Сперва о главном. Нас с Лехой двое, вахта 183 дня. Ну, первый и последний - как три. Пол-литра на брата - вот уже и 184. А в бочке - 200, если Машка заливать будет, а если Анька, того меньше - 195. Но завхоз уперся: ни-ни, и так начальство каждую ревизию мозги крутит: что же это такое там протирать надо, чтобы двести литров гидрашки за полгода?
Да, но двести - это минимум, без которого метеостанция не работает. Ведь еще и "всякое такое". Оленья нога - считай, литр. Девчонки из стойбища, если без литра, на огонек не заглянут. Депрессия у Лехи, фейерверк, чертики. Трудно все сосчитать, но никак двести не выходит, всегда не хватает! Это и доктор наш подтвердить может. Тем более подножный корм, ни одной аварии с прошлого века, и гидрашка китайская, конфискованная, все одно выльют!
Да, раньше, я слышал, соткой обходились. Но это ж когда было.
Короче, когда нам подвесили еще этих двоих с Прибором, я так прямо завхозу и сказал: две бочки плюс сто канистрами - этим, на акклиматизацию. Завхоз к начальству. А начальство на голубом глазу: "Эти, мол, не будут. Дело у них. Прибор, видите ли".
Против Прибора я - да, не спорю, штука серьезная, сразу видно. Механик складской объяснил, что теперь с Прибором этим нам Америку - как два пальца об асфальт. А механик наш седой весь и заикается. Об Америке и асфальте знает все! Он из седьмой бригады, расформированной. Там три года назад на спор Бомбу с тележки уронили.
Поэтому к Прибору обязательно специалист нужен. Я-то начальству сразу: еще сто - и мы с Лехой специалисты хоть куда... А начальство опять: мы, мол, тоже наверху намекали, что сами... Но ТАМ сказали - ПРИБОР,...!, это вам не ... какая-нибудь! Что тут возразишь?
Причем специалист один. А второй - капитан из органов, за ним присматривать.
Я тогда: две по двести! Знаю, мол, этих, из органов. Тем более полярная ночь, чертики, а теперь еще и Прибор!.. Сошлись на полутора. Загрузились, полетели.
Который специалист - он из этих, из современных. Патлатый, в наушниках и очках. Кстати, и правда, непьющий: так, полстакана вечером и все. Но капитан как-то обмолвился, что там, на гражданке, парень этот... Мало того, что Прибор придумал, так еще и свой портал, круче Фейса, и флэш-мобы на раз-два в пол-Москвы! Мы с Лехой про Фейса и флэш-мобы не поняли, но суть уловили. Стали приглядываться. А ведь и вправду - нормальный мужик, душевный, с таким и вахтовать можно, хотя и не пьющий. Андрюхой зовут, фамилия Фаусов. К тому же дело у него - Прибор, минимум пять часов в день.
А вот капитана сразу ломать начало. Стакан-то он принимал, как положено, но без толку. Днем, пока Андрюха с Прибором возился, а он над душой стоял, еще ничего. А к вечеру развозило его вусмерть. Тут, как наш доктор говорит, у каждого корабля своя пробоина. Капитан вот фигурки бабские из дерева стал вырезать. Не, не матрешек - современных, навроде Барбей американских. И похоже так вырезал, все на одно лицо, смазливое такое, капризное... Волосы им приклеивал длинные, из ваты...А позже, после стакана уже, забирал своих кукол и уходил в тундру. Леха однажды сползал, подсмотрел.
Капитан недалеко ушел, вниз к ручью. Барбей своих вдоль берега расставил, пистолеты достал - бабах! бабах! - и приговаривал все: Отт, ССсука!.. Страдал, типа, по своему, по-ментовски...
Потом на первый снег из стойбища пришли. Праздник. Оленья нога, настойка на мухоморах, Леха местные танцы танцевал. Утром шаманка Амма из стойбища - умная баба: МГУ, аспирантура, философский - сказала, что у Андрюхи очень, очень большой ару-ака. Я обиделся было, но Леха объяснил, что ару-ака - это по-местному внутренний дух. Умный он, Леха-то, образованный. Как говорит наш доктор, "вышку", конечно, не пропьешь, но нельзя опускать руки!
Но это ладно. Аккурат два месяца прошло после праздника, и стал вдруг Андрюха наш странный какой-то. Странней, чем обычно. Вроде и в айпень свой смотрит, и наушники слушает, а ... не так что-то в голове его патлатой. А потом я заприметил, как он с песцом разговаривает. Ну, выглядело это именно так (правда, после вечерней поллитры).
Нет, с песцами разговаривать - это ладно, это, как доктор говорит, бывает. Но чтобы и другим со стороны видно... Не, песец - это нехорошо...
Я с Лехой поделился, а тот, добрая душа, сразу к Андрюхе: мол, прими, парень, по-нормальному, и все чики-пуки будет. Никаких песцов говорящих или, допустим, чертиков, что там, за складом... А тот в ответ только улыбнулся. Но задумчиво так. Потом еще дня три улыбался и думал, пока не придумал.
Мы в тот вечер к бочке было, а он: ша, мол, сегодня ни-ни, в смысле, попозже. И (к капитану): дело сегодня. Особой важности! Капитан было за пистолеты, но Андрюха сразу: мало будет пукалок твоих. Надо что посерьезнее... Потом он объяснять начал, но уж больно мудрено. Понял я только, что Всем Дрожать наступает! Годзиллец! Мы или они, красные или голубые, грудь в кустах или голова в Крестах... Он Питерский, Андрюха-то...
И так все это по-взрослому, что Леха проникся и про фейерверк наш вспомнил. Это мы, когда совсем уж невмоготу. В бутылки соляру наливаем, добавляем кой-чего. Потом один вверх подкидывает, а второй из винтаря... Как звезды увидим, сразу мордами в снег, чтобы не обожгло. Хорошее развлечение, но кому объяснишь?
Андрюха выслушал и серьезно так:
- На вас, ребята, вся надежда! Как крикну, сразу бросайте и палите. А что и куда - сами увидите!
И еще что-то, без лишних слов. Я тогда, помню, первый и последний раз подумал, что мат - это лишнее.
Но... мы пошли фейерверк готовить, а Андрей остался с капитаном мелочи дотирать.
Нет, всерьез мы в тот момент все это с Лехой не приняли. Все же, считай, четыре месяца прошло. Кто похлипче и раньше с резьбы слетал. И тут самое то, разрядиться надо. Тем более, что уже вторую бочку начали.
Ночь, правда, для фейерверка не очень, в смысле, луна и облаков нет. Но Андрюха - сегодня, мол, или Годзиллец! А нам что? За холмиком в снегу схоронились с бутылками и по сторонам смотрим, хотя, как наш доктор говорит, глюки - дело ин-ди-ви-ду-аль-но-е.
Ждем, часа два ждем, Леха уже закемарил, пришлось щекотать его и называть "пусей" - он только от этого просыпается...
Наконец Андрюха показался, а с ним... Нет, не капитан, а не пойми что. Сразу не догадаться, что он это, служивый наш, но на четвереньках и шкура медвежья сверху. Мы, было, подумали, что специалист решил просто над капитаном посмеяться, но тут сразу все и пошло-поехало.
Из кустов к Андрюхе песец давешний выбежал, а сверху что-то большое спускаться начало. Круглое - метров пять в диаметре, может шесть - оно малость колебалось в воздухе - не разобрать.
Мы сразу на метеозонд подумали: видели однажды, тоже перепугались, три дня базу отмывали... Но нет, не похоже, зонд - он по ветру, а тут наоборот. Когда Андрюха с капитаном и песцом стали к нам подходить, шар этот за ними потянулся.
И где-то шагах в двадцати от нас все они вместе сошлись. Андрюха в сугроб присел. Песец с капитаном рядом в собачьих позах, и перед ними эта штуковина опустилась.
Тут я слышу, Леха рядом завозился, смотрю, а он бутылку с солярой хочет открыть и хлебнуть. Похоже, видит то же, что и я. Может, не прав доктор-то насчет глюков?
Я Леху за руку - повремени, мол, я тоже вижу...
А у Андрюхи с капитаном движуха продолжается. Шар на землю опустился. Тяжело так опустился, на четверть снег примял.
Пару минут ничего не происходило, и я уж было выдохнул, но тут шар задрожал малость и - рраз! - в нем дыра прорезалась чуть выше земли.
Андрюха и капитан сидят, как сидели, а песец встал и к шару направился. И как ему два-три шага его песцового оставалось, Андрюха вдруг вскочил и заорал:
- Огонь, мужики, огонь!
Ну, не знаю, как у Лехи, но у меня будто инстинкт какой проснулся: я бутылку с солярой схватил и в шар этот бросил, и сразу слева Леха из винтаря - бах-бах-бах! С третьего раза попал. Тоже инстинкт, видать.
Полыхнуло сразу. Вижу, Андрюха к нам бросился. А капитан шкуру свою скинул и сразу из двух пистолетов стал в шар этот палить.
Тот задергался и дыру свою прикрывать начал, но медленно так, будто в кино. И тут вдруг слева движение - это Леха свою бутылку бросил, и винтарь бах-бах! Это уже я, тоже на автомате. Алкаш алкашом Леха, а бутылкой прямо в дыру попал, и со второго выстрела подожгли мы эту штуковину за милую душу. Закрыться-то шар успел и уже взлетать начал, но тут что-то внутри у него сработало, и разорвался он прямо над нами.
Мы-то с Лехой опытные: сразу мордами в снег, а Андрюха бежал еще, его ошметками шара этого побило слегка, как и капитана, который шкуру скинул и стрелял непрерывно, пока патроны в обоих стволах не закончились. А как закончились, он все равно на курки нажимал и кричал какие-то правильные слова: "За Родину! За ..." - но там не разобрать было, за что еще.
Сразу после нам с Лехой даже пить расхотелось. Андрюха всех хвалил, героями называл, а у меня в голове только одна мысль: глюк это или что похуже?
До сих пор точно не знаю, хотя Андрюха нам вроде бы рассказал, что и как, но... Сами судите, как по его словам дело было.
Примерно неделю назад, когда он на Луну медитировал, к нему песец подошел. Странненький такой зверек по зиме-то, черный совсем. И тем более странненький, что заговорил. Нет, не словами, конечно, а те-ле-па-тически. Как он сам объяснил, песец то есть, он думал картинки всякие, а Андрюхин мозг их в знакомые слова переводил.
Короче, песец этот оказался послом Высшего Разума, который, по доброте душевной, хочет осчастливить людей путем освобождения их, то есть нас, от "насильственного симбиоза".
И насилие это, якобы, заключается в том, что миллиарды лет назад, когда на Земле были только водоросли, из космоса прилетели какие-то "энергетические споры" и начали на водорослях земных жить и постепенно изменять их так, чтобы им, спорам этим, удобней было. А удобней всего им оказалось в мозгу человечьем. И человек, стало быть, не сам собой образовался, а "в результате внешнего воздействия, точнее, внутреннего, тьфу, ну вы понимаете". А на других удобных для жизни планетах, куда споры не добрались, все естественно сложилось. Как и у этих, которые в шаре сидели. Еще песец сказал, что мы насчет того, что внутри нас есть что-то этакое, сами догадались, хоть по-разному называем - аура, душа, внутренний дух или та штука, которая после смерти отлетает и на 8 граммов вес человеческого трупа меньше делает.
- А... песец? - это Леха спросил, хотя, может, и не спросил, но Андрюха так услышал.
- А песец, вернее, не он сам, а то, что на нем было - это часть организма, который в шаре сидел и выделил он эту часть специально для переговоров с аборигенами, то есть с нами.
Тут я не понял. Но Андрюха объяснил, что перед тем, как пальба началась, он видел, как со зверька давешнего вся чернота взметнулась и пыталась туда, в шар, всочиться.
- Так этот упырь космический вроде плесени что ли? - это Леха спросил, а может, и я.
- Выходит так, - ответил Андрюха.
И мне подумалось, может, и вправду, лучше быть с душой и человеком, чем без души и плесенью?
Потом Андрюха добавил, что плесень уже много раз пыталась склонить людей избавиться от этих, как выразился песец, "симбионтов". Каждый раз выбирала самого на тот момент инфицированного, объясняла все, как есть, и предлагала добровольно от этого дела отказаться. А для плесени согласие - это как бы отмашка, что можно начать все человечество подряд освобождать. Старалась плесень нам глаза открыть, блага сулила, к разуму взывала... но все как-то не получалось. И этот раз последний был. А потом бы нас уже не спрашивали, сами бы все сделали. Поскольку так требует Закон Высшей Справедливости, а в Справедливости Закона плесень и сама не сомневалась и нам не советовала!
Теперь же, как Андрюха сказал, у нас на пару тысяч лет передышка, чтобы сообразить, как от справедливости этой в будущем обороняться...
А вообще же, добавил он, посмотрев на нас с Лехой, вся эта фигня - большой коллективный глюк был и метеозонд. Вот так как-то. Хотя странный глюк! Мы черные ошметки потом в округе долго находили, пока все снегом не занесло.
Вот, а так больше никаких происшествий не было. С вахты вовремя забрали. Во второй бочке аккурат пять литров оставалось...
Ах, да, самое-то смешное. Когда вертушка приземлилась, оттуда девица неожиданно вывалилась, вся из себя блондинка, и с дурным бабьим всхлипом на шею капитану нашему кинулась. А тот стоит дурак дураком и рожа глупая-преглупая, почти такая же, как тогда, когда он под медвежьей шкурой по шару этому глючному палил.