Выбрала самую плотную ткань для портьер, но не помогает... Куда мне спрятаться от этой луны? Легла головой к окну, чтобы не видеть ее, а она все равно светит. Закрываю лицо локтями - теперь, лучше. Сейчас засну. Часы... Надо купить электронные, а эти, механические, - выбросить. Почему они так громко тикают? У меня в ушах от них звенит! Нет, так я не засну до самого утра. Надо что-то делать. Вынести их на кухню, что ли? Завтра все равно воскресенье - спешить никуда не надо.
Не люблю воскресенье. Я бы лучше, каждый день на работу ходила! Убежишь рано - поздно вернешься. Боя выгулять, бутерброды, кофе - на поднос, и, - к телевизору. А там - сериал, новости, иногда еще фильм какой-нибудь интересный и, - в постель. Падаешь, и без снов, до утра. В воскресенье мне делать нечего. Если бы не Бой, из дома не выходила бы даже. Мне не к кому ходить и ко мне никто не придет, зачем мне воскресенье?
Раньше, по воскресеньям, приходили "друзья". С утра до вечера сидели. У нас было удобнее всего собираться. Квартира однокомнатная, но, никто не мешал. Двоим "мешали" маленькие дети. Ни пошуметь - ни повеселиться. У Ромкиного отца - сердце больное (он с родителями живет), а у Толика - своя, двухкомнатная, но... всегда было "что-то". То ремонт, то сестра с племянниками в гости... и, надолго... Иногда, голова раскалывается, уже десять, завтра на работу - в шесть вставать, а они сидят и сидят. Уйдут, говорю: Лешка, ты же обещал, что допоздна не будете... а он, - да они же сами не уходят, что мне, - выгонять их? Они же - друзья!
Да, друзья... Леша ушел, и "друзья" ушли. Зачем им без него приходить? Они же его друзья, не мои. Мои - в Николаеве остались. А здесь, как-то и не сблизилась ни с кем. Шесть дней на работе, а там у нас, хотя коллектив и небольшой, и все вроде бы располагает к более тесному "сотрудничеству", да шеф - фурия. Леночку Хомяк уволила за то, что та устроила "попойку" на рабочем месте. Они с Вадиком расписались, вот она и принесла - отметить. В наш отдел, ведь никто, кроме Клавдии Викентьевны и не заходит. Любит она ворваться неожиданно... Именно, ворваться, а не войти. Дверь так резко распахивает, что у меня все бумаги со стола слетают, которые не придавлены чем-нибудь тяжелым. Все она нас проверяет, чем мы занимаемся. И не лень ей? Сто раз за день заскочит. Глазами - зырк-зырк по сторонам и уйдет. Все выгадывает, как бы еще кого сократить. Нас было восемь человек, двоих - уже уволила. Работу их, распределила между оставшимися. Сначала, вроде бы, временно, а потом, - увидела, что мы справляемся, - так и оставила. Как иначе? Работу сейчас найти сложно, а у нас платят неплохо и вовремя, кто же захочет такую терять? Вот и сидим до шести - семи, но, зато, - "справляемся". В других отделах всегда праздники вместе отмечают и, - нормально. Мы дождались перерыва, закрылись... А тут наша Кава. Мы, до этого, тоже отмечали приятные события, но в этот раз на нее что-то нашло. Раскричалась, разругалась, Леночку уволила. Мы все шампанское пили, а всех она уволить не могла, вот и отыгралась на Ленчике - как на зачинщице. Леночка расплакалась, мы пытались ее защитить, но... А по-моему, она просто позавидовала ей. У самой личная жизнь неудачная - трижды замужем побывала, в последний раз - два месяца, как развелась. Но, кто же в этом виноват? У нас тоже жизнь не сахар, но нельзя же быть такой ядовитой! Ничего мы не добились. Свадебный подарок деньгами вручали, - добавили столько же, и попрощались. Слово лишнее боимся друг другу сказать. У Кавы любимица появилась - Надежда. Мы долго понять не могли, откуда Кава все о нас узнает, а потом, Вера застукала в коридоре с ней Надежду. Плохо стало. Противно. А Надежда, все нас на откровенность подбивает. Галка первая не вытерпела, - все ей высказала. Надежда отказываться начала, но тут уже и Вера подтвердила, что слышала, как она о нас Каве доносила. Надежда - в слезы. Оказывается, Кава ее запугала тем, что она - первый кандидат на увольнение. У нее двое вечноболеющих двойняшек, а ни бабушек, ни дедушек нет. Частые больничные... В общем, простили мы ее, но все равно, что-то изменилось. Очень сильно. Во всех нас.
Это - о шести днях в неделю. А в воскресенье - сбор Лешиной компании и я... чтобы бутерброды намазать и пиво принести. Он меня все пытался на более обширную программу уговорить, но, не тут-то было. Я тоже человек, и в воскресенье хочу отдыхать, а не работать поварихой. Единственное, чему я не сопротивлялась, - это испечь вечером пирог. Вечером, все были в сборе. Это приходили они - кто когда заявится, начиная с десяти утра, а придя, оставались уже до вечера. Когда Леша ушел, только Рома два раза заходил - "проведать". И все.
Так не хочется вставать, но надо. А может запустить в часы тапочкой? Но, если не заглохнут, все равно ведь придется вставать. Люблю эти тапочки - бульдоги, - Леша подарил. Они и уродливые ужасно, но он сказал, когда дарил: " это мы с тобой. Левый - ты, а правый - я. И они тоже всегда будут вместе". Правый тапок оказался более верным. Он - не ушел. Все-все, что напоминало Лешку - выбросила. Конечно, он почти все и забрал, но, кое-что оставалось: дез, пара рубашек, шашки (они почему-то оказались под кроватью), расческа и свитер. Сначала, я все это запихнула в пакет, думала, - зайдет, - отдам. Но, он так и не зашел, и через месяц я все спустила в мусоропровод. И фотографии - тоже. Кроме первой, где мы вдвоем. Все - перервала пополам и выбросила, а эту оставила. Не смогла. Она у меня потрепалась изрядно. Их две было карточки, одинаковые. Надо было вторую оставить. Достаю ее часто, и смотрю на нас - на него и на себя. Стараюсь отыскать какие-то знаки... Что-то, что говорило бы о том, что те двое и мы - сейчас, - одни и те же люди. Но, ничего не нахожу. Те - любят друг друга, их уже нет. Он почти не изменился за эти семь лет. Не знаю, как это объяснить, но, в то же время, тот Лешка - совсем не похож на Лешку, с которым я попрощалась, когда уходила на работу, субботним утром, полгода назад. День был холодный, ноябрьский, а после обеда, еще и ливень. Зонта у меня, как обычно, с собой не было, и я промокла насквозь. Зашла в гастроном за хлебом и пивом, за свет заплатила. Очередь была длинная, и, пока я добралась домой, - у меня зубы отбивали барабанную дробь. Дома никого не было, кроме Боя, чуть не сбившего меня с ног. Леша его явно не выводил вечером, перед тем, как куда-то ушел. Я бросила пакеты, взяла зонт и отправилась с Боем на сокращенную прогулку. Вот бесенок, - мне холодно, а ему хоть бы что. Что за пес такой?! Еле домой затащила, упирался. Первым делом, привела в порядок его, а затем пошла в комнату за кремом... Невнимательная я, конечно, и очень. В комнате кое-что изменилось, а я только после того, как записку прочитала... Да и записку, я бы не заметила, если бы она возле крема не лежала.
Люся!
Я ухожу, у меня будет ребенок
Ты понимаешь
Прости меня, если сможешь
Целую, Алексей.
Самым чудовищным было не то, что он уходит, а это слово, совершенно лишнее в записке: - "целую". Он всегда так писал в своих записках... Может быть спешил, и "на автомате"? Но, нет, он подписывал "Целую, Леха". А здесь - "Алексей".
Когда я читала о таком в романчиках с мягкими обложками, которые он мне часто приносил (он был уверен, что они должны мне нравиться, а я, так и не решилась сказать ему правду, и читала), там подобные сцены описывались так: "... прочитав записку, она долго ничего не могла понять..." - этого не было. Строчки тоже не прыгали и не расплывались в глазах. Может быть, потому, что я этого ждала? Не сейчас, конечно, а раньше, давно. Когда я ревела, и говорила Леше, что чувствую себя виноватой, он меня всегда успокаивал, и говорил, что то - было нашим общим решением. А я все равно боялась, что он уйдет, и плакала. Зато, в последнее время, почти не вспоминала об этом. У Леши началась полоса неудач, и я все время волновалась за него. То у него деньги вытащили, то кинули по крупному - одолжил крупную сумму "хорошему" человеку, а тот, оказывается, был хорошим ровно до той поры, как одалживал деньги. А один раз к нему под колеса какой-то невнимательный пешеход попал. К счастью, жив остался, даже не сломал ничего, только ушибся. Но, Леша ему хорошую компенсацию выплатил, чтобы не было проблем. В общем, не везло ему в последнее время.
Я смотрела на записку и это "целую" было таким нелепым. У меня даже мелькнула глупая мысль, что, возможно, это какой-то розыгрыш. Но, ведь был ноябрь, а не 1-е апреля, да и шуткой это, учитывая все обстоятельства, быть не могло. Еще одной загадкой для меня была сотня, лежащая рядом. Я перечитала записку еще раз, и, по-прежнему, ничего не поняла. Ответ, оказывается, был на обратной стороне:
Это за диски. Я забрал все.
Вовсе необязательно было оставлять деньги. И так мог бы забрать их. Мне ведь все равно теперь не на чем их слушать. Я порвала деньги и записку и выбросила их с балкона. Они очень медленно летели вниз, к земле. Пока долетели, я опять замерзла.
Собравшись с духом, я скинула с себя одеяло, натянула на ноги свои стоптанные бульдоги и понесла часы на кухню. Бой, конечно же, разлегся посередине коридора, и, если бы не луна, мешавшая мне спать, я бы "улеглась" рядом.
Делать аборт при первой, - опасно, я это слышала, но Наташа и Света уже делали, может быть, это не так и страшно, как говорят? Это было неожиданно и некстати. Т.е., мне как раз хотелось, но это было нереально. Во-первых, негде жить. Не у меня же, в однокомнатной, с сестрой, зятем и племянником, и не у него, в общежитии. Денег тоже не было. Мы оба учились, а Лешины предки и вовсе ультиматум поставили: хочешь жениться, - иди работай. И, за учебу, тоже, сам плати. Лешка пообещал, что потом, - у нас будет хоть десять, а трое, - это уж точно.
Подниматься на третий этаж в лифте, казалось глупым. Он двигался так медленно! По лестнице было бы быстрее. Девчонки в палате сказали, что это для того, чтобы нельзя было сбежать. Было темно и страшно. Я была какой-то точкой в этой темноте и очень быстро летела куда-то вверх, от чего-то оторвавшись. Не знаю, куда я летела, но понимала, что это - навсегда. А потом меня не стало. Вообще. Было очень странно после всего этого, проснуться. Во рту было горько и противно. А потом я поняла, что это не меня "не стало", а "его". Мальчик или девочка, - лучше не знать, все равно уже нет никого. Кажется, ее звали Катя, - ее койка стояла рядом, - хрустела яблоками, поедая их, как червяк из мультика (там еще такая песенка была "...мы червячки, мы червячки, мы очень любим яблочки..."), - сказала, что, практически, "живет" здесь. И что все это - ерунда. Один у нее уже есть, а больше ей такой "радости" - не надо. А потом зашел врач...
Почему-то я уверена, что сначала, душа одна на двоих.
Люблю перегибаться за балкон. Опереться животом на край и, поджав ноги, балансировать на нем. У меня от высоты сильно кружиться голова и, становится по-настоящему, страшно. Я помню, как летела вверх, а теперь, хочу узнать, как это - лететь вниз. Единственное, что меня останавливает, это сомнение, - достаточно ли будет пяти этажей? Может быть, стоит залезть на крышу?
Сегодня я перегнулась больше, чем обычно. Раскачалась, и почти потеряла равновесие, но... Бой ухватил меня зубами за сорочку и задернул обратно. У него другие планы на ближайшие пять минут, - он захотел есть. Уже почти рассвело... Сейчас мы с ним пойдем на кухню и доедим котлеты - пополам. А потом я буду спать. Но, не долго, - через час он меня разбудит и позовет на улицу.
Когда заходил Рома, я спросила его, - не говорил ли Леша о Бое, - он его заберет? Ведь это его собака...
Рома сказал, - нет, не заберет, - у его жены аллергия на животных.