Подойдя к дому, Степан уверенно толкнул ногой калитку. Заскрипели давно не смазанные петли. В ответ угрожающе звякнула цепь. Хозяйский пёс, намеривавший встретить лаем не прошенного ночного гостя, узнав Степана, тихонько заскулил и вернулся обратно в будку досматривать свои собачьи сны.
-- Открывай! - забарабанил в дверь Степан. - Не ждала, что ли?
Ещё не старая женщина с распущенными, нечесаными волосами, кое-где уже поседевшими, чуть приоткрыла дверь и несколько секунд, показавшимися ей самой вечностью, молча, растерянно рассматривала Степана. Уж кого-кого, но Степана она хотела видеть меньше всего.
Официально Степан не был мужем Екатерины Семёновой, хотя и жили они, если это можно было назвать жизнью, несколько лет вместе. Екатерина была невзрачной на вид, простой деревенской бабой, какие редко нравятся мужчинам. Поэтому Степана, неизвестно откуда появившегося в их селе и обратившего на неё внимание, она приняла как подарок судьбы. Тем более, что в хозяйстве он был незаменимым работником. Однако его постоянные отлучки из дома да пьяные гулянки с такими же, нигде не работающими местными лоботрясами, с первых же дней не сулили ничего хорошего. К тому же пьяным Степан бывал страшен и неоднократно поднимал на неё руку. И почему Екатерина решилась родить ему двух, в данную минуту мирно посапывающих ребятишек, она и сама бы сейчас не смогла объяснить.
Около года назад, прихватив из дома всё более или менее ценное, Степан исчез. Вначале она всполошилась, даже пыталась его искать. Но потом поняла, что этого делать не стоит хотя бы ради спокойствия детей, и навсегда вычеркнула Степана из своей жизни.
-- Ты зачем вернулся? - наконец выдохнула она.
Степан ничего не ответил, резко потянул на себя ручку двери и, небрежно отстранив женщину, прошёл внутрь дома.
-- Тише, детей разбудишь, - услышал он испуганный шёпот.
-- Выпить давай! - потребовал Степан.
Зная, что спорить с ним - только себе навредить, Екатерина молча достала их холодильника бутылку водки и на скорую руку поставила на стол нехитрую закуску - хлеб да солёные огурцы.
Выпив с залпом с жадностью первый стакан и ощутив, как живительная влага теплом растекается по телу, Степан почувствовал в себе былую уверенность по отношению к этой безвольной женщине, у которой ему так удачно удавалось прятаться несколько лет. Он почему-то решил, что сейчас сможет вить из неё верёвки. Поэтому без всяких объяснений, Степан даже не потребовал, а приказал:
-- Неси деньги!
-- Какие деньги? - не поняла она. - Я тебе ничего не должна.
-- Не прикидывайся дурочкой, я же знаю, что у тебя есть деньги. Спиртное нынче дорогое, - намекнул он на то, что вечерами Екатерина приторговывала водкой.
-- Деньги- то есть, да не про твою честь, - отрезала она и сама испугалась своей дерзости. - Ты не знаешь, с каким трудом они достаются, ведь сам-то в дом ни копейки не принёс. Я ночами не сплю, каждого шороха боюсь. Ты хочешь у меня последнее забрать, а мне детей растить надо.
В глазах Екатерины Степан увидел какой-то, доселе не виданный им блеск. То ли это были слёзы, то ли отсвечивала лампа, то ли она действительно уже его не боялась.
-- Ты меня знаешь, я дважды не повторяю, - угрожающе поднялся Степан со стула.
-- Нет, ни за что!
Она не договорила. Острая боль пронзила её тело. Екатерина увидела бешеные, звериные глаза Степана, увидела, как он выдернул из её живота нож, которым она несколько минут назад резала хлеб, увидела, как хлынула кровь из раны. Ноги её подкосились и она бы упала на Степана, если бы тот в последнюю минуту не оттолкнул её. Она ни разу даже не вскрикнула - всё боялась разбудить детей.
Не выпуская нож из рук, Степан прошёл в комнату, на ощупь нашёл сервант. Достал из шкатулки пачку денег и, даже не пересчитывая, запихнул их себе в карман. Затем он направился в другую комнату, где, как он и предполагал, спали его дети, и склонился над кроватью. Капля крови
скатилась с ножа и упала на лицо мальчика. Тот недовольно поморщился.
-- Спи, Васька, спи, - встрепенулся Степан и машинально поправил сползающее на пол одеяло. - А мне идти надо.
Так и не разглядев как следует сыновей, он вернулся на кухню, прямо из горлышка допил оставшуюся в бутылке водку, перешагнул через неподвижно лежащую Екатерину и вышел на улицу.
Собака, почуяв неладное, набросилась на него, но получив удар видавшим виды ботинком, жалобно заскулила от боли и притихла.
И тут только до Степана дошло, что Васькой звали не одного из его сыновей, а эту скулившую от боли собаку. Он удивился своему открытию, но тут же забыл о нём.
Через минуту Степан скрылся в темноте, из которой появился час назад.