Линда жила в самом центре китайского района. Это был белый островок в необъятном жёлтом море улыбчивых трудолюбивых китайцев. Покрытый плесенью каменный страж дома, со съеденным словно у сифилитика носом, тщетно пытался напугать меня своими спиленными временем клыками. Ограждённый ржавой сеткой небольшой участок земли, сиротливо прижимавшийся к полуоблезлой стене дома, был завален старинным барахлом. Хозяйке, видимо, было жалко выбрасывать дорогие когда-то сердцу вещи, или у неё просто уже не было сил заняться наведенем порядка на своём запущенном участке.
Я безнадёжно постучал в дверь, будучи уже абсолютно уверенным, что нарвусь на ворчливую старуху, с чьих костей уже давно сыпется песок и чей дом завален, покрытым вековой пылью хламом, а антресоли и шкафы скрючились от сырости и тщетно пытаются скрыть смердящие остатки забытых когда-то там любовников.
Но на этот раз интуиция меня подвела. Дверь открыла пожилая женщина лет под шестьдесят. Она до сих пор ещё пыталась скрыть свой возраст. Но как! Физиономия напоминала лицо спившегося и исколовшегося наркотой солиста какой-то захудалой панк-групп. Ярко накрашенные, надутые силиконом, губы ворчливо свисали над тщательно запудренной бородавкой. Рыжеватый гребешок гордо развивался над полуоблысевшей головой. Толстый слой косметической штукатурки тщательно скрывал тёмные тайны жировых складок и высохшие русла морщин.
На меня дыхнул огненный жар дорогого Виски.
- Ты кто? - промычала панк-старушка.
- Вы заказывали уборку дома? - процедил я заученную на плохом английском фразу.
- А что, мужики тоже работают уборщицами? - бесцеремонно поинтересовалась Кисс-старушенция.
- Многие, наоборот, хотят, чтобы мужики убирались у них дома, если надо что-то передвинуть тяжёлое или ещё какие услуги.
- Вдовушки и одиночки, наверное, и вызывают ради этих "ещё кое-каких ..." - уже совершенно обнаглев заявила панк-вдовушка.
- Неудовлетворённые жёны тоже вызывают, - нет я не сказал родившуюся пошлую шутку, но лишь помыслил о том, проигнорировав хамоватое заявление хозяйки. Зачем раззадоривать или обижать клиента. Мало ли какая подлянка может родиться в этой петушинной голове.
- Где у Вас тряпка, ведро и пылесос.
- Я, вообще-то хотела уборщицу ... ну ладно проходи ... только ноги вытри - окатив меня презрительным взглядом заявила тётка.
Ноги, действительно, нужно было вытереть. Но только выходя из дома, чтобы очистить подошвы от разлитого на жёлтом ковре кетчупа и ещё какой-то непонятной гадости поносного цвета.
Заставленный пыльной мебелью холл напоминал небольшой лабиринт, в котором, впрочем, заблудиться было не так уж и легко. Мастерски проведя меня по пыльному лабиринту Линда вывела меня на узкую, забитую мелкими фигурками лестницу, ведущую в подвал. Бейсмент, как кличут оборудованный под жильё подвал, был на удивление довольно уютным. Софа и два небольших кресла окаймляли небольшой журнальный столик, где в серединке высилась пирамидка из окурков, которая словно оживший вулкан слабо дымилась плохо погашенными бычками. Пирамидку охраняла голова Нефертити, которая украшала пепельницу, где с трудом и разместилась груда окурков.
Из под иглы старенького проигрывателя надрывался Престли ...
Я с тоской посмотрел на стенку из полок, забитую дисками рок групп 60-х.
- В наше время в Совке только за пару таких дисков могли запросто убить, а теперь они уже никому не были нужны. Да и проигрыватели держат теперь как раритет лишь любители ретро да старушки типа моей Линды.
Рядом с софой располагался мини-бар со стоечкой и парой стульчиков для приёма коктелей. Бар украшала целая батарея полупустых бутылок с горячительно-прохладительными напитками.
Линда подхватила со стойки бокал, на дне которого замерли в мёртвом штиле остатки виски, и небольшим глотком обожгла свои внутренности растекающейся жидкостью.
- Ведро, тряпку и пылесос найдёшь там в Лаундри.
Линда указала на комнату, из которой надрывно гудела стиральная машина. Далее она провела меня в маленькую комнатку, где едва умещались кровать и зеркало-трюмо. Кровать была завалена различными шляпками и коробками из под шляпок.
- Только не подумай, что у меня здесь шляпный магазинчик, - неумело пошутила Линда, - Просто в свободное время я люблю примерять шляпки.
Тут тон её резко поменялся.
- Здесь ничего не трогай, я сама уберу свой комнату. Можешь начинать с бейсмента.
Заглотив остатки виски Линда продефилировала наверх в салон.
Я подхватил старенький пылесос и принялся искать в полутёмно помещении розетку.
Тут я наткнулся на большую потёртую фотографию. На ней была изображена необычайно красивая девушка, которую обнимал парень. Позади влюблёной парочки неприметным фоном раскинулся лагерь хиппи. Да, это были именно они. Немытые и нечёсанные, они сидели на травке с полузакрытыми глазами и, видимо, медитировали, или читали какую-то мантру. Парень, обнимавший красавицу был одет в джинсу, его лицо прикрывала разросшаяся борода. Прокуренные марихуаной глаза, с интересом изучали какой-то параллельный мир. Девушка откровенно улыбалась в объектив. Её глаза не скрывали желание поскорее занятся сексом. Её голову окайлял венок из полевых цветов, а на щёках извивалась парочка нарисованных кобр.
Я довольно долго любовался девственной красотой девушки. Впрочем, она уже была далеко не девственница. Не знаю, со сколькими парнями она уже успела переспать. Но, всё же, у неё была какая-то особая девственность. Социум пока ещё не успел её испортить. Она была ещё способна бескорыстно любить, мечтать о глупостях, беззаботно часами разглядывать плывущие над головой облака и петь малопонятные индуские мантры.
Молодость этих беззаботных ребят делала последние отчаянные попытки спастись от рабства социума. Но эта борьба была обречена на поражение. Скоро эти беззаботные молодые хиппи станут бизнесменами, белыми и голубыми воротничками, расчитывающими и переводящими в доллары каждую минуту своего существования, расписывая наперёд всё свои действия, или просто превратятся в обыкновенных "ред-неков", целый день вкалывающих где-нибудь на заводе, а вечером просиживающих с бутылкой пива диван у телевизора, и убивающих своё время глупыми сериалами.
Недобрые мысли перебил откровенно изучающий взгляд красавицы, брошенный на меня. Где-то я уже видел этот взгляд с поволокой. Мою ужасную загадку подтвердил ворчлоивый голос панк-старушки, которая незаметно подкралась сзади под надрывный голос Элвиса.
- Да, по-молодости, я была очень даже ничего. Мне кажется, я эту девицу начинаю по немногу ненавидеть. Вся эта сексапильность - всего лишь хитрая ловушка для этих милых дурачков, которые никак не могут совладать со своей эрекцией в штанах. Да и для меня она тоже ловушка. Мы красивы И сексуальны пока нас не сглотнёт какой-нибудь сексуально озабоченный карась. Потом уже всё, можно превращаться в старую жирную свиноматку.
Малопонятное минутное откровение быстро сменилось гневом.
- Ну, ты, работничек, ты собираешься начать уже работать или будешь зенки пялить на всяких сучек. Или произведи чего-нибудь, или уматывай.
Извинившись, я принялся яростно пылесосить заплешивевший ковёр. Линда же ешё долго стояла посреди комнаты свирепо разглядывая свою мучительницу и мешая мне заниматься уборкой. Затем Линда также незаметно исчезла как и появилась.
Я не обижался на старушенцию за её откровенное хамство. Даже, наоборот, где-то уважал. Ведь она, в отличие от остальных понимала, что попалась в ловушку. С таким пониманием И безнадёгой, что спастись уже невозможно жить очень трудно. Теперь понятно, почему она не просыхает.
***
Закончив уборку, я ждал когда хозяйка вручит мне чек за проделаную работу. Но та что-то долго кричала по-телефону кому-то на другом конце провода. Прислушавшись, я понял чем не довольна была Линда.
- Я уже пятнадцать минут жду такси, почему вы не пришлёте машину. Мне надо срочно на процедуры. Вы понимаете что я больной человек, у меня рак. Мне нужно срочно делать химиотерапию. А вы не можете прислать своего водителя.
- Тут я увидел на столе свой чек И подобрав его тихо поспешил из убранного дома