Гоша Легада, ныне Георгий Алевтинович и хозяин нескольких торговых сетей, плеснул себе бренди в пузатый бокал и неожиданно икнул. Кто-то его вспоминает! Мысль была приятной, и Гоша хмыкнул. Он глотнул бренди и поморщился. Сейчас бы водочки под моченую антоновку, но нельзя, жена будет в бешенстве. Имидж - наше все!
Он подхватил дымящуюся сигару и развернул к окну офисное кресло марки "The President". К ароматам алкоголя и табака примешивались слабые запахи лака, краски и мастики. Отделка особняка закончилась две недели назад, но запах новизны все еще витал в воздухе.
Гоша прислушался. В глубине дома, на фоне общего шума, можно было различить всплески резкого женского голоса. Алина занималась любимым делом, гоняла прислугу.
Снаружи послышался скулеж. Гоша выглянул в окно: во дворе, рядом с бассейном, рвались с поводков два добермана. Чика, охранник, не мог удержать собак, и те тащили его прочь. Тащили скорее с испугом, чем с азартом. Доберманы задирали морды вверх и, поскуливая, скребли лапами снег на газоне.
- Чика! - крикнул хозяин в приоткрытое окно. - Убери псин отсюда. Скоро гости начнут подъезжать, не позорь меня. Вали с глаз долой куда-нибудь на периметр!
Проводив взглядом охранника, Гоша оторвался от окна и опять повалился в кресло. Его одолевал смех. Он представил, как поскакали бы на высоких шпильках жены и подруги приятелей, пытаясь с визгом уберечь вечерние наряды от собак.
Раздался скрежещущий звук.
- Что опять за... - начал Гоша, вновь повернув к окну, и застыл с раскрытым ртом.
На широком карнизе маячила высокая и худая фигура чудовищной твари. Она стояла на задних лапах и пялилась на хозяина особняка.
Тварь ощерила клыкастую пасть, а ее руки-лапы зашарили по стеклу. Стало видно, что за руками тянутся перепончатые, как у нетопыря, крылья, собранные в складки. Морду зверя наполовину прикрывала черно-белая маска, а пепельно-серое тело слегка подрагивало. Витые, торчащие изо лба рога нависали над парой глаз-угольков, багрово светящихся сквозь прорези в маске. Тварь уперлась рогами в стекло и прошипела:
- Гош-ш-ша! Мы помним тебя!
Георгий Алевтинович тихо взвизгнул. Левая рука зверя вцепилась в раму, а правая кривым блестящим когтем стала процарапывать какое-то слово, извлекая из стекла мерзкие скрипучие звуки. Не в силах распознать перевернутые буквы, Гоша в оцепенении глядел на серую ладонь, скрюченные пальцы которой опоясывали четыре сизых кольца-наколки.
Закончив послание, рогатая тварь расплющила морду о стекло и развела конечности, с треском распахнув крылья. На перепонках были намалеваны два белых черепа, которые ухмылялись беззубыми ртами.
Георгия Алевтиновича охватила неудержимая икота. Зверюга осклабилась, а потом подпрыгнула, развернулась в воздухе и в несколько взмахов крыльями унесла свое тело за вершину ближайшего дерева.
Когда Алина, недовольная отсутствием мужа, появилась в кабинете, Гоша полулежал в кресле. Икота сотрясала его тело, тонкая ниточка слюны сползала изо рта на отворот смокинга, а ежик волос на голове стал седым, как лунь.
Алина закричала.
Через час в особняке все еще суетились люди. Хозяина увезла "Скорая", вокруг дома металась растерянная охрана, а пышногрудая Алина в черном платье а ля "Коко Шанель" ревела в окружении подруг. Мужчины в смокингах - кто с интересом, а кто и со страхом - рассматривали надпись на стекле Гошиного кабинета. Кривые царапины складывались в одно слово. "Челюсти" - название недоброй памяти банды рэкетиров Подмосковья, которая отличалась особой жестокостью в 90-е годы прошлого века.
* * *
На перрон Белорусского вокзала сошел высокий плечистый парень в старенькой солдатской шинели со споротыми нашивками. Несмотря на морозный сквозняк, он не поспешил с толпой пассажиров к зданию вокзала, а отошел в сторонку и, бросив наплечную сумку на бетон, закурил.
Нервы пошаливали, и их требовалось срочно успокоить. Игорь всегда заранее чувствовал приближение приступа. Если перенервничать, то подскакивало давление, а затем неизбежно накатывала дикая мигрень, от которой невозможно устоять на ногах. Оказаться в руках полиции, в судорогах и с пеной изо рта, в планы молодого человека никак не входило.
Порывшись в боковом кармане сумки, он достал пузырек с седативным. Затем забросил в рот несколько таблеток и, давясь, стал их глотать, всухую. Вот же дьявол, почему не сообразил прихватить из купе недопитую бутылку с минералкой? Отдышавшись и быстро докурив сигарету, парень подхватил сумку и направился к выходу.
Спустя два часа его высокая фигура в шинели с поднятым воротником, слегка сутулясь под порывами ледяного ветра, стояла посреди Бирюлево. Игорь озирался в поисках места, куда можно приткнуться.
Пустая автобусная остановка - то, что нужно! Игорь присел на обшарпанную скамейку. Угол из двух щитов закрывал от ветра, а заодно и от посторонних глаз.
Мыслей не было. Жизнь закончилась полчаса назад, когда он позвонил в квартиру своего дяди. Открыла женщина. Кутаясь в шаль, она сообщила о смерти бывшего владельца квартиры и быстро захлопнула дверь, спасаясь от холода на лестничной площадке.
Больше у Игоря никого не осталось.
Ни родственников, ни близких друзей. Как будто он порвал финишную ленточку: дистанция жизни пройдена, а то, что он еще дышит, не имеет никакого значения. Калека с дикой болью во время приступов, такой, что ее можно снять только сильными болеутоляющими. Последний год его приятелями были чертовы морфины, метадоны, омнопоны, которые он сначала получал от врачей, а потом доставал незаконно и где придется. И из-за которых давно уже стал законченным наркоманом.
Игорь вытащил из кармана заначку на крайний случай - тюбик с промедолом.
Бывший медик, бывший контрактник, а теперь и бывший человек натянул вязаную шапочку на лицо, отрезав себя от мира, повыше вздернул воротник шинели и откинулся спиной на стенку автобусной остановки.
Нахлынуло все разом: дядя, сиротство, дурацкая судьба - и кровь скачком, без предупреждения, гулко и мощно застучала в висках. Первая волна боли опоясала череп. Надо было делать укол. И вдруг пришла спасительная мысль: всего пара минут страданий, нужно только вытерпеть, а потом он обязательно отключится. А дальше все доделает дедушка Мороз, лучший в мире анестезиолог!
И молодой человек отшвырнул тюбик с промедолом в снег.
Когда Михалыч, по-стариковски привередливо, выбирал товары в супермаркете, он заприметил странного парня. Прежде всего, бросилась в глаза ветхая шинель, еще советского покроя. Такую любой дембель побрезгует везти домой, а уж тем более надеть. Долговязая фигура бесцельно бродила между полками и прошла мимо старика, по журавлиному переставляя ноги. Михалыч посмотрел в глаза парня и замер.
Он уже встречал такой взгляд.
Не на воле, а когда чалился. Как в сказках бывает живая и мертвая вода, так и у людей иногда встречается подобный взгляд - мертвый. На зоне попадались людишки с таким выражением глаз. Как у куклы, безмозглого пупса. С выражением пуговиц, пришитых на месте глаз меховой игрушке. Шторка от мира.
Михалычу стало не по себе, и он заспешил к ближайшей кассе.
На улице фирменный магазинный пакет порвался, когда Михалыч случайно задел им за угол квадратной урны. Пришлось остановиться и исследовать аварию. На боку пакета трепетал на ледяном ветру вырванный кусок пластика. Старик легонько потряс пакет за ручки. До дома далековато, минут двадцать пешком, выдержит или нет? Пока он раздумывал, мимо прошел давешний парень, и, выйдя к проспекту, с минуту поколебался. Затем неожиданно нырнул под крышу автобусной остановки. Куда это он? - удивился старик. - Там же рейсы отменили! Впереди дорога была перекрыта, асфальт вскрыли и, кажется, меняют трубы.
Снизу раздался треск, и на снег посыпались банки и пакеты с едой. Черт, придется возвращаться! Хорошо еще, что не успел далеко отойти от супермаркета. Когда Михалыч повторно вышел из магазина, он бросил задумчивый взгляд на автобусную остановку: надо предупредить парнишку. Зря он там сидит, только мерзнет понапрасну.
Когда он подошел к остановке, то увидел фигуру в шинели, которая вольготно развалилась в углу будки. Черная шапочка была натянута на лицо до подбородка. Спать он собрался на морозе, что ли? Неожиданно тело парня дернулось и мелко затряслось, а рука резко отбросила что-то в сторону. Михалычу стало любопытно, он подобрал выброшенный предмет - это был тюбик - отряхнул снег и прочел надпись. Промедол.
Все ясно, наркот, доходяга. Тогда зачем же выбрасывать зелье? Что-то здесь не так! Тело на скамейке выгнуло дугой, и Михалыч не стал колебаться. Сорвав колпачок, он вогнал иглу сквозь джинсовую ткань в бедро парня и выдавил содержимое тюбика. Верзила в шинели затих, а его голова безвольно завалилась набок.
- И что же мне теперь с тобой делать? - задумчиво спросил старик.
* * *
- И что же мне с тобой делать, упырь-недомерок? - зло бросил начальник, сверля Рослю взглядом. Подчиненный мялся и отводил взгляд.
Росля, в миру Ваня Рослин, был вампиром, из мелких, а заодно и внештатным сотрудником Дневного Дозора. Проще говоря, информатором.
Его куратор, ведьмак Асади, еще раз сердито зыркнул на маленькую фигуру своими южными глазами-маслинами и уселся обратно за стол. Ситуация была патовая. В ближнем Подмосковье объявился дикарь, который нападал на очень влиятельных людей, бизнесменов и политиков, но нападал неуклюже, шумно, иногда при свете дня. Жертв в виде обескровленных трупов пока не обнаружили, но страхи уже поползли по богатым особнякам. Руководству Дозора мягко намекнули из влиятельных кругов: уймите беспредельщика!
Асади недоумевал, что же за дурачок необученный объявился в окрестностях? Ведь не новичок же, раз умеет обращаться в летучую мышь. Во всех мегаполисах мира бедные кварталы испокон века были для вампиров чем-то вроде бесплатного сада-огорода. Бездомные и бродяги исчезают ежедневно, пользуйся! Но делай это тихо, по ночам, заметая следы, иначе свои же порвут. Наверно, дикарь появился из какой-то неимоверной глухомани, раз так себя ведет.
Асади вздохнул. Была надежда, что Ванька хоть что-нибудь разнюхает. Этот обаятельный тусовщик знал всю небольшую общину вампиров Московского региона. Не просто по именам, а лично. Все новости, сплетни, слухи обязательно проходили через него. Но информатор так ничего и не узнал - никаких зацепок, полный вакуум!
Во входной двери квартиры клацнул, проворачиваясь, ключ, и в коридоре просыпалась веселая дробь женских каблучков. Беззаботная Клава Резун, по кличке Красная Королева, впорхнула в комнату и тут же направилась к зеркалу. Сделала это вполне естественно, как делала всегда. Ведь "последний писк" на ее фигуре требовал постоянного присмотра и ухода.
- Ну что, Ванечка, начальник из тебя всю кровь выпил или немного оставил на завтра? - начала она разговор своей стандартной "антивампирской" шуткой.
Асади поморщился.
- Я же просил заходить через Сумрак! - проворчал он. - Не обязательно дверями хлопать, девушка, не люблю я лишнего внимания.
- Конспира-а-атор! - протянула Клава. - Во-первых, я пришла к себе домой. А во-вторых, в Сумраке противно! Новости есть?
Красная Королева, дочка бывшего директора металлургического комбината, была слабой ведьмой, но полезной для группы. Своя в компаниях "золотой молодежи", Клава впитывала, как губка, новости богатых кварталов, включая Рублевку.
- Думаю, что чужака скоро вычислят, - подал голос Росля, слегка оживший после разноса. - Мои собратья обозлены не на шутку и уже начали поиски. Нам и так постоянно достается, живем от лицензии до лицензии. А эта гнида привлекает к нам излишнее внимание. Если отыщутся его следы - сам поучаствую в облаве!
- Ну да, конечно, ты у нас могучий мститель! - Асади насмешливо прищурил глаза. - Низший уровень, если не ошибаюсь?..
Ведьмак замолк и подобрался: из Сумрака вышел Павел Хейман, маг третьего уровня и старший в их временной группе.
- Привет, Королева. Цветешь, процветаешь или все вместе? - рассеянно бросил Хейман и посмотрел на Асади. - Информации по нашему делу, как я погляжу - ноль. Я прав?
Асади кивнул. Шеф снял пальто, аккуратно положил на диван и сел следом, вбросив плоский портфельчик на колени. Внешне Павел Хейман выглядел, как обычный погонщик офисного планктона, менеджер среднего звена. Кем, собственно, и являлся. Аккуратный мужчина с ухоженной кожей и короткой стрижкой. Скромный, но не бедный костюм. Увидел такого - и через секунду забыл. Лучшее прикрытие для оперативника.
- Побывал сегодня у последней жертвы в частной клинике, - Хейман достал платок и стал протирать мокрые после снежного ветра очки. - Уже неделю отходит от шока. Доктора утверждают, что он в полном порядке. Но "железного Гошу" как будто подменили, трусит, ночами не может уснуть! Бормочет что-то о своем прошлом, а из клиники - ни ногой, - дозорный вздохнул. - Пичкают бедолагу таблетками, по седой голове гладят, чуть ли не колыбельные поют...
- Паша, а почему ты сказал, что жертва последняя? - влезла Клава и, повернувшись от зеркала, хихикнула. - Сегодня мне подружка позвонила, на ее папулю тоже было нападение. Хорошо еще, что он в машине сидел, отделался испугом. Сама она не присутствовала, но сделала фотки папашиного "крайслера". Погляди!
Красная Королева достала из сумочки розовый в блестках смартфон, потыкала в него крашеным коготком и протянула шефу.
Daimler Chrysler, последняя модель. Над машиной магната поиздевались на славу: передние фары разбиты, а корпус располосован длинными глубокими царапинами.
- Не хулиганы? - уточнил Хейман.
- Хулиганы не падают с неба, - развеселилась Клава, - и не машут крыльями!
- Ладно, хозяйка, - дозорный вернул телефон девушке. Его голос обрел интонации менеджера-погонялы. - Забирай Асади и перебирайтесь на кухню! Мне надо с Рослей переговорить.
Хейман не поленился, встал и плотно притворил за ушедшими дверь гостиной.
- Слушай, Иван, - Павел заговорил вполголоса. - Начальству надоело ждать от нас информацию. Приказ такой: поднимай всю вашу братию, и переходите к активным действиям. Но организованно! Бригады по три вампира, охрана богатых дядей и тетей круглосуточно. Другие тройки пусть прочесывают окрестности. Пройдите частым гребнем по безлюдным местам: леса, пустоши, заброшенные строения. Возможно, где-то там и прячется дикарь. Официально мы обязаны доставить нарушителя на суд Инквизиции. Но по-дружески мне намекнули: оставлять в живых не обязательно. Дневному Дозору ни к чему лишние разбирательства, не будем радовать Светлых.
Симпатичное личико Росли озарилось улыбкой:
- Поохотимся, шеф!
* * *
Игорь открыл глаза. Было тепло.
К нему склонилась голова, затянутая в дубленую морщинистую кожу. Но выцветшие голубые глазки блестели молодо, живыми огоньками.
- Ты не похож на ангела, дед, - с трудом просипел Игорь пересохшим ртом. - Получается, я в аду?
Михалыч тихо рассмеялся, показав ровные белые зубы.
- Шутишь - значит, ожил. На-ко, попей! - парень попытался взять кружку, над которой курился парок, но руки предательски задрожали. - Не напрягайся, я помогу.
Дед левой рукой подхватил его за шею и мягким, но неожиданно сильным движением перевел в положение сидя. А потом медленно, со своей руки напоил. Это оказался травяной отвар с добавкой малины, было вкусно. Руки перестали дрожать, и заметно прибавилось сил.
- Не знал я, что травы могут давать такой быстрый эффект, - голос Игоря окреп, и он пошутил:
- Наверно, ведьма варила! Ты случаем не женат?
- Ну, ты нахал! - улыбнулся Михалыч и отобрал кружку. - Только-только с того света вернулся, а уже хамишь. Натягивай штаны и приходи на кухню.
Только сейчас парень обнаружил, что раздет до футболки и трусов, его одежда была аккуратно сложена рядом, на стуле. Быстро одевшись, он вышел на маленькую кухню, где старик уже вываливал горячую картошку на тарелки. К ней он добавил по паре отварных сарделек и махнул рукой на стул - садись, мол.
- Выпьешь? - Игорь кивнул, и старик выставил на стол початую бутылку водки и большую рюмку. - Наливай сам. Мне пить нельзя, печень уже не в той кондиции.
- Как мне тебя величать, благодетель? - после водки парень с неожиданным для себя аппетитом стал уплетать снедь.
- Зови Михалычем, не ошибешься, - голос старика затвердел. - Ты мне должен, по-крупному!
Игорь чуть не поперхнулся.
Он встретил колючий взгляд деда и только сейчас обратил внимание: пальцы на руке хозяина были "обуты" в четыре кольца-наколки. Оказывается, у его благодетеля было богатое прошлое! Игорь виновато развел руками:
- Есть, есть чем. Зря я, что ли, на такси потратился, - хозяин квартиры откинулся на спинку стула. - Люблю необычные истории о жизни, а у тебя, чую, именно такая. Выкладывай. И с подробностями!
Парень пожал плечами и задумался. Необычная история? Вряд ли, скорее плачевная. Или смехотворная.
Игорь Разин, провинциальный паренек, весьма успешно стартовал в первом меде или, если официально, в МГМУ имени Сеченова. К концу ординатуры ему прочили карьеру блестящего хирурга, а его учитель, профессор и светило, твердо обещал довести до кандидатской диссертации.
Все рухнуло в один день, когда к нему в однокомнатную квартиру, которую он снимал на пару с другим студентом, нагрянули с обыском. Оказалось, что его сосед, студент другого ВУЗа, устроил на антресолях склад транзитной наркоты. Оперативники в радостном изумлении обнаружили три килограмма афганского героина и уволокли обоих жильцов в кутузку. Сосед путался в показаниях, пытался все свалить на Игоря, но его подловили на нестыковках. Следователь потом признался, что Игоря, скорее всего, оправдают, но сидеть придется вплоть до суда.
В один из тоскливых дней в СИЗО к Игорю пожаловали неожиданные посетители. В комнате для свиданий сидел его учитель и неизвестный полковник. Профессор выяснил, что процесс по героину ожидается громким, и бедняге Разину, скорее всего, влепят срок. Пусть небольшой и условный, но пускающий под откос всю карьеру. Полковник, оказавшийся военкомом, предложил выход: три года по контракту, два из которых - в горячих точках на Кавказе. Это можно было устроить еще до суда, а учитель пообещал по окончании службы похлопотать о восстановлении.
- Представляешь, Михалыч, два года лазил по горам, рейды, бои - и ни одной царапины! А ребят штопать приходилось часто, то пули вытаскивать, то зашивать рваные раны. В полевых условиях, где-нибудь в горах или на зеленке вдоль дорог, особо не развернешься. Но там время было дорого, лишь бы жизнь спасти и доставить в госпиталь. Только одного потерял, - Игорь еще налил и выпил. - Тогда-то и стал мечтать о карьере пластического хирурга.
Уловив непонимание в глазах старика, отставник пояснил:
- Я ведь жизни спасал, а не наводил красоту. После меня шрамы у бойцов оставались жуткими! А что говорить о поломанных лицевых костях? Что я мог сделать там, на природе? Было ощущение недоделанной работы. А ребятам еще домой ехать, к девушкам! Конечно, коллеги в госпиталях делали все возможное, там попадаются крутые спецы, асы. Но зудело у меня все время в подкорке: эх, самому бы сделать! - он грустно улыбнулся. - Думать о красоте с автоматом за плечами, смешно, да?
- Не очень, - буркнул Михалыч и отвел взгляд. Его пальцы в сизых "перстнях" нервно забарабанили по столу. М-да, подумал Игорь, лучше не акцентировать! И он продолжил.
Беда грянула, как тогда с обыском, неожиданно и ударила больно.
Он уже получил проездные документы и должен был отправиться к таджикам, в пограничную часть рядом с Афганистаном. Там тоже иногда давали прикурить российским погранцам, особенно на дорогах наркотрафика. Но Разина приписали к лазарету, а в стационаре дослужить еще год было уже поспокойнее, и он приободрился. Оказалось, зря! Уже по дороге к военному аэродрому нарвались на фугас. Последнее, что Разин помнил: полет в "уазике" по короткой дуге - и все.
- Помяло сильно, но не это главное. Нас вовремя вывезли и спасли, меня и шофера. Кости на руках и ребра срослись, а вот голова... - отставник совершил еще один круг "налил-выпил-закусил" и непроизвольно стал гладить свой череп в щетине коротких волос. - Вдавленные и поломанные кости поправили, еще в Грозном, а основную операцию сделали Москве. Потом реабилитация в госпитале для ветеранов, уже в другой губернии. Потом еще один раз мне коллеги в голове пошарили, сделали коррекцию. На этом все.
Михалыч увидел, как у ожившего было парня опять появился этот взгляд, мертвый, как у куклы. Взгляд пупса, шторка от мира.
- Потом пошли приступы мигрени, все чаще и сильнее. Коллеги не стали врать, мол, время лечит, и бывают медицинские чудеса. Наверно, бывают, но у меня не тот случай. В общем, подсел я на сильные болеутоляющие...
- Наркота, - кивнул старик, - продолжай.
- Помаялся я так с полгода, а потом решил - стоп! Подыхать, так на воле. Да и дядю хотелось повидать. А еще была подспудная мысль: пусть похоронит свой человек, родная душа, - Игорь скривился. - О себе ведь думал, засранец, а не о том, что на родственника такую обузу решил повесить! А когда оказался в Москве и узнал печальную новость, то понял - все. Финиш, эскулап! Дальше ты знаешь...
- Еще не знаю, - сухо бросил Михалыч. - Во-первых, думаешь дождаться от меня сочувствия? Только не от меня, моя жалелка давно высохла! Твой путь, твоя планида. А во-вторых, ты мне должен, помнишь? Ты обещал мне всю историю рассказать, в подробностях.
- А что я упустил? - искренне удивился Разин.
- Твоя драная шинелька, откуда она у тебя?
Игорь рассмеялся, в его глазах опять заблестели живые огоньки:
- Ах да, конечно, но это отдельная история!
Игорь не стал таиться и покидать госпиталь, свое последнее пристанище, втихомолку. Все рассказал наблюдающему нейрохирургу. Местные врачи все поняли и решили собрать контрактника в дорогу. Новый комплект обмундирования, на весь год, у него уже был. Ребята добавили кое-что из верхней одежды и собрали деньги, чтобы хватило на первое время. Выпускные документы оформили с подвохом: мол, был ранен, прооперирован и успешно прошел курс реабилитации. О приступах ни слова - а вот за это им могло крупно влететь. Приписали только, что рекомендованы какие-то там хитрые процедуры для скорейшего восстановления. В общем, отмазка для неспециалистов. Добавили в рюкзак консервов и немного морфина.
- Очередной приступ меня прихватил прямо в поезде, на полдороге в столицу. Пришлось выскочить на ближайшей станции и спрятаться рядом с вокзальчиком. Там были то ли развалины, то ли недострой. Ввел себе дозу, экономно, но еле успел. Короче, поколотило меня, лежу на каких-то досках, а сам без сил, еле живой. И тут появляется бомж! Здоровый такой!
Игорь не удержался и театрально взмахнул рукой.
- Как красиво он меня грабил! - отставник явно веселился. - Не стал хапать все подряд, а сначала подошел, оттянул веки и посмотрел на зрачки. Спокойно расстегнул и стянул с меня, полумертвого, новехонькую куртку на меху. А потом не спеша распотрошил рюкзак.
- Зря веселишься, - хмуро бросил старик. - Мог бы и кирпичом получить по голове, для надежности. Из таких вот мелких шакалов и получаются самые лютые хищники, уж поверь!
Игорь рассеянно покивал головой, не переставая улыбаться.
- Самое интересное было потом, Михалыч. Я отключился, а когда пришел в себя - что за притча! Апрель только начался, холодрыга, а я лежу, как в гостинице: внизу доски, сам аккуратно шинелькой прикрыт, а под головой - вязаная шапочка. Приподнялся, гляжу: мои ботинки - спецобувь фирмы "Фарадей" - исчезли. А вместо них драные кроссовки, страх Божий. Но не поленился ведь бомж, надел и узелки завязал! - парень мечтательно поднял глаза к потолку. - Как будто мама в первый класс собирала. Получается, что готовил меня бродяжка к новой жизни в самом низу. Максим Горький, драма "На дне" - и аплодисменты!
Игорь замолк, но старик, жадно впитывающий подробности, не дал остановиться:
- А остальные вещички?
- Конечно, он все забрал, но!.. - Разин торжественно ткнул вверх указательным пальцем. - Все мои документы были в полиэтиленовом пакете. Из денег, что мне врачи собрали, около тридцати тысяч, бомж пару сотен положил туда же, в пакет, и сунул мои бумаги во внутренний карман шинели. И последний штрих: рядом со мной он оставил старую сумку, а в ней подарок от фирмы - мой же тюбик с промедолом! Вот же цирк, скажи?
- Этот цирк называется жизнь и судьба, - задумчиво произнес Михалыч. - Что потом делал?
Игорь пожал плечами:
- Без таблеток я в столицу ехать побоялся. Бомжевал, искал временную работу. В общем, неинтересно.
- Ладно, Игорек, - старик хлопнул ладонями по коленям и поднялся. - Мне по делам надо отлучиться в город. До вечера продержишься?
Разин сонно кивнул. После водки и сытной еды захотелось подремать.
- К ночи буду, жди!
* * *
- Мы его взяли, шеф! - Ваня Рослин чуть ли не приплясывал от удовольствия.
- Где? Как? - Хейману не было дела до вампирской радости, ему нужны были детали. Предстояло еще отчитываться перед начальством.
- Его Михалыч подкараулил, прямо на задворках Рублевки! И погнал к нам навстречу.
- Это какой Михалыч? - прервал Рослю маг.
- Урка с Бирюлево! Вы его должны помнить: спокойный такой, как бульдозер.
Хейман вспомнил старика с "перстнями" на руке:
- Ясно, продолжай.
- Дикарь и вякнуть не успел, как мы навалились втроем. Надо отдать ему должное - дрался он отчаянно. Хотя и лепетал, что не виновен. Прикончил его тоже Михалыч. Железный старик!
- Точно, прикончил? Это важно, меня шеф обязательно спросит.
Росля успокоился и стал отвечать вальяжно, как всегда:
- Вся наша тройка участвовала в экзекуции. Не волнуйтесь, шеф, мы исполнители, но мы же и свидетели! Сначала опознали, а уж потом прибили. Семен Зейлин, по кличке Зяма, из новообращенных. Появился у нас месяц назад, сам откуда-то с юга. Никто на него и подумать не мог, забитый он какой-то был, дурковатый. Сорвался от голода, наверно, и стал куролесить.
- Вот и славно! - маг поднялся и оглядел роскошную гостиную Клавы Резун. - Дело закрыто. Хватит нам тут заседания проводить, не будем девочке портить личную жизнь. Передавай привет Королеве!
Сумрак поглотил начальство, и вампир с облегчением перевел дух.
* * *
Хозяин квартиры появился уже к ночи, хмурый и нервный. Не говоря ни слова, он бросил на колени Игоря новенькую упаковку с таблетками. Отставник удивился:
- Ого, откуда такая роскошь, Михалыч?
- У знакомого лепилы достал.
Старик разоблачился и подсел к кухонному столу, где пришлый жилец пил чай.
- Поговорим? Только сначала прими снадобье, а лучше оба - и наркоту, и от нервов.
Спокойный голос хозяина не обманул Игоря. Он отчетливо распознал интонации человека, привыкшего отдавать приказы. Молча сделав то, что велено, отставник стал ждать продолжения.
- Вопрос один: так и собираешься подохнуть?
- Какая-то глупая постановка вопроса!
Парень поморщился и отвернулся к окну, где по ночному времени увидел только собственное отражение в стекле.
- Что значит "собираешься"? Это неизбежно!
Голос старика чуть смягчился.
- Почему же, бывает еще и почти неизбежно, - Михалыч сделал ударение на слове "почти". - У тебя весь твой путь за последние годы - сплошные "почти неизбежно". Сам рассуди, - старик положил на стол руку ладонью кверху и стал загибать пальцы. - Светил тебе срок, почти обязательный, но появился военком.
Он загнул мизинец на руке, отчего стал виден "камень" на татуировке.
- Потом фугас. Должен был концы отдать, но люди тебя слепили обратно, вернули к жизни. А могли и потерять. Бомж с шинелькой, один из ста такой встречается, - старик заерзал на стуле. - Вот что мне покоя не дает: твоя старенькая шинель! Почему он не бросил тебя равнодушно, человечек этот? Получается, не совсем опаскудился! Значит, и ему кто-то раньше помог, придержал на краю обрыва...
- К чему ты ведешь, дед? - грубовато прервал его Игорь. Препараты стали действовать, мысли слегка поплыли. - К тому, что я людям задолжал? Я и так знаю! Что за добро надо платить добром? Еще в школе проходили. Только нет у меня на это ни сил, ни времени.
- Фраер никчемный! - вдруг взорвался старик. - Баклан, барабанщик бановый! Я тебе разве о добре толкую?!
- Ты что? - опешил парень. - Не ругайся, Михалыч, я тебя только через слово понимаю!
- Извини, вырвалось, - буркнул хозяин, - все от фени никак не отвыкну. А злюсь я, потому что не верю в добро, понял? Людишки его предпочитают не давать, а получать на халяву у тех, кто добро щедро раздает! Или отнимать, если рука дающего вдруг оскудеет. Я к другому веду: хочешь жить спокойно - надо отдавать долги. За каждым человеком такая цепочка тянется, из долгов. Не будешь отдавать - судьба накажет.
- Вот оно что! Ты фаталист, как я погляжу, - хмыкнул Игорь и вдруг сообразил:
- Ты ведь тоже кому-то задолжал, дед? Как ты мне сегодня сказал? Вспомнил: по-крупному!
- Было дело, - не стал отрицать хозяин и хлопнул в ладоши. - А давай-ка поужинаем!
На стол собрали быстро. Разогревать ничего не стали. К нехитрой закуске добавили травяной отвар для деда и початую бутылку водки для гостя. Игорь махнул в себя порцию алкоголя и взялся за винегрет.
- Ну, и какое же резюме после твоих нотаций, Михалыч? - расслабленно спросил он, но встретил взгляд старика и запнулся.
Перед ним сидел и внимательно смотрел в глаза матерый каторжанин. Смотрел тяжело, оценивающе.
- Хочу предложить тебе быструю смерть, - старик сделал паузу, чтобы до парня дошло, а потом стал вколачивать в сознание слова, как гвозди. - Или новую жизнь. На твой выбор. Я тебе говорил уже: твой путь, твоя планида.
Разин слушал его ровную тихую речь, до конца не осознавая, как это воспринимать. И верить ли его словам вообще.
Если не доезжать до Владимира, то будет станция и рядом заброшенный хутор, километрах в пяти от железки. Вокруг поля и небольшие лесочки, дорога туда давно быльем поросла. Обитает там старый дружок Михалыча. Один живет, отшельником.
- Все, что тебе нужно сделать: сказать, что пришел от меня. А потом просто выслушать этого отшельника. Верить ему или нет - дело твое. Главное, выслушай. Он предложит тебе выбор. Жить, странно и трудно, но жить. Или умереть, но умереть легко и быстро!
- Михалыч, ты меня пугаешь, - прошептал Игорь. - Мистика какая-то.
- А тебе не один ли хрен, доходяга! - нагрубил старый урка и хищно осклабился. - Станция, о которой я толкую, номерная, не ошибешься. Места там немноголюдные, так что запоминай приметы...
Закончив разговор, хозяин чуть ли не силой залил в гостя еще порцию водки и отправил спать. Убедившись, что парень разделся и улегся на диван, Михалыч достал из серванта писчие принадлежности. Затем, сославшись на стариковскую бессонницу, выключил в комнате свет и ушел на кухню.
Сначала старый каторжанин долго смотрел в окно, собираясь с мыслями. Дневная ветреная непогодь сошла на нет. В тонкой щели фрамуги, которую он всегда держал приоткрытой для вентиляции, перестал завывать ветер. Было тихо, только иногда по стеклу лениво постукивали редкие хлопья снега.
Михалыч надел очки для близкого чтения. Открыл простую тонкую тетрадку на середине, разогнул металлические скобки и, придерживая пальцем, аккуратно вынул два центральных листа. Еще во время своей первой ходки он оценил всю прелесть и рациональность школьной бумаги, разлинованной на прямые клеточки. Это позволяло экономить место и делало текст красивым и ровным.
"Игорек, знаю, что у тебя получилось..." - начал старик заполнять строки крупными буквами, по одной на клетку.
Он часто прерывался, вспоминая. Иногда мечтательно улыбался, глядя в потолок, иногда хмурился. А иногда становился страшен, раздувая ноздри и выцеживая шепотом слова, которые Игорь Разин без "специального" образования не понял бы никогда.
Из-за долгих пауз Михалыч сам не заметил, как просидел до трех часов пополуночи.
На следующее утро они почти не разговаривали. Начиная с момента пробуждения, Игорь находился в каком-то странно легком, почти подвешенном состоянии. В его сознании звучала мелодия - или голос без слов? - еле-еле слышно, как будто издалека. Спокойный, размеренный, успокаивающий мотив. Бывший медик попытался проанализировать свои ощущения, но они не были похожи на действие знакомых препаратов. Наконец, Игорь махнул на опасения рукой. Так легко и даже приятно было сказать себе: будь, что будет!
Михалыч критически оглядел рослую фигуру гостя и протянул ему деньги на дорогу и ключи от квартиры. А потом, не говоря ни слова, вынул у него из шинели полиэтиленовый пакетик с документами и засунул его в сервант.
- Не понадобятся, - буркнул старик и, подумав, добавил. - При любом раскладе.
- А если полиция с проверкой? Нужен паспорт.
Старик постоял немного, что-то бормоча под нос, и коротко бросил:
- Теперь не нужен, - Игорю было так спокойно и хорошо, что он с легкостью впитал странные слова.
На пороге квартиры Михалыч еще раз заставил его повторить вслух маршрут, выпихнул на лестничную площадку и хлопнул дверью.
Старый урка стоял посреди своего жилища.
Надо же, он будет скучать по этой конуре! Однокомнатная, причем чужая, но пять лет в ней пролетели, как один день. Он не собирался нарушать строгий, почти монастырский порядок в квартире, только собрать вещи в дорогу. Весь необходимый скарб, включая одежду с себя, он собрал и соорудил из него плотный тючок, перехваченный брезентовыми ремнями с ручкой.
С антресолей он спустил древний чемодан из фанеры, с металлическими углами. Такие в массовом количестве делали одиночки и артели еще до той, большой войны. Михалыч водрузил его на столешницу, погладил по серой поверхности и простучал пальцами в "перстнях" быструю и звонкую дробь. Он не собирался его открывать, но тут вдруг потянуло посмотреть на знакомые вещи.
Металлические защелки клацнули. Под крышкой обитое выцветшей тканью нутро было заполнено всякой мелочью, бесполезной в быту. Память, веселые и грустные истории, интересные мысли и глупые поступки - вот чем были пропитаны разномастные безделушки. Сверху лежали три старые книги.
Старик взял верхнюю, самую потрепанную: "Школьная библиотека", Детгиз - и открыл титульный лист. На него с копии гравюры, чуть наклонив голову, посмотрел автор. Михалыч попытался повторить его ехидную улыбку и погрозил гравюре пальцем.
- Цирк, говоришь? - вспомнил он слова Игоря. - А вот и нет, сплошной театр!
Он бросил книгу обратно и, подумав, переложил со стола туда же, к памятным вещицам, несколько банковских упаковок, приготовленных к возвращению отставника. Закрыл чемодан, а сверху бросил конверт с письмом.
Он подхватил за ручку тючок и перешел на кухню. В этот раз придется взять немного больше обычного: на кухонном столе лежала сумка с продуктами и вещами для Игоря.
Михалыч распахнул окно - мороз тут же набросал мурашек на кожу, пахнуло свежестью. Он забрался на подоконник. На специальный крюк, вбитый снаружи, он повесил походную кладь. Затем создал вокруг себя сферу невнимания и повернулся.
- Быть иль не быть? - спросил осел. - И где моя морковка?!
Старик отвесил вежливый поклон воображаемой публике и закончил:
- "Игорь Разин, начало пути". Действие первое, акт второй.
Он осторожно выбрался на подоконник и плотно прикрыл за собой окно. Конечно, охранное заклинание в любом случае отпугнет воришек, но зачем же берлогу выстуживать!
На подоконнике выросла высокая и худая фигура чудовищной твари, которая так напугала "железного Гошу". Сейчас на ней не было раскраски и театральной бутафории, но впечатление она, несомненно, производила. Нетопырь подцепил когтистой лапой тючок и сумку, распрямил крылья и ухнул вниз, набирая скорость.
* * *
Добираться пришлось довольно долго.
Сначала по Москве, а потом мерзнуть в ожидании электрички. И еще два с половиной часа до этой вот номерной станции.
Игорь осмотрелся. Горстка пассажиров уже спускалась по лестнице с платформы, целеустремленно двигаясь к обитаемым местам.
- Нормальные герои всегда идут в обход, - недовольно процитировал Игорь.
Он спрыгнул с противоположного края платформы и направился через поле, петляя, как заяц. Ноги, привычные к лазанию по горам, и сейчас выписывали кривые по тем местам, где было поменьше сугробов и буераков. Хорошо, что на ногах были старые разношенные "гады" с высокой шнуровкой, которыми его снабдил Михалыч.
Когда он через пару часов приблизился к далекому леску, то смог разглядеть деревья. В плотно стоящей группе сосен он выделил взглядом мелкого уродца с торчащим вправо, под прямым углом, толстым суком. Кажется, там! Примета оказалась верной, справа от нее виднелась просека, заросшая молодым подлеском. Дальше напрягаться в поисках пути уже не было нужды, и Игорь пошел между стволами, не торопясь и думая о своем.
Михалыч, Михалыч, старый ты зека, спокойно размышлял Разин, во что ты меня впутал? Решил опробовать на мне свои мутные теории о фатуме, о строгом контроле судьбы над поступками человека? Игорь хмыкнул: гематома, отек, тяжелый ушиб и прямые повреждения коры головного мозга - вот он, фатум! Причем очень точный. Если бы те же повреждения были чуть-чуть в другой конфигурации, то отставник сейчас бы спокойно продолжал карьеру. Или мирно лежал бы под слоем земли.
Игорь притормозил. Была одна нестыковка: его встреча со стариком у автобусной остановки в Бирюлево, очень точный перекресток времени и пространства. Фатум или нет? Ладно, я полутруп, а не астролог!
Какая теперь разница - и он ускорил шаги.
Старая изба появилась неожиданно, как будто выпрыгнула из леса.
Из трубы на крыше лениво выползал дымок, а на маленьком крыльце в три доски маячила фигура, облаченная в плащ-палатку защитного цвета. Капюшон на голове скрывал лицо в тени. Ну, конечно, подумал Разин, отшельники просто обязаны быть таинственными, жанр того требует! А вслух произнес уверенным, но почему-то охрипшим голосом:
- Я от Михалыча.
Дверь противно заскрипела, незнакомец махнул рукой и ушел вовнутрь. Игорь прошел за ним, миновал сени и оказался в комнате с низким потолком. Разлапистой русской печи не было, ближе к дальнему углу высилась "голландка" квадратного сечения и упиралась в потолок. Ее бока были до середины обложены простой керамической плиткой, которая местами осыпалась. Печку топили, было тепло.
Вот и первое вранье каторжанина: никто здесь не жил. Убогость уюту не помеха, а здесь царило полное запустение. По следам, прочерченным в пыли на полу, можно было понять, что пружинную кровать с матрасом выдвинули в центр комнаты совсем недавно. У кровати стоял табурет со стопкой черной одежды, а к спинке были пристегнуты новенькие наручники.
Разину стало плохо и зябко, мелкая дрожь побежала по телу. Это не была реакция на обстановку - наступала банальная ломка. Чтобы ее преодолевать, Игорю приходилось принимать наркотики ежедневно. И доза росла.
- Прими зелье, - прошелестел голос из-под капюшона. Игорь судорожно заглотил две таблетки из упаковки, которой снабдил его Михалыч и быстро присел на кровать, обхватив колени руками. Пришлось подождать, пока не отпустит.
- Переодевайся!
Вялый отставник разделся и взял черную куртку с табуретки. Вещь была ветхой, но хотя бы стиранной.
- Тюремная роба? Деда, что ли? Больно коротка, - Игорь все еще пытался хорохориться. - А шапочка где? Зажилил старый!
Незнакомец никак не отреагировал, а просто подошел, защелкнул наручник на правой руке Игоря и толкнул его на кровать:
- Сиди и слушай.
Ай да старик! Подставил его по полной программе! Разин и сам толком не знал, чего ему было ожидать: какой-нибудь народной медицины или жесткого избавления от наркозависимости. Как это делали ребята в Екатеринбурге, добровольно приковывая себя к спинке кровати. Проблему травмы его мозга это все равно никак не решало, но хотя бы оставалась надежда на легкую смерть.
А сейчас перед ним шелестел тихим голосом псевдо отшельник, рассказывая заумную сказку о каком-то племени Иных! Оборотни, ведьмы, вампиры. Светлые, Темные и разборки между ними. Это очень было похоже на бред религиозного сектанта или сумасшедшего мистика, что, в общем-то, одно и то же.
Игорь ахнул про себя: вот она, легкая смерть - жертвоприношение!
Фигура в плаще приблизилась, а у парня начался припадок. Наркотик сдерживал боль, но тело Разина сотрясла крупная дрожь, и стало нечем дышать. Он попытался перевалиться назад, через кровать, но проклятые наручники не пустили. Под плащом незнакомца что-то зашевелилось. Игорь в ужасе застыл, ожидая появления острозаточенной финки или скальпеля, но полы одеяния раздвинули две серые лапы с длинными когтями. Они резко вздернули плащ вверх и назад.
Перед несостоявшимся хирургом, циником и романтиком одновременно, но верящим только в здравый смысл, предстал кошмарный нетопырь. Он поднял вверх лапы, откинул их назад, развернув перепончатые крылья, и приблизил к лицу Игоря раскрытую пасть. Из ее верхней челюсти к глазам парня полезли блестящие клыки.
Игорь Разин вскрикнул и потерял сознание.
Весь следующий день они разговаривали.
Незнакомец сидел на табурете перед койкой, склонив голову в капюшоне, и отвечал на вопросы Игоря. Злые и истеричные. Хитрые вопросы, пытающиеся поймать на лжи. Удивленные. И после каждого он вываливал все больше и больше подробностей о мире Иных.
Пить он парню давал вволю, а еды - ни крошки. Для малой нужды он засунул под койку жестяной банный тазик.
Когда ранние зимние сумерки стали заползать в избу, а Разин окончательно выдохся, незнакомец поднялся, зажег огарок свечи и поставил его на табурет.
Он подошел к двери и прошептал:
- Решай, Игорек, жить тебе или умереть. А я пойду, проветрюсь.
Разин пустым взглядом уставился на огонек свечи, но не прошло и минуты, как в окошко постучали. Снаружи маячила морда вурдалака. Она раззявила пасть и показала клыки. А потом фигура за окном подпрыгнула и исчезла вверху.
Когда через час нежить в плащ-палатке вошла в комнату, Разин просипел: жить...