строже.
  - Стриптизёршу бы... - мечтательным тоном протягиваю я, устремляя взгляд в никуда. - Под правильную музыку...
  - Твоё обострившееся чувство ритма не позволит пока что подобрать достойную исполнительницу. Последняя твоя эмоциональная вспышка стоила несчастной девушке не только сознания, но и разума, - выговаривает мне, как маленькому ребёнку.
  Да, я фактически уничтожил мозг той грудастой гибкой красавицы, которая пыталась меня впечатлить. Эксперимент Альфа-пятнадцать-шестьдесят. 'Воздействие на окружающих в состоянии сексуального возбуждения'. Провал был более эпичным, чем доктор Ниц могла бы ожидать: девочка билась сначала в истерике, а после размозжила голову о стену. А они стояли и смотрели. А я, прикованный к креслу, сидел и смотрел, не имея возможности отвернуться. Скоты. Ненавижу их. Всех.
  Милана скосила взгляд в сторону, видимо получает доклад о моём изменившемся состоянии. О моей злобе. Тело сейчас покрывается потом, сердце бьется сильнее, а воздух вокруг меня превращается в зону повышенной опасности. Это моя 'улучшенная' эндокринная система демонстрирует реакцию организма на возбуждение мозга.
  - Успокойся, иначе мы пустим газ, - качает головой доктор, и охранник подходит ближе.
  Да-да... пустят газ. Хитрая штука, отрубающая меня напрочь. Пробовал многократно за эти пять лет. Но успокоиться надо. Не знаю, что конкретно они в меня зашили, а мой испаряющийся пот более чем едок. Он ядовит. Ну, или ещё пару десятков эффектов на выбор, когда я держу себя в руках и могу управлять телом.
  - Хорошо. Я успокоюсь.
  - Молодец, а то я подумала, что придётся отменить твое свидание с маленькой Девяточкой, - сквозь пластик шлема вижу прищуренные глаза доктора.
  В который раз мелькает мысль, что эта образованная, но несколько безумная женщина следит за 'свиданиями'. Следит с удовольствием и наслаждением, а не как наблюдатель за экспериментом 'Закрепление внедрённого генетического материала в семенном материале носителя'. Проще говоря, она надеется, что залетевшая от меня девка родит ребёнка хоть с какими-то нужными им изменениями.
  Правда Девяточка в контрольной группе, которая имеет какие-то там болезни и дефекты, мешающие им забеременеть. Ещё один эксперимент. Надо расслабиться. Девятке всего двадцать три года, она прожила сложную жизнь до того, как попала сюда. Такая же пленница.
  - Не стоит ничего отменять, доктор. Я контролирую себя.
  - Ох, я надеюсь, милый. Ты знаешь, что ваши свидания оказывают на неё эффект, сродни наркотическому?
  Милана Ниц очень рациональный человек, пусть и увлекающийся. Значит, она специально выводит меня из себя.
  - Знаю. Наблюдал. Чувствовал, - не удаётся говорить нормальными предложениями, пока бормочу про себя коротенькую молитву.
  - Я рада, что ты осознаешь свои действия. Сегодня я хочу, чтобы ты подвёл ее к состоянию полной невменяемости от возбуждения. Пора уже тебе показать, что правительство не зря тратит деньги на твоё содержание.
  Зубами я всё-таки скрипнул, не удержался. Правительство Штатов сделало из меня фабрику по производству различных летучих соединений для воздействия на человеческую психику. Не знаю сколько нас таких ещё, но доктор часто меня так дразнит, желая получить разные варианты моих феромонов. Искренне надеюсь, что за стенами своей комнаты она превращается в конченную извращенку-нимфоманку, которая заряжает противогаз моим, как она как-то сказала, 'дымом страсти' и дышит им, отчаянно мастурбируя любимыми предметами хоть чем-то напоминающими цилиндр. И когда-нибудь её это убьёт.
  - И ты не должен к ней прикасаться. Будешь стоять рядом.
  После операций у меня частично отнялся вкус, но усилилось обоняние. И готов поспорить, что если выпустить меня из изолятора, то, не взирая на её костюм защиты, я бы учуял её похоть. Почему именно она мой контролирующий? Где нормальный мужик лет восьмидесяти, который хотя бы не будет получать от этих экспериментов такого явного удовольствия?
  - Док, иди, потрахайся уже. Хочешь, вылезай из своей защиты и забирайся в мой изолятор. Ты покажешь мне своё итальянское бельишко, а я тебе - умения по управлению своим телом! - мой кулак врезается в стекло.
  Кожа трескается, оставляя кровавый след на преграде. Я не чувствую боли, в моих сосудах сейчас какая угодно жидкость, но только не человеческая кровь. А эта сучка следит за мной расширившимися глазами, хотя всё равно отступила на несколько шагов. И охранник в меня винтовкой тычет.
  - Возможно, когда я создам антидот от твоего влияния, по развлекусь с тобой... разок, - женщина качает головой. - А пока что у меня полон рот забот. Надо разобраться как использовать волшебную смесь, что сейчас наполняет изолятор и откачивается в танки. Если всё пройдёт, как задумано, то мы выпустим тебя наружу. В награду за службу.
  Она на меня словно ведро вылила. Ледяной. Наружу, на воздух. Я не видел Солнце пять лет. Пять долбанных лет. Краем сознания отметил, как натужно гудят вентиляторы. Скоро снова переведут в другие апартаменты, а эти поставят на профилактический ремонт.
  - Так что будь умницей и делай, что приказано.
  Мне остаётся только бухнуться обратно в кресло. Еще бы помыться, только уверен, доктор не даст. Хочет, чтобы всё то, что сейчас пропитывает меня, ударило по Девяточке. Это убьёт девчонку, наверное. В прошлый раз её увезли в состоянии шока и еле откачали. Была бы она наркоманкой, я бы сказал про передозировку. Может ли у человека случиться передозировка эндорфинами? Не знаю.
  Они выходят, и через минуту в мои апартаменты заходит Девятка. Для таких как она, есть специальный вход. Их содержат в отдельных помещениях с замкнутой системой циркуляции воздуха. А охраняющие их евнухи также носят костюмы защиты.
  Девятка молодая и красивая. Её продали с улицы, как начинающую проститутку, по её словам. Жизнь не успела её обтаскать. И не успеет, видимо. Она непонимающе крутит головой, и только потом замечает, что я сижу в изоляторе.
  У неё рыжие волосы до плеч, красивое овальное лицо, тонкий вздёрнутый носик, пухлые губки. Девятка стройная, но не худая. Грудь второго размера с уже стоящими сосками. Я видел, как они поднимались, пока девушка пыталась найти меня взглядом. Запах. Она чуяла мой запах, и это возбуждало её. Она поерзала бедрами. В свободных льняных штанишках и таком же топе Девяточка приходит впервые. Обычно это простая больничная распашонка на голое тело.
  - Привет, - краснота заливает девичьи щёки аж до ключиц.
  - Пятнадцатый, присядь. Девяточка сейчас должна заслужить свой паек, - раздался из динамиков голос доктора Ниц. - Девочка, глубокий вдох.
  Я стоял у прозрачной преграды и смотрел, как одна из моих любовниц буквально оседает на пол. Изолятор больше не герметичен. Девушка по ту сторону стекла сейчас получила удар по всем органам чувств. Её штанишки в области паха стремительно намокают. Тело получило команду к спариванию и готовится скорее принять самого подходящего партнера. Девяточка обхватывает себя за плечи и с трудом отрывает голову от пола. Я чувствую её запах. Она не модифицированная, как я, но и у простого человека хватает маркеров, точно говорящих о его желаниях.
  Её руки торопятся сорвать одежду, обнажиться перед моим взглядом. Кожа покраснела, по стройным ногам стекают капельки смазки. Девятка стоит напротив, и, не отрывая взгляда, смотрит на меня. Ломкие длинные пальцы, большее подошедшие бы пианистке, скользят по соскам и ореолам, заставляя тело содрогаться в экстатических конвульсиях. Достаточно подышать на неё, чтобы она сорвалась в первый оргазм. Левая ладонь соскользнула с груди по животу к тонкой полоске волос на лобке.
  Несчастная подопытная крыска, которая не понимает, что удовольствие её убьёт. Указательный палец соскальзывает по клитору вниз, пропадая между набухших губок. Девятая вздрагивает, словно получает разряд электрического тока. Она подходит и опирается грудью на холодное стекло. И снова вздрагивает, но продолжает играть с собой одним пальцем. Она находится на грани, но никакая стимуляция ей сейчас не поможет. Только мое личное участие. Поэтому она может сходить с ума, а её влагалище пусть истекает Ниагарским водопадом, но пока эта безумная докторша меня не выпустит, никакого оргазма.
  Феромоны и гормоны давят и на меня, и на неё. Девичьи пальчики скользят по клитору всё сильнее и яростнее. Девяточка прижалась щекой к стеклу, её дыхание оставляет на нём след, а взгляд не отрывается от меня.
  - Что же ты, Пятнадцатый? Раздевайся, я уверена, девочка очень хочет... и увидеть тоже, - донёсся насмешливый голос итальянки.
  - Больная сука, - ответил я, но стянул с себя рубашку, а затем штаны.
  Девятая ухнулась на колени, всем телом вжавшись в стекло. В её глазах плещется голод, переходящий в безумие, по коже стекает пот. Она на пике, на острие возбуждения. Но не уродливого, нет. Я реагирую на её похоть не так резко, но запах готовой отдаться женщины щекочет мои ноздри. Это возбуждает сильнее, чем просто созерцание обнажённого тела. Мое возбуждение отражается на ней, и так по кругу.
  С резким шипением стеклопакет уходит вверх, а жертва природной химии падает к моим ногам. Опускаюсь перед ней на корточки и глажу по голове. Массирую пальцами её кожу, не давая Девяточке подняться.
  - Дай... пожалуйста... я не могу терпеть... - она ещё способна мыслить и говорить. Но это ненадолго.
  Отпускаю её, и она быстрым движением поднимает голову. Мой член болтается перед лицом этой несчастной, поблёскивая в свете ламп. Она приподнимается на руках и ловит его губами. Язычок скользит по уздечке, слизывая выступившую смазку. Что намешано в моих выделениях я не знаю, но голову от них женщинам сносит напрочь. Лишает любых остатков разума. И нет, никто бы не хотел оказаться на моём месте, это ещё не судьба Мидаса, но что-то близкое. Ах... Девяточка умеет работать ртом. Сложно удержать равновесие, когда из тебя буквально пытаются высосать всё.
  Прижимаю её лицо к своему паху. Мои размеры не то чтобы титанические, поэтому она без проблем принимает глубоко. Девичьи руки обвивают меня за талию, а сама девушка подтягивается ко мне, прижимаясь грудью к моему бедру. Едва не свалила на пол. А самое главное не прерывается ни на секунду, стараясь прижаться сильнее, взять поглубже. Слюна, перемешенная со смазкой, стекает по её подбородку, глаза закрыты. Из горла иногда вырываются непонятные звуки.
  Касаюсь рукой её бедра, стискивая пальцами. Это грубо, а ей должно быть больно, но ей не больно. Возбуждение забивает все ощущения Девяточки. Когда волна удовольствия быстро пробегает по мне, отталкиваю девушку на пол. Она ещё успеет напиться, а пока что мне нужно несколько иное, точнее говоря, это больная сука, наблюдающая за нами, требует, чтобы каждый раз был полноценный сексуальный контакт. Вдруг кто-то из них понесёт от меня? Чертовы учёные. Арх... Девяточка лежит передо мной на спине, раскинув ноги в стороны и согнув колени. Губы влагалища набухли и разошлись в стороны, клитор сильно поднялся. Остаётся только встать перед ней на колени и приподнять за талию, а партнёрша сама насадится на блестящий от слюны член.
  - А... - тонко выдыхает она.
  Её тело дрожит, а мышцы влагалища резко сжимаются вокруг члена. Температура наших тел растёт с каждым моим движением. Девяточка обхватывает мою поясницу ногами, насаживается на член и замирает. Особенности моей химии вызывают сокращение мышц влагалища, позволяя им очень плотно обхватывать член, вне зависимости от тренированности обладательницы. Таких, как я можно делать соответствующими специалистами в разведке. Женщины расскажут нам всё.
  Медленно выхожу из лона партнёрши. Оно сопротивляется, не желая отдавать и сантиметра моей плоти. Девушка уже не стонет, но смотрит на меня отсутствующим взглядом, а её голос едва возможно разобрать:
  - Вернись.
  Это не просьба, а требование. Она напрягает мышцы и снова насаживается на мой член. Суженное влагалище дарит незабываемые ощущения нам обоим, только о своих она узнает позже, если переживёт это соитие. Из уголка губ Девятой стекает ниточка слюны, а пальцы с такой силой сжались на груди, что оставляют царапины.
  Это не возбуждает. Сознание не позволяет отдаться процессу целиком, как когда-то было с женой. Я не полубезумное животное из японских мультиков, наслаждающееся бесчеловечным сексом и подчинённым положением женщины, которая не осознаёт себя как личность. А значит и нет смысла это затягивать.
  Не знаю сколько времени мы провели в этой позе, пока Девятая удовлетворяла свою страсть. Мою страсть... не страсть, чистая физиология. Дурацкое шоу на глазах похотливой итальянки.
  Меня скручивает оргазмом. Да, именно скручивает, потому что у меня этот процесс очень яркий. Тело выделяет такую дозу веществ-стимуляторов, что вместе со мной кончили бы все, находящиеся в комнате, вне зависимости от пола. Девятка не исключение. Она стискивает свою грудь, из-под ногтей ручейками бежит кровь, а тело выгибается почти правильным полукругом.
  Это происходит молча. Ни криков, ни стонов. Она оседает на пол, раскинув ноги и руки. Окровавленная грудь не поднимается.
  - Молодец, Пятнадцатый, умеешь доставить удовольствие женщине, - голос доктора Ниц довольный, бархатистый. Не просто так за нами наблюдала? - А теперь откатись от неё и не приближайся. Девочку попробуют спасти санитары.
  Два белых костюма с каталкой уже входили. Третий остался у входа и направил на меня винтовку, но я не мог просто встать и броситься на них. Тело всё ещё купалось в гормоне наслаждения, расслабленное и удовлетворённое. Сил едва хватило отползти к креслу изолятора.
  - У неё шок, последняя стадия. Срочно в лазарет.
  Они аккуратно подхватили Девятую и, быстро уложив на носилки, убрались с глаз долой. Надеялся ли я, что они спасут эту девушку? Нет. Смерть для неё станет благом. Любая судьба лучше этой. Лишь у меня не хватало смелости покончить с собой. Да и не факт, что успею себя гарантированно убить.
  Из динамиков заиграла 'Зима' Вивальди. Тревожная, злая музыка, полностью отражающая моё состояние. Это не доктор поставила. У неё есть ассистент, Марк. Неплохой парень, насколько неплохим может быть человек, разрабатывающий биологическое оружие. До того, как оказаться здесь, почитывал я про специальный отряд японской армии, который резвился в оккупированном Китае. Пирожки с возбудителями чумы, как вам?
  Я сидел в изоляторе, в глубокой тени, забившись в угол. Организм, почти мгновенно сбросивший воздействие собственной химии, требовал либо поспать, либо пожрать, а потом поспать. А я не мог оторвать взгляда от тёмного пятна на сером ворсе ковролина. Что я здесь делаю? Из меня слепили чудовище, способное свести с ума одним присутствием. И не только несчастных женщин. Не знаю, как описать научно, но я могу испугать человека, до разрыва сердца, взъярить так, что древнескандинавские берсерки отправятся в Вальхаллу плакать от зависти, а при желании могу погрузить свою жертву в пучину глубокой меланхолии и депрессии. Эксперименты, соответственно, семнадцать, двадцать, двадцать один.
  Музыка рвалась вверх, разрывала сознание. Меня отпустит через некоторое время, проверено. Главное не выбираться в главную комнату. Прозрачный потолок, мечта вуайеристов местного разлива, не даст мне расслабиться.
  - Пятнадцатый?
  Голос... нежный, тихий, ласковый. Так со мной разговаривает лишь один человек. Отано Рей, японка, второй ассистент доктора Ниц. Она красивая. Она добрая. Единственная, кто относится ко мне по-человечески.
  - А? - голос дрожит.
  - Доктор Ниц с Марком ушли в лазарет. Я притушу свет, - она говорит по-английски очень чисто, но всегда с толикой неуверенности. Она меня искренне боится. Я знаю запах её страха, запах её стеснения. Она очаровательная пахнет бессильной злобой и лёгким возбуждением. Именно так я её запомнил, когда итальянка загнала Рей в мою камеру без защитного костюма. В качестве наказания за запоротую партию боевых препаратов на базе моих феромонов.
  Свет стал гаснуть. Полутьма блаженна, особенно после такого напряжения. Иногда мне кажется, что даже воздух царапает кожу, стоит мне шевельнутся, что уж говорить про яркий дневной свет, режущий глаза даже нормальным людям.
  - Спасибо, - медленно выхожу из закутка изолятора.
  Меня пошатывает, но я быстро приду в норму. Опять зачесались шрамы, коих у меня неимоверное количество. Шея, спина, голова, руки, подмышки, пах. Хирурги, казалось, залезли всюду, стараясь добиться своих целей.
  - Я сейчас принесу тебе еду и новую одежду, - я поднял глаза к потолку, но успел заметить лишь мелькнувший хвост длинных волос.
  - Только без одежды не входи, - наша дежурная шутка.
  Рей рассмеялась, а я скупо улыбнулся. Да-да, я шучу спустя несколько минут после того, как затрахал до смерти очередную жертву. Не мою жертву, жертву великой американской мечты. Их у меня было двенадцать. Двенадцать умерших от различных способов воздействия моей химии. Семь женщин, пятеро мужчин. Не всякий маньяк может похвастаться таким списком.
  Пока ждал японку, уселся на кровать. Голый, потный. Спокойствие возвращалось скачками, выводя настроение на нормальный уровень. Усовершенствованная химия тела. Думаю, если выберусь отсюда живым, стану психопатом. Рано или поздно. Но это всё мечты, меня утилизируют.
  - Запись, номер. Голосовой журнал доктора Ниц. Дата. Санкционирую утилизацию тела объекта Альфа-пятнадцать. Жаль, я не успела его трахнуть, - подражая голосу итальянки, произнёс я.
  - Ты говоришь глупости, - в комнату входит белый костюм, толкающий перед собой тележку. - Ты самый ценный объект этой секции лабораторий.
  - Рей-тян, ты обезоруживающе честна со мной. Это пугает.
  - Давай без этих национальных глупостей, - девушка подкатила тележку к столу и повернулась ко мне. - Мне хватает глупых шуточек от персонала лаборатории.
  Тонкие ухоженные бровки смешно нахмурены. У неё очень красивое лицо, давно убедился, что японки нравятся мне больше остальных женщин. Особенно такие, с примесью европейской крови.
  Я почувствовал возбуждение, кровь заструилась по венам, температура тела снова поползла вверх. Пискнул зуммер, и в комнату вошёл охранник. Да, реакции тут однозначные: я не в изоляторе и на расстоянии вытянутой руки от научного сотрудника, а значит вооружённая охрана должна реагировать на любые скачки показаний.
  - Приятно вызывать такие... - она краснеет. Она молода, ей не больше двадцати пяти лет.
  Я стараюсь подавить реакцию тела, меня этому учили. В отличии от Девяточки, Рей меня искренне привлекает и возбуждает. Заработали вентиляторы, выравнивая состав воздуха.
  - Док, шли бы вы отсюда. Показатели растут, он вас хочет. Если он шевельнётся я буду вынужден стрелять. Вы понимаете? - голос охранника звучит тревожно. Ещё бы, не хочет убивать опытный образец.
  - Да, Пит. Сейчас.
  Рей отступает, пятится спиной к выходу. Это ещё одна наша с ней вещь. В тот раз, когда она оказалась в простой одежде без костюма перед негерметичным, хоть и закрытым изолятором, я ей сказал много интересных вещей. А под конец нашей встречи, пока я ещё удерживал химию хоть как-то, а она повернулась ко мне спиной, чтобы выйти, прозвучали такие слова: 'Доктор, если вы ещё раз повернётесь ко мне спиной, а, точнее говоря, вашей прекрасной попкой, обещаю, меня не остановят даже пули. Верите?'
  - Навести меня, Рей. Ночью в одном белье. Тебе понравится... всё.
  Она явственно вздрогнула, это было заметно даже через биозащиту. Девушка любит опасности, и чем явственнее Рей меня боится, тем большее удовольствие получает от общения со мной. От каждой встречи. От каждого разговора.
  - Заткнись, Пятнадцатый, - Пит поднимает оружие к плечу. Да, пожалуй, хватит.
  - Я молчу, Пит.
  Нервный солдатик. Рей выходит, дверь за ней закрывается. Ничего, думаю однажды она придёт именно так, как я попросил. Желания и страхи раздирают её всё сильнее. Миловидный ключик к свободе. Всё-таки жажда жизни есть у меня.
Глава вторая
У ВСЕХ ЕСТЬ ПРАВА
  Сегодня из динамиков играет какой-то весёлый джаз. Опять Рей осталась одна в контрольной комнате. Прошла неделя с того дня, как я убил Девятую. Да, эта маленькая девочка так и не очнулась. Доктор Ниц обещала подарить мне Рей на сутки, если сегодняшняя показательная практика пройдёт на 'отлично'. Бедная девочка ей поверила, и той же ночью прибежала ко мне. Вся такая в биозащите, а у меня одна мысль: как не сорваться и не наброситься на неё.
  Да ладно, кто в это поверит? Рей такое сказала доктору, да не стесняясь, да с включенным микрофоном. Как элегантно могут материться ученые, кто бы знал. А на мой комплимент её красноречию, японка только покраснела. Жаль её, несчастной девочке придётся стать жертвой науки. Правда я пока не могу придумать, как залить в неё всю ту химию, что выделяет мое тело. Сыграть на её человеческих чувствах? Я не обманываюсь своей судьбой, и чужим отношением к ней: я материал, отход производства. Официально мёртвый отход, между прочим.
  Но отвлечёмся от моего вожделения этой симпатичной азиатки и грёз о свободе. Сегодня прибудут генералы. Много звёзд, много самомнения, много власти. Удастся ли их зацепить химией? Даже не смешно. Схема моего взаимодействия сегодня будет выглядеть так: меня погрузят в большой прозрачный контейнер, потом отвезут через три защищённых коридора в огромный ангар, здесь же при лаборатории. Там меня, не выгружая из контейнера, подключат к магистральным воздуховодам ангара. Немного электрических разрядов. Если нужный феромонный состав не получится сразу, то разрядов будет больше. А потом опасным коктейлем накачают двадцать пять человек, специально подготовленных для взаимодействия со мной. С моей химией.
  Это будет эффектное зрелище. Обычно сценарий разнится, но сегодня показательная программа: они штурмуют укреплённую позицию. У этих наркоманов будут резиновые пули, у защитников боевые патроны. Да, именно так. Боевые патроны, нормальный огнестрел. Естественно, никто не послал бы на убой спецназовцев. Эти двадцать пять человек - перспективный проект 'Стена'. Бесстрашные бойцы, не чувствующие боль. Классическая боевая химия. Такой в любой армии хоть... залейся. Ан, нет. Ученым надо освоить бюджеты, потратить миллионы денег, угробить десятки людей, чтобы выяснить сравнительную эффективность данного подхода.
  - Пятнадцатый, подъём. Гости хотят тебя видеть.
  В комнату заходят сразу пять костюмов, трое вооружены. В коридоре вертикально стоит огромный прозрачный тубус - именно в этой штуке меня всегда переводят по комплексу.
  Сегодняшняя смена какая-то 'невысокая', явно выше метра восьмидесяти. Очень крупные мужики. И широкие в плечах. Дорога занимает в среднем пятнадцать минут. Я знаю, я считал.
  Пластиковый колпак уходит в сторону, и меня подталкивают в спину прикладом. Оборачиваюсь, чтобы повнимательней рассмотреть и запомнить обидчика. Борзые, дерзкие, но знают протокол. Или они специально готовились со мной контактировать, или это охрана с другого аналогичного объекта.
  - Аккуратней с образцом, мальчики.
  Голос раздаётся только после того, как моё узилище герметизируется. Снова я на автономном жизнеобеспечении. А доктор Ниц, вся такая изящная и сексуальная даже в рабочей робе, распихивает бойцов как ледокол льдины. Проклятая итальянка.
  - Ну что ты на меня смотришь? Ты же всё знаешь, простенькая программа, покажешь, как работает твой пот, и всё, - улыбается она красиво. Жаль не могу эту улыбку кислотой обработать.
  - Тише, тише мальчик, ты слишком торопишься, - снова улыбнулась доктор Ниц. - Я думаю, что создание агрессивной атмосферы сейчас тебе мало чем поможет. Придержи этот подарок для новых испытуемых.
  Я смотрел на неё и не верил. Сколько лет знаю эту сумасшедшую и всё равно не верю. Я любил комиксы всю жизнь. Даже устроился работать в огромный книжный магазин на Манхэттене и иногда почитывал всяческие интересности. Не только комиксы. История, искусство, философия. У родителей не хватило денег на нормальное образование, но я смог ухватить множество знаний. Ребекка тогда ещё была жива и счастлива. Но я сейчас не о прошлом. Доктор Ниц типичный комиксовый сумасшедший учёный. Я просто не представляю себе, как она смогла...
  Укол в шею оказался едва ощутимым.
  - Успокойся, мальчик. Злиться можешь сколько угодно, а вот ностальгировать тебе не разрешали.
  Пронзивший меня разряд тока взбодрил неимоверно.
  - Сука! - если бы не эластичная фиксация, я от рывка к доктору руки вывернул.
  - Немного, но ты всё, что у меня пока что есть для демонстрации покупателям. Улыбайся, мальчик. Марк, взбодри его.
  Новый электрический разряд отправил меня в беспамятство.
  Очнулся я уже в специальной комнате подготовки. Большая светлая зала, моя прозрачная банка у одной стены, перед ней специальные ложементы пять рядов по пять штук в ряд. Аудитория слушателей, ждущих, когда с ними поделятся мудростью. Толпа наркоманов, ждущих новой дозы. Собачки, ждущие косточки.
  Презирал ли я их? В такие моменты я презирал всё мироздание, не исключая себя. Но не стоит путать это с моим нежеланием жить. Годы в качестве лабораторной крысы приучили к одному: человек - это звучит гордо, пока человека кто-то контролирует. Когда у нас есть вседозволенность, мы превращаемся в чудовищ. И я готов превратиться в любое чудовище, лишь бы сбежать отсюда.
  Пискнул зуммер, вентиляция начала откачивать сгустившуюся вокруг меня злость и готовность к бою. На лица реципиентов опустились прозрачные дыхательные маски.
  - Дышим нормально.
  Им хватит немногого. Буквально пара вздохов, и теперь эти люди - абсолютно неудержимы. Ложементы разворачиваются и становятся вертикально, фиксаторы с громкими щелчками раскрываются.
  - Начинайте.
  Голос незнакомый, наверное, один из тех генералов. Современные берсеркеры аккуратно спускаются на пол. Все движения преувеличенно медленные и плавные. Эта группа уже седьмой раз участвует в испытаниях. Они знают все эффекты от прекрасной химии, которой я с ними поделился. Одна из подопытных подходит к моей колбе и скребётся внутрь.
  - Приветик, Пятнашка. Всё ещё коптишь воздух, галлюциноген ходячий?
  Если моя память не врёт, то эта одна из женщин с параллельного проекта. Готовилась как агент влияния, но организм частично отторг пересаженные органы и железы. Зато она обрела определённую устойчивость к воздействию подавляющих разум феромонов и безграничную ненависть к тем, у кого все модификации прижились.
  - Ничего, когда-нибудь они создадут лучшую версию, а тебя спустят в утиль. Я уже оставила прошение доктору Ниц, чтобы твоей утилизацией занялась я. Развлечёмся с тобой напоследок.
  Вспомнил, её зовут Вега. Красивая латинская девочка, невысокая, но крутобёдрая и грудастая, с рельефной и точеной мускулатурой. Простая майка и шорты подчёркивают красоты. Армейская подготовка видна без микроскопа. Она тоже подопытная, но её режим по сравнению с моим... Радоваться должна, а всё туда же. Тут все сумасшедшие? Кто-нибудь выпустите меня отсюда.
  - Думаю, я смогу предложить тебе настоящие ощущения от правильного, настоящего взаимодействия с мужчиной, а то тебе наверняка не хватает кого-то. Никто тебя не трахает, только ты всех. Вот тогда тебя и отпустит. Станешь обычной женщиной. Если выживешь, - гадливо ей ухмыляюсь.
  Вега сейчас взрывная и резкая, может получится.
  - Отойдите от капсулы, - лязгнул голос в динамиках, а в стенах открылись амбразуры.
  Оу, пулемёты. Жаль, могло что-то получиться.
  - Сочтёмся, лысая Пятнашка. Мы выполним задачу, и я попрошу генералов, заметь не доктора Ниц, а генералов, о получасе с тобой наедине. Посмотрим, как ты ответишь за свои слова.
  Девочка меньше меня почти в полтора раза, а всё туда же. Еще и по моей волосатости прошлась. Побочный результат экспериментов: у меня выпали все волосы на теле. Кожа абсолютно гладкая, ни бровей, ни ресниц, ничего.
  - Дура, - открыто издеваюсь над ней. - Кто тебе даст? Ниц оторвёт яйца любому, кто попробует подвергнуть её драгоценный образец угрозе.
  - Да-да...
  Она это сказала, уже отвернувшись. А я задумался. Настолько глубоко, что пропустил момент выдачи этим ребятам оружия. Штурмовые короткоствольные винтовки и магазины с резиновыми пулями. Дальняя стена комнаты разошлась в стороны, показав просторный ангар, превращённый в лабиринт, в конце которого возвышался какой-то форт или замок.
  - Начать упражнение!
  Толпа вооруженных наркоманов под воздействием сильнейшего боевого вещества почти мгновенно всосалась в закоулки лабиринта. Сразу же послышались выстрелы. Потом вопли. Злые и наполненные страданием. Один раз динамики донесли вопль, наполненный такой болью, что у меня поджались... кишки у меня в общем поджались. Такие звуки могло издавать раненое животное, заживо терзаемое хищниками.
  Со стен форта открыли огонь. Там тоже стоят пулеметы, даже огнеметы. Несколько раз бахнули приглушенные взрывы. А подопытные, накаченные феромонами, продолжали наступать. Не знаю, что изобрела доктор Ниц, но те вещества, которые выделяет мое тело, явно не простые феромоны. Вега в прыжке преодолела семиметровую стену, успев ударом ноги сломать руки стрелявшего в неё мужчины. Я старался не смотреть на происходившую кровавую вакханалию. Годы плена выбили из меня лишнюю брезгливость, но смотреть, как людей буквально рвут пополам выше моих сил. Не возбуждает.
  Впрочем, всё оканчивается, окончилось и упражнение. Из лабиринта появились первые выжившие штурмовики. Что ж, десять человек, все раненные. Кроме Веги и ещё одного щуплого мужичка. Он, кстати, на стене захватил станковый 'Браунинг' и сейчас целит пулемётом в стену, за которой должны находиться наблюдатели. Время замедлилось, когда какая-то моя химия скачком поступила в кровь. Ствол двигался медленно-медленно, словно в патоке, а сверхскоростные иглы, обработанные другим видом моей же химии, показались обычными дротиками, которые кинула слабенькая детская рука.
  Одна из стандартных процедур защиты. Давно отработанная. Мощнейшие седативы способны вырубить даже динозавра, что уж говорить про простых людей. Тела едва заметно оседают, и только Вега продолжает стоять. Для моего восприятия она сейчас как изысканная скульптура с идеальным балансом чётко выверенных пропорций и кровавой окраски. Фурия. Восприятие замедляется рывком - гормоны начали утилизироваться какой-то новой железой, которую мне прирастила доктор Ниц.
  А тягучая едва слышная нота, давившая на уши, оказалась сигналом зуммера. Сигналом биоопасности. Я с удивлением смотрел на оплывавшую прозрачную стенку, разделявшую меня и Вегу.
  - Я тебе обещала, Пятнашка. Как думаешь, защитит тебя твой доктор? - издевательски спросила женщина.
  - Да, защитит. Но если что, то я с радостью выполню своё обещание, - мы разговариваем не с помощью аудиосистемы, а через оплавленные отверстия. Капсула на глазах превращалась в решето.
  - Генерал, не смейте! - внезапно раздался из динамиков голос доктора Ниц.
  Очень забавно слышать нотки истерики, чуть перебиваемые итальянским акцентом.
  - Не указывайте мне. Лейтенант Сангри!
  Какой властный голос. Могу представить внешность его обладателя: мощная челюсть, крупные скулы, виски обязательно седые, а лицо покрыто морщинами и напоминает морёный дуб.
  - Да, сэр? - Вега отвечает с затаённым ожиданием.
  - Вы желали сразиться с Пятнадцатым? Я даю вам разрешение.
  Одновременно с этим начинает подниматься крышка моей капсулы. Девушка отступает назад, она хочет поиграться с добычей, у неё это на лице написано. На красивом, хищном лице.
  - Пятнашка, ты многое мне обещал, - лейтенант хрустит пальцами.
  Она переполнена силой и адреналином. Интересно, а мои руки ударом ноги она сможет сломать? На её фоне моё собственное тело выглядит не очень внушительно. Я крупнее, выше, но моя мускулатура не так рельефна. Я же был продавцом, а не атлетом. И вокруг меня не витает ярость и готовность убивать.
  Я стою в стойке, которую видел в фильме про боксёров, пытаясь прикрыть нижнюю часть лица и торс. Мои потуги вызывают у Веги лишь глумливое фырканье, а в следующую секунду она срывается с места и подпрыгивает. Грациозно. Это будет самое правильное слово. Да, её лицо искривлено в гримасе, но тело совершенно. Свет и тени позволяют оценить каждый изгиб. Наверное, рывок девушки можно было бы назвать резким. Или быстрым. Возможно, стремительным. Для меня она двигалась словно в патоке. Или лучше в карамели. Да, в горячей, свежей карамели. Вот куда её следовало погрузить с головой, чтобы успокоить.
  Повторное ускорение восприятия с таким коротким промежутком будет стоить мне нескольких килограмм веса в лучшем случае. Сосуды пульсировали пока по ним неслась смесь, которой можно было бы заправлять космические корабли. Глаза Веги, прищуренные в начале движения, медленно расширялись, словно удивлённая девушка не могла поверить, что всё будет так просто.
  Её нога должна была столкнуться с моим лицом, но вместо этого, оказалась заключена в каменной хватке моих пальцев. Я не имею подготовки, а вот по силе превосхожу лейтенанта Сангри. В конце концов, должна же быть польза от лишних органов?
  Женское тело прочертило в воздухе дугу и с размаху столкнулось с землёй. Это больно, но не смертельно. Она даже успела закрыть лицо. Отлично, значит с её красивым личиком ничего не случится. Гнев поднимался во мне, вместе со страстью. Что во мне поменяла Ниц? Не знаю. Но я смотрел на распластавшуюся по полу ангара Вегу, понимая, что бёдра у этой агрессивной сучки тоже вполне себе ничего. Думаю, что с ней можно немного поразвлечься. Потом я пожалею об этом, буду корить себя за то, что отдался действию химии и так далее. А пока что Вегу ждёт судьба Девяточки.
  Я двигаюсь очень медленно, иначе мне гарантированы разрывы мышц. Пока иду, успеваю по несколько раз представить, что сделаю с этой неудачной поделкой от генетики. Она всё ещё барахтается на полу, что ж не придётся снова её укладывать. Присаживаюсь рядом на корточки.
  Вега пытается сделать рукой что-то резкое, но не сильный тычок в плечо пресекает попытку в зародыше. Она всё ещё медленная и неторопливая. И, по-моему, я сломал ей что-то, вон как лицо кривится. Повернулась ко мне, а по щекам текут слёзы бессилия и злости.
  Время чуть ускоряет ход, теперь я хотя бы смогу понять, что она говорит. А то до этого, только гул в ушах стоял.
  - Т...ы... н...е... п...о...с...м...е...е...ш...ь...
  - Ха! Смотри!
  Вполне возможно, что она не поняла эту скороговорку, но меня её тормознутость волнует слабо. Шорты стаскиваются легко, благо она лежит на животе. Уставное белье долой. Нормального мужика такие трусики на попке любой красоты могут сделать 'небоеготовым', а мне всё равно. Ускоренное восприятие уходит, заменяемое злобой и возбуждением. Вокруг меня сейчас зона смерти для любого нормального человека. Срабатывают вышибные патроны, и вокруг меня и Веги из потолка начинают опускаться стены. Изоляция опасных и заражённых объектов.
  У неё аппетитные ягодицы, правильной формы, так и хочется сжать. Не стану подавлять здоровое желание. Она вскрикнула, голос почти нормальный и не тормознутый, а значит мое восприятие приходит в норму. Правда силу не могу контролировать. И что? Эта бешенная хотела меня изломать и убить. Стискиваю пальцы на ягодицах и развожу их в стороны. Сокровищ между ними не нашлось, но две дырочки призывно маякнули чистой кожей. Всё сбривает? Какая она... Ну, мне же интереснее. Влагалище увлажнённое, то ли сама возбудилась, то ли я на неё так влияю. Моя одежда, кстати говоря, развалилась лохмотьями почти сразу, так что мне с себя ничего снимать не следует. Я готов и тороплюсь эту готовность продемонстрировать.
  Подтягиваю Вегу за бёдра к себе, она снова вскрикивает от боли, а я замечаю, как на нежной женской коже под моими пальцами начинают образовываться синяки. Чуть приподнимаю её манящий зад и пристраиваю член между разведённых ягодиц. Можно было что-нибудь сказать, но зачем? Вега под воздействием химии, ей устойчивость не помогла. Хотя она может и переживёт наше тесное общение.
  Макаю головку в раскрытое влагалище. Есть бонусы в модификациях от итальянской сучки. Ощущения. Они проносятся по телу разрядами электрического тока. Каждая клеточка проводит через себя информацию, вызывающую выработку эндорфинов или того, чем их мне заменили. А Вега, понявшая, что в неё погружается с аристократической неторопливостью, попыталась оттолкнуть меня, избавиться от моей хватки. Может, я и ошибся по поводу сопротивляемости. Впрочем, уже поздно.
  Притягиваю девушку к себе, проникая на всю глубину. Температура у неё еще не очень правильная, но сейчас я её немного разработаю, особенно, когда моя смазка начнёт свое неумолимое воздействие. И эта агрессивная, бойкая, подготовленная убийца станет послушной давалкой, умоляющей меня не останавливаться и готовой на всё, ради новой дозы моего 'внимания'.
  Лейтенант скребла ногтями по полу, реагируя на каждое мое движение и прикосновение. А я получал удовольствие: чистое, незамутнённое и искреннее. Это была не невинная по сути своей Девятка, а кровожадная мразь, умевшая и любившая убивать людей. С ней я мог развлечься без лишних моральных терзаний.
  Влагалище сокращалось вокруг члена, обжимая его и выделяя обильную смазку. Вега стонала на одной ноте, лишь иногда совершая попытки то ли освободиться, то ли подмахнуть своей шикарной задницей. Лейтенант успела кончить дважды, прежде чем к финалу подобрался я. Стоны в этот момент превращались в скулёж и молитвы на латыни. Оргазмы у неё были невпечатляющие. Плечами и головой она давно упиралась в пол, повернувшись лицом так, чтобы смотреть на меня. Что она хотела увидеть? Моё наслаждение? А я его не скрывал! Каждое движение членом в этой податливой и разогревшейся латиночке было прекрасно. Каждый миллиметр глубины нёс удовольствие. А каждая секунда нашего с ней контакта превращала маленькое помещение, в котором нас заблокировали, в газовую комнату. Воздух стал тяжёлым даже для меня.
  Но кончается всё, кончил и я. Навалившись всей массой на жертву, к тому времени потерявшую сознание, я с трудом удерживался от того, чтобы не рычать или стучать по женской спине кулаками. Семя вырывалось из меня обильно и долго, заполняя Вегу.
  - Вот так. Детка, - разжать челюсти удалось не сразу.
  Это был кайф. Настоящий. Таких сволочей моя совесть не стесняясь накормит любой химией, которую я могу выдать. Поднимался я с трудом, покачиваясь, чувствуя слабость в каждой конечности.
  Только сейчас я услышал надсадный гул вентиляции, не справлявшейся с потоком опасной дыхательной смеси. Да, я и такие слова знаю. Привалившись к стенке, я смотрел на не меняющую позу Вегу, которая вроде начала приходить в себя.
  - Доктор Ниц, вы... что вы хотели сказать словами 'опытный научный образец'? - зазвучал из скрытых динамиков голос генерала. - Я едва заметил движение лейтенанта и не заметил движения вашего подопытного. Этот уровень необходимо гарантировать нашим солдатам.
  Мечтайте идиоты. Вы не скоро сможете вживить другим молодым парням эту комбинацию желёз. Они будут дохнуть как мухи.
  - Ускорить реакцию - не самая сложная процедура, но пока что мы не готовы вынести этот процесс даже на уровень спецподразделений, - отвечает итальянка.
  Вега завозилась на полу активнее. Она повернулась на бок и подтянула колени к груди. Её трясло. Наверное, я должен был бы испытывать сострадание или ещё что-то, но, глядя на эту оттраханную 'машину для убийств', во мне не шевелилось ничего. Судя по всему, она пережила соитие. Жаль, я в глубине души надеялся, что она загнётся до того, как поднимут барьеры.
  - Внимание! Распылено боевое вещество! - синтезированный голос системы безопасности не добавил мне настроения. Они решили меня чем-то обработать?
  - Пятнадцатый, - какая-то доктор Ниц резкая. - Сейчас поднимутся щиты, и ты вынесешь лейтенанта ко входу в ангар и положишь там. Понятно?
  Понятно-то понятно, но зачем мне это делать? Накатила апатия. Не хочу я её спасать.
  - Час на воздухе. В полдень.
  Я не сразу понял слова, сказанные мужским голосом.
  - Пятнадцатый, вы поняли, что вам сказали?
  Только со второй попытки я смог осмыслить эти слова. Да я эту дуру хоть на Аляску отнесу, если мне дадут увидеть солнечный свет!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"