Семён Павлович Подкорытов жил на первом этаже блочной пятиэтажки с семьёй, собакой и тёщей. Работал Подкорытов корректором в одной газете и тихо подходил к пенсии. Был Семён Павлович аккуратен в мелочах и не то чтобы трусоват, но боязлив, с детства не любил семейных драм и шумных компаний. "Себе дороже,"-думал он.
Всё произошло в субботу.
Тёплым летним утром Семён Павлович проснулся без страха. "Вот так штука, - задумался Подкорытов, - страха нет. Как же без него? Так можно и глупостей натворить." Внезапно Подкорытову страшно захотелось покорить Эверест. Или хотя бы прыгнуть с парашютом.
Страха не было.
Лихорадочно одевшись Семён Павлович поспешил на кухню поделиться своим открытием с родными. Жена Подкорытова, Клавдия Петровна, удивленно разглядывала всклокоченного супруга в брюках наизнанку.
"Клава! Я стал отважным! - очумело объявил Подкорытов, - У меня страх исчез. Я даже тигра теперь не боюсь. Вяжите меня, иначе я в экспедицию уйду. В Гималаи."
"Шизофрения, - осенило Клавдию Петровну, - С ума сошёл! Вот горе ещё."
Сзади, из проёма, тенью выдавилась тёща и боком полетела вызывать соседей и "Скорую".
Врачи приехали к обеду.
- Буйный? -с порога спросил главный в халате.
- Да что Вы! - запричитала Клавдия Петровна, - ему бы таблеточек.
Верёвки распутывали долго, связали Подкорытова на совесть. Едва освободились руки, Семён Павлович отобрал у тёщи нож и стал рвать веревки в ногах. Вдруг нож соскользнул и вонзился глубоко в колено. Подкорытов открыл уж было рот, собираясь закричать от боли, но... боли не было. Нож торчал в ноге. Жена и тёща вопросительно смотрели на Семён Павловича.
"Вот как, - ошалел Подкорытов, - ещё и боли нет. Может я сплю? Ну точно сплю. Это ж надо какой сон дурной". Он выдернул нож из ноги, ударил себя лезвием в руку, потом снова в ногу, ущипнулся за оба уха и только тогда дико закричал. Это был не сон. За ним страшно взвыли жена и тёща.
На крики сбежались соседи, но вязать было уже некого. Разбив два стекла и высадив оконную раму, Семён Павлович, в чём был, с ножом в руках, выпрыгнул в окно.
В районной поликлинике, куда явился Подкорытов, никто не удивился его странному виду - народ тут ходит разный. Получив талончик, Семён Павлович сел в очередь к невропатологу. Через пару часов заветная дверь к доктору приняла бесстрашного корректора. Обложенная шприцами, мензурками и пробирками, погребённая под кучей бумаг, кучерявая девица в халате беспрерывно строчила что-то в огромной книге. Подкорытов медленно закипал. Раньше он ужасно боялся врачей, уколов и аптек, но теперь сам чёрт ему был не страшен.
- Вы кто? - наконец оторвалась от своих сочинений врачевательница.
- Подкорытов Семён Павлович.
- Номер?! - рявкнула девица.
- В талончике написано, - спокойно ответил Семён Павлович, - не надо нервничать, а то я Вам шею перегрызу. А Вы что, врач?
- Вообще-то я гинеколог, - пролепетала кучерявая, присмотревшись к ножу за поясом Подкорытова, - а тут невро...нерво..патологов не хватало, вот меня и направили. А Вам что, плохо?
- Хуже не бывает. Вам, как гинекологу, мне сказать конечно нечего. Хотя случай у меня, с точки зрения медицины, интересный, - странно улыбнулся Подкорытов, медленно доставая нож.
Закричать кучерявая не успела. Закипевший Семён Павлович с размаху воткнул себе нож в грудь, да так, что лезвие вышло в спине, развернулся и вышел.
Очередь к невропатологу молча проводила вышедшего с ножом в груди Подкорытова. Старушка, следующий за ним номер, мелко перекрестилась на ручку кухонного орудия Клавдии Петровны и поспешила в кабинет.
"Вот это здорово, - думал Семён Павлович, - дожили, я ещё и бессмертным стал." В голову лез знакомый с детства образ Кащея с лохматой подружкой на костяной ноге. Внезапно он остановился и схватился за руку пытаясь нащупать пульс.
Сердце не билось.
Семён Павлович осторожно вытащил из груди нож (без капли крови), потрогал место где должна была быть рана. Никаких признаков.
Подкорытов с утра жил без сердца. А значит без страха, крови и прочих ужасов, которые ежедневно раздирают любого из нас. "С другой стороны, инфаркт мне уже не страшен, - подбодрил себя Семён Павлович, - а как я боялся, даже гимнастику делал с гантельками, это в моём-то возрасте".
Найдя причину столь странных перемен в себе, Подкорытов глубоко вздохнул и... пошёл домой.
На улице Семён Павлович так спешил, что не заметил открытый люк и провалился в черноту колодца. Летел он долго, кувыркаясь, переворачиваясь, играя с надвигающейся тьмой и наслаждаясь своим падением. Вокруг него вращались люди, звёзды, звучала музыка, грохотали фейерверки. Как это было чудесно...
Семён Павлович открыл глаза и увидел привычную точку на потолке. Клавдия Петровна сладко потягивалась под его рукой.