Дед Павел смеялся глухо, часто с кашлем, громко пердел, но хохотал заразительно, так что соседки, зайдя к нему в комнату, пытались всегда рассмешить его. Сделать это было просто: дед Паша сам заводился с пол-оборота, но то, если про что хорошее речь заведёшь. А жизнь теперешнюю дед не жаловал и современников большей частью недолюбливал. Поносил их также глухо, отрывисто, с тем же кашлем и всё также пердел. А ругался тоже заразительно. Жил он в коммуналке с тремя соседками-старушками, не то чтобы древними, но ещё очень даже живыми. Так вот, все три его соседки придут к нему чай пить, понятное дело, ему водочки сыщут, и давай ругать кого ни попадя, или наоборот смеяться до упаду старческого. Денег у всех у них мало было. Дети особо не помогали, но никто в коммуналке не голодал и приодеться могли. Часто ужинали на просторной кухне за круглым столом.
- Хорошее ты сегодня мясо достал, - хвалила деда Павла баба Прося, - сладкое даже.
- Да можно было бы и перчику побольше положить, - вставила баба Дуся.
- С твоим желудком, Дуська, только перцу ещё не хватало. Вот лаврушечки не помешало бы слегка, - заключила Прося.
- А ты, Павел, мастак, - любила говаривать баба Груня, - добытчик без промаха.
Деду Паше нравилось это определение или даже звание "добытчик без промаха". Добытчиком он стал поневоле ещё в начале девяностых. Тогда его обсчитал и обвесил торговец селёдкой. Дед попытался разобраться, почему так, но его прогнали, да и осмеяли ещё. Он жаловаться пошёл, а ему сказали, чтобы он сам своими стариковскими глазами внимательно глядел, да считать учился. Тогда дед Павел подождал пока продавец - мужчина средних лет - закончил торговлю и пошёл за ним, соблюдая дистанцию, до переулка, где народу не было видно. Дед перед тем носил к точильщику большой кухонный нож. И вот с этим ножом дед Павел нагнал того торговца и ударил его со всей своей стариковской силой в спину. Тот упал лицом на булыжную мостовую, похрипел чуток и стих. Дед пошёл дальше, но вдруг вспомнил, что денег у него не осталось, и еды в доме нет никакой. До пенсии не протянешь. Вот тогда-то дед Павел вернулся к торгашу, отволок тело в подворотню и отрезал руки. Они у торговца мускулистые были, мяса много. Пыхтел дед, потел - шутка ли, седьмой десяток - но осилил. Ничего больше дед Паша не взял, не хотел вором становиться. Совесть решил замучает. Дома сварил борщ, угостил им соседок. Им понравилось. Прося настойки перцовой принесла и чесноку. С чесноком борщ ох как идёт. По добавке налили. Настоечки немножко и песни запели. Вечером КВН посмотрели, да и спать разошлись. Мяса торгашеского надолго хватило, сколько то старикам надо. Дед Павел поначалу не говорил соседкам, откуда продукт взял. Когда принёс руки домой, так сразу у себя в комнате ножом - благо наточен востро - срезал мясо с костей и большую часть в заморозку положил. А кости в пакете полиэтиленовом в мусорный жбан выкинул. И так вот до пенсии протянул. А как пенсию дали, решил дед Паша едой себя вкусной побаловать. Отстоял очередь, взял расфасованное филе сёмги и с отварной картошечкой готов был употребить. Но, когда вынимал пакет из сумки, упаковка за металлическую спицу в сумке зацепилась, старая она была, рваная местами. Порвалась упаковка, и такая вонь из неё пошла, что враз всякий аппетит отбило. Дед назад понёс. Женщине-продавщице говорит, что вот, мол, подпорчено. Верните деньги. А она да дружки её ему и отвечают, что это не наша рыба. А ты, дед, нарочно тухлую рыбину подложил, чтоб нас дискредитировать. И мы тебя засудим. А дед немалые по его меркам деньги за рыбу отвалил. Обидно. Но жаловаться не пошёл. Знает уже, что без пользы. А вечером, когда сериал про бандитов смотрел, сцену одну запомнил. Там рецидивист струной таксиста задушил. Так вот дед, когда домой шёл, видел во дворе разбитое пианино и струны в нём. После фильма - стемнело уже - дед Паша сходил к пианино и пару струн вытащил. Утром, как только магазин открылся, пошёл дед Павел в подсобку. Дождался, когда продавщица зашла, да и накинул ей на шею струну. Она недолго сопротивлялась. Струна ей горло прорезала, вот и всё. Дед Паша топором тамошним магазинным, что в подсобке нашёл, руки отрубил и ещё ножом мясо с бёдер да жопы посрезал. Принёс домой, а тут, на тебе - давление шарахнуло, перенервничал. Только успел дед всё в заморозку засунуть, да и слёг с приступом. Соседки беспокоить его не стали. Сами мясо вынули, чтоб разморозилось, тут и обнаружили, что руки эти человеческие. Когда дед Паша в себя пришёл, они к нему с вопросом: "Видал ли ты, Павел, что тебе продали?" И пришлось деду всё рассказать. А ругался он при этом заразительно, так что одобрили его деяния старушки. Правда, когда варили суп из рук, поморщились немного - ногти у продавщицы крашенные были, пришлось вырезать. Ну да поели с большим аппетитом. Опять таки, настойка Просина душу согрела. Спели песню и пошли ток-шоу смотреть. А дед Паша после того из дому без ножа да струны не выходил. Всегда сумка старенькая при нём была. А поскольку хамили деду Паше часто да обсчитывали много, то без мяса ни он, ни его соседки не оставались. С тех пор и прозвали его "добытчик без промаха".
Раз как-то проводка у счётчика подгорела. Вызвали электрика. Тот говорит: "Дело долгое, муторное и ещё опасное. Давайте денег". И сумму назвал такую, что всем жителям коммуналки за год не собрать. Тогда дед Паша говорит ему: "Ладно. Делай давай, заплатим". Сделал электрик. "Давайте, платите", - говорит. И пошёл руки в ванную мыть. Да только порог переступил как дед Павел отвёрткой в глаз ему и засадил. Закричал электрик, а дед то и предвидел - струну накинул и душит. А старушки стоят поодаль, подойти вроде как боятся, да вопят: "Давай, души его, Паша, кровососа!" Электрик-то худенький был, неказистый. Задохнулся быстро. Но есть его не стали. Есть то там нечего было. Порезали на части да собакам снесли во двор. Так и жили. А месяц спустя возвращался дед Паша домой переулками, уже темно было. Вот там его инсульт и хватил. Упал дед Павел без памяти и лежал так всю ночь. А к утру собаки дочиста его обглодали. Потом этих собак корейцы отловили и в своём ресторане из них блюда приготовили. В ресторан тот заглянул директор рынка, на котором деда Пашу частенько обманывали. Новизны вкуса ему захотелось. Отведал он блюдо из собачатины, а на следующий день выкупил всю коммуналку, где дед Паша жил. Расселил старушек и сделал там евроремонт. Старушки то, хоть и получили по квартире, а всё ж без Пашиного вспоможения долго не протянули - привыкли, видать. Так в один день и померли все.